Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

ГАРЕГИН ТОСУНЯН: ДВА ГЛАВНЫХ РИСКА БАНКОВСКОЙ СИСТЕМЫ

Президент Ассоциации российских банков, член-корреспондент РАН

Поскольку справедливо считается, что деньги являются "кровью" экономики, а банковская система, соответственно, "кровеносной системой", то логично сделать вывод о том, что банковские риски определяются состоянием и структурой экономики.

Одной из основных проблем, сдерживающих развитие экономики России, является низкий уровень конкуренции в значительном числе отраслей и высокая концентрация капитала. Так, вклад предприятий малого и среднего бизнеса в ВВП страны оценивается в лучшем случае в 25%, хотя в развитых странах МСП создает не менее 50% национального продукта. Диспропорции в распределении капитала порождают и неравенство доходов граждан: значение индекса Джини в России около 40, что значительно выше уровня передовых с точки зрения социальных гарантий государств мира.

Особенности экономики предопределили два основных вида банковских рисков.

Первым из них является продолжающаяся концентрация капитала и активов.

В России значительное число кредитных организаций: 910 по состоянию на 1 марта 2014 г., из которых 850 являются банками. По данному показателю мы занимаем третье место в мире после США и Германии; скорее всего, с течением времени мы уступим место в тройке лидеров Канаде.

Сразу отмечу, что для России это количество не является чрезмерным: во всех крупных экономически развитых федеративных государствах действует значительное количество кредитных организаций. За счет этого достигается более равномерное и сбалансированное развитие регионов, усиливается эффект бюджетного федерализма.

Вместе с тем на отечественном банковском рынке нарастает концентрация долей крупнейших участников рынка. С 2006 по 2013 г. ТОП-5 банков по размеру активов нарастили свою долю с 43,8% до 52,7%.

Доли ТОП-5 банков в совокупном объеме активов российской банковской системы

Второй вид угроз связан с концентрацией кредитных рисков. Банк России регулярно публикует значения среднего по системе норматива Н7 - отношения крупных (более 5% от объема собственных средств выдавшего их банка) кредитов к совокупному капиталу банков. Если проследить динамику, то почти всегда значение этого показателя превышало 200%, что в два-три раза выше, чем в Европе, США и даже странах Юго-Восточной Азии. Таким образом, в среднем объем выданных ссуд 20 крупнейшим заемщикам каждого банка в два раза больше величины капитала (банка-кредитора), что свидетельствует о высоком уровне риска.

Проведя несложный расчет, можно установить, что более 60% всего корпоративного кредитного портфеля (а это 22,5 трлн рублей) приходится именно на крупных заемщиков.

Динамика показателя норматива Н7

Столь высокая концентрация рисков на балансах ограниченного числа крупнейших участников рынка в случае кризиса может обернуться для них критическими потерями, что в долгосрочной перспективе поставит под удар финансовую стабильность всего государства. Напротив, более равномерное распределение активов, прибылей и убытков на банковском рынке минимизирует воздействие различного рода шоков, повышает дисциплину в системе, стимулирует технологический прогресс, а также, что немаловажно с точки зрения регуляторов, повышает гибкость рынка денег, увеличивая эффективность денежно-кредитной политики.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 8 мая 2014 > № 1129244 Гарегин Тосунян

МИХАИЛ АЛЕКСЕЕВ: ОПРАВДАНА ЛИ ПОЛИТИКА ЦБ ПО СОХРАНЕНИЮ ВЫСОКИХ СТАВОК?

Председатель правления ЮниКредит банка

Приверженность Банка России борьбе с инфляцией не вызывает сомнения. Очевидность этого приоритета денежно-кредитной политики выражается в первую очередь в уровне ставок, который устанавливает регулятор для целей рефинансирования банков: ключевая ставка в этом году повышалась на 200 б.п. и достигла 7,5%. Этот уровень можно считать высоким по двум причинам: во-первых, он превышает инфляцию (не только последние фактические значения, но и ожидаемый уровень); во-вторых, его повышение дополнительно ухудшает и само по себе непростое положение экономики.

Однако отметим, что вопрос об "оправданности" любой политики регулятора неизбежно актуализируется именно тогда, когда положение в экономике или секторе становится сложным. При этом неоднозначная ситуация не предполагает простых ответов.

Так, с точки зрения банков действия ЦБ РФ существенно ухудшили условия работы, так как обойдутся сектору в сумму около 50 млрд руб., или 5% чистой прибыли 2013 года. Более того, реальные ставки даже денежного рынка уже вышли в область положительных значений, то есть превысили инфляцию, что было нехарактерно для российской экономики много лет. Эти расходы практически невозможно снизить, так как зависимость кредитных организаций от Банка России за последние годы кратно возросла. Она превышает 4,5 трлн руб., и ввиду замедления общей динамики экономики заместить этот объем из других источников фондирования нереально. Однако расходы можно попытаться переложить на конечных заемщиков. Тогда ставки для них (и так высокие по мировым меркам) станут еще более высокими, ухудшая деловой климат.

При этом важно, что регулятор не может полностью контролировать инфляцию, так как ее значительная часть - около четверти - напрямую определяется решениями Правительства России. Это в том числе значит, что высокими ставками снизить инфляцию за короткий период сложно. Таким образом, ставки ЦБ РФ имеет смысл снижать.

Однако с другой стороны, уровень ставок ЦБ регулирует аппетит к риску, и банки при высоких ставках в значительно меньшей степени полагаются на "удачу", чем на трезвый расчет, - равно как и компании реального сектора. В результате снижается вероятность "пузырей", экономика не создает давления на цены, и инфляция замедляется. Кроме того, высокие ставки сдерживают валютные спекуляции: это важно, так как слабый рубль означает повышение цен на товары для россиян. К сожалению, их число велико из-за мирового разделения труда, а также низкой конкурентоспособности продукции собственного производства. Таким образом, ЦБ РФ должен оставаться в режиме жесткой политики в части уровня стоимости денег, так как он влияет значительно на уровень цен.

Тогда вопрос надо ставить так: нужно ли в принципе снижение уровня инфляции до тех целевых значений, которые наметил регулятор? Опустим теоретические соображения, отметим три важных практических аспекта для российских условий. Первое - низкая инфляция "консервирует" неравенство среди населения. Сегодня важно повышать производительность труда, а наиболее простой способ - стимулировать через повышение уровня жизни. Выстроить систему стимулирования на основе низкой инфляции крайне сложно. Второе - низкая инфляция повышает цену ошибки для предпринимателя: уровень маржи при высокой динамике цен "маскирует" неверные решения, а при низкой инфляции маржа сужается до минимальной. Третье - уверенность предпринимателей при низкой инфляции оказывается более высокой, так как возможно более точно прогнозировать динамику рынков, тем самым позволяя наращивать инвестиции.

Именно этот третий аспект, по всей видимости, сейчас наиболее остро нуждается в улучшении и определяет повестку политики ЦБ РФ. И в этом ключе его действия, направленные на борьбу с инфляцией, верны. И поэтому нет смысла ждать, что регулятор в этом году будет существенно снижать уровень ставок.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 8 мая 2014 > № 1129231 Михаил Алексеев

Большинство поляков высказываются против введения в стране единой европейской валюты — евро, свидетельствуют данные исследования, проведенного центром GfK Polonia и опубликованного в Варшаве.

Польша и еще девять стран-членов ЕС 1 мая отмечают десятилетие вступления в Евросоюз. Из них шесть стран уже ввели евровалюту: Словения (2007), Кипр, Мальта (2008), Словакия (2009), Эстония (2011) и Латвия (2014). Литва планирует перейти на евро в 2015 году.

Согласно данным опроса, почти три четверти граждан Польши (74%) выступают против перехода на евро и отказа от национальной валюты — польского злотого. При этом 42% респондентов были "определенно против принятия евро", 32% опрошенных — "скорее против".

Однозначных сторонников перехода на евро в Польше только 5%.

Исследование проводилось 3 — 6 апреля, по общенациональной репрезентативной выборке были опрошены 1,02 тысячи граждан Польши старше 15 лет.

Один евро стоит чуть больше 4 злотых. Леонид Свиридов.

Польша. Евросоюз > Финансы, банки > ria.ru, 1 мая 2014 > № 1068763

Расширенная коллегия Министерства финансов.

Об итогах работы за 2013 год и задачах финансовой политики.

Стенограмма:

Д.Медведев: Добрый день, уважаемые коллеги! Мы собрались, как обычно, для того, чтобы подвести итоги работы Министерства финансов за прошедший год. Наверное, никогда не было такого, чтобы Председатель Правительства говорил о том, что Минфин свои задачи не выполнил, работал плохо, поэтому я сразу хочу сказать, что министерство и в этом году проявило себя как сплочённый организм, высокопрофессиональный, эффективный коллектив, который способен решать самые разные задачи даже в весьма сложных условиях. А условия у нас сложные, это не фигура речи (потому что, опять же, я думаю, с этой трибуны всегда говорят, что они сложные), на самом деле они таковыми и являются.

Несколько слов об экономической ситуации. Как известно, она продолжает ухудшаться, и, по предварительным данным, в I квартале темпы роста экономики замедлились до уровня приблизительно 1%. Недостатка в экспертных оценках того, что происходит, в общем, нет, и разговоров о причинах замедления ведётся много. Очевидно, что среди ключевых факторов отмечают окончание цикла роста мировых цен на энергоносители, хотя они, надо признаться, стабилизировались на весьма приличном для нашей страны уровне. Тем не менее риска ценовых колебаний исключать нельзя (о чём, кстати, всегда нас предупреждает Министр финансов, когда мы обсуждаем бюджетные проблемы), в том числе и благодаря тому, что происходит на рынке энергоносителей. Этот рынок сейчас пришёл в движение, и что бы там ни говорили, но «сланцевая революция», развитие технологий сжижения газа напрямую отражаются на финансовых показателях основных энергодержав мира.

Ещё один комплекс причин связан с исчерпанием возможностей посткризисного восстановления российской экономики. Об этом тоже немало говорят. Замедлилась инвестиционная активность. Предприятия реального сектора сталкиваются с дефицитом собственных инвестиционных ресурсов, с ростом издержек и с разрывом между уровнем доходности бизнеса и теми процентными ставками, которые в настоящий момент предлагаются по кредитам. Среди основных рисков упомяну и рост неопределённости на мировых финансовых рынках. Развивающиеся страны уже столкнулись с оттоком капитала, в том числе в результате действий Резервной системы Соединённых Штатов Америки. Внешнее фондирование, к которому прибегали крупные отечественные компании, да и наши банки, схлопывается, в том числе, скажем откровенно, и в силу политических соображений.

Ну и в целом мы, конечно, не можем не принимать во внимание политическую составляющую текущего периода. В определённой степени наши сложности (подчёркиваю, только в определённой степени, конечно) обусловлены попытками определённых сил подтолкнуть нас к искусственному кризису. Но принимать во внимание и этот аспект мы все обязаны при формировании текущей политики и стратегии на будущее.

Очевидно, что контекст для работы и финансового ведомства, и Правительства в целом – непростой, может быть, даже крайне непростой, можно сказать, и те тренды, о которых я сказал, не радуют. Поэтому нужно быть готовыми действовать в самых неблагоприятных обстоятельствах, планировать мероприятия, которые позволят смягчить воздействие непредвиденных факторов.

Большинство из коллег помнит, что мы не всегда работали в условиях так называемых тучных лет или быстрого развития. Был и кризис 2008 года, который так, строго говоря, вообще никто и не предвидел особенно, и другие внешние шоки. Но даже в таких обстоятельствах необходимо тем не менее двигаться вперёд (и об этом я хотел бы специально сказать) в соответствии с теми приоритетами, которые у нас есть. Я имею в виду безусловное исполнение обязательств перед нашими гражданами, социальных обязательств, а также достижение тех параметров развития, которые установлены в известных указах Президента и Основных направлениях деятельности Правительства.

Безусловно, что большая часть ответственности за эти процессы лежит на Министерстве финансов, которое отвечает за проведение государственной политики в финансовой сфере, поэтому несколько слов о задачах министерства.

Первое – это, конечно, обеспечение устойчивости бюджетной системы. Не буду ещё раз повторять очевидного: от ответственной макроэкономической политики, от сбалансированности и устойчивости бюджета действительно зависит положение дел во многих сферах государственной жизни. Важно, что мы подошли к тому периоду, обладая приличными резервами, а также гибкими институциональными рамками, включая и так называемое бюджетное правило. Я напомню, что бюджетная политика формируется исходя из того, чтобы снижение темпов роста экономики не вело к снижению государственных расходов и к дальнейшему ухудшению общеэкономической ситуации.

В прошлом году все запланированные расходы были обеспечены финансированием, несмотря на то, что по объёму ненефтегазовых доходов и по объёму средств, которые были привлечены с финансовых рынков, мы оказались существенно ниже запланированного уровня.

Ещё один стабилизирующий фактор, выгодный для нас, – это умеренная долговая нагрузка. Это, если хотите, даже сейчас наше конкурентное преимущество, которое, вне всякого сомнения, необходимо сохранить.

Такого курса, в целом сбалансированного и проверенного практическими действиями последнего периода – по сути, последних 15 лет, – нам и нужно в дальнейшем придерживаться, с тем чтобы исполнить все социальные обязательства не только в текущем году, но и на долгосрочную перспективу.

Второе. Также, о чём я неоднократно говорил, повышение эффективности бюджетных расходов. Это, может быть, такой конёк Минфина, о котором всегда коллеги из вашего министерства говорят – все, начиная с министра, и это абсолютно справедливо. Каждый рубль из казны должен тратиться максимально результативно. В самом конце прошлого года Правительство утвердило Программу повышения эффективности управления общественными, то есть государственными и муниципальными, финансами на период до 2018 года. Эта программа – здесь координатор Минфин – должна быть реализована.

Мы также должны продолжить работу по внедрению программных методов бюджетирования. Основной костяк государственных программ утверждён (39 из 42), необходимо добиться превращения их в реальный инструмент проведения государственной политики, с тем чтобы ресурсы действительно концентрировались на приоритетах, на достижении поставленных целей. Нужно понимать, что с учётом значительных макроэкономических рисков, о которых я только что сказал, спрос с наших ведомств, наших федеральных органов исполнительной власти за исполнение этих обязательств, решений в этой ситуации должен быть жёстче.

Не следует забывать и о принципах открытости бюджетной политики. В прошлом году мы впервые опубликовали бюджет для граждан, этот опыт необходимо продолжить. Конечно, мнение наших людей нужно не только слышать, но и учитывать при выработке бюджетных решений, там, где мы, конечно, это можем сделать в сегодняшних условиях.

Третье – сбалансированная и, скажу так, умная налоговая политика. Она должна выполнять не только фискальную функцию – максимизировать доходы казны, что, конечно, тоже очень важно. Она должна также стимулировать экономическую и инвестиционную активность и повышать в целом привлекательность работы в условиях России, то есть привлекательность того, что мы в последнее время называем национальной юрисдикцией, включая и создание особых условий для работы под контролем, естественно, федеральных властей в регионах и округах, таких как Дальний Восток, Республика Крым и Севастополь, Калининград; создавать условия для постепенной деофшоризации нашей экономики.

Четвёртое – дальнейшее укрепление финансовой системы. Это задача совместная и для Правительства, и для Министерства финансов, и для Центрального банка.

Нужно реализовать потенциал нового законодательства о финансовых рынках, а также о национальной платёжной системе – то, чем мы сейчас занимаемся, – сделать её по возможности независимой от центров принятия решений вне российской юрисдикции. Россия – большая страна, самодостаточная, и мы вполне можем такую систему иметь, как целый ряд других стран. И это связано не с какими-то текущими политическими проблемами, это просто должен быть наш стратегический выбор. Мы же занимаемся, например, продовольственной безопасностью, считаем, что мы себя сами кормить должны, это нормально абсолютно. И в этом смысле мы должны быть вполне независимы, до тех, конечно, пределов, в которых это возможно в глобальном мире.

Банковская система должна не только стимулировать конечное потребление, но и давать промышленным предприятиям, малому и среднему бизнесу больше возможностей для запуска инвестиционных проектов.

Важно также продолжить работу по модернизации инфраструктуры финансового рынка, повышать привлекательность отечественных площадок для бизнеса, включая возможности размещения облигаций и первичного размещения акций на наших фондовых площадках.

Вы знаете, что для реализации крупных инфраструктурных проектов мы приняли решение использовать средства Фонда национального благосостояния в определённых пределах. Я подписал постановление Правительства, которое распространяет правила размещения средств ФНБ на два крупных проекта – это Центральная кольцевая автодорога и наши сибирские магистрали, БАМ и Транссиб. Принятие этого постановления позволит размещать средства ФНБ в такие ценные бумаги, которые будут выпускаться для финансирования этих проектов.

Наконец, пятый блок вопросов связан с межбюджетными отношениями. Здесь ситуация складывается весьма непросто. Замедление темпов экономического роста, в том числе и регионального роста, повлекло сокращение ожидаемых бюджетных поступлений, включая и налог на прибыль предприятий. Это практически повсеместная тенденция (я езжу много), практически по всем территориям нашей страны, – нет региона, который бы не затронула эта довольно сложная ситуация. Вместе с тем задачи, которые стоят перед регионами, потребовали увеличения расходных обязательств. В ряде случаев это, конечно, приводит к росту долговой нагрузки, поэтому нам нужно обсудить эту проблему. Министерство финансов должно подготовить предложения по достижению сбалансированности системы региональных и муниципальных финансов. Естественно, что встречные предложения должны быть сделаны самими регионами – они отвечают за это не в меньшей степени, чем федеральные ведомства. Ещё раз подчёркиваю, эту проблему мы отдельно обсудим.

Повышенного внимания требуют два новых субъекта нашей страны – Республика Крым и город федерального подчинения Севастополь. Знаю, что в зале присутствуют наши коллеги, которые уже приехали для участия в своей первой коллегии Минфина России. Уже налажена работа казначейства, подготовлен и подписан Президентом ряд законов, которые регулируют работу финансовой системы полуострова в переходный период. Конечно, нужно в кратчайшие сроки завершить интеграцию этих регионов в российское правовое пространство, причём сделать это так, чтобы это произошло максимально безболезненно для людей, хотя такого рода процессы не проходят бесследно. Убеждён, что в целом Крым обладает очень хорошим потенциалом для развития, и, стало быть, при правильной постановке дела и правильной работе, которой, скажем откровенно, на этой территории в прежнем статусе не было, Крым в целом может быть самодостаточным регионом и иметь самодостаточный бюджет.

Это такие общие подходы к тому, что, на мой взгляд, нужно будет делать. А сейчас, прежде чем передать слово министру, хотел бы ещё раз всех поблагодарить за успешную работу в прошедшем году и пожелать вам всего доброго.

А.Силуанов: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! В своём докладе я хотел бы кратко остановиться на основных итогах работы Министерства финансов в 2013 году и определить задачи на текущий год и среднесрочную перспективу.

В 2013 году, несмотря на все сложности и трудности в экономике, государством выполнены все взятые обязательства. Сохранена сбалансированность бюджета, реализован ряд важных структурных реформ в сфере налогового и финансового регулирования. Это было достигнуто в условиях замедления темпов экономического роста, снижения темпов внутреннего спроса и в первую очередь в сегменте инвестиций. При этом если частные инвестиции у нас росли в прошлом году на 4,8%, то основной фактор, который повлиял на снижение инвестиций, – это снижение инвестиций естественных монополий, которые сократились на 20% и предопределили общую отрицательную динамику этого показателя.

Бюджет 2013 года сформирован и исполнен в соответствии с утверждёнными бюджетными принципами и правилами. Главная их задача – обеспечить принятие реалистичных бюджетных обязательств, не нарушая устойчивости бюджета, вне зависимости от внешнеэкономической конъюнктуры. При этом существующие правила являются довольно гибким инструментом. Напомню, что в прошлом году мы 80% из поступивших дополнительно нефтегазовых доходов направили на замещение выпадающих ненефтегазовых доходов и источников финансирования, причём только небольшая часть была перечислена в Резервный фонд. Такая же ситуация складывается и в текущем году.

Накопление в резервы конъюнктурных доходов бюджета является общемировой практикой. На фоне бюджетных правил других стран российские выглядят довольно мягкими. В Норвегии, например, на расходы направляются только доходы от размещения средств фондов. Напомню, что в прошлом году мы получили доходы от размещения средств Резервного фонда и Фонда национального благосостояния в сумме 60 млрд рублей, а потратили нефтегазовых доходов в сумме 7 трлн рублей.

В ряде стран в расчёт конъюнктурных доходов дополнительно включаются налоги на прибыль экспортирующих сырьё компаний и другие доходы.

Главным принципом работы финансовых ведомств везде в мире является обеспечение финансовыми ресурсами поставленных руководством страны задач без нарушения макроэкономической устойчивости государства. Этим принципом руководствуемся и мы. В отчётном году бюджет был полностью исполнен в условиях серьёзного пересмотра макроэкономического прогноза, который изначально предусматривал рост экономики на 4%, затем по факту мы получили рост в размере 1,3%. Если бы не нефтегазовые доходы, то дефицит федерального бюджета мог бы составить не 0,5% ВВП, а 2 или 3%. И если бы мы с таким уровнем дефицита подошли к текущей геополитической напряжённости, то ситуация на финансовых рынках развивалась бы совсем по-иному.

Очевидно, что необоснованное завышение уровня доходов при прогнозировании повышает уязвимость бюджетной системы, и мы не должны этого допускать. По-прежнему вызывает беспокойство высокая зависимость от конъюнктурных доходов. Ненефтегазовый дефицит за последние годы не снижался ниже 10% ВВП, что в условиях перспективы снижения нефтегазовых доходов говорит о высоких рисках среднесрочной и долгосрочной сбалансированности бюджета, и это нам надо учитывать в своей работе на дальнейшую перспективу.

Какие ещё выводы можно сделать по итогам 2013 года? Первое. Мы перешли на программный принцип составления бюджета, но очевидно, что использовать этот инструмент для повышения эффективности нам пока не удалось. Федеральные органы исполнительной власти не воспринимают госпрограммы как механизм управления отраслью, не нацелены на обеспечение достижения программных показателей, да и показатели сами, что говорить, готовятся самими министерствами и ведомствами и зачастую не являются напряжёнными. Программы стали использоваться как способ выбивания дополнительных объёмов финансирования, причём заявки на новые ресурсы готовятся без учёта эффекта реализации действующих мероприятий, а исполнитель даже не пытается маневрировать ресурсы внутри бюджетов программы.

Такую практику надо менять. Любые новые потребности должны укладываться в программные бюджеты отраслей, а не генерироваться в ходе их реализации без указания конкретных источников ресурсов. Тем не менее принятие госпрограмм послужило началу широкого общественного обсуждения программ, в том числе в парламенте, и мы считаем, что это большой шаг вперёд.

Второе. В 2013 году начал реализовываться принцип долгосрочного бюджетного планирования. Разработан и внесён в Правительство Российской Федерации проект Бюджетной стратегии на период до 2030 года, на основании которого были уточнены параметры финансового обеспечения государственных программ.

Третье. В 2013 году внесены комплексные поправки в Бюджетный кодекс и Кодекс об административных правонарушениях, которые реализуют новые подходы к государственному и муниципальному финансовому контролю, нацеливая его на обеспечение эффективности использования бюджетных средств, а также контроль за выполнением тех программных целевых показателей, которые определены в государственных программах, и их исполнением.

Четвёртое. Немало сделано и в финансовом регулировании: сформирована нормативно-правовая база единого регулятора финансовых рынков на базе Банка России, приняты меры по оздоровлению системы негосударственных пенсионных фондов, гарантированию пенсионных накоплений, приняты законы о секьюритизации финансовых активов, в частности кредитов малому и среднему бизнесу.

Пятое, что удалось: реализован манёвр в налоговой сфере, в нефтяной отрасли. Мы снизили экспортные пошлины и одновременно повысили НДПИ без увеличения налоговой нагрузки на нефтяников. Создан льготный режим для новых высокозатратных месторождений, создана система льготного налогообложения для регионов Дальнего Востока.

Ещё одна задача, которую удалось выполнить: мы продвинулись по рейтингу Всемирного банка Doing Business по позиции «Налоговое администрирование» за год на 7 позиций – с 63-й на 56-ю. И знаю, сейчас налоговая служба активно реализует те меры, которые нам ещё предстоит доработать, с тем чтобы выйти на передовые позиции по рейтингу в налоговом администрировании.

Кстати, когда мы встречались в рамках «двадцаточных» мероприятий с руководством Всемирного банка, Всемирный банк отмечал успехи в продвижении наших налоговых органов в части обеспечения хороших условий для работы нашего бизнеса.

Министерство продолжает движение в направлении открытости бюджетного процесса (об этом, Дмитрий Анатольевич, Вы уже сказали в своём докладе). Мы стали пилотными участниками проекта в рамках Открытого правительства, продолжаем находиться в первой десятке стран по вопросу прозрачности бюджета.

Что не удалось в прошлом году?

Не удалось решить проблему сбалансированности региональных бюджетов. За прошедший год ситуация здесь серьёзно ухудшилась, мы стали свидетелями роста дефицитов и государственного долга. Нахождение приемлемых решений – это одна из ключевых задач на текущий год.

Уважаемые коллеги! Условия, в которых придётся работать в 2014 году, самые сложные, пожалуй, с момента кризиса 2008–2009 годов. Рост ВВП оценивается на достаточно низком уровне (0,5%), а возможно, будет и находиться около нуля.

Существуют риски снижения цен на нефть, при этом цена на нефть, которая балансирует бюджет, в прошлом году составляла 113 долларов за баррель, в этом году тоже колеблется около этой величины.

Сохраняющийся отток капитала снижает возможности для роста инвестиций в экономику и создаёт риски несбалансированности бюджетов. При этом основной причиной оттока капитала является неопределённость развития геополитической ситуации. Потому что из 63 млрд долларов оттока капитала в I квартале текущего года 20 млрд пришлось на рост объёмов наличной иностранной валюты на руках у населения, а с учётом перевода рублей в иностранную валюту организациями отток капитала составил 50 млрд долларов. То есть бо?льшая часть так называемого оттока, который учитывается по платёжному балансу, – это неопределённость геополитической ситуации, риски, которые видят инвесторы да и население, что, собственно, вело к тому, что средства перекладывались из рублей в валюту. Сейчас, слава богу, мы имеем стабилизацию валютного курса, стабилизацию курсовой политики и надеемся, что отток капитала за счёт этого фактора будет во II квартале ниже.

В этих условиях определены основные задачи деятельности Министерства финансов. Они во многом соответствуют, Дмитрий Анатольевич, тем задачам, которые Вы поставили перед нами в докладе. Основной задачей нашей является сохранение сбалансированности бюджета, бюджетной системы, и обеспечение его долгосрочной устойчивости.

Мы считаем невозможным увеличивать бюджетные расходы в условиях значительных геополитических рисков. Разовые инъекции бюджетных средств не способны обеспечить выход на траекторию устойчивого экономического роста. Можно попытаться залить нехватку частных инвестиций государственными, однако результатом станет ухудшение инвестиционного климата, и мы лишимся своих преимуществ – низких дефицитов, долга, значительных резервов, – а отток капитала в результате может только увеличиться. Задачей в настоящее время является сохранение доверия к бюджетной и денежно-кредитной политике.

В этих условиях единственно верной стратегической линией бюджетной политики является не рост расходов, а повышение их эффективности. Задача – за те же деньги добиться более качественных услуг, лучших результатов.

За последние два года мы уже достаточно вложили ресурсов в бюджетную систему, бюджетный сектор. Нужно требовать отдачу, увеличивать нагрузку, ориентируясь на лучшие мировые практики, и резервов здесь много. Задача отраслевых министерств – предлагать варианты развития отраслей в условиях бюджетных ограничений.

Важным фактором повышения устойчивости бюджетной системы государства является сбалансированность региональных бюджетов. Здесь требуется провести работу по выявлению имеющихся резервов и дополнительных доходных источников. Необходимо провести аудит эффективности действующих льгот, а таких льгот, предоставленных на федеральном уровне, около триллиона рублей. Из 1,8 трлн или почти из 2 трлн объёма льгот половина, даже больше, приходится на бюджеты субъектов Российской Федерации. В дальнейшем нам представляется необходимым принять мораторий на установление новых налоговых льгот, приводящих к выпадению консолидированных доходов консолидированных бюджетов субъектов Российской Федерации.

Повышению доходной базы местных бюджетов будет способствовать поэтапное введение налога на недвижимость для физических лиц начиная с 2015 года. И введение этого налога предусматривается осуществлять по решению региональных властей постепенно, в течение пяти лет. В результате потенциальное количество объектов налогообложения увеличится в 2 раза, а объём поступлений от этого налога может составить около 140 млрд рублей и возрасти в 3,5 раза по сравнению с теми объёмами, которые мы сегодня получаем от налога на имущество и земельного налога. Необходимо закрепить за региональными и муниципальными властями право по выявлению объектов недвижимости, доведению соответствующей информации до регистрирующих и налоговых органов, а уведомления и требования об уплате налогов – до налогоплательщиков. Мы давно говорим о необходимости более тесного взаимодействия местных органов самоуправления и субъектов Российской Федерации с налоговыми органами. И сейчас наша задача состоит в том, чтобы это законодательно закрепить.

Предлагаем также меры по изменению порядка льготного налогообложения движимого имущества, разнесения на три года убытков при расчёте налоговой базы по налогу на прибыль для консолидированных групп налогоплательщиков. Знаем, что ряд субъектов Российской Федерации недополучил налоги на прибыль, исходя из введения консолидированных групп налогоплательщиков. За девять месяцев 2013 года общие потери региональных бюджетов составили 15,4 млрд рублей, а 24 субъекта Российской Федерации получили снижение прибыли на 43 млрд рублей. Так вот это предложение о том, чтобы постепенно разносить убытки, получаемые в рамках консолидированной группы в течение трёх лет, позволит снизить влияние консолидированных групп на доходы бюджетов.

Политика межбюджетных отношений на среднесрочную перспективу будет направлена на повышение самостоятельности регионов. Следует сократить в новом бюджетном цикле количество субсидий, обеспечив их распределение законом о федеральном бюджете. Тоже задача старая, мы об этом долго говорили. Считаю, что при подготовке нового бюджетного цикла на 2015–2017 годы мы должны реализовать эту задачу так же, как и решили вопрос о консолидировании субвенций при подготовке бюджета на 2014–2016 годы.

Необходимо смягчить требования к субсидируемым мероприятиям до уровня софинансирования регионов порядка 30%. Сегодня это зачастую 50 на 50, а то и более. Это неподъёмная ноша для субъектов Российской Федерации. И если мы в среднем обеспечим требования по участию субъекта в софинансируемых мероприятиях 30%, это приведёт к высвобождению ресурсов в сумме 80 млрд рублей в бюджеты субъектов Российской Федерации.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич, мы направляли соответствующее предложение в Правительство и просили бы поддержать это предложение.

Больше прав необходимо дать регионам при предоставлении социальной поддержки граждан, разрешать применять принцип нуждаемости в определении социальных расходов.

Сегодня вопрос сбалансированности бюджетов регионов ключевой. При подготовке бюджета на 2015–2017 годы, а также поправок в бюджет текущего года мы считаем необходимым исходить из того, что в случае возникновения экономии или дополнительных расходов направлять их в первую очередь на поддержку субъектов Российской Федерации, потому что именно там чувствуется нехватка средств в условиях сокращения поступлений налога на прибыль и росте одновременно расходов в связи с необходимостью реализации дополнительных расходных обязательств, которые определены для субъектов Российской Федерации программными документами.

Нельзя забывать, что указами Президента, которыми предусмотрено, с одной стороны, повышение заработной платы, предусмотрено и повышение производительности труда на 50% к 2018 году. Это означает оптимизацию бюджетной сети и численности работников бюджетной сферы, введение систем нормирования труда, эффективного контракта. Здесь как раз координирующая роль должна отводиться нашим отраслевым министерствам, которые должны говорить не только о повышении зарплат, но и о производительности труда.

Задача Минфина – не допускать опасного увеличения долговой нагрузки регионов. Здесь несколько решений. Это осуществление усиленного мониторинга за субъектами, которые достигли опасной планки – 50% долга в объёме налоговых и неналоговых доходов. Над такими субъектами, на наш взгляд, целесообразно установить более серьёзный мониторинг по аналогии с дотационными субъектами, где введены дополнительные контрольные меры по подготовке бюджета, ограничению дефицитов бюджетов, контролю со стороны Счётной палаты за исполнением бюджетов и так далее.

Мы должны следить за равномерностью распределения по годам долговой нагрузки, потому что мы видим: целый ряд регионов создаёт пики в отдельные годы создаёт пики долговой нагрузки, не заботясь о равномерном распределении долгового бремени.

Одновременно мы готовы и будем подставлять плечо в виде предоставления бюджетных кредитов, которые имеют достаточно низкие процентные ставки, хорошие условия и длительные сроки.

Особо хотел остановиться на качестве бюджетного планирования в регионах. Утверждённые в бюджетах нереалистичные объёмы налоговых и неналоговых доходов или межбюджетных трансфертов приводят к росту государственного долга, поэтому за сбалансированностью бюджетов в регионах Минфин будет следить на стадии их подготовки – такие поручения даны подразделениям министерства.

В этом году мы должны интегрировать в финансовую систему два новых субъекта: Крым и Севастополь. В целом нам предстоит обширная работа по бюджетному, налоговому, банковскому законодательству. Сегодня мы участвуем вместе с нашими коллегами на нашем мероприятии, на коллегии. Считаю, что в текущем году два новых субъекта станут полноценными участниками нашей бюджетной системы. Для этого есть все основания, все решения необходимые мы примем.

Конечно, потребуется выделение дополнительных денежных ресурсов как на приведение уровня социальных выплат к российским нормам, так и на реализацию ряда инвестиционных проектов. Необходимо крайне ответственно подходить к вопросу дополнительных расходов. Как выясняется, наши некоторые министерства, Дмитрий Анатольевич, заявляют расходы на Крым, на дополнительные мероприятия по Крыму, не проанализировав реальные потребности Крыма и Севастополя. Такой подход не может быть приемлемым, потому что выясняется задвоение ресурсов. Ресурсы есть в бюджете Крыма и Севастополя – предлагаются ещё дополнительные средства, хотя потребности, по данным самих же служб Крыма и Севастополя, в этих ресурсах нет. Более детально доложу отдельно по таким заявкам.

В июне этого года планируется проведение ежегодного всероссийского совещания финансистов, которое мы каждый год проводим. Мы решили провести это совещание на территории Крыма. Думаю, что это…

Д.Медведев: Хорошая идея на самом деле. Это правильно.

А.Силуанов: Спасибо.

Д.Медведев: Время подберите только хорошее.

А.Силуанов: Спасибо, Дмитрий Анатольевич.

О задачах налоговой политики. В условиях слабого экономического роста перед налоговой системой, помимо традиционной задачи обеспечения доходной части бюджета, стоит задача активного использования налоговых стимулов для ускорения экономического роста. Для реализации этой задачи предусмотрено установление двухлетних налоговых каникул для вновь зарегистрированных предпринимателей, упрощение регистрации, уплата налоговых платежей для работающих по патенту, определение порядка работы территорий опережающего развития на Дальнем Востоке с установлением льготного режима для инвесторов.

Среди других приоритетов работы Минфина – деофшоризация и борьба с теневой экономикой. Меры, направленные на обеспечение уплаты налогов российскими юридическими и физическими лицами в российской юрисдикции, – на это будут нацелены наши предложения.

В этих целях ключевым моментом является раскрытие информации о конечных бенефициарах и бенефициарных владельцах компаний, находящихся в офшорах. Должен работать принцип: хочешь получить льготу по соглашению об избежании двойного налогообложения – раскройся.

Информация о бенефициарах позволит применять налогообложение по российскому законодательству к контролируемым иностранным компаниям. Введение нового понятия налогового резидента позволит предотвратить вывод прибыли из-под налогообложения в российской юрисдикции.

Необходимо сохранить набранный темп реформирования финансовых рынков – это ещё одна ключевая задача. Мы здесь видим важные шаги – создание национальной платёжной системы и формирование внутренних источников финансирования долгосрочных инвестиций. Недавние действия операторов международных платёжных систем выявили необходимость дополнительного усиления ответственности платёжных систем за обеспечение бесперебойности обслуживания российских граждан и организаций, создание условий по невозможности отключения российских банков от системы расчётов. Такие законодательные предложения подготовлены и поэтапно будут реализованы и приняты до конца текущего года.

Источником длинного финансового ресурса экономики в нынешних сложных для инвестиций условиях должны стать средства накопительной пенсионной системы. За последний год сделано немало. Введены новые правила инвестирования; объёмы накоплений теперь гарантируются государством; система пенсионных фондов проходит детальную проверку в рамках созданного регулятора. Всё это позволит перезапустить систему с 1 января 2015 года, а создание внутренних источников роста в условиях геополитической неопределённости – наша важнейшая задача.

Ещё одним шагом в совершенствовании регулирования финансовых рынков станет реформирование порядка реализации прав акционеров и держателей облигаций. Предполагается разрешить раскрытие информации и осуществление всего комплекса корпоративных действий, таких как участие в собрании акционеров, голосование, реализация права преимущественного приобретения акций наиболее удобным для инвестора способом, например, по сети Интернет, что существенно облегчит участие акционеров в управлении компаниями.

Будет реформироваться страховая система. Разработаны соответствующие поправки в законодательство об ОСАГО, направленные на улучшение взаимодействия участников дорожно-транспортных происшествий со страховщиком при оформлении документов без участия сотрудников полиции.

Продолжается процесс внедрения международных стандартов финансовой отчётности. Следующим шагом здесь станет расширение сферы применения стандартов российскими организациями, имеющими особое значение для финансового рынка, а также аудиторскими компаниями. Законопроект, подготовленный Минфином, принят в первом чтении, и задача – окончательно принять его в весеннюю сессию. Об этом мы просим Государственную Думу.

Подводя итог, остановлюсь на основных задачах работы министерства. Первое – это обеспечение сбалансированности федерального бюджета в непростых экономических условиях и повышение эффективности бюджетных расходов. Второе – обеспечение устойчивости региональных и муниципальных финансов. Третье – создание стимулов при реализации налоговой политики. Четвёртое – продолжение реформы финансовых рынков, банковской и страховой деятельности, схем инвестирования и защиты пенсионных накоплений. Пятое – совершенствование систем бухгалтерского учёта и аудита. И последняя задача – это реализация принципов открытости и прозрачности управления общественными финансами.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! В заключение хотел бы поблагодарить коллектив Минфина, наших подведомственных служб, налоговую службу, казначейство, Росфиннадзор, представителей финансовых органов за хорошую работу и профессионализм. Уверен, что мы выдержим новые вызовы для финансовой системы, станем ещё крепче и сплочённее. Спасибо за внимание!

Разрешите мне предоставить слово председателю Счётной палаты Татьяне Алексеевне Голиковой.

Т.Голикова: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги! Позвольте остановиться на некоторых системных моментах, которые связаны с формированием и исполнением бюджета в Российской Федерации.

Прежде всего речь пойдёт о федеральном бюджете. Необходимость акцентировать внимание именно на этих проблемах продиктована тем, что расширенная коллегия Министерства финансов проходит в I квартале 2014 года, когда есть уже оперативные данные об исполнении бюджета в I квартале и, безусловно, есть возможность оценить потенциальные риски исполнения бюджета в 2014 году. Безусловно, основными из них являются внешние, которые формируют основные параметры прогноза социально-экономического развития Российской Федерации, о них сегодня говорилось. Но мне бы хотелось поговорить не о внешних причинах, мне бы хотелось поговорить о внутренних, зависящих исключительно от нас.

Первая – это точность и полнота прогнозирования доходов федерального бюджета. Несмотря на неоднократные корректировки в течение 2013 года параметров доходов и последнюю корректировку, которая была осуществлена в IV квартале 2013 года, показатель дохода в целом оказался перевыполненным на 113,5 млрд рублей, при этом по отдельным видам поступлений зафиксированы существенные отклонения от планировавшихся. Скорректированный при внесении соответствующих изменений в федеральный бюджет в декабре 2013 года прогноз по поступлению НДС на товары, работы и услуги, реализуемые на территории Российской Федерации, оказался неисполненным на 37 млрд. В 2013 году в федеральный бюджет поступали акцизы на спиртосодержащую продукцию, производимую на территории Российской Федерации, а также платежи в счёт погашения задолженности по отменённым налогам и сборам, которые поступали и в 2012 году, но, к сожалению, в 2013 году были не запланированы. Существенное (в разы) перевыполнение достигнуто по отдельным видам государственной пошлины и неналоговым доходам. При этом неналоговые доходы, несмотря на их значительную величину – 8,1% в структуре доходов, за исключением таможенных пошлин, уже на протяжении ряда лет являются мало исследуемой темой с низким уровнем администрирования и ответственности тех, кто их взимает. Администраторами неналоговых доходов на сегодняшний день являются 92 федеральных органа исполнительной власти и организации. Сегодня взимание с этих доходных источников регулируется различными нормативными актами, которыми зачастую устанавливаются только отдельные элементы для определения объёма неналоговых платежей.

По нашему мнению, необходимо уже в весеннюю сессию установление в Бюджетном кодексе нормы, содержащей общие требования, предъявляемые к нормативным актам по взиманию неналоговых доходов (в том числе субъект и объект взимания, база обложения, порядок исчисления, порядок и сроки уплаты, период, формы и методы контроля), что должно привести к качеству бюджетного планирования этого вида доходов, а также к увеличению их поступления в федеральный бюджет. Нам кажется, что эта тема должна стать самостоятельным разделом в основных направлениях бюджетной и налоговой политики в 2015–2017 годах.

Счётная палата при рассмотрении бюджета на 2014 год отмечала, что в общем объёме доходов не учитываются отдельные виды доходов. Результат: в первом квартале 2014 года в доход федерального бюджета поступили разовые платежи за пользование недрами при наступлении определённых событий, оговорённых в лицензии, при пользовании недрами на континентальном шельфе в исключительно экономической зоне России и за её пределами в сумме 29,3 млрд рублей, которые не планировались в бюджете в связи с тем, что на момент составления проекта закона о бюджете отсутствовали акты Правительства о предоставлении в пользование или выставление на аукционы участков недр федерального значения.

Вторая тема – это обоснованность планирования расходов. Но, наверное, нам, как никому, нужно говорить об эффективности расходов, и здесь я бы хотела обратить внимание на несколько моментов, которые стали уже традиционными и при планировании, и при исполнении бюджета.

В расходы федерального бюджета в 2013 году дважды вносились изменения. Эти изменения были осуществлены в мае и октябре. Вносились они по всем 14 разделам, по 106 главным распорядителям из 111. Как правило, эти изменения, которые вносятся в мае и октябре, связаны с перераспределением, которое предлагают главные распорядители внутри бюджета, и когда полномочий по внесению изменений в сводную бюджетную роспись им оказывается недостаточно, хотя таких полномочий… Количество внесений изменений в роспись, оснований я имею в виду, в 2013 году было 60.

Данная практика свидетельствует о недостаточном качестве управления государственными финансами, об отсутствии обоснованных и просчитанных показателей при формировании проекта бюджета главными распорядителями. Объём перераспределяемых в течение года бюджетных ассигнований за последние четыре года существенно возрос. Если в 2010 году он составлял 24,7 млрд рублей, то в 2013 году он уже составил 290,6 млрд, то есть возрос в 11,8 раза. Несмотря на эти неоднократные корректировки, бюджетные ассигнования по 92 главным распорядителям в 2013 году были исполнены не полностью. Так, например, по Росгранице дважды сокращались бюджетные ассигнования в целом на 16,8%, исполнение составило за год 73,3%. По Минвостокразвития ассигнования были сокращены на 15,7%, исполнение составило 82,3%. Такая же ситуация по этим же ведомствам имела место и в 2012 году.

Одновременно по ряду главных распорядителей на протяжении ряда лет отмечается низкое исполнение за девять месяцев (менее 60%) при общем исполнении за год 100%. Эта практика освоения значительного объёма средств в конце года снижает эффективность использования бюджетных ассигнований и приводит к значительному образованию дебиторской задолженности.

Я хочу обратить внимание на то, что дебиторская задолженность по состоянию на 1 января 2014 года по сравнению с 1 января 2013 года возросла на 422,6 млрд рублей и составила 2,3 трлн рублей. При этом я обращаю внимание, что в этих 2,3 трлн рублей 97% – это авансы, но никто не знает, это авансы под будущие выполненные работы или это авансы под невыполненные работы. Это существенная сумма, которая во многом предопределяет будущее исполнение бюджета.

По оперативным данным исполнения за I квартал 2014 года, по-прежнему отмечается негативная практика низкого уровня исполнения бюджета по главным распорядителям. И таких 26, которые исполнили бюджет на уровне меньше 15%, – это снова Росграница, Минвостокразвития, Ростуризм, Росавиация, Росжелдор, Рособрнадзор, Росмолодёжь, Рособоронпоставка и ряд других.

О федеральных целевых программах. Бюджетные ассигнования по 31 федеральной целевой программе в 2013 году не исполнены в полном объёме. В I квартале, к сожалению, ситуация с исполнением ФЦП ухудшилась по сравнению с соответствующим периодом 2013 года. Показатели кассового исполнения по расходам в рамках ФЦП за I квартал составили 11% годовых бюджетных назначений, если в I квартале 2013 года их было 12,2. По 13 ФЦП из 46, реализуемых в 2014 году, расходы вовсе не осуществлялись. И снова – «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока», программа развития Калининградской области на период до 2015 года.

Уровень кассового исполнения по 15 программам оказался ниже 10, а по 6 – ниже 1. Так, по федеральной целевой программе «Развитие российских космодромов», низкая эффективность реализации которой по итогам 2013 года была отмечена Минэкономразвития, исполнение составило 0,3%.

О Федеральной адресной инвестиционной программе. Анализ ФАИП показал, что отсутствует ритмичность расходов в течение финансового года, это создаёт чрезмерную нагрузку на систему исполнения бюджета и приводит к рискам неэффективного использования бюджетных средств.

Уровень кассового исполнения адресной инвестиционной программы без учёта специальных работ, которые входят в государственный оборонный заказ, составил за I квартал 2013 года 6,7% годового объёма, за 9 месяцев – 39%, а за IV квартал – 57,1%, годовой показатель – 96,1%. Можно было бы это объяснять оплатой выполненных работ в конце года, как обычно объясняется, но это не совсем так.

Предоставленное бюджетным законодательством право главным распорядителям бюджетных средств заключать трёхлетние контракты реализуется слабо, а используемые в IV квартале бюджетные ассигнования, как правило, как я уже сказала, уходят в дебиторскую задолженность и формируют соответствующие задолженности.

В результате недостаточного уровня планирования, контроля и финансовой дисциплины у главных распорядителей и получателей средств бюджета, неисполнения обязательств подрядными организациями по заключённым государственным контрактам в установленные сроки не было введено в эксплуатацию 369 объектов из 897, которые были предусмотрены к вводу в 2013 году (это 41,1% того, что предусматривалось).

Одной из наиболее острых проблем Федеральной адресной инвестиционной программы в течение ряда лет являются установленные ограничения на финансирование и выполнение работ по объектам капитального строительства в связи, как правило, с отсутствием проектно-сметной документации.

Указанные выше негативные тенденции, к сожалению, сохраняются и в 2014 году. По данным Минэкономразвития, в начале 2014 года по объектам ФАИП были установлены ограничения на сумму 405 млрд рублей, или около 49% общего объёма ассигнований. Из них значительная часть – это ограничения, которые были связаны с отсутствием проектно-сметной документации у 18 главных распорядителей.

Учитывая это, мы полагаем, Дмитрий Анатольевич, что нужно снова вернуться к обсуждению вопроса о целесообразности отказа от практики включения в Федеральную адресную инвестиционную программу на соответствующий финансовый год объектов, которые не обеспечены утверждённой в установленном порядке проектно-сметной документацией. Притом что норма Бюджетного кодекса, которая изначально в нём была сформулирована и которая никогда не подвергалась сомнению: бюджет формируется в рамках действующих расходных обязательств. Следует обратить внимание, что исполнение в I квартале 2014 года ФЦП и ФАИП осуществлялось под действием следующих факторов, которые были связаны с изменением норм бюджетного законодательства. В результате, несмотря на принимаемые Министерством финансов и Министерством экономического развития меры, исполнение в I квартале оказалось низким. В январе – марте 2014 года отмечено снижение динамики объёмов исполнения расходов инвестхарактера по сравнению с аналогичным периодом 2013 года. По предварительной информации, исполнение расходов составило 48,9 млрд рублей, или 7,7% общего объёма соответствующих ассигнований, что на 9,2 млрд рублей ниже уровня прошлого года.

Межбюджетные отношения. Об этом много говорил Антон Германович, это очень чувствительная и очень уязвимая тема. К сожалению, в 2013 году финансовое положение большинства регионов осложнилось по сравнению с предыдущим годом, существенно увеличился дефицит – в 2,3 раза. Количество регионов, консолидированные бюджеты которых исполнены с дефицитом, составило 77, тогда как в 2012 году их было 67.

Вырос, как уже было сказано, объём госдолга. При этом, по данным Минфина, в 24 регионах государственный долг без учёта бюджетных кредитов в 2013 году превысил половину объёма налоговых и неналоговых доходов, а в Белгородской, Вологодской областях, республиках Мордовия и Марий Эл указанный долг составил 94,84% и 83,7% соответственно.

Основными причинами осложнения финансового положения регионов явилось, естественно, ухудшение общеэкономической ситуации, снижение поступлений доходов в региональные бюджеты, в первую очередь налога на прибыль, в том числе с введением КГН, значительное увеличение расходов, в том числе на исполнение указов Президента от 7 мая 2012 года. Счётная палата в течение 2013 года осуществляла мониторинг как за исполнением доходной части бюджета регионов, так и за исполнением указов от 7 мая 2012 года. За девять месяцев 2013 года регионы показали расчётную сумму на реализацию указов в объёме 2,2 трлн рублей.

После того как был направлен соответствующий доклад Счётной палаты Председателю Правительства и было дано соответствующее поручение, видимо, каким-то образом активизировалась работа в этом направлении, потому что по итогам за 2013 год объёмы затрат регионами были скорректированы в сторону уменьшения на 150 млрд. Это говорит о том, что чёткой оценки стоимости мероприятий у регионов и отраслевых ведомств до сих пор нет.

Как я уже сказала, Председателем Правительства было дано поручение всем урегулировать эти вопросы, однако единство позиции до настоящего времени отсутствует, а регионы справедливо обращают внимание на отсутствие единой методологии расчёта тех мероприятий, которые содержатся в указах.

Кроме того, финансовое положение в регионах усугубляется сложившейся негативной практикой принятия Правительством распоряжений по распределению бюджетам субъектов межбюджетных трансфертов, имеющих целевое значение, в конце года, что снижает эффективность использования указанных средств.

В декабре 2013 года региональным бюджетам в рамках исполнения федерального бюджета 2013 года были выделены межбюджетные трансферты различного вида – 118 млрд рублей, или около четверти их годового объёма. Очевидно, это явилось одной из основных причин существенного увеличения в январе 2014 года возвратов из бюджетов субъектов в доходы федерального бюджета остатков неиспользованных трансфертов на общую сумму 177 млрд рублей, или в 2,7 раза больше, чем в предыдущем периоде. Законом о бюджете 2014 года установлено, что распределение субсидий в этом году должно быть осуществлено до 1 апреля. К сожалению, до настоящего времени 90 млрд, или 36 субсидий (а это 27,4% годового объёма) не распределены, что по-прежнему затрудняет исполнение бюджетов регионов.

Четвёртое – тема, о которой говорится достаточно много нами, тема, по которой Председатель Правительства уже дал соответствующее поручение. Тем не менее я хочу обратить внимание – это эффективность механизма взносов в уставные капиталы. Результаты проверок свидетельствуют о значительных объёмах вложений бюджетных ассигнований в качестве взносов в уставные капиталы акционерных обществ, которые, как правило, не используются в течение одного-двух лет на те цели, на которые они были предназначены. Размещаются на депозитах, проценты от их размещения становятся согласно законодательству собственностью компаний. Я хочу обратить внимание на то, что Казначейство имеет такие же полномочия для размещения свободных остатков на счетах, но в этом случае средства поступают в доходы бюджета и являются источником финансирования расходов. В этом случае любое вложение в уставники должно быть подкреплено соответствующими обоснованиями и соответствующей необходимой нормативной базой.

И, наконец, пятое. Мы находимся в преддверии формирования бюджета на 2015 год и плановый период 2016–2017 годов. Сейчас достаточно активно обсуждается тема отказа от установленного бюджетного правила. Мы не являемся сторонниками отказа, поскольку, по нашему мнению, это привнесёт дополнительную неопределённость, доверие к политике властей может снизиться, возрастут дефицит, долг и неустойчивость бюджета. Я не случайно обратила внимание на объём перераспределения ассигнований 2013 года внутри главных распорядителей – 290 млрд рублей, прирост дебиторской задолженности – 422 млрд рублей, а вся дебиторская задолженность – 2,3 трлн рублей. Объём неэффективно использованных средств с нарушением законодательства, который был выявлен Счётной палатой по итогам 2013 года, – 722,6 млрд рублей. Возникает вопрос, какой объём дополнительных расходов критичен для принятия решения об отказе от бюджетного правила. Мне кажется, что следует направить усилия на более эффективное использование бюджетных средств, которые сегодня предоставляются главным распорядителям.

И, наконец, Дмитрий Анатольевич: мы привыкли при формировании бюджета увеличивать расходы. Может быть, уже настало время задуматься над тем, что их нужно сокращать у тех, кто их неэффективно использует. Тем более что бюджетная статистика ряда лет даёт нам возможность делать не очень хорошие выводы, к сожалению, о бюджетной дисциплине отдельных главных распорядителей. Спасибо!

В заключение я хочу поблагодарить мой родной коллектив Министерства финансов за совместную работу и надеюсь, что такой же совместной и такой же тесной она будет в следующие годы. Успехов вам!

А.Силуанов: Спасибо, Татьяна Алексеевна! Хотел бы предоставить слово председателю комитета Государственной Думы по бюджету, финансам и налогам Макарову Андрею Михайловичу. Пожалуйста!

А.Макаров (председатель Комитета Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по бюджету и налогам): Уважаемый Дмитрий Анатольевич, уважаемые коллеги! Очень сложно выступать после Татьяны Алексеевны. Тем более, что она сказала сразу, что остановится на системных проблемах, возникающих при исполнении бюджета, поэтому на мою долю остались только бессистемные, о которых я, наверное, попробую сказать несколько слов.

Поскольку вы сразу оценили работу Минфина как хорошую, Дмитрий Анатольевич, я хочу принципиально вот сейчас, невзирая на лица, заявить: не хорошая, а очень хорошая. Почему я это говорю? На самом деле не просто так. Вы знаете, я хочу перед тем как перейти к цифрам, к бюджету… Это всё как бы вот такое серьёзное, а мне бы хотелось привести один пример. Вот шёл очень тяжёлый бюджет, когда мы принимали, – не прошлый, а вот позапрошлый бюджет. В спорах, вы помните, как тогда он рождался, и уже прошли все споры, три фракции голосуют против, одна голосует за, третье чтение бюджета, и вдруг на третье чтение бюджета приезжает Министр финансов. Такого не было никогда в жизни, третье чтение бюджета – формальность. Министр финансов приехал в Государственную Думу сказать депутатам спасибо за проделанную работу. И это при том, что столько неприятных слов, которые он там услышал, я думаю, он не слышал никогда. Вот, мне кажется, это тот новый стиль совместной работы, который очень важен, потому что всё-таки и бюджет, и налоги принимает парламент. Строго говоря, для этого он и создавался, с этого и начиналась демократия, и об этом, может быть, действительно не стоит забывать. Поэтому я повторяю: несколько бессистемных вопросов. Кстати, помните последние поправки в бюджет? Не бесспорный законопроект, когда 50 млрд рублей выделяются в уставной капитал ещё не созданной организации, но Вы, Дмитрий Анатольевич, решаете 40 млрд направить на детские сады, и за поправки к бюджету голосует 446 депутатов, то есть вся Государственная Дума. Такого не было вообще никогда в истории! То есть можно, оказывается, нормально решать эти вопросы, я повторяю, по совершенно не бесспорному закону.

А теперь, извините, абсолютно бессистемный вопрос – это вопрос межбюджетных отношений, то есть регионов. На самом деле тут Татьяна Алексеевна практически всё сказала: задолженность регионов превысила 1,7 трлн. Вот я посмотрел, как растёт коммерческая задолженность. Это очень интересно, потому что на фоне выполнения указов Президента это для регионов главное, потому что снимают с работы сейчас только за это. В данном случае я посмотрел 2012 год, вся коммерческая задолженность регионов – 431 млрд. 2013 год, коммерческая задолженность регионов – 704 млрд. За два месяца этого года коммерческая задолженность регионов выросла ещё на 88 млрд. Я уже не говорю о том, что это очень дорогая в обслуживании задолженность, но мы вымываем из финансовой системы деньги, которые должны пойти на самом деле на кредитование бизнеса. После этого все законы, которые мы принимаем о государственных гарантиях, о субсидировании ставок, бессмысленны по одной простой причине: этих денег у банков нет, они отдали их под гарантии бюджета. А любому банку, безусловно, гораздо проще отдать деньги под гарантии бюджета, чем заниматься той деятельностью, ради которой он создан.

Ещё раз хотел бы обратить внимание на то, что здесь нужны конкретные меры. Какие? Первое: мы пошли на часть мер, мы пошли, скажем, на снижение ставки по бюджетным кредитам, сегодня это у нас, если я не ошибаюсь, одна треть ставки рефинансирования… Наверное, можно пойти на то, чтобы по бюджетным кредитам сделать вообще абсолютно символическую ставку кредита, символичную, я подчеркиваю.

Второе: необходимо дать возможность уже в мае, когда пойдут поправки к бюджету, увеличить финансирование кредитования именно регионов, дать им возможность срочно заместить дорогие кредиты коммерческих банков дешёвыми кредитами бюджета. Это, во-первых, позволит немножко развязать им руки и даст пусть небольшие, но какие-то конкретные деньги.

Наконец, я хотел бы ещё раз сказать… Немодная тема, но рано или поздно мы будем вынуждены к ней прийти. Это вопрос о реструктуризации задолженности, потому что сегодня у регионов возникает ощущение, что реструктуризация задолженности возможна, только если ты провёл Олимпиаду, Универсиаду или у тебя стихийное бедствие – выбор невелик. Чем раньше мы это поймём, тем лучше, тем проще нам будет принимать соответствующие решения.

Следующий вопрос, на котором также не могу не остановиться, тем более что я как бы в основном согласен с Татьяной Алексеевной по поводу бюджетного правила... К сожалению, когда мы обсуждаем бюджетное правило, вопросы (не хочу произносить слово «демагогия», но слово «популизм» совсем уже как-то немодно), нам всё время предлагают варианты: либо мы стимулируем экономику, либо мы повышаем доверие к ней. Я не очень понимаю, почему это надо противопоставлять одно другому, но глубоко убеждён, что государство не в состоянии постоянно наращивать бюджетные стимулирования, это просто невозможно, потому что, получив бюджетные стимулирования один раз… Это действует только очень краткосрочный период, а дальше – как наркотик, как наркоман, который требует очередной дозы. Это путь в никуда.

И, наконец, приводила здесь данные Татьяна Алексеевна. Мы смотрим все эти данные, все данные Счётной палаты нами анализируются. Безусловно, мы прекрасно понимаем с вами: полупроцентный рост, который нам предлагается взамен отмены бюджетного правила в данном случае, – это ничто по сравнению с тем, что мы оставим страну в той ситуации, о которой Вы совершенно справедливо говорили (и нельзя не согласиться с этим анализом), просто без ресурсов, коллеги, ещё раз говорю, или с дефицитным бюджетом. Это чрезвычайно опасно, и очень бы хотелось, чтобы дискуссия на эту тему была минимальна, потому что мы будоражим всех, в результате всё-таки в конце концов, я надеюсь, принимаем правильное решение, но для экономики всё-таки очень важны сигналы.

Наконец, хотел бы обратить внимание на следующее: о резервах, которые у нас есть. Дмитрий Анатольевич, мы действительно смотрели бюджет последний. Ну поверьте, Вы вносите бюджет 1 октября (срок внесения бюджета), исполнение отдельных ГРБС и бюджета – 20, 15, 50%. Но мы точно знаем, что в декабре всё будет исполнено на 98–99%. И когда Татьяна Алексеевна говорит здесь о 2,3 трлн, которые идут дебиторкой, мы прекрасно понимаем: это проплаченные авансы, иногда выдуманные авансы, для того чтобы не возвращать деньги в бюджет. Вот это и есть резервы, которыми сегодня, безусловно, можно нормально простимулировать экономику. Поэтому глубоко убеждён: создание правил, создание позитивных ожиданий с одной стороны не может противопоставляться государственному стимулированию, потому что на самом деле в бюджете средства на такое стимулирование есть.

Следующий вопрос. Не могу не обратить Ваше внимание на госпрограммы. Мы получили, спасибо огромное, все госпрограммы. Сейчас, поскольку они идут через наш комитет, мы всё посмотрели. Вы знаете, сделана очень важная работа, кстати, в кратчайшие сроки, – госпрограммы приведены в соответствие с бюджетом. Но единственное, на мой взгляд, с чем там можно соглашаться, что просто не подлежит обсуждению, – это зарплаты и материальное стимулирование тех органов, которые эти программы представили. Тут всё в порядке, во всём остальном никаких приоритетов, ничего не выделено в надежде на то, что финансирование только будет увеличиваться.

Простите, безусловно, это важнейший шаг вперёд, что госпрограммы как элемент бюджета, как структурная единица бюджета должны ему соответствовать. Но всё равно это не путь, который вы предлагаете, не путь, по которому нам всё равно обязательно придётся пройти, и мы как бы никуда не денемся.

Не могу несколько слов не сказать о налоговой политике. Буквально заканчиваю, несколько слов, тем более Антон Германович (Силуанов) сказал… У нас в Doing Business колоссальное продвижение вперёд – слава богу, как бы заметили. Только продвижение в Doing Business вперёд – это заслуга… Вот Мишустин сидит, это заслуга ФНС. Давайте называть вещи своими именами – это результат улучшения налогового администрирования. Но когда сегодня мы говорим, что в налоговом администрировании резервы увеличения собираемости налогов, что это пополнение бюджета – нет больше в налоговом администрировании таких средств, налоговое администрирование эти результаты дать просто не в состоянии. Уже не говоря о том, о чём говорила Татьяна Алексеевна (Голикова), я хотел бы обратить ваше внимание, что так называемые неналоговые доходы, или платежи неналоговые, по существу обладают всеми признаками налогов, но мы их исключаем из налоговой нагрузки и при этом говорим: «А налоговая нагрузка у нас замечательная». Так вот: налоговая система сегодня по той нагрузке, которая есть, у нас стала неконкурентоспособной. Пора переставить сравнивать свою нагрузку с Штатами, Германией по одной простой причине – потому что налоговая система нужна, чтобы конкурировать на рынке финансовом и на рынке трудовых ресурсов. Ни с Америкой, ни с Германией мы на этом рынке не конкурируем, а Белоруссии и Казахстану мы проигрываем, проигрываем тем, с кем мы находимся в одной группе по странам БРИКС. Ещё раз говорю, возлагать в этой ситуации… Скажем, когда мы сказали, по-моему, 168 млрд в этом году необходимо по платежу, от утилизационного сбора должны получить... Просто мы забыли определить, кто его будет собирать, а так всё остальное нормально. Наверное, в принципе и получим, в конце концов.

На самом деле КГН – тема очень больная, и вот здесь хотел бы обратить внимание: мы говорим об общем падении прибыли. Это очень важный вопрос, когда мы говорим о КГН, потому что начинаем спорить, сколько из-за КГН пропало. Так вот, Дмитрий Анатольевич, я ставлю Вас в известность о том, что на долю консолидированной группы налогоплательщиков приходится 72% общего падения прибыли в стране. Только не надо говорить о том, сколько пропало. Вот из того, что у нас снизился налог на прибыль, 72% приходится на долю КГН, и пора об этом уже задуматься. Но главное даже не в том, что пропало, – да бог с ним, может, бизнес будет развиваться, – проблема-то в другом. Вот сидят регионы здесь, у нас сегодня середина апреля. Регионы не знают о том, сколько им придётся вернуть из своего бюджета, потому что система основана так, что, получив деньги как авансовые платежи и заложив их себе в бюджет, они уже в середине бюджетного года будут вынуждены возвратить суммы, о которых они не знают. Здесь что-то надо делать. Те сотни изменений, которые мы вносим в Налоговый кодекс, десятки изменений в Бюджетный кодекс, которые и тот, и другой документ сделали нечитаемым, уже не говоря о том, что в них никто не может разобраться… Наверное, стоит задуматься о том, что и в этом плане нам есть что менять.

Дмитрий Анатольевич, тут называли цифру, которую мы получим от налога на недвижимость. Я позволю себе в первый раз не согласиться с Антоном Германовичем (А.Силуанов): не будет у вас никаких дополнительных доходов по налогу на недвижимость. В той конструкции, которая согласована, никаких дополнительных доходов не будет. Вместо роста доходов бюджетов муниципалитетов и регионов у вас будут выпадающие доходы. Можно приведу себя в пример? Вот у моей жены (естественно, не у меня) квартира 200 м в Москве, она пенсионер уже три месяца, небольшой домик в Московской области. С 1 января мы перестанем платить налог на эту недвижимость. Кстати, я благодарен государству. На самом деле, я не бизнесмен, меня не надо стимулировать.

Проблема в том состоит, что если мы сохраняем все льготы безразмерными и так далее, мы убиваем саму идею налога на недвижимость, а самое главное, что больше никогда мы это изменить уже не сможем, это навсегда. И если мы сегодня не пересмотрим это решение, потери будут не просто катастрофическими, проблема в том, что мы больше к этому вопросу вернуться не сможем. На самом деле, наверное, можно очень много говорить. Закончить хотел бы предложением, Дмитрий Анатольевич.

На мой взгляд, когда мы говорим о налоговой политике, нам необходимо наконец перейти от слов к делу. Первое: нам надо сказать, что по федеральным и региональным налогам из Налогового кодекса мы больше никаких льгот не даём, – это первое, что надо сделать, при этом сделать это надо сейчас. Или сказать: если даём, значит давайте с компенсацией из бюджета.

Второй этап: по федеральным налогам, которые зачисляются в региональные и местные бюджеты, мы никаких льгот не даём. И надо дать регионам и муниципалитетам право предоставлять любые льготы по своим налогам, потому что они должны отвечать перед людьми за то, что они делают, они федеральная власть.

Я на этом заканчиваю. Но единственное, Дмитрий Анатольевич,– одна фраза, последняя. Деофшоризация. Все понимаем, как это важно. Кстати, я думаю, что бизнес сегодня к деофшоризации готов. Готов не потому, что эта идея ему нравится, а потому что просто деться уже некуда. Когда мы проводили прошлую налоговую амнистию, в неё никто не верил, и ситуация была такая же, как сейчас. И сейчас никто ни во что не верит. Но зато сегодня все вынуждены… Мне кажется, идею деофшоризации реально можно было бы реализовать, если бы мы действительно объявили широкомасштабную серьёзную амнистию. И вот тогда, я думаю, результаты, о которых мы все говорим и думаем, были бы реальными.

Ещё раз огромное спасибо, и спасибо Министерству финансов и Правительству за то, что реально изменились взаимоотношения с парламентом, для нас это очень важно. Спасибо.

Д.Медведев: Спасибо, Андрей Михайлович.

Спасибо за такое эмоциональное выступление. Сегодня, я знаю, Владимир Вольфович (Жириновский) пришёл на заседание Госдумы в военной форме, в форме полковника, но вы в цивильном, и тем не менее тоже зажгли, это всегда интересно. Если позволите, я несколько слов скажу в завершение первой части заседания коллегии по некоторым моментам, которые здесь прозвучали. Подчёркиваю: по некоторым.

Вне всякого сомнения (с этим согласились все – и докладчик, и наши коллеги, которые выступали), мы действительно находимся в весьма непростой ситуации, поэтому нам необходимо всё-таки некоторые коррективы вносить, притом что (и опять же это общая позиция) эти коррективы всё-таки не предполагаются фундаментальными, потому что в общем и целом мы считаем, что ситуация в финансовой системе нашей страны, безусловно, под контролем и она надёжна.

Тем не менее некоторые моменты, которые прозвучали, и Министр финансов об этом сказал, и другие тоже говорят об этом: требования по софинансированию для регионов. Мы к этому неоднократно возвращались. Давайте всё это просто сделаем уже, эти пропорции изменим, потому что мы все отлично знаем: действительно, далеко не все регионы, а если говорить прямо, практически ни один регион такой пропорции софинансирования не выдерживает. Они все приходят ко мне и говорят: «Давайте в порядке исключения как-то это поменяем». Но что нам каждый раз какие-то отступления делать? Давайте более гибкую систему создадим и будем по ней работать.

В отношении мониторинга долгов в объёме доходов субъекта Федерации по аналогии с высокодотационными бюджетами. Мне кажется, это в принципе совершенно нормальная идея. Мы должны понимать, что происходит в бюджетах наших коллег, регионов, и в зависимости от этого уже принимать решение или об их поддержке, или в общем обращать внимание на недостатки в их работе.

Тема, которая сейчас очень важная, эмоциональная, – это Крым, принятие республики и Севастополя в состав России, дополнительное финансирование, которое для этого потребуется. Я сказал об этом в своём выступлении. Я поддерживаю то, что сказал Антон Германович, в части того, что эти расходы должны идти без задвоения и затроения, но всё-таки это должны быть расходы в достаточном объёме, для того чтобы обеспечить не только переходный период, но и нормальное, полноценное врастание двух новых субъектов Федерации в финансовую ткань нашей страны.

Вот звучала идея, Татьяна Алексеевна (Т.Голикова) об этом сказала, по поводу ФАИП и возврата к отказу от включения в него объектов, необеспеченных проектно-сметной документацией. Наверное, это справедливо, потому что это такая тема, которая создаёт проблемы. Далеко не всегда быстро, конечно, делается проектно-сметная документация, но в конечном счёте это ответственность заказчика – пусть занимается, пусть ускоряет эту работу. Целый ряд других идей, естественно, коллегами должен быть проанализирован.

Много было апелляций к бюджетному правилу. Безусловно, это тема, которая требует специального обсуждения, потому что она касается нашего будущего, касается фундаментальных показателей развития экономики, поэтому все те аргументы, которые прозвучали и здесь, на коллегии, мы, безусловно, обсудим на наших совещаниях, посвящённых этой проблеме. Посмотрим, кстати, какие аргументы будут приведены на коллегии Минэкономразвития, в которую плавно перерастает коллегия Минфина, какой интерпретации подвергнется этот вопрос на этой коллегии.

Не могу не согласиться вот с каким тезисом, который высказала Татьяна Алексеевна Голикова. Вообще, конечно, тот, кто не умеет расходовать деньги, должен за это отвечать. Мы знаем, что такие федеральные органы исполнительной власти и главные распорядители бюджетных средств у нас присутствуют и в достаточном количестве. Можно им сокращать расходы, я с этим согласен. Не умеешь расходовать – получай оплеуху.

Теперь ещё по некоторым моментам, которые были в выступлении Андрея Михайловича Макарова. Я не могу согласиться всё-таки в отношении того, что за последние годы у нас происходил какой-то лавинообразный рост налоговой нагрузки. Ну не было этого, давайте уже так, по-честному, признаемся. Этого не было ни в период кризиса, ни в период выхода из кризиса, нет и сейчас. У нас не растут и расходы во внебюджетные фонды, в смысле платежи во внебюджетные фонды. Ситуация, конечно, такая подвижная, но считать, что происходит какой-то скрытый рост налоговой нагрузки, причём такой пиковый, – это не так на самом деле. Конечно, нужно следить за теми решениями, которые мы принимаем, и в целом оценивать налоговое бремя и налоговые платежи и неналоговые платежи, но в целом ничего уж такого скачкообразного нет.

Что не может, конечно, не настораживать, о чём все говорили, – это задолженность регионов, в том числе и рост коммерческой задолженности. Но если говорить о росте коммерческой задолженности, всё-таки надо признать, не вся она идёт на зарплату, она в значительной мере идёт на финансирование тех инвестобязательств, то есть на бизнес, о котором, собственно, мы с вами и говорили. Да, плохо, что это ложится на бюджет, плохо, что там высокие ставки, но это источник развития. В общем, здесь регионы отчасти понять можно, но только отчасти, потому что мы всё равно должны смотреть на ситуацию несколько шире, и об этом я сказал в выступлении. Такое поручение Минфину будет дано, мы встретимся, тоже обязательно эту тему окончательно обсудим.

Как было правильно сказано, трудно согласиться с тем, что Минфин работает хорошо. Минфин работает очень хорошо. На этом я, пожалуй, и закончу. До свидания.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 15 апреля 2014 > № 1053066 Дмитрий Медведев, Антон Силуанов

В интервью газете «La Libre» министр экономики Столичного региона Брюссель С.Фремо заявила, что в планах ее правительства в будущем превратить Брюссель в европейскую столицу исламского финансового рынка. Идею о создании продвигал еще бывший министр экономики Брюсселя Б.Керех, однако в связи с его отставкой в марте 2013 г. работы в этом направлении были приостановлены. На текущий момент, подчеркнула С.Фремо, данный вопрос не является одним из приоритетных на повестке дня, однако его проработкой займутся после подведения итогов бельгийской экономической миссии в Саудовскую Аравию и Оман в конце марта с.г. под руководством принцессы Астрид. Следует отметить, что исламский финансовый рынок оценивался в2012 г. в 1 трлн. 540 млрд. долл. США. В настоящее время главным западным центром исламского финансового рынка является Лондон. Так, по данным британских финансистов, сейчас в Англии сосредоточены более 20 млрд. долл. США исламских финансовых активов и работают 30 исламских банков. Они отличаются тем, что не могут брать или давать деньги под процент, поэтому используют иные механизмы: покупка недвижимости или часть доходов компании. Кроме того, религия запрещает исламским банкам вкладывать деньги в производство алкоголя и сигарет. Бельгия > Финансы, банки > ved.gov.ru, 8 апреля 2014 > № 1050836

Брифинг Министра финансов Антона Силуанова по итогам совещания о развитии банковской системы.

Стенограмма:

А.Силуанов: В Правительстве Российской Федерации состоялось совещание у Председателя Правительства вместе с ведущими банками Российской Федерации. Обсуждалась ситуация в банковском секторе. Действительно, в связи с замедлением темпов роста экономики, в связи с сокращением объёма инвестиций, в связи со снижением показателей экономического развития – это оказывает влияние и на коммерческие банки.

В этой связи наши банкиры поднимали вопросы ликвидности, поскольку в условиях, когда Центральный банк вынужден был продавать валюту и изымать рубли, безусловно, вопрос ликвидности стал ощутим для наших банкиров. И в этой связи мы вместе с Центральным банком подготовили целый ряд мер по предоставлению такого рода средств коммерческим банкам. В первую очередь будут снижены остатки на счетах Федерального казначейства, которые находятся в Центральном банке. Мы уже заявляли о том, что к концу года общий объём остатков средств не будет превышать 200 млрд рублей, хотя в прошлые годы этот объём колебался от 600 млрд до 1 трлн рублей.

Кроме того, мы договорились о том, что Правительство Российской Федерации в ближайшее время примет решение, которое позволяет по тем кредитам, которые обеспечены государственными гарантиями, эти кредиты закладывать в Центральном банке и получать рефинансирование без дисконта, под 100% объёма кредита.

Вопрос: А на какой срок?

А.Силуанов: Это очень важно для ликвидности и для тех коммерческих банков, которые кредитуют проекты, под которые государство выделяет гарантии, соответственно, они являются приоритетными. В этой связи больше возможности будет у коммерческих банков получать финансирование со стороны ЦБ.

Кроме того, Центральный банк отметил, ещё раз подчеркну, что он готовит новые продукты рефинансирования с длинными сроками (до трёх лет) под высокоэффективные инвестиционные проекты, в том числе и обеспеченные гарантиями, и без гарантий, с возможностью кредитования проектов под госконтракты, а также высокоэффективные коммерческие проекты. Всё это позволит дать больше ресурсов банковской системе, всё это позволит не увеличивать стоимость заимствований и не повышать ставки на банковском рынке.

Вопрос: А можно уточнить: какие требования к проектам будут, у которых не будет госгарантий? Это же очень рискованная практика.

А.Силуанов: Центральный банк сейчас подготавливает требования к коммерческим банкам по наличию таких проектов. Вопрос: кто будет оценивать эти проекты? Здесь возможно и привлечение сторонних консалтинговых компаний, для того чтобы была проведена оценка такого рода проектов и Центральный банк мог принимать решения с учётом профессионального мнения.

Вопрос: А во сколько оценивается отток вкладов в банках? Потому что «Ведомости» сегодня, например, написали, что из Сбербанка 60 или 70 млрд рублей – это за март отток вкладов. А всего по банковской системе какая оценка?

А.Силуанов: Надо спросить коллег из коммерческих банков.

Вопрос: Антон Германович, а обсуждается ли вопрос докапитализации банков? Например, снизить квоту по дивидендам для госбанков, чтобы они смогли эту прибыль… То есть платить не 25% от прибыли по РСБУ, а меньше, и прибыль сэкономленную отправить на докапитализацию, на свою докапитализацию. Есть такое?

А.Силуанов: В последние два года прибыль банков, коммерческих банков была достаточно высокой, рекордно высокой – около 1 трлн рублей ежегодно. Как сегодня докладывали коммерческие банки, ситуация с финансовым результатом неплохая – и в Сберегательном банке, и в других банках прибыль, полученная за I квартал, примерно адекватна объёму прибыли прошлого года. Поэтому сейчас вопрос о капитализации, принятии каких-то экстраординарных мер не поднимался, капитала достаточно. Мы считаем, что нет необходимости менять подходы, которые заложены в бюджете при расчёте доходов от дивидендов государственных компаний, в том числе и банков.

Вопрос: А вопрос о ключевой ставке ЦБ ставился на совещании, о снижении её?

