Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Мария Архипова: «Конвейерный процесс управления качеством данных — ключевой фактор успешного внедрения системы отчетности»

Мария Архипова, старший вице-президент по информационным технологиям и сопровождению банковских операций банка «Ренессанс Кредит»

Беседовал: Николай Зайцев, корреспондент

На вопросы об автоматизации обязательной отчетности для Банка России с помощью специализированного программного продукта Neoflex Reporting ответила Мария Архипова, старший вице-президент по информационным технологиям и сопровождению банковских операций банка «Ренессанс Кредит».

— Сотрудничество банка «Ренессанс Кредит» и компании «Неофлекс» продолжается более девяти лет и включает много совместных проектов. Вы могли бы дать оценку этого сотрудничества в историческом аспекте?

— Мне сложно оценить всю историю многолетнего сотрудничества, поскольку я участвую в реализации совместных проектов лишь три года, но попробуем.

Во-первых, в банке уже давно создан кредитный конвейер, позволяющий реализовать процесс потребительского кредитования в промышленном масштабе. Этот конвейер работает надежно, устойчиво, производительно. Банк развивает данное решение.

Во-вторых, примерно три года назад было открыто новое направление стратегического сотрудничества по формированию обязательной отчетности для контролирующих органов. В начале проекта перед нами стояла сложная задача: при наших объемах розничного кредитования — три месяца на внедрение системы автоматического формирования отчетности это очень короткий срок. Вместе с коллегами из «Неофлекс» был создан «сырой» вариант, закрывающий довольно узкую задачу, что дало попробовать систему Neoflex Reporting.

На основе положительного опыта, полученного в пилоте, мы решили развивать это направление. Базовым продуктом для автоматизации обработки данных и формирования отчетности была выбрана система построения отчетности Neoflex Reporting. Путь, проделанный нами за три года, был крайне непростым. И в большой степени это связано не столько с программным продуктом или уровнем квалификации специалистов, сколько с сильной фрагментацией первичных транзакционных данных и сложной ИТ-архитектурой банка. Помимо трех основных приложений и главной бухгалтерской книги, мы имеем еще несколько вспомогательных информационных систем, где также хранятся данные, необходимые для подготовки отчетности. Поскольку подготовка обязательной отчетности требует консолидации сведений, их выверки и сверки, мы неизбежно должны были столкнуться с проблемой качества данных. Это трудный и сложный путь, но, как известно, дорогу осилит идущий. Тем более нам хорошо помогли специалисты «Неофлекс», имеющие подобный опыт в разных банках. Совместными усилиями был отстроен весь процесс контроля качества данных: от бэк-офисных систем до системы обязательной отчетности.

— Какие виды отчетности готовятся сегодня при помощи Neoflex Reporting?

— «Ренессанс Кредит» — розничный банк, основные клиенты — физические лица, а ключевыми направлениями работы являются кредитование и привлечение вкладов. В операционном плане это означает ежедневный большой объем однотипных банковских операций.

Поэтому на базе Neoflex Reporting мы в первую очередь решали задачи консолидации данных с целью предоставления отчетности по обязательным формам. Мы начали с наиболее сложных нормативов, рассчитываемых по кредитным операциям и вкладам, включая прогнозирование начисляемых процентов. Внедрение всех форм отчетности еще не закончено, отчасти в силу большого объема и сложности форм, отчасти в силу регулярного появления новых нормативных требований Банка России. Кроме того, в кризисные времена мы, разумеется, очень избирательно инвестируем в автоматизацию операций, делаем это лишь тогда, когда это действительно жизненно необходимо, поэтому задачи автоматизации решаются пошагово. Каждый раз мы смотрим, куда сегодня целесообразнее направить наши инвестиции.

— Качественный программный продукт должен обеспечивать формирование обязательных форм отчетности в соответствии с требованиями Банка России в требуемые сроки. Какова ваша оценка функционала, возможностей системы построения отчетности Neoflex Reporting?

— Если бы мы не могли своевременно сдавать с его помощью отчеты в ЦБ РФ, мы бы им не пользовались.

Основное достоинство Neoflex Reporting как программного продукта — возможность на его базе консолидировать данные из различных информационных систем. Но не менее важны и достоинства команды специалистов по поддержке и развитию решения, поскольку надежность, стабильность его работы со временем выдвигается на первый план. За минувшие три года у нас возникали сложные моменты в ходе реализации проекта, менялись люди в команде и со стороны компании «Неофлекс», и со стороны банка. Мне нравится, что компания осознает, насколько сложен проект автоматизации обязательной отчетности в реализации, и старается решать проблемы вместе с банком.

— Создано ли в рамках проекта автоматизации отчетности специальное хранилище данных? Есть ли планы по его развитию и использованию по другим направлениям, например для формирования управленческой отчетности?

— С использованием модели данных от компании «Неофлекс» было создано отдельное хранилище данных (ХД), на основе которого работает система Neoflex Reporting и решаются задачи отчетности перед Центробанком. Планов по его использованию на других направлениях нет.

Я нахожу разумным существование специального ХД для формирования форм отчетности регуляторам (ЦБ, налоговая, АСВ). Для управленческой, корпоративной и любой другой отчетности целесообразно создавать свои хранилища. Дело в том, что для обязательной отчетности характерны повышенные требования к качеству данных при ограниченном времени, отведенном на их подготовку.

Требования к управленческой отчетности не такие строгие, и вкладывать ресурсы в то, чтобы сходились все цифры, до копейки, не требуется. В случае с обязательной отчетностью расхождение даже на копейку приводит к претензиям со стороны регулирующих органов, штрафам и взысканиям, что недопустимо. И опоздание со сдачей той или иной формы обязательной отчетности тоже не допускается. Таким образом, мы сохранили в составе ИТ-инфраструктуры банка два хранилища данных.

— Какое из последних нововведений Банка России было особенно критично для банков?

— Центральный Банк РФ умеет удивлять. Например, «Вестник Банка России», изданный 31 декабря прошлого года, насчитывал 425 страниц, а дата вступления в действие многих нормативных актов, опубликованных в нем,— 1 января 2016 года. Но для человека, не первый год работающего в банковской сфере, это обычный рабочий процесс. В его поддержке помогает команда «Неофлекса», которая своевременно поставляет обновления, вызванные изменением законодательства. Выделить какое-то отдельное нововведение Банка России, как самое критичное, сложно.

— Расскажите, пожалуйста, о технологической стороне консолидации данных в ходе реализации проекта?

— В построении новой системы не использовалось никакого технологического ноу-хау. Общеизвестно, что любая консолидирующая информацию система будет получать данные лишь в том виде, в каком их способна выдавать программа, при помощи которой они первично хранятся. Соответственно, если бэк-офис информационной системы, откуда требуется брать данные, позволяет использовать современные ETL-механизмы, используем ETL. Если же выгрузка данных возможна только по старинке, путем файлового обмена, значит идем по этому пути.

— Как была решена проблема сверки данных?

— Мы выстроили ежедневный контроль данных — вот что принципиально. А проблема сверки не может быть решена окончательно на определенную дату, поскольку проверка данных — бесконечный процесс.

На мой взгляд, намного важнее не сам факт разовой проверки по состоянию на конкретные проверочные даты, а работающий, то есть выстроенный и отлаженный процесс регулярного, ежедневного, рутинного подтверждения качества данных. Если такой процесс отсутствует, то в любой момент возможен сбой или, на языке ИТ-специалистов, инцидент, о котором вы узнаете, когда уже будет поздно. Сейчас мы вовремя выявляем инциденты с расхождением данных, проводим их расследование, устраняем расхождения в первоисточниках, а затем и в аналитической системе, которая готовит обязательную отчетность.

— Одна из задач, которая была решена в ходе проекта,— подготовка реестра вкладчиков для Агентства по страхованию вкладов. Расскажите, пожалуйста, чуть подробнее об этом…

— Как известно, не все банки обязаны предоставлять АСВ реестр вкладчиков на регулярной основе, но по запросу или при наступлении страхового случая в виде претензии со стороны вкладчика обязаны, причем в сжатые сроки — семь дней.

Банк России считает, что кредитные организации должны быть всегда готовы к наступлению страхового случая, поэтому протестировал нас. Основная сложность была не в размерах депозитного портфеля, который сам по себе не слишком большой, а в том, что необходимо было показать и депозиты, и кредиты по каждому клиенту. Задача была решена путем многократных итераций и не совсем стандартным способом. Но впоследствии мы сделали ее частью рабочего функционала и теперь готовы к новым проверкам.

— Какие формы будут автоматизированы в рамках дальнейшего развития функционала системы обязательной отчетности?

— В текущем году мы собираемся автоматизировать еще пять форм обязательной отчетности. Рассчитываем, что процесс пройдет намного легче, быстрее и дешевле, поскольку чистить и загружать данные за минувшие три года мы научились.

— В каком направлении развивается кредитный конвейер банка?

— В составе кредитного конвейера работает система оценки рисков при выдаче кредитов на базе модуля американской компании FICO. В скором времени мы планируем завершить переход на новую версию данного ПО.

— Мария, у вас богатая трудовая биография. Можете привести пример проекта, успешно реализованного вами (не обязательно в банке «Ренессанс Кредит»), при реализации которого вы применили новые подходы к внедрению, впоследствии вам не раз пригодившиеся?

— Когда я работала в одной ИТ-компании, мне довелось руководить проектом внедрения автоматизированной банковской системы (АБС) в одном небольшом банке. Внедрение базисной системы — операционного дня — выполнялось с нуля, поэтому прошло быстро и без проблем, а вот запустить модуль обязательной отчетности для Банка России по ряду причин долго не получалось. Тогда я впервые поставила заказчика проекта (банк) перед необходимостью прекратить проверку работы модуля отчетности в тестовых средах и начать работу непосредственно на «боевых» данных.

Особенностью внедрения аналитических и отчетных автоматизированных систем является то, что их можно до бесконечности проверять в тестовых средах, получая при этом приемлемые данные, но при переходе в промышленную среду, как правило, ждут неприятные неожиданности. И процесс получения корректной отчетности носит чаще всего итерационный характер, то есть постепенного, в несколько расчетных циклов приближения к правильному результату.

Все инциденты при этом фиксируются в системе, каждому присваивается определенный приоритет, и разрешаются эти инциденты строго в порядке их важности, критичности с точки зрения получения данной формы отчетности. В результате примерно за два-три месяца весь набор отчетных форм в том банке был запущен в режим автоматического формирования на базе АБС. Кстати говоря, ряд инцидентов, самого нижнего уровня критичности, мы так и не исправили, но банк с этим смирился и подписал все акты сдачи-приемки, потому что главная и самая сложная задача по автоматическому формированию отчетности была решена.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 20 июня 2016 > № 1799549 Мария Архипова

Рублевая нефть

Черное золото одеревенело

Николай Вардуль

3 июня российское правительство утвердило план выведения экспортных контрактов на поставку нефти и газа за рубеж на Санкт-Петербургскую международную товарно-сырьевую биржу. Будут ли достигнуты поставленные цели?

Что рубль и нефть неразрывно связаны, известно всем и давно. Курс рубля к доллару зависит прежде всего от нефтяных котировок. Эта связь прочнее брачных уз.

Привычна также констатация о «нефтяной игле» — зависимости российской экономики не только от рубля, но и федерального бюджета от все той же цены барреля нефти.

Столько же, сколько говорят об «игле», говорят и о необходимости слезть с нее. Но как? К этой актуальной задаче надо подходить с разных сторон. Конечно, главное решение — это диверсификация российской экономики и прежде всего ее экспорта.

Еще недавно решение этой задачи виделось где-то очень далеко. Однако сложившиеся сегодня условия облегчают решение. Фактическая девальвация рубля, произошедшая в 2014—2015 гг., резко повысила конкурентоспособность российского экспорта. Не за счет продвижения на рынок новых продуктов, а просто за счет цены. Росстат подтверждает: в кризисном 2015 г. чистая прибыль российского корпоративного сектора увеличилась на 50,2%. Этот рост обеспечил именно экспорт за счет новых курсовых соотношений. Хрестоматийный пример, который «Финансовая газета» уже приводила: в 2015 г. «Газпром», несмотря на существенное (до 30%) падение экспортных цен в Европе, сумел в 5 раз (!) увеличить чистую прибыль. Вот что значит курсовая премия экспортеру в случае обесценения национальной валюты.

Диверсификация экспорта, конечно, не означает принижение значения традиционного углеводородного экспорта из России. Нефтяные и газовые богатства нашей страны — ее «проклятье» только в том случае, если ограничиваться их добычей и почивать на них как на лаврах. Задача — превратить это богатство в средство, повышающее качество развития российской экономики и жизни общества в целом. Как это направление увязать с необходимостью снизить уязвимость российской экономики от внешних факторов и прежде всего нефтяной конъюнктуры?

Одно из решений предлагает Санкт-Петербургская международная товарно-сырьевая биржа (СПбМТСБ). Это российская биржа, на которой продаются и покупаются традиционные для России биржевые товары. Расчеты, что принципиально важно, ведутся в рублях.

Решение из двух частей. Первое — сделать российскую нефтяную марку Urals сначала узнаваемой в мире, а потом и одним из мировых нефтяных брендов. Второе — вести расчеты за российские нефть и газ в рублях. Именно СПбМТСБ должна стать полигоном решения поставленных задач.

Что их необходимо решить, не один раз недвусмысленно указывал президент России Владимир Путин. 27 октября 2015 г. он заявил: «Необходимо продолжить работу по совершенствованию биржевых механизмов в торговле нефтью, нефтепродуктами и газом. Год назад… была запущена торговля природным газом на Санкт-Петербургской товарно-сырьевой бирже. За это время объем торгов составил 6,8 млрд кубометров. С развитием биржевой торговли необходимо формировать независимые национальные ценовые индикаторы на основные виды топливно-энергетических товаров». Именно так биржа и развивается.

10 мая 2016 г. в Послании Федеральному Собранию есть и такая постановка задачи: «Реальная конвертируемость рубля во многом зависит от его привлекательности как средства, используемого для расчетов и сбережений. И здесь нам еще очень многое предстоит сделать. В частности, рубль должен стать более универсальным средством для международных расчетов и должен постепенно расширять зону своего влияния. В этих же целях необходимо организовать на территории России биржевую торговлю нефтью, газом, другими товарами. Торговлю — с расчетом рублями. Наши товары торгуются на мировых рынках. Почему не у нас?».

Задача перейти в расчетах за российский экспорт важнейших биржевых товаров нефти и газа на рубли ставится не в первый раз. Но в начале июня 2016 г. правительство утвердило план мероприятий, необходимых для запуска на российской бирже торгов поставочными биржевыми экспортными контрактами. В числе приоритетных направлений — изменение законодательства в части допуска на биржу нерезидентов, порядка формирования экспортных и позиционных графиков «Транснефти», а также проведение road show фьючерса в Лондоне, Женеве и Сингапуре.

Другими словами, произошел решительный поворот от обсуждений к действиям. Казалось бы, время для этого не слишком благоприятное: война санкций продолжается, как и попытки изолировать Россию. Но, с другой стороны, именно сейчас наметились, как говорят дипломаты, «подвижки», которые следует развить.

Главные мы уже упоминали, но стоит повторить. Во-первых, во многих европейских странах все громче звучат призывы отказаться от антироссийских санкций. Во-вторых, России уже удалось пробить небольшую, но брешь в финансовой блокаде со стороны Запада. Минфин сумел разместить организованный ВТБ выпуск еврооблигаций. Пусть небольшой — всего $1,75 млрд, но его основные покупатели — иностранные резиденты, по признанию самого Минфина, прежде всего из Великобритании. В-третьих, юбилейный, двадцатый Петербургский международный экономический форум возвращает себе статус русского Давоса. В его работе участвуют генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, председатель Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, премьер-министр Италии Маттео Ренци, ряд руководителей крупнейших европейских компаний.

Маятник качнулся от санкций. Почему бы его не подтолкнуть?

Но вернемся к зависимости России от нефтяной конъюнктуры. Расчеты за нефтяной экспорт в рублях — лишь первый трудный шаг, параллельно должно происходить укрепление экономической мощи России. Без этого переход на расчеты в рублях останется только заявкой на независимость он внешней конъюнктуры.

Глава «Роснефти» Игорь Сечин писал, обращаясь к президенту России Владимиру Путину, что есть риск формального перехода к рублевым расчетам, на самом деле цена будет по-прежнему определяться в долларах, рубли появятся лишь при пересчете курса. Если все получится так, то возникает опасность фактического занижения экспортной цены. Покупатель будет страховаться от рисков колебаний рубля, перекладывая эти риски на продавца. В выигрыше окажутся лишь банки, ведущие курсовые пересчеты; неслучайно одним из тех, кто активнее самих нефтяников поддерживал идею перехода в расчете за экспорт российских нефти и газа на рубли, был глава ВТБ Андрей Костин.

Риски есть всегда. На них нельзя закрывать глаза, им нужно противостоять. Первые реальные успехи возможны при расчетах с Китаем и Индией, соответствующие уроки могут потребовать совершенствования механизма расчетов. Но, еще раз, очень многое зависит от того, как будет развиваться вся российская экономика.

Россия. СЗФО > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > fingazeta.ru, 19 июня 2016 > № 1963503 Николай Вардуль

«Россия слишком велика, чтобы зависеть от иностранных инвестиций»

Глава Deutsche Вank в России о главных проблемах в экономике

Российская промышленность, население и банки адаптируются к новой реальности после кризисного шока, но структура бюджета остается прежней. О том, почему нашей стране сейчас не приходится рассчитывать на масштабные иностранные инвестиции и как позаботиться о внутренних, рассказал в интервью глава Deutsche Вank в России Павел Теплухин.

Теперь всем надо переосмысливать свое поведение

— Повестка дискуссии, в том числе на ПМЭФ, выглядит немного тревожной. Много экзистенциальных вопросов, чувствуется кризис. Что Россия сейчас вообще может предложить, на ваш взгляд, иностранным инвесторам? Куда двигаться из этой точки, где мы сейчас находимся?

— Основная тема повестки: жизнь после кризиса. С моей точки зрения, как раз это является позитивным. Мы сейчас имеем то, что имеем: набор внешних санкций, неблагоприятную экономическую конъюнктуру с точки зрения цен на основные экспортные товары. Это доминировало в повестке дня последние полтора года на всех дискуссиях, в том числе на форуме в прошлом году.

По сути, был шок, и всем экономическим агентам было необходимо переосмысливать свое поведение, бизнес-модели и процессы в рамках новых реальностей. Сейчас как раз этот вопрос закрыт, в том смысле, что экономика в целом адаптировалась к новой ситуации.

Потребители тоже научились жить в новых экономических условиях.

— Вы считаете, что научились уже?

— Да, я считаю, что адаптация завершилась. Изначально, безусловно, у всех был шок из-за скачков курса, инфляции и санкций — все это повлияло негативно. Население пыталось восстановить утраченные сбережения, и у нас резко подскочила норма накопления в стране в ущерб текущему потреблению.

В таких условиях очень сложно говорить об экономическом росте, но сейчас в целом население выдержало этот первый шок и оправилось. Мы видим ростки потребительского спроса, а норма накопления немножко снизилась, вновь пошло потребительское кредитование.

С точки зрения индустрии произошло то же самое.

Наши основные товаропроизводители сейчас завершили адаптацию к шоку, и мы, скорее всего, по итогам этого года увидим или нулевой показатель, или небольшой рост промышленного производства.

Металлургия и угольная промышленность показывают довольно качественные экономические результаты.

Банковская среда — самый прозрачный индикатор, потому что по банкам мы имеем больше информации, чем по другим секторам экономики. Я считаю, что банковская среда продемонстрировала свою устойчивость в рамках экономической конъюнктуры: банки восстановили и даже нарастили ресурсную базу, депозиты населения.

— Банковский рынок заметно сузился за последние годы. Многие уходили с рынка…

— Это правда. Если мы говорим про вычистку банковской системы от, может быть, не очень устойчивых игроков, которые не могут справиться, — это положительный процесс.

Единственная часть экономики, которая пока еще нуждается в адаптации к сегодняшним реалиям, — это, конечно, государство и прежде всего государственный бюджет. И тут есть о чем говорить, размышлять.

Структура бюджета сейчас в основном отражает наши докризисные реалии. Мы по-прежнему тратим много денег, по всей совокупности статей, а налогов собираем очевидно меньше. Нужно улучшение администрирования доходной части и определенная оптимизация расходов — это всегда сложно, потому что затрагивает большое количество социальных программ.

Приоритеты меняются в пользу реформ

— Вы ожидаете в ближайшее время каких-то кардинальных изменений?

— В этом разница нынешнего форума с предыдущим годом, как раз разговор начался о том, что будет после кризиса.

— А ответы появились?

— Набор институциональных реформ достаточно стандартен. Мы все говорим об увеличении объема несырьевого экспорта, улучшении экономических и политических институтов. Это и раньше было, только не в качестве приоритетной программы, поэтому на это не хватало, как правило, времени. Сейчас ситуация изменилась.

Долгосрочная задача — удвоить объем российского несырьевого экспорта, который сейчас составляет около $150 млрд, или примерно 40% от всего объема экспорта. Остальное — это минеральное сырье. Это интересная задача, потому что это значит кого-то потеснить на этих мировых рынках.

Как мы этого будем достигать, путем более качественной продукции, или более дешевой, или более дешевой и более качественной, и какие такие прорывные точки, которые могут дать такой значимый прирост, — это сама по себе достаточно содержательная дискуссия.

— У вас есть какие-то свои собственные взгляды на этот счет?

— Сто лет назад Россия была крупнейшим поставщиком продовольствия на мировой рынок, и сейчас мы боремся за то, чтобы выйти в лидеры по некоторым позициям, ну, например, по зерну. Какой-то очевидный прогресс есть, мы это наблюдаем. Ну, наверное, недостаточный, потому что за сто лет нас подвинули на этом рынке довольно существенно.

В машиностроении нам тяжело соревноваться, но какие-то отдельные сегменты должны присутствовать. В том числе МС-21, про который мы писали и говорили. Я считаю, что это качественно другой продукт, даже чем «Суперджет», потому что в основном это локальное производство, включая двигатели, не только планер.

Нет фондового рынка — нет и инвестиций

— Кажется, что вы оптимистично смотрите на перспективы российского рынка, но тем не менее Deutsche Вank достаточно серьезно оптимизировал свою деятельность в прошлом году, и известно, что вы сами покидаете свой пост 1 августа. Это связано с сокращением видов деятельности банка?

— Безусловно, это связано. Deutsche Вank действительно оптимизирует свои ресурсы во многих странах мира, в том числе в России. Это связано с новой стратегией банка, который, с одной стороны, хочет сохранить свое глобальное присутствие, а с другой — оптимизировать многие бизнес-процессы, в том числе связанные с более рискованными продуктами, или капиталоемкими продуктами.

В рамках этой глобальной стратегии было принято решение о том, что Deutsche Вank в России сконцентрируется прежде всего на коммерческих банковских услугах. Нашими клиентами являются почти все крупные корпорации, в том числе некоторые российские клиенты с глобальными амбициями.

Но инвестиционные банковские услуги, связанные с торговлей ценными бумагами и некоторыми другими операциями, будут переведены в наши хабы: в Лондон, во Франкфурт, отчасти в Соединенные Штаты Америки, где будут предоставляться эти услуги, в том числе, российским клиентам.

— Это отражает пессимистичный взгляд руководства на российский рынок, а на какую перспективу?

— Это вопрос не совсем к Deutsche Вank, это — к России.

Конечно, Россия прошла огромный путь. И тот факт, что у нас есть фондовый рынок, в отличие от многих других посткоммунистических экономик, — это, конечно, плюс. Но при этом, конечно, этот рынок все еще маловат по своему размеру. Это очевидная реальность.

Рынок капитала в России сузился за последнее время — это факт. Торговые обороты на торговых площадках и акции, облигации тоже снизились. Конечно, банку разумнее оптимизировать свое присутствие (в России) и сфокусироваться на тех рынках, которые по-прежнему активны.

Прежде всего надо снизить инфляцию

— Какие направления инвестиций в Россию могли бы сейчас послужить драйвером?

— Главной проблемой российской экономики остается высокая инфляция, на это постоянно указывает глава ЦБ, и я не могу не согласиться с этим утверждением, потому что никакой инвестиционный проект не может быть аккуратно просчитан, как-то спланирован в условиях высокой инфляции: все цифры остаются недостоверными.

И российские, и иностранные инвесторы хотят с кем-то поделить этот риск неопределенности. И в этом смысле работа Российского фонда прямых инвестиций очень своевременна: они выполняют функцию института, который готов взять на себя часть рисков.

В целом я считаю, что нас с вами должны волновать в большей степени внутренние инвестиции. Российская экономика слишком велика для того, чтобы находиться в сколько-нибудь значимой зависимости от иностранных инвесторов.

Хороший результат будет, если внутренний инвестиционный спрос воспрянет, но он в первую очередь ориентирован на внутреннюю инфляцию, которая, к сожалению, совсем непривлекательна сейчас.

Вторая тема — это институты. Мы смотрим, как пухнут балансы многих банков от депозитов, но их нельзя использовать для финансирования долгосрочных инвестиционных проектов, так как они имеют более короткий срок.

У нас есть институт под названием Пенсионный фонд, это как раз один из каналов конвертации накоплений в инвестиции. Но решение текущих бюджетных проблем приводит к тому, что уже в который раз мы видим заморозку пенсионных накоплений. Нам надо, наверное, более аккуратно относиться к расходам, снижать дефицит бюджета, чтобы не трогать этот инвестиционный канал.

— Вы в этом году ожидаете от чиновников каких-то решений в этом направлении?

— Мы с вами знаем про бюджетный цикл, он трехлетний. Поэтому любые процессы, которые сейчас запускаются, дадут эффект только через два-три года. И любые документы, которые сейчас рассматриваются в Государственной думе, связанные с фискальной сферой, они уже на 2017 год, на 2018 год, вот тогда начнут работать.

Елена Малышева 

Россия. Германия > Финансы, банки > gazeta.ru, 19 июня 2016 > № 1803772 Павел Теплухин

Программе проектного финансирования «помогут» пенсионными деньгами

Замглавы Минэкономразвития Николай Подгузов в интервью RNS рассказал о модификации программы проектного финансирования под «пенсионные деньги», возможности появления банка «плохих» долгов из активов ВЭБа и зависимости инвестиций в ЖКХ от срока полномочий губернаторов.

Сейчас готовится новая стратегия ВЭБа. Будет ли заложена в новую стратегию продажа активов ВЭБа, помимо АДР «Газпрома»?

Действительно, сейчас готовится новая стратегия Внешэкономбанка, которая будет рассмотрена в конце июня на заседании наблюдательного совета корпорации. Основная ее цель — найти правильную роль данного института развития в экономике страны: возможно, сконцентрироваться на ключевых направлениях, отказавшись от ряда других, которые уже активно поддерживаются другими институтами развития.

Существует пакет активов ВЭБа, предназначенный к реализации, но сейчас еще преждевременно говорить о том, как он будет реализовываться. Но могу сказать, что финансовый план Внешэкономбанка существенно скорректирован с точки зрения объема необходимой государственной поддержки именно за счет того, что банком принята линия на активную реализацию непрофильных активов. Если она будет выдержана, то уровень поддержки государством Внешэкономбанку немного снизится.

Какие активы ВЭБа интересны рынку?

Речь может идти о банках, которые в свое время перешли под ведение группы ВЭБа (это «Глобэкс» и Связь-банк. — RNS). Это могут быть доли участия в отдельных проектах, это могут быть в том числе отдельные девелоперские проекты. Это достаточно большой перечень активов. Все, наверно, представляет какой-то интерес. Вопрос той стоимости, которая может быть получена по результатам реализации этих активов.

Возможно ли создание банка «плохих» долгов на основе активов ВЭБа?

После аналитического учета кредитного портфеля оптимизация деятельности Внешэкономбанка может предполагать разбиение портфеля на кредиты, которые не являются сейчас качественными, и на кредитный портфель, который демонстрирует хорошую отдачу. В этом плане можно говорить о банке «плохих» долгов, но именно институционально выделение банка «плохих» долгов в настоящий момент не находится в активной проработке.

Насколько может быть снижена помощь государства ВЭБу после продажи его активов?

Вся запланированная поддержка ВЭБу, которая на этот год и на следующий будет предусмотрена, будет оказана. Основная задача — безусловное выполнение Внешэкономбанком своих обязательств по долговым ценным бумагам, по кредитам. Дальше уровень поддержки государства будет зависеть от задач, которые будут стоять перед Внешэкономбанком. То есть, с одной стороны — обязательства, с другой стороны — новые проекты.

В части новых проектов источник, на мой взгляд, есть. Те 300 млрд рублей (средства на проектное финансирование по линии госкорпорации. — RNS) лимита, которые Внешэкономбанку из ФНБ выделены... в рамках этого лимита Внешэкономбанк будет продолжать свою деятельность. В дальнейшем, по мере того как эффективно эта деятельность будет складываться, и уровень поддержки может быть увеличен.

Ведет ли Минэкономразвития дискуссию с Центральным банком по расширению программы проектного финансирования?

В прошлом году мы довольно активно реализовывали программу проектного финансирования. Мы сумели организовать привлечение в экономику страны порядка 345 млрд рублей инвестиций по 42 проектам. Очень важно, что Центральный банк в рамках того рефинансирования, которое он предполагает по программе, планирует и дальше осуществлять рефинансирование действующих и запущенных проектов. По мере выборки кредитных средств по уже запущенным проектам будет предоставляться рефинансирование.

В части отбора рефинансирования для новых проектов Центральный банк занимает консервативную позицию и не соглашается предоставлять лимит на новые проекты. Сейчас мы могли бы сконцентрироваться на том, чтобы довести начатые проекты до их завершения и одновременно модифицировать инструмент проектного финансирования под другой источник. Ведь программа проектного финансирования доказала эффективность государственно-частного партнерства, когда частичная государственная гарантия, рефинансирование Банка России и средства инвестора дают хороший результат. Мы сейчас уже имеем порядка 10 проектов, находящихся в стадии либо завершения, либо уже введения в эксплуатацию. Здесь важно просто найти источник долгосрочных денег.

Таким источником мне, в первую очередь, видятся средства негосударственных пенсионных фондов. Единственное — нам необходимо продумать, на каких принципах будут реализовываться такого рода проекты, потому что напрямую поучаствовать в проекте, забрав на себя весь риск, НПФ не смогут в силу ограничений, которые существуют у них в инвестиционной декларации. Соответственно, нам, наверное, придется идти по механизму разделения рисков проекта на «старшие» и «младшие» транши, по пути секьютиризации «старших» траншей и продажи облигаций (выпущенных под эти проекты. — RNS) негосударственным пенсионным фондам.

Это потребует модификации нашего механизма. Интерес со стороны НПФ уже присутствует, и, я думаю, этот инструмент будет им интересен. Интерес со стороны инвесторов мы также видим. Думаю, что в ближайшие месяцы мы просто модифицируем эту программу, предложим ее инвесторам и участникам рынка и посмотрим, как она будет реализовываться.

Каким именно образом модифицируете эту программу?

Мы хотим в качестве источника фондирования заместить Центральный банк, который сейчас рефинансирует соответствующие кредитные требования — кредиты, которые предоставлены инициатору проекта. Мы хотим предложить в какой-то пропорции фондировать эти проекты негосударственным пенсионным фондам. Для этого мы хотим включить инструмент секьютиризации, то есть выпуск облигаций на те кредитные требования по проектам. Вот такая будет модификация.

Каким образом будут профинансированы проекты, которые превышают отобранный лимит?

Все проекты, которые мы начали в рамках программы, будут профинансированы по той схеме, которая была изначально согласована, в том числе и с Центральным банком. Соответственно, лимит Центрального банка будет последовательно расширяться по мере выборки кредитных средств.

В какой временной перспективе может быть модифицирована программа?

Модификацию программы мы хотим осуществить до конца года.

Минэкономразвития по-прежнему выступает против заморозки пенсионных накоплений?

В дискуссии в части целесообразности заморозки пенсионных накоплений, в которой мы уже несколько лет участвуем, мы занимаем такую позицию: заморозка пенсионных накоплений замораживает инвестиционный ресурс, не позволяет гражданам формировать собственную пенсию. С этой точки зрения мы считаем, что накопительный элемент должен быть сохранен.

Обсуждается заморозка пенсионных накоплений на следующий год?

Какой-то активной дискуссии на эту тему я пока не слышал, но очевидно, что по мере подготовки проекта бюджета на следующий год дискуссия неминуемо возобновится.

Какие могут быть созданы инструменты для привлечения инвестиций в сферу ЖКХ?

Инвестиции в ЖКХ имеют натуральный источник возврата. Это наши с вами платежи за предоставляемые жилищно-коммунальные услуги. Логично предположить, что в данной сфере вполне можно сложить окупаемый инвестиционный проект. Но этому мешает то, что инвестор часто не уверен в способности региона, например, выдержать обещания по размеру тарифа. Окупаемость проектов в сфере ЖКХ часто может быть за пределами выборного срока губернатора или главы муниципалитета. Соответственно, существует риск, когда через какое-то время после того, как этот проект сложится, условия по тарифам будут пересмотрены.

Вторая проблема в том, что есть муниципалитеты или крупные города, где жилищно-коммунальная сфера позволяет «отбивать» эти инвестиции достаточно хорошо, а есть небольшие муниципалитеты, где эта сфера явно убыточна. Необходимо правильное конфигурирование проекта с точки зрения вхождения в него муниципалитетов и с высокой потенциальной инвестиционной отдачей, и с низкой. Укрупнение потенциальных проектов, например, укрупнение водоканалов — ключ к тому, чтобы сформировать правильный инвестиционный проект и привлечь правильного инвестора в эту сферу.

Может ли пакет акций РЖД быть приватизирован в следующем году?

Серьезного и углубленного обсуждения вопроса приватизации РЖД не поднимался. Сейчас компания ведет достаточно плотную работу по оптимизации издержек. Мы хотим перейти на долгосрочный тариф. «Наверно, на каком-то этапе можно вернуться к целесообразности приватизации какого-то пакета акций компании, но сейчас я бы не стал говорить, что это стоит на повестке дня».

Россия > Финансы, банки > economy.gov.ru, 19 июня 2016 > № 1796476 Николай Подгузов

Дмитрий Тулин: поможет ли KPI для госбанков кредитованию малого бизнеса?

Дмитрий Тулин, первый заместитель председателя ЦБ

Беседовала: Милена Бахвалова, редактор Банкир.Ру

В течение месяца правительство представит проект расчета KPI для госбанков, который будет привязан к размеру кредитного портфеля для малого бизнеса. Об этом на Петербургском международном экономическом форуме заявил первый зампред правительства Игорь Шувалов. Эффективен ли будет этот KPI, как вообще надо поддерживать кредитование малого бизнеса и чего ждать региональным банкам от регулятора в ближайшее время, порталу Bankir.Ru рассказал первый заместитель председателя ЦБ Дмитрий Тулин.

— KPI для госбанков. Что это за идея?

— Это было поручение президента. По-моему, на Госсовете Борис Титов ее предложил. Такую эксцентричную и экзотическую. Все думали, что она умрет, а президенту она почему-то понравилась. Я сослался на опыт Китайской Народной Республики, только там очень жестко, а здесь я не знаю, во что эта идея выльется. Это был KPI, привязанный к системе вознаграждения.

— Вознаграждения первых лиц?

— Я не знаю, может быть, членов правления. В принципе, это поручение в адрес правительства. Мы участвуем в обсуждении. Потому что даже с учетом того, что в Сбербанке Центробанк является акционером, то есть по сути мы титульный собственник, мы должны выработать общие правила для всех банков с госучастием, кто бы ни являлся там титульным собственником,— Центральный банк или Росимущество. Игорь Иванович (Шувалов.— Bankir.Ru) нам только что сказал, что до конца месяца будет разработана система. Мы свои некоторые предложения в нее уже внесли.

— KPI будет касаться только названных Сбербанка и ВТБ или же всех госбанков?

— Всех госбанков. Я не уверен в отношении Газпромбанка, но это тоже вопрос к правительству, а не ко мне.

— Не будет ли KPI только вредить банкам в текущих условиях? Они просто наберут еще больше плохих кредитов…

— Это тоже опасность. Перегнуть с администрированием — это не очень здорово. Это тонкие вещи.

— Как государство может помочь компаниям малого и среднего бизнеса?

— Надо понимать, что при нынешнем экономическом укладе крупные корпорации не могут обеспечить рабочими местами всех желающих. Часть людей должны быть самозанятыми или даже давать рабочие места другим. Если мы таким образом не изменим структуру экономики, то обречены на прозябание и вымирание. И это внушает мне оптимизм, потому что у нас выбора другого нет. Инстинкт самосохранения сработает.

Если говорить о доступе к финансированию, то в Европе разумные индивидуальные предприниматели опираются прежде всего на собственные средства. Конечно, в нашей стране относительно низкий уровень накоплений. Это можно объяснить: страна десятилетиями жила в большой бедности. У нас была нищета еще в Российской империи, перед революцией. Да и потом… Что наши люди могли передавать в наследство? Металлическую кровать, постельное белье? Не было запаса материальных благ.

Это ведь целый процесс — передача богатства из поколения в поколение. Конечно, кредитная нагрузка, которую берет на себя предприниматель,— это большой риск. Вдруг он разорится? И для банка-кредитора. Банки можно понять (в их нежелании кредитовать МСП.— Bankir.Ru). Трудно найти такого заемщика, который внушает доверие. А кто внушает (бизнес у него прозрачный и понятный, не старается привлечь сразу много денег и пр.), тот кредит и не берет.

Поэтому развитие малого бизнеса должно идти с двух сторон. С одной стороны, надо создавать условия для развития этого бизнеса: учить этому со школьной скамьи, снимать жуткий административный прессинг. А с другой стороны — параллельно создавать условия для кредитования.

Надо, чтобы институты развития, например корпорация МСП, стали настоящими лидерами, носителями экспертизы и распространителями лучших мировых практик. Потому что с процессами кредитования малого бизнеса у российских банков большие проблемы. Резкое ухудшение качества кредитного портфеля, которое произошло в крупнейших банках страны,— это отчасти следствие неправильных подходов, которые они предприняли несколько лет назад. А ведь многие эксперты предупреждали, что это плохо кончится.

— Что вы имеете в виду?

— Например, чисто скоринговый подход к принятию кредитных решений по подобию кредитования розничного. Кредитные фабрики, центральзованный андеррайтинг, отсутствие визуального контакта андеррайтера (человека, который принимает решение) и заемщика. Я сижу в Москве, такой крутой, и я лучше знаю, кому в городе Урюпинске можно дать кредит.

— Но ведь это означает, что в кредитованиии малого бизенеса козырь есть у небольших региональных банков, которые лучше знают и отраслевую специфику региона, и даже сами компании.

— Действительно, без региональных банков тут не обойтись. Потому что крупные банки неизбежно устроены так, как крупные армейские подразделения. По принципу «Лучше безобразно, но единообразно». Они неизбежно стремятся к централизации всех процессов и услуг, они не делегируют полномочий в регионы, незнакомы с их деловой средой. И неизбежно их процессы отсекают часть здорового предпринимательства. А с другой стороны, они кредитуют тех, кого местный банк никогда бы не кредитовал, потому что он знает этого клиента: это же Петька, он курицу у моей бабушки украл десять лет назад.

— Но регулирование Центрального банка не очень дружелюбно по отношению к маленьким региональным банкам…

— Ждите новостей. Их должна озвучить наш председатель (Эльвира Набиуллина.— Bankir.Ru).

— Какие новости?

— Про нашу готовность.

— Вашу готовность дать маленьким банкам шанс на жизнь?

— Да.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 17 июня 2016 > № 1799553 Дмитрий Тулин

Как переосмыслить агрегацию балансов

АЛЕКСАНДР НЕЙМАРК

CEO Krawlly

О том, как максимально обезопасить пользователей и научить финансовые организации не бояться открытых данных баланса по картам, для портала Банкир.Ру написал CEO сервиса Krawlly Александр Неймарк.

Мы создали первую платформу по агрегации финансовых данных клиентов в 2013 году, когда российский рынок был к этому совсем не готов. Первый вопрос, который нам задавали: почему вы думаете, что клиенты станут отдавать вам логины и пароли от банков? Мы доказали опытным путем, что эта технология работает, что она востребована клиентами и рынком.

Сегодня мы имеем два сервера и два маркетплейса, которые в виде white label предлагаем рынку:

1. Сервер и маркетплейс «Балансы»

Это готовое решение для банков, крупных интернет-площадок, сотовых операторов, электронных кошельков и других игроков рынка.

Бизнес-модель: b2b2c. Мы предоставляем готовый маркетплейс, брендированый под партнера. Витрина может содержать нашу авторизацию или может быть встроена в авторизационную сессию партнера. Клиенты начинают пользоваться решением бесплатно. Через некоторое время мы предоставляем ряд платных функций и зарабатываем вместе с партнером. До 80% выручки уходит партнеру. Кроме того, партнер (например, банк) может собирать с нашей помощью клиентские данные и с разрешения клиента предлагать ему контекстные финансовые продукты и сервисы.

Возможности для клиента: контроль балансов в режиме реального времени, возможность оплаты в адрес провайдера банковской картой или кошельком, при этом мы сами заполняем всеми реквизитами форму на стороне партнера и клиенту достаточно просто нажать на кнопку «Оплатить», сервер присылает умные уведомления, когда баланс провайдера достигает критического значения. Кроме того, мы написали модули, которые сами за клиента но под его контролем заходят в личные кабинеты сотовых операторов и сами получают пароль от входа в кабинет, избавляя клиента от лишней рутины. Внутри маркетплейса мы показываем системы счетчиков-балансов, которые обновляются в режиме реального времени, графики изменений баланса, а также ряд настроек. В ближайших релизах мы дадим клиентам возможность изменять настройки личного кабинета прямо на нашем маркетплейсе, также появится много других инновационных функций.

2. Сервер и маркетплейс «Экспорт данных»

Мы предоставляем микрофинансовым организациям (МФО) сервис для выгрузки данных о клиентах из банковских аккаунтов, аккаунтов сотовых операторов и электронных кошельков. Во время заполнения заявки на получение онлайн-займа клиент МФО может воспользоваться нашей формой идентификации:

За первые три секунды мы получаем персональные данные, и МФО может сравнить их с указанными в форме на выдачу займа. Далее за 10–15 секунд мы получаем данные о транзакциях, кредитах, депозитах, возрасте аккаунта, минимальных и максимальных платежах за период, шаблонах платежей, часто используемых номерах телефонов, на которые звонит клиент, и множество другой полезной для скоринга и антифрода информации.

Вся информация нами запрашивается один раз, мы не храним эту информацию у себя, а сразу же передаем партнеру и строго при получении согласия клиента на получение и обработку данной информации.

Кроме того, информация предоставляется нами не в разрозненном и сыром виде, а в виде агрегатов, то есть в обработанном для загрузки в скоринг МФО формате.

Бизнес-модель: b2b. МФО платят за запросы, которые мы обрабатываем и доставленную в их CRM информацию.

3. Сервис автоматического списания денежных средств

Мы хорошо понимаем проблему, когда выданный заем или кредит нужно быстро и удобно вернуть. И мы создали инновационный сервис, который по поручению пользователя сам списывает деньги с банковского счета или со счета электронного кошелька.

Конечно, для списания денежных средств существует инструмент классического рекарринга (списания денежных средств с банковской карты). Но у него есть два существенных ограничения:

Денежные средства можно списать только в полном объеме.

Если процессинг списания стучится в процессинг банка-эмитента несколько раз, а на карточном счете не хватает, например 1 руб., процессинг эмитента после нескольких отказов может заблокировать карту с подозрением на фрод.

Мы предлагаем удобный и гибкий сервис. Наш скрипт создает по поручению клиента шаблон платежа внутри интернет-банка с уже прописанными реквизитами МФО выдавшей заем. В шаблон платежа мы прописываем минимальную сумму, например 1 руб., и даем клиенту возможность подписать шаблон с помощью СМС. В дальнейшем такой шаблон считается верифицированным банком, и мы можем списать с него деньги безакцептно по команде от МФО. Мы следим за балансами данного счета, и если там есть деньги (даже один рубль), мы можем списать его по поручению партнера, выдавшего заем. Таким образом, мы можем насобирать нужную сумму или ее часть из разных источников, что существенно упрощает возврат долга.

Например, клиент должен 10 тыс. руб., а в «Яндекс-кошельке» у него 700 руб. Ему и в голову не может прийти, что этими деньгами можно расплатиться (сумма-то не вся). Кроме того, как ему вывести эту сумму и зачислить на счет МФО? Мы решаем все эти проблемы. Стоит клиенту привязать «Яндекс-кошелек», как платежное средство и наш скрипт сам спишет нужную сумму или ее часть. При этом юридически в назначении платежа написано основание для списания, например «Договор займа», то есть клиент всегда видит, куда уходят деньги, в каком объеме и на каком основании, то есть платежи осуществляются на 100% под контролем клиента.

4. Безопасные технологии

У нас есть две модели хранения информации: облачная и локальная. В облачной модели вы, как партнер, используете наш сервер, мы его полностью поддерживаем, отвечаем за его работу, за сохранность информации на нем и за правильную передачу информации вам. Информация хранится в зашифрованном виде.

Надежное хранение организовано следующим образом. Все учетные данные хранятся в зашифрованном виде с использованием шифрования AES256. Ключ тоже зашифрован с помощью алгоритма RSA, при этом расшифровка этого ключа производится аппаратно, ключ для расшифровки невозможно извлечь. Таким образом, данные нельзя будет расшифровать, даже если украсть полностью образ сервера. Украсть логины и пароли можно, только получив тотальный контроль над работающим сервером, зная, как он устроен, и имея исходный код для подмены модулей. Возможность сделать это неавторизованно чрезвычайно маловероятна. Итак, украсть логин и пароль с сервера практически невозможно. Более того, его невозможно украсть и с вашего устройства, в отличие от тех случаев, когда эти данные хранятся на устройстве.

Представьте, что вы потеряли телефон. Тогда хакер, имея полный доступ к вашему телефону, может получить все ваши пароли и расшифровать. А в случае хранения данных на сервере пароли на сторону клиента (телефон) вообще никогда не передаются. Узнать пароли, имея полный доступ к телефону с аккаунтом на сервере, невозможно. Таким образом, сервер имеет серьезную защиту, а украсть данные с телефона в принципе невозможно. Но все же представим, что каким-то образом у вас этот логин-пароль украли, и даже представим, что украли логин-пароль от интернет-банка. Что может сделать злоумышленник? А ничего, кроме как посмотреть ваш баланс. Потому что для любой активной операции, например для вывода денег, ему надо получить код подтверждения, например СМС от банка на ваш телефон. И здесь особенно важно раздельное хранение паролей и СМС. Если пароли хранятся на вашем устройстве, и вы теряете телефон, то в руки злоумышленника попадут и пароли, и СМС, что гораздо более опасно. А в случае сервера это не так. Вывод: мы действительно заботимся о безопасности, учли все моменты, и в некоторых аспектах такая схема даже более безопасна, чем хранение ключей и паролей на вашем устройстве.

Теперь рассмотрим вторую схему — локальное хранение: вы можете организовать свой сервер, поддерживать его и хранить пароли там. Мы на нем разворачиваем свое программное обеспечение, и вы можете быть полностью уверены, что пароли пользователей дальше вашего сервера не уйдут. По поводу доверия — у нас есть опытно проверенная модель, что пользователи в высокой степени доверяют банку пароли от других банков. Банк изначально воспринимается как территория доверия и надежности, и поэтому пользователи без проблем доверят пароли банку. Вы будете их шифровать и хранить и сможете гарантировать, что пароли дальше вас не ушли. Это будет ваша локальная база, и мы к ней не притронемся.

Теперь вернемся на минуту к облачной модели. Со своей стороны и мы не притронемся к логинам и паролям пользователей, потому что весь этот сервис построен на репутации. Попробуй мы на рынок продать базу, это сразу станет известно, и банки не будут с нами работать. Зачем нам это? Поэтому мы сами не используем пароли ваших клиентов без вашего разрешения и разрешения клиентов. Они нужны только чтобы «добыть» баланс и отобразить баланс в вашем интерфейсе мобильного или интернет-банка. Плюсы облака: вам не нужно заморачиваться с ресурсами по поддержке серверов. Минусы: вы можете опасаться, что пароли у нас. Плюсы локального хранения — все у нас и ваша душа спокойна. Минусы — серьезные затраты денег, ресурсов и программных, и человеческих, чтобы хранить пароли у себя. Облачная модель — это вопрос доверия к нам. Мы оставляем за партнером право решать, как хранить пароли. Более того, некоторые партнеры хранят их у нас, чтобы в случае каких-либо претензий мы, а не они несли ответственность за хранение паролей. Как мы работаем с накопленной информацией? Она вся принадлежит партнеру.

Какие гарантии защиты информации? Мы аппаратно шифруем базу, это означает, что кража паролей равнозначна краже сервера, а это уже не хакерская атака, а разбойное нападение.

То есть транзакции на 100% защищены дополнительно и никто, без разрешения клиента не тронет его деньги.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 17 июня 2016 > № 1799551 Александр Неймарк

Михаил Якунин: в Крыму нет проблем с безналичным расчетом

С какими картами теперь можно ехать в Крым? Об этом Business FM рассказал председатель совета директоров Российского национального коммерческого банка

В Крыму нет проблем с безналичным расчетом. Туристы смело могут расплачиваться электронными картами в магазинах курорта, сеть банкоматов тоже налажена. Об этом в интервью Business FM заявил Михаил Якунин председатель совета директоров Российского национального коммерческого банка (РНКБ), который оперирует в Крыму. С ним беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич в ходе Санкт-Петербургского экономического форума.

Это банк, который работает в Крыму, поскольку наши крупнейшие банки избегают пока работать на его территории в силу санкций, которые введены в отношении работающих там компаний. Самый первый и главный вопрос: год назад мы говорили о картах, собственно, ваш банк тоже находится под санкциями. Как работает система пластиковых карт в Крыму? Можно ли там нормально расплачиваться обычными Visa и MasterCard?

Михаил Якунин: В разгар туристического сезона это актуальный вопрос. Хочу сказать: с картами, которые выпущены банками на территории России, можно смело ехать в Крым. По всем ним можно спокойно оплатить товары, услуги, заплатить за проживание или снять деньги в банкомате. У нас развернута достаточно большая сеть как терминалов по карточкам — более 5 тысяч, так и сеть банкоматов, так и сеть терминалов самообслуживания, в общей сложности более тысячи.

В курортных местах банкомат в шаговой доступности находится везде или все-таки лучше иметь наличные?

Михаил Якунин: Практически везде. У нас около 200 отделений на территории Крыма, все города охвачены и даже небольшие населенные пункты. Банкоматов у нас порядка 500, поэтому совершенно спокойно можно ехать, и вся курортная зона охвачена.

Эквайринг, терминалы по оплате картой в торговле повсеместно присутствуют?

Михаил Якунин: Скажем так, присутствуют они достаточно широко. Только нашего банка 5 тысяч таких терминалов. Понятно, что бывают какие-то временные трудности со связью, но, на самом деле, это ничем не отличается от статистики по России. Поэтому можно смело ехать и везти с собой карточки.

Год назад это было не так, поскольку Национальная система платежных карт (НСПК) полноценно заработала как раз в течение этого года.

Михаил Якунин: Конечно, мы специально работали и к началу туристического сезона закупили даже дополнительные терминалы, развернули их. Более того, даже если у вас нет карточки, вы можете у нас в банке оформить ее за 15 минут, и если у вас какие-то сложности, ваши родственники могут вам перевести деньги на эту карточку. Это все можно сделать в течение дня.

Я припоминаю, опять же, истории, произошедшие год назад: в то время условия в РНКБ были выгоднее, чем во многих российских банках. Я слышал просто, что люди ехали брать кредиты в Крыму, но так сложилось, что фактически РНКБ — это единственный, как я понимаю, банк, работающий в Крыму. Это вообще нормально, можно ли мириться с такой ситуацией? Я понимаю, что глава банка не должен заботиться о том, чтобы разрушить собственную монополию, но тем не менее?

Михаил Якунин: Во-первых, действительно, мы предлагаем достаточно выгодные условия и чаще даже выгоднее, чем на материковой части.

Это почему? Как так получается?

Михаил Якунин: Это реалии рынка.

А рынок есть, если вы единственный банк?

Михаил Якунин: Рынок есть, мы не единственный банк. На самом деле, там работают несколько банков, есть даже банки из топ-50. Поэтому, на наш взгляд, рынок достаточно конкурентен.

Ваша доля в Крыму сколько составляет?

Михаил Якунин: Зависит от направлений. Понятно, что с точки зрения охвата у нас самая широкая сеть, поэтому физическим лицам интересно приходить в тот банк, в котором они могут получить обслуживание везде. То есть мы охватываем порядка 80% экономически активного населения, у нас 1,3 миллиона, собственно говоря, физических лиц. По некоторым направлениям другие банки лидируют. Я бы сказал так, что мы универсальный банк там, а банки, которые там присутствуют, они работают по каким-то определенным сегментам. Кто-то больше сосредоточен на кредитовании крупных клиентов, кто-то обслуживает малый бизнес. То есть у каждого банка есть свой сегмент, и поэтому, если мы берем какой-то конкретный сегмент, то там есть определенный набор банков, 2-4, которые обслуживают и работают по этому сегменту.

Российские финансовые власти создают какие-то специальные льготные условия для банка, работающего в Крыму, для вашего банка?

Михаил Якунин: Мы работаем в едином правовом поле России, и поэтому в целом условия одинаковые.

Что касается для бизнеса крымского и для населения крымского, до сих пор продолжается процесс как бы перехода из украинской банковской системы, из банков, которые там работали до 2014 года, в российскую, в лице в основном вашего банка. Этот процесс завершился? Скажем, удалось ли людям и компаниям восстановить свои вклады, которые у них были в гривнах, в украинской валюте в украинских банках?

Михаил Якунин: Что касается вкладов, то, конечно, практически полностью все выплачено. 190 тысяч физических лиц только через РНКБ получили свои деньги обратно.

Но это действовало Агентство по страхованию вкладов (АСВ)?

Михаил Якунин: Ну, это Фонд защиты вкладчиков, соответственно, это специальная организация, которая как раз занимается проблемами по депозитам в Крыму, в Крымском территориальном округе. АСВ сейчас уже подключается в большей степени по банкам, которые пришли после присоединения Крыма к России, и действительно, некоторые банки — у них была отозвана лицензия, поэтому также осуществляем выплаты вкладчикам.

А у бизнеса, их средства, которые находились на счетах в украинских банках, они восстановлены, или там все с чистого листа началось?

Михаил Якунин: Есть достаточные в этом плане проблемы, там идет работа. Я думаю, пока говорить о том, что она завершена, рано.

В свою очередь, были, конечно, долги и населению, и бизнесу, украинским банкам. Они как-то зачтены? В какой степени? Или фактически в Крыму началась с чистого листа жизнь, для бизнеса в особенности? Ни денег, ни долгов

Михаил Якунин: Я бы сказал по-другому. Деньги есть, депозиты вернули, а с долгами, конечно, вопрос еще открыт. До конца не урегулирована законодательная сфера, поэтому, конечно, сейчас идут платежи по долгам, но они идут пока в небольшом объеме.

Все-таки если говорить, как это устроено, да, ваш банк, наша банковская система приняла на себя обязательства, которые были, но которые, конечно, вычищать надо было. Но в свою очередь, чтобы против этих обязательств были реальные денежные ресурсы, надо было бы и все-таки кредиты возвращать или это как-то иначе работает? За счет чего?

Михаил Якунин: Работает иначе. Собственно говоря, в основном в эту сферу включились коллекторы и специальные компании, которые с существенным дисконтом приобретали портфели украинских банков и, собственно говоря, пытались взыскивать эти денежные средства с крымчан. Но в настоящий момент, был в прошлом году принят закон о сборе просроченной задолженности, долгов, в настоящий момент рассматриваются поправки в него. Я думаю, что как только эта сфера будет окончательно урегулирована, будет понятен путь, каким образом можно погасить долги. Более того, это вопрос не только долгов с точки зрения банковской системы, это еще достаточно серьезный фактор, связанный с залогами, потому что по ряду объектов недвижимости, которые особенно находились в залоге у украинских банков, не до конца урегулированы вопросы с правами собственности, и поэтому это может вызывать проблемы. На мой взгляд, эту ситуацию нужно комплексно решать, это позволит серьезно увеличить, в том числе инвестиционную привлекательность Крыма. Вопрос, когда ты покупаешь там квартиру или какую-то недвижимость, надо четко понимать, была ли она в залоге, чтобы избежать каких-то дальнейших последствий.

И последнее: новое кредитование сейчас на каких условиях производится? Я думаю, что жителей по всей России всегда интересует, в том числе покупки недвижимости в Крыму и, соответственно, условия ипотечного кредита.

Михаил Якунин: Мы активно развиваем ипотечное кредитование. Понятно, что там есть целый ряд трудностей, как я уже упомянул, там с особенностями переходного периода, с тем, что не вся еще недвижимость зарегистрирована в российском праве, действует ряд проблем, связанных с переходным периодом. Но мы уже выдали порядка 1 млрд ипотечных кредитов и сейчас активно наращиваем этот портфель. То есть мы где-то порядка 2-3 млрд, наверное, сделаем по итогам этого года.

Какой процент сейчас?

Михаил Якунин: Мы работаем, у нас шесть ипотечных программ и, в принципе, самая низкая ставка начинается с 11,5%, ну и выше.

11,5% — это субсидированная ставка?

Михаил Якунин: Да, это ставка субсидированная.

Которая по целому ряду критериев. А вот если очистить от субсидий для человека. который не имеет права на них, скажем так?

Михаил Якунин: В среднем где-то порядка 12-13%.

Материал подготовлен при поддержке технического партнера BFM.ru на ПМЭФ'16 — АО «Сони Электроникс»

Илья Копелевич

Россия. ЮФО > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bfm.ru, 16 июня 2016 > № 2090773 Михаил Якунин

Михаил Якунин: в Крыму нет проблем с безналичным расчетом

С какими картами теперь можно ехать в Крым? Об этом Business FM рассказал председатель совета директоров Российского национального коммерческого банка

В Крыму нет проблем с безналичным расчетом. Туристы смело могут расплачиваться электронными картами в магазинах курорта, сеть банкоматов тоже налажена. Об этом в интервью Business FM заявил Михаил Якунин председатель совета директоров Российского национального коммерческого банка (РНКБ), который оперирует в Крыму. С ним беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич в ходе Санкт-Петербургского экономического форума.

Это банк, который работает в Крыму, поскольку наши крупнейшие банки избегают пока работать на его территории в силу санкций, которые введены в отношении работающих там компаний. Самый первый и главный вопрос: год назад мы говорили о картах, собственно, ваш банк тоже находится под санкциями. Как работает система пластиковых карт в Крыму? Можно ли там нормально расплачиваться обычными Visa и MasterCard?

Михаил Якунин: В разгар туристического сезона это актуальный вопрос. Хочу сказать: с картами, которые выпущены банками на территории России, можно смело ехать в Крым. По всем ним можно спокойно оплатить товары, услуги, заплатить за проживание или снять деньги в банкомате. У нас развернута достаточно большая сеть как терминалов по карточкам — более 5 тысяч, так и сеть банкоматов, так и сеть терминалов самообслуживания, в общей сложности более тысячи.

В курортных местах банкомат в шаговой доступности находится везде или все-таки лучше иметь наличные?

Михаил Якунин: Практически везде. У нас около 200 отделений на территории Крыма, все города охвачены и даже небольшие населенные пункты. Банкоматов у нас порядка 500, поэтому совершенно спокойно можно ехать, и вся курортная зона охвачена.

Эквайринг, терминалы по оплате картой в торговле повсеместно присутствуют?

Михаил Якунин: Скажем так, присутствуют они достаточно широко. Только нашего банка 5 тысяч таких терминалов. Понятно, что бывают какие-то временные трудности со связью, но, на самом деле, это ничем не отличается от статистики по России. Поэтому можно смело ехать и везти с собой карточки.

Год назад это было не так, поскольку Национальная система платежных карт (НСПК) полноценно заработала как раз в течение этого года.

Михаил Якунин: Конечно, мы специально работали и к началу туристического сезона закупили даже дополнительные терминалы, развернули их. Более того, даже если у вас нет карточки, вы можете у нас в банке оформить ее за 15 минут, и если у вас какие-то сложности, ваши родственники могут вам перевести деньги на эту карточку. Это все можно сделать в течение дня.

Я припоминаю, опять же, истории, произошедшие год назад: в то время условия в РНКБ были выгоднее, чем во многих российских банках. Я слышал просто, что люди ехали брать кредиты в Крыму, но так сложилось, что фактически РНКБ — это единственный, как я понимаю, банк, работающий в Крыму. Это вообще нормально, можно ли мириться с такой ситуацией? Я понимаю, что глава банка не должен заботиться о том, чтобы разрушить собственную монополию, но тем не менее?

Михаил Якунин: Во-первых, действительно, мы предлагаем достаточно выгодные условия и чаще даже выгоднее, чем на материковой части.

Это почему? Как так получается?

Михаил Якунин: Это реалии рынка.

А рынок есть, если вы единственный банк?

Михаил Якунин: Рынок есть, мы не единственный банк. На самом деле, там работают несколько банков, есть даже банки из топ-50. Поэтому, на наш взгляд, рынок достаточно конкурентен.

