Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Эквадор. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 13 января 2024 > № 4721886 Виктор Хейфец

Короли и капуста: насколько могущественны криминальные картели

ВИКТОР ХЕЙФЕЦ

Профессор РАН, директор Центра ибероамериканских исследований СПбГУ.

ИНТЕРВЬЮ ПОДГОТОВЛЕНО СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ПЕРЕДАЧИ «МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБОЗРЕНИЕ» (РОССИЯ 24)

Президент Эквадора Нобоа заявил, что готов отдать «украинский, российский металлолом» США в обмен на современную технику. Поможет ли американское оружие властям Эквадора «договориться» с криминальными картелями? Куда отправится старая техника? Насколько картели угрожают существованию латиноамериканских государств? Об этом профессор РАН Виктор Хейфец рассказал Фёдору Лукьянову в интервью для передачи «Международное обозрение».

Фёдор Лукьянов: Феномен квазигосударственных образований: кланы, картели – что это такое? Почему такое происходит именно в Латинской Америке? И действительно ли это угроза существованию государств? Необязательно в Эквадоре, может быть, в Мексике или прочих странах региона?

Виктор Хейфец: Мне кажется, здесь сошлись несколько моментов. Во-первых, конкретно такое провалившееся государство, квазигосудартво, или картели, – это не общая латиноамериканская схема, а конкретно эквадорская и мексиканская. Такого объёма и масштаба в других местах я не вижу. Во-вторых, там сошлась череда обстоятельств:

Две предшествующие администрации – Ленина Морено и Гильермо Лассо – в принципе брали курс на сокращение расходов и на уход государства из многих сфер. Но вакуума не возникает, поэтому туда, откуда они ушли, пришла организованная преступность. К тому же это попало на период пандемии COVID-19, когда все не работали, кроме оргпреступности, которая успешно занималась делом и заполнила вакуум собой.

Новый президент, как я понимаю, решил задействовать сальвадорский опыт – полстраны превратить в тюрьму для организованных преступников, что в Сальвадоре успешно сработало. Он пообещал сделать тоже самое в Эквадоре, но, когда пришёл к власти, не сразу занялся этим. Картели же видели, что он это обещал сделать, и решили ему показать, что, мол, «ты слишком много на себя берёшь, и мы тоже здесь». А дальше уже и ему отступать некуда, и им отступать некуда.

Эквадорские тюрьмы – это такой проходной двор, заходи, кто хочешь, уходи, с кем хочешь. Но это очень рискованный проходной двор, потому что там масса гибнущих заключённых. Понятно, почему они оттуда стремятся бежать. Там за последние лет пять, по-моему, 400 человек в тюрьмах порешили, даже притом, что это бандами контролируется, но банды конкурирующие.

Даниэль Нобоа обещал провести референдум в 2024 г. во время избирательной кампании о придании армии дополнительных функций по борьбе с организованной преступностью. Вот, собственно, они решили не дожидаться. То, что мы сейчас наблюдаем, без всякого референдума происходит.

Следующее обстоятельство чисто эквадорское. Их законодательство не позволяет выдавать преступников в другие государства, он должен оказаться без гражданства, поэтому, строго говоря, и Ассанжа понадобилось лишить гражданства – только потом его можно было выдворить. У них в прошлом году был референдум, предложенный прежним правительством, разрешить экстрадицию, эквадорцы радостно проголосовали против. Я допускаю, что этот референдум сейчас попробует провести уже новый президент, и результат, возможно, окажется иным.

Общая латиноамериканская проблема – коррумпированная полиция. Много, кто коррумпирован, но полиция практически везде за редкими исключениями (Уругвай, Чили) славится любовью к зелёным и ко всем другим бумажкам. Она прямо слаба.

Очень скверно организована Служба исполнения наказания, опять же начиная с Ленина Морено. Это теперь не отдельное министерство, его превратили в службу. Они боролись с Рафаэлем Корреа и корреаистами, а заодно угробили всю систему борьбы с коррупцией. Там одна из самых слабых в Латинской Америке пенитенциарных систем.

Всё это сошлось воедино. У Нобоа времени особо не было, чтобы раскачиваться, у него следующие выборы через 15 месяцев, поэтому он должен либо доказать, что он крутой, и тогда он успешно переизберётся, либо его карьера на этом закончится. А картели в то же время понимают, что или их сейчас перестреляют в Эквадоре, или они договорятся, что кесарю кесарево, а в наши дела лезть не надо, тем более что они не бедные.

Фёдор Лукьянов: Здесь имеет место какой-нибудь трансграничный фактор, грубо говоря, картели разных стран друг другу помогают, взаимодействуют как-то?

Виктор Хейфец: Конкретно в эквадорском случае имеют. Я не знаю, сообразил Нобоа или нет, но, когда он перечислил все эти картели (22 штуки) в своём указе, объявив их террористическими организациями, часть из них – это филиалы мексиканских картелей, то есть он объявил войну заодно и мексиканским картелям. Они пока не вмешались, но они же понимают возникающую для них угрозу.

Плюс проблема оружия. Только что развернулся очередной скандал. Эквадорские военные обнаружили в изъятом арсенале картелей склад гранат с маркировкой перуанской армии. То есть они все украдены в Перу и доставлены туда – может, украдены, может, проданы. Раньше они ссылались на американское оружие, что оно течёт спокойно через границу, а тут обнаруживается, что и поближе есть, а ведь в Перу – свои картели, и с ними тоже власти борются. Вот это трансграничная часть проблемы.

Но самая главная связка – Эквадор – Мексика. Других я не вижу, и вряд ли кто-то реально из государств будет вмешиваться. Аргентинский товарищ пообещал помочь, но, по-моему, эта идея заранее обречена на провал. Во-первых, аргентинская армия – это фикция со времён Фолклендской войны, не уважаемая в Аргентине структура, слабая, не имеющая реального опыта. Во-вторых, как они технически себе это представляют? В Аргентине индейцы только на этикетках пивных бутылок есть. В Эквадоре значительная часть населения индейская, они просто не будут друг друга понимать. В эквадорской-то армии есть индейский компонент, они могут понять, а аргентинцы – европейцы, без толку. Поэтому я думаю, что это из области «поговорить», а остальные, конечно, не будут соваться, у них своих проблем хватает – у перуанцев, у колумбийцев и так далее. Максимум у США можно будет получить помощи.

Тут есть другой интересный момент. Не знаю, связано это напрямую или нет, но Нобоа на днях первым в Латинской Америке заявил, что готов отдать «украинский, российский металлолом в США в обмен на современную технику». Там на 200 млн техники, в основном БТР, вертолёты и боеприпасы. Они в 1990-е гг. напокупали, кстати, в основном даже у Украины, а не у нас, но новая техника нужна, и американцы обещали дать, а до этого все отказывались.

Фёдор Лукьянов: Но старая ведь тогда на Украину пойдёт немедленно?

Виктор Хейфец: Я думаю, что да. Нобоа даже в принципе и не скрывает, что понимает, куда это пойдёт: «Мне нужно армию модернизировать, мне нужны деньги. Мы отдадим старое – получим новое». Но я не думаю, что это связано напрямую, договорились-то они об этом явно не вчера, просто это сейчас прозвучало.

Эквадор. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 13 января 2024 > № 4721886 Виктор Хейфец

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 ноября 2023 > № 4721895 Василий Кашин, Андрей Сушенцов

Большая война: из прошлого в настоящее

Угроза прямого столкновения великих держав и ядерной войны станет более острой, чем в холодную войну

АНДРЕЙ СУШЕНЦОВ, Декан факультета международных отношений МГИМО МИД России, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай», кандидат политических наук.

ВАСИЛИЙ КАШИН, Кандидат политических наук, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

Боевые действия высокой интенсивности на Украине стали крупнейшим по масштабам вовлечённых сил, потерям и продолжительности конфликтом после Ирано-иракской войны 1980–1988 годов. Сравнения с последней правомерны лишь с точки зрения масштаба. Политический характер сегодняшних событий делает их уникальными.

Ирано-иракская война была столкновением региональных держав, причиной которого стали их противоречия. Военные операции возглавляемых США коалиций против Ирака в 1991 и 2003 гг. представляли собой выпады мирового гегемона против ослабленной региональной державы. К тому же к 2003 г. Ирак более десяти лет находился в полной изоляции без возможности закупки и содержания сложных систем оружия. Фолклендская война 1982 г. и грузино-югоосетинский конфликт в 2008 г. происходили в условиях крайнего неравенства сил, что предопределило их скоротечный характер.

Конфликт на Украине – продукт противоречий двух великих держав, США и России. Таким образом, ближайший исторический прецедент у украинского конфликта – война в Корее, завершившаяся почти семьдесят лет назад. Она серьёзно отличалась от конфликта на Украине с точки зрения тактики ведения боевых действий, применяемой военной техники, но в политических аспектах близка к происходящему в наши дни. И в том, и в другом случае великая ядерная держава вынуждена направлять войска на затяжную кампанию с неядерным региональным государством, получающим военную и военно-техническую поддержку от другой, враждебной ядерной державы. И в том, и в другом случае предметом конфликта выступает не столько судьба страны, на территории которой разворачивается театр боевых действий, сколько будущее мирового порядка[1].

Госсекретарь США Дин Ачесон в речи об азиатской политике США в январе 1950 г. оставил Корею за пределами американского «оборонительного периметра» в Азии, призванного противостоять «советскому империализму»[2]. Американское вступление в войну было связано со страхом, что победа коммунистов на Корейском полуострове станет началом их победного марша по Азии и далее по миру. Уже после войны эти взгляды были оформлены американским президентом Дуайтом Эйзенхауэром в виде «доктрины домино».

Сейчас с исходом украинского конфликта связано будущее возглавляемого Соединёнными Штатами мирового порядка. Ещё до начала российской специальной военной операции (СВО) госсекретарь Энтони Блинкен заявил, выступая в Совете Безопасности ООН 17 февраля 2022 г., что в конфликте «ставки намного превосходят Украину. Это момент угрозы для жизни и безопасности миллионов людей, а также для основ Устава ООН и международного порядка, основанного на правилах, который обеспечивает стабильность по всему миру»[3]. Подобные заявления повторялись неоднократно.

Столь высокие ставки в сочетании с фактором ядерного оружия предопределили характер конфликта. Как и СССР в Корее, США на Украине участвуют собственными вооружёнными силами ограниченным, но весьма существенным образом. Как и в случае с Кореей, это участие осуществляется так, чтобы минимизировать вероятность вертикальной эскалации.

Советский Союз направлял в Корею части и соединения истребительной авиации, зенитной артиллерии и радиотехнических войск. Действуя в тыловых районах, эти силы тем не менее сыграли важную роль в войне. Советские подразделения уничтожили сотни летательных аппаратов вооруже?нных сил США и американских военнослужащих. Но ещё более важным было стратегическое значение участия СССР в этой войне. Именно советские действия не позволили войскам ООН во главе с Вашингтоном реализовать превосходство в воздухе, нарушить линии снабжения китайских и северокорейских войск, осуществить изоляцию района боевых действий. В итоге развернулась затяжная война со значительными американскими потерями (36 тысяч человек убитыми, более 100 тысяч ранеными) и с неопределённым результатом.

На Украине американские разведывательные спутники, разведывательные самолёты и беспилотники являются частью единого разведывательно-ударного контура, в который входят контролируемые украинцами огневые средства, например, ракетные комплексы. Вероятно, по американскому целеуказанию украинцы наносят большую часть ударов оружием дальнего действия, что ведёт к гибели российских военнослужащих.

Как и в Корее, ограниченное участие враждебной сверхдержавы в боевых действиях не является секретом для другой стороны. Стремление избежать эскалации удерживало американцев в 1950-е гг., оно же удерживает и Россию сейчас от ударов по участвующим в конфликте силам противника. Соединённые Штаты не били по базам советской истребительной авиации, Россия пока не сбивает американские спутники, которыми пользуется украинская система разведки, связи и управления.

Сегодня сверхдержавы и их ближайшие партнёры, не вовлечённые в военную кампанию напрямую, берут на себя основную нагрузку по снабжению союзников, несущих на себе тяжесть конфликта.

На это расходуются значительные ресурсы. По данным Кильского института мировой экономики, внешняя помощь Украине с января 2022-го по май 2023 г. составила 165 миллиардов евро, и цифра продолжает расти.

Денежные расходы Советского Союза на Корейскую войну нам неизвестны. Значительную часть направлявшегося в Корею оружия составляли излишки и трофеи, оставшиеся от Великой Отечественной войны, но даже эта стоимость была значительна. В некоторых случаях СССР передавал корейским и китайским союзникам новейшие вооружения, например, истребитель МиГ-15, что требовало немалых расходов на фоне послевоенного восстановления экономики и крайней бедности в Советском Союзе.

Как и Корейская война, кампания на Украине ведётся в тени ядерного оружия, которое не применяется, но задаёт рамку. На определённом этапе эскалация приводит к рассмотрению ядерных вариантов. В ходе Корейской войны генерал Дуглас Макартур добивался от президента Гарри Трумэна разрешения на применение ядерного оружия, чтобы избежать угрозы поражения. В наши дни, хотя Запад обвиняет Москву в «размахивании ядерной дубиной», Россия на официальном уровне ни разу не говорила о намерении применить ядерное оружие на Украине и не давала повода предполагать, что такое применение рассматривается всерьёз. Российские заявления, касавшиеся возможной ядерной эскалации, направлены на предотвращение открытого вмешательства НАТО в конфликт (речь, например, об обсуждавшихся в первые месяцы вариантах введения «бесполётной зоны»), они оказались действенными.

Корейская война началась из-за противоречий между двумя корейскими режимами. Хотя крупномасштабную атаку начал Север, в предвоенный период оба корейских режима относились друг к другу с максимальной нетерпимостью и строили планы по установлению контроля над полуостровом. Между ними происходили регулярные вооружённые столкновения (что создаёт параллель с ситуацией в Донбассе в 2015–2021 гг.), многие из которых инициировались Югом, не уступавшим Северу в амбициозности и жёсткости.

Север рассматривал завоевание Юга как необходимый шаг для собственного политического выживания. Опасаясь угроз с Юга, Север опирался на неточную и чрезмерно оптимистичную информацию о внутриполитическом положении противника. Северокорейцы предполагали, что первый решительный и успешный удар приведёт к падению южнокорейского режима, примерно так же, как российские власти переоценили свои возможности по быстрому навязыванию Киеву выгодного России договора о будущем Украины.

Война за будущее

И Корейская война, и российская спецоперация на Украине пришлись на периоды структурной перестройки системы международных отношений и являются борьбой за право играть роль в конструировании будущего мирового порядка.

Корейская война была важным шагом в создании биполярной системы в свете обозначившегося после Второй мировой войны тренда к американской гегемонии. Если бы США удалось добиться убедительной победы, разгромив коммунистические силы и объе­динив полуостров под контролем режима в Сеуле, возникновение биполярности было бы предотвращено или отложено на неопределённый срок.

Отсутствие убедительной американской победы, несмотря на существенное напряжение сил со стороны Вашингтона (на время Корейской войны были восстановлены некоторые экстренные практики управления экономикой времён Второй мировой, включая директивный контроль над ценами и зарплатами), означало появление у Америки сопоставимого противника. Последующие советские успехи в развитии индустриальной экономики, ракетных и ядерных технологий, установление ядерного паритета лишь закрепили тенденцию.

С другой стороны, не добившись глобальных целей, Соединённые Штаты смогли избежать тяжёлого поражения. Южная Корея была спасена, система американских союзов укреплена, США реструктурировали и усовершенствовали политику в военной и военно-экономической сфере.

В последующие десятилетия Соединённые Штаты находились в обороне, а Советский Союз – в наступлении, распространяя влияние по миру. Тем не менее США были в состоянии защищать своё положение «сверхдержавы номер один» вплоть до того момента, когда в 1970-е гг. СССР начал клониться к упадку.

Последующее крупное изменение мирового порядка – переход от биполярности к однополярности в конце 1980-х – начале 1990-х гг. – не сопровождалось военными действиями по причине односторонней сдачи Советским Союзом своих позиций в мировой политике с последующей самоликвидацией.

Угроза большой войны сохраняется в течение всей переходной фазы в развитии мирового порядка.

То, что война в Корее, будучи, несомненно, уникальным конфликтом для конца 1940-х – начала 1960-х гг., завершилась перемирием, было не закономерностью, а огромной удачей для всего человечества. Несколько кризисов того периода имели реальный потенциал разрастания в полноценную длительную войну, возможно, с последующей ядерной эскалацией.

В рамках украинского кризиса напрямую вовлечённая в него великая держава Россия не является главным двигателем происходящих в мире изменений в балансе сил, хотя вносит свой вклад. Перемены связаны в значительной степени с внутренним ослаблением США, выражающимся в падении их роли в мировой экономике, быстром накоплении долга, росте социально-политической напряжённости, нарастающей дисфункции внутренней политики. На этом фоне развитие Китая привело к появлению альтернативного экономического центра, который, уступая Соединённым Штатам по роли в мировых финансах, номинальному ВВП и развитию ряда технологий, далеко превосходит их по промышленной мощи и быстро сокращает отставание по остальным направлениям. Развитие других незападных держав протекало не с такой скоростью, но также осложняло положение Америки.

Украина воспринимается США как инструмент нанесения стратегического поражения России, своему не самому крупному, но самому жёсткому и активному оппоненту на международной арене. Это поражение должно как минимум устранить Россию в качестве значимого участника международной политики и преподать урок другим возможным оппонентам, а как максимум – привести к смене режима в Москве и надолго закрепить за Соединёнными Штатами статус непререкаемого гегемона. Главными инструментами достижения этих целей были выбраны военное обеспечение украинских усилий и тотальные санкции против России.

После выполнения этой задачи США рассчитывали сосредоточить все ресурсы, свои и своих союзников, на экономической изоляции и военном давлении на Китай. Целью является подрыв экономического роста и внутренняя дестабилизация КНР за счёт перекрытия Китаю доступа к внешним рынкам, источникам технологий и стратегически важным ресурсам. Масштабы КНР как противника позволяют надеяться на успех лишь в условиях полной концентрации всех имеющихся у Соединённых Штатов сил.

США уже понесли существенные потери из-за того, что не смогли удержать Россию от начала специальной военной операции, привести её к быстрому поражению и уберечь партнёра, Украину, от жертв и разрушений. Санкции против России были связаны с крупными экономическими издержками для Запада. Арест российских активов за рубежом подстегнул процесс отказа от доллара и услуг западной финансовой инфраструктуры по всему миру.

Россия сумела избежать экономической и внутриполитической дестабилизации, приступила к милитаризации собственной экономики и увеличению армии. И есть большая вероятность, что по итогам кампании, какими бы они ни были, Россия будет не меньшей, а большей проблемой для США, чем до начала СВО.

Справедливости ради, надо отметить, что США смогли упрочить свой контроль над Европой и некоторыми ключевыми союзниками в Азиатско-Тихоокеанском регионе, консолидировать собственную элиту вокруг стратегических задач и запустить процесс создания новой военной экономики.

Учитывая масштабы разрушения украинской экономики, возможно, в обозримом будущем Украина превратится из стратегического актива в стратегический пассив, на содержание которого потребуются десятки миллиардов долларов ежегодно. Внутри России спецоперация на Украине стала инструментом радикального изменения внутренней политики, национализации элит, пересмотра основ экономической политики. Скорее всего, эти изменения было бы невозможно произвести в условиях привычной стабильности.

США готовят почву к тому, чтобы конфликт на Украине завершился прекращением огня без всеобъемлющего политического урегулирования по модели Корейской войны. Это не совпадает с планами России по достижению целей специальной военной операции. Как бы то ни было, украинский конфликт станет прелюдией для следующих масштабных военных противостояний в других частях мира.

Рождение армий и бесполезность прошлого опыта

Как российская, так и украинская армии на раннем этапе конфликта продемонстрировали отсутствие соответствующих ситуации навыков для ведения полномасштабной войны. Ошибки в командовании и обеспечении приводили к значительным потерям обеих сторон.

Проблемой была не только неадекватность существовавших на момент начала конфликта военной науки и тактических наставлений, но и психологическая неготовность командного состава армий, воспитанных прошлой эпохой, к действиям в условиях высоких потерь, постоянной угрозы от высокоточных средств поражения, применения новых средств разведки и управления и к совершенно новой роли политических факторов ведения войны.

Огромный опыт, накопленный крупными странами за десятилетия противоповстанческих кампаний и войн против заведомо более слабого противника, оказался не просто бесполезным, а вредным. Наличие подобной проблемы осознавалось и ранее. В частности, известно, что советское военное руководство сознательно не поощряло изучение опыта войны в Афганистане. За это в период перестройки советские генералы подвергались критике за косность и ретроградство, но теперь ясно, что они оказались правы.

После того, как к началу 2023 г. частичная мобилизация в России привела к исчезновению подавляющего украинского превосходства в живой силе, наблюдавшегося в 2022 г., боевые действия на длительное время приобрели позиционный характер. На протяжении года конфликта обе армии существенным образом трансформировались.

На фоне боевых действий и потому ценой значительных потерь в России и на Украине происходило рождение армий, способных действовать в условиях полномасштабной сухопутной войны на технологическом уровне первой половины XXI века.

Теперь – с точки зрения тактики и обучения личного состава – армии России и Украины обладают уникальными навыками. Большая война означает необходимость перестройки, настолько глубокой, что её трудно осуществить в стране, которая не имеет подобного недавнего опыта и отягощена багажом всевозможных «гибридных», «антитеррористических», «противоповстанческих», «миротворческих» и «гуманитарных» операций.

Также не исключено, что не имевшие в последние тридцать лет боевого опыта армии азиатских государств (Китай, Япония, Южная Корея, Вьетнам) находятся в лучшем положении для приспособления к новым реалиям – по сравнению с теми, кто провёл эти годы, гоняясь по горам и пустыням за бородатыми мусульманскими мужчинами с ржавыми РПГ-7, искренне считая это войной.

Нападение движения ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 г. и последующий вооружённый конфликт подтвердили, что украинская кампания стала вехой в развитии военного искусства. Тактика Армии обороны Израиля, наиболее опытной и одной из самых оснащённых в западном мире, удостоилась уничижительных комментариев со стороны участников боёв на Украине и военных экспертов с российской и украинской сторон. По меркам украинского конфликта израильская разведка на тактическом уровне оказалась, по мнению комментаторов, слабой, отсутствовали как средства защиты от массово применявшихся противником боевых беспилотников, так и навыки личного состава по противодействию им. Практиковавшиеся израильтянами скопления войск и техники на открытой местности плотными массами, размещение артиллерийских орудий на небольшом расстоянии друг от друга и рядом с боекомплектом немыслимы на Украине ввиду эффективности контрбатарейной борьбы и постоянной угрозы беспилотников. Тактика израильской пехоты при действиях в населённых пунктах с позиций опыта боёв в Мариуполе, Соледаре, Бахмуте выглядит как устаревшая.

Промышленная политика: возвращение к основам

В ходе украинского конфликта вновь подтвердилась мудрость умозаключения Фридриха Энгельса о том, что военное дело – «одна из отраслей крупной промышленности»[4]. Забвение этой истины на Западе из-за переноса производств в страны с низкой стоимостью трудовых ресурсов привело к парадоксальной ситуации, когда коалиция из пятидесяти стран, снабжающих Украину, не смогла обеспечить поступление на фронт артиллерийских боеприпасов в количестве, эквивалентном тому, что давала своей армии Россия.

Но и Россия, потерявшая немалую часть промышленного потенциала за постсоветский период, столкнулась с множеством узких мест в производственной базе. В итоге темпы наращивания военного производства оказались хотя и более высокими, чем у Запада, но далеко не такими, как, вероятно, хотелось бы российским военным.

Сегодня (как, впрочем, и раньше с поправкой на технический прогресс) для успешного ведения боевых действий важно обеспечить возможности не только для наращивания производства высокотехнологичных образцов военной техники, но и для срочного выпуска изделий, относящихся к среднему или низкому уровню технологий, например, грузового автотранспорта, неуправляемых боеприпасов к стрелково-артиллерийскому вооружению, одежды и снаряжения военнослужащих. Нужно помнить, что практически весь имеющийся потенциал обрабатывающей промышленности и добывающих отраслей, а также сельского хозяйства может быть так или иначе задействован в военных целях. А вот большая часть сферы услуг, за исключением транспорта, информационно-телекоммуникационных технологий и медицины, оказывается бесполезной для поддержки военных усилий.

Учитывая доминирование услуг в структуре ВВП современных экономик, показатель ВВП практически бесполезен для оценки военного потенциала страны. Значительная доля услуг в ВВП Соединённых Штатов (около 78 процентов) и ЕС (73 процента) может говорить об их невысоких способностях конвертировать экономическую мощь в военную. Напряжение, которое вызывает снабжение Украины у развитых стран, где только на G7 приходится 44 процента мировой экономики, в противовес России (3,2 процента мирового ВВП при крайне мощных добывающих отраслях, сельском хозяйстве и среднеразвитой обрабатывающей промышленности), подтверждает этот тезис.

Так что в свете этого имеет смысл по-новому взглянуть на военный баланс в мире, где объёмы производства в обрабатывающей промышленности одного Китая больше, чем у двух крупнейших экономик G7 (США и Японии) вместе взятых.

Возвращение к основам промышленной политики конца XIX – начала XX века, строившейся с учётом возможной необходимости масштабирования военного производства, сейчас обсуждается в крупных военных державах.

Проблема автономности военного производства

Усложнение производственных цепочек, расширение номенклатуры материалов, компонентов и оборудования, используемого при производстве военной и стратегически важной гражданской техники, в настоящее время – в отличие от первой половины XX века – не позволяет ни одной стране достигнуть автономности в военном производстве. США в огромной степени полагаются на сеть союзов среди индустриально развитых стран – не только для объединения военных усилий, но и для выстраивания производственной кооперации в ВПК. Россия менее зависима от кооперации в производстве оружия. Но она не способна обеспечить свои потребности в промышленном оборудовании и – частично – в электронных компонентах.

Китай, возможно, подошёл ближе всего к уровню автономии, которым обладал СССР в период своего расцвета, однако пока не достиг высшей точки, поскольку широко использует импортные компоненты в своих отдельных системах.

Прочие страны в ещё более уязвимом положении. В первую очередь это относится к европейским государствам, военная промышленность которых в случае нарушения международной сети поставок, вероятно, не сможет функционировать в принципе. Зависимость от международного разделения труда в выпуске стратегически важной продукции является серьёзной уязвимостью и систематически используется сторонами для ослабления своих противников.

Соединённые Штаты и Европейский союз, вводя тотальные санкции против России, рассчитывали не только спровоцировать обвал экономики, но и вызвать спад военного производства. Этого не произошло, очевидно, из-за слабого понимания ими устройства российской промышленности и сочувствия к России со стороны многих развивающихся стран (последнее позволило сохранить открытыми часть каналов поставок). В разворачивающейся холодной войне США против Китая особое внимание также уделяется разрушению производственных цепочек – американцы запрещают экспорт в КНР передовых микрочипов и оборудования для их выпуска, а китайцы ограничивают экспорт компонентов и материалов для производства за рубежом солнечных батарей.

В условиях нестабильности великие державы спешат максимально перенести на свою территорию и замкнуть цепочки производства основных видов стратегически важной гражданской продукции и наиболее важных видов вооружения. Способность к самостоятельному производству, даже ценой снижения качества и повышения стоимости, становится важным признаком великодержавности.

«Информационные интервенции» в военный конфликт

Рост информационного компонента в современных военных действиях значительно повышает возможности поддержки союзников и ведения «войн по доверенности». В последние десятилетия основные силы в области военной техники были направлены на развитие средств разведки, наблюдения, связи и управления. За пределами этой сферы практически все страны, даже великие державы, в огромной степени всё ещё полагаются на технологии эпохи холодной войны. Однако возможности технической разведки, связи и управления кардинально меняют потенциал старого оружия.

На Украине США смогли резко повысить возможности ВСУ, создав эффективную систему передачи им данных от своего крупнейшего в мире созвездия разведывательных спутников, от действующих над территориями восточноевропейских стран НАТО самолётов дальнего радиолокационного обнаружения и управления, расположенных там же американских центров радиоэлектронной разведки и киберопераций. Система связи ВСУ зависит от поставляемой США техники и использования американской системы Starlink, аналогов которой у России нет. Эта помощь превосходит по своему значению поставки любых видов летальных вооружений – орудий, танков или ракет.

На начальной стадии украинского конфликта наиболее разрушительные удары наносились украинской стороной, судя по всему, старым советским ракетным комплексом «Точка-У» и столь же старыми реактивными системами залпового огня с использованием западного спутникового целеуказания. Более совершенные системы, в частности HIMARS, появившиеся позже, не показывали кардинально большей эффективности, поскольку ключевыми факторами, от которых эта эффективность зависела, были поток разведывательных данных с западных спутников и уровень российского противодействия (ПВО, маскировка, рассредоточение, фортификация). Поток данных существенно не изменился, в то время как российские ПВО, РЭБ усовершенствовались, повысилось искусство маскировки и рассредоточения войск.

Информационный компонент позволяет Западу самым серьёзным образом воздействовать на ход военной кампании, предоставляя украинской стороне разведданные в реальном времени, давая в пользование свою инфраструктуру связи. Это не провоцирует эскалацию – но только до тех пор, пока политики и военные продолжают мыслить в текущей парадигме. «Нелетальное» участие в конфликте влечёт тяжёлые потери, и рано или поздно это приведёт к тому, что элементы информационной инфраструктуры, задействованные в конфликте, будут объявлены законной целью – независимо от их происхождения.

Эволюция пропаганды

Важным отличием конфликта на Украине от всех предыдущих является совершенно новый уровень развития медиасферы с резким сужением для воюющих сторон возможностей контроля над потоками информации.

Пропагандистские аппараты крупных стран легко справлялись с новой реальностью медиасферы в условиях «гибридных» конфликтов со слабо вооружённым противником. Во-первых, интервенты имели все возможности для управления ходом и интенсивностью войны. Такие травмирующие психику общественных масс события, как гибель и окружение целых подразделений, попадание военных в плен к противнику, можно было свести к минимуму. Во-вторых, если дела принимали плохой оборот, то можно было сделать то, что сделали США в Афганистане – бросить всё и уйти. В полномасштабном конфликте это невозможно. Здесь с первого и до последнего дня боевые действия сопровождаются тяжёлыми потерями, травмами и неудачами для обеих сторон, как для побеждающей, так и для проигрывающей.

В новой медиареальности скрыть крупные неудачи и недостатки невозможно. Их можно только признавать, быстро идентифицировать, объяснять и демонстрировать волю к исправлению.

Россия в ходе СВО первой поняла это и сделала главным инструментом пропаганды сотни телеграм-каналов, каждый из которых ориентирован на свою аудиторию, по-разному подходит к освещению хода боевых действий, но все они поддерживают военные усилия и способствуют сплочению вокруг основных целей кампании.

Российский подход, вероятно, сформировавшийся под влиянием обстоятельств, имеет массу недостатков, включая быстрое распространение непроверенных данных, периодические вспышки паники, использование децентрализованной сети информационных ресурсов во внутриполитической борьбе. Но его плюсами является откровенный диалог с миллионами пользователей тех же телеграм-каналов, донесение практически в режиме реального времени до людей вне зоны СВО важной информации о происходящем. А это значит, что связь с обществом установлена.

Западный (и украинский) подход к ведению военной кампании в медиапространстве иной. Социальные сети и мессенджеры используются, но основное внимание сосредоточено на массированной пропаганде через традиционные СМИ с опорой на авторитет ведущих западных так называемых независимых изданий. Они вынуждены систематически публиковать легко разоблачаемую дезинформацию, которая впоследствии становится очевидной для аудитории, что приводит к подрыву доверия. Впрочем, то же самое делают западные и украинские политики.

Внутри Украины в ходе конфликта произошло ужесточение военной цензуры, централизация контроля над СМИ со стороны властей, введён фактический запрет на обсуждение хода военных действий в социальных медиа, жёсткий контроль над любым распространением информации о разрушениях, о результативности российских ударов на фоне явно завышенных заявлений об эффективности украинской ПВО. Обеспокоенность масштабом пропаганды и подозрения, что реальность является не совсем такой, как её рисуют СМИ, есть даже в странах Запада, поддерживающих Украину.

Последствия больших войн для общества и экономики

Полномасштабные боевые действия, подобные СВО, в отличие от «гибридных» войн 1990–2010-х гг., не позволяют обществу «спрятаться» или «закрыться» от их влияния. Они являются серьёзной психологической травмой для людей, разделяя течение времени на «до» и «после» конфликта. Неизбежное вовлечение в военную кампанию значительных масс – в результате призыва, мобилизаций или вербовки контрактников из всех групп населения – превращает происходящее в общенародное дело.

Подобное невозможно без консолидации общества вокруг объе­диняющих идей, которые не могут сводиться к общим, хотя и важным ценностям, вроде патриотизма и «защиты территориальной целостности». Обязательная государственная идеология запрещена российской Конституцией, её первой главой, изменение которой требует принятия нового Основного закона. В реальности, однако, государственная идеология начала формироваться стихийным образом после 2014 г., а с началом СВО процесс ускорился. Какие-то идеи начали получать законодательное оформление (например, консервативное законодательство), другие воспринимаются обществом как новые общепринятые нормы, нарушение которых вызывает крайне враждебную реакцию (сюда можно отнести утвердившиеся в обществе взгляды на исторические достижения СССР и роль Советского Союза во Второй мировой войне).

Неготовность части российского общества принять новые правила и новую систему ценностей привела некоторых к эмиграции. Вероятно, эта тенденция послужит фактором обновления российской элиты. То же происходит и на Украине.

Массовые армии: положительный момент

Невозможность ведения боевых действий малыми профессиональными армиями, превращение их в общенародное дело, как это было с середины XIX по середину XX века, должно привести к возвращению ряда старых политических приоритетов, и тренд не стоит рассматривать в категорически негативном ключе. Например, позитивным моментом эпохи массовых армий было внимание большинства правительств к развитию всеобщего образования, поскольку школа рассматривалась как важнейший элемент подготовки и воспитания будущего солдата, от которого зависело выживание государства. С появлением массовых армий во многом связано и развитие здравоохранения в конце XIX – начале XX века, а также внимание к массовому спорту (в отличие от спорта высоких достижений, превратившегося в период холодной войны в разновидность шоу-бизнеса). В начальной стадии все эти тенденции проявляются уже сейчас в России.

Индустриально-технологическая база

В сфере экономической политики необходимым атрибутом великой державы вновь становится, как мы уже упоминали, мощная индустриальная база, способная обеспечить в условиях нарушения внешних связей устойчивое функционирование военно-промышленного комплекса и стратегически важных отраслей. В случае России ключевой задачей, на решение которой направлены значительные усилия, является восстановление станкостроения и микроэлектронной промышленности.

В новую эпоху государство должно отдавать приоритет не только промышленности, но и сельскому хозяйству, отрасли информационно-коммуникационных технологий, транспорту.

Жизненно необходимо увеличить инвестиции в науку и образование.

Это важно как для внутреннего развития в условиях нарушения внешних связей и сокращения возможностей международного сотрудничества, так и для повышения интеллектуального уровня призывников, поступающих в армию.

Во время СВО стало понятно, что произошло удешевление и массовое распространение средств для нанесения дальних высокоточных ударов. Например, беспилотники-камикадзе с дальностью в сотни и даже тысячи километров стоят в диапазоне от тысяч до десятков тысяч долларов. Такое оружие потенциально легкодоступно и для негосударственных игроков.

В свете этого стоит переосмыслить подходы к безопасности инфраструктуры, резервированию критически важных объектов и систем, развитию системы противовоздушной обороны. Предстоит по-новому взглянуть на систему гражданской обороны – как с точки зрения строительства специализированных защищённых объектов, так и в плане обучения населения и совершенствования системы государственного управления.

Мощная орбитальная группировка – не только важнейший фактор эффективности собственных вооружённых сил, но и идеальное средство влияния на баланс сил и ход военных действий в любой точке мира, что также стало очевидным в ходе СВО. Способность предоставить своим или союзным войскам в реальном времени разведывательные данные и целеуказание со спутников, обеспечить их надёжной космической связью позволяет существенным образом изменять ход войны без всякого риска и при умеренных расходах. Космос как средство глобального влияния и проецирования силы заменяет и во всех отношениях превосходит традиционный инструмент – военно-морской флот. Как представляется, наращивание космической мощи должно быть важнейшей целью государства, исходя как из нужд национальной обороны, так и из потребностей внешней политики.

Дивный новый мир

Перераспределение власти и влияния в мире, изменение соотношения сил между крупными державами становится катализатором крайне острых противоречий. Факторы, заставлявшие великие державы избегать эскалации в прошлом, ослабевают. Перед этими странами впервые с 1960-х гг. возникает реальная угроза крупномасштабных неядерных конфликтов против сопоставимого противника. Такие столкновения сопряжены с ростом угрозы ядерного конфликта, но необязательно должны завершаться применением ядерного оружия. Ядерное оружие скорее устанавливает географические и политические рамки, в которых великие державы ведут такие войны, а также накладывает ограничения на применение отдельных видов неядерных вооружений.

Вооружённые силы, сформировавшиеся после холодной войны, не отвечают новому уровню военных угроз. Требуется значительное количественное наращивание современных армий. Более того, конфликты, подобные украинскому, не могут, как показал опыт и России, и Украины, целиком вестись военными формированиями, комплектуемыми по добровольному принципу. Мобилизация населения в вооружённые силы становится неизбежной, как и сохранение и расширение практики призыва граждан на службу.

Угроза большой войны и политически мотивированного разрыва экономических связей неизбежно станет катализатором процесса диверсификации мировой финансовой системы, постепенного возникновения нескольких, разных по потенциалу, но относительно самостоятельных центров роста промышленности и технологий. Каждый из них будет представлять собой альянс разных по мощи государств, идущих по пути экономической и промышленной интеграции и стремящихся к расширению.

Для малых и средних стран естественным будет желание как можно дольше сохранить максимальную политическую автономность за счёт максимальной диверсификации внешних связей. Они попытаются образовывать коалиции для противостояния давлению великих держав, пытающихся принудить их сделать выбор. Возможно, такие «малые и средние» коалиции со временем начнут эволюционировать в «военно-экономические» альянсы и вступать в конкуренцию друг с другом вокруг великих держав.

Каждый центр будет стремиться обзавестись собственной выраженной идеологической и ценностной платформой, которая в разных странах и группах стран составит сочетание политических концепций, идеологий и национализма в различных пропорциях. Повышение роли идеологии способствует отчуждению центров друг от друга, углублению линий раскола и сокращению пространства внешнеполитического манёвра для правящих элит. Всем крупным странам придётся прибегнуть к идеологизации внешней и внутренней политики с ограничениями диапазона разрешённых мнений и свободы слова (тенденция наблюдается у всех крупных игроков в мировой политике).

Преобладающей формой конфликта великих держав становятся «войны по доверенности нового типа», при которых великая ядерная держава предоставляет клиенту доступ к своим информационным возможностям (спутниковая разведка и целеуказание, инфраструктура связи и прочее), а также военной технике и экспертизе, при необходимости осуществляя и собственное ограниченное вмешательство в конфликт там, где это не может вызвать ядерной эскалации. Но угроза прямого столкновения великих держав и ядерной войны сохранится и станет, вероятно, даже более острой, чем в холодную войну. Ключевая задача дипломатии – выработка инструментария, который позволит пережить десятилетия турбулентности без атомных бомбардировок. Это возможно лишь в рамках же?сткого внешнеполитического реализма и постепенной выработки правил и ограничений конкуренции.

Авторы:

Василий Кашин, директор Центра комплексных европейских и международных исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

Андрей Сушенцов, декан факультета международных отношений МГИМО МИД России, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

Данная статья представляет собой сокращённую и слегка переработанную версию доклада «Война в новую эпоху: почему возвращаются большие армии», написанного по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и представленного авторами в октябре 2023 года. Оригинальный текст можно прочитать здесь: https://ru.valdaiclub.com/a/reports/voyna-v-novuyu-epokhu/

         

СНОСКИ

[1] Последнее обстоятельство не позволяет использовать в качестве аналогии войну США во Вьетнаме. По ряду параметров она похожа на Корейскую, однако отсутствует фактор схватки за характер мироустройства. Вьетнамская кампания проходила в условиях, когда схема противостояния сверхдержав была зафиксирована и являлась стабильной, никакой исход боевых действий не менял установленных на тот момент принципов международного порядка. Противостояние велось за улучшение позиций соперников в его рамках, а не за изменение самих рамок.

[2] Dean Acheson’s “Perimeter Speech” on Asia (1950) // Alpha History. URL: https://alphahistory.com/coldwar/dean-acheson-perimeter-speech-asia-1950/ (дата обращения: 18.09.2023).

[3] Secretary Antony J. Blinken on Russia’s Threat to Peace and Security at the UN Security Council // The U.S. Department of State. 17.02.2022. URL: https://www.state.gov/secretary-antony-j-blinken-on-russias-threat-to-peace-and-security-at-the-un-security-council/ (дата обращения: 18.09.2023).

[4] Письмо Ф. Энгельса Н.Ф. Даниэльсону от 22 сентября 1892 г. В кн.: Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями. М.: Государственное издательство политической литературы, 1951. С. 165–168.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 ноября 2023 > № 4721895 Василий Кашин, Андрей Сушенцов

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2023 > № 4721892 Андрей Исэров

Доктрина Монро, или Власть слова

Будущий мир может быть похож на эпоху классической доктрины Монро

АНДРЕЙ ИСЭРОВ

Кандидат исторических наук, заместитель декана факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

Для Соединённых Штатов Америки 1823 г. был временем счастливым. В политической жизни, казалось, наступил мир: партийные противоречия, которых боялись отцы-­основатели, знавшие, как гибли ренессансные итальянские республики, сходили на нет, но государство не перерождалось в деспотию. Ту короткую эпоху однопартийности (1815–1824) уже тогда назвали «эрой доброго согласия» (Era of Good Feelings). Приближалось пятидесятилетие Декларации независимости, и современники видели, что рискованный республиканский эксперимент не провалился: люди оказались способны к самоуправлению – страна не только не погрузилась в пучину гражданских войн, но быстро развивалась.

Ежегодное президентское послание Конгрессу 2 декабря 1823 г. было оптимистическим и завершалось утверждением, что всеми достигнутыми благами (blessings) страна обязана «совершенству (excellence) наших [республиканских] учреждений (institutions)». В тексте объёмом почти в один авторский лист президент Джеймс Монро говорил и о больших успехах, выходивших за пределы одного года, – росте населения и территории, и о малых делах, вплоть до таких, казалось бы, не столь существенных, как обу­стройство волнорезов у впадения Делавэрского залива в океан. Много внимания, согласно уже сложившемуся обиходу, президент уделил внешней политике, и к этой области относились два места в послании (7-й, 48-й и 49-й абзацы), благодаря которым Монро, человек долгой и достойной карьеры, вошёл в школьные учебники.

В 7-м абзаце президент упоминает переговоры с Санкт-Петербургом по установлению границ на северо-западе континента, считая их подходящим случаем провозгласить «принцип, с которым связаны права и интересы Соединённых Штатов»: «американские континенты ввиду свободного и независимого положения, которого они добились и которое они сохранили, не должны впредь рассматриваться в качестве объекта для будущей колонизации любой европейской державы». В 48-м и 49-м абзацах президент говорит о войнах за независимость Испанской Америки: «В войнах европейских держав, в вопросах, касающихся их самих, мы никогда не принимали участия, и это согласуется с нашей политикой. <…> Политическая система союзных держав… существенно отличается от политической системы Америки. <…> Искренние и дружественные отношения, существующие между Соединёнными Штатами и этими державами, обязывают нас заявить, что мы будем рассматривать любую попытку с их стороны распространить их систему на любую часть нашего полушария опасной для нашего спокойствия и безопасности. Мы не вмешивались и не будем вмешиваться в дела существующих колоний или зависимых территорий любого европейского государства. Но что касается правительств, которые провозгласили свою независимость и сумели её сохранить и независимость которых мы признали при зрелом размышлении и согласно с принципами справедливости, то мы не можем рассматривать вмешательство в их дела со стороны какой-либо европейской державы с целью их подчинения или контроля любым другим способом их судьбы иначе как проявление недружелюбного отношения к Соединённым Штатам»[1].

Итак, Монро провозгласил принципы дальнейшей неколонизации американских континентов европейскими державами и взаимного невмешательства государств Старого и Нового Света. За несколько дней до обнародования президентского послания, 27 ноября, государственный секретарь США Джон Куинси Адамс направил русскому посланнику в Вашингтоне барону Фёдору Тейлю конфиденциальную вербальную ноту, где, помимо этих принципов, выдвинул ещё один, неперехода (no-transfer), – невозможности передачи колониальных владений в Америке от одной державы другой. Для Адамса непереход составлял вместе с неколонизацией и невмешательством неотъемлемую часть «объединённого политического курса» (combined system of policy)[2]. Доктриной Монро эти принципы назовут лишь почти через тридцать лет[3]. Ни Адамс, несмотря даже на присущее ему высокое мнение о себе, ни Монро, вероятно, не думали, что эти несколько фраз ждёт такая яркая, долгая, необычная судьба.

Покинуть «европейскую систему»

Что означали эти слова, почему они были сказаны, причём именно в конце 1823 г., и какое непосредственное воздействие оказали? Что знали президент, члены его администрации и другие североамериканские политики, как видели мир, оценивали угрозы и возможности?

Как возник российский след в 7-м абзаце о неколонизации? 4(16) сентября 1821 г. Александр I своим указом объявил российскими территориальными водами (береговым морем) пространство на беспрецедентные сто итальянских (морских) миль (около 1852 м) от северо-западного побережья Северной Америки с севера на юг вплоть до 51° с.ш. (чуть севернее нынешней южной канадской границы)[4]. За этим непродуманным, хотя, как выяснилось, неопасным решением стоял министр финансов Дмитрий Гурьев, который надеялся усилить позиции русских рыбаков и торговцев, часто уступавших британским и североамериканским конкурентам, в т.ч. и контрабандистам, в плохо защищённой, слабо заселённой Русской Америке. В Петербурге, впрочем, понимали нереалистичность притязаний. После официальных протестов Лондона и Вашингтона в январе и феврале 1822 г. русские дипломаты конфиденциально сообщали, что настаивать на выполнении указа не будут. Согласно конвенциям с США от 5(17) апреля 1824 г. и с Великобританией от 3(15) марта 1825 г., линия русского влияния была проведена севернее, по 54°40′, причём граница территориальных вод отстояла на 10 итальянских миль[5].

Поводом для 48-го и 49-го абзацев о невмешательстве был «западный вопрос»[6] – клубок противоречий, порождённый успешной борьбой за независимость стран, которые с середины 1850-х гг. объединят понятием «Латинская Америка»[7]. Стремясь подчинить Пиренеи, Наполеон планомерно усиливал давление на испанских Бурбонов, а 12 августа 1807 г. ультимативно потребовал от Лиссабона – союзника Лондона с 1703 г. – присоединиться к войне с Великобританией. После отказа наполеоновская армия стремительно оккупировала Португалию (19–30 ноября), однако 29 ноября, буквально за день до занятия французами Лиссабона, будущий король Жуан VI Браганса (в то время регент при своей душевнобольной матери) вместе с двором успели бежать – и столица Португальской империи надолго была перенесена в Рио-де-Жанейро. Когда в 1821 г. Либеральная революция в Португалии заставила Жуана VI вернуться в Лиссабон, его сын Педру I остался в Америке и 7 сентября 1822 г. провозгласил независимость Бразильской империи.

В мае 1808 г. Наполеон, сломив сопротивление Бурбонов, заставил их отречься от престола и сделал своего брата Жозефа испанским королём. Протест против навязанной смены законных правителей в американских владениях Испании запустил в мае 1810 г. войны за независимость, в основном завершившиеся к декабрю 1824 г. победой повстанцев повсюду, кроме Кубы и Пуэрто-Рико.

Политики и пресса в США в основном поддерживали «южных братьев», которые следовали их пути: республиканская революция против европейской метрополии, – но поддержка эта оставалась риторической. Вашингтон вёл сложные переговоры со слабевшим Мадридом, отвлечённым борьбой против повстанцев, и переговоры эти увенчались блестящим успехом: по договору Адамса—Ониса от 22 февраля 1819 г. (ратифицирован 22 февраля 1821 г.), Соединённые Штаты получили Флориду и, главное, – южную границу от Атлантического до Тихого океана с Новой Испанией, которая в год ратификации окончательно стала независимой, пусть ещё не признанной, Мексикой. Очевидно, трансконтинентальная южная граница подразумевала такую же границу на севере, с Канадой, препятствуя британской экспансии, и усиливала доводы в возможных спорах с Россией. После вступления договора Адамса—Ониса в силу Вашингтон признал независимость молодых испаноамериканских республик (май 1822 г.), за торговлю с которыми развернётся соперничество с Великобританией.

Священный союз, созданный державами-победительницами Наполеона в 1815 г., чтобы предотвратить революции и войны, сохранить законные (легитимные) монархии в их закреплённых Заключительным актом Венского конгресса (8 июня 1815 г.) послевоенных границах, принципиально ещё мог согласиться с распадом Португальской империи на две монархии, но должен был всеми силами противостоять республиканской войне за независимость. Наблюдателю могло показаться, что европейские монархи настроены решительно. 19 ноября 1820 г. на Троппау-Лайбахском конгрессе Священного союза (23 октября – 24 декабря 1820 г., 26 января – 12 мая 1821 г.) Вена, Берлин и Санкт-Петербург в ответ на оживление революционных движений в Южной Европе подписали протокол о праве государей на вмешательство для восстановления законной власти[8]. В феврале-апреле 1821 г. Габсбургская империя подавила революцию карбонариев в Италии, в апреле-октябре 1823 г. французы («сто тысяч сыновей Людовика Святого», как их, с привычным преувеличением, называли) восстановили абсолютную власть испанского короля Фердинанда VII, положив конец «либеральному трёхлетию» (1820–1823) – плоду революции Рафаэля де Риего. Интервенции были санкционированы Троппау-Лайбахским и Веронским (20 октября – 14 декабря 1822 г.) конгрессами. Не станет ли следующей целью Испанская Америка?

Широкий круг противников посленаполеоновской консервативной реставрации от конституционных монархистов до радикальных республиканцев-протосоциалистов видел в Веронском конгрессе триумф наступательной реакции. Однако никаких планов интервенции в Новый Свет в помощь Мадриду европейские монархи не строили ни в Вероне, ни где бы или когда бы то ни было – они прекрасно понимали и слабость Испании, и неизбежность отделения её американских владений[9]. Попавший в консервативную парижскую газету “Journal de Débats” в конце 1822 г. замысел французского министра иностранных дел Франсуа-Рене де Шатобриана (великий писатель руководил ведомством с декабря 1822 г. по август 1824 г.) поставить Бурбонов во главе испаноамериканских государств был лишь «мягким» (но и выгодным Парижу) сценарием неизбежного признания независимости, на который, кстати, Мадрид бы не согласился[10].

Если континентальные монархии внимательно следили за событиями в Испанской и Португальской Америке и выжидали, то Британская империя избрала иной курс. Ведущая морская держава остро понимала выгоды торговли с независимыми, слабыми американскими государствами в обход соглашений с Испанией и Португалией. Главным было не допустить усиления в Испанской Америке Франции, которой Фердинанд VII стал лично обязан. 24 ноября 1822 г. британский представитель на Веронском конгрессе герцог Веллингтон представил европейским дипломатам проект меморандума о признании суверенитета испаноамериканских республик[11]. 9 октября 1823 г. министр иностранных дел Джордж Каннинг совместно с французским послом в Лондоне князем Жюлем де Полиньяком подписали меморандум, в котором признали, что Мадрид свою власть в Новом Свете не восстановит, и взаимно отказались от присоединения бывших испанских владений (т.н. Меморандум Полиньяка). Суть этого курса Каннинг объяснит в палате общин 12 декабря 1826 г., уже после признания Лондоном независимости испаноамериканских государств в январе 1825 г.: «Я решил, что если Франция получит Испанию, то это будет Испания без Индий. Я вызвал к жизни Новый Свет, чтобы восстановить равновесие в Свете Старом»[12].

В августе-сентябре 1823 г. Каннинг несколько раз беседовал с посланником США в Лондоне Ричардом Рашем, предлагая Вашингтону совместные действия в Южной Америке, едва ли не стратегический союз в противовес континентальным державам[13]. Президент Монро, члены его администрации и даже отцы-основатели США – Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон, с которыми президент советовался, склонялись принять лестное предложение, но знающий, опытный дипломат Адамс точно понимал, что международное положение не несёт опасности Соединённым Штатам[14] и не хотел связывать страну обязательствами перед Лондоном. В этом нежелании идти на союз с британцами часто видят воплощение прославленных впоследствии «первооснов» ранней внешней политики США, выраженных в Прощальном послании (1796) первого президента Джорджа Вашингтона и в первой инаугурационной речи президента Джефферсона (1801): «расширяя наши торговые связи», иметь с иностранными державами «возможно меньше политических связей»; европейские интересы «не имеют никакого или имеют очень дальнее отношение» к нашим; «воздерживаться от постоянных союзов с любой частью зарубежного мира» (Вашингтон); «мир, торговля и честная дружба со всеми нациями – связывающие союзы (entangling alliances) – ни с одной» (Джефферсон). Но эти «первоосновы» были не догматом, а выгодной стратегией в конкретных условиях, от которой можно было, если нужно, и отказаться. Вашингтон просто хорошо рассчитывал свои силы и умело пользовался возможностями, которые предоставляла свобода рук, скажем, во время Наполеоновских войн обеспечивая нейтральную торговлю между воюющими державами и – чтобы обеспечить безопасность этой торговли – разгромив в 1801–1805 и 1815 гг. магрибинских (берберских) пиратов на юго-западе Средиземноморья.

В обстоятельствах 1823 г. союз с Великобританией означал присоединение к меморандуму Полиньяка, т.е. самое главное — сохранение status quo на Кубе: остров должен был оставаться в руках слабой Испании. В это время Куба обрела ключевое значение для безопасности и экономики США не только благодаря географической близости к новоприобретённой Флориде, но и из-за сахарного хозяйства. Остров-сосед занимал второе место в торговле США после Великобритании, но грозил восстанием рабов (в 1820 г. – 16 процентов населения США и 45,6 процентов Кубы).

Виднейшие политики, от виргинца-рабовладельца Томаса Джефферсона до бостонца Адамса, надеялись, что Куба рано или поздно войдёт в состав США, но опасались, что их опередят Франция или Великобритания. В апреле 1823 г. Адамс в инструкциях посланнику в Мадриде Хью Нельсону предложил теорию «политического тяготения»: «Существуют законы политического (наряду с физическим) тяготения, и подобно тому, как яблоко, отделённое бурей от дерева, не имеет иного выхода, кроме как упасть на землю, так и Куба может тяготеть только к Североамериканскому союзу, который по тем же самым законам природы не может сбросить её со своей груди»[15]. Когда в газетах появились слухи о британских планах присоединения Кубы[16], военный министр Джон Кэлхун даже призвал к войне с бывшей метрополией, тогда как Адамс понимал, что в таком столкновении остров достанется Лондону[17]. Следовательно, Куба должна оставаться испанской, но без каких-либо вашингтонских гарантий её status quo.

Таким образом, Адамс увидел в переговорах с Россией «очень подходящую и удобную возможность» провозгласить интересы США на северо-западе Американского континента, занять ясную позицию против Священного союза и одновременно отвергнуть британское предложение, которое бы связало руки Вашингтона в кубинском вопросе: «Честнее и достойнее будет открыто объяснить наши принципы России и Франции, нежели идти шлюпкой в фарватере британского боевого корабля»[18]. После долгих обсуждений президент Монро решил не обращаться прямо к великим державам, а включить внешнеполитические тезисы в ежегодное послание.

Меттерних, Шатобриан, буквально все дипломаты континентальных держав, прочтя президентское послание, не стеснялись в резких выражениях, но никаких действий не предпринимали[19]. Глубокий историк европейской внешней политики Пауль Шрёдер точно заметил, что и доктрина Монро, и меморандум Полиньяка отвечали желаниям держав Священного союза, поскольку применили к Новому Свету «венские» принципы взаимного самоограничения и отказа от войны[20].

Однако именно послание Монро убедило и общественное мнение, и даже политиков и дипломатов США, что Священный союз действительно готовил интервенцию против молодых республик, которую президент смог чудесным образом остановить своим словом[21]. Ведущая бостонская газета разместила на своих страницах новогоднюю оду «Священный союз» – так сказать, стихотворное переложение «принципов Монро». Ещё целое столетие, пока гарвардский аспирант Декстер Перкинс не изучил внешнеполитические архивы Парижа, Вены, Берлина, Санкт-Петербурга, историки во всём мире продолжали верить, что только доктрина Монро и продиктованный Каннингом меморандум Полиньяка спасли Новый Свет, и наивно спорили только об одном: кто же сыграл главную роль – Монро или Каннинг, США или Великобритания.

Американские государства, Великая Колумбия и даже монархическая Бразилия, обычно видевшая себя частью «европейской системы», восприняли послание Монро как предложение союза.

Колумбийский посланник в Вашингтоне Хосе Мария Саласар даже просил объяснить, какую помощь окажут Соединённые Штаты в случае вмешательства европейских держав. Ответ Вашингтона был неизменен: США – нейтральное государство, и никакими обязательствами себя не связывает[22].

Новый государственный секретарь Генри Клей в мае 1825 г. предложил России выступить посредником в признании Мадридом независимости молодых республик, чтобы Испания могла целиком сосредоточиться на удержании власти на Кубе и Пуэрто-­Рико[23]. Каннинг в ответ предложил трёхстороннее соглашение Великобритании, Франции и Соединённых Штатов об отказе от претензий на Кубу, которое Вашингтон, разумеется, отверг[24]. США готовы были противостоять плану колумбийско-мексиканской экспедиции на Кубу, который собирались обсуждать летом 1826 г. в Панаме на первом конгрессе американских государств, созванном Симоном Боливаром[25]. Красивая идея республиканского полушария[26] затушёвывала основной смысл «объединённого политического курса» – прямые интересы безопасности и народного хозяйства в понимании вашингтонской администрации.

Яркие «принципы Монро» стали ответом на сложившийся из многих частей американский кризис – скорее, правда, воображаемый, чем настоящий. После его разрешения о них забыли почти на два десятилетия[27].

От обороны к наступлению

Несмотря на очевидную общность судьбы – и США, и новые испаноамериканские республики обрели независимость в революциях против европейских метрополий, – связаны они были, как видно из торговой статистики, не очень тесно. Расстояние от Нью-Йорка до Буэнос-Айреса по прямой в полтора раза больше расстояния до Лондона. Главное место в латиноамериканском внешнеторговом обороте и в инвестициях вплоть до 1930-х гг. занимала Великобритания. Куба, где уже с 1820-х гг. экономически господствовали США, долго оставалась исключением, ведь даже в соседней Мексике объём торговли с северным соседом достиг британского только в 1880-е гг., правда, в 1910–1911 гг. уже превышал последний почти впятеро[28]. В XX век Соединённые Штаты войдут настоящим гигантом – первой экономикой мира и четвёртой страной по населению (76,2 млн человек, из которых 39,6 процентов горожане, – 4,6 процентов от мирового, ровно как, кстати, и в 2000 г.), с растущими промышленностью и сельским хозяйством, после Гражданской войны повсеместно основанном на свободном труде. С коренным изменением места США в мире трактовки доктрины Монро менялись, подчас столь же радикально, но сама она удивительным образом сохранялась и по-прежнему ни к чему Вашингтон не обязывала.

К началу – середине 1830-х гг. независимость новых американских государств признали ведущие европейские державы. 3 января 1833 г. Лондон бескровно вернул себе контроль над аргентинскими Фолклендскими (Мальвинскими) островами, утраченный ещё в 1774 году[29]. В 1833–1834 гг. и 1836–1837 гг. через два кризиса в отношениях с европейскими державами прошла Великая Колумбия: французский консул в Картахене был приговорён к тюремному заключению за драку («дело Барро»), после чего к порту подошли французские корабли – и почти через год консул был освобождён, его убытки возмещены, ряд чиновников наказаны; ровно та же история повторилась с британским вице-консулом в Панаме (тогда ещё колумбийской провинции)[30]. Соединённые Штаты в эти дела никак не вмешивались. Только после того как 27 ноября 1838 г. Франция, используя жалобу французского пирожника, чьё имущество было разграблено близ Мехико во время одной из гражданских неурядиц, развязала т.н. Кондитерскую войну (Guerra de los pasteles, Guerre des Pâtisseries), объявив блокаду всех мексиканских портов и заняв крупнейший атлантический порт Веракрус[31] (а с 28 марта 1838 г. поддерживала, на похожих основаниях, морскую блокаду аргентинского побережья), палата представителей США 11 февраля 1839 г. приняла резолюцию, где прямо цитировалось послание от 2 декабря 1823 года[32]. Никаких последствий, впрочем, эта резолюция не имела; мир с Мексикой был заключён при британском посредничестве 9 марта 1839 г., соглашение с Аргентиной – 29 октября 1840 года.

Тем временем с 1821 г. переселенцы из США осваивали техасские просторы, так что их численность быстро превысила местное мексиканское население. 2 марта 1836 г. переселенцы объявили о создании независимой Республики Техас. Новый президент, южанин Джеймс Полк (1845–1849) целиком посвятил свой президентский срок расширению территории как в юго-западном, так и в северо-западном направлениях. 24 октября 1845 г. президент в своём дневнике заметил, что «народ Соединённых Штатов» не должен отдать (мексиканскую!) Калифорнию Великобритании или иной державе, но, «вновь утверждая доктрину мистера Монро» (“reasserting Mr. Monroe’s doctrine” – ещё не “Monroe Doctrine”), ему, Полку, удастся получить и Калифорнию, и Орегон[33]. Так впервые, но ещё не во всеуслышание, «принципы Монро» стали «доктриной» (о значении этого слова – чуть ниже).

Курс на присоединение Техаса вызвал недовольство британского и французского правительств[34], и 8 декабря 1845 г. в своём первом ежегодном послании Полк процитировал подзабытые «принципы Монро», заметив, что территориальная экспансия США вызывает сопротивление европейских держав, думающих о «балансе сил» в Новом Свете, но Вашингтон выступает против любого вмешательства Старого Света[35]. Слова президента вызвали 12 января 1846 г. открытый протест французского министра иностранных дел Франсуа Гизо в Национальном собрании[36]. Присоединение Техаса стало поводом для войны с Мексикой (1846–1848), итогом которой станет потеря южным соседом 55 процентов (!) земель.

Во время Мексиканской войны в Вашингтон прибыл представитель креолов в юкатанской «войне каст» (1847–1901). 29 апреля 1848 г. Полк вновь процитировал слова Монро, предложив послать войска на Юкатанский полуостров для защиты «белой расы» от индейцев майя, но главное – чтобы опередить такую же помощь со стороны Испании или Великобритании. Сенат, впрочем, согласия на отправку войск не дал[37].

Полк цитировал слова Монро дословно, но смысл получался уже иной, противоречащий оценке Пауля Шрёдера: не взаимное «самоограничение», а притязания на территориальную экспансию и на гегемонию США в Западном полушарии. Примечательно, что, если в начале 1820-х гг. расширение за счёт Мексики поддерживали все политики, в т.ч. северяне, в середине 1840-х Полку пришлось преодолевать сопротивление представителей северных штатов. Против войны и присоединения новых земель выступили даже былые экспансионисты Джон Куинси Адамс и Генри Клей.

В те же годы развернулась борьба за влияние в Центральной Америке. Правительство Новой Гранады (Колумбии), которой тогда принадлежала Панама, выбирало между британскими, французскими и североамериканскими предложениями построить железную дорогу через перешеек и предпочло последнее. 12 марта 1846 г. поверенный в делах в Боготе Бенджамин Олден Бидлак и cекретарь по иностранным делам Мануэль Мария Мальярино подписали соглашение (договор Мальярино–Бидлака), в статье 35 которого США гарантировали нейтральный статус Панамского перешейка[38]. Это положение затянуло ратификацию договора в Вашингтоне до 3 июня 1848 г., поскольку сенаторы видели в этой гарантии тот самый «связывающий союз», против которого предупреждали Вашингтон и Джефферсон. К этому времени война с Мексикой уже завершилась, а в присоединённой Калифорнии с января 1848 г. началась «золотая лихорадка», которая и определила судьбу Панамы, – первый поезд пройдёт по Панамской железной дороге уже 28 января 1855 года.

Вашингтон и Лондон договором Клейтона–Булвера (Clayton–Bulwer Treaty) от 19 апреля 1850 г. (вступил в силу 4 июля) гарантировали равные права держав и нейтральный статус канала через Центральную Америку, который, как мы знаем, будет построен (Соединёнными Штатами, не Великобританией)[39] только в 1904–1914 годах. Недавний государственный секретарь (1845–1849) и будущий президент (1857–1861) Джеймс Бьюкенен был недоволен текстом этого договора, сказав в частном письме, что он «пересматривает доктрину Монро и направляет её скорее против нас самих, нежели европейских правительств»[40]. 6 января 1853 г. член палаты представителей от недавно присоединённой Калифорнии Эдвард Колстон Маршалл сослался на «доктрину Монро», требуя присоединить Кубу[41].

Окончательно термин «доктрина Монро» вошёл в повсеместный обиход с резолюцией, предложенной сенатором от Мичигана Льюисом Кассом 18 января 1853 г.: в ней, во-первых, утверждался принцип неколонизации (причём прямо цитировалось послание от 2 декабря 1823 г.), и во-вторых – предлагалось рассматривать любое посягательство на кубинский статус-кво со стороны европейских государств как недружественный акт[42]. Уже 28 января 1856 г. Касс сказал в Конгрессе о «часто обсуждаемой доктрине Монро» (oft-debated Monroe Doctrine)[43], и его правоту доказывает приведённый ниже график.

Так с середины XIX века три абзаца из президентского послания 1823 г. стали восприниматься как «доктрина», т.е. буквально богословское учение, но, повторюсь, ни к чему притом не обязывающее. Крупный испанский историк и дипломат Сальвадор де Мадарьяга[44] заметит, что доктрина Монро на самом деле – даже не «учение», а два догмата: «о непогрешимости американского президента и о непорочном зачатии [северо]американской внешней политики»[45]. Что ж, основательница секты «христианской науки» (Christian Science) Мэри Бейкер Эдди, приветствуя подписание русско-японского Портсмутского мирного договора, напишет в главной бостонской газете: «Я строго верю в доктрину Монро, в нашу Конституцию и в Божественные законы»[46]. В столетний юбилей доктрины, 2 декабря 1923 г., приверженцы Мэри Бейкер Эдди опубликуют эти слова на отдельной рекламной полосе “New York Times”.

Выдающийся журналист, советник многих президентов Уолтер Липпман[47] написал в 1915 г., что сами по себе принципы Монро «то ли что-либо значат, то ли не значат ничего», однако это «созвездие привязанностей» (cluster of loyalties) обладает силой убеждения для народа США и, соответственно, может быть политически использовано[48]. Забегая вперёд, скажу, что и сам Липпман через 28 лет употребит доктрину Монро с пропагандистской целью.

Триумф доктрины Монро как олицетворения североамериканской внешней политики и даже североамериканского самосознания сохранял Вашингтону пространство свободы. Точно опишет место доктрины забытый советский юрист-международник И.М. Боголепов: «Более чем столетняя история принципов доктрины Монроэ показывает, что эта доктрина очень похожа на зонтик-антука (en tous cas), охраняющий своего владельца и в дождь, и в солнечный день»[49].

Франко-британская блокада аргентинского побережья (1845–1850) в поддержку Уругвая, с которым воевала Аргентина, французская интервенция в Аргентину (1848), наконец, Межамериканский конгресс в Лиме в 1847 г. остались без внимания официального Вашингтона. В декабре 1861 г., после того как Мексика отказалась платить по долгам, в Мексику вторгся французский (до апреля 1862 г. — франко-испано-британский) экспедиционный корпус, ставивший задачей поставить во главе объятой кризисом страны австрийского эрцгерцога Максимилиана. Разумеется, любые возможные действия Соединённых Штатов в Мексике останавливала собственная гражданская война; священник и борец с рабством Джошуа Ливитт, боявшийся, что смута в Мексике усилит южную Конфедерацию, призывал президента Авраама Линкольна к вмешательству, ссылаясь на доктрину Монро – «аксиому в политической науке» («правда никогда не умирает»)[50]. Никаких действий не предпринимал Вашингтон и во время I Тихоокеанской войны (1864–1866), когда Испания захватила богатые удобрениями перуанские острова Чинча. Несмотря на всё это, государственный секретарь Уильям Сьюард 31 октября 1868 г. сказал, что из «только теории» доктрина Монро стала, наконец, «необратимым фактом»[51].

Действительно, доктрину Монро стали чаще использовать, чтобы оправдать не просто право на вмешательство, но прямую аннексию территорий.

31 мая 1870 г. президент Улисс Грант, ссылаясь на доктрину Монро, призывал (правда, тщетно) Сенат проголосовать за присоединение Доминиканской Республики[52]. После победоносной войны с Испанией был присоединён Пуэрто-Рико (11 апреля 1899 г.) и установлен де-факто протекторат над Кубой (12 июня 1901 г.), 31 марта 1917 г. Соединённые Штаты купили Датскую Вест-Индию (ныне Виргинские острова, США).

Громкий кризис, связанный с трактовкой доктрины Монро, разгорелся при президенте Гровере Кливленде (1885–1889, 1893–1897). Во многом, как часто бывает, он был обусловлен стремлением показать державную мощь собственным избирателям. Вашингтон пошёл на резкое обострение международной обстановки, ввязавшись в давний пограничный спор между Венесуэлой и Британской Гвианой (ныне Гайаной) из-за земли, на которой находились золотоносные прииски. Рассчитав, что Лондон вряд ли пойдёт на открытое противостояние, 20 июля 1895 г. государственный секретарь Ричард Олни направил ноту для британского премьер-министра и министра иностранных дел лорда Солсбери, в которой объявил принципы Монро «доктриной американского публичного права», подчеркнул безусловное превосходство Соединённых Штатов с точки зрения как «национального величия», так и «личного счастья» граждан и сделал ясный, намеренно грубый вывод: «Соединённые Штаты сегодня – практически господин (sovereign) на этом континенте, и их желание – закон… [поскольку] безграничные ресурсы в сочетании с изолированным положением делают их хозяином положения, практически неуязвимым для всех иных держав». За такой буквально хамской декларацией следовало скромное предложение решить пограничный спор арбитражем[53]. Лорд Солсбери ответил только 26 ноября, заметив, что обстоятельства Венесуэльского кризиса не имеют ничего общего с условиями 1823 г., а доктрина Монро не входит в международное право[54].

Кливленд повторил доводы Олни в послании Конгрессу от 17 декабря 1895 года[55]. В духе новой массовой политики компания Эдисона даже выпустила фильм «Доктрина Монро» (1896), в котором Дядя Сэм побеждает в рукопашном бою Джона Булла. Пребывавший в отставке Бисмарк назвал тогда доктрину Монро «немыслимой наглостью» (unglaubliche Unverschämtheit)[56]. Однако 12 ноября 1896 г. Лондон согласился на арбитраж, по решению которого от 3 октября 1899 г. Венесуэла получила около 10 процентов спорных земель, причём прииски целиком достались британцам. 14 февраля 1903 г. новый британский премьер-министр Артур Бальфур заявил, что приветствует любой рост влияния США в Западном полушарии[57].

Слова Бальфура связаны с т.н. II Венесуэльским кризисом. После отказа президента Сиприано Кастро платить по долгам, c 9 декабря 1902 г. побережье страны блокировали британские, немецкие и итальянские военные корабли. В накалившейся обстановке европейские державы оказались рады принять предложение Вашингтона об арбитраже, подписанное 13 февраля 1903 года. Венесуэла согласилась отдавать кредиторам 30 процентов таможенных поступлений от морской торговли, но 22 февраля 1904 г. державы, участвовавшие в блокаде, добились в гаагской Постоянной палате третейского суда решения о первоочередных выплатах именно им. Это решение встревожило президента Теодора Рузвельта (1901–1909), поскольку могло стать неприятным прецедентом для военного вмешательства европейских держав (крупные долги имели многие латиноамериканские государства, не только Венесуэла). Особенно беспокоило, что может вырасти влияние новой великой державы – Германии[58]. Ещё 29 декабря 1902 г. аргентинский министр иностранных дел Луис Мария Драго предложил Теодору Рузвельту принцип: государственный долг не может стать поводом к военному вмешательству иностранной державы (доктрина Драго)[59] – но президент США, совершенно в духе доктрины Монро, не хотел ограничивать страну обязательствами.

6 декабря 1904 г. в ежегодном послании Теодор Рузвельт предложил свой вывод (следствие, corollary) из доктрины Монро. Текст чрезвычайно интересный – если уйти от привычного соблазна видеть в нём простое проявление хищного империализма. Его первый тезис: интересы Соединённых Штатов и «южных соседей» совпадают, следовательно, Вашингтон заинтересован в их «стабильности, порядке и процветании». Второй: если в странах Латинской Америки возобладают правопорядок и справедливость, они обретут процветание, что будет выгодно США. Третий тезис оправдывает вмешательство – и, будто следуя первоначальной доктрине Монро, чётко не определён: в одном месте сказано, что «хронические нарушения (wrongdoing), которые ведут к общему ослаблению связей цивилизованного общества, в Америке, как и везде, безусловно, требуют вмешательства какой-либо цивилизованной страны, и в Западном полушарии приверженность Соединённых Штатов доктрине Монро может заставить их предпринять такое вмешательство», а в другом – что вмешательство возможно, в качестве последней меры, «если нарушаются права США или чтобы предупредить угрозу внешнего вторжения». Суверенитет несёт ответственность: «…любое государство… желающее сохранить свою свободу, свою независимость, должно ясно понимать, что право такой независимости не может быть отделено от ответственности за её должное использование»[60].

Итак, американцы готовы были стать «международной силой порядка» (international police power) для всего Западного полушария, но в первую очередь для стран Карибского бассейна, следовательно, провозглашалось право вмешательства, но в пределах сферы влияния. Высокопоставленный японский политик, виконт Канэко Кэнтаро (1853–1942) вспоминал, что в 1905 г. во время переговоров в Портсмуте Теодор Рузвельт в частной беседе сказал ему, что Япония должна выработать свою, азиатскую доктрину Монро[61]. Что ж, вполне возможно, что так и было, и Рузвельт думал о нескольких крупных мировых державах, определяющих пространство вокруг себя.

Новая жизнь старинной доктрины

Итак, в конце XIX – начале XX века доктрина Монро олицетворяла континентальное могущество США[62]. Столь очевидное превращение доктрины из оборонительной в наступательную[63] вызвало критику, причём не только в Латинской Америке[64]. Уже президент Кливленд знал, что употребление понятия «доктрина Монро» «несёт неприятности»[65]. Заметили и цитировали в разных изданиях резко критическую к доктрине книгу историка, первооткрывателя легендарного инкского города Мачу-Пикчу, впоследствии политика Хайрема Бингэма[66].

Стремясь изменить империалистическую репутацию доктрины Монро, президент Вудро Вильсон (1913–1921), во-первых, вернулся к принципу невмешательства, но распространил его на оба полушария. В своей знаменитой речи в Сенате 22 января 1917 г. Вильсон предложил «доктрину президента Монро как доктрину для всего мира»: «ни одно государство не должно стремиться распространить свою власть на другое государство или народ, но каждому народу должно быть оставлено право самому определять собственный государственный строй, свой путь развития…»[67]. Во-вторых, он хотел отказаться от присущей доктрине односторонности и перейти к многостороннему обсуждению общих межамериканских вопросов[68]. На деле, впрочем, во время кровопролитной, запутанной Мексиканской революции 1910–1917 гг. Вильсон выбрал прямое вмешательство. Не признавая генерала Викториано Уэрту, который пришёл к власти после жестокого переворота, в апреле 1914 г. он на семь месяцев ввёл войска в портовый Веракрус, чтобы сорвать доставку оружия.

После Первой мировой войны и вплоть до создания ООН в 1945 г. доктрина Монро действительно обрела силу международно-правового документа. В статье 21 Устава Лиги Наций (1919–1920) доктрина Монро названа одним из «региональных соглашений (ententes regionalеs, regional understandings), которые обеспечивают сохранение мира» и, соответственно, выводятся из-под действия Устава.

Читатель уже не удивится, как можно было назвать «региональным соглашением» одностороннюю, никем не ратифицированную декларацию!

Эту статью Устава Лиги Наций открыто осудил президент революционной Мексики Венустиано Карранса (1917–1920), но вот президент Перу Аугусто Легия (1919–1930), тщетно надеявшийся на помощь США в территориальном споре с Чили, повесил портрет Монро у себя в кабинете[69].

С началом Второй мировой войны доктрина Монро понадобилась президенту Франклину Делано Рузвельту и его политическим союзникам («коалиции Нового курса»), чтобы объяснить союз с Великобританией, а затем участие в войне. Слова, ставшие гимном континентальному изоляционизму американцев, теперь оказались нужны, чтобы доказать необходимость с этим изоляционизмом распрощаться. 29 декабря 1940 г. Рузвельт, выступая по радио в одной из своих «бесед у камина», сказал, что «наше правительство задумало доктрину Монро как меру защиты перед лицом угрозы против этого полушария со стороны союза континентальной Европы. Затем мы охраняли Атлантику, вместе с британцами как нашими соседями»[70]. Упомянутый выше Уолтер Липпман в 1943 г. писал, что якобы в 1823 г. «жизненным интересам этой страны угрожала объединённая мощь Старого Света», но «[б]езопасности, которой Монро удалось добиться дипломатией, Вильсон и Рузвельт не смогли достичь, не вступив в войну»[71]. В 1939 и 1941 гг. выйдут короткометражные пропагандистские фильмы о доктрине, первые после 1896 года.

В начале холодной войны острие доктрины было направлено против Советского Союза, в котором хотели видеть преемника александровской России. Именно так представлял доктрину Монро 16 марта и 30 июня 1954 г. государственный секретарь Джон Фостер Даллес, готовя общественное мнение к свержению левого правительства Хакобо Арбенса в Гватемале[72]. Когда 12 июля 1960 г., через полтора года после Кубинской революции, Никита Хрущёв сказал на пресс-конференции, что доктрина Монро мертва, с его словами официально спорил государственный департамент[73]. Но золотой век доктрины Монро уже остался в прошлом[74]. Президент Джон Фитцджеральд Кеннеди (1961–1963) считал Латинскую Америку «самым опасным регионом мира», боялся продвижения советского социализма в Западном полушарии и понимал, что упоминание доктрины Монро усиливает антиамериканский настрой[75]. Даже во время Карибского кризиса Кеннеди аккуратно избегал слов о доктрине[76]. 18 ноября 2013 г. государственный секретарь Джон Керри в штаб-квартире Организации американских государств в очередной раз объявил, что «эра доктрины Монро закончилась»[77].

Как и во многих других областях североамериканской жизни, всё переменилось с избранием Дональда Трампа (2017–2021). Лозунг «Америка прежде всего» предполагал сужение международных обязательств Вашингтона, и политики вспомнили про старую сферу влияния. 1 февраля 2018 г. в Техасском университете государственный секретарь Рекс Тиллерсон заявил, что доктрина Монро необходима против усиления Китая: она «столь же важна сегодня, как и в тот день, когда была написана»[78]. 25 сентября 2018 г. на открытии Генеральной Ассамблеи ООН президент Трамп упомянул доктрину, говоря о противодействии Китаю и России[79]. 17 апреля 2019 г. советник по национальной безопасности Джон Болтон, объявляя новые санкции против Венесуэлы, Кубы и Никарагуа, заметил: «[Д]октрина Монро жива и отлично себя чувствует»[80]. Наконец, 24 мая 2023 г. губернатор-республиканец Флориды Рон Десантис, объявляя начало своей президентской кампании, сказал, что США нужна новая доктрина Монро «для XXI века», против Китая, – и эти слова одобрил в “Washington Post” сотрудник Гуверовского института Шон Мирский[81].

* * *

Какое же будущее ждёт 200-летнюю доктрину? Чтобы попробовать ответить на этот вопрос, вернёмся к спорам первой половины XX века. Вывод Рузвельта о «международной силе порядка» (как и, возможно, его мысли об «азиатской доктрине Монро») явно повлиял на столь популярный в нашей стране замысел президента Франклина Делано Рузвельта о «четырёх полицейских» (США, Великобритании, СССР и Китае), которые разделили бы региональную ответственность за послевоенную мировую безопасность и экономический рост. Однако победила гегемония США, но сдержанная СССР, – наступила холодная война.

Всемирный «однополярный момент» после 1991 г. завершается не «концом истории», а невиданным обострением чуть ли не всех мыслимых международных противоречий.

Время единой державы-гегемона уходит. Не исключено, что сейчас мы идём к миру, где одновременно будет продолжаться глобализация (многие границы по-прежнему стёрты, хотя некоторые из них успели возвести заново) – и вырастут несколько больших, возможно, не оформленных юридически блоков, с разнообразием ограниченных суверенитетов, причём без ясных обязательств, с нечёткими, но всё же существующими сферами влияния крупных держав (привычные представления о силе, в т.ч. военной, сейчас меняются, но неравенство сил всё же сохранится). Это чем-то напоминает эпоху «классической» доктрины Монро. Возможно, есть резон в тех самых рузвельтовских «международных силах порядка» («полицейских»), которые бы создавали пространства внешней и внутренней безопасности и экономического роста?

Очевидно, это будет лучше гоббсовской анархии, «войны всех против всех». Критик-марксист скажет, что ограниченный суверенитет означает не только политическую, но и экономическую эксплуатацию: хотя Теодор Рузвельт и говорил, что интересы США и латиноамериканских государств едины, на деле одни богаты ровно потому, что другие бедны, и не случайно, что в середине XX века как раз на латиноамериканском материале была разработана теория зависимости. Но насколько такая зависимость предопределена? История не только социалистического содружества[82], но и Западной Европы и Японии после Второй мировой войны показывает, что ограниченный суверенитет необязательно несёт бедность и хозяйственную подчинённость, диспропорции развития – иначе бы в Соединённых Штатах с 1970-х гг. немецкие и японские автомобили не стали бы популярнее собственных.

Но как обозначить пределы «ограничения» суверенитета? Как отделить это ограничение от прямого диктата сильного? Как обеспечить многосторонность, даже демократичность в принятии решений внутри пространств ограниченных суверенитетов и не впасть в анархию? Тогда потребуется не только «доктрина Монро для XXI века», но и обеспеченная силой «доктрина Драго для XXI века».

Автор: Андрей Исэров – кандидат исторических наук, заместитель декана факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

Эта статья и следующий за ней материал Василия Молодякова – дань памяти и уважения академику Н.Н. Болховитинову (1930–2008) – главному знатоку доктрины Монро в нашей стране.

           

СНОСКИ

[1] Richardson J.D. (Ed.) A Compilation of the Messages and Papers of the Presidents, 1789–1897. Vol. 2. Washington, DC: Government Printing Office, 1899. P. 209, 218. Перевод: Болховитинов Н.Н. Доктрина Монро (происхождение и характер). М.: Международные отношения, 1959. С. 309–310.

[2] Adams Ch.F. (Ed.) Memoirs of John Quincy Adams: Comprising Portions of His Diary from 1795 to 1848. Vol. 6. Philadelphia: J.B. Lippincott & Co, 1875. P. 179.