А.Cилуанов: Нет, сегодня вопрос ключевой ставки не обсуждался. Это элемент денежно-кредитной политики, мы сегодня обсуждали банковский сектор.

Вопрос: А FATCA обсуждалось?

А.Силуанов: FATCA обсуждалось. На этой неделе у нас будет встреча министров финансов «двадцатки», и я надеюсь на встречу со своим коллегой из Минфина Соединённых Штатов для обсуждения этого вопроса.

Вопрос: А США ещё не говорили, что выходят из переговоров?

А.Силуанов: Все вопросы после встречи.

Вопрос: А вы банкам уже разрешили регистрироваться на сайте…

А.Силуанов: Мы подготовили соответствующий проект закона, который разрешает коммерческим банкам предоставлять информацию налоговым органам других государств по перечню тех государств, которые определяет орган, ответственный за налоговую политику. Такой законопроект в ближайшее время будет рассмотрен в Государственной Думе. Надеюсь на скорейшее его принятие.

Спасибо.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 8 апреля 2014 > № 1048725 Антон Силуанов

Совещание о развитии банковской системы.

Вступительное слово Дмитрия Медведева:

У нас сегодня достаточно регулярное совещание, оно посвящено развитию и состоянию дел в банковской системе. Встречаемся, ещё раз повторяю, мы довольно регулярно, длинных вступлений я делать не буду.

Напомню лишь, что по итогам 2013 года наш банковский сектор в целом демонстрирует нормальную динамику: активы выросли на 16%, достигнув практически 57,5 трлн рублей. В целом в положительной зоне находится и ряд других индикаторов – и прибыль, и капитал, и кредитный портфель.

Есть изменения в регулировании денежно-кредитных отношений в нашей стране, в том числе консолидация регулирующих полномочий в Банке России. Всё это, по мнению аналитиков, позволяет укреплять конкурентоспособность системы, делает рынок более прозрачным. Исчезают его недобросовестные участники, что является нормальным способом очистки рынка. Конечно, самое главное, что здесь нужно сохранять, – это доверие, доверие всех, кто пользуется нашей банковской системой.

На некоторых предыдущих совещаниях мы обсуждали риск перегрева рынка потребительского кредитования. Благодаря принятым регулятивным мерам и, скажем прямо, более консервативной стратегии основных участников рынка структура кредитования физических лиц в целом улучшается, снижаются темпы прироста необеспеченного кредитного портфеля и расширяются важные для нас виды кредитования, такие как ипотечные кредиты (там рост почти на треть), автокредитование. Дальнейшей нормализации рынка должен способствовать и федеральный закон о потребительском кредите, который вступит в силу с 1 июля текущего года.

Тем не менее экономика находится в целом не в самом простом положении. Помимо общеэкономических вызовов, которые имеют и внешнее, и внутреннее происхождение, возросли и политические риски, что, безусловно, требует более внимательного отношения к тем решениям, которые мы принимаем. Поэтому наша задача – поддерживать запас прочности отечественного банковского сектора.

Давайте обсудим ситуацию.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 8 апреля 2014 > № 1048724 Дмитрий Медведев

Брифинг Первого заместителя Председателя Правительства Игоря Шувалова по итогам совещания о развитии банковской системы.

Стенограмма:

И.Шувалов: На совещании у Председателя Правительства рассматривался вопрос об основных направлениях налоговой политики на 2015 год и на период до 2017 года. Правительство Российской Федерации в 2012 году заявляло о том, что, если не будет каких-либо экстремальных ситуаций и если все планы Правительства будут в должной мере выполняться, Правительство не будет увеличивать налоговую нагрузку. В тот момент, когда Правительство сможет принять решение о понижении налоговой нагрузки, тогда такие решения будут приниматься.

И мы сегодня рассмотрели самые разные предложения экспертного сообщества и Министерства финансов о необходимости корректировок некоторых налоговых решений.

Председателем Правительства, во-первых, было подтверждено, что налоговая нагрузка не будет увеличиваться. И обещание, которое было дано Правительством в 2012 году, действует.

Для того чтобы подтвердить это документально, мы решили, что этот документ – основные направления налоговой политики до 2017 года – мы продлим на один год, то есть до окончания действия политического цикла. То есть этот документ – основные направления деятельности налоговой политики – будет работать до 2018 года.

По тем предложениям, которые сегодня на совещание выносило Министерство финансов. Все те, которые даже косвенно касались возможного увеличения налогового бремени, были отвергнуты, и подтверждено, что налоговое бремя для налогоплательщиков должно оставаться прежним.

По предложениям экспертов рассмотреть возможность увеличения налога на добавленную стоимость и понижения ставок налога на прибыль – эти решения также не были поддержаны.

По вопросам налогообложения дивидендов и приравнивания ставки обложения дивидендов к ставке НДФЛ было принято решение, что сегодня эти ставки уравнивать также нецелесообразно, поскольку ставка 9% для выплаты дивидендов может нам помочь сделать российскую юрисдикцию более привлекательной в момент, когда иностранные компании будут перерегистрироваться в Российской Федерации.

В целом решения достаточно позитивны для бизнеса, подчёркивается и подтверждается самое важное: налоговое бремя не будет увеличиваться. Хотя сегодня ситуация, как вы знаете, достаточно сложная, в том числе по формированию доходной части федерального бюджета, но Правительство свои обещания держит, поэтому это позитивное решение. Даны указания доработать документ и вынести на заседание Правительства.

Вопрос: А антиофшорный законопроект Минфина – об иностранных контролируемых лицах обсуждался?

И.Шувалов: Нет. Это сегодня документ, который, как правило, сопровождает подготовку федерального бюджета, и все эти законодательные решения должны способствовать формированию бо?льших поступлений в доходную часть бюджета. Поэтому отдельные решения, которые будут дальше развиваться, после этого документа, мы сегодня не рассматривали.

Вопрос: Сегодня подтвердили, что до 2018 года как минимум не будут повышаться налоги, да? Или вы будете пересматривать решение?

И.Шувалов: Это не так. Ещё раз: надо понимать, что не будет увеличиваться налоговое бремя. Это означает, что для одного и того же налогоплательщика, возможно, будут приниматься решения, когда какие-то налоги будут понижаться, какие-то повышаться, но для него в целом налоговое бремя не должно быть увеличено. Этот принцип подтверждён. Это очень важное сегодня решение, прошу это иметь в виду.

Вопрос: А какие будут повышаться, какие понижаться?

И.Шувалов: Никакие налоги сейчас повышаться не будут. Мы серьёзно рассматривали сегодня эту тему, связанную с территориями опережающего развития, как должно это всё работать. По предложению Председателя Правительства льготный налоговый режим в этих территориях должен действовать до 2025 года. Какие налоги, как это будет администрироваться, кто будет принимать решение – вот это сегодня всё было рассмотрено, и решения все были приняты.

Дождитесь заседания Правительства – всё услышите.

Вопрос: Игорь Иванович, план по приватизации на этот год – будет ли он сохранён, выполнен, и какие сделки в ближайшее время?

И.Шувалов: План по приватизации сохраняется в том виде, в котором принят решением Правительства. Мы понимаем, что рынки капитала сейчас для России меняются. Мы работаем с нашими партнёрами, инвестиционными консультантами, российскими и зарубежными банками, для того чтобы понять на самом деле, как будет доступен капитал для тех компаний, которые будут продаваться Российской Федерацией, то есть компаний, где государство имеет свою долю. Мы получаем разнонаправленные сигналы. Мы получаем сигналы о том, что западные рынки капитала для нас отчасти уже закрыты и будут продолжать оставаться закрытыми какое-то время, но открываются новые возможности для того, чтобы мы заимствовали или привлекали капитал с восточных рынков. Некоторые наши консультанты говорят, что по-прежнему, хоть и тяжело, но у нас будет возможность привлекать капитал с западных рынков.

Поэтому задача для тех, кто занимается приватизацией в нынешних условиях, становится более жёсткой. Список предприятий, которые мы готовы продать, тот же. Продать их будет, понятно, сложнее, и нам нужно будет с нашими партнёрами-консультантами эту работу проводить плотнее.

Вопрос: Есть уже какие-то проекты в финальной стадии утверждения?

И.Шувалов: Есть, но нам надо сейчас определиться всё-таки окончательно по поводу того, где мы будем привлекать капитал. Вы знаете, что какое-то время назад мы приняли решение о преимущественном размещении акций на Московской бирже, но при этом мы не закрывали возможность для того, чтобы наши компании могли размещаться, например, на Нью-Йоркской бирже или Лондонской бирже.

Сейчас к этому вопросу надо очень серьёзно подойти всем эмитентам, даже которые не связаны с процессом приватизации. И даже тем, кто прошёл процедуру листинга и размещения на Нью-Йоркской бирже, на Лондонской, на других биржах, – им серьёзно надо рассмотреть возможность перерегистрации на Московской бирже. Это вопрос для них экономической безопасности, это вопрос в том числе и возможности привлекать капитал. И мы никого в данном случае не можем понуждать, мы никого не можем каким-либо образом ориентировать, мы хотим только донести свою точку зрения.

Правительство Российской Федерации хочет донести точку зрения о том, что в рамках надлежащих корпоративных процедур компаниям, их советам директоров нужно рассмотреть вопрос о целесообразности дальнейшего продолжения обращения акций этих предприятий, компаний на зарубежных биржах. Если они примут для себя решение о необходимости перерегистрации обращения этих акций на Московской бирже, российское Правительство и сама биржа, мы создадим все необходимые условия, привлекательные условия для того, чтобы такую процедуру пройти. Нам представляется, что это для привлечения капитала не создаст никаких сложностей, а с точки зрения обеспечения экономической безопасности в настоящий момент это будет более привлекательный вариант.

Вопрос: А какие-то компании уже выразили намерение, желание перерегистрироваться на Московской бирже?

И.Шувалов: Мы относимся к этому осторожно. Когда эмитенты, крупнейшие эмитенты приходят в Правительство, принимают участие в обсуждении этого вопроса в Правительстве, конечно же, говорят о том, что для них, может быть, в нынешних условиях это было бы даже более целесообразным – пройти такую процедуру листинга на Московской бирже или листинга на тех биржах, где сейчас обращаются их акции. Но, вы знаете, это намерения, которые должны быть обсуждены на советах директоров, может быть, с привлечением консультантов инвестиционных банков, и только после этого принимается соответствующее решение. Но когда это решение будет принято, и когда оно начнёт реализовываться, тогда мы с вами увидим, что это реальное серьёзное намерение. Пока это только слова, поэтому я называть конкретных эмитентов не буду.

Вопрос: А может так произойти, чтобы разрешить госкомпаниям приватизироваться не на Московской бирже, а на других биржах, так как это может позволить привлечь больше денег?

И.Шувалов: Каждый раз нужно смотреть на все за и против, но я, честно говоря, не вижу сейчас никаких серьёзных аргументов, которые бы нас склоняли в пользу зарубежных бирж. В любом случае, особенно в нынешних условиях, Московская биржа должна быть приоритетной площадкой для размещения. Мы должны рассматривать все возможные зарубежные рынки капитала, не исключать для себя те, которые раньше для нас были, может быть, совершенно закрыты, на которых мы не работали в силу того, что западные рынки более доступными были, но приоритетной площадкой должна стать, конечно же, Московская биржа.

Вопрос: А речь о депозитарных расписках тоже шла?

И.Шувалов: Конечно же. О депозитарных расписках – нужно обязательно, конечно, компаниям сегодня смотреть, под какие рестрикции они могут попасть. И потом я уже говорил, что санкции – это не то, что юридически выражено правительствами зарубежных государств или какими-то институтами. Санкции – это в том числе и то, что фактически складывается на рынке. А фактически мы видим, что рынок капитала становится более сложным и более закрытым для российских предприятий. Это ощущают уже многие наши экспортёры и те, кто заимствовал на зарубежных рынках. И поэтому нужно быть просто реалистом, смотреть, как ситуация развивается в мире, и не нужно подставлять ни себя, ни своих кредиторов, ни пользователей твоей продукции. Не надо ставить никого в сложную ситуацию, надо смотреть, где всё-таки для тебя доступный капитал, через какие механизмы ты можешь получать этот капитал. Московская биржа является для этого хорошим местом, восточные рынки являются удобными для того, чтобы заимствовать. Даже во время кризиса, как вы знаете, «Русал» смог поднять капитал, размещаясь на Востоке, в то время как это не является общей практикой для российских эмитентов. У них тогда размещение прошло достаточно успешно. Надеюсь, что при таких сложностях на рынке капитала на Западе у наших эмитентов будут новые возможности на других рынках, включая Сингапур и другие рынки.

Вопрос: А Гонконг?

И.Шувалов: Гонконг в том числе. Идёт, конечно. Сингапур, Гонконг…

Вопрос: А какие-торекомендации..?

И.Шувалов: Рекомендации мы не можем давать и не должны сейчас давать. Мы должны всячески помогать нашим компаниям, которые хотят поднимать капитал на других, ранее ими, может быть, не использованных рынках. Там и не было этих возможностей. Мы такую помощь будем компаниям оказывать через межправкомиссии, через механизмы консультаций Министерства экономического развития, торгпредства, посольства. Мы будем оказывать всю необходимую помощь для того, чтобы, во-первых, и к этим площадкам был доступ у наших эмитентов, и с тем чтобы этот капитал был для наших заёмщиков доступен.

Вопрос: Как будет теперь осуществляться взаимодействие в области приватизации с иностранными банками?

И.Шувалов: Вы знаете, у нас сейчас будет очень ответственный этап по отбору… даже не отбору. У нас отобраны наши консультанты, среди которых есть много иностранных банков. И мы никогда не закрываем… Никто не объявлял от Правительства Российской Федерации каких-либо мер взаимного воздействия, что мы не будем, например, работать с банками с иностранным капиталом. Мы по-прежнему подтверждаем, что для нас все те, кто с нами работает и хочет продолжать эту работу, являются желанными партнёрами, если они выполняют свои обязательства.

Если эти банки по какой-либо причине не хотят дальше работать с Российской Федерацией по приватизации… У нас, например, в прошлом году была очень успешная сделка по приватизации «Алросы», и нам помогали консультанты во главе с Goldman Sachs. И нам все эти крупнейшие банки, которые работают по всему миру, являются, по сути, и крупнейшими мировыми инвестиционными банками, – они должны сейчас подтвердить, готовы ли они с нами открыто вести работу по приватизации и по привлечению капитала. Мы не хотим, чтобы это была такая, знаете ли, работа немного за дверьми и шёпотом, потому что кому-то неудобно подставляться перед своими правительствами, но, чтобы не закрывать двери и возможности работать с российским Правительством, мы открыты для всех. Мы призываем эти банки продолжать открытую работу с нами, в том числе и по процедуре приватизации.

Вопрос: А кто-то из банков уже отказывался?

И.Шувалов: Пока мы не получили ни от кого никаких намерений свернуть эту работу. По-прежнему в наших встречах, которые проходят в Правительстве и Министерстве финансов ежедневно, мы слышим подтверждение такой заинтересованности, интереса в работе с Российским Правительством по приватизации. Мы хотим, чтобы наши консультанты подтвердили это формально.

Спасибо.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 8 апреля 2014 > № 1048721 Игорь Шувалов

Встреча с главой Сбербанка России Германом Грефом.

Состоялась встреча Владимира Путина с президентом, председателем правления Сбербанка России Германом Грефом. Обсуждались итоги работы банка в 2013 году и его участие в ряде программ, в частности в ипотеке. Отдельно глава Сбербанка России информировал Президента о ходе работы по созданию национальной платёжной системы для карточных платежей.

В.ПУТИН: Пожалуйста. Начнём, наверное, с итогов года. Мы с Вами в целом это обсуждали уже, но знаю, что показатели неплохие, можно даже сказать – хорошие. Давайте с этого начнём. Потом поговорим по темам, которые связаны с решением социальных вопросов; ипотеку банк развивает очень активно. Пока эти два [вопроса], потом то, что Вы посчитаете целесообразным.

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, мы, действительно, прошлый год закончили с очень неплохим результатом. Это был удачный год, несмотря на то, что макроэкономическая ситуация была непростая, тем не менее рынок кредитования рос, особенно в розничном кредитовании. У нас очень хорошие показатели.

Это касается и качества тех активов, которые мы создали за предыдущий год: в среднем у нас активы выросли более чем на 20 процентов, причём на рынке потребительского кредитования они превысили цифру 40 процентов, а на рынке корпоративного кредитования это порядка 17 процентов.

В целом год можно назвать для нас достаточно удачным, но самое главное, что нам удалось нарастить целый ряд очень важных сегментов бизнеса, это, в частности, инвестиционное кредитование. Очень большое количество проектов было реализовано в таких отраслях, как сельское хозяйство. Меньше, чем в 2012-м, но тем не менее было реализовано значительное количество проектов в области переработки сырья и промышленности. У нас очень сильно вырос портфель в области ВПК. Это сфера, которую мы оставляем в качестве нашего приоритета – совместно с Министерством обороны и Министерством промышленности. Под гарантии Правительства мы кредитуем свыше 400 миллиардов государственный оборонный заказ.

Хочу сказать, что декабрь прошлого года был особенно интенсивным. Мы вырастили наш кредитный портфель только за декабрь месяц более чем на 400 миллиардов рублей. В целом наши активы составили цифру более 17 триллионов рублей. Пять лет назад наши активы составляли цифру примерно 7 триллионов рублей.

Пока тенденция начала этого года тоже достаточно позитивная. Первые два месяца мы закончили с неплохим ростом. У нас кредиты физическим лицам выросли на 2 процента, кредиты юридическим лицам – на 6 процентов. Активы выросли на 3 процента, и мы вырастили нашу чистую прибыль по итогам первых двух месяцев на 5 процентов по сравнению с первыми двумя месяцами прошлого года.

В марте, я думаю, ситуация будет тоже достаточно позитивная, потому что кризисные явления ещё нас активно не затронули. Думаю, что все эти последние проблемы, связанные с движением курса [рубля] и с напряжением ситуации на рынках, скорее всего мы будем чувствовать их влияние уже во втором квартале, но первый квартал, в общем, достаточно неплохой.

Хотя мы видим, конечно, в первые три месяца движение на большом количестве рынков в негативную сторону, стало ухудшаться состояние наших заёмщиков, в частности сельское хозяйство, строительство, металлургия. Мы видим существенное ухудшение позиций наших клиентов, предприятий, очень большое количество реструктуризаций долга. Но пока в целом ситуацию ещё я бы не назвал сколь-нибудь не только критической, но и плохой. Пока мы видим, что у нас есть все возможности с этой ситуацией в дальнейшем работать. Никакого пессимизма не чувствуем.

Мне кажется, что вся та ситуация, которая складывается в последнее время на рынках, призывает нас к тому, чтобы мы очень активно начали заниматься реализацией так называемого сценария «Б», который мы разрабатывали. Это кризисный сценарий, который предполагает, конечно, очень активную работу со всеми нашими заёмщиками по оптимизации всех наших процессов, по улучшению процедур риск-менеджмента и помощи заёмщикам с тем, чтобы они справились с этой ситуацией.

В.ПУТИН: Что у вас с ипотекой происходит?

Г.ГРЕФ: По ипотеке, Владимир Владимирович, мы закончили прошлый год с рекордными результатами. Если 5 лет назад в ипотеке были примерно 10 процентов приобретателей жилья, то теперь каждая четвёртая покупающаяся квартира в стране приобретается с использованием ипотеки. У нашего банка доля в ипотеке выросла до цифры выше 50 процентов. Мы сегодня имеем 50 с небольшим процентов рынка ипотеки.

За последние годы полностью перестроили весь процесс предоставления ипотечных кредитов, резко снизили наши издержки. На сегодняшний день наш ипотечный портфель составляет примерно 1,5 триллиона рублей. 10 процентов всех домохозяйств в стране сегодня уже с ипотечными кредитами, и мы предполагаем в ближайшие 5 лет, до 2018 года, удвоить наш портфель ипотеки до цифры примерно 3,5 триллиона рублей.

Мы видим, что наша доля, скорее всего, будет находиться на том же уровне, даже, может быть, немножко прирастёт. Только за предыдущие 3 года мы оказали помощь в приобретении жилья примерно 1,5 миллиона семей. Мы разработали процесс, который охватывает всех субъектов на рынке: от застройщиков до риелторов, – а сейчас в него включаются и государственные органы, такие как налоговые службы. Очень активно налоговые службы взаимодействует с нами с тем, чтобы сделать удобный сервис для заёмщиков, в том числе по компенсации в счёт налогов тех сумм, которые положены по действующему налоговому законодательству.

Росреестр: мы тоже сейчас вместе с Правительством работаем с тем, чтобы его вовлечь в эту процедуру, чтобы обеспечить безбумажную технологию, чтобы люди не ходили и сами не стояли в ожидании регистрации прав. Тоже есть уже первые движения в этом направлении.

Но самое главное, что всё это позволяет нам снижать издержки, и мы сделали специальный продукт для семей с детьми. Если у семьи один ребёнок, то ставка по нашему продукту снижается примерно на пол процентных пункта, а если двое детей, то примерно на полтора процентных пункта. И в зависимости от первоначального взноса ставка по ипотеке для семей с двумя детьми начинается от 10,5 процента.

В.ПУТИН: На сколько лет?

Г.ГРЕФ: Самый популярный продукт, который люди берут, – это 10 лет. Но у нас ипотека есть и до 30 лет – по выбору заёмщика: он сам выбирает срок, на который берёт ипотечный кредит, и сам определяет сумму первоначального взноса.

С 1 апреля по конец мая, на два месяца, мы объявляем в пяти наших территориальных банках, включая Московский среднерусский банк, это примерно половина территории России, специальную акцию: ипотека для всех заёмщиков 10,5 процента годовых на случай, если первоначальный взнос составляет 50 процентов. Мы надеемся, что это будет стимулировать наших заёмщиков, людей улучшать свои жилищные условия. Мы видим, что в этом году на 80 процентов больше за первые два месяца люди взяли ипотечных кредитов, чем в первые два месяца предыдущего года, и на 93 процента больше подали заявок на ипотечные кредиты, чем в первые два месяца прошлого года.

В.ПУТИН: Если первый взнос будет не 50 процентов, а 25 процентов, то их будет ещё больше.

Г.ГРЕФ: У нас взнос от 10 процентов, но соответственно ставка растёт. Если первый взнос будет, допустим, не 50 процентов, а 20 процентов, то ставка будет по этому продукту примерно 11,5 процента.

В.ПУТИН: То есть вы прибавляете 1 процент.

Г.ГРЕФ: Да, примерно 1 процент.

В.ПУТИН: Герман Оскарович, Вы когда-то были инициатором создания национальной платёжной системы в пластике. Как двигается эта работа?

Г.ГРЕФ: Мы обсуждали эту тему на совещании в Центральном банке, в принципе требуется изменения целого ряда нормативных актов России, которые можно поправить достаточно быстро. И с момента принятия поправок в закон, я думаю, нам потребуется техническая работа от двух до шести месяцев для того, чтобы в разных вариантах запустить национальную платёжную систему.

В.ПУТИН: В каком состоянии сейчас закон?

Г.ГРЕФ: Закон внесён в Думу депутатами. Надеюсь, что теперь, в свете последних событий, он может быть принят достаточно быстро, и есть разные способы решения этой проблемы. Мы для себя начали работу с другими банками по созданию так называемого локального хостинга, когда все банки между собой замыкают платёжные системы, и тогда мы можем оперировать внутри страны уже сами. И заканчивая тем, что нам потребуется от двух до шести месяцев для того, чтобы создать наш локальный российский процессинг, в котором будет осуществляться весь спектр услуг по расчёту, по клирингу и по процессингу всех карточных платежей.

У нас сейчас готовность максимальная, у нас создан процессинговый центр, у нас создан наш российский чип, который производит компания «Ситроникс», он сертифицирован, сделано идентификационное приложение и сделаны все стандарты, которые совместимы с международными платёжными системами.

Поэтому, как только будут приняты законы (мы не рассматриваем эту систему как систему Сбербанка, мы сразу же уходим от контроля этой компании – универсальная электронная карта), мы предложим всем желающим банкам войти в состав уставного капитала. Там не будет ни одного контролирующего банка; это будет компания, которая будет обслуживать все банковские транзакции.

В.ПУТИН: Хорошо.

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 31 марта 2014 > № 1040843 Владимир Путин, Герман Греф

Банковское будущее – за мобильными технологиями, причем за такими, которые позволяют банку предоставлять услугу своему клиенту в любой точке мира. О том, какие решения предлагает компания SAP, рассказал глава подразделения быстро растущих рынков – и СНГ, и Китая – SAP AG Алекс Атзбергер.

- Какое место в работе компании SAP занимает работа с банковской индустрией по всему миру?

- Мобильный банкинг в России пока рассматривается в основном как часть работы интернет-банкинга, но он может стать основой для развития новых услуг и получения дополнительной прибыли. Банковский сектор является одним из стратегически важных для SAP. На данный момент компания SAP получает 15% своей выручки только от взаимодействия с финансовыми структурами. При этом перед нами стоит задача к 2015 году вырастить этот показатель в абсолютных величинах до 3 млрд. евро. Если посмотреть на основные направления развития этой отрасли в последние 10 лет, мы увидим значительные, глобальные изменения. Сегодня банки направляют свои усилия на два основных направления: управление рисками и управление отношениями с клиентами.

Кроме того, банкам надо уменьшать стоимость своих услуг. И, на мой взгляд, секрет успеха здесь – в умелом сочетании людей и технологий. Могу с уверенностью сказать, что ни одна индустрия в мире не тратит столько средств на новые технологии, как банковский сектор. Я вижу это на примере клиентов SAP – а это уже почти 6 тыс. банков во всем мире. SAP предлагает широкий спектр банковских решений по автоматизации бизнес-процессов, поэтому мы успешно работаем и с крупными банковскими структурами – например, такими, как Postbank и Deutsche Bank, и с небольшими кредитными организациями. Важным преимуществом является опыт SAP в сфере оптимизации бизнес-процессов.

Мы понимаем, что наше взаимодействие с банками во многом зависит от правовой, экономической и даже культурной среды каждой страны. Сейчас мы активно сотрудничаем с российскими банками, и мы уверены, что и для них мы можем создать комфортную и эффективную операционную среду.

- Можете рассказать о конкретных приложениях для финансов, которые вы внедрили в Южной Африке? Может быть, по ментальности какие-то банки совпадают с российскими, или, вероятно, у нас есть что-то общее в правовой среде?

- Специфика Южной Африки в том, что 90% населения этой страны в принципе не имеют прямого доступа к банковским услугам. Сама идея «пойти в банк» означает преодоление 40–50 миль по зачастую непроходимым джунглям – до ближайшего города, так как в деревнях этой страны никаких банковских услуг просто не существует.

В этом году Standard Bank представил в ЮАР новую программу AccessBanking, направленную на то, чтобы услугами банков смогли пользоваться даже те жители страны, которые никогда не имели банковских счетов. Суть в том, что новые клиенты смогут открыть расчетный банковский счет с помощью мобильного телефона – используя приложение AccessAgent, разработанное на платформе SAP Mobile Platform. Согласно результатам исследования, речь идет о 66% жителей ЮАР. Используя это же приложение, сотрудники банков могут зарегистрировать новых клиентов в системе с помощью мобильного устройства и открыть для них банковский счет всего за несколько минут. Теперь Standard Bank сможет оказывать услуги жителям в тех районах, в которых раньше не было перспектив для роста банков: например, в небольших городах и сельской местности.

Создав учетную запись, клиенты получают возможность в любое время выполнять транзакции с помощью мобильных телефонов: например, переводить деньги, оплачивать счета за электроэнергию и услуги сотовой связи.

- Вы считаете, что будущее банковских услуг – за использованием мобильных телефонов?

- Если же рассматривать глобальную ситуацию, то, по оценкам аналитиков, более 1 млрд. человек в мире владеют мобильными телефонами, но не имеют доступа к банковским услугам. С помощью нашего решения клиенты SAP получили возможность доступа к этому миллиарду потенциальных клиентов, и основным каналом взаимодействия с ними является общедоступное устройство – мобильный телефон. В России, по разным оценкам, доступа к банковским системам, не имеют 30–40 млн. человек, то есть объем потенциального спроса весьма велик.

Кроме того, такая форма взаимодействия удобна практически всем, вне зависимости от места проживания и наличия банковской инфраструктуры, и позволяет значительно экономить время каждого.

- Вы живете и работаете в Китае. Не доставляли ли вашей работе неудобства особенности зарегулированного китайского финансового рынка? Ведь модель регулирования китайского финансового рынка в чем-то близка к российской. Может, у вас есть опыт того, какие требования регулятора финансового рынка Китая вам приходилось преодолевать или к чему приходилось адаптировать предложенные вами идеи?

- Мы никогда не испытывали особых проблем с зарегулированностью банковского рынка Китая. Несомненно, правительство любой страны играет огромную роль в определении политики входа иностранных компаний на национальные рынки. Но мы – компания из Германии, и нас особенно поддерживает тот факт, что между Россией и Германией, как и между Китаем и Германией, достигнуто соглашение об экономическом сотрудничестве. Наша работа прозрачна для всех регулирующих органов любой страны.

- За какими решениями будущее? Существует мнение, что классический банкинг – с сетью отделений и общением с живыми операционистами – в скором времени отомрет.

- Я думаю, что будущее за слиянием технологий. В ближайшее время все более актуальной задачей для банков будет повышение скорости обработки данных: это важно для клиентского сервиса, ведь если вы открываете страницу интернет-банка на своем мобильном телефоне и ждете, пока она загрузится, у вас отпадает желание воспользоваться этим сервисом. Я полагаю, что все больше решений будет появляться на стыке облачных технологий и вычислений in memory: скорость вычислений будет возрастать, а облачные технологии дадут возможность использовать без ограничений вычислительные ресурсы и ресурсы для хранения данных.

Кроме того, автоматизация аналитики и отчетности уменьшит стоимость каждой транзакции, что также важно для конкурентоспособности. Я думаю, что уже при нашей с вами жизни облик городов сильно изменится. Я живу в Шанхае, это очень крупный международный деловой центр в Китае. Так вот, и в Шанхае, и в Нью-Йорке на моих глазах происходило вымирание целых индустрий – сначала книжных магазинов, потом – магазинов, торгующих кассетами, потом – DVD-дисками. Примерно те же процессы происходят и в банковском секторе. Не так давно я был в Мьянме (бывшей Бирме), и там вообще не существует классических банков, так как страна только восстанавливается после войны, так вот – там будет проще не строить классические банки, а сразу переходить на мобильный банкинг. Эта страна как раз может осуществить «цифровой прыжок» в будущее.

В России, на мой взгляд, большие перспективы в развитии мобильного банкинга, особенно в контексте повышения эффективности работы с клиентами, предоставление им новых сервисов, возможности иметь доступ к своим счетам и услугам банка из любой точки мира, с любого устройства, подключенного к сети Интернет. Учитывая, как развивается российский банковский сектор, уверенно конкурируя с крупными зарубежными банками, я думаю, что российские банки восприимчивы к инновациям и готовы к их практическому применению. Примеры внедрения инновационных решений в российских банках уже есть, и мы будем развивать это стратегически важное для SAP направление.

Елена Гостева, Bankir.Ru

Россия. Китай. Весь мир > Финансы, банки > bankir.ru, 26 марта 2014 > № 1038102 Алекс Атзбергер

Райффайзенбанк: верность принципам и бизнес-модели

Сергей Монин: «Либо ты способен противостоять такому гиганту, как Сбербанк, либо ты начинаешь сдавать позиции и жаловаться на судьбу».

Как развивается бизнес российской «дочки» одной из крупнейших европейских финансово-кредитных групп? Окажут ли влияние новеллы в национальном законодательстве, общее ужесточение банковского надзора и регулирования на бизнес-модель и подходы Райффайзенбанка к ведению бизнеса? Возможно ли в нынешних условиях успешно составлять конкуренцию банкам с госучастием? На эти и другие вопросы ответил в интервью NBJ председатель правления ЗАО «Райффайзенбанк» Сергей Монин.

«МЫ ЗАИНТЕРЕСОВАНЫ В ТОМ, ЧТОБЫ ПОКАЗЫВАТЬ СОБСТВЕННУЮ ФИНАН­СОВУЮ УСТОЙЧИВОСТЬ»

- Сергей Александрович, подведите, пожалуйста, итоги прошедшего года для Райффайзенбанка и расскажите о том, каковы прогнозы деятельности кредитной организации в новом, 2014 году.

- К сожалению, конкретных цифр по итогам 2013 года я назвать не могу, поскольку Райффайзенбанк -публичная компания. По закону мы не можем раскрывать подобную информацию до тех пор, пока наша материнская компания в лице RBI Group не опубликует свои результаты. Единственное, что я могу сказать, - это то, что по результатам первых девяти месяцев 2013 года чистая прибыль банка увеличилась на 12% по сравнению с аналогичным периодом 2012 года. При этом для нас очень важно, что подобное увеличение произошло не за счет разовых событий, а за счет устойчивого роста операционного дохода — как процентного, так и комиссионного.

- Неплохой результат, если учесть, что условия ведения банковского бизнеса в России, по общему наблюдению, не только не улучшились, но даже несколько ухудшились.

- Лично мы особого ухудшения климата не увидели. Конечно, в целом по банковской системе наблюдается увеличение объемов отчислений на резервы, также налицо рост показателей просроченной задолженности. Но нас эти тенденции не затрагивают, поскольку мы ориентируемся на более качественный с точки зрения кредитного риска сегмент клиентов. В нем пока ничего страшного не происходит. И нет оснований полагать, что произойдет в обозримом будущем.

- А Вы не сталкиваетесь при этом с таким явлением, как дефицит надежных (или, как их принято называть на рынке, качественных) клиентов? Ведь их круг, по определению, ограничен, и конкурентная борьба за них со стороны участников банковского рынка очень напряженная.

- Здесь вопрос: что следует понимать под дефицитом? Поскольку мы не стремимся к оптовой раздаче кредитов, то, конечно, растем медленнее, чем рынок. Но мы и не хотим перегонять рынок в рамках какой-то самоцели. Для нас гораздо важнее сохранять и улучшать качество нашего кредитного портфеля, чем демонстрировать быстрые темпы роста.

- Если говорить про 2013 год, то какие направления бизнеса в этот период были драйверами роста бизнеса банка в целом?

- Мы очень довольны всеми направлениями своего бизнеса, при этом не видим большей возвратности на капитал в розничном сегменте по сравнению с корпоративным. Все направления развиваются достаточно ровно. Хотя я не буду оспаривать тот очевидный факт, что динамика в розничном сегменте на сегодняшний день более высокая. Но это ни в коем случае не подвигает нас к идее перебросить все средства в розничный сегмент. Райффайзенбанк традиционно развивался как универсальная финансово-кредитная организация, и мы не видим оснований для радикального изменения нашей бизнес-модели.

- Недавно мы узнали, что ваш банк вошел в перечень системно устойчивых финансово-кредитных организаций. Насколько это вхождение, с Вашей точки зрения, важно в нынешних условиях, когда на рынке наблюдается повышенная тревожность?

- Я так понимаю, речь идет об утвержденном распоряжением правительства перечне банков, в которых можно открывать счета для обеспечения заявок по госзакупкам. Подход для определения этого списка был строго формальным: банки, в основном, отбирались по одному критерию -величине собственных средств. Но тут необходимо понимать, что этот номинальный показатель не является и не может являться гарантией устойчивости банковской организации. Поэтому, с нашей точки зрения, неверно воспринимать этот список как перечень лучших из лучших.

- А рейтинги банков при этом не учитывались?

- Насколько я знаю, нет, хотя как раз отбор по этому критерию является правильным. У Райффайзенбанка, например, есть рейтинги, присвоенные всеми тремя крупнейшими международными рейтинговыми агентствами -Moody's, Standard & Poor's и Fitch. При этом комбинация данных рейтингов -одна из самых высоких для российских банков. Вот это, на мой взгляд, и является показателем устойчивости организации.

- Но, естественно, рейтинги российской «дочки» ниже рейтингов материнской группы.

- Да, но это связано с естественным ограничением: рейтинг компании не может превышать уровень странового потолка.

- Раз мы заговорили о «дочках» и «матерях», то не могли бы Вы рассказать, как сейчас складываются отношения между RBI Group и Райффайзенбанком?

- Прекрасно складываются, поскольку российский рынок очень важен для группы. Это видно хотя бы по следующему показателю: доля Райффайзенбанка в совокупной прибыли группы до налогообложения за девять месяцев прошлого года составляла почти 40%. Поэтому, конечно, RBI Group рассматривает бизнес своей российской «дочки» как очень большой и важный, в том числе и со стратегической точки зрения.

- Правильно ли я понимаю, что в таких условиях у Райффайзенбанка нет необходимости привлекать фондирование со стороны материнской группы?

- В общем, да, хотя, конечно, доходы и фондирование - разные вещи. Нам действительно не нужно увеличивать капитал за счет вливаний со стороны группы, мы самокапитализируемый и самофинансируемый бизнес, поскольку банк привлекает больше депозитов, чем выдает кредитов. Вообще, если говорить об источниках фондирования нашей деятельности, то я должен сказать, что депозиты физлиц являются для нас крупнейшим источником фондирования.

- Но ведь так было не всегда?

- Да, конечно, в начале нашего развития, в докризисный и тем более в кризисный периоды мы привлекали фондирование со стороны материнской группы, и должен отметить, что она никогда нам в этом не отказывала. Но в настоящее время доля средств RBI Group в нашей пассивной базе сокращается, поскольку органический рост депозитной базы удовлетворяет наши потребности в финансовых ресурсах. Это обстоятельство позитивно влияет и на уровень рейтингов банка. Как я уже сказал, у нас - одни из самых высоких на российском банковском рынке рейтингов.

- Но сокращать долю материнской группы до нуля вы не планируете?

- Такой самоцели нет, тем более что она и сейчас является совсем незначительной - порядка 6-7%.

- А если говорить о депозитах физических лиц, то какую долю в пассивной базе занимают они? И сказались ли события последних двух месяцев прошлого года (можно сказать, массовый отзыв лицензий) на динамике притока или оттока средств физических лиц?

- По результатам девяти месяцев 2013 года доля срочных вкладов и текущих счетов физических лиц в пассивах составила 43%. Что касается событий ноября и декабря прошлого года, то они особого влияния на состояние нашего портфеля вкладов физлиц не оказали. Гораздо сильнее мы ощутили последствия этих явлений, анализируя динамику остатков средств на счетах юридических лиц. Здесь действительно произошел рост объемов, малые и средние компании достаточно активно открывали в данный период новые счета в нашем банке.

- Вернемся, если не возражаете, к вопросам, связанным с ситуацией в различных сегментах бизнеса Райффайзенбанка. Какова сейчас доля корпоративных кредитов в его совокупном кредитном портфеле и какова доля розничных кредитов?

- По результатам первых девяти месяцев 2013 года доля корпоративных кредитов (включая кредиты малому и микробизнесу) составила 61%, доля розничных кредитов - 39%.

«ПО НАШИМ НАБЛЮДЕНИЯМ, КОНКУРЕНЦИЯ В СЕГМЕНТЕ ОБСЛУЖИВАНИЯ КРУПНОГО «КОРПОРАТА» НОСИТ АБСОЛЮТНО НОРМАЛЬНЫЙ РЫНОЧНЫЙ ХАРАКТЕР»

- В последние два-три года очень много говорится о том, что крупный «корпорат» становится все менее доступным для частных банков из-за активизации работы в этом сегменте банков с госучастием. Удается ли успешно конкурировать с ними и, если да, то за счет чего? Ведь, наверное, по ценовому фактору, да и по полноте своих продуктовых линеек, они способны предложить своим клиентам более выгодные условия?

- Я считаю, что сейчас на первый план, как никогда ранее, выходит качество сервиса. Если говорить о полноте продуктовых линеек, то российский банковский рынок, хотя и относится к числу развивающихся, но ничем не уступает развитым (кроме, впрочем, операций на финансовых рынках). А вот качество обслуживания, быстрота реагирования на запросы клиентов - это совсем другой вопрос. И как раз над повышением уровня своего сервиса мы намерены работать. Если же говорить о ценовом факторе, то здесь я не совсем согласен с Вами. С точки зрения стоимости услуг и продуктов, мы не уступаем государственным банкам.

Отвечая на Ваш вопрос, я также хотел бы заметить следующее: мы составляем конкуренцию банкам с госучастием во всех сегментах нашего бизнеса. Здесь нет ничего принципиально нового или трагичного для нас, особенно если учесть, что эта конкуренция, по нашим наблюдениям, носит абсолютно нормальный рыночный характер. Она усиливается не потому, что эти банки используют административный ресурс (мы, во всяком случае, этого не видим), а потому, что спрос на кредитные ресурсы со стороны «корпората» не растет. И на фоне слабеющего спроса конкуренция со стороны предложения, конечно, усиливается. Но это, как вы понимаете, объективный процесс и сетовать на него не имеет смысла - надо принимать его в расчет и выстраивать свою деятельность.

- Наверное, Вы один из немногих банкиров, кто не жалуется на так называемый административный ресурс, когда речь заходит о конкуренции между «госами» и «частниками».

- Я, конечно, «не скажу за всю Одессу». Тот же Сбербанк, например, огромная организация, но в той части, в которой мы с ним сталкиваемся, видим нормальную рыночную конкуренцию. И тут возникает уже совсем другой вопрос: либо ты способен противостоять такому гиганту и тебе есть, что ему противопоставить, либо ты начинаешь сдавать позиции и жаловаться на судьбу. Но второй вариант не наш путь.

- А как обстоят дела в таком сегменте, как обслуживание МСБ? Здесь также чувствуется рука Сбербанка и других банков с госучастием?

- Если Вы имеете в виду, что и здесь нам приходится конкурировать, то ответ положительный. Но здесь как раз важен не столько ценовой фактор, сколько качество сервиса: клиент, прежде всего, заинтересован в том, чтобы его заявки рассматривались быстро, результат был предсказуемым, а общение между ним и банком адекватным.

Мне кажется, что у нас часто забывают о том, что российский банковский рынок относится к числу развивающихся. А развивающимся рынкам присущи как положительные, так и отрицательные моменты, и как раз к числу последних относится низкая лояльность клиентов к банкам.

- Вы имеете в виду, что клиенты склонны менять банки как перчатки?

- В принципе, да. Понятно, что подобная смена чревата временными и энергетическими затратами. Поэтому для клиентов важной задачей становится найти банк, которому они смогут доверять и с которым смогут выстраивать долгосрочные отношения. И как раз в этом, я считаю, мы весьма преуспели. Конечно, нельзя сказать, что весь наш портфель МСБ состоит из абсолютно лояльных банку клиентов, но их доля постепенно растет. Я считаю, что формирование доверительных отношений с клиентами, умение поддержать их лояльность - наша сильная сторона, которую мы должны и дальше развивать.

- Вы лучше меня знаете, что обслуживание МСБ воспринимается как бизнес достаточно доходный, но в то же время высокорискованный, поскольку не все компании, работающие в этом сегменте, могут похвастаться прозрачной структурой бизнеса, достоверной отчетностью и наличием хороших залогов. В то же время хорошо известно, что Райффайзенбанк славится своей консервативной кредитной политикой. Как удается банку сочетать одно с другим?

- Мы, безусловно, не бросаемся в беззалоговое кредитование, как в омут. Вы правильно отметили, что наши стандарты кредитного андеррайтинга достаточно жесткие и мы не собираемся их пересматривать только для того, чтобы привлечь на обслуживание как можно больше компаний МСБ. Мы предоставляем кредитные средства клиенту, когда видим источники погашения кредита, понимаем не только бизнес самой компании-заемщика, но и бизнес группы, в которую входит эта компания. Если все же говорить о залоговом кредитовании, то у нас достаточно высокие требования к качеству залогов.

Но когда мы говорим об обслуживании МСБ, то не совсем верно делать акцент исключительно на кредитовании. Малым и средним компаниям банк зачастую нужен не столько для получения кредитных средств, сколько для проведения расчетов. А к расчетному банку предъявляются совсем иные требования: он должен быть надежным и удобным. У компаний МСБ, как известно, и так достаточно много проблем, а тут еще и переживания -не пропадут ли их средства, если банк вдруг лишится лицензии на осуществление банковской деятельности.

«ДЛЯ НАС ПРИНЦИПИАЛЬНО ВАЖНЫМ КРИТЕРИЕМ ПРИ РАССМОТРЕНИИ КРЕДИТНОЙ ЗАЯВКИ ЯВЛЯЕТСЯ НЕ РАЗМЕР ДОХОДА КЛИЕНТА, А СТАБИЛЬНОСТЬ ЭТОГО ДОХОДА»

- А как Ваша консервативная политика риск-менеджмента срабатывает в сфере розничного кредитования, которое априори рассматривается как еще более рискованное?

- Нормально срабатывает, никаких противоречий здесь нет. Конечно, мы активно работаем в сфере необеспеченного кредитования, где априори не может стоять вопрос о качестве предлагаемых залогов. Но здесь мы смотрим в первую очередь на уровень долговой нагрузки и стремимся не нагружать клиентов кредитами, если видим, что у них могут возникнуть проблемы с их обслуживанием.

- То есть доля проблемных кредитов в розничном портфеле банка не растет?

- Нет, не растет. Это, конечно, связано с особенностью нашей клиентской базы: мы отбираем людей, которые работают на крупных и средних предприятиях и имеют стабильный доход. Этот критерий - стабильность дохода - для нас является принципиально важным: не размер зарплаты, получаемой клиентом, а стабильность ее получения. Доход человека может быть сравнительно небольшим, но, если он получает зарплату регулярно и не закредитован, это наш клиент.

- То есть в ситуации, когда у человека три кредита, и он просит ваш банк предоставить четвертый кредит, клиент может рассчитывать на положительный ответ?

- Может, если совокупная долговая нагрузка окажется для него посильной. И не может, если расходы на обслуживание задолженности начинают превышать 50-60% его месячного дохода. Это очень здоровый и правильный стоп-фактор, и мы видим, что регулятор при оценке качества кредитов все больше учитывает его.

Тут важно понимать, что у России с точки зрения ее кредитного рынка есть очень характерная черта, отличающая нашу страну от других. У нас очень высока доля необеспеченных кредитов в совокупном кредитном портфеле, что нетипично: обычно наиболее высокой является доля ипотеки. Поэтому когда некоторые эксперты говорят о том, что у нас соотношение ВВП к кредитам находится на очень низком уровне, и отсюда делают вывод о недокредитованности, то это неправильно. В таком случае просто не принимается во внимание то, что проценты на обслуживание необеспеченных потребительских кредитов существенно выше, чем проценты на обслуживание ипотеки. Если же исходить из соотношения «долг -доход» (debt-to-income), то мы по данному показателю находимся наравне с другими странами, во всяком случае, в некоторых сегментах кредитования. И здесь не может не радовать то, что регулятор внимательно отслеживает ситуацию и предпринимает меры, если в каких-либо из этих сегментов возникает риск образования «пузырей».

- Как, например, в сегменте необеспеченного потребительского кредитования.

- Да, и это правильно. Конечно, в результате охлаждения темпов роста в определенных сегментах могут снизиться показатели роста кредитования в целом. Но в этом нет трагедии. Если возникают дисбалансы, то они могут привести к весьма серьезным последствиям.

- Я так понимаю, опыт США в данном отношении весьма показателен.

- Да, хотя кризисы, конечно, не повторяются один в один, у них всегда разные причины.

- Вспомнили о кризисе в США -вспомнили и об ипотеке. Как развивается в банке это направление бизнеса?

- В принципе, ипотека для нас -весьма привлекательное направление, но ее доля в совокупном розничном кредитном портфеле невелика и постепенно сокращается. Это обусловлено падением спроса на ипотечные кредиты со стороны заемщиков. Ставки по ним высоки, причем настолько, что сближаются со ставками по необеспеченным кредитам. Это, конечно, снижает желание потенциальных заемщиков идти в ипотеку.

- Но все-таки портфели ипотечных закладных, наверное, у банка есть. Как вы ими управляете: проводите секьюритизации, продаете АИЖК?

- С АИЖК как инвестором, организатором секьюритизации ипотечных кредитов или покупателем таких портфелей, мы в данном случае не работаем. Тем не менее АИЖК участвовало в нашей первой сделке, которую банк провел как раз в 2013 году, в качестве резервного сервисного агента. Это, кстати, еще одна причина того, почему направление ипотечного кредитования в целом нам нравится: такой класс активов легко секьюритизируется, принципы секьюритизации четко прописаны в российском законодательстве, инвесторов в подобные ценные бумаги можно найти. Поэтому мы планируем и дальше использовать этот механизм.

- А есть ли планы секьюритизации других, неипотечных портфелей кредитов?

- В целом секьюритизация -тот инструмент, который позволяет наиболее оптимально использовать такой важный и редкий ресурс, как собственный капитал банка. Когда возможность применять данный механизм по отношению к другим активам станет более экономически эффективной, мы, безусловно, воспользуемся этим. И что уж точно - мы планируем играть активную роль в качестве организатора сделок по секьюритизации портфелей других российских банков.

«БАНКИ, ПРОВОДЯЩИЕ СОМНИТЕЛЬНЫЕ ОПЕРАЦИИ, НЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЛИЦЕНЗИРОВАНЫ И НЕ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ВОЗМОЖНОСТЬ ПРИВЛЕКАТЬ ДЕПОЗИТЫ»

- В завершение нашей беседы несколько общих вопросов. В конце прошлого года был принят закон «О потребительском кредите», сейчас на очереди принятие закона «О банкротстве физических лиц». Могут ли эти новеллы в российском законодательстве внести коррективы в деятельность или в бизнес-модель вашего банка?

- Я бы не хотел пока подробно говорить о законе «О банкротстве физических лиц», поскольку он еще не принят. Ограничусь только одним замечанием: понятно, что взаимоотношения между заемщиками и кредиторами требуют некоей регламентации и что определенный социальный заказ на разработку этого регламента существует. Но, повторюсь, пока закон не принят, преждевременно рассуждать на предмет того, как он повлияет на нашу дальнейшую деятельность.

- Зато уже принят другой многострадальный закон - «О потребительском кредите».

- Да, но мы не видим особых последствий для себя, потому что один из главных пунктов этого закона -ограничение кредитов, цена которых на 30% превышает среднерыночную цену. Мы же относительно данного показателя находимся сильно ниже, то есть стоимость наших кредитных ресурсов значительно меньше, чем средняя температура по больнице. Так что мы, скорее всего, будем просто с интересом наблюдать, как будут перестраивать и корректировать свои бизнес-модели те банки, которые предлагают сверхдорогие потребительские кредиты.

- Еще одна тема, которая активно обсуждается сейчас на банковском рынке - изменение подхода ЦБ РФ к регулированию и надзору за банковской деятельностью. По Вашему мнению, это ужесточение - плюс или минус с точки зрения перспектив дальнейшего развития рынка?

- Безусловно, плюс, потому что банки, проводящие сомнительные операции, не должны быть лицензированы и иметь возможность привлекать депозиты, на которые распространяются государственные гарантии. И в этом свете мне представляются абсолютно неправильными заявления «почему это не пресекалось раньше», «нельзя отнимать лицензию у банка, проработавшего на рынке 10 или 20 лет» и т.д. Не пресекалось раньше - очень жаль, хорошо, что сейчас деятельность таких организаций пресекается тем или иным способом. Такие действия работают на обеспечение здоровья банковской системы в целом, на повышение ее реноме в мире.

- Но это все в долгосрочной перспективе, а в краткосрочной мы видим, что действия регулятора создают на рынке состояние тревожности.

- Я, например, не наблюдаю того, что мы достигли «оранжевого» уровня тревожности. АСВ со своей функцией справляется, клиенты явно доверяют Агентству, так что не стоит преувеличивать размер бедствия. Подумаем лучше о другом: если такого рода проблемы накапливать и игнорировать, то они рано или поздно взорвутся, а последствия такого взрыва могут оказаться разрушительными для системы.

Другое дело - в нынешней ситуации особенно очевидным становится несовершенство ныне действующего механизма отчислений в фонд страхования вкладов. Сейчас АСВ фактически уравнивает все банки перед лицом вкладчиков с точки зрения риска. Получается, что крупные и надежные участники платят за мелких и ненадежных. Это создает нерыночную ситуацию, которая порождает дисбалансы, а они, как я уже говорил, рано или поздно приводят к серьезным проблемам.

// Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 марта 2014 > № 1038113 Сергей Монин

Тема развития рынка финансовых посредников в России сегодня особенно актуальна, поскольку практически во всех случаях речь идет об инновационных сегментах финансовой индустрии.

Анатолий Аксаков, депутат Госдумы России, президент Ассоциации региональных банков РоссииАнатолий Аксаков, депутат Госдумы России, президент Ассоциации региональных банков России

Интенсивное развитие отечественного банкинга, отечественного кредитного рынка, страхового рынка в 2000-е годы привело к появлению целого ряда подотраслей, которые заполнили собой те или иные лакуны, взяли на себя ряд финансовых функций.

Среди этих подотраслей:

- институт коллекторов – профессиональных взыскателей долгов;

- институт кредитных брокеров;

- институт финансовых консультантов;

- институт страховых брокеров;

- бюро кредитных историй;

- операторы рынка форекс и внебиржевого рынка;

- институт микрофинансирования.

Все эти подотрасли абсолютно новы для России. Но то, что аналогичные институты существуют на самых развитых финансовых рынках мира, доказывает: появление этих бизнесов – не результат некоего паразитирования на финансовых потребностях других участников рынка (как это иногда воспринималось сначала), а закономерные результаты развития финансового рынка России.

Целый ряд этих подотраслей оказался в ситуации правового вакуума. Однако в последние годы укрепилось осознание того, что эти подотрасли нуждаются в создании правил игры, в форматировании своих рынков. В последние годы финансовые посредники вышли на создание профессиональных объединений, лоббирующих создание таких правил игры.

Полагаю, это очень важный для финансового рынка процесс.

Что же сделано?

1. Рынок бюро кредитных историй. Закон, обеспечивающий фундамент этого института, принят в 2005 году – закон «О кредитных историях». С этой стороны у БКИ нет проблем. Однако на сегодня актуально расширить функционал БКИ, обеспечить возможность доступа к информации не только банков, но и других финансовых институтов.

2. Рынок кредитных брокеров. Нам, наконец, удалось добиться, что понятие «кредитный брокер» впервые получило правовое закрепление – в принятом в конце 2013 года законе «О потребительском кредите» закреплено понятие «кредитный брокер». Следующий шаг, на мой взгляд, лежит в сфере выработки профессиональных стандартов этой профессии, – возможно, в комплексе с профессиональными стандартами финансовых консультантов. Такая работа уже начата.

3. Рынок микрофинансирования. Правовая база в виде соответствующего закона есть. Но необходимо дальнейшее развитие правил игры на рынке. Радует, что в ЦБ появилось специальное подразделение, занимающееся рынком МФО.

4. Рынок коллекторов. Институт коллекшна воспринимается обществом неоднозначно. Однако очевидно: невозможно успешное развитие кредитного рынка без адекватного развития долгового рынка. Понятие «профессиональное взыскание долгов» также закреплено в законе «О потребительском кредите». Коллекторы ставят вопрос о принятии профильного закона. Еще более важным представляется принятие закона «О личном банкротстве», так как он обеспечит цивилизованные процедуры расшивки долгов частных лиц. Кроме того, необходимо усилить права кредиторов, что отразится на снижении стоимости кредитов.

5. Рынок форекс. До недавнего времени слово «форекс» зачастую воспринималось как ругательное. Происходила подмена понятий: путали сам рынок и нечистоплотных игроков на нем. Игнорировать этот гигантский рынок невозможно. Крупнейшие игроки российского рынка форекс объединяются в профессиональные объединения. Начата работа над законом о регулировании рынка форекс. Надо довести ее до завершения. Важно, вводя регулирование рынка форекс, не выплеснуть с водой ребенка, изучить мировой опыт, не сделать регулирование этого рынка чрезмерно жестким.

Создание института мегарегулятора – важный шаг для финансового рынка. Однако для развития самого мегарегулирования необходимо обеспечить правовой фундамент всех подотраслей финансового рынка. В 2014 году, полагаю, нам удастся заметно продвинуться в этом направлении.

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 24 марта 2014 > № 1038098 Анатолий Аксаков

Заседание наблюдательного совета Внешэкономбанка.

Д.Медведев: «Cовокупный кредитный портфель банка в течение 2013 года вырос на треть, превышает 1 трлн рублей. В целом банк развивался даже быстрее, чем это планировалось, уже в начале 2013 года был достигнут соответствующий объём кредитования».

Вступительное слово Дмитрия Медведева:

Добрый день! У нас сегодня первое заседание наблюдательного совета в этом году. Несколько слов об итогах прошедшего года. Совокупный кредитный портфель банка в течение 2013 года вырос на треть, превышает 1 трлн рублей. В целом банк развивался даже быстрее, чем это планировалось, уже в начале 2013 года был достигнут соответствующий объём кредитования.

Понятно, что это было связано в значительной мере с теми событиями, которые ожидались и которые у нас сейчас проходят, в том числе, или прежде всего, это Олимпиада. Завтра начинаются уже Паралимпийские игры. ВЭБ – основной кредитор многих олимпийских строек. И несмотря на то что мы с вами много времени этому посвящали, спорили подчас, что нужно делать, что делать не нужно, в любом случае без такой поддержки, без ритмичного и своевременного финансирования эти сложные проекты вряд ли бы состоялись. Это тоже мы с вами должны понимать, поэтому хотел бы поблагодарить за это коллектив банка.

Теперь по повестке дня несколько слов буквально. Она имеет ряд вопросов важных, в том числе крупные проекты с участием банка. Выделю, например, создание в Татарстане предприятия по выпуску современных полимерных материалов. Мы, надеюсь, если этот проект реализуем, сможем производить весь спектр кремнийорганических веществ, которые, как известно, являются стратегическим сырьём и используются в авиастроении, судостроении, нефтехимической, электронной промышленности. Надеюсь, этот проект будет иметь неплохие экспортные перспективы.

Для финансирования проекта предлагается предоставить кредитную линию в объёме почти 8 млрд рублей, при этом бо?льшая часть этих средств будет израсходована на закупку отечественного оборудования и привлечение услуг российских подрядчиков, что тоже неплохо.

Ещё одна тема, о которой я хотел бы сказать, – это поддержка экспорта. Я недавно совсем на заседании Правительства давал ряд поручений по этому поводу. Безусловно, абсолютное большинство этих поручений адресовано Внешэкономбанку как основному институту развития в этой сфере, поэтому жду доклада и, естественно, слаженной работы самого банка и связанных с банком организаций.

Необходимо сделать эту работу более системной и целенаправленной. Для этого при наблюдательном совете нашего банка создаётся комитет по экспорту и внешнеэкономической стратегии. Задача: эффективное взаимодействие органов власти и управления с экспортёрами, с основными бизнес-объединениями, оказание необходимой помощи в случае, когда это требуется, и, наверное, корректировка законодательства, предложения по дополнительным способам защиты прав инвесторов, российских компаний, рекомендации по страновым приоритетам. Эти предложения должны быть сформулированы и потом вынесены на наш с вами наблюдательный совет.Вот ряд вопросов, которые мы рассмотрим, но есть и другие, естественно, как обычно. Давайте приступим к работе.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 6 марта 2014 > № 1022888 Дмитрий Медведев

Совещание по вопросам противодействия незаконным финансовым операциям.

Владимир Путин посетил Федеральную службу по финансовому мониторингу, где провёл совещание по вопросам противодействия незаконным финансовым операциям в банковской сфере.

Перед началом совещания глава государства ознакомился с работой Центра по оценке рисков отмывания денег и финансирования терроризма при Росфинмониторинге, который был создан по Указу Президента в июне 2012 года.* * *

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!

Мы только что посмотрели Центр по оценке рисков при Росфинмониторинге. Безусловно, этот центр открывает новые дополнительные возможности для выявления угроз национальной безопасности в банковской и финансовой сферах. Важно по максимуму использовать его серьёзный оперативный, информационный потенциал и на этой основе более эффективно противодействовать незаконным финансовым операциям.

За последнее время был сделан ряд важных шагов по развитию законодательства нашего национального в этой сфере. Так, вступил в силу закон о противодействии нелегальным финансовым операциям. Он расширил полномочия кредитных организаций и надзорных органов и одновременно усилил их ответственность за принятые решения и достигнутые результаты. Последовательно ликвидируются организации, занимающиеся отмыванием нелегальных доходов. Качественно повышена прозрачность деятельности финансовых структур.

Эти усилия были отмечены и на международном уровне, в том числе ФАТФ [Группой разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег], которая признала нашу систему противодействия отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма одной из лучших в мире. В этом году мы председательствуем в ФАТФ и намерены активизировать партнёрскую работу с нашими коллегами.Нам ещё многое предстоит сделать как на международном, так и на национальном уровне. Приведу лишь несколько цифр. Так, по данным правоохранительных органов, в 2013 году в отечественной кредитно-финансовой сфере совершено более 42 тысяч преступлений, из них почти 16 процентов – в крупном и особо крупном размере. Ущерб только от выявленных преступлений за последние три года составил свыше 20 миллиардов рублей.

На каких направлениях считаю важным сосредоточиться. Первое – нужно сильнее консолидировать усилия ведомств, ответственных за противодействие нелегальным финансовым операциям, в целом повысить качество работы в этой сфере. Особо отмечу, что с открытием центра у нас появилась возможность видеть проблемные зоны, прогнозировать развитие событий. Поэтому акцент должен быть сделан на предупредительных, превентивных действиях. И конечно, надо активнее подключать к этой работе субъекты Федерации, их руководителей.

В этой связи важно разработать концепцию и регламент чёткого взаимодействия всех структур, которые должны использовать потенциал центра, а это Росфинмониторинг, Банк России, правоохранительные и другие службы. И конечно, ресурсы, возможности созданного центра – это важный инструмент в решении задачи по деофшоризации нашей экономики, поставленной в Послании Федеральному Собранию, в частности для получения информации о конечных бенефициарах офшорных компаний.

Мы сейчас только с Эльвирой Сахипзадовной [ Набиуллиной] посмотрели, какие возможности центр предоставляет в этом смысле, и я нахожу их весьма эффективными, надо только их должным образом использовать.

Второе. Надо ускорить и качественно изменить работу над совершенствованием нормативно-правовой базы в сфере противодействия незаконным финансовым операциям. Повторю: принятие 134 Федерального закона – это большой шаг вперёд, но надо понимать, что разного рода финансовые «теневики» сегодня ведут себя всё более и более изощрённо, используют малейшие правовые нестыковки как для реализации преступных схем, так и для ухода от ответственности за то, что они сделали. Надо оперативно закрывать такие законодательные пробелы, действовать на опережение и системно. И ещё раз хочу вернуться к тем информационным возможностям, которые мы сегодня видели: они дают такие инструменты в руки всем здесь присутствующим, имея в виду, что работает эта система в режиме реального времени.

О некоторых аспектах этой работы недавно мы говорили на встрече с членами Правительства. В частности, речь шла о том, что до сих пор не приняты нормы об усилении уголовной ответственности за предоставление недостоверной финансовой отчётности кредитно-финансовых организаций. Это должно быть сделано. Но при этом хочу обратить ваше внимание – честный бизнес не должен страдать от чрезмерных, избыточных, порой формальных проверок, мы об этом много раз говорили. Эти проверки, мы хорошо знаем об этом, реального результата практически не приносят, а вот проблемы для законопослушных предпринимателей, компаний, банков, конечно, создают.

Давайте всё это сегодня пообсуждаем.

<…>

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 4 марта 2014 > № 1022004 Владимир Путин

Европа: думать о себе

Другая дорога из долгового кризиса

Резюме: Евро - молодая валюта, которая имеет все шансы сделать Европу глобальным игроком. Но для этого надо радикально решить проблемы, связанные с "преждевременным рождением" общих денег, а не загонять их вглубь.

На протяжении нескольких лет европейская экономика выступает одним из главных источников беспокойства для политиков и экономистов. Европейский союз остается крупнейшим хозяйственным субъектом современного мира. Его доля в глобальном валовом продукте превышает 20%; огромный экспортный потенциал обеспечивает до 16,4% международной торговли. Здесь зарегистрированы 161 из 500 крупнейших глобальных корпораций с мощными технологическими и финансовыми возможностями. Однако темпы роста экономики ЕС крайне низки, а проблемы становятся все более значимыми. Причина называлась неоднократно: неурегулированность государственных финансов в странах еврозоны, ставшая особо заметной на фоне глобального кризиса 2008–2009 годов.

Внутренние проблемы зоны обращения единой европейской валюты привели к тому, что – в отличие от других экономик – Европа фактически так и не вышла из начавшегося пять лет назад кризиса. По итогам 2013 г. ВВП России в сопоставимых ценах на 5,3% превышает показатель 2008 г., ВВП Соединенных Штатов – на 5,7%, а Канады – на 6,3%. В ЕС зафиксирован спад на 0,9%, а в зоне евро – на 1,8%. Особо следует отметить, что если в США в 2008–2013 гг. увеличение ВВП в текущих ценах на 1,8 трлн долларов сопровождалось ростом совокупного долга федерального правительства на 7,32 трлн, то есть прирост долга опережал увеличение ВВП в 4,1 раза, то в еврозоне прирост валового продукта на 347 млрд евро оплачен увеличением государственных обязательств на 2,38 трлн долларов, то есть данное соотношение достигло 6,9 раза. И даже несмотря на то что в 2014 г. все экономики еврозоны, как предполагается, продемонстрируют рост, совокупный дефицит их государственных бюджетов ожидается на уровне в 368 млрд евро, или 3,9% ВВП еврозоны – так что говорить о преодолении кризиса не приходится. Можно ли надеяться на то, что традиционные методы, применяемые европейскими финансовыми властями, принесут результат хотя бы в отдаленном будущем? Скорее всего, они приведут к стабилизации – но остается пока открытым вопрос, какой окажется ее цена.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ПРИЧИНАХ И ХОДЕ КРИЗИСА

Европейский валютный эксперимент следует признать одним из наиболее смелых предприятий в истории мировых финансов. Идея перейти к единой валюте для нескольких государств, исключительно тесно связанных экономически, выглядела вполне рациональной. Теоретически она была обоснована в трудах Роберта Манделла, канадского экономиста, получившего Нобелевскую премию в год введения евро. Предполагалось, что переход к единой валюте обеспечит ускоренное развитие периферийных государств зоны евро, что, в свою очередь, расширит рынки для продукции ведущих экономик Европы. При этом существовала уверенность в снижении трансакционных издержек (определявшихся на момент введения евро в 0,4–0,5% совокупного валового продукта стран-участниц), что должно было подтолкнуть рост потребления и инвестиций. Однако нерешенной оставалась фундаментальная проблема: согласно т.н. Маастрихтским критериям, условием участия в еврозоне были ограничение бюджетного дефицита 3% ВВП, общего объема государственного долга 60% ВВП и инфляции, не превышающей средний для всей зоны показатель более чем на 1,5%.

С самого начала можно было ожидать двух сложностей. С одной стороны, оставалось неясным, как власти еврозоны смогут воздействовать на страны, нарушающие условия (в рамках еврозоны создавался Центральный банк, но не министерство финансов, а серьезные рычаги находились в ведении ЕС, состоящего не только из стран зоны евро). С другой стороны, у еврозоны, как и у Евросоюза, не было и нет механизма, позволяющего осуществлять централизованные финансовые заимствования, критически важные в случае любого кризиса. Эти две проблемы мы отметили более 10 лет назад – и именно они в полной мере проявили себя в ходе нынешнего кризиса.

Следует отдать европейцам должное: первые годы валютного союза стали временем исключительных успехов. Евро, стартовав с уровня в 1,17 долл./1 евро и протестировав минимум на уровне в 0,825 долл./1 евро в октябре 2000 г., затем менее чем за восемь лет вырос почти вдвое – до максимума в 1,603 долл./1 евро в сентябре 2008-го. К 2004 г. евро стало самой используемой наличной валютой в мире (сейчас в обороте находятся банкноты и монеты общей номинальной стоимостью в 945 млрд), а с 2006 г. – валютой, в которой номинировались наибольшие суммы размещаемых на мировом рынке корпоративных облигаций. Доля евро в глобальных валютных резервах выросла до 27,6% к 2008 г. (скорректировавшись до 23,8% во II квартале 2013 г.) с 17,1%, приходившихся в 1999 г. на валюты, позже объединенные в евро. При этом внутренний эффект был не менее значимым: темпы роста, например, испанской экономики подскочили с 2,3–2,5% в 1995–1996 гг. до 5% в 2000 г. и 3,6–4,1% в 2005–2006 гг., а безработица за 1995–2006 гг. сократилась с 23,8 до 7,7%. Совокупный экспорт стран еврозоны вырос за первые семь лет с момента введения евро более чем на 46%.

Между тем проблемы возникли практически сразу после создания валютного союза. Уже в 2004 г. появилась информация о том, что Греция сфальсифицировала финансовую отчетность при вступлении в зону евро; с 2007 г. стали заметны трудности у Италии, реальный государственный долг которой к тому времени превышал 100% ВВП; еще раньше, в 2003 г., Франция и Германия нарушили правило трехпроцентного дефицита, и вскоре процесс принял неконтролируемый характер. Оглядываясь назад, можно отметить, что с 2001 по 2012 г. правило о 60-процентном уровне государственного долга было нарушено... 92 (!) раза двенадцатью из семнадцати стран еврозоны, причем Германия, Франция, Италия, Бельгия, Португалия и Греция выходили за лимит более 10 раз каждая; правило о трехпроцентном уровне дефицита нарушалось 75 раз 15 странами, причем Германия, Франция, Италия, Испания, Португалия, Ирландия и Греция превышали лимит более пяти раз каждая. Ни одна страна ни разу не облагалась штрафом в 0,5% ВВП, который предполагался изначальными условиями договоров об образовании еврозоны, зато стало ясно, что исключение отдельного государства из зоны единой валюты практически невозможно. В результате к середине 2013 г. государственные обязательства Греции достигли 169,1% ВВП, а сумма средств, направленных другими странами и организациями на ее поддержку, превысила 163 млрд евро. Стоит заметить, что при этом в Греции с 2007 г. наблюдался экономический спад (составивший в совокупности 23%), а во всех странах Южной Европы начался стремительный рост безработицы, которая к началу 2013 г. превысила уровни, наблюдавшиеся до введения евро.

Что же стало причиной кризиса, поставившего крест на восстановлении, которое должно было проявиться в европейской экономике в 2010–2012 годах? На мой взгляд, ею оказалось стремление стран Южной Европы сохранить ту экономическую модель, которую они применяли до введения евро, в условиях действия новых финансовых ограничителей, возникших вследствие создания валютного союза. История показывает, что на протяжении 30 лет, предшествовавших введению единой валюты, Испания, Италия и Греция допускали высокие темпы инфляции и постоянно снижали курс своих валют к ведущей денежной единице Европы – немецкой марке. Если в 1970 г. за одну марку давали 8,2 греческих драхмы, 19 испанских песет и 171 итальянскую лиру, то к 1998 г. курсы упали до 158, 84 и 987 (!) единиц. Эта постоянная девальвация поддерживала относительную конкурентоспособность "южных" экономик, а высокая инфляция (например, с 1965 по 1985 г. она составляла в среднем в Италии 9,4% ежегодно, а в Испании – около 11%) стимулировала рост потребительских расходов и относительно низкую норму сбережения. С введением евро драйвером роста стали низкие процентные ставки, позволявшие инвесторам в этих странах экономить на обслуживании займов, а правительствам – привлекать средства для увеличения бюджетных трат. К 2009 г., как следствие, суммарный долг правительства Италии вырос до 132,2% ВВП по сравнению с 89% в 1996 г., но при этом средства, направляемые на его обслуживание, сократились с 23,8 до 9,9% общих расходов бюджета. Такое положение вещей было выгодно менее развитым странам ЕС, но оно могло продолжаться лишь до тех пор, пока у инвесторов имелось к ним доверие. Доверие же не могло сохраняться в условиях постоянного нарушения требований европейских договоров. И как только начались проблемы у Ирландии и Греции, процесс стал неконтролируемым. По сути, главное достижение еврозоны – отношение ко всем составляющим ее государствам как единой экономике с едиными рисками – исчезло. При этом, судя по всему, о преодолении кризиса можно будет говорить только после его восстановления.

Пока до этого далеко. Подход европейских финансовых властей к борьбе с кризисом не дает оснований для оптимизма. Основным методом выступает аккумулирование финансовых средств странами-участницами и их использование для реструктуризации долгов проблемных государств. В случае с Ирландией совокупный объем помощи достиг 84 млрд, с Грецией – 163 млрд евро. Условием предоставления кредитов было сокращение государственных расходов и, соответственно, бюджетного дефицита. Вместе с тем сокращение расходов вызвало падение потребительского спроса, а более жесткие меры по сбору налогов – спад предпринимательской активности. В Греции, экономика которой составляет менее 2% общеевропейской, проблема выглядит локальной – но если предположить, что подобные процессы могут охватить Италию или Испанию, ситуация станет критической. Таким образом, задача, которая стоит перед европейцами, состоит в необходимости преодоления кризиса государственных финансов без резкого сокращения текущих расходов. На первый взгляд она нерешаема. Но это не совсем так.МЕРЫ ТРАДИЦИОННЫЕ И АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ

Большинство западных экономистов считают европейскую ситуацию преодолимой вполне традиционными методами. Предлагается продолжить сокращение госрасходов, снизить степень монополизации экономики, запустить во всю силу рыночные механизмы – и в качестве крайнего средства реструктуризировать долг и договориться о его частичном списании. Собственно говоря, многое из этого в Греции уже сделано – инвесторы даже списали 30% долга, или 107 млрд евро. Однако при таком сценарии, с одной стороны, ценой является спад экономики на 20–25% и более, причем восстановление вполне может затянуться. С другой стороны, этот вариант с высокой степенью вероятности может не сработать, если с проблемами столкнутся более крупные экономики. Наконец, представляется маловероятным, что экономический подъем всей еврозоны окажется устойчивым, если крупные ее участники будут продолжать наращивать долг (что они пока и делают).

Кроме того, нужно принимать в расчет, что затягивание сроков преодоления кризиса существенно влияет на поведение потребителей и бизнеса. Люди, готовясь к тяжелым временам, начинают меньше тратить и переключаются на более дешевые товары и услуги, а производители вынуждены опускать цены ради обеспечения сбыта – что понижает инфляцию, толкая ее к нулевым значениям. Близкая к нулю инфляция еще более демотивирует потребителей, которые при высоких ее показателях осознают, что завтра тот же товар будет стоить дороже. Одновременно предприниматели, сталкивающиеся с кризисом сбыта, сокращают производство и увольняют работников. Последнее, особенно в условиях ограниченности государственных программ поддержки безработных, ведет к дальнейшему снижению потребительских расходов. Экономика останавливается. Собственно, именно это и происходило в еврозоне в последние годы – темп прироста ВВП составил в 2011 г. 1,6%, а затем сменился спадом – на 0,7% в 2012 г., и на 0,4% – в 2013 году. При этом инфляция опустилась с 2,2% в 2006 г. до 1,4% в 2012 г. (в октябре 2013 г. она составила всего 0,7% в годовом выражении), а безработица выросла с 9,2 до 11,4%. К концу 2013 г. европейцы практически впервые открыто признали, что дефляция способна стать главной угрозой для экономики континента. Длительный кризис в Японии в 1990-х гг. был порожден во многом аналогичными причинами: предельно анемичным потреблением и искусственно заниженными процентными ставками.

Поэтому сегодня, на мой взгляд, традиционные меры в Европе могут и не дать результата. Даже если Греция продемонстрирует в 2014 г. рост (как это в 2013 г. уже сделала Ирландия), негативные последствия кризиса продолжат воздействовать на всю европейскую экономику. При этом есть пример альтернативной стратегии, показавшей в целом неплохие результаты – речь идет о Соединенных Штатах.

В Америке правительство ответило на кризис ликвидности программами "количественного смягчения", в рамках которых в экономику было влито более 2,3 трлн долларов. При этом государственный долг вырос на 3,4 трлн, банки получили доступ к ликвидности, а крупные компании были либо выкуплены конкурентами, либо смогли реструктурировать долги и продолжить работу. В результате в США, которые стали драйвером глобального кризиса 2008–2009 гг., спад ВВП не превысил 3,7% и был отыгран уже в 2011 году.

Сравнение американской и европейской реакции на кризис указывает на то, чего не хватает европейцам. Во-первых, центра принятия ответственных и быстрых решений и их исполнителя – то есть министерства финансов и действенного Центробанка. В случае с Ирландией и Грецией ситуация могла быть быстро решена, если бы ЕЦБ выкупил облигации проблемных стран и затем реструктурировал долг. Если бы при этом он мог передать управление этим долгом структурам консолидированного Минфина, которые определили бы программу санации, было бы еще лучше. Но в европейском случае ни того, ни другого нет. Во-вторых, европейским центральным органам власти не хватает права осуществлять заимствования и направлять привлеченные средства на "затыкание дыр". Для Еврокомиссии, управляющей экономикой в 13,2 трлн евро и распоряжающейся бюджетом в 148 млрд евро, не составило бы труда привлечь на международных рынках 60–100 млрд евро и подавить греческий кризис в зародыше, даже не прибегая к сложным переговорам с участием Германии и стран Южной Европы. И, наконец, в-третьих, им не хватает решимости отказаться от догмы, согласно которой низкая инфляция является абсолютным благом. Страшные видения гиперинфляции, с 1920-х гг. преследующие немецких финансистов, выступают сегодня одной из главных причин европейских проблем.

С учетом сказанного можно предложить альтернативный подход, предполагающий несколько базовых моментов. Во-первых, главной задачей должно стать обеспечение экономического роста и снижение безработицы, а не стабильность цен. Во-вторых, нужно признать, что европейский долговой кризис порожден объективными проблемами стран Южной Европы, и в нынешней ситуации выйти из него без масштабной реструктуризации долгов этой части еврозоны невозможно. В-третьих, следует иметь в виду: даже несмотря на то что евро не является столь же значимой для мировой экономики валютой, как доллар, резкие колебания курса не приведут к ослаблению экономических позиций ЕС в мире и потере доверия к его экономике. При этом, учитывая степень самообеспечения Европы большей частью товаров и услуг, даже существенное снижение курса евро не станет причиной серьезной дестабилизации европейской экономики и падения уровня жизни европейцев.