Ваша доля в Крыму сколько составляет?

Михаил Якунин: Зависит от направлений. Понятно, что с точки зрения охвата у нас самая широкая сеть, поэтому физическим лицам интересно приходить в тот банк, в котором они могут получить обслуживание везде. То есть мы охватываем порядка 80% экономически активного населения, у нас 1,3 миллиона, собственно говоря, физических лиц. По некоторым направлениям другие банки лидируют. Я бы сказал так, что мы универсальный банк там, а банки, которые там присутствуют, они работают по каким-то определенным сегментам. Кто-то больше сосредоточен на кредитовании крупных клиентов, кто-то обслуживает малый бизнес. То есть у каждого банка есть свой сегмент, и поэтому, если мы берем какой-то конкретный сегмент, то там есть определенный набор банков, 2-4, которые обслуживают и работают по этому сегменту.

Российские финансовые власти создают какие-то специальные льготные условия для банка, работающего в Крыму, для вашего банка?

Михаил Якунин: Мы работаем в едином правовом поле России, и поэтому в целом условия одинаковые.

Что касается для бизнеса крымского и для населения крымского, до сих пор продолжается процесс как бы перехода из украинской банковской системы, из банков, которые там работали до 2014 года, в российскую, в лице в основном вашего банка. Этот процесс завершился? Скажем, удалось ли людям и компаниям восстановить свои вклады, которые у них были в гривнах, в украинской валюте в украинских банках?

Михаил Якунин: Что касается вкладов, то, конечно, практически полностью все выплачено. 190 тысяч физических лиц только через РНКБ получили свои деньги обратно.

Но это действовало Агентство по страхованию вкладов (АСВ)?

Михаил Якунин: Ну, это Фонд защиты вкладчиков, соответственно, это специальная организация, которая как раз занимается проблемами по депозитам в Крыму, в Крымском территориальном округе. АСВ сейчас уже подключается в большей степени по банкам, которые пришли после присоединения Крыма к России, и действительно, некоторые банки — у них была отозвана лицензия, поэтому также осуществляем выплаты вкладчикам.

А у бизнеса, их средства, которые находились на счетах в украинских банках, они восстановлены, или там все с чистого листа началось?

Михаил Якунин: Есть достаточные в этом плане проблемы, там идет работа. Я думаю, пока говорить о том, что она завершена, рано.

В свою очередь, были, конечно, долги и населению, и бизнесу, украинским банкам. Они как-то зачтены? В какой степени? Или фактически в Крыму началась с чистого листа жизнь, для бизнеса в особенности? Ни денег, ни долгов

Михаил Якунин: Я бы сказал по-другому. Деньги есть, депозиты вернули, а с долгами, конечно, вопрос еще открыт. До конца не урегулирована законодательная сфера, поэтому, конечно, сейчас идут платежи по долгам, но они идут пока в небольшом объеме.

Все-таки если говорить, как это устроено, да, ваш банк, наша банковская система приняла на себя обязательства, которые были, но которые, конечно, вычищать надо было. Но в свою очередь, чтобы против этих обязательств были реальные денежные ресурсы, надо было бы и все-таки кредиты возвращать или это как-то иначе работает? За счет чего?

Михаил Якунин: Работает иначе. Собственно говоря, в основном в эту сферу включились коллекторы и специальные компании, которые с существенным дисконтом приобретали портфели украинских банков и, собственно говоря, пытались взыскивать эти денежные средства с крымчан. Но в настоящий момент, был в прошлом году принят закон о сборе просроченной задолженности, долгов, в настоящий момент рассматриваются поправки в него. Я думаю, что как только эта сфера будет окончательно урегулирована, будет понятен путь, каким образом можно погасить долги. Более того, это вопрос не только долгов с точки зрения банковской системы, это еще достаточно серьезный фактор, связанный с залогами, потому что по ряду объектов недвижимости, которые особенно находились в залоге у украинских банков, не до конца урегулированы вопросы с правами собственности, и поэтому это может вызывать проблемы. На мой взгляд, эту ситуацию нужно комплексно решать, это позволит серьезно увеличить, в том числе инвестиционную привлекательность Крыма. Вопрос, когда ты покупаешь там квартиру или какую-то недвижимость, надо четко понимать, была ли она в залоге, чтобы избежать каких-то дальнейших последствий.

И последнее: новое кредитование сейчас на каких условиях производится? Я думаю, что жителей по всей России всегда интересует, в том числе покупки недвижимости в Крыму и, соответственно, условия ипотечного кредита.

Михаил Якунин: Мы активно развиваем ипотечное кредитование. Понятно, что там есть целый ряд трудностей, как я уже упомянул, там с особенностями переходного периода, с тем, что не вся еще недвижимость зарегистрирована в российском праве, действует ряд проблем, связанных с переходным периодом. Но мы уже выдали порядка 1 млрд ипотечных кредитов и сейчас активно наращиваем этот портфель. То есть мы где-то порядка 2-3 млрд, наверное, сделаем по итогам этого года.

Михаил Якунин: Мы работаем, у нас шесть ипотечных программ и, в принципе, самая низкая ставка начинается с 11,5%, ну и выше.

11,5% — это субсидированная ставка?

Михаил Якунин: Да, это ставка субсидированная.

Которая по целому ряду критериев. А вот если очистить от субсидий для человека. который не имеет права на них, скажем так?

Михаил Якунин: В среднем где-то порядка 12-13%.

Илья Копелевич

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bfm.ru, 16 июня 2016 > № 1807786 Михаил Якунин

Николай Цехомский: мы понимаем, что в той или иной форме государство планирует нас поддержать

Первый зампред правления ВЭБа в эксклюзивном интервью Business FM рассказал о стратегии банка в работе с проблемными активами и о том, какая помощь от государства более предпочтительна

Откуда в ВЭБе взялась огромная дыра, о которой стало известно осенью прошлого года? И как новое руководство госкорпорации будет решать проблему? Первый зампред правления ВЭБа Николай Цехомский рассказал об этом в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу в кулуарах Петербургского международного экономического форума.

У нас в студии первый зампред ВЭБа Николай Цехомский. К ВЭБу приковано огромное внимание. Узкая публика примерно знает о том, что как-то неожиданно, вдруг в конце прошлого года у ВЭБа образовалась колоссальная дыра, растянутая в течение нескольких лет на триллион рублей. Мало кто понимает, почему это произошло. Николай нам немного объяснит и расскажет немножко, какой в целом найден выход. Если можно, я, как сам представляю, а вы меня начнете поправлять.

Николай Цехомский: Конечно.

Чтобы было от чего-то оттолкнуться. У ВЭБа были две группы активов, которые не приносят денег. Это кредиты целому ряду украинских предприятий, в основном Индустриальный союз Донбасса, выданные еще до всех событий, чтобы никто не смешивал одно с другим, и это целый ряд олимпийских объектов, которые ВЭБ кредитовал, потом взял на баланс, но они не генерируют выручку, соответственно, нет прихода денег с этих объектов. В то же время ВЭБ под санкциями, он не может реструктурировать свои долги, и отсюда образовалась эта дыра. Я все правильно описал?

Николай Цехомский: Во-первых, лучше и точнее сказать, что у нас был целый ряд специальных сделок, которые были не очень доходные, они приносили какие-то доходы, но достаточно сложные были сделки. Это была модель ВЭБа, по сути, последние несколько лет в этом была основная модель ВЭБа. ВЭБ привлекался на Западе. Много было билатеральных кредитов, много было заимствований в форме облигаций, привлекал валюту и инвестировал большую часть их в спецпроекты. Какие-то вы назвали, я не буду, со своей стороны, их называть, это то, что было в прессе, наверное, вы и ссылаетесь на эти данные. Безусловно, это стало проблемой, то есть модель перестала работать. Низкодоходные, или малодоходные, или где-то неработающие активы на активной стороне баланса и валютные обязательства, причем, привлеченные на Западе на пассивной стороне баланса, то есть модель разорвало.

И санкции, которые лишили возможности реструктурировать долги?

Николай Цехомский: И, безусловно, отсутствие возможности рефинансировать эти кредиты, потому что, в принципе, теоретически эта модель еще могла некоторое время просуществовать, если бы можно было продолжать рефинансировать на валютных рынках эти кредиты. Но рано или поздно, качество активов таково, что они бы отразились в отчетности, и надо было бы что-то делать еще и с капиталом. Поэтому условно эта проблема существует, она есть сейчас, мы о ней говорили, говорим. Но, наверно, в этой связи это одна из причин, одна из основных тем, почему потребовалось или возникла необходимость что-то изменить. По сути, наверно, обсуждение намного более широкое. Вопрос вообще: нужен ли банк развития, какой нужен банк развития, какая роль банка развития в системе, что он должен делать? Потому что кто-то может сказать, в принципе, модель банка развития как института, который финансирует специальные сделки, тоже может иметь право на существование. Я говорю, вопрос-то, что с такой структурой фондирования она естественно летает. И сегодня мы говорим о том, что фокус на какие-то отрасли, на изменение структуры экономики — это то, что должен делать банк развития, он должен инвестировать более точечно, но с большим эффектом. Он не обязательно должен забирать 100% всего кредитования на себя, он должен брать на себя наиболее сложную часть кредита — это долгосрочную по низкой ставке, которая дает возможность уже потом привлечь коммерческие кредиты, капитал к этой инвестиции, фактически обрастить ее, сделать ее очень интересной, возможно, для государственно-частного партнерства или частного бизнеса, особенно в тех стратегических направлениях, которых у нас достаточно много, которые надо просто определить, промышленности. Это мы ведем такой достаточно плотный диалог сегодня и с правительством, в частности, с Минпромом, на эту тему, и с Минфином, какие области и отрасли наиболее интересны.

Это что касается будущего. Я замечу, кто, может быть, не знает, что ВЭБ играет на самом деле огромную роль в экономике, и огромное количество крупных проектов завязано на финансировании ВЭБа.

Николай Цехомский: Безусловно.

Поэтому огромное количество бизнеса, я уверен, пострадало бы, если бы с ВЭБом что-то произошло драматическое. Это вы говорите о том, что вообще должно быть, а сейчас главный вопрос: как закрыть дыру в триллион рублей? И тут я опять позволю себе небольшую преамбулу, как я по-простому понимаю, два варианта решений, которые рассматривались до смены руководства. Господин Дмитриев предлагал взять фактически из бюджета, правда, планомерно, это не было бы одномоментное вливание, и опосредованно, потому что внести ОФЗ в капитал ВЭБа, чтобы его бухгалтерская отчетность на протяжении ряда лет не выглядела бы неприемлемой. Насколько я понимаю, новое руководство избрало другой путь — обойтись без массированной помощи Минфина, это так?

Николай Цехомский: Я бы пытался уйти от дискуссии на тему конкретной дыры или конкретного объема проблем, потому что этот объем неточный, и он определяется в процессе. Потому что какие-то активы, которые в моменте могут не работать, в будущем могут заработать. Это зависит от того, как ты с ними взаимодействуешь. Если ты, действительно, работаешь по принципу «выдал и забыл кредит», то, возможно, это становится проблемой в полном объеме. Если ты все-таки занимаешься этим активом, ты ищешь инвесторов, ты, возможно, рассматриваешь варианты продажи этого актива, то там нет нулевой стоимости. И поэтому размер дыры — это такая сегодня... Ну, разные озвучивались цифры — и триллион, и полтора и так далее, мне не хотелось бы на эту тему спекулировать, потому что это очень неточный показатель.

Тем более, я знаю, что новая команда как раз сейчас ведет работу по оценке и инвентаризации всех этих проблемных активов, и что с ними можно сделать, и в каком временном горизонте, что тоже важно для финансиста.

Николай Цехомский: Безусловно, потому что мы понимаем, что в той или иной форме государство планирует нас поддержать. И то, о чем даже говорили в свое время, и старая команда говорила, это не вызывало полного отторжения, это была просто форма решения. Какое решение мы предлагаем: одним ударом какую-то сумму перевести в ВЭБ без определения точных действий, либо это некая планомерная работа. Когда по каждому из таких проблемных или неработающих активов вырабатывается стратегия, маленькая стратегия, не большая стратегия всего ВЭБа, а стратегия по каждому из этих активов — что с ним делать? Какой-то актив стоит доинвестировать, и, возможно, он будет стоить дороже, и его продавать; по какому-то объекту надо остановить полностью финансирование, фактически списать и признать убыток в моменте и так далее. Это достаточно непростая, сложная многофакторная стратегия, которая будет строиться по каждому из активов. Поэтому это нельзя назвать: вот единая какая-то цифра, такая цифра Х, дайте ровно на эту цифру Х капитала, и мы прекрасно заживем, решим эту проблему. Нет, мы все-таки работаем очень плотно с государством здесь, чтобы каждый этот объект, каждую эту проблему, действительно, идентифицировать, обсудить проанализировать и принять решение, как мы будем с ними поступать. И даже те же проблемные активы по Олимпиаде в Сочи, они становятся уже менее проблемными, когда находится решение.

А давайте их назовем, чтобы было понятно, какие это объекты.

Николай Цехомский: В первую очередь, конечно, вы назвали олимпийские объекты, наверное, можно взять их за пример. Это достаточно большое количество олимпийских объектов, в том числе, гостиниц, которые были профинансированы со стороны ВЭБа. И да, действительно, в какой-то период они не очень работали. То есть, очевидно, доходность этих объектов не позволяла фактически покрывать проценты по кредиту, потому что были сложности. Сегодня эти объекты немножко вызревают, они становятся более серьезными, плюс нам помогает, к сожалению, все-таки, большее количество...

Все, что мы знаем, — в Сочи сейчас аншлаг.

Николай Цехомский: Да, внутреннего туризма, а не внешнего. И мы видим, что эти объекты начинают более активно заполняться. Мало того, крупные инвесторы, владельцы этих объектов начинают думать, как им обменяться этими объектами, как их сделать более эффективными. Например, у кого-то есть кластер морской, добавляют горный и придумывают, как и то, и то использовать, или наоборот. То есть, начинается какое-то движение вокруг этих объектов, и оно вселяет надежду, что в принципе нельзя говорить о том, что полностью будут погашены эти кредиты, с точки зрения процента они будут погашены, те, которые изначально начислялись. Но новые проценты и, условно говоря, тело за какой-то период будут погашены, потому что будут продаваться эти объекты, уже сейчас часть этих объектов вышла на операционную рентабельность, на прибыльность, поэтому есть свет в конце тоннеля, когда с этими объектами активно работаешь. Если взять их в каком-то моменте, отрезать, сказать: нет, эта дыра равняется Х и требовать исключительно погашения этой дыры, тогда, наверно, можно было зафиксировать этот убыток в моменте и требовать на него капитал.

Теперь самое близкое и горячее, чего ждет рынок, ждет новостей на этот счет. Известно, что у ВЭБа есть и ликвидные активы, и как-то стало ясно, что новая команда будет пытаться решать текущие проблемы своими силами, а, значит, продавать какие-то ликвидные активы, чтобы получить кэш, чтобы пережить эту паузу тяжелую. Вы уже можете что-то назвать?

Николай Цехомский: Знаете, уже столько было сказано в прессе, наверное, про наши ликвидные активы, я бы не повторялся. Для нас главный фактор и главный принцип, который мы используем, — продавать по рынку, без убытка, с точки зрения текущего рынка, текущей оценки. Безусловно, они могут иметь убыток накопленный, потому что историческая стоимость могла быть выше, но с точки зрения текущей рыночной цены, мы хотим по рынку или выше продавать их, соответственно полную и прозрачную оценку этих активов. Если это торгующийся актив, то на него есть цена в любой момент времени.

Про пакет акций «Газпрома» говорят в первую очередь.

Николай Цехомский: В том числе, и на пакет акций «Газпрома» как очень публичной компании торгующейся есть цена.

Будет продаваться?

Николай Цехомский: Мы рассматриваем, безусловно, этот вариант.

Коммерческие банки, санатором которых выступил ВЭБ, расскажите про них, если есть решение на этот счет.

Николай Цехомский: Тоже, наверное, об этом уже очень много было в прессе.

Поверьте, немного и больше в виде утечек, возможно, что если вы сейчас что-то назовете и подтвердите, это будет очень…

Николай Цехомский: Поэтому я точно не хочу быть ньюсмейкером на эту тему. Я бы сказал, что мы смотрим на эти банки как наши «дочки» сегодня в моменте, мы были санатором, и ответственность за них с нас не снимается, соответственно, мы продолжаем с ними работать. Если потребуется, у нас есть задача по докапитализации банков. То есть, мы с ними работаем, мы им в сложные периоды добавляли ликвидность, сейчас у банков наоборот ситуация сильно улучшилась, часть ликвидности они нам возвращают по факту. Мы работаем с этими банками, но если говорить о стратегии ВЭБа, то в стратегии четко записано, что мы не конкурируем с коммерческими банками, мы не хотим работать или играть на площадке коммерческих банков. Это сложно делать, если у тебя в собственности два коммерческих банка, то есть в любом случае, так или иначе, группа ВЭБ...

Это «Связь банк» и «Глобэкс».

Николай Цехомский: Да, мы говорим о «Связь банке» и «Глобэксе». И в этом смысле, если у тебя есть в собственности или в структуре группы два коммерческих банка, очень сложно говорить, что ты не конкурируешь как группа с коммерческими банками. Поэтому в этом смысле у нас нет в долгосрочной стратегии им места.

Но и решения конкретно нет. А если они будут, то как все это будет выглядеть? Это будет просто сделка, некий тендер, аукцион по конкретно банкам?

Николай Цехомский: По банкам, безусловно, если это будет сделка, то это будет сделка очень открытая, мы пригласим инвесторов, которые могут на этом рынке приобрести такой актив. Это очень важно, чтобы это были ответственные инвесторы, потому что банк — это не совсем актив, это и много пассива, потому что там куча обязательств, это в том числе большие обязательства перед теми, кто фактически держит средства в этих банках. Поэтому для нас очень важно, чтобы это был понятный, хороший покупатель, который обеспечит неким образом нормальную деятельность этих банков, возможно, уже владелец банка, который сможет присоединить их к своему банку, может быть, инвестор, у которого есть долгосрочные ресурсы, который хочет построить банковский бизнес и так далее. То есть, это могут быть разные покупатели на нашем рынке, к счастью, еще есть несколько таких игроков. И мы будем делать абсолютно открытые процедуры, и мы поймем, кто предложит лучшую цену и лучшие условия для нас. Это будет понятно для нашего набсовета, для наших регуляторов. Естественно, мы будем очень плотно общаться с Центральном банком, чтобы они были в комфорте с новыми владельцами.

Я позволю себе две острые вещи, которые большой резонанс вызывали. В прошлом году эти резервные деньги, полученные в результате заморозки отчислений на накопительную пенсию, как раз были использованы на поддержку ВЭБа. По этому поводу много было общественной критики, что пенсии пошли на ВЭБ, с одной стороны. Поэтому вопрос: в этом году все-таки ясно ли, сколько денег от государства будет необходимо все равно, чтобы свести баланс?

Николай Цехомский: Очень грустно, что почему-то такая связь возникла. На самом деле, очевидно, нельзя говорить, что конкретно этот источник пошел на эту цель, потому что, в конце концов, все в балансе. У тебя есть пассивы, у тебя есть активы.

Конечно, все говорят, что деньги без запаха и без цвета, можно было из любого источника...

Николай Цехомский: Из любого источника его направить, да, это, во-первых. А во-вторых, я бы сказал, что в этом году основная проблема, которая у нас возникла, о которой мы уже сказали, — это отсутствие возможности рефинансировать фактически свои внешние долги. И в этом году у нас большой объем выходил долгов, которые мы выплачиваем в этом году, больше, чем 150 млрд, которые мы, в конечном счете, получим в этом году от государства. Мы получили пока 76, как компенсацию части долгов, которые мы уже оплатили, внешних. Оставшуюся сумму мы до конца года тоже ожидаем получить. И это не вся сумма, поэтому мы сегодня и говорим о продаже каких-то ликвидных активов, потому что мы всю сумму закрывать будем с помощью каких-то внутренних источников, решения продаж каких-то активов.

Илья Копелевич

Россия > Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 16 июня 2016 > № 1807689 Николай Цехомский

Задорнов: ситуация с банками лучше, чем в 2015-м, но заемщиков не хватает

При этом, по словам главы ВТБ24, ситуация в российской банковской системе сейчас ощутимо лучше, чем в 2015 году

Ситуация в российской банковской системе сейчас заметно лучше, чем в прошлом году, розничные клиенты приспособились к новым экономическим реалиям, перестали бояться кризиса и принесли в банки уже на треть больше депозитов, чем в 2015-м — тогда вклады закрывались один за другим. Об этом в интервью Business FM заявил президент — председатель правления банка ВТБ24 Михаил Задорнов. С ним в ходе Петербургского экономического форума беседовал генеральный директор «Румедиа» Михаил Бергер.

В нашей студии на Петербургском экономическом форуме — президент, председатель правления банка ВТБ24 Михаил Михайлович Задорнов. Это, в общем-то у, нас не первый раз, практически каждый форум мы встречаемся здесь и обсуждаем текущие дела. Михаил Михайлович, давайте в этой фазе — год. Год назад и сейчас. Есть ли какие-то фундаментальные изменения в ситуации на рынке в целом, или все стабильно, есть какие-то новые тренды, мы что-то потеряли? Что-то приобрели за этот год?

Михаил Задорнов: Ну, вы знаете, конечно, сейчас все-таки ощущения намного лучше с точки зрения банковского бизнеса, чем они были в середине 2015 года. По одной простой причине: банковская система основной шок испытала как раз в 2015 году.

Знаете, как больной, привык к боли и уже в этой новой реальности существует.

Михаил Задорнов: Не так. То есть, если мы сейчас возьмем развитие российского кризиса, все его фазы, то сначала все-таки падение цен на нефть, девальвация, а потом этот шок идет на финансовую систему, ЦБ его символизировал поднятием ставки до 17%. Вот, например, для ВТБ24, для нас, это сразу реализованный процентный риск, примерно в пределах 20 млрд рублей.

На самом деле, да, это вам дорого стоит. Я не знаю, может, Сбербанку это очень дорого стоило также.

Михаил Задорнов: Всем банкам, потому что мы пассивы не можем удержать — они переоцениваются по новым ставкам. У нас примерно 40% всех депозитов в декабре 2014 года просто люди переложили, закрыли, даже с потерей процента, переложили по новым ставкам, то есть это вот такое массовое движение. А кредиты мы же не можем пересматривать так, мы только можем с корпоративными клиентами, с малым бизнесом вести переговоры. С физическими лицами мы по нашим договорам не пересматриваем ставки.

Это невозможно, да. Внимание всех частных вкладчиков. Односторонний пересмотр невозможен

Михаил Задорнов: Частных заемщиков. И, соответственно, поэтому мы сразу понимали, что 2015 год будет для нас самым тяжелым. Он и был. Вот такие удорожающиеся пассивы, достаточно паническое поведение клиентов, высокая неопределенность. Потом, вы правы: экономика, дальше кризис уже распространяется на саму экономику от финансового сектора, потому что высокие ставки, опять-таки все это идет на экономику. Дальше розничный клиент уже чувствует себя более или менее нормально, он понял, что вроде его не сократили...

Маневр короче, конечно.

Михаил Задорнов: Его не сократили, с работы не уволят. Да, доходы упали, как правило.

Он пересматривает свою бюджетную политику.

Михаил Задорнов: Он начинает приспосабливаться. Мы уже испытываем, как розничные банки, изменения клиентского поведения, которое заключается в том, что люди опять стали брать кредиты. Во-первых, они в прошлом году нам принесли на треть примерно больше новых депозитов. Вот то, что в 2014 году изъяли, они нам деньги вернули и вернули с лихвой. В этом году мы уже видим начало оживления кредитования. Вот у нас портфель ВТБ24 вырос с начала года примерно на 5-5,5% процентов уже.

Михаил Бергер и Михаил Задорнов. Материал снят на камеру смартфона Sony Xperia X Performance

Михаил Михайлович, важный момент. Есть такое ощущение, что банкам не хватает заемщиков.

Михаил Задорнов: Это факт.

И это такая серьезная проблема не только для банков, но и для вкладчиков, потому что от этого зависит цена привлечения и так далее. То есть мало надежных заемщиков. Проценты по валютным вкладам вообще приблизились к европейским.

Михаил Задорнов: Они не приблизились к европейским, они равны нулю, где-то даже отрицательные.

Ну, отрицательные — это аттракцион.

Михаил Задорнов: У нас пока это 2-3% все-таки.

Ну, 3% — это поискать, потому что еще недавно валютные вклады были 5-7%.

Михаил Задорнов: Это опять-таки был пик кризиса и нехватка ликвидности, поэтому это был именно конец 2014 — начало 2015 года.

Какие нестандартные стоимости.

Михаил Задорнов: Высокие ставки потому, что в целом стоимость пассивов очень высокая.

Ну, хорошо. Итак, есть проблема недостатка заемщиков. Давайте о ней поговорим.

Михаил Задорнов: А, вы знаете, это проблема общероссийская. Вот вы сказали, что мы как бы острую фазу кризиса прошли, сейчас она находится уже на стороне самой реальной экономики. Но в чем проблема? Сохраняется, ну, во-первых, все-таки экономический спад и очень высокая степень неопределенности. И ни бизнес, ни люди не готовы брать на себя долг, новый долг в ситуации этой неопределенности. Бизнес опять-таки понимает, что основные рынки, ну, скажем, потребительские рынки — они не растут, они сокращаются с точки зрения просто реализации товара. Возьмем электронику, продовольственные ритейлы. У этих секторов сейчас нет роста. Люди сжимают расходы. Нет новых инвестиционных проектов, так уж, по большому счету. И на этом не растущем рынке фактически нет спроса на кредиты, поэтому что происходит сейчас в экономике? Меня даже удивляют все разговоры о том, что вот надо какую-то дополнительную эмиссию сделать, допечатать денег. Денег огромный избыток в экономике уже существует, и это то, что ЦБ называет структурным профицитом ликвидности, но по-простому, население все равно увеличивает свои депозиты в банковской системе, предприятия увеличивают. А кредитные портфели не растут, то есть растут пассивы.

Меня это беспокоит. Откуда будут брать деньги банки, чтобы расплатиться по обязательствам, тем же депозитным?

Михаил Задорнов: Чтобы расплатиться по обязательствам, мы расплачиваемся по сути, имея, если у нас хороший финансовый результат, так сказать, устойчивый баланс.

То есть вы делитесь своей прибылью, грубо говоря.

Михаил Задорнов: Конечно, мы просто нормально рассчитываемся со своими вкладчиками. Все равно же мы, так или иначе, если не кредиты, покупаем какие-то другие инструменты — облигации, другие активы находим. Это нормально.

Скажите, вопрос немножко из другой сферы. Все-таки группа ВТБ — это такая колоссальная и фундаментальная структура в финансовой системе России.

Михаил Задорнов: Наверное, 16-17% от всех активов банковской системы.

Да, понятно. То есть вы, я думаю, сразу за Сбербанком.

Михаил Задорнов: Да, если говорить о России, то это, примерно, 60% активов Сбербанка, если возьмем грубо.

Некоторое время назад Банк Москвы…

Михаил Задорнов: 10 мая Банк Москвы присоединился к ВТБ, оставив некоторую часть. Остался небольшой банк, примерно 450 млрд рублей активов — это, в основном, еще старые активы, как мы называем, Андрея Бородина.

Такой у вас мемориальный уголок.

Михаил Задорнов: Да, это то, почему еще идет работа по взысканию, но она уже перешла не в физическое взыскание, а скорее в такую, судебно-банкротную стадию. И, соответственно, те облигации федерального займа, которые были куплены на кредит АСВ , то есть фактически это такой, слабо работающий бизнес, но основной, такой здоровый, он присоединился к ВТБ.

Отлично. А клиенты Банка Москвы они автоматически становятся клиентами банка ВТБ24 или остаются клиентами Банка Москвы?

Михаил Задорнов: Нет, они сейчас остаются клиентами у ВТБ. Причем для того, чтобы люди не путались, фактически символика Банка Москвы остается на вывесках, внутри отделений, на всех розничных отделениях, которые сейчас уже принадлежат ВТБ. Есть, соответственно, идентификация Банка Москвы. Так будет продолжаться, по крайней мере, до конца 2017 года для того, чтобы клиенты привыкли и плавно перешли на платформу ВТБ.

А не возникает проблема, скажем так, у клиентов, которые были в Банке Москвы? Я, по крайней мере, слышу от некоторых бизнесменов вот: это нам нужно теперь еще согласовать и в ВТБ, у нас меняется начальство, и там вот такой переходный период.

Михаил Задорнов: Банка Москвы уже нет. Уже есть банк ВТБ, и крупные клиенты, средние, розничные — это уже все банк ВТБ, клиенты перешли. И они уже сейчас, соответственно, сориентируются, при этом, я подчеркиваю, что остаются, на самом деле, общие сервисы. То есть вы, например, можете с карточкой ВТБ24 с нулевой комиссией снять деньги в банкомате Банка Москвы и наоборот. То есть многие сервисы на общебанкоматной сети в отделениях, они являются общими для группы. И дальше, разумеется, мы будем вот эти инфраструктурные вещи сближать, делая единую платформу.

Давайте поговорим о новом лице банка или о новой эпохе, может быть, банковской. Просто ваш коллега — глава Сбербанка — как-то сказал: «Мы хотим, чтобы клиенту вообще не надо было ходить в отделение Сбербанка». То есть все становится мобильным: и наш бизнес, и торговля, и банковский бизнес. Некоторые ваши коллеги и конкуренты вкладывают огромные деньги в это направление. Какова ваша стратегия, если можно о ней говорить, в этой области?

Михаил Задорнов: Стратегия очень простая. Если взять наши расходы, банка ВТБ24, то вторая по объему статья после фонда оплаты труда, которая всегда в рознице высокая, это IT-затраты. У нас это без фонда оплаты труда примерно 7-8 млрд рублей в год. То есть, грубо говоря, это 100 млрд евро в год. Мы, правда, завершаем сейчас период смены базовой IT-платформы банка. Примерно к концу первого квартала следующего года, а этот проект мы вели четыре года, IT-платформа ВТБ24 будет абсолютно новой, современной, и нам надо будет только некоторые старые системы, с которыми уже клиент не сталкивается, внутрибанковские, потом вывести и выбросить их на свалку. Но мы инвестируем в развитие офисной сети порядка 2,5-3 млрд рублей в год, на развитие физических офисов. И значительная часть IT-бюджета — это обновление неофисных каналов. Что это? Это колл-центр, который является не только продающим сейчас, но и обслуживающим. То есть наши, например, привилегированные клиенты могут удаленно, по телефону, с помощью скайпа совершить со своим персональным менеджером, который сидит, кстати говоря, очень часто не в Москве, а в нашем случае в Барнауле, основные операции по карточкам, по счетам, сделать какие-то более сложные операции — купить ценные бумаги, продать, и это достаточно серьезная опция. Второй канал, естественно, банкоматный и терминальный, который...

Расширяет количество.

Михаил Задорнов: Огромное число, это миллионы операций. И два канала, которым мы уделяем особое внимание, — это интернет-банк и все в большей степени мобильный банк. Мы выработали стратегию каналов, которая называется mobile first, то есть мы следующие два года уделяем гораздо больше внимания мобильному банку, чем АТМ и даже интернет-банку. И идут следующие процессы: мы основные операции, рутинные убираем из офисного канала в интернет-банк. Сейчас в большинстве регионов доля проникновения в нашу клиентскую базу — это уже примерно треть клиентов, и дальше мы в этом интернет-банке людей переводим на мобильный банк. Но здесь в чем, все-таки надо тоже понимать, ограничения? Мы уже во многих регионах, например, продвинув интернет-банков на 35%, 50% своей клиентской базы, причем ВТБ24 — это обеспеченные люди, достаточно молодые, у нас минимальное количество клиентов-пенсионеров, по сравнению с другими банками, уперлись в количество людей, которые имеют смартфоны или айпады, потому что мы сразу на них ставим. То есть проникновение доходит до примерно половины нашей клиентской базы.

Мне казалось, что смартфоны сейчас уже у всех.

Михаил Задорнов: Нет, это вовсе не так. То есть готовность — это примерно половина. Дальше, опять-таки, мы представлены в городах и в поселках, но у нас, например, каждый город на Транссибирской магистрали — это офис ВТБ24, мы его унаследовали от Транскреда. Я вас уверяю, что если вы скажете в 20-тысячном поселке на Транссибе или на БАМе, известные города там — Тында, который мы еще помним с советского времени, Беркакит, у нас там офисы — если вы на полном серьезе будете говорить этим людям: ребята, вы в офис не ходите, вы будете удаленно — на данной стадии вас большинство не поймет.

Психологически невозможно.

Михаил Задорнов: Просто это не то, с чем люди живут, это не их образ жизни. До сих пор в северных районах Якутии Сбербанк многие операции проводит в северных улусах даже не с помощью офисов, там телекс. Там фактически закрывается день с помощью бумажных носителей, там даже кое-где нет телексов. Также на севере Камчатки.

По проценту населения Камчатка и Якутия — это доли процента. Но это наши люди.

Михаил Задорнов: Да, но надо понимать, что мы должны там обеспечивать сервис. То есть мы понимаем на сегодняшний день вот эти ограничения...

Что вагоны одного состава с разной скоростью двигаются.

Михаил Задорнов: Конечно. Но, с точки зрения наиболее живущей в Интернете части нашей клиентской базы или части общества, конечно, первое — мобильный канал, интернет-банк, а офисы и банкоматные сети не подкрепляют вот это. И главная задача наша с точки зрения развития — научиться управлять именно поведением клиента, потому что люди обижаются. Мы, конечно, вводим, например, комиссию, вот хочешь погасить кредит в кассе у операциониста, это стоит денег. Люди обижаются, говорят: я вот свои деньги приношу, почему вы с меня берете? А мы его, извините...

Вытесняете в Сеть.

Михаил Задорнов: В Интернет, в банкомат. Многие люди воспринимают это как насилие, и это тоже такой процесс непростой.

Здесь сразу логично возникает вопрос. Люди, в принципе, преодолели недоверие вообще к операциям в Интернете. Было же большое недоверие вообще через Интернет...

Михаил Задорнов: Я сказал бы, что было недоверие к операциям с карточками кредитными, что у тебя карточку украдут. Я со многими людьми сам разговаривал, что лучше давайте, Михаил Михайлович, мы наличными. Даже в парламенте многие мои коллеги, парламент полностью у нас на обслуживании, так вот в Госдуме говорят: Михаил Михайлович, давай я лучше получу наличными, потому что карточка, что-то еще случится...

А все-таки, не случится ли чего? То есть вопрос, конечно, кибермошенничества, воровства данных, кредитных карт и так далее. Как у вас с этим?

Михаил Задорнов: На самом деле, проблема очень большая, ее обсуждали, даже проводил по инициативе Сбербанка Медведев совещание, буквально 10 дней назад. Угроза большая, но мы же также работаем. Это игра в догонялки.

Танки и противотанковое оружие.

Михаил Задорнов: То есть реально потери, которые физически несут наши клиенты, конечно, от объема операции, они ничтожны.

Слушайте, вы грандиозные. У вас огромные операции. Если у человека доход 150 тысяч рублей, и у него украли 50 тысяч, для вас это незаметно, а для него треть

Михаил Задорнов: Михаил, все потери физического лица клиента в нашем дистанционном банке мы полностью компенсируем.

То есть они застрахованы?

Михаил Задорнов: Да. Это наша политика банка. С юридическими лицами сложнее, потому что «Банк — клиент онлайн», — в основном это просто разгильдяйство людей, которые не выполняют базовые требования. Мы не можем компенсировать то, что если человек, — как правило, это Россия — где-нибудь покупает в Интернете бесплатное приложение, закачивает его себе на устройство, заносит вирус и дальше мошенники просто создают, как правило, копию вот этого банковского окошка, и через него клиент сам отдает деньги фактически мошенникам. Мы это компенсировать не можем, потому что он нарушил базовые требования безопасности. Вот это разгильдяйство, оно, к сожалению, достаточно широко распространено. Но это именно разгильдяйство. Если ты все требования информационной безопасности выполняешь, базовые вещи, но так тоже человек, получая в электронной почте, он все-таки должен незнакомые файлы сразу удалять, не пытаться их отрыть. Спам есть спам, ты его удали.

Сейчас перейдем от микроэкономики к макро. Вы как ВТБ, как клиент ЦБ довольны решением о снижении ключевой ставки?

Михаил Задорнов: Конечно, довольны. Мы давно ждали это решение.

Кто-то говорит, что 0,5% — это просто намек, что экономических последствий от этого не будет никаких, это просто сигнал, этого недостаточно. Вам хватает?

Михаил Задорнов: Вы знаете, конечно, это решение с нашей точки зрения, оно запоздалое, то есть его можно было принимать раньше.

Не через год после предыдущего?

Михаил Задорнов: По крайне мере, мы ожидали его раньше. То, что сейчас ЦБ его принял, говорит о том, что ситуацию до конца года консервативный регулятор оценивает достаточно позитивно. То есть он уверился в снижение инфляционных ожиданий, инфляции. Уже не так ожидает подвоха от Минфина, ну, или от правительства, с точки зрения большого бюджетного дефицита и, в принципе, смотрит на ситуацию позитивно. Конечно, можно было бы и на процент снизить после такой длительной задержки, с моей точки зрения, но понимаете, ведь ЦБ сам по себе — это организация очень консервативная, то есть их задача не удивлять, а в известном смысле идти уже после ожиданий. Когда уже все созрело, вот тогда какое-то действие происходит со стороны Центрального банка, поэтому, для нас все равно это сигнал, конечно, это дальнейшее удешевление кредитов. Конечно, мы через какое-то время транслируем это в снижение ставок.

Как вы относитесь к идее bail in, когда люди поневоле становятся акционерами банка, который вдруг разоряется?

Михаил Задорнов: Вы знаете, мне кажется, что в прессе просто интенции Центрального банка были неправильно истолкованы. Это будет очень, во-первых, редкий случай. Он уже состоялся по двум банкам, когда «Ленэнерго», оставив на балансе одного из питерских банков порядка 12-13 млрд рублей, вынуждено было стать его акционером, войдя в капитал. Или сейчас обсуждается — деньги Роскосмоса в фонд Сервисбанка, там гораздо больше сумма, то есть это выбор, для того же «Ленэнерго» или Роскосмоса простой: либо ты полностью теряешь эти деньги вместе с банкротством банка, ну, не полностью, но тебе там вернут, может быть, 15-20% из конкурсной массы через 2,5 года, или ты все-таки даешь деньги ЦБ и входишь, ты замораживаешь деньги в капитале этого банка, но влияешь на ситуацию. Никакой, вот по этим примерам, принудительной конверсии депозитов физических лиц, о чем думают «физики», соответственно, в капитал банка, происходить не будет. То есть, если люди хотят сами. Опять-таки, вот человек имел 100 млн рублей — речь идет об очень больших депозитах — ты его хочешь опять-таки потерять на 80% или остаться в капитале? Это будет добровольный выбор.

Но это как у Фаины Раневской: «Девочка, ты хочешь поехать на дачу или, чтобы тебе оторвали голову?». Ну да, понятно, что выбирает девочка.

Михаил Задорнов: То есть, по сути, конечно, это будет добровольный выбор, вполне осознанный, и это не будет массовым явлением, как было истолковано в прессе.

Понятно. И на закуску. Михаил Михайлович, как вам новая прописка форума?

Михаил Задорнов: Вы знаете, я только сегодня утром приехал поездом из Москвы, поэтому хожу, знакомлюсь. Мне нравится. Здесь больше пространства, мне кажется, что оно лучше организовано, хотя привычные Business FM и другие такие медиауголки, они, на самом деле, все равно знакомы. Есть и такие знакомые элементы этого антуража, но, в целом, мне кажется, что пространство организовано лучше.

Михаил Бергер

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 16 июня 2016 > № 1807641 Михаил Задорнов

Эльвира Набиуллина: «Чтобы достичь цели по инфляции, ЦБ придется держать высокие ставки»

Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Для достижения целевого уровня инфляции 4% Центробанку придется проводить жесткую денежно-кредитную политику — об этом в своем выступлении на ПМЭФ говорила глава ЦБ Эльвира Набиуллина. Также она указала о необходимости адаптации бюджетной политики к новым вызовам, предостерегла от попадания в «долговую ловушку» экономического роста и заявила о продолжении выведения с банковского рынка слабых и недобросовестных игроков.

Бюджетная политика в краткосрочной перспективе нуждается в адаптации к новым вызовам — об этом заявила, выступая на Петербургском международном экономическом форуме глава Банка России Эльвира Набиуллина. По ее словам, это необходимо для того, чтобы она была «предсказуема» и не вызывала у участников рынка вопросов, связанных с неконтролируемым ростом госдолга или возможности увеличения налогов, эмиссионного финансирования. «Вот эта нерешенность пока вопросов бюджета, Антону Германовичу (Силуанову, министру финансов.— Bankir.Ru) как раз будет пас, мне кажется, это наша общая краткосрочная задача».

К этой теме в ходе дискуссии Эльвира Набиуллина возвращалась несколько раз. По ее мнению, бюджетная политика является одним из факторов так называемых заякоренных инфляционных ожиданий. «Мы видим дефицит бюджета, финансирование через резервные фонды, избыток ликвидности — и ЦБ должен абсорбировать эту ликвидность либо держать высокие процентные ставки»,— указала она. Глава Банка России рассказала о взаимосвязи политик регулятора и Минфина: при прочих равных чем выше дефицит бюджета, тем жестче денежно-кредитная политика. «Мы даже сделали такие расчеты: чем больше дефицит бюджета на 1%, тем при прочих равных, на 1 процентный пункт выше ставки,— отметила она.— Цена дефицита бюджета — это более высокие ставки в экономике. Мы защищаем какие-то расходы конкретным предприятиям, конкретным отраслям, конкретным секторам, но за это экономика платит более высокой ценой денег». Эльвира Набиуллина подчеркнула, что, если стратегия бюджетной консолидации не будет выстроена таким образом, чтобы можно было смягчить денежно-кредитную политику, ЦБ придется держать более высокие ставки, чтобы достичь цели по инфляции 4% к концу следующего года.

Глава ЦБ также предостерегла от возможности попадания в «долговую ловушку». «Пытаться стимулировать экономической рост через рост госдолга — мы можем попасть в ту же ситуацию, как с инфляционной спиралью, в долговую ловушку,— сказала она.— Если мы каждый год будем стимулировать за счет роста инфляции, это и есть инфляционная спираль. То же самое может произойти с попыткой финансировать рост через госдолг». По мнению главы Центробанка, России необходим рост через частные инвестиции — «а это означает меньше налогов». «Госдолг — это будущие налоги, понимаете? Госдолг нужно оплачивать. Поэтому мне кажется, что это, конечно, не альтернатива никакая»,— подчеркнула Эльвира Набиуллина.

Глава ЦБ также напомнила, что с точки зрения монетарной политики для ЦБ тактической задачей по-прежнему является исполнение обещания, данного обществу: достичь цели по инфляции 4% к концу следующего года. «Стратегическая цель монетарной политики — поддерживать низкий уровень инфляции в долгосрочной перспективе таким образом, чтобы участники рынка поверили в то, что инфляция у нас долгосрочно будет низкой, и смогли наконец-то строить свои планы, прежде всего инвестиционные, пользуясь этим преимуществом»,— сказала она.

Также одной из тактических задач Эльвира Набиуллина назвала завершение вывода с рынка недобросовестных и слабых игроков и таким образом восстановление доверия к финансовому рынку. «Более стратегическая задача — это развитие финансового рынка во всех его направлениях, не только банковского сектора, но и рынка капитала, чтобы финансовый рынок наконец-то стал фактором источника роста»,— сказала она.

«На наш взгляд, экономика адаптировалась к внешним вызовам, которые мы наблюдали, гораздо быстрее, чем многие ожидали, чем мы ожидали,— заявила в своем выступлении глава ЦБ.— Адаптация произошла в первую очередь с точки зрения платежного баланса. Экспорт, импорт, потоки капитала адаптировались к новым условиям. С точки зрения финансовой системы, которая в прошлом году начинала с убытков,— теперь она демонстрирует прибыль, некоторую возможность кредитовать. Отрасли начали адаптироваться».

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 16 июня 2016 > № 1799535 Эльвира Набиуллина

Михаил Эренбург: «Сбербанк идет к стартапам, чтобы строить экосистему цифрового бизнеса»

Михаил Эренбург, старший вице-президент по развитию цифрового бизнеса Сбербанка

Беседовала: Татьяна Ковлягина, обозреватель Банкир.Ру

Старший вице-президент по развитию цифрового бизнеса Сбербанка Михаил Эренбург уверен, что настоящее и будущее digital-экосистемы бизнеса — за совместными проектами, которые банк может реализовать совместно с компаниями «с рынка». О том, каких партнеров банк ищет и какие направления планирует развивать, Михаил Эренбург рассказал в эксклюзивном интервью порталу «Банкир.Ру».

Одним из примеров такого тесного взаимодействия можно считать анонсированный на прошлой неделе запуск системы управления и автоматизации торговли для микро- и малого бизнеса. « Эвотор» — это совместный проект Сбербанка, инвестора и серийного предпринимателя Андрея Романенко и специализирующейся на выпуске кассовых решений группы компаний АТОЛ.

О внешних партнерствах

Пожалуй, главное — вовремя и адресно выявлять и реагировать на потребности нашего клиента, будь то физическое или юридической лицо. Если мы видим, что потребность клиента может быть эффективно удовлетворена с помощью внешних комплементарных Сбербанку финансовых или нефинансовых цифровых продуктов и технологий, то мы, безусловно, готовы рассматривать различные формы партнерства. По опыту могу сказать, что некоторые из таких партнерств перерастают в совместный бизнес.

Конечно (и мы это прекрасно понимаем), мы не являемся экспертами во всех отраслях экономики, и именно поэтому активно развиваем собственную экспертизу и ищем возможности для сотрудничества с компаниями извне. Мы ищем партнерства, позволяющие работать с сильной и успешной командой, которая выросла за пределами банка, доказала свою востребованность и жизнеспособность продукта, состоятельность бизнес-модели. Мы стремимся стать маркетплейсом, на котором были бы представлены не только собственные продукты, но и сервисы сторонних компаний.

Другими словами, мы ищем возможности, которые позволяют запустить синергетический продукт, и не важно, финансовый или нефинансовый. Если это финансовый продукт, который востребован нашими клиентами, но его пока нет в банке, мы создадим аналог, при условии что у него цифровая масштабируемая бизнес-модель. Мы готовы запускать и нефинансовые продукты, если понимаем, что нашим клиентам такой продукт будет интересен. Примеры таких «неденежных» сервисов — Segmento на b2b-рынке и Platius на b2c-рынке.

О технологиях

Людям свойственно переоценивать то, что произойдет в ближайшие два года и недооценивать то, что произойдет в ближайшие пять лет. Я бы сделал ставку на искусственный интеллект, блокчейн, виртуальную и дополненную реальность. Эти технологии изменят не только реальность финансового сектора, но и другие сферы нашей жизни.

Мы сможем дистанционно проводить все те операции, которые сейчас требуют физического присутствия в офисе. Не важно, о банке идет речь или нет,— любая операция будет проходить удаленно, быстро, «бесшовно», с использованием любого доступного нам канала, а главное — безопасно.

Чтобы стать успешными в пятилетней перспективе, изучать и тестировать нужно уже сейчас. Для Сбербанка ближайшие три года пройдут под знаком постоянных экспериментов.

Грань между финансовыми и нефинансовыми технологиями тонка. Если говорить только о финтехе, то нам сейчас наиболее интересны механизмы p2p-кредитования, когда сервис напрямую связывает человека, который дает деньги, и человека, у которого есть потребность в финансировании. Такого рода модели серьезно изменили соотношение сил в США и уже потеснили ряд игроков в Великобритании. Конечно, у этой бизнес-модели будут и взлеты, и падения, но в целом это очень важная и интересная для нас технология, и мы ее активно изучаем под разными углами.

Второе важное направление — кибербезопасность. Финансовые сервисы и продукты уходят в интернет и мобильные приложения, куда перемещается фокус различного рода криминальных структур. Здесь очень важно вовремя распознавать риски и все время быть на острие атаки, а еще лучше — работать на опережение. У нас есть серьезная внутренняя экспертиза, мы сотрудничаем с крупными компаниями, но и находим уникальные решения у молодых начинающих команд.

О блокчейне

Чаще всего мы обращаемся к стартапам, когда возникает гипотеза, которую нужно протестировать. Например, если речь идет о блокчейне, мы плотно сотрудничаем с одним из основателей Etherium и «гуру» блокчейна Виталиком Бутериным, а также с сервисом BlockNotary; оба эти проекта — стартапы, только находятся в разной степени зрелости.

На российском рынке мы отсмотрели более сорока стартапов, у которых были разной степени готовности решения на блокчейне для широкого спектра отраслей экономики, и эти сорок проектов и составляют, по ощущениям, весь наш рынок блокчейн на сегодняшний день. Понравившиеся нам проекты мы привлекли для совместного пилотирования и тестирования гипотез, мы верим, что из этого обязательно что-то получится.

Однако блокчейн слишком важная технология, чтобы в деле ее освоения мы могли опираться только на стартапы. Безусловно, банк развивает экспертизу внутри, особенно в рамках работы нашего технологического подразделения.

О мировой финтех-экосистеме

Для нас в каком-то смысле границ не существует: мы работаем и с российскими командами, и с зарубежными. Но здесь есть любопытный нюанс: если смотреть на экосистему финтеха в мировом масштабе — на Кремниевую долину, Лондон, Израиль, то окажется, что значительная часть тех, кто в этом сегменте работает,— выходцы из России или стран бывшего Советского Союза. По моим оценкам, это 10–20% высококвалифицированных специалистов, которые прекрасно говорят по-русски, и при этом около 95% этих людей уже (окончательно переехали) живут не в России.

Конечно, нам проще вести диалог и работать с теми, кто говорит по-русски, понимает наш менталитет и рынок. Поэтому на деле оказывается, что в значительной степени мы работаем с ними. Если же говорить про нашу роль как банка для финтехэкосистемы и экосистемы стартапов в целом, то в России и странах, где присутствует группа компаний Сбербанк, мы являемся, по сути, уникальным «окном возможностей» и «точкой роста» для амбициозных стартапов, готовых и желающих изменить мир к лучшему. И мы говорим стартапам: добро пожаловать в Сбербанк!

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 15 июня 2016 > № 1799532 Михаил Эренбург

Олег Тиньков: «За Россию я спокоен на ближайшие двадцать лет»

Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Основатель и контролирующий акционер Тинькофф Банка Олег Тиньков выступил сегодня на открытии Дня аналитика, который прошел в головном офисе кредитной организации в Москве. Он был настроен оптимистично, гордился успехами своего бизнеса и выразил уверенность, что в России происходят и будут происходить «крутые вещи». Bankir.Ru приводит тезисы выступления Олега Тинькова перед финансовыми аналитиками.

О русском языке

«Меня иногда так смущает… Читаешь отчет чей-то — все по-английски пишут. У меня разрыв шаблона происходит. Кто читает БКС где-то на Западе? БКС — это условно, конечно. Я не совсем понимаю, зачем писать аналитические отчеты на английском? Для кого — для казахов, что ли? Или для кого? Ну это так, лирическое отступление… Поэтому давайте не будем воображать и давайте говорить по-русски. И писать по-русски».

О том, что нужно гордиться Россией

«Мало кто задумывается о том, что интернет-компании номер один и номер два в Европе — из России, это Mail.Ru и «Яндекс». Мало кто задумывается, что одной из самых больших антивирусных компаний является «Касперский» («Лаборатория Касперского».— Bankir.Ru). Мало кто задумывается, что 80% поставщиков монокристаллов находится в России. И так далее, и так далее. То есть фраза «Нет пророка в своем отечестве» — она живет и существует. И мы хотели бы нашим российским аналитикам, людям, покрывающим как минимум сектор деловых финансов, показать, какие у нас есть наработки и что мы в России тоже далеко не отстали».

О самом большом digital-банке в мире

«Я скажу вам честно: западные коллеги зачастую удивлены и поражены нашим темпом — по технологиям, по уровню развития мобильных приложений, еще каких-то вещей.

В конце концов по стоимости бизнеса! Попробуйте открыть в Европе бизнес как частное лицо — и делать транзакции. Вы знаете, что там за каждый чих с тебя берут два евро, три евро… То есть Россия очень сильно впереди планеты всей… Хочется, чтобы вы об этом знали или, как минимум, об этом задумались. Вы находитесь в офисе самого большого, хотим мы этого или нет, digital-банка в мире. Потому что больше этого банка в мире никто не построил. Есть какие-то китайские… но пусть они сначала построят».

Почему банк?

«Народ не очень понимает, кто мы есть… Хожу, смотрю, везде Тинькофф Банк написано. Блин, почему банк? То есть, кто мы — банк, не банк, IT-компания? На мой взгляд, это вам решать, кто мы есть. Вы умные, а мы просто работаем… На мой взгляд, мы безусловно отличаемся от банков.

Когда я читаю отчеты, где нас по капиталу сравнивают, мне становится достаточно странно… Вроде и по-английски пишут, но совершенно не читают западную прессу, не имеют доступа к информации. Так вот, я напоминаю, что в мире существует порядка шести-семи банков, которые оцениваются в пять капиталов, шесть капиталов. Но я знаю, что русские аналитики как привяжутся к капиталу — и все, хоть убей. Банк „Санкт-Петербург” стоит 0,4 капитала, а „Тинькофф” три не может стоить. Я считаю, что он и десять может стоить! У нас возвратный капитал совершенно другой, другие темпы роста, другое качество и так далее».

О том, что в России происходят крутые вещи

«В России такое количество умных, талантливых, молодых, энергичных, ответственных людей… Средний возраст наших сотрудников — 24 года. Молодые, в основном выпускники хороших технологических вузов… За Россию я спокоен на ближайшие двадцать лет как минимум, наша страна будет жить и процветать. В России происходят крутые вещи, здесь крутые молодые люди. Мне кажется, если им дать возможность развиваться, не мешать, и главное — культивировать, платить достойные деньги и правильно мотивировать, они смогут делать интересные вещи!»

О том, почему Тиньков такой один?

«Мне стало так гордо за страну и за организацию, которую я создал, куда я каждый день прихожу на работу. Мне кажется, это было бы и вам интересно: сформулировать, понять, почему Тиньков — он такой один? Почему все теряют деньги, а мы зарабатываем? Что-то там не так…

Как написал один из аналитиков, фамилию я не помню: ну, там, Тиньков всегда красил кроссовки, потом продавал их. Причем сослался на мою книгу, я не помню, чтобы такое писал… Тоже есть такой стереотип, да. Но я хотел бы, чтобы вы посмотрели, что мы делаем на самом деле».

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 июня 2016 > № 1799531 Олег Тиньков

Дмитрий Брейтенбихер: «Масштаб и возможности ВТБ — катализатор для развития Private Banking»

Дмитрий Брейтенбихер, старший вице-президент банка ВТБ

Беседовала: Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Современному состоятельному клиенту уже недостаточно личного знакомства с владельцем или топ-менеджером банка — он хочет большего. О том, что сегодня нужно клиентам Private Banking, каковы глобальные мировые тренды VIP-обслуживания и какие перспективы развития Private Banking порталу Банкир.Ру рассказывает старший вице-президент банка ВТБ Дмитрий Брейтенбихер.

— Что представляет собой современный рынок Private Banking в России? Как на него повлияла последняя волна кризиса в 2015 году? Что изменилось?

— В России эту услугу декларирует множество финансовых институтов, в том числе и небольшие банки. И в большинстве случаев Private Banking сводится к банальному спектру услуг: повышенная ставка по депозитам, пониженная — по кредитам, карточки категории VIP, персональный менеджер, красивый офис — вот, собственно, и все. Весь этот стандартный набор упаковывается в набившие оскомину клише однотипной рекламы: «индивидуальный подход к каждому клиенту», «эксклюзивный сервис» и так далее.

Вся эта солянка настолько щедро приправляется такими определениями, как «элитный», «привилегированный», «престижный», «статусный», что названия продуктов для крупных клиентов часто носят уже совсем карикатурный характер из серии Супер-Мега-Элит-Лакшери-Привиледж-Экстра-Плюс.

Я не знаю, на кого это рассчитано, но точно не на состоятельных клиентов. Так как состоятельные люди — в первую очередь умные люди. Более того, скажу, что богатство — это и есть своего рода производная функция от умения человека мыслить.

«Глянцевые» названия напротив воспринимаются большинством клиентов как mauvais ton. Если начистоту, никому нет дела до банковских продуктов, услуг и сервисов. Каждого клиента интересует только одно: он сам (его семья, его бизнес, его деньги).

— Насколько серьезная конкуренция в этом сегменте?

— Всех, кто предлагает услуги Private Banking, можно разбить на несколько групп:

государственные банки — высокая надежность, но иногда более низкая скорость принятия решений и изменений продуктовой линейки;

коммерческие банки — рейтинги надежности ниже, чем у государственных, но зачастую более высокая скорость принятия решений;

управляющие компании — высокие компетенции в части инвестирования, но часто отсутствие традиционного банкинга, что с учетом текущей структуры портфеля ограничивает возможности для клиента;

дочерние банки и представительства иностранных банков — низкая доходность по сравнению с российскими банками, но богатый продуктовый ряд головных офисов.

Так вот, на мой взгляд, с интеграцией Банка Москвы в банк ВТБ положение подразделения Private Banking стало уникальным с точки зрения конкурентных преимуществ в каждой группе. Мы являемся банком с государственным участием, при этом «плоская» организационная структура департамента частного банковского обслуживания позволяет гибко и оперативно реагировать на запросы VIP-клиентов.

— Основным критерием выбора банка сейчас является надежность?

— Сейчас, в условиях текущей экономической конъюнктуры и жесткой позиции регулятора, клиенты этой категории начинают понимать, что персонального знакомства с руководителем или владельцем банка становится недостаточно для того, чтобы сохранить или преумножить свои средства. Происходит постепенная миграция крупных клиентов из небольших и средних частных банков в крупные, в первую очередь государственные, кредитные организации. И мы это ощущаем на себе.

Надо понимать, что политика ЦБ по финансовому оздоровлению банковской системы будет продолжена, и процесс консолидации банковского сектора в России неизбежен.

Дополнительным плюсом интеграции являются синергия с корпоративным блоком банка и возможность комплексного решения частных и корпоративных задач.

Также мы имеем возможность через инвестиционную компанию группы ВТБ — ВТБ Капитал предлагать клиентам всю линейку инвестиционно-банковских продуктов и услуг (управление активами, организация выпусков ценных бумаг, развитие бизнеса прямых инвестиций, проведение торговых операций, консультационные услуги и т. д.).

Кроме того, мы можем использовать экспертизу и широкую инфраструктуру группы ВТБ, которые вкупе с банками нашей группы с европейской лицензией позволяют нам использовать эту платформу для предложения продуктов и услуг за рубежом.

Таким образом, Private Banking ВТБ может быть представлен в каждой конкурентной группе, то есть мы открыты даже для клиентов с устоявшимся профилем предпочтений. Кроме того, как я уже говорил, применительно к Private Banking важна и другая составляющая: доверительные отношения с банком, лицо которого — личный банкир.

В связи с этим, на мой взгляд, необходимо выбрать время и повстречаться, посмотреть-пообщаться с менеджерами, руководителями, чтобы определить банк или список банков для обслуживания в этом формате. На эту тему, кстати, есть одна история из жизни. Я приехал к владельцу крупной компании, специализирующейся на поставках дорогого алкоголя. Долго рассказывал, что у нас есть такие-то интересные продукты, про высокий уровень сервиса, про множество возможностей и дополнительных опций…

А потом мой собеседник достал из кошелька несколько банковских карт высокого достоинства и спросил: «Так чем вы отличаетесь?» Я понял, что меня особо не слушали.

Пересказывать все заново было бессмысленно. Тогда я спросил, есть ли у него в кабинете что-то из любимых напитков, и попросил налить. Налили коньяк. Я поднялся и сказал: вы профессионал в своем деле и наверняка можете рассказать про купаж, выдержку, происхождение, дубовые бочки и прочее, но мне, пока не попробую, будет сложно все это понять. Выпил, поблагодарил, вышел. Меня внизу догнала его секретарь… А он и теперь один из наших больших клиентов.

Также и Private Banking: стоит попробовать, чтобы понять, насколько высок этот уровень обслуживания.

— Какие вы можете выделить мировые глобальные тренды развития этого рынка — как на Западе, так и в России?

— Можно выделить три основные тенденции, которые оказывают влияние на этот сегмент рынка. Во-первых, это рост неопределенности, как на глобальных, так и на внутренних рынках. На этом фоне клиенты отдают предпочтение все более консервативным и понятным стратегиям инвестирования, в том числе и в сегменте Private Banking. Второй очень важный фактор — огромный рост количества источников информации и увеличение скорости распространения этой информации за счет взрывного развития технологий.

— И как этот фактор влияет на рынок Private Banking?

— Информационные технологии и любой бизнес сейчас неразрывно связаны друг с другом. Как говорил Билл Гейтс: «Не думаю, что кто-либо может осмысленно говорить об одной сфере, не подразумевая другую».