[3] О происхождении доктрины Монро и сопутствовавших международных обстоятельствах см.: Perkins D. The Monroe Doctrine, 1823–1826. Cambridge: Harvard University Press, 1927. 292 p.; Tatum E.H.Jr. The United States and Europe, 1815–1823: A Study in the Background of the Monroe Doctrine. Berkeley: University of California Press, 1936. 315 p.; Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения, 1815–1832. М.: Наука, 1975. С. 183–243; May E.R. The Making of the Monroe Doctrine. Cambridge: Belknap Press of Harvard University Press, 1975. 306 p.; Chambers S. No God but Gain: The Untold Story of Cuban Slavery, the Monroe Doctrine, and the Making of the United States. L.: Verso, 2015. 240 p.; Temperley H. The Foreign Policy of Canning, 1822–1827: England, the Neo-Holy Alliance, and the New World. L.: G. Bell & Sons, 1925. P. 103–225; Robertson W.S. France and Latin-American Independence. Baltimore: Johns Hopkins Press, 1939. P. 178–441; Whitaker A.P. The United States and the Independence of Latin America, 1800–1830. Baltimore: John Hopkins Press, 1941. P. 370–563; Bemis S.F. John Quincy Adams and the Foundations of American Foreign Policy. N.Y.: A.A. Knopf, 1949. P. 341–408; Bourquin M. Histoire de la Sainte Alliance. Genève: George, 1954. P. 365–456; Слёзкин Л.Ю. Россия и война за независимость в Испанской Америке. М.: Наука, 1964. С. 256–326; Kossok М. Im Schatten der Heiligen Allianz: Deutschland und Lateinamerika, 1815–1830. Zur Politik der deutschen Staaten gegenüber der Unabhängigkeitsbewegung Mittel- und Südamerikas. Berlin: Akademie-Verlag, 1964. S. 109–137; Исэров А.А. США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815–1830. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2011. С. 183–217, 222–240; Sexton J. The Monroe Doctrine: Empire and Nation in Nineteenth-Century America. N.Y.: Hill and Wang, 2011. P. 3–84.

[4] Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Т. 37. СПб.: Типография 2-го Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. No. 28747.

[5] Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения… С. 169–182, 191–193, 279–280.

[6] Blaufarb R. The Western Question: The Geopolitics of Latin American Independence // American Historical Review. 2007. Vol. 112. No. 3. P. 742–763.

[7] См.: Ardao A. Génesis de la idea y el nombre de América Latina. Caracas: Centro de Estudios Latinoamericanos Rómulo Gallegos, 1980. 254 p.; Tenorio-Trillo M. Latin America: The Allure and Power of an Idea. Chicago: University of Chicago Press, 2017. 240 p.; Phelan J.L. Pan-Latinism, French Intervention in Mexico (1861–1867) and the Genesis of the Idea of Latin America. In: J.A. Ortega (Ed.), Conciencia y autenticidad históricas: Escritos en homenaje a Edmundo O’Gorman. México: UNAM, 1968. P. 279–298; Rojas Mix M. Bilbao y el hallazgo de América latina: unión continental, socialista y libertária // Caravelle: Cahiers du monde hispanique et luso-brésilien. 1986. No. 46. P. 35–47; Estrade P. Del invento de ‘América Latina’ en Paris por latinoamericanos (1856–1889). In: J. Maurice, M.-C. Zimmerman (Eds.), Paris y el mundo ibérico e latinomericano. Paris: Université Paris Nanterre, 1998. P. 179–188; Quijada M. Sobre el origen y diffusion del nombre “América Latina”: O una variación heterodoxa en torna al tema de la construcción social de la verdad // Revista de Indias. 1998. Vol. 58. No. 214. P. 595–616; McGuinness A. Searching for “Latin America”: Race and Sovereignty in the Americas in the 1850s. In: N. Appelbaum, A.S. Macpherson, K.A. Rosemblatt (Eds.), Race and Nation in Modern Latin America. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2003. P. 87–107; Bethell L. Brazil and “Latin America” // Journal of Latin American Studies. 2010. Vol. 42. No. 3. P. 457–485; Gobat M. The Invention of Latin America: A Transnational History of Anti-Imperialism, Democracy, and Race // American Historical Review. 2013. Vol. 118. No. 3. P. 1345–1375.

[8] Bourquin M. Op. cit. P. 278–280.

[9] См. подробнее: Исэров А.А. Предотвратила ли доктрина Монро интервенцию Священного союза в Испанскую Америку? (развенчание и возрождение легенды). В кн.: Доктрина Монро: история и современность. СПб.: Алетейя, 2023 [в печати].

[10] Признание Испанией независимости своих бывших владений растянулось с 1836 до 1895 года.

[11] Webster Ch.K. (Ed.) Britain and the Independence of Latin America, 1812–1830. Vol. II. L.: Oxford University Press, 1938. P. 76–78.

[12] Temperley H. Op. cit. P. 381. В бесчисленных сборниках цитат приводят только второе предложение этого по-наполеоновски безвкусно-высокопарного высказывания, так что конечную фразу знают многие, а её смысл – похоже, только специалисты.

[13] Rush R. A Residence at the Court of London, Comprising Incidents, Official and Personal, from 1819 to 1825. L.: Richard Bentley, 1845. P. 412.

[14] См.: Adams Ch.F. Op. cit. P. 195; Perkins B. The Suppressed Dispatch of H.U. Addington, Washington, November 3, 1823 // Hispanic American Historical Review. 1957. Vol. 37. No. 4. P. 485.

[15] Ford W.Ch. (Ed.) Writings of John Quincy Adams. Vol. 7. N.Y.: The Macmillan Company, 1913–1917. P. 373. Перевод: Болховитинов Н.Н. Доктрина Монро (происхождение и характер). М.: Международные отношения, 1959. С. 126. До Адамса словосочетание «политическое тяготение» использовалось всего в нескольких малоизвестных текстах. Самое раннее упоминание, которое мне удалось найти (1768), – в обзоре плана либерализации управления Британской Америкой, который был предложен видным государственным деятелем Томасом Паунэллом, впоследствии – первым сторонником независимости Испанской Америки в Лондоне: Великобритания должна притягивать свои колонии. См.: The Critical Review, or Annals of Literature. Vol. 26. L.: Falcon-Court, 1768. P. 215.

[16] См., например: Niles’ Weekly Register. 1823. Vol. 24. P. 72–73.

[17] Записи от 15 марта 1823 г., от 27, 30 сентября 1822 г. См.: Adams Ch.F. Op. cit. P. 137–139, 71–74.

[18] Запись от 7 ноября 1823 г. См.: Adams Ch.F. Op. cit. P. 179.

[19] Perkins D. The Monroe Doctrine… P. 169–180.

[20] Schroeder P.W. The Transformation of European Politics, 1763–1848. Oxford: Clarendon Press, 1994. P. 635.

[21] См., например: Болховитинов Н.Н. К вопросу об угрозе интервенции Священного союза в Латинскую Америку // Новая и новейшая история. 1957. No. 3. С. 63–64; Исэров А.А. США и борьба Латинской Америки… С. 210–214.

[22] Хосе Мария Саласар – Джону Куинси Адамсу, 2 июля 1824 г., Джон Куинси Адамс – Хосе Марии Саласару, 6 августа 1824 г. См.: Manning W.R. (Ed.) Diplomatic Correspondence of the United States Concerning the Independence of Latin-American Nations. Vol. 2. N.Y.: Oxford University Press, 1925. P. 1281–1282; Vol. I. P. 224–226. Жозе Сильвештр Ребелью – Генри Клею, 6, 16 апреля 1825 г., Генри Клей – Жозе Сильвештру Ребелью, 13 апреля 1825 г. См.: Hopkins J.F., Hargreaves M.W.M. (Eds.) The Papers of Henry Clay. Vol. 4. Lexington: University of Kentucky Press, 1959–1992. P. 222–223, 261, 243–245, 251–255.

[23] Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения… C. 308–357.

[24] Джордж Каннинг – Руфусу Кингу, 21 августа 1825 г., Джордж Каннинг – Руфусу Кингу, 7 августа, 8, 15 сентября, 21 ноября 1825 г., 10, 13, 19 января 1826 г., Руфус Кинг – Джорджу Каннингу, 24 августа, 13, 21 сентября 1825 г., 9, 12 января 1826 г., Руфус Кинг – Генри Клею, 12 августа 1825 г., Генри Клей – Руфусу Кингу, 17 октября 1825 г. См.: Hopkins J.F., Hargreaves M.W.M. Op. cit. P. 574, 743–745; Webster Ch.K. Op. cit. P. 520–541.

[25] Генри Клей – Ричарду Андерсону, Джону Сердженту, 8 мая 1826 г. См.: Hopkins J.F., Hargreaves M.W.M. Vol. 5. P. 313–344. Один из представителей США умер от жёлтой лихорадки по дороге на конгресс, другой – приехал уже после его закрытия. Решения Панамского конгресса были ратифицированы только Боготой и ни к чему не привели.

[26] Whitaker A.P. The Western Hemisphere Idea: Its Rise and Decline. Ithaca: Cornell University Press, 1954. 194 p.

[27] О судьбе доктрины Монро после её провозглашения вплоть до Первой мировой войны см.: Kraus H. Die Monroedoktrin in ihren Beziehungen zur amerikanischen Diplomatie und zum Völkerrecht. Berlin: J. Guttentag, Verlagsbuchhandlung, 1913. 489 S.; Perkins D. The Monroe Doctrine…; Merk F. The Monroe Doctrine and American Expansionism, 1843–1849. N.Y.: Knopf, 1966. 330 p.; Sexton J. Op. cit. P. 85–248; Bryne A. The Monroe Doctrine and United States National Security in the Early Twentieth Century. N.Y.: Palgrave Macmillan, 2020. 246 p.

[28] См.: Platt D.C.M. Latin America and British Trade, 1806–1914. L.: A. and C. Black, 1972. 352 p.; Rippy J.F. British Investments in Latin America, 1822–1949: A Case Study in the Operations of Private Enterprise in Retarded Regions. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1959. 249 p.; Bulmer-Thomas V. The Economic History of Latin America since Independence. Cambridge: Cambridge University Press, 2003. 481 p.

[29] Аргентина неудачно попытается вернуть себе острова уже в 1982 г., начав хорошо известную Фолклендскую войну.

[30] См.: Robertston W.S. An Early Threat of Intervention by Force in South America // Hispanic American Historical Review. 1943. Vol. 23. No. 4. P. 611–631; Cavelier G. La política internacional de Colombia. Vol. 1. Bogotá: Editorial Iqueima, 1959. P. 195–199.

[31] Penot J. L’expansion commerciale française au Mexique et les causes du conflit franco-mexicain de 1838–1839 // Bulletin hispanique (Bordeaux). 1973. Vol. 75. No. 1–2. P. 169–201.

[32] The Congressional Globe. The 25th Congress. The 3rd Session. Washington, DC: Congressional Globe Office, 1838–1839. P. 176.

[33] Nevins A. (Ed.) Polk: The Diary of a President, 1845 to 1849. N.Y.: Longmans, Green & Co., 1929. P. 19.

[34] Perkins D. The Monroe Doctrine… P. 70–72, 115–116.

[35] Richardson J.D. (Ed.) A Compilation of the Messages…Vol. 4. P. 398–399.

[36] Guizot F. Histoire parlementaire de France, recueil complet des discours prononcés dans les chambres de 1819 à 1848. Vol. 5. Paris: Lévy, 1863–1864. P. 28–32. Кстати, великого историка Франсуа Гизо можно назвать одним из создателей французской американистики – в 1840 г. он издал книгу о Вашингтоне и Американской революции.

[37] Richardson J.D. (Ed.) A Compilation of the Messages… Vol. 4. P. 581–583. Интересно, что другой южанин, упоминавшийся выше Джон Кэлхун 15 мая 1848 г. выступил резко против использования «принципов Монро», считая, что они потеряли смысл после распада Священного союза. См.: Wilson C.N., Cook Sh.B. (Eds.) The Papers of John C. Calhoun. Vol. 25. Columbia: University of South Carolina Press, 1999. P. 401–419.

[38] Bevans Ch.I. (Ed.) Treaties and Other International Agreements of the United States of America, 1776–1949. Vol. 6. Washington, DC: United States Government Printing Office, 1968. P. 865–881.

[39] 18 ноября 1901 г. по договору Хэя–Паунсфота (Hay–Pauncefote Treaty) Великобритания признала право Соединённых Штатов на постройку канала. См.: Bevans Ch.I. (Ed.) Treaties and Other International Agreements… Vol. 12. P. 105–108, 258–260.

[40] Джеймс Бьюкенен – Джону МакКлернанду, 2 апреля 1850 г. См.: Letters of Bancroft and Buchanan on the Clayton-Bulwer Treaty, 1849, 1850 // American Historical Review. 1899. Vol. 5. No. 1. P. 101.

[41] The Congressional Globe. The 32nd Congress. The 2nd Session. Washington, DC: Congressional Globe Office, 1852–1853. P. 74.

[42] Speech of Mr. Cass, of Michigan, On Colonization in North America, and On the Political Condition of Cuba… Washington, DC: Lem. Towers, 1853. 15 p.

[43] The Congressional Globe. The 34th Congress. The 1st Session. Washington, DC: Congressional Globe Office, 1855–1856. P. 69.

[44] Кстати, дед хорошо знакомого читателю генерального секретаря НАТО в 1995–1999 гг. и Евросовета в 1999–2009 гг. Хавьера Соланы.

[45] Madariaga S., de. Latin America between the Eagle and the Bear. N.Y.: Praeger, 1962. P. 74. В расширенном виде эта цитата стала эпиграфом к антологии: Dozer D.M. (Ed.) The Monroe Doctrine: Its Modern Significance. N.Y.: Alfred Knopf, 1965. 262 p.

[46] Boston Globe. 1905, August 30.

[47] Печатнов В.О. Уолтер Липпман и пути Америки. М.: Международные отношения, 1994. 336 с.

[48] Lippmann W. The Stakes of Diplomacy. N.Y.: H. Holt, 1915. P. 18–20.

[49] Боголепов И.М. Доктрина Монроэ // Большевик. 1940. No. 17.

[50] Leavitt J. The Monroe Doctrine. N.Y.: S. Tousey, 1863. P. 48.

[51] Baker G.E. (Ed.) The Works of William Seward. Vol. 5. Boston: Houghton Mifflin Company, 1884. P. 557.

[52] Richardson J.D. A Compilation of the Messages… Vol. 6. P. 61–63.

[53] Papers Relating to the Foreign Relations of the United States with the Annual Message of the President Transmitted to Congress (December 2, 1895). Part I. Washington, DC: United States Government Printing Office, 1896. P. 545–562, esp. p. 559 passim. Текст ноты был почти сразу опубликован. Иногда её называют «трактовкой Олни», «выводом (corollary) Олни» или даже «доктриной Олни».

[54] Ibid. P. 564–577.

[55] Ibid. P. 543–546.

[56] Bismarck O., von. Amerikanische Selbstüberschätzung // Hamburger Nachrichten. 09.02.1896.

[57] Humphries R.A. Anglo-American Rivalries and the Venezuela Crisis // Transactions of the Royal Historical Society. 1967. Vol. 17. P. 131–164, esp. p. 163. Казалось бы, давно завершённый спор оживился в последние годы. 29 марта 2018 г., после одностороннего решения президента Николаса Мадуро от 26 мая 2015 г. включить часть побережья Гайаны в операционную зону ВМФ Венесуэлы, Гайана подала иск против Венесуэлы в Международный суд ООН, и дело ещё продолжается. См.: Arbitral Award of 3 October 1899 (Guyana v. Venezuela) // International Court of Justice. URL: https://www.icj-cij.org/case/171 (дата обращения: 14.10.2023).

[58] См.: Mitchell N. The Danger of Dreams: German and American Imperialism in Latin America. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1999. P. 64–107; Maass M. Catalyst for the Roosevelt Corollary: Arbitrating the 1902–1903 Venezuela Crisis and Its Impact on the Development of the Roosevelt Corollary to the Monroe Doctrine // Diplomacy and Statecraft. 2009. Vol. 20. No. 3. P. 383–402.

[59] Hershey A.S. The Calvo and Drago Doctrines // The American Journal of International Law. 1907. Vol. 1. No. 1. P. 26–45.

[60] December 6, 1904: Fourth Annual Message // Miller Center. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/december-6-1904-fourth-annual-message (дата обращения: 14.10.2023). Вывод Рузвельта использовался, чтобы оправдать присутствие войск США на Кубе (1906–1909), в Никарагуа (1909–1910, 1912–1925, 1926–1933), Гаити (1915–1934), Доминиканской Республике (1916–1924). Дополнением к выводу Рузвельта стал вывод Лоджа. В августе 1912 г. в ответ на слухи о попытках Японии арендовать или занять одну из гаваней мексиканской Нижней Калифорнии сенатор от Массачусетса Генри Кэбот Лодж убедил принять резолюцию: если оккупация какого-либо участка земли на Американском континенте может угрожать благополучию или безопасности США, то её факт должен вызывать глубокую озабоченность (grave concern).

[61] См. статью В.Э. Молодякова в этом номере журнала.

[62] См.: Mahan A.T. The Monroe Doctrine, 1902. In: Naval Administration and Warfare: Some General Principles, With Other Essays. L.: Sampson Low, Marston & Company, 1908. P. 357–409; Coolidge A.C. The United States as a World Power. N.Y.: Macmillan, 1910. P. 95–120.

[63] Ср.: LaFeber W. The Evolution of the Monroe Doctrine from Monroe to Reagan. In: Gardner L. Redefining the Past: Essays in Diplomatic History in Honor of William Appleman Williams. Eugene: Oregon State University Press, 1986. P. 123–132.

[64] См.: Álvarez A. The Monroe Doctrine: Its Importance in the International Life of the States of the New World. Oxford: Oxford University Press, 1924. P. 202–383.

[65] Sexton J. Op. cit. P. 202.

[66] Bingham H. The Monroe Doctrine: An Obsolete Shibboleth. New Haven: Yale University Press, 1913. 172 p.

[67] January 22, 1917: “A World League for Peace” Speech // Miller Center. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/january-22-1917-world-league-peace-speech (дата обращения: 14.10.2023).

[68] Gilderhus M.T. Wilson, Carranza, and the Monroe Doctrine: A Question in Regional Organization // Diplomatic History. 1983. Vol. 7. No. 2. P. 103–115.

[69] Янчук И.И. Политика США в Латинской Америке, 1918–1928. М.: Наука, 1982. 344 с. См. также: Roig de Leuchsenring E. La Doctrina de Monroe y el pacto de la Liga de las naciones. La Habana: Imprenta “El Siglo XX”, 1921. 82 p.

[70] Roosevelt F.D. Fireside Chat (December 29, 1940) // The American Presidency Project. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/fireside-chat-9 (дата обращения: 15.06.2023).

[71] Lippmann W. U.S. Foreign Policy: Shield of the Republic. Boston: An Atlantic Monthly Press Book, 1943. P. 111, 113.

[72] См.: Statement by Secretary Dulles, Caracas, Venezuela, March 8, 1954. In: Intervention of International Communism in Guatemala. Washington, DC: The United States Department of State, 1954. P. 6; Dozer D.M. Op. cit. P. 168.

[73] Ibid. P. 185–187.

[74] Smith G.G. The Last Years of the Monroe Doctrine, 1945–1993. N.Y.: Hill and Wang, 1994. 280 p.

[75] Rabe S.G. The Most Dangerous Area in the World: John F. Kennedy Confronts Communist Revolution in Latin America. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1999. 257 p.

[76] Smith G.G. Op. cit.

[77] Johnson K. Kerry Makes It Official: “Era of Monroe Doctrine Is Over” // The Wall Street Journal. 18.11.2013. URL: https://www.wsj.com/articles/BL-WB-41869 (дата обращения: 14.10.2023).

[78] Secretary Tillerson Delivers Address on U.S. Engagement in the Western Hemisphere // The U.S. Mission to the Organization of American States. 01.02.2018. URL: https://usoas.usmission.gov/secretary-tillerson-delivers-address-u-s-engagement-western-hemisphere/ (дата обращения: 14.10.2023).

[79] Remarks by President Trump to the 73rd Session of the United Nations General Assembly // The White House. 25.09.2018. URL: https://trumpwhitehouse.archives.gov/briefings-statements/remarks-president-trump-73rd-session-united-nations-general-assembly-new-york-ny/ (дата обращения: 14.10.2023).

[80] См.: Richardson D. John Bolton Reaffirms America’s Commitment to the Monroe Doctrine With New Sanctions // Observer. 17.04.2019. URL: https://observer.com/2019/04/john-bolton-monroe-doctrine-sanctions-venezuela-nicaragua-cuba/ (дата обращения: 14.10.2023); The Return of the Monroe Doctrine // The Economist. 17.09.2020. URL: https://www.economist.com/the-americas/2020/09/17/the-return-of-the-monroe-doctrine (дата обращения: 14.10.2023).

[81] Mirski S.A. Ron DeSantis Is Right, It’s Time for a New Monroe Doctrine // The Washington Post. URL: https://www.washingtonpost.com/made-by-history/2023/07/21/monroe-doctrine-desantis/ (дата обращения: 14.10.2023).

[82] Липкин М.А. Совет экономической взаимопомощи: исторический опыт альтернативного глобального мироустройства (1949–1979). М.: Весь Мир, 2019. 183 с.

США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 ноября 2023 > № 4721892 Андрей Исэров

Россия. ПФО. УФО > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ. Недвижимость, строительство > kremlin.ru, 19 октября 2023 > № 4501693 Владимир Путин

Заседание Совета по развитию физической культуры и спорта

Владимир Путин провёл заседание Совета при Президенте по развитию физической культуры и спорта, посвящённое вопросам развития и оснащения спортивной инфраструктуры.

В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги!

Только что мы с Дмитрием Николаевичем [Чернышенко] на полях форума «Россия – спортивная держава» открыли пять новых спортивных объекта в нескольких регионах России: в Брянской, Калужской, Магаданской, Тюменской и Ульяновской областях.

Хочу отметить, что именно развитию спортивной инфраструктуры по всей стране, в регионах, прежде всего для массового спорта, и посвящено наше сегодняшнее заседание.

Очевидно, что доступность такой инфраструктуры, качество и многообразие спортивных объектов прямо влияют на качество жизни, на здоровье миллионов людей, открывают возможности для занятий физической культурой на постоянной основе, для стимулирования желания людей заниматься спортом, выбирать для себя активный досуг и, главное, здоровый образ жизни в конечном итоге.

Мы обращаемся к этой теме регулярно, [придаём] ей большое значение, уделяем ей внимание и на федеральном, и на региональном уровне, и это, безусловно, приносит свои результаты.

За четыре последних года число граждан России, которые систематически занимаются спортом, выросло с 40 до 53 процентов, а это без малого 70 миллионов человек. Такие показатели внушают уверенность, что поставленные цели будут достигнуты, и в 2024 году спорт станет нормой жизни, хорошей традицией для 55 процентов граждан России, а к 2030 году, как мы и ставили перед собой задачу, для 70 процентов.

Напомню, именно эти ориентиры мы ставили, чтобы оценить эффективность, результативность работы профильных федеральных ведомств, регионов, муниципалитетов в сфере развития массового спорта.

Чтобы решить такую комплексную задачу, сделать спорт доступным, действительно народным – в самом широком смысле и прямом смысле этого слова, нам нужно обеспечить дальнейшее динамичное развитие спортивной инфраструктуры, причём во всех регионах России. И конечно, серьёзный рост производства отечественных спортивных товаров и оборудования должен быть обеспечен.

Рабочая группа Совета предлагает создать для этого индустриально-спортивные кластеры, объединить на одной площадке научные и производственные силы, государственные средства и частные инвестиции. Подробнее об этой идее, надеюсь, коллеги сегодня расскажут. Сразу попрошу обозначить конкретные меры поддержки компаний, работающих в данной сфере: объёмы финансирования, их возможные источники. Всё это следует проработать и включить в действующую Стратегию развития спортивной индустрии до 2035 года.

Что касается спортивной инфраструктуры, то здесь вопрос даже более масштабный и комплексный. Количество спортивных сооружений растёт и сегодня превышает 353 тысячи объектов.

Хотел бы отдельно поблагодарить глав регионов, которые модернизируют и строят стадионы и спортплощадки не только у себя, но и активно помогают восстанавливать спортивные объекты на Донбассе и в Новороссии.

Повторю, нужно эту работу продолжать во всех субъектах Федерации, городах, посёлках, сельских территориях. Уделять дополнительное внимание использованию под занятия спортом общественных пространств, городских парков. Тем более что для этого не нужно каких-то громоздких, громадных строек – достаточно установить тренажёры, оборудовать освещённую лыжню или беговую дорожку.

У нас есть рекомендации по возведению плоскостных сооружений и некапитальных многофункциональных комплексов. Эти рекомендации нужно закрепить как норматив градостроительного проектирования. Он обяжет местные органы власти, застройщиков создавать необходимые людям спортивные объекты шаговой доступности во дворах, парках, скверах, набережных, где заниматься смогут представители всех возрастов и групп здоровья, причём люди это смогут делать целыми семьями.

Особое внимание сельским территориям должны уделить. Уже давал поручения разработать специальную подпрограмму «Спорт на селе» и включить её в уже действующую государственную программу «Развитие физкультуры и спорта».

Такой документ, к сожалению, до сих пор не принят. Отдельного спортивного раздела – не набора мероприятий, а именно раздела, проекта, программы – в наших планах по развитию социальной сферы и инфраструктуры села до сих пор нет. Конечно, нужно понять, в чём причина и, главное, когда вопрос будет решён по существу, а не по отчётам и докладам.

В целом предлагаю сегодня проанализировать ход выполнения решений в части спортивной инфраструктуры, которые были приняты по итогам заседаний нашего Совета. Говорю сейчас прежде всего о вопросах ремонта и содержания объектов для массового спорта, а также о создании на территории России условий для подготовки наших сборных команд.

По данным Счётной палаты, своих тренировочных центров до сих пор не имеют 16 из 53 олимпийских видов спорта, в том числе лыжные и гребные, велоспорт, футбол. Конечно, работа здесь подзатянулась. Прошу Правительство проинформировать о мерах, которые принимаются, чтобы все поручения выполнялись качественно и в срок.

Повторю: спорт – один из государственных приоритетов. Отношение к нему должно быть соответствующим. Тем более что на поддержку и развитие спортивной сферы идут солидные средства. Расходы бюджетов всех уровней в 2022 году по отношению к предыдущему году выросли на 23 процента и составили 537 миллиардов рублей, и это не считая вложений частного бизнеса, наших спортивных меценатов.

Прошу Правительство продумать дополнительные меры применения в спорте концессионных подходов, расширения практики государственно-частного партнёрства, прежде всего при создании и эксплуатации объектов спорта, в том числе некапитальных.

Есть потенциал и в части повышения эффективности использования целевых отчислений на спорт от букмекерской деятельности, от лотерей. Они направляются на детско-юношеский, массовый и профессиональный спорт. Каждый рубль здесь, безусловно, должен быть истрачен рационально. Знаю, что здесь есть вопросы. Мы сегодня об этом поговорим, готов вас выслушать.

Также надо посмотреть и на использование отчислений от лотерей, как я сказал. Не буду сейчас вдаваться в детали, знаю, что некоторые из участников хотят об этом сказать – пожалуйста, давайте это обсудим.

Ещё один вопрос. Сейчас только, выступая на форуме «Россия – спортивная держава», упомянул и о возможности использования нашей арбитражной системы, арбитражного специального суда. Сказал, что к ней могут присоединяться и обращаться в наш российский арбитражный суд не только российские спортивные организации и спортсмены, но и наши иностранные партнёры. Но надо честно сказать: он работает-то у нас пока слабовато.

Прошу Министерство спорта, Администрацию Президента вместе сделать предложения о том, как сделать этот институт действенным, эффективным. Не будет честной конкуренции – и спорт не будет развиваться. Это касается и игровых видов спорта: забили гол, не забили, как забили, кто там рукой мяч задел, не задел. Послушайте, не будет этого… И в боксе то же самое, в борьбе, да где угодно. Честных спортивных соревнований не будет – всё будет умирать, потому что интерес к спорту будет пропадать, вот и всё.

Давайте, пожалуйста, подумаем. Это должна быть независимая, серьёзная структура, которой все доверяют. Она должна быть укомплектована настоящими специалистами в области права, в данном случае спортивного права да и общего права, людьми независимыми, компетентными и уважаемыми.

В заключение хотел бы отметить следующее. Важнейшую для страны, для наших граждан задачу развития спорта у нас решают не только Правительство, министерства, регионы и местные власти. Огромный пласт работы, большую ответственность несут на себе общественные организации: физкультурно-спортивные объединения, спортклубы, различного рода лиги спортивные, ассоциации и федерации по видам спорта, педагоги в школах и вузах и просто энтузиасты.

Их неравнодушие, заинтересованное участие – неотъемлемая часть позитивных результатов формирования в России культуры здорового, активного образа жизни, и государство, безусловно, должно всё это поддерживать.

Предлагаю посвятить этой теме ближайшее заседание Совета. В широком составе предметно поговорить о роли негосударственных организаций в развитии физической культуры и спорта, о том, какую помощь могут и должны оказать их работе органы власти всех уровней. Надо максимально разбюрокрачивать это движение, сделать его по-настоящему широким.

Прошу Правительство заранее проработать этот вопрос, обратить внимание на взаимодействие российских организаций с соответствующими международными и континентальными структурами и представить доклад с конкретными предложениями.

Давайте перейдём к обсуждению. Пожалуйста, слово Евгению Владимировичу Куйвашеву.

Е.Куйвашев: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

На заседаниях Совета по спорту, включая сегодняшнее, Вы, Владимир Владимирович, неоднократно отмечали, что спорт – это один из наших национальных приоритетов и ключевым фактором его развития является современная спортивная инфраструктура, её территориальная, финансовая доступность.

Тема сегодняшнего заседания вызвала самый живой интерес среди специалистов, экспертов, представителей общественности, органов власти всех уровней. От имени рабочей группы я хочу выразить признательность всем членам Совета и всем коллегам, кто принял заинтересованное участие в обсуждении и подготовке материалов.

В докладе учтены все конструктивные идеи, на их основе сформированы предложения по развитию инфраструктуры, по производству спортивной продукции, они учитывают как интересы граждан, так и сборных команд. Особое внимание уделено реализации Ваших поручений, ряд из них Вы отметили во вступительном слове.

За шесть лет в России создано более 62,5 тысячи спортивных сооружений. Это способствовало увеличению числа граждан, регулярно занимающихся спортом, более чем в полтора раза – Вы это уже отметили.

В то же время рабочая группа отмечает дисбаланс в обеспеченности объектами для массового спорта не только между регионами, но и внутри большинства из них. Представлен анализ, подготовленный на основе рекомендаций Минспорта. Так, по плоскостным сооружениям нормативы выполняются в 45 субъектах, по спортивным залам – в 58 [субъектах], по бассейнам – только в 38 [субъектах].

Ваше предложение о нормативном закреплении соответствующих рекомендаций будет способствовать повышению доступности спортивных сооружений и даст дополнительный импульс работе на местах. Предлагаем также определить методику размещения некапитальных спортивных сооружений, предусмотрев законодательную возможность проведения на них физкультурных и спортивных мероприятий с уточнением полномочий и прав органов публичной власти по созданию и содержанию таких сооружений.

Также поддерживаем Ваше предложение об использовании потенциала жилых и общественно-деловых рекреационных зон. Формирование комфортной городской среды позволит повысить двигательную активность населения и будет способствовать достижению национальных целей.

Обеспеченность объектами спорта в сельских территориях – Вы об этом тоже сказали – отстаёт от общероссийской. С учётом наших приоритетов поддерживаем Ваше предложение о необходимости усиления данного направления.

Согласно Вашему поручению вместе с коллегами на региональном и муниципальном уровне уделяем приоритетное внимание приведению объектов спорта в нормативное состояние. Для системного решения данного вопроса просим поддержать принятие федеральной программы капремонта спортивной инфраструктуры – Вы о ней тоже упомянули в своём выступлении.

Минспорта при участии всех субъектов подготовлен проект такой программы. В неё вошло более шести тысяч сооружений. К сожалению, её принятие и реализация пока отложены, как и отложено начало нового строительства с учётом рекомендаций Правительства. Рекомендации таковы, что новых сооружений ни в этом, ни в следующем году начинать не должны. Заверяю Вас, что при наличии федеральной поддержки регионы готовы продолжить работу на данном направлении.

Как руководитель рабочей группы нашего Совета и как глава региона я приветствую Ваше предложение о субсидиях субъектам на спортивные сооружения за счёт отчисления от лотерей. В качестве дополнительного источника финансирования данного направления предлагаем дать возможность направлять в регионы часть доходов от акцизов на табачную и алкогольную продукцию. С учётом зарубежного опыта считаем, что потенциал для повышения налоговых ставок у нас имеется, особенно для табака.

Ещё одним вопросом, который не может быть решён без федерального софинансирования, является подготовка всех сборных команд на территории России. Вы во вступительном слове отметили, что почти для трети видов спорта такие условия не созданы. Подготовка национальных команд проходит в шести федеральных центрах, в основном в западной части страны. В дополнение используются возможности регионов и частная инфраструктура.

Согласно Вашему поручению Минспорта при участии заинтересованных регионов подготовил проект программы развития федеральных и региональных тренировочных центров до 2030 года. К сожалению, программа не принята по причине отсутствия средств на её реализацию в текущем бюджетном цикле.

В качестве возможного решения предлагаем её поэтапную реализацию начиная с 2025 года с привлечением федеральных и региональных средств. Знаю, что и инвесторы также проявляют интерес к созданию таких центров, в частности [центра] по футболу недалеко от аэропорта Сочи.

Учитывая спортивные компетенции нашей области, Свердловской, прошу поддержать создание в регионе тренировочных центров для велосипедистов – трека, для биатлонистов и конькобежцев. По двум из них у нас уже разработана проектно-сметная документация.

Далее, переходя к производству спортивных товаров, отмечу, что доля России в настоящее время крайне невелика – порядка 0,15 процента от мирового объёма. В 2022 году объём рынка спортивной продукции в России составил 230 миллиардов рублей. При этом доля отечественных товаров – чуть больше 33 миллиардов, это 14,5 процента. Зависимость от импорта из недружественных стран некритична. Главной страной – импортёром спортивной продукции сегодня является Китай.

Считаем необходимым планомерно увеличивать выпуск отечественных спортивных товаров, особенно для массового спорта. Для спорта высших достижений характерны большая сложность, наукоёмкость и штучность производства, зависимость от требований международных федераций.

Мы понимаем, что в ближайшее время обеспечение профессионального спорта будет осуществляться в основном за счёт импорта из дружественных стран, но в перспективе это направление при комплексной государственной поддержке должно обеспечиваться собственным производством высокотехнологичной спортивной продукции.

В целях системного решения обозначенных вопросов предлагаем, как Вы уже отметили, создать индустриально-спортивные кластеры. Рабочая группа проанализировала промышленный потенциал, ресурсные мощности, логистические возможности и научно-образовательные компетенции регионов, наличие современной спортивной инфраструктуры и традиций спортивной подготовки и, конечно же, интерес со стороны регионального руководства.

Здесь представлены десять субъектов с максимальным потенциалом создания на территории таких кластеров. В качестве пилотных мы предлагаем создать два кластера – в Свердловской области и в Республике Татарстан.

У нас, в сердце Урала, есть для этого все составляющие: налажено производство тренажёров, экипировки, инвентаря, оборудования для зимних и летних видов спорта и активного отдыха. Функционируют смежные и поддерживающие предприятия с компетенциями механообработки, обработки металлов, точного литья, приборостроения, аддитивных технологий и производства пластика. Регион в достаточной мере обеспечен кадрами инженерных специальностей. Екатеринбург отличает высокая транспортная доступность и качество городской среды.

У нас в области расположен один из крупнейших в мире и единственный в России производитель титана – «ВСМПО-Ависма». Титановые сплавы используются при производстве велосипедов, клюшек для гольфа, товаров для альпинизма и туризма. Размещение участников кластера возможно на территории особой экономической зоны «Титановая долина». Компании-резиденты смогут воспользоваться льготными ставками по налогу на имущество и на прибыль, по земельному и транспортному налогам и иными преференциями, которые мы предоставляем. В их пользование будут предоставлены участки с необходимой инженерной инфраструктурой.

На эти цели в текущем году мы направили уже свыше 240 миллионов рублей из средств областного бюджета. Интерес к проекту уже проявили компании, которые готовы наладить производство лыжного инвентаря, спортивной одежды, оборудования для оснащения центров медико-спортивной реабилитации.

Для поддержки участников проекта возможно использование механизмов госзаказа и льготного кредитования при покупке нового технологического оборудования, компенсация затрат на НИОКР, выделение грантов для расширения производственных мощностей.

Уважаемый Владимир Владимирович, при Вашей поддержке в Свердловской области созданы современные спортивные объекты. Согласно Вашему распоряжению в августе мы провели на них международный фестиваль университетского спорта. Участие в фестивале приняли команды из 36 стран мира. Реализация нашего предложения по созданию в регионе трёх объектов для подготовки сборных команд позволит сформировать на Урале кластер полного цикла.

При подготовке к заседанию мы внимательно проанализировали нормативно-правовую базу и подготовили предложения по её совершенствованию. В связи с динамичным изменением законодательства в градостроительной деятельности предлагаем уточнить положение законодательства о спорте.

При создании спортивной инфраструктуры и оборудования одним из приоритетов является обеспечение безопасности. В развитие Вашего предложения по уточнению стратегии спортивной индустрии предлагаем принять перспективную программу стандартизации спортивной продукции, а также обеспечить дальнейшее развитие медицинского сопровождения при занятиях физкультурой и спортом с акцентом на деятельность медпунктов на объектах спорта и кабинетов спортивной медицины.

Ранее и в ходе сегодняшнего общения коллеги уже поднимали вопрос доступности спортзалов и стадионов учебных заведений во внеурочное время. С учётом положительного муниципального опыта предлагаем комплексно решить этот вопрос для всех категорий населения.

Уважаемый Владимир Владимирович, большинство предложений рабочей группы учтены в проекте решений, который Вам представлен. Они проработаны и с Правительством, и с моими коллегами в регионах. Отдаём себе отчёт, что часть обозначенных инициатив требует соответствующего финансирования. Как представитель региональной власти могу заверить, что мы с коллегами готовы принимать участие в этой работе. Каждый из нас знает, что даже самое длинное путешествие начинается с первого шага. Просим поддержать и дать соответствующее поручение.

Спасибо за внимание. Готов ответить на вопросы.

В.Путин: Спасибо большое.

Предлагаю всем выступить, у кого есть желание это сделать, а потом пообсуждаем.

Пожалуйста, Олег Васильевич.

О.Матыцин: Спасибо большое.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Прежде всего, Владимир Владимирович, разрешите начать с ответа на сделанные Вами замечания во вступительном слове.

Первое, касательно реализации программы «Спорт на селе». В настоящее время реализация по созданию спортивной инфраструктуры на селе ведётся в рамках двух госпрограмм – это «Развитие сельских территорий», по которой за последние три года создано, реконструировано и обустроено 1138 объектов, и в рамках государственной программы развития физической культуры и спорта за четыре года мы построили 192 новых сооружения.

Как показывает практика и наше взаимодействие с коллегами из Минсельхоза, мы работаем достаточно эффективно. Выделение этих мероприятий в отдельную подпрограмму, по нашему мнению, принципиально не скажется на достижении результата. В этом отношении хотели бы Вашей поддержки.

Второе, касательно недостатка в федеральных базах подготовки сборных команд. Это действительно так. Мы об этом говорили – члены Совета, наверное, помнят, – когда проводили заседания в период ковида: наши сборные вернулись, скажем так, из-за рубежа, и мы ощутили, скажем так, определённый дисбаланс. Вместе с регионами, о чём Евгений Владимирович сказал, с федерациями программа развития федеральных центров разработана. Она, естественно, требует очень внимательного изучения и поэтапной реализации.

Также хотел бы отметить, что мы сейчас составляем реестр и региональных баз, потому что поняли, что достаточно много баз нефедерального значения, но на которых проходит подготовка наших сборных команд, тоже могут быть использованы. Сейчас мы определяем, насколько эти базы соответствуют стандартам и критериям федеральных центров с возможностью их эксплуатации и направления туда спортсменов. Это мы использовали при подготовке к Олимпийским играм. И вопрос, связанный, в частности, с финансированием по стандарту федеральных баз, тоже находится в нашем внимании. Конечно, это не снимает остроты вопроса, связанного с обеспечением подготовки сборных.

В этом отношении я тоже хочу поддержать Евгения Владимировича: здесь не только нужно и можно рассчитывать на федеральную поддержку, но внимательно и активно привлекать бизнес для реализации проектов в различных климатических зонах, прежде всего в высокогорье.

Что касается работы спортивного арбитража, Владимир Владимирович, беру на личный контроль. В самое ближайшее время мы с коллегами проработаем и доложим Вам об этом.

Разрешите перейти к основному докладу.

Сегодня и на форуме мы отмечали, что вызовы, с которыми столкнулась Российская Федерация в виде санкционных мер, политизации спорта, конечно, определяют необходимость разработки новых форматов и новых направлений нашей совместной работы.

Основная задача, по нашему мнению, заключается не просто в оперативном реагировании на возникающие вызовы, хотя, конечно, это тоже нужно делать, но самое главное сегодня – определить место и роль России в будущем мирового спорта, прежде всего через укрепление национальной системы спорта. В этом году мы празднуем 100-летие, у нас есть опыт и реформ, и побед. Надо внимательно подойти к осознанию того, что мы имеем, и дальше укреплять суверенитет нашей российской системы.

Конечно, при этом мы готовы и будем взаимодействовать с партнёрами, о чём Вы сегодня сказали на форуме, прежде всего в рамках межгосударственных форматов: БРИКС, ШОС и стран СНГ.

Всё, о чём я говорю, нашло отражение в антикризисных мерах, которые утвердило Правительство Российской Федерации, в Стратегии развития физической культуры и спорта до 2030 года и национальных целях.

Конечно же, основными направлениями нашей сферы остаются: создание условий для занятия спортом населения, развитие массового спорта, обеспечение спорта высших достижений, подготовка кадров, развитие экономического и научно-технологического потенциала и решение вопросов импортозамещения.

Базой для любой сферы развития является инфраструктура. Спортивная инфраструктура – это не только спортивные здания. Это объекты, сооружения, это инвентарь, оборудование, инженерные и спортивные технологии и эксплуатация объектов. По состоянию на 1 октября 2023 года обеспеченность спортивными сооружениями в стране составляет 63 процента.

Во исполнение Вашего поручения, Владимир Владимирович, мы в рамках эксперимента запустили первую государственную информационную систему «Спорт» на полностью импортозамещённых компонентах и с беспрецедентными мерами безопасности – на единой цифровой платформе «ГосТех», которая становится современным инструментом управления, в том числе по развитию спортивной инфраструктуры и обеспечению эффективности использования этих спортивных объектов. Сейчас ведётся работа по её развитию и выводу сервисов на Единый портал государственных и муниципальных услуг.

Отмечу, что – о чём Евгений Владимирович говорил – развитие спортивной инфраструктуры является одним из приоритетов региональной спортивной политики, социальной политики, но одновременно, конечно, и сложным вопросом для большинства субъектов, поскольку имеющиеся финансовые ресурсы не способны в полной мере обеспечить необходимый её уровень.

Это в равной мере также относится – о чём тоже сегодня Вы говорили – к вопросам капитального ремонта спортивных сооружений. По Вашему поручению составлен реестр, он включает в себя шесть тысяч объектов. Мы сейчас ведём совместную с регионами работу, каким образом привести в нормативное состояние эти объекты.

В целях развития спортивной инфраструктуры от субъектов Российской Федерации иногда поступают заявки на создание крупных объектов, не имеющих необходимых комплектов проектной документации, детальной проработки, в целесообразности и обоснованности их дальнейшего использования. Нам как федеральному центру, конечно, было бы очень важно иметь и краткосрочную, и долгосрочную перспективу – видение, как эти объекты будут создаваться и, самое главное, как они будут эксплуатироваться и на чьём балансе они будут находиться.

В текущей экономической ситуации мы, конечно, делаем акцент на создание малобюджетных объектов спорта. Решение по поддержке строительства дорогостоящих, технически сложных объектов проводим после всесторонней оценки, после взаимодействия с экспертным сообществом Министерства строительства, спортивных федераций и регионов.

Мы также находимся в очень тесном контакте с аппаратом полномочных представителей Президента по федеральным округам. Это позволяет нам получить достоверную и оперативную информацию об объектах, которые строятся: какого это планы объекты, какая целевая аудитория будет на них заниматься.

Общий объём средств, направленных на развитие спортивной инфраструктуры капитального характера в период 2019–2026 годов, составит порядка 120 миллиардов рублей, что позволит открыть для населения страны более 600 объектов различного типа.

Отмечу, что за последние годы введены крупные объекты. Они известны, активно эксплуатируются: это ледовые дворцы в Омске, Новосибирске, Дворец водных видов спорта в Екатеринбурге – о чём Евгений Владимирович говорил, – многофункциональные комплексы в Кемерове и Магадане.

Мы видим интерес инвесторов к спортивной инфраструктуре. С 2022 года Министерство совместно с представителями бизнеса приступило к созданию спортивной инфраструктуры шаговой доступности с привлечением внебюджетных средств. Это стало возможным благодаря внедрению клиентоцентричного подхода, и новшеством здесь является изучение потребностей и спроса населения на физкультурно-оздоровительные услуги. Сейчас реализуются 24 проекта государственно-частного партнёрства на общую сумму более четырёх миллиардов рублей, социально-экономическая эффективность которых в течение срока действия соответствующих соглашений составит 20 миллиардов рублей.

Ещё одной мерой поддержки инвесторов сферы спорта стало предоставление с 2022 года субсидий российским банкам для льготного кредитования инвестиционных проектов по развитию спортивной инфраструктуры под ставку, не превышающую четырёх процентов.

Мы очень признательны государственным корпорациям и крупному бизнесу за содействие в развитии инфраструктуры. При этом иногда Министерство спорта, как головной регулятор, не видит текущую и перспективную картину таких крупных проектов, что иногда приводит к сложностям в дальнейшей эксплуатации и финансовом обеспечении. Поэтому предлагаем нашим коллегам направлять в адрес Министерства спорта планы развития инфраструктуры в регионах присутствия для полной оценки функциональности и востребованности объектов совместно с региональными органами власти и спортивными федерациями.

О чём я также сказал: мы готовы использовать, и это очень важно сегодня, потенциал госкорпораций и бизнеса для реализации крупных проектов, в частности на строительство федеральных центров подготовки сборных команд.

Ещё одно важное направление для стимулирования внебюджетных инвестиций в сферу спорта – это вовлечение в оборот пустующих земельных участков образовательных организаций. По данным Минобрнауки, только в их сфере порядка двух миллионов гектаров таких земель, на которых инвесторы и застройщики жилья могли бы модернизировать или строить новые спортивные объекты для обучающихся и населения. Просим Вашей поддержки, Владимир Владимирович, и соответствующих поручений по названным выше инициативам.

Самая сложная ситуация, конечно, сегодня сложилась с точки зрения доступности инфраструктуры в новых субъектах, где объекты подверглись значительным разрушениям. Мы проводим работы по их восстановлению, вместе с регионами нашей страны мобилизуем максимально все ресурсы. Всего в ближайшее время планируется завершить восстановление 43 объектов спорта, создание 43 физкультурно-оздоровительных комплексов открытого типа и оснащение 147 спортивных учреждений новым оборудованием и инвентарём.

Для усиления работы в этом направлении по инициативе Министерства спорта создан фонд «Наш спорт», благодаря которому в регион уже поставлено 12 тысяч комплектов спортивной экипировки для юных спортсменов. До конца 2023 года будет поставлено ещё две тысячи.

Также построено и реконструировано 20 объектов спорта, 200 школ получили спортивное оборудование, инвентарь и медицинские сумки. Более тысячи тренеров прошли переподготовку и несколько тысяч спортсменов приняли участие в сборах и соревнованиях всероссийского масштаба.

Остановлюсь также подробнее на других составляющих инфраструктуры. Важнейшее направление – это производство товаров спортивной индустрии, которые включают в себя широкий спектр отраслей: начиная с продукции лёгкой промышленности в виде экипировки, обуви и ИТ-сектор, химия, нефтехимия, машиностроение.

В части детского и массового спорта Министерством совместно с Минпромторгом ведётся поставка российских товаров. Результаты такой работы сегодня видны: за последние три года около 500 спортивных школ получили новое спортивное оборудование отечественного производства. В 2022 году объёмы закупок отечественного оборудования и инвентаря в рамках федеральных проектов составили 74 процента, что на четыре процента больше по сравнению с 2021 годом. Порядка 80 процентов закупаем у субъектов в рамках федеральных проектов оборудования отечественного производства.

Мы активно развиваем сотрудничество в рамках Союзного государства с нашими белорусскими коллегами, сейчас ведём переговоры об обмене национальными реестрами спортивных товаров, спортивного инвентаря, оборудования. В частности, здесь, в рамках форума, производители Белоруссии представили большой спектр товаров, которые необходимы, которые уже пользуются популярностью в Российской Федерации.

Всё сказанное направлено на массовость, детский спорт. При этом, конечно, мы понимаем: зависимость от импорта спорта высших достижений остаётся очень высокой – до 90 процентов. Безусловно, это, конечно, ограниченное количество экземпляров сложной высокотехнологичной продукции. Российские аналоги для спортсменов основных сборных команд, тоже способные обеспечить подготовку выступлений на высоком уровне, имеются пока в ограниченном количестве.

В этой связи актуально – мы поддерживаем, конечно, – предложение о создании инновационных научно-технологических центров. Мы полностью готовы вместе начать и дальше реализовывать этот проект. Просим Ваших соответствующих поручений.

Очень важной составляющей подготовки спортсменов и лиц, систематически занимающихся спортом, является компенсация энергетических затрат путём использования специализированного спортивного питания. К сожалению, здесь тоже на рынке доля отечественной продукции составляет менее десяти процентов. Полагаю, что в целях развития инфраструктуры спорта необходимо обратить внимание на создание полного цикла производства субстанций и качественного, специализированного спортивного питания на территории России.

По данному вопросу мы активно взаимодействуем с Федеральным медико-биологическим агентством и другими заинтересованными ведомствами.

Уважаемый Владимир Владимирович, в этом году, Вы знаете, система государственного управления отмечает 100-летний юбилей. Мы на протяжении всей истории понимаем, что спорт всегда был и остаётся идеологией и культурой формирования здорового образа жизни.

За эти годы накоплен значительный опыт – опыт реформ, опыт трансформаций, и мы, конечно, сегодня анализируем те ресурсы, которые у нас есть, работаем над новыми соревнованиями нового формата, о чём Вы сегодня говорили на форуме, и видим, что эти инициативы пользуются интересом со стороны наших коллег.

Я отмечу, что только за последние 15 лет Россия провела практически все самые крупные международные соревнования: Олимпийские игры, универсиады, чемпионаты мира по футболу, плаванию, лёгкой атлетике, многим другим видам спорта. Создано уникальное не только материальное, но и нематериальное наследие.

Конечно, этот опыт является сегодня фундаментом и гарантом реализации государственной программы достижения национальной цели.

Уважаемый Владимир Владимирович, огромное Вам спасибо за ваше личное внимание, поддержку во все самые трудные периоды нашей деятельности. И, пользуясь случаем, Владимир Владимирович, мы 30 ноября в Кремлёвском дворце будем проводить церемонию празднования 100-летия [Министерства спорта] и национальной премии, для нас будет огромная честь, если Вы сможете принять участие и поздравить спортивное сообщество.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо. С Администрацией поговорите, чтобы в план работы забили.

Ирек Энварович, пожалуйста.

И.Файзуллин: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Как было уже отмечено в предыдущих выступлениях, территориальная доступность объектов спорта остаётся актуальной задачей. Хочу отметить: сегодня в соответствующих сводах правил определены расчётные показатели, которые позволяют размещать объекты спорта повсеместно вне зависимости от их типов и форматов. При этом такие расчётные показатели уточняются в региональных и муниципальных нормативах с учётом их территориальных особенностей и потребностей граждан в таких объектах.

В этой части мы, Владимир Владимирович, дополнительно проработаем вопросы градрегулирования совместно с Минспорта и профильной комиссией Госсовета, в том числе в рамках работы по контролю за соблюдением градостроительного законодательства, подготовке и утверждению региональных и местных нормативов.

Хотелось бы также отметить, что основой сбалансированного территориального планирования является механизм комплексного развития территорий. Здесь, в этой части, наше новое законодательство является эффективным инструментом для создания в том числе и спортивных объектов в сложившейся застройке и особенно других сложных градостроительных условиях.

Также здесь практически в преддверии Совета завершена работа совместно с «ДОМ.РФ» и Госстандартом именно по нормативам размещения таких объектов на территориях в сложных градостроительных условиях.

Помимо вопросов территориального планирования при обеспечении спортивной инфраструктуры важным аспектом является и стоимость объекта, и скорость возведения таких объектов. И конечно, здесь – новые технологии, которые мы сейчас отрабатываем и в пилотном режиме, и уже фактически скорректировав нормативную базу – свод правил, – которая позволяет сегодня из «пилота» перейти в реальные условия в части модульного строительства. Таких модульных объектов уже построено более ста на территории России, и только в последнее время: Сахалин – уже появились школьные модульные сооружения, которые по факту уже становятся типовыми; Ростовская область – здесь и производство появилось, и построено шесть бассейнов модульного типа. Поэтому работа в этом направлении продолжается, и фактически это будут и бассейны, и ледовые катки, и залы единоборств, и многофункциональные спортивные здания, и ФОКи.

Применение модульных технологий особенно эффективно в сочетании с типовой проектной документацией, поскольку её применение позволяет не проектировать заново объект, а привязать к конкретному земельному участку и к соответствующим коммуникациям. При этом, конечно, оптимизируется и стоимость, и временные затраты застройщика. У региона появляется возможность под разные территории населённых пунктов подобрать нужный типовой проект для различных спортивных объектов.

Сегодня в Едином государственном реестре заключений экспертизы у нас уже есть 2750 актуальных спортивных проектов для повторного применения, и 113 из них уже признаны типовыми для применения, причём для разных климатических условий и соответствующей сейсмичности.

Также в соответствии с предложениями, прозвучавшими при подготовке к Совету, отмечу, что сегодня при благоустройстве территории в рамках федеральных проектов формирования комфортной городской среды уже отработано на 11 204 территориях размещение спортивных площадок: это комплексная детская площадка, территории набережных, в том числе и 4104 дворовых пространства.

В этом году 904 таких объекта будут в рамках программы завершены до конца года.

Как уже Олег Васильевич отметил, совместная работа у нас идёт в рамках восстановления и формирования новых объектов спортивной инфраструктуры на новых территориях. Здесь до конца года ещё 23 объекта, из которых пять новых, сдадим. В принципе все те поручения, которые есть, мы отработаем и совместно с Министерством спорта оперативно отреагируем на все поручения, Владимир Владимирович.

Спасибо.

В.Путин: Хорошо, спасибо большое.

Пожалуйста, Приезжева Екатерина Геннадьевна.

Е.Приезжева: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Если в целом в части производства спортивной экипировки ситуация у нас довольно неплохая – достигнут рекордный 60-процентный рост производства спортивной одежды и обуви, то в части спортивного оборудования и инвентаря он намного скромнее. Поэтому в настоящее время в фокусе Минпромторга – в первую очередь поддержка именно этого сегмента.

Сегодня, как уже говорил Евгений Владимирович, объём рынка спортивного оборудования и инвентаря составляет порядка 230 миллиардов рублей. Фиксируем рост не только объёмов производства, но и увеличение на 26 процентов числа отечественных производителей.

Доля такой российской продукции тоже, как уже было сказано, на внутреннем рынке составляет около 15 процентов, наиболее динамично, с долей в 80 процентов, развивается производство уличного спортивного оборудования и продукции для зимних видов спорта.

Уже сейчас есть российская продукция, которой можно гордиться, но в основном это сегмент для начальной спортивной подготовки: легкоатлетическое, гимнастическое оборудование, лыжи, горные лыжи, сноуборды, оборудование для кёрлинга.

Меньше представлена, и Олег Васильевич об этом тоже говорил, но хорошо себя зарекомендовала российская продукция для спорта высших достижений, например, инвентарь для спортивной борьбы и гиревого спорта. Для расширения линейки в этом сегменте совместно с Минспортом, профильными ассоциациями и общероссийскими спортивными федерациями мы определили первоочередные потребности в спортивном инвентаре и оборудовании – как отечественном, так и зарубежном. Теперь целесообразно проработать номенклатуру продукции, аналоги которой пока не производятся в России, для дополнительного включения её в перечни параллельного и критического импорта. При Вашем согласии, Владимир Владимирович, просим дать соответствующее поручение.

Основные направления развития спортивной индустрии предусмотрены комплексным планом по формированию современной отрасли, он рассчитан на 2022–2024 годы. Работа в данном направлении будет продолжена Минпромторгом после окончания сроков реализации этого плана.

Одной из ключевых мер поддержки в части обеспечения рынка сбыта отечественной продукции является её поставка в спортивные образовательные школы регионов. Минпромторгом за три года было поставлено почти 22 тысячи единиц спортивного оборудования и инвентаря на общую сумму свыше одного миллиарда рублей в 84 субъекта Российской Федерации для 12 видов спорта, в том числе таких, как спортивная борьба, лёгкая атлетика, гиревой спорт, фехтование, хоккей, гребля, горнолыжный и парусный спорт. Хотя оснащение школ не является прямой задачей Минпромторга, такая практика поставок позволяет, во-первых, сформировать консолидированный заказ для предприятий, получать прямую обратную связь от потребителей и сформировать встречные требования к отечественным производителям, а за счёт особых условий закупки российские компании значительно повысили уровень локализации и ассортимент производимых товаров.

В текущем году Минпромторгом организованы поставки оборудования для спортивных средних школ новых территорий в объёме более 70 тысяч единиц на сумму порядка 620 миллионов рублей. И программа оснащения новых регионов будет продолжена в последующие два года и закроет 100 процентов потребности этих регионов.

Дополнительно российские производители спортивного оборудования и инвентаря могут воспользоваться общеотраслевыми мерами поддержки, такими как льготные займы на приобретение оборудования, субсидирование затрат на получение международной сертификации, поддержка выставочной деятельности, помощь до одного миллиона для продвижения своей продукции на иностранных маркетплейсах и получение единой субсидии на НИОКР. Сейчас работаем над тем, чтобы эти меры поддержки стали доступны, в том числе и небольшим предприятиям. На платформе ГИС «Промышленность» есть навигатор действующих мер поддержки, где можно посмотреть, какие меры поддержки можно получить.

И в заключение хочу сказать, что традиционно для демонстрации отечественных решений Минпромторг организует коллективный стенд «Предприятия спортивной индустрии» в рамках ежегодного Международного форума «Россия – спортивная держава», который, уважаемые коллеги, при возможности приглашаю вас посетить.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо большое.

Пожалуйста, Максимова Анна Владимировна.

А.Максимова: Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович, уважаемые члены Совета!

По состоянию на конец 2022 года по ОКВЭД 32.30 – это производство спортивных товаров – зарегистрировано 810 предприятий промышленности, среди которых 350 имеют оборот по выручке более одного миллиона рублей, а 460 остальных – мелкосерийные, так называемые кустарные производства.

В 2022 году мы провели мониторинг критической потребности в обеспечении российских организаций спортивным инвентарём и оборудованием. Немного цифр из данного мониторинга: на конец 2022 года российская продукция в более чем 100 видах спорта не превышала 50 процентов: это один-два процента – бадминтон, гольф, боулинг, конный спорт; не более 50 – фехтование, прыжки на батуте, горнолыжный спорт; зато 87 процентов российского рынка с максимальной долей локализации производимой продукции занимает производитель сегмента уличного спортивного оборудования, среди которых четыре отечественных производителя – системообразующие предприятия.

Также высокий процент импортозамещения в сегменте массового спорта и профессиональной подготовки – спортивная борьба, гребля на байдарках, прыжки на батуте и гиревой спорт.

Хотим заметить, что за 2023 год конъюнктура рынка сместилась в пользу рынка российских производителей. В этом году мы отмечаем рост показателей импортозамещения практически на 30 процентов.

Например, в сегменте массового спорта было запущено производство модных сейчас SUP-board′ов, досок для серфинга; в спорте высших достижений доработано оборудование и инвентарь для лёгкой атлетики, волейбольные и футбольные мячи. Производители сноубордов, горных лыж и зимней экипировки говорят о полуторакратном росте производства за этот год. Также наблюдается положительная динамика в оснащении адаптивных видов спорта российскими производителями.

Так, за этот год было запущено производство для хоккея-следж компанией ФСИ «Аналитика» и обновлены линейки уличных и внутризальных инклюзивных тренажёров карельским заводом MB Barbell и челябинским Iron King.

Коротко о стоп-факторах развития индустрии. Важным демотивационным фактором в развитии предприятий промышленности для спорта именно высших достижений является сертификация продукции в международных федерациях.

Наличие данного сертификата является важным условием доступа как самого спортсмена, так и площадки до международных соревнований.

Сертификация в международных федерациях всегда была для нас труднодоступной. Средняя стоимость такого сертификата – это 10–20 тысяч долларов США на один вид продукции, а в Международной федерации футбола (ФИФА) составляет порядка одного миллиона долларов на лицензирование футбольных полей.

Совместно с Минпромторгом и Российским экспортным центром вопрос был проработан. Вступило в силу Постановление Правительства 780, компенсирующее затраты на лабораторные испытания. Мы вроде как производители обрадовались, но вследствие введения санкционного давления со стороны недружественных стран международные спортивные федерации приостановили своё сотрудничество с российскими производителями.

Варианты решения вопроса через дружественные страны существуют, но требуют соучастия в вопросе всероссийских федераций в отстаивании интересов теперь уже не только спортсменов, но и производителей.

В связи с этим, Владимир Владимирович, просим содействия в организации какого-то действенного механизма участия именно общероссийских федераций в данном вопросе.

В целом в последние полтора года велась активная работа по тому, чтобы сблизить федерации и производителей. На площадках Министерства промышленности и торговли и Комитета Государственной Думы была проведена серия мероприятий, где мы разработали уникальный механизм поддержки индустрии.

Справочно скажу, что большинство предприятий спортивной индустрии – это малое и среднее предпринимательство, которые не могут пройти по параметрам на основные федеральные меры поддержки Минпромторга, Фонда развития промышленности и Агентства по технологическому развитию. Фактически для большинства наших небольших производителей отрасли доступны только две меры поддержки – это Фонд развития инноваций и централизованные закупки Минпромторга, и дальше уже региональные меры.

Разработанный совместно с федерациями механизм апробации строился на ключевой задаче – быть доступным для небольших, динамично развивающихся предприятий спортивной промышленности, и предусматривал привлечение именно профессиональных спортсменов к процессу разработки, а также позволял очень быстро «докрутить» продукцию до конкурентоспособного уровня и вовлечь профильные федерации в процесс сбыта. Однако в 2023 году утверждённый – я говорю о 221-м Постановлении Правительства – механизм, к сожалению, не заработал, а со следующего года, по имеющейся у нас информации, данную меру исключили из проекта бюджета, предусмотренного ведомством. В связи с этим, Владимир Владимирович, мы очень просим обеспечить полноценную реализацию данного механизма. Возможно, доработать её с Минпромторгом и, может быть, обеспечить дополнительное финансирование с учётом того, что в этом году не были доведены средства.

За шесть лет работы нашей ассоциации накопили большой опыт в понимании конъюнктуры рынка спортивной индустрии, технологических особенностей производства спортивной продукции. Мы чувствуем в себе потенциал возглавить работу по центрам компетенций в рамках материалов, которые мы направляли по подготовке к заседанию Совета.

Спасибо большое всем за внимание.

В.Путин: Благодарю Вас.

Дмитрий Николаевич, пожалуйста.

Д.Чернышенко: Большое спасибо, уважаемый Владимир Владимирович.

Я хотел бы поблагодарить за очень эффективную площадку для работы и руководителя комиссии Госсовета Олега Николаевича Кожемяко, и, конечно, руководителя рабочей группы по подготовке сегодняшней темы Куйвашева Евгения Владимировича, потому что всю работу по сбору информации и работу с конкретными производителями на местах в течение года они вели. Она привела к согласованным решениям, которые легли в основу Ваших поручений, которые, мы надеемся, Вы поддержите и нам будут даны.

На всей территории страны, безусловно, ведётся работа по подготовке федеральных центров и тренировочных центров, о которых было сказано. Все предложения, в том числе и Минстроя, по модульным и быстровозводимым сооружениям принимаются так же, как и меры по стимулированию собственного производства и закупке спортивных товаров.

Мы продолжим работу с субъектами по созданию предлагаемых рабочей группой индустриальных спортивных кластеров, это очень новая тема, на примере как раз особой экономической зоны «Титановая долина», с тем чтобы можно было действительно очень быстро расширить производство и занять нишу, которая раньше была занята недружественными странами.

Конечно, повышение доступности спортивных объектов учебных заведений во внеурочное время как тоже одна из прозвучавших инициатив. Мы это обязательно будем поддерживать.

Поддерживаем предложение Минпромторга о расширении номенклатуры продукции для параллельного импорта. При этом важно отметить, что действующие программы поддержки, о которых коллеги говорили, безусловно, должны быть продолжены. Мы этот вопрос тоже прорабатываем.

То, что Ассоциация производителей и экспортёров спортивных товаров нам говорит сейчас, мы, естественно, рассмотрим возможность повторно внедрить эту практику компенсации затрат производителей. Я с Денисом Валентиновичем это обязательно обсужу – исходя из возможностей федерального бюджета.

Я бы хотел отметить основные показатели стратегии – у Олега Васильевича это прозвучало, но это важно тоже понимать, – Стратегия развития физической культуры и спорта до 2030-го по инфраструктуре и вовлечению граждан в систематические занятия спортом на сегодня выполнена. Здесь как раз Минспорт, конечно, хотел бы поблагодарить.

В заключение. Уважаемый Владимир Владимирович, я Вам докладывал только что по подготовке к грядущим «Играм будущего». Большое Вам спасибо за поддержку. Но для успешного проведения таких мероприятий, в том числе и для Игр БРИКС, в том числе и для Игр дружбы, нам потребуется принятие определённых законодательных норм, инициатив, как это было по аналогии с Олимпийскими играми и чемпионатом мира, когда принимался отдельный федеральный закон, который на время проведения игр делал определённые исключения как раз для того, чтобы провести турнир наиболее эффективно.

Например, в случае с «Играми будущего» это касается выплат призовых победителям турнира в криптовалюте, в том числе и для того, чтобы избежать санкционных последствий для участников, или визовое обеспечение участников без взимания платы.

Или, например, это определённая специфика киберигр, когда исключительно для проведения игр нужно использование лицензий зарубежных издателей игр. И есть такой механизм, по которому это можно будет делать, не нарушая законодательства и прав. И также получение различных налоговых льгот.

В Госдуме находится законопроект по установлению принципов вот таких законов для «Игр будущего», и я прошу Вашего поручения рекомендовать Госдуме просмотреть и принять его в период осенней сессии, потому что он нам нужен будет до проведения самих игр.

Спасибо большое. Доклад закончил.

В.Путин: Спасибо, Дмитрий Николаевич.

Так, коллеги, кто хотел бы высказаться?

Вероника Игоревна, пожалуйста.

В.Скворцова: Спасибо большое.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!

Федеральное медико-биологическое агентство обеспечивает медико-биологическое сопровождение спорта высших достижений, сборных команд Российской Федерации и особое внимание уделяет развитию инфраструктуры спортивной медицины.

По Вашему поручению за последние два года были созданы два центра реабилитации и восстановительного лечения спортсменов сборных команд на базе санаторно-курортных учреждений ФМБА. Выбраны были разные климатогеографические локации, удобная транспортная доставка и, главное, возможность получать лечение без отрыва от тренировочного процесса.

Первый центр был открыт весной этого года – центр «Ока» в Московской области, полностью модернизированный, перевооружённый, оснащённый новыми лечебно-реабилитационными технологиями. С мая он уже принимает спортсменов сборных команд по олимпийским видам спорта, а также команды паралимпийцев с нарушениями опорно-двигательной системы и, особая группа, паралимпийцев с интеллектуальными нарушениями.

На следующий год на территории этого центра дополнительно будет создан физкультурно-оздоровительный центр с крытым универсальным спортивным залом и 25-метровым бассейном.

Второй центр создан и начинает принимать спортсменов уже в ноябре в Кисловодском национальном парке на территории Кавказских Минеральных Вод. Его отличием является то, что наряду с продвинутыми реабилитационными технологиями используется целая линейка уникальных природно-оздоровительных факторов, разные виды минеральных вод, грязелечение и особый воздух национального парка.

В этом центре будут получать восстановительное лечение не только спортсмены сборных команд, но и все, проходящие учебно-тренировочные сборы в регионе Минеральных Вод.

Также по Вашему поручению в октябре начато строительство высокотехнологичного научно-клинического центра спортивной медицины и реабилитации в Сочи, гора Большой Ахун. Этот центр будет создавать не только персонифицированные программы реабилитации и восстановительного лечения, но будет содержать в себе центр научных исследований и разработок в области спортивной медицины, а также реализовывать образовательные программы для повышения уровня специализации медиков спортивной медицины.

Я хотела бы отметить, что накопленный уже сейчас опыт позволяет агентству оказывать серьёзную помощь спортивным ассоциациям, лигам, клубам в международном взаимодействии с нашими дружественными странами в плане подготовки специалистов высокого класса по спортивной медицине.

В заключение, Владимир Владимирович, я хотела бы поддержать Олега Васильевича, поднявшего вопрос о необходимости создать по полному циклу производство спортивного питания на территории Российской Федерации. Понимая значимость полноценного спортивного питания, с одной стороны, эффективного и, с другой стороны, безопасного, ФМБА готово взять на себя ответственность за контроль качества и отечественных субстанций, и готовых продуктов на всех этапах производства.

Спасибо большое.

В.Путин: Хорошо. Благодарю Вас за предложение.

Пожалуйста, Владислав Александрович.

В.Третьяк: Уважаемый Владимир Владимирович!

Я хотел бы поблагодарить Вас за большое внимание к развитию спорта, особенно хоккею. Вы знаете, что я всегда поднимал вопрос по строительству хоккейных стадионов. Мы отставали от Канады и Америки. Когда я стал президентом Федерации хоккея в 2006 году, у нас было всего 145 катков, а сейчас 800, и это благодаря Вашей поддержке, нашего Правительства, Министерства спорта.

От имени хоккеистов хотел бы ещё раз поблагодарить. Я думаю, что и дальше мы эту программу продолжим. Почему? Потому что именно на этих стадионах мы воспитываем и будущих чемпионов, и патриотов своей страны. Это очень важно, потому что все стадионы, мне не дадут соврать, полностью забиты до отказа. Большое спасибо регионам, губернаторам, которые понимают, любят хоккей и строят каждый год новые стадионы.

У меня ещё одно есть предложение. Россия – спортивная держава, спорт играет важную роль в жизни нашей страны. Я хотел бы попросить Вас предложить федеральным каналам больше уделять внимание в новостных программах спортивным новостям – результатам матчей, проводимых соревнований. Сейчас мы проводим очень много турниров с дружественными странами, и нам есть чем гордиться.

Да, у нас есть «Матч-ТВ», и большое спасибо за него, но там большинство – болельщики, которые уже точно любят спорт и смотрят эту программу, а мы хотим охватить всех россиян, чтобы они знали, что мы любим спорт, мы развиваем спорт, мы гордимся своим спортом. Минуту в новостных каналах – было бы здорово, чтобы люди знали, что мы делаем в спорте.

Спасибо.

В.Путин: Спасибо за то, что Вы об этом сказали, и за то, что Вы делаете.

Конечно, у нас много сооружений появилось для хоккея. Сейчас в Петербурге, по-моему, вообще самый большой в Европе объект для занятий и проведения соревнований по хоккею с шайбой. Я уверен, что он будет заполняться с учётом роста интереса к хоккею.

Но Вам вместе со специалистами из Минспорта, я уже много раз об этом говорил, надо понять, что нам делать с этими дельцами от хоккея, которые ребятишек ещё со спортивных школ отбирают и тащат за границу.

Ясно, что у нас свободная страна. Ясно, что каждый человек делает свой выбор, и мы не должны этому мешать. Но ясно также и то, что это бизнес, причём бизнес не всегда отрегулированный, так скажем, и не всегда благородный.

Я же уже много раз говорил: мало чего делается в этом плане. Я и Минспорт хочу попросить вернуться к этому вопросу, ну и Федерацию тоже. Зависимость там большая, деньги крутятся немаленькие, ущерб это нам наносит очевидный. Здесь должны быть и определённые правовые рамки и гарантии и для государства, и для участников всей этой деятельности.

Что касается внимания со стороны средств массовой информации, да, разумеется, мы с каналами ещё поговорим и с теми, кто работает в интернете. Но и это касается и соответствующих видов спорта. Надо активно продвигать свой продукт, активно продвигать и делать это по-современному, красиво, креативно.

Вот смотрите, Минспорт сейчас информацию эту даёт, прирост численности занимающихся по видам спорта в 2016–2022 годах: фигурное катание – прирост занимающихся 350 процентов. Ясно, что это любимый вид спорта в нашей стране традиционно. Но, кроме всего прочего, они умеют раскручивать себя, красиво показывать и показывать так, что это смотрится.

Велоспорт – 132 процента плюс, шахматы – 63, аэробика – 60, самбо – 50, художественная гимнастика – 48, пауэрлифтинг – 42. Горнолыжный спорт, всё-таки довольно дорогой вид спорта, прирост численности занимающихся 41 процент – прилично. Плавание – 40, бадминтон – 38, а настольный теннис, Игорь Евгеньевич, – жалкие пять процентов, хотя теннисный стол можно поставить если не в каждой квартире, то на каждой лестничной площадке. Заниматься этим нужно активно, и результат будет, 100 процентов. Согласен с Вами.

Умар Назарович, пожалуйста.

У.Кремлёв: Спасибо, Владимир Владимирович.

Я хотел сказать относительно привлечения внебюджетного финансирования в спорт, что касается букмекеров.

В 2020 году на спорт было ноль. После Вашего решения и поддержки в соответствии с поручением внесли поправку о едином регуляторе. В 2021 году от букмекеров спорт получил 10 миллиардов, в 2022 году спорт от букмекеров получил 13,8 миллиардов.

Когда эту статистику изначально давали, чтобы поправку внести, была разная критика, говорили, что букмекерский оборот – это около 700 миллиардов. Когда подключились к программному обеспечению, оказалось – триллион сто миллиардов.

В.Путин: Посчитали просто правильно.

У.Кремлёв: В 2023 году – 17 миллиардов – уже видно поквартально – получит, потому что ежеквартально 4–4,5 миллиарда получает спорт, федерация напрямую.

Также по Вашему поручению увеличили с 1,5 процента до двух процентов. С января уже будет более 20 миллиардов отчислений на спорт.

Когда законопроект делался, он делался как единый регулятор азартных игр, чтобы туда вошли все азартные игры. Это касается лотерей, казино и также интернет-игр. Сегодня букмекерская деятельность как бы уже доказала и показала программное обеспечение, работает эффективно и вынесена в прозрачность.

Сегодня даже уже не 1,5 триллиона на конец 2023 года, уже видна эффективность программы, которая закрывает зону .com, чтобы деньги не выводились, – в конце 2023 года закроется оборот в два триллиона, букмекерские. То есть каждый раз увеличивается, на 90 процентов, уже закрыта зона .com, но ещё надо работать.

К сожалению, есть интернет-казино, через которые более 200 миллиардов сегодня, через зону .com выводятся. Как они работали, так и дальше продолжают работать. Это сидя в Москве и дети играют, и взрослые – все играют. Отсутствует регулятор. И хотелось бы, чтобы также в системе регулятора мы могли всё это блокировать, и таким образом увеличится объём у букмекеров и в лотерее и также отчисления на спорт.

Также интернет-игры. Сегодня у интернет-игр отсутствует регулятор. Сегодня четыре американские компании и одна канадская занимаются интернет-играми, своих у нас пока нет. Примерно около пяти миллиардов долларов оборот, которые выводятся через зону .com за границу. Также предлагается интернет-игры включить в единый регулятор, чтобы мы могли блокировать и те игры, которые могут зайти на территорию России, чтобы всё было в зоне .ru. Всё программное обеспечение и сервера должны быть на территории Российской Федерации. Это увеличит работу сотрудникам, IT-кластерам, и также станет рынок прозрачным.

Но самое интересное: все эти интернет-игры – например, стрелялки, ещё что-то, – они все пропагандируют очень антигосударственные ценности: российское там всё плохое. Например, одна из игр есть, где стреляешь, если ты убьёшь русского, получаешь баллы, и это в интернете работает. Мы с Дмитрием Николаевичем недавно как раз обсуждали, просто не хочется озвучивать эти игры.

Хотелось бы эти три пункта включить в единый регулятор. Он сможет полноценно и эффективно блокировать полностью зону .com, и любая система, которая может быть на территории Российской Федерации, чтобы наши граждане играли, должны быть чёткие условия: всё должно быть «в белую» – в зоне .ru, подключение к программе, также сервера и программное обеспечение. Офис должен находиться на территории Российской Федерации.

В.Путин: Спасибо.

Павел Анатольевич, в чём проблема? Почему это не сделать? Действительно, сервера должны у нас находиться. Мы любим и Канаду, и США, но зарабатывают-то на нас, тем более в таком негативном ключе для нас. Зачем мы это разрешаем?

П.Кадочников: Владимир Владимирович, что касается установления контроля, здесь готовы проработать и вместе представить предложения, потому что, конечно, мы заинтересованы, чтобы всё это было под контролем: и финансовые потоки, и содержание.

Что касается лотереи. Тут есть тонкость, связана она с тем, что…

В.Путин: Секундочку. Проработать – это да. Надо это сделать – не проработать, а сделать, и нужно включить это в Единый регулятор [азартных игр]. Что мешает? У Вас есть что-то, что, Вы полагаете, мешает это сделать? Или что? Скажите это прямо сейчас.

П.Кадочников: Владимир Владимирович, принято.

В.Путин: Договорились.

Пожалуйста, дальше. Вы про лотереи хотели сказать.

П.Кадочников: По лотереям есть тонкость. Она связана с тем, что у нас доходы от лотерей поступают в доход федерального бюджета, и, конечно, мы их учитываем при планировании наших расходов на спорт. Сейчас это порядка трёх миллиардов рублей, администрирует их Федеральная налоговая служба. Когда мы планируем расходы на спорт – расходы федерального бюджета, тоже, соответственно, эти ассигнования корректируем.

Например, сейчас при формировании бюджета на следующую трёхлетку мы дополнительно более двух миллиардов рублей – по сравнению с законом – предусмотрели в первую очередь на проведение международных мероприятий. Поэтому у нас, конечно, эти деньги учтены, и нужно ли их выводить из федерального бюджета в Единый регулятор, здесь проработаем.

В.Путин: Вы знаете, может быть, и не нужно выводить – просто деньги надо туда давать. Мы это делаем для чего? Для поддержки здорового образа жизни прежде всего, физкультуры и спорта. Сколько вы туда направляете от лотерей? В процентном отношении? Если взять всё полученное от лотерей за 100 процентов, сколько вы направляете на спорт?

П.Кадочников: Владимир Владимирович, у нас сейчас в год – три миллиарда рублей.

В.Путин: Не хочет отвечать, сколько это в процентном отношении. Павел Анатольевич, в процентном отношении сколько денег даёшь туда?

П.Кадочников: Расходы федерального бюджета на следующий год – 67, а от лотерей получаем три.

В.Путин: Расходы федерального бюджета меньше, а на следующий год, может быть, не знаю.

И.Левитин: Около 60. Из 539 60 – федеральный бюджет.

В.Путин: Ладно, я понимаю, что у нас денег никогда не хватает, это понятно, это всегда так: и в «тучные» года, и в не очень, всегда, всегда одно и то же. Это вопрос приоритетов: что государство считает важным, а что – второстепенным.

Мы всегда говорим, что здоровье нации – а это находится в прямой зависимости от занятий физкультурой и спортом – это приоритет, безусловно. Поэтому посмотрите. Это не значит, что нужно выводить из регулирования Минфином – просто отчисления от лотерей, конечно, должны быть в большем объёме. Посмотрите, пожалуйста.

Давайте мы это в проекте решений сегодня учтём.

Да, Умар Назарович.

У.Кремлёв: Владимир Владимирович, от лотерей, во-первых, сегодня не три миллиарда, а два. В этом году вообще один с чем-то хотят показать. Просто мы в этом разбирались, изучили всё, и это вообще копейки для спорта. От лотерей должно быть до десяти миллиардов.

В.Путин: Хорошо.

Пожалуйста, Павел Анатольевич, поработайте с коллегами на этот счёт.

Ирина Александровна, пожалуйста.

И.Винер: Глубокоуважаемый Владимир Владимирович!

Во-первых, разрешите выразить своё восхищение Вашей трудоспособностью и Вашим вниманием к спорту, и к спортсменам, и к тренерам, и всем, кто занимается спортом.

При Вашей невероятной занятости Вы находите время для того, чтобы вести эти совещания и очень внимательно заниматься тем, чтобы спорт был на том уровне, на котором он всегда был и будет в нашей стране.

Благодаря Вашей непосредственной поддержке решён уже вопрос, слава богу, о законодательстве спорта и образования, об их гармонизации. С 1 сентября этот закон заработал. Тренеры вновь стали не только теми, кто обслуживает население, но тренерами-преподавателями.

В.Путин: Да, я помню, это было Ваше предложение.

И.Винер: Два раза Вы это поручали, наконец всё – Ваше поручение выполнено. Спасибо, передаю Вам слова благодарности от коллег из регионов.

Каждый здесь присутствующий знает Вас как руководителя, которого отличает очень бережное отношение к кадрам. Под Вашим председательством месяц назад состоялось расширенное заседание Президиума Госсовета, на котором рассмотрен вопрос о развитии рынка труда. На нём подробно обсуждены риски, с которыми мы столкнёмся в самое ближайшее время в части подготовки специалистов для различных сфер.

Я недавно была в Сочи – там, где учатся наши ведущие спортсмены. Именно вести руководство федерациями, различными организациями – это огромная помощь. В целях кадрового укрепления и потенциала физической культуры я предлагаю принять подробный комплекс мер и обеспечить его реализацию от муниципального до федерального уровня.

Необходимо создать условия для подготовки высококвалифицированных специалистов, в том числе по перспективным направлениям, о которых сегодня говорили, по киберспорту, предусмотреть меры их поддержки, сформировать резерв, как я уже сказала, управленческих кадров.

Хочу высказать своё мнение по поводу того, что в условиях внешнего санкционного давления и безапелляционного унижения нашей страны в различных международных федерациях необходимо создавать новые организации, которые будут не федерациями и не будут входить в международные федерации, а будут самостоятельными организациями, которые могут приглашать и участвовать в соревнованиях с дружественными странами.

Такие организации, как лига спортивных обществ, ассоциация клубов. У нас в художественной гимнастике это уже создано. Это огромная поддержка наших молодых спортсменов, отчисления, о которых только что говорил Кремлёв.

Сейчас у нас в клубах участвовало уже две тысячи детей. Огромное количестве детей участвует в международных соревнованиях, по международной программе. У нас есть ещё соревнования, которые мы делаем по всероссийской программе, потому что по линии международной федерации нам «отрубили голову», «подтянули хвост», и получилось нечто среднее.

Мы не хотим останавливаться. На примере художественной гимнастики – это вид спорта, который родился в Советском Союзе и в России. Мы должны быть законодателями, а не исполнителями, а нас в последнее время таковыми сделали. Уже многие готовы поднять руки.

Мы ищем новые формы, Вы правы, уже находим. Это соревнования и, как я уже сказала, по двум видам программы. Теперь у нас есть концерты, которые мы приурочиваем к таким датам, как День защитника Отечества, День Победы, День матери, День защиты детей.