Все это я говорю для того, чтобы подчеркнуть: европейцы сегодня в очень высокой степени свободны в выборе антикризисных решений, и лишь догматическое мышление, не позволяющее использовать для оздоровления экономики инфляционные меры, мешает им предпринять решительные шаги по преодолению финансовых сложностей.

ПРЕДЛАГАЕМЫЙ ПУТЬ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ

Ради решения долговых проблем еврозоны ее финансовые власти могли бы пойти на радикальные меры. При этом следует учитывать несколько обстоятельств. Во-первых, подобная схема "оздоровления" предполагает, что сама проблема возникла из-за экономического шока, которому подверглись страны Южной Европы – и потому может использоваться однажды, а не многократно. Во-вторых, нужно исходить из того, что на протяжении нескольких десятилетий Европа развивалась в условиях постоянной ревальвации основных валют – сначала марки, а потом евро (в 1970 г. за одну немецкую марку давали 0,27 доллара, а в 2008 г. [в переводе через евро] – уже 0,82 доллара); сам евро, как мы уже отмечали, в течение 2001–2008 гг. дорожал к доллару темпом в 7,6% ежегодно); поэтому определенное снижение курса выглядит оправданным. В-третьих, надо осознать опасность низкой инфляции, которая может привести к японскому опыту 1990-х гг. – что особенно вероятно, если учесть склонность европейцев к сбережению и низкую закредитованность предприятий и домохозяйств. Иначе говоря, сегодня европейцам не следует бояться разовых мер по разгону инфляции и ослаблению евро.

Механизм подобных действий мог бы выглядеть следующим образом. Сегодня объем эмитированных странами еврозоны государственных облигаций составляет около 8,8 трлн евро. Более 50% этих бумаг имеют срок погашения до 2020 года. При этом почти 68% облигаций сегодня находятся на балансе банков и компаний стран ЕС. В такой ситуации центральной мерой предлагаемого подхода является выкуп ЕЦБ большей части бумаг, чье погашение приходится на ближайшие пять-семь лет с небольшой (1–3% от номинала) премией к текущей цене. Можно не сомневаться, что нынешние держатели бумаг с радостью отзовутся на это предложение. При этом ЕЦБ объявит о реструктуризации долга: выкуп осуществят на условиях обязательства эмитентов выплачивать банку 0,25% от номинальной стоимости облигаций в год, а срок их погашения будет продлен на пять лет. Платой за подобную услугу могли бы стать несколько жестких условий.

Во-первых, странам, воспользовавшимся данной опцией, следует до 2020 г. вообще отказаться от каких-либо государственных заимствований. Во-вторых, они должны ввести в руководство органов своих финансовых министерств представителей ЕЦБ, контролирующих выполнение этого обязательства. В-третьих, со второго-третьего года действия программы соответствующие страны должны начать формирование резервных фондов, которые к 2022–2025 гг. обеспечат возможность погашения основной номинальной суммы реструктурируемого долга. В-четвертых, все страны еврозоны должны заявить о готовности создать после 2020 г. единое министерство финансов и согласовать новые критерии финансовой стабильности, ограничивающие потолок государственного долга 35–40% ВВП, а предельный дефицит бюджетов – 1% (по местоположению ЕЦБ эти критерии могли бы быть названы "франкфуртскими").

Если бы такая программа была реализована, результаты последовали бы практически немедленно. Выкуп облигаций на сумму 4,2–4,5 трлн евро (необходимо точнее определить долю выкупаемых бумаг, которая может колебаться в зависимости от текущего финансового положения той или иной страны и размера ее текущих обязательств) приведет к взрывному увеличению денежной массы (M3 – на 42–45% от текущих значений, а M1 – почти на 80%) и огромному притоку свободных денежных средств на счета банков. Соответственно, можно ожидать, во-первых, роста кредитования предприятий (особенно после прекращения выпуска новых государственных облигаций); во-вторых, скачка инфляции, подталкиваемой увеличением денежной массы; в-третьих, повышения цен на капитальные активы, недвижимость и акции; наконец, в-четвертых, сохранения на продолжительное время очень низких процентных ставок, обусловленных переизбытком кредитных средств.

Растущая инфляция (которая в первый же год могла бы достичь 3–4%, а в последующие годы – 4–6% в годовом исчислении) привела бы к ряду последствий. Во-первых, основные пенсионные и сберегательные фонды переориентируются с инвестиций в fixed income во вложения в акции и недвижимость, что поднимет европейские рынки и снимет "навес" коммерческой и жилой недвижимости, образовавшийся в странах Южной Европы. Во-вторых, население начнет активнее тратить, понимая, что близкие к нулю процентные ставки не компенсируют отложенного спроса – это вызовет повышение текущего потребления, а неизбежное снижение курса евро переключит этот спрос с импортных товаров на европейские. В-третьих, предприниматели, получив доступ к относительно дешевым кредитам и будучи ориентированы на растущий спрос, будут охотнее инвестировать в развитие бизнеса, что приведет к расширению занятости и сокращению безработицы. В-четвертых, улучшение условий хозяйствования в зоне евро и ожидание дальнейшего роста стоимости активов вызовет приток в Европу существенного объема прямых инвестиций из-за рубежа.

Общим итогом могло бы стать повышение темпов роста европейской экономики с близкого к нулю уровня, который наблюдался в 2012–2013 гг., до 2–3%, а к 2016–2017 гг. – до 3,5–4% ежегодно. Уровень безработицы мог бы вернуться к докризисным показателям за 3–4 года, а к 2020 г. опуститься до 5–6% в целом по еврозоне и до 1,5–2% в наиболее успешных странах (если кому-то такой сценарий кажется невероятным, можно напомнить, что с 1965 по 1972 г. в ФРГ средний уровень безработицы составлял около 1%). В результате предлагаемая программа принесет континенту существенное ускорение экономического роста и стабилизацию рынка труда.

Не менее значимыми станут перемены и в сфере государственных финансов. В 2012 г. власти Италии потратили на обслуживание государственного долга 78,2 млрд евро, или 13% расходов бюджета (5,6% ВВП), во Франции, Испании и Греции показатели составили соответственно 50,6 млрд, 5,9% и 3,0%; 22,3 млрд, 7,8% и 3,9%; и 17,4 млрд, 14,3% и 7,7%. Применение изложенных предложений сократило бы эти расходы в среднем в шесть-восемь раз. Учитывая, что в 2012 г. дефициты бюджета в Италии, Франции, Греции и Испании составляли соответственно 3, 4,8, 9 и 10,6% ВВП, все эти государства могли бы сразу или через один-два года выйти на бездефицитный бюджет. Более того: в 2012 г. до 4,7% бюджетных средств расходовалось на программы поддержания занятости и/или на обеспечение пособий по безработице; сокращение безработицы даже вдвое обеспечит экономию не менее чем на 2,5% бюджетных средств, или до 1,2–1,4% ВВП в большинстве европейских стран. Однако и это далеко не все. Куда более существенным окажется увеличение доходов государственных бюджетов в условиях экономического роста. И самое главное – при относительно высокой инфляции доходы будут расти в номинальном выражении практически без дополнительных усилий правительства.

Рост доходов при сокращении обязательств может быть использован для реализации программ стимулирования бизнеса за счет сокращения налогов – но так далеко мы не идем (как потому, что европейские власти вряд ли инициируют подобную либерализацию, так и в силу того, что ее проведение способно привести к реальному экономическому "перегреву"). Однако можно утверждать, что уже на второй-четвертый год реализации предложенных мер государства еврозоны смогут генерировать устойчивый бюджетный профицит от 2 до 5% ВВП – что в конечном счете и позволит им накопить за шесть-восемь лет те средства (от 30 до 60% ВВП), которые потребуется компенсировать ЕЦБ после прекращения действия программы, к 2022–2025 годам.Разумеется, не следует недооценивать влияния предлагаемых мер на внешние рынки и на состояние европейского экспорта. Резкое увеличение предложения на денежном рынке внутри еврозоны приведет к улучшению условий заимствования на европейских финансовых площадках для зарубежных инвесторов. Евро сможет расширить свою нишу как инструмент международных заимствований, следовательно – гарантирует на будущее серьезный спрос на европейскую валюту как средство погашения подобных ссуд. Это поможет сделать евро более устойчивым (доллар на глобальных рынках растет даже в условиях кризиса в США именно потому, что спрос на него подталкивается потребностью в гарантировании расчетов по долларовым кредитам). Разумеется, в краткосрочной перспективе евро ослабеет к ведущим мировым валютам, что выглядит также позитивным фактором, так как обеспечит большую конкурентоспособность европейских товаров за рубежом и повысит цены импортных поставок. Как следствие, растущий экспорт станет дополнительным подспорьем для восстановления европейской экономики. В подобных условиях снижение курса евро к доллару с нынешних 1,36–1,38 до 1,20–1,22 в первые год или полтора после начала проинфляционных мер и далее к уровню паритета могло бы стать инструментом ускорения экономического подъема в Европе. Единственная категория импортируемых товаров, которая подорожает на европейском рынке – топливные ресурсы, – не сделает погоды по ряду причин: с одной стороны, небольшое снижение акцизов может нивелировать рост цен; с другой, повышение номинальной стоимости топливных ресурсов подстегнет европейские экологические программы и технологические достижения в этой сфере. В любом случае не надо забывать, что потребление нефти и газа в Европе не превышает сегодня по стоимости 4,5% ВВП Евросоюза, и увеличение расценок не помешает экономическому росту.

Я не вижу существенных минусов в предлагаемой схеме. На мой взгляд, важнейшее условие ее реализации – сохранение низких процентных ставок в условиях относительно высокой инфляции, иначе говоря, обеспечение отрицательной доходности банковских депозитов на протяжении пяти-семи лет. Подобную ситуацию невозможно создать навсегда, но некоторое время ее поддержание вполне реально. При этом в европейских условиях достичь этого сейчас легче, чем в свое время в Японии, где на фоне надолго установившейся нулевой инфляции порой требовалось допускать отрицательную норму процентной ставки, что действительно выглядит иррациональным. В еврозоне же, где даже при повышении инфляции ЕЦБ может сдерживать ставки на уровне в 0,5–1,5%, такая ситуация вряд ли повторится.

Между тем следует признать, что предлагаемая схема не выглядит устойчивой в естественных условиях – и это еще одно ее несомненное достоинство. Гиперинфляция, которой так боятся европейские финансовые власти, никогда не проявлялась на ровном месте: ее предпосылками выступали, с одной стороны, неудовлетворительно работавшая экономика, воспроизводившая в разных масштабах дефицит на потребительском рынке, и, с другой стороны, государство, не имевшее возможности сбалансировать бюджет и допускавшее неоправданную эмиссию. В современной Европе и в предлагаемой модели ни одно из этих условий не присутствует, поэтому экономика будет не разгонять инфляцию, а постоянно противиться ей. Именно поэтому вернуться "к нормальности" окажется в итоге несложно.

Через семь-восемь лет после старта программы евро потеряет 35–40% реальной стоимости. Начиная со второго-третьего года ее реализации бюджеты европейских стран будут сводиться с профицитом. К 2020–2022 гг. правительства начнут погашать облигации, находящиеся на балансе ЕЦБ, и это станет сигналом к ужесточению денежной политики. Повышение ставок со стороны ЕЦБ на новом, более низком, уровне закредитованности правительств более не будет восприниматься как угроза бюджетной стабильности. Инвестиции начнут возвращаться с фондового рынка в инструменты с фиксированной доходностью, евро стабилизируется, темпы экономического роста начнут сокращаться, возвращаясь к уровню в 2,5–3%. Европа в результате проведения данной программы не станет новым Китаем и не превратится в экономический центр мира – она лишь преодолеет структурные и бюджетные проблемы, порожденные введением единой валюты, шагом верным, но осуществленным несколько поспешно и необдуманно.

Безусловно, можно спросить: насколько повредит репутации Европы публичное признание ошибок в ходе введения евро и разочарование инвесторов? Этот вопрос достоин отдельного рассмотрения.

"МОРАЛЬНЫЕ ОСНОВАНИЯ" АНТИКРИЗИСНЫХ МЕР

На протяжении многих десятилетий Европа в экономическом и политическом отношении была скована неким комплексом неполноценности. Долгие годы здесь проходила линия раскола мира на полярные политические блоки – западная часть континента ориентировалась на Соединенные Штаты, а восточная – на Советский Союз, и каждая воспринималась как территория, зависимая от того или иного суверена. С 1980-х гг., когда Америка преодолела серьезные экономические проблемы предшествующего десятилетия, Европа представлялась анемичной экономикой со стареющим населением и невысокими темпами роста. В 2000-е гг., когда США, Китай и Россия начали экспериментировать с традиционной геополитикой, внимание привлекло отсутствие у континента четкой геополитической стратегии и снижение его роли в международных делах.

Между тем эти представления обманчивы, и европейцам не следует на них ориентироваться. За последние полвека производительность в ведущих европейских экономиках выросла с 35–45 до 90–100% американского показателя. Европа выступает куда более крупным производителем промышленной продукции и куда более масштабным экспортером, чем Соединенные Штаты. Качество жизни на континенте выше американского, хотя европейцы тратят меньшую долю своего ВВП на здравоохранение и образование. В последние годы, опять-таки в отличие от Америки, Европа устойчиво демонстрирует намного более сбалансированную внешнеэкономическую деятельность; не перегружена корпоративными и частными долгами; не допускает значительного дефицита платежного баланса. Мы уже упоминали вскользь, но должны повторить снова: самыми успешными в экономическом отношении были для Старого Света времена, когда он ориентировался на максимально быстрое развитие, а не на следование экономическим догмам. С середины 1950-х до конца 1970-х гг., в период, который остался в истории как La trente glorieuses, европейская экономика росла в среднем на 4,3–5,5% ежегодно при инфляции в 3,8–7,0% и безработице, не превышавшей в ведущих странах континента 2,5%. Европейцы занимались тогда своими проблемами, преодолевали наследие войны и не заботились так сильно ни о соблюдении экономических "правил", ни о том, как их финансовый курс влияет на остальной мир.

При этом все подобные достижения – и мы об этом уже упоминали – Европа демонстрировала и демонстрирует на фоне постоянного укрепления собственных валют и многократных девальваций валют своих торговых партнеров. Мексика – в 1994-м, Южная Корея, Таиланд, Тайвань и Индонезия – в 1997-м, Россия – в 1998–1999-м, Аргентина – в 2002-м, Бразилия – в 2004-м; резкие снижения курсов валют этих стран позволяли им существенно улучшать условия торговли с Европой. Почему европейцы не могут сегодня воспользоваться подобными же методами повышения конкурентоспособности? На наш взгляд, в их применении нет и не может быть ничего предосудительного.

Европа выглядит в последние десятилетия самым привлекательным международным объединением в мире. В то время как США без заметных успехов "демократизируют" Ирак и Афганистан, а Россия тщится восстановить утраченное советское величие посредством "интеграции" Белоруссии, Южной Осетии, Абхазии и Приднестровья, Европейский союз увеличил число своих членов с 15 до 28 и продолжает расширяться. При этом он обеспечивает ускоренное развитие новых участников и самый масштабный в мире объем гуманитарной помощи периферийным регионам, не обладая ни американским печатным станком, ни российскими нефтяными сверхдоходами. На мой взгляд, предлагаемая программа выхода ЕС из финансового кризиса показала бы европейцам их истинные возможности – которые, я полагаю, таковы, что сама целесообразность предоставления 20 (или 40, или 60) млрд евро на обеспечение интеграции Украины в Европу не заслуживает обсуждения. Финансовые условности сковывают мышление европейцев, препятствуя превращению Евросоюза в того значимого субъекта глобальной политики, которым он должен быть.

В 1971 г. Джон Конноли, тогдашний министр финансов Соединенных Штатов, объявляя об отмене обмена доллара на золото, произнес ставшую знаменитой фразу: "Доллар – это наша валюта, но ваша проблема". Мы считаем, что 40 лет спустя европейцы имеют все основания поступить так же. Евро – новая молодая валюта, которая имеет все шансы сделать Европу глобальным игроком, если проблемы, связанные с ее "преждевременным рождением", будут радикально решены, а не загнаны вглубь. Именно поэтому сегодня финансовым властям еврозоны нужно решиться на экстраординарные меры, руководствуясь необходимостью ускорения экономического роста, сокращения безработицы, расширения экспорта и пусть даже относительно искусственного, но наращивания конкурентоспособности всего континента. Страны Южной Европы можно критиковать за их "безответственную" финансовую политику на протяжении 2000-х гг. – но хотел бы я посмотреть на тех, кто проявил бы ответственность в сложившихся на тот момент условиях. То, что случилось тогда, уже случилось. И сейчас правильнее искать не ответственных, а пути преодоления наступающего застоя.

В.Л. Иноземцев – доктор экономических наук, научный руководитель Центра исследований постиндустриального общества.

Евросоюз > Финансы, банки > globalaffairs.ru, 19 февраля 2014 > № 1049168 Владислав Иноземцев

Дубай поставил себе цель стать мировой столицей Исламской экономики, и активно работает в этом направлении. Об этом говорилось на прошедшем недавно в столице Азербайджана круглом столе «Исламские финансовые инструменты».

В работе круглого стола приняли участие ведущие банки обеих стран, Центральный банк, консалтинговые компании и другие заинтересованные стороны. Целью этого мероприятия было представление тех возможностей, которые дает инвесторам Дубай, являющийся крупным мировым деловым центром, ознакомление с перспективами его развития и опытом, накопленным в сфере исламской экономики.

Хасан аль Хашеми, вице-президент ТПП Дубая по международным отношениям призвал представителей деловых кругов Азербайджана теснее сотрудничать с компаниями из ОАЭ, имеющим большой опыт в сфере Исламского финансирования, доказавшего свою силу прочность в условиях глобального кризиса.

Хасан аль Хашеми пригласил бизнесменов Азербайджана принять участие в работе 10-ой сессии Всемирного Исламского экономического форума (WIEF), проводимой ТПП Дубая в ноябре 2014 г. В сессии Форума, которая всего второй раз проводится в странах Персидского залива, примут участие 2500 делегатов со всего мира. Источник: Khaleej Times

ОАЭ. Азербайджан > Финансы, банки > russianemirates.com, 18 февраля 2014 > № 1012675

Совещание с членами Правительства.

Владимир Путин провёл совещание с участием ряда членов Правительства, в ходе которого обсуждались вопросы нормативно-правового обеспечения развития финансового рынка России, реализация плана деятельности Министерства экономического развития на 2013–2018 годы.

Совещание продолжает серию встреч главы государства с членами Правительства, посвящённых реализации задач, поставленных Президентом в Послании Федеральному Собранию в развитие майских указов 2012 года.* * *

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!

Сегодня в повестке дня у нас – вопрос о реализации плана деятельности Министерства экономического развития Российской Федерации на 2013–2018 годы и вопрос о нормативно-правовом обеспечении развития финансового рынка в Российской Федерации.

Но перед тем как мы начнём работать, я хотел бы обратить внимание Алексея Валентиновича Улюкаева на то, что хотел бы услышать от него, как идёт работа по подготовке долгосрочного макроэкономического прогноза, включая определение резервов экономического развития. Мы об этом многократно говорили, имея в виду ситуацию, которая складывается и в мировой, и в нашей экономике.

Наверное, нет смысла повторять, что мы все считаем, что прежние источники роста если не полностью подошли к концу, то работают уже, мягко говоря, не так эффективно, как раньше. Потому что всегда мы ожидали роста и роста, повышения и повышения цен на энергоносители. Они у нас держатся на хорошем уровне, но такого роста, как прежде, нет, и источник этот себя исчерпал, можно сказать. И всё время говорили о резервах. Просил бы сегодня Вас об этом поподробнее нам рассказать: как видит эти резервы само Министерство, как идёт разработка планов мероприятий по повышению производительности труда, решению проблем моногородов и ЗАТО. Меня ЗАТО некоторые особенно беспокоят, потому что они мало чем отличаются от моногородов, но есть ещё и ограничения, связанные с режимом и так далее. Там проблем накапливается достаточно много.Несколько слов попросил бы сказать о создании интегрированной системы поддержки экспорта, в том числе о предоставлении кредитов, страховании, создании соответствующих структур. Мы говорили о необходимости продвижения экономических интересов России за рубежом через торговые представительства, и ещё Ваша предшественница и Ваш предшественник занимались вопросами, связанными с реанимированием этих торгпредств и приданием им нового импульса. Что сейчас в этом отношении происходит?

Создание единой учётной регистрационной системы путём объединения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним и Государственного кадастра недвижимости; завершение инвентаризации стоимости объектов недвижимости и переход на их кадастровую оценку для целей налогообложения – чрезвычайно важная вещь. Она чувствительна, конечно, для собственников, но чрезвычайно важная, и просил бы Вас тоже на это обратить внимание.

И, наконец, обеспечение предоставления государственных и муниципальных услуг в сфере регистрации прав собственности и кадастрового учёта объектов недвижимости через развитую сеть многофункциональных центров. Она уже создаётся достаточно активно. Хотелось бы услышать, как эта работа идёт.И прежде чем мы начнём работу по основному вопросу, ради которого собрались, хотел бы обратить ваше внимание на то, что я встречался с Общественным советом в Сочи, много там вопросов поднималось по развитию города. Один из них – это вопрос возможного участия Сочи в наших программах по развитию внутреннего туризма. Я тогда же прямо сказал о том, что в эту программу вряд ли целесообразно Сочи включать, имея в виду, что деньги там предусмотрены в основном на развитие инфраструктуры: дороги, мосты, гостиничное хозяйство. Всего этого сейчас в Сочи достаточно, во всяком случае на данном этапе. Но это совсем не значит, что мы не должны развивать город как крупный российский курортный центр, спортивный центр. И поэтому нужно будет подумать о том, как сделать так, чтобы город мог участвовать в других программах развития, в том числе по линии поддержки здравоохранения, образования, развития спорта и так далее.

Обо всём этом просил бы тоже сказать несколько слов, а Игоря Ивановича Шувалова – о ситуации в малом и среднем бизнесе с учётом мер господдержки. Количество индивидуальных предпринимателей у нас, к сожалению, сокращается, тенденция пока не переломлена. Знаю, что Правительство приняло уже ряд решений по этому вопросу, более того, даже проекты законов внесены в Государственную Думу. Несколько слов тоже об этом.

Может быть, как раз, Игорь Иванович, с этого и начнём. Пожалуйста.

И.ШУВАЛОВ: Уважаемый Владимир Владимирович, уважаемые коллеги!

В 2013 году мы перешли к новой системе налогообложения индивидуальных предпринимателей, то есть мы завершили период предоставления налоговых льгот. И тогда же мы сразу стали, с января 2013 года, наблюдать, что большое количество индивидуальных предпринимателей прекращали свою регистрацию в качестве предпринимателей. Цифры были огромные: по итогам января 2013 года отрицательное сальдо (имею в виду тех, кто зарегистрировался, и тех, кто прекратил свою регистрацию) было свыше 100 тысяч человек. И должен сказать, что уже по итогам, в декабре 2013 года, только после того, как были приняты соответствующие меры, по которым Вы давали поручение, это отрицательное сальдо было сокращено, но по-прежнему это очень большая цифра – 39 тысяч человек, по данным Федеральной налоговой службы.

Основная просьба, которую высказывали индивидуальные предприниматели, союзы малых предпринимателей, «ОПОРА России», заключалась в том, чтобы льготы, которые были у индивидуальных предпринимателей по социальным вычетам или по социальным платежам, были предоставлены вновь. Правительство Российской Федерации этот вопрос серьёзно рассматривало, и был подготовлен законопроект, основные положения этого законопроекта были доложены Вам, Владимир Владимирович, Вы одобрили, после этого мы работали с Федеральным Собранием. Закон был принят, он вступил в силу с 1 января 2014 года.

По этому закону, уже действующему закону, индивидуальные предприниматели уплачивают по тем доходам, которые до 300 тысяч рублей, – исходя из одного МРОТ в месяц, это 5554 рубля. А по тем доходам, которые свыше 300 тысяч рублей, они должны будут платить один процент от оборота.В.ПУТИН: Один МРОТ и плюс один процент?

И.ШУВАЛОВ: Один процент – свыше 300 тысяч рублей. До 300 тысяч рублей – только один МРОТ, а потом один МРОТ плюс один процент.

Мы надеялись, что и обсуждение этого законопроекта, и фактические действия приведут к тому, что всё-таки регистрирующихся в качестве индивидуальных предпринимателей и тех, кто осуществляет предпринимательскую деятельность в малых формах предпринимательства, к концу 2013 года станет больше. По-прежнему мы должны признать, что эта динамика – отрицательная, цифры я назвал.

По итогам января 2014 года отрицательное сальдо – порядка 10,5 тысячи предпринимателей. Это, конечно, уже не 100 тысяч, как было год назад, но по-прежнему цифра отрицательная.

Что делает Правительство в настоящий момент: 5 февраля на заседании Правительства был одобрен законопроект, по которому формируется федеральная сеть гарантийных фондов. Мы эту тему обсуждали давно, и в деталях был подготовлен соответствующий законопроект, и законопроект уже направлен в Государственную Думу.

В.ПУТИН: Два слова скажите об этом, чтобы проинформировать людей. Речь идёт о создании Агентства кредитных гарантий.

И.ШУВАЛОВ: Да, если этот законопроект будет принят, затем Правительство должно будет принять постановление по этому поводу, проект постановления подготовлен. По исполнению этого Федерального закона нужно будет создать Агентство кредитных гарантий.

При создании этого Агентства Российская Федерация капитализирует этот гарантийный фонд на 50 миллиардов рублей. Денежные средства в бюджете предусмотрены, они были заблаговременно зарезервированы, Вам этот вопрос также был доложен. Мы исходили из того, что на целый ряд мероприятий по поддержке малого предпринимательства и по новой программе занятости мы зарезервировали в бюджете около 100 миллиардов рублей. Из них 50 миллиардов рублей должны быть направлены на формирование капитала Агентства кредитных гарантий.

Это Агентство должно работать с региональными агентствами, непосредственно с предпринимателями должны работать региональные фонды. Но мы имеем в виду, что и у федерального Агентства будет возможность непосредственно предоставлять гарантии предпринимателям. В каком окончательном виде выйдет законопроект, так мы и будем действовать, но имелось в виду, что всё-таки большая часть работы этого Агентства – это работа с региональными фондами, и мы будем выдавать гарантию на гарантию, предоставленную региональным фондом: у региональных фондов нет такого капитала большого, как будет у федерального фонда. Это позволит выдать большое количество кредитного ресурса для тех, кто не занимается торговой деятельностью: всё же это в первую очередь производственная деятельность, деятельность в социальной сфере, но это не торговая предпринимательская деятельность.

И мы надеемся, что в этом году эта форма поддержки вместе с другой формой поддержки, которая тоже сейчас набирает оборот (это банк по поддержке малого и среднего предпринимательства внутри системы организаций Внешэкономбанка России – «МСП Банк»), они будут выдавать соответствующие гарантии. И сейчас Внешэкономбанк как материнская компания этому банку предоставила гарантии в размере 40 миллиардов рублей. Кредитов, к сожалению, они выдали пока совсем немного. Мы этот вопрос рассматривали на совещании у Председателя Правительства, было признано, что работа пока не является успешной, она только разворачивается, были даны соответствующие указания Внешэкономбанку и членам Правительства, которые за эту работу отвечают.

Вместе с Агентством кредитных гарантий «МСП Банк» в состоянии запустить выдачу кредитов малым предпринимателям в производственной сфере: это могут быть уже десятки тысяч единиц. Надеюсь, что все эти мероприятия приведут к тому, что по статистике у нас будет зарегистрированных и индивидуальных предпринимателей, и малых форм предпринимательства, то есть юридических лиц, уже больше, чем мы наблюдаем сейчас, наоборот, отрицательную динамику.

До того как был принят этот закон, который лишал малых предпринимателей этой льготы, у нас было свыше 4 миллионов предпринимателей. В настоящий момент их у нас около 3,5 миллиона, это приблизительно столько, сколько было зарегистрировано в 2008 году. То есть мы имеем серьёзный отток, как нам многие специалисты говорят, в связи с тем, что был принят такой налоговый закон.

Вместе с тем Федеральная налоговая служба с этим тезисом не согласна. Они предоставляют данные о том, что из всех тех, кто перестал существовать, то есть аннулировал свою регистрацию, только 26 процентов являлись налоговыми резидентами, налоговыми плательщиками.

В.ПУТИН: Остальные были просто зарегистрированы, но не работали.И.ШУВАЛОВ: Да, по сути не осуществляли предпринимательскую деятельность. Это была для них какая-то форма оболочки.

В связи с этим мы будем эту работу продолжать и регулярно докладывать.

В.ПУТИН: Надо ещё добавить, что для малых предприятий производственной сферы сохранена льготная ставка по страховым взносам до 2018 года.

И.ШУВАЛОВ: В размере 20 процентов.

Я ещё добавлю, Владимир Владимирович, что у нас есть Ваше поручение, мы его выполняем, сейчас Министерство финансов вместе с Министерством экономического развития разрабатывают законопроект, мы его должны будем внести в марте, о льготном периоде по налогам для тех предприятий, которые впервые начинают свою деятельность и осуществляют производственную деятельность. Это было сказано в Вашем Послании, мы эту работу также выполняем.

В.ПУТИН: Спасибо.

(Обращаясь к Ольге Голодец.) Ольга Юрьевна, по поводу Сочи: здравоохранение, образование – эти направления. Если есть что сказать – пожалуйста, если нет, просто обращу Ваше внимание, чтобы Вы взяли это под контроль. Имею в виду, что город преобразился, надеюсь, отдыхающих там будет и в летний, и в зимний период гораздо больше. И это потребует особого внимания к людям – и к сочинцам, которые там живут постоянно, и к отдыхающим, потому что, повторяю, их будет больше, надеюсь.

Нужно поддержать на должном уровне те новые медицинские учреждения, которые уже созданы, старые поднять на должный уровень и конечно, обеспечить соответствующим персоналом квалифицированным. Спасибо!

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 12 февраля 2014 > № 1021966 Владимир Путин

В чем особенности отечественного private banking, как зарабатывают крупные и средние банки, рассказал директор по развитию Института частного банковского обслуживания и управления капиталом, член экспертного совета Института финансового планирования Алексей Гусев.

– Алексей, какие особенности есть у privatebankingв России? На чем здесь зарабатывают финансовые организации?

– Российские банки, ориентированные на состоятельных клиентов, стараются следовать западным моделям. Отечественный private banking ориентируется на клиентов, которые передают ему под управление деньги в сумму примерно от $1 млн., в основном на депозит. Именно так банки и зарабатывают основную прибыль. На западе примерно те же цифры, или чуть выше, но там другая структура баланса, другие ограничения, кроме того, зарубежные банки традиционно зарабатывают за счет комиссии от переданных под их управление активов. Индивидуальное управление там становится действительно эффективным при работе с портфелем от $3–5 млн.

У нас, на фоне сумасшедших по западным меркам ставок по депозитам, а также невысоких результатов, показываемых даже самыми авторитетными управляющими за последние лет пять, большого желания предлагать своим состоятельным клиентам что-нибудь кроме депозита, у банков нет. Как, впрочем, и у клиентов, которых интересует прежде всего высокая и гарантированная доходность.

Снимая свою маржу по депозиту, российский банковский private может позволить себе предоставить клиенту не только более интересное РКО, но и дополнительные финансовые и нефинансовые услуги, соответствующие его статусу или привычному стилю жизни. Причем можно и не тратить на это значительные ресурсы: достаточно того, что уже предлагается карточными системами для элитных карт, вполне привычных даже в рознице.

Впрочем, даже при высокой марже от депозитов состоятельных клиентов много на них не заработаешь: ведь количество таких клиентов не столь велико. Особенно если сравнивать с розницей и корпоративным блоком, где суммарный объем по привлеченным средствам и прибыли – гораздо больше. Однако в России VIP-клиент – это больше, чем клиент, потому что работа с ним дает банку еще дополнительные – экономические и неэкономические – преференции для банка.

Более «высокая» категория вип-клиентов – это family office (нижняя граница – $50–75 млн. под управлением банка). В данном случае российские банки пытаются обслуживать семейный капитал второго-третьего поколения. Но поскольку это пока единичные случаи, то здесь превалирует оказание небанковских и нефинансовых услуг.

Нередко клиенты family office самостоятельно или на паях с друзьями или партнерами по бизнесу просто покупают свой банк, чтобы он обслуживал их в дальнейшем. Получается некое закрытое клубное обслуживание, ориентированное под вполне определенные запросы состоятельных клиентов. В этой модели, получившей название «клиентский клуб», в основном работают банки за первой рейтинговой полусотней.

– Что это за модель?

– Средние и нишевые банки уже изначально прекрасно понимали, что в области управления портфельными активами им будет трудно конкурировать с инвестиционными компаниями и западными банками, не говоря уже об отечественных конкурентах с универсальной моделью из числа лидеров – российских банков из ТОП-50. Поэтому они начали развивать закрытую клубную схему обслуживания, где клиенты прекрасно знали не только друг друга лично, но и понимали специфику ведения бизнеса других членов такого клиентского VIP-клуба, поскольку принадлежали к одной и той же бизнес-среде. Им банки и начали предлагать продукты в области прямого инвестирования. Обычно это были инвестиции в отдельные бизнес-проекты банка, проекты его собственников и других VIP-клиентов. Эти проекты были более доходными, чем портфельное инвестирование на фондовом рынке и косвенно были даже гарантированы клубом для инвесторов: ведь, принадлежа к той же бизнес-среде, VIP-клиент изначально более наглядно представлял и оценивал все связанные с подобным проектом риски.

Так получается, что у российского privatе просто нет иных возможностей заработать. Они могут делать это с помощью депозитов, кредитов или комиссий с карт. Это основные KPI, больше клиентам нечего предложить. Поэтому такой клуб становится реальной возможностью хоть как-то расширить продуктовый ряд.

В рамках клуба каждого клиента курирует кто-то из топов или акционеров банка.

– Какие есть недостатки у такой модели?

– Это ограниченное количество потенциальных клиентов. Они должны полностью попадать под профиль текущих клиентов, фактически принадлежа к одной и той же бизнес-среде. К тому же само развитие новых продуктов и услуг, и даже самая минимальная адаптация текущих технологий под новых клиентов для среднего банка весьма проблематична. Такие технологические изменения для него дороги, тем более речь идет об априорно затратных VIP-технологиях. Лишь ведущие банки могут позволить себе подобные траты.

Проблема объема клиентской базы присуща и крупным банкам: чем больше випов – тем сильнее между ними противоречия, плавно переходящие в конфликт с самим банковским privatе. Ну не любят отдельные випы друг друга! Например, когда такие клиенты приходились и приходятся друг другу конкурентами, то они сразу же начинают требовать от банка определенных действий по приоритетному предпочтению только своих интересов.

– Какая категория VIP-клиентов сейчас наиболее интересна банкам?

– Наиболее интересны собственники среднего и малого бизнеса с совокупным состоянием от $5–10 млн. в возрасте 50–60 лет, которые еще активно занимаются бизнесом в России, но уже в ближайшей перспективе рассматривают постепенный отход от дел. Эта категория VIP-клиентов достаточно многочисленна.

Грань между личным состоянием и собственным бизнесом у таких клиентов размыта, они всем предпочитают управлять сами, контролируя действия своих менеджеров. Эти VIP-клиенты умеют считать деньги, поэтому эффективность подобного банковского обслуживания для них остается под вопросом. Затраты на адаптацию апробированных технологий для работы с таким специфическим российским VIP-клиентом не окупаются.

– Как развивается рынок privatebanking: каков его объем, перспективы роста?

– Оценки здесь самые разные. Есть так называемая модель «20-25», которая вот уже несколько лет вполне достоверно описывает общую ситуацию. То есть сам сегмент оценивается в $20–25 млрд. при почти постоянных темпах роста на уровне 20–25% в год. При этом VIP-клиенты доверяют финансовым институтам лишь 20–25% своего личного капитала, а значит, банкам есть куда стремиться.

– Не слишком медленно снижается этот показатель?

– Это еще одна проблема – проблема лояльности. Удержать клиента становится все труднее.

У крупных банков вроде бы есть все необходимые современные технологии, но и банки за ТОП-50 постепенно начинают к ним подтягиваться. В конечном итоге все продукты выстроены вокруг трех KPI, и трудно придумать что-то еще, тем более, если твои конкуренты почти сразу же готовы повторить твои разработки.

К тому же VIP-клиенты тоже смертны. Мы понимаем, что для 55–60-летнего клиента у банков осталось еще пять, максимум десять лет активных продаж. После этого человек удаляется на покой, а банк либо продолжает на нем зарабатывать, помогая ему в финансовом планировании или тут же должен переориентироваться на следующее поколение випов.

– Чем помимо куратора и персонального менеджера можно сохранить лояльность клиента? Дать ему еще одну золотую-платиновую карточку?

– За единичными исключениями выдать такую карточку могут почти все и каждому, кто может заплатить за ее обслуживание. Остается своя собственная программа лояльности, реализуемая контрагентами банка (например, выгул собак), которую надо просто усилить, и консьерж-сервис.

Собственные программы лояльности со временем у всех игроков стали очень похожи по наполнению. И это неудивительно – компаний, работающих с состоятельными клиентами не так много. Как итог программы лояльности от разных банков, несмотря на все звучные названия, практически ничем не отличаются друг от друга, совпадая даже на уровне скидок для клиентов. Мало того, становится непонятным, для чего теперь в privatе держать отдельное подразделение по работе с контрагентами. К тому же сам клиент за такие услуги абсолютно не хочет платить, а если и платит, то старается получить за это определенные преференции.

С наращиванием контрагентов у банков уже не очень получается, хотя консьерж-службы вроде бы должны быть заинтересованы в банках и искать дополнительные возможности для заработка. Кстати, несколько известных компаний за последний год разорилась. А большая четверка лидеров – Prime Concept, Quintessentially, Apple concierge и Y-club – превратилась за счет альянса Quintessentially и Apple в тройку. Сейчас банки просят консьержей поделиться с ними своей клиентской базой. К тому же банки хотят, чтобы консьерж предложил им дополнительные услуги желательно за свой счет.

Всё это напоминает ситуацию с платежными системами и мобильным банкингом, когда традиционно взаимодействующие с банками внешние вендоры начинали переориентировать свои решения непосредственно на клиентов. И сами клиенты, приходя в банки, фактически требовали, чтобы удобная им система вендора была внедрена банкирами, иначе они просто переходили на обслуживание в другую кредитную организацию. Сейчас уже не вендор, а в большей степени банк заинтересован в совместной работе, а значит и в том, чтобы потратить собственные (а не вендора) ресурсы на внедрение соответствующей системы. Вероятно, на рынке консьерж-услуг вскоре будет наблюдаться аналогичная ситуация.

Но пока банки не готовы платить своим контрагентам. Я знаком с ситуацией, когда клиенту понадобился определенный сервис, не предоставлявшийся внешним консьержем. VIP-клиент был для банка важен, но заплатить дополнительные комиссии контрагенту никто даже и не подумал. В результате несколько дней почти половина подразделения privatе и часть кураторов, бросив все свои дела, пыталась решить возникшую проблему. Решили, и при этом были необычайно собой горды, что обошлись своими силами, не задействовав «алчных» контрагентов. Только вот во что всё обошлось банку, если посчитать, сколько времени и усилий на это было потрачено? Сколько стоит час работы персонального менеджера, специалиста бэк-офиса, зампреда банка?

– Что же все-таки мешает банкам выстроить универсальную систему лояльности?

– Думаю, мешают стереотипы. Банк традиционно зарабатывает преимущественно на депозитах и кредитах. Он почти не использует доход от комиссионных операций, даже не пытается развивать это направление, привыкнув работать с контрагентами с позиции силы, «монополизма» по доступу к VIP-клиентам.

В последнее время ставки по VIP-депозитам хоть и снижаются, но не так быстро, как в рознице. Кредитные ставки для випов по-прежнему низки, а залоги по кредитам становятся все более рискованными. Так что маржа падает, и со временем это становится не просто заметным, но даже критичным, что начинает ощущаться уже сейчас.

Клиент получает неплохое обслуживание, но становится ли он от этого лояльным? Ведь лояльность – это его устойчивость к альтернативным предложениям, чего сложно добиться в условиях постоянного тиражирования удачных решений.

Возникает вопрос: за счет каких средств, с помощью каких решений выстраивать новые решения и развиваться дальше? Если посмотреть на общую номенклатуру продуктов и услуг типичного западного privatе, то сразу возникает вопрос, почему мы до сих пор используем лишь 5–10% от всех возможностей, имеющихся в сегменте обслуживания состоятельных клиентов?

Бывают ситуации, когда значительные средства тратились на вроде бы нужный продукт, но риски его внедрения никто заранее не оценивал – и в результате проекты закрывались. На мой взгляд, так происходит во многом потому, что банки все время находятся в процессе непрерывного потока предложений со стороны российских и западных компаний, предлагающих им собственные решения, которые хотя и могут пригодиться, но пока абсолютно не воспринимаются самими банками. К тому же для их удачного внедрения в кредитных организациях отсутствуют необходимые специалисты.

– Что могло бы быть востребованным у клиентов сейчас?

– Рано или поздно ему нужно будет передать все по наследству. Также необходимы услуги, связанные с консьержем и lifestyle (если человек живет в России). Еще ему пригодится финансовое планирование. Причем, если некие удачные продукты могут тиражироваться конкурентами, то услуга финансового планирования – вряд ли.

– У кого, на ваш взгляд, есть шансы победить в конкурентной борьбе?

– Лидерами остаются госбанки, которые работают с чиновниками. Им повезло. Там большие потоки денег. Если банк обслуживает чиновников, то у него могут быть хорошие размеры депозитов. И надо ли такому банку думать о чем-то другом? Он может думать только о снижении ставок по этим депозитам. Вот это пресловутое «депозитное проклятье» российского private, когда банкам выгодно привлечь депозиты и больше ничего не делать, приводит к тому, что только банки за ТОП-50 как-то задумываются о технологиях.

Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 31 января 2014 > № 998939 Алексей Гусев

Как выстраивать долгосрочные отношения с клиентами, минимизировать риски невозврата, и чем плоха ценовая конкуренция, в интервью Bankir.Ru рассказал заместитель председателя правления Нордеа банка Михаил Поляков.

– Михаил, Нордеа банк является частью европейской банковской группы Nordea, штаб-квартира которой находится в Стокгольме. В чем специфика работы Нордеа банка на российском рынке? Она есть?– Рынки отличаются. У нас есть определенные требования регулятора, свое законодательство. В этом смысле Россия отличается от Европы и, в частности, от Скандинавии.

Когда Группа приобретала российский Оргрэсбанк, впоследствии сменивший название на Нордеа Банк, у нас было общее понимание, как мы планируем вести бизнес, но разные кредитные политики, разные практики и подходы в работе. Тогда же был запущен процесс интеграции, который шел достаточно продолжительное время. Мы занимались этим по всем направлениям. Начали с кредитных рисков как с наиболее важной темы. Сейчас мы интегрированы полностью: у нас единая кредитная политика, единый подход к оценке рисков, единые процедуры одобрения кредитного решения.

– Группа Nordea представлена на нескольких домашних рынках: Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании, Эстонии, Латвии, Литвы и России. Чем вызван именно этот выбор?

– Группа Nordea образовалась в результате слияния ряда банков Скандинавии и Дании, поэтому можно сказать, что «выбор» рынков обусловлен исторически. Далее группа вышла на рынки Балтии и России. Сегодня Nordea имеет представительства по всему миру от Нью-Йорка до Сингапура, хотя активные операции осуществляются в Скандинавии, балтийском регионе и России. В Скандинавии Nordea является крупнейшим банком для частных и юридических лиц.

В настоящее время Нордеа Банк является основным обслуживающим банком для клиентов скандинавского региона в России, при этом, безусловно, мы активно наращиваем бизнес с российскими корпорациями.

– Как «ведут себя» объемы фондирования со стороны материнской компании: они стабильны, увеличиваются или уменьшаются?

– У нас нет ограничений в предоставлении ресурсов со стороны материнской компании. Группа будет поддерживать дочерний банк фондированием ровно настолько, насколько это будет необходимо. Нам не говорят: «Мы вам дадим еще миллиард и всё», – так вопрос не стоит. Но нам говорят: «Давайте посмотрим, как мы хотим вырасти в течение, например, следующего года, с какой маржой, с каким уровнем риска, сколько нам для этого необходимо капитала, фондирования».

– Ресурсы материнской компании возвратные?

– Конечно, если это не капитал.

– Скандинавский банк – банк универсальный – там обслуживаются и частные лица, и корпораты. В Нордеа банке какое направление бизнеса превалирует?

– На сегодняшний день российский банк – банк в основном корпоративный. Это было стратегически осмысленное решение. После того как Nordea приобрела Оргрэсбанк, мы посчитали необходимым и возможным качественно изменить кредитный портфель.

За счет того, что появилось фондирование со стороны материнской компании, банк стал гораздо более конкурентоспособным. Мы переориентировались в части кредитования со среднего бизнеса на сегмент крупных и крупнейших российских корпораций. Достаточно большие лимиты, которые нужно было там устанавливать, привели к тому, что быстро вырос портфель и произошел рост в корпоративном бизнесе.

Розница – бизнес более системный, монотонный, который не растет очень быстро, если банк не идет в какие-то очень высокорискованные сегменты. А мы изначально не были готовы принимать высокие риски. Нам это неинтересно. Тем не менее банк активно развивает и розничное направление и предлагает полную линейку продуктов для частных лиц.

Кроме того, мы как в розничном, так и корпоративном бизнесе стараемся реализовывать стратегию домашнего банка. Мы нацелены на выстраивание долгосрочных устойчивых отношений с клиентами, что является основной ценностью группы, основным принципом ее работы. POS-кредитование не дает возможности такого долгосрочного сотрудничества.

За последние несколько лет мы очень сильно выросли в корпоративном бизнесе. В рознице мы тоже выросли, но ее доля остается невысокой – порядка 10%.

– Планируете ее увеличивать?

– Мы наращиваем объемы розничного бизнеса достаточно интенсивно. Делаем это в тех продуктах, которые считаем интересными, которые дают нам возможность выстраивать с клиентами долгосрочные отношения. Мы развиваем розницу, но с оглядкой на окупаемость и эффективность. При этом корпоративный бизнес продолжает активно развиваться, поэтому соотношение долей портфеля остается примерно на одном уровне.

К тому же для того, чтобы корпоративному блоку вырасти, предположим, на миллиард, нужно приложить существенно меньше усилий, чем рознице.

– «Обеспечение качества кредитования является одной из основных финансовых целей Нордеа банка» – так заявлено в стратегии банка. Как достигается эта цель? Я имею в виду, как соотносимо качественное кредитование и наращивание его объемов?

– Это возможно. Всё зависит от того, на чем вы фокусируетесь, какие продукты и каким клиентам предлагаете. Если говорить о кредитах, то в 2009 году, в самый разгар кризиса, у нас был один из самых низких уровней проблемных кредитов по корпоративному кредитному портфелю. Этому есть несколько объяснений.

Во-первых, мы очень внимательно отбираем тех клиентов, которых кредитуем. В основном это крупные и крупнейшие российские корпорации из ряда отраслей, с которыми мы давно работаем. У нас есть отраслевая специализация. Глубокое знание отрасли дает нам дополнительные преимущества и определенные выгоды. Мы досконально знаем не только то, что происходит с нашим конкретным клиентом, но и то, что происходит в отрасли в целом. В результате можем очень быстро и эффективно реагировать на любого рода изменения и правильно оценивать все риски.

Во-вторых, клиент изначально очень четко понимает набор ковенант, набор условий, на которых мы кредитуем. Это позволяет избегать каких-то неприятных сюрпризов в течение жизни кредита.

В-третьих, если возникает некая проблема, которая потенциально может повлиять на обслуживание долга, то мы садимся за стол переговоров. Будучи домашним банком для клиентов, мы предполагаем, что будем находиться с ними и в «хорошую», и в «дождливую» погоду.

Никому не нужны дефолты, никто не хочет проблем, мы не нацелены отнимать бизнес, банкротить заемщика. Очень часто клиенту проще помочь, договориться о реструктуризации кредита, если есть понимание того, как можно выйти из ситуации, нормализовать бизнес компании. Это лучше, чем пытаться «играть мускулами».

– И какая сейчас погода превалирует на рынке?

– Пасмурная.

– Если говорить о пуле клиентов, кого там больше – постоянных или новых компаний?

– У нас не очень большой «оборот» клиентов. Мы делаем всё для того, чтобы выстраивать с ними долгосрочные отношения, и делаем это успешно. Из банка уходят немногие клиенты.

Нордеа Банк в России, так же как и вся группа Nordea, раз в год измеряет уровень удовлетворенности клиентов продуктами и услугами. По корпоративному бизнесу этот показатель достаточно высок – выше, чем в некоторых скандинавских странах. Это вовсе не означает, что у нас есть возможность «расслабиться». Мы уделяем большое внимание и прилагаем множество усилий, чтобы сохранить нашу клиентскую базу. При этом равноценным приоритетом для нас является также и привлечение новых клиентов из различных сегментов и отраслей экономики. Привлекая новых клиентов, мы стремимся диверсифицировать клиентскую базу и кредитный портфель.

– Как удерживаете клиентов? Наверное, много кто из банков хотел бы с ними тоже поработать.

– Здесь важны надежность, предсказуемость и хорошее качество сервиса. Банк должен быть прозрачен, должно быть понятно, как принимаются кредитные решения, насколько быстро. Когда ты работаешь с лимитом порядка миллиарда евро, то это становится чрезвычайно важным. С большинством наших крупных корпоративных клиентов мы регулярно встречаемся, чтобы проговорить любые изменения, которые происходят на рынке. Нужно понимать, что происходит у клиента, и со своей стороны регулярно давать обратную связь относительно того, есть ли какие-то изменения у нас. Клиенты ценят то, что у нас эти изменения практически не происходят.

Кроме этого, банк должен держать на высоте общий уровень сервиса. Он должен быть комфортным. Мы стараемся.

Условия кредитования также интересны для всех. Если клиенту необходимы деньги, предположим, на три года, а банк предлагает ему короткий трехмесячный ресурс, то какой бы ни был надежный и хороший банк, все равно у него с этим клиентом ничего не получится.

Ценовой параметр тоже чрезвычайно важен. Даже когда у банка хорошие продукты – кредитование, депозиты, РКО – если он их предлагает по ценам, существенно превышающим рыночные, то, скорее всего, клиент воспользуется альтернативным предложением.

Однако для большинства клиентов цена – это не единственный критерий выбора. Повторюсь: важна комплексная оценка сервиса банка – скорость, надежность, цены.

– Бизнес стал реже обращаться за кредитами?

– В том сегменте, где мы работаем сейчас, спрос достаточно стабилен, хотя ушел большой пласт тем, связанных с проектным финансированием. Объем капитальных затрат компаний заметно сократился, однако все еще существуют интересные проекты. При этом условия финансирования стали значительно более жесткими. Спрос на финансирование оборотного капитала остается стабильным. Периодически возникает потребность в финансировании сделок слияния и поглощения. В общем, нельзя сказать, что спрос на кредиты существенно уменьшился.

При этом, начиная с 2011 года, мы ощущаем сильную конкуренцию за финансирование крупных клиентов не только среди банков, но и конкурируем с потенциальной возможностью привлечения денег на рынках капитала, как российского, так и западного, которой пользуются крупнейшие российские компании.

– Как находите новых клиентов сейчас?

– Работа с корпоративными клиентами – тяжелая и рутинная. Она базируется на качестве сервиса и качестве презентации этого сервиса. У банка должны быть профессиональные сотрудники, известные на рынке, которые имеют возможность приходить в правильные компании, встречаться с людьми, вести переговоры. У них в свою очередь должен быть очень хороший backup: за ними должны стоять профессиональные кредитчики, продуктовые специалисты, риск-аналитики, бэк-офис и т.д.

В части корпоративного бизнеса мы являемся одним из немногих банков, имеющих возможность работать не только с клиентами среднего и крупного бизнеса, но и с так называемыми «голубыми фишками», крупнейшими корпорациями страны. Наработанная годами серьезная отраслевая специализация и экспертиза помогают установить контакт с новыми клиентами. А после этого уже необходимо найти реальные точки соприкосновения, понять, как мы можем встроиться в модель бизнеса клиента, как выглядит цепочка его ценностей, где и чем мы будем полезны в рамках этой цепочки.

Кредитование позволяет открывать двери. Во многих случаях отношения с клиентами начинались именно с кредитования, которое является драйвером с точки зрения привлечения новых клиентов. При этом для нас исключительно важно не ограничиться только предоставлением финансирования, а предложить максимально возможный интересный клиенту набор услуг и попытаться выстроить с ним долгосрочные партнерские отношения.

– Зарплатными проектами банк активно занимается?

– Ценность зарплатных проектов в том, что для розницы они являются великолепной возможностью получить доступ к базе гарантированно хороших клиентов, имеющих стабильные, понятные доходы. Продавать продукты этим людям намного проще. Поэтому мы рассматриваем зарплатанные проекты как старт развития отношений с клиентами для последующих продаж и других продуктов. Кроме этого у банка и у компании – зарплатного клиента появляется возможность предлагать специальные программы для сотрудников компании, что, как правило, интересно обеим сторонам.

– Новые зарплатные проекты часто появляются?

– Они появляются активно, поскольку мы уделяем этому серьезное внимание. Но здесь высокий уровень конкуренции и довольно тяжело работать.

– Где сосредоточены сейчас, на ваш взгляд, основные банковские риски?

– Мы зависимы от того, что происходит в мире. И наши корпоративные клиенты тоже существенно интегрированы в мировую экономику. Даже на те компании, у которых основные объекты продаж находятся в России, ситуация в мире оказывает существенное влияние.

Также банки сильно зависят от действий регулятора и изменения законодательства, появление новых требований отражается на нашем бизнесе.

Сейчас Центральный банк уделяет большое внимание процессу управления рисками, внимательно следит за тем, какую политику в этой области проводят банки. Нам как «дочке» иностранного банка проще, потому что мы еще с 2007 года, сразу после вхождения в Группу Nordea, начали внедрять все политики группы, связанные с управлением рисками, и были в этом вопросе буквально «впереди планеты всей».

Сейчас в банках ТОП-50 риск-менеджмент находится на достаточно высоком уровне, что очень хорошо. Для нас это важно, потому что мы хоть и конкуренты, но все сидим в одной лодке. И если кто-то начнет «чихать», то последствия для всех могут быть не очень хорошие. Я надеюсь, что иммунная система у всех сильная, но лучше, чтобы никто не болел, все были здоровы и счастливы.

– Что может стать эффективным «лекарством» от этой простуды?

– Если вспомнить 2009 год, то тогда Центральный банк совместно с Минфином делал всё, чтобы не допустить проблемных ситуаций. Банки находятся под очень внимательным присмотром, потому что они – основные кредиторы, и от того, что происходит с банками, зависит то, как будут жить и работать корпорации. Банкам надо помогать, с чем ЦБ успешно справился во время последнего кризиса.

Сейчас нет необходимости кого-то спасать и поддерживать. Если вдруг она появится, то, я думаю, будут предприняты определенные действия.

– Как будет развиваться Нордеа банк в ближайшей перспективе?

– У нас амбициозные планы. Это не бездумное наращивание объемов, а грамотное управление отношениями с клиентами, управление ресурсами, рисками, капиталом.

У нас нет большого желания и амбиций по завоеванию всего рынка. Для банка во главе угла стоит эффективность. Нам, безусловно, нужен рост, но рост «правильный»: мы хотим расти в целевых клиентских сегментах, с максимально возможными ценами, устанавливая и поддерживая долгосрочные отношения с клиентами, и, по возможности, минимально используя капитал. Сохранение разумного баланса между аппетитом к риску, доходностью, стабильным развитием бизнеса и высоким качеством сервиса является для нас основным приоритетом.

Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 29 января 2014 > № 998950 Михаил Поляков

АНАТОЛИЙ ЧУБАЙС: "НЕТ ТЕМЫ ДЕВАЛЬВАЦИИ РУБЛЯ, ЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ"

Интервью Анатолия Чубайса главному редактору радиостанции Business FM Илье Копелевичу

Анатолий Чубайс рассказал главному редактору радиостанции Business FM Илье Копелевичу о том, что стоит за сообщениями о его уходе с поста председателя правления компании "Роснано", и дал свой прогноз о курсе рубля.

Что, на Ваш взгляд, является для Давоса определяющим и главным в этом году? Какая глобальная тема мировая является ключевой?

Анатолий Чубайс: Последние два-три Давоса были тревожными, проходили на фоне предельно неустойчивого выхода из кризиса: выход, снова обрушение. На этот раз по экономике мир в целом выбирается или, я бы сказал, выбрался из кризиса. Европа после последнего спада 2013 года - уже видно по квартальной динамике - в 2014 году точно будет в плюсе, причем, видимо в заметном. Соединенные Штаты в плюсе уже были в 2012 году, и на 2014 год у них довольно хороший прогноз. В этом смысле главный шок вроде бы пройден.

Давос в нынешнем году, как я понимаю логику организаторов, хочет выйти на какие-то более глубинные проблемы. Поэтому главной темой сегодня, как это ни странно, будет здравоохранение, образование, вообще вклад в человеческий капитал - то, что, как мы все понимаем, по-настоящему формирует конкурентоспособность стран. Это нетрадиционный для Давоса срез, но логика его появления мне кажется обоснованной. Интересно, что об этом будет сказано.

Это тема не сиюминутная, а более крупного калибра. Кого будут слушать, к кому прислушиваться, поскольку тема не сиюминутная, а более крупного калибра?

Анатолий Чубайс: Это правда. Это для меня очень близкая тематика, потому что это и есть инновационная экономика. Страновые инновационные модели - прямо связанная с ней тема. В этом плане, конечно, есть глобальные лидеры. И это не обязательно Соединенные Штаты или Германия. Это, например, Финляндия и Израиль, Тайвань и Сингапур. В этом смысле их состав известен. А вот что свежего и нового и что у нас в стране создается в этой сфере - здесь есть, с кем обменяться, и есть, кого послушать.

Что мы можем рассказать по этим темам? Что у нас в действительности создается? Есть ли у нас примеры создания инновационной новой экономики, причем той, в которой непосредственно частный элемент играл бы ключевую роль, а не только попытки государства простимулировать что-либо, передавая с рук на руки от одного правительства к другому?

Анатолий Чубайс: Вы примерно попали в мой ответ. Хотя я бы чуть-чуть иначе расставил приоритеты. Во-первых, я считаю, что те действия, которые осуществляет государство последние 4-5 лет по запуску инновационной экономики, являются абсолютно своевременными и обоснованными. И хотя мы явно видим некоторую борьбу вокруг этих шагов и явные попытки ставить палки в колеса, тем не менее, эта политика абсолютно верна. Я вижу уже по итогам 2013 года, что она продолжается, и никто по-крупному никто ее развернуть не смог. Это очень важно, это глобальный позитив, это то, что делает нас в этом смысле адекватными партнерами для разговора с любыми мировыми лидерами. Именно благодаря этому мы можем с ним говорить на эту тему.

А нам есть, что предъявить в качестве результатов на данный момент?

Анатолий Чубайс: Конечно, есть. Посмотрите, например, венчурный рынок, тот самый, который практически в стране не существовал 4-5 лет назад. Малоизвестно, и это не очень любят мои братья-демократы и либералы подчеркивать, но, тем не менее, это факт, что российский венчурный рынок последние 4-5 лет развивался темпами с ежегодным удвоением в два раза. На сегодняшний день, по серьезным оценкам мировых лидеров, российский венчурный рынок - второй или третий в Европе по размеру. Я подчеркиваю это, потому что мы не отвечаем за эту работу, это не "Роснано", а, прежде всего, РВК. Но это полдела. А другая половина дела...

Венчурные инвестиции - это прекрасно, но это не заканчивается развертыванием производства. Можно создать, вырастить проект, который затем эмигрирует в другую юрисдикцию, что, к сожалению, во многих случаях, как мне кажется, и происходит

Анатолий Чубайс: Я с вами категорически не согласен. То, что вы говорите, отражает непонимание реальностей венчурного рынка. Венчурный рынок - это не посевной рынок. Когда я говорю об удвоении размера венчурного рынка в России, то имею в виду, во-первых, практически такие же двукратные темпы роста общего объема сделок в этом рынке, осуществленных в России, во-вторых, увеличение количества компаний, которые в России работают в венчурных секторах, а в-третьих - увеличение объема продаж этих компаний в России. Тренд такого масштаба, который вовсе не может быть перекрыт. Это слишком серьезное явление, чтобы пытаться его традиционными нашими стереотипами таким образом дезавуировать.

Перейдем к актуальным темам. Их, собственно, две. Не только Россия, но и Бразилия в текущем году, и по прогнозам, по ощущениям, по общему мнению, в ближайшие годы будут находиться в стадии то ли стагнации, то ли рецессии. В общем, ничего хорошего. Скажите, пожалуйста, как это читается и обсуждается ли это руководителями крупнейших компаний, корпораций, фондов? Есть ли все-таки свет в конце тоннеля?

Анатолий Чубайс: Начнем с того, что рецессии нет ни в России, ни в Бразилии. А вот стагнация - это, к сожалению, то, что можно применить к нашим условиям. Если быть точным, есть более серьезный риск - сочетание достаточно высокого уровня инфляции и достаточно низких темпов роста. Бразилия живет в ожидании предстоящих выборов. Все пытаются понять, пойдет ли нынешняя президент на то, чтобы вернуть власть хорошо известному популисту, бывшему президенту Бразилии Лулу, который, вроде бы, разобрался со своим здоровьем и готов снова избираться. По всем аналитическим оценкам, если он это сделает, то, скорее всего, получит поддержку. В этом смысле главные проблемы там, скорее, политические. Я как раз недавно там был и не вижу там каких-то замыслов серьезных экономических реформ. В ближайшее время вряд ли что-то там изменится.

У нас в этом смысле ситуация в чем-то похожа. По крайней мере, те прогнозы экономического роста, которые сегодня мы слышим от официальных лиц, они, аккуратно скажем, более чем сдержаны. В этих прогнозах, которыми не поспоришь, для меня драматичен главный вывод. Речь идет о том, что темпы роста экономики России на длительное время могут оказаться на уровне ниже, чем темпы роста развитых стран. Если это произойдет, то нам грозит последовательное отставание от лидеров. Это абсолютно новый тренд, ничего подобного не было в последние 10-15 лет, и мне кажется, что этот тренд сам по себе неприемлем, с ним нужно бороться.

Анатолий Борисович, украинские события обсуждаются ли в Давосе?

Анатолий Чубайс: Безусловно, будут обсуждаться. Честно говоря, не знаю, приехал ли кто-то из серьезных официальных лиц из Украины...

Азаров. Но не приедет Янукович.

Анатолий Чубайс: Я абсолютно уверен, что интерес к Азарову и Украине здесь будет колоссальным. В некотором смысле этой такой глобальный политический нерв момента.

Буквально перед Давосом появились сообщения из "Роснано" о том, что вы теперь не председатель правления компании и что по-другому будет называться и структура управления. Поясните, что и как будет.

Анатолий Чубайс: Произошло то, о чем мы так долго говорили. Во многих наших встречах с прессой мы готовим новую стратегию. Ее базовая идея - привлечение частных инвестиций. Для этого нам необходимо выйти на организационно-правовую форму private equity fund. А для этого нужно создание управляющей компании и отделение правления от активов. Ровно это и произошло. Все эти предложения были не просто проработаны, а они были одобрены нашими stakeholders и полностью утверждены нашим Советом директоров и Наблюдательным советом. Исходя из этого, мы создали управляющую компанию. Я перехожу в управляющую компанию вместе со всем коллективом. В полном объеме все сотрудники акционерного общества перейдут на работу в управляющую компанию. Я видел в СМИ массу аналитики по этому поводу. Многое меня сильно повеселило. Особенно рассуждения о том, что речь идет о сложном столкновении Дмитрия Медведева и Владимира Путина и что Чубайса то ли выбросили, то ли, наоборот, он всех перехитрил. Ребята, это не про то совсем. Это просто реализация стратегии с целями, о которых мы в течение года рассказывали. Она принята, мы ее реализуем.

Анатолий Борисович, последний вопрос. Президент России Владимир Путин сообщил, что на встрече с председателем ЦБ Эльвирой Набиуллиной накануне не обсуждал тему возможной девальвации рубля.

Анатолий Чубайс: Нет темы девальвации рубля, ее не существует. У центральных банков всего мира всегда есть две расходящиеся задачи: одна задача - инфляция, другая - курс. ЦБ на сегодня прямо провозглашает в качестве своей политики политику таргетирования инфляции. Мало того, ЦБ не просто на уровне лозунга это делает, а он дает отчетливые цифры. В 2014 году - 5%, 2015 - 4,5%, в 2016 - 4%. В моем понимании это абсолютно правильная стратегическая линия. Таргетирование инфляции означает фундаментальное давление на процентные ставки по кредитам, а это означает увеличение доступности кредитных ресурсов в стране. Сдерживание инфляции абсолютно правильная задача ЦБ. Что касается курса, конечно, какие-то колебания произойдут. Я не ждал бы не только девальвации, но и каких-то революционных изменений в курсе в этой связи

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 22 января 2014 > № 989673 Анатолий Чубайс

Как дилинговые центры обманывают своих клиентов, почему мало банков предлагают услуги торговли на Форекс, какие ошибки они совершают при запуске этого продукта, в интервью Bankir.Ru рассказал вице-президент компании «Альфа-Форекс» Кирилл Агеев.

– Кирилл, сейчас услуги на рынке Форекс предоставляют преимущественно не банки, а дилинговые центры, брокерские компании. Часто говорят о недобросовестности этих посредников, об их игре против клиентов. Так ли это на самом деле, и в каких масштабах: это единичные случаи или тенденция? Есть ли что-то подобное на банковском Форексе, или он все-таки более надежен?

– Действительно, сейчас рынок принадлежит дилинговым центрам – компаниям-нерезидентам. Это связано с тем, что у нас в стране нет законодательства, которое до конца регулировало бы торговлю физических лиц на рынке Форекс. Утверждать, что все дилинговые центры обманывают своих клиентов, я бы не стал. Если говорить о топовых компаниях с долгой историей существования, то они работают добросовестно.

– А другие компании?

– Безусловно, такая не вполне корректная практика работы с клиентами встречается.

Что такое играть против клиента? Это означает, что компания использует такую схему, при которой средства трейдеров не выводятся на рынок, производится неттинг позиций клиентов.

Топовые дилинговые центры хеджируют риски прибыльных клиентов, и у них такие игроки обязательно выводятся на рынок. Мелкие же клиенты могут работать по схеме клиринга.

К каким-то обманным манипуляциям – когда подрезают котировки, постоянно реквотят, создают серьезные проскальзывания на спокойном рынке – то есть делают всё для того, чтобы помочь клиенту потерять средства, прибегают, как правило, новые и нечистые на руку дилинговые центры. Такие компании работают на рынке максимум пару лет, и на топовых позициях в честных рейтингах не присутствуют. Они собирают посредством недобросовестной рекламы определенную аудиторию, с которой имеют нечестный профит.

Такие компании есть, поэтому мы все выступаем за госрегулирование рынка Форекс.

– На банковском Форексе подобные прецеденты могут быть?

– Здесь ничего подобного быть не может, потому что любой банк живет по законам риск-менеджмента. В любой кредитной организации существует жесткое регулирование рисков, поэтому все позиции, все риски клиентов, присутствующие в банковском Форексе, выводятся на рынок.

– То есть банковский Форекс – это честный Форекс.

– Да, это честный Форекс.

- Кому вы продаете Форекс-услуги? Кто может начать играть на Форексе?

– Любой человек, у которого есть $10.

– Что представляет собой портрет среднестатистического клиента?

– Я 12 лет работаю в отрасли и могу утверждать, что какого-то обобщенного портрета здесь нет. Это может быть любой человек, у которого есть свободные денежные средства. Если говорить об «Альфа-Форекс», то нам интересны клиенты с бюджетом от $100, для которых это не последние деньги, а средства, которыми они могут рискнуть.

Если смотреть по нашей клиентской базе, то в основном частные трейдеры – это люди от 25 лет, преимущественно (на 85%) мужчины.

– Какие банки предоставляют сейчас возможность играть на Форексе?

– Понятие «банковский Форекс» появилось около двух лет назад. Так получилось, что я его произнес первым. Сначала все улыбались по этому поводу. Ведь, по сути, что такое «банковский Форекс» – это масло масляное (изначально понятие «Форекс» означает «межбанковский рынок»). Но банковский Форекс представляет собой именно сервис банка, отличный от тех услуг, которые до сих пор видели трейдеры в России.

Нельзя сказать, что сегодня банковский Форекс занимает какую-то значительную долю ритейлового рынка. На нем присутствует всего несколько банков.

Если говорить про «Альфа-Форекс», то за 2,5 года, когда в банке было принято решение о развитии ритейлового направления Форекса (корпоративный Форекс был у нас с 90-х годов), мы увеличили базу клиентов с 300 до 25 тыс. человек.

Форекс – это выгодный бизнес, который не требует большого количества сотрудников, при этом его маржа очень высока.

«Альфа-Форекс» может легко вывести средства клиентов на рынок, потому что у нас более 20 контрагентов – поставщиков ликвидности, с которыми мы каждый день заключаем множество многомиллионных контрактов. Встроить в эту систему ритейловый Форекс несложно.

Для клиентов важна цена услуг брокера. У «Альфы» сейчас выгодное предложение – от 0,7 пунктов по EUR/USD. Этим и отличается банковский Форекс – мы можем предложить лучшие цены.

– Благодаря чему это возможно?

– Банки могут предлагать лучший спрэд, потому что у них есть множество поставщиков ликвидности, контрагентов по сделкам. У нас это JP Morgan, UBS, Nomura, Deutsche bank и др. Сформированная средняя цена от контрагентов передается непосредственно ритейловому клиенту. «Альфа-Форекс» просто надбавляет на эту цену свой mark up, что и является нашим комиссионным доходом. Клиент совершает сделки, и, независимо от того, теряет он средства или зарабатывает, «Альфа-Форекс» имеет этот mark up. В данном случае, чем больше сделок производит трейдер – тем больше компания зарабатывает. Соответственно, мы заинтересованы в том, чтобы клиент не терял свои средства, а зарабатывал, чтобы у него был большой счет и возможности для совершения сделок.

У дилинговых центров обычно есть один-два контрагента. Если этим контрагентом является банк, то ему выгодны большие обороты. В том случае если у дилингового центра не хватает необходимого объема, он вынужден брать средства не у банка напрямую, а у агрегатора ликвидности. В таком случае помимо банка и дилингового центра свой комиссионный интерес в сделке появляется также у этого агрегатора, что влияет на конечную стоимость услуг для клиента, которая становится выше, чем на банковском Форексе.

– Если Форекс – услуга прибыльная для банков, то почему этим занимается всего несколько игроков?

– Сейчас интерес к этому есть почти у всех крупных банков России. Но не так легко организовать такой бизнес в банке, который регулируется государством, в условиях, когда государство не регулирует рынок Форекс. Также наблюдается некоторая несбалансированность между желанием отдельных сотрудников запустить этот сервис и руководством банка, которое не всегда понимает этот процесс. Даже в Альфа-Банке, где форекс-бизнес идет уже очень хорошо, нам до сих пор приходится отстаивать свою позицию по каким-то вопросам. С нуля эту идею вообще очень трудно продвигать.

Но я думаю, что в следующем году еще несколько банков запустят форекс-направления.

– Кто будет запускать? Есть специалисты?

– Многие банки не знают, как обслуживать такого клиента, не умеют правильно его привлекать. Профессионалов этого рынка очень мало, и те банки, которые пытаются сейчас развивать форекс-направление, часто идут по заведомо неверному пути.

Рынок Форекса в России уже сложился, более того, Россия сейчас во многом диктует правила и западу, который уже что-то копирует у нас в этой сфере. Форекс является одной из самых инновационных отраслей финансового рынка. Она растет семимильными шагами и, не зная тенденций этого рынка, не зная, как привлечь клиента, кто он, чем живет, какая реклама его будет раздражать, а какая привлекать, нельзя добиться каких-то успехов. Некоторые брокеры действуют совершенно непонятными способами, а потом жалуются на то, что у них большой поток регистраций, но при этом не открыто ни одного счета.

– Какие банки сейчас активно развивают этот бизнес?

– Альфа-Банк, ВТБ, Первый клиентский банк.

– Действительно, выводить на рынок эту услугу сложно. Ведь не очень понятно, в отличие от вкладов и всевозможных кредитов, как нужно правильно позиционировать продукт, кому предлагать его. Какие самые распространенные ошибки совершают здесь банки?

– Самая типичная ошибка – это неправильное маркетирование продуктов. Когда какой-нибудь средний банк говорит о запуске ритейлового Форекса, то здесь, как правило, человек должен встать со стула, пойти в отделение, заполнить много бумаг, завести свои $10 посредством банковского перевода, еще и открыв при этом счет за $20. Много ли клиентов пойдет в такой банк? Вряд ли.

Отношение к клиенту также влияет на срок жизни этого клиента. Предположим, какой-то трейдер постоянно получает предложение об автоторговле и, допустим, подключается к сервису автоторговли, суть которого состоит в том, что сделки на счете клиента копируются со сделок того или иного провайдера сигналов. Вот человек подключился и потерял определенное количество средств из-за того, что неправильно выбрал провайдеров сигналов. Он разочарован в этом сервисе и уже готов уйти с рынка. И тут ему приходит еще одно предложение о подключении к аналогичной системе. Тогда у клиента появляется мысль о том, не хочет ли банк, чтобы он потерял все свои деньги. Может быть, такому трейдеру в этот момент имеет смысл предложить что-то иное – памм-счета, например.

Нужно следить за клиентом для того, чтобы не разочаровать его, чтобы он оставался с вами, оставался в рынке, зарабатывал, а не терял свои средства. Предложение должно быть осмысленным и точным, именно для этого мы тщательно изучаем своих клиентов и их потребности.

– Когда клиент становится прибыльным для компании?

– Основную прибыль мы получаем с клиентов со счетом около $10 тыс.

– Их много?

– Как на любом финансовом рынке, крупных игроков с большими объемами примерно 5%. Но это сегмент с гораздо большими депо, чем $10 тыс. Это уже кластер состоятельных клиентов.

– Большие требуются инвестиции, чтобы начать развивать этот бизнес?

– Если запускать проект с нуля, то это достаточно трудоемко и затратно. Для банков всё много легче и дешевле.

– И какова окупаемость проекта?

– Это зависит от многих факторов, в том числе от бренда компании. Этот рынок очень высококонкурентен. Если бренда нет, то окупаемость может составить и три года (конечно, при условии правильного ведения бизнеса). В «Альфа-Форекс» за 2,5 года работы мы смогли увеличить годовую прибыль в 25 раз.

– Как стать клиентом банковского Форекса?

– На протяжении последних восьми лет договоры заключаются посредством публичной оферты. Вы заходите в личный кабинет на сайте банка и заполняете анкету, к которой прикладываете скан паспорта. После этого вам автоматически открывается счет, который можно пополнить карточкой, банковским переводом, с помощью WebMoney. Вся процедура занимает максимум 10 минут.

– Сколько постоянных клиентов сейчас у «Альфа-Форекса»?

– По отрасли клиент живет в среднем около полугода, потом он уходит с рынка. То есть идет постоянное обновление базы. У некоторых брокеров ежегодное обновление составляет 100%. Мы делали аналитику по этому году, выяснили, что у нас клиент в среднем живет примерно один год.

– Большинство розничных трейдеров имеют какую-то постоянную работу. Как часто нужно заниматься торговлей на Форексе, чтобы что-то заработать?

– Это зависит от тактики, которую выбирает трейдер. Существует среднесрочная торговля: когда встаешь в определенную позицию и держишь ее несколько месяцев. Также есть краткосрочная торговля. 80% клиентов торгует именно «интрадей», то есть краткосрочно.

Так как Форекс – очень волатильный рынок, то здесь всегда можно встать в позицию на продажу или на покупку. Каждый день происходит много событий, появляется много информации для анализа этого рынка, благодаря этому ежедневно существует тысяча возможностей, чтобы войти в рынок и выйти из него.

Большинство трейдеров держит позицию всего несколько часов, а потом закрывает ее с тем или иным результатом. Есть так называемые скальперы, которые открывают-закрывают сделки по несколько пунктов, пытаясь просто «схватить» небольшое количество пунктов над спрэдом и заработать.

– Больше всего шансов выиграть на краткосрочных позициях волатильных валютных пар?

– Я думаю, что да. И все же трейдинг – это не только постоянная прибыль, но и убытки. Здесь важно, чтобы средняя прибыль превышала средний убыток. Вот тогда трейдер начинает зарабатывать.

– Когда ты всегда покупаешь на нижней позиции, то как здесь можно потерять деньги?

– Самое сложное в трейдинге – правильно найти точку входа в рынок и точку выхода из него. При появлении линии отката тренда никогда нет уверенности в том, что это: изменение тенденции или просто временный откат.

– Какие валютные пары вы посоветовали бы сейчас?

– Большинство трейдеров торгует мажорами – это евро-доллар, фунт-доллар, доллар-иена, доллар-франк.

Парой «доллар-франк» интересно хеджироваться по евро-доллару. Но здесь нужно понимать тенденции «швейцарца», который порой в полтора-два раза менее волатилен, да и дешевле, чем евро. Многое в торговле будет зависеть, конечно, от новостей. Например, евро хорошо «ходит», когда делают какие-то громкие заявления, когда выходят показатели по безработице.

– А австралийский доллар?

– Последнее время с Австралией все сложно. Ее экономика очень сильно завязана на Китай – примерно так же, как Россия на нефть. Последнее время у них что-то не вяжется – идет переподписание основных договоров и т.п. Сейчас я бы посоветовал подождать, посмотреть немного. А вообще пары с австралийским долларом интересные, на них многие торгуют.

