Всего новостей: 4164734, выбрано 20 за 0.045 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Подписка или Тест.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел Королевства Марокко Н.Буритой по итогам переговоров, Марракеш, 20 декабря 2023 года
Мы провели полезные двусторонние переговоры. Обсудили, как идёт выполнение договорённостей, достигнутых на высшем уровне между Королём Марокко Мухаммедом VI и Президентом России В.В.Путиным и как выполняется Декларация о стратегическом партнёрстве от 2002 г. и Заявление об углублённом стратегическом партнёрстве 2016 г. Подчеркнули, что эти документы в полной мере сохраняют свою актуальность.
Говорили о том, как детализировать наши действия по более эффективному и полному выполнению с точки зрения укрепления торгово-экономических и инвестиционных связей в таких сферах как топливно-энергетический комплекс, цифровые технологии, энергетика, мирное освоение атомной энергии, а также многие другие вопросы, включая сельское хозяйство и морское рыболовство.
Говорили о широких возможностях, существующих в сфере культуры, образования и гуманитарной области. Для того, чтобы имеющиеся возможности в этой сфере перевести на язык практических действий, договорились в начале следующего года организовать очередное заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству.
«На полях» саммита Россия-Африка в Санкт-Петербурге в июле с.г. г-н Министр, как сопредседатель межправкомиссии провёл встречу со своим коллегой, Министром сельского хозяйства России Д.Н.Патрушевым.
В дополнении к тем дискуссиям, состоявшимся на шестом Российско-Арабском форуме сотрудничества, поговорили на двусторонней встрече и о региональных сюжетах и международных делах. Обе наши стороны привержены центральной роли ООН и выполнению принципов её Устава во всей их полноте и взаимосвязи. Мы за то, чтобы в полной мере всеми уважалось культурно-цивилизационное многообразие современного мира и право народов всех стран самостоятельно определять свою судьбу.
Говорили по африканским делам и по вопросам, касающимся событий в регионе Магриба, на Ближнем Востоке, в Средиземном море и в мире в целом. Обсудили западно-сахарское урегулирование. Россия заинтересована в том, чтобы на этом направлении был достигнут прогресс. Наши подходы остаются неизменными, сбалансированными и непредвзятыми. Мы за скорейшее движение в пользу выхода на устойчивое и долговременное урегулирование на основе соответствующих резолюций СБ ООН. Намерены и далее проводить линию на то, чтобы было выработано решение, которое устроило бы все стороны. В качестве постоянного члена СБ ООН и участника Группы друзей Западной Сахары всячески этому способствуем, в том числе поддерживая усилия личного посланника Генерального секретаря ООН по Западной Сахаре С.де Мистуры. Важно обеспечивать необходимые условия для эффективной деятельности миссии ООН по Западной Сахаре, которая играет важную и стабилизирующую роль.
Для того, чтобы наше взаимодействие в сфере внешнеполитической координации было более эффективным, договорились ускорить создание рабочего комитета между нашими министерствами на уровне заместителей глав внешнеполитических ведомств.
Считаю, что наш визит был весьма успешным. Хотя коллеги хотели, чтобы мы здесь больше провели времени, но график есть график. Впечатления, которые отсюда везем, яркие. Самое главное, они основаны на достижении хороших, полезных и практически значимых результатов. Это относится как к нашей двусторонней встрече, так и к результатам Российско-Арабского форума сотрудничества.
Ещё раз выражаю благодарность моему коллеге и другу Н.Бурите.
Россия. Марокко > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 декабря 2023 > № 4554093
Сергей Лавров
Президент России и Президент Алжира сделали заявления для прессы
По итогам российско-алжирских переговоров Владимир Путин и Абдельмаджид Теббун сделали заявления для средств массовой информации.
В.Путин: Уважаемый господин Президент! Дамы и господа! Дорогие друзья!
Состоявшиеся только что переговоры с Президентом Алжирской Народной Демократической Республики господином Теббуном, находящимся с государственным визитом в России, прошли в деловом ключе и были весьма продуктивными.
Об этом свидетельствует солидный пакет межгосударственных, межправительственных и межведомственных документов, нацеленных на дальнейшее укрепление отношений наших стран по самым разным направлениям. Представители прессы видели сейчас обмен частью этих документов.
В их числе отмечу Декларацию об углублённом стратегическом партнёрстве наших государств – важнейший двусторонний документ, в котором поставлены чёткие ориентиры взаимодействия на долгосрочную перспективу.
Да и в целом программа пребывания у нас Президента Алжира крайне насыщенная и содержательная. Уже состоялись его встречи с Председателем Правительства России, главами обеих палат Федерального Собрания. Господин Теббун также принял участие в российско-алжирском бизнес-форуме и торжественной церемонии открытия в центре Москвы сквера имени национального героя Алжира – Эмира Абделькадера. Я хочу отметить, что ещё в царские времена Александр II, по-моему, наградил его орденом Белого Орла в своё время.
А завтра мы продолжим общение с господином Президентом в Санкт-Петербурге в ходе основной пленарной сессии XXVI Петербургского международного экономического форума.
Подчеркну: мы действительно рады принимать в Кремле нашего друга, Президента Алжира господина Теббуна, ведь Алжир является для нас ключевым партнёром в арабском мире и в Африке. Российско-алжирские отношения носят по-настоящему конструктивный и обоюдовыгодный характер, основываются на уважении и учёте интересов друг друга и продолжают поступательно развиваться в духе дружбы и взаимной поддержки.
Двустороннее сотрудничество имеет богатую историю: в прошлом году отмечалось 60-летие установления дипломатических связей. Напомню, что наша страна активно помогала алжирским друзьям в борьбе с колониализмом и одной из первых признала независимость Алжира, содействовала становлению алжирской государственности, укреплению позиций молодой республики на международной арене.
При участии наших специалистов – инженеров, строителей – в Алжире были возведены крупные объекты промышленной и энергетической инфраструктуры, созданы важные производственные предприятия. Многие из них продолжают успешно функционировать и до сих пор, модернизируются и вносят заметный вклад в экономическое развитие страны.
Сегодня в ходе переговоров подробно обсуждался широкий спектр вопросов, включая двусторонние отношения в политической, экономической и гуманитарной сферах, а также актуальные темы региональной и международной повестки дня.
Что касается экономического взаимодействия, то на протяжении многих лет Алжир неизменно входит в число ведущих торговых партнёров России на Африканском континенте. Достаточно сказать, что только за первый квартал текущего года прирост товарооборота составил свыше 73 процентов. При этом вдвое выросла взаимная торговля агропродукцией.
Отмечу работу в сфере энергетики – об этом скажу чуть позднее, но она носит действительно серьёзный характер, имея в виду, что и Алжир, и Россия являются нефте- и газодобывающими странами.
Смешанная межправительственная Российско-алжирская комиссия [по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству] работает на постоянной основе. Её очередное, 11-е заседание, которое планируется провести во втором полугодии в Москве, будет посвящено решению задач, связанных с углублением взаимовыгодных деловых и инвестиционных контактов, продвижением масштабных проектов.
Безусловно, важна совместная работа по расширению практики расчётов между нашими странами в национальных валютах, что позволит обезопасить встречную торговлю от влияния третьих стран и негативной конъюнктуры на мировых валютных рынках.
Россия и Алжир, как я уже сказал, успешно развивают взаимодействие в энергетике. На алжирском рынке давно работают крупные российские энергетические компании. Так, «Газпром» совместно с алжирским концерном «Сонатрак» участвует в освоении нефтегазоносного участка Эль-Ассель, расположенного на востоке алжирской части пустыни Сахара. Есть неплохие наработки у «Транснефти», «Стройтрансгаза», «Силовых машин», других наших крупных компаний.
Знаем, что в Алжире проявляют интерес к развитию национальной атомной энергии. Госкорпорация «Росатом», располагающая уникальным опытом и компетенциями и не имеющими, кстати говоря, аналогов в мире [технологиями], готова поучаствовать в совместных проектах, в том числе связанных с неэнергетическим применением ядерных технологий, например в сфере медицины и в области сельского хозяйства.
Хорошие возможности имеются для российско-алжирской деловой кооперации по целому ряду других отраслей, в частности в автопроме, транспортном и сельскохозяйственном машиностроении, в области мирного использования космического пространства, связи и телекоммуникаций. Причём российская сторона готова не просто поставлять технику и организовать её послепродажное обслуживание, но и локализовывать производства на территории Алжира, обучать профильных алжирских специалистов.
Россия традиционно многое делает в плане подготовки алжирских высококвалифицированных национальных кадров. В общей сложности порядка 20 тысяч алжирцев уже получили образование в наших вузах, ещё примерно полторы тысячи продолжают своё обучение. Учитывая высокий спрос среди алжирских граждан на учёбу в России, приняли решение увеличить квоту бюджетных мест для Алжира на треть.
При обсуждении наиболее актуальных региональных и международных проблем было констатировано, что по большинству из них мнения наших государств совпадают или близки. Россия и Алжир стремятся координировать позиции в рамках многосторонних организаций. С учётом того, что со следующего года Алжир получит статус непостоянного члена Совета Безопасности ООН, настроены ещё более интенсивно осуществлять взаимодействие по всем насущным темам ооновской повестки.
И конечно, придаём важное значение совместной работе с алжирскими коллегами по стабилизации обстановки на мировых энергетических рынках, в том числе в формате «ОПЕК плюс», а также в рамках Форума стран – экспортёров газа.
Среди региональных сюжетов речь шла о положении дел в Ливии, Судане, Западной Сахаре, а также о палестино-израильском урегулировании. Учитывая, что Алжир является участником Контактной группы Лиги арабских государств по Украине, со своей стороны изложил алжирскому коллеге российское видение первопричин конфликта и оценки текущей ситуации. Сейчас только, перед входом в зал, мы с господином Президентом об этом подробно говорили, и мы благодарны Алжиру, Президенту Алжира за готовность оказать посреднические услуги.
Естественно, обсуждалось и взаимодействие России и Алжира в военной и военно-технической сферах, которое успешно развивается на протяжении десятилетий. Россия оказывает содействие силовым структурам Алжира в борьбе с террористической угрозой. В ноябре прошлого года на алжирской территории прошли российско-алжирские совместные антитеррористические учения «Щит пустыни».
И вообще, мы поддерживаем с алжирскими партнёрами регулярный диалог по широкому кругу вопросов, связанных с современными вызовами и угрозами безопасности – и в Африканском регионе, и в мире в целом.
Хотел бы отдельно упомянуть о том, что этот год действительно можно охарактеризовать как особый для развития отношений России с Африканским континентом. Наши контакты со странами Африки как никогда интенсивны. Хорошее подтверждение тому – нынешний визит господина Президента.
В субботу планирую принять делегацию глав и высокопоставленных представителей ряда африканских стран для обсуждения выдвинутой государствами континента инициативы по украинскому сюжету.
И конечно, напомню, что в следующем месяце в Санкт-Петербурге пройдёт второй саммит Россия – Африка. Господин Президент имеет приглашение на саммит, и я очень рассчитываю, что он лично сможет возглавить алжирскую делегацию.
И в заключение хочу сказать, что визит Президента Алжира проходит действительно успешно, и это, безусловно, способствует дальнейшему всестороннему развитию российско-алжирского стратегического партнёрства на благо граждан наших государств.
Спасибо большое за ваше терпение и внимание.
А.Теббун (как переведено): Во имя Аллаха!
Господин Президент, мой друг!
Вначале я хотел бы еще раз выразить мою радость от пребывания в Российской Федерации. Я хотел сказать большое спасибо за гостеприимство, за теплый прием: мы чувствуем себя как в нашей стране. Это визит, который проходит в ходе двусторонних усилий между нами.
Переговоры с Президентом Российской Федерации были откровенные, дружественные. Это свидетельствует о высокой степени наших отношений. Я открою скобки, чтобы сказать, что мы договорились и согласились со всем, что сказал товарищ Путин. Мы говорили как друзья о двусторонних отношениях во всех областях и о том, как их укрепить.
Мы разделили точки зрения по региональной и международной обстановке. В этом деле мы очень рады, что мы разделяем мнение. Мы договорились о Западной Сахаре и Сахеле, о политическом вопросе, обо всей обстановке, которая проходит на Ближнем Востоке, и о Ливии тоже говорили.
Эта встреча позволила нам, скажу большое спасибо Российской Федерации за поддержку Алжира, чтобы мы стали непостоянным членом Совета Безопасности [ООН]. Это свидетельствует о хороших отношениях между Алжиром и Российской Федерацией. Это отражается в подписании, принятии новой Декларации об углублённом стратегическом партнёрстве между двумя странами, которая уже подписана.
Наша история [отношений] длится уже более 60 лет, и мы сейчас реализовали новую карту сотрудничества между двумя странами. Мы подписали несколько соглашений и деклараций. Декларация о содружестве отражает наши планы о расширении межправительственных отношений. У нас будет динамика развития в будущие годы.
Мы будем способствовать взаимным двусторонним отношениям, и мы будем брать опыт Российской Федерации во всех областях. Экономическая, промышленная, механическая – все области открыты для взаимодействия.
Беру этот случай, чтобы попросить всех инвесторов, чтобы они инвестировали в Алжир, который имеет в настоящее время благополучную атмосферу для деловых отношений. Мы создавали новый закон об инвестициях.
Еще раз напоминаю, что у нас одинаковые точки зрения по всем вопросам. Россия – это дружественная страна, и мы договорились: у нас единое мнение.
Все алжирцы благодарят господина Путина за то, что назвали площадь в Москве именем Эмира Абделькадера. Большое спасибо еще раз Вам, товарищ Президент. И для истории хочу сказать, напоминаю, что царь [Александр II] подарил Эмиру Абделькадеру награждение [орденом Белого Орла]. А во время Путина нам подарили площадь в сквере под названием Эмира Абделькадера.
Хотел напомнить, что я вчера встречался с алжирским землячеством. Я вчера наградил одного из русских, который принимал участие в разминировании территории Алжира. Большое спасибо еще раз русской армии за то, что они принимали участие в разминировании. Многие регионы были разминированы, здесь Российская Федерация тоже помогла Алжиру с ядерными местами в пустыне.
Большое спасибо товарищу Путину, дружественной стране – Российской Федерации. Большое спасибо за доверие, ваше доверие будет в своём месте. В конце хотел бы сказать спасибо товарищу Путину за усиление нашего партнерства – политического партнерства– и спасибо ему за личные усилия.
Да здравствует Россия, российско-алжирская дружба и российско-алжирское сотрудничество!
Алжир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 15 июня 2023 > № 4395833
Владимир Путин, Абдельмаджид Теббун
Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова египетскому телеканалу «ТеН ТВ», Москва, 14 декабря 2021 года
Вопрос: Как Вы оцениваете российско-арабские отношения? В чем разница между их нынешним состоянием и ситуацией во времена Советского Союза?
С.В.Лавров: Нынешнее состояние характеризуется тем, что у России взаимоуважительные, поступательно развивающиеся отношения со всеми без исключения арабскими государствами. Во времена СССР у нас не со всеми были дипломатические отношения, несмотря на то, что Саудовскую Аравию Советская Россия признала первой из всех остальных государств. Сейчас все наслоения прошлого, идеологические предрассудки преодолены. У нас налажены тесные экономические связи, быстро развивается инвестиционное сотрудничество, гуманитарные, образовательные связи. Упомяну контакты российских мусульман, регулярно пользующихся гостеприимством Саудовской Аравии в связи с поездками для участия в хадже. Тесно взаимодействуем на международной арене.
Хочу особо выделить перспективы рассмотрения дополнительных мер по развитию инвестиционного сотрудничества. Уже несколько лет работает основанный по инициативе Президента России В.В.Путина Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ). Он создал совместные платформы с рядом арабских стран (прежде всего стран Залива) и реализует масштабные проекты в энергетике, авиастроении, освоении космоса и других высокотехнологичных областях. В ближайшее время в Египте начинается строительство по российской технологии первой в Африке атомной электростанции «Эль-Дабаа». ОАЭ бурно наращивает свои торгово-экономические, инвестиционные связи с Российской Федерацией. Товарооборот растет рекордными темпами. Саудовская Аравия, Алжир являются примерами наших ведущих партнеров в арабском мире и на Севере Африки.
Вопрос: Это интервью проходит на фоне мероприятий Года перекрёстного гуманитарного сотрудничества России и Египта, объявленного в ходе встречи Президента России В.В.Путина и Президента Египта А.Фаттаха ас-Сиси в Сочи в 2018 г. Что объединяет Каир и Москву в свете нынешних изменений в мире?
С.В.Лавров: Действительно, проведение Года перекрёстного гуманитарного сотрудничества России и Египта было согласовано президентами России и Египта уже более двух лет назад. Он планировался на 2020 г., но из-за пандемии было решено перенести его на текущий. Официальное открытие состоялось в июне с.г. в Каире. Предусмотрено более ста различных мероприятий на территории двух стран в сферах культуры, науки, образования, спорта, туризма и других гуманитарных контактов. Половина российского правительства – министерства, занимающиеся этими направлениями сотрудничества, так или иначе вовлечены в проведение этих мероприятий. Целый ряд запланированных уже состоялся. Они привлекают большое внимание со стороны россиян и граждан АРЕ.
У наших стран добрые, давние отношения, которые начались еще в годы, когда Ближний Восток, Северная Африка отстаивали свою самостоятельность, право на выбор собственного пути развития. Эти отношения переживали разные периоды, но сейчас они вышли на уровень, подобного которому еще не было в нашей истории.
Вопрос: Вы отметили активное развитие экономических отношений, сотрудничества по строительству атомной электростанции «Эль-Дабаа», а также создание российской промышленной зоны в экономической зоне Суэцкого канала. Наблюдается возвращение многих российских туристов в Хургаду, Шарм-эш-Шейх и на другие курорты. Стало ли торгово-экономическое сотрудничество главной движущей силой российско-египетских отношений?
С.В.Лавров: Да, через крупные проекты. Вы упомянули российскую промышленную зону. У неё огромный потенциал. Она только запускается, а уже «стоит очередь» из российских компаний, желающих участвовать в ней, создавать свое производство. Это не только принципиально важно для египетского рынка. Данная программа создана с прицелом на региональное измерение. Думаю, что она будет способствовать не только развитию российско-египетского двустороннего партнёрства, но и придаст мощный импульс экономическому росту самой Республики.
Вопрос: Страны арабского мира озабочены рядом проблем и кризисов. Хотелось бы донести до них позицию России по этим вопросам. Начнем с Ливии. Следите ли Вы за ходом подготовки к президентским выборам в этой стране, и какова ваша цель?
С.В.Лавров: Россия уже многие годы вносит свой вклад в международные усилия по содействию ливийскому урегулированию. С тех пор как в декабре 2015 г. были одобрены Схиратские соглашения, наша страна участвует в различных международных форматах. Их было немало: конференции в Париже, в Палермо, в Берлине. В ходе этих мероприятий сформировались общие принципы, которые никак не удавалось воплотить в жизнь, в практические дела.
В ноябре 2020 г., благодаря усилиям координаторов из ООН, ливийские стороны смогли договориться о восстановлении своего государства через налаживание механизмов подготовки к выборам. Были созданы переходные структуры. Руководитель переходного правительства А.Дбейба посетил Российскую Федерацию. Мы на предыдущем этапе принимали у себя встречу ливийских сторон, где также участвовали друзья из Египта. Они помогали нам и Турецкой Республике «свести» за одним столом представителей Запада и Востока Ливии.
Все эти усилия, в которых есть вклад Российской Федерации, позволили запустить всеми признаваемый процесс, предусматривающий проведение всеобщих президентских и парламентских выборов. Была назначена дата – 24 декабря. Надеюсь, она будет выдержана. Приоритетом для нас является не формальное соблюдение какого-то срока, а содержательное обеспечение выборов таким образом, чтобы в них могли принять участие представители всех ведущих политических сил и результаты ими же всеми признавались. Скажу честно и открыто, что с этой точки зрения, даже если будет небольшая задержка или перенос сроков, не вижу в этом большой беды. Главное, чтобы все «шероховатости», которые сейчас проявляются в рамках подготовки к выборам, были устранены. Имею в виду инклюзивность участников этого процесса и списка кандидатов. Были попытки избирательных органов Ливии не допускать кого-то к выборам, потом эти решения пересматривались. Надеюсь, что будут допущены все.
Вопрос: У Вас есть определенная позиция по отношению к кому-либо из кандидатов? Кандидатура С. аль-Ислам Каддафи, сына покойного ливийского лидера М.Каддафи, явно не устраивает США.
С.В.Лавров: Не могу говорить за ливийский народ. США тем более не имеют права это делать: они участвовали в разрушении ливийского государства в 2011 г. Как говорил тогдашний Президент Б.Обама, США пытались лидировать «из-за спины». «Вперед» выпустили такие страны как Франция. У нее, как выясняется, в то время были личные счеты с М.Каддафи. Не стал бы брать на себя смелость и настоятельно не рекомендую американцам и европейцам пытаться опять вершить судьбы другого народа, тем более ливийского. Пускай решают сами ливийцы.
Знаем, что у С. аль-Ислам Каддафи и в целом у клана Каддафи достаточно много сторонников, как и у маршала Х.Хафтара, А.Салеха, А.Дбейбы и других участников президентской гонки. Будем выступать за то, чтобы сами ливийцы обеспечили прозрачность, чистоту избирательных процессов и нашли в себе мужество признать результат выбора своего народа.
Вопрос: Правильно ли я понимаю, что Вы считаете Запад причиной разрушения Ливии в 2011 г. и страданий ливийцев на протяжении последних десяти лет?
С.В.Лавров: Этот факт невозможно отрицать. Более того, все признают и другую, более масштабную реальность – после того как Запад разбомбил ливийскую государственность, на месте этой страны появилась «черная дыра». Через неё бандиты и экстремисты, которых Запад вооружал против М.Каддафи, пошли на юг. Именно это стало главной причиной кризиса, многие годы наблюдаемого в Сахаро-Сахельском регионе. Сейчас эта зона одна из наиболее опасных с точки зрения распространения экстремистской идеологии и физического присутствия там различных ответвлений «Аль-Каиды» и ИГИЛ. На север через Ливию «потекли» потоки беженцев, от которых Европа страдает и пытается отгородиться. Надо отвечать за свои поступки.
Вопрос: Угроза терроризма представляет собой серьезный вызов для стран Сахаро-Сахельского региона. Россия предпринимает усилия по оказанию помощи этим странам?
С.В.Лавров: 11 ноября с.г. у меня состоялись переговоры с Министром иностранных дел Мали А.Диопом, 7 декабря с.г. – с Министром иностранных дел Федеративной Республики Чад М.Шерифом. Мы в тесном контакте с руководством ЦАР. Всех их объединяет стремление мобилизовать силы для борьбы с терроризмом. В этих странах в той или иной степени присутствуют филиалы «Аль-Каиды», ИГИЛ или «Боко Харам». Всё это уже «перетекает» на побережье Гвинейского залива, вокруг озера Чад начинают накапливаться группы бандитов. Они совершают набеги из своих лагерей, терроризируют мирных жителей, нещадно эксплуатируют природные ресурсы африканских стран. Мало кто с ними может что-то сделать.
Оказываем содействие Сахаро-Сахельской «пятерке». Сейчас они формируют совместные силы, которые еще в стадии становления. По двусторонней линии поставляем странам этого региона необходимые вооружения, позволяющие укреплять их способность искоренять террористическую угрозу. Регулярно тренируем военнослужащих этих стран в Российской Федерации, в учебных заведениях нашего Министерства обороны, готовим миротворцев и сотрудников правоохранительных органов. В настоящее время в Совете Безопасности ООН обсуждается вопрос о том, чтобы Организация приняла участие в материальной поддержке совместных сил Сахаро-Сахельской «пятерки». Существуют факты, что наши западные коллеги проявляют не очень большой энтузиазм на этот счет. Россия готова сделать конкретный шаг, чтобы ООН осознала необходимость более активно и предметно поддерживать работу «пятерки» на этом направлении.
Вопрос: В заявлениях командования вооруженных сил США постоянно звучит предупреждение о недопустимости любого военного присутствия России в африканских странах? Как Вы оцениваете эти высказывания?
С.В.Лавров: Это имперское мышление, отсутствие какого-либо уважения к другим странам характерно для США и того, как они действуют в мире не только по отношению к России, Китаю и другим государствам, которых они называют своими соперниками и противниками. Они так же обращаются и общаются со своими союзниками. Как решался вопрос продажи атомных подводных лодок Австралии? Решили и сделали.
Что касается их претензий на единоличное управление целыми континентами, думаю, что страны региона, Африки, Ближнего Востока достаточно зрелые государственные образования, имеющие большой исторический опыт, чтобы понимать всю бессмысленность подобного рода заявлений.
Не только американские военные заявляли о недопустимости российского и китайского присутствия в Африке. Например, М.Помпео, который был моим коллегой, в его бытность государственным секретарем США, путешествовал (незадолго до завершения срока Администрации Д.Трампа) по нескольким африканским странам и везде публично призывал их не торговать ни с Россией, ни с Китаем, потому что, мол, мы торгуем ради того, чтобы всех «колонизировать». Американцы же делают это только ради укрепления демократии. Конечно, анекдотичность и бессмысленность подобного рода заявлений для всех очевидна.
Подобные чувства собственного превосходства над всеми другими испытывают не только американцы, но и наши европейские коллеги. Франция при каждом возможном случае заявляет, что Россия «не смеет» оказывать содействие в виде военной помощи такой стране как Мали. Хотя руководство Мали всё достаточно подробно официально объяснило. Премьер-министр выступал на Генеральной Ассамблее ООН, выразил озабоченность, что перед лицом не уменьшающейся, а нарастающей террористической угрозы французское руководство решило сократить операцию «Бархан». В частности, на севере страны, где наиболее серьезная ситуация, две базы уже были закрыты, а третья закрывается до конца года. Конечно же, в такой ситуации власти Мали должны искать компенсацию этому шагу Франции. Не так давно общались вместе с Министром обороны России С.К.Шойгу с нашими французскими коллегами в Париже в формате «2+2». Призвали их к тому, чтобы в борьбе с терроризмом были исключены двойные стандарты. Если мы все хотим помогать Африке, нужно делать это путем сложения наших усилий, а не путем попыток «огородить» свою зону ответственности, «пометить» соответствующую территорию, а всех остальных туда не пускать. Это мышление позапрошлого века, даже не прошлого.
Вопрос: Вы поддерживаете хорошие отношения с Марокко и с Алжиром. Как это способствует разрешению кризиса в Западной Сахаре?
С.В.Лавров: Кризис в Западной Сахаре должен решаться, как и любой другой кризис, на основе выполнения резолюций Совета Безопасности ООН: будь то Западная Сахара, палестино-израильское или сирийское урегулирование. Везде есть резолюции, одобренные консенсусом, закладывающие международно-правовые основы для решения той или иной проблемы. В случае с Западной Сахарой резолюции предполагают прямой диалог между Марокко и ПОЛИСАРИО. Его нужно как можно скорее возобновить. Эти переговоры должны начаться и способствовать выработке компромиссных развязок, которые будут отвечать интересам обеих сторон. Нестабильность в регионе Северной Африки и Сахаро-Сахельской зоне сказывается на общей ситуации и отсутствии прогресса в западносахарском урегулировании. Это не добавляет позитива. Считаем, что на фоне происходящего в Сахаро-Сахельском регионе, стороны – Марокко и ПОЛИСАРИО – должны наоборот предпринимать более активные усилия, чтобы на этом направлении появилась надежда.
Если оставлять ситуацию как она есть сейчас, то террористы могут попытаться воспользоваться отчаянным положением западносахарского населения для того, чтобы и туда распространить свои «щупальцы». Знаем, что на этот счет уже подумывают различные экстремисты, включая боевиков «Аль-Каиды», исламского Магриба, ИГИЛ. У них достаточно обширные планы. Мы несколько встревожились: не только не возобновляются прямые переговоры между Марокко и ПОЛИСАРИО, а в ноябре прошлого года и те, и другие вышли из режима прекращения огня. Он сохранялся практически 30 лет.
Налицо угроза эскалации конфронтации в этой части Африки. Убеждены, что необходимо, чтобы все влиятельные страны призвали все стороны к сдержанности и настаивали на политико-дипломатических методах урегулирования. На этом фоне выступаем против односторонних шагов, как делаем это и в палестино-израильском урегулировании. В любом конфликте односторонние шаги, не предусмотренные базовыми договоренностями, сильно вредят делу, создают никому не нужные дополнительные риски. Год назад США признали суверенитет Марокко над всей Западной Сахарой. Это не помогает делу и напрямую противоречит, подрывает общепризнанные принципы западносахарского урегулирования, в соответствии с которыми окончательный статус этой территории может быть определен только через референдум. Надеемся, что не произойдет больше таких резких движений, и все будут использовать свои возможности не для поддержки одной из сторон против другой, а для побуждения сесть за стол переговоров.
Вопрос: В октябре с.г. премьер-министр Израиля приезжал в Москву, а затем лидер Палестины тоже посетил российскую столицу. Отражает ли всё это стремление России найти новое решение проблемы?
С.В.Лавров: Здесь не может быть никаких новых решений, кроме возобновления прямых переговоров на основе международно-правовой базы, одобренной Генеральной Ассамблеей, Советом Безопасности ООН, которая никем не подвергается сомнению: это двухгосударственное решение с обеспечением договоренностей по всем вопросам окончательного статуса.
Мы не можем поддержать односторонние шаги, прежде всего это касается продолжающихся действий Израиля по расширению поселенческой активности, которую никто не одобряет. С осуждением этой практики выступали представители ООН, Евросоюза, США и России. Это как раз состав «квартета» международных посредников, который мог бы (мы в этом заинтересованы) более активно стремиться к тому, чтобы стороны возобновили прямые переговоры. Односторонние шаги наблюдаются и в виде попыток изменить исторический статус комплекса мечети «Аль-Акса», проявляются в экспроприации в силовой форме земель и палестинских домов, которые даже сносят. От всего этого необходимо срочно отказаться. Мы настаиваем на созыве «квартета». Он уже встречался на уровне экспертов. Убеждены, что серьезность ситуации диктует необходимость министерского заседания. Работаем с нашими коллегами на эту тему. Пока в Вашингтоне предпочитают действовать другими методами и не выносить эту тему на министерский уровень, хотя США свою двустороннюю дипломатию с палестинцами и израильтянами продолжают. Если бы они гарантировали успех, думаю, все были бы только рады. Пока видим, что коллективные усилия абсолютно востребованы и их недостаточно.
Вопрос: Вы недавно встречались с М.Дахланом, лидером реформаторского течения в движении ФАТХ, а с М.Аббасом в Москве. Является ли это частью российских усилий по достижению палестинского примирения?
С.В.Лавров: М.Аббас – президент Палестины, М.Дахлан – видный политический деятель. Дело не только в них. Необходимо восстановить палестинское единство с участием всех без исключения местных группировок. Их примерно 12-13. Несколько раз приглашали всех их в Россию. Они принимали наше приглашение. Каждый раз стремились выработать какую-то общую позицию, но у них не до конца это получалось.
Убежден, что восстановление палестинского единства имеет ключевое значение как минимум по двум причинам. Во-первых, если говорить о существе палестино-израильского урегулирования, то палестинцы, восстановив единство собственных рядов, усилят свои позиции на переговорах. Они дезавуируют заявления, которые иногда звучат от некоторых политиков в Израиле: «С кем там разговаривать? Они там никого не представляют. У них всё «разбито»: Рамалла, Газа и т.д». Вот эти «предлоги» для «увиливания» от переговоров легко убрать.
Во-вторых, восстановление палестинского единства зависит только от палестинцев. Здесь ни Израиль, ни какие-то западные партнеры, ни кто-то другой не могут помешать договориться. Есть вопрос, касающийся позиции арабских стран, поддерживающих палестинцев. Иногда они это делают по-разному. Противоречия внутри арабского мира, я бы, конечно, отложил в сторону. Палестинский народ уже столько выстрадал, что нельзя продолжать ситуацию, которая по сути дела ведет к созданию «на земле» фактов, предотвращающих возможность создания палестинского жизнеспособного государства. Конечно, это должно быть в интересах всех арабских государств. Активно поддерживаем стремление Египта, который помогает такое единство восстановить. Хотим, чтобы и другие арабские страны присоединились к этим усилиям.
Вопрос: Арабский мир уже переживал трудности «холодной войны». Хочу Вас спросить: «холодная война» вернулась снова?
С.В.Лавров: Это такой вопрос, на который можно отвечать бесконечно. Предпочитаю короткий ответ. Конечно, это не та «холодная война», к которой мы все привыкли. «Та» развивалась в стабильном, пусть и в негативно стабильном, мироустройстве, когда не две державы, а две социально-экономические системы – капитализм и социализм – противостояли друг другу. Каждая из них контролировала огромные территории. Говоря образно, то по «половине» земного шара, если учесть то влияние, которое Советский Союз имел в процессе деколонизации, и в том числе в Африке. Сейчас ситуация другая – игроков гораздо больше.
Новый канцлер Германии О.Шольц, выступая по случаю объявления состава правительства, сказал, что в этом мире не две державы будут все определять, а несколько крупных держав. По сути дела – это признание многосторонности, которая также имеет две стороны. Одна сторона – это то, что сейчас многие критики полицентричного мироустройства используют в своих аргументах: многосторонность равносильна хаосу. Каждый будет за себя. Больших игроков становится больше. Они будут «толкаться локтями», им будет тесно, и мир станет более хаотичным.
Наша позиция заключается в том, что многосторонность – это объективная реальность. «Восхождение» Китая в качестве ведущей экономики мира уже не за горами. Индия бурно развивается. Азиатско-Тихоокеанский регион становится локомотивом развития, сменив в этом качестве Евроатлантический регион. Латинская Америка хочет определять свою идентичность. Недавние инициативы президента Мексики на это указывают. В Африке растет самосознание, стремление свою самобытность побольше «оттенять» в контактах с внешним миром, заинтересованном в несметных природных богатствах африканского континента. Задача не в том, чтобы в этой высококонкурентной среде «стравливать» страны друг с другом, а в том, чтобы вот это «броуновское движение» стараться каким-то образом упорядочить. Ровно на это направлена инициатива Президента России В.В.Путина о созыве саммита постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это не из-за того, что они должны за всех решать, а потому что на них по Уставу Организации возложена особая ответственность поддержания международного мира и безопасности. Собравшись, лидеры стран «пятерки» могли бы разработать рекомендации для всего остального мирового сообщества, которые, думаю, были бы позитивно встречены. Необходимо состояние негативного конфронтационного противостояния перевести в диалог. И он у нас с американцами развивается. 7 декабря с.г. Президент В.В.Путин говорил с Президентом США Дж.Байденом более двух часов по видеосвязи. При всех серьезных противоречиях, различиях в подходах желание такой диалог развивать, по крайней мере у США, присутствует. Надеюсь, что такой настрой появится и у других западных членов «пятерки». Наш стратегический партнер – Китайская Народная Республика подтвердила свою готовность и заинтересованность в проведении такой встречи в верхах.
Вопрос: Вы почти 17 лет отстаиваете интересы своей страны на международной арене. Какие годы были самые трудные для Вас?
С.В.Лавров: Это вопрос абстрактный. Я не задумываюсь, потому что если думать, как мне было трудно, очень сложно работать. Нам надо работать сегодня и смотреть вперед, а не назад.
Россия. Египет > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 декабря 2021 > № 3960251
Сергей Лавров
Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова египетскому телеканалу «ТеН ТВ», Москва, 14 декабря 2021 года
Вопрос: Как Вы оцениваете российско-арабские отношения? В чем разница между их нынешним состоянием и ситуацией во времена Советского Союза?
С.В.Лавров: Нынешнее состояние характеризуется тем, что у России взаимоуважительные, поступательно развивающиеся отношения со всеми без исключения арабскими государствами. Во времена СССР у нас не со всеми были дипломатические отношения, несмотря на то, что Саудовскую Аравию Советская Россия признала первой из всех остальных государств. Сейчас все наслоения прошлого, идеологические предрассудки преодолены. У нас налажены тесные экономические связи, быстро развивается инвестиционное сотрудничество, гуманитарные, образовательные связи. Упомяну контакты российских мусульман, регулярно пользующихся гостеприимством Саудовской Аравии в связи с поездками для участия в хадже. Тесно взаимодействуем на международной арене.
Хочу особо выделить перспективы рассмотрения дополнительных мер по развитию инвестиционного сотрудничества. Уже несколько лет работает основанный по инициативе Президента России В.В.Путина Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ). Он создал совместные платформы с рядом арабских стран (прежде всего стран Залива) и реализует масштабные проекты в энергетике, авиастроении, освоении космоса и других высокотехнологичных областях. В ближайшее время в Египте начинается строительство по российской технологии первой в Африке атомной электростанции «Эль-Дабаа». ОАЭ бурно наращивает свои торгово-экономические, инвестиционные связи с Российской Федерацией. Товарооборот растет рекордными темпами. Саудовская Аравия, Алжир являются примерами наших ведущих партнеров в арабском мире и на Севере Африки.
Вопрос: Это интервью проходит на фоне мероприятий Года перекрёстного гуманитарного сотрудничества России и Египта, объявленного в ходе встречи Президента России В.В.Путина и Президента Египта А.Фаттаха ас-Сиси в Сочи в 2018 г. Что объединяет Каир и Москву в свете нынешних изменений в мире?
С.В.Лавров: Действительно, проведение Года перекрёстного гуманитарного сотрудничества России и Египта было согласовано президентами России и Египта уже более двух лет назад. Он планировался на 2020 г., но из-за пандемии было решено перенести его на текущий. Официальное открытие состоялось в июне с.г. в Каире. Предусмотрено более ста различных мероприятий на территории двух стран в сферах культуры, науки, образования, спорта, туризма и других гуманитарных контактов. Половина российского правительства – министерства, занимающиеся этими направлениями сотрудничества, так или иначе вовлечены в проведение этих мероприятий. Целый ряд запланированных уже состоялся. Они привлекают большое внимание со стороны россиян и граждан АРЕ.
У наших стран добрые, давние отношения, которые начались еще в годы, когда Ближний Восток, Северная Африка отстаивали свою самостоятельность, право на выбор собственного пути развития. Эти отношения переживали разные периоды, но сейчас они вышли на уровень, подобного которому еще не было в нашей истории.
Вопрос: Вы отметили активное развитие экономических отношений, сотрудничества по строительству атомной электростанции «Эль-Дабаа», а также создание российской промышленной зоны в экономической зоне Суэцкого канала. Наблюдается возвращение многих российских туристов в Хургаду, Шарм-эш-Шейх и на другие курорты. Стало ли торгово-экономическое сотрудничество главной движущей силой российско-египетских отношений?
С.В.Лавров: Да, через крупные проекты. Вы упомянули российскую промышленную зону. У неё огромный потенциал. Она только запускается, а уже «стоит очередь» из российских компаний, желающих участвовать в ней, создавать свое производство. Это не только принципиально важно для египетского рынка. Данная программа создана с прицелом на региональное измерение. Думаю, что она будет способствовать не только развитию российско-египетского двустороннего партнёрства, но и придаст мощный импульс экономическому росту самой Республики.
Вопрос: Страны арабского мира озабочены рядом проблем и кризисов. Хотелось бы донести до них позицию России по этим вопросам. Начнем с Ливии. Следите ли Вы за ходом подготовки к президентским выборам в этой стране, и какова ваша цель?
С.В.Лавров: Россия уже многие годы вносит свой вклад в международные усилия по содействию ливийскому урегулированию. С тех пор как в декабре 2015 г. были одобрены Схиратские соглашения, наша страна участвует в различных международных форматах. Их было немало: конференции в Париже, в Палермо, в Берлине. В ходе этих мероприятий сформировались общие принципы, которые никак не удавалось воплотить в жизнь, в практические дела.
В ноябре 2020 г., благодаря усилиям координаторов из ООН, ливийские стороны смогли договориться о восстановлении своего государства через налаживание механизмов подготовки к выборам. Были созданы переходные структуры. Руководитель переходного правительства А.Дбейба посетил Российскую Федерацию. Мы на предыдущем этапе принимали у себя встречу ливийских сторон, где также участвовали друзья из Египта. Они помогали нам и Турецкой Республике «свести» за одним столом представителей Запада и Востока Ливии.
Все эти усилия, в которых есть вклад Российской Федерации, позволили запустить всеми признаваемый процесс, предусматривающий проведение всеобщих президентских и парламентских выборов. Была назначена дата – 24 декабря. Надеюсь, она будет выдержана. Приоритетом для нас является не формальное соблюдение какого-то срока, а содержательное обеспечение выборов таким образом, чтобы в них могли принять участие представители всех ведущих политических сил и результаты ими же всеми признавались. Скажу честно и открыто, что с этой точки зрения, даже если будет небольшая задержка или перенос сроков, не вижу в этом большой беды. Главное, чтобы все «шероховатости», которые сейчас проявляются в рамках подготовки к выборам, были устранены. Имею в виду инклюзивность участников этого процесса и списка кандидатов. Были попытки избирательных органов Ливии не допускать кого-то к выборам, потом эти решения пересматривались. Надеюсь, что будут допущены все.
Вопрос: У Вас есть определенная позиция по отношению к кому-либо из кандидатов? Кандидатура С. аль-Ислам Каддафи, сына покойного ливийского лидера М.Каддафи, явно не устраивает США.
С.В.Лавров: Не могу говорить за ливийский народ. США тем более не имеют права это делать: они участвовали в разрушении ливийского государства в 2011 г. Как говорил тогдашний Президент Б.Обама, США пытались лидировать «из-за спины». «Вперед» выпустили такие страны как Франция. У нее, как выясняется, в то время были личные счеты с М.Каддафи. Не стал бы брать на себя смелость и настоятельно не рекомендую американцам и европейцам пытаться опять вершить судьбы другого народа, тем более ливийского. Пускай решают сами ливийцы.
Знаем, что у С. аль-Ислам Каддафи и в целом у клана Каддафи достаточно много сторонников, как и у маршала Х.Хафтара, А.Салеха, А.Дбейбы и других участников президентской гонки. Будем выступать за то, чтобы сами ливийцы обеспечили прозрачность, чистоту избирательных процессов и нашли в себе мужество признать результат выбора своего народа.
Вопрос: Правильно ли я понимаю, что Вы считаете Запад причиной разрушения Ливии в 2011 г. и страданий ливийцев на протяжении последних десяти лет?
С.В.Лавров: Этот факт невозможно отрицать. Более того, все признают и другую, более масштабную реальность – после того как Запад разбомбил ливийскую государственность, на месте этой страны появилась «черная дыра». Через неё бандиты и экстремисты, которых Запад вооружал против М.Каддафи, пошли на юг. Именно это стало главной причиной кризиса, многие годы наблюдаемого в Сахаро-Сахельском регионе. Сейчас эта зона одна из наиболее опасных с точки зрения распространения экстремистской идеологии и физического присутствия там различных ответвлений «Аль-Каиды» и ИГИЛ. На север через Ливию «потекли» потоки беженцев, от которых Европа страдает и пытается отгородиться. Надо отвечать за свои поступки.
Вопрос: Угроза терроризма представляет собой серьезный вызов для стран Сахаро-Сахельского региона. Россия предпринимает усилия по оказанию помощи этим странам?
С.В.Лавров: 11 ноября с.г. у меня состоялись переговоры с Министром иностранных дел Мали А.Диопом, 7 декабря с.г. – с Министром иностранных дел Федеративной Республики Чад М.Шерифом. Мы в тесном контакте с руководством ЦАР. Всех их объединяет стремление мобилизовать силы для борьбы с терроризмом. В этих странах в той или иной степени присутствуют филиалы «Аль-Каиды», ИГИЛ или «Боко Харам». Всё это уже «перетекает» на побережье Гвинейского залива, вокруг озера Чад начинают накапливаться группы бандитов. Они совершают набеги из своих лагерей, терроризируют мирных жителей, нещадно эксплуатируют природные ресурсы африканских стран. Мало кто с ними может что-то сделать.
Оказываем содействие Сахаро-Сахельской «пятерке». Сейчас они формируют совместные силы, которые еще в стадии становления. По двусторонней линии поставляем странам этого региона необходимые вооружения, позволяющие укреплять их способность искоренять террористическую угрозу. Регулярно тренируем военнослужащих этих стран в Российской Федерации, в учебных заведениях нашего Министерства обороны, готовим миротворцев и сотрудников правоохранительных органов. В настоящее время в Совете Безопасности ООН обсуждается вопрос о том, чтобы Организация приняла участие в материальной поддержке совместных сил Сахаро-Сахельской «пятерки». Существуют факты, что наши западные коллеги проявляют не очень большой энтузиазм на этот счет. Россия готова сделать конкретный шаг, чтобы ООН осознала необходимость более активно и предметно поддерживать работу «пятерки» на этом направлении.
