Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Конго ДемРесп. Руанда > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 февраля 2023 > № 4313697 Майя Никольская

Большая маленькая война в восточном Конго

МАЙЯ НИКОЛЬСКАЯ

Научный сотрудник Центра ближневосточных и африканских исследований ИМИ МГИМО МИД России.

Токсичные отношения всегда заканчиваются насилием. Не обошла эта аксиома и африканскую политику. Пример тому – тлеющее уже больше года противостояние в руандийско-конголезском приграничье. Как часто бывает в таких отношениях, корни конфликта уходят в давние обиды, а незакрытые гештальты с каждым годом приобретают всё более фатальный оттенок, отравляя не только самих участников, но и тех, кто волею судеб оказался втянут в это противоборство.

А ещё токсичность предполагает, что и персонажи, и события – на самом деле не совсем то, чем кажутся на первый взгляд: как писал классик, «всё притворство, пустое обольщенье и обман».

В подобных историях с небывалым накалом страстей бывает полезно посмотреть на ситуацию под разными углами зрения и понять, кто, почему, а главное – для чего достал ножи.

Пролог

Перенесёмся в 2012-й – год, оказавшийся судьбоносным для региона, поскольку именно тогда появилась группировка, которая стала одним из главных участников нынешнего конфликта: М23, или «Движение 23 марта». Бывшие солдаты Национального конгресса защиты народа, политического движения, созданного в восточном Конго в 2006 г., по составу в основном конголезские тутси – баньямуленге, при поддержке Руанды и Уганды подняли мятеж против правительства ДРК и президента Жозефа Кабилы, обвиняя его в дискриминации тутси. В ноябре боевики М23 дошли до Гомы – крупнейшего города восточного Конго – и оккупировали ее. Всего за несколько недель вооружённого конфликта в статусе внутренне перемещённых лиц оказалось более 140 тысяч человек. Количество жертв росло, и урегулирование конфликта потребовало международного вмешательства. Благодаря региональной дипломатии, в частности посредничеству Сообщества развития Юга Африки (САДК), а также военному давлению контингента ООН – Бригады оперативного вмешательства (Force Intervention Brigade), специально созданной для борьбы с вооружёнными группировками, к концу 2013 г. повстанцев удалось побороть. Большинство членов М23 отступило в Руанду и Уганду. Остальные либо добровольно демобилизовались, либо растворились в рядах вооружённых сил Демократической Республики Конго (ДРК), однако таких было немного.

В начале 2017 г. несколько сотен боевиков угандийского крыла М23 бежали в Конго, где произошёл ряд столкновений с конголезскими вооружёнными силами – которые, однако, носили спорадический характер и местным властям будто бы не представлялись опасными. Казалось, в восточном Конго наступил прочный мир. Но впечатление было обманчивым.

         

            

Акт I. Четыре истории про тайное и явное

12 ноября 2021 г. после долгих лет в режиме бездействия М23 вновь начинает наступление – в районе деревень Чанзу и Руньоньи в Северном Киву. Нельзя сказать, чтобы оно было совсем неожиданным: подозрительная активность М23 в восточном Конго не могла остаться без внимания властей. Ещё 2 ноября в телевизионном обращении к нации президент ДРК Феликс Чисекеди призывает молодёжь «самоорганизовываться в народные дружины с целью поддержки и сопровождения наших вооруженных сил». Всего за несколько недель армия повстанцев доходит до подножия вулкана Ньирагонго – менее 30 км от Гомы, а в мае 2022 г. – почти до Гисеньи на руандийской стороне границы.

Стремительное продвижение М23, попавшей в заголовки всех мировых газет, озадачивает даже международных наблюдателей. Звучат догадки, что не обошлось без чьей-то помощи. В докладе группы экспертов ООН по безопасности отмечается, что по уровню вооружения и экипировки повстанцы не уступают хорошей регулярной армии. Кто-то снабжает их приборами ночного видения, современными автоматами и пулемётами. Докладу вторит сам Феликс Чисекеди и прямо называет «спонсора» – Руанда.

К середине 2022 г. М23 захватывает ключевые форпосты в области Рутшуру (Северное Киву) на границе с Угандой и Руандой, а позже добирается и до ряда городов к западу от Гомы (Тонго, Кишише и Бамбу), что потенциально угрожает отрезать Гому от путей доставки продовольствия. В июне – берёт Бунагану, вытеснив конголезскую армию в Уганду. Многие из боевиков родом из этих мест, прекрасно ориентируются на местности, пользуются как минимум сочувствием, а как максимум – поддержкой жителей той же Рутшуру. В какой-то момент повстанцы даже окружают ооновскую миссию и входят в национальный парк Вирунга.

Складывается впечатление, что ещё один-два марш-броска – и М23 ждёт триумфальная развязка. Однако конголезские военные не готовы сдавать позиции. Сценарий выглядит всё более непредсказуемым. Если повстанцы возьмут Гому, означает ли это полную потерю контроля правительства над восточной частью Конго?

У каждого из участников – свой взгляд на ситуацию и своя версия её причин.

1) М23

Одна из главных целей, которую преследует группировка во главе с Бертраном Бисимвой и Султани Макенгой – оказать давление на Киншасу и склонить её к диалогу. Дело в том, что правительство Чисекеди категорически отказывается вести какие бы то ни было переговоры с повстанцами. «Это террористы, которые получают от Кигали финансовую и техническую поддержку», – заявил он в конце 2021 года. Одно из основных требований M23 – соблюдение прав баньямуленге, в которых, в представлении группировки, они по-прежнему ущемлены. Представители М23 упрекают Киншасу в потворствовании боевикам-хуту и ссылаются – вот парадокс! – на тот же самый ооновский доклад, где раскрываются многочисленные случаи насилия и линчевания киньяруандофонов – то есть говорящих на киньяруанда граждан. В частности, там описаны вопиющие случаи подстрекательства, когда заместитель полицейского комиссара Северного Киву призывает гражданских «идти с мачете на врага», а бывший министр конголезского кабинета Жюстен Битаквира требует находить и обезвреживать «лазутчиков».

К тому же М23 намерена добиваться выполнения соглашений 2013 г. – а это предусматривает объявление амнистии боевикам с возможностью последующей их интеграции в вооружённые силы ДРК, что поможет конголезским тутси лучше защищать свои интересы; а также легитимацию политического крыла М23 в качестве полноправной партии.

Есть и скрытая повестка. Слабость центральной власти, её неспособность контролировать территорию полностью превращает восточное Конго в лакомый кусок для всех желающих заполучить нелегальные источники дохода. Именно через восточное Конго пролегают основные транспортные маршруты: Момбаса – Гома, порт Букаву – внутренние районы ДРК, крупным логистическим узлом является и сам город Бунагана, что позволяет боевикам собирать дань за прохождение по этим маршрутам коммерческих грузов. Кроме того, в Северном Киву сосредоточены колоссальные запасы таких полезных ископаемых, как золото, колтан, алмазы, кобальт, медь, вольфрам, касситерит (главный минерал для получения олова) и другие. Тот, кто контролирует восточное Конго, будет не просто баснословно богат, но может диктовать свои условия всем, у кого есть спрос на эти ресурсы.