Смотрите, еще 20–30 лет назад одним из основных факторов успешного инвестирования было владеть нужной информацией. То есть раньше люди зарабатывали на том, что обладали информацией и знали что-то такое, чего не знал никто. А сегодня любая информация мгновенно становится доступна всему рынку. И теперь важнее не просто владеть какой-то информацией, а выбрать нужную. То есть отфильтровать через сито клиентских предпочтений и особенностей его текущего портфеля тот продукт, который адекватно отвечает потребностям клиента и соотносится с текущей рыночной ситуацией. Кроме того, сейчас с бурным развитием цифровых технологий банки стали набирать огромные массивы персональных данных о своих клиентах. Автоматизация и обработка этих данных позволяет очень точечно настраивать целевое предложение и правильную коммуникацию с каждым клиентом.

— Вы не упомянули развитие дистанционных сервисов, это актуально сегодня для клиентского VIP-сегмента?

— Безусловно, актуально. Ведь, как я уже сказал, колоссально выросла скорость распространения информации, сама скорость жизни. И у клиента нет времени для того, чтобы приезжать в банк, даже если там очень красивый офис, дорогая мебель и напитки. Я действительно считаю, что вся эта дорогая инфраструктура сегодня уже не нужна. Ключевой фактор сейчас — время. Еще Карл Маркс писал, что «всякая экономия в конечном счете сводится к экономии времени».

Во-первых, представитель банка обычно приезжает к клиенту сам, и по этому поводу давно нет никаких иллюзий. Клиент намного более занятой человек, чем его менеджер. Во-вторых, если банковский офис кто-то и посещает, то часто это водитель, помощник или доверенное лицо с документами. Конечно, нужна функциональность: должны быть места для проведения сделок, сложных переговоров. Но с развитием дистанционных сервисов потребности персонального посещения клиентом банка для осуществления формальных процедур резко сокращаются.

Читал недавно исследование компании Deloitte по рынку Private Banking. Там делается важный вывод, что уже через три-пять лет удобство и качество дистанционного обслуживания станет одним из ключевых критериев выбора банка, наряду с репутацией и надежностью. Очень важно лично знать непосредственного руководителя, топ-менеджера.

— Если говорить об итогах прошлого года, как увеличился объем средств под вашим управлением?

— В прошлом году мы выросли на 65%. И это не разовый показатель. Я сам не сторонник краткосрочных «историй успеха» — один раз выстрелить и все. Наши достижения — это результат планомерной работы: на протяжении предыдущих четырех лет мы росли в среднем на 50% в год.

Каждый год мы утверждали тот или иной проект, делали его приоритетным. Каждый проект давал определенный эффект. И это при том, что мы практически не наращивали инфраструктуру в части офисов, в части количества клиентских менеджеров. То есть это действительно интенсивный рост.

— Какие проекты, по вашему мнению, были самыми удачными?

— В качестве основных драйверов опережающего роста можно выделить сервисную модель работы с действующими клиентами. Основным фокусом ее является контроль и мониторинг качества, показателей «удержания» и «выращивания» клиентов и целевая работа с рекомендациями.

Кроме того, существенный приток новых клиентов обеспечило взаимодействие с корпоративным блоком. Работа с руководителями и топ-менеджерами наших корпоративных клиентов в прошлом году дала 40% продаж.

— Как планируете работать в структуре ВТБ?

— Убежден, что платформа ВТБ станет катализатором опережающего развития Private Banking. Поэтому и планы у нас очень амбициозные. Считаю абсолютно реальной целью уже в 2018 году выйти на 1 триллион рублей Asset Under Management с нынешних 250 млрд.

При всей радикальности заявленных темпов роста — история абсолютно просчитанная. Последние три года мы растем в среднем на 50% в год. Тиражирование нашей сервисной модели и механики взаимодействия с корпоративным блоком в масштабах ВТБ кратно увеличивает наши возможности за счет более крупного клиентского сегмента и количества контрагентов ВТБ. Уверен, что нам удастся сохранить при этом практики интенсивного роста без серьезных затрат ресурсов. Поскольку в частном обслуживании, на мой взгляд, наиболее перспективны с точки зрения ресурсоотдачи и залога долгосрочного конкурентного преимущества три составляющие: дистанционное обслуживание, работа с базами данных и кадры.

Развитие каналов дистанционного обслуживания, как я уже сказал, одна из главных тенденций, как в части оперативного осуществления операций клиента, так и получения всей необходимой информации. Вне зависимости от времени суток и местонахождения клиента. И эта информация должна быть доступной, предоставляться клиенту по требованию, здесь и сейчас. Второе: важна скорость предоставления информации обратной связи, потому что часто принятие решений происходит уже на первом шаге поискового сценария. И третье — у информации, которую вы даете клиентам, сейчас нет шансов быть неполезной и непонятной. Современные технологии позволяют обеспечить все эти требования.

Кроме того, нельзя забывать, что клиент сам является важнейшим источником информации, накапливая и анализируя которую мы можем улучшать взаимодействие с клиентом. Мы переходим ко второму важнейшему направлению развития, которое я выделил, это работа с базами данных

Сейчас умение извлекать информацию из данных становится залогом конкурентного преимущества, а сбор и анализ информации — важной задачей бизнеса. Анализируя данные, можно узнать, каковы предпочтения клиента и доволен ли он, а значит, предотвратить отток клиентов и понять, чем им были бы полезны дополнительные возможности продукта или услуги. То есть благодаря этому можно лучше обслуживать клиентов и предлагать им самое нужное. А клиенты сейчас платят только за то, что им нужно, и только когда им нужно.

Когда у банков есть возможность постоянно проводить мониторинг и анализ клиентского поведения, центр тяжести отношений с клиентами смещается. То есть если раньше они строились только вокруг продажи разовой операции, то теперь главным становится постоянное взаимодействие с клиентом и совершенствование продукта под конкретного клиента.

В результате у клиентских менеджеров появляются новые задачи и перспективы. Обладая всеми сведениями о клиенте, можно подбирать для отдельных клиентов или сегментов специальные и актуальные предложения по кросс-продажам, улучшать сервисные характеристики продукта, внедрять более сложные методики ценообразования.

Благодаря внимательной работе с данными и их автоматической обработке, частное банковское обслуживание приобретет дополнительную маневренность и гибкость. Индивидуализация станет «просачиваться» в более массовые сегменты.

— Доля традиционного, стандартного банкинга будет сокращаться?

— В нынешнем его понимании, да. И основа для этого — персонализация предложения на основании данных клиента. Поэтому сейчас данные — наравне с технологиями и людьми — стали одним из основных активов банка, а часто и самым главным.

И, наконец, люди — это третий важный вектор инвестирования в развитие Private Banking. Причина не только в серьезном кадровом дефиците в Private Banking. Инвестирование в развитие технологий дистанционного обслуживания и работу с базами данных потребует новых компетенций от клиентских менеджеров, которые выступают уже не столько в качестве sales и операционистов, сколько relationship manager. Изменения коснутся не только клиентских менеджеров: кадровые потребности в разработке банковских продуктов смещаются ближе к программистам, в продвижении к специалистам CRM систем.

Все это: лучшие кадры, технологии дистанционного обслуживания и работа с данными, должно сформировать главный актив будущего неценового конкурентного преимущества — интеллектуальный капитал.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 июня 2016 > № 1799517 Дмитрий Брейтенбихер

«Классические маркетинговые инструменты уходят в прошлое»

АННА ПАШКЕВИЧ

генеральный директор программы лояльности «Спасибо от Сбербанка»

Еще пять лет назад программы лояльности воспринимались как имиджевое решение. Сегодня ситуация изменилась диаметрально — они превратились в полноценные маркетинговые инструменты с гибкими настройками и прогнозируемой эффективностью, позволяющие решать точечные задачи.

Главный тренд 2016 года можно обозначить как дальнейшее расширение функционала программ лояльности за счет внедрения новых технологий и прямого общения с клиентом.

Ключевые тренды

Конкуренция в банковском секторе развивается в плоскости сервиса. В этой ситуации программа лояльности помогает лучше узнать своего потребителя (часто выбираемые товарные категории и магазины, предпочитаемые каналы коммуникации, стиль потребительского поведения, отклики на спецпредложения и пр.) На основе этих данных банки могут разрабатывать релевантные целевые предложения, которые повышают транзакционную активность клиентов, привлекают новых держателей карт и предотвращают отток действующих.

Big Data

В 2016 году банки продолжают эксперименты с «большими данными», таргетингом, персонализацией предложений и сегментированием аудитории. В частности, в Тинькофф Банке персонификация предложений осуществляется на базе RTM-платформы EVAM, отслеживающей активности держателей карт в режиме реального времени.

Мобильность

Перспективно развитие мобильных приложений. Практика широко распространена в HoReCa и FMCG, свои приложения есть у Starbucks, Pizza Hut, Viet Cafe, «Тануки», «Марукамэ» (программа Rewardy), мобильное приложение «Вкусомания» для розничной сети «Азбука вкуса». Не оставили в стороне данный тренд и банки. Приложение программы «Спасибо от Сбербанка» имеет расширенный функционал и позволяет отслеживать бонусный баланс, персональные предложения, «шерить» понравившиеся акции и прокладывать маршрут до ближайших торговых сетей — партнеров программы.

NFC

Еще один вызов для банков — дальнейшее развитие технологий бесконтактной оплаты. Аналитики прогнозируют, что в отдаленной перспективе пользователи откажутся от «пластика» в пользу оплаты при помощи смартфонов, и эту тенденцию нельзя игнорировать. Бесконтактная оплата доступна, к примеру, владельцам Android-смартфонов с поддержкой функции NFC и установленным приложением Visa Qiwi Wallet.

Прогнозируемая эффективность

В нынешней экономической ситуации бизнес пересматривает структуру расходов. Как следствие в 2015 году объем рынка маркетинговых услуг потерял порядка 10% бюджетов относительно 2014 года. В 2016 году роста бюджетов также не планируется.

На фоне сокращения расходов программы лояльности выступают в качестве доступной альтернативы медийной рекламе. Например, аудитория «Спасибо от Сбербанка» составляет более 20 млн человек, 90% из которых используют карту как минимум раз в месяц, а 60% — более 20 раз. Таким образом, с точки зрения охвата аудитории клиентская база программы может быть сопоставима с аудиторией крупной телекоммуникационной компании, но при этом «стоимость» контакта с клиентом оказывается значительно ниже и имеет гораздо большую эффективность за счет возможности таргетированного общения. К примеру, в среднестатистической рекламной ATL-кампании стоимость контакта превышает 500 рублей, а отклик рассчитать проблематично. Акции бонусной программы показывали отклик от 3% до 20% при стоимости контакта 50 копеек.

В 2016 году партнеров программы ожидает дальнейшее развитие инструментов настройки кампаний, анализа и отчетности. Уже сейчас программа лояльности Сбербанка позволяет решать конкретные бизнес-задачи: рост среднего чека, продвижение определенных товаров, привлечение новых клиентов или удержание старых и др. Например, за счет проводимых акций программа «Спасибо от Сбербанка» совместно с партнерами получили такие результаты: увеличение до 42% оборота покупок в категории фаст-фуд, до 37% в продуктовом ритейле и до 35% в сегменте одежды и обуви. Поток покупателей в категории цифровой техники и электроники вырос до 32%, в продуктовых сетях на 26%, в аптеках на 23%.

Продолжится рост спроса на целевые акции. Эффективность этого инструмента подтверждают кейсы программы «Спасибо от Сбербанка».

Рынок потребителя

По данным опроса «Ромир», в 2016 году 27% россиян начали экономить на товарах первой необходимости и продуктах, еще 28% — на отдыхе и развлечениях. И почти 40% перераспределяют семейный бюджет в пользу еды и самого необходимого. В этих условиях будут востребованы программы лояльности, которые помогают не только экономить, но и получать ощутимый доход, причем не в отдаленной перспективе, а здесь и сейчас.

В этой связи в 2016 году необходимо ожидать дальнейшей персонализации предложений. При этом персонализация коснется как выпуска новых продуктов, например кобрендинговые карты Альфа-банка с World of Tanks, так и расширения предложений внутри уже существующих продуктов. Например, тревел-проект внутри программы «Спасибо от Сбербанка».

Программы лояльности развиваются в направлении универсальности — под ней подразумевается возможность тратить бонусы любым удобным способом. В рамках этой тенденции банки разрабатывают новые способы выплаты бонусов, уходя от классической схемы кэш-бэка в сторону многообразия предложений.

Например, мильная программа «Аэрофлот бонус» запустила каталог премий, Тинькофф Банк предложил компенсировать бонусами покупки в Google Play, а в рамках программы «Спасибо от Сбербанка» не только был запущен тревел-проект, в рамках которого бонусы можно обменять на скидку до 99% при покупке авиабилетов или бронировании отелей без каких-либо дополнительных доплат вроде топливного сбора и прочего, но также списать бонусы СПАСИБО на скидочные купоны и коды для приоритетного посещения кинотеатров, квестов и т. д.

Классические маркетинговые инструменты — прежде всего «всеохватывающие» бомбардировки медийной рекламой — уходят в прошлое. Будущее — за персонализированными предложениями, мобильными технологиями и «большими данными», а также адресным диалогом с клиентом.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 14 июня 2016 > № 1799528 Анна Пашкевич

Нелегальных микрофинансистов отлучают от судов

Валерия Францева

Банк России предлагает лишить судебной защиты договоры нелегальных кредиторов, которые те заключают с физлицами. Фактически эта норма должна исключить для таких компаний возможность взыскивать долги через суды. Участники рынка считают, что такая норма лишь частично поможет решить проблему нелегальных кредиторов. Кроме того, не исключено, что недобросовестные заемщики будут пытаться оспорить легальность займов, выданных «белыми» МФО.

О том, что ЦБ предлагает лишить судебной защиты договоры граждан с нелегальными кредиторами, для того чтобы мошенники не смогли взыскивать долги, говорила на выступлении в Госдуме глава ЦБ Эльвира Набиуллина. «Мы видим, как после того, как начинаем ужесточать требования к банкам, у нас многие недобросовестные практики переходят в небанковскую сферу — микрофинансовых организаций (МФО) и так далее»,— отметила Эльвира Набиуллина (здесь и далее цитаты по «РИА Новости»). По ее словам, ЦБ вместе с правоохранительными органами работают над выявлением таких практик. «И мы считаем, что было бы важно о том подумать, чтобы лишить судебной защиты договоры с нелегальными кредиторами, потому что сейчас некоторый нонсенс, потому что нелегальные кредиторы могут по суду взыскать эти суммы, мне кажется, здесь точно нужно подумать и о законодательной системе»,— сообщила Эльвира Набиуллина.

«Черные» кредиторы — это компании, которые под видом легальных МФО выдают займы гражданам. Банк России уже несколько лет ведет последовательную борьбу с такими компаниями. Так, ранее газета «Известия» со ссылкой на представителей регулятора сообщала, что только за 2015 год территориальные учреждения Центробанка направили 431 обращение по «черным» кредиторам в прокуратуру, Министерство внутренних дел и Федеральную антимонопольную службу. Кроме того, весной 2016 года в ЦБ объявили о запуске специальной программы, разработанной совместно с «Яндексом», для поиска «черных» кредиторов в интернете. Сообщалось, что в ходе тестирования регулятор уже выявил как минимум 2,2 тыс. подозрительных сайтов.

По оценкам главы компании ID Finance Бориса Батина, объем рынка нелегальных кредиторов по итогам 2015 года составил несколько миллиардов рублей. «Объем увеличился по сравнению с предыдущими годами, поскольку кредитные организации в 2014–2015 годах значительно ужесточили требования к заемщикам физическим лицам»,— отметил Борис Батин. Всего, по данным ЦБ, по итогам 2015 года объем портфеля займов у МФО составил 70,3 млрд руб. (рост за год — на 22,7%), за 2015 год микрофинансовые компании выдали гражданам 139,9 млрд руб. микрозаймов. При этом другие участники рынка МФО, опрошенные порталом Bankir.Ru, указывали, что, по разным оценкам, объем рынка нелегальных кредиторов может достигать 40–50% от рынка «легальных» МФО.

Перспективу лишить «черных» кредиторов права требовать долги с заемщика по суду участники рынка МФО оценили положительно. По словам замгендиректора по развитию бизнеса компании «МигКредит» Динары Юнусовой, «организации, не зарегистрированные в реестре МФО и при этом активно выдающие займы населению, в принципе нарушают законодательство, поэтому лишить их самих юридической защиты — вполне логичный шаг». При этом многие МФО самостоятельно борются с «черными кредиторами». По словам главы СРО НП «Мир» Андрея Паранича, с конца прошлого года СРО «Мир» передало в прокуратуру информацию более чем о 40 нелегальных кредиторах, с которыми компании—члены СРО столкнулись в ходе работы.

Однако для полного пресечения нелегального кредитования предложенной регулятором меры недостаточно, считают участники рынка. «Инициатива лишить судебной защиты договоры с нелегальными кредиторами потенциально позитивно отразится на рынке кредитования. Мера направлена на повышение доверия к институализированному кредитованию»,— рассуждает Борис Батин. Однако нелегальные кредиторы, как правило, осознают свой статус, поэтому сложно представить, чтобы они обращались за судебной защитой, требуя исполнения условий договора с должником, уточняет он. «Это, конечно, необходимая мера, но закрывает незначительную серую зону в законодательстве»,— считает Борис Батин. По мнению участников рынка, государству следует активнее привлекать к ответственности нелегальных кредиторов, а процессы над такими компаниями выводить в публичную плоскость. По словам главного исполнительного директора МФО «Домашние деньги» Андрея Бахвалова, «регулятор продолжает ужесточать требования к работающим на рынке МФО, и ряд компаний, которые не справляются в новых условиях, действительно могут переходить в „серую” или „черную” зону». В этом случае объявленная ЦБ мера будет носить предупреждающий характер для компаний, которые в принципе готовы рассматривать такой переход для своего бизнеса, отмечает он.

Впрочем, у предложенной регулятором идеи есть и обратная сторона, предупреждают участники рынка. «Не исключено, что некоторые недобросовестные заемщики в случае принятия такой инициативы будут пытаться доказать, что получали заем в нелегальных компаниях, хотя при этом займы им выдавали „белые” компании»,— предупреждает Динара Юнусова. Например, в преддверии принятия закона о банкротстве физлиц некоторые граждане отказывались платить, так как считали, что банкротство освободит их от обязательств перед кредиторами, рассуждает она. Впрочем, «ничто не мешает и сейчас недобросовестному заемщику подать судебный иск к, например, Сбербанку или к MoneyMan, пытаясь доказать, что эти организации являются лжекредиторами. Такие иски изначально обречены на провал, а судебные издержки вынужден будет покрывать истец»,— резюмирует господин Батин.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 13 июня 2016 > № 1799656

Потери китайских банков из-за корпоративного долга, согласно консервативному сценарию Международного валютного фонда (МВФ), могут составить 7% ВВП, заявил в рамках своего выступления в южно-китайском городе Шэньчжэнь замглавы фонда Дэвид Липтон.

"Корпоративный долг – отдельный разговор. (Он составляет — ред.) приблизительно 145% ВВП, что очень много по любым меркам. Согласно подсчетам МВФ, порядка 55% из них — долги госпредприятий", — отметил Липтон.

"Из-за замедления экономического роста (Китая — ред.) вкупе со снижением дохода и возрастающей задолженностью подрывается способность компаний платить поставщикам или обслуживать долги. Банки держат все больше просроченных кредитов… Возможные потери для корпоративных кредитных портфелей китайских банков могут быть равны приблизительно 7% ВВП", — сказал он.

По его словам, "это — осторожная оценка", которая исключает потенциальные влияние теневого банковского сектора. Тем не менее, Липтон в конце своего выступления выразил надежду, что Китай в результате реформ и включения в международную финансовую систему преодолеет эти сложности.

Китай > Финансы, банки > ria.ru, 11 июня 2016 > № 1787103

Михаил Матовников: «Центробанк на глазах теряет влияние на процентную политику банков»

Михаил Матовников, исполнительный директор - главный аналитик Сбербанка

Беседовала: Милена Бахвалова, редактор Банкир.Ру

Каким будет решение Центробанка относительно ключевой ставки и к каким последствиям для финансового сектора это приведет? Об этом в блиц-интервью рассказал исполнительный директор - главный аналитик Сбербанка Михаил Матовников.

— Кажется, что у банковского сообщества возникла уже усталость от затянувшегося ожидания понижения ставки…

— Да, теперь то, каким будет это решение, не принципиально. Еще пару месяцев такого промедления, и к осени роль ключевой ставки снизится до роли ставки рефинансирования в 2007 году.

— Что это означает для экономики?

Центральный банк на глазах теряет влияние на процентную политику банков. Пока снизилось влияние на стоимость пассивов: она оторвалась от ключевой ставки и продолжает снижаться. ЦБ пока еще сохраняет влияние на кредитную ставку за счет того, что депозитная ставка в ЦБ пока еще на высоком уровне – в 10%. Соответственно, если банки могут разместиться без рисков под 10%, то никого под 10% кредитовать не будут. Но если кредитный портфель банков продолжит стагнировать, а пассивы продолжат расти, то давление на кредитные ставки тоже вырастет. И в условиях роста депозитной базы эти депозиты надо будет куда-то размещать, банки будут терять маржу из-за неблагоприятной структуры баланса, а не из-за снижения спреда. Соответственно, банкам будет выгодно кредитовать дешевле, даже двигаясь по риску, считая стоимость кредитов от более низкой стоимости привлечения на длинные сроки, а не от краткосрочной безрисковой ставки.

Инфляционное таргетирование Центробанк, на данном этапе означает, что он стремится сохранить повышенную кредитную ставку, чтобы ограничить рост кредитования, а за ним - и денежной массы. Это позволит сократить темпы роста денежной массы и, как считает Центробанк, позволит сократить инфляционное давление. Вопрос в том, в какой степени инфляция зависит от роста денежной массы, а в какой - от роста издержек из-за девальвации. Соответственно, инфляция вполне может снизится за счет исчерпания эффекта девальвации, а рост денежной массы будет компенсирован ростом спроса на деньги - не повлияет на инфляцию. После девальваций - это обычное дело. В прошлый кризис месячная инфляция более полугода держалась на уровне 6%.

— Каковы последствия сохранения высокой ключевой ставки?

— Во-первых, опять формируется инверсия кривой процентных ставок: короткие ставки высоки, т.к. можно дорого разместить средства в ЦБ, ставки денежного рынка, например МБК,остаются высокими. А длинные ставки привлечения сильно упали. Снизились ставки по вкладам, особенно в крупнейших банках, но пассивы продолжают расти.

Во-вторых, снижается возможность ЦБ стерилизовать эмиссию. Сейчас самый дестабилизирующий фактор для ЦБ – это бюджетная политика Минфина. Потому что когда мы финансируем бюджетный дефицит за счет продажи Резервного фонда, это означает эмиссию (валюта на счете Минфина в ЦБ продается самому ЦБ, который зачисляет на счет Минфина рубли, которые уже тот расходует в экономике, при этом валюта из ЗВР не продается. Пока Центробанку удавалось успешно стерилизовать эту излишнюю ликвидность за счет погашения ранее выданных банкам кредитов, но он уже почти исчерпал все свои возможности для этого. Остаток долга уже менее 1 трлн рублей, причем из них около 250 млрд по специальным инструментам рефинансирования, то есть довольно еще дешевых ресурсов.

Получается, осталось банкам погасить порядка 700 млрд рублей. Минфин тратит в месяц 200-300 млрд, возможно, ЦБ придется дать еще почти 100 млрд АСВ на выплаты вкладчикам, идут разговоры о дополнительных кредитах санаторам ряда банков, например, ТРАСТа, деньги могут потребоваться ВЭБ. Так что полное погашение долгов перед ЦБ - дело ближайшего будущего.

А дальше как стерилизовать эмиссию? ЦБ в апреле-мае продал 100 млрд ОФЗ из своего портфеля, осталось еще столько же. Далее планируется привлекать средства через выпуск ОБР и на депозиты в ЦБ. Но ОБР и депозиты стерилизуют эмиссию не так как погашение кредитов. Если гасится кредит ЦБ, у банка снижаются ликвидные активы, а при покупке ОБР или размещении депозита в ЦБ с ликвидностью ничего не происходит, ограничения ликвидности не возникает.

Более того, если ЦБ дорого привлекает средства банков, он платит по ним проценты - а это тоже эмиссия, придется стерилизовать и процентные платежи, а у самого ЦБ будут расти процентные расходы.

Что это означает с точки зрения денежного предложения? Это та же инфляция, но просто с другого конца.

— По итогам последних заседаний совета директоров ЦБ мы читаем перечень причин, по которым регулятор решил оставить ставку без изменений. Этот перечень уже стал традиционным: риск того, что Минфин будет повышать расходы, высокие инфляционные ожидания, неопределенность нефтяных цен и как следствие – нестабильность курса. Как вы оцениваете эти параметры сейчас, накануне нового решения?

— Все сохранилось по-прежнему.

— То есть у Банка России есть все аргументы не понижать ставку?

— В парадигме ЦБ - да. Сейчас консенсус в том, что ЦБ не снизит ставку. Но, повторю, это уже не важно. Ставка перестает иметь большое значение. Ставки будут снижаться, а кредиты и денежная масса - расти.

— Что же стоит предпринять ЦБ?

Знаете, в чем проблема? Минфину сейчас надо переходить к заимствованию на внутреннем рынке. Тратить не Резервный фонд, а выпускать ОФЗ. Но ЦБ держит высокую ключевую ставку, которая через денежный рынок неизбежно влияет на уровень ставок по ОФЗ, хотя они также сильно снизились. Но сейчас ОФЗ на взгляд Минфина оказываются слишком дорогими. И в Минфине решают, что лучше тратить Резервный фонд, чем выпускать дорогие и длинные ОФЗ. И ждут, когда ставка понизится. А Центральный банк держит высокую ставку и ждет, когда у Минфина закончатся деньги в Резервном фонде.

— Порочный круг. И как из него выходить?

— Центробанку надо садиться вместе с Минфином за один стол и продумывать новый дизайн денежно-кредитной политики. Необходимо, чтобы и у ЦБ, и у Минфина была некая общая мысль и чтобы они вели скоординированную политику. А не то, что Минфин будет продолжать думать только о финансировании дефицита бюджета, а ЦБ будет пытаться скомпенсировать эти действия.

За счет дозированной эмиссии (вынужденная эмиссия на проблемы ВЭБ, АСВ и санации уже обещает быть немаленькой) возможно обеспечить достаточный спрос на ОФЗ, причем с мультипликатором (избыток ликвидности - выпуск ОФЗ - бюджетные расходы - избыток ликвидности - выпуск ОФЗ и так далее). При этом снизить ставку, чтобы удешевить заимствования Минфину и дать возможность расти кредитованию.

Без внешних шоков инфляция и так будет снижаться за счет роста спроса на деньги. При новом падении цен на нефть снижение курса рубля и рост цен неизбежны. Ставка тут не причем. Это инфляция издержек. Это надо просто пережить - и двигаться дальше.

При этом в реальности Минфин не особенно вытеснит частных заёмщиков с рынка: потребности Минфина все же меньше, чем возможности банков наращивать кредиты. Правда, скоро более значимым станет ограничение по капиталу. Возникнет вопрос согласования еще и политики пруденциального регулирования. Сейчас ЦБ активно вводит разные буферы капитала, внедряя Базель III, но даже по заключению самого Базельского комитета многие нормы ЦБ намного жестче, чем требует Базель. По нашей оценке, приведение нашего регулирования с международными нормами высвободит 9% капитала банков.

При этом остро стоит вопрос банковской реформы, чтобы снизить убытки кредиторов при банкротстве банка. Вот намного более острые проблемы, решение которых на самом деле приоритетно.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 10 июня 2016 > № 1799689 Михаил Матовников

«Когнитивные вычисления помогают повысить человечность банкинга»

Павел Шклюдов, руководитель направления Watson в IBM Russia

Беседовал: Антон Арнаутов, главный редактор ИА «Банкир.Ру»

Сегодня мы уже привыкли оперировать понятиями «искусственный интеллект», «машинное обучение», «нейронные сети» достаточно уверенно. Но что на практике могут принести банку умные технологии? Об этом рассказал порталу Bankir.Ru руководитель направления Watson в IBM Russia Павел Шклюдов.

— Вы много взаимодействуете с банками. Что сегодня важно для банкиров? Что находится в центре их внимания?

— Сегодня на передний план выходит все, что касается customer experience и взаимодействия с потребителем. И происходит это не в плане создания каких-то новых необычных мобильных приложений или еще каких-то модных опций. На первый план выходит понимание психотипа человека, психографическое профилирование. Профиль клиента может обогащаться из разных источников, в частности из истории транзакций — того, как человек тратит деньги по отношению к тому, сколько он зарабатывает. Можно найти также информацию о том, как он ведет себя в социальных сетях, как он передвигается по городу, в каких местах проводит больше времени.

Используя информацию из разнообразных каналов информации, мы складываем принципиально новый портрет клиента банка. Этот портрет основан не только на том, сколько клиент получает денег, и сколько банк может на нем заработать, а на понимании того, как человек воспринимает мир, какие у него ценностные ориентиры, на что он смотрит, откуда черпает информацию, что для него важно.

Исходя из этого понимания, мы можем по-другому сделать сегментацию клиентской базы. Мы можем сделать психографическую сегментацию, и далее под каждый психотип мы подбираем свой ключик для коммуникации. Чем более адресной является коммуникация, чем лучше мы говорим с клиентом на одном языке, в одном понятийном поле, тем больше возрастает степень доверия человека к тому, что мы ему предлагаем.

— Как повлиял на приоритеты банкиров кризис?

— Возможно, если бы не кризис, банки по-прежнему не смотрели бы на степень рискованности кредитного портфеля и продолжали бы выдавать большое количество кредитов, а потом продавать просроченную задолженность. И за счет оборота продолжали бы получать прибыль. Но случился кризис. Он показал, что привычная сегментация, на основе которой банки разрабатывают свои продуктовые предложения, привычные скоринговые модели — все это перестало работать, потому что у людей изменилась жизнь, изменился уровень доходов, повысилось непостоянство этих доходов.

И, например, пожилые женщины, которые считались самыми надежными, потому что — старая школа, дисциплина, оказались одним из самых проблемных сегментов, который перестал платить по кредитам, к которым начали отправлять коллекторов. И наоборот, молодые менеджеры в компаниях с зарплатой выше средней, которые были склонны к демонстративному потребительскому поведению, ранее считались ненадежными. Теперь они первыми стали платить по кредитам, потому что им надо строить репутацию.

Инструменты, которые использовали банки, оказались ненадежными. Скоринговая модель ненадежна, коллекторская служба ненадежна, не умеет коммуницировать с людьми. И банкам приходится продавать за бесценок третьим структурам большой объем задолженности, чтобы он не висел на просрочке. Продукты, которые раньше покупали, достаточно было сделать красочную «упаковку», почему-то больше не трогают банковскую аудиторию. Эти новые реалии рынка заставляют банки смотреть в сторону лучшего понимания клиента, с точки зрения его психографики, с точки зрения архитектуры принятия решения.

— Помимо возросшего интереса к пониманию клиента, как еще повлиял кризис на приоритеты банкиров?

— Также из-за кризиса, банки начали задумываться об улучшении операционной деятельности. В частности, об улучшении работы фронт-офиса. В колл-центрах, например, делается анализ того, какая часть звонков является типовыми звонками. Для того чтобы снизить нагрузку на оператора, можно перевести все эти звонки на виртуальных ассистентов, интеллектуальных ботов. У нас сейчас есть запросы от многих крупных банков: что мы можем предложить в области создания чат-ботов. Но мы видим задачу несколько шире. Бот — это, по сути, подмена IVR (интерактивный голосовой отклик), имитация разговора с человеком. Но если человека ведут по какой-то заранее преднастроенной программе, то он это очень быстро распознает.

Следующим шагом является создание так называемых когнитивных ботов. Это отличается тем, что мы даем искусственному интеллекту, когнитивной системе весь перечень возможных вариантов, ответов и вопросов по какой-то заданной тематике. Когнитивная система на этой выборке учится и через какое-то время начинает отвечать с большой степенью вероятности так, как ответил бы оператор. Виртуальный ассистент, по сути, зеркалит деятельность оператора в ответах на типовые вопросы. А типовые вопросы — это 30–60% всей работы операторов. Это колоссальное количество информации, которая является типовой и отчуждаемой от оператора.

Важно отметить, что виртуальный ассистент, если он понимает, что не в состоянии справиться с вопросом клиента, передает звонок оператору. При этом оператору передается информация о том, с чем человек позвонил, какая уже есть история взаимодействия, каков его психотип, и даются рекомендации, как с человеком лучше себя вести.

— Правильно я понимаю, что это уже то, что называется, искусственный интеллект?

— Не совсем. До искусственного интеллекта когнитивные технологии пока не дотягивают. Есть известный тест Тюринга, когда человек начинает считать, что с ним говорит не машина, а такой же человек, и это предполагает, в том числе определенную эмпатию. Помимо контента, должна быть определенная эмпатия, человеку должно быть так же комфортно общаться с машиной, как с другим человеком. Для того чтобы была эмпатия, машина должна не только понимать эмоцию человека. С этим сейчас нет проблем, практически любая мало-мальски продвинутая система может определить, исходя из лингвистического анализа, в каком настроении человек. Но система должна еще общаться с человеком так, чтобы быть с ним на одной волне. И до этого пока ни одна система не дотягивает.

— Но ведь работа IBM Watson в чем-то похожа на работу человеческого мозга?

— IBM Watson умеет имитировать ряд когнитивных процессов деятельности мозга человека, ряд когнитивных функций. Ранее мы машинам говорили, что им делать. Писали алгоритмы, и ни шагу вправо, ни шагу влево. Watson пять лет назад выиграл в шоу «Своя игра», обыграв двух людей,— многие знают об этом факте. Но не все понимают, что за этим стоит.

Система Watson начала думать и рассуждать о проблеме так, как это делает человек. Если я вас спрошу, сколько машин сейчас едет по мосту, вы сразу поймете, что я спрашиваю о машинах, которые едут по сущности, под названием мост. Вы вспомните, может быть, что-нибудь из математики, из каких-то сопряженных областей, что позволит вам посчитать количество машин. Вы сделаете в уме определенную калькуляцию и дадите ответ. На самом деле, за тем, что мы делаем за миллисекунды, стоит колоссальный процесс: идентификация предметной области, подтягивание всех данных, которые у нас есть, ранжирование гипотез и выбор наиболее правильной, наиболее релевантной гипотезы. Ваш ответ может быть или правильным или неправильным. И вы начинаете, исходя из этого, учиться. Это и есть когнитивный процесс.

Именно так мы научили IBM Watson: учась на данных, учась на правильных и неправильных ответах, он начинает все лучше и лучше отвечать на вопросы. Но только по той предметной области, которой мы его обучили, например нефтегазовая сфера, финансы, безопасность и др.

— И давно он уже обучается на материалах по банковской сфере?

— Примерно в течение года. Но пока он обучается только на американских материалах.

— Какие примеры использования когнитивных вычислений IBM Watson в банкинге вы можете привести?

— Можно привести в пример Commerzbank, который использует решение в области wealth management. Решение позволяет менеджеру банка видеть всю историю транзакций клиента, а также карту его психотипа. На основании психотипа система дает рекомендации, какой продукт лучше предложить клиенту, например высокорисковые или низкорисковые облигации.

Решение в области wealth management сейчас тестируется в Citibank. Оно включает в себя создание виртуальных ассистентов. В контакт-центрах Citi работает несколько тысяч человек, это колоссальные затраты, измеряемые сотнями миллионов долларов. И экономия времени ответа буквально на одну секунду приносит банку экономию до миллиона долларов в год. А мы обеспечиваем улучшение времени на несколько секунд, а иногда и минут. Такой проект очень быстро начинает себя окупать.

— В России банки пока только присматриваются к когнитивным технологиям?

— Да, присматриваются. Надо понимать, что пока не все элементы системы Watson работают с русским языком. Но, безусловно, интерес есть.

— Как вы собираетесь решать языковую проблему? Будет расширяться количество языков, с которыми работает система?

— Да. Watson, например, сейчас начинает работать с японским языком в проекте для банка Mizuho. Японская компания SoftBank делает виртуальных помощников — роботов, которые ездят по отделениям банка и помогают клиентам, общаются с ними.

Мы это делаем в Корее, делаем в некоторых европейских странах, думаю, с русским языком тоже можно разобраться. У нас есть российские партнеры, в том числе Институт русского языка имени Пушкина, где работают талантливые ребята.

— Не так давно в медиа проходила информация, что когнитивные вычисления Watson будут использоваться в области информационной безопасности…

— У нас действительно есть несколько проектов, которые позволяют, проанализировав большой объем банковских транзакций, выявить возможные случаи мошенничества, возможные случаи отмывания денег. У каждого банка есть служба, которая борется с мошенничеством. И у аналитиков этих служб есть большая проблема — самих аналитиков мало, им тяжело работать с большим количеством информации. Это тяжелый ментальный труд. И есть высокая степень вероятности того, что какие-то вещи будут упущены из виду. Watson же ничего не упускает. Он помогает аналитикам быстро обнаружить явные и неявные закономерности, на выявление которых уходили недели. А Watson может дать предварительный результат за полчаса. Налицо экономия времени и человеческих ресурсов. Люди могут сосредоточиться на расследовании конкретного случая.

— Есть один острый вопрос. IBM Watson размещен на серверах за рубежом. Для работы с системой надо перемещать через границу данные, иногда чувствительные. Как это решается?

— Есть конфигурация Watson, которая может быть размещена в периметре заказчика. И это уже предмет договоренности между заказчиком и нами как разработчиком. Кроме того, Watson, например, в здравоохранении, работает с деперсонализированными данными.

— Недавно также проходила информация о том, что IBM хочет соединить когнитивные вычисления Watson и столь модную сегодня технологию распределенного реестра (блокчейн).

— Могу только подтвердить, что в IBM ведется определенная работа. Есть достаточно большая группа экспертов в Соединенных Штатах, которая этими вопросами занимается.

— Watson — это решение только для больших банков? Или есть что-то, что может использоваться и средними банками тоже?

— Надо понимать масштаб задачи, которая стоит перед банком. Если мы говорим о поведенческой сегментации, то ее может сделать и средний банк. Но он пройдет те же самые шаги, только с меньшим количеством усилий.

Средние и небольшие банки уже сейчас могут работать с продуктом Watson Analytics. Это продвинутое аналитическое облачное решение с визуальным движком, с определенными встроенными алгоритмами. Оно не решает сверхсложных задач, но позволяет решать базовые аналитические задачи, с которыми банк сталкивается каждый день.

— Какие есть возможности по интеграции с Watson для финтехстартапов, для молодых компаний?

— Есть Watson «тяжелый», и есть Watson более легкий. К более легкому Watson есть API. Также, как я уже рассказывал, есть отдельно стоящее решение Watson Analytics для аналитических задач. Помимо этого есть более двадцати API, которые доступны через наши облачные технологии. Для стартапов они бесплатны. Но если стартап начинает зарабатывать, если у него повышаются обороты, тогда с него начинает браться плата за вызов сервисов.

Де-факто можно очень интересные вещи собирать на наших открытых сервисах. Того же чат-бота, например. Есть много разных сценариев.

— В ближайшие год-два в какой области могут быть востребованы прежде всего когнитивные вычисления в России?

— Прежде всего это сегментация. Сегментация, которая будет повышать прибыльность клиента для банка. То, как сейчас банки работают с клиентами, напоминает скорее ковровую бомбардировку, которая камня на камне не оставляет. А наша задача — помогать развивать доверительные отношения банка с клиентами. И я считаю, что в этом будет большая польза для России: в повышении человечности банков — уровня их ориентированности на потребителей.

США. Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 10 июня 2016 > № 1799661 Павел Шклюдов

Госдума приняла закон, который запрещает Банку России изменять тарифы ОСАГО в течение года после их установления.

Согласно документу, срок действия установленных ЦБ предельных размеров базовых ставок страховых тарифов (их минимальных и максимальных значений, выраженных в рублях) и коэффициентов страховых тарифов не может быть менее одного года. Данная норма вступит в силу с 1 сентября 2016 года. При наличии разногласий между потерпевшим и страховщиком относительно размера осуществленной страховой выплаты по договору ОСАГО срок рассмотрения страховщиком претензии потерпевшего увеличивается с 5 до 10 дней.

Согласно действующей редакции закона об ОСАГО, страховщик не может в течение года менять страховые тарифы, установленные Центробанком. При этом никаких временных ограничений для Банка России для возможных изменений предельных размеров базовых ставок страховых тарифов и коэффициентов страховых тарифов федеральным законодательством не установлено.

Страховщик будет обязан осмотреть поврежденное транспортное средство либо его остатки и организовать их независимую техническую экспертизу, независимую экспертизу (оценку) в течении пяти рабочих дней со дня поступления заявления о страховой выплате или прямом возмещении убытков с приложенными документами, предусмотренными правилами ОСАГО, а не со дня представления потерпевшим поврежденного имущества для осмотра, как сейчас. В случае их непредставления в согласованную со страховщиком дату потерпевший будет не вправе самостоятельно организовывать подобную экспертизу (оценку). В этом случае страховщик сможет вернуть без рассмотрения представленные потерпевшим заявление и другие документы.

С 1 января 2017 года страховщики будут обязаны заключать договор ОСАГО в виде электронного документа с каждым лицом, обратившимся к нему с заявлением о заключении такого договора в электронной форме. Страховщик, выплативший страховое возмещение страхователю, который при заключении договора ОСАГО в электронной форме предоставил недостоверные сведения, приведшие к необоснованному уменьшению размера страховой премии, сможет предъявить регрессивное требование к такому лицу.

Закон обязывает Российский союз автостраховщиков и страховщиков ОСАГО с 2017 года обеспечивать бесперебойность и непрерывность функционирования своих официальных сайтов в сети интернет в целях заключения договоров в электронной форме. РСА и страховщики также будут обязаны информировать Банк России о фактах реализации рисков нарушения функционирования своих информационных систем.

Россия > Транспорт. Финансы, банки > ria.ru, 10 июня 2016 > № 1786228

Топ-10 страховщиков держат 80% рынка

2015 год и начало 2016 года характеризуются паднием спроса на рынке корпоративного страхования. Тем не менее крупнейшие страховщики сохраняют позиции. О проблемах развития страхования корпоративных рисков мы поговорили с Алексеем Володиным, заместителем генерального директора ВТБ Страхование

Алексей, с чем рынок корпоративного страхования начал 2016 год? Какие прогнозы и тенденции подтвердились? Какие основные тренды в 2016 году?

Алексей Володин: 2016 год, в целом, повторяет то, что мы видели в 2015 году. По крайней мере, по нашим предварительным данным за 1 квартал 2016 года вырисовывается похожая картина — это второй кризисный год, с приблизительно той же динамикой практически по всем линиям бизнеса, кроме ОСАГО. Рост рынка в 2015 году на 3,6% основывался на повышении тарифов по ОСАГО с апреля 2015 года, к настоящему моменту этот рост уже отыгран (а без учета ОСАГО рынок упал бы на 3,8%). Реальный рост показывают только два сегмента — страхование жизни и страхование имущества физических лиц, там есть нереализованный потенциал, уровень проникновения пока крайне низкий. Будет прирастать ДМС — на размер инфляции стоимости услуг ЛПУ. Все остальное будет стагнировать, как и в 2015 году, по крайней мере, по итогам прошедших 4 месяцев эта тенденция сохраняется.

А что вы видите по вашей компании? Тоже стагнация?

Алексей Володин: ВТБ Страхование, в отличие от рынка, показало реальную положительную динамику, при том, что моторное страхование не является нашим приоритетом (менее 10% от сборов). Наша доля на страховом рынке растет по ряду причин, главная из которых — нам удается выигрывать в конкуренции, привлекать клиентов из других страховых компаний. Наша достаточно агрессивная стратегия в отношении нашего ключевого сегмента — крупного корпоративного, индустриального бизнеса — дает свои результаты. По итогам 2015 года корпоративный портфель компании вырос на 21%. Значимая часть этого бизнеса переходит от средних страховщиков, компаний за пределами топ-10. До кризиса клиенты, даже достаточно крупные, были готовы с ними сотрудничать, но сейчас ищут более надежных партнеров. Как итог, например, по страхованию имущества юридических лиц у нас наблюдался прирост сборов в 2 раза до 3 миллиардов рублей, в то время как на рынке было падение на 11%.

Каков масштаб влияния кризиса на корпоративное страхование? Сократились ли бюджеты предприятий на страхование, на чем экономят в первую очередь?

Алексей Володин: Кризис, конечно, оказал влияние на рынок корпоративного страхования. В первую очередь снижается количество реализуемых инфраструктурных проектов, а значит и страхования таких объектов. Рынок страхования имущества юрлиц впервые с 2013 года снизился на целых 11%, крупнейшие страховщики сократили свои портфели. С другой стороны, ВТБ Страхование увеличило свой портфель в этом сегменте на 89%.

При этом умеренный рост показывает сегмент ДМС. В основном это связано с инфляцией на медуслуги. Хотя при этом, объективный спрос на ДМС снижается. Некоторые предприятия, где был широкий социальный пакет, предлагают перейти на ЛПУ попроще, чтобы оптимизировать стоимость страхования. От страхования имущества никто не отказывался. В спецрисках и ответственности, где страхование, по сути, обязательно — тем более.

Алексей Володин

Заместитель генерального директора ВТБ Страхование

В страховании имущества мы сталкивались с другой проблемой. Когда началась волатильность курса доллара, многие клиенты захотели зафиксировать страховую сумму и премию в рублях, хотя до этого они были номинированы в долларах или евро. Нам пришлось провести довольно большую информационную работу с клиентами. Мы объясняли, что если говорить о восстановительной стоимости и указывать сумму в рублях, то при убытке, когда будет, утрачено, например, оборудование, которое закупается за валюту на Западе, выплаты в рублях не хватит — сработает оговорка о недостраховании и пропорциональной выплате. И откуда тогда клиент будет брать недостающую часть средств? В итоге практически все клиенты либо ничего не стали менять, либо перешли на так называемые «трехвалютные договоры» или «двухвалютные договоры». В них отдельно выделяется рублевая составляющая (все то, по чему можно определить восстановительную стоимость в рублях — конструктивные элементы, строения и т.д.), а уникальное оборудование, которое заказывают за рубежом, номинируется в валюте и при страховом случае возмещается с учетом изменившегося курса.

Никакой другой активности страхователей, никаких вопросов «у нас не хватает бюджета, подскажите, что делать, иначе мы вообще ничего страховать не будем» — практически не звучало нигде.

В кризис наблюдается перераспределение рынка в сторону крупнейших страховых компаний, поскольку клиенты не уверены, выживет ли та или иная компания. Насколько актуален этот тренд?

Алексей Володин: Да, безусловно, такой тренд есть. Это обычная практика: в кризис клиенты переходят к крупнейшим страховщикам, которые обладают достаточным капиталом, чтобы нести ответственность перед своими клиентами. По итогам 2015 года топ-10 страховщиков держат 80% рынка.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 6 июня 2016 > № 1780355 Алексей Володин

Операция «Прорыв финансовой блокады»

Россия впервые после введения санкций разместила евробонды

Николай Вардуль

Минфин своего добился. 24 мая РИА Новости сообщило, что Россия успешно выпустила 10-летние еврооблигации в объеме 1,75 млрд долл., 75% которых (1,3 млрд долл.) выкупили иностранные участники. При этом госдеп США повторил свои рекомендации воздерживаться от покупки российских суверенных бумаг из-за «экономических и репутационных рисков».

Вторая попытка

Как известно, первая попытка в условиях санкций разместить российские суверенные еврооблигации была предпринята Минфином в феврале 2016 г. Тогда речь шла о размещении бумаг на $3 млрд (десятую часть дефицита федерального бюджета). Попытка провалилась из-за того, что Минфин по традиции ориентировался на участие в организации размещения крупнейших западных банков. Goldman Sachs и J. P. Morgan Chase, первоначально проявив интерес к сделке, потом под давлением госдепа США от нее отказались.

После этого, как пишет Bloomberg, в Минфине рассматривали множество способов, которые позволили бы обойти ограничения США и ЕС, включая размещение в швейцарских франках и иенах. «Да, сейчас действительно строятся козни этому выпуску, многие банки отказываются. Тем не менее окно таких возможностей мы для себя не закрываем, в этом направлении работаем», — говорил министр финансов РФ Антон Силуанов в начале апреля. При этом он отмечал, что Россия хотела просто «прощупать рынок, поучаствовать на этом рынке, чтобы инвесторы видели наше там присутствие».

На деле все оказалось проще. Состоявшееся размещение российских суверенных бумаг обошлось без организаторов — иностранных банков, с этой ролью сумел единолично справиться российский ВТБ.

В последний раз Россия занимала на международных рынках в сентябре 2013 г., когда продала бумаги на $6 млрд с погашением в 2019, 2023 и 2043 гг. С тех пор она не выходила на международные рынки капитала из-за санкций Запада, введенных после присоединения Крыма, которые фактически закрыли для страны внешние долговые рынки.

Как это было

Сама процедура размещения оказалась непростой и местами не совсем прозрачной.

Во-первых, вызывают вопросы сумма размещения и доходность бумаг. Дело в том, что перед тем как сделка была закрыта, сообщалось, что объем спроса составил $5,5 млрд, однако сумма реально состоявшегося размещения гораздо скромнее — $1,75 млрд. Если спрос превышал предложение, это должно было бы отразиться на доходности бумаг. Однако доходность облигаций составила 4,75% годовых, т. е. посередине ранее объявленного диапазона (4,65–4,9% годовых).

Во-вторых, собственно сделка затянулась на два дня. Первоначально закрытие книги заявок ожидалось 23 мая, тогда же сообщалось, что объем спроса составил $5,5 млрд. Однако затем сделка последовательно переносилась на утро, а потом на вечер 24 мая. Как отмечают «Ведомости», со стороны организатора наблюдалось многочасовое молчание, не было информации, когда же будет закрыта книга заявок. При этом предыдущий выпуск, в сентябре 2013 г., был размещен на более крупную сумму ($7 млрд) и гораздо быстрее — всего за день.

Нынешние условия, конечно, отличаются от 2013 г., но все равно поставленные вопросы оставляют почву для спекуляций. «Ведомости», например, приводят версию, что приобретавшие бумаги иностранцы могли быть россиянами, перегонявшими деньги через США, что объясняет затянувшуюся сделку и мхатовскую паузу, взятую ее организаторами.

Версия «Коммерсанта» начинается с противоречия. Он отмечает, что изначально высокий интерес к новому выпуску проявляли российские инвесторы из-за существенной премии к вторичному рынку по доходности (50–75 базисных пунктов), а иностранные инвесторы, особенно из США и Европы, «не горели желанием участвовать в размещении». Их останавливали не только санкции, но и неясность с участием в сделке международных клиринговых систем Euroclear и Clearstream. Однако в итоге большую часть выпуска выкупили именно иностранные инвесторы, оставив российских довольствоваться вторичным рынком.

Сам «Коммерсантъ» на очевидном противоречии внимание не заостряет.

Но объяснение напрашивается. Пауза, таким образом, вызвана добором иностранных покупателей. Перед Минфином стояла задача прорвать финансовую блокаду, возникшую из-за санкций, объем размещения был вторичен, важно было показать, что российские суверенные бумаги вызвали высокий интерес иностранных инвесторов, которые и составили основной костяк покупателей.

Версия «Коммерсанта» не противоречит версии «Ведомостей». Суть: операция «Прорыв блокады» состоялась. А раз уж речь идет о прорыве блокады, то и военные хитрости вполне уместны.

В прорыв?

Точность взвешивания дозы политики в экономических и финансовых решениях всегда условна. Факт в том, что она точно есть. Главное для Минфина: прорыв блокады так или иначе совершен.

25 мая директор департамента государственного долга и государственных финансовых активов Минфина Константин Вышковский рассказал агентству Bloomberg, каковы ближайшие еврооблигационные планы министерства. До конца текущего года Россия может разместить оставшиеся еврооблигации стоимостью $1,25 млрд, т. е. до первоначально заявленной суммы в $3 млрд. Он пояснил, что сделка по размещению евробондов на сумму в $1,75 млрд была произведена «для подтверждения присутствия эмитента на рынке и зондирования настроения инвесторов». По оценке Вышковского, в основном евробонды были выкуплены британскими инвесторами.

Что ж, начало положено. Размещение российских еврооблигаций это не только прорыв блокады санкций, хотя, напомним, санкции формально прямо на российские суверенные бумаги не распространяются, они направлены не против России, а против отдельных компаний и лиц, а также ограничены определенными сферами, но, по сути, прорыв финансовой блокады налицо. Россия может себе позволить нарастить внешний долг, тем более что такой вид заимствования поддерживает курс рубля и снижает финансирование бюджетного дефицита из Резеврного фонда, что тормозит решения Банка России снизить ключевую ставку.

Россия > Финансы, банки > fingazeta.ru, 4 июня 2016 > № 1963478 Николай Вардуль

Партнерство финтеха и банков: миф или реальность?

Андрей Ларионов

Своим мнением о возможности взаимовыгодного сотрудничества представителей двух разных миров делится директор по исследованиям Cornerstone Advisors Рон Шелвин (Ron Shelvin).

За последние пару недель я посетил три конференции, на которых семь или восемь сессий были посвящены вопросам партнерских отношений между банками и финтехстартапами.

Ух ты! Как же быстро меняются взгляды. Всего лишь год назад почти на каждом углу кричали о том, что финтех уничтожит банки, а сейчас вдруг осознали, что финтех без банков жить не может.

Помню, один из консультантов McKinsey писал: «Банки теряют статус центра предоставления розничных финансовых услуг. Стартапы смело занимают традиционные банковские ниши, предоставляя более качественные финансовые услуги за меньшую цену».

А вот мнение еще одного знатока: «Тысячи стартапов меняют привычный ход вещей в финансовой сфере. Банки не смогут сдерживать этот натиск».

Да ладно? Похоже, все повернулось с точностью до наоборот. Не финтех нужен банкам, а банки нужны финтеху.

Парад партнерских отношений

Мы постоянно слышим призывы к заключению партнерских союзов между финтехом и банками.

Заголовок одной из статей Wall Street Journal гласит: «Крупные банки стараются найти баланс между внутренним инновационным развитием и взаимодействием с внешними инновационными компаниями». Консультант одной из компаний пишет, что «банки активно взаимодействуют с финтехом, однако при этом ищут способы, как обыграть стартапы на поле рыночной конкуренции». По мнению автора, единственный правильный путь банка — начать мыслить, как технологическая компания.

Могу сказать, что это утверждение очень далеко от здравого смысла, поскольку думать, как технологическая компания, это последнее, что должна делать крупная зарегулированная структура.

Другой пример — статья «Советы финтехкомпаниям: как выстроить отношения с банком», опубликованная на Finextra. Автор пишет, что большинство финтехфирм предпочитают быть для банка партнером, а не вендором. Однако есть ситуации, когда лучше все же быть вендором, имея меньший в долгосрочной перспективе доход при меньших трудозатратах.

Не могу понять, почему в случае, когда стартап имеет статус вендора, в долгосрочной перспективе его доход и трудозатраты будут меньше?

«Региональные банки стремятся установить партнерские отношения с финтехом»,— сообщает нам CNBC. В статье написано, что небольшие финансовые компании, вынужденные конкурировать с новыми местными онлайн-банками, активно стараются наладить диалог с финтехом.

Можно хоть один пример нового регионального онлайн-банка? Более того, хочу сказать, что в указанных выше материалах, кроме WSJ, фактически нет ссылок на релизы, подтверждающие установление партнерских отношений между банком или стартапом. И дело не в том, что нет примеров союзов банков и стартапов. Могу сказать, что несколько региональных банков оформили партнерские отношения с Lending Club для увеличения объемов выдаваемых займов, а Chase «сдружился» с OnDeck, найдя общие интересы в области кредитования малых предприятий. Вопрос заключается в том, насколько эти партнерские союзы прочны? Особенно после того, что случилось с Lending Club…

Партнерские авантюры

Автор статьи на Finextra пишет: «Если нет общего взгляда, целей и задач, то партнерских отношений быть не может».

Вот тут в точку. Я бы еще добавил к этому списку совместное принятие рисков.

Если подходить к оценке партнерских союзов с точки зрения указанных критериев, можно ли считать эти совместные предприятия прочными? В случае с Lending Club, к сожалению, нет.

По мнению, пожалуй, самого известного эксперта в области альтернативных финансов Ричарда Суорта (Richard Swart), банки на какое-то время могут прекратить вливания каптала в Lending Club.

Вот оно. Разделение рисков. Банки не партнёрятся с Lending Club. Они просто используют площадку как канал продаж.

И когда финтехвендоры говорят о партнерстве с банком, обычно подразумевается, что они просто продают в банк технологию.

Партнерские реалии

На форуме Banking Growth была сессия, посвященная питчам стартапов. Некоторые выступления и идеи были весьма достойными. Один из проектов был посвящен банковским счетам для несовершеннолетних. По замыслу создателей, их сервис позволит банкам работать с детской целевой аудиторией.

«То, о чем я мечтал. Мой банк окучивает моих детей»,— язвительно твитнул я. Что смешно, после серии питчей было проведено голосование, по итогам которого именно этот проект получил большинство голосов. Браво, банкиры!

А теперь давайте посмотрим на вещи реально. Допустим, банк заключил партнерское соглашение с этим стартапом. Каким будет экономический эффект? Сомневаюсь, что значимым.

Даже если банк заключит 10 партнерских соглашений, в следующие два-три года результат будет едва заметен. Чтобы получить прибыль, скорее всего, потребуется от пяти до 10 лет.

Сколько работы потребуется выполнить? Если мы говорим о настоящем, прочном партнерстве, то необходимо провести интеграцию, внедрить технологические решения и бизнес-процессы: маркетинг, продажи, поддержка клиентов.

Даже интеграция с одним стартапом подразумевает массу работы, я уже не говорю про 10. Возникает резонный вопрос: ради чего?

То, что сегодня производит финтех, я иногда в полушуточной манере называю обычными дополнительными функциями. Ведь многие (если не большинство) стартапов предлагают не финансовые решения, а всего лишь дополнительные опции для уже существующих продуктов. Например, продукты компаний, таких как Debitize, Digit, Qapital, Acorns, можно внедрить в существующие чековые и сберегательные продукты.

Мне совершенно четко понятно, что внедрение новых продуктов позволит предоставить новые услуги и сформировать дополнительную ценность для клиента, но чтобы монетизировать эти усилия, потребуются новые подходы к ценообразованию. И именно тут я вижу сложность. Удачи в решении этой проблемы!

Если произвести расчеты, то станет очевидно, что любая новая функция будет использоваться только какой-то небольшой частью ваших клиентов, поэтому потенциальная прибыль от заключения партнерского соглашения с одним стартапом видится мне крайне незначительной.

Платформы, а не партнеры

Банкам нужно создавать платформы, а не заключать партнерские соглашения. Мой прогноз на 2016 год таков: «Самым значительным трендом 2016 года станет переход банков и стартапов на платформы, как, например, это сделал Amazon в розничной торговле».

Я, естественно, ошибся, потому что в лучшем случае начнутся дискуссии на эту тему, но не фактическое создание платформы.

Что такое платформа? Платформа — это бизнес-модель типа plug-and-play, в рамках которой производители и потребители взаимодействуют друг с другом. Обратите внимание: здесь нет слова «партнер», потому что участники и не должны быть партнерами.

Для того чтобы монетизировать усилия, потраченные на интеграцию с финтехсервисами, банкам следует создать платформы, которые позволят подключать множество продуктов при минимальных трудозатратах на подключение.

Долгий путь к платформизации

Я понимаю, что многих из вас будет раздражать слово «платформизация». Кто-то сочтет, что это еще один уродливый термин, рожденный консультантами в области технологий. Если найдется более точный термин, я с удовольствием буду его использовать.

Мой любимый пример успешной платформы это Amazon. Реализацию платформенной стратегии компании можно смело назвать пошаговым руководством для банков. В 2006 году Amazon запустила AWS — облачное решение для бизнеса. Это стало началом строительства b2b-инфраструктуры для электронной коммерции. С 2011 года по настоящее время компания закрепила успех, став настоящей b2b2c-платформой.

Я считаю, что банки должны пойти тем же путем, взяв за отправную точку потребности клиентов. Финансистам следует создать набор инструментов, которые дадут возможность поставщикам финтехрешений интегрировать свои сервисы в банковские системы.

Чтобы стать компанией, которой она сейчас является, у Amazon ушло примерно 20 лет. Осмелюсь предположить, что любому банку, который захочет реализовать платформенную стратегию, также потребуется от 10 до 20 лет. Достаточно высока вероятность того, что банки смогут использовать платформу от Amazon. Это будет неплохим вариантом для средних организаций, но вряд ли подойдет для крупных региональных финансовых структур и мегабанков.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 31 мая 2016 > № 1799686 Андрей Ларионов

Ксения Юдаева: кредитный портфель банковской системы начал расти

Елена Гостева, редактор Банкир.Ру

В 2016 году банковский рынок страны начал оживать, и даже наблюдается рост кредитного портфеля. Но ЦБ будет жестко следить за тем, чтобы банки не вернулись к прежним практикам, которые и привели в прошлые годы к активному росту плохих долгов.