Вопрос: В заявлениях командования вооруженных сил США постоянно звучит предупреждение о недопустимости любого военного присутствия России в африканских странах? Как Вы оцениваете эти высказывания?
С.В.Лавров: Это имперское мышление, отсутствие какого-либо уважения к другим странам характерно для США и того, как они действуют в мире не только по отношению к России, Китаю и другим государствам, которых они называют своими соперниками и противниками. Они так же обращаются и общаются со своими союзниками. Как решался вопрос продажи атомных подводных лодок Австралии? Решили и сделали.
Что касается их претензий на единоличное управление целыми континентами, думаю, что страны региона, Африки, Ближнего Востока достаточно зрелые государственные образования, имеющие большой исторический опыт, чтобы понимать всю бессмысленность подобного рода заявлений.
Не только американские военные заявляли о недопустимости российского и китайского присутствия в Африке. Например, М.Помпео, который был моим коллегой, в его бытность государственным секретарем США, путешествовал (незадолго до завершения срока Администрации Д.Трампа) по нескольким африканским странам и везде публично призывал их не торговать ни с Россией, ни с Китаем, потому что, мол, мы торгуем ради того, чтобы всех «колонизировать». Американцы же делают это только ради укрепления демократии. Конечно, анекдотичность и бессмысленность подобного рода заявлений для всех очевидна.
Подобные чувства собственного превосходства над всеми другими испытывают не только американцы, но и наши европейские коллеги. Франция при каждом возможном случае заявляет, что Россия «не смеет» оказывать содействие в виде военной помощи такой стране как Мали. Хотя руководство Мали всё достаточно подробно официально объяснило. Премьер-министр выступал на Генеральной Ассамблее ООН, выразил озабоченность, что перед лицом не уменьшающейся, а нарастающей террористической угрозы французское руководство решило сократить операцию «Бархан». В частности, на севере страны, где наиболее серьезная ситуация, две базы уже были закрыты, а третья закрывается до конца года. Конечно же, в такой ситуации власти Мали должны искать компенсацию этому шагу Франции. Не так давно общались вместе с Министром обороны России С.К.Шойгу с нашими французскими коллегами в Париже в формате «2+2». Призвали их к тому, чтобы в борьбе с терроризмом были исключены двойные стандарты. Если мы все хотим помогать Африке, нужно делать это путем сложения наших усилий, а не путем попыток «огородить» свою зону ответственности, «пометить» соответствующую территорию, а всех остальных туда не пускать. Это мышление позапрошлого века, даже не прошлого.
Вопрос: Вы поддерживаете хорошие отношения с Марокко и с Алжиром. Как это способствует разрешению кризиса в Западной Сахаре?
С.В.Лавров: Кризис в Западной Сахаре должен решаться, как и любой другой кризис, на основе выполнения резолюций Совета Безопасности ООН: будь то Западная Сахара, палестино-израильское или сирийское урегулирование. Везде есть резолюции, одобренные консенсусом, закладывающие международно-правовые основы для решения той или иной проблемы. В случае с Западной Сахарой резолюции предполагают прямой диалог между Марокко и ПОЛИСАРИО. Его нужно как можно скорее возобновить. Эти переговоры должны начаться и способствовать выработке компромиссных развязок, которые будут отвечать интересам обеих сторон. Нестабильность в регионе Северной Африки и Сахаро-Сахельской зоне сказывается на общей ситуации и отсутствии прогресса в западносахарском урегулировании. Это не добавляет позитива. Считаем, что на фоне происходящего в Сахаро-Сахельском регионе, стороны – Марокко и ПОЛИСАРИО – должны наоборот предпринимать более активные усилия, чтобы на этом направлении появилась надежда.
Если оставлять ситуацию как она есть сейчас, то террористы могут попытаться воспользоваться отчаянным положением западносахарского населения для того, чтобы и туда распространить свои «щупальцы». Знаем, что на этот счет уже подумывают различные экстремисты, включая боевиков «Аль-Каиды», исламского Магриба, ИГИЛ. У них достаточно обширные планы. Мы несколько встревожились: не только не возобновляются прямые переговоры между Марокко и ПОЛИСАРИО, а в ноябре прошлого года и те, и другие вышли из режима прекращения огня. Он сохранялся практически 30 лет.
Налицо угроза эскалации конфронтации в этой части Африки. Убеждены, что необходимо, чтобы все влиятельные страны призвали все стороны к сдержанности и настаивали на политико-дипломатических методах урегулирования. На этом фоне выступаем против односторонних шагов, как делаем это и в палестино-израильском урегулировании. В любом конфликте односторонние шаги, не предусмотренные базовыми договоренностями, сильно вредят делу, создают никому не нужные дополнительные риски. Год назад США признали суверенитет Марокко над всей Западной Сахарой. Это не помогает делу и напрямую противоречит, подрывает общепризнанные принципы западносахарского урегулирования, в соответствии с которыми окончательный статус этой территории может быть определен только через референдум. Надеемся, что не произойдет больше таких резких движений, и все будут использовать свои возможности не для поддержки одной из сторон против другой, а для побуждения сесть за стол переговоров.
Вопрос: В октябре с.г. премьер-министр Израиля приезжал в Москву, а затем лидер Палестины тоже посетил российскую столицу. Отражает ли всё это стремление России найти новое решение проблемы?
С.В.Лавров: Здесь не может быть никаких новых решений, кроме возобновления прямых переговоров на основе международно-правовой базы, одобренной Генеральной Ассамблеей, Советом Безопасности ООН, которая никем не подвергается сомнению: это двухгосударственное решение с обеспечением договоренностей по всем вопросам окончательного статуса.
Мы не можем поддержать односторонние шаги, прежде всего это касается продолжающихся действий Израиля по расширению поселенческой активности, которую никто не одобряет. С осуждением этой практики выступали представители ООН, Евросоюза, США и России. Это как раз состав «квартета» международных посредников, который мог бы (мы в этом заинтересованы) более активно стремиться к тому, чтобы стороны возобновили прямые переговоры. Односторонние шаги наблюдаются и в виде попыток изменить исторический статус комплекса мечети «Аль-Акса», проявляются в экспроприации в силовой форме земель и палестинских домов, которые даже сносят. От всего этого необходимо срочно отказаться. Мы настаиваем на созыве «квартета». Он уже встречался на уровне экспертов. Убеждены, что серьезность ситуации диктует необходимость министерского заседания. Работаем с нашими коллегами на эту тему. Пока в Вашингтоне предпочитают действовать другими методами и не выносить эту тему на министерский уровень, хотя США свою двустороннюю дипломатию с палестинцами и израильтянами продолжают. Если бы они гарантировали успех, думаю, все были бы только рады. Пока видим, что коллективные усилия абсолютно востребованы и их недостаточно.
Вопрос: Вы недавно встречались с М.Дахланом, лидером реформаторского течения в движении ФАТХ, а с М.Аббасом в Москве. Является ли это частью российских усилий по достижению палестинского примирения?
С.В.Лавров: М.Аббас – президент Палестины, М.Дахлан – видный политический деятель. Дело не только в них. Необходимо восстановить палестинское единство с участием всех без исключения местных группировок. Их примерно 12-13. Несколько раз приглашали всех их в Россию. Они принимали наше приглашение. Каждый раз стремились выработать какую-то общую позицию, но у них не до конца это получалось.
Убежден, что восстановление палестинского единства имеет ключевое значение как минимум по двум причинам. Во-первых, если говорить о существе палестино-израильского урегулирования, то палестинцы, восстановив единство собственных рядов, усилят свои позиции на переговорах. Они дезавуируют заявления, которые иногда звучат от некоторых политиков в Израиле: «С кем там разговаривать? Они там никого не представляют. У них всё «разбито»: Рамалла, Газа и т.д». Вот эти «предлоги» для «увиливания» от переговоров легко убрать.
Во-вторых, восстановление палестинского единства зависит только от палестинцев. Здесь ни Израиль, ни какие-то западные партнеры, ни кто-то другой не могут помешать договориться. Есть вопрос, касающийся позиции арабских стран, поддерживающих палестинцев. Иногда они это делают по-разному. Противоречия внутри арабского мира, я бы, конечно, отложил в сторону. Палестинский народ уже столько выстрадал, что нельзя продолжать ситуацию, которая по сути дела ведет к созданию «на земле» фактов, предотвращающих возможность создания палестинского жизнеспособного государства. Конечно, это должно быть в интересах всех арабских государств. Активно поддерживаем стремление Египта, который помогает такое единство восстановить. Хотим, чтобы и другие арабские страны присоединились к этим усилиям.
Вопрос: Арабский мир уже переживал трудности «холодной войны». Хочу Вас спросить: «холодная война» вернулась снова?
С.В.Лавров: Это такой вопрос, на который можно отвечать бесконечно. Предпочитаю короткий ответ. Конечно, это не та «холодная война», к которой мы все привыкли. «Та» развивалась в стабильном, пусть и в негативно стабильном, мироустройстве, когда не две державы, а две социально-экономические системы – капитализм и социализм – противостояли друг другу. Каждая из них контролировала огромные территории. Говоря образно, то по «половине» земного шара, если учесть то влияние, которое Советский Союз имел в процессе деколонизации, и в том числе в Африке. Сейчас ситуация другая – игроков гораздо больше.
Новый канцлер Германии О.Шольц, выступая по случаю объявления состава правительства, сказал, что в этом мире не две державы будут все определять, а несколько крупных держав. По сути дела – это признание многосторонности, которая также имеет две стороны. Одна сторона – это то, что сейчас многие критики полицентричного мироустройства используют в своих аргументах: многосторонность равносильна хаосу. Каждый будет за себя. Больших игроков становится больше. Они будут «толкаться локтями», им будет тесно, и мир станет более хаотичным.
Наша позиция заключается в том, что многосторонность – это объективная реальность. «Восхождение» Китая в качестве ведущей экономики мира уже не за горами. Индия бурно развивается. Азиатско-Тихоокеанский регион становится локомотивом развития, сменив в этом качестве Евроатлантический регион. Латинская Америка хочет определять свою идентичность. Недавние инициативы президента Мексики на это указывают. В Африке растет самосознание, стремление свою самобытность побольше «оттенять» в контактах с внешним миром, заинтересованном в несметных природных богатствах африканского континента. Задача не в том, чтобы в этой высококонкурентной среде «стравливать» страны друг с другом, а в том, чтобы вот это «броуновское движение» стараться каким-то образом упорядочить. Ровно на это направлена инициатива Президента России В.В.Путина о созыве саммита постоянных членов Совета Безопасности ООН. Это не из-за того, что они должны за всех решать, а потому что на них по Уставу Организации возложена особая ответственность поддержания международного мира и безопасности. Собравшись, лидеры стран «пятерки» могли бы разработать рекомендации для всего остального мирового сообщества, которые, думаю, были бы позитивно встречены. Необходимо состояние негативного конфронтационного противостояния перевести в диалог. И он у нас с американцами развивается. 7 декабря с.г. Президент В.В.Путин говорил с Президентом США Дж.Байденом более двух часов по видеосвязи. При всех серьезных противоречиях, различиях в подходах желание такой диалог развивать, по крайней мере у США, присутствует. Надеюсь, что такой настрой появится и у других западных членов «пятерки». Наш стратегический партнер – Китайская Народная Республика подтвердила свою готовность и заинтересованность в проведении такой встречи в верхах.
Вопрос: Вы почти 17 лет отстаиваете интересы своей страны на международной арене. Какие годы были самые трудные для Вас?
С.В.Лавров: Это вопрос абстрактный. Я не задумываюсь, потому что если думать, как мне было трудно, очень сложно работать. Нам надо работать сегодня и смотреть вперед, а не назад.
Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 декабря 2021 > № 3914838
Сергей Лавров
БАЙДЕНУ НЕ НУЖНА НОВАЯ ПОЛИТИКА НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
ДЖЕЙМС ДЖЕФФРИ
Руководитель ближневосточной программы Центра Вильсона. Карьерный дипломат, работал в семи американских администрациях. В последние годы был спецпредставителем США по Сирии и специальным посланником глобальной коалиции по борьбе с ИГИЛ (запрещённая в России организация).
Придерживаясь конкретных целей, реагируя на актуальные угрозы и действуя через партнёров на Ближнем Востоке, Трампу удалось избежать ловушек, в которые попадали его предшественники. Новая парадигма, скорее всего, будет и дальше определять действия США в регионе. Она позволяет сдерживать угрозы на Ближнем Востоке и в то же время уделять внимание другим геополитическим вызовам.
Администрация Трампа действовала в регионе верно
Как и при восьми предыдущих президентах, во внешней политике Дональда Трампа доминировал Ближний Восток. Несмотря на разговоры о прекращении «бесконечных войн» и приоритетности Азии, национальные интересы по-прежнему заставляют США уделять внимание региону.
Приоритеты Трампа на Ближнем Востоке мало отличались от позиций двух его предшественников: ликвидация оружия массового уничтожения, поддержка американских союзников, борьба с терроризмом и упрощение экспорта углеводородов. Однако в некоторых аспектах его администрация, в которой я работал как посланник по Сирии и коалиции по борьбе с «Исламским государством» (запрещённая в России организация – прим ред.), – пошла на заметную смену парадигмы американского подхода к региону. Джордж Буш – младший и Барак Обама поддерживали трансформацию на Ближнем Востоке, ошибочно полагая, что, подрывая определённые страны в политическом и военном плане, Соединённые Штаты смогут ликвидировать причины исламского терроризма и извечную региональную нестабильность.
Реальные политические взгляды Трампа нередко было сложно определить, тем не менее его администрация пошла по другому пути, и это дало результаты. Придерживаясь конкретных целей, реагируя на актуальные региональные угрозы и действуя в первую очередь через партнёров на Ближнем Востоке, Трампу удалось избежать ловушек, в которые попадали его предшественники, но одновременно продолжать продвигать американские интересы.
Несмотря на сегодняшние яростные дебаты по внешней политике, новая парадигма должна сохраниться и, скорее всего, будет и дальше определять действия США в регионе. Она позволяет сдерживать угрозы на Ближнем Востоке и в то же время уделять внимание другим геополитическим вызовам.
Новая стратегия
Большинство новых администраций публикует стратегию национальной безопасности, а потом быстро отправляет её на полку. Однако документ 2017 г. предложил новую модель американской политики на Ближнем Востоке, и администрация Трампа в целом её придерживалась. Стратегия предполагала смещение фокуса с так называемых бесконечных войн на соперничество с великими державами – прежде всего с Китаем и Россией. На Ближнем Востоке первый принцип позволял избежать запутанности локальных вопросов и противодействовать равным и региональным угрозам. На практике всё свелось к сдерживанию Ирана и России и устранению серьёзных террористических угроз.
Следующий принцип – сотрудничество с союзниками и партнёрами в регионе вместо односторонних действий – был более сложным. Это средство, а не цель. Руководствуясь таким принципом, Трамп стремился отказаться от центральной роли Америки в кампании против ИГИЛ после падения Ракки, столицы группировки в Сирии, в 2017 г., а также сократить численность американских войск в Афганистане, передав обе миссии региональным союзникам. Военные советники Трампа хотели, чтобы США продолжали выполнять свои обязательства, некоторые гражданские эксперты настаивали на расширении американского военного присутствия в Сирии и Ираке в целях сдерживания Ирана. В значительной степени внутренний конфликт администрации – продукт этих противоположных целей: вывод войск и борьба с терроризмом как приоритет или сфокусированность на террористах и Иране.
В итоге удалось найти компромисс: значительная часть войск была выведена, а оставшиеся перенацелены на борьбу с терроризмом и миссиях против Ирана.
В рамках второго принципа Трамп чётко дал понять, что будет поддерживать военные действия Израиля и Турции против Ирана и России в Сирии и будет полагаться прежде всего на страны Персидского залива, Иорданию, Ирак и Израиль в противостоянии с Тегераном. США, в свою очередь, будут оказывать необходимое военное содействие подобным усилиям, продавать оружие, наносить точечные удары по террористам и вводить санкции против президента Сирии Башара Асада за применение химического оружия. Тем не менее администрация очень осторожно подходила к использованию военной силы, чтобы избежать потерь среди американских военнослужащих. Но, решив действовать, американские военные были очень эффективны против Асада, террористических группировок, российских подразделений и поддерживаемых Ираном формирований.
В обмен на это дополнительное бремя администрация Трампа игнорировала внутриполитическое поведение таких ключевых партнёров, как Египет, Турция и даже Саудовская Аравия, несмотря на убийство журналиста Джамаля Хашогги. Администрация также дала понять, что будет открыто поддерживать Израиль в вопросах с Палестиной, отбросив давно устоявшиеся постулаты американской и международной политики по трансферу вооружений, Голанским высотам, Иерусалиму и Западной Сахаре. Благодаря этой политике заключены «Авраамовы соглашения» между Израилем и несколькими арабскими государствами – сигнал, что регион готов преодолеть палестино-израильский конфликт.
Иранский вызов
Сдерживание Ирана стало проверкой на прочность для новой парадигмы администрации Трампа. Президент полагал, что иранская ядерная сделка, заключённая при участии администрации Барака Обамы в 2015 г., была ошибкой; срок её действия ограничен, а региональные союзники жаловались, что проблема дестабилизирующего поведения Тегерана осталась нерешённой. В итоге, после безуспешных попыток ужесточить условия сделки, США вышли из неё. Тегеран отреагировал быстро, активизировав деятельность по обогащению урана, но не вышел из соглашения полностью.
Вопреки риторике, целью последующей политики администрации не являлась смена режима, хотя некоторые всерьёз рассматривали такую возможность. Кампания «максимального давления» была направлена на то, чтобы заставить Иран вести переговоры о более широкой сделке, включающей ядерную и ракетную программы, а также поведение в регионе. Американская политика оказала реальное воздействие на экономику и региональный авантюризм Ирана. Тегеран продолжал нелегально продавать нефть и газ по заниженным ценам, но санкции ограничили финансовую помощь, которую он мог оказать союзникам в Ираке, Ливане и Сирии. Ни Китай, ни Россия не собирались брать Иран на содержание, а европейцы фактически ничего не могли сделать, хотя и критиковали политику Трампа.
Критики администрации утверждали, что Иран не пойдёт на более широкие уступки. Но, на самом деле, требования Трампа несильно отличались от первоначальной позиции администрации Обамы. В обоих случаях они были максималистскими. Трамп, как и Обама, хотел договориться о сделке, но с фундаментальным отличием: его приоритетом служило сдерживание регионального авантюризма Ирана и максимальное ограничение ядерных возможностей страны – независимо от дипломатических рамок. Если сделка доступна в этих параметрах, её нужно заключать. В отличие от администрации Обамы, приоритетом которой было именно заключение соглашения, Трамп видел в Иране историческую угрозу и подстраивал все политические возможности, включая ядерное оружие, под эти реалии. Поэтому он закручивал гайки, чтобы добиться выгодных условий сделки или, если не получалось, чтобы серьёзно ослабить Иран. Сработала ли политика Трампа – вердикт пока не вынесен. Время и решения администрации Байдена покажут, открыла пи политика «максимального давления» путь к новому соглашению или подтолкнула Тегеран к ядерному прорыву.
Сирия и Ирак
Трамп сочетал санкционную кампанию с усилиями по сдерживанию региональной экспансии Ирана, особенно в Сирии и Ираке. В Сирии администрации досталась в наследство от Обамы запутанная политика, которую критиковали даже советники бывшего президента: одни предлагали свергнуть Асада с помощью вооружённой оппозиции, другие настаивали на политическом урегулировании под эгидой ООН, третьи считали приоритетом уничтожение ИГИЛ.
К концу 2017 г. администрация Трампа разработала собственную политику по Сирии, опять же основанную на принципах сдерживания региональных угроз и сотрудничества с союзниками и партнёрами: вытеснить Иран, полностью победить ИГИЛ и остановить гражданскую войну в стране. В итоге, несмотря на нежелание военных выходить за рамки миссии по борьбе с ИГИЛ, американским силам на северо-востоке и юге Сирии пришлось выполнять двойную задачу по лишению правительства Асада территории и ресурсов в целях подкрепления этой политики.
К 2020 г. Соединённые Штаты построили прочную коалицию, хотя и стремились сократить свои прямые обязательства. Турция и сирийская вооружённая оппозиция сотрудничали с Вашингтоном, чтобы не допустить военных побед Асада, а поддержанные США израильские удары по иранским объектам в стране ещё больше ограничивали военные возможности режима. В то же время Соединённые Штаты возглавили международную коалицию, которая поддерживала политические усилия ООН по разрешению конфликта, выступала за дипломатическую изоляцию Дамаска и режим санкций, которые должны были нанести удар по экономике Сирии. Как и в политике в отношении Ирана, в которую встраивается политика по Сирии, результатом оказался тупик. Путь к переговорам не найден, и война будет продолжаться, однако такая политика сработала против СССР в Афганистане. Тем не менее следующей администрации придется взвесить все преимущества и риски, включая гибель мирных жителей.
Неудивительно, что такая политика привела к конфликту между Вашингтоном и Москвой, которая считает Сирию основной площадкой для реализации своих дипломатических и военных возможностей на Ближнем Востоке. В соответствии с задачей нейтрализовать региональные угрозы, США неоднократно отвечали на действия российских военных на северо-востоке Сирии и помогали Турции сдерживать наступление правительственных войск на северо-западе. Однако противостояние Турции с Сирийскими демократическими силами – американскими партнёрами на северо-востоке Сирии, которые связаны с Рабочей партией Курдистана, – осложнило отношения. Напряжённость привела к военным и дипломатическим инцидентам в октябре 2019 года. Вашингтону и Анкаре удалось разрешить разногласия, однако кризис продемонстрировал трудности взаимодействия с партнерами – будь то СДС или турки – чья повестка отличается от того, что готовы поддерживать США.
В Ираке американцы пытались разделить военные действия против ИГИЛ и противодействие Ирану. Но местные боевики, лояльные Тегерану, активизировали атаки против американских войск. Трампу пришлось нанести ответный удар: был убит командующий иранского подразделения «Аль-Кудс» Касем Сулеймани. Тегеран в ответ нанёс ракетный удар по американской базе, но без серьёзного ущерба. Результат был очевидным, но не окончательным: победа США. Американские войска остаются в Ираке, но такие группировки, как «Катаиб Хизбалла», по-прежнему представляют угрозу. Ирак остаётся самым волатильным фронтом между Вашингтоном и Тегераном.
Модель для будущего
За четыре года администрация Трампа добилась двух крупных успехов на Ближнем Востоке – это «Авраамовы соглашения» и уничтожение халифата ИГИЛ в Ираке и Сирии. Ей также удалось противодействовать российской экспансии в Сирии и других районах, осознать исходящую от Ирана многофакторную угрозу для стабильности в регионе и мобилизовать коалицию против злонамеренного поведения Тегерана. Трампу, как и Обаме, не удалось справиться с иранским ядерным вызовом. Изначальные ограничения деятельности по обогащению урана исчезли за пять лет.
По нынешним ближневосточным стандартам, это достойный результат. Трампу удалось уменьшить прямые обязательства и расходы, при этом тесно сотрудничая с региональными союзниками. Тем не менее следующей администрации будет сложно сохранить такой подход и одновременно переориентироваться на иранскую ядерную сделку. Сейчас многие региональные союзники хотят дальнейшего давления Соединённых Штатов на иранскую экономику и авантюризм – больше, чем возвращения к сделке. Байдену придется искать баланс между приоритетами.
Foreign Affairs
США. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 21 января 2021 > № 3632161
Джеймс Джеффри
«Продали душу за Сахару»: как Трамп помирил Марокко и Израиль
CША признали суверенитет Марокко над Западной Сахарой
Анна Юранец
Израиль и Марокко договорились об установлении дипломатических отношений. Таким образом, королевство стало шестым арабским государством, нормализовавшим отношения с Тель-Авивом. Четыре из них — Марокко, ОАЭ, Бахрейн и Судан — сделали это при посредничестве администрации Дональда Трампа. На этот раз президент США для достижения дипломатической победы признал суверенитет Марокко над Западной Сахарой. Движение за независимость территории уже призвало ООН оказать давление на королевство.
Марокко стало четвертым арабским государством, нормализовавшим отношения с Израилем за последний год. США снова выступили в процессе дипломатическим посредником и, судя по всему, предметом торга стало признание права Марокко на спорную территорию Западной Сахары.
«Очередной ИСТОРИЧЕСКИЙ прорыв сегодня! Двое наших БОЛЬШИХ друзей — Израиль и Королевство Марокко — договорились установить дипломатические отношения — масштабный прорыв к миру на Ближнему Востоке», — написал президент США Дональд Трамп в своем Twitter.
Стороны договорились об открытии представительств в Тель-Авиве и Рабате, которые отсутствовали вот уже 20 лет из-за территориального конфликта Израиля и Палестины. Помимо этого Марокко и Израиль планируют начать работу посольств. Также стороны установят прямое авиасообщение.
«Свет мира в первый день Хануки никогда не светил ярче на Ближнем Востоке. Это база, на которой мы теперь можем строить мир, возобновить работу бюро по связям в Израиле и в Марокко, работать как можно скорее для установления полноценных дипломатических отношений. Я всегда верил, что этот прекрасный день придет, и постоянно работал ради этого»,— сказал премьер-министра Израиля Биньямин Нетаньяху в ходе церемонии, которую транслировали основные каналы израильского ТВ.
Дипломатические отношения с Тель-Авивом уже установили ОАЭ, Бахрейн и Судан — и все при посредничестве администрации Дональда Трампа. Эти страны уже приветствовали нормализацию отношений Израиля с Марокко.
Беспокойство Палестины о том, что первое соглашение между ОАЭ и Израилем создаст угрозу арабской солидарности против Тель-Авива в его конфликте с Рамаллой, начинает становиться все более оправданным. О нормализации отношений между Израилем и Объединенными Арабскими Эмиратами объявил Дональд Трамп 13 августа, с того момента примеру ОАЭ последовали уже три страны. Таким образом, всего Израиль имеет дипломатические отношения уже с шестью арабскими странами. Договор с Египтом был подписан в 1979 году, а с Иорданией — в 1994-м.
Палестина же ссылается на Арабскую мирную инициативу, принятую в 2002 году. Согласно ней, установление отношений между арабскими странами и Израилем возможно «после прекращения оккупации захваченных в 1967 году палестинских земель, создания палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме и справедливого решения проблемы беженцев».
Однако, как отмечал ранее в разговоре с «Газетой.Ru» эксперт центра Карнеги в Москве Алексей Малашенко, в арабском мире уже достаточно давно существует запрос на урегулирование внутренних конфликтов, которому и следуют некоторые страны. А арабская солидарность, к которой призывает Палестина в ее конфликте с Израилем, — далеко не такой существенный фактор.
«Всегда были национальные интересы, в том числе, по отношению к ближневосточному конфликту, в том числе, по отношению к Израилю. Эта тенденция началась не сегодня. Я думаю, что на сегодняшний день Израиль — это не тот фактор, который мог бы сплотить вокруг себя арабов на уровне государств, — отмечает эксперт.
— Этот конфликт всем надоел, есть совсем другие проблемы — те же исламские экстремисты. Поэтому, если мы посмотрим в будущее, отношения между арабами и Израилем, в основном, будут улучшаться».
Этим запросом достаточно успешно удалось воспользоваться администрации Дональда Трампа и в последние месяцы своей работы Белый дом закрепил свой успех на этом направлении. Нетаньяху в своем выступлении поблагодарил президента США за «огромные усилия по установлению мира между Израилем и народами Ближнего Востока» и короля Марокко Мухаммеда VI за «историческое решение о нормализации отношений с Израилем». Этому решению, однако, предшествовал достаточно широкий жест со стороны Белого дома в адрес Марокко.
«Режим готов продать душу»
Речь идет о признании суверенитета королевства над Западной Сахарой.
«Я подписал сегодня декларацию о признании суверенитета Марокко над Западной Сахарой. Серьезное, вызывающее доверие и реалистичное предложение Марокко об автономии является единственной основой для справедливого и прочного решения для мира и процветания», — написал Трамп в своем Twitter.
Глава МИД Марокко Насер Бурита назвал решение президента США «историческим шагом» для королевства.
Рабат контролирует эту территорию с 1975 года и предлагает Западной Сахаре широкую автономию в составе королевства. Однако населяющий эту территорию коренной народ сахарави во главе с Фронтом Полисарио борется за ее суверенитет.
В 1991 году при посредничестве ООН стороны заключили перемирие и договорились о проведении референдума о независимости Западной Сахары. Однако им так и не удалось прийти к компромиссу в вопросе, кто именно будет участвовать в референдуме.
В распространенной пресс-службой Белого дома декларации отмечается, что США «признают суверенитет Марокко над всей территорией Западной Сахары».
«США считают, что независимость территории является нереалистичным вариантом для урегулирования конфликта. Только подлинная автономия в рамках суверенитета Марокко будет единственно возможным решением. Мы призываем стороны начать диалог без промедлений, используя план Марокко по предоставлению автономии как единственную основу переговоров о взаимоприемлемом решении. Для достижения прогресса в этой цели США будут поощрять социально-экономическое развитие с Марокко, включая территорию Западной Сахары, и откроют для этого консульство в Западной Сахаре, в Дахле, чтобы способствовать экономическим и деловым возможностям в регионе», — говорится в документе.
Фронт Полисарио уже осудил заявление президента США Дональда Трампа о признании суверенитета Марокко над Западной Сахарой.
«Решение Трампа ничего не меняет с юридической точки зрения по вопросу сахарави, потому что международное сообщество не признает суверенитет Марокко над Западной Сахарой. Это является вопиющим нарушением Устава ООН, основополагающих принципов Африканского союза, и препятствует усилиям международного сообщества по поиску мирного решения конфликта между Сахарской Республикой и Королевством Марокко», — говорится в заявлении Фронта.
В своем заявлении движение также призвало ООН «оказать давление на Королевство Марокко, чтобы оно положило конец оккупации Западной Сахары».
Представитель движения в ООН Сиди Омар в своем Twitter отметил, что статус территории определяется международным правом и резолюциями ООН. «Этот шаг показывает, что марокканский режим готов продать душу ради нелегальной оккупации частей Западной Сахары», — написал он.
В четверг официальный представитель генерального секретаря ООН Антониу Гутерриш заявил, что «решение вопроса все еще может быть найдено на основе резолюций Совета Безопасности».
Политологи сходятся во мнении, что этот шаг при посредничестве США был продиктован, во многом, опасениями сторон в связи с нарастающем влиянием в регионе Ирана. С Тегераном у Израиля и США откровенно враждебные отношения.
«Трамп пытается создать имидж миротворца. Он президент, который не начал ни одной войны, президент, который наладил отношения с Северной Кореей, который способствует налаживанию контактов Израиля с арабскими соседями. Здесь много может быть целей, одна из них — создать общую коалицию из Израиля и арабских стран против Ирана», — отмечает в разговоре с «Газетой.Ru» директор Фонда изучения США имени Франклина Рузвельта при МГУ Юрий Рогулев.
США. Марокко. Западная Сахара. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 11 декабря 2020 > № 3579639
Алексей Малашенко
ОТ ЛИЧНОГО К ОБЩЕСТВЕННОМУ
АЛЕКСАНДР БАУНОВ
Эксперт Московского центра Карнеги, главный редактор сайта Carnegie.ru
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПУТИНА КАК ЗЕРКАЛО ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ
Этой осенью преобразился очередной уголок Москвы. Смоленская площадь, известная всему миру как синоним российской дипломатии, из плешивого пустыря в тени министерского небоскреба превратилась в общественное пространство, обустроенное по современной урбанистической моде. Владимир Путин лично открыл на ней памятник бывшему министру иностранных дел и премьеру Евгению Примакову, который больше всего запомнился самой радикальной в новейшей российской истории формой отмены визита в США – разворотом правительственного самолета над Атлантикой, когда натовские войска начали бомбардировки Югославии. Тому самому Примакову, который должен был победить на выборах 2000 г. команду Бориса Ельцина и ее нового фаворита Владимира Путина, но проиграл в медийной войне и отступил на старте.
Российский «стеснительный авторитаризм» не грешит прямым возвеличиванием своего лидера. К изумлению многих иностранцев, представляющих себе Россию по тоталитарным антиутопиям из кинематографа, здесь нет ни улиц, названых в честь правителя, ни его громадных портеров, ни статуй. Максимум, что позволяет себе лично скромный и уже по этой причине гибридный российский режим – это прославление образцов из прошлого с намеком на то, что их мечты сбываются.
Во время своего временного премьерства Владимир Путин почтил статуей Петра Столыпина — царского премьер-министра реформатора и патриота, строителя новой капиталистической России под государственным главенством, врага революционеров и слишком буквально понятого народовластия. Бронзовый Столыпин у дома правительства – памятник экономическому курсу Путина, тем самым двадцати годам покоя, после которых царский премьер обещал сделать Россию неузнаваемой, а Путин сделал – что по сравнению с советским временем, что с девяностыми – постоянной и удобной для нынешнего правления референтной точкой. Бронзовый Примаков – памятник собственному внешнеполитическому курсу, который эти двадцать лет покоя обеспечил. Он наметился при Примакове, но обрел полную силу при новом президенте. Это памятник тому самому развороту над Атлантикой – к себе самим и прочь от несправедливого Запада, который требует поддержки без вопросов, одобрения без совета, следования без равенства. Важно, как и со Столыпиным, что герой памятника наметил направление, но не прошел путь до конца, начал, но не реализовал. И тот, и другой – памятники не человеку-успеху, а человеку-идее, человеку-попытке. А реализованы и та, и другая сейчас.
Парадокс в том, что Путин поставил памятник не ушедшему деятелю собственного времени, а политику эпохи девяностых, от которых при каждом упоминании отталкивается. Ведь и разворот над Атлантикой произошел тогда, и особая позиция по югославской войне, Ираку, и возражения по поводу расширения НАТО, и отрицательное отношение к смене режимов, и обвинения в двойных стандартах – всё это относится ко времени, когда Россия считалась молодой демократией, которая движется на Запад, будущим союзником, чьи выборы были честными, пресса – свободной, а экономика – рыночной. Таким образом, путинская внешняя политика была сформулирована – как идея и как попытка – в ельцинский демократический период, к которому у Запада почти нет претензий и который там принято вспоминать с ностальгией.
Личное и сокровенное
Внешняя политика России называется «путинской» по тому же принципу, по которому всё после двадцати лет правления Владимира Путина (слегка, как неглубоким сном, прерванного на рубеже 2010-х гг.) в России можно назвать «путинским»: политическую систему, государственную машину, сельскохозяйственную и промышленную политику, финансы, моду, кухню, кинематограф, рассветы, закаты и движения комет. Так устроены все долгие правления, в этом их привлекательность для правящего.
Поскольку период, когда Путин персонифицирует российское государство, теоретически подходит к концу, должна подходить к концу и путинская внешняя политика, которая доставила Западу столько неприятностей, а за ней начаться какая-то другая, не путинская внешняя политика, которая неприятностей доставлять не будет.
Эта убежденность основана на том, что Путин и есть самая большая неприятность, которая могла случиться с Россией. В этом виде тезис не выглядит доказанным даже для самого поверхностного рассуждения, поэтому больше принят другой его вид: Путин – неприятность, которой могло бы не случиться. И такова же его внешняя политика – случайный узел на полезном канате, затяжка на гладком вязании, яма на дороге. Бронзовый Примаков призван напомнить, что это не обязательно так.
В персоналистском правлении все персонально, но, если выделить в деятельности Путина самое персональное, личное и сокровенное, – это внешняя политика. На всех прямых линиях и пресс-конференциях президент говорит о ней с очевидно большей увлеченностью, чем об остальном. Можно представить себе решения в области экономики, госстроительства, выборов, принятые не Путиным, не его репрессии, не его кадровые назначения, не его слияния и поглощения компаний. Но сколько-нибудь серьезных внешнеполитических решений, принятых не им, представить себе нельзя. Значит ли это, что их не случилось бы без него?
Правление Франсиско Франко в Испании – один из самых поучительных примеров персоналистского правления в развитом мире. Профиль каудильо чеканился на монетах до самого 1975 г., и все важные решения в стране были персональными. Тем не менее во внешней политике Испания ориентировалась сначала на державы «оси», затем, обличая весь в мир в двойных стандартах, добивалась членства в ООН, строила особые отношения с Америкой на прочном фундаменте антикоммунизма, а с 1960-х гг. во времена экономических реформ добивалась членства в ЕЭС, хотя так и не была принята до смены режима на демократический. Тогда же под бесконечные требования вернуть домой Гибралтар Испания – так же, как ее демократические соседи по Европе и даже более мирно, – распустила колониальную империю, отпустила Марокко и Гвинею, быстро сдалась в короткой войне за Сиди-Ифни и в момент смерти Франко не стала препятствовать мирной, хоть и не одобренной ООН, марокканской аннексии Испанской Западной Сахары (Испанской Западной Африки). При всех оттенках трудно представить себе, чтобы демократическое правительство на месте франкистского делало бы что-то совсем другое, противоположное. Персоналистским был способ действий, но не сами действия.
В декабре 2019 г. лауреат Нобелевской премии мира, лидер демократической оппозиции, которая стала властью, бывшая политическая узница и героиня западных газет Аун Сан Су Чжи оправдывала действия бирманских военных, своих недавних тюремщиков, против народности рохинджа в Международном суде по правам человека в Гааге на слушаниях по иску Гамбии, обвиняющей Мьянму в геноциде. Оказалось, что действия молодой демократии Мьянмы под руководством одной из самых известных в мире демократических оппозиционерок не сильно отличались от образа действий военной хунты. Разве что ее глава не поехал бы ответчиком в Гаагу.
Мы можем предположить, что российская внешняя политика тоже имеет ряд черт, которые существуют сами по себе – как силовые линии и магнитные поля, как гравитация и климат, но приписаны Путину по принципу: «а кому же еще». Разбирая внешнюю политику путинской России, надо определиться, где в ней Путин, а где Россия.
Витки спирали
Самый верный ответ на вопрос, чем занимался Путин в эти свои двадцать лет у власти: восстанавливал утраченный международный статус России. Сначала препятствовал его дальнейшему падению, а потом любовно выращивал и ограждал от внутренних и внешних посягательств. Это главный мотив всех действий в экономике, по отношению к оппозиции и главный принцип выбора будущего устройства власти после 2024 года.
Популярные и непопулярные меры, рыночные и антирыночные действия, наймы и увольнения, приговоры или их отсутствие нужно рассматривать под тем же углом, под которым их видят в Кремле: насколько они способствуют сохранению возвращенного международного престижа, который является формой национальной безопасности: чем больше престижа, тем безопаснее.
Предыдущий президент Борис Ельцин решал другую задачу: его приоритетами были рыночные реформы, демонтаж власти Коммунистической партии, создание и защита нового класса собственников, остановка распада России посредством ее большей федерализации, интеграция в мировую капиталистическую систему, в том числе на правах младшего партнера США.
Тем не менее оба президента России, которых принято противопоставлять друг другу, Ельцин и Путин, проделали сходную эволюцию во внешнеполитическом поведении, которая заняла примерно один и тот же срок – пять-семь лет.
Период Ельцина начался сворачиванием российского военного присутствия за рубежом, нестандартными для главы России визитами и дружбами, терпимым отношением к западным силовым акциям и стремлением вступить в западные структуры. А закончился жестким оппонированием западной военной операции в Сербии, борьбой против расширения НАТО и напоминанием о собственном ядерном оружии.
Период Путина начался сворачиванием остатков российского военного присутствия за рубежом – закрытия военных баз в Лурдесе на Кубе и в Камрани во Вьетнаме, напряженно-шутливым предложением вступить в НАТО, которое могло бы перерасти в серьезное, желанием присоединиться к единой Европе по формуле «все общее, кроме институтов», нерадостным, но относительно спокойным восприятием расширения НАТО и попыткой закамуфлировать его посредством привилегированного Совета Россия – НАТО, в котором, как говорили тогда чиновники, у России будет даже больше прав, чем у новых членов. А кончился гибридной войной и возвращением к статусу глобального противника, который мало того, что мешает реализовывать национальные интересы США в разных частях мира, но и атаковал Америку на ее собственной территории, нанес ей киберпоражение в виде избрания Дональда Трампа.
В противоположную сторону развивалась внешняя политика Дмитрия Медведева, который начал с войны, навязанной ему Михаилом Саакашвили, и перешел к поддержке западного варианта резолюции о бесполетной зоне в Ливии. Впрочем, его правление было короче, чем у коллег, а временная поддержка западных действий в Ливии обернулась раздосадованным: «мы не за это голосовали».
И для Ельцина, и для Путина поворотными моментами были действия Запада в Югославии, в Ираке, на Кавказе, в Восточной Европе, которые в России воспринимали как кричащую несправедливость не только президенты, но и большая часть населения. В каком смысле тогда можно говорить о персоналистской внешней политике Путина, если она по настроению совпадает с представлениями граждан о справедливом ответе на внешнеполитические обиды?
Продавец зонтиков
У России есть одна черта, которая отличает ее от всех стран западного лагеря и которая никуда не исчезла бы, стань Россия его членом. Россия может защитить себя сама. Больше того – Россия может защитить не только себя, но и других, предоставляя уникальные услуги в области безопасности и обороны: помог себе, помоги товарищу. Во всем западном мире есть только одна такая страна – Соединенные Штаты Америки. С Россией их было бы две.
Речь идет о защите от глобальных, тотальных угроз. От угрозы завоевания, раздела, оккупации, взятия столицы, смены власти насильственным путем, изменения границы извне и отторжения территорий. Эта способность России ставит ее в мире, независимо от несовершенства политических институтов, технологического отставания и среднего уровня экономики, на совершенно особенное место. Подобной способностью защитить самих себя и при желании – других обладают всего несколько стран. Судя по всему, эту группу государств Путин и называет «полностью» или «подлинно» суверенными, когда снова и снова настойчиво возвращается к теме суверенитета.
Составными частями этого понятия можно считать ядерное оружие и количество обычных вооружений, размер населения и территории, водного и воздушного пространства, обеспеченность природными ресурсами и промышленностью, способность самостоятельно заместить выбывшие вооружения, наличие достаточно большого числа людей, готовых сражаться за родину (территории и даже армии Франции и Германии в 1940 г. были сопоставимы, но настроения различны). И – это критически важно – способность нанести любому, абсолютно любому противнику ущерб, после которого он не сможет продолжить прежнее существование. Грубо говоря: Россия – страна, которую нельзя завоевать и сама попытка ее завоевания обойдется неоправданно дорого.
На протяжении нескольких десятилетий второй половины ХХ века таких стран было две – Соединенные Штаты и Советский Союз. В девяностые казалось, что остались только США. Позже к ним присоединился Китай. Несомненно, к группе слишком больших, чтобы пасть, относятся Индия и даже Пакистан. Изо всех сил старается взломать дверь и присоединиться к клубу Северная Корея, которая для этого попросту слишком мала. Данный недостаток она станет компенсировать дерзостью.
Однако даже ядерные Индия и Пакистан пока являются такими непобедимыми скорее на региональном уровне, чем на глобальном. Трудно представить себе их эффективную оккупацию, но вполне возможно – военное поражение или попытку его нанести, которая необязательно будет сопровождаться неприемлемым уроном для того, кто такую попытку предпримет. Чувство неотвратимости ответа, чувство фатальной его неизбежности совсем не так сильно, как в случае с Россией. То же относится к ядерным Великобритании и Франции, если рассматривать их отдельно, вне военного союза с Соединенными Штатами.
Из всех полностью суверенных и слишком больших для внешнего правления государств только в отношении России – как снаружи, так и внутри нее самой – возможен и продолжается разговор о том, может ли она и на каких условиях стать членом западного мира. В отношении Индии или Китая такой разговор не ведется.
То есть Россию продолжают рассматривать как возможного участника западного, европейского и атлантического мира, и главная претензия к ней по-прежнему состоит в том, что она не соответствует условиям этого потенциального членства.
Конечно, западный мир – общество демократий, а Россия не демократия. И все же Россия не так уж сильно отличается от множества стран, которые западный мир считает союзниками. Умеренный российский авторитаризм с рыночной экономикой и большой потребительской свободой похож на те режимы, которые США в период сдерживания коммунизма объявляли бастионами свободного мира.
Но есть одна претензия, одно условие, которое не относится к области справедливого и несправедливого. От западных демократий Россия отличается именно тем, что не нуждается в чужой защите, в частности – ей не нужны гарантии лидера западного мира, Соединенных Штатов Америки. Россия была бы в западном мире вторым государством, которое повторяло бы уникальные свойства США – способность защититься и защитить – и тем самым размывало бы уникальность и исключительность США на их канонический территории. Не нуждаясь в защите, Россия и внутри западного лагеря вела бы себя независимо, не имела бы стимулов подчиняться общим решениям. Репетиция будущего неповиновения произошла во время югославской и особенно косовской войны, когда Россия была членом «Большой восьмерки» и еще считалась идущей к соединению с западным миром.