Это патриотические концерты, которые поднимают дух наших спортсменов и зрителей, на которых присутствуют дети и семьи наших воинов, на которых присутствуют малоимущие и многодетные семьи, которые не могли бы быть на этих концертах. А эти концерты проходят с живой музыкой, с живым голосом, выступают наши звёзды. Мы приглашаем спортсменов из других видов спорта, и это прекрасное единение детей и взрослых под гимн России. Когда маленький ребёнок шести лет поёт гимн и слова говорит правильно, а ногти этой девочки раскрашены в цвет российского флага, это говорит о многом.

Поэтому, когда наши соревнования проходят в те же сроки, в которые проходили кубки мира и так далее, и нам некогда почивать, как говорится, на лаврах или, наоборот, сойти с них навсегда, у нас идут бесконечные соревнования и для взрослых, и для детей.

Например, в Екатеринбурге у нас пройдёт в декабре финал Кубка России, где будут участвовать 86 регионов, не считая иностранцев. Все наши регионы заявились, и мы их пригласили. И мы понимаем, и по статистике мы проверили, что художественной гимнастикой занимается сейчас самое большое количество детей и взрослых, наверное.

Поэтому я думаю, что у каждой нашей российской республики, у каждого региона, имея флаг и имея гимн… Это огромное количество, которое даже на чемпионате мира не присутствует, и всё это очень сильные регионы, которые выставляют по всем видам программы своих спортсменов.

Думаю, что регионы, которые сейчас у нас являются перспективными, – я недавно была на Дальнем Востоке, в Приморском крае, – думаю, что это сейчас, на сегодняшний день, самые перспективные регионы в нашей стране, где есть все условия и должны создаваться все условия для всех видов спорта, потому что там ближайшие наши дружественные страны, которые могут приезжать без проблем. Мы должны там это осваивать: там великолепный климат, 365 дней в году солнце. Думаю, что там базы для наших спортсменов должны строиться в усиленном режиме. На Байкале – это все энергетические места, Алтай – это все те места, которые дают жизнь, которые дают силы и энергию. Недаром наш великий художник Николай Рерих говорил, что Горный Алтай – это вторая Шамбала.

Поэтому, думаю, все те губернаторы и руководители нашего Правительства, которые создают сейчас все условия для занятий спортом именно в этих регионах… В Сибири, на Урале у нас уже есть много залов, много спортивных центров.

Ещё очень важно, что Ваше поручение по развитию кластеров в шаговой доступности, слава богу, выполняется. Мы об этом говорили на многих наших советах. Сейчас это очень важно – в шаговой доступности, чтобы семьи были вместе, чтобы отцы и дети вместе занимались спортом.

Есть такие районы и есть такие кластеры, где – мы анализировали – меньше всего разводов, потому что дети и родители вместе. Если мы будем создавать такие оазисы для наших семей, я думаю, мы обязательно выполним Ваше поручение, чтобы к 2030 году у нас было 70 процентов занимающихся спортом. Обязательно, как Вы сказали, прямо во дворах должны быть маленькие тренажёрные места, куда люди могут выйти и зимой, и летом потренироваться с ребёнком и сами. Летом – это пробежки, допустим, какие-то дорожки. Зимой – это лыжные трассы.

Если позволите, скажу об Олимпийских играх, можно?

В.Путин: Конечно. Всё что угодно.

И.Винер: Мы очень все переживаем, что мы всё время слышим одно: ниже, ещё ниже, присесть. В каком смысле? В том, что нас всё время нагибают. То одно мы делаем неправильно, то другое, то у нас спортсменов одевают в белую форму под эгидой «сдаюсь», как белый флаг. Без гимна, без наших болельщиков. В Японии не было болельщиков вообще – была пандемия. А сейчас как без болельщиков ехать? Нельзя ходить в микст-зоны, нельзя общаться с журналистами. Как это? А мэр Парижа вообще сказала, что мы должны выступать в команде беженцев.

Я думаю, во всяком случае, мои коллеги и дети наши не поедут на эти Олимпийские игры в таком статусе. Это позор! Мы привыкли к скандированию нашего гимна, когда поют болельщики наш гимн, поднимают наши флаги, море российских флагов. Самая популярная песня всегда на чемпионатах мира – это гимн России. И сейчас приехать без всего этого и быть в таком состоянии – я считаю, что это ниже достоинства такой великой страны, как Россия.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Что хотел бы сразу сказать?

Думаю, что Ирина Александровна права: новые организационно-правовые формы в сфере спорта, конечно, на сегодняшний день в высшей степени востребованы, потому что эти формы – это всякие лиги, ассоциации, объединения клубов и так далее, и тому подобное, они, безусловно, будут подрывать сложившуюся систему монополий международного чиновничества на международный спорт и на международное общение в сфере спорта.

И они не смогут ничего противопоставить этому широкому общественному спортивному движению, потому что это невозможно будет – перекрыть всё и вся. Они устроили монополию то в сфере спортивной медицины, то в сфере организации различного уровня соревнований.

А если мы пойдём по широкому пути демократизации спортивных контактов, то этому никто и ничего не сможет противопоставить, потому что перед стремлением людей к общению, особенно к общению в такой благородной деятельности, как спорт, невозможно будет поставить барьеров, которые запрещают это общение. Это просто по определению будет невозможно.

Поэтому нам нужно идти по пути этой демократизации, не оставляя, конечно, и не загоняя в тупик наши традиционные формы организации спорта, само собой, мы их будем поддерживать. Но чем шире и демократичнее будет организован спорт в России, тем лучше и интереснее он будет для всех.

Потому что то, что происходит в современных международных спортивных организациях, – это признаки вырождения. Он очень коммерциализирован, а значит, зависит от бизнеса, а бизнес зависит от властей различного уровня, от политических структур различных стран. Это и есть признак вырождения. Спорт и спортивные движения создавались не для того, чтобы участвовать в каких-то политических передрягах, а для того, чтобы объединять людей.

Если идти по этой логике, то тогда сейчас нужно чуть ли не половину арабских стран исключить из спортивного движения, Израиль надо исключить. Ещё непонятно, кто там и что делает, а ограничения в виде спорта, судя по тому, что происходило в последнее время, могут незамедлительно последовать. Мы не пойдём по этому пути.

Для того чтобы оставлять спорт как инструмент международного общения между людьми, надо его демократизировать. По этому пути и нужно идти, в этом смысле абсолютно согласен.

Пожалуйста, Владимир Игоревич.

В.Кожин: Уважаемый Владимир Владимирович!

Два года назад на таком же Совете по спорту Вы поддержали предложение Ассоциации олимпийских зимних видов спорта по организации и проведению Всероссийской спартакиады среди детей и юношества по олимпийским зимним видам спорта на объектах олимпийского наследия.

7 февраля следующего года, несмотря на все вызовы и проблемы, в Сочи на комплексе «Роза Хутор» состоится открытие Всероссийской детской спартакиады. В ней примут участие более трёх тысяч юных атлетов со всей страны – победители региональных соревнований.

Впервые будут применены меры мотивации и поддержки как регионов страны, так и самих юных спортсменов, такие, например, как выделение специальных субсидий регионам, команды которых займут первое–третье места; начисление дополнительных баллов призёрам спартакиады для их поступления в спортивные вузы страны; приоритетное направление ребят в лагеря «Артек», «Орлёнок», «Океан» и другие и ряд других мер.

Уважаемый Владимир Владимирович, разрешите пригласить Вас, если позволит график, на открытие этой спартакиады.

В.Путин: Спасибо. Постараюсь.

Пожалуйста, прошу.

С.Поздняков: Уважаемый Владимир Владимирович!

Прежде всего хочу поблагодарить Вас за Ваше яркое выступление на открытии форума, за то, что Вы очень чётко, акцентированно, недвусмысленно обозначили приверженность главным олимпийским ценностям и идеалам спорта. Это очень важно для современного поколения российских спортсменов и спортивных организаций, к которым относится Олимпийский комитет России, который добросовестно исполняет свои обязанности по защите и пропаганде олимпийских ценностей в Российской Федерации.

Возвращаясь к Олимпийским играм: безусловно, у нас не было иллюзии относительно перспектив выступления нашей централизованной олимпийской команды на Олимпиаде. К сожалению, коллеги из Лозанны выбрали сторону политического конфликта, и все решения начиная с февраля 2022 года носят антироссийский характер.

Вместе с тем мы абсолютно уверены, что уважительное отношение к российскому спорту обязательно будет восстановлено. В тот момент, когда мы вернёмся к полноценным выступлениям на международных и Олимпийских играх, наши сборные команды должны быть в высшей степени конкурентоспособны.

Целенаправленно готовиться к этому необходимо нам уже сейчас, и мы регулярно обсуждаем с нашими спортивными федерациями ситуацию, связанную с олимпийским резервом, и понимаем, что существует ряд проблем, требующих решения уже сегодня. Это касается и соревновательной практики, и состава тренерских кадров, и научно-методических наработок, инноваций и антидопингового обеспечения. По сути, всего спектра составляющих непрерывного учебно-тренировочного процесса, который призван обеспечить переход от детско-юношеского и юниорского уровня на взрослый без потерь качества. Олимпийский комитет России обладает необходимой экспертизой, опытом и знаниями, чтобы совместно с федерациями предметно заниматься данными вопросами.

Мы были бы готовы оказывать и столь необходимую финансовую поддержку, но на данный момент из-за того, что Олимпийский комитет России уже де-факто лишен возможности принимать участие в Олимпийских играх и соответствующим образом маркетинговая стоимость снижается, нам не удалось продлить спонсорский контракт с нашим генеральным спонсором, что в текущих обстоятельствах хотя и понятно для нас, но несколько тяжело. И в таких условиях мы вынуждены сокращать не только собственные проекты, программы, штат сотрудников, но и, к сожалению, финансирование общероссийских спортивных федераций, которые в свою очередь, оставляя в приоритете интерес действующих спортсменов, в большинстве случаев сталкиваются с проблемой обеспечения олимпийского резерва.

Таковы результаты проведённого нами углублённого анализа, в том числе на основе анкетирования общероссийских федераций. Эти результаты мы договорились вместе обсудить на завтрашнем «круглом столе». И в этой связи мы считаем исключительно важным изыскать внебюджетный источник финансирования, который позволил бы нам целевым образом поддерживать и развивать олимпийский резерв.

Обращаюсь к Вам, Владимир Владимирович, с просьбой дать поручение проработать данный вопрос. А что касается поддержки действующих спортсменов, то Олимпийский комитет России изыскал сейчас внутренние ресурсы для единовременной компенсационной денежной выплаты участникам летних и зимних Олимпийских игр, которые являются на сегодняшний день действующими спортсменами, но по необъективным и несправедливым обстоятельствам отстранены от международных стартов. Считаем такой шаг своего рода социальной спортивной ответственностью нашей организации, будем стараться помогать и в дальнейшем.

Спасибо за внимание.

В.Путин: Хорошо.

Станислав Алексеевич, Вы сказали: мы вернёмся к полноценным выступлениям. Наши выступления и так являются полноценными. Всегда. К форматам, наверное. Вы имели в виду, к полноценным форматам. Да, конечно, безусловно, это произойдёт.

Но я ещё раз хочу вернуться к тому, что Ирина Александровна сказала. Надо и сегодня развивать, демократизировать этот формат. У нас же проходят соревнования и с флагом, и с гимном. Умар Назарович проводит. Организовал работу так, что все международные соревнования по боксу проходят и с флагом, и с нашим гимном. А если мы пойдём и будем расширять этот пласт сотрудничества: клубы, как я уже сказал, лиги и так далее… К нам же едут, и наши спортсмены туда ездят. Просто не нужно замыкаться в те форматы, которые были захвачены людьми в своё время при нашем попустительстве, надо сказать, а сегодня пользуются этой монополией, извращая сам дух спортивных международных соревнований. Как я уже сказал, мы все об этом знаем, вы-то все знаете, вы или сами бывшие спортсмены занимаетесь спортом всю свою жизнь, спорт, так же как искусство, должен объединять людей, а сейчас его используют для того, чтобы продвигать какие-то узкокорыстные политические интересы. Это пройдёт, сто процентов, эта пена слетит. Время нужно, конечно. Но думать о будущем, конечно, нужно сегодня.

Что касается спонсоров, мы с ними поработаем, тоже поговорим. Не переживайте, здесь всё будет нормально.

Пожалуйста.

П.Рожков: Уважаемый Владимир Владимирович!

Хотелось Вас поблагодарить. Три недели назад состоялась генеральная ассамблея Международного паралимпийского комитета, на которой впервые решение исполкома Международного паралимпийского комитета не было принято. Международный паралимпийский комитет пытался Паралимпийский комитет России полностью отстранить от паралимпийского движения. Встали страны Латинской Америки, Африки, Азии и единым блоком проголосовали против решения – 74 страны. Все подходили, все Вам передавали привет, благодарили, что мы готовы и в дальнейшем в других программах вместе участвовать.

Более того, было принято решение о допуске Паралимпийского комитета России на Паралимпийские игры. Там по условиям – это уже отдельная тема, но тем не менее такое решение состоялось.

Второе, за что хотелось бы поблагодарить. Благодаря Вашей поддержке сегодня все новые спортивные сооружения, о которых сегодня говорилось, они сегодня доступны для наших ребят-паралимпийцев. Все базы Министерства спорта адаптированы, полноценно все проходят учебно-тренировочный процесс.

Более того, сегодня прозвучало, что не строятся спортивные сооружения. Тем не менее месяц назад мы с губернатором Белгородской области открыли уникальный адаптивный центр в Белгородской области, который полностью адаптирован и заточен для занятий ребят-паралимпийцев. Сразу с ним провели соревнования, более 300 детей участвовали в этих соревнованиях. В следующем году такие центры открываются в Санкт-Петербурге, открывается центр в городе Дзержинске Нижегородской области. Но самое главное, Владимир Владимирович, они все ориентированы на то, чтобы привлекать к занятиям физической культурой и спортом. Привлекать на эти объекты ребят, которые прошли специальную военную операцию, получили тяжёлые травмы, приведшие к инвалидности.

Мы с первых дней специальной военной операции с ребятами-паралимпийцами, которые прошли Афганистан, Северный Кавказ, Южную Осетию, выезжаем по госпиталям, реабилитационным центрам, проводим паралимпийские уроки, мастер-классы – делаем всё максимально, чтобы их вовлечь в паралимпийское движение.

Мы эту работу проводим совместно с госфондом «Защитники Отечества», Минспортом и ФМБА. Очень важно, что нас поддерживают субъекты Российской Федерации. Мы начали вместе с госфондом, Минспортом проводить первые соревнования для этих ребят. Первое провели для Сибирского федерального округа в Кемеровской области. Прошло блестяще.

Сейчас у нас с Радием Фаритовичем в Уфе пройдут для Приволжского федерального округа. Мы планируем, что эти соревнования пройдут во всех федеральных округах. Участие в этих соревнованиях показывает, что очень важно, чтобы у ребят были действительно современные, ориентированные на спорт и протезы, и коляски – для них это необходимо.

Хорошо, что госфонд заложил в бюджет на следующий год средства на проведение таких спортивных мероприятий и на приобретение спортивных колясок и протезов. Конечно, здесь нужна помощь и Минпромторга, потому что здесь нужны совершенно другие протезы и коляски, а не те, которые сегодня ребятам дают для бытового использования.

Сегодня звучала тема обеспечения спортивными сооружениями. Мы проехали целый ряд госпиталей, Владимир Владимирович, и оказалось, что во многих госпиталях нет элементарных спортивных площадок. Хотел бы, пользуясь случаем, Умара Назаровича поблагодарить. Они нашли средства не только выполнять Ваше поручение о том, чтобы выделять федерации, в том числе и паралимпийской, на детско-юношеский спорт, и мы стали проводить детские соревнования, но они нашли средства. Мы в госпитале Бурденко, в Балашихе, где вообще никаких спортивных сооружений, ничего не было, – мы с их помощью первый такой пилотный проект сделали, оснастили, полностью сделали спортивное сооружение и оснастили полностью кабинет лечебной физкультуры.

Конечно, хотелось бы, чтобы – наверное, Министерство обороны или кто этим должен заниматься – всё-таки в госпиталях, когда ребята приходят в себя, могли заниматься спортом. И ребята, и сами врачи говорят, что это, конечно, значительно ускоряет их физическую реабилитацию и вхождение в новую жизнь.

А то, что прозвучало про Единый регулятор игорного бизнеса, я уже сказал, что спасибо, что помогают нам сейчас развивать массовый спорт. Но – я не знаю, почему эта проблема не решается уже два года, – у нас в распределении 20 процентов идёт на детско-юношеский спорт и 80 процентов идёт на профессиональный спорт. У нас нет профессионального спорта, и мы эти деньги не можем потратить. И вот это решение, оно где-то витает, в каких-то бюрократических структурах, и проблема не решается, мы эти 80 процентов не можем тратить. Мы могли бы спокойно и наши федерации тратить их на работу по реабилитации участников специальной военной операции.

Более того, законодательно записано, что опять же профессиональный спорт и детско-юношеский спорт. Вполне можно было бы записать, чтобы у ЕРАИ было основание, чтобы мы могли тратить деньги на поддержку ребят, чтобы записали и для участников специальной военной операции или, в частности, что касается адаптивного спорта.

И следующая проблема. Даже не проблема, а вопрос, откуда могли бы поступать ещё финансовые средства для поддержки наших ребят в специальной военной операции. Это опять же наша государственная программа «Развитие физической культуры и спорта» и программа «Доступная среда». Был хороший опыт, когда пять лет назад эти средства выделялись на поддержку наших адаптивных школ физической культуры и спорта. На прошлом Совете я выступал, и Вы поддержали, чтобы Минтруд нашёл варианты и опять вернулся к этой теме – поддержке наших адаптивных школ. К сожалению, он так и не вернулся после прошлого Совета. Может быть, они смелее это будут делать, если туда включат ещё и участников специальной военной операции. Это реальные средства, которые бы помогли вовлекать в адаптивный спорт участников специальной военной операции.

У меня всё. Спасибо.

В.Путин: Павел Алексеевич, этот спорт когда и где зародился? Инвалидный спорт.

П.Рожков: Если говорить о лечебных свойствах физической культуры и спорта, то ещё много столетий тому назад. А если говорить про спортивную часть, потому что мы разделяем, – после Второй мировой войны в Сток-Мандевилле в госпитале доктор Гуттман стал использовать для скорейшего восстановления участников Второй мировой войны.

В.Путин: Современное паралимпийское движение британцами было инициировано. По-моему, после войны на Фолклендских островах. Надо проверить, но, по-моему, я не ошибаюсь. Молодцы, хорошая идея сама по себе. И тогда, когда после Первой мировой родилось это движение, и сейчас его подтолкнули. Нам самим нужно развивать это. Это благородное дело. И международные контакты надо развивать по этим видам спорта. Нужно, чтобы Минспорт тоже помог поддержать. Здесь тоже нужно развивать новые организационно-правовые формы.

Я уверен, к нам поедут, сто процентов, и принимать наших будут. Не нужно замыкаться на этих чиновников, ещё раз повторяю, которые уже от спорта отошли, на зарплате там сидят неизвестно где и делают, что им командуют из политических структур. Если активно будем этим заниматься, а по паралимпизму точно совершенно, можно очень активно и нужно себя активнее вести, – у нас будет всё получаться.

Что касается средств реабилитации, здесь Минтруд должен избавить этот вид деятельности от монополии. Да, современные средства реабилитации дороже, причём дороже в разы. Минфин выделил дополнительные деньги, я знаю. Мы и из внебюджетных источников найдём всё, что нужно для этих целей. Так что, пожалуйста, с коллегами поработайте по всем направлениям: и с Минспортом, и с Минтрудом, с фондом «Защитники Отечества». Отрегулируем в ближайшее время всё это.

У нас не только зарубежные средства реабилитации есть, есть и отечественные современные, очень эффективные. Надо только их включать в работу, в оборот. Надо, чтобы они не чувствовали себя чужими на этом празднике распределения ресурсов. Займёмся этим обязательно.

Пожалуйста, кто ещё? Прошу Вас.

Д.Свищёв: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые члены Совета!

Решение вопросов, которые сегодня поднимались, однозначно даст дополнительный мощный импульс для дальнейшего устойчивого развития спорта. Эти проблемы давно беспокоят спортивное сообщество и отрасль в целом.

В своём выступлении Вы обратили внимание на замечание Счётной палаты по недостаточному обеспечению спортивными объектами и условиями для подготовки спортивных сборных команд. Эта информация взята на парламентский контроль Комитетом Государственной Думы по физической культуре и спорту.

Считаем, что в это непростое для российского спорта время возлагать все расходы на развитие спортивной инфраструктуры только на государство неправильно, тем более что сегодня есть положительный опыт привлечения инвестиций в строительство спортивных объектов, например, через механизм ГЧП.

Не всегда это получается: есть федерации, которые готовы привлекать собственные средства и частные инвестиции, но до сих пор не могут построить свои центры за внебюджетные средства в связи со сложностью получения земельных участков. Знаю, что такие сложности есть в футболе, хоккее, кёрлинге и других федерациях.

Считаю, что необходимо разработать специальные механизмы преференциального предоставления земельных участков и подведения инженерных коммуникаций, упрощение процедуры изменения категории земель, что порой становится серьёзным препятствием.

Второй важный вопрос, который беспокоит, – это дальнейшее содержание таких центров. Имеется в виду не только оплата имущественного и земельного налога – кстати, налог на имущество составляет два процента, представляете, сколько стоит объект, и два процента – это большие деньги, – но и загрузка этих центров. Необходимо рассмотреть вопрос по увеличению расходов на проживание и питание спортсменов.

В докладе Евгения Владимировича прозвучали правильные предложения по дополнительному источнику финансирования спорта за счёт отчислений от акцизов. Это хорошее, нужное, своевременное предложение, потому что часть этих средств могла бы пойти не только на поддержку спорта, развитие и содержание материально-технической базы, но и строительство новых спортивных объектов.

Сегодня прозвучало много новелл для законодателей. В случае необходимости мы можем внести их в установленном порядке, и Комитет Государственной Думы готов детально проработать все вопросы совместно с Администрацией Президента, Правительством и федерациями.

Спасибо.

В.Путин: Хорошо. Спасибо, Дмитрий Александрович.

Пожалуйста.

М.Мурашко: Спасибо большое.

Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Глубокоуважаемые коллеги!

Позвольте сначала – мы в Перми находимся, Дмитрий Николаевич вчера был именинником, я бы хотел поблагодарить его. Мы часто ворчим: быстрее сдавайте объект. В этом году 13 крупных объектов вводятся в Пермском крае, 36 ФАПов и врачебных амбулаторий, и в 2024 году должны были ввести 25, но они уже в этом году законтрактовали и введут раньше. Поэтому, Дмитрий Николаевич, Вам большое спасибо.

Владимир Владимирович, Вы, наверное, самый спортивный Президент, поэтому активно поддерживаете сдерживание табакокурения, алкоголизацию. У нас сейчас ещё одно такое направление борьбы – это ожирение. Уже одиннадцать процентов населения страдают этим. В этом году мы проводили конференцию по борьбе с ожирением.

Конечно же, сегодняшняя повестка для системы здравоохранения – важный вклад на пути достижения 78 лет, ожидаемой продолжительности жизни. Сегодня она самая высокая за все периоды – уже 73,4, и растёт. При этом мы видим, что есть ряд сдерживающих моментов. Я просил бы в протокол включить ещё одно дополнение.

Поскольку по Вашему поручению все субъекты в этом году завершают внедрение единых информационных систем и искусственного интеллекта – 78 субъектов уже внедряют искусственный интеллект, но такая мера, как упрощение сервиса, по возможности, получения медицинского доступа к занятию физкультурой и спортом в электронном виде без посещения врача при обязательном условии прохождения диспансеризации или профосмотра на регулярной основе.

В протокол можно было бы внести, чтобы в 2024 году субъекты завершили этот формат, и это было бы уже доступно как услуга, чтобы заниматься спортом, а не ходить за справками и бумажками, – в протокол дополнение, если возможно, внести.

Спасибо.

В.Путин: Хорошо. Спасибо за предложение.

Что касается акцизов, сравнительную характеристику дали коллеги. Доля акцизов у нас, в России, в розничной цене вина – семь процентов, в Испании больше всего – 26 процентов. Доля акцизов в розничной цене водки и коньяка, то есть крепких напитков, больше всего в Швеции – 41, у нас – 34, достаточно много. По водке – 34, по коньяку – 17. И доля акцизов в розничной цене сигарет: в Египте больше всего – 74, в Эстонии – 72, а у нас – 48,8.

Конечно, безусловно, нужно смотреть вместе с Минфином, сколько у нас идёт от этих акцизов на вино, на водку, на коньяк, на табак, сколько от этих акцизов мы отчисляем на спорт. Конечно, нужно посмотреть.

Д.Чернышенко: Нисколько.

В.Путин: Дмитрий Николаевич говорит: нисколько. Нет, но всё-таки там есть какие-то…

Д.Чернышенко: Не «окрашено» в бюджете.

В.Путин: Да, я знаю, не «окрашены». Но всё равно Минфин имеет это в виду. Но нужно не просто иметь в виду, а обращать внимание на то, что если уж мы получаем от этого значительные средства, то они должны идти на реабилитацию людей – и тех, которые употребляют всё, что я сказал, и тех, которые не должны употреблять, на подрастающее поколение, на молодых людей направлено, для того чтобы развивать спортивную инфраструктуру, создавать условия для занятия физической культурой и спортом.

Пожалуйста, кто ещё?

Василий Николаевич, пожалуйста.

В.Титов: Я про развитие и оснащение спортивной инфраструктурой говорить ничего не буду, хотя такая тема заявлена.

Мы, федерация, как можем, участвуем: работаем и с Минспортом, и с Минпромом над тем, чтобы найти решение по созданию производства современного гимнастического оборудования, потому что мы в нём нуждаемся очень сильно. С Минспортом отрабатываем всё, что касается размещения новых возможных баз, так что у нас диалог нормальный.

Владимир Владимирович, я хотел вот что сказать: я хотел поддержать идею обсуждения роли спортивных объединений, спортивных обществ, федераций, взаимодействие между Олимпийским комитетом, Министерством спорта – то, что Вы предложили, – на следующем заседании. Мне кажется, тема очень актуальная.

Мы с учётом того санкционного давления, в котором находимся, подошли вплотную к тому, чтобы разобраться в роли каждого из нас здесь и постараться найти общий знаменатель или общую цель. Поэтому полностью поддерживаю эту инициативу.

Вот, собственно, всё.

В.Путин: Поточнее можете сказать, пояснее? Вы так красиво всё излагали, но я не понял, о чём Вы говорили.

В.Титов: Когда Вы выступали, сказали о том, что надо посмотреть на роль спортивных объединений, федераций, на взаимодействие между ними в вопросах развития спорта. Я это полностью поддерживаю.

В.Путин: Хорошо, спасибо большое.

Как следующую тему Совета – Дмитрий Николаевич напоминает об этом, – так и сделаем, хорошо.

И.Галаев: Добрый день, Владимир Владимирович!

Маленькое предложение к словам Павла Алексеевича Рожкова. Он говорил про участников специальной военной операции. Мы проводим любительские мероприятия по всей стране и взяли за основу на все наши официальные церемонии открытия приглашать участников специальной военной операции, для того чтобы их можно было, во-первых, чествовать там и для того чтобы люди тоже могли с ними пообщаться. Патриотичный дух – это очень сильно заряжает. У нас очереди из людей стоят, кто хотел бы сфотографироваться с этими ребятами.

Например, на последнем открытии чемпионата по хоккею у нас был старший сержант, кавалер ордена Мужества, который сейчас находится на реабилитации. Для него это было очень серьёзным, волнительным моментом – он никогда раньше не присутствовал на официальных спортивных соревнованиях, и для участников это тоже было очень важно.

Поэтому предложение: может быть, как-то ввести это законодательно или в приказном порядке, чтобы на всероссийских соревнованиях обязательно присутствовали участники специальной военной операции.

В.Путин: Безусловно, ребята, которые выполняют свой воинский долг, защищают Родину, достойны. Делать это в приказном порядке считаю нецелесообразным – это должно быть по зову сердца, тогда это будет достигать определённого эмоционального эффекта.

А Вам спасибо за то, что Вы это делаете.

Так, кто ещё?

О.Кожемяко: Уважаемый Владимир Владимирович!

В своём выступлении Вы обратили внимание на затяжной характер, связанный с созданием центров подготовки сборных команд. Мы здесь полностью поддерживаем предложение руководителя рабочей группы Евгения Владимировича Куйвашева о необходимости создания ускоренной программы и поэтапного её софинансирования из федерального бюджета.

Как Вы знаете, Приморский край является удобной предстартовой площадкой для подготовки спортсменов, выступающих на различного рода международных соревнованиях в Азиатско-Тихоокеанском регионе, их акклиматизации.

Исходя из этого два года назад на заседании Совета по спорту Вы поддержали наше предложение о создании федерального тренировочно-спортивного центра. Исходя из Ваших поручений мы совместно с Министерством спорта уже построили и открыли центры гребных видов спорта олимпийского уровня. Сейчас на стадии завершения строительство кёрлинг-центра.

Совместно с заинтересованными спортивными федерациями, с Минспортом – при согласованной позиции Дмитрия Николаевича Чернышенко – мы определили необходимость создания ещё пяти таких центров в городе Владивостоке. Четыре из них будет создано на острове Русский. Это центры по лёгкой атлетике, водных видов спорта – они будут расположены на территории Дальневосточного федерального университета, будут использоваться в том числе и студентами. И это удобно для подготовки спортсменов, потому что в летний период у нас есть жилой фонд, который мы можем предоставить. Также центр тенниса, центр бокса. С Ириной Александровной определились, что будем строить центр художественной и спортивной гимнастики.

Исходя из этого мы уже определили непосредственно земельные участки, выделили необходимое финансирование на проектирование, также заложили часть денежных средств на 2025–2026 годы.

Мы просим, уважаемый Владимир Владимирович, поддержать наши предложения о поэтапном софинансировании начиная с 2025 года для строительства таких комплексных центров подготовки наших сборных команд в Приморском крае.

Спасибо.

В.Путин: Конечно, хорошая идея. Мы давно об этом говорим. Там многое уже сделано, на Дальнем Востоке. Не только в Приморском крае – на Дальнем Востоке, я имею в виду и другие регионы, и надо это делать дальше, без всяких сомнений.

Что касается центра спортивной и художественной гимнастики, у нас две федерации.

О.Кожемяко: Центр и спортивной, и художественной.

В.Путин: Если спортивной – тогда нужно с Титовым разговаривать, а художественной – с Ириной Александровной. У нас несколько федераций. Так понимаю, что как раз Титов и имел это в виду, что у нас несколько федераций, а на международном уровне это одна федерация, но не важно.

Важно то, что Вы предложили развивать на Дальнем Востоке, в Приморском крае. Это очень правильно, так и будем делать, конечно. Спортивной инфраструктуры на Дальнем Востоке точно недостаточно.

Коллеги, будем заканчивать.

Михаил Геразиевич, Вы хотели что-то добавить? Пожалуйста.

М.Мамиашвили: Не прощу себе никогда, если не скажу слова благодарности в столь сложное время, в первую очередь, конечно, это Вам – присоединюсь ко всем словам, которые были сказаны.

Конечно, непростое время: мы здесь много слышали и цифр, и дат, и качество, и количество мероприятий. В первую очередь, конечно, это ФМБА, которое занимается 24 часа. Это стало родной семьёй для наших сборных команд, и, конечно, те территории, руководители которых в первую очередь и в том числе здесь присутствуют.

Мы сейчас коснулись вопроса, к примеру, сельского спорта. Ведь есть же очень положительный и качественный пример в той же Башкирии, где есть «Земский тренер». Тренер – человек, который увлекает ребёнка, даёт ему возможность жить историей того или иного вида спорта. Естественно, ребёнок имеет в том числе и перспективу социального развития. Для спортсмена это место является центром притяжения.

Конечно, хотелось бы сказать, что сегодня очень серьёзная необходимость в строительстве не капитальных, а многофункциональных, не очень дорогих – дешёвых в эксплуатации спортсооружений. Они дадут возможность в том числе и шаговой доступности.

В заключение хотел бы сказать слова огромной благодарности, Владимир Владимирович, за Вашу постоянную поддержку. А нам нужно делать, как Вы правильно сказали, приведя в пример нашего коллегу Умара Назаровича.

Здесь очень интересная история. По правилам, которые установили люди – подавляющее меньшинство, которое узурпировало власть, человек несколько раз выбирается в руководящие органы организации, которая имеет свою историю, имеет свои традиции. Оказывается, что персональные качества и принадлежность к той или иной стране являются определяющими.

Поэтому мы полностью поддерживаем Ваше предложение создавать те структуры, которые никак не будут аффилированы с этим агрессивным и подавляющим меньшинством.

Спасибо.

В.Путин: Михаил Геразиевич, Вам спасибо за то, что Вы поддерживаете такой уровень российской борьбы. У нас без всякого преувеличения выдающиеся атлеты, борцы. Надеюсь, так и будет, эта традиция будет продолжаться.

Всех вас хочу за это поблагодарить – за то, что, несмотря ни на какие сложности, которые пытаются нам создать извне, российский спорт развивается, развивается хорошими темпами, чувствует себя уверенно. Как здесь коллеги говорили, все эти наносные вещи, вся эта политическая пена со спорта рано или поздно слетит абсолютно – здесь никто в этом не сомневается. А наша с вами задача – развивать массовый спорт в стране, поддерживать его по самому широкому профилю, помогать нашим спортсменам высших достижений.

Ресурсы у нас для этого есть. Нам нужно только не забывать про то, что развитие физической культуры и спорта в нашей стране является одним из важнейших государственных приоритетов. И чтобы это были не слова, а чтобы это отражалось в наших конкретных делах, прежде всего в финансировании, в организации работы, в личном внимании и высших руководителей государства, и Правительства, и первых лиц регионов Российской Федерации.

Будем всё делать для того, чтобы поддержать вас – прежде всего обращаюсь к организаторам спорта – в ваших благородных начинаниях, в развитии российского спорта. Спасибо большое.

Нужно обязательно будет коллегам доработать перечень поручений в соответствии с теми предложениями, которые были сегодня сделаны.

Спасибо.

Россия. ПФО. УФО > Госбюджет, налоги, цены. СМИ, ИТ. Недвижимость, строительство > kremlin.ru, 19 октября 2023 > № 4501693 Владимир Путин

Россия. Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 апреля 2023 > № 4378194 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел Боливарианской Республики Венесуэла И.Хилем по итогам переговоров, Каракас, 18 апреля 2023 года

Уважаемые дамы и господа,

Хочу подписаться под тем, что сказал мой коллега И.Хиль. У нас состоялись содержательные переговоры. Еще предстоят встречи с Исполнительным вице-президентом Д.Родригес и Президентом Венесуэлы Н.Мадуро. Продолжим обсуждение задач, согласованных нашими руководителями и которые сейчас реализуются по линии разнообразных механизмов нашего сотрудничества, включая важный из них - Межправительственную Российско-Венесуэльскую комиссию высокого уровня, которая в декабре 2022 г. провела полезное и продуктивное заседание, одобрив одиннадцать новых документов о развитии нашего партнерства.

Договорились о практических мерах по расширению торговой, инвестиционной кооперации, контактов между деловыми кругами с учетом текущих реалий. У нас в планах многочисленные проекты в области нефтедобычи, разработки газовых месторождений, в сельском хозяйстве, медицине и фармацевтике, коммуникациях, космосе, в сфере новых технологий. Будем наращивать объемы и темпы взаимодействия по всем этим направлениям. Энергично используем в этих целях действующие механизмы, включая Межправительственную Российско-Венесуэльскую комиссию высокого уровня.

Договорились ускорить согласование ряда новых межправительственных документов. Наметили дополнительные цели развития культурно-гуманитарных связей. Осуществляются интенсивные культурные обмены, которые пользуются большой популярностью у наших граждан. В связи с повышенным интересом молодежи к обучению в российских вузах, приняли решение увеличить в два раза квоту стипендий, предоставляемую венесуэльским гражданам за счет нашего бюджета, на предстоящий 2023/2024 учебный год. Теперь это будет 200 стипендий на ближайший учебный год. На повестке дня – возобновление деятельности в Венесуэле Российского центра науки и культуры, участие российских спортсменов в Спортивных Играх АЛБА, которые открываются 21 апреля с.г. и создание в Венесуэле по линии РУДН им.Патриса Лумумбы Центра русского языка и довузовской подготовки.

Обсудили и ситуацию на международной арене. Венесуэла – один из самых надежных партнеров России. Наши государства связывают отношения тесного стратегического партнерства. В их основе – концептуальная близость подходов к ключевым вопросам глобальной повестки дня, взаимовыгодные проекты, прочные узы дружбы и взаимной симпатии между народами. Эти отношения прошли испытания разного рода кризисами и попытками давления извне, и несмотря ни на что успешно развиваются и будут развиваться, независимо от политической конъюнктуры.

Тесно взаимодействуем в международных делах. И Россия, и Венесуэла привержены базовым принципам Устава ООН, включая суверенное равенство государств, невмешательство в их внутренние дела. Солидарно с венесуэльскими друзьями выступаем с единых позиций в защиту права народов самим определять свое будущее, судьбу без вмешательства извне, без диктата и шантажа, без попыток повлиять на них незаконными односторонними ограничительными мерами, практикуемыми «коллективным Западом».

Как сказал мой коллега, по инициативе Венесуэлы уже пару лет в Нью-Йорке работает Группа друзей в защиту Устава ООН. Число государств, которые хотели бы в ней участвовать, растет. Кроме того, помимо нью-йоркской площадки, Группа недавно провела свое инаугурационное заседание в Женеве в рамках европейской штаб-квартиры ООН. Будем развивать эту практику и в других столицах. Группа продолжит свою работу. Она принимает совместные заявления, декларации. Главная ее цель, как следует из ее названия, – защита Устава ООН во всей его полноте.

Говорили о том, как долгие годы после создания ООН продолжались дискуссии, какой принцип Устава имеет приоритет: уважение суверенитета и территориальной целостности или право наций на самоопределение. Вспомнили, что в 1970 г. Генеральная Ассамблея ООН после долгих лет переговоров консенсусом одобрила Декларацию «О принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций», в которой, среди прочих важнейших выводов, содержится признание того, что каждая страна обязана уважать принцип территориальной целостности государств, чьи правительства представляют интересы всего народа, проживающего на данной территории.

В этом контексте обсудили происходящее на Украине. Как можно надеяться, что киевский режим представляет интересы крымчан или жителей юго-востока Украины? Именно возвращения этих территорий силой от Киева требуют его западные хозяева. Вспомним недавние заявления представителей режима В.А.Зеленского, которые требовали обязательно вернуть полуостров и с радостью обещали, что как только это произойдет, они уничтожат русский язык и русскую культуру в Крыму и сделают там доминирование украинской и глобальной культуры.

Уже видели, какие преломления происходят с глобальной культурой. Убежден, что эти демагогические заявления понятны, как и их цель, и смысл. Сегодня высказались за то, чтобы решать и украинскую ситуацию, и любые другие конфликты, которые, к сожалению, сохраняются в мире в огромном количестве, на основе принципов Устава ООН о суверенном равенстве государств, неделимости безопасности в глобальном масштабе, когда ни одна страна не должна укреплять свою безопасность за счет других, создавать угрозы кому бы то ни было, на основе принципа отказа от нелегитимных односторонних экономических мер, которыми «увлеклись» до беспрецедентной степени наши западные партнеры. В этом смысле подход к установлению справедливости в мировых делах является призывом вернуться к истокам, к уважению Устава ООН во всей его полноте.

В этом контексте отметили позицию КНР, недавно изложенную по этим проблемам. Говорили и о дискуссиях, состоявшихся вчера у нашей делегации в Бразилии. Все это полезно, потому что позволяет накопить критическую массу идей, аналитических оценок в пользу того, чтобы решать проблемы в этом мире не изолированно по принципу «всё, что Запад считает важным – обсуждаем», а всё остальное «не вписывается» в западные правила. Критическая масса отношений к процессам, происходящих в мире с точки зрения их системности, нарастает. Убежден, что, развитие таких структур, как СЕЛАК, других региональных площадок, нацеленных на отстаивание идентичности соответствующего района мира и обеспечивающих его полноправное место в дискуссиях о будущем мироустройства – носят здоровый характер. Ценим роль, которую в них играет Венесуэла, как активно поддерживая формирование новых позитивных процессов в рамках СЕЛАК, так и продвигая инициативу Президента Венесуэлы Н.Мадуро под названием «Большая Родина».

Искренне признателен за нашу встречу. Пригласил г-на министра И.Хиля посетить Российскую Федерацию в любое удобное для него время. Сегодня продолжим нашу работу в других "кабинетах" Каракаса.

Вопрос (перевод с испанского): Правительство России всегда отстаивало суверенитет стран Латинской Америки. Как Вы оцениваете текущую ситуацию на Кубе, в Венесуэле и Никарагуа? Что можно сделать для того, чтобы поддержать сотрудничество между этими странами и Россией?

С.В.Лавров: Государства, которые Вы назвали, относятся к числу стран региона, которые выбирают свой путь самостоятельно, гордо несут память о своей истории, предках и их достижениях, о результатах освободительной борьбы. На практике они больше не хотят попадать в зависимость от кого бы то ни было.

19 апреля отмечается День начала борьбы за независимость в Венесуэле. Поздравили наших друзей с праздником и констатировали, что эта борьба продолжается. Со стороны «коллективного Запада» осуществляется много попыток пресечь независимые действия и позиции в вашем и других регионах мира. Поэтому важно объединять усилия, в том числе в рамках Группы друзей в защиту Устава ООН и других форматов, по противодействию попыткам диктата, шантажа и незаконного одностороннего давления.

У нас с Венесуэлой богатая повестка дня. Реализуется много практических проектов. Сегодня подробно это обсуждали. Данное сотрудничество на деле способствует укреплению основ самостоятельной национальной экономики, не зависящей от «капризов» и шантажа со стороны западных «коллег».

Такие же отношения у нас складываются с Никарагуа и Кубой. 20 и 21 апреля с.г. продолжим диалог с руководством этих стран. Экономическая составляющая там тоже играет важную роль.

За последние несколько лет все уже поняли, что зависимость от доллара США и принципов глобализации, которые сами американцы долгие годы внедряли в жизнь мирового сообщества, «до добра» не доводит. В любой момент эти принципы, включая свободный рынок, добросовестную конкуренцию, неприкосновенность собственности, презумпцию невиновности, американцы и их союзники могут «разорвать» в одночасье, если им нужно кого-то наказать за «непослушание». Им нужно убрать со своего пути (их цель – глобальное доминирование) конкурентов – Россию (это заявлено в их доктринальных документах), а следующей целью объявлена Китайская Народная Республика. Помним, как регион Латинской Америки и Карибского бассейна освобождался от последствий «доктрины Монро». Хотя несколько лет назад из Вашингтона снова звучали призывы её возобновить.

Венесуэла, Куба, Никарагуа и другие страны (в Латинской Америке их больше, чем три) отстаивают идентичность своего региона, право на создание здесь собственных организаций, основанных на принципе инклюзивности и не исключающих никого по идеологическим соображениям, а также законное, равноправное место в объективно формирующейся сейчас системе более демократичного, многополярного мироустройства. Развивая взаимовыгодное сотрудничество с каждой из перечисленных стран, будем делать всё, чтобы они успешнее решали задачи, отражающие чаяния и отвечающие интересам их народов.

Вопрос: США недавно намекали на возможность снятия санкций с Венесуэлы, но потом пригрозили еще большим давлением. Сможет ли Россия помочь стране преодолеть это, учитывая, что у нас есть успешный опыт?

С.В.Лавров: Не буду занимать много времени. Подчеркну, что всем прекрасно известно, что США могут обмануть в любой момент. Они гораздо чаще обманывают, чем выполняют собственные обещания и предложения. Можно начать с «истории», когда заверяли М.С.Горбачёва и Б.Н.Ельцина, что НАТО не будет расширяться (и далее по списку). Это будет утомительно слушать. Все это хорошо знают.

Целиком поддерживаем позицию наших венесуэльских друзей. Это их страна, углеводороды и экономика, подвергаются сильнейшим незаконным санкциям. Они должны сами решать как продолжать работать и развивать своё государство. Будем всячески способствовать тому, чтобы экономика Венесуэлы становилась всё менее зависимой от прихотей и от геополитических игр США и других игроков из западного лагеря.

Убеждён, что наш опыт пригодится венесуэльским друзьям потому что по количеству санкций мы сейчас чемпионы мира. Опыт накапливаем быстро. Будем делиться им с венесуэльскими коллегами.

Вопрос: США выдали визы российской делегации для участия в мероприятиях ООН, но задерживают оформление виз для СМИ. Учитывая время, видимо, не выдадут совсем. Можно ли назвать это давлением на нашу страну, особенно учитывая, что Россия сейчас председательствует в СБ ООН?

С.В.Лавров: Да, нам дали визы. Но, как всегда, это было сделано с грубым злоупотреблением позиции страны-хозяйки штаб-квартиры ООН. Долго «мурыжили» и потом выдали визы, но не всей делегации. Отдельные наши сотрудники не оказались среди этого списка. Журналистам не выдали вовсе. Ничем это не было объяснено. Но меня это не удивляет.

Если вы посмотрите на подходы США и почти всех европейцев к реализации на практике принципа свободы СМИ, то вы увидите, что он действует только в "одни ворота". Представительства многих присутствующих здесь СМИ в ряде западных стран либо закрыты, либо подвергаются дискриминации в самых разных формах. Печально.

Обращались к соответствующим структурам, прежде всего ЮНЕСКО, в рамках которой действует соответствующая договорённость о свободе доступа к информации. Такая же договорённость есть и в ОБСЕ. Наблюдая освещение западными СМИ событий, происходящих в мире, можно сделать однозначный вывод, что там показывают только то восприятие событий, которое навязывает западная официальная пропаганда гражданам различных стран.

Не переживайте. Будем отстаивать наши права. Времени немного, но оно ещё остаётся. Не знаю, чем это противостояние закончится. Поделимся с вами результатами наших усилий.

Вопрос (перевод с испанского): Вы упомянули многостороннюю повестку. Какова роль России и Венесуэлы в новом мире?

С.В.Лавров (добавил после И.Хиля): Мы вместе с Венесуэлой являемся частью большой группы государств (её численность растет), выступающей за демократизацию международных отношений на основе полного выполнения Устава ООН во всем его многообразии.

США и их союзники неслучайно изобрели новый термин. Они говорят не «международное право», а «миропорядок, основанный на правилах». А какие они? Если был референдум в Крыму, то они не признают его результатов. Если без всякого референдума Косово объявило независимость и Международный суд ООН сказал, что это можно делать без согласия центральных властей, то это Запад устраивает.

Недавно Дж.Клеверли, возглавляющего внешнеполитическое ведомство Великобритании, спросили о том, что происходит на Фолклендских островах, не надо ли договариваться с Аргентиной. Он сказал: зачем? Ведь там был референдум. Они выбрали судьбу быть вместе с британской короной.

Три примера. Абсолютно разные стандарты, двойные, тройные, характеризующие, по сути, позицию Запада по любой проблеме, мало-мальски важной для современных международных отношений.

Наша задача – добиваться того, чтобы Устав ООН выполнялся во всей полноте, чтобы из него не выдергивалось право на самоопределение, когда это нужно Западу. И не выдергивалась в одностороннем порядке территориальная целостность, когда часть народа, проживающего на соответственной территории, подвергается истреблению. Как это происходило в Крыму и особенно на востоке Украины. Я цитировал деятелей киевского режима, обещавших, как только завоюют Крым, истребить там русский язык, культуру и вообще всё русское. Сам В.А.Зеленский, которого сейчас поддерживают, награждают премиями «главного демократа планеты», в августе 2021 г., задолго до начала специальной военной операции (когда мы еще надеялись, что можно договориться на основе выполнения резолюции СБ ООН, утвердившей Минские договоренности), сказал, что те, кто ощущает себя русскими, живя на Украине, ради своих детей и внуков пусть убираются в Российскую Федерацию. На это кто-нибудь отреагировал? Это как-то вписывается в западное понимание Устава ООН?

Если уж говорить о целостности Устава ООН, он среди прочего требует выполнение всех резолюций Совета Безопасности. Никто из западных стран не собирался исполнять резолюцию, постановившую выполнить Минские договоренности. Они об этом откровенно признались в 2022 г.

Точно также, как есть огромный блок резолюций ООН, которые Запад не собирается реализовывать, включая касающиеся завершения процесса деколонизации. Целый ряд территорий в Африке, принадлежащих Франции, Великобритании, должны были быть освобождены по соответствующим решениям Генеральной Ассамблеи ООН. Не говорю о том, как Запад выполняет резолюции Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи, скажем, по ближневосточному урегулированию о необходимости создания палестинского государства.

Если уж на Западе есть радетели за правду, то надо с ними разговаривать жестко и требовать от них ответа на все вопросы малую толику которых я сейчас упомянул.

Вопрос (перевод с испанского): Каково Ваше мнение о сказанном США в отношении Президента Бразилии Л.И.Лула да Сильвы по поводу Украины?

С.В.Лавров: Вы имеете в виду комментарий, в котором было сказано, что Бразилия совершает ошибку, поддерживая Россию и Китай? Об этом речь?

Если об этом, то тут и комментировать нечего. США считают себя вправе выносить вердикт по любому поводу. Сами они неподсудны, как им кажется. Убежден, что идущий сейчас и с каждым днем набирающий силу процесс формирования справедливого многополярного мироустройства обязательно завершится результатами, позитивными для подавляющего большинства человечества. Этот процесс объективный, но он не завершится сиюминутно. Это историческая эпоха, предшествующая формированию полицентричного миропорядка.

Вопрос: На какой стадии находится подключение банков Венесуэлы к российской платежной финансовой системе? Какие перспективы работы карты «МИР» в стране? Обсуждались ли эти вопросы сегодня в ходе переговоров? Какие сроки?

С.В.Лавров: Мы сегодня это обсуждали в контексте необходимости придать политический импульс наших министерств по выполнению договоренностей, продолжению дискуссий, продолжающихся в рамках Межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству. По понятным причинам мы не обсуждали и не могли обсуждать конкретные сроки, механизмы реализации этих задач, которые важны для того, чтобы обезопасить наше экономическое сотрудничество от западного диктата. Этим занимаются профессиональные ведомства, прежде всего, министерства финансов и центральные банки. По их линии, в их контактах рассматриваются вопросы передачи финансовых сообщений, а также рассматривается возможность и механика использования платежной системы «МИР».

Россия. Венесуэла > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 19 апреля 2023 > № 4378194 Сергей Лавров

Аргентина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 января 2023 > № 4313700 Дмитрий Кравцов

В нужном месте в нужное время: к вопросу о природе границ

ДМИТРИЙ КРАВЦОВ

Руководитель Бюро изучения стран Латинской Америки и Карибского бассейна, советник посольства России в Аргентине (2008–2012).

Современные концепции территориальной государственности опираются на устоявшиеся политические модели, а правительственные решения – на вновь создаваемую историческую генеалогию (даже если она является фиктивной) для обоснования территориальных претензий. Границы многомерны и эластичны, а значит – они могут быть смещены или расширены с течением времени.

Тема границ чрезвычайно полисемична, что делает её трудной для изучения, понимания, определения, анализа. Впервые она была сформулирована в V веке до н. э. в Древней Греции – причём речь шла как территориальных, так и культурных границах, которые являются динамичными, подвижными элементами – системами, развивающимися в темпе жизни людей и всевозможных событий, способных на них повлиять. Пройдя эволюцию через века, пережив глобализацию, данная тема всё ещё актуальна (даже в древнегреческой интерпретации) и присутствует в сознании каждого гражданина любой страны.

В древние времена, ещё до того, как французское слово frontière стало широко распространённым в различных языках, уже существовал образ или представление о границе: в одних случаях она понималась как эквивалент линии периметра территории; в других – как синоним военной дислокации или как общее пространство сосуществования/противостояния (например, на Пиренейском полуострове, когда мусульмане и христиане делили его территорию). Наиболее интересным объектом исследований в этом контексте является Мировой океан, который исходя из положений римского права был под защитой принципа Res publicae in uso publico[1], ставшего основой для концепции Jus gentium[2]и доктрины Res extra commercium[3], в силу которых утверждалась возможность для всех народов свободно ходить по морю во всех направлениях.

Морские просторы и берега, воздух и природа длительное время относились к категории Res communes omnium[4], поэтому эти блага были исключены из владения частных лиц, чтобы нельзя было их присвоить или разделить. Такая концепция допускала, что любой человек может использовать море в пределах своих потребностей, с единственным ограничением – под угрозой actio iniuriarum[5] не наносить ущерба праву, признанному за другими. Именно поэтому порт Аргоса был чрезвычайно значимой территорией для всех древних средиземноморских обществ, участвующих в экономических операциях: греки, египтяне, персы и финикийцы формировали на его площадке диалог, основанный на взаимном рыночном обмене. В дальнейшем каждая новая итерация территориальной оккупации накапливала знания, которые открывали дополнительные возможности для переустройства мира. И построение порядка для каждого общества означало разделение мира на различные слои, что также расширяло сеть отношений.

С распространением в христианской Европе Свода гражданских норм (Сorpus iuris civilis – лат.) византийского императора Юстиниана Великого эти правовые установки начали использоваться в законах европейских королевств, что, однако, не мешало владельцам политических образований присваивать определённые морские пространства, прилегающие к их побережьям, распространяя свою юрисдикцию и ограничивая свободу передвижения. Этот период характеризуется активным развитием континентального права. Так, например, даже несмотря на то, что понтифик в 1169 г. обратился к консулам Генуи с просьбой воздержаться от присвоения морских пространств, итальянским цивилистам удалось создать представление о море как об объекте, над которым прибрежные государства имели право совершать определённые действия. Их идеи формировались вокруг двух вопросов: какой территориальный объём должен быть придан прилегающим к береговой линии водам и каков характер прав, которые могли быть осуществлены в этом морском пространстве.

Протяжённость линий влияния определялась в соответствии с различными критериями. В одних случаях критерием служила дальность видимости; в других было решено установить фиксированное расстояние, определённое на основе различных измерений (в милях). Вопрос о характере прав длительное время находился в режиме «по умолчанию», пока не была сформулирована мысль о том, что юрисдикция над морями принадлежит суверену (единственным исключением была Венеция, для которой – вследствие её особого характера и положения в Адриатике – права, которые Республика осуществляла над морем, были основаны на понятии imperium[6]).

В Атлантике ситуация была совершенно иной: во-первых, потому, что на значительных территориях атлантического побережья идея свободы мореплавания преобладала на протяжении всего позднего Средневековья; во-вторых, потому, что в атлантических районах, где власти проявляли интерес к разделу морского пространства, критерий прилегающей территории не имел той степени важности, котороой он достиг в Средиземноморском регионе. Атлантика была пространством, населённым мореплавателями разных национальностей и подлежащих юрисдикции различного происхождения: как только они покидали зону морского простора, они становились зависимыми от правовых норм совершенно разного характера. Этот пример хорошо вписывается в представление о границе (понимаемой как место встреч и обмена, но также и противостояния), которая не была подкреплена надёжной и административно организованной политической властью.

Всё изменилось в результате экспедиций, которые португальцы и испанцы начали совершать в конце XV века, открыв новые горизонты Атлантического океана. Океан перестал быть пограничной зоной после того, как 3 и 4 мая 1493 г. был разделён воображаемой линией, проведенной буллами Inter cetera, дарованными понтификом Александром VI католическим монархам, и Тордесильясским договором, заключённым в 1494 г. между Португалией и Кастилией. Ситуация изменилась, лишь когда Франция и Англия проявили заинтересованность в землях на территории американского континента. Необходимо также учитывать и позицию датско-норвежского королевства, которое с середины XVI века стремилось распространить свой контроль над водами Северной Атлантики. В результате океан де-факто перестал быть пограничным пространством, автономным от какого-либо политического образования, а был поделён на сферы влияния между несколькими европейскими морскими державами.

С тех пор термин «граница» стал означать территорию, на которую распространялось господство государства. В Европе главным интересантом создания концепций территориальных разграничений являлась Франция, которая вела последовательную экспансию, двигаясь к покорению Рейна, Альп, Апеннин и Пиреней – это были руководящие принципы французской внешней политики и ядром в определении французского единства, которые провозгласил кардинал Ришелье и на которые ссылался один из отцов-основателей Первой французской республики Жорж Жак Дантон, черпавшие свои идеи из трактата “Testamentum Christianum” иезуита Пьера Лук Лаббе[7]. Их инициативы были положены в основу легитимности государственного суверенитета, и территории национальных государств стали стержнем Вестфальского договора 1648 г., которым феодальная система, основанная на межличностных связях, была заменена территориальной логикой, а власть и суверенитет вытекали из конструкции государства с линейными границами.

В XVIII веке сосредоточенность на разуме и логике способствовала переходу от космографического формата к упорядочиванию мира на основе эмпирических наблюдений. В период эпохи Просвещения европейские философы и исследователи объединили расширяющиеся области знаний, чтобы изменить модель пограничной сферы, которая стала опираться на данные, полученные с помощью систематических методов изучения, исследования, тестирования и ведения записей, а картографы заменили художественное оформление на прагматичные метки и символы, имеющие политическое или экономическое значение. В условиях постоянно расширяющегося знания о мире эти изменения бросили вызов прежним представлениям о власти, идентичности и социальном порядке. Главным аспектом традиционной концепции стала претензия на суверенитет, наделённый самоуправлением, чему способствовали труды Шарля Луи де Монтескьё и Жан-Жака Руссо. Это был результат распространения модели, ориентированной на государство политической экономии.

В тот период государственные деятели, дипломаты и военные ссылались на идею естественных границ как на определяющую черту истории европейских стран. Таким способом европейская культурная гегемония написала сценарий для консолидации глобальной системы национальных государств, в котором форма государственного устройства предусматривала установление чётких границ. Вопрос: «Кто здесь правит?» – являлся лозунгом всех глобальных политических преобразований. Позднее, в XIX веке, было определено новое содержание, которое стало значительно шире и сложнее прежнего: учитывались факторы разнообразного характера – стратегические, географические, лингвистические, этнические и культурные. Именно тогда в академической среде границы становятся отдельным объектом исследований.

Латинская Америка

Любопытная ситуация сложилась в Латинской Америке, где новые эмансипированные государства унаследовали старые колониальные территории. Когда началось освоение пустых пространств, вызванное интересом к богатым природным ресурсам латиноамериканского континента, забота о границах усилилась. Лидеры новых независимых республик понимали, что разделение территорий – не единственный важный аспект государственной политики. Пространства внутри границ являются местами мобильности людей, площадками переговоров для оформления дипломатических соглашений, для ведения торговли и развития производственной базы, там могут процветать разные идентичности и культурные связи. Картографическое изображение границ государства оказывает большое влияние на осознание того, чья безопасность находится под угрозой и кто ей больше всего угрожает. Но в Латинской Америке после того, как каждое национальное государство закрепляло демографическую, политическую и экономическую динамику на соответствующей территории, границы не проводились – для народов Латинской Америки, имеющих общее происхождение, общие традиции и схожие референты, они не имели смысла.

Включение приграничных территорий в единое национальное пространств Латинской Америки всегда происходило в условиях крайней уязвимости, без учёта их специфики и принуждения к принятию европейской модели государственного устройства. Этот подход основывался на постулатах классической политической географии немецкого географа Фридриха Ратцеля, который видел территориальное строительство как единственную компетенцию государства; границы им рассматривались в качестве мембран, гарантирующих рост и укрепление национальных образований. Поэтому границы на обширной территории латиноамериканского континента были установлены по территориальному принципу, который отстаивали небольшие социальные образования, провозгласившие себя носителями национального видения. Заложив в основу построения национального государства территориальную привязку, зарождающиеся республики открыли двери для построения своей национальной идентичности.

Европа

Иначе обстояли дела в Европе начала ХХ века, где послевоенное европейское устройство выдвинуло на передний план тему стратегического аспекта границы. Исходя из исторического опыта, главным требованием каждого европейского государства было сохранение существования, потому что без него не могли быть достигнуты никакие другие цели. В рамках этой концепции границы стали рассматриваться не как установленные Богом или природой, а как территория для группировки военных сил под красивым лозунгом: «Мы не намерены изменять границу, а должны лишь достичь наших естественных рубежей, потому что без них мы беззащитны»[8]. Ядром этой философии являлась Центральная и Восточная Европа, где всякий раз, когда кто-либо пытался воспользоваться естественными границами, обязательно находился более сильный сосед, который захватывал и оккупировал территорию, что способствовало, с одной стороны, устойчивому национальному чувству, а с другой – вело к слабо определённым границам и большому языковому взаимопроникновению[9].

Центральное место отводилось пограничной территории – трансграничному региону, который, имея общие черты, географически отделял местность с ярко выраженной идентичностью. Это была не чёткая линия, которая отмечала территориальный конец и начало, а расстояние в диффузной форме. Уверенность, что граница находится где-то за пределами территории. Такая трактовка существенно влияла на повседневную жизнь людей, затрагивая множество сфер (земельный кадастр, налоги, инфраструктура, инвестиции, безопасность, образование, здравоохранение).

Именно в этом контексте рассуждает о Североамериканском континенте известный американский историк Фредерик Тёрнер[10], но этот тезис также применим к просторам Амазонки, пустыне Сахара, Арктике, Антарктиде и даже к территории определённой цивилизации, которые можно идентифицировать в качестве «пограничного ландшафта». Понятие «пограничная территория» было актуальным, когда делались попытки организовать более широкие пространства. В начале ХХ века был предпринят глубокий пересмотр значения и масштабов пограничья.

Границы сегодня

В современной трактовке задача границ двойственна. С одной стороны, они служат инструментальной цели, демаркируя институциональное присутствие и общественные блага государства, и с этой точки зрения выступают в качестве защитного барьера для прав собственности. С другой стороны, границы помогают зафиксировать политическую идентичность государства посредством трёх принципов. Во-первых, это защита суверенитета, понимаемая как право устанавливать то, что предписывает закон в пределах соответствующей территории. Во-вторых, это наличие социальных целей и устремлений на национальной территории (сокращение бедности, создание рабочих мест, доступ к образованию и здравоохранению), что поддерживает чувство национальной солидарности. В-третьих, это возможность государственного контроля за населением.

В этом контексте важным является тезис о том, что государственное развитие не измеряет общества при обсуждении границ – вместо этого оно служит объяснением взаимодействия или отсутствия такового, а неэффективная передача информации и знаний внутри обществ негативно влияет на построение пограничного периметра.

Понимание территории и динамики территориальности важно для организации социальной деятельности. Так как территория – это пространственное образование, которое служит инструментом коммуникации, делающим видимыми и осязаемыми социальные формы (среди которых власть, право и идентичность), одним из наиболее значимых моментов является то, находится человек внутри или вне его границ.

Именно границы конкретизируют территорию и то, что эта территория обозначает: границы формируют у людей ощущение того, находятся они в нужном (комфортном для бытия) месте или нет.

Сегодня, в эпоху глобализации, редко (если вообще когда-либо) граница совпадает с экономическими, политическими и культурными переменными – скорее она представляет собой конкретные отношения между ними, которые могут быть преходящими или долговременными. Она отражает способность производить разрывы в непрерывном пространстве, а их общим местом является культурная смесь, соприкосновение социальных и политических тканей государств и неустойчивый баланс между сотрудничеством и социально-политическим конфликтом. В этом смысле территориальная интерпретация и вытекающие из неё установленные пределы подразумевают определённые концепции и формы организации приграничного пространства, которые непосредственно влияют на социальные отношения.

Это важный момент, так как на протяжении ХХ века большинство государств были вовлечены в пограничные споры из-за разногласий по поводу общих территорий. Причины были разные: неточные или двусмысленные понятия о ранее проведённых границах, амбиции правительств, политика, направленная на то, чтобы повысить национальный дух, или борьба за контроль над экономическими ресурсами. Например, в Латинской Америке в 1978 г. Аргентина и Чили оказались на грани войны из-за разногласий в отношении контроля над островами в проливе Бигл; в 1982 г. между Аргентиной и Великобританией возник конфликт из-за Фолклендских (Мальвинских) островов; в 1987 г. между Венесуэлой и Колумбией произошло военно-морское противостояние, известное как инцидент Корбета Кальдас; в 1998 г. был урегулирован пограничный спор, который Перу и Эквадор вели почти 170 лет.

Именно поэтому в XXI веке в вопросе о границах, позволяющих решать целый ряд государственных задач, гораздо больше внимания стало уделяться социально-территориальным конструкциям, отражающим национальную идентичность, а также их способности функционировать в условиях глобализации.

Сегодня идентичность отчётливо проявляется динамике социального включения и исключения. В этом свете границы – это маркер наднационального политического порядка. И одна из проблем мироустройства заключается в том, что территории с их этническим, культурным и лингвистическим разнообразием обязательно должны сосуществовать. Действительно, «новые стены возводятся по всему миру: между палестинцами и израильтянами, между Мексикой и США, между Африкой и испанскими анклавами, между удовольствиями богатых и желаниями бедных. Падение Берлинской стены должно было означать наступление единого мира свободы и демократии, но тридцать лет спустя стало ясно, что мировая стена просто сдвинулась: вместо того чтобы разделять Восток и Запад, она теперь разделяет богатый капиталистический Север от бедного и разоренного Юга»[11].

Макроэкономическая политика правительств продолжает играть решающую роль в обеспечении процветания той или иной страны, где границы являются пунктом сортировки неравноправных трансграничных обменов, порождая разрывы в уровне жизни. Другими словами, границы занимают центральное место в определении внутренней и внешней политики государства и служат ряду жизненно важных социально-политических целей: они помогают чётко разграничить институциональные и основанные на общественных благах поля экстерналий.

Несмотря на то, что охрана границ всё ещё имеет нормативное обоснование в плане защиты национального суверенитета, который служит основой либеральных и демократических претензий на народное правление, всё чаще такие претензии становятся эмпирически фиктивными, особенно в случае стран с ярко выраженной имперской составляющей. Это привело к тому, что в последние годы в среде интеллектуалов стали укрепляться идеи о том, что границы больше не соответствуют пространственной онтологии мира, который становится транснациональным и глобальным.

Исходя из признания, что каждая граница является результатом исторически обусловленного процесса, аналитические размышления направлены не только на множественность границ, но и на то, что они могут выходить за пределы государства, проявлясь в политике, законотворчестве, культуре или экономике.

При этом за скобками обсуждений остаётся много других вопросов: казалось бы, простой пример – строительство инфраструктуры для управления межгосударственной пограничной территорией является благом, но с другой стороны – это механизм для расширения одной политической системы над другой и навязывания определённой социальной и экономической конфигурации другому образу жизни.

Являясь набором социально-политических практик, современные концепции территориальной государственности опираются на устоявшиеся политические модели, которые определяют, что возможно и что невозможно в мире в конкретное время и в конкретном месте, а правительственные решения – на вновь создаваемую историческую генеалогию (даже если она является фиктивной) для обоснования соответствующих территориальных претензий. Границы многомерны и эластичны, а значит – они могут быть смещены или расширены с течением времени.

Вместе с тем наиболее важный вопрос в переосмыслении этой темы заключается в том, насколько границы способствуют или ограничивают стремление к достойной жизни. В настоящее время большая часть миграции из страны в страну происходит из стремления улучшить экономическое благосостояние и повысить шансы потомства на благополучие. Если бы были разработаны адекватные механизмы для стимулирования развития на территории проживания, многие не стали бы переезжать.

В начале XXI века страны Глобального Юга стали свидетелем прихода к власти ряда режимов, далеких от неолиберализма, применявшегося в предыдущие десятилетия и характеризовавшегося применением ряда мер экономической политики, направленных на сокращение государства, передачу общественных услуг и стратегических секторов экономики в частные руки, а также неизбирательной либерализацией торговли в рамках рекомендаций, определённой вашингтонским консенсусом. Среди изменений, внесённых этими правительствами в последние годы, выделяются попытки построить регионализм, далёкий от модели, действовавшей в период расцвета неолиберализма и предполагавшей неоспоримое доминирование стран G7 над их судьбами. Вновь созданные институты включили в свои повестки проблемы, выходящие за рамки вопросов экономики и торговли, расширив список до разработки и реализации политики в области труда, социального обеспечения, здравоохранения, образования, экологии и национальной безопасности. В этом контексте планируемую ими пространственную реорганизацию можно рассматривать в качестве стратегии поглощения излишков капитала, образующихся в результате кризисов перепроизводства, которые время от времени влияют на функционирование мировой экономики – именно это США ожидали от плана Маршалла, надеясь, что североамериканская экономическая безопасность укрепится от оживления промышленной деятельности в европейских странах.

Между тем многие всё ещё живут в мире, где политические границы являются важными знаками на карте. И этот образ лежит в основе ужесточения пограничного контроля в англосаксонских и европейских странах, Китае и на территории «азиатских тигров». Важным представляется дискурс о том, как социальная солидарность в пределах национальных границ способствует достижению таких целей, как уменьшение бедности, увеличение равенства возможностей и, учитывая отсутствие эффективных институтов глобального уровня, макроэкономическое регулирование и стабилизация. Восходящим державам Глобального Юга в сотрудничестве с развитыми странами стоит начать поиск инструментов перераспределения природных и промышленных ресурсов в пользу граждан, проживающих в слабо развитых или развивающихся странах, а не позволять этим людям перераспределять себя в пользу ресурсов.

        

СНОСКИ

[1] Общего пользования – лат.

[2] Право народов, перегринское право – лат. Термин, возникший в Древнем Риме и означающий правовые нормы, заимствованные от покорённых и союзных народов, в противоположность специфически римскому «квиритскому праву».

[3] Вещь вне торговли – лат. Доктрина, восходящая к римскому праву, согласно которой определённые вещи не могут быть объектом частных прав и поэтому не поддаются торговле.

[4] Общее достояние – лат. Термин римского права, определявший вещи, которые по своей природе являются общечеловеческой собственностью.

[5] Причинение вреда – лат. Действие за деликт, которое направлено не только на защиту достоинства и репутации человека, но и на его физическую неприкосновенность.

[6] Власть – лат.

[7] Sorel A. Europe et la Re’volution francaise. Vol.1. Bibliothèque des Introuvables, 2003.

[8] Slataper S. Confini orientali. Dedolibri, 1986.

[9] Whittlesey D. The Earth and the State. Henry Holt and Company, 1944.

[10] Turner F. J. The Significance of the Frontier in American History. Martino Fine Books, 2014.

[11] Badiou A. The communist hypothesis // New Left Review. Vol.49. 2008.

Аргентина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 января 2023 > № 4313700 Дмитрий Кравцов

Великобритания. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > zavtra.ru, 6 декабря 2022 > № 4241311 Наталья Еремина

Британия уже не та

Что осталось великого в Соединённом Королевстве?

Сергей Зотов Наталья Ерёмина

На вопросы "ЗАВТРА" отвечает доктор политических наук, профессор факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета Наталья ЕРЁМИНА.

"ЗАВТРА". Наталья Валерьевна, новый британский премьер Риши Сунак не настолько вписан в истеблишмент Великобритании, как другие политические тяжеловесы. Имеет ли смысл в такой ситуации руководству России обращаться не к нему, а напрямую к британскому народу?

Наталья ЕРЁМИНА. Обращаться к народу всегда необходимо: это инструмент так называемой мягкой силы, работа с гражданским обществом. Великобритания умеет это делать хорошо (и это умение можно назвать отдельной опорой Британии, в которую включены и британское образование, и культура, и язык): Дэвид Кэмерон говорил про Великобританию, что она – сверхдержава именно в «мягкой политике». Британская культура, образование, даже мода – пресловутый «британский стиль» – известны по всему миру. Любой человек, надевающий лаконичный твидовый пиджак или тренч, непременно вспомнит про Британскую империю. Разумеется, сильнейшее орудие «мягкой силы» – английский язык, который распространялся вместе с Империей.

Сам Риши Сунак – «продукт» расширения Британской империи. И в этом смысле он гораздо в большей степени представитель «британскости», нежели «сын Индии». При этом он выходец из финансового истеблишмента – второй по значимости из трёх опор Соединённого Королевства (всего таких опор, на мой взгляд, именно три: партийно-политическая система; финансовая система; «многокомпонентная мягкая сила»).

Первой опорой Британии является, конечно, партийно-политическая система. В ней надо отметить некодифицированную конституцию и прецедентное право, которое на протяжении веков позволяет избегать жёстких законодательных актов и быстро принимать решения, удовлетворяющие политический истеблишмент. Также надо отметить Палату лордов как фактор, сдерживающий крайности. И ещё одна часть этой опоры – это, конечно, королевская семья, которая тесно спаяна с Англиканской церковью, поскольку монарх – глава церкви.

Риши Сунак, кроме «финансистов», ни с одной из этих опор не связан напрямую, но получил широкую поддержку от политических тяжеловесов страны: Бориса Джонсона, который называл его личным другом, и Джереми Ханта – главного казначея. Программа, с которой выступал Сунак, – это программа взаимодействия между Лондонским Сити и политическим истеблишментом Британии. Сунак с самого начала позиционирует себя как человека, который хорошо выполняет требования и является согласованной персоной.

Здесь стоит учесть, что финансовая опора Соединённого Королевства тесно связана с «мягкой силой», реализуемой в том числе через Содружество наций. А Сунак его зримо представляет. В общем, нашли персону, которая позволяет несколько смягчить позиции избирателей в отношении Консервативной партии и хотя бы отчасти компенсировать те потери, которые тори понесли после разнузданных заявлений Лиз Трасс. Понятно, что ничего не поменяется во внешней политике, но она будет выглядеть несколько иначе. Такая политическая бутафория.

"ЗАВТРА". А что значит для Индии тот факт, что этнический индус возглавил бывшую метрополию?

Наталья ЕРЁМИНА. Отчасти, может быть, это греет их сердца, но не более того. Потому что они прекрасно понимают, что Риши Сунак будет проводить интересы не Индии и даже не Содружества наций, а Великобритании. Он об этом прямо сказал.

"ЗАВТРА". Один из руководителей республик нашего Северного Кавказа недавно сформулировал тезис: в Священной войне против сатанизма, которую ведёт Россия, мусульмане должны встать плечом к плечу с христианами. Он, конечно, имел в виду, прежде всего, православных. Но ведь этот призыв можно «перенаправить» и вовне – на ту же Англию, где очень много мусульман, в частности, с Кавказа. Есть ли, на ваш взгляд, потенциал для такого воздействия на британских мусульман?

Наталья ЕРЁМИНА. Да, он есть. Если бы мусульмане России обратились к своим собратьям по вере в Британии – это могло бы стать элементом нашей «мягкой силы». Тут нужно учитывать, что английские мусульмане – одна из самых, условно говоря, «обиженных» категорий населения. Британская пресса традиционно преподносит представителей именно этой религии как наиболее криминальную прослойку общества.

Нельзя сказать, что власти страны никак на «мусульманский фактор» не реагируют. Ряд мусульманских политиков был специально введён в Палату лордов. Одно время обсуждалось даже создание мусульманских партий. Но от этой идеи отказались – мусульман интегрировали в существующие главные партии. Даже в региональных партиях теперь присутствует своя «исламская компонента». Представьте себе, в Шотландской национальной партии (ШНП) тоже есть мусульмане, и они отстаивают право шотландцев на независимость!

"ЗАВТРА". Раз уж коснулись Шотландии: насколько актуален вопрос очередного референдума о независимости древнего Королевства Альбы, намеченного, вроде как, на октябрь 2023-го? Интересен ли для России этот центробежный потенциал?

Наталья ЕРЁМИНА. Конечно. Стратегическая цель шотландцев – независимость, как это было до 1707 года, пока Шотландия не подписала Унию с Британией. Последняя (как считают многие шотландцы) их предков просто обманула, совершив аннексию территории. С того самого времени действуют политические группы, желающие восстановить независимость от Лондона.

Если в прошлом веке это движение ослабло, то последние 20 лет – всё больше тех, кто считает, что Шотландия вполне может стать независимым государством. На сегодня сторонников и противников примерно поровну. ШНП последовательно и продуманно умножает число первых.

Один из главных лозунгов свободной Шотландии – не зависеть от агрессивной политики Вестминстера. Они хотели бы войти обратно в ЕС, но выйти из НАТО. Между тем военно-морская база Клайд в шотландском Фаслейне, где стоят подлодки с ядерными ракетами "Трайдент", – один из важнейших центров ВМФ Великобритании. Конечно, в нынешней международной ситуации лидер ШНП Никола Стерджен не позволяет себе сильно отклоняться от курса на противостояние с Россией, поскольку это ещё и курс ЕС, но всё же она делает намёки на излишнюю увлечённость Лондона внешней политикой.

"ЗАВТРА". Не имея своей государственности, трудно высказываться в этом вопросе прямо…

Наталья ЕРЁМИНА. Да. Но я сильно сомневаюсь, что им разрешат провести референдум. Ведь предыдущий был относительно недавно – в 2014-м. В условиях нынешней турбулентности Вестминстер на это вряд ли пойдёт (В общем, так и случилось, Верховный суд запретил проводить референдум без согласования с Вестминстером. — Прим.). При этом у меня нет никаких сомнений в том, что ЕС охотно принял бы Шотландию как независимое государство. Они сотрудничают очень давно: шотландцы в Брюсселе на наднациональном уровне представляют свои интересы в Комитете регионов ЕС, в Европейском социально-экономическом комитете, в Европарламенте. Там они входят в альянс европейских регионалов и «зелёных» партий. Даже после брекзита шотландцев оставили в этой фракции Европарламента как наблюдателей. В обращении этой фракции недавно прозвучали слова «горячей поддержки» освобождения Эдинбурга «от влияния Вестминстера и Лондона».

Именно эта фракция постулирует необходимость «самоопределения» для всех стран ЕС как «ключевого инструмента демократизации» и не только для стран ЕС.

"ЗАВТРА". Мы тоже приветствуем самоопределение...

Наталья ЕРЁМИНА. И в этом смысле у нас есть политическая корреляция с этой фракцией. В неё, например, входит сопредседатель Русского Союза Латвии Татьяна Жданок. И по её просьбе эта фракция проводила конференции о положении русскоязычного населения в странах Прибалтики, о преследовании русских на Украине.

И хоть эти депутаты всегда в меньшинстве по отношению к другим фракциям Европарламента, но этот голос там достаточно регулярно звучит. Поэтому у нас есть возможность поддерживать и шотландское самоопределение (при этом в текущей политической конъюнктуре даже эта фракция уже не позволяет себе высказываться положительно о референдумах в Крыму и в Донбассе).

"ЗАВТРА". Нас должны интересовать все потенциальные «линии разлома» и «точки напряжения» в британском обществе. Что в этом отношении можно сказать об Англиканской церкви? Могут ли там возникнуть какие-то заметные противоречия с властью?

Наталья ЕРЁМИНА. Вряд ли. Главой Англиканской церкви со времён Генриха VIII является британский монарх, поэтому она очень ограничена в своих возможностях. Англиканская церковь – это практически государственный институт, продвигающий британские интересы так, как это видит монархия. Лояльность церкви оценивается как лояльность монарху – и наоборот.

Церковь в Великобритании глубоко интегрирована во все другие структуры, в том числе политические. Наверное, там остались отдельные искренние священники, верующие во Христа и пытающиеся донести Евангельские истины до своей паствы. Но значительное число викариев – это люди, получившие соответствующее образование и работающие в церкви. То есть они не служат Богу, не несут какие-то нравственные ценности, ориентиры, а просто выполняют свою работу как профессионалы.

"ЗАВТРА". Как бухгалтеры?

Наталья ЕРЁМИНА. Да. Мы знаем множество примеров того, что представители Англиканской церкви и раньше не отличались, мягко говоря, нравственным поведением. Начиная с того же Генриха VIII – основателя этой церкви. Поэтому Англиканская церковь, не являясь уже нравственным авторитетом общества и будучи частью политического процесса, легко принимает «новые веяния» – сегодня уже на грани прямого сатанизма.

"ЗАВТРА". Новый английский монарх, похоже, вполне подходит такой церкви. При этом он не слишком-то популярен у себя на родине…

Наталья ЕРЁМИНА. Чарльз, будучи принцем, никогда не скрывал своих глобалистских воззрений, своей дружбы с Клаусом Швабом, например. Он делал заявления о том, что население Земли, дескать, слишком велико, нужны какие-то ограничения, контроль рождаемости. Некоторые считают это просто политической бравадой. А вот Елизавета II никогда не позволяла себе подобного рода высказываний.

Британская публика хорошо понимает, с кем она имеет дело. Поэтому неслучайно в памятном конфликте Чарльза и Дианы британцы массово поддержали именно принцессу, поскольку она говорила о том, что все люди равны, достойны внимания и заботы.

Так что Чарльз – Карл III вряд ли станет монархом, которого примет всё британское общество. А уж тем более – Содружество наций. Он очень непопулярен там. Его пока не объявили официально главой Содружества. Но это произойдёт после коронации Чарльза, поскольку такое решение в царствующем доме Виндзоров было принято ещё при жизни его матери – в 2018 году.

Неизбежно ослабление королевской власти и следом – ослабление власти «по церковной линии». Возможно, мы увидим попытки служителей Англиканской церкви как-то поддержать её вместе с королевской властью, подставить некие подпорки. Сам монарх на такие действия вряд ли способен. Теоретически этим можно, конечно, воспользоваться.

В целом, монарх – глава Церкви – один из анахронизмов британской системы. Как, в общем-то, и сама монархия. По этой причине многие государства, входящие в состав Содружества наций, принимают республиканскую форму правления, чтобы, формально оставаясь в Содружестве, уменьшить влияние Лондона.

Когда эти страны перестают быть монархиями, то перестают считать британского короля своим главой. И он не может больше назначать туда своих представителей, так называемых генерал-губернаторов. Недавно так сделал Барбадос, став республикой. Индия, входящая в Содружество, – давно республика. Такие процессы постепенно расшатывают британские «основы», содержащие идеологию монархии как символ стабильности – не только внутриполитической…

"ЗАВТРА". А самим британцам их монархия не надоела?

Наталья ЕРЁМИНА. Большинству – нет. Это принцип устойчивости политической системы, который для них сегодня важен как никогда. Почему? Потому что ранее, с 1960-х годов, британская партийная система развивалась динамично и достаточно стабильно благодаря тому, что консерваторы и лейбористы договорились не отказываться от достижений предыдущих правительств. То есть, они заключили некий компромисс ради политической и экономической устойчивости. Сейчас же мы видим обострение схваток между партиями, «переписывание» предыдущего курса. И в этом контексте фигура монарха стала ещё более значимой для британцев. Людям нужен понятный символ стабильности – условно «отец» или «мать» нации.

"ЗАВТРА". Как важный элемент социальной психологии?

Наталья ЕРЁМИНА. Да, именно так. Неизменный символ единства в буре сменяющих друг друга политиков, партий, идей и программ. И в этом смысле, приверженность монархии – показатель высокой консервативности британского общества. Опросы общественного мнения ясно показывают, что Елизавете II её подданные все годы доверяли гораздо больше, чем премьер-министрам от любой партии.

"ЗАВТРА". Ясно, что Карл III не соответствует королевскому образу...

Наталья ЕРЁМИНА. Разумеется, восхождение принца Чарльза на британский трон никоим образом не укрепит монархию. Согласно опросам общественного мнения, он в роли наследника никогда не получал больше 60% одобрения, да и то – в отдельные периоды времени. Может быть, в качестве действующего короля он отчасти и подправит свои позиции, но лишь отчасти. По этой причине вряд ли его можно будет считать королём всей нации. И соответственно – признанным главой Содружества. Следовательно, и его позиция в церковной иерархии, а значит, и сами позиции Англиканской церкви тоже будут ослаблены.