2) Киншаса

Придя к власти в 2019 г., Феликс Чисекеди попытался подлатать всё то, что не удалось его предшественникам Лорану-Дезире и Жозефу Кабиле. Одним из приоритетов его администрации становится стабилизация отношений с соседями: Конго обескровлено бесконечными конфликтами; страшная коррупция в армии, службу в которой многие рассматривают лишь как источник наживы, не даёт никакой надежды на поддержание границ в безопасности. Поэтому он делает ход конём: разрешает бывшим противникам по Второй конголезской войне (1998–2003) – Уганде и Бурунди – проводить спецоперации по ликвидации боевиков на территории ДРК. В частности, это касается Объединённых демократических сил (Allied Democratic Forces, ADF) – преимущественно угандийского по составу бандформирования, которое присягнуло на верность ИГИЛ[1] и хозяйничает в соседней с Северным Киву провинции Итури. Выглядит закономерным, что, устав от бесплодных попыток навести мосты с Кигали, Чисекеди замирился с президентом Уганды Йовери Мусевени. В декабре 2021 г. он также договаривается с Мусевени о строительстве шоссе Касинди – Бени – Бутембо длиной в 125 км, которым займутся угандийская Dott Services и конголезская Sakima. Что до Бурунди, то, как утверждают конголезские власти, бурундийские повстанцы-тутси СВП-Табара («Сопротивление во имя верховенства права», Mouvement de la Résistance pour un État de Droit – RED-Tabara), действующие на территории ДРК, тоже получают поддержку со стороны руандийских вооружённых сил.

Активизация М23 ставит все планы Чисекеди под угрозу срыва. В представлении Киншасы, М23 – лишь марионетка в самой настоящей прокси-войне, а главный кукловод здесь – Поль Кагаме. Как бы в подтверждение этой идеи в октябре 2022 г. Чисекеди даёт послу Руанды в ДРК 48 часов, чтобы покинуть страну – сразу после захвата группировкой М23 города Киванджа. Не допустить взятия под контроль восточного Конго, а, возможно, и его сецессии, которой Киншаса так боится – одна из негласных целей Чисекеди в контексте интеграции в Восточноафриканское сообщество (ВАС): 11 июля 2022 г. ДРК официально стала седьмой страной – членом этого объединения, которое, как мы увидим, действительно готово сыграть первую скрипку в урегулировании конфликта, грозящего захлестнуть весь регион. Между тем «большая маленькая война», как ни странно, в каком-то смысле играет на руку Чисекеди: конголезская общественность всё активнее консолидируется против движения М23 и его предполагаемых сторонников из Руанды.

3) Кигали

С самого начала конфликта Запад распекает Руанду за пассивную агрессию – нежелание признать факт своего участия в событиях, происходящих в восточном Конго. Действительно, вплоть до ноября 2022-го Кигали открещивалась от этого как могла. Однако изображать Руанду исключительно как бретера и агрессора означает закрыть глаза на её реальные интересы в регионе.

Во-первых, Кигали всё ещё никак не может полностью одолеть в Конго боевиков Демократических сил освобождения Руанды (ДСОР/FDLR) – остатки военизированных подразделений хуту-интерахамве, повинных в геноциде в Руанде 1994 г. и считающих режим Кагаме своим главным врагом. Риторика ДСОР фонит особенно неприятными флешбэками для тех, кто помнит геноцид: все эти истории про расправу над тутси (хоть и в данном случае резидентами восточного Конго) там уже проходили и нет никакого желания повторять.

Во-вторых, в месторождениях колтана на территории ДРК, который используется в производстве мобильных телефонов и прочих девайсов, нуждается не одна М23. Руанда – страна не особенно богатая полезными ископаемыми, зато дуга от Бунаганы до Гомы, на контроль за которой у Киншасы просто не хватает сил, уже много лет даёт ей возможность поддерживать нужное ей сальдо внешнеторгового баланса. А ещё немаловажно, что в последние годы Кагаме чувствует себя неуютно: с его харизмой и далеко идущими региональными амбициями после смерти танзанийского коллеги Джона Помбе Магуфули в 2021 г. он небезосновательно претендует на звание лидера номер один в регионе. Однако «дипломатическая революция» Чисекеди, примирение с Бужумбурой и Кампалой смешали ему все карты.

4) ДСОР (Демократические силы освобождения Руанды)

Самый загадочный участник конфликта в восточном Конго. Ещё в 2007 г. эксперты по региону говорили: определить, что такое ДСОР, очень сложно. Главный общий знаменатель – этническое происхождение: все боевики – хуту. В 2000 г. под знаменем ДСОР объединились две боевые группировки: Армия освобождения Руанды (Alir) и Комитет координации сопротивления (CCR). Точная численность ДСОР неизвестна. Сейчас, по разным оценкам, она составляет максимум несколько тысяч человек. Немного, но на её счету – громкое убийство посла Италии в Конго в 2021 г., причастность к которому, правда, она отрицает, и нападения на рейнджеров в Вирунге в 2020-м и 2021 году. ООН и правозащитные организации задокументировали и другие преступления, в том числе убийства, нанесение увечий, сексуальное насилие. В 2019 г. в результате поножовщины с их участием в районе Мусанзе – крупного города на северо-западе Руанды – погибло девятнадцать человек. На этом фоне обсессивное стремление Руанды «добить» ДСОР выглядит не таким уж обсессивным.

Для самого Конго ДСОР, как это ни печально звучит, ничем не страшнее любой другой из многочисленных банд «с большой дороги», рыскающих по его территории с рыхлой структурой управления. Поэтому в столкновениях с боевиками-хуту конголезская армия нередко побеждает. С другой стороны, инвективы со стороны Руанды на предмет тайного сотрудничества и даже сращивания ВС ДРК и ДСОР тоже не являются безосновательными. Однако после ликвидации в сентябре 2019 г. Сильвестра Мудачумуры, одного из главных полевых командиров, возглавлявшего радикальную ячейку ДСОР, сама группировка действительно выглядит всё менее и менее грозной силой. В принципе, её усиление возможно лишь за счёт новых боевиков в случае активизации притеснений в отношении баньямуленге, либо при вмешательстве внешних игроков. Всем уцелевшим интерахамве, составляющим костяк ДСОР, сейчас уже под 50 лет и более. По объективным причинам они вряд ли смогут долгое время вести партизанскую жизнь.

Акт II. Долгожданное вмешательство со спорным исходом

На фоне эскалации взаимных обвинений и конфронтационной риторики между сторонами на сцену выходят региональные африканские посредники. Международным миссиям ни стороны конфликта, ни их соседи больше особенно не доверяют – ооновская МООНСДРК (MONUSCO) оказалась фактически бессильна перед возникшей угрозой, да и вся история (не)вмешательства стран за пределами континента в восточноафриканские дела показывает результаты от нулевого до отрицательного. На протяжении 2022 г. постепенно выкристаллизовывается два посреднических трека: ангольский (the Luanda process) и кенийско-восточноафриканский (the Nairobi process). Первый инициирован президентом Анголы Жоао Лоуренсу. Его поездка в Кигали 11 ноября и так называемый мини-саммит по миру и безопасности в восточном Конго Международной конференции по Региону Великих озёр в Луанде 23 ноября выглядели многообещающими. Однако в отсутствие президента Кагаме, который вместо себя отправил главу МИД Винсента Бируту, что сам саммит, что итоговое коммюнике вышли довольно однобокими. В упомянутом документе подчёркнута необходимость бороться с разрушительными террористическими силами в восточном Конго (формулировка – практически прямая цитата из Чисекеди) и содержится призыв к М23 отступить на предыдущие позиции. Тем не менее ДСОР в нём не упоминается, что делает ценность документа в глазах руандийцев крайне сомнительной.