На услуги альтернативного защитника в западном лагере нашелся бы спрос, игра на создании коалиции внутри коалиции, своего лагеря внутри западного была почти неизбежна, как и особое мнение по ряду вопросов. А значит, полноценное вхождение любой России – в том числе демократической – было почти немыслимым.
Метод избегания прошлого
На саммите глав стран СНГ в декабре 2019 года Владимир Путин прочел сорокаминутную лекцию о начале мировой войны, обещал написать статью, где распишет по дням и часам, как всё было, и покажет, что вины России тут нет – или она уж точно не больше, чем вина Запада. Президент, как утверждается, читает много книг по истории. Опрос о возможности сдачи Ленинграда вместо обороны в блокаде решил судьбу «Дождя» в национальных кабельных сетях. Очевидно, Путина не оставляет мысль о том, что можно выиграть на поле боя и проиграть на страницах газет и телеэкранах. Рубеж личной битвы Путина за историю – Россия ошибалась внутри (революция, репрессии, колхозы), но всегда была права (или вынужденно, контекстуально права) снаружи. Отступления признаются неудачными: совместная память о Катыни с прагматиком Дональдом Туском не улучшила отношений с Польшей.
Бывшая государственная граница СССР и границы суверенных государств на его месте для Путина очевидно разной прозрачности. Он неустанно объясняет Бушу, Меркель, Обаме, Трампу сложное внутреннее устройство Украины и Грузии, которые для них выглядят просто пятнами на карте – такими же, как Голландия или Эквадор. Нарушение этих призрачных, нарисованных большевиками границ – столь же призрачное преступление, за которое нельзя наказывать, как за настоящее.
Не колонии, а несправедливо утраченные части русской земли и русского этноса, который с украинцами и белорусами – почти один народ. И этот самый единый русский этнос подарил казахам, да и другим народам, их государственность (как если бы национальное строительство не происходило бы в любом случае).
Выход за украинские границы для Путина обусловлен их ментальной прозрачностью: они все еще административные, межреспубликанские, а не межгосударственные. С другой стороны, Россия пересекает их не просто так, а в тот момент, когда другая сторона пытается уничтожить их прежнюю гуманитарную и экономическую межреспубликанскую прозрачность, сделать их межгосударственными и даже межблоковыми, приблизить НАТО к Ростову и Курску. С точки зрения Запада, Россия напала на соседнее государство. С точки зрения России – наоборот. «Все войны Путина – оборонительные» – лучшая гипотеза для объяснения действий его России в мире.
Личные черты во внешней политике Путина могут скрываться совсем не там, где мы их ищем. Прежде всего, они окрашены опытом советского человека, не желающего повторять ошибок советских руководителей. И они не всегда соответствуют зарубежному мифу о Путине.
Важнейшая среди них – приверженность капитализму, который рассматривается как фундамент безопасности и конкурентоспособности России. СССР проиграл и распался, потому что пытался создать систему, полностью альтернативную рынку. В результате его плохо накормленное и неказисто одетое население превратилось в народ завистников, готовый, как говорилось в популярном анекдоте, объявить войну Финляндии и через день сдаться. В каком-то смысле так и произошло, только без объявления войны. Поэтому нужно не выдумывать альтернативу, а строить капитализм для себя.
Путин скептически относится к возникшему в девяностые классу крупных собственников, разделяет народное мнение, что большие состояния появились не благодаря талантам их обладателей, а благодаря умению вовремя захватить кусок государственного достояния. Поэтому он относится к частным активам без священного трепета и всегда готов, если посчитает нужным, перераспределить их в пользу государства или других, более патриотично настроенных либо подконтрольных собственников. Однако он не сделал за двадцать лет того, чего ждало на рубеже 1990-х – 2000-х гг. едва ли не большинство простых граждан: не отменил итоги приватизации и не вернулся к государственной экономике, то есть так и не превратил Россию в большую Белоруссию.
На месте лихого капитализма девяностых не возникла белорусская модель с госпланом, государственными заводами и совхозами. Путин – стихийный или, вернее, интуитивный рыночник, как и всякий трезвомыслящий человек его лет, который помнит советскую экономику. В первые годы у власти он поощрял вхождение российского класса крупных собственников в мировой клуб, поддерживал слияние деловых элит, предполагая, что это сделает Россию сильнее. Одобрял сделки вроде слияния ТНК и BP или сорвавшуюся попытку «Северстали» купить Arcelor. После 2008 г. и санкций 2014 г. был взят противоположный курс на репатриацию элиты и создание патриотического бизнеса, который живет, тратит и инвестирует в России. Проблем здесь пока не меньше, чем успехов, но сам рыночный тип отношений не становится предметом пересмотра. Даже с санкциями современная Россия – более конвенциональный участник глобальной рыночной экономики, чем СССР или любая другая соцстрана без санкций.
По той же причине Путин не форсирует социальное государство внутри страны. Раздутое социальное государство слишком дорого и подрывает глобальную конкурентоспособность России. Советский Союз проиграл, несмотря на социальные гарантии, которыми так хвалился перед собой и миром, а население распадающейся страны не вышло его защитить. Поэтому желанные меры, о которых граждане не устают говорить с социологами, вроде фиксированных цен на базовые товары, раннего выхода на пенсию, разовых массовых повышений зарплат и пенсий из государственной копилки – не принимаются.
Финансовая безопасность считается важнее рейтинга. В первые годы правления правительство России сохраняло очень низкие пенсии и зарплаты бюджетникам, по сути, принимало коррупционную ренту как форму вознаграждения чиновников, но ускоренными темпами расплатилось с зарубежными кредиторами. С тех пор внешний долг России остается одним из самых низких в мире. Тогда же ради балансировки бюджета монетизированы (с небольшой компенсацией, растворившейся в тогдашней высокой инфляции) сотни советских льгот, несмотря на протесты населения и падения рейтингов власти. Зато в 2009 г., когда мировой финансовый кризис грозил «олигархам» потерей бизнеса, Путин выделил им бюджетные средства на спасение от margin calls их компаний, под залог докризисной стоимости которых они брали кредиты. Не слишком популярная мера была призвана сохранить стратегические активы в руках российских бизнесменов. Точно так в совершенно другую эпоху, но по сходным соображениям «прозападный» Борис Ельцин не допустил зарубежный капитал к приватизации.
В 2014 г., несмотря на падение цен на нефть и распугавшие инвесторов санкции, Путин не стал задерживать переход рубля к полной конвертируемости. Правительство и ЦБ ничего не предприняли, хотя в этих условиях переход очень быстро спровоцировал двукратную девальвацию. Она вызвала недовольство среднего класса и сократила доступность импорта и путешествий, зато сохранила сбалансированность бюджета: валютная выручка давала теперь в два раза больше рублей, и это позволило выполнить бюджетные и социальные обязательства в рублевом выражении.
Кремль не остановился перед непопулярной пенсионной реформой, уронившей рейтинг президента, – наоборот, президент лично взялся объяснять ее населению.
Зато Путин готов на социальные траты там, где они направлены не просто на поддержку потребления или своей популярности, а там, где поддержка напрямую связана с темой безопасности. Материнский капитал – беспрецедентно реальная субсидия в мире символических российских пособий. С 2007 г. его размер вырос с 250 до 453 тысяч рублей. Массированное вложение в рождаемость – борьба с депопуляцией русских просторов – тоже рассматривается как вопрос безопасности.
По контрасту с архаичным характером политических институтов в его России и тем, что сам Путин является скорее аналоговым, чем цифровым и сетевым человеком, электронные государственные сервисы и быстрый интернет для максимально большого числа людей признаны способом сократить технологическое отставание и не пропустить пятую технологическую революцию. Технологическое отставание разрушило СССР, нового допустить нельзя.
Россию нельзя победить во внешнем противостоянии, единственный способ – сделать это изнутри. Внешнюю политику России часто трактуют как продолжение внутренней (война – средство повышения рейтинга). В действительности дело обстоит скорее наоборот: внутренняя политика в России Владимира Путина – продолжение внешней.
Все ограничения, наложенные на деятельность политических институтов и на гражданские свободы, все технологии управления выборами и прессой направлены на то, чтобы Россия, которую нельзя победить снаружи, не была побеждена изнутри.
Аполитичная политика
Забота о безопасности – следствие восприятия России как слабого, хрупкого государства. Поколение Путина, как и – пока еще – большинство ныне живущих граждан России, застало коллапс собственной страны, изменение ее границ, флага и гимна, потерю накоплений, утрату союзников и международного авторитета (модные в восьмидесятые, особенно при Михаиле Горбачёве, русские стали совсем немодными в девяностые), полную смену жизненных планов, хотя у многих в конечном счете корректировка произошла в лучшую сторону. В то же время еще поколение деда Владимира Путина и его ровесников из первых уст рассказывало своим внукам о полном разрушении предыдущей российской государственности, которая исчезла в огне и дыме революции и гражданской войны и возродилась в полную силу только после того, как вышла из смертельной опасности Второй мировой.
По всему видно, как Путин не любит революционеров и критически настроенную интеллигенцию, дважды в прошлом столетии разрушивших великую российскую державу. Даже если они действовали с лучшими намерениями, результатом воспользовались геополитические конкуренты – с худшими.
Большевики были слишком идеологизированы и политизированы, сказал он на большой пресс-конференции 2019 года в Кремле, и забыли о геополитике. Отсюда вывод: бессмысленно заниматься преобразованием страны изнутри, не думая о том, какие последствия это повлечет снаружи. Россия никогда не будет достаточно хороша для похвалы, Россию превозносят, только когда она слабеет, поэтому внешним аудитом действий российской власти вообще можно пренебречь. Имеют значения лишь оценки службы собственной безопасности – вроде той, в которой работал сам Путин.
Из принадлежности к спецслужбам – неверие в случайность и стихийность. В лесу может вырасти гриб, но не айфон. Да и гриб, вероятнее всего, кто-то и зачем-то посадил. Не бывает случайных протестов, статей, оговорок. Всё – части плана. Алексею Мордашову не удалось купить Arcelor не просто потому, что его переиграл Лакшми Миттал, а потому, что русский бизнес не хотели пустить в Европу. Подтверждение такому анализу всегда можно найти: достаточно посмотреть на историю «Южного» и второго «Северного» потоков. Сравниваем случайное с неслучайным, спонтанное с запланированным (такое ведь тоже бывает) и получаем картину мира, построенного по чужому генплану. А жителей спросили?
Так Россия, которая внутри культивирует стабильность, во внешнем мире оказывается проводником дестабилизации – вроде независимых депутатов на выборах в Мосгордуму 2019 года. И жертвой мирового «московского дела», когда ее пытаются за это наказать – в том числе поддерживая тех, кто дестабилизирует ее изнутри. На них она и отыгрывается.
К 75-летию Победы во Второй мировой войне Путин обещает написать статью, где покажет правомерность действий советского руководства в ее начале. В отличие от ленинского Совнаркома революционеров оно руководствовалось не идеологией, а геополитикой (отсюда и готовность подружиться с империалистами, и пакт с ненавистными фашистами), значит – действовало верно.
Это полностью соответствует современной российской внешней политике. Она по сравнению с советской – предельно безыдейна. Друзей и врагов больше не выбирают, сверяясь с руководящей линией. Мир не разделен на своих и чужих по идеологическому принципу, экономическому или государственному строю.
Строго говоря, друзей и врагов в старом смысле тоже нет. Друзья – любые страны, когда они не отрицают права России отстаивать свои интересы и заседать за столом мирового совета директоров. Противники – те, кто реализации этих прав препятствуют. Иногда это одни и те же страны. Отсюда немыслимая для советской и даже современной американской политики неразборчивость (официально называется «прагматизмом»): партнер может быть демократией или диктатурой, монархией или республикой, правительство – левым или правым: нужна не любовь, а признание интересов. Отсюда же – немыслимый для советской дипломатии одинаковый уровень отношений с государствами, враждующими друг с другом. Однако подход, такой успешный в мире развивающихся стран, вдруг начинает плохо работать с западными странами, где принципы и ценности – когда реально, когда декларативно – составляют часть внешней политики.
Похвалы геополитическому прагматизму советских правительств сталинского и последующих времен по сравнению с более радикальными соратниками (маоистский Китай был готов войной решить вопрос о превосходстве систем, Фидель Кастро – принести Кубу в жертву победе мировой социалистической идее) подтверждают, что Владимир Путин видит собственный режим по сравнению с режимами Ельцина и Горбачёва как власть эпохи реставрации. Но власть такую, которая должна зафиксировать не только убытки, но и прибыли, принесенные нежеланной, хотя и неизбежной революцией рубежа восьмидесятых-девяностых, а не просто вернуть все как было и поставить мебель, как она стояла при Людовике XVI. Иногда, впрочем, все равно получается, как при Людовике, например в разговорах про единый народ русских, белорусов и украинцев, хотя 30 лет в разных странах уже сделали народы разными.
Цель внешней политики российского президента тоже можно назвать контрреволюционной и реставрационной – пересмотреть итоги «конца истории» 1990-х гг. и вернуть утраченные позиции России в мире. Но методы не равны простой реставрации методов СССР. Основным способом восстановления утраченных позиций является тщательное избегание старых ошибок, которые привели СССР к геополитическому проигрышу.
Но ошибки забываются по мере удаления от них. Новые поколения помнят их смутно. Социологи говорят: общество, которое только что молилось на стабильность, больше не опасается неопределенности, оно вновь ждет перемен, даже радикальных. Журналисты независимых СМИ жалуются в частных разговорах – в непокорном Шиесе, где протестуют против ввоза мусора из Москвы, трудно найти ракурс палаточного лагеря, чтобы в кадр не попадал флаг с профилем Сталина.
Продление путинизма – так власть, судя по всему, видит транзит 2024 г. – принесет косметические изменения и отложит ответ на вопрос о внешней политике России после Путина. Если любая следующая власть возьмет курс на ее пересмотр, здесь, как и во внутренней политике, возможно два исхода. Один из них – уход от борьбы за советский статус несоветскими методами и реставрация не только цели сделать Россию снова великой, но и способа действия. Ограничитель в виде тщательного избегания, обтекания ошибок позднего СССР падет, но может выясниться, что личное, путинское во внешней политике России лежит не с той стороны спектра, где ожидается. За Путиным не мягче, а еще упрямее.
А интеллигентским, или технократическим, вариантом пересмотра накопившегося в нынешнем периоде наследия будет попытка обеспечить собственный статус и безопасность через отказ от самоутверждения вопреки Западу. Тогда нас ждет очередной сезон сближения с европейским миром на общей культурной платформе. В ходе которого, несмотря на несходство многих интересных подробностей, выяснится, что главный герой неисправим, и внешняя политика, которую мы называем «путинской», получит новое, еще неизвестное нам имя.
Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2020 > № 3305434
Александр Баунов
Норма и реальность
Непризнанные государства в поисках государственности
Александр Искандарян – директор Института Кавказа (г. Ереван).
Резюме Появление новых государств остановить невозможно, но реально разработать критерии их признания. Эти критерии могут быть очень сложными, но главное – они должны быть применимы на практике, не провоцируя новые конфликты и кровопролитие.
Непризнанные или частично признанные государства – спорный вопрос и в политических, и в научных дискурсах. Наглядный пример – вступление фактически греческой части Кипра в Евросоюз, по мнению многих, противоречившее правилам ЕС, поскольку другая часть острова, Турецкая Республика Северного Кипра, остается непризнанной (точнее, признанной только Турцией).
Причины непризнания или частичного признания государства чаще всего лежат в политической, а не научной плоскости. И хотя таких государств в мире множество, ученым пока не удалось изобрести новый подход к их дефиниции, так что наука продолжает пользоваться политизированными и пропагандистскими терминами. Учитывая, что многообразие государств, которые принято называть «непризнанными», сопоставимо с многообразием признанных, политическая наука в первую очередь задается вопросом, возможно ли последовательное применение этого (или, быть может, иного, более точного) термина. Иными словами, можно ли предложить научно обоснованное определение «непризнанного государства», и если да, то какие ныне существующие или уже исчезнувшие государства соответствуют этому определению?
Изучение непризнанных государств имеет научную значимость не только потому, что оно интересно само по себе и имеет целый ряд последствий для политической науки, но и по той причине, что помогает нам углубить свои представления об одном из ключевых, основополагающих понятий политической науки: государстве. Чтобы определить «непризнанность», нужно задуматься о том, что такое государство вообще, в современности и в истории. Чем отличается государство от не-государства? Каким путем тот или иной энтитет становится государством или перестает им быть? Каковы критерии государственности и каков источник их легитимности? Само по себе существование на современной политической карте мира непризнанных государств открывает путь к пересмотру всех этих классических вопросов.
Трудности определения
Разумеется, у отсутствия академического определения непризнанных государств есть причины. Отчасти они обусловлены самой природой научных исследований, а отчасти той средой, в которой работают ученые, и в частности тем, что наука, как правило, развивается в признанных устоявшихся государствах. Научный потенциал непризнанных или частично признанных государств ограничен. Даже если на их территории есть университет (чаще всего это наследие имперского присутствия или исчезнувшей политической системы), там в лучшем случае есть один-два специалиста международного уровня либо их нет вообще, и нет возможности поддерживать активное научное сообщество и необходимую для развития науки циркуляцию людей и идей. В большинстве случаев этим учебным заведениям не хватает средств. Ученый, живущий в непризнанном государстве, обычно аффилирован с университетом или исследовательским центром, не признанным мировым научным сообществом. Кроме того, в непризнанном государстве принято политизировать все, что касается его международного статуса. От ученого ожидается не анализ, а отстаивание интересов непризнанного энтитета. В противном случае он/она рискует лишиться работы или финансирования или стать объектом травли в СМИ.
В бывших метрополиях изучение этой темы менее тенденциозно, и необходимость легитимации отступает на второй план. Многое зависит от этнического фактора. Например, российские специалисты по Абхазии и Южной Осетии часто настроены критически, а вот строго научных, беспристрастных исследований по Нагорному Карабаху в Армении или Северному Кипру в Турции немного. Жителей этих непризнанных государств в армянском и турецком обществах воспринимают как членов своей этнической группы и включают их в свои этнические нарративы, рассматривая государственность как составляющую этнического проекта. В результате давление общества заставляет ученых и научные центры строить работу вокруг этих нарративов.
Не менее важно, что в непризнанных государствах дискурсы, как научные, так и общественные, сосредоточены в основном на своих же кейсах, чаще всего не выходят за пределы собственной проблематики, даже чаще всего эмпирики. Скажем, на Южном Кавказе в непризнанных и частично признанных государствах если и упоминаются примеры, скажем, Восточного Тимора или Южного Судана, о них говорят в связи с легитимацией признания непризнанных образований. Но и эти упоминания обычно встречаются в легалистском или политическом контексте как тезисы в поддержку собственной борьбы за признание. У специалистов отсутствует академический интерес к аналогичным случаям в других регионах. Даже если они обсуждаются, то как нечто далекое и схематичное, немногие знакомы с реальным контекстом событий, да и не хотят его знать.
В признанных государствах непризнанные часто воспринимаются в негативном свете как недогосударства, не обладающие легитимностью и не имеющие права на существование. Непризнанные государства редко видятся как часть политической реальности. Одна из причин в том, что они бросают вызов стабильности мирового порядка, являясь исключением из международного права, которое лучше всего игнорировать, чтобы их иррациональная природа не сказалась на международном правопорядке. Во многих признанных государствах считается политически некорректным даже использовать термин «непризнанное государство» как подразумевающий, что непризнанные государства на самом деле являются государствами, но некие силы или структуры этого не признают. Чтобы избежать подобной коннотации, вместо «государство» говорят «территория» или «образование», а слово «непризнанное» заменяют на «самопровозглашенное», «де-факто», или «сепаратистское». Все эти эвфемизмы не только не привносят ясности, но усложняют понимание ситуации.
Начнем с того, что большинство государств де-юре являются государствами де-факто. Кроме того, большинство стран на карте мира являются также и самопровозглашенными, созданными волеизъявлением своего народа или лидеров, а не внешними силами. Практически все современные государства появились в результате отделения от других в тот или иной момент, поэтому их можно назвать сецессионистскими или сепаратистскими. Понятие «де-факто государство» подразумевает наличие государственных институтов, которых в непризнанном государстве может и не быть. Терминологическая путаница свидетельствует о недостаточной разработанности предмета. Еще рано говорить о существовании серьезного научного подхода к этой тематике или о действенной парадигме, в которой ее можно рассматривать.
Когда государство становится государством?
Безусловно, сложность предмета – одна из причин, почему наука отстает от реальности. Появление непризнанных государств нужно рассматривать в более широком контексте появления государств вообще. А это тема бесконечных дискуссий политологов, философов и юристов. О несовершенстве международного права и практики свидетельствуют разные судьбы непризнанных государств – от полногоценного международного признания Восточного Тимора и Южного Судана до подвешенного статуса Северного Кипра и Абхазии или полного исчезновения Ичкерии и Сербской Краины. Мировое сообщество пока не выработало последовательного подхода к итогам гражданских войн. Оно признало исход гражданской войны в Китае, и поэтому коммунистическое правительство Китайской Народной Республики стало легитимным представителем китайского народа, в то время как власть талибов в Афганистане была ликвидирована путем военной интервенции. В том, чтобы признать коммунистов в Китае, но не талибов в Афганистане, есть политическая логика, а юридической нет.
Пример Китая особенно показателен. Материковый Китай, или Китайская Народная Республика, оставался непризнанным до 1971 г., его место в ООН занимал Тайвань (официальное название – Республика Китай). В 1971 г. Генеральная ассамблея приняла резолюцию 2758 «Восстановление законных прав Китайской Народной Республики в ООН», в которой КНР признавалась «единственным законным представителем Китая в ООН», а Тайвань был лишен представительства в ООН, так как «занимал это место незаконно». Теперь уже Тайвань стал непризнанным (или, точнее, частично признанным) государством, а КНР восстановлена в «законных правах», которые ей никогда не принадлежали.
Еще один сравнительно недавний прецедент создала деколонизация – фактически процесс управляемого распада колониальных государств и всей колониальной системы. Некоторые государства создавались на пустом месте. Случайно сложившиеся административные границы превращались в границы новых государств, созданных по принципу uti possidetis – сохранения существующего положения вещей. Властные полномочия передавались представителям разнородного населения территорий, оставляемых колонизаторами. Потребовались десятилетия, чтобы население стало нацией, кое-где процесс продолжается до сих пор. Попытка пересмотра результатов деколонизации, какими бы несправедливыми и неразумными они ни были, приведет к разрушению современной системы международного права. Важный результат деколонизации – то, что уже десятилетия существует целый ряд государств, из всех классических признаков государства обладающих только одним – признанностью. Легитимность государств, созданных в тот период, базировалась исключительно на их признании бывшими метрополиями. Сегодняшние непризнанные государства, многие из которых образовались в конце XX века по итогам распада коммунистического мира, столкнулись с противоположной проблемой: именно бывшие метрополии их и не признают.
Пытаясь понять природу непризнанных государств, мы сталкиваемся с проблемой дефиниций. Что такое государство и что такое «признанность»? Есть определения государства, подходящие к данному контексту, например, веберовская идея о том, что суверенитет государства определяется его правом применять власть и монополией на принуждение на определенной территории. В контексте мировой политики это означает, что государство само решает, как относиться к другим странам, в какие союзы и альянсы вступать и какие обязательства на себя брать. Понятно, что в реальности суверенитет государства подвержен многочисленным ограничениям, добровольным и нет, от наложения санкций до военных операций на его территории. Но все-таки с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела государства легитимно только в особых случаях, по крайней мере в теории.
Не так с государствами непризнанными. Они не могут обратиться за помощью в международные организации или к другим государствам, поскольку те не признают их существования. На бумаге непризнанных государств вообще не существует, к ним относятся как к временным техническим сбоям в системе международного права. Частично признанные государства – несколько иной, более сложный случай: будучи признаны хотя бы несколькими акторами, они могут взаимодействовать с ними, но это не уравнивает их в правах с остальным миром, преимущественно состоящим из признанных государств.
На практике непризнанным считается государство, обладающее несколькими, а иногда многими или даже большинством признаков обычного государства: контролем над территорией, политической системой с ветвями власти, правовой системой, армией, государственной символикой (гимном, гербом и флагом), системой социального обеспечения, границами и т.д., но не признанное другими странами. На самом деле непризнанное государство может обладать всеми известными параметрами государственности, кроме признания.
Однако не существует юридического определения признания, его процедуры или акторов. Взаимное признание непризнанных государств не имеет законной силы. Чтобы считаться признанным, государство должно быть признано государством, в свою очередь, признанного признанным государством, и т.д. Международное право не объясняет, какой длины должна быть эта цепочка или сколько стран должны признать государство, чтобы оно стало признанным.
Например, Косово уже признало более 100 государств, но это государство по-прежнему считается частично признанным, просто потому что «порог признания» не установлен международным правом или практикой мирового сообщества. Возможно, частично признанным можно считать государство, не являющееся членом ООН, но признанное некоторыми членами ООН. Но есть и пример Западной Сахары – государства, признанного более чем 60 членами ООН, а также частично признанной Южной Осетии. Для такого государства участие в международных отношениях ограничивается взаимодействием со странами, которые его признали, – одной или двумя, как в случае с Абхазией и Южной Осетией, или с десятками, как в случае с Косово, Западной Сахарой и Тайванем.
Однако есть и противоположные примеры, когда признанное государство не признается несколькими государствами. Так, Израиль не признан большинством арабских стран. Есть и индивидуальные аномалии: Пакистан по не вполне ясным причинам не признает Армению. Однако и Израиль, и Армения являются признанными государствами и членами ООН.
Исходя из вышесказанного, можно считать членство в ООН важным, но не универсальным критерием. До 2000 г. Ватикан и Швейцария не входили в ООН, а имели при ней статус наблюдателей, однако никто никогда не называл их непризнанными или частично признанными. С юридической точки зрения ООН не обладает полномочиями признавать или не признавать государства. Правом принимать такие решения обладают суверенные государства – члены ООН. Страна становится членом ООН по решению Генеральной ассамблеи после рекомендации Совета Безопасности, одобренной девятью из 15 его членов. Однако любой из постоянных членов Совета Безопасности может наложить вето на принятие государства в Организацию Объединенных Наций.
Хотя не входящие в ООН страны могут считаться признанными, именно членство открывает путь к признанию. Когда государство становится членом ООН, его положение в мире улучшается, оно может взаимодействовать с другими членами ООН, вступать в альянсы и т.д., хотя с какими-то государствами споры могут оставаться неразрешенными. Однако признание – пространственная переменная даже в отношениях суверенных государств, признавших друг друга. Даже в случае с членами ООН их суверенитет над определенной территорией иногда признается в различной степени, в зависимости от конкретной ситуации.
Одно государство может признать другое и при этом претендовать на часть его территории или считать эту часть оккупированной или сепаратистским образованием, как в случае с непризнанным или частично признанным государством. Соответственно, признание будет касаться только части территории государства. Например, США не признавали суверенитет СССР над странами Балтии. Современная Россия признает Грузию, но без Абхазии и Южной Осетии. Япония признает Россию, но не признает ее права на Курильские острова. Подобных примеров много.
Многие современные государства прошли через стадию непризнания. Непризнанными были США после 1776 г., Франция после революции 1789 г., Голландия с 1581 по 1648 год. В большинстве случаев эти государства возникли путем отделения от империи или метрополии. Они провозглашали независимость или принимали соответствующий закон, а метрополия отказывалась его признавать. За исключением случаев стремительного распада империй и появления множества новых государств, обычно метрополии требовалось время, иногда очень долгое, чтобы признать суверенитет отделившейся части.
Сторонники признания современных непризнанных государств часто ссылаются на вышеперечисленные примеры как прецеденты. В контексте международного права исторические примеры непоказательны, поскольку до XX века не было международных организаций, аналогичных ООН, и поэтому не существовало критериев признания помимо признания другими государствами. Поскольку надгосударственного органа, одобряющего признание, не было, любое государство, существовавшее до XX века, в современной терминологии можно считать частично признанным. Правильнее было бы сказать, что феномен международного признания/непризнания – современное явление, возникшее лишь в XX веке. Хотя в широком смысле взаимное признание государств существовало с середины XVII века – со времен Вестфальского мира.
Нет определения и международно признанного государства. Существует лишь политический консенсус ключевых игроков мировой политики (являющихся ключевыми игроками только потому, что остальные признают их таковыми). Механизм политического консенсуса настолько мощный, что признание может получить даже не существующее в реальности государство, например Сомали, а успешно функционирующее на протяжении десятилетий, например Тайвань, может остаться непризнанным. Переходные формы и ситуации – Турецкая Республика Северного Кипра, Косово и другие – настолько многочисленны и разнообразны, что зачастую неясно, к какой категории отнести тот или иной энтитет.
Генезис государств не вполне прозрачен юридически, но политически вполне определен. Исторически новые государства возникали вопреки воле метрополий, отказывавшихся их признавать и подолгу продолжавших претендовать на территории, которые уже не контролировали. С появлением более или менее формализованного мирового сообщества подобная ситуация стала приводить к возникновению непризнанных или частично признанных государств. Но генезис новых государств не изменился, изменилось международное право. Например, в XVII веке Эфиопия вряд ли бы переживала по поводу признания своего суверенитета Китаем. Эфиопская элита того времени, скорее всего, и не подозревала о существовании Китая. Сегодня Китай – постоянный член Совета Безопасности ООН, и для признания государства необходимо его согласие. Членство в ООН напрямую влияет на международные связи государства. Новым явлением, таким образом, является не непризнанное государство, а ООН.
Распад империй на примере Советского Союза
В начале 1990-х гг. в результате распада СССР и Югославии возникло множество новых государств. Оба энтитета распались из-за разрушения политического фундамента Ялтинской системы, созданной в конкретной ситуации для конкретной цели: поддержания баланса и предотвращения новой войны в биполярной Европе после Второй мировой войны. В 1945 г. в Потсдаме страны антигитлеровской коалиции договорились о послевоенном разделе Европы на сферы влияния. Ключевым стало требование нерушимости послевоенных границ, поскольку попытка пересмотра границ могла привести к нарушению военно-стратегического равновесия. Документы Хельсинкского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) установили военно-стратегический и политический паритет на континенте и закрепили принцип нерушимости европейских границ. В качестве гаранта паритета выступали противостоявшие друг другу военные блоки – НАТО и ОВД.
Когда ОВД прекратила существование в конце1980-х – начале 1990-х гг., послевоенная система безопасности потеряла равновесие и стала разрушаться. Механизмы СБСЕ не могли эффективно работать в отсутствие политического и военного баланса. Затем произошло структурное изменение, имеющее прямое отношение к теме этой статьи: Запад более не мог рассматривать Восточный блок как нечто единое и неделимое. После Второй мировой войны прошло 40 с лишним лет, но мировое сообщество никогда не воспринимало Югославию или СССР как федеративные государства. Их внутренние границы никогда не были предметом международных отношений. Но теперь Запад столкнулся с появлением множества новых государств в Восточной и Южной Европе. Неожиданно Западу пришлось строить отношения не только с государствами с четко определенными границами (Болгарией или Польшей), но и с Боснией, Казахстаном и Литвой. Для этого нужно было включить их в систему международной безопасности.
Проблема системы международной безопасности заключалась в том, что она была создана для полностью сформированных государств с четко определенными границами. В системе возникали и сбои, например баскская, корсиканская и ольстерская проблемы, но в целом она работала. Однако пространство бывшего советского блока оказалось иным: в политическом отношении оно напоминало Западную Европу XVII–XIX веков, когда национальные государства только формировались. Нарождающиеся национальные государства или протогосударства посткоммунистической Европы плохо встраивались в систему безопасности. Их границы были нестабильными, кроме того, на фоне активного государственного строительства на территории бывшего советского блока вспыхнули межэтнические и этнополитические конфликты.
Отсутствие демократических традиций затрудняло урегулирование проблем мирным способом, некоторые конфликты привели к насилию. Коммунистические правительства не просто игнорировали права меньшинств, но и дискриминировали культуру и язык всех этнических групп, кроме доминирующей в регионе (так называемой титульной нации). Хотя административные границы СССР не игнорировали расселение этнических групп до такой степени, как это было, например, в Африке, все же советский режим усугубил многие старые проблемы и создал новые путем произвольного проведения границ, переселения народов и постановки одних народов в зависимость от других. Можно предположить, что возникновение непризнанных государств на посткоммунистическом пространстве стало следствием тех форм, которые принимало нациестроительство при коммунистах.
Советское нациестроительство – классическая иллюстрация того, как политические процессы могут воплощаться с точностью до наоборот, вопреки желаниям их создателей и адептов. Этот же процесс спустя десятилетия обернулся возникновением нескольких непризнанных государств. Российская империя распалась в одночасье: в 1917–1918 гг. практически вся ее территория превратилась в протогосударства. Некоторые из них, как ЛитБел и Объединенное монгольское государство, быстро исчезли, другие, как Армения и Украина, просуществовали несколько лет. В 1920-х гг. они были аннексированы Советским Союзом. Гражданская война 1918–1922 гг. и тогда, и сейчас воспринимается как война между социальными группами, но в большей степени она велась между формирующимися нациями, протонациями, этническими группами и религиозно-культурными конгломератами.
Политический проект белых – «единая и неделимая Россия» – на деле работал на распад страны, восстановив против себя практически все нерусские национальности и элиты. Большевики, напротив, провозгласили право народов на все виды свободы, включая «самоопределение вплоть до отделения», но в реальности, по крайней мере в первые годы власти, ставили своей целью мировую революцию, в результате которой исчезнут национальные границы. В итоге большевистский проект привел к восстановлению империи. При Сталине имперский компонент подкрепился символикой, от погон до почитания героев русской истории как общенациональных.
Еще одна империя, распавшаяся в то же время, – Османская – не смогла восстановиться, потому что фундамент кемалистского проекта был не социальный, а националистический. Кемалисты напоминали большевиков социально и даже культурно, но национализм лишил их возможности сохранить Османскую империю. Османизм младотурок оказался ими самими же и повержен, и логичным исходом было сохранение исключительно тюрконаселенных земель с этническим нивелированием населения. Кого-то убили, кого-то изгнали, кого-то ассимилировали. Можно было идти дальше по пути создания государства-нации – каковым Турция сейчас и является, если пренебречь курдской проблемой.
Победи националистический проект белых, Россия, очевидно, пошла бы по турецкому пути и превратилась в страну, населенную этническими русскими. Победившие большевики постарались взять под контроль как можно больше территорий бывшей Российской империи, а кое-где даже вышли за ее границы. Национальные элиты были слишком слабы, чтобы организовать эффективное сопротивление Красной армии, и через несколько лет империя возродилась в новом формате.
Национальное строительство в Российской империи тоже велось, но неравномерно. Российская империя, возможно, была самой неоднородной из всех континентальных империй: ни в Австро-Венгрии, ни в Османской империи не было такого многообразия народов. В морских империях типа Британской и Французской этническое многообразие присутствовало, но в отличие от континентальных империй им не нужно было создавать единое политическое пространство на всей своей территории. Для Российской/Советской империи во время Гражданской войны и после нее единственным способом контролировать всю территорию являлась федерализация, по крайней мере на формальном уровне и до затвердевания новых форм имперской государственности.
Образование СССР детально описано историками и политологами, включая сложный процесс вычерчивания внешних и внутренних границ, выстраивания сложных асимметричных иерархий территорий и этносов, «резания по живому» одних территорий и культур и объединения других. При детальном анализе каждый конкретный пример административного деления, делимитации границ и определения административных уровней неизменно занимателен, часто абсурден (как в случае с Карело-Финской и Еврейской автономиями), но всегда обладает качеством, важным в контексте этой статьи: советские территориальные единицы образовывались и строились по этнокультурному принципу.
В первые 15 лет существования Советский Союз был империей «позитивной дискриминации» в отношении этнических групп, объявленных титульными нациями. В 1930-х гг. политика ослабла, но общий подход сохранился. К моменту распада СССР, вопреки целям, поставленным его создателями, преуспел в трансформации ряда этнических групп в современные политические протонации. Эта трансформация продолжается и в независимых постсоветских государствах.
В Российской империи административно-территориальное деление не всегда происходило по этническому принципу: существовало Великое княжество Финляндское, но были и территории, где проживало несколько этнических групп, например Бухара (впоследствии поделенная между Узбекской, Таджикской и Туркменской ССР). Этническое деление стало нормой и универсальным принципом в СССР; вся страна состояла из квазиэтнических регионов. Фактически управление было централизованным и осуществлялось органами коммунистической партии почти без связи с административным делением. Однако советские политические карты стали ментальными картами людей, живших в СССР. Этническая идентичность титульных наций всех уровней укреплялась или строилась с нуля. Языки кодифицировались, издавались учебники, публицистика и художественная литература, в том числе переводы русской и европейской классики. Возникла система культурных стандартов, основанная на административном статусе территории. Например, автономной республике (второе место в иерархии) полагался драматический театр и педагогический институт, а союзной республике (первое место в иерархии) – еще и академия наук, университет и опера. Показателен сам термин «титульная нация»: не та, что составляет большинство в административной единице, а та, чьим именем она названа. То есть «владелец домена» с соответствующими привилегиями.
В результате некоторым народам повезло больше, чем другим, потому что их административная единица была выше по статусу. Менее удачливые так и не стали в СССР титульной нацией, как лезгины или греки (и многие другие). Автономная Социалистическая Советская Республика немцев Поволжья была образована в 1918 г. в составе РСФСР и ликвидирована в августе 1941 г. после нападения Германии на СССР. Деление СССР на этнические регионы создало предпосылки для формирования и политических идентичностей. Вполне логично, что в советских республиках постепенно сформировались национальные элиты и националистические идеологии, вплоть до национального самоопределения. К 1960-м гг., после смерти Сталина, когда советский режим стал менее репрессивным, в разных регионах появились первые политические институты национализма, как в подпольно-диссидентском виде, так и в ослабленном, интеллигентском. Кроме того (что, может быть, важнее), национализмы начали проявляться и в среде официальной «привилигенции», т.е. признанной властью и пользовавшейся целым рядом привилегий художественной и научной интеллигенции, и отчасти даже среди собственно коммунистических элит. Естественно, нациестроительство не остановилось на уровне союзных республик, но продолжилось в автономиях. Политизация этничности пронизывала общество, охватив все уровни иерархии: союзные республики, автономные республики, автономные области и автономные округа. Независимо от статуса все административные единицы получали наименование по названию этнической группы и становились инкубатором ее языка, культуры и идентичности.
Когда в 1990-е гг. начался распад СССР, в границах административно-территориальных единиц уже сформировались будущие нации. За исключением Приднестровья, этнополитические конфликты вспыхнули вдоль этнических границ на ментальной карте СССР. Сегодняшние непризнанные республики – Нагорный Карабах, Южная Осетия, Абхазия – были автономиями разного уровня. Например, в Грузии в советское время армян и азербайджанцев по отдельности было больше, чем абхазов в Абхазии и осетин в Южной Осетии вместе взятых. Причем и армяне, и азербайджанцы в Грузии тоже жили компактно: армяне в Джавахети, азербайджанцы в Квемо-Картли. И в Джавахети, и в Квемо-Картли возникала межэтническая напряженность, но ничего похожего на кровопролитные осетинский и абхазский конфликты там не случилось, потому что в Джавахети и Квемо-Картли не были созданы этнические домены. Эти регионы не имели автономного статуса, соответственно, когда Советский Союз распался, там не было этнической элиты и политических проектов.
Когда власть Москвы ослабла, этнополитические проекты в регионах стали стремительно набирать силу. «Позитивная дискриминация» 1920–1930-х гг. приняла радикальные формы в 1990-е гг.: от правового давления на этнические и культурные меньшинства, как в Латвии и Эстонии, до различных способов дискриминации на всем постсоветском пространстве – вплоть до погромов и депортаций. Кое-где нетитульные народы пытались ассимилировать, кое-где – подвергнуть этнической чистке.
Цели были одинаковыми на территории всего бывшего Советского Союза: создание политических энтитетов на этнической основе. За исключением России, в большей мере сохранившей инерцию советского нациестроительства, все постсоветские независимые республики использовали этнические нарративы, символы и мифы как краеугольные камни проектов нациестроительства. Во всех постсоветских государствах с момента независимости рос процент представителей титульных наций, поскольку представители меньшинств уезжали или ассимилировались. Язык титульной нации стал официальным языком, поддерживался из бюджета и защищался государственной политикой. Новые государства бывшей империи по-прежнему воспринимаются как домены этнических групп, давших им название.
Процессы формирования национальной идентичности, основанные на советской административно-территориальной политике, не могли протекать гладко. В системе были заложены накладки. Учитывая «матрешечный» принцип советского административного деления, претензии двух или более этнических групп на одну территорию были неизбежны. Удивительно, что конфликтов оказалось не так и много, и десятки «накладок» удалось уладить мирным путем. Там, где конфликты вспыхнули и привели к насилию, образовались зоны, контролируемые сецессионистами – они в итоге и превратились в непризнанные государства.
Война – эффективный инструмент государственного строительства, поскольку для ее ведения необходимо рекрутировать армию, обеспечивать снабжение, управлять людьми и территориями, создавать и распространять идеологии. В результате войн сепаратистские зоны приобретают властные структуры, иерархию, национальные символы и идеологию. Качество всех этих институтов на постсоветском пространстве варьируется, но они в любом случае возникают, если сепаратистам удается победить в войне и консолидировать население. Яркий пример – Чечня: за время первой войны добиться централизации и консолидации не удалось, а вторая война была проиграна, в результате Чечня так и не стала независимым государством. Но даже там, несмотря на поражение и отсутствие независимости, идет подспудный процесс протонационального строительства, формируются институты и идеологии.
Там, где войны были выиграны, возникли непризнанные государства. Южная Осетия и Карабах превратились в этнически однородные территории в результате обмена населением. Абхазия – пример этнократии в полиэтничном государстве. Приднестровье все еще пытается создать новый тип идентичности. Все это отнюдь не уникальные ситуации, характерные исключительно для непризнанных государств. Примеры этнократии и этнических чисток можно обнаружить и в признанных государствах на территории бывшего СССР. Независимо от признания/непризнания, у всех этих государств есть одна общая характеристика – этнокультурный фундамент государственного строительства.
* * *
Непризнанное государство – это просто государство, по крайней мере на постсоветском пространстве. Оно может быть более или менее успешным, зрелым и устойчивым. Его внутренняя легитимность может варьироваться. С точки зрения происхождения непризнанные государства отличаются от признанных только тем, что административные единицы, из которых они сформировались, были не союзными республиками, а структурами второго или третьего уровня – автономными республиками или округами.
Изучая непризнанные государства, специалисты обычно сосредоточиваются на их отличиях от признанных. Я попытался показать, что их единственное отличие – это непризнанность. Во всех остальных отношениях изучение непризнанных государств – это изучение государств вообще: как они возникают, консолидируются, развиваются и иногда исчезают.
В свете сказанного выше непризнание можно рассматривать как один из этапов становления государства. Если метрополия отказывается признавать отделившуюся часть, новое государство будет непризнанным. Причины непризнанности связаны с особенностями метрополии, а не отделившегося государства. Поэтому гораздо больше общего можно обнаружить у метрополий, а не у непризнанных государств. Для последних непризнание – лишь этап становления, который они пытаются миновать, используя политические средства. Непризнание обусловлено развитием международного права и связанных с ним нарративов, а также принципами, положенными в основу международных отношений. Процесс возникновения и развития государств не меняется на протяжении столетий. Государства появляются в результате распада других государств, иногда по взаимному согласию, иногда нет. Поскольку признанные государства договорились поддерживать территориальную целостность друг друга, сложилась ситуация, когда де-факто существующие государства остаются непризнанными, а признанные иногда не соответствуют некоторым или даже почти всем объективным критериям государственности.
Наконец, многообразие промежуточных форм не позволяет четко разграничить признанные и непризнанные государства. В каждом конкретном случае критерии признания, во-первых, контекстуальные, а во-вторых, политические, а не правовые.
Несоответствия между правовыми и политическими реалиями, скорее всего, приведут к появлению новых «исключений», таких как Косово. Рано или поздно произойдет эволюция права и будет создана процедура контекстно обусловленного признания. В противном случае правовая система утратит смысл по мере накопления исключений. Появление новых государств остановить невозможно, но можно разработать критерии их признания. Возможно, эти критерии следует установить очень сложными, но главное – они должны быть применимы и не должны провоцировать новые конфликты и кровопролитие. Что касается научной парадигмы, нужно переходить от дихотомии признания/непризнания к изучению государственности и становления государств в широком смысле. Цель политологии – изучать реальность, а не норму.