Все трейдеры делятся на более и менее рискованных. Менее рискованные не станут входить в рынок на сумасшедших трендах, а подождут, когда ситуация станет более предсказуемой. Другие же, наоборот, ждут таких моментов, закрывают позиции по другим инструментам, чтобы вложиться в это движение, они готовы рискнуть.

– Кто может заработать на Форекс? Это казино?

– Казино это назвать нельзя, это такой же финансовый рынок, как и другие. Единственное, что здесь маржа может быть выше, чем обычно. Аналитика этого рынка – фундаментальный или технический анализ – ничем не отличается от аналитики фондового рынка в целом.

Люди теряют средства не только на Форексе, но и на фондовом рынке, где рисков не меньше. Здесь важно то, как трейдер ограничивает свой риск. У трейдера – физического лица должна существовать торговая стратегия, которая учитывает и его собственную психологию, и риск-менеджмент. Торгуя на Форекс, нельзя не ставить stop loss. А многие этого не делают. Кто-то встает в позицию всем депозитом или большей его частью. Кто-то торгует только по одному торговому инструменту, например, «евро-доллар» и всем депозитом, не хеджируя свой риск на других валютах, на фьючерсах и т.д. Конечно, это неправильно.

Торговля на Форекс – это не рулетка. Хотя, повторюсь, есть и такие трейдеры, которые приходят и начинают играть здесь, как в казино. Все зависит от отношения самого трейдера к тому, чем он занимается. Но все-таки 90% людей, которые приходят на рынок, осознают, что торговать на Форекс – это не просто нажимать кнопки «buy» и «sell», что этому нужно учиться, перенимать опыт трейдеров-профессионалов.

Я считаю, что рынок Форекс – это работа, а не игра.

Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 20 января 2014 > № 998941 Кирилл Агеев

Незадолго до того, как стало известно, что Сергей Алексашенко уезжает в США, он дал интервью «Профилю».

Известный российский экономист, бывший заместитель председателя Центробанка РФ Сергей Алексашенко покидает Россию. В течение ближайшего полугода он будет сотрудничать с Джорджтаунским университетом в Вашингтоне. По словам самого Алексашенко, к такому решению его «мягко подтолкнула российская власть». Он, в частности, напомнил, что в 2012 году был вынужден покинуть совет директоров «Аэрофлота» по надуманным основаниям. Близкие к Алексашенко люди сообщают, что «его планомерно отовсюду выдавливали», что найти работу в РФ он не мог и что переезд в США связан, возможно, с претензиями со стороны правоохранителей из-за контактов с лидерами оппозиции. Напомним, это уже второй случай отъезда из России известного экономиста за последние месяцы. В мае во Францию уехал Сергей Гуриев, теперь уже бывший ректор Российской экономической школы. Его отъезд тоже соотнесли с давлением на него со стороны правоохранительных органов в связи с так называемым делом экспертов — специалистов, усомнившихся в законности приговора по второму делу ЮКОСа. Незадолго до того, как стало известно, что Сергей Алексашенко уезжает в США, он дал интервью «Профилю». В нем экономист объяснил, почему замедляется отечественная экономика и что надо делать, чтобы выйти на траекторию устойчивого экономического роста.

- Сергей Владимирович, в последнее время много спорят о бюджетном правиле. На ваш взгляд, оправдано ли использование такого правила и ограничение бюджетных расходов в момент замедления экономического роста?

- Я бы поделил вопрос на две части. В принципе бюджетное правило — это один из немногих законов, который в России пытается работать. Гораздо хуже сделать так, как в 2008 году: тогда действовало старое бюджетное правило, потом начался кризис, и через два месяца от правила решено было отказаться. Вторая часть вопроса сложнее. Нужно ли жертвовать какими-то расходами бюджета ради того, чтобы формально держать дефицит в пределах 0,6% или 1% ВВП? Мне кажется, что тут правительство поступает не совсем правильно. Тем более что речь идет, подчеркну, о формальном удержании дефицита — в 2014 году к «официальному» дефициту в размере 390 млрд рублей следует добавить 244 млрд рублей, которые правительство забирает из накопительной пенсионной системы, и 450 млрд рублей, которые планируется забрать из Фонда национального благосостояния. В результате реальный дефицит будет в три раза больше официального. Я понимаю, откуда ноги растут, — из кризиса 1998 года, который, видимо, произвел очень сильное впечатление на Владимира Путина. Последний, будучи в хорошем смысле этого слова человеком любопытным, разобрался с причинами кризиса и понял, что он возник из-за дефицита бюджета. И поэтому само понятие «дефицит бюджета» сегодня табу для правительства, некая красная черта, которую нельзя перейти.

- Но ведь о необходимости экономить экс- министр финансов Алексей Кудрин говорил гораздо раньше?

- Это было до кризиса 2008 года. Тогда ситуация была другая, был избыток нефтяных доходов, и самоограничение в расходах было дисциплинирующей мерой. Но в принципе дефицит бюджета — это инструмент экономической политики. Точно так же, как его «партнер» — государственные заимствования. Как и любой другой инструмент, дефицит может приносить пользу, а может — и вред. В 1998 году Министерство финансов этим инструментом пользовалось неумело, и государство дошло до кризиса. Но есть правило, которое принимается большинством экономистов: в кризисной ситуации, когда экономика падает, а налоговые доходы снижаются, надо увеличивать дефицит бюджета, чтобы поддержать спрос в экономике. В этом отношении, мне кажется, у российского правительства и президента позиция не очень гибкая. С моей точки зрения, для современной российской вялой экономики гораздо важнее выполнять обязательства бюджета, которые были запланированы в трехлетнем бюджете и финансировать их, нежели выдерживать дефицит в такой жесткой и — давайте говорить откровенно — ничем не объяснимой арифметической границе.

- Действительно, почему в качестве порога дефицита бюджета выбран 1% ВВП?

- Это непонятно. Никаких объяснений нет. Эта тема не обсуждается и звучит приблизительно так же, как лозунг «Учение Маркса всесильно, потому, что оно верно». Опыт разных стран говорит, что границей безопасности является дефицит в 3% ВВП. Если бы у нас несколько лет дефицит составлял 3%, то ничего страшного не произошло бы.

- А как вы в целом относитесь к стремлению Минфина отложить деньги на черный день — в резервные фонды?

- Отложить деньги на черный день — это и есть бюджетное правило. Позиция Минфина мне понятна, и я ее поддерживаю. Российская экономика, российский бюджет очень сильно зависят от цен на нефть. Цены на нефть идут вверх, и у нас все «в шоколаде», цены идут вниз, и мы сразу начинаем биться головой о землю. Минфин говорит: давайте сглаживать ситуацию — когда цены на нефть высокие, мы откладываем на черный день, а когда цены на нефть снизятся, будем из этого загашника брать. Мне такой подход нравится. Все критики Резервного фонда должны были замолчать еще в 2008 году. На Алексея Кудрина тогда кто только не нападал. Зачем он откладывает деньги? Почему не вкладывает резервы в рублевые активы? Почему держит деньги за границей? Но вот случился кризис, и все поняли, зачем он это делал. Поэтому пусть вспомнят, что было в 2009 году, когда четверть бюджета, если не треть, финансировалась из этого источника.

- Подготовка бюджета проходила на фоне замедления темпов роста экономики, и это наложило свой отпечаток. Насколько критична, по-вашему, ситуация?

- Роста экономики сегодня вообще нет, поэтому ситуация гораздо тяжелее, нежели об этом говорят политики. Почему? Давайте для начала четко ответим на вопрос: а почему нет роста? Нельзя лечить болезнь, если поставлен неправильный диагноз. На мой взгляд, диагноз звучит просто и понятно. Россия стала непривлекательным местом для бизнеса. Бизнес в широком понимании — и российский, и международный — не хочет инвестировать в Россию. Это место, где права собственности не защищаются, где риск потери результатов инвестиций очень высок. Россия, по рейтингу защиты прав инвесторов Всемирного экономического форума, занимает 133-е место из 148. Экономика любой компании и страны устроена так: если есть инвестиции, то есть и экономический рост, нет инвестиций — нет роста. В отношении России аналитики подсчитали, что называется на пальцах, без глубоких экономических теорий, что на 1% роста экономики нужно 2% роста инвестиций. А с начала прошлого года инвестиции в российской экономике потихонечку снижаются. А «сэкономленные» деньги бизнес уводит за границу. Про отток капитала не говорит сегодня только ленивый. Если мой диагноз верен, то такая болезнь не лечится экономическими способами. Бессмысленно вызывать министра финансов, министра экономики или председателя Центрального банка, трясти их за грудки и говорить: давайте экономический рост! Потому что защита прав собственности — это вопрос политический, это вопрос независимости судов и равенства всех перед законом, вопрос доверия к правоохранительным органам, вопрос борьбы с коррупцией и рэкетом. В нашем случае диагноз поставить просто, но непросто вылечить болезнь — нужно приложить много усилий и потратить много времени, чтобы исправить ситуацию. Сколько времени займет лечение, кто это будет делать, сказать сложно. У нынешнего правительства на это не хватает политической воли. Независимый суд — это угроза потери власти. Если будет независимый суд, значит, обязательно будут и честные выборы. Искажать результаты, переписывая протоколы, будет невозможно. Это пугает власть. И поэтому она уже готова подтвердить диагноз, но не готова сказать, как она собирается лечить болезнь...

- В странах Восточной Европы дела с демократией и с правами человека обстоят гораздо лучше, чем у нас, но бурного экономического роста нет и там. В то же время есть государства, в которых демократические институты отсутствуют, а экономика быстро растет. Как это можно, на ваш взгляд, объяснить?

- Обратите внимание, что слово «демократия» произнесли вы. И про права человека сказали вы. Я этих слов не произносил. Я сказал «власть закона». Да, в Сингапуре есть власть закона, но нет демократии. В Китае есть власть закона, и защита прав собственности тоже есть. Я не говорил, что демократия является обязательным условием для экономического роста. Другое дело, я считаю, что в европейской стране, каковой, безусловно, является Россия, власть закона неизбежно приведет к демократии.

- Вы сказали, что бесполезно вызывать министра финансов, министра экономики или главу ЦБ и требовать у них экономического роста. А вы разделяете позицию глав ведомств по поводу будущего страны?

- Нет, я их позиции не разделяю, потому что не вижу ее. В их речах можно найти много красивых слов о том, какой должна стать российская экономика, но они ничего не говорят о том, как к этому состоянию прийти и, самое главное, что они, как министры, собираются для этого сделать. Нынешние министры в основном думают о том, чтобы подольше посидеть в своем кресле, поэтому они боятся высказывать мнения, противоречащие взглядам начальства. И Алексей Улюкаев, и Антон Силуанов, и Эльвира Набиуллина — квалифицированные специалисты. Они хорошо понимают, что происходит. Но они боятся сказать начальнику «нет», боятся его рассердить или расстроить. Они предпочитают ему поддакивать. А мне такая позиция неприятна и непонятна.

- Но такая политика недальновидна.

- Смотря что является целью. Если ваша цель — как можно дольше усидеть в кресле, то это вполне оправданная, дальновидная политика.

- Но это кресло стоит в доме, который начинает крениться.

- Вы же говорите о каком-то гипотетическом будущем. А эти люди живут в прагматичном сегодня. Они сделали свой выбор.

- Ухудшение экономического положения в России сегодня часто связывают с экономическими проблемами в мире. На ваш взгляд, оправданна ли эта точка зрения?

- Я думаю, что президенту кладут на стол специальные справки, подготовленные очень умными людьми, которые объясняют негативное влияние внешнего фактора, но я ни одного такого аргумента не видел, не слышал и найти не могу. Цены на нефть, начиная с первого квартала 2010 года, находятся в коридоре $100—120 за баррель. Кто скажет, что $110 за баррель — плохая цена нефти, пусть первым бросит в меня камень. Физические объемы российского экспорта в целом остаются стабильными, они не растут, но и не снижаются. Был небольшой спад в экспорте газа, но это было связано с тем, что российское правительство руками «Газпрома» пыталось наказать Украину, и в результате Украина перестала покупать российский газ. Но это не внешний, а внутренний фактор. В чем еще Россия зависит от внешней конъюнктуры, это внешние займы. Россия является крупным заемщиком: государство в меньшей степени, а компании и банки — в большей. И здесь тоже нельзя сказать, что ситуация ухудшается: процентные ставки, по которым российские банки и компании могут занимать средства на рынке, находятся вблизи исторических минимумов. Да, российским компаниям крайне сложно разместить свои акции, привлечь акционерный капитал, но в данном случае нужно вспомнить про место России в рейтинге по защите прав собственности, о чем мы говорили выше. По каким еще каналам наша экономика зависит от внешних факторов, я не знаю.

- Нельзя ли, на ваш взгляд, изменить экономическую ситуацию в стране, например, начав налоговую реформу?

- Счетная палата заявляет, что существенная часть доходов бюджета 2014 года крайне ненадежна и их, скорее всего, не будет. В такой ситуации налоговый маневр Минфина может быть следующим: снизить налоги, надеясь на то, что в ответ бизнес инвестирует в новые производства, в создание рабочих мест; в результате чего вырастут налоговые поступления. Но если сегодня бизнес не хочет инвестировать вообще, а предпочитает уводить деньги из страны, налоговая реформа не приведет к желаемым результатам.

- Как вы оцениваете такую меру, как замораживание тарифов естественных монополий? Может ли это придать экономике импульс?

- Я отношусь к этому решению положительно. Я считаю, что инфляция — категорическое зло для российской экономики. При инфляции выше 5% даже статистическое ведомство не может достоверно оценить темпы роста и начинает путаться. При инфляции выше 6% бизнесу трудно строить долгосрочные планы. А ежегодная индексация тарифов, да еще и опережающая уровень инфляции, очень сильно разогревала инфляционные ожидания. Так вот, с точки зрения погашения инфляционных ожиданий замораживание тарифов является очень важным моментом. Кроме того, собственником этих монополий является государство, а оно самоустранилось от контроля над издержками этих компаний. Нет ни парламентского, ни правительственного контроля. На взгляд многих экспертов, в каждой из этих компаний есть существенный резерв для повышения эффективности расходов и снижения издержек. Единственный аргумент, выдвинутый противниками замораживания тарифов, — мол, у естественных монополий будет недостаточно средств на инвестиционные программы, что еще больше уменьшит объемы инвестиций в экономике. Ответ тут простой: зато появятся деньги у всей остальной экономики. Если будет хороший инвестиционный климат, то экономика с лихвой компенсирует недостаток инвестиций со стороны монополий.

- Какие сценарии развития страны вы видите? Как, на ваш взгляд, будут выглядеть пессимистический и оптимистический варианты развития событий?

- Поскольку сегодня речь идет о последовательном разрушении публичных институтов, то прогнозировать эти процессы крайне сложно — в мире почти не было аналогичных ситуаций за последние 70—80 лет. Впрочем, можно напомнить об исторических аналогиях, которые хорошо известны всем нам. Первая — это Россия 1917 года, когда институт под названием «монархия», на котором и держалось все государство, рухнул в один день. Вторая ситуация — это Россия 1991 года, когда в результате августовского путча исчезли государственные институты Советского Союза. Не стало партии, правительства, КГБ, осталась армия, формально никому не подчиняющаяся. Исчезло государство как таковое. Поменялись его границы, общественно-политический строй. Это если говорить о плохом сценарии. Второй похожий плохой сценарий — это Югославия. Хороший сценарий — тоже звучит понятно. Приходит политический лидер, который говорит, что пора браться за ум и расчищать наши авгиевы конюшни. Россия становится нормальной страной, в которой парламент — это парламент, а суд — это суд. И этот лидер начинает наводить в стране порядок, опираясь на гражданское общество, на коалицию политических сил. Вот так выглядит хороший сценарий. Одно могу сказать, что выбор делать все равно придется. В том состоянии, в котором находится Россия, сегодня долго прожить нельзя.

- А сколько можно?

- Не знаю. Если бы я знал точный ответ на этот вопрос, я бы, может быть, застрелился. Вы же спрашиваете о моих ощущениях. В моем понимании, эта система 15 лет не проживет. Я понимаю, что для того, чтобы она развалилась через год, нужны некие внешние сильные потрясения, которых я не ожидаю. Но в долгосрочной перспективе — 15 лет я дал с запасом — эта система не выживет. Сколько она просуществует, трудно сказать, может, три года, может, семь лет, может, двенадцать. Но она все равно не жилец.

ДОСЬЕ

Сергей Алексашенко

Руководитель аналитической группы «Центр развития», кандидат экономических наук. Окончил экономический факультет МГУ в 1986 году. В 1990—1991-м — ведущий специалист Государственной комиссии по экономической реформе СССР, принимал участие в разработке программы «500 дней». В 1991—1993-м — исполнительный директор Экспертного института Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП); в 1993—1995-м — заместитель министра финансов РФ. 25 декабря 1995 года назначен первым зампредом Центробанка; в отставку ушел в сентябре 1998 года — вскоре после дефолта. После этого работал в ряде бизнес-структур, включая «Интеррос» и российское отделение банка Merrill Lynch. С декабря 2008 года — директор по макроэкономическим исследованиям ГУ-ВШЭ.

Марина Соколовская, «Профиль», 1 ноября 2013 года

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 января 2014 > № 998936 Сергей Алексашенко

Почему в создании полноценной IT-системы для сбора задолженности не обойтись подручными средствами? На какие результаты можно рассчитывать банкам, автоматизирующим эти процессы?

На эти и другие вопросы «Б.О» ответила Ольга Рубцова, заместитель генерального директора по работе с финансовым сектором «Техносерв Консалтинг».

— Процент просроченной задолженности в банках постоянно растет. Можно ли сократить ее с помощью средств автоматизации?

— Однозначно да, и это неоднократно доказанный факт. Одна из главных задач коллекторской системы — собирать воедино всю информацию по должнику, по аналогии с CRM-системой, которая агрегирует данные о клиентах. В банках, где нет специализированного IT-инструмента для работы с должниками, используют несколько разных систем. Крайне неудобно и неэффективно. Частый пример из банковской практики: клиент выходит на просрочку по одному продукту, а через какое-то время становится должником и по другому. А в банке при этом разные продукты поддерживаются разными системами. Чтобы определить просрочку одного клиента в целом, нужно собрать данные из нескольких систем. В процессе телефонного разговора с клиентом коллектор тоже вынужден обращаться к разным источникам информации, чтобы понимать, какие обещания клиент уже давал, можно ли изменить график платежей и т.д. Кроме того, новые данные надо где-то фиксировать.

Отсутствие единой системы сбора задолженностей оборачивается тем, что работа с каждым должником требует большей подготовки и больше времени на один контакт. За день коллекторская служба успевает связаться с гораздо меньшим числом клиентов, чем могла бы. С другой стороны, страдает качество коммуникации с клиентом, вмешивается человеческий фактор, поскольку коллектор должен порой чуть ли не на калькуляторе рассчитать предложение по изменению платежей.

Да, в АБС встречается модуль по работе с проблемными активами. Казалось бы, вот он, единый инструмент для работы с должниками. Но, как правило, этот модуль дает возможность построить работу не от клиента, а от договора. А если у клиента несколько договоров, как чаще всего и бывает? Это значит, что нужно посмотреть информацию по каждому договору и снова общий долг «считать на калькуляторе».

Еще один важный момент в сборе задолженностей — возможность применять разные подходы к разным типам должников. Учитывается при этом и банковский продукт, и категории клиентов, количество дней на просрочке, сумма просрочки и т.д. Удержать все это в голове невозможно. Поэтому эту задачу решают именно с помощью специализированных систем.

— Но в банке обычно уже есть несколько систем, имеющих пересекающиеся функции. Вы упомянули АБС и CRM, есть и системы автоматического обзвона. Может быть, достаточно доработать их и не внедрять специализированное решение?

— Многие банки так и делают, принимая за основу CRM-систему. Но не надо обманываться: CRM и коллекторская система схожи, но не заменят друг друга.

Начнем с того, что обычно подразделение по работе с проблемными активами в банке — отдельная бизнес-единица. И когда банк внедряет CRM-систему, задача которой накопить информацию по клиентам, чаще профи по работе с проблемными активами в этот процесс не включают. А значит, взаимодействие с должниками такая CRM-система не охватывает. Или в лучшем случае содержатся данные о должниках и просрочках. Но этого недостаточно. Надо понимать, какие шаги нужно совершить для возврата долга. Ведь работа с просрочкой — это множество разных процессов, в которые вовлечено множество сотрудников из большого числа подразделений: юридической и коллекторской служб, службы безопасности, колл-центра и т.д. У каждого банка существует целый ряд стратегий работы с проблемными активами, которые отличаются на стадиях soft, hard и legal-collection. При этом сам алгоритм работы с должником определяется сегментом, в который он попадает. А это уже задачка для аналитических инструментов.

Поэтому решение для сбора задолженности, разработанное нашей компанией, как конструктор, состоит из четырех больших блоков. Первый — это аналитика, отвечающая за сегментацию должников. Второй блок позволяет определить, по какому алгоритму нужно взаимодействовать с тем или иным сегментом клиентов. Третий блок автоматизирует операционную деятельность — это те интерфейсы, с помощью которых специалисты работают с должниками. И четвертый блок — это снова аналитика, но уже для оценки эффективности всех произведенных шагов. Само решение создано на промышленной платформе Oracle Siebel CRM.

— Насколько вам пришлось доработать эту платформу?

— Первые шаги по разработке системы мы предприняли лет 10 назад. А готовое решение, полностью покрывающее все стадии сбора просрочки и включающее настройки стратегий, появилось только пять лет спустя. Мы продолжаем развивать его функциональность, постоянно обновляем версию платформы.

Финансовая индустрия помнит немало примеров, когда банки пробовали разрабатывать коллекторские системы самостоятельно. Один крупный игрок попытался создать сбор задолженностей на базе ВРМ-системы. Банк потратил полтора года на автоматизацию только одной стадии, а именно досудебного и судебного производства — legal collection. Так и не получив нужного полного функционала, в банке отказались от идеи собственной разработки и стали искать готовое промышленное решение. Этот случай очень индикативный: создать коллекторскую систему не так легко даже банку, который глубоко знает все нюансы работы с должниками и не ограничен в финансах.

— А в чем больше всего проявляется специфика коллекторских систем? На что нужно обратить внимание банкам при ее создании?

— Основные принципы уже обозначены?— это выстраивание работы от клиента, а не от договора, тонкая сегментация должников, фиксация всей информации. Еще один важный момент — возможность работы с достоверной информацией. Мы сталкивались с ситуацией, когда коллекторы общались с должниками на основе данных по просрочке недельной давности. Можете себе представить, как на их звонки реагировали клиенты, которые уже погасили долг. А коллекторы не могли проверить это, им оставалось только полагаться на слова. Такие неловкие ситуации должны быть полностью исключены получением информации в режиме онлайн. Например, в нашей системе дополнительно можно сделать онлайн-запрос. Если клиент внес какую-то сумму 10 минут назад, то онлайн-запрос в любую из банковских систем позволяет увидеть эту транзакцию, пусть банковский день еще не закрыт.

Отдельный фокус в создании IT-системы приходится на эффективность процесса коллекшн. Понятно, что операционные издержки на работу с должниками и без того сокращаются за счет автоматизации и избавления персонала от ненужных процедур, предотвращения ошибок. Но еще важно учитывать себестоимость сбора. Неразумно тратить усилия на выбивание долга, сумма которого существенно ниже, чем звонок коллектора. Система сбора автоматически сопоставляет сумму задолженности и себестоимость сбора. В зависимости от результата анализа может кардинально измениться подход к работе с данным долгом в целом.

— В какие сроки банкам реально получить такую систему? И на какие результаты ее использования можно рассчитывать?

— Лучший ответ на эти вопросы дает внедрение нашей системы в ВТБ24. За три месяца мы запустили все стадии сбора просрочки по физическим лицам в этом банке, начиная от стадии soft-collection и заканчивая работой с агентствами, судебное, исполнительное производство. За это время были импортированы данные из старой системы и реализованы 12 точек интеграции. Сейчас наша система покрывает работу с должниками в масштабах всей России, Беларуси, на подходе другие страны СНГ. В ВТБ24 ожидали с помощью IT-решения увеличить сбор задолженности на 10%, по факту за первые же месяцы этот показатель вырос до 14,5%. В результате наша система стала IT-стандартом по работе с должниками не только в самом ВТБ24, но и в «дочках» банка.

Система используется также в Промсвязьбанке, работу с юридическими лицами на ее основе построил Сбербанк. Из совсем недавних внедрений можно назвать крупный розничный банк, где наши консультанты выстроили сам бизнес-процесс сбора задолженности на основе уже используемой в банке BPM-платформе. Фактические результаты этого проекта еще не были названы. Уверена, свою основную цель — уменьшения перехода клиентов с одной стадии просрочки на другую в среднем на 10% — банк достигнет.

Игорь Костылев, «Банковское обозрение»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 января 2014 > № 998929 Ольга Рубцова

Александр Лукин: «Дух предпринимательства в России жив»

Досье Bankir.Ru. Александр Лукин. Родился 27 мая 1976 года. В 1997 году окончил Академию имени Плеханова по специальности «Финансы и кредит», в 2003 году защитил диссертацию, получив ученую степень кандидата экономических наук. В банковской отрасли работает с 1993 года. Александр Лукин в Бинбанк пришел в 2000 году на должность ведущего специалиста службы внутреннего контроля. В 2001 году – заместитель начальника кредитного управления; в 2002 году – заместитель директора департамента администрирования кредитных продуктов, заместитель начальника кредитного управления. В 2005 году – директор департамента администрирования кредитных продуктов Бинбанка, затем директор департамента кредитования корпоративных клиентов Бинбанка. С 2007 года в должности старшего вице-президента курировал вопросы корпоративного кредитования. В должности первого вице-президента курирует вопросы корпоративно-инвестиционного бизнеса и занимается вопросами текущего операционного управления банка.

- Сегодня у меня, как, возможно, у многих на финансовом рынке, ощущение информационного dejavu. Все те же слова, все те же призывы… Чем-то новым повеяло, когда власти начали обсуждать тему охлаждения рынка потребительского кредитования. С одной стороны, это можно приветствовать, поскольку зашкаливает гиперактивность на этом рынке. С другой – а что остается делать банкам? Не кредитовать они не могут по определению. Идти в кредитование корпората? Но там все «хорошие» заемщики давно разобраны… И особых ресурсов не хватает…

- Не думаю, что банки оказались в тупике. Есть несколько потенциально «рабочих» направлений. От отдельных рентабельных проектов в ритейле, в сфере пластиковых карт, до программ кредитования малого и среднего бизнеса и факторинга.

Вполне логично, что Центробанк сегодня пытается, по большому счету, сделать некую инновацию и «освежить» взаимоотношения регулятора с рынком.

Вопрос в том, что помимо «охлаждения» рынка потребкредитов мы ждем новые драйверы в сфере кредитования экономики. Какие цели и задачи ставит перед собой правительство страны? Простимулировать, дать какие-то дополнительные импульсы для роста экономики. Соответственно, нужно предоставить банкам, кредитующим экономику, дополнительное кредитное плечо – через все доступные инструменты. Инструментарий есть. Он давно придуман в развитых странах. Лучшего драйвера кредитования, чем инструмент залога или секьюритизации портфелей кредитов, выданных приоритетным отраслям экономики, не придумано. Есть два пути. Можно финансировать банки, кредитующие экономику, через институты развития. Этот метод в России используется, это ВЭБ, МСП Банк, АИЖК – они работают, используют разные инструменты, предоставляют банкам ссуды, выкупают кредитные портфели, структурируют их и так далее.

Однако этого инструмента недостаточно. Есть второй эффективный инструмент – предоставление рефинансирования от Центробанка. 2–3 трлн. рублей, которые ЦБ вполне способен направить на финансирование, – это существенное вливание в банковскую систему и важнейший стимул для кредитования именно тех секторов экономики, которые государство хочет видеть в числе приоритетных.

Что касается «шлагбаумов» на пути кредитования экономики, то основной из них – дефицит заемщиков с хорошей кредитоспособностью, первой и второй категорий качества по пятиступенчатой классификации регулятора.

Как банкир, я отлично понимаю, что могу кредитовать крупный бизнес приблизительно под 10–11% годовых, привлекая рефинансирование ЦБ под 7% годовых. Маржа при этом вполне обеспечивала бы приемлемую доходность банку на капитал.

Вопрос в том, чтобы масштабное рефинансирование было запущено. Разумеется, с учетом определенных инструментов управления свободной денежной массой, чтобы эти деньги не вылились на валютный рынок, не привели бы к девальвации рубля, не усилили бы инфляцию.

Идем дальше. Есть еще один инструмент, уже не требующий государственного финансирования. Мы видим, что это очень бурно развивающийся сегодня сегмент финансового рынка. Я говорю о факторинге. В ближайшей перспективе он вполне может стать одним из локомотивных продуктов банкинга. В 2013 году объем рынка факторинга в России составил порядка 2 трлн. рублей. По предыдущему году, для сравнения, – 1,4 трлн. рублей. И этот рынок активно растет, он еще далек от насыщения. К 2020 году, по расчетам аналитиков, соотношение объемов рынка факторинга к ВВП может составлять 7–8%. Сейчас – меньше 2%. Многие предприятия среднего и крупного бизнеса активно начинают использовать инструменты факторинга, поскольку понимают, что это удобный инструмент пополнения оборотных средств для растущего бизнеса.

И, наконец, – направление, в котором многие банки пытаются все активнее работать: это малый и средний бизнес. Статистика по стране сейчас неутешительная: закрываются малые предприятия, исчезают индивидуальные предприниматели, индексы деловой активности падают. Вопрос: почему? Все дают разные комментарии, кто-то говорит о возросшей налоговой нагрузке, кто-то – о том, что в целом возможности свободных сфер, где можно применить свою предпринимательскую инициативу, становятся все меньше.

Теперь посмотрим на новейшую историю. Был период роста крупного бизнеса – все банки на этом заработали. Был значительный рост розничного кредитования – кредитный бум, большинство игроков также в нем поучаствовало. А в сфере малого и среднего бизнеса еще не было активного взлета. Не знаю, в каком году это произойдет, но при правильной экономической политике государства, рост произойдет обязательно. И это не просто оптимизм с моей стороны, это уверенность.

Последний момент – несмотря на охлаждение рынка потребкредитования, в ритейле потенциальные драйверы развития далеко не исчерпаны. Например, в данной сфере локомотивом развития в этом году являются все продукты, связанные с карточным бизнесом. Все активно обсуждают использование электронных денег на основе карты, проекты симбиоза банковских и социальных карт, получение госуслуг через карту и так далее. То есть в ритейле возможен рост сервисов, связанных с безналичными расчетами. Это направление будет активно развиваться.

- Вы рассматриваете эти направления как альтернативу заморозке рынка потребкредитов?

- Мы рассматриваем это как реалии рынка. Мы активно развиваемся в тех направлениях, которые предполагают рост сейчас и, по нашим представлениям, продолжат демонстрировать хорошую динамику в дальнейшем. К примеру, мы видим, что факторинг работает, – соответственно, это направление нам интересно.

Другой пример – ипотека, поскольку во все времена у людей будет оставаться потребность в улучшении жилищных условий. Также мы видим, что доля пенсионных средств в структуре пассивов финансовой системы страны начинает расти. И мы готовы работать с пенсионными деньгами, выпускаем облигации, которые могут покупаться пенсионными фондами.

Сегодня пассивы банкинга – депозиты физлиц, юрлиц, средства Центробанка и средства, привлеченные с международных рынков. Полагаю, что не за горами момент, когда 25–30% пассивов будут составлять пенсионные деньги. У них есть одно важное отличие – это длинные средства. С горизонтом планирования двадцать лет. А что нужно потенциальному пенсионеру? Чтобы доходность по пенсионным накоплениям покрывала инфляцию и приносила дополнительный доход. Другими словами, сегодня идеальная доходность пенсионного капитала должна составлять не менее 10% годовых. Какие проекты в российской экономике вы знаете на горизонте двадцати лет, чтобы можно было рассчитывать на 10% доходности плюс маржу банка?

Как ни странно, они есть. Во-первых, это ипотека. Основываясь на пенсионных деньгах, я, как банкир, без проблем смогу выдавать ипотеку по 12–13% годовых. Далее – я могу начинать развивать долгосрочные проекты лизинга. И наконец, я могу выдавать предприятиям длинные кредиты на обновление основных средств. Это крайне нужно нашей экономике.

- Да, но обновление основных средств не означает, что предприятие однозначно повысит рентабельность в разы. А значит, возвратность кредита под вопросом…

- Конечно, в каждом конкретном случае надо анализировать перспективы такого предприятия, его рынка сбыта. Но все же могу сказать, что многие такие сделки вполне целесообразны.

Так что в целом приход пенсионных денег на банковский рынок – благо, значение которого трудно переоценить. Оно открывает, наконец, перед банкингом возможности вложения в длинные кредитные проекты.

- В теории абсолютно с вами согласен. На практике – много препон между пенсионным и банковским рынками. Да их стало меньше в последние годы, но они есть. И они связывают зачастую возможности пенсионных фондов. Это проблема?

- Да, это значительная проблема. Но самая главная неопределенность – постоянное ожидание участников рынка и клиентов пенсионных фондов очередного изменения правил игры. В пенсионной отрасли, которая рассчитана на десятилетия и является очень социально чувствительной, необходимы стабильность и прозрачность. И я надеюсь, что третье кардинальное изменение правил игры в НПФах будет завершено в 2014 году, и государство само будет выступать гарантом стабильности и надежности.

- ОК. А в экономической конкретике вы видите что-то, что вам как банкиру внушает оптимизм?

Конечно, активно обсуждается вопрос концессий на платные дороги. Идеальный проект для инвестирования и кредитования…

Это интересные, среднесрочные объекты для инвестирования. Причем не только сами проекты, но и их инфраструктура, периферия. Вот сейчас Правительство города Москвы призвало бизнес: делайте пересадочные пункты в транспортной системе Москвы, это хорошие проекты, которым гарантирован коммерческий трафик. Тоже любопытное направление.

Вообще, в этом плане мне нравится опыт Греции. Сегодня ее упоминают обычно в отрицательном контексте, а я говорю о ее положительном опыте. В чем он заключается? Когда Греция вступила в Евросоюз, это же была «советская провинция» с точки зрения качества инфраструктуры. И после вступления в Евросоюз Греция объявила о приоритете проектов, связанных с созданием современной инфраструктуры, дала государственные гарантии под эти проекты. Банки со всей Европы туда дружненько вложили деньги. В итоге, пусть в Греции кризис, но дороги хорошие, аэропорты современные, инфраструктура выстроена. Да, у части активов поменялись собственники, да, возможно, в итоге ряд островов перейдет в управление внешних кредиторов. Ну и что? Инфраструктура осталась, ее от страны не оторвешь.

- Все это отлично, но, согласитесь, что тогда речь идет не о развитии бизнеса в России, а о кредитовании государственных и окологосударственных проектов.

- Да, более-менее надежные долгосрочные перспективы для бизнеса сегодня открываются в сотрудничестве с государством. Но, как мы уже говорили, банки обслуживают ту экономику, которую мы имеем, а государство в ней доминирующий игрок, надо воспринимать это как данность.

- Второй момент, вызывающий вопрос, – то, что вы говорите о лизинге. Да, лизинг в России развился существенно в последние десять лет. Вот только – исключительно в сфере транспорта. И основа, смысл лизинговых сделок часто отнюдь не в получении дополнительных средств на развитие, а в оптимизации налогообложения с учетом лизинговых льгот. В Сибири есть нефтекомпании, у которых якобы на балансе нет ни одного автомобиля. Зато при них – какая-нибудь аффилированная лизинговая компания, предоставляющая автомобили. С точки зрения интересов развития экономики от такого лизинга ни жарко, ни холодно…

- Налоговая оптимизация, действительно, больше всего подстегнула развитие транспортного лизинга. Это был самый простой путь сэкономить, бизнес им и воспользовался. Топ-менеджер идет в салон и видит там какой-нибудь мерседес стоимостью 7 млн. рублей. Ему, конечно, комфортней купить эту машину на свою компанию, потому что все расходы будут списаны на затраты. Он приходит к директору или собственнику и говорит: «Купите мне эту машину в счет моей зарплаты». Но это уже – проблема иного порядка.

А стратегически, безусловно, стоит вопрос о развитии других направлений лизинга. России нужна, например, коммерческая ипотека. Нужен лизинг современного оборудования – особенно если учесть, насколько высок у нас в стране износ основных фондов промышленных предприятий. Как стимулировать такой лизинг – через экономические стимулы, в том числе налоговые.

С точки зрения банковских рисков лизинговый проект предпочтительнее беззалогового кредитования, а зачастую – даже залогового кредитования. Дело в том, что в случае дефолта предприятия банку не нужно проходить судебные процедуры, связанные с взысканием и получением права собственности на предмет залога. Это безусловный плюс для кредитных организаций.

- Если обобщать до лаконичности, что мешает устойчивому развитию кредитного рынка и инвестирования в России?

- Мы говорим с вами о перспективах на пять-десять лет…

Краткость горизонтов планирования. Когда приходишь к чиновникам в государственные кабинеты, там обсуждают перспективы ближайших месяцев… Слишком все конъюнктурно, слишком много решается по принципу «здесь и сейчас».

Второй момент – инфляция. Ее уровень все же чуть выше, чем благоприятный для долгосрочного кредитования.

Третий – судебная система и залоговое законодательство. Слишком мучителен, затратен и трудоемок процесс изъятия залога, и это также сдерживает развитие кредитования.

- А на уровне эмоциональных ощущений вы верите в кредитование малого бизнеса?

- Да. Поясню почему.

У нас в Бинбанке есть такая практика – топ-менеджеры центрального офиса едут в какой-нибудь регион и садятся на место операциониста или кредитного инспектора, чтобы поработать «руками», продавать, ответить на возражения клиента, узнать его потребности на практике. Это очень полезно с точки зрения совершенствования продуктов. Ты можешь придумать все, что угодно, составить самую лучшую систему управления рисками и не понять, почему все это не работает или плохо продается.

Итак, я как-то «примерил» на себя роль кредитного инспектора в микросегменте. К данному клиентскому сегменту относятся, к примеру, владельцы одной или двух-трех точек продаж на каком-нибудь рынке. Я сам лично кредит в полтора миллиона рублей такому клиенту выдал. Приходим на рынок, видим ларек, торгующий одеждой. Диалог с потенциальным заемщиком был примерно такой:

– Сколько у тебя этой одежды? Какая выручка в месяц?

– В день – около сорока тысяч рублей.

– А сколько дней работаешь в месяц? Не менее двадцати? – Сорок тысяч умножаем на двадцать, вместе с клиентом считаем. Дальше: какие затраты? Каждый месяц по сорок тысяч уходит администрации рынка. Еще некая сумма – на налоги, охрану, зарплату продавцам.

– А какой кредит нужен?

– Скоро школьный сезон, хочу купить тетради, карандаши, другие товары для школьников. Думаю, разойдется столько-то и столько-то… Прибыль будет такая-то.

Посчитали, сверили, дали кредит в полтора миллиона рублей. Предприниматель через некоторое время успешно погасил ссуду.

Пройдя через этот цикл, ты на уровне эмоциональных ощущений четко чувствуешь, как и где создается добавленная стоимость у клиента, из которой он платит налоги, проценты, погашает долг и зарабатывает на жизнь. Ты четко осознаешь, что дух предпринимательства в России жив и развивается, и твоя задача как банкира способствовать этому.

Если же говорить об этом с позиций стандартов Базеля 3, то кредитование малого бизнеса имеет один привлекательный момент – низкую степень концентрации рисков. Так что – верю я в это направление!

- Кстати, Базель 3 вас не пугает?

- Нет. Это трудные нормативы, это жесткие критерии, но я понимаю их экономическую целесообразность и логику. Правила футбола не надо изобретать, их надо брать и играть как есть. Другое дело – оценочные процедуры, которые должны использоваться. Я думаю, что тут не придется изобретать велосипед, и мы неминуемо придем к использованию какой-то национальной системы рейтинговых оценок как для банков, так и для предприятий. Но это должна быть своя собственная система, признанная и Минфином, и регулятором. Недальновидно работать с внешними рейтинговыми системами. Потому что в корне неправильно, когда что-то случается, допустим, в США или Европе, там начинают проседать рейтинги – страновые и бизнесовые, а в конечном счете все это отражается на России и компаниях внутри страны.

- Об этом давно мечтают все отечественные рейтинговщики. Однако не повысится ли риск необъективности рейтингов? Все-таки уровень коррупции у нас выше, и банки попросту начнут шантажировать отечественных рейтинговщиков: «Повысь мне рейтинг, иначе уйду от тебя»…

- Это вопрос регулирования, надзора и определения правил игры. Даже пусть это будет рейтинговое агентство при Минфине или ЦБ…

- Банк Франции сам ведет рейтингование, причем оценивает даже не банки, а их потенциальных заемщиков – все субъекты экономики…

- Любой вариант будет шагом вперед, чем есть сейчас. Пускай это будет, к примеру, некий специальный орган ЦБ. Но иначе просто невозможно создать в стране адекватную и полномасштабную систему оценок финансовых рисков. И тогда жесткие нормативы будут не страховкой от дефолтов, а просто камнем на шее кредитных и инвестиционных институтов, прежде всего – банков.

- Насколько, на ваш взгляд, институты развития, которые нацелены на кредитование малого и среднего бизнеса, эффективны? Например, с МСП банком вы работаете?

- Мы работаем, но баланс МСП банка, если не ошибаюсь, около 200 млрд. рублей. Что такое 200 млрд. для рынка, который, по оценкам экспертов, нуждается в 2 трлн.? В данном направлении есть мощный потенциал для развития. Кроме того, МСП банк напрямую стал кредитовать субъектов малого предпринимательства.

- Мне кажется, на сегодняшний момент это особый вид риска в России – полное извращение институтов развития. Предположим, при худшем варианте вместо развития эти институты могут начать создавать банкам конкуренцию – причем не рыночную. Например, АИЖК создаст свой банк, а МСП банк будет напрямую выдавать кредиты малому бизнесу…

- Надеюсь, что этого не будет, но при таком сценарии ослабнут драйверы экономического роста, просто начнет формироваться полурыночная распределительная система… А в итоге девальвированные ожидания экономически активной части общества в свою очередь повлияют негативно на развитие политической системы страны в целом.

Меня лично в этом плане пугают результаты социологических опросов сегодняшних студентов. Сейчас количество студентов, которые хотели бы заняться предпринимательством, – на уровне 2–3%. А большинство из них желают стать чиновниками или менеджерами госкорпораций. То есть – жить вне конкуренции.

Чтобы этого не произошло, государство должно все же держаться от рынка на дистанции. Стимулировать его, но самому не становиться активным игроком. Иначе – это будет другая история, другая страна…

- Если судить по клиентам Бинбанка, какое вы ощущаете настроение?

- Жить стало тяжелее, жить стало интереснее. Условия для ведения бизнеса становятся труднее. Да, есть поддержка, которую сейчас пытается оказывать государство по разным каналам. Но темп этой поддержки очень низкий. Соответственно, скорость развития рынка ниже, чем скорость развития административного давления. И мы это чувствуем по клиентам. Темп прироста портфелей корпоративного кредитования в сфере МСБ будет сокращаться в этом году и, наверное, в следующем.

Но все же повторюсь – это не мешает оставаться оптимистами. Потому что перед банками открыты многие направления развития. В конце концов, безоблачной погода для российского бизнеса не была никогда.

Первый вице-президент Бинбанка.

Беседовал Ян Арт, главный редактор Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 14 января 2014 > № 998935 Александр Лукин

Зампред правления ВТБ Г.Моос: «Заявления Fitch о снижении уровня господдержки банка ВТБ нас удивляют»

Российские подразделения ВТБ отказываются от услуг Fitch. Поводом стало снижение агентством долгосрочного рейтинга банковской группы. В эксклюзивном интервью Business FM зампред правления ВТБ Герберт Моос объяснил принятое решение.

Согласны ли вы с оценкой Fitch, понизившей рейтинг банка ВТБ?

Г.Моос: Мы считаем, что у Fitch просто нет информации, которая необходима для полноценной профессиональной оценки кредитоспособности ВТБ. Мы более года назад прекратили сотрудничество с этим агентством, поэтому последние данные, которыми располагает Fitch касательно деятельности ВТБ, актуальны лишь на конец 2011 года. Это объективно устаревшая информация, и строить на ней оценку компании невозможно.

Окажет ли снижение рейтинга Fitch влияние на бизнес группы ВТБ?

Г.Моос: Мы поддерживаем взаимоотношения с двумя ведущими международными рейтинговыми агентствами — Standard & Poor’s и Moodies. Ни одно из этих агентств никоим образом не отреагировало на действия Fitch. Кроме того, все профессиональные участники рынка основываются на комментариях тех агентств, которым компания официально предоставляет информацию: именно так выглядит профессиональная услуга по рейтингованию эмитента. Fitch делает так называемый «unsolicited» рейтинг. Это рейтинг, который они решили делать, основываясь только на публичной информации.

Вы отказались от сотрудничества с Fitch еще в 2012 году. Повлиял ли отказ от работы на доверие акционеров и инвесторов и не повлияет ли в будущем?

Г.Моос: Нет, мы консультировались с инвесторами, с акционерами. Есть четкое понимание в российской среде о том, что существует разные уровни профессионализма местной, локальной команды рейтинговых агентств. Мы видим, насколько серьезно работают команды у Moodies и S&P, это аналитики, которые известны в России, которые понимают российскую банковскую систему, место ВТБ в ней. У них есть интерес к нам, они задают, подчас, очень сложные вопросы, на которые мы всегда отвечаем. Мы встречаемся с ними часто и на самом высоком, и на рабочем уровне. Эти взаимоотношения нам очень важны, потому что мы понимаем, что именно рейтинги этих агентств определяют то, как акционеры, клиенты, инвесторы нас оценивают. Команда Fitch значительно поредела, профессионализм команды резко упал. Были случаи, когда данные, которые мы им отсылали, просто не рассматривались и не анализировались. Целый ряд заключений, которые сейчас сделаны российскими аналитиками агентства, не основаны на фактах.

При этом мы понимаем, что любое взаимодействие требует усилий с обеих сторон. В данной ситуации получалось, что работа с командой Fitch не приносила адекватных результатов. На момент 2012 года мы понимали, что у ВТБ нет необходимости работать сразу с тремя рейтинговыми агентствами, двух было вполне достаточно. Мы посмотрели на профессионализм команды, на ее сфокусированность на России и поняли, что Fitch сильно проигрывает конкурентам по многим аспектам.

Кроме команды есть еще какая-то разница в подходе к работе по определению рейтингов Fitch и других агентств?

Г.Моос: Конечно. У каждого из этих агентств есть свои собственные методологии, они отличаются. Даже начиная с того, что сами рейтинги у S&P- это шкала triple A, triple B и т.д. У Moodies – B и т.п. Эти шкалы имеют эквивалентность, потому что инвесторам важно сравнивать между собой выводы. Существуют и другие довольно значимые отличия в методологии, касающиеся оценки конкретных инструментов.

Кроме того, разнится сам подход к оценке фактов. У Fitch были довольно-таки громкие заявления по поводу того, что уровень господдержки банка ВТБ снижается или будет снижен по сравнению с другими государственными банками. Нас эти заявления удивляют, потому что наши разговоры с акционерами, с государством, говорят об обратном. И когда мы спрашивали у коллег из Fitch, на чем основывались их заявления, мы так и не смогли получить ответов. Это еще раз подтвердило наши предположения, что профессионализм команды вызывает вопросы.

Кроме того, имеет смысл отметить то, что в отличие от аналитиков других агентств, которые комментируют сугубо вопросы рейтингов, аналитики Fitch уже давно перешли эту грань, и действуют скорее не как представители рейтинговых агентств, а как PR-субъект. Видимо, теряя долю на рынке, они попытались поправить свое положение, наращивая PR-цитируемость. Мы все чаще видим если не агрессивные, то, по крайней мере, сенсационные заявления представителей агентства, что в нашем понимании не должно входить в работу аналитика. Работа аналитика — это анализ кредитных инструментов эмитента, а не комментарии по вопросам политики, экономики, стратегий банков. Рейтинговое агентство и пиар-агентство — это все-таки разные вещи. Этот аспект тоже повлиял на наше решение не продолжать сотрудничество с Fitch в рамках Группы ВТБ.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 14 января 2014 > № 981531 Герберт Моос

Вице-президент РСПП, председатель совета Ассоциации региональных банков России Александр Мурычев подводит финансовые и экономические итоги 2013 года.

- Александр Васильевич, каковы, на ваш взгляд, итоги деятельности российского финансового рынка и, в особенности, банковского сектора в 2013 году? Можно ли сегодня назвать отечественный банкинг устойчивым? - Ситуация в отечественной экономике в конце 2013 года сложилась довольно напряженная. Особенно хочется отметить тревожные настроения и тот во многом сложный психологический контекст, в котором находятся сейчас представители банковского сообщества и их клиенты. Хотя, если брать статистические показатели, то можно с уверенностью сказать, что финансовый сектор в России демонстрирует достаточно устойчивый рост и по активам, и по кредитному портфелю. Уже понятно, что рост по активам в банковском секторе в 2013 году составит не менее 10%. Однако если брать всю российскую экономику, то по итогам текущего года объем ВВП составит порядка 1,3%: на этом фоне можно сказать, что банковский сектор по критерию доходности чувствует себя просто прекрасно.

Однако ситуация на финансовом рынке сейчас такая, что одних показателей прибыльности недостаточно для понимания всей картины. События последнего месяца – отзывы лицензий сначала у Мастер-банка, а затем сразу у трех довольно заметных кредитно-финансовых организаций – вызвали большой резонанс в профессиональном сообществе, в результате чего на рынке воцарилась атмосфера напряженности. Доливают «масла в огонь» и усиливают психологическую неустойчивость безответственные люди, зачастую представители кредитных учреждений, ведущих недобросовестную конкурентную борьбу на рынке посредством создания и распространения «черных списков» и неправдоподобных слухов. К сожалению, особенно сложная картина сложилась в этом смысле за пределами двух столиц.

И все же, если отбросить психологическую составляющую, то ситуация в банковском секторе вполне управляемая. Если определенные заинтересованные круги не будут нагнетать атмосферу с целью убрать тех, кто в регионах «мешал работать» и делать бизнес, то здоровые показатели развития банковского сектора смогут вселить уверенность в игроков этого рынка. Надеюсь, что, несмотря на старания недоброжелателей, ситуация по-прежнему останется системной и управляемой.

Нужно отметить важную, серьезную, целенаправленную работу, проводимую Центробанком и направленную на борьбу с недобросовестными участниками рынка. Регулятор реализует вполне понятную политику, его деятельность достаточно прозрачна. Финансовый рынок покидают те игроки, которые прямо или косвенно нарушают закон, выводят активы, демонстрируют проверяющим «дутые» балансы и т.д. Если посмотреть, то количество лишенных лицензии банков в этом году находится в общем тренде работы регулятора и соотносимо с цифрами, которые были в прошлые годы. Так, по данным на 2 декабря 2013 года в России лицензии были лишены 27 банков, с учетом случая «пятницы 13-го» – 30 банков. При этом хочу напомнить, что в 2012 году таких кредитно-финансовых организаций было 22, в 2011 – 18, а за 2009 год были отозваны аж 43 лицензии. Соответственно, на самом деле ситуация с очищением банковского рынка находится в «общем тренде» последних пяти лет. Можно даже говорить о некотором уменьшении количества отозванных лицензий, если смотреть на динамику внутри подходящей к концу пятилетки. Это свидетельствует о том, что ЦБ РФ ведет системную работу уже давно: он избавляет рынок от недобросовестных участников.

- Одним из итогов года будет замедление экономического роста в нашей стране. Как вы оцениваете общую ситуацию?

- Действительно, ведя речь о банках, не следует забывать, что экономика первична, а финансовый сектор вторичен. Банки выполняют роль посредников, которую не следует переоценивать. Хочу напомнить, что в классическом понимании отсутствие каких-либо показателей роста в течение двух кварталов можно назвать рецессией. По итогам года в России ожидается уровень темпов роста ВВП порядка 1,3%. Тем не менее я считаю, что в сложившихся условиях вполне правомерно говорить о стагнации. На самом деле, давайте проанализируем, чем на самом деле обеспечивался рост потребительского кредитования? В последний год в России он идет, в первую очередь, за счет потребления. Если отбросить это влияние, то рецессия в нашей стране будет всем очевидна.

Свою негативную роль в этом вопросе сыграла ситуация, возникшая в первом полугодии 2013 года, когда был увеличен социальный налог на юридических лиц – представителей малого и среднего предпринимательства. В результате этого в количественном отношении бизнес-прослойка в нашей стране резко сузилась. На 1 января 2013 года в России было зарегистрировано свыше 6 млн. субъектов малого и среднего предпринимательства, где было занято порядка 18 млн. человек, то есть каждый четвертый работник в нашей стране трудился в области малого и среднего предпринимательства. Объем услуг и продуктов, которые производили субъекты МСП, составлял порядка 25% от общего показателя по стране. И надо сказать, что вплоть до 2012 года наблюдался рост основных показателей деятельности малого и среднего предпринимательства в России: постепенно увеличивалось общее количество таких предприятий, объем их продукции в общем обороте и т.д. И вот с 1 января по 1 июля 2013 года произошло резкое сокращение числа индивидуальных предпринимателей на 11,5%, или на 474 тыс. Количество малых предприятий с оборотом до 100 млн. рублей уменьшилось на 1,5%, а средних – на 3,4%.

Безусловно, жаль, что средний бизнес сократился в объемах, поскольку в этом сегменте находятся предприятия, которые уже «встали на ноги»: это весьма амбициозный бизнес, но он также был вынужден как-то реагировать на изменение экономической ситуации.

- Сомнительно, чтобы такое количество людей пришли на биржу труда. Скорее всего, они стали частью теневой экономики…

- Да, я тоже считаю, что отчасти так и произошло, а другой тенденцией стало изменение юрисдикции предприятий, и здесь свою положительную роль сыграло создание Таможенного союза. Пока окончательные итоги 2013 года только подводятся, но уже ясно, что к нашим соседям по ТС перерегистрировались сотни предприятий, поскольку в этих странах налоговый комфорт и инвестиционный климат лучше по качеству.

- Правильно я поняла, что вы считаете, что Россия сейчас все же находится, скорее, в состоянии рецессии, если ориентироваться на состояние реального сектора?

- Если говорить об уровне промышленного производства, то да, мы находимся в рецессии.

- В связи с этим я хочу вас спросить, видите ли вы какие-нибудь точки роста, возможности для выхода из этой ситуации в будущем?

- В целом сложившаяся сейчас ситуация экономически никак не объяснима, большую роль сейчас играют психологические факторы. В мире в последние несколько лет установилась достаточно высокая цена на нефть – в среднем за год она составит порядка $105 за баррель. Для России это должно быть просто великолепно. Но вопрос в том, как правительство использует эту конъюнктуру рынка, удается ли за счет сырьевых доходов оживить национальную экономику?

Президент всегда говорит и призывает к реальным структурным преобразованиям, чтобы мы смогли «отойти» от сырьевой зависимости. Бог дал нам большое богатство, но теперь весь вопрос заключается в том, чтобы грамотно его использовать, чтобы наша страна, наконец, начала создавать продукцию, конкурентную для международной торговли. Но пока на этом пути нам похвастаться нечем: с каждым годом мы все больше залезаем в нефтяной бюджет. Сейчас доходы государственной казны от продажи сырья превышают 50%. Что будет с ценами на нефть дальше, никто не знает, поскольку стоимость «черного золота» зависит от многих, по большей части политических факторов.

Соответственно, ситуацию замедления в российской экономике, которую мы все видим, экономически объяснить невозможно, а психологически очень легко. Ни инвесторы, ни владельцы предприятий не знают, что ждет их в будущем, поэтому они стремятся наполнить хранилища до пределов, запасаясь «на черный день». В этой обстановке большую негативную роль играет отток капитала. Инвестиционный климат у нас, действительно, недостаточно хороший, хотя Россия и повышается в рейтинге «Doing business» год от года.

- Хочу поделиться с вами своим предположением: возможно, дело в отсутствии идеологии? Инвесторам, руководителям предприятий не ясно, куда идет наша страна, какова наша цель, а быть жертвой «метаний» от одного экономического показателя к другому никому не хочется. В этом смысле СССР люди сейчас и вспоминают с такой теплотой, потому что там все было понятно: «строим коммунизм к 80-му году, век не уточняется». Люди были уверены в своем будущем, несмотря на такую общую формулировку ориентира. А сейчас ситуация совершенно иная. Поскольку вы сами акцентировали внимание на том, что современные проблемы экономики России носят не экономический, а психологический характер, то, возможно, и решение следует искать именно в этой области?

- Это правильная постановка вопроса. По моему мнению, сейчас правительству следует действовать по двум направлениям.

Первое из них – это как раз решение вопросов в неэкономической плоскости. Необходима консолидация общества вокруг вполне понятных целей и задач. Не следует мерить благополучие в масштабах страны только показателем ВВП. Необходимо повышать качество работы общественных институтов, государственных структур, принимать меры по усилению защиты частной собственности, давать ориентиры для создания уверенности людей в своем завтрашнем дне, снимать административные барьеры. Необходимо создавать условия, которые мотивировали бы предпринимательскую активность людей, следует преодолевать недоверие между обществом и властью. Конечно, за один день все эти проблемы не решить, здесь нужна выстроенная государственная программа с приобщением всех ветвей власти, общества и бизнеса. У нас есть огромные возможности, у нас есть умные люди, у нас замечательные традиции, высокая культура и прекрасные природные богатства, у нас большие мощности – в общем, у нас есть все, что необходимо для построения счастливой жизни.

Второе направление – это роль самого государства, его инвестиционная активность, которая очень важна именно в нынешних условиях. В области инфраструктурных преобразований сейчас много критики в адрес государства. А я лично сторонник того, что нужно что-то делать, нужно двигаться вперед, стремиться менять положение к лучшему каждым усилием. И правильно начинать преобразования с дорог: это очень выгодный шаг. Необходимо совершенствовать законодательство в области частно-государственного партнерства, достраивать все общественные институты и создавать условия, чтобы бизнес шел в новые проекты, был готов солидарно участвовать в их реализации.

- Звучит очень красиво и вдохновляюще. Если вернуться к сегодняшней конкретике: скажите, в свете ожиданий 1,3% ВВП по итогам 2013 года и рецессии в области реального производства, последуют ли в 2014 году сокращения зарплат бюджетников?

- Сейчас уже очевидно, что 2014 год начнется с сокращения финансовых результатов в области промышленного производства, снижающейся рентабельности предприятий – все это очень неблагоприятные показатели. В РСПП постоянно ведутся исследования настроений и планов руководителей крупных предприятий и компаний, как вы, наверное, знаете. Так вот, по нашим данным, сокращать зарплаты или количество рабочих мест никто из промышленников пока не собирается. Мы ежемесячно делаем замеры по всем направлениям реального сектора российской экономики. В 2014 году никаких особенно значимых социальных потрясений, роста безработицы или сокращения доходов домохозяйств не ожидается.

- Наша страна уже год как вступила в ВТО. По вашим оценкам, есть ли уже какие-либо экономические последствия этого шага? И что ждать в будущем экономике России от ВТО?

- В РСПП мы проводили специальные исследования, посвященные последствиям вступления России в ВТО. В целом наши замеры показали, что сам по себе шаг присоединения к этой международной организации – это только получение возможностей. А удастся ли нам ими воспользоваться или нет – зависит только от нас самих.

В этой связи я могу привести пример Китая. После вступления в ВТО он увеличил товарооборот в 7,6 раза. Вьетнам после аналогичного шага сумел повысить этот показатель в 2,4 раза, Киргизия – в 4,7, Молдова – в 5,9, Армения – в 3,6, а Украина только в 1,3 раза. Данных о том, как сильно увеличился товарооборот в России после вступления в ВТО, у меня пока еще нет. Однако я полагаю, что мы не сильно от показателей Украины оторвемся и будем находиться в схожей пропорции. При этом хочу сказать, что самые худшие прогнозы относительно последствий вступления в ВТО не оправдываются. Когда мы оцениваем структуру импорта, то понимаем, что там мало что изменилось после вступления России в ВТО. С сентября 2012 года по август 2013 года импорт товаров из стран дальнего зарубежья возрос всего на 2,9% по сравнению с показателем за аналогичный период 2011 года. Это совершенно нормальное отклонение, которое свидетельствует, что ничего страшного вообще не произошло. Когда мы делали замер, то 86% руководителей предприятий реального сектора ответили, что вступление России в ВТО никак не повлияло на их бизнес. Лишь 13% респондентов заметили отрицательный эффект, заявив, что почувствовали некий стресс. Но ведь отдельные сектора экономики в различные периоды и так находятся под воздействием того или иного стресса, а здесь просто немного обострились условия ведения бизнеса. Эти предприятия и раньше нуждались в господдержке, а теперь они еще больше испытывают в ней необходимость.

Правительству в подобных случаях следует просто усилить адаптационные меры, а этим предприятиям следует активнее пользоваться возможностями переходных периодов и т.д. У нас есть разного рода инструменты – таможенные пошлины, налоговые преференции, субсидирование и антидемпинговые мероприятия – их просто следует более активно использовать для поддержки собственных производителей.

- Снова хочу вернуться к ситуации в банковском секторе. Скажите, пожалуйста, как выполняются некогда написанные документы, скажем, «Стратегия развития банковского сектора до 2015 года»? Удается ли соответствовать этому документу или нет? Нужны ли, в принципе, нашему банкингу какие-либо стратегии?

- Ранее в разговоре мы уже поднимали тему необходимости иметь высокую цель: строительство коммунизма в рамках большой страны здесь подходило как нельзя кстати. Важно иметь маяки и в банковском секторе: рынку следует понимать, какие параметры должны быть в отрасли через 5–10 лет. Вопрос реализации стратегии зависит от того, заглядывают ли в эти документы после их написаний те, для кого они были написаны, и кто хотел, чтобы они появились на свет. И реальность такова, что эти люди далеко не всегда заглядывают и сверяют свои шаги с теми, что указаны в стратегии.

Обращаясь к прошлому опыту, я понимаю, что достижения прежней стратегии были реализованы лишь на четверть из всего утвержденного календаря действий. Достижения действующей стратегии, надеюсь, будут реализованы в больше мере, хотя уже сейчас понятно, что полностью выполнить ее не удастся. Зато в нашей жизни есть много всяких нововведений, которые никакой стратегией не предусмотрены. Самый яркий пример – строительство мегарегулятора. Эта тема ни в одном написанном документе даже не обсуждалась: ни в стратегии развития финансового рынка, ни в стратегии развития банковского сектора на эту тему нет ни одного предложения. Но мегарегулятор у нас был создан в кратчайший срок и сейчас уже активно действует на рынке.

Еще раз хочу подчеркнуть, что в том, что стратегии реализовываются в такой малой степени, что на финансовом рынке происходят явления, ни одним из документов не учтенные, виновны те, кто очень редко в них заглядывают, хотя должны бы, по идее, соотносить свои действия с принятым планом. Но это недостаток не только банковского сектора или финансового рынка, эта слабость есть у всех целевых программ в нашей стране. День и ночь люди в министерствах сидят, анализируют тенденции, делают прогнозы и пишут документы, а потом свои собственные цифры по несколько раз в год пересматривают, как, например, у нас бывает с прогнозируемым уровнем ВВП. В целом, конечно, рынку нужны маяки, целевые установки, но эффективными они будут только в случае, если на них действительно будут ориентироваться различные органы власти, государственные ведомства, регуляторы, которые, сказать по правде, просто обязаны это делать. Только тогда будет понятен ход развития событий, только в этом случае происходит консолидация отрасли в движении к целевым показателям и возможно системное развитие. А когда с такими усилиями созданный документ кладут под стол, а через месяц предлагают очередные инновации, которые никакого отношения к стратегии не имеют, то и результаты будут соответствующими. Подытоживая свой ответ, я хочу сказать, что стратегии рынку нужны, но лишь при условии контроля за их исполнением, ответственности за принятые решения и выполнения предписанных документами действий.

- Что вы думаете о таком объединении, как Таможенный союз? Насколько он экономически жизнеспособен?

- Мир сейчас переживает достаточно тревожные времена в экономическом и политическом плане, поэтому идеи и шаги, связанные с созданием единого экономического пространства и строительством Евразийского союза к 2015 году, я считаю исключительно полезными. В процессе реализации такого проекта будут мобилизованы ресурсы ряда стран, которые согласились войти в единое экономическое пространство, прежде всего, Беларуси, России и Казахстана. К чему это приведет на практике? К унификации законодательства, унификации режима функционирования финансовых рынков, свободе торговых операции. К 2015 году нужно иметь некое общее регулирование на рынке.

Я думаю, что полноты возможностей единого евразийского пространства мы достигнем к 2020 году: именно к этому времени удастся окончательно унифицировать финансовое законодательство и достичь единства в регулировании, то есть навести порядок. В рамках действий единого правового поля можно будет получить лицензию на создание финансовой организации от ЦБ РФ, и ее действие будет распространяться на территорию Казахстана и Белоруссии. В союзных государствах не нужно будет получать особое разрешение. При этом мы строим единое экономическое пространство, учитывая правила ВТО. Создание Таможенного союза мобилизует силы и возможности основных участников рынка во всех трех странах: финансовые посредники, производители, промышленные предприятия обретут всесторонние выгоды, смогут увеличить доходность.

И уже полученные цифры доказывают это: по итогам 2013 года ожидается 30% рост товарооборота между странами, входящими в ТС. Это значительное достижение, особенно по сравнению с показателями в странах ЕС. Конечно, очень важно понять, что здесь быстрых решений не будет: Европа 40 лет строила свои границы, создавала единые «правила игры», и все равно до сих пор, посмотрите, сколько у нее проблем с южными экономиками.

- Новогодний период – это такое время, когда принято не только подводить итоги, но и строить прогнозы на будущее. Каким, по вашему мнению, будет 2014 год для России в целом и для банковского сектора, в частности?

- Нам следует реалистично смотреть в будущее: общее ощущение нестабильности в экономике сохранится и в начале 2014 года. К концу 2014 года возможно ожидать незначительного увеличения темпов роста национальной экономики, но я не думаю, что ВВП России превысит 2%. Кредитное здоровье населения будет ухудшаться, в том числе и по причине охлаждения рынка потребительского кредитования, последствия которого как раз все ощутят в следующих двух полугодиях. Темпы роста заработной платы, я думаю, также замедлятся. Доля проблемной задолженности в банках вырастет. Требования Центробанка по надзору, резервированию, контролю за рисками, в связи с введением части нормативов Базеля-3 ужесточатся. Мой прогноз по развитию российской банковской системы остается сдержанным.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 29 декабря 2013 > № 973917 Александр Мурычев

Арест экс-банкира Пугачева отменен сразу после огласки

Накануне в СМИ появилась информация о заочном аресте бывшего сенатора. Однако уже сегодня суд отменил меру пресечения и отправил дело на пересмотр 

Заочный арест экс-сенатора и некогда влиятельного банкира Сергея Пугачева отменен. Его дело отправлено на пересмотр — на следующий день после того, как о нем стало известно.

Мосгорсуд объяснил это нарушениями, допущенными судом первой инстанции. В рамках расследования махинаций в Межпромбанке Пугачева обвинили в присвоении в особо крупном размере. Ему грозит до 10 лет лишения свободы.

При этом до сих пор не поступало никаких официальных комментариев по поводу появления Пугачева, которого считают реальным бенефициаром Межпромбанка, в деле спустя три года после банкротства финансовой организации.

Александр Лебедев

Бизнесмен

«Сам по себе заочный арест мало какое влияние может оказать на весь процесс. Восстановят правоохранительные органы это решение. Главное, что они в процессе расследования пришли к выводу, что бенефициар — тот, кто похитил деньги — это Пугачев. Главное, что следствие с опозданием на два с лишним года пришло к правильному выводу. Говорят, что изначально, когда дело только начиналось, там очередь стояла в правоохранительных органах, кто хотел бы это дело возглавить, чтобы помочь тому, кто украл. Поскольку тот, кто украл деньги, готов был платить. Влияния политического никакого нет. Говорят, что вызывали его письмами и Кремль и Белый дом, но никто их читать не стал. Политическая воля, не взирая на лица, на влияние, на близость, наводить порядок с Пугачевыми, Бородиными, Кузнецовыми, есть».

Эксперты рассуждают, какие сигналы подают Пугачеву.

Сергей Веремеенко

Бывший партнер Сергея Пугачева

«Вряд ли какие-то сигналы, чисто формальное следствие. Оно длительное. Потом он же де-факто владел через какие-то структуры, сам ничего не подписывал. Это доказательную базу надо собрать, показания свидетелей. Чисто формально АСВ. Там же вопрос всегда стоит, как вернуть долги. Он же не мальчик из подворотни, у него структура, люди судятся, адвокаты. Все не так просто. Это способ давления. Деньги хотят вернуть».

По данным СМИ, речь идет об эпизоде по выдаче кредитов неким компаниям в юрисдикции Люксембурга, связанным со структурами бенефициара Межпромбанка. 

Таким образом были выведены деньги, полученные от Банка России. Всего Межпромбанк получил 40 миллиардов рублей, из них 30 — не вернул. Правоохранительные органы России ранее объявили Пугачева в розыск. По данным СМИ, сам он находится в Великобритании. Идти на контакт со следствием он не спешит и на повестки не реагирует.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 27 декабря 2013 > № 974706

Опыт Балтии в развитии банкинга по европравилам, влияние кризиса на финансовые рынки и взаимоотношения политики и бизнеса стали темой беседы специального корреспондента Bankir.Ru.

Президент Ассоциации банков Литвы Стасис Кропас: «Сегодня банковская индустрия заметно меняется»- Господин Кропас, как сегодня чувствует себя банковское сообщество Литвы?

- Фактически тяжелый кризисный период закончился. У нас уменьшилось количество банков, было закрыто два банка. Портфель «плохих ссуд» достиг 20% от общего объема выданных кредитов, но сейчас значительно уменьшился. Акционерам банков потребовались дополнительные инвестиции, чтобы покрыть убытки.

- Что вы имеете в виду под «портфелем плохих ссуд»?

- Первое – обесценивание залога. Например, банк взял в залог квартиру, которая стоила миллион, а она упала в цене на треть. Во время кризиса таких было почти 30%. Вторая: просрочки по обслуживанию кредита больше, чем на 60 дней.

- Как повлиял кризис на литовские банки?

- В отличие от Латвии, где спад экономики был заметен в течение трех лет после 2008 года, и Эстонии, где он длился в течение двух лет, в Литве большой спад в банковской экономике наблюдался только в течение одного года.

В Евросоюзе во время кризиса произошла революция банковского регулирования и надзора. Появились новые институты – банковский союз, новые организации по надзору. Реструктуризация банков была централизована, как и страхование вкладов.

Сегодня банковская индустрия заметно меняется. В целях экономии ресурсов банки переносят услуги в электронное пространство. В основном литовские банки сосредоточены на работе с корпоративными клиентами. Если говорить о кредитовании населения, то требования для получения кредитов стали более жесткими. В основном у нас на рынке представлены скандинавские банки, и работают они по тем же принципам, что и у себя на «домашних» рынках. Между ними есть конкуренция, хотя существует мнение, что, поскольку в Литве всего девять банков, ее нет.

- Как же они конкурируют?

- Прежде всего, ценой процентов на кредиты. Но я хотел бы сказать, что ненормально, когда такие проценты могут быть меньше, чем для аналогичных компаний в Германии или Финляндии. Но в настоящее время именно такое положение.

У нас есть проблемы с начинающим бизнесом, потому что для банков это большой риск. Должны быть какие-то гарантии от государства, или должно быть распределение риска между банками и государством. С одной стороны, в Европе существует директива о широком использовании банков для помощи малого и среднего бизнеса, с другой, у нас фактически мало таких возможностей, так как банкам выгодно, чтобы у клиента была история. А какая история может быть у начинающего бизнеса? Ее нет.

Банк Литвы принял основные принципы кредитования в этой сфере, и фактически ответственность за риск в большей степени переносится на плечи финансовых организаций, то есть банков. Например, до кризиса физическое лицо могло брать кредит на открытие бизнеса, предоставляя залог. Сейчас банк может кредитовать только 85% нужной суммы, остальное должны быть начальным вкладом, а для обслуживания долга физлицо может использовать только 40% от общей суммы доходов. В долгосрочном плане это перспективнее для банков и предпринимателей. Такие принципы ответственного кредитования принял банк Литвы после кризиса, хотя в ЕС на этот счет есть только проект директивы.

- Но механизм для получения кредитов у малого бизнеса все-таки существует?

- Есть компания государственного страхования, которая страхует до 85% кредита, остальной риск – 15% – принимают сами банки. Кроме этого, существуют европейские программы помощи малому и среднему бизнесу.

- В Литве работают в основном иностранные банки. Насколько их деятельность согласуется с законами Литвы? Отличаются ли эти законы от законов других стран?

- Во многом. Если даже посмотреть на наших соседей – Латвию и Эстонию, то отличия будут заметны. Казалось бы, те же банки, да и страны рядом, но законодательство, регулирующее банковскую деятельность, заметно отличается.

Например, если вы получаете лицензию в одной из стран Евросоюза, то можете работать в любой его стране. Но сегодня существует возможность кредитования без учреждения филиала. Некоторые банки посылают своих эмиссаров в регионы, и они ищут клиентов. Таким образом в Литве работает финский банк «Pohjola». Он только совсем недавно открыл свой филиал в Вильнюсе и уже имеет хороший портфель. Они называют свой метод работы так: «за занавеской». Потому что никто не знал, кто клиенты банка, и какой у него портфель. О своей деятельности они информируют Банк Литвы, а все операции происходили под надзором финского регулятора.

Датский банк «Danskebank» тоже имеет филиал у нас, но работают они исключительно в электронном пространстве. Если зайти в кабинет директора филиала, то можно увидеть, что в нем нет никаких бумаг.

- Насколько я знаю, в Латвии уже не осталось ни одного латвийского банка. В Литве есть литовские?

- Можно сказать, что у нас есть три таких банка. Тот же «Финаста». Раньше он был дочерним банком «Снораса», который тоже считался литовским, хотя основной акционер был из России. Когда «Снорас» закрыли, то здоровая часть «Финаста» осталась. «Снорас» был очень оригинальным банком, очень активно шел в регионы. Он имел почти треть отделений всей банковской системы Литвы. Это могло быть небольшое отделение с одним сотрудником и банкоматом. Сейчас они все закрыты, и в регионах ощущается проблема, а население не совсем готово перейти в электронное пространство.

- С чем связано закрытие филиалов банков в регионах?

- Банкам это невыгодно. Фактически получаются очень маленькие обороты.

- Значит, они работают только в крупных городах – Вильнюсе, Клайпеде, Каунасе?

- В основном в Вильнюсе. Например, у банка «Pohjola» в штате сорок человек. Если у них возникнет необходимость работы с корпоративными клиентами в Клайпеде или Каунасе, они могут сами приехать к ним на машине. Никаких офисов в районах у них уже нет, да они и не нужны. Документы можно подписывать электронной подписью. Если нужно оформить кредит, то документы посылаются через Интернет. Совсем не обязательно приходить в офис.

- Известно, что выйти из кризиса латвийским банкам помогли шведские коллеги. Кто помогал литовским банкам?

- Фактически именно скандинавские банки поддержали стабильность и у нас. Когда начался кризис, никто не знал, в какой степени он может подействовать на банки. Было непонятно, кто возьмет ответственность за депозиты, ликвидность разных банков. После дискуссий мы получили заверения, что все это станет заботой самих банков. Впоследствии они понесли убытки, можно даже сказать, что самые большие в странах Балтии. Тем не менее именно банки стабилизировали ситуацию, потому что для спасения банков не требовались государственные деньги. В отличие, скажем, от некоторых других европейских стран, где государство влезло в еще большие долги, занимаясь спасением банков.

Во время кризиса у нас закрылось всего два банка – «Снорас» и «Ukio». У них практически не было инвестиций, чтобы покрыть свои убытки. Правда, убыток понесли, в основном кредиторы банка – компании, а население получило компенсации из страхового фонда. Сейчас он практически пустой, и соответствующие органы взыскивают имущество закрытых банков, чтобы покрыть расходы государства, которое предоставляло кредиты для выплат компенсаций.

- Не означает ли помощь скандинавских банков, что экономика Литвы стала зависимой от них?

- Я бы не сказал так. Знаю, что в вашей стране есть банки, которые финансируют свой собственный бизнес. По законам Евросоюза, по хорошим европейским правилам, такой бизнес строго регулируется, и банк не имеет права финансировать более 25% уставного капитала дочерних компаний или компаний, связанных с акционером. Поэтому шведские банки так активно конкурируют. Их основная цель – получить доход от финансируемого бизнеса, и какие-то личные связи не могут повлиять на решение о выделение кредитов.

Банк готов кредитовать любой прибыльный бизнес. Если вы приходите с интересной идеей, и тем более, если у вас уже есть основа для бизнеса, то банки будут конкурировать, чтобы сотрудничать с вами.

- То есть ситуация, когда иностранные банки начнут диктовать свои условия, исключена?

- Это исключено. Когда у нас были государственные банки, то проблемы были. Поэтому все государственные банки – Госбанк, Стройбанк, Сельхозбанк – в девяностые были практически разворованы. Политики постоянно требовали ссуд, и если банки отказывали, то меняли их руководство.

Сегодня система устроена так, что решение принимает не первое лицо, и даже не второе. Это касается и подбора персонала. Если нужен сотрудник, то директор филиала обращается в компанию, которая занимается подбором сотрудников. Право выбора обычно остается за директором, и обычно он выбирает из трех человек. Никакой управляющий банком не может ему указать: кого взять на работу.

Иногда знакомые обращаются ко мне: «Помоги устроить сына в банк». А как я могу просить? Для этого есть специальные компании. Это можно сказать и о выдаче кредита. Эксперты на местах готовят свое заключение и отправляют его в кредитный комитет. Большие кредиты также оцениваются в материнской компании.