Таких ошибок постарались избежать в Восточноафриканском сообществе, для которого урегулирование «большой маленькой войны» – вопрос не только региональной безопасности, но и успешности его дебюта на стезе миротворчества. Здесь было решено остановиться на двух направлениях работы. Первое: личные контакты плюс признание чаяний всех участников конфликта, включая тех, кто находится за пределами правового поля. В 2022 г. состоялось три раунда переговоров между вооружёнными группировками и конголезскими властями под эгидой ВАС. Во второй половине того же года в процесс активно включаются кенийцы. Вся осень, а в Южном полушарии – весна прошла под знаком челночной дипломатии экс-президента Ухуру Кениаты. Он много и активно общается по телефону и тет-а-тет с руководством ДРК, Руанды, Бурунди. В ноябре 2022 г. Кениате, которого связывают дружеские отношения с Феликсом Чисекеди, всё-таки удалось достичь предварительной договорённости с Кагаме о том, что Кигали поможет посреднику на переговорах от ВАС убедить М23 прекратить огонь и покинуть захваченные территории. Таким образом, Кигали, наконец, признала факт поддержки этого движения.

Почему выбор пал именно на Найроби? Кения – почти единственная страна региона, за исключением Танзании, никак не «засветившаяся» в восточном ДРК, и, не имея общей границы ни с Конго, ни с Руандой, может считаться нейтральным арбитром. Для Найроби это также вопрос имиджа и престижа: в случае успеха Кения сможет облачиться в мантию главного регионального дипломата, перехватив инициативу у танзанийцев – расклад, который был бы выгоден их западным партнёрам. По-видимому, к посреднической миссии Найроби также подталкивают определённые коммерческие интересы в руандийско-конголезском приграничье.

Вторая линия работы на восточноафриканском треке – отправка в восточное Конго восточноафриканских сил постоянной готовности (East African Standby Force, EASF) под руководством генерала Гитачу Шиферау Файисы, одного из пяти подразделений, созданных в рамках Африканской архитектуры мира и безопасности (APSA), командование которыми находится в ведении ВАС. Группировка включает контингенты численностью от 6,5 до 12 тысяч человек из Кении, Уганды, Танзании, Бурунди и Южного Судана. Мандат EASF подразумевает разоружение повстанцев в четырёх конголезских провинциях: Северное Киву, Южное Киву, Верхнее Уэле и Итури в течение полугода, плюс стратегический обзор каждые два месяца.

Однако по состоянию на конец января 2023 г. достигнутые ВАС успехи тоже нельзя назвать внушительными. Так, 19 января Кагаме обвинил Чисекеди в привлечении иностранных наёмников в восточное ДРК, а чуть раньше объявил, что отныне конголезским беженцам в доступе на территорию Руанды будет отказано. Не способствовал деэскалации и инцидент с пересечением руандийской границы конголезским самолётом 24 января. Пока что градус взаимного недоверия между Кигали и Киншасой слишком высок.

Есть и другие поводы для беспокойства. Распределение секторов по страновому принципу в рамках EASF (южносуданские силы будут отвечать за зачистку Верхнего Уэле, бурундийцы – за Южное Киву и так далее) вызывает у аналитиков подозрения на предмет того, не будут ли отдельные контингенты преследовать свои собственные интересы, воспринимая каждый сектор как свою вотчину – особенно учитывая, что, мягко говоря, прецеденты в прошлом были, и немало. Кроме того, извечный вопрос денег встаёт и здесь. Подразумевается, что каждая страна самостоятельно платит своему контингенту, однако не все из них могут «потянуть» бремя финансирования такой трудоёмкой операции на протяжении полугода. Отчасти поэтому пока собственно активных столкновений с участием EASF и не происходило.

Между тем свои попытки «вразумить» М23 и Руанду продолжают западные страны – США, Франция и Бельгия, в меньшей степени Великобритания и ФРГ. Все они – крупнейшие доноры для Кигали. Заявления госдепартамента США, включая совместные с европейскими партнёрами, звучат всё жёстче месяц от месяца – хотя, надо признать, в последнем январском документе хотя и очень пунктирно, но обозначена проблема киньяруандофонов в ДРК. Помимо чисто гуманитарных помыслов, международные игроки пристально следят за судьбой тех же колтановых и медных приисков – концессии на многие из них принадлежат крупным китайским конкурентам западных корпораций, которые в случае эскалации насилия вполне могут призвать на защиту своих интересов частные военные компании. Не исключён похожий поворот сюжета и с привлечением российских ЧВК на сторону одного из государств, прямо или косвенно задействованных в конфликте, что шло бы вразрез с интересами Запада в регионе.

Акт III (пока ещё не написанный)

Перерастание «большой маленькой войны» в большую и ожесточённую, с последствиями для соседних стран, многим кажется сегодня неминуемым – по крайней мере, так гласят законы жанра. К сожалению, для 180 тысяч временно перемещённых лиц и родственников погибших, счёт которых пошёл на сотни, это не художественный фильм, а самая настоящая жизнь. Так пройдена ли точка невозврата?

Представляется, что до кровавой развязки всё-таки остались возможные сюжетные ходы. Чтобы снизить напряжённость, важно разорвать порочный круг взаимного газлайтинга. Не только Кигали, но и Киншаса должна признать факт сотрудничества с вооружёнными группировками в восточном Конго. Отказ Киншасы от компромисса чреват затягиванием противостояния, которое грозит сорвать всеобщие выборы в ДРК, намеченные на 20 декабря 2023 года. Упрямство же Кигали ещё больше разозлит её западных партнёров и может стоить Руанде экономически выгодных сделок и помощи развитию, вплоть до санкционного давления. В свою очередь, именно на М23 необходимо возложить ответственность за прекращение огня в районе Гомы.

Хотя и соблазнительно наклеить на происходящее ярлык прокси-войны, считать важнейших акторов конфликта периферийными – преступление. Оптимальным шагом на данном этапе было бы посадить за стол переговоров Киншасу, Кигали и М23 с участием эмиссаров ВАС, с перспективой присоединения других военизированных группировок, например, той же ДСОР, сохранив ангольский трек как запасной – в конце концов, у Международной конференции по региону Великих озёр разработаны свои миротворческие механизмы.

Токсичные отношения в восточном Конго стали таковыми не за один день и даже не за один год. Поэтому их «детоксикация» потребует времени и значительной политической воли со стороны всех: и участников конфликта, и посредников, и других причастных сторон. Ясно одно: каждая непроговорённая обида, каждый упрек, оставшийся без ответа, каждый акт двуличия и коварства – это шаг по направлению к пропасти.

     

СНОСКИ

[1] Запрещено в России – прим. ред.

Конго ДемРесп. Руанда > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 8 февраля 2023 > № 4313697 Майя Никольская

Россия. Нигерия. Конго ДемРесп. Африка > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 17 февраля 2022 > № 3975544

Забыли про Африку

...где нас помнят и ждут

Виктор Поликарпов

Курс Запада на возрождение холодной войны и выдавливание нашей страны со всех мировых рынков заставляет Россию искать новые пути для манёвра. В этой связи хотелось бы привлечь внимание наших читателей к Африке.

Старшее поколение ещё помнит времена СССР, когда мы активно присутствовали практически в каждой ключевой стране континента, обеспечивая геополитический паритет с Соединёнными Штатами Америки. Экономическая и военная помощь африканским странам тогда оказывалась в основном на идеологической основе, исходя из их желания строить социализм в своих странах. Однако вопреки расхожему мнению, что Африка была на нашем полном содержании, мы хоть и медленно, но получали возврат капиталовложений в виде так необходимого нам стратегического сырья: алюминия, свинца, золота, платины, алмазов.

Достаточно посмотреть статистику внешней торговли СССР с африканскими странами, чтобы убедиться в том, что мы не «кормили» Африку. Мы продавали африканцам рыбу, выловленную в их прибрежных водах, ремонтировали наши суда в их портах, контролировали мировой океан своим флотом и стратегической авиацией с их территорий и поставляли оборудование и технику, изготовленную на наших предприятиях и нашими рабочими. Вступая в Парижский клуб в 1997 году и подчиняясь его уставу, Россия была вынуждена списать своим должникам огромный объём долгов. Военные долги составляли около 80 % от общего объёма российских активов. Кроме того, Россию обязали списывать долги странам, относящимся к разряду «бедных» и «развивающихся».