Данный материал является сокращенным вариантом статьи, опубликованной по-английски одновременно в журнале и книге: Alexander Iskandaryan (2015) In quest of the state in unrecognized states, Caucasus Survey, 3:3, 207-218 ISBN 978-9939-1-0260-3, The unrecognized politics of de facto states in the post-Soviet space, Alexander Iskandaryan, In quest of the state in unrecognized states- Yerevan: Caucasus Institute and International Assosiation for the Study of the Caucasus. 2015, 17-35 p.
Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996626
Александр Искандарян
Идти своим путем
Почему растущий сепаратизм может привести к увеличению количества конфликтов
Таниша Фазал – профессор политологии в Университете Миннесоты, автор книги Wars of Law: Unintended Consequences in the Regulation of Armed Conflict.
Резюме Изоляция сепаратистских правительств, когда граждане ощущают обиду на международную систему, – это рецепт катастрофы. Поиском оптимальных вариантов должны заниматься ведущие державы и международные организации, потому что эта проблема касается их не меньше, чем самих сепаратистов.
Сепаратизм нарастает повсюду – от средиземноморского побережья Северной Испании до островных государств южной части Тихого океана. В 1915 г. за собственные независимые государства боролись восемь движений. В 2015 г. их было уже 59. Объяснить это можно тем, что сегодня на планете больше государств, из которых можно выйти. В любом случае за последние 100 лет уровень сепаратизма вырос более чем вдвое.
Тем не менее, хотя все больше группировок стремятся к отделению, немногие из них прибегают к насилию. Сепаратисты хотят войти в элитарный клуб государств и поэтому внимательно следят за сигналами от ведущих стран и организаций о достойном поведении. До сих пор такие сигналы не поощряли насилие (или по крайней мере требовали избегать жертв среди мирного населения) и одностороннее провозглашение независимости. Курдские силы в Ираке и Сирии, к примеру, избегали убийства мирных жителей и активно предлагали помощь западным державам в борьбе с ИГИЛ. Сомалиленд, отделившийся от Сомали в начале 1990-х гг., тихо, но эффективно взаимодействует с другими странами в борьбе с пиратством в Аденском заливе. В Каталонии и Шотландии движения за отделение уже давно выступают за референдумы и переговоры вместо одностороннего провозглашения независимости.
Но награды за хорошее поведение фактически никто не получил. На фоне войны с ИГИЛ Турция и США свернули разговоры о независимом Курдистане. Ни одно государство не признало Сомалиленд. А испанское правительство объявило референдум о независимости Каталонии незаконным и проигнорировало его результаты. Только Южный Судан, самый молодой член клуба государств, добился признания мирового сообщества, несмотря на нарушение международного законодательства и прав человека в ходе борьбы за независимость.
Это противоречие ставит сепаратистов перед дилеммой: следовать ли путем, который, как им говорят, приведет к государственности, или на самом деле работают другие методы, что они и наблюдают. В последние десятилетия сепаратисты, видимо, закрывали глаза на разрыв между риторикой и реальностью. Но вера в байки крупных государств и международных организаций о том, что хорошее поведение ведет к успеху, постепенно разрушается.
Если сепаратисты поймут, что следование правилам не гарантирует награды, последствия будут ужасающими. Одни, руководствуясь интересами своего движения и внутренними причинами, и дальше будут вести себя пристойно. А те, кто считает правила внешним сдерживающим фактором, постепенно перестанут их соблюдать. В результате тенденция ненасильственного сепаратизма обратится вспять, а там, где уже используются вооруженные методы борьбы, возрастет число жертв.
Как создать собственное государство
Эксперты отмечают, что после Второй мировой войны гражданские войны случаются чаще, чем войны между государствами. В то же время рост сепаратизма среди повстанческих группировок, участвующих в гражданских войнах, остается малоизученным. Данные, собранные мной вместе с коллегой-политологом Пейдж Фортна, показывают, что доля гражданских войн, в которых хотя бы одна группировка боролась за независимость, выросла с нуля в 1899 г. до 50% в 1999 году.
Это можно объяснить несколькими причинами. Во-первых, ООН, созданная в 1945 г., в целях защиты всех стран-членов закрепила норму о запрете захвата территорий. Сегодня государства гораздо меньше опасаются захвата со стороны соседей. Во-вторых, международные организации разработали набор экономических преимуществ государственности. Члены Международного валютного фонда и Всемирного банка могут получать займы и помощь. Члены Всемирной торговой организации пользуются преимуществами сниженных торговых барьеров. В-третьих, принцип самоопределения – ключевой фактор любого сепаратизма – сегодня пользуется большей международной поддержкой, чем в предыдущие эпохи.
Но сепаратистам приходится вступать в неравный бой. Существующие государства, международное право и международные организации установили определенные условия признания новых государств. Конвенция Монтевидео 1934 г. определила признаки государственности, по которым мир живет до сих пор. К четырем критериям относятся: постоянное население, определенная территория, правительство и способность вступать в отношения с другими странами. Соответствие этим требованиям, казалось бы, не представляет проблем. Несколько ныне действующих сепаратистских группировок вполне им соответствуют. Но с 1934 г. планка существенно поднялась, особенно после завершения волны деколонизации в конце 1960-х годов.
Рассмотрим политику Великобритании по признанию новых государств, которая типична для многих западных демократий. Если правительство существующего, признанного государства свергнуто, Лондон автоматически признает сменившееся руководство. Но добиться признания новому государству невероятно сложно. Помимо соответствия критериям Конвенции Монтевидео, Великобритания требует уважения Устава ООН, основных принципов международного права, гарантий прав меньшинств, обязательств по разоружению и региональной стабильности, соблюдения прав человека и выполнения резолюций ООН.
Соединенные Штаты применяют аналогичный подход, по крайней мере на бумаге. США придерживаются критериев Монтевидео, но оставляют за собой право делать исключение, например, касательно четких границ нового государства, если это политически целесообразно. На практике политические факторы нередко берут верх над принципами. Американцы иной раз поддерживают новые государства, имеющие скромные успехи на пути к эффективному управлению и демократии.
Еще более политизирован вопрос о членстве в ООН. Организация предпочитает, чтобы новые государства сначала были приняты в региональные структуры – Африканский союз или Организацию американских государств. После этого можно обращаться в Секретариат ООН. В итоге заявку обсуждает Совет Безопасности и проводит голосование. Поскольку каждый из пяти постоянных членов обладает правом вето, многие претенденты, включая Косово, Палестину и Тайвань, не могут добиться вступления в ООН.
Тем не менее, даже не получив членства в ООН, новые государства могут вступить в международные организации или добиться признания другими странами. Косово и Тайвань являются членами ФИФА, а также региональных банков развития. Палестину признали 70% членов ООН, а в 2012 г. Генеральная Ассамблея предоставила ей статус государства-наблюдателя при ООН.
Хорошее поведение
В отличие от группировок, стремящихся свергнуть центральное правительство или получить доступ к ресурсам, сепаратистам для достижения их целей требуется международное признание. Поэтому для них важна позиция международных организаций и ведущих государств по сепаратизму. ООН четко высказалась против применения насилия движениями за независимость, и сепаратисты явно к ней прислушались. Хотя доля сепаратистских движений среди участников гражданских войн растет, общий процент вовлеченных в конфликты сепаратистов падает. Все больше движений за независимость изначально являются мирными, многие со временем отказываются от насилия. С 1949 г. сепаратистские движения в два раза реже вступали в масштабные войны (более 1000 жертв), чем в предыдущем столетии.
В то же время сепаратисты, прибегающие к насилию, ведут себя более сдержанно в ходе войн. Они на 40% реже атакуют мирное население во время гражданских войн, чем другие вооруженные группировки. Отчасти это объясняется тем, что сепаратисты осознают последствия нарушения международного гуманитарного права. Многие специально пропагандируют соблюдение правил ведения войны. Например, Фронт ПОЛИСАРИО (выступает за полную независимость Западной Сахары от Марокко), Исламский фронт освобождения моро (вооруженная группировка на Филиппинах) и Рабочая партия Курдистана в Турции официально отказались от использования противопехотных мин. Кроме того, сепаратисты стараются, чтобы их поведение резко контрастировало с действиями правительственных сил, которые нередко прибегают к жесткой тактике.
Возьмем малоизвестный пример с сепаратистами Южных Молуккских островов, которые с 1950 по 1963 г. вели партизанскую войну против правительства Индонезии. Повстанцы не нападали на мирное население, но предавали огласке случаи, когда индонезийские войска бомбардировали деревни, вводили блокаду, заставляя людей голодать, и использовали мирное население как щит. Со страниц The New York Times повстанцы обращались к ООН за помощью, но безрезультатно. Потерпев поражение в гражданской войне, южномолуккские сепаратисты создали в Нидерландах правительство в изгнании. Спустя десятилетия, в конце 1980-х гг., другая группа индонезийских сепаратистов – в Восточном Тиморе – перешла к политике ненасилия, когда стало ясно, что победить в вооруженной борьбе с правительством не удастся. При этом сепаратисты пытались привлечь внимание мирового сообщества к атакам индонезийских сил безопасности против мирных жителей. (В 2002 г. при посредничестве ООН Восточный Тимор стал независимым государством.) В 2014 г. появились свидетельства того, что курды в Ираке и Сирии помогают езидам, которых преследует ИГИЛ. Однако курды не получили международной поддержки. США «жестко осудили» референдум о независимости Иракского Курдистана в 2017 г. и пригрозили прекратить диалог с курдами.
Преференции ведущих государств и международных организаций влияют и на ненасильственные действия сепаратистов. С момента создания ООН мировое сообщество в основном неодобрительно воспринимало одностороннее провозглашение независимости. В 1990-е гг., в период балканских войн, которые предшествовали распаду Югославии, Великобритания, Франция и Соединенные Штаты выступали против подобных решений. В 1992 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию по Боснии и Герцеговине, в которой говорилось, что любые образования, провозгласившие независимость в одностороннем порядке, не будут признаны. Сепаратисты обратили внимание на этот сигнал: сепаратизм в гражданских войнах в XX веке возрос, однако доля группировок, официально объявивших о независимости после 1945 г., снизилась.
Сепаратисты обычно ничего не приобретали, нарушая эту норму. В период распада Югославии Хорватия и Словения в одностороннем порядке провозгласили независимость. Однако мирные соглашения 1991 г., достигнутые при посредничестве Европейского сообщества, требовали аннулировать эти заявления. Обе страны послушались и в течение года стали членами ООН.
Провозглашение независимости Южного Судана в 2011 г. можно считать примером правильной сепаратистской дипломатии. Представители Южного Судана сотрудничали с базирующейся в Нью-Йорке неправительственной организацией «Независимый дипломат», чтобы проложить путь к международному признанию. Вместе они встречались с международными организациями, включая ООН, и прорабатывали основные принципы независимости. В результате, когда Южный Судан провозгласил независимость, это было сделано не в одностороннем порядке. Он неукоснительно следовал положениям всеобъемлющего мирного соглашения 2005 г. между народно-освободительным движением и правительством Судана, которое обоснованно воспринималось как наилучший способ добиться независимости. Провозглашение независимости последовало после признания страны Суданом, а уже через неделю Южный Судан стал членом ООН. Это произошло после того, как президент Южного Судана Салва Киир в соответствии с детально проработанным планом передал декларацию независимости Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну.
Государства всегда сопротивлялись одностороннему провозглашению независимости, однако недавнее постановление Международного суда ставит под вопрос этот принцип. В 2010 г. суд обнародовал рекомендательное заключение относительно законности провозглашения независимости Косово. В документе говорится, что провозглашение независимости вообще и в косовском случае в частности не нарушает международного права. Многие юристы (и сами косовары) подчеркивают, что заключение Международного суда не станет прецедентом, имеющим обязательную силу. Но несколько потенциальных государств, включая Нагорный Карабах (объявил независимость от Азербайджана в 1991 г.), Палестину, Республику Сербскую (полуавтономный регион в составе Боснии и Герцеговины) и Приднестровье, заявили, что считают рекомендацию суда прецедентом, открывающим путь к одностороннему провозглашению независимости в будущем.
В 2017 г. две сепаратистские группировки прощупали почву. До недавнего времени Иракский Курдистан очень осторожно подходил к вопросу о независимости. Но в сентябре курдское правительство вопреки советам иностранных союзников, в том числе США, провело референдум. 93% проголосовали за независимость (хотя многие противники независимости бойкотировали референдум). Реакция в регионе последовала мгновенно: Ирак прервал воздушное сообщение с Эрбилем, столицей Иракского Курдистана, Иран и Турция (ведут борьбу с курдскими сепаратистами) направили войска к границам.
Каталонские сепаратисты традиционно отказывались поднимать вопрос об официальном провозглашении независимости, опасаясь негативной реакции за рубежом. Поэтому решение каталонского лидера Карлеса Пучдемона объявить о независимости от Испании после референдума в октябре 2017 г. стало сюрпризом. Метания Пучдемона были ожидаемы. Объявив о независимости, он в том же выступлении подчеркнул, что процесс нужно отложить для проведения переговоров с Испанией, другими странами и организациями. Несмотря на эти колебания, европейские власти осудили провозглашение независимости, а испанское правительство сочло референдум незаконным и попыталось арестовать Пучдемона (на момент написания статьи находился в Германии) по обвинению в подстрекательстве к бунту. Несмотря на рекомендации Международного суда, одностороннее провозглашение независимости вызывает жесткое неприятие в мире.
Дилемма для сепаратистов
К сожалению, следование правилам редко дает преимущества сепаратистским движениям. Как отмечает политолог Бриджет Коггинс, когда речь идет о международном признании, патронат со стороны великих держав становится важнее хорошего поведения. Возьмем Иракский Курдистан и Сомалиленд. Обе территории грамотно управляются, особенно в сравнении с соседними регионами. Правительства собирают налоги, обеспечивают медицинскую помощь и даже насколько возможно поддерживают международные отношения. Военные в этих регионах не атакуют мирных жителей, в отличие от ИГИЛ и «Аш-Шабаб». Однако оба правительства не получили международного признания и поэтому не могут выполнять многие функции современного государства. Так, они лишены возможности выдавать визы и предоставлять международные почтовые услуги.
Похоже, дурное поведение с большей вероятностью ведет к международному признанию. Во время войны за независимость Южного Судана противоборствующие фракции в Народной армии освобождения, военном крыле движения за независимость юга, нападали на гражданских лиц, принадлежащих к этническим группам, которые якобы были связаны с противником. По своей жестокости – убийства, пытки, изнасилования – они не уступали силам центрального правительства. Кроме того, власти Южного Судана были не способны выполнять базовые функции: накормить население и обеспечить медицинское обслуживание без международной помощи. Тем не менее ведущие державы, включая США, поддержали независимость Южного Судана.
Пример Южного Судана особенно важен, учитывая, что сепаратисты внимательно следят за изменениями в международной политике и в один прекрасный день могут решить, что нет смысла вести себя хорошо. Сепаратисты активно взаимодействуют друг с другом, часто при поддержке неправительственных организаций. Организация непредставленных наций и народов является форумом для групп, включая многих сепаратистов, которые не имеют официального представительства в крупных международных организациях. Группировки, лишенные мирового признания, обмениваются информацией и обсуждают свои стратегии. Еще одна организация, Geneva Call, регулярно собирает представителей сепаратистских группировок для обсуждения норм международного гуманитарного права и помогает им поддерживать контакты друг с другом. Обе организации призывают борцов за независимость следовать демократическим и гуманитарным нормам, в то же время частые контакты позволяют им понять, какие стратегии работают эффективно, а какие нет. В конце концов они могут прийти к выводу, что хорошее поведение не приносит результатов, а тем, кто нарушал правила, удалось избежать наказания.
Созданию глобального сепаратистского сообщества способствовала дешевизна поездок. В 2014 г. во время подготовки референдума о независимости Шотландии в Глазго приехали каталонцы, чтобы продемонстрировать свою солидарность. Сегодня существует даже официальная футбольная лига непризнанных государств – Конфедерация независимых футбольных ассоциаций (Кубок мира ConIFA в 2016 г. выиграла Абхазия).
Дайте людям то, что они хотят (хотя бы некоторым)
Простого решения дилеммы, стоящей перед сепаратистами, нет. Отчасти это объясняется их сложными отношениями с принципом суверенности – одним из основополагающих в современной международной системе. С одной стороны, они клюют на эту идею, потому что сами хотят присоединиться к элитарному клубу государств. Но для этого сепаратистам сначала нужно нарушить суверенность государства, от которого они хотят отделиться. Существующие государства неодобрительно относятся к этой практике и поддерживают друг друга: в международном праве не прописано право на отделение.
Однако если ведущие страны и международные организации по-прежнему не будут признавать сепаратистские движения, доказавшие свою жизнеспособность и эффективность как государства, повстанцы могут отбросить все сдерживающие нормы и перейти к насилию. В то же время любые шаги по признанию сепаратистских правительств неизбежно приведут к подрыву основ государственного суверенитета.
Можно попытаться уравновесить эти интересы. Страны и международные организации способны предложить некоторым сепаратистам поощрение в виде расширения автономии, не допуская их в элитарные клубы, в том числе в ООН. К поощрениям можно отнести приглашение в менее известные организации, которые играют важную роль в повседневной международной жизни. Например, членство в Международном телекоммуникационном союзе позволит сепаратистам контролировать местную коммуникационную инфраструктуру. Членство в МВФ откроет доступ к займам. Международное признание центральных банков позволит развивать собственные финансовые рынки. Членство в агентстве Всемирного банка по гарантированию инвестиций защитит иностранных инвесторов.
Подобные поощрения нельзя назвать беспрецедентными. Косово является членом МВФ, Всемирного банка и Международного олимпийского комитета. Тайвань потерял место в ООН, уступив его материковому Китаю в 1971 году. Тем не менее он остается членом ВТО, АТЭС и Азиатского банка развития. А Мальтийский орден – военно-религиозная организация, единственное в мире суверенное образование без территории – имеет делегации в Африканском союзе и Международном комитете Красного Креста, а также статус наблюдателя при ООН.
Еще один вариант – дальнейшая децентрализация процесса признания. Некоторые страны уже признали Косово и Палестину. В Эрбиле открыты консульства и миссии международных организаций – можно назвать это молчаливой формой признания.
В каждом случае ведущим державам придется взвешивать преимущества «мягкого» признания и возможные политические последствия. Как бы хорошо ни управлялся Курдистан, независимость останется далекой перспективой, потому что курды проживают на территории четырех соседних, часто конфликтующих друг с другом государств. Китай и Россия, два постоянных члена Совета Безопасности ООН, имеют собственные сепаратистские движения, поэтому они вряд ли отступят от фундаментальных принципов государственного суверенитета и территориальной целостности. Но некоторые поощрения помогут местному населению и пойдут на пользу региональным союзникам. Эфиопия и ОАЭ, например, инвестировали 400 млн долларов в строительство порта и военной базы в Сомалиленде, несмотря на противодействие официально признанного правительства Сомали. Если бы Сомалиленд был членом агентства Всемирного банка по гарантированию инвестиций, он мог бы привлечь больше иностранных средств, а инвесторы находились бы под международной защитой.
Самые сильные сепаратистские объединения – правительства Сомалиленда, Иракского Курдистана и Каталонии – наиболее восприимчивы к международному давлению, потому что уверены, что являются главными кандидатами на признание. Каталонцы, например, воздержались от насилия, несмотря на угрозы Мадрида после прошлогоднего референдума. Но если сепаратисты убедятся, что прилежное поведение не приносит результатов, некоторые из них могут прибегнуть к насилию, в том числе к терроризму.
Постоянное давление на сепаратистские группировки не помешает им идти к своей цели. Члены сепаратистского движения часто стоят перед тяжелым выбором: остаться среди семьи и друзей на территории, которая относительно хорошо управляется, но может стать объектом атак правительственных сил, или пересечь воображаемую черту, за которой находятся дискриминация и изоляция. Многие решают остаться, ощущая себя частью движения, несмотря на международное неодобрение. Изоляция сепаратистских правительств, когда граждане ощущают обиду на международную систему, – это рецепт катастрофы. Поиском оптимальных вариантов должны заниматься ведущие державы и международные организации, потому что эта проблема касается их не меньше, чем самих сепаратистов.
Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 16 мая 2019 > № 2996625
Таниша Фазал
Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Алжира А.Мессахелем, г.Алжир, 24 января 2019 года
Уважаемый г-н Министр,
Уважаемые дамы и господа,
Прежде всего хотел бы выразить признательность нашим алжирским друзьям, лично Министру иностранных дел Алжира А.Мессахелю за гостеприимство и радушие.
Мы провели очень обстоятельные переговоры.
Дали высокую оценку уровню российско-алжирских отношений в политической, экономической, военно-технической, культурной, гуманитарной и образовательной сферах. Наметили конкретные пути дальнейшего продвижения к целям, которые были поставлены в Декларации о стратегическом партнерстве, подписанной в 2001 г. в ходе визита Президента Алжира А.А.Бутефлики в Российскую Федерацию.
Товарооборот между нашими странами превысил 4,5 млрд.долл.США. Тенденция к его дальнейшему росту сохраняется. Мы уверены, что новые решения, которые будут расширять возможности для нашего взаимодействия, будут рассмотрены на открывающейся на следующей неделе очередной сессии Смешанной межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству.
Целый ряд российских компаний уже работает в Алжире. Многие хотят присоединиться к соответствующим проектам вместе со своими алжирскими партнерами. Сегодня договорились поощрять регулярные прямые контакты между деловыми кругами обеих стран.
Подчеркнули также важность координации наших действий в сфере мировой энергетики, в том числе в рамках Форума стран-экспортеров газа.
Обменялись мнениями по ключевым международным и региональным проблемам. Россия и Алжир – последовательные сторонники неукоснительного соблюдения норм и принципов международного права, урегулирования любых конфликтов исключительно мирным путем. Выступаем за центральную, координирующую роль ООН и уважение естественного желания народов самим распоряжаться своей судьбой.
Особое внимание уделили положению на Ближнем Востоке и Севере Африки, а также в Сахаро-Сахельской зоне. Говорили о Сирии. Россия и Алжир выступают за урегулирование нынешнего кризиса на основе резолюции 2254 Совета Безопасности ООН при безусловном уважении суверенитета, территориальной целостности и независимости Сирии. Важно параллельно с завершением антитеррористической операции против еще остающихся разрозненных отрядов боевиков уделять внимание улучшению гуманитарной ситуации, создавать условия для возвращения беженцев и, конечно же, активнее продвигать политический процесс. Мы проинформировали наших алжирских друзей о тех усилиях, которые в этом направлении предпринимает Российская Федерация вместе с Турцией и Ираном – странами-гарантами Астанинского процесса – и в тесном контакте с представителями ООН.
При обсуждении ситуации в Ливии и Мали мы высоко оценили усилия, которые Алжир предпринимает для содействия урегулированию кризисов в этих странах. Рассматривали и другие кризисные ситуации в этой части Земного шара, в частности в Йемене. Наша общая позиция заключается в том, что за всеми этими кризисами нельзя забывать о давно нерешаемых проблемах этого региона. Имею в виду, прежде всего ближневосточное урегулирование и ситуацию с решением проблемы Западной Сахары. В обеих ситуациях действовать нужно на основе международного права. Такая основа имеется, она закреплена в решениях ООН, прежде всего в СБ ООН. Мы за то, чтобы эти резолюции выполнялись.
Благодарю моего коллегу и друга за эту возможность и приглашаю его посетить Российскую Федерацию с ответным визитом.
Вопрос: С учётом интенсивного диалога между двумя странами планируется ли проведение в ближайшее время российско-алжирского саммита и облегчение визового режима для владельцев общегражданских (не служебных и не дипломатических) заграничных паспортов, особенно с учётом предстоящих контактов между бизнесменами?
С.В.Лавров: Контакты проходят на всех уровнях и, конечно, будут продолжаться. Конкретно об их графике мы будем договариваться после того, как в скором будущем в Алжире состоятся президентские выборы и будут сформированы новые властные структуры.
Что касается визового режима, то мы последовательно выступаем за его облегчение, создание максимально благоприятных условий для наших граждан и граждан наших партнёров. Готовы рассматривать эти вопросы с алжирскими коллегами в самом конструктивном ключе.
Вопрос: В среду Х.Гуаидо – отстранённый от власти лидер Национальной ассамблеи Венесуэлы, которая ранее была признана нелегитимной Верховным судом страны – объявил себя исполняющим обязанности президента. Ряд стран, первыми из которых стали США, в течение нескольких часов высказались о признании Х.Гуаидо президентом. Какова позиция России в этом вопросе? Как бы Вы могли прокомментировать столь скорую положительную реакцию ряда стран?
С.В.Лавров: Сегодня Министерство иностранных дел России сделало соответствующее заявление. В нём можно подробно ознакомиться с нашей позицией. Здесь же скажу, что имеет место очередное грубейшее вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Как Вы знаете, была не одна попытка отстранить Н.Мадуро от власти, в том числе путём его физической ликвидации.
То, что США и ряд других стран, прежде всего региона, незамедлительно признали самопровозглашенного «врио Президента», говорит только о том, что они напрямую приложили руку к искусственному созданию двоевластия, чреватого хаосом и очень серьезной дестабилизацией внутриполитической ситуации.
Мы вновь убеждаемся, что США, которые параноидально тревожатся о том, что кто-то вмешивается в их выборы, не имея «на руках» никаких доказательств, сами в очередной раз (за последние месяцы это далеко не первый случай, просто в Венесуэле всё сделано предельно грубо) пытаются выступать вершителями судеб других народов, вмешиваются в их внутренние дела. Тут не надо создавать никакую «комиссию Мюллера».
Конечно, особую тревогу вызывают сигналы, звучащие из некоторых столиц, о том, что не исключено вооруженное вмешательство извне. Призываем категорически отказаться от подобных мыслей.
Обращаемся к венесуэльской оппозиции, которая, я надеюсь, ставит во главу угла национальные интересы своей страны, с призывом не становиться пешками в чужой очень грязной, преступной игре. Надо действовать в конституционном поле, уважать право самих венесуэльцев определять судьбу своей страны. Международное сообщество обязано помогать создавать условия для общенационального диалога, в рамках которого каждый имеет право высказывать своё мнение. Однако это не должно сопровождаться насилием и призывами к насильственному свержению законного правительства.
Будем готовы со всеми другими ответственными государствами содействовать созданию таких условий, которые позволят венесуэльцам начать диалог, руководствуясь национальными интересами своей страны.
Россия. Алжир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 января 2019 > № 2877436
Сергей Лавров
Выступление и ответ на вопрос СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам переговоров с заместителем Премьер-министра, Министром международных отношений и сотрудничества Республики Намибии Н.Нанди-Ндайтвой, г.Виндхук, 5 марта 2018 года
Дорогая г-жа Министр,
Дорогие друзья,
Дамы и господа,
Очень приятно иметь возможность воспользоваться любезным приглашением г-жи Министра посетить Намибию в ответ на её визит в Российскую Федерацию чуть больше года назад.
Россия придаёт особое значение добрым, дружественным отношениям с Намибией – надёжным, проверенным временем партнёром нашей страны. Наши намибийские друзья хорошо помнят, и мы это очень ценим, что в течение почти 30 лет, которые предшествовали обретению Намибией суверенитета, наша страна оказывала разностороннюю помощь намибийским патриотам, которые под руководством Народной организации Юго-Западной Африки (СВАПО) вели национально-освободительную борьбу.
Сегодня на прочной основе этого фундамента, который консолидировал дружбу и взаимное уважение наших народов, мы выстраиваем отношения в самых разных сферах от экономики до культуры. Мы договорились активно поддерживать деятельность Межправительственной Российско-Намибийской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству, которую с намибийской стороны возглавляет г-жа Министр. Последнее заседание этой Комиссии выработало очень конкретные, полезные решения в таких областях, как горнодобыча, сельское хозяйство, энергетика, рыболовство, туризм, подготовка кадров.
Мы сегодня выразили нашу общую поддержку усилиям деловых кругов обеих стран налаживать более активные прямые контакты, согласовывать совместные проекты в Намибии. Условились также совершенствовать договорно-правовую базу. Целый ряд полезных договоров, межправительственных соглашений, межведомственных меморандумов находится в работе, и мы постараемся поскорее их досогласовать.
У нас единая позиция в пользу демократизации международных отношений, укрепления центральной координирующей роли ООН и её Совета Безопасности. Считаем важнейшей задачей на этом направлении скорейшее достижение консенсуса по вопросам реформы СБ ООН с тем, чтобы развивающиеся страны были более справедливо представлены в этом главном органе, отвечающем за международные мир и безопасность. Мы с уважением относимся к позиции Африканского Союза по этой проблеме.
У нас также совпадающие подходы по необходимости мирного политического урегулирования многочисленных конфликтов и кризисов, которые, к сожалению, сохраняются на нашей планете, в т.ч. в регионе Ближнего Востока и Северной Африки. Это касается сирийского кризиса, проблем Западной Сахары и, конечно, палестино-израильских отношений. По всем этим и многим другим конфликтным ситуациям, в т.ч. на африканском континенте, приняты решения международного сообщества в виде резолюций ООН. Намибия и Российская Федерации выступают за то, чтобы они строго выполнялись. Мы дали сегодня высокую оценку той роли, которую играет Намибия в деле содействия урегулированию целого ряда конфликтов в Африке как в рамках Африканского Союза, так и субрегиональных структур, включая Сообщество развития Юга Африки.
Ещё раз благодарю мою коллегу и рассчитываю на очередную встречу уже в Российской Федерации. Приглашаю посетить Россию с очередным визитом.
Вопрос: Тема Сирии так или иначе стоит на повестке дня Вашего африканского турне. В последнее время давление на Россию со стороны западных стран достигло беспрецедентного уровня – лидеры США, Франции, Германии призывают нас сделать так, чтобы в Восточной Гуте прекратились военные операции. Что мы можем ответить? Будем ли реагировать на эти призывы?
С.В.Лавров: Сирия – далеко не единственная тема, по которой нас пытаются прессинговать. Многие другие актуальные вопросы международной повестки дня также являются предметом для попыток давить на Российскую Федерацию. Я даже слышал, что последняя волна холодного воздуха в Европе тоже связывается с действиями нашей страны.
Мы всегда выполняем то, о чём договорились. Если вести речь о Восточной Гуте, то мы полностью, на сто процентов, привержены резолюции 2401, которая была принята консенсусом в Совете Безопасности ООН. Главный пункт этой резолюции требует, подчеркну, от всех сирийских сторон договариваться о прекращении огня с тем, чтобы обеспечить как минимум 30-дневную паузу для доставки гуманитарной помощи. Наши западные партнёры предпочитают игнорировать этот параграф и настаивают, как Вы сказали, на том, чтобы сирийское Правительство прекратило боевые действия в одностороннем порядке, а Россия перестала его поддерживать. Хотя эти шаги сирийского руководства при нашей поддержке направлены на подавление «Джабхат ан-Нусры», являющейся террористической организацией, которая, в соответствии с принятой СБ ООН резолюцией, не «покрывается» предложением о прекращении боевых действий против террористов в течение всего действия этой резолюции. Абсолютно легитимно с ней вести последовательную непримиримую борьбу.
У нас всё больше свидетельств того, что наши западные партнёры хотели бы эту «Джабхат ан-Нусру» (которая сейчас меняет свои наименования, но от этого её суть не меняется) вывести из-под удара, сберечь её на случай всё более откровенных планов вернуться к «плану Б» - то есть попытаться сменить режим в Дамаске. Всё больше информации, которую мы получаем из самых разных источников, говорит о том, что такая узкая неинклюзивная группа, которую сформировали американцы по сирийским вопросам, вынашивает планы развала сирийского государства. Это ещё одно подтверждение недоговороспособности наших западных партнёров, которые в практическом плане встают на курс, прямо противоречащий резолюциям Совета Безопасности ООН, при этом постоянно подтверждая уважение к суверенитету и территориальной целостности САР. Надо работать честно. К сожалению, пока этого на стороне наших западных коллег не хватает.
Россия. Намибия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 марта 2018 > № 2532515
Сергей Лавров
Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Алжира А.Мессахелем, Москва, 19 февраля 2018 года
Уважаемые дамы и господа,
Переговоры с моим коллегой Министром иностранных дел Алжира А.Мессахелем были продуктивными.
Мы констатировали динамичное развитие политических, торгово-экономических и военно-технических связей в полном соответствии с Декларацией о стратегическом партнерстве между Россией и Алжиром 2001 года. Дополнительный импульс сотрудничеству был придан в октябре прошлого года, когда состоялся визит в Алжир Председателя Правительства Российской Федерации Д.А.Медведева. Тогда был подписан целый ряд документов о взаимодействии в различных областях. Условились работать над их выполнением во всех направлениях по линии всех министерств и ведомств.
Алжир – в числе наших ведущих торгово-экономических партнеров на Ближнем Востоке и в целом на африканском континенте. Мы позитивно оцениваем деятельность Смешанной межправительственной российско-алжирской комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, восьмое заседание которой состоялось в Алжире в сентябре 2017 года. Тогда же прошла очередная встреча российско-алжирского Делового совета, который помогает развивать прямые контакты между деловыми кругами двух стран. Готовим очередной российско-алжирский бизнес-форум «на полях» выставки Иннопром-2018, который пройдет в июле этого года в Екатеринбурге.
Мы оценили как весьма перспективное наше сотрудничество в рамках форума стран экспортеров газа. В Алжире по линии этого форума создается специальный институт. Российские представители бизнеса и государственных структур заинтересованы в том, чтобы активно содействовать этой инициативе. По приглашению наших представителей Алжир будет присоединяться к Международной ассоциации транспортировщиков нефти. Министр иностранных дел Алжира А.Мессахель сегодня это подтвердил.
Мы отметили обоюдную заинтересованность в активизации гуманитарных связей, образовательных обменов. В Алжире около 20 тыс. выпускников вузов нашей страны. Активно действует нацеленная на содействие отношений между нашими странами Ассоциация выпускников.
Отметили хорошую перспективу в сфере военно-технического сотрудничества. Особое внимание уделили противодействию терроризму. Мы удовлетворены тем, что Алжир присоединяется к Международному банку данных по противодействию терроризму, созданный Федеральной службой безопасности России, в котором аккумулируется информация об иностранных террористах-боевиках и об их перемещениях. Эти и другие вопросы, связанные с борьбой с новыми угрозами, обсуждались в ходе визита в Алжир Секретаря Совета Безопасности России Н.П.Патрушева в конце прошлого месяца.
По международным и региональным делам у нас широкое совпадение подходов. Мы все заинтересованы в том, чтобы кризисы в регионе Ближнего Востока и Севера Африки, как и во всех других регионах, урегулировались исключительно мирным путем с опорой на международное право при центральной роли ООН.
В этом ключе мы рассмотрели ситуацию в Сирии. Проинформировали партнеров о результатах работы Конгресса сирийского национального диалога, которые, мы убеждены, будут способствовать активизации переговоров между Правительством Сирии и представителями оппозиции в интересах выполнения резолюции 2254 СБ ООН под эгидой ООН.
Мы подтвердили высокую оценку усилий Алжира по содействию устойчивому урегулированию в Ливии. Безальтернативен диалог между основными игроками, имею в виду, Триполи и Тобрук, представляющих восток и запад этой страны. Мы поддерживаем соответствующие шаги, которые предпринимаются по линии специального представителя Генерального секретаря ООН по Ливии Г.Саляме, а также региональными странами. Считаем, что помимо Алжира, который проявляет активную заинтересованность в содействии перевода ситуации в конструктивное переговорное русло, полезную роль играют и другие соседние страны – Тунис и Египет. При этом мы исходим из того, что все эти усилия должны быть скоординированы по линии ООН. Сегодня подтвердили нашу заинтересованность помогать этим усилиям, в том числе по линии наших отношений с Алжиром в сфере кризисного регулирования.
Обсудили ситуацию в Сахаро-Сахельском регионе, в частности, в Мали. Путь к урегулированию в этой стране был открыт подписанием в Алжире в июне 2015 г. Соглашения о мире и примирении. Считаем, что этот документ по-прежнему является основой для движения вперед. Призываем все стороны в Мали выполнять свои обязательства. В других частях Сахаро-Сахельского региона проявляются крайне негативные последствия той ситуации, которая сохраняется в Ливии, через которую продолжают «перетекать» иностранные боевики, идет контрабанда оружия. У нас общение мнение, что с урегулированием ливийского кризиса будет гораздо более продуктивно решать проблемы Сахаро-Сахельского региона. При этом Россия прежде всего поддерживает усилия самих африканских стран, которые должны получать поддержку международного сообщества. Будем продолжать содействовать странам региона в укреплении их антитеррористического потенциала.
По вопросам Западной Сахары мы подтвердили необходимость поиска договоренностей между Марокко и фронтом Полисарио в русле выполнения решений СБ ООН. Высоко оцениваем работу миссии ООН по проведению референдума в Западной Сахаре, в которой работают и российские офицеры.
Мы, конечно же, отметили, что при всей срочности некоторых проблем, о которых идет речь, будь то Сирия, Ливия, Йемен и другие аспекты ситуации в регионе, нельзя ослаблять внимание к застарелым очагам напряженности, прежде всего, к арабо-израильскому конфликту. Мы выступаем за скорейшее преодоление этого конфликта на основе тех решений, которые принимались в ООН и на основе Арабской мирной инициативы, о чем подробно шла речь в ходе недавних визитов в Российскую Федерацию Премьер-министра Израиля Б.Нетаньяху, Президента Государства Палестина М.Аббаса и Короля Иордании Абдаллы II.
Считаю, что итоги переговоров подтвердили высокий уровень взаимного доверия, а также в целом нацеленность наших государств на укрепление сотрудничества и стратегического партнёрства, продвижение двусторонних связей во всех областях и на усиление активизации координации по региональным и международным проблемам.
Вопрос: Может ли Российская Федерация воспользоваться большим опытом, который алжирская армия имеет в области борьбы с терроризмом? Есть ли какие-либо механизмы обмена опытом между российской и алжирской сторонами?
С.В.Лавров: Хочу подтвердить слова своего друга. Алжир и Россия имеют богатый опыт в сфере антитеррора. Опыт получен, к сожалению, в результате работы по преследованию и ликвидации организаторов и исполнителей терактов, которые унесли многочисленные жизни наших граждан. Сейчас мы действительно наладили каналы сотрудничества не только по линии министерств иностранных дел (в этих рамках мы тоже обсуждаем общие задачи антитеррора), но и по линии силовых ведомств, советов безопасностей наших стран. Как я уже сказал, Секретарь Совета Безопасности Российской Федерации Н.П.Патрушев совсем недавно посетил Алжир с визитом, где был принят Президентом Алжира А.Бутефликой, провел переговоры со своими коллегами по конкретным аспектам дальнейших усилий в контртеррористической борьбе в контексте координации наших действий. Алжир – участник мероприятий и международных встреч, которые регулярно проводятся на территории России по линии аппарата Совета Безопасности и Федеральной службы Безопасности Российской Федерации. Как я уже отметил сегодня, Алжир присоединился к созданному ФСБ России Международному банку данных об иностранных террористах и боевиках. Это еще один шаг к тесному взаимодействию по пресечению террористической угрозы. Я абсолютно согласен, что это одно из стратегических направлений нашего партнерства, которое имеет двустороннее измерение и многостороннее в рамках общерегиональных и глобальных усилий под эгидой ООН.
Вопрос: Американская сторона назвала «неопровержимой» опубликованную в пятницу информацию о якобы вмешательстве России в выборы, и выразила удивление относительно того, как русские не видят очевидных фактов. Вы уж не раз об этом говорили. На Ваш взгляд, на что рассчитывают США, продолжая обвинять Россию? Какие факты, если такие есть, могли бы убедить Россию?
С.В.Лавров: Давайте рассуждать конкретно. Вы сказали, что США опубликовали информацию. Что это за информация? Если я правильно понимаю, это перечень фамилий из тринадцати лиц, которым вменяются действия по вмешательству во внутренние дела США, но конкретных фактов – дат, форм вмешательства, иных сведений, которые могут быть соотнесены с чем-то напоминающим факты, я там не увидел. Получается, что выдвинуты обвинения, но доказательства не представлены. Когда наши американские коллеги говорят, что российская сторона не признает очевидные факты, для нас это совсем неочевидные и пока еще совсем не факты. Мы неоднократно говорили о том, что будем готовы рассматривать любые конкретные обращения, предлагали много раз, в том числе на встрече Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа в Гамбурге в июле прошлого года, возобновить немедийный, а профессиональный диалог по рассмотрению любых озабоченностей в сфере кибербезопасности. Американская сторона хоть и отреагировала позитивно на уровне Президента, потом ушла от этой договоренности. Те, кто был против, заявили, что как они могут налаживать диалог с Россией по теме, которая является как раз сферой российского вмешательства в американские дела. Это очень извращенная логика. Если все, что происходит между нашими странами и в мире в целом, люди, которые проповедуют такую логику, рассматривают через призму вины России во всем и вся, тогда, наверное, не приходится ожидать никакого диалога.
Я уже говорил, что обращался к Госсекретарю США Р.Тиллерсону с просьбой предоставить то, что он назвал «неопровержимыми свидетельствами вмешательства России в американские выборы». А он мне ответил, что этого не требуется, так как российские спецслужбы и так все прекрасно знают. Это, наверное, не уровень интеллектуального обмена мнениями. Это в одном ряду с заявлениями о том, что Президент России В.В.Путин хочет возродить СССР - «голландская история», известная уже на уровне карикатуры и анекдота, либо заявления руководителей вооруженных сил Великобритании о том, что есть стопроцентные данные о планах Российской Федерации оккупировать британское острова. Откровенно говоря, трудно относиться к этому серьезно.
Повторю, Россия уже многие годы продвигает инициативу налаживания взаимоуважительного профессионального диалога без двойных стандартов по кибербезопасности. По нашей инициативе принимаются резолюции Генассамблеи ООН о продвижении к системе международной информационной безопасности. Существуют соответствующие группы правительственных экспертов, которые над этим работают. Россия вместе с партнерами по ШОС внесла проект правил поведения в информационном пространстве и проект международной конвенции о борьбе с киберпреступностью. Все это в дополнение к нашим инициативам по развитию двусторонних контактов по борьбе с киберпреступлениями в отношениях с США и другими западными странами, которые озабочены этой проблемой. Мы не менее других заинтересованы в том, чтобы эта сфера была действительно полем честного сотрудничества, а не спекуляций, которые, к сожалению, пока продолжают поступать.
Вопрос: Вчера в Сирии силами генерала С.Хасана было опубликовано видео, на котором видно, что в Восточную Гуту подтягивается большое количество тяжелых вооружений, якобы возможен штурм, так как переговорный процесс с боевиками провалился. На Ваш взгляд, в случае штурма, нет ли опасений, что будет много жертв среди мирного населения? Не считаете ли Вы, что можно воспользоваться опытом России при освобождении Алеппо?
С.В.Лавров: Сейчас в ООН активно разогревается тема гуманитарных проблем в Восточной Гуте и в Идлибе. Она содержится в самых разных инициативах, в том числе в СБ ООН выдвигаются призывы сирийской правительственной армии прекратить там наступательные действия. Есть инициатива об объявлении паузы минимум месяцдля того, чтобы успокоить ситуацию, доставить гуманитарную помощь. В чем проблема? Она заключается в том, что и в Идлибе, и в Восточной Гуте «правят бал» боевики «Джабхат ан-Нусры» - организации, которая объявлена СБ ООН террористической. В соответствии имеющимися договоренностями борьба с терроризмом не может быть ограничена ничем. Нас очень тревожит, что, по сути, дела только сирийская армия и российские ВКС, которые ее поддерживают, пытаются подавить это террористическое подразделение «Аль-Каиды» - «Джабхат ан-Нусру» и тех, кто с ней сотрудничает. За всеми призывами сейчас прекратить наступление сирийской армии, причем это делается при одновременном отказе от наших предложений дать гарантию, что «Джабхат ан-Нусра» тоже остановится, скрывается (по крайней мере, иначе не получается оценивать ситуацию) стремление в очередной раз вывести «Джабхат ан-Нусру» из-под удара.
Я согласен с тем, что любые военные действия должны учитывать возможные последствия, которые они будут иметь для гуманитарной ситуации, положения гражданских лиц. Мы рассчитываем, что будут предприняты все необходимые меры предосторожности. Опыт, который был применен в Алеппо по достижению договоренности с боевиками об организованном выходе, применим вполне и к Восточной Гуте. Ценой огромных усилий удалось несколько раз договориться о медицинской эвакуации, прежде всего, детей и других нуждающихся в срочной медицинской помощи. Но последующие усилия более масштабных акций по выводу оттуда гражданских лиц наталкивались на отказ «Джабхат ан-Нусры», которая хочет удерживать там этих людей в качестве живого щита. Замечу, что «Джабхат ан-Нусра» там не просто находится, она постоянно атакует гражданские объекты, включая жилые кварталы Дамаска, в том числе несколько раз было атаковано российское Посольство, а совсем недавно здание российского Торгпредства с нанесением ему значительного ущерба. Поэтому мы просим наших западных коллег, которые имеют рычаги влияния на «Джабхат ан-Нусру» (они это не отрицают), все-таки сделать так, чтобы если вести речь о решении гуманитарных проблем, прежде всего, дисциплинировать эту структуру, которая является террористической, иначе она подлежит уничтожению. И здесь каких-либо сомнений быть не может. Но все необходимые меры предосторожности для того, чтобы гражданское население не пострадало в этой ситуации, чтобы минимизировать эти риски, должны приниматься.