- Вот в России не очень любят иностранные банки…

- Особой любви к ним и у нас нет. Думаю, нигде не любят банки, не только в России. Особенно после последнего кризиса. Во всех бедах обвинили именно банки. Обвиняли, кстати, особенно те, кто раньше их больше всего хвалил – политики, академики. Как раз они много и сделали, чтобы у банков было потом много проблем. Сегодня слово «банкир» стало почти ругательным в Европе.

- Через несколько месяцев после кризиса на Кипре Латвия заявила, что может предоставить российским банкам подобную оффшорную систему. Литва и Эстония промолчали. Есть ли в литовском банковском сообществе подобные латвийским настроения?

- В Литве тоже обслуживаются нерезиденты, но серьезных намерений развивать оффшорную систему не было. Я видел отчет аудиторских компаний по латвийским банкам. Насколько понял, латвийские власти создают и поощряют возможности развития финансового или оффшорного центра, поскольку существуют банки, которые занимаются управлением финансов частных нерезидентов. Кроме того, латвийские банки активно занимаются обменными операциями. Оборот по долларовому обмену в Латвии – третий в мире. В основном к таким услугам прибегает российский бизнес. Тут важно отметить, что если в Латвии 26 банков, то в Литве серьезных всего десять.

В Эстонии существует государственная поддержка создания финансового центра, и сегодня Таллинн – один из финансовых центров мира. Эстония, как финансовый центр, имеет хороший рейтинг. В основном эстонские банки занимаются инвестициями скандинавских капиталов и очень успешно.

- В какие отрасли инвестируют финансы банки Литвы?

- Фактически во все, так как это универсальные банки. Их интересуют инвестиции и в сельское хозяйство, и в транспорт, и в логистику, и в строительство офисных центров. Если у бизнесмена есть хороший бизнес-план и перспективы, то получить кредит для него не составит труда.

- В России большая проблема закредитованности населения. Есть ли такие проблемы в Литве?

- Наши банки работают в соответствии с директивой Евросоюза. Согласно ей банки не имеют права давать кредиты, на погашение которых будет уходить выше 40% дохода частного лица. Это относится и к лизингу, и кредитным картам.

С другой стороны, у нас есть «теневой» бизнес – быстрые кредиты. Подобных компаний наплодилось много. Кредит на небольшую сумму можно взять хоть в баре, хоть через мобильный телефон. Работают такие компании 24 часа в сутки. Многие люди, конечно, попадают в зависимость от них, особенно те, кто не умеет себя контролировать.

Власти пытаются сейчас решить эту проблему. Немного с опозданием, но пытаются довести до этих компаний директиву ЕС.

- Вы сказали, что ни вы, никто не может повлиять на банкиров в решении взять кого-то на работу. А политики, депутаты могут?

- Нет. Они очень злы на банки, потому что ничего не могут сделать. Один депутат несколько раз просил меня помочь получить две ссуды. «Если поможешь, тогда я буду хвалить банки», – говорил он. Но ничего не получилось, да и не могло получиться. Теперь он тоже очень зол на банки.

Или другая история. Депутаты сейма взяли в лизинг на пять лет автомобили. Лизинг оплачивали из бюджета. Вдруг они захотели выкупить машины по остаточной стоимости. Прокуратура возбудила дело, ведь по закону депутаты могли покупать машины только по рыночным ценам, и не имели права покупать по остаточной стоимости автомобили, которые были в лизинге. «Пожалуйста, участвуйте в аукционе, – сказали им. – На нем и покупайте». Депутаты страшно разозлились, они были уверены, что банки пойдут им навстречу.

- В России у банкиров модно спонсировать деятелей шоу-бизнеса, культуру, театры. В Литве тоже есть такое?

- Это было до кризиса, но закончилось. Собственник банка «Снорас» и «Ukio» спонсировал гастроли балета Большого театра и звезд эстрады. Также он имел свои команды автогонщиков, футбольные и баскетбольные клубы, газеты, телевидение и так далее.

Скандинавские банки помогают в проведение разных мероприятий. Например, финансируют литовскую баскетбольную национальную команду. Каждый банк имеет свою стратегию участия в социальных проектах, но таких пышных праздников, которые устраивали собственники «Снораса» и «Ukio», больше нет.

Президент Ассоциации банков Латвии Мартиньш Бичевскис: «Во время кризиса банки получили хороший урок»

- Господин Бичевскис, насколько важную роль играет банковский сектор в экономике Латвии?

- Для Латвии банковский сектор всегда был достаточно важным. Мы его рассматриваем не только как подмогу внутренней экономике, но и как возможность предоставлять экспортные услуги. Можно сказать, что Латвия немного отличается от других прибалтийских стран, где банковский сектор большей частью является отраслью, которая помогает внутреннему рынку. В Латвии половина банковского сектора работает на экспортные услуги. Мы стараемся оказывать услуги финансового центра и хорошо изучили опыт работы таких центров на Мальте, Кипре и в Люксембурге.

С другой стороны, кризис 2008 года был ощутим очень-очень серьезно. С сентября 2008 года по март 2010 года наша экономика упала на 25%. Нам удалось справиться с трудностями, и мы вышли из кризиса более сильными, чем другие европейские страны. Сегодня капитализация нашего банковского сектора намного лучше, чем в большей части Европы, и составляет 14%. Для некоторых стран ЕС это станет достижимым где-то в 2018–2019 годах. Показатели нашего банковского бизнеса дают основу для развития новых услуг и новых возможностей.

- Финансовый сектор Латвии дает 6,3% ВВП. Это больше, чем у ваших соседей?

- Больше. Но не так много, если сравнивать со Швейцарией или Великобританией.

- Правда, что в Латвии не осталось ни одного латвийского национального банка?

- Смотря что понимать под «национальным банком». У нас был банк «Парекс», теперь есть ABLV – тоже латвийский банк. Есть Citadele banka, где 75% принадлежит государству. Если посмотреть на наш банковский сектор, то это, скорее, двухсторонний бизнес. В основном это универсальные банки, они имеют рынок по всей Прибалтике и Скандинавии.

- Это не трагично для экономики?

- На самом деле, чисто национальный банк не имеет никакого преимущества. Сегодня весь бизнес работает в едином европейском пространстве. Для банковской системы важны две вещи: конкуренция и «длинные карманы», то есть когда у акционеров достаточно денег, чтобы оказать помощь финансовой структуре в случае кризиса. Если посмотреть на такие маленькие государства, как Латвия, то можно понять, что национальные банки не могут иметь достаточно средств акционеров, чтобы оказать такую помощь. Поэтому важно, когда за банком стоит большой и сильный акционер. Например, такие как скандинавские банки, имеющие бизнес в разных странах.

- Не угрожает ли безопасности экономики Латвии присутствие иностранных банков?

- Здесь есть второе важное условие – хорошая конкуренция между ними. При наличии конкуренции никто не сможет диктовать условия, противоречащие интересам развития экономики. Банковский бизнес может развиваться только при наличии активности в экономике, если будет расти валовой продукт. Поэтому они вкладывают все усилия в развитие экономики.

Если смотреть на ценовую политику банков, то если на рынке существует хорошая конкуренция, то они не смогут пойти на некий сговор. Хотя бы потому, что есть государственный Совет по конкуренции, который наблюдает: нет ли картельного соглашения в тех или иных действиях банков. У нас достаточно государственных надзорных институтов, а конкуренция оказывает только позитивное влияние на экономику.

- Есть примеры, когда банкиров поймали за руку?

- Был случай, когда комиссия по кредитным картам Совета по конкуренции приняла решение, что договоры между банковскими структурами недостаточно открыты, и их интерес был выше рыночного. Тогда банки обжаловали это решение. Есть и другие примеры.

- Существуют ли в Латвии свои законы, отличающиеся от европейских, ограничивающие аппетиты банков?

- Я сказал бы, что достаточно регуляций Евросоюза. После кризиса в нем были разработаны директивы, которые понижают риск налогоплательщиков в случае кризиса, им уже не надо будет вкладывать свои деньги, если рухнут банковские структуры.

- Чем занимается Ассоциация банков Латвии?

- Мы всегда работали ради интересов всей индустрии. У нас есть несколько направлений. Во-первых, отстаивать интересы банковской индустрии, чтобы регуляции со стороны государства не повышали уровень издержек банков. Во-вторых, много работаем с парламентом, чтобы юридическая среда Латвии была понятной, а судебная система эффективнее защищала интересы кредиторов. Чем лучше правовая база, тем эффективнее будут работать банковские структуры, а у клиентов меньше расходов.

- Сколько банков являются членами вашей ассоциации?

- На сегодня – 24. Всего в Латвии 29 банков. Те пять банков, которые не являются членами нашей ассоциации, очень небольшие. В них работает по семь-десять человек, это небольшие учреждения, и у них нет потребности быть членами Ассоциации.

- Какие секторы экономики привлекают банки?

- Есть очень большие банки, они занимаются ритейлом и финансированием корпоративных структур, а также большим и малым бизнесом, кредитованием домохозяйств. Как правило, это универсальные банки, которые оказывают все виды услуг, в том числе и частным лицам.

Другие банки привлекают инвестиции в недвижимость, промышленность, сельское хозяйство и фармацевтику.

- Насколько просто получить кредит начинающему бизнесмену в Латвии?

- Сегодняшний процесс выдачи кредита заметно отличается от ситуации, которая была в середине двухтысячных годов, когда деньги разбрасывали по всем «кустам», лишь бы кто-то взял. Такого больше нет, и не будет больше никогда. Party закончилось.

Если говорить о новых предприятиях малого бизнеса, то существуют специальные государственные программы, они помогают получать дополнительные гарантии от госструктур для развития бизнеса. Кроме этого, существуют специальные фонды, которые занимаются развитием нового и рискованного бизнеса.

- То есть банки предпочитают стабильность?

- Да, они работают со стабильным капиталом. Их можно понять: они рискуют деньгами, которые вложены клиентами. Поэтому и не любят риск, в отличие от инвесторов.

- Вы сказали, что банки Латвии занимаются экспортными услугами. Как это расшифровать?

- Это означает, что мы обслуживаем клиентов других стран. Большая часть таких клиентов те, кто имеют достаточно большой капитал, у них может быть международный торговый бизнес. Латвия для них очень хорошее место в плане банковского обслуживания. Потому что мы знаем языки, владеем новыми технологиями. У нас очень много клиентов из бывших советских республик, не только давние связи в бизнесе, но и много общего в культуре. Мне кажется, что им важно понимание, которое они находят в Латвии, его здесь больше, чем в европейских банках. Это и есть тот бизнес, который мы называем «экспортом финансовых услуг».

- После кипрского кризиса прозвучало заявление, что Латвия сможет заменить российским бизнесменам Кипр. Однако министр экономики Латвии сказал, что второго Кипра в Латвии не будет. Так все-таки, есть такое желание или нет?

- Мы работаем, не торопя события, понимая, что наш бизнес будет долгосрочным при условии, что аппетиты будут умеренными. Наше государство не может взять на себя риск финансового сектора. И, чтобы потом не получилось так, что мы не сможем обслуживать бизнес, мы развиваемся постепенно. Хотя, надо отметить, желание есть, потому что есть и такой интерес со стороны клиентов.

- Клиентов из России?

- Особенно из России. Были структуры, которые проявили интерес к возможности поменять банки Кипра на латвийские.

- Какую роль играет в Латвии Центробанк?

- Он занимается монетарной политикой. Надзор за работой банков в Латвии осуществляет специальная структура – Комиссия по надзору за финансовыми рынками. Центробанк играет свою роль в долгосрочной макроэкономической политике. Он устанавливает ставки рефинансирования, ведет консультации с министерством финансов по фискальной политике.

- Возможна ли ситуация, когда Центробанк или другие надзорные органы добиваются принятия законов, которые невыгодны банкам?

- Центробанк как регулятор иногда принимает такие решения, которые в краткосрочном плане могут быть невыгодны акционерам банков. Но, с другой стороны, эти решения всегда обоснованы и важны для будущей стабильности фискальной политики государства.

Политика может быть более или менее консервативной, а бизнес всегда хочет иметь больше возможностей, чтобы заработать. Он заинтересован в либеральных и более эластичных законах. Однако со стороны государства всегда будет противостояние интересам бизнеса, потому что риски, в конце концов, оплачиваются налогоплательщиками. Поэтому некое противостояние интересов всегда будет. Но существуют дискуссии, в них можно найти компромисс.

- Перед кризисом банки раздавали кредиты налево и направо – на ремонт, покупки телефонов, квартир, машин. Их интерес был понятен. Однако, те, кто брал кредиты, не рассчитали свои возможности. Существуют ли сегодня какие-то «шлагбаумы»?

- Думаю, что банки получили хороший урок. Сейчас вопрос о выдаче кредитов уже не стоит так остро, как раньше. Если посмотреть на требования регуляторов – есть сигнал, что перебарщивать с кредитами не стоит.

С другой стороны, сами банки поменяли свою политику по кредитованию, чтобы не испытать снова те проблемы, которые проявились у них во время кризиса.

- В соседней Эстонии, по оценкам экспертов, самая прозрачная и эффективная банковская система…

- У нас работают те же банки, что и в Эстонии.

- Стремитесь ли вы достичь такого же положения, как эстонские коллеги?

- Не стремимся. Мы идем своим путем. Это во-первых. Во-вторых, мы гордимся тем, что наш банковский сектор предлагает гораздо больше услуг, чем в Эстонии. И мы обслуживаем намного больше зарубежных клиентов, имеем намного больше бизнеса за рубежом. Конечно, мы понимаем, что это сложнее, и рисков в таком случае больше, но в то же время латвийские банки контролируют больше капитала. Следовательно, у них намного большая ликвидность. Это создает дополнительную ценность как для финансового сектора, так и в целом для экономики.

- Участвуют ли латвийские банки в социальных программах?

- Конечно. Наша ассоциация работает в важном направлении – финансовом образовании. Мы разрабатываем специальные программы для школ, для детей, чтобы они больше понимали, что такое экономика, как закладывается финансовый фундамент домохозяйства. Эта тема важна не только банкам, но и всему обществу. Также банки индивидуально участвуют в социальных проектах.

- Как вы сами относитесь к деньгам?

- Я их не считаю.

- Их у вас так много?

- Дело не в этом. Есть такая латвийская народная сказка об одном человеке, который нашел монету, которая не кончалась, и давала еще больше денег. Он каждый день считал деньги… Сказка заканчивается тем, что человек умер один – без семьи, без друзей.

Проще говоря, если каждый день считать свои деньги, то ни счастья, ни развития не будет. Поэтому моя философия – лучше работать и развиваться.

P.S. Редакция благодарит авиакомпанию Air Baltic и Islande Hotel (Рига) за содействие в организации интервью.

Рига – Вильнюс.

Андрей Морозов, Bankir.Ru

Литва. Евросоюз > Финансы, банки > bankir.ru, 26 декабря 2013 > № 973914 Стасис Кропас

Председатель правления банка «Центр-инвест» – о том, почему экономика Юга может служить примером гармоничного роста для всей России.

- Григорий Иванович, каковы, на ваш взгляд, самые характерные особенности экономики и банковского сектора Ростовской области?- Благодаря дифференцированной экономике и хорошим предпринимательским традициям, Ростовскую область в целом можно считать примером того, к чему могла бы стремиться экономика всей России. У нас нет очень больших моногородов, монопредприятий, которые занимают одну узкую отрасль экономики. Мы не обременены большими запасами природных ископаемых, таких как нефть или газ, которые затрудняют модернизацию и внедрение новых технологий. У нас хорошо развита промышленность и сельское хозяйство, доля субъектов малого и среднего бизнеса больше, чем в среднем по стране. И еще раз отмечу, что на юге традиционно сильна купеческая, торговая жилка, которая помогает двигать экономику вперед.

Если говорить о банковском секторе, то прежде всего он характеризуется экстремально высокой конкуренцией, Ростов-на-Дону и прилегающие города очень насыщены банковскими отделениями. Здесь присутствуют крупные федеральные банки, «дочки» иностранных банков, региональные банки, к которым относится «Центр-инвест», и самое интересное, что на нашем банковском рынке присутствуют филиалы региональных банков других регионов нашей страны.

- Краснодарского края?

- Краснодарский край само собой. Это легко объяснимо – у наших регионов очень тесные экономические связи, много контрагентов и партнеров.

- Ваш банк сотрудничает со многими предприятиями региона, хорошо знает их реальное состояние и проблемы. Перед вами как бы срез самых разных отраслей экономики. Замедлился ли рост предприятий в 2013 году?

- Да, напряженность в экономике наблюдается. К сожалению, экономика России во многом зависит от государственного бюджета. Например, изменения в бюджетной сфере, в распределении бюджетов различных уровней приводят иногда к задержкам по оплате товаров или услуг за счет бюджетных средств. А это влияет даже на те предприятия, которые непосредственно с бюджетом не работают.

Но если говорить о наших клиентах и партнерах, то мы в этом году реализовали много совместных инвестиционных проектов, направленных на развитие промышленного производства региона. Банк «Центр-инвест» продолжает содействовать модернизации предприятий малого и среднего бизнеса, внедряет энергоэффективные технологии в промышленности, сельском хозяйстве, сфере ЖКХ, а также предлагает льготные кредиты для проведения ремонта и внедрения энергоэффективных технологий для населения.

В ноябре совет директоров утвердил новую стратегию развития банка «Центр-инвест» на ближайшие 4 года. Мы планируем удвоить свои показатели за 4 года, Китай – за 10 лет, БРИКС и Краснодарский край – за 15, мировая экономика и Ростовская область – за 20, США – за 30 лет, Россия – за 40, Европа – за 60. Если использовать лучшую мировую практику в каждом регионе, в том числе и государственного управления, банковского регулирования, то перечисленные регионы смогут догнать по темпам роста банк «Центр-инвест».

- Какие услуги могут стать драйвером роста банковской системы в ближайшие годы? В последние несколько лет это было розничное кредитование. Что могло бы послужить новой областью роста банков в ближайший год?

- Банковская система – это кровеносная система экономики. Поэтому основная задача банка – давать возможность экономике работать, расти. Да, есть банки, и их пока большинство, которые во главу своей работы ставят только получение прибыли. Но мы уже много лет придерживаемся в бизнесе модели устойчивого (sustainable) банкинга. Мы не ориентируемся на быстрое получение прибыли. Наша цель – планомерное, устойчивое развитие вместе с нашими партнерами и клиентами. Мы не повышаем ставки по кредитам для клиентов, клиентам не надо идти в рискованные проекты, консультируем их на всех стадиях и даем возможность успешно завершить проект.

В ближайшие годы драйвером развития экономики может послужить целый комплекс банковских услуг, который направлен на модернизацию и повышение эффективности предприятий, рост производительности труда. Чтобы быть успешным, прибыльным и конкурентоспособным, бизнес должен ориентироваться на лучшую мировую практику. Именно это мы советуем всем своим клиентам. Сотрудничество с международными финансовыми институтами обеспечивает доступ к информации о технологиях, эффективность которых в 3–5 раз превышает те, что используются на локальном рынке. Этот резерв эффективности и служит источником возврата средств по финансированию проектов модернизации.

Основная задача – повышение производительности и глобальной конкурентоспособности российских предприятий. Иначе мы не выживем в условиях жесткой мировой конкуренции. Только так продукция донских предприятий внутри страны и за ее пределами сможет быть конкурентна и востребована. Я считаю, что именно в эту сторону банки должны двигаться.

- Какие банковские продукты кроме кредитования востребованы бизнесом? Какие банковские услуги сегодня представлены на рынке области в недостаточном объеме?

- Помимо кредитования сейчас популярны банковские гарантии, аккредитивы, торговое финансирование. Это действительно современные интересные финансовые продукты. Особенно возросла популярность гарантий в связи с недавно произошедшими изменениями в бюджетной сфере, в правилах проведения конкурсов, тендеров на выполнение работ или оказание услуг для бюджетных организаций.

Сейчас мы популяризируем услугу дистанционного банковского обслуживания (ДБО). Это сервисы, которые позволяют нашим клиентам, не приходя в банковское отделение, получить качественные услуги быстро – переводы, платежи. Это касается как юридических, так и физических лиц.

Пожалуй, не смогу назвать ни один банковский продукт, который недостаточно развит в нашем регионе. Как я уже говорил, у нас очень высокая конкуренция на рынке банковских услуг, и чтобы занять свою нишу, некоторые банки специализируются на одном сегменте услуг.

- Население само не очень пока готово использовать ряд услуг?

- Если говорить о новых технологичных продуктах, связанных с дистанционным обслуживанием, то в сравнении с Москвой, Петербургом, странами Евросоюза у нас на Юге России пока недостаточна степень проникновения компьютерной техники и Интернета в жизнь и работу как предприятий, так и частных лиц. Помимо наличия дома компьютера и Интернета нужно еще хотеть и уметь использовать эту технику и технологии.

- Но нужны же и деньги, которыми нужно управлять?

- Не совсем так. Любой россиянин делает ежемесячно один и тот же платеж – оплачивает коммунальные платежи. Это самое распространенное и самое понятное направление, где внедрение услуг ДБО может дать максимальный полезный эффект. Я сам уже несколько лет коммунальные платежи не оплачиваю в кассе – пользуюсь Интернет-банком, в котором есть сервис регулярных платежей. В нем введены все суммы и даты ежемесячных платежей за квартиру, телефон, Интернет, телевидение, парковку. Каждый месяц получаю СМС с отчетом, что платежи были успешно проведены. Несколько раз в год сверяюсь с ТСЖ, все ли оплачено. Это очень удобно и экономит массу времени. Поэтому одна из важнейших задач банков сегодня – формирование бизнес-среды, культуры финансового рынка в соответствии с современным уровнем. И банк «Центр-инвест» проводит массу мероприятий по повышению финансовой грамотности ростовчан – от школьников до студентов и предпринимателей.

- В Госдуме уже много лет дорабатывают законопроекты о потребительском кредитовании, о коллекторской деятельности, о банкротстве граждан и ряде других, которые напрямую касаются банкиров. Какие законы на ваш взгляд особенно необходимы сейчас банковскому рынку и банкирам?

- Тут должен сказать не самую популярную вещь. Очень много законов было принято, которые защищают именно потребителя банковских услуг. К сожалению, среди населения создается образ банков-врагов, которые пытаются как-то обмануть, что-то скрыть.

Конечно, у банков есть разные бизнес-модели. Есть банки, которые злоупотребляют доверием потребителей. Например, при розничном кредитовании иногда в рекламе указывается одна процентная ставка, а в реальности ставка в несколько раз выше. Но должен сказать, что так ведут себя лишь немногие банки.

Наши законы должны быть направлены на защиту двух сторон, не только населения, но и банков. Ведь не секрет, что встречается злоупотребление правом. Используя законодательство, некоторые наши граждане и предприятия хотят необоснованно обогатиться.

Конечно, мы выступаем за то, чтобы были приняты законы и подзаконные акты, касающиеся розничного кредитования. Есть банки, которые заявляют, что предлагают 12% годовых по вкладам, и тут же мы видим их рекламу с кредитами под 10% годовых. Так же не может быть! И это должен понимать каждых клиент.

Есть банки, которые занимаются потребительским кредитованием с эффективной процентной ставкой более 40% годовых. Отчисления в АСВ у них такие же, как у банков, которые не проводят столь рискованную кредитную политику. Банки должны быть партнерами, а не загонять россиян в долговую кабалу.

Мы выступаем за принятие детальных законов и положений со стороны Центробанка и законодательных органов, которые регулируют рынок потребительского кредитования. Банки с прозрачной кредитной политикой часто страдают от несовершенства законов и нормативных материалов регулятора.

- Для банков выгодно, чтобы законодательство четко определяло процесс взаимоотношения с клиентом?

- Да. Если мы не кредитуем высокорискованные проекты и не завышаем процентную ставку, то почему мы выполняем такие же требования, как банки, которые ведут гораздо более рискованную политику? Это нужно изменить, и изменения пойдут на пользу как банкам, так и потребителям банковских услуг.

- Банк «Центр-инвест» сейчас вышел на федеральный уровень. Но ваш банк ведь тоже вырос из небольшого банка, поэтому вам хорошо знакомы проблемы региональных банков. А какие основные проблемы существуют сегодня в региональных банках Ростовской области? Как можно помочь их решению?

- К сожалению, региональных банков осталось немного. И это огорчает. Ведь региональные банки привлекательны и полезны для региональной экономики тем, что они оставляют все свои привлеченные ресурсы внутри региона, вкладывают их в развитие местной экономики.

В разгар кризиса 2008 года филиалы и оперофисы федеральных банков, а особенно – дочерних подразделений иностранных банков, «уводили» денежные средства из нашего региона, чтобы решить проблемы с ликвидностью головного банка в Москве, Петербурге или в Европе. А региональный банк всегда работает на благо региона и налоги платит в своем регионе.

К сожалению, сильных региональных банков в Ростовской области становится меньше и меньше. Основная проблема – нехватка капитала. Региональный банк должен развиваться, идти вперед. Основное преимущество регионального банка – он знает регион, понимает все риски, знает все о местных предпринимателях и предприятиях. Это для него не просто цифры в бухгалтерской отчетности, а реальные люди, реальный бизнес, реальная жизнь.

На примере банка «Центр-инвест» могу сказать, что важная задача регионального банка – стать привлекательным для крупных российских или иностранных инвесторов. Одно из важнейших условий этого – прозрачность бизнеса, в том числе и составление отчетности по стандартам МСФО. Наш банк уже 17 лет проходит аудит по международным стандартам.

Банку нужно быть открытым и понятным для акционеров. Например, мы с Европейским банком реконструкции и развития (ЕБРР) сотрудничаем уже более 10 лет, и в 2004 году он стал нашим акционером. Это позволяет нам получать не только средства в капитал, но и технологии, ценный опыт наших западных партнеров. Мы берем лучшие западные технологии, но всегда учитываем местную специфику рынка.

Поэтому развитие региональных банков – очень важная задача. Государство должно поддерживать региональные банки. Если в регионе есть свои банки, то экономика региона самодостаточна, она может сама работать и расти, развиваться, не используя внешние дотации.

Сильный региональный банк может и привлечь капитал в регион. Привлекая ресурсы, мы одновременно формируем инвестиционный образ нашего региона.

- А местный рынок межбанковских кредитов жив?

- Жив, но объемы операций на нем в последние годы крайне небольшие.

- Ростовский государственный экономический университет (РИНХ) сейчас разрабатывает «Стратегию развития банковского сектора экономики Ростовской области». Чем эта стратегия могла бы помочь банковскому сектору региона? На решении каких проблем необходимо заострить внимание авторам «Стратегии»?

- Глава нашего совета директоров Василий Высоков не раз говорил, что ревновать нужно к Копернику, а не к соседу. Это относится и к ситуации в региональной экономике, и в банковском секторе региона. Нужно уметь взглянуть дальше, быть на шаг впереди. Банкам и предпринимателям нужно не только конкурировать друг с другом, но и научиться вместе развиваться и идти вперед. Банкам нужно растить своего клиента, а не стараться увести клиента у другого банка. Ведь так можно доделиться и до атомов!

А для разработчиков «Стратегии» нужно прежде всего стремиться к достижению синергетического эффекта. Взаимные усилия местных банков, местных властей, Центробанка, наших научных работников должны быть направлены на то, чтобы развить весь банковский рынок региона.

Ведь региональный банк очень ценен для региона. Например, принятие решений по работе с предприятиями, если говорить о крупных проектах, происходит у федеральных банков в головном офисе. Задачи развития нашего региона будут не всегда на первом месте.

- Очень показателен был последний кризис, когда подразделения иногородних банков сокращали сотрудников, закрывали филиалы и отделения.

- Гораздо важнее то, как шли денежные потоки в разгар кризиса. «Дочки» иногородних банков выводили денежные средства из нашей области.

Хотел бы привести несколько цифр. За 2012 год банками Ростовской области инвестировано в основной капитал предприятий более 113 млрд. рублей. И это только по одной программе развития предприятий малого и среднего бизнеса! Доля кредитов банков в этой программе инвестиций составила в Ростовской области 11,6%. А в целом по России всего – 9,9%!

И эта совместная с местными властями программа – лишь часть того, что делают банки для нашей области. Один рубль, выделенный из бюджета, в ходе реализации программы превратился в 150 рублей, привлеченных банками для поддержки развития малого и среднего бизнеса региона. Это дает серьезный эффект для экономики области.

- Чем областные власти могли бы дополнительно содействовать развитию банковского сектора? Ведь рост банков способствует росту экономики региона.

- При реализации инвестиционных проектов, поддержки малого и среднего бизнеса, сельхозпредприятий, при выделении субсидий и грантов наше региональное правительство должно в первую очередь рассматривать в качестве участников программ региональные банки. Если правительство выделяет поддержку в виде субсидий, и она уходит в региональные предприятия через региональные банки, это говорит о том, что весь поток денежных средств будет внутри региона.

У нас есть хорошие примеры такого сотрудничества. В 2013 году банк «Центр-инвест» реализовал достаточно крупный инвестпроект постройки кондитерской фабрики в Аксайском районе Ростовской области. Этот проект, осуществляемый региональным бизнесменом при поддержке регионального правительства, профинансирован региональным банком. Это именно та цель, к которой нужно стремиться.

Ростов-на-Дону.

Владислав Лейбов, Bankir.Ru

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bankir.ru, 25 декабря 2013 > № 973961 Григорий Жуков

О том, как прошел уходящий год и что ожидает нас в году наступающем, мы беседуем с исполнительным вице-президентом РСПП, председателем Совета Ассоциации региональных банков России и главой Наблюдательного совета БДМ Александром Мурычевым.

- Так какое же настроение, Александр Васильевич, оставляет уходящий год? Честно говоря, в ответах на вопросы итоговой анкеты БДМ, присланных нашими читателями и авторами, много тревоги и пессимизма…- К сожалению, основания для тревоги есть, если судить по состоянию нашей экономики, показатели которой опустились до цифр кризисного 2009 года. Неслучайно Минэкономразвития уже не впервые пересматривает свой прогноз — и снова в сторону ухудшения. Причем, боюсь, и последний прогноз неточен — выйти на итог в 1,8% практически нереально, поскольку с января по сентябрь рост ВВП составил лишь 1,3%. И главным фактором обеспечения этого роста остается потребление, в том числе и банковская розница. Правда, рост потребительского кредитования сейчас немного притормозил, во-первых, потому, что банки наконец-то обратили внимание на нарастающий уровень рисков, а во-вторых, сказался жесткий подход регулятора.

- Тот самый случай, когда впору сказать: и слава Богу, что подход этот ужесточился. Шутка ли — до 40% портфеля потребительских кредитов относятся к необеспеченным, а это — бомба с зажженным фитилем… Но, с другой стороны, в кредитовании предприятий такого роста ведь нет? Почему?

- Более того, здесь и темпы роста, и объемы падают. С одной стороны, потому, что нет спроса от предприятий, а с другой — и банковская система недодает кредитов реальному сектору, особенно когда речь идет о малом и среднем бизнесе. Банкам просто невыгодно их кредитовать — слишком большие средства приходится замораживать в резервах, да и стоимость заемных денег в таком случае возрастает. В итоге плохо всем: предприятие сидит без денег, а банковские деньги не работают, лежат мертвым грузом. Тут ведь как бывает: с иным предприятием банк работает уже не один год и отлично знает его платежеспособность, но по формальным признакам (нет залога, например) оно на первую категорию заемщиков никак не тянет. И в лучшем случае кредит ему дают под более высокий процент, а в худшем — не дают вовсе.

Да и сами предприниматели часто не рискуют занимать, потому что не видят реальной перспективы своего дела. И потому что рентабельность, даже по сравнению с первым полугодием кризисного 2009 года, снизилась — с 12,7 до 10,4%.

- Так это, как говорится, «средняя температура по больнице», а если брать конкретные предприятия, цифры, видимо, могут быть много ниже?

- Конечно. Но и это не все тревожные признаки. Уменьшился и финансовый результат деятельности предприятий, почти на 18%. И хотя предприятий, получивших прибыль, все-таки вдвое больше, чем убыточных, но 18 тысяч компаний, получивших убыток, это очень много, да и сам убыток — более триллиона рублей. Это без субъектов малого предпринимательства, а там ситуация не менее драматична.

- Но власть же постоянно декларирует идею поддержки малого бизнеса. И что получается в реальности?

- В реальности получается по-разному. И надо справедливости ради отметить, что правительство прилагает определенные усилия во благо малому бизнесу. И есть позитивные подвижки, в том числе по размыванию административных барьеров. С будущего года вновь созданным малым предприятиям и индивидуальным предпринимателям установлены налоговые каникулы. Или вот сейчас обсуждается выделение 100 миллиардов рублей на поддержку малого предпринимательства, за счет средств Фонда национального благосостояния, на возвратной основе. Пока решение не принято, но такова инициатива Минэкономразвития. Будем надеяться, что эту идею поддержат.

- Вот так и получается, что какие-то обнадеживающие меры — из будущего времени, а реальные трудности — из настоящего. И поэтому у каждого возникает классический русский вопрос: что делать?

- Так ничего нового я не скажу. Надо менять модель экономики, выводя ее из сырьевой зависимости. Неужели мы нигде, кроме добычи углеводородов, не можем преуспеть? Неправда это. Есть у нас достижения и в других отраслях, в том числе и в новых технологиях. Другое дело, что нередко они носят характер «прорыва», не включены в систему. А здесь требуется именно системный подход, потому что диверсификация экономики — задача, рассчитанная не на один день или даже год. Когда, например, мы говорим о создании 25 миллионов рабочих мест, сразу же возникает вопрос: а кто на эти места придет? Откуда мы возьмем квалифицированных инженеров, конструкторов, технологов, рабочих, чья подготовка отвечала бы современным требованиям? То есть к задаче экономической присоединяется еще и образовательная. И так по всем направлениям, почему я и говорю о необходимости системного подхода. О том, что нужно рассчитывать не только сиюминутные потребности, но и то, что понадобится стране через 5–10 лет. Если такой перспективный взгляд будет, появятся и инвесторы, готовые вложить средства здесь, в России, а не выводить их за ее границы.

- Но это еще и вопрос доверия, разве нет? Трудно ждать от бизнеса последовательных действий, если государство все время меняет правила игры и «сюрпризы» следуют один за другим.

- Я понимаю, о чем вы говорите, и РСПП уже высказал свою точку зрения и по изъятию накопительных пенсионных взносов, и по возбуждению уголовных дел без представления налоговиков. В обоих случаях не продуманы последствия, самое главное из которых — подрыв доверия к государству, к власти. А доверие — материя тонкая, нарушить его может даже какая-то сиюминутная мера, зато на восстановление порой требуются годы. Посмотрите, чем обернулось повышение социальных взносов для индивидуальных предпринимателей? Только за полгода их число сократилось на 474 с лишним тысячи. Не такой резкий, но тоже заметный отлив произошел и в сфере малого и среднего бизнеса. А ведь нельзя забывать, что в сегменте МСП сегодня занят каждый четвертый работоспособный россиянин. И хотя 25%-ная доля в общем обороте товаров и услуг по сравнению с 75–80% в развитых странах, кажется, невелика, но это все-таки четверть оборота! Неслучайно же во всем мире малый, в том числе семейный бизнес, считается основой стабильности и благополучия общества.

- Когда речь идет о сворачивании частного бизнеса, грешным делом закрадывается некое опасение: а может, это вообще политика такая: ставка на огосударствление экономики? Ну, примерно так, как произошло с нэпом?

- Не думаю, чтобы дело обстояло так драматично, но государства у нас в экономике действительно многовато. Разумеется, есть стратегические отрасли, контроль над которыми должен остаться за государством, есть и мегапроекты, которые без государственных вложений просто неосуществимы. Однако со всем остальным вполне может справиться частный бизнес — и этому есть множество примеров. Но ему нужно помогать, особенно на первых порах, поддерживать его по всем направлениям. Речь не идет о каких-то «тепличных» условиях — должны быть понятные, стабильные «правила игры», внятные перспективы, разумная налоговая политика.

Есть и еще один важнейший момент: государственные предприятия обязаны сами быть примером отличного управления и эффективной деятельности. Своего рода «маячками», на которые будет равняться частный бизнес. Пока же здесь еще много проблем.

- Ну да, если вспомнить 2008 год, когда именно на спасение госбанков выделяли огромные бюджетные средства, а потом выяснилось, что далеко не все эти деньги использовали по назначению…

Однако, Александр Васильевич, не хотелось бы заканчивать нашу беседу на грустной ноте. Чего вы ждете от будущего года?

- Прежде всего — здравомыслия и последовательности. Чтобы за словами сразу следовали конкретные дела. И чтобы власть и бизнес слушали и слышали друг друга. Это — основа взаимного понимания, а следовательно, и плодотворной работы. А она у нас — общая.

Людмила Коваленко, «БДМ. Банки и деловой мир»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 24 декабря 2013 > № 974254 Александр Мурычев

О том, как чувствует себя кредитор малого и среднего бизнеса, о том, как постоянное регулирование и выполнение требований государства серьезно выматывает ресурсы некрупного банка, рассказывает руководитель Форус Банка Стейси Шрейдер.

- Форус Банк уникален в своем роде. Его головной офис находится в Нижнем Новгороде. Возглавляет банк гражданка США. Акционеры – из различных стран. История банка началась в 1993 году, когда международная общественная организация Opportunity International совместно с фондом «Фора» «познакомили» Россию с микрофинансированием, учредив первую микрофинансовую программу в стране. И впервые приспособив методики, хорошо зарекомендовавшие себя в других странах мира, к нуждам и потребностям российского рынка… Стейси, согласитесь, это, скорее, исключение из правил – банк с акционерами из разных европейских и западных стран – открывает свой головной офис не в столице, а в провинции – в Нижнем Новгороде. У вас никогда не было идеи переехать в Москву? - Да, наш головной офис открыт в Нижнем Новгороде. Еще в 1993 году я начинала бизнес с одним американским инвестором, который хотел попробовать в Нижегородском регионе проект микрофинансирования. Я жила в Нижнем Новгороде и уговорила его начать проект именно здесь. Это была первая попытка заняться в регионе микрофинансированием. Тогда губернатором региона был Борис Немцов, который и оценил суть идеи. Многие политики и бизнесмены нас не поняли – они говорили, что региону для перспективного развития нужны заводы, а мелкие займы неинтересны. Но Борис Немцов сказал, что микрофинансирование – это как раз тот инструмент, в котором нуждается регион. Он помог зарегистрировать наш бизнес. Мы стали расширяться, осваивая новые территории. Когда мы создали банк, то встал вопрос о переезде в Москву. Мы поняли, что многие моменты приходится решать в Москве. Но в Нижнем Новгороде вести бизнес не так дорого. Так что наш бизнес остался в Нижнем Новгороде, хотя много времени мы проводим и в столице. У нас есть сотрудники, которые приехали в Нижний для работы в нашем банке из разных городов, в том числе и из Москвы.

- В состав акционеров банка входят граждане разных стран – Америка, Чехия, Нидерланды… Кто является вашими основными клиентами – предприниматели из каких регионов и стран?

- У нас 45 офисов по 28 субъектам России, охвачена почти вся западная часть России, кроме Москвы и Московской области. Наш банк активно обслуживает бизнесы и выдает микрозаймы. Мы не работаем в Москве и Московской области, потому что там другие клиенты и другая конкуренция.

- Стейси, вам удалось за эти годы из небольшой компании, занимающейся микрофинансированием, превратиться в банк, который разросся по всей стране. И во главе его стоит хрупкая женщина с другим менталитетом, культурой, языком. За счет чего вам удалось сделать такой мощный качественный и количественный скачок?

- С самого начала мной двигало, конечно, вдохновение. Если вы хотите добиться успеха в своем деле, необходимо верить, что непременно добьешься поставленной цели. Без этой веры и не стоит начинать ничего. Также необходимо быть терпеливым, уверенным в своих силах. Мы пережили и 1998, и 2008 года. Каждый раз мы стараемся стать все сильнее и сильнее. Ну и, конечно, нам важно развиваться, расти, не стоять на месте.

В разное время мы пробовали разные инструменты роста. Начинали мы с достаточно децентрализованной структуры. В шести разных областях работали шесть представительств. Но мы поняли, что растить шесть лидеров намного сложнее, чем иметь одного лидера с сетью филиалов. Потом мы стали банком. И для качественного и количественного развития стали активно привлекать опытных экспертов из разных стран. Я поняла, что люди, которые серьезно хотят с нами сотрудничать, разделяют наши ценности, корпоративную культуру. И таким образом сформировалась сильная команда.

- Когда вы стали развивать банковские услуги на территории России, было ли вам сложно понять клиентов, ведь существует разница менталитетов.

- Наши клиенты – это, прежде всего, малый бизнес. Среди клиентов малого бизнеса Америки и России очень много схожего. У любого предпринимателя есть цель делать что-то уникальное, свое. С одной стороны, это желание связано со свободой – предпринимателю хочется творить, создавать продукт или услугу и при этом самому развиваться, расти и быть свободным. А с другой стороны, предпринимателями движут потребности. Среди наших клиентов много женщин, которые когда-то работали на крупных заводах, а потом создали свои рабочие места. В 90-е годы много предпринимателей пришло к нам с производства. Желание расти дальше и обеспечивать не только себя, но и своих детей – это общее между американскими и российскими предпринимателями. Разница только в том, что у России с Америкой разные экономические условия.

- Мне часто приходится общаться с предпринимателями, которые постоянно сетуют на высокий процент в банках, не позволяющий им развивать свой бизнес. В ближайшее время ситуация не изменится в лучшую сторону?

- Нас это тоже очень беспокоит, и мы сами хотели бы сделать ставки ниже, но в этом случае возникает ряд вопросов. Первый – это сама стоимость средств. Если на Западе депозитная ставка около 1%, то в России ставка от 7% до 10%. Здесь уже базовая стоимость привлечения средств дороже, и во много раз. Второй момент – это стоимость ведения банковского бизнеса. Мы берем деньги у населения, поэтому над нами очень серьезный контроль: мы должны постоянно отчитываться, нас постоянно проверяют. Есть уровни регулирования, которые могли бы дать большую продуктивность. Постоянное регулирование и выполнение требований государства серьезно выматывает ресурсы некрупного банка.

Чтобы выдавать кредиты малому бизнесу, необходимо иметь повышенные резервы, в сравнение с банками, работающими с крупным бизнесом. Это означает, что к процентной ставке еще добавляется стоимость. Также прибавляется оценка актива и его риск – это расчет по капиталу. Мы быстрее съедаем наш капитал, потому что обслуживаем малый бизнес. Итак, операционные средства, которые мы тратим для ответов на запросы государства, и требования по резерву и капиталу для малого бизнеса – эти три фактора являются основами для ставки, которую мы можем предложить. Только после этого начинаются наши реальные расходы. Мы постоянно боремся с этим и очень хотим предложить более выгодные условия клиентам. Есть вещи, которые зависят от самих предпринимателей. Это к вопросу о количестве и объемах кредитов, которые они берут. Когда мы видим, что предприниматель берет много потребительских кредитов, это очень сильно повышает риск, поэтому ставка возрастает. Человек должен понимать, какая нагрузка на него ляжет в случае выплаты нескольких кредитов. Он должен иметь возможность самостоятельно управлять процессом выплаты кредитов. Если предприниматели будут осознавать, что бизнес имеет кредитные обязательства, которые следует выполнять, то в целом риск невозврата будет меньше.

- Уже несколько предпринимателей и экономистов сказали мне, что 2014 год будет непростым. Вы чувствуете ощущение тревожности среди своих клиентов?

- Мы видим осторожность предпринимателей и понимаем ее. Если смотреть на общие цифры закредитованности населения, то они в пределах допустимых норм. Но если смотреть на эти цифры без ипотеки, то сразу становится видно, что в России потребительское кредитования выше в цифрах, чем ипотека. На Западе же большинство кредитов – это именно ипотека. Во времена кризиса росла кредитная нагрузка на население. При этом доход вырос не настолько, поэтому кредитная нагрузка перевесила. После кризиса у нас был провал в выдаче кредитов, потому что люди боялись брать на себя обязательства, так как их пугала неизвестность, нестабильность. И следующий период – стали расти бизнесы, и люди снова стали брать кредиты на развитие бизнеса. В 2010–2012 годах в этом направлении был очень бурный рост. В 2012 году опять началась перекредитованность. Именно из-за такой нестабильной ситуации при выдаче кредита нужно учитывать две вещи. Первая – какой уровень кредитной нагрузки выдержит частное лицо или компания: управляемый он или нет. Второе – всей банковской системе России надо учиться работать в экономике и среде, где у людей есть большая кредитная нагрузка. Мы не привыкли настолько осторожно оценивать эту среду, потому что последние двадцать лет такой нагрузки не было.

Итак, в 2013 году экономика опять перестала быстро расти. Мы видим замедление. При этом у людей большая кредитная нагрузка, им надо делать платежи. Отсюда – этот страх и настороженность. Мы чувствуем, что людям сложно исправно платить долги каждый месяц. Иногда у клиента одновременно 15 кредитов! Это значит, что через день он должен делать какой-то платеж. Наша работа с такими клиентами заключается консолидации кредитов, чтобы ими было проще управлять. И человек бы делал платежи не чаще 2–3 раз в месяц. И чтобы сам ежемесячный платеж тоже был меньше. Ясно, что в обществе есть страхи и беспокойства, потому что в сегодняшней экономике присутствуют признаки 2008 года.

Я не думаю, что в будущем году Россию накроет большой кризис. Но мы же не привыкли жить со стагнацией: либо мы бежим на полном ходу вперед, либо падаем. Сейчас нас ждет период, когда рост экономики будет достаточно медленным. Но чтобы делать прибыльный бизнес, необходимо пусть медленно, но продуктивно расти. Если бизнес и экономика будут расти неэффективно, страну будут покидать иностранные банки, иностранный капитал. Это печально, но факт.

- Ваш банк представлен в 28 регионах страны. Расскажите про особенности работы на разных территориях.

- Интересные моменты есть в каждом регионе. Для нас самое интересное направление – это юг страны. В России есть большие города, но при этом количество предпринимателей на душу населения сильно отличаются в разных регионах. Более активно бизнес развивается на юге страны. Это дает нам более эффективную работу в южных регионах России. На юге можно найти намного больше предпринимателей, наших потенциальных клиентов, чем, например, на севере страны. И на юге предприниматели имеют более предпринимательский характер. На юге люди более эмоциональные и, можно сказать, «независимые». Их стремление работать на самого себя, нежели выполнять рутинную офисную работу гораздо больше, чем в других регионах.

- Стейси, какие бизнесы в плане кредитования проявили наибольшую активность в 2013 году?

- Транспорт продолжает расти. Розница стала развиваться намного медленнее. И относительно основного показателя продолжает падать. В зависимости от роста в экономике разные сегменты будут показывать и рост, и замедление, но пассажирский и коммерческий транспорт пока продолжают расти. В сфере услуг не наблюдается сильного роста. Розничная сфера очень быстро адаптируется. По статистике малый бизнес закрывается в течение первых двух лет. Те компании, которые переживают эти первые два года, впоследствии способны на разные изменения. Малый бизнес более гибкий, чем крупный бизнес, и ему легче адаптироваться под изменения на рынке. При оценке микробизнеса банки иногда забывают, что гибкость в России очень важна для предпринимателя.

- Когда вы развивали бизнес, вы развивались и сами, как профессионал. Откуда вы черпали профессиональную информацию?

- Я проходила дистанционные курсы за границей. Информация сейчас доступна! Самая интересная и острая – в Интернете. Федеральные и региональные банковские ассоциации дают столько информации, столько аналитики, которая очень важна для профессиональной банковской сферы.

- У вас огромный опыт работы с акционерами из разных стран. Каких акционеров следует избегать?

- Сейчас у нас акционеры европейские, из разных стран – Голландия, Чехия, Германия и ряд других стран Европы. И американские тоже есть. У каждого акционера разное видение по стратегиям развития банка. Акционеры должны четко определить, что они ожидают, свои приоритеты – только тогда будет ясность в развитии компании.

Главное здесь – две вещи. Первое – нужны люди, которые умеют слушать и слышать. И второе – люди, которые понимают реальность, то есть в нашем случае банковский рынок и бизнес. Начиная сотрудничество с акционерами, вы должны быть уверены, что будет поддержка и в хорошие, и в тяжелые времена. Чтобы конструктивно работать вместе и достигать результатов, важно не просто умение слушать, но и совместными силами находить ответы на вопросы. Требуется умение договариваться, находить компромисс. У меня был негативный опыт, когда между мной и акционером не было понимания. Соответственно, в трудное время не могли достичь того результата, который бы хотели видеть.

Каждый акционер несет культуру, менталитет своей страны. А мы работаем с акционерами из разных стран!Тем не менее, нам всегда было легко понимать друг друга, несмотря на то, что у каждой культуры есть свои особенности. Мой азиатский опыт и опыт сотрудничества с акционерами из Латинской Америки показал, что там более закрытое общение: некоторая информация может скрываться, недоговариваться. В этом плане легче работать с российскими коллегами, которые говорят прямо. Но сейчас настолько перемешан опыт компаний из разных стран, что выделить особенности акционеров очень сложно. Многое зависит от корпоративной культуры, откуда люди приходят, если мы говорим про разные страны. Корпоративная культура компании, к которой относится акционер, накладывает даже больший отпечаток, чем особенность страны.

- Какие моменты с акционерами следует обговаривать на берегу?

- На берегу необходимо проговорить, насколько регулярно будет проходить общение между управляющим и акционерами: например, раз в квартал. Это могут быть «живые» встречи, а может быть отчет раз в неделю. Необходимо сразу же обговорить, как часто акционеры планируют запрашивать обратную связь. Все моменты сотрудничества на берегу невозможно обговорить. Но роли необходимо определить сразу – роль руководства, его цели и задачи. И участие в прибыли акционеров.Если главные условия были расставлены правильно, то приоритеты можно будет обговаривать в момент изменений условий.

- Кто может выступать «арбитром» в случае споров между топ-менеджерами банка и акционерами?

- Я не вижу возможности арбитра в спорах между акционерами и директорами. От акционеров должны исходить четкие ожидания. Если у акционеров и руководства сходятся ценности, ожидания роста, прибыльности, главные показатели по бизнесу, то руководство должно само руководить бизнес-процессами, чтобы достичь этих проговоренных целей. Если же руководство не достигает цели, то никакой судья здесь не поможет.

- Часто акционеры ставят перед главой банка неадекватно завышенные цели. Что делать в этом случае?

- Неадекватно завышенные цели перед директором не будут ставить те акционеры, которые имеют понимание данного бизнеса. Если мы видим, что ожидаемый результат завышен, но его все равно возможно выполнить, то я сама бы пошла на это. Но это выбор каждого руководителя. Необходимо признать, что цели завышены, их будет сложно достичь, и сказать об этом акционеру. То есть объяснить ему, что вы приложите все усилия на пути к цели, но уже изначально предупреждаете, что есть вероятность недостижения конечного результата. Если же акционер не признает завышенность результата и сложность его достижения, то лучше не браться за это дело. Иначе будете крайним.

- Какая корпоративная культура царит в вашем банке?

- Корпоративная культура, ее понимание и разделение ее ценностей для меня – это номер один. Я бы не хотела работать в компании с корпоративной культурой, которая не подходит мне, моим ценностям и убеждениям. Наш банк по размерам меньше, чем большинство крупных банков. Но многих людей привлекает именно корпоративная культура. Важно, когда сотрудник в компании может быть самим собой. Это настоящее счастье! И мы верим в эту идеологию и развиваем ее. Это означает, что любой человек, который заходит в офис, будь то клиент или сотрудник, становится «нашим». И неважно, как он одет – просто или в дорогие бренды. Я всегда ценю достаточно открытые корпоративные культуры. И категорически против каких-либо сплетен, подстав и движений за спиной. Если мы не будем говорить открыто о том, что мы думаем, то не найдем правильного пути. Основные ценности для меня – это открытость и работа в команде, где царит взаимовыручка и поддержка, а не зависть.

Есть лишь две вещи, которые я не терплю ни внутри компании, ни с партнерами. Первое – это обман. Второй – отсутствие доверия между сторонами. Когда сотрудники доверяют тебе, то ты вместе с ними достигаешь результата. Многие не оправдывают доверия как люди и как профессионалы. Надо спросить себя несколько раз, ради чего ты идешь на риск, на обман, если к тебе есть доверие. У меня всегда есть доверие как к своим сотрудникам, так и к клиентам, партнерам, акционерам. Это залог успеха! У нас много иностранных акционеров. И им просто приходится нам доверять, ведь они практически ничего не знают о России. И если мы сделаем ошибку специально, то доверие будет потеряно раз и навсегда. Если же мы с партнерами прозрачны, но допускаем ошибку, то мы можем ее обосновать. И адекватные акционеры понимают, что от ошибок никто не застрахован. Так что этика деловых отношений и доверие – два залога успешного сотрудничества.

Нижний Новгород.

Марина Сипатова, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 23 декабря 2013 > № 974287 Стейси Шрейдер

Через год компания Intersoft Lab будет отмечать 15-летие. О том, что сможет предложить Intersoft Lab в год своего юбилея, рассказывает Валерий Чаусов, управляющий партнер компании.

– Традиционно в конце года принято подводить итоги. Чем памятен для вас был год 2013?– В первую очередь я хочу сказать о том, что конец текущего года дает нам повод порадоваться не только предстоящим новогодним праздникам, но и успешному завершению нескольких плановых задач. Нашим наиболее значимым достижением 2013 года я считаю модернизацию полного цикла автоматизированного управления прибыльностью на платформе «Контур» и методики ее внедрения.

Последние два года мы упорно трудились над обобщением нашего более чем десятилетнего проектного и исследовательского опыта, соединением его с лучшими мировыми практиками в области Business Perfomance Management и переложением на российские реалии. В результате изменения затронули реализацию практически всех базовых механизмов ИТ-приложений для управления операционной эффективностью и сокращения издержек банка, финансового планирования, ведения управленческого учета, расчета аллокаций, вычисления трансфертных доходов и расходов, а также бюджетирования хозяйственной деятельности. Таким образом была заложена основа для полнофункциональной ИТ-поддержки финансового контроллинга на всех уровнях управления. Это наше новое прочтение концепции систем поддержки принятия решений, которое в окончательном варианте заказчики смогут увидеть уже весной 2014 года.

Стоит сказать, что при существующем разнообразии методических подходов к организации управления результативностью бизнеса успех ВРМ-проекта зависит не только от палитры функциональных возможностей программных продуктов, хотя это, безусловно, важнейший фактор. Надо еще суметь поставить эти инструменты на службу интересам банка. Поэтому параллельно с улучшением ПО мы совершенствовали методику его внедрения. Основными целями было сокращение сроков реализации проектов и снижение их стоимости. Одновременно мы стремились организовать работу так, чтобы будущие пользователи системы с первых шагов вовлекались в процесс внедрения, вместе с нами «укладывали» методику банка в механизмы приложений, а к завершению проекта они уже могли эффективно владеть всеми новыми инструментами. Надеюсь, все получилось.

– А чем эти новые достижения компании IntersoftLab помогут банковскому бизнесу?

– Мы определяем свою роль как помощь банкам в удержании и укреплении их конкурентных позиций путем повышения внутренней результативности, то есть эффективного использования ресурсов и оптимизации бизнес-процессов. Стремление увеличить доходность бизнес-направлений, создать новые банковские продукты и предложить их рынку, привлечь новых клиентов интересными ценовыми предложениями обуславливает необходимость на регулярной основе моделировать, контролировать и анализировать показатели прибыльности и рентабельности банка в различных аналитических разрезах: по группам клиентов, продуктовому ряду, каналам продаж и т.д. Разложив показатели операционной эффективности на «составляющие», банк получает информацию для принятия решений, результатом которых станет оптимизация операционных моделей и снижение издержек за счет неиспользованных внутренних резервов. Решения, принимаемые на операционном уровне, должны соотноситься с бизнес-планами и бюджетами банков, поэтому важнейшими являются функции мониторинга их исполнения и внесения своевременных корректив. Реализация всех перечисленных выше задач – основное назначение ВРМ-платформы «Контур». Она опирается на финансовое хранилище данных, в котором консолидируется максимально полная и выверенная информация о деятельности банка, полученная изо всех учетных систем, а арсенал ВРМ-приложений позволяет вычислять и анализировать финансовые показатели, характеризующие «исторический аспект», и моделировать виртуальные сценарии развития бизнеса.

– Какие еще новинки 2013 года от IntersoftLab облегчат жизнь банковскому менеджменту?

– В этом году функциональность платформы «Контур» пополнилась модулями для быстрой подготовки аналитической отчетности и для осуществления функций контроллинга с помощью мобильных устройств. Последняя новинка естественным образом адаптирует наше решение для поддержки управления на уровне топ-менеджеров банков, широко использующих мобильные технологии для удаленного мониторинга деятельности банка, визирования платежей и т. д. Она уже доступна как на платформе iOS, так и для Android.

Что касается нового модуля для быстрого репортинга, то мы решали задачу самообслуживания бизнес-персонала банка в аналитике. По сути, мы дали в руки специалиста банка инструменты, которые позволят ему самостоятельно, не привлекая к процессу ИТ-службы, подготовить только с помощью мышки практически любой отчет на основе данных из хранилища «Контур». Это отнюдь не новая идея, которая декларируется всеми BI-поставщиками. Самым распространенным ее воплощением является всем известный и заслуженно уважаемый MS Excel. Поэтому мы постарались снабдить наше решение такими характеристикам, чтобы в использовании оно было бы таким же простым, как электронные таблицы, но при этом обладало бы визуальными возможностями конструирования произвольных запросов к базе данных хранилища или его витринам и позволяло работать с кубами с глубокой детализацией. Современные BI-платформы слишком переусложнены, чтобы выполнять роль рабочего места бизнес-специалистов, а ведь именно эта категория пользователей должна отвечать за контроль над аналитикой.

– А что-то можно сказать о методиках, которые поддерживает BPM-платформа «Контур»?

– Развитая прикладная функциональность нашего продукта позволяет поддерживать самые разные методики, применяемые в отечественных банках. Здесь в первую очередь мы ориентируемся на привычную практику банка-заказчика, если, конечно, в условиях не оговаривается необходимость разработать методику с нуля или модернизировать имеющиеся в банке наработки. Эти задачи мы также решаем в рамках BPM-консалтинга. Например, в BPM-приложении платформы «Контур», предназначенном для управленческого учета можно воспользоваться 20 готовыми механизмами автоматических управленческих корректировок по статьям доходов и расходов. Имея в своем распоряжении 8 методов расчета сроков фондирования, пользователь нашего продукта посчитает трансфертную стоимость ресурсов. Для аллокаций косвенных операционных расходов на объекты затрат можно применить векторные и матричные кост-драйверы, матрицы распределения, а также механизмы автоматического расчета значений кост-драйверов и т.д.

– Вы вскользь упомянули о BPM-консалтинге. В интервью, которое вышло на Bankir.Ru в декабре 2012 года, вы уделили этой услуге значительное место. Насколько широко вы ее использовали в 2013 году?

– В настоящее время практически ни один проект Intersoft Lab не обходится без BPM-консалтинга. В стандартный пакет консалтинговых услуг входит предпроектное обследование и формализация управленческих методик.

Задача предпроекта – подготовить банк в методическом, организационном и технологическом плане к автоматизации управления результативностью. Фактически на этом этапе мы моделируем информационное пространство и технологии работы сотрудников банка для достижения конкретных целей, поставленных перед проектом. Например, чтобы в будущем банк мог управлять прибыльностью банковских продуктов, клиентов, каналов продаж и выявлять влияющие на нее факторы, чтобы посредством управленческих воздействий на эти факторы снижать издержки и максимизировать прибыльность. Для этого мы изначально определяем, какой объем данных необходим для осуществления функций контроля финансовых результатов, какие потребуются расчетные механизмы, какие «белые пятна» существуют в методических подходах к измерению прибыльности, в доступности исходных данных и прочее.

В итоге мы строим карту проекта, которая показывает, как банк, находясь на текущем уровне методического понимания и организации процессов, сможет достичь поставленной цели с помощью ВРМ-инструментов. Про формализацию методик, как важную составляющую наших проектов, я уже упоминал в самом начале – это обязательное условие для глубокого вовлечения специалистов банков в проект, освоения ИТ-механизмов и понимания принципов работы ПО. Что же касается непосредственно разработки управленческих методик, то есть традиционной консалтинговой задачи, то ее мы тоже умеем решать и успешно решаем. И все же более эффективным нам видится подход, когда методики разрабатывают специалисты заказчика, а мы выступаем в роли их консультантов, советуем, какой принцип стоит применить, как была решена аналогичная задача в других банках и т.д. В итоге методика не является для банка «чужим продуктом» – она создается внутри кредитной организации, и ее сотрудники понимают и разделяют описанные походы.

– В чем принципиальное отличие консалтинговых услуг IntersoftLab от сервиса других консультантов?

– В том, что мы гарантируем, что методику банка, созданную при нашем участии, можно будет автоматизировать. Для удобства мы сразу описываем методику в терминах, которыми будет оперировать заказчик, работая с соответствующим ИТ-приложением платформы «Контур», и контролируем, чтобы информации было достаточно для формализации методики «под автоматизацию».

– А что можно сказать о сроках проектов, реализуемых IntersoftLab, на языке цифр?

– Предлагаемые нашей компанией методики внедрения нацелены на минимизацию сроков выполнения проектов в банках. Так, на реализацию полного цикла управления прибыльностью кредитной организации мы отводим 6–8 месяцев: автоматизация управленческого учета займет 2–3 месяца, трансфертного управления ресурсами – еще 3 месяца, столько же надо для ИТ-поддержки аллокаций косвенных расходов. Автоматизировать полный цикл бюджетирования хозяйственных расходов можно за 4–6 месяцев. Кстати, подробности об этом сравнительно недавно изложены на портале Bankir.Ru в рубрике «Клуб экспертов».

В основу быстрого внедрения BPM-систем в финансово-кредитных организациях заложено несколько принципов, следуя которым можно значительно сократить сроки проектов. Задача нашей методики внедрения – она представляет собой алгоритм действий специалистов банка и Intersoft Lab при внедрении каждого BPM-приложения – минимизировать непродуктивные потери времени в проекте. С данной методикой мы знакомим заказчика на старте проекта. В ней отражены такие особенности взаимодействий с банком-клиентом, как договоренность о терминологии, правила формализации управленческих методик в терминах системы, описаны этапы внедрения и готовая методика тестирования. С помощью методики тестирования специалисты в банке смогут проверить максимум вариантов использования нашего программного обеспечения, в том числе в тех модельных ситуациях, которых пока нет в практике конкретного кредитного учреждения, но не исключено, что они будут через какое-то время.

Возвращаясь непосредственно к особенностям внедрения нашего ПО, хочу сказать, что мы отказались от этапа разработки ТЗ, поскольку функциональность обновленной платформы «Контур» позволяет максимально использовать настройки ПО, минимизировав их доработку под проект. Результат – экономия времени.

– Приближается Новый год. Что вы хотите пожелать своим клиентам и посетителям портала Bankir.Ru?

– Год 2014 – год 15-летия компании Intersoft Lab. Мы надеемся, что эта дата станет еще одной важной вехой в истории компании, важным элементом которой мы считаем дальнейшее развитие доброго партнерства и настоящей дружбы с нашими заказчиками – представителями таких уважаемых банков, как АБ «Россия» ОАО, АКБ «АК Барс» Банк (ОАО), ОАО АКБ «Связь-Банк» ОАО, «Банк Русский Стандарт» ЗАО, Банк «Возрождение» (ОАО), «Глобэксбанк» ЗАО, «ОТП Банк» ОАО, АКБ «Транскапиталбанк» ЗАО, Банк «Санкт-Петербург» ОАО, АКБ «Новикомбанк» ЗАО, АКБ «Еврофинанс Моснарбанк» ОАО, «Росгосстрах Банк» ОАО, «ВБРР» ОАО, «Собинбанк» ОАО, «Фондсервисбанк» ОАО, КБ «РМБ» ЗАО, CКБ Приморья «Примсоцбанк» ОАО, Банк «Левобережный» (ОАО), АКБ «ВПБ» (ЗАО), АО «Банк ЦентрКредит» (Казахстан), АО «БТА Банк» (Казахстан), ОАО «Московская Биржа» и других. Желаю им в 2014 году укрепить финансовый успех, повысить прибыльность своего бизнеса, осуществить новые интересные проекты. А нашим новым, а также потенциальным банкам-заказчикам хочу пожелать уже в будущем году получить хорошую отдачу от внедрения технологий управления эффективностью бизнеса.

Всем посетителем портала я желаю здоровья, финансового благополучия, простого человеческого счастья. Год 2014 считается годом Лошади. А Лошадь – это олицетворение свободы, мощи, стремительности, а также надежности, верности, благородства. Пусть 2014 год станет годом свободного творчества, мощных решений, стремительного роста. И пусть вас окружают надежные друзья и верные соратники.

С наступающим Новым годом!

Андрей Лазарев, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 18 декабря 2013 > № 974255 Валерий Чаусов

Об истоках кризисного состояния, а также о возможных путях выхода из него наш разговор с первым вице-президентом Ассоциации региональных банков России, профессором Александром Хандруевым.

- Александр Андреевич, все-таки каково происхождение нынешнего спада — он «импортный» или местного производства?- Россия очень глубоко интегрирована в мировое хозяйство. Поэтому любой импульс извне не может не ощущаться.

Во-первых, потому, что у нас сняты все ограничения как по операциям платежного баланса по текущему счету, так и по счету капитала, а это означает, что российский рубль является свободно конвертируемой валютой. В последние годы Банк России в рамках перехода к инфляционному таргетированию минимизировал управление валютным курсом, и в силу этого любое колебание на международном валютном рынке вызывает и колебание обменного курса рубля.

Во-вторых, весомая часть прироста ВВП у нас формируется за счет чистого экспорта. Следовательно, потенциал российского развития в значительной степени зависит от конъюнктуры мировых сырьевых рынков.

В-третьих, Россия достаточно сильно зависит от иностранного капитала в плане поддержания темпов инвестиций в основной капитал. Но сейчас, в условиях повышенных рисков и неопределенности, капитал уходит из зон риска — с развивающихся рынков. К тому же Россия в силу целого ряда причин является еще и страной, куда капиталы не спешат и с точки зрения деловых настроений.

Эти факторы интеграции определили зависимость российской экономики от ситуации в мировом хозяйстве. А оно сейчас не в лучшей форме. Мир оказался в тисках долговых проблем. Причем особенностью нынешнего кризиса является то, что эти проблемы в большей степени ощутили промышленно развитые страны. Приходилось спасать целые государства от фактически банкротства. К этому добавилась сложная ситуация с единой европейской валютой.

Безусловно, ситуация на мировых рынках не может не отражаться на экономическом росте России.

- В таком случае почему, например, улучшение в экономике США — самой крупной, определяющей экономике мира — не спроецировалось на российскую экономику?

- Относительно улучшения ситуации в США не надо строить иллюзий и делать поспешных выводов. Власти любой страны всегда стараются распространять позитивную информацию, тем самым действуя на ожидания агентов. Прогнозы американской экономики очень неустойчивы. Да, есть тенденция снижения безработицы, квартальные значения инфляции пока не повышаются. Да, экономика находится на пути выхода из кризиса. Но сказать, что она решила свои проблемы, было бы преувеличением. За счет чего бы это? Во-первых, в США огромный государственный долг и дефицит бюджета.

Во-вторых, больших объемов достигло отрицательное сальдо платежного баланса.

В-третьих, ФРС проводит гигантскую денежную накачку. Это в основном повлияло на быстрый рост фондовых индексов. И нельзя исключать, что восстановление роста экономики происходит за счет надувания очередных финансовых «пузырей». Имеются основания полагать, что американская экономика не вышла из заколдованного круга, — восстановление экономики на основе кейнсианских рецептов лечения, путем роста государственных расходов и денежной эмиссии, усиливает дисбалансы, которые готовят почву для нового кризиса.

- Иными словами, ждать улучшения в российской экономике следует не раньше, чем развитые страны разберутся со своими проблемами?

- Внешние факторы не имеют все-таки определяющего значения. Да, они влияют на нашу экономику. Но играют, скорее, вспомогательную роль. Взять пресловутую «нефтяную иглу». Цена на нефть третий год держится на уровне примерно $100 за баррель. Уже третий год она растет темпами примерно 2–3% в год, а рост российской экономики при этом ослабевает. Вот на стыке 2010–2011 годов был скачок цен где-то 18%. И в том случае наша экономика отреагировала положительно. Ощутимая позитивная реакция стала проявляться только в ответ на скачкообразное повышение цен на нефть, а когда динамика цен уходит на плато, становится монотонной, мы видим, что рост замедляется. Наша экономика перестала однозначно реагировать на определяющий в прежние времена индикатор — повышение цен на нефть. Поэтому было бы крайним упрощением говорить, что именно внешние факторы предопределили заметное снижение темпов роста в российской экономике. Ситуация гораздо сложнее.

- Если не внешние факторы являются основной гирей, значит, внутренние. Какие?

- Образовались некие порочные круги, узлы противоречий, рубить которые, как гордиев узел, нельзя, а развязывать долго.

Проблемы накапливались многими десятилетиями, повторю — многими. И в последнее десятилетие лишь усугубились. Если Советский Союз в течение многих десятилетий был фактически изолирован от мирового торгового рынка — за счет чего поддерживать конкурентоспособность? Девальвацией рубля? Конкурентоспособность поддерживается только путем участия в соревновательном процессе. А если внутри страны государственные компании и госбанки ставятся в особые условия, то о какой конкуренции, о каком развитии малого и среднего предпринимательства можно говорить? Если преобладает эксплуатация природных ресурсов, опора на ренту, также нет нужды развивать что-либо еще. Если собственность роздана приятелям и строится капитализм, основанный на приятельских отношениях, а не на отношениях конкуренции, что можно получить?

- Вот и получили… И каковы они, основные узлы противоречий?

- Первый — опасная корреляция между уровнем инфляции и ростом экономики. Попытки стимулировать рост за счет внутреннего спроса оборачиваются ростом зарплат без соответствующего роста производительности труда. Что усугубляет инфляционные ожидания. И без того официальная инфляция — 6,7% — не отражает фактического удорожания цен: в ее расчет не входят лекарства, жилищно-коммунальные услуги, многое другое. Если составить адекватную корзину, то инфляция будет не ниже 10–12%, тогда как рост ВВП до конца года ожидается меньше 2%.

Такой разрыв между темпами экономического роста и уровнем инфляции означает, что Россия рискует оказаться или уже оказалась в стагфляционной ловушке. В 1970-е годы, в начале 1980-х в такой ловушке побывали промышленно развитые страны. Мало кто помнит, что в середине 1970-х инфляция в США составляла 15%, а темпы роста были очень незначительными. И все меры, направляемые на стимулирование количественного роста, приводили к росту инфляции. А меры, направляемые на подавление инфляции, приводили к спаду роста. Очень похожая ситуация зреет сейчас у нас.

Второй узел — исторически сложившееся преимущественное развитие добывающих отраслей. Российскую экономику в последнее время «вывозит» экспорт. Но я не стал бы однозначно клеймить «сырьевое проклятие». Благодаря этому «проклятию» страна сводит бюджет близко к нулевому дефициту и имеет пока возможность избегать широкомасштабных внешних заимствований.

Экспорт, основанный на эксплуатации природных ресурсов, позволяет нам решать бюджетные проблемы, но оказывает крайне неблагоприятное воздействие на структуру экономики, увековечивает ее «утяжеленность». Добывающая промышленность в отличие от обрабатывающей имеет более высокую фондоемкость и капиталоемкость. Прямые затраты на поддержание и развитие производства в добывающей промышленности выше, чем в обрабатывающей. Потому что надо обеспечить простое воспроизводство, а потом — расширенное. Каждую тонну нефти и каждую тонну газа мы добываем в условиях действия закона убывающего плодородия. Требуется больше ресурсов, больше затрат. Темпы добычи растут, а инвестиций не хватает.

Более того, начинает работать эффект масштаба. Капиталоемкость добывающей промышленности обуславливает высокую концентрацию производства. У нас примерно 400 предприятий дают до 80% и больше ВВП. А высокая концентрация производства — это естественная склонность к монополизации. Столь же естественны следствия этого — варианты установления особых отношений с государством, разного рода налоговые послабления. Государство ведь не может себе позволить зарезать курицу, которая несет ему яйца. А это приводит к так называемому риску злоупотреблений. К сожалению, говорить об улучшении ситуации с антимонопольным регулированием пока не приходится. Оно у нас очень слабое, неэффективное. Припомните хоть один случай серьезного расследования по завышению тарифов.

- К сожалению, не припоминается. Хотя иногда кажется, что любой студент юрфака способен аргументированно доказать факт завышения.

- Между тем эти ненаказуемо завышаемые тарифы фактически душат сопредельные сегменты. В экономике есть отрасли, которые инициируют рост издержек, и те, на которых эти издержки замыкаются. У нас к ним относятся сельское хозяйство и обрабатывающая промышленность.

Третий узел — серьезная проблема с рабочей силой. Это, во-первых, ее абсолютный дефицит, во-вторых, недостаток квалифицированной рабочей силы. И еще один момент — темпы роста производительности руда отстают от темпов роста зарплат. А это означает, что издержки ведения бизнеса в России будут оставаться очень высокими. И если высокомонополизированные отрасли имеют возможность упаковывать эти издержки в рост тарифов и перекладывать их на «соседей», о чем мы уже говорили, и тем самым преумножать их издержки, то у других сегментов экономики, у малого и среднего бизнеса шансов на выживание очень немного.

Четвертый узел. В России сложилась такая система институтов, при которой в самом сложном положении оказывается средний бизнес. Малый бизнес еще может как-то существовать. Но не дай бог достигнуть такого уровня, когда твой бизнес становится интересным для рейдеров разного рода. Поэтому бизнес развивается лишь до определенной точки. Делать инвестиции в России оказывается невыгодным. Поэтому Россия — это страна, которая характеризуется оттоком капитала.

- На ваш взгляд, делается ли что-то, чтобы развязать эти узлы?

- Насчет узлов не скажу. Но что-то делается. Идет распечатывание резервных фондов. Банк России, который на словах клянется верности целям таргетирования, на деле проводит очень мягкую денежную политику. Сейчас валовый кредит, который предоставлен коммерческим банкам, превысил значение кризисного 2009 года. Более того, из тех четырех триллионов рублей, которые ЦБ уже выделил, примерно 67% получили банки с государственным участием. Они, что, нуждаются в ликвидности?

Инструментом стимулирования экономики становится печатный станок. Идет накачка деньгами. И не только в России, к сожалению. Войти в такую политику легко — из нее выйти сложно.

Чем это закончится? Я убежден, что через какое-то время все страны столкнутся с ростом инфляции. Промышленно развитым странам она позволит решать долговые проблемы. Однако несмотря на ситуативную выгоду от инфляции, власти развитых стран будут просто вынуждены — по политическим и социальным соображениям — принимать антиинфляционные меры. Наряду с ужесточением денежно-кредитной политики будут приниматься меры по защите конкуренции.

В России совсем другая ситуация — высокая монополизация экономики. Если пытаться заморозить цены, появится дефицит. Всякое замораживание ведет еще к большему неравновесию цен, порождает дисбалансы, которые потом обернутся еще большими проблемами. Вы забыли, как цены на мясо и колбасу «пересматривали»? Этот вопрос мне хочется обратить к депутатам, которые собираются цены на бензин сделать регулируемыми. Ни к чему, кроме дефицита бензина, это не приведет. Это не метод борьбы с инфляцией.

И потом, эта денежная накачка за счет распечатывания фондов — куда она пойдет, кто окажется ее получателем? Инфраструктурные проекты, строительные подряды, которые курируют представители высокомонополизированных отраслей. Сектора с высокой добавленной стоимостью, малый и средний бизнес помощь вряд ли получат. Но сполна получат рост тарифов и издержек.

- По вашему мнению, господдержку в таком виде следует прекратить?

- Легкие и быстрые решения всегда самые привлекательные. И еще есть такая штука, как электоральный цикл, заставляющий политических руководителей делать выбор в пользу эффективных краткосрочных решений, которые оборачиваются усугублением кризисных дисбалансов.

Такой подход, к сожалению, характерен не только для России. Когда Кейнсу говорили, что политика накачивания экономики деньгами в долгосрочной перспективе приведет к инфляции, он отвечал: «В долгосрочной перспективе все мы умрем». Политики склонны решать текущие проблемы за счет долгосрочных последствий.

Я не удивлюсь, если очередным шагом у нас станет повышение налогов. Уже раздаются голоса, что принцип единой ставки в 13% себя не оправдал и нужно возвращаться к прогрессивной шкале. К чему это приведет? К тому, что эту шкалу начнут менять, когда удобно.

- Ну да, как с пенсиями сейчас.

- Да, очевидный произвол. А если нет стабильности налоговых правил — какая может быть стабильность в экономике? Какие вообще останутся стимулы для развития эффективного спроса?

Поэтому возвращаюсь к тезису, с которого начал. Проблемы, которые накапливались многими десятилетиями, не могут быть решены по принципу гордиева узла — разрубил и все. Рубить — это значит по людям. По зарплатам. По пенсиям.

- Вы видите какой-то адекватный выход?

- Не будем идеалистами — без государственной поддержки на данном этапе не обойтись. Я считаю, что России сейчас не обойтись без стимулирования, поддержания конечного спроса. А это вопрос инвестиций. Отрицательный эффект от отсутствия поддержки может перевесить последствия поддержки. Хотя, конечно, всякая поддержка влечет за собой риск недобросовестного поведения, воспитывает иждивенческие настроения. И это нужно понимать.

Но уж если вы идете на политику господдержки, то надо отказаться от модели экономики, основанной на приятельских отношениях. Ну что ты улыбаешься, а чего бы ты хотела?

- Я-то как раз хочу, чтобы наша экономика перестала быть кланово-приятельской. Только возможно ли это?

- Примеры Сингапура и Южной Кореи показывают, что наличие политической воли и формирование соответствующих «правил игры» могут давать положительные результаты. Да, сейчас не обойтись без господдержки, без государственных инвестиций. Но не надо делать из этого добродетели.

- Сейчас власти говорят о необходимости запуска принципиально новой модели экономики. Какой она вам представляется?

- Модель экономического роста не формируется указами президента.