Основной проблемой банковского сектора до сих пор остается кредитный риск, поскольку банки начали в 2016 году увеличивать свою процентную маржу, и Банк России видит, что ставки по депозитам снижаются быстрее, чем по ставки кредитам. Об этом заявила на брифинге 31 мая 2016 года зампред Центробанка Ксения Юдаева. Она подчеркнула, что снижение ставок по кредитам и депозитам происходит даже без снижения ключевой ставки. Этот процесс является фактором перехода от структурного дефицита ликвидности к структурному профициту, о чем уже неоднократно заявлял Центробанк.

Качество кредитного портфеля снижается, как в розничном, так и в корпоративном сегменте. Доля кредитов четвертой и пятой категории качества в объеме задолженности предприятий выросла до 10,1% на 1 апреля 2016 года. Доля плохих кредитов физическим лицам выросла до 13,4%, сообщил зампред ЦБ.

Продолжается снижение кредитной активности по тем видам кредитования, для которых характерны высокие уровни кредитных рисков и на которые не распространяются меры государственной поддержки — строительство нежилых объектов недвижимости, оптовая и розничная торговля. При этом сомнения у ЦБ возникает практически каждый второй кредит, выданных в сфере строительства. Банки замещают кредиты данным отраслям на рублевые кредиты компаниям-экспортерам, сокращая предложение валютных кредитов.

Внутренние риски банковской системы таковы — на фоне снижения уже накопленных кредитных рисков, то есть уже вызревшей просрочки по кредитам, появляются риски накопления новых рисков, связанные с тем, что банки стали наращивать свои кредитные портфели. Частично рост портфелей связан с тем, что они растут с низкой базы, а также смягчением со стороны некоторых банков стандартов кредитования. ЦБ на макроуровне будет следить за стандартами кредитования, чтобы не допускать активного роста плохих долгов.

Положительным фактором стало повышение рентабельности капиталов банков, специализирующихся на розничном кредитовании — до 0,2% на 1 апреля 2016 года против минимального значения минус 10,8% на 1 июля 2015 года. При этом Юдаева отметила, что согласно Базельской методологии на рынке виден «некоторый бум» кредитования, но в реальности этого бума — то есть циклического роста кредитного портфеля — ЦБ не наблюдает. Ранние индикаторы кредитного риска указывают на ожидаемую нормализацию ситуации в сегменте необеспеченного потребительского кредитования в конце 2016 года в случае реализации базового сценария в экономике.

После периода повышенной волатильности начала 2016 года финансовые рынки немного успокоились, но не исключены новые всплески волатильности, связанные с изменением цены нефти. И тут Банк России особе место отводит Китаю. Ситуация в экономике Китая влияет через спрос на динамику цен на нефть и на металлы во всем мире.

Ужесточения политики ФРС США — тоже серьезный фактор, но его влияние на Россию ниже, чем для других стран из сектора развивающихся экономик, так как Россия существенно сократила свой валютный долг в 2015 году, в то время как Индия, например, его увеличила.

Решение правительства по бюджетной консолидации привело к накоплению банками ликвидности на своих балансах.

Банковский сектор спокойно осуществляет выплату внешнего долга, основная нагрузка по выплатам пришлась на 1 квартал 2016 года, отметила Юдаева.

У 30 банков накоплена очень высокая валютная ликвидность, и при этом объем спроса на валюту со стороны банков, привлекаемую от ЦБ снижается.

В апреле ускорился рост размещения рублевых корпоративных займов.

Кредитный риск — главная точка проблем для банковского сектора. Наиболее напряженная ситуация в кредитах, выданных банками в секторе недвижимости, строительства и торговли. Введены повышенные коэффициенты риска по требованию банков к предприятиям в иностранной валюте, а с 1 апреля 2016 года повышены значения обязательных резервов для обязательств банков перед организациями в иностранной валюте.

Причина падения прибыли банковского сектора в 2015 году — сокращение процентных доходов, выросшие процентные расходы банков стали значительным фактором снижения прибыли системы, и для многих банков размеры этих потерь сопоставимы с объемом кредитного риска.

Подверженность банков процентному риску остается даже по мере погашения вкладов с повышенными ставками, которые привлекались в 1 квартале 2015 года.

Позитивный фактор — переход к профициту ликвидности, но часть банков все же испытывает потребность в рефинансировании со стороны Банка России.

Банковской системе следует серьезное внимание уделять процессу совершенствования своего риск-менеджмента.

При этом Юдаева не стала уточнять, какие риски еще не реализовались и как они могут реализоваться в будущем. ЦБ опасается, что по мере стабилизации рынка банки могут вернуться к старым практикам, например, к выдаче валютных кредитов тем компаниям, которые не имеют валютной выручки. Поэтому ЦБ будет внимательно следить за тем, чтобы те риски, например, которые таит в себе валютное кредитование, больше не реализовались.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 31 мая 2016 > № 1799685 Ксения Юдаева

Распознать будущее: 643 финансовых директора приняли участие в исследовании IBM

Сергей Вильянов, редактор направления IT и инноваций Банкир.Ру

Исследование IBM Global C-suite Study зафиксировало изменения, происходящие в бизнес-среде, и, опираясь на мнения профессионалов со всего мира, наметило пути облета зон экономической турбулентности.

В последние годы по всему миру стало меньше эффективных менеджеров. Оказалось, что показывать хорошие результаты на стабильном или падающем рынке гораздо сложнее, чем на непрерывно растущем. Технологические достижения подрывают сложившуюся ситуацию на рынке. Происходит конвергенция отраслей, как грибы после дождя, появляются новые конкуренты. Давление инноваций велико как никогда, и все сложнее становится управлять рисками.

То, что бизнес входит в зону турбулентности, финансовые директора почувствовали даже раньше других. В исследовании Global C-suite Study корпорация IBM опросила 643 финансовых директора, чтобы выяснить, как они прокладывают путь в такой ситуации, помогая своим предприятиям обеспечивать прибыльный рост. А также определила причины, вызвавшие стремительные изменения рынка.

В исследовании выделена небольшая группа руководителей финансовых служб, которые особенно эффективно и умело находят новые идеи для бизнеса. Представители этой группы, названные «Интеграторами стоимости», имеют надежную инфраструктуру с общими стандартами, определениями данных, финансовыми процессами и платформами для планирования. Эта группа составляет 19% выборки.

В группе Интеграторов стоимости есть элитное подмножество с еще более впечатляющими результатами, в сравнении с другими предприятиями. Эти лидеры, названные в исследовании «Катализаторами эффективности», сочетают все сильные стороны Интеграторов стоимости с превосходными аналитическими возможностями. К этой группе были отнесены 4% финансовых служб, руководители которых приняли участие в исследовании. Следует заметить, что предприятия, финансами которых управляют Катализаторы эффективности, на 55% чаще других добиваются значительного роста доходов и на 57% чаще получают высокие прибыли.

Опасные инновации

Финансовые директора по всему миру осознают, что барьеры между прежде раздельными отраслями рушатся, поскольку компании из одного сектора применяют свои знания в других секторах — создавая новые гибридные решения и стирая традиционные отраслевые классификации. Это, по мнению респондентов, является самой важной тенденцией, трансформирующей сферу бизнеса. В сложившейся ситуации есть как положительные, так и отрицательные стороны.

Позитив: отраслевая конвергенция открывает совершенно новые возможности для роста бизнеса, перемещая центр внимания с отдельных продуктов и услуг на обеспечение позитивного межотраслевого потребительского опыта.

Негатив: усиление конкуренции. Другие предприятия могут угрожать основному бизнесу организации, расширяясь на смежные пространства. Усугубляют ситуацию цифровые захватчики с подрывными новыми бизнес-моделями, которые обходят традиционных поставщиков и даже переопределяют целые отрасли.

80% финансовых директоров также полагают, что основной формой коммуникации с клиентом будут цифровые взаимодействия, тогда как доля живого общения «лицом к лицу» будет сокращаться. «Технологии изменили представления о том, что розничные банковские услуги могут оказываться только в стенах наших филиалов»,— отметил финансовый директор филиппинского банка. И 52% финансовых директоров предвидят более широкое сотрудничество с другими организациями для доступа к внешним инновациям. «Одним из наших приоритетов является формирование альянсов с компаниями, обладающими лучшей экспертизой в области технологий, чем мы»,— комментирует финансовый директор мексиканской компании из отрасли потребительских товаров.

Но получение требуемых технологических навыков является лишь одной из проблем, с которыми должны будут справляться финансовые директора,— и многие озабочены более насущными вопросами: например, готовы ли их собственные финансовые службы выдержать надвигающийся шторм? Три четверти респондентов отметили, что интеграция информации и ресурсов в масштабе всего предприятия жизненно важна. Но менее половины считают, что их специалисты способны выполнить такую работу. Практически такой же разрыв наблюдается между значимостью других приоритетов финансовых директоров и их уверенностью в том, что сотрудники могут выполнять такие задачи.

В поисках выхода

Реализуемая предприятием стратегия, а также среда, в которой оно работает, формируют бизнес-модель, включая продукты и услуги, методы их предоставления и целевых клиентов. Финансовые директора прекрасно это понимают. Большинство из них планируют пересмотреть различные аспекты деятельности своих организаций с учетом ожидаемых технологических изменений.

Катализаторы эффективности выделяются среди остальных. Они тесно сотрудничают с другими подразделениями для изучения и понимания последствий «следующей волны» — таких как потенциал для разработки новых предложений и возможности для обслуживания других клиентских сегментов. Кроме того, более четко понимая отраслевые тенденции и природы конкуренции, они имеют лучшие возможности для анализа последствий и направляют капитал на реализацию наиболее перспективных возможностей.

Например, финансовые директора из группы Катализаторов эффективности четко осознают необходимость в будущем предоставить клиентам лучший потребительский опыт, поскольку цифровая революция повышает ожидания потребителей. 79% представителей этой группы (и лишь 59% руководителей других финансовых служб) полагают, что в ближайшие три-пять лет контакты с клиентами станут более индивидуальными.

Почему это должно иметь значение для финансовой службы, если взаимоотношения с клиентами — главным образом забота директора по маркетингу? По причине влияния на операционные затраты и доходы. Цифровые взаимодействия с клиентами с использованием мобильных и социальных технологий, даже персональные, обходятся дешевле взаимодействий с ними лично или через контакт-центры. Однако цифровые клиенты отличаются значительно меньшим постоянством, чем клиенты, с которыми вы работаете лицом к лицу. Поэтому потоки доходов в этом случае значительно менее предсказуемы.

Для точной оценки состояния предприятия? Необходима мощная аналитика, применяемая к данным, которые поступают из различных источников и интегрируются. Сочетание финансовой, операционной и внешней информации, подвергаемой тщательному анализу, позволяет финансовым директорам и руководителям других бизнес-подразделений получать ответы на сложные вопросы. Например, о потенциале роста доходов от обслуживания конкретных клиентов или об оптимизации капиталовложений.

И снова группа Катализаторов эффективности оказывается впереди — 77% уже добились успеха в интеграции информации и ресурсов в масштабе всего предприятия, в сравнении с 42% других финансовых служб. Теперь они получают такие выгоды, как повышение эффективности и выявление новых идей. «Интеграция наших ресурсов позволит нам исследовать новые области работы, лучше определять потребности клиентов и быстрее реагировать на них»,— отметил финансовый директор португальской компании, производящей промышленные товары.

Будущее за когнитивными вычислениями

По мнению некоторых финансовых директоров, важную роль здесь могут играть когнитивные вычисления. Когнитивные системы могут обучаться на практическом опыте, находить взаимосвязи, строить гипотезы, запоминать и учиться на результатах.

Система IBM Watson на базе Linux on Power является реально работающим воплощением такой системы. Она использует глубокий анализ контента и доказательную аргументацию для ускорения процесса принятия решений и повышения их эффективности, для сокращения затрат и оптимизации результатов. Watson применяет набор инновационных технологий, использующих преимущества естественного языка, формирования гипотез и практического обучения. В сочетании с вероятностными технологиями обработки с массовым параллелизмом Watson может коренным образом изменить ваше представление о быстроте решения проблем.

На данный момент решения IBM Watson (US) применяются в нескольких отраслях: персонализированная медицина, ускорение медицинских исследований и улучшение бизнес-результатов.

В исследовании Global C-suite Study 38% финансовых директоров выделяют когнитивные вычисления как одну из технологий, которые с большой вероятностью будут трансформировать их предприятия в ближайшие годы. Когнитивные системы могут использоваться, например, для определения клиентов, которые, вероятнее всего, будут тратить больше других и будут самыми лояльными, а также для прогнозирования сделок, которые с большей вероятностью будут закрыты. Это, в свою очередь, позволяет предприятию более точно направлять свои маркетинговые действия, планировать надежные потоки наличности и при необходимости корректировать свои затраты.

Катализаторы эффективности также применяют предиктивный анализ, чтобы оценивать возможности для стимулирования естественного роста и расширения бизнеса через приобретения. Одной из очевидных областей является определение новых продуктов и сервисов, которые обещают значительные потоки доходов. Однако подавляющее большинство Катализаторов эффективности также используют аналитику для оценки слияний и приобретений и совершенствования стратегий ценообразования и продвижения.

И все же — что делать?

Финансовые директора понимают, что им необходимо готовиться к будущему, в котором технические достижения размывают границы между разными отраслями и в котором новые конкуренты «заходят с фланга». Как они могут помочь своим организациям пройти через шторм с наименьшими потерями и наибольшими прибылями? В исследовании IBM Катализаторы эффективности предлагают советы, которыми могут воспользоваться другие финансовые директора.

Думать о будущем. Сосредоточиться на стратегических последствиях отраслевой конвергенции и цифровой трансформации. Регулярно и тщательно анализировать отраслевые тенденции и изменения конкурентной среды. Не забывать о том, что цифровых захватчиков бывает очень сложно обнаружить, пока они невелики, поэтому необходимо внимательно изучать весь ландшафт. Смотреть вперед — и за пределы отрасли — в поисках новых возможностей для расширения. Обеспечивать полную согласованность между финансовым планированием организации и ее стратегическим и операционным планированием.

Не ждать, что решение придет само. Готовиться к «следующей волне». Оценивать влияние новых технологий на каждый аспект деятельности предприятия. Оценивать потенциал предоставления более персонализированных цифровых коммуникаций и искать партнеров, которые способны помочь организации стать более инновационной, предлагая свою технологическую экспертизу. Использовать вклад клиентов и партнеров, а также результаты рыночных исследований и данные бизнес-подразделений для оптимизации планирования и улучшения финансовых результатов.

США. Весь мир > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 30 мая 2016 > № 1799653 Сергей Вильянов

Интервью Анатолия Чубайса «Ведомостям»: «Наша задача — заводы строить и растить национальных чемпионов».

Анатолий Чубайс о национальных инвестициях в хайтек и вознаграждениях менеджерам РОСНАНО.

Счетная палата, проверившая работу РОСНАНО, обратила внимание на большую долю кризисных проектов и другие проблемы. Анатолий Чубайс согласен не со всеми выводами аудиторов и в интервью «Ведомостям» подробно объяснил, почему он считает, что в прошлом году компания обрела новое качество и финансовую стабильность. О деле своего соратника, бывшего главы «Роснанотеха» Леонида Меламеда, обвиняемого в растрате, и о политике Чубайс говорить отказался.

— Нынешний кризис как-то сказался на ваших проектах?

— Как вы знаете, спад ВВП в прошлом году был 3,7%. Конечно, мы ощущаем, что темпы роста по нашим проектным компаниям замедлились, что обидно. Поэтому у нас непростая ситуация с выполнением плана продаж этого года. В прошлом году у нас была плановая цифра 300 млрд руб., в этом — 360 млрд руб. Даже при факте прошлого года в 341 млрд руб. она не просто получится сама собой, потому что общее экономическое замедление сказывается. Но каких-то провалов проектных компаний просто из-за того, что есть спад производства в стране, курс рубля изменился или инфляция выросла, — такого нет.

— По данным Счетной палаты, в сентябре у вас был 21 кризисный проект на 60 млрд руб. Как сейчас, спустя семь месяцев, изменились эти цифры?

— Проверка Счетной палаты завершилась 30 сентября 2015 года, поэтому она по закону не принимала во внимание финансовые результаты по кризисным проектам и в целом по РОСНАНО по состоянию на 31 декабря 2015 года. Прирост стоимости активов кризисных проектов от 1 января 2014 года к 1 января 2016 года — 15%. Счетная палата этого не увидела. Но каким бы ни был размер кризисного портфеля — большим, очень большим, катастрофическим, — я настаиваю, что для любого private equity или венчурного фонда принципиально важен не размер этой кризисной части, а размер в целом всего портфеля фонда. Любой фонд так и работает. У него всегда так: треть провалов, треть туда-сюда, еще кусок непонятный и 2–3 успеха. Это абсолютно типовая ситуация. Оценивать ее можно очень простым показателем — соотношением затрат и справедливой стоимости всего портфеля. И это соотношение по состоянию на 1 января 2016 года у нас 97%. Хотя год назад оно было 84%, а еще годом раньше — 72%. Через год, максимум два мы точно перейдем через 100%, и это означает, что, каким бы ни был объем неудач, при всем при этом общий объем затрат оказывается уже на сегодня практически возвращен. А мы не закончили работу, мы только разворачиваемся.

— Когда вы говорите про справедливую стоимость, вы имеете в виду вашу внутреннюю собственную оценку?

— Нет, конечно! Это все аудированная отчетность, только через КПМГ.

— Они аудируют при этом вашу собственную оценку по дисконтированным денежным потокам (DCF)?

— Ситуация более сложная: у нас два раза в год проводится стресс-тест, в рамках которого по каждому проекту РОСНАНО формируется обновленный бизнес-план, предъявляется аудиторам и аудитор проводит оценку справедливой стоимости проекта. В каких-то случаях это действительно дисконтированный денежный поток. Есть более сложные способы оценки по венчурным проектам, где никакого DCF нет. Если ты разрабатываешь новое лекарство и находишься на стадии клинических испытаний №1, у тебя поток появится через шесть лет, поэтому через DCF ты там ничего не оценишь. Аудиторы знают уж точно лучше методы оценки, чем я. Они по каждому проекту осуществляют оценку справедливой стоимости. В довольно сложных дискуссиях: мы их где-то убеждаем, где-то — нет. И отсюда появляется то самое соотношение затрат и справедливой стоимости. В целом по портфелю.

Нюанс называется «нанотехнологии»

— Вы ссылаетесь на венчурную индустрию, но являетесь private equity. А они отличаются друг от друга. Все-таки private equity фонды входят уже на более позднем этапе, и, по идее, рисков там должно быть гораздо меньше, чем в венчурной индустрии.

— Да, так оно и есть. Если бы не было одного нюанса, который называется «нанотехнологии». В принципе, уровень риска в private equity ниже, потому что стадия более поздняя. Но private equity индустрия в России — это, как правило, инвестиции в недвижимость или торговые сети. А у нас ведь специфическая часть private equity индустрии, та часть, которая заточена исключительно на инновационный hi-tech. Да еще и material based hi-tech, т. е. реальный сектор экономики. Это не софт, это 68 заводов, которые построены. Поэтому фактор, о котором вы говорите, снижает размер риска, а фактор, о котором я говорю, повышает его. В результате в цифрах это трудно измерить, но в реальности, думаю, наши риски в private equity проектах сопоставимы с рисками в типовых венчурных проектах.

— Больший риск всегда подразумевает большую доходность. В венчурной индустрии это обычно 1–2 проекта, которые выстреливают и становятся чемпионами, многократно окупая инвестиции в них. У вас такие проекты есть?

— Отвечу двумя частями. Пункт первый. Как вы знаете, по результатам 2015 года РОСНАНО получила прибыль в 17 млрд руб. Сейчас еще не все российские компании отчитались по итогам года, но мы видим, что мы в топ-30. Это на основе прибыли по МСФО. Прибыльность у нас второй год. Получить в ходе строительства сложнейшей наноиндустрии прибыль на уровне ведущих компаний страны — это само по себе уникальный результат. Кроме того, в 2014 году нас справедливо критиковали, и мы сами признавали, что 90% прибыли связано с изменением курса рубля, в 2015 году с курсом рубля связано менее половины этой прибыли. А более половины — с органическим ростом стоимости портфеля.

— Тут я с вами не соглашусь, потому что у вас есть еще доход по налогу на прибыль, который, собственно, и привел к прибыльности. Без учета этого единоразового дохода и курсовых разниц до налогообложения у РОСНАНО был убыток.

— Так считать нельзя. Не может один или два выборочных показателя — даже при том, что их влияние существенно, — привести к прибыльности. Прибыль — совокупный результат всех доходов и расходов компании, и поэтому все-таки должно учитываться влияние всех показателей.

Что такое отложенный налоговый актив, если смотреть в суть? Во-первых, это полноценный актив, признаваемый как по международным стандартам финансовой отчетности, так и по российским стандартам учета и отчетности. Нам говорят аудиторы: мы посмотрели проекты, по которым вы резервировали средства, и мы видим, что у вас по ним улучшилась ситуация. Как известно, в нашем портфеле есть прибыльные и убыточные проекты. И с помощью использования механизма отложенного актива мы можем в будущем компенсировать часть убытка за счет прибыли по успешным проектам.

Теперь возвращаемся к чемпионам. Конечно, настоящий прорывной результат — а не на уровне 97%, о которых я говорил, — будет, когда будут чемпионы. Но чемпионы в софте и в material based — это «два мира — два Шапиро», как говорится. Совсем разные истории. В принципе, даже в софте это не год и не два занимает. Если взять компании типа Microsoft или Google — это минимум 10–15 лет, хотя это чистый софт. В material based все дороже, больше риски, в России все гораздо тяжелее и, конечно, больше сроки. Тем не менее у нас есть компании, которые обеспечивают выпуск продукции выше мирового уровня, а таких у нас пять…

Это «Монокристалл», который сегодня является мировым лидером на рынке синтетического сапфира. Он занимает около 25% мирового рынка и является поставщиком крупнейших производителей мобильных устройств.

Вторая компания малоизвестная, но тем не менее с уровнем не ниже мирового, — это «Суперпровода», которые производят сверхпрочные провода, которых с такими параметрами прочности в мире нет. Компания в непростом положении, она пока не нарастила объемов продаж, но по качеству продукции находится в лидерах.

Третья компания такого класса — это компания «Элвис», которая обеспечила разработку первого российского 40-нм процессора для обработки визуального изображения. И не только процессор, но и конечное оборудование, системы видеомониторинга, в которых работает их кристалл.

Четвертая компания — это «Т-нано» с «Байкалом», первым российским процессором 90-нм не для видеоизображения, а универсальным.

Ну и пятая компания мирового уровня — это «Оксиал» с углеродными нанотрубками.

Вот пять проектов, которые выпускают продукцию на уровне мировом либо выше. При этом далеко не все пять могут стать настоящими национальными чемпионами. Но из пяти два имеют реальный потенциал. А один из пяти может стать компанией с капитализацией на уровне «Газпрома».

Компания «Оксиал», например, в 2014 году произвела 200 кг одностенных углеродных нанотрубок, при том что весь мировой рынок — 2 тонн. В 2015 году произвела 1200 кг, а в этом году произведет как минимум 2,5 тонн. Одновременно вводит мощности еще на 50 тонн. Мы рассчитываем, что эта компания перевернет мировой рынок в этой сфере, а поскольку этот продукт является универсальным аддитивом к десяткам материалов — цементам, пластикам, металлам, — то речь идет о перевороте в отраслях, производящих базовые материалы. Это вам не какие-то специальные космические материалы с объемами продаж полтонны в год, а это материалы с объемом продаж сотни миллионов тонн в год по миру.

— То есть это один из тех проектов, который приносит доходность и окупает весь портфель?

— Потенциально — да. Хотя ситуация более сложная. Теоретически вы правы, но если вы посмотрите на оценку «Оксиала» по МСФО, то она очень сдержанная. Потому что в аудиторской логике — что там у вас с объемами продаж? Через пять лет вы завоюете мировой рынок? DCF какой? Сколько вы продали? Мы продали 1200 кг. Какая цена? $2000 за 1 кг. То есть вы заработали на этом целых $2 млн. Мало ли что вы говорите, что у вас доходы будут вот так расти. Пока этого нет, нет и оценки. Поэтому соотношение 97% по портфелю в целом получено при низкой оценке некоторых из этих чемпионов. Чемпионы — это же явление совершенно прорывного свойства, не только технологически, но и экономически и финансово. И в этом смысле даже МСФО далеко не всегда умеют их оценивать. Ну как оценили, так и оценили. Наша задача — заводы строить и растить национальных чемпионов.

— А с точки зрения аудиторов, кто дает этот возврат доходности?

— У них методы довольно стандартны и просты: если компания находится на хорошем уровне по качеству продукции и с хорошими продажами уже сейчас. Например, пермская компания «Новомет», у которой в этом году будет почти 20 млрд руб. объем продаж. Компания, конкурирующая со Schlumberger, с хорошей доходностью, с хорошим темпом роста выручки, и вот там DCF любой аудитор принимает: все понятно и прекрасно. И вклад «Новомета» в итоговую стоимость портфеля гораздо больше, чем «Оксиала». А с точки зрения претензий на национального чемпиона логика может быть совсем иной.

То есть классические финансовые оценки не до конца отражают реалии инновационной экономики.

— То есть я правильно понимаю, что вы предлагаете оценивать деятельность РОСНАНО по итогам 2019–2020 года?

— Нет, у нас гораздо более агрессивная и нахальная позиция. У нас уже сейчас устойчивое финансовое положение, мы решили все поставленные перед нами инвестором (т. е. государством) задачи за период от нашего создания до 2015 года АО «РОСНАНО» уже сегодня вошло в принципиально новое качество по нашему финансовому состоянию. Оно состоит в том, что с 2012 года мы отказались от ассигнований из госбюджета и единственной формой господдержки для нас остались только гарантии с получением коммерческих кредитов, с возвратом кредитов и процентов. При этом в нашей финмодели объем долга последовательно сокращается, а риски невозврата гарантий оцениваются как низкие. Наноиндустрия в России построена, затраты государства практически возвращены, а институт, созданный для этого, продолжает функционировать и наращивает темпы.

— В 2015 году долг вырос год к году. То есть в 2016 году долг сократится?

— Да, в 2016 году уже начался процесс снижения нашего долга, который в соответствии с утвержденной финмоделью будет продолжаться практически до полного его погашения. У нас заканчивается первая инвестиционная фаза, растет объем доходов от выходов из проектов, и эти выходы мы используем для возврата кредитов, поэтому объем кредитной нагрузки снижается.

Кнуты и пряники

— Счетная палата констатировала, что вы выплачивали success fee за проекты, из которых вышли с убытком.

— Да, это точка, в которой нам действительно указали на ошибку. Но ситуация не такая черно-белая, как кажется. Если ее анализировать на внешнем, поверхностном уровне, вознаграждение по убыточным проектам выглядит ужасно и неправильно. Но если немного разобраться, убыточные проекты — это не те проекты, по которым у нас ноль возврата. Это проекты, по которым объем возврата меньше, чем объем инвестиций. Если в этой ситуации вы не будете мотивировать персонал (а по всем убыточным проектам мы назначили новых директоров) на максимизацию объема возврата, вы получите ноль: провалились — и провалились. Ясно, что какая-то система мотивации за возврат должна быть. У нас такая система была, и она даже в худших проектах позволила выйти не с нулем.

Давайте возьмем наш классический худший проект «Поликремний». Да, с серьезными, большими потерями, но мы вышли не с нулем, продав его за 177 млн руб.

— Но из них 20 млн руб. заплатив success fee менеджерам…

— Уточним: не 20, а 15. И не из этой суммы, а из экономии по ФОТу в целом по компании. Я считаю — и это подтверждает мировая практика — неправильно выстраивать систему, в которой отсутствует вообще вознаграждение за доход от выходов из нерентабельных проектов. Но та система, которая действовала у нас, была неправильно выстроена. Она действительно давала избыточный объем вознаграждения по убыточным проектам. Поэтому в этой части мы прислушались к замечаниям Счетной палаты, внесли соответствующие изменения в договор на управление РОСНАНО и уже успели эти изменения утвердить на Совете директоров.

— А в чем их суть?

— Там предлагается двухэтапная выплата, при которой первый этап символический, а второй этап верифицируется не по одному проекту, а по портфелю в целом. То есть в случае если по портфелю в целом мы сумели получить прибыль, то тогда вторым траншем через 2–3 года по выходу из портфеля в целом вы получаете вторую часть.

— В системе мотивации кроме пряника есть еще и кнут. А у вас есть какие-то штрафы за убыточные проекты?

— Как вы, наверное, знаете, мы вынуждены были расстаться с целым рядом менеджеров, проекты которых оказались убыточными. У нас неписаное правило: управляющий директор, допустивший провал по крупному проекту, не может продолжать работу в компании. Но финансовая мотивация «кнут» возникает, когда есть частный собственник, вложивший свои деньги, и при неудачном проекте он их теряет. УК «РОСНАНО» пока не является частной, и трудовое право запрещает изымать у сотрудников заработную плату — этого сделать нельзя. Но у нас в КПЭ этого года — продажа УК «РОСНАНО» партнерам и внешнему инвестору. Вот когда вложены деньги, а проект неудачный, тогда ты теряешь и в своих деньгах. А если не вложил деньги, когда ты нанятый работник, отнять зарплату по российскому КЗОТу невозможно.

— Есть же премии, которые выдаются всем и всегда. Лишение этих премий не будет эффективным кнутом?

— У нас нет и не может быть премий, которые выдаются всем и всегда. Наша система мотивации выстроена в соответствии с лучшими практиками private equity индустрии. Есть три вида вознаграждения. Первая часть — это должностной оклад, который у нас в РОСНАНО в целом находится несколько ниже рынка, и, пусть на меня не обидятся подчиненные, я считаю это правильным. В private equity бизнесе вознаграждать нужно не столько по текущему окладу, сколько от результата, от заработанных денег.

Вторая часть — это годовые КПЭ и годовое премирование, которое довольно существенное, но это не какие-то фантастические деньги. Вот когда мы говорим с гордостью, что мы за 2015 год выполнили важнейшие КПЭ, начиная с ключевого КПЭ по объему продаж наших проектных компаний в 341 млрд руб. и заканчивая теми КПЭ, которые доведены до дивизионов и дальше до директоров и до всех сотрудников, это вторая часть.

Есть третья часть — success fee. Вот она самая главная. И в этом success fee есть простой принцип, который обеспечивает согласование интересов менеджеров и инвесторов — в данном случае государства и коллектива РОСНАНО. Если ты вышел из проекта с доходом, то первое, что ты делаешь, — полностью возмещаешь затраты инвестора, а весь прирост делится в пропорции 20 на 80. 80% — инвестору, 20% — менеджеру. Схема более сложная, но по сути она вот такая.

— А если выход из проекта произошел с убытком, у вас не происходит депремирования вот этой второй части?

— Во второй части один из КПЭ — это доходы от выходов из проектов, а другой — прирост справедливой стоимости по проектам и по портфелю. Получение убытка — это всегда срыв этих двух КПЭ, что прямо снижает премию сотрудника.

— Анатолий Борисович, простите, но вы построили совершенно советскую систему: государство выделяет вам фонды, вы их куда-то вкладываете, отчитываетесь. При этом за фактический результат никакой ответственности не несете — отнять зарплату по российскому КЗОТу у вас и ваших портфельных менеджеров невозможно, какие бы провальные проекты они ни выбрали: всегда можно сказать, что на следующий год ишак обязательно заговорит. В Америке управляющий фондом, вложивший деньги в проект, подобный «Поликремнию», навсегда перестал бы быть венчурным капиталистом — ему бы больше никто и никогда не дал ни цента. Кто именно в РОСНАНО занимался проектом «Поликремния»? Эти люди продолжают работать в компании и на каких должностях? Сколько человек вы уволили из РОСНАНО за провальные инвестиционные решения за все время существования компании?

И сразу системный вопрос вдогонку: вас никогда не посещали мысли, что вы строите идеологически неверную конструкцию, что государство не имеет права инвестировать в бизнес-проекты, тем более венчурные, ибо в таком случае за неудачу платят все налогоплательщики, а удачу забирают несколько бизнесменов?

— Да это у вас советская система представлений о том, как работают инвестиционные венчурные фонды. Давайте-ка начнем с начала. Слышали ли вы о такой категории, как tolerance to failure («терпимость к неудачам»)? А ведь это та самая даже не финансовая, а фундаментальная культурная основа, которая отделяет страны, способные создать инновационную экономику, от не способных. Плохо наше дело, если даже ведущие журналисты лучшего российского делового издания об этом не знают. С такими суровыми подходами и Стив Джобс никогда не создал бы iPhone, поскольку до этого его, как известно, за неудачи уволили из Apple! Да и Илон Маск, видимо, был бы с позором уволен из Tesla, поскольку компания была основана в 2003 году и с тех пор, за 13 лет, у нее был только один прибыльный квартал — годов прибыльных вообще не было! Надо ли повторять, что вся Силиконовая долина стала возможна в значительной степени благодаря многолетним масштабным вливаниям государственных ресурсов — и прежде всего Минобороны США? Это ответ на ваш «системный вопрос вдогонку».

А теперь по порядку ответы на ваши вопросы. Первое: в Америке есть известнейшие венчурные фонды, которые вкладывали средства в проекты Plastic Logic и Lilliputian Systems (это OAK, Amadeus Capital Partners, Intel Capital, Sequoia Capital). Они инвестировали деньги вместе с нами и вместе с нами не смогли добиться удачи в этих проектах. Неужели вы думаете, что управляющим этих фондов больше не дадут денег? Наоборот, там смотрят по портфелю в целом. Так принято во всем венчурном бизнесе в мире. Второе: мы уволили и сообщали об этом публично (еще два года назад) всех управляющих директоров, проекты которых оказались неудачными. И наконец, третье. Если вы посмотрите на историю развития наноиндустрии в мире, то не только в США, но и в Израиле, Японии и других странах эта отрасль стартовала с государственной поддержкой. А уж потом пришли частные инвесторы. Это ровно то, что происходит и у нас. Кстати, как вы знаете, мы уже два года не получаем госсубсидии, не планируем их получать в дальнейшем, а согласно бизнес-плану с 2018 года не будем получать и госгарантии.

— По отчетности РОСНАНО в 2015 году вознаграждение Правления и Советов директоров ОАО и УК выросло в 2 раза. Расходы на заработную плату выросли примерно на 500 млн руб. С чем это связано?

— Очевидно, вы сделали такой вывод по нашему МСФО-отчету. Цифра корректная, но вывод неверный. Действительно, по статье «Расходы на заработную плату» мы видим разницу между 2014 и 2015 годом в размере 491 млн руб. Однако это консолидированная величина по группе РОСНАНО. Если углубиться в аналитику по МСФО, то 384 млн руб. из этой разницы — это уменьшение резервов по опционной программе АО «РОСНАНО», которое произошло в 2014 году. Оно произошло по причине смены модели управления компанией, перехода персонала в ООО «УК «РОСНАНО» и смены системы мотивации на новую, соответствующую принятым в индустрии прямых инвестиций нормам. Остальная сумма объясняется в основном ростом расходов на персонал в зарубежных дочерних офисах в 2015 году по причине курсовой разницы. Зарплаты в валюте не изменились, но рублевое выражение этих зарплат выросло. Таким образом, расходы на заработную плату в УК «РОСНАНО» не увеличились. Наоборот, с учетом инфляции, можно сказать, даже уменьшились.

— Счетная палата также говорит, что проекты, в которые было инвестировано 60 млрд руб., или 38% всего портфеля, находятся в антикризисном управлении. То есть к состоянию всего портфеля у них тоже есть вопросы.

— Это оценка той самой части портфеля, которую мы в начале 2014 года отобрали из всего портфеля РОСНАНО как кризисную и передали в специально созданный блок антикризисного управления (БАУ). Важно оценить, что произошло со справедливой стоимостью этого портфеля за время управления им внутри БАУ.

Стоимость антикризисного портфеля за время управления им БАУ выросла на 15%. То есть БАУ обеспечил рост стоимости этих проектов. Хотя там были и просто безнадежные проекты. И, кстати говоря, по большей части проектов работа еще не завершена. Скорее, наоборот, они переведены из кризисной стадии в нормальную, и мы будем наращивать их справедливую стоимость. Сам БАУ мы закрываем именно потому, что считаем: он выполнил свою работу.

Покупатели УК «РОСНАНО»

— Схема с УК и АО тоже подверглась критике Счетной палаты: по ее словам, в результате перестали действовать ограничения на вознаграждения менеджменту компаний, получающих госгарантии.

— Формально все так. Существуют правила, которые запрещают использовать кредиты, полученные по госгарантиям, для вознаграждения менеджменту любых видов. В ситуации, когда была одна компания РОСНАНО, это можно отследить, а на УК это правило не распространяется, говорит Счетная палата, и она формально права. Только есть другое правило, по которому вообще все финансирование УК, включая вознаграждение менеджменту, не может осуществляться из кредитов, привлеченных по госгарантиям. То есть если смотреть не на форму, а на суть, то создание УК не вывело нас из-под этого требования, а, наоборот, ужесточило его. Мы не можем ни одного рубля из этих 1,95% от балансовой стоимости активов АО «РОСНАНО» (размер комиссии УК «РОСНАНО» за управление активами АО «РОСНАНО») брать за счет привлеченных кредитов под госгарантии. Потому что их нам дают на инвестиции. В этом смысле все затраты УК, включая затраты на вознаграждение, выплачиваются не из этих денег. Поэтому тут вот так посмотришь — белое, а так — черное. Жаль, что мы не убедили Счетную палату посмотреть по-другому.

— А из каких денег платятся эти 1,95%?

— У нас есть доходы от выходов, которые в прошлом году мы перевыполнили. Если взять абсолютный объем доходов от выходов, он был точно больше, чем расходы на УК — от выходов мы получили 7 млрд руб., а расходы на УК — 4,4 млрд руб.

— Есть много других УК — российских и зарубежных — с большим опытом управления активами. Не эффективнее было устроить тендер, чем вот так волюнтаристски отдать активы в управление УК «РОСНАНО»?

— Сейчас, когда мы вышли на другой уровень качества финансового состояния, когда мы обеспечили прибыль и доходность, когда мы по этим активам обеспечили их стоимость на уровне затрат, количество желающих двигаться в эту сторону будет резко возрастать. Этих желающих не было, когда мы выводили эти активы из кризисной стадии, но, когда мы их вывели, они вполне могут появиться. Это вполне естественно и, может быть, по-человечески объяснимо.

Но этот вопрос не к нам, а к государству, которое является собственником АО. Если государство решит, что надо проводить тендер, мы готовы доказывать, что при любой самой конкурентной процедуре в силу восьмилетнего опыта управления нанотехнологиями в России не существует другой компании, которая обладала бы таким мощным потенциалом, как УК «РОСНАНО».

— Как будет происходить превращение УК в частную компанию?

— Процедура на 100% должна быть абсолютно рыночной и соответствовать лучшим практикам. Менеджмент будет покупать по опционной схеме из собственных средств.

— Это будет не допэмиссия УК, а покупка доли у АО?

— Допэмиссия не соответствует лучшим практикам — это было бы закачкой денег в покупаемую компанию. А в нашей схеме планируется заплатить акционерному обществу, принадлежащему государству.

— В этом году все доли будет покупать менеджмент?

— Пока точка не поставлена. Это полномочия совета директоров АО. Он решил, что до конца года минимум 75%, максимум 100% УК должны быть частными. Если вы посмотрите стратегии УК и АО, там написано, что УК должна быть продана менеджменту и международно признанным инвесторам. В какой пропорции это будет разделено — этот вопрос в этом году должен решить совет директоров.

— А кроме менеджмента есть претенденты?

— Да.

— Можете их назвать?

— Нет.

— Это российские или иностранные инвесторы?

— По нынешней ситуации, конечно, скорее российские.

— Частные?

— Не обязательно, они могут быть и частные, могут быть и государственные. И то и другое возможно. Нам кажется важным, чтобы это была компания с технологическими компетенциями, не только чисто финансовая. Хотя, возможно, и финансовая. Но мы не продавцы, продавец — государство. Поэтому кому оно продаст — это вопрос государства, а не наш.

— Вы сами какую долю собираетесь приобрести?

— Как только совет директоров определит условия сделки, мы точно ответим на вопрос, сколько и кто приобрел.

— Но вы же и есть продавец.

— Нет, конечно, вы ошибаетесь. Вот эта сделка уж точно будет до дна изучена Минэком, Минфином, Росимуществом, советом директоров, комитетом по аудиту, аудиторами, общественностью, прессой.

— А кто будет устанавливать цену продажи?

— Совет директоров АО, собственник. Мы же не собственники АО и даже не УК.

— Вы работаете как фонд, а сейчас начинаете работать как фонд фондов. Вас не смущает эта двойственность?

— Стратегически вы правы. Но обращаю внимание, что это все-таки две организации — АО и УК. Если быть до конца точным, то УК «РОСНАНО», управляя АО «РОСНАНО» и создаваемыми фондами, сочетает в себе функции УК как LP (limited partner. — «Ведомости») — как инвестора АО «РОСНАНО» — и УК как GP (general partner. — «Ведомости») — как управляющего фонда. Это сочетание стратегически, конечно, потребует того, чтобы на него серьезно посмотреть. Но прежде нужно запустить конвейер создания фондов, набрать опыт — мы пока маловато создали. А в принципе, я не исключаю того, что нам нужно будет думать о разделении этих функций.

Проекты и санкции

— Проект с «СМП банком». В чем его смысл и нет ли опасности для РОСНАНО подпасть под санкции, делая такой проект?

— Совет директоров по нашему предложению одобрил этот проект в ноябре прошлого года, когда все санкции уже были, и мы с открытыми глазами шли на это. Считали и считаем его правильным, несмотря ни на какие санкции. И вообще не считаем правильным выстраивать стратегию развития российской наноиндустрии, приспосабливаясь к санкциям. Их не учитывать нельзя, но и неправильно было бы немедленно поднимать руки вверх.

Дело, к сожалению, в другом: на сегодняшний день этого проекта пока нет в силу позиции второй стороны. Будет он или нет, я вам сказать не могу — я не знаю. Если вторая сторона пойдет на его создание, то мы его создадим, не пойдет — значит, нет.

— Продолжая тему санкций: у вас есть зарубежные активы, в том числе в США. А в конце 2015 года Совет директоров рассматривал создание новой «дочки» в США. С точки зрения рисков расширения санкций насколько это логично и есть ли у вас какая-то стратегия по управлению этими рисками?

— Да, есть — мы очень серьезно консультировались по этому поводу с профессиональными юристами, в том числе с американскими, и отдельно консультировались по политической линии, сознательно и глубоко. Итог — мы не видим никаких оснований для каких бы то ни было санкций по отношению к нашим американским активам. Мы осознанно шли в инвестиции в США с задачей трансфера технологий в Россию, что мы и делаем. Есть ряд наших американских компаний, которые уже построили производство в России.

Сейчас речь идет лишь о переводе этих активов в организационно-правовую форму, адекватную для иностранных инвесторов, — в private equity fund, которым мы на 100% владеем. С точки зрения собственности активов ничего не меняется, но по упаковке появляется форма, которая позволяет на человеческом языке говорить с инвестсообществом: вот фонд, вот pipeline, вот состав проектов, вот их справедливая стоимость, вот их затраты, вот их потенциальная цена при выходах. Это то основание, на котором можно начинать говорить с инвесторами. Конечно, мы понимаем, что, пока действуют санкции, сложновато будет в этот фонд привлечь инвестиции, но готовиться к этому уже надо. Ровно поэтому мы пришли на совет директоров, и он нас поддержал.

— Сколько там активов?

— В этом фонде активы чуть более $200 млн.

— У вас было несколько объявлений о разных фондах в Азии, один из них — фонд с Сингапуром — не реализовался. А что сейчас есть в реальности?

— Фонд с Сингапуром у нас не состоялся, а фонд с Китаем у нас состоялся. Называется ChIR Tech — это хитрая географическая конструкция, китайско-российско-израильская. Смысл бизнес-идеи вот в чем: у нас в Израиле есть неплохая команда и, как известно, Израиль — одна из лидирующих стран в мире по объему стартапов. Мы хотели бы этим фондом отбирать израильские стартапы и делать трансфер этих технологий в Россию и Китай. Фонд зарегистрирован, формирует pipeline и приближается к первым инвестициям. Я думаю, что первая инвестиция будет в этом году. Наших денег в нем $80 млн чистого инвестиционного капитала.

Мы точно собираемся развивать сотрудничество с Китаем. Мы считаем, что тот базовый уровень взаимодействия, который достигнут, нужно сильно расширять. Наш китайский партнер — Университет Цинхуа, у него объем активов под управлением — $200 млрд. Это активы, созданные из инновационных разработок самого университета. Причем в значительной степени это material based hi-tech, т. е. это наша тематика. Мое общение с руководством университета показывает, что потенциал для сотрудничества очень большой. Далеко не только тот фонд, который мы создали, — мы еще много что можем делать. Поэтому мы будем активно расширять наше взаимодействие с Китаем. Я очень надеюсь, что до конца года мы сможем создать другие китайские фонды.

— Есть еще фонд с Индией.

— Если быть точным, есть замысел фонда. К этому замыслу мы относимся очень серьезно и считаем его очень важным хотя бы потому, что по размеру — по $1 млрд от каждой стороны. Подписан MoU с министерством финансов Индии с этими цифрами. Но это пока еще только MoU.

— А почему РОСНАНО просила денег из бюджета на этот фонд?

— Во-первых, из-за объема. РОСНАНО должна до конца года поднять внешних инвестиций на 50 млрд руб. А только этот фонд на $1 млрд — т. е. 65 млрд руб. Кроме того, по бизнес-идее речь идет не просто о финансировании проектов, а о строительстве заводов. Это принципиально новый тренд — не трансфер в Россию, а трансфер хайтека из России, причем не в виде продукта, а в виде предприятий по его производству. Это история не на три года и не на пять: инвестиционный цикл такого уровня — минимум 10 лет. Коммерческий кредит на 10 лет даже с госгарантией под 12%, как мы сейчас берем, — это абсолютно невозможно. Поэтому такой тяжелый долгосрочный проект, конечно, требует особого режима финансирования. Если государство оценит его как адекватный и пойдет на это, значит, пойдет. А мы будем его убеждать.

— Сейчас есть какое-то понимание по этому финансированию?

— Идет работа. Есть позиция администрации президента, формируются позиции министерств и ведомств.

— А дедлайн какой-то есть?

— Нет.

О прибыли и дивидендах

— Как вы поступили с прибылью, которую вы получили по итогам 2014 года, и что будет с прибылью 2015 года?

— Согласно бизнес-плану АО «РОСНАНО» мы должны были выйти на прибыль только в 2017 году. У нас же по итогам 2014 года получилась прибыль по МСФО, но убытки по РСБУ, а по результатам 2015 года — прибыль и по МСФО, и по РСБУ. По итогам 2015 года прибыль мы направим на погашение убытков прошлых лет.

К сожалению, по результатам 2015 года АО «РОСНАНО» не заплатит дивиденды. Говорю так, потому что собирались заплатить, но по итогам I квартала, которые берутся в учет на момент принятия решения, у нас размеры чистых активов оказались ниже размера уставного капитала — незначительно, но ниже. На конец года они были выше. И поэтому по закону мы не можем выплатить дивиденды. На совете директоров, когда обсуждалась эта ситуация, было принято решение, что теперь вопрос о выплате дивидендов будет рассматриваться ежеквартально и дивиденды будут выплачиваться, когда будет такая возможность. А УК «РОСНАНО», которая, кстати, тоже получила прибыль, дивиденды заплатит в пользу АО в размере 50% от чистой прибыли.

Методические разногласия Анатолия Чубайса и Татьяны Голиковой

«Аудиторы пришли сюда не с целью провести всеобъемлющий анализ работы РОСНАНО и сделать вывод о ее эффективности, — объясняет Чубайс. — Их задачей был анализ рисков невозврата кредитов, полученных на условиях госгарантий. Но у нас есть очень важное разногласие со Счетной палатой — методическое. Они проверили ряд проектов — в первую очередь, конечно, неудачных — и сказали, что часть финансирования этих проектов получена под госгарантии и, следовательно, есть риски невозврата прогарантированных кредитов РОСНАНО. Мы считаем, что так в принципе методически неправильно действовать. Потому что мы являемся инвестиционным фондом и оценивать нашу деятельность, а также риски невозврата госгарантий надо не попроектно, а попортфельно. Это фундаментальное методическое разногласие, это не частность. Само по себе формирование портфеля в современной венчурной индустрии есть важнейший механизм хеджирования рисков отдельных проектов, это суть того, чем отличается фонд от не-фонда.

Наш портфель проектов — весь, а не его часть — является основанием для нашей финансовой модели. В финансовой модели, как и положено, собраны вместе все притоки и все оттоки. Мало того, в финансовой модели есть набор предпосылок, по которым она рассчитана, например курс доллара или процентные ставки. Помимо этого в ней есть специально проведенный дерискинг, включающий перенос поступлений от выходов из трех крупнейших проектов на один год и исключение их из общего объема доходов, дисконт на 20% по доходам от проектов, и много чего еще. По результатам всего этого — этих предпосылок, этого дерискинга по всему портфелю вместе взятому — мы получаем ежегодные остатки на счетах, которые 100%-но гарантируют не только полный возврат кредитов и процентов, но и абсолютную финансовую стабильность РОСНАНО. Что, собственно, и оценено Standard & Poor’s (S&P), которые сказали: финансовое положение стабильное, долгосрочный и краткосрочный кредитные рейтинги на уровне суверенного рейтинга Российской Федерации (ВВ-/В и ru АА-). И как раз S&P в отличие от Счетной палаты оценивали модель в целом. Поэтому я считаю, что неправильно говорить о рисках невозврата госгарантий, исходя из части проектов и игнорируя финмодель в целом. Тем более что финмодель Счетная палата видела, по предпосылкам нет ни одного замечания, по дерискингу нет ни одного замечания, по результатам расчета финмодели нет замечаний. Но если это так, тогда соглашайтесь и с выводами по финмодели в целом. Я уже не говорю, что у нас финмодель прошла Минэкономики и Минпром, а Минфин вообще, прежде чем согласился на госгарантии, вытащил все внутренности финмодели: получил данные по каждому из существующих проектов и фондов, по каждому из плановых фондов, по каждому из плановых фондов поток проектов, по ним все сроки выходов и объемы».

Неадекватные критерии

«Одним из этапов выдачи госгарантий является, по сути, due diligence компании, который в соответствии с требованиями постановления правительства (от 10.09.2010 г. №709 о предоставлении госгарантий РОСНАНО) ежегодно с 2015 года проводит ВЭБ, — продолжает руководитель РОСНАНО. — Минфин изначально рекомендовал ВЭБу проводить нашу проверку на основании методики для госгарантий, которые выдавались после кризиса 2008–2009 года промышленным предприятиям, оказавшимся в сложном положении. Эта методика, утвержденная правительством, адекватна для промышленных предприятий, попавших в тяжелое финансовое положение, но абсолютно не подходит для РОСНАНО. Не потому что РОСНАНО хуже или лучше, а потому что мы другие.

Пример: базовый показатель — рентабельность продаж. Но у нас нет ни продаж, ни рентабельности продаж: мы — инвестиционный фонд. У нас есть IRR, у нас есть NPV проектов, у нас есть справедливая стоимость портфеля, у нас нет рентабельности по определению. Когда мы в этом разобрались, мы сказали: „Минфин, уважаемый, невозможно нас проверить по рентабельности продаж, это просто неадекватно”. Минфин сказал: „Да, действительно, это неадекватно”. Вот здесь появляется слабость, по которой — наверное, справедливо — Счетная палата говорит: „Ну хорошо, вы увидели, что неадекватна эта методика, тогда вы должны были сделать методику для оценки финансовых организаций, отличающуюся от оценки промышленных предприятий”. Минфин этого не сделал, но вместо этого сказал: „Не проверяйте РОСНАНО по рентабельности продаж, а проверяйте по показателям: коэффициент текущей ликвидности, отношение заемных средств к собственным средствам и ряду других”. Дали нам адекватные для нас показатели. В этом смысле нормативно здесь есть, может быть, небольшая шаткость. Кстати говоря, Минфин сейчас методику проверки создал и дальше будет финансовые организации так и проверять, но на той стадии с формальной точки зрения был изъян. Вот в чем вся коллизия, хотя звучит это в заголовках некоторых ваших коллег примерно так: „Чубайс в очередной раз получил бюджетные деньги, необоснованно нарушив действующий порядок”.»

Объективная проверка

«Мы считаем, что сама проверка была объективной, — говорит Чубайс. — Я не вижу какой-то политической заданности или внешних мотивов: аудиторы реально анализировали то, что по мандату должны были анализировать. Я считаю, что в результате этой проверки они увидели ряд срезов нашей работы, которые они считают негативными, и мы с ними согласны, мы сами их считаем негативными. Есть среди этого то, что мы не видели, а увидели благодаря проверке. А есть ряд срезов, которые они считают негативными, но мы не согласны со Счетной палатой. Тем не менее в целом я считаю, что итоги проверки достаточно позитивны. Могу сказать даже, что благодарен Счетной палате за то, что они свою работу провели профессионально и честно».

Россия > Образование, наука. Финансы, банки > rusnano.com, 25 мая 2016 > № 1859134 Анатолий Чубайс

Цена репутации банка: скупой платит дважды

МАРК ШЕРМАН

председатель комитета по финансовым коммуникациям РАСО

Некоторые банки пренебрегают PR, они считают, что внешние коммуникации не важны для привлечения клиентов. Но часто наступает момент, когда наличие профессиональной пресс-службы может быть одним из факторов, который сможет сохранить не только клиентов, но и сам банк.

1. У банка в принципе должна быть пресс-служба.

В приемную предправления одного банка позвонил журналист и попросил прокомментировать финансовые проблемы. Секретарша возмутилась и спросила журналиста, кто он такой, чтобы беспокоить уважаемого человека по пустякам. В итоге в общении с руководителем банка было отказано, взять комментарий у него не удалось, о чем журналист и сообщил в своем материале.

На следующий день предправления был неприятно удивлен обилию звонков и очередям к банкоматам, его банк вынесли вкладчики, которые торопились забрать сбережения из-за отрицательной заметки. Комментария банка в статье не было, поэтому люди решили не рисковать и закрыть депозиты. Плохая репутация теперь стоит дорого, и секретарша, которая неправильно оценила свое место в истории, поставила жирную точку в истории банка. Можно подумать о том, как эта история могла бы развиваться в том случае, если бы у банка была высококвалифицированная пресс-служба, которая могла бы дать разъяснения и попыталась спасти ситуацию.

2. Во время кризиса пресс-служба становится главной бизнес-единицей

Вполне возможно, что и в случае работы пиарщиков реакция людей была бы негативной, но не настолько, чтобы вынести банк. Сейчас клиенты очень щепетильно относятся к любой информации, которая вредит репутации, лицензии отзывают даже у банков из топ-50, поэтому иммунитета нет ни у кого. Однако в банке, который пал жертвой отсутствия нормального пиара, пресс-службы не было в принципе. Руководство считало, что деньги любят тишину, и можно обойтись малой кровью, делая рассылку релизов раз в вечность и публикуя отчетность.

Это лишь один пример того, что может получиться, если банк не уделяет должного внимания развитию внешних коммуникаций. К сожалению, многие банки, особенно крепкие середняки, считают, что для них это необязательное обременение. Деньги любят тишину, но до определенного времени. Любая кризисная ситуация сразу же выводит пресс-службу на новый уровень, и она становится самым главным из подразделений банка.

3. Пресс-служба должна быть клиентоориентированной

Можно иметь незыблемые, казалось бы, позиции, причем такие, что мало кому пришла бы в голову мысль, что в банке могут быть какие-то проблемы. Однако внешний кризис из-за экономических проблем или информационная атака, слив информации могут сделать структуру любой величины беззащитной перед толпой вкладчиков, опустошающих депозиты.

В том случае, о котором я писал в начале, экономия на пиаре обошлась слишком дорого, высокомерная секретарша, которая сочла звонок журналиста, непомерным обременением для банка, стала худшим примером работы пресс-службы. Хотя она не одинока, я знаю примеры, когда пиарщик может сказать журналисту, что у него в 17.00 кончается рабочий день, а по выходным он предпочитает отдыхать. Если уважаемое издание пишет заметку на понедельник, то это его проблемы, рассуждает этот человек. То есть он пренебрегает своей прямой обязанностью и не то что не отвечает на запросы, а даже возмущается, почему его вообще посмели побеспокоить. В результате негативная информация об этом банке появляется гораздо чаще, чем о других финансовых институтах, причем появляется там, где ее могло бы в принципе не быть. А за нормальными рабочими комментариями по самым обычным вопросам к такой пресс-службе просто не обращаются, из-за того что пресс-секретарь настроил против себя свою целевую аудиторию.

4. Средним банкам нужно быть особенно френдли

Журналисты могут много чего простить, и, объективно говоря, во многих случаях время работает на пиарщика. Если он общается со своим визави на протяжении многих лет и не вызвал совсем уж большого негатива, пусть даже и не хватает звезд с неба, могут сложиться стабильные рабочие отношения. Постоянные контакты нужны не только для того, чтобы бороться с кризисом, но и для того, чтобы иметь возможность донести до своих клиентов позитивную информацию. Вот каким образом банк средней руки может добиться того, чтобы его отчетность могла заинтересовать журналистов? Если он вспоминает о них только в том случае, когда это нужно банку, то шансов нет. Понятно, что появиться в крупных СМИ банку за пределами топ-50 непросто, у конкурентов из первой части рейтинга больше инфоповодов, они в принципе чаще общаются с журналистами, не говоря уже о том, что без присутствия некоторых из них заметку в принципе написать сложно.

5. Пренебрежение правилами общения со СМИ увеличивает расходы

Вполне может сложиться ситуация, когда акционеру или предправления нужно будет, чтобы прошла важная для банка корпоративная новость, которую обязательно должны увидеть крупные клиенты. Но тогда может возникнуть нетривиальный вопрос: а нужна ли она медиа, сможет ли она украсить собой финансовую полосу? Именно поэтому для решения таких задач, как публикация отчетности, или важной корпоративной новости, всегда важно держать руку на пульсе, помогать журналистам, давать инсайд, разъяснять события, которые происходят в отрасли. Но если банк решил, что он сможет обойтись без пиар-политики, то, скорее всего, отчетность придется публиковать на правах рекламы.

6. Пресс-служба в режиме почтового ящика уходит в прошлое

Сейчас люди тщательно изучают банки, в которые они несут деньги, особенно после отзыва лицензий или санации финансовых учреждений, которые в силу разных причин казались too-big-to-fail, и любой негатив, особенно в отношении средних по величине компаний, может привести к тому, что клиенты уйдут к конкуренту или просто заберут свои средства. Беда может прийти, откуда не ждали. Был случай, когда банк, в котором пресс-служба присутствовала на правах почтового ящика, столкнулся с тем, что негатив начался на одном из межбанковских форумов. Но, поскольку в банке отсутствовала система мониторинга, на него никто не обратил внимание. И, конечно, никому не пришло в голову, что после нескольких репостов жалоба клиентов банка дойдет до журналистов, которые начали обращаться в банк с неудобными вопросами.

Сначала неспешная пресс-служба восприняла такой звонок как сигнал из космоса, по принципу «мало ли что где пишут», однако после того, как уже бизнес-лидеры банка осознали весь масштаб проблемы, начался хелл. Во-первых, в банке не знали, как реагировать и какими должны быть антикризисные коммуникации. Во-вторых, сам вопрос о том, что надо мониторить интернет и реагировать на негативные ремарки, даже не поднимался в этом финансовом учреждении. Почему? Ответ простой: если даже пресс-служба функционировала в режиме mailbox, то о чем можно говорить по поводу форумов и соцсетей.

Отсутствие системной работы по внешним коммуникациям могло выйти боком, если бы цитата начала распространяться по блогам и социальным сетям. В итоге директору по маркетингу пришлось поднимать всех своих знакомых, искать высококвалифицированных PR-специалистов и срочно реагировать на негатив. После этого случая и разговора с недовольными клиентами банк впервые за свою многолетнюю историю решил усилиться в плане внешних коммуникаций.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 25 мая 2016 > № 1770208 Марк Шерман

Life.Sreda запустил венчурный фонд для блокчейн-стартапов

Татьяна Ковлягина, обозреватель Банкир.Ру

СМИ сообщают о том, что венчурный фонд с российскими «корнями» Life.Sreda запустил венчурный фонд узкого фокуса — для инвестиций в блокчейн-проекты. Планы создания фонда были впервые публично озвучены в апреле. Дополнительный бонус для фанатов финтеха: в состав руководства новым фондом войдет Крис Скиннер.

Новая структура будет называться Banking on Blockchain Fund, или BB Fund, и предоставлять средства блокчейн-проектам на ранних стадиях. Обязательное условие — чтобы проекты решали задачи, связанные с применением технологии распределенного реестра в банках.

«Банки априори не могут inhouse создать прорывную технологию: есть масса кейсов с огромными бюджетами, наймом сотрудников, когда долго пилят продукт, выпускают его — а оказывается, что рынок уже ушел далеко вперед, — рассказал порталу Банкир.ру директор по развитию бизнеса фонда Life.Sreda Максим Авдеев. — Со стороны банков есть потребность в технологиях и единственное место, где можно их взять, — сообщество финтех стартапов».