Россия. Алжир > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 февраля 2018 > № 2513379
Сергей Лавров
Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова на Первом Глобальном форуме молодых дипломатов в рамках Всемирного фестиваля молодежи и студентов, Сочи, 16 октября 2017 года
Уважаемые коллеги, друзья,
Рад присутствовать на Первом Глобальном форуме молодых дипломатов, который организован в рамках XIX Всемирного фестиваля молодежи и студентов.
C удовольствием отмечаю, что это – инициатива Совета молодых дипломатов нашего Министерства иностранных дел. Приятно, что она получила широкую поддержку – как я понимаю, здесь представлены более 50 внешнеполитических служб различных государств мира.
Думаю, что такие встречи было бы полезно проводить традиционно, у нас есть такие планы, в том числе по созданию международной ассоциации молодых дипломатов. Будем активно поддерживать эти инициативы в той степени, в какой можем, именно поддерживать, не пытаясь вам что-то навязать. Мы в целом никому ничего не навязываем – это наш внешнеполитический принцип. Мы стараемся понять наших собеседников, найти баланс между интересами России и ее партнеров.
Уверен, что встав на дипломатическую стезю, вы сделали правильный выбор. Дипломатия – одна из самых увлекательных, востребованных и, что немаловажно, перспективных профессий, потому что международные отношения становятся все более сложными и многокомпонентными. В этой ситуации многократно возрастает ее роль в деле поиска эффективных ответов на масштабные вызовы современности. Дипломатия, в отличие от прошлых веков, когда дипломаты в основном занимались решением проблем войны и мира, сегодня занимается всеми без исключения сферами деятельности человечества от устойчивого экономического развития мировой экономики во всех ее сегментах до изменения климата, продовольственной безопасности, регулирования воздушного движения, морских транспортных путей и многого другого. Поэтому сегодняшний дипломат должен быть эрудированным, разностороннее развитым человеком. В этом смысле, конечно же, ваше общение, обсуждение актуальных и животрепещущих тем международной повестки дня считаю весьма важным.
Уверен, что роль дипломатии будет только возрастать. Никакие самые современные информационные технологии не заменят ее. Они могут служить лишь подспорьем в нашей ежедневной кропотливой работе, потому что без прямого – глаза в глаза – контакта, без прямого обмена оценками и аргументами в живом диалоге невозможно всесторонне уяснить позицию партнеров, понять возможности достижения компромиссов и найти баланс интересов в международной жизни, о котором я говорил.
Вызовы сегодняшнего дня поддаются решению лишь на основе коллективных политико-дипломатических усилий. Это – универсальный подход, который применим практически к любой проблеме, стоящей на международной повестке дня.
Когда берет верх ставка на односторонние подходы, методы нелегитимного давления и принуждения, а дипломатию пытаются «задвинуть» на задний план, то ничего хорошего из этого не происходит, результаты бывают плачевными.
Думаю, что в этой аудитории вряд ли стоит подробно говорить о том, что важнейшим залогом обеспечения глобальной и региональной безопасности и стабильности остается неукоснительное соблюдение международного права всеми без исключения участниками межгосударственного общения. Поэтому Россия настойчиво призывает в сегодняшней неспокойной обстановке вернуться к истокам – к зафиксированным в Уставе ООН основополагающим принципам международной жизни: суверенное равенство государств, невмешательство в их внутренние дела, разрешение споров мирными средствами.
Как я уже сказал, Россия никого не учит жизни, наша дипломатия старается сделать максимум возможного для того, чтобы помочь оздоровлению международной обстановки, эффективному решению стоящих перед всем человечеством многочисленных проблем. С удовольствием отмечаем, что наш подход в пользу совместных усилий по созданию системы равной и неделимой безопасности, налаживания широкого равноправного взаимовыгодного сотрудничества разделяется большинством членов мирового сообщества. Готовы и далее тесно работать «рука об руку» со всеми, кто готов к этому на основе взаимного уважения и учета интересов друг друга.
Сегодня идет становление новой более справедливой, более демократической, полицентричной системы мироустройства. В этом воплощается культурно-цивилизационное многообразие современного мира, желание народов самим определять свою собственную судьбу. Когда такие процессы развиваются бурно, когда, по большому счету, определяются параметры будущего мироустройства, которые будут отражать реалии сегодняшнего дня во всех областях жизни, то, я думаю, настает время подлинного возрождения дипломатии. В этом смысле мы очень рассчитываем, что наш сегодняшний форум будет успешным, станет началом новой традиции, поможет общению на уровне молодых дипломатов, а если это будет продолжаться на регулярной основе, то, когда вы займете руководящие посты в своих внешнеполитических ведомствах, думаю, вам пригодятся те контакты, которые вы друг с другом устанавливаете в такого рода мероприятиях.
Считаю, что это очень полезное и очень важное начинание. Постараемся в нем помогать.
Вопрос: Возможно ли объединение славянских государств? Было бы прекрасно, если бы мы не ссорились, а делали бы действительно полезные вещи вместе.
С.В.Лавров: Не просто возможно, а оно уже происходит. Около 10 лет назад по инициативе Словении и России был создан Форум славянских культур, который успешно функционирует, регулярно проводятся культурные мероприятия, обсуждаются перспективы конкретных взаимовыгодных проектов в экономике, социальной, образовательной и, если хотите, христианской сферах. Думаю, что у этого формата есть хорошие перспективы, он весьма востребован.
Вопрос: После убийства М.Каддафи Д.А.Медведев в своем выступлении сказал, что Россия осознанно воздержалась в ходе голосования в СБ ООН по поводу решения о создании бесполетной зоны над Ливией. Было ли это вопросом торга при вступлении России в ВТО, поскольку сразу после этого голосования в ООН Россия была принята в Торговую организацию?
С.В.Лавров: Никакого торга не было и не могло быть. США были сами, прежде всего, заинтересованы в нашем вступлении в ВТО. Под эту сурдинку они даже отменили поправку Джексона-Вэника, хотя причина, по которым она вводилась (запрет на эмиграцию из СССР) давным-давно исчезла. Американская политическая система позволяет отдельным членам Палаты представителей Конгресса, Сената США выдумывать любые поводы, чтобы заблокировать давно устаревшие законы. Поэтому никакого торга не было. Имело место стремление не допустить кровопролитие, поэтому мы не возражали против принятия бесполетной зоны над всей территорией Ливии. Это означало только одно – авиация ВВС Ливийской Арабской Джамахирии не должна была подниматься в воздух, и она не поднималась. СБ ООН постановил, что можно применять все необходимые меры для обеспечения режима этой бесполетной зоны. Такого рода формулировки означают, что силу можно применять только в случае, если какой-то самолет нарушит режим бесполетной зоны. Вместо этого наши коллеги из НАТО подняли в воздух свои ВВС и стали бомбить армию М.Каддафи, помогая повстанцам, среди которых было очень много террористов, ликвидировать лидера ливийской революции, как его называли. Все видели, с каким наслаждением американские телеканалы показывали момент зверского убийства М.Каддафи.
Как сказал Президент России В.В.Путин, резолюция СБ ООН была нарушена и грубейшим образом растоптана. Это к вопросу о договороспособности наших западных партнеров. Они просто повели себя подло и бесчестно (такое периодически случается с нашими западными коллегами).
Вопрос: Хотелось бы поблагодарить С.В.Лаврова, поскольку российская дипломатическая деятельность приносит пользу не только Российской Федерации, но и всему миру в целом, в том числе Африке. Уверен, что Ваши педагоги в МГИМО могли бы поставить Вам твердую пятерку с плюсом за мастерство, но в том, что касается отношений с государствами Центральной Африки – три с минусом. Вы ездите в Западную Африку, но Черная Африка не так Вас интересует. Возможно, у нас нет очень развитой инфраструктуры, но есть полезные ископаемые и люди, которые очень ценят внешнеполитический курс России. Планируются ли у Вас поездки в государства Центральной Африки, в частности, в Чад? Есть ли у Вас план по развитию взаимодействия с этими странами? Недавно планировался визит в Россию Президента Республики Чад И.Деби по приглашению Президента России В.В.Путина, однако, он не состоялся. Хотелось бы узнать о причинах отмены этой встречи.
С.В.Лавров: Исхожу из того, что когда Вы говорите Центральная Африка, то имеете в виду регион, а не только ЦАР. Мы регулярно общаемся с представителями этих стран, я принимаю моих коллег на регулярной основе. Визит Президента Республики Чад, безусловно, состоится, когда стороны договорятся о его содержании. Никакого политического смысла это не несет, просто всегда необходимо понимать, каким будет результат того или иного визита.
Вы говорили про полезные ископаемые. Наверняка, есть проекты, в которых заинтересована Ваша страна. Есть российские партнеры, которые готовы совместно реализовывать эти проекты, но необходимо договориться о том, что будет венчать такой важный саммит, как визит Президента Чада. Уверен, что мы найдем такие договоренности.
Помимо полезных ископаемых, нас связывает история многих десятилетий, начиная с борьбы африканских стран против колониализма. Вклад, который внесла наша страна в эту борьбу, в то, чтобы африканские страны осваивались как суверенные независимые государства, постоянно присутствует в нашем диалоге с африканскими партнерами. Они выражают нам признательность и подчеркивают, что хотят выстраивать нынешние отношения, прежде всего, исходя из этого очень тесного политического взаимодействия, близости взглядов на современный мир и на то, как государства должны общаться между собой. Это весьма ценное завоевание. Сейчас нам нужно решить главную задачу: как перевести этот прекрасный уровень политических отношений в экономическую и другие сферы взаимодействия.
Вы абсолютно правы – нам нужно больше работать друг с другом. Проекты, которые помогут нам теснее сотрудничать, должны быть взаимовыгодными и отвечать интересам партнеров в Республике Чад, в других странах Африки и в Российской Федерации.
Совсем недавно в Сочи был Президент ЦАР, с которым я провел полезные переговоры. Подчеркну еще раз, в течение этого года несколько африканских представителей, включая ЦАР, посещали Российскую Федерацию. Что касается моих планов, то в Африку я собираюсь в следующем году. Пока не знаю, куда и когда – мы должны проработать вопросы, которые могут быть актуальны в этот момент. Я услышал Вас, будем ждать, когда и Ваше Правительство подтвердит приглашение.
Вопрос: Не могли бы Вы прокомментировать слова Д.А.Медведева о том, что Россия осознанно воздержалась от голосования в СБ ООН?
С.В.Лавров: Вы думали, что мы бессознательно голосовали? Когда Россия голосует, то делает это осознанно. Мы добились того, что резолюция не выходила за те рамки, о которых я сказал, а именно, режим бесполетной зоны и возможность принимать все необходимые меры исключительно для обеспечения выполнения этого режима бесполетной зоны. В любом случае, мы имели сомнения в отношении необходимости такой резолюции, но не стали ее ветировать, потому что она не давала никакого мандата на применение силы против армии М.Каддафи, если не летает ни один самолет в этой зоне. И ни один самолет не летал. НАТО поступило абсолютно противоправным образом.
Вопрос: У России хорошие отношения с Ираком и Курдистаном. В настоящее время происходят столкновения между курдскими силами и ополченцами, которые поддерживают руководство Ирака. Какова позиция России по этому вопросу? Готова ли Российская Федерация помогать руководству Ирака и Курдистана в организации переговорного процесса?
С.В.Лавров: У нас отрицательная позиция в отношении столкновений. Считаем, что это противоречит интересам всего иракского народа, включая курдов. Хотим, чтобы скорее была достигнута договоренность о том, как дальше будет продолжаться проживание в одном государстве всех, кто сейчас живет в Ираке.
Мы имеем хорошие отношения с Багдадом и Эрбилем, где у нас есть Генеральное консульство. Все наши контакты, предполагающие экономические проекты с Курдистаном, не являются тайной для Правительства в Багдаде. Мы всегда обсуждаем эти вопросы с Правительством Х.Абади и будем продолжать поощрять стороны к тому, чтобы они договаривались о том, как жить дальше, учитывая все аспекты этой ситуации, в том числе региональный аспект, в связи с тем, что курдская проблема волнует не только напрямую Ирак, но и Иран, Сирию, Турцию. В интересах спокойствия в регионе, где и так хватает раздражителей, важно найти общепримлемое решение.
К сожалению, в свое время не было предпринято достаточно усилий для того, чтобы решить две главные проблемы, которые остались подвешенными – как распоряжаться доходами от нефти и каков статус Киркука. Стремление отложить их на потом оказалось не очень благоприятным для развития иракского государства.
Вопрос: Повестка дня сегодняшней встречи «Как защитить мир». Но как быть, если сегодня с трудом удается защитить достоинство людей, которые уже защищали этот мир? Имею в виду различные факельные шествия фашистской направленности и закон о декоммунизации, который вступит в силу в Польше примерно через неделю. Закон ставит вопрос об уничтожении памятников, посвященных павшим героям Великой Отечественной войны, героям союзников. Пару дней назад в Польше состоялась организованная жителями страны конференция, в ходе которой прозвучало обращение директора Департамента информации и печати МИД России М.В.Захаровой. Как привлечь к происходящему внимание мировой общественности, чтобы они не смотрели на это сквозь пальцы? Есть ли механизмы в рамках ООН или международного права для решения данной проблемы?
С.В.Лавров: Рычаги есть, и они используются много лет. К сожалению, результат не очень эффективен.
Уже много лет в ходе ГА ООН мы ежегодно принимаем резолюцию о недопустимости героизации нацизма, в том числе о недопустимости осквернения памятников, посвященных истории Второй мировой войны. Эта резолюция набирает подавляющее большинство голосов. Против голосуют США, последние три года – Украина и еще несколько микрогосударств, зависящих от США. В ЕС кто-то голосует против, кто-то воздерживается. На вопрос, почему наши соседи занимают такую позицию, они отвечают, что не хотят, чтобы мы обижали страны Балтии – они и так испытывают некие комплексы. Однако, во-первых, в этой резолюции не упомянута ни одна страна – там просто содержится универсальный принцип о недопустимости героизации преступников, которые были объявлены таковыми Нюрнбергским трибуналом, чьи решения никто никогда не отменял, и срока давности они не имеют. Во-вторых, что касается комплексов в некоторых странах, то это дело не новое. Когда три балтийских государства буквально втягивали (поскольку по критериям они еще не были к этому готовы) в НАТО и ЕС, мы спрашивали у «старых» европейцев, зачем они это делают, зачем вовлекают эти страны в свои структуры, когда из трех этих столиц звучит постоянная антироссийская риторика. Нам отвечали, что риторика звучит потому, что они помнят свое советское прошлое (их оккупировали, у них постоянная нервозность). НАТО и ЕС возьмут их в свои «объятия», и они успокоятся. Но они не успокоились. Более того, сейчас, когда рассматривается вопрос об отношениях с Россией, ЕС встает в один ряд и «берет под козырек» агрессивному меньшинству, где запевалами являются три балтийские страны и Польша, прежде всего.
К огромному сожалению, прославление неонацистов характерно не только для стран Балтии и Польши. В последние годы неонацизм буйно расцветает на Украине. Позавчера, если не ошибаюсь, был новый «день защитника отечества», объявленный в годовщину создания Украинской повстанческой армии, которая была пособником нацистов. Поразительно, когда люди, чья страна была одной из наиболее пострадавших во время Великой Отечественной войны, с такой легкостью впитывают в себя эту гадость (извините, по-другому не могу сказать).
Это большая проблема, внимание к которой мы привлекаем не только путем резолюции ГА ООН. Мы работаем с ЕС, в ОБСЕ практически на повседневной основе предлагаем соответствующие инициативы. В связи с последним всплеском борьбы с памятниками в Польше, о чем Вы упомянули, у нас есть конкретные предложения в ЮНЕСКО и на ГА ООН, где в ходе моего выступления в прошлом месяце эта тема была одной из основных.
Как я уже сказал в начале, к сожалению, пока это не возымело желаемого результата. По-прежнему наши западные партнеры, как Вы правильно подчеркнули, относятся «спустя рукава» к своим обязанностям заставить членов ЕС уважать и исповедовать на практике европейские ценности. Как видите, верх берет стремление сплотиться в солидарности Евросоюза на антироссийской основе. Это может плохо кончиться. Уверен, что это еще негативно аукнется для самих этих государств.
Процесс декоммунизации в целом начался давно. В Польше очень скоро после распада Варшавского договора (в Чехии, по-моему, тоже) из Министерства иностранных дел удалили выпускников советских вузов, прежде всего, МГИМО. Хотя опыт многих других стран, в том числе Восточной Европы, показывает, что выпускники МГИМО и в современных условиях востребованы как в интересах развития своих, ныне независимых государств, так и в интересах активного участия в общеевропейском и общемировом сотрудничестве. Нынешний Председатель ГА ООН, вице-премьер, Министр иностранных дел Словакии М.Лайчак – один из таких людей.
Вопрос: Я из лагеря беженцев сахрави, дипломат. Хотел бы узнать позицию России как члена СБ ООН по вопросу деятельности «голубых касок» в рамках Миссии ООН по проведению референдума в Западной Сахаре (МООНРЗС).
С.В.Лавров: Я подтверждаю нашу позицию в пользу урегулирования западносахарской проблемы на основе резолюции Совета Безопасности ООН. Такие резолюции регулярно принимаются, в том числе подтверждая мандат Миссии ООН по проведению референдума в Западной Сахаре. Мы будем делать все, чтобы Совет Безопасности сохранял консенсус по данному вопросу. Накануне принятия таких резолюций проводятся консультации со всеми заинтересованными сторонами, в том числе с дипломатами, которые представляют Западную Сахару в ООН. Я исхожу из того, что это единственный способ для продвижения урегулирования, которое будет приемлемым для всех.
Вопрос: Я представляю Демократическую Республику Конго (ДРК). У меня два вопроса. Никто не может оспорить тот факт, что Вы являетесь опорой, стержнем мировой дипломатии. Но я не понимаю, почему по отношению к США Вы так сдержанны? Если они что-то сделали, то и Вы должны в ответ что-то предпринять. И второй вопрос. Какова Ваша политика по отношению к Африке и конкретно к Демократической Республике Конго – стратегически важной стране с огромными природными ресурсами? Западники стоят за этой страной, и они ждут от Вас каких-то действий. Эта страна ведет себя сдержанно. Вы ждете, что она сама пойдет к Вам навстречу?
С.В.Лавров: Касательно наших отношений с Демократической Республикой Конго. Нас сейчас во многом обвиняют, Вы нас сейчас обвиняете в том, что по нашей вине не урегулирован конфликт, что мы слишком пассивные. Это не так. Мы являемся непосредственным участником переговоров о будущем ДРК, входим в состав Группы друзей Региона Великих Озер, которая активно занимается этим вопросом, помогая самим конголезцам, во-первых, ликвидировать террористическую угрозу, а во-вторых, найти путь, обеспечивающий устойчивое развитие своей страны.
К сожалению, те соглашения, которые были достигнуты в начале года и которые все активно приветствовали, сейчас находятся под угрозой затягивания их выполнения. Имею в виду договоренность о подготовке выборов. Мы периодически слышим заявления о том, что технически выборы трудно провести до конца года. Это дает повод оппозиции обвинять правительство в том, что оно не хочет выполнять то, о чем договорились.
Упоминаю об этом только по одной причине: мы всегда стимулируем диалог между главными оппонентами. Только сами конголезцы могут решить свою судьбу. Ни Россия, ни Франция, ни США, ни Бельгия за вас этого не сделают. Поэтому мой совет – обеспечьте внутри ДРК то, о чем договаривались некоторое время назад.
Я уже упоминал сегодня очень важный аспект дипломатии и вообще общечеловеческую ценность – договороспособность. Это будет главное. Тогда, наверное, не придется искать за пределами ДРК государств, которые могут по мановению волшебной палочки урегулировать все ваши внутренние проблемы.
Мы вам желаем успехов. Я совсем недавно встречался с Министром иностранных дел ДРК, министрами иностранных дел соседних стран (буквально несколько дней назад в Москве был мой коллега из Бурунди), со многими другими, кто является активными участниками переговорного процесса, с теми, кто поддерживает диалог, без которого вашу проблему не решишь.
Что касается наших отношений с США, то, я так понимаю, вы за то, чтобы мы с такой же агрессией отвечали на агрессивные действия США в дипломатическом масштабе. И что будет из этого хорошего?
Я часто слышу и в России, что нельзя действовать по принципу «если ударили по левой щеке, подставь правую», а надо действовать по принципу «око за око, зуб за зуб». Мы все-таки реагируем исходя из наших собственных интересов.
Да, действительно, когда администрация Б.Обамы, лауреата Нобелевской премии мира, напоследок грубейшим образом наплевала в российско-американские отношения и в декабре прошлого года противоправно экспроприировала дипломатическую собственность российского государства, когда выгнали 35 наших дипломатов с семьями, маленькими детьми, не предусмотрев даже достаточно времени, чтобы они смогли по-человечески собраться, мы решили не отвечать, поскольку это было сделано осознанно. Г-н Б.Обама и его команда срывали на Российской Федерации злобу, которая была обусловлена поражением кандидата от Демократической партии. Все это прекрасно понимали. И мы не хотели отвечать глупостью на глупость, а вернее, глупостью на гадость.
Но когда администрация уже Президента Д.Трампа не смогла отозвать это нелегитимное решение (сейчас не буду вдаваться в причины, очень сложная ситуация в США, посмотрите, какие настроения в Конгрессе, СМИ), тогда мы поняли, что нам придется ответить, потому что в дипломатии законы взаимности никто не отменял. Мы ответили адекватно известным решением о прекращении пользования американскими дипломатами двумя объектами собственности в Российской Федерации. Сейчас мы подаем в суд. Мы все-таки хотим быть правовым государством (нас часто обвиняют в том, что это не так), внутри России много делается для укрепления судебной системы. И на международной арене мы будем добиваться справедливости через законные справедливые процедуры.
Кстати сказать, США, да и все западные европейские партнеры, когда заходит диалог о правах человека, постоянно говорят и вам, и нам, что мы должны обеспечить у себя в стране верховенство права, закона. Мы отвечаем, что готовы это делать. Но когда мы переходим к обсуждению международных проблем и предлагаем записать, что и в международных отношениях должно быть верховенство права и демократии, то они от этого уходят.
Это и есть тот самый двойной стандарт, то самое желание воспрепятствовать естественному течению исторического процесса, в соответствии с которым формируется многополярная, а не однополярная международная система.
Мы прагматично подходим к взаимодействию с США. Там, где это можно использовать в интересах решения региональных, глобальных задач, мы будем с ними взаимодействовать. Это касается и диалога стратегической стабильности. Отказаться от такого диалога, несмотря ни на что, было бы безответственно.
Я удовлетворен тем, что новая Администрация не уходит от этого разговора. Это касается и отдельных аспектов, скажем, ситуации в Сирии. Мы с США, Иорданией договорились о создании очень важной зоны деэскалации на юго-западе САР. Это было важным достижением. Правда, опять вынужден делать оговорку касательно договороспособности или отсутствия таковой. В связи с тем, что в последнее время, как Вы, наверное, знаете из новостей и сообщений нашего Министерства обороны, мы наблюдаем странное явление, когда из Ирака, где вроде бы американцы имеют серьезное влияние, и из тех районов Сирии, которые контролируют американцы, почему-то беспрепятственно с оружием выходят боевики на своих пикапах с пулеметами и создают проблемы для армии САР. Сейчас с американскими коллегами выясняем по соответствующим каналам, что это такое. Надеюсь, что наши опасения в том, что это делается сознательно, не оправдаются.
Повторю (это опять же к вопросу о договороспособности), что точно так же мы готовы работать с американцами над любой другой проблемой в целях нормализовать обстановку в мире, в том числе и в такой сфере, как киберпреступность.
Мы подготовили соответствующие предложения. Президент России В.В.Путин и Президент США Д.Трамп обсуждали их в ходе своей встречи «на полях» саммита «двадцатки» в Гамбурге. Было высказано позитивное отношение к тому, чтобы создать совместную рабочую группу по кибербезопасности и в рамках такой группы развеять все сомнения относительно того, кто куда вмешивался, с какой целью, было ли такое вмешательство, или все это досужие домыслы. К сожалению, как я понимаю по причинам внутриполитической конъюнктуры, Белый дом не смог подтвердить готовность создать такую группу в практическом плане. Это печально, потому что препятствуют такому сотрудничеству между Россией и США ровно те, кому выгодно поддерживать российско-американские отношения в таком безобразном состоянии путем выдуманных обвинений, не предъявив ни единого, подчеркну это еще раз, факта.
Когда мы просим положить факты на стол, нам говорят, что они уверены, что мы вмешивались в их выборы и продолжаем вмешиваться, однако не могут предъявить нам факты, потому что это «секретная информация». Так можно вообще что угодно выдвигать и уходить от конкретного разговора.
Когда сейчас нам пытаются, в т.ч. и в отношениях с европейцами, с НАТО навязать дискуссию, сутью которой будет обвинение нас в ведении всяких гибридных войн, наш ответ очень простой: давайте начнем с кибербезопасности. Все таким образом пытаются переводить стрелки на нас. Нас обвиняли во вмешательстве в выборы в США, Франции, Германии, Швеции – ни одного факта. А то, что Канцлера Германии (и это установленный факт) прослушивало американское Агентство национальной безопасности, об этом почему-то молчат, в том числе и те, кто обвиняет нас в несуществующих грехах.
Еще раз скажу, что мы относимся к этому философски. Предвзятость, двойные стандарты – мы к этому привыкли. Это проявление в значительной степени того самого болезненного восприятия у Запада в связи с тем, что эра безраздельного доминирования западных стран в истории человечества уходит. Этот процесс будет не коротким, сама эра доминирования заняла несколько столетий. Но формирование полицентричной системы мироустройства – это объективная данность. Эта данность, я уверен, будет осознана и западными странами, хотя это болезненный для них процесс, поскольку они уже привыкли к несколько иному положению дел в мире, когда они «заказывали музыку». Теперь придется договариваться не о сольных выступлениях, а о партитуре, которая в себя включает весь оркестр, весь концерт мирового сообщества.
Россия. ЮФО > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 16 октября 2017 > № 2357457
Сергей Лавров
Туризм как фактор глобальной политики
Пять аргументов из мировой практики
Николай Новичков – профессор, доктор экономических наук, в 2012–2013 гг. – заместитель руководителя Федерального агентства по туризму (Ростуризма), профессор Российского государственного университета туризма и сервиса (РГУТиС), член Экспертного совета правительства Российской Федерации.
Резюме Если государство хочет быть представлено в глобальной повестке и продвигать на мировой арене некую систему представлений, первый шаг – массовый «завоз» туристов, чтобы те могли впитать идеи, которые страна намерена экспортировать.
В последнее время в России много говорят о том, что туризм стал заложником внешней политики. Затронуты самые популярные еще недавно направления. Закрыто авиационное сообщение с Египтом (туристические власти страны оценивают ежемесячные потери в 273 млн долларов), против Турции введены санкции, а ухудшение политических отношений с Европейским союзом привело к уменьшению числа поездок туда российских граждан.
По данным Российского союза туриндустрии, выездной туризм сократился в 2015 г. на 31,3%. При этом Россия еще совсем недавно была вторым туристическим рынком Европы и четвертым – мира, обеспечив международным туристическим услугам свыше 54 млрд долларов выручки в 2013 году. Сокращение почти на треть – это не просто очень много, а, как говорят экономисты, почти обвал, и многочисленные банкротства туроператоров в 2014–2015 гг. представляются вполне объяснимым явлением. Значительную роль в сжатии отечественного туристического рынка сыграло, конечно, снижение мировых цен на нефть и последовавшая за этим девальвация рубля. Как результат, траты на путешествия и досуг неминуемо пошли вниз вслед за сокращением доходов, выраженных в долларах или евро.
Во время экономического кризиса туризм как деятельность по получению и потреблению впечатлений попадает в зону риска. Траты на досуг и культурное потребление неминуемо сокращаются, что наглядно отражается, например, в расходах в новогодние праздники. Как показывают опросы, от новогодних зарубежных путешествий в 2016 г. отказались 30% россиян, ранее проводивших длинные рождественские выходные в туристических поездках. А ведь без поездок современный мир невозможен, так же как и без обмена информацией, художественных или медийных образов, того или иного культурного поведения и потребления. Это означает, что ситуация на российском туристическом рынке рано или поздно, но изменится к лучшему. Сейчас же есть все основания говорить, что туризм как деятельность и область экономики в России находится в глубоком и, боюсь, затяжном кризисе.
Кризисные явления порождены как глобальной экономической конъюнктурой, так и рядом политических решений. Некоторые называют внешнюю политику России главным фактором развития внутреннего туризма. Действительно, рост внутреннего туристического потока пусть и не галопирующими темпами, но все-таки наблюдается, о чем не перестает рапортовать Ростуризм. Внутренний туризм в 2015 г. рос, по данным Ассоциации туристических операторов, на 20%, и в 2016 г. рост может продолжиться.
Это очень хорошо, но современный мир немыслим без международных контактов и туристических обменов, которые составляют важную часть экономики, международных отношений и глобальной политики. В связи с этим крайне важна положительная динамика въезда туристов-иностранцев в Россию. По данным министра культуры Владимира Мединского, въездной туризм в 2015 г. показал рост в 8%, что привлекло на полтора миллиона туристов больше, чем годом ранее. Лидеры въездного потока прежние: Китай, США, Германия и другие члены Евросоюза. Если повышение роли китайских визитеров – отголоски бурного экономического роста Поднебесной, то увеличение турпотока из ЕС и Северной Америки – прямое следствие нашей девальвации. Оба экономических фактора пока играют в нашу пользу.
Как показывает мировой опыт, часто именно туристическая сфера позволяла государствам решать важные политические проблемы, в том числе на международном уровне. Есть как минимум пять направлений, на которых туризм выступает эффективным инструментом глобальной политики.
Туризм как инструмент выхода на глобальный рынок
Глобальный рынок начал формироваться на рубеже XIX–XX веков и стал ответом на появление первых индустриальных держав. В этот период лидерами мировой экономики стали США, Германия, Великобритания, Франция, Россия, Япония. В ряде отраслей компании из этих государств доминируют до сих пор. Однако многие страны, обретя независимость в ХХ веке, просто опоздали к разделу экономического пирога. Понимая, что в традиционных отраслях часто «ловить нечего», они успешно реализовались в сферах, ставших значимыми и набравших обороты именно в ХХ веке. Понимание того, что, оказывается, можно зарабатывать в прямом смысле на воздухе в совокупности с солнцем, морем и культурным наследием, позволило многим экономически недостаточно развитым странам найти свое место на глобальном рынке.
Но туристическая отрасль превращается в рынок только тогда, когда средний класс становится существенным социальным фактором, создавая прослойку людей, располагающих свободными деньгами и свободным временем. Учитывая, что средний класс («третье сословие»), зародившись как явление в Англии, Франции и Америке, стал полноценной реальностью в ХХ столетии, можно с уверенностью говорить, что туризм оказался «новой экономикой» именно прошлого века. Если в 1950 г. в мире постоянно путешествовало всего около 20 млн человек, то к настоящему времени их число перевалило за миллиард.
Туризм для экономики – только начало, поскольку туристический поток формирует инвестиционную привлекательность, что, в свою очередь, позволяет вкладывать привлеченные финансовые ресурсы в смежные отрасли – транспорт, пищевую промышленность, жилищное строительство и др. Многие страны мира успешно реализовали данную стратегию.
Хрестоматийным примером является Арабская Республика Египет. До «арабской весны», в 2012 г., египетская экономика находилась на 23-м месте по уровню ВВП, вплотную подходя к «Большой двадцатке» и став, наряду с Турцией и Таиландом, самой большой туристической экономикой в мире. Выйдя на глобальный рынок с серьезными туристическими предложениями, Египет сумел построить (пусть и недостаточно устойчивую, со множеством структурных и прочих перекосов) большую экономику, несопоставимую с возможностями этой страны в предшествующие периоды.
Конечно, Египет во многом уникален. Время доставки туриста из Европы на теплое даже в январе Красное море – 4–5 часов. Исключительный набор культурно-исторических ценностей, некритичные по ближневосточным меркам внутриполитические проблемы (по крайней мере до последнего времени), вполне сносные отношения с соседями. Однако все эти факторы позитивной уникальности не снижают значимость приведенного примера, поскольку, как известно, нет таких возможностей, которые нельзя было бы потерять.
Трансформация мирового туристического рынка в ХХ веке действительно произошла в результате массированной экспансии в мировую экономику именно развивающихся рынков. И если в 1950-е гг. 75% всех путешествующих в мире людей были либо из Европы, либо посещали Европу, направляясь во Францию, Италию, Германию, Великобританию, то в «докризисном» 2013 г. в список самых посещаемых стран мира, наряду с обозначенными, уже входили США, а также Испания, Китай, Турция, Россия, Таиланд. Туризм как отрасль позволил государствам, еще вчера находившимся на обочине экономических отношений, занять достойное место на глобальном рынке.
Развитие туризма как способ выхода из международной изоляции
В прошлом столетии мир был разделен по самым разным осям и причинам. Привычная схема «капиталистический запад vs социалистический восток», конечно, неполна. В «социалистическом лагере» существовал, скажем, «китайский блок», были стоящие особняком страны Движения неприсоединения, но и на Западе имелись свои «особые» государства. К ним относятся, например, те, что пережили период правой диктатуры. Наиболее известный пример – Испания, прошедшая путь от Гражданской войны в 30-е гг. до демократических выборов и Пакта Монклоа в конце 70-х гг. прошлого века.
Важно отметить, что Испания открылась для иностранного туризма еще при режиме Франко. Уже в 1970-е гг., например, Канары были процветающим европейским курортом, затем появились и иные туристические направления, сделавшие Испанию любимым местом отдыха для многих европейцев. Сегодня сложно представить без туриста практически любой регион Испанского Королевства. Пример Испании показывает, как массовый туризм фактически подготовил как позитивное восприятие этой страны, так и прием ее в семью демократических стран. Можно ли тиражировать подобный опыт? Да, это успешно сделали многие латиноамериканские страны. Коста-Рика не всегда была открытой миру страной без армии. Правая диктатура, с одной стороны, и увлечение левацкими движениями, с другой, ее не обошли. Демократизация привела к превращению в туристический оазис, который благодаря этому демонстрирует неплохой экономический рост. Кстати, соседка Коста-Рики по Карибскому бассейну, Республика Куба, также начала политику открытости с туризма. Чем больше европейцев и жителей других стран проводили время на Кубе, тем более абсурдной выглядела многолетняя блокада со стороны Соединенных Штатов. Так что можно сказать, что недавние политические перемены, установление дипотношений с США и визит Барака Обамы в Гавану стали в том числе и следствием успехов туристической отрасли.
Кто-то может предположить, что стимулирование въездного туризма содействует развитию демократии: мол, чем больше приезжих из демократических государств, тем больше свободы в стране их временного пребывания. Наверное, такая точка зрения имеет право на существование, хотя примеры туристических государств Ближнего Востока едва ли это подтверждают. Любая демократизация – это процесс внутриполитической трансформации, основанный на органическом принятии обществом новых ценностей. Туристы могут служить примером (или антипримером) благотворности тех или иных общественно-политических моделей. Но изменить внутриполитические особенности они, конечно, не в состоянии. Более того, туристический поток как важная статья экспорта может служить укреплению авторитарного режима по причине притока валюты, иногда очень значительного. Китай, Куба и ближневосточные монархии наглядно демонстрируют подобные особенности.
Нельзя не упомянуть такое явление, как легитимация непризнанных государств. Приезжающие туда люди де-факто (а после пересечения границы часто и де-юре) признают независимость данного государственного образования. А если впечатления, приобретенные в результате поездки, оказываются не просто позитивными, а исключительно приятными, вчерашний турист фактически станет проводником идеи о признании. Подобную стратегию реализует Турецкая Республика Северного Кипра, которую формально признает только Анкара, что не мешает туркам-киприотам принимать больше миллиона туристов в год не только из Турции, но и из стран ЕС, России и др. Нечто подобное пытается осуществлять Марокко в аннексированной Западной Сахаре. Аналогичную стратегию, по идее, нужно взять на вооружение Абхазии, однако пока она остается курортом, ориентированным в основном на граждан России.
Туристический поток как инструмент политического воздействия
Понятно, что туризм становится инструментом политического влияния, только если доходы принимающей стороны играют существенную роль в национальной или региональной экономике. За примерами далеко ходить не надо. Введенные Западом санкции, последовавшее за ними российское эмбарго и общее охлаждение отношений России и Евросоюза привели к значительному сокращению числа россиян, выезжающих в европейские страны. Прямой ущерб от снижения туристического потока из России и введения санкций мэр Риги Нил Ушаков оценил в 60 млн евро, что, конечно, негативно сказывается на экономике и Риги, и Латвийской Республики. Из-за ухудшения политических отношений российский турист в 2014–2015 гг. меньше посещал такие страны, как Испания, Греция, Италия и др. Снижение экспорта туристических услуг на российский рынок серьезно отражается на экономике многих восточноевропейских стран – Венгрии, Чехии, Эстонии.
Будет ли данная ситуация иметь какие-то серьезные политические последствия? Попробуем обратиться за примерами к другим странам и эпохам. После социалистической революции на Кубе 1 января 1959 г. туристический поток в эту страну из США упал практически до нуля. Повлияли ли эти и иные санкции на экономику Острова свободы? Конечно, повлияли! Туристическая отрасль пережила серьезную трансформацию. Способствовали ли санкции и сокращение числа туристов решению политических задач Соединенных Штатов? Нет, и в конце концов Вашингтон это даже признал. Изменения на Кубе, по крайней мере сейчас, проходят по внутриполитическим причинам, а не в силу давления на те или иные отрасли экономики. Аналогичная ситуация с Ираном, который, будучи в 70-х гг. прошлого века светской прозападной страной, привлекал значительное число туристов. После исламской революции 1979 г. туристический поток резко уменьшился, а против Ирана были введены санкции как со стороны США, так и со стороны Европейского сообщества.
Еще один пример – Югославия начала 90-х годов. СФРЮ хоть и относилась к социалистическому лагерю, была весьма интегрирована в Общий рынок. Не будучи членом Организации Варшавского договора и придерживаясь позиции неприсоединения, Югославия сохранила существенные элементы рыночной экономики, поддерживала тесные отношения с ЕЭС и привлекала значительное число туристов из Западной Европы. Ситуация радикально изменилась после распада федерации в 1991 г. и начала серии войн на территории еще недавно единого государства. Союзную Республику Югославию (или «третью» Югославию), в которую вошли Сербия и Черногория, объявили агрессором, против которого были введены американские и европейские санкции. Их политическая успешность до сих пор вызывает большие сомнения, хотя режим и направленность страны радикально изменились.
В общем, разрушить туризм в политических целях можно, но к последствиям, которых желают инициаторы санкций, это все равно не ведет.
Туризм как локомотив развития
Туризм привлекает внимание к стране, что повышает ее инвестиционную привлекательность. Он стимулирует модернизацию старых и открытие новых аэропортов, создание рабочих мест в потребительском секторе, крайне эффективно влияет на жилищное строительство. Испания или Северный Кипр – не только туристические страны, но и территории, предоставляющие «вторые дома», то, что во многих языках называется русским словом dacha, для граждан целого ряда европейских государств. Политика открытости, соответствующие меры безопасности, повышение качества услуг, связанное со стимулированием туризма, влияют на кредитные и иные инвестиционные рейтинги стран и регионов, что снижает цену кредитных ресурсов и, в свою очередь, на новом витке стимулирует экономический рост. Воздействует ли это на глобальную политику и международные отношения? Естественно. Экономически развитой или интенсивно развивающейся стране всегда легче решать политические вопросы на международной арене.
Нельзя не упомянуть фактор глобальной безопасности. Эта проблема обостряется уже не только в странах с развивающимися рынками, но и в традиционно спокойных регионах мира. Благополучная Европа или Израиль, имеющий одну из самых эффективных систем безопасности на планете, не могут гарантировать туристу беспечное, с точки зрения сохранения его жизни и здоровья, времяпрепровождение. Как будет реагировать на происходящее глобальная отрасль? Однозначно пока сказать невозможно. Массовой сдачи путевок и авиабилетов в Европу не наблюдалось ни разу, даже после самых страшных террористических актов. Похоже, это говорит о том, что турист привыкает жить в условиях наличия террористической угрозы, а потребность во впечатлениях сильнее страха. Здесь, видимо, важно говорить о таком явлении, как системная привлекательность того или иного направления. В головах туристов есть образы, которые притягивают настолько, что даже угрозы насильственных действий не приводят к решению об отказе от поездок. Скорее всего, терроризм и иные угрозы безопасности не уменьшат глобальный туристический поток, а содействуют как раз перераспределению предпочтений туристов в пользу системно привлекательных направлений. Как попасть в этот элитный клуб – тема отдельного исследования.
Туризм как трансляция гуманитарных ценностей
Существует неофициальное правило: «Хочешь влюбить в себя весь мир – развивай туризм». Если государство стремится быть представлено в глобальной повестке и продвигать на мировой арене некую систему ценностей, то первый шаг – массовый «завоз» туристов, чтобы они смогли впитать идеи и смыслы, которые страна намерена экспортировать. Примеров можно вспомнить достаточно. СССР активно использовал компанию «Интурист» для пропаганды советского строя, советского образа жизни и социалистических ценностей. На определенном этапе – вполне успешно. Габриэль Гарсиа Маркес после посещения Советского Союза в 1957 г. не без восторга отметил, что «СССР – 22 400 000 квадратных километров без рекламы “Кока-Колы”». Имидж Советского Союза действительно не всегда был ужасен, когда-то страна имела притягательный образ и политический авторитет. Другим примером могут служить Индия и целый ряд буддистских государств. Для «очищения» и «погружения в мудрость» Индию ежегодно посещают миллионы иностранцев, которые не только поддерживают экономику, но и распространяют по всему миру истории о месте, где «каждый может найти себя и получить ответы на свои вопросы».
Конечно, важен пример США, которые привлекают ежегодно около 70 млн человек со всего мира и намерены в ближайшие годы довести эту цифру до 100 миллионов. И дело здесь, конечно, не только в деньгах, хотя в Америке туризм считается одной из главных экспортных отраслей. Через туристов Соединенные Штаты еще и реально транслируют свои «фирменные» ценности: демократия, свобода, права человека, пропагандой которых пронизано все американское общество. Волей-неволей их впитывают и визитеры со всего мира.
Россия. Что дальше?
Есть ли у туризма в России и из России потенциал для решения политических и международных задач? Страна вполне может занять место на глобальном рынке, предложив туристические продукты разным целевым аудиториям. С учетом более низких издержек и высокого уровня безопасности в нашей стране – это вполне реально. Грамотная политика продвижения туристических возможностей способна повысить инвестиционную привлекательность и ныне шатающиеся кредитные рейтинги. России традиционно свойственны весьма масштабные амбиции на международной арене, руководство видит ее одним из ведущих мировых центров разработки и продвижения глобальных гуманитарных идей. Имеются ли эти идеи в нашем стратегическом запасе? Однозначного ответа пока, увы, нет. Но никто не сказал, что мы не в состоянии предложить мировому сообществу ценности, привлекательные для сотен миллионов людей. И туристический потенциал России (который всеми и всегда признается значительным) окажется здесь очень полезен.
Как бы то ни было, туризм – явление мирового масштаба, а значит, разговаривать с туристом нужно на глобальные темы, показывая не просто экзотику, а демонстрируя то, что он сможет усвоить, увезти с собой и начать транслировать друзьям и знакомым.
Россия. Весь мир > Миграция, виза, туризм > globalaffairs.ru, 16 мая 2016 > № 1754209
Николай Новичков
Российско-алжирские переговоры.
Дмитрий Медведев провёл переговоры с Премьер-министром Алжира Абдельмалеком Селлялем.
Встреча Дмитрия Медведева с Премьер-министром Алжирской Народной Демократической Республики Абдельмалеком Селлялем
Стенограмма начала встречи:
Д.Медведев: Уважаемый господин Премьер-министр, я сердечно Вас приветствую! Рад возможности познакомиться с Вами и обсудить те многогранные отношения, которые сложились между Алжиром и Российской Федерацией. Эти отношения неплохо развиваются, во всяком случае в последние годы. Я вспоминаю свой визит в Вашу страну в 2010 году, он был тоже отмечен рядом знаменательных событий в наших отношениях.