Африканцы не отказывались платить. Мы сами ушли из Африки, свернув все возможности товарооборота. Между тем подготовка того, что сейчас называется «мягкой силой» в наших политических интересах, была одной из главных задач СССР в Африке. Дело это недешёвое, но это стоило того. Американцы говорят: «Расходы на мозги никогда не бывают напрасными», и сегодняшние реалии в Африке это доказывают. Процент положительно относящихся к России африканцев, к сожалению, падает.

Примечательно то, что во времена СССР профессиональная подготовка велась по очень широкому кругу специальностей: врачи, агрономы, энергетики, геологи и даже физики-ядерщики. В начале 60-х годов мы собирались построить атомный реактор в Гане. Не забывали мы и о специалистах гуманитарного направления: экономисты, журналисты и даже философы. Подготовка военных кадров для национально-освободительного движения африканских народов и национальных армий – это отдельная важная страница наших отношений с африканскими странами.

С распадом СССР те, кто определяют внешнюю политику России, забыли про Африку. Им было просто не до этого. Прозападная пресса России активно вколачивала в общественное мнение образ Африки как континента исключительно нищеты и болезней. Обиднее всего из уст наших тогдашних руководителей звучали слова о ненужности Африки, о «террористах» (так стали называть подготовленных нами бойцов национально-освободительных движений), о возврате долгов СССР и так далее. Африканцы стали говорить о нашем предательстве. Глубоко в память врезалась меткая фраза, сказанная послом Кении в РФ на одной из встреч с африканцами: «Вы, русские, разбросали много зёрен по всей Африке, но забыли собрать урожай».

В 90-е и «нулевые» годы наш «урожай» собирали другие: страны Западной Европы, США, Китай. В последнее время — Индия, Бразилия, Турция, страны Ближнего Востока. Прибыль, получаемая отдельными крупными компаниями, работающими на континенте, исчисляется уже миллиардами. Особенно преуспел в этом Китай, который, инвестировав на протяжении последних 15 лет в Африку около 300 млрд долларов и пообещав ещё 60 млрд, фактически установил контроль над экономиками ряда африканских стран. В настоящее время средняя доля Китая в экономике континента составляет 12% ВВП и продолжает неуклонно расти. «Урожай», который соберут китайские компании к 2030 году, по некоторым оценкам составит свыше 400 млрд долларов.

Возникает вопрос: что происходит? Как оказалось, мы просто не заметили, как за 30 лет нашего отсутствия Африка стала другой. Сегодня это потенциально колоссальный потребительский рынок с темпом роста 5–7% ВВП в год. С 2,6 трлн долларов в 2020 году он перевалит за 3,5 трлн уже в 2025 году. Объём потребления домохозяйств к 2023 году составит 2,1 трлн долларов. Только на свечи, древесный уголь и керосин самые бедные африканцы, чей доход не превышает 1 доллара в день, расходуют в эквиваленте свыше 10 млрд долларов в год.

В Африке самое молодое население среди всех континентов. К 2035 году число активных молодых работников составит 1,1 млрд человек — это больше, чем в Китае и Индии. По потенциалу рабочей силы Африка выходит на первое место в мире. Уже сейчас в регионе Африки к югу от Сахары отмечается 900 миллионов потребителей. С удвоением населения африканского континента в 2050 году их станет существенно больше.

Примечательно, что быстрыми темпами растёт и средний класс, который насчитывает 300 млн человек. К 2030 году это будет уже 500 млн. Африканские страны быстро индустриализуются и урбанизируются. Стремительно развивается сфера услуг, телекоммуникации, интернет. Создаётся местное производство. Африка сегодня – это Бразилия или Индия 20 лет назад. Континент накапливает критическую массу для экономического рывка, преимущественно на базе новых технологий, быстро вбирает в себя всё новое и передовое.

Конечно, кажется, что все процессы идут медленно, почти незаметно. Проблем достаточно, но главные две: электроэнергия и вода. Для устойчивого развития и ликвидации нищеты в регионе Африки к югу от Сахары требуется уже сейчас порядка 100 ГВт установленных мощностей. Вода есть, её много, но она недоступна для орошения, а главное — для питья: 40% населения к югу от Сахары не имеют постоянного доступа к этому жизненно важному ресурсу. Темпы роста африканского рынка искусственно очищенной воды впечатляют: от 325 млн долларов в 2016 до ожидаемых 760 млн к 2023 году.

Африка по-прежнему является самым бедным континентом, но реальность такова, что за последнее время здесь появились сотни новых промышленных предприятий, отелей, торговых и бизнес-центров, новых зданий аэропортов, ресторанов, девелоперских проектов. Из 18 миллиардеров Африки, совокупно владеющих состоянием в 73,8 млрд долларов, половина проживает и ведёт свой бизнес в странах к югу от Сахары. Количество долларовых миллионеров среди африканцев региона, по данным журнала «Форбс», уже перевалило за 140 тыс. и стремительно растёт. Это только те, кто физически проживает в Африке. А есть много африканцев, которые, имея бизнес в Африке, постоянно живут в Европе или Америке.

Существенно возрастает значение и роль мировых ресурсов. Как следствие, усиливается борьба за них ведущих мировых держав. В большинстве своём колоссальный потенциал африканских стран находится в начальной стадии освоения. А ведь в Африке 90% мировых запасов кобальта, 54% марганца, 56% алмазов, 50% золота, 50% фосфатов. Африка производит 75% какао-бобов и 60% кофе в мире.

Растёт осознание того, что ресурсы, добываемые на континенте, должны служить африканцам. Ведь, к примеру, от всего объёма 300-миллиардного рынка золота Африке достаётся только 4%, притом, что 50% всего мирового золота — африканское. Такая же ситуация с нефтепродуктами (только 3% от 3-триллионного рынка, где 10% африканские запасы) или какао-бобами, за которые Африка имеет только 10% от 120-миллиардного рынка, являясь основным производителем этого продукта.

Африка обладает огромными возможностями по производству сельскохозяйственных продуктов и способна не только накормить себя, но и обеспечить мировые поставки, ведь здесь сосредоточено 60 % всех пахотных земель мира. На рынке востребованы все передовые технологии в сфере сельского хозяйства, горнодобычи и переработки полезных ископаемых, медицины, образования, IT, безопасности, энергетики, включая атомную.

Кажется, что Африка широко открыта для всего нового. По большому счёту, востребовано всё. Маленький росток любого бизнеса, посаженный в благодатную почву Африки, быстро прорастает. Показательными в этом плане являются темпы роста клиентской базы сотовых операторов. Количество потребителей услуг мобильной связи в регионе к югу от Сахары за ближайшие 5 лет увеличится на 130 млн человек, а число подключённых к сети SIM-карт будет доведено до 1 млрд. В настоящее время уровень охвата населения «чёрной» Африки составляет 45% (477 млн). Если сейчас только 272 млн африканцев пользуются мобильным интернет-доступом (26%), то к 2025 году их количество перевалит за 500 млн.

Наиболее быстрые темпы охвата населения мобильной связью демонстрируют Нигерия, Эфиопия, ДРК, Танзания и Кения. Сети 5G уже внедрены в ЮАР и тестируются в таких странах, как Уганда, Кения, Нигерия и Габон. На базе современных IT-технологий развивается и банковская сфера. Активно внедряется единая цифровая платёжная система Cellulant, объединяющая 95 банков в 34 странах с доступом к 133 млн клиентов. Рынок банковских платежей в Африке оценивается в 25–35 млрд долларов, а система нацелена на охват новых банков и доведение клиентской базы до 700 млн.