Не надо изобретать велосипед. Драйвер большинства развитых экономик — малый и средний бизнес. Даже в самые суровые кризисы на этом уровне, особенно в сфере малого бизнеса, все равно идет экономическая микрожизнь, которая своим спросом дает импульсы «большой» экономике. В большинстве стран в основании пирамиды национальной экономики лежит именно малый бизнес — до 60% валового продукта. У нас пирамида перевернута.

П.С.

Я считаю, что России сейчас не обойтись без стимулирования, поддержания конечного спроса. Это вопрос инвестиций. Отрицательный эффект от отсутствия поддержки может перевесить последствия поддержки. Только не надо делать из этого добродетели

Легкие и быстрые решения всегда самые привлекательные. И еще есть такая штука, как электоральный цикл, заставляющий политиков выбирать эффективные краткосрочные решения, которые в итоге усугубляют дисбалансы

Существенный разрыв между темпами экономического роста и уровнем инфляции означает, что Россия рискует оказаться или уже оказалась в так называемой стагфляционной ловушке.

Марина Тальская, «БДМ. Банки и деловой мир», №12 (228), декабрь 2013 года

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 17 декабря 2013 > № 974253 Александр Хандруев

Частный интерес

Состоятельные клиенты российских банков предпочитают консервативные инструменты для приумножения личных капиталов

Private banking, один из самых закрытых секторов банковского рынка, сегодня показывает неплохой рост. Вместе с тем для того, чтобы продолжить оказывать своим клиентам качественные услуги по управлению частным капиталом, банкиры должны менять подход к своей работе. Дмитрий Брейтенбихер, вице-президент, руководитель направления private banking Банка Москвы, рассказал «Итогам» о нюансах работы рынка частного капитала.

— Дмитрий, какие тенденции наблюдаются сегодня на рынке private banking?

— В индустрии происходит ряд изменений. Это связано с тем, что ситуация на финансовых рынках становится все более неопределенной. Ведущие эксперты, экономисты, аналитики делают все более осторожные прогнозы, часто противоположные. Яркой иллюстрацией этому является неожиданное присуждение Нобелевской премии по экономике Юджину Фаме, Ларсу Питеру Хансену и Роберту Шиллеру.

— Что же тут неожиданного?

— То, что позиции лауреатов, получивших одну награду на всех, по одному и тому же вопросу радикально расходятся. Трудно представить в одной номинации создателя рациональной «теории эффективных рынков» Фаму и автора идеи иррациональных «эпидемий оптимизма» Шиллера. Это отражение того, что для частного банкира все сложнее становится найти ответ на вечные вопросы клиентов: куда вкладывать сбережения; в какой форме; как выбрать оптимальную структуру активов из огромного количества финансовых инструментов?

Другой важной тенденцией является существенное ужесточение регулирования и усиление требований к прозрачности операций клиентов private banking. Причем это касается не отдельно взятой страны, а достаточно широкого ряда юрисдикций, в том числе и традиционно считающихся офшорными. В качестве примера можно привести недавнюю ситуацию на Кипре или миграцию ряда клиентов из швейцарских банков в Сингапур и Гонконг.

Третьей значимой тенденцией, на мой взгляд, являются изменения в области технологий и информации. Еще 20—30 лет назад одним из основных факторов успешного инвестирования было обладание нужной информацией. В настоящее время существенно расширилось количество ее источников.

— Чего хочет клиент, пользующийся этой услугой?

— На мой взгляд, клиент через private banking хочет получить комплексный подход к вопросам управления капиталом, а также выстроить доверительные отношения с личным банкиром и банком. Первая задача решается с помощью инструментов финансового планирования. На их основе, а также при анализе баланса формируется комплексное предложение в виде долгосрочного инвестиционного плана с учетом юридических и налоговых аспектов, а также страхования от возможных рисков, пенсионного плана и вопросов наследования.

— Чем отличается состоятельный российский клиент от западного?

— Большинство состоятельных людей в России в отличие от классических рантье в западных банках сделали свой капитал самостоятельно и принимают активное участие в операционной деятельности собственного бизнеса. Клиенты отлично понимают риски собственного дела и доходность на каждый рубль инвестиций. При этом постепенно приходит осознание необходимости разделения личных накоплений и средств компании. В дальнейшем профиль клиента будет меняться, так как состояния будут передаваться по наследству. Здесь роль персонального банкира не только в создании оптимальной юридической структуры для наследования (хотя это и сейчас критически актуально), но и в том, чтобы человек, который получает наследство, был к этому готов. Оскар Уайльд сказал, что наследник должен обладать искусством делать деньги, и тогда ему это поможет, а если нет, то полученное богатство его погубит.

— Куда стремятся вложить капиталы наши соотечественники?

— Учитывая ситуацию в России и в мировой экономике, клиенты желают использовать личные накопления для инвестиций в достаточно консервативные инструменты: депозиты, сберегательные сертификаты, портфели облигаций (в первую очередь еврооблигаций), структурные продукты с гарантией защиты капитала, накопительное и инвестиционное страхование...

— Повлиял ли на число пользующихся private banking закон о запрете чиновникам иметь счета за границей?

— Безусловно, после принятия закона мы наблюдали некоторое движение в виде трансграничных переводов, но к радикальным изменениям на рынке это не привело. Помимо ужесточения требований государственного регулирования к значимым факторам можно добавить и повышение привлекательности крупных, в первую очередь государственных банков. А также изменение валютной структуры портфелей, увеличение доли инструментов в иностранной валюте, снижение ставок по депозитам, повышение интереса к консервативным инвестиционным инструментам и усиление трансграничной конкуренции. Я имею в виду тот факт, что разница в ставках по валютным депозитам в крупных банках России и за рубежом сократилась. Кроме того, значительно повысилась роль выстраивания доверительных отношений, многое теперь зависит от роли личного банкира, его профессиональных компетенций и рекомендаций.

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 16 декабря 2013 > № 964876 Дмитрий Брейтенбихер

Заместитель генерального директора по развитию бизнеса компании EPAM Systems Артак Оганесян рассказал в интервью Bankir.Ru, как банки стараются превратить соцсети в канал продаж и как предложить клиенту идеально подходящий банковский продукт.

- Строить IT вокруг клиента – это для банка просто новое «модное слово» или почти единственный способ быть сегодня конкурентоспособным? - Это жизненная реальность, которая образовалась после появления смартфонов и планшетов. Люди стали активнее работать через дистанционные каналы, и это резко поменяло все вокруг. Многие вдруг поняли, что банк – это не отделение из стекла и бетона, не офис и не очереди. Клиент сейчас работает оттуда, где ему удобно находиться, с тем устройством, которое ему привычно, и в то время, когда ему нужно.

- И, возможно, мобильных устройств даже может быть несколько одновременно.

- Да. Утром клиент смотрит на мобильном телефоне выписку по своим счетам, днем на работе со стационарного компьютера через интернет-банк выполняет банковские операции, а вечером, лежа на диване с планшетом, что-то покупает в Интернете. Это и есть омниканальность, о которой хотелось бы поговорить подробно. Банки только начинают «пробовать на вкус» эту новую философию в обслуживании клиента.

- То есть это возможность совершать операции в любое время, в любом месте, с любого устройства? Так вроде бы в этом нет ничего нового. Многие банки, играющие мускулами своей подчеркнутой технологичности, эти возможности своим клиентам предоставляют.

- Вы говорите о многоканальности. Она предполагает и начало, и завершение операции в одном из выбранных клиентом каналов. Омниканальность, как дальнейшая эволюция, подразумевает немного другое: клиент начинает операцию или цепочку взаимосвязанных действий в одном канале, продолжает в другом, а завершает в третьем – и этот процесс может быть растянут во времени.

- А если на конкретном примере?

- Например, клиент увидел в Facebook или Одноклассниках рекламу банка. Кликнул, попал либо на приложение, которое интегрировано непосредственно в социальную сеть, либо перешел на портал банка. Портал банка отслеживает этот момент и понимает, по какой рекламе и откуда пришел клиент. Поскольку понятно, что это не случайный визит, и есть интерес к конкретным продукту или услуге, то можно тут же «подхватить» профиль клиента из социальной сети и предоставить ему более детальное описание интересующего предложения, при необходимости сразу оформить заявку. Контактный центр банка также получит предысторию интереса клиента и сможет с ее учетом правильно построить коммуникации при дальнейшем развитии ситуации – например, сообщить о решении банка по оставленной заявке на мобильный телефон, предложить дополнительный сервис. Обслуживание клиента переходит из канала в канал, и на всем протяжении пути клиента ему предлагаются адекватные его интересам и предыдущим действиям услуги или продукты. Разработать сценарии и выстроить так процессы, чтобы все это работало взаимосвязано, – это и есть задача омниканальности.

- Кто-нибудь из банков так уже делает или пока это только теоретический пример?

- На западе бум омниканальности идет полным ходом, особенно в индустрии путешествий и развлечений и в электронной коммерции. Поскольку именно эти сектора первыми столкнулись с потерей клиентов в том смысле, что те не захотели тратить на них большое количество своего времени. Вот, к примеру, вы давно покупали билет на самолет или поезд в кассе или агентстве? Сейчас вся покупка билетов происходит в электронной форме. Мало того: клиенты хотят заказывать через Интернет, смартфон или информационный терминал дополнительные услуги, арендовать машину, регистрироваться на рейсы и поезда, копить мили, следить за своими бонусами, подключаться к программам лояльности. Поэтому здесь сейчас бум технологий.

Вторая индустрия, где есть похожая ситуация, – это электронная коммерция. Люди приходят в магазин, смотрят на вещи, изучают или примеряют их, но не покупают. Во-первых, через Интернет можно найти дешевле, во-вторых, многие сначала хотят почитать отзывы про эту вещь. Давно ли вы покупали что-либо без поиска отзывов? В результате магазины утратили свою «продавательную» роль – они превратились в шоу-румы, где можно посмотреть, потрогать, примерить, а потом заказать в Интернете. И вот здесь приходится использовать омниканальность, чтобы после такого ознакомительного визита в ваш магазин покупатель затем пошел опять-таки в ваш электронный магазин и именно там совершил покупку. Или, к примеру, осуществил бы покупку у вас через киоск самообслуживания или загруженное приложение в своем смартфоне. Банковский сектор по степени конкуренции очень похож на ритейл. Неудивительно, что банки начинают активно перенимать опыт, который показал свою эффективность в схожих условиях.

- Сейчас производители программного обеспечения предлагают широкую линейку решений для работы банков в социальных сетях, и с каждым годом все больше банков начинают их использовать, но пока мало кто может с уверенностью сказать зачем. Большинство называют это каналом коммуникации, а вовсе не каналом продаж. Как сделать, чтобы было наоборот? Возможно ли это в принципе?

- В этом смысле, опять же, банки повторяют путь индустрии путешествий. Когда западные туристические компании зашли в социальные сети, то сначала они получили сплошную книгу жалоб, а вовсе не канал продаж. Люди выплескивали в своих постах или комментариях полученный после общения с турфирмой или авиакомпанией негатив, и ни о каком продвижении бренда не было и речи. В итоги с помощью цифрового маркетинга удалось разделить работу с клиентами на два потока. Первый вобрал в себя все вопросы и жалобы, с которыми затем можно было предметно разбираться и тем самым менять отрицательное отношение клиента. Задача второго потока – рассказать о предложениях, связанных с продажей продуктов. У авиакомпаний есть для этого интересные аспекты системы лояльности, к примеру, «лайкнул» новость и получил баллы. Написал хороший отзыв – получил еще баллы. В итоге пользователей мотивируют не столько оставлять негативные отзывы, сколько подчеркивать в выбранном ими продукте или услуге хорошие черты, создавать положительный образ и фактически бесплатно рекламировать. Сюда же можно включить и геймофикацию (gamification): например, помог советом другому пассажиру для решения его вопроса или проблемы, о которой написано в соцсети, – получай дополнительные баллы. Получается, что сообщество клиентов самообслуживается.

Банки в силу своей большей консервативности пока не всегда к этому готовы. Хотя есть и исключения, к примеру, банк «Тинькофф Кредитные Системы». «Сбербанк» начинает двигаться в этом направлении. Конечно, полномасштабное предложение банковского продукта в социальных сетях сделать сложно – для этого там пока слишком маленький функционал, хотя постепенно банки начинают интересоваться более широкими возможностями. Тем не менее уже сейчас социальная сеть является площадкой, с которой как минимум можно перевести клиента на свой сайт, и этим надо пользоваться.

- Какие стратегические ошибки совершают банки в построении IT-архитектуры, которые впоследствии мешают им быть мобильными и быстро перестраиваться, быстро выводить на рынок новые конкурентоспособные продукты? Могут ли сторонние системные интеграторы подсказать и научить? Получается ли исправить ошибки относительно недорого?

- Намеренно таких ошибок никто из банков, конечно, не делал. Но есть различные объективные, субъективные и исторически сложившиеся факторы, которые прямо или косвенно повлияли на принятие ошибочных решений. В свое время банки внедряли систему для одних целей, а жизнь показала, что более актуально что-то другое. К примеру, ставка делалась на зарплатных клиентов, но в итоге клиенты «с улицы» оказались более интересными. В результате теперь многое приходится «допиливать» вручную, «подгоняя» системы под изменившиеся цели, потребности и задачи.

Кроме того, многие банки выбирали свои решения еще в прошлом веке, тяжело и не один год внедряли их, выстраивали инфраструктуру и старались оправдать инвестиции. Например, когда появилась необходимость дистанционно работать с клиентами через Интернет, на рынке не было особого выбора соответствующих решений. Банкам приходилось покупать «что есть», чтобы закрыть этот канал хотя бы с минимальным функционалом. Потом решения дописывались, модернизировались, частично заменялись. Аналогичных примеров можно вспомнить немало. Неудивительно, что сейчас инфраструктура банковских ИТ нередко напоминает клубок, хотя никто специально, естественно, не собирался его запутывать. Жизнь и приоритеты бизнеса постоянно меняются, ранее купленные решения перестают соответствовать требованиям дня, так что приходится вокруг них строить дополнительную инфраструктуру.

- То есть банки будут продолжать городить или ломать и строить все заново, модно и красиво?

- Никто не будет ломать, чтобы построить заново, – это слишком дорого и слишком опасно. Любые глобальные перемены чреваты неоправданными рисками. Некоторые банки могут на это пойти, если они радикально готовы менять модель бизнеса и учитывают все риски. Большинство же не будет ничего ломать – достаточно строить рядом и поэтапно мигрировать, либо модернизировать поэтапно.

- Уже никого не удивляют призывы мировых вендоров управлять клиентским опытом. Однако многие клиенты на себе чувствуют, что их клиентские профили в реальности учитываются мало или не учитываются вообще. Почему? Нет ли в этом какого-то конфликта интересов между бизнесом банка и его технологичностью?

- Конфликта не вижу. Наоборот: управлять опытом клиента – это интересно с точки зрения бизнеса, но часто мы видим, что продвигает это направление как раз именно ИТ-подразделение. Конечно, пока далеко не все клиенты чувствуют, что банк работает с ними с учетом их интересов, предыдущего опыта и других составляющих клиентского профиля. Просто пока этот путь только начинается. Для эффективного решения задачи нужна мощная интеграция различных систем, что позволит быстро находить и собирать информацию о клиенте из различных источников и представлять ее в «одном окне». На это банки средств не жалеют, поскольку для них крайне важно сегментировать клиентскую базу, персонализировать и формировать продукты под разные целевые аудитории. Решения, которые дают возможность собирать и использовать аналитику по клиентам, сейчас очень популярны – это и CRM-системы, и технологии Big Data, и средства для бизнес-аналитики и другие.

- То, что вы предлагаете и пропагандируете, называя омниканальным банкингом, – это, по сути, революция, на которую готов далеко не каждый банк. Это ведь надо поменять менталитет, быть готовым к истинной, а не декларируемой клиентоориентированности.

- Я бы не назвал это революцией. Наоборот, это эволюция, новый, логичный и совершенно естественный этап развития. Революция заключается в другом: клиент уходит в Интернет, и банк теряет с ним живой контакт «глаза в глаза». Для банка это опасно, поскольку клиенту фактически становится все равно, в каком банке он будет дистанционно обслуживаться (естественно, при примерно равных условиях по самим продуктам). Конкуренция пойдет на уровне, у кого более красивое мобильное приложение, более удобный интернет-банк, больше киосков самообслуживания. Другие критерии, к примеру, роскошные офисы или ребрендинги, в которые сейчас активно вкладываются банки, уйдут на десятый план. На чем стоят региональные банки? Именно на персональном контакте, когда клиент знает в лицо и по именам всех операционисток, а в особых случаях руководитель отделения может выйти и помочь советом.

Поскольку клиент не приходит лично в офис, банк теряет с ним прямую связь. Клиент начинает смотреть исключительно на цену и удобство сервиса. Некому уговаривать его открыть депозит, чтобы разместить неснимаемый остаток, как это может сделать опытный операционист при непосредственном общении и обслуживании, открыв карточку клиента. В Интернете банки пока не умеют уговаривать, считают, что клиент сам все найдет. Но парадокс в том, что если клиента не обхаживать, не предлагать ему что-то, то он и не будет это сам искать. Вот если бы последовало предложение, то вполне возможно он бы им и воспользовался. Банки пока не только этого не делают, но по большому счету и не знают своих подобных продвинутых клиентов, которые последний раз были в отделении пару лет назад.

Клиентом в Интернете надо управлять – аккуратно (чтобы не вспугнуть) и последовательно (чтобы довести до верного решения). Слово «верное» тут важно. Принятое решение должно быть выгодным и клиенту, и банку. Манипулирование клиентами в удаленных каналах также возможно – это игра на чувствах, на эмоциях, на сиюминутном спонтанном решении. Но один «клик» может привести к сделке, о которой клиент затем серьезно пожалеет и растрезвонит всему Интернету о жуликоватом банке.

- Все сейчас говорят, что розница – это драйвер роста банков и основное конкурентное поле. Но в большинстве своем это какая-то странная розница, состоящая из зарплатных проектов: фактически клиент выбирает банк совсем «не по любви». Тогда зачем все эти движения вокруг розничного клиента, если все равно его приведет работодатель из корпоративного сектора?

- Зарплатные проекты – это был первый драйвер розничного роста. Но банки не могут не заметить ситуации, когда зарплата приходит на карту и тут же улетает с нее на различные электронные и мобильные кошельки, другие банковские карты. Особенно это заметно в крупных городах, в регионах просто снимают через банкомат всю сумму до нуля. То есть клиент пользуется тем, что ему удобно, а не тем, что навязано работодателем. И тогда зарплатный банк – это всего лишь транзитные счета, не более того, а другими продуктами банка клиент не пользуется. Так что крупные розничные банки живут и развиваются вовсе не за счет зарплатных проектов.

- Пять лет назад вы говорили о финансовом супермаркете, прогнозировали, что банкам придется бороться за свой бренд на прилавке. Осознали ли они это?

- Пока нет. Они строят финансовые супермаркеты, в которых продают только свои продукты. Нет гипермаркета, где на витрине выставлены продукты различных банков. Но посмотрите – появился «Яндекс-Маркет», и это стало большой проблемой для сетевых ритейлеров, которые тоже считали себя очень крутыми ребятами. Клиенту ведь теперь даже не надо через поиск выбирать самую низкую цену – ему нужно просто зайти и выбрать то, что он хочет, из автоматически подобранных и отсортированных предложений. На западе финансовые супермаркеты построены по такому же принципу. Помните ролики с забавным сурикатом портала www.comparethemarket.com? Начинали они со сравнения страховых продуктов, сегодня там уже сравнение кредитных карт от разных банков и не только. К примеру, если человеку нужна страховка, он вводит свои данные на соответствующем портале – и ему предлагаются на выбор три самых дешевых варианта. Если, помимо стоимости, ему важна, например, надежность компании, то это будут одновременно три самых дешевых и надежных варианта.

- В одном из своих комментариев к статье про офисы будущего вы упомянули, что осознание опоздания в технологиях подступает незаметно. Как банку понять, что он опоздал? Как догнать?

- В том-то и дело, что эта точка очень зыбкая. Понять это можно, когда вдруг выясняется, что клиентская база уменьшилась, когда снизился оборот по клиентским счетам – это означает, что люди завели себе другие карты. Если растет оборот у конкурента, то это еще один четкий сигнал того, что или съедается доля на растущем рынке, или происходит отток клиентов. Степень опоздания, по сути, измеряется в деньгах и объеме клиентской базы.

- Как по вашим оценкам отразится на развитии розничного бизнеса банков кризис доверия? Не свернут ли все, кроме госбанков, свои «клиентоориентированные» IT-проекты?

- Сложно сказать. Если наступит кризис, плохо будет всем. Здесь опасность еще и в том, что кроме объективных причин, у кризиса есть и психологическая составляющая. Банки больше всего боятся, что большая часть вкладчиков заберет свои деньги, а ведь все модели управления рисками предполагают, что далеко не все вкладчики одновременно встанут в очередь за получением своих денег. Если включится эффект домино, банкам точно будет не до инноваций до того времени, пока не стихнет паника.

- Как встречают идею омниканальности банкиры, когда вы презентуете ее на профильных конференциях?

- Они думают, что омниканальность уже у них есть. Мало кто на лету улавливает разницу между много- и омниканальным обслуживанием. Мол, наш клиент также может позвонить в контактный центр, посетив сайт банка и оставив там заявку. Но разница в том, что специалист контакт-центра не увидит, что клиент только что был на сайте и начнет ему рассказывать про условия продукта, о которых клиент только что прочитал сам, и задавать вопросы, на которые клиент только что ответил в анкете-заявке. Общение на каждом этапе с клиентом с учетом введенной или рассказанной им ранее информации, с учетом его предыдущего опыта работы с банком, с учетом его предпочтений и интересов и вне зависимости от того, с какого устройства или по какому каналу обращается клиент, – вот ключевая характеристика омниканальности.

Чтобы построить омниканальность, необходимо модернизировать свою ИТ-инфраструктуру в плане интеграции систем, в частности, обеспечить выполнение сквозных процессов и мгновенное предоставление полной информации. Когда человек работает с мобильного устройства или через интернет-банк, то он не может и не должен ждать. Мы можем помочь банку решить эту задачу, проработать вместе с ним возможные путешествия клиента по реальным и виртуальным витринам и офисам банка, рассмотреть все возможные сценарии и обсудить маркетинговые механизмы, которые обеспечат отслеживание путей клиента к банковскому продукту и позволят управлять ими. Ну и, разумеется, поможем в выборе платформ, систем и решений, которые обеспечат все это в комплексе. Сюда же включаются подготовка электронного творческого контента, публикация по всем каналам целостного маркетингового сообщения по продуктам и услугам банка, отслеживание поведения клиента в различных каналах, аналитика посещений, маршрутов прохождения страниц сайтов или мобильных форм, навигация по онлайн-банкингу, измерение конверсии и отдачи от вложений в те или иные каналы, той или иной телемаркетинговой кампании, того или иного маркетингового сообщения, промо-акции, спецпредложения, а также сегментирование и персонализация клиента в электронных каналах.

К примеру, современные средства для цифрового маркетинга дают возможность отслеживать, с каких площадок пришел клиент и по каким ключевым словам, какие ресурсы генерируют клиентский поток и какой существует коэффициент конверсии посетителей в клиентов. В итоге появляется большая гибкость в персонализации предложений клиенту, вплоть до того, что ему можно показывать разную рекламу в зависимости от типа устройства, которое он использовал. К примеру, молодой мужчина зашел днем и с ноутбука – значит, скорее всего, сейчас он на работе, ему можно показать предложения по автокредитам, поскольку на работе мужчины любят обсуждать, кто на чем ездит. А если зашел вечером и с планшета – значит, лежит дома на диване, так что покажем ему тихую семейную картинку с уютным домом и рекламой ипотеки. Если же банк видит, что клиент оставляет большую часть зарплаты на карточке или не тратит ее полностью, то можно в интернет-банке аккуратно сбоку поставить ненавязчивую рекламу депозита или даже сделать персональное предложение. Конечно, это все очень упрощенно, но это показывает принцип, по которому работает цифровой маркетинг.

Сейчас даже по опыту EPAM Systems мы видим, что такие вещи становятся очень востребованными. В прошлом году мы приобрели в Штатах крупное маркетинговое агентство Empathy Lab, которое как раз специализируется на проектах по разработке цифровых стратегий и выстраивании цифрового маркетинга. Один из наших уже совместно реализованных проектов – это разработка системы по управлению благосостоянием клиента для западного инвестиционного банка. С ее помощью клиент может самостоятельно или при поддержке со стороны финансового консультанта задать свои финансовые цели, обрисовать свой профиль (возможности, ограничения, расходы, доходы и др.) и получить конкретные рекомендации по действиям, которые приведут к желаемым результатам. А потом последовательно их выполнять, следуя подсказками или корректировкам системы. Один клиент – молодой, хорошо зарабатывающий человек с целью купить крутую машину и каждый год отдыхать в экзотических странах. Другой клиент – семейный мужчина с двумя детьми, ценит стабильность и хочет переехать в трехкомнатную квартиру. Система для каждого из них подбирает и показывает наиболее подходящие банковские продукты. Причем вся информация подается красиво, интерактивно, без длинных и скучных анкет и вопросов. Клиент сам намечает путь, по которому пойдет, но банку нужно встретить его и в нужный момент предложить оптимальный продукт фактически со стопроцентной гарантией, что клиент им воспользуется.

Инна Рукосуева, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 9 декабря 2013 > № 974243 Артак Оганесян

Транскапиталбанк был корпоративным игроком, но несколько лет назад взял курс на обслуживание физических лиц, что потребовало ускоренного развития технологической платформы.

Какого именно, «Б.О» рассказал Валерий Шеин, вице-президент — управляющий директор дирекции информационных и платежных технологий Транскапиталбанка.

— Валерий, Транскапиталбанк в последнее время активно развивает розничное направление. Вы считаете, что это наиболее правильный путь? Как должны меняться IT, чтобы ему соответствовать?

— Я думаю, что банковский рынок будет расти за счет розницы. Корпоративный рынок уже сформировался, и если у нас не будет каких-то законодательных изменений, стимулирующих рост мелких предприятий, то остается создание новых нишевых продуктов, рассчитанных на еще плохо освоенные сегменты. Будут появляться также сложные продукты.

Для Транскапиталбанка развитие розничного направления является стратегическим решением. Конечно, мы не можем конкурировать с государственными банками по стоимости ресурсов, поэтому должны брать чем-то другим. Стараемся привлекать клиентов индивидуальным подходом, создаем новые продукты, ориентируемся на банки, которые достигают интересных результатов, стараемся идти в ногу с ними. Конечно, мы не сравниваем себя с розничными гигантами, но с универсальными банками, находящимися на близких позициях в рейтинге, вполне можем конкурировать. Сейчас мы очень хорошо работаем на рынке ипотеки, причем это достаточно низкорисковый сегмент. Потребительское кредитование мы раньше рассматривали исключительно как работу с сотрудниками наших корпоративных клиентов, но сейчас предлагаем его и массовому клиенту. У нас также достаточно неплохо развивается экспресс-кредитование, которое мы запустили буквально в июле этого года. Но мы не стремимся идти в высокорисковый сегмент, то есть не раздаем кредиты налево и направо. Для нас важно было сначала создать соответствующую методологическую и технологическую базу. В перспективе мы планируем также ввести онлайн-кредитование, то есть через интернет- и мобильный банкинг, для наших уже существующих клиентов. Но первоначально клиент должен приходить в банк для идентификации, как обязывает законодательство.

Вообще, в рознице нужно создавать платформу, на которой можно быстро формировать новые продукты. Сейчас, вроде бы, все известно, но мы видим, что за счет симбиоза можно получать довольно неплохую прибыль даже с одного продукта. Слабая технологическая платформа может стать существенным недостатком для универсального банка.

Основная задача для нас сейчас — поддержка розничного бизнеса для обеспечения удобства работы, автоматизации рутинных операций с целью сокращать издержки, чтобы наши фронтальные подразделения могли максимально уделять время клиенту, а не работе в системе. Важна эргономика системы, нужно поддерживать ее производительность на должном уровне, обеспечить возможность гибкой настройки продуктов для повышения их доходности и привлекательности.

— Гибкость — это часто употребляемое слово в отношении банковских систем, но под ней подразумевают очень разное. Кто-то говорит, что гибкая система — это та, которая позволяет проводить изменения за неделю, кто-то — за три месяца. Что вы подразумеваете под гибкостью?

— Это могут быть плавающие ставки, которые срабатывают при каких-то определенных обстоятельствах. Например, можно привязать продукт к ценам на нефть или золото. Гибкой я бы назвал систему, в которой такие изменения можно производить за несколько дней, без необходимости доработки. Потому что, если банк использует промышленную систему от стороннего поставщика, доработка означает необходимость оформить бизнес-требования, превратить их в техническое задание, согласовать это задание с поставщиком решения, который должен изменить код, потом нужно принять у него эту доработку, протестировать и запустить в продуктивную эксплуатацию. С первого раза может не получиться то, что мы задумывали. То есть это может быть большой и многоитерационный цикл.

Сейчас мы что-то можем изменить настройками, а что-то — нет. Всегда наступает момент, когда останавливаешься перед «стеной». К примеру, в вопросе создания продукта с плавающей ставкой мы столкнулись с тем, что система не может отслеживать цену на нефть — ее нужно вводить вручную. А «ручное» сопровождение продукта — это очень плохо, неудобно, оператор может ошибиться, а клиент потом предъявит претензии. К сожалению, системы имеют конечную функциональность, и глубоко параметризованной системы мы пока не получили.

— Для IT-директора традиционно важно не только развитие, но и сокращение затрат. Вы упомянули, что одна из первостепенных задач — избавление бизнеса от рутинных операций. Какая работа ведется в банке в этом направлении?

— Очень важна централизация, снижение нагрузки на филиалы. Например, избавление их от функций построения отчетности — ведь это непростой процесс, который нужно выполнять ежемесячно. Централизовав эту работу, мы можем высвободить персонал для другой деятельности. Уже сейчас у нас единая АБС, сквозные процессы, так что эта задача видится вполне решаемой. Например, можно создать единый бэк-офис где-нибудь в регионе, и он будет вести учет операций и готовить отчетность по всему банку. Некоторые банки уже сейчас используют такой подход.

Вообще мы стараемся максимально автоматизировать отчетность, чтобы она собиралась не вручную, а с помощью автоматизированных систем. При этом очень важно обеспечить контроль качества данных, получаемых из основных систем. Эта работа необходима, чтобы вовремя отправлять отчетность в ЦБ или использовать ее для принятия решений.

Но другая грань стоящей перед нами задачи — обучить сотрудников использовать то, что уже есть. Многое на самом деле уже внедрено, люди просто не используют часть функций, заложенных в системе. Для их обучения у нас создан корпоративный университет. На основе запросов пользователей мы составляем задания для него и формируем курсы по обучению.

— В розничном банкинге все большая нагрузка ложится на удаленные каналы обслуживания. Вы сказали, что собираетесь, например, вводить онлайн-кредитование. На базе какой платформы и какие еще планируете развивать ДБО?

— Наш интернет-банкинг наполовину, если не больше, — внутренняя разработка. Поэтому у нас руки развязаны, и мы сможем достаточно быстро его дорабатывать. Проблема стандартных продуктов в том, что под них написано слишком много вирусов. Мы с ними успешно боремся, но они все-таки тревожат. Именно поэтому мы приняли решение разрабатывать свою систему для физлиц — чтобы снизить интерес к ней со стороны киберпреступников.

В онлайн-интерфейсе у нас уже многое реализовано. Мы планируем предложить нашим клиентам он-лайн кредиты, онлайн-депозиты, задумываемся о внедрении функций PFM.

Для нашего интернет-банкинга разработан и уже доступен мобильный интерфейс для устройств на платформах iOS и Android, в дальнейшем планируем добавить платформу Windows Phone. Кстати, наше мобильное приложение успешно работает на недавно появившейся iOS 7.

— Насколько Транскапиталбанк считает целесообразным инвестировать в создание сети устройств самообслуживания?

— Сейчас у нас около 330 банкоматов. Сеть платежных терминалов мы развиваем гораздо более активно. Пока в ней около 250 устройств, но эту сеть мы развернули за два года. В следующем году количество терминалов Транскапиталбанка превысит количество банкоматов, которые и дороже, и менее прибыльны.

— Обычно для усиления розничного направления необходима существенная доработка скоринга.

— Наша скоринговая система позволяет принимать решения почти автоматически. Еще около двух лет назад мы подготовили платформу для массовой выдачи розничных кредитов на базе решения Capstone Decision Accelerator компании FIСO, с помощью интегратора «Неофлекс». Этим проектом мы по праву гордимся. В дальнейшем мы планируем на этой же платформе построить скоринг и для малого и среднего бизнеса, у нас уже разработана первичная скоринговая модель для этого.

— Какая АБС используется банком?

— У нас несколько банковских систем. Корпоративный бизнес, главная книга и, частично, отчетность реализованы в «Новой Афине». Но некоторые задачи розничного бизнеса мы не могли решить в этой системе, — например, отсутствовал блок по банковским картам.Поэтому для розничного бэк-офиса банк внедрил АБС Diasoft FA# Retail. Отчетность для ЦБ РФ мы тоже строим на платформе FLEXTERA компании Diasoft.

— Инвестирует ли банк в развитие фронт-офисного решения?

— Розничный фронт-офис в банке построен на базе системы Oracle Siebel CRM. У нас много планов по доработке фронт- и мидл-офисного решения. Сейчас на основе Oracle Siebel CRM мы автоматизируем блок операций по сбору задолженности.

— Каким вы видите развитие банковского бизнеса и банковских технологий в ближайшие годы?

— На мой взгляд, банковский бизнес будет идти в сторону развития удаленных каналов обслуживания, особенно мобильного банкинга. В настоящее время рост продаж смартфонов зашкаливает. Прибыль от продаж смартфонов сейчас больше, чем от продаж остальных телефонов. Скоро почти у каждого будет смартфон в кармане.

С другой стороны, добавление функций в удаленные каналы во многом зависит от законодательства. Если в нем будут соответствующие изменения, то и развитие ускорится. Например, очень важен вопрос идентификации клиента.

Еще одна тема, о которой сейчас много говорят — общение клиента с сотрудником банка посредством видеосервиса через какое-то устройство, не обязательно банкомат — это может быть платежный терминал или специальный киоск. Насколько такой способ взаимодействия будет востребован потребителем — еще предстоит понять, но со временем такие технологии будут появляться.

Конечно, сокращение количества офисов неизбежно, это хорошо заметно сейчас по Европе. Возможно развитие применения агентских схем продвижения услуг, без офисов. Это очень серьезная экономия для банков. Даже внутри офиса возможна существенная оптимизация, частичная замена традиционных функций электронными устройствами. Один кассовый модуль чего стоит. Его можно заменить устройством — депозитором, электронным кассиром, которое будет содержать небольшой сейф.

Игорь Костылев, «Банковское обозрение», №10 (177), октябрь 2013 года

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 6 декабря 2013 > № 974235 Валерий Шеин

Директор административного департамента АКБ Капиталбанк Дарюс Закараускас в интервью Bankir.Ru – о том, как региональный банк реализует свою стратегию по вхождению в топ-250 российских банков по активам.

- С момента прошлого интервью вашего банка порталу Bankir.Ruпрошел год. Что банку удалось реализовать из намеченных планов за это время?- Капиталбанком было открыто 22 офиса, запущены интернет-банкинг для физических и юридических лиц, пластиковые дебетовые карты, разработана новая линейка вкладов, запущены в работу пакеты услуг для юридических лиц. Банк начал предоставлять своим клиентам и новые сервисы: предоставление кредитной истории и формирование выписок из реестра ЕГРЮЛ. Капиталбанк также начал сотрудничество с негосударственным пенсионным фондом ВТБ.

- Каковы планы банка на 2013 год?

- Развитие инфраструктуры банка за прошедшие три года полностью закончено. Сейчас цель – оптимизировать расходы и увеличить комиссионные и процентные доходы.

- Каково сегодня желаемое соотношение залогового имущества при кредитовании малого и среднего бизнеса (МСБ) – недвижимость, автотранспорт, товары в обороте? Наращивая кредитный портфель предприятиям МСБ, банк готов снижать требования к залоговому обеспечению?

- Мы придерживаемся и дальше своей стратегии. 90% кредитов банка выдается под залог недвижимого имущества. Сумма кредита от 50% до 70% от стоимости залогового имущества.

- С 2013 года предприятия больше не обязаны предоставлять ежеквартальную бухгалтерскую отчетность в ГНИ. Требует ли ваш банк составления предприятиями-заемщиками ежеквартальной управленческой отчетности?

- Да, требуем. Насколько я знаю, этого требуют и другие банки.

- Какие банковские продукты кроме кредитования востребованы бизнесом и его владельцами как частными лицами?

- Востребованы также кредитные карты, денежные переводы, банковские гарантии, валютообмен.

- Чем вы привлекаете частных клиентов в офисы банка?

- Клиентский поток больше всего зависит от места положения офиса. Цены на банковские услуги похожие у всех банков. Если говорить о вкладчиках, то они приходят только на высокую ставку.

- У вашего банка уже открыты отделения в 9 российских регионах. В чем основные отличия банковского бизнеса в Ростовской области от соседних регионов?

- Можем только опираться на свой опыт и однозначно сказать, что управлять бизнесом в Ростовской области легче. Наверное, можно выделить Москву, где очень большая конкуренция, дорогие сотрудники и дешевые деньги. Региональному банку там сложно работать.

- У вас открыты отделения в Сочи и Новороссийске. Каким ваш банк видит «курортный банкинг»?

- Такой же, как и везде. Мы не находимся на пляжах Сочи и Новороссийска, поэтому особого отличия мы не видим.

- Как проходит обновление IT-систем банка?

- На сегодняшний день мы полностью внедрили «ЦФТ-Банк», и сейчас наша IT-система на несколько лет вперед опережает нашу величину и наши потребности. Сейчас просто работаем на ее поддержке.

- Если исключить банк «Центр-Инвест», то на рынке Ростова и области заметно 5 региональных банков, которые в основном обслуживают интересы бизнеса своих владельцев. Почему, по вашему мнению, в Ростове сложилась такая ситуация с региональными банками?

- Я не согласен с тем, что ростовские банки обслуживают только бизнес своих владельцев, этого не позволяют делать нормативы Центрального банка. К нам также приходят клиенты из других банков, то есть местные банки однозначно не завязаны только на бизнесе своих владельцев. Для того, чтобы выйти за пределы Ростова, нужны достаточно серьезные инвестиции. И это уже зависит от акционеров каждого банка – хотят они это делать или не хотят.

- Жив ли региональный рынок межбанковских кредитов?

- Жив только на уровне личных знакомств.

- В Госдуме уже много лет дорабатывают законопроекты о потребительском кредитовании, о коллекторской деятельности, о банкротстве граждан и ряд других, которые напрямую касаются банкиров.

- Да, насколько мне известно, в России проект закона «О потребительском кредите» обсуждается уже более 10 лет, похожая история с банкротством граждан. Закона о банкротстве граждан пока нет и во многих европейских странах, поэтому я не верю, что он скоро появится и в России.

- А какие законы, на ваш взгляд, особенно необходимы сейчас банковскому рынку?

- Что больше всего нужно конкретно, даже затрудняюсь сказать. Всегда хочется, чтобы закон был максимально прозрачен, чтобы не было места для импровизации в его трактовке, и чтобы закон соблюдал интересы обеих сторон.

- Ваш основной корпоративный клиент – это предприятия МСБ. Банк работает с этим сегментом бизнеса уже около 20 лет, хорошо с ним знаком. А какие основные проблемы у малых предприятий юга России?

- В каждой отрасли есть свои проблемы, но можно заметить и схожие. Непрозрачность, отсутствие бухгалтеров или финансистов достаточной квалификации, чтобы собрать полную и правильную информацию.

- В чем опыт ваших владельцев по развитию банковского бизнеса в Евросоюзе оказался полезным в России, а что, возможно, оказалось для них неожиданным?

- Приятной неожиданностью оказалось то, что суды работают достаточно быстро. Мы подошли к кредитованию очень консервативно. Пока наш опыт показывает, что беззалоговое кредитование в сегменте, в котором работаем мы, очень рискованно.

Ростов-на-Дону.

Владислав Лейбов, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 4 декабря 2013 > № 974240 Дарюс Закараускас

О том, как предстоящее вступление в Еврозону может сказаться на экономике и финансах Латвии, в интервью Bankir.Ru рассказывает министр финансов Латвии Андрис Вилкс.

- Г-н Вилкс, с нового года Латвия входит в еврозону. Какие сложности и выгоды ждут вашу страну после вступления?

- Не вижу серьезных проблем. Скорее, это дает нам большие возможности. Мы уже наблюдали, как в еврозону вступала Эстония, и это был очень хороший пример. Во многом мы очень похожие страны – те же люди, те же компании. Мы будем использовать весь тот опыт, который был в Эстонии, а также и Словакии и других странах. Сегодня мы стараемся объяснить людям все практические детали перехода, и думаю, что все будет в порядке.

- Насколько я знаю, в обществе есть опасения, что могут вырасти цены. Насколько они обоснованы?

- Если посмотреть на опыт тех стран, которые недавно вошли в еврозону, то влияние на рост цен было не больше 0,3% при инфляции 2–2,5%. Возможно, у нас инфляция может быть чуть больше, но это случилось из-за роста экономики. Экономика Латвии продвигается сегодня самыми быстрыми темпами в Евросоюзе – уже третий год подряд рост латвийской экономики составляет 5–5,5% в год. В этом году мы ожидаем, что рост экономики составит 4%. Последствия кризиса уже пройдены, и мировая ситуация положительно влияет на нашу экономику. Поэтому, если бы Латвия даже не вошла бы в еврозону в следующем году, то инфляция составила бы не выше 2%. Это нормально.

Конечно, мы делаем все, чтобы вступление в еврозону особо не повлияло на рост цен. Уже сейчас во всех магазинах цены указаны в двух валютах – латах и евро, и люди могут сами сравнивать, насколько правильно конвертированы цены.

- Что, на ваш взгляд, будет расти быстрее – цены или зарплаты?

- Зарплаты. Уже в этом году они вырастут на 5%. В следующем году мы ожидаем инфляцию, как я уже сказал, в 2%, и если это будет так, то зарплаты вырастут на 5–8%. Это вполне реально, так как цены очень стабильны.

Зарплаты уже начали расти, но очень медленно. Мы больше смотрим на продуктивность. Зарплаты должны расти вместе с продуктивностью, а не так как это было до кризиса 2008 года.

- И вместе с ценами?

- Именно с продуктивностью, а не с ценами. Почему в Латвии до кризиса были самые высокие цены в Прибалтике? Наверное, потому что в стране было больше денег, так как кредиты были легкодоступны, и было мало конкуренции.

У нас многие покупают вещи в Эстонии и Литве, потому что там дешевле. Бывает, что я и сам делаю покупки в Эстонии. Мне кажется, после того, как все прибалтийские страны вступят в еврозону, то цены выровняются.

Важно отметить, что цены росли как в прошлом, так и в позапрошлом году. Цены растут все время и во всех странах мира. Мы не можем обещать, что цены не будут расти, вопрос в том, чтобы переход на евро не повлиял на их рост. Вот что самое важное.

И еще. Когда у нас говорят о росте цен, почему-то не говорят о росте зарплат. Цены бы не росли, если бы не росла платежеспособность. Инфляция и зарплаты – я считаю, что два этих показателя надо рассматривать вместе. Если государство развивается, и растет экономика, то растут и зарплаты – где больше, где меньше. Мы не можем избежать инфляции, и чуда в течение нашей жизни не случится – цены не начнут падать. Цены будут расти. Главное, чтобы их рост был медленнее, чем рост зарплат.

- Какие перспективы ждут бизнес после вступления в еврозону?

- Думаю, что для бизнеса это будет хорошо. Когда случился кризис, то многие люди теряли большие суммы при конвертации валют. Это касалось и компаний, и частных лиц. Но в целом наша валюта еще с 2005 года была прикреплена к механизму валютного курса.

Думаю, что для бизнеса вступление Латвии в еврозону будет позитивным – у нас больше не будет валютного риска. Например, до кризиса банки выдавали кредиты предпринимателям с учетом риска, потому что были опасения девальвации лата. Поэтому кредиты были дороже на 10–15%. Сегодня опасений девальвации нет, и это значит, что для бизнеса банковские кредиты станут дешевле. Уже сейчас ставки низкие, а станут еще ниже.

Также нет никакого риска для инвесторов из России. Инвестиций из вашей страны все больше и больше. В торговых отношениях с Россией, Казахстаном или Азербайджаном мы все больше используем евро. Во время кризиса 2009 года у нас не было возможности привлечь финансирование Европейского центрального банка и использовать другие механизмы еврозоны. Поэтому мы были вынуждены обращаться за помощью в Международный Валютный фонд и Еврокомиссию. Если сегодня случится кризис, то такой ситуации не будет. Банки в Латвии чувствуют себя очень хорошо. Вступление в еврозону добавляет нам только уверенности и дает новые возможности.

- У вас нет опасения, что может случиться дефолт в США, и это вызовет волну очередного кризиса в мире?

- Я только что вернулся из Америки, беседовал там с людьми, которые хорошо знают ситуацию. Насколько я понял, там идет политический торг. Обама хочет помочь тем, у кого низкие доходы и нет возможности приобрести медицинское страхование. Но в США хорошо понимают, что не могут позволить это сделать в таком объеме, как хочет Обама. Республиканцы более заинтересованы в сбалансированном бюджете, чем демократы. В США уже 15% населения живет на пособия. Республиканцы, проиграв выборы, не хотят позволить Обаме продолжать субсидирование этих людей. Это некая спекуляция.

- Но есть еще государственный долг США. И он кажется многим астрономическим. В этом есть, на ваш взгляд, угроза?

- Да, он очень большой. Но дело в том, что ответа на этот вопрос в мире нет. Ни Китай, ни Россия, ни еврозона ничего не решат. Многие страны держат государственные бумаги в долларах, и доллар все еще является главной валютой на международных рынках и при инвестициях. Если пострадает Америка, то пострадают и все эти страны.

Мне кажется, что американская экономика и финансовый рынок настолько оперативны и конкурентоспособны, что они сами смогут найти более или менее сбалансированное решение в отношении бюджета. Долг будет расти, но не на душу населения, как в Ирландии, Греции или Италии, а в целом в США. Кстати, в Германии и Франции государственный долг составляет где-то от 80% до 90% от ВВП, а в Японии – 200%, но японцы доверяют своей стране, и там почти нулевая процентная ставка государственных облигаций.

У меня есть уверенность, что американская политическая система и госаппарат вместе с частным капиталом найдут какое-то решение. Я не опасаюсь серьезного кризиса. В Европе уже наблюдается некий экономический рост.

На совещании в Вашингтоне, где я присутствовал, обсуждалось, что может произойти в странах БРИКС, потому что в странах этого блока наблюдается спад экономического роста. Особенно заметны структурные проблемы в экономике Индии и Бразилии.

- Бывали ли случаи, когда директивы, касающиеся финансового рынка, полученные из Брюсселя, нарушали, по вашему мнению, интересы Латвии?

- Я думаю, что важно всегда искать компромисс. Мы не можем жаловаться на какое-то давление, хотя и зависимы от решений Евросоюза. С другой стороны, наше сотрудничество с ЕС в сфере еврофондов дает нам 3–4% инвестиций в год. Согласитесь, что это важный инструмент. Поэтому мы, как страна, получающая эти деньги, должны быть более дисциплинированы, чем страны, которые дают эти деньги.

Сейчас в ЕС существует практика планирования бюджета на три года, и если будут обнаружены какие-то нарушения в его соблюдении в какой-то стране, не важно, большая она или маленькая, то это будет преследоваться штрафом. Например, это уже случилось с Венгрией, где были задержаны выплаты фондов из-за нарушения финансовой дисциплины. Могу сказать, что Латвия считается одним из положительных примеров соблюдения дисциплины в этом плане. Так что мы не опасаемся штрафов.

Кроме того, существуют Маастрихские соглашения, которые нужно соблюдать. Важно отметить, что Латвия и Эстония – одни из немногих стран Евросоюза, которые превосходно придерживаются этих критериев.

По поводу некоторых директив – мы не всегда с ними согласны, и тут есть вопрос дискуссии. Но директивы могут меняться. В основном, если говорить о бюджетной дисциплине или банковском союзе, то директивы Евросоюза положительно влияют на европейские финансы. Они дают возможность следить за здоровьем банковского сектора.

На сегодняшний день более или менее стабильна ситуация на финансовом рынке в странах Скандинавии. Конечно, в южной Европе проблем больше. Но в Восточной Европе ситуация стабильная.

- Одна из латвийских партий предлагает ввести налог на нездоровую еду – чипсы и сахарные изделия. Как вы, как министр финансов, относитесь к такому предложению?

- Есть опыт других стран, где вводили подобные налоги. Например, в Дании. Правда, после года действия закон был отменен, так как датская экономика стала нести убытки, а привычки людей не изменились. Производители газировки и чипсов «ушли» в северную Германию, а поскольку границ в Европе нет, а люди мобильны, то закон ничего не дал – люди как ели чипсы, так и продолжали их есть, просто стали покупать их не в Дании, а в соседней Германии. Если мы примем подобные законы о налогах, то производители могут перенести производство в Эстонию или Литву.

- Но налог на газированные сладкие напитки у вас уже есть...

- Да, мы приняли его во время кризиса. Но сладкая газировка все равно нравится людям.

Возможно, в России такие налоги могут «пройти», не все россияне смогут поехать за границу и там покупать продукты, обложенные налогом. В Европе расстояния небольшие, и за два часа можно доехать от Риги до Таллинна, или из Дании в Швецию. Проще говоря, так могут поступать большие страны, а маленькие очень осторожны в таких вопросах.

- Вы член партии «Единство». Партийность не мешает вам быть министром?

- Нет, но все партийные министры более или менее соблюдают партийную дисциплину и программу. Здесь нет никакого противоречия, тем более, если ты сам автор партийной программы. С другой стороны, министр должен быть самостоятельным. Я не так много лет в политике, мне больше понятны бизнес и международные отношения, и в этом у меня может быть своя позиция. Я стараюсь поступать как менеджер и иногда могу высказываться по каким-то вопросам откровенно, и поиски компромисса у меня получаются более успешными, чем у других коллег министров.

P.S. Редакция благодарит авиакомпанию Air Baltic и Islande Hotel (Рига) за содействие в организации интервью.

Рига.

Андрей Морозов, специально для Bankir.Ru

Латвия. Евросоюз > Финансы, банки > bankir.ru, 15 ноября 2013 > № 977341 Андрис Вилкс

Компания-легенда на рынке информационных технологий отмечает свой праздник очередными достижениями.

9 ноября исполняется 24 года без преувеличения первой на российском рынке компании-разработчику программного обеспечения для финансовых институтов, организаций из сферы услуг и реального сектора экономики – ПрограмБанку. Для молодого по мировым меркам отечественного бизнеса почти четвертьвековая история компании – это существенный срок. А деловой опыт ПрограмБанка смело можно назвать уникальным.

Кадры решают всё «от Москвы до самых до окраин»

ПрограмБанк – это компания-легенда на рынке информационных технологий. По итогам 2012 года она вошла в пятерку крупнейших поставщиков банковского программного обеспечения в России, по версии IBS Sales League Table. А ее создатель и генеральный директор Евгений Хохлов в том же году был признан основателем отрасли банковской автоматизации в нашей стране.

Сегодня ПрограмБанк – это большая команда, куда входят 265 человек, работающих по всей России. И эти почти «триста спартанцев» своей ежедневной работой обеспечивают непрерывность бизнеса громадному количеству финансовых институтов в нашей стране, отвечая на вызовы экономического развития. Главный офис компании находится в Москве, филиалы – в Воронеже и Иркутске, дополнительное официальное представительство – в Орле. ПрограмБанк – это быстрорастущая компания, оборот которой год от года увеличивается в среднем на 15–20%.

Секреты успеха в бизнесе и выживания в условиях кризиса, по мнению ведущих экспертов ПрограмБанка, просты в формулировках, но сложны в достижении. Первый из них заключается в создании сплоченной команды профессионалов, товарищеской атмосфере внутри работающего коллектива и высоком уровне корпоративной культуры. «ПрограмБанк силен за счет внутреннего духа, который был всегда, – уверен Евгений Хохлов. – Мы живучи, потому что мы вместе. Я не могу сказать, что мы абсолютно самодостаточны, но у нас всегда был и есть иммунитет к внешним отрицательным воздействиям». К созданию сильной команды единомышленников-профессионалов компания шла много лет, и сегодня уже можно с уверенностью сказать, что результат приложенных усилий превзошел все ожидания.

В этом году ПрограмБанк открыл филиал в Иркутске. В процессе создания команды специалистов для продвижения компании в регионе акцент делался именно на корпоративные ценности. Директор по персоналу Татьяна Хохлова поделилась своим опытом организации представительства. После размещения вакансий ПрограмБанк получил около 30 резюме, 18 кандидатов были приглашены на обучение. Первоначальное обучение кандидатов в Иркутске проводилось очно, опытным сотрудником, который помимо знаний по банковскому делу и особенностям ПО, знакомил их и с корпоративной культурой.

После каждого из этапов обучения проводились собеседования-экзамены по Skype, причем на каждом этапе количество соискателей уменьшалось. В результате до квалификационного экзамена дошли только 12 человек, а на работу были взяты 6 претендентов по результатам проведенного вступительного испытания. «Мы взяли всех, кто прошел обучение и сдал экзамены, – продолжала делиться опытом Татьяна Хохлова. – Человек в процессе отбора общался с большим количеством специалистов. Оценка каждого из кандидатов складывалась на основе мнения не одного человека, а четырех-пяти профессионалов».

Многоступенчатая система отбора кандидатов не предусматривает конкурс на занятие должностей в точном смысле этого слова. «Мы берем всех, кто нам подходит, – подчеркнула эксперт. – В начале отбора заранее не лимитируется жестко, сколько из кандидатов будут приняты на работу по результатам обучения и вступительного экзамена. Все зависит только от того, как кандидаты себя проявят в процессе вступительных испытаний. Для ПрограмБанка качество и результативность работы с клиентами стоит на первом месте, поэтому все, кто готов продемонстрировать соответствие внутренним стандартам профессиональной деятельности и открытость новому опыту, обязательно принимаются в компанию на работу».

Менеджмент прекрасно понимает, что в организации должны быть не только опытные специалисты, но и новички с высокой мотивацией на развитие, обладающие большим потенциалом для роста компании в целом. «Наш опыт открытия филиала в Воронеже показал, что наличие персонала с разным уровнем квалификации – очень хороший вариант с точки зрения дальнейшего результата для компании», – объяснила особенности отбора кандидатов Татьяна Хохлова. Кроме того, такой подход позволяет относительно просто интегрировать в рабочий процесс молодежь. Сейчас в Воронеже работает около 40 человек разного возраста, опыта и уровня квалификации, но объединенные корпоративными ценностями и командным духом. И как показала практика, именно такой коллектив профессионалов достигает высоких результатов в достаточно короткое время.

В настоящий момент у ПрограмБанка два филиала – в Воронеже и Иркутске и дочерняя компания «Инсофт» в Орле. Кроме того, есть некоторое количество сотрудников, которые работают удаленно в других регионах страны. Руководство компании тему дальнейшего расширения и открытия филиалов обсуждало достаточно подробно. На первом месте в этом вопросе стоят даже не финансовые причины, а возможность создать приток в компанию талантливой молодежи. В дальнейшем руководство ПрограмБанка рассматривает возможность открытия филиала на юге России и на Урале.

Технологии должны быть окупаемыми и приятными

Вторым бизнес-секретом ПрограмБанка, ставшим залогом успеха на российском рынке, является приверженность концепции доступности технологий. Специалисты этой организации работают над тем, чтобы самые современные технологии и подходы были доступны не только крупным, но и небольшим банкам. Чтобы преимущества от вложений в новые технологии были доступным банкам как можно раньше. Примером применения такого рода подхода сегодня может быть предлагаемое ПрограмБанком итерационное внедрение. Директор по работе с клиентами и маркетингу Виталий Занин подробно описал его преимущества. Дело в том, что обычно внедрение АБС в финансовом институте требует около года планомерной работы в нормальном варианте развития событий. Быстрым внедрение можно назвать, если первый этап многофункциональной АБС начинает работать уже через 2–3 месяца после заключения контракта. Затем поэтапно подключаются очередные функциональные блоки, но само внедрение начинает приносить клиентам пользу и окупаться уже во второй квартал, фактически, задолго до того, как на платформу перейдут все бизнес-процессы банка. Именно такой подход получил название итерационного и был впервые применен в АПК «Нострадамус», а затем получил свое дальнейшее развитие в АБС «Центавр Омега». Эта платформа позволяет за месяц перевести филиал из оффлайн в онлайн-архитектуру и обратно. Современные банки, как правило, многофилиальные, поэтому им выгодно использовать именно такое программное обеспечение.

Помимо итерационного подхода, скорость внедрения определяется еще и особенностями архитектуры самого решения. Сутью всех современных решений ПрограмБанка является конструктор, который в состоянии быть «заточенным» под потребности конкретного финансового института. Причем практически каждое решение по мере усиления функциональности в процессе внедрения может быть доведено до самого высокого уровня. А окупаться при всей технологической сложности платформа начинает уже через 2–3 месяца: от правильно настроенного решения клиент сразу начинает получать отдачу. АБС «Центавр Омега» обладает и рядом других преимуществ. К примеру, она невероятно удобна в работе. К ней применим так называемый «критерий Стива Джобса»: система нравится пользователям. В ней все функционально, красиво и практично, рабочие места организованы согласно принципу «единого окна». Это решение вобрало в себя опыт «Центавра», «Гефеста», «Новой Афины» и даже достижения конкурентов.

«ПрограмБанк относится к компаниям, которые постоянно находятся в «кипящем слое» бизнеса — они не взлетают наверх, но и не падают вниз, – продолжает разговор Евгений Хохлов. – Этот «кипящий слой» приводит бизнес к движению вперед, развивает его и совершенствует. ПрограмБанк «кипит» уже двадцать четыре года, и это наше серьезное достижение». Вспоминая о тех проектах, которые стали прорывами в истории компании, эксперт подчеркнул, что устоять во всех исторических потрясениях, в кризисные периоды и в моменты резких взлетов удалось благодаря верности корпоративным ценностям – командному духу и стремлению технологически опередить время.

Илиада и Одиссея под покровительством Афины

По мнению генерального директора ПрограмБанка, первым прорывом компании является период, когда она создавалась. Именно в тот момент были заложены ключевые ценности, верность которым управленческая команда хранит до сих пор.

Вторым «испытанием на прочность» стал для всех 1998 год, когда проект «Афина», разработанный с такой тщательностью, стал требовать слишком много ресурсов. К тому моменту были всего 4 продажи комплекса «Афина», в том числе и в нижегородский банк «Гарантия», которым в тот момент руководил Сергей Кириенко. Ситуация ясно давала понять, что проекту нужны новые подходы к расширению клиентской базы. В тот момент у компании «Диасофт» клиенты были, а необходимого им решения не было. «Я позвонил Александру Глазкову (президенту компании «Диасофт»), мы поговорили, и в июне 1998 года возникла новая компания, которая в тот момент называлась «Диасофт+ПрограмБанк», – вспоминает Евгений Хохлов. – Дочерняя компания в известной степени унаследовала лучшие качества обоих родителей. У нас с «Диасофтом» очень разные корпоративные культуры, но проект удался. В этом году «дочка» отметила свое 15-летие».

Однозначно прорывным для ПрограмБанка был контракт с Московской железной дорогой (МЖД). Разумеется, это не банковская организация, однако опыт, который был получен в сотрудничестве с крупной государственной компанией, оказался бесконечно полезным. В процессе совместной деятельности второе рождение пережил проект «Нострадамус». ПрограмБанк помог МЖД в короткие сроки выйти из очень сложного положения.

В 2002 году с поста министра путей сообщения ушел Николай Аксененко. Пока он был у власти, железные дороги, как государственные учреждения, налогов в бюджет не платили. Однако после его ухода ситуация резко изменилась, и все железнодорожные организации обязали платить налоги. Быстро выяснилось, что на Московской железной дороге, охватывающей 12 субъектов федерации и более 300 организаций, кадровых специалистов по налогам просто нет. А оплачивать налоги она обязана на общих основаниях. Сделать проверяемую и достоверную налоговую отчетность для такой организации в короткие сроки невозможно, а любая ошибка при сдаче документов может обернуться судебным разбирательством об уклонении от налогов в особо крупных размерах. В результате МЖД в тот период вынуждена была ежеквартально платить порядка $30 млн. авансовых платежей по налогу на прибыль, что являлось чувствительной суммой даже для такой мощной организации. ПрограмБанк предложил свое решение проблемы на основе АПК «Нострадамус». Благодаря внедрению качественного программного обеспечения сводная отчетность стала «прозрачной» вплоть до отдельных низовых предприятий, основная масса ошибок выявлялась и исправлялась уже при вводе данных, а оставшиеся имели масштаб предприятия, а не МЖД. Кроме того, впервые была выстроена строгая и четкая система контроля самого процесса получения отчетности. В результате проведенных изменений, МЖД с полной уверенностью не заплатила очередной авансовый платеж, сэкономив почти 1,5 млрд. рублей. А для проекта «Нострадамус» этот опыт стал великолепной школой понимания того, что же главное в сводной отчетности. До сотрудничества с МЖД казалось, что самое главное – это правильная обработка данных. А после полученного опыта стало очевидно, что главное – это качество первичных данных. «Этот урок нам потом многократно помогал», – подчеркнул Евгений Хохлов.

Интересный и полезный опыт ПрограмБанк получил в 2007 году при сотрудничестве с банком ВТБ, готовящемся к IPO. В тот момент этот госгигант с формально жесткой дисциплиной осознал проблему самостоятельности филиалов, и оказалось, что финансовая составляющая их работы была не настолько тщательной, как хотелось бы руководству. Выход на IPO предполагал наличие понятной, прозрачной отчетности, которая может быть доступна заинтересованным инвесторам. Перед ВТБ встала задача, когда огромное количество данных по филиалам необходимо было «поднять» до уровня головного офиса. В июне 2006 года ВТБ заключили контракт с ПрограмБанком, и уже к 29 декабря все филиалы получили компакт-диски с необходимым программным обеспечением. Это многим представлялось невозможным, но к 31 января 2007 года в банке фактически впервые появилась единая, сводная, прозрачная и легко проверяемая отчетность по филиалам. В своем комментарии к отчету для инвесторов андеррайтер ВТБ выразил сожаление в том, что к финансовой группе в целом не был применен такой подход.

Третьим важным прорывом, не столько производственным, сколько культурным, оказался для ПрограмБанка кризис 2008–2009 годов. Он показал всей команде силу корпоративных ценностей. «Мы практически не потеряли коллектива компании, – продолжает свою мысль Евгений Хохлов, – хотя зарплаты сократились, поскольку доходы компании уменьшились. В организации почти не оказалось «перебежчиков», для которых компания ничего не значит, кроме зарплаты, и это большое достижение».

Делая прогнозы на будущее, генеральный директор констатировал, что на рынке в обозримой перспективе грядут существенные перемены. Уже сегодня меняется отношение к IT-расходам банка, причем в нескольких направлениях. С одной стороны, как, например, в Сбербанке РФ, эти расходы могут быть сами по себе достаточно велики, чтобы их сокращение стало заметной экономией бюджета банка. Однако гораздо важнее другое. В постоянно меняющемся мире новые направления бизнеса все быстрее усваиваются конкурентами, а значит, период их высокой рентабельности непрерывно сокращается. И только немедленное создание IT-поддержки этих направлений позволяет извлекать из них эту рентабельность.

Но эти стремительно разрабатываемые IT-решения в дальнейшем требуется интегрировать во все более усложняющийся IT-рельеф действующей АБС банка. Сложность и трудоемкость решения этой задачи также постоянно растет, и в некоторых случаях соответствующие затраты оказываются сопоставимыми с экономическим эффектом от инноваций. Именно это противоречие и должно будет разрешаться переходом к АБС, основанных на жесточайшей стандартизации внутреннего информационного обмена между различными компонентами АБС, использованием информационных шин и повышением технологической гибкости коммерческих банков за счет использования BPM-движков (Business Process Modelling). Именно за таким подходом будущее современного программного обеспечения для банков. «Мы прекрасно понимаем это и уже готовы отвечать на такие вызовы времени», – подытожил свой рассказ Евгений Хохлов.

// Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 11 ноября 2013 > № 977316 Евгений Хохлов

Об инновационных сервисах, специфике корпоративного кредитования, поддержке малого бизнеса и партнерстве с нефтяными компаниями Bankir.Ru рассказал председатель Западно-Сибирского банка Сбербанка России Александр Анащенко.

- Александр Григорьевич, подошел к концу третий квартал 2013 года, и уже можно говорить о результатах проделанной работы, о сбывшихся прогнозах и достижениях. Какие успехи за истекший период вы бы назвали самыми яркими? Каковы размеры ваших розничного и корпоративного портфелей на сегодняшний день?

- Действительно, большая часть года уже позади, и наши результаты за 9 месяцев дают право с уверенностью говорить о том, что мы выполним намеченные планы. Кредитный портфель корпоративных клиентов за три квартала текущего года вырос почти на 20% и перешел отметку в 230 млрд. рублей. Особой гордостью для нас является увеличение портфеля в блоке кредитования малого и микробизнеса на 40%.

Хочу также отметить важную роль, которую играет наш банк в финансировании региональных инициатив. Так, около 20% кредитных средств предоставлено предприятиям госсектора, в том числе и на покрытие дефицита окружного бюджета.

Мы активно работаем с корпоративными клиентами, которые являются драйверами, точками роста для экономики и развития региона. Нашими партнерами в этом году, к примеру, стали ряд дочерних предприятий НК «Роснефть» по всей Западной Сибири.

- Какой авторитетный партнер! Вести дела с такой компанией – это не просто показатель качества работы или престижа, но и большая ответственность.

- Да, вы правы, это большая ответственность, но, прежде всего, очень интересная по своим масштабам и задачам работа. Наша команда воодушевлена сотрудничеством с таким партнером, и мы искренне заинтересованы в развитии гармоничных и эффективных отношений c НК «Роснефть», готовы помочь по всем вопросам. А когда за дело берутся неравнодушные, мотивированные на успех люди, то результат будет ощутимым и долгосрочным, вот что важно.

Надеемся, наша совместная деятельность послужит прекрасным примером успешного партнерства отраслевых лидеров – крупнейшей нефтегазовой компании и финансового института страны – и реализуется в плодотворном многолетнем сотрудничестве. Сейчас мы подписываем первые соглашения. На расчетно-кассовое обслуживание в Сбербанк перейдут около 40 дочерних обществ НК «Роснефть». В рамках зарплатного проекта будет эмитировано около 12 тыс. карт. В перспективе планируется взаимодействие по таким направлениям, как валютный контроль, торгово-экспортное финансирование и документарные операции, банковские гарантии.

- А если говорить о других секторах экономики?

- Наш банк является одним из крупнейших кредиторов строительной отрасли тюменского региона. В 2013 году мы приняли решение о финансировании программы жилищного строительства в Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах. Интересным направлением, имеющим важное значение для развития делового климата, является финансирование объектов коммерческой недвижимости. Западно-Сибирский банк Сбербанка России занимает лидирующие позиции в этой сфере: только за последний год мы профинансировали строительство около 350 тыс. кв. м.

- Столь масштабную поддержку в регионе, вероятно, только ваш банк и может себе позволить. Большие проекты – это сфера интересов самых крупных игроков кредитного рынка, что вполне естественно. Однако хотелось бы узнать, как обстоят дела с кредитованием малого бизнеса, ведь именно этот сегмент предпринимательства оказывает существенное влияние на деловой климат региона и является своеобразным индикатором инвестиционных настроений.

- Малый бизнес – это наше ключевое и весьма перспективное направление. Нам есть чем гордиться. Как я уже говорил, мы увеличили портфель кредитов в сегменте малого и микробизнеса на 40% – до 38 млрд. рублей. И перед нами стоит амбициозная цель – к концу года прирасти по объему портфеля на 60%, до 43,7 млрд. рублей. Поэтому мы вполне оправданно 2013-й объявили для себя «Годом малого бизнеса».

Также хочу отметить, что мы открыли в этом году четыре Центра развития бизнеса (ЦРБ). Для удобства предпринимателей они расположены на главных улицах города, оборудованы парковкой, интернет-кафе и конференц-залами. ЦРБ предоставляют клиентам дополнительные сервисы, направленные на развитие и повышение эффективности их бизнеса: в частности, услуги партнеров банка — страховых, лизинговых и консалтинговых компаний, фонда поддержки предпринимательства. До конца года планируем открыть ЦРБ в Тобольске, Нижневартовске, Сургуте, Нефтеюганске, Надыме, Омске. Мы хотим и дальше удерживать лидирующие позиции Западно-Сибирского банка и не только удовлетворять потребности клиентов, но и предвосхищать их.

- А какие из проектов текущего года вы бы назвали особенно запоминающимися из-за их уникальности?

- Думаю, для команды корпоративного блока крайне интересным стало участие в организации размещения еврооблигаций группы компаний (ГК) «Борец» совместно с Deutsche Bank и Morgan Stanley. Помимо нас в команду также входили и эксперты из Sberbank CIB.

ГК «Борец» является одним из мировых лидеров в области нефтяного машиностроения и специализируется в сфере разработки, производства, реализации и сервисного обслуживания оборудования для добычи нефти. Сумма реализованного Западно-Сибирским банком при поддержке команды Sberbank CIB проекта по размещению ценных бумаг составила $35 млн. Благодаря совместным усилиям с 12 по 18 сентября представители компании «Борец» проводили встречи с инвесторами в Швейцарии, Великобритании и США. Могу с уверенностью сказать, что данный проект дал нам бесценный опыт в области операций на финансовых рынках и успешный старт сотрудничества с холдингом «Eastlink Lanker Group – Борец».

- Действительно уникальный опыт. А как обстоят дела в розничном блоке?

- Здесь тоже есть ощутимые достижения. В августе произошло знаковое для нас событие – розничный кредитный портфель преодолел рубеж в 200 млрд. рублей. Сегодня мы выдаем каждый второй ипотечный и автокредит в нашем регионе. Также в третьем квартале достигнут исторический максимум по объемам выдачи жилищных кредитов – свыше 14 млрд. рублей. Срочный кредитный портфель увеличился на 20%, что в денежном эквиваленте равно 36 млрд. рублей. Таким образом, общий объем розничного портфеля на сегодня превышает 207 млрд. рублей. Населению Тюменской и Омской областей, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов за январь-сентябрь выдали около 200 тыс. кредитов на общую сумму 96 млрд. рублей.

В сфере автокредитования при нашей поддержке реализован интересный проект – инновационная торговая площадка «Car365». Это интернет-портал, где можно купить и продать автомобиль в режиме онлайн. Клиент получает возможность быстро найти авто и выбрать оптимальный вариант кредитования, при этом в рамках партнерских программ на ряд новых автомобилей действуют специальные процентные ставки от Сбербанка, а производители предоставляют скидки от 3% до 5%. Сейчас «Car365» охватывает автомобильные рынки Уральского федерального округа и соседних регионов. В списке партнеров более 140 компаний, в том числе автодилеры Тюмени, Омска, Сургута, Нижневартовска, Нового Уренгоя, и порядка пяти тысяч автомобилей российского и зарубежного производства. Считаем, что эта площадка – качественный рывок в сфере автопродаж.

Прорывные результаты есть и по другим важным направлениям. Западно-Сибирский банк реализовал крупнейший в Сбербанке проект по интернет-эквайрингу с авиакомпанией «ЮТэйр». Мы обеспечиваем онлайн-оплату авиабилетов на официальном сайте компании по картам Visa, Visa Electron, MasterCard, MasterCard Electronic. Даем возможность пассажирам «ЮТэйр» с комфортом покупать авиабилеты из любой точки мира 24 часа в сутки. Оплата проходит в считанные минуты. Современные системы защиты Сбербанка обеспечивают высокую степень безопасности платежей.

Если говорить о зарплатных проектах, то доля Западно-Сибирского банка в структуре Сбербанка составляет 40%. Нашими партнерами стали свыше 20 тыс. предприятий Тюменской и Омской областей, Ямала и Югры. В обращении находится более 800 тыс. зарплатных карт, эмитированных Западно-Сибирским банком. Каждый второй работник бюджетной сферы и каждый четвертый представитель коммерческих структур в нашем регионе получают зарплату на карту Сбербанка. Объем перечисляемого фонда оплаты труда на карты достиг рекордной отметки в 29 млрд. рублей в месяц, увеличившись в сравнении с прошлым годом на 25%.

- У вас громадное количество клиентов, и я как раз хочу поговорить о том, как же вам удается справляться с такими объемами работы. Вопросы клиентского обслуживания для Сбербанка в целом, по стране, со всей справедливостью можно назвать всегда актуальными. Хорошо известно, какие амбициозные цели поставил в этой области Герман Греф. Как далеко продвинулся в этом плане Западно-Сибирский банк Сбербанка?

- В центре нашей работы всегда находится клиент и его потребности. Сбербанк открыт для общения и конструктивной критики, и мнение клиентов о качестве предоставляемых услуг очень важно для нас. От клиентов мы получаем оперативную информацию о трудностях, с которыми они сталкиваются, и принимаем необходимые меры, чтобы им помочь.

- Звучит красиво, но что конкретно предпринимается в этой области?

- Мы создаем систему управления качеством сервиса на всех уровнях, обучаем персонал новым стандартам обслуживания, проводим оценку качества работы с помощью клиентов и внутренних контролеров.

В частности, на постоянной основе все сотрудники проходят обучение по программам, которые развивают навыки продаж, и тренинг «Стандарты сервиса». Большое внимание уделяем соблюдениям правил общения с клиентами. Ежемесячно специалисты, ответственные за уровень сервиса, и независимые эксперты из числа «таинственных покупателей» проводят оценку полученных навыков у сотрудников офисов, мониторят качество клиентского обслуживания. По итогам 3-го квартала Западно-Сибирский банк занял третье место среди всех территориальных банков Сбербанка за высокую оценку качества обслуживания со стороны клиентов. Считаю, что именно забота о сотрудниках, проявленное к ним внимание помогают формировать у них такое же неравнодушное отношение к клиентам.

- Реализовать поставленные амбициозные цели невозможно без эффективной кадровой политики. Хотелось бы узнать, на основании каких принципов вы формируете свою команду?

- Прежде всего, это должна быть команда единомышленников, близких мне по духу людей. Команда лучших профессионалов на финансовом рынке, клиентоориентированных, эффективных и умеющих «зажечь» людей на новые победы. У каждого руководителя есть план персонального развития, мы нацелены на постоянное профессиональное и личностное самосовершенствование, а это является залогом успеха как в бизнесе, так и в жизни. Очень важная составляющая для наших менеджеров – наставничество, воспитание других лидеров.

- А какие качества в сотрудниках вы цените больше всего?

- В коллегах ценю активную позицию, неравнодушие и желание помочь. Когда сотрудники банка заинтересованы в формировании долгосрочных и доброжелательных отношений, воодушевлены работой и тем, что сегодня им удается делать что-то лучше, чем вчера, то клиенты это чувствуют. Если мы заряжаем клиентов позитивным настроем, то они остаются с нами навсегда.

- Расскажите о стратегии, которой придерживается ваш банк на рынке. Сегодня фокус внимания организации сосредоточен на розничном или на корпоративном блоке? Куда движется Западно-Сибирский банк Сбербанка?

- Сбербанк – универсальный банк, мы не фокусируемся на каком-то одном направлении. Для нас равную ценность имеет сотрудничество как с частными клиентами, так и с корпоративными. Акценты делаем на повышении качества обслуживания, эффективности работы, снижении издержек.

Конечно, мы продолжим совершенствовать технологии, чтобы предоставить клиентам быстрое и максимально комфортное обслуживание. Время совершения операций, время пребывания клиентов в офисе банка будет неуклонно сокращаться. Оно уже минимальное – не более 7 минут в 90% случаях, просто впереди гораздо более глобальные изменения. У клиентов должна быть возможность в любое время и в любом месте воспользоваться необходимыми услугами – пополнить баланс сотового телефона, перевести денежные средства знакомым и родственникам, открыть вклад для накопления.

- Вы имеете в виду реализацию принципа 24/7/365?

- Совершенно верно. Мы уже сейчас работаем именно в таком режиме и повышаем мобильность клиентов. Им не надо подстраиваться под график работы филиала банка: многие операции можно совершить через Интернет, «Мобильный банк» или сервис «Автоплатеж».

За год мы серьезно продвинулись в развитии услуги «Автоплатеж ЖКХ», которую запустили год назад первыми в стране. А сегодня у нас уже более 200 тыс. пользователей этого сервиса, еще 600 тыс. клиентов подключили «Автоплатеж» сотовой связи.

Этой осенью мы первыми запустили «Автоплатеж» по погашению дифференцированных кредитов. Кроме того, в автоматическом режиме можно платить за Интернет, телевидение, домашний телефон, коммунальные услуги, детский сад, осуществлять таким способом добровольные платежи в Пенсионный фонд, пополнять вклады, перечислять деньги в адрес благотворительных фондов, оплачивать задолженности по ИНН.

В настоящее время, после успешно реализованного пилотного проекта в северных городах, готовимся запустить уже на всей территории Западной Сибири «Автоплатеж» по штрафам ГИБДД.

Если говорить в целом, то мы планируем охватить услугой «Автоплатеж» все регулярные платежи. Это сервис европейского уровня: клиенту нужно иметь только карту Сбербанка и подключить услугу «Мобильный банк», а остальное – забота банка. Все расходы контролируются, отчет о платеже приходит по sms. Очень удобно.

- Сбербанк является очень важным финансовым институтом в любом регионе России. Его политика способна менять инвестиционную привлекательность, инфраструктурную составляющую, да и облик в целом любого субъекта Российской Федерации – это очень большая власть, которая всегда сопряжена с большой ответственностью. В преддверии «Дня Сбербанка» интересно узнать, о каких реализованных проектах вам особенно приятно сегодня вспоминать? Какие из них были самыми сложными, интересными, важными для развития региона?