"ЗАВТРА". Тем не менее и Англиканская церковь, и Карл III могут усилить совместное навязывание миру швабовского сатанизма? Каков сегодня британский механизм его продвижения?

Наталья ЕРЁМИНА. Сатанисты отказываются от того, что человек есть человек, и хотят его преобразовать, физически и ментально. Политика гендеров – это именно изменение человеческой сущности, человеческой природы, отказ признавать себя человеком. Потому что если человек отказывается от того, кто он: мужчина или женщина, — он фактически отказывается от того, что он – человек. Он – нечто иное тогда. И эту сатанинскую тему отказа от человеческой сущности в человеке преподносят под ореолом «прав человека», заворачивают, как в фантик, в этот концепт. Трактуют как право человека… не быть человеком. И эта повестка вовсю отрабатывается британскими и американскими политическими институтами, проталкивается в другие страны.

У пропаганды сатанизма есть несколько концептуальных «этажей прикрытия». Скажем, «демократизация» сейчас стратегически связана с распространением теории и практики «гендера». Этим, в частности, занимается «Вестминстерский фонд развития демократии». В России этот фонд не работает, но он работает, например, в странах Центральной Азии: они предлагают свою помощь, свои финансы «для реформ». Начинается всё с малого: «Мы поможем вам принять один закон по правам человека…» Потом – второй закон. А где второй, там и третий – и так по всей «повестке».

"ЗАВТРА". Они преподносят подобное будущее для нас как неизбежность. Но очень многие на планете не согласны с этим. Почему же им удаётся всё шире распространять эту заразу?

Наталья ЕРЁМИНА. Не желают этого народы, простые люди. Но мы говорим, прежде всего, о политическом истеблишменте стран. Об элитах, которые страстно хотят быть «интегрированными». Они наивно верят, что, приняв какие-то внешние условия, попадут в некие транснациональные «финансовые потоки», им дадут право быть их участниками и выгодополучателями. На самом же деле они являются лишь инструментом для того, чтобы эти потоки по-прежнему стремились к тем, кто ими руководил на протяжении веков.

США для Великобритании – основной партнёр в «гендерно-демократической» повестке, они действуют рука об руку. Сейчас к этому процессу подсоединился и ЕС, который учреждает собственные «бюро по правам человека». В том числе – на постсоветском пространстве. И мы хорошо уже знаем, к чему это приводит: к попытке свержения власти в Белоруссии, к событиям на Украине!

Кстати, Великобритания вышла из Евросоюза не только по торговым разногласиям с континентальными европейцами. Одним из аргументов был следующий: ЕС уделяет недостаточно внимания постсоветским государствам. А для Англии это исторически зона её жизненных интересов. Брюссель же не рассматривал этот вопрос в таком ключе. Поэтому Лондон и «освободил себе руки» на этом пространстве.

"ЗАВТРА". Стратегия «Глобальная Британия», принятая Вестминстером как руководящий документ внешней и внутренней политики до 2030 года, формулирует задачи, которые Королевство хочет достичь, избавившись от «пут» ЕС. Россия называется в этом документе «главной угрозой» британским планам.

Наталья ЕРЁМИНА. Они рассматривают Россию как угрозу, главным образом, в контексте "мягкой силы", то есть Россия мешает распространению британских ценностей, британской культуры, британских финансовых услуг. Кстати, на сектор услуг приходится более 70% ВВП Соединённого Королевства. И большая часть из них – свыше 40% – это финансовые услуги. Международные же финансовые услуги составляют порядка 10%.

Как в своё время верно определил принц Уэльский, британцы – «это нация, которая обращена вовне для того, чтобы развиваться внутри». То есть, ей всё время нужны какие-то ресурсы извне. В своё время этому способствовала морская экспансия, проводимая через частные компании: Ост-Индскую, Вест-Индскую. С веками меняется только инструментарий.

Они и раньше рассматривали Россию в качестве соперника, поскольку её утверждение в Центральной Азии виделось им как продвижение в Индию – «жемчужину Британской империи». Сегодня же есть ощущение, что такой угрозой британским торгово-финансовым интересам является союз России и Китая. Например, в рамках «Одного пояса – одного пути». И если некогда они через Центральную Азию пытались влиять на Россию, чтобы остановить её движение в сторону Индии, то ныне они через Россию стремятся повлиять на Китай.

"ЗАВТРА". Каким образом?

Наталья ЕРЁМИНА. Для британских аналитиков главный показатель взаимодействия государства с другими государствами и международными институтами – это объём инвестиций. The Financial Times и некоторые другие британские издания, активно изучающие этот вопрос, считают ключевым такой индикатор: сколько инвестиций было вложено в экономику России в рамках интеграционных процессов. Например, они с удовлетворением отметили, что в нынешнем году после введения тотальных антироссийских санкций Китай в рамках существующих совместных проектов не предоставил никаких инвестиций РФ. Из этого они делают вывод, что их стратегия давления на Россию является верной. То есть, влияя на Россию, они замедляют или останавливают интеграционные планы Китая по отношению к нашей стране. Одновременно они не допускают укрепления России по ключевым географическим точкам и направлениям, чтобы не дать нам контролировать глобальные международные торговые потоки, в том числе финансовые.

Одной из таких «узловых» точек или зон является Причерноморье. Это внятно объясняет, почему Украина вообще вошла в фокус британских интересов, как и Закавказье. Потому что главные потоки из них выходят в Чёрное море и далее – на Ближний Восток. Центральная Азия также в фокусе британцев – это путь к Индии. Для Лондона исключительно важно не допустить мощных логистических цепочек, альтернативных британским, которые пытается выстроить Россия.

"ЗАВТРА". А при чём здесь Китай?

Наталья ЕРЁМИНА. У нас до сих пор считают, что нам удастся выстроить такие цепочки и коридоры лишь в кооперации с Китаем. Но я думаю, что нам нужно это делать самостоятельно. Абсолютно! Так же как Северный морской путь и прочие транспортные коридоры. Средства стоит направлять не в различные «стабилизационные фонды», а в геополитическую логистику – под долгосрочные интересы страны.

Британцы очень активно работают, чтобы сорвать наши новые логистические проекты. Некоторые британские институции в Центральной Азии, например, специально были созданы для того, чтобы очернить в глазах местных правительств и народов нашу страну, расстроить возможное взаимодействие этих государств с Россией. Таким же образом они действуют, вбивая клин между РФ и КНР. Антироссийская риторика – оборотная стороны антикитайской. Британские агенты влияния, прибывая в Китай, говорят: «Бойтесь России! Она вас обманет». А потом этот же «эксперт» приезжает к нам и убеждает: «Бойтесь Китая – он вас поглотит!»

"ЗАВТРА". А интегрально — сдерживается взаимодействие обеих стран...

Наталья ЕРЁМИНА. Вот именно. Традиционная британская политика. Так что антироссийская повестка Британии – это по большей части повестка антикитайская. Хотя, на первый взгляд, она кажется исключительно антироссийской. Просто в большой политике часто бывает так, что видимый «громкий» проект вложен в гораздо более крупный и «глухой» проект.

Британцы хотели удержать за собой многие финансовые услуги Гонконга. Китай им не позволил этого сделать. Они ещё до брекзита начали активно двигаться в Азию, уже тогда видели растущий Индо-Тихоокеанский регион как основной для своих финансовых вложений. Но они там столкнулись с Китаем, который начал блокировать британское продвижение в регионе, считая его своим. А когда у британцев не получилось того партнёрства с Пекином, на которое они рассчитывали (длительное время британцы в своих стратегиях писали о том, что Китай является их основным торговым партнёром), это стало крупным провалом для Лондона: и политическим, и экономическим. И тогда они уже вслед за Вашингтоном начали крутить известную пластинку – по линии прав человека в Китае, религиозной свободы Тибета, прав Гонконга и так далее.

"ЗАВТРА". Возможно, теперь британцам будет ещё сложнее: управление Китаем на последнем съезде КПК переформатировалось...

Наталья ЕРЁМИНА. Да, это признак того, что высшее руководство КНР осознаёт британские манёвры, видит, что скрывается за антироссийской повесткой, и будет усиливать блокирование западного влияния. По этой причине, думаю, мы увидим через некоторое время активизацию российского-китайского сотрудничества. И тогда у англосаксов вообще не будет никаких шансов зайти в азиатский регион. Соответственно, они должны будут «помахать ручкой» и Центральной Азии.

"ЗАВТРА". Многие говорят, что следующая война в Европе – это война Турции против Греции из-за Кипра. И её актуальность растёт вместе с влиянием Турции на европейские дела. Как известно, на Кипре расположены две британские военные базы; там два небольших анклава: Акротири и Декелия под суверенитетом Соединённого Королевства. Есть ли перспектива «подвинуть» на Кипре британцев с помощью горячих турецких парней?

Наталья ЕРЁМИНА. У нас, в принципе, с Кипром особых проблем нет: ни с греческой, ни с турецкой частью. Наше присутствие там очень значимо – с точки зрения финансовых капиталов, вложений, поскольку там офшорная зона. У нас действительно есть возможность укрепить свои позиции на Кипре. Только я думаю, что надо начинать не с того, чтобы требовать удаления оттуда британских баз. Нужно создавать свои.

"ЗАВТРА". Только хотел сказать…

Наталья ЕРЁМИНА. Сейчас, конечно, условия не очень благоприятные – это надо было делать в период Сирийской кампании. Поскольку кипрской общественности можно было бы тогда объяснить наши базы необходимостью, в том числе защиты их интересов от международного терроризма. Сегодня же это сделать невозможно. Но на будущее, безусловно, этот вопрос надо иметь в плане.

"ЗАВТРА". Есть ещё одна «линия напряжения» для Великобритании – Фолклендские острова. В одной телепередаче недавно видел сюжет о том, как большая компания, включавшая британцев, испытывая автомобили, двигалась по Южной Америке, стремясь достичь южной оконечности континента. Но в Аргентине, узнав в путешественниках британцев, да ещё и ветеранов войны Великобритании с Аргентиной, местные жители забросали их камнями, разгромили машины. Местные власти не гарантировали безопасности, и «испытателям» пришлось срочно ретироваться.

Можем ли мы этот конфликтный потенциал Аргентины по отношению к Британии как-то использовать?

Наталья ЕРЁМИНА. У британцев много заморских территорий. И эта «карта» для нас интересна не только и не столько как конфликтный потенциал… В работе с местным населением мы могли бы подчёркивать, что Британия играет по двойным стандартам, нарушая те самые права человека, за которые вроде бы ратует. В частности, право на самоопределение народов. То есть, практикует неоимпериализм, неоколониализм и прибегает к военной силе там, где надо было бы использовать дипломатию. Как в случае с Фолклендами.

"ЗАВТРА". Мы могли бы через взаимодействие с гражданским обществом в Аргентине по этой теме вывести наши отношения на совсем другой уровень...

Наталья ЕРЁМИНА. Да, России следует свою позицию в данном вопросе чётко проявить. Это для нас совершенно не представляет сложности, поскольку понятно, кто прав. И в этом контексте мы могли бы, конечно, более активно эту карту разыграть в отношениях с Латинской Америкой в целом.

Надо иметь в виду: когда начинается ослабление британских позиций в каких-то отдельных аспектах, то это автоматически перекидывается и на другие позиции. Скажем, если у них наметился провал хотя бы по одной линии: в финансовых потоках, в мягкой силе, в отношениях между партиями или между регионами и центральной властью – то «проседает» и всё остальное.

Пока что британцев спасает формирование международных коалиций – то, что для них всегда было главным инструментом. Как в вопросе с Украиной – им обязательно нужно было создать коалицию против России. Великобритании требуются страны-исполнительницы их замыслов, а также чужие финансовые ресурсы, которые будут замыкаться на Британии. Неслучайно британцы предлагали даже Северный морской путь замкнуть на своих портах.

Их трудно за это осуждать, они защищают интересы своей страны. Но нам нужно знать их планы, понимать, как они меняются, заранее прогнозировать, как и подо что наши геополитические противники будут выстраивать свои коалиции.

"ЗАВТРА". И эффективно действовать на упреждение...

Наталья ЕРЁМИНА. Да, эффективно воздействовать. Например, на тех партнёров, которых выбирают британцы. К примеру, на ту же Турцию. Потому что Турция, конечно, не является удобным партнёром ни для кого вообще. Но наша дипломатия умеет не хуже британской работать с этой страной. Нам, конечно, полезнее держать Турцию в своём поле зрения, взаимодействовать с ней для того, чтобы вовремя реагировать на какие-то острые моменты.

Не может не радовать, что у нас общая позиция с Ираном, связанная с антинатовской и с антисанкционной повесткой. Ну и кроме того, конечно, есть смыкающиеся интересы на постсоветском пространстве: и с Ираном, и с Турцией.

"ЗАВТРА". Благодарю вас за беседу, Наталья Валерьевна!

Беседовал Сергей ЗОТОВ

Великобритания. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > zavtra.ru, 6 декабря 2022 > № 4241311 Наталья Еремина

Туркмения. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > kremlin.ru, 29 июня 2022 > № 4097724 Владимир Путин

Владимир Путин ответил на вопросы журналистов

В завершение рабочего визита в Туркменистан Владимир Путин ответил на ряд вопросов представителей СМИ.

В.Путин: Добрый вечер!

Пожалуйста, слушаю вас. Как вам, понравилось здесь, [в Ашхабаде]? Жарко только. Но как город преобразился за последние годы, расстроился, стал таким красивым!

Вопрос: Уважаемый Владимир Владимирович!

Прошло определённое время со дня Вашего последнего визита в Туркменистан. Сегодня Вы приехали в нашу страну для участия в работе шестого Каспийского саммита. Сегодня же Вы встречались с глубокоуважаемым Президентом Туркменистана и председателем Халк Маслахаты Милли Генгеша [верхней палаты парламента] Туркменистана Гурбангулы Мяликгулыевичем Бердымухамедовым, которому сегодня исполнилось 65 лет. Вы поздравили бывшего коллегу с юбилеем.

В связи с этим хотелось бы узнать, какое значение Вы придаёте нынешнему визиту в Туркменистан и каковы, на Ваш взгляд, перспективы дальнейшего партнёрства прикаспийских государств по итогам шестого Каспийского саммита, состоявшегося в Ашхабаде?

Спасибо.

В.Путин: Я уже говорил и хочу ещё раз повторить: хочу поздравить Туркменистан, народ Туркменистана, с таким хорошим выбором. Новый Президент – молодой человек, энергичный, с блестящим образованием и уже с опытом государственной деятельности. У нас складываются хорошие, добрые отношения. Он принял эстафету от своего предшественника, своего отца. И у нас был очень полезный, хороший разговор во время его визита в Москву. Мы наметили план конкретных действий по развитию двусторонних отношений и начали претворять его в жизнь.

Что касается прежнего руководителя, Гурбангулы Мяликгулыевича, то у нас с ним очень добрые дружеские отношения сложились. Благодаря его усилиям в значительной степени создана база для развития российско-туркменских отношений, сотрудничество продолжается, причём и по линии энергетических наших компаний, и в гуманитарной сфере, в сфере образования, транспорта. Это очень важно, логистика в современном мире – одна из важнейших составляющих экономического успеха.

Должен сказать, что после официальной части он нас пригласил на неформальный обед, мы имели возможность поздравить его с днём рождения, конечно, с юбилеем, но процентов 90 времени, наверное, посвятили разговорам в неформальном, свободном режиме о развитии сотрудничества в регионе Каспийского моря. Вы практически всё слышали по направлениям, но было очень много идей, предложений возникло, сейчас я не буду всё это рассказывать, предвосхищать, потому что всё это должно найти отражение в соответствующих многосторонних и двусторонних документах.

Речь, конечно, шла, как ни странно, не только об энергетике и логистике, но и о промышленной кооперации. Причём в таких направлениях, которые, безусловно, представляют общий интерес для всех стран, имея в виду основные направления нашей хозяйственной деятельности. Мы договорились о том, что выберем эти приоритетные направления, распределим между собой компетенции и в соответствии с этими компетенциями предпримем шаги по выстраиванию широкой кооперации на основных направлениях, прежде всего в промышленности, высоких технологиях.

На мой взгляд, это очень перспективно, важно и целесообразно уделить этому больше внимания.

И по традиционным нашим направлениям: по энергетическим, по некоторым другим направлениям тоже есть конкретные договорённости, в том числе о продолжении некоторых наших контрактов. Руководство «Газпрома» скоро приедет в Туркменистан.

Так что мы очень благодарны руководству Туркменистана за организацию этого мероприятия. После таких длительных, так назовем, «ковидных каникул» нам удалось наконец в полноформатном режиме поработать друг с другом. Это оказалось очень полезным. Так что Вам большое спасибо.

Вопрос: Саммит «семёрки» в Германии прошёл под знаком «как больнее наказать Россию», под шуточки про Ваш, извините, голый торс. Там все отличились. Премьер Канады: давайте скинем пиджаки, будем круче, чем Путин. Вы случайно здесь, на Каспийском саммите, ничего подобное не обсуждали?

И ещё: Борис Джонсон сказал, что если бы Президент России был бы женщиной, то войны бы не было. Как вообще Вы к этому относитесь?

В.Путин: Я не знаю, как они хотели раздеться, до пояса либо ниже пояса, но, думаю, что это было бы отвратительное зрелище в любом случае. Но если вспомнить Пушкина, я могу ошибиться в словах, в деталях, по-моему, он сказал: быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. Поэтому я, безусловно, с этим согласен, в человеке должно быть всё гармонично развито: и душа, и тело. Но для того, чтобы всё было так гармонично, нужно отказаться от злоупотребления алкоголем, от других вредных привычек, заняться физической культурой, спортом.

Коллеги, о которых Вы сказали, я их всех знаю лично, – у нас не самый лучший период наших отношений, это понятно. Но тем не менее они все лидеры, значит, есть характер. И если они захотят, они нужного успеха, безусловно, добьются. Но нужно работать над собой. А то, что они об этом говорят, это уже хорошо, за это похвалю.

Теперь вторая часть вопроса – Джонсон? Я сейчас не буду говорить, если бы, что бы было, я просто хочу в этой связи напомнить события новейшей истории, когда Маргарет Тэтчер приняла решение о начале боевых, военных действий против Аргентины за Фолклендские острова. Вот женщина приняла решение о начале военных действий. Где эти Фолклендские острова и где Британия? И продиктовано это не чем иным, как имперскими амбициями, подтверждением своего имперского статуса.

Поэтому думаю, что, во всяком случае, от действующего Премьер-министра Великобритании это не очень корректная ссылка на то, что происходит сегодня.

Вопрос: Стартовал саммит НАТО и стартовал сразу очень воинственно. Для начала на нём Россию объявили прямой угрозой безопасности альянса. При этом Столтенберг признался, что к противостоянию с нашей страной альянс готовился с 2014 года. Есть ещё одно заявление, премьера Бельгии, о том, что Украина должна непременно победить, при этом непременно на поле боя. И это уже согласовано якобы с властями Украины.

Вы могли бы дать оценку всем этим заявлениям? И как мы теперь должны к ним относиться?

В.Путин: Мы должны относиться к этому как к факту. То, что они с 2014 года готовились к каким-то активным действиям против нас, для нас не является новостью. Именно этим и объясняются наши решительные действия по защите своих собственных интересов. Им давно нужен был какой-то внешний враг, вокруг угрозы от которого можно было бы объединить союзников вокруг себя. Я говорю прежде всего про Штаты.

Иран не очень подходил на эту роль, Россия подходит лучше. Мы дали им такой шанс – объединить вокруг себя всех союзников на новом историческом витке. Ничего нового для нас нет. Это лишний раз подтверждает то, о чём мы всё время говорили, а именно о том, что блок НАТО – это рудимент прошлой эпохи, эпохи «холодной войны». Нам всё время на этот счёт отвечали, что НАТО изменилось, что это теперь, скорее всего, политический союз, но всё искали повода и возможности придать ей новый импульс именно как военной организации. Вот, пожалуйста, они это делают. Ничего для нас нового здесь нет.

Вопрос: А то, что касается победы Украины?

В.Путин: А победа Украины – да, мы знаем об этом. Украина вела с нами – хуже, лучше – [переговоры]. С какого-то момента о чём-то договорились, потом они от своих договорённостей, извините за моветон, отъехали, отошли. Но призыв к Украине продолжать боевые действия и призыв отказаться от дальнейших переговоров – это только подтверждает наши предположения о том, что Украина – это не цель и благо украинского народа – это не цель объединённого Запада и НАТО, а это средство для защиты своих собственных интересов. То есть руками украинцев, руками украинского народа натовцы и ведущие страны НАТО просто хотят самоутвердиться дополнительно, утвердить свою роль в мире, подтвердить не лидерство, а свой гегемонизм в прямом смысле этого слова, свои имперские амбиции. Вот и всё. И то, что всегда говорили о своей исключительности, говорили и внедряли в сознание мирового сообщества тезис и лозунг о том, что «кто не с нами, тот против нас», – это всё проявление той же самой политики. Ничего нового для нас здесь нет.

Вопрос: Владимир Владимирович, Турция отказалась от каких-то своих убеждений по поводу вступления Швеции и Финляндии. Как-то это решение отразится на взаимоотношениях между Россией и Турцией? И что теперь будет предпринимать Россия, тем более с учётом последних заявлений, которые озвучивал Столтенберг, говоря, что Ваша цель, чтобы силы НАТО были подальше от России, теперь как бы наоборот привела к тому, что силы НАТО ближе к России?

В.Путин: Я знаю этот тезис, это ложный тезис, не имеющий ничего общего с действительностью. Наша позиция всегда заключалась и заключается в том, что (я уже сказал об этом в ходе нашей сегодняшней беседы) НАТО – это рудимент «холодной войны», и он нужен только как инструмент внешней политики Соединённых Штатов, для того чтобы держать в повиновении своих сателлитов. Ничего другого здесь нет. Мы дали им такую возможность, я это понимаю. Они достаточно эффективно и энергично используют эти аргументы, для того чтобы подтащить вокруг себя своих так называемых союзников. Это с одной стороны.

С другой стороны, что касается Швеции и Финляндии. У нас нет таких проблем со Швецией и Финляндией, которые, к сожалению, есть с Украиной. У нас нет ни территориальных вопросов, ни споров, у нас нет ничего, что нас могло бы беспокоить с точки зрения членства Финляндии или Швеции в НАТО. Ну хочется им – пожалуйста.

Только они должны ясно и чётко себе представлять, что раньше не было никаких угроз для них, теперь в случае размещения там военных контингентов и инфраструктуры мы вынуждены будем отвечать зеркально и создавать такие же угрозы для территорий, откуда создаются угрозы нам. Это же очевидная вещь. Они что, этого не понимают? Всё было у нас хорошо, но теперь будут какие-то напряжения, это очевидно, безусловно, без этого невозможно, повторяю, если будут создаваться нам угрозы.

А тезис о том, что мы боролись против расширения НАТО за счёт Украины, а теперь это получили за счёт принятия Швеции и Финляндии, не имеет под собой каких-то серьёзных оснований, потому что для нас членство Финляндии и Швеции в НАТО – это совсем не то, что членство Украины в НАТО. Это совершенно разные вещи. Они это прекрасно понимают, просто вбрасывают в общественное мнение этот тезис, чтобы показать: ага, вот Россия не хотела, а теперь получила вдвойне. Нет, это совершенно другая вещь, и мы отдаём себе в этом отчёт. И они это понимают. Но для того, чтобы подменить эти понятия, показать, что Россия не добивается нужного результата… Этим нас в заблуждение они не введут.

Ну хочется Швеции и Финляндии, пусть вступают. Знаете, у нас есть такие, грубые анекдоты: сегодня вступил в одно место, теперь в другое. Это их дело. Пускай куда хотят, туда и вступают. Украина – совершенно другое. Из Украины начали делать анти-Россию, плацдарм для того, чтобы попытаться как-то раскачивать саму Россию, начали бороться с русской культурой, с русским языком, начали преследовать людей, которые чувствуют себя частью русского мира. Ничего подобного в Финляндии и Швеции нет, это совершенно другая ситуация. Хотят – пусть вступают, пожалуйста.

Вопрос: Сегодня Лев Лещенко сказал, что готов исполнить песню о героях спецоперации, Илья Резник уже стихи сочинил. И я буквально на днях из Луганска вернулся, глава Луганской Народной Республики Пасечник выступил с инициативой, чтобы снять фильм, и он даже идею предложил Владимиру Машкову, и тот «загорелся»… Мы помним, какую роль советское искусство сыграло во время Великой Отечественной войны… Как Вы относитесь к этим идеям и предложениям?

В.Путин: Это хорошая идея. Понимаете, ведь ребята, которые там выполняют боевые задачи, воюют, подвергают свою жизнь опасности, некоторые уходят из жизни вообще, жертвуют собой для достижения тех целей, ради которых они там выполняют задачи в рамках этой военной операции. Они защищают людей, которые живут на Донбассе, они защищают интересы России, обеспечивая безопасность нашей страны. Мы что, не понимаем, что ли? Я уже много раз об этом говорил: создадут такой антироссийский плацдарм вблизи наших границ, и мы постоянно будем жить под этой угрозой, под этим дамокловым мечом. Поэтому ребята выполняют важнейшую задачу с точки зрения обеспечения безопасности самой России, и, конечно, они заслуживают того, чтобы о них говорила страна, знала страна. Я не только поддерживаю вот такие идеи, я первый раз об этом слышу, я думаю, что и песни надо слагать, и стихи писать, и памятники им ставить, они герои.

Вопрос: Владимир Владимирович, скажите, цели спецоперации изменились с момента её начала? В чём сейчас цель? Понимаете ли Вы для себя и для нас, когда всё это закончится?

В.Путин: Да, конечно. Ничего не поменялось. Я же сказал ранним утром 24 февраля, я же сказал об этом прямо, публично на всю страну, на весь мир. Мне добавить к этому нечего. Ничего не изменилось. И тогда же, почти через несколько дней, сказал, что тактика может быть разная, тактика, предложенная Министерством обороны, Генштабом: куда войска двигать, куда передвигать, какие там объекты поражать, что за это время сделать, когда несколько группировок находились там, в центре Украины, что за это время должно было быть сделано на Донбассе. Там режим киевский готовился к этому уже давно, с 2014 года, поэтому какие-то отвлекающие действия там производились.

Я, конечно, Верховный Главнокомандующий, но я всё-таки не заканчивал академию Генерального штаба. Я доверяю тем людям, которые являются профессионалами. Они действуют так, как считают нужным для достижения конечной цели. А конечная цель мною обозначена – это освобождение Донбасса, защита этих людей и создание условий, которые гарантировали бы безопасность самой России. Вот и всё. Работа идёт спокойно, ритмично. Как вы видите, войска двигаются и достигают тех рубежей, которые ставятся в качестве задачи на определённом этапе этой боевой работы. Всё идёт по плану.

По срокам не надо говорить, я никогда об этом не говорю, потому что это же жизнь, это реальные вещи. Подгонять под какие сроки – это неправильно, потому что, я уже говорил об этом, это связано с интенсивностью боевых действий, а интенсивность напрямую завязана с возможными потерями. А мы прежде всего должны думать о том, чтобы сохранить жизнь наших ребят.

Вопрос: Можно про теракт? Не про теракт, а про взрыв в торговом центре на Украине, в Кременчуге? Разные версии есть.

В.Путин: Нет там никакого теракта, ни взрыва.

Я же здесь был, я просто не знаю [в деталях]. Но я знаю, мы много раз это говорили, показывали это, с беспилотников видно, когда размещают оружие, комплексы РСЗО, артиллерию, тяжёлую технику вообще в жилых кварталах, ещё где-то. Просто так по полям у нас никто не стреляет и не бьёт. Как правило, это делается по результатам разведанных целей.

Уверен, что в этом случае было всё то же самое. Прячут же технику, особенно ту, которую с Запада доставляют, во всякие ангары, на рынках, на заводах, в цехах, где технику ремонтируют или приводят в порядок после длительного периода перегонки из той же заграницы.

Ни по каким гражданским объектам российская армия ударов не наносит – нет необходимости. У нас есть все возможности для того, чтобы определить, что где находится, и при наличии современного высокоточного оружия большой дальности мы достигаем этих целей. В деталях я, конечно, узнаю, когда вернусь в Москву.

Туркмения. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > kremlin.ru, 29 июня 2022 > № 4097724 Владимир Путин

Великобритания. Евросоюз. США. Арктика > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 18 марта 2022 > № 3999513 Наталья Еремина

Британские стратегии

Чисто английское партнёрство в Арктике и не только

Сергей Зотов

«ЗАВТРА». Наталья Валерьевна, известно, что во многих исторических событиях можно обнаружить британский след. А какова сегодня роль Великобритании в мире и, в частности, в Европе?

Наталья ЕРЁМИНА, доктор политических наук, профессор кафедры европейских исследований факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета. Европа для британцев — регион, через который проходят их важнейшие военные, политические, экономические коммуникации, это мост в Азию, на Ближний Восток, Балканы и в Восточное Средиземноморье. Черчилль писал, что у британской политики есть три пересекающихся круга интересов, а в центре их пересечения и находится сама Британия. Это Содружество наций, США и Европа.

Первый круг — самый важный. Содружество наций, образованное после заключения Вестминстерского статута 1931 года, постоянно меняется (какие-то страны уходят, вновь входят и так далее), но это работающий организм, сохраняющий культурные связи, «мягкую силу», которые были наработаны ещё в рамках империи.

«ЗАВТРА». Британия по-прежнему старается поддерживать свой привлекательный образ для членов Содружества.

Наталья ЕРЁМИНА. Да! И благодаря этим связям Лондон выстраивает отношения с Евросоюзом, то есть позиционирует себя посредником между Африкой, Азией и Брюсселем. В переговорах, как правило, британская сторона больше связана с интересами своих бывших доминионов и колоний, чем с интересами Брюсселя, что позволяло Британии влиять на ЕС и европейскую политику в целом.

«ЗАВТРА». А как выстраиваются отношения с США?

Наталья ЕРЁМИНА. США являются основным партнёром для Великобритании. В свою очередь, Соединённые Штаты используют это партнёрство как инструмент влияния на Европу. После Второй мировой войны именно британцы, в отличие от французов и итальянцев, лоббировали многие американские устремления во внешней политике, в том числе План Маршалла. Англичане поддержали программу НАТО, вступили в этот альянс.

После войны европейские страны, в том числе Великобритания, потеряли свои золотые авуары и оказались в финансовой зависимости от США. Но у британцев к США и НАТО подход весьма неоднозначный. В отношении НАТО британцы в годы холодной войны определились примерно так: «Альянс этот нужен, чтобы держать США в Европе, а СССР — вне её». В этом была логика решения собственных задач.

«ЗАВТРА». То есть Британия проводит самостоятельную внешнюю политику?

Наталья ЕРЁМИНА. В некоторых аспектах они совершенно не согласны с США, но по большей части вопросов склонны поддерживать американцев (Ирак, Сирия, Ливия, Косово). В Косово британцам был дан карт-бланш — большая территория в зоне деятельности их миротворческого контингента. И как британские генералы там себя проявили, мы знаем: они поддержали силовой вариант решения проблемы, сыграли на руку США и сделали ставку на НАТО, вопреки позиции Совбеза ООН. Они, вообще, всегда берут сторону НАТО в случае разногласий позиций НАТО и Брюсселя.

Вопрос подобного выбора остро встал и перед так называемыми «молодыми европейцами» (бывшими странами Варшавского договора, прибалтийскими государствами): ближе к политике ЕС или НАТО держаться? На мой взгляд, они тоже делают выбор в сторону НАТО. И поэтому сейчас, в постбрэкзите, британцы через НАТО гораздо больше присутствуют в этих странах, особенно в Эстонии и Польше.

«ЗАВТРА». Мы уже перешли к рассмотрению третьего круга — Европы.

Наталья ЕРЁМИНА. Да, и в целом Европа воспринимается британцами как контекст и плацдарм. В этом смысле чётко выстроенной стратегии в отношении Европы у них нет.

«ЗАВТРА». Странно звучит...

Наталья ЕРЁМИНА. Больше того, я скажу, что недавно, когда рассматривался вопрос взаимодействия с Брюсселем в условиях постбрэкзита, они признали, что у них уже не будет возможностей, как прежде, наладить отношения с ЕС. Да и находясь в ЕС, они не особо эти отношения налаживали. Например, британцы торпедировали все военные инициативы Франции, военное сотрудничество которой с Германией ощутимо крепнет. Они в этот проект не включены и, скорее всего, не будут включены, так как предпочитают развивать отношения с США, в том числе в англосаксонском блоке AUKUS.

Европа рассматривается британцами как шарнир, передаточное звено в цепи британской политики, одна из целей которой — быть равными партнёрами для США на основных флангах развёртывания НАТО: Арктика, Балтика, Чёрное море, Восточное Средиземноморье.

И вообще, Европа воспринимается и контролируется британцами именно через призму флангов. Отсюда политика Британии в отношении Украины, отсюда бесконечные заявления Эстонии, Латвии, Литвы и Польши о российской угрозе. Появился даже такой термин — «Черноморско-Балтийский регион». Британцы, например, совместно с НАТО создали на территории Эстонии Центр кибербезопасности и поддерживали все украинские инициативы типа Крымской платформы. В 2020 году Великобритания подписала самостоятельное соглашение с Украиной и предоставила ей 40 миллионов фунтов стерлингов на поддержание украинского суверенитета, в том числе на вооружение.

«ЗАВТРА». Чем объясняются столь широкие жесты?

Наталья ЕРЁМИНА. Британская политическая элита уже похоронила проект Евросоюза (неслучайно даже лейбористов обвиняли в недостаточно активной агитации за ЕС), отсюда активность в странах, которые получили в ЕС «от ворот поворот»: кроме Украины, это Турция, которая понимает, что никогда не станет членом Европейского союза. Неудачная попытка турецкого государственного переворота в 2016 году сыграла на руку англичанам. Они тогда поддержали Эрдогана, и впоследствии бывший посол Британии в Турции Ричард Мур был назначен главой МИ-6. Ясно, что британцами сделана ставка не столько на Европу, сколько на продвижение на Ближний Восток.

На Балканах, как я уже сказала, позиция Великобритании близка к позиции США. Конфликт на Балканах – это конфликт в Европе, и для Европы он невыгоден, но он выгоден для США, и британцы его поддержали. То есть британцы видят себя вне Европы и общих европейских проблем.

Вообще, их участие в европейской интеграции было выборочным: давние противники углубления интеграции, они не вступили в Шенгенскую зону и не приветствовали введение евро. В связи с этим уместно вспомнить давнее очень громкое заявление Маргарет Тэтчер, смысл которого: Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) будет хуже, чем Третий рейх в смысле тоталитаризма и бюрократического давления.

«ЗАВТРА». Брюссель хочет лишить суверенитета всех членов Евросоюза, и многие страны ощущают это на себе, некоторые даже пытались сопротивляться. Если вычесть «безвиз», туризм и внутриевропейскую свободную торговлю, то окажется, что единственной «скрепой» для европейцев является вопрос безопасности. И НАТО — это их «всё» в вопросах безопасности. Если выкинуть этот военный альянс из «общеевропейского дома», ЕС просто развалится. Ибо что там может остаться, кроме вялого двустороннего сотрудничества? На этом фоне страны Восточной Европы, лишившиеся общеевропейских иллюзий, тяготеют, очевидно, к Британии.

Наталья ЕРЁМИНА. Да и сотрудничество по вопросам безопасности в ЕС было очень слабым, судя по провальным антитеррористическим акциям. Террористы спокойно перемещаются из одной «шенгенской» страны в другую, данные о них обычно не передаются. А британцы себя из общеевропейского пространства контроля в вопросах безопасности изначально исключили и никаких данных о подозрительных людях партнёрам по ЕС не предоставляли, хотя сами копировали всю нужную информацию из Европы для собственных нужд. Эта «игра в одни ворота» вскрылась два года назад.

Таким образом, Евросоюз сам не обеспечивает безопасности, это прерогатива НАТО, и британцы стремятся через НАТО играть ключевую роль в Европе.

«ЗАВТРА». А какова сегодняшняя военная доктрина Великобритании?

Наталья ЕРЁМИНА. Эта доктрина была обновлена в 2020 году. Это, наверное, самый пафосный документ из всего изданного в Туманном Альбионе, что я видела.

«ЗАВТРА». А подробнее?

Наталья ЕРЁМИНА. Громкие фразы типа: «…благодаря позиции Великобритании, правильной, рассчитанной на мир во всём мире и демократию во всей демократии, прогресс и справедливость, будет осуществлено следующее: миллиарды душ по всему миру получат шанс на лучшие условия жизни».

В целом в военной доктрине произошёл определённый сдвиг: если раньше рассматривались вопросы вооружений, обороны, инфраструктуры, то теперь больше внимания уделяется защите образа жизни британцев, британских ценностей. Указано, что распространение британских ценностей – это важный инструмент для прогресса внутри самой Британии, то есть внешняя политика должна способствовать экономическому процветанию страны.

«ЗАВТРА». А перечислили они свои ценности?

Наталья ЕРЁМИНА. Нет! Britishness — это очень сложный концепт, но в центре его баланс между «мягкой и жёсткой силами». Британцы — одни из немногих, кто не говорит, что будут использовать только «мягкую силу». Они не стесняются и прямо говорят о том, что вооружённые силы Великобритании — «силы прогресса, роста и справедливости». Тут они идут по стопам американцев, любимая тактика которых — прийти, «отбомбиться» и уйти. Отсюда и британский «принцип непропорционального ответа». То есть ответ должен быть намного бо́льшим, нежели риск и вызов.

В последней военной доктрине Великобритании ещё указано, что в течение пяти лет будет сформирован «корпус быстрого реагирования», абсолютно новый.

«ЗАВТРА». А в чём новизна этого корпуса?

Наталья ЕРЁМИНА. Он будет быстро перемещаться по миру и идти впереди обычных экспедиционных сил. Значимыми в нём будут новые вооружения и технологии, связанные с искусственным интеллектом.

В стратегии говорится о развитии орбитальной группировки Skynet 6A. На решение этой задачи выделяют около пяти миллиардов фунтов стерлингов.

«ЗАВТРА». Каковы функции Skynet?

Наталья ЕРЁМИНА. Это комплексная орбитальная многополосная спутниковая система, управляемая с помощью искусственного интеллекта, которая призвана связывать и координировать действия всех видов британских вооружённых сил.

«ЗАВТРА». Всю систему они своими силами сделают?

Наталья ЕРЁМИНА. Заявлено, что да. Но я думаю, тут не обойтись без взаимодействия с аналогичными проектами в других странах НАТО. Уже сейчас европейцы приглашают британцев в качестве консультантов по развитию новых военных технологий.

«ЗАВТРА». Кого сейчас британцы назначили главным врагом?

Наталья ЕРЁМИНА. Россию. К Китаю у них куда более мягкое отношение, и китайская военная угроза практически не рассматривается. Но и российскую прямую военную угрозу собственно Великобритании они, на самом деле, не прописывают в доктрине. Тем не менее, сейчас британцы обновляют вооружение: появляются вертолётоносцы, атомные подводные лодки типа «Астьют», новые танковые подразделения.

«ЗАВТРА». Среди флангов, интересующих Британию, вы упомянули Арктику. На чём британцы основывают свои права на продвижение в этот регион?

Наталья ЕРЁМИНА. Они полагают себя одними из первооткрывателей морских арктических путей. Поскольку ещё в далёком 1553 году их парусное судно «Эдвард Бонавентура» преодолело Баренцево море и вошло в Белое. Англичане, пленённые перспективами рыбной ловли и добычи пушнины, стали сотрудничать с Московским царством. Московская торговая компания англичан имела свои причалы и склады в Архангельске и Холмогорах.

Но историей они не ограничиваются и ставят на службу географический фактор, а именно: Шетландские острова, расположенные близ приарктической зоны. Соединённое Королевство подчёркивает, что является «ближайшим неарктическим соседом арктических государств». Мол, «рядом мы». Эту же терминологию приняли те из шотландских политических элит, которые жаждут выхода из состава Королевства — их арктическая повестка документально закрепилась в 2019 году. Они заявили, что шотландцы едва ли не арктическая нация, ментально близкая больше скандинавам, чем англичанам. Такие тезисы выдвигает, к примеру, Шотландская национальная партия.

«ЗАВТРА». А каковы британские научные достижения в исследовании Арктики?

Наталья ЕРЁМИНА. Если говорить о полярных исследованиях, то здесь у них преимущества не в Арктике, а в Антарктике. В прошлом году как раз отмечалось столетие присутствия Британии в Антарктиде: в 1901 году стартовала знаменитая экспедиция на барке «Дискавери». Антарктическое направление в стратегиях Соединённого Королевства развивалось и развивается благодаря захваченным Фолклендским островам. Накопленный багаж знаний у них тут колоссальный. И антарктический опыт британцы решили применить в Арктике. Достаточно сказать, что Департамент полярных регионов, образованный внутри Форин-офиса в 2014 году, занимается и Арктикой, и Антарктикой.

«ЗАВТРА». Однако дрейфовавших северных станций британских мир не знал.

Наталья ЕРЁМИНА. Да, их не было. Они в этом отношении всегда предпочитали сотрудничество. На Шпицбергене, например, у них научная лаборатория совместно с норвежцами. А так, около пятисот британских учёных занимаются арктическими вопросами на постоянной основе. Они сотрудничают, конечно, не только с Норвегией, но и с другими странами Арктического региона. А для изучения природы Арктики было создано особое исследовательское бюро, которое проводит международные конференции в рамках многостороннего соглашения о сотрудничестве в научной сфере, к которому британцы примкнули в 2017 году. Они сотрудничали, например, с нашим Северным (Арктическим) федеральным университетом имени Ломоносова, Томским политехническим университетом, Росгидрометом.

«ЗАВТРА». А почему британцы там резко активизировались с 2017 года? «Глобальное потепление» повлияло?

Наталья ЕРЁМИНА. И это тоже. Но больше — активизация неарктических игроков, в первую очередь, Китая. Также британцев беспокоит концепция Северного морского пути, разрабатываемая Россией. Более того, они предлагали свои восточные и северные порты в качестве конечных пунктов этого пути. Естественно, под это они подводят мировоззренческую базу: мол, Арктика должна принадлежать всем нациям…

«ЗАВТРА». То есть в первую очередь Великобритании.

Наталья ЕРЁМИНА. Они пока считают себя одними из тех, кому она должна принадлежать. Но это риторика. Для них Арктика — важнейшая площадка. Выйдя из ЕС, Британия продолжает позиционировать себя как страну, отвечающую за безопасность в Европе, в том числе в Арктическом регионе. Безопасность тут следует понимать в расширенном смысле: военном, геополитическом, эколого-климатическом.

«ЗАВТРА». Но это всё лежит на поверхности. А каковы их тайные интересы, по вашему мнению?

Наталья ЕРЁМИНА. Энергетика. У британцев большие проблемы с традиционными энергоносителями. А Арктика воспринимается как уникальная кладовая нефти и газа. И в настоящий момент британская сторона ищет партнёров для решения вопросов собственной энергетической безопасности.

«ЗАВТРА». У них есть конкретные проекты?

Наталья ЕРЁМИНА. Да, в основном с Норвегией. Но интересно, что и с Россией Британия в Арктике тоже сотрудничала по вопросам энергетики. Были прямые контракты (например, между Роснефтью и «Бритиш Петролеум» или «Шелл»), и опосредованные, обходные схемы, к которым прибегали англичане.

«ЗАВТРА». С «Ямал СПГ» тоже?

Наталья ЕРЁМИНА. Конечно. Причём осваивались очень большие территории. Для «Бритиш Петролеум» более интересен север Восточной Сибири, а англо-голландскую компанию «Шелл» привлекали приполярные территории Западной Сибири. Из наиболее перспективных для разработок регионов у англичан значилась обширная территория между низовьями Енисея и Хатанги, и уже начиналась реализация совместных проектов по освоению недр в этом бассейне. Есть территории исследованные, а есть намеченные к исследованию.

Британцы понимают, что Россия — единственная из стран Северного полушария, обладающая столь гигантскими запасами энергоносителей. Поэтому транснациональные корпорации настойчиво прощупывали возможности взаимодействия с Россией. И у них это получалось. Но при этом официально Лондон заявлял о том, что не получает энергоносителей от России. Это ложь. К ним исправно поступал тот же наш газ, что продаётся на спотовых рынках. То есть Россия заключала соглашение с Норвегией, а та, конечно, свободно продавала наш газ в Великобританию. Поэтому фразы, порой доносившиеся на официальном уровне от англичан, что только 1% энергоносителей поступает в Соединённое Королевство из России, не соответствуют действительности.

«ЗАВТРА». Предлагая свои морские порты в качестве крайней западной точки Севморпути, возможно, англичане имеют виды на дополнительные контакты с Китаем, влияние на него?

Наталья ЕРЁМИНА. С Китаем в Арктике официально у англичан никакого сотрудничества не предполагается. Я не видела ни одного документа, касающегося такой возможности.

«ЗАВТРА». Это зависит от воли Великобритании? Или сам Китай не рассматривает их как партнёра?

Наталья ЕРЁМИНА. Китай довольно открыт в данном вопросе. Он привык торговать со всеми. В данном случае всё зависит от инфраструктуры партнёра и его реальной готовности сотрудничать.

«ЗАВТРА». Китай, как известно, строит мощный арктический флот.

Наталья ЕРЁМИНА. КНР использует все открывающиеся возможности. И коль скоро Северный морской путь проходит по арктическим морским владениям России, то нельзя обсуждать этот вопрос, игнорируя нас. Поэтому, даже если британцы захотели бы войти в диалог с Китаем применительно к Арктике, им будет невозможно не общаться с Россией.

В британских стратегиях Россию воспринимают как потенциального агрессивного конкурента, как непредсказуемого игрока. Поэтому, если Британия вступает во взаимодействие с РФ по конкретным вопросам, это лишь ситуативный выбор, не меняющий общего отношения к нашей стране.

Члены палаты лордов, между прочим, часто выказывают недовольство чересчур осторожной позицией по Арктике, ведь Британия имеет с 1998 года статус наблюдателя в Арктическом совете, который был сформирован двумя годами ранее. У неё есть тесные контакты со всеми арктическими государствами.

«ЗАВТРА». Но роли наблюдателя ей в этом Совете недостаточно.

Наталья ЕРЁМИНА. Она не является арктическим государством, поэтому не может претендовать на членство. Да и страны Арктического совета с настороженностью относятся к повышенным арктическим амбициям Британии. В Арктическом совете сложился свой круг.

А США до 2020 года вообще очень мало интересовались Арктикой, но сейчас американцы чрезвычайно озаботились Арктикой, в том числе из-за нашего сближения с Китаем. Хотя у нас с Китаем в плане Арктики не так активно развито сотрудничество. Северный морской путь — это путь со многими вопросами. Он, скорее, важен для нас, для внутрироссийского развития, а не для сугубо международных нужд. Но уже сам факт существования такого проекта заставляет других игроков, в первую очередь США, более активно включаться в «арктический вопрос». Кстати, у британцев есть конфликты с Данией, с Канадой в арктическом вопросе.

«ЗАВТРА». А в чём эти конфликты?

Наталья ЕРЁМИНА. Например, по энергоразделу — возможностям работы энергетических компаний. И в целом не всё гладко между всеми этими странами в понимании того, что такое Арктика и как её развивать!

«ЗАВТРА». А на кого опираются британцы в Арктическом регионе?

Наталья ЕРЁМИНА. После 2014 года основная ставка была сделана на Норвегию и Данию. Надо отметить, что даже модернизация вооружений осуществляется с прицелом на Арктику. Это касается противолодочных самолётов, подводных лодок и так далее. К совместному патрулированию Арктики на подлодках приглашены теперь и японцы, таким образом, идёт расширение круга неарктических стан, присутствующих в Арктике.

А с 2018 года военно-морские силы всех этих стран стали проводить ежегодные совместные ледовые учения (Ice Exercises, или ICEX). Опять же, британцы здесь сделали ставку на сотрудничество с конкретными арктическими игроками, чтобы усилить своё присутствие. Они даже подписали меморандум о понимании с норвежской стороной, по условиям которого на 10 лет отправили 800 морских пехотинцев для совместной работы. Их будут время от времени менять.

«ЗАВТРА». А такое наращивание британской военной силы в Арктике не беспокоит соседние страны?

Наталья ЕРЁМИНА. Беспокоит, конечно, и в первую очередь Финляндию и Швецию. Их при этом активно зазывают в НАТО под предлогом «российской угрозы». Британцы настаивают, что только вступление этих стран в НАТО может позволить решить вопрос их безопасности. Всё это политическая спекуляция. Финны, кстати, клюют на натовскую приманку меньше, поскольку у них стабильные отношения с нами, и британцы это хорошо понимают.

Примечательна позиция одного из ведущих британских политических экспертов по вопросам Арктики. Его зовут Клаус Доддс, и он сделал специальное заявление в палате общин на слушаниях по Арктической стратегии Британии. Доддс предложил рассматривать Россию как неконструктивного игрока и призвал другие страны не выстраивать с ней продуктивные отношения.

«ЗАВТРА». Ведущие эксперты всегда политически ангажированы. А какими ещё методами, кроме военных, британцы собираются доминировать в Арктике?

Наталья ЕРЁМИНА. Они развивают образовательные программы, общественные организации, бизнес-партнёрство, делая ставку на разноплановое сотрудничество, в рамках которого они выстраивают «группы влияния».

Но что бы британцы ни говорили, Арктика — это Арктика, и она принадлежит арктическим государствам, а не всему миру!

Великобритания. Евросоюз. США. Арктика > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 18 марта 2022 > № 3999513 Наталья Еремина

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708338 Тимофей Бордачев

ПОСЛЕДНЯЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ СОСЕДИ

ТИМОФЕЙ БОРДАЧЁВ

Кандидат политических наук, научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики», программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай».

НАЦИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ КАК ЕДИНСТВЕННЫЙ ПРИОРИТЕТ РОССИИ

Через тридцать лет после ликвидации СССР можно констатировать, что Россия относительно благополучно преодолела период, критический для любой империи после распада. На его протяжении этот наиболее мощный из осколков прежней общности не раз сталкивался с соблазном попытаться восстановить разрушенное здание. Целью подобных действий (вне зависимости от результата) было бы создание нового сообщества безопасности на пространстве бывшего единого государства. Но Россия уже имела такой опыт в течении нескольких столетий имперской внешней политики, итоги заставляют как минимум глубоко задуматься о целесообразности.

Россия избежала соблазна попробовать восстановить Советский Союз, потому что утрата этого государства не означала качественного изменения российских силовых возможностей. Страна уникальна тем, что она – единственная из европейских империй XIX века почти в неизменном виде сохранила основной потенциал (материальные ресурсы и силовые рычаги), в то время как все её «коллеги» давно покинули мир великих держав. Геополитическая катастрофа 1991 г. сократила физические размеры Российского государства, но не лишила его важнейших атрибутов и активов, как это произошло с Британской, Австрийской, Германской или Османской империями в первой половине ХХ века. Как заметил в 1995 году Доминик Ливен, избавление советской империи от внешнего контура, который был бременем не в меньшей степени, чем преимуществом, не затронуло силовую основу – ресурсные кладовые и военные возможности. Эта особенность является определяющей для российской внешней политики. Россия, как и прежде, в наименьшей степени нуждается в международном порядке и в полной мере готова нести ответственность за безопасность только тех территорий, которые находятся в её непосредственном управлении.

Колоссальные природные богатства и географические масштабы Сибири, население, численностью превосходящее любой из европейских народов, внушительная армия и обеспеченная ядерным оружием стратегическая автономия – совокупных силовых возможностей России достаточно для того, чтобы требовать уважения своих интересов и ценностей в рамках любого международного порядка. Эти же возможности позволяют стране обеспечивать собственное развитие и безопасность без опоры на институты международного управления, которые необходимы торговым великим державам – США и Китаю. Последние вынуждены создавать и предлагать другим правила игры ради собственного выживания и развития.

Сочетание имперского масштаба и силовой автономии приводит к политике колебаний и непоследовательности в отношении ближайшей периферии, возникающей по принципу «есть хочется, худеть хочется, всё хочется».

Искреннее стремление создавать вокруг своих границ и на мировой арене постоянные институты сотрудничества, противодействие попыткам других ведущих держав диктовать условия игры органично сочетаются со способностью обеспечить собственное выживание, не прибегая к контролю над другими государствами. Следовательно, не создавая для этого институциональных механизмов, известных нам в рамках либеральной теории под названием «международное управление». В российской внешнеполитической дискуссии присутствует запрос на формирование по своему периметру «кольца друзей» и огорчение по поводу того, что у России «нет союзников». Однако искренность таких сетований всегда будет ограничена тем, что потенциальные друзья и союзники не играют важной роли в выживании и развитии Российского государства.

В каком-то смысле российская внешняя политика до сих пор руководствуется подходом Александра I, который на Венском конгрессе поражал участников тем, как абстрактные рассуждения о необходимости более морального устройства мира сочетались у него с жёсткими требованиями сохранения прямого территориального контроля над Польшей. Первое отражает претензию на то, чтобы мир прислушивался к российским этическим аргументам, второе – реальную способность нести ответственность только за то, что является частью России. Баланс сил, на котором был основан Венский порядок и внутреннее устройство современного Европейского союза, как таковой России не нужен. Хотя в периоды наивысшего могущества – после побед над Наполеоном и Гитлером – Россия обретала силовые возможности влиять на международный порядок непосредственно. Но сама она практически никогда не выступала в качестве революционной силы по отношению к международному порядку. Россия не может видеть в создании нового международного порядка источник своего могущества, – это то, что сейчас делает Китай, а сто лет назад – США. Единственное исключение – доктрина «мировой революции», но Сталин, по сути, отверг её уже в 1930-е гг., обратившись к концепции «осаждённой крепости», гораздо более естественной для отечественной внешнеполитической традиции. Когда же силы страны ограничены, она думает о порядке только в пределах собственных границ и концентрируется на том, что британский историк Доминик Ливен считает важнейшей задачей любой империи: на «управлении многоэтничностью».

2020 г. принёс несколько важных событий, заставляющих рассмотреть внешнюю политику России по отношению к ближайшему окружению, – завершение эпохи в развитии белорусского государства, разрешение военным путём конфликта вокруг Нагорного Карабаха, смена политической системы в Киргизии. Приближается значимая дата: в декабре 2021 г. исполнится тридцать лет с момента крупнейшей, как её определил президент России, «геополитической катастрофы» ХХ века – распада СССР. Однако при всей важности внутренних изменений и внешнеполитических зигзагов, которыми наполнена история новых независимых государств, для международной политики подлинное значение имеет эволюция только российского поведения, поскольку именно Россия – определяющий фактор развития этой части мира.

Важное и не очень

Россия действует в принципиально новом для себя окружении, и это позволяет иначе раскрыть её уникальный внешнеполитичес­кий потенциал. Гибкость международной среды первой половины XXI века способствует участию Москвы в эволюции мирового порядка, даже если она не ставит цели его сломать и заменить. Россия участвует в соглашениях, определяющих цены на природные энергоресурсы, влияет на развитие ситуации в сравнительно удалённых от её границ странах – Сирии, Венесуэле или Центральноафриканской республике. Открытое отрицание Россией правил и норм, которые Запад ради своей выгоды стремится формировать в глобальном масштабе, также отражается на международной политике в целом.

Полностью изменилась ситуация и вокруг России. Одна из причин того, что её влияние на международную безопасность вдоль собственных границ является решающим, – отсутствие прямого соприкосновения с другими мировыми державами. Перед Первой мировой войной Россия граничила на западе с Германской, Австро-Венгерской империями, на юге – с Османской и Британской, на востоке – с Китаем. Сейчас относительно прямое соприкосновение с другим многоэтническим образованием сохранилось только на Востоке, хотя и здесь присутствует суверенная Монголия. Европейский союз – международный порядок, созданный после холодной войны без российского участия и даже вопреки интересам Москвы. Но он не является единым государством, и степень контроля ЕС даже над присягнувшими ему на верность Украиной и Молдавией, ограничена, если посмотреть на поведение властей этих двух стран.

Вместо других имперских порядков Россию окружает сонм малых и средних стран, поведение которых незначительно и ситуативно определяется великими державами – США или Китаем, в ряде случаев – европейцами. Это заставляет Россию постоянно задумываться о мере своей ответственности за происходящее вокруг её границ. И такие размышления неизбежно сталкиваются с противоречием между способностью создать здесь международный порядок и отсутствием реальной необходимости в нём. Наблюдаемая нами эволюция российской политики относительно периферии в полной мере отражает данное противоречие и попытки его преодолеть. Поведение Москвы в отношении ключевых событий 2020 г. даёт богатый материал для анализа того, в какую сторону движется российская политика по периметру собственных границ.

После распада СССР российская политика оставалась достаточно стабильной. В её основе лежало предположение о том, что страны, возникшие на руинах общего государства, представляют собой целостность, сравнительно изолированную от внешнего мира, а бывшие союзные республики объединяет нечто большее, чем географическое пространство. Однако постепенно из базовой гипотезы произрастает более точечное отношение к конкретным проблемам соседей. И влияние фактора российской самодостаточности явно возрастает. Реакция Москвы определяется не тем, насколько ситуация представляет собой вызов порядку под управлением России, а насколько непосредственно она угрожает её национальной безопасности. Заинтересованность Москвы в союзниках для решения этих задач в принципе невелика по причине уникальных военных возможностей. Как ведущая ядерная держава Россия не может видеть в странах, настолько несопоставимых с ней по военной мощи, источник дополнительного усиления в случае конфликта с равными себе. А чтобы иметь дело с более слабыми, то есть со всеми странами мира, кроме членов «ядерной пятёрки», Россия и так располагает достаточным военным потенциалом.

События осени – зимы 2020 г. в Киргизии, крайне важные для внутреннего развития этой страны, имеют второстепенное значение в контексте анализа российской политики на пространстве бывшего СССР – они просто не содержат сколько-нибудь заметной международно-политической составляющей. В свою очередь, Армения и Белоруссия – не только формальные союзники Москвы в рамках Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и участники Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Они находились в центре событий, имеющих ярко выраженное международное измерение. На протяжении всего периода после распада СССР оба государства были военными союзниками России и никогда не доставляли ей серьёзных хлопот. Сейчас их внутренняя стабильность и международное положение под вопросом – меняется статус, возникший ещё в первой половине 1990-х гг. и, в общем, устраивавший Москву.

Поэтому любые изменения возможностей и статуса Армении и Белоруссии неизбежно оцениваются наблюдателями с точки зрения их влияния на позиции России. Да и в целом – на её способности обеспечить контроль над ближайшими к своим границам территориями.

Речь идёт о приверженности Москвы классическому имперскому поведению: играть решающую роль в делах соседей ради обеспечения собственной безопасности, которой может угрожать проникновение враждебных держав или просто неконтролируемый хаос.

И если в случае с Белоруссией российские власти достаточно недвусмысленно выразили поддержку легитимному правительству, то на Южном Кавказе подход оказался более нюансированным. Это заставило наблюдателей предположить, что Москва не готова втягиваться в серьёзный конфликт и вообще может уступить напору внешнего игрока.

В обоих случаях в качестве противников, вмешивающихся в дела российской периферии, выступают не мировые державы первого ряда, а второразрядные игроки – Польша и Турция. То, что обе страны далеко уступают России по совокупным возможностям, делает дискуссию ещё более эмоциональной. Международная политика на российской периферии словно возвращается к геополитическим реалиям XVII–XVIII веков, когда Украина была расколота, а ещё недостаточно окрепшая Россия противостояла Польше и Османской империи. Но уже в конце XVIII и первой половине XIX века обе державы были Россией ликвидирована в одном случае и низведена до внешнеполитического ничтожества – в другом. Способность этих двух соседей к хищническому поведению сейчас неизбежно оценивается как проявление российской слабости. Тем более что она контрастирует с уверенностью руководства России в значимой роли Москвы на глобальной арене и решающей – в своём евразийском окружении.

Отличие реакции России на события в Белоруссии и вокруг Нагорного Карабаха показывает в первую очередь ценность каждого из регионов для российской национальной безопасности. В первом случае Москва не может допустить возникновения на западном направлении очередного форпоста НАТО и готова пойти ради этого на решительные действия. Своими заявлениями и действиями президент Александр Лукашенко неоднократно давал поводы для сомнений в его лояльности России. Хотя Белоруссия под его руководством никогда не бросала настоящего вызова российским интересам, заигрывания с Западом («многовекторность») не могли остаться незамеченными.

Это, однако, не стало поводом оставить его наедине с давлением европейских соседей и собственной оппозиции. Причина в том, что у России нет сомнений относительно наиболее вероятной внешнеполитической ориентация оппонентов Лукашенко. Польша, выступившая вместе с Литвой основным спонсором оппозиции, – это страна НАТО и важный союзник США в регионе. Внешнеполитический активизм Варшавы не является её собственным автономным изобретением, а отражает многолетние усилия Запада по выдавливанию России с пространства бывшего СССР. Выступления белорусской оппозиции – продолжение расширения на Восток двух наиболее важных институтов Запада – НАТО и Европейского союза. Оба института сейчас – главные противники России, они вводят против неё экономические меры давления и проводят у российских границ военные учения. Вооружённый конфликт на территории Белоруссии будет означать для России и Европы практически неизбежное сползание к ситуации, эскалация которой может сделать реальностью всеобщую войну. Предотвращение такого развития событий имеет для Москвы принципиальное значение.

В случае конфликта между Арменией и Азербайджаном ситуация не столь очевидна. Даже если оставить за скобками, что оба враждующих народа являются для России дружественными, на её территории проживают большие диаспоры, а ряд решений руководства Армении за последние два года мог вызвать в Москве недоумение. Качественно иначе выглядит международный контекст. Военное наступление Азербайджана на дипломатическом уровне поддержала Турция. Эта держава хотя и остаётся членом НАТО, по своим размерам, амбициям и тревогам явно не вписывается в круг «нормальных» союзников Соединённых Штатов в Европе. Отношения Анкары с большинством европейских государств скорее неважные, а с главной после США ядерной силой Запада – Францией – откровенно плохие. Военный конфликт с Турцией не угрожает России серьёзной эскалацией – периодические столкновения между сторонами случались в Сирии и всегда приводили к дипломатическим договорённостям.

Во многом поэтому события вокруг Карабаха для России – не вопрос выживания, а предмет для дипломатического взаимодействия. Тем более что результатом может стать завершение работы Минской группы. Этот международный формат возник в 1992 г. в рамках ОБСЕ с участием США, Франции и ещё нескольких стран – все они, кроме России, Белоруссии и непосредственных участников противостояния, являются сейчас членами НАТО или Евросоюза. Вряд ли у Москвы есть причины действительно сожалеть о том, что канет в небытие один из дипломатических артефактов эпохи максимальной слабости России. Даже если это отвечает интересам Турции, которая к тому же является для Москвы удобным партнёром.

Таким образом, действия России в двух этих ситуациях напрямую зависели от того, как развитие событий повлияет на баланс сил в её отношениях с Западом. Сократившиеся совокупные возможности России определяют политику ранжирования внешних вызовов. Это предполагает взгляд на одни из них как на действительно принципиальные для выживания, а на другие – как на возможность дипломатической игры. Посредничество одной из ведущих европейских держав в урегулировании белорусского кризиса Россию совершенно не интересовало, поскольку за ним всё равно стояло бы неблагоприятное для неё изменение общего баланса. Взаимодействие с Турцией было приемлемым, так как не влекло за собой таких изменений, а наоборот – позволило закрыть один из каналов влияния США и Европы на пространства бывшего СССР. Снимая обязательства нести полную ответственность за дела периферии, Российское государство адаптируется к нарастающему вокруг хаосу, но сохраняет имперскую способность так или иначе эту периферию контролировать.

К тому же в современных условиях мы не можем с той же уверенностью, как и раньше утверждать, что имперское могущество обязательно должно подкрепляться прямым контролем над зависимыми государствами. Анархическая и конкурентная природа международной политики остаётся неизменной, но конкретные требования к принимаемым решениям могут меняться. Они всё более связаны с возрастающими техническими возможностями, которые отсутствовали в эпоху, когда дистанция от столицы до границы означала время, необходимое для военной мобилизации.

Ведущие европейские государства и Соединённые Штаты также стремятся сохранить имперский контроль над определёнными странами и целыми регионами. Однако – за редкими исключениями – делают это через манипулирование экономическими режимами. Глобальное влияние США, конечно, отличается – военное присутствие сохраняется в большинстве регионов мира, но оно далеко не всегда предполагает готовность выступать защитником своих подопечных. Дискуссии о том, какую степень военных рисков Вашингтон может на себя принять даже ради самых ближайших союзников, ведутся постоянно. Среди европейских стран только Франция сохраняет контингенты в нескольких бывших африканских колониях. Как мы видели на примере событий в Мали, эти силы могут успешно применяться для купирования тактических угроз на локальном уровне. И в том, и в другом случае обе державы полностью контролируют только своё окружение – США в Канаде и Мексике, Франция – в рамках европейской интеграции. На более удалённых участках способность оказывать влияние связана либо с передовыми техническими возможностями и военным перенапряжением (США), либо с ограниченностью целей и задач (Франция и Великобритания).

Нарастание подвижности международной среды заставляет великие державы проводить более осмотрительную и сдержанную политику в части собственных обязательств, и Россия – не исключение.

Вряд ли стоит ожидать, что в современных условиях она сохранит в первозданном виде черты имперского поведения, присущие весьма удалённым историческим эпохам. Россия, в отличие от Австрии, Великобритании, Турции или Франции, и так сохранила в своём составе главное приобретение периода активной территориальной экспансии – пространство от Урала до Тихого океана. Эти территории – единственное имперское достижение, приносившее Российскому государству прибыли, а не убытки, как это было с другими её владениями от Балтики до Памира. Все остальные могут рассчитывать на действительно заинтересованное российское участие, только если занимают критически важное для безопасности России географическое положение. В случае с пространством бывшего СССР – это Белоруссия и Казахстан.

Союзничество как необязательная роскошь

Отказ великих держав от своих обязательств за минимально необходимыми пределами – новый вызов для самой концепции мирового порядка. Гегемония одной державы в категориях науки о международных отношениях – способ преодолеть последствия анархичности международной системы. Сейчас актуальным становится вопрос, возможен ли вообще порядок в условиях, когда державы, теоретически способные претендовать на гегемонию, не нуждаются в порядке для обеспечения собственной безопасности и развития? Международные институты находятся в состоянии глубокого кризиса. И чем больше великие державы будут экономить силы в соответствии с чётко определёнными приоритетами, как сейчас это делает Россия, тем меньше надежды на то, что нарастающая анархия сменится какой-либо формой «концерта».

Нравится нам это или нет, у великой державы – участницы глобального ядерного клуба – не может быть союзников. Отношения стран «пятёрки» Совета Безопасности ООН со всеми остальными определяются их решающим военным превосходством. Оно создаёт основу для перманентного состояния «холодной войны», по выражению Джорджа Оруэлла, между ними и другими участниками мирового сообщества. Эта «война» может протекать разными способами, но даже если её практическим выражением становится весьма тесное сотрудничество, никто из участников не способен инкорпорировать интересы партнёра в систему своих национальных интересов.

Поэтому мы не должны удивляться, что для Соединённых Штатов неочевидна даже защита своих формальных союзников, если российские интересы безопасности вступят в противоречие с их суверенитетом, или что Россия не считает интересы своих союзников приоритетом собственной внешней политики. Особенно, когда речь идёт не о выживании союзника, а о потенциальном изменении силовых возможностей. В международных отношениях более сильные участники не могут вступать в борьбу за интересы менее сильных. Исключение – прямая зависимость выживания более сильного государства от того, насколько защищены интересы его младшего партнёра. Но эту задачу решает, как мы видим, только география, диктующая расположение стратегических объектов на территории сопредельного государства. Даже если более слабые страны не создают поводов усомниться в собственной лояльности, доказать свою действительную нужность им крайне сложно.

Особенно, когда речь идёт об отношениях с ядерной державой. С учётом того, что среди стран «пятёрки» даже наименее сильные Великобритания и Франция могут решить проблему выживания самостоятельно, сложно убедить ведущие ядерные державы в том, что интересы союзников имеют для них принципиальное значение. Именно в таком положении находится Россия, и не надо забывать об этом, оценивая текущие события на её ближайшей периферии.

В действительности история международной политики знает мало примеров отношений, которые мы могли бы определить как союзнические. Тем более когда речь идёт о разных по силам государствах. Идеальным примером союзнических отношений было взаимодействие Великобритании, СССР и США в годы Второй мировой войны. Сопоставимые силы участников и наличие у них общей цели – уничтожение Германии, проводившей агрессивную революционную политику, – обеспечивало устойчивость альянса на протяжении нескольких лет. Концом этой коалиции стало создание Соединёнными Штатами ядерного оружия, немедленно и необратимо изменившего баланс сил. К тому же общий враг был повержен. Коалиция держав, победивших в 1813 г. революционную Францию, также не просуществовала долго. В ходе Венского конгресса 1815 г. разногласия между Россией, Пруссией, Великобританией и Австрией стали настолько велики, что пришлось вернуть Францию в число великих держав в качестве общего балансира.

Союзнические отношения между США и Великобританией, а также другими партнёрами по НАТО основаны на абсолютном военном превосходстве Вашингтона и именно поэтому центральный вопрос Североатлантического альянса с момента его основания – готовность США принимать на себя риски, связанные с реализацией интересов остальных участников. Великобритания и Франция в 1956 г., Франция в ходе колониальных войн в Индокитае и Алжире, а также Великобритания в ходе конфликта с Аргентиной за Фолклендские острова в полной мере ощутили, что их главный союзник будет оказывать поддержку только там, где затронуты его непосредственные интересы.

Великие державы идут на создание формальных институтов союзничества, если это необходимо для обеспечения их собственных интересов. Например, возможностей развёртывания сил и средств в случае военного конфликта. Но по мере того, как развёртывание становится ненужным (возрастают технические возможности или снижаются угрозы), ценность союзников становится весьма относительной. Так вправе ли младшие партнёры в союзнических отношениях в принципе на что-то рассчитывать? Да, вправе, если международный контекст складывается в их пользу и конкретный регион нужен великой державе в связи с её собственными интересами. Например, перспективы российского военного присутствия в Закавказье по истечении пяти лет, необходимых для полноценной реализации гуманитарной миссии, будут зависеть исключительно от отношений между Россией и Азербайджаном. То, что во всём остальном российское участие в делах обеих стран региона имеет моральную, а не корыстную природу, прекрасно иллюстрируется упоминанием невозможности повторения геноцида армян в ходе встречи президента России с участниками Валдайского клуба в октябре 2020 года.

Было бы академическим упрощением считать, что форматы многостороннего сотрудничества, созданные Россией и несколькими странами на пространстве бывшего СССР, – продукт исключительно российской международно-политической слабости или могущественных внешних ограничителей. Хотя, безусловно, соотношение сил в рамках ЕАЭС или ОДКБ диктует именно такую логику. Однако ЕАЭС, например, был создан в современном виде (в 2015 г.) уже после того, как Москва восстановила необходимые возможности для возвращения к полноценной политике великой державы.

Аргументация представителей институционалистского подхода, ратующих за то, что институты в любом случае снижают транзакционные издержки и поэтому выгодны, здесь имеет убедительные основания. Россия в рамках ЕАЭС имеет те же права в механизме принятия решений, как и государства, силовые возможности которых не могут быть сравнимы с её собственными. Но она существенно экономит за счёт того, что целый ряд важных вопросов решается здесь совместно.

Столь же неправильно абсолютизировать российскую заинтересованность в сохранении присутствия и обязательств за пределами своих границ. Она не выше, чем у других великих держав и повсеместно имеет ярко выраженную тенденцию к сокращению. Мы не можем назвать ни одной третьей страны, союз с которой имел бы действительно жизненное значение для выживания России, Китая или США. Более того, мир всё больше зависит не от сложных институционализированных систем, а от рационального осознания государствами гибельности военных решений. Наличие или отсутствие формальных союзников также меняет в этой ситуации природу и значение.

Способность Америки или Европы мобилизовать союзников в момент принятия решений в международных институтах мало что значит в реальности. Если эти решения направлены против слабейших членов международного сообщества, то они и так находятся в уязвимом положении. А если против сильных – Китая или России, то последствия доставляют неудобства, но не являются критическими. То, что у Москвы и Пекина нет союзников в том смысле, как у США, ничего в соотношении сил в рамках международной политики не меняет.

Но если они создадут формальный союз между собой, международная система окажется на грани революционной ситуации, поскольку такой союз равных по силам будет нуждаться в определении общей конкретной цели и противника.

Когда речь идёт о великих державах, феномен союзнических отношений неравных по силам наталкивается на две сложности концептуального характера. Во-первых, эти отношения не нужны, а, во-вторых, они невозможны. Но если мы, говоря о союзничестве, подразумеваем другое, формально неравноправное состояние отношений, необходимо использовать другой термин. Как заметил ещё в начале октября 2020 г. весьма уважаемый коллега из Армении, иллюзией было то, что Россия должна бороться за армянские интересы, но правда в том, что это Армения должна бороться за интересы России. То есть стране на основе рациональной оценки своих возможностей следует вести себя так, чтобы её место в системе интересов великой державы было не только результатом субъективной самооценки, но хоть как-то стремилось к отражению объективной реальности.

Добродетель воздержания

Великие державы утрачивают интерес к принятию на себя избыточных обязательств. Последним исключением остаются ведущие европейские страны, но их ограниченные возможности сами диктуют необходимость избавляться от обязательств, если не на словах, то на деле. Этот процесс объективен и нет оснований думать, что он может быть обратим.

Последние несколько лет мы много рассуждали (с полным на то основанием), что в современных условиях малые и средние державы могут проводить более многовекторную политику. Большинство государств на территории бывшего СССР, но также и страны, например, Юго-Восточной Азии, вполне официально заявляют, что возможности, предлагаемые им великими державами, делают рациональным отказ от жёсткого выбора в пользу одной из них. Но точно в той же мере возрастает и внешнеполитическая гибкость самих великих держав – они всё меньше нуждаются в союзниках, всё меньше готовы инвестировать в создание международного порядка на глобальном или региональном уровне и всё меньше стремятся рисковать, там, где не затронуты их жизненные интересы. Материальная основа для такого поведения у них всё равно намного более солидная, чем у всех остальных.

Распад сообщества безопасности СССР в 1991 г. и последующее поведение его бывших субъектов, вполне, впрочем, естественное для новых независимых государств, позволили России гораздо лучше, чем Европе или США, подготовиться к миру, где обязанности государства перед создавшими его гражданами имеют первостепенное значение по сравнению с любыми этическими соображениями. В 2020 г. технологические возможности и гибкость в привлечении ситуативных союзников позволяют решать задачи национальной безопасности без опоры на институты. Но это не означает, что Россия начнёт менее внимательно относиться к тому, что происходит у соседей, скорее – внимание будет даже более сконцентрированным. Хочется, чтобы это стало для них стимулом тщательнее соотносить свои действия с интересами России в области безопасности и экономического развития.

Переход к новой политике на постсоветском пространстве не случился в одночасье. Драматические события на Украине в 2014–2015 гг. не стали началом восстановления СССР, хотя к тому моменту у России были для этого военные возможности. Концепция «русского мира», прозвучавшая тогда несколько раз со стороны Москвы, вызывала опасения в том, что у неё есть намерения масштабно переформатировать международную политику в своём окружении. Но возвращение Крыма, как и сочувствие к событиям на востоке Украины стали лишь мерами обеспечения собственной безопасности, а не создания нового безопасного пространства для всех. Если бы Россия думала в 2014 г. о будущем украинского народа, то в течение нескольких недель военным путём решила бы проблему февральского переворота в Киеве. Несмотря на то, что она и сейчас связана с Украиной значительными экономическими и человеческими отношениями, их структурная функция – уже не поддержание общего пространства развития, а реализация практических интересов. Даже если в будущем Москва окажется в ситуации необходимости действовать здесь более решительно, вряд ли её цели будут альтруистическими.

Примерно тогда же Россия осознала, что для неё не является проблемой внимание Китая к Центральной Азии. Те, кто в 2014 г. ожидал там конфликта и конкуренции Москвы и Пекина, исходили из того, что попытки сохранить изолированность региона от окружающего мира остаются главным инструментом российской политики. Хотя уже тогда, наверное, стоило задуматься о том, что доброжелательная реакция на инициативу «Пояс и путь» говорит об изменении алгоритмов российского поведения. Отношение Москвы к действиям Китая было отчасти продиктовано желанием создать здесь «очаг мира» на фоне разгоравшегося конфликта с Западом. Ради достижения этой цели Россия с лёгкостью приветствовала китайские амбиции в Центральной Азии. Сейчас сожаление может вызывать только то, что за семь лет Китай не смог преодолеть собственные ограничители и региональные особенности и создать там достаточно много рабочих мест.

В 2020 г. Турция сыграла значительную роль в изменении баланса сил в Закавказье. Разрешение конфликта вокруг Нагорного Карабаха – самого старого и наиболее масштабного из межнациональных конфликтов эпохи распада СССР – в пользу Азербайджана было невозможно вне контекста новой турецкой внешней политики и привело к значительному укреплению позиций Москвы и упрощению ситуации в целом. Новые международные условия гораздо более комфортны и выгодны для России, разместившей в Карабахе свой миротворческий контингент. Поэтому в современной международной политике нет деятеля, который бы настолько хорошо послужил эгоистическим российским интересам, как Эрдоган. Турция, всё ещё являющаяся членом НАТО, теперь тоже ближнее российское зарубежье, вовлечённое в орбиту силовой политики России.

Такая последовательность решений Москвы подводит к мысли, что для российской внешней политики страны-соседи представляют интерес не как таковые, а применительно к тому, как она оценивает угрозы и возможности более широкого глобального контекста. Соседи её по причине скромных силовых возможностей и зависимости от внешних центров влияния вряд ли могут участвовать в решении даже частных внешнеполитических задач России. Белоруссия остаётся в центре внимания, потому что её подчинение НАТО и ЕС будет угрожать российской безопасности, экономическим интересам и миру в Европе.

Южный Кавказ – зона широкого международного взаимодействия, число участников которого ограничено только их намерениями в отношении российских интересов. Приднестровье может иметь смысл лишь в связи с местом Румынии в стратегическом планировании НАТО, ничего личного. Центральная Азия – регион взаимодействия с Китаем ради того, чтобы там не было стран Запада и радикальных исламистов. Обе задачи, как и поставки рабочей силы из Киргизии, Узбекистана и Таджикистана в Россию, Пекин полностью разделяет. Достаточно неопределённой становится судьба евразийской экономической интеграции. Видимо её важнейшей функцией в ближайшие годы станет не повторение опыта ЕС – создание экономическими средствами регионального сообщества безопасности, а техническое содействие трансграничной торговле.

Конечно, уже упомянутые Белоруссия и Казахстан занимают особое место на карте российских приоритетов. Но только потому, что географически расположены вблизи основных «центров силы» суверенной территории России. Однако задачи обеспечения защиты от внезапного удара со стороны Запада и свободной коммуникации между европейской Россией и Дальним Востоком должны решаться вне зависимости от того, какие у Москвы отношения с политическими образованиями на этих пространствах. Особенно в условиях, когда даже самые решительные тактические действия в военно-политической области являются скорее способом достижения мира, а не приглашением к большой войне.

Значение имеет не природа политического режима или институциональный формат отношений с Россией, а его поведение, прогнозируемое путём простейшего контент-анализа. Об этом, кажется, прекрасно осведомлены участники внутриполитического процесса в Киргизии, где каждый переворот сопровождается подтверждением добрых намерений новой власти в отношении российских приоритетов. При этом в новых условиях мы вряд ли мы можем рассчитывать, что отказ России от попыток оказывать кому-то покровительство или развивать «особые отношения» – гарантия невмешательства в ситуациях, которые могут стать критическими для её интересов.

Данная статья расширяет и углубляет тезисы, изложенные в материалах, написанных для Валдайского клуба. С ними можно ознакомиться здесь: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/3813/

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 марта 2021 > № 3708338 Тимофей Бордачев

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 26 февраля 2021 > № 3649543 Алексей Герман

От спутника до "Спутника"

Алексей Герман: Легко ли быть сегодня патриотом

Текст: Елена Новоселова

Трудно ли быть в нашей стране патриотом и любить Россию в непогоду? Как относиться к халтуре в искусстве на святую тему? Если вдруг война, кто отсидится на диване? Об этом наш разговор с режиссером Алексеем Германом-младшим.

Алексей, вы ведь снимали фильмы и о войне, и о космосе, и о литературе ("Довлатов"). Всем этим мы привыкли гордиться. Вам просто ответить на вопрос, кто числит себя патриотом?

Алексей Герман: Да. Но давайте сначала разберемся, что такое патриотизм. Для меня это, с одной стороны, любовь и уважением к своей стране и принятие ее с ошибками и взлетами, с минусами и плюсами. И конечно, это понимание, что у страны должен быть какой-то суверенитет. Это как с семьей. Можно же предположить, что вы патриот своей семьи? И тогда вы хотите, чтобы ваша семья существовала достойно, чтобы она была защищена. И чтобы вы сами принимали решение о том, как семья будет дальше жить. Не Вася вами командовал и не Петя.

Дискуссию, которая ведется в обществе, я вполне понимаю. Людям хочется социальных перемен, они хотят больше верить в суды, хотят, чтобы с ними разговаривали. А у нас эта командная начальственная система везде, начиная от управдома и заканчивая главой района, федеральным чиновником или депутатом. И она, к сожалению, почти без обратной связи. Мы все знаем, что-то в стране работает хорошо, а что-то вовсе не работает. Люди хотят большей прозрачности. И если кто-то, левый, правый, болеющий за империю или парламентскую республику, говорит о болевых точках, это не означает, что он враг и не патриот. Но желать своей стране зла, желать ей оккупации, распада, внешнего управления, это колоссальная ошибка. И это в мое понимание патриотизма, несахарное, не укладывается.

С другой стороны, у России должен быть свой путь. Мы ментально другие. У нас своя история, иные вызовы, территория необъятная. И мне кажется, что патриотизм состоит в том, чтобы это принять и сказать: да, мы такие.

Хорошо это или плохо, но мы не голландцы, не бразильцы и не шведы. Мы другая цивилизация, которая в своей истории допускала ошибки. Однако все государства совершали в своей истории и ошибки, и преступления. Даже маленькая Бельгия виновна в гибели миллионов людей в своей колонии. Нужно понимать, что не всегда "чужой кафтан" - это хорошо.

У нас как раз любят западную моду…

Алексей Герман: А на западе в нашей ничего не понимают. Я достаточно часто разговариваю с иностранными журналистами, пытаюсь объяснить им, как мало они о нас знают, а главное, и не хотят узнать - все заранее известно. В ответ: стеклянный взгляд, в котором ничего не отражается. Никакой рефлексии нет.

Вы работаете над фильмом "Воздух" о советских женщинах-летчицах Великой Отечественной войны...

Алексей Герман: Война и жертвы, и подвиги, и Победа как точка сборки - все это для меня является крайне эмоциональным переживанием. На этом поле у нас патриотизмом торгуют. Снимают бессмысленные фильмы, ставят плохие спектакли, делают бездарные выставки, а потом кричат: я патриот и меня за это не любят. Людей, которые жонглируют словами и орут про патриотизм, полно на каждом углу. На войне было разное: и героизм, и ошибки, и подвиг, и предательство. Но Победа народа, который прошел невероятные лишения и не сдался, это повод для величайшей гордости. И я глубоко убежден, не для нас история - носить цветочки с дыркой от пули ("красный мак" впервые использован на Украине в 2014 году в ходе мероприятий, приуроченных к годовщине завершения Второй мировой войны в Европе. - Прим. ред.) и каяться: ой-ой-ой, все были виноваты. Не все были виноваты. Да, советские войска вошли в Польшу. Но разве польские войска не прихватили до этого себе кусок Чехословакии? Разве не было массового добровольческого движения уничтожения евреев в странах Восточной Европы?