Для банков — первична мотивация, продолжает Авдеев. По его словам, для российских банков такую мотивацию способен создать регулятор. «Это могут быть, например, льготы по достаточности капитала. А дальше при использовании правильных инструментов банки войдут во вкус и поймут, что на этом можно зарабатывать», — рассуждает он.

BB Fund возглавит Игорь Песин (CFO). Фонд со штаб-квартирой в Лондоне сосредоточится на инвестициях в команды из Европы и Азии. Первые сделки планируется совершить к концу 2016 года. Условия инвестирования пока не разглашаются.

Первое вливание Life.Sreda в новый фонд составит $5 млн, остальное ему предстоит найти в финансовых структурах: планируется, что к концу 2016 года объем BB Fund достигнет $50 млн, а затем удвоится к 2017 году.

Венчурный фонд Life.Sreda был запущен в 2012 году российской финансовой группой «Лайф», в 2015 году перебрался в Сингапур. CFO нового фонда и один из управляющих партеров Life.Sreda Игорь Песин в интервью East-West Digital News подчеркнул, что фонд больше никак не связан с финансовой группой. В настоящее время некоторые из топ-менеджеров группы «Лайф» находятся под следствием по обвинению в растрате 2,5 млрд рублей.

В 2015 году Life.Sreda заявил о создании фонда объемом $20 млн для инвестирования в финтех, но затем проект был приостановлен.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 мая 2016 > № 1770205

5 советов, как защитить банковскую тайну

ВЛАДИМИР СТАРИНСКИЙ

управляющий партнер коллегии адвокатов «Старинский, Корчаго и партнеры»

В последнее время участились случаи, когда бывшие сотрудники финансовых организаций незаконно разглашают сугубо конфиденциальные данные. Как адвокат, ведущий подобные дела, предлагаю пять советов банкам, как защитить информацию, составляющую банковскую тайну.

Совет 1. Каждому сотруднику — свой уровень доступа к информации

Чаще всего предметом преступления становятся базы данных клиентов организаций. Уходя от работодателя, как правило, менеджеры стараются «прихватить» с собой не только базу данных своих клиентов, но и сведения обо всех клиентах организации.

Клиентура банков — основа финансовой стабильности и благополучия. Поэтому защищать информацию о клиентах необходимо особо тщательно. Одним из эффективных методов защиты информации является соответствующее программное обеспечение, в соответствии с которым каждый менеджер имеет свой код доступа к определенному сегменту информации. Программа фиксирует, кто из менеджеров заходил в базу данных, какую именно, какие изменения (действия) совершал. С одной стороны, исключается доступ сотрудников банка к информации, с которой они не работают. С другой стороны, есть возможность проследить, кто и что делал с информацией, составляющей коммерческую, банковскую или налоговую тайну.

Помимо информативной составляющей, такие программы играют и превентивную роль. Сотрудник банка, понимающий, что все его манипуляции с охраняемой законом информацией оставят следы, которые выявит сведущий специалист, скорее всего, побоится копировать нужную ему информацию.

Совет 2. Заранее предупредить о семи годах тюрьмы

Из первого совета логически вытекает второй. Боязнь банковского сотрудника собирать и распространять охраняемую законом информацию должна быть предметна и осязаема. Многие работники понимают, что определенная информация конфиденциальна, но не знают, что конкретно им грозит за незаконное обращение с ней.

Устранить пробел банковских сотрудников в области знаний уголовного законодательства помогут совместные усилия юридического отдела, службы безопасности банка и отдела кадров. Юрист должен подготовить документ (можно назвать его «памятка», «предупреждение», «уведомление», «заявление» и т. д.), суть которого состоит в том, чтобы в обозначенном месте сотрудник расписался за то, что он уведомлен об уголовной ответственности по статье 183 УК РФ «Незаконные получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну».

Для пущего эффекта на стадии приема на работу можно обязать сотрудника собственноручно написать фразу: «Я предупрежден, что незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну является тяжким преступлением, за которое предусмотрена уголовная ответственность до 7 лет лишения свободы».

Службе безопасности банка или сотруднику отдела кадров необходимо как можно более доходчиво объяснить банковскому сотруднику смысл подписания такого документа, риск наступления негативных последствий, а также тот факт, что подписанный документ в дальнейшем может быть использовать в качестве доказательства по уголовному делу или гражданскому (в случае взыскания ущерба). Думаю, не лишним будет отметить, что подобные документы необходимо тщательно хранить в личных делах сотрудников.

Многим известно, что незнание закона не освобождает от ответственности. Но в данном случае важнее предупредить утечку информации, нежели потом тратить силы на привлечение сотрудника к предусмотренной законом ответственности.

Совет 3. Увольняя, также напомните об ответственности

Совет третий как продолжение второго: на случай, если ранее сотрудника не предупреждали об уголовной ответственности, а планируют его уволить. В такой ситуации перед работодателем возникают два вопроса: к какой охраняемой законом информации имел доступ сотрудник и как его предупредить о нецелесообразности совершать правонарушение.

Итак, если банковский сотрудник, которого планируют уволить, имел доступ к охраняемой законом информации, сотрудники службы безопасности могут провести с ним разъяснительную беседу, фиксируя ее с помощью видео- или аудиозаписи, составить объяснение, цель которых — донести до сотрудника информацию о нецелесообразности незаконного оборота охраняемых законом сведений под страхом уголовной ответственности.

Как вариант, соответствующее разъяснительное письмо можно отправить сотруднику на электронную почту, адрес регистрации или фактического места жительства.

Совет 4. Нарушителя — на доску позора

Теперь рассмотрим ситуацию, когда в отношении банка было совершено преступление, предусмотренное ст. 183 УК РФ, и в отношении конкретного сотрудника имеется приговор суда, вступивший в законную силу. Такой документ можно очень наглядно использовать для предупреждения новых аналогичных преступлений. Его можно повесить на информационную доску с пометкой «он (она) предал интересы банка».

В шутливой форме такой прием использовал бывший владелец «Евросети» Чичваркин, дав указание подвесить в центральном офисе продаж за шею манекен в форме работника «Евросети» с табличкой на груди «он плохо обслужил клиента».

Повсеместно такой метод используется и в государственных учреждениях, когда фотографии лиц, совершивших преступления коррупционной направленности, красуются рядом с подробной информацией, описывающей конкретные преступные действия, и соответствующим слоганом «он предал интересы службы», или карикатурами.

Совет 5. Не нарушайте трудовое законодательство

В условиях массового сокращения штата в банках, равно как и в других организациях, тяжело соблюсти все тонкости трудового законодательства. Порой бывший работник распространяет охраняемую законом информацию не с целью получения выгоды, а чтобы отомстить за несправедливое, по его мнению, увольнение, грубое общение при увольнении и т. д.

В связи с этими нюансами следует тщательно подходить к процедуре увольнения, не допуская нарушений трудового законодательства, по возможности вежливо общаться с каждым увольняемым сотрудником. Как правило, у банка при массовом увольнении сотрудников не самая лучшая экономическая ситуация. И это принято считать уважительной причиной либо необходимостью. При этом неизбежно задевается самолюбие увольняемых сотрудников, для которых зачастую принудительное увольнение — стресс. Здесь на первый план выступают дипломатические качества топ-менеджеров банка и сотрудников отдела кадров. Такими нехитрыми способами можно убить двух зайцев: предупредить желание сотрудников отомстить банку и остудить рвение посудиться из-за предполагаемого незаконного увольнения.

Многие мои доверители, принимая решение вступить в судебную тяжбу, будь то вопросы незаконного увольнения или случаи нарушения прав потребителей, прежде всего руководствуются эмоциями. Нередки такие заявления: «если бы со мной нормально поговорили и не грубили (не угрожали — в случае увольнения), я бы не стал (стала) судиться».

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 24 мая 2016 > № 1770206 Владимир Старинский

«Позволили себе автомобиль — перестаньте жаловаться»

Что будет с авторынком в России, рассказал глава Mazda Motor RUS

Алина Распопова

Каким автокомпаниям в России невыгодно продавать автомобили, почему цены на новые машины будут расти и почему, несмотря на все негативные факторы, российский рынок обязательно выйдет из кризиса. Об этом и многом другом в интервью «Газете.Ru» рассказал председатель комитета автопроизводителей АЕБ и глава Mazda Motor Rus Йорг Шрайбер.

Председатель комитета автопроизводителей Ассоциации европейского бизнеса (АЕБ) Йорг Шрайбер — одна из самых весомых фигур в автомобильном бизнесе. Комитет не только ежемесячно публикует подробные данные о результатах продаж новых автомобилей в России, полученные от членов организации, но и ведет переговоры с правительством, представляя интересы всей отрасли в целом. Уроженец Берлина, помнящий времена ГДР и получивший образование в Москве, он прекрасно знаком с реалиями российского авторынка и свободно говорит по-русски. Господин Шрайбер также много лет занимает пост главы Mazda Motor Rus. В беседе с «Газетой.Ru» он рассказал о будущем локализации производства в России после вступления во Всемирную торговую организацию (ВТО), смысле экспорта автомобилей из России и о том, почему машины продолжают дорожать.

— В мае все автопроизводители, подписавшие соглашение о промышленной сборке, сдали отчеты о своей работе в Минпромторг. Вместе с этим российское правительство пообещало изменить ряд условий соглашения по причине кризиса и падения спроса: не все могут выполнять взятые ранее обязательства. Что сейчас происходит между автокомпаниями и Минпромторгом?

— Все переговоры относительно квот, локализации каждый автопроизводитель ведет сам только по своему бренду. Это объясняется принципом конфиденциальности, который и заложен в этих договоренностях с министерством. Не существует какого-то общего тайного согласования. Но в целом вызовы и задачи общие у всех. Поэтому, действительно, ведутся разговоры с министерством и правительством о возможной помощи автокомпаниям. Если говорить о соглашении о промышленной сборке, о постановлении №166, то текущие рамочные условия для автопроизводителей в России уже истекают. Кто-то подписывал первый вариант, кто-то второй.

Но в 2018 году срок действия подписанных соглашений истекает практически у всех. И главный вопрос: что дальше?

Сейчас есть два основных вопроса, с которыми придется разбираться. Первый — это обязательства, которые уже взяли на себя автопроизводители в рамках переговорах о промсборке. Как их выполнять? И есть определенные проблемы с емкостью рынка. Сейчас он небольшой, его объемов не хватает, чтобы обеспечить загруженность существующих производственных мощностей. В правительстве относятся к этому с пониманием, но при этом не хотят предоставлять никому из игроков особых условий — все должны играть по одним правилам.

Сейчас переговоры ведутся относительно того, как стимулировать потребительский спрос, чтобы можно было продавать больше машин и загружать производственные мощности.

В этом плане господдержка есть. Можно много спорить, достаточны ли ее размеры. Но ее могло бы и не быть вовсе. Поэтому нужно быть благодарными за то, что мы имеем.

— И на какие ответные шаги правительства сейчас рассчитывают автокомпании, которые ведут локальное производство в России? Ведь им были обещаны послабления, что же это за помощь?

— С автопроизводителями обсуждается рынок в целом, локализация и то, как можно ее считать с учетом изменения курса валют. Есть два типа автопроизводителей. У первых невысокие объемы выпуска. И второй — те, которые подписали обязательство производить до 300 тыс. автомобилей в год и достичь уровня локализации 60%, на этот уровень выйти очень непросто. Поэтому по взятым на себя обязательствам мы находимся далеко не в одной лодке.

Только General Motors, «АвтоВАЗ», Renault, Nissan, Volkswagen, Ford и Sollers подписали соглашение о промсборке в высоких объемах.

Если все условия, которые взяли на себя автопроизводители, выполняются, то ввозимые комплектующие и запчасти освобождаются от таможенной пошлины. А сейчас они доходят до 25–40%.

— Давайте поговорим об экспорте из России. Сейчас эту идею всеми способами продвигают в правительстве. Главные надежды в этом плане на «АвтоВАЗ», и это логично. Но как насчет Renault, VW и других автопроизводителей. В принципе, насколько это интересно любой компании, которая решилась открыть завод в России?

— Как временная мера экспорт это довольно интересно. Но эту тему каждая автокомпания должна рассматривать индивидуально с учетом того, где еще в мире она ведет свое производство. Где у вас основной рынок сбыта, где вы хотите получить прибыль и где производить.

Если говорить про «АвтоВАЗ», действительно, этот процесс должен осуществляться в обязательном порядке.

Его мощности огромны, их нужно загружать, и, если они будут простаивать, предприятию будет еще сложнее. Поэтому «АвтоВАЗу» нужно искать возможности для экспорта. Они ведь были раньше, пусть на других условиях. Но в советские времена доля экспорта была велика, доходила примерно до 40%. В целом смысл в экспорте есть, если у вас есть крупное производство в России. К этому также добавляется еще один фактор.

Когда местная валюта относительно слабая, то это становится экономически выгодно для международных автомобильных концернов.

Именно на этот момент обращают мировые автопроизводители, когда говорят об основном месте сборки. Конечно, у «АвтоВАЗа» выбора нет. А для других это интересно. Но кому-то, к примеру, было бы выгоднее поставлять автомобили из Германии или из других стран, где дистанции короткие, есть выход на море, ниже другие издержки.

И поэтому государство выдвинуло предложение покрывать транспортные издержки тех компаний, которые подписали соглашение о промсборке и которые экспортируют автомобили из России в другие страны.

Кроме того, есть и политический момент, ведь те компании, которые вложили существенные инвестиции в Россию, не хотят их потерять. Как, к примеру, General Motors. Большинство решило идти другим путем, оставаться в России. Поэтому им и нужны временные меры поддержки ведения локализованного производства на территории России. Чтобы они продолжали это делать, даже есть у них есть более выгодные варианты в другой стране. Сейчас поддержка экспорта из России со стороны государства покрывает только часть расходов. Но это лучше, чем ничего.

— Но наверняка есть что-то еще…

— Почти два года назад в Санкт-Петербурге президент Владимир Путин объявил о новом виде инвестиций в российскую экономику. Так называемые специальные инвестиционные контракты (СИК). Инструмент должен заработать во всех отраслях, включая автопромышленность. С тех самых пор идет обсуждение условий. И тут оказалось, что Mazda — первая автокомпания в очереди на подписание этого контракта.

У нас есть завод во Владивостоке, и речь идет о расширении инвестиций в этот завод, увеличении производимой там модельной линейки и производстве моторов.

Сейчас получается, что после отживающего свое соглашения о промсборке СИК — это следующий этап. В 2018 году существующие соглашения продлить будет уже нельзя, Россия вступит в ВТО. У кого-то действие соглашения истечет в 2019 году. Но это уже непринципиально. Эти СИК — совершенно новая тема, которая, возможно, даст ответ: а что дальше, что после этих соглашений о промсборке? Я не могу решать за японский совет директоров Mazda, но, скорее всего, оно будет подписано компанией.

— Давайте перейдем к более простым темам. Так, сейчас производители сокращают количество моделей в России, откладывают вывод новинок. Это такой новый тренд?

— Это не тренд, это экономическая необходимость для большинства автокомпаний.

Валютные курсы таковы, что если продажа автомобиля неприбыльна, то в чем смысл его продавать? Особенно если машину нужно привезти из другой страны.

Одно дело, когда у вас есть завод, производственные мощности, сотрудники, тогда, конечно, мощности нужно загружать. Но если машину экономически невыгодно привозить из-за рубежа, то не нужно этого делать. Это относится и к Mazda — мы сократили свой модельный ряд и не привозим новые модели, которые уже продаются в других странах. Они очень красивые, но мы посчитали, что это будет дорого. Когда мы начали бизнес в России, курс рубля была в два раза выше, и мы получали хорошую маржу. Но когда курс плохой, маржа быстро уходит вниз. Автопроизводители вынуждены сокращать модельный ряд и ждать улучшения ситуации. Если машина не продается, она будет стоять и стоить денег. Это ведь не интернет-магазин. Нужно ее привезти, поставить. Ее должен выкупить дилер и потом платить высокие банковские проценты. Сейчас пробовать, рисковать — это плохая стратегия. Особенно это касается недорогих автомобилей. Но эта ситуация не навсегда. Если говорит о Mazda, то после подписания СИК мы расширим модельный ряд.

— А что сейчас происходит со спросом?

— Спрос в России есть огромный, но он неплатежеспособный. Немецкая аналитическая компания посчитала, что нереализованный спрос на автомобили в России — около 2 млн единиц. То есть в стране есть столько людей, которые хотели бы купить автомобиль, но не могут или не хотят.

У них в приоритете вернуть кредит, купить квартиру. Но при этом они очень хотели бы новый автомобиль. А на Западе ситуация другая. Там у людей есть деньги, но автомобиль им не нужен, поскольку он у них уже есть.

— Получается, что в целом для автокомпаний Россия этим и будет интересна в ближайшее время?

— Сейчас ситуация плохая. Но то, что спрос накапливается, — это хорошо. В будущем, когда экономика стабилизируется, он появится вновь. Люди увидят прирост в зарплате, уволенные коллеги вернутся на работу. Тогда можно будет потратить деньги на машину. В России очень старый автопарк, машины разваливаются, их нужно заменять. Рано или поздно это произойдет. Придут новые или почти новые автомобили, которые оживят рынок. Сейчас автопроизводители должны принять решение, что делать. Мы в Mazda решили терпеть, выжидать. Мы не пытаемся продать как можно больше автомобилей, но и не работаем в убыток. Имеется в виду общая картина глобального бизнеса.

Так, в рублях можно быть прибыльным, а вот пересчете на иены эта прибыльность быстро рассеивается. Но я верю в Россию.

— То есть, на ваш взгляд, новых громких уходов, как это было с брендами General Motors, уже не будет?

— Я уверен, что нет. GM была членом «большой пятерки» с серьезным опытом работы на рынке. Поэтому такое внимание. Это было неожиданным решением, в том числе для меня. При этом сокращение присутствия компании на рынке совпало с осложнением отношений между Россией и США. Пошли неоправданные спекуляции на политическую тему. В целом такое повторяться уже не будет. К тому же они не исключали возможности вернуться.

— Давайте снова ближе к людям. Сейчас человек должен серьезно думать не только о стоимости автомобиля, но и, к примеру, технического обслуживания, страховки, платной парковки. Почему стоимость владения автомобилем становится все выше и выше?

— Повысилась в первую очередь стоимость ОСАГО. Потому что выплаты по ней раньше были очень низкие и с этим нужно было что-то делать.

По своему полису ОСАГО в Германии я могу рассчитывать на покрытие €2 млн при ущербе имуществу. За ущерб жизни и здоровью выплаты €10 млн!

А то, что было тут, — это смешно. Поэтому и взносы, и выплаты нужно было повышать. Есть у меня мнение и относительно платной парковки. Хотя меня это касается не так сильно, поскольку я живу в доме за городом, где у меня есть свой гараж. Но я рад, когда, приезжая в центр, я вижу свободные места для парковки. Нет больше автомобилей, припаркованных в два-три ряда. Но вы правы: владение автомобилем будет все дороже и дороже. Это факт.

Есть высокая инфляция, около 10%. Поэтому издержки на владение автомобилем также должны вырасти на эти 10%.

Ведь расходы автопроизводителей — их не спрячешь под диван! Одновременно автомобили стали более доступны в плане выбора, конкурентной борьбы. За тебя дерутся, клиентов облизывают с головы до пят. Но это стоит денег.

— Ведется ли сейчас сотрудничество между автопроизводителями и страховыми компаниями, которое позволило бы хоть немного снизить расходы автовладельцев по этой статье?

— Автопроизводители работают со страховыми компаниями, чтобы смягчить эти издержки, предложить клиентам свои спецпрограммы. Расходы на страхование в России очень высоки, особенно каско.

В Западной Европе я таких доплат за каско нигде не встречал. Каждый год надо платить по 10–12% от стоимости автомобиля!

Но существуют тарифы с франшизой, когда, к примеру, весь ущерб до $1 тыс. клиент возмещает сам. А если ущерб окажется выше, то в дело вступает страховая компания. Это позволяет заметно сэкономить. То есть не надо страховать все, а только самое необходимое. По такому принципу я беру машина напрокат в Германии: я готов заплатить $1 тыс., но не готов $50 тыс.

— Одна из моих знакомых рассказала, что владение Range Rover Evoque в столице каждый год обходится ей в 450 тыс. руб. в год с учетом всех расходов на топливо, ТО и парковку, не слишком ли это?

— Получается, что такие люди могут себе это позволить. Если нет, то нужно покупать себе другой автомобиль.

Нужно жить в реальном мире. И автомобиль сейчас — это дорого.

Сейчас люди стали уделять много времени изучению стоимости владения, и есть много вариантов. Поэтому нужно посчитать свои деньги. Ведь когда ты берешь кредит, без каско не обойдешься. Нужно задать вопрос, действительно ли вам нужен автомобиль или же это предмет имиджа, роскоши? Если вы можете себе это позволить, то перестаньте жаловаться на издержки. Если он вам нужен, потому что вы устали ездить из Подмосковья на электричке, то выбирайте себе бренд и машину по карману.

Россия > Авиапром, автопром. Финансы, банки > gazeta.ru, 24 мая 2016 > № 1765277 Йорг Шрайбер

«Нужна полная независимость банков от политики»

Что грозит российским банкам после перехода на базельские нормы

Рустем Фаляхов

Банковский сектор России в 2019 году полностью перейдет на нормы регулирования, разработанные Базельским комитетом по банковскому надзору. Комитет имеет репутацию «мирового центробанка» и даже «масонской ложи», которая диктует банкирам, как лучше зарабатывать и как страховать свои риски. В эксклюзивном интервью «Газете.Ru» генеральный секретарь комитета Билл Коэн рассказал, что именно подрывает стабильность финансовой системы любой страны и как в условиях кризиса совместить аппетиты банков с интересами бизнеса.

— Кризис 2007–2009 годов показал, что нормы контроля за банковским сектором только частично предотвращают пузыри на рынке недвижимости и потребкредитования. Планируется ли внести коррективы в механизм «Базель III», чтобы ограничить аппетиты банков?

— Брать на себя риски — основной бизнес банков. Это именно то, что банки делают — берут на себя риск. Они идут к людям или компаниям, которые хотят расти, и таким образом помогают экономике. «Базель III» не ограничивает аппетиты.

Он рассчитан только на то, чтобы следить: если банк берет на себя риск, у него достаточно капитала, чтобы вернуть деньги, если экономику начинает штормить.

— Какая из норм базельского механизма нуждается в срочном апгрейде, поскольку показала свою неэффективность?

— Мы провели много исследований произошедшего банковского кризиса и выяснили, что чаще всего его ядром, его корнем было кредитование. И в ряде других кризисов это было связано с проблемами рынка недвижимости и увеличением объема ипотечных займов. Хотя есть и проблемы, связанные с другими рынками — ценных бумаг, например. Но все равно видно, что основная проблема любого кризиса — такое кредитование, когда одолженные деньги не возвращают.

— В России и СНГ банки предлагают только один механизм (алгоритм) погашения кредита: аннуитетный платеж. Это когда 95% ежемесячного платежа составляет погашение процентов по кредиту, а 5% — погашение самого кредита. Не кажется ли вам, что такая схема создает дополнительные риски банкротства заемщика? Должно ли государство вмешиваться в эту проблему? Должны ли банки предлагать альтернативные схемы и не планирует ли комитет отобразить эту проблему в своих очередных рекомендациях банковскому сектору?

— Мне сложно прокомментировать конкретные страны — Россию, США или Евросоюз, я отвечаю за глобальное регулирование.

— В России было признано, что базельские нормы работают эффективно, что необходимо продолжить их внедрение. Но бизнес жалуется: банки не дают кредиты, экономика стагнирует. Есть противоречие?

— Нет, рост кредитования больше зависит не от регулирования, а от возможности самой экономической системы страны.

Проблемы в экономике при хороших показателях «Базеля III» не противоречат им: возможно, банки как раз не выдают кредиты, потому что у них недостаточно капитала. Регуляторы стремятся, чтобы состояние банковской системы было таким стабильным, чтобы она не могла рухнуть. А, например, в некоторых странах часто случается так, что спрос на кредиты невелик: компании опасаются ситуации в экономике, не хотят расти. Установленные нами минимальные стандарты низкие, некоторые [экономисты] даже придерживаются мнения, что слишком низкие.

Мы не занимаемся оценкой проблем в разных странах, это сфера компетенции национальных регуляторов — например, Банка России. У нас нет таких полномочий, все страны разные, мы не можем в достаточной степени оценить ситуацию. Если банки выполняют критерии «Базеля III», которые являются минимальными стандартами, но ситуация в экономике при этом плохая — это не проблема банков, это проблема экономики в целом. Мы разработали много методологических принципов для банков, в частности, касательно кредитов. Основнoй его принцип: долги должны быть погашены. Но мы не разрабатываем стандарты или законы, которые обязательно должны быть приняты банками на национальном уровне.

На мой взгляд, мы разрабатываем принципы, соблюдение которых в долгосрочной перспективе должно привести к поддержанию работы безопасной и стабильной финансовой системы. Мы будем стремиться не к увеличению объемов кредитования, а к надежной, стабильной банковской системе.

— Проводил ли комитет подсчеты, во что обойдется банковскому сектору введение базельских норм? В каком объеме придется делать отчисления на резервы, чтобы соответствовать нормам? Эти средства фактически изымаются из оборота, что не есть хорошо для экономики…

— Нет, мы такую оценку не проводили. Многие думают, что Базельский комитет — это кучка технократов, которые разрабатывают некие правила, понятия не имея о том, что вообще происходит в мире. Но на самом деле комитет — это 27 стран, 45 организаций, все его члены с опытом работы в банковской сфере, поэтому мы понимаем воздействие принимаемых нами норм и рекомендаций.

— После кризиса 2007–2008 годов развивающиеся рынки, страны БРИКС считались драйверами роста глобальной экономики, с ними связывали ускоренное восстановление. Сейчас стало очевидно, что это не так. Может быть, банковский сектор СНГ, БРИКС, некоторых азиатских стран нуждается в специальном регулировании, специальных рекомендациях, которые необходимы для восстановления роста?

— Развивающимся странам лучше стараться соответствовать хотя бы минимальным стандартам развитых стран.

Тем более что объем капитала у банков из таких стран обычно высокий, поэтому нет необходимости вводить дифференциацию базельских стандартов в будущем.

— Ставит ли себе Базельский комитет решение такой проблемы, как поляризация доходов бедных и богатых?

— Разрабатываем ли мы финансовую политику таким образом, чтобы сократить разрыв между богатыми и бедными? Нет. Это социальная инициатива, мы не занимаемся этим, это дело политиков и государственных деятелей, законодателей. Возвращаясь к тому, что я говорил ранее, мы разрабатываем минимальные стандарты для банковской системы, но не пытаемся влиять на социальное устройство.

— Для России актуальна такая проблема: зависимость банковской системы от политических решений при формальной независимости? Отмечает ли комитет эту проблему на глобальных рынках и планирует ли ее решать с помощью «тонкой настройки» базельских норм?

— Полная независимость банков от политической ситуации — то, чего мы хотим добиться в долгосрочной перспективе. Очень важно, чтобы на национальном уровне банки были независимы, чтобы никто не влиял на оценку их состояния органами банковского надзора. Но у комитета нет никаких юридических полномочий и прав, чтобы контролировать это. Мы не можем никого заставить применять именно эти стандарты.

У нас есть так называемые основные принципы эффективного исполнения банковского надзора. Это 29 принципов, которые существуют уже более 30 лет, и мы обновляли их примерно четыре года назад. По ним банки в разных странах оценивают, например, и сотрудники Всемирного банка. Одно из базовых требований — независимость банковского надзора и избегание столкновения с политикой.

— Заглянем в будущее. Через 50 или 100 лет, возможно, будет создан глобальный банковский комитет, требования которого станут обязательными для всех банков во всех странах?

— Это нереально. Потому что это будет означать, что страны уступят значительную часть своего суверенитета этому глобальному регулятору для управления банками, а ведь банки невероятно важны для любой страны. Даже если банк работает во всем мире, у него обязательно есть штаб-квартира, есть конкретный регулирующий орган — например, ФРС в США. Не может появиться одного банка или организации, который будет отвечать за все это. Во всем мире существует много разных правовых систем, наборов правил, которые связаны с традициями ведения торговли в каждой отдельной стране. Для единого банковского органа нужно создать единую правовую систему для всего мира. Не могу представить, чтобы это произошло.

— Это ваша личная точка зрения?

— Это моя точка зрения, и никто в комитете не хотел бы, чтобы требования «Базеля» стали всеобщими и обязательными для всего мира.

— Улавливаю иронию в вашем ответе, но Евросоюз испытывает проблемы именно потому, что страны ЕС договорились об общих таможенных границах и единых правилах торговли, а про единый банковский сектор не договорились.

— Пример с ЕЦБ как раз доказывает сложность создания подобного регулятора, ответственного за фискальный бюджет не для одной страны, а для нескольких. Это лишь одна из очередных задач, и даже с ней пока не удается справиться.

— Чем вы особенно гордитесь, каким итогом?

— Мое наследие — трое детей, это самое важное. Но если рассуждать с профессиональной точки зрения, то мне кажется, что наиболее важным было завершение внедрения «Базеля III», в частности введение нормативов для российской банковской системы.

Я впервые вошел в состав комитета в 1999 году. И каждый год происходит столько событий, нам столько всего нужно сделать. Но меня радует, что мы уже многого достигли: внедрили существенно новые банковские правила — как раз в форме «Базеля III». То, чего мы добились, серьезно повлияло на мировую банковскую систему, и я думаю, что это было положительное влияние.

Я хочу сказать, что важно было не просто разработать правила и нормативы, но удостовериться, что они действительно востребованы и используются.

Надеюсь, в долгосрочной перспективе мы увидим, что это серьезно поддержало мировую финансовую стабильность. Но это произойдет позже, прямо сейчас такие изменения не заметны.

— Когда вы планируете завершить разработку очередных норм регулирования?

— Самое важное, что я хочу сделать к концу этого года, — завершить реформу, которую мы начали.

Правила и требования должны быть четкими и понятными для банков, банки должны понимать, чего от них хотят. Важно понимать, что то, что мы делаем здесь, в Базеле, — это минимальный стандарт. Мы ожидаем, что страны — например, Россия, США, Австралия или любая другая — примут эти минимальные стандарты, но стандарты могут быть повышены с учетом местных условий каждой страны.

Многие страны стараются повышать стандарты, это важно. В некоторых странах очень быстро растет рынок недвижимости — например, в Австралии. Власти страны хотят избежать появления пузыря, поэтому они немного ужесточают правила, увеличивают количество необходимого капитала — именно так и должен работать «Базель III».

— Кризис — удобное ли это время для введения очередных норм регулирования рынка?

— «Базель III» окончательно оформился в конце 2010 года, а разрабатывали мы его во время кризиса 2007–2008 годов.

Нам пришлось это делать именно из-за кризиса! Мы предложили свой план участникам G20, и они сказали: «Давайте, сделайте это, чтобы это заработало, это важно».

Мы сразу начали работу, и за короткое время нормы «Базеля III» были приняты во многих странах, особенно в больших банках, самых крупных мировых банках, хотя им и было очень сложно соблюсти стандарты. Вот почему мы постарались дать им возможность приспособиться. Несмотря на то что «Базель III» был введен в 2010 году, мы отложили введение всех обязательных нормативов до 2018 года — чтобы банки смогли соответствовать стандартам, внедрить их.

Мне кажется, важно вводить такие требования и в кризис, чтобы немного помочь банкам, стать для них определенной опорой. Боюсь, сейчас эта поддержка, которую мы оказали ранее, начинает ослабевать, исчезать.

Швейцария. Евросоюз. Весь мир. Россия > Финансы, банки > gazeta.ru, 20 мая 2016 > № 1761414 Билл Коэн

Алексей Симановский: «62% банков прибыльны. Остальным прописаны пилюли»

Елена Гостева, редактор Банкир.Ру

62% банковских учреждений в стране на сегодня прибыльно. И это противоречит расхожему мнению о том, что вся прибыль в банковском секторе генерируется всего одним банком. Такой, по его словам, «осторожный оптимизм» по отношению к перспективам роста банковского сектора выразил первый заместитель председателя Банка России Алексей Симановский на XXXI общегодовом собрании Ассоциации региональных банков России 20 мая 2016 года.

Денежно-кредитная политика Банка России нацелена на рост экономики страны.

«Что касается решений Банка России, то они ориентированы не просто на снижение ставок, но на достижение низкой инфляции — и, кроме того, на достижение устойчиво низкой инфляции», — сообщил зампред ЦБ. Он отметил, что сейчас смягчение ДКП Банка России и в первую очередь, ставок по кредитам, идет без снижения учетной ставки. «Когда ЦБ увидит возможность сделать шаг вперед и вниз — мы его сделаем», — сообщил Симановский.

«Поговорим о наших с вами отношениях», — сообщил банкирам Алексей Симановский. Он подчеркнул, что никаких планов по снижению количества банков в России нет. Он отметил, что ни одна лицензия не была отозвана, если у банка были шансы на жизнь. «Мы щупаем пульс, прописываем пилюли, и когда банк выздоравливает, мы радуемся даже больше, чем владельцы этого банка. Но мы сильно грустим, когда нас пытаются ввести в заблуждение, когда банк пытается выдать желаемое за действительное», — сообщил Алексей Симановский.

Банк России может, не закрывая глаза на проблемы банка, дать ему время на устранение проблемы. Эта возможность прописана еще в письме Банка России еще от сентября 2013 года — полгода — и еще плюс полгода, если оздоровление банка идет на деле, а не на бумаге». «А что касается тех, кто нам портит настроение — так это подавляющее меньшинство. Вот мы и стараемся это меньшинство подавить», — отметил чиновник.

Огорчен Симановский и неприятием банковского сообщества применения общих стандартов для оценки банковских залогов. «Странно слышать, что общепринятые стандарты в стране в банковском сообществе работают плохо», — отметил он.

Также Алексей Симановский обещал задуматься об изменений критериев, по которым ЦБ требует от банков относить кредиты физическим лиц к портфелю однородных ссуд — и основания для выведения кредитов из разряда однородных портфелей

«В целом в стране весна, а не поздняя осень, и банковская система после кризиса тоже дает нам положительные зеленые ростки», — резюмировал зампред ЦБ. При этом он еще раз заявил, что если ЦБ не будет и дальше заниматься оздоровлением банковской системы, то через пять лет «мы получим болото».

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 20 мая 2016 > № 1759682 Алексей Симановский

Встреча с главой Азиатского банка инфраструктурных инвестиций Цзинь Лицюнем.

В сочинской резиденции «Бочаров Ручей» состоялась встреча Владимира Путина с президентом Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) Цзинь Лицюнем. Обсуждались вопросы, связанные с деятельностью АБИИ, участием банка в финансировании проектов на территории России.

Азиатский банк инфраструктурных инвестиций – международная финансовая организация, на сегодняшний день объединяющая 57 государств-учредителей. Согласно положениям Устава АБИИ основными целями банка являются содействие реализации инфраструктурных проектов в странах Азиатско-Тихоокеанского региона и сокращение разрыва в их экономическом развитии.

* * *

В.Путин: Уважаемый господин президент, уважаемые друзья! Позвольте мне вас сердечно поприветствовать.

Как мы все знаем, Россия присоединилась к работе созданного по инициативе Китайской Народной Республики банка. По объёму капитала в этом банке Россия занимает третье место – после Китая и Индии.

Мы считаем, что это своевременная, важная и полезная инициатива, и очень рассчитываем, что под Вашим руководством это финансовое учреждение займёт достойное место в структуре международных финансовых институтов, безусловно, дополнит и МВФ, и Мировой Банк.

Мы знаем Ваш настрой на то, чтобы это финансовое учреждение работало в рыночной среде: Вы человек очень опытный, хороший профессионал – наверняка так оно и будет.

Рассчитываем, что банк будет эффективно работать прежде всего в сфере инфраструктуры Азиатско-Тихоокеанского региона. Можем предложить ряд интересных проектов и на территории Российской Федерации: это расширение Транссибирской железнодорожной магистрали, обустройство Северного морского пути, это особые экономические зоны на Дальнем Востоке Российской Федерации.

И мы желаем Вам, уважаемый господин Лицюнь, успехов, и можете рассчитывать на нашу всестороннюю поддержку.

Цзинь Лицюнь (как переведено): Ваше Превосходительство Президент Путин, я очень рад встретиться с Вами. Помню, что в прошлый раз мы встречались четыре года назад в Москве на форуме.

Вы очень эффективный и сильный лидер России, и Вы пользуетесь неизменным и широким уважением в Китае. Несмотря на то, что ситуация в мировой экономике является вызовом для некоторых стран, наверное, и для России, мы уверены, что под Вашим эффективным руководством Россия преодолеет все трудности.

Помню, что на форуме, на котором мы тогда встречались, я в своём выступлении говорил о том, что российская экономика нуждается в диверсификации и в преодолении энергетической зависимости. И я помню, что Вы полностью поддержали моё выступление.

Большое спасибо, уважаемый господин Президент, за Ваши наилучшие пожелания по отношению ко мне, и я уверен в том, что при поддержке всех наших акционеров, всех стран-учредителей мы справимся с работой нашего банка, сможем эффективно сотрудничать.

Россия является одним из крупнейших акционеров Азиатского банка инфраструктурных инвестиций, третье место у России, и поэтому, конечно, мы рассчитываем на поддержку со стороны России во всех начинаниях нашего банка.

Хотел бы поблагодарить Вас за то, что, несмотря на занятость, Вы нашли возможность встретиться со мной, а также хотел Вас поздравить с очень успешным началом саммита Россия – Краткая справка Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) АСЕАН.

На самом деле тесное сотрудничество России со странами АСЕАН уже само по себе является поддержкой работы нашего банка.

Китай. Азия. ЮФО > Финансы, банки > kremlin.ru, 18 мая 2016 > № 1762331 Цзинь Лицюнь

«Дельта-кредит» предложил клиентам выбор

Елена Гостева, редактор Банкир.Ру

Теперь новые заемщики ипотечного банка могут погашать кредит раз в две недели. По мнению специалистов «Дельта-кредита», это нововведение уменьшит срок жизни кредита и даст заемщику экономию общей суммы выплат.

Ипотечный банк «Дельта-кредит» 17 мая представил новую услугу — платеж по кредиту теперь можно вносить не раз в месяц, а каждые 14 дней. Об этом сообщил руководитель управления маркетинга банка Алексей Лола. Программа « Платеж 1 раз в 14 дней» стартовала также 17 мая.

В чем отличие новой программы? Обычно заемщик платит ипотечный взнос раз в месяц, 12 раз в год. Но календарный год состоит из 52 недель. Поэтому, если уплачивать взнос каждые две недели, то получается, что заемщик расплачивается с банком не 24 раза в год, а 26. Величина ежемесячного платежа рассчитывается исходя из установленного срока кредита в месяцах. Полученный платеж делится пополам и принимается в качестве платежа, осуществляемого один раз в 14 дней.

Например, если человек платит в месяц 10 тыс. рублей, то за год он выплачивает 120 тыс., если проводит платеж единоразово. А если платит раз в две недели, то сумма выплаты за год будет 130 тыс. рублей. В результате в течение года клиент вносит сумму, эквивалентную 13 ежемесячным платежам. Поэтому и сам кредит погашается быстрее, и быстрее уменьшается общая сумма процентных выплат.

В банке признают, что не сами придумали новую опцию. «В США ипотечный кредит можно погашать с любой периодичностью, хоть раз в месяц, хоть раз в неделю, хоть раз в три дня»,— сообщили на пресс-конференции.

По сравнению с ежемесячным платежом такая программа позволяет не только сократить срок кредита и сумму процентных выплат при одной и той же сумме кредита, но и получить одобрение кредита на большую сумму. То есть заемщик сможет позволить себе купить квартиру большей площади. Как сообщил Bankir.Ru Алексей Лола, банк надеется, что эта услуга привлечет в банк новых заемщиков — сотрудников крупных компаний, с белой зарплатой, подтвержденной формой 2-НДФЛ, получающих выплаты два раза в месяц — аванс и зарплату. «Это так называемые белые воротнички»,— отметил он.

Так, если человек берет кредит на сумму 3 млн рублей на 15 лет по ставке 14% годовых, то новая программа платежей позволяет сэкономить примерно 1 млн рублей. Правда, признался Алексей Лола, в году будут два таких месяца, когда клиенту придется платить не два раза, а три раза в месяц. И, принимая данную программу выплат, клиент заранее должен настроить себя так, чтобы этот третий платеж не был забыт. Для этого банк будет рассылать клиентам СМС с уведомлением о приближающемся сроке платежа примерно за три дня. «Да, три выплаты в месяц — это для кого-то может быть неудобно. Но когда я общался на эту тему с заемщиками, они в целом отмечали, что если новый график позволит им экономить 1 млн рублей, то они потерпят неудобства»,— сообщил Алексей Лола.

Алексей Лола также сообщил, что погашать кредит можно перечислением с карты, выбрав соответствующие настройки. Правда, для того чтобы перевод средств с карты был бесплатным для клиента, ему необходимо получить карту в Росбанке. «Было бы прекрасно, если бы клиент мог погашать ипотеку с помощью любой карты бесплатно, но тогда „Дельта-кредит” должен взять расходы по оплате перевода на себя»,— отметил маркетолог. Он также считает, что этот вопрос может быть решен в ближайшем будущем.

Новая программа совместима практически со всеми ипотечными программами банка: клиент сам может выбрать, какой способ погашения кредита для него удобнее. Клиент может даже поменять график платежей, если он «не тянет» выплаты раз в 14 дней, то мог бы перейти на ежемесячные выплаты. Бесплатно поменять график можно один раз.

Воспользоваться сервисом « Платеж 1 раз в 14 дней» могут новые клиенты банка.

«Средний срок погашения ипотеки в нашем банке составляет семь лет, хотя средний срок, на который изначально оформляют ипотеку,— около 15 лет. Клиенты стремятся погашать кредиты досрочно. Сейчас банк дает заемщику удобный инструмент, с которым можно заплатить меньше процентов и быстрее погасить кредит»,— заявила на пресс-конференции заместитель председателя правления банка Ирина Асланова.

В банке надеются, что нововведение не приведет к росту просрочки по кредитам.

Россия > Финансы, банки. Недвижимость, строительство > bankir.ru, 18 мая 2016 > № 1756268

Тест на любовь к профессии: как добиться успеха в период затишья

АЛЕКСЕЙ КОРОВИН

председатель правления АО «БКС Банк»

Банковский ландшафт стремительно меняется. Среди главных трендов — дальнейшее укрепление и укрупнение госбанков, завоевание ими все новых рубежей и рост долей рынка, а также консолидация рынка частных банковских услуг в руках нескольких системно значимых игроков, чему способствует и политика регулятора.

Различного рода необанки и финансовые стартапы либо вливаются в крупные корпорации, либо прекращают существование.

На банковском рынке все меньше ярких проектов, меньше ярких продуктов. Золото российского банковского бизнеса, потускнев за последние пару лет, пока не приобрело благородного оттенка, присущего европейским коллегам, существующим на рынке десятилетия, а то и добрую сотню лет.

По мере ухода звучных банковских имен с финансового рынка и броских вывесок с улиц российских городов уходят с рынка и банковские служащие. Только за 2015 год, по разным данным, работы лишились более 30 тысяч банковских специалистов. Безусловно, часть финансистов остаются в отрасли, однако очень многие из них меняют сферу приложения сил: уходят в консалтинг, преподавание, открывают собственный бизнес или совмещают первое, второе и третье. А иные и вовсе уезжают из страны, продолжая карьеру в Европе, Азии или даже в Африке.

Причиной такого превращения, разумеется, нередко является сложность с поиском новой работы, в которой были бы востребованы те или иные способности оказавшегося на перепутье профессионала. Так, согласно исследованию HeadHunter, за минувший год количество банковских резюме на портале выросло на 17%, тогда как количество вакансий, напротив, сократилось на 7%. Тем не менее, самой частой причиной смены вида деятельности, судя по моим, возможно вполне субъективным, наблюдениям, является потеря интереса к профессии.

В этой связи характерно изменение отношения западной молодежи к профессиям, связанным с финансами. Если в России, согласно данным социологов, профессия финансиста еще входит в пятерку наиболее престижных занятий, в Европе и США ситуация уже изменилась. Так, американский портал Scale не включил банковское дело даже в список топ-10 наиболее востребованных профессий. На первых местах в рейтингах на Западе — врачи различных специальностей, ИТ-специалисты, инженеры, психологи и маркетологи.

Те же из нас, кто продолжает трудиться в российской банковской сфере, все же верят, что развитие возможно. Какие советы могли бы помочь финансистам, перестраивающим свой бизнес или запускающим новый проект, добиться успеха на стагнирующем рынке, все ниши на котором, казалось бы, заняты?

Мне видятся три направления такого поиска.

1. Ищите своего клиента.

Одним из примеров новой клиентской потребности, которая сейчас только формируется, является растущий на фоне снижения ставок по депозитам интерес к инвестиционным продуктам.

Разумеется, в первую очередь этот интерес появляется у клиентов состоятельного сегмента, которых не устраивает близкая к нулю доходность банковских депозитов. Однако и для массового клиента сейчас открыты интересные возможности для инвестирования, одной из которых является индивидуальный инвестиционный счет, в рамках которого клиенты могут получить солидный налоговый вычет.

Когда большинство банков предлагает клиентам удобно и качественно потратить деньги, предложить клиентам так же удобно деньги заработать — значит «попасть» в очевидную клиентскую потребность.

2. Рационализируйте расходы.

Если в ранней фазе кризиса большинство руководителей банков, поощряемые акционерами и консультантами, активно сокращали персонал и резали филиальную сеть, то сегодня ситуация изменилась. Дальнейшее сокращение расходов в условиях рыночной неопределенности может привести к роковым последствиям, таким как, например, потеря конкурентоспособности.

Как правильно сегодня расходовать бюджет? В первую очередь можно и нужно вкладывать в удержание, мотивацию и поиск лучших сотрудников. Нужно инвестировать в сохранение и укрепление отношений с наиболее лояльными клиентами и партнерами.

И конечно, нужно вкладывать деньги и управленческий ресурс в развитие. В разработку нового продукта, который поможет создать для организации долгосрочное конкурентное преимущество. В открытие отделения банка на внезапно освободившемся после прежних арендаторов перекрестке на центральной площади города. Даже если годом ранее вы уже закрыли в этом городе несколько убыточных отделений.

3. Ищите точку дифференциации.

Кризис — это не только время поиска новых возможностей, о чем нам говорит пресловутый китайский иероглиф, зачастую это время возврата к корням. Back to basics.

Я недавно разговаривал со своим другом, владельцем крупной тренинговой компании, о наиболее передовых управленческих практиках. И вот что меня поразило: наиболее передовой практикой, по его мнению, сейчас является «регулярный менеджмент». Каждый руководитель должен проводить время со своей командой — собирать совещания, еженедельно проводить со своими подчиненными часовые встречи и ставить задачи. Все новое, как известно, это извлеченное из нафталина старое.

Так и в банковском бизнесе — пришло время возвращения к истокам.

Кто-то умеет делать хорошие кредитные карты, другой — военную ипотеку, а третий — превосходный специалист в области торгового финансирования или валютных опционов. Специализация и фокус в периоды затишья помогают создать долгосрочные отношения с клиентами.

Нам же очень приятно ощущать, что вкус нашего любимого капучино в кофейне на углу остается неизменно пряным и сладким. Особенно когда на улице пасмурно.

То, что мы сегодня наблюдаем, это неизбежное охлаждение и трансформация рынка после фазы быстрого роста, а значит — потускневшее золото снова засияет, а те банковские служащие, кто не разочаруется в отрасли, пройдут тест на верность профессии.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 18 мая 2016 > № 1756267 Алексей Коровин

«Когда люди инвестируют на срок 50–60 лет в России — это прецедент!»

Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Сбербанк рассказал об итогах первых пяти месяцев реализации своего нового продукта, в который состоятельные клиенты инвестировали уже миллиард рублей. Такие результаты, уверены в банке, говорят о том, что в России, оказывается, есть граждане, которые готовы вкладывать свои деньги на очень длительные сроки.

В Сбербанке свой инвестиционный страховой продукт, предоставляющий клиенту возможность получения пожизненной ренты, гордо называют «эликсиром финансового бессмертия» и утверждают, что аналогов ему нет: это своеобразный «конструктор», позволяющий учесть любые пожелания. Около 36% состоятельных клиентов Сбербанка относятся к категории рантье. Остальные 64% — это топ-менеджеры и собственники, которые, как уверены в банке, тоже в скором времени смогут стать рантье. Нынешние рантье в понимании Сбербанка, которые уже вложились в данный продукт, это люди от 45 лет, как правило семейные и располагающие свободным капиталом от 5 млн рублей.

«К примеру, один из наших клиентов, крупный совладелец ритейл-сети, 63 года, проинвестировал определенную сумму, и теперь он получает пожизненную ренту в размере 6,3% годовых в долларах США,— рассказал на брифинге директор сегмента VIP департамента развития отношений с клиентами и вторичных продаж Сбербанка Денис Вальвачев.— Есть другой пример: крупный топ-менеджер, который решил подумать не только о себе и своих потребностях, но и о детях. Он инвестировал деньги в пользу дочки, которая в течение 50 лет будет получать 2% годовых в швейцарских франках».

По словам Дениса Вальвачева, интерес к данному продукту подтверждает гипотезу, что доверие к экономике, к банковскому сектору не утрачено до конца. «Люди в России готовы инвестировать на 50–60 лет — это прецедент!» — заявил он.

Руководитель премиальной сети «Сбербанк Первый» Мария Поденко уточнила, что с начала 2016 года количество состоятельных клиентов Сбербанка увеличилось на 8% и составляет 56 тысяч. Критерии состоятельного клиента — возможность инвестировать или открыть депозит в банке на сумму минимум 8 млн рублей (Москва) и 4 млн (регионы). Доля состоятельных клиентов в пассивах Сбербанка сегодня составляет почти 19%, или более 2 трлн рублей. Объем активов под управлением превышает 14 млрд рублей.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 13 мая 2016 > № 1750378

Виктор Достов: «Государство должно определиться, нужен ли ему финтех»

Виктор Достов, президент Ассоциации «Электронные деньги»

Беседовал: Антон Арнаутов, главный редактор ИА «Банкир.Ру»

Интервью с Виктором Достовым, президентом Ассоциации электронные деньги, ранее – управляющим партнером группы PayCash (Яндекс.Деньги, Моби.Деньги, iDealer и другие проекты) вылилось в целую дискуссию о судьбах финансовых технологий и инноваций в России. Местами мне было трудно удержаться в роли интервьюера и я испытывал долготерпение Виктора своими тирадами. Надеюсь, вашего терпения тоже хватит, чтобы дочитать текст до конца, а возможно и продолжить эту актуальную ИМХО дискуссию.

Уровни финтеха

— Сейчас финтех, впрочем, как и блокчейн, - это такая «корзина, в которую валят все». Я бы хотел сначала структурировать предмет. В любой финансово-платежной экосистеме есть несколько уровней. Первый уровень – это базовый функционал, это собственно деньги. На этом уровне финтехом является разве что Биткоин, поскольку он переосмысливает современную суть денег в принципе, вместо фиатных денег предлагая другую вполне работоспособную конструкцию.

На следующем уровне идут инструменты, где эти деньги лежат. Это банковские счета, электронные кошельки и так далее. Это инфраструктурный уровень. Здесь инновационный финтех – например электронные деньги, конструкции, связанные с кошельками.

Далее идет уровень интерфейса – это решения, которые сами не хранят деньги, но предоставляют инструменты управления ими.

И совсем наверху пирамиды находятся компании, которые вообще денег не касаются. Например, это компании, которые создают решения по планированию бюджета (PFM), или те, что осуществляют информационное посредничество с операторами. И так далее.

— А такие сугубо технологические направления, как биометрия или Big Data, например? Их куда отнести? Они относятся к финтеху?

— Такие направления, как биометрия, универсальны. Если ты делаешь идентификацию по глазу, то ее можно использовать для финансовых сервисов, а можно просто для контроля доступа в помещения. Это все инструменты, которые могут быть использованы на разных уровнях этой пирамиды.

— То есть в финтехе должна быть большая составляющая именно «фин», проще говоря – денег?

— Да. Когда человека в интернет-банке идентифицируют по глазу, это вроде бы похоже на финтех, но надо четко понимать, что это – не про деньги, не про их движение. Мы можем определить финтех по-разному, но давай считать что это, все таки, в основном про деньги. Кошелек с биометрией – финтех, сама биометрия – не финтех.

Возвращаясь к теме, такая же пирамида может быть построена вокруг кредитования. Там тоже есть разные уровни, на которых живут финтех-компании.

Любой финтех закрывает существующую потребность, иначе он бессмысленный. Если мы говорим про Россию, то здесь специфика состоит в том, что не заполнен еще даже самый нижний – инфраструктурный уровень. На Западе исторически подавляющее большинство населения банкизировано, охвачено финансовыми услугами. И, понятно, стартапы там появляются на более высоких уровнях, на нижних все занято. У нас же в России не хватает многих базовых вещей. Даже перевести деньги из банка в банк может иногда представлять собой проблему.

Поэтому первая особенность российского финтеха в том, что финтех-инновации сначала появлялись на инфраструктурном уровне. Понятно, что Яндекс.Деньги, Webmoney, Qiwi с ее терминалами – это ни что иное, как инфраструктурные компании. Они сидят примерно на том же уровне, что и банки. На Западе, в целом с этой функцией прекрасно справляются сами банки.

Итак, мое первое утверждение заключается в том, что когда мы говорим про финтех, то всегда надо понимать, на каком уровне пирамиды этот финтех находится.

Второе утверждение заключается в том, что в России успешный финтех по понятным причинам сконцентрирован в нижнем уровне пирамиды, где у нас есть много больших дырок. В России финтехом являются QIWI, Яндекс.Деньги, Webmoney и даже Сбербанк в целом ряде своих проектов. ТКС является финтехом. «Домашние деньги» с их технологией скоринга. Поскольку все это базовые инфраструктурные проекты, то можно утверждать, что в России финтех устроен абсолютно по-другому, чем, например, в Финляндии. И его надо по-другому развивать и поддерживать.

Есть ли в России финтех на более высоких уровнях пирамиды? Да. Но в силу того, что у инфраструктурный уровень развит гораздо слабее, то и для финтеха на более высоком уровне возможностей гораздо меньше. Например, приложение для управления расходами с карты – это, конечно, замечательная идея для стартапа, это полезно для контроля и оптимизации расходов по карте, но в России, в первую очередь, стоит задача просто сделать массовым и разумным использование карт.

И мне кажется, что у нас поиск финтеха идет не там, где надо. Не надо пытаться искусственно поддерживать небольшие стартапы. Надо научиться эффективно работать с большими компаниями, поскольку в Яндексе или в QIWI реальных инноваций появляется на порядок больше, чем во всех российских финтех стартапах.

Финтех и стартапы

— Определить понятие «финтех» достаточно сложно, терминология еще не устоялась. Но на Западе, когда говорят про финтех, не имеют в виду VISA или BOFA. Имеют в виду именно стартапы. И есть один признак, который достаточно четко позволяет отличить стартапы от нестартапов – это наличие в его истории вливания венчурного капитала. Если ты развивался сам по себе, открыл бутербродную и у тебя эта бутербродная выросла и стала сетевой, то никто не скажет, что это был стартап. Есть такое представление.

— Мне это представление очень не нравится.

— Оно может не нравится. Но его надо учитывать, чтобы избежать смешения понятий. Когда говорят о пресловутых «единорогах» в финтехе, то имеют в виду компании, которые получили оценку более 1 млрд. долларов именно со стороны венчурных инвесторов, венчурного рынка. И получили вливания венчурных капиталов. На Западе, когда пишут статьи о финтехе, устраивают форумы и прочее, по умолчанию имеют в виду стартапы – нечто с участием венчурного капитала. Никто не говорит о «финтехе» применительно к IBM или Oracle.

— А если я сделал такие маленькие, условно говоря, Яндекс.Деньги, но на свои, то это не финтех?

— В этом то и фокус. Когда в России говорят о поддержке финтеха, то автоматически следует вывод: на Западе финтех – это стартапы, давайте поддерживать стартапы. Давайте создавать инфраструктуру для поддержки стартапов: питчи, акселераторы, инкубаторы, коворкинги. Смузи, в конце концов. И тут выясняется, что вменяемых стартов то у нас и нет, по крайней мере нет в каком-то статистически значимом количестве. В этом вся проблема. В этом я с тобой согласен, финтех-стартапов у нас крайне мало. И они не являются тем местом, где рождаются высокие финансовые технологии.

— Для того, чтобы правильно определить, что такое финтех, надо определиться, для чего он нам нужен. Если Центральному Банку или государству нужно, чтобы у нас развивалась современная финансовая инфраструктура, абсолютно бесполезно пытаться определять финтех, исходя из источников его финансирования. Нет никакой разницы, на свои деньги развивается проект или на деньги венчурных инвесторов. Важно, чтобы компании развивали интересные проекты, помогающие развиваться рынку и приносящие пользу для государства, при этом желательно, чтобы они не требовали от государства денег.

Почему в России нет финтех-стартапов? Во-первых, потому что у нас другое регулирование. Во-вторых, потому что стартап – это изначально малобюджетная вещь. Они в начале должны обходиться довольно небольшой суммой денег: сто-двести тысяч долларов. В области инфраструктуры, где у нас основная дырка, такие проекты невозможны. Там принципиально другие затраты. Невозможно за такие деньги создать работоспособную платежную систему или даже интерфейс. Кстати, на Западе вложения в такие стартапы также начинаются от миллиона долларов и выше.

В России есть только отдельные сегменты финансов, где можно сделать стартап тысяч за двести долларов, например – МФО, но и их скоро задушат, поскольку скоро для того, чтобы заниматься микрокредитованием, нужно будет иметь 70 миллионов рублей в капитале.

— Когда ты говоришь о том, что у нас другое регулирование, ту имеешь в виде то, что называется проблемой «песочницы» - особо благоприятных условий для молодых и небольших бизнесов?

— Это некий подход в целом. Начнем с того, что финансовые инноваторы непонятны для регулятора. Ему непонятен краудфандинг, р-2-р, агрегаторы и так далее. И тут очень важен message со стороны регулятора. Некий механизм soft regulation, заключающийся в том, что если регулятор видит, что нет откровенных нарушений, финансирования терроризма и прочего, то он будет какое-то время наблюдать за инновацией, а потом постепенно вводить нужное регулирование.

У нас мягкое регулирование по факту, к счастью, местами было и есть. Так с электронными деньгами ЦБ довольно долго присматривался, перед тем как ввести жесткое регулирование. Микрокредитование тоже довольно долго наблюдали с изрядной долей терпения. За все это ЦБ и прочим большое и искреннее спасибо. Но системно, в рамках общего регулярного подхода оно методологически невозможно, никто им не занимается.

В тот период, когда де-факто такое мягкое регулирование у нас было, в России появились QIWI, Яндекс.Деньги и еще много всего интересного. Потом это окошко для малышей стало захлопываться. Сначала оно захлопнулось для электронных денег. Теперь оно захлопывается для МФО…

Государство должно решить, нужен ли ему финтех

— Правильно я тебя понимаю, что в деле поддержке финтеха ты считаешь правильным забыть о поддержке стартапов/маленьких инновационных команд, и смотреть в сторону уже существующих больших инновационных компаний, таких как QIWI или Яндекс.Деньги?

— Не совсем так. Маленькие компании нам тоже нужны, они могут иногда делать что-то очень интересное. Что им нужно? Я считаю, что им не нужны деньги. Я считаю, что если финансовый стартап задумал что-то действительно интересное, то он всегда найдет инвесторов. Это подтверждается и моим личным опытом.

Нужно ли им обеспечивать специальную комфортную среду – все эти акселераторы, инкубаторы и прочее? Возможно, да. Но я считаю, что это не самое главное. Возможно, они помогают. Хороший акселератор методически очень полезен – он дисциплинирует, проясняет картину. Но можно обойтись и без них.

Есть гораздо более важные вещи. Во-первых, государство должно определиться, зачем ему нужен финтех, и об этом недвусмысленно объявить. Если наше государство говорит, что хочет построить современную платежную экосистему, то это должно распространяться не только на стартапы, но и существующие компании. Это не должен быть обязательно формальный message, но, например, на высоком уровне можно заявить, что мы хотим поддерживать современные платежные технологии. Нужна высокая политическая воля. С этого все должно начинаться, а далее можно уже и закон о «песочнице» принять.

— Насколько я понимаю, многолетние мучения вокруг удаленной идентификации показывают, что государству это не нужно. Я, честно, успел уже устать от этой проблемы: все эти бесчисленные рабочие группы, дорожные карты, согласования… а воз и ныне там.

— Необходим какой-то компромисс. Если мы хотим развивать финтех, то надо разрешить удаленную идентификацию. Для финтеха это ключевой фактор, он без нее просто не живет. Далее можно делать уже какие-то более сложные и глубокие вещи, например – те же «песочницы» в регулировании. Это сложный вопрос, он более сложно решается, но если государство объявит, что оно заинтересовано, то можно двигаться и туда.

— Может быть, финтех – это дань моде? Зачем он нужен стране? Если задача только в том, чтобы развить финтех, тогда это вряд ли интересно государству.