Сейчас наши связи находятся на подъёме, свидетельство этому – большой объём торговых контактов. Общий товарооборот растёт, даже несмотря на всякого рода сложности, которые испытывает мировая экономика, которые всегда есть в наших экономиках. Цифры хорошие – около 2 млрд за прошлый год, и этот год тоже начался с неплохих показателей.
У нас есть очень разные сферы сотрудничества в экономике, начиная от энергетики, металлургии, обрабатывающей промышленности и заканчивая другими вопросами, которые представляют взаимный интерес, чувствительными темами, по которым у нас всегда были контакты. Я предлагаю их все обсудить сегодня.
Надеюсь, что благодаря переговорам с Правительством Российской Федерации и другими нашими коллегами – руководителями законодательной власти Вы сможете составить полноценное представление о том, как у нас идут дела. Конечно, мы обменяемся соображениями и о том, как обстоят дела в международной жизни, в том числе на Ближнем Востоке, на Севере Африки, где всегда тоже хватает проблем и где крайне важно сохранять мир и бороться с теми угрозами, которые существуют.
Ещё раз, господин Премьер-министр, сердечно Вас приветствую и желаю Вам хорошего пребывания в России!
А.Селляль (как переведено): В первую очередь позвольте мне поблагодарить Вас за приглашение, за сердечный приём, который оказали мне и всей делегации в Москве. Мне было очень приятно с Вами познакомиться, встретиться с членами Правительства. Мы встретились и с представителями деловых кругов в Российской Федерации. Вы знаете, что уже давно наши президенты подписали соглашение о стратегическом партнёрстве. У нас есть соглашения по экономическим отношениям, у нас значимые отношения, как Вы это отметили.
Алжирская делегация приехала, чтобы показать, что мы хотим двигаться дальше, сильнее укреплять отношения с Российской Федерацией. Мы пережили два экономических потрясения. Вы знаете, ситуация меняется, есть определённые сложности в мировой экономике. Алжир решил немного изменить свою экономическую систему, чтобы избавиться от какой-либо зависимости во всех областях.
Мы считаем, необходимо урегулировать вопрос с ценами на нефть. Чтобы избавиться от этого рычага давления на экономику, нам нужно уладить этот вопрос.
Вот уже два года, как мы решили организовать производство таким образом, чтобы улучшить экономическую ситуацию в стране и диверсифицировать нашу экономику. У нас для этого огромный потенциал, в том числе сельскохозяйственный. Мы можем стать прекрасным партнёром для наших российских друзей в сельскохозяйственной сфере. На юге Алжира мы собираем несколько урожаев, на севере у нас также активное сельское хозяйство. У нас есть определённые планы по партнёрству между предприятиями России и Алжира, чтобы стимулировать наше сотрудничество. Уже есть тому много примеров.
В промышленности мы давно сотрудничаем. Вот уже два года мы помогаем алжирским предприятиям, в основном государственным, потому что мы немного изменили нашу экономику: у нас больше государственных предприятий. Но наш частный экономический сектор также приобретает огромное значение сейчас, и это позволит нам создать эффективное сотрудничество, эффективное партнёрство в сельском хозяйстве и промышленности.
У нас значительные запасы полезных ресурсов. Мы работали над их разведкой ещё в советское время, но мы их ещё не разрабатывали. «Газпром» имеет определённые планы сотрудничества с нами. Мы думаем над разработкой сланцевого газа. Алжир является второй или третьей страной по объёмам сланцевого газа, и мы действительно можем найти какую-то возможность партнёрства в этой области.
Мы готовы к сотрудничеству, к партнёрству в разных областях. Сегодня сюда приехали представители более чем 200 алжирских предприятий, которые будут участвовать в форуме, которые хотят создать стабильные, прочные связи с предприятиями в России. Мы в Алжире считаем, что Россия всегда была одним из наших вернейших друзей.
Алжир всегда соблюдал и выполнял свои обязательства. У нас есть несокрушимые принципы сотрудничества. Мы всегда несём мир, мы против конфликтов.
<…>
По завершении переговоров в присутствии Дмитрия Медведева и Абдельмалека Селляля были подписаны следующие документы:
Меморандум о взаимопонимании между Министерством строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации и Министерством по делам жилищного строительства, урбанизации и городского хозяйства Алжирской Народной Демократической Республики в области капитального строительства
Подписали: Министр строительства и жилищно-коммунального хозяйства Российской Федерации Михаил Александрович Мень
Государственный министр, Министр иностранных дел и международного сотрудничества Алжирской Народной Демократической Республики Рамтан Ламамра
Программа культурного сотрудничества на 2016-2018 гг. между Министерством культуры Российской Федерации и Министерством культуры Алжирской Народной Демократической Республики
Подписали: Министр культуры Российской Федерации Владимир Ростиславович Мединский
Государственный министр, Министр иностранных дел и международного сотрудничества Алжирской Народной Демократической Республики Рамтан Ламамра
Меморандум о взаимопонимании между Государственной корпорацией по атомной энергии «Росатом» и Комиссариатом по атомной энергии Алжирской Народной Демократической Республики о сотрудничестве в области использования атомной энергии в мирных целях
Подписали: Генеральный директор Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» Сергей Владиленович Кириенко
Уполномоченный по атомной энергии Комиссариата по атомной энергии Алжирской Народной Демократической Республики Мохамед Дердур
Меморандум о взаимопонимании между Некоммерческой организацией «Фонд развития Центра разработки и коммерциализации новых технологий» (Россия) и Национальным агентством по продвижению и развитию технопарков (Алжир)
Подписали: Президент Фонда «Сколково» Виктор Феликсович Вексельберг
Исполняющий обязанности Генерального директора Национального агентства по продвижению и развитию технопарков Абдельхаким Абубекр Бенсаула
Соглашение о сотрудничестве между ФГУП «МИА "Россия сегодня"» и алжирским официальным информационным агентством «Алжери Пресс Сервис»
Подписали: Первый заместитель главного редактора «МИА "Россия сегодня"» Олег Сергеевич Осипов
Генеральный директор «Алжери Пресс Сервис»Абдельхамид Кач
***
Заявления Дмитрия Медведева и Абдельмалека Селляля для прессы по завершении российско-алжирских переговоров.
Стенограмма:
Д.Медведев: Несколько слов хочу сказать для представителей средств массовой информации. Только что завершились наши переговоры с Премьер-министром Алжира господином Абдельмалеком Селлялем. Это был хороший, содержательный обмен мнениями по всем вопросам российско-алжирского сотрудничества. Это действительно был первый визит в нашу страну главы алжирского правительства, в постсоветский период во всяком случае. Уверен, что это хорошее начало, учитывая динамику наших отношений.
Алжир – один из наших ведущих экономических партнёров на севере Африки, в арабском мире и вообще просто наш давний и надёжный друг. Наше сотрудничество насчитывает не одно десятилетие, в активе – крупные проекты, которые были реализованы и в промышленности, и в энергетике, и в металлургии, в горнодобывающем деле, в машиностроении, в водном хозяйстве. Россия и в предыдущий период занималась, и сейчас занимается подготовкой профессиональных кадров для Алжира. Мы считаем это всё очень ценным и намерены развивать.
В последние годы наши торгово-экономические связи укрепились, мы это очень ценим. Объём их вырос, причём в несколько раз. В 2015 году он составил практически 2 млрд долларов, в первые месяцы этого года (в I квартале) также фиксируется рост товарооборота. Наши крупные компании присутствуют на алжирском рынке, участвуют в разработке углеводородов – это и «Газпром», и «Роснефть», и «Стройтрансгаз». Мы готовы и дальше этим направлением заниматься.
Есть и новые секторы для сотрудничества, тоже весьма важные. Это такие высокотехнологичные отрасли, как фармацевтика, телекоммуникации, судостроение, и, конечно, мы рассчитываем на развитие кооперации в сфере атомной энергетики, потому что у неё большое будущее. Россия здесь обладает уникальными технологиями и превосходными компетенциями. Если наши алжирские друзья примут решение развивать эту отрасль, то мы готовы в этом направлении оказать им всё необходимое содействие.
Хорошо, что в этот раз алжирская делегация включает в себя не только представителей правительства, но и предпринимателей. Именно предприниматели создают необходимую среду для развития самых разных контактов. Будем надеяться, что этот визит, когда проходит крупный бизнес-форум, в котором участвует более 200 предпринимателей из Алжира, будет способствовать укреплению деловых связей, причём не только между крупными компаниями, но и между малыми и средними компаниями.
Конечно, мы обсудили и наиболее сложные международные проблемы, связанные с ситуацией на Ближнем Востоке, на Севере Африки. Надо признаться, что многие подходы к решению тех проблем, которые существуют в регионе, у наших стран близки.
Хочу ещё раз поблагодарить своего коллегу за конструктивный подход, за хорошие намерения, которые были высказаны в ходе этих переговоров. Уверен, что дальнейшее укрепление российско-алжирских связей будет способствовать развитию отношений между нашими государствами и будет отвечать интересам народов наших стран.
А.Селляль (как переведено): Благодарю своего коллегу и друга, господина Председателя Правительства Российской Федерации Дмитрия Медведева за то, что он направил любезное приглашение мне и моей делегации посетить Россию. В состав моей делегации входят не только представители правительственных кругов, но и представители бизнеса. Наш сегодняшний визит увенчался принятием ряда важных решений. Мы считаем, что это новый шанс качественно укрепить наши двусторонние отношения. Хочу отметить, что отношения между Россией и Алжиром носят прочный исторический характер. В апреле 2001 года в ходе визита Президента Алжира Абделя Азиза Бутефлики в Россию они были увенчаны подписанием декларации о стратегическом партнёрстве между двумя странами.
В ходе сегодняшнего визита был подписан ряд соглашений в различных отраслях, не только между представителями официальных кругов, но и между представителями бизнеса. Мы считаем, что этот визит стал новым шагом в укреплении двустороннего экономического партнёрства. И мы исходим из того, что у обеих сторон существует желание и далее укреплять эти отношения. Но они и без того очень крепкие. Россия – это друг Алжира, и Алжир верит в дальнейшее развитие отношений с вашей страной.
Сегодня был принят ряд решений, касающихся двусторонних экономических отношений. В ходе продолжительного интенсивного диалога между двумя делегациями мы приняли ряд решений относительно облегчения экономического взаимодействия, создания новых возможностей и диверсификации экономического партнёрства со стороны Алжира, а также со стороны действующих в Алжире российских компаний. Намерены и далее поддерживать развитие двусторонних экономических отношений.
Что касается проблематики в области политики и безопасности, то мы, естественно, обсудили ситуацию на Ближнем Востоке, проблемы безопасности в этом регионе. В ходе переговоров мы заметили, что по большинству проблем, касающихся политики и безопасности, наше видение и наше видение решений совпадают. Я имею в виду в первую очередь ситуацию в странах Сахели, странах Магриба и странах арабского мира.
Мы договорились о необходимости продолжения консультаций между двумя странами в том, что касается всех упомянутых мной проблем, особенно я имею в виду проблему безопасности, как внутренней, так и в международном плане. Как я уже говорил, мы пришли к тому, что по большинству этих вопросов наши точки зрения совпадают. Алжир занимает твёрдую позицию в пользу права народов на самоопределение, и мы в ходе переговоров согласились, что все проблемы, будь то любая проблема в регионе, любой кризис в регионе, должны быть решены мирными средствами, с упором на справедливость и уважение к международному праву.
В заключение я хотел бы поблагодарить своего коллегу и друга от себя и от имени своей делегации. Мы очень рады находиться с визитом в дружественной нам России. Большое спасибо.
Вопрос (как переведено): Вопрос главе алжирского правительства – Премьер-министру. Какова ваша оценка текущих отношений между Алжиром и Москвой и каково место России для Алжира в политике Алжира?
А.Салляль (как переведено): Большое спасибо. В первую очередь хотел бы отметить, что российско-алжирские отношения носят давний исторический характер, они начались сразу после обретения Алжиром независимости и продолжаются до сих пор во многих сферах. В первую очередь в политическом плане я хотел бы отметить, что с самого начала по большинству проблем мы занимали схожие позиции, так как обе наши страны верят в мир и мирное решение различных проблем.
Что касается других аспектов отношений, то мы считаем, что, несмотря на то, что экономические отношения развиваются, сейчас пришло время придать им новое дыхание, новый импульс. Поэтому мы хотим заявить сегодня, что Алжир открывает свой рынок для российских компаний, для партнёрства с российскими компаниями. Я имею в виду в первую очередь те российские компании, которые уже присутствуют на нашем рынке с помощью создаваемых в Алжире национальных компаний. Тот факт, что сегодня со мной большое количество представителей алжирского бизнеса, а также то, что мы подписали ряд важных соглашений, – всё это указывает на то, что мы движемся в правильном направлении, и мы приняли решение и дальше следовать по этому пути, так как мы нуждаемся в России, а Россия может быть перспективным рынком для Алжира.
Вопрос: Агентство Bloomberg, Андрей Бирюков. Вопрос по нефтяному рынку. Как известно, переговоры стран – производителей нефти о заморозке добычи пока ни к чему не привели. Обсуждался ли данный вопрос на сегодняшних переговорах, насколько близки позиции Алжира и России по этому вопросу и каковы шансы на то, что договорённость всё-таки будет достигнута до июня или на саммите ОПЕК в июне?
Д.Медведев: Раз речь идёт о нефти и газе, наверное, тоже, а это касается двух наших стран, поэтому вопрос адресован, видимо, нам обоим, так я понимаю. Я отвечу в отношении нашей позиции. Конечно, результаты того обсуждения, которое произошло в Дохе, мягко говоря, не вдохновляют, потому как, к сожалению, те предварительные договорённости, которые должны были быть достигнуты, распались по причинам различного отношения государств к существующим проблемам. Но мы это не драматизируем. Почему? Во-первых, потому, что и так существуют фундаментальные причины, которые сказываются на рынке нефти, и либо понижают, либо повышают стоимость нефти. Вот мой коллега приехал в Российскую Федерацию, нефть сегодня по Brent доросла до 47. Может быть, это результат визита моего товарища в Россию.
А если говорить серьёзно, я уверен, что ни Россия, ни Алжир не заинтересованы в том, чтобы цены прыгали. Это главное вообще для крупных экспортёров нефти и газа. Мы заинтересованы не в том, чтобы цены были максимально высокими, а в том, чтобы они были стабильными, покрывали, естественно, издержки нефтяных компаний и давали возможность зарабатывать компаниям и, соответственно, получать доходы экономикам. Вот в таких стабильных ценах заинтересованы и продавцы, и покупатели.
А.Селляль (как переведено): Что касается Алжира, то, разумеется, нас волнует вопрос о ценах на нефть, но с самых давних пор мы замечаем, что нефтяной рынок подвержен колебаниям, то есть один год цены растут, другой год цены, наоборот, падают. Большинство стран-производителей к этому привыкли, не исключение и Алжир. Известно, что около 50% наших доходов относятся к доходам от продажи нефти, и на случай всех подобных колебаний и негативных последствий, разумеется, у нас есть запас.
Что касается провала совещания в Дохе и позиции ОПЕК, которая не может быть единой из-за того, что нет взаимопонимания между её членами, то мы считаем, что проблема, действительно, заключается в том, что слишком много производства, есть избыток производства нефти.
Как я уже сказал, действительно есть избыток производства нефти, и это негативно влияет на цену за один баррель. Мы постепенно начинаем замечать лёгкие изменения в хорошую сторону для нас в цене. Однако мы уверены, что если Всевышний нам поможет, то в ближайшем будущем эти улучшения будут и далее развиваться. Конечно, речь не идёт о том, что, как раньше, цена за баррель будет достигать 100 долларов, но хотел бы отметить, что очень важно, что сейчас сокращаются инвестиции в производство нефти. Крупные компании снижают инвестиции, и это, разумеется, в будущем повлияет на то, что добыча также будет снижаться. Для нас этот момент очень важен. Но также я хотел отметить, что Алжир благодаря всем этим событиям стремится диверсифицировать свою экономику, чтобы экономика была основана не только на производстве нефти, но в первую очередь на развитии промышленности и сельского хозяйства, так как дальше такая ситуация, когда наша страна полностью опирается на нефтяные доходы, нас удовлетворять не может.
Вопрос (как переведено): Мой вопрос обращён к обоим главам правительств и касается международной обстановки. Обсуждалась ли проблематика Ливии, Сирии и Западной Сахары? Эта проблема по-прежнему остаётся без решения. И в связи с этим, какова координация по линии дипломатических ведомств между странами, для того чтобы добиться решения этих вопросов?
Д.Медведев: Да, конечно, эти темы обсуждались, просто потому, что они актуальны не только для отдельных государств – для Российской Федерации, для Алжира, они актуальны в целом для всего мирового сообщества, потому что от решения этих, названных во всяком случае, проблем зависит общий политический климат.
Мы только что вместе с моим коллегой уже сказали, что по тому, как развиваются события, а также имея в виду и причины, и корни этих событий, и последствия, наши позиции близки. Внешнеполитические ведомства наших стран традиционно координируют позиции по этому вопросу при обсуждении важнейших тем в Совете Безопасности Организации Объединённых Наций, в других международных организациях, поэтому в этом смысле мы работу такого рода продолжим.
Ну а что касается того, что происходит и в Сирии, и в Ливии, и ситуации в Западной Сахаре, – наши оценки известны, я не буду их специально повторять, как и наши предложения по поводу того, каким образом урегулировать ситуацию. Единственное, на что я хочу, может быть, обратить внимание, что по всем этим конфликтам нет простых решений, а есть необходимость, используя комплексные подходы, опираясь на международные институты и апеллируя к международному праву, проявлять желание договариваться, использовать различного рода компромиссы для достижения договорённостей, ну и в конечном счёте опираться на волю людей, которые живут в этих государствах.
Вопрос: Добрый день, агентство «Интерфакс». Дмитрий Анатольевич, Вы упомянули такой аспект сотрудничества, как сотрудничество в атомной сфере, и сказали о готовности России содействовать Алжиру в развитии в этой сфере. В связи с этим вопрос обоим премьерам: можно ли поподробнее остановиться на планах развития атомной энергетики Алжира и как Россия может участвовать в этом?
Д.Медведев: Планы развития атомной энергетики в Алжире зависят от самого Алжира, от их намерений, желания, финансовых возможностей, наконец. Но совершенно очевидно, что атомная энергетика и вообще мирное использование атома является очень перспективным направлением. Несмотря на то что всегда существуют серьёзные требования к безопасности ядерных объектов, тем не менее ядерная энергетика развивается по всему миру. Российская Федерация действительно имеет хорошие возможности для такого рода проектов, мы реализуем их по всему миру. У нас, наверное, самый крупный портфель заказов, сформированный нашей государственной корпорацией «Росатом». Поэтому, если наши партнёры готовы будут развивать свою ядерную энергетику, мы, конечно, будем рады помочь, если они остановят выбор на наших возможностях. Ещё раз подчеркиваю: у нас они хорошие, у нас и компетенции все присутствуют, и специалисты профессиональные есть. Мы готовы помогать в подготовке таких специалистов для наших алжирских друзей. Если будет принято решение строить атомную станцию и нас пригласят (ещё раз говорю, это зависит от алжирских партнёров), мы с удовольствием этим займёмся.
А.Селляль (как переведено): Хотел бы добавить буквально две-три фразы к тому позитивному ответу, который дал мой коллега Дмитрий Медведев. Действительно, мы обсуждали вопрос сотрудничества в области мирного атома, у нас есть соответствующее соглашение между двумя странами. В настоящее время наша страна придерживается политики диверсификации источников энергии. Известно, что мы являемся производителями нефти и газа, но новые тенденции диктуют нам необходимость диверсифицировать источники энергии, одним из которых будет являться мирный атом. Разумеется, мы готовим свои кадры, и Россия помогает нам в том, что касается возможностей по использованию мирного атома. В настоящее время это может касаться, например, такого аспекта мирной атомной энергетики, как использование этих технологий в сфере здравоохранения. Однако, естественно, мы придерживаемся своей политики в будущем. Мы считаем, что постепенно можно будет создавать определённые рамки, для того чтобы двигаться вперёд в этом направлении, и в том числе в том, что касается сотрудничества с Россией.
(Говорит по-русски) Спасибо, до свидания.
Алжир. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 27 апреля 2016 > № 1734266
Абдельмалек Селляль
Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с министром-делегатом при Министре иностранных дел и сотрудничества Марокко Н.Буритой, Москва
Только что завершились переговоры между Президентом Российской Федерации В.В.Путиным и Королем Марокко Мухаммедом VI. По итогам переговоров главы государств поручили нам проинформировать вас об их итогах.
Встреча была в нескольких форматах: в узком, расширенном и «один на один». Все беседы были дружественными и откровенными, проходили в очень доброжелательной и доверительной атмосфере, были затронуты все основные аспекты нашего сотрудничества.
Главы двух государств твердо настроены на дальнейшее развитие нашего взаимодействия в самых разных областях, на освоение новых перспективных направлений наших отношений, что четко отражено в Совместном заявлении об углубленном стратегическом партнерстве, которое было принято по итогам визита.
Сегодня мы были свидетелями подписания порядка пятнадцати двусторонних документов – межправительственных, межведомственных, по линии бизнес-структур. С учетом напряженной обстановки на Ближнем Востоке и Севере Африки и усиления террористической угрозы особое значение имеет подписание совместного Российско-Марокканского заявления о противодействии международному терроризму.
Повышенное внимание главы государств уделили развитию торгово-экономического взаимодействия. По причинам, связанным с конъюнктурой в мировой экономике, в прошлом году наш товарооборот несколько снизился. С обеих сторон была продемонстрирована решимость исправлять положение. Были затронуты конкретные возможности для того, чтобы уже в ближайшее время нарастить объемы торговли и в других экономических проектах, включая инвестиции. Решено, что этим предметно будет заниматься Межправительственная комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которое проведет свое очередное, шестое заседание в этом году в Москве.
Была рассмотрена работа еще одной Межправительственной комиссии по сотрудничеству в области морского рыболовства. Сегодня было подписано соответствующее межправительственное соглашение о взаимодействии в этой сфере на очередные четыре года. Уверен, что это придаст энергичный импульс развитию нашего сотрудничества на этом направлении. Ритмично (и это тоже отмечалось главами государств) работает Межправительственная комиссия по военно-техническому сотрудничеству, которая планирует свое третье заседание на вторую половину этого года в Марокко.
По вопросам международной и региональной повестки дня подтвердилась близость или совпадение наших позиций по большинству ключевых вопросов. Россия и Марокко выступают за строгое соблюдение принципов международного права, уважение центральной роли ООН. Наши страны привержены к разрешению конфликтов и споров исключительно мирным путем, без вмешательства извне.
Президент России В.В.Путин и Король Марокко Мухаммед VI в этом ключе обсудили ситуацию в Сирии. Была выражена обоюдная поддержка тем процессам, которые сейчас завязываются в Женеве. Его Величество Король Мухаммед VI высоко оценил усилия Российской Федерации как на антитеррористическом фронте в контексте сирийского кризиса, так и в русле политического процесса, который осуществляется под эгидой ООН при поддержке «Венской группы», в которой сопредседательствуют Россия и США.
Вчерашнее решение Президента Российской Федерации В.В.Путина о частичном выводе группировки ВКС России в связи с завершением в целом тех задач, которые были перед ней поставлены, также было позитивно расценено как шаг, который будет способствовать укреплению доверия и содействовать тому, чтобы политический процесс стал действительно необратимым.
Мы рассмотрели также ситуацию в других частях Ближнего Востока и Северной Африки. С нашей стороны подтверждена высокая оценка роли, которую играет Марокко в усилиях по стабилизации арабского Магриба, в частности в том, что касается урегулирования глубокого кризиса ливийской государственности. Символично, что именно в марокканском городе Схирате в декабре прошлого года было подписано соглашение, одобренное СБ ООН, которое открывает путь к развитию подлинно общенационального процесса примирения и согласия в Ливии. Россия вместе с нашими партнерами активно добивается того, чтобы этот политический процесс стал подлинно универсальным, охватывал бы все без исключения ливийские стороны.
Мы поговорили о ситуации в палестино-израильском урегулировании. Отметили роль, которую Король Марокко Мухаммед VI лично играет в этом процессе в качестве Председателя Комитета по Иерусалиму Организации исламского сотрудничества. Решение вопросов, касающихся статуса Иерусалима, который является святым городом для трех монотеистических религий, представляет собой неотъемлемую часть всеобъемлющего урегулирования на Ближнем Востоке, палестино-израильского и арабо-израильского конфликтов.
Российская сторона подтвердила свою принципиальную позицию по западно-сахарскому урегулированию. Это позиция с уважением воспринимается нашими марокканскими коллегами. Мы и далее будем исходить из безальтернативности поиска такого решения, которое будет исключительно политическим, приемлемо для всех сторон и идти в русле принципов и норм Устава ООН.
Главы государств выразили обоюдное удовлетворение итогами визита, который наверняка послужит дальнейшему поступательному развитию нашего стратегического партнерства.
Вопрос: Сегодня было подписано 15 договоров между Российской Федерацией и Королевством Марокко, и, как Вы сказали, обсуждались актуальные для всего мирового сообщества темы, в том числе вопрос борьбы с терроризмом. Конечно, всех марроканцев интересует и урегулирование проблемы Сахары. Чтобы Вы могли дополнительно сказать по этому поводу?
С.В.Лавров: Я уже подтвердил нашу позицию, которая была сегодня изложена в очередной раз на встрече, состоявшейся между главами наших государств. Эта позиция заключается в необходимости строго добиваться мирного урегулирования, которое было бы приемлемо для всех сторон. Считаем, что ООН, несмотря на недавние недоразумения, должна продолжать играть конструктивную и равноудаленную роль и добиваться поиска решений, которые будут учитывать интересы всех сторон и обеспечивать баланс этих интересов. Путь к этому излагался многократно: есть резолюции Совета Безопасности ООН, которые призывают к поиску обоюдоприемлемого решения; действует Миссия ООН в Западной Сахаре, которая обеспечивает свой вклад в поддержание безопасности в регионе. Отмечу, что с самого начала работы Миссии в ней работают российские военные наблюдатели, и до сих пор наш контингент является одним из наиболее крупных.
Мы выразили надежду, что руководство Марокко будет и далее оказывать содействие в обеспечении безопасности сотрудников этой Миссии. Понятно, что проблема достаточно старая и острая, и здесь сталкиваются, мягко говоря, не вполне совпадающие интересы. Но мы не видим иного пути кроме, как примирять эти интересы, искать компромиссы, консенсусные решения и баланс этих интересов. Как подтвердил Его Величество Король, и здесь мы это услышали, Королевство Марокко весьма высоко оценивает нашу позицию. Мы будем продолжать в качестве члена Совета Безопасности ООН и участника «Группы друзей» содействовать ООН в достижении результатов, которые будут приемлемы для всех.
Вопрос: Вчера Президент России В.В.Путин поручил Вам интенсифицировать работу по организации мирного процесса по сирийскому урегулированию. Чем эта работа будет отличаться от той, которую Вы делали до этого? Как конкретно Вы собираетесь выполнять это поручение Президента России?
С.В.Лавров: Решение, о котором вчера было объявлено, Президент России принял в день, когда начались политические переговоры в Женеве под эгидой ООН между делегациями Правительства Сирии и несколькими группами оппозиции. Я сознательно употребил термин «начались», потому что то, что было в январе, началом переговоров считать нельзя: то была попытка, которая не увенчалась успехом, поскольку одна из оппозиционных групп решила выдвигать ультиматумы. Я очень доволен, что на этот раз попытки диктовать односторонние условия не были никем поддержаны, и переговоры начались. Разумеется, начало переговоров потребует более интенсивных действий от России, США и ООН – именно эти три игрока являются сопредседателями МГПС, которую СБ ООН признал в качестве главного многостороннего формата по содействию поиску межсирийского согласия. Понятно, что с началом переговоров интенсификация наших действий в качестве посредников, сопредседателей МГПС действий неизбежна.
Вопрос: Как повлияет на отношения России с США, Саудовской Аравией, ЕС и другими участниками МГПС частичный вывод российских ВКС из САР? Увеличит ли этот шаг доверие к России?
С.В.Лавров: Наше решение о частичном прекращении операции, которую осуществляли ВКС России было принято исходя из того, что задачи, поставленные Президентом Российской Федерации В.В.Путиным перед нашими Вооруженными силами в Сирии в ответ на просьбу Президента САР Б.Асада по укреплению способности сирийских Вооруженных сил противостоять терроризму, были в целом выполнены. Сирийская армия восстановила свои позиции на ключевых направлениях, и террористам был нанесен существенный урон. В этой связи именно эта задача была определяющей в тех решениях, которые принял Президент России В.В.Путин. Они приняты не для того, чтобы кому-то там нравится, чтобы кто-то нас похвалил. Мы исходили из интересов сирийского народа и ближневосточного региона, из интересов мобилизации максимальной международной поддержки на борьбу с терроризмом. Эта цель достигнута, заложена хорошая основа для движения по всем этим направлениям и нанесения окончательного поражения ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусре» и прочим террористическим организациям, для решения гуманитарных проблем и для того, чтобы политический процесс, наконец, пошел, как надо.
Вопрос: Как Запад должен повлиять на сирийскую оппозицию, чтобы сдвинуть переговоры в Женеве?
С.В.Лавров: Говоря о внешних аспектах нашего решения скажу, что, естественно, когда мы предпринимали те шаги, о которых вчера были объявлено, когда мы обеспечивали на протяжении последних недель и месяцев согласие сирийского руководства с теми усилиями, которые предпринимались в Вене, затем в Нью-Йорке и потом в Мюнхене и которые сейчас уже воплощены в договоренности о начале межсирийских переговоров, мы твердо рассчитывали на то, что наши западные коллеги и коллеги из региона будут использовать свои возможности для того, чтобы оппозиционеры различных группировок также получили необходимый сигнал и стали действовать конструктивно. Есть основание полагать, что наши партнеры понимают необходимость именно таких действий, по крайней мере, со стороны США как сопредседателя по МГПС мы такое стремление видим. Налажены неплохие контакты между нашими военными. Мы очень долгое время этого добивались. Сейчас идут сугубо профессиональные работы между специалистами – нашими военными на базе Хмеймим и американскими военными в их центре в Иордании. Идет согласование оценок относительно того, кто и как выполняет режим прекращения боевых действий, где встречаются нарушения, и кто из группировок готов продолжать поддерживать перемирие и присоединяться к политическому процессу. Здесь пока еще остается, чем заниматься. Мы передавали американцам данные о группировках, которые подписались под прекращением боевых действий с точным указанием координат и лиц, с которыми можно связаться. Хотим, чтобы американские партнеры столь же подробно информировали нас о тех группах, которые через них присоединяются к режиму прекращения боевых действий.
Что касается наших коллег в Персидском заливе, прежде всего, Саудовской Аравии как страны, организовавшей одну из встреч оппозиционеров, в результате которой была создана так называемая эр-риядская группа – одна из основных на переговорах, которые начинаются в Женеве, мы им (нашим саудовским коллегам) признательны за то, что и эта группа в отличие от своих январских настроений сейчас вроде бы настроена достаточно серьезно на то, чтобы включиться в этот политический процесс, межсирийский диалог, исходя из необходимости искать компромиссы, договариваться на основе взаимного согласия с Правительством. Будем рассчитывать, что делегация Правительства, делегация так называемой эр-риядской группы, представители московско-каирской группы и представители из так называемого «списка Хмеймима» все будут руководствоваться исключительно интересами своей страны, своего народа, отложат в сторону личные амбиции и будут стремиться договориться на основе тех принципов, которые заложены в решениях СБ ООН, одобривших договоренности, достигнутые под российско-американским сопредседательством в МГПС.
Россия. Марокко > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 15 марта 2016 > № 1691168
Сергей Лавров
Крайний вопрос…
Андрей Крайний покинет Росрыболовство. Об этом заявил журналистам вице-премьер Аркадий Дворкович по итогам заседания правительства. «Будет другой, но фамилии я не могу назвать до выхода этого решения», - сказал он.
16 января на заседании кабинета министров глава Минсельхоза Николай Федоров предложил внести изменения в положения о Минсельхозе и ФАР и ввести новую должность: заместитель министра сельского хозяйства – руководитель Росрыболовства.
По словам Аркадия Дворковича, кандидатура нового руководителя агентства находится на подписи у Дмитрия Медведева.
После заседания кабмина глава Росрыболовства Андрей Крайний ответил на несколько вопросов Fishnews.
– Андрей Анатольевич, начнем с самой горячей новости начала года. Но не о грядущей смене руководства Росрыболовством, как вы, возможно, успели подумать, а о задержании российских рыбопромысловых судов - в Сенегале и Норвегии. О смене руководства тоже поговорим, но позже. Так что это было? Случайность? Или два этих эпизода свидетельствуют о росте конкуренции за рыбные ресурсы в мировом океане?
– Действительно, конкуренция растет. Человечество вплотную приблизилось к порогу вылова 100 млн. тонн рыбы. Больше Мировой океан дать не сможет. Иначе начнется разрушение биоресурса, он не сможет восстанавливаться. Естественно растет конкуренция за оставшиеся объемы вылова. Российские рыбопромысловые компании активно наращивают свое присутствие и в конвенционных районах, и в открытой части Мирового океана, и в зонах иностранных государств. Там ежедневно на промысле находится около семи десятков судов, там нас никто не рад видеть, там уже идет жесткое соперничество китайских, европейских, азиатских рыбаков. Однако только в прошлом году наши компании добыли там 617,1 тыс. тонн рыбы. Это на 17,3% больше, чем в 2012 году. Только в зонах иностранных государств вылов увеличился на 18,4%, до 446,3 тыс. тонн, причем более половины от этого количества – 229,7 тыс. тонн – пришлось на воды, омывающие побережье Западной Африки. Рост по сравнению с 2012 годом составил более 37%. У западного побережья Африки российские суда работают в основном в зонах Марокко, на которую пришлось 36,3% вылова, Западной Сахары (26%) и Гвинеи-Бисау (25,7%). Кстати, побережье Западной Африки – это традиционные промыслы для российского, а ранее советского флота. Даже в самые тяжелые 90-е годы Россия из этого района никогда не уходила.
Наши рыбаки всегда работали в Марокко и Мавритании, в Сенегале и Гвинее-Бисау. С Норвегией нас также объединяет давнее дружественное сотрудничество в области рыболовства. Они рыбачат у нас, мы у них. Это нормальное взаимовыгодное сотрудничество. Но с ростом присутствия российских рыбопромысловых судов за пределами российских рубежей растут риски нарушений правил рыболовства и возникновения спорных ситуаций. Начало нового года неудачно сложилось для траулеров «Олег Найденов» и «Новоазовск». Однако при внешней схожести этих задержаний они принципиально отличаются друг от друга. В первом случае состоялось жесткое конвоирование на военную базу в Дакаре без объяснения причин и официальных обвинений из исключительной экономической зоны сопредельного государства, с избиениями, наручниками и прочими военными «прелестями». Во втором – цивилизованный, европейский подход. Правила рыболовства, конечно, нарушать нельзя. Однако для нарушителей существуют понятные процедуры наказаний и решения конфликтных ситуаций. Неприемлемо нарушать международное морское право, не оказывать медицинскую помощь нуждающимся и прочее. Неприемлемо применять в конкурентной борьбе недобросовестные методы.
– В конце 2013 года Росрыболовство стало еженедельно публиковать на своем сайте мониторинг цен на рыбную продукцию (цены производителей и розничные). Для чего это делается и что это может дать рынку, потребителям?
– Это не единственный пример не свойственной для Росрыболовства работы. Положение об Агентстве обязывает нас заниматься промыслом, воспроизводством и охраной рыбы лишь во внутренних пресноводных водоемах. В море рыбу охраняют пограничники. Собственно, когда произошло объединение с Минсельхозом почти два года назад, главная идея как раз и заключалась в том, чтобы объединить усилия и создать единого регулятора во всем рыбохозяйственном комплексе страны. А это не только добыча рыбы, но и ее переработка, транспортировка, хранение, реализация плюс аквакультурные хозяйства, марикультурные. Словом, гораздо шире, чем наш функционал.
В Минсельхозе для этого существует целое профильное подразделение – департамент регулирования агропродовольственного рынка, рыболовства, пищевой и перерабатывающей промышленности. К сожалению, такая схема еще не заработала в полной мере. Наши факультативные усилия по мониторингу экономической ситуации на рыбном рынке и направлены на то, чтобы запустить этот механизм для эффективного развития в целом рыбной промышленности российской экономики. В том числе, полагаю, что и еженедельные мониторинги оптовых и потребительских цен на рыбу должны наглядно показать многообразие и доступность морепродукции, колебания цены от рыбака «с борта судна» до розницы. Стоимость, заметьте, поднимается в разы. Это ориентир для принятия управленческих решений. Мы очень надеемся, что результаты нашей факультативной работы подтолкнут коллег и в Минсельхозе, и в других, как говорится, заинтересованных ведомствах к конкретным экономическим мерам по регулированию рынка с целью насыщения российских прилавков высококачественными, доступными и, кстати сказать, чрезвычайно полезными продуктами питания.
– Какая рыба за 2013 год подорожала больше всего и с чем это связано? Что с икрой? Чего ждать в 2014 году?
– В 2013 году рыба в России почти не дорожала. В среднем потребительские цены на рыбу и морепродукты остались ниже общей инфляции, примерно на уровне 6 процентов. Есть, конечно, всплески по отдельным видам, скажем, по сельди на 15 процентов, охлажденной норвежской семге на 40 процентов, от которой лучше вообще избавиться. Однако в целом, рыба продолжает оставаться самым доступным белковым продуктом гораздо дешевле мяса и, слава богу, ее все больше и больше едят в России. Данных за 2013-й год пока нет, но по предыдущему периоду россияне в среднем потребляют 22 кг рыбы в год. Напомню, что Минздрав рекомендует для здорового питания 18-20 кг. Кстати сказать, мы более чем в три раза больше едим рыбы, чем американцы – там и до 7 кг не дотягивают. Думаю, что эта тенденция сохранится и в наступившем году, и в дальнейшем. Мне очень нравится, как удачно перефразировали известную поговорку: «рыба ищет, где глубже, а человек, где рыба». Уверен, что российские рыбаки продолжат наращивать выловы. Мы сейчас интенсивно просчитываем варианты, где можно увеличить объемы добычи, изыскиваем резервы поднять российскую рыбодобычу до 5 миллионов тонн в ближайшее время. Промысел и так значительно увеличился за последние пять лет – более чем на миллион тонн, но останавливаться на достигнутом не стоит. Рынок далеко не исчерпан, потребительский потенциал достаточно широк – и внутренний, и экспортный.
А вот рынок красной икры тряхнуло. Вы помните, как летом трейдеры пытались задрать цену на 50-70 процентов?! В результате в Россию хлынула ястыковая замороженная икра с Аляски да и нашей добыли на Дальнем Востоке достаточно. Получилось, что розничный объем в два раза выше среднегодового спроса. Цена в конце января на красную икру начнет падать. Вообще надо сказать, что за столетний период красная икра проделала огромный путь взлета и падения. Она стала национальным брендом, раздутым особенно в период развитого социализма, но теперь из-за алчности трейдеров, из-за безалаберного отношения к достоянию, из-за масштабного браконьерства из «царицы пиров» превратилась в чуть ли не бросовый товар. Ну какой это деликатес, если его цена ниже стоимости итальянского хлеба? Собственно, красная икра заняла то место на рынке продуктов питания, как и во всем мире. То есть, это ливер, который не пользуется никакой популярностью ни в Европе, ни в северной Америке. А в Азии предпочитают икру минтая. По мне так щучья икра гораздо вкуснее. Икра рыб в целом полезный продукт. В икре палтуса, мойвы, налима, ряпушки ничуть ни меньше аминокислот и других полезных элементов, чем в красной икре. Так что любой культ, в конце концов, становится развенчанным.
– В 2014 году общий допустимый улов мойвы для России и Норвегии будет составлять всего 15 тысяч тонн против 190 тысяч тонн нынешнего года. С чем это связано и не получится ли так, что мы останемся без мойвы или цены на нее значительно вырастут?
– Понимаете, рыба – это не алюминиевые чушки, это все-таки биологический ресурс, который может по разным причинам находится в депрессивном состоянии, может, наоборот, разрастаться. За последние 30 лет популяция мойвы пережила три «коллапса» – в 1985-1989-м годах, 1993-1997-м и 2003-2006-м. В эти периоды промысел полностью прекращался. По мнению ученых, сейчас ситуация с мойвой выглядит не так критично, однако объем вылова вынужденно сокращается и нашими, и норвежскими рыбаками. В 2014 году квота добычи после корректировки для Российской Федерации составит 25 920 тонн. Так что без мойвы не останемся. К тому же мы – богатейшая рыбная держава. Недостающие запасы той же мойвы легко восполнить другими видами рыбы в том же невысоком ценовом сегменте и не менее достойными. Скажем, сайка или салака. А вы пробовали пожарить сахалинскую корюшку?
Рыба – это всегда вкусно, полезно и недорого. Разве ее сравнишь с мясом? Рыба – только звучит в единственном числе – это огромное разнообразие. В России вообще 240 промысловых видов рыб из морских глубин и пресноводных озер, горных ручьев и великих рек. А всего – около 3000 видов – какой простор для ихтиологов и кулинаров! Представляете, как можно разнообразить меню?! Практически в течении года можно ежедневно чередовать различную рыбу и ни разу не повториться…
Я уже сказал про американцев, которые очень мало едят рыбы, зато они ее очень почитают. Нам бы можно у них поучиться этому. Законодательные органы практически всех штатов, за исключением, может быть, только Индианы, Канзаса и Арканзаса, символом избрали рыбу – statefish. В некоторых, например в Алабаме, даже два символа – окунь и атлантический тарпон.
– Все-таки хочу отдельно спросить – почему росла цена на сельдь в 2013 году и чего нам ждать в 2014-м?
– Вы не могли не спросить про сельдь. Это самая популярная рыба в России. Мы ее съедаем больше всех в мире. Объем отечественного рынка оценивается в 500-550 тысяч тонн. Правда, в прошлом году он сократился до 400. Уменьшилась российская квота на атлантическую сельдь на 33 процента, уменьшились импортные поставки, выросли цены. На российском рынке, повторю, стоимость выросла на 15 процентов. Однако на Дальнем Востоке добыча сельди значительно выросла. Сейчас холодильники Владивостока забиты сельдью. Ее много уходит на экспорт. По данным ФТС, с Дальнего Востока вывезли сельди за рубеж на 60 с лишним процентов больше, чем в 2012-м году. Дело в том, что в иностранных портах разгружаться удобнее и выгоднее. Вот где необходимо включать экономические рычаги мотивации рыбаков, чтобы им было интереснее разгружаться на родных причалах! Вот где необходимо устранять административные барьеры, особенно дорогостоящий и ненужный ветеринарный контроль!
На 2014-й год на встрече в Лондоне мы пытаемся добиться увеличения общего допустимого улова сельди. Промысел тихоокеанской сельди сохранится на прежнем уровне. Сельди в России будет достаточно, и цена ее если и вырастет, то процентов на 7-10.
– А что с минтаем, с этой великолепной тресковой рыбой? К нам он по-прежнему поступает в виде реэкспорта, скажем в «Макдоналдс»?
– Действительно, это также очень вкусная, полезная и дешевая рыба. Минтая в России не просто много, а очень много, это треть российских уловов. А их объем в прошлом году составил более 4 миллионов 300 тысяч тонн. Российские потребители не в состоянии употребить все, что вылавливают российские рыбаки. Основной объем минтая уходит на экспорт и некоторая часть возвращается к нам после обработки. В том же «Макдоналдсе» филе о фиш изготавливают из нашего минтая, правда, прибывало это филе до недавнего времени из Дании. Наш промысел не был сертифицирован, и в этом заключалась проблема. Теперь сертификация по стандартам MSC – Морского попечительского совета – получена и ничего не препятствует поставкам минтая напрямую с Дальнего Востока.
– Как отразилось на отрасли снижение импортных пошлин на рыбу и морепродукты с 1 сентября? Какие меры сейчас нужно принять, чтобы поддержать рыбаков, тем более что ожидается обнуление пошлин?
– Да, с 1 сентября 2013 года в соответствии с обязательствами, принятыми Россией при вступлении в ВТО, произошло снижение импортных пошлин на рыбу и морепродукты в среднем с 10% до 8,2%. Но мы не видим снижения цен на морепродукцию. Поэтому необходимо продолжить государственную поддержку по субсидированию процентных ставок по кредитам, направляемым на строительство и модернизацию рыболовных судов, холодильных мощностей и рыбоперерабатывающих предприятий. Логистическая инфраструктура от Дальнего Востока России до европейской части нуждается в модернизации. Нужны крупные оптовые распределительные и перерабатывающие центры.