Польша, кстати, первой из европейских стран подписала договор о ненападении с Германией. Это случилось в 1934 году, задолго до пакта Молотова-Риббентропа. Таким образом Гитлер пытался вовлечь соседа в союз против СССР…

Алексей Герман: Почему это забывается? Так вот для меня нет такой памятной даты, как 8 мая, День памяти и примирения. Есть День Победы - победы мучительной, тяжелой, героической, которая унесла миллионы и миллионы жизней. А мы - государство, которое при всех своих издержках сумело всего через 16 лет после конца войны запустить человека в Космос. Восстановив разрушенную экономику без всякой помощи. У нас не было никакого плана Маршалла (программа помощи Европе после Второй мировой войны. - Прим. "РГ"). А половина страны была просто в пыль уничтожена.

Вот вы спрашиваете о войне. Для меня это - вещь сакральна. Я считаю, что говорить о равновеликой ответственности Советского Союза и гитлеровской Германии не просто не корректно, это подло и гадко. И такие разговоры действительно могут разрушить страну.

Как вам кажется, ваш отец, знаменитый режиссер Алексей Герман, автор замечательных фильмов о нашей непростой истории, в том числе щемящих и честных фильмов о войне, был в своих художественных высказываниях патриотичен? И "Двадцать дней без войны", и "Проверка на дорогах" попали в советское время на полку…

Алексей Герман: Конечно. Я его в детстве спросил (дети иногда смотрят в точку, задают мудрые вопросы): "Папа, у тебя такие неприятности..." Я даже помню, где и как это было...

Где, когда?

Алексей Герман: Это было в дедушкиной квартире, в кабинете. Началась Фолклендская война. Папа читал газету, со мной разговаривал: Аргентина, Англия... Вот тут я и спросил: "Пап, вот так все сложно у тебя... Если бы сейчас началась война, ты пошел бы добровольцем?" Он не задумываясь ответил: "Да". При всех сложностях с начальством, при всех бессмысленных запретах картин.

Между тем у нас любят повторять слова Самуэля Джонсона, что "патриотизм - это последнее прибежище негодяев". Джонсон был лексикографом. Первоначально он определил слово "патриот" традиционно, как тот, "чьей руководящей страстью является любовь к своей стране". А потом, поскольку велась партийная борьба и слово активно использовали вики, а он их ненавидел, поправил: "также иногда используется для фракционных нападок на правительство". Получается, и в XVIII веке этим термином жонглировали.

Алексей Герман: Вы меня простите, но во Вселенной, в мире и стране всего размазано ровным слоем. Негодяи есть и среди патриотов, и среди либералов, и среди чиновников и даже среди врачей и учителей. Речь идет о том, что они цепляются за патриотизм как за оправдание своего безобразия. Но это не значит, что каждый патриот - негодяй. И еще. Тех, кто спекулирует на патриотизме и делает на этом карьеру, не имея на то никаких оснований, кроме громогласности, у нас тоже в достатке.

С вашей точки зрения, найден ли понятный для современной молодежи язык для разговора на святые в душе для каждого темы?

Алексей Герман: Нет. Мне кажется, что структуры, которые занимаются молодежью, очень негибкие. Существует определенная путаница в понятиях, когда агитация и пропаганда подменяет собой повседневность в работе с молодыми. Желание человека остаться работать и жить в своей стране должно поддерживаться переосмысленной государственной политикой, инновациями, помощью молодому бизнесу. Это сложная многогранная история. Если же говорить об идеологии, то количество лидеров, которые говорят о патриотизме и которых слушает молодежь, минимально. На этом этапе битва за молодежь в крупных городах проиграна. Потому что язык не найден, не найдена мера искренности этих разговоров, они выглядят крайне неубедительно из уст всех разрешенных партий. Я это вижу.

С другой стороны, это общемировая тенденция. Везде есть запрос на смену истеблишмента и стиля.

Ну вот к вопросу о стиле: телеведущая Ольга Бузова сообщила о своем желании спеть гимн России перед парадом Победы. Ее порыв обсуждали даже в Госдуме…

Алексей Герман: Понимаете, сам по себе факт, что в обществе такое значение приобретают слова Бузовой и обсуждение слов Бузовой, мне представляется не совсем нормальным. В стране очень много других проблем, кроме самоидентификации деятелей культуры. А это все ну какой-то "Дом-2".

Еще один пример, который заставляет задуматься, а кого мы растим и куда с таким будущим пойдет страна. Семейный скандал, который сами участники сняли на смартфон и выложили в Сеть: выясняют отношения 90-летний дед - сторонник государства и его внук с друзьями, которые на стороне Навального. Дед горячится, молодые "ржут". Слово за слово, и дело доходит до того, что внучок сначала плюет на спину дедушки, а потом справляет на него малую нужду… Настолько дикая история, что лучше давайте думать, что это фейк.

Алексей Герман: Может быть, и фейк. История, конечно, очень стыдная и омерзительная. Но если немного от нее отступить, скажу, что нынешнее поколение - это поколение перезагрузки. Не только у нас, но и во всем мире. Это естественный процесс на нынешнем этапе низвержения истории. Новому поколению свойственна внутренняя дерзость, самолюбование и такая интернет-активность, когда в Сеть попадает все, даже стыдное. Плюс возвращение в каком-то виде левой повестки во всем мире, безусловно, формирует эту тенденцию отрицания истории и попытки нового начала.

Тему отношений России и Европы, которую вы затронули, ведет и "РГ", сначала опубликовавшая материал "В поисках сложного человека 2.0" по следам резонансного текста Константина Богомолова, а потом статью знатока творчества Федора Михайловича Достоевского Людмилы Сараскиной "Достоевский: У нас - русских, - две родины: наша Русь и Европа".

Алексей Герман: Россия давно живет в этих сложных "люблю - не люблю" отношениях с Европой. Мы делаем друг другу больно, друг друга презираем, потом бросаемся в объятия любви. Они нас не уважают, мы их сторонимся. Или наоборот. Это сложная круговерть, которая давно началась. На протяжении столетий люди пишут статьи вроде богомоловского трактата. Мне кажется эта статья бессмысленно провокативной: там нет содержательно сложного разговора о том, что такое мы, а что такое Европа, и что такое Европа и Азия внутри нас, и как нас воспринимают европейцы, и является ли попытка создать мультикультурную Европу утопией.

Послушайте, у нас уже сотни лет кто-то провозглашает, что Европа загнивает. Ничего, существует. А если послушать европейцев, то мы должны были бы уже погибнуть много лет назад, распасться на маленькие государства и исчезнуть в тайге. И этого не произошло.

Я хочу сказать, что надо дать возможность другому жить, как он хочет. Не надо всех и вся воспитывать. Нам Европу, Европе нас. Не надо все время приходить к соседям и переставлять у них мебель, или писать манифесты, что у них обои не того цвета. Это их дело. Ничего еще с судьбой Европы не решено. Ничего и с судьбой России не решено. Мы входим в сложный предвоенный период, в период трансформации государств, когда возникает новое мощное левое движение. Мир через 20 лет будет другим, но никто не завянет и не погибнет.

А все эти споры интеллектуалов лишь попытка причислить себя к какому-то лагерю. Я - такой. А я - такой. Я либерал. А я государственник. Я за Европу. А я говорю, что Европа гниет. На мой взгляд, надо книжки писать, спектакли ставить, а не возвращаться к разговору, который ведется 200 лет с нулевым результатом.

И все-таки, есть у нас комплексы недолюбленного и полного злых намерений пасынка? Достоевский писал, что именно так нас воспринимает Европа.

Алексей Герман: И у России, и у Европы есть какие-то обиды и страхи. Да, у нас есть немного степное, залихватское отношение к Западу, которое при этом прерывается действительно горькими слезами недолюбленности, какой-то неравности. Мы же для них что-то странное, иногда опасное, пришедшее из края мира.

Я поражаюсь, что спустя 30 лет после крушения Советского Союза европейцы удивляются, что у нас, в общем-то, довольно современные города. Поэтому, да, с нашей стороны: обида, закомплексованность, злость, желание понравиться, что немаловажно. С их: попытка понимать все только через себя, упрощать, не ориентироваться на историю. Русский интеллигент знает историю Европы гораздо лучше, чем европейский интеллигент знает историю России, согласитесь. У нас все понимают, кто такой был Людовик XIV, но я не уверен, что многие в Европе знают, кто такой был Иван Грозный. А еще нежелание слушать, надменность по отношению к нам. Мы никогда не сможем раствориться ни в любви, ни в объятиях друг друга.

Сейчас принято с неким даже снобизмом относиться ко всем прошлым достижениям. Например, в великой русской литературе. Гордиться ей уже дурной тон. Или не так?

Алексей Герман: Русская литература - великая, но не думаю, что стоит постоянно выставлять ее как главный повод для гордости. Являются ли Достоевский с Толстым национальным достоянием? Да. Но нельзя все время в разговорах с молодежью оправдывать величие страны тем, что было 200 лет назад или даже 50. Время уплотнилось. Люди хотят, чтобы у них был свой Купертино (городок в США, где располагается штаб-офис компании Apple), свои Илоны Маски. Чтобы новый "Твиттер" придумал русский программист. Они хотят иконы. Но не навязанной или умершей, а действующей, которая может с ними коммуницировать в цифровом пространстве и которой они могут поставить "лайк". И кому-то даже эта икона ответит. Это другая степень сродства и восхищения символами. Символы должны быть здесь и сейчас. И вот это проблема нашей идеологии. Потому что, по разным причинам, у нас с символами сложно. Либо находится какой-то и начинает надуваться. Но, по большому счету, это не государство должно надувать символы, закачивать в них кислород, это символы должны двигать государство. Они должны быть лицом государства. И вот это проблема. Молодые любят новые модели: телефона, компьютера, одежды, машины. Они хотят, чтобы у них и государство было с новым дизайном. А наша агитация и пропаганда пришла из 1918 года. Но прошло сто лет. Люди гордятся другим.

Среди моих знакомых много людей, которые уверены, что их любовь к стране должна выражаться в безукоризненном выполнении своих профессиональных обязанностей. Например, быстрее всех в мире создать вакцину от коронавируса.

Алексей Герман: Конечно. Хорошо работать, не воровать, достойно делать свое дело, не гадить вокруг. И делать страну чуть лучше.

Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 26 февраля 2021 > № 3649543 Алексей Герман

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 18 января 2021 > № 3620349 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2020 году, Москва, 18 января 2021 года

Уважаемые дамы и господа,

Коллеги,

Проводим традиционную пресс-конференцию, посвященную внешнеполитическим итогам 2020 г. Традиционную, но дистанционную. Выбираем форму, доминировавшую в течение прошлого года в связи с пандемией коронавирусной инфекции и ограничениями, введенными практически во всех странах, в том числе и в России.

Несмотря на пандемию, общение нашего Министерства на всех уровнях с вами и вашими коллегами было интенсивным. Мне самому доводилось с удовольствием выступать перед вами после переговоров, которые в Москве всё-таки несколько раз состоялись и будут продолжаться. Выступал перед вами и в видеоформате. Мои заместители регулярно общаются с агентствами. Официальный представитель МИД России М.В.Захарова еженедельно проводит традиционные брифинги, а в промежутках активно работает с большинством из вас. Уверен, что вы хорошо владеете фактами, информацией о том, что продвигает сегодня на международной арене российская внешняя политика.

Пандемия нанесла серьезный ущерб всем формам общения. Особенно жалко пострадавшие контакты между людьми: культурные, гуманитарные, спортивные, туристические. Это вызвало серьезные сдвиги в общественном сознании многих стран. Мы получаем этому подтверждение ежедневно в репортажах из европейских и других государств. В Российской Федерации также стараемся свести к минимуму неудобства, вызванные объективными санитарными ограничениями на повседневную жизнь, но определенные, не очень позитивные перемены всё же ощущаются. Вы, наверное, следите за дискуссиями вокруг российской эпидемиологической политики – вакцины «Спутник V», «ЭпиВакКорона» и третьей вакцины, находящейся сейчас на подходе.

Подтверждаем то, что сказал Президент России В.В.Путин в августе 2020 г., анонсируя регистрацию первой в мире вакцины против коронавируса: мы максимально открыты для сотрудничества в этих вопросах. Видим позитивный отклик на предложения, которые Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) делает зарубежным партнерам для организации лицензионного производства. Эта тема обсуждается с нашими коллегами в Азии, на арабском Востоке, в Африке, Латинской Америке. Недавно Президент России В.В.Путин и Канцлер ФРГ А.Меркель также затронули перспективы российско-германского и российско-европейского сотрудничества в производстве и совершенствовании вакцин. Думаю, это правильный путь, опирающийся на стремление консолидировать наши усилия и на солидарность человечества. К сожалению, не везде и не всегда такое стремление к солидарности, совместной работе проявлялось в условиях пандемии. Некоторые западные коллеги, прежде всего США и их ближайшие союзники, пытались использовать ситуацию для наращивания своих методов давления, шантажа, ультиматумов, нелегитимных действий с введением односторонних ограничительных рестрикций и других форм вмешательства во внутренние дела многих стран, в том числе нашего ближайшего соседа – Белоруссии.

Запад дружно проигнорировал призывы Генерального секретаря ООН и Верховного комиссара ООН по правам человека приостановить, хотя бы на время пандемии, односторонние, нелегитимные санкции в части поставок медикаментов, продовольствия, оборудования, необходимого для борьбы с вирусом. Россия была готова поддержать такой подход. Президент В.В.Путин выступил с параллельной инициативой в ходе саммита «двадцатки» - о создании в экономике «зеленых коридоров», свободных от санкций и других искусственных барьеров. К сожалению, эти здравые призывы – и наши, и руководителей ООН – "повисли в воздухе".

В прошлом году мы отмечали 75-летие окончания Второй мировой войны и создания Организации Объединенных Наций, вступление в силу ее Устава. На фоне этих юбилеев у нас вызывают глубокое беспокойство продолжающиеся нахрапистые действия США и большинства их западных союзников, нацеленные на подрыв архитектуры международной жизни, опирающейся на ООН, её Устав и структуру, а также нацеленные на то, чтобы придать забвению классические формы и нормы международного права в угоду т.н. «миропорядку, основанному на правилах». В рамках этой линии, за пределами ООН и универсальных структур создавались некие эксклюзивные механизмы – группы т.н. единомышленников. Решения этих групп узкого состава пытаются навязать всем участникам межгосударственного общения. Одним из проявлений такого рода правил, на которых Запад хотел бы выстроить новый миропорядок, является концепция мультилатерализма, которую стали продвигать германские и французские коллеги в последние два года. Описания этой концепции, содержащиеся в публичных выступлениях руководителей внешнеполитических ведомств Германии и Франции, открыто говорят о том, что имеет место попытка представить ЕС и всё, что он делает в плане нормотворчества, идеалом внешней политики. Установление конкретных правил Евросоюз рассматривает в качестве своего эксклюзивного права и считает, что все остальные должны следовать этим вырабатываемым нормам. Примеров немало. ЕС уже провел за пределами структур ООН специальные мероприятия по кибербезопасности, свободе СМИ, международному гуманитарному праву, в которых участвовало несколько десятков стран. Сознательный вынос этих мероприятий за рамки универсально признанных структур ООН говорит о многом. Это понимание, что в ООН придется встречаться с людьми, у которых могут быть несколько иные взгляды на обеспечение кибербезопасности, на то, что такое свобода СМИ, особенно в сегодняшней жизни, и на то, как обеспечивать равноправное применение норм международного гуманитарного права. Вижу в этом, если меня никто не убедит в обратном, опасения конкуренции и понимание, что в современном мире Запад не может уже в одиночку диктовать свои порядки, как это было на протяжении пяти столетий. История движется, развивается. В этом нет никакой идеологии, это просто констатация факта. Необходимо считаться со странами, имеющими сейчас гораздо больший вес на мировой арене (тем более, несопоставимый с колониальной эпохой), и странами, желающими сохранить свою цивилизационную идентичность, которые не видят на Западе идеалов для своих обществ. Терпимость к многообразию – это тоже черта, которую Запад очень быстро утрачивает.

Наблюдаются ситуации, когда полдюжины человек, создавших свои технологические империи, даже знать не хотят о том, какие права у них есть в своем государстве. Они сами определяют свои права на основе т.н. корпоративных норм и ни в грош не ставят конституции своих государств. Мы наглядно видели такое в США. Это вызывает серьезную озабоченность. Об этом в последнее время много говорилось в телевизионных программах и в специальных аналитических материалах. Мы не получаем удовлетворения от тенденций, наблюдаемых на Западе, когда элиты в попытке решить свои внутриполитические проблемы, задачи внутриполитической борьбы активно ищут внешних «врагов» и находят их, конечно же, в России, Китае, Иране, Северной Корее, Кубе, Венесуэле. Этот перечень стран хорошо известен.

Видим, как ухватились за вчерашнюю новость о возвращении А.Навального в Российскую Федерацию. Чувствуется, с какой радостью идут комментарии, как под копирку. С радостью, потому что это позволяет западным политикам думать, что они таким образом смогут отвлечь внимание от глубочайшего кризиса, в котором оказалась либеральная модель развития.

Убежден, что нужно не искать внешние поводы для оправдания своих собственных действий или для отвлечения внимания от собственных глубочайших проблем и кризисов, а нужно, наоборот, играть по-честному и искать возможности решения своих внутренних проблем в справедливом, равноправном международном сотрудничестве. Сейчас никто не в состоянии в одиночку справляться с ними без вовлечения многосторонних форматов.

Российская Федерация стремится максимально конструктивно действовать на мировой арене. Убеждены, что необходимо не "собачиться" друг с другом, а садиться за стол переговоров и обсуждать все имеющиеся претензии. Мы были к этому готовы всегда: и на этапе обвинений России во «вмешательстве» в выборы то в США, то в Барселоне, то во время «брекзита», и в период истории со Скрипалями, и в том, что касается малазийского Боинга, сбитого над Украиной в июле 2014 г., и в том, что касается А.Навального. Могу потом подробнее привести хорошо известные вам аргументы. В каждом упомянутом мной случае и в других эпизодах, в которых нас обвиняют в чем-то конкретном, мы ни разу не получили доказательств, которые бы подтверждали эти голословные обвинения. Слышали только одно – «хайли лайкли», «никто другой не имеет подобных мотивов» либо «только у вас есть такие возможности, поэтому вы виноваты, и не надо нам ничего доказывать». Просто не дают фактов, на которых приличные люди всегда основывают свои дискуссии.

Заинтересованы в том, чтобы решать любые проблемы путем диалога. Но «ломиться в закрытую дверь», которую Запад держит «на замке и на засове», – ниже собственного достоинства. Ваши правительства хорошо понимают и знают все наши предложения: начиная от диалога по стратегическим наступательным вооружениям и по проблемам контроля над вооружениями и нераспространению, заканчивая взаимодействием, которое мы многократно предлагали по кибербезопасности, по проблемам неразмещения оружия в космосе. Есть масса направлений. По каждому из них у российской стороны есть предложения о налаживании честного сотрудничества по ключевым угрозам, общим для всех стран мира вместо того, чтобы использовать эти угрозы для достижения односторонних геополитических преимуществ методами нечистоплотной конкуренции. Проявление такого стремления к диалогу – инициатива Президента России В.В.Путина провести саммит пяти государств-постоянных членов СБ ООН. Все остальные лидеры членов «пятерки» позитивно отреагировали на это предложение. К сожалению, пандемия не позволила провести такую встречу. Убеждены, что она требует очного участия лидеров. Рассчитываем, что, как только позволит эпидемиологическая ситуация, такая встреча в верхах состоится.

В отношении продвижения позитивной повестки дня. Приглашаем западных партнеров вернуться к здравому смыслу и рассматривать под «зонтиком» ООН все идеи, возникающие у них по вопросам кибербезопасности, по свободе СМИ, по многим другим проблемам, которые они пытаются решать в своем кругу.

Будем внедрять подобные подходы и в рамках других организаций, где участвует Россия, в том числе в Шанхайской организации сотрудничества, БРИКС, Организации Договора о коллективной безопасности, Содружестве Независимых Государств, Евразийском экономическом союзе.

Инициатива Президента России В.В.Путина, которую мы продвигаем, заключается в том, чтобы путем равноправного коллективного диалога формировать Большое Евразийское партнерство, открытое для всех без исключения стран Евразии. Это охватывает государства ЕС наряду с членами ЕАЭС, ШОС и АСЕАН, в целом охватывает страны, не входящие ни в одну из региональных организаций, но расположенные на Евразийском континенте. Отмечу значение «Группы двадцати», объединяющей «семерку» западных стран, которая уже не в состоянии в одиночестве решать проблемы глобального значения. «Двадцатка» также объединяет страны БРИКС и их единомышленников, разделяющих нашу общую философию о необходимости отказа от конфронтации и важности решения всех существующих в мире проблем на основе поиска баланса интересов.

Мы сегодня поговорим и о конфликтах, сохраняющихся в современном мире. Активно работаем с другими странами по продвижению урегулирования в Сирии, по выводу из тупика внутриливийского конфликта, разразившегося после того, как почти 10 лет назад страны НАТО подорвали своей агрессией ливийскую государственность.

Нужно поговорить и о других горячих точках на Ближнем Востоке и Севере Африки, прежде всего о палестино-израильском конфликте, который пытаются незаслуженно задвинуть «на задний план».

Совсем недавно мы выпустили многостраничный документ «Основные внешеполитические итоги 2020 г.». Там много конкретики. Надеюсь, вы успели с ним ознакомиться.

Сегодня мы попробуем поговорить о стоящих перед современным миром проблемах, очень быстро меняющих нашу повседневную жизнь.

Вопрос: В каком направлении развиваются отношения России и Италии, особенно в год пандемии коронавируса?

С.В.Лавров: У России с Италией хорошие отношения. Италия одна из тех стран ЕС, которые, следуя дисциплине, принципам солидарности, существующим в ЕС, не считают целесообразным занимать агрессивную позицию в отношении Российской Федерации. Добросовестно присоединяясь к консенсусу о тех или иных санкциях, Италия не рассматривает их в качестве эффективных инструментов воздействия на кого бы то ни было, в данном случае на Российскую Федерацию. Италия, не без возражений со стороны Брюсселя, отстаивает свое право развивать двусторонние отношения с Россией и делает это искренне. Такая линия отражает правильное понимание национальных интересов Итальянской Республики – интересов бизнеса, её граждан, заинтересованных в продолжении гуманитарных, спортивных, культурных и прочих контактов между людьми.

У нас с итальянцами добрая традиция проводить перекрестные годы. Они посвящаются темам, интересующим граждан обеих стран, прежде всего из сфер культуры, языка, литературы, контактов по линии регионов. Это очень добрая традиция. Она на самом деле помогает отвечать на запросы простых людей и бизнеса, что немаловажно.

У России и Италии есть механизм «2+2», когда министры обороны и иностранных дел двух стран встречаются и проводят обзор ключевых проблем глобальной ситуации, Евроатлантики и других регионов, в которых присутствуют интересы Италии и Российской Федерации.

Статистику о том, какие конкретно мероприятия у нас проводились в прошлом году и какие запланированы на будущее, можно найти в Основных внешнеполитических итогах 2020 г. Там всё это подробно изложено.

Вопрос: Я одна из тех семи журналистов Латвии, задержанных в декабре местными спецслужбами за сотрудничество с порталами «Спутник Латвия» и агентства «Балтньюс». В декабре нас подвергли обыскам, изъяли нашу оргтехнику, компьютеры, диктофоны, и предъявили нам уголовное обвинение за нарушение «международных санкций». Прошло уже полтора месяца. Мы до сих пор не видим никакой реакции международных правозащитных структур на это, мягко говоря, нерядовое событие, в том числе со стороны лидеров, бурно отреагировавших вчера на задержание А.Навального через пять минут после того, как это случилось.

Как Вы думаете, почему наш вопиющий, на мой взгляд, случай – задержание семи журналистов в Латвии – обходится молчанием международных чиновников? Может ли МИД России что-то сделать в защиту журналистов, представляющих российские СМИ за рубежом?

С.В.Лавров: Мы стараемся. Я использую это слово не просто как отговорку. Мы на самом деле предпринимаем серьезные шаги. Обсуждаем эту тему на наших еженедельных совещаниях, которые провожу со своими заместителями и членами Коллегии МИД России. Мы не только должны где-то продекларировать свое неприятие подобных грубейших нарушений национального законодательства и международных обязательств, но и обязательно задействовать международные механизмы. Мы делали представление в ООН, ОБСЕ, Совет Европы. Продолжим эту работу.

Когда у нас есть неоспоримые, неопровержимые факты грубейшего нарушения свободы СМИ, еще и с угрозами завести уголовное дело, то механизмы, существующие в правозащитных форматах ООН (а там немало докладчиков по самым разным аспектам нарушения прав человека: есть комиссар по правам человека в Совете Европы, представитель ОБСЕ по свободе СМИ), не могут оправдать то, что делают с Вами. Таких случаев немало и вокруг Вас – в соседних странах Прибалтики. Они, как правило, пишут нам письма. Но мы хотим задействовать механизмы, существующие в конвенциях и требующие от соответствующей страны исправить подобное нарушение. Эти механизмы должны (извините за не очень дипломатичное слово) "не слезать" с нарушителя, пока нарушение не будет прекращено. Наши коллеги из многосторонних структур гораздо менее настроены биться за правду, когда речь идет о СМИ на русском языке. Хотя в случае с Латвией русский язык – родной. На нем думают, живут и используют почти половина населения Латвии, 40 процентов точно. Чтобы проявлять таким образом полное неуважение к своим собственным соотечественникам, нужно иметь специфическую политическую ориентацию.

Продолжим добиваться от международных структур вменяемых действий, но параллельно хотим «поднимать» неправительственные организации. Они имеют полное основание обращаться в суды. Отказ в судах позволяет обращаться в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Он уже пару раз касался темы СМИ. Таких прецедентов раньше не было, но недавно они были созданы в отношении упреков, высказываемых с Запада в адрес российских СМИ. Поэтому ЕСПЧ теперь должен посмотреть на ситуацию, которая даже не подлежит какому-то двойному толкованию. Она настолько очевидная, и я не думаю, что суд должен долго рассматривать дело, прежде чем вердикт будет вынесен.

Вместе с тем работаем и будем продолжать работать с юристами-международниками. Будем использовать и существующий у нас Фонд поддержки и защиты прав соотечественников проживающих за рубежом, который, в том числе будет готов помогать журналистам.

Подтверждаю нашу поддержку «Спутнику» не просто потому, что это российское средство массовой информации. Граждане любой страны, в том числе и Латвии, имеют право на альтернативные источники информации. Доступ к информации обеспечивается многочисленными решениями ОБСЕ. Он гарантирован Международным пактом о гражданских и политических правах. Этот принцип доступа к информации был растоптан недавно в США при ошеломленном молчании или невнятных комментариях со стороны американских союзников. Сейчас пытаются это всё «загнать под ковер», мол, уже восстановили Д.Трампу доступ в «Фэйсбук» (но не восстановили в «Твиттер»). Речь не о Д.Трампе, а о том, что государство грубо провалилось с выполнением своих обязательств по обеспечению доступа к информации. Заявляли, что это не американское правительство "перекрыло кислород" для тех, кто был признан всеми этими платформами источником недостоверной информации. Дескать, корпорации не подписывали никаких пактов. Это всё «от лукавого». В пактах и решениях ОБСЕ, принятых на высшем уровне, которые Запад не устает цитировать (по крайней мере, не уставал до недавнего времени), записана обязанность государства обеспечивать на своей территории каждому человеку свободный доступ к информации. Так что «Спутник» пользуется нашей полной поддержкой. Я знаю, что он также пользуется популярностью у моих западных коллег. Они считают такие СМИ как «Спутник», «РТ» важным для того, чтобы иметь и другую точку зрения по сравнению с той, которая сейчас унифицирована и насаждается по любому хоть сколько-нибудь значимому поводу западными СМИ.

Вопрос: Вероятно, следующим Госсекретарем США станет Т.Блинкен, а ему в помощь «придана» всем хорошо знакомая В.Нуланд. Что Вы можете сказать по поводу этих кандидатур? Каковы Ваши предчувствия по поводу дальнейшей работы с ними?

С.В.Лавров: Никаких предчувствий ни по какому поводу стараюсь в себе не возбуждать. Насчет того, чего ждать от новой американской Администрации, уже сказано так много, что даже не буду занимать много времени.

Люди знакомые. С одной стороны, это позволяет, при наличии встречного желания, откликнуться на сделанные нами многочисленные предложения по российско-американской повестке дня, которые остаются на столе, начать переговоры без большого перерыва и «раскачки». С другой стороны, это дает нам возможность примерно представить, какую линию будут проводить «старые новые» члены внешнеполитической команды новой Администрации США, тем более что они сами не скрывают своих замыслов и планов. В регулярных интервью, статьях, советах, звучащих из «мозговых трестов» Соединенных Штатов, включая Североатлантический совет НАТО, другие структуры, видно, что линия на доминирование американского государства и образа жизни, без понимания уклада других стран продолжится. Сдерживание России и Китая, безусловно, будет фигурировать во внешнеполитической повестке дня. Они уже рассуждают, как сделать так, чтобы Россия и КНР не объединились настолько, чтобы стать мощнее, чем сама Америка. Звучат предложения «разыграть» противостояние России и Китая. Все это давно присутствовало в американской политике.

Возможно, на российском направлении манеры будут чуть более вежливыми, но суть политики едва ли изменится. Где американцам выгодно, где они понимают, что без России и Китая ничего не получится сделать, там они будут вынуждены идти на договоренности. Это касается борьбы с инфекциями (судя по всему, это долгоиграющая тема); изменения климата, которое тоже подразумевает конкретное, практическое взаимодействие между многими странами, включая Россию и Китай; борьбы с терроризмом, другими формами организованной преступности – наркотрафиком, торговлей людьми. Самое главное – это должно касаться ситуации (совершенно ненормальной) в сфере контроля над вооружениями. Слышим о намерении Администрации Дж.Байдена возобновить диалог с нами по этой теме, в том числе постараться до истечения срока действия Договора о стратегических наступательных вооружениях (ДСНВ) 5 февраля 2021 г. согласовать его продление. Будем ждать конкретных предложений. Наша позиция хорошо известна и остается в силе.

Слышим о намерениях пересмотреть решения уходящей Администрации США по прекращению участия в целом ряде других многосторонних договоренностей, организаций, таких как Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), ЮНЕСКО, Совет ООН по правам человека (СПЧ).

Не питаем никаких иллюзий. Мы реалисты. По всем значимым для человечества вопросам повестки дня у нас есть свои предложения, целый ряд из них реализуется. Упомяну работу ООН по международной информационной безопасности, пресечению киберпреступности, которую западные коллеги не хотели бы продолжать в универсальном формате, а сгруппировать ее в узком кругу своих единомышленников, выработать там те самые «правила», а потом уже требовать от всех остальных их соблюдать.

Если коротко, не ждем радикальных перемен. Но методы продвижения американского «лидерства» будут несколько иными.

Вопрос: Какой шаг Администрации Дж.Байдена, по Вашему мнению, может подтвердить, что она готова «перезагрузить» отношения с Российской Федерацией? Что готова сделать Россия, чтобы показать желание наладить отношения с США?

С.В.Лавров: Нам не надо ничего делать для того, чтобы показать желание иметь хорошие отношения с Соединенными Штатами, которые будут отражать обоюдную ответственность двух крупнейших ядерных держав за безопасность в мире на глобальном, региональном и всех прочих уровнях. Мы такие предложения сделали. Администрация Дж.Байдена прекрасно знает об этом.

Когда Президент России В.В.Путин поздравлял Дж.Байдена с избранием Президентом США, он подтвердил нашу нацеленность на сотрудничество по всем вопросам, отражающим взаимный интерес и имеющим важное значение для судеб мира. Считайте это приглашением к диалогу.

Но самое главное, что по кибербезопасности, по разбирательству, касающемуся обвинений во вмешательстве в дела США, по космическим делам, контролю над вооружениями – по всем этим темам российские предложения лежат на столе. Только в сентябре 2020 г. Президент России В.В.Путин публично пригласил США (не конкретно Президента Д.Трампа или кого-то еще, а Соединенные Штаты как державу, у которой, мы надеемся, останутся хоть какие-то признаки преемственности и договороспособности во внешней политике) к тому, чтобы разобраться раз и навсегда с нашими отношениями в сфере кибербезопасности и вмешательства в дела друг друга. Было предложено торжественно провозгласить, что мы не будем этим (имею в виду вмешательство во внутренние дела) заниматься; восстановить регулярный диалог по всем аспектам проблем, возникающих в киберсфере с точки зрения военно-политической безопасности государств и использования киберпространства различными преступниками – террористами, педофилами, торговцами людьми. Каких-либо ответов на это предложение мы не получили, как и реакции на инициативу двухлетней давности о том, чтобы в новых условиях четко подтвердить то, о чём в свое время заявили М.С.Горбачев и Р.Рейган – о недопустимости ядерной войны, невозможности победить в ней, в связи с чем она никогда не должна быть развязана.

Не знаю, как новый специальный посланник Президента США по контролю над вооружениями будет формулировать позицию Дж.Байдена, но М.Биллингсли (которому осталось работать два дня) никак не уймется и продолжает «фонтанировать» интервью, статьями. В одном из своих выступлений он прямым текстом сказал, что ни в коем случае нельзя, чтобы новая Администрация попалась на «русскую уловку» и сделала заявление о недопустимости ядерной войны. Это не просто каприз Дж.Биллингсли или любого другого американского деятеля, считающего неприемлемым для США подписаться под недопустимостью ядерной войны. Это отражение тех установок, которые закрепляются в американских доктринах по применению силы и ядерного оружия. Понижение уровня боезарядов с расчетом на то, что они могут использоваться на поле боя, отказ зафиксировать в доктрине, что ядерное оружие применяется только в ответ на нападение на США – эти доктринальные нюансы говорят о многом. Нам важно понять, кто и как в конечном счете будет определять позицию Соединенных Штатов в сфере стратегических наступательных вооружений, и не только ядерных.

Новые технологии позволяют развивать проект, который в США называется «Глобальный молниеносный удар» («Prompt global strike»). Он предполагает создание очень мощных и высокоточных стратегических вооружений в неядерном оснащении, способных достичь любой точки земного шара за один час.

Предложили уходящей Администрации подумать о новом документе по контролю над вооружениями, продлить ДСНВ, чтобы хоть что-то оставалось в сфере контроля над вооружениями, и тем временем работать над новым документом, который будет прежде всего охватывать все виды вооружений, не только упомянутые в СНВ-3, но и оружие стратегического характера, которое может представлять угрозу для территорий наших стран. По-моему, это очень понятный критерий. Он гораздо более актуален, нежели простой подсчет всех боеголовок любого вида, к чему нас пытались склонить, отказываясь от нашего предложения сосредоточиться на существующих сегодня реальных угрозах, которые могут быть воплощены в жизнь.

Подождем. Дж.Байден является специалистом в сфере разоружения, контроля над вооружениями. Думаю, он будет заинтересован в том, чтобы у него была профессиональная, а не пропагандистская команда.

Вопрос: Недавно Министр иностранных дел КНР Ван И заявил, что Китай и Россия будут впредь служить примером развития отношений добрососедства и дружбы между крупными странами мира, придавать импульс восстановлению мировой экономики, поддерживать глобальную стратегическую стабильность. Какие возможности Вы видите для дальнейшего развития отношений двух стран? Как Россия и Китай могут противостоять внешнему вмешательству и попыткам вбить клин в их сотрудничество?

С.В.Лавров: У нас очень тесные, стратегические отношения с Китайской Народной Республикой. Наши лидеры являются друзьями, регулярно доверительно общаются между собой. В этом году личные контакты были затруднены, но не менее пяти раз состоялись подробные разговоры по телефону, видеоконференцсвязи. Прошла очередная, уже 25-я регулярная встреча глав правительств, состоялись контакты всех пяти созданных под руководством глав правительств подкомиссий, проведено заседание российско-китайской межпарламентской комиссии. Совместно отметили 75-летие окончания Второй мировой войны. Делегация КНР во главе с Министром обороны В.Фэнхэ и рота Почетного караула принимали участие в параде на Красной площади 24 июня 2020 г. Ценим это.

Сейчас проходит крупное мероприятие – Год российско-китайского научно-технического и инновационного партнерства. Это самая актуальная тема, призванная придать новое дыхание, новое качество нашему торгово-экономическому взаимодействию. В отличие от многих стран, во время пандемии нам удалось не допустить снижения товарооборота. Он развивается достаточно устойчиво. Реализуются крупные проекты в инфраструктурной, промышленной, аграрной, энергетической, инвестиционной областях.

Теснейшим образом с первого же дня сотрудничаем по борьбе с COVID-19 и преодолению его последствий. Когда китайские друзья только зафиксировали ситуацию в г.Ухань, нам было оказано самое тесное и эффективное содействие в возвращении российских граждан. Взаимодействуем по оказанию друг другу гуманитарной помощи. Такие примеры есть с обеих сторон. Сейчас работаем над вакцинами. Убежден, что мы достигнем успеха.

Сотрудничаем в Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), БРИКС. Китайская Народная Республика и Евразийский экономический союз (ЕАЭС) подписали соглашение о сотрудничестве. Идет сопряжение интеграционных процессов в рамках ЕАЭС и китайской инициативы «Один пояс, один путь». В декабре прошлого года подписали протокол, который продлил на очередные 10 лет наше двустороннее Соглашение об уведомлении о пусках баллистических ракет и космических ракет-носителей. Также в декабре 2020 г. состоялось второе патрулирование Военно-воздушными силами Китая и Воздушно-космическими силами России района Японского и Восточно-Китайского моря. Это отражает доверительный, нацеленный на перспективу характер российско-китайских отношений, нашу обоюдную нацеленность на обеспечение стабильности в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР).

Некоторые другие коллеги, в частности, США пытаются нагнетать напряженность как путем проведения военных мероприятий с откровенной антикитайской направленностью и нацеленностью на изоляцию России, так и с точки зрения весьма реальных планов Соединенных Штатов развернуть компоненты американской противоракетной обороны в АТР. Эти средства будут иметь возможность достигать территории как Китая, так и России.

Можно бесконечно говорить о российско-китайском взаимодействии. Оно охватывает огромное количество областей – практически все сферы деятельности человечества и государств. Упомяну нашу теснейшую координацию в ООН по многим конкретным вопросам. Ее пронизывает нацеленность России и Китая защитить международное право, не допустить развала универсальных структур и подмены ООН некими вынесенными за ее пределы форматами, партнерствами, в которых Запад пытается формулировать удобные для себя правила и затем навязывать их остальному миру. Россия и КНР твердо стоят на защите завоеваний, закрепленных в Уставе ООН и базирующихся на принципах равноправия, уважения суверенитета государств, невмешательства в их внутренние дела, мирного урегулирования споров.

В текущем году мы отмечаем 20-летие Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой. У нас достаточно масштабный план того, как отметить эту знаменательную дату.

Вопрос: Несколько дней назад весь мир с изумлением наблюдал за тем, как буквально «по щелчку пальцев» корпорации отключили Д.Трампа от соцсетей. Как, по Вашему мнению, такой «цифровой ГУЛАГ», в который сейчас попадают политики и им сочувствующие, журналисты и обычные люди по всему миру, соотносится с понятием «американской демократии»? Возможно ли, что в будущем такая выборочная блокировка аккаунтов станет основой международной политики, и это будет вполне привычным делом?

С.В.Лавров: Сейчас на всех каналах, в соцсетях только об этом и говорят. Слышал, что «Телеграм» пригрозили лишить возможности предоставлять услуги. Это будет интересно.

Я уже упоминал тему обязательств государств. Хотел бы напомнить о них. США являются участниками Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Международного пакта о гражданских и политических правах. Интересно (хотя об этом предпочитают не вспоминать), что было подписано два международных пакта: О гражданских и политических правах и Об экономических, социальных и культурных правах. Подписав Международный пакт о гражданских и политических правах (это было в 1960-е годы), США категорически отказались и по-прежнему отказываются подписывать Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах, равно как и Конвенцию о правах ребенка.

Это отказ от взятия на себя каких-либо обязательств, связанных с обеспечением уровня жизни населения и решения социально-экономических проблем. Но Международный пакт о гражданских и политических правах является обязательным документом для США. В Хельсинкском Заключительном акте и целой серии документов ОБСЕ (Парижской хартии для новой Европы, Хартии европейской безопасности, принятой в Стамбуле в 1999 г.) записано, что каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения. Это право включает свободу искать, получать, распространять всякого рода информацию и идеи независимо от государственных границ, устно, письменно, посредством печати, художественных форм выражения или иными способами по своему выбору. Под «иными способами» имелось в виду провидческое осознание, что скоро у человечества появятся соцсети. Здесь нет никакого исключения. Сказано, что каждый человек имеет право на доступ к информации. А подписалось под этим обязательством государство. Поэтому кивать на то, что «Гугл», «Фэйсбук», «Ютуб» и прочие корпорации никаких обязательств не имеют, – смешно и по-детски. Государство обязано за них отвечать, а если они ведут себя подобным образом, оно обязано привести их действия в соответствие со своими обязательствами, имеющими юридический характер.

Не знаю, как дальше будет развиваться история. Было много пророчеств. Есть государственный, частный капитализм. Кто сейчас будет менять правила игры? Вспоминали К.Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина, других теоретиков капитализма и империализма как последней стадии капитализма. Я этого не знаю. Знаю только одно: если США не обеспечат подчинение свободе слова, собственной конституции (даже не будем говорить о международных пактах) деятельности ее нарушителей, тогда Соединенные Штаты предъявят себя миру в несколько ином виде, нежели в образе самого последовательного, яростного борца за демократию.

Говоря про свободу слова. Когда ежегодно Генеральная Ассамблея ООН по нашей инициативе принимает резолюцию о недопустимости героизации нацизма и прочих форм расизма, расовой дискриминации и ксенофобии, США голосуют против, прямо обосновывая это тем, что голосование за недопущение неонацистских проявлений означало бы нарушение первой поправки к конституции США. Прямо об этом говорят. Кстати, вместе с США против этой резолюции голосует только одна страна – Украина. По понятным причинам, потому что неонацисты там маршируют свободно, осуществляют факельные шествия и помимо внешних проявлений реально оказывают влияние на практическую политику этого, можно сказать, государства. В США ситуация несколько иная. Но и они не хотят нарушать первую поправку.

Будем надеяться, что американское общество не позволит элитам в борьбе друг с другом использовать очевиднейшую цензуру в грубейшее нарушение конституции и международных обязательств. Но это проблема американского общества. Если оно с ней не справится, мы ничего не можем с этим поделать. Но тогда все должны быть готовы к последствиям подобного провала американского государства. И они будут очень серьезными на мировой арене. Думаю, все это понимают. Не зря в Европе уже готовятся документы Евросоюза о том, как сделать так, чтобы сразу же после инаугурации Дж.Байдена начать диалог, предусматривающий все возможные сценарии развития событий.

Посоветовал бы обратить внимание на то, как США оказались в ситуации, рискующей подорвать американское государство, если с частными корпорациями, которых меньше дюжины, не удастся разобраться таким образом, чтобы они встроились назад в государственные механизмы, законодательство и, прежде всего, в свою конституцию.

Вопрос: Есть политик, российский гражданин, заявивший, что его пытались отравить российские спецслужбы. А.Навальный предоставил факты, которые пока убедительно никто не опроверг. Он решает вернуться в родную страну, где не возбудили дело по поводу отравления. Самолет с ним сажают не там, где было запланировано. Людей, встречавших его, в том числе журналистов, и А.Навального задерживают. Как Вам кажется, как выглядит Россия со стороны в этой ситуации? Или имидж уже ничто?

С.В.Лавров: Наверное, надо думать об имидже, но мы – не барышня, выходящая на бал. Должны, прежде всего, заниматься своей работой, а она заключается в реализации российской внешней политики. Случай с А.Навальным приобрел внешнеполитическое звучание искусственно, совершенно неправомерно. Все происходящее с ним в связи с возвращением и задержанием относится к компетенции правоохранительных органов. Есть подробное заявление ФСИН, в котором приведены конкретные факты, зафиксированы нарушения, объяснено, почему выдвигаются претензии. Здесь никаких вопросов к МИД России быть не может. Речь идет о выполнении российских законов. Если в некоторых других странах, как мы в том числе и сегодня упоминали, выполнение своих собственных законов считается чем-то второстепенным по сравнению с достижением геополитических целей, то это их проблемы. В нашем случае правоохранительные органы сформулировали свою позицию. И формулировали они ее очень долго – с августа, через несколько дней после того, как блогер покинул омскую больницу.

А.Навальный заявил, что возвращается с чистой совестью, т.к. никогда по своей воле из России не уезжал. Был подтекст, что его чуть ли не выгнали. На самом деле он был без сознания, тяжелейшая ситуация, речь шла о жизни и смерти человека. На выезде из России настояла его супруга, по чьей воле он оказался в немецком самолете, и власти Германии, достаточно агрессивно требовавшие срочно отдать его. Отдали.

Сегодня вышел репортаж «Евроньюс». Г.Полонская была в самолете и сообщила, что, по данным клиники «Шарите», А.Навальный был отравлен боевым отравляющим веществом, и это впоследствии подтвердила ОЗХО. Правда, добавила, что Правительство России это отрицает. По данным, изначально предоставленным немецкой стороной, в гражданской клинике «Шарите», как и в омской, не обнаружили боевого отравляющего вещества. Его нашли в клинике Бундесвера. Сначала нам отказали в предоставлении результатов анализа, объясняя тем, что мы узнаем, какими технологиями обладает Бундесвер для распознавания химического оружия. Как Вы это расцениваете? По идее там не должно было быть этих технологий, т.к. когда были перипетии с «Новичком» после Скрипалей, Запад клялся, что ни у кого из них нет таких знаний и технологий.

В случае с А.Навальным вдруг за несколько дней Бундесвер определил «Новичка» или что-то похожее (мы до сих пор ничего не знаем, нам никто ничего не показывает). Французы и даже шведы смогли подтвердить, что это вещество из семейства «Новичков», хотя оно не занесено в список запрещенных ОЗХО. В соответствии с многочисленными обязательствами по Конвенции о запрещении химического оружия (КЗХО), двусторонней и европейской, мы просили предоставить результаты анализов. Сначала было сказано, что вопрос уже многосторонний, и все материалы отданы в ОЗХО. Генеральный директор Организации Ф.Ариас поначалу пытался уходить от ответов на наши вопросы. Потом «задним числом» признался, что они брали анализы у А.Навального, но нам передать не могут, т.к. их «владельцем» является Берлин. Он запросил, его и спрашивать надо. Берлин говорит, что это не двусторонний вопрос, и направляет в многостороннюю организацию. Считаю это чистой воды издевательством. С ОЗХО давно все ясно, ее Запад активно приватизировал. Сейчас пытается сделать это и с другими структурами, но здесь он серьезно преуспел. Только после того, как нас «футболили» из Берлина в Гаагу и обратно, сказали, что есть другая причина – сам А.Навальный не хочет, чтобы эти данные попали в Россию.

На днях Германия радостно сообщила, что ответила на все четыре запроса Генеральной прокуратуры России. Весь этот ответ опирался исключительно на опрос А.Навального и его супруги. Вот и все, что нам предъявили. Никаких вещественных доказательств, ничего про какие-то бутылки с якобы следами яда, ни копии токсикологического заключения, ни биопробы, ни результатов анализов. А.Навальный говорит, что его отравило российское государство и лично Президент В.В.Путин. Западом это воспринимается без какого-либо отторжения. Однако западные страны предъявляют нам факты исключительно в виде того, что сам А.Навальный излагает на опросе в немецких правоохранительных структурах. Считаю, что это полное неуважение процесса.

В германском Парламенте партия «Альтернатива для Германии» (которую все считают чуть ли не созданием России) официально запросила конкретную информацию у правительства ФРГ. Ничего в ответ они не услышали. Вопросы были конкретные: где и у кого находилась бутылка во время полета из Омска в Берлин, было ли известно на момент полета, что его организаторы разрешили ее взять. Ответ – у правительства ФРГ нет сведений. Это как? В самолете, который забирал А.Навального из Омска, были не только врачи, но и представители немецких спецслужб. Это всем хорошо известно. Если они не знают, кто какие бутылки приносил в самолет, это уже на их совести.

Поначалу было упомянуто, что А.Навальный пил чай в аэропорту Томска, эта версия была сразу вброшена в публичное пространство. Потом ее убрали. Оказалось, что чай наливал его ближайший соратник. Затем появилась версия про бутылку. Она затихла. Новая версия – про одежду, потом опять про бутылку. Совсем недавно было сказано (через несколько месяцев после самого эпизода), что его пытались еще и раньше отравить, но в итоге отравили Ю.Навальную. Когда нагромождение все новых и новых чудесных фактов набирает такой объем и скорость, у нас, с точки зрения внешнеполитического ведомства, остается только один вопрос. Господа немцы, французы, шведы, выполните свое международное обязательство, предъявите результаты тех анализов, которые, по вашему утверждению, содержат некое, причем еще неизвестное, поскольку оно не значится в списках ОЗХО, боевое вещество. Нам не давали никаких ответов в случае с отравлением А.Литвиненко, сделав процесс по его делу секретным, и по Скрипалям. Всем, кто по требованию англичан выгонял российских дипломатов, обещали, что потом дадут факты. Ни единого факта не дали, все по Скрипалям осталось только в публичной сфере. «Хайли лайкли» и точка. Стыдно тем, кто поверил англичанам и, к сожалению, думаю, эта вера по-прежнему будет проявляться из ложно понятой солидарности.

Ничего не говорят и про вмешательство в американские выборы. Бывший Госсекретарь США Р.Тиллерсон отказался предъявлять «неопровержимые доказательства», о которых он публично заявил. Не дадут и все. Также с А.Навальным. Если вы хотите узнать правду, то будьте вежливыми и законопослушными людьми, выполняйте свои обязательства, не прибегайте к методам дипломатического хамства, заявляя, что России ничего не дадите, она отравитель по определению. Мы так разговаривать не будем. Именно это является внешнеполитическим измерением, за которое МИД отвечает во всей этой истории. Так себя вести нашим партнерам нельзя.

Вопрос: Будет ли Россия дополнительно отправлять запрос в Германию по делу А.Навального с учетом того, что предыдущий ответ Москву не устроил? Правильно ли я поняла из предыдущего ответа, что без разрешения А.Навального передать анализы уголовного дела в России не будет?

С.В.Лавров: Насчет запросов Генеральной прокуратуры России, это ее прерогатива. Думаю, что дополнительный запрос необходимо направить, чтобы немецкие коллеги не ощущали себя уже исполнившими свои функции. Это была отписка, недостойная ведомства, призванного отвечать за юридические аспекты правоохранительных дел.

Врачи в Омске, которые спасли А.Навального, прежде чем его бессознательного буквально вырвали, попросили его супругу подписать документ, что она на этом настаивает. Свои выводы и результаты анализов передали немецким врачам, а они тоже дали расписку о получении. В августе немцы сообщили, что в клинике «Шарите» ничего не обнаружили, т.к. это гражданская клиника, так же, как и омская. Передали образцы в клинику Бундесвера, где и были найдены те самые следы боевого отравляющего вещества. Поскольку в России в анализах А.Навального не было обнаружено ничего, что говорит об отравлении боевыми веществами, по нашему законодательству нет оснований возбуждать уголовное дело, что бы нам кто об обратном ни говорил.

Если возникла история, вызывающая у кого-то подозрения, то дело можно было давно урегулировать следующим образом. Немцы заявляют, что это уже не двусторонняя проблема, а многосторонняя, направляют в ОЗХО. Мы предложили Генеральному директору Организации воспользоваться статьей КЗХО, предполагающей оказание Техническим секретариатом этой структуры помощи стране-участнице. Сказали приезжать в Россию. У них есть образцы биоматериалов А.Навального. У нас тоже, они хранятся в омской больнице (может, их уже перевезли в соответствующую лабораторию). В России есть сертифицированная ОЗХО лаборатория. Их и наши врачи вместе сначала исследуют одни образцы, потом другие или наоборот. Сделают это вместе, чтобы было доверие друг к другу. Лаборатория полностью годится для проведения мероприятий такого рода. Если считают нужным привезти какое-то новое современное оборудование – могут привозить, мы на все это готовы. Единственное условие, чтобы делали это вместе. После некоторых эпизодов по якобы применению химического оружия в Сирии, после докладов Секретариата мы прямо сказали, что не доверяем. Поэтому хотим использовать перефразированный принцип Р.Рейгана «доверяй, но проверяй».

Очень долго пытались уйти от прямого ответа. Говорили, что они международно-признанные, просили дать наши образцы, а нам «потом расскажут». Нет, такого не будет. Не будет больше игр «в одни ворота». Не будет доверия ни клинике Бундесвера, ни французской и шведской клиникам, ни той, которую ОЗХО без нас выберет для своих внутренних целей, пока не убедимся, что эти люди являются честными учеными, специалистами. Не вижу, как можно что-то сделать, пока нам не предъявят запрошенные материалы, либо пока не проведут предложенный нами эксперимент. Струсили, наверное. Значит, совесть не чиста. Не зря же организация, на которую «кивали» немцы, что это теперь их собственность, говорит, что это собственность Берлина. Круг замкнулся. Как сказал В.В.Путин, не надо из нас делать лиц с недостаточным умственным развитием.

Вопрос: Главный вопрос, который тревожит армянское общество, – ситуация с пленными, находящимися в Баку. Как мы понимаем, он не находит решения. Азербайджан манипулирует пленными. Вся надежда армянской стороны связана с действиями России. Что предпринимается, чтобы добиться возвращения военнопленных? Есть ли понимание о сроках, в которые в этом вопросе может быть достигнуто положительное решение? Армения со своей стороны всех военнопленных выдала, но ответа не последовало. Происходят процессы, которые не совсем укладываются в рамки Заявлений, подписанных 9 ноября 2020 г. и 11 января 2021 г. Есть ли какие-то засекреченные приложения к этим Заявлениям, о которых нам пока неизвестно? Какие есть продвижения в вопросе о статусе Нагорного Карабаха? Насколько он отложен? В Карабахе идут разговоры о том, что раз Россия настолько помогла в этой ситуации, может быть, рассматривается возможность включения Нагорного Карабаха в ее состав? Предусматривается ли такой вариант?

С.В.Лавров: Вопрос военнопленных действительно обсуждался. Это часть договоренностей, подписанных в ночь с 9 на 10 ноября 2020 г. Он обсуждался в последующих телефонных разговорах Президента России В.В.Путина с Премьер-министром Армении Н.В.Пашиняном и Президентом Азербайджана И.Г.Алиевым, в моих разговорах с министрами иностранных дел А.Г.Айвазяном и Д.А.Байрамовым. Был частью достаточно продолжительных дискуссий во время визита лидеров двух стран в Москву 11 января с.г.

Если обобщать происходившее, то поначалу, действительно, наибольшие проблемы были у армян. Прежде всего нужно было, чтобы обе страны сформировали списки пропавших людей, которых они хотят вызволить из плена. Азербайджан такие списки дал, они были незначительные. Не сразу, но были возвращены все упомянутые в азербайджанских списках. Больше каких-либо ситуаций с пропавшими, пленными, удерживаемыми лицами со стороны Азербайджана не возникало. С армянской стороны списки были представлены не сразу и не полностью.

Впоследствии состоялись обмены участниками событий, завершившихся 9 ноября 2020 г. Сейчас главным является вопрос, возникший уже в начале декабря 2020 г. В конце ноября прошлого года группа из 62 армянских военнослужащих была направлена в Гадрутский район. Они попали в плен уже через неделю. Азербайджанская сторона на том этапе заявила, что поскольку они были заброшены в этот район после объявления о прекращении огня и всех боевых действий, то их необходимо рассматривать отдельным порядком, а не как подпадающих под Заявление от 9 ноября 2020 г. Тем не менее Президент В.В.Путин и я в контактах с коллегами все-таки продвигаем необходимость продолжить рассмотрение этого вопроса, чтобы его закрыть, руководствуясь принципом «всех на всех». Говорил с А.Г.Айвазяном, пытаясь уточнить окончательные списки тех, кого сейчас недостает. Оказалось, что их гораздо больше 62.

Наши военные в контакте с коллегами из Армении и Азербайджана выверяют уже поименные списки, чтобы понять, где могут находиться эти люди. Безусловно, тема существует. Если бы не было российских миротворцев, наверное, ее было бы сложнее решать. Непосредственно в контакте со своими армянскими и азербайджанскими коллегами находится командующий миротворческим контингентом генерал-лейтенант Р.У.Мурадов.

Не понял утверждения, будто бы процессы «на земле» не вполне вписываются в договоренности от 9 ноября 2020 г. и 11 января с.г., и есть ли в этой связи секретные протоколы и приложения. В чем конкретно «на земле» происходит «невписывание»? Считаю, что Заявление от 9 ноября 2020 г. реализуется достаточно эффективно, это оценка и И.Г.Алиева, и Н.В.Пашиняна. За исключением подвисшего по упомянутым выше причинам вопроса о военнопленных, который в его нынешней редакции возник в начале декабря 2020 г., через месяц после подписания договоренностей. Решается вопрос о мандате миротворцев. Он должен быть предметом трехсторонней договоренности, об этом говорилось в Москве 11 января с.г. Никаких секретных приложений нет. Не вижу, какие темы могут быть секретными.

Что касается статуса Нагорного Карабаха, то он не упомянут в договоренностях от 9 ноября 2020 г.. Это сделано сознательно. Территория, на которой развернуты российские миротворцы, является зоной ответственности миротворческого контингента России. Именно из этого исходим в наших контактах с Ереваном и Баку. Сейчас отрабатываются нюансы и детали, связанные с организацией транспортного сообщения, снабжения зоны ответственности миротворцев, оказания гуманитарного содействия вернувшимся людям (уже 50 тысяч). Там давно работает Международный комитет Красного Креста и продолжает это делать, координируясь с российскими миротворцами. Международные организации, включая ЮНЕСКО, Управление ООН по беженцам и гуманитарным вопросам, сейчас согласовывают формат своей оценочной миссии с Баку и Ереваном. Есть вопросы, связанные, прежде всего, с противоречиями вокруг статуса. Ровно потому, что проблема статуса Нагорного Карабаха является противоречивой, если брать позиции Еревана и Баку, тремя лидерами было решено обойти этот вопрос стороной, оставить его на будущее.

В том числе этим должны заниматься сопредседатели Минской группы ОБСЕ. Сейчас они возобновили свои контакты со сторонами, собираются еще раз ехать в регион. Вопросы статуса будут решаться тем легче, чем быстрее «на земле» будут выполнены заверения, прозвучавшие из Баку и Еревана о том, что главное наладить повседневную жизнь всех этнических и религиозных общин, сосуществовавших в Карабахе, восстановить мирное добрососедское проживание.

Насчет экзотического предложения о том, чтобы включить Нагорный Карабах в состав России. Как я понимаю, независимость Карабаха никем не признана, в том числе и Республикой Армения. У нас таких мыслей даже близко нет. Исходим из того, что все вопросы этого региона должны решаться между расположенными здесь странами, в первую очередь, между Арменией и Азербайджаном. Готовы помогать поиску и нахождению решения, обеспечивающего мир и стабильность в этом регионе. Самое главное – безопасность для людей, которые здесь жили всегда и должны жить в будущем.

Вопрос: Азербайджан выразил протест против визита официальных лиц Армении в Нагорный Карабах. Почему официальные лица Армении при посещении Нагорного Карабаха не получают разрешения у азербайджанской стороны? Как российские миротворцы будут урегулировать этот вопрос? Учитывается ли протест Азербайджана по этому поводу?

С.В.Лавров: Во всех договоренностях, прежде всего в договоренностях от 9 ноября 2020 г., записано согласие сторон на то, что между Арменией и Нагорным Карабахом будет обеспечиваться связь через Лачинский коридор, который будет находиться под контролем российских миротворцев. Связь Армении с Карабахом никто никогда не отрицал. На протяжении всех десятилетий переговоров никогда не стоял вопрос о том, чтобы отрезать Армению и Карабах друг от друга. Именно поэтому Лачинский коридор, как концепция, никем не отвергался. Он по-прежнему является предметом согласия сторон, включая согласие наших азербайджанских соседей. Точно так же в дополнение к Лачинскому коридору, который будет иметь новый маршрут, будет проложена надежная, постоянная связь между западными районами основной территории Азербайджана и Нахичеванской Автономной Республикой. Это закрепленная главами Армении, Азербайджана и России договоренность. Все согласны с тем, что между армянами Карабаха и армянами Армении должна быть связь, и я не вижу причин, по которым нужно препятствовать контактам, осуществляемым на этом уровне.

Армянские официальные лица вовлечены в оказание гуманитарного содействия Нагорному Карабаху, что не вызывает никаких негативных эмоций в Баку. Было бы странно, если это было иначе. То, что некоторые армянские официальные лица делают достаточно политизированные заявления в Карабахе, вызывает напряженность. Считаю, что лучше было бы этого избежать. До того, как началась 44-дневная война, мы уже были свидетелями того, как эмоциональные заявления, произнесенные из Карабаха либо по поводу Карабаха – «новая война, новые территории» – как все это претворилось в жизнь. Слово становится материальной силой. В данном случае слова с разных сторон стали очень негативной материальной силой. Поэтому уделяем такое большое внимание установлению контактов между руководством Азербайджана и Армении, созданию атмосферы доверия. В этом был еще один из важных смыслов той встречи, беседы, которая состоялась в Москве с участием Президента Российской Федерации В.В.Путина и лидеров Азербайджана и Армении. Надеюсь, что эмоции будут сейчас отведены на второй план.

Сейчас не самое лучшее время выдвигать в качестве приоритетной тему статуса Нагорного Карабаха. Она остается на будущее. Гарантирую, что зона ответственности российских миротворцев (а именно так пока этот статус определен в практическом плане) – это форма, которая будет обеспечивать интересы и азербайджанской, и армянской сторон. К этому вопросу предстоит вернуться. Есть сопредседатели Минской группы ОБСЕ, но самое главное, чтобы впоследствии дискуссии по статусу Карабаха между Арменией и Азербайджаном были конкретные, спокойные, правовые и на основе того добрососедства, которое нам всем нужно восстановить в регионе.

Вопрос: Ваш греческий коллега, Министр иностранных дел Греции Н.Дендиас, недавно выделил Россию как единственную державу, признающую право Греции на 12-мильную морскую зону территориальных вод. Несмотря на такие положительные моменты, российско-греческие отношения развиваются, я бы сказал, болезненно. Впервые за многие годы в Греции и на Кипре часто звучат мнения о том, что Россия ведет подрывную деятельность в Средиземноморском регионе. Так откровенно говорят американские дипломаты. Другие утверждают, что Москва бросает своих исторических партнеров, меняет свою политику в угоду союза с одной Турцией. Так ли это? Возможно ли сотрудничество Греции, Кипра и России в нынешних условиях? Или интересы наших стран расходятся?

С.В.Лавров: Вы сказали, что в Греции и на Кипре все чаще говорят о том, что Россия играет какую-то подрывную роль в регионе, после чего добавили, что об этом говорят американские дипломаты. Если об этом говорят американские дипломаты в Греции и на Кипре, то они говорят так и в любой другой стране. Так, что Вы тут не удивляйтесь. Американский дипломат в открытую, в нарушение всех канонов и устоев, в любой стране не стесняется брать в руки микрофон и заявлять, что государство, в котором он служит послом, должно прекратить общаться с Российской Федерацией. Иногда добавляется Китай, как это сделал Госсекретарь США М.Помпео, когда путешествовал по Африке и громогласно требовал от африканцев не торговать с Россией и Китаем, потому что у русских и китайцев какие-то «задние мысли», а вот США будут торговать с Африкой бескорыстно. Простенько, но вот такая сейчас дипломатическая манера.

Я был недавно в Греции и на Кипре. Не так давно разговаривал по телефону с Министром иностранных дел Кипра Н.Христодулидисом. Не вижу причин, по которым эти страны можно было бы убедить, что Россия является их противником или проводит недружественную по отношению к ним политику. Их пытаются убедить, но здравомыслящие политики видят всю «подноготную», которая заключается в том, чтобы просто создавать врага из Российской Федерации, заявлять о том, что наше присутствие на Балканах препятствует движению этих стран в НАТО, препятствует их евроатлантической интеграции.

Тут нет никакой дипломатии, просто грубый, публичный нажим. В таких странах, как Кипр и Греция, не все в состоянии публично ответить на такого рода призывы, боясь обидеть «Большого брата». Нет никакой глубинной неприязни между кем бы то ни было в России, Греции и на Кипре.

У нас очень теплые и тесные отношения, у нас духовная связь. Эту духовную связь пытаются активнейшим образом подорвать те же американские коллеги, которые заставили Вселенского патриарха Варфоломея пойти по пути раскола, подрыва многовековых традиций православного христианства, по пути того, что называется в православии «папизмом». Он всегда отвергался в Восточном православии. Не зря в православном мире не существует аналога Папы Римского. Есть Вселенский патриарх, который до недавнего времени почитался как первый среди равных. Под грубейшим и не скрываемым нажимом Вашингтона он пошел по пути раскола на Украине, создал марионеточную т.н. Православную церковь Украины, обманул Церковь, урезав обещанные ей права. Сейчас вместе с американцами он пытается обрабатывать другие православные церкви, включая Элладскую православную церковь, предстоятеля Кипрской православной церкви для того, чтобы и дальше идти по пути углубления этих подрывных антиканонических действий в отношении Восточного православия. «Ящик Пандоры», который Варфоломей открыл, уже привел к расколу в Кипрской православной церкви, к «брожениям» в других православных церквях. Миссия, уготованная ему американцами (а они не скрывают, что активно работают с ним под девизом «свободы религии и вероисповедания»), – похоронить влияние православия в современном мире. Другого объяснения действиям этого человека я просто не вижу.

Что касается споров, о которых Вы косвенно упомянули, задав вопрос о том, что Россия признала 12-мильную зону территориальных вод Греции. Это не Россия признала, это вытекает из универсальной Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. Конвенция, под которой все (кроме США) подписались, гласит, что государство имеет право устанавливать ширину своих территориальных вод до 12 миль.

Когда Греция об этом объявила, мы сказали ровно то, что я сейчас произнес: это абсолютно легитимное решение. Другое дело – когда территориальные воды, объявленные государством, вступают в противоречие с интересами соседнего государства. Если будет определено, что эти интересы легитимны с точки зрения Конвенции ООН по морскому праву, то необходимо искать решение через диалог и баланс интересов. Призываем решать все проблемы, связанные с исключительными экономическими зонами и Греции, и Кипра через диалог.

Слышал, что Министр иностранных дел Греции, мой коллега, Н.Дендиас договорился о встрече с Министром иностранных дел Турции М.Чавушоглу в конце января. Считаю, что это правильный формат, в котором нужно подобные вопросы обсуждать и решать. Конечно, никто не хочет каких-либо силовых действий в Восточном Средиземноморье. В том, что касается нас, если можем быть чем-то полезны, если можем использовать наши добрые отношения со странами, задействованными в этих спорах, – мы будем готовы, если такая просьба поступит.

Вопрос (неофициальный перевод с английского): Вы говорили о стратегическом партнерстве и прекрасных отношениях между Премьер-министром Индии Н.Моди и Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Каким Вы видите развитие отношений между Россией и Индией в меняющейся геополитической обстановке, в особенности в контексте угрозы санкций со стороны некоторых стран в отношении Индии и России, в т.ч. в связи с поставками систем противоракетной обороны «С-400»?

С.В.Лавров (перевод с английского): Партнерство между Россией и Индией называется несколько иначе. Вы назвали его «стратегическим» – это был первоначальный вариант. Несколько лет спустя индийская сторона предложила назвать его «привилегированным стратегическим партнерством», а еще через несколько лет, когда г-н Моди стал главой индийского Правительства, мы назвали его «особо привилегированным стратегическим партнерством».

Существует возможность для дальнейшего улучшения наших отношений, которые и сейчас достаточно хорошие. Индия – близкий, стратегический и привилегированный партнер. Возьмите экономику, сферу инноваций, высоких технологий, сотрудничество в военной и технической сферах. Индия – один из самых близких наших партнеров по всем этим вопросам. Находимся в тесной координации по политическим вопросам на таких площадках как ООН и БРИКС. Мы сделали многое для того, чтобы Индия и Пакистан присоединились к ШОС, где сложилась конфигурация, делающая эту организацию достаточно представительной для того, чтобы продвигать конструктивные, стабилизирующие идеи для Евразийского региона и АТР в целом.

Совместно с нашими индийскими друзьями на уровне Президентов, Премьер-министров, на уровне министров, экспертов, консультантов мы обсуждали как практические вещи, так и концептуальные вопросы, в т.ч. исходящие из новой концепции «Индо-Тихоокеанская стратегия». Не считаем, что это лишь изменение в терминологии. Если Вы посмотрите на это с точки зрения географии, тогда «индо» отсылает нас ко всем странам, граничащим с Индийским океаном. Однако Восточная Африка (как нам сказали) не включена в «Индо-Тихоокеанскую стратегию». Персидский залив тоже в нее не включён. Что включено? Как недавно заявил Госсекретарь США М.Помпео, США, Австралия, Индия, Япония – это каркас свободного открытого Индо-Тихоокеанского региона. Австралийцы, японцы и американцы продвигают этот формат и открыто говорят, что важно обеспечить стабильность в Южно-Китайском море для того, чтобы сдержать Китай.

Обсудив это с моим хорошим другом Министром иностранных дел Индии С.Джайшанкаром и другими индийскими коллегами, я понял, что они четко понимают: некоторые страны хотят использовать «Индо-Тихоокеанскую стратегию» так, чтобы это не было инклюзивно и предполагало некоторую конфронтацию. Наши коллеги в АСЕАН считают так же. Они обеспокоены тем, что подобное агрессивное навязывание, продвижение таких концепций будет подрывать центральную роль АСЕАН в Индо-Тихоокеанском регионе и в различных форматах, в т.ч. в Восточноазиатском саммите (ВАС), в центре которого в течение многих лет находится АСЕАН.

Насколько знаю, в Индии этот вопрос активно обсуждается. Индия собирается использовать это Индо-Тихоокеанское сотрудничество в конструктивном русле. Подробно остановился на этом вопросе, т.к. ранее мои комментарии по этому вопросу обсуждались в индийских СМИ, критично настроенных по отношению к правительству Индии. Я хочу, чтобы мои слова правильно понимали: Россия – это друг Индии. Мы сделаем всё возможное для того, чтобы гарантировать, что Индия и Китай – два наших больших друга и брата жили в мире друг с другом.

Это тот политический принцип, который мы продвигаем не только в контексте ШОС и БРИКС. У нас есть специальный трехсторонний формат РИК - «тройка», куда входят Россия, Китай и Индия. Он был создан в 2000-е годы и по-прежнему функционирует. Последняя встреча на уровне министров прошла в Москве в сентябре 2020 г.. Приняли совместное коммюнике, в котором признается поддержание мира и стабильности в Азии и в мире в целом, а также подтверждается сотрудничество между тремя странами.

Рад тому, что помимо политического диалога между нашими тремя странами, у нас есть много других форматов, которые подразумевают контакты между людьми, в т.ч. с участием научных кругов, молодежи и многие другие. Мы достаточно мудры, чтобы понять является ли данная стратегия скорее разделительной, нежели объединительной. Ни в коем случае наше самое близкое партнерство с Индией не пострадает. Самый искренний честный диалог даже по таким вопросам, по которым мы не всегда находим точки соприкосновения, является ключом к развитию нашего партнерства.

Вопрос: Вопрос о ситуации в Северо-Восточной Азии. Японию очень беспокоит, что КНДР укрепляет свою ядерную мощь. Это вынуждает Японию принять меры безопасности, т.е. приобрести систему противоракетной обороны. Россия похоже не разделяет нашей обеспокоенности, а наоборот видит в наших усилиях обеспечить свою безопасность некую угрозу. Ситуацию усугубляет намерение США разместить ракеты средней дальности в регионе АТР. Некоторые СМИ сообщили, что Россия и Китай рассматривают возможность принять совместные контрмеры в случае такого шага со стороны США. Так ли это? Складывается впечатление, что в регионе формируется два военных блока: США, Япония и Южная Корея с одной стороны и Россия, Китай с другой. Считаю, что между Японией и Россией сейчас сложились относительно хорошие добрососедские отношения. Как нам избежать ухудшения отношений или даже конфронтации, учитывая нынешнюю ситуацию в регионе? Считаете ли Вы возможным сохранить наши положительные отношения на фоне ухудшения отношений между Россией и США?

С.В.Лавров: В последние полтора года налицо сохранение трудностей в отношениях между США и КНДР, Республикой Корея и КНДР. Исходим из того, что стороны воздержатся от каких-либо резких практических шагов в военной сфере, которые вели бы к эскалации напряженности вокруг Корейского полуострова. Стороны не отказываются от взятых на себя ранее обязательств. В начале прошлого года Северная Корея, а потом и Южная Корея подтвердили свое желание выполнять договоренности, которые были достигнуты лидерами Севера и Юга еще в 2018 г.. Многие обратили внимание на военный парад по случаю очередной годовщины в КНДР. В целом каких-либо действий, которые будут на практике реально создавать материальную основу для эскалации, не предпринимается.

Подождем, как будет выстраивать политику на этом направлении Администрация Дж.Байдена. Заинтересованы в том, чтобы на полуострове был прочный мир. Вместе с нашими китайскими коллегами подготовили дорожную карту нашего общего видения движения к миру еще в 2017 г.. Обсудили её и с другими участниками шестисторонних переговоров, в т.ч. с Японией, с США и, конечно, с КНДР и РК. На основе общих пониманий и на основе этой дорожной карты с нашими китайскими партнерами подготовили план действий, который мы готовы предложить, как только появится возможность возобновить контакты. Еще раз хотел выразить наше искреннее желание содействовать здесь достижению прочного мира и согласия.

Что касается наших отношений с Японией, считаем их добрыми. Всегда были дружеские связи, личные симпатии у российского Президента и его японских коллег, премьер-министров. Уверен, что и с Премьер-министром Ё.Сугой установятся личные контакты.

Если же говорить о военной ситуации в регионе - да, мы с КНР занимаемся совместной работой в т.ч. в виде военных учений. Российско-китайские учения – далеко не что-то принципиально новое. Они несколько раз проходили в сухопутном варианте, в формате ШОС, в двустороннем формате. Сейчас состоялись учения по линии воздушно-космических сил. Они не направлены против Японии, а призваны проверить боеготовность авиации, которая обеспечивает безопасность границ Российской Федерации и Китайской Народной Республики. Что угрожает этой безопасности? Немало угроз, но в т.ч. и та, о которой Вы упомянули, – планы США развернуть на территории Японии и на территории Республики Корея системы противоракетной обороны и ракеты наземного базирования средней и меньшей дальности, которые были запрещены разрушенным американцами договором.

Мы передали в Токио перечень наших конкретных озабоченностей в сфере безопасности, которые напрямую касаются возможности продолжения конструктивных переговоров вокруг темы мирного договора. Пока мы не получили ответ. Но и создание американской системы ПРО на японской территории, и возможность дислоцирования в Японии ракет средней и меньшей дальности американского наземного базирования входят в число этих озабоченностей. По противоракетной обороне японские коллеги нас заверяют, что они просто купят соответствующие системы «Иджис Эшор», но будут контролировать их сами, а американцы не будут иметь отношения к управлению этими системами. При всем уважении к нашим японским друзьям этого сделать невозможно. Не получится уйти от американского контроля за этими системами. Что касается ракет средней и меньшей дальности, я слышал, что японское правительство не в восторге от этой затеи Соединенных Штатов, но пытается перевести переговоры с развертывания наземных ракет средней и меньшей дальности в плоскость возможности их морского базирования. Это суть дела едва ли изменит, потому что базирование в Японском море ракет средней и меньшей дальности даже на кораблях будет означать, что эти ракеты смогут «доставать» значительную часть территории Российской Федерации.

Готовы к продолжению диалога, но на озабоченности в сфере безопасности, о которых японская сторона хорошо осведомлена, мы хотели бы получить ответ. Помимо материального воплощения вооружений, которые планируется разместить в Японии в том или ином виде, есть и военно-политическое измерение – союз Японии с Соединенными Штатами, в соответствии с которым они могут размещать свои вооружения на любой части японской территории. Как мы понимаем, Токио неоднократно, в том числе в истекшем году, подтверждал свою полную приверженность этому военному союзу, называя американцев своими главными союзниками. И это всё происходит в ситуации, когда США в свою очередь называют Россию своим главным противником и даже врагом, как недавно сказал М.Помпео. Когда японские друзья активно подтверждают и углубляют союз со страной, считающей Россию врагом, конечно, это создает достаточно специфическую ситуацию, в которой хорошо бы разобраться.

Вопрос (перевод с испанского): Я журналист публичного телевидения в Аргентине, Буэнос-Айресе. И есть одна тема, которая очень важна для нашего региона Латинской Америки, и особенно для Республики Аргентины, а именно суверенитет над Мальвинскими островами. Мне бы хотелось спросить у Вас, какова позиция Российской Федерации на этот счет, а также насчет изменений, которые повлечет за собой выход Великобритании из Европейского союза?

С.В.Лавров: Мы поддерживаем все резолюции Генеральной Ассамблеи ООН по Мальвинским островам. Голосуем за них с самой первой минуты, когда эта тема появилась в ООН, и будем продолжать добиваться выполнения этих резолюций на практике. Есть такая тема как двойные стандарты. Проблема Мальвинских островов появилась давно. Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии очень жестко настаивало на том, что жители Мальвинских островов (которые Лондон называет Фолклендскими) имеют право на самоопределение. Мы напомнили об этом англичанам, когда они «взволновались» в марте 2014 г. относительно референдума в Крыму. Спросили у них: «Неужели расположенные за 10 тыс. миль от Англии Мальвины имеют право на самоопределение, а крымчанам, которые всю жизнь были в составе нашей страны, в таком праве отказано?». Ответ был очень простой: «Это две разные вещи». Оставляю это на их совести. Убеждены, что спор нужно решать через диалог, как это и предусмотрено в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН.

Вопрос: 12 января 2021 г. в Берлине прошла первая в этом году встреча советников лидеров «нормандской четверки». Как заявил Заместитель Руководителя Администрации Президента Российской Федерации Д.Н.Козак, решения ни по одному пункту не удалось достичь. Каким Вы видите выход из того тупика, в котором оказалось урегулирование украинского кризиса?

С.В.Лавров: Не видим другого пути, кроме выполнения Минских договоренностей. Чем сейчас занимались советники лидеров «нормандского формата»? Они пытались в который раз составить «дорожную карту» движения к этой цели. То, что мы участвуем в составлении или в попытке составить «дорожную карту», является серьезной уступкой с нашей стороны. Уступка есть и со стороны Донецка и Луганска, с которыми мы теснейшим образом координируемся перед каждой встречей в «нормандском формате».

«Нормандский формат» - это лишь сопровождение главной работы. А главная работа идет в трехсторонней группе, как ее называют украинцы. Мы ее называем Контактной группой. Но можно говорить и «трехсторонняя», учитывая, что там три стороны — Киев, Донецк и Луганск, а Россия и ОБСЕ являются посредниками. «Дорожная карта», которую три или четыре года назад предложили разработать немцы и французы, сейчас вновь «всплыла». На том этапе замысел был в том, чтобы синхронизировать движение по треку безопасности: разведение сил, отвод тяжелых вооружений, обеспечение пунктов пропуска таким образом, чтобы они функционировали комфортно для гражданских лиц, и меры в сфере политического регулирования: продвижение по статусу, подготовка выборов, амнистия и т. д. Тогда этого не получилось, потому что украинская сторона категорически воспротивилась именно такому параллельному движению и стала говорить, что сначала надо решить все вопросы безопасности, а потом мы будем думать про политическое наполнение. В это «уперлась» в свое время и тема выборов.

Согласно Минским договоренностям (если их читать без политизации и без идеологических шор) сначала надо обеспечить специальный, особый статус Донбасса, а потом уже на основе этого статуса проводить выборы. А Украина говорила: «Давайте наоборот – сначала мы проведем выборы, а потом в зависимости от того, кого там изберут, если результат нам понравится, мы дадим особый статус. Не понравится – не дадим». Тогда был достигнут компромисс с участием Президента В.В.Путина, лидеров Франции, Германии, Украины – т.н. «формула Штайнмайера», которая синхронизировала проведение выборов и предоставление специального статуса этому региону. Это все было подтверждено в декабре 2019 г. на саммите в Париже. Президент В.А.Зеленский обязался воплотить эту формулу в законодательство.

Из парижских решений выполнено было немного. В частности, на нескольких участках состоялось разведение сил и средств, небольшой обмен пленными, удерживаемыми лицами. Попытки согласовать еще один обмен, которые продолжались все эти месяцы, окончились провалом из-за позиции Украины, которая выдвигала всё больше и больше каких-то искусственных требований.

ДНР и ЛНР при нашей поддержке объявили, что в ближайшее время планируют в духе доброй воли передать часть украинских граждан, которые удерживаются на их территории, Киеву в одностороннем порядке. Пусть хотя бы украинская власть испытает чувство стыда за то, что обмен «всех на всех», как договаривались раньше, затягивается по причинам, которые не имеют никакого отношения к гуманитарным соображениям. И сейчас, когда советники лидеров встречались, опять была предпринята попытка сделать какую-то «дорожную карту». Если пытаются представить Минские договоренности как договоренности непрямого действия, давайте тогда расшифруем каждый шаг, который там предусмотрен. Украина же занимает полностью обструкционистскую позицию.

Вот один пример. Минские договоренности говорят: надо отвести силы и средства на определенную дистанцию от линии соприкосновения. Везде. Накануне «Нормандского саммита» в Париже в декабре 2019 г. эксперты согласовали итоговое заявление лидеров, и там был пункт о разведение сил и средств к определенному сроку по всей линии соприкосновения. Завизировано уже было и экспертами, и министрами, и советниками. Президент В.А.Зеленский сказал, что не может на это пойти, а готов согласиться только на разведение в трех новых пунктах пропуска на линии соприкосновения. Лидеры Германии и Франции просто опешили. Украина всем «трезвонит» на каждом углу, что для нее главное - решение проблем безопасности «на земле». Вдруг президент, с которым связывали столько надежд на продвижение к миру и который сделал лозунг об установлении мира на Донбассе главным в своей избирательной кампании, сказал «нет, не буду разводить силы и средства, могу сделать это только в трех деревнях». Это уже наводит на мысль. Можно долго сокрушаться по этому поводу, но главная причина заключается в неспособности или нежелании Берлина и Парижа заставить их подопечных в Киеве прекратить подрывать Минские договоренности.

Президент В.А.Зеленский говорит, что Минские договоренности им нужны только для того, чтобы сохранять санкции против России, иначе он бы из этих договоренностей вышел, а из Парижа и Берлина следует полное молчание. Представитель Киева в Контактной группе, бывший президент Л.М.Кравчук, заявляет, что Минские договоренности — это главное препятствие на пути урегулирования проблемы Донбасса. Это означает только одно: они мешают Киеву силой попытаться восстановить там свои порядки. Очередной член делегации Киева в трехсторонней группе, г-н А.Ю.Резников, декларирует, что Минские договоренности, может быть, неплохие, но они не юридически обязывающие, а просто политическое пожелание... Полная неграмотность. Минские договоренности одобрены Советом Безопасности ООН в единогласно принятой резолюции и тем самым стали частью международного права. А еще он заявляет, что «там можно кое-что местами поменять, главное - сначала ввести украинских пограничников и занять всю границу с Российской Федерацией, тем самым окружив Донецкую и Луганскую народные республики, а когда украинские силовики их возьмут в окружение, там уже выборы можно и не проводить». Они там назначат каких-то генерал-губернаторов, посадят в тюрьму всех руководителей, потому что они названы террористами.