Этот список можно было бы продолжать бесконечно. Африке интересно сейчас практически всё, что имеют развитые страны. К примеру, рынок развлечений и средств массовой информации только в Нигерии за последние три года удвоился и составил порядка 7–7,5 млрд долларов. Вот почему растут иностранные инвестиции в Африку. Даже пенсионные фонды США и других западных стран обращают свои взоры на инфраструктурные проекты на континенте. Китайские инвестиции в Африку увеличиваются темпами в 40% за год. Свыше 500 только американских компаний работают десятилетиями на континенте, не говоря уже о французских, британских, португальских, китайских, индийских, корейских, турецких и других. Их уже тысячи.

По сообщению интернет-издания Africa Intelligence, украинский автомобильный гигант АвтоКрАЗ собирается развернуть совместное производство автотехники для военных целей в Нигерии, Гане, Сенегале и в Анголе. Возникает вопрос: почему международный бизнес так полюбил Африку? Причина одна: при правильной организации дела норма получаемой прибыли существенно выше, чем, скажем, в Америке или в Европе, а потенциал рынка даёт всё новые и новые возможности для её увеличения. Африка гарантирует на долгие годы стабильный рост как минимум в четырёх экономических мегатрендах: потребительский рынок, инфраструктурные проекты, включая энергетику, добыча и переработка полезных ископаемых и сельское хозяйство.

Россия как страна, заинтересованная в своём развитии, не может игнорировать эти возможности. Масштабный выход на рынок Африки — это, прежде всего, создание новых рабочих мест в самой России, улучшение качества труда и жизни у себя в стране. Это исторический шанс, который нельзя упустить. Отсюда и экономические интересы России: расширение сбыта конкурентноспособной продукции и технологий на новом рынке, экспорт услуг, прежде всего стратегических: безопасность и здравоохранение, военно-техническое сотрудничество и многое другое.

С помощью Африки Россия способна закрепить своё глобальное лидерство на рынке стратегического сырья: газа, нефти, алмазов, металлов платиновой группы, урана, — и, наоборот, компенсировать недостаток минералов, определяющих лидерство в разработке новых уникальных технологий, в том числе и в оборонной сфере. С экономическими интересами тесно связаны наши политические интересы в Африке: утверждение более стабильного миропорядка, обеспечение собственной безопасности на «дальних подступах», решение гуманитарных проблем Африки с целью предупреждения собственных проблем, формирование поддержки России в международных организациях за счёт роста влияния африканских стран.

Советский опыт сотрудничества с Африкой, безусловно, важен, но в современных условиях, когда и Африка, и мы — другие, воспроизводить его не имеет смысла. Опыта работы российских компаний в Африке крайне мало, значит, нужно учиться у тех, кто на континенте уже давно. К сожалению, этого не происходит. Российский бизнес как-то сонно взирает на Африку, как на нечто сложное, далёкое и непонятное. А если и идёт в Африку, то «со своим уставом». Отсюда неудачи и разочарования. Если такая ситуация будет продолжаться, мы опоздаем к разделу того огромного экономического «пирога», который происходит сейчас на континенте. Нашу страну уже не пускают на рынки Запада, но есть Африка, где нас ещё пока помнят и очень ждут. А ведь нам есть что предложить. Если Россия вновь заявляет о себе как о сильной мировой державе, мы просто обязаны быть в Африке. Слишком много было отдано ей в прошлом и слишком многое стоит на кону сегодня.

Россия. Нигерия. Конго ДемРесп. Африка > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 17 февраля 2022 > № 3975544

Конго ДемРесп. Ангола. Россия > Металлургия, горнодобыча. Экология > bfm.ru, 5 сентября 2021 > № 3825935

ДР Конго требует компенсации за аварию на руднике от Catoca. Это совместное предприятие «Алроса» и Endiama

В конце июля там прорвало дамбу хранилища отходов, что привело к загрязнению рек, пострадали люди. Насколько загрязнение было серьезным и какими могут быть последствия для российской компании?

Власти Демократической Республики Конго намерены добиваться от Catoca (это совместное предприятие российской «Алроса» и ангольской госкомпании Endiama) компенсации за ущерб от аварии на алмазном руднике. Об этом сообщает Reuters.

Заявляется, что в результате ЧП погибли 12 человек, пострадали более 4 тысяч, отравлены реки. Какую сумму правительство Конго хочет получить от совместного предприятия — не сообщается.

Власти ДР Конго отмечают, что будут добиваться компенсации в соответствии с принципом «загрязнитель платит», согласно которому виновный в загрязнении будет покрывать расходы по смягчению последствий ЧП.

Catoca разрабатывает месторождение, которое является четвертым крупнейшим алмазным рудником в мире. У «Алроса» и Endiama в совместном предприятии самые большие доли — по 41%, оставшиеся 18% принадлежат китайскому холдингу LL International Holding B.V.

Будет ли ЧП иметь какие-то последствия для российской компании? Мнение гендиректора УК «Спутник — Управление капиталом» Александра Лосева:

«Мне кажется, никаких последствий не будет. Во-первых, у нее не контрольный пакет. Во-вторых, это страна третьего мира, где все очень быстро и просто решается, и где на экологию всегда закрывают глаза. И что касается даже компенсаций, то в таких странах они выглядят копеечными. Это достаточно стандартная для развивающихся стран — и для африканских, и для азиатских — трагедия, катастрофа, но она локальная».

ЧП произошло в конце июля в соседней с Конго Республике Ангола. В результате прорыва дамбы хранилища отходов в притоки реки Конго попали ядовитые веществ, она приобрела красный цвет, использовать воду из реки стало опасно.

Ученые университета Киншасы (столица ДР Конго) заявили о «беспрецедентной экологической катастрофе». Но кандидат технических наук, член научно-редакционного совета Роснедр Владимир Решетов не столь пессимистичен в выводах:

«Здесь не применяются химические средства обогащения. Да, там используются нефтепродукты, определенные масла, но это уже на финальной стадии. Если верить СМИ, раз утечка произошла в большом объеме, то это, скорее всего, хвосты от механического обогащения, не содержащие большие концентрации нефтепродуктов. То, что красный цвет, — в данном случае это, скорее всего, цвет естественных грунтов Центральной Африки, поэтому химической катастрофы я здесь не предполагаю. Но от того, что реки стали красного цвета, увеличилась концентрация мутности, вполне вероятно, что реки стали непригодны для питья, для проживания рыбы, так что это тоже не есть хорошо».

«Алроса» в комментарии Reuters отметила, что не контролирует рудник. Компания не стала раскрывать информацию об утечке, так как это не входит в ее обязанности, но предложила свою помощь и экспертизу в ликвидации последствий аварии, отмечает РБК.

Catoca признает утечку. В компании отмечают, что немедленно попытались устранить аварию, но полностью решить проблему удалось к 9 августа.

Конго ДемРесп. Ангола. Россия > Металлургия, горнодобыча. Экология > bfm.ru, 5 сентября 2021 > № 3825935

Россия. Конго ДемРесп. ООН > Медицина > rospotrebnadzor.ru, 2 июля 2019 > № 3045951

Роспотребнадзор представил новую, уникальную вакцину против лихорадки Эбола

В рамках состоявшейся в Демократической Республики Конго (28-29 июня 2019 года) международной конференции по вопросам вакцинации против лихорадки Эбола, Роспотребнадзор представил новую, уникальную вакцину против лихорадки Эбола, разработанную в Российской Федерации.