— Финтех надо развивать, чтобы получить удобную, дешевую и прозрачную платежную среду для бизнеса, государства и потребителей.

Вообще, это очень правильный вопрос. Мы как-то недавно в сотый раз обсуждали идентификацию с регуляторами. И я предложил обсудить следующее. Давайте оставим все как есть. Ведь, в принципе, все платежи ходят, все потребности как-то удовлетворяются. Но надо понимать, что существуют самые разные риски. Например, мир резко ушел вперед в каких-то технологиях. И мы будем вынуждены эти технологии либо к себе не впускать, либо брать все это с Запада. И может повториться история с VISA и Mastercard.

Веди вот какая произошла забавная история. Государство долго поощряло VISA и Mastercard, и с недоверием относилось к отечественным картам, электронным деньгам, терминалам и прочим платежным системам. Мы, как представители систем электронных денег, говорили, что все это, конечно, прекрасно, но мы становимся зависимыми от иностранных платежных систем. Мы начали это говорить еще лет пятнадцать назад. Потом жаренный петух клюнул, и государство это осознало. И если бы на момент конфликта с МПС у нас не было бы ни платежных терминалов, ни электронных денег, то позиции VISA и Mastercard в этих переговорах были бы совсем другими.

Можно оставить все как есть, законсервировать, решить, что нам ничего не нужно. Это тоже позиция. Но давай определимся и четко об этом скажем. Нельзя с одной стороны говорить, что нам нужен финтех, а с другой консервировать ситуацию.

— Есть достаточно известная и в чем-то аналогичная ситуация с ИТ-вендорами. Там такая ловушка: можно отказаться от отношений с западными вендорами, перестать покупать обновления. Однако ИТ-системы со временем устаревают, критические уязвимости в них становятся известны. Но тогда ты окажешься с теми дырами в твоих ИТ-системах, которые уже всем стали известны, в том числе – злоумышленникам. И вендоры сами через какое-то время начинают публиковать описания уязвимостей в системах, таким образом мягко стимулируя продолжать покупать у них обновления. Сидеть на месте не получается.

— Если мы не вкладываем деньги в защищенность платежа, у нас автоматически падает защищенность. Давайте, по этой логике, останемся с картами с магнитной полосой. Можно представить себе, что бы произошло, если бы десять лет мы остались с этой технологией. В ней выявилось много дыр, мир ушел вперед. И мы либо стали бы уязвимой целью, либо были вынуждены покупать новую технологию на Западе.

— Когда мы говорим о развитии финтеха, мы все время говорим о государстве, о роли государства, поддержке государства. На Западе в поддержку и развития «стартаперского бульона» в Кремниевой долине, Лондоне, Сингапуре и других местах вкладываются, как ни странно, крупные корпорации и банки. Они открывают свои инновационные лаборатории, хабы, непрерывно проводят конкурсы, хакатоны и прочее. Причем, часто это совместные проекты нескольких игроков рынка. Что-то я не припомню у нас таких проектов.

Когда ты говоришь, что у нас крупные игроки рынка способны сами развить инновации, у меня возникают некоторые сомнения. Общий закон жизни – даже если что-то начиналось как инновационная компания, с ростом и увеличением масштабов бизнеса превращается в бюрократическую структуру.

— Появляются новые игроки, вызревают средние компании.

«Креативный бульон» и большие компании

— Так вот, на Западе крупные игроки, осознавая то, что они закостеневают, способствуют созданию этого «креативного бульона». У нас этого нет.

— Зачем создавать бульон, когда наши игроки пока сами способны делать прекрасные проекты? И держать свои подразделения по инновациям и работать со стартапами? Мне кажется, что ни Webmoney, ни Яндекс.Деньги, ни QIWI абсолютно не закостенели. Они генерят новые великолепные продукты. Более того, мы ушли в некоторых областях далеко вперед. Все обсуждают смарт-контракты, а у нас уже давно есть платежи с протекцией, которые по сути тоже являются смарт контрактом. Тот же Яндекс. Деньги – это реальный стартап, который продолжает бурно расти.

— Возможно, ты прав и некоторый наши компании еще сами не вышли из стадии стартапов и способны сами развиваться, не испытывая потребности в инноваторах извне. На нашей конференции «Блокчейн и открытые платформы» выступала Ольга Скоробогатова (заместитель председателя Банка России — прим.ред.), и она приводила формулу «Fail fast» — «быстро пробуй, быстро совершай ошибку, быстро исправляй». Мне кажется, что стартаперская среда и существует на Западе для этого. Если fail происходит с маленькой компанией, то это нормально. А вот если это происходит с крупной…

У нас в этом есть определенная неправильность. Когда мы собрали конференцию по блокчейну, у нас презентовали свои кейсы крупные игроки рынка: Сбербанк, QIWI, НРД. А не стартапы. Если бы это конференция проходила где-то в Лондоне или Нью-Йорке, то там в основном были бы стартаперы с горящими глазами. Выступали бы компании, разрабатывающие те или иные куски технологии на венчурные деньги, имеющие пространство для эксперимента. В чем здесь опасность для больших игроков? Они берут на себя функцию развития таких «пограничных» неапробированных технологий, принимая на себя все возможные риски, в том числе репутационные.

— Они по крайней мере понимают, что им нужно. А из этих стартаперов с горящими глазами 99% через год уже вылетят с рынка.

— Они же именно для этого и нужны! Они удобряют почву.

— Для этого гораздо эффективнее лаборатории в рамках крупных компаний. У нас очень интересные вещи делаются в Альфа-Банке, в Webmoney, в QIWI, в Сбере. Есть интересные проекты по онлайн кредитованию при МФО. Есть какое-то количество проектов в р-2-р. Понятно, что проект по онлайн кредитованию, который делают «Домашние деньги», будет на порядок более эффективен, чем проект каких-нибудь стартаперов, потому что Бернштам понимает предмет гораздо лучше. При это, разумеется, я понимаю, что Евгений Семенович может не прийти, например, к идее кредитования в он лайн играх под залог виртуальных персонажей, а стартап – сможет, и это тоже нужно учитывать.

Конечно, так мы имеем шанс упустить какого-то гения с уникальной идеей. Но таких гениев – сущие единицы. Посмотри, что такого инновационного появилось в финансах за последние двадцать лет. Если появляется кто-то гениальный, то он всегда находит спонсоров. PayCash и Яндекс.Деньги ровно с этого и начались. Пришел Эльдар Хамитов и сказал, что есть такая классная вещь, как электронная наличность, и нашел того, кто смог это оценить.

— Ты исходишь из того, что гений всегда найдет свою возможность. Но есть одно очевидное преимущество всей этой стартаперско-венчурной экосистемы. В том, что там эта работа с новыми идеями – это технология, это поставлено на поток. А здесь мы надеемся на то, что гению повезет, и он пробьется. Здесь нет никакой технологии, поставленного процесса извлекания гениальной идеи из 99% того, что не реализуется. Дай Бог, если у этого гения есть еще и пробивные качества, менеджерские таланты. А если нет?

Мы с тобой согласились в том, что в России венчурно-стартаперская модель по образцу Кремниевой долины не сработала. Мы согласились в том, что для развития финтеха нужна четко артикулированная позиция государства. Но я не могу согласиться в том, что в России не надо создавать какой-то благоприятный климат для молодых инновационных проектных команд (можно не называть их стартапами), которые приносят безумные идеи, 99% этих идей отсеивается, а из 1% появляются такие чемпионы, как QIWI. Иначе мы будем надеяться на удачу.

— Во-первых, у финансовых стартапов есть такая особенность. Их делали уже достаточно успешные люди, они создавали их на свои деньги. Наверное, в этом и есть особенность финансовых стартапов, что их должны запускать не юноши с горящим взором, а уже достаточно успешные люди.

Во-вторых, я еще раз хочу подчеркнуть, что первой проблемой у нас является не создание инкубаторов и акселераторов, хотя оно тоже совсем не безынтересно. Основным является, во-первых, создание правильного отношения государства и общества и, во-вторых, правильное регулирование.

На следующем уровне можно говорить уже о поддержке инноваторов. Но ты же сам понимаешь, что если мы сегодня создадим адекватное регулирование в области удаленной идентификации, то количество стартапов, которые сами придумают идею, сами найдут деньги, возрастет в десять раз. И никаких инвестиций от государства это не потребует.

— Еще один момент характерен для нашего этапа развития рынка. Это полная и абсолютная разобщенность игроков рынка. Как будто каждый существует в изолированном пространстве.

— А как же ассоциации, совместные дегустации, хождения по горам и прочее? Не преувеличивая, не так уж все изолировано.

— Да, собираются и даже решают деловые вопросы. Но я говорю про обмен экспертизой, информацией в области технологий. Прелесть таких сред, которые созданы в Кремниевой долине, Лондоне, Тель-Авиве, в том, что там создается условия для такого обмена экспертизой.

— Кремниевая долина была создана на частные деньги.

— Я не совсем с тобой согласен, но дело даже не в этом. Я не считаю, что государство должно оплачивать банкет. Оно должно ясно сформулировать свою позицию, заявить о своей поддержке финтеха. Рынок должны развивать игроки. Но у нас часто эти игроки элементарно не знают, «кто что делает», как сказала Ольга Гончарова (руководитель департамента сбора и обработки отчетности некредитных финансовых организаций Банка России). Разобраться кто что делает в области финтеха в России – это уже задача.

— Хотелось бы задать один простой вопрос. Банк России создает сейчас рабочие группы по финтеху. Зовут ли Олега Тинькова, Бориса Кима, других успешных людей с доказанным опытом в этой сфере? Они бы все быстро разложили по полкам.

Нужно ли все эти акселераторы, инкубаторы и прочая поддержка финтеха?

— Когда создается финтех хаб или акселератор в Лондоне или Нью-Йорке, сейчас часто это делается с участием крупнейших игроков рынка. И суть не в том, что там отбирают стартапы, а в том, что там встречаются крупные игроки рынка, представители самых передовых банков, вендоров, чтобы вместе заняться проблемами финтеха. Да, они отсматривают кучу стартапов, но при этом еще у них происходит общение, происходит та самая магия, которая двигает рынок вперед. Как ты правильно сказал, существуют ассоциации, но это не про технологии, есть совместные походы в горы и прочие мероприятия – но это не про финтех.

Мы пытались устроить обсуждение тем, близких к финтеху, на сочинском банковском форуме. Это не получается, не смешивается, как вода и масло. Вот в Альфа-лабе – молодцы, они проводят встречи участников рынка, своих конкурентов, где обсуждаются особенности работы с инновационными разработками, идет, извини, обмен опытом. Но это делает один банк, это делается один раз в два месяца. Это не система.

Может быть я не прав, но я уверен, что даже элементарный обмен информацией, чтобы все были на одной волне и понимали, «кто что делает» уже двинет очень сильно вперед отрасль.

— А нужен ли этот обмен? Тот же PayPal или Zuho ни с кем не обменивались, они вкалывали – и было им счастье.

— Как появляется условный Paypal или Square? Они проходят через серии питчей, через раунды финансирования.

— Ни Paypal ни Киви через серийные питчи не проходили. Они стали привлекать деньги, когда уже были достаточно большими и успешными. Можешь мне назвать эффективные финансовые инкубаторы или хабы? Не с той точки зрения, что они красивые, а с той точки зрения, что из них что-то полезное выросло.

— В акселераторе Plug & Play выросли такие гиганты, как PayPal, Dropbox и Lending Club. Несколько менее известный кейс - инкубатор Y Combinator, из которого вышли Stripe, Zenefits, ZenPayroll и Coinbase. Хотя, согласен, все эти примеры касаются одной страны – США.

— Принимается. Но сравни общее количество компаний в инкубаторе и долю успешных выходцев в финансовом секторе. Финтех-стартап это не стартап обычный. Обычно это проект очень дорогой, он является объектом регулирования, поэтому там высокие риски и неизбежна некоторая консервативность. Какие в банковской индустрии были реальные инновации за двадцать лет? Электронные деньги, р-2-р кредитование, платежные терминалы, биткойн. Все, что реально осталось и заработало, можно переписать на листке А4.

— В мобильном банкинге очень многое было сделано именно стартапами.

— Скажи, а что там такого в мобильном банкинге можно развивать? Какие такие прорывные технологии?

— Российские банки во многом пришли уже на все готовенькое. То, что на Западе развивалось в муках, то ради чего пали те самые 99% проектов, наши банки получили уже практически в готовом виде. И теперь мы получили, можно сказать, все готовое, и вопрошаем, а что там такого развивать? А там каждая кнопочка в интерфейсе давалась смертью очередного стартапа.

Мы пользуемся результатом работы этой экосистемы и говорим, а что в этом такого? Но сейчас придет новая волна технологий, например, блокчейн, и она будет развиваться так же. Блокчейн изначально развивался отнюдь не мейджерами. Большие банки подключились тогда, когда уже было сломано много копий, возникли и успели закрыться десятки, если не сотни проектов. И после этого уже крупнейшие банки объединились, отобрали лучшее и теперь тестируют. Заметь, отобрали. А не разработали. Но чтобы отбирать, надо, чтобы было из чего.

Я тоже считаю нужным развести финтех и стартаперско-венчурную историю, которая у нас не прижилась. Но я считаю, что у нас надо найти свой путь поддержки проектных команд, работающих над новыми идеями. Хочется найти такую конструкцию, чтобы не каждая большая компания сама по себе пыталась внутри изобретать инновационные велосипеды, а чтобы был некий рынок небольших проектных команд. 90% этих команд будут проваливаться, а 10% будут либо поглощаться большими компаниями, либо сами становиться большими. Думаю, что в России эту задачу придется решать не через создание венчурного рынка по образцу Кремниевой долины. Как решать? Пока непонятно. Будем искать. Но даже в советские времена создавали конкуренцию между разными проектными институтами и конструкторскими бюро, почтовыми ящиками.

Я считаю, что мы как-то адаптировать взять эту технологию конкурирующих между собой небольших команд. Хотя, как ты говоришь, финтех-стартап должен быть достаточно тяжелым, для создания прототипа надо не так уж много ресурсов и людей, достаточно небольшой мобильной команды, которая за несколько месяцев может разработать более-менее правдоподобную версию.

Поиск российской модели поддержки финтеха

— Тогда получается, что ты говоришь о некоем стипендиатстве? Что мы должны талантливым людям выплачивать стипендию?

— Мы должны даже не столько стипендию выплачивать, сколько дать им возможность работать, в том числе работать с банковскими API. В Советском Союзе в свое время, как ты знаешь, была создана система «шарашек», куда насильственно собирались наиболее талантливые кадры, и где им создавались все условия для работы. Я, конечно, не говорю о буквальном повторении того опыта, не дай Бог. Но та система работала. Тогда был другой этап развития технологий, когда для развития технологий нужны были усилия огромного количества людей. Сейчас все проще, для того, чтобы написать код, нужны несколько разработчиков, хорошие компьютеры и несколько месяцев работы.

Можно, конечно, понадеяться на везение и удачу, и ждать, кто сам выплывет, а можно создать благоприятные условия для таких команд. Как это делают в Тель-Авиве, Сингапуре и даже в Дублине. Что такое Дублин? Что мы знаем про него, кроме того, что там пьют зеленое пиво в день Святого Патрика? А Дублин стал сейчас столицей финтеха! Они там озабочены тем, чтобы создать условия для развития финтеха.

— В Ирландии, вообще то, сидит PayPal. А скажи, кто дает на это деньги?

— По-разному. Многое делают местные власти, деньги вкладывают крупные корпорации и венчурные фонды.

— Тут мы уходим от чисто финтеховской специфики и приходим к вопросу, что нужно, чтобы развивались стартапы или, как мы их назвали, проектные команды. Что может сделать государство для развития стартапов/проектных команд? Первое, как мы говорили, это послание рынку, что финтех нужен стране. Второй уровень – это изменение законодательства. Для начала, хотя бы в области идентификации.

Далее можно перейти к общим проблемам. В стране должно существовать нормальное корпоративное законодательство. У нас, например, сложно прописать опционы. По-другому должно быть устроено налогообложение, иначе стартапы смогут существовать только в тени, как они существуют сейчас. И после этого уже должно идти все остальное – дешевые коворкинги, места для тусовок и прочее.

Все, о чем мы говорим, справедливо не только для финтех-стартапов. Всего этого также нет в биотехнологии, медицине…

— Да, этого нет нигде. Были попытки имитировать Кремниевую Долину, но они не сработали. Мне кажется, что у государства, у регулятора в нашей стране может быть в этом достаточно своеобразная роль. Когда участники рынка, даже крупные, еще достаточно молодые и озабоченные скорее своими проблемами, наиболее продвинутые государственные ведомства, такие как Центральный банк могут стать интеллектуальными лидерами в этом процессе. Возьмем, к примеру, блокчейн. Возможно, это несколько надуманная проблема. Никто не знает, насколько эта технология выстрелит…

— Я всегда говорил, что блокчейн – это прекрасный повод задуматься и для регуляторов, и для банков, и для тех, кто развивает технологии.

— У нас именно Центральный банк, насколько я понимаю, стал инициатором совместных разработок участников рынка в области блокчейна.

— Это прекрасно. Но исторически все выучили, что у нас к финтеху отношение очень свободное и многие ответственные товарищи в любой момент могут публично высказаться по использованию новых технологий для отмывания денег. Или внести законопроект по требованию личного присутствия клиента при совершении почти всех финансовых операций. Или увеличить необходимый уставный капитал в 5 раз. Любой инвестор это видит и понимает. Предположим, он вложит деньги, команда сделает прекрасный проект, выйдет на IPO, а потом государство все это прихлопнет. Зачем это нужно инвестору? Он лучше поедет со своими деньгами в Латвию.

Чтобы эту ситуацию исправить, повторюсь, необходимо, чтобы государство сформулировало, зачем ему нужен финтех. А затем, я бы на его месте обсудил это не только со стартапами, а ещё и с лидерами рынка – они все хорошо известны. Я бы их и собрал вместе - думаю, им есть что сказать разумного.

— Я не коем случае не против этого. Я не хочу замещать то, о чем ты говоришь заботой о стартапах, тем более имитацией. Возможно, имеет смысл создать некий Совет по финтеху. Но я считаю, что задача по созданию «инновационного бульона» также актуальна. Это задачи разных весовых категорий, но они друг друга не отменяют.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 11 мая 2016 > № 1749268 Виктор Достов

Михаил Сухов: «Все вкладчики равны независимо от того, работают в банке честные люди, либо жулики»

ЦБ сообщил, что тысячи вкладчиков не могут получить страховку по депозитам. Как понять и проверить, окажутся ли деньги в реестре, не становится ли таких случаев больше? Об этом в эксклюзивном интервью Business FM рассказал зампред Банка России Михаил Сухов

Тысячи вкладчиков не могут получить страховку по своим депозитам. «Кроссинвестбанк» не учел на балансе вклады на 3,5 млрд рублей, сообщает Банк России. Только в этом банке руководство фальсифицировало данные в отношении порядка 4 тысяч клиентов. Такие данные Агентства по страхованию вкладов (АСВ) приводит газета «Коммерсантъ».

Вкладчики «Мико-банка» подсчитали, что 2,5 тысячи депозитов оказались за балансом. Как не попасть в руки банкиров-мошенников, на что вкладчикам стоит обратить внимание, в эксклюзивном интервью Business FM рассказал зампред ЦБ Михаил Сухов. С ним беседовала Надя Грошева.

Тема у нас сегодня касается так называемых подпольных вкладчиков или тетрадного учета в банках. Если банк лишается лицензии, их вклады не отображены в реестре. Может ли Центробанк как регулятор выявить наличие таких вкладчиков в банке, какой-то скрытый учет, пока банк полноценно работает?

Михаил Сухов: Давайте по порядку. У нас все вкладчики равны, вне зависимости от того, работают в банке честные люди, либо жулики. Поэтому, когда вы их называете подпольными вкладчиками, то они подпольные только с точки зрения правил учета, а так это такие же наши граждане, которые имеют такие же права на получение страхового возмещения, если у банка отозвана лицензия на осуществление банковских операций. И потом в последующем возмещение из конкурсной массы, если сумма превышает величину страхового возмещения. Это раз. Два: действительно, есть ряд таких досадных случаев, но они не носят массового характера. Мы с середины 2013 года отозвали уже свыше 240 лицензий на осуществление банковских операций, в 11 случаях стали заметны подобного рода мошеннические схемы, которые применяли банкиры. При этом половина денег приходится на один из банков. Поэтому в целом, даже в проблемных банках — это достаточно локальная, хотя и крайне неприятная для тысяч людей ситуация. С нашей стороны, действительно, если кто-то принес деньги в кассу, а банкир не отразил их в учете, найти по документам банка эту ситуацию достаточно сложно. В тех случаях, когда мы видим признаки подобного рода деятельности в небольших банках, мы стараемся их пресекать. В нескольких случаях буквально на следующий день после того, как по косвенным признакам наши проверяющие увидели подобного рода операции. Хотя, действительно, обратиться вкладчик может в банк в любой момент, и в силу закона, на самом деле, в любой момент банк обязан исполнить обязательства перед ним.

Как вкладчику можно понять, действительно ли его вклад окажется потом в реестре? Есть ли какая-то инстанция, куда он может обратиться и проверить, отображен ли его вклад в учете банка полноценно, как должно быть с точки зрения закона?

Михаил Сухов: Во-первых, я уже говорил, что это крайне локальные проблемы. Если вкладчик беспокоится, то он, во-первых, может обратиться в сам банк, получить дополнительные документы, во-вторых, самому вкладчику необходимо хранить до истечения срока вклада все эти документы, которые он получает в банке. Иногда вкладчики выбрасывают маленькие бумажки — называются они «приходный ордер» — о том, что банк получил от него наличные деньги, оставляют только договор. Вот этот второй документ также необходимо хранить, это сильно важно в последующем, если дело дойдет до судебных разбирательств. Поэтому вкладчикам необходимо хранить всю документацию. Если они сомневаются в чем-то, у них есть право обратиться в отношении любого действующего банка в ЦБ, тогда ЦБ путем запроса в банк сможет получить дополнительное подтверждение. Если речь идет на самом деле не о системном воровстве в банке, а о том, что где-то в небольшом подразделении руководитель отделения что-то там приворовывает, то сам банк заинтересован в пресечении подобного рода деятельности и возбуждении уголовных дел. И были, конечно, случаи, к большому сожалению, когда в крупных банках проходили подобного рода мошенничества. Но я еще раз подчеркну: эта ситуация крайне неприятная, но она не носит массовый и системный характер.

За последние два месяца уже произошло несколько случаев, когда вкладчики при наличии полного комплекта документов не находили себя, как, например, в «Мико-банке», где шесть отделений полностью не попали в реестр — все вкладчики отсутствуют. Или как, например, в «Стелла-банке», где они присутствуют в реестре, но отличаются суммы, которые были указаны в документах. То есть не считаете ли Вы, что в последнее время таких случаев становится больше?

Михаил Сухов: Действительно, их было несколько в этом году, но на фоне вот этой зачистки банков, неправильной банковской деятельности, это не самая крупная финансовая проблема. Поверьте, что у нас есть злоупотребления на гораздо большие суммы. Противодействовать нужно всем. Поэтому те вкладчики, которые попали в эту ситуацию, добросовестные вкладчики, должны знать, что они получат свои деньги — через установление их требования в судебном порядке, есть практика работы с правоохранительными органами, когда они помогают АСВ в рамках возбужденных уголовных дел, получаются доказательства того, что эти вкладчики деньги банку приносили, и тогда не нужны судебные разбирательства, все происходит немного быстрее. Как это было в прошлом году. АСВ тогда выплачивает. Но надо понимать, что ни АСВ, ни Банк России не могут подменить собой функции правоохранительных органов, и при отсутствии в банке документов требуются дополнительные иногда следственные действия, иногда судебные разбирательства, чтобы подтвердить права вкладчиков. Но добросовестно внесенные в банк деньги потеряны не будут. Агентство вынуждено рассматривать внимательно всю документацию банков, потому что наряду с вкладчиками, действительно обманутыми, или, как вы их называете, подпольными, есть группа лиц, которая помогает недобросовестным банкирам неправомерно получить страховое возмещение. Именно поэтому существуют судебные процедуры, именно поэтому мы во всех случаях направляем эту информацию в правоохранительные органы, очень часто возбуждаются уголовные дела. И не всегда те лица, которые беспокоятся относительно того, что они не могут получить деньги у АСВ, действительно по-честному вносили эти деньги в банки. Я еще раз могу сказать, что это свыше 80 банков, у которых отозваны лицензии, в то время как в 11 банках обманывали добросовестных вкладчиков.

Один из банков, в данном случае это был «Мико-банк», но такая практика существует и в других банках. При открытии счета предлагали бонус клиентам. То есть это было открытое предложение, например, в данном случае это было 3% от суммы. Эти 3% сразу же начислялись на счет. Законно ли предложение по поводу таких бонусов от банка клиенту?

Михаил Сухов: Что касается строго законности — законно, но все эти бонусы банк должен включить в расчет полной стоимости депозита. И, как правило, банки так делают, чтобы попытаться уйти от так называемых повышенных взносов в Фонд страхования вкладов. Поэтому это должно вызывать просто-напросто беспокойство того, что если банк что-то хочет скрыть от регулятора, то скорее всего, он хочет скрыть не только это, не только повышенные взносы.

Это должно насторожить вкладчика?

Михаил Сухов: Да, это должно насторожить вкладчика, но в итоге решение, в какой банк вносить деньги, принимает он сам.

Надежда Грошева

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 10 мая 2016 > № 1746554 Михаил Сухов

Агрегаторы и платежные системы: выживут ли изолированные услуги по приему платежей?

Виктор Достов, президент Ассоциации «Электронные деньги»; Павел Шуст, исполнительный директор, Ассоциация участников рынка электронных денег и денежных переводов

В мире набирают силу высокотехнологичные агрегаторы, которые работают во всевозможных секторах: от такси (Uber) до аренды жилья (AirBnB). Когда-то они просто помогали потребителям и провайдерам найти друг друга. Теперь они могут диктовать свои правила целым сегментам экономики и даже принудительно переводить их на безнал, как это произошло в сфере пассажирских перевозок. Это получается у них лучше, чем у банков. Вопрос в том, означает ли это введение дополнительного регулирования?

Экспертам хорошо известно, что распространение безналичных платежей – это проблема курицы и яйца. Чтобы потребители использовали карты или иные инструменты, продавцы должны их принимать. Тем временем, магазины не спешат ставить терминалы, пока не будут уверены, что они востребованы покупателями.

Исторически, в России экономика долгое время извлекала выгоду из взрывных темпов эмиссии карт, в первую очередь, за счет зарплатных проектов. Благодаря им, на определенном этапе торговые точки поняли, что распространение карт начало конвертироваться в спрос на безналичную оплату, и стали постепенно давать своим покупателям такую возможность. Но если в сегменте крупного, сетевого бизнеса мы видим почти полную оснащенность терминалами, то среди малых компаний ситуация меняется очень медленно. Безналичный поезд, который раньше ехал очень быстро, начинает снижать скорость. Первый звонок к охлаждению рынка можно увидеть в статистике Банка России. Если в 2011 году среднегодовой прирост офлайн POS-терминалов составил 5%, то в последующие годы прирост составлял от 7% (2012) до 8,3% (2013) в год. В 2015 году мы наблюдаем снижение темпов роста до 3,7%. По всей видимости, дело не только в замедлении российской экономики.

Банки не могут добраться до некоторых сегментов экономики, потому что выгода от эквайринга обратно пропорциональна размеру обслуживаемого бизнеса. Иными словами – и это не секрет – банкам невыгодно работать с маленькими организациями, тем паче с индивидуальными предпринимателями, продавцами товаров на аукционах и так далее. Такие сервисы как Square или 2can проявляют б?льшую гибкость, но не решают проблему, так как, скорее, предоставляют новые типы POS-терминалов, нежели меняют технологию платежа. Ситуация усугубляется тем, что некоторые «мелкие» секторы исторические являются «серыми»: поездка на такси, продажа подержанных вещей, сдача квартир в аренду почти всегда оплачиваются наличными, создавая неудобства и потребителям, и продавцам, и государству.

Вместе с тем, сейчас мы видим бурный рост множества мелких предпринимательских ниш. Почти каждый водитель может стать таксистом, в Интернете стало проще сдавать свободную комнату или квартиру туристам, необычайной популярностью начинают пользоваться сервисы личных поручений. Во многом, это заслуга агрегаторов и информационных площадок – Uber, Яндекс.Такси, AirBnb и множества других.

Эти агрегаторы выступают в качестве высокотехнологичных посредников между потребителями и продавцами. Первые могут сравнить сотни предложений и выбрать наиболее подходящее, руководствуясь системой рейтингов. Вторые получают возможность выставить на эту витрину свою услугу или товар и тем самым получить доступ к огромной аудитории.

Мировой опыт показывает, что агрегаторы обладают удивительной силой притяжения. Они внезапно стали контролировать большие сегменты рынка пассажирских перевозок, аренды, доставки еды и так далее, а те, кто к ним не присоединился, нередко оказываются на обочине. Агрегаторы начинают регулировать всю цепочку оказания услуги – от момента расчета до рейтингования, а в некоторых случаях даже цену на саму услугу. Их влияние выросло настолько, что мы начали ассоциировать отдельные информационные площадки с целыми рынками: Uber в нашем сознании приравнялся к такси, AirBnb – к аренде апартаментов.

Агрегаторы изначально регулируют информационный поток между сторонами сделки. Однако со временем в орбиту их притяжения попадает и платежная составляющая. Они стали принимать безналичные платежи на собственный банковский счет, а потом перераспределять деньги между отдельными исполнителями. Это довольно логичное решение: банки получают в лице агрегатора эквайрингового клиента с большими оборотами, потребители могут оплатить услугу без использования наличных, а исполнители не несут издержек, связанных с приобретением специального оборудования, заключением дополнительных договоров и так далее. Для агрегаторов прием платежей – это не только еще один источник доходов, но и возможность стать эффективным арбитром: например, замораживать деньги исполнителя до тех пор, пока услуга не будет оказана с надлежащим качеством.

Значимость агрегаторов играет на руку государству. Любое изменение их внутренних правил оказывает незамедлительное влияние на рынок в целом. Агрегатор запретил принимать наличные – и буквально за несколько лет большая доля рынка такси в крупных городах перешла на безнал. Подобного повышения прозрачности надзорные органы не смогли бы добиться никогда, если бы проверяли каждого таксиста в отдельности.

Это преимущество агрегаторов, конечно, со временем становится их же уязвимостью. Частные организации фактически становятся монополистами и, тем самым, обрекают себя на интерес со стороны регуляторов. Подобное внимание, конечно, оправдано: агрегаторы устанавливают правила игры и государство вряд ли согласиться остаться в стороне. Поэтому, чем более заметными становятся агрегаторы на рынке, тем более актуальным оказывается вопрос их регулирования. В некоторых юрисдикциях (например, в Европейском Союзе) он решен путем введения в законодательство специальных типов организаций (платежных институтов). В России поиск решений только начинается.

В нашей стране существует интересный и, казалось бы, удобный для этого институт платежных агентов. Эти юридические лица и индивидуальные предприниматели могут собирать платежи от потребителей, агрегировать их на своем банковском счете, а потом – переводить поставщикам услуг. Но проблема в том, что речь идет только о наличных. Ведь когда принимался профильный закон, в стране работали платежные терминалы, но не было агрегаторов в Интернете. Сейчас ситуация изменилась, и последние оказались вне правового поля. В последнее время государство задумалось над исправлением ситуации, но это пока лишь робкие шаги. Так, правительство предложило освободить от регулирования одну из категорий своеобразных агрегаторов – агентов по продаже билетов (ведь один агент может продавать билеты разных авиакомпаний). Однако это очень маленький сегмент, и внесение ситуативных поправок вряд ли устранит проблему. Простым решением было бы разрешить любым платежным агентам принимать не только наличные, но и безналичные платежи. Однако, по многим причинам, пока регулятор пойти на это не готов.

По всей вероятности, агрегаторам следует приготовиться к пересмотру регулирования. На наш взгляд, эффективным решением будет постепенное введение в России аналога европейских «платежных институтов» - учреждений с мягкими лицензионными требованиями, имеющих право совершать ограниченный круг операций. Поскольку круг организаций, которые в той или иной степени вовлечены в оказание платежных услуг, расширяется, сведение платежной деятельности к банкам только остановит инновации и не позволит вывести из тени обширные сектора экономики, которые по-прежнему остаются преимущественно наличными. Аналогичной точки зрения придерживаются и другие аналитики (Прохоров Р.А., Пухов А.В., Кузнецов В.А., Агрегаторы в платежной индустрии: актуальные вопросы регулирования // Деньги и кредит. № 1. 2016 Стр. 45-49). Тем временем, неурегулированность этой бизнес-модели уже сейчас приводит к рискам и ограничивает появление новых агрегаторов там, где они могли бы эффективно выталкивать наличные из оборота – задача, с которой не могут справиться банки.

Достов В.Л., Председатель Совета Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов «АЭД»

Шуст П.М., Исполнительный директор Ассоциации участников рынка электронных денег и денежных переводов «АЭД»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 10 мая 2016 > № 1745830 Виктор Достов

Китай надувает пузыри

Рост теневого кредитования грозит экономике Китая

Елена Платонова

Китайские банки все охотнее кредитуют небанковские учреждения — брокерские конторы и ростовщиков, которые являются посредниками между банками и бизнесом. Объем теневого сектора достиг почти $7 трлн. Аналитики предупреждают, что кредитный пузырь может стать «черным лебедем», который обрушит экономику Китая.

Китайские банки стремительными темпами наращивают кредитование небанковских финансовых учреждений. Эта тенденция может выступить «черным лебедем» (термин, означающий труднопрогнозируемые и редкие события, имеющие значительные последствия) в китайской экономике. Такое мнение высказывается в записке британского банка Royal Bank of Scotland.

В категорию небанковских финансовых институтов британский банк включает такие учреждения, как брокерские конторы, управляющие компании и ростовщиков, которым, по китайскому законодательству, не разрешается принимать средства на депозиты.

Royal Bank of Scotland отмечает, что кредитование небанковских организаций выступает «важнейшим фактором общего роста кредитования» в Китае.

По оценкам Moody's Investors Service, общий объем теневого банковского сектора в Китае увеличился за последние годы в несколько раз, до 45 трлн юаней ($6,92 трлн), что составляет почти две три китайской экономики.

В то же время агентство Bloomberg отмечает, что объем вложений в продукты по управлению финансами (один из наиболее популярных инструментов, используемых в теневом банкинге; выпускается трастовыми фондами и брокерскими конторами совместно с банками для реализации населению) увеличился на 70% за 2015 год, до 18,8 трлн юаней ($2,9 трлн), что значительно опережает показатели других активов, находящихся в доверительном управлении.

Кредитование небанковских финансовых учреждений во многом обусловлено наличием обширного теневого рынка банковских услуг в Китае.

В стране действует очень жесткое регулирование банковского кредитования, и многие компании сталкиваются с трудностями в привлечении средств на реализацию проектов. Чаще всего услугами небанковских финансовых организаций пользуются частные лица и малый бизнес. Ставки по таким кредитам хоть и выше, чем в крупных коммерческих банках — более 10% при стандартных в пределах 4%, но зато доступнее.

Влияние теневого финансового сектора в Китае на экономику страны достаточно заметное. К примеру, в записке, опубликованной в начале этого года, исследовательская группа китайского филиала HSBC предположила, что быстрый рост цен на жилье в китайских городах Шэньчжэнь и Шанхай был во многом спровоцирован как раз ростом теневого банковского сектора.

Резкий рост объемов кредитования таких фирм несет в себе риск возникновения «крутого разворота», схожего с тем, что наблюдалось в середине 2013 года, отмечается в документе Royal Bank of Scotland.

Тогда одна из крупнейших экономик мира столкнулась с кризисом ликвидности, который привел к резкому скачку в процентных ставках по межбанковским кредитам: они поднялись с привычных 2–3 до рекордных 14%.

«Рост кредитования привел к росту инфляции цен на активы, в частности цен на недвижимость в городах первого эшелона, — уточняется в записке HSBC. — В Шанхае цены на жилую недвижимость в течение первых двух месяцев текущего года выросли на 24%. Есть признаки спекулятивной игры, которая основывается на кредитном буме, цветущем теневом банковском секторе и ростовщичестве».

Китайские власти уже делали попытки остановить стремительный рост теневого кредитования, мало поддающегося регулированию и точной оценке.

В конце 2015 года Комиссия по регулированию банковской деятельности Китая объявила о введении жестких ограничений для P2P-кредиторов (ростовщиков), которых в Китае насчитывалось несколько тысяч. Им запретили принимать вклады от физлиц и привлекать средства от инвесторов.

В апреле китайское издание Caixin сообщило о том, что с 14 апреля финансовые организации должны будут не только зарегистрироваться в государственной администрации по промышленности и торговле, но и получить разрешение на деятельность от финансовых регуляторов. Новые правила касаются как раз тех небанковских финансовых учреждений, кредитование которых существенно увеличилось за последний год, — управляющие компании, онлайн-финансовые компании, P2P-кредиторы.

Раздувание кредитного пузыря чревато ростом рискованных активов, которые рано или поздно упадут на плечи китайских банков.

«Если вы поговорите с банками, они скажут, что это чей-то чужой кредитный риск, — отметил Мэтью Смит, финансовый аналитик компании Macquarie Group, в разговоре с Bloomberg. — Но кредитный риск не исчезает. В конечном итоге этот кредитный риск будет принадлежать банкам. Если что-то пойдет плохо, брокеры не располагают необходимым балансом, чтобы справиться с этим риском, кто-то должен будет прийти и взять его на себя».

Китайская экономика уже посылает тревожные сигналы. По официальным данным, объем необслуживаемых кредитов в китайских коммерческих банках подскочил на 51%, до 1,27 трлн юаней, по итогам 2015 года. Это является худшим результатом за последние десять лет.

По подсчетам брокерской компании CLSA, объем просроченных кредитов в теневом банковском секторе оценивается в 4,6 трлн юаней ($730 млрд).

Потенциальный размер потерь может составить до $440 млрд. При этом, по мнению ведущего стратега CLSA Фрэнсиса Ченга, количество просроченных теневых кредитов продолжает увеличиваться и может вырасти с нынешних 15% до 25% от общего объема кредитов в этом сегменте.

«Если расчеты верны, я думаю, вы увидите большое влияние на банки, особенно на небольшие», — полагает директор гонконгской Sanford C Bernstein Вэй Хоу в разговоре с Financial Times. По его мнению, небольшие финансово-кредитные учреждения, столкнувшись с последствиями лопнувшего кредитного пузыря в теневом банкинге, могут столкнуться с необходимостью докапитализации.

Потери будут иметь значительное влияние на экономику Китая, предрекает кредитный аналитик сингапурского филиала Commerzbank Суаньлай Хэ. По его словам, падение теневого кредитования может запустить цепную реакцию во всем банковском секторе Китая.

Китай > Финансы, банки > gazeta.ru, 8 мая 2016 > № 1744829

Анекдот? Или статья?

Михаил Делягин

Счётная палата Российской Федерации, по итогам проверки корпорации РОСНАНО, заявила о "финансовой недобросовестности" её руководства, включая Анатолия Чубайса.

Счётная палата посмотрела ролик, где самодовольный Чубайс перед камерой на всю страну хвастается, что у него денег — или, как выражаются российские "либералы", бабок, бабла, я уж не помню — вот сколько хочешь, столько и есть. Счётная палата проверила — и, да, удивительная вещь! — оказалось, что с именем Чубайса связан не новый сорт нанопива и не какое-нибудь нанорастение, открытое в российской тундре, а с именем Чубайса связана, вы не поверите, "финансовая недобросовестность".

Я даже не знаю, что может быть смешнее, чем очередные пережёвывания того, что вот Чубайсу опять доверили деньги, и с этими деньгами опять "что-то пошло не так"… Я понимаю, что можно один раз назначить педофила — причём не просто педофила, а ещё и эксгибициониста, который всё это делает публично, — директором детского садика. Но после того, как он всем всё показал, нужно ли делать его директором другого детского садика или начальной школы? Господа, "ваучеру" уже двадцать два года. А вы всё это время даёте деньги Чубайсу и всё время по-детски удивляетесь результату: "Ой!" Но с него всё — как с гуся вода. Вы с ним не в доле, случайно?

Правда, в этом случае "АнЧутка" (сокращение от "Анатолий Чубайс") по степени наглости действительно превзошёл сам себя. Мы знаем, что он руководит компанией РОСНАНО. И вот, вдруг выясняется, если я правильно понял, что в штате компании РОСНАНО значится один (?!) — один-единственный на всю Россию человек, а 270 с лишним сотрудников работают в безупречно частной управляющей компании РОСНАНО, которая управляет деятельностью государственной компании РОСНАНО, состоящей из 1 — прописью: ОДНОГО — человека. Понятно, да? Государственной компании РОСНАНО хотя бы теоретически нужно перед кем-то за что-то отчитываться, а управляющая компания РОСНАНО — частная лавочка, которая всех в гробу видала, у нас тут своя атмосфера, коммерческая тайна, отвяжитесь!

Когда эту управляющую компанию создавали, никто ничего не скрывал, все описывали внятно и конкретно, как это будет и что они будут делать. И вдруг: о, ужас! 8 миллиардов рублей бюджетных средств ушло на вознаграждение сотрудникам управляющей компании, чуть ли не по миллиону триста тысяч ежемесячно в среднем, извините, "на рыло". Когда по стране зарплата меньше 30 тысяч рублей, это как-то странно и непонятно — тем более что наногвардейцы Чубайса эти свои деньги получают не из прибылей от внедрения новых технологий, а просто из госбюджета, несмотря на десятки, если не сотни миллиардов рублей убытка от своей деятельности.

Всё это было бы очень смешным анекдотом, если бы эти деньги фирма Чубайса "Нанорога и нанокопыта" вытаскивала из воздуха. Но она их тащит из бюджета страны, и ради того, чтобы она могла получать "свои" миллиарды, у нас уничтожаются школы, закрываются больницы, у нас детям нечего есть — потому что у нас "нехватка бюджетных средств". Конечно, "нехватка" — и не потому, что Запад ввёл против нас санкции и нефть подешевела, а потому, что у нашего правительства два приоритета: накормить Чубайсов и вывести деньги за границу. Правительство, если судить по его бюджетной политике, считает своей главной задачей сделать так, чтобы в стране оставалось как можно меньше российских денег, а у тех государств, которые ведут против нас "гибридную войну" на уничтожение, у США и их сателлитов по ЕС и НАТО, было наших денег как можно больше.

Вице-премьер Дворкович даже сказал как-то: Россия должна платить за финансовую стабильность США. О больных детях и о детях, которые недоедают, правительство Медведева не говорит. Им Россия ничего не должна. Россия должна платить за финансовую стабильность США. И Россия должна платить, с точки зрения правительства Медведева, за таких людей, как Чубайс. Они — наше национальное достояние. И с их головы не должен упасть ни один волос, сколько бы они ни вытащили миллиардов из госбюджета. Каждая минута нахождения этих людей в должности означает не просто миллиарды, перекачанные в карманы наших врагов за рубежом и в карманы людей типа Чубайса здесь. Каждая минута, проведённая этими людьми во власти, с моей точки зрения, означает смерть российских граждан. В том числе — детей и стариков.

США > Образование, наука. Финансы, банки > zavtra.ru, 5 мая 2016 > № 1752883 Михаил Делягин

«Тысячи клиентов Банка Москвы станут VIP-клиентами ВТБ»

Интервью с вице-президентом Банка Москвы Дмитрием Брейтенбихером

Ирина Быстрицкая

О том, что представляет собой российский Private Banking и какие услуги банки оказывают состоятельным клиентам, рассказывает вице-президент Банка Москвы (дочерняя структура банка ВТБ), руководитель направления Private Banking Дмитрий Брейтенбихер.

— Что представляет собой российский Private Banking? И какие тенденции сейчас в этом сегменте?

Если говорить о том, что же такое Private Banking, можно сказать, что это сочетание финансовых и нефинансовых услуг, которые личный банкир оказывает статусному клиенту на доверительной основе по принципу обратной связи. Вообще, само понятие Private Banking условно можно разделить на две составляющие: asset management и relationship management.

Сегодня личный банкир — это не просто менеджер, который ведет счета клиента, но и человек, которому владелец капитала хочет полностью доверять и прислушиваться к его советам и рекомендациям. А сегодня нет ничего более труднодостижимого и хрупкого, чем доверие. Именно поэтому личный банкир должен обладать глубокими профессиональными компетенциями в различных областях. При этом он должен не просто продавать банковский продукт, а решать задачу клиента, опережая и предупреждая возможные события. И рекомендовать соответствующие изменения в структуре портфеля и движений денежных средств. Поэтому клиенту очень важно найти свой банк и своего личного банкира. Как говорил Стивен Кови, «хотя мы свободны в выборе наших действий, мы не свободны в выборе последствий наших действий».

Что касается тенденций, общая тенденция в сегменте — рост консервативной доли портфеля и снижение доходности в части asset management.

— Как сложности в экономике сказались на бизнесе Private Banking? Что нужно сегодня, чтобы продолжать развивать это направление?

Лично я расцениваю складывающийся внешний ландшафт и интеграционный процесс по вхождению Банка Москвы в ВТБ как отличный момент, чтобы реализовать новые возможности.

Для эффективного развития Private Banking в России важна в первую очередь высокая надежность финансовой структуры. А ВТБ — это второй по величине государственный банк в стране. Для вкладчиков это особенно важно, ведь сообщения об отзыве банковских лицензий появляются регулярно. А для крупных клиентов на фоне политики финансового оздоровления, проводимой Банком России, это актуально вдвойне.

Также необходимо быть эффективным. Повышение эффективности — это как раз одна из целей интеграции Банка Москвы в состав ВТБ. Это сокращение расходов, исключение дублирующих функций и дальнейшее повышение эффективности деятельности. При этом важно отметить, что оптимизация внутренних процессов не затрагивает непосредственно клиентов. Напротив, сокращение дублирующих функций повышает скорость реакций на запросы клиентов и открывает доступ к новым продуктам и услугам для клиентов.

Следующее — это компетентность. На фоне огромного количества информации и высокого уровня неопределенности на финансовых рынках нужна собственная глубокая аналитика и экспертиза для выбора доходных инвестиций. Именно компетенция — это ключ к доверию и долгосрочным отношениям с клиентами.

Сейчас актуальным становится наличие собственных возможностей по трансграничной локации капиталов клиентов. Глобальная инфраструктура группы ВТБ по всему миру полностью отвечает потребностям наших клиентов в этом вопросе.

При глобализации и возможностях крупной структуры нужно сохранять высокий уровень сервиса. Уверен, что это у нас получится, поскольку именно сервисная составляющая и relationship management и были основным направлением деятельности и, если хотите, специализацией Private Banking в Банке Москвы. Удержание действующих клиентов, на который направлен фокус нашей сервисной модели, и рекомендации — это основные драйверы нашего органического роста. А теперь добавьте ко всему этому опыт ВТБ по работе с крупными корпоративными клиентами, руководители которых и есть целевая аудитория Private Banking.

— Какие основные тенденции на рынке Private Banking в России и мире в целом?

Если крупными мазками, то можно выделить три основные тенденции, которые оказывают влияние на этот сегмент рынка.

Во-первых, это текущая конъюнктура рынка, как на глобальных, так и на внутренних рынках. На этом фоне клиенты отдают предпочтение все более консервативным и понятным стратегиям инвестирования, в том числе и в сегменте Private Banking.

Второй очень важный фактор — это большое количество источников информации и увеличение скорости распространения этой информации за счет развития технологий. Сейчас информационные технологии и любой бизнес неразрывно связаны друг с другом. Еще 20–30 лет назад одним из основных факторов успешного инвестирования было владение нужной информацией. А сегодня любая информация мгновенно становится доступна всему рынку. И теперь важно не просто иметь информацию, а уметь из всего информационного поля вычленить нужное. Третья тенденция — это увеличение государственного регулирования и контроля в отрасли.

— Поясните, в чем проявляется третья тенденция?

К примеру, с 2018 года ожидается внедрение в России обмена информацией по финансовым счетам на основании международных стандартов Организации экономического развития и сотрудничества. Такое усиление регулирования, безусловно, приведет к повышению прозрачности инвестиций и структур владения активами клиентов.

Это необходимо учитывать для корректировки планов и траектории развития Private Banking в зависимости от меняющихся условий. Естественно, чтобы сохранить и развивать этот бизнес, нужно регулярно пересматривать стратегию и тактику его развития. То есть при всей важности процессов планирования в бизнесе Private Banking необходимо понимать, что это может быть лишь контур будущей траектории развития. Если вы видите интересную перспективу для развития, нужно инициировать изменения.

— С общими тенденциями на рынке понятно. Расскажите о ваших итогах: как изменилась клиентская база за последний год, изменился ли портфель привлеченных средств?

Рост портфеля наших VIP-клиентов за 2015 год составил 65%, что является одним из самых высоких результатов для рынка Private Banking в целом по стране. Существенные результаты дала работа по привлечению новых клиентов — рост количества активных клиентов Private Banking за 2015 год составил 44%.

А в феврале этого года объем ресурсного портфеля направления частного банковского обслуживания Банка Москвы превысил 250 млрд рублей.

— За счет чего удается расти такими темпами?

На мой взгляд, косвенным подтверждением того, что нам удается оставаться на очень высоком уровне, является то, что клиенты сейчас не просто приходят к нам, но и остаются с нами на долгие годы и рекомендуют нас друзьям и партнерам. Согласитесь, все очень быстро меняется, и поддерживать высокий уровень — это сложнее, чем его достигать.

В бизнесе Private Banking сама цена каждой ошибки очень высока. Потому что ты рискуешь не просто потерей конкретного бизнеса, но и потерей отношений с клиентом. А профиль клиента в России таков, что клиентские отношения не ограничиваются конкретно остатками на личных счетах или картами членов семьи. Это всегда еще бизнес компаний клиента и зарплатные проекты сотрудников компаний и так далее. То есть в России Private Banking — это та небольшая шестеренка, которая запускает механизмы совершенно другого уровня. Частные VIP-клиенты в России — это собственники, топ-менеджеры бизнеса. И качество персональных услуг влияет на мнение о банке как о партнере для компании. Поэтому в Private Banking сервис всегда должен быть на отличном уровне. То есть если вы не делаете на отлично, это не даст вам ни роста, ни прибыли, ни отношений, ни корпоративной лояльности.

— Какие у вас планы на 2016 год?

Во-первых, главным будет проект группы ВТБ по интеграции Банка Москвы и Private Banking, как составной его части, в состав ВТБ. И, конечно, здесь предстоит большая работа по сохранению и развитию лучших практик Банка Москвы как в сервисной модели, так и в обслуживании руководителей корпоративных клиентов. Предстоит использовать те новые возможности и перспективы, которые открываются теперь для частных клиентов Банка Москвы в части продуктовой линейки и сервисов.

Второе — сохранение фокуса на основных направлениях. А главные драйверы развития этого направления с точки зрения ресурсоотдачи — это кадры, технологии дистанционного обслуживания и работа с базами данных. Для дальнейшего улучшения качества обслуживания в этом году банк планирует запустить ряд новых дистанционных сервисов, будет развивать продуктовую линейку.

— Скажется ли интеграция как-то на клиентах сегмента Private Banking. Как состоятельные клиенты реагируют на предстоящие изменения?

Очень позитивно. Предположим, вы являетесь клиентом Банка Москвы. Банк Москвы сейчас, в зависимости от выбранного показателя, занимает пятое-шестое место в рейтингах российских банков. Соответственно, вы заключали договор с пятым банком страны и на условиях актуальных для пятого банка. А уже в мае этого года вы автоматически и на абсолютно тех же условиях становитесь клиентом одного из крупнейших банков страны и получаете доступ ко всей его инфраструктуре. Состоятельные клиенты это ценят. Поэтому в последнее время, как я говорил, мы наблюдаем существенный приток новых клиентов, которые сейчас открывают счета в Банке Москвы, а уже в мае станут VIP-клиентами ВТБ. При этом, что очень важно, мы сохраняем и всю сервисную составляющую: клиенты продолжают обслуживаться там же, теми же менеджерами с привычной высокой гибкостью, скоростью и качеством обслуживания.

— То есть вы считаете, что интеграция — это плюс?

Безусловно. К тому, что мы уже отметили, добавляем: сокращение расходов за счет исключения дублирующих функций обслуживающих подразделений — это раз. Синергия от взаимодействия с корпоративным и инвестиционным блоком — это два. Третий важный момент — большой опыт ВТБ в работе с крупными и средними компаниями и глубокая инвестиционная экспертиза в работе с юридическими лицами. Эта работа строится через прямое взаимодействие с топ-менеджментом и акционерами компаний. А это как раз и есть портрет нашего клиента. Таким образом, помимо прочего в ВТБ мы получаем доступ и к лучшим практикам построения работы с VIP-клиентами и, как следствие, выведем на новый уровень нашу работу и качество обслуживания.

Россия > Финансы, банки > gazeta.ru, 5 мая 2016 > № 1741706 Дмитрий Брейтенбихер

Михаил Задорнов: «Россияне стали досрочно погашать кредиты»

Милена Бахвалова, редактор Банкир.Ру

Как попытки россиян сэкономить в кризис сказываются на банковской системе и на работе отдельного банка, рассказал президент — председатель правления банка ВТБ24 Михаил Задорнов, подводя итоги работы банка за первый квартал 2016 года.

Проблема роста просроченных кредитов осталась для рынка в прошлом году. Точнее, просрочка по-прежнему растет (на начало года доля просроченной задолженности в кредитах населению составила 8,1%), но темпы ее роста существенно снизились.

Что касается банка ВТБ24, то там этот показатель и вовсе снизился до 8,4%, по сравнению с 9,6% полугодием ранее.

Тревожной ситуация с просрочкой остается лишь в одном банковском сегменте — банках-монолайнерах, которые специализируются на выдаче необеспеченных кредитов. На начало года в среднем в банках «Русский стандарт», «Восточный», ОТП, «Хоум кредит» и т. п. она составила 23,8% — почти четверть портфеля. Годом ранее просрочка в этом сегменте составляла 15,6%, а в 2014 году — 10,7%. Рост такими сильными темпами Михаил Задорнов объясняет спецификой бизнес-модели банков-монолайнеров и спецификой их клиентского сегмента.

«Российское население в прошлом году сбросило кредитную нагрузку»,— отметил глава ВТБ24. Если в 2014 году россияне тратили в среднем 19% своих денежных доходов на обслуживание кредитов, то в 2015-м — всего 15,6%. Это показатель уровня 2012 года. В то же время увеличилось число регионов с кредитной нагрузкой выше 35%. Если в 2012 году таких регионов было девять, то в 2015-м — уже 12.

Больше всего задолжали банкам жители юга России, например, в Карачаево-Черкессии на выплату кредитов жители тратят 75% своих денежных доходов, а в Дагестане — 59%.

Однако комментируя эти цифры, Михаил Задорнов обратил внимание на специфику северокавказских регионов, где традиционно высоки уровни официальной безработицы и неформального сектора экономики.

С ноября-декабря 2015 года россияне стали активнее погашать долги перед банками. И с куда большей, чем прежде, осторожностью берут новые, отметил Задорнов. По всем кредитным продуктам в банке отмечают рост досрочного погашения. Особого внимания заслуживает ситуация с автокредитами. Здесь основная причина досрочного погашения — резкое подорожание услуг страхования, в первую очередь каско. В ВТБ24 от заемщиков требуют оформления полного каско на весь срок, пока машина остается в залоге у банка. В итоге клиенты предпочитают побыстрее погасить долг, чтобы обойтись вообще без каско.

Из-за кризиса россияне стали чаще покупать отечественные автомобили. С 2012 года их доля в продажах автокредитов выросла с 27% до 42% (по количеству).

А в регионах число проданных иномарок и российских автомобилей практически сравнялось — 52% простив 48% (данные первого квартала 2016 года). Но в попытке сэкономить россияне промахнулись. Теперь им чаще приходится бывать в автосервисах и магазинах автозапчастей. Только за прошлый год объем транзакций по картам ВТБ24 в этих местах вырос на 27%, а количество операций — на 37%. Да, конечно, за это время в целом выросло число клиентов, активно пользующихся картами, но этот общий рост меньше роста в автосервисах и магазинах запчастей.

Россияне по-другому стали тратить деньги — свои и заемные. Например, продажа тех же автокредитов за последний год (1 кв. 2016-го по сравнению с 1 кв. 2015-го) выросла в полтора раза. Для сравнения, ипотеки продали в два раза больше. Но самым главным продуктом стали кредиты наличными — их продажи выросли за год в семь раз. А вот среди аутсайдеров в сегменте розничного кредитования — кредитные карты. Их продажи остались примерно на уровне прошлого года.

Россияне стали меньше тратить за границей — объем транзакций, проведенных по картам за рубежом, снизился за год на 40%. В целом же более аккуратное отношение к деньгам и стремление к досрочному погашению привело к тому, что, несмотря на рост продажи кредитов, прирост кредитных портфелей банка для населения и малого бизнеса сократился.

Темпы роста кредитов населению и малому бизнесу по-прежнему находятся в отрицательной зоне. Однако падение притормаживается, что особенно заметно в сегменте кредитования малого бизнеса. Если в 2015 году темп прироста таких кредитов составил минус 9,2%, то по итогам первого квартала 2016-го — минус 5,6% (по сравнению с 1 кв. 2015-го).

Кредиты населению притормозили с минус 5,7% по итогам 2015-го до минус 4,8% по итогам первого квартала.

Падение темпов роста кредитов может полностью прекратиться уже во втором квартале, считает Михаил Задорнов, и по итогам года оба сегмента покажут рост, хоть и весьма скромный, в пределах 2–3% в целом по рынку.

Что касается объема кредитного портфеля физлиц, то в ВТБ24 он вырос за год на 3% (1 кв. 2016-го к 1 кв. 2015-го). Учитывая, что по рынку портфель кредитов населению сократился на 1,2%, ВТБ24 смог нарастить свою долю на рынке до 14,6%, а если взять показатель всей группы (то есть с учетом Банка Москвы и Почта банка), то доля составит уже 18%.

Депозиты населения покажут в этом году рост по рынку на 12–13%, привел оценки Михаил Задорнов. Из-за укрепления рубля, которое по итогам первого квартала составило 7%, а к середине апреля — около 10%, произошла переоценка доли валютных и рублевых вкладов. Доля валютных вкладов в портфеле банка с начала 2016 года снизилась с 51,8% до 50% и продолжает снижаться.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 22 апреля 2016 > № 1732903 Михаил Задорнов

Великобритания заставит оффшорные компании раскрывать имена настоящих владельцев недвижимости

Такие меры могут быть введены для борьбы с отмыванием денег и уклонением от налогов.

Власти Великобритании вскоре могут заставить оффшорные компании, которые приобретают недвижимость в стране, сообщать имена истинных собственников. Сейчас они могут купить любой объект на неограниченную сумму, не декларируя, кто стоит за сделкой, пишет The Guardian.

Напомним, Великобритания заявила еще в 2015 году о начале борьбы с покупкой недвижимости на "грязные деньги". С июня 2015 года все британские компании уже обязаны сообщать данные о настоящих владельцах приобретенной ими собственности. Так что новые меры уравняют в правах иностранных и местных покупателей.

Разговоры о нововведении не случайно появились именно после публикации так называемых “панамских документов”. В оффшорном скандале оказался замешан сам Дэвид Кэмерон. Находясь под политическим давлением после обнародования сенсационных бумаг, премьер-министр Великобритании решил созвать специальный антикоррупционный саммит в мае 2016 года. Ожидается, что на нем будут окончательно утверждены новые меры борьбы с отмыванием средств.

В числе разрабатываемых новых правил - требование к подозреваемым в отмывании денег декларировать свой доход, наделение особыми административными полномочиями банков и юридических организаций при подозрении на нарушение закона, возможность блокировать средства на “грязных” счетах.

Великобритания > Недвижимость, строительство. Финансы, банки > prian.ru, 21 апреля 2016 > № 1730282

Олег Казаковцев: "90% работы коллекторов – увещевания, а вопиющие случаи – нарушение законодательства"

Беседовал Владимир Нестеров

Гость программы "Трибуна" член комитета Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам, сенатор от Кировской области Олег Казаковцев рассказывает о коллекторской деятельности и законе о коллекторах, обсуждаемом в парламенте.

- Из разных регионов России приходят новости о каких-то кошмарах, которые себе позволяли люди, занимающиеся коллекторской деятельностью. Они бесчинствуют в отношении людей, которые задолжали более или менее крупные суммы, попали к коллекторам по переуступке банков, или же речь идет о небольших долгах?

- Закон, который мы сейчас будем обсуждать, это не закон о коллекторской деятельности. Я разрабатывал закон о коллекторской деятельности еще в прошлом году, чтобы упорядочить этот рынок, потому что не было понимания, что такое коллекторская деятельность, кто ей занимается, как занимается. Я направил это закон в Госдуму, но он долго лежал без рассмотрения, не получал поддержки, пока благодаря СМИ не началось раскручивание этой проблемы по всей стране. Были вызывающие случаи, когда бросали бутылки с зажигательной смесью или применяли насилие по отношению к людям. Но я считаю, все эти случаи не имеют отношения к коллекторской деятельности. Они попадают под сферу действия уголовного законодательства. И люди, совершившие эти поступки, должны отвечать в соответствии с уголовным законодательством.