- Мы ведем большую работу в области частно-государственного партнерства, реализуем крупные инфраструктурные проекты в Западной Сибири. Так, при участии нашего банка в Тюмени ведется строительство транспортной развязки по ул. Монтажников, реконструкция аэропорта Рощино. Мы финансировали строительство торгово-развлекательных центров в городах Нягань и Новый Уренгой, принимали участие в строительстве моста на остров Русский в рамках саммита АТЭС, в строительстве олимпийских объектов.

Активно взаимодействуем с руководством Тюменской области и северных округов по проектам государственно-частного партнерства. Такой тип сотрудничества позволяет нам выступать соинвесторами важных для региона инфраструктурных и социальных проектов, а правительство предоставляет государственную поддержку их реализации. В этом году, к примеру, мы финансировали строительство 7 детских садов на территории Тюменской области на общую сумму более 1,5 млрд. рублей.

Сбербанк занимает более 60% на рынке сбережений. И важно, что все деньги вкладчиков вливаются в экономику региона. Приятно осознавать, что мы причастны к повышению качества жизни этого края.

- Сбербанк многое делает для обучения предпринимателей: постоянно проводит семинары с известными экспертами, создан и уже функционирует портал «Деловая среда». Знаю, что вы еще реализовали собственный региональный проект «Механика бизнеса». Расскажите о нем подробнее.

- Да, это удачный проект, который получил известность среди тюменских предпринимателей. Мы услышали много хороших отзывов и слова благодарности. «Механика бизнеса» – это пятидневный бесплатный обучающий курс. За несколько этапов обучение прошли около 100 начинающих и действующих предпринимателей. Они изучали правовые, бухгалтерские и налоговые аспекты предпринимательства, учились прорабатывать бизнес-идею, эффективно продавать товары и услуги, грамотно выстраивать коммуникации. Самые успешные участники получили возможность оформить кредит в Сбербанке на льготных условиях.

В следующем году мы намерены продолжить этот проект. Зачем это нужно Сбербанку? Мы заинтересованы в том, чтобы клиенты были успешными, «переходили» из категории микробизнеса в малый, из малого – в средний и далее в крупный. Как это сделать? Считаю, что путь здесь только один: нужно формировать партнерские отношения еще на старте, когда клиент только начинает делать первые шаги в бизнесе.

- Многие связывают перемены в Сбербанке с приходом на пост его главы Германа Грефа. Как вы считаете, какие решения Грефа наиболее существенно повлияли на успешное развитие Сбербанка?

- Его решение прийти в Сбербанк. Конечно, формирование команды единомышленников. Греф поменял мое мироощущение – это факт. Он запустил уникальную по своим масштабам и темпам программу преобразований. В России других таких примеров нет. В результате: клиент стал абсолютным приоритетом банка. Хоть «на старте» в это никто не верил, мы решили проблему огромных очередей, улучшили качество сервиса, поменяли пространство в наших офисах, и клиенту стало удобно. Многие офисы стали работать по выходным.

Еще один важный посыл, который адресует Герман Греф всем сотрудникам Сбербанка, – воспитать в себе лидера. Под этим подразумевается не формальное лидерство, которое дает высокая должность и полномочия, но ответственное личное лидерство, управление самим собой. Лидер тот, кто может «зажечь» всех работающих рядом действовать так же. Лидерство без титулов – это именно та установка, которая вдохновляет меня и наш коллектив.

// Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 6 ноября 2013 > № 977361 Александр Анащенко

Жизнь взаймы

«Ни у банков, ни у нас нет достоверной информации о зарплатах россиян», — говорит гендиректор Национального бюро кредитных историй Александр Викулин

Одним из немногих драйверов роста экономики, как считают эксперты, остается потребительский спрос. Покупать наши граждане, что и говорить, любят. Но все чаще — в кредит. Что происходит на рынке потребительского кредитования, «Итогам» рассказал генеральный директор Национального бюро кредитных историй Александр Викулин.

— Александр Юрьевич, в этом году в первом полугодии рост потребительского кредитования составил 15,9 процента. Это сейчас самая быстрорастущая отрасль в российской экономике. С чем это связано?

— На это влияет много факторов. Самый главный — мы растем с очень низкого старта. По сути, развитие потребительского кредитования в нашей стране началось только в 2000-х годах. С нуля расти всегда легче, чем тогда, когда в стране все население уже закредитовано и перекредитовано. Отмечу, что у нас довольно развитое законодательство, имеющее отношение к кредитованию. В первую очередь я имею в виду закон о кредитных историях. Теперь банки могут оценивать свои кредитные риски более точно. Кроме того, за последние 5—10 лет наши банки усовершенствовали свои механизмы кредитования. То есть подходят к заемщикам индивидуально, и ставки для каждого из них различны. Такого, как раньше, когда за плохих заемщиков платили хорошие, уже нет. Наконец, сами банки живут в условиях жесточайшей конкуренции. Это заставляет их бороться за каждого платежеспособного клиента.

— Зато пугает другое. При таком потребкредитовании не происходит адекватного роста рынка розничных услуг. На что в таком случае идут деньги?

— «Мгновенные», оформленные прямо в магазине, и денежные кредиты занимают 48 процентов в структуре обязательств населения. Еще 13 процентов приходится на кредитные карты, 25 и 14 процентов — соответственно на ипотеку и автокредиты. Кроме того, уже появилась значительная доля граждан, которые берут новые займы, чтобы погасить старые. Рост количества таких заемщиков заметен. Хотя пока и не критичен.

— Давайте определимся с терминами. На мой взгляд, закредитованность — это ситуация, при которой большая часть населения в силу разных причин теряет способность платить по долгам банкам. А на ваш?

— Вы не правы. В классическом понимании закредитованность — это превышение допустимого уровня соотношения ежемесячного платежа по кредиту и ежемесячного дохода заемщика. Например, если он больше 50 процентов, то считается, что долговая нагрузка для человека запредельна. Так полагают американцы. И, на мой взгляд, правильно.

— Александр Юрьевич, в отличие от США разрыв в доходах самых богатых и самых бедных в России грандиозен. Он один из самых больших в мире. Получается, что при определении уровня закредитованности мы не можем брать среднюю зарплату и судить о ней по объему выданных кредитов к ВВП.

— Я говорил про соотношение кредитной нагрузки и конкретной зарплаты. Поэтому разницы, получает человек 100 или 10 тысяч, в данном случае нет. Если человек платит 20 процентов, то у него все равно остается 80 процентов. Мы, к сожалению, не можем рассчитать классическую закредитованность. Потому что ни у банков, ни у нас нет достоверной информации о зарплатах россиян. Проблема в том, что заемщики приходят и, заполняя заявку на кредит, предоставляют справку с места работы о своих доходах, но эти документы часто подделывают. Совсем недавно читал интервью президента ВТБ24 Михаила Задорнова, в котором он говорил, что если бы у банков была информация о доходах, то ставки по кредитам могли бы сразу снизиться на 0,5—1 процент. Это существенно. Но информация эта есть только в Федеральной налоговой службе и в Пенсионном фонде, а они ее не предоставляют. Хотя такая информация нужна еще по другой причине. В случае форс-мажора погашение кредита для человека может оказаться не первоочередной задачей. Ему надо платить за свет, за воду. В конце концов, одежду надо покупать. Поэтому я говорю не о кредитных обязательствах, а об уровне текущей долговой нагрузки человека. И если банки будут знать ее, то изобретать что-то новое нам не придется.

— При нынешнем росте потребительского кредитования через какое время может наступить порог закредитованности?

— Трудно сказать. Кредитами пока охвачено, по разным оценкам, от 60 до 80 процентов экономически активного населения. То есть рынку еще есть куда расти. Правда, в то же время увеличивается и количество людей, которые одновременно обслуживают два кредита и более. Но пока я бы не сказал, что ситуация близка к критической.

— Что означает рост количества людей, которые обслуживают одновременно несколько кредитов? Они пытаются перебиться до зарплаты?

— Такие люди идут не в банки, а в микрофинансовые организации (МФО). МФО, кстати, тоже с нами сотрудничают. Даже назову вам их точное количество — 864. Они запрашивают у нас кредитные истории заемщиков. Плюс с нами работают все без исключения банки, занимающиеся кредитованием. Так вот, банки не дают людям займы, чтобы перебиться до зарплаты. Когда кредитор смотрит кредитную историю человека, то видит, сколько у него действующих кредитов, сколько он по ним платит в настоящее время. И если размер кредитных платежей превышает определенный уровень, гражданину автоматически отказывают в кредите.

— Вы хотите сказать, у нас банки не рассылают кредитные карты по почтовым ящикам?

— Нет, рассылают. Но это все-таки немного разные вещи. К тому же сейчас в массовом порядке, как было несколько лет назад, это уже не делается.

— АРБ в своих подсчетах учитывает уровень доходов кредитующихся?

— Думаю, АРБ, как и мы, исходит из общего количества трудоспособного населения. По данным НБКИ, в России есть несколько регионов, в которых практически все экономически активное население вовлечено в кредитные отношения. Это Свердловская, Иркутская и Челябинская области, Республика Башкортостан и Алтайский край. С одной стороны, это положительная характеристика регионов, так как в них люди не боятся брать кредиты, уверены в завтрашнем дне, с другой — чрезмерно быстрый рост кредитования, вовлечение в эти процессы людей, не умеющих рассчитывать свою нагрузку и, как следствие, с трудом обслуживающих свои обязательства, приводят к росту просроченной задолженности.

При этом не во всех регионах, где кредитованием охвачено практически все экономически активное население, наблюдается и самая плохая платежная дисциплина. Регионы, в которых наиболее высокая доля просроченных кредитов, — это Пермский, Красноярский края, Ростовская, Самарская и Иркутская области.

Отмечу, что совместно с американской компанией FICO мы рассчитываем индекс кредитного здоровья. Так вот, самый плохой его уровень был в 2009 году. Значение коэффициента составляло 100. Потом оно улучшалось постепенно до 115 — по состоянию на начало 2012 года. Сейчас его значение упало до 104. Мы помним, что было четыре года назад — массовая безработица и так далее. Но все же не рушились банки. Поэтому до критических значений нам еще далеко.

— Зато есть опыт впавшей в кризис Испании, в которой ставки кредитов не двузначные, как в России. У нас испанский синдром не повторится? Собираетесь проводить стресс-тестирование регионов?

— На самом деле это не наша задача. Задача НБКИ — вовремя информацию собрать, проанализировать и передать нашим клиентам. Что мы и делаем. А что касается оценки качества риск-менеджмента в банках, это задача Банка России. Сейчас ЦБ собирается дифференцировать нормы резервирования для банков в зависимости от степени риска по каждому выданному кредиту. Ставки выше — значит, и в резервы банк будет отчислять больше. На мой взгляд, гораздо важнее понять, какие все-таки у нас риски, предоставить банкам всю информацию. Прежде всего об уровне доходов граждан. Чтобы эти данные были прозрачны для банковской системы.

Константин Угодников

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 4 ноября 2013 > № 942745 Александр Викулин

Почему на рынке электронных платежей не могут появиться новые крупные игроки, по какой причине у компаний-лидеров нет конкурентных преимуществ, что дают банкам социальные сети, на эти вопросы ответил председатель Ассоциации «Электронные деньги» Виктор Достов.

– Виктор, какой сейчас объем рынка электронных платежей?– В 2011 году он составил 125 млрд. рублей.

– Мне кажется, переход на безналичные, в том числе электронные, способы оплаты во многом зависит от психологии человека. Есть очень интересные данные, что сейчас, даже расплачиваясь за интернет-покупки, люди предпочитают доставать из кошелька наличные.

– Здесь все вполне объяснимо. Когда вы что-то покупаете, есть две возможности: сначала заплатить и ждать доставки товара или совершить оплату уже после доставки товара. Второй вариант предпочтительнее и при нем целесообразнее использовать наличные способы расчета.

– И все же, как повысить доверие к электронным платежам?

– Доверие к электронным платежам и так довольно высокое. Тут я не вижу никакой проблемы.

– Они безопасны?

– Покажите мне таких людей, которые утверждают обратное. Я много о них слышал, но никогда не видел. Я никогда не встречал человека, который бы говорил, что ему нужно заплатить в Интернете картой, но он не делает этого, потому что боится.

– Вы никогда не становились жертвами интернет-мошенничества?

– Нет, у меня были некоторые проблемы с платежами кредиткой, но не при он-лайн оплате – а при расчетах в гостинице, магазине, когда из-за сбоя системы деньги списывались дважды.

Кстати, наличка – тоже достаточно тревожная штука, носить деньги в кармане весьма опасно. Основное преимущество налички в том, что она дает людям чувство контроля над их финансами, позволяет человеку всегда знать, сколько у него денег (в отличие от электронных платежей, когда деньги где-то лежат, и неизвестно, что происходит).

Когда обычный кошелек лежит у вас глубоко в кармане, то за него не надо волноваться. Если вы имеете привычку выкладывать его на стол в ресторане или кафе, есть шанс, что его могут украсть. Также и с электронными платежами: если у вас есть кошелек на компьютере, то сам по себе он безопасен. Но если у вас в компьютере живут разные вирусы, если вы оставляете его незапароленным, то не исключено, что кто-то получит доступ к вашему счету, и вы потеряете деньги.

– Сейчас на рынке электронных платежей есть три крупнейших игрока – Яндекс.Деньги, Webmoney и QIWI. Возможно ли расширение этого списка в ближайшее время?

– Новые игроки периодически появляются, но шансы того, что в этой тройке произойдет какая-то замена – крайне низкие.

– То есть рынок уже полностью устоялся?

– Да, рынок устоялся. Сейчас все обсуждают, что Сбербанк с Яндекс.Деньгами может занять большую долю, но на самом деле этот рынок очень стабилен, и каких-то резких перемен на нем не может произойти. Понятно, что у них будут появляться новые проекты – например, пополнение кошельков без комиссий в банкоматах. Также могут возникнуть кобрендинговые продукты – какая-нибудь карта «Сбербанк-Яндекс.Деньги». Что тут можно сделать еще инновационного и эксклюзивного, не очень понятно, потому что все игроки живые, агрессивные и так просто не сдадутся.

Хотя альянс со Сбербанком все-таки может позволить Яндекс.Деньгам сдвинуть распределение рынка в свою пользу (сейчас все три игрока делят рынок примерно поровну). Но это будет не катастрофическое перераспределение.

– Что остается делать маленьким игрокам?

– Они стараются найти какие-то свои ниши при работе с ключевыми клиентами. Они более гибкие и могут быстрее предлагать то, что не успевают замечать и отлавливать крупные игроки.

Отрасль электронных платежей живет по простым законам. Она является олигополистической. С этим ничего не поделаешь, в ней никогда не будет десять равноправных игроков.

– Если говорить о трех поставщиках услуг, то что может быть конкурентным преимуществом каждого из них?

– Здесь сложно говорить о конкурентных преимуществах, потому что электронный платеж похож… на водопровод. Какое может быть конкурентное преимущество у водопровода? Здесь можно только ожидать, что из него всегда идет вода, и она чистая. Также и здесь: если система предоставляет возможность совершать быстрые платежи и работает без сбоев, то что еще можно требовать от нее?

– Неужели здесь нельзя ничего нового, интересного придумать?

– Люди постоянно придумывают что-то новое. Например, кредитную карту, привязанную к кошельку. Это очень удобно: можно переводить деньги с карты на кошелек, а с кошелька на карту. Первыми это придумали Яндекс.Деньги, и немедленно аналогичная услуга появилось у Webmoney и QIWI. Любая удачная наработка мгновенно «перехватывается».

Пользователями могло бы быть востребовано кредитование. То есть, предположим, у человека есть кошелек, провайдер знает, что у него хорошая платежная история, и дает ему деньги в долг. Но это пока ни у кого не работает – там есть и технические, и законодательные сложности. Пожалуй, это единственное, что уже придумано, но еще не реализовано.

– Какие законодательные ограничения здесь есть?

– 161 ФЗ (закон «О национальной платежной системе») напрямую запрещает платежной организации кредитовать электронные кошельки. Но здесь можно работать в связке платежной компании и организации, выдающей кредит – с банком или с МФО.

– Услуги, в том числе платежные, идут вслед за потребностями клиента. Какие основные потребности сейчас?

– Основная потребность для пользователей электронных платежей – возможность приобретать какие-то виртуальные вещи. Когда человек сидит в Интернете и что-то там покупает, особенно виртуальные товары, то это должно его очень сильно мотивировать на использование электронных средств платежей.

– Могут ли стать успешными компании, которые решат не идти за потребностями клиента, а формировать их самостоятельно?

– Здесь можно выиграть сильно, но также очень велика вероятность и проигрыша. Придумать что-то, чего еще никто не придумал, довольно сложно.

– Гениев нет?

– Гении есть, но очень сложно отличить гения от безумца.

– В свое время пугали созданием Facebook-банка. И вот уже есть реальное приложение, которое позволяет пользователям совершать переводы по Facebook. Что вы думаете о перспективах развития финансовых сервисов банков совместно с соцсетями?

– Я отношусь к этому спокойно. Понятно, что Facebook хорош как канал продажи финансовых услуг, но если говорить об их непосредственном оказании, то здесь людям гораздо спокойнее работать со специализированной финансовой организацией, а не с Facebook или какой-то еще социальной сетью.

Я считаю, что идеальная модель – это то, как устроены Яндекс.Деньги. Есть портал Яндекс – гигантский канал привлечения аудитории, и есть компания Яндекс.Деньги, которая является финансовым центром. И они работают в связке.

– Верите в успех захода банков в социальные сети?

– Рекламными мощностями ВКонтакте, Facebook надо пользоваться. Хотя, конечно, никаких чудес там не возникает. Клиенты здесь получаются довольно дорогие и в гораздо меньшем количестве, чем хочется. Это такая достаточно вынужденная мера, поскольку других каналов привлечения аудитории нет.

– Игровые валюты имеют реальную почву для своего развития?

– Сейчас вообще непонятна грань между реальным и нереальным. Вот у вас есть игровая валюта – какие-нибудь золотые дублоны. Они крутятся внутри игры, но вы всегда их можете продать и получить рубли, можете ими рассчитаться. То есть если у вас есть игра, в которую играет 10 млн. человек, то для этих 10 млн. такие деньги представляют вполне определенную материальную ценность. И говорить, что это не деньги, при этом считать деньгами деньги какой-нибудь республики Науру, в которой живет 50 тыс. человек, нужно крайне осторожно.

Сейчас довольно активно идет процесс, который размывает грань между деньгами и «неденьгами».

– Могут ли со временем потребители все больше уходить для обслуживания своих потребностей из банков в небанковские структуры?

– А куда им уходить? У них свободы в этом плане очень мало.

Есть банки, которые оказывают весь спектр финансовых услуг, есть микрофинансовые организации, кредитные кооперативы, где можно кредитоваться, а в сфере платежей есть агентские компании, связанные с терминальным сетями небанковские структуры. Но, тем не менее, это такие вещи преходящие, и общий курс развития в стране «подбирается» под банки.

– Каким образом будут развиваться электронные платежи в этом контексте?

– Их будут развивать банки. По 161 закону платежами могут заниматься только банки, и если по агентским платежам еще есть некая степень свободы, то по электронным – нет.

– Классическим банкам имеет смысл заниматься новыми технологиями?

– Здесь есть разные подходы. Так, «Альфа-Банк» вкладывался в проект с Яндекс.Деньгами, он активно работает с другими сторонними компаниями. Это интересно и правильно. У банка «Санкт-Петербург» имеется своя программа развития банковских кошельков. Здесь есть четкое понимание того, что это поможет увеличить клиентскую аудиторию.

Советовать всем банкам немедленно открывать направление электронных платежей было бы неправильно. Это непростой, специфический бизнес, к которому надо подходить с умом.

– Что здесь выгоднее: вывод на аутсорс или развитие соответствующих сервисов внутри компании?

– Здесь нет универсального ответа, все зависит от конкретных задач. Банки в России очень неохотно аутсорсятся.

Я думаю, банкам было бы интереснее не заводить свои электронные кошельки, а подписывать сотрудничество с тремя лидерами этого рынка. Ряд задач здесь решается достаточно эффективно.

– Где возникли электронные деньги, в Америке?

– Электронные наличные придумал Дэвид Чаум, он голландец.

Америка довольно консервативна с точки зрения электронных расчетов. Она была и остается не очень высокотехнологичной страной с точки зрения электронных платежей.

– А кто здесь лидирует?

– Лидирует формально Африка, где удельный вес мобильных платежей довольно велик – их гораздо больше, чем в России, Европе или Америке. По общему развитию на самом высоком уровне находятся Скандинавия, Англия.

– Мы копируем западный опыт или идем своим путем?

– Не копируем. Напротив, именно в России придумали платежные терминалы, также у нас есть довольно много интересных проектов, которые не имеют аналогов на западе.

– Когда у нас началось развитие рынка электронных платежей?

– Электронные деньги появились 15 лет назад, терминалы – лет 10 назад.

– Какой-то грандиозный прорыв за это время был совершен?

– Появление платежных терминалов и электронных денег – это уже прорыв. Прорыв в том, что все начинали с нуля, а сейчас в этой сфере уже 40 млн. клиентов. Но это, скорее, масштабирование, чем какой-то качественный рост.

В технологическом смысле за это время ничего не изменилось. Суть осталась той же самой, даже где-то деградировала. В 2000-е годы было много разных технологических идей – так называемая электронная наличность, чиповые кошельки, но все это умерло, потому что оказались востребованными очень простые, лобовые решения.

– Есть какая-то сугубо российская специфика?

– Сугубо российская специфика состоит в том, что у нас, с одной стороны, довольно богатая страна, а с другой стороны, наш банковский сектор достаточно неразвит, что дает большие возможности для рынка электронных платежей.

– Какие есть минусы у электронных платежей?

– Скорее, не минусы, а особенности. Если вам нравится все держать под контролем, то, конечно, лучше иметь дело с наличкой, которую всегда можно достать, пересчитать и положить обратно.

Основная проблема электронных платежей – это их ограниченное применение. Наличку принимают везде, а электронную карту в очень ограниченном количестве мест. Электронными деньгами нельзя расплатиться «за углом», но над решением этого вопроса сейчас активно работают.

Большие перспективы есть у такого продукта, как пластиковые карты, привязанные к электронным кошелькам. Когда вы можете платить с помощью кошелька в Интернете, а пластиковой картой расплачиваться в магазине. При этом источник фондирования у них один.

– То есть в будущем должна быть единая точка доступа к финансовым услугам.

– Да, и это процесс уже идет. В принципе, человека должно интересовать только одно: сколько у него денег, а на каком инструменте они лежат, уже неважно.

– Это сложно для пользователя будет?

– Я думаю, все очень скоро к этому привыкнут. На западе люди живут с кредитными картами, и у них уже очень размытое понимание, сколько денег имеется в активах, а сколько в пассивах.

– Скоро деньги в некую виртуальную плоскость перейдут?

– Деньги уже переходят в виртуальную плоскость. Понятие денег очень сильно размывается.

Во-первых, стирается грань между кредитными и собственными средствами. Во-вторых, платежные инструменты становятся все более разнообразными. Сначала была только наличка, потом появились банковские счета и карты, потом стали появляться электронные деньги и совсем нишевые инструменты – Facebook.Деньги, игровые деньги и т.п.

– В сфере электронных платежей мы сейчас находимся на некоем технологическом пике или еще есть куда развиваться?

– Я думаю, что технологически все будет развиваться.

Сейчас многие компании занимаются экспериментами. PayPal, например, разрабатывает возможность идентификации клиента с помощью видеокамер; есть эксперименты с криптовалютами, Bitcoin – хотя это достаточно нишевая вещь. Разрабатываются всевозможные гибридные и платежно-кредитные продукты.

Сейчас видно много направлений развития, но какой будет центральная магистраль, еще не очень понятно.

– Какие основные задачи решает сейчас Ассоциация «Электронные деньги»?

– Задач довольно много. Сейчас активно работаем над развитием законодательства по идентификации клиента; планируем добиться того, чтобы делать это можно было эффективно, без необходимости прихода клиента в банк с кучей документов. Также считаю необходимым правильно «настроить» регулирование предоплаченных карт.

Задача номер один, она же номер два и номер три – выстраивать регуляторную ситуацию. Мы хотим сделать ее как можно более комфортной для всех участников рынка.

В целом на рынке электронных платежей сейчас все более-менее хорошо работает.

– Сколько участников в Ассоциации, помимо трех лидеров?

– Кроме трех основных участников есть Ifree, система Contact,«Единая касса». Сейчас в Ассоциацию заходит еще один участник, думаю, к новому году наше число увеличится еще. Также мы работаем с НАУМИР, который представляет интересы микрофинансовых организаций, Национальным платежным советом и другими игроками финансового рынка.

– На что участники Ассоциации жалуются чаще всего?

– Здесь нет каких-то жалоб. В основном нами ведется техническая работа по «отладке» законов и разработке законопроектов.

– Что сейчас происходит с законопроектом, предписывающим банкам возвращать клиентам средства, которые были незаконно списаны с банковских карт?

– Банки всячески стараются его смягчить в свою сторону. Новая редакция законопроекта предусматривает достаточно большие сроки рассмотрения заявки. С одной стороны, это правильно: многие отмечали достаточно экстремистский характер 9 статьи, который всю ответственность за пропажу средств с карточек перекладывал на банки. Сейчас это поправляют несколько в иную сторону. Однако где здесь правильный баланс в части защиты интересов банка и клиента, мы не знаем.

– На ваш взгляд, каким будет перераспределение наличных и безналичных платежей в скором времени?

– Доля безнала будет расти. Но в этой задаче (добиться снижения наличности в обороте) многое поставлено с ног на голову. Здесь есть несколько заинтересованных лиц – государство, банки, силовики. Но проблема в том, что каждый видит эту задачу по-своему.

На самом деле все очень просто: если мы реально хотим, чтобы все платежи были безналичными, то нужно раздать всем карточки, как это сделали в Сингапуре.

Но силовикам, например, такой способ решения вопроса не подходит, потому что им нужно, чтобы человек не просто получил карточку, но и предоставил при этом все сведения о себе. Перед государством стоит иная задача – стимулирование экономики, хотя что ее больше стимулирует – наличка иди безналичка, никто точно не знает. Некоторые эксперты считают, что если убрать наличку и «серые» схемы, то государство рухнет в течение нескольких месяцев.

В общем, под этим флагом «борьбы с наличностью» объединились совершенно разные люди и группы, и они никак не могут понять, что сначала им надо договориться между собой.

// Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 1 ноября 2013 > № 977358 Виктор Достов

Bankir.Ru беседует с экс-главой Управления Банка России по Нижегородской области, советником нижегородского губернатора по финансово-экономическим вопросам Станиславом Спицыным.

- Станислав Федорович, в чем заключалась особенность банковской системы в Горьком, и почему Нижний Новгород продолжает ее славные традиции?

- Нижний Новгород всегда был особым городом, и банковская система в нем тоже была особой. Даже в советское время она всегда отличалась. На нас троих руководителей горьковского и нижегородского главка – на меня, Колтышева и Пластинина пришлось 60 лет работы. При управляющем Горьковской областной конторой Госбанка СССР Сафодии Пластинине банковская система была высоко востребована и ценима. Она сыграла огромнейшую роль в развитии экономики Горьковского региона. Герман Колтышев – умнейший человек и сильнейший специалист. Когда он был управляющим, Центробанк РФ принял «пилотный» Приказ о практике работы Горьковской областной конторы для решения экономических проблем. Тогда это было очень сильным решением. Кроме того, у Нижегородской области всегда был сильный производственный потенциал, и никто не стал бы терпеть слабую банковскую систему. Поэтому в 90-е годы над созданием новой двухуровневой банковской системы работал именно Герман Колтышев. Ему доверили проведение эксперимента. Наше областное Управление в каждом городе и районе, где это было возможно, создало свои учреждения нового Банка России.

Сделав это и имея большое количество расчетно-кассовых центров, мы очень хорошо овладели денежным обращением. В стране тогда был огромнейший недостаток наличных денег, а у нас были все деньги региона, мы ими командовали – смело перевозили и забирали их, везде отдавали сами.

Внедрение многоуровневой банковской системы – это мировая практика. Во всех странах существует двухуровневая система. Еще есть трехуровневая система с иностранными банками. Анализ показывает, что в очень многих странах есть свободный вход иностранных банков, в том числе и американцы не стесняются этого. Наши банки пока еще не завоевали такого доверия, но сейчас ситуация постепенно меняется, и все большее число иностранных банков обращают на нас внимание.

- Есть у нижегородского управления Центробанка и еще один уникальный опыт во внедрении платежной системы…

- Да. В постперестроечное время нам доверили самое святое – платежную систему. Тогда в России шли споры, какой именно она должна быть. И наши специалисты принимали участие в ее отработке. В 90-е годы Центральный Банк проводил эксперимент на тему, какие иностранные машины взять для платежной системы. Была сделана попытка принять за основу баланс системы IBM. В три главка России направили по такой машине. Два главка провалили эксперимент, а нижегородский – провел его успешно. С тех пор со стороны ЦБ нижегородцам оказано большое доверие.

В связи с этим я хотел бы особенно отметить Александра Кудряшова. Бывший заместитель начальника нижегородского главка, имеющий не только государственный орден, но и являющийся лауреатом государственной премии за большой вклад в создание платежного механизма страны. Такое сочетание уникально для России. Этот факт еще раз подчеркивает особенность нижегородских банковских кадров.

- В Нижнем ведь не просто платежную систему внедрили…

- Верно, затем ЦБ на нашей площадке сделал опорный пункт по платежным системам. То есть был создан не просто вычислительный центр, но и сам механизм по отработке документов платежной системы. Был издан специальный приказ Центробанка о создании на базе Нижегородского главка опорного пункта, есть специальное положение ЦБ о том, что это такое, и каковы обязательства и ответственность. Далее был создан вычислительный центр под названием «Коллективный центр обработки информации». Раньше каждый главк имел свои машины и обрабатывал всю информацию, приходившую в район. Это огромное количество машин. При этом есть главки маленькие, а есть большие. Программы должны быть везде одинаковыми. Получается так, что в одном главке машина загружена на 100%, а во втором только на 10%. Поэтому руководство ЦБ признало целесообразным объединить и обрабатывать все на одной машине.

Сегодня это делается только в двух главках России – Москва и Нижний Новгород обрабатывают всю Россию. Трудно представить, что нижегородские специалисты работают теперь круглые сутки, и они включают машину, которая работает на Дальнем Востоке, проверяют, кто пришел, в каком состоянии машина. Идет круглосуточный мониторинг состояния машин по всей стране, создана собственная система безопасности. Такой подход намного экономичнее, он удешевляет затраты Центрального банка на создание платежной системы, которую ЦБ обязан делать в соответствии с законом.

За эту работу Александр Кудряшов и стал лауреатом премии Правительства России.

Если говорить о нашем главке, то у него один из самых высоких темпов роста в России. Например, валюта баланса как основной показатель. Сумма всех операций возросла на сегодня в 1,5 раза к прошлому году. Если объем производства у нас 10%, то объем операций в банках должен возрасти на 30%. Мы еще обслуживаем не только свой регион, но и другие. Поэтому у нас объем возрос больше.

- Что еще вам доверили открыть впервые в России?

- Нижегородскому Управлению первому доверили открытие валютно-фондовой биржи. Как известно, сначала были региональные валютно-фондовые биржи.

Это сейчас пришли к необходимости все соединить... Но для нашей страны, где девять часовых поясов, я думаю, такой подход не совсем правильный. Биржа должна работать круглые сутки, тогда это будет эффективно.

Еще одна новая тенденция, связанная с важностью нижегородского Управления. Сейчас банковская структура меняется, и предстоит создавать новые документы. Если раньше на территории страны главк был в каждом регионе, то сейчас планируется создать по одному главку на федеральный округ. Будет восемь таких крупных главков. Один из них – в Нижнем Новгороде. У него по всему ПФО будет 13 подразделений. Совершенно изменится стиль работы, но мне пока сложно сказать, каким он будет.

- Кого бы еще из ваших коллег и нижегородских банкиров вы хотели отметить?

- Сейчас должность начальника ГУ Банка России по Нижегородской области занимает Геннадий Комиссаров. Он пришел к нам 12 лет назад, мы его назначили заместителем – самым молодым в стране. ЦБ его учил почти 10 лет, он закончил несколько школ, был признан одним из самых талантливых специалистов, его научные и дипломные работы признавались руководством как самые современные и актуальные.

Также хотелось бы отметить заслуженного экономиста России, опорную базу Центрального банка в вопросах формирования учета и отчетности Лидию Кабанову. Внутри системы она создала 70 регламентирующих документов.

В Нижегородской области сложилась плеяда крупнейших банковских руководителей. Так, я хотел бы упомянуть звезду банковского мира Егора Калушина, создателя и руководителя «Промстройбанка», специалиста, который две трети жизни отдал банковской государственной системе и оставил в ней глубокий след. Еще одна яркая звезда – Валентина Золотцева, много лет проработавшая в нашей системе. На ее плечах лежит основная банковская структура нижегородских коммерческих банков. Она имеет большой авторитет и сегодня.

- В чем же заслуги самих коммерческих банкиров Нижнего?

- У нас особые кадры в коммерческих банках. Обычно на каждый регион таких специалистов приходится по одному, у нас же их целая плеяда. Александр Шаронов – один из опытнейших и талантливых молодых людей, которые внесли и вносят большой вклад в становление нижегородской банковской системы. Его особенность заключается в том, что ему доверяют иностранные инвесторы. Было время, когда 40% его НБД-банка принадлежало иностранным инвесторам. (Сейчас это полностью российский банк).

Доверие иностранцев к Шаронову связано с тем, что его банк достаточно надежный, а западные инвесторы искали сильный банк.

Как известно, была такая тенденция, что иностранные банки захватят наши. Но им это не удалось сделать. Было время, когда более 30% российских банков принадлежало Западу. Но затем в России было принято решение о том, что западным инвесторам не может принадлежать больше 40% отечественного банка. Иначе не мы бы у себя командовали, а они. А это очень плохо и сложно.

Ирина Алушкина – природный банкир с чувством осторожности. Она за два года почувствовала приближение кризиса. Тогда у банков было очень много денег, и их раздавали. Она же говорила, что необходимо деньги собирать. И ничего не потеряла, так как смогла проследить признаки, указывающие на грядущие осложнения. Например, если ты очень быстро и долго бежишь, то обязательно задохнешься. Также и в банках: когда ты все время отдаешь деньги, у тебя все забирают. Ты забыл, что деньги нужно возвращать. Надо смотреть, способны ли те, кто взял у тебя деньги, возвратить их.

Кризис у нас называют банковским. Но на самом деле он экономический, и банки только втягиваются в него. Люди взяли деньги, надеялись, что разовьют производство, продадут продукцию. А потребительская способность упала, и продукцию никто не покупает. Денег у предприятий нет, кредит не возвращается, процент не платится. Банк вынужден рассчитываться за свой промах…

Еще одна гордость нижегородских коммерческих банков – Михаил Гапонов, банк «Ассоциация». Он привел в Нижний Новгород Ассоциацию региональных банков России (АРБР), которая создала свое местное отделение. Благодаря этому огромный опыт нижегородского региона транслируется на всю Россию.

- Коль уж зашла речь о кризисе, то какова вероятность появления его новой волны в России?

- Кризисная ситуация есть во всем мире. Россия это страна, тесно связанная с потреблением своего товара. Наш основной товар – это нефть и газ. Если производства в Европе падают, значит, спрос на нефть и газ меньше. Значит, у нас не будет дохода. Раз не будет дохода, то бюджет будет падать. Если бюджет будет падать, то мы не сможем финансировать наше развитие, начнется полная стагнация. Поэтому мы должны чувствовать кризис. Большинству регионов не нужны его высокие темпы. Им нужно спокойно пережить кризис – они не участвуют в экспорте продуктов, внутреннее потребление должно обеспечить внутреннее производство. Поэтому нужно продумать, как можно жить в условиях стагнации. На мой взгляд, у нас должен быть всегда резерв. Без него вообще нельзя жить. Мой опыт показывает, что в кризис народ страдает целый год. Призываю всех граждан: друзья, создавайте себе резерв, чтобы вы могли прожить без работы целый год. Меня не все поддерживают. Сейчас все хотят жить богато сразу. Однако, как говорила Маргарет Тэтчер, для того чтобы жить богато, надо сначала жить бедно.

- Нижегородская область не может похвалиться большими запасами нефти и газа. Что делается местными банками и правительством для развития бизнеса?

- Еще одна особенность нашего региона заключается в том, что областное правительство и законодательное собрание имеют тесные контакты с банковской системой. Такие контакты не часто встречаются в других регионах. У нас создана система заинтересованности, система гарантий, способствующая развитию кредитования особых отраслей или важных отраслей для области. В частности, сельское хозяйство, строительство и еще многие другие. Правительство области компенсирует часть процентной ставки – это очень важно. Это не частое явление. Правительство области и законодательное собрание приняли закон о создании залоговых инструментов. Губернатор имеет право давать коммерческому банку гарантии возвращения кредита, что дополнительно снижает ставку.

Пример эффективного взаимодействия органов власти и коммерческих банков – строительство Нижегородской канатной дороги. Два банка: НБД-банк и «Ассоциация» совместно с губернатором заключили сделку, что позволило построить дорогу очень оперативно. Сегодня она является одним из самых популярных способов передвижения нижегородцев и гостей города, а также самой протяженной в Европе.

Нижегородское Управление ЦБ и коммерческие банки проводят линию усиления внимания к инвестиционной деятельности. Есть кредитный портфель, ресурсы, характерные именно для нашей области и направляющиеся в основном на развитие предприятий. В целом рост кредитования в регионе составил 88% относительно прошлого года. Еще раз обращаю внимание, что 2/3 всех кредитов идет не на биржу, не на валюту, а именно предприятиям. И это гордость и заслуга именно нижегородского главка. Рост кредитов для предприятий – 84% к прошлому году. А в их основе долгосрочные составляют 2/3.

Я считаю, что нашему главку удалось удержать уровень кредитного портфеля на хорошем уровне. Невозврат кредитов составил менее 3%. Для сравнения, в кризис 2008 года этот показатель составил 8%.

Мы хорошо помогаем предпринимателям, выдали им кредитов на 25 млрд. рублей. Физлиц поддержали на 180 млрд. рублей (рост 40% к прошлому году).

Как уже было сказано, нижегородские коммерческие банки не увлекаются ценными бумагами, а значит, их надежность будет всегда высока. По всем правилам международных стандартов, Центробанк должен отслеживать ценность бумаг чуть ли не каждый день. У нас такое правило.

Особенность нижегородского главка также состоит в традиции уважительного отношения к коммерческим банкам. Так во многих главках существует очень жесткие и чрезмерные требования к банкам. Мы же стремимся сохранить банковский бизнес, сохранить банки.

У нас уважение к банкам и в то же время жесткий спрос. Ничего не прощается. Все ситуации должны быть обязательно досконально рассмотрены.

Коммерческие банки сами развивают конкуренцию в регионе. Раньше во всех районах области у нас был только Сбербанк, он чувствовал себя королем, что хотел, то и делал. Большая заслуга нижегородского главка заключается в том, что он начал вести политику присутствия в каждом районе области как минимум двух-трех банков. Заслуга банка Михаила Гапонова заключается как раз в том, что он сыграл большую роль в развитии конкуренции, пойдя на север области.

Сейчас у нас есть «Эллис Банк», который работает на юге региона, создает филиалы, продвигает конкуренцию.

Главк призывает коммерческие банки к активному содействию малому и среднему бизнесу. Банки, включая все крупные, идут нам навстречу.

К сожалению, инструкция Центрального Банка не учитывает современные требования малого бизнеса. Он нуждается в пересмотре схемы возврата кредитных средств. Сейчас, если тебе дали кредит, то на следующий месяц ты должен возвратить часть кредита и заплатить процент. Но если ты ничего не заработал, банк это не интересует. Сейчас правительство Нижегородской области пытаются договориться с ЦБ, чтобы изменить эту ситуацию.

Хочу отметить, что сейчас мы ставим задачу найти оазис именно для малого бизнеса. Малый и средний бизнесы – это большая разница. Средний – встал на ноги, и с ним уже можно договориться. А малому надо помогать. У меня был интересный пример на кафедре. Приходит ко мне парень и жалуется, что наши банки черствые – ни один не дал кредит в 50 тыс. рублей без залога на две недели. На мой вопрос, куда он потратил деньги, молодой человек ответил, что поехал бы в Москву за товаром и продал бы его здесь в два раза дороже. Но в банках ему никто не поверил. По-моему, это тоже плохо, надо было как-то подключиться, проверить.

Мы внесли на недавнем Всероссийском банковском форуме предложение об изменении тяжелой ситуации с малым бизнесом. Мы предложили предоставлять предпринимателям наставников от имени банков. Если наставник будет уверен в бизнесе предпринимателя, то может рекомендовать своему банку выдать кредит.

Малый бизнес должен иметь шефа в каждом городе, районе.

- Как еще можно помочь малому бизнесу?

- Например, можно привлекать мелких предпринимателей к ремонту дорог. Пусть там зарабатывают авторитет.

Крупный бизнес может стать некой опорой для малого. На Форуме был озвучен еще один пример: многие крупные предприятия предлагают малому бизнесу заниматься клининговыми услугами на их территории.

- Ваше мнение о влиянии вступления России в ВТО на банкинг?

- Пока банковское влияние при вступлении России в ВТО не проявилось. Оно может проявиться впоследствии. У нас есть закон, который ограничивает вхождение иностранного капитала в Россию. В ВТО же оно требует свободного продвижения, и пока мы взяли льготы на это. Мы имеем несколько лет сдерживания. Что будет после прихода большого капитала? Если капитал придет, то он принесет большие деньги, заберет все, и мы тогда можем рухнуть.

В этой ситуации различные страны поступают по-разному. Например, китайцы заявили, что с приходом систем ВТО они направят их в такие провинции, где экономика наиболее слабо развита.

Но мы сегодня видим, что российские банки находятся только в крупных центрах. Что нам нужно делать? Надо поступать, как китайцы – увеличивать мощность банковской системы.

Второй момент. Уже сегодня надо захватывать мировые рынки, идти в страны бывшего Советского Союза. В свое время мы этот момент упустили, и там сейчас наше влияние очень слабо.

В этой связи хочу отметить банк ВТБ. Он создал 30 своих учреждений за рубежом, в которых работает 10 тыс. человек населения. Эта система дает 11% всей прибыли. В этих странах у банка уже есть рычаг влияния. Нам нужно развивать такие зоны влияния, развивать банковскую систему.

- Есть ли у нижегородских коммерческих банков филиалы за пределами региона?

- Есть, теперь банки снова начали этим заниматься. В 90-е годы, помню, был у одного нашего банка филиал во Владивостоке. Но потом он его закрыл, поскольку не выдержал конкуренции по причине ненадежности кадров. Так что главная трудность работы с филиалом – это надежные люди, преданные.

Сейчас нижегородские банки продвигаются в другие регионы, такие как Москва, Петербург, Уфа, Республика Коми. Есть филиал даже в Италии.

Нижний Новгород.

// Сергей Сипатов, специально для Bankir.Ru

Россия. ПФО > Финансы, банки > bankir.ru, 30 октября 2013 > № 977352 Станислав Спицын

Николай Кащеев: «Небольшим банкам пассивы в нынешних условиях достаются очень дорого, крупным участникам рынка - в разы дешевле».

Участники отечественной банковской системы находятся в неравном положении с точки зрения доступа к финансированию. Своим видением ситуации, которая сложилась в части фондирования банковской отрасли, и мнением об общем состоянии мировой экономики в интервью NBJ поделился директор аналитического департамента Промсвязьбанка Николай Кащеев.

- Какой источник фондирования банковской деятельности сейчас наиболее важен для отрасли?

- Российская банковская система глубоко эшелонирована. Есть крупнейшие государственные и частные, средние и малые, а также совсем мелкие игроки. Для каждого эшелона кредитных организаций существуют свои возможности и ограничения. В целом средства клиентов - физических и юридических лиц составляют порядка 60% в объеме банковских пассивов. Межбанковские кредиты - чуть больше 10%.

Конечно, это агрегированный показатель, данные в целом по системе. Одни пассивы имеют для определенного типа банков наибольшую важность, другие - второстепенную. Например, для дочерних предприятий иностранных финансовых учреждений особую роль играет фондирование, привлекаемое на рынке межбанковского кредитования и от материнских структур (впрочем, большинство «дочек» на сегодняшний день достаточно автономны). Крупнейшие банки активно прибегают к кредитованию на межбанковском рынке, включая международный рынок. Крупные игроки могут рассчитывать, например, на синдицированные кредиты, различные финансовые инструменты, в том числе в виде облигаций и т.п. Их маленькие «коллеги» больше зависят от средств своих вкладчиков, акционеров, собственного капитала.

Формы фондирования сегодня весьма разнообразны. Кроме указанных факторов в зависимости от текущего состояния ликвидности у того или иного банка могут меняться предпочтения в их выборе.

- По вашим словам, 60% фондирования финансово-кредитных организаций приходится на средства вкладчиков. Вы оцениваете это как нормальную ситуацию или как рискованную для конкретных банков и системы в целом?

- Ситуация нормальная. Если рассмотреть ее подробнее, то средства клиентов - это тоже очень разные источники фондирования. Так, депозиты физических лиц - достаточно дорогой, но хорошо диверсифицированный источник банковских пассивов. В то же время юридические лица размещают крупные, но более дешевые средства. Впрочем, для некоторых банков тут появляется риск, связанный с избыточной концентрацией пассивов: в прошлом есть примеры того, как такой риск резко возрастал и становился в буквальном смысле слова жизненно важным.

С точки зрения срочности инструментов во всех банках ситуация также обстоит по-разному. В последние годы наблюдаются достаточно противоречивые тенденции. С одной стороны, в депозитах физических лиц налицо увеличение сроков размещения средств: больше становится вкладов на срок свыше года. Но в депозитах в пределах года сроки сдвинулись в сторону короткого конца кривой. Опять же это «средняя температура по больнице».

Небольшим банкам пассивы достаются очень дорого, крупным - в разы дешевле. В качестве явного бенефициара российской финансовой системы до сих пор выступает, конечно, Сбербанк. Это крупнейший банк, у него достаточно много «дорогих» денег - средств розничных вкладчиков, которые достаются ему дешевле, чем другим кредитным организациям. В то же время масштаб бизнеса позволяет Сбербанку неплохо себя чувствовать и показывать хорошую рентабельность.

- Как вы оцениваете перспективы возвращения российских банков на внешние рынки?

- Внешнее фондирование никогда не было доступно всем банкам. И сейчас его могут привлечь только крупнейшие игроки. Впрочем, и для них ситуация не всегда благоприятна, потому что обстановка на рынках все еще недостаточно стабильна. Она зачастую (если не постоянно) зависит от решений центральных банков, то есть в конечном счете от субъективного фактора.

- Почему? У нас ведь не самая плохая ситуация с точки зрения экономики в целом.

- В общем да, но ситуация в США лучше с точки зрения соотношения «risk - reward» (риск - доходность). Дело в том, что произошла переоценка рисков, причем не только географическая (от стран BRIC, вчерашних фаворитов, в пользу зрелых рынков). В области классов активов тоже - от высокодоходных облигаций в пользу акций. Увы, ситуация сегодня не вполне обычная: в определенных сегментах рынка возникают «пузыри» из-за обилия ликвидности, поставляемой центробанками на рынок. Слава богу, эти «пузыри» пока довольно плавно сдуваются. Так, например, происходило недавно на рынках некоторых видов сырья.

Вот еще пример переоценки рисков: «хищнической» раздачи кредитов, которая существовала, например, в 2006 году и в первой половине 2007 года, сейчас уже никто себе не позволяет. Западные кредиторы в ответ на кризис ужесточили параметры риск-менеджмента, сначала даже слишком сильно. Это общий тренд, который касается не только кредитования заемщиков из развивающихся стран. Сегодня западным финансовым учреждениям несколько проще иметь дело друг с другом, потому что они играют по одним правилам и пользуются привилегиями со стороны своих центральных банков. У них нет необходимости гнаться за доходностью и связываться с банками-заемщиками из России или, скажем, из Бразилии.

- Почему российские банки воспринимаются как чужеродный элемент, ведь и в нашей стране действуют и постепенно все шире вводятся требования Базельского комитета?

- Мы не чужеродный элемент, мы просто попадаем в категорию «развивающийся рынок». Не так важно, например, что уровень госдолга у нас составляет 9% от ВВП. Мы все равно остаемся emerging market, и отношение к нам соответствующее.

Особой популярностью инвесторов пользовались и пользуются сейчас (пусть и меньше, чем раньше) Китай и Индия. В отличие от них, кстати говоря, наша банковская система относительно открыта, что, казалось бы, тоже должно быть нашим преимуществом. Но так или иначе все без исключения emerging markets автоматически относятся к категории заемщиков с более высокими рисками.

- Базельские требования предполагают, что кредитные организации должны будут держать большую «подушку» собственных средств на случай кризиса. Как это отразится на российских банках и состоянии кредитования с учетом дефицита «длинных» денег?

- Внедрение Базеля III в России переносят. Это неудивительно и не так уж плохо, потому что эти правила создавались изначально для зрелого глобального рынка. Наши заемщики и компании проигрывают «коллегам» из развитых стран по параметру риска. Ужесточение требований разрабатывалось для развитой банковской системы, которая существует в условиях устоявшегося капитализма, то есть изначально не для нас.

Нам все равно нужно найти свое место в этой системе: либо всеми средствами снижать риски до приемлемого уровня, либо разрабатывать способы стимулирования экономики в условиях, когда у банков нет возможности брать на себя большой риск. Такие условия реально, в принципе, придумать. Но в этом смысле в России действительно сложились непростые обстоятельства: с одной стороны, усиление надзора, повышение требований, с другой - сама экономика предполагает более высокие риски, даже по сравнению с Центральной Европой.

«СИТУАЦИЯ С ЛИКВИДНОСТЬЮ ЗНАЧИТЕЛЬНО ИЗМЕНИЛАСЬ С ТОГО МОМЕНТА, КАК ЦБ СТАЛ УДЕЛЯТЬ МЕНЬШЕ ВНИ­МАНИЯ РЕГУЛИРОВАНИЮ РУБЛЯ»

- Какова сейчас ситуация на межбанковском рынке, достаточно ли ликвидности, по вашей оценке?

- Все привыкли, что ситуация повторяется из года в год: в начале года «вбрасывается» большое количество ликвидности, которая постепенно «рассасывается». Но в остальном ситуация значительно изменилась с того момента, как ЦБ стал уделять меньше внимания регулированию рубля.

«Рассасывание» посленовогодней большой ликвидности наблюдалось и в последнее время: бюджет был профицитным, а ЦБ не приобретал валюту на рынке. Ликвидность постепенно истончалась, параллельно сокращались залоги, которые регулятор принимает у банков в обмен на фондирование. В России рынок качественных залогов, строго говоря, не отличается глубиной. И госбумаг относительно мало, и качественных бумаг, в частности облигаций госкорпораций, не так уж много. И это серьезная проблема!

Верхние и нижние эшелоны банковской системы в ситуации снижения ликвидности чувствуют себя по-разному. Мелкие банки начинают первыми ощущать неприятные последствия. Но затем приходит время проблем для средних и даже крупных кредитных организаций.

Стремясь решить задачи по замене эмиссии рублей от покупки валюты более автономными средствами денежной политики, ЦБ предложил давать весьма «дешевые» деньги на годичные сроки под залог нерыночных активов, то есть, что там греха таить, под некачественные или недостаточно качественные активы. Одновременно ЦБ не хочет снижать ставку, опасаясь простимулировать инфляцию.

Есть опасность, что достигнуть поставленной цели по инфляции все равно не удастся. Но ход, конечно, интересный: ЦБ базовую ставку не снижает, формально выполняя свой антиинфляционный мандат, но в то же время улучшает ситуацию с ликвидностью за счет предоставления фондирования под залог нерыночных активов.

- Когда секьюритизация кредитных портфелей станет значимой в структуре фондирования банковской системы? В условиях оттока крупного капитала и нехватки средств у частных лиц может ли сформироваться спрос на облигации, обеспеченные кредитами?

- Надеюсь, что секьюритизация достаточно разовьется в РФ в течение двух ближайших лет. Это относительно малый срок для страны: ряд законов о производных инструментах очень долго ждет своей очереди. До сих пор и управление залогами законодательно не урегулировано. Накопилось немало проблем. Надеюсь, что их решение все же пойдет быстрее в условиях, когда не приходится уповать только на экспорт энергоносителей и надо искать другие средства стимулирования экономики. Спрос на такие облигации, несомненно, будет, так как они относятся к обеспеченным бумагам, что при правильном и взвешенном подходе повышает их качество. Если ЦБ начнет принимать их в качестве залога, спрос на них со стороны банков будет обеспечен.

«МАЛО КТО СОГЛАСИТСЯ ОСТАВИТЬ ДЕНЬГИ В БАНКЕ НА ТРИ ГОДА БЕЗ ВОЗМОЖНОСТИ ОТОЗВАТЬ ИХ ДОСРОЧНО»

- Удастся ли в ближайшей перспективе найти источник длинных дешевых средств в нашей стране?

- Во всех странах таким источником являются сбережения населения и государства. Нам особенно интересны деньги населения, поскольку это рыночный источник. Чтобы такие деньги были «длинными» и «дешевыми», должно совпасть множество факторов: невысокая инфляция, макроэкономическая стабильность плюс доверие, на котором основан бизнес и реальная рыночная экономика. Вопрос, если угодно, исторический... Например, участникам Второй мировой войны перечислялись деньги. У побежденных немцев суммы, причитающиеся погибшим, сохранились, накопились и были выплачены наследникам в достаточно адекватном, ощутимом объеме. Наследники погибших русских солдат тоже могли бы получить подобные выплаты, но это буквально копейки по нашим временам -деноминации, девальвация, инфляция все «съели». Это, как вы понимаете, к вопросу о доверии, которое необходимо восстановить, как бы сложно это ни было.

«О ДЕВАЛЬВАЦИИ КАК О МЕРЕ, КОТОРАЯ ЯКОБЫ СПОСОБНА ПОМОЧЬ НАШЕЙ ЭКОНОМИКЕ, НУЖНО ЗАБЫТЬ»

- Как вы относитесь к комплексу мер по удешевлению кредитов от Минфина? Помогут ли они радикально снизить ставки в экономике?

- И заемщик, и кредитор не идеальны. Государство каким-то образом должно влиять на обе стороны, чтобы снижать кредитные риски. Необходим комплексный подход к решению этого вопроса. Из-за высокого уровня риска ставки высоки. По сути, ставка - это, в первую очередь, отражение всей совокупности рисков, и не только инфляции. Во вторую очередь, это отражение маржи, которую банк планирует получить. Но и очень высокая маржа тоже говорит о больших рисках.

- Может быть, играет роль недостаток конкуренции?

- Недостаток конкуренции, как и малая глубина финансового рынка, тоже риски. И это проблема комплексная. Но банковская система в РФ точно не является наименее конкурентной отраслью экономики.

- Если удастся понизить стоимость банковского кредита, то сможет ли кредитование стать драйвером экономики?

- Тут тоже ситуация непростая. Кредитование было драйвером для экономической модели до 2008 года. В то время существовала аксиома: увеличение кредита равно экономическому росту. Сейчас это не так, или не везде так. По так называемому кейнсианскому мультипликатору, который отображает эффективность кредитной экономики (эластичность роста ВВП к увеличению кредита), развитые страны находятся в минусе: увеличение денежной базы на 40% дает всего лишь 2% роста ВВП.

- А для нашей страны эта эластичность посчитана?

- В России тоже есть проблемы с этим показателем. У нас, скажем, доля потребительских кредитов едва дотянула до уровня 14% ВВП, и сразу началась дестабилизация, понизилось качество портфелей. В странах с более зрелыми финансами набирается и 40% потребкредитов к ВВП, и только после этого возникают проблемы. Нужно смотреть, кого именно мы кредитуем. Может быть, у нас уже эти 14% - потолок платежеспособного заемщика. Кредит нужен прежде всего для бизнеса. Но нам необходимо понять потенциал собственного развития, насколько увеличение кредита выбирает потенциал роста.

- Ненадежная статистика?

- Да, плюс колоссальное расслоение среди населения - потенциальных и нынешних заемщиков. В США тоже наблюдается изрядное материальное расслоение по социальным этажам, уровням, а у нас плюс к этому и по территории. Не так просто посчитать, какой в России потенциал выдачи кредитов, хотя такие исследования и проводятся.

Но, в конце концов, есть показатель увеличения скорости роста кредитов по отношению к скорости роста доходов. Если первое намного превышает второе, то возможно появление кредитного «пузыря». И признаки этого в России уже имеются!

Что касается кредитов бизнесу, то мало выдать ему много дешевых кредитов, нужно, чтобы и среда для бизнеса, почва, на которой он растет, была плодородной. Чтобы финансовые потоки шли через банковскую систему в реальный сектор, необходимо соответствующее качество институтов...

- Поможет ли девальвация возобновить экономический рост в нашей стране?

- О девальвации как о мере, которая якобы способна помочь нашей экономике, нужно забыть. Такая мера может быть актуальна для японцев или китайцев, у которых экспортируется продукция с высокой добавленной стоимостью. В нашем случае, когда мы экспортируем нефть и газ, а промышленность, ориентированная на внутренний спрос, нуждается в импорте технологического оборудования и компонентов, самое выгодное - это стабильность курса, но никак не девальвация.

- Как вы оцениваете количественное смягчение от ФРС, какие последствия принесет сворачивание этой политики для глобальной экономики и для нашей страны?

- ФРС находится в ловушке: с одной стороны, нельзя продолжать вечно печатать деньги, с другой - нельзя сообщать рынку о том, что этот процесс не вечен! Как только инвесторы узнают, что ФРС останавливает количественное смягчение, результат ее многолетнего труда оказывается под ударом.

Американцы преследуют вполне определенные цели, например стремятся поддерживать высокие цены на активы домохозяйств, чтобы те могли брать кредиты и увеличивать конечный спрос из-за эффекта богатства и роста стоимости залогов. По идее это должно было запустить экономику на полный ход, но данный механизм не сработал в полной мере, потому что отношение к кредиту изменилось.

- А для нас это будет иметь финансовые последствия и, если да, то какие?

- Цена на нефть, видимо, упадет, правда, не только по этим причинам. А как скажется на нашей экономике удешевление «черного золота», думаю, объяснять не требуется. Ну и ставки на дальнем конце кривой вырастут. Они уже растут всего лишь на ожиданиях того, что Федеральная резервная система сократит покупки облигаций Минфина США. Мы живем в глобальном мире.

// Елена Бродская, «Национальный Банковский Журнал», №8 (111), август 2013 года

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 29 октября 2013 > № 977369 Николай Кащеев

О том, как происходила реорганизация структуры банка на Юге России, инвестициях банка в развитие региона и банковских продуктах в интервью Bankir.Ru рассказывает региональный директор Южного филиала Росбанка Евдокия Малогловец.

- В вашем подчинении находятся подразделения банка сразу в 6 регионах – Ростовской, Астраханской и Волгоградской областях, а также в Краснодарском, Ставропольском краях и в Калмыкии. Я правильно понимаю, вы руководите одним из самых больших банковских бизнесов на юге России?

- В сентябре 2012 года в южном регионе завершилась реорганизация сети Росбанка. Новая структура объединила подразделения в бизнес-территории – Ростов (включает отделения в Ростовской, Астраханской, Волгоградской областях и Республики Калмыкия), Кубань и Ставрополь. Сеть Росбанка в регионе по количеству точек обслуживания – одна из крупнейших, в том числе и среди банков с иностранным капиталом на юге страны.

Это хорошее конкурентное преимущество для банка и дополнительные возможности для клиентов. Например, вы можете подать заявку на ипотеку по месту фактического проживания, а купить квартиру или дом в другом регионе. В рамках межфилиального сервиса клиенту доступен весь спектр услуг по рассчетно-кассовому обслуживанию в любом офисе банка независимо от того, где открыт счет. Это применимо к услугам частных клиентов в полном объеме и частично к услугам для юридических лиц.

Крупная сеть – это повышенные требования в части организации и контроля своих офисов по качеству обслуживания клиентов и эффективности ведения бизнеса. В настоящее время эти требования являются приоритетными направлениями работы для Росбанка на юге.

- Каков объем кредитных портфелей корпоративным клиентам, малому и среднему бизнесу (МСБ) и частным лицам, а также объем частных вкладов у южного филиала сегодня?

- На 1 июля 2013 года общий кредитный портфель южного филиала составил 34,6 млрд. рублей. В первом полугодии 2013 года южное подразделение Росбанка продемонстрировало значительный рост на рынке услуг малого и среднего бизнеса, кредитный портфель МСБ увеличился на 60% по сравнению с аналогичным периодом 2012 года и составил 2,27 млрд. рублей. Портфель корпоративных кредитов вырос до 14 млрд. рублей, увеличившись на 47% по сравнению с первым полугодием прошлого года. Объем частных вкладов подразделений Росбанка на юге увеличился до 3,1 млрд. рублей.

- Филиал Южный привлекает средства головного банка для инвестиций в регион или вы обходитесь своими ресурсами?

- Основу инвестиционной базы южного филиала составляют ресурсы головного офиса Росбанка. В регионе объемы кредитования превышают объемы привлеченных средств, как и у многих других банков.

Обусловлено это в первую очередь тем, что часто корпоративные клиенты размещают свои средства в головных подразделениях банков. Также есть возможность привлечения более дешевых ресурсов и с внешнего рынка. В совокупности это позволяет снизить стоимость ресурсов и предоставлять кредиты на привлекательных для клиентов условиях.

Тем не менее в регионе банк предоставляет полный спектр услуг, позволяющий безопасно и с выгодой разместить денежные средства. Клиент может оформить вклад не только на себя, но и на своих детей, обеспечив их будущее.

- Каковы цели объединения подразделений банков Societe Generale на юге России, как оно проходило и закончено ли сегодня. Какая структура филиала получится в результате объединения?

- Реорганизация сети Росбанка, унификация структуры и принципов функционирования по всей стране, позволила повысить ее эффективность. В этой связи ключевыми задачами банка стали улучшение управляемости сети, снижение административных издержек, повышение уровня и качества продаж. Одной из первостепенных задач является снижение административной нагрузки на сеть, в частности, за счет централизации поддерживающих функций и перевода части филиалов в операционные офисы.

Процесс реорганизации по югу завершен. Предполагается сохранение филиала в Краснодаре для обслуживания крупнейших корпоративных клиентов Краснодарского края и ставропольского филиала для представления интересов Росбанка во всем СКФО.

Если говорить о размерах сети объединенного банка, то она стала третьей среди частных банков по размеру в России. В течение прошлого года были закрыты нерентабельные подразделения, офисы, которые были близко расположены друг к другу. Большинство филиалов по стране были переформатированы в операционные офисы, что позволило значительно снизить расходы и параллельно повысить уровень продаж.

В результате сегодня объединенная Южная дирекция банка насчитывает 39 офисов, более 200 собственных банкоматов в 18 городах. Клиенты Росбанка могут также воспользоваться более чем 2000 банкоматов, входящих в объединенную расчетную систему банка, для снятия наличных без комиссии.

- Какие задачи поставлены сегодня перед филиалом? Какие банковские продукты служат основным драйвером роста Росбанка на юге в 2013 году?

- Основная задача после реорганизации сети – это повышение эффективности и прибыльности подразделений. Росбанк реализует стратегию универсального банка и работает со всеми категориями клиентов: корпоративным сегментом, клиентами малого и среднего бизнеса и физическими лицами. Пользуясь поддержкой группы Societe Generale, Росбанк активно развивает торговое финансирование, хеджирование валютных операций, спросом пользуются и различные формы документарных операций. Здесь у Росбанка есть конкурентные преимущества – международный опыт и поддержка материнской компании.

А для клиентов малого бизнеса важна доступность кредитов, скорость принятия решения и минимальный пакет документов. Росбанк предоставляет такую возможность с помощью продукта «Профессионал», когда решение по кредиту принимается за час.

При работе с частными клиентами Росбанк также ориентирован на доступность сервиса через региональную сеть и дистанционное обслуживание. Вы можете получить весь комплекс услуг, не выходя из дома или офиса. Наибольшим интересом пользуются ипотечные программы и нецелевые кредиты. В настоящее время мы предлагаем нашим клиентам воспользоваться сниженными ставками по кредитным продуктам в рамках акций, приуроченных ко дню рождения клиента, дням рождения городов, профессиональным праздникам.

Также ставки снижены для сотрудников корпоративных клиентов с зарплатными проектами и сотрудников крупных и бюджетных организаций. Ставки на нецелевые кредиты в рамках акции снижены от базовых на 2% годовых. И, безусловно, мы работаем над увеличением депозитной базы, учитывая интересы и потребности клиентов.

- Экономика юга очень разнообразна. Какие отрасли вы считаете сегодня для Росбанка особенно привлекательными для кредитования?

- Если говорить о малом и среднем бизнесе, то подавляющее большинство кредитуемых компаний относится к сегменту предприятий торговли и услуг, а также транспортному сектору. Меньшая доля приходится на компании сферы производства. В структуре корпоративного портфеля филиала сегодня преобладает финансирование розничной торговли и машиностроения.

- Участвует ли Росбанк в программе автокредитования с госсубсидиями? Как вы оцениваете ее перспективы?

- С 1 августа в Росбанке начала действовать государственная программа субсидирования автокредитов. В 2010–2011 годах в рамках аналогичной программы Росбанком было выдано более 40 тыс. кредитов на общую сумму более 11 млрд. рублей. Доля продаж по госпрограмме в 2011 году в общем автомобильном портфеле составила порядка 27%, а по сумме – порядка 17%. По нашим прогнозам, возобновление программы льготного автокредитования будет способствовать увеличению спроса на автокредиты приблизительно на 20%.

- Каковы особенности рынка ипотечных кредитов вы можете отметить в Ростовской области?

- По тенденциям развития ипотечный рынок Ростовской области похож на рынки крупнейших регионов страны. Спрос на ипотечные кредиты растет непрерывно с 2010 года. Предложение на рынке новостроек не успевает за спросом. При отсутствии каких-либо кризисных явлений в экономике рынок ипотечного кредитования продолжит свой рост такими же темпами.

- Ваш банк предлагает услуги приват-банкинга?

- Росбанк одним из первых начал предоставление услуг для состоятельных клиентов, сегодня мы можем предложить подобный сервис во всех регионах России. Кроме того, широкий выбор возможностей для состоятельных клиентов Росбанка обеспечен наличием у группы Societe Generale подразделений в 76 странах мира, а также значительным опытом работы в Швейцарии, Монако, Великобритании, Франции и других интересных для инвесторов странах.

- Какова, на ваш взгляд, роль дистанционного обслуживания (ДБО) в современном банкинге? Как при активном переходе на ДБО банку сохранить лояльность своих клиентов?

- На Западе на удаленные услуги приходится одна треть всех операций. Мы стремимся к этому объему. Наши менеджеры постоянно консультируют клиентов, как пользоваться интернет-банкингом. При открытии нового счета мы всегда делаем акценты на то, какими услугами клиент сможет воспользоваться, не посещая банк. К слову, Центральный банк также прилагает много усилий, чтобы увеличить объем безналичных расчетов.

- Почему у ростовчан до сих пор малопопулярны расчеты за продукты и услуги банковскими картами?

- Напротив, уровень проникновения пластиковых карт и объемы безналичных расчетов в нашем регионе находятся на очень высоком уровне, сопоставимом с остальными центрами федеральных округов. За последние пять лет в этом направлении проделана очень большая работа как банками, так и поставщиками товаров и услуг: магазинами и другими организациями. Для удобства проведения кассовых операций большинство крупных компаний установили POS-терминалы для безналичной оплаты, то есть сделали именно то, чего рынку не хватало больше всего – построили инфраструктуру.

Увидев новые возможности, клиенты стали все чаще пользоваться картами не для снятия наличных, а для оплаты товаров и услуг. Дополнительным стимулом для этого являются различные дисконтные программы, внедряемые банками. Они поощряют безналичные покупки, начисляя бонусные баллы. Например, в Росбанке действует кобрендинговый проект с одной из крупнейших российских авиакомпаний – «Трансаэро». Совершая покупки по карте, клиенты копят мили, которые впоследствии можно обменять на авиабилеты.

Также банки заинтересованы в том, чтобы стимулировать использование кредитных карт именно для оплаты товаров, а не для снятия наличных. Например, при обналичивании денежных средств с кредитной карты в банкомате клиенту нужно будет заплатить комиссию, а при безналичной оплате комиссий не взимается. Более того, вводится беспроцентный период в течение 62 дней, когда клиент может пользоваться деньгами банками бесплатно. Разумеется, это способствует тому, что клиенты все реже пользуются банкоматами для обналичивания, и все чаще совершают покупки через POS-терминалы и Интернет.

- В ваш филиал входят отделения банка в Ставропольском и Краснодарском краях. Какие основные проблемы сейчас у «курортного банкинга»? Готовятся ли отделения Росбанка в Сочи к Олимпиаде-2014?

- Сезонность учитывается при формировании наших бизнес планов. Как и вся страна, мы готовимся к Олимпиаде. Осенью планируется открытие нового отделения банка в Красной Поляне, которое займется обслуживанием гостей Олимпиады.

- Я знаю, что в Росбанке существуют программы повышения квалификации сотрудников, в Ростове даже открыт специальный учебный центр.

- Строительство собственных учебных центров – часть стратегии Росбанка по воспитанию собственных кадров и повышению квалификации персонала. Учебные центры открыты во всех крупных городах России, обучение там проходит как линейный персонал, так и менеджеры среднего звена. Топ-менеджеры выезжают для обучения в Москву.

Одной из причин создания такой структуры стало объединение двух банков: Росбанка и BSGV, бывшего дочернего банка группы Societe Generale. Первоначально главной целью было объединение персонала двух банков, поэтому акцент делался на тренинги командообразования. Параллельно происходило обучение работе с новой линейкой банковских продуктов, уделялось внимание повышению качества сервиса, стимулированию продаж.

Сегодня, когда уровень сотрудников уже достаточно высок, в учебных центрах разрабатываются и внедряются программы обучения управлению, лидерству, личной эффективности. Тренеры учебного центра помогают сотруднику с самого первого дня работы в компании увидеть перспективы своего карьерного роста, чтобы впоследствии включить его в процесс вертикальной или горизонтальной ротации кадров. Это делается для того, чтобы снизить текучесть кадров и повысить отдачу от каждого сотрудника, предложив ему именно ту позицию, в которой он будет максимально эффективен.

- Какие вложения для россиян со сбережениями 1–3 млн. рублей на срок 3–5 лет вы могли бы рекомендовать?

- Сегодня наибольшую доходность можно получить на российском рынке акций. На данный момент он является недооцененным инвесторами, в первую очередь иностранными, и обладает драйверами, которые помогут ему расти лучше, чем в прошлом году. Кроме того, сейчас проводится ряд реформ в монетарной и фискальной политике, которые упростят правила ведения бизнеса в России и подстегнут интерес иностранных инвесторов. Вместе с этим общая макроэкономическая ситуация на мировых рынках улучшается, и деньги снова перераспределяются в пользу более рисковых и доходных инвестиций.

Максимальный доход среди прочих ценных бумаг должны показать корпоративные облигации. Недавно была проведена либерализация доступа иностранных инвесторов в эту сферу, гособлигации уже отреагировали на этот процесс хорошим ростом, а корпоративные облигации еще имеют потенциал для роста. Вложениями в корпоративные бонды займутся также иностранные инвесторы.

Рублевые банковские депозиты предлагают хорошее сочетание риск-доходность и отлично подходят как источник пассивного дохода. Уже сейчас рост сменяется коррекцией, а значит, имеет смысл поторопиться с фиксированием прибыли, открыв вклад на 1–3 года вперед.

Рынок недвижимости показывает доходность, сравнимую с доходностью по банковским депозитам, хотя она и сопряжена с определенными хлопотами и риском. Сам по себе рынок растет вместе с инфляцией – 6–8% годовых плюс порядка 6% составляет рентная доходность.

- Какими банковскими продуктами Росбанка вы пользуетесь сами?

- Я активно пользуюсь услугами Росбанка в полном объеме – кредитованием, сейфовыми ячейками, рассчетно-кассовым обслуживанием и, конечно, депозитными продуктами. Кроме того, активно использую банковскую карту для переводов: с помощью банковских карт легко переводить денежные средства с карты на карту – они особенно удобны для родных, проживающих в другом регионе.

Ростов-на-Дону.

// Владислав Лейбов, Bankir.Ru

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bankir.ru, 28 октября 2013 > № 977371 Евдокия Малогловец

Чего хотят акционеры Росбанка, почему заемщики не возвращают долги, придут ли в Россию китайские банкиры, в интервью Bankir.Ru рассказал заместитель председателя правления Росбанка Улан Илишкин.

– Улан Владимирович, в Росбанке вы курируете направление стратегического планирования и развития. Чем занимается этот департамент?

– Перед департаментом стоит несколько задач. Самая главная – обеспечение устойчивого развития банка путем разработки среднесрочных и долгосрочных планов и контроль за их исполнением с помощью системы KPI. Важно понимать, в какую сторону движется банк, и соотнести это с планами и потребностями его акционеров.

– Куда движется банк, и чего хотят его акционеры?

– Акционеры хотят, чтобы банк по всем показателям был крупнейшим частным иностранным банком в России. Сейчас мы лидеры по уровню капитала первого уровня.

Среди приоритетов в стратегии – развитие дистанционных каналов обслуживания, включая повышение эффективности и удобства работы пользователя в Интернете. Кроме того, наблюдая, как развивается ситуация на рынке, очень важно следить за качеством кредитного портфеля – это еще один приоритет банка. Мы видим, что в последнее время в портфелях банков выросла доля необеспеченных кредитов. Как следствие, рост доли просроченной задолженности, что также негативно влияет на качество портфелей в целом. Все эти тенденции требуют определенной реакции в полугодовой-годовой перспективе. Нужно проводить гибкую политику в области рисков, более внимательно подходить к оценке заемщиков, уделять большое внимание сбору просроченной задолженности.

– Какие основные причины неплатежей?

– Есть много причин, по которым люди не платят. Количество заемщиков банков, которые не обслуживают кредит из-за финансовых проблем, в целом по системе увеличилось по сравнению с прошлым годом в два с половиной раза. Это очень плохой признак, который не может не беспокоить ЦБ.

Очень много клиентов (до 30% в целом по рынку) имеют больше трех кредитов. То есть они берут новые кредиты, чтобы погасить предыдущие. С другой стороны ряд банков имеет слабый контроль с точки зрения рисков: они выдают несколько кредитов в одни руки. Из-за такой безответственной политики мы косвенно начинаем страдать. Предположим, мы выдали кредит, а потом заемщики пошли в другой банк и получили там второй кредит, а дальше возникает вопрос: куда заемщик пойдет гасить долг в первую очередь – в наш банк или какой-то другой.

– Какие глобальные тенденции есть на мировом финансовом рынке, и какие из них есть (будут) в России?

– С каждым годом все больше клиентов начинают пользоваться дистанционными каналами обслуживания. Происходит фундаментальный сдвиг в потреблении банковских услуг. Большинство продуктов уже можно приобрести через Интернет, с помощью мобильных телефонов или киосков самообслуживания. Падает роль сети как таковой.

Это – одна из ключевых тенденций, которая проявляется на глобальном уровне. Происходит активное развитие мобильного банка, интернет-сервисов. Здесь мы практически не отстаем от общепринятого тренда. Недавно у нас произошло знаменательное событие: мы запустили обновленную версию интернет-банкинга.

Мы пониманием, что без соответствующих изменений можно оказаться в группе банков (кстати, достаточно большой), которые не сильно отличаются друг от друга и не могут сделать дополнительный offer, который выделил бы их среди других игроков рынка. Такой подход нас не устраивает. Если говорить о том, что предлагает сегодня банковский сектор, то здесь всё примерно одинаково. Именно поэтому один из важнейших аспектов в нашей стратегии – понять, чем мы отличаемся и чем хотим отличаться от других банков.

– Росбанк планирует сокращать свою филиальную сеть?

– Сейчас мы хотим привести в порядок дистанционные каналы, чтобы не вылететь из этой гонки. Безусловно, речь не идет о каком-то масштабном сокращении филиальной сети, но мы, естественно, внимательно смотрим на эффективность наших отделений.

– Проблема в том, что рынок очень быстро копирует удачные образцы.

– Согласен. Но, во-первых, важно пусть на пару месяцев, но быть впереди других, иметь хотя бы небольшой задел. Во-вторых, не все банки могут позволить себе инвестировать в инновации. Мы – можем.

– Какую стратегию развития банков считаете сейчас наиболее эффективной?

– Для банка, работающего во всех сегментах, приемлемой является модель, в которой один бизнес поддерживает другой. Это основной принцип функционирования универсального банка.

Сейчас нас больше всего интересует повышение эффективности процессов взаимодействия между различными направлениями бизнеса, получение максимального синергетического эффекта. Условно говоря, принимая на обслуживание корпоративного клиента, мы понимаем, что нам интересно сотрудничество с ним еще и в области зарплатного проекта. Тогда мы можем соглашаться на более низкую маржу, выдавая крупный корпоративный кредит, но при этом получать доходность за счет других продуктов, которые мы продаем, например, сотрудникам этого корпоративного клиента или предлагаем факторинговые услуги его поставщикам. Таким образом, мы получаем комплексный эффект и более высокую доходность по операциям.

– Что относится к сильным сторонам Росбанка?

– Мы планируем серьезно нарастить наш инвестиционный банковский бизнес. Банк неплохо представлен на этом рынке, по ряду позиций мы идем наравне с Morgan Stanley и другими известными инвестиционными банками. У нас есть хорошая экспертиза, методология и возможности Societe Generale, в Росбанке работает достаточно много специалистов из Лондона и Парижа.

Сегмент малого и среднего бизнеса в абсолютном выражении у нас небольшой. В стратегии банка по данному сегменту основной акцент сделан на средний бизнес и на верхний сегмент малого бизнеса. Это направление выбрано неслучайно: мы понимаем, что если экономическая ситуация будет не благоприятна, то первым «обваливается» именно этот клиентский сегмент.