В мероприятии приняли участие представители ведущих фармацевтических компаний мира - Janssen/Jonson&Jonson, Merck, CanSino Biologics, а также эксперты Всемирной организации здравоохранения и организации "Врачи без границ", ЮНИСЕФ.

Вакцина, представленная Роспотребнадзором, разработана с применением новейших технологий Государственным научным центром вирусологии и биотехнологии "Вектор". Данная вакцина является пептидной и значительно отличается от ныне применяемых западных аналогов высочайшей безопасностью, отсутствием побочных реакций, удобством хранения, транспортировки и применения, и, главное, дает эффективный защитный иммунитет против смертельно опасной инфекции.

Представленная вакцина прошла все стадии государственной регистрации и в настоящее время является самой безопасной и низкореактогенной вакциной, производимой в мире.

Выступление представителей Роспотребнадзора вызвало значительный интерес у участников конференции и руководства Демократической Республики Конго. По результатам состоявшейся презентации Роспотребнадзором изучается вопрос о поставках и применении российской вакцины «ЭпиВакЭбола» на территории ДРК для борьбы с продолжающейся эпидемией лихорадки Эбола.

Россия. Конго ДемРесп. ООН > Медицина > rospotrebnadzor.ru, 2 июля 2019 > № 3045951

Конго ДемРесп. ООН > Медицина > worldbank.org, 4 марта 2019 > № 2921991

Борьба с лихорадкой Эбола в ДРК: поездка на передовую

Health workers put their Personal Protective Equipment on before entering the zone where people suspected of having Ebola are held in quarantine to be monitored and treated at the Ebola Transition Center. © Vincent Tremeau/World Bank

Эти сооружения похожи на огромные кубы льда. Вокруг прозрачных модулей более девяти метров высотой и весом в тонну деловито снуют люди в ярко-желтых защитных костюмах. Поначалу трудно поверить, что внутри этих 12 сооружений, буквально в нескольких шагах от больницы города Бени, идет сражение между жизнью и смертью.

Это – биобезопасные блоки экстренной медицинской помощи при вспышках заболеваний. Каждый такой блок (или «куб» – по первым буквам сокращенного названия на французском языке) стоит 17 000 долл. США. Они являются ключевыми компонентами созданного в Бени центра по лечению лихорадки Эбола (ЦЛЭ). Снующие вокруг мужчины и женщины – это местные и зарубежные медицинские работники, привлеченные за последние полгода к борьбе с недавней вспышкой лихорадки Эбола в ДРК. Они помогают спасать жизни людей. Их желтые костюмы – защитная одежда, которая сжигается после использования.

Масика Лубао и ее муж Кацува Мукуро надели свои лучшие наряды, чтобы навестить свою пятнадцатилетнюю дочь Жюли, проходящую лечение в одном из «кубов». «Она болеет уже три недели. Сначала мы не хотели везти ее в больницу из-за всего, что мы слышали об Эболе», – объясняет Масика. – «Но у одного из наших соседей в деревне дочь тоже болела лихорадкой Эбола, и ее вылечили. Здесь, в лечебном центре, с нас не берут денег. Мне позволяют говорить с дочерью, когда я прихожу ее навестить. Раньше я боялась сюда приходить, но сейчас врачи заботятся о ней. И я верю, что она поправится».

В августе прошлого года организация АЛИМА (Альянс в поддержку международных медицинских действий) в рекордные сроки развернула эти мобильные блоки с прозрачными стенами, ставшие инновационным решением в борьбе с лихорадкой Эбола. «Благодаря пластиковым «рукавам», присоединенным к стенам комнаты, работники могут оказывать некоторые виды помощи, не входя внутрь «куба». Кроме того, члены семей могут видеть пациентов и общаться с ними, не подвергаясь риску заражения», – объясняет Жак Этьен, руководитель созданного организацией АЛИМА центра по лечению Эболы.

Первыми жертвами часто становятся женщины и дети

По статистике ЮНИСЕФ, более трети заболевших лихорадкой Эбола в затронутых ее эпидемией регионах составляют дети. Молодая женщина по имени Касомо знает об этом не понаслышке. Не так давно она тоже лежала в «кубе» – после того, как от Эболы умер ее девятилетний сын. «Он умер в больнице, пока мы заполняли бумаги о госпитализации. Мы привезли его тело домой… так я тоже заразилась», – рассказывает она, качая на руках младенца. Касомо вовремя поставили диагноз и отвезли ее в центр по лечению Эболы в Бени. И она выжила.

Сейчас Касомо работает нянечкой («berceuse») в центре по уходу за детьми, открытом ЮНИСЕФ неподалеку от центра по лечению Эболы. Ее задача – ухаживать за детьми, чьи матери больны Эболой: она кормит их, обнимает, укачивает, смешит – пока их матери выздоравливают. Касомо серьезно относится к этой работе. Переболев Эболой, она приобрела иммунитет к этому заболеванию и теперь может внести свой бесценный вклад в борьбу с эпидемией. Она говорит нам: «Мы любим детей, живущих здесь, в этом центре, мы считаем их нашими собственными детьми. Когда мой ребенок умер, мне пришлось сжечь его вещи, его одежду… но я сохранила его фотографии, его школьные табели…».

Я часто думаю о нем – он мой сын, я не могу его забыть. Я не могу отказаться от этих вещей. Они напоминают мне о сыне. Выбросить их? Но как я тогда смогу приблизиться к моему сыну?

Непростая территория

Город Бени расположен в охваченном конфликтом регионе – провинция Северное Киву, где проживают 9 млн человек, является одним из наиболее нестабильных регионов мира. Эта провинция сталкивается со множеством проблем: десятки вооруженных группировок бросают вызов государственным институтам, не обеспечивается надлежащее оказание основных социальных услуг, налицо дефицит экономических возможностей. Все это лишь усугубляет недовольство.

В этих условиях бригады медиков поначалу встретили сопротивление в общинах, которым они старались оказать помощь: недоверие к государственным учреждениям зачастую препятствовало деятельности гуманитарных работников. Положение ухудшилось в конце декабря, когда жители городов Бени и Бутембо на востоке ДРК, двух эпицентров эпидемии Эболы, узнали, что из-за вспышки лихорадки им не позволят принять участие в выборах президента. Один из работающих в ЦЛЭ врачей, д-р Жуниор Икомо, отмечает: «Мы установили прозрачные “кубы”, приглашаем членов семей навещать пациентов и тех, у кого подозревают заболевание, – все это помогло рассеять сомнения людей. Раньше больные находились в карантине и были отрезаны от своих семей. Благодаря “кубам” пациенты имеют возможность общаться со своими семьями».

Международное сообщество объединяет усилия в борьбе с лихорадкой Эбола

Всемирный банк оказывает поддержку мерам правительства по сдерживанию этой вспышки Эболы, за время которой с августа прошлого года в ДРК лихорадкой заразилось более 900 человек, свыше 500 больных умерло, и есть опасность ее распространения на соседние страны. Международные партнеры считают, что действовали слишком медленно в Западной Африке в 2014-2015 годах, когда Эбола стала причиной более 11 000 смертей в Гвинее, Либерии и Сьерра-Леоне. Напротив, прошлой весной при первых признаках вспышки лихорадки Эбола в Экваториальной провинции ДРК правительственный план ответных мер был полностью профинансирован в течение всего двух дней. Помимо правительства ДРК, свой вклад внесли доноры, в том числе Группа Всемирного банка: было предоставлено финансирование по линии МАР и впервые были зарезервированы средства для выплаты по линии Механизма финансирования чрезвычайных мер в случае пандемии (PEF).