- На ваш взгляд, те люди, которые совершили эти действия, они не имеют ничего общего с коллекторами?

- Они могут называть себя "коллекторами", но рынок был не урегулирован, и это могли быть физические лица, это могли быть службы безопасности, это могли быть организации с уставным капиталом в 10 тысяч рублей, куда набрали разных людей, причем могли быть судимые, могли быть бывшие полицейские. Перед ними поставили задачу – взыщите эти деньги, и получите премию. Никакой репутационной ответственности, финансовой ответственности эти организации не несли.

Закон, который сейчас будет рассматриваться в Госдуме, это закон о защите прав и интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов. В этом законе сохранилось, что заниматься такой деятельностью смогут только юридические лица. Они должны иметь минимально оплачиваемый уставной капитал в размере 10 миллионов рублей.

- Это уже не такая маленькая сумма.

- Да, и собственники, которые будут владеть этой компанией, будут подбирать персонал. Предъявляются требования по персоналу, требования по руководителям. Уполномоченный правительством орган будет вести надзорную деятельность за работой организации, которая будет взыскивать долги, и они будут состоять в реестре. То есть государство заведет реестр организаций, которые будут заниматься взысканием долгов. Кроме того, будет застрахована ответственность. Пока даже если вы выиграете суд, если вам нанесен какой-то ущерб, например, подожгли дверь, то возмещать это ущерб бывает практически нечем. Теперь же профессиональная ответственность будет застрахована.

Кроме этого, в законе прописано достаточно много моментов, которые защищают права граждан при взыскании долгов. Что очень важно, этот закон не входит в конфликт с Гражданским кодексом, законом "О потребительском кредитовании" и так далее. Поэтому я считаю, что закон получится рабочим, и правоприменительная практика при желании правоохранительных органов, думаю, будет успешной, если где-то будут нарушаться права наших граждан при взыскании долгов.

Благодаря этому закону мы снимем остроту при нарушении прав граждан при взыскании долгов, но проблема заключается в том, что большинство граждан, которые попадают в эти неприятные истории при взыскании, это малообеспеченные, малоимущие, которые берут кредиты в микрофинансовых организациях.

- А не стоит ли отрегулировать деятельность микрофинансовых организаций?

- Мы должны защищать граждан, но люди все равно будут брать деньги в микрофинансовых организациях, все равно будут попадать в долги. В закон "О микрофинансовых организациях" уже внесены изменения, предельный долг сейчас будет ограничен "четыре икс". Проблема сейчас заключается в том, что предельные ставки, которые устанавливает Центральный банк, на сегодняшний день достаточно велики. Если вы берете кредит в микрофинансовой организации на срок до 30 дней на сумму до 30 тысяч рублей, установленная Центральным банком предельно допустимая ставка составляет 806% годовых. То есть, если вы взяли тысячу рублей и вовремя не отдали, то сколько вы должны будете отдать с учетом процентов? Достаточно много. Поэтому сейчас действует закон, когда первоначальная сумма умножается на четыре, и это составляет предельную сумму.

Но закон у нас не имеет обратной силы. Он вступил у нас в силу 1 апреля, и мы очень часто сталкиваемся с жалобами граждан, которые брали кредиты ранее - микрофинансовые организации уже выиграли суды, и человек, который взял 5 тысяч рублей, должен с учетом процентов порядка 200 тыс. рублей. Как ему рассчитаться? Эти граждане и попадают в сферу деятельности непорядочных организаций, которые занимаются взысканием долгов. Нам и дальше надо работать с законодательством, чтобы вытащить людей из той кабалы, в которую они попадают.

- Но ведь фактически получается, что люди попадают в эту кабалу не путем обмана и даже из-за мелкого шрифта, который, кстати, уже исчез из банковских документов. Они добровольно ставят подпись под тем, что не читают, или под тем, что им не объясняют. Такой договор могут составить любые физические лица. И если утвердить такой договор у нотариуса, он будет иметь юридическую силу.

- Действительно, в соответствии с Гражданским кодексом у нас никто никому не мешает давать деньги в долг под проценты. Но это вопрос ведь системы. Офисы микрофинансовых организаций часто располагаются в проходных местах, несут низкие затраты. Центробанк является надзорным органом и регулирует процесс, но у нас более трех тысяч этих микрофинансовых организаций, с учетом филиалов. Это достаточно большая сеть по стране. И они предлагают кредит, когда банки отказывают заемщику. Они не интересуются кредитной историей. Модель бизнеса построена таким образом, что высокие проценты позволяют невозвратные кредиты списывать. Соответственно, часть заемщиков, которая возвращает кредиты, платит за тех, кто не возвращает.

Финансовая грамотность часто оставляет желать лучшего. Но часто человек берет деньги по необходимости - кому-то надо купить продукты, кому-то надо срочно купить лекарство. Говорить, что люди осознанно берут эти кредиты, чтобы не вернуть, нельзя. Бывает, что человек взял кредит из-за задержки заработной платы, пошли просроченные проценты, которые он уже не смог вовремя вернуть, возникли какие-то дополнительные расходы, и так далее и так далее. Причин, по которым люди берут эти кредиты, достаточно много.

Я согласен, что полностью ограничивать этот рынок нельзя, но приводить проценты в более или менее взвешенное состояние необходимо. Поэтому мы будем продолжать работу над внесением изменений в закон о микрофинансовых организациях. А после принятия закона о защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату долгов, будем смотреть, какая возникнет правоприменительная практика. Возможно и дальше нужно будет вносить изменения и работать с этим законом.

- Помимо вопиющих случаев, когда поджигают двери, подвергают людей насилию, есть же случаи, когда начинают обрывать телефоны…

- Правоохранительные органы, и прокуратура, и надзорный орган в лице Центрального Банка не должны эти случаи оставлять без внимания. Все эти случаи должны наказываться.

- По новому федеральному закону, что мы имеем?

- В новом законе прописаны способы взаимодействия с должником. Это непосредственное воздействие - личные встречи, телефонные переговоры, текстовые, голосовые сообщения, передаваемые по сетям электросвязи, в том числе подвижной радиотелефонной связи, а также почтовые отправления по месту жительства или по месту пребывания должника. Всё! Других взаимодействий не будет.

В законе прописано, что не будут допускаться направленные на возврат действия кредитора или лица, действующего от его имени, связанные с применением к должнику физической силы, либо угрозой ее применения, угрозой убийством или причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества, либо угрозой такого уничтожения или повреждения. Запрещено применение методов, опасных для жизни и здоровья людей. Нельзя будет оказывать психологическое давление на должника, запрещено использование выражений и совершение других действий, унижающих честь или достоинство должника. Нельзя вводить должника в заблуждение относительно правовой природы, размера долга. Также нельзя другими неправомерными способами причинять вред должнику или злоупотреблять правом.

Думаю, что и должники должны будут внимательно прочитать этот закон, чтобы отстаивать свои права. Нужно знать, что если права будут нарушаться, можно будет обращаться и в надзорные органы, это и Центральный банк. Правительством будет учрежден уполномоченный орган, который станет наблюдать за действиями юридических компаний, которые будут заниматься взысканием долгов.

По частоте взаимодействия - в рабочие дни нельзя будет беспокоить по телефону с 22 до 8 часов утра, в праздничные дни – с 20 до 9 часов утра по местному времени. Личные встречи - не более одного раза в неделю, телефонные переговоры - не более 8 раз в месяц. То есть 50 звонков в любое время – этого уже не будет.

- Но надо же еще доказать, что эти 50 звонков были. Как? Определитель номера?

- В законе прописано, что при звонке нельзя скрывать свой номер. Если вам будут звонить с неизвестного телефона, нужно обращаться в надзорные органы. То есть надо учиться отстаивать свои права. В законе все достаточно подробно прописано. Не высвечивается номер? Начинаем жаловаться. Не представляются? Не рассказывают вам, откуда долг? Не представляются человек, начинает с вами разговаривать о долге? Значит, не разговариваем с ним. Человек должен представиться, сказать природу долга, сказать, чьи интересы представляет. В законе прописано достаточно много нюансов, что действительно будет защищать права должника.

- Должнику и при личных встречах придется разговоры записывать? Там ведь могут сказать: "Мы не гарантируем, что в следующий раз, когда вы пройдете по этому двору, вам на голову не упадет кирпич".

- Компания, которая будет заниматься взысканием долгов, должна архивировать все свои обращения к должнику и сохранять переговоры. А должник имеет право записать этот разговор и обратиться в правоохранительные органы, если он считает, что его права нарушены.

- Получается, что из выбивания денег коллекторы переходят к увещеванию, к просьбам вернуть долг. Насколько это будет эффективно?

- Но 90% работы коллекторов и сейчас это именно увещевания - звонки, напоминания, что надо вернуть долг, непосредственное общение по телефону. Вопиющие случаи, которые мы видим – нарушение действующего законодательства. Они должны попадать под уголовную ответственность, а правоохранительные органы должны активнее работать и защищать права граждан.

Россия > Финансы, банки > vestikavkaza.ru, 21 апреля 2016 > № 1728652 Олег Казаковцев

Расширенная коллегия Министерства финансов.

Об итогах работы министерства за 2015 год и задачах на предстоящий год.

Стенограмма:

Д.Медведев: Уважаемые члены президиума! Уважаемый Антон Германович! Всех рад приветствовать. Собрались, как обычно, по окончании одного года, чтобы обсудить итоги, наметить планы на будущее. Многие темы я вчера затронул, выступая в Государственной Думе с отчётом Правительства. Собственно, это суммарный итог деятельности всех органов управления, в том числе и Министерства финансов. Тем не менее сегодня мы должны обсудить более предметно вопросы, которые касаются министерства.

Ещё раз скажу о том, что где-то, может быть, пару лет назад нам было даже трудно представить, с какими испытаниями столкнётся российская экономика, в первую очередь бюджетная система, какую проверку на прочность предстоит ей пройти, когда не один отрицательный фактор, а целый ряд неприятных факторов или позиций будут единовременно менять условия нашей работы. Я их перечислять не буду, вы их все хорошо знаете, и вчера, выступая в Государственной Думе, я об этом же говорил.

Тем не менее скажу ещё несколько слов таких с оценками. Нам неоднократно предсказывали катастрофу, говорили о том, что экономика разрушится или, как выразился один мой коллега, экономика будет порвана в клочья. Но мы с вами непосредственно занимаемся российской экономикой и прекрасно понимаем, что никаких клочьев нет. Есть трудности, но, строго говоря, если смотреть на историю последних нескольких десятилетий, то нынешнее состояние российской экономики, и тем более финансовой системы, гораздо лучше, чем в определённые исторические периоды.

В прошлом году мы успешно решили три тактические задачи: помогли экономике адаптироваться к новым условиям, не дали разогнаться инфляции – а этому предпосылки были – и сохранили стабильную ситуацию на рынке труда.

После тяжёлого первого полугодия экономика стабилизировалась, но, конечно, некоторого снижения валового продукта избежать не удалось. Тем не менее всё познаётся в сравнении. Я недаром такую ретроспективу делал вчера и сегодня хочу сказать: если говорить о кризисе 2008 и 2009 годов, то снижение всё-таки было в два раза меньше, чем в 2009 году. Инфляция не превысила показатели 2008 года, уровень официальной безработицы вырос совсем незначительно (опять же в сравнении с показателями предыдущего кризиса), поскольку мы предусмотрели целый комплекс мер по поддержке занятости.

Мы не могли бы решить этой задачи без продуманной и адекватной бюджетной и макроэкономической политики. Скоординированные действия и Министерства финансов, и Банка России позволили сохранить устойчивость системы, даже несмотря на то, что в конце года цены на нефть вновь поползли вниз. Вчера, выступая в Думе, я сказал: действительно, мы на протяжении новейшей истории практически не сталкивались с ситуацией, когда цены падали в два раза на основной источник дохода, то есть на углеводороды. В прошлом году это произошло.

Министерство финансов проводило расчёты: считало и возможности, и риски. Был предложен пакет мер, которые позволили минимизировать возможные негативные последствия. И несмотря на крайне негативный настрой тех же рейтинговых агентств ещё год назад, в этом году на фоне масштабного пересмотра кредитных рейтингов всех сырьевых стран оценки России оставлены без изменения, может быть, в том числе и потому, что они изначально были занижены. И всё-таки мы исходим из того, что помимо сугубо экономических факторов, которые влияют на принятие решений рейтинговыми агентствами, там не обошлось и без политической составляющей. Очевидно, что усилия и достижения в вопросе макроэкономической стабилизации не могли не остаться незамеченными. Министерство в целом, я хотел бы об этом специально сказать – не потому, что обычно на коллегии принято хвалить министерство, куда пришёл послушать отчёт, а говорю абсолютно об этом искренне, – проявило себя в очередной раз эффективным и высокопрофессиональным коллективом. Но самое главное, что удалось справиться с теми весьма непростыми задачами, которые стояли.

Минфин принимал и принимает участие в создании оперативных планов Правительства по стабилизации экономики. В прошлом году план у нас назывался антикризисным, в этом году он называется новым планом действий в экономике – Планом действий Правительства по обеспечению стабильного социально-экономического развития. Но суть по большому счёту от этого не меняется, и в том и в другом плане, кстати, Минфин является ответственным исполнителем по значительному количеству позиций. Тем не менее новый план отличается от предыдущего, он содержит не только меры оперативного характера, но и те позиции, которые направлены на развитие, касаются отдельных отраслей промышленности, сельского хозяйства, формирование фундамента для роста в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

Частью новой налоговой политики было и повышение эффективности налогового администрирования, сделан первый шаг к созданию единого механизма контроля за поступлением налогов. Я помню, сколько мы на эту тему дискутировали, тем не менее точка поставлена, теперь самое главное, чтобы, как говорили классики, Минфин сумел всей этой совокупностью возможностей, той властью, которая Минфину дана, правильно распорядиться.

Формируются необходимые условия для создания всероссийской базы данных по актам гражданского состояния, что позволит поднять на качественно новый уровень администрирование имущественных налогов и, самое главное, что мы получаем единую базу, почему, собственно, и была воспринята точка зрения, что это лучше делать на базе Федеральной налоговой службы.

В рамках антикризисных решений было приостановлено создание новых консолидированных групп налогоплательщиков, разрабатывается методика оценки эффективности налоговых расходов в целях систематизации подходов к выявлению и отмене неэффективных налоговых льгот. Благодаря в целом консервативной бюджетной политике мы сохранили стабильность бюджетной системы, и, наверное, это самое главное. Дополнительным шагом стало решение временно вернуться на практике к планированию расходов на один год. Это было в прежних условиях, сегодня мы считаем, что есть возможность возвращаться и к трёхлетнему бюджетному циклу, во всяком случае этот вопрос вчера обсуждался и с коллегами по Государственной Думе.

Бюджет был оперативно скорректирован исходя из более реалистичной оценки среднегодовой стоимости нефти. Мы практически сразу же отказались от пропорционального сокращения по всем статьям, проводили оптимизацию очень аккуратно, хотя это и стоило, скажем прямо, трудовых усилий всем, включая руководство Правительства, и, конечно, стоило нервов Минфину, Министерству экономического развития и другим министерствам, которые занимались этими вопросами.

В начале года мы, как я уже отметил, увидели новый провал на нефтяном рынке, тем не менее там также произошла некоторая коррекция, и пока нам удалось избежать корректировки бюджета, хотя поначалу, то есть где-то в январе, нам всем это казалось неизбежным. Мы будем внимательно следить за дальнейшими изменениями. Это особенно важно в условиях возвращения к трёхлетнему планированию. Прежде всего нужно закрепить позитивные процессы, которые появились в прошлом году, в частности я имею в виду доходы ненефтегазового сектора – об этом говорил вчера и ещё раз хочу повторить. Это, конечно, очень важно, что они увеличились до 57%, в перспективе около, может быть, даже 60% будут в общедоходной базе. В номинальном выражении они выросли примерно на 10%, и мы ещё раз констатируем, что это не только снижение цен на нефть, хотя оно, конечно, сказывается, но и всё-таки начало процесса создания и развития собственного производства.

Во многом всему этому способствовала реализация масштабной программы по докапитализации банковской системы. Объявление о ней в конце декабря 2014 года позволило успокоить и людей, и бизнес, фактически создать фундамент для возобновления роста кредитования и нормальной работы банковской системы. Вчера, как обычно, в Государственной Думе на эту тему была полемика, в очередной раз вспоминали этот триллион почти. Тем не менее все здравомыслящие люди (как в советские времена говорили, люди доброй воли) прекрасно понимают, что без этого финансирования просто не удалось бы стабилизировать ситуацию в целом и сегодня мы бы получили обломки того, что имеем в настоящий момент.

В прошлом году была выстроена система стимулирования строительства жилья, целый ряд других задач был решён, но понятно, что проблемы остаются.

В последние годы на передний план вышла проблема несбалансированности региональных бюджетов, роста их долговой нагрузки. Она весьма остро проявилась и в прошлом году, и в этом даёт о себе знать. В некоторых случаях эта проблема весьма серьёзна, в некоторых она мягче, но в целом за год федеральный бюджет, как известно, выделил регионам более 1,6 трлн рублей. Кроме того, выделялись и кредиты для замещения более дорогостоящих видов заимствования. Конечно, все эти вопросы и в прошлом году, и в этом году должны решаться, как мы любим говорить, адресно, то есть применительно к условиям хозяйствования и, конечно, к имеющимся условиям задолженности в каждом конкретном регионе.

Удалось (и это тоже большое общее достижение) сохранить низкий уровень государственного долга. Его объём составил всего 13,6% ВВП, что сохраняет нам очень неплохие возможности на будущее.

Несмотря на всю стрессовую ситуацию на финансовом рынке, министерство обеспечило привлечение более чем 800 млрд рублей на внутреннем финансовом рынке, а рынку были нужны и остаются нужны новые финансовые инструменты. Впервые появились облигации с номиналом, который индексируется на инфляцию, и целый ряд других инструментов тоже в настоящий момент обсуждается.

На Министерстве финансов, несмотря на всё то, о чём я сказал, сохраняется очень большая ответственность за проведение государственной политики в финансовой, бюджетной сфере и в целом за состояние дел в экономике. Я коротко сформулирую ещё несколько позиций.

Первой задачей должна стать реализация уже принятых решений в рамках бюджета 2016 года с конечной целью дефицита в объёме 3%, а также подготовка нового бюджета на трёхлетнюю перспективу. Эта задача очень непростая, крайне непростая. С одной стороны, нужно обеспечить консолидацию бюджета, с другой – сделать так, чтобы экономический рост не пострадал, а по возможности ещё и ускорился. В целом текущие задачи могут быть решены. У министерства есть не только эти позиции, но и целый ряд других функций, вновь приобретённых, включая вопросы развития страхового бизнеса, банковского сектора, лизинговой деятельности, в ведение министерства переданы Росалкогольрегулирование, таможенная служба, поэтому всё это должно быть в поле зрения и министра, и всех сотрудников министерства.

Второе, о чём бы хотел сказать. Очевидно, что такая переделка, такая переработка бюджета невозможна без изменения подходов к бюджетной политике и бюджетным расходам. Внедрённый несколько лет назад механизм государственных программ хотя и является наиболее оптимальным, но пока заработал, мягко говоря, не в полную силу. Мы не так давно встречались, разбирали все те проблемы, которые существуют, и договорились о том, что это не будет означать отказа от существующей модели, но очевидно, что в эту систему нужно вдохнуть новую жизнь, чтобы она всё-таки стала работающей, а не фиктивной или формальной. Для чего это делается – объяснять не буду, что для этого делается – также мы об этом ещё поговорим.

Третье. Дальнейшее укрепление финансовой системы нам также необходимо, тем более что иностранные санкции по отношению к российским компаниям и российскому финансовому сектору сохраняются, и, к сожалению, судя по тем индикаторам, которыми мы располагаем, они вполне вероятно ещё и сохранятся, а это значит, нам нужно будет и дальше самостоятельно нести ключевую нагрузку. Я имею в виду, что внутренняя наша финансовая система сама будет все эти вопросы решать с точки зрения обеспеченности экономики деньгами и финансирования расходов государства. Поэтому необходимо развивать новые инструменты, в целом повышать нормы сбережений в российской экономике. Я рассчитываю, что слаженная работа между Минфином, Банком России, другими ведомствами правительственными будет продолжена.

В начале марта одобрены основные направления развития финансового рынка. Документ охватывает широкий спектр вопросов, сейчас нужно перейти в плоскость реализации тех задач, которые там поставлены.

И ещё одна задача заключается в том, чтобы обеспечить непрерывность осуществления переданных Казначейству России функций упразднённого Росфиннадзора. Внутренний государственный контроль необходимо организовать на новом уровне и контролировать вообще всё, что происходит. Недавно на совещании я говорил о недопустимости неисполнения обязательств перед агентами экономической деятельности и, конечно, перед нашими людьми, перед гражданами. И сейчас казначейству необходимо обеспечить ритмичное использование бюджетных средств, в том числе в рамках сопровождения государственных контрактов. Требуется отработать новый механизм, который всё-таки был бы не тормозом, а подспорьем, для того чтобы финансировать расходы бюджета.

Министерство является открытой системой, и это неплохо. У нас благодаря работе всех, кто присутствует в этом зале, в прошлом году Россия сохранила высокий показатель по индексу открытости бюджета. Это действительно свидетельствует о том, что вы умеете работать не просто профессионально, но и в открытом ключе, чего, откровенно сказать, всегда ждут от Министерства финансов, потому что каждый хочет понимать, что происходит с его деньгами. Вот этот индекс рассчитывается из 102 стран, министерство, как известно, заняло 11-е место. Само по себе это хороший показатель.

Я думаю, что Антон Германович легко продолжит то, что я начал, конечно, не повторяясь. Спасибо.

А.Силуанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Вчера в выступлении в Государственной Думе, Дмитрий Анатольевич, Вы в качестве первой задачи Правительства назвали вопрос бюджетной консолидации. Действительно, решение этой задачи – это объективная реакция на те внешние вызовы, с которыми столкнулась наша экономика. Только снижение поступлений иностранной валюты в страну за 2015 год составило 13% ВВП по платёжному балансу. Такого масштабного шока платёжный баланс не испытывал за десятилетия, включая кризисные явления 80-х годов прошлого столетия.

Принятые в ответ на изменившуюся ситуацию меры в бюджетной и денежно-кредитной сфере позволили экономике пройти процесс первичной адаптации быстрее и с наименьшими потерями. Сейчас происходит улучшение ситуации. По итогам I квартала подросло промышленное производство, инфляция вернулась в однозначные значения. Отток капитала в этом году будет в два раза ниже, чем в прошлом году, и этот отток будет минимальным начиная с 2007 года.

Ключевым ориентиром по бюджету на этот год остаётся 3% ВВП при цене 40 долларов за баррель, и мы будем принимать все меры для того, чтобы обеспечить этот показатель. Улучшение макроэкономической ситуации подтверждается и рейтинговыми агентствами. Действительно, Вы сказали, при тотальном пересмотре рейтингов стран с сырьевой направленностью и стран с развивающимися рынками у Российской Федерации рейтинги не изменились. На наш взгляд, это показывает, что та экономическая политика, которая проводится, верная.

За последние два года изменилась структура экономики. Увеличилась доля ненефтегазовых торгуемых секторов, а доля неторгуемых секторов сократилась, произошёл существенный рост прибыли и уровня рентабельности, что запустило экономический рост и инвестиционную активность. Особенно это показательно в таких отраслях, как сельское хозяйство, внутренний туризм, пищевая промышленность, деревообработка и целый ряд других.

Какую роль в этом процессе сыграла бюджетная политика? Одно из ключевых значений принадлежит именно бюджетной политике. Принятые решения по оптимизации бюджетных расходов, по аккуратному подходу к текущим обязательствам способствовали быстрой подстройке экономики к новым условиям, стабилизации ключевых макроэкономических показателей, а значит, это всё содействовало созданию условий для построения инвестиционных планов российских компаний.

Удалось сдержать дефицит бюджета. За прошлый год дефицит бюджета составил 2,4% от ВВП. Такой уровень дефицита был необходим, с тем чтобы компенсировать сжатие кредитной активности банковской системы. По итогам прошлого года 11,5% роста денежной массы произошло, и в основном этот рост был сформирован за счёт дефицита бюджета. Однако дефицит из помощника может стать врагом российской экономики, и уже сейчас вклад в рост денежной массы сужает пространство для расширения кредитного мультипликатора. Банк России справедливо называет бюджетный дефицит одной из ключевых причин, которые ограничивают возможности снижения процентных ставок в банках.

Сохранение бюджетного дефицита на текущих уровнях означает, что во избежание инфляционных последствий экономика сможет себе позволить только крайне умеренное восстановление кредитной активности, а значит, инвестиционная активность не сможет получать тот приток денежных средств из банковского сектора, который ей необходим.

Не надо забывать и о других рисках. За бюджетный дефицит надо платить. При текущем уровне бюджетного дефицита и текущем уровне процентных ставок объём процентных расходов каждый год будет нарастать, вытесняя все остальные важные бюджетные траты. Это уже происходит сейчас, правда, мы пока тратим резервный фонд. Это не приводит к росту процентных расходов, но снижает наши доходы за счёт уменьшения прибыли Банка России, за счёт уменьшения доходов, которые мы получаем от размещения в активы средств резервов. Но уже с 2017 года процентные расходы могут резко вырасти, что нельзя допускать, поэтому цель номер один для Министерства финансов в текущих условиях – это проведение бюджетной политики, направленной на долгосрочную макроэкономическую устойчивость, и содействие структурной трансформации нашей экономики. Задача способствует переходу экономики в новое равновесие с низкой инфляцией, низкими процентными ставками, относительно стабильной реальной курсовой динамикой рубля и в новое качество структуры бюджетных расходов. Именно такое равновесие позволит и ускорить темпы потенциального роста, и увеличить инвестиционную активность частного сектора.

Мы часто слышим, уважаемые коллеги, о том, что Министерство финансов не отвечает за экономический рост. Однако никому настолько не важен экономический рост, как Министерству финансов. Ведь только увеличение доходов, обеспеченное реальным ростом экономики, позволяет решить больше задач, возложенных на государство. Инфляционные доходы, доходы, вызванные изменением валютного курса, ничем, по сути, не отличаются от повышения налогов. Это либо изъятие средств у населения через инфляционный налог, либо неуправляемое сокращение бюджетных расходов. Поэтому ускорение темпов роста российской экономики – одна из ключевых задач, обеспечивающая в том числе и устойчивость всей бюджетной системы.

Важно подчеркнуть, что ограничение объёмов расходов и дефицита – это не только вопрос устойчивости государственных финансов, это вопрос общего макроэкономического равновесия, к которому необходимо привести экономику. Даже если представить себе увеличение цен на нефть, от которых зависит сильно бюджет, до уровня порядка 60–70 долларов за баррель, без бюджетной консолидации мы столкнёмся с серьёзным укреплением реального курса рубля и, соответственно, последствиями для нашей экономики – потерей конкурентоспособности наших экономических субъектов. При этом справиться с управлением реальным курсом рубля только инструментами Центрального банка невозможно.

Таким образом, без бюджетной консолидации экономика будет скатываться в сторону докризисного состояния, когда будут доминировать только сырьевые экспортно ориентированные отрасли, а все отрасли с высокой добавленной стоимостью будут находиться в неконкурентном положении. Поэтому долгосрочным ориентиром в бюджетной политике должен выступать уровень бюджетных расходов, соответствующий доходам бюджетов, рассчитанным при цене на нефть 40–50 долларов за баррель.

Создание новых бюджетных правил на долгосрочную перспективу – это одна из ключевых задач Министерства финансов в этом году, это задача, направленная не на сугубо бюджетные цели, а на обеспечение устойчивости макроэкономической конструкции, стабильного развития российской экономики. Наши предложения уже были рассмотрены на Национальном финансовом совете, и мы этой осенью внесём необходимые предложения в Правительство Российской Федерации. Новые бюджетные правила будут являться первым якорем бюджетной политики на предстоящие годы.

Второй якорь бюджетной политики – это темпы бюджетной консолидации в рамках бюджета 2017 года и на плановый период 2018–2019 годов. В настоящее время Министерство финансов готовит комплексный документ, описывающий основные направления бюджетной, налоговой, долговой политики на этот период. В ближайшие месяцы он будет представлен в Правительство. Ключевая задача этого документа – обеспечить переход бюджетной системы к ориентирам нового бюджетного правила за трёхлетний период, сформировать условия для структурных изменений в экономике, способствовать повышению темпов её роста. Такой подход предусматривает плавную бюджетную консолидацию темпами примерно – один процентный пункт ВВП ежегодно. Это позволить выйти к параметрам сбалансированного бюджета через несколько лет.

Мировой опыт показывает, что наиболее эффективный способ бюджетной консолидации, который положительно влияет на рост, – это сокращение бюджетных расходов. Очевидно, что, несмотря на консолидацию, приоритет расходной части бюджета должен быть ориентирован на две основные цели – это борьба с бедностью и поддержка экономического роста.

Ориентация на достижение ключевых целей в рамках финансовых ограничений требует качественного изменения подходов к реализации государственной политики. Основой должен стать проектный подход, для реализации которого в своё время и был введён институт государственных программ. На наш взгляд, система государственных программ нуждается в перезагрузке. Необходимо более чётко, в полной увязке с целями Правительства определять ключевые показатели деятельности, своего рода QPI для ведомств, и способы их достижения в рамках имеющихся ресурсных ограничений. Именно такой проектный подход и может быть реализован через инструмент государственных программ. Исполнение показателей госпрограмм должно оцениваться с привлечением внешнего аудита с рассмотрением результатов такого аудита на заседаниях Правительства. Отчитываться должен ответственный исполнитель госпрограмм, поэтому и полномочия по распределению бюджетных ассигнований должны находиться у него. Необходимые изменения в порядок работы с государственными программами готовятся в настоящее время Министерством финансов.

Вообще, целеполагание и объём ресурсов – вот, по сути дела, два основных критерия, которые должны быть положены в основу целеполагания. Мы считаем, что при подготовке нового бюджетного процесса мы должны чётко определить предельные наши возможности с точки зрения финансового обеспечения государственных программ. И исходя из этих возможностей, чётко определить те цели деятельности Правительства, на которые достаточно финансов, достаточно мер регулирования, которые имеются в качестве инструментария министерств и ведомств, и таким образом подойти к формированию бюджета на 2017-й и последующий годы, исходя из задач необходимости стабилизации макроэкономической ситуации через объёмы расходов, которые мы себе можем позволить, а после этого определения распределять эти расходы по тем приоритетам и целям, которые ставит перед собой Правительство.

На тех же принципах целеполагания должна быть построена работа и в части пересмотра налоговых льгот и освобождений по сборам и взносам, которые, по сути дела, являются скрытыми расходами. В прошлом году Минфином была проделана работа по систематизации в едином документе всех льгот и освобождений, разнесения их по отдельным государственным программам. Задача на этот год – провести работу по оценке эффективности льгот и их влиянию на экономический рост и по результатам этой работы представить предложения по отмене неэффективных преференций.

Зачастую предоставление льгот рассматривается просто как наиболее простой способ осуществления бюджетных расходов. Наша позиция заключается в постепенном сокращении использования механизма льгот и при необходимости замене их бюджетным субсидированием экономическим агентам.

Хочу сказать, что действительно в последнее время мы приняли много льготных режимов, в том числе в особых зонах, в том числе на территориях опережающего развития, в регионах, которым предоставляется дополнительная льгота. Так вот надо оценить, уже прошёл год, прошло время. По особым экономическим зонам есть уже конкретные результаты, где мы видим, когда целый ряд экономических агентов просто перерегистрировались в этих зонах, не создавая новые условия для новых бизнесов. Мы не об этом договаривались, поэтому считаю необходимым… Сейчас нужно провести анализ действующих инструментов, которые уже работают в части льготных режимов, и подвести итог, насколько эффективны такие режимы, насколько дальше необходимо их развивать.

Цель номер два Минфина – это повышение операционной эффективности расходования бюджетных ресурсов. Какие здесь проблемы? В первую очередь это рост дебиторской задолженности. По состоянию на начало года 3,3 трлн рублей составляет дебиторская задолженность, за год увеличилась на 700 млрд рублей и сейчас дальше продолжает расти.

Вторая проблема – это неравномерное использование бюджетных средств в течение года. Большая часть ресурсов бюджета тратится, как известно, в декабре – 20% всех кассовых ресурсов. Ну и, конечно, это наличие неиспользуемых остатков. На 1 января 2016 года общий объём целевых остатков на счетах бюджетов регионов составил 72 млрд рублей, на счетах бюджетных автономных учреждений – 218 млрд рублей. Я уже не говорю, сколько остатков хранится на счетах юридических лиц. Что делать в этой связи?

Первое. Нам необходимо ужесточить кассовую дисциплину. Мы это уже делаем. Мы ввели в использование такой ограничительный инструмент, как предельные объёмы финансирования. Результаты его очевидны: за I квартал расходы уменьшились на 510 млрд рублей, или на 12%, при этом никаких задержек по заработной плате, никаких сбоев в финансировании не было. Мы просто уменьшили объёмы авансов. И теперь, если главный распорядитель бюджетных средств приходит с предложением проавансировать в значительном объёме свои траты, то это проходит рассмотрение в Министерстве финансов, и в случае подтверждения необходимости таких трат эти авансы осуществляются. Но такого, как было раньше, мы не можем допустить, когда в первые два месяца прошлого года наибольший объём расходов был осуществлён именно через предоставление авансов.

Почему это важно? При наличии таких ограничений мы меньше тратим средств наших резервов, ведь все траты бюджета финансируются как за счёт доходов, поступлений, так и за счёт траты резервов, к которым нам нужно очень аккуратно относиться. Мы считаем, что все участники бюджетного процесса должны понимать и ценить стоимость этих денег, потому что мы либо заимствуем с внутреннего рынка и платим за это проценты, либо сокращаем наши резервы. Поэтому вопрос аккуратности использования, выделения бюджетных ассигнований – это одна из наших ключевых задач.

Второе. Не менее важно не допустить возникновения в IV квартале так называемого бюджетного навеса. У нас по некоторым главным распорядителям расходы федерального бюджета на декабрь превышают половину всех ранее произведённых кассовых расходов. Например, расходы Министерства по Дальнему Востоку за декабрь в четыре раза превысили ранее произведённые расходы. А у Росграницы, «Роскосмоса», Министерства по Северному Кавказу расходы за декабрь сопоставимы со всеми расходами, которые они, эти ведомства, провели за 11 месяцев прошлого года. Ну это никуда не годится! Во многом проблемы исполнения федерального бюджета связаны с несвоевременным обеспечением процедур, процедурных вопросов, – с заключением соглашений, контрактных договоров и так далее. В целях минимизации подобных случаев предусмотрена блокировка и отзыв лимитов бюджетных обязательств, по которым на 1 октября текущего года не приняты бюджетные обязательства. Важно, чтобы с точки зрения усиления бюджетной дисциплины эти решения были безусловно выполнены. Это подстегнёт, будет стимулировать наших главных распорядителей бюджетных средств равномерно тратить бюджетные ассигнования, а также своевременно заключать договоры и соглашения о предоставлении этих средств.

Третье. В этом году мы внедрим механизм, при котором средства из федерального бюджета перечисляются ровно в тот момент времени и в том объёме, когда это требуется для получателя средств и в соответствии с целями их предоставления. Минфин периодически сталкивается с сопротивлением и опасением со стороны отдельных ведомств в отношении действия этих механизмов. В связи с этим Федеральному казначейству, департаментам Минфина необходимо продолжить разъяснительную работу по порядку применения этого механизма. Сбоев финансирования быть не должно, но и отвлечение бюджетных средств в депозиты коммерческих банков также необходимо исключить. Благодаря инвентаризации неиспользованных остатков ранее предоставленных целевых средств на казначейские счета поступило 144 млрд рублей целевых остатков прошлых лет. Когда-то эти деньги с боем выбивались в Министерстве финансов – и до сих пор не использованы. Это ещё не все перечислили. Уверен, что совместно со Счётной палатой мы продолжим работу в этом направлении. В 2017 году будет расширено казначейское сопровождение не только авансов, но и по всем контрактам в части товаров, работ и услуг.

Четвёртое. В этом году функция по контролю и надзору в финансово-бюджетной сфере от Росфиннадзора передана Федеральному казначейству. Отмечу, что это позволило сократить порядка 30% государственных гражданских служащих, что никоим образом не скажется на качестве выполняемых ранее контрольных функций Росфиннадзора. Будет создана новая современная система государственного финансового контроля. Процедуры контроля будут понятными и прозрачными для внешней среды. Для этого будут разработаны единые стандарты контроля и унифицированы подходы к его осуществлению.

Пятое. Повышение производительности труда в финансовой системе. Будет осуществляться централизация в Федеральном казначействе обеспечивающих функций по ведению бюджетного учёта и формированию отчётности, а также расчётов по оплате труда. Это позволит снизить стоимость выполнения указанных функций за счёт сокращения численности государственных гражданских служащих.

В этом году мы создадим систему централизованного учёта бюджетных и денежных обязательств в органах Федерального казначейства, что позволит перейти к учёту дебиторской и кредиторской задолженности. Федеральным казначейством в этом году проводится подготовительное мероприятие для проведения в 2017 году эксперимента по централизованному ведению бюджетного учёта и начислению заработной платы. Это существенно позволит сократить число работников государственных, которые сегодня осуществляют эти функции в других распорядителях средств, получателях средств, и, соответственно, повысит эффективность этого процесса.

В дальнейшем казначейство должно стать своего рода бюджетной платёжной системой, расчётным центром для сектора государственного управления, что повысит ликвидность казначейского счёта и обеспечит участников бюджетного процесса современными платёжными услугами и сервисами, используемыми в банковской практике.

Шестое. Не менее важной стратегической задачей в рамках реализации тактических мер, целей деятельности Минфина является задача по повышению качества оказываемых государственных услуг. Для решения этой задачи в этом году государственные задания для учреждений на федеральном уровне были утверждены на основании базовых и ведомственных перечней услуг, а субсидии на их содержание рассчитаны на основании единых базовых нормативов затрат.

Следующим этапом должно стать оказание государственных услуг на конкурентной основе. Мы должны активно вовлекать в этот процесс негосударственные организации. Для этого в текущем году необходимо завершить работу над законопроектом о государственном заказе на оказание государственных услуг в социальной сфере.

Расширится электронное взаимодействие в бюджетном процессе. С 2017 года в электронном бюджете будут вестись процессы управления закупками, бюджетные росписи главных распорядителей бюджетных средств, бюджетные сметы получателей средств бюджета, а также планы финансово-хозяйственной деятельности федеральных бюджетных и автономных учреждений. Субъекты Российской Федерации стали подключаться к электронному бюджету впервые в прошлом году для формирования ведомственных перечней государственных и муниципальных услуг. Хотелось бы поблагодарить всех участников за слаженную совместную работу и особенно отметить регионы, которые активно участвуют в подключении к электронному бюджету и в получении новых электронных сервисов: это Воронежская область, Республика Мордовия, Саратовская область, Забайкальский край. Они уже реализовали все необходимые процедуры подключения к системе, сформировали свои перечни услуг в электронном формате и обмениваются таким образом.

Третья стратегическая цель Минфина касается доходной части бюджета. Здесь стоят следующие цели: обеспечение стабильности и предсказуемости налогового режима, повышение собираемости налогов и сборов, улучшение качества делового климата через упрощение и повышение удобства работы для экономических агентов, работающих вбелую, и, соответственно, создание невозможности для работы вне налогового законодательства. Это всё должно быть направлено на повышение конкурентоспособности нашей экономики. Какие задачи мы видим в рамках этой цели?

Первая – это стабильность налоговых условий. Стабильность налоговых условий является прямым следствием устойчивости бюджетной конструкции. Всем понятно, что существующий дефицит бюджета сейчас – это высокий риск увеличения налоговой нагрузки в будущем. Поэтому с этой точки зрения важен устойчивый баланс бюджета. Тем не менее налоговая система не стоит на месте: в преддверии грядущих приватизационных сделок в нефтяной отрасли крайне важна информация о системе налогообложения отрасли в дальнейшем. Поэтому одной из главных задач на этот год для Минфина является разработка новой системы налогообложения, в рамках которой гарантировалась бы устойчивость основных бюджетных параметров и стабильное долгосрочное развитие отрасли при любых колебаниях нефтяных цен. Такие предложения будут представлены в Правительство Российской Федерации в текущем году.

Важна также определённость относительно объёмов дивидендов, выплачиваемых государственными компаниями. В этом году норматив увеличен до 50% от прибыли. Считаем такую меру полезной, поскольку компании с более сильным дивидендным потоком привлекают больший интерес инвесторов, а значит, увеличивается их стоимость, с одной стороны, а с другой стороны, появляется стимул повышения эффективности инвестиционных программ и формируется дополнительный поток ресурсов в бюджетную систему. Мы будем предлагать Правительству продлить действие нормы о 50-процентной выплате дивидендов и на последующие годы.

В целях стимулирования развития малого и среднего бизнеса в налоговое законодательство будут подготовлены изменения, которые позволят снизить издержки субъектов малого и среднего предпринимательства, расширить круг малых предприятий, имеющих возможность применять специальные налоговые режимы, снизить неформальную занятость.

Вторая задача – это администрирование. С текущего года в ведении Минфина находятся налоговые администраторы, обеспечивающие сбор 90% доходов бюджетной системы.

Ключевая задача на ближайшие годы – это создание системы администрирования, построенной на единой методологической базе, что означает: больше поступлений, меньше административной нагрузки для легального бизнеса.

Мы активно взялись за работу по наведению порядка на рынке алкогольной продукции. Созданы рабочие группы с участием ключевых силовых ведомств, ликвидирован ряд схем по уклонению от уплаты акцизов. Уже видны и первые результаты. По итогам I квартала прирост поступлений акцизов по крепкому алкоголю вышел в положительную зону, и на сегодняшний момент поступления на 11% превысили уровень прошлого года.

Однако доля чёрного рынка алкоголя пока остаётся значительной. Поэтому считаем важным ввести дополнительный инструмент мотивации региональных властей в части контроля за оборотом алкогольной продукции.

С 2017 года при распределении полученных акцизов по региональным бюджетам мы предложим учитывать объёмы розничных продаж алкогольной продукции через систему ЕГАИС, которая обязательна к применению уже с июля текущего года. А в некоторых регионах уже сейчас средства учёта ЕГАИС установлены в абсолютном большинстве торговых точек.

Задача, которую мы ставим перед собой на алкогольном рынке, – это резкое сокращение нелегальных продаж алкоголя и создание высококонкурентного рынка алкогольной продукции, работающего вбелую и обеспечивающего максимальное качество продукции.

Федеральная таможенная служба. Здесь задача более сложная и комплексная. Прекрасно знаем об успехах налоговой службы и в части улучшения собираемости налоговых платежей, и в части повышения лёгкости ведения бизнеса. Именно такие задачи мы сейчас ставим и перед коллегами из таможенной службы. На первом этапе проекта мы уже запустили детальный анализ всех бизнес-процессов таможни. По его результатам можно будет говорить об интеграции информационных систем налоговой и таможенной служб для обеспечения повышения сборов налогов. Главная задача сегодня даже не столько в фискальной составляющей, которую осуществляет таможенная служба, сколько в упрощении условий ведения бизнеса для участников внешнеэкономической деятельности, снижении их административных издержек. Это является существенным вкладом в стимулирование экономического роста.

Подготовлено решение, направленное на сокращение издержек для добросовестных участников внешнеэкономической деятельности. Разработаны меры по улучшению ситуации в таможне, предусматривающие публичный доступ и обсуждение ценовой информации, содержащейся в профилях риска, ускоренное внедрение автоматической регистрации на товары автоматического выпуска, повсеместное внедрение центров электронного декларирования, позволяющих исключить физические контакты между декларантом и таможенным инспектором. Мы видим огромный потенциал для снижения административных издержек в переносе основных контрольных мероприятий на контроль после выпуска. Такие поручения о реализации этих задач даны Федеральной таможенной службе.

В части страховых взносов. Главная задача – остановить резкий рост дебетовой задолженности. По состоянию на 1 января текущего остаток задолженности достиг 267,1 млрд рублей и вырос почти на 50 млрд рублей всего за год. Уверен, что мы сможем кардинально поменять ситуацию в следующем году.

При рассмотрении вопросов администрирования нельзя не остановиться на теме серого бизнеса, который ещё присутствует в сегменте азартных игр. Под видом лотерей нелегально действуют псевдопредприниматели, используя так называемых одноруких бандитов. Вот здесь нам необходимо подготовить законопроект и нормативные акты. Мы уже сделали законопроект, который позволяет обеспечить регулирование этого рынка, сделать его прозрачным и, соответственно, привлекать в казну те доходы, которые сегодня просто скрываются. Считаем, что это также является одной из важнейших задач и по привлечению ресурсов в бюджетную систему, и, самое главное, в наведении порядка в этом достаточно ещё криминальном сегменте.

Четвёртая цель – это развитие финансовой системы. Несмотря на то что работа по исполнению «дорожной карты» международного финансового центра в Москве выполнена – создана ключевая инфраструктура финансовых рынков, финансовая система в полном объёме пока ещё не заработала в части наполнения экономики длинным денежным ресурсом. Необходимо формирование так называемых длинных денег, создание источника для таких длинных денег. Требуется реформировать работу негосударственных пенсионных фондов в части дополнительного пенсионного обеспечения. Полагаем, что формирование пенсионных накоплений может осуществляться не только в негосударственных пенсионных фондах, но и в банках, а также в компаниях накопительного страхования жизни. Вопрос ответственности каждого российского гражданина за формирование достойной пенсии должен стать фундаментом новой системы. В настоящее время такие предложения по стимулированию и созданию добровольной накопительной пенсионной системы подготовлены Министерством финансов совместно с Центральным банком и будут представлены в Правительство Российской Федерации.

Современную экономику невозможно представить без активных трансграничных операций – как в международной торговле, так и в финансовых операциях. Как показала мировая практика, именно либерализация законных валютных операций обеспечивает устойчивость финансовых рынков. Именно на движение в этом направлении и направлена наша работа. Это пятая цель. В этом году мы планируем провести полную ревизию систем валютного регулирования и контроля на соответствие современным экономическим условиям. Наша задача – максимально затруднить нелегальные операции и максимально упростить легальные, в том числе операции, по которым не возникает вопросов у налоговых органов.

Следующее – это долговая политика. Она будет преследовать двойную цель – привлечение средств для финансирования дефицита бюджета и развитие новых сегментов финансового рынка. В частности, в 2016 году предусмотрен новый выпуск инфляционных облигаций, который с учётом невысокой дюрации должен стать ориентиром при размещении корпоративных выпусков. Первый выпуск, размещённый в июле прошлого года, признан экспертами лучшим суверенным долговым инструментом, выпущенным в мире. Коллеги, это тоже большое достижение, я считаю, в деятельности Министерства финансов, когда мы выпускаем инструменты, интересные для рынка, с одной стороны, привлекаем ресурсы для бюджета и в эти инструменты вкладываются не только наши отечественные инвесторы, но и с удовольствием покупают иностранцы.

Прорабатывается также вопрос о выпуске специального долгового инструмента для физических лиц. Планируется максимально диверсифицировать предложения долговых инструментов как по типам, так и срокам их погашения. Такой подход позволит в ближайшие годы максимально расширить инвесторскую базу, что обеспечит дополнительную устойчивость рынка ценных бумаг.

Закончить своё выступление хотел бы важной темой – речь идёт о региональных финансах. Это наша седьмая цель, седьмая задача Минфина. Происходящие изменения в российской экономике, особенно в системе налогообложения, всю тяжесть бюджетных проблем отнесли на федеральный уровень, в то время как доходы региональных бюджетов растут. Мы видим это и по прошлому году – доходы регионов выросли почти на 5%, и в текущем году такая же ситуация. В результате, по итогам 2015 года, дефицит консолидированного бюджета субъектов Российской Федерации сократился в 2,6 раза и составил 170 млрд рублей.

В том числе такой неплохой результат вызван работой по ограничению динамики роста госдолга. Подписано соответствующее соглашение с субъектами Российской Федерации. Направлялись необходимые рекомендации для выстраивания бюджетной политики регионов. Понятно, что ситуация не столь безоблачна. География региональных финансов сильно отличается друг от друга. Есть регионы, у которых госдолг превышает 100% уровня налоговых и неналоговых доходов. Таких пять регионов, которым необходимо предметно работать. Мы готовы подставить плечо таким регионам вместе с финансистами из регионов, где качество финансов находится на высоком уровне.

Рядом регионов, по итогам 2015 года, нарушались ключевые положения бюджетного законодательства и условия заключённых соглашений. Мы будем занимать очень жёсткую позицию. Коллеги, всех финансистов прошу обратить внимание: будем занимать жёсткую позицию к нарушителям, применять все использующиеся возможности, которые предусмотрены в бюджетном законодательстве в случае несоблюдения как Бюджетного кодекса, так и тех соглашений, которые мы с вами заключаем.

Отдельно хочу остановиться на вопросе использования субсидий.

Правительством установлены жёсткие сроки распределения субсидий и сроки заключения соглашений – это 1 мая и 15 июля соответственно, после которых оставшиеся средства субсидий будут просто перераспределяться для тех регионов, которые более нуждаются в финансовой помощи. Субъектам необходимо обеспечить безусловное выполнение принятых обязательств и достижение тех целевых показателей, на которые выделяются соответствующие средства субсидий. Как и на федеральном уровне, регионам необходимо проводить оптимизационные мероприятия, вводить критерии нуждаемости при предоставлении мер социальной поддержки, больше работать над формированием доходной базы, включая меры по мобилизации доходов от налога на имущество, землю, а также меры, направленные на легализацию теневого сектора.

Основные задачи Минфина в части межбюджетных отношений мы видим следующие.

Первое. Завершение анализа полномочий субъектов Российской Федерации на достаточность ресурсного обеспечения. В прошлом году проведена инвентаризация переданных полномочий, а в текущем будут разработаны подходы к расчёту минимальной потребности в финансовом обеспечении расходных обязательств.

Второе. Повышение уровня точности прогнозирования объёма финансовой помощи для региональных бюджетов путём увеличения доли распределяемых законом трансфертов, с тем чтобы при формировании бюджетов субъектов Российской Федерации уже было понятно, какие трансферты будут перечислены из федерального центра.

Третье. Закрепление на постоянной основе за субъектами функциональных полномочий, финансовое обеспечение которых осуществляется за счёт субвенций из федерального бюджета, с одновременной передачей доходов бюджетам субъектов Российской Федерации. Считаем, что как можно больше надо передавать и полномочий, и, соответственно, доходных источников регионам.

Безусловно, будет проводиться работа по стимулированию региональных властей к повышению ответственности за качество долговой политики и осуществление жёсткого контроля за расходами бюджета.

Многие сегодня говорят о необходимости создания стимулов для зарабатывания субъектами Российской Федерации и о том, что действующие трансферты не стимулируют субъекты Российской Федерации к зарабатыванию, поскольку объёмы их уменьшаются.

Здесь хочу сказать следующее, что для стимулирования регионов в зарабатыванию собственных средств создана, во-первых система грантов, которая использовалась и в прошлом году, и в этом году.

Кроме того, в основном трансферте, который передаётся бюджетам регионов (так называемые дотации на выравнивание бюджетной обеспеченности), заложены, согласованы с субъектами Российской Федерации механизмы стимулирования зарабатывания. Какие это механизмы? В рамках трёхлетнего бюджета мы не уменьшали объёмы трансфертов, заложенные уже в трёхлетнем бюджете, это первое. Второе – это база для расчёта трансфертов на выравнивание бюджетной обеспеченности. Берётся не последний год, когда, возможно, субъект нарастил доходную базу, а берётся период 2,5 года, то есть это сглаживание происходит. И третье: в случае если субъект увеличил поступление налога на прибыль, НДФЛ от вновь вводимых предприятий, производств, то, если темпы этого увеличения выше, чем средние темпы прироста этих налогов по Российской Федерации, берутся темпы по Российской Федерации.

Такие инструменты стимулирования к зарабатыванию собственной доходной базы у субъектов заложены, прекрасно отработаны с финансистами, с губернаторами и так далее. Поэтому просто нужно коллегам, губернаторам (я обращаюсь к финансистам) больше показывать эти стимулы, потому что, может быть, не все вникают в наши методики межбюджетных трансфертов, но механизм такой есть.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, это основные цели и задачи, которые мы будем реализовывать в текущем году и которые мы ставим себе в качестве приоритетов. В заключение хотел бы поблагодарить Вас за оценку работы Министерства финансов, за высокую оценку. Хочу сказать, что всё это сделано нашим коллективом, нашими сотрудниками, нашими службами, которые сегодня присутствуют здесь, в этом зале. Мы очень ответственно относимся к вопросу укрепления государственных финансов, очень ответственно относимся и к вопросам экономического роста, ещё раз говорю, мы, наверное, самое заинтересованное в этом плане министерство.

Ещё раз хотел поблагодарить всех сотрудников за ваш профессионализм и, Дмитрий Анатольевич, хотел заверить, что мы справимся с любыми вызовами, задачами, которые стоят перед Министерством финансов. Спасибо большое.

Э.Набиуллина: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, Игорь Иванович, Антон Германович, уважаемые коллеги! Я также хочу начать со слов благодарности всем сотрудникам Министерства финансов. Нам в прошлом году (достаточно сложный год) было необходимо очень тесно координировать свою работу, совместно работать. Я хочу сказать, что нам приятно работать с вами, потому что мы видим очень профессиональный и ответственный подход к делу, очень неравнодушный подход к делу. При этом у нас очень много общих задач.

Два направления, наверное, самые основные в нашей совместной работе, – это обеспечение макроэкономической стабильности и создание условий для развития финансового рынка. Макроэкономическая стабильность – это прежде всего низкая инфляция и сбалансированный бюджет, причём сбалансированный не в рамках одного года, а устойчиво сбалансированный бюджет, низкий дефицит, низкий государственный долг. Именно эта макроэкономическая стабильность, на наш взгляд, должна стать основой и для структурных изменений, и для улучшения инвестиционного климата.

Для Центрального банка бюджетная политика – это важный фактор в снижении инфляции, и мы учитываем ситуацию с бюджетом, в том числе когда принимаем решения по ключевой ставке. Между бюджетной и денежно-кредитной политикой есть вполне однозначная связь: чем жёстче бюджетная политика, тем более мягкой может быть денежно-кредитная политика, и наоборот. И мы приветствуем стремление Министерства финансов не наращивать дефицит бюджета, вернуться к трёхлетнему бюджетному планированию, поскольку неопределённость бюджетной стратегии является существенным проинфляционным фактором.

Антон Германович, выступая, сказал, что Минфин переживает за экономический рост. Надо сказать, что и Центральный банк также беспокоит экономический рост, и наш вклад в возвращение к устойчивому росту мы видим прежде всего в снижении и закреплении инфляции на устойчиво низких уровнях. Потому что без низкой инфляции не будет низких долгосрочных процентных ставок в экономике и предсказуемости условий ведения бизнеса, критически необходимых для экономического роста.

Последние данные по инфляции показывают, что она действительно снизилась, сейчас в годовом выражении составляет 7,2%, то есть по сравнению с аналогичным периодом прошлого года снизилась где-то в два раза, вернувшись к уровням трёхлетней давности. Это нас приближает к достижению цели – к концу 2018 года иметь уровень инфляции 4%. При этом то, что мы сейчас выходим на уровень, скажем так, привычный до 2014 года, не должно нас расслаблять, мы не должны терять бдительности, потому что есть риск того, что мы застрянем на уровне 6–7%.

Кому-то этот уровень инфляции может показаться приемлемым. На мой взгляд, он абсолютно неприемлем, потому что это не тот уровень инфляции, который нужен для инвестиционного роста. 6–7 % – это неинвестиционный уровень инфляции, и сейчас мы видим, что сохраняется высокая неопределённость в ситуации на внешних рынках. Это создаёт и риски для инфляции, и риски для бюджета, и наша задача – обеспечить последовательность и предсказуемость макроэкономической политики.

Почему цель – 4%? Во многих развитых странах и развивающихся странах целевой ориентир для инфляции и ниже, около 2%. Тем не менее мы считаем, что для нашей экономики (это обсуждали с Правительством, когда отрабатывали основные направления денежно-кредитной политики) 4% – это приемлемый, адекватный уровень.

Во-первых, это уровень, который позволяет в условиях структурной перестройки меняться относительным соотношениям цен, но с другой стороны, он не настолько высокий, как 6–7%, – тот уровень инфляции, который не способствует инвестициям. При этом если будет более высокая инфляция, если она даже будет 6–7%, это будет означать, что номинальные процентные ставки в экономике будут выше, будет выше премия за риск и при этом будет достаточной и может сохраняться высокая волатильность цен финансовых активов и валюты, так как волатильность и цен финансовых активов, и валюты ниже, чем ниже инфляция при прочих равных условиях. Из этого следует, что при более высокой инфляции окупаться будет меньшее количество инвестиционных проектов, инвестиционная активность будет ниже. Поэтому эта цель, на наш взгляд, а) реальна и б) абсолютно необходима для структурной перестройки нашей экономики.

При этом сохранение консервативного подхода к формированию бюджетных расходов 2016 году принципиально важно и для долгосрочной устойчивости государственных финансов с учётом ограниченного размера резервного фонда и ограниченных возможностей привлечения капитала на внешних рынках, в том числе связанных и со стоимостью обслуживания государственного долга. Мы понимаем, какая сложная задача стоит перед Министерством финансов, для того чтобы, не имея возможности наращивать общий объём расходов, тем не менее иметь и бюджетные стимулы, которые будут соответствовать экономическому росту. Это значит, дополнительные требования к приоритизации расходов, к эффективности расходов, потому что не хотелось бы, конечно, всем нам при сокращении дефицита бюджета и при ограничении бюджетных расходов, чтобы пострадали наиболее эффективные с точки зрения структурных изменений в экономике расходы.

Макроэкономическая политика – это важнейшая, но не единственная зона взаимодействия Министерства финансов и Центрального банка. Мы активно сотрудничаем в области совершенствования регулирования в финансовом секторе и проработки необходимого законодательства. У Центрального банка нет права законодательной инициативы, поэтому мы работаем с Правительством. И наш, конечно, основной партнёр в этом вопросе – Министерство финансов. В прошлом году мы подготовили достаточное количество предложений по совершенствованию регулирования на финансовом рынке. Хочу поблагодарить сотрудников Министерства финансов за эту совместную работу.

Но сейчас мне хотелось бы выделить те направления законопроектной деятельности, которые Центральному банку представляются наиболее приоритетными в ближайшее время. Прежде всего это законопроект, который связан с определением требований по деловой репутации, которые будут применяться к менеджменту и собственникам некредитных финансовых организаций.

У нас такие требования есть по отношению к банкам. Их, наверное, тоже нужно совершенствовать, но здесь мы хотели бы применить кросс-секторальное регулирование: когда будут одинаково жёстко пресекаться попытки вернуться к работе на финансовом рынке лицам, которые запятнали свою репутацию, вне зависимости от того, совершили ли они нарушения, работая в банке, страховой компании, негосударственном пенсионном фонде или другом финансовом институте. Проект большой достаточно, объёмный, трудный, но надеюсь, что наши усилия позволят принять его до конца сессии.

Второй проект связан с повышением требований в страховой сфере. Страховщики – это ключевые участники финансового рынка. К ним должны предъявляться, на наш взгляд, требования не меньше, чем предъявляются к банкам или негосударственным пенсионным фондам. И проект решает эти задачи.

Третий проект связан с оптимизацией процедур банкротства страховщиков и передачей функций по конкурсному управлению Агентству по страхованию вкладов. Мы рассматриваем этот проект как часть большой работы по совершенствованию в целом процедур банкротства, финансового оздоровления финансовых организаций.

В ближайшее время Государственной Думе предстоит рассмотрение ещё нескольких проектов, которые имеют значение для различных аспектов надзора на финансовом рынке.

Антон Германович говорил в выступлении о том, что одна из задач Министерства финансов – инвентаризировать в принципе всё законодательство, связанное с валютным регулированием и валютным контролем. Мы полностью поддерживаем подход, который будет означать облегчение, скажем, условий для добросовестных и понятные, чёткие препоны тем, кто осуществляет недобросовестные операции.

Один из проектов, который упрощает обмен наличной валюты в части идентификации (это удобство и для граждан): нужна будет идентификация личности при обмене свыше 40 тыс. рублей, от 40 тыс. до 100 тыс. – упрощённая идентификация. Мы считаем, что в приоритетном порядке можно было бы принять, действительно, этот закон.

Также для нас очень важно законодательство, которое позволит банковскому надзору занимать более активную позицию и пресекать проблемы на ранних стадиях. Мы все с Вами согласны, что те проблемы, которые возникают в финансовой сфере, нужно выявлять как можно раньше и пресекать как можно раньше, и сделать это без введения института профессионального суждения достаточно сложно. Мы рассчитываем на то, что подходы Центрального банка, Министерства финансов здесь будут поддержаны.

И ещё в заключение хотела отметить один законопроект, который Центральный банк считает важным для завершения работы по созданию ключевых элементов финансового рынка, инфраструктуры финансового рынка. Если в прошлом году мы достаточно активно работали по проекту национальной системы платёжных карт, продолжаем работать. На наш взгляд, на нашем финансовом рынке, конечно, нужен крупный игрок на рынке перестрахования – национальная перестраховочная компания. Мы обсуждаем этот проект давно, там есть некоторые разногласия, но, на мой взгляд, конечно, нужно двигаться, этот элемент создавать. Потому что только это позволит обеспечить и в определённом смысле самодостаточность, и устойчивость развития финансового рынка.