Сейчас для меня главное — это понять, что себе думают французы и немцы. В ответ на наши многочисленные, в том числе в виде моих писем, призывы урезонить и образумить киевских представителей на переговорах с Донбассом, они просто уходят «в тень», «под корягу» и ничего публичного не произносят. Если есть установка, что нельзя обижать страну (вернее, руководство Украины), с которой связана одна из надежд на сдерживание России, пусть нам так прямо и скажут. Тогда будем по-другому выстраивать свои действия на этом направлении.

Вопрос: Вопрос от агентства «САНА» и от сирийского народа, который страдает всё это время из-за агрессивных действий Израиля, который продолжает бомбить наши города, наши села, и последнее время расширил территорию своих действий в Сирии, а также одновременно от тех агрессивных санкций, которые накладывают Соединенные Штаты и их союзники на сирийский народ, который переживает непростое время. Скажите, пожалуйста, как бы Вы прокомментировали эту ситуацию?

С.В.Лавров: Мы уже не раз высказывали наши оценки происходящего в Сирии. Все подписались под единогласно принятой резолюцией Совета Безопасности ООН 2254, которая требует уважать суверенитет, территориальную целостность, политическую независимость Сирийской Арабской Республики. То, что делают Соединенные Штаты в Сирии, является грубейшим нарушением этой резолюции. Равно как грубейшим нарушением этой резолюции является и линия Вашингтона на блокирование всеми возможными средствами (шантаж, ультиматум) поставки гуманитарной помощи в Сирийскую Арабскую Республику. Резолюция 2254 требует обеспечить гуманитарную помощь сирийскому народу. Соединенные Штаты делают все, чтобы этого не произошло. Объявили жесточайшие санкции, пресловутый «Акт Цезаря». Запретили, в том числе международным организациям, принимать участие в конференции по возвращению сирийских беженцев и временно перемещённых лиц, которая состоялась в ноябре 2020 г. в Дамаске. Тем не менее, в ней участвовало около 20 стран, включая 5 арабских государств, которые оказались выше страха перед американским гегемоном. Тем временем, запрещая всем направлять даже гуманитарные товары в Сирию, Соединенные Штаты оккупировали значительные территории на восточном берегу Евфрата. Нещадно эксплуатируют сирийские углеводороды, сирийские национальные богатства, разворовывают, продают их и на вырученные деньги содержат своих ставленников, в том числе курдских сепаратистов, отговаривая курдов от диалога с Дамаском и поощряя сепаратистские настроения. Это вызывает большие проблемы и в Турции. Но самое главное — это происходит на территории Сирийской Арабской Республики, куда никто американцев и их западных союзников не приглашал.

Наша позиция на этот счет неоднократно излагалась публично, в том числе Президентом Российской Федерации. Да, у нас есть контакты с Соединенными Штатами по линии военных, но не потому, что мы признаем легитимность их присутствия там, а просто потому, что они должны действовать в определенных рамках. Не можем их оттуда выгнать, не будем с ними вступать в боестолкновения. Раз уж они там, то мы с ними ведем диалог по т.н. деконфликтингу, в ходе которого добиваемся соблюдения определенных правил и в том числе жестко говорим о недопустимости применения силы против объектов сирийского государства.

Что касается Израиля, мы в тесном контакте с Тель-Авивом. Президент В.В.Путин неоднократно обсуждал эту тему с Премьер-министром Б.Нетаньяху. Жестко ставим вопрос о необходимости соблюдения резолюции Совета Безопасности 2254, резолюции по Ливану. Она также нарушается израильтянами, когда они используют воздушное пространство Сирии для ударов по объектам на ливанской территории. Это серьезный вопрос в наших отношениях. Если Израиль, как они настаивают, вынужден реагировать на угрозы своей безопасности, которые проистекают с сирийской территории, то мы израильским коллегам много раз говорили: «Если вы видите такие угрозы, пожалуйста, передайте нам соответствующую информацию». Абсолютно не хотим, чтобы сирийская территория использовалась против Израиля либо (как многим того хотелось бы) как арена ирано-израильского противостояния. Дорогие израильские коллеги, если у вас есть факты о том, что с какой-то части сирийской территории проистекает угроза вашему государству, срочно сообщайте нам. Мы примем все меры, чтобы эта угроза была нейтрализована. Пока конкретного ответа на такое обращение не получили, но продолжаем настаивать.

Вопрос: Если позволите, вернусь к событиям в Соединенных Штатах. Дело в том, что уж очень драматичными они были. В первую очередь, в Вашингтоне. Мы все помним кадры из Капитолия. Помним то насилие, которое там происходило. Но также интересно, конечно, то, что было дальше, реакция на все эти события. Дело в том, что многие сейчас в США используют риторику, которая нам знакома. Речь идет о том, чтобы вычистить т.н. «трампистов» из рядов республиканской партии, фактически произвести люстрации и т.д. Вы уже говорили о том, как некоторых лиц, и даже президента лишают возможности иметь доступ к информационным платформам. Сергей Викторович, скажите, пожалуйста, не напоминает ли Вам лично это что-то? И также с учетом того, что по-прежнему многие в Америке воспринимают как факт то, что Д.Трамп в свое время четыре года назад пришел к власти благодаря России, не ожидаете ли Вы на волне последних событий новых ударов по России в политическом и информационном пространстве? Спасибо.

С.В.Лавров: Мы уже частично касались этой темы. На вопрос о том, не напоминает ли это мне что-то конкретное, я не буду отвечать, потому что это каждому может напомнить разные вещи. Человечество проходило через периоды репрессий в разной форме, в разные исторические периоды. Не думаю, что оно настолько беспамятно, что быстро забывает такого рода исторические периоды. Хотя человеческая память коротка, но у нас есть учебники истории, и надо молодежь учить на основе исторической правды. Иначе следующее поколение вдруг решит, что никогда ничего и не было, кроме «Твиттера», «Фейсбука», «Ютьюба» и прочих платформ, что вот это и есть истина в последней инстанции. Мне никакого удовольствия не доставляет, как и всем остальным нормальным людям, наблюдать за проблемами, которые в Соединенных Штатах сейчас прорвались наружу.

У кого-то есть искушение сказать: «Американцы учили весь мир, нас пытались учить, загоняли во всякие углы, а, пускай, теперь они сами расхлебывают, что они у себя насоздавали». Слишком огромная страна для того, чтобы забыть про нее, поскольку что бы там ни происходило, это будет иметь последствия. Хотя бы потому, что эти т. н. интернет-гиганты — это глобальные корпорации. И в отличие от глобальных корпораций прошлого, когда «Форд» и другие производители переносили производство в развивающиеся страны, сейчас производятся мысли. Как сказал классик, «мысль изреченная есть ложь». Это достаточно близко к описанию тех рисков, с которыми мы сталкиваемся.

Если мы вспомним историю и привычки, манеры внешнеполитических действий Соединенных Штатов, это всегда «Америка - номер один», «Америка должна доминировать», «американская демократия — образец для всех остальных», «демократия должна быть установлена повсюду». На Ближнем Востоке пытались и по-прежнему пытаются внедрить демократию американского образца вопреки всем цивилизационным традициям, культуре региона. Так же это пытались сделать в Афганистане, в Ираке, а теперь и в Ливии, полностью игнорируя традиции, историю, этноконфессиональные аспекты той или иной страны. Даже в такой европейской стране, как Украина, тоже меняли власть. Где из перечисленных мною государств (да и в любой другой стране, где американцы насаждали демократию) стали лучше жить? Таких стран нет.

В последние несколько лет Президент США Д.Трамп заявлял, что при нем не будет никаких войн. И действительно никто не начинал новых войн. Но "внедрение" во внутренние дела других стран шло весьма активно. Всё меньше используются физические методы вмешательства и всё больше – социальные сети. Упор на НПО, «вскармливание» лояльной, послушной Западу оппозиции. Всё это сопровождается резким повышением могущества социальных сетей, их возможностей. Сейчас перед американским государством стоит вопрос о том, брать ли их под контроль или оставить «нормы» их регулирования, отражающие либеральную идеологию, либеральное мировоззрение. Никаких ограничений на свободу «их слова», а «их слово», выраженное в корпоративных нормативах, оставляет за ними право ограничивать свободу слова других. Это серьёзная дилемма, и я искренне желаю американцам с ней разобраться. Это все-таки их страна, и им в ней жить.

Это лишний раз подчеркивает, что необходимо принимать многосторонние решения. Те, кто годами, десятилетиями тормозит дискуссии о демократизации управления Интернетом, и те, кто пытаются «вставлять палки в колёса» российской инициативе, уже воплощенной в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН о согласовании правил ответственного поведения в киберпространстве и одновременно в проекте Конвенции о сотрудничестве в сфере противодействия информационной преступности, надеюсь, посмотрят на эти процессы другими глазами. Особенно на тему демократизации управления Интернетом. Обсуждаем её уже много лет в специализированном учреждении ООН – Международном союзе электросвязи. Практически все готовы искать общеприемлемые формы. Американцы категорически против.

Говоря о событиях, которые привели нас к этой ситуации, невозможно не вспомнить (об этом много говорилось), как соцсети сопровождали голосование на выборах президента США и как обеспечивали формирование общественного мнения и у себя, и в мире «в одни ворота».

Сейчас многие говорят о том, что было очевидно с самого начала, но «приглушалось». За два месяца до дня выборов в некоторых штатах начинают рассылаться бюллетени для того, чтобы голосовать по почте. Разослали 95 миллионов бюллетеней. Из них две трети оказались заполненными. Треть просто навязывали, но люди не отреагировали. Само это мероприятие по насильственному распространению бюллетеней не вполне вписывалось в американские избирательные нормативы. Когда больше 40 процентов голосов на выборах за обоих кандидатов, то «голоса по почте» – это достаточно серьезная вещь. Повторю еще раз, те, кто получал бюллетени, могли отправить их по почте, прийти на избирательные участки и там эти бюллетени сдать, направить их иным образом. Делалось это в течение нескольких недель. Всё это покрывалось соцсетями как нормальная практика и одобрялось людьми, выступавшими с жесточайшей критикой нашего голосования по поправкам к Конституции Российской Федерации. «Голосование на пеньках» бледнеет по сравнению с тем, что сделали с механизмом голосования в США. Решающая роль в освещении этого была у социальных сетей. Они играли на стороне одной партии, не скрывали этого, как и желания, чтобы в стране установилась система, когда только эта партия будет правящей. Это проблема американского общества, их избирательная система и то, как они устраивают политические дебаты у себя. Борьба с инакомыслием налицо. То есть то, против чего всегда выступали западные коллеги, а именно против борьбы с инакомыслием. Сейчас этот флаг, знамя в их прочных руках. Они едва ли будут его кому-то отдавать в ближайшем будущем.

Вопрос (перевод с английского): Хотела бы уточнить в отношении А.Навального. Немцы сказали, что передали вам образцы ткани и крови, которые необходимы для начала уголовного расследования. Мы не понимаем, что вам мешает? Что касается его задержания, сейчас сообщается о том, что в эти минуты проходит судебное заседание. Это не совпадает с принятыми процедурами. Почему здесь особой порядок, а не обычный для российских граждан?

С.В.Лавров: Не знаю, откуда вы взяли информацию о том, что Германия передала нам образцы его тканей, биоматериала. Это неправда. В том ответе, который германские власти прислали нам три дня назад, явно готовясь к возвращению А.Навального 17 января, сказано только, что ниже приводятся сведения, полученные от самого А.Навального и его жены Юлии. Не то, что биоматериалов или бутылок, о которых идет речь, у нас даже нет результатов анализов, токсикологического заключения! Ничего этого нет. Если вам сказали, что нам дали одежду, бутылки, его биоматериалы, то вас обманули.

Что касается процессуальной стороны дела, повторю, в клинике в Омске (гражданская клиника) брали биоматериалы, анализы. В этих биообразцах не обнаружили ничего, что напоминало бы некое боевое отравляющее вещество. В клинике «Шарите» (также гражданская клиника, как сообщала германская сторона) тоже у него не обнаружили ничего, что было бы похоже на боевое отравляющее вещество. Омская клиника и «Шарите» – гражданские. Немцы, как они сами рассказывали, передали образцы, взятые в «Шарите» у А.Навального, в клинику Бундесвера, где военные, видимо, обладающие соответствующими знаниями, обнаружили, как они говорят, запрещённое боевое отравляющее вещество, но какой-то новой модификации. Откуда у Бундесвера и в целом у немцев эти знания - интересный вопрос. Мы задали его в обращениях, направленных Генеральной прокуратурой России в Министерство юстиции ФРГ. С этим надо разбираться.

Совсем недавно в Германии, как и в Великобритании после «дела Скрипалей», нам дружно говорили, что никаких исследовательских работ по т.н. «Новичкам» они не вели, и соответственно у них не должно быть соответствующих маркеров и технологий, которые позволили в Германии, Франции и Швеции за три-пять дней определить, что это именно какой-то «Новичок», хотя и новой разновидности.

В нашей юридической практике для того, чтобы открыть уголовное дело, должно быть утверждение, обоснование в виде доказательства того, что преступление было совершено или была попытка его совершить. Поскольку в том, что наши врачи взяли у А.Навального, не обнаружили боевого отравляющего вещества, мы и просим предоставить нам анализы, взятые в Германии, Франции, Швеции, сделанные ОЗХО. Надеюсь, Вы слышали о том, что я подробно рассказал о нашем предложении этой организации провести совместное расследование. Я не могу поверить в то, что западные коллеги настолько высокомерны и аррогантны, что считают возможным требовать от России объяснений без предъявлений нам доказательств. У вас (имею в виду на Западе), как вы говорите, есть доказательства того, что он был отравлен, и это не подлежит никакому сомнению. Но когда нам говорят, что не дадут эти доказательства, позвольте сохранить как минимум скептицизм по отношению к тому, что происходит вокруг А.Навального.

Если вам нечего скрывать, если вы не боитесь «положить» правду на стол и дать нам эти факты, то почему вы этого не делаете? Как только мы это увидим, если действительно подтвердится попытка его отравления боевыми веществами, у нас будет заведено уголовное дело. Доследственная проверка, проводящаяся у нас в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, не выявила оснований для открытия уголовного дела. Понимаю, что вы многие вещи делаете «втихую». Уже упоминал, что следствие в Великобритании по отравлению А.Литвиненко вдруг пришло к необходимости сделать процесс закрытым, и многие вещи остаются секретными. Мы не получили никаких данных по Скрипалям, как и никто из британских союзников в НАТО и в ЕС. Также и с малазийским «Боингом» (рейс МН-17).

Обвиняя нас, голландцы организовали судебный процесс таким образом, что там представлено 13 свидетелей. Из них – 12 анонимные. Они отказываются раскрывать имена 12 из 13 свидетелей. Сначала, пожалуйста, «поприставайте» к британским, европейским правоохранительным органам и поинтересуйтесь у них, почему они играют «втемную», что скрывают, чего боятся. Потом я буду готов ответить на ваши вопросы, если вы получите от них вразумительные ответы.

Вопрос: Прошедший год был непростым для всех, в том числе и для российской диаспоры за рубежом. В этой связи, как НПО, объединяющее СМИ соотечественников, в том числе, независимых русскоязычных интернет-журналистов и блогеров, нас особенно интересует, как бы Вы оценили итоги года в этой области внешней политики России? Как, по Вашему, в этих трудных условиях проявили себя организации российских соотечественников? Какие хорошие новости ожидают нас в наступившем году?

С.В.Лавров: Уделяем работе с соотечественниками во всех их «ипостасях», включая СМИ, приоритетное внимание. Это одно из ключевых направлений, закрепленных в Концепции внешней политики Российской Федерации, которая была в обновленном виде одобрена в 2016 году Президентом В.В.Путиным. Конечно, пандемическая специфика сказалась на нашем общении. Большинство запланированных мероприятий были в этом году проведены в основном в режиме онлайн, но также и очно.

Сразу отмечу кампанию по возвращению россиян домой в момент, когда был объявлен практически глобальный, повсеместный карантин. То, как проявили себя наши ребята, соотечественники, живущие в соответствующих странах, заслуживает самой высокой похвалы. Была понятная суматоха. Рейсы назначались, потом отменялись по объективным причинам, не раз бывало и по субъективным. Люди, приезжавшие в аэропорты, оказывались перед необходимостью где-то переночевать. Соотечественники их встречали, предоставляли жилье, транспорт, давали им деньги, продукты, средства индивидуальной защиты. Организовывали информацию через соцсети, группы поддержки. Огромная признательность всем, кто принял участие в этой акции, которую мы организовали под хэштегом #мывместе. Волонтеры из числа соотечественников были отмечены специальной медалью «За бескорыстный вклад в организацию Общероссийской акции взаимопомощи «#МыВместе»» и почетной грамотой Президента Российской Федерации.

Из традиционных форм работы у нас функционировал Всемирный координационный совет российских соотечественников. Состоялись заседания в режиме онлайн, скоро будет сформирован его новый состав на ближайшие четыре года. Работают тематические группы, включая торгово-экономические структуры, нацеленные на то, чтобы способствовать развитию бизнес-инкубаторов для молодых соотечественников. Считаю, что это очень полезное начинание. Безусловно, будем его поддерживать.

Что касается нашего участия в содействии решению проблем соотечественников, наибольшего внимания с точки зрения защиты прав русскоговорящих, требует Украина, Прибалтика. У нас под эгидой МИД и Россотрудничества действует Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом. Он развернул 49 правозащитных структур более чем в 30 странах. Это центры правовой поддержки, консультативные пункты, регулярные правовые рубрики в СМИ российских соотечественников с весьма полезными консультациями.

Хотел бы через Вас также поблагодарить всех, кто принимал участие в акциях, посвященных 75-летию Победы – «Бессмертный полк», «Георгиевская ленточка», «Свеча памяти» в Израиле. Все эти акции вызывали у соотечественников живой интерес и искреннее стремление не предавать забвению память отцов и дедов. В сентябре у нас в очном режиме прошел в Оренбургской области Международный молодежный форум «Евразия Глобал». Запущена интерактивная платформа «Молодые соотечественники». Это тоже очень важное новшество. Разворачивает свою деятельность Всемирный Альянс русскоговорящих соотечественниц и его подразделение «Альянс женщин-предпринимателей». Работает Правительственная комиссия по делам соотечественников. Я ее возглавляю. У нас есть план работы, и в соответствии с ним центральным событием года должно стать проведение VII Всемирного конгресса соотечественников в Москве в четвертом квартале 2021 г. Надеюсь, мы сможем встретиться на этом мероприятии.

Если по линии СМИ, с которыми Вы имеете контакты, представляя Медиа-Альянс русских сообществ, наблюдаются какие-то дискриминационные действия стран-хозяек, безусловно, будем готовы оказывать соответствующую поддержку. Говорили сегодня, как российские СМИ дискриминируются в ряде стран. Не исключаю, что СМИ российских соотечественников подвергаются негативному воздействию. Если процедуры, которые вы сами можете предпринять, исчерпаны, мы будем готовы оказать правовую и другую поддержку.

Вопрос: Планируете ли Вы делать вакцинацию? С учетом роста масштаба вакцинации во всех странах мира, как скоро возможно возвращение уже к традиционной, привычной внешней, международной политике в формате офлайн? Когда соберемся очно? «Группа семи» планировала провести саммит очно. Ваши прогнозы, когда будут первые международные переговоры на высоком или высшем уровне в традиционном формате?

С.В.Лавров: Насчет высшего уровня, за подготовку мероприятий Президента отвечает Администрация Президента Российской Федерации. Не буду забегать здесь вперед.

Что касается министерского уровня, то мы потихоньку разворачиваемся. Я осуществил несколько визитов осенью 2020 г., в том числе в Грецию и Сербию. Принимал здесь гостей – Министра иностранных дел Турции М.Чавушоглу. Скоро приезжают еще представители ряда стран и международных организаций. Потихоньку, с соблюдением всех мер предосторожностей и учитывая состояние здоровья каждого участника процесса. У меня антитела, потому что я перенес в легкой форме коронавирусную инфекцию. Услышал вчера, что специалисты советуют все-таки сделать прививку даже переболевшим. Буду советоваться с врачами.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 18 января 2021 > № 3620349 Сергей Лавров

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493696 Илья Крамник

ФЛОТ УМЕРЕННОЙ ГЛОБАЛЬНОСТИ

ИЛЬЯ КРАМНИК

Эксперт Российского совета по международным делам.

Развивающийся глобальный кризис способен серьёзно повлиять на экономические возможности ряда стран, в том числе и в части военных расходов, изменив приоритеты военного строительства и облик вооружённых сил. Пока рано говорить о том, насколько глубоким окажется спад, однако самое время попытаться спрогнозировать трансформации, которые он вызовет, в том числе и в таких инерционных системах, как военно-морское строительство.

Пандемия COVID-19 внесёт свой вклад в изменения, но её воздействие может быть различным в зависимости от того, как будут развиваться события в странах третьего мира и как быстро появится эффективная вакцина и/или человечество иным образом выработает устойчивый иммунитет к этому заболеванию.

Перенос на Восток

Прежде чем говорить об ожидаемых изменениях, стоит проанализировать предкризисную ситуацию, от которой они будут отсчитываться.

Ключевой тенденцией развития военно-морских сил в мире предшествующего периода можно назвать перенос развития мировой морской мощи на Восток, в первую очередь – в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Ещё в начале 2000-х гг. распределение мест в рейтинге ведущих морских держав примерно соответствовало ситуации по состоянию на конец холодной войны, с той разницей, что отрыв лидера (США) от второго места (Россия) заметно возрос по сравнению с 1980-ми гг., а к концу 2010-х гг. ситуация изменилась коренным образом. Если исключить стратегические ядерные силы, то топ-5 морских держав, в который в 2000 г. входили Соединённые Штаты, Россия, Великобритания, Франция и Индия, сегодня выглядит совсем иначе.

Американские ВМС сохраняют первое место, при этом ВМС Народно-освободительной армии Китая (НОАК), уступая американскому флоту по совокупным боевым возможностям, обогнали его по общей численности кораблей основных классов. На третьем месте Россия – несмотря на принимаемые меры, постсоветская деградация ВМФ РФ пока не остановлена. На четвёртом и пятом местах располагаются морские силы самообороны Японии и ВМС Индии, боевые возможности которых растут. Таким образом, впервые со времён эпохи великих географических открытий в числе ведущих военно-морских сил мира нет ни одного флота «старой Европы». Особенно заметно изменение удельного веса британского Королевского флота, некогда игравшего роль глобальной морской силы Запада, которую сегодня исполняют ВМС США. Уступая по численности боевых единиц основных классов всем флотам первой пятёрки, в Европе он отстает и от ВМС Франции, находясь примерно на одном уровне с итальянскими. Замыкают мировую десятку ещё два азиатских флота – южнокорейский и турецкий.

Распределение мест в рейтинге в целом объяснимо как ростом экономических возможностей стран АТР, так и инерцией предыдущих периодов. Подъём азиатских флотов характеризуется не просто количественным наращиванием, но и обретением принципиально иных качеств. Так, ВМС НОАК перешли от строительства флота прибрежной и ближней морской зоны к созданию флота дальней морской и океанской зоны. Ключевыми приобретениями стали вновь созданные авианосные силы, активное развитие экспедиционных сил, включая строительство десантных кораблей-доков и универсальных десантных кораблей, а также быстрый рост численности неавианесущих кораблей дальней морской и океанской зоны – эсминцев и фрегатов. Символом качественных изменений стало строительство «больших эсминцев» (фактически – ракетных крейсеров) проекта 055. В настоящее время кораблями такого класса располагают только США и Россия, но ни та, ни другая страна не строит новые уже более двадцати лет.

Качественно меняются и возможности Морских сил самообороны Японии, несмотря на прежнее «пацифистское» наименование представляющие собой полноценный сбалансированный флот с растущими возможностями проецирования мощи. Следует отметить, что Япония наращивает возможности в условиях длительной экономической стагнации, с одной стороны – благодаря американской поддержке, с другой – ввиду резкого расширения возможностей ВМС НОАК. Совершенствование возможностей японского флота, выраженное в получении собственных авианесущих кораблей, дизельных субмарин нового поколения и современных ракетных эсминцев системы «Иджис» вкупе с растущим потенциалом береговой авиации и другими мерами позволяет отвести Японии второе место после КНР среди азиатских морских держав. В сочетании с силами передового базирования ВМС США морская мощь Японии равновешивает китайский подъём. Ещё одной «гирькой» на весах в этом сравнении являются ВМС Южной Кореи, тоже опирающиеся на американскую технологическую поддержку и приобретающие новые качества – в частности благодаря строительству универсальных десантных кораблей.

ВМС Индии, занявшие место в пятёрке сильнейших ВМС мира ещё в 1980-е гг., сохраняют свою позицию и сейчас, также претерпевая качественную трансформацию. Как и КНР, Индия создаёт сбалансированный флот дальней морской/океанской зоны, но с более скромными целевыми показателями, ограниченными в первую очередь необходимостью решения задач в Индийском океане. Признаком качественного перехода в индийском случае является начало собственного строительства авианосца, современных эсминцев и атомных подводных лодок. При этом Индия имеет наиболее широкую географию военно-технического сотрудничества из всех крупных морских держав Азии, приобретая технологии и готовые системы вооружения и в России, и во многих западных странах.

Западная деградация

Оценивая европейские флоты, можно в основном говорить о стагнации – и по экономическим возможностям в сравнении с Соединёнными Штатами и крупными азиатскими державами, и в плане роли в НАТО. За исключением французского и (в меньшей степени) британского и итальянского флотов остальные сведены к небольшим группам лёгких и вспомогательных сил, способных выполнять исключительно второстепенные задачи в операциях ВМС США. Самостоятельные операции требуют сосредоточения многонациональной группировки со всеми вытекающими сложностями формирования и управления, при этом ударный и экспедиционный потенциал, за вычетом уже названных Великобритании, Франции и Италии, отсутствует у стран ЕС.

Характерна «постимперская» деградация британского Королевского флота. В начале прошлого века он безраздельно господствовал на морях, был силой, равновеликой ВМС США ещё в начале Второй мировой войны, занимал второе место в мире с 1943–1944 до конца 1960-х годов. Лебединой песней британских ВМС стала Фолклендская операция – последняя, которую они провели (и могли провести) самостоятельно. В настоящее время, несмотря на строительство авианосцев типа «Куин Элизабет», возможности Королевского флота недостаточны для самостоятельных операций и требуют либо координации усилий с флотами Европы и союзниками из других регионов, либо поддержки Соединённых Штатов. Деградация выражается в последовательной утрате ряда ключевых промышленных компетенций, включая собственную разработку и производство боевых самолётов, управляемого вооружения, энергетических установок и других важнейших систем и узлов.

Увеличились сроки строительства и испытаний новых боевых единиц, а также объёме претензий к качеству. Существенным фактором, который ограничивает боевые возможности Королевского флота, является проходящее красной нитью последние сто лет, начиная с Первой мировой войны, стремление к максимальному удешевлению кораблей новых проектов, что регулярно ведёт к снижению их характеристик – с 1930-х гг. и по сей день.

Несколько лучше дело обстоит во Франции, поддерживающей независимость собственного оборонно-промышленного комплекса, вплоть до производства межконтинентальных баллистических ракет. Вместе с тем, как и в британском случае, отмечается деградация промышленности: увеличение сроков постройки новых боевых единиц и проблемы с состоянием уже имеющихся. При этом Франция уже объявила приоритетной задачей военно-морского строительства на фоне эпидемии поддержание исправности атомного подводного флота (в первую очередь стратегических ракетоносцев) и авианосца «Шарль де Голль».

Среди европейских членов НАТО исключением можно назвать не вполне европейскую Турцию, ВМС которой в докризисный период перешли к строительству универсальных десантных кораблей, а также современных многоцелевых кораблей дальней морской зоны. Впрочем, сразу проявились сложности, вызванные в основном политическими причинами: попытка переворота 2016 г. и последующее охлаждение отношений Турции с партнёрами по НАТО существенно замедлили развитие ВМС страны.

Общей проблемой для всех европейских стран (за исключением Франции) является отсутствие внятных национальных военно-морских доктрин, что заставляет рассматривать флот скорее в качестве инструмента «гуманитарных интервенций» и вспомогательной силы в рамках объединённых сил НАТО. Экономический потенциал многих членов ЕС достаточен для того, чтобы иметь более сильный флот. Речь, прежде всего, о Германии, экономические и промышленные возможности которой позволяют при желании претендовать на место в пятёрке, если не в тройке ведущих морских держав. Но политические интересы, требующие такого военно-морского подкрепления, у Германии отсутствуют.

В стагнации, как это ни странно, находятся и крупнейшие военно-морские силы мира в лице ВМС США. План наращивания численного состава ВМС до 355 кораблей к 2030 г. не реализуем без существенного увеличения финансирования, особенно учитывая необходимость перехода к строительству кораблей и подлодок новых проектов. В частности, существенный объём финансирования потребуется для ввода в строй ПЛАРБ нового типа «Колумбия», которые должны заменить ракетоносцы типа «Огайо» 1980–1990-х гг. постройки.

Начальник военно-морских операций ВМС Майкл Гилдэй, выступая в январе на симпозиуме US Navy 2020, сообщил, что программа создания «Огайо» отвлекла на себя 20 процентов бюджета военного судостроения 1980-х годов. Доля «Колумбии» может оказаться ещё выше и составить 30 процентов, что затруднит поддержание нужной численности сил общего назначения.

«355-корабельный план» был частью обещаний Дональда Трампа в ходе его предыдущей избирательной кампании. При фиксации расходов на ВМС на уровне 34 процентов от общего военного бюджета Соединённых Штатов реализация вряд ли возможна (в 1980-е г. доля, например, составляла 38 процентов). Основная часть расходов приходится на содержание и боевую подготовку имеющихся сил. Бюджетные траты на военное судостроение в последние десять лет колеблются в диапазоне 19–22 млрд долларов в год.

В настоящее время ВМС США насчитывают 293 корабля основных классов, и поддержание этого уровня даётся непросто: для сохранения боевого состава ещё до кризиса потребовалось сократить ряд вспомогательных частей и организаций в структуре ВМС. Возможно, что план наращивания численности ВМС будет осуществлён, в частности, за счёт учёта в этой структуре безэкипажных кораблей и судов, ранее не входивших в номенклатуру основных классов.

Отдельно стоит остановиться на ситуации с ВМФ России, судьба которого отчасти напоминает участь Королевского флота после распада Британской империи.

Унаследовав от СССР крупнейший по численности флот планеты, занимавший по боевому потенциалу в океанской зоне уверенное второе место с огромным отрывом от третьего и последующих игроков, Россия так и не смогла за почти тридцать лет чётко сформулировать цели и задачи для своего флота. Де-факто его роль свелась к обеспечению функционирования морских стратегических ядерных сил, охране исключительной экономической зоны и отдельным походам в рамках боевой учёбы и «демонстрации флага». При этом, помимо внушающего уважение боевого состава и развитой (хоть и недостаточной в ряде случаев) инфраструктуры, флот унаследовал и проблемы. Среди них разнотипица, осложняющая снабжение и боевую подготовку, рассредоточенность между четырьмя театрами, обусловленная географией, и, конечно, несоответствующий боевым возможностям политический вес. Последнее ведёт к тому, что флотские программы традиционно стоят последними в очереди на финансирование и первыми – на секвестр. Не говоря уже о том, что сама разработка этих программ ведётся с куда меньшим уровнем политического внимания и научной экспертизы, чем требуется для флота такого класса.

В 2000-е гг. ситуация начала меняться. Однако в тот период денег на обновление ВМФ ещё не было, а в следующем десятилетии выработанная более или менее и начавшая воплощаться в жизнь концепция создания сбалансированного флота, способного действовать как у своих берегов, так и в дальней морской/океанской зоне, была подорвана несколькими взаимосвязанными факторами. Среди них – разрыв военно-промышленной кооперации с Украиной, западные санкции и общая экономическая рецессия. Эти факторы наложились на деградацию российской судостроительной промышленности в постсоветский период, восполнить недостаток мощностей которой в условиях санкций затруднительно.

Сама по себе необходимость поддержания боеспособного флота осознаётся, особенно после начала сирийского конфликта, что выразилось, в частности, в указе президента от 20.07.2017 № 327 «Об утверждении Основ государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года». Основной пункт, вызвавший наиболее оживлённое обсуждение, – требование обеспечить ВМФ России второе место в мире по боевым возможностям. По сути, это означает, что российский флот может уступать только ВМС США, при этом тот же документ (статья 39, параграф V) гласит: «Российская Федерация не допустит существенного превосходства военно-морских сил других государств над Военно-морским флотом».

В настоящее время этот параметр выполняется только с учётом стратегических ядерных сил, в то время как по возможностям сил общего назначения ВМФ России уже заметно уступает ВМС НОАК, а с учётом географического фактора на каждом отдельно взятом театре военных действий и флотам наиболее сильных региональных игроков.

Кризисное будущее: крупные игроки

Особенностью развития военно-морских сил является инерционность, чрезвычайная длительность жизненного цикла основных проектов в этой сфере, сравнимая с продолжительностью человеческой жизни для боевых кораблей и превышающая её – для инфраструктуры и концепций применения. С одной стороны, это делает флоты менее уязвимыми для сиюминутных колебаний экономической конъюнктуры. С другой – серьёзно ограничивает возможности развития в кризисный период, когда горизонты планирования сокращаются и никто не готов взять на себя ответственность за запуск проектов, требующих многомиллиардных вложений и планирования на десятки лет вперёд.

Исходя из сказанного, нельзя утверждать, что кризис окажет серьёзное влияние на развитие флотов восточноазиатских государств. Вместе с тем интенсивность этого развития будет прямо зависеть от общего состояния мировой экономики, в первую очередь от того, с какой скоростью будут восстанавливаться европейские и американские рынки. Крупнейшие державы Восточной Азии – Япония и Китай – способны применить американский подход: поддержка экономики через государственные расходы, в том числе военные, была характерна для Соединённых Штатов в разгар Великой депрессии в первой половине 1930-х годов. Тогда США профинансировали строительство почти двух десятков крейсеров, четырёх авианосцев и большого количества кораблей других классов для своих военно-морских сил.

При этом, если в первой половине 1930-х гг. военно-политическая обстановка не делала эти затраты необходимыми для Вашингтона, то основные игроки АТР находятся в ситуации гонки морских вооружений, причём для Китая и Соединённых Штатов эта гонка не уступает по накалу морскому состязанию Германии и Великобритании в 1890–1910-х гг. или СССР и США двумя поколениями спустя.

Кроме того, стимулом выделить средства на финансирование военных программ, включая военно-морские, в случае Японии и Соединённых Штатов может быть стремление удешевить свои валюты, чтобы ускорить восстановление экспорта на период выхода из кризиса. В этих условиях предложения, увеличивающие инфляцию, могут рассматриваться как оправданные.

Поведение США практически наверняка будет определяться вышеупомянутой моделью периода Великой депрессии, что уже подтверждается приказом заместителя министра обороны США Эллен Лорд, отвечающей за закупку ВиВТ, от 22 марта 2020 года. Приказ касается необходимости сохранения военного производства и обозначает приоритетные направления. В их качестве определены: аэрокосмический сектор; инженерно-технический персонал; сотрудники производственных предприятий; IT-отрасль; силы безопасности; средства разведки; персонал и средства обслуживания летательных аппаратов и вооружения; поставщики лекарств и медтехники; критически важные транспортные возможности.

Наиболее существенным отличием от ситуации Великой депрессии является смена приоритетов: вместо флота ключевыми направлениями становятся ВВС и космическая группировка. Скорее всего, это повлияет на упомянутые выше планы наращивания боевого состава ВМС США до 355 кораблей, которые так и останутся на бумаге. Отказ от увеличения численности ВМС ещё более вероятен с учётом возможного досрочного списания ряда имеющихся кораблей и подлодок, чтобы получить возможность заказать новые – для поддержки промышленных мощностей, занятости и производственной кооперации. Под удар могут попасть также перспективные разработки на ранних стадиях, генерирующие в основном расходы при минимальном эффекте в виде рабочих мест и загрузки производственных мощностей.

Россия более ограничена в средствах поддержания собственного промышленного производства, чем Соединённые Штаты. Стимулирование оборонных производств и разработок за счёт дополнительной эмиссии может повлечь за собой девальвацию рубля, что невыгодно, в частности, в силу зависимости российской экономики от импорта. Тем не менее ограниченные меры такого рода возможны, как и поддержка промышленного производства за счёт средств Фонда национального благосостояния. Ограниченность поддержки в сочетании с низкой приоритетностью военно-морских программ как таковых повлечёт за собой отказ от ряда перспективных проектов. Относительно флота – это отмена (либо отсрочка) проектирования перспективного авианосца, строительства собственного «большого эсминца» (ракетного крейсера) нового поколения и, возможно, отказ от ряда объектов инфраструктуры, в том числе в Арктике.

Учитывая уже накопленный негативный опыт регулярного срыва сроков и выхода за рамки финансирования, под секвестр почти наверняка попадут планы модернизации кораблей советской постройки. Во всяком случае – их урежут раньше, чем планы строительства новых боевых единиц.

Второй эшелон: совместное выживание

Подавляющее большинство военно-морских держав второго эшелона, включая таких участников топ-5, как Япония и Индия, критически зависят от зарубежных поставок и технологической поддержки. В таком же положении и большая часть стран – членов ЕС, а также находящаяся в процессе выхода из единого экономического пространства Великобритания. Данная ситуация сложилась в 60–70-е гг. прошлого века, когда с окончательным наступлением ракетно-ядерного периода развития флотов оказалось, что полноценными цепочками разработки и производства современных боевых надводных кораблей и подлодок (как и большинства других видов ВиВТ) обладают только две страны – США и Советский Союз. С рядом оговорок к этой категории относилась Франция.

На сегодня полноценной независимостью в сфере ВПК не обладает ни одна страна. Но там, где Соединённые Штаты решают проблемы за счёт большого количества партнёров по различным формам кооперации, а Россия вынуждена в ряде случаев использовать заведомо менее эффективные решения ввиду затруднённого доступа к современным технологиям, страны второго эшелона чаще всего не имеют выбора вообще.

При необходимости обновления арсеналов они вынуждены обращаться либо к прямым зарубежным поставкам, либо к тем или иным формам совместных проектов.

Развивающийся кризис способен оказать на подобные проекты двоякое влияние. С одной стороны, потребность в них возрастёт – кооперация с совместной разработкой и постройкой позволяет снизить затраты для каждого из участников. С другой – головные разработчики будут стремиться оставить своей промышленности максимально возможную долю стоимости, снизив локализацию у младших партнёров. Неизбежное снижение военных расходов (не только в силу кризиса, но и вследствие осознанной в последние месяцы необходимости увеличить финансирование здравоохранения) может привести к массовому пересмотру военных программ странами второго эшелона.

Подобный пересмотр чреват различными последствиями. Одно из наиболее вероятных, помимо массового сдвига сроков перевооружения у стран, зависящих от зарубежных поставок ВиВТ, – переход к закупкам упрощённых образцов военной техники, включая боевые корабли. Простейшим примером таких решений является использование приёма FFBNW (fitted for but not with) – закупка техники «в минимальной комплектации» с ограниченным функционалом – например, с урезанным комплектом вооружения, неполным набором радиоэлектронного оборудования. Это позволяет, с одной стороны, получить необходимое вооружение и технику, с другой – не переплачивать за возможности, которые могут не понадобиться прямо сейчас и которые можно реализовать впоследствии, когда появятся деньги на дооснащение и модернизацию ранее полученных кораблей, самолётов и так далее.

В ряде случаев этот приём используется и головными разработчиками – как, например, ставшая уже традиционной закупка британским Королевским флотом эсминцев без противокорабельных ракет или постройка для ВМФ России фрегатов проекта 11356 с сокращённым набором противолодочного оборудования и средств ПВО, поставка первых серийных малых ракетных кораблей проекта 22800 без штатного зенитного ракетно-пушечного комплекса «Панцирь» и ряд других примеров.

Ещё один метод – вывод на рынок исходно упрощённых моделей. Так, из-за очень высокой стоимости современных боевых надводных кораблей большой популярностью на рынке морских вооружений пользуются так называемые патрульные корабли (OPV – Offshore Patrol Vessel), базовая комплектация которых исходно предусматривает в основном функционал береговой охраны и защиты судоходства, но не ведения боевых действий против вражеского флота. Зачастую удешевление достигается за счёт использования норм живучести, принятых в коммерческом судоходстве, – без формирования зон живучести с автономным энергообеспечением отсеков и упрощённым составом главной энергетической установки и без применения COTS-технологий (Commercial Off-The-Shelf) в бортовом радиоэлектронном оборудовании, то есть без готовых коммерческих технологий и оборудования, доступного на гражданском рынке.

Как правило, конструкция OPV позволяет при необходимости доукомплектацию и довооружение, особенно при использовании модульных конструкций, всё больше входящих в практику.

В таком удешевлённом виде исполняются боевые корабли самых разных классов. Так, массовое использование технологий коммерческого судостроения характерно для многих проектов десантных кораблей, включая УДК «авианосного» типа, в частности корабли «Мистраль», в своё время заказанные (но так и не полученные после событий 2014 г.) ВМФ России. Это обеспечивает заметную экономию – 20-тысячетонный «Мистраль», способный перевезти усиленный батальон морской пехоты с бронетехникой и артиллерией и решать ряд других задач, доступных для многоцелевого вертолётоносца с большим грузовым отсеком, стоил в начале 2010-х гг. около 450 млн евро – дешевле большинства современных фрегатов.

Стоит отметить, что появление метода упрощения и удешевления авианесущих кораблей за счёт использования в их конструкции технологий и норм гражданского судостроения (или просто строительства на основе пассажирских/грузовых судов) совпадает по времени с появлением авианосцев как класса – первый в мире авианосец классической компоновки, корабль Его Величества «Аргус», введённый в строй в сентябре 1918 г., исходно сооружался как пассажирский лайнер.

Упрощение конструкции самих кораблей и минимизация состава вооружения отчасти может быть компенсирована развитием смежных направлений – например, закупкой беспилотных аппаратов и морских патрульных самолётов, использование которых позволяет компенсировать нехватку оборудования на кораблях, предоставляя при этом более широкие возможности, в том числе и боевые.

Вероятные сценарии: что может пойти не так?

Любые решения имеют ограниченный диапазон сценариев, в рамках которых они технически применимы. Можно выделить несколько групп факторов, способных существенно повлиять на посткризисное развитие военно-морских сил стран мира.

Углубление экономического кризиса. Продолжающееся ухудшение экономической обстановки вследствие возможной новой волны (нескольких волн) распространения COVID-19, что было характерно для ряда великих пандемий прошлого, окажет существенное влияние на экономики стран первого мира. Вероятное дальнейшее ухудшение способно заставить многие государства принципиально пересмотреть структуру расходов, не говоря уже о резком сокращении доходов при регулярных карантинных мерах и политико-экономических последствиях. Вероятность данного сценария прямо зависит как от субъективных факторов – способности современной науки создать эффективную вакцину/лекарство, так и от объективных – способности человеческого организма приспособиться к новому вирусу и способности последнего к мутации.

Неблагоприятное развитие событий в этом случае способно поставить под угрозу перспективы развития флотов первого эшелона, включая ВМС США и ВМС НОАК, заставив руководство Соединённых Штатов и КНР отложить или, возможно, отменить ряд программ. В наихудшем случае развития экономического кризиса прогнозирование событий не представляется возможным.

Деградация альянсов и суверенизация обороны. Усугубление экономических проблем способно повлечь за собой политические последствия в виде переоценки рядом стран своего участия в существующих международных институтах и значения этих институтов для национальной безопасности. Первой ласточкой может оказаться Турция, претендующая на роль регионального лидера и имеющая набор неразрешённых противоречий с союзниками по НАТО. Усугубление противоречий, независимо от того, последует формальный выход Турции из НАТО или нет, подтолкнёт ряд стран к необходимости самостоятельно гарантировать безопасность или как минимум диверсифицировать риски на случай, если интересы национальной безопасности вступят в конфликт с союзническими обязательствами. В части флота и обороны в целом это может привести к ревизии ряда совместных проектов/экспортных контрактов, реализация которых окажется под угрозой в силу политических противоречий – подобно тому, что произошло с планами Турции закупить американские истребители F-35.

Часть наиболее развитых стран второго эшелона станет стремиться к повышению самостоятельности в обеспечении собственной национальной обороны. Но для многих деградация альянсов и совместных проектов будет означать либо вынужденный переход на прямой импорт зарубежной техники уже без участия в совместных разработках и производстве, либо переход на более простые, но реализуемые собственными силами решения.

Дефицит стабильности. Даже в случае победы над COVID-19 и преодоления экономического кризиса ведущими странами без катастрофических потерь и революционных преобразований под вопросом остаются последствия происходящего для стран третьего мира. Там не исключено развитие событий по неблагоприятным сценариям в силу ограниченных экономических возможностей и политической нестабильности. Последствия пандемии, наложенные на экономический кризис, чреваты коллапсом слабых государственных режимов с расширением имеющихся и появлением новых «серых» и «чёрных» зон, территорий с ограниченным либо отсутствующим государственным управлением и ограниченным, в силу невозможности гарантировать безопасность, доступом. Сокращение военных возможностей крупных держав вследствие кризиса может подарить таким зонам долговременное существование.

Примерами подобных зон с ослабленным или отсутствующим де-факто государственным управлением может стать Афганистан, ряд районов Пакистана, многие страны Ближнего Востока, Африки, в том числе северной, Латинской Америки и другие. Расширение таких зон неизбежно повлечёт за собой рост, в том числе на море, спроса на асимметричные инструменты влияния, в первую очередь – на частные военные компании и иные формы услуг наёмников, обеспечивающих интересы стран первого-второго эшелона. Подобное развитие событий в приморских регионах может привести к возрождению пиратства и нелегального морского бизнеса (наркотрафик, контрабанда, работорговля и так далее). Впрочем, ничего нового – пиратство всегда активизируется во времена глубоких кризисов и упадка контролирующих морские пути великих держав.

Выводы

В случае развития событий по умеренному сценарию наиболее вероятным представляется усугубление таких наблюдавшихся и до начала глобального кризиса явлений, как опережающий рост морской мощи стран АТР, особенно Китая, Японии, Южной Кореи, на фоне стагнации флотов Европы и США. Неблагоприятные последствия кризиса в сочетании с сокращением военных расходов могут повлечь активизацию пиратства и нелегального морского бизнеса в регионах, где государственная власть и экономика пострадают особенно сильно. Под угрозой, помимо актуальных на сегодня районов, окажутся и исторические районы активного судоходства – такие, как Средиземное море, Мексиканский залив и Карибское море, моря Юго-Восточной Азии.

Последствиями кризиса для строительства флотов и военно-технического сотрудничества в военно-морской сфере можно назвать заморозку ряда программ, существенное сокращение расходов на новые проекты в ранней стадии развития, растущий интерес к дешёвым решениям с максимальным использованием технологий коммерческого судостроения и COTS-подхода. Эти последствия будут проявляться тем сильнее, чем более существенным окажется ущерб, нанесе?нный кризисом.

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 сентября 2020 > № 3493696 Илья Крамник

Россия. Аргентина > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 7 февраля 2020 > № 3328541 Дмитрий Феоктистов

Интервью Посла России в Аргентине Д.В.Феоктистова журналу «Международная жизнь», 6 февраля 2020 года

Вопрос: Дмитрий Валерьевич, поздравляю Вас с наступающим Днём дипломатического работника! Руководство МИД России неоднократно заявляло, что в современных условиях отдельное внимание уделяется латиноамериканскому направлению. В Аргентине в конце прошлого года к власти пришло новое правительство во главе с Альберто Фернандесом и Кристиной Фернандес де Киршнер, которое намерено вернуть страну в традиционное для Буэнос-Айреса русло активного нейтралитета. Как Вы оцениваете дипломатические отношения между нашими странами? Можно ли говорить сейчас об очередном этапе их развития? Как Вы охарактеризуете на сегодняшний день аргентинскую внешнюю политику?

Ответ: Спасибо большое! Этот год для России и Аргентины имеет особый символизм, поскольку в октябре мы отмечаем 135 лет со времени установления дипломатических отношений между нашими странами. Они всегда были дружескими, тёплыми, без серьёзных разногласий. Уже более 10 лет наши страны связывают отношения стратегического партнёрства, и с обеих сторон есть настрой на их поступательное развитие. Откроется ли новая страница в наших отношениях с приходом Альберто Фернандеса, говорить пока рано, но предпосылки к этому есть. На всех уровнях наши собеседники, включая самого Президента Аргентины, подчёркивают твёрдый настрой на развитие дружеских и стратегических отношений с нашей страной.

Что касается внешнеполитического направления, то уже по первым шагам новой администрации Аргентины мы видим, что эта политика – взвешенная самостоятельная, основанная на собственных интересах. Это проявилось, например, в отношении Аргентины к венесуэльским событиям и членству в «Лимской группе» (объединение стран, изначально выступавшее за отставку правительства Николаса Мадуро). Несмотря на первоначальные заявления руководства, Буэнос-Айрес решил не выходить из неё, но проводить там собственную политику, направленную исключительно на мирное дипломатическое урегулирование венесуэльского кризиса. Это проявляется и в отношении других международных вопросов, где мы видим взвешенный и самостоятельный подход.

Но надо понимать, что перед аргентинским правительством стоят очень тяжёлые задачи, в первую очередь в плане вывода страны из очень серьёзного экономического и финансового кризиса. До конца марта должны завершиться переговоры о реструктуризации колоссальной задолженности перед МВФ. Внутреннее положение не может не сказываться на внешнеполитической линии. Для поиска консенсусного решения вопроса урегулирования госдолга нужно будет искать общий язык со всеми, от кого зависит решение этой проблемы, в том числе с США и другими странами. Этим также объясняется тот сбалансированный вектор внешней политики Аргентины, который мы сейчас наблюдаем.

Вопрос: В этом году Россия и Аргентина не только отмечают 135-летие установления дипломатических отношений, но и отпразднуют 75 лет Великой Победы. Какие мероприятия запланированы в этой связи?

Ответ: 9 мая – это праздник не только для русской диаспоры, проживающей в Аргентине, но и для самих аргентинцев. Они присоединяются к нам, чтобы отметить победу над фашизмом, принимают участие в шествии «Бессмертного полка». В прошлом году акция прошла в пяти городах, годом ранее – в двух. Мы рассчитываем, что в этом году до десяти аргентинских городов примут участие в шествии. Я лично видел, как аргентинцы подходили к нам, интересовались, а затем мы вместе шли в этом марше. Праздник 9 мая в Аргентине пройдёт при участии посольств государств СНГ – России, Белоруссии, Азербайджана и Армении, а завершится во всемирно известном театре «Колон» торжественным концертом. В ходе праздничных мероприятий юбилейными медалями будут награждены проживающие в Аргентине ветераны Великой Отечественной войны.

135 лет со времени установления дипломатических отношений — красивый юбилей, в честь которого запланирован целый ряд мероприятий. Но главным вкладом, как мне кажется, станет активизация наших отношений по всем направлениям. В ходе официальной церемонии инаугурации мы пригласили руководство страны, прежде всего, Альберто Фернандеса и Кристину Фернандес де Киршнер, посетить Россию. Теперь аргентинские друзья должны определиться, когда им было бы удобно это сделать.

К упомянутым Вами двум датам можно добавить ещё 200-летие открытия Антарктиды русскими мореплавателями, которое мы отметили буквально на днях.

Вопрос: Удалось ли нашим Президентам пересечься в Израиле в ходе годовщины освобождения Освенцима и Дня памяти жертв Холокоста? Состоится ли в этом году официальный визит Альберто Фернандеса в Москву?

Ответ: Первый официальный визит Президент Фернандес нанёс в Израиль. За несколько дней до этой поездки нам было передано обращение о желании и готовности нового аргентинского лидера встретиться с Президентом России, но из-за смены правительства у нас в стране была кардинально пересмотрена программа пребывания Владимира Путина в Израиле, которая ограничилась, по сути, встречами с израильскими и палестинскими официальными лицами. Все остальные международные контакты были отменены. В этой связи полноценной встречи не было, но аргентинская сторона отнеслась к этому с пониманием. Президенты смогли поприветствовать друг друга. Первый краткий контакт состоялся. Мы рассчитываем, что Альберто Фернандес сможет в этом году посетить Россию и провести полноформатные переговоры.

Вопрос: Как отреагировали аргентинцы на перестановки в российском правительстве?

Ответ: В целом в Аргентине политики, дипломаты, политологи и СМИ отреагировали на это конструктивно. Главное, что на российском внешнеполитическом фронте в хорошем смысле без перемен, как, например, и в сфере безопасности. А это значит, что руководители этих блоков отлично справляются со своей работой. Основные акценты будут делаться на социально-экономических вопросах, выполнении поставленных Президентом задач, национальной повестки дня – фактически это отразили местные средства массовой информации.

Вопрос: В ходе визита в Аргентину российской делегации, принимавшей участие в церемонии инаугурации Альберто Фернандеса, её глава Константин Косачёв отметил, что работой на российском направлении в новом аргентинском правительстве будут заниматься опытные дипломаты. Какую позицию относительно развития контактов с Москвой демонстрируют аргентинские коллеги?

Ответ: В связи со сменой правительства поменялось и руководство МИД, но система управления осталась той же. Мы продолжаем сотрудничать со многими коллегами. То, что на ключевой пост первого заместителя Министра иностранных дел пришёл бывший Посол Аргентины в России Пабло Теттаманти – очень символично. Это человек, который работал в Москве, оставил о себе очень хорошие воспоминания и большое количество друзей. Он смог узнать и полюбить Россию, внёс огромный вклад в развитие наших отношений, за что был награждён Орденом Дружбы – высшей российской наградой для зарубежных граждан. Назначение первого замминистра — это сигнал о том, какие у новой администрации внешнеполитические приоритеты и как она хотела бы развивать отношения с Россией. Рассчитываем, что в первой половине этого года Пабло Теттаманти посетит Москву для проведения очередного раунда двусторонних политических консультаций.

Отмечу, что для российского Посла все двери в Аргентине открыты. Последнее время были проведены очень насыщенные встречи с официальными лицами: секретарём Администрации Президента по стратегическим вопросам Густаво Белизом, министром безопасности Сабиной Фредерик, председателем Центрального банка Мигелем Пессе, заместителем Министра иностранных дел по развитию международного экономического сотрудничества Хорхе Неме. Предстоят встречи с главой разведки Кристиной Кааманьо, председателем Палаты депутатов Серхио Массой. Аргентинские партнёры демонстрируют готовность к всестороннему наращиванию отношений с нашей страной. Это вселяет оптимизм.

Недавно у меня состоялась очень содержательная встреча с Министром иностранных дел Фелипе Сола, посвящённая тем вопросам российско-аргентинских отношений, которым необходимо придать дополнительный импульс. Конечно, новой команде требуется определённое время «на разбег». Ждать того, что наши отношения буквально завтра выйдут на новую орбиту, пока рано, потребуется некоторое время.

Вопрос: Какие направления рассматривались на упомянутых встречах?

Ответ: Мы обсудили торгово-экономические, инвестиционные вопросы. Я обратил внимание Министра иностранных дел на те крупные проекты, которые у нас обсуждаются и которые пока не реализованы, попросил его поддержки, а в каких-то случаях дополнительной информации.

В экономическом блоке обсуждались такие темы как постепенный переход на взаимные расчёты в национальных валютах, развитие финансового и межбанковского сотрудничества в целом. Сохраняется существенная проблема – отсутствие корреспондентских счетов между российскими и аргентинскими банками. Остаётся на повестке дня и вопрос о приходе сюда одного из российских банков, но эта задача на перспективу. В преддефолтной ситуации, в которой сегодня находится Аргентина, сложно ожидать, что сюда придёт какой-то новый финансовый институт и будет здесь работать. Тем более, что товарооборот, который вырос в 2018 году на 40 процентов, в прошлом показал нулевую динамику по причине того же кризиса. Когда зайдёт речь о реализации крупных российских проектов на территории Аргентины, тогда появится необходимость в банке.

Расчёт в национальных валютах – весьма перспективное направление. Например, с Китаем, с которым в прошлом году товарооборот достиг 110 миллиардов долларов, половина торговли уже осуществляется в национальных валютах – это колоссальная сумма. С Аргентиной товарооборот составляет пока 1,25 миллиарда долларов. Но наши собеседники проявляют заинтересованность. Им, как и многим другим странам, в том числе европейским, становится обременительным зависеть от системы, которая построена на ведущей роли доллара. И все риски, связанные с этим, прочитываются не только нами, но и нашими партнёрами.

Вопрос: Делегация из России, наряду с коллегами из Китая, удостоилась отдельной встречи в декабре прошлого года с вице-президентом Кристиной Фернандес де Киршнер. Что это значит для наших двусторонних отношений?

Ответ: Мы воспринимаем это как готовность Аргентины развивать отношения с конкретными партнёрами. Маурисио Макри в ходе своего президентства апеллировал к тому, что Аргентину нужно «открыть миру». На этом была построена аргентинская внешняя политика, кульминацией которой стало проведение в декабре 2018 года саммита «Группы двадцати». Декларировалось, что надо со всеми поддерживать ровные отношения, хотя мы видели определённые предпочтения предыдущей администрации. Но стратегическое партнёрство развивалось и при предыдущем правительстве.

Сейчас подобные сигналы особенно важны. Аргентине нужно выбираться из кризиса. Буэнос-Айрес зачастую обращает свой взор к Поднебесной, понимая, что у Китая большие возможности в плане инвестиций. Мы это видим не только на примере Аргентины, но и других латиноамериканских и африканских стран, как с точки зрения двустороннего подхода, так и в рамках реализации китайской инициативы «Один пояс, один путь», когда КНР вкладывает огромные средства в развитие инфраструктуры разных стран. Китай здесь достаточно серьёзно присутствует, занимает второе место в торговом обороте после Бразилии, на порядок превосходит российский товарооборот с Аргентиной. Здесь активно работают китайские финансовые институты: крупнейший банк ICBC, выходит Bank of China. С Китаем у Аргентины давние отношения, в том числе в торгово-экономической сфере.

Конечно, рассчитывают аргентинцы и на содействие России, в том числе в реализации крупных проектов по линии энергетики и инфраструктуры, в других областях. Девяносто процентов населения Аргентины с большим позитивом относится к России, так что предпосылки для наращивания наших отношений во всех сферах есть. И основа для этого – тёплые дружеские отношения, которые связывают наши страны уже долгие годы.

Вопрос: Каким образом можно преодолеть те барьеры, которые не позволили реализовать двум странам имеющийся потенциал двусторонних отношений? Можно ли говорить о том, что мы достигли уровня всеобъемлющего стратегического партнёрства?

Ответ: В 2014 году наше стратегическое партнёрство стало всеобъемлющим. Лидеры обеих стран с этим подходом согласились, но эта задача во многом на перспективу – требуется поступательное наполнение отношений конкретным содержанием. Я не скажу, что это был определённый аванс, отношения уже носили стратегический характер в различных областях. Когда данное решение принималось, мы исходили из того, что отношения стали особенно близкими, тёплыми и доверительными. Но это не отменяет задачу повышения показателей. Двусторонние торгово-экономические отношения, как представляется, не в полной мере соответствуют уровню всеобъемлющего стратегического партнёрства и членству двух стран в «двадцатке». Необходимо реализовывать крупные проекты, которые могли бы придать дополнительный импульс нашему партнёрству.

В политическом смысле у нас близкие подходы к международным проблемам, налажено хорошее взаимодействие. Например, в ООН аргентинцы поддерживают большинство российских инициатив, а мы всегда поддерживаем Аргентину, прежде всего, по таким вопросам, как переговоры с Великобританией о суверенитете над Мальвинскими/Фолклендскими островами. Видим большое поле для укрепления сотрудничества наших стран в ООН с точки зрения ещё более тесной координации и соавторства по отдельным инициативам.

Отдельная область – сотрудничество в области безопасности, где также существует ряд направлений для развития.

В целом ситуация складывается следующим образом: большая часть проектов сейчас в портфеле аргентинцев. Наша задача была в том, чтобы привлечь внимание правительства Альберто Фернандеса к новым вопросам и к тому, что ещё не удалось сделать. В случае визита аргентинского лидера в Россию будет готовиться солидная база для подписания. Я считаю, что сферы экономики, политики и противодействия новым вызовам и угрозам – перспективные направления, где нашим странам можно многое сделать.

Но есть моменты и в других сферах, которые мы также решаем, чтобы наполнить наши отношения всеобъемлющего стратегического партнёрства.

Вопрос: Можно ли сказать, что Россия сталкивается с конкуренцией на аргентинском рынке? Какая работа ведётся по её преодолению?

Ответ: На любом рынке есть конкуренция. Вопрос не должен стоять в той плоскости, где у нас есть конфликт интересов. Оборотная сторона разделения труда – синергия усилий. Аргентина находится в таком положении, что чем скорее она сможет создать надлежащие условия для иностранных инвестиций, тем лучше. Аргентина заинтересована в реализации различных проектов. Нынешнему правительству страна досталась не в самом лучшем состоянии, уровень бедности и уровень инфляции очень сильно выросли. Например, на нынешнем этапе реализации инфраструктурных проектов – это возможность создания новых рабочих мест. Да, есть пресечения российских и китайских интересов в области энергетики, российских и индийских – в сфере фармакологии. Таких параллелей можно найти много. Но мне кажется, что на аргентинском рынке места хватит всем. Помимо разделения и конкуренции, в каких-то сферах мы можем объединять усилия. Мы смотрим конструктивно и гибко на такие возможности.

Вопрос: В прошлом году был поднят вопрос о возможности сотрудничества по линии государственных СМИ. Как удалось продвинуться на данном направлении?

Ответ: Сотрудничество в информационной сфере – очень важная задача. В Аргентине много разных СМИ, которые отражают различные интересы. Но зачастую они не могут позволить себе большой штат зарубежных корреспондентов, в связи с чем, публикации чаще всего основываются на перепечатках сообщений и комментариев западных информагентств. А они не отличаются большой любовью к России и её внешней политике. В результате в аргентинских СМИ иногда можно прочитать про Россию такие вещи, наполненные стереотипами и клише, которые в России про Аргентину никогда не встретишь. Мы привлекали внимание предыдущей администрации к некоторым таким статьям, которые грубо искажали роль нашей страны на международной арене, прежде всего, по венесуэльской проблематике.

В конце января у меня состоялись переговоры с новым руководителем Федеральной системы средств массовой информации и общественного контента Аргентины Франсиско Мерительо. Обсуждались вопросы практической реализации Меморандума о сотрудничестве в медийной сфере, подписанного в ходе рабочей поездки в Буэнос-Айрес в феврале 2019 года делегации представителей ведущих российских СМИ во главе с заместителем Министра цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Алексеем Волиным. После смены правительств в двух странах нам необходимо активизировать данную работу. Делегация из России хотела бы в этих целях посетить Аргентину, и господин Мерительо отреагировал позитивно. Мы готовы обмениваться с аргентинцами новостным контентом, сотрудничать по линии развлекательной медиапродукции, включая фильмы, сериалы и мультфильмы.

Недавно я дал развёрнутое интервью аргентинскому «Телеканалу 22» (прошло на двух языках), у которого есть настрой на то, чтобы продолжить практику проведения передач на двух языках. Когда наша делегация посетит Буэнос-Айрес, уверен, что мы увидим больше конкретики, особенно учитывая имеющийся интерес аргентинцев к такому сотрудничеству.

Россия. Аргентина > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 7 февраля 2020 > № 3328541 Дмитрий Феоктистов

Россия. Антарктида > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 февраля 2020 > № 3328578 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова телеканалу «Россия 1» для документального фильма «Антарктида. 200 лет мира», Москва, 2 февраля 2020 года

С.Б.Брилёв: Здравствуйте, Сергей Викторович.

С.В.Лавров: Добрый день.

С.Б.Брилёв: Вам, наверное, в Антарктиде не приходилось быть?

С.В.Лавров: К сожалению, пока не удалось.

С.Б.Брилёв: Коротко расскажу. Я летел туда из Чили. При вылете из аэропорта в Чили я спросил, а где погранконктроль? Мне ответили: не надо, ведь Вы продолжаете путь по Республике Чили – с континента на чилийский «сектор» Антарктиды. Почему Советский Союз не выторговал себе «сектор»?

С.В.Лавров: Никто себе «сектор» не выторговал. Антарктида, которая была открыта, как Вы помните, 200 лет назад русскими мореплавателями Ф.Ф.Беллинсгаузеном и М.П.Лазаревым, является континентом, ставшим после долгих распрей предметом Договора, который был подписан 60 лет назад. Договор об Антарктике 1959 г. предполагает целый ряд принципов, которые регулируют деятельность всех государств на территории Антарктиды. Во-первых, это исключительно мирное использование Антарктиды, сохранение биологических ресурсов, запрет на их разработку, кроме как в научных целях (этот запрет был переподтвержден в 1991 г. на встрече участников Договора в Мадриде, как минимум, на 50 лет), запрет на любую военную деятельность, на создание военных баз, на проведение любых военных маневров, на проведение любых взрывов на территории Антарктиды. Среди этих принципов – принцип взаимоуважительного сотрудничества на благо всего человечества.

То, что это – материк, было впервые установлено Ф.Ф.Беллинсгаузеном и М.П.Лазаревым. Вслед за ними туда осуществлялись экспедиции англичан, американцев, но наши были первооткрывателями и первыми доказали, что это – именно материк, а не скопление льдов. Поэтому Антарктида не является чьей-либо территорией. Да, действительно, целый ряд стран в прошлом веке – Великобритания, Норвегия, Чили, Австралия, Новая Зеландия – заявляли свои претензии на часть материка и прилегающие воды Южного океана, что и называется «секторами».

С.Б.Брилёв: Треугольнички такие?

С.В.Лавров: Да, треугольнички. Советский Союз и США в то время совместно выступили с заявлением о категорическом непризнании каких-либо претензий и несогласии с делением Антарктиды на сектора, за сохранение Антарктиды в качестве всеобщего достояния человечества, на территории которой ведутся научные работы во всеобщее благо. Это понимание было зафиксировано. Право на выдвижение претензий остается, но между правом на претензии и их практической реализацией – дистанция большого размера, поэтому сейчас об этом речь не идет.

С.Б.Брилёв: Получается, что позиция России и США по Антарктиде – один из тех примеров, где царит полное единодушие между Москвой и Вашингтоном.

С.В.Лавров: Да, но и не только в этом вопросе. Антарктида после ее открытия была «лакомым» кусочком. Все хотели застолбить там себе какую-то территорию. Доходило даже до серьезных межгосударственных обострений.

С.Б.Брилёв: Стреляли.

С.В.Лавров: Стреляли, да. Но в итоге все разрешили мирным образом. Причем, я считаю, что этот опыт надо использовать в современных конфликтах.

С.Б.Брилёв: Война все-таки была недавно одна – почти за Антарктиду. Фолклендские (Мальвинские) острова. Они лишь чуть-чуть севернее.

С.В.Лавров: Это все же не Антарктида.

С.Б.Брилёв: С видом. Где гарантия того, что Договор продолжит работать, что мир не скатится к вооруженному конфликту?

С.В.Лавров: Думаю, что ни у кого нет настроения подрывать этот Договор. В мае-июне текущего года состоится сессия 43-го Консультативного совещания государств-участников Договора об Антарктике. Там будут отмечать 200-летний юбилей открытия Антарктиды нашими мореплавателями. Мы не наблюдаем каких-либо признаков того, что Договор будет подвергаться испытаниям. Мне кажется, что наоборот сотрудничество на Южном полюсе является образцом взаимодействия государств, которые оставляют в стороне все идеологические разногласия и концентрируются на научных исследованиях, мирном освоении этого действительно общечеловеческого достояния.

С.Б.Брилёв: Глазами не ученого, а дипломата: ради чего Россия присутствует в Антарктиде с таким количеством баз?

С.В.Лавров: Вы знаете, здесь нужно прежде всего смотреть глазами ученых. Сомневаюсь, что дипломаты смогли бы совершить такое количество открытий, которые были сделаны нашими учеными. Чего только стоит открытие в конце прошлого века подлёдного озера, которое находится миллионы лет без соприкосновения с земной поверхностью под четырехкилометровой толщей льда. Уникальное открытие, которое до сих пор позволяет узнавать все больше фактов о том, что из себя представляет наша Земля, как она произошла. Для дипломатии – прямая выгода, потому что это позволяет нам передавать свой опыт, показывать достижения наших людей и тем самым укреплять авторитет России в мире. Это то же самое, когда у нас с экономикой и с наукой все хорошо, то нам легче «делать» внешнюю политику.

С.Б.Брилёв: Есть теория, что станции – это заявочные столбы. Или это геополитические фантазии?

С.В.Лавров: Станции – это станции. Нам тоже не нужны визы, чтобы летать в Антарктиду. Это уникальный район земного шара. Думаю, что нужно очень бережно относиться к любым идеям каким-то образом модифицировать согласованный Договором режим.

С.Б.Брилёв: Спрошу Вас как байдарочника. Если представить, как Ф.Ф.Беллинсгаузен и М.П.Лазарев на этих двух скорлупках через весь океан во льды…Удивительно героическая страница мировой истории, если вдуматься.

С.В.Лавров: Я даже не столько байдарочник, сколько рафтер. Рафт – это понадежнее, чем байдарка, но не могу представить, как они путешествовали в то время. Кстати, дипломаты во многом помогли организации этой экспедиции. По всему маршруту следования все наши послы, генеральные консулы были озадачены поручениями оказывать содействие, в том числе в снабжении провиантом, в оснащении различной аппаратурой – биноклями, подзорными трубами – и многим другим. Конечно, то, что экспедиция прошла без инцидентов – никто не погиб, не заболел цингой, как того опасались, – отразило во многом то внимание, которое государство, в том числе дипломатическая служба, оказывали по пути следования этим людям.

Россия. Антарктида > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 2 февраля 2020 > № 3328578 Сергей Лавров

Великобритания. Германия. Евросоюз > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 16 февраля 2019 > № 2890944 Владислав Шурыгин

«Британский лев» одряхлел

Россия-3000: военно-стратегические заметки

Владислав Шурыгин

Агенству «Рейтер» и газете «Таймс» удалось ознакомиться с выдержками из речи британского министра обороны Гэвина Уильямсона, которую он произнёс в Лондоне в понедельник, 11 февраля. Согласно материалам, которые видели редакторы издания и агентства, после Брэкзита Великобритания и её союзники должны быть готовы применять «жёсткую силу» для защиты своих интересов.

«Границы между миром и войной становятся размытыми», — цитирует Reuters и Times отрывок из речи министра. По данным последней, в этом Уильямсон обвиняет Россию и Китай.

Говоря об отношениях Запада с Москвой, глава Минобороны говорит, что они остаются напряжёнными по таким вопросам, как «аннексия Крыма», «вмешательство в последние президентские выборы в США», а также отравление нервно-паралитическим веществом бывшего полковника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в Великобритании, пишет Reuters. «За подобные действия Россия должна заплатить», — приводит агентство цитату из речи Уильямсона.

После Брекзита Лондону и его союзникам надо быть готовыми применить «силу», заявляет министр обороны Великобритании.

Совершенно очевидно, что вся речь рассчитана на внутреннего потребителя в НАТО. После неуклюжего «выпадения» из ЕС Великобритании необходимо хоть как-то подчеркнуть свой особый статус и влияние на европейские дела. И единственная структура, которая сегодня связывает европейцев с Англией, — это военный блок НАТО, где историческое положение и влияние Британии всегда было велико. Именно Британия вместе с Францией фактически осуществляли «надзор» за Германией и держали её в узде оккупации.

На протяжении почти 75 лет оккупационная армия Британии стояла на Рейне как символ её доминирования. Но символ этот постепенно ветшал и утрачивал значение. А с распадом СССР и окончанием холодной войны процесс принял обвальный характер. Уже в 2010 году стало очевидно, что держать там такую громаду войск британской казне не по карману; было объявлено о поэтапном выводе британской Рейнской армии из Германии. Причём, если первоначально оговаривался срок — до 2035 года, то вскоре было решено, что двадцатитысячный контингент будет уполовинен уже в 2015 году, а оставшаяся половина вернётся на Британские острова к 2020 году. То есть через год. После этого присутствие британских войск на территории Европы станет просто символическим.

Но одной Рейнской армией дело не ограничилось. За следующие пять лет общая численность королевских вооружённых сил уменьшилась на 42 тыс. (17 тыс. — военные, остальные — гражданский персонал), ужавшись до 147 тыс. человек. Сухопутные войска были сокращены всего на 7 тыс. солдат и офицеров, но их танковый и артиллерийский парк был сокращён более чем на 40%. И это уже после всех сокращений двух прошлых десятилетий. Если на начало 1990-х ВС Великобритании имели на вооружении 1200 танков, 3200 БМП и БТР, то сегодня британская армия имеет лишь 246 танков «Челленджер-2» (и до 139 на хранении), а также 350 БМП и 1000 БТР.

Ещё более печальная картина в королевских ВВС, где помимо 80 самолётов вертикального взлета “Harrier” с вооружения были сняты также и самолёты ДРЛО “Nimrod”. Сегодня основа королевских ВВС — многоцелевой самолёт «Тайфун», который выпускается в кооперации с Германией, Италией и Испанией. Первоначально британские ВВС предполагали приобрести 250 машин, затем планы сократились до 232, а в итоге — до 160. Сейчас в строю 123 «Тайфуна» (в том числе — 21 учебно-боевой), ещё 16 — на хранении.

Остаются в составе ВВС 57 истребителей-бомбардировщиков «Торнадо» GR4 (58 «Торнадо» GR и 12 перехватчиков F3 находятся на хранении, но 53 и 9 из них соответственно назначены «донорами» на запчасти либо уже разбираются), их число постепенно сокращается.

Значительно усох и британский военно-морской флот. За десять лет он потерял 24 боевых корабля, и сегодня Британия явно не соответствует статусу «владычицы морей», несмотря на продолжающуюся достройку двух авианосцев типа «Куин Элизабет», которые станут крупнейшими кораблями в истории британских ВМС. Для них предполагается приобрести 138 американских многоцелевых самолётов F-35В, но пока закуплено лишь три таких самолёта. Сегодня даже операция аналогичная «фолклендской» может стать для британского флота неподъёмной.

Несколько лет назад британский премьер нашёл в себе мужество признать, что страна в обозримом будущем не сможет позволить себе экспедиционный корпус более чем в 30 тыс. человек. Это значит, что Британии будут уже не по силам операции типа иракской войны, в которой участвовал сорокапятитысячный британский контингент.

Признали это и за океаном. Экс-глава Пентагона Роберт Гейтс в эфире радиостанции «Би-би-си» заявил: «Сокращение военного бюджета и вооружённых сил Великобритании означают, что эта страна более не является полноправным военным партнёром США».

«Британский лев» явно одряхлел и всё больше напоминает чучело, набитое соломой. А его некогда грозный рык «Правь, Британия!» превратился в мышиный писк «мы ещё ого-го!»

Вот для этого и был необходим театр одного актёра в ранге министра обороны Уильямсона — внушить партнёрам по НАТО, что Британию ещё рано списывать в утиль и она всегда готова напомнить о себе и возглавить… Вот только что? Большинство европейских стран точно так же, как и Англия, провели масштабные военные сокращения, понимая, что никакой реальной угрозы для их стран просто нет. И на нынешние военные запугивания британцев реагируют крайне вяло…

Великобритания. Германия. Евросоюз > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 16 февраля 2019 > № 2890944 Владислав Шурыгин

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > mid.ru, 5 сентября 2018 > № 2752688 Сергей Лавров

Выступление Министра иностранных дел С.В.Лаврова на ток-шоу «Большая игра» на «Первом канале», Москва, 4 сентября 2018 года

Вопрос: Сегодня у нас в студии специальный гость, один из основных участников «большой игры», человек, от которого действительно во многом зависят судьбы мира - Министр иностранных дел России С.В.Лавров. Рады приветствовать Вас в студии «Большой игры».

С.В.Лавров: Спасибо за приглашение!

Вопрос: Был эпизод, который безусловно помнят все наши телезрители, когда Госсекретарь США Х.Клинтон предлагала нажать Вам на кнопку, на которой должно было стоять «перезагрузка», но в действительности было написано «перегрузка». Что это было? Они действительно ошиблись? Они знали, что будет в российско-американских отношениях? Или это была ошибка по Фрейду, когда они предполагали, что может начаться? Что сейчас происходит с дипломатией на американском фронте?

С.В.Лавров: Думаю, это была ошибка исполнителей. По-английски все было написано правильно («reset»), а по-русски получилось слово, где были пропущены две буквы и вместо «перезагрузки» оказалась «перегрузка». Когда Госсекретарь США Х.Клинтон передавала эту кнопку перед камерами, и я тут же заметил ошибку, обратил на это ее внимание, они очень быстро стали просить, даже умолять вернуть кнопку обратно, чтобы они переделали ее на правильную. Здесь, конечно, уже сработала наша дипломатическая интуиция, что такое событие нельзя просто растворять в небытие, и сейчас эта кнопка у нас в музее внешней политики, в нашем здании МИД. Думаю, это было искреннее желание. Администрация Президента США Б.Обамы с самого начала заявляла о том, что хочет выстраивать новые отношения с Россией, отсюда появился этот термин – «перезагрузка».

Наши первые контакты с Х.Клинтон были достаточно конкретными, предметными. Повестка дня, кстати, была во многом та же самая – Ближний Восток, очень скоро появилась Сирия. Какое-то время до отставки Х.Клинтон эта повестка дня доминировала наряду с отношениями в рамках Совета Россия-НАТО и проблемами в сфере стратегической стабильности.

Достижением того периода стало, безусловно, подписание Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений (т.н. СНВ-3), который был подписан президентами России и США и который является сейчас одним из немногих основополагающих документов, лежащих в основе наших отношений с американцами, наряду с Договором о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Оба договора являются предметом регулярных встреч и мониторинга их исполнения. По обоим документам есть претензии. Мы готовы обсуждать претензии, которые американцы нам предъявляют. Только очень просим конкретизировать, что имеется в виду, когда нас обвиняют в нарушении ДРСМД. В свою очередь, мы выдвигаем сугубо конкретные претензии по тому же договору, касающиеся размещения в Европе (в Румынии, а вскоре и в Польше) установок, которые могут запускать не только ракеты-перехватчики, но и «Томагавки» (ударные крылатые ракеты). Есть также вопросы по выполнению американцами отдельных условий Договора о стратегических наступательных вооружениях. Но, еще раз подчеркну, иметь такой документ гораздо лучше, чем не иметь. По крайней мере, есть механизм – Двусторонняя консультативная комиссия, которая регулярно встречается и выкладывает на стол вопросы, которые хотела бы прояснить каждая из сторон.

Сказав это, я немного углубился в историю первых достижений «перезагрузки» или «перегрузки», но она очень быстро превратилась в нечто иное, задолго до событий на Украине, задолго до того, как нас стали обвинять еще и в сирийском кризисе. С 2011 г. Администрация Б.Обамы стала вводить против нас санкции. Таковых уже набралось, по-моему, больше ста серий выпуска новых и новых санкций. Администрация Д.Трампа продолжает это начинание, и только за последние пару месяцев восемь раз принимались решения о введении санкций против России. Что это было, если не «перезагрузка» («перегрузка»), мне трудно судить. Но первый «срыв» Администрации Б.Обамы произошел по случаю, который я даже не стал бы вносить на повестку дня большой политики, это Э.Сноуден.

Когда он попросил у нас убежища, американцы звонили на всех уровнях (президента, министра иностранных дел, ФБР) и призывали нас отдать Э.Сноудена им. Мы не могли этого сделать, потому что человек был без документов (его паспорт был аннулирован пока он летел из Гонконга в Москву, дальше он собирался пересесть и полететь в Латинскую Америку, где его обещали приютить). Но из-за того, что мы не стали выдавать человека, которому грозила смертельная казнь в Америке, Президент США Б.Обама отменил в 2012 г. свой визит в Москву и ограничился участием в саммите «Большой двадцатки» в Санкт-Петербурге.

С той поры пошло одно за другим – был «акт Магнитского», еще дополнительные санкции. В 2014 г. крымчане свободным волеизъявлением высказались за то, чтобы вернуться в Российскую Федерацию, вы знаете, какая последовала серия санкций. Прошу прощения, что так далеко и вширь ухожу от конкретного ответа, что это было – ошибка по Фрейду или такая задумка, когда мне была вручена кнопка с надписью «перегрузка». Мне кажется, намерения были искренними, но они натолкнулись на необходимость разговаривать, сотрудничать с нами на равных. А когда американцам стало понятно, что на равных они сами не хотят, предпочитая навязывать нам свою волю, договорённости, тогда и начались те самые проблемы, которые постепенно накапливались. Сейчас мы имеем на наших руках достаточно большой ворох этих проблем.

С вашего позволения, завершу свое вступительное слово комментарием по поводу слогана вашей программы: «Большая игра. Россия и США вершат судьбы мира». Это не совсем так.

Россия и США участвуют в процессах, от которых зависят судьбы мира. Мы стараемся делать это не только в рамках диалога с США (хотя я признаю его огромное значение для судеб мира). Но судьбы мира не решить без Китая, Индии, Африки, Латинской Америки, Европы. Мы открыты для разговора на тему «судеб мира» со всеми ключевыми мировыми игроками. США предпочитают, судя по действиям, которые они предпринимают, вершить судьбы мира в одиночку путем диктата в стремлении заставить всех действовать так, как считает нужным Вашингтон. Это не новое качество американцев. Вчера я смотрел первый выпуск вашей программы, Дмитрий Саймс и Вячеслав Алексеевич Никонов упоминали, что в той или иной степени все администрации США считают, что Америка - номер один, и она должна нести по всему миру демократию, радость, благополучие, благоденствие. Однако в последнее время (не только в Администрации Д.Трампа, но также и в Администрации Б.Обамы) «прорвалось», наверное, все-таки по Фрейду. Когда Б.Обама сказал: «Мы исключительная нация», когда Д.Трамп сказал, что «Америка прежде всего», и они будут делать так, как нужно американскому народу, это просто обнаженно, в нескольких словах доктрина американского внешнеполитического курса.

Вопрос: Вы работали с шестью американскими госсекретарями и, видимо, с одними Вам было приятнее, с другими менее приятно. До этого Вы были в Нью-Йорке Постоянным представителем России при ООН. У Вас огромный дипломатический опыт. Вы сталкивались с нелёгкими временами, когда были в Нью-Йорке в конце 90-х – это были войны на Балканах, Сербия. Нелегко, наверное, было?

Я помню Ваши выступления в ООН, где Вы часто говорили, если так можно выразиться, с конструктивным сарказмом в отношении американских позиций. Сейчас у меня ощущение, может быть неправильное, что это совсем другой этап российско-американских отношений, когда это не про сарказм, а про какой-то глобальный, тотальный кризис доверия. Ни та, ни другая страна не доверяет друг другу. Дипломатия отступает на второй план. Обе стороны вынуждены полагаться на односторонние меры, и каждая винит другую. Опасна ли эта ситуация? Думаете ли Вы, что дипломатия временно отступила на второй план, или мы находимся в промежутке российско-американских отношений, который может привести к настоящей конфронтации, не исключая никому не нужную, но возможную эскалацию?

С.В.Лавров: Думаю, что дипломатия ещё жива. Ей сейчас приходится нелегко, потому что, в подавляющем большинстве случаев, когда речь идёт о важных международных политических и экономических проблемах, США дипломатию понимают и очень специфически реализуют. Они выдвигают свою позицию в виде требования, как правило, и с несогласными никакого дипломатического разговора, по большому счёту, не ведут. Не согласен – вот санкции. Не хочешь поступать так, как мы говорим - закрываем тебе рынок повышенными тарифами или предпринимаем другие меры. Американцы славятся своими односторонними действиями.

Я не стал бы, хотя это, возможно нескромно, говорить о российской внешней политике, что мы не стараемся отвечать взаимностью на односторонние инстинкты США. Если объективно посмотреть, например, в Сирии или на Украине, мы везде старались сформировать многосторонние форматы.

Что касается вопросов экономической интеграции, то США отказались от Транстихоокеанского партнёрства. Неизвестно, что будет с Трансатлантическим партнёрством, потому что Администрация Президента США Д.Трампа предпочитает договариваться не с ЕС, а с его отдельными странами. США говорят, что уже и ВТО устарела, не нужна, будучи созданной для того, чтобы грабить Америку.

Помимо этого, стоит упомянуть односторонний выход из целого ряда международных договорённостей, таких, как иранская ядерная программа, ЮНЕСКО, Совет ООН по правам человека. Была взята линия на развал Конвенции по запрещению химического оружия с тем, чтобы сделать Секретариат ОЗХО, который называется техническим, послушным инструментом в антисирийском и антироссийском ключе. Это всё односторонние действия.

В области тех же экономических вопросов взаимодействия с внешним миром мы продвигаем евразийскую интеграцию через Евразийский экономический союз, который мы создали с нашими ближайшими союзниками и партнёрами, в тесной координации с Шанхайской организацией сотрудничества. Уже сделали предложение странам-членам АСЕАН присоединяться к этим процессам. Делаем это не в виде ультиматумов, дескать, мы так договорились, такие будут правила, и кто хочет, может присоединиться. Нет, мы идём от жизни и нащупываем такие формы взаимодействия в экономике, инвестиционной сфере, торговле товарами и услугами, в вопросах, регулирующих движение рабочей силы и капиталов, которые будут приемлемы и комфортны для всех, кого мы хотели бы видеть рядом с нами в этих процессах. Так формируется то, что Президент России В.В.Путин назвал идеей Большого Евразийского партнёрства.

Вопрос: Всё, что Вы сказали – очень интересно и, во многом, убедительно (в том числе и для американцев). Но Вы прекрасно знаете Америку. На данном этапе там не очень-то хотят выслушивать российский анализ ситуации, не хотят знать, чем это грозит Америке? Повысилась ли реальная опасность конфронтации между Россией и США в нынешней ситуации или нам просто трудно работать вместе?

С.В.Лавров: Если брать накал политических страстей и риторики, которая выходит за рамки того, что совсем недавно считалось дипломатическими приличиями, то конфронтация и напряжённость нарастает. США инициировали продвижение НАТО к нашим границам уже не просто в виде приёма в члены Альянса всё новых стран из числа наших соседей, но в виде размещения военной инфраструктуры на наших границах. США, Великобритания, Канада, Германия и Франция размещают свои батальоны, тактические группы в Прибалтике и на территории других стран, которые непосредственно граничат с бывшим СССР. Продвигают инициативы принимать в НАТО и страны бывшего СССР, имея ввиду в первую очередь Украину и Грузию. В 2008 г. на саммите НАТО в Бухаресте было громогласно объявлено, что Украина и Грузия будут в НАТО. Им не дали формальное приглашение, которое является обязательным для начала переговоров о практическом присоединении к НАТО, но политический посыл был недвусмысленным - Украина и Грузия будут в НАТО. Через несколько месяцев М.Н.Саакашвили вообразил, что ему теперь всё дозволено и напал на своих граждан, миротворцев в Южной Осетии. Дальнейшее вы можете вспомнить.

То же самое можно применять и к Украине, потому что именно постоянное подтверждение устами натовцев, что украинцы будут в НАТО вскружило голову партии войны в Киеве, в том числе Президенту Украины П.А.Порошенко. Эти люди сейчас наращивают вооружение на линии соприкосновения в Донбассе. Совсем недавно снова прошла информация о том, что американцы направляют туда боеприпасы, вооружение (не только лёгкое стрелковое оружие). Там уже достаточно большое количество инструкторов из США, Канады и других западных стран. Напомню, что в Южной Осетии, по ту сторону линии соприкосновения, на грузинской территории работали американские инструкторы.

Такие пошаговые действия увеличивают риск военной конфронтации, что будет абсолютно неприемлемо для Российской Федерации, о чём американские партнёры были многократно предупреждены.

В то же время, если брать Сирию, механизм предотвращения нежелательных инцидентов работает. Наши военные в постоянном и повседневном контакте. Когда нужно что-то прояснить, американцы обращаются к нам, и мы им даём соответствующие разъяснения. Когда нам необходимо донести до них рискованность тех или иных действий, которые они предпринимают на территории, где они находятся незаконно, без приглашения сирийского Правительства, мы это тоже делаем.

Говоря о дипломатии и о том, кто действует односторонне, а кто - нет, стоит обратить внимание в концептуально-прикладном плане на терминологию, которая сейчас используется. Мы все до недавнего времени призывали друг друга решать проблемы в соответствии с международным правом. Сейчас, если вы посмотрите выступления наших западных партнёров, они всё реже обращаются к этому термину. А от России они требуют уважать миропорядок, основанный на правилах. Вроде бы разницы нет, но не случайно именно эта терминология проникает в международную дипломатическую сферу. Что такое порядок, основанный на правилах? Я приводил примеры, когда правила, установленные СБ ООН, например одобрение иранской ядерной сделки, нарушены, потому что у США изменились правила.

Например, ВТО – это правило? Да, правило. США подписались под этим правилом? Да, подписались. Однако, у них сейчас другое правило о том, что ВТО - вредная организация. Многое и других примеров.

Или, скажем, Крым. В Крыму референдум противоречит миропорядку, основанному на правилах. А в Косово и референдум не нужно проводить, потому что там другое правило: Косово - это исключительный случай, как утверждают наши американские коллеги. Там они, без всякого референдума, объявили себя независимыми, и американцы их признали.

Вопрос: У.Черчиль в своё время говорил, что дипломатия – это искусство говорить правду в наименее оскорбительной форме. У меня такое ощущение, что дипломатия сейчас претерпела инверсию. Говорят, что т.н. «фейк ньюс» – это ложь, в максимально оскорбительной форме. Существуют ли вообще правила в этой «большой игре»?

С.В.Лавров: Я уже вам привёл, как само понятие правил трактуется США и не только. Великобритания тоже отличилась на ниве переписывания международного права и лидировала вместе с американцами в очень неприглядных действиях в рамках ОЗХО, внося поправки в Конвенцию, которая была принята единогласно, меньшинством голосов. Эта история продолжается, и мы может о ней как-нибудь более подробно поговорим.

Самый яркий пример – это доллар. Международная валютно-финансовая система – это правило? Правило, с которым все согласились и многие десятилетия с ним жили, надеясь, что США будут свято выполнять свои обязанности эмитента главной резервной валюты мира. Что сейчас происходит с долларом? Вашингтон им манипулируют, как хочет. Если кого-то надо наказать, то сразу прекращают обслуживание любых банковских операций в долларах. Причём наказывают не только отдельную страну, но и всех, кто с ней, так или иначе, имеет отношения. Разве это правило?

Вопрос: Говоря о возможных опасностях, Сирия, наверное, самая актуальная из них на сегодня. Когда в Вашингтоне смотрят, как я понимаю, на то, что происходит в Сирии, то есть два момента анализа. Первый момент – Россия почти победила. Второй момент – США не могут этого допустить не только из геополитических соображений, но и потому что рассматривают Б.Асада как кровавого диктатора, так как исходят из того, что, если победит он, то это будет не только победа России, но и победа Ирана. Для США победа Ирана неприемлема. Вам лучше меня известна позиция Саудовской Аравии и других союзников США. В США считают, что Америка должна сделать в рамках мира все возможное, чтобы помешать победе России, не идя на войну. Все это, конечно, преувеличение. Позиция России, как я понимаю, чтобы это война закончилась более и менее победой сирийского Правительства и поддерживающей его международной коалиции. Можно ли эти позиции в принципе совместить? Как это можно сделать?

С.В.Лавров: В принципе совместить очень просто. Есть резолюция 2254 СБ ООН, которую, кстати, сочиняли, прежде всего, мы с американцами на уровне министров, с участием других министров «пятерки» постоянных членов, региональных стран, в частности, из Персидского залива. Эта резолюция очень четко постулирует необходимость решать проблемы Сирии на основе искоренения там террористической угрозы, решения гуманитарных проблем, восстановления страны до состояния пригодного для мирной жизни и на основе волеизъявления сирийского народа. В ней сказано, что нужно написать новую конституцию, провести на ее основе выборы, в которых должны участвовать все сирийцы. В ней также записано, что только сам сирийский народ может решать свою судьбу. Мы хотим ровно этого. Больше нас ничего не связывает. Никаких тайн и подковерных договоренностей не существует. Я не могу говорить за всех остальных, кто работает в Сирии. Я говорю только за Российскую Федерацию.

Когда мы пришли на помощь Б.Асаду, если вы помните, это был сентябрь 2015 г., ИГИЛ стоял почти у ворот Дамаска, и его Правительство было готово вот-вот рухнуть. Никто из тех стран, которые сейчас возвышают голос на предмет спасения человеческих жизней, уважения суверенитета и территориальной целостности всех государств, никто пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить захват террористами Дамаска, который в этом случае стал бы столицей халифата. Именно это было целью т.н. «Исламского государства Ирака и Леванта». Когда мы помогли законному Правительству Сирии отвести террористическую угрозу, освободить большую часть страны, в том числе такие знаковые города, как Алеппо, Пальмира, Хомс, тогда стало ясно, что в военном отношении Правительство САР действительно побеждает. От ИГИЛ осталась небольшая кучка разрозненных отрядов.

Сейчас самая большая угроза в Сирии – это «Джабхат ан-Нусра», которая мимикрирует, меняет название, забирает под свое крыло менее агрессивные и экстремистские группировки. Тем не менее, это террористы, которые в качестве таковых записаны в специальных решениях СБ ООН.

Мы работаем в Сирии так же, как и Иран, т.н. шиитская милиция, по прямому приглашению законного Правительства и законного члена ООН.

Вопрос: Не беспокоитесь ли Вы, что при таком подходе Вам устроят, если так можно выразиться, «Пиррову победу» в Сирии и попытаются сделать так, чтобы она превратилась для России, как Афганистан для Советского Союза?

Сегодня был очередной твит Президента США Д.Трампа, в котором он предостерег Россию от каких-либо решительных действий в Идлибе, где сосредоточены основные силы террористов. Затем появилась информация, похожая на провокацию, о том, что российские ВС уже начали бомбардировку Идлиба. Это, несмотря на то, что США провели некую «красную черту». Не подходим ли мы действительно здесь к какой-то точке раздела, где может быть опасное развитие событий?

С.В.Лавров: Я сказал только про то, что мы делаем в Сирии. Хотел бы добавить, что все остальные, кроме упомянутых мной отрядов иранцев, проиранских групп, действуют там не на легитимной основе. Это является нарушением территориальной целостности Сирии. Вместе с тем – это реальность. Это понятно. Исходя из того, о чем мы говорили несколько минут назад, о необходимости решать проблемы не односторонними действиями, а искать пути выхода из того или иного конфликта многосторонними шагами, мы вместе с Ираном и Турцией инициировали процесс, который получил название «астанинский формат». Цели, как вы понимаете, в этой «тройке» далеко не во всем совпадают. Нас объединило желание принести мир на сирийскую территорию. Точно также, исходя из этих соображений, мы наладили канал с США по линии военных, который официально называется «канал по предотвращению нежелательных и непреднамеренных инцидентов», который работает.

Именно Российская Федерация вместе с партнерами по «астанинскому формату» выдвинула концепцию зон деэскалации, в которых должно быть уважение режима прекращения огня, за одним исключением. Там не должно быть никакой пощады террористам. Наши партнеры, в том числе американские, заверяли нас, что они обеспечат отмежевание т.н. умеренной оппозиции от террористов. Это было, в том числе, на юге Сирии, где зона деэскалации в районе Дэйр-эз-Зора была создана нами, американцами и иорданцами, опять-таки на основе многосторонних, а не односторонних подходов. Сейчас, когда все зоны деэскалации закрыты, потому что там не осталось террористов, и мирное население возвращается к нормальной жизни, туда идет гуманитарная помощь, мы там создаем необходимую инфраструктуру элементарного жизнеобеспечения. Единственная зона деэсклации сейчас осталась в Идлибе, где сконцентрировано несколько десятков тысяч экстремистов, прежде всего, во главе с «Джабхат ан-Нусрой». Как я уже сказал, неотъемлемым компонентом всех договоренностей по зонам деэскалации было обязательство убрать вооруженные формирования умеренной оппозиции с тех территорий, которые контролируют террористы, чтобы они понесли заслуженную кару.

То, что Президент США Д.Трамп через свой твит предостерегает нас о том, что нужно избегать гуманитарных бедствий, нужно думать о мирных гражданах – это все правильно и абсолютно так. Когда мы нашими ВКС решали проблемы Алеппо, Хомса и Восточной Гуты, где также была зона деэсклации, мы всегда обеспечивали гуманитарные коридоры и всегда предпринимали усилия для того, чтобы с договороспособной оппозицией заключить локальное перемирие. Они подпадали под амнистию сирийского Правительства, складывали оружие и вливались в мирную жизнь в Сирии.

Когда коалиция, которую создали американцы, брала Ракку, а еще раньше в Ираке брала город Мосул, которые были заняты игиловцами, там не было никаких гуманитарных коридоров и не было никаких усилий договориться с кем-то о том, чтобы заключить локальное перемирие и избежать ненужных жертв. Там просто сравнивали с землей. Потом в Ракке месяцами не могли похоронить убитых, прежде всего гражданских, месяцами не занимались разминированием. Только сейчас, почти год спустя, жители начинают потихоньку возвращаться. Поэтому не надо повторять провалы, совершенные, в том числе администрацией Б.Обамы, которая клятвенно обещала, подписалась на бумаге под своим обязательством размежевать умеренную оппозицию от «Джабхат ан-Нусры» и не сделала этого. Сейчас мы наблюдаем такое же подспудное желание, если я правильно понимаю ситуацию, вывести «Джабхат ан-Нусру» из-под ударов.

Что касается «Пирровых побед», то мы их видели достаточно. Видели «победу» США и других натовских стран в Ираке, видели «победу» НАТО в Ливии. Во многом потому, что мы убеждены в полной контрпродуктивности и деструктивности даже таких побед. Мы оказываем поддержку законному Правительству Сирии, чтобы искоренить раз и навсегда террористический очаг, который запылал и зацвел ярким цветом после начала иракской авантюры. Волна терроризма поднялась на небывалую высоту после того, как разрушили Ливию, которая до сих пор не может восстановить свое государство.

Вопрос: Как насчет Ирана? Как Вам известно, для Президента США Д.Трампа и его Администрации – это один из немногих случаев, когда они согласны друг с другом по актуальному внешнеполитическому вопросу. Для Белого дома и для всех в Администрации Иран стал приоритетом. Негативное отношение к Ирану является доминирующим. В Вашингтоне была точка зрения, которая, по-моему, сейчас ослабела, что как-то с Россией по Ирану нужно договориться. Что, если не вводить против России дополнительные санкции, если как-то увидеть возможности сотрудничества с Россией и публично об этом сказать, то Россия могла бы стать, если не союзником, то, по крайней мере, каким-то ситуационным партнером Америки в деле Ирана. Видите ли Вы теоретически такую возможность? Потому что это одна из зон возможного сотрудничества Вашингтона и Москвы, которая действительно могла бы произвести впечатление на американских политиков.

С.В.Лавров: Это вещи, собственно говоря, которыми, по большому счету, мы не торгуем. Я уже сказал, что у нас с Ираном и Турцией, как с нашими партнерами по «астанинскому формату», далеко не во всем совпадают конечные цели в Сирии, но мы все втроем хотим положить конец этой войне и хотим создать условия, чтобы сами сирийцы без вмешательства извне, без попыток навязывать им какие-то рецепты государственного устройства определили свою судьбу. США, когда занимают непримиримую позицию по отношению к Ирану, обвиняя Иран во всех смертных грехах и требуя, чтобы он вообще ушел из любой страны, кроме самого Ирана, перестал даже оказывать политическое влияние на своих соседей и на другие страны этого региона, я думаю, это такой непрофессиональный и нереалистичный подход. Он не может возобладать. Мы должны понимать, как можно государство с тысячелетними традициями, с населением более 75 млн. человек запереть в его границах. У него всегда будут интересы. Другое дело, что эти интересы должны быть законными. Точно так же, как у Саудовской Аравии, у ОАЭ есть свои интересы. У Катара, который совсем небольшая точка на карте, есть свои интересы, он достаточно серьезно влияет на многие процессы, в том числе в Африке, где выступает посредником в целом ряде конфликтов. Главное, чтобы все эти интересы, которые мы не можем не признавать, не приводили к конфликтам, а разрешались через поиск баланса между всеми этими озабоченностями, позывами и побуждениями. Поэтому мы уже давно, не первый год, предлагаем созвать конференцию по безопасности в районе Персидского залива, где принимали бы участие арабские страны этого региона и иранская сторона вместе с Лигой арабских государств, Организацией исламского сотрудничества, с «пятеркой» СБ ООН, с ЕС. Пока это предложение наталкивается на абсолютно слепую позицию: «Нет! Иран – это абсолютное зло, рассадник терроризма!».

Кстати, про терроризм. Где-то год назад, ветераны американкой разведки, американских спецслужб направили открытое письмо Администрации США, где привели сухую статистику: из 14, по-моему, террористических организаций, признанных таковыми в США, только одна является шиитской.

Вопрос: Иран много десятилетий находится под жесточайшими американскими санкциями, которые сейчас ужесточаются в отношении России. Только за последние 4 года 57 официальных раундов санкций. Наша позиция заключается в том, что Россия выдержит, и ни у кого сомнений нет. Готова ли Россия жестко отвечать? Потому что санкции действительно становятся все более далеко идущими, они затрагивают все более деликатные сферы нашей жизни – экономику, финансовый и энергетический секторы. Возможны ли со стороны России какие-то жесткие шаги, которые могли бы действительно поставить, если не предел, то, по крайней мере, обозначить пределы российского терпения?

С.В.Лавров: Я думаю, что предел российского терпения Президент Российской Федерации В.В.Путин уже определял в дипломатической форме, когда общался со своими западными партнерами, прежде всего, с американскими, по поводу той безрассудной политики, которую некоторые из них проводят на постсоветском пространстве. Думаю, когда наши западные коллеги, поддержав, другого слова не подберу, антигосударственный переворот на Украине в феврале 2014 г., тут же стыдливо замолчали, несмотря на то, что они гарантировали соглашение между оппозицией и бывшим Президентом Украины В.Януковичем, которое продержалось ровно одни сутки. Когда мы обратились к США, Германии, Франции, которые были гарантами этой договоренности, и стали спрашивать у них в чем же дело, почему они не призовут к порядку оппозиционеров, которые ими, собственно говоря, пестовались и которых они убедили подписать соглашение с бывшим Президентом Украины В.Януковичем, они стыдливо ушли в тень. Через несколько дней эта новая майданная власть устами одного из лидеров боевиков Д.Яроша, возглавлявшего в то время «Правый сектор», официально заявила, что русским в Крыму не место, потому что русский никогда не будет почитать С.Бандеру и Р.Шухевича, не будет разговаривать на украинском языке и не будет уважать украинскую культуру. Поэтому русских нужно из Крыма убрать. Это же было в конце февраля. Через неделю после того, как новая власть еще попыталась отменить русский язык на территории Украины, как язык, на котором можно общаться в регионах компактного проживания, как минимум, русскоязычного населения. После этого произошло то, что произошло. После этого губернаторы или главы администраций на Восточной Украине сказали: знаете что, ребята, у вас там свой Майдан, свои путчи, вы нас не трогайте, мы сейчас поймем, что происходит хотя бы, и определимся как мы будем дальше действовать. Их же назвали террористами. Кто нападал на Киев и остальную Украину? Донецк и Луганск? Неправда. Они избрали своих глав администраций, потому что старые главы решили присоединиться к майданной власти и уехали оттуда. Нападали-то на них как раз киевские власти, которые эту власть захватили незаконным антигосударственным путем. Ну и потом тот же Д.Ярош: поезда дружбы в Крым, попытка захвата здания Верховного Совета Крыма, все остальное вы тоже знаете. Когда наши западные партнеры нам это вменяют в вину, я исхожу из того, что они поступают нечестно. Потому что вина как раз лежит на них. Они с таким трудом заставили оппозицию и нас уговорили убедить бывшего Президента Украины В.Януковича подписать соглашение 21 февраля 2014 г. Они подписали это соглашение как гаранты, а на утро сказали – «В.Янукович уехал в Харьков, поэтому извините». Так дела не ведут. Срывать зло на нас и обкладывать нас санкциями за то, что они оказались либо неспособными, либо заранее планировали такой сценарий, знаете, не очень прилично. В хорошем обществе так себя не ведут.

Отвечая на вопрос, как мы будем реагировать, скажу, мы уже реагируем. Реагируем точечно, прежде всего в отношении персонажей, которые занимаются русофобской риторикой и русофобскими действиями. Насчет каких-то более жестких реакций - я понимаю искушение нормального человека выместить праведный гнев, если хотите, в отношении авторов той несправедливости, которая творится. А.А.Громыко – великий советский Министр иностранных дел как-то сказал: «Десять лет переговоров лучше одного дня войны». Он был прав. Я, по крайней мере, так считаю. Поэтому мы, несмотря на все, что происходит, вернее, на то, что не происходит, продолжаем настаивать на выполнении Минских договоренностей, будем требовать, чтобы те, кто руководит действиями Киева, заставили киевские власти эти договоренности выполнять. К сожалению, те, кто руководит на Украине нынешней властью – это не те, кто подписал Минские договоренности, как и США, о которых мы, собственно, и беседуем.

Вопрос: Сергей Викторович, ситуация на Украине обостряется. Было очень резкое заявление Президента Российской Федерации В.В.Путина и Ваше заявление после чудовищного теракта, который произошел в Донецке после гибели Премьер-министра ДНР А.В.Захарченко. Вы сказали, что минский процесс должен продолжаться, но жив ли он после всех этих событий? Нужно ли считать совершенно безальтернативным тот процесс, который на самом деле уже несколько лет никуда не ведет, он стоит на месте. Украинская сторона не выполнила ни одного пункта Минских договоренностей.

Со стороны российских политиков звучат очень жесткие заявления. Коммунистическая партия уже заявляет о необходимости признать ДНР и ЛНР. Вступаем ли мы в какой-то новый этап отношений с Украиной? И нет ли здесь опять же опасности столкновения в «большой игре»?

С.В.Лавров: Начнем с того, где мы сейчас находимся – мертв ли процесс или не очень, безнадежен или подает какие-то признаки жизни. Базой являются Минские договоренности – то, что было согласовано в течение 17 часов в феврале 2015 г. на уровне президентов России, Украины, Франции и Канцлера Германии, и было одобрено в резолюции СБ ООН дословно, без каких-либо изъятий, полностью. Там все очень четко прописано. Для того, чтобы двигать вперед обязательства, взятые на себя, с одной стороны, украинским руководством, а с другой – Донецкой и Луганской народными провозглашенными республиками, использовался «нормандский формат», в котором «четверка» – Россия, Франция, Германия и Украина участвовали на уровне экспертов, министров, лидеров по внешней политике и их помощников. Логика этого формата заключалась, прежде всего, в том, что Франция и Германия очень хотели «потрафить» украинскому руководству, которое считало, что садиться за один стол с ополченцами – ниже их собственного достоинства. Но минский документ подписывали как раз ополченцы, от имени украинского руководства подписал бывший Президент Л.Д.Кучма. Минский документ закрепил контактную группу, в рамках которой напрямую встречаются нынешние власти Украины, Донецк и Луганск, в присутствии России и ОБСЕ.

Это единственный формат, который может дать результаты, потому что, только разговаривая напрямую можно надеяться, что ты нащупаешь какие-то шаги, пусть они будут компромиссные, но чтобы они вели тебя к выполнению Минских договоренностей.

Мы не отказываемся от «нормандского формата», но сейчас было бы просто неуместно и кощунственно его собирать, особенно когда ни Берлин, ни Париж не высказали своего осуждения этого политического убийства, которое произошло в Донецке. В более широком плане в условиях, когда ни Берлин, ни Париж не могут повлиять на Президента Украины П.А.Порошенко, который продолжает манкировать своими обязанностями уже не первый год. Единственные, кто может влиять на украинскую сторону, это США. Был назначен специальный представитель, координатор гуманитарной помощи ООН на Украине К.Волкер. Мы с ним поддерживаем контакт через помощника Президента Российской Федерации В.Ю.Суркова, они несколько раз встречались, перезванивались. США осенило, по крайней мере, К.Волкера, что решить все проблемы можно очень просто – взять и ввести в Донбасс – 30-40 тыс. военных под флагом ООН, а также взять под контроль всю эту территорию, включая границу с Россией и создать гражданскую администрацию (человек 500), которая будет руководить всем, что происходит на этих территориях, включая подготовку к выборам. Потом она эти выборы проведет и на блюдечке передаст их результаты киевским властям. Минские договоренности также упоминают выборы, а еще и амнистию для всех, кто участвовал в этих событиях, необходимость возобновления экономических связей, а Донбасс в этой части уже не первый год живет в блокаде, необходимость не просто консультироваться, а достигать согласия киевских властей с Донецком и Луганском о том, как эти выборы будут проходить. Также упоминается, что Донецку и Луганску нужно предоставить особый статус, где будет закреплено право этих людей говорить на русском языке, право согласовывать кандидатуры прокуроров, судей, иметь народную милицию и т.д. Но К.Волкер сказал, что они просто возьмут, оккупируют эту часть, и потом как оккупационная администрация все порешают сами. Не нужно будет никакого статуса и амнистии, они посадят всех, кого захотят.

Если Германия и Франция привержены Минским договоренностям, а они на словах это повторяют, то, наверное, им нужно было бы проявить чуть больше самостоятельности и добиться от Президента Украины П.А.Порошенко выполнения того, что он, глядя в глаза Президенту Франции Э.Макрону и Канцлеру Германии А.Меркель, подписал, и что было одобрено СБ ООН.

Вопрос: Для меня было бы очень интересно услышать, что, если, как сказал Вячеслав, минский процесс не работает, нет оснований думать, что он заработает, и западные партнеры, с Вашей точки зрения, не проявляют готовности выполнять свои обязательства, все это может быть очень не правильно, но если это так, то что бы Вы могли сказать США? Почему они должны сделать для себя приоритетом урегулирование на Украине, какое-то давление на Президента Украины П.А.Порошенко и какие-то обязательства не принимать в ближайшей перспективе Украину в НАТО? Все это было бы для США очень нелегко, особенно для этой конкретной Администрации. Какие аргументы Вы могли бы привести, чтобы США сделали бы это для себя приоритетом?

С.В.Лавров: Почему мы должны убеждать США? Какой у них интерес на Украине? 10 000 километров. Например, в Великобритании есть Фолклендские острова, которые называют Мальвинскими по терминологии ООН. Я не знаю, что США ищут на Украине кроме того, что они хотят создать новый долгосрочный опасный раздражитель непосредственно у границ Российской Федерации.

Я упомянул Фолклендские острова, или Мальвины. Где-то 2-3 года назад ГА ООН в очередной раз рассматривала этот спор между Великобританией и Аргентиной. Вы знаете, что на островах живут подданные Ее Величества Королевы Елизаветы II. В 2013 г. они провели референдум, результаты которого подтвердили, что это британское владение. Аргентина с этим не согласна, и раз в два года ГА ООН вносит резолюцию с призывом к Аргентине и Великобритании сесть за стол и начать договариваться.

Мне один из моих коллег показал послание, которое ему направили из Лондона накануне такого голосования. Там говорится о стране, которая будет направлять свою делегацию в ООН для рассмотрения этой резолюции по Фолклендским островам. Она должна свято чтить записанное в Уставе ООН право на самоопределение, которое имеет приоритет; она должна уважать итоги референдума, который состоялся в 2013 г. на Фолклендских островах, в ходе которого население подавляющим большинством голосов высказало свое желание быть вместе с Великобританией; она должна занять позицию, которая будет уважать все эти принципы. То, что аргентинское правительство ввело определенные санкции против жителей Фолклендских островов после того, как стали известны результаты референдума, вызывает вопрос о том, насколько Буэнос-Айрес привержен демократическим принципам. Я думаю, предложение напрашивается – поставьте вместо Фолклендов Крым, а дальше можно разговаривать про самоопределение и санкции.

Вопрос: Я спрошу Вас о выборах. Заранее извиняюсь, потому что, наверное, этот вопрос, грубо говоря, Вам должен был осточертеть. Все пристают с этим вопросом. Ваш ответ, в общем-то, очевиден. Вот я пытаюсь думать о том, как можно попытаться найти хоть какое-то сближение в российко-американских позициях. Когда я смотрю, в чем конкретно Россию обвиняют в Америке на данном этапе, и что говорят российские политики, включая Президента России В.В.Путина, у меня иногда бывает ощущение, что, может быть, мы спорим о каких-то риторических понятиях. Что, может быть то, что американцы называют вмешательством в выборы, с точки зрения России – есть либо законные действия, либо нормальные действия разведок, или каких-то кустарей-одиночек. Есть ли у Вас понимание того, что делалось Россией, причем не только российским Правительством, но и неофициальными организациями в направлении американских выборов? Мог ли быть разговор с США по этому поводу?

С.В.Лавров: Насчет неофициальных организаций я затрудняюсь ответить. Мы слышали из США сообщения о том, что они засекли вмешательство со стороны каких-то хакеров из Китая, Северной Кореи, еще откуда-то, из Ирана, как и из России. То же самое они говорят и про нас, и про них. Я считаю, что все-таки нужно опираться на какие-то факты. Мы много раз об этом говорим. Нам, улыбаясь, отвечают, что мы прикидываемся, потому что все прекрасно знаем. Как мне сказал бывший Госсекретарь США Р.Тиллерсон, когда он где-то заявил, что у них есть неопровержимые факты о нашем вмешательстве. Я спросил его при встрече, если неопровержимые, покажи. Он улыбнулся и сказал, чтобы я спросил у моих спецслужб, они мне лучше объяснят. Но это же не разговор взрослых людей, правильно?

Вопрос: Вы спросили?

С.В.Лавров: Я, конечно, спросил, а как же.

Вопрос: Что они Вам сказали?

С.В.Лавров: У Р.Тиллерсона?

Вопрос: Нет, у спецслужб.

С.В.Лавров: У наших?

Вопрос: Да.

С.В.Лавров: Мне как-то странно сказать, но вот в чем нас обвиняют американцы? Это презумпция невиновности в американском обществе?

Совсем недавно два факта стали достоянием гласности. Национальный комитет Демократической партии США заявил, что российские хакеры взломали базу данных избирателей. Была проведена проверка, и оказалось, что просто какая-то группа демократов, демократических компьютерщиков проверяли, насколько надежна система регистрации избирателей. Никто даже не извинился. Демократический комитет остался при своем, хотя был посрамлен в своих заявлениях. Сенатор США Б.Нельсон совсем недавно тоже заявил, что российские хакеры взломали электоральую систему Флориды. Тут же стала разбираться ФБР и заявила, что ничего подобного не происходило. Вот это факт.

Теперь факты, которыми мы располагаем. Помимо того, что американский Посол в любой стране считает себя вправе говорить вещи, которые напрямую касаются будущего избирательного процесса в Боснии, Македонии, Сербии, на Украине, тем более. Д.Хантсман – наш коллега, Посол США в России сказал, что у Администрации в Вашингтоне проблемы не с российским народом, а с Кремлем. Такая речь тоже не очень похожа на речь дипломата. Есть факты, когда в 2012 г. у нас были демонстрации оппозиции, в которых участвовали два дипломата американского Посольства. Вы представляете себе, если наш дипломат пойдет на акцию в защиту расовых меньшинств в США? Я думаю, была бы совершенно другая история.

Также, как произошло с М.Бутиной, которую только из-за того, что она хотела сотрудничать с американцами в сфере продвижения идеи свободного ношения оружия, посадили и до сих пор над ней издеваются. Самый интересный факт – когда 3 года назад был принят закон о поддержке Украины в США, в нем черным по белому записано, что Госсекретарь США обязан продвигать демократию в России как напрямую, так и через российские и прочие неправительственные и международные организации. Они постановили выделять на эти цели 20 млн.долл.США в год. Если бы мы себе такое позволили, то как бы Америка реагировала? Я согласен с Вами, что в таких вещах нужно внести какую-то ясность. То, что мы предлагали США, среди прочего, это создание группы по кибербезопасности. Предлагали Б.Обаме и нынешней Администрации. Вроде бы Президент США Д.Трамп проявил интерес, сказал, что это важно для того, чтобы мы рассеивали какие-то взаимные подозрения, но, как и во многих других случаях, Президенту мешают те, кто является исполнителем в политике. А так, на столе переговоров наше предложение о том, чтобы возобновить работу группы по борьбе с терроризмом, создать экономический деловой совет, который бы возглавляли капитаны бизнеса с обеих сторон, а также экспертный совет из политологов и ученых с обеих сторон.

Нет недостатков в предложениях, которые конкретно могли бы помочь нашим отношениям выйти из этого пике.

Вопрос: Возможно ли помочь сейчас нашим отношениям? Скажите, только честно, как закончатся американские выборы в Конгресс, учитывая Ваши возможности на них влиять?

С.В.Лавров: В отличие от тех, кто спекулирует на русофобских темах, мы уважаем американский народ и его выборы.

Вопрос: Тем не менее, Сергей Викторович, 90 % американских СМИ и 78 % избирателей демократической партии уверены, что именно Россия, в том числе Вы, избрали Президента США Д.Трампа. Я не буду задавать вопрос, не жалеете ли Вы о своем выборе. Но, зная степень договороспособности Ваших партнеров – Президента США Д.Трампа, Госсекретаря США М.Помпео, Советника Президента США по национальной безопасности Дж.Болтона, есть ли какие-либо шансы на то, чтобы все-таки сдвинуть российско-американские отношения с той точки замерзания, на которой они находятся?

С.В.Лавров: Что касается выборов, я скажу еще раз, те, кто подобные сплетни и слухи распространяет, совсем не уважают американский народ.

Вопрос: Сергей Викторович, это была шутка.

С.В.Лавров: А я как раз не шучу. Мы, правда, уважаем американский народ и те, кто все списывает на русское вмешательство, не уважают свой собственный народ и своих избирателей.

Что касается перспектив, то всегда хочется надеяться на лучшее. Наши позиции честны, открыты. Мы предлагаем взаимный диалог. Кстати, мы предлагали, в том числе и американцам, подписаться под документом или принять в него без подписания, в котором обязались бы начинать разговор по стратегической стабильности, борьбе с терроризмом и кибербезопасности с тем, чтобы снимать взаимные озабоченности в отношении состояния критических систем жизнеобеспечения государств, внутриполитических процессов, включая выборы. Это было предложено, но реакции мы пока не видим. У меня есть надежда на гражданское общество. Из того небольшого светлого позитива, который мы видим за последнее время, я отмечу совместное празднование 80-летия полета В.П.Чкалова. Оно прошло очень живо, с большим интересом участников. Жалко, что в США об этом мало пишут и рассказывают. То же самое – жив и здравствует диалог Форт-Росс, названный по имени русского поселения в Калифорнии. Американцы ездят к нам, наши общественные организации – в Сан-Франциско, они прекрасно между собой ладят, так же, как и космонавты на международной космической станции.

Поэтому я думаю, что жизнь свое возьмет, отметет все наносное и оставит коренные интересы наших народов, а они, безусловно, только выиграют от взаимного сотрудничества и партнерства.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > mid.ru, 5 сентября 2018 > № 2752688 Сергей Лавров

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 июля 2018 > № 2694603 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова для программы «Политикинг» с Л.Кингом на телеканале «Раша Тудэй», Москва, 14 июля 2018 года

Вопрос: В ближайшее время состоится историческая встреча Президента Российской Федерации В.В.Путина и Президента США Д.Трампа. Отношения между двумя странами складываются в последнее время весьма напряженно. Президент США Д.Трамп дал понять, что в ходе встречи могут обсуждаться такие вопросы, как Сирия, санкции, военные учения и вмешательство в выборы.

Что ждет от этой встречи Москва? Об этом мы узнаем прямо сейчас. Из Москвы с нами беседует Министр иностранных дел России С.В.Лавров. Большое спасибо, что нашли время ответить на наши вопросы.

С.В.Лавров: Спасибо, что пригласили меня, Ларри.

Вопрос: Хорошо, давайте сразу приступим к делу. Только что завершился саммит НАТО. По его итогам Президент США Д.Трамп и другие члены альянса приняли совместное заявление, в котором, в частности, осуждается осуществленная Россией «незаконная и нелегитимная аннексия Крыма» (как они выражаются). Кроме того, в документе выражается поддержка стремлению Украины со временем вступить в НАТО. Как бы Вы прокомментировали данное заявление?

С.В.Лавров: В этих заявлениях нет ничего нового. Мы уже много лет слушаем все это и воспринимаем как сохраняющийся по инерции менталитет «холодной войны».

Вопрос: Но я думал, что «холодная война» закончилась.

С.В.Лавров: К сожалению, в НАТО сохраняется инерция «холодной войны». Натовцам давно уже пора отказаться от нее.

Вопрос: То есть, когда они называют «аннексию Крыма» «незаконной и нелегитимной», Вы с этим не согласны?

С.В.Лавров: Нет. Нынешний статус Крыма был определен его жителями в ходе свободного и честного референдума, который проводился в присутствии большого числа международных наблюдателей. Там не было официальных делегаций от других государств или от международных организаций, но там были международные наблюдатели и правозащитники. Так или иначе, все это было намного прозрачнее и легитимнее, чем одностороннее признание независимости Косово без всякого референдума.

Кстати говоря, наши западные друзья любят рассуждать о том, что порядок должен опираться на четкие правила. Но при этом они для каждого конкретного случая придумывают новые правила, а потом говорят, что это «sui generis» – единственный в своем роде случай. А если потом им еще что-то не понравится, там тоже будут действовать другие правила.

Мне один приятель рассказывал, что, когда на Генеральной Ассамблее ООН собирались обсуждать вопрос Мальвинских (Фолклендских) островов, наши британские коллеги разослали своим послам по всему миру инструкции, чтобы убедить страны своего пребывания в том, что статус Фолклендских островов был определен в ходе свободного и честного референдума среди местных жителей в полном соответствии с Уставом ООН и правом народов на самоопределение и что санкции, введенные аргентинским правительством по итогам референдума, нелегитимны и заслуживают осуждения. Надеюсь, параллель, которую я пытаюсь провести, Вам понятна.

Вопрос: Да, все понятно. В четверг Президент США Д.Трамп в ходе своей пресс-конференции, в частности, сказал, что союзники США по НАТО проявили беспрецедентную готовность увеличить расходы на оборону. Кроме того, он назвал НАТО «хорошо отлаженным механизмом». Что Вы думаете по поводу НАТО?

С.В.Лавров: Я воспринимаю НАТО как данность. Считаю, что НАТО – это атавизм «холодной войны». Сейчас мы наблюдаем за тем, как НАТО расширяется все больше и больше, приближаясь к границам России и вбирая в себя все новые страны, что, прямо скажем, не способствует повышению уровня безопасности Альянса. Мы считаем, что эти действия не способствуют решению тех проблем, с которыми мы сталкиваемся сегодня. Сегодня у нас общие угрозы и общие враги – терроризм, изменение климата, организованная преступность, наркоторговля. Расширение НАТО не способствует решению ни одной из этих проблем.

Несомненно, как я уже говорил, мы должны воспринимать НАТО как данность, однако члены этого Альянса должны понимать, что они не могут диктовать другим странам, как им подходить к вопросам международной безопасности. Необходим диалог. Мы предложили НАТО сотрудничать по целому ряду направлений: борьба с терроризмом, обсуждение военных доктрин, обсуждение мер по обеспечению прозрачности при наращивании военных ресурсов. После событий и референдума в Крыму все наше взаимодействие с НАТО оказалось заморожено. НАТО заняло точно такую же позицию, как и в августе 2008 г., когда президент Грузии М.Саакашвили развязал войну против собственного народа в Южной Осетии. Мы тогда потребовали созвать заседание Совета Россия-НАТО, однако К.Райс, которая занимала в то время пост госсекретаря США, заявила, что ни в коем случае, им не о чем говорить с агрессором. Позднее она изменила свою точку зрения, и все члены НАТО согласились с тем, что Совет Россия-НАТО должен функционировать в любой обстановке и особенно в критических ситуациях и что его работа должна основываться на принципах равенства и учитывать интересы обеих сторон.

После референдума в Крыму, который, как я уже сказал и как подтвердили многие международные наблюдатели, был свободным и честным, была совершена та же ошибка. Что касается расходов на оборону, даже если не произойдет никакого увеличения расходов, на сегодняшний день страны НАТО, включая США, тратят на оборону приблизительно в 20 раз больше, чем Россия. Если же исключить США, европейские страны тратят на оборону в 4 раза больше, чем Россия. Я готов допустить, что отчасти это связано с разницей в производительности труда, однако дело, конечно же, не только в этом.

Вопрос: Как Вы отреагировали на заявление Президента США Д.Трампа о том, что Германия находится полностью под контролем России?

С.В.Лавров: 12 июля официальный представитель МИД России М.В.Захарова озвучила нашу позицию по данному вопросу, сославшись на конкретные факты. Мы продаем газ Германии – это бизнес. При этом у США в Германии находятся десятки тысяч военных и десятки военных баз. Любой международный наблюдатель может на основании этих цифр сделать собственные выводы.

Могу только процитировать ответ Президента США Д.Трампа на вопрос о том, кем он считает Президента России В.В.Путина – врагом или другом. Президент Д.Трамп сказал, что Президент В.В.Путин для него – соперник, сильный конкурент, с которым он вполне может поладить. При этом он надеется, что со временем В.В.Путин может стать его другом.

Но если говорить о соперничестве, я всегда выступал за свободную конкуренцию, потому что в основе свободного рынка лежит честная конкуренция. Если я не ошибаюсь, 12 июля Министр энергетики США Р.Перри, говоря о поставках газа в Германию, заявил, что проект «Северный поток – 2» необходимо остановить, и США могут ввести санкции против тех европейских стран, компании которых участвуют в этом проекте, под тем предлогом, что США якобы выступают за конкуренцию и поэтому надо построить новые терминалы для сжиженного природного газа из Америки. Вот это, я вам скажу, конкуренция! Конечно, если российский авторитарный газ хуже американского демократического газа, но это уже никакая не экономика и не конкуренция, а чистой воды идеология и недобросовестная конкуренция.

Вопрос: Поедете ли Вы с Президентом России В.В.Путиным в Хельсинки?

С.В.Лавров: Да, я там буду, как и Госсекретарь США М.Помпео, с которым мы несколько раз обсуждали детали встречи в Хельсинки. Параллельно со встречей президентов, которую для начала они хотят провести «один на один», мы также проведем встречу с М.Помпео и с послами наших стран и обсудим все вопросы, которые захотят поднять представители России и США. У нас нет заранее оговоренной повестки, но, разумеется, есть вопросы, которые мы обязательно должны будем обсудить.

Вопрос: Значит, президенты США и России проведут встречу «один на один». Кстати, я лично знаю Президента России В.В.Путина, мы встречались несколько раз. Насколько я помню, он не говорит по-английски. На встрече президентов будут присутствовать переводчики?

С.Лавров: Да, там будут переводчики. На самом деле, Президент России В.В.Путин понимает по-английски, но чтобы его мысли были переданы как можно более точно, он предпочитает пользоваться услугами переводчиков.

Вопрос: Получается, что в комнате больше никого не будет? Никаких помощников? Вас там тоже не будет?

С.В.Лавров: На данный момент американская сторона предложила такой формат. Как вежливые люди, мы пошли им навстречу.

Вопрос: Какие у Вас ожидания от этой встречи? Что, по мнению российской стороны, можно будет считать успехом?

С.В.Лавров: Успехом будет, если мы начнем нормально общаться. Почти все каналы коммуникации, установленные за последние десять лет, были заморожены. А ведь эти каналы связи служили для общения по очень важным вопросам, таким, как борьба с терроризмом и наркоторговлей, энергетика, кибербезопасность, ситуация в Афганистане и другие региональные конфликты.

Сейчас же у нас случаются только отдельные встречи дипломатов и военных, и, главным образом, в контексте Сирии. Кроме того, есть канал коммуникации по Украине. Помощник Президента Российской Федерации В.Ю.Сурков и спецпредставитель США по Украине К.Волкер встречались несколько раз, но пока никакого заметного прогресса достигнуто не было, потому что при каждой встрече с российскими коллегами американцы пытаются в корне пересмотреть Минские соглашения, которые лежат в основе консенсуса по урегулированию украинского кризиса. Но мы продолжаем работать, и, я надеюсь, что мы обязательно обсудим этот вопрос в Хельсинки.

Если же вернуться к Вашему вопросу о том, каким нам видится идеальный исход встречи, то в идеале нам хотелось бы договориться о возобновлении каналов коммуникации по всем сложным вопросам, где наши позиции расходятся, чтобы мы могли поработать над сближением наших подходов к решению этих проблем. Кроме того, нам нужно общаться и по тем вопросам, в которых мы уже сейчас можем эффективно сотрудничать в интересах наших стран и всего международного сообщества, например, по вопросам стратегической стабильности.

Вопрос: Вы смотрите на эту встречу с оптимизмом?

С.В.Лавров: Знаете, мне платят не за то, чтобы я был оптимистом или пессимистом. Мне платят за то, чтобы я реально смотрел на вещи. Так что постараемся быть реалистами. Посмотрим, какая реальность нас ждет.

Вопрос: У наших стран были хорошие отношения при М.С.Горбачёве. М.С.Горбачёв и Дж.Буш очень хорошо ладили между собой. Так же было при Б.Н.Ельцине и Б.Клинтоне. Когда Россия и США начали отдаляться друг от друга? Я знаю, что Д.Трамп сказал, что между нами должны быть дружеские отношения. Казалось, всё идёт хорошо, а потом ситуация стала ухудшаться. Как бы Вы описали нынешнее состояние американо-российских отношений?

С.В.Лавров: Печально, что они сейчас в таком состоянии. Как Президент В.В.Путин неоднократно говорил в своих выступлениях, в том числе перед американской аудиторией, началось это ухудшение с того, что США стали понимать: в России хотят иметь собственный взгляд на то, как строить свою страну, обеспечивать её безопасность и организовывать развитие.

После распада Советского Союза американское и в целом западное влияние на происходящее в России было очень велико, и США, вероятно, считали, что теперь российское руководство будет придерживаться западной линии во всём. Помните, Фрэнсис Фукуяма назвал это «концом истории», имея в виду, что после того как перестал существовать СССР, на планете будет всего одна цивилизация, западная цивилизация, со всеми своими ценностями, правилами и так далее, которая будет определять решение мировых вопросов.

Россия же считала, что с учётом её тысячелетней истории, традиций, национального характера, ценностей, в том числе ценностей православных, духовных, она вправе участвовать в решении этих вопросов. Наравне со всеми и при всеобщем уважении норм международного права, но она должна иметь возможность высказываться сама. Мы хотели, чтобы голос России воспринимался как голос равного партнёра. Поначалу это нам и обещали, когда создавался Совет Россия — НАТО, когда на саммите ОБСЕ все лидеры, главы государств и правительств провозгласили приверженность принципу неделимой безопасности, согласно которому никакая страна не должна укреплять собственную безопасность за счёт ослабления безопасности других.

Затем в какой-то момент Соединённые Штаты в одностороннем порядке вышли из Договора об ограничении систем противоракетной обороны. С этого, кстати, начался тот ревизионизм, который мы наблюдаем по сей день. США вышли из многих международных соглашений, и это попытка пересмотреть мировой порядок. Когда же они вышли из Договора по ПРО, это было явным нарушением принципа, гласящего, что никто не должен наращивать свою безопасность в ущерб чужой.

Тогда мы предложили сделать так, чтобы этот принцип равной и неделимой безопасности не просто был выражением политической позиции, но имел бы юридически обязывающий характер. И в 2007-2008 годах мы предлагали заключить договор о европейской безопасности, в котором участвовали бы все члены ОБСЕ и в котором принцип того, что нельзя укреплять свою безопасность за счёт безопасности других, закреплялся бы как юридически обязывающий. Но члены НАТО наотрез отказались, заявив, что юридические гарантии своей безопасности страна может получить только в НАТО.

Полагаю, не требуется объяснять в деталях, насколько прискорбным было это решение Североатлантического альянса. Оно указывало на то, что его цель — дальнейшее пополнение своих рядов и дальнейшее приближение к границам Российской Федерации. А это нарушение уже другого принципа, который страны НАТО приняли в контексте саммитов ОБСЕ, — не сохранять в Европе разделительные линии и не продвигать их на восток. Напротив, мы вместе с ними выразили стремление уничтожить эти разделительные линии. И это лишь некоторые примеры ухудшения ситуации в этот период.

Вы упомянули Президента США Дж.Буша. В 2002 году, когда Президент России В.В.Путин сказал, что считает выход США из этого договора ошибкой, Джордж Буш-младший ответил, что им нужно выстраивать систему ПРО, которая направлена не против нас, а против других стран. Он упомянул Иран, Северную Корею. И сказал, чтобы мы поступали, как хотим, в ответ на выход США из договора, что они тоже будут считать, что наши действия направлены не против них.

Всё это привело нас к пониманию того, что Договор по ПРО больше не действует, потому что Соединённые Штаты из него вышли, и мы начали разрабатывать новые вооружения, которые могли бы преодолеть противоракетную оборону, потому что не хотим оказаться в ситуации, когда мы будем безоружны перед лицом Соединённых Штатов, обладающих стратегическими вооружениями и стратегическим противоракетным щитом — такое сочетание вводит в большое искушение. Поэтому мы постарались как-то защитить свою безопасность в этой ситуации — не более того. Мы не собираемся ни на кого нападать, но хотим быть хорошо защищены от любой атаки, направленной против нас.

Вопрос: Господин Министр, как Ваша страна относится к новым договорённостям США с Северной Кореей? С российской точки зрения, для мира это хорошо или плохо?

С.В.Лавров: Думаю, для мира это хорошо. Мы решительно поддерживаем усилия Президента США Д.Трампа и усилия Президента Южной Кореи Мун Чжэ Ина, направленные на формирование атмосферы, благоприятствующей решению ядерного вопроса на Корейском полуострове и денуклеаризации. Россия и Китай с самого начала говорили о том, что первым шагом должно быть выстраивание доверия, а вторым — меры по укреплению доверия, такие как приостановка запусков и испытаний, приостановка военных учений. Я считаю, что сейчас ситуация развивается в правильном направлении.

Итог сингапурской встречи между Президентом США Д.Трампом и северокорейским лидером Ким Чен Ыном многие критикуют, говоря о том, что это всё лишь пустые слова на бумаге, не подкреплённые ничем существенным. Позже в Пхеньян приезжал Госсекретарь США М.Помпео, и его тоже критиковали за отсутствие конкретных обязательств по вопросу денуклеаризации, но мне кажется, серьёзные аналитики понимают, что в одночасье такое не делается. Кризис очень глубок, последствия его серьёзны, ухудшение ситуации может отразиться на многих странах. Нужно постепенно выстраивать доверие, и усилия Президента Д.Трампа и Госсекретаря М.Помпео этому способствуют. Мы эти усилия поддерживаем и стараемся оказывать содействие в своих контактах с КНДР и другими странами региона.

Вопрос: Рад слышать. Всё американское разведывательное сообщество единодушно пришло к выводу, что российские власти влияли на ход выборов в США в 2016 году, и что Президент Д.Трамп скажет Президенту В.В.Путину больше такого не делать. Как Вы относитесь к этому и к вопросу вмешательства Вашей страны в ход американских выборов? Ваша реакция?

С.В.Лавров: Я видел эти сообщения, но, при всём уважении, Ларри, не могу согласиться, что это мнение, как Вы говорите, всего американского разведывательного сообщества. Те, кому это интересно, могут почитать статью бывшего посла США в Москве Джека Мэтлока, который прокомментировал доклад о якобы имевшем место российском вмешательстве и продемонстрировал содержащиеся в нём пробелы, неточности и нестыковки. К примеру, в докладе не были изложены взгляды военной разведки.

Этот доклад подписали представители всего трех спецслужб, в то время как обычно в составлении доклада от имени всего американского разведывательного сообщества участвуют более десятка таких спецслужб. Затем я прочитал доклад комитета Сената США по разведке, в котором утверждается, что Россия вмешивалась в ход выборов, что есть доказательства, но не приводится ни одного факта. Было объявлено, что полный доклад будет засекреченным ввиду содержащейся в нём чувствительной информации.

Точно такой же подход мы наблюдаем в наших отношениях с Великобританией, которая десять лет назад обвинила нас в отравлении бывшего сотрудника ФСБ А.Литвиненко, жившего в Лондоне. Материалы суда, возложившего ответственность на Россию, также были засекречены. Сейчас идёт расследование в отношении отравления в Солсбери, и у общественности снова нет никакой прозрачной информации. Мы не получаем ничего, в том числе доступа к российскому гражданину. Мне кажется, такой пример заразителен. Становится правилом, что теперь наши западные друзья пытаются выстраивать политику в отношении России на основании таких формулировок, как «весьма вероятно», и утверждений о том, что «нет другого правдоподобного объяснения». То же самое мы совсем недавно видели в Греции: «весьма вероятно» — и ни единого факта нам не представляют.

Но вернусь к теме выборов в США. Я провёл в Вашей стране немало времени и, как мне кажется, понимаю, как работает система. Расследование специального прокурора Р.Мюллера длится уже больше полутора лет, проводятся слушания, десятки людей участвуют в этих слушаниях, их допрашивают. Но всё, что получает общественность, это постоянные утверждения о том, что доказано, что Россия действительно вмешивалась, но они пока что не могут сказать, повлияло ли это вмешательство на исход выборов, и так далее. Но ни одного факта в дополнение к этим утверждениям не приводится.

Зная американскую систему, я уверен, что во всех этих слушаниях, публичных и закрытых, засекреченных и незасекреченных, участвует так много людей, что невозможно, чтобы до сих пор вовне не просочилось ни единого факта. В американской системе часто происходят утечки информации, и уж конечно, по такому вопросу и при таком числе участников невозможно, чтобы общественность не увидела так или иначе хоть единого факта.

Вопрос: То есть Вы категорически отрицаете какое-либо участие России?

С.В.Лавров: Президент России В.В.Путин неоднократно высказывался по этому вопросу. Совсем недавно, пару недель назад, он в очередной раз подтвердил, что российские власти не имеют никакого отношения к тому, как проходили выборы в США. Мы читали о вмешательстве других со стороны Демократической партии, но об этом факте, кстати, доказанном, вообще не упоминают, когда обсуждают те выборы.

Мы выражали готовность ответить на любые вопросы, которые могут возникнуть у американского руководства по этой теме. Мы предлагали это год назад, когда Президент России В.В.Путин и Президент США Д.Трамп встретились «на полях» саммита «Группы двадцати» в Гамбурге, и посчитали, что достигнута договорённость о том, что встретится группа экспертов, на которой американцы изложат все вопросы, которые Россия, по их мнению, должна разъяснить, и наши эксперты дадут им разъяснения. Но через несколько дней после саммита под давлением тех, кто считает, что руководство США не должно вести с Россией никакого диалога по кибербезопасности, с этим решили повременить. Недавно поступали сигналы о том, что американцы готовы возобновить эти попытки. И мы будем готовы обсудить любые вопросы, которые могут вызывать у Соединённых Штатов обеспокоенность в сфере кибербезопасности.

К слову о кибербезопасности и свободе самовыражения. Нас беспокоит тот факт, что телеканал «Раша Тудэй», который Вам не чужд, власти некоторых стран, например, Франции, записали в «агенты влияния». Кроме того, французское Правительство внесло на рассмотрение парламента законопроект, предполагающий создание «чёрного списка» средств массовой информации, которые подозреваются в распространении фейковых новостей. Ещё большее беспокойство вызывает тот факт, что на уровне правительства и законодателей предлагается создать список «надёжных» медийных ресурсов и рекомендовать его национальным регуляторам по киберпространству. Если это не цензура, не попытка сжать пространство для свободы самовыражения, то я ничего не понимаю в этой жизни.

Вопрос: Что касается нашей программы, которая выходит на телеканале «Раша Тудэй», я могу с уверенностью сказать: «Раша Тудэй» никогда не вмешивался в наши дела, не навязывал никаких редакционных решений. Мы никогда не сталкивались ни с какой цензурой на этом телеканале. Я хочу официально заявить об этом.

Ещё один вопрос, господин Министр. С нравственной точки зрения, как Вы можете поддерживать в Сирии такого лидера, как Б.Асад, который столь бесчеловечно обращается с собственным народом? Как в цивилизованном мире его можно поддерживать?

С.В.Лавров: Кто-то говорит, что быть политиком значит быть циником, кто-то говорит, что здоровый цинизм полезен, я же считаю, что нужно быть реалистами и проявлять ответственность, прежде всего за безопасность в мире, за безопасность наших стран, за сотрудничество, создающее такие условия, в которых наш народ чувствует себя в большей безопасности.

Оглянемся назад, на прошлое этого региона. Саддам Хусейн был диктатором. Муаммар Каддафи был диктатором. Но сравним страдания народов Ирака и Ливии соответственно при этих двух диктаторах и сегодня, после интервенций, которые в нарушение международного права провели в этих странах США и НАТО. Полагаю, сейчас убитых, раненых и тех, кто был вынужден бежать из родных мест, на несколько сотен тысяч больше, чем пострадавших при вышеупомянутых режимах.

То же самое можно сказать и применительно к Сирии. Те, кто разрушил Ирак и Ливию и сейчас пытается пригласить международное сообщество разделить ответственность в решении кризиса с мигрантами, не сделали для себя никаких выводов и решили довести Сирию до такого же состояния. По мнению ряда аналитиков, Соединённые Штаты могли бы быть заинтересованы в поддержании хаоса в этом регионе, чтобы можно было «ловить рыбу в мутной воде». Мне не кажется, что США преследуют такую цель, но если посмотреть на факты, ясно, что происходит именно это.

Из этого не следует, что мы хотим оправдывать диктаторов, но следует то, что, прежде чем ввязываться в авантюру, требуется сделать всё, чтобы не вести себя безрассудно. Необходимо найти способ мирным образом продвигать демократические изменения, как Соединённые Штаты делают во многих странах того же самого региона, и мне не нужно даже их перечислять.

Мы осуждаем любые нарушения прав человека и норм международного гуманитарного права, кто бы их ни совершал – власти, оппозиция или вмешивающиеся зарубежные страны. Но необходимо видеть картину в целом и понимать цену демонстрации своих нравственных принципов просто ради демонстрации нравственных принципов.

Вопрос: Это Ваше заявление касается и Сирии?

С.В.Лавров: Да, Вы ведь об этом меня и спросили.

Вопрос: Да. Очень рад это слышать. Господин Министр, большое спасибо, что сегодня нашли для нас время. Удачной поездки в Хельсинки! Будем надеяться, что, когда мы с Вами встретимся вживую, в мире будет царить мир. Это было бы хорошо.

С.В.Лавров: Спасибо, Ларри! Большое Вам спасибо за приглашение на программу.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 14 июля 2018 > № 2694603 Сергей Лавров

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

До основания, а затем…

Алексей Арбатов

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 апреля 2017 > № 2159112 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини, Москва, 24 апреля 2017 года

Переговоры были весьма полезными. Достаточно предметно обсудили ключевые аспекты нынешнего состояния отношений между Российской Федерацией и Европейским союзом, которые переживают не самые простые времена. При этом могу сказать, что в ходе этих переговоров никто никого ничему не учил, мы старались услышать друг друга. Считаю, что это единственно верный подход.

В России по-прежнему рассматривают Евросоюз, во-первых, в качестве соседа и, во-вторых, – основного торгово-экономического партнера, каковым он является. Убеждены, что развитие связей между нами на принципах равенства и взаимного уважения отвечает долгосрочным интересам наших народов и, кроме того, призвано способствовать упрочению глобальной и региональной безопасности и стабильности.

Подтвердили обоюдную заинтересованность в активизации политического диалога, который, по нашему убеждению, должен быть поставлен на регулярную основу. Рассмотрели состояние отраслевого сотрудничества, включая энергетику, транспорт, научные и культурно-гуманитарные обмены, природоохранную проблематику. По целому ряду этих направлений накопились непростые вопросы, которые требуют принятия совместных решений. В этой связи обратили внимание наших партнеров на востребованность взаимодействия по линии диалоговых секторальных форматов, работа которых была заморожена по инициативе Брюсселя.

Мы коснулись той кампании, которая разворачивается в СМИ. По-моему, мы услышали друг друга в том, что касается недопустимости попыток ограничения деятельности СМИ, использования их в каких-то внутриполитических целях.

Мы рассказали партнерам о развитии евразийской интеграции, в том числе с учетом ее фактора в диалоге между Россией и Евросоюзом. Соответствующее предложение о налаживании прямых контактов между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Европейским союзом было направлено. Будем готовы к прагматичному обсуждению этих идей, тем более, что они действительно могут способствовать повышению конкурентоспособности и развитию интеграции на пространстве Большой Евразии, частью этого континента является, конечно, и Европейский союз. Мы никогда не отказывались от долгосрочной стратегической цели формировать единое экономическое и гуманитарное пространство от Атлантики до Тихого океана с опорой на принцип равной и неделимой безопасности.

Мы обсудили некоторые позитивные подвижки, произошедшие за последние полтора года, в том, что касается активизации нашего взаимодействия по проблемам борьбы с терроризмом, наркотрафиком, нелегальной миграцией. Как я уже сказал, с удовлетворением констатировали, что диалог по антитеррористической проблематике возобновился после достаточно длительной паузы.

Поговорили о ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африке, прежде всего в Сирии. Россию и Евросоюз не может не тревожить то, что происходит в Ливии, Ираке и Йемене. Мы рассказали нашим партнерам об усилиях России по продвижению урегулирования сирийского кризиса через инклюзивный национальный диалог, активно задействуя процесс «Астаны». Выразили поддержку межсирийским консультациями в Женеве под эгидой ООН, которые должны строиться строго на основе резолюции 2254 СБ ООН.

Как вам известно, мы взаимодействовали и продолжаем взаимодействовать с Евросоюзом в рамках реализации договоренностей по иранской ядерной программе.

Говорили об Украине. С обеих сторон подтверждена безальтернативность полного выполнения минского «Комплекса мер». Изложили основанные на фактах российские оценки, которые характеризуют препятствия, сохраняющиеся на пути выполнения Минских договоренностей, прежде всего, в том, что касается отказа Киева подтвердить концептуальное содержание документа, который был принят в Минске в феврале 2015 г. Наши украинские соседи пытаются изменить эту договоренность, в корне переписать и подчинить ее своим интересам, что, безусловно, сделает этот процесс тупиковым. Повторю, факты мы привели. Рассчитываю, что наши коллеги из Евросоюза в своей работе с Правительством Украины будут добиваться строгого выполнения Минских договоренностей. При этом как гарант этих договоренностей мы готовы в полной мере пройти свою часть пути. Будем оказывать воздействие на Луганск и Донецк с тем, чтобы с их стороны было встречное движение, когда Киев, наконец, все-таки начнет выполнять свои обязательства.

В целом переговоры подтвердили наличие многих точек, по которым наши позиции не совпадают. Понятно, что в решающей степени это обусловлено тем общим фоном в наших отношениях, созданным в результате реакции Евросоюза на действия Российской Федерации в контексте событий, которые предшествовали антиконституционному государственному перевороту на Украине и последовавших за тем событий, связанных с необходимостью не допустить ущемление прав русскоязычного населения Украины.

Тем не менее, повторю, несмотря на такую системную проблему, которую мы не скрываем, у нас есть желание продолжать разговаривать, что уже само по себе хорошо. Будем надеяться, что в итоге возобладает здравая и фактическая оценка того, что произошло и что происходит. В любом случае, мы соседи и нам необходимо жить вместе. Проблемы лучше обсуждать, чем делать из них искусственные препятствия для диалога.

Признателен Высокому представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини за нашу совместную работу.

Вопрос (адресован С.В.Лаврову и Ф.Могерини): Поднимались ли на переговорах вопросы взаимных санкций, а также перспективы системной ревизии отношений между Россией и ЕС? С таким предложением еще год назад выступала российская сторона. Официальные лица Украины не скрывают того, что нынешний состав Рады не будет рассматривать законы, необходимые для полного выполнения Минских договоренностей. Обсуждает ли Ф.Могерини эту проблему с Киевом? Возможно ли частичное снятие санкций еще до полного выполнения Минских договоренностей, в случае прогресса в их выполнении?

С.В.Лавров: Во-первых, как сказала Ф.Могерини, мы едины в том, что вчерашний инцидент недалеко от линии соприкосновения в Донбассе должен быть тщательно, быстро и полностью транспарентно расследован. Кто бы ни был виновен в данном инциденте, этот человек или люди должны быть привлечены к ответственности. Мы еще раз выражаем соболезнования американским коллегам, потерявшим одного из своих граждан, и желаем скорейшего выздоровления тем, кто был ранен в ходе этого эпизода. Повторю, у нас единое мнение, что здесь нужно собрать все факты и не допустить, чтобы и эта трагедия стала поводом для политических спекуляций.

Что касается санкций, то эта тема всплывала в нашей беседе. Как вы знаете, мы сами не затрагиваем этот вопрос, но он всплыл неизбежно, потому что, как вы справедливо заметили, это является частью тех искусственных проблем, которые накапливаются в наших отношениях с Евросоюзом. Ф.Могерини озвучила интересный нюанс, сказав, что ЕС выступает за то, чтобы Минские соглашения выполняли все. Это включает, как вы понимаете, Правительство в Киеве, ополченцев Донбасса в Донецке и Луганске, Европейский союз, потому что Германия и Франция, по большому счету, действовали от имени ЕС, тем более, что все эти договоренности были одобрены в СБ ООН. Если эти договоренности должны выполняться всеми, то, наверное, обязанность России сделать так, чтобы Луганск и Донецк, чьи подписи стоят под Минскими договоренностями, конструктивно и в полной мере выполняли свою часть обязательств, а ФРГ и Франция должны обеспечить, чтобы то же самое делало украинское правительство. Мы стремимся добросовестно выполнять свою часть работы, но, к сожалению, Киев уходит от прямого диалога с Донецком и Луганском, хотя это черным по белому записано в минских документах.

В свою очередь мы обсуждали то, как наши европейские коллеги работают с Киевом. Если Ф.Могерини захочет, то расскажет, какие усилия предпринимают в Брюсселе для того, чтобы Киев выполнил свои обязательства. Если позиция ЕС заключается в том, что все должны выполнять свою часть обязательств, то возникает вопрос, почему санкции вводятся только против России? Очевидный саботаж киевским руководством всего, что написано в минском документе, должен встретить какую-то реакцию со стороны тех, кто покровительствует этому правительству.

Поскольку Ф.Могерини произнесла слово «Крым», в скобках упомяну, что Крым является частью Российской Федерации в полном соответствии с волеизъявлением народа Крыма. Я не слышал, чтобы ЕС оспаривал заявления, которые делали многие премьер-министры Великобритании, когда речь заходила о Фолклендских (Мальвинских) островах. Постоянно, когда к Великобритании адресовалась резолюция ГА ООН, гласящая, что Аргентине и Великобритании необходимо сесть за стол переговоров, ответ из Лондона был один – никто не может оспаривать право народа Фолклендских островов на самоопределение. Мы просим минимум такого же отношения к куда более близкому России народу Крыма.

Что касается ревизии отношений между Россией и ЕС, то мы предложили не столько провести ревизию, сколько инвентаризировать их. Ревизия в русском языке несколько отличается от английского «review». Чуть меньше года назад появилась бумага, и сегодня мы убедились, что она зашита в досье, с которым делегация приехала в Москву. Рассчитываем, что эта бумага продолжает изучаться и что ответ поступит и будет основан на практических интересах наших партнеров, а не на идеологических предвзятостях отдельных членов ЕС.

Ф.Могерини сейчас сказала, что у нас немало общих интересов в том, что касается сотрудничества в решении международных проблем, и перечислив их: Ближний Восток, Север Африки, палестинская проблема, Афганистан, Корейский полуостров, климат и много чего еще. Мы тоже согласны с тем, что это общие проблемы и необходимо объединять усилия в интересах поиска решения всех этих международных проблем.

Предлагаю пофантазировать и представить себе следующее. Допустим, мы урегулируем все эти проблемы, наступит спокойствие вокруг России и ЕС, а мы при этом останемся в очень интересном положении, когда мы вроде бы соседи, преимущества нашего взаимодействия очевидны для всех, особенно в очень высококонкурентную эпоху, наступившую в современном мире, вокруг будет все урегулировано, а мы между собой будем не партнерами, а даже не знаю, как назвать эти отношения. Мы это также обсуждали.

В Концепции внешней политики Российской Федерации написано, что мы подтверждаем нашу заинтересованность в стратегическом партнерстве с ЕС. В новом документе Евросоюза о внешней политике, который, как и наша Концепция, был принят в прошлом году, мы не нашли слова «партнерство». Раньше оно там было. Там сказано, что развитие отношений с Россией является «вызовом» для ЕС. Я пытаюсь рассуждать на эту тему. Половинчатой и двусмысленной выглядит линия Брюсселя на то, чтобы несколько «подморозить» двусторонние отношения с нами, сохранить их в таком состоянии (в стремлении «наказать» нас за то, что народ Крыма сделал свой свободный выбор) и одновременно сотрудничать с нами для решения международных проблем. Вопрос не в том, что мы будем делать в том или ином регионе мира. Это важно, но нам в интересах наших народов необходимо ответить на вопросы, как мы будем жить рядом друг с другом, будем ли мы искать компромиссы или навязывать свою точку зрения своему партнеру?

Сейчас в Европе очень обостряется идеологический спор. Совершенно по-разному трактуются ценности. Мы не хотим, чтобы Россия была втянута в этот спор. Мы желаем Европейскому союзу максимально благополучно достичь консенсуса внутри отдельных стран и в Брюсселе с тем, чтобы ЕС был единым и сильным, чтобы никакие внутренние игры не отвлекали Европейский союз от партнерства в т.ч. и с Российской Федерацией.

Системность в наших отношениях пока еще отсутствует, но мы очень хотим, чтобы были устранены все эти искусственные барьеры на пути нормального, честного и взаимоуважительного диалога, основанного на фактах, а не на идеологических предпочтениях.

Вопрос: Вы недавно провели переговоры с Государственным секретарем США Р.Тиллерсоном. Стало известно, что в ходе переговоров упоминалась возможность возобновления расследования инцидентов в г.Хан-Шейхуне и на авиабазе «Шайрат». Действительно ли возможно возобновление расследования, учитывая, что большинство членов ОЗХО проголосовали против российско-иранского предложения?

С.В.Лавров: Во-первых, специальная сессия Исполсовета ОЗХО завершилась, «разбившись» почти пополам — разница между теми, кто заблокировал наше предложение и теми, кто не стал его блокировать и поддержал, составляла всего два голоса. Тем не менее, по правилам процедуры оно принято не было. Это странно, потому что данное решение не предусматривало ничего кроме возможности проведения независимого, беспристрастного и транспарентного расследования с выездом инспекторов на места, включая место инцидента в Хан-Шейхуне. Там, по сообщению тех самых «Белых касок» (по крайней мере, других подробных сведений никто не предоставил), было применено химическое оружие, как утверждается, силами Правительства САР. Одновременно выезд должен был быть проведен на аэродром, с которого, по утверждению, взлетели сирийские самолеты, оснащенные химическими боеприпасами. Я напомнил Государственному секретарю, что сразу в день инцидента, 4 апреля наши американские коллеги, включая его самого, просили у нас срочно помочь направить инспекторов именно на аэродром, чтобы проверить, не хранятся ли там боеприпасы, снаряженные химическими веществами. Когда зашла речь о нашей инициативе в Гааге, то ни наши западные коллеги, ни секретариат ОЗХО не соглашались направить инспекторов на этот аэродром, говоря, что ОЗХО исследует только места, где реально применялись отравляющие химические вещества. Я обратил внимание Р.Тиллерсона на эту нестыковку и просил вернуться к его изначальной позиции о том, что нужно посетить аэродром.

Во-вторых, я также объяснил ему, что для обеспечения транспарентности необходимо, чтобы нам предоставили информацию. Сообщалось, что пробы уже взяты и изучаются. Где они были взяты? Кем? В какой лаборатории они изучаются? Было ли обеспечено правило о том, что по пути от места, где пробы были взяты, до лаборатории с ними никто не производил никаких манипуляций? Есть целый ряд требований, которые давно применяются во всех случаях такого рода. Мы хотели получить информацию о том, как эти требования были соблюдены в ходе уже состоявшегося, по утверждению наших партнёров, отбора проб.

Американцы также выдвигали тезис о своем желании поддержать ОЗХО и созданный при ней механизм Миссии по установлению фактов предполагаемого применения химоружия в Сирии (МУФС) и не подвергать сомнению их целостность и профессиональный характер. Нам говорили, что мы сами голосовали в т.ч. в ООН за то, чтобы создать такой механизм установления фактов, поэтому как же мы можем подвергать сомнению его действия. Мы не подвергаем сомнению, что мы принимали такую резолюцию, но среди прочего в ней сказано, что состав этого механизма должен опираться на максимально широкое географическое представительство задействованных в нем экспертов. Я уже имел возможность упоминать, что МУФС состоит из двух сегментов — один занимается рассмотрением жалоб, которые поступают от Правительства САР, а второй – на Правительство САР. Оба этих сегмента возглавляются подданными Великобритании.

Четыре месяца назад, после того, как Восточный Алеппо был освобожден, мы вместе с сирийскими коллегами направили собранные в Алеппо образцы которые, по нашему убеждению, свидетельствуют о применении там оппозиционерами химических веществ. Прошло четыре месяца и никаких результатов нам не сообщают. В ответ на напоминания говорят, что требуется дополнительное время. Вместе с тем, сегмент этого механизма, занимающийся рассмотрением жалоб на Правительство САР, за несколько дней после произошедшего в Хан-Шейхуне, оказывается, уже смог озвучить заявления, которые подтверждают обвинения, сделанные сразу после этого инцидента «Белыми касками» и прочими НПО, о том, что там был применен зарин. В одном случае мы имеем четыре месяца – и ничего не происходит, в другом – вообще не сообщив, откуда взялись пробы, в какую лабораторию они доставлены, через четыре дня утверждается, что это было применение химического оружия. Повторю, что делается это двумя сегментами одного и того же механизма, оба из которых возглавляются подданными Великобритании. Не знаю, может, их стоит поменять местами, тогда произойдет что-нибудь более конструктивное. Но если серьезно, все это не шутки. Это попытка создавать искаженную, извращенную реальность, а потом использовать ее, чтобы пытаться перейти от выполнения резолюции СБ ООН об урегулировании в Сирии на основе общесирийского диалога к линии на то, чтобы в очередной раз свергнуть режим в регионе. Мы будем рассчитывать, что ОЗХО все-таки строго, на основе своего мандата, который требует обеспечить максимально широкое географическое представительство экспертов, направит специалистов в Хан-Шейхун и на аэродром, чтобы все это было транспарентно и не облекалось в какую-то тайну от стран-членов, которые оплачивают работу этого механизма.

Вопрос: Были сделаны очень серьезные заявления о вероятных нападениях на ЛГБТ-сообщество в Чечне, убийствах, пытках и т.д. Волнует ли это сегодня Европейский Союз? Более 30 членов ЛГБТ-сообщества сейчас прячутся в России и отчаянно хотят уехать из этой страны. Должен ли Европейский Союз или отдельные страны ЕС выступить с планом спасения этих людей, чтобы облегчить их отъезд?

С.В.Лавров: Ф.Могерини напомнила, что ЕС хотел бы возобновить наш диалог по правам человека. Но не мы перекрыли практически все остальные каналы секторальных диалогов. Мы к этому готовы, но надо действовать комплексно, а не выбирать, что хочется одному партнеру, а все остальное оставлять на потом. Как только мы возобновим полноценную работу секторальных диалогов, возобновится и наш диалог по правам человека. Вот что мы обсуждали из правозащитной тематики.

Сегодня у нас не было разговора про обвинения в исчезновении или применении пыток по отношению к лицам, принадлежащим к категории ЛГБТ, в Чечне. Мы видели заявления, сделанные несколько дней назад Евросоюзом, в котором осуждалось то, что лица, относящиеся к ЛГБТ, пропадают, подвергаются пыткам и даже кто-то из них якобы был убит. Но в том же заявлении, где содержалось такое осуждение, была фраза «если эти сведения подтвердятся». Мы предпочли бы, чтобы Евросоюз, прежде чем выступать с такими жесткими осуждениями, если уж он хочет установить истину, сначала бы дождался, подтвердятся ли сведения или нет.

Хочу еще раз сказать, что в России, и эта позиция была неоднократно подтверждена Президентом В.В.Путиным, мы озабочены нарушением прав человека любого из российских граждан, к какой бы категории они ни относились. Мы против дискриминации. У нас есть закон, защищающий детей от того или иного влияния. Это сейчас очень актуально – посмотрите, что происходит в соцсетях. Но этот закон никак ничего никому не запрещает.

Что касается конкретных озабоченностей по поводу того, что происходит с людьми из категории ЛГБТ в Чечне либо в какой-либо другой части Российской Федерации, то любые факты, а не подозрения, будут незамедлительно расследованы. В этом неоднократно заверяли российские власти. Информацию, которая бы подтверждала эти обвинения, мы пока не видели, но нас заботит любое нарушение прав человека. Главное, чтобы эти обвинения подтверждались фактами и не использовались в политических целях, хотя в европейских странах и стало модно использовать любой российский фактор в каких-то внутриполитических целях.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 апреля 2017 > № 2159112 Сергей Лавров

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209576 Маартен Смеетс

Несовместимые цели: экономические санкции и ВТО

Что такое «существенные интересы безопасности»

Резюме Экономические санкции противоречат идеалам Всемирной торговой организации, хотя и применяются странами-членами. Тем не менее они не угрожают базовым принципам ВТО. По крайней мере, так было до того, как мишенью стала Россия.

Маартен Смеетс являлся на момент написания статьи советником Всемирной торговой организации. Взгляды, высказанные в этой статье, являются его личным мнением и могут не совпадать с позицией ВТО. Статья опубликована в журнале Global Dialog, т. 2, № 3, лето 2000 года.

Идею торговых санкций часто напрямую связывают с ответными действиями, обусловленными процессом урегулирования споров во Всемирной торговой организации. Один из примеров – отмена Соединенными Штатами торговых уступок в ответ на введенный Евросоюзом режим импорта бананов, который был признан противоречащим правилам ВТО. Другой пример – ответные действия США после введения ЕС ограничений на импорт обработанной гормонами американской говядины. Вашингтон начал действовать, после того как ВТО вынесла решение, что опасения, высказанные Брюсселем, не имеют достаточного научного обоснования.

Однако экономические санкции включают бойкоты и эмбарго, которые страны могут применить по правилам ВТО, но при этом они не подпадают под процесс урегулирования споров в рамках организации. Они являются частью исключительных мер, к которым члены ВТО прибегают в особых обстоятельствах. Эти действия преимущественно, можно сказать почти исключительно, связаны с политическими событиями, которые вынуждают одну страну принимать меры против другой, ужесточая торговые правила в целом или частично. Ответные шаги, обусловленные механизмом урегулирования споров, следуют логике восстановления баланса прав и обязанностей между членами, если они были затронуты мерами одной из стран, нарушающими нормы ВТО. Но эта логика не определяет, когда применяются подобные экономические санкции: они оправдываются исключениями по соображениям безопасности в соответствии со статьей XXI Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ).

Противоречия между санкциями и правилами ВТО обусловлены тем, что Всемирная торговая организация создавалась для либерализации торговли, а непосредственная цель санкций – ограничить торговлю по неэкономическим, преимущественно политическим причинам. В этой статье мы рассмотрим основные характеристики санкций, как они работают в теории и на практике и как соотносятся с фундаментальными принципами ВТО.

Характеристики санкций

Экономические санкции, если говорить в целом, включают все виды прямого ограничения торговли между суверенными государствами, а также нередко финансовые и инвестиционные ограничения. Санкции могут принимать форму эмбарго, когда под запретом оказывается экспорт из одной или нескольких стран в какое-то конкретное государство, или бойкота, когда блокирован импорт из конкретной страны. Иногда может действовать и то и другое, в этом случае торговые отношения прекращаются полностью. Чтобы санкции были эффективными, они должны сочетать эмбарго и бойкот. Выбор, естественно, зависит от целей, которые ставят перед собой те, кто вводит санкции. Эффективность санкций в значительной степени зависит от экономической уязвимости страны-объекта и от инструментов, доступных в ходе санкционной кампании.

Экономические и торговые санкции часто дополняются мерами, затрагивающими неторговые сферы. Например, страну-объект могут лишить доступа на культурные или спортивные мероприятия. Санкции обычно рассматриваются как часть «мягкой» международной дипломатии и альтернатива войне. По этой причине они являются популярным политическим инструментом. В то же время экономические санкции воспринимаются как более жесткое выражение неодобрения, чем простое устное заявление. Можно сказать, что санкции – это «зубы» подобных заявлений, но насколько болезненны их укусы? Хотя санкции являются популярным политическим инструментом, эмпирические данные показывают, что число успешных санкционных кампаний невелико.

История также свидетельствует, что экономические санкции необязательно являются заменой войны, чаще всего они становятся ее прелюдией. Когда оказывается, что экономические санкции не справляются со своей задачей, используются более серьезные средства. Так произошло после вторжения Ирака в Кувейт в 1990 г. и позже с Югославией. Однако в обоих случаях можно говорить о том, что санкциям не было дано достаточно времени, чтобы они оказали значительное воздействие. Можно также утверждать, что другие, в основном политические, факторы подталкивали к военному вмешательству независимо от эффективности или неэффективности санкций.

В чем же тогда главная цель? Торговые санкции являются следствием политического решения оказать воздействие на другое государство. Они направлены на экономическую изоляцию, чтобы таким образом продемонстрировать несогласие с курсом. Цели различаются в каждом конкретном случае, но в целом они призваны добиться изменений внутренней или внешней политики страны-объекта. Экономические санкции следует рассматривать как инструмент оказания давления, чтобы способствовать политическим изменениям. Цели варьируются от «мягких», т.е. просто выражения недовольства поведением, до «жестких», т.е. обеспечения кардинального изменения такого поведения. Таким образом, торговые санкции – экономическое средство достижения политических целей.

Как можно сделать санкции эффективными? Хотя нет эмпирических данных, убедительно доказывающих успешность такого инструмента, они популярны у правительств, которые считают, что это подходящее средство для выражения неодобрения. Кроме того, санкции показывают электорату, что политики серьезно относятся к своим обязанностям и не оставляют «зло» безнаказанным. Поэтому санкции часто воспринимаются как мера, призванная произвести впечатление на внутреннюю аудиторию. Однако они могут ударить и по стране-санкционеру, лишив ее бизнес рынка, торговых и инвестиционных возможностей в стране-объекте. Так обычно происходит, когда санкции не соблюдаются всеми торговыми партнерами единодушно.

Как подсказывает здравый смысл, чтобы меры были эффективными, их масштаб и стоящие на кону цели должны быть тесно связаны. Иными словами, чем амбициознее цели, тем обширнее должен быть пакет. Тем не менее опыт показывает, что, даже если применены полномасштабные санкции и страна кажется тотально изолированной, гарантии успеха все равно нет.

Одна из проблем при анализе эффекта давления – отсутствие четко определенных целей. Правительства делают политические заявления, оправдывая введение санкций, но часто опускают конкретную задачу, понимание которой позволило бы потом проанализировать воздействие и сделать вывод об успешности. Именно поэтому санкции обычно действуют долго: принять решение о введении санкций проще, чем оценить результативность и затем вынести постановление об их отмене.

Санкции чаще всего вводятся по политическим причинам, но правовым основанием для их оправдания нормами ВТО является защита «национальной безопасности». Соответствующий юридический документ – это Статья XXI ГАТТ, в которой под термином «исключения по соображениям безопасности» (т.е. исключения, разрешающие введение торговых ограничений) понимаются действия, которые государство «считает необходимыми для защиты существенных интересов своей безопасности». Далее мы обсудим, что понятие «существенные интересы безопасности» достаточно гибкое, и многие эксперты опасаются, что пространная манера изложения этой статьи закладывает базу для применения протекционистских мер. Однако вначале давайте рассмотрим механизм.

Экономические войны

Как вводятся санкции? По своей природе они предназначены для того, чтобы нарушить или полностью прервать экономические связи между двумя или более государствами. Таким образом, они противоречат фундаментальным принципам ВТО, которые направлены на открытие рынков и обеспечение стабильных, безопасных, прозрачных и предсказуемых торговых отношений. Задача ВТО – либерализация торговли и поддержание гармоничных торговых отношений, что, в свою очередь, позволяет повысить общий уровень благосостояния.

Механизм, при котором экономические санкции достигают цели, строится на искажении теории международной торговли, предполагающей, что всеобщее экономическое благосостояние может быть достигнуто в условиях свободной торговли. ГАТТ (1947 г.) и ВТО как его преемница (1995 г.) базируются на аналогичном принципе – экономическое благосостояние можно увеличить путем либерализации торговли. Марракешское соглашение о создании ВТО подтверждает этот постулат. Как гласит преамбула, стороны признают, что их «отношения в области торговли и экономическая политика должны осуществляться с целью повышения жизненного уровня, обеспечения полной занятости и значительного и постоянного роста уровня реальных доходов и эффективного спроса, а также расширения производства и торговли товарами и услугами».

Теория подразумевает, что любое ограничение торговли, в особенности защита индивидуальных рынков путем повышения тарифов или введения прямых ограничений импорта с помощью квот, по факту уменьшит общий уровень благосостояния. На этом предположении строятся теории экономической войны. Эмбарго вызывает кризис предложения, бойкот ведет к изоляции страны-объекта от мирового рынка. Результатом является падение благосостояния. В зависимости от баланса сил между вовлеченными государствами и природы их экономического взаимодействия санкционер может уменьшить уровень доходов и благосостояния в стране-объекте до недопустимо низких показателей. Более слабая сторона, столкнувшись с ухудшением условий торговли, будет вынуждена выполнить требования страны-санкционера.

Анализ теории экономических войн базируется на ряде предположений, сходных с теми, которые используются в теории торговли, но они необязательно соответствуют действительности. Поэтому предполагается, что между моментом принятия решения о санкциях, их введением и воздействием на экономику нет временной задержки. Иными словами, они больно «кусают» сразу же. Такое возможно только в идеальных условиях, когда процесс принятия решения является простой формальностью и позиции в стране, вводящей санкции, утверждаются мгновенно и единогласно. Кроме того, предполагается, что у объекта санкций нет никаких лазеек. Хотя правила ВТО предусматривают немедленные действия, в реальности это вряд ли выполнимо. Большинство стран следуют демократическому процессу принятия решений, поэтому согласование мер неизбежно требует времени. В результате у объекта появляется отсрочка, чтобы организоваться, просчитать эффект, начать поиск новых торговых партнеров или укрепить существующие отношения с дружественными странами, которые отказываются соблюдать санкции.

Возникает еще один вопрос: как определить минимальный порог благосостояния, опустившись ниже которого, страна будет вынуждена пойти на уступки? Опыт показывает, что нации могут выносить серьезные лишения и не сдаваться. В первую очередь это объясняется тем, что удар санкций в основном ощущают простые граждане, а не политическое руководство. В отличие от большинства западных государств, где благодаря демократическим процедурам непопулярные правительства теряют власть, в странах с диктаторскими режимами, против которых применяют санкции, такого не происходит. В действительности трудности, переживаемые населением, нередко используются руководителями для укрепления своей власти.

Суммируя, можно сказать: хотя теория торговли подводит прочную основу под утверждение о том, что либерализация увеличивает уровень благосостояния, это отнюдь не означает, что ограничение торговли существенно его снизит. Несмотря на недостаточное число экономических доказательств эффективности торговых санкций и несмотря на тот факт, что они противоречат ключевым принципам ВТО, страны по-прежнему демонстрируют готовность использовать их.

Подрыв принципов ВТО

С момента появления ГАТТ в 1947 г. предприняты все возможные усилия, чтобы устранить препятствия для международной торговли. Этот процесс – результат продуманной политики правительств по открытию рынков, либерализации торговли и устранению барьеров, препятствующих повышению общего уровня благосостояния и благополучию потребителей. Основой является идея о том, что либерализация торговли приносит пользу всем, способствует миру, укрепляет взаимоотношения и взаимозависимость между странами, а ее воздействие не ограничивается исключительно экономикой. Эти постулаты были признаны президентом США Гарри Трумэном в 1947 г., когда он поддержал создание Международной торговой организации, заявив, что торговля и мир «неразрывно связаны». На создание ВТО ушло полвека. Это был институциональный результат Уругвайского раунда переговоров, начавшегося в 1986 г. в Пунта-дель-Эсте и завершившегося в 1995 г. в Марракеше. Связь торговли и мира актуальна и сегодня, и, возможно, даже больше, чем раньше, учитывая тесные экономические связи, характерные для современных международных отношений.

Уругвайский раунд представлял собой серьезные многосторонние усилия более ста государств по либерализации мировой торговли и решению ряда проблем, стоящих перед торговой системой. Это был самый масштабный этап торговых переговоров в истории ГАТТ, активное участие принимали как развитые, так и развивающиеся страны. Благодаря успешному завершению Уругвайского раунда удалось повысить предсказуемость и прозрачность торговой системы и создать новые рыночные возможности. Фундамент торговой системы упрочен благодаря созданию Всемирной торговой организации. Хотя она базируется преимущественно на тех же принципах, включая режим наибольшего благоприятствования, отсутствие дискриминации и прозрачность, ВТО существенно превосходит ГАТТ. Ее структура обеспечивает выполнение обязательств в первую очередь благодаря преобразованным процедурам урегулирования споров, а также является площадкой для обсуждения неограниченной повестки дня – практически любых вопросов, связанных с торговлей. Хотя нужды развивающихся и в особенности наименее развитых стран признаются, создано единое игровое поле, и все права и обязанности в торговой системе применяются ко всем членам ВТО. Кроме того, все члены в равной степени могут обращаться за помощью, чтобы обеспечить осуществление своих прав и обязанностей.

Другие значительные достижения Заключительного акта Уругвайского раунда – либерализация торговли посредством снижения тарифов, ужесточения правил по нетарифным торговым барьерам и упразднения мер серой зоны, что позволило закрепить применение ценовых мер для ограничения торговли; возвращение двух крупных секторов (сельское хозяйство, текстиль и одежда) в рамки многосторонней торговой системы; распространение действия многосторонних правил на торговлю услугами, а также на торговые аспекты, связанные с правами интеллектуальной собственности; утверждение правил в сфере инвестиционных мер и повышение надежности международной торговой системы путем закрепления процедур разрешения споров.

Все это не очень сочетается с экономическими санкциями, которые обычно применяются в форме торгового эмбарго или бойкота. Суть в том, что оба вида санкций напрямую затрагивают количество экспортируемых и/или импортируемых товаров, и в теории и на практике значительно серьезнее нарушают торговлю, чем введение импортных пошлин, которые действуют на уровне цены товара или услуги. Тотальный бойкот/эмбарго обычно полностью блокирует торговлю, в то время как введение тарифа, независимо от его уровня, сказывается только на финальном ценнике, в этом случае потребитель сам решает, платить ли ему завышенную цену. Таким образом, тарифы – это ценовые инструменты, в отличие от количественных ограничений, которые являются более дискриминационными и наносят больший вред.

Высокий тариф вполне способен понизить спрос до нуля, но сам по себе он не запрещает странам торговать друг с другом. Количественные ограничения делают это, и поэтому они считаются наносящими больший ущерб в экономическом отношении, «несправедливыми» с торговой точки зрения и одним из самых больших грехов в ВТО. Статья XI.1 ГАТТ запрещает иные торговые ограничения, кроме пошлин, налогов и других сборов, некоторые исключения прописаны в Статье XI.2.

Таким образом, соглашения и нормативные документы ВТО представляют собой сложный набор обязательств между всеми членами организации. Их выполнение обеспечивает процесс урегулирования споров, который закреплен уругвайским раундом переговоров. Подрыв или нарушение какой-либо торговой уступки автоматически требует компенсации, чтобы не пострадал общий уровень торговли. Иными словами, если страна вынуждена прибегнуть к протекционистским мерам в отношении какого-то товара или услуги, она может это сделать только в соответствии с конкретными положениями ВТО, чтобы не нарушить общий баланс прав и обязанностей. Единственное исключение из этого правила – экономические санкции, которые в прошлом ГАТТ, а теперь ВТО разрешает странам применять для экстренной защиты интересов своей национальной безопасности.

Статья XXI

Как усилия по либерализации торговли сочетаются со Статьей XXI, которая позволяет стране вводить санкции и соответственно ограничивать торговлю, чтобы защитить интересы национальной безопасности? Короткий ответ на этот вопрос – никак не сочетаются. Но реальность намного сложнее.

Что же говорится в Статье XXI? Она гласит: «Ничто в настоящем Соглашении не должно быть истолковано

(а) как требование к какой-либо договаривающейся стороне предоставлять любую информацию, раскрытие которой она считает противоречащим существенным интересам ее безопасности, или

(b) как препятствующее любой договаривающейся стороне предпринимать такие действия, которые она считает необходимыми для защиты существенных интересов своей безопасности:

(i) в отношении расщепляемых материалов или материалов, из которых они производятся;

(ii) в отношении торговли оружием, боеприпасами и военными материалами, а также торговли другими товарами и материалами, которая осуществляется, прямо или косвенно, для целей снабжения вооруженных сил;

(iii) если они принимаются в военное время или в других чрезвычайных обстоятельствах в международных отношениях, или

(с) как препятствующее любой договаривающейся стороне предпринимать любые действия во исполнение ее обязательств по Уставу Организации Объединенных Наций для сохранения мира во всем мире и международной безопасности».

Таким образом, положения Статьи XXI разрешают стране-члену прервать торговые отношения немедленно, без предварительного предупреждения и не оставляя стране-объекту особых возможностей оспорить эти меры с помощью процедур урегулирования споров. Такие шаги фактически нарушают все фундаментальные принципы ВТО: это одностороннее действие, противоречащее основным недискриминационным принципам многосторонней торговли ВТО. Санкции по определению избирательны и лишают страну-объект любых выгод и привилегий, предоставленных другим членам.

Положение о режиме наибольшего благоприятствования является одним из столпов системы с момента появления ГАТТ. Договаривающиеся стороны обязались предоставлять равные условия для продукции друг друга, и члены ВТО взяли на себя аналогичные обязательства в сфере торговли товарами и услугами, а также в сфере защиты прав интеллектуальной собственности.

Принцип национального режима осуждает дискриминацию иностранных и отечественных поставщиков товаров и услуг, а также иностранных и отечественных владельцев прав интеллектуальной собственности. На практике это означает, что после уплаты пошлин импортные товары должны пользоваться таким же режимом, что и национальная продукция с точки зрения сборов, налогов, административных и других норм (Статья III ГАТТ). Принцип национального режима трактуется несколько иначе в Генеральном соглашении по торговле услугами (ГАТС) из-за особой природы этой торговли. Национальный режим прописан в Части III ГАТС (Статья XVII), где он становится предметом переговоров и может подвергаться особым условиям или квалификации, которые члены прописывают в своих перечнях, касающихся торговли услугами.

Пока действуют санкции, связанные ставки тарифов не применяются. В результате аннулируются тарифные уступки, которые были согласованы сторонами и внесены в соответствующие перечни. Это самая суть системы ГАТТ/ВТО. Один из фундаментальных принципов системы ВТО – желательность предсказуемого и растущего доступа к рынкам для товаров и услуг. Безопасность и предсказуемость в торговле достигается посредством обязательств, касающихся связанных ставок тарифов, т.е. юридических обязательств не поднимать тарифы выше определенного уровня. С некоторыми нюансами обязательства по услугам тоже не применяются.

Первоначально не было жестких обязательств, требующих от членов ВТО заранее уведомлять других членов и/или проводить с ними консультации до введения экономических санкций. Обязательства по уведомлению стали важнейшим следствием Уругвайского раунда переговоров. Они предназначены для укрепления прозрачности, которая становится все более значимым принципом ВТО. Затронутые стороны теперь должны быть проинформированы о торговых мерах, предпринимаемых в соответствии со Статьей XXI (см. ниже).

Кроме того, экономические санкции не ограничены по времени и могут затрагивать любые сектора, товары, услуги и не связанные с торговлей права интеллектуальной собственности. Они избегают международного контроля, поскольку не подлежат какому-либо механизму многостороннего наблюдения.

Вопрос о том, когда можно ссылаться на исключения по соображениям безопасности, широко обсуждался, но определенного ответа так и нет. В отсутствии четкого определения, что представляют собой «существенные интересы безопасности», Статья XXI в той или иной степени дает членам ВТО карт-бланш, позволяя нарушать торговые отношения по неэкономическим причинам. Это не означает, что санкции нельзя поставить под вопрос с помощью процедур урегулирования споров; такое уже случалось, но факты свидетельствуют о том, что помощь стране-объекту была ограниченной.

Во время обсуждений в Женеве один из разработчиков первоначального Устава ГАТТ сказал, отвечая на вопрос о значении термина «существенные интересы безопасности»: «Мы признали, что существует опасность слишком широких исключений… потому что это позволит творить все что угодно. Поэтому мы продумали разработку положений, которые бы позаботились о реальных интересах безопасности и в то же время… ограничили исключения, чтобы не допустить использования протекционизма для поддержки промышленности при любых подходящих обстоятельствах… Это действительно вопрос баланса».

Использование исключений по соображениям безопасности

История обсуждения нескольких санкционных эпизодов основывается в Обзоре ВТО по законодательству и практике ГАТТ (WTO’s Guide to GATT Law and Practice, Analytical Index), в котором суммированы случаи применения Статьи XXI.

Исключения по соображениям безопасности впервые обсуждались в 1949 г. после жалобы Чехословакии. Было решено, что каждая страна в конечном итоге должна быть судьей по вопросам, касающимся ее собственной безопасности. Однако в то же время всех участников призвали быть осторожными и не предпринимать шагов, которые могут подорвать ГАТТ.

В момент присоединения Португалии к ГАТТ (1981 г.) Гана заявила, что угроза интересам безопасности страны может быть как потенциальной, так и фактической. Соответственно, ситуация в Анголе рассматривалась как постоянная угроза миру на африканском континенте, и любые действия, которые путем оказания давления на португальское правительство могли уменьшить эту угрозу, считались легитимными.

Участники ГАТТ не возвращались к этому вопросу до Фолклендского (Мальвинского) кризиса. Во время обсуждения на Совете ГАТТ в 1982 г. торговых ограничений по неэкономическим причинам, которые Европейское экономическое сообщество (ЕЭС), Канада и Австралия применили против импорта из Аргентины, было отмечено, что права, прописанные в статье XXI, представляют собой общее исключение и не требуют уведомления, обоснования или одобрения. Вновь было подчеркнуто, что каждый участник соглашения является судьей последней инстанции, решая, когда можно воспользоваться этими правами. В то же время отмечалось, что у ГАТТ нет ни полномочий, ни обязанностей по разрешению возникшего политического вопроса. Эту точку зрения поддержали другие крупные торговые партнеры, включая США.

Аргентина, оспаривая эту позицию, заявляла, что торговые ограничения нельзя применять без уведомления, обсуждения и обоснования. В результате дебатов участники ГАТТ решили рассмотреть эту проблему на ежегодной встрече в 1982 г. и приняли конкретные формулировки в Параграфе 7 (iii) Министерской декларации: «Договаривающиеся стороны берут на себя обязательства индивидуально и совместно … воздерживаться от применения ограничительных торговых мер по причинам неэкономического характера, противоречащих Генеральному соглашению».

По вопросу об уведомлении договаривающиеся стороны приняли в 1982 г. «Решение, касающееся Статьи XXI Генерального соглашения»:

1. В качестве оговорки к Статье XXI (a) 2 договаривающиеся стороны должны быть проинформированы в максимально полной мере о торговых мерах, принимаемых по Статье XXI.

2. Когда действие предпринимается по Статье XXI, все договаривающиеся стороны, затронутые данным действием, сохраняют полные права по Генеральному соглашению.

3. В Совет можно обратиться с просьбой рассмотреть данный вопрос в установленном порядке.

Некоторые экономические санкции обосновывались положениями, содержащимися в Статье XXI (b) (iii) и касающимися войны и чрезвычайных обстоятельств в международных отношениях. Члены Лиги арабских государств оправдывали бойкот Израиля и вторичный бойкот фирм, имеющих отношения с ним, исключительными обстоятельствами ближневосточного конфликта. Они утверждали, что состояние войны, которое давно преобладает в регионе, обусловило необходимость прибегнуть к бойкоту. Учитывая политический характер вопроса, Объединенная Арабская Республика не хотела обсуждать его в рамках ГАТТ.

То, что положения, касающиеся безопасности, имеют пределы и не могут восприниматься как карт-бланш для оправдания ограничения импорта, показал случай с введением Швецией квот на импорт определенных видов обуви в ноябре 1975 года. Швеция утверждала, что поддержание минимального уровня национального производства в ключевых отраслях неотделимо от положений о защите товаров первой необходимости в случае войны или других чрезвычайных ситуаций. Аргументы признали неубедительными, и Швеция была вынуждена отменить квоты на обувь.

Стоит вспомнить, что разработчики ГАТТ, а позже и ВТО, предусмотрели другие положения, касающиеся подобных ситуаций, включая защитные меры, которые позволяют стране вводить временные вспомогательные ограничения импорта, чтобы защитить национальную промышленность от нежелательной конкуренции. Условия использования этих защитных мер участники ГАТТ часто воспринимали как слишком обременительные, поэтому их пытались обойти. Недостатки этих положений удалось исправить благодаря разработке Соглашения о защитных мерах ВТО в рамках Уругвайского раунда.

Еще в одном случае Соединенные Штаты уведомили участников ГАТТ о том, что полностью блокируют импорт товаров и услуг никарагуанского происхождения и американский экспорт в Никарагуа, а также связанные с этим транзакции. США оправдывали введенные меры исключениями по соображениям национальной безопасности. Вновь процедурные нормы помешали специальной комиссии ГАТТ, созданной для расследования американского эмбарго, изучить и оценить обоснованность использования Вашингтоном Статьи XXI. Торговое эмбарго было снято в апреле 1990 г., когда Соединенные Штаты посчитали, что экстренная для национальной безопасности ситуация, связанная с Никарагуа, закончилась.

Еще один эпизод связан с торговыми мерами, примененными по Статье XXI Евросоюзом и его членами против Югославии в 1991 году. Меры включали приостановление торговых льгот, предоставленных Югославии по двустороннему торговому соглашению с ЕС; введение определенных ограничений (ранее приостановленных) на импорт текстиля из Югославии; отмену преференциальных торговых выгод; приостановление действия торговых соглашений между ЕС и его членами и Югославией. Аналогичные экономические санкции или отмену преференциальных выгод ввели Австралия, Австрия, Канада, Финляндия, Япония, Новая Зеландия, Норвегия, Швеция, Швейцария и США.

Югославия обратилась с просьбой создать специальную комиссию в соответствии со Статьей XXIII, заявляя, что меры, примененные ЕС, противоречат Статьям I, XXI и Разрешительной оговорке; что они не соответствуют букве и духу Параграфа 7 (iii) Министерской декларации от ноября 1982 г. и препятствуют достижению целей Генерального соглашения. Кроме того, Белград заявлял, что не было каких-либо решений или резолюций соответствующего органа ООН о введении экономических санкций против Югославии. Специальная комиссия была создана в марте 1992 года. Но затем последовала трансформация Социалистической Федеративной Республики Югославия в Союзную Республику Югославия, состоящую из Сербии и Черногории, и ЕС посчитал, что пока не будет решен вопрос о статусе Югославии как договаривающейся стороны, работа комиссии не имеет под собой оснований и не может продолжаться.

Некоторые выводы

Обсуждение, приведенное выше, позволяет вынести несколько общих уроков:

Несмотря на отсутствие убедительных доказательств, что экономические санкции помогают добиться преимущественно политических целей, они остаются излюбленным инструментом политики.Хотя экономические санкции явно противоречат фундаментальным принципам многосторонней торговой системы ВТО, основатели ГАТТ, а позднее ВТО, намеренно оставили государствам-участникам возможность прибегать к исключениям, разрешенным Статьей XXI, в основном как к инструменту защиты существенных интересов своей безопасности.Что представляют собой «существенные интересы безопасности», не определено в Генеральном соглашении и остается на усмотрение членов. Дебаты в Совете ВТО показывают, что принятие твердой концепции нежелательно, скорее она должна оставаться относительно открытой, чтобы покрывать различные ситуации, которые в противном случае будут исключены из соглашения.Правила ВТО позволяют объектам экономических санкций обратиться за помощью через процедуры урегулирования споров, но, как показывают факты, такое обращение дает скромные результаты. В основном проясняются права и обязанности членов, в частности касающиеся прозрачности.Экономические санкции используются относительно редко, и хотя они подрывают главную цель ВТО, которая заключается в либерализации торговли, они не могут рассматриваться как угроза для системы в целом.

США. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 сентября 2014 > № 1209576 Маартен Смеетс

Бразилия. США. Евросоюз. БРИКС > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 21 июля 2014 > № 2913938 Рустем Фаляхов, Иделия Айзятулова

БРИКС против санкций

БРИКС оформляется в полноценный политический и экономический союз

Резюме Союз развивающихся стран — БРИКС — готов вырасти из клуба по интересам в жестко организованную глобальную структуру и стать противовесом США и ЕС, свидетельствуют итоги саммита БРИКС в Бразилии.

Союз развивающихся стран — БРИКС — готов вырасти из клуба по интересам в жестко организованную глобальную структуру и стать противовесом США и ЕС, свидетельствуют итоги саммита БРИКС в Бразилии. Но институционализация БРИКС займет годы, и заинтересованность в ней неочевидна для всех его членов.

Финансовая подушка на $200 млрд

Саммит глав государств — ченов БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), состоявшийся на прошлой неделе в Бразилии, сделал серьезную заявку на рост политического авторитета этой организации на международной арене.

Это оказывается еще важнее в свете резкого усложнения геополитической обстановки и рисков изоляции России после падения малайзийского самолета над Донецкой областью и ужесточения санкций.

Страны БРИКС договорились выступать с единых позиций по вопросам глобального развития, говорил президент Владимир Путин, выступая перед участниками саммита. И единая позиция, в частности, России и Китая в Совете Безопасности ООН способствовала сплочению Евросоюза и США в вопросе о предотвращении иностранного военного вторжения в Сирию, отметил Путин.

Усиливается влияние БРИКС и на формирование мировой финансово-экономической архитектуры, в частности в деле либерализации МВФ. Активная позиция России объясняется необходимостью диверсификации рынков и укреплении отношений с другими странами, отчасти вопреки росту влияния США.

БРИК, обозначенный сотрудником инвестбанка Goldman Sachs Джимом О'Нилом в 2001 году и созданный по инициативе Путина в 2006 году, все отчетливее превращается из клуба по интересам, пусть это даже будет клуб крупнейших развивающихся экономик, в хорошо организованную структуру. В 2010 году к блоку присоединилась ЮАР, добавив в аббревиатуру лишнюю букву. У БРИКС пока нет ни руководящих, ни исполнительных органов, но обязательства, взятые на себя, блок выполняет. За год, прошедший с предыдущего саммита в Дурбане, были реализованы все планы, заявил Путин на саммите. Созданы новый Банк развития и пул условных валютных резервов стран БРИКС. Учредительные документы этих финансовых институтов были утверждены на саммите, но должны еще пройти процедуру ратификации в парламентах пяти стран.

Суммарный ресурс банка и валютного пула БРИКС составит $200 млрд. Банк и Резервный фонд фактически станут первыми исполнительными органами БРИКС. Они закладывают основы для координации макроэкономической политики пяти стран.

Конкуренты МВФ и ЕБРР

Банк БРИКС станет одним из крупнейших финансовых институтов развития в мире и будет конкурировать с ЕБРР. А пул валют (еще его называют резервным фондом) — это прямой аналог МВФ. Причем параллели с МВФ и ЕБРР — это не экспертная оценка, официальные заявления чиновников, участвовавших в подписании документов саммита, в частности главы российского Центробанка Эльвиры Набиуллиной.

Резервный фонд БРИКС уже назван мини-МВФ. До кредитного потенциала МВФ ему еще далеко. И стран-участниц не 188, как у МВФ, а всего 5. Но, кажется, никто не спорит, что первые финансовые структуры БРИКС идут тем же путем, что и те 29 стран, которые в 1944 году на конференции ООН в Бреттон-Вудсе, штат Нью-Хемпшир, США, создали МВФ и Всемирный банк. Для того чтобы способствовать восстановлению международной финансовой системы после Второй мировой войны. Войной сейчас никого не удивишь, и потребность в ресурсах для восстановления экономики имеют многие страны.

В перспективе ресурсами банка и фонда БРИКС смогут воспользоваться не только члены БРИКС, но и другие страны. Потребность в этом, как показал визит Путина в Латинскую Америку, имеется. На помощь рассчитывают Аргентина, Куба, Венесуэла, Уругвай, Боливия, Никарагуа…

Латинский вектор

Путин поехал в Латинскую Америку показать силу Москвы, оценила визит The Guardian. По мнению обозревателя газеты, российский лидер стремился доказать, что Россия является мировой, а не региональной державой, каковой ее назвал президент США Барак Обама. И как мировая держава, Россия готова помогать другим странам. Например, Кубе в преодолении проблемы американского эмбарго или Аргентине по спору о Фолклендских островах с Британией.

The Guardian подметила важную особенность становления БРИКС: очередное охлаждение отношений между Россией и США, нарастающий вал экономических санкций дали импульс для развития внешнеполитических контактов России, в том числе в рамках БРИКС.

Кому-то кажется, что БРИКС развивается слишком вяло. Кремль уверен, что формирование БРИКС идет в четко заданном ритме.

Но сейчас главный вопрос: насколько глубоко страны БРИКС могут продвинуться в координации совместных усилий? Где конечный пункт институционализации БРИКС как глобальной структуры? Сможет ли БРИКС составить конкуренцию, например, «большой двадцатке» и G7, из которой Россию попросили? При том что ни G20, ни G7 не являются, как показал текущий финансовый кризис, идеальными инструментами противодействия кризису. И G20, ни G7 упрекают в аморфности структуры и необязательности исполнения принятых решений.

Больше союзов, хороших и разных

Похоже, БРИКС будет вынуждена пережить те же генетические проблемы, что и «старшие товарищи».

Слишком много внутренних противоречий и разнонаправленных интересов. К ним добавляются доморощенные проблемы: объем взаимной торговли членов БРИКС не превышает 6,5% общего товарооборота. Ни одна страна блока не выступает ведущим торговым или инвестиционным партнером другой. Геополитические интересы также согласуются слабо.

Например, Бразилия, организовавшая у себя саммит в этом году, не склонна переоценивать БРИКС хотя бы по той причине, что для нее важнее членство в МЕРКОСУР — Аргентина, Венесуэла, Уругвай, Парагвай. Бразилия рассматривает МЕРКОСУР как основной плацдарм для укрепления своего влияния в регионе. В процессе вступления в этот таможенный союз находится Боливия. Приглашение вступить в этот союз получил Эквадор, а число ассоциированных участников пополнилось в 2013 году Гайаной и Суринамом.

Бразилия, кроме того, основатель другого интеграционного объединения — УНАСУР (Союз южноамериканских наций), включающего все страны Южной Америки. И наконец, Бразилия инициировала создание организации по экономическому и политическому сотрудничеству СЕЛАК (сообщество всех латиноамериканских и карибских государств).

Сноуден укрепил военное сотрудничество

Серьезным камнем преткновения для БРИКС может стать желание координировать военное сотрудничество. У Москвы и Пекина такое желание есть. «Мы хотели бы действовать более слаженно в вопросах военного сотрудничества и безопасности», — цитировало китайское информационное агентство «Синьхуа» лидера КНР Си Цзиньпина после встречи с Путиным на полях саммита БРИКС. Объявленный Обамой на втором году президентства «поворот в Азию» был воспринят в Пекине как плохо завуалированная попытка укрепить военные союзы с его соседями — Японией, Южной Кореей, Филиппинами и Малайзией. С этими странами у Китая есть нерешенные территориальные споры.

Так что военное сближение России и Китая не противоречило бы взаимным интересам. С Индией у России тоже есть, как выразился Путин на встрече с премьер-министром Индии Нарендрой Моди, «абсолютный консенсус» по военно-техническому сотрудничеству. После того как Эдвард Сноуден разоблачил Агентство национальной безопасности США, которое в числе прочего прослушивало телефоны первых лиц Бразилии, отношения США и Бразилии охладели, что также создает почву для сближения.

А вот для ЮАР ситуация поменялась на противоположную. Когда ЮАР присоединилась к БРИКС, она предполагала использование веса этой организации для того, чтобы добиться перемен в глобальном управлении и изменить тенденции в политике последнего десятилетия. «Однако с момента политической трансформации Южной Африки в 1994 году ее внешняя политика направлена не на усугубление конфликтов, а на пути мягкого их разрешения. По этой причине формализация БРИКС, а уж тем более военный союз в рамках БРИКС вряд ли возможен. Во всяком случае, ЮАР будет обеспокоена его появлением», — говорит Элизабет Сидиропулос, директор Южноафриканского института международных отношений (SAIIA).

Китай — слишком большая проблема

Россия в блоке БРИКС выступает политическим локомотивом, Китай — финансовым. Финансовая мощь Китая, второй экономики мира, как это ни странно, также является проблемой для стран БРИКС. Китай обязался вложить в Банк развития БРИКС $41 млрд из $100 млрд. И был готов вложить больше, но натолкнулся на сопротивление других стран-участниц, в частности Бразилии.

Бразилия сопротивляется наплыву дешевых китайских товаров на свой рынок и ввела торговые барьеры, чтобы предотвратить банкротство предприятий легкой промышленности страны. В России аналогичная проблема. С той лишь разницей, что российские власти, кажется, уже перестали сопротивляться наплыву дешевого китайского ширпотреба и российский легпром давно перестал существовать.

Четыре из пяти стран БРИКС недовольны тем, что Китай поддерживает заниженный курс юаня по отношению к другим валютам. Это делает китайские товары более конкурентоспособными на мировом рынке. Маловероятно, что Россия или Индия смогла повлиять на амбиции Поднебесной и переубедить своего партнера по БРИКС начать процесс либерализации курса национальной валюты. Это не под силу даже США. Это означает, что Китай будет автоматически против формализации работы БРИКС. В противном случае члены БРИКС могут принудить Китай к принятию решений, которые ему невыгодны.

Переход на единую валюту при взаимных расчетах, как в Евросоюзе, также маловероятен в ближайшей перспективе, отмечают эксперты.

«Любая договоренность о валюте, которая заменит доллар, повлияет на власть, которую Соединенные Штаты имеют над мировой экономикой. Но это также потребует высокого уровня экономического взаимодействия, что нереально на текущей стадии существования БРИКС», — говорит Фабиано Мельничук, директор института изучения международных отношений Audiplo.

Бернанке обвалил БРИКС

Придать БРИКС более жесткую структуру мешает экономический спад. Мельничук считает, что экономическую базу усиления БРИКС подорвал Бен Бернанке, объявивший о сворачивании программы количественного смягчения и спровоцировавший отток капитала с развивающихся рынков.

«После отмены политики количественного смягчения развивающиеся рынки начали страдать из-за оттока капитала в развитые страны, что привело к росу ставок. В свою очередь, центральные банки развивающихся стран вынуждены увеличивать ставки, что негативно влияет на их ВВП», — пояснил «Газете.Ru» Мельничук. Сейчаc страны БРИКС действительно озабочены спадом своих экономик, но саммит поможет сплотить ряды, нарастить товарооборот и поднять значимость организации на международной арене», — сказал «Газете.Ru» Джейшри Сенгупта, старший научный сотрудник Observer Research Foundation в Нью-Дели (Индия). Индийский эксперт считает, что БРИКС уже показал миру, что власти Евросоюза, США и G7 есть альтернатива как в сфере финансов, так и в сфере развития международных институтов. «Создание нового Банка развития и пула условных валютных резервов стран БРИКС — это не цель, а видимый результат сотрудничества, которое активно развивается по трем десяткам направлений», — солидарен бразильский шерпа Граса Лима. По его словам, «сейчас было бы, возможно, преувеличением, но отнюдь не абсурдом говорить о рождении новой международной финансовой системы», сравнимой с той, что была создана в Бреттон-Вудсе в 1944 году и в главных чертах действует по сей день.

Неформальные отношения долговечнее

Жесткая структура организации и обязательность решений поставят под угрозу саму инициативу БРИКС, потому что появление обязательства достичь соглашения по конкретным вопросам увеличивает шанс разлада во взаимоотношениях, отмечает Фабиано Мельничук. «Результатом формирования жесткой структуры БРИКС может стать раскол группировки и восстановление структуры IBSA — Индии, Бразилии и ЮАР. Гибкость структуры предпочтительнее для сохранения БРИКС», — говорит Мельничук. Другие формы институционализации, например создание Банка развития, как нельзя лучше подходят для примирения разнонаправленных интересов стран — членов БРИКС.

Не переоценивает значение БРИКС и самый скромный по экономическому потенциалу ее представитель — ЮАР. По словам Элизабет Сидиропулос, БРИКС хорош именно тем, что это неформальное образование, его члены готовы сотрудничать и вырабатывать совместные подходы к любой повестке. Но преобразование БРИКС в формальный союз, в постоянно действующий законодательный и исполнительный орган принципиально изменит природу и динамику развития БРИКС, поскольку жесткая нормативно-правовая база может в будущем подорвать отношения между странами с разными экономическими и политическими позициями, а также взглядами на проблемы безопасности.

Газета.ru

Бразилия. США. Евросоюз. БРИКС > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 21 июля 2014 > № 2913938 Рустем Фаляхов, Иделия Айзятулова

Великобритания > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 20 апреля 2007 > № 2908014 Алексей Громыко

"Тони Блэр Лимитед"

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март -Апрель 2007

Ал.А. Громыко - д. полит. н., заместитель директора Института Европы РАН, руководитель Центра британских исследований (www.gromyko.ru).

Резюме Фигура Тони Блэра бессменно возвышалась над соратниками. Его проект по управлению страной был «обществом с ограниченной ответственностью», в котором ответственность лежала больше на плечах премьера, чем правящей партии.

[Тони Блэр] верен программе «нового лейборизма», с которой мы пришли к власти. Поэтому мы дважды отстояли мандат правящей партии, и поэтому мы одержим победу в четвертый раз. И это будет его наследие.

Сайон Саймон, депутат-лейборист

Тони Блэр не более чем умный актер, обещающий все что угодно,

хамелеон, которому нельзя доверять ни на йоту.

Пол Джонсон, правый комментатор,

бывший поклонник Тони Блэра

Второго мая 1997 года Тони Блэр, сверкая широкой улыбкой, поднялся на подиум, установленный перед входом в резиденцию премьер-министра Великобритании на Даунинг-стрит, 10. Накануне Лейбористская партия нанесла консерваторам сокрушительное поражение и возглавила страну после почти восемнадцати лет политического изгнания. «Мы пришли к власти как "новые лейбористы", и мы будем править как "новые лейбористы"», - заявил тогда 44-летний Блэр, самый молодой британский премьер за последние полтора столетия.

Сегодня он стоит на пороге своей отставки. За истекшее столетие дольше у власти удалось удержаться лишь Маргарет Тэтчер, ставшей для Блэра своего рода alter ego. «Железная леди» изменила и свою партию, и страну в целом. Эмоциональный политик с холодным рассудком, Блэр руководствовался не менее амбициозными целями.

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К ВЛАСТИ

О Тони Блэре часто говорят, что он не был рожден лейбористом, - и это верно в том смысле, что его не воспитывали в духе традиционного лейборизма.

Однако Блэр представлял собой новое поколение политиков, которые в силу своей молодости не ощущали принадлежности к эпохе послевоенного межпартийного консенсуса, основанного на принципах кейнсианства и корпоративизма. Впервые заняв место в Палате общин в 1983 году, Тони Блэр не ассоциировался с предыдущими кабинетами лейбористов, а значит, и с их ошибками. Он стал депутатом слишком поздно, чтобы быть втянутым во внутрипартийный раскол, постигший лейбористов в начале 1980-х, но вовремя для того, чтобы присмотреться к происходящему в партии и попасть в обойму команды реформаторов, формировавшейся вокруг Нила Киннока.

Через десять лет, благодаря своим незаурядным качествам, прежде всего политическому чутью, умению держать себя на публике, красноречию и фотогеничности, Блэр стал одной из самых заметных и перспективных фигур в руководстве лейбористов.

В 1994 году скоропостижно скончался Джон Смит, сменивший Киннока на посту лидера партии, и Тони Блэр решил побороться за вакантное место. Легко обойдя других претендентов, в том числе нынешнего заместителя премьера Джона Прескотта и главу Форин оффис Маргарет Бекетт, Блэр возглавил вторую по значению политическую организацию Великобритании. Тогда мало кто знал, что дело могло принять иной оборот, не договорись он заранее с не менее популярным среди лейбористов Гордоном Брауном: последний согласился на время уступить ему лидерство в партии, а в будущем и в стране.

В 1990-х обнаружилось, что Великобритания, пройдя огонь, воду и медные трубы тэтчеровской модернизации, утомилась от неолиберализма по-британски. Да, экономика отметила ощутимый рост (не в последнюю очередь за счет нефтедолларов), рынок труда стал гибче, прекратилось противостояние правительства и профсоюзов, на международной арене страна избавилась от образа «больного человека Европы» и вернула себе уважение. Но «лечение» по рецептам британских «новых правых» принесло побочные эффекты: часть населения от реформ проиграла. Значительно возросли социальное неравенство и показатели бедности, из-за хронического недофинансирования ухудшалось положение в сферах образования и здравоохранения, в Европейском союзе Великобритания, как никогда после ее вступления в эту организацию, «шла против течения».

Вместе с тем череда поражений на выборах привела лейбористов к осознанию того, что британцы не хотят допускать к власти партию, огульно отрицающую результаты деятельности консерваторов. Дабы побороть тори, надо было и отвергнуть тэтчеризм, и принять его. Иными словами, представить Лейбористскую партию как ясную альтернативу консерваторам и одновременно переманить на свою сторону значительную часть традиционного электората тори.

Новый лидер не обманул ожидания сторонников глубокой модернизации Лейбористской партии. В течение нескольких лет после того как Тони Блэр возглавил партию, из ее программы были изъяты остатки традиционных для лейбористов левых лозунгов. Не менее важным стал и шаг символического характера: в одной из ключевых статей партийного Устава 1918 года исчезла установка на национализацию средств производства, распределение и обмен, что означало окончательное избавление Лейбористской партии от элементов социалистической идеологии. В очередной раз (и далеко не в последний) содержание и форма имели для Блэра равноценное значение.

В 1979-м британцы остановили свой выбор на консерваторах, руководствуясь в основном прагматичным стремлением освободиться от экономических и иных проблем, характеризовавших последние годы правления лейбориста Джеймса Каллагэна. Но после почти двух десятилетий риторики индивидуального обогащения и минималистского государства (на деле доля налогов в ВВП страны при консерваторах выросла), после длительного периода экспансии рыночных отношений жители страны почувствовали дефицит солидарности и доверия. Ими двигало желание ощутить себя обществом, а не просто бездушной суммой самодостаточных индивидуумов, сменить эмоциональный климат, избавиться от правительства, погрязшего в склоках и скандалах.

Победа на выборах лейбористов, которые шли к власти под флагом социального сплочения, восстановления «ткани человеческих взаимоотношений», вылилась в мае 1997 года в демонстрацию коллективной радости. Эти настроения, равно как и повсеместная скорбь в связи с гибелью принцессы Дианы в начале сентября того же года, отражали процесс душевного выздоровления британского общества.

Возможно, в последний раз подобное единение отмечалось в обычно сдержанной и чопорной Великобритании в далеком 1982-м, в дни фолклендской войны. Но то было сплочение в порыве воинственности и ожесточения, направленном вовне. Теперь же нации представилась возможность объединиться на более позитивной основе. Не случайно многие считают, что успех «новых лейбористов», принявших большинство реформ тэтчеристов, - это победа правых в экономике, но триумф левых в сфере эмоций.

ВРЕМЯ НАДЕЖД И РЕФОРМ

С приходом лейбористов к власти Великобритания приступила к поискам новых национальных символов, написанию новой главы своей истории. Эти попытки осуществлялись под лозунгами обновления и модернизации, тем более что приближение третьего тысячелетия подталкивало к подведению итогов и выработке планов на будущее. Новаторство приветствовалось во всем: в политике, экономике, культуре, архитектуре. Именно при «новых лейбористах» в центре Лондона появилось огромное колесо обозрения, которое так же взломало привычные очертания города, как до того Париж потрясла стеклянная пирамида, воздвигнутая во внутреннем дворе Лувра.

Самые смелые шаги Тони Блэр предпринимал в первые годы своего правления. Позже его нередко будут упрекать в излишней осторожности, в том, что он растранжирил оказанное ему доверие. На начальном же этапе пребывания лейбористов у власти чаще говорили о «лихорадке реформ» и гиперактивности правительства, инициативы которого сыпались как из рога изобилия.

Правительство перво-наперво направило свою энергию в русло конституционных, а не социально-экономических перемен, как можно было бы ожидать от социал-демократов. Наиболее далеко идущие из них приняли форму деволюции - делегирования части государственной власти британским регионам («кельтская периферия»). В результате впервые с 1707-го возобновил работу парламент Шотландии, появилась Национальная ассамблея Уэльса. Соглашение Страстной пятницы (соглашение 1998 года о перемирии между ирландскими сепаратистами и юнионистами. - Ред.) открыло заключительную главу в истории мирного урегулирования в Северной Ирландии. Эти меры придали импульс процессу постепенного превращения Великобритании из унитарного государства в федеративное. Было введено самоуправление городов, учреждена должность мэра (в столице ее занял известный левый политик Кен Ливингстон). Один из патриархов британской политологии Энтони Кинг назвал Блэра «первым конституционным радикалом на посту премьер-министра со времен Гладстона».

Лейбористы замахнулись на святая святых британского истеблишмента - Палату лордов, бастион аристократических привилегий, и добились исключения из нее большинства наследственных пэров. Правительство законодательно запретило охоту на лис - многовековую забаву британских дворян - по причине ее антигуманного характера.

Если раньше в стране действовала мажоритарная избирательная система, при которой доступ к государственному рулю имели только консерваторы и лейбористы, то теперь на выборах мэров городов, в кельтских регионах, в Европарламент применяются комбинированные избирательные системы с элементом пропорциональности. В результате на этих электоральных уровнях распространилась практика многопартийности, коалиционного управления. Так, в Шотландии с 1999-го у власти находится коалиция лейбористов и либерал-демократов, в 2000-2003 годах такая же коалиция сложилась и в Уэльсе. Благодаря более справедливому механизму распределения депутатских мандатов, на вторых позициях в законодательных органах власти этих двух британских регионов прочно обосновались местные партии - Шотландская национальная партия и валлийская Плайд камри (Уэльская националистическая партия). Многопартийность стала нормой и в отличающейся политической пестротой Северной Ирландии. Подобные же изменения ожидают местные органы власти.

Одно время Тони Блэр обещал назначить национальный референдум по вопросу введения элементов пропорциональности на всеобщих выборах. Случись это, и третья по значению Партия либеральных демократов, для которой, как и для лейбористов, консерваторы - главные соперники, могла бы со временем рассчитывать на посты в правительстве. Вероятность такого сценария в будущем не исключена. Если же «прогрессивные силы» станут вновь тесно сотрудничать, как это делали в начале XX века лейбористы и либералы, то консерваторы, руководившие страной бЧльшую часть прошлого столетия, окажутся надолго оттеснены от власти.

Вся совокупность перемен, произошедших при лейбористах в политическом управлении, государственном, конституционном устройстве Великобритании, в партийной жизни, свидетельствует о происходящем в стране сдвиге от вестминстерской к плюральной (консенсусной) модели демократии. Первой свойственны строгая двухпартийная система, культура жесткого политического противостояния, нетерпимость к оппонентам, пренебрежение мнением меньшинств; вторая же обладает прямо противоположными характеристиками. Если данная тенденция получит развитие при преемниках Блэра, к какой бы партии они ни принадлежали, этого будет вполне достаточно, чтобы в британской истории он встал в один ряд с наиболее успешными политиками-реформаторами.

«ТРЕТИЙ ПУТЬ»

Деятельность лейбористского правительства в социально-экономической сфере также никак не укладывалась в представление о традиционной британской социал-демократии. Тони Блэр твердо считал, что его партия должна раз и навсегда перестать ассоциироваться с крупномасштабным экономическим регулированием со стороны государства. В этом его полностью поддержал министр финансов Гордон Браун.

Правительство не вернуло в государственную собственность ни одну из компаний, не говоря уже о целых отраслях британской промышленности, попавших под нож приватизации при тэтчеристах. Оно даже не решилось провести ренационализацию в такой неблагополучной сфере, как железнодорожный транспорт, хотя общественное мнение симпатизировало этой идее. Более того, была приватизирована часть авиадиспетчерской службы и лондонского метро, и только перспектива провала правительственного законопроекта остановила «новых лейбористов» от проталкивания проекта акционирования Королевской почты.

Лейбористы лишь смягчили антипрофсоюзное законодательство, принятое в 1980-е, понизили ставки прямых налогов. Демонтировав ряд рыночных механизмов, которые пытались применить консерваторы (например, так называемая ваучеризация), они создали другие, с помощью которых в сферах образования, здравоохранения и даже в тюремно-исправительной системе внедряются принципы рынка. Предоставив Банку Англии операционную независимость, то есть самостоятельность в выборе процентных ставок, лейбористы подчеркнули свою приверженность политике низкой инфляции и макроэкономической стабильности.

Есть доля правды в том, что Тони Блэр предложил стране «тэтчеризм с человеческим лицом». Но все же «новый лейборизм» - это скорее пост-, нежели неотэтчеризм. До этого единственным премьером-лейбористом, заставившим тори сместиться влево, был Клемент Эттли (на волне социального оптимизма и веры в мобилизационные способности государства, царивших в обществе после окончания Второй мировой войны, его правительство возвело здание «государства благосостояния»). Но послевоенный межпартийный консенсус оказался непригоден к постиндустриальной эпохе и был похоронен в годы тэтчеризма. Тогда лейбористам не оставалось ничего иного, как поправеть. Когда же страна вновь переключила внимание на вопросы социальной справедливости, приспосабливаться к новым веяниям времени пришлось уже консерваторам.

К 2007 году государственные расходы поднялись за пять лет с 37 до 43 % ВВП. К достижениям «новых лейбористов» в социально-экономической сфере относятся: введение минимальной оплаты труда и ее постоянный рост, активная государственная политика в области занятости, увеличение помощи малоимущим и неполным семьям, грандиозный проект по искоренению детской бедности, вложение больших дополнительных средств в образование и здравоохранение. Несмотря на то что показатели социального неравенства в стране за последние десять лет выросли, число бедных снизилось. Налоговая нагрузка перераспределялась в пользу менее обеспеченных, хотя она и остается ниже, чем во Франции, Германии, Италии и Скандинавских странах. Придя к власти, лейбористы оставили в частных руках денационализированные консерваторами предприятия, но ввели налог на сверхприбыль. Тем самым они убили двух зайцев: не только собрали несколько дополнительных миллиардов фунтов стерлингов, которые вложили в социальные программы, но и повысили легитимность несправедливой, по мнению многих, приватизации, проведенной при Маргарет Тэтчер и Джоне Мейджоре.

«Третий путь» - стремление сочетать часть оправдавшего себя наследия британских «новых правых» с социал-демократическими традициями, экономическую эффективность с социальной справедливостью, свободу индивида со здоровым коллективизмом, социальный рынок континентальной Европы с англосаксонским капитализмом - стал визитной карточкой Тони Блэра. Со временем карточка пожелтела, но в архив сдавать ее рано. Конечно, чуда не произошло и Великобритания не превратилась в страну с по-калифорнийски успешной экономикой и по-скандинавски щедрым социальным обслуживанием. Однако шаг вперед сделан. В Лондоне «третий путь» упоминают всё реже, но не потому, что он не оправдал себя, - просто пул изначальных идей («экономика знаний», «вспомогательное государство», «государство социальных инвестиций» и проч.) все время обновляется, старые концепции заменяются новыми... «Третьему пути» предшествовали идеи «общества соучастников» и коммунитаризма, а теперь ему на смену могут прийти теории «встроенного рынка», «государства-гаранта» и др.

ВОДОРАЗДЕЛ НОМЕР ОДИН

Война в Ираке в 2003 году жирной чертой разделила прошедшее десятилетие на «до» и «после». Иракские события критически повысили градус общественного недовольства и ударили по престижу и репутации властей, а точнее, Тони Блэра. Ведь присоединение к военной колеснице США фактически стало его единоличным решением. Если бы не премьер-министр, свято веривший в наличие у Багдада оружия массового уничтожения, Великобритания вряд ли взвалила бы на себя бремя «вьетнамского синдрома» наших дней.

Во второй половине 1960-х воевавший во Вьетнаме Вашингтон нуждался в поддержке Лондона куда сильнее, чем в 2003 году. Тогда премьер-лейборист Гарольд Вильсон отклонил вариант прямого военного участия, ограничившись политической солидарностью со старшим союзником. Он полагал, что поддержка Соединенных Штатов должна быть не автоматической, а зависеть от того, насколько их действия отвечают британским национальным интересам. В этом Вильсон оказался дальновиднее Блэра.

В мае 2003-го обозреватель Би-Би-Си Эндрю Гиллиган выступил с утверждением, будто в канун войны правительство подтасовало данные разведки и намеренно преувеличило угрозу со стороны Ирака. Ситуация приняла еще более угрожающий для премьер-министра характер, когда покончил с собой Дэвид Келли - микробиолог, работавший на Министерство обороны. Явным облегчением для премьера стали итоги независимого судебного расследования, которое показало, что обвинения, выдвинутые Гиллиганом, необоснованны, а к самоубийству Келли правительство не имеет отношения.

Однако призывы к более обстоятельному изучению причин войны в Ираке не ослабевали, и в феврале 2004 года началось новое расследование. В задачу возглавляемой лордом Батлером комиссии входила оценка качества информации, предоставленной разведслужбами правительству перед началом войны. Блэр категорически отказался подвергнуть анализу также и политическую составляющую принятия решения о вторжении, т. е. мотивацию своих собственных действий. В заключительном докладе Батлер остановился в шаге от того, чтобы подтвердить факт искажения правительством информации британских спецслужб с целью обосновать необходимость вступления в войну.

А вскоре, к изумлению британских военных и дипломатов, выяснилось, что у Вашингтона нет продуманной программы послевоенного восстановления Ирака. Официальные военные потери США в живой силе с момента начала войны на рубеже 2006-2007 годов достигли 3 тыс. человек, Великобритании - более 130. Обещания британского премьер-министра, прозвучавшие в обращении к иракскому народу в апреле 2003-го, способствовать созданию «мирного процветающего Ирака» и обеспечить силами войск коалиции безопасность в стране не превратились в реальные действия.

Согласно опросам общественного мнения, уровень доверия к премьеру так и не восстановился до довоенного. Недовольство политикой правительства на иракском направлении во многом обусловило последние неудачи правящей партии на местных и европейских выборах, резкое сужение правительственного большинства в парламенте по итогам всеобщих выборов-2005. В июле того же года иракская война непосредственно докатилась до туманного Альбиона. Серия взрывов в Лондоне унесла жизни 52 человек, теракты совершили выросшие в Великобритании мусульмане. Фактор Ирака, несомненно, сыграет свою роль и на региональных выборах в мае 2007-го, и на всеобщих выборах, которые могут состояться в 2009 году.

После прихода к власти Тони Блэр подтвердил как приверженность «особым отношениям» с США, так и стремление видеть свою страну «в сердце Европы». Открылась возможность превращения Великобритании из неудобного в надежного партнера в рамках Европейского союза. Однако произошло обратное: Лондон рассорился с ведущими европейскими столицами.

ОПЕРАЦИЯ «ПРЕЕМНИК» ПО-БРИТАНСКИ

В сентябре 2006-го - незадолго до ежегодной конференции лейбористов - Блэр объявил о своем скором уходе. Предшествовавшая волна отставок младших министров стала той соломинкой, которая «сломала горб верблюду». Одни встретили эту новость с сожалением - ведь свой пост оставляет самый успешный руководитель Лейбористской партии за всю историю ее существования. Другие с нетерпением ждут, когда избавятся от «предвыборного балласта».

В последние месяцы положение Тони Блэра усугубилось из-за нового правительственного скандала. Лейбористскую партию подозревают, по сути, в продаже мест в Палате лордов взамен на секретные денежные вливания перед парламентскими выборами-2005. Справедливости ради надо сказать, что в поле зрения следователей попала и Консервативная партия. Практика продажи чинов и титулов была запрещена законом, принятым в 1925 году. Требование раскрывать информацию о спонсорской помощи содержится и в Законе о политических партиях, выборах и референдумах (2000). Несколько подозреваемых, в том числе приближенный к Блэру лорд Майкл Леви, отвечавший за привлечение спонсорских денег, подверглись арестам, хотя обвинения им пока не предъявлены. Допроса в качестве свидетелей не избежали не только ряд бывших и действующих министров, но впервые в британской истории и сам глава правительства.

Происходящее во многом напоминает события 1990-го, когда Маргарет Тэтчер, ни разу не проигравшая парламентских выборов, но настроившая против себя значительную часть электората, была вынуждена покинуть политический постамент под давлением однопартийцев. Последние хотели в очередной раз отстоять место у руля управления государством. Их расчет оказался верным: два года спустя Консервативная партия в четвертый раз, теперь под руководством Джона Мейджора, преградила лейбористам путь к власти. Блэр же, в отличие от своей знаменитой предшественницы, решил не доводить дело до «восстания».

Более того, если в России операция «Преемник» лишь набирает обороты, в Великобритании она вступила в завершающую фазу. Терпение Гордона Брауна, который с 1994 года ждал, когда Блэр выполнит свое обещание, иссякло, и отношения между двумя ведущими политиками совсем разладились.

Премьер-министр был готов уйти еще в марте 2003-го, проголосуй депутаты парламента против вступления страны в войну с Ираком. Тогда многие члены лейбористской фракции из двух зол - британские войска в Ираке и кризис правящей партии из-за отставки ее лидера и премьер-министра страны - выбрали первое. С высоты сегодняшнего дня очевидно, что это была пиррова победа.

В мае текущего года пройдут очередные выборы в местные органы власти в Англии и региональные в Уэльсе и Шотландии. С учетом этой перспективы никто в Лейбористской партии не хочет дальнейшего ослабления ее позиций - отсюда и многочисленные призывы к Тони Блэру уйти раньше. Однако именно такой шаг может в сложившейся ситуации оказаться бóльшим злом.

Дело в том, что в свете приближающихся выборов министру финансов выгоднее не торопить события: правящая партия при любом руководителе потеряет на них очки, так пусть лучше это случится при Блэре. Зато после его ухода Браун сможет начать с чистого листа и получить один-два относительно спокойных года для подготовки, возможно, четвертой парламентской победы лейбористов.

Конечно, выборы нового руководителя правительства (в Великобритании после ухода Тони Блэра состоятся выборы лидера правящей Лейбористской партии, который автоматически станет новым премьер-министром) не будут безальтернативными. О своем намерении участвовать в них уже заявил представитель левого крыла партии; вероятно, появится и кандидатура справа. Однако исход борьбы практически предрешен: победит «преемник».

Но, как известно, всякая аналогия хромает. Гордон Браун - политик с многолетним стажем, успешный министр финансов в течение последних десяти лет - не будет никем «назначен» (Тони Блэр, будь на то его воля, возможно, благословил бы кого-то иного). Он станет руководителем благодаря многочисленным заслугам и репутации, заработанной в горниле политической борьбы и государственного управления.

Фигура Тони Блэра бессменно возвышалась над соратниками. Его проект по управлению страной был «обществом с ограниченной ответственностью», в котором ответственность лежала больше на плечах премьера, чем правящей партии, а скорая смена ее руководителя означает куда больше, чем перестановку в кадрах.

И все же история проекта «Тони Блэр Лимитед» заканчивается не точкой, а многоточием. Политика «новых лейбористов» была востребована Великобританией, а не навязана ей; многие предвыборные обещания еще ждут своего выполнения. Обновленное руководство партии и правительства избавится от ненужного балласта в наследии Блэра, но одновременно продолжит большинство запущенных при нем реформ. Гордон Браун разочарует тех, кто ждет от него возврата к традициям левого лейборизма. Курс будет скорректирован, но не изменён.

Хорошо известная фирменная улыбка Тони Блэра долгое время не сходила с его лица. Сегодня она больше похожа на тающую улыбку Чеширского Кота. Остается совсем мало времени закончить дела так, чтобы будущие историки не ограничились определением «выдающийся лидер партии» и вынесли более желанный вердикт - «выдающийся премьер». Но «Чеширский Кот» еще обязательно улыбнется - ведь «новые лейбористы» не уйдут с Даунинг-стрит, 10.

Великобритания > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 20 апреля 2007 > № 2908014 Алексей Громыко

Великобритания > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 декабря 2005 > № 2908015 Алексей Громыко

Великобритания: после захода солнца

© "Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2005

А.А. Громыко – д. полит. н., руководитель Центра британских исследований Института Европы РАН.

Резюме Исчезновение империи, «над которой никогда не заходило солнце», вызвало надлом в английском самосознании, лишило его привычной целостности.

В 1962 году мир обошла фраза Дина Ачесона, бывшего госсекретаря, а в то время советника президента США: «Британия утратила империю и не нашла новой роли в мире». Кризис идентичности, постигший страну во второй половине прошлого века, дает себя знать до сих пор. Исчезновение империи не только обусловило внешнеполитическую растерянность Лондона, которому пришлось в исторически очень сжатые сроки выстраивать новую систему приоритетов на мировой арене, но и вызвало надлом в национальном самосознании, потерявшем привычную целостность. Многие из нынешних проблем британского общества уходят корнями не в столь уж давнее имперское прошлое, являясь порождением психологического стресса, пережитого нацией, которая привыкла ощущать себя супердержавой.

PAX BRITANNICA

Своеобразное геополитическое положение Соединенного Королевства, отделенного от континентальной Европы узким проливом, всегда служило важным фактором его развития. Окружающий страну океан не столько защищал ее от иностранного нападения, сколько способствовал территориальному расширению, будучи не преградой, а проводником устремленности британцев вовне. В XVI–XVIII веках сложилась невиданная по размаху и мощи империя, над которой «никогда не заходит солнце». В XIX столетии она владела колониями на пяти континентах, на ее территории проживало 500 миллионов человек.

Империя не рассматривалась британцами исключительно как источник наживы и механическая сумма отдаленных территорий, которые Лондон контролировал силой. Ее воспринимали как взаимосвязанную корпорацию. Границы самой метрополии носили промежуточный, второстепенный характер; именно внешние рубежи империи очерчивали мир, в котором британцы долгое время чувствовали себя как дома. Империя имела для них экзистенциальный смысл, определяла их мироощущение, к ней относились как к живому организму, вызывавшему особые чувства.

Империя являла собой ключевой фактор не только внешней, но и внутренней жизни метрополии, поддерживала в ней социальное спокойствие, заставляя представителей всех слоев общества чувствовать себя членами великой нации избранных. Став для англичан символом величия, их гордостью, неотъемлемой частью национального самосознания, империя в то же время воспринималась как нечто обыденное, свойственное естественному порядку вещей. До середины XX века выезд из Великобритании в колонии, протектораты, доминионы и зависимые территории намного превышал въезд. Коренные британцы охотно жили там годами и поколениями, будучи военными, чиновниками, миссионерами и пр.

Во второй половине XIX столетия, во времена, отмеченные деятельностью таких личностей, как Бенджамин Дизраэли, Джозеф Чемберлен и Сесил Родс, Британская империя находилась на пике своего могущества. Тогда-то и сформировалось представление о «бремени белого человека» как моральное оправдание имперского правления. В глазах большинства британцев того периода управление империей являлось хотя и драгоценной, но тяжелой ношей, требовавшей, помимо материальных и физических затрат, таких качеств, как чувство долга, альтруизм и самопожертвование.

Со временем британцы стали относиться к своей империи как к явлению вечному и непреходящему. Имперский менталитет, то есть мышление в глобальных категориях свободного перемещения людей, финансов, товаров и услуг, просвещенческий мессианизм, снисходительное отношение к другим народам, ощущение англосаксонской исключительности, в значительной степени свойствен им и по сей день.

Считалось, что в общеисторическом контексте империя внесла бесценный вклад в мировое развитие, освободив многочисленные народы от варварства. Многие политики, особенно консервативного толка, вплоть до середины XX века утверждали, что Британская империя – это наиболее эффективный из известных инструментов распространения демократии. (Как в данной связи не вспомнить аргументы современных сторонников неоимперской политики, обслуживающих интересы единственной сверхдержавы!)

Планы либерализации режима колониального правления разрабатывались уже с середины XIX столетия. Правящие элиты не почивали на лаврах, а прилагали усилия по модернизации. К 1914 году британские доминионы Канада, Австралийский Союз (Австралия), Новая Зеландия и Южно-Африканский Союз пользовались широким самоуправлением, а Вестминстерский статут, принятый в 1931-м, еще больше расширил их самостоятельность. (Доминионы – государства в составе Британской империи, позднее Британского содружества наций, первоначально заселенные в основном европейцами и добившиеся самоуправления, в отличие от колоний, где население небританского происхождения управлялось чиновниками из метрополии. Официально термин утвержден Имперской конференцией 1926 года, указавшей, что Соединенное Королевство и доминионы являются автономными сообществами в рамках империи, равными по своему статусу и не подчиненными друг другу в своих внутренних и внешних делах. В 1947-м термин «доминион» был заменен термином «член Содружества», что, однако, не изменило там форму власти. – Ред.)

Начиная с этого времени британские законы вступали в силу в доминионах только с согласия последних, а законы, инициировавшиеся на местах, больше не нуждались в одобрении Лондона. Годом позже на Оттавской конференции была принята система имперских преференций, защитившая рынки ввозными пошлинами. В 1935 году получил одобрение либеральный Закон об управлении Индией. Сложилась концепция Содружества как новой формы отношений между метрополией и доминионами, а затем и всеми бывшими колониями Британии. (По мере распада британской колониальной системы на смену понятию «Британская империя», официально употреблявшемуся с 1870-х, пришло понятие «Британское содружество наций». С 1947 года – «Содружество» (Commonwealth). В настоящее время Содружество не выступает как единый актор на международной арене. Связи между его государствами-членами носят скорее символический характер, при этом каждая страна пользуется безоговорочным правом одностороннего выхода из объединения. Особое положение Великобритании в Содружестве определяется не юридическими нормами, а политическими и экономическими отношениями между ней и соответствующими странами. – Ред.)

Тем трагичнее воспринимались постепенное угасание, упадок империи, ставшие необратимыми в результате новой расстановки сил после Второй мировой войны. Даже в середине XX века, в самый разгар деколонизации, около четверти всего экспорта и импорта Великобритании приходилось на ее имперские владения. А если учесть другие дивиденды – престиж, многочисленные военные базы и коммуникации, то легко представить себе масштабы смятения в головах британских политиков, вынужденных в 1940–1960-е расставаться со всем этим добром.

В 1947 году Индия, «жемчужина в короне Британской империи», обрела независимость. Это событие «открыло шлюзы», однако поначалу значительная часть лондонского истеблишмента все еще считала, что этой потерей можно ограничиться. В Форин оффисе рассматривалась идея создания блока западноевропейских стран, лидирующая роль в котором отводилась Великобритании со всеми ее владениями и который мог бы на равных соперничать с СССР и США. Уинстон Черчилль выступил с концепцией «трех кругов», опоясывающих Британию. Первый круг, или сфера, – это империя, второй – США, Канада и другие английские доминионы, третий – континентальная Европа. «…Мы являемся единственной страной, которая играет великую роль в каждой из сфер. Фактически мы – главный центр связи… мы имеем возможность объединить все три сферы», – писал Черчилль. А после прихода консерваторов к власти в 1951-м он заявил, что выиграл выборы не для того, чтобы «председательствовать при закате Британской империи».

Последние иллюзии о возможности сохранить империю развеял Суэцкий кризис 1956 года. Именно тогда бЧльшая часть британского политического класса окончательно осознала, что претензии на сохранение статуса глобальной державы не подкреплены ни экономической, ни финансовой, ни военной мощью.

В 1960-м, когда была провозглашена независимость сразу 17 государств африканского континента, премьер-министр Великобритании Гарольд Макмиллан, выступая в Кейптауне, признал неизбежность деколонизации. В 1964 году новый глава правительства Гарольд Вильсон еще заявлял, что границы Британии «проходят по Гималаям», однако уже в 1967-м на фоне экономических проблем и девальвации фунта стерлингов кабинет объявил о выводе британских войск «к востоку от Суэца». После этого оставалось вести лишь «арьергардные бои» – решать родезийскую проблему, а потом уходить из Гонконга.

В стране, жители которой прежде отличались монолитным ощущением принадлежности к метрополии, произошла трансформация самого понятия «британство», начавшего с небывалой интенсивностью дробиться на английскую, шотландскую, валлийскую и ирландскую составляющие. Кроме того, Великобритании был брошен еще один вызов – необходимость по-новому строить отношения в треугольнике Британия – Европа – США.

Менялись и другие аспекты мировосприятия. Культурная парадигма, заданная викторианской Англией, уступала место неприятию конформизма, новым представлениям об общественной морали, искусстве, отношениях между полами, человеческой индивидуальности. С новой силой зазвучали многие пассажи из эссе Мэтью Арнолда «Культура и анархия» (Matthew Arnold. Culture and Anarchy. 1869), критиковавшего англичан за излишний прагматизм и филистерство и призывавшего их к более широкому, «европейскому» взгляду на вещи. В 1970-е годы страна столкнулась с социально-экономическими проблемами, Британию стали именовать «больным человеком Европы». До этого так называли Францию в годы послевоенной правительственной чехарды, а еще раньше – Османскую империю на закате ее существования.

Однако никакие перипетии развития не стерли из исторической памяти жителей Альбиона воспоминания о Pax Britannica. Это стало очевидным в 1982 году, когда вспыхнул британо-аргентинский вооруженный конфликт из-за Фолклендских островов. По сути, эта война, которую можно рассматривать как защиту британской заморской территории от нападения извне, была справедливой. Однако само отношение к этому конфликту, сопровождавшая его риторика, возрождение джингоизма (приверженность крайним шовинистическим воззрениям, агрессивный, воинствующий патриотизм. Данный термин, впервые появившийся в конце 1870-х, произошел от английского слова jingo – «джинго», кличка английских шовинистов. – Ред.) продемонстрировали стремление англичан показать всему миру, что Великобритания не просто европейское государство, а по-прежнему великая держава.

Однако фолклендский «всплеск» не получил продолжения. На самом деле Британия уже не только не могла, но и не желала чувствовать себя наследницей империи. Несмотря ни на что, отношение британцев к окружающему их миру изменилось. В противовес постимперскому синдрому, время от времени все-таки дававшему себя знать, начал формироваться комплекс «маленькой Англии» – ощущение уязвимости своей страны перед внешними опасностями и стремление во что бы то ни стало оградиться от них. Одним из признаков такой трансформации стало нарастание враждебности к иностранцам, особенно цветным, появление в стране националистических, шовинистских настроений.

БРЕМЯ НАЦИОНАЛ-ШОВИНИЗМА

В 1968 году лидер консерваторов Эдвард Хит вывел из состава «теневого кабинета» видного консервативного политика Инока Пауэлла за некорректные высказывания в адрес иммигрантов из бывших британских колоний. Выступая в Бирмингеме, Пауэлл сравнил Британию с Древним Римом, павшим под натиском варваров. «Словно римлянин, – патетически восклицал он, – я вижу воды Тибра, бурлящие кровью». (По прогнозам, именно Бирмингем, характеризующийся значительным культурным многообразием, станет в 2007-м первым городом в Великобритании, где цветные жители, в первую очередь мусульмане, превысят по численности белых.)

Несмотря на крушение политической карьеры Пауэлла, «твердая позиция» по вопросам иммиграции стала с тех пор одной из отличительных черт политики Консервативной партии. Хотя в целом представителям британского истеблишмента удавалось не переступать грань политической корректности, скандалы, связанные с расистскими высказываниями то одного, то другого политика, случались не раз. В 1979 году предвыборный манифест Консервативной партии содержал обещание ужесточить политику в отношении иммигрантов и этнических меньшинств.

Иммиграционный контроль за лицами, приезжающими из государств Содружества, был введен в 1962-м и усилен в 1971 году. После принятия в 1981-м и 1987-м законов об иммиграции нахождение в стране сверх установленного срока стало уголовно наказуемым. Закон 1996 года усложнил правила выплаты социальных пособий определенным категориям переселенцев. Фактически это означало отказ от старой доброй традиции, коренящейся в идее «бремени белого человека», его ответственности перед колонизованными народами.

Вплоть до конца 1980-х этнические меньшинства не имели своих представителей в британском парламенте. Лишь на выборах 1987 года от лейбористов избираются четыре депутата с черным цветом кожи. В 1997-м от трех ведущих партий было выставлено 42 кандидата, относящихся к этническим меньшинствам (13 – от лейбористов, 10 – от консерваторов и 19 от либерал-демократов). На следующих всеобщих выборах – 66 (соответственно 22, 16 и 28). Лишь два депутата представляли интересы мусульманской общины. К началу 1990-х годов в Британии стали говорить о смерти идеалов Содружества, о том, что дискриминация по расовому и национальному признаку приняла в стране институциональный характер.

Лейбористы, сменившие консерваторов в 1997-м, более благосклонно относились к выходцам из стран Третьего мира, главным образом бывших британских колоний, но здесь сказались не столько рудименты имперского мышления, сколько демократические идеалы и электоральные императивы. Вместе с тем ужесточение подхода лейбористов к проблеме иммиграции в последние годы, война в Ираке оттолкнули от лейбористского правительства многих представителей этнических меньшинств, особенно мусульман. Именно этим фактором в значительной степени объясняются потери правящей Лейбористской партии на довыборах в 2004–2005 годах.

Влияние имперского прошлого особенно заметно в деятельности современных ультраправых движений. После Второй мировой войны в их агитации на первый план вновь, как когда-то, вышла имперская тематика и идея «бремени белого человека». Однако если раньше в основе подобных настроений лежало ощущение снисходительного превосходства над туземными народами, то с началом болезненного распада империи их сменили враждебность, неприязнь и агрессия.

Откровенную шовинистическую риторику использовали несколько политических движений. В 1967 году в результате объединения ряда организаций был образован Национальный фронт (National Front, NF). Национал-популизм NF нашел отклик главным образом в среде городских неквалифицированных рабочих. Пик популярности NF пришелся на конец 1970-х, когда его численность достигла 20 тысяч человек. В следующее десятилетие популярность NF несколько снизилась в связи с тем, что ура-патриотическую риторику перехватила Маргарет Тэтчер.

Тогда же о себе заявила Британская национальная партия (British National Party, BNP), пользующаяся репутацией расистской организации. Питательной почвой для роста ее популярности оказалось враждебное отношение к иностранцам, но если раньше проявление шовинизма и расизма представляло собой реакцию на проблемы, связанные с распадом Британской империи, то теперь оно было обусловлено новым испытанием для британского самосознания – процессами глобализации, которые привели в движение большие массы людей.

BNP выступает за прекращение «провалившегося», по ее мнению, мультиэтнического эксперимента и позиционирует себя как защитницу коренных британцев от проводимой «новыми лейбористами» политики «культурного обезличивания». «Если нынешняя демографическая тенденция продолжится, – говорится на сайте организации, – то мы, коренные британцы, через 60 лет превратимся в этническое меньшинство в собственной стране. Мы призываем к незамедлительному прекращению всякой иммиграции, к депортации незаконных иммигрантов и введению системы добровольного переселения для законных иммигрантов… Мы запретим “позитивную дискриминацию”, которая превратила белых британцев в жителей второго сорта».

К 2004 году присутствие BNP на политической сцене стало настолько заметным, что представителям трех ведущих партий пришлось провести серию консультаций для координации действий, направленных против ультраправых. Если в 1997-м на выборах в британский парламент свои голоса отдали BNP около 50 тысяч человек, то в 2005 году – уже свыше 200 тысяч. Популярности организаций, подобных BNP, способствовали беспорядки на расовой почве в истекшие десятилетия. В последний раз межэтнические столкновения, нередко провоцируемые ультраправыми, прокатились по городам Северо-Западной Англии в 2001-м. В Лидсе причиной беспорядков послужил арест одного бангладешца, в ходе которого полиция, по словам очевидцев, проявила чрезмерную грубость. В столкновениях азиатской молодежи со стражами порядка не обошлось без баррикад из горящих автопокрышек и «коктейля Молотова».

Главные лозунги ультраправых – запрет иммиграции и защита этнической чистоты коренных британцев – перемежались с проявлениями враждебности к Европейскому союзу. В этом BNP и близкие ей движения смыкались с партиями антиевропейской направленности.

Тем не менее очевидно: несмотря ни на что, демографические и миграционные тенденции неизбежно приведут к тому, что политический вес выходцев из бывших британских колоний и протекторатов возрастет, причем их позиции будут становиться все более самостоятельными.

МЕЖДУ ЕВРОПОЙ И США

В 1950–1960-е годы в Британии доминировала точка зрения, согласно которой, чтобы компенсировать потерю империи и влияния, Лондону необходимо было стать «особым партнером» заокеанского соседа. Когда в годы холодной войны США и Европа объединились во имя противостояния общему противнику, Британия выстраивала с ними не альтернативные, а взаимодополняющие отношения.

Однако окончание холодной войны подтолкнуло страны – участницы интеграции к самоутверждению в качестве самостоятельного игрока на мировой арене. Со времени прихода к власти в США Рональда Рейгана, который положил конец американскому либеральному проекту так же решительно, как Маргарет Тэтчер уничтожила политический консенсус в Великобритании, европейская и американская модели развития все больше расходились. Современное европейское мировоззрение основано на философских и социологических коммунитарных теориях Юргена Хабермаса, Эмиля Дюркгейма, Ричарда Тоуни, Джона Роулса и Джона Кейнса и имеет мало общего с индивидуалистическими традициями американского консерватизма, опирающимися на идеи Роберта Нозика, Лео Штраусса, Ирвинга Кристолла, Дэниела Патрика Мойнихэна и Томаса Фридмена.

После окончания эпохи тэтчеризма Британия вновь задалась вопросом: может ли она одновременно быть и европейской, и англосаксонской страной? В начале XXI века, особенно на фоне ситуации в Ираке, значительная часть интеллектуальной и деловой элиты Британии остро ощущает шаткость положения страны, одной ногой стоящей в США, а другой – в Европе. Европеизации Британии сопротивляются в основном правые круги политической элиты и часть военного истеблишмента. Хотя процесс европейской интеграции приостановился вследствие провала ратификации евроконституции, время принципиального выбора для Великобритании приближается. Стране долго удавалось балансировать на краю внутрицивилизационного надлома, однако, когда он становится все больше похож на разлом, необходимо определяться.

Большинство британских политиков считают «особые отношения» с США исчерпавшим себя проектом. Однако проблема состоит в том, что англичане, составляющие 80 % населения страны, настороженно относятся и к Европе. Это усиливает нерешительность лейбористов и подпитывает антиевропейские настроения Консервативной партии. Растет спрос на популистские движения, опирающиеся на два взаимоисключающих свойства английской самоидентификации: с одной стороны, неспособность смириться с падением глобальной роли Британии, с другой – комплекс уязвимой «маленькой Англии».

В 1993 году на британскую политическую сцену явилась под лозунгом выхода страны из Европейского союза Партия независимости Соединенного Королевства (UK Independence Party, UKIP). Эта организация – политическое воплощение агрессивного и популистского аспектов английского национализма, она опирается как раз на тех, кто страдает комплексом «маленькой Англии». Ее идеологи усматривают главный источник опасности в евробюрократии, подтачивающей суверенитет страны; их излюбленные лозунги – «Кто правит Британией?», «Вернем британцам родину!», «Восстановим контроль над нашими границами!».

UKIP с готовностью эксплуатирует ксенофобию, исторические обиды и уничижительные национальные стереотипы, избрав демагогию в качестве главного орудия агитации. Популярность UKIP показывает, что подспудное неприятие иностранцев – явление достаточно массовое в Британии. То же самое продемонстрировал и опрос, проведенный социологами из агентства MORI в марте 2001 года: 71 % респондентов поддержали идею проведения референдума о выходе Британии из состава ЕС, 52 % выразили готовность проголосовать за такой шаг.

Так же как и в других популистских движениях Британии, включая BNP, ведущую роль в UKIP играют не маргиналы, а представители истеблишмента. С 2002-го партией руководит Роджер Кнапман, который в 1987–1997 годах представлял в парламенте Консервативную партию, занимал высокие министерские и партийные посты, в частности был «партийным кнутом» (party whip – организатор работы партийной фракции в парламенте, в обязанности которого входит поддержание дисциплины, обеспечение голосования в соответствии с «генеральной линией» и т. д. – Ред.).

Однако наиболее известный деятель UKIP – Роберт Килрой-Силк, который, в отличие от большинства видных евроскептиков, вышел из рядов Лейбористской партии. За его плечами диплом Лондонской школы экономики, преподавательская работа в университете, многолетняя деятельность в парламентской фракции лейбористов, а затем успешная карьера телеведущего.

Эксплуатируя глубинные страхи обывателя, Килрой-Силк умело трансформировал свою известность в политический капитал. Газеты окрестили его «британским Берлускони», претендующим на роль защитника «простого человека» от «продажных политиков», «незваных иностранцев» и «брюссельских бюрократов». За Килрой-Силком стоят такие фигуры, как, к примеру, магнат Ричард Десмонд – владелец медиагруппы Express (газеты The Express, The Sunday Express и The Star).

Популярность UKIP обусловлена не столько политической конъюнктурой, сколько проблемами, связанными с самоидентификацией британцев в условиях деволюции – постепенной федерализации государственного устройства страны – и европейской интеграции, совпавших с всеобщим недовольством политическим истеблишментом, непоследовательным европеизмом лейбористов и продолжающимся кризисом Консервативной партии.

БРИТАНИЯ НАЕДИНЕ С СОБОЙ

Помимо «трех кругов», о которых в свое время говорил Уинстон Черчилль, у Британии имелось и четвертое, внутреннее измерение – сфера первоначальной экспансии Англии, вовлекшей в свою орбиту Ирландию, Уэльс и Шотландию. Сплав этих составляющих и стал ядром британства. Недаром эпос о короле Артуре и рыцарях Круглого стола имеет кельтское происхождение, и если Ланселот и Гвиневьера – персонажи древних англосаксонских сказаний, то Тристан и Изольда – это опять же герои кельтского фольклора (Друстан и Ессилт).

В то время как регионы «кельтской периферии» обладали широкой автономией, сердцем Великобритании всегда оставалась Англия, а англичане составляли государствообразующую нацию. Английский национализм не был ни этническим, ни разъединяющим, а выполнял гражданскую, интегрирующую функцию. Британская империя представляла собой не что иное, как воплощение английского мессианизма и английского видения международного устройства. Распад империи привел к фундаментальному сдвигу в самосознании британских граждан. Активизировались национальные движения, все большее число людей ощущали себя не британцами, а шотландцами, валлийцами, ирландцами. По опросам общественного мнения, даже в Англии лишь треть населения считает себя в первую очередь британцами.

Факторы, долгое время объединявшие жителей страны (протестантизм, превосходство британских институтов власти, монархия, империя), переставали работать. Известный британский мыслитель Дэвид Маркуэнд назвал идею «британства» в ее традиционном виде анахронизмом.

Если раньше доминировала точка зрения о Великобритании как об однородном государстве, то в последние десятилетия англоцентристская версия британской истории подверглась критике. Фрагментация британского самосознания ускорилась в результате реформ «новых лейбористов», направленных на расширение региональной автономии. Ряд британских интеллектуалов сделали вывод о том, что центробежные процессы однозначно приведут к дезинтеграции страны. Так, шотландский исследователь Том Нейрн утверждает: лейбористы глубоко заблуждаются, полагая, что деволюция остановит рост национализма. Только отделившись друг от друга, Англия и Шотландия обретут жизнеспособную постимперскую идентификацию. Другие, признавая факт подспудной федерализации государства, не усматривают в этом опасность для ее территориальной целостности. «Миф о “единой и неразделимой” британской нации показывает, как Британия воспринимала себя в прошлом, – пишет специалист по Шотландии Джеймс Митчелл. – Новый миф об особости Шотландии искажает реальность не меньше». Характерно, что с 2001-го слово «Британия» в названии ежегодника Государственного бюро национальной статистики было заменено на «Соединенное Королевство».

Нынешнее лейбористское правительство убеждено в необходимости сохранить единство Великобритании путем дальнейшей модернизации ее конституционного устройства, развития культурного многообразия. Немало и тех, кто видит путь к сохранению целостности в установлении республиканской формы правления взамен монархии, переставшей служить символом единства нации.

Процесс обособления различных частей страны вряд ли обратим, однако вовсе не обязательно рассматривать это как трагедию. Англия достаточно либеральная страна, чтобы избежать местечкового национализма. Возможно, что единство в долгосрочной перспективе будет сохранено именно благодаря развитию федерализма. Однако движение от крупных и гетерогенных политических и культурных образований к более мелким и однородным может усилить опасность идентификации на основе этнических и религиозных принципов.

***

В свете трагических событий в Лондоне в июле 2005 года, организаторами которых были не иностранцы, а натурализованные и даже выросшие в Британии мусульмане, особенно остро встал вопрос о том, что такое британская нация, как соотносятся интеграция и ассимиляция, жизнеспособна ли концепция мультикультурализма. В Британии неожиданно появились свои «лица кавказской национальности» – мусульмане. А ведь совсем недавно, в 2002-м, девять из десяти жителей страны считали, что британец необязательно должен быть белым, четверо из пяти – что необходимо уважать права этнических меньшинств.

Как теперь изменятся общественные настроения? Как реанимировать британство, и прежде всего чувство сопричастности и доверия друг к другу, если в обществе царит атмосфера всеобщей подозрительности, а за жизнью британцев на улицах, в магазинах и банках, аэропортах и общественном транспорте наблюдают более четырех миллионов камер слежения? Хочется верить, что Великобритания не поддастся культурной автаркии и ксенофобии, не растеряет свое многообразие и не откажется от диалога культур и образов жизни. То есть останется такой, каковой в эпоху своего расцвета была Британская империя.

Великобритания > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 13 декабря 2005 > № 2908015 Алексей Громыко