Когда в провинции Северное Киву разразилась нынешняя вспышка Эболы – десятая вспышка этого заболевания в ДРК с 1976 года, – правительство в партнерстве с Всемирной организацией здравоохранения, другими учреждениями ООН, а также с донорами и НПО, создало в Бени координационный центр для поддержки мер реагирования. Три раза в день партнеры встречаются в сборном доме, который служит им штаб-квартирой. Они делятся свежей информацией о новых случаях заболевания, обновляют показатели и оценивают ход реализации совместных мер реагирования.

Роль Группы Всемирного банка

Во время двух последних вспышек Эболы в ДРК в 2018 и 2019 годах Всемирный банк вместе с PEF обеспечил устойчивую финансовую поддержку комплексных мер борьбы с Эболой, чтобы участники борьбы с эпидемией могли сосредоточиться на спасении жизни людей, а не на сборе средств. В настоящее время правительство ДРК и международные партнеры расширяют масштаб этих мероприятий на период с февраля по июль 2019 года, и Всемирный банк только что объявил о выделении гранта МАР на общую сумму в 60 млн долл. США в поддержку этих усилий. Кроме того, PEF также предоставляет средства в объеме до 20 млн долл. США. В совокупности этих 80 млн долл. США хватит на покрытие более половины запланированных расходов на принятие расширенных мер реагирования в течение шести месяцев, и, как ожидается, другие доноры покроют остальные расходы.

«У нас есть эти финансовые средства лишь потому, что Всемирный банк и правительство Конго не считаются с расходами, чтобы помочь обуздать эту эпидемию», – говорит д-р Аруна Абеди, представитель министерства здравоохранения, координирующий мероприятия по борьбе со вспышкой Эболы.

Предоставляемое Всемирным банком финансирование нацелено не только на поддержку экстренных мер реагирования на вспышку заболевания, но и на долгосрочное укрепление национальной системы здравоохранения, наряду с оказанием технической поддержки и осуществлением инвестиций в заблаговременное обеспечение готовности к пандемиям. По словам Мишеля Мувуди, старшего специалиста Группы Всемирного банка по вопросам здравоохранения в ДРК, одной из важнейших составляющих борьбы с нынешней вспышкой лихорадки Эбола стала организация за счет средств Всемирного банка системы бесплатной медицинской помощи в затронутых этой вспышкой восьми санитарных зонах. В изолированных районах, где лишь у каждого пятого человека есть доступ к медицинской помощи, возможность получить бесплатное лечение крайне важна для обеспечения доступа к медицинской помощи и борьбы с таким заболеванием, как лихорадка Эбола, при которой решающее значение имеют диагностика и лечение на ранних стадиях.

«В борьбе с Эболой мы склонны оказывать, в первую очередь, медицинскую помощь и полагаться, прежде всего, на наши финансовые, логистические и технические возможности. Однако парадокс Эболы заключается в том, что, хотя нам действительно нужны значительные ресурсы для борьбы с ней, в том числе современные лечебные центры с докторами и медсестрами в защитных костюмах, не менее важно и взаимодействие с местным населением во имя искоренения эпидемии», – подчеркивает Мишель Мувуди.

Активную работу ведет в этом регионе Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ): 450 сотрудников ВОЗ работают в городах Бени и Бутембо, а также в прилегающих к ним районах, помогая министерству здравоохранения справляться с проблемами, возникшими в результате вспышки Эболы. Абду-Салам Гейе, координирующий деятельность ВОЗ в затронутом районе, так описывает сложившуюся ситуацию: «Наша задача – обеспечить наличие необходимых ресурсов там, где они нужны, в то время, когда они нужны». Затем он добавляет: «Единственное, что обнадеживает в этой эпидемии, – то, что у нас впервые есть экспериментальная вакцина» (вакцина rVSV-ZEBOV, разработку которой финансировал Альянс ГАВИ и производит фармацевтическая компания Merck).

На сегодняшний день вакцинацию прошли более 80 000 человек, в том числе медицинские работники, часто оказывающиеся одними из первых жертв заболевания. По словам д-ра Аруны Абеди – представителя министерства здравоохранения, координирующего мероприятия по борьбе со вспышкой Эболы, – борцы с эпидемией добиваются успехов благодаря двум инновационным решениям: более эффективным алгоритмам реагирования и использованию вакцины. Однако д-р Абеди также настоятельно призывает международное сообщество продолжать борьбу до тех пор, пока вспышка Эболы не будет ликвидирована.

Между тем Касомо, работающая в дневном центре по уходу за детьми, тоже обращается к международному сообществу и докторам, вылечившим ее. «Я благодарна всем, кто борется с Эболой. Без них мы бы все умерли», – говорит она. – «Я надеюсь, они продолжат предоставлять нам лекарства».

Гуление ее маленьких подопечных напоминает ей, что жизнь продолжается.

Конго ДемРесп. ООН > Медицина > worldbank.org, 4 марта 2019 > № 2921991

Конго ДемРесп > Металлургия, горнодобыча > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 340390

Алмазы-2006

Месторождение Sengamines (провинция Восточная Касаи) – возможно, один самых привлекательных и, при этом, относительно свободных алмазных активов в мире. Нынешний основной собственник – южноафриканец Майк Нан – активно ищет партнеров для освоения месторождения. На эту роль претендуют и «Алроса», и De Beers. Общая стоимость запасов, разведанных на месторождении, оценивается в 2 млрд.долл.

Добыча россыпных алмазов идет на Sengamines уже давно, а кимберлитовые трубки не разрабатываются до сих пор. Причины этого, в первую очередь, политические: напряженная ситуация в самом регионе Касаи (один из очагов недавно закончившейся в ДР Конго гражданской войны), а также неоднозначная репутация сменявших друг друга собственников месторождения. Только теперь появляются условия, гарантирующие стабильность потенциальным инвесторам.

Мировая алмазная промышленность – закрытый клуб, большую часть крупных месторождений контролируют De Beers и «Алроса», в 1990гг. и 2000гг. заметно стало усиление некоторых израильских компаний (прежде всего, Leviev Group), которые также стремятся получить контроль над добычей. Небольшие и средние компании разрабатывают мелкие россыпные месторождения. Привлечь средства в реализацию крупного проекта они практически не могут, без поддержки кого-то из крупнейших мировых игроков. Кроме De Beers, «Алросы» и Leviev Group к «высшей лиге» международного алмазного бизнеса (особенно когда речь идет об Африке) можно отнести, пожалуй, только Дана Гертлера и его компании. Гертлер, обладающий монополией на экспорт конголезских алмазов, не имеет достаточного опыта реализации крупных проектов в добыче. Лояльность (как минимум) Гертлера, на сегодняшний день, является непременным условием инвестирования в Sengamines.

Расположенное в районе район Мбуджи-Майи месторождение Sengamines – крупное, в том смысле, что его масштаб подразумевает участие в освоении профильных стратегических инвесторов. Все упомянутые нами ведущие игроки так или иначе уже обозначали к нему интерес, хотя никому из них ни месторождение, ни хотя бы его часть пока не досталась. Вероятность того, что вскоре это произойдет, велика.

Лицензия на участок площадью 792 кв. км. была получена компанией Sengamines в 2000г., и включила кимберлитовую трубку Чибве (Tshibwe) и рассыпные месторождения в бассейне реки Сенга-Сенга (от реки и название компании). Промышленная добыча началась в 2001г. Согласно только официальным данным правительства ДР Конго добыча, составила 166 тыс. карат (2 млн.долл.) в 2001 г., 432 тыс. карат (3,5 млн.долл.) в 2002г., и 904 тыс.долл. карат (13 млн.долл.) за 9 месяцев 2003г.

В апр. 2006г. основным акционером Sengamines (80%) стала First African Diamonds (FAD), руководителем и владельцем которой, по нашей информации, является южноафриканский предприниматель Майкл Нан (Michael Nunn). FAD приобрела весь пакет у компании Oryx. Отметим, что FAD была создана специально для приобретения в Sengamines, и в других проектах пока не замечена. Информация о сделке по Sengamines появилась на фоне сообщений о том, что переговоры о приобретении прав на месторождение вела De Beers.

Остальные 20% остались у конголезкой компании MIBA (Societe Miniere de Bakwanga). MIBA – крупнейшая в Конго и одна из крупнейших в мире алмазодобывающих компаний, 80% акций контролирует правительство ДР Конго через холдинг Gecamines. Остальные 20% – у бельгийской Sibeka, миноритарным (20%) акционером которой, в свою очередь, является De Beers.

В результате сделки 2006г. Sengamines была переименована в Entreprise Miniere de Kasai Oriental – EMIKOR. Новый владелец Майкл Нан до этого был известен как директор и совладелец TanzaniteOne, компании ведущей разработку танзанитового рудника в Танзании (управляет также гранильной фабрикой в ЮАР), а также как акционер и директор Afgem. С его именем также связаны компании Amari и Xceldiam (последняя – в Анголе).

Бывший владелец Sengamines – компания Oryx – была несколько лет назад дискредитирована обвинениями в связях с аль-Каидой и военным руководством Зимбабве. По данным отчета ООН, в создании Sengamines в 1999г. участвовали Oryx (тогда его главным акционером был Тамер Саид Ахмед аш-Шанфари), зимбабвийская компания Osleg, выражавшая интересы военного руководство Зимбабве, а также непосредственно правительство Зимбабве.

Компания Oryx зарегистрирована на Каймановых островах. По данным Mbendi (2004), Oryx принадлежало 50% в Sengamines, остальные акции были у других инвесторов, в том числе у правительства ДР Конго. По данным Rapaport на 2002г., доля Oryx в Sengamines составляла 49%. Diamond Intelligence обозначает структуру акционеров: Oryx – 49%, Miniere de Bakwanga (MIBA) – 16%, правительство ДР Конго – 33,8%, 4 частных лица – 1,2% (2003г.).

В 2002г. компания Oryx обвинялась ВВС в связях с аль-Каидой, но выиграла дело о клевете в суде, так как ВВС не смогла представить доказательств выдвинутым обвинениям. ВВС, предположила, что представитель Осамы Бен Ладена является акционером Oryx. В опубликованных извинениях ВВС содержится информация о том, что одним из акционеров Oryx был на тот момент Камаль Хальфан (Kamal Khalfan) – «уважаемый» оманский бизнесмен и почетный консул Сулатаната Оман, которого они «по ошибке спутали» с террористом Мохаммедом Хальфаном (Mohammed Khalfan). В извинениях ВВС не упомянуто, что Камаль Хальфан является почетным консулом Омана в Зимбабве. ВВС была вынуждена заплатить Oryx компенсацию в 500 тыс. фунтов ст. (1 млн.долл.).

В докладе ООН от 25 окт. 2002г. Oryx и Sengamines обвинялись в нелегальном сотрудничестве с высшими чинами армии Зимбабве, именно через Камаля Хальфана. Заинтересованными сторонами сделок были названы руководитель зимбабвийской спецслужбы Эмерсон Мнангагва (Emmerson Mnangagwa) и оманский предприниматель Тамер Саид Ахмед аш-Шанфари (Thamer Said Ahmed Al Shanfari). Возможно, за этими обвинениями стояли интересы Льва Леваева, который в это время активно использовал платформу ООН в конкурентной войне с De Beers.

По данным Diamond Intelligence, в конце 2002г. в Oryx появился ливийский капитал в лице Libyan Arab African Investment Company (LAAICO), фонда, контролируемого Каддафи. К этому времени относится пик ливийско-зимбабвийского сотрудничества в ряде областей. В янв. 2003г. Иса ал-Кавари (His Excellency Dr Issa Al Kawari) сменил аш-Шанфари, оманского консула в Зимбабве, в качестве руководителя компании (chairperson). Мустафа Хаттаби, представитель Каддафи, вошел в совет директоров компании. В 2003г. ливийцы увеличили свой пакет, а Хаттаби стал главой компании вместо ал-Кавари (Diamond Intelligence). К концу 2003г. накопленные инвестиции Oryx составили 100 млн.долл., а число работающих достигло, согласно тем же данным, 1200 чел.

В сент. 2004г.на сайте PolishedPrices.com было опубликовало сообщение о том, что De Beers заключила «конфиденциальное» соглашение с Oryx о разработке месторождений Sengamines, De Beers подтвердила наличие такого соглашения. По этому соглашению, De Beers намеревалась инвестировать 10 млн.долл. в геологоразведку на Sengamines. Ранее тот же источник публиковал сообщения о работе специалистов De Beers на участке Sengamines.

Летом 2005г. акционеры Oryx отказались от дальнейших вложений в проект и начали активный поиск инвесторов, ведя переговоры с Afgem (Майкл Нан), «Алросой» и Emaxon, подразделением Dan Gertler International. Возможно, их не устроила перспектива работы с еврейскими огранщиками о они уступили акции южноафриканской компании, предположительно, связанной с De Beers.

«Алроса» интересуется месторождением, как минимум, с 2004г. В 2005г., во время визита Владимира Путина в Израиль было заключено соглашение между «Алросой» и Даном Гертлером, которое, теоретически, должно облегчить вхождение российской монополии в проекты на территории ДР Конго.

В ходе сент. визита (2006) Владимира Путина в ЮАР было заключено соглашение о партнерстве между De Beers и «Алросой». Соглашение, а также сопровождавшие его неформальные договоренности, могут означать начало нового этапа в отношениях двух компаний, а значит, – и новый этап в истории мирового алмазного рынка. Последние годы на этом рынке прошли в позиционной борьбе соперников-партнеров De Beers и «Алросы». De Beers пыталась удержать монопольный контроль над рынком, «Алроса» пыталась стать максимально самостоятельным игроком. Результатом разногласий между двумя крупнейшими добывающими компаниями стало усиление огранщиков в Израиле и других странах, рынок стал менять конфигурацию и принципы устройства.

Теперь этот период может остаться позади. De Beers готова признать «Алросу» равным партнером. И не будет препятствовать проникновению «Алросы» в Африку. Обе компании, возможно, будут сотрудничать в разведке и разработке ряда месторождений на территории третьих стран. Особенно в тех случаях, когда их партнерство может повысить не только экономическую эффективность, но и политическую стабильность проекта.

Именно в связи с сент. соглашением между «Алросой» и De Beers мы решили обратить внимание на месторождение Sengamines, которое может стать отличным полигоном для отлаживания нового формата отношений между двумя крупнейшими алмазодобывающими компаниями. ДР Конго – как раз тот случай, когда De Beers и «Алросе» выгоднее работать вместе.

ЮАР традиционно имеет сильные экономические и политические позиции в ДР Конго, правительство в Киншассе опасается односторонней «экономической колонизации» со стороны южных соседей. Уже только по этой причине, присутствие «Алросы», наряду с De Beers, должно устроить конголезцев. Еще одно важнейшее преимущество «Алросы» – налаженные партнерские отношения с Гертлером, а также с руководством соседней Анголы. Ангола, даже в большей степени, чем ЮАР, имеет военно-политическое влияние на ситуацию в Конго и, особенно, в Касаи. Андрей Маслов.

Конго ДемРесп > Металлургия, горнодобыча > af-ro.com, 30 октября 2006 > № 340390