В заключение ещё раз повторю, что последовательность в макроэкономической политике и приоритет макроэкономической стабильности означает предсказуемость условий ведения бизнеса. Это важнейшее условие для экономического роста, как и снятие структурных ограничений, и я надеюсь, что в результате того, что мы будем проводить ответственную и бюджетную денежно-кредитную политику, обеспечим эту макроэкономическую стабильность и будем содействовать созданию условий экономического роста. Спасибо большое за внимание.

Т.Голикова: Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! За последние три года, как я стала председателем Счётной палаты, стало уже традицией, что по результатам, по сути, наших годовых контрольных мероприятий мы выступаем на расширенной коллегии Министерства финансов, чтобы обозначить те проблемы, с которыми мы сталкиваемся, и те нарушения, которые мы выявляем в ходе контрольной работы.

И отрадно обратить внимание на то, что за эти три года у нас с Министерством финансов сложились достаточно серьёзные темы для совместной отработки, и это не просто сложившаяся практика для отработки, но и уже имеющийся результат. Конечно, не всё удаётся, конечно, не всё можно решить за такой короткий срок, но самое главное, что мы поступательно идём вперёд, и сегодня очень о многом в своём докладе говорил Антон Германович (А.Силуанов).

Речь идёт, конечно, и о сокращении дебиторской задолженности перед бюджетом и по доходам, и по расходам, и о работе со взносами в уставные капиталы, субсидиях государственным корпорациям, ресурсах, которые предоставляются на исполнение государственного задания для федеральных автономных и федеральных бюджетных учреждений, и многих других проблемах, которые являются предметом нашего самого пристального внимания, и в первую очередь с точки зрения эффективности использования тех ресурсов, которые сегодня имеются у государства.

Я сказала, что что-то удалось, что-то не удалось сделать. Антон Германович в своём докладе отметил, что в 2015 году не удалось, несмотря на определённые усилия, стабилизировать ситуацию с ростом дебиторской задолженности. При этом это касается не только расходов, это касается, к сожалению, и доходов бюджетной системы, и доходов федерального бюджета. Но, собственно, я не планировала сегодня об этом говорить с учётом того, что об этом сказал Антон Германович. Единственное, хотела обратить внимание на два момента.

Росфиннадзор ликвидирован. Полномочия Росфиннадзора переданы Федеральному казначейству. Федеральное казначейство – специфический орган, и он тоже обладал своими полномочиями по внутреннему контролю, осуществляя санкционирование расходов.

Здесь я бы хотела обратить внимание на одну проблему, которая может возникнуть, если её на начальном этапе не разрешить. Казначейство санкционирует расходы, значит, оно уже осуществляет контроль за теми бюджетными ассигнованиями, которые уходят из федерального бюджета. Но жизнь у нас идёт на земле, и не исключено, что при санкционировании соответствующих бюджетных расходов потом окажется, что эти расходы будут использованы нецелевым образом. И здесь возникнет тема ответственности, в том числе органов казначейства, за те расходы, которые оно санкционировало.

Почему я об этом говорю? Потому что хочу подойти к другой теме. Несмотря на то что в 2013 году была принята новая редакция постановления Правительства по внутреннему контролю, эта редакция не заработала должным образом, и внутренний контроль в главных распорядителях на сегодняшний день не заработал.

Если бы сегодня этой теме было уделено более существенное внимание и если бы органы внутреннего контроля главных распорядителей работали надлежащим образом, по соответствующим единым стандартам, я думаю, таких проблем, которые мы сегодня имеем с эффективностью расходов, или части проблем, которые мы имеем с эффективностью расходов, не было бы.

И мне представляется, Дмитрий Анатольевич, принципиально важным достроить эту систему внутреннего контроля и возложить соответствующую ответственность за контроль на главных распорядителей бюджетных средств, разделив полномочия между органами Федерального казначейства по внутреннему контролю и соответствующими главными распорядителями. При этом я хочу обратить внимание также и на Ваше решение, которое Вы принимали в феврале, и случайным образом так совпало, что сегодня наступает срок доклада Министерства финансов совместно с Министерством экономического развития и другими заинтересованными федеральными органами об эффективности использования ресурсов по данным за I квартал 2016 года. По отдельным показателям данные есть, по дебиторской задолженности показателей пока нет. Но есть одна существенная деталь в Вашем поручении: если по результатам доклада Министерства финансов выявится, что какой-то федеральный орган всё-таки ненадлежащим образом использовал бюджетные ресурсы, то Вы должны принять решение о соответствующих дисциплинарных выводах.

Как я уже сказала, я не хотела сегодня говорить об эффективности, я всё-таки хотела сегодня – с учётом того, что на заседании коллегии присутствуют регионы страны, – поговорить о проблематике, которая связана с состоянием бюджетов субъектов Российской Федерации, сконцентрироваться на той седьмой задаче, о которой говорил Антон Германович, и, может быть, в каких-то моментах не согласиться с теми выводами, которые прозвучали от Министра финансов.

На что я хотела обратить внимание? Принимаемые меры в 2014-м, 2015 году по сокращению государственного долга субъектов Российской Федерации и реструктуризации коммерческой задолженности не дают того существенного эффекта, на который мы все рассчитывали. К сожалению, рост госдолга субъектов Российской Федерации на сегодняшний день продолжается. По состоянию на 1 апреля 2016 года он снова возрос по сравнению с 1 января 2016 года на 1,5% и составил 2,352 трлн рублей.

Если говорить о структуре государственного долга регионов, то за I квартал структура улучшилась в пользу бюджетных кредитов и доля бюджетных кредитов в структуре долга возросла до 43,3%, то есть на 8,4 пункта, а доля коммерческих кредитов сократилась на 7,3 пункта и составила в структуре долга 34,3%.

Но это общие цифры по Российской Федерации. На самом деле ситуация выглядит более тревожно. На сегодняшний день коммерческую задолженность выше среднероссийского уровня имеют 36 регионов страны. При этом из этих 36 регионов 19 имеют в структуре долга коммерческую задолженность более 50%. Причём это устойчивая тенденция, которую на протяжении ряда лет мы наблюдаем. Есть регионы, которые практически всё время находятся в состоянии высокой коммерческой задолженности, а соответственно, роста расходов на обслуживание и вытеснения других расходов из своих бюджетов. Как правило, это неуспешные регионы, это регионы, которые получают, как правило, существенные объёмы финансовой помощи из федерального бюджета.

Примечательно и то, что I квартал с дефицитом закончили 50 регионов (в прошлом году это было 29 регионов). При этом расходная часть бюджетов субъектов Российской Федерации, если говорить о 2015 годе (факте) и 2016 годе (плане), на сегодняшний день одинакова – 9,5 трлн рублей. Это на самом деле, как нам кажется, ситуация очень тревожная, мы о ней говорим не первый раз. Поэтому, для того чтобы понять, а что же всё-таки послужило основной причиной такой ситуации, мы провели в конце прошлого года соответствующее контрольное экспертно-аналитическое мероприятие на примере одного из регионов и получили информацию со всей страны, а что же реально произошло за 11 лет с той ситуацией по разграничению полномочий, которая была осуществлена в 2004 году и вступила в силу с 1 января 2005 года.

Так вот та ситуация, которая сегодня сложилась со сбалансированностью бюджетов субъектов, во многом связана с теми решениями, которые мы на протяжении последних 11 лет принимали. Мы по предметам совместного ведения увеличили количество полномочий субъектов Российской Федерации за 11 лет с 46 до 105, делегированных полномочий с федерального уровня – с 11 до 117. При этом должна сказать (и этот анализ это наглядно показывает), что, к сожалению, не всегда закрепление полномочий и наделение новыми полномочиями сопровождалось соответствующими доходными источниками или финансовым обеспечением. Понятно, что доходные источники с учётом крена в сторону нефтегазовых доходов в федеральном бюджете закреплять за бюджетами субъектов достаточно сложно, но и соответствующую финансовую помощь мы тоже не передавали. И этому свидетельство – другие цифры. Просто цифры – вещь упрямая, против них ничего не скажешь. У нас объём всех межбюджетных трансфертов из федерального бюджета за 11 лет увеличился в 3,3 раза. Это номинальное выражение. При этом прослеживается устойчивая тенденция снижения межбюджетных трансфертов в расходах федерального бюджета. Если в 2005 году это было 13,8%, то в 2016 году это уже 10%. Соответственно, почти на 4 процентных пункта доля межбюджетных трансфертов снизилась, хотя по деньгам, 1,6 трлн рублей, это кажется большой цифрой.

Что происходит в доходах субъектов? В доходах субъектов возрастает доля того, что передаётся из федерального бюджета. И на один пункт доля доходов за счёт межбюджетных трансфертов, которые передаются из федерального бюджета, возросла. Антон Германович здесь сказал, что растут доходы субъектов Российской Федерации. Но если мы посмотрим, что произошло за 11 лет, то мы увидим, что межбюджетные трансферты возросли, как я сказала, в 3,3 раза, а доходы бюджетов субъектов возросли в 3,1 раза. А если мы посмотрим на саму структуру межбюджетных трансфертов, которые передаются из федерального бюджета, то мы увидим следующее. На мой взгляд, это очень опасная тенденция, которая имеет место быть и которая продолжается. Что я имею в виду? В общей структуре межбюджетных трансфертов доля дотации на выравнивание и дотации на сбалансированность сократилась на 4 процентных пункта. При этом сама доля (как доля) с 59,2 в 2005 году сократилась до 40,6% по факту 2015 года. И что любопытно, за I квартал 2016 года она продолжила своё сокращение. И сейчас у нас получается такое соотношение, что доля дотации на выравнивание у нас составляет в межбюджетных трансфертах всего 39,3%, а 60,7% приходится на субвенции, субсидии, иные межбюджетные трансферты.

При этом я хочу обратить внимание, что дотация – это единственный инструмент, который позволяет в отсутствие закреплённых доходных источников принимать решения субъектам Российской Федерации по поводу того, куда эти средства перераспределять. И мне кажется, продолжение такой тенденции, как я уже сказала, является весьма опасным, поскольку оно не даёт возможности сбалансировать бюджеты субъектов Российской Федерации и принимать решения по собственным полномочиям. По сути, субвенции, субсидии и иные межбюджетные трансферты являются как бы навязанными из федерального центра.

И я хочу сказать, что сами субвенции и сами субсидии с точки зрения сбалансированности, в общем, для бюджетов субъектов Российской Федерации ничего не решают. А иные межбюджетные трансферты вообще никак не связаны с полномочиями – это категория, которая была привнесена в бюджетное законодательство в 2008 году. И мне кажется, что сейчас настало время в принципе отказаться от категории иных межбюджетных трансфертов. Много или мало это денег? Вот к 2016 году сейчас это 262 млрд рублей. Мне кажется, что вполне можно было бы часть иных межбюджетных трансфертов, часть субсидий совершенно спокойно присоединить к дотациям и сделать эту помощь как помощь на цели выравнивания и на цели сбалансированности и соответствующей компетенции субъектов Российской Федерации.

Почему я так говорю? Дмитрий Анатольевич, к сожалению, у нас на сегодняшний день нет ни у одного органа компетенции по поводу того, а кто должен координировать те самые субсидии, которые выделяются из федерального бюджета по разным направлениям в пользу тех или иных отраслей, и никто не отслеживает, что происходит со сбалансированностью бюджетов субъектов Российской Федерации в результате принятия тех или иных решений по поддержке тех или иных отраслей.

Ещё один момент, на который я хотела бы обратить внимание. Мы вроде бы сделали благое дело, когда сделали единую субвенцию. Эту единую субвенцию, то есть на переданные полномочия, перечисляет Министерство финансов, но при этом нормативно-правовое регулирование в отношении субвенций осуществляют соответствующие министерства и ведомства. Они вообще себе плохо представляют, что происходит в бюджетах субъектов с исполнением переданных полномочий, и наши контрольные мероприятия это показывают.

Сегодня и Вы, и Антон Германович говорили о загсах. Загсы, вообще говоря, – это делегированные полномочия. После того как в бюджете произошла оптимизация расходов, там тоже произошла оптимизация расходов по субвенции, субвенции тоже были сокращены на 10%. Что произошло в результате? Нормативные документы соответствующего ведомства не изменились, деньги сократились, в результате полномочие не выполнено. Субъект вынужден на делегированные полномочия добавлять свои собственные деньги из своего собственного бюджета. Тогда возникает вопрос: если они делегированные, то почему он должен направлять свои ресурсы? Он просто спасает систему и просто как бы реализует это полномочие. Но это как пример.

Что я хочу сказать, резюмируя эту часть? Я не хочу останавливаться ни на каких других проблемах. Мне кажется, хоть Антон Германович и обозначил это как седьмую задачу, но просто он шёл по логике своего доклада. Сбалансированность бюджетов субъектов Российской Федерации, хоть у нас и разграничены полномочия, сегодня является темой, которая встаёт на повестку дня одной из первых. Если мы не примем соответствующие решения и по инвентаризации делегированных полномочий, и по инвентаризации тех субсидий, которые мы предоставляем из бюджета, и иных межбюджетных трансфертов, и не перестроим эту систему, мы никогда не остановим ту проблему, которая связана с ростом государственного долга субъектов Российской Федерации и теми проблемами, которые сегодня у них складываются. Спасибо.

А.Воробьёв: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые члены Правительства! Члены коллегии! Спасибо за возможность выступить на коллегии ключевого министерства. Московская область – второй регион по численности и по собственным доходам, 480 млрд рублей. В прошлом году мы показали рост – 9%, а по собственным доходам на душу населения мы занимаем 17-е место.

Вчера при подготовке к коллегии Антон Германович рекомендовал говорить только о проблемах и предложениях, поэтому я остановлюсь исключительно на них. Первое – эффективность расходов. Постановление Правительства №999, пожалуй, в регионах сейчас наиболее обсуждаемое, начало действовать с 1 января 2015 года. Хочу сказать, что мы, безусловно, поддерживаем политику, направленную на результат, на своевременное освоение средств, и со своей стороны приучаем к жёсткой финансовой дисциплине муниципальные территории. Вместе с тем считаю, что сегодня установленная система ответственности регионов за расходованием этих средств крайне жёсткая. В частности, федеральные деньги, как известно, идут не напрямую субъекту, а проходят через профильные ведомства, и очень часто мы получаем субсидии во второй половине года. Поэтому хотел бы попросить всё-таки также возложить ответственность за доведение средств до регионов на профильные министерства.

Вторая проблема, которая стоит у нас на пути освоения, – это освобождение территорий при строительстве инфраструктурных проектов. С нас очень жёстко требуют освоения средств. Это, ещё раз подчеркну, справедливо, однако сегодня мы сталкиваемся с непреодолимыми препятствиями при освобождении территорий, особенно если речь идёт о лесфонде. Поэтому хотелось бы попросить упрощённой процедуры, которая бы позволила своевременно реализовывать инфраструктурные проекты.

Ещё одно жёсткое требование. Возврат 100% субсидий в случае неполного, даже незначительно, освоения, очевидно, может повлечь недостроенные объекты. И в этой связи также в этом постановлении прописан штраф. В этом году он 30% от субсидии, а вообще в основе постановления – до 100%. Соответственно, считаю, что это чрезмерно строгое наказание. И если бы наказание было от части неосвоенных средств, мы бы считали это всё-таки более адекватным и соразмерным.

Вчера, уважаемый Дмитрий Анатольевич, Вы сказали, что важно эффективное государственное управление, и Правительство Российской Федерации здесь показывает пример.

Мы со своей стороны в регионе в 2015 году также провели очень вдумчивую и аккуратную работу по оптимизации численности: у нас получилось сократить государственных и муниципальных служащих на 45%. Сразу хочу сказать, что это не было сделано по мановению одной руки и никто не рубил сплеча, – было проведено тщательное нормирование, и большая часть функций была переведена в подготовленные МФЦ.

Если раньше МФЦ у нас выполняли роль такого передаточного почтового ящика, сегодня благодаря информатизации мы обеспечиваем достижение целевых показателей. Общей экономии средств в 2015 году удалось достичь – порядка 2 млрд рублей. В итоге мы пришли к оптимальному показателю, сегодня Московская область по численности государственных и муниципальных служащих делит третье-четвёртое места с Тульской областью, а лидерами у нас в стране являются Москва и Санкт-Петербург. Считаю, что подобный подход позволяет экономить большие, серьёзные средства, и на это тоже можно обратить внимание.

Оптимизация также коснулась и муниципального устройства. Мы видим, что там, где идёт преобразование из муниципального округа с несколькими поселениями в городские округа, нам удаётся экономить на административном аппарате до 45–50%. В частности, в Мытищах (сейчас это городской округ) в 2015 году мы затратили на его содержание 1 млрд рублей, в 2016 году это будет 604 млн рублей.

Централизация закупок – ещё одна актуальная тема, огромные деньги. Мы совместно с ФАС реализовали комплексную программу. Если раньше в Московской области было порядка 6 тыс. участников и буквально каждый детский сад и школа могли объявлять конкурс по закупке питания, начиная с картофеля и капусты и заканчивая мебелью, сегодня эта система централизована и позволила нам сэкономить в 2014 году 7 млрд рублей, а в 2015 и 2016 годах обеспечить экономию до 17. Все эти деньги идут исключительно на реализацию указов Президента. В этой связи хотелось бы предложение озвучить. Сегодня электронный аукцион позволяет всё осуществлять в электронном виде, однако, когда идёт подготовка конкурсов, документы до сих пор привозят на пикапе или даже «Газели». Я знаю, что Вы, Дмитрий Анатольевич, проводили совещание, и законопроект принят в первом чтении. Очень бы хотелось, чтобы наши территории могли иметь возможность в XXI веке проводить конкурсы также в электронном виде.

Увеличение доходной базы. Здесь, что касается темпов роста НДФЛ и прибыли, думаю, как и у всех территорий, темпы снижены. Вместе с тем мы в плюсовой зоне находимся. Основной рост в 2014 и 2015 годах мы увидели по имущественным налогам. Это стало возможным благодаря кадастровой оценке земли и имущества. Здесь, безусловно, мы прислушиваемся к рекомендациям и, когда земля оценена по завышенной, как кажется собственнику, цене, в досудебном порядке снимаем все преграды.

Что касается имущества, большая просьба добавить в закон (здесь поддерживает нас Росреестр) дополнительные нормативы. В частности, это наименования «склад», «магазин», «апартаменты», фактический износ указывать, указывать материалы фундамента и кровли. Таким образом, оценка имущества будет более точной и позволит избежать ряда ошибок.

Здесь сегодня говорилось об акцизах на алкоголь. В 2015 году мы сминусовали. Это единственный налог, по которому мы показали минус 3,1 млрд рублей (17%). Однако благодаря взаимодействию с Росалкогольрегулированием, а также системе, на которую мы готовы с 1 июля перейти, сегодня цифры, слава богу, изменились. По I кварталу мы прибавили 14,5%. Очень надеемся, что с Игорем Петровичем Чуяном, теперь уже под руководством Минфина нам посредством ЕГАИС удастся убрать все возможные уходы от платежей. Деньги чувствительные, и нам, конечно, хотелось бы их иметь в своём бюджете.

Ликвидация задолженности по налогам. В 2015 году благодаря совместному с Михаилом Владимировичем Мишустиным решению все МФЦ Московской области (106) мгновенно выдают жителям задолженность по налогам. Таких обращений было 1,2 млн только в первый год. Считаем, что подобная практика, если будет распространяться на территории всей страны, безусловно, даст дополнительные удобства и эффект при администрировании и взимании задолженности.

Мы понимаем свою задачу, Дмитрий Анатольевич, мы должны, как здесь сегодня говорилось, развивать экономку, реальный сектор. Конечно, последнее время все столкнулись… Пожалуй, самой главной темой была ставка кредитов – она, мягко сказать, высоковата. Но что здесь очень важно: своевременные мероприятия федерального Правительства показали свою эффективность.

В частности, Московская область, несмотря на то, что валовый региональный продукт у нас на 26% – это промышленность, ещё четверть – это торговля, занимает первое место по промышленному производству овощей.

Та политика, которую сегодня ведёт Минсельхоз в части капитальных затрат, позволяет нам реализовывать многомиллиардные проекты. Очень хотелось бы, чтобы эта работа имела среднесрочные перспективы. Сегодня мы порой не знаем, когда закончится эта программа и когда перестанут субсидировать капитальные затраты по дотациям и поддержке (молоко, мясо, производство овощей и прочие направления).

Вчера было сказано о дополнительных 20 млрд, Дмитрий Анатольевич, в части поддержки Фонда развития промышленности, мы тоже это горячо поддерживаем, потому что видим, что это реальные проекты, которые обеспечивают и занятость, и рост НДФЛ, и формирование налоговой базы.

В прошлом году мы получили статус дополнительно двух свободных экономических зон благодаря решению федерального Правительства – в дополнение к Дубне это Ступино и Фрязино. Могу сказать, что сегодня (цифры, как здесь сказали, вещь упрямая) мы видим, в каждую зону за первые полгода пришли уже резиденты (семь – во Фрязино и 10 – в Ступино), которые вкладывают порядка 20 млрд рублей в каждую из зон. Это очень позитивная динамика, которая, безусловно, нас радует.

Ипотека, о которой сказал Антон Германович. Безусловно, это была очень большая помощь всему строительному комплексу, ну и, конечно, доступность людям. Сегодня есть информация, и вчера об этом говорилось, что ипотека будет поддержана до 1 января 2017 года. Мы очень рассчитываем, что и здесь будет обеспечено среднесрочное понимание, как в дальнейшем человек может распорядиться своими деньгами и как приобрести доступное жильё.

Ещё раз спасибо за возможность выступить, и хочу сказать о полном взаимопонимании и плотном сотрудничестве как с Правительством Российской Федерации, так и с Министерством финансов.

Спасибо.

Д.Медведев: Я сказал несколько слов вначале. Хочу лишь подчеркнуть необходимость и дальше такую же линию держать, стараться находить оптимальные решения в нынешних сложных условиях. Здесь выступали коллеги, помимо доклада министра, говорились вполне справедливые слова по совершенствованию нашей работы, включая принятие новых актов в сфере банковского и финансового законодательства, оптимизацию системы внутреннего контроля в главных распорядителях бюджетных средств. Говорилось о сбалансированности бюджетов субъектов нашей страны. Я тоже в своём выступлении эту тему затронул. Очевидно, здесь ситуацию не надо идеализировать. Она в чём-то получше смотрится, в чём-то, к сожалению, проблемы и усугубляются, и на это нужно обратить самое пристальное внимание всем, кто занимается региональными финансами как на федеральном уровне, так и в самих субъектах.

По поводу ответственности регионов, о чём только что Андрей Юрьевич (Воробьёв) говорил, – это всегда палка о двух концах. С одной стороны, вроде какие-то решения выглядят избыточно жёсткими. А с другой стороны, приходят и предлагают дальше гайки завинчивать, говорят: не платят, не исполняют, не участвуют – давайте здесь что-то заберём, здесь ответственность сделаем более жёсткой. Я не возражаю против того, чтобы посмотреть и вопросы, связанные с оптимизацией ответственности регионов по целому ряду бюджетных обязательств и вообще в сфере финансового законодательства. Хорошо, что коллеги занимаются темой экономии на государственных услугах, на аппарате, на государственных закупках. Надеюсь, эта линия будет продолжена.

Что касается будущего министерства – вы сами это будущее и создаёте. Я вот открыл доклад, смотрю: уже всё выглядит так, как нам советуют делать наши всякие разные аналитики, умники. «Стратегическая карта министерства» (раньше бы по-другому написали) первое, с чего начинается, – это миссия. Вот Алексей Леонидович (Кудрин), когда министром был, наверное, ещё о миссии не говорилось, а сейчас первое – это миссия. После этого второе важное – это сразу ценности. Не всякие там поручения какие-то, а ценности, причём ценности правильные: верное служение государству, профессионализм, открытость и результативность. Надеюсь, этих ценностей и будет придерживаться министерство.

Ну а сейчас – подарки.

А.Силуанов: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 20 апреля 2016 > № 1731093 Дмитрий Медведев, Антон Силуанов

«Мы никогда не отказывались от возможностей приобретения хорошего банковского бизнеса»

Банк «Югра» продолжит диверсифицировать свой портфель клиентов

Ирина Быстрицкая

Банк «Югра» продолжит диверсифицировать свой портфель клиентов. Руководство готовится к IPO, впрочем размещать стратегический пакет акций не планируется. О планах банка на среднесрочную и долгосрочную перспективу, в интервью «Газете.Ru» рассказал президент банка «Югра» Алексей Нефедов.

— Изменился ли за годы работы банка профиль клиента или «Югра» продолжает ориентироваться на промышленный сектор?

Многие сотрудники все эти годы работают со старыми клиентами из нефтегазовой, нефтесервисной отраслей. Там и сегодня хорошая доходность, окупаемая экономика даже несмотря на падение цен на углеводороды. Для нас по-прежнему это стратегический профиль банка. Также опыт взаимодействия масштабируется в другие сферы промышленности - по предприятиям станкостроения, например.

Обобщая - сейчас мы ищем интересные возможности по всему спектру промышленности России. Активно общаемся с предприятиями, компаниями с потенциалом импортозамещения.

Мы видим, как процессы импортозамещения активно разворачиваются во многих отраслях - в оборонной, в пищевой, в сельскохозяйственной сферах. На этих рынках очень заметен разворот конъюнктуры рынка и технологических цепочек на замену импортных поставок оборудования, комплектующих, разного рода материалов.

Нам в банковской деятельности эта тенденция создает новые возможности по диверсификации портфеля по отраслям, рисков, увеличению объемов обслуживания как в кредитной работе, так и расчетно-кассовому обслуживанию и другим банковским инструментам.

Особо подчеркну - «Югра» активно играет в этом смысле за всю команду российской экономики, мы уверены что помогаем стране в стабилизации, росте экономике.

— Какие у вас планы на среднесрочный период?

Амбиций не скрываем - хотелось бы войти в ТОП20, приблизиться и к первой десятке по мере возможностей и объективных обстоятельств в отечественной экономике.

При этом понятно, что рост активов банка связан напрямую с качеством этих активов, в моменты стагнации мы вместе со всеми в одной лодке испытываем неблагоприятное воздействие. Тут для нас важен здоровый консерватизм, никакого «роста любой ценой» мы не допускаем для банка. Наше позиционирование планов развития, скорее, ближе к инвестиционной идеологии и с оглядкой на регуляторные объективные ограничения в части нормативов по резервированию, риск-менеджменту, уровню рисков по портфелю и так далее.

Надеюсь, по результатам этого года дальше продвинемся по величине активов банка, а главное, еще плотнее будем заниматься улучшением качества активов. Под этой работой я подразумеваю не просто внутрибанковские процедуры, а также - очень важно - совместную работу с клиентами по усилению их бизнес-возможностей, по синергии в потенциальных партнерских связях по нашей клиентской базе. Естественно, мы напрямую заинтересованы в росте бизнеса, увеличению оборотов, в улучшении экономики проектов наших клиентов - укреплении их рыночных позиций. Повышение производительности, маржинальности наших клиентов напрямую ведет к повышению их кредитоспособности, это напрямую улучшает качество наших активов.

— Какие отрасли с потенциалом импортозамещения сейчас для банка наиболее интересны?

ТОП-3 таких отраслей в нашем понимании связаны с традиционной и полностью прозрачной для банка нефтедобычей и нефтесервисом. Там идет серьезное перевооружение на российские комплектующие и мы стараемся помогать создавать стимулы для увеличения у клиентов установок российского производства, российских комплектующих. Мы в буквальном смысле стараемся сводить между собой производителей, потребителей, дистрибьюторов качественной отечественной техники - выступаем в сделках как финансовым партнером, так и создаем верную коммуникацию, так сказать - помогаем «наводить мосты» по разнообразной информации в спросе и предложении машиностроительного сектора.

— Структура портфеля банка складывается с перевесом на корпоративную часть?

По пассивной части у нас порядка 60% портфеля приходится на юрлица, существенного перевеса нет. Думаю, в ближайшем будущем эта пропорция сохранится.

— Как выглядит политика банка по рознице?

С физлицами мы работаем активно по пассивным операциям, в части активных операций - потребкредитования физлиц мы ведем сдержанную политику, потому что в целом по банковской системе растет просрочка физлиц, невозвраты, и мы крайне консервативны. Сейчас рассматриваем возможность запуска линейки дополнительных продуктов для сотрудников корпоративных клиентов. Там будут более льготные программы, и вообще, руководствуясь принципом «знай своего клиента», мы фокусируемся в данном случае на так называемую «корпоративную розницу». Скоро хотим немного освежить рынок предложением по автомобильному кредитованию и быть более активным банком по ипотечному кредитованию.

— Будете продвигать карту «Мир» для розничных клиентов?

Естественно, весь рынок заинтересован в национальной платежной системе и отечественном карточном продукте. Банк «Югра» одним из первых подписал соглашение с НСПК «Мир».

Сейчас у нас в обсуждении два ко-брендинговых проекта с платежной системой «Мир». В этом году карты на базе НСПК у нас появятся наравне с прежними Visa и Mastercard.

— Из последних новостей - «Югра» собирается делать публичное размещение акций на бирже. В какой стадии эта инициатива?

Да, процесс продвигается. Мы не планируем размещать стратегический пакет акций, скорее всего это будет доля меньше блокирующей. Публичное размещение для нас на первой стадии - инструмент оценки развития банка рынком. Посмотрим, как рынок оценит нашу деятельность, насколько хороший мультипликатор биржевой капитализации в итоге сформируется, это важно нам для понимания публичной оценки перспектив бизнеса «Югры». Планируем попробовать.

— А планируете ли заняться покупкой других банков?

Мы никогда не отказывались от возможностей приобретения хорошего банковского бизнеса, который мог бы усилить наш портфель. Всегда смотрим на возможности. Предложения к нам поступают, несколько из них рассматривали по контролирующим пакетам банков, не могу раскрывать их названия. Естественно, в таких сделках все зависит и от нашего финансового состояния - как покупателя, так и от качества активов продавца. Пока до финальных положительных решений у нас не доходили переговоры. Тем не менее, мы не отвергаем возможность качественного роста за счет приобретения кого-то из действующих игроков. Все предложения мы рассматриваем очень внимательно, в том числе и через механизм санации.

Россия > Финансы, банки > gazeta.ru, 20 апреля 2016 > № 1730180 Алексей Нефедов

Темная сторона API: как дублирование замедляет индустрию

Александр Витязь, основатель Corezoid, руководитель центра электронного бизнеса ПриватБанка

Концепция API впервые была описана Роем Филдингом в 2000 году. С тех пор в мире появились миллионы API. За последние 16 лет мы стали свидетелями настоящей революции. API открыли двери к ресурсам компаний. Компании смогли общаться между собой, строить новые сервисы, автоматизировать процессы. Однако проблема API в том, что они неизбежно порождают хардкодинг дубликатов. По приблизительным оценкам, в мире около 18,5 миллиона программистов. Большинство из них кодят одно и то же.

Чем более популярно API компании, тем больше у нее разноязычных копий одного и того же кода, решающего одинаковые задачи.

Мир FinTech говорит про API, не умолкая.

«Мы видим, что технически грамотные игроки на рынке все чаще хотят взаимодействовать с банковскими сервисами через API»,— заявляет Bruce Wallace, операционный директор Silicon Valley Bank.

«Если бы PayPal и Facebook не сделали ставку на API, эти компании были бы уже мертвы. Совместный доступ к ресурсам — вот что главное. Банку в любой точке мира, если он хочет развиваться, нужно дать доступ к своим ресурсам через API»,— пишет визионер, автор книги «Цифровой банк» Крис Скиннер.

Здесь есть противоречие: Скиннер сравнивает глобальное и локальное. PayPal — глобальная компания, а банк — локальная, и API его локальны, а значит и разработчики будут только локальные, то есть роста не случится. Использовать API как точку роста могут только глобальные игроки вроде Visa.

Visa c MasterCard подтвердили свою приверженность идее открытия API. В 2015 году MasterCard объявил Open API Declaration, за ним последовала Visa, которая в феврале 2016 года открыла сотни API на сайте Developer.visa.com.

Visa и MasterCard сделали доступными API для e-commerce, денежных переводов, геолокации. Однако мы не видим очереди из банков, которые могли бы эти API использовать. Почему?

От API к процессам. Эпоха пост-API.

Банки это не ИТ-компании. А API это не готовый продукт. Для того чтобы на базе API Visa сделать, например, продукт p2p-переводов, банку необходимо хардкодить. Visa и MasterCard заставляют банки сделать одну и ту же работу десятки тысяч раз.

В мире существуют около 100 млн компаний. И более 30 000 банков. Программисты в этих банках делают абсолютно одинаковую работу, создавая 30 000 идентичных интернет-банков, 30 000 мобильных банковских приложений, 30 000 чекаутов.

Каждый банк создает сотни тысяч строк кода, реализуя свою версию этого алгоритма. Зачем?

Все эти усилия — сверхизбыточны. Наличие API — не предел мечтаний в деле разработки софта. Банки хотят получать от MasterCard и Visa не API, а продукты такого же уровня готовности, что и пластиковая карточка. Банки не изобретают карточки, а берут готовые и продают.

Как может выглядеть эпоха пост-API? Нам нужно решение, которое не будет зависеть от конкретного языка программирования, которое можно легко масштабировать, копировать, изменять.

Ответ: процессы. Что такое «процесс»? Процесс — это не просто набор данных, доступный через API, процесс — это описание всех возможных состояний объектов и правил переходов между состояниями. В одном процессе между собой могут взаимодействовать сотни и тысячи API.

Нам нужно сменить парадигму. Компаниям нужно открывать и раздавать не API, а готовые процессы. «Добро пожаловать в экономику алгоритмов,— говорит старший вице-президент Gartner Reseach Peter Sondergaard.— Сами по себе данные, по своей природе, мертвы. Ценность состоит в алгоритмах [процессах]. Алгоритм определяет действие».

Благодаря process layer Visa и MasterCard дефрагментируют банкинг

Банкинг — это ультрафрагментированный рынок. Однако есть его часть, которую Visa и MasterCard уже давно дефрагментировали,— это пластиковые карты. Все банки выпускают одинаковые карты стандарта Visa или MasterCard.

Однако, не смотря на то что технология выпуска карт в мире дефрагментирована, фрагментированной остается логистика. Именно поэтому сегодня Visa и MasterCard управляют платежными технологиями, а банки управляют отношениями с клиентами.

Оцифровка пластика, о которой упоминалось в прошлой статье, и переход от API к процессам изменят все это. Контроль над отношениями с клиентами будет стремиться перейти от банков к Visa и MasterCard. Точно так, как Visa и MasterCard дефрагментировали пластик, они дефрагментируют и оставшуюся часть банковской системы, только раздавать нужно не API, а готовые процессы.

Почему Visa и MasterCard способны это сделать? Потому что они были рождены глобальными компаниями, и рынок заставил их стать ИТ-компаниями. Банки никогда не были в такой позиции, они по своей природе — локальные компании.

Когда банкир пытается вам рассказать, как он локально борется с глобальными компаниями или работает c Big Data, можно смело менять тему разговора на погоду, потому что погода локальна, а банковские технологии обречены на глобализацию, и ты физически не можешь играть против глобального игрока.

Как я уже отмечал, в мире 30 000 банков — клиентов Visa и MasterCard. Конечно, все банки выпускают одинаковый пластик, но каждый при этом мнит себя конкурентом Google, создает приложения, чекауты, антифроды, интернет-банки, тратит огромные средства на содержание разработчиков, а в итоге все они решают одинаковые и абсолютно бесполезные задачи по увеличению фрагментации рынка.

Поэтому счет в пользу платежных систем 30 000 к 1. Дефрагментация банковского бизнеса неизбежна математически.

Переход от API к процессам — это, на самом деле, очень хорошая новость для банков. Стандартизация и дефрагментация позволит банкам получать от Visa и MasterCard готовые ИТ-продукты одинаково высокого качества, в какой бы точке мира они ни находились. И вычеркнуть из своей жизни дамоклов меч необходимости «быть ИТ-компанией», вместо этого банки смогут сосредоточиться на своих классических компетенциях.

Для перехода в эпоху пост-API нужен process layer

Благодаря process layer-компании смогут брать готовые продукты — интернет-банк, p2p-переводы, e-commerce и т. д. с маркетплейсов Visa или MasterCard. Останется только настроить «свои» процессы под требования местных AML и compliance. Запуск продукта в такой парадигме произойдет так быстро, как того захочет клиент, а не так долго, как того захотят программисты или подрядчики.

Представьте себе, что компания, которая занимается денежными переводами, хочет запустить сервис в 120 странах мира. Медленный путь — объявить тендер в каждой из стран, выбрать ИТ-вендора, потратить годы и получить плохо управляемый зоопарк копий одного и того же сервиса на разных языках программирования. Быстрый путь — это использование process layer, где в рамках облачного цифрового ядра связаны десятки собственных API с API банка-партнера. В такой парадигме однажды созданные процессы можно копировать по всему миру, добавляя необходимые локальные настройки. Новые страны такая «smart company» может запускать не годами, а за считанные месяцы, причем основное время уйдет на процедурные вещи, такие как compliance.

В виде набора готовых процессов можно представить себе и, например, интернет-банк. Интернет-банк должен стать таким же стандартным продуктом, как пластиковая карточка Visa или MasterCard.

Существование process layer позволит любому банку мира взять из коробки готовые core-процессы, где под капотом — десятки тысяч API из мира FinTech.

Подводя итог, хочется сказать, что фундаментальная технологическая проблема коммерческих банков — локальность банковского бизнеса. Банк может расти только до каких-то географических границ, поэтому рано или поздно бОльшая часть банковских технологий будет коммодитизирована и перейдет под контроль глобальных платежных систем. Сегодня банкиру-практику надо думать, как и в каком виде он будет существовать в средне- и долгосрочной перспективах.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ > bankir.ru, 18 апреля 2016 > № 1727505 Александр Витязь

Разговоры о «Мире»

Татьяна Терновская, редактор Банкир.Ру

Тема национальной системы платежных карт «Мир» (НСПК) была одной из ключевых на конференции «Банковские карты: практика и трансформация». Какие вопросы интересовали представителей банков и какие и какие ответы они получали от генерального директора НСПК Владимира Комлева — краткие тезисы от портала Банкир.Ру.

О сроках перехода на карты «Мир»

Вопрос о продлении срока перехода банков на карты «Мир» пока не рассматривается, однако в НСПК обещают, что будут «смотреть по ситуации».

На сегодняшний день к системе подключены 70 банков, 60 из которых имеют статус принципиальных участников, остальные 10 — ассоциированные, косвенные. На рассмотрении находятся заявки еще 15 банков. «Мы выходим на этап, когда подключаются уже косвенные участники, — объяснил Владимир Комлев. — Для них все-таки, мы надеемся, будет предусмотрен более простой и быстрый вариант рассмотрения заявок».

О начале массовой эмиссии

В третьем-четвертом кварталах предполагается начать массовый выпуск карт «Мир». К этому сроку, как рассчитывают в НСПК, уже будет готова инфраструктура, которая позволит принимать карты в широкой сети банкоматов и POS-терминалов.

О едином платежном пространстве

Уже сейчас ведутся переговоры, связанные с возможностью объединения национальных платежных систем стран — членов Евразийского экономического союза.

Идея уже обсуждалась с коллегами из Белоруссии (платежная система «БелКарт»), Армении (ArCa), Киргизии («Элкарт»). Предполагается взаимное хождение карт всех государств. В качестве первого шага возможно объединение банкоматных сетей, в дальнейшем — терминальных. По словам Владимира Комлева, у платежной системы «Мир» есть и инфраструктурные, и технологические возможности для того, чтобы стать центром для такого взаимодействия.

О работе Visa и MasterCard в Крыму

Проблемы с картами Visa или MasterCard в Крыму могут возникнуть, если карта выпущена иностранным банком.

Если же транзакция внутрироссийская, то она полностью осуществляется через процессинг НСПК, и проблем нет. Вместе с тем за это время в Крыму увеличился наличный оборот, банки продолжают пользоваться темой «отключения от внешнего мира». «Вот с чем надо работать!» — подчеркнул Владимир Комлев.

До конца 2016 года жители Крыма будут полностью обеспечены картами «Мир» — всего будет выдано от 600 тыс. до 1 млн карт.

О тарифных ошибках

Ограничения НСПК относительно минимальных месячных трат в размере 10 тыс. рублей (классическая карта) или 20 тыс. рублей (премиальная карта), по словам Владимира Комлева, могут быть отнесены к ошибочным. «Наверное, из-за отсутствия опыта что-то, возможно, было не так: эти 10 тыс. рублей, 20 тыс. рублей напугали рынок», — сказал он, отвечая на вопрос по поводу невозможности таких трат со стороны пенсионеров и бюджетников — основной целевой аудитории «Мира». Причиной ошибки могло стать то, что в НСПК не сопоставили минимальный средний расход для обычной карты и средний доход в том или ином регионе.

О программе лояльности

Программу лояльности для карт «Мир» предполагается сделать особенной — зарабатывать в ней смогут все участники. Как рассказал коммерческий директор НСПК Сергей Радченков, планируется вывести ее за рамки локальных программ и сделать «в хорошем смысле надбанковской». Зарабатывать на этой программе смогут все — держатели карт, сама НСПК, банки-эмитенты и эквайеры, торговые предприятия. По его словам, основными потребителями программы лояльности будут ритейлеры. Cash back будет распределяться между всеми участниками и будет возникать из взаимодействия платежной системы с ритейлерами, которые, в свою очередь, смогут построить абсолютно новую программу взаимодействия с конечным потребителем.

О кобейдже с Visa

Переговоры о кобейдже систем «Мир» и Visa продолжают идти в «фоновом» режиме. Каких-либо конкретных договоренностей на сегодняшний день нет.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 18 апреля 2016 > № 1727490

«Не все мегапроекты способны обеспечить привлекательную доходность»

Интервью гендиректора РФПИ Кирилла Дмитриева

Юлия Калачихина

За пять лет Российский фонд прямых инвестиций привлек в экономику более $25 млрд долгосрочного капитала. Теперь РФПИ готовится стать независимым суверенным фондом, выйдя из структуры ВЭБа, — соответствующий документ внесен в Госдуму и должен быть рассмотрен в весеннюю сессию. О работе в новом статусе, специфике восточных инвесторов и планах по участию в приватизационных сделках в интервью «Газете.Ru» рассказал гендиректор РФПИ Кирилл Дмитриев.

Выход из ВЭБа

— Спустя пять лет с момента создания РФПИ может стать суверенным фондом России. Как вы оцениваете результаты работы за это время?

— Нами уже инвестировано и одобрено для будущих проектов более 760 млрд руб., из которых 70 млрд руб. составили средства РФПИ и более 690 млрд руб. — средства наших соинвесторов, партнеров и банков. Диапазон отраслей — от инфраструктуры до здравоохранения. Параллельно нам удалось создать стратегические партнерства практически со всеми крупнейшими фондами мира — от Китая и Ближнего Востока до Европы и Южной Африки. От этих фондов мы привлекли в экономику еще более $25 млрд долгосрочного капитала. Особенно активным получился прошлый год — мы одобрили инвестиций с нашими партнерами на 540 млрд руб. — в три раза больше, чем за предыдущие три года. Причем большую часть, 505 млрд руб., составили инвестиции партнеров.

— Почему фонду потребовался новый независимый статус и в чем логика выхода из структуры ВЭБа в непосредственное ведение Российской Федерации?

— Когда РФПИ создавался, было понимание, что со временем он должен стать независимой структурой, как это принято в других странах мира, располагающих собственными суверенными фондами (ОАЭ, Кувейт и др.).

Для нас этот шаг означает прежде всего повышение статуса и прозрачности, а также закрепление в мировой лиге суверенных фондов, для которых мы становимся не просто дочерней структурой крупного банка, но равным партнером.

Де-факто РФПИ уже управляется как независимая структура, имеет свой наблюдательный совет, в который входят руководители профильных министерств, Центрального банка, представители администрации президента.

— Почему это происходит именно сейчас, когда в ВЭБе объявлена реструктуризация?

— Сейчас ВЭБ проходит трансформацию и фокусируется на основном бизнесе. Это не помешает нам продолжить взаимодействие как по текущим общим проектам, так и в будущем. Что же касается РФПИ, то процесс перехода обсуждался в несколько этапов, еще с момента учреждения фонда.

— Связано ли это с тем, что ВЭБ находится под санкциями?

— Мы уже два года работаем в режиме существующих ограничений. Фонд не привлекал и не планирует привлекать финансирование в США, поскольку инвестирует собственные средства.

— Но отмена санкций облегчила бы вам работу?

— Для нас главный вопрос сейчас — поиск качественных, хорошо структурированных проектов. Что касается санкций, то их отмена прежде всего облегчила бы работу западному бизнесу, который заинтересован работать с Россией, особенно когда активы на таких привлекательных ценовых уровнях. За прошедшие несколько месяцев, начиная с форума в Давосе, у нас было несколько больших встреч с европейскими бизнесменами и инвесторами. И мы видим их интерес к России и надежду на то, что в ближайшие месяцы санкции будут ослаблены, чтобы они могли активнее приходить в страну.

Путин и саудиты

— ОАЭ в последние три года активно участвуют в российских сделках. Недавно в Москве был наследный принц Абу Даби Мохаммед аль-Нахайян с очередным визитом. Каковы его итоги?

— В ОАЭ мы уже сотрудничаем со многими институтами, в числе которых инвестиционный фонд Mubadala, крупнейший портовый оператор DP World, с которым мы подписали в январе соглашение на $2 млрд для инвестиций в российскую портовую инфраструктуру. Инвесторы из ОАЭ уже приняли участие почти в 20 сделках РФПИ, на рассмотрении еще несколько десятков перспективных проектов.

— Среди этих проектов есть «Вертолеты России» и «Аэропорты регионов»?

— В том числе эти проекты, но не только. В ходе визита наследного принца мы объявили о создании логистической платформы с ближневосточными фондами, куда вошли и инвесторы из ОАЭ. Уже закрыта первая сделка более чем на $100 млн — инвестиции в два таких центра в Московской области, которые мы планируем превратить в логистические хабы.

— Летом 2015 года вы объявили о привлечении в российскую экономику $10 млрд от саудовского инвестиционного фонда Public Investment Fund. Как удалось их привлечь в Россию? В какие проекты они могут инвестировать с РФПИ?

— Мы шли к этому партнерству больше года. Саудовская Аравия оставалась для нас единственной крупной неохваченной экономикой Персидского залива.

Знаковым моментом стала встреча с президентом Владимиром Путиным во время Петербургского экономического форума, куда впервые приехала саудовская делегация во главе с заместителем наследного принца Мохаммедом бин Сальманом. После нее были достигнуты финальные договоренности, и наши саудовские партнеры заявили о решении инвестировать в Россию.

Платформа уже работает, часть средств будет инвестироваться во все проекты РФПИ автоматически. В активной стадии рассмотрения более 20 сделок.

— Будете предлагать им самые капиталоемкие проекты, вроде порта Тамань, трассы М5 или строительства участков ЦКАД? Насколько они привлекательны для арабских инвесторов?

— Важно понимать, что не все мегапроекты способны обеспечить привлекательную доходность. Сейчас мы ждем решения ГК «Автодор» по третьему и четвертому участкам ЦКАД. «Автодор» переносил этот конкурс для корректировки условий в пользу пожеланий инвесторов — это нормальная практика для такого типа проектов с учетом изменившихся макроэкономических условий. РФПИ с ведущими суверенными фондами Ближнего Востока готов выступать в роли финансового инвестора, поэтому поддержал заявку ООО «Автодорожная строительная корпорация» на третий участок ЦКАД. Вместе с ближневосточными партнерами мы намерены работать и по четвертому участку ЦКАД в консорциуме с компанией «Лидер». Но инфраструктурой мы точно не будем ограничиваться. Также рассматриваем ритейл, сектор медицинских услуг, сельское хозяйство, телекоммуникационный сектор и другие.

— Вы также работаете с фондом SAGIA, который занимается привлечением иностранных инвестиций в королевство. Куда российские компании планируют там вложиться?

— В наших планах — поддержка различных отечественных компаний, в том числе нефтегазовых и строительно-сервисных, при выходе на саудовский рынок.

— Повлияла ли на ваше сотрудничество политическая ситуация вокруг Сирии и не подверглись ли эти планы корректировке?

— Мы, наоборот, продолжаем укреплять сотрудничество, поскольку считаем, что партнерские отношения в сфере экономики и инвестиций способствуют диалогу на всех уровнях. Исторически сложилось так, что арабские страны почти не инвестировали в Россию и Россия для них, по сути, чистый лист.

— Как обстоят дела с другими странами региона?

— Ближневосточные инвесторы намерены наращивать свое присутствие здесь. Например, в ноябре 2015 года один из старейших партнеров РФПИ Kuwait Investment Authority принял решение о дополнительном выделении $500 млн для участия в программе автоматического соинвестирования РФПИ. Они не только удвоили объем средств, аллокированных для этих целей, но и увеличили долю своего участия в каждой сделке в несколько раз.

— Когда создадут фонд в Египте и будут первые инвестиции РФПИ и российских компаний в этой стране? Будет ли РФПИ участвовать в создании АЭС, строительстве нового Суэцкого канала и проекте «Золотой треугольник» по добыче полезных ископаемых на юго-востоке страны?

— Фонд создает египетское правительство. Пока решаются организационные вопросы и фонд оформляется юридически. Параллельно с партнерами из ОАЭ, Саудовской Аравии и египетскими банками рассматриваем ряд совместных проектов на территории Египта с участием российских компаний — в сфере сельского хозяйства, инфраструктуры, в том числе транспортной, машиностроения и производства строительных материалов. Упомянутые вами проекты также представляют интерес, пока просчитываем их эффективность вместе с арабскими партнерами.

«Привлекать инвестиции стало сложнее»

— Как оцениваете ситуацию для инвестирования в Россию с учетом сокращения ВВП, оттока инвестиций и продолжающихся санкций?

— Привлекать инвестиции в Россию, безусловно, стало сложнее.

Но иностранные инвесторы понимают, что экономика циклична, а из-за девальвации можно инвестировать по крайне привлекательной цене. Причем речь идет о стратегических долгосрочных инвестициях, а не о спекулятивных деньгах. Есть ряд секторов и компаний, которые показывают значительный рост. К примеру, группа компаний «Мать и дитя» стала лидером в секторе оказания платных медицинских услуг, а капитализация Московской биржи с момента IPO выросла почти в два раза. В России есть несколько инвестиционных идей, которые мы обсуждали с ведущими суверенными фондами в Петербурге во время встречи их глав с Владимиром Путиным: это импортозамещение и экспортно ориентированные проекты, выкуп непрофильных активов у естественных монополий и повышение эффективности промышленности, которое, по нашим оценкам, имеет в России потенциал до 30–40%.

— Вы давали оценку, что под управлением частных инвесторов, суверенных и пенсионных фондов мира сконцентрировано почти $100 трлн. На какую долю из них претендует Россия?

— Пока на сравнительно небольшую. Доступного капитала много, но инвесторам, которые распределяют капитал глобально, важно показать, что в России можно получить хорошую доходность.

Выходы и приватизация

— В прошлом году вы воспользовались опционом по акциям «Ростелекома», и оператор выкупил у вас 1,2% акций. Почему не стали продлевать его, как это сделал со своей долей ваш соинвестор Deutsche Bank?

— Именно на таких условиях мы входили в сделку, и нам важно обеспечивать приемлемую доходность для всех наших соинвесторов, которые участвовали в сделке по автоматической модели. Это несколько ближневосточных фондов в том числе. Мы провели несколько раундов переговоров и решили реализовать право на опцион.

— В начале прошлого года вы также продали 1% акций Московской биржи. Планируете продавать или сокращать участие в других активах?

— Базово мы инвестируем на три-пять лет и более, если речь идет об инфраструктурных проектах. Но отдельные частичные выходы могут быть. Так, мы недавно продали наш пакет в компании АЛРОСА, получив доходность на уровне 37% годовых. Компания продемонстрировала хорошие показатели и продолжает оставаться привлекательной для наших соинвесторов, в том числе в рамках возможной приватизации.

— Говоря о приватизации — РФПИ заявлял о своем намерении поучаствовать в программе. Какие еще компании вам интересны?

— Приватизационные сделки нам и нашим партнерам интересны в принципе, как идея. Но, безусловно, нужно смотреть на параметры и обсуждать конкретные условия. В любом случае это могут быть небольшие пакеты при условии получения необходимого приемлемого уровня доходности.

— Есть проекты, по которым вы терпите убытки? Или считаете, что в нынешних условиях они стали непривлекательны, хотя уже вложились?

— В целом наш портфель показывает позитивную доходность, при том что рыночные индексы просели. Есть менее удачные в моменте инвестиции, над чем мы сейчас работаем. Для нас важнее положительная динамика портфеля в целом, так как большая часть наших партнеров участвует в нескольких проектах РФПИ сразу. С возобновлением роста экономики доходность, конечно, будет выше.

— Сейчас у вас какая доходность?

— Она считается по мере выходов. Например, сделки по частичным выходам из Московской биржи и «Ростелекома» в 2014 году обеспечили рублевую доходность в 23 и 33% соответственно, АЛРОСА — около 37%. В каждом случае требования к доходности определяются отдельно, но неизменно одно: она должна быть. Иначе никто не вкладывается. По инфраструктурным проектам целевой уровень, как правило, несколько ниже, так как денежные потоки по ним более стабильны и прогнозируемы.

Докапитализация и ФНБ

— Какой сейчас инвестресурс у РФПИ? И как будет проходить процесс докапитализации фонда на фоне ограниченных возможностей бюджета?

— По решению правительства зарезервированный капитал фонда составляет $10 млрд. Нам хватает уже выделенных средств, а что касается оставшейся части, то бюджет предусматривает докапитализацию при остатках на счетах менее 30 млрд руб. Нашим международным партнерам важно понимать, что мы способны исполнять взятые на себя обязательства. Сейчас РФПИ на каждый вкладываемый рубль привлекает в экономику в среднем 10 руб. от партнеров и банков. Поэтому есть понимание, что по мере необходимости фонд будет докапитализирован, возможно, уже этом году.

— Как планируете использовать квоту ФНБ? Насколько вы уже ее израсходовали?

— Нам была выделена квота в 10% ФНБ для софинансирования доходных инфраструктурных проектов. В 2014–2015 годах мы начали реализацию первых трех проектов — внедрение «интеллектуальных сетей» с «Россетями» (установка «умных» счетчиков в регионах, которые позволят снизить потери в энергосетях), ликвидация «цифрового неравенства» с «Ростелекомом» (проведение интернета в отдаленные малые населенные пункты) и строительство одного из крупнейших в мире нефтехимических комплексов — «Запсибнефтехим» компании СИБУР. Во всех этих проектах мы выступаем инвесторами вместе с ближневосточными фондами из нескольких стран. Есть и другие проекты на оставшуюся квоту, но решение по их софинансированию из ФНБ принимает набсовет РФПИ.

— Как РФПИ обеспечит государству возвратность средств ФНБ?

— Все одобренные проекты проходят многоступенчатую экспертизу — со стороны набсовета РФПИ, соинвесторов РФПИ и правительства. При этом они структурированы таким образом, что РФПИ и соинвесторы берут на себя наиболее рискованную часть проекта, таким образом обеспечивая защиту средствам ФНБ. Дополнительной гарантией являются, в зависимости от сделки, поручительства компаний и залоги экспортных потоков, имущества, выручки и так далее. По сравнению, например, с вложениями в американские 15-летние казначейские облигации инвестиции средств ФНБ в проекты такого типа приносят более высокий доход. Так, по одному из наших проектов, в котором предусмотрена долларовая доходность, средняя ожидаемая годовая доходность средств ФНБ составляет более 3% против доходности US Treasuries в районе 2%.

Восток и Запад

— Верно ли, что уже сейчас порядка 90% привлекаемых инвестиций обеспечиваются Азией и Ближним Востоком?

— Да, это так. Мы с самого начала сфокусировались на долгосрочных инвесторах из этих двух регионов, где относительно небольшое количество фондов аккумулировали значительные средства. Например,

суверенные фонды Ближнего Востока управляют капиталом свыше $3 трлн. На Западе эти суммы «размыты» между многочисленными институтами, в результате усложняется процесс получения крупных траншей.

— Вы подчеркиваете, что на Востоке инвесторы долгосрочные. На Западе таких нет?

— Есть своя специфика. В США и, скажем, в Норвегии значительные объемы средств аккумулированы пенсионными фондами, которые в целом вынуждены придерживаться более консервативных инвестиционных стратегий. Широкий горизонт планирования и возможностей сейчас именно у суверенных фондов. В то же время в России, например, пенсионные фонды практически не участвуют в экономике, а ведь именно они являются основой долгосрочных инвестиций в большинстве развитых стран. С ними мы бы хотели работать активнее в будущем.

— Если смотреть по структуре товарооборота, то основным партнером России остается Запад. И пресловутый разворот на Восток, в том числе в части финансирования, идет крайне медленно. Почему с привлечением прямых иностранных инвестиций процесс гораздо легче пошел?

— Еще несколько лет назад восточные страны вкладывали в Россию крайне мало, а значит имели возможность резко увеличить свои инвестиции. После первых удачных инвестиций «подтянулись» фонды из новых стран, так что сейчас мы можем наблюдать своего рода экспоненциальный рост. Вместе с тем мы видим, что по мере нарастания инвестиционной активности между регионами растут и объемы контрактов и, соответственно, товарооборота. Этот процесс идет, хотя он и не быстрый.

Китайский след

— На саммите БРИКС в Уфе Россия презентовала 37 проектов, которые претендуют на финансирование Банка развития БРИКС. В каких из них заинтересован РФПИ?

— Потенциально 7–10 проектов из них для нас интересны. Банк развития БРИКС мог бы выступать в качестве кредитора по тем проектам, в которых РФПИ и соинвесторы входят в уставный капитал, в том числе в рамках созданного нами инфраструктурного партнерства стран БРИКС. Аналогичные планы у нас в отношении других крупных институтов — Фонда Шелкового пути и Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

— С Индией у вас уже несколько партнерств. Когда будут первые проекты?

— Рассматриваем возможность совместной работы с «РусГидро» и «Норд Гидро» по строительству и эксплуатации энергообъектов на индийском рынке. Ведется проработка проектов — в зависимости от их сложности на это может потребоваться один-два года.

— Когда планируются проекты с Бразилией и ЮАР?

— С бразильскими партнерами обсуждаем варианты сотрудничества в России, а с Банком развития ЮАР смотрим проект на африканском рынке, к которому намерены привлечь как российских, так и китайских соинвесторов.

— Межправкомиссия (МПК) ведет 58 проектов между Россией и Китаем. В каких из них участвует РФПИ?

— Около десяти проектов для нас в приоритете. Можем вскоре объявить об одном ресурсном и об одном аграрном проекте в рамках работы Российско-китайского инвестфонда, который учрежден РФПИ и Китайской инвестиционной корпорацией.

— Какую роль в продвижении этих проектов играет МПК?

— Перед созданием комиссии мы опросили многие российские и китайские компании, и выяснилось, что без поддержки государства многие проекты просто не смогут развиваться. Будь то физическая квота на экспорт (как в случае с аграриями) или равный доступ (как в случае с рядом ресурсных отраслей). МПК помогает преодолеть административные и регуляторные препоны для проектов, которые наши страны считают важными. В том числе в рамках сопряжения китайского проекта Шелкового пути, который подразумевает сотни миллиардов долларов инвестиций, с зоной ЕАЭС.

— Разве процесс не застопорился в мае, когда стороны не смогли договориться по входу китайцев в ЕАЭС?

— Наоборот. Мы были свидетелями активного обсуждения на встречах БРИКС в Уфе. Эта инициатива поддерживается Владимиром Путиным и Си Цзиньпином. Но сам процесс интеграции, разумеется, небыстрый, и в ходе него у сторон возникают дополнительные вопросы.

— Правда, что когда переговоры только начинались, китайцы пообещали выделить сразу $20 млрд, если им обеспечат комфортные условия в отношении проектов, связанных с ресурсами?

— В подобных условиях нет особого смысла. Существующие в России законодательные ограничения в данной части — минимальны, а китайские инвесторы, по нашему опыту, рассматривают для инвестиций широкий диапазон отраслей, не только ресурсный.

— Как обстоят дела с мостом через Амур, который строят РКИФ и Фонд развития Дальнего Востока? Удалось снять противоречия по финансированию объекта и определить ответственного за ход работ? Когда начнется строительство, которое, судя по всему, затянулось с российской стороны?

— Мы договорились о распределении долей в управляющей проектом компании в пропорции 75/25 между РКИФ и ФРДВ соответственно. К началу года мы достигли договоренностей с китайской компанией на генподряд, но в последний момент они вышли из проекта, так как не могли гарантировать соблюдение всех необходимых условий. Поэтому пришлось выбирать генподрядчика заново. Эта процедура уже завершена — выбран российский подрядчик, который начнет работы на объекте в ближайшие дни.

Россия > Финансы, банки > gazeta.ru, 18 апреля 2016 > № 1726939 Кирилл Дмитриев