– Кстати, как продвигается проект по созданию «рыбных» оптово-логистических платформ в ряде регионов?
– Они не совсем «рыбные». Нас активно поддержали в Минсельхозе, сформирована межведомственная рабочая группа по созданию федеральной сети производственно-логистических центров продуктов питания с ограниченным сроком хранения «Роспродсеть». Рыбы там всего процентов 20-25 будет, остальное сельхозпродукция. По мнению экспертов «Нацрыбресурсов», реализация этого проекта решает в комплексе вопросы переработки, логистики, хранения и доставки конечному потребителю объемов скоропортящихся продуктов питания, включая, естественно, и рыбную. Создание «Роспродсети» позволит увеличить общий оборот продовольственного рынка более чем на 23%, в том числе увеличит долю отечественной рыбо- и морепродукции на продовольственном рынке, а также будет способствовать снижению оптовых и розничных цен на продукты питания. Реализация проекта создания «Роспродсети» даст ускорение темпов экономического роста в размере 0,1-0,3%, увеличение ВВП 0,3-0,5% в год в сопоставимых ценах. Проект позволит создать не менее 200 тысяч рабочих мест. Поэтому мы считаем целесообразным добавить данный проект в «Стратегию развития пищевой и перерабатывающей промышленности РФ до 2020 года».
– Какова судьба федеральной целевой программы по развитию рыбохозяйственного комплекса?
– Проект Концепции федеральной целевой программы «Повышение эффективности использования и развитие ресурсного потенциала рыбохозяйственного комплекса в 2015-2020 годах» разработан Министерством сельского хозяйства Российской Федерации совместно с Федеральным агентством по рыболовству в соответствии с решением Комиссии Правительства Российской Федерации по вопросам агропромышленного и рыбохозяйственного комплексов. Вот так это звучит официально. Государственным заказчиком-координатором Программы предлагается определить Министерство сельского хозяйства Российской Федерации, в качестве государственных заказчиков должны выступить Федеральное агентство по рыболовству, Федеральная служба безопасности. Целью Программы является обеспечение сохранения, воспроизводства, охраны водных биологических ресурсов, повышение безопасности и технологичности функционирования рыбохозяйственного комплекса.
Мы полагаем, необходимо решить семь основных задач.
Первое – сохранить и увеличить ресурсную базу рыболовства за счет искусственного воспроизводства водных биологических ресурсов.
Второе – расширить видовой состав, создать генофондные коллекции и тиражировать технологии культивирования объектов аквакультуры.
Третье – обеспечить безопасность мореплавания судов рыбопромыслового флота и совершенствовать системы охраны человеческой жизни на море.
Четвертое – повысить качество мониторинга водных биологических ресурсов и эффективность государственного контроля за выполнением пользователями водных биологических ресурсов законодательства в области рыболовства и сохранения водных биологических ресурсов.
Пятое – обеспечить комплексное обслуживание судов рыбопромыслового флота, увеличить пропускную способность рыбных терминалов морских портов, сократить постои и снизить аварийность.
Шестая задача – расширить ресурсную базу рыболовства за счет проведения комплексных рыбохозяйственных исследований состояния запасов водных биологических ресурсов в районах промысла, включая зоны иностранных государств и открытые районы Мирового океана.
И седьмая – повысить качество подготовки специалистов и расширить объем предоставляемых образовательных услуг.
Словом, работа продолжается, и ФЦП будет принята в наступившем году.
– Какие еще законодательные решения в отношении рыбохозяйственного комплекса могут быть приняты в 2014 году?
– Все-таки вы все время уводите тему разговора на не профильные для Росрыболовства сюжеты. Задачи совершенствования нормативной правовой базы уже почти два года находятся в компетенции Минсельхоза. На мой взгляд, необходимо подготовить поправки к законопроекту «О любительском рыболовстве», принятому в первом чтении 10 декабря 2013 г. В нем, как вы знаете, закреплено право граждан на свободную и бесплатную рыбалку на всей территории страны. Чрезвычайно затянулось вступление в силу принятого закона «Об аквакультуре». Я уже направил проект по развитию марикультуры на Дальнем Востоке Председателю Правительства Дмитрию Медведеву. Выращивание моллюсков и гидробионтов в морской воде – это не просто потенциал Дальнего Востока. Это огромный потенциал, особенно на юге Дальнего Востока. Ученые и эксперты рыбохозяйственного комплекса оценивают объемы в 3,5 млн. тонн в год. В нашем проекте просчитано, что развитие марикультуры в Приморском, Хабаровском и Камчатском краях, Сахалинской и Магаданской областях позволит создать более 1 миллиона рабочих мест. На Дальнем Востоке России имеются исключительные условия для создания крупной отрасли по получению и комплексной глубокой переработке биологического сырья морского происхождения. По оценкам наших ученых, в частности специалистов Дальрыбвтуза и ТИНРО-Центра, продуктивность акватории у побережья Сахалина для развития марикультуры составляет почти 2 млн. тонн, Приморского края – более 600 тысяч тонн, Хабаровского края – 700 тыс. тонн. Площадь акватории для развития марикультуры у берегов Сахалина составляет почти 1,4 млн. га, Приморского края – 376,5 тыс. га, Хабаровского края – 420 тыс. га. Пока производство марикультуры несравнимо с показателем вылова биоресурсов, но при оценке перспективных объемов культивирования видно, что продукция марихозяйств может более чем в два раза превысить объемы текущего промысла. А с учетом угнетенного состояния популяций этот вывод становится более чем актуальным.
Наиболее перспективными видами культивирования в Приморье являются дальневосточный трепанг, приморский гребешок, серый морской еж, ламинария, тихоокеанская мидия, тихоокеанская устрица. Необходимо создавать специализированные морские биотехнопарки или биотехнологические кластеры как системы управления прибрежной территорией и прилегающей к ней морской акватории. Необходимо также установить порядок, в соответствии с которым акватории за предприятиями аквакультуры должны закрепляться на безвозмездной основе на срок до 30 лет. Надо также начать реальные программы государственного субсидирования и кредитования предприятий аквакультуры по аналогии с сельскохозяйственным производством. Ежегодный прирост продукции марикультуры в мире составляет порядка 10-15%. «Формирование благоприятных условий для инвестиций и открытия новых производств – ключевое направление работы властей на Дальнем Востоке, – отметил Президент Владимир Путин. Он не раз выделял вопрос улучшения делового климата, реализации «дорожных карт» в этой сфере. Создание максимально благоприятных условий для инвестиций, для открытия новых производств является приоритетом работы и нового вице-премьера – Юрия Трутнева, и руководства Министерства по развитию Дальнего Востока. Они настроены на профессиональный, предметный, адресный диалог по конкретным проектам.
Мы помним, что недавно Владимир Путин подписал федеральный закон, призванный стимулировать инвестиционную активность на Дальнем Востоке и в Забайкалье, – для участников инвестиционных проектов предусматривается льгота по уплате налога на прибыль. По мнению экспертов, это можно использовать для развития рыбохозяйственного комплекса, в том числе холодильных, перерабатывающих мощностей. Кроме того, в новом трехлетнем бюджете зарезервированы средства для создания высокотехнологичных рабочих мест. Глава государства объявил, что у нас есть определенные планы и зарезервированные средства на поддержание рынка труда, и мы исходим из того, что должны поддерживать и будем поддерживать такие направления развития рынка труда, которые будут приводить к созданию новых и высокооплачиваемых рабочих мест. Так что есть все основания для оптимистичной реализации представленного проекта по развитию марикультуры на Дальнем Востоке.
Из иных тем нормативного правового регулирования я бы выделил совершенствование уголовного и административного законодательства в области рыболовства и сохранения водных биоресурсов и усиление ответственности за браконьерство. Обращаю внимание на законопроект «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов, а также усилением уголовной и административной ответственности за нарушения в этой области».
Требует скорейшей доработки и принятие Технического регламента Таможенного союза «О безопасности рыбы и рыбной продукции», который устанавливает требования к безопасности пищевой рыбной продукции, в том числе продукции аквакультуры, к процессам производства, упаковывания, маркирования, утилизации, уничтожения и обращения пищевой рыбной продукции. Данный документ находится на завершающей стадии внутригосударственного согласования. При его доработке должны быть учтены в том числе предложения об исключении излишних административных барьеров при сохранении необходимых требований к безопасности продукции.
Еще одним важным вопросом, который требует урегулирования, является совершенствование механизма предоставления в пользование водных биологических ресурсов лицам, относящимся к коренным малочисленным народам севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации, ведущим традиционный образ жизни и осуществляющим традиционную хозяйственную деятельность для удовлетворения личных, семейных, домашних нужд в местах традиционного проживания и традиционной хозяйственной деятельности. Действующие нормы носят рамочный, размытый характер и зачастую приводят к значительным негативным последствиям в правоприменительной практике. Закон должен содержать нормы, обеспечивающие необходимые гарантии для этой категории граждан и лиц, совместно проживающих с ними и ведущих традиционный образ жизни, но не относящихся к КМНС. Такие нормы должны исключить созданные проблемы, приведшие к конфликтам интересов с предпринимательской средой. Свои предложения мы уже давно направили в Минсельхоз. Подчеркну лишь, что промедление в совершенствовании законодательства о рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов может привести к значительным негативным последствиям в рыбной отрасли.
– Ну и крайний вопрос: вы удовлетворены своей работой на посту руководителя Росрыболовства? Какую задачу Вы считаете главной для отрасли на 2014 год?
– Напомню, кадровые решения принимает Председатель Правительства России. Любое решение я воспринимаю как приказ и готов выполнить в любую минуту. Что ж касается удовлетворенности… Думаю, что каждый человек мечтает сделать гораздо больше, чем сделал. Однако кое-что и я успел. Мне запомнились слова Дмитрия Анатольевича: «Уровень потребления рыбы – это признак качества жизни людей. Чем больше рыбы едят люди – тем выше уровень жизни, тем выше уровень доходов и тем лучше их здоровье».
И еще процитирую три его поручения, которые премьер дал чуть более года назад после совещания о перспективах развития рыбохозяйственного комплекса. Первое – проработать вопрос о возможности размещения заказов на закупку отечественной рыбы и рыбной продукции для государственных и муниципальных нужд у производителей указанной продукции. Второе – проработать вопрос об организации специализированных рынков оптовой торговли и сетей розничной торговли рыбой и рыбной продукцией. Третье – подготовить предложения по мерам экономического, налогового и тарифного стимулирования: увеличения производства и внутреннего потребления рыбы и рыбной продукции, включая развитие сбытовой и производственной инфраструктуры; поставок уловов водных биологических ресурсов на территорию Российской Федерации для дальнейшей их переработки и реализации на внутреннем рынке.
Как видите, с одной стороны, эти задачи не касаются функционала Росрыболовства, с другой – они не выполнены. Я очень надеюсь, что все таки удастся сконцентрировать в одном регуляторе весь рыбохозяйственный комплекс страны – не только промысел, воспроизводство и охрану, но и рыбопереработку, транспортировку, хранение и реализацию рыбы и морепродукции. Необходимо, наконец, заняться стимулирующими мерами на родном берегу, ценовым регулированием. Необходимо сконцентрироваться не только на промысле рыбы, но и на всей экономике рыбного хозяйства. Необходимо приумножить достигнутое поступательное развитие отрасли, расширить инвестиционную привлекательность. Нужно помнить, что главная задача чиновников – создавать благоприятные условия для эффективного бизнеса.
Fishnews
Андрей КРАЙНИЙ, Руководитель Федерального агентства по рыболовству
Россия > Рыба > fishnews.ru, 17 января 2014 > № 983918
Андрей Крайний
Неиспользованные возможности
Арабские революции: какие стратегические вызовы они бросают Франции
Резюме: Хотя Франция была одним из главных действующих лиц в ливийском и сирийском конфликте, она забыла, что подход должен базироваться на общей стратегии и четких принципах.
Арабские революции зимы-весны 2011 г. стали полной неожиданностью для подавляющего большинства западных стран, включая Францию. Открытое сотрудничество с авторитарными режимами арабского мира долгое время не сулило ничего, кроме выгод. С точки зрения правительств Европы и США только диктаторы могли эффективно бороться с исламизмом, выступая гарантами западных интересов и стабильности в регионе. Поэтому потеря двух ближайших союзников, Зин эль-Абидина Бен Али и Хосни Мубарака, не могла не внушить Западу опасения. Действительно, с трудом верилось, что свергнутых диктаторов могут сменить столь же энергичные альтернативные лидеры. Создавалось впечатление, что стабильность и безопасность в регионе внезапно оказались под угрозой.
Подобные опасения не совсем рассеялись до сих пор. «Арабская весна» стала серьезным вызовом для всех держав, имеющих влияние в регионе, в том числе и для Франции. Париж в состоянии принять брошенный вызов, если сумеет пересмотреть стратегию решения возникающих проблем. Необходимо прояснить позицию по отношению к арабскому миру, направление эволюции которого по-прежнему не до конца ясно.
ФРАНЦИЯ И «АРАБСКАЯ ВЕСНА»: ОТСУТСТВИЕ ЕДИНОЙ РЕАКЦИИ
Падение первых двух президентов, ставших жертвами «арабской весны», стало для Парижа тяжелым ударом. Франция традиционно делала ставку на эти образчики умеренной политики и стабильности. На подавление главой Туниса Бен Али политических свобод и прав граждан предпочитали закрывать глаза, а что касается египетского лидера Мубарака, то именно Париж содействовал его назначению сопредседателем Средиземноморского союза. Чтобы привыкнуть к новым реалиям, Франции потребуется много времени. Но последствия первого шока удалось преодолеть, когда Париж выступил в пользу военного вмешательства в дела Ливии. Несмотря на все знаки внимания, которые Николя Саркози оказывал в прошлом своему коллеге Муаммару Каддафи, тот не оправдал ожиданий Франции в плане французских инвестиций. Поэтому для Елисейского дворца его уход обещал гораздо больше выгод, чем неприятностей.
Западные государства, а также примкнувшие к ним страны, наподобие Катара и Объединенных Арабских Эмиратов, поспешили взять курс на свержение Каддафи. Франция поддержала это начинание, хотя во главе операции в результате оказалась НАТО. Но приходится признать, что, избавившись от Каддафи, державы, которые, вмешавшись, взяли на себя обязательства относительно Ливии, не нашли времени для решения подлинных проблем страны. Их внимание приковано теперь к другой горячей точке региона – Сирии.
Нет сомнений, что Николя Саркози решил воспользоваться возможностями, которые открылись в арабском регионе, и компенсировать выжидательную позицию, занятую перед революциями в Тунисе и Египте. При этом он подчеркивал огромные прибыли, которые-де после падения Каддафи можно будет извлечь из дешевой ливийской нефти. Но главным следствием уничтожения диктатора оказалось погружение региона в хаос: отсутствие традиций выборов в арабских странах делает их будущее крайне неустойчивым. Ситуация в Ливии показала, что безопасность в этой части мира подвержена многочисленным угрозам, что не соответствовало обязательством по содействию стабильности на Ближнем Востоке и в Северной Африке, которые взяла на себя Франция.
Можно найти немало причин, толкнувших Саркози к разрыву с Каддафи. Среди них и задетое самолюбие. Во время визита ливийского лидера в Париж в декабре 2007 г. французский президент устроил ему очень теплый прием, однако Каддафи, в сущности, проигнорировал его предложения о сотрудничестве. Он даже не побоялся раскритиковать продвигаемый Францией проект Средиземноморского союза и объявить ему бойкот. Поэтому Франция не видела причин не участвовать в операции, которая могла бы придать ей статус союзника ливийцев, протестовавших против режима. «Освобождение» Ливии должно было открыть Парижу доступ к нефтяным месторождениям и к участию в восстановлении страны, сулящему немалые доходы. Проявив инициативу, Саркози, как казалось, обошел даже самих американцев. Подобное положение дел не ново. После прихода к власти в 2007 г. французский президент также проявил бÓльшую жесткость относительно «ядерной программы» Ирана, чем администрация Джорджа Буша.
Однако в ливийском случае Соединенные Штаты решили вернуть себе пальму первенства. Они приняли участие в разработке стратегии борьбы с Каддафи, а затем передали эстафету НАТО. Франция отошла на второй план. Кстати, что касается широко обсуждавшейся роли французского интеллектуала Бернара-Анри Леви в решении Саркози разыграть военную карту, то она кажется сильно преувеличенной. В противном случае бывший французский президент прислушался бы к рекомендациям этого философа и по сирийскому вопросу.
Ливийская акция значительно осложнила ситуацию с безопасностью в регионе. Вскоре после свержения Каддафи возрос поток мигрантов в соседние страны (прежде всего в Египет и Тунис), равно как и обратное движение в сторону Ливии; люди, желающие покинуть зону нестабильности, пытались воспользоваться царящим вокруг хаосом, чтобы достичь Европы. Одновременно с этим на юге страны, где еще при Каддафи процветала нелегальная торговля и контрабанда, утвердились вооруженные исламисты, способные перемещаться и в другие страны-соседи. Эхо ливийских событий отзывается не только в Египте, но и в Республике Мали.
Как бы то ни было, «арабская весна» продемонстрировала стремление Франции занять ведущую позицию среди государств, имеющих интересы в этой части мира. Идея о вмешательстве в ливийские дела активно продвигалась Саркози, пока ему не пришлось согласиться на коллективную стратегию и признать главенство НАТО (то есть Соединенных Штатов). К тому же обстоятельства, сопровождавшие преобразования в Ливии, показали, что Франция отдает предпочтение связям и действиям, которые подчеркивают ее роль. Вовсе не стремясь отмежеваться от Европейского союза, Франция проводила собственную политику, и точно так же она поступала во время сирийских событий, когда постаралась направить в нужное ей русло деятельность Сирийского национального совета (СНС), оппозиционного режиму Башара Асада. Но такая стратегия не позволяет увидеть ясные перспективы в новой политике Франции в отношении Ближнего Востока.
Особая заинтересованность сирийским вопросом Франсуа Олланда и его министра иностранных дел свидетельствует об их преемственности курсу Николя Саркози и Алена Жюппе: поддержка оппозиции, осуждение репрессий Асада, стремление урегулировать ситуацию – одинаково приоритетные задачи для обоих президентов.
Тем не менее Олланд стремится подчеркнуть свое отличие от предшественника в сирийском вопросе. Вопреки официальным заявлениям, Париж стал одним из первых активных союзников вооруженной сирийской оппозиции. Больше того: первый председатель СНС Бурхан Гальюн и его официальная представительница Басма Кодмани не один десяток лет жили во Франции. Подчеркивая роль и значение СНС, выражая поддержку его действиям, Париж делал ставку на альтернативу Асаду в расчете на влияние, которое сможет оказывать на политику Сирии после его падения.
Но этим надеждам не суждено было сбыться. Совет запутался в противоречиях. Хуже того, он, в сущности, перестал представлять кого-либо, кроме самого себя. В Национальной коалиции Сирии, пришедшей ему на смену, Франция пользуется меньшим авторитетом. Однако это не заставит Париж отказаться от попыток подчеркнуть свой интерес: именно Коалиции позволено назначить сирийского посла. К этому можно добавить недавно принятое обязательство оказывать вооруженным отрядам оппозиции помощь в материально-техническом обеспечении. Франция явно склонна считать, что особые отношения, которые установились у нее с Ливаном, точнее с частью политического класса этого государства, в сочетании с влиянием на будущую Сирию позволят держать под контролем одну из «болевых точек» региона.
НЕОБХОДИМОСТЬ ПЕРЕСМОТРА «АРАБСКОЙ» ПОЛИТИКИ ФРАНЦИИ
Наблюдатели часто обращали внимание на тот факт, что линия Франции на Ближнем Востоке фактически является «проарабской». Отбросив идеологические аспекты, такие, например, как соблюдение прав человека, Париж до настоящего времени неизменно строил отношения в регионе на прагматизме и «реальной политике». Но это не мешало с большим недоверием относиться к исламистам, особенно с того момента, когда их популярность стала резко расти.
Одним из краеугольных камней восприятия арабского мира Париж всегда считал защиту собственных интересов. Положение не особенно изменилось с приходом к власти нового президента – социалиста Франсуа Олланда. Поэтому французам стоило бы пересмотреть некоторые аспекты отношения к данному региону. Во главу угла надо поставить несколько четких принципов. Например, декларируемая приверженность идее справедливости должна быть подтверждена конкретными делами.
Текущие события требуют от Франции ревизии взглядов касательно исламистов и их политики. Среди противоречий французской стратегии можно отметить, что Париж неизменно отказывается доверять исламистам, пришедшим к власти путем избрания, и, напротив, уже много лет находит общий язык с невыборными исламистскими властями (например, в Саудовской Аравии). Вот и рост влияния исламистов в Марокко, какую бы тревогу ни вызывало это событие, оправдано в глазах Франции «умеренной политикой» короля Мухаммеда VI. Но если крах исламистов в Алжире и низкие результаты, полученные ими на выборах в Ливии, кажутся Парижу обнадеживающими, не стоит забывать, что среди прочих сил, борющихся против Асада в Сирии, он поддерживает исламистов. Тот же курс Франция проводила и во время ливийских событий, оказывая содействие Национальному переходному совету. По нашему мнению, Парижу стоило бы из прагматических соображений отказаться от вечных страхов в отношении исламистских политиков в целом. Недавние преобразования в регионе продемонстрировали, что исламисты могут быть легальной и легитимной силой, если их власть санкционирована волей избирателей. Отсюда вытекает необходимость готовиться к повторению такого сценария без излишней настороженности.
Что касается экономики, она по-прежнему во многом связана с политикой, и именно в этой сфере Франция могла бы извлечь большую выгоду, четко определив принципы своего курса. Конечно, Париж заинтересован в создании сильной общеевропейской внешней политики. Но это нисколько не отменяет задачи декларировать бÓльшую ясность относительно того, что Франция ждет от своих партнеров из арабского мира. Как бы хорошо ни было замаскировано красивыми фразами направление французской дипломатии, создается стойкое впечатление, что никто не понимает, насколько важно сохранять последовательность в подходе к Ближнему Востоку, находящемуся в переходном периоде. То, что Франция официально приветствует (пусть иногда и с оговорками) политические перемены в Тунисе, Египте и Ливии, достойно, конечно, всяческих похвал, ибо это соответствует общественным настроениям упомянутых стран. Однако Парижу нужна более четкая (и более решительная) позиция по событиям в Бахрейне, в Иордании, а также в Йемене, в котором дела принимают серьезный оборот. С другой стороны, злоупотребления, имеющие место в Саудовской Аравии и ОАЭ, заслуживают более серьезного осуждения. Впрочем, то же можно сказать и в отношении Алжира и Марокко: Франция уже много лет воздерживается от критики в их адрес, чтобы не упускать возможностей в экономической и политической сферах, так же как и в области туризма.
Экономические интересы Франции в арабском мире следует рассмотреть более внимательно. Годовой оборот торговли с регионом составляет около 50 млрд евро, то есть примерно 15% от общего объема внешней торговли. Но ближайшими торговыми партнерами Французской республики являются страны Магриба (начиная с Алжира), а Ближний Восток и государства Персидского залива значительно отстают.
В июле 2012 г. Франция устами министра иностранных дел Лорана Фабиуса предложила строить отношения с другими государствами на основании т. н. «изменяемой геометрии». Подразумевается применение в каждом конкретном случае особой политики – в зависимости от страны, от ее условий и перспектив. Тем не менее Франции следует освободиться от слишком тесной связи с Магрибом. Не то чтобы их надо было оставить и забыть. Напротив, необходимо активно укреплять связи со странами – членами Союза арабского Магриба. Но та же тенденция должна прослеживаться и на уровне всего Ближнего Востока и Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива. Особый характер отношений, которые Франция поддерживает со странами Магриба и с Ливаном, мешает раскрыться потенциалу, скрытому в других частях арабского мира.
Впрочем, не всегда ясно, к чьему мнению прислушивается Франсуа Олланд, определяя ближневосточную стратегию, особенно в сфере политики. Разумеется, на него влияет советник по Ближнему Востоку Эммануэль Бонн. А тот факт, что в июле 2012 г. Олланд опроверг заявления своего министра Лорана Фабиуса относительно проекта закона об отрицании геноцида в Османской империи, свидетельствует об отсутствии согласованности позиций. Но если верить окружению президента, он сам принимает окончательное решение в соответствии с собственной оценкой фактов. События, связанные с Сирией, подтвердили это. После вступления в должность Олланд получил массу предложений о необходимости ужесточения позиции Франции по сирийскому вопросу. Он не остановился ни на одном из них, полагая, что ситуация взрывоопасна. Но его действия становятся все более решительными. На это указывает принятое в ноябре 2012 г. решение позволить «сирийской оппозиции» назначить посла во Франции. Сначала, вероятно, политическое чутье, потом консультации с советниками и экспертами убедили французского президента в необходимости занять более уверенную позицию в отношении режима, который, по его мнению, «исчерпал себя».
НАВСТРЕЧУ «ВЕСНЕ» ВО ФРАНЦУЗСКОЙ ДИПЛОМАТИИ?
Некоторые из противоречий, характерных для Ближнего Востока и Северной Африки, заметно обострились с наступлением «арабской весны». Хотя Франция, со своей стороны, выражает достойную похвалы поддержку желанию Палестины занять место государства-наблюдателя при Генеральной ассамблее ООН, палестино-израильский конфликт продолжает оставаться эпицентром нестабильности в регионе. Терроризм принимает более опасные формы, как свидетельствует наличие ячеек исламского джихада в Алжире, Ливане, Сирии, Ираке и Йемене. Отметим также угрозу этнического изоляционизма: Ирак эволюционирует в сторону федерализации, предела которой не видно, тогда как в Ливии возрастают племенные и клановые различия. В то же время в Ливане и Сирии сохраняются конфессиональные барьеры, а разрыв между суннитами и шиитами на Аравийском полуострове, похоже, достиг наивысшей точки.
Беспокойство вызывает Иран. Его радикализация и политические амбиции, связанные со стремлением стать ядерной державой, сочетаются с неким региональным курсом на Среднем Востоке, который многие считают крайне опасным. Таким образом, «арабская весна» является синонимом глубоких противоречий.
Данный контекст благоприятствует «французской весне» в ближневосточной дипломатии. Серьезное участие Парижа продолжает ощущаться в сирийских делах, равно как и в проблемах Мали. Особую активность проявляет министр иностранных дел Лоран Фабиус. Тем не менее в глобальном плане голос Франции звучит не столь громко, как при президенте Саркози. А между тем Париж должен сегодня не только решительнее отстаивать свои приоритеты в области внешней политики, но и подчинить более жестким критериям участие в международных альянсах.
Тенденции, проявившиеся в последние годы, продемонстрировали особый характер отношений между Францией и Катаром. Такой политики Николя Саркози придерживался с момента прихода к власти. Об этом свидетельствует, например, присутствие эмира Катара рядом с президентом во время парада 14 июля 2007 года. Благодарность Дохе за роль, которую она сыграла в освобождении болгарских медсестер, осужденных в Ливии, тесный диалог между Саркози и эмиром о позиции, которую следует занять относительно «арабской весны», приобретение Катаром бÓльшей части акций футбольного клуба «Пари Сен-Жермен», объявление об инвестициях Катара в парижские пригороды – вот лишь некоторые подтверждения «особых отношений».
Суждено ли этой тенденции стать долгосрочной? Ничто не говорит об обратном. Но позволим себе усомниться в том, что Парижу удалось извлечь значительные дивиденды. Открыто афишируя близость к Катару, Франция сужает для себя поле политического маневра. Эмират все чаще критикуют за политическую неразборчивость. К тому же сакрализация исключительных отношений с Катаром не может не вызвать раздражения Саудовской Аравии, страны, которая терпеть не может, когда соседнее маленькое полуостровное государство выступает в качестве ее соперника. Разрыв франко-катарских связей, разумеется, крайне нежелателен. Но – идет ли речь обо всем арабском мире или только о странах Персидского залива – Париж должен строить отношения с партнерами на равных условиях. Без этого заметная всем исключительность связей с Катаром может обернуться против Франции.
У Парижа мало шансов отделить собственную стратегию от общеевропейского контекста. Активно продвигающая идею сильной европейской внешней политики Франция будет и дальше придерживаться этой линии. Но некоторые направления ее действий, вытекающие из понятия национального интереса, придется корректировать. Речь идет прежде всего об отношениях с арабскими странами Персидского залива, а также с Ираном. Переговоры с Тегераном по вопросам ядерной безопасности не принесли значительных результатов, не в последнюю очередь потому, что Париж начинал их с излишней настороженностью. Престижа Франции это тоже не прибавило. Такая позиция не позволила ей добиться популярности среди арабских монархий. Иначе говоря, Франция оказалась в тупике, но сближение с определенными государствами Персидского залива (в данном случае – с Саудовской Аравией и ОАЭ) позволило бы ей получить бÓльший доступ к остальной части арабского мира (Ливан, Сирия, Иордания, Египет, Тунис, Марокко, все государства Аравийского полуострова). Таким образом, Франция производит впечатление страны, которая плетется в хвосте у некоторых западных партнеров, включая США. Требуется изменить эту ситуацию.
Перед Францией также стоит задача переоценки отношений, связывающих ее с другими мировыми державами – как в целом, так и в том, что касается ближневосточных проблем. Во время событий в Сирии Франция сделала выбор в пользу вооруженных повстанцев, что сближает ее с Америкой, отдаляя от России и Китая. Теперь уже можно констатировать, что плоды такой политики оказались одновременно и опасными (невинные жертвы, отсутствие единства во взглядах оппозиционеров), и скудными в смысле конкретных результатов. Отбросив мысль, что у всех заинтересованных сторон должно наблюдаться единство взглядов, Франция могла бы перейти к более интенсивным переговорам, в частности с Россией, у которой есть преимущество в виде доступа к сирийскому президенту. Каким бы справедливым ни казался бойкот режима Асада, будущее Сирии требует смелых решений. Все чаще звучат слова о необходимости переговоров между Асадом и оппозицией, что продиктовано прагматическими соображениями. При условии, что подобный сценарий будет развиваться успешно, Франция (а через нее и весь Евросоюз), оказавшись на первых ролях, многое выиграет.
Что касается стремления Франсуа Олланда реанимировать проект средиземноморского сотрудничества, важно, чтобы оно воплотилось в жизнь. Для начала Франция должна выйти за рамки чисто технических вопросов и энергично взяться за решение политических проблем. Приоритет имеет арабо-израильский конфликт, хотя не стоит забывать и о ситуации в Западной Сахаре. Главный просчет Саркози состоял в том, что он верил в способность экономики разрешить политические разногласия. Однако его ставка оказалась неверной. Если Олланд совместит политический волюнтаризм с прагматизмом, он покажет, какую возможность дают последствия «арабской весны» Ближнему Востоку, Европейскому союзу, а также самой Франции.
* * *
Традиционно оставаясь незаменимым участником событий на Ближнем Востоке, Франция, несмотря на явный волюнтаристский подход, не до конца воспользовалась выгодами, которые можно было извлечь из «арабской весны». Хотя Франция была одним из главных действующих лиц в ливийском конфликте, а сейчас сосредоточила усилия на решении проблем Сирии, она как будто забыла, что ее подход должен базироваться на общей стратегии, основанной на четких принципах.
В арабском мире и сейчас не завершился переходный период, и будущее может таить немало сюрпризов. Но это должно служить для Парижа лишним стимулом к тому, чтобы проявлять последовательность в политике и быть готовым принять сегодняшние и будущие вызовы; иначе он может быстро потерять позиции в регионе. Благодаря своей истории и дипломатической активности Франция находится в центре пересечения интересов Ближнего Востока, Европы и всего мира. «Арабская весна» должна послужить стимулом к модернизации методов ее деятельности и пересмотру некоторых ключевых моментов в дипломатии и стратегии.
Барах Микаил – руководитель программы исследований Северной Африки и Ближнего Востока в Фонде международных отношений и внешнего диалога (FRIDE, Мадрид), автор книги «“Арабская весна”: необходимость повторного прочтения» (Editions du Cygne, 2012).
Франция. Сирия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 мая 2013 > № 885403
Барах Микаил
Ближний Восток: по-версальски или по-вестфальски?
Смыслы, подтексты и повестка дня «арабской весны»
Резюме: Призывая оппонентов к толерантности, Запад как будто не замечает, что навязывает им собственную систему ценностей, не только никогда не совпадавшую с этикой Востока, но и далеко ушедшую от традиционного понимания нравственности в христианстве.
«Арабская весна», бушующая на Ближнем Востоке уже два года, смела казавшиеся несменяемыми режимы в Египте, Ливии, Тунисе, Йемене. В Сирии, где баасистская верхушка сохранила связку с армией и силовыми структурами, расширяется гражданская война с неясными перспективами для режима Башара Асада. С точки зрения демократической трансформации региона за два года «арабской весны» сделано больше, чем за всю историю независимого существования стран Ближнего Востока. Однако бросается в глаза незавершенность процессов. Демократические изменения, затронувшие сердцевину арабского мира, как бы остановились на его периферии – у границ традиционалистских монархий Персидского залива, пытающихся откупиться от давно назревших перемен. Иммунитет к «сетевым революциям» проявили Ирак, Ливан и Алжир, чуть раньше прошедшие (с разной степенью результативности) модернизационный цикл, включая фазу внешнего вмешательства и гражданских войн. Достаточно гибко адаптируются к велениям времени монархии Марокко и Иордании, хотя и там власти вынуждены идти на все новые уступки оппозиции. Но в целом ощущения решительного разворота региона к демократии, его включения в русло глобальных модернизационных процессов нет.
Более того, «арабская весна», начавшись как «сетевая революция» среднего класса, вручила власть консервативным силам исламского спектра – от фундаменталистов до экстремистских группировок, часть из которых выступает под теократическими лозунгами. Ушедшие в политическое небытие режимы были предсказуемы, знали и соблюдали правила игры, не нарушали «красные линии», что определяло региональную стабильность. Политические позиции новых исламистских элит довольно размыты.
В этом контексте принципиально важен вопрос о том, останется ли Ближний Восток сбалансированной региональной системой, способной коллективно осмысливать и отстаивать общие интересы, оставаясь в русле императив глобального развития. С одной стороны, Лига арабских государств (ЛАГ), Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) поддержали силовое вмешательство Запада в Ливии, занимают аналогичную позицию в сирийских делах. Но с другой – на волне смены режимов в ходе «арабской весны» обострились этноконфессиональные противоречия, на политическую арену вышли радикальные исламисты. Растет размежевание между суннитами и шиитами, трудно понять, где кончаются межконфессиональные противоречия, а начинается (с участием внерегиональных игроков) борьба за территории, нефть, контроль над путями доставки энергоносителей. Одним словом, пришло время считать варианты. Искать параллели в мировом опыте, докапываться до явных и скрытых смыслов происходящих на Ближнем Востоке процессов.
Глобальный контекстВ геополитическом смысле «арабская весна» – это уже второй за последние полвека пассионарный (используя терминологию Льва Гумилева) сдвиг на Ближнем Востоке. Первый, случившийся на волне крушения колониальной системы в 1950–1960-е гг., привел к власти в ведущих странах региона арабских националистов, в целом успешно использовавших противоборство двух сверхдержав для решения задач постколониального развития.
В последующей политической эволюции Ближнего Востока можно проследить три 20-летних цикла. На протяжении первого (за его начало можно условно принять египетскую революцию 1952 г.) большая часть арабского мира входила в сферу влияния советского блока, оказавшего значительное финансовое и технологическое содействие индустриализации ведущих арабских стран (насеровский Египет, Сирия, Алжир). СССР поддержал арабов и палестинцев в конфликте с Израилем, став основным поставщиком вооружений. Ближний Восток превратился в плацдарм военно-стратегического противоборства Советского Союза и Соединенных Штатов, происходившего как бы поверх голов региональных держав.
Ситуация стала кардинально меняться с начала 1970-х гг., когда в ходе начавшегося второго 20-летнего цикла СССР проиграл первый технологический рывок в модернизационном соревновании с Западом («порошковые технологии»). А затем не сумел рационально использовать фактор стремительного роста цен на нефть (ставший, в сущности, следствием политики, проводившейся им в арабо-израильском конфликте) для преодоления своего отставания в области компьютеризации.
Следствием оказалась постепенная утрата Москвой инициативы в глобальном соревновании двух социально-политических систем. Неочевидной (и до сих пор не вполне осознанной) кульминацией стало Общеевропейское совещание 1975 г. в Хельсинки. По его итогам Советский Союз, начавший ощущать непосильный груз гонки вооружений, по сути, передал признанную за ним после Второй мировой войны функцию гаранта послевоенных границ в Восточной Европе европейскому сообществу в лице ОБСЕ и сделал существенные уступки по правозащитной проблематике. Вряд ли советское руководство, считавшее Заключительный акт совещания в Хельсинки своей победой (он гарантировал западную границу Польши по Одеру-Нейсе), представляло себе, какие геополитические последствия вызовет это уже в короткой исторической перспективе. Распад СССР, Югославии стал возможен (с международно-правовой точки зрения) только «под зонтиком» хельсинкских соглашений.
В региональной проекции геополитическое отступление Москвы носило прерывистый, неровный характер. Имманентное противоречие советской политики позднего периода – между идеологемами антиимпериалистической борьбы и стремлением договориться со стратегическим противником – было эффективно использовано Западом для обеспечения победы в холодной войне. Афганистан, Ангола, Мозамбик стали трагическими вехами на пути к геополитической катастрофе 1991 года.
На Ближнем Востоке растущая противоречивость политического поведения «старшего брата» была воспринята как главная причина сложившегося положения «ни войны, ни мира» с Израилем. «Договорная ничья» с Израилем в войне 1973 г. (в том смысле, что она запустила процесс «челночной дипломатии» Генри Киссинджера) была использована Садатом для переориентации внешней политики Египта на США и подписания в 1978 г. кемп-дэвидских соглашений с Израилем. После Кемп-Дэвида началось возвратное движение маятника арабской политики в сторону Запада, обладавшего, как выяснилось, более значительными и привлекательными ресурсами модернизационной поддержки. Процесс развивался замедленно, с выраженными откатами, обусловленными рецидивами остаточного радикализма, взаимным недоверием сторон арабо-израильского конфликта.
Во многом в силу этого период после распада СССР (третий 20-летний цикл) оказался для Ближнего Востока временем упущенных возможностей. Не реализованы шансы на арабо-израильское урегулирование по формуле Мадридской мирной конференции, а затем процесса Осло, практически сразу забуксовало выполнение «дорожной карты». Да и в целом арабские элиты опоздали с реформами, не смогли своевременно адаптироваться к политическим и демократическим изменениям, происходившим в мире.
Арабский мир оказался как бы на обочине истории, но в опасной близости от геополитического разлома между расширившейся Европой и превращающейся во влиятельного экономического и политического игрока Азией во главе с Китаем и Индией, стремительно растущими державами. В «цивилизационном разломе» между Европой и Азией возник «треугольник нестабильности» – Иран, Пакистан, Афганистан, где в силу логики развития мировых процессов сосредоточились глобальные риски, связанные с распространением ядерного оружия, угрозой терроризма. Именно здесь на обозримый период будет находиться уязвимая точка евроатлантической безопасности, ее (вспомним Черчилля) «мягкое подбрюшье». А если так, то в геополитическом смысле Большой Ближний Восток функционально превращается в Балканы периода двух мировых войн с соответствующим повышением его роли в глобальном контексте.
Это обстоятельство в значительной мере определило размах и радикальный характер всколыхнувшего регион в 2011 г. второго пассионарного сдвига, получившего название «арабская весна». Начавшись как движение социального протеста против авторитарных правлений, она трансформировалась в Сирии, стране сравнительно благополучной по базовым экономическим показателям, в нечто принципиально другое. Происходящее очень похоже на борьбу на ближних подступах к Ирану, а шире – на предполье нового «восточного барьера», превращающегося в геополитическую перегородку между Западом и Востоком. Контроль над процессами на этом пограничном пространстве будет, по всей видимости, в значительной мере определять характер геополитической борьбы в XXI веке.
Именно эти подтексты «арабской весны» обусловили реакцию на нее внешних игроков. Для американцев, которые без колебаний положили на алтарь демократии проверенных региональных союзников, определяющим моментом стало, похоже, соответствие «сетевых революций» в арабском мире не столько демократическому пафосу программной речи Барака Обамы в Каире, сколько ее геополитическому смыслу. А он сводился к интегрированию Ближнего Востока в разработанную в Белом доме собственную концепцию многополярного мира при американском лидерстве. Выполнение этой задачи приобрело особое значение в предвыборной борьбе с республиканцами, выгодно контрастируя с их лобовыми схемами территориальной перекройки проблемного региона в духе старых добрых идей Вудро Вильсона.
Трудно сказать, насколько Вашингтон просчитал варианты прихода исламистов к власти в ведущих арабских странах. Надо думать, сыграли роль старые, со времен афганской войны, связи американцев с умеренными и не очень умеренными исламистскими группировками. Антикоммунизм мусульманских радикалов времен холодной войны казался гарантией их совместимости с западной системой ценностей. Жизнь, однако, в очередной раз разошлась с нашими представлениями о ней. Молодые «зеленые» демократии в арабском мире быстро показали, что они имеют собственные программы, не обязательно совпадающие с выкладками американских политологов. А сентябрьские погромы американских диппредставительств, прокатившиеся по всему исламскому миру, взбудоражившие Европу и даже Австралию, убийство посла США в Триполи только довершили общую тревожную картину.
Региональные подтексты
Мрачный символизм состоит в том, что антиамериканские выступления начались 11 сентября, в 11-ю годовщину терактов в Нью-Йорке. Есть и интрига: ожесточенность и масштабы массовых выступлений в защиту ислама несоразмерны поводу – наспех состряпанному любительскому фильму, взорвавшему социальные сети в исламском мире. Что это – мутация вируса «арабской весны», жертвой которого становятся и враги, и вчерашние друзья, или умело срежиссированная экстремистами демонстрация силы?
Скорее всего, и то и другое. А, возможно, и третье: виртуальная среда плодит слишком много однотипных конфликтов в разных странах – от Pussy Riot до «Невинности мусульман» и французских карикатур на пророка Мухаммеда. Это худший вид конфликтов – столкновения не идей, а их отражений, штампов (штаммов), внедренных в массовое сознание. Похоже, что речь идет о вирусных сетевых технологиях, заражающих общество разными видами фундаментализма, причем трудно сказать, какая его мутация – либеральная или исламистская – опасней.
Не упрощает ситуацию и то, что Запад, похоже, заблудился в парадоксах мультикультурализма. Призывая оппонентов к толерантности, он словно не замечает, что навязывает им собственную систему ценностей, не только никогда не совпадавшую с этикой Востока, но и далеко ушедшую от традиционного понимания нравственности в христианстве. Демонстрируя нежелание или неспособность одернуть собственных «фундаменталистов от демократии», Запад, судя по его реакции на сентябрьские народные выступления в исламском мире, просто не представляет себе, какого джинна выпускает из бутылки.
А надо бы задуматься над ценой вопроса: наряду с умеренными исламистами и армией на волне вновь всколыхнувшихся протестных настроений на Ближнем Востоке на поверхность политической жизни выходит «третья сила». Это экстремистские исламские группировки, выступающие как хорошо организованная сила, спаянная единой идеологией. Они опираются на настроения «арабской улицы» – союза городских низов и разоряющихся феллахов, люмпенизированных безработных интеллигентов, низших слоев среднего класса, дервишей, сельских учителей, обучающих детишек чтению по Корану. Одним словом, тех, кто наполнял площади Каира, Туниса, Бенгази в период первой активной фазы «арабской весны».
Значительным влиянием в их среде, особенно после «самоликвидации» в конце 1980-х – начале 1990-х гг. левой, социалистической альтернативы капитализму, пользуются фундаменталистские суннитские группировки салафистского и ваххабитского толка, долгое время находившиеся в тени сравнительно умеренных «Братьев-мусульман». Наученные долгим опытом подпольной борьбы, они не идут в лобовую атаку. Или пока не идут. Их мишень – не демократия, приведшая к власти «Братьев», а продвигаемая Западом «в одном пакете» с ней система неолиберальных взглядов на семью, положение женщины в обществе, проблему сексуальных меньшинств. Под лозунгами возвращения к морали шариата они набрали около 30% голосов на парламентских выборах в Египте, их присутствие явственно ощущается и в других странах Магриба и Машрака. В этих слоях (как, собственно, и показали последние события в Ливии) черпает поддержку «Аль-Каида».
Будущее для салафистов, идеализирующих «золотой век» раннего ислама, находится в прошлом. Запад является для них рассадником нравственной деградации. Границы арабских государств они считают наследием колониальной эпохи. В центре программы – идея создания «уммы» («нации-матери») на основе идей шариата. Дальнейшее развитие событий будет в значительной, возможно, решающей мере зависеть от того, насколько открыто и последовательно они будут продвигать эту программу.