Private banking в Societe Generale является очень сильным блоком. Исторически мы были лидерами на этом рынке, и он остается для нас интересным. Сейчас мы пытаемся ту методологию и продуктовый ряд, который есть в Группе, перенести на российскую почву и получить дополнительный результат.

– Что нужно сейчас клиентам privatebanking?

– Ни для кого не секрет, что после ситуации с Кипром многие состоятельные клиенты задумались над вопросом о том, как дальше защищать свои средства. С учетом ситуации в ряде оффшорных зон беспокойство многих частных клиентов только усиливается. У нас есть возможность предложить им необходимый сервис как в России, так и на международном рынке (управление бумагами, портфельные инвестиции, создание трастов, используя возможности Societe Generale в Женеве).

– Какое место в портфеле банка занимает ипотека?

– Если посмотреть на портфели европейских банков, то у них в ритейле ипотека занимает процентов 70. В России процентное содержание ипотеки в общем портфеле банков пока гораздо меньше. Мы понимаем, что постепенно ее доля будет расти, однако в настоящее время существуют некоторые ограничения для роста ипотечного портфеля. Например, уровень доходов. Доход на семью с учетом цен на квартиры, особенно в больших городах, еще недостаточно велик. Это является сдерживающим фактором для быстрого роста ипотеки.

Ипотека для нас – один из ключевых сегментов. Это – базовый продукт, который позволяет построить с заемщиком долгосрочные отношения. Ипотечному клиенту мы можем предложить ряд дополнительных продуктов для него и его семьи.

– То есть концепция такого семейного банка?

– Да. Такая стратегия принята во всех подразделениях Societe Generale.

– Если вернуться к ипотеке, то еще одним сдерживающим фактором здесь является ее низкая маржинальность?

– Для банков, у которых нет длинной ликвидности, это серьезное ограничение. У нас такой проблемы нет. Росбанк самодостаточен в области фондирования, ресурсы группы мы не привлекаем.

– Но «дочкам» все равно легче живется?

– Проще живется с точки зрения методологии, понимания рынка, использования дополнительных ноу-хау. Но нам сложнее в том, что помимо Центрального банка, приходится отчитываться еще и перед головным офисом, что требует дополнительных усилий.

– Почему так мало банков с иностранным капиталом работает в России?

– До кризиса было много. В 2008–2009 годах с рынка ушли 7–8 банков. Они не успели достигнуть критической массы.

– Могут появиться у нас новые иностранные банки?

– Из европейских банков сюда никто в ближайшее время не придет. Что касается американцев, то я не верю, что они могут начать работать в России, индусы – тоже вряд ли. Из серьезных игроков, которые могут зайти, несмотря ни на что, только китайцы. Это реальность, которая может материализоваться в любой момент. Китайцы – люди прагматичные, они вместо наших трех-пяти лет планируют на 30 лет вперед.

– И как это перераспределит рынок?

– В таком случае будет очень серьезное перераспределение. Для китайцев это будет в чистом виде покупка. Получать разрешение на покупку крупного сетевого банка в России придется на самом верху и не без политического решения, так как это уже геополитика. Это как продать кусок железной дороги. Несколько лет назад эта тема уже обсуждалась, но разрешения они так и не получили.

В настоящее время для российской банковской системы присутствие европейских и даже американских банков не представляет существенной угрозы. Их доля не критична – от 5 до 10% в какой-то определенной нише. Росбанк с учетом своих дочерних банков «Русфинанс Банка» и DeltaCredit (банки группы Societe Generale в России. – прим. Bankir.Ru) занимают в ритейле твердое третье место после Сбербанка и ВТБ. Мы неплохо себя чувствуем на российском рынке.

– Вы возглавляли HR-департамент Росбанка, поэтому хотелось бы поговорить о кадрах. Мне кажется, в первичном восприятии банка клиентом большую роль играет не его топ-менеджмент, а менеджеры, операционисты, сотрудники колл-центров.

– Я согласен с этим. Если только банк не занимает в части коммуникаций более активную позицию, а его лидер не является сам по себе брендом, как, например, Герман Греф.

– Как решается вопрос с «низшим эшелоном» сотрудников? Где их найти, как обучить и мотивировать для эффективной работы?

– У нас есть большая программа «Бренд работодателя», где предусмотрен целый набор подобных инициатив.

Если говорить о сотрудниках колл-центров, то здесь есть мотивационная система – лучшая на сегодняшний день по сравнению с другими колл-центрами. Она очень четко завязана на эффективность сотрудника и того подразделения, где он работает. Благодаря этому, человек, выходящий вечером с работы, знает, сколько он заработал за этот день дополнительно. Коллективная «надбавка» зависит от показателей эффективности работы всего колл-центра в течение месяца.

Кроме того, сотрудник колл-центра, отработавший в банке больше 6–9 месяцев, имеет преимущественное право получить другую работу в отделении, у него есть возможность карьерного роста. Для нас выгодно этого сотрудника сохранить.

– Но люди все равно постоянно переходят из банка в банк.

– Есть проблема текучести кадров. Безработица в Москве стремится к нулю, и молодые сотрудники, приходя работать в банк, даже не убирают из Интернета свое резюме.

– Каких специалистов не хватает банкам?

– Самая большая нехватка специалистов в области методологии. Кроме того, очень мало хороших банковских маркетологов. Или они есть, но очень дорогие, к тому же не факт, что этот сотрудник окупится.

// Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 октября 2013 > № 977368 Улан Илишкин

АСВ готовится к расширению функционала

Юрий Исаев: «В новых условиях Агентству важно не только быть честным и принципиальным внутри, но и научиться доносить информацию о честности и принципиальности своей деятельности до людей».

Агентству по страхованию вкладов (АСВ) в обозримом будущем придется выполнять новые для себя функции: по аналогии с ЦБ оно тоже станет мегаструктурой (мегастраховщиком, мегаликвидатором и мегасанатором). О том, какую подготовительную работу необходимо проделать для этого, о принципах формирования фонда гарантирования пенсионных накоплений, своем видении ситуации на банковском рынке и мерах борьбы с криминальными банкротствами рассказал в интервью NBJ генеральный директор Агентства по страхованию вкладов Юрий Исаев.

«ЕСЛИ СРАВНИВАТЬ НАС С ВРАЧАМИ, ТО МЫ ЧТО-ТО СРЕДНЕЕ МЕЖДУ РЕАНИМАТОЛОГАМИ И ПАТОЛОГОАНАТОМАМИ: ДО НАС ДОХОДЯТ «ПРОДУКТЫ» ВЫСОКОЙ СТЕПЕНИ ТРЕВОЖНОСТИ»

- Юрий Олегович, вы уже восемь месяцев возглавляете Агентство по страхованию вкладов. Пока видимых изменений в деятельности, структуре, кадровом составе незаметно. Это означает, что адаптационный период еще не завершен или вас как руководителя все устраивает?

- Восемь месяцев - небольшой период. Могу сказать, что за это время произошел переход теоретических взглядов в практические выводы. Я, будучи шесть лет депутатом Госдумы, членом профильного комитета по финансовым рынкам, плотно занимался тематикой деятельности АСВ. Поэтому в теории я хорошо представлял себе зоны ответственности Агентства, и у меня были идеи по дальнейшему развитию нашего ведомства.

- Но ведь теория, как известно, суха...

- Конечно, любые взгляды извне отличаются от впечатлений, которые получаешь, начав работать в организации. Впрочем, многие мои тогдашние предположения и выводы подтвердились. В Агентстве работает высокопрофессиональный сплоченный коллектив, который эффективно справляется с многочисленными сложными задачами.

Надо отметить, что в этом году Закону «О страховании вкладов физических лиц в банках Российской Федерации», в соответствии с которым функционирует АСВ, исполняется десять лет. Следует признать: он был настолько продуманным, что за время его действия все изменения носили лишь косметический характер и сути не меняли. Первоначально АСВ занималось исключительно страхованием вкладов населения в банках - участниках системы страхования вкладов (ССВ). Сегодня мы обеспечиваем комплексную защиту прав кредиторов проблемных банков. Скоро появятся новые функции.

Если обратиться к статистике, то за почти десятилетний период существования Агентство прошло через 135 страховых случаев. При этом хочу заметить, система работала и работает без единого сбоя. За это время вкладчикам обанкротившихся банков было выплачено порядка 77 млрд рублей страхового возмещения. Ликвидационным процедурам подверглись 299 кредитных организаций, финансовому оздоровлению - 19 крупных и социально значимых для страны банков.

- Между тем закон о санации действует только до 2014 года.

- Наше мнение: этот инструмент оздоровления кредитных организаций надо сохранить как постоянно действующий. К нему прислушались. Есть поручение правительства перенести положения закона о санации банков в «тело» общего закона о банкротстве кредитных организаций. Эта работа уже ведется Минфином, Банком России и нами. Санация - хорошо отработанный механизм, и его не надо сбрасывать со счетов только потому, что сейчас ситуа­ция на банковском рынке является стабильной. У государства должны быть под рукой инструменты реагирования, которые помогают преодолевать кризисные явления.

- Вы отметили, что первым направлением деятельности Агентства было страхование вкладов. Сейчас ситуация на рынке вкладов физических лиц, с одной стороны, представляется спокойной, а с другой - налицо прецеденты, когда некоторые банки устанавливают достаточно высокие ставки по вкладам с целью пополнить свою пассивную базу. Не вызывает ли это у вас тревоги, нет ли опасений, что такие кредитные организации могут попасть в «ножницы» по аналогии с событиями 2009 года?

- Если говорить о ставках по банковским вкладам, то в целом по рынку они снижаются, и с начала 2013 года их снижение составило 0,7%. Вы правы: есть игроки, которые предлагают своим клиентам слишком привлекательные условия по депозитам с точки зрения размера ставок. Однако это не системный вопрос, а проблема эффективности риск-менеджмента в отдельных банках. Могут ли они попасть в «ножницы»? Да, но если это и произойдет, то с проблемами столкнутся, прежде всего, финансовые учреждения, показывающие уже сейчас низкий уровень корпоративного управления. Чем быстрее такие организации уйдут с рынка, тем более здоровой, по моему убеждению, станет вся система. А эффект их удаления в целом незначительный.

- Как вы оцениваете сберегательную активность населения в 2013 году?

- Граждане продолжают рассматривать банковские вклады как наиболее надежное размещение денежных средств. В I полугодии вклады населения увеличились почти на 1,4 трлн рублей (на 9,7%). Это больше, чем за аналогичный период 2012 года. По нашим оценкам, сберегательная активность в этом году сохранится на достаточно высоком уровне, и за год вклады могут вырасти на 20%.

Несмотря на снижение курса рубля, заметных колебаний валютной структуры сбережений не происходит (82% вкладов размещаются в национальной валюте). Постепенно растут долгосрочные вклады (с 59% до 61,5% за I полугодие 2013 года). Ситуация на рынке вкладов внушает оптимизм.

- На каком уровне находится сейчас коэффициент достаточности фонда страхования вкладов?

- Пока в этом году страховые случаи произошли лишь в пяти банках. Суммарный объем выплат - 4,3 млрд рублей. Поэтому растут и объем фонда страхования, и показатель его достаточности. В настоящее время размер фонда достиг 242 млрд рублей, а коэффициент достаточности (отношение объема фонда к общей страховой ответственности) составляет 2,4% (без учета Сбербанка - 5,5%). Это безопасный уровень, позволяющий системе эффективно выполнять свои функции.

- Правильно ли я понимаю: когда оценивается состояние фонда и вычисляется уровень его достаточности, то задается какой-то сценарий развития событий? Если да, то какой конкретно сценарий был прописан в данном случае?

- У нас есть определенные методики оценки состояния фонда, которые учитывают разного рода информацию. Ежеквартально мы рассматриваем разные сценарии развития событий на банковском рынке, вплоть до пессимистичного. Уровень достаточности, который есть сейчас, - это хороший показатель.

Конечно, мы понимаем, что надзор за банковской деятельностью будет в дальнейшем ужесточаться и количество банков, уходящих с рынка добровольно или принудительно, возрастет. Но, во-первых, объема фонда действительно достаточно для того, чтобы справиться с этим. Во-вторых, АСВ всегда последовательно выступало за оперативное удаление из системы ее нежизнеспособных участников. Это не так страшно делать в мирное время, как в кризисные периоды. Мы не призываем Центральный банк к тому, чтобы он отзывал как можно больше лицензий, мы просим регулятор делать это своевременно, поскольку это будет менее болезненно для рынка.

- В интервью газете «Ведомости» вы сказали, что 80% банкротств банков носят криминальный характер. Как вы оцениваете этот показатель?

- Из тех случаев, которые вынуждено было разбирать Агентство за десять лет своего существования, действительно порядка 80% банкротств банков являлись криминальными. Если сравнивать нас с врачами, то мы что-то среднее между реаниматологами и патологоанатомами: до нас доходят «продукты» высокой степени тревожности. Банкротства так или иначе связаны с серьезными нарушениями отчетности банков, попытками вывода активов, фальсификацией или уничтожением баз данных и т.д. Поэтому очень сложно возвращать долги кредиторам финансовых учреждений. Конечно, за последнее время уровень удовлетворения требований вырос, и это плюс. Но с другой стороны, если посмотреть на абсолютные цифры, то ситуация очень далека от идеала.

- Речь идет о третьей очереди?

- Второй и третьей очереди. С удовлетворением требований первой очереди все обстоит более-менее неплохо, если, конечно, не брать совсем уж вопиющие случаи.

- Например?

- Например, банкротство АМТ Банка. В результате изучения баланса этой организации стало ясно, что активов практически не осталось, а те крохи, которые были на балансе, находились в «замороженном» состоянии из-за перекрестных арестов, судебных исков и т.д.

В среднем кредиторы ликвидируемых финансовых учреждений получают 17,5%, кредиторы третьей очереди получают 7,2% своих средств (по всем банкам, в которых завершено конкурсное производство). Эта цифра наглядно иллюстрирует качество активов банков-банкротов. Во многих организациях их просто не остается, поскольку топ-менеджеры и собственники уже вывели мы должны стремиться к тому, чтобы максимально удовлетворять требования кредиторов банков-банкротов. И Агентство очень ответственно относится к этой функции и старается сделать процесс страховых выплат максимально быстрым и минимально болезненным для людей все имущество. Мы активно боремся за возвращение этих активов. Но выиграть в суде - это полдела. Надо еще взыскать деньги по исполнительному листу. А зачастую бывает так, что обращать взыскание не на что, поэтому ключевой момент здесь - борьба с криминальными банкротствами.

- Какие меры, с вашей точки зрения, целесообразно принять для снижения уровня криминальных банкротств?

- С одной стороны, нужны жесткие меры, когда речь идет о криминале, выводе активов и доведении банка до банкротства. К сожалению, нам все чаще приходится идти именно по этому пути. За прошлый год было возбуждено 75 уголовных дел в отношении банкиров, в основном по фактам хищения денежных средств и имущества кредитных организаций. По девяти уголовным делам вынесены обвинительные приговоры. Также нужно вводить уголовную ответственность за фальсификацию отчетности и бухгалтерских документов, как это происходит в большинстве зарубежных стран. Без этого проблему не решить.

С другой стороны, стоит подумать над усилением рыночного контроля с точки зрения кредиторов, участников рынка, экспертного сообщества. Для этого необходимо более широкое раскрытие информации о деятельности банков, обязательная публикация их детализированной отчетности, например, на сайте Банка России. Пока требования о такой публикации носят лишь рекомендательный характер.

«ЧРЕЗМЕРНАЯ МЯГКОСТЬ НАКАЗАНИЙ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СЕЙЧАС, ФАКТИЧЕ­СКИ ПОРОЖДАЕТ У ЗЛОУМЫШЛЕННИКОВ ЧУВСТВО БЕЗНАКАЗАННОСТИ»

- Наверное, своевременный отзыв у банка лицензии немного минимизирует риск вывода из него активов?

- Безусловно. Но здесь есть еще один немаловажный момент. Мы не раз видели, как банки в период своего «заката» начинали ускоренными темпами наращивать свои депозитные базы, буквально «раздувать» их с помощью фальшивых вкладов. Некоторые такие случаи вообще за гранью добра и зла, как это было в двух дагестанских банках, где в течение последних нескольких недель до отзыва лицензий буквально «рисовали» вклады на миллиарды рублей.

Почему я обращаю на это внимание? Потому что бывают случаи, когда у ЦБ, как у регулятора рынка, не сразу появляются формальные основания для отзыва у кредитной организации лицензии. Но к тому моменту, когда он это делает, собственники и топ-менеджеры банков уже успевают наворотить дел, причем, к сожалению, часто подобные действия остаются безнаказанными. А безнаказанность, как известно, порождает безответственность.

- Итутна помощь должно прийти мотивированное суждение?

- Да. Если еще нет формальных оснований для удаления игрока с рынка, но очевидно, что он уже совершает предосудительные действия, то регулятор должен использовать такой инструмент, как мотивированное суждение. Система в рамках обычного «пробега» не успевает быстро реагировать на вновь возникшие вызовы, где-то надо вмешиваться и подкручивать ее в ручном режиме.

Комплексная оценка ситуации в банке - тот самый ручной режим. Это одна сторона медали, точнее, один из механизмов борьбы со злоупотреблениями.

Второй механизм - это ужесточение наказания. Таким путем идет весь мир: во всех странах наказания за фальсификацию отчетности, за вывод активов становятся суровее. В США, например, за первое из этих преступлений могут посадить в тюрьму лет на двести. А в России за то же самое предусмотрен штраф в размере трех тысяч рублей. То есть у нас наказание совершенно несоизмеримо с уровнем рисков, которые привносят в банковскую систему недобросовестные владельцы и топ-менеджеры.

- Иными словами, вы призываете значительно ужесточить наказание за такие нарушения?

- Не то чтобы призываем, мы обращаем внимание на то, что чрезмерная мягкость наказаний, предусмотренных сейчас, фактически порождает у злоумышленников чувство безнаказанности, с которым надо бороться. Тогда, возможно, у временной администрации будет больше шансов найти активы в банке с отозванной лицензией. Вы же понимаете, что именно из-за этого возникают такие сложности с удовлетворением требований кредиторов второй и третьей очереди, большинство из них рискует в результате банкротства кредитной организации остаться ни с чем.

- Мне кажется, что проблема не только в том, что по закону за такие правонарушения предусмотрено символическое наказание в три тысячи рублей, но и в том, что до вынесения судебных приговоров дела обычно не доходят. У нас не такая уж редкость случаи, когда возбуждаются дела против недобросовестных топ-менеджеров банков, но практически эксклюзив, когда суды принимают обвинительные решения по таким делам.

- Совершенствовать правоприменительную практику очень важно, но не менее важно и то, о чем я говорил ранее, - законодательно прописать санкции, адекватные размеру правонарушений. В настоящее время обсуждается законопроект, который ужесточает наказание за фальсификацию отчетности. Предусматривается, что подобные деяния будут караться штрафом в размере до миллиона рублей, ограничением либо лишением свободы на срок до четырех лет. Мы надеемся, что после общественного обсуждения и экспертизы Министерства юстиции правительство одобрит этот законопроект и внесет его в Госдуму.

- Вы надеетесь, что такое наказание, как штраф в миллион рублей, может остановить людей, участвующих в схемах по выводу из банков активов? Там-то речь идет о несопоставимо более крупных суммах. Конечно, три-четыре года провести в тюрьме вряд ли кто захочет, но у нас вроде бы пока число таких прецедентов крайне мало.

- В подавляющем большинстве случаев люди, санкционирующие проведение мошеннических сделок, ставящие подписи под документами, не являются владельцами банков. Это подставные лица, и законопроект направлен на то, чтобы они задумались, а стоит ли им ради защиты интересов истинных владельцев садиться в тюрьму или платить большой штраф. Большой с точки зрения этих людей, а не с точки зрения тех, кто стоит за ними. Я думаю, что даже перспектива заплатить за подделку отчетности миллион рублей охладит пыл чересчур рьяных наемных менеджеров, не говоря уже о возможном ограничении их свободы.

- Особенно когда появятся первые прецеденты тюремного заключения.

- Иных инструментов борьбы с этим злом пока не придумали.

- Вернемся к той цифре, которую вы упомянули в начале нашей беседы: 80% банкротств банков в России носят криминальный характер. Это запредельный уровень, если сравнивать его с аналогич­ными показателями в других странах мира?

- Сложно сказать, открытой статистики по данному вопросу не существует. Наши коллеги - международные страховщики депозитов - признают, что они тоже достаточно часто сталкиваются с подобными прецедентами. По моему убеждению, 80% - это определенный показатель нечистоплотности в нашей банковской системе, который серьезно подрывает ее авторитет и доверие к ней. Именно поэтому даже сами банкиры все чаще говорят о том, что системе надо «очищаться».

- Конечно, идеально, чтобы кредитные организации становились банкротами не из-за злоупотреблений менеджеров или акционеров, а в силу объективных экономических причин. Но такой идеал на 100% недостижим. Какой уровень криминальных банкротств вы бы сочли не то чтобы желательным, хотя бы приемлемым?

- Какой уровень приемлем, сказать сложно. Мы должны стремиться к тому, чтобы максимально удовлетворять требования кредиторов банков-банкротов. И Агентство очень ответственно относится к этой функции и старается сделать процесс страховых выплат максимально быстрым и минимально болезненным для людей.

Надо сказать, что не все банки идут по пути криминального банкротства. В истории АСВ есть прецеденты, когда приходилось заниматься принудительной ликвидацией финансовых учреждений. Акционеры этих организаций понимали, что бизнес у них по каким-то причинам не идет, и вели себя в таких ситуациях очень достойно. В некоторых случаях удавалось полностью удовлетворить требования кредиторов не только первой и второй, но и третьей очереди.

- Это означало, что у банков хватало активов, чтобы расплатиться со всеми кредиторами?

- Не всегда. Бывали и такие случаи, когда акционеры вносили дополнительные средства, чтобы расчеты можно было провести полностью. Для нашего рынка это, конечно, уникальные прецеденты.

- Давно известно, что страховые выплаты осуществляются Агентством в двухнедельный срок. Что тут еще можно сделать, точнее, что тут еще нужно сделать, если и так людям приходится ждать совсем недолго?

- В законе требования о выплате в двухнедельный период нет, но на практике АСВ действительно укладывается в названные вами сроки. Более того, мы стараемся сделать расчеты с вкладчиками как можно более комфортными. Так, в Липецке, где недавно у одного из местных банков была отозвана лицензия, мы впервые применили новый механизм взаимодействия с вкладчиками. Если подробно, то получается схема работы по принципу «одного окна». Допустим, у человека вклад на миллион рублей. Он приходит в банк-агент, получает страховое покрытие в 700 тысяч рублей и пишет заявление на возмещение оставшихся 300 тысяч рублей в рамках конкурсного производства как кредитор первой очереди. Применение этого механизма значительно упрощает вкладчику жизнь: будут снижены временные и моральные издержки на получение средств. Этот подход мы будем стремиться применять постоянно и, конечно, поделимся опытом с нашими западными коллегами.

«ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ПРИВЯЗАТЬ РАЗМЕР ОТЧИСЛЕНИЙ К УРОВНЮ ФИНАНСОВОЙ УСТОЙЧИВОСТИ БАНКА, НАДО БЫТЬ УВЕРЕННЫМ В ТОМ, ЧТО ЕГО ОТЧЕТНОСТЬ ЯВЛЯЕТСЯ КАЧЕСТВЕННОЙ И ДОСТОВЕРНОЙ»

- Неужели у них нет таких механизмов? Ведь аналоги АСВ в других странах существуют куда дольше, чем наше Агентство?

- АСВ на этапе создания вобрало в себя лучшие практики деятельности международных страховщиков депозитов и накопило уже собственный огромный опыт. Таким образом, можно сказать, что российская ССВ во многих вопросах даже опережает развитые системы, например по срокам проведения страховых выплат. Возможно, наша система несколько проще устроена: у нас пока нет дифференцированной шкалы отчислений в фонд страхования, как в других странах.

- Хорошо, что вы упомянули дифференцированную шкалу отчислений. В конце прошлого года достаточно активно дискутировался вопрос, нужно ли вводить такую шкалу в России. Складывается впечатление, что эта тема несколько подзабыта. Это так?

- В Госдуму уже внесен законопроект, предусматривающий повышение суммы страховых выплат по вкладам физических лиц до миллиона рублей, и в этом же законопроекте прописана дифференцированная шкала отчислений в фонд страхования вкладов. Надеюсь, что этот законопроект будет рассмотрен и принят в ходе осенней сессии Госдумы.

- Что касается привязки, то здесь без сюрпризов? Размер отчислений будет зависеть от уровня процентных ставок по вкладам?

- Да.

- Предложения привязать этот размер к таким показателям, как финансовая устойчивость банков или размер кредитных рисков, которые банки принимают на себя, не прошли?

- Пока решили от этих показателей не отталкиваться, однако это не значит, что мы отправили эти предложения в корзину. Мы периодически возвращаемся к их изучению и говорим, что к этому надо стремиться.

Система ведь все равно со временем будет становиться многофакторной и многоярусной, это естественный путь ее развития. Но при этом надо понимать, что впереди должен стоять надзор. По мере его оттачивания, мы будем продвигать эти инициативы все более и более настойчиво.

- И снова надзор...

- Конечно. Ведь для того чтобы привязать размер отчислений к уровню финансовой устойчивости банка, надо быть уверенным в том, что отчетность кредитной организации является качественной и достоверной. Если есть подозрения, что отчетность носит, мягко говоря, адаптированный характер, то все наши намерения что-то создать на ее базе будут напоминать попытки возвести замок из песка.

«ФУНКЦИЯ АСВ НАМНОГО ШИРЕ, ЧЕМ ФУНКЦИЯ ТЕХНИЧЕСКОГО СТРАХОВЩИКА. НАША ЗАДАЧА И В ТОМ, ЧТОБЫ ПОВЫШАТЬ ФИНАНСОВУЮ ГРАМОТНОСТЬ НАСЕЛЕНИЯ»

- Итак, к концу года размер страхового возмещения может составить уже миллион рублей. Вы же, насколько я понимаю, пока рассчитываете уровень достаточности фонда, исходя из того, что страховка по вкладам составляет 700 тысяч рублей. Нет ли опасений, что в случае повышения этого показателя до миллиона нагрузка на фонд существенно возрастет?

- По нашим расчетам нагрузка сильно не возрастет. К тому же мы всегда можем обратиться за помощью к «старшему брату» - Центральному банку. Также есть возможность получить финансирование из бюджета. Правда, в обозримом будущем мы не видим рисков, которые подвигли бы нас обратиться в ЦБ или Минфин за финансовой помощью. Конечно, есть вероятность того, что во втором полугодии 2013 года банкротств банков будет больше, чем в первом. Но, повторюсь, ничего трагичного мы не ожидаем. А каждому вкладчику или клиенту надо помнить, что есть не только ответственность государства, но и его собственная ответственность за личные сбережения. И тут мы с вами переходим к следующему очень важному вопросу о том, как повысить финансовую грамотность населения.

- Вопрос, может, и важный, но не новый.

- Это верно, причем не новый он не только для России, но и для всего мира. Финансовые продукты за последние несколько лет очень усложнились, работа банков стала более диверсифицированной, и клиентам, естественно, все сложнее становится оценить банк, его устойчивость, прозрачность его деятельности и т.д. Поэтому во всех странах в числе приоритетных ставится задача повышения финансовой грамотности населения. Все понимают, что надо найти золотую середину, баланс между стопроцентной защитой граждан и попыткой избежать морального риска (moral hazard).

- А в чем тут моральный риск?

- В том, что когда человеку стопроцентно гарантирован возврат его средств, он утрачивает чувство опасности, а значит, и ответственности за свои сбережения. Иными словами, возникает риск того, что люди перестанут думать, в какой банк отнести деньги, перестанут оценивать кредитные организации и возможные последствия своих решений. Зачем ломать себе голову над этими вопросами, если государство и так все вернет? Это неправильный подход. И мы с Минфином и Центральным банком будем работать над повышением финансовой грамотности вкладчиков.

- Были планы штрафовать клиентов, которые несут деньги в заведомо неблагонадежные банки, предлагающие очень высокие ставки по вкладам. Чем не урок для беспечных вкладчиков?

- Не может быть стопроцентной уверенности в том, что вкладчик будет наказан справедливо, ее нет даже в таких вопиющих случаях, с которыми мы столкнулись при банкротстве некоторых банков. Как я уже упоминал, сейчас мы разбираемся с кредитными организациями, у которых недавно были отозваны лицензии и где «нарисовали» фальшивые вклады. Там по решению суда АСВ не производит выплаты по огромному списку вкладов. Но при этом наши сотрудники продолжают очень тщательно анализировать каждый договор, потому что мы понимаем: среди сотен и тысяч фальшивых вкладов может попасться один настоящий. Нельзя же наказать человека, лишить его денег только потому, что он доверил свои сбережения банку, который увлекался «рисованием».

Я не сторонник применения карательных мер к вкладчикам. Надо не штрафовать людей, а дать им возможность принимать решения осознанно, основываясь на проверенной и достоверной информации. Конечно, мы вряд ли добьемся того, что потенциальные вкладчики начнут просматривать отчетность, анализировать движение средств по счетам или показатели прибыли и убытков. Но какие-то важные моменты, на которые они должны обращать внимание при выборе банковского депозита, должны быть до людей донесены.

Аналогично тому, как мы учим детей правильно переходить дорогу. Элементарные знания при открытии вклада должны быть: знакомство с историей банка, изучение информации на сайтах ЦБ и АСВ.

- Людям, далеким от банковской сферы, не так-то просто будет полазить по сайтам АСВ и ЦБ.

- Я согласен, что могут быть сложности с поиском нужной информации на специализированных порталах. Наша задача - сделать навигацию понятной и простой для посетителей. По моему убеждению, функция АСВ намного шире, чем просто технического страховщика, который осуществляет выплаты вкладчикам обанкротившихся банков. Она заключается в том, чтобы повышать финансовую грамотность населения.

«МЫ ХОТИМ НА ВХОДЕ РАЗОБРАТЬСЯ, КАКИЕ НПФ ЗДОРОВЫ, А КАКИЕ МОГУТ «ЗАРАЗИТЬ» СИСТЕМУ ГАРАНТИРОВАНИЯ ПЕНСИОННЫХ НАКОПЛЕНИЙ»

- Сможет ли Агентство сочетать решение этой масштабной задачи с решением целого спектра новых для него задач, например с созданием фонда гарантирования пенсионных накоплений? Тем более что с этим, как я понимаю, тоже будет немало проблем. Не так давно газета «РБК daily» привела в одной из статей ваше высказывание о том, что порядка 20 негосударственных пенсионных фондов (НПФ) являются проблемными. Не могли бы вы подробнее рассказать о том, по каким критериям в данном случае была определена «проблемность» фондов?

- Мы действительно готовимся к расширению функционала Агентства. В первую очередь это затронет пенсионные фонды, потом, наверное, страховые компании и т.д. Поэтому уже сейчас мы внимательно изучаем рынок пенсионных накоплений. Что касается вашего вопроса о том, как были выделены 20 проблемных НПФ, то здесь все довольно просто. Данные для анализа были взяты из открытых источников: мы посмотрели уровень инвестиций в обеспечение уставной деятельности (ИОУД). Этот показатель должен находиться на отметке не ниже ста миллионов рублей. По ряду фондов было отклонение от этой планки: либо уровень ИОУД у них ниже данной цифры, либо балансирует около нее. Такие фонды управляют шестью миллиардами рублей пенсионных накоплений. Риск закрытия части из них существует, и это надо учитывать при оценке потенциальных расходов из гарантийного фонда.

- Эти фонды не будут допущены в систему гарантирования?

- Это будет решаться в каждом отдельном случае, и, если кто-то не пройдет в систему, ничего трагичного в этом не будет. Думаю, еще не забыт тот факт, что в систему страхования вкладов тоже в свое время были включены далеко не все банки, некоторые были «отсечены» на входе. И здесь мы тоже хотим на входе разобраться, какие НПФ здоровы, а какие могут «заразить» систему гарантирования.

- Когда обсуждалась идея создания ССВ, против этого предложения активно выступали крупнейшие банки. Не складывается ли аналогичная ситуация при обсуждении вопроса о создании системы гарантирования пенсионных накоплений? Как относятся крупнейшие участники рынка НПФ к такой перспективе?

- Наши крупные банки часто подвергаются критике, причем не всегда за дело. Возможно, они и были не в восторге от создания ССВ, но они понимали, что банковская система строится на балансе интересов. То же самое наблюдается и на рынке пенсионных фондов. Лично я не слышу серьезных возражений против создания системы гарантирования пенсионных накоплений. Дискутируются, скорее, вопросы о том, какими должны быть критерии допуска, механизмы определения размера отчислений. Идет конструктивный диалог. Все его участники понимают, что систему надо создать, а потом уже можно будет ее корректировать с учетом меняющейся ситуации.

- Правильно ли я понимаю, что речь идет о создании второго независимого «кошелька» под управлением Агентства? Если один из них «прохудится», то дефицит не будет восполняться за счет другого «кошелька»?

- Нет, конечно. Это будет совершенно отдельный фонд, созданный по своим правилам. Пополнения одного «кошелька» за счет другого не предусматривается.

- А механизм определения размера отчислений будет аналогичен тому, который действует сейчас при формировании фонда страхования вкладов? НПФ будут отчислять определенный процент от общей суммы пенсионных накоплений, находящихся под их управлением?

- В Агентстве будет сформирован отдельный фонд гарантирования пенсионных накоплений, который будет пополняться за счет взносов НПФ и Пенсионного фонда России. Взносы будут ежегодными в отличие от отчислений банков, которые платят в свой фонд ежеквартально. Законопроектом предусмотрено, что базой для расчета взносов будут средства пенсионных накоплений, находящиеся в доверительном управлении на конец года. Источником уплаты будет инвестиционный доход, а в случае его отсутствия - средства пенсионных накоплений. Размер ставки невысок: для НПФ он предварительно определен на уровне 0,025%, для ПФР будет применяться ставка в два раза меньше. Размеры этих отчислений существенно ниже, чем для банков (0,4% в год).

- Полагаю, что через какое-то время Агентству придется заниматься не только сбором взносов пенсионных фондов, но и вопросами, связанными с их банкротством и ликвидацией. Как вы полагаете, эти процессы будут сильно отличаться от процессов банкротства и ликвидации банков? Или, набив руку на кредитных организациях, с пенсионными фондами такие проблемы будет проще «разгребать»?

- Простоты нам никто не обещал, и мы ее не ждем. Но я думаю, что эта проблема вполне решаема, если прописаны адекватные подходы и принципы ликвидации таких организаций. Главное при этом, как и в случае с банкротствами банков, добиваться того, чтобы деятельность Агентства была максимально понятной и прозрачной. Ведь если что-то остается непонятным для вкладчиков или для кредиторов - юридических лиц, то тут же возникает почва для подозрений в различных злоупотреблениях. Важно не только быть честным и принципиальным внутри, но и доносить информацию о своей честности и принципиальности до людей, тем более если они оказались в неприятной, стрессовой ситуации.

Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 21 октября 2013 > № 922179 Юрий Исаев

О сильных сторонах региональных банков и о возможных «точках роста» банков региона рассказывает вице-президент Ассоциации региональных банков России Георгий Медведев.

- Георгий Алексеевич, в Ростовской области сейчас разрабатывается стратегия развития банковского сектора. Чем она может помочь банковскому сектору региона?

- На самом деле разработка такой стратегии – очень хорошая идея. Ведь если в регионах отсутствуют или не играют заметной роли местные банки, то, как правило, снижается конкурентная среда. Очень часто именно региональные банки хорошо знают своего, местного клиента. Руководитель и сотрудник банка вместе росли с местными бизнесменами, вместе учились, вместе работали. Они и клиентам своим верят больше, чем иногородние банки.

Конечно, основное, что сдерживает развитие региональных банков – наличие достаточно жестких требований регулятора в вопросах создания резервов под выданные ссуды, жесткий подход к рискам. Может быть, если бы были некоторые послабления, то региональные банки развивались бы лучше.

Сейчас ситуация на финансовых рынках, в банковской сфере меняется достаточно быстро. Экстенсивный потенциал роста для банковского сектора во многом исчерпан. И вот системный анализ причин такой ситуации нашей наукой в такой момент может быть особенно важен. Чтобы ученые не просто разобрались с ситуацией, но и на основе системного подхода дали рекомендации – как лучше жить и развиваться банкам. Найти возможности для роста – вот, на мой взгляд, в чем должен быть смысл этой стратегии развития.

Ведь сегодня на финансовом рынке происходят достаточно серьезные изменения. Появился мегарегулятор. Теперь уже нужно говорить даже не только о развитии банковского сектора, но и о развитии всего финансового рынка, важным элементом которого является, конечно, банковский сектор экономики. Важно строить концепцию развития на том, какое место на финансовом рынке занимают сегодня банки, какая их роль, что они должны делать для развития финансового рынка, своего развития и роста благосостояния жителей региона. На мой взгляд, этими вопросами и должны в первую очередь задаться авторы разрабатываемой стратегии.

- Каковы, на ваш взгляд, самые характерные особенности экономики и банковского сектора Ростовской области и юга России?

- Юг России традиционно был аграрным регионом. Ведь здесь очень благоприятные климатические условия для сельского хозяйства. Еще во время существования СССР здесь развивалось не только выращивание сельхозпродукции, но и предприятия сельхозмашиностроения, предприятия по переработке сельхозпродукции. И сегодня это позволяет Ростовской области создать агропромышленный кластер, сочетающий как производство, так и переработку сельхозпродукции, а также позволяет местным предприятиям экспортировать часть продукции за рубеж.

А банки, конечно, обслуживают все эти сельскохозяйственные, производственные и торговые проекты. Ведь предприятиям нужны и оборотные средства, и средства на развитие, на модернизацию производства.

- Малый и средний бизнес (МСБ) – важнейшие клиенты банков региона. А что сегодня больше всего мешает развитию МСБ в России?

- На мой взгляд, часто мешают иждивенческие настроения самого малого бизнеса. Государство сегодня много говорит о поддержке малого и среднего бизнеса. К сожалению, это не значит, что сами владельцы и руководители бизнеса не должны многое знать и уметь. Они должны понимать и многие финансовые термины, уметь правильно составить бизнес-план и план денежных потоков своего предприятия. Ведь банки, выдавая кредиты, используют не только свои деньги, но и деньги своих клиентов и вкладчиков. Поэтому банки хотят понять, в какие проекты вкладывают свои деньги, хотят правильно оценить возможные риски. И тут уже сам предприниматель должен хорошо разбираться в бизнес-планировании, уметь определить доходность проекта, уметь составить и соблюдать график погашения кредита банку.

Конечно, чаще всего предприниматели жалуются на высокие ставки по банковским кредитам. Но ведь процентная ставка зависит от степени риска реализуемого проекта. Сегодня Центробанк уделяет большое внимание правильному созданию банками резервов на возможные потери по ссудам, созданию повышенных резервов в тех случаях, когда риски высоки.

- Или в тех случаях, когда риски трудно оценить?

- Несомненно, или в тех случаях, когда предпринимателем недостаточно качественно подготовлена документация по реализуемому бизнес-проекту. Или когда нет надежного залога.

Да, сегодня регулятор старается еще и замедлить рост беззалогового кредитования. Ведь чем плох перекос в кредитном портфеле банков доли необеспеченных потребкредитов? В условиях замедления темпов роста экономики особую роль начинает играть повышение конкурентоспособности продукции, минимизация издержек предприятия. А это может включать в себя и сокращение части занятых на производствах. Как в таком случае сокращенные работники будут выплачивать банкам долги по уже оформленным кредитам?

У ряда крупных предприятий расходы превышают допустимые. А сегодня нужно стараться строить производство так, чтобы лишние расходы были как можно меньше.

Я изучал опыт работы предпринимателей на Тайване. У них существует центр взаимодействия между крупными корпорациями и малыми предприятиями. И когда малый бизнесмен обращается в центр, это позволяет быстро выяснить на крупных корпорациях, какое оборудование и детали нужны. Затем корпорация предоставляет в лизинг производственное оборудование, поставляет даже иногда заготовки. Такое сотрудничество позволяет развивать рынок, снижать себестоимость и выпускать конкурентоспособную продукцию.

- Если взглянуть на сегодняшнюю ситуацию со стороны банков, то экономика практически не растет. Предоставление каких услуг поможет банкам в таких непростых условиях наращивать объемы бизнеса, получать прибыль?

- Сейчас банкам необходимо обратить особое внимание на правильную организацию работы с клиентами, в том числе – организовать работу по консультированию, и даже финансовому просвещению клиентов. Для того, чтобы подготовить квалифицированного заемщика, особенно если мы говорим о малом бизнесе, нужно помочь ему повысить свою финансовую грамотность, возможно, провести тренинги, организовать консультации, помочь предпринимателю правильно составить бизнес-план. Ведь часто для самого бизнесмена это непросто, а нанять высококвалифицированного финансиста может позволить себе далеко не каждое предприятие. Вот тут банк и может вместе с клиентом составить бизнес-план, объяснить, на какие вопросы нужно обратить внимание, что является важным с точки зрения реализации бизнес-плана.

Успешный банк сегодня сам растит себе заемщика. Об этом говорил сегодня на заседании совета по предпринимательству при правительстве Ростовской области председатель совета директоров банка «Центр-Инвест» Василий Высоков. Управляющая ростовским операционным офисом ВТБ 24 Евгения Власова рассказала, что ВТБ 24 тоже открывает центр финансового консультирования. Нужно помогать предпринимателю в финансовом планировании его бизнеса, учить его правильно использовать заемные средства. Вот это и будет выгодное партнерство, это и позволит расти банкам вместе со своими клиентами в сегодняшних достаточно сложных условиях.

- Крупные всероссийские проекты – Олимпиада-2014, частично – чемпионат мира по футболу-2018 будут проводиться на юге России. Как они повлияют на экономику и банковский сектор региона?

- Конечно, столь крупные проекты будут способствовать развитию как экономики, так и банковского сектора юга России. Я участвую в работе группы в Краснодарском крае по подготовке финансовых институтов региона к Олимпиаде-2014. Там Главное управление Банка России по Краснодарскому краю и правительство края сделали анализ, сравнив развитость инфраструктуры безналичных платежей в крае и в странах, в которых ранее проводились зимние олимпийские игры.

У нас оснащенность, к сожалению, оказалась еще низкой в сравнении с другими странами. Например, в Ванкувере во время зимней олимпиады на 1 млн. жителей приходилось 19 тыс. терминалов и 7 тыс. банкоматов. А в большом Сочи по состоянию на 1 января 2012 года было всего 700 банкоматов и 1,5 тыс. терминалов.

В рамках концепции сейчас происходит активное развитие банковской инфраструктуры края, особенно в Сочи, где количество банкоматов увеличат до 2,5 тыс., терминалов – до 7,6 тыс. Но и этого еще недостаточно.

В рамках подготовки к чемпионату мира по футболу Ростов-на-Дону должен тоже подтянуть качество своих услуг, в том числе – и финансовых, до общепринятых стандартов, обеспечить гостям города сервис достойного уровня. База для этого в регионе есть, но есть и куда расти. Простой пример – очень мало такси в вашем городе оснащено оборудованием для приема банковских карт. Вообще, для региона такие мероприятия – хорошая возможность дополнительного развития, в том числе и сектора банковских услуг.

- В Госдуме уже много лет дорабатывают законопроекты о потребительском кредитовании, о коллекторской деятельности, о банкротстве граждан и ряд других, которые напрямую касаются банкиров. Какие законы, на ваш взгляд, особенно необходимы сейчас банковскому рынку?

- В первую очередь нужен закон о потребительском кредитовании, который, к сожалению, дорабатывается слишком долго. Он должен навести порядок в этой сфере. Нужен закон о секьюритизации активов, который позволит банкам формировать портфель однородных ссуд и даст возможность получить доступ к рефинансированию у Центробанка под залог этих активов.

Сейчас произошли изменения, связанные с объединением Центробанка и ФСФР и формированием на базе Центробанка мегарегулятора финансового рынка; это серьезно повлияет на и на качество законов, и на их правоприменение.

В этой ситуации Центробанк заинтересован в принятии закона о секьюритизации активов в первую очередь, о потребительском кредитовании – во вторую, а дальше идет целый ряд законов для других участников финансового рынка.

- Какие основные проблемы существуют сегодня в региональных банках? Как можно помочь их решению? За счет чего и в каких нишах региональные банки могли бы выживать и развиваться, конкурируя с крупными игроками?

- На самом деле, региональные банки могут вполне успешно развиваться в России. Ведь на Западе банки зарабатывают вовсе не только на кредитах, они зарабатывают на предоставлении большого перечня услуг.

Региональные банки лучше знают местные условия, у них меньше бюрократии. Ведь, хотя представители наших госбанков и говорят, что быстро принимают решения на местах, у них регламент проведения всех операций устанавливается головной структурой. При этом часто головной офис банка подходит с одинаковыми требованиями к клиентам в разных регионах, без учета особенностей этих регионов – географических, климатических, промышленных. А вот местные банки лучше эти особенности чувствуют, они здесь живут, пропитаны духом своего региона, им легче разговаривать с клиентами.

Еще одна важная проблема – достаточно жесткие требования регулятора к надежности банковской системы. Внедрение стандартов Базель 3 связано с тем, что регулятор хочет провести таким способом селекцию банков. Применение нормативов Базельского комитета требует увеличения капитала банка. И если пока закон разрешает банку иметь уставный капитал 300 млн. рублей, то согласно новым требованиям банкам придется увеличить минимальный капитал минимум в 1,5 раза. Небольшие банки вроде бы и не составляют жесткой конкуренции крупным. Но малые банки сильно влияют на отношение банков крупных к своим клиентам.

Проблема небольших банков в том, что у них выше издержки на осуществление текущей деятельности, выше доля затрат на покупку нового оборудования и программ, крупные банки в этом выигрывают.

- На ваш взгляд, какова роль банковских ассоциаций в решении проблем банковской отрасли?

- Центробанк не может учесть при формировании своего подхода к рынку мнение каждого банка. Ведь он формирует отношение к отрасли в целом. Поэтому банки, чтобы защищать свои интересы, создают ассоциации, которые от их имени ведут диалог с регулятором. При этом можно учесть мнение, выразить интересы и небольших, в том числе – региональных банков.

Ведь чем еще хороши местные банки? Вспомним начало кризиса 2008 года, когда крупные банки начали закрывать отделения во многих регионах. Банки ушли, но жители-то этих регионов остались!

Сейчас Сбербанк и другие крупнейшие банки достаточно эффективно пытаются снижать свои издержки на содержание офисов, вводя мобильные офисы, в которых есть только банкоматы и терминалы. А россияне иногда плохо находят общий язык с этой техникой. Иногда доходит до курьезов. Поставит банк «говорящий» банкомат, а люди его пугаются.

- Особенно если банкомат может разговаривать только на английском?

- Да, на нескольких языках такой банкомат говорит. На самом деле, это проблема. Люди, особенно пожилые, в силу низкой финансовой грамотности испытывают затруднения в работе с техникой. Да и важность общения никто не отменял. Поэтому офисы банков в регионах будут нужны в России еще достаточно долго.

Региональные банки берут на себя решение тех социальных и экономических проблем, которые не всегда могут решить или заинтересованы решить отделения крупных банков в регионах. Поэтому мы считаем, что региональные банки – это дополнительный элемент стабильности.

Отдадим должное новому руководителю Центробанка Эльвире Набиуллиной. Она уже несколько раз проводила встречи с представителями региональных банков, чтобы оценить их потенциал. У Центробанка, конечно, важнейшая задача – надежность банковской системы. Но ведь при повышении надежности нужно не снизить качество предоставления в регионах финансовых услуг. Буквально на днях мы обсуждали с Центробанком вопрос требования Жилищного кодекса о размещении средств, собираемых жителями для фонда капремонта жилых домов, в банках с капиталом не менее 20 млрд. рублей. Ведь часто в регионах таких банков нет, а крупнейшие банки представлены даже не в формате филиалов, а операционными офисами, все средства которых накапливаются в головном офисе. Эльвира Набиуллина пообещала разобраться и изучить вопрос, возможно, разрешить накапливать средства и в менее крупных региональных банках, входящих в Систему страхования вкладов и при соблюдении этими банками ряда дополнительных требований. А ведь для банков такие средства – ценные длинные ресурсы.

- Чем, на ваш взгляд, власти Ростовской области могли бы содействовать развитию регионального банковского сектора?

- Региональные власти в первую очередь должны выступать в роли инициатора диалога между бизнесом и банковским сектором. У вас в регионе порядка 16 банков, и только один из них очень крупный, остальные значительно меньше.

Возможно, региональным властям нужно суметь помочь небольшим банкам в консолидации, формировании банковских групп, правильно организовать разговор с собственниками банков. Очень хорошо было бы, если бы в Ростовской области был не один, а 2–3 региональных банка, которые обеспечивали бы здоровую конкурентную среду.

- Причем достаточно крупных, чтобы они были заметны на рынке?

- Да, достаточно крупные, надежные, чтобы эти банки имели определенные возможности. И вот консолидация активов как раз и позволяет образоваться таким банкам. Это повышает как надежность, так и конкурентоспособность региональных банков. Очень важно, чтобы местные власти содействовали объединению небольших местных банков.

А с учетом создания мегарегулятора и на уровне регионов нужна адекватная система для диалога. Я предложил создать координационный совет участников финансового рынка, в котором могут быть представители ассоциаций банков, предпринимателей, брокеров, страховых компаний. Ведь сейчас непродуктивно обсуждать вопросы только с банкирами или только с негосударственными пенсионными фондами. Игрокам финансового рынка нужно уметь консолидироваться, чтобы обсуждать с мегарегулятором вопросы работы финансового рынка комплексно.

Конечно, хорошо бы в местной администрации создать отдел по работе с фондовым и финансовым рынками, который есть в администрации Краснодарского края. Это увеличит возможности финансового сектора региона и по привлечению инвестиций, и по работе с бизнесом и населением. Возможно, такие изменения в структуре органов местной власти позволят ей лучше соответствовать решению сегодняшних задач, будут способствовать развитию финансового рынка в целом.

Ростов-на-Дону.

 Владислав Лейбов, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 16 октября 2013 > № 922450 Георгий Медведев

Шелест купюр

В проекте StartUp «Итоги» продолжают рассказ о самых успешных и харизматичных предпринимателях, которые создали свой бизнес с нуля. Знакомьтесь: основатель и председатель совета директоров Группы QIWI Андрей Романенко, который знает место, где деньги лежат

Вопрос на засыпку: Существуют ли в России такие компании, бизнес которых не связан с госресурсами или экспортом углеводородов, но чья стоимость превышает один миллиард долларов? Таких и впрямь немного. А уж работающих в сфере высоких технологий — единицы. Одна из них — Группа QIWI, которую создал молодой бизнесмен Андрей Романенко.

— Андрей, сегодня утром мне на мобильный пришла СМС: «На ваш счет зачислено 200 руб. Qiwi-терминал». Поскольку у меня нет счета в вашей платежной системе, я решил подождать, что будет дальше. А через несколько минут пришло еще одно сообщение: «Извините, я вам деньги по ошибке перевел. Верните, пожалуйста». Это про что?

— При оплате через терминалы пользователи бывают недостаточно внимательными и порой ошибаются в наборе цифр. Потом мы помогаем решить эту проблему. А СМС-сообщение пришло от нас?

— Нет, с телефонного номера.

— Тогда это мошенничество. К сожалению, с такими фактами мы сталкиваемся. Люди у нас доверчивые. Им пришлют на мобильный сообщение, что они выиграли какой-то дорогостоящий приз, потом их попросят для его получения перечислить деньги — и они перечисляют. Потом обращаются к нам и возмущаются, что приз им так и не прислали. А что мы можем сделать в этой ситуации? Мы всего лишь платежная система и получателями денег не являемся. Мы ведем разъяснительную работу среди наших пользователей, распространяем СМС-сообщения с объяснениями, какие виды мошенничества существуют в этой сфере, но некоторые все равно попадаются на подобные уловки. Тут, наверное, должны работать правоохранительные органы. Со своей стороны мы взаимодействуем с ними.

— А как вообще возникла идея создать платежную систему? Ведь, насколько я знаю, ничего подобного до этого на рынке не существовало.

— Нет, что-то подобное было, конечно. Но работало по совсем другим принципам. Более десяти лет назад на рынке сотовой связи появились скретч-карты. Их покупали для оплаты мобильного телефона, и не нужно было бегать в офис сотовой компании. Достаточно было купить такую карточку, стереть монеткой защитную пленку, получить код и послать CМC на определенный номер.

Я тогда торговал такими картами. Не у лотка стоял, конечно, а занимался их распространением по торговым точкам. Как-то со мной связался знакомый, который работал в одной сотовой компании, и говорит: «К нам приехали французы. Предлагают новую систему оплаты, но нам это не нужно. Может, ты с ними поговоришь?» Я с ними встретился. Это были представители компании Ingenico. Поговорили. Суть их предложения состояла в том, чтобы не наносить ПИН-коды на карты, а продавать их через специальные терминалы на кассах магазинов, потом информацию о платеже заносить на единый сервер и так далее. Словом, довольно сложная в реализации модель. Я несколько раз съездил во Францию, смотрел, как у них это работает, и предложил собственную идею. Почему бы не дать человеку возможность подойти к автомату, выбрать провайдера, ввести номер телефона и оплатить его услуги, просто вставив в автомат купюры. Если есть возможность купить в автомате банку колы, то почему так же нельзя оплачивать сотовую связь? Французам моя идея понравилась, но они выдвинули такие условия сотрудничества, что соглашаться просто не имело смысла. Отчислять им с каждого платежа 0,5 процента всю жизнь — это слишком дорого. И я решил, что мы сможем создать такой вариант оплаты сами.

— Надо полагать, французы теперь локти кусают?

— Не знаю, я с ними после этого ни разу не виделся. Я вернулся в Москву, позвал к себе Дмитрия Уханова, он у нас уже тогда был главным специалистом по IT-разработкам, и спросил: «Ты что-нибудь понимаешь в процессинге?» Он до этого работал в компании «1С». «Нет, — отвечает Дима. — Но если надо — разберусь». Я ему поручил собрать команду, которая сможет разработать такой аппарат, а сам побежал его продавать. Ведь идея лежала на поверхности, и она пришла в голову не только мне. У нас уже тогда, кстати, появлялись конкуренты. Была уже компания «Элекснет».

Представь себе, мы заказали на одном из оборонных заводов в районе метро «Бауманская» первую сотню таких терминалов, получили, отвезли на склад и думаем: «А сможем ли мы их продать?» Смогли, причем очень быстро, предложив цену меньше, чем у конкурентов. И нас спас Интернет: мы поместили объявление о продаже, и заявки на нас просто посыпались. Все сто терминалов мы продали всего за три дня. А теперь только по России в разных регионах, в деревнях, небольших магазинах и крупных торговых сетях установлено более 100 тысяч терминалов QIWI.

— Это сколько рабочих мест?

— В среднем одному предпринимателю принадлежит 15 таких аппаратов, их обслуживает несколько человек. Значит, более 10 тысяч. Плюс в самой Группе QIWI работает более тысячи человек. Не так мало.

— Как же удалось сделать терминал дешевле, чем у конкурентов? Комплектующие, наверное, китайские?

— Ну почему все думают, что комплектующие производятся именно в Китае? Это далеко не так. Тот же купюроприемник — аппарат для приема купюр в том виде, в каком он нам в идеале нужен, — производит только одна компания в мире. Есть и другие производители, но их продукция подходит лишь для игровых автоматов в казино. Остальные комплектующие производит в основном компания Asus. Делают их в Малайзии и Индонезии. Так что снизить цены за счет более дешевых деталей мы не могли. Мы просто изначально решили, что основную выручку нам будет давать процессинг, а маржа от продажи платежных терминалов будет минимальной. Когда мы только начинали производство, стоимость одного терминала для покупателя составляла 150 тысяч рублей. Наши конкуренты продавали за семь тысяч долларов. Сейчас средняя цена упала в два раза — до 75 тысяч. Сыграл свою роль эффект экономии за счет масштабов производства. Чем больше производишь продукции, тем меньше себестоимость производства одной единицы. Вот и весь секрет.

— Деньги на производство первых терминалов брали в кредит?

— Нет, мы всегда развивали компанию только на средства акционеров. К слову, мы сами никогда не занимались производством терминалов. К тому времени мне уже удалось кое-что заработать на скретч-картах. Знаешь, я вообще считаю, что заниматься бизнесом можно только тогда, когда ты готов вложить в дело сумму, которая для тебя самого является критической. Сейчас у меня два венчурных фонда. Мы занимаемся финансированием стартапов. И с партнерами всегда смотрим, готов человек, который пришел к нам с идеей, сам вкладывать деньги или нет. Потому что если он сам не вложится, то и к своему делу будет относиться прохладно — ну не получилось и не получилось. Акционеры QIWI, например, большую часть полученной прибыли вкладывают в развитие группы.

— Кстати, о венчуре. Обычно он бывает успешным только тогда, когда из десяти проектов, которые финансируются из такого фонда, успешным оказывается один, а остальные умирают. Если пропорция больше, то и сам фонд существует недолго. Вам вместе с Сергеем Карповым и Павлом Терентьевым удалось найти такие проекты?

— Да, наш фонд AddVenture-3 специализируется на информационных технологиях. У нас уже были такие проекты, как «Групон Россия», Pixonic. А сейчас у нас есть две идеи, которые, я уверен, позволят создать компании с капитализацией не менее миллиарда долларов. Такие же, как QIWI. Пока рассказывать о них не буду, поскольку официальное объявление запланировано на ноябрь этого года.

Кстати, еще одним критерием при принятии решения, вкладывать деньги в проект или нет, является требование, чтобы он не нуждался в больших расходах на маркетинг. Идея должна быть такой, чтобы созданный продукт не нуждался в масштабной рекламе. Виральность проекта (распространение рекламы в Интернете с использованием социальных сетей. — «Итоги») — это для меня важный критерий.

— Что-то сродни всем тем идеям, которые вы уже реализовали…

— Да. Я начинал с продажи дискет с записанными на них компьютерными играми. Зашел как-то в середине 90-х в «Военторг», а там продавали игру Doom на 15 дискетах. Спрашиваю: «Почему бы не записать ее на одну?» И мне ответили, что у них нет носителей с такой памятью. Я поехал на «Горбушку», купил дискеты, записал игру и отнес в магазин. Экземпляры разошлись за несколько дней. Потом появились компакт-диски, игры стали записывать на них. Но этот бизнес убили турки. Производить такие диски в Турции оказалось дешевле, чем в России.

Потом я обратил внимание, что в магазинах нет пакетов для покупок. А рядом с институтом, где я учился, был завод пластмассы. Я предложил одному супермаркету покупать у меня пакеты с их логотипом, заказывал их на этом заводе и продавал. А потом опять пришли турки с их более дешевым целлофаном. Вот так в конце 1998 года я и занялся скретч-картами. Покупатели этого продукта пришли ко мне так же, как через несколько лет появятся первые желающие приобрести платежные терминалы, — с помощью Интернета. Потом мы поставляли скретч-карты в более чем 80 тысяч торговых точек по всей стране.

— Андрей, вам всего 34 года. Свой бизнес построили с нуля. Что ощутили, когда заработали первый миллион?

— Я этого не ощутил. Это уже потом я как-то сел и решил вспомнить, когда же это произошло. Думаю, что в 2001 году. Тогда у «Билайна» была акция: они дали очень хорошую скидку по своим скретч-картам. Но сказать, что у меня внутри что-то перевернулось, когда я понял, что стал миллионером, я не могу. Это были всего лишь цифры в финансовой отчетности моей компании. Точно могу сказать, чем больше становится твой бизнес, тем меньше у тебя остается свободного времени, которое ты можешь уделить семье, детям. Мало кто из моих знакомых бизнесменов не приходит на работу к 8 утра и не уходит за полночь. Для меня более знаковым событием стал не первый миллион, а именно выход Группы QIWI на IPO. Это была безумная радость, гордость за нашу компанию, которая, правда, очень быстро сменилась ощущением еще большей ответственности. Ведь теперь мы не только отвечаем сами перед собой, но и перед другими акционерами.

— Когда в 2007 году Юрий Мильнер и Борис Ким предложили объединить компанию с принадлежащей им e-port, вы сразу согласились?

— Конечно. Знаешь, мы последние документы по этой сделке в бильярдной 30 или 31 декабря подписывали — точно не помню. А переговоры шли совсем недолго. А почему было не объединиться, если объединенная компания сразу получала более половины рынка онлайн-платежей, существовавшего на тот момент? Такой синергетический эффект дорогого стоит. И сейчас я абсолютно уверен, что поступил правильно. Теперь же бренд QIWI представлен в 22 странах мира, в том числе в странах Евросоюза, в Китае, Латинской Америке. Это совершенно новый уровень развития.

— Работа в разных странах отличается друг от друга?

— Да, и очень сильно. Нам, россиянам, легче всего выходить на рынки стран СНГ. Ну это и понятно. Менталитет, традиции, взаимоотношения с органами власти практически схожи. Почему-то легко работать в Южной Америке. Зато очень сложно в Китае. И не только потому, что там в каждой провинции свои операторы связи, свои традиции и так далее. В Китае очень сложно подобрать квалифицированных сотрудников, сложно определиться с системой мотивации персонала. Мы пришли в Китай, потому что там большой рынок с хорошим потенциалом. Но основной наш бизнес все-таки в России и в странах СНГ. Услугами нашей терминальной сети только в нашей стране сегодня пользуются не менее 65 миллионов человек ежемесячно, а Visa QIWI Wallet — 13 миллионов. Представляешь, какая это база для новых проектов!

Константин Угодников

Анкета

Имя Романенко Андрей Николаевич.

Компания Группа QIWI (QIWI plc).

Должность Председатель совета директоров Группы QIWI.

Род бизнеса Платежный сервис.

Возраст 34 года.

Место рождения Венгрия, Будапешт.

Образование Международный независимый эколого-политологический университет, финансовый менеджмент (2003 г.).

Год и возраст вступления в бизнес Середина — конец 90-х — начинал с продажи дискет с записанными на них компьютерными играми.

Когда заработал первый миллион Думаю, что в 2001 году. Тогда у «Билайна» была акция: они дали очень хорошую скидку по скретч-картам, которые я продавал.

Нынешнее состояние На момент выхода на IPO 3 мая 2013 года QIWI plc была оценена в 884 миллиона долларов.

Цель в бизнесе Создать глобальный универсальный платежный инструмент для совершения платежей в пользу любого провайдера, чтобы можно было расплачиваться любыми деньгами, вне зависимости от валюты, формы или места их хранения.

Место жительства Москва.

Отношение к политике Стараюсь быть в курсе всех политических и экономических событий в стране.

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 30 сентября 2013 > № 942719 Андрей Романенко

Великая банковская эмиграция

Доля иностранного капитала в банковской системе Украины упала впервые за десять лет, сделав прошлый год отправной точкой бегства иностранных банкиров из нашей страны

«Уважаемые коллеги! После четырех лет плодотворной работы мы с сожалением вынуждены сообщить вам о том, что Bank of Georgia, владевший крупнейшей долей в капитале БГ Банка, продает 80 процентов принадлежащих ему акций местным инвесторам. Данное решение было вынужденным, но взвешенным и осознанным. Оно связано с убыточной деятельностью банковского подразделения, а также изменением стратегии развития Bank of Georgia, что заставило минимизировать присутствие группы в Украине», — такое сообщение получили сотрудники БГ Банка утром в пятницу, 18 февраля 2011 года (см. «Грузины отреклись от ”дочки”»). А на минувшей неделе стало известно, что из Украины уйдет Банк Москвы.

«Прошлый год — никакой не пик, он указал тренд. Так что в 2013-м стоит ждать увеличения количества банков-нерезидентов, покидающих украинский рынок либо существенно уменьшающих на нём активность. Такая ситуация будет характерной для всех финучреждений: как крупнейших, так и небольших банков», — считает бывший председатель правления Терра Банка Игорь Шевченко.

Большая скупка

Еще в начале XXI столетия украинский банковский рынок выглядел скупо и скудно — несколько иностранных банков, обслуживающих зарубежные корпорации, считанные постсоветские монстры, пара десятков агрессивных банков новой волны, принадлежащих украинским инвесторам, и болото из полутора сотен мелких карманных банков.

Однако вскоре произошло два события. Украинская экономика стала расти как на дрожжах, что потянуло в страну сначала спекулятивный иностранный капитал. К тому же осенью 2004 года разразилась Оранжевая революция, благодаря которой об Украине узнал весь мир.

Ожидания больших перемен во второй по величине республике бывшего СССР международные финансово-банковские группы не могли игнорировать. Одной из первых ласточек стал банк «Аваль», в августе 2005 года проданный за миллиард долларов австрийской группе Raiffeisen. В феврале 2006-го о продаже 85,42% акций итальянскому Banca Intesa за беспрецедентно высокую цену в более чем 1,161 млрд долларов объявил Укрсоцбанк. Затем с молотка ушел УкрСиббанк, 51% которого весной 2006 года приобрела французская группа BNP Paribas. Сумма сделки не разглашалась. По оценкам рынка, она составила 400 млн долларов или почти два капитала банка на тот момент. В декабре того же года австрийская группа Erste чуть больше чем за сто миллионов долларов купила банк «Престиж» (его успели наскоро слепить бывшие владельцы «Аваля» Федор Шпиг и Александр Деркач), который впоследствии был переименован в Эрсте Банк.

Следующим оказался ТАС-Комерцбанк — детище Сергея Тигипко. Он продал финучреждение летом 2007-го шведскому Swedbank за 753 млн долларов с будущей договоренностью о довнесении в уставный фонд еще 50 млн долларов, а также 250 млн долларов выплаты прежним акционерам спустя три года в зависимости от результатов работы.В сентябре 2007 года крупнейший собственник банка «Форум» Леонид Юрушев продал 60% своих акций немецкому Commerzbank за 600 млн долларов (пять капиталов). И невзирая на кризис в 2010-м немцы выкупили у Юрушева еще 26,25% акций примерно за 70 млн долларов, а впоследствии Commerzbank довел свой пакет до 96,06%.

По данным НБУ, только за 2007 год количество банков с иностранным капиталом в Украине увеличилось с 35 до 47, а доля зарубежного капитала в их уставных фондах — с 27,6 до 35%. Это был пик покупок.

До того как вовсю развернулся кризис в 2008-м, тогдашний мэр Киева Леонид Черновецкий успел продать свой Правэкс-Банк. Причем продал очень удачно, так как в феврале 2008 года «Правэкс» купил итальянский Intesa Sanpaolo более чем за 6,5 капитала (см. «Распродажа продолжается»).

Иностранцы считали, что смогут получить на нашем рынке сверхдоходы. Их логика была понятна: если на «домашних» рынках зарубежные банки привлекали депозиты под два-три процента годовых и выдавали кредиты под аналогичные проценты, то в Украине при доходности вкладов на уровне 10–13% можно было ссужать под 15–20%, а если развивать потребительское кредитование — и того больше. К тому же тогда в Украине было разрешено валютное кредитование. Соответственно, иностранные банки, имея доступ к дешевым ресурсам за рубежом, могли получать фондирование «за копейки», продавая его здесь через валютные кредиты гораздо дороже.

В результате чистый процентный доход банков рос, словно на дрожжах. По итогам 2006 года он составлял 13,68 млрд гривен, в 2007-м — 22,23 млрд гривен, а по итогам 2008-го этот показатель уже достиг 37,55 млрд гривен.

Комиссионные росли медленнее, но темп 40–60% тоже не мог не устраивать иностранные финансово-банковские группы.

Вместе с деньгами зарубежные инвесторы приносили с собой в Украину технологии, хорошо отлаженную структуру продаж и высокие зарплаты, позволявшие перекупать менеджеров и прочий персонал, чего не могли позволить себе более мелкие банки с локальным капиталом, проигрывавшие иностранцам по многим параметрам. Еще в начале 2008 года многие эксперты были уверены, что доля иностранного капитала в отечественной банковской системе уже скоро превысит 50%, а в перспективе выйдет на уровень 90–100%, как во многих малых странах Европейского Союза.

Не пережив рубеж

Но не тут-то было. Уже осенью 2008-го украинские «дочки» из числа наиболее прибыльных подразделений международных финансово-банковских групп превращаются в сплошной lossmakingbusiness. Или, как выражаются дилеры, «поймали лосей».

Почти полная остановка кредитования, совпавшая с девальвацией гривни более чем на 60% и бегством вкладчиков, привела к резкому ухудшению качества кредитных портфелей. И если по итогам 2007 года просроченные кредиты составляли 6,36 млрд гривен, или около 1,3% ко всей сумме выданных займов, то в 2008-м они выросли до 18,02 млрд гривен, или 2,2%, а по результатам 2009-го превысили девять процентов. И это согласно официальным данным НБУ, в то время как многие аналитические исследования, в частности, международных рейтинговых агентств, говорили о том, что истинная проблемная задолженность составляет 40–60%, а у некоторых банков приближается к 80–100%.

Отрицательный финансовый результат украинских банков в 2009 году составил 38,5 млрд гривен. И как раз иностранные банки стали «антилидерами» по этому показателю. Так, за 2009-й убыток Сведбанка составил 4,34 млрд гривен, Проминвестбанка (ПИБ, к тому времени уже купленного Внешэкономбанком, см. «С рублем наперевес») — 2,75 млрд гривен, Райффайзен Банка Аваль — 2,02 млрд гривен, УкрСиббанка — 1,24 млрд гривен, Правэкс-Банка — 0,71 млрд гривен, Кредобанка (принадлежащего польской PKO Group) — 0,53 млрд гривен убытка.

Тем не менее инвесторы не уходили, настойчиво стараясь капитализировать свои дочерние структуры в Украине, борясь с навалившимися проблемами. «Собственники активно финансировали банк во время кризиса. И хотя мы старались не прибегать к фондированию, всегда могли рассчитывать на поддержку со стороны акционеров, если на то была объективная необходимость», — вспоминает бывший председатель правления банка «Форум» Вадим Березовик.

И, казалось, в 2010-м ситуация в банковском секторе стабилизировалась: доходность депозитов упала с 25–26% до 13–14% годовых по гривне и до семи–девяти процентов в инвалюте, что вновь дало толчок кредитованию. Многие банки, сформировавшие большие резервы по активным операциям, кинулись «расшивать» долги. Всему этому способствовал возобновившийся экономический рост и национализация трех проблемных банков, что остановило волну банкротств финучреждений.

Однако в 2011–2012 годах экономический рост стал замедляться, а банки то и дело сталкивались с жестким дефицитом ликвидности. Гривневые ставки по длительным депозитам взлетели выше 20%, соответственно, стало сворачиваться кредитование — ведь брать под 25–27% большинство бизнесов не решалось (см. «В плену сладкого процента»).

Продать нельзя оставить

Многие финансово-банковские группы, столкнувшись с кризисом и у себя дома, приняли решение уходить с приносящих убытки рынков. Украинский оказался в первых рядах. Но до последнего времени решение о продаже/закрытии «дочек» не принималось, поскольку банкиры понимали: выйти из Украины без огромных убытков не удастся. «Сегодня даже крупные международные банки по стоимости едва доходят до одного капитала, а на украинском рынке, учитывая риски финансового сектора страны и то, что продаются в основном убыточные банки, полкапитала — это отменная цена», — говорит заместитель председателя правления Південкомбанка Александр Коробко.

Как правило, выход иностранного банка с украинского рынка проходит в два этапа. Сначала принимается решение о закрытии розницы, а уже потом — о выходе с рынка. Так, например, произошло со Сведбанком (правопреемник ТАС-Комерцбанка), который сначала в сентябре 2011 года заявил о закрытии розницы, а уже в конце 2012-го шведские инвесторы признали, что на украинском рынке их перспективы туманны, и договорились о продаже учреждения владельцу Дельта Банка Николаю Лагуну, который еще в мае купил розничный портфель кредитов банка почти на 2,5 млрд гривен. И хотя сумма сделки не разглашается, его собственники, по оценкам экспертов, вряд ли смогли вернуть больше трети вложенных в него средств.

Таким же путем пошел и шведский SEB Банк: в ноябре 2011 года он продал «ритейл» бывшему председателю правления УкрСиббанка Александру Адаричу, владеющему Евробанком, а в июне 2012-го SEB Банк, ставший Фидобанком, полностью перешел под контроль Адарича. Группа SEB понесла потери на сумму не менее ста миллионов долларов. Причем эта сделка стала знаковой, поскольку именно SEB была первой иностранной группой, пришедшей в Украину и построившей SEB Банк на базе купленного в 2004 году финучреждения «Ажио».

А затем пришел черед более крупных птиц. Так, банк «Форум» в июле поглотил подконтрольный бизнесмену Вадиму Новинскому «Смарт-холдинг». Аналитики полагают, что цена сделки составила около 50–55 млн долларов — это в десять раз меньше, чем Commerzbank заплатил в 2007 году (это не учитывая того, что немцы за прошедшие годы влили в «Форум» в общей сложности миллиард долларов). Но «Форума» Новинскому оказалось мало: после длительных переговоров 4 февраля 2013 года «Смарт-холдинг» подписал меморандум о покупке ста процентов акций БМ Банка.

Лагун, Адарич и Новинский — сегодня главные покупатели резко подешевевших банковских активов. После волны кризиса 2008 года они активно занимались скупкой проблемных долгов, а теперь стали целиком скупать банки. Тот же Адарич в конце 2012-го провел знаковую сделку, купив Эрсте Банк. Сумма трансакции составила 83 млн долларов, что меньше ста миллионов долларов, которые за банковское учреждение заплатили австрийцы в 2006 году. А Новинский уже объявил, что в течение трех–пяти лет холдинг намерен объединить банки и вывести их в топ-пятерку финучреждений Украины.

Крупнейшие бизнесмены страны в этой игре на понижение участия не принимают. Ринат Ахметов объединил воедино ПУМБ и Донгорбанк, а Дмитрий Фирташ завел обслуживание активов Group DF в банк «Надра». «Яичный король» Олег Бахматюк усердно борется за выживание VAB Банка и «Финансовой инициативы».

Даже российские инвесторы, объявлявшие о масштабных экспансионистских планах в 2009–2010 годах, похоже, готовы принимать сжатие рынка как оно есть. Например, в декабре 2012-го Проминвестбанк заявил о продаже розничного портфеля кредитов Альфа-Банку на сумму полтора миллиарда гривен. Хотя еще летом финучреждение строило большие планы по обслуживанию частных клиентов. «Мы переоценили возможности рынка, поэтому на данный момент планов по развитию розничного направления у нас нет», — сообщил «Эксперту» один из представителей ПИБа.

Время удачных покупок

Если с позиции продавца любая сделка в банковском, да и финансовом секторе сейчас в принципе убыточна, то для покупателей — это золотое время. «Есть так называемые охотники за distressed assets. Это инвесторы, которые по бросовым ценам покупают компании, испытывающие трудности, затем проводят реструктуризацию бизнеса, ребрендинг и продают уже по рыночным ценам», — рассказывает управляющий инвестиционными фондами компании КИНТО Николай Мягкий.

Хотя украинские бизнесмены, по их же словам, делают покупки не для дальнейшей перепродажи, а для усиления своих рыночных позиций. «Поглощение Эрсте Банка является частью стратегии Фидобанка, в рамках которой к 2017 году предполагается создать банковский холдинг, входящий в топ-20 банков Украины», — говорит Александр Адарич. Если учесть, что Эрсте Банк достался новому собственнику как 21-й по размеру активов фининститут с базой более чем 290 тыс. клиентов, а также сетью офисов, насчитывающей 101 отделение, такая цель вполне достижима.

Не исключено, что подобным путем пойдет и Николай Лагун, в ведении которого теперь не только Дельта Банк и Сведбанк, но и купленный немногим ранее за один доллар Кредитпромбанк. «Сведбанк имеет хороший портфель бизнес-клиентов, Кредитпромбанк также был нацелен на среднего корпоративного клиента и розницу. Поэтому Лагун может сделать ставку на универсальную стратегию развития бизнеса, объединив банки и проведя ребрендинг», — считает генеральный директор инвестиционно-банковской компании European Capital Management Вадим Браиловский.

Между тем в ближайшем будущем позиции на украинском рынке зарубежных инвесторов, особенно выходцев из Западной Европы, испытывающих натиск проблем материнских структур в еврозоне, будут слабеть. «Сейчас стратегии всех банков, кроме российских, — это либо полный уход с рынка, либо существенное снижение деловой активности при кардинальном изменении стратегии работы. Безусловно, наиболее сложная ситуация у Банка Кипра и Универсал Банка, хотя положение представителей австрийского или итальянского капитала не легче», — подчеркнул Игорь Шевченко.

Стоит также учитывать, что Западная Европа переходит на новые стандарты надзора Basel III. «А это означает, что под инвестиции в Украину нужно будет наращивать капитал либо избавляться от дочерних структур в нашей стране», — объясняет начальник сектора рыночных исследований Украинского кредитно-рейтингового агентства Виктор Шулик.

Согласно данным НБУ, уже по итогам 11 месяцев прошлого года доля иностранного капитала в банковской системе снизилась с 41,9 до 39%. Однако сделки по покупке Кредитпромбанка, Сведбанка и Эрсте Банка в это время еще не были закрыты, так что с уходом этих банков доля нерезидентов снизится как минимум до 34%. «В 2013 году уход западных банков продолжится. И если исключить из этого списка россиян, то доля иностранцев может снизиться до минимальных значений», — уверена заместитель исполнительного директора Независимой ассоциации банков Украины Елена Ефремова.

Тем не менее говорить о том, что иностранцы полностью покинут украинский рынок, нельзя. Группа Raiffeisen заявила о том, что остается на украинском рынке, и теперь ее банк — единственный австрийский в Украине. Никуда не собираются уходить из корпоративного сегмента ING, Citibank, Credit Agricole. Видимо, останется и BNP Paribas, который договорился с Европейским банком реконструкции и развития о продаже последнему 15% акций УкрСиббанка.

Автор: Павел Харламов

Украина > Финансы, банки > expert.ua, 23 сентября 2013 > № 916469