В какой степени совместимыми окажутся взгляды умеренных и радикально настроенных исламистов, определит исход процесса взаимной притирки, происходящего сейчас внутри новых арабских элит. Став президентом, Мухаммед Мурси вышел из состава «Братства» и солидаризировался с западной (а больше с саудовской) позицией по Сирии, сделал успокаивающие заявления в адрес Израиля, а затем выступил в качестве эффективного посредника в прекращении огня во время израильской операции «Огненный столп» в Газе. Параллельно он поразительно легко отодвинул от власти военных, хотя они остаются мощной силой, государством в государстве.
Но насколько прочны позиции «Братьев», покажет только время. До начавшегося в конце ноября их жесткого противостояния с судейским корпусом и секуляристскими слоями общества складывалось впечатление, что контуры будущей политики Египта определятся в треугольнике «Братья-мусульмане» – армия – салафисты. Но реакция на попытку президента форсировать принятие новой Конституции показывает, что баланс сил в Египте еще далеко не устоялся. По своей внутренней структуре и идеологии «Братья» – далеко не однородная сила. Радикалов из их среды, некогда принадлежавших к т.н. «боевому крылу», трудно отличить от салафистов. Столь же неоднозначная картина складывается в армии, рядовой и младший офицерский состав которой пополняется за счет «арабской улицы». Ее роль в иерархии власти будет определяться в зависимости от того, останется ли она противовесом исламистам («турецкая модель») или, как в Пакистане, сама станет объектом исламизации.
Не углубляясь в эти сложные и спорные вопросы, ограничимся предположением, что «Братья», скорее всего, поведут дело к тому, чтобы государственное устройство Египта представляло собой нечто среднее между фактической шиитской теократией в Иране и «турецкой моделью» «демоисламизма» суннитского толка. То есть чуть больше религии, чем в Турции, но чуть больше государства, чем в Иране.
Конфигурация власти в Египте и других странах «арабской весны» будет определяться и тем, смогут ли «Братья-мусульмане» выработать эффективные подходы к комплексу социально взрывоопасных проблем: продовольственной безопасности, безработицы, демографическим дисбалансам. Собственных ресурсов для их решения у них вряд ли хватит. Экономика дезорганизована, традиционные источники доходов, такие как туризм, поставлены под вопрос.
Но в условиях нарастающего глобального кризиса, после Афганистана и Ирака, силовая демократизация которых в значительной мере и вызвала этот кризис, у Запада также нет достаточных возможностей, чтобы предотвратить сползание региональной ситуации в неконтролируемую плоскость. Отсюда появление коллективных форматов финансового донорства, таких как Довильское партнерство, реализуемое по итогам саммита «восьмерки» в Довиле (май 2011 года). В рамках этого проекта арабским странам «на демократические преобразования и модернизацию экономики» предоставлено 40 млрд долл. – 20 от МВФ, по 10 от государств Персидского залива и стран «восьмерки». Но сумма выделена только до 2013 г., дальше со сбором спонсорских средств возможны трудности.
Если «конституционный кризис» удастся миновать без серьезных потерь, то по мере «взросления» новых властей, их врастания в рынок социально-экономическая ситуация может меняться к лучшему. Но в переходный период революционеров придется кормить. А с учетом сокращения возможностей «внутренних спонсоров» – нефтедобывающих стран Персидского залива – намечается альтернатива финансово-хозяйственной переориентации на связи с азиатскими экономическими гигантами. С соответствующим геополитическим позиционированием. Показательно, что едва ли не первый свой официальный зарубежный визит президент Мурси совершил в Китай.
Во внешней политике «Братья-мусульмане», скорее всего, выступят в роли наследников и в определенном смысле продолжателей идей арабских националистов, с которыми они всегда не только соперничали, но и сотрудничали. Но, разумеется, адаптируя эти идеи к изменившимся региональным и мировым реалиям. В свое время Гамаль Абдель Насер в работе «Философия революции» сформулировал концепцию трех концентрических окружностей, в рамках которой структурировалась внешняя политика Египта, да и арабских националистов в других странах региона. В первый, малый, круг входили страны арабского мира; во второй, более широкий, – члены Движения неприсоединения (ДН, в качестве их союзников фигурировали СССР и страны Восточного блока); к третьему были отнесены вопросы глобальной политики.
Есть достаточные основания предполагать, что внешнеполитические подходы «Братьев-мусульман» будут формироваться по похожей схеме. Их базовым уровнем останется выработка общеарабской позиции по комплексу региональных проблем, прежде всего палестинской. Степень радикализма зависит от того, пойдут ли США и Израиль на перезапуск ближневосточного мирного процесса на приемлемых для арабов и палестинцев условиях. Можно уверенно прогнозировать повышение роли в нем общеарабских структур, прежде всего ЛАГ. Возможно, на основе подкорректированной саудовской мирной инициативы.
Во втором круге ДН, основной внешний партнер арабских националистов, скорее всего, останется таковым и для исламистов (на августовском саммите в Тегеране Иран избран председателем Движения на ближайшие три года). Но можно прогнозировать и попытки саудовцев перенести центр тяжести на связи с исламским миром с опорой на Организацию Исламская конференция. В любом случае следует ожидать инициатив, направленных на повышение роли мусульманских стран в формирующейся новой системе многополярного мира. Характерно выступление на последней сессии Генеральной ассамблеи ООН Махмуда Ахмединеджада, потребовавшего коренной реформы Совета Безопасности ООН за счет расширения прав Генассамблеи. Не исключено, что в случае дальнейших затяжек с самореформированием ООН мусульманские страны совместно с такими лидерами ДН, как Индия, Бразилия, ЮАР могут выступить в роли могильщиков Ялтинско-Потсдамской системы.
В целом глобальные подходы «Братьев-мусульман» будут формироваться в основном в общеарабском и мусульманском формате. О том, что тенденция набирает силу, свидетельствует консолидированная поддержка арабами еще на раннем этапе просьбы палестинцев о приеме в ООН в качестве наблюдателя. В том же ряду – их солидарная позиция в поддержку планировавшейся на декабрь с.г. в Хельсинки международной конференции по безъядерному статусу Ближнего Востока, в повестку дня которой был включен вопрос о ядерном потенциале Израиля.
Разумеется, речь пока не о тенденциях, а о предпосылках к ним. В какой мере они будут реализованы, зависит от ряда факторов: способности умеренных исламистов ослабить влияние экстремистских структур, остроты конкурентных противоречий внутри самого арабского мира, поведения внешних игроков. Многое будет зависеть от того, как все вовлеченные стороны поведут себя по актуальным вопросам текущей ближневосточной повестки дня. Таких вопросов, грубо говоря, три: Сирия, Иран, палестинцы.
Повестка дняНачнем с Сирии. Гражданская война в этой ключевой арабской стране приобрела черты латентного регионального конфликта. Оппозиционную Свободную сирийскую армию поддерживают Турция, Саудовская Аравия и Катар, режим Башара Асада – Иран (по данным лондонской The Times, за последние два года он инвестировал в Сирию более 1 млрд долларов). Во внешнем круге вовлеченных сторон США и Евросоюз занимают сторону сирийской оппозиции, Россия и Китай препятствуют попыткам замкнуть вокруг Дамаска кольцо международной изоляции, ужесточить введенный против него санкционный режим и, в конечном счете, дать повод для интервенции.
Реагируя на требования, выдвинутые в ходе массовых протестных выступлений, Асад сменил правительство, отменил чрезвычайное положение, действовавшее 48 лет, принял новую Конституцию и более двухсот законов, существенно демократизировавших политическую систему. Снижена роль партии Баас, перераспределены полномочия исполнительной и законодательной власти. В мае с.г. по многопартийной схеме прошли выборы в Народный совет, итоги которых не были, однако, признаны Западом. Похоже, потому, что в них победили все те же баасисты. Конечно, все шаги носили вынужденный характер, происходили на фоне ожесточенных боев, охвативших практически всю страну. Американцы уже озвучили условия, при которых они могут вмешаться. Понятно, что главным, хотя и не афишируемым стимулом является тактика «тылового окружения» Ирана, его изоляции от союзников в арабском мире (разрушение «оси зла»).
Но чем обернется ликвидация едва ли не последнего светского режима на Ближнем Востоке? С достаточной степенью уверенности можно утверждать, что правление Асада сменит все тот же конгломерат умеренных и радикальных исламистов, что и в других странах «арабской весны». С той только разницей, что сирийские «Братья-мусульмане» имеют опыт длительных и ожесточенных боевых столкновений с властями в 1980-е годы. Круг исламистской трансформации Ближнего Востока замкнется. Какие последствия это будет иметь для региональной, да и глобальной стабильности?
Вопрос риторический. Лучший и, казалось бы, безальтернативный способ внешнего реагирования на проблемы Сирии – не вмешиваться, дать возможность вовлеченным сторонам самим разобраться в сложившейся ситуации и принять результат как данность, с которой необходимо считаться. Однако и турки, и саудовцы, снабжающие сирийскую оппозицию оружием и добровольцами, слишком глубоко увязли в сирийских делах, чтобы давать задний ход. Смена режима Асада стала и для них, и для Запада вопросом престижа. И претензий на региональное лидерство, поскольку в случае падения Асада Саудовская Аравия, Египет и постасадовская Сирия объективно выходят на ведущие роли в обновленном регионе. Что при определенных условиях могло бы стать альтернативой прорисовывающейся угрозе консолидации арабского мира «снизу», на радикальной основе.
Разумеется, не все так просто. В кругах египетских «Братьев-мусульман» зондируют возможность и других, более широких форматов региональных союзов. Свои первые региональные визиты Мурси совершил в Эр-Рияд и Тегеран, параллельно предложив заняться урегулированием сирийского кризиса «исламской четверке» в составе Египта, Саудовской Аравии, Турции и Ирана. Понятно, что по состоянию на сегодняшний день реальных предпосылок для столь масштабной смены вех не видно. Саудовцы не только не доверяют туркам и видят в Иране своего главного соперника, но и имеют большие претензии к «Братьям», которых выдворили из королевства после терактов 11 сентября 2001 года. Иранцы же поддержали «арабскую весну» везде, кроме Сирии, что еще больше осложнило их отношения с саудовцами и турками.
Но в будущем – кто знает. «Арабская весна» может преподнести миру еще много сюрпризов. Вряд ли стоит исключать возможность тактических союзов между шиитами и суннитами, скажем, на базе солидарности с палестинцами. В сентябре антиамериканские выступления объединили радикалов из суннитской и шиитской среды. Это не основной, но возможный сценарий в случае, если не будут предприняты срочные шаги по выведению из тупика израильско-палестинского мирного процесса.
Судя по некоторым признакам, это начинают понимать и отдельные политики в Израиле. В середине сентября министр обороны Эхуд Барак призвал Израиль уйти с оккупированного Западного берега (с сохранением крупных поселенческих блоков и военного присутствия в долине реки Иордан). Речь пока идет о личной инициативе Барака, причем возникшей в контексте проведения в январе будущего года досрочных парламентских выборов. Что касается премьер-министра Биньямина Нетаньяху, то в выступлении на сессии Генассамблеи ООН он повторил известную позицию Израиля о готовности к возобновлению переговорного процесса с палестинцами без предварительных условий (т.е. фактически отвергнув требование Махмуда Аббаса о замораживании на время переговоров строительства в поселениях и Восточном Иерусалиме). Существенно, что, затронув в той же речи вопрос о новой расстановке сил на Ближнем Востоке, Нетаньяху охарактеризовал ее как «конфликт между средневековьем и прогрессом». Тема демократической трансформации региона в его речи не фигурировала.
Подобная постановка вопроса отражает, на наш взгляд, не столько опасно упрощенное отношение к такому сложному явлению, как «арабская весна», сколько отсутствие у правоцентристского кабинета Нетаньяху реалистической программы собственных действий. Два года назад Тель-Авив осознанно торпедировал миссию сенатора Джорджа Митчелла, который по поручению Обамы пытался перезапустить израильско-палестинский диалог. Только после начала «арабской весны», существенно осложнившей региональные позиции Израиля, стало ясно, насколько своевременной была попытка американского президента увязать задачу демократизации региона с прогрессом в ближневосточном урегулировании.
Однако шанс был упущен, в первую очередь потому, что Иран и его ядерная программа (ИЯП) имеют для Израиля абсолютный приоритет. Появление ядерного оружия у «режима аятолл» Нетаньяху считает экзистенциональной угрозой для еврейского государства. Надо признать, что целый ряд антиизраильских высказываний Ахмадинежада дает для этого определенные основания. «Арабская весна», сопровождавшаяся массовым приходом во власть исламистов, только усугубила израильские комплексы в отношении Тегерана.
Своего рода производной стала лихорадившая Израиль весь август и большую часть сентября беспрецедентная по размаху и остроте публичная дискуссия о характере дальнейших действий на иранском направлении. Нетаньяху и Барак, ссылаясь на то, что ИЯП подходит к «точке невозврата», высказались за нанесение удара по иранским ядерным объектам еще до президентских выборов в США. Значительная часть израильской политической и военной элиты, включая начальника Генштаба и руководителей силовых структур и разведки, выступили против удара по Ирану «в одиночку», без военной координации и политического «зонтика» со стороны Соединенных Штатов. Обама, однако, категорически отказался поддержать воинственные планы стратегического союзника, заявив, что для политико-дипломатических усилий по решению проблемы ИЯП еще есть время, а также подтвердив, что США не допустят появления у Ирана атомной бомбы.
Подобный исход было нетрудно спрогнозировать: накануне выборов перспектива регионального конфликта с неясными последствиями, конечно, не нужна Обаме. Тем не менее Нетаньяху, не понаслышке знакомый с американскими реалиями, пошел на этот рискованный шаг и в течение двух месяцев планомерно наращивал напряженность вокруг Ирана.
В чем тут дело? Причин много, но главное, как представляется, заключается в следующем: в Израиле, оказавшемся в эпицентре регионального цунами, яснее, чем где бы то ни было, понимают, что выявившаяся в ходе «арабской весны» тенденция к радикализации Ближнего Востока сужает «окно возможностей» для активных операций в Иране. При неосторожном движении регион может начать действовать как система с возросшими мобилизационными возможностями в интересах исламистских группировок и структур.
Похоже, что понимание этого определило и подтекст ноябрьской военной операции Израиля в Газе, в частности, более скоротечный (по сравнению с предыдущей операцией «Литой свинец») характер. При лучшем сценарии дальнейшего развития событий «ничейный» политический исход операции «Облачный столп» в принципе – по аналогии с войной 1973 г. – может облегчить перезапуск израильско-палестинских переговоров. Для начала по территориальным вопросам, а затем – и по всему комплексу проблем окончательного статуса.
О настоятельной необходимости срочных шагов в этом направлении свидетельствует и реакция европейских стран на решение правительства Нетаньяху развернуть поселенческое строительство в критически важных районах Западного берега и в Восточном Иерусалиме в ответ на поддержку сессией Генассамблеи ООН просьбы палестинцев о предоставлении ПНА статуса государства-наблюдателя. Помимо прочего, возобновление арабо-израильского мирного процесса – наиболее надежный, если не единственный путь избежать радикализации региона как возможного исхода «арабской весны».
Попытка обобщенияДва года «арабской весны» стали временем колоссальной ломки старых структур и идей на Ближнем Востоке. Процесс не завершен ни горизонтально (круг модернизирующихся стран будет расширяться), ни вертикально (структуризация власти в странах победившей «арабской весны» продолжается). Не исключены новые рецидивы гражданского подъема на всем пространстве Арабского Востока – от Марокко до Саудовской Аравии и Кувейта. Как говорят арабы, от Океана до Залива. Хотя, возможно, менее стихийные и более управляемые, поскольку на этот раз речь пойдет не столько о свержении «пожизненных» вождей и президентов, сколько о корректировке сложившихся форм правления в рамках коллективного поиска арабским миром новой идентичности.
А если так, то напрашивается естественный вопрос о том, насколько такая корректировка и – шире – рожденная «арабской весной» модель демократии с выраженным исламским компонентом будет соответствовать потребностям региона и ожиданиям внешнего мира? Особенности арабской демократии определяются реалиями ближневосточной политики, экономики и уклада жизни. Другими словами, приход исламистов к власти – это не аномалия, а закономерность, и то, что она стала «ожидаемой неожиданностью» для внешнего мира, ничего в существе дела не меняет.
Со второй частью вопроса дело обстоит сложнее. Ясно, что «арабская весна» не во всем соответствует запросам внешнего мира. Однако гармонизация интересов возможна – при условии встречного движения, формирования культуры межцивилизационных и межрелигиозных компромиссов. В этом плане, кстати, западным странам стоило бы не только еще раз взвесить собственное голосование в Совете по правам человека и на сессиях Генассамблеи ООН по проектам резолюций о недопустимости диффамации религий, но и присмотреться к российскому опыту законодательного реагирования на оскорбление чувств верующих и осквернение святынь. В противном случае конфликтные ситуации, подобные сентябрьским антиамериканским выступлениям в исламском мире, будут возникать на ровном месте. На Востоке это своеобразный инстинкт самосохранения, цивилизационный код.
Отсюда первое обобщение: формирование нового Ближнего Востока как рационально развивающейся, совместимой с глобальными трендами системы возможно только при условии принятия Западом складывающейся региональной модели демократии и вытекающей из этого корректировки сложившейся системы мониторинга демократических процессов и прав человека за счет большего учета местных особенностей.
Второе. Предложенная нами схема циклической периодизации процесса социально-политической модернизации Ближнего Востока позволяет предположить, что и второй пассионарный взрыв на Ближнем Востоке, начатый «арабской весной», рассчитан на длительную перспективу, ориентировочно до середины XXI века, и будет включать фазы роста, стабилизации и упадка. Примерно так, как это происходило в период 1952–2011 годов.
На нынешней, начальной, фазе внешним игрокам целесообразно строить политику, исходя из долговременных, стратегических закономерностей этого процесса, а не меняющейся политической конъюнктуры, к примеру, суннитско-шиитских, арабо-персидских противоречий. Или тем более собственных схематических представлений о том, как должна выглядеть новая политическая карта региона, в котором дуга этнической нестабильности протянулась от Западной Сахары до иранского Азербайджана и турецкой провинции Хатай, бывшего Александреттского санджака. На минном поле сепаратизма похоронено немало добрых намерений.
Третье. Существует два главных сценария развития обстановки на Ближнем Востоке. Условно их можно назвать версальской (по аналогии с «переделом Европы» после Первой мировой войны) и вестфальской (отсылка к вестфальскому миру 1648 г.) матрицами. В первом случае речь идет о послевоенном урегулировании (конкретнее – разделе арабских владений Османской империи) при ведущей роли внешних сил, во втором – о длительном и болезненном процессе «саморазвития» демократического содружества национальных государств.
Крушение авторитарных режимов на Ближнем Востоке, начавшееся в ходе «арабской весны», способно стать очередным этапом единого исторического процесса. Вслед за Восточной Европой и Балканами Ближний Восток может вступить в сообщество государств, отношения между которыми базируются на единых ценностях – демократии, уважении прав человека, свободном рынке. Но может и не вступить, если не почувствует встречного движения, готовности играть по единым правилам со стороны других участников формирующегося многополярного мира. Ключевое условие – безусловное уважение государственного суверенитета, отказ от попыток подменить его соображениями политической целесообразности.
И если у нас в Европе, США и России хватит здравого смысла, политической воли и ответственности, все с Ближним Востоком будет если не хорошо, то терпимо.
Но повторим: при условии, что вчерашние революционеры будут накормлены, обеспечены работой и пастор Джонс не вздумает снова публично сжечь Коран или снять вторую серию фильма «Невинность мусульман». В противном случае придется вспомнить сделанное в самом начале XX века, накануне русских революций, пророчество философа и дипломата Константина Леонтьева о том, что самым грозным оружием мировой революции является европейский обыватель.
П.В. Стегний – доктор исторических наук, чрезвычайный и полномочный посол, член Российского совета по международным делам.
Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735255
Петр Стегний
После стабильности
Арабский мир и пределы авторитарной модернизации
Резюме: Процессы, идущие сегодня в странах Северной Африки и Ближнего Востока, не надо сравнивать с падением Берлинской стены. Арабские события – это не «бархатные революции» в Восточной Европе, хотя западные журналисты с надеждой ищут аналогии.
В феврале в Мюнхене проходила очередная конференция по безопасности, на которую собирается весь мировой истеблишмент. Организаторы загодя составили насыщенную повестку дня, но выдерживать ее удавалось с трудом. Участникам явно не терпелось досидеть до перерывов, чтобы в прямом эфире увидеть трансляцию с главной площади Каира. Искушенные в международных делах, они казались обескураженными.
Неожиданные потрясения в Северной Африке и на Ближнем Востоке сформировали другую повестку дня не только мюнхенской конференции, но и, по сути, всей большой политики. Осмысление новой ситуации, которая продолжает стремительно развиваться сразу в нескольких странах региона, еще впереди, и, судя по судорожным шагам, предпринимаемым внешними игроками, они слабо понимают, что именно происходит. По крайней мере, готовность ведущих западных держав вмешаться в гражданскую войну в Ливии, не имея не только плана действий, но даже достоверных данных о диспозиции на месте, демонстрирует скорее растерянность, чем решительность. Между тем, кровь мирного населения льется и в других частях Ближнего Востока. И если коалиция, спешно собранная против полковника Каддафи, захочет быть последовательной в своей политике, то конца вмешательству в дела этого региона не видно.
Причины революций – вовне и внутри
Первая реакция Запада на народные выступления в Северной Африке и на Ближнем Востоке оказалась дежурной. В Вашингтоне и европейских столицах заговорили о фундаментальных ценностях – о правах человека и демократии. То есть о том, чем длительное время в отношении североафриканских и ближневосточных режимов пренебрегали. Ради интересов относительной стабильности и нефти.
Незадолго до нынешних событий, в ноябре прошлого года, состоялся саммит Евросоюз – Африка. Лидер ливийской революции полковник Муаммар Каддафи объявил, что Африка готова сотрудничать только с теми европейскими государствами, которые не будут выставлять «непомерных» требований по части соблюдения прав человека и норм демократии. И заодно запросил у Брюсселя 5 млрд евро на предотвращение миграции в Европу.
Надо сказать, что Запад не то что «непомерных», а вообще никаких сколько-нибудь серьезных требований такого рода к Каддафи и не предъявлял. Как и к другим руководителям Северной Африки и Ближнего Востока, которые теперь либо свергнуты, либо продолжают сопротивляться. Лишь изредка из Брюсселя раздавались вежливые сожаления о том, что в государствах региона права человека все же нарушаются, управление экономикой и обществом не укладывается в демократические нормы, а экспорт беженцев не сокращается.
Подход с моральной точки зрения сомнительный, но рациональный. Ведь без двойных стандартов странам НАТО пришлось бы жить в условиях постоянных санкций против недемократических режимов, а то и воевать с каждым из множества диктаторов, сменяющих один другого. Чтобы разорвать этот замкнутый круг, требовались бы длительные оккупации освобожденных от тиранов территорий, что влетает в копеечку. К тому же есть невеселый опыт силового распространения демократии в Ираке и войны в Афганистане. Там оккупационные контингенты попросту застряли при удручающем, с точки зрения целей вторжения, эффекте.
Волнения в Северной Африке и на Ближнем Востоке начались внезапно. Правда, эксперты указывают на «рейтинг ботинкометания», составленный летом прошлого года Всемирным банком, который сопоставлял такие показатели, как уровень нищеты, грамотности населения, безработицы, коррупции и прочее. В среднем для бунтующего сегодня региона цифры оказались если и не на предреволюционном, то уж точно на весьма тревожном уровне. Но внимание на это обратили только задним числом.
Устроить революцию извне, о чем сейчас много говорят, невозможно, если к ней нет предрасположения внутри. Вероятнее всего, имеет место комплексный феномен, который включает в себя разнообразные факторы экономического, социального, геополитического характера. Например, ряд экспертов справедливо говорят об общем росте национального самосознания в арабском мире. Среди прочего он порожден неудачами Израиля, извечного «экзистенциального» оппонента, в ливанской кампании 2006 г. и операции в секторе Газа два года назад, да и вообще некоторым ослаблением политических позиций еврейского государства.
Нельзя сбрасывать со счета коммуникационный фактор. С одной стороны, массовая доступность данных о «настоящей» жизни в более благополучных частях планеты, с другой – повсеместное распространение «революционной литературы» через информационные и социальные сети. Если большевистскую «Искру», выходившую крошечными тиражами, по мере возможностей несли в массы курьеры-одиночки, то «твиттер» позволяет пустить революционную искру повсюду и в режиме реального времени.
Можно назвать и вполне конкретные экономические причины взрыва. Так, в начале года индекс цен на продовольствие превысил 230 пунктов, что исчерпало способность правительств субсидировать базовые продукты питания. Прогнозы Всемирной продовольственной организации на текущий год не радужные – мировое производство зерна снизилось из-за засухи в США и России, наводнений в Австралии и Канаде. Более долгосрочные продовольственные прогнозы тоже тревожны. Среди причин кризиса называют производство биотоплива. Только в Соединенных Штатах от пищевых нужд отвлекается на замену бензина до трети всего урожая кукурузы. И велика вероятность, что мировое сообщество в скором времени столкнется с массовыми «голодными бунтами», которые дестабилизируют прежде всего африканские страны, расположенные южнее нынешней горячей линии.
Правда, в Северной Африке удорожание продовольствия все-таки трудно отнести к главному спусковому крючку восстаний. В той же Ливии Муаммар Каддафи за счет нефтяных доходов обеспечил вполне приемлемый уровень жизни, хотя с безработицей среди молодежи он не справился. Ливийская конъюнктура в целом положительно оценивалась и МВФ, и Всемирным банком, а мировой кризис весь этот регион, как ни странно, пережил сравнительно легко. Специалисты российского МГИМО полагают, что решающую роль в раскачивании лодки сыграл не абсолютный, а относительный уровень благополучия – в североафриканском обществе возник взрывоопасный «разрыв между ожиданиями роста благосостояния и реальностью».
Политики на юге и севере Судана, в Эфиопии, Джибути, Объединенных Арабских Эмиратах говорят, конечно, о подрывной роли США, Израиля и неких неправительственных организаций. Но даже они признают, что основные причины революций в Египте и Тунисе, которые открыли «ящик Пандоры», кроются в поколенческом разрыве. В глазах молодых людей существующие несменяемые или династические режимы утратили либо быстро утрачивают легитимность, которую за ними признавали предыдущие поколения.
Институциональный дизайн региона не менялся с середины прошлого века. Большой Ближний Восток, по сути, обошли потрясения, прокатившиеся по мировой политике в конце ХХ столетия и радикально преобразившие Европу, Восточную Азию, Латинскую Америку и юг Африки. Нынешняя молодежь не выбирала тех, кто десятилетиями сидит у власти. Ей надоело терпеть и искать лучшей доли за границей, стыдиться за свою страну, сидеть во внутренней эмиграции и выслушивать вранье пропаганды. Надоели уверовавшие в собственное величие лидеры, за которых, будь выборы честными, едва ли кто-то проголосовал бы. И люди в арабском мире теряют страх.
Отрыв местного правящего сословия, семей и кланов руководителей, практически приватизировавших национальные богатства, от народа столь велик, что говорить о каких-то общих целях бессмысленно. Североафриканские и ближневосточные элиты не поспевали за обстановкой, прозевали появление среднего класса. В странах региона под предлогом угрозы исламского экстремизма была уничтожена всякая системная оппозиция, отсутствовала социальная мобильность. Стабильность режимов Северной Африки и Ближнего Востока оказалась видимостью.
Однако оппозиция состоит не только из эмансипированных молодых людей. Противники режимов разношерстны, и, скажем, волнения в Бахрейне и частично в Сирии имеют выраженный межрелигиозный характер. Среди тех, кто сражается против Каддафи, обнаружены боевики «Аль-Каиды». Революционные выступления в Тунисе и Египте, наиболее продвинутых государствах региона, стали предлогом для выяснения отношений с властью в других странах Африки и Ближнего Востока, где ситуация иная. Авторитарные режимы региона поражены кризисом, нуждаются в реформах, но разные группы оппозиционеров под прикрытием вполне демократических лозунгов могут преследовать и разные цели.
Главная мина еще не взорвалась
После того как коалиция, собранная для предотвращения резни в Бенгази, приступила к выполнению резолюции СБ ООН 1973, внимание политиков и экспертов сосредоточилось на Ливии. Но страсти не утихают и в других странах региона, а если говорить об Африке, то кровь льется и южнее средиземноморского побережья.
В Сирии демонстрации проходили в городах Нава, Тафас, Хомс, Эс-Санамейн, Алеппо. В Латакии сожгли офис правящей партии Баас. В город ввели войска. Основные требования демонстрантов – положить конец коррупции, улучшить систему социального обслуживания населения, решить проблему безработицы, отменить чрезвычайное положение. Президент Асад после долгих колебаний согласился на отмену ЧП. Но причины волнений, очевидно, не сводятся только к этому.
Господствующее положение в стране занимают алавиты – шиитское меньшинство, составляющее чуть более 10% от общего населения. В свое время, когда страна была еще подмандатной территорией Франции, эта община пользовалась французским покровительством. В 1982 г. Хафез Асад уничтожил 50 тысяч суннитов в Хаме. И надо полагать, что отголосок этой истории присутствует и в нынешних выступлениях против его сына Башара. Есть сведения о бесчинствах исламских экстремистов, которые занимаются поджогами и атакуют тех, кто требует реформ. Волнениями охвачена северо-восточная часть страны, населенная курдами. Лозунг курдов, многие из которых не имеют сирийского гражданства: «Мы хотим не только гражданства, но и свободы». Новый кабинет министров, назначенный президентом Асадом, приступил к работе над обновлением законодательства. Учрежден Институт по исламским и арабским исследованиям, что расценивается как попытка Дамаска привлечь на свою сторону духовенство.
В Египте события развиваются более благоприятно – гарантом плавных реформ выступает армия. Переходное правительство утвердило закон об уведомительном создании политических партий, но сохраняется запрет на партии, которые проводят дискриминацию по религиозному, этническому, половому или расовому признаку. Исламизации политики не заметно – глава Высшего военного совета заявил, что Египет не планирует разрывать мирный договор с Израилем, а операция в Ливии у Каира озабоченности не вызывает. В отношении видных представителей режима Мубарака и его семьи заведены коррупционные дела, его партия распущена.
В Иордании бунтующая молодежь требует отставки премьер-министра, прекращения политических репрессий, проведения реформ. Требования молодых оппозиционеров такие же, как в соседних странах – борьба с коррупцией и безработицей, принятие закона о выборах, упразднение марионеточного парламента и секретной службы. Премьер аль-Бакит был назначен на этот пост месяц назад. Ему-то король Абдалла II и поручил провести реформы. Но аль-Бакит уже был главой правительства в 2005–2007 гг., и оппозиция не видит в нем проводника обновления.
В Бахрейне борьбу с суннитской королевской династией ведет шиитская оппозиция. Военную помощь в подавлении выступлений оказала Бахрейну Саудовская Аравия. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) возложил на Иран ответственность за события в Бахрейне. Есть сведения, что члены Совета готовят высылку граждан Ливана и Ирана, которых обвиняют в связях с «Хезболлой» и иранской разведкой. Дело зашло далеко – Бахрейн прекратил воздушное сообщение с Ираном, Ливаном и Ираком. Отозваны послы – Бахрейна в Иране и Ирана в Бахрейне. Тегеран обвиняется и во вмешательстве во внутренние дела Кувейта. Там раскрыта шпионская сеть, работающая на Иран. Два иранца и один кувейтец приговорены за шпионаж к смертной казни, послы отозваны и между двумя этими странами.
Уместно заметить, что Бахрейн, пожалуй, самое модернизированное государство арабского мира. Половину мест в парламенте, который выбирается так, как положено, занимает оппозиция. Женщины уравнены в правах с мужчинами, во всяком случае, могут голосовать.
В Йемене продолжаются массовые волнения. Президент Али Абдалла Салех, занимающий этот пост более тридцати лет, согласился уйти в отставку до конца 2011 г. и мирно передать власть военному совету. Но это не устраивает оппозицию. ССАГПЗ открыто призывает Салеха уйти, в США опасаются, что междоусобица отвлекает власти Йемена от антитеррористической борьбы. Есть информация, что в эту страну прибывают боевики «Аль-Каиды» и вступают в вооруженную борьбу с силами безопасности. А офицеры правительственных войск переходят на сторону восставших. Йеменская оппозиция вроде бы согласна вести переговоры с властями при посредничестве Эр-Рияда, однако столкновения не утихают. Война в Йемене способна поколебать относительную стабильность в Саудовской Аравии.
Сохраняется вероятность нового взрыва в Алжире. Оружия там не меньше, чем в Ливии, а исламисты уже побеждали на демократических выборах в 1991 г. и вели кровопролитную войну против военно-бюрократического режима. Новая междоусобица грозит вовлечением в нее Марокко. Ведь проблема спорной Западной Сахары не решена, а бойцы фронта ПОЛИСАРИО штыков в землю не воткнули. Боевые действия могут пересечь границы стран зоны Сахеля: Мали, Чада, Нигера, а есть еще и неспокойные районы Судана. Власти Алжира укрепляют границы с Ливией, откуда, по их мнению, просачиваются боевики «Аль-Каиды» в странах исламского Магриба. Они известны как похитители европейцев, но их может привлечь и шанс отомстить за поверженных когда-то братьев по идеологии. Тогда в Алжире главной действующей силой окажутся откровенные радикалы-исламисты.
Огонь бикфордова шнура, подожженного в Тунисе, еще не дошел до самой большой мины, которая заложена под существующий порядок на Большом Ближнем Востоке. Это возможность противостояния между самой мощной шиитской державой Ираном и его суннитским аналогом – Турцией. Судя по тому, как стремительно демократические движения в той же Сирии или Бахрейне переходят в шиито-суннитский конфликт, к тактическим союзам Анкары и Тегерана, которые сейчас демонстрируют друг другу подчеркнутую почтительность, следует относиться осторожно. Потому что обе эти страны откровенно претендуют на лидерство в исламском мире, обе достаточно сильны в военно-экономическом отношении. Каждая из них следует собственным модернизационным исламским проектам и настойчиво предлагает их близким и далеким соседям.
Неуемный полковник
В отличие от президентов Туниса и Египта глава Ливии не отступил перед оппозицией и развернул боевые действия против повстанцев. Иначе говоря, Каддафи не выполняет резолюцию СБ ООН 1973. Россия и Китай воздержались при голосовании по этой резолюции, другими словами, «пропустили» ее. Суть документа – защита гражданского населения Ливии от насилия, совершаемого его собственным правительством, но формулировки открывают возможность широкой военной операции против войск Триполи.
Резолюция 1973 – первый в истории документ ООН, разрешающий военное вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Сербию бомбили без санкции ООН, вторжение в Ирак тоже происходило в обход Совета Безопасности. Иначе говоря, резолюция 1973 – это признание того факта, что в случае с Ливией отсутствие насилия извне означает его рост внутри.
Разумеется, у ведущих членов коалиции есть интересы в Северной Африке. Личные счеты к ливийскому полковнику, вероятно, имеются и у Николя Саркози, и у Сильвио Берлускони, двух европейских руководителей, которые особенно усердствовали в налаживании коммерческих отношений с Триполи. Лондон тоже не отставал, но в лице предыдущих лейбористских властей, так что консерватор Дэвид Кэмерон в этом смысле запятнаться не успел. Как бы то ни было, среди причин бомбовых ударов по Ливии не стоит искать следы мирового заговора или американских нефтяных интересов (2% мировой добычи – не настолько солидный куш). Скорее речь идет о беспомощности мирового сообщества перед теми, кто стреляет в собственный народ. Поспешные удары еще до составления каких-либо конкретных планов операции – это следствие смятения, которое охватило западных лидеров после начала событий в регионе.
Некоторые из друзей Каддафи (надо сказать, весьма немногочисленных) именуют его сейчас не иначе как «лидером арабского мира». И утверждают, что Запад развернул на него охоту именно в этом качестве. На самом деле полковник никогда таковым не являлся, хотя очень хотел. Хотел настолько, что вызвал стойкое отторжение практически у всех соседей, что и аукнулось при голосовании в СБ ООН по резолюции 1973 – не поддержи ее активно Лига арабских государств, ни Россия, ни Китай, вероятнее всего, не согласились бы «пропустить» документ.
Каддафи всегда был неугомонным революционером. Во имя реализации своих экстравагантных идей бомбил Хартум. Разжигал гражданскую войну в Чаде, да так, что ухитрился объединить против себя таких антагонистов, как Ирак, Египет и США. Семь раз принимался сколачивать союзы с Сирией, Египтом, Тунисом и Чадом. Вошел в историю как автор всполошившего Африку плана Великой исламской сахарской империи. Все кончилось, однако, убийством президента Гвинеи-Бисау, свержением президента Верхней Вольты и неудавшимся переворотом в Нигерии и Гамбии.
Подвергаться атакам Каддафи тоже не впервой. Рональд Рейган бомбил Триполи и Бенгази в 1986 г. в качестве возмездия за теракт на берлинской дискотеке, где погибли американские военные. В 1989 г. Соединенные Штаты наносили удары по Ливии, подозревая, что полковник строит завод по производству боевых отравляющих веществ. Много говорят об американском лайнере, сбитом в 1988 г. над Шотландией, но это отнюдь не единственный такого рода «подвиг» вождя Джамахирии. Кстати, остается только диву даваться, как при таком послужном списке Муаммар Каддафи сумел не просто договориться с Западом в начале 2000-х гг., но и стать для всех желанным деловым партнером.
Ливийская кампания, как и всякая локальная война, весьма непрозрачна. Например, только спустя несколько недель после начала событий более или менее прояснились основные группировки внутри повстанцев. Среди них – исламисты, в том числе боевики «Аль-Каиды» и регионалисты. Эти силы первоначально шокировали своих французских покровителей антисемитскими лозунгами. Третьей силой эксперты считают ливийских берберов, претензии которых на собственную этничность Каддафи не признавал. На самом деле они составляют чуть ли не десятую часть всего населения и относятся к числу наиболее непримиримых противников полковника.
Лондонская конференция, которая прошла в конце марта без участия главы Лиги арабских государств, представителей России, Китая и Африканского союза, наконец, выдвинула некий план и обозначила цель: Каддафи должен уйти – живым или мертвым. (О резолюции 1973 на этом собрании напоминало, пожалуй, лишь присутствие Генсека ООН.) Свои выступления перед прессой авторы плана неизменно заканчивали заявлением, что после ухода Каддафи ливийский народ должен сам решать свою судьбу. Такого рода стратегии составлялись накануне вторжения и в Афганистан, и в Ирак с той же конечной целью – предоставить народам право решать свои судьбы. Прошли годы, а иностранные державы по-прежнему не могут покинуть эти страны. Именно не могут, хотя явно все больше хотят. Есть основания предполагать, что в Ливии все может сложиться похожим образом.
Мирный выход или бесконечная рознь
К резолюции 1973 есть обоснованные претензии. Россия справедливо критикует ее за расплывчатые формулировки. Де-факто коалиция, не мудрствуя лукаво, встала на сторону повстанцев, которых, по сути, нельзя считать чисто гражданским населением – они вооружены. Среди причин, по которым Россия только «пропустила» резолюцию, а не проголосовала за нее, министр иностранных дел Сергей Лавров назвал именно отсутствие в документе четких ограничений применения силы. Полагаю, что Москва заняла совершенно верную позицию по отношению к происходящему в Ливии: у нас хватает дел внутри страны, скоро выборы, нужна модернизация и т.д. Театр этих военных действий от России достаточно далек, но у Москвы есть возможность претендовать на посредничество, требовать прекращения огня и скрупулезного следования резолюции 1973.
Стороны конфликта в Ливии предельно ожесточены. Но это не основание, чтобы отвергать инициативы мирного урегулирования. Прецедент есть – развод противоборствующих сторон в Судане без применения силы, который, правда, закончился отделением Юга страны от Севера. Зато появились возможности их мирного развития. Потребовалось заинтересованное сотрудничество стран «большой пятерки» СБ ООН. Оно состоялось в том числе благодаря перезагрузке российско-американских отношений, российско-китайскому стратегическому партнерству и желанию Евросоюза обрести субъектность во внешней политике. Общими усилиями удалось переломить скептическое отношение к официальному Хартуму Великобритании и Франции. Помогла, конечно, и слаженная работа с ООН и Африканским союзом. Решающую роль сыграл консенсус элит Севера и Юга Судана, которые прагматично согласились, что лучше справедливо делить нефтяные прибыли, чем лить кровь и бесчинствовать ради неких идеологических догм.
Заметную роль в суданском урегулировании сыграл институт специальных представителей, среди которых был и спецпредставитель президента России. Главная их задача состояла в том, чтобы контролировать Всеобъемлющее мирное соглашение и следить за ситуацией в Дарфуре. Спецпредставителю России выпала особая роль в «суданском досье», ведь западные посредники обязаны были избегать личных встреч с президентом Судана Омаром Аль-Баширом, на которого завел дело Международный уголовный суд. У российской стороны сложились исключительно конструктивные отношения со всем пулом международных посредников, прежде всего с представителями США и Китая. При всех тонкостях работы не было зафиксировано ни единого случая, когда российские позиции разошлись бы с американскими. Это очевидное, хотя не столь известное свидетельство успеха перезагрузки. Представляется, что мы недооцениваем нашу собственную роль в суданском урегулировании. А ведь это демонстрация реальных возможностей России играть важную роль в делах Африки и Ближнего Востока.
Надо сказать, что жестокости, которыми сопровождалась междоусобица в Судане, намного превосходили то, что пока наблюдается в Ливии. Однако международные организации, ООН и Африканский союз вместе с институтом спецпредставителей добились демократических (по африканским меркам) всеобщих выборов и референдума по самоопределению суданского Юга. Это кропотливая работа – челночная дипломатия между центрами Юга и Севера страны, консультации с лидерами соседних стран, с ООН, с контингентом миротворцев, с вождями повстанцев, инспекции лагерей беженцев в Дарфуре и т.д. Имея такой опыт, можно с уверенностью сказать – при желании мировое сообщество в состоянии обойтись в Ливии и без бомбометания. И это – главный урок суданского урегулирования. Тем более что за прекращение огня в Ливии вместе с Россией выступает и Африканский союз, сыгравший чрезвычайно важную роль в установлении мира в Судане.
Есть угроза, что после свержения Каддафи Ливия пойдет путем, с которого в Судане в конце концов удалось сойти – бесконечная племенная рознь, замешанная на деньгах, этнической неоднородности и религии. Если коалиция сумеет привести к власти в Триполи лояльное правительство, оно тут же погрузится в поиски мучительного компромисса по дележу нефти между племенами. А с востока грянет новое наступление, теперь уже подкрепленное силами «Аль-Каиды» и не гнушающееся откровенно террористическими методами. И тогда вмешиваться в ливийские дела извне придется вновь и вновь, а поток беженцев начнет захлестывать Европу.
К сожалению, вероятность такого сценария высока. Процессы, идущие сегодня в странах Северной Африки и Ближнего Востока, не надо сравнивать с падением Берлинской стены. Арабские события – это не «бархатные революции» в Восточной Европе, хотя западные журналисты с надеждой ищут аналогии. Параллели успокаивают. Но у народов Восточной Европы были идеологии, ясные цели и явные вожаки. В Северной Африке и на Ближнем Востоке демократические лидеры, мягко говоря, не ярки, зато со всех концов света срочно прибывают фигуры из ранее запрещенных экстремистских организаций. А в программах оппозиций внятно звучит только требование отставки президентов, после чего следуют общие пожелания. В обыденной жизни это называется «сорвать зло». А вот кто воспользуется затем революционным порывом – большой вопрос.
Ситуация в Северной Африке и на Ближнем Востоке имеет и еще одно толкование. В значительной степени это кризис авторитарных модернизаций в регионе, то есть такой политической модели, когда власти вознамериваются осчастливить и просветить свой народ без его участия. Такие страны, как Тунис, Египет, Ливия, Сирия, Иордания, Бахрейн не назовешь отсталыми, все они относительно успешно развивались (исключение составляет, пожалуй, Йемен). Но чтобы добиться устойчивости и социальной гармонии, мало одних только рыночных реформ, высоких темпов роста ВВП и приличного состояния финансовой сферы. Наступает время, когда народ больше не желает удовлетворяться материальными подачками, а требует свобод и прав. И подробный анализ социально-экономической ситуации в странах региона дал бы нам возможность увидеть пределы, на которые натыкаются авторитарные модернизации.
М.В. Маргелов – председатель Комитета по международным делам Совета Федерации Федерального Собрания РФ, специальный представитель президента России по Африке.
Россия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 апреля 2011 > № 739767
Михаил Маргелов
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter