Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Рабочая поездка в Усть-Лабинский район Краснодарского края

В ходе поездки Владимир Путин провёл совещание о ходе сбора урожая.Обсуждались актуальные вопросы и перспективы развития агропромышленного комплекса. В совещании приняли участие представители профильных министерств и ведомств, главы ряда регионов, руководители крупных сельхозпредприятий, финансовых институтов.

Перед началом совещания Владимир Путин ознакомился с ходом уборки кукурузы на одном из полей в Усть-Лабинском районе, а также встретился с комбайнёрами – работниками агрохолдинга «Кубань».

Кроме того, в присутствии Президента подписано соглашение между корпорацией «Русские машины» и корпорацией «АГКО» о создании совместного предприятия по производству сельскохозяйственной техники – тракторов и комбайнов.

Совещание о ходе сбора урожая

В.ПУТИН: Добрый день, уважаемые коллеги!Сегодня мы обсудим, как идёт уборка урожая, посмотрим, какая необходима помощь, учитывая непростую ситуацию в ряде регионов.

Здесь, слава Богу, всё в порядке, но есть проблемные регионы. В целом, повторяю, в этом регионе неплохо, но на Юге тем не менее тоже проблемы были, я уже сейчас не говорю про Дальний Восток, вы знаете, какая там беда произошла.

И необходимо сразу сказать: всем пострадавшим территориям, конечно, должна быть оказана государственная поддержка. По Дальнему Востоку соответствующие поручения даны. Мы сейчас с Министром разговаривали. Хотел бы и от Минфина услышать сегодня, как идёт эта работа. Андрей Юрьевич [Иванов], Вы же были там и видели, какая ситуация складывается, – хотелось бы сегодня услышать, выделены ресурсы или не выделены; если не выделены, то когда, в конце концов, будут выделены, хорошо? Вопрос очень серьёзный и отлагательств не допускает никак.

Хочу напомнить, что в срок до 15 октября регионам, пострадавшим от паводка, должны быть предоставлены субсидии на возмещение затрат сельхозпроизводителей по уплате процентов по кредитам и лизинговым платежам, а также предусмотрена поддержка на восстановление затопленных посевных площадей из расчёта 2 тысячи рублей на гектар. Так мы договаривались, да, Николай Васильевич [Фёдоров]? Прошу держать на контроле весь процесс доведения этих средств до сельхозпроизводителей.

Ещё раз хочу подчеркнуть, никакие сбои здесь абсолютно недопустимы. Наша задача – по максимуму поддержать дальневосточные предприятия АПК в этот действительно трудный для них период, помочь нормально войти в будущий сельхозгод.

Что касается регионов, пострадавших от засухи… Кстати говоря, мы по Дальнему Востоку говорили, помните, Андрей Юрьевич, на совещании присутствовали ещё наши коллеги из Башкирии и из Челябинской области – там тоже были проблемы. Эти проблемы не приобрели массовый характер, как на Дальнем Востоке, но они были, и там есть пострадавшие сельхозпроизводители и люди пострадавшие. Нельзя про них забыть, имейте это в виду, пожалуйста.

Что касается регионов, пострадавших от засухи, знаю, что большинство из них уже обратились за помощью в Правительство, направили обосновывающую документацию. Прошу коллег не затягивать с её рассмотрением.

Теперь по ситуации с уборкой урожая непосредственно. Работа продолжается, но уже можно подвести некоторые предварительные итоги.

В целом по стране уборка урожая идёт хорошими темпами. На 11 сентября убрано 64 процента посевных площадей зерновых, собрано 67,7 миллиона тонн зерна, почти столько же, 70,9 миллиона тонн, составил весь урожай прошлого года. В этом году первоначально Минсельхоз планировал, давал прогнозы в 95 миллионов [тонн], сейчас в связи с климатическими условиями и с погодой ясно, что это будет цифра более скромная – где-то под 90. Надеюсь, что 90 всё-таки у нас будет; этого достаточно для того, чтобы обеспечить собственное внутреннее потребление – даже с лихвой, заложить необходимые резервы и использовать появляющийся в этом случае и экспортный потенциал.

Отмечу также, что выше уровня прошлого года прогнозируется сбор целого ряда других сельхозкультур: картофеля, подсолнечника и рапса. Вместе с тем расслабляться, конечно, не следует. Сейчас крайне важно эффективно, ритмично провести сев озимых. Насколько я видел из имеющейся у меня информации, здесь всё-таки есть некое отставание по срокам. Просил бы вас обратить на это внимание и сегодня об этом тоже просил бы доложить, как идёт работа, насколько обеспечены потребности сельхозпредприятий по семенам, по удобрениям, по горюче-смазочным материалам.

Предлагаю поговорить и по системным вопросам. Системные вопросы прежде всего у нас связаны со вступлением, полноформатным присоединением к Всемирной торговой организации.

Как я уже говорил, мы это с вами хорошо знаем, мы заложили возможности для серьёзной господдержки отрасли. Ассигнования на эти цели выросли с 137,6 миллиарда рублей в прошлом году до 190,4 миллиарда рублей в текущем году. Будем и дальше гибко использовать всю линейку поддержки села от прямой помощи товаропроизводителям до инвестиций в инфраструктуру сельских территорий.

Вместе с тем обращаю внимание и на имеющиеся проблемы. Например, в результате изменения правил и механизмов предоставления субсидий, перехода с целевого на несвязанное субсидирование отсутствует чёткое понимание, как и на что хозяйства тратят выделенные ресурсы. Кроме того, возникли отдельные сбои с доведением средств до конкретных хозяйств. Нужно все эти процедуры оперативно доработать и отрегулировать. Мы сейчас на поле с механизаторами разговаривали, в принципе где-то отдаленно звучали эти вопросы, они не формулировали прямо именно так, но некоторые вопросы, которые они поднимали, связаны именно с этими проблемами, о которых я сказал.

Здесь присутствуют представители федеральных и региональных властей, руководители сельхозпредприятий. Рассчитываю, что мы максимально открыто и, самое главное, результативно обсудим эти чувствительные темы.

Во-вторых, хотел бы остановиться на вопросах сельхозстрахования. В этом году процент страхования урожая по-прежнему достаточно низкий. Среди причин – чрезмерная бюрократия и сложности с получением страховых выплат. Очевидно, что нужно совершенствовать нормативную базу в этой сфере, упрощать саму процедуру страхования, а главное, надёжно гарантировать предоставление компенсаций в случае потерь урожая и наступления других рисков.

Ещё один вопрос, который сегодня предлагаю затронуть, касается отечественной сельхозтехники. Я уже говорил, продажи отечественной сельхозтехники, даже конкурентоспособной, на внутреннем рынке сократились на 20 процентов. Нужно посмотреть, из-за чего это происходит. Я понимаю, что есть западная техника, есть наша, которая пока не всегда конкурентоспособна, но даже продажи конкурентоспособной [техники] снизились внутри страны. Нужно посмотреть, насколько это связано опять же с присоединением к ВТО: мы уже говорили о том, что эта отрасль попадает в непростую ситуацию в связи со вступлением в ВТО, и намечали пути её поддержки, искали инструменты её поддержки – значит, что, не работают они или не применяются?

И в заключение, конечно, не могу сказать, что урожай собрать мало. Это важно, но этого недостаточно, нужно создать условия для его эффективной, выгодной реализации включая транспортную составляющую.

Нужно подумать о снижении сроков оборачиваемости вагонов. Я посмотрел самые последние справки: у нас оборачиваемость очень низкая. Наверняка знаю, наверное, что будут говорить транспортники. Но от того, что мы все будем говорить и ссылаться на какие-то объективные сложности, ситуация не поменяется. Нам нужно предложить решения – такие, которые бы удовлетворяли и сельхозпроизводителей, помогли бы отрасли.

Давайте начнём работать.

Cлово Фёдорову Николаю Васильевичу, Министру сельского хозяйства.

Н.ФЁДОРОВ: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Общеизвестная вещь, всё?таки погода очень редко балует крестьян или почти не балует: не одно, так другое возникает обстоятельство, которое мешает порой. И в целом у нас ситуация в силу и переменчивости погоды, и природы аграрного сектора меняется ежечасно, даже не ежедневно. И на сегодняшний день, уважаемый Владимир Владимирович, уважаемые коллеги, у нас обмолочено уже почти 70 процентов зернового клина, на 17?е число намолочено более 71 миллиона тонн, то есть больше, чем в целом по прошлому году. Но не будем приводить прошлый год, он был очень тяжёлый. В 2011 году на сегодняшний день было убрано 77 миллионов тонн зерновых.

По агрометеорологическим прогнозам наших коллег, на которых мы ссылаемся, откуда черпаем информацию, в частности Росгидромета, валовой сбор зерновых и зернобобовых культур на сегодняшний день ими даётся такой цифрой, как 88–90 миллионов тонн. Первоначальный прогноз у них тоже был до 94 миллионов тонн. По данным Зернового союза, валовой сбор ожидается на уровне 91 –93 миллионов тонн.

Органы управления АПК, с которыми мы находимся в постоянной связи и непосредственно у них уточняем оценки, нам говорят о том, что всё?таки и Сибирский федеральный округ, и Приволжский федеральный округ, и Центральный федеральный округ находятся в зоне непрекращающихся дождей. И выращенный урожай – там уверенно говорят о 90 миллионах тонн – собирать всё труднее, и об определённых рисках нам дают информацию. Но мы всё?таки оставляем задачу, уважаемые коллеги, и к вам обращаюсь с такой ответственной позицией, задачу ставим собрать эти выращенные 90 миллионов тонн.

Можно констатировать такие важные вещи для внутреннего продовольственного рынка.

Пшеницы на сегодня уже собрано в объёме 44 миллиона 400 тысяч тонн, в прошлом году за весь год было 37 миллионов тонн. Это очень важный фактор по пшенице, потому что это влияет и на мукомольную промышленность, и на рынок в целом.

Ячмень будет выше прошлого года, кукуруза – заметно выше прошлого года, рис – так же, подсолнечник – заметно выше прошлого года. Сои в силу проблемы в Амурской области прежде всего, потому что основной поставщик сои – это Амурская область, будет меньше прошлого года, рапс – выше прошлого года.

В.ПУТИН: В целом по стране на одну треть меньше будет сои, да?

Н.ФЁДОРОВ: Да, вместо 1 миллиона 900 тысяч мы прогнозируем 1,5 миллиона тонн сои. Слава богу, есть и такие регионы, как Краснодарский край, где есть существенное увеличение и частичная компенсация этой большой потери, потому что более половины сои давала Амурская область.

Картофель и овощи – на уровне прошлого года, и не прогнозируем каких?то сбоев по удовлетворению отечественной продукцией по этим направлениям.

По заготовке кормов у нас показатель на сегодняшний день незначительно, но выше показателя за аналогичный период прошлого года.

По чрезвычайным ситуациям Вы уже отметили. Всё?таки говоря о наводнении, помимо Дальнего Востока, который действительно очень тяжело выглядит, Республика Башкортостан и Челябинская область констатируют гибель сельхозкультур от наводнения на площади без малого 500 тысяч гектаров. С учётом упущенной выгоды от наводнения в целом по стране мы констатируем объём 8 миллиардов 700 миллионов, а по прямым затратам – 3 миллиарда 600 миллионов. Из 3,6 миллиарда 3 миллиарда 100 миллионов – это Дальний Восток.

По засухе. Как Вы отметили, в этом году 10 субъектов Российской Федерации пострадали. Они дают цифру, проверенную нами и сверенную, согласованную с ними после оценки их заявок по поводу ущерба. Площадь гибели от засухи составила 1 миллион 800 тысяч гектаров, ущерб по прямым затратам – 6 миллиардов 200 миллионов. 10 субъектов Федерации.

Опыт прошлых лет, уважаемый Владимир Владимирович, нам даёт такой подход, для Минфина и Минсельхоза. Всё?таки поскольку эти 10 субъектов Российской Федерации не подпадают сейчас под анализ, связанный с бедствием на Дальнем Востоке, по ним тоже нужно принимать решение. Было бы правильно и здорово, если бы мы с Минфином – материалы уже они представили, и мы проверили, я цифры привёл, которые подтверждаются по прямым затратам, 6 миллиардов 200 миллионов – каждый год в виде дотаций либо бюджетных кредитов без процентов им выделяли часть средств, для того чтобы они покрывали затраты от засухи. Это шло в виде дотаций на сбалансированность или в виде льготных бюджетных кредитов. Эту тему нам с Минфином нужно в очень сжатые сроки с учётом интересов сельхозтоваропроизводителей, которые попадают в очень сложное положение в этих 10 регионах, быстро рассмотреть. Это наша задача с Минфином.

По поводу сева озимых культур. Действительно, здесь есть отставание по сравнению с прошлым годом. Это связано с засухой, с гибелью урожая в связи с засухой. Прямые затраты сегодня, по результатам нашей проверки, – 6 миллиардов 200 миллионов. Обычно компенсировали это в виде дотаций на сбалансированность либо бюджетные кредиты.

В.ПУТИН: И процедура какая? Как Вы это предполагаете по времени?

Н.ФЁДОРОВ: Мы представили эти материалы по каждому региону в отдельности. Вместе с Минфином надо оценить и выработать подходы и ресурсы, конечно.

В.ПУТИН: Андрей Юрьевич прокомментирует потом.

Н.ФЁДОРОВ: Есть отставания по севу озимых культур. Владимир Владимирович, Вы обратили внимание на это обстоятельство, но, по нашим данным, объективно это связано с отставаниями по каким?то другим обстоятельствам. На самом деле очень тяжёлая погода, дождливая погода в Центральном и Приволжском федеральных округах. По данным экспертов, это обстоятельство сказывается на том, что оптимальные сроки сева уходят, и нам сложно в силу дождливой погоды успеть выполнить наши прогнозные планы. Но работают крестьяне, тут не надо их даже подгонять, ловят каждый погожий даже не день, а погожий час, для того чтобы провести сев озимых.

В отношении обеспеченности семенами: у нас уровень обеспеченности достаточно высокий, практически 100 процентов, в том числе кондиционные семена – более 96 процентов. Есть элитные, суперэлитные, о них тоже знают руководители органов управления АПК регионов.

По минеральным удобрениям. Накопленные ресурсы, в силу в том числе и перехода на новые условия и требования, в том числе связанные и с ВТО, можно сказать, что накопленные ресурсы на сегодня не намного – это 1 процент, наверное, – меньше, чем в прошлом году. Но что важно и любопытно, и оптимистично: в течение этого сезона начиная с июля по 16 сентября этого года крестьяне активно закупают минеральные удобрения. Они закупили по сравнению с прошлым годом, когда были натуральные льготы, то есть цены были ниже и регулировались государством, на 12 тысяч тонн больше. То есть те деньги на погектарную поддержку, которые частично рассчитаны на минеральные удобрения, они активно и правильно используют, по нашей оценке.

Цены на минеральные удобрения в принципе нормальные, не выходят за рамки инфляционных параметров, за исключением калия хлористого, там плюс 27 процентов по сравнению с 2012 годом. Это обстоятельство не самое главное, но это констатация объективной картины по одному направлению минеральных удобрений. Мы ведём постоянный мониторинг того, что здесь происходит, работаем с ассоциацией производителей минеральных удобрений, и не можем констатировать, что они где?то здесь что?то не то делают или злоупотребляют в условиях и ВТО, и рыночной экономики, и когда их отпустили от такого жёсткого государственного регулирования, по нашей оценке, всё достаточно цивилизованно.

По горюче-смазочным материалам. Здесь можно констатировать, уважаемые коллеги, что на сегодня запасы дизельного топлива и автобензина по сравнению с аналогичным периодом прошлого года: дизельного топлива – на 5,7 процента больше, автобензина – на 17 процентов больше. Это тоже использование погектарной поддержки на самом деле, потому что в свободном распоряжении эти деньги находятся, и крестьяне покупают правильно, определили свои приоритеты, не нам их учить.

По ценам не всё радует сельхозтоваропроизводителей. По сравнению с прошлым годом, с аналогичной датой, цена на дизельное топливо выросла на 1,1 процента, на автобензин – на 8,7 процента.

Материально-техническое обеспечение, прежде всего техническое. Действительно, абсолютно правильные данные о том, что за первое полугодие 2013 года зерноуборочных комбайнов и кормоуборочных комбайнов закуплено меньше процентов на 20, чем в прошлом году. Здесь мы можем обозначить причины, их несколько. Я думаю, что не столько в ВТО, есть одна причина очень простая, банальная. За прошлые годы в целом объёмы господдержки на обновление сельхозтехники снижались от 8,9 миллиарда до 5,6 в прошлом году. В этом году это 2,3 миллиарда рублей было изначально, но по итогам первого полугодия, осознав, что это не очень здорово, добавили ещё 5 миллиардов рублей на обновление сельхозтехники, но механизмы выделения средств или субсидий на обновление сельхозтехники меняются, в том числе с учётом требований ВТО. И есть определённая и психологическая, и технологическая задержка. Наша задача, конечно, как управленцев по максимуму успеть в этом году освоить эти деньги – 2,3 миллиарда, плюс 5 миллиардов, которые догоняют первоначально принятые осенью прошлого года решения.

В целом, конечно, – здесь я думаю, что все зернопроизводители активно поддержат, – без радикального решения проблемы обновления сельхозтехники и постоянного максимального внимания к этой теме, какие бы качественные семена ни были, сколько бы мы удобрений ни вложили, потери будут существенными, если мы будем проводить обмолот и уборку урожая несовременной техникой. Сегодняшняя выставка и мероприятие, которое здесь проходит, дают, я надеюсь, дополнительную надежду на усиление государственной политики здесь.

По доведению средств федерального бюджета на поддержку отрасли растениеводства. Владимир Владимирович, особо, с учётом Вашего вступительного слова, хочу сказать, что в 2013 году в федеральном бюджете предусмотрены субсидии в сфере растениеводства по разным направлениям с общим объёмом 63 миллиарда 145 миллионов рублей – только в федеральном бюджете. Там есть условия софинансирования на ту же самую погектарную поддержку. По этому году это где?то около 11 миллиардов рублей. Без учёта софинансирования на растениеводство идёт из федерального бюджета 170,5 процента к уровню прошлого года. С учётом софинансирования регионов на самом деле в 2 раза де?факто. Это цифры – упрямая вещь – в 2 раза больше. Из них в бюджеты субъектов Российской Федерации на 13 сентября перечислено порядка 48 миллиардов рублей, это 75,6 процента от лимита. Технологически, среднестатистически, Владимир Владимирович, это нормально по сравнению с предыдущими годами, потому что здесь есть ресурсы на агрострахование, на экономически значимые региональные программы. Если будут отдельные вопросы, нам необходимо, конечно, разбираться. Но это конкретные ситуации, они вполне могут быть.

Кредиты на проведение весенних полевых работ. Здесь можно констатировать, в том числе с учётом этой несвязанной поддержки: объём выданных кредитных ресурсов на сезонные полевые работы на 3 сентября составил 156 650 миллиона рублей, это на 41 процент, даже на 42 процента выше уровня прошлого года.

В.ПУТИН: Мы сейчас разговаривали. (Обращаясь к Д.Патрушеву, главе Россельхозбанка.) Сколько у Вас, Дмитрий Николаевич, 9,2 процента в среднем?

Д.ПАТРУШЕВ: Процентная ставка?

В.ПУТИН: Да.

Д.ПАТРУШЕВ: 10,75. Это на один год.

В.ПУТИН: На год.

Д.ПАТРУШЕВ: Если срок меньше, от трёх месяцев, то тогда 9 процентов, если полгода, то 10.

Н.ФЁДОРОВ: Средний уровень, по нашим данным, в Россельхозбанке – 10,8 процента, в Сбербанке – 10,9 процента, средний.

По страхованию. Действительно, в силу не очень удачного опыта прошлых лет и законодательной и правоприменительной практики прошлых лет очень с большим сомнением и с неуверенностью относятся сельхозтоваропроизводители к этому делу. На сегодня удельный вес посевной площади, застрахованной по стране, – 11,2 процента, плюс будут озимые. Я думаю, что мы выйдем на среднегодовые за прошлые годы, процентов 17–18.

И здесь активно идёт работа по совершенствованию законодательства. Здесь очень много. Мы согласовали с депутатами Государственной Думы основные направления и поправки по совершенствованию законодательства. Закон работает с января прошлого года, поэтому здесь есть определённые издержки, которые нужно быстро исправить, и есть очевидные издержки.

Страхование – это универсальный инструмент для того, чтобы защитить от чрезвычайных ситуаций, во всём мире это всем известно. У нас очень плохо используется, поэтому крестьяне дополнительно страдают. Вместе с губернаторами, вместе с депутатами Госдумы нам нужно побыстрее усовершенствовать это законодательство и правоприменительную практику, используя в том числе ужесточение внутренней корпоративной дисциплины для объединения страховщиков. У нас сейчас два объединения, у них разные стандарты, разные правила бывают, какая?то не очень здоровая конкуренция. Здесь тоже есть вопросы для законодателя, может быть, перейти к опыту ОСАГО, иметь единое объединение агростраховщиков, с тем чтобы были единые правила и единая внутренняя корпоративная дисциплина. Это тоже дисциплинирует, в свою очередь, их поведение.

И вторая тема, или второй инструментарий для защиты от засухи и от переувлажнения почвы, которое появляется в результате наводнений. В мировой практике – это мелиорация, конечно, это защита от засухи орошением, защита от переувлажнения мелиоративными работами. 3 октября у нас заседание Правительства, на котором будет обсуждаться федеральная целевая программа мелиорации на 2014–2020 годы. И в силу известных непростых причин, бюджетных ограничений – мы с Минэко практически согласовали на 2014–2016 годы в рамках оптимизации и так далее – программу мелиорации, которая утверждена по базовому сценарию, минимум миниморум, в феврале этого года, предлагается сократить ещё примерно на 5 миллиардов рублей. Причём эти 5 миллиардов идут: 3 миллиарда рублей – на ремонт и реконструкцию опасных, особо опасных и аварийных гидротехнических сооружений, включая дамбы на Дальнем Востоке. Там ущерб сегодня, который надо преодолевать, 1,5 миллиарда рублей. И 2 миллиарда примерно, чуть меньше, – это противопаводковые мероприятия. Мне кажется, нам бы с Минфином надо иметь единую позицию, но это та тема, когда экономия обернётся потерями в разы больше.

В.ПУТИН: Сколько это будет?

Н.ФЁДОРОВ: До 2020 года 75 миллиардов рублей, примерно по 10 миллиардов рублей в год на 7 лет. И сейчас на три года – минус 5 миллиардов, но это очень сильный удар. Нам нужно срочно в следующем году уже к весеннему паводку подготовить дамбы и гидротехнические сооружения. И в присутствии представителя и заместителя Министра финансов я бы просил Вашего дополнительного внимания к этой теме.

В.ПУТИН: Спасибо большое.

Давайте мы построим работу таким образом: выступят все коллеги, которые планировали это сделать, а потом подискутируем.

Пожалуйста, Александр Николаевич.

А.ТКАЧЁВ: Спасибо.

Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

Сегодня в Краснодарском крае производится около 7 процентов валовой сельхозпродукции России. И главным, конечно, для нас остаётся зерно, производство зерна. И в этом году наши аграрии собрали урожай более 8 миллиона тонн. В целом мы планируем собрать, с учётом уже риса, кукурузы, сои, 12 миллионов.

Средняя урожайность пшеницы по краю чуть больше 50 центнеров с гектара, а в некоторых районах она достигает более 60. На сегодняшний день это самый высокий результат за всю историю нашего края. Мы активно внедряем и инновационные технологии земледелия, работаем над улучшением качества зерна, увеличиваем площади, засеянные элитными семенами. В этом году уже четверть от всех озимых составят такие посевы. Наше зерно сегодня экспортируется в 50 стран мира. Цена на него установилась в пределах 7 рублей за килограмм.

Сейчас идёт уборка сои, кукурузы, подсолнечника, сахарной свёклы и риса. Все работы будут завершены до 1 ноября. Мы планируем собрать более 6 миллиона тонн сахарной свёклы, 300 тысяч тонн сои, 800 тысяч тонн риса, более 1 миллиона тонн подсолнечника. Особо хочу отметить, что в этом году ожидается высокий урожай кукурузы – более 3 миллионов тонн. И мы с Вами присутствовали на поле, которое даёт зерна 130 центнеров с гектара. Это, конечно, уже европейский абсолютно показатель. И конечно, кукуруза – это второе зерно, мы так на Кубани считаем.

Готовимся активно к осенним полевым работам, уже обработано почти 70 процентов пашни под озимые. Сельхозпредприятия края постоянно обновляют технопарк. Только за последние три года приобретено более 17 тысяч тракторов и комбайнов на сумму 23 миллиарда рублей.

Однако если растениеводство сейчас твёрдо стоит на ногах, то в животноводстве, я уже говорил Вам, конечно, есть проблемы. Ситуацию очень подкосила африканская чума, в последние два года она буквально уничтожила наше свиноводство. Мы практически потеряли отрасль, и сейчас наша главная задача – возродить её. Поэтому мы вынуждены запрещать содержание свиней в личных подсобных хозяйствах и сделать ставку на строительство мегаферм, где гарантируется стопроцентная безопасность. Конечно, для этого мы будем перепрофилировать крестьянские хозяйства, где будут запущены и уже реализуется часть краевых программ, направленных на развитие альтернативного животноводства: это овцеводство, кролиководство, птицеводство, овощеводство и так далее. Село всё ещё, конечно, нуждается в государственной поддержке, вот то, о чём говорил неоднократно сегодня и Николай Васильевич.

Хочу поблагодарить Вас, Владимир Владимирович, за внимательное отношение к проблемам АПК. В этом году мы получили 9,5 миллиарда рублей из федерального центра. Но в то же время я хотел бы обратить Ваше внимание на получение субсидированной процентной ставки, на её погашение по инвестиционным кредитам. Хозяйства сегодня действительно на подъёме, они хотят строить, приобретать технику, а сейчас во всех лизинговых схемах, понятно, что по полной процентной ставке 9–12 процентов это реализовать практически невозможно. Мы на 700 миллионов уже освоили, хозяйства и предприятия готовы ещё около миллиарда рублей потратить на субсидирование, а значит, модернизацию производства, то, о чём мы говорим. Применять новые технологии, ввести расширенные производства и так далее. Эта проблема, на наш взгляд, ключевая, конечно, которая сдерживает уже во многом определённый рост и модернизацию производства.

В принципе мы не подведём, и сегодня год для нас удачный, действительно рекордный. Спасибо за поддержку.

В.ПУТИН: Спасибо, Александр Николаевич.

Пожалуйста, Карлин Александр Богданович.

А.КАРЛИН: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги!

В Алтайском крае в этом году под посевами сельхозкультур занято в общей сложности 5,5 миллиона гектаров, из них 3,5 миллиона – это зерновые и зернобобовые. Этот год не очень благоприятный, поскольку весна была поздняя, холодная, затяжная, и лето самое дождливое за последние 50 лет наблюдений. Поэтому начало уборочных работ в разных зонах края было сдвинуто на более поздние сроки, от двух до трёх недель против среднегодовых. Но тем не менее хозяйства подготовились достаточно хорошо к началу уборочных работ. У нас нет сегодня никаких проблем оперативного, рабочего плана, которые мы бы не решили у себя в регионе. Мы благодарим Вас, Владимир Владимирович, и Правительство за своевременное выделение средств государственной поддержки. Наверное, в этом механизме какие?то детали можно ещё совершенствовать.

В.ПУТИН: Александр Богданович, поскольку Вы подошли к одному из моментов очень важных, ключевых, несвязанная поддержка субсидирования отличается по технологиям от того, что было раньше. Вы сказали, что это вас устраивает. Это вас устраивает почему? И чего нужно было бы добавить в сам процесс регулирования?

А.КАРЛИН: Владимир Владимирович, устраивает потому, что крестьянин не связан в таком мелочном формате, на какие цели он должен использовать.

В.ПУТИН: А это не ведёт к нецелевому использованию?

А.КАРЛИН: Мне кажется, этот недостаток можно компенсировать через более детальную проработку механизмов контроля над эффективным использованием. Иными словами, Владимир Владимирович, контролировать не процесс, а больше внимания сосредоточить на контроле над результатами хозяйственной деятельности.

В.ПУТИН: Александр Богданович, а вот конкретно что это значит? Что Вы предложили бы?

А.КАРЛИН: Например, если говорить о несвязанной поддержке растениеводческой отрасли, то это урожайность, но с учётом опять же почвенно-климатических зон, потому что у нас семь почвенно-климатических зон, с одной меркой ко всем подходить нельзя.

Ещё вторая составляющая несвязанной поддержки, килограмм товарного молока, здесь тоже есть критерии определения эффективности ведения молочного скотоводства, например, продуктивность животных, конечно же, опять с определёнными оговорками и коррективами. Мы такую работу предварительную ведём со специалистами Министерства сельского хозяйства, у нас понимание есть, и я думаю, что совместно такие предложения будут выработаны.

Возвращаясь к уборке, Владимир Владимирович. Несмотря на очень сложные условия, сегодня зерновых и зернобобовых уже обмолочено на площади 1 миллион 600 тысяч гектаров, намолот составил 2 миллиона 750 тысяч тонн. По убранной площади мы уступаем прошлому году, а по валовому сбору значительно опережаем, потому что прошлый год был неблагоприятным.

С учётом того, что в благоприятные дни мы убираем до 100 тысяч гектаров зерновых, рассчитываем, если метеопрогнозы, которые нам доступны, оправдаются, то к концу первой декады – к середине октября мы по зерновым и зернобобовым завершим уборочную работу и урожай сохраним.

В.ПУТИН: Это будет по плану? С опозданием?

А.КАРЛИН: Это будет несколько позже обычного, но по условиям этого года это достойный вариант.

В.ПУТИН: Надо наращивать темпы, чтобы не ушли совсем в морозы, там же у вас достаточно быстро наступает зима.

А.КАРЛИН: Отдельные культуры позволяют, например, гречиха – это поздняя культура, подсолнечник. У нас гречихой занято полмиллиона гектаров, под подсолнечником – полмиллиона гектаров, это культуры более поздние. И по условиям Западной Сибири, если не катастрофа погодная, то можно ими заниматься до 1 ноября.

Элеваторное хозяйство, Владимир Владимирович, достаточное в Алтайском крае. Сушильное оборудование имеется, современное в том числе. Во?первых, практически все зерновые убираются так называемым раздельным способом, то есть через укладку в валки, и потом последующая технологическая операция, уже завершающая, и весь собранный урожай в этом году подсушивается. Поэтому дополнительные расходы несут крестьяне, но по?другому урожай не сохранить.

Что касается озимых, для нас это не очень значимый сегмент в растениеводческой отрасли, но тем не менее мы должны по плану 100 тысяч гектаров озимой пшеницы и ржи посеять в этом году. Мы практически эту работу завершаем, 90 тысяч уже посеяно.

По кормам. Мы выполнили все свои планы по заготовке сена, сенажа, сейчас заготавливаем силос, но задача заключается в следующем. Мы в прошедшую зимовку выработали все страховые запасы по кормам, а их наличие в прошлые годы позволило нам в условиях жесточайшей засухи 2012 года в зимовку 2012–2013 годов сохранить поголовье. Это задача неимоверной трудности, но тем не менее она решена. Сейчас все крестьяне понимают, что нужно воссоздавать страховые запасы, для того чтобы по животноводческой отрасли более уверенно себя чувствовать уже в последующие годы. Это если коротко говорить.

Владимир Владимирович, я хотел бы затронуть одну тему – цены на пшеницу, на зерно, в частности. Сейчас она у нас в регионе сложилась в пределах 5,5 тысячи за тонну пшеницы третьего класса. По тем ценам, которые мы согласовали с Министерством сельского хозяйства. Пороговые цены, которые позволяли бы вообще поднять вопрос о зерновых интервенциях, по третьему классу по пшенице для Алтайского края – 6250, по четвёртому – 6050 и по пятому – ещё ниже. Я бы сегодня просил Николая Васильевича наши предложения на этот счёт в Министерстве сельского хозяйства рассмотреть. Мне кажется, даже сама постановка этого вопроса окажет стабилизирующее влияние.

В.ПУТИН: То есть вам нужно ускорить интервенцию в закупке?

А.КАРЛИН: Рассмотреть вопрос об интервенции в регионе. Здесь интерес двойной, Владимир Владимирович, интерес крестьян.

В.ПУТИН: Александр Богданович, мы услышали, Министр согласен. Мы у себя отметим в протоколе как поручение Министерству.

А.КАРЛИН: Это для нашей зернопереработки, Владимир Владимирович, потому что у нас 1 миллион 700 тысяч тонн мощности по мукомольной промышленности, 650 тысяч тонн – по крупяной и 700 тысяч тонн – по комбикормовой. И наличие в наших хранилищах интервенционного зерна 400 тысяч тонн в условиях неурожая, засухи прошлого года позволило не просесть нашей мукомольной, комбикормовой промышленности.

Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо, Александр Богданович.

Василий Юрьевич, пожалуйста.

В.ГОЛУБЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович!

В Ростовской области уборочная кампания продолжается. Нам осталось убрать примерно 830 тысяч гектаров.

В.ПУТИН: А убрали сколько уже?

В.ГОЛУБЕВ: В целом у нас было более 3 миллионов [гектаров], если говорить на начало года. Из них 300 тысяч – это поздние зерновые культуры, общий, валовой сбор, по прогнозам, в этом году составит примерно 6,5 миллиона тонн. Это несколько выше, примерно на 200 тысяч тонн выше, чем в прошлом году, хотя, конечно, это не предел для Ростовской области. Но погодные условия текущего года нас подкосили. Ещё в марте мы прогнозировали заметно больший урожай. Апрель у нас выдался очень сухой, и май с поздними дождями, что, конечно, серьёзно повлияло на ситуацию.

Нами запланировано убрать примерно 844 тысячи гектаров масличных культур. Мы прогнозируем валовой сбор примерно 1 миллион тонн – это на уровне прошлого года. Сегодня убрали порядка 43,5 процента и продолжаем заготавливать корма, убирать другие поздние культуры: сахарную свёклу, овощи, картофель, бахчевые и плодовые. Несмотря на сложные погодные условия, производство основных видов продукции растениеводства у нас, мы прогнозируем и уверены в этом, будет на уровне прошлого года.

Из?за осадков в первой декаде сентября, то есть совсем недавно, у нас несколько замедлились уборочные работы, мы имеем примерно от 40 до 80 миллиметров осадков. Но мы не сомневаемся, что уложимся в сроки уборки. С другой стороны, появилась дополнительная благоприятная возможность для сельхозтоваропроизводителей активно заниматься весенними работами – они получили возможность вести сев озимых в оптимальные сроки с учётом наличия запаса влаги в почве.

Мы планируем посеять на следующий год на площади не менее 2,2 миллиона гектаров озимых, это плюс 10 процентов к 2012 году. Подготовка почвы и сев озимых ведутся на всей территории области и во всех природно-климатических зонах. Мы подготовили примерно 93 процента от запланированного объёма. Уверены, что в сроки уложимся до завершения осенних работ.

Озимые посеяны сегодня на площади 210 тысяч гектаров, ведётся обработка почвы. Мы заготовили необходимое количество семян. У нас запас, в том числе элитных семян, примерно 38 тысяч тонн, и все семена в полном объёме кондиционные.

Надо сказать, что одна из проблем, которая возникла в текущем году, это вопросы, связанные с поддержкой районов, пострадавших от засухи. Всего таких районов 14, общая площадь потерь составила примерно 150 тысяч гектаров. На сегодняшний день мы в полном объёме из областного бюджета выплатили, выплачиваем деньги, для того чтобы поддержать наших селян.

Если говорить об удобрениях, то мы планируем внести 52,3 килограмма на гектар посевной площади, внесли уже примерно 70 процентов от плана и выполняем эту задачу строго в соответствии с графиками. Мы продолжаем закупку удобрений и в полном объёме выполним запланированное на текущий год. Топливо в наличии есть в полном объёме для проведения полевых работ в сентябре, и по нашим договорам с поставщиками оно есть в наличии на базах поставщиков.

Несколько слов о поддержке. На самом деле наши сельские производители реально оценивают поддержку, которую государство сегодня реализует, при этом поддержка в большем объёме, чем в прошлом году. В этой связи мы у себя когда?то договорились об этом с Министром, стараемся не отставать от федеральной поддержки, то есть регулярно рассматриваем вопросы, несколько раз даже корректировали бюджет в этом году, для того чтобы софинансирование из регионального бюджета не отставало от федеральных денег.

Абсолютно верно, что сейчас мы озадачены проблемой, которая прежде всего связана с эффективностью этих вложений, которые, на наш взгляд, должны быть ощутимы и реальны. Поэтому сегодня мы работаем над программой, в которой попробуем оценить, каким образом селяне использовали, действительно целевым образом использовали финансовые средства.

Если говорить о проблемных вопросах, некоторые из них уже обозначены. Это цена дизельного топлива, которая растёт выше уровня 2012 года, по нашим оценкам, на 3–5 процентов, и электроэнергия – 7,5–7,8 процента.

Второе. Надо сказать, что на основные виды сельхозпродукции закупочные цены всё?таки снизились примерно на 25 процентов. И это осложняет работу некоторых хозяйств. Особенно я бы выделил 373 хозяйства, которые пострадали в результате погодных условий. Им выделены, как я уже сказал, финансовые средства, они доведены до наших сельхозпредприятий. По нашим оценкам, ущерб в области составил около 2 миллиардов рублей по этим территориям. Поэтому мы просили бы рассмотреть возможность поддержки пострадавших от засухи хозяйств. При этом мы оформили необходимые документы и синхронно работаем с Министерством сельского хозяйства.

Что касается страхования. С одной стороны, по сравнению с прошлым годом мы увеличили примерно в два раза количество застрахованных предприятий и площадей. В то же время прекрасно понимаем, что темпов недостаточно, как показал этот год. Проводим достаточно детальный анализ, особенно по предприятиям, которые по тем или иным условиям не произвели страхование своих посевов.

Сейчас проводится работа по возмещению ущерба. К сожалению, она пока несколько отстаёт от потребностей селян, хотя, на наш взгляд, и на федеральном уровне требуются некоторые решения, связанные с разными позициями страховщиков, которые сегодня существуют. Но и нам самим, конечно, нужно добавлять оборотов. Мы понимаем, что есть ещё резервы, которые зависят прежде всего от самого региона.

В.ПУТИН: А какие это резервы?

В.ГОЛУБЕВ: Владимир Владимирович, в прошлом году мы проводили несколько встреч с селянами перед началом уборочной кампании, по зонам проводили, и есть такое ощущение, что наша климатическая зона всегда рискованная. Абсолютно, восток, северо-восток области – традиционные риски, в этом году – даже центральная часть. И мне кажется, что здесь нужна более конкретная работа с селянами, постоянная, на основе анализа предыдущих лет. Два-три последних года – гарантированно, сложные погодные условия, это только засуха.

Одна из тем, которую я до Вас доводил, информировал Вас, – для нас, конечно, актуальна мелиорация. По?прежнему для Ростовской области это один из резервов. Мы имеем чуть больше 130 тысяч гектаров, раньше имели 400 с лишним тысяч гектаров, сейчас в три раза меньше. Мы добавляем количество, но это небольшое количество, примерно 3–4 тысячи гектаров в год. Они, конечно, не решают проблему при таком разрыве, а возможности у региона в этом смысле иметь гарантированный урожай заметно выше. Когда?то мелиорированные земли обеспечивали не менее 25 процентов урожая региона, занимая менее 10 процентов площадей. Поэтому здесь взаимодействие с федеральными структурами, с Минсельхозом, с Минфином позволило бы нам изменить ситуацию в лучшую сторону.

И в заключение: мы продолжим эту работу, убеждены, что у нас всё получится. Что касается урожая текущего года, он будет не ниже прошлого года. Мы считаем, что принимаемый комплекс мер совместно с федеральным министерством, с федеральными органами власти позволяет нам достаточно гарантированно заявить о том, что мы и своевременно завершим комплекс работ, и обеспечим задел на 2014 год.

В.ПУТИН: Спасибо.

Вот в этой связи у меня сразу два вопроса к коллегам из Правительства. Василий Юрьевич сказал о проблемах с поддержкой пострадавших от засухи регионов. В чём там проблема? У нас обычно это в достаточно отработанном режиме функционирует. В этом году какие?то есть проблемы?

Н.ФЁДОРОВ: Можно я приведу конкретные цифры? В этом году пострадало 10 субъектов Российской Федерации, подтверждённые экспертами объёмы ущерба по прямым затратам без упущенной выгоды – 6200 миллионов рублей. Обратите внимание, в 2009 году было 16 субъектов.

В.ПУТИН: Вместе с Дальним Востоком?

Н.ФЁДОРОВ: Это засуха.

В.ПУТИН: Нет, как десять? Послушайте, на Дальнем Востоке такая катастрофа, там без упущенной выгоды 3 миллиарда с чем?то.

Н.ФЁДОРОВ: 3100 миллионов там от наводнения, а от засухи – 6200 миллионов рублей.

В.ПУТИН: В два раза больше, чем от наводнения?

Н.ФЁДОРОВ: Да, после оценки экспертами. Они нам заявили, обратите внимание, Владимир Владимирович, что утеряно от засухи 2300 тысяч гектаров и что ущерб по прямым затратам 11 400 миллионов. Они заявили, мы проверили всё как положено по постановлению Правительства.

Те, кто работает в регионе, пытаются завысить объёмы ущерба, хотя нельзя их упрекать, потому что это дело экспертов уже. Так вот мы снизили с 2300 тысяч до 1800 тысяч гектаров, а прямые затраты снизили с 11,4 миллиарда до 6,2, то есть почти в два раза уменьшили, по оценке экспертов.

Обратите внимание, уважаемый заместитель Министра финансов, в 2009 году 16 субъектов пострадало, прямые затраты были 13 миллиардов рублей – в виде бюджетной помощи на сбалансированность компенсировали 11 миллиардов. То есть 13 миллиардов прямые затраты, в виде дотаций выделили 11 300 миллионов рублей. В 2010 году 43 субъекта пострадало, прямые затраты были признаны в сумме 41 800 миллионов рублей – выделили им 10 миллиардов рублей дотаций на сбалансированность и 25 миллиардов рублей бюджетных кредитов. В 2012 году у нас было 20 субъектов, ущерб признан в 14 миллиардов рублей – дотации выделили на 6 миллиардов рублей, потому что уже было сложно в бюджете.

Мы в этом году выставили эти цифры и будем сейчас с Минфином, надеюсь, как?то находить согласованные цифры.

В.ПУТИН: Хорошо, Николай Васильевич.

И второй вопрос. Губернатор говорил об озимых. Я так понял, что, Василий Юрьевич, у Вас с некоторым опозданием идёт?

В.ГОЛУБЕВ: Я бы так не сказал, наоборот.

В.ПУТИН: Хорошо. Но в целом по стране – с опозданием, есть сдвижка. Насколько остра эта проблема, как Вы предполагаете здесь действовать и что нужно сделать для того, чтобы помочь селянам?

Н.ФЁДОРОВ: Потери озимых…

В.ПУТИН: Нет, не потери. У нас есть отставание по севу озимых. Если Вы не в курсе, посмотрите обязательно, потому что там не катастрофическая, но сдвижка по срокам есть.

Н.ФЁДОРОВ: Отставание по озимым в основном в Центральном и Приволжском федеральных округах, Владимир Владимирович, потому что там очень сильные дожди были.

В.ПУТИН: Да, совершенно верно.

Н.ФЁДОРОВ: А по этим регионам – нет.

В.ПУТИН: По этим – нет, я сказал, в целом по стране есть.

Н.ФЁДОРОВ: Мы за этим следим.

В.ПУТИН: Нужно с этим что?то делать. Нужно отсеяться вовремя. Надо посмотреть, как им помочь.

В.ГОЛУБЕВ: У нас на самом деле небольшое отставание есть, но качество почвы лучше за счёт того, что осадки, и мы рассчитываем, что мы этим компенсируем в сроки.

В.ПУТИН: Вот видите, Василий Юрьевич, и у вас тоже есть.

В.ГОЛУБЕВ: Есть небольшое.

В.ПУТИН: Но в целом по стране есть точно.

Николай Васильевич, посмотрите повнимательнее, ладно? С регионами поработайте здесь, кому что нужно поддержать.

Н.ФЁДОРОВ: И плюс надо будет молиться Всевышнему, чтобы дождей было меньше.

В.ПУТИН: Молиться нужно, но нужно при этом и работать.

Андрей Юрьевич, пожалуйста.

А.ИВАНОВ: По Дальнему Востоку разрешите доложить. Вы назвали цифру 3,3 миллиарда рублей. Да, действительно, это сводный объём, требующийся для выполнения тех поручений, которые даны Вашим указом.

В.ПУТИН: Нет?нет, всего 3,3 [миллиарда рублей] – это прямые потери сельхозпроизводителей.

А.ИВАНОВ: 3,3 – это объём, представленный Министерством сельского хозяйства, необходимый для выполнения поручений, данных Вашим указом, по всем направлениям.

В.ПУТИН: Нет, но это связано с прямыми потерями сельхозпроизводителей, нет?

А.ИВАНОВ: У нас эта цифра – я могу её разложить по каждой мере поддержки.

В.ПУТИН: Скажите. Я хочу послушать.

А.ИВАНОВ: Она состоит из следующего.

По несвязанной поддержке общая сумма, которая заявлена, дополнительный объём бюджетных ассигнований оценивается Министерством сельского хозяйства в 882,6 миллиона рублей, по личным подсобным хозяйствам – 2068 миллионов рублей, и по кредитам и ставкам, по лизинговым платежам – 378,9 миллиона рублей.

В.ПУТИН: На отсрочку платежей?

А.ИВАНОВ: Это на погашение ссудной задолженности, общая сумма. Итого у нас получается 3,3 [миллиарда рублей].

Мы как раз с Министерством сельского хозяйства вели напряжённую дискуссию по поиску источников, поскольку на совещании Вами было дано поручение приватизировать в рамках государственной программы источники для выполнения Ваших поручений в рамках Указа. Министерство сельского хозяйства эти источники изыскало. И поэтому сейчас мы в оперативном режиме согласовываем правовые акты, вносим в Правительство.

В.ПУТИН: Сюда не включены средства на восстановление ирригационных сооружений, дамб и так далее?

Н.ФЁДОРОВ: Через погектарную поддержку…

В.ПУТИН: Туда всё включено, то есть 3,3 – это всё?

А.ИВАНОВ: Это всё, что было в указе.

В.ПУТИН: На восстановление.

А.ИВАНОВ: Там только ирригационных сооружений нет, Владимир Владимирович. Ирригационные сооружения – через бюджетные кредиты, бюджеты субъектов. Помните, мы Вам отдельно докладывали, там 1,5 миллиарда Амурской области...

В.ПУТИН: Имеется в виду, местные дамбы.

А.ИВАНОВ: Да, это другая программа.

В.ПУТИН: То есть это сюда не входит, в 3,3?

А.ИВАНОВ: Сюда не входит.

В.ПУТИН: Смотрите, чтобы время сейчас не терять, я сразу скажу своё отношение к проблеме в целом и прошу вас исполнить. Мы давайте зафиксируем это сегодня в протоколе.

Что касается восстановления на Дальнем Востоке, нужно как можно быстрее выделить средства на восстановительные работы, связанные с дамбами, и на всё, что связано с преодолением ущерба, – 3,3 и плюс эти восстановительные работы.

Кроме того, это тоже очень важно, я с Николаем Васильевичем согласен, он говорил как раз об ирригации и так далее, но, разумеется, мы сейчас не будем принимать никаких окончательных решений. Вы в рабочем порядке в ходе бюджетного процесса и дискуссий в Правительстве при определении приоритетов бюджетной политики сами определитесь. Но вот эти вещи по Дальнему Востоку, которые связаны с восстановлением того, что разрушено, и с компенсациями на различные потери и утраты, нужно сделать немедленно, как можно быстрее, там зима скоро начнётся. Андрей Юрьевич, деньги туда ещё не направлены пока. Из местных, из региональных бюджетов что?то выделили людям, а так пока ещё денег нет, быстрее считайте. И сегодня давайте мы это зафиксируем ещё раз в протоколе. Хорошо?

А.ИВАНОВ: Есть, Владимир Владимирович. У нас срок – 15 октября.

В.ПУТИН: Сколько времени нужно?

А.ИВАНОВ: 15 октября – у нас срок, данный Вашим указом.

В.ПУТИН: Да, я помню.

А.ИВАНОВ: Мы можем это сделать существенно оперативнее.

В.ПУТИН: Но чтобы ни в коем случае не ушли за этот срок.

А.ИВАНОВ: Есть, отработаем.

По Башкирии и Челябинской области также мы Ваше поручение выполняем. В рамках общего объёма бюджетных кредитов им были предоставлены средства: Челябинску – в объёме 529 миллионов рублей, Башкирии – 422 миллиона рублей. Освоение этих средств ведётся, но не в полном объёме ещё освоены – это в рамках того же решения в части, касающейся чрезвычайной ситуации.

По мелиорации, как Вы сказали, действительно, решение, которое было предварительно принято в рамках бюджетных проектировок о пятимиллиардном общем сокращении, общего характера, оно не касается отдельно государственной программы поддержки развития сельского хозяйства. В рамках Вашего поручения в рамках бюджетного процесса будем отрабатывать.

По засухе. Материалы на 6,5 миллиарда рублей мы в Министерстве финансов пока не получали, я так понимаю, они отрабатываются в рамках Министерства сельского хозяйства. Понимая весь масштаб ущерба, мы, конечно, будем настаивать на том, что в 2011 году был принят Закон о сельхозстраховании, и прежде, чем предоставлять дополнительную поддержку, хотелось бы понять, как всё?таки сработали меры по сельскохозяйственному страхованию. В первую очередь мы страхуем катастрофические риски, если гибнет более 30 процентов урожая, и поддерживаем это из государственной программы развития сельского хозяйства. Это первый приоритет, который хотелось, чтобы был в рамках представленных материалов.

И второе. Мы предварительно договаривались с Министерством сельского хозяйства, когда 42 миллиарда в весеннюю корректировку дополнительно направляли на государственную программу развития сельского хозяйства, что посмотрим и осенние риски. Министерство сказало, что да, мы сейчас весенние закроем, а с осенними разберёмся в рамках программы. Хотелось, чтобы это данное ранее обещание было учтено при поиске источников для ликвидации последствий.

Владимир Владимирович, мы по решению Правительства в следующем году предусматриваем 15 миллиардов рублей в рамках государственной программы развития сельского хозяйства как резерв для управления сезонными рисками. То есть со следующего года мы ежегодно будем держать свободный объём в госпрограмме, для того чтобы в зависимости от природных и природно-климатических особенностей – это засуха, наводнение или какие?то ещё особенности, связанные с сезонными рисками, – будем перенаправлять свободные средства по решению Правительства на решение этих задач. Поэтому со следующего года мы проблему решаем. В этом году будем балансировать.

У нас ещё серьёзная проблема по инвестиционным кредитам, как докладывал губернатор. У нас общий объём дефицита около 25 миллиардов рублей, мы его одним годом не закроем. Это очень серьёзная проблема, тоже хотелось, чтобы наши уважаемые коллеги в рамках балансировки государственной программы и поиска соответствующих источников помогали решать эту задачу.

По страхованию буквально два слова, поскольку вопрос задавали. 11 июля был принят закон, мы отрабатывали по Вашему поручению, согласовывали его у Вас. Надо сказать, что закон только заработал. Закон не ограничивает рынок сельхозстрахования двумя объединениями. Он предусматривает любое количество объединений саморегулируемых организаций, которые необходимы для решения общих задач. Суть объединения заключается в том, что в рамках объединения сбрасываются на так называемый фонд, который помогает финансово перестраховывать риски в случае, если у какого?то из участников объединения хватает собственных источников, для того чтобы эти риски покрывать.

Пока, к сожалению, эти фонды не очень значительны. Но мы всё?таки надеемся на поддержку в рамках работы с субъектами Российской Федерации, с губернаторами – тут без ручного режима никак не обойтись. Нужно нашу государственную поддержку, поскольку всё?таки субъектовое обязательство мы софинансируем, увязывать с осуществлением страхования, так как из данных, которые существуют в Министерстве финансов, мы видим, что сельхозтоваропроизводитель пытается застраховать риски незадолго до возникновения чрезвычайной ситуации. Понятно, что тогда уже дело со страховой компанией совсем другое.

В этом смысле, если будет сбалансирована наша совместная позиция в момент начала сезонных работ и в целом сельскохозяйственного годового цикла, тогда, на наш взгляд, будет эффект, который позволит нам на ликвидации последствий более компактно использовать бюджетные средства.

В.ПУТИН: Аркадий Леонидович, есть что добавить?

А.ЗЛОЧЕВСКИЙ: Да, есть что добавить.

Мы изначально, когда закон принимался, в ходе его обсуждения возражали против того механизма, который в нём закреплён.

В.ПУТИН: Сейчас о чём Вы говорите?

А.ЗЛОЧЕВСКИЙ: Механизм страхования сейчас – страхуем недобор, с франшизой 30 процентов. Сейчас можно корректировать. Но от этого зависит размер страховой премии, которую приходится уплачивать. А в принципе это страхование какой?то мифической цифры по возмещению, потому что непонятно, каким по стоимости будет этот недобор. Его надо каждый раз оценивать, и так далее. Мы предлагали с самого начала закрепить там механизм страхования затрат и возмещение только произведённых затрат на посев и страховать именно от катастрофической гибели. Как раз в том вся и проблема, что у нас по этому закону нет страховки катастрофической гибели, а самое главное было застраховать от потерь, то есть не надо было страховать прибыль, а надо было застраховаться от потерь, от того, что мы вложили деньги. Сейчас любая дополнительная копейка, вложенная в землю, это риск, рискуешь её потерять. Вот это главное не потерять, а прибыль – это уже свободное страхование и без господдержки, как ОСАГО и каско. Вот это бы откорректировать в законе, и всё бы заработало тогда. Гарантировать возмещение, конечно, – вот это критически важная вещь, потому что пока оно не гарантировано, это всё...

В.ПУТИН: Давайте, Аркадий Леонидович, ещё раз присылайте свои предложения от Министерства сельского хозяйства в Министерство финансов, ещё раз посмотрим.

А.ЗЛОЧЕВСКИЙ: Конечно.

В.ПУТИН: Спасибо.

Сергей Васильевич, есть чего добавить?

С.КИСЛОВ: Если можно. Во?первых, благодарим Вас за Ваше внимание селу. То, что мы сегодня видим, это благодаря Вашему вниманию. Мы будем дальше работать, мы уже снабдили себя полностью и маслом, и птицей, и многими другими продуктами.

Что мы сейчас видим? Мы видим, работая в ВТО, что другие страны своё сельское хозяйство субсидируют значительно выше, чем мы. Мы видим, что, наверное, это нечестно по отношению к нам, но мы не просим, чтобы наша страна нам больше давала средств. Мы просим, чтобы наша дипломатия больше внимания уделяла тому, чтобы другие страны, особенно в Европе, меньше субсидировали своё сельское хозяйство, чтобы было более или менее честно, так как мы все работаем в условиях ВТО.

И второй вопрос. Сейчас время сушки зерна, и мы сегодня особенно остро ощутили это, печное топливо стало дороже. Начали разбираться – оказывается, с 1 июля ввели акциз, и на 6 рублей топливо стало дороже. Это для села где?то 6 миллиардов в год, существенно, дорого. Если селяне не будут сушить, то зерно не будет храниться. Тут хотелось бы глянуть, чтобы как?то, если возможно, это откорректировать. С 1 июля ввели акциз на печное топливо.

В.ПУТИН: Что за печное? Это мазуты, что ли?

С.КИСЛОВ: Нет, это печное топливо, это светлое топливо для сушилок, для обогрева животноводческих ферм. Всего где?то миллион 100 тысяч тонн в год идёт на село.

В.ПУТИН: Надо посмотреть, что это за печное топливо. Это что такое?то? Я даже не знаю.

С.КИСЛОВ: Печное топливо – это топливо для отопления, для зерновых сушилок.

В.ПУТИН: Ну я и говорю: это мазуты.

С.КИСЛОВ: Это не мазуты, нет. Это другая фракция, это более лёгкая фракция, чем мазут.

Есть такой вопрос, просьба посмотреть, если можно.

В.ПУТИН: Андрей Николаевич, можете мне прокомментировать?

А.КЛЕПАЧ: Это просто отдельная фракция, но она идёт вместе с мазутами. И это повышение акцизов касается всех, по сути дела, продуктов переработки. Поэтому поскольку общая кривая была выстроена, это касается всех видов топлива.

В.ПУТИН: Это автоматом произошло, да?

С.КИСЛОВ: Да, глянуть на печное топливо, которое используется для сельского хозяйства. Там всего миллион тонн, а всего печного топлива страна выпускает около 2 миллионов тонн. То есть здесь вот такие цифры небольшие, но для села это существенно.

В.ПУТИН: Хорошо, спасибо.

Валерий Львович, как Ваша контора работает?

В.НАЗАРОВ: Владимир Владимирович, в этом году тяжеловато. В 2011 году Вы приняли решение разработать программу обновления сельхозтехники с учётом того, что износ 73 процента по тракторной технике и по комбайнам – 59 процентов. 2012 год – это была апробация. И планировалось, что каждый год будет выделяться 7 миллиардов в уставный капитал, чтобы мы могли целевым образом, адресно эту работу проводить.

В 2012 году мы в общей сложности поставили 10 тысяч единиц техники, это вообще небывалый результат. По обновлению 4,9 тысячи единиц техники. И мы поставляли таким образом, у нас было поручение Правительства, тракторную технику и комбайны. Но мы понимали, что энергонасыщенная техника, Владимир Владимирович, не даст такого результата, потому что практически всё прицепное оборудование, которое сегодня есть, с малым охватом. И мы начали поставлять вместе с тракторной техникой, с «Кировцем», прицепную технику от 8 до 12 метров. И конечно, результат резко показал, что, в общем?то, эффективность этой программы весьма и весьма высока.

Условия программы были для сельхозтоваропроизводителей самые льготные, то есть без залогового обеспечения, без аванса и отсрочки лизинговых платежей – 6 месяцев. Скептики говорили, что эта программа обрушится и возврата денежных средств не будет. На сегодняшний день 82 процента идёт возврат денежных средств, а остальные 13 процентов – это текущая задолженность, которая, в общем?то, решаема.

В конце 2012 года было заявок на 6,3 миллиарда. И когда мы докладывали Правительству, Правительство контролировало эту программу, и её эффективность высоко оценила. Только за счёт этой программы, за счёт этой техники, которую поставили, можно было обработать пашни 1,6 миллиона гектаров, а убрать урожай с 1 миллиона гектаров. И самое главное, что та техника, которую мы поставляли, практически шла адресно, там, где износ техники составлял 67 процентов от всего объёма – это свыше 20 лет.

Сегодняшняя программа практически, в общем?то, эти показатели не увязывает. Если сравнить, допустим, с 2007 по 2009 год, когда в уставный капитал было внесено 46 миллиардов, было приобретено 16 тысяч единиц техники, за 2010–2012 годы всего в уставный капитал было внесено 6,5 миллиарда, но приобретено 27 тысяч единиц техники. Конечно, я понимаю сельхозтоваропроизводителей и сельхозмашиностроителей. Вы давали мне поручение снять необоснованную финансовую нагрузку с плеч сельхозтоваропроизводителей, я, в общем, этим и занимался. И практически когда мы подписываем ценовые соглашения с заводами, то я встречаюсь персонально с руководителями, у нас скидка от 8 до 20 процентов на технику. Конечно, самое главное – это гарантийный срок небывалый. У нас есть предприятия, которые предоставляют 36 месяцев гарантийный срок. Это говорит о том, что техника уже отвечает действительно европейским стандартам.

Многие заводы воспринимают это как прессинг со стороны «Росагролизинга», но я считаю, что это правильно и объяснимо. Потому что если взять Петербургский тракторный завод, если бы мы ему такую помощь не оказывали, то, в общем?то, он лёг бы на бок. За целый год он продал всего семь единиц техники.

Я неоднократно писал письма и в Министерство сельского хозяйства, и в Правительство по поводу выделения денежных средств. Пока – ноль. Мы всё равно с учётом того, что было Ваше поручение в течение трёх лет эту программу осуществлять, мы в этом году выделили 1,2 миллиарда, и в течение одного месяца весь лимит исчерпан. То есть практически все губернаторы просят, чтобы эту программу, чтобы квоту мы увеличивали. Ввиду того что нам увеличили до 85 тысяч ското-мест, ежегодно мы должны осваивать, а мы сейчас осваиваем, как Вы знаете, по Вашему поручению «под ключ». Если раньше ферму строили и только поставляли оборудование, то мы сейчас «под ключ» строим ферму, поставляем скот – в общем, создаём бизнес.

Идея программы обновления – это не просто инвестиции, это реальные средства производства. Когда сельхозтоваропроизводители получают эту технику с современным прицепным оборудованием, у них, конечно, и производительность труда возрастает. Мы создали в Татарстане машинно-технологическую компанию, было поручение обеспечить им поддержку. Мы поставили им около 100 комбайнов. Вот у них посевная, они сократили в два раза. Мы говорим о погодных условиях, но из?за отсутствия технической обеспеченности все эти проблемы и существуют, и производительность труда на 37,2 процента выросла. Это все данные, которые мы учитываем.

Мы глубоко проанализировали механизм МТС [машинно-технологических станций], который приказал долго жить. Почему этот механизм не сработал? Оказалось – сезонность, то есть в сезонность они работают, после сезона пьянка, продажа всевозможных запасных частей, и всё. Мы создали МТК, и они уборку сельских улиц делают, делают водоснабжение. В Татарстане эта идея воспринимается очень хорошо. То есть не только надо учитывать количество техники погектарно, а сколько мото-часов работает эта техника, а это никто не считает. Когда мы каждому крестьянину дадим по комбайну, то КПД будет очень низким, Владимир Владимирович. Обязательно надо как?то это всё учитывать.

В.ПУТИН: Ну а в целом есть какая?то договорённость между Минсельхозом и Минфином по поводу декапитализации? В каком состоянии дискуссия находится?

В.НАЗАРОВ: Владимир Владимирович, эта дискуссия, к сожалению, выведена за рамки Минфина и Минсельхоза и находится на площадке нашего парламента. Правительство уже неоднократно вносило предложения по декапитализации «Росагролизинга». Мы встречали категорическое сопротивление Государственной Думы и профильного комитета. Вот Николай Васильевич подтвердит.

В.ПУТИН: Андрей Юрьевич, правильно я Вас понял, что Минфин – «за», Минсельхоз – «за», депутаты возражают?

А.ИВАНОВ: Пока дискуссия по поводу 5 миллиардов с депутатским корпусом, точно.

В.ПУТИН: Нет, но в целом Вы не возражаете против декапитализации?

А.ИВАНОВ: В рамках предельных ассигнований, предоставленных на госпрограмму, конечно, нет. Эта мера очень эффективная для поддержки производительности.

В.ПУТИН: Вот давайте мы тогда в протоколе сегодня аккуратненько, безо всякого наезда на Минфин, имея в виду все наши ограничения, просто зафиксируем как общую задачу и проблему. Хорошо?

А.ИВАНОВ: Есть.

В.ПУТИН: Дмитрий Николаевич, в каком состоянии находится банк?

Д.ПАТРУШЕВ: Уважаемый Владимир Владимирович!

Коротко сначала хотел остановиться на ситуации на Дальнем Востоке. На сегодняшний день у нас создан штаб по решению проблем, которые сейчас, на сегодняшний день, присутствуют на Дальнем Востоке. Мы очень тесно работаем с Минсельхозом. По нашим оценкам, размер пролонгации, который может быть в результате этого стихийного бедствия, составляет порядка 3 миллиардов рублей.

На сегодняшний день даны полномочия региональным филиалам для оперативности принятия решения пролонгировать все поступающие заявки.

В.ПУТИН: Я хочу понять, как Ваша работа по пролонгациям стыкуется с деятельностью Правительства. Как?то поддержку банку оказываете или нет? Я к чему? Андрей, мы же понимаем, мы же можем на них переложить всё подряд – и просто уроним их.

РЕПЛИКА: Владимир Владимирович, сейчас учитывается в средствах только задолженность. Есть у нас задолженность 282 миллиона, это учитывается. Следующий квартал, который им придётся платить, а сейчас они ничем не смогут платить, это уже не учитывается. Сейчас буквально через два месяца задолженность будет…

В.ПУТИН: Послушайте, я уже сказал об этом, и Андрей Юрьевич был на этих совещаниях, всё видел. Понятно, ведь нам всем понятно, не надо быть сельхозпроизводителем и специалистом в этой области, что если всё утрачено, а там утрачено всё, то они не могут заплатить ни проценты, ни тело долга выплачивать не могут. Они не реализовали урожай, у них нет ничего.

Значит, им нужно что? Им нужно компенсировать потери, компенсировать им, помочь пролонгировать выплаты по процентам и кредитам, помочь им подготовить предприятия к следующему сезону, отсеяться, дать им возможность собрать урожай, реализовать его, и после этого от них что?то ожидать, какой?то результат. Но это всё должно быть просчитано, и помощь должна быть своевременной, иначе, Вы понимаете, к чему это приведёт? Люди бросят землю, и всё. И всё, поедут куда?то, будут где?то шататься, устраиваться на работу. Зачем, когда они на земле работают? Лучше один раз им помочь восстановиться после этой беды.

И что?

Д.ПАТРУШЕВ: Владимир Владимирович, соответственно, как я уже сказал, мы работаем в тесном взаимодействии с Минсельхозом, мы эту информацию направляем в Минсельхоз.

Что мы делаем на сегодняшний день? Мы лонгируем на один год, для того чтобы люди могли понять…

В.ПУТИН: И сколько это вам будет стоить?

Д.ПАТРУШЕВ: Пока мы лонгируем сумму, которую нужно будет пролонгировать, порядка 3 миллиардов рублей, дальше посмотрим. То есть через год вода сойдёт, что?то останется.

В.ПУТИН: Понятно. Вы сами справитесь с этой задачей?

Д.ПАТРУШЕВ: Нет, мы с этим не справимся однозначно совершенно.

В.ПУТИН: А что Министерство два месяца здесь планирует, чтобы поддержать?

Н.ФЁДОРОВ: С нашей точки зрения, это действительно жест доброй воли, если так можно выразиться, в отношении кредитного учреждения. Владимир Владимирович, они молодцы, вот этот банк, они идут инициативно на это, но сейчас мы компенсируем в соответствии с Вашим указом то, что подлежит немедленной, чрезвычайной компенсации и возмещению.

В.ПУТИН: Кому?

Н.ФЁДОРОВ: Сельхозтоваропроизводителям, личным подсобным хозяйствам. Но я о чём говорил: без хотя бы частичной компенсации прямых затрат по Дальнему Востоку 3,1 миллиарда рублей, хотя бы частичной компенсации, которая пойдёт потом...

В.ПУТИН: 3,2.

Н.ФЁДОРОВ: …чтобы отсеяться им и получить урожай, и рассчитаться с банком, нам не обойтись. Поэтому с Минфином нужно…

В.ПУТИН: Мы банк положим так, понимаете?

Н.ФЁДОРОВ: Мы не сможем сработать самостоятельно.

В.ПУТИН: Подождите.

Андрей Юрьевич, пожалуйста.

А.ИВАНОВ: Прошу прощения, но у нас как?то очень сильно плавают цифры. Мы, безусловно, готовы выполнить Ваше поручение, но мы с Минсельхозом вели речь о том, что мы по пострадавшим, поскольку критерии, которые Вы нам обозначили, это пострадавшие сельхозтоваропроизводители от наводнения. Но пострадавшим сельхозтоваропроизводителям от наводнения общая сумма погашения задолженности и процентов нам заявлена 386 миллионов. Банк сейчас заявляет впервые, нам Минсельхоз эту цифру не представлял, 3 миллиарда – это совершенно разные цифры, которые нужно тогда оперативно очень сверить.

В.ПУТИН: Тогда разница в ноль. Значит, давайте мы так, сейчас не будем здесь дискутировать, чтобы всех не занимать. Вопрос чрезвычайно важный и очень острый. Я вас прошу, Николай Васильевич, Вас, Минфин, банк сесть и разложить все эти составляющие просто по строчкам. Прямые затраты – столько?то, неполученные выгоды – столько?то, дамбы и прочее, что там было разрушено, – столько?то, пролонгации кредитов и выплат по процентам будет столько?то, столько?то. Это банк делает. Значит, на такую?то сумму нужно банк поддержать, иначе мы положим его, и так далее. То же самое, кстати, и «Росагролизинг». Надо всё посчитать в конце концов.

Давайте на следующей неделе приходите ко мне и доложите, ладно? Вот неделя – максимум этот срок.

Продолжайте.

Д.ПАТРУШЕВ: Спасибо, Владимир Владимирович.

Соответственно, что касается финансирования и посевной. На середину сентября банком предоставлено кредитов на проведение сезонных полевых работ на сумму порядка 115 миллиардов рублей. Это на 38 миллиардов больше, чем в прошлом году. Ещё забронировано на проведение озимого сева порядка 45 миллиардов рублей. То есть у нас деньги есть для того, чтобы профинансировать и озимый сев, и начать финансировать, если нужно будет, уборочную. Значит, суммарный объём выдачи кредитов на проведение сезонных работ в 2013 году только «Россельхозбанком» составит порядка 160 миллиардов рублей.

Относительно процентной ставки. Мы предоставляем кредиты на проведение сезонных полевых работ начиная с февраля 2012 года по ставке 10,75 процента годовых. То есть мы не взимаем никаких комиссий, и, по сути дела, это является ставкой, эффективной ставкой для получателя наших кредитов.

Отдельно хотел остановиться на том, что с 2012 года нами принимается особый порядок предоставления кредитов на СПР [сезонно-полевые работы], который содержит линейку кредитных продуктов, направленную на максимальный учёт отраслевых особенностей всех сельхозтоваропроизводителей и обеспечение бесперебойного финансирования сезонных полевых работ, а также доступности кредитов.

По процентной ставке я сказал. Также у нас предусмотрены различные виды обеспечения под кредиты на сезонные полевые работы. Это залог имущества, и в том числе мы берём залог будущего урожая, но, естественно, застрахованного, в обеспечение наших кредитов также возможно поручительство, банковская гарантия и государственная гарантия субъекта Российской Федерации либо муниципального образования.

Отдельно хотелось бы сказать, что на уровень доступности кредитных ресурсов для сельхозтоваропроизводителей оказывает очень существенное влияние своевременность доведения субсидий. Об этом уже говорили, но тем не менее с учётом новой формы субсидирования не везде, видимо, ещё смогли полностью, чётко совершенно отработать эту систему. В банке есть обращение заёмщиков о пролонгации кредитов, которые вызваны тем, что не поступают вовремя субсидии. Поэтому с точки зрения предложений по совершенствованию механизма субсидирования можно было бы, об этом уже тоже говорилось, обеспечить своевременное, естественно, доведение всех субсидий по всем регионам до сельхозтоваропроизводителей.

В.ПУТИН: Это то, о чём мы сегодня говорили там, в поле, правильно? Но вот здесь говорят, всё доводят в срок. Видимо, не везде.

Д.ПАТРУШЕВ: По некоторым регионам есть вопросы. Их небольшое количество, но тем не менее они есть.

Меня Николай Васильевич поправит, но тем не менее такое предложение, наверное, стоит озвучить: необходимо, наверное, продлить до трёх лет возможность субсидирования процентных ставок по кредитам, которые были пролонгированы в связи с аномальными погодными условиями. На сегодняшний день, к сожалению, Николай Васильевич, Вы меня поправите, но, по?моему, этого нет.

В.ПУТИН: Договорились, в этой части надо доработать, ладно?

Коллеги, кто ещё хотел бы что?то добавить? Прошу Вас, Максим Дмитриевич.

М.БАСОВ: Владимир Владимирович!

Я генеральный директор компании «Русагро».

Мы как раз работаем в центральной зоне, у нас 400 тысяч [гектаров] пашни под обработкой, это Белгородская, Воронежская, Тамбовская области. Хочу ответить сразу на несколько вопросов и дать комментарии.

Во?первых, несмотря на очень плохие погодные условия и из?за влаги, у нас в этом году рекордные показатели по производству. Только зерна мы собрали больше 600 тысяч тонн, свёклы соберём 3 миллиона тонн и прекрасные результаты по масличным. Есть, конечно, проблема, связанная с погодой, – это качество. Из?за влаги у нас есть проблемы с белком сои, есть проблемы с ячменём, и, конечно же, упадёт сейчас сахаристость свёклы, но производственные показатели хорошие. Цена, правда, упала. Мне сказали про Алтай, я могу сказать, что в Тамбовской области уже сегодня фураж стоит 5400 с НДС, а кукуруза – 4200, то есть это очень низкая цена.

Теперь самое главное, что я хочу сказать. У нас есть только одна проблема, и прошу здесь вмешаться, – это субсидии. Только у нашей компании на начало года долг был 800 миллионов рублей. В основном, конечно, это животноводство и сахар, но есть проблемы и в растениеводстве.

В.ПУТИН: То есть несвоевременно получили?

М.БАСОВ: Абсолютно точно. Кстати, эта проблема во всех регионах. Самая крупная была проблема в Тамбовской области, была проблема в Самарской области, я знаю, что в Воронежской области, ну и небольшая проблема в Белгородской области.

Хочу поблагодарить Николая Васильевича и Минфин, по субсидиям на краткосрочные кредиты, как я понимаю, вопрос будет закрыт, и до конца года мы планируем, что долг этот для нашей компании, 500 миллионов рублей, нам области возместят. Я знаю, что уже начали поступать деньги в регионы, но просто до нас они ещё не дошли.

Но по инвестиционным кредитам, Владимир Владимирович, даже по кредитам, которые прошли согласование Минсельхоза, денег не предвидится. Что это означает? Это означает, что мы уже начали гасить кредиты там, где мы не понимаем, получим ли мы инвестиционные субсидии, потому что ставка 10 процентов является очень высокой. И мы заморозили все инвестиционные проекты, не имея процентных субсидий по инвестиционным кредитам, а пока комиссия не начнёт заседать опять, мы не имеем понимания, какая будет стоимость финансирования.

Наша компания за два последних года каждый год инвестировала больше 10 миллиардов рублей, каждый год. Сейчас у меня план на следующий год – 3 миллиарда. У меня есть проекты, но я боюсь за них браться, потому что я не знаю, будет ли субсидирование процентной ставки. Мы ожидаем, что комиссия решит проблемы, и вообще Минсельхоз с Минфином решат проблемы по задолженности по существующим, уже прошедшим комиссию инвестиционным кредитам. Мы понимаем, мы ждём. И мы ждём, когда комиссия вновь начнёт заседать, я надеюсь, что в следующем году, и эти вопросы рассматривать. Это единственная серьёзная проблема. Всё остальное – мы справимся.

И хочу дать короткий комментарий ещё по некоторым вопросам, которые здесь прозвучали.

Первое, что касается техники. Наша компания практически не использует российскую технику. Сегодня вопросов у нас только два. Первое – это конкурентоспособность. Могу ответственно заявить, что сегодня мы считаем конкурентоспособными только некоторые комбайны «Ростсельмаша». Это действительно конкурентная продукция. Что касается тракторов, ничего не можем сделать. Тут даже вопрос не цены, не денег.

Второй вопрос – опять же это субсидирование процентной ставки. Мы должны понимать, какая у нас стоимость финансирования. Под 10 процентов годовых кредитов без государственной субсидии нам просто невыгодно переоснащать технику.

Извините, я забыл сказать относительно поддержки. Мы, конечно же, поддерживаем погектарную субсидию. Считаем, что это действительно шаг вперёд, потому что он позволяет сельхозпроизводителям принимать экономически обоснованные решения, исходя из равной поддержки культур. Но, чтобы не было иллюзий, хочу просто сказать, что переход на такую поддержку привёл к уменьшению субсидирования растениеводческого бизнеса, в частности, в особенности – по культурам высокоинтенсивным. Например, могу привести в пример свёклу. У нас поддержка на гектар упала почти в 10 раз: с 3 тысяч рублей на гектар до 300 рублей на гектар. Мы это понимаем, это я просто в качестве информации.

Прозвучал вопрос по РЖД. Мы целенаправленно, а мы возим миллионы тонн каждый год, мы целенаправленно сокращаем перевозку железнодорожным транспортом, потому что высокие тарифы. Мы стараемся переходить на автомобильный транспорт и сейчас прорабатываем вопросы транспортировки водным транспортом. Здесь вопрос только тарифов.

Наверное, всё, что хотел, сказал. Спасибо.

В.ПУТИН: Спасибо Вам большое.

Константин Анатольевич, пожалуйста.

К.БАБКИН: Спасибо.

Благодарен за то, что тема сельхозтехники звучит. Действительно, для нас год этот непростой. На 20 процентов примерно упали закупки сельхозтехники нашими крестьянами, притом что во всём мире рынок сельхозтехники растёт. Это не только ослабляет наши позиции, машиностроителей, но это показывает то, что крестьяне так осторожно относятся к инвестированию в своих хозяйствах, осторожно закупают технику и другое оборудование. Поэтому, несмотря на хороший урожай во многих регионах, мы чувствуем какую?то настороженность аграриев.

Почему это снижение произошло? Несколько причин могу перечислить. С нашей точки зрения, это отмена пошлин на сельхозтехнику. Мы её ощущаем, вернее, снижение её в 5 раз на новую технику, на новые комбайны, и в три раза – на бывшие в употреблении. Снижение субсидий на продвижение сельхозтехники. Раньше субсидировались процентные ставки на приобретение российской сельхозтехники, после вступления в ВТО эта программа ушла, «Росагролизинг» в несколько раз, в три раза меньше закупил у нас комбайнов, в частности.

Была разработана программа по субсидированию производителям 15?процентной скидки, которую мы должны предоставить крестьянам. Программа была разработана ещё в прошлом году, но из?за длинных согласований она была запущена только в июле, когда уже фактически уборочная кампания во многих регионах подходила к концу. Из 2,3 миллиарда рублей в этом году, наверное, крестьяне освоят только полмиллиарда. Возросла себестоимость российской сельхозтехники после повышения всех возможных тарифов.

Это я только прошёлся по тем программам, которые касаются продвижения сельхозтехники. И мы чувствуем пессимизм аграриев, производителей свинины, молока, говядины, риса. Это всё большие потребители сельхозтехники, они сейчас находятся в состоянии тревоги после вступления в ВТО, и мы чувствуем снижение их инвестиционной активности.

Какие у нас просьбы по разрешению ситуации? Стимулирование внутреннего спроса. Мы просили бы, чтобы была запущена программа Минпромторга России по субсидированию процентных ставок по кредитам, получаемым на приобретение сельхозтехники, по аналогии с той программой, которая действует в автомобилестроении.

Дальше. Ввести в действие решение коллегии Единой экономической комиссии о введении специальной пошлины на комбайны по результатам проведённого специального защитного расследования. Было в рамках ВТО, по правилам ВТО, проведено расследование, которое показало резко возросший импорт комбайнов. Было принято решение уже комиссией о повышении пошлин, о введении защитных и временных мер. Но Казахстан заблокировал это решение. Сейчас, в 20?х числах сентября, мы ожидаем, что премьер-министры встретятся. Мы боимся, что будет введена защитная квота. Вроде как будет рынок защищён, но квота будет такая большая, что она фактически не будет играть роли. Прошу Вас, Владимир Владимирович, чтобы Вы уделили внимание этой теме и чтобы было принято сбалансированное решение по защите российских производителей.

Дальше – тема Белоруссии. Рынок Белоруссии для нас полностью закрыт. Мы туда за 5 лет ни одного комбайна не продали, хотя до сих пор, наверное, основа парка – это комбайны российского происхождения. Там стоит государственный барьер. При этом рынок России для белорусской сельхозтехники открыт, примерно 70 процентов сельхозтехники Белоруссии продаётся через государственные структуры России, это с помощью кредитов госбанков и через «Росагролизинг». Мы просим, чтобы сбалансированные были позиции с Белоруссией. Сейчас Белоруссия изготовила 3,5 тысячи комбайнов, они расставлены по площадкам. Мы сюда ехали из аэропорта, стоят белорусские комбайны непроданные. 3,5 тысячи комбайнов расставлены по России. Но рынок России – 5,5 тысячи комбайнов, то есть это висит над рынком. И мы боимся, что Белоруссия может пойти на какие?то меры особой поддержки: за полцены начать продавать комбайны. Это мы видели в истории. Эти комбайны и так с большими отсрочками продвигаются, с большими субсидиями государственными. То есть для нас эту конкуренцию мы не считаем равной, и тут как?то надо это урегулировать.

В.ПУТИН: Сейчас даже не готов прокомментировать, я проблему знаю и понимаю, но не очень понятно, как из неё вылезать. Но тем не менее надо думать, я с Вами согласен.

К.БАБКИН: Эта программа 15?процентной скидки, программа о субсидировании производства сельхозтехники. У нас просьба, чтобы она запущена была с 1 января, не с июля, как в этом году, а с 1 января, чтобы деньги по ней не были сокращены. То есть хоть мало крестьяне освоят в этом году, но в следующем 2,3 миллиарда, мы считаем, что будут освоены, поэтому мы просим не сокращать.

По «Росагролизингу». Действительно, программа обновления прошла хорошо, но нас беспокоит, что «Росагролизинг» потратил в прошлом году, насколько нам видно, больше денег на белорусскую технику, чем на российскую. Нам это не вполне понятно. Для нашей техники денег не всегда хватает, и мы просим больше уделять внимания технике российских производителей. И на внешних рынках просим нас поддержать. В некоторых странах перед нами стоит политический барьер. В Туркмении, Белоруссии, Узбекистане высшие государственные органы говорят: «Нет, российскую мы не покупаем, покупаем сегодня немецкую, завтра – американскую».

В.ПУТИН: Как вы это чувствуете? Это откуда, каким образом это делается? Я не очень понимаю, механизмы какие?

К.БАБКИН: Продаж нет, хотя мы участвуем во всех выставках, потребители говорят: «Да, мы знаем, хотим эту технику».

В.ПУТИН: Госбанки просто не финансируют это. В чём механизм закрытия?

К.БАБКИН: Туркменбаши сказал: «Российскую мы не покупаем».

В.ПУТИН: Но каким образом они не покупают, если там предприятие хочет купить?

К.БАБКИН: Там всё через госпрограмму идёт. Там большое влияние государства, просто указание не покупать, и всё. Все, и даже частные, не покупают. Поэтому МИД просим, посольство.

В.ПУТИН: Туркмения, Узбекистан и…

К.БАБКИН: И Белоруссия.

В.ПУТИН: Да, понятно.

К.БАБКИН: Агентство ЭКСАР начало действовать наконец. Мы в этом году, недавно, провели сделку, на 6 миллионов долларов поставили в Казахстан комбайны. Небольшая сделка, там на 6 миллионов, но первая ласточка. Просим, чтобы там было увеличено финансирование.

В.ПУТИН: Смелее обслуживание нужно. Запчасти, обслуживание.

К.БАБКИН: Мы в Казахстан?то продаём на 130 миллионов долларов, а вот на 6 миллионов – с помощью господдержки. Конечно, мы уделяем большое внимание обслуживанию.

Просим, чтобы перечень стран, где ЭКСАР работает, был увеличен. В Киргизии очень хотят технику нашу, в Армении, на Украине. Просто стоимость кредита важна. Мы там без господдержки можем 15 годовых предложить, а с помощью ЭКСАР первая сделка – шесть годовых. Это очень конкурентоспособно, привлекательно. Но вот они как?то очень осторожно относятся к расширению географии. Мы будем встречаться ещё раз с ними, чтобы как?то поручение было, посмелее чтобы они были.

«Росагролизинг» – то же самое. Мы хотели бы, чтобы «Росагролизинг» начал поставлять технику в лизинг не только российским крестьянам, но и зарубежным. Большие контакты с армянами, опять же с киргизами, но пока сделок нет. Тема длительна, долго звучит. Просим, не знаю, выделить денег «Росагролизингу», чтобы он всё?таки начал эту тему разрабатывать.

Предусмотреть средства на оплату работы международных юристов, отстаивающих интересы Российской Федерации в суде ВТО. Эта тема будет для нас актуальна после того, как Единая экономическая комиссия примет своё решение по защите рынка, если она примет. Там уже, мы знаем, готовы иски по опротестовыванию любых возможных решений этой Комиссии. Нам юристы говорят: ну?ка, давайте миллион долларов за то, чтобы мы вообще начали работать. Но у нас таких денег не предусмотрено. Просьба выделить эти деньги для государственных юристов.

Но все эти решения, практически каждое, затрагивают все ведомства. И нам печально слышать со стороны Минсельхоза такое отношение: мы не отвечаем за сельхозтехнику, ваше состояние для нас не важно. Буквально так с разных уровней Минсельхоза мы слышим. И это отражается на решениях, отражается на темпах развития отрасли.

Просьба, чтобы изменилось это отношение, чтобы рассматривалось в комплексе и сельское хозяйство, и машиностроение.

В.ПУТИН: Ладно.

Вот мы сейчас Николая Васильевича попросим некоторые вещи прокомментировать.

Пожалуйста.

К.БАБКИН: Ну а в целом, конечно, даже если все эти меры будут решены, это всё?таки не переломное, не глобальное изменение, потому что если посмотреть за 10 лет, как менялась ситуация, конкурентная ситуация, в 2002 году комбайн стоил – наш «Дон» – 50 тысяч долларов за счёт того, что электричество в 3,7 раза выросло, газ – в 5,23 раза, заработная плата – в 5,27 раз, за кредиты мы платим большие деньги. Если сравнить, как это дорожало, например, в ФРГ, то это всё в несколько раз меньше, примерно в 10 раз меньше темпы роста в ФРГ, или не в 10, в 5 раз, по разным позициям, меньше, чем в России. Поэтому через 2 года, если всё будет так дорожать в России, то наши комбайны сравняются в цене. Наш стоил 50 тысяч долларов, сегодня он стоит 200. Немецкий стоил 200, сегодня он – 230. То есть мы догоняющим темпом идём, и через два года мы сравняемся, а дальше пойдём вперёд по себестоимости при снижении нормы прибыли.

Спасибо, что рассматривается возможность замораживания тарифов естественных монополий. Это снизит эти темпы роста, но при этом, пишут в газетах, поднимаются акцизы на производство бензина и другого топлива, повышается налог на добычу полезных ископаемых – это всё ведёт к удорожанию энергоносителей. При этом собираются снизить пошлины на экспорт нефти, тоже на экспорт нефть будет идти без задержки на российских предприятиях. Это противоречит идее замораживания тарифов, с нашей точки зрения. Поэтому здесь как?то макроэкономически, что ли…

В.ПУТИН: Есть такая проблема. Я с Константином Анатольевичем согласен. Сегодня только разговаривал по этому вопросу и с некоторыми членами Правительства, с министрами и вице-премьерами. Есть над чем подумать.

К.БАБКИН: Спасибо, у меня всё.

В.ПУТИН: А эти решения, если они Правительством будут приниматься, они должны быть, безусловно, сбалансированными. Это точно совершенно. Сейчас не буду ничего комментировать. Константин Анатольевич сказал некоторые вещи. Это не значит, что ничего не надо делать, но надо подумать над сбалансированностью принятия подобных решений, с тем чтобы не было скачка, а то на экспорт всё рванёт, и дойдём ещё до дефицита внутри страны, понимаете? Здесь нужно крайне аккуратно. Мы должны отказываться от экспортных пошлин постепенно, имея в виду наши обязательства по Таможенному союзу, по другим. Это всё понятно, но делать это очень плавно.

Николай Васильевич, пожалуйста, прокомментируйте.

Н.ФЁДОРОВ: Уважаемый Константин Анатольевич накидал очень много вопросов в одну корзину. Я даже подумал: это очень хорошее такое предвыборное выступление на митинге, мне так показалось. Потому что с уважаемым Василием Юрьевичем Голубевым мы недавно проводили совещание в одном из районов Ростовской области, и там встаёт эта проблема нашей страны, и Бабкина, и Фёдорова, и Голубева.

Встаёт бывший председатель колхоза ваш, ростовский, и говорит – не было бы камер, я бы процитировал: мне ваша техника, – «ваша», говорит, – вообще не нужна, и по этим, и по другим показателям, я сторонник, – как вот Басов Максим Дмитриевич сказал, – импортной техники. И это тоже реальности наших сельхозтоваропроизводителей и их требования. Патриот Ростовской области не хочет покупать технику Голубева и Бабкина, уже сориентирован на производительность, расход топлива и так далее, и приводит все эти цифры.

Но это не означает, что можно отмахнуться от этой проблемы. Мы понимаем, надо решать вопросы повышения качества и создания конкурентной цены. Качество и конкурентные цены, чего требуют сельхозтоваропроизводители. Не освоение маленьких, мизерных 2,3 миллиардов рублей, мы объясняем в основном, ну там много причин, тем, что это новая методика, Владимир Владимирович. Раньше субсидировали сельхозтоваропроизводителей, давали им льготы за приобретение техники любой, а теперь субсидируют сельхозмашиностроителей. То есть это коллизия интересов тех и других. Конечно, это надо сбалансировать, но с учётом правил ВТО. Не такая простая задача, но мы двигаемся в этом направлении. На сто процентов вряд ли мы удовлетворим пожелания выступившего уважаемого Константина Анатольевича, но с Минпромторгом, конечно, будем добиваться прогрессивного движения в этом направлении.

В.ПУТИН: То есть, Вы понимаете, радоваться особенно нечему, что наши товаропроизводители не хотят брать отечественную технику. Наверное, и сами производители ещё многое должны сделать, не использовали всех своих резервов, но и государство, видимо, не прошло своей части пути для того, чтобы поддержать, для того, чтобы техника стала конкурентоспособной. Им тоже, откуда они возьмут? Они взяли предприятия, как они были, надо же вкладывать огромные деньги.

Вот хороший пример в судостроении есть в Южной Корее, очень хороший пример. В 1962 году приняли закон, который вывел эту отрасль промышленности в отдельную часть, что называется, и начали её целенаправленно поддерживать. Потом сняли все эти поддержки, когда она выросла и стала конкурентоспособной в мире, когда они доков понаделали таких, которых в мире больше нет по величине. Вот они толкнули развитие. Если мы хотим, чтобы у нас сельхозтехника была конкурентоспособной, надо подумать, что для этого сделать. Их заставить, конечно, чтобы они там не скупердяйничали, а вкладывали денежки и рисковали своими деньгами, но и они чтобы чувствовали, что государство их поддерживает. Надо вкладывать деньги, надо, чтобы это солидарная была ответственность.

Мне очень бы хотелось, чтобы вы ещё к этому вернулись, не просто пикировались друг с другом, а вернулись и подумали, как выйти на такие продукты. Может быть, не надо всю линейку производить, я не знаю, может быть, всю не надо, но, может быть, сосредоточиться на том, что явно у нас пойдёт, понимаете? Технологии перетаскивать, добиваться более глубокой локализации. У них, кстати, тоже, когда я был на ваших предприятиях, там же хорошие планы есть, и есть хорошие продукты, уже выпускают. Вместе надо, вместе с Министерством промышленности подумать.

Н.ФЁДОРОВ: Ещё один способ поддержать Константина Анатольевича, его дело, его бизнес – это вернуться к проблеме, которую поставил Максим Дмитриевич как самую главную. Знаете, я сейчас выражусь, – Минфин, Андрей Юрьевич со мной не согласится, и я, наверное, отчасти тоже соглашусь с ним, что он не согласится со мной, – это проблема задолженности по субсидиям, по инвестиционным кредитам, потому что Минфин не признает вот эти 25 миллиардов рублей в качестве задолженности, относясь к этой теме строго юридически. Но есть проблема: люди, ориентируясь на государственную программу, начали заниматься инвестпроектами. Они прочитали эти правила. И эти проекты – вот в чём проблема, это наша проблема, Владимир Владимирович, эти проекты не были синхронизированы и учтены в бюджетных лимитах, которые предлагал Минфин в виде закона о бюджете – трёхлетнего бюджета. И в результате эта проблема сейчас оценивается на самом деле более чем в 31 миллиард рублей. Но если очень строго относиться и юридически отсекать то, что не проходило отборы даже в региональных комиссиях, 25 миллиардов рублей. Мы имеем на самом деле эту проблему. И если сейчас будет отклик в нашем протоколе, что мы с Минфином должны эту проблему закрыть за счёт внутренних ресурсов… Бывает всё?таки, регион что?то не софинансирует. Не здесь находящиеся губернаторы – бывает так, вы знаете, не находят средств. Такая условная экономия: все эти ресурсы по неосвоению техники, или по мясному скотоводству там не подошли ещё оплаты. Все эти ресурсы мы готовы от госпрограммы поддержки Минсельхоза направить на поддержку решения проблемы по инвестиционным кредитам. И по этому году мы можем набрать, по нашим прогнозным оценкам, миллиардов 7–8 с учётом даже проблемы Дальнего Востока, закрывая даже проблемы Дальнего Востока. Ну очень мы заинтересованы в том, чтобы закрыть эту проблему в следующем году, учитывая и резервный фонд, о котором говорит Минфин, – 15 миллиардов рублей в следующем году.

В.ПУТИН: Андрей Юрьевич сразу хочет что?то сказать.

А.ИВАНОВ: Владимир Владимирович, не хотелось бы развивать здесь дискуссию. Если позволите, просто одно из ключевых замечаний Министерства финансов на госпрограмму развития сельского хозяйства, которая была утверждена. Там на 23 листах были эти замечания, было то, что не сбалансирована программа по обязательствам по инвесткредитам. Мы три года по инвесткредитам или даже четыре очень интенсивно просили Министерство сельского хозяйства, но впервые месяц назад был составлен реестр инвестиционных кредитов. Мы просто реестра обязательств даже не имели. Сейчас есть реестр обязательств, мы посчитали, какие это объёмы. Но просьба, чтобы не дискутировать, извините, не пикироваться, кто источник этой беды в рамках бюджетных проектировок, хотелось бы получить Ваше поручение всё?таки пересмотреть на ближайшую трёхлетку приоритеты в рамках госпрограммы с учётом вот этого огромного объёма обязательств, который никак в госпрограмме не сбалансирован. То есть под эти 25–30 миллиардов рублей источника действительно нет. Есть 15 миллиардов на сезонные риски, но 7–8 миллиардов мы даже по этому году тоже с коллегами не видим.

В.ПУТИН: Давайте мы в сегодняшнем поручении сформулируем так, чтобы можно было вернуться и поработать над проблемой совместно, хорошо?

А.БЕЛОУСОВ: До 1 ноября все госпрограммы должны быть пересчитаны с учётом бюджета на 2014–2016 годы, в том числе и по инвестиционным госпрограммам.

В.ПУТИН: Что касается сельхозтехники, здесь тоже есть некоторые поручения, которые были сформулированы ещё на прежнем совещании, в Ростове. Андрей Рэмович, скажите.

А.БЕЛОУСОВ: Поручение, о котором Константин Анатольевич говорил, было в том виде озвучено. Речь идёт о том, чтобы распространить механизм, который примерно сейчас применяется в рамках автокредитования для поддержки производства и продаж автомобильной техники, на сельхозтехнику. Это поручение записано. Первым там Минпромторг стоит.

В.ПУТИН: Денис Валентинович, чего хотели добавить?

Д.МАНТУРОВ: Я хотел сказать, что касается повышения качества. Мы должны констатировать, что «Ростсельмаш» не спит и не ждёт манны небесной. Но при этом мы софинансируем создание новой модельной цепочки по всему классу – с первого по седьмой – начиная с прошлого года, и в следующем году мы уже даём первые опытные образцы, с 2015 года – серийное производство. Первый этап у нас был – 2008-2010 годы, и сейчас реализуется второй этап. То есть у нас на самом деле по зерноуборочным комбайнам в этом году спада нет.

В.ПУТИН: Послушайте, у нас здесь так же, как и в других сферах подобного рода, в машиностроении, алгоритм наработан. У нас есть рынок, рынок большой, есть те, которые хотят у нас продавать эту технику. Надо сформулировать им задачу и сказать: да, вы будете продавать, и мы знаем, как это делается, или не будете продавать, и мы тоже знаем, как это делается, несмотря на наше вступление в ВТО, приходите к нам и локализуйте производство. Ну вот с ними договоритесь об этом, вот ведь о чём идёт речь. Вы же проходили это.

Д.МАНТУРОВ: Ровно так и сделано.

В.ПУТИН: Вы же проходили это, и положительный опыт есть в машиностроении. Почему здесь так не сделать?

Д.МАНТУРОВ: Это уже всё делается. Вот конкретный пример – очередное соглашение, то, что сегодня Олег Владимирович подписал, это в части организации производства.

В.ПУТИН: Но настойчивее надо. Понимаете, надо дожимать их, и они пойдут на это, с удовольствием причём, локализовать будут.

Д.МАНТУРОВ: Это делается по факту.

В.ПУТИН: Да, я знаю.

Давайте мы сегодня всё равно зафиксируем это.

Андрей Николаевич, что хотели ещё сказать?

А.КЛЕПАЧ: Владимир Владимирович, я к тому, что Вы сказали, по приоритизации программ. Просто здесь дополню ещё раз проблемы.

Изначально госпрограмма в силу жёстких бюджетных ограничений была принята в несбалансированном варианте. Причём, напомню, у нас сейчас фактически прямая линия стоит на все три года. Это означает в реальном выражении падение.

Вот Вы говорили про несвязанную поддержку. В этом году у нас 25 миллиардов, а на следующий год – 15. Мы на следующий год что будем планировать? Сельхозпроизводители – фактически на 40 процентов у них будет сокращена поддержка на гектар. Это недопустимо, на наш взгляд. Поэтому Минсельхоз тогда предлагал добавить 10 миллиардов хотя бы на это. Снять их с других мероприятий – хотя фактически снимали с той же мелиорации, с других – невозможно, в том числе и с учётом того, что надо действительно разобраться с этим узлом, по сути дела, недосубсидированным кредитом. Где?то надо их реструктурировать, потому что сразу, Минфин прав, 25 миллиардов не найдёшь. Видимо, 7–8 можно найти, там есть варианты. Мы здесь Николая Васильевича поддерживаем. Но там нужно выстроить программу, рассчитанную на несколько лет, по разборке с кредитами. Тем не менее обращаю внимание, что по несвязанной поддержке её резать вниз нельзя. Это просто дискредитирует всю эту затею.

Во?вторых, действительно, нужно смотреть на параметры эффективности, потому что эта программа и была увязана с тем, чтобы всё?таки связать деньги с тем, как гектар работает. И тут есть разные предложения, их надо дорабатывать. Но если мы режем деньги, мы просто всю эту затею обесцениваем.

В.ПУТИН: Это понятно.

А.КЛЕПАЧ: И второе по сельхозтехнике.

На самом деле, напомню, тут можно спорить про качество. Нет, на самом деле всё?таки «Ростсельмаш» и другие сделали серьёзный скачок, и заделы есть. Но у нас сейчас, при всех спорах с белорусами, и даже учитывая всё производство белорусской техники в России, объём производства по разным позициям на 30–40 процентов ниже, чем в 2008 году. То есть по большому счёту у нас провальная ситуация с поставками техники для села. В этом плане действительно нужна какая?то более нормальная и серьёзная модель субсидирования и поддержки продаж. Хотя, естественно, корпорации здесь должны по?другому работать и с обслуживанием техники. Не буду это говорить, это все и так лучше знают.

В этой связи надо действительно эту программу выработать, потому что инструменты, которые сейчас есть, толком не работают, поддержка ограничена. Но здесь, кстати, тоже что важно, там 2,3 миллиарда реально потратят до конца, вот сейчас 200 миллионов, может быть, полмиллиарда, остальные деньги уйдут в бюджет. Надо как минимум, видимо, действительно не потраченные в этом году деньги пустить на докапитализацию «Росагролизинга» и действительно определиться в том числе и с его ролью. Но, во всяком случае, с нашей стороны, докапитализировать «Росагролизинг» необходимо, но это надо увязать в целом со всей программой.

В.ПУТИН: Я уже об этом говорил.

Вадим Николаевич, Вы хотите сказать, как тяжело Вам приходится, Вы работаете себе в убыток?

В.МОРОЗОВ: Нет, позвольте я начну не с этого.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Я хотел бы сразу на ту тему, которую Вы сейчас обсуждаете, – производство техники в России – привести пример. В 2003 году произвели и приобрели на РЖД 55 локомотивов, притом явно устаревшей конструкции – что было, то и брали. Разработали собственную программу, Вы её поддержали, все это помнят, 2005 год, – и мощнейшая программа заработала. Что мы имеем сегодня? Четвёртый международный салон в Щербинке, который неделю назад завершился, – рекорд Гиннесса по количеству выставленных образцов. Все законодатели железнодорожной техники в России не везут свои электровозы, паровозы и тепловозы, а приехали и гордятся тем, что они допущены вместе с «ТМХ» создавать современный электровоз и пассажирский подвижной состав, а «Синара» – уральские локомотивы вместе с «Сименсом». И те сегодня не надышатся, лишь бы только быть здесь. Конкуренция, соревнование – как угодно называйте.

В.ПУТИН: То есть Вы говорите о том, что развернуть производство техники в стране не так уж сложно?

В.МОРОЗОВ: Да, конечно.

Что отличает сегодня нас? Я думаю, первое: надо всегда ставить задачу. Мы её поставили так: РЖД не будет приобретать иностранных вагонов и локомотивов. А потом, естественно, имея такого мощнейшего заказчика, были современные, уже состоявшиеся структуры и бизнес, которые и кредитами воспользовались…

В.ПУТИН: Здесь разница только в том, что вы практически единственный крупный заказчик, и поэтому мы могли так легко отрегулировать заполнение рынка. Им так сложнее сделать. Как они? Они же не могут закрыть наш рынок. Поэтому здесь нужна помощь Правительства. Соответствующим образом должна быть выстроена работа «Росагролизинга», вот о чём я говорю. Мы так сделали в автопроме, вы сделали в своей отрасли, по некоторым другим получилось направлениям. И здесь можно сделать, нужна только целенаправленная и совместная работа.

В.МОРОЗОВ: Так ведь, Владимир Владимирович, и столько банков тогда не собирали вокруг нас. Конечно, думаю, тут у нас тоже есть неплохие перспективы и традиции.

Второе, а по сути, первое и главное, Вы с этого начали, – наводнение. Владимир Владимирович, все задачи решены, и те, которые изложены в Вашем указе по перевозкам. Отстояли мы всё: и Транссиб, и БАМ.

В.ПУТИН: Угли вы как перевозите туда?

В.МОРОЗОВ: Без задержек.

В.ПУТИН: А цена? Тариф прежний оставили?

В.МОРОЗОВ: Естественно, там все ценовые преференции, которые обходятся РЖД в колоссальную сумму, в миллиарды рублей. Я сейчас не буду её называть, вылетело из головы, но это огромные деньги.

В.ПУТИН: Всё дело в том, что они не могут сейчас завозить энергетические угли из традиционных районов, откуда завозили раньше, потому что эти районы затоплены. Им нужно везти их из Кузбасса, из Красноярска – это дальше. И для них, для экономики муниципальных предприятий, это накладно или практически невозможно. Вот в чём проблема.

В.МОРОЗОВ: Владимир Владимирович, все Ваши решения и поручения выполнены. И то, что уголь, конечно, дотационный груз, все за него платят и село, в том числе.

В.ПУТИН: Сейчас, Владимир Николаевич. Извините, пожалуйста.

Андрей Рэмович.

А.БЕЛОУСОВ: Я просто хочу напомнить, Владимир Владимирович, что это был один из пунктов указа по паводку на Дальнем Востоке, о том, что тариф РЖД должен быть полностью субсидирован на перевозку угля, картофеля, семян и целый ряд других товаров. И РЖД специально был сделан единственным поставщиком. Поэтому здесь вопросы чистой техники. Если Минфин выделил соответствующие деньги, то вы должны ставить нулевой тариф.

В.МОРОЗОВ: Докладываю, Андрей Юрьевич, именно так всё и исполняется. Конечно, нулевой. Там, где субъект, губернатор, подписал перечень, по этому перечню всё идёт.

В.ПУТИН: Я проверю.

В.МОРОЗОВ: Владимир Владимирович, постановление Правительства по компенсации, по механизму с Минтрансом разработано, на столе сегодня у Министра. Наверное, пойдёт в Правительство дальше. Это безоговорочно.

Перевезли всё, что касается МЧС, детей, гуманитарную помощь оказали. И всё, что Вами обозначено, везётся. Потратили около 700 миллионов, для того чтобы удержать и насыпи, и мосты. Дело сделано, и, как говорится, дальше мы теперь уже гарантированы.

Второе. Владимир Владимирович, сегодняшняя тема – это перевозка сельхозпродукции. Она для нас по процентам не такая уж стратегическая, 2 процента, но по сути это всё, и, конечно, находится на постоянном контроле у нас, у Президента, у всех. 25 миллионов по прошлому году всего, из которых 17 миллионов – зерно. В этом году, к сожалению, будет меньше. Это если брать календарный год.

Мы перевезли 6,8 миллиона [тонн] зерна за 8 месяцев, из которых 5 миллионов – это внутренние перевозки и 1,8 – внешние. Они упали более чем в 3 раза. Но что надо сразу сказать? Конечно, август уже обнадёживает. Если падение 1,3 процента в целом по зерну, август – уже 109 [процентов], и понятно, что мы сейчас набираем в гору.

Как везём? Везём, на мой взгляд, неэффективно. Вы упомянули определение «оборот вагона». Ведь оборот вагона – это экономический показатель, который сегодня прежде всего ощущает на себе кто? Тот, кто пользуется этим вагоном. Представьте себе, 25 суток, а было 33, вот мы сейчас в августе его до 25, и четверо-пятеро суток всё, что погружено, в Новороссийске и в Туапсе постоит. А куда спешит владелец этого вагона-зерновоза, он предъявит весь счёт туда.

При этом у нас транспортная составляющая по зерну с 2003 года по сегодняшний момент как была – 11–15 процентов. Внутренние и экспортные перевозки – дальность меняет, но колебание где?то в полтора процента к 2003 году по транспортной составляющей в тарифе. То есть это результат конкретного труда.

Но в Сибири и на Дальнем Востоке специальные условия с 2007 года, мы заплатили или мы не получили 7 миллиардов рублей, а сегодня эти 7 миллиардов, только в один год около 700 миллионов, вошли в тариф. Это ФСТ [Федеральная служба по тарифам], это мы вынуждены были сделать. Почему? Потому что ЕЭП [Единое экономическое пространство], потому что ВТО, и там нельзя было оставлять на преференциях, и мы включили это в тарифную базовую составляющую.

Владимир Владимирович, дальше надо вот что сказать. Мы к 2020 году нацелились и в программах видим увеличение производства зерна в полтора раза, а экспорта в два. С Вашей поддержкой мы к Туапсе и к Новороссийску подойдём. Конечно, я пока не считал, что значит обновлённый тариф, но подойдём. А развитие портовых мощностей не поспевает. Я Вам скажу, почему стоят вагоны с зерном. Потому что 120 тысяч [тонн груза] сегодня на элеваторе в Туапсе и Новороссийске, а 125 – уже там, и некуда, и мы видим, что судов нет. Мы логистикой занимаемся, всё, что можем маршрутизировать, – да. Это тоже, кстати, ценовые интересы для зерновладельцев и тех, кто сегодня пользуется железнодорожным транспортом. Это значительные скидки, до 50 процентов.

Итак, я хотел бы Вас ещё раз заверить, что гарантированно перевозится, и перевезём всё, что касается продовольствия, сельхозпродукции, и очень внимательно следим за всеми этими вопросами.

Есть одна проблема. А проблема эта, Владимир Владимирович, пришла с вагонами. Наделали брака в вагонах, и понятно, что Аркадий Владимирович Дворкович уже занимается, комиссия, и все бьются сегодня, как и что дальше делать – 35 изломов боковых рам тележек, семь крушений и так далее.

В.ПУТИН: Это в основном украинское производство?

В.МОРОЗОВ: В основном украинское производство, но там не было ни одного зерновоза. У зерновоза ресурс 30 лет. И сегодня получается, что под сурдинку надо и зерновоз оставить. А что это такое? 5800 – в этом году, и далее, там за четыре года – 19 200, 25 процентов. С какой стати? И мы сейчас убеждаем всех, и Минтранс нас поддерживает, мы сами себе не враги, понимаем, что этот вагон везёт гарантированно, и мы методики разработали. Я просил бы, чтобы новый зерновоз, во?первых, их в Брянске делают всего 120 [штук] в месяц по 2 миллиона рублей, и всё это будет очень, на наш взгляд, ненормально, потому что кто приедет? Приедет Казахстан, приедет Украина. Я бы просил поддержать нас в этом плане.

В.ПУТИН: Ладно. Коллеги, нам нужно заканчивать. Спасибо. Просто мне нужно передвигаться в другое место. Давайте мы сделаем так: если у вас есть предложения, которые мы ещё не успели обсудить, я понимаю, что сельское хозяйство – это тема, на которую можно говорить до утра. Мы с вами выспимся и начнём опять снова, и всё будут новые и новые проблемы. Это часть нашей жизни.

Давайте мы всё то, что сегодня обсуждали, зафиксируем так, как делали в предыдущих случаях. Конечно, Андрей Рэмович, прошу Вас корректно всё это сделать, чтобы не ставить никакие ведомства в тупиковое положение. Тем не менее самые важные точки, о которых коллеги говорили, должны быть учтены в сегодняшнем протоколе. Но собрались мы для того, чтобы посмотреть на то, как идёт работа по уборке урожая, на какой стадии мы находимся и какие есть проблемы.

Сейчас проблемы прозвучали не все. Аркадий Леонидович, я видел, Павел Валерьевич руку поднимал. Если у вас есть [предложения], отдайте нам, чтобы мы могли по возможности учесть ваши озабоченности и сформулировать задачи.

Я бы хотел всех нас вместе нацелить на то, что работа должна быть в этом году завершена с максимальным эффектом. Эффект может быть очень хорошим, может быть, не настолько, насколько мы ожидали в начале года, в начале сезона, но всё?таки он будет лучше, чем в прошлом году. Это уже очевидно. Но на последнем этапе нужно всем собраться: и транспортникам, и самим сельхозпроизводителям, и энергетикам, и Правительству, и региональным властям. Нужно поддержать тех, кто работает непосредственно там, что называется, «у печки стоит и блины печёт», непосредственно тех, кто работает на земле.

Спасибо.

Россия. ЮФО > Агропром. Финансы, банки > kremlin.ru, 17 сентября 2013 > № 902828 Владимир Путин

Сегодня, 4 сентября, в Сочи начинает свою работу XI Международный банковский форум «Банки России – XXI век». В преддверии этого события о перспективах российской экономики, причинах высокой доходности банковского сектора, мегарегуляторе и своей новой книге в интервью Bankir.Ru рассказал вице-президент РСПП и председатель совета АРБР Александр Мурычев.

- Александр Васильевич, вы являетесь активным участником и докладчиком Международного банковского саммита в Сочи. У вас многолетний опыт выступлений на этом мероприятии, и из года в год вы наблюдали за развитием этой важной для банковского сообщества дискуссионной площадки. Расскажите о том, какие возможности сегодня предоставляет участникам встреча банкиров в Сочи.

- Банковский саммит в Сочи уже давно завоевал высокую репутацию в международном финансовом сообществе: не случайно он проводится при поддержке Всемирного банка, Европейского банка реконструкции и развития, Международной финансовой корпорации и других влиятельных международных институтов. Без сомнения, этот форум обсуждает не только узкоспециальные темы технологического обеспечения развития банкинга в России, а решает намного более масштабные задачи. Эта площадка позволяет дать глубокую оценку экономике нашей страны и изнутри, и в перспективе движения глобальных рынков, и как отечественными экспертами, так и со стороны международных авторитетных кругов. В сложившейся исторической ситуации очень важно иметь возможность послушать оценки видных экономистов, банкиров, финансистов, руководителей министерств и ведомств, представителей Центрального банка, международных организацией. Их видение и анализ перспектив развития и глобального рынка, и российской экономики способны дать участникам Международного банковского саммита в Сочи новую почву для размышлений, стимулы к деятельности, системный подход к реализации стратегий своего бизнеса и панорамное видение ситуации в финансовом секторе.

Эта специфика придает саммиту дополнительную привлекательность в глазах профессионального сообщества. Очень важно в начале нового делового сезона иметь возможность получить всю необходимую информацию. По результатам выступлений спикеров участники форума делают для себя выводы, строят прогнозы и ставят новые цели в развитии своих организаций. Полученная информация помогает произвести соответствующие корректировки бизнес-планов, которые необходимо сделать с учетом тех оценок, что звучат с высокой трибуны форума со стороны экспертной сообщества, а так же от представителей органов власти и управления. В этом состоит большая ценность Международного банковского саммита.

- В рамках официальной части мероприятия вас непременно попросят дать оценку текущему состоянию российской экономики. И действительно, в РСПП, вероятно, владеют наиболее точными данными, описывающими ситуацию в реальном секторе. Как вы оцениваете в этой связи перспективы России? Каким образом можно стимулировать увеличение ВВП страны в сложившихся условиях? Согласны ли вы с высказываниями некоторых экспертов о том, что Россия движется к рецессии?

- Моя оценка текущего экономического положения в стране достаточно сдержанная. Про рецессию идет уже достаточно много разговоров и, на мой взгляд, вполне справедливых, потому что дела у нас в экономике никак не улучшаются. А то увеличение по цифрам, которое можно назвать ростом, во-первых, весьма незначительное, во-вторых, если отбросить нефтяную составляющую доходов нашего государства, то его нет совсем. Если под рецессией понимать состояние стагнации в показателях на одном уровне в течение двух кварталов, то есть за полугодие, то цифры и факты красноречиво говорят о том, что такое положение уже наступило. А именно это можно считать рецессией в классическом определении. На днях Минэкономразвития сделало неутешительные уточнения прогноза. Он снижен до 1,8% против ранее публиковавшихся 2,4% роста ВВП за 2013. На 2014–2015 годы бюджету государства уже не хватает 1,6 трлн. рублей.

- Другими словами, вы полагаете, что рецессия уже наступила?

- Да, я думаю, что она уже наступила. Несмотря на все предпринимаемые со стороны правительства попытки сдвинуть ситуацию в сторону активизации экономического роста, мы не видим никакой реакции со стороны производства, обрабатывающего сектора и т.д. Пока экономика никак не реагирует на попытки министерств и ведомств стимулировать внутреннюю динамику.

- Обратите внимание, как разговоры аналитиков в этом году отличаются от того, о чем речь шла ранее. Цены на нефть в мире сейчас весьма комфортные для России. И по прогнозам на будущий год, такими и останутся. Однако страна «вплывает» в рецессию, и никакие усилия со стороны правительства изменить ситуацию не в силах. Почему такое происходит? Включились какие-то внутренние факторы, получается?

- За счет сырьевой составляющей внешний торговый баланс России действительно держится на комфортном уровне. Текущую цену на нефть можно назвать уникально высокой, учитывая общие пессимистические настроения на глобальных рынках, в том числе и на европейском. Как вы знаете, более 50% экспорта, который мы поставляем, покупают наши партнеры в ЕС. Парадокс заключается в том, что цена на нефть по данным на 28 августа 2013 года составляла $116 за баррель. Если сравнивать с зимним периодом текущего года, то максимальная стоимость «черного золота» была равна $118 за баррель. И действительно, сейчас мы наблюдаем уникальное явление, которое довольно сложно однозначно объяснить экономически. Цена на нефть бывает высокой, когда есть потребность в самих ресурсах, ведется активная промышленная деятельность, увеличиваются обороты, создаются новые предприятия, которые это сырье потребляют. Однако замедление экономической активности наблюдается и у наших основных партнеров. Тем не менее цена на нефть держится на комфортном для нашей страны уровне, и это весьма существенно страхует нас от намного более тяжелых проблем внутри государства.

Но если вести речь о том, что же так негативно влияет на российскую экономику, то это, прежде всего, настроение на глобальных рынках, которое сдерживает российского инвестора. Повсеместный пессимизм распространяется на всех одинаково. Отчасти его причины скрыты в последствиях мирового кризиса 2008–2009 годов, отчасти – он является результатом нового витка проблем с долговым кризисом в ЕС. Как всем хорошо известно, трудности в южных европейских экономиках не уменьшаются. Испания, Греция, Италия и Словения пока из сложного положения не вышли, и их отчеты и цифры также создают эту общую атмосферу пессимизма. Правда, недавно по Франции поступили обнадеживающие данные: вторая экономика Европы из рецессии постепенно выбирается. Возможно, это придаст импульс другим странам ЕС.

И все же я пока очень сдержанно оцениваю перспективы России, поскольку не вижу каких-то стимулов, которые способствовали бы промышленному производству, а за ним уже и увеличению ВВП. Делать ставку на сырье в данном случае очень наивно, потому что его цена сильно зависит от конъюнктуры рынка: ситуация здесь быстро может поменяться и в негативную для нашего государства сторону. Сложившееся в России положение показывает, что для диверсификации экономики сделано очень мало. Мы недостаточно активно стараемся использовать данное нам свыше природное богатство на благо собственного стабильного развития, и это плохо. Высокая цена на нефть сегодня – неэкономическая категория. Военно-политический кризис стран Ближнего Востока и Северной Африки – вот главный аргумент высокой цены.

Недавно я был на совещании первого заместителя председателя правительства Игоря Шувалова, и мы в очередной раз обсуждали доклад, подготовленный в Минэкономразвития и посвященный поддержке малого и среднего предпринимательства. Картина в этом сегменте архисложная, потому что малый бизнес уходит с рынка в теневой сектор. С 1 января по 1 июня 2013 года свыше 800 тыс. предпринимателей сдали свои лицензии, за это время более 300 тыс. получили новые лицензии. Но баланс пока отрицательный – порядка полмиллиона предпринимателей, получается, сместились в тень. Значительная часть пошла на биржу труда.

О чем это говорит? О том, что нет уверенности в завтрашнем дне, что подавленность последних месяцев никуда не делась, и все это продолжает влиять на рынок. Разговор на совещании шел о помощи, в том числе и через Национальный фонд благосостояния, то есть о выделении еще 100 млрд. рублей на поддержку малого бизнеса. Но нет сомнения, что если дальше будут меняться правила игры, в том числе налоговая политика, если последуют действия с усилением фискальной нагрузки, то никакое дополнительное фондирование малый бизнес не спасет. Все меньше желающих будет сотрудничать с властью даже посредством частно-государственного партнерства. Ведь даже в рамках такого сотрудничества речь идет о деньгах, которые нужно возвращать, то есть это, прежде всего, коммерческие проекты. А если условия будут постоянно меняться, то никакого развития данное направление не получит.

Также речь шла о множестве стимулирующих мер. В частности, принято решение, что все стартапы на два года будут освобождаться от налогов. Для малого предпринимательства страховые взносы пока составят 20%, но после 2016 года они постепенно будут увеличиваться на 1% ежегодно и медленно будут доведены до 30%. Этот шаг продиктован необходимостью наполнять бюджет, и является результатом тех социальных и других обязательств, которые взяло на себя правительство. Мы живем в ситуации, когда на страну постепенно надвигается необходимость решать вопрос с дефицитом бюджета. Возможно, не в этом году, но рано или поздно его нужно будет чем-то покрывать – и вот здесь потребуется находить новые источники для поступлений. В сложившейся ситуации выделение денег на поддержку здорового бизнеса, занимающегося развитием реального производства, вполне оправдано. Помощь предприимчивым и инициативным бизнесменам со стороны государства должна присутствовать. Но для выхода из стагнации не это должно стать самым главным. Главное – это создание уверенности ведения бизнеса в долгосрочной перспективе в нашей стране. И очень важной составляющей здесь является качество деловой среды. Когда мы начинаем анализировать работу на уровне муниципалитетов или регионов, то сталкиваемся и с давлением правоохранительных органов, и с рейдерскими атаками, и с принципом «делиться надо», и с какими-то происками местной администрации в отношении только нарождающегося бизнеса и т.д. Многие предприниматели не выдерживают, да и средств таких нет, чтобы обеспечивать откуп от всех алчущих в таком масштабе.

Нужно искать выход из этой ситуации. На уровне президента нужно собирать руководителей всех правоохранительных органов. С приходом нового главы МВД ситуация в полиции стала меняться в лучшую сторону, но тем не менее нужна какая-то системная программа, благодаря которой можно было бы пожаловаться, и не местным властям, а в вышестоящие госорганы. Нужно создавать центр анонимных звонков, куда бы поступала информация о нарушении прав ведения бизнеса. Нам следует перестроить поведение тех структур, которые должны быть, в первую очередь, озабочены безопасностью ведения бизнеса и гражданского общества. А в реальности ведь часто все наоборот. Вот и выходит, что в сложившихся условиях развиваться, налаживать бизнес и вкладываться в долгосрочную перспективу предприниматели не хотят.

- Несмотря на отмеченные вами проблемы в экономике, отечественные банки в этом году будут невероятно прибыльными. Разумеется, отчасти это связано с высоким уровнем потребительского кредитования и другими особенностями развития отечественного банкинга на данном историческом этапе. Но, в целом, вы можете назвать российский банковский сектор относительно здоровой структурой финансового рынка?

- Сегодня банковский сектор в России можно назвать весьма прогрессивным. Он не просто технологичен, а даже опережает по уровню своих возможностей ситуацию в экономике. Если вспомнить, то двадцать лет назад банкинг был совершенно иным: игра на инфляции, очень примитивный набор операций, отсутствие кредитного опыта, скудные продуктовые линейки и т.д. А сейчас отечественные кредитные организации в состоянии предоставить своим клиентам практические все услуги, которые оказывают самые продвинутые международные финансовые институты. Очевидный прогресс, которого достигли российские банки за двадцать пять лет своего развития, нужно признать как достижение для всего финансового рынка.

Но, несмотря на все положительные моменты, ситуация все же неоднозначная. Проблемы банковского сектора в России заключаются в том, что он не совсем адекватен потребностям страны. У него нет возможностей для финансирования в полном объеме реального сектора даже на среднесрочном периоде. Банковский сектор живет параллельно с самой экономикой. Поддержка ее текущего состояния, я не говорю о росте – сейчас об этом, вообще, трудно говорить – так вот, поддержка текущего состояния финансируется за счет собственных средств государства и предприятий, но никак не за счет банков.

Объяснение такому положению, разумеется, есть: как вкладывать деньги в реальный сектор, когда нет перспективы, уверенности, да и спрос на деньги резко упал, потому что добросовестные предприятия редко обращаются в банки, они пытаются оперировать собственными возможностями. В банк обращаются для поддержания ликвидности на оборотные средства, для оформления зарплатных проектов и т.д. Банковский сектор, видя, что ситуация в экономике ухудшается, обратился к потребительскому кредитованию, микрокредитованию и т.д. Основные доходы российских банков сегодня идут из розничного направления бизнеса, что всем известно.

По результатам 2012 года прибыль банков была выше 1 трлн. рублей, но весомая часть ее сложилась из роспуска резервов крупных банков – Сбербанка, ВТБ и т.д. Но при всем при этом значительная часть – порядка 600 млрд. рублей из указанной суммы – составила чистая прибыль, и это, прежде всего, доходы от розничного кредитования.

Сделать так, чтобы банковский сектор взаимодействовал с экономикой – очень сложно. В России есть крупные производства, а всего остального нет. Есть предприятия связи, телекоммуникации, энергетики и т.д., но прослойка малого бизнеса незначительная. И при этом высок уровень теневого оборота: по официальным оценкам он доходит до 43%. Основу его как раз и составляет индивидуальное предпринимательство. Банки в России не видят для себя программ вхождения в кредитование бизнеса, кроме партнерства с крупными предприятиями. Здесь нужно отметить, что российские компании-гиганты предпочитают получать финансирование за рубежом на срок более одного года, потому что там кредиты дешевле, их проще обслуживать, по ним лучше гарантии, есть возможность работать в системе английского права и т.д. Если же крупным предприятиям требуются деньги на срок менее 1 года, то они обращаются в банки-гиганты – в Сбербанк, ВТБ24 и т.д. А нужно понимать, что наши банки состоят не только из гигантов. Если посмотреть список кредитных организаций в России, то легко понять, что значительная часть из них – небольшие банки. В силу своих размеров они не способны кредитовать крупные предприятия. Их клиент – это мелкие производители, субъекты малого и среднего предпринимательства и т.д. Ситуацию в сегменте МСБ мы рассмотрели выше. Получается замкнутый круг. Но ведь все процессы в экономике взаимосвязаны. Если не будет кредитов, то не будет и роста экономики, а в таких условиях, в конце концов, начнет замедлять свое развитие и банковский сектор. Вечно программы потребительского кредитования быть панацеей не могут. Регулятор уже предпринимает ограничительные меры, поскольку риски в этой области зашкаливают.

- На саммите в Сочи, который вы в том числе открываете, состоится специальный круглый стол, посвященный институту мегарегулятора. Немного предвосхищая события, все же хочется узнать, как вы оцениваете этот институт? Увеличится ли эффективность и прозрачность всего финансового рынка в связи с созданием мегарегулятора?

- Я нахожусь на финансовом рынке уже двадцать лет и могу с уверенностью заявить, что на разных этапах его развития поднимался вопрос о создании мегарегулятора. Дискуссии шли волнообразно: первый раз об этом начали рассуждать после дефолта 1998 года, затем после 2004 года, и далее. Однако экспертная полемика не имела какого-либо реального развития, поскольку и правительство, и ЦБ РФ считали, что не следует создавать мегарегулятор. Мировая практика показывает, что у всех своя история этого вопроса. У нас есть Центробанк, который активно развивает нормативную базу и функции контроля. Но есть и другие ведомства, которые тоже наращивают свои возможности по созданию нормативной базы и т.д.

Обратите внимание, что ни в стратегии развития финансового рынка, ни в аналогичном документе для банковского сектора нет ни слова о мегарегуляторе. После принятия этих важных программ резко усилилась дискуссия о том, что необходимо его создать. Причина этому проста: материальные трудности в содержании аппарата по надзору и регулированию на небанковском рынке. Все госслужащие смотрят на Банк России и говорят: «В ЦБ РФ такие деньги платят! А мы тут как будем за пять копеек работать?». Второй причиной создания мегарегулятора можно назвать трудности в поиске специалистов высокой квалификации, ну и оптимизация издержек также сыграла свою роль. Однако я считаю, что самой важной причиной в создании мегарегулятора стал человеческий фактор. Проблемы содержания чиновников стали главными в «раскрутке» этой темы. Поддерживать идею стали только после того, когда сказали, что мегарегулятор будет создан на площадке Центрального банка. Когда шли разговоры о том, чтобы создать мегаструктуру на отдельной площадке, но все были категорически против. А здесь, учитывая опыт работы Банка России, приверженцев у реализации этого плана стало очень много.

- По-моему, чиновники никак не выиграли от того, что теперь на рынке будет мегарегулятор: общее количество рабочих мест по официальным данным уменьшится.

- Первый пример все видели. На днях Швецова назначили руководителем службы по финансовым рынкам, и я считаю, что это правильный шаг. Дело в том, что Швецов – представитель Центрального банка, который работал на рынке ценных бумаг. Он занимает пост председателя совета директоров на Московской бирже и знает ситуацию изнутри. Задачей мегарегулятора является развивать финансовый рынок, а задача банковского сектора – обеспечить его стабильность. Нужно разобраться в определениях. С точки зрения классических определений – это все финансовые институты, их нельзя делить.

Что будет дальше – покажет время. Опасность в том, чтобы весь финансовый рынок не сдвинулся в плоскость нормативной базы контроля за деятельностью по образцу банковского сектора. Не нужно рынок микрофинансирования «подтягивать» под нормативную базу ЦБ. Соответственно, подход должен быть другой. Необходимо обеспечить баланс между развитием нормативной базы и одновременным обеспечением жизнедеятельности всех организаций. Это задача трудная, но это задача всех регуляторов: придется осуществлять сразу несколько разных по масштабу и подходам функций. Кроме того, мегарегулятор возьмет на себя и защиту клиентов банков, микрофинансовых организаций и страховых компаний.

- Очень вовремя, ведь к работе страховых компаний сейчас много претензий.

- Страховой рынок в России непрозрачный, неоднородный и нецивилизованный: пусть не обижаются коллеги, но они лучше меня это знают. Большие «откаты», премии порядка 40% и выше, теневые схемы и многое другое. На этом рынке нужно наводить очень серьезный порядок. В конце концов, мы говорим о клиентах – об организациях, о физических лицах, которые пользуются услугами конкретных компаний, а недовольство работой страхового рынка в целом в обществе только нарастает. При этом РСПП прекрасно понимает сложившуюся непростую ситуацию. Мы создали комиссию по страховой деятельности, куда включили не только руководителей страховых компаний, но и представителей промышленности – потребителей страховых услуг и собственников как промышленных, так и страховых и банковских активов. Так что дискуссия там будет совсем другого уровня. Я надеюсь, что нам удастся соблюсти баланс интересов экономики страны и конкретных граждан, которые связываются с программами страхования. Мы постараемся уйти от всех обязательных видов страховок, которые ничего, собственно, не дают: по ним и правды не добьешься, и денег не вернешь. Строить рынок нужно на добровольных основах, и повышать ответственность следует на всех уровнях, особенно у тех, кто занимается страховой деятельностью.

- В день открытия банковского саммита в Сочи в этом году будет представлена ваша новая книга. Если возможно, то в нескольких словах расскажите, пожалуйста, о чем она, какие проблемы нашли освещение на ее страницах?

- Прежде всего, я хочу выразить благодарность вице-президенту АРБР и вашему главному редактору Яну Арту за проявленную инициативу. Он обратил мое внимание на то, что у меня к сегодняшнему моменту набралось уже достаточное количество публикаций, в том числе и на портале Bankir.Ru, и было бы неплохо собрать их в отдельную книгу. Такой труд мог быть интересен участникам рынка, ведь здесь прослеживается история развития многих современных экономических практик, поднимаются актуальные для разных исторических периодов вопросы, разбирается множество интересных примеров. Книга состоит из нескольких разделов. Первая часть касается глобальных рынков, оценки состояния экономики страны, анализа ситуации в различные моменты нашей жизни. Сама идея книги состояла в том, чтобы соединить во времени кризисные годы и посткризисный период, то есть в фокусе внимания оказались последние пять лет, с 2008 по 2013 годы. На страницах издания собрано очень много полезной и даже уникальной информации о том, как бизнес-сообщество реагировало на кризис, боролось с его последствиями, какая оценка была дана этому событию на разных этапах функционирования в банковской среде, денежными властями и правительством. Эти примеры, помимо их исторической важности, очень ценны еще и полученным опытом: ведь мы не последний кризис переживаем. В книге есть разделы, посвященные и чисто банковской тематике: мои оценки состояния рынка, качества присущих ему рисков, уровня законодательной базы и т.д.

Я надеюсь, что эта книга может быть полезна не только действующим экономистам и финансистам, но и тем, кто сейчас учится на профильных факультетах в высших учебных заведениях. Особую ценность изданию придает то, что этот труд построен на примерах из личной практики. Я понимаю, что они не идеальны, но, тем не менее, это точка зрения конкретного человека, который давно на российском финансовом рынке работает. Таких оценок, как мне кажется, очень мало, и нужно, чтобы их было больше. Анализ статистических данных полезен, но это лишь часть настоящей деятельности. Внушительных результатов можно добиться, только если развить способность чувствовать реальные настроения рынка изнутри, ориентироваться в направлениях инвестиционной активности. Именно эти качества я считаю наиболее важными для экономистов-практиков, работающих банкиров, руководителей предприятий и по-настоящему успешных топ-менеджеров. И книгу я старался сделать полезной и наполненной важной информацией именно для них.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bankir.ru, 4 сентября 2013 > № 886866 Александр Мурычев

В банке «Первый Экспресс» компания R-Style Softlab завершила работы по созданию централизованной системы хранения данных с защитой от сбоев и катастроф. Об итогах проекта, особенностях внедрения системы и ее преимуществах для заказчика в интервью Bankir.Ru рассказал начальник управления ИТ банка «Первый Экспресс» Олег Копанов.

— Олег, расскажите, пожалуйста, о банке «Первый Экспресс», что кредитное учреждение представляет собой сейчас?

— В настоящее время «Первый Экспресс» является крупнейшей в Туле региональной кредитной организацией Тульской области. Банк работает на рынке с 1995 года и до недавнего времени был известен как «Экспресс-Тула». В 2001—2002 годах банк присоединил к себе «Тульский коммерческий банк социально-экономического развития территории», а в ноябре 2011 года был завершен процесс реорганизации путем присоединения к нему Верхне-Волжского нефтебанка. После этого банк провел ребрендинг в результате чего стал именоваться «Первый Экспресс». Кредо банка осталось при этом неизменным. Мы оперативно принимаем решения, к каждому клиенту подходим индивидуально и в каждом своем офисе предоставляем максимальный спектр банковских услуг».

Основные направления деятельности банка — кредитование корпоративных клиентов и частных лиц, обслуживание счетов предприятий и организаций, привлечение средств населения во вклады.

— Когда и с чего началось ваше сотрудничество с компанией R-StyleSoftlab?

— Начало сотрудничеству было положено в 1998 году, когда банк приобрел и успешно внедрил АБС RS-Bank v. 4.3 для автоматизации основного бизнеса. До этого у нас не было никакой специализированной АБС, а все расчеты проводились сотрудниками с помощью MS-Excel. Сегодня в банке установлены и используются АБС RS-Bank v. 5.5, модуль RS-Loans v. 5.5 для автоматизации процессов кредитования, система RS-Retail v. 5.5 для обслуживания клиентов по вкладам и пластиковым картам. После покупки и присоединения Верхнее-Волжского нефтебанка, который тоже работал на АБС от R-Style Softlab, в нем была установлена система RS-Retail v. 5.5.

— В банке было принято решение о построении системы для защиты от сбоев и катастроф. Что послужило стимулом к этому шагу?

—В августе минувшего года на сервере, который отвечал за работу баз данных АБС, вышел из строя процессор. Пока мы устраняли и выясняли причины сбоя, прошло несколько часов. Разумеется, на это время работа банка была существенно осложнена. После анализа причин данного инцидента было принято решение о внедрении системы отказоустойчивости, что и было сделано в прошлом году. Проанализировав причины данного инцидента, руководство задумалось о необходимости внедрить систему отказоустойчивости. К слову сказать, потребность в подобном решении существовала и раньше, однако в его стоимость, помимо прочего, были включены два дорогостоящих дисковых массива, и на тот момент банк не располагал достаточными для приобретения средствами. Зато в 2012 году мы уже вполне могли себе это позволить.

— Но какими-то средствами защиты данных вы пользовались и ранее, ведь так?

— Да. До внедрения системы мы подстраховывали работу базы данных, делая ночное резервное копирование.

— Рассматривали ли вы какие-то аналогичные решения других компаний?

— Вообще-то нет. Мы сразу обратились к R-Style Softlab — своему давнему партнеру. Кстати, решение по хранению данных с защитой от сбоев и катастроф было разработано R-Style Softlab примерно в то же время, когда у нас появилась соответствующая потребность и возможность такое решение внедрить.

Разумеется, мы не с закрытыми глазами приобретали этот продукт. Это был осмысленный шаг. Руководство нашего кредитного учреждения ознакомилось с опытом работы других банков, предприняло визит в банк «Столичный кредит», чтобы доподлинно узнать об их успешном опыте внедрения и использования системы. Кроме того, специалисты R-Style Softlab провели для нас демонстрацию своего решения, в ходе которой намеренно «рушили» базу данных и показывали возможности ее быстрого восстановления.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее, что представляет собой централизованная система хранения данных с защитой от сбоев и катастроф, и для чего она нужна?

— Эта система предоставляет банку возможность создавать множество резервных копий базы данных за выделенный период времени с точками мгновенного восстановления. В дальнейшем в любой момент базу можно реанимировать до требуемого нам работоспособного состояния. Этот функционал критически важен при возникновении каких-либо внештатных ситуаций: сбое аппаратной платформы, потере или порче базы данных. Здесь оперативность играет особую роль, ведь, если базу не восстановить сразу, банк столкнется с огромными проблемами. Не имея системы хранения с защитой от сбоев, банку придется восстанавливать базу данных из ночного бэкапа. Но здесь есть один недостаток: максимум, что удастся восстановить, — это вчерашние данные. Таким образом, результаты работы за день сегодняшний будут потеряны, и восстанавливать их придется вручную, что довольно сложно и трудоемко.

Система хранения данных с защитой от сбоев и катастроф, внедренная в банке, обеспечивает еще одно преимущество: являясь своеобразной «машиной времени», она без труда вернет базу данных на любой промежуток времени назад. Если нас не устраивает качество базы, можно откатиться назад на момент, непосредственно предшествовавший сбою или еще более ранний. Глубина хранения истории позволяет мгновенно откатывать состояние базы хоть на неделю назад.

Сегодня, когда проект уже завершен, наш банк располагает основной площадкой для хранения данных, где сосредоточена вся важная информация об учреждении, и резервной. На резервной площадке, находящейся в 10 км от основной, мы внедрили систему, куда в режиме онлайн реплицируются все данные из основной базы. Таким образом, даже если на основной площадке случится что-то непредсказуемое, например, пожар, на резервной площадке у нас всегда есть актуальные данные в резервной копии. В любой момент мы можем переключить пользователей с основной площадки на резервную. Так что решение R-Style Softlab не только отказоустойчивое, но и катастрофоустойчивое.

— Случались ли какие-то прецеденты с того момента, как вы внедрили систему? Довелось ли вам проверить работу системы опытным путем?

— К счастью, нет. Пока в работе с данным решением с подобными ситуациями мы не сталкивались.

— Какое оборудование использовалось при внедрении системы?

— Мы использовали RecoverPoint компании EMC. Это программно-аппаратное решение, служащее для непрерывной защиты данных и удаленной репликации, которое позволяет восстанавливать состояние данных на определенный момент времени по требованию. Среди его возможностей — управление на основе политик, интеграция приложений и сокращение нагрузки на полосу пропускания. Как раз система EMC помогает упростить управление и сократить издержки, восстанавливать данные на локальном или удаленном узле в любой момент времени, обеспечивать непрерывную репликацию на удаленный узел без снижения производительности.

— А возникали ли в процессе внедрения системы какие-нибудь трудности?

— Не без этого. Специалисты R-Style Softlab многое дорабатывали. В состав поставки входит не только оборудование EMC, но и решение R-Style Softlab. Система хранения данных изначально была заточена под другую версию АБС. Вот и получается, что в каком-то смысле этот проект был реализован специалистами R-Style Softlab специально под наш банк.

— Получил ли банк с внедрением решения какие-то дополнительные преимущества?

— Конечно, да. Главным плюсом стало обеспечение гарантии бесперебойности работы с клиентами. У нас появилась уверенность, что в любой ситуации банк сможет обслуживать клиентов без малейшей задержки. Ситуации, когда банк по несколько часов не обслуживает посетителей, и это, разумеется, вызывает их недовольство, теперь просто не может быть. Кроме того, само по себе решение содержит много дисковых систем, что позволяет быстрее работать в базе. Ну и, конечно же, наиболее важными являются ключевые характеристики решения, которыми оно нас привлекло, а именно отказоустойчивость и катастрофоустойчивость. Все это обеспечивает высокий уровень доступности сервиса, предоставляемого банком.

Важно и то, что в связке с системой RS-Bank v. 5.5, которую использует наш банк, это решение работает идеально. Специалисты R-Style Softlab вручную адаптировали АБС для работы с системой хранения данных и создали для нее специальный интеграционный компонент.

Надо заметить, что система хранения данных прекрасно работает и с RS-Bank V.6, и если в будущем банк захочет перейти на новую систему, то, благодаря внедренному решению, частью оборудования для миграции на новую АБС он уже будет располагать.

— Решение внедрялось полностью специалистами R-StyleSoftlab?

— Мы внедряли систему совместными усилиями. Вначале в банк приехал представитель компании и в течение трех дней произвел настройку системы. Затем он работал удаленно, и на месте ему помогали наши специалисты. При возникновении проблем в работе оборудования мы направляли в R-Style Softlab письма с описанием проблемы, и компания оперативно реагировала на наши просьбы.

— Олег, какие впечатления остались у вас от работы с компанией R-StyleSoftlab? Есть ли у вас пожелания по дальнейшему совершенствованию отношений банка и компании?

— В целом, впечатления весьма положительные. Система хранения данных с защитой от сбоев и катастроф — очень хорошее решение, которое нас полностью устраивает. Конечно же, мы желаем нашим партнерам дальнейшего роста и развития!

 Наталья Калинина, специально для Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 4 сентября 2013 > № 886859 Олег Копанов

О том, как попасть в топ-3 по розничной сети, как работать с просрочкой, а также о скоринговой модели и риск-менеджменте в Восточном Экспресс Банке «Б.О» рассказал его председатель правления Сергей Власов.

— Сергей Николаевич, у банка достаточно необычная модель с востока на запад, какие основные конкурентные преимущества можете назвать, благодаря которым так быстро развиваетесь?

— Нашим преимуществом является скорость, мы быстро делаем то, что другие медленно. Второе — у нас абсолютно централизованная модель управления, т.е. все решения (99%) принимаются централизовано, на фронте нет ничего, не связанного с продажами, только продажи. Преимущества модели с востока на запад — выше эффективность бизнеса за счет более низкой конкуренции, более низких рисков. Ведущие позиции в структуре бизнеса банка занимает розничный бизнес. Основной продукт — экспресс-кредитование как в банковских отделениях, так и дистанционно — подача заявки возможна на сайте банка и по телефону, есть возможность получить кредитную карту по почте и активировать ее без посещения отделения банка.

— В прошлом году вы говорили, что хотели бы попасть в топ-3 по розничной сети, мечты осуществились?

— Мы уже там, у нас третье место, даже, по-моему, второе.

— Обогнали ВТБ?

— Да. По разным оценкам занимаем второе или третье. Нас устроит и четвертое место, других вариантов не будет, вряд ли кто-то сможет построить сеть больше, чем мы, я не считаю Сбербанк, возможно, потенциально сеть группы ВТБ — большего мы не достигнем, а меньшего не будет по определению.

— У вас очень быстро растет сеть, вы открываете много филиалов, многие наоборот уходят в интернет-банкинг, удаленные точки продаж. Достаточно дорогая бизнес-модель?

— Да, — это самая тяжелая модель дистрибуции, которая существует в природе. В интернет-банкинг и во все каналы дистрибуции мы также идем, но в принципе полагаем, что первоначальный контакт с клиентом физически — это большая ценность и намерены на этом строить бизнес банковский и околобанковский (страховой, пенсионные программы, туристический). Возводить эти стены надо на физической коммуникации. Все отношения с клиентом виртуализируются, но там, где они касаются финансовых обязательств, возникает личная связь, мы ее обеспечиваем с помощью сети и видим в этом нашу ценность. Мне кажется — это наше конкурентное преимущество, что наша модель более жизненна, чем у дистанционных монолайнеров, типа Тинькова. Модель более приближена к людям, она, безусловна, самая дорогая, но наши издержки ниже, чем у Тинькова, — за счет централизованной модели мы умудряемся дешево относительно других обеспечивать дистрибуцию.

— Оливер Хьюз, президент ТКС, недавно сказал, что они обогнали вас по количеству выданных карт. С чем это связываете?

— Скорей всего, это так. Просто мы универсальный банк, а они банк для карточек и, конечно, они должны что-то делать лучше нас. Пока карты они продают лучше нас, но это пока.

— Одной из основных целей в прошлом году вы называли — стать федеральным банком, сейчас что-то поменялось в стратегии?

— Мы им де-факто уже стали, поскольку мы вошли в десятку банков по рознице во всех ее проявлениях: сеть — 3-е место, портфель — 8-е, продажи 8–9-е, объем продажи карт — 10-е. Мы в 80 регионах страны, у нас 1400 городов присутствия. Де-факто — федеральный, но штаб квартира у нас не в Москве.

— Переносить не планируете?

— Острой необходимости нет, потому что объем бизнеса на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири до Урала дает распределение сил 60 на 40 %. Центр притяжения находится пока восточнее.

— Какова сегодня расстановка сил в Дальневосточном федеральном округе среди розничных банков?

— Первый — Сбербанк, вторые — мы. Наши конкуренты на востоке — только Сбербанк.

— Вы планируете открыть отделение в каждом городе с населением более 30 тысяч? Сколько сейчас открыто уже? И в чем выигрышность данной бизнес-модели? Какие глобальные планы на ближайшие 5–8 лет?

— Эту работу мы еще не завершили. Открыто 1300 филиалов, присутствуем в 1400 городах, нам осталось построить тяжелую сеть в 250 городах. В прошлом году открыли отделения в 160 городах, в этом — менее в чем 100. Темпы снизили, так как острой необходимости нет, — осталось не очень большое количество городов, где нас нет. И это не имеет принципиального значение для бизнеса, 250 городов станут окончательной точкой, и дальше мы сеть развивать не будем. Эти глобальные планы года в три будут реализованы, и дальше будет оптимизация, какое-то переформатирование. Мы видим, что ценность нашей сети высокая и, несмотря на то, что каналы виртуализируются, эта ценность сохранится.

— Как банк работает с просрочкой?

— Все централизовано. Две службы коллекшена — одна в Хабаровске, другая в Саратове. У нас на 2 тыс. собственных работников плюс партнеры — «Секвойя» и другие коллекторские компании.

— Сейчас какая просрочка?

— Уровень потерь в районе 8%, чуть ниже среднего размера по рынку, скажем, не самый большой и не самый низкий. Мы в середине рынка. Просрочка выросла, потому что в прошлом году по всей стране шел бум кредитования, и он трансформировался в увеличение просрочки у всех банков страны, у нас она тоже выросла — это объективно, так как банковская розничная система в прошлом году подскочила на 60%, но в принципе получился некий перегруз населения, который выразился в увеличении просрочки. Тревожного ничего нет, все понятно, прогнозируемо всеми, но реальный объем вырос.

— У кого и какой опыт перенимаете? Может зарубежный?

— Постоянно, потому что бенчмаркинг для нас — это основа основ позиционирования банка. По всем направлениям мы выбираем лидеров, назначаем, берем их показатели и ставим ориентиры для себя. Мы нанимаем консультантов, которые имеют широкий мировой опыт, и они нам советуют по тем вопросам, на которых специализируются.

— Какие-то антикризисные меры банк принимает, или нет такой необходимости сейчас?

— Наверное, можно отметить только то, что общерыночная ситуация в мире и стране не является идеальной, мы имеем избыточную ликвидность на сегодняшний день и держали весь прошлый год специально для того, чтобы адекватно отвечать увеличивающимся рыночным рискам. Цена на нефть колеблется, видите — уже к 100 долларам подобралась, поэтому мы сохраняем ликвидность в размере 25 млрд рублей — это очень большая цифра.

— Весьма неплохие позиции банк занимает в столице по автокредитованию, что-то еще будете придумывать?

— Мы давно на этом рынке, и занимаемся только подержанными автомобилями. Это специфическое направление, там можно получить более высокую доходность, чем на кредитовании новых машин. На рынке классического POS-автокредитования мы также работаем, но похвастаться особенно ничем не можем, так как очень дешевые ставки у нас не получается рентабельно отрабатывать, а вот секонд-хенд идет очень хорошо. Это сотни и сотни тысяч продаж в год и наши позиции на рынке очень высокие, и продукт давно работает. Объемы растущие, мы заметный игрок на рынке, нового ничего сделать невозможно, просто у нас хорошо выстроенная дистрибуция для вторичных продаж.

— Ваш банк делает ставку исключительно на розничные услуги?

— Да. Только розница.

— Модель розничного банкинга привлекательна лишь на сегодняшней стадии бурного роста. Пройдет пять-шесть лет, уровень насыщенности кредитными продуктами повысится, степень закредитованности повысится, и ситуация уже не будет выглядеть столь однозначной.

— Вспомним Ильфа и Петрова: как сказал Остап Бендер, если деньги существуют, значит они у кого-то есть. Можно эту логику развить — значит, они кому-то будут нужны и у кого-то они будут. На мой взгляд, это вечный процесс. Не будет таких темпов роста, сумасшедшей динамики. Последние семь лет мы менее чем на 50% не росли. Конечно, появится более строгая политика отбора. К тому же рынок развивается, в частности, могу выделить институт БКИ — появляются дополнительные инструменты контроля, разные триггеры, которые помогают получать информацию о клиентах не только в момент выдачи кредита, но и после, а это повышает информированность банков, соответственно понижает для них риски, поэтому в целом, мне кажется, — это вечный бизнес.

— Система риск-менеджмента в банке как выстроена?

— Это многоуровневая система, где мы стараемся применять все современные решения; в этом и следующем году мы планируем большие технологические трансформации этого процесса. Рынок хорошо сформировался за последние годы, появились очень сильные специалисты, в России существуют правильные решения. У нас в банке сейчас происходит апгрейд этих процессов, надеюсь, что выведем их на более высокий уровнень. Опыт, в том числе построенный на ошибках, формирует новые знания, понимание, и позволяет в будущем совершать меньше промахов.

— Какие основные ошибки можете выделить?

— Не было поведенческого скоринга, а он очень важен для выстраивания отношений с клиентами, у которых есть кредитные карты. Если клиент взял кредит, его модель поведения — погашение только до нуля, а если клиент взял кредитную карту — там все работает по-другому: он сегодня берет, завтра не берет, сегодня мало, послезавтра много. Поведенческие модели позволяют очень качественно управлять отношениями с клиентами — держателями кредитных карт. У нас этого раньше не было, сейчас запустили, но пока не полностью. Раньше нам этот недочет ухудшал качество портфеля по клиентам — держателям карт. Скоринг был не очень качественный, сейчас повышаем его точность и предсказуемость. На самом деле у нас есть разные мелкие недочеты, но глобальных нет. Мы постоянно что-то правим, уточняем, совершенствуем, ищем новые возможности и реагируем на изменяющуюся рыночную среду.

— По регионам можно выявить определенные группы рисков?

— Мы занимаемся кластерным регулированием, и математические законы однородных множеств давно известны. Мы все их используем — линейные и нелинейные регрессии — это позволяет любое действие оценивать не с точки зрения уникального, а как множество однородных, и тогда задача резко упрощается. Масштаб не имеет значения.

— Вы говорили, что ваша основная цель — это госслужащие, вы используете какие-то специальные системы скоринговой оценки для данного сегмента?

— Я имел в виду кластерную обработку в скоринге. Для клиентов-госслужащих характерна стабильная зарплата, пока нефть дорогая, и в этом смысле они предсказуемы в своем поведении. А предприниматели или люди, работающие на предприятиях, — у них сегодня есть зарплата, а завтра нет, чиновникам повысили, им не повысили. Кроме того, в стране существует инфляция. Чиновники ведут себя более предсказуемо, по крайней мерее, с точки зрения качества портфеля. Система выделяет их в отдельный кластер, поэтому портфель в данном сегменте стабильный.

— Как выстроена ваша скоринговая модель вообще?

— Это четыре стандартных системы — fraud, collection, application и behavior скоринг. Они все между собой взаимоcвязаны, при этом каждый отрабатывает свою задачу. У нас они построены на собственных разработках, это не купленные системы — в этом наше преимущество и недостаток одновременно. В будущем, и в частности в этом году мы частично переводим наши решения на промышленные решения мирового уровня. Наше преимущество в том, что мы быстро реагируем, правим, изменяем. Недостаток — система требует отдельного сложного сопровождения и нужно использовать мировой опыт.

— Вы согласны с тем, что самые технологичные системы скоринга в той или иной степени управляются в ручном режиме, путем задания банком ключевого внешнего параметра — процента отказов?

— Нет, не согласен. Так как процент отказов — это аппетит к риску, а скоринг —точность предсказания. Это разные системы координат. Процент отказов выстраивается для того, чтобы управлять аппетитом к риску, если мы хотим больше рисковать?— уменьшаем отказы, хотим меньше рисковать — увеличиваем отказы. Это и есть аппетит к риску. Скоринговая модель не занимается аппетитом к риску, а нацелена на предсказание поведения клиентов. Сочетание двух моментов — точности предсказания и аппетитов к риску — это и есть рисковая система банка. Система не подкручивается. Если руководство банка принимает решение увеличить аппетит к риску, то увеличивается доля отказов по самым негативным клиентским кластерам — это решение менеджмента. А скоринговая модель управляет точностью, не занимается подкручиванием, человек в ней не участвует, он задействован, лишь когда делает настройки точности, но к отказам это не имеет никакого отношения.

— Вы предпочитаете органический рост или готовы покупать банки в других регионах?

— Мы — и так и так, у нас в опыте банка есть доминирующая модель органического роста — 80% , даже уже 90. Также было 6 покупок небольших банков. Это опыт качественной оценки, хорошей интеграции, быстрого прихода в регионы. Хороший пример — Кама Банк в Пермском крае. Там мы занимаем приличную долю рынка, благодаря локальной покупке одного такого банка в регионе. В принципе используем обе модели.

— Вы растете за счет приобретения, тут возникнет вопрос увеличения капитала?

— Да. Сейчас у нас капитал хороший, с запасом. Мы в начале года чуть ли не первые и единственные на рынке разместили субординированные облигации. Т.е. это была не клубная сделка, а именно биржевое размещение, мы разместили 4 млрд рублей. В общем-то, у нас сейчас с капиталом проблем нет.

— Какой-то банк рассматриваете с точки зрения потенциальной покупки?

— Кое-что смотрим, пока не могу сказать, что есть определенные вещи.

— Нет ли у вас планов привлечения иностранных инвесторов?

— У нас уже контрольный пакет банка у иностранцев. Среди акционеров банка IFC Международная Финансовая Корпорация, входящая в Группу Всемирного банка (11,7%). Baring Vostok Capital Partners (33%). В 2012 году акционерный состав банка усилился — в капитал вошел Russia Partners (7%).

— Какова структура фондирования ваших операций?

— 13% — капитал, 10% — организованный рынок и рынок корпоративных организаций и депозиты, а все остальное — это средства физлиц.

Яна Шишкина, «Банковское обозрение»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 1 сентября 2013 > № 886853 Сергей Власов

Накануне международного банковского форума в Сочи президент Ассоциации региональных банков Анатолий Аксаков в интервью Bankir.Ru обозначил основные темы будущего обсуждения.

- 4 сентября в Сочи открывается традиционный международный банковский форум. Какие вопросы стали оселком нынешней повестки дня сочинского форума?

- Как сложилось, в Сочи будем обсуждать актуальнейшие проблемы развития финансовой системы – те, что в наибольшей степени могут повлиять на начинающийся деловой сезон. На этот раз мы планируем подробно рассмотреть не только проблемы развития банковской системы, но и говорить о проблемах финансового рынка в целом – и о фондовом рынке, и о страховом рынке, и о рынке микрофинансовых организаций. И постараемся системно посмотреть на все проблемы, в ходе обсуждения выработать предложения мегарегулятору – Центральному банку, для того, чтобы в новых условиях он мог опираться, в числе прочего, и на мнение финансового сообщества.

Создание института мегарегулирования – дело новое, дело непростое, и, думаю, наш совет будет полезен Центробанку.

- У вас есть некоторое видение будущей стратегии мегарегулятора?

- Мы видим что курс, проводимый Центральным банком в предыдущий период, в принципах своих сохранится. Это курс на обеспечение устойчивости национальной валюты, устойчивости национальной банковской системы. Но при этом мы видим, что Центробанк сегодня занимает более активную позицию по стимулированию экономического роста. Причем речь идет не только о традиционных форматах такого стимулирования. Да, всем понятно, что Центральный банк должен активно выдавать длинные финансовые ресурсы, активно рефинансировать кредитные организации, снижать ставку рефинансирования для того, чтобы снизить стоимость ресурсов. Но мы также понимаем, что такие действия могут привести в итоге не к активизации экономики, к активизации кредитования, не к снижению процентов, а к уходу денег на валютный рынок. Поэтому помимо этих мер сегодня обсуждается расширение инструментария, который может быть задействован как раз в стимулировании экономики.

Кроме того, Центробанк активно занят проблемами снижения рисков в кредитных организациях. Идет работа по снижению издержек банков, в частности, принято долгожданное решение о переводе отчетности банков на электронные носители.

Одно из важнейших решений – отмена предельных сроков рефинансирования Центральным банком кредитных организаций. Раньше только на срок до года возможно было такое рефинансирование. Теперь нет ограничений.

Есть и другие предложения, которые пока не оформились в виде решений. Пока могу констатировать: все говорит о том, что новая команда, которая пришла в Центральный банк, готова создавать благоприятные условия (и правовые, и нормативные, и организационные) для кредитных организаций. Делать все для того, чтобы им было комфортно работать в тех условиях, которые мы имеем. Все-таки, несмотря на экономические проблемы, на непростое время, банкам надо работать, конкурировать, активно заниматься финансовым обслуживанием и кредитованием населения и предприятий.

- Тем паче, что банкам придется «приноравливаться» к стандартам Базель 3…

- Тема Базеля-3, естественно, сегодня одна из наиболее актуальных, и она будет обсуждаться в Сочи. При этом мы считаем, что документы Базеля должны очень внимательно прочитываться. Мы видим, что некоторые решения Центрального банка, оформленные в виде нормативных документов в развитие Базеля-3 в России, не совсем соответствуют тому, что написано в базельских документах. И иногда наши документы устанавливают более жесткие требования, чем это прописано в базельских документах. И, соответственно, более жесткие требования банковского регулирования и надзора, чем это установлено, скажем, в Европе.

Мы соответствующие замечания (например, по субординированным кредитам) направили в Центральный банк, надеемся, что там внимательно отнесутся к нашим предложениям и подкорректируют все-таки нормативные документы с тем, чтобы изменить требования к субординированным кредитам и таким образом расширить возможности участия международных финансовых институтов в капитале кредитных организаций. К сожалению, сейчас нормативные акты, которые издал Центральный банк, фактически сдерживают участие таких организаций, как Международная финансовая корпорация, Европейский банк реконструкции и развития, в развитии российских, особенно региональных, кредитных организаций.

Словом, некоторые аспекты применения базельских стандартов мы хотим системно обсудить на форуме в Сочи. Я надеюсь, что это будет полезно и Центральному банку, и коммерческим банкам, которые будут понимать, чего от них хочет ЦБ, реализуя Базель-3 в Российской Федерации.

Также пристально будет рассмотрена тема риск-менеджмента. Тема риск-менеджмента является вечной, в эпоху кризиса она обострилась, и, очевидно, мы этот вопрос будем активно рассматривать. Тем более интересен подход Центрального банка в свете нового департамента, который будет осуществлять надзор за работой системообразующих банков. Очевидно, риск-менеджмент будет одной из важнейших тем, которые он будет внедрять, реализовывать, контролировать в этих системообразующих банках. Но эта тема актуальна для всех кредитных организаций, и для малых и средних банков. В этом плане у нас есть интересное предложение по созданию холдинга малых и средних банков, который мог бы в формате аутсорсинга выполнять многие работы, связанные, например, с ИТ-развитием небольших банков. Возможно, стоит поставить вопрос об унификации продуктов, которые банки предлагают своим клиентам. Это поможет кредитным организациям эффективнее управлять своими рисками.

- Какие еще темы сочинского форума вы бы выделили особо?

- Тему секъюритизации кредитов малому и среднему бизнесу. Вообще, тема кредитования малого и среднего бизнеса будет одной из центральных. Сейчас и Центральный банк, и Министерство экономического развития считают секьюритизацию банковских активов одним из ключевых элементов поддержки малого и среднего бизнеса. Но для этого нужна стандартизация кредитов малому и среднему бизнесу. Мы с МСП-банком сейчас активно в этом плане работаем, и, полагаю, на «круглом столе» форума, посвященном кредитованию малого и среднего бизнеса, МСП-банк и многие кредитные организации поделятся своим опытом. Мы расскажем, как продвинулись в процессах стандартизации кредитов малому и среднему бизнесу. Очевидно, что такая стандартизация позволит более активно секьюритизировать кредиты малому и среднему бизнесу и получить таким образом ресурсы под увеличение этого вида кредитования.

Есть понимание, что Центральный банк будет охотнее принимать в обеспечение для рефинансирования кредитных организаций именно секьюритизированные кредиты. Вплоть до того, что, полагаю, такие кредиты могут даже выкупаться Центральным банком.

Эта тема сегодня не просто абстракция. Напомню, что Государственная Дума должна осенью принять закон о секьюритизации уже во втором и третьем чтении.

- Насколько тема охлаждения кредитного рынка и закредитованности населения делает проблемным развитие банкинга в ближайшей перспективе?

- Я бы не сказал, что закредитованность достигла какой-то критической черты, какой-то драматической величины. Она в разумных пределах, другое дело, что динамика роста потребкредитов вызывает озабоченность. С одной стороны, мы имеем относительно низкую просрочку по потребительским кредитам, она не превышает 4% от общего объема выданных населению потребкредитов. У нас бывали ситуации, когда просрочка составляла 7–8%. Поэтому с этой точки зрения говорить о какой-то очень драматичной ситуации не приходится. С другой стороны, сравним две цифры. Номинальные доходы населения растут за год на 12%, а потребительские кредиты растут на 35–40%. Это означает, что кредитная нагрузка на физических лиц в среднем усиливается в три раза быстрее, чем финансовые возможности. Вот это вызывает беспокойство, и понятно, что Центральный банк предпринял соответствующие шаги – ввел повышенное резервирование. Это уже остужает пыл по росту потребительского кредитования. В течение этого года темпы роста портфеля необеспеченных потребкредитов снижаются по сравнению с тем, что было в прошлом году. Сейчас есть предложения привязать кредиты к уровню доходов населения. Например, сумма выплат по кредиту не должна превышать, скажем, 40–50% дохода домохозяйства.

Многие банки при выдаче кредита и исходят из примерно такого расчета. Так что, думаю, тут больше проблема не с банками, а с микрофинансовыми организациями. Не знаю, стоит ли эту норму четко прописывать в законе: может быть это надо в рекомендации Центрального банка зафиксировать, тем паче что ЦБ сейчас будет регулировать не только кредитные организации, но и микрофинансовые организации. Это позволяет Центральному банку проводить унифицированную политику по отношению ко всем, кто выдает займы населению.

- Год назад вы вносили законопроект об ограничении ростовщических процентов. Он, по сути, предвосхищал в чем-то эту тему.

- Да, это так, и я не согласен с критикой этого законопроекта. Вполне разумно по ипотечным кредитам установить свои пределы, по автокредитам – свои пределы, по необеспеченным кредитам – другие пределы. И для микрофинансового сегмента можно тоже установить такой разумный предел. Такое законодательство действует и в Германии, и во Франции, и никто, в общем-то, против этого не возражает. Законопроект сейчас находится в Госдуме; полагаю, что он осенью будет рассмотрен.

Еще есть вопрос с внесенным мной законопроектом о потребительском кредите. Предполагается дополнить его нормами, касающимися деятельности коллекторских агентств. Эти предложения подготовило минэкономразвития. Я думаю, что мы их тоже не позднее октября рассмотрим. Возможно, необходимо добавить в проект положения, регулирующие работу микрофинансовых организаций.

В любом случае – уверен, что как только закон о потребкредитовании будет принят, многие проблемы наших граждан во взаимоотношениях с кредиторами будут сняты.

Юлия Уханова, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 30 августа 2013 > № 886852 Анатолий Аксаков

СЕРГЕЙ ОСИПОВ: "МЫ ПОКА НЕКРУПНЫЙ БАНК И РАДЫ ВСЕМ КЛИЕНТАМ"

Интервью с руководством Европейского индустриального банка

На прошлой неделе Европейский индустриальный банк столкнулся со сложностями при работе с вкладами. Что стало причиной, и когда проблема будет устранена в интервью рассказали глава банка Сергей Зайцев и технический директор Сергей Осипов.

Европейский индустриальный банк - один из самых перспективных игроков в своем секторе. Сейчас кредитная организация реализует стратегию по увеличению активов, целью которой является вхождение в top-200 крупнейших банков страны. Однако на неделе банк столкнулся с неожиданными сложностями - из-за сбоя нового программного обеспечения банк на время приостановил прием депозитов. О том, когда кредитная организация вернется к нормальной работе в интервью BFM.ru рассказали ее председатель правления Сергей Зайцев и технический директор банка Сергей Осипов.

- Что стало причиной временной остановки в обслуживании банком его клиентов?

- (Сергей Зайцев): Мы столкнулись с программным сбоем, и для его устранения были приняты все необходимые меры. Пришлось работать даже на выходных, практически в круглосуточном режиме, но сейчас сложности практически полностью устранены. На следующей неделе банк вновь вернется к обычной работе.

ЗАО "Европейский индустриальный банк" основано в 1993 году. Крупнейшими акционерами банка являются Руслан Токарев и Александр Викулов, контролирующие 19,9% акций и 17% акций соответственно.

Банк специализируется на обслуживание и кредитование коммерческих предприятий, привлечение средств населения во вклады. По итогам первого полугодия 2012 года собственный капитал по РСБУ составлял 243,9 млн рублей, активы - 2,9 млрд рублей, чистая прибыль - 23,5 млн рублей.

- (Сергей Осипов): Мы начали переходить на новую систему еще четыре месяца назад. Запуск был произведен несколько недель назад, и когда мы начали проводить первые сверки информации, то обнаружили целый ряд ошибок. Чтобы их устранить нам потребовалось провести общую сверку информации, что и заняло некоторое время. Если ее не произвести, то могли бы возникнуть ошибки при расчете сумм депозитов некоторых клиентов, но теперь такой риск сведен практически к нулю.

- Зачем банку потребовался переход на новую систему. Разве старая плохо работала?

- (Сергей Зайцев): Стратегия развития банка подразумевает серьезное расширение сети, и старое программное обеспечение просто не справлялось с нашими растущими потребностями в анализе информации. Поэтому и было принято решение о внедрении новой системы. Само внедрение закончилось еще в начале августа, но неожиданно в системе случилось несколько сбоев.

- С какими сложностями в работе клиентов столкнулся банк?

- (Сергей Зайцев): У ряда клиентов возникли вопросы по проведению некоторых платежей и обслуживанию счетов. Однако число их невелико.

- (Сергей Осипов): Мы временно не могли выдавать депозиты, опасаясь неточности в расчетах. Поэтому мы и пошли на такой шаг. Но учитывая сложности, мы с пониманием относимся и к пожеланиям наших клиентов, и предлагаем им гибкие опции, как например пролонгирование вклада.

- Вы сказали, что у банка есть стратегия роста. Расскажите подробнее, а с кем Вам было бы интереснее в дальнейшем работать - с физическими или юридическими лицами?

- (Сергей Зайцев): Мы пока еще не слишком крупный банк и не можем позволить себе выбора с кем работать. Поэтому, будем рады абсолютно со всем категориям клиентов.

- Сбой как-то скажется на стратегии банка?

- (Сергей Зайцев): Пока это сложно оценить. Но, я не исключаю, что планы, возможно, будут скорректированы. В любом случае, мы продолжаем верить в лучшее, иначе какой смысл работать? (улыбается)

- А у регулятора претензий к банку нет?

- (Сергей Зайцев): Нет, взаимодействуем в абсолютно рабочем режиме

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 30 августа 2013 > № 886490 Сергей Осипов

Летом 2013 года Госдумой принят в первом чтении законопроект о лицензировании работы форекс-компаний на рынке России. О том, почему банки могут быть заинтересованы предлагать своим клиентам услуги форекс-трейдинга, и какой передел рынка может ожидать Россию, рассказал Bankir.Ru глава компании MaxiServices Ltd Яков Лившиц.

- Чем занимается ваша компания, и в чем заключаются ее отличия от других российских форекс-брокеров, работающих на российском рынке?

- Я представляю компанию MaxiServices Ltd, в России мы работаем под брендами MaxiForex и MaxiMarkets. Мы предоставляем своим клиентам сервис прямого доступа на торги на рынке форекс. В России таких компаний несколько, но мы, полагаю, довольно выгодно отличаемся от других компаний уровнем сервиса, особенно – в части коммуникаций. Каждый наш клиент получает личного менеджера, то есть каждый новичок, приходящий в нашу компанию, получает отдельного, «своего» консультанта, который обучает его торговле, открывает ему счет и сопровождает его в сделках. У нас есть два масштабных колл-центра, что также является нашим преимуществом. Кроме того, в нашей компании работает очень сильный аналитический отдел, и мы предоставляем аналитику своим клиентам в видео- и текстовом форматах по основным валютным парам, золоту, серебру.

- Вы участвуете в работе российского финансового сообщества?

- По гамбургскому счету – мы в начале этого пути. Сегодня наша компания является членом Ассоциации региональных банков России (АРБР) и Ассоциации российских банков (АРБ). Мы не вступили в саморегулируемую организацию российских брокеров, работающих на рынке форекс – ЦРФИН, так как мы не являемся юридическим лицом, зарегистрированным в России. Напомню, что все ведущие мировые лидеры этого рынка, например, Saxobank, FXCM, Forex.com работают в России, но при этом до сих пор не стали регистрировать здесь свои компании. И мы сейчас тоже думаем, как оптимально следует провести регистрацию своего юридического лица на российском рынке. С другой стороны – мы активно участвуем в работе ЦРФИН, поддерживаем его инициативы. Главный редактор агентства Bankir.Ru Ян Арт является председателем наблюдательного совета нашей компании MaxiServices Ltd и входит в совет директоров ЦРФИН. Еще один член наблюдательного совета нашей компании Сергей Осипов является экспертом ЦРФИН. Вообще, на мой взгляд, создание ЦРФИН – шанс на то, что в России начнется формирование цивилизованного и упорядоченного рынка форекс-брокеров.

-То есть, поскольку в России рынок форекс услуг пока не лицензируется, ваша компания в России не зарегистрирована, так как вы считаете, что пока для такой регистрации не пришло время?

- Совершенно верно. Как и многие мировые бренды, например FXCM, Forex.Com и другие, мы ждем того момента, когда в России будет принят закон о лицензировании форекс-деятельности, после чего будет иметь смысл регистрировать юридическое лицо.

Важно подчеркнуть, что форекс-компании, ведущие деятельность в России и рекламирующие наличие у них лицензии, не всегда подчеркивают, что лицензии других стран не дают российским инвесторам никакой реальной защиты. Поэтому мы не пошли по этому пути – зачем получать лицензию компании в какой-то другой стране, если она не будет в России работать?

Мы очень ждем, что ситуация изменится, и мы сможем получить в России лицензию – правда, в том случае, если закон, регламентирующий нашу деятельность, будет принят адекватный. Если лицензирование будет соответствовать принятой мировой практике, то мы получим лицензию одни из первых.

- Когда вы ожидаете появления закона, делающего работу форекс-компаний в России легальной?

- Деятельность форекс-компаний и сегодня легальна, никто ее не запрещает. Другое дело, что для развития рынка, для того, чтобы он становился более цивилизованным и комфортным для клиента, необходимо регулирование. По самым оптимистичным оценкам, лицензирование форекс-компаний в России появится через полтора года. Законопроект о лицензировании рынка форекс принят в России – пока что в первом чтении. ЦРФИН много и активно работает над созданием лицензируемого пространства, и мы высоко ценим вклад этой организации в построение прозрачного организованного рынка. Мы надеемся, что после прохождения всех стадий рассмотрения законопроекта Госдумой Минфин и правительство быстро рассмотрят этот закон и особых затягиваний с внедрением его в практику все же не будет.

- Чем еще ваша компания отличается от тех, что работают на рынке России с частными лицами?

- Кроме работы с физическими лицами MaxiMarkets также ориентирована на работу с институциональными инвесторами. В основном, это банки, которым мы предоставляем два типа услуг.

Первая из них – это предоставление ликвидности банкам по ряду производных инструментов. Кроме банков MaxiMarkets предоставляет институциональные услуги FX-хедж-фондам, инвестиционным компаниям, FX-брокерам и другим финансовым организациям. Мы предлагаем прямой доступ – DMA – к агрегированному потоку цен от крупнейших европейских банков и других поставщиков ликвидности, таких как хедж-фонды и HF-трейдеры. Мы предоставляем нашим партнерам ультраконкурентные спреды и уникальное ценообразование, инструменты по более чем 50 валютным парам, золоту, серебру и ряду других товарных инструментов. Эта ликвидность интересна банкам в том случае, если у них есть свои форекс-операции на рынке. Почему им это интересно? Потому что, предоставляя банкам ликвидность, мы снижаем уровень их собственных рисков – банки, как правило, не хотят брать на себя риски, выступая второй стороной по сделке на рынке форекс. И поэтому банку надо получить доступ к таким рынкам и активам, где они смогут свой риск захеджировать. Мы сегодня такую возможность и предоставляем – при этом наша ликвидность примерно на 20–25% дешевле, чем лучшие предложения, которые есть сегодня на российском рынке.

Кроме всего этого мы обеспечиваем институциональным инвесторам кредитное плечо до 1:200, проводим мониторинг глубины рынка. Компания гарантирует абсолютную анонимность сделок и обеспечивает различные способы ввода и вывода средств.

- Технические решения выхода на рынок – это собственные разработки вашей компании?

- Это наши собственные разработки, плюс мы предоставляем клиентам платформы Интеграл и Metatrader. Если банк имеет дилинг, инвестиционную часть, и им нужны хорошие условия для выхода на рынок, то для таких банков мы предлагаем широкий ассортимент платформ, из которых они имеют возможность выбрать наиболее удобную. Опять же, я считаю, что это самое удобное и дешевое предложение на рынке.

- Как вы относитесь к идее реализации форекс-продуктов через банковские сети? Вообще – к идеологии бизнес-альянсов банков и форекс-брокеров?

- Позитивно. Уверен. Что это интереснейший и перспективнейший вектор развития. И мы уже делаем на этом пути практические шаги. Мы предлагаем банкам и помощь в запуске онлайн-трейдинга. Дело в том, что создать онлайн-трейдинг с нуля – очень трудоемкая задача. Надо создать свою платформу или купить лицензию на существующую, где-то взять ликвидность, построить продажи и маркетинг, все это интегрировать.

Это очень затратный проект, требующий больших инвестиций и рекрутинг значительного количества сотрудников. И занимает этот путь по времени от полугода до года. А мы можем запустить для любого банка этот проект в течение одного месяца.

Данная услуга от MaxiMarkets носит название White-Label – это комплексное решение, позволяющее банкам и другим финансовым организациям предлагать своим клиентам торговое программное обеспечение MaxiMarkets как свое собственное. Подключая программу White-Label, банк пополняет свою продуктовую линейку полноценным финансовым продуктом под своим собственным брендом.

При этом мы выступаем подрядчиком всех услуг и берем на себя все финансовые риски. То есть банки получают целиком безрисковый бизнес, начинают получать комиссию.

Также мы можем предоставить этот сервис по частям – например, если у банка есть свой сильный отдел продаж – пожалуйста, используйте своих продавцов, продавайте услугу самостоятельно! Если нет – используйте наш отдел продаж.

То же самое в отношении других сервисов – например, маркетинга, риск-менеджмента, суппорта и технической интеграции.

- Почему, на ваш взгляд, тема онлайн-трейдинга на рынке – как на классическом фондовом, например, для торговли российскими акциями, так и на рынке форекс, стала в последнее время интересна российским банкам?

- Долгое время российские банки не хотели предлагать клиентам эти услуги. К форексу у банков вообще долгое время было крайне негативное отношение. Но жизнь идет, и времена меняются, российские банки уже поняли, что практически все крупные международные банки давно стали предлагать своим клиентам такую услугу, как торговля на валютном рынке. Поэтому и российские банки стали расширять свои предложения для клиентов-физических лиц в части работы с валютой. Ну, это же просто глупо – не давать людям работать с тем инструментом, с которым они работать хотят! Это концептуальная причина.

Но есть и чисто финансовый смысл для банков начать выводить клиентов на форекс. По различным оценкам, ритейловый рынок форекса в России приносит компаниям, на нем работающим, более чем $1 млрд. дохода в год. Что это за деньги? Это сумма, которую российские форекс-трейдеры забирают со своих банковских счетов и депозитов. Где оседает эта сумма? У ведущих брокеров. И лишь очень маленькая часть достается банкам. Поэтому для банков, которые заинтересованы в развитии своего комиссионного бизнеса, развивать услуги форекс-трейдинга – это интересно.

Причем некоторые банки, понимая, что клиенты востребуют услуги форекс-трейдинга, уже ввели такие сервисы в свои линейки.

- Очевидно, если банк не предлагает услуги торговли на рынке форекс для частных лиц, он теряет некоторых клиентов? Ведь те, кто в такой работе заинтересован, уходят к конкурентам и, быть может, навсегда?

- Да, зачастую именно так и происходит – клиент забирает свой депозит, когда-то открытый в банке, и уходит торговать в форекс-компанию. Кроме весьма болезненного оттока средств с депозитов, банки получают еще и процесс перехода своих клиентов к конкурентам – тем, которые уже предлагают услуги частным лицам для работы на финансовом и фондовом рынках. Выхода у банков нет – если они хотя удержать свою клиентуру, то должны предлагать в том числе и форекс. Поэтому-то мы и подготовили для банков наше предложение, чтобы они не теряли деньги и время даром. Модель White-Label, которую мы предлагаем банкам, давно отлажена при работе в других странах мира, почти аналогичный сервис брокер FXCM предоставляет для многих международных банков, например, для банка HSBC.

- Оценивали ли вы емкость рынка форекс в России – сколько на нем работает клиентов или, например, сколько человек еще готово вступить в ряды игроков на рынке валюты?

- Существуют различные оценки этого рынка, например, что всего сейчас на российском рынке работает порядка 500 тыс. человек. Но судить о том, справедлива ли эта оценка, я не могу, так как информация, которой располагает каждая компания, предлагающая услуги форекс, закрыта. Но что можно сказать точно – во всем мире все большей популярностью пользуются продукты, позволяющие людям инвестировать средства по своему усмотрению.

Большой популярностью пользуется сервис, позволяющий инвестору дать деньги в управление какого-то конкретного управляющего, например, копируя его работу. И я считаю, что именно за такими схемами вложения денег – будущее.

- На какие суммы инвестиций рассчитаны предложения вашей компании?

- Мы не работаем с депозитами клиентов менее $500. Это принципиальная позиция, надо понимать, что человек, инвестирующий в рынок форекс $100 – а у многих компаний есть даже счета, исчисляемые центами, не получит никакого сервиса – ни обучения, ни клиентской поддержки, так как комиссионные, которые получит компания от сделок такого клиента, – мизерны. И люди, желающие начать торговать на рынке форекс, должны это осознавать.

- Скажите, каких изменений вы ожидаете на рынке форекс после того, как на нем начнут работать лицензируемые в России компании?

- Мне очень хотелось бы верить, что российские законодатели примут адекватные для российского рынка форекс законы, так как далеко ходить не надо – в ряде стран были приняты такие нормы права, которые фактически убили эту индустрию. Например, в Америке регулятор сделал все, чтобы выдавить форекс-компании с рынка. Ни к чему хорошему это не приводит – американские клиенты уходят торговать в офшор. Ведь рынок глобален, сделки ведутся через Интернет, и запретить человеку открыть счет где угодно – просто нереально, это физически невозможно. Поэтому, если законодатели примут неприятный для компаний, уже работающих на этом рынке, закон, то ничего, по сути, не изменится – рынок останется нелицензируемым и офшорным. Поэтому мы надеемся, что в России все же приживется разумная, европейская модель регулирования.

- Если допустить, что будет принята мягкая модель, то чего ждать нашему рынку? Будет ли передел рынка – между уже работающими компаниями? Или, наоборот, лицензии помогут привлечь к работе российских компаний клиентов извне, например, из эмигрантских кругов?

- В этом случае стоит ожидать прихода на российский рынок крупных иностранных форекс-игроков. Я встречался с руководителями ряда международных компаний, работающих на этом рынке, и они высказывали свое намерение прийти в Россию. Поэтому следует ждать передела этого рынка – иностранцы способны собрать с него «сливки». У некоторых из таких компаний лучше условия для клиентов, лучше сервис, но при этом еще и необходимо помнить – они привыкли работать на рынке, где конкуренция гораздо жестче. Поэтому выжившие на международном рынке компании – это компании, которые закалены в долгой и тяжелой конкурентной борьбе. По сравнению с ситуацией на англоязычных рынках можно считать, что в России конкуренции просто нет.

- Как вы оцениваете ту долю рынка, которая может достаться иностранным игрокам?

- Я ее оцениваю примерно в 15–20% процентов.

- Что будет с мелкими компаниями, предлагающими сейчас услуги форекс-торговли?

- Они разорятся, так как не смогут позволить себе приобретение лицензии. Клиенты таких компаний разойдутся по выжившим игрокам. А еще я предполагаю, что следует ждать покупок со стороны иностранных игроков ведущих форекс-компаний, но при этом имеющих операционные центры не в России, так как для иностранцев покупка чего-то в России – это высокий риск. Поэтому, думаю, основные покупки будет совершены среди компаний, которые работают на российском рынке, но при этом имеют основные офисы вне страны.

- В целом, как вы оцениваете перспективы рынка форекс в нашей стране?

- Безусловно, отрасль ждет рост. Если клиент не любит, не умеет извлекать прибыль из разницы курсов валют, то для такого клиента открыта работа с акциями, с деривативами. Например, мы предлагаем клиентам работу по двум направлениям. Первое – мировые биржевые индексы. MaxiForex предоставляет возможность работать с 9 ведущими индексами, включая DJ, Nasdag, Nikkei, S&P 500, DAX30, CAC40, AEX25, BEL20. Трейдерам предоставляется кредитное плечо 1:50.

Второе направление – акции. К настоящему времени в линейку MaxiForex включены котировки компаний Amazon, Boing, Apple, Shevron, ExonMobile, Facebook, Google, Microsoft, J/P.Morgan. Трейдерам предоставляется кредитное плечо 1:20.

- Вы несколько раз сказали про то, что хотели бы получить для работы в России адекватное регулирование. Скажите, что для вас это означает?

- Нам не хотелось бы получить жесткое ограничение кредитного плеча – по крайней мере, плечо должно быть 1:100. Далее, уставный капитал компаний должен быть установлен на уровне порядка 30 млн. рублей – это разумный ограничитель, больше – не надо. И еще должна работать разумная система арбитража сделок – нельзя устанавливать одинаковые котировки валют для всех компаний, так как каждый брокер работает в своей системе – у них разная ликвидность, разные спреды, разные комиссионные вознаграждения. Должны быть внесены поправки в налоговое законодательство, касающиеся сальдирования сделок, чтобы клиенты могли платить налоги с прибыли, но при этом при расчете налогов учитывать и получаемые убытки. И конечно, у клиентов форекс-компаний должно быть право отстаивать свои права в суде.

Елена Гостева, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 28 августа 2013 > № 886846 Яков Лившиц

СТРАХОВАНИЕ ПОТРЕБКРЕДИТОВ - ЛОКОМОТИВ БАНКОСТРАХОВАНИЯ 2013

О развитии российского рынка страхования рассказал директор Департамента корпоративных продаж ОАО "СГ МСК" Игорь Сидоркин. По его мнению, обязательные и вмененные виды страхования не оказали серьезного влияния на рынок, а страховщикам необходимо решать масштабные задачи: надежности и транспарентности бизнеса, формирования добровольного спроса на страхование.

- Игорь, что происходит сейчас на рынке страхования? Какие сегменты наиболее перспективны? Что изменилось за два последних года в раскладах основных сил в отрасли?

- Ситуация на рынке страхования достаточно стабильная и очевидно не претерпит существенных изменений в ближайшее время. Рынок концентрируется, и процесс этот дальше только будет набирать обороты. Крупные компании ежегодно демонстрируют рост страховых премий, остальные - работают в условиях снижения взносов и демпинга по тарифам и комиссиям.

Одним из перспективных направлений развития рынка остается сегмент банкострахования. Закон об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев опасных производственных объектов, а также закон "О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования" должны были открыть новые горизонты для страховщиков, но этого не произошло. О результатах действия ФЗ-67 об обязательном страховании гражданской ответственности перевозчика, который фактически заработал с 01.04.13, говорить преждевременно. Однако уже сейчас очевидно, что реальные сборы премии в текущем году будут в разы меньше первоначального прогноза.

Тенденцией последних двух лет стали высокие темпы прироста взносов в сегменте страхования жизни и здоровья заемщика при потребительском кредитовании. В противовес корпоративному сектору рынок займов физическим лицам продолжает демонстрировать устойчивый рост и в 2013 году. По своему портфелю мы видим, что заметный рост наблюдается во всех сегментах кредитования населения: ипотека, автокредиты, потребкредитование. По нашим оценкам, по итогам года сегмент кредитования населения может показать 50-процентный прирост.

- А что касается рисков, которые возникают из-за того, что граждане берут много кредитов? Насколько это опасно?

- В первую очередь, это может быть опасно для банков, проводящих агрессивную политику на рынке потребкредитования, т.к. существенно возрастает риск невозврата кредитов. Для страховых компаний, традиционно страхующих предмет залога, а также жизнь и здоровье заемщика, возможен рост числа случаев мошеннических действий со стороны страхователей - заемщиков. Однако, для страховщиков, работающих в данном сегменте рынка не первый год, это не должно являться серьезной проблемой.

- Как развивается сегмент страхования рисков заемщиков - юридических лиц и банковских рисков?

- Следует признать, что этот сегмент банкострахования менее значим по объемам для страховщиков по сравнению с розничным. Несмотря на некоторое оживление кредитования, страхование залогового имущества юридических лиц, которое так и не вернулось на докризисный уровень, стагнирует и даже сокращается. Причина очевидна - повышение доли беззалогового кредитования и замена залогового на другие виды обеспечения.

Среди тенденций последнего времени - рост договоров страхования при беззалоговом кредитовании, по сути больше напоминающем сделки проектного финансирования.

Обязательное страхование ОПО: неясные перспективы

- Стали ли штрафы достаточным стимулом для полного охвата рынка полисами ОС ОПО?

- На наш взгляд, даже штрафы не обеспечили в полной мере охват рынка полисами ОС ОПО. На начало 2013 года из 300 тысяч опасных производственных объектов, подлежащих страхованию, примерно треть оставались не застрахованными. Причин этому может быть несколько. Очевидно, что первая часть предприятий могла пойти по пути уклонения от выполнения закона, вторая часть - достигла минимизации расходов на страхование за счет перегруппировки нескольких опасных объектов в один объект или отнесения к другому классу опасности, в результате чего уменьшилась страховая сумма, и, как следствие, страховая премия. Но есть еще и третья часть предприятий - это бесхозные опасные объекты, технические сооружения, располагающиеся в основном в сельской местности и построенные еще в советские времена. Установить владельца таких объектов не представляется возможным. Причем проблема с бесхозными опасными объектами наиболее остро встанет в 2013-2014 гг.

В целом рынок страхования ответственности в России значительно отстает по емкости от западного. В России он составляет менее 5% от общей доли страхования, тогда как в США данный показатель превышает 11%.

Однако нельзя не признать, что позиция, занимаемая Ростехнадзором и НССО по развитию практики применения штрафных санкций к владельцам незастрахованных ОПО, позволяет прогнозировать достаточно динамичное проникновение страховых услуг на отечественном рынке страхования ответственности.

- Часто говорится о социальной направленности закона об ОПО. Разве до него не существовало определенного законами порядка юридической защиты пострадавших?

ФЗ-225 предполагает более цивилизованный подход к страхованию со стороны государства, налагая вместе с тем принципиально новый уровень социальной ответственности как для владельцев ОПО, так и страховых компаний. ОС ОПО обеспечило серьезные подвижки и в повышении уровня социальной защиты населения - третьей стороны в споре между промышленниками и страховщиками.

Уровень страховой защиты, декларируемый в рамках ФЗ-116, не обеспечивал надлежащего страхового покрытия предприятиям повышенной опасности. Лимиты ответственности по большинству предприятий, тех из них, что были застрахованы, находились в среднем на уровне 100 тыс. рублей, что не обеспечивало надлежащего страхового возмещения пострадавшим в случае аварии на производстве. Теперь сумма страхового покрытия значительно возросла и соответствует современным требованиям, предъявляемым к обеспечению деятельности опасных объектов.

- Сколько страхователей добавилось на рынок ОПО с этого года, когда договоры начали заключать предприятия с участием в капитале федеральных и муниципальных органов власти?

- Число договоров в "СГ МСК", по итогам первого квартала 2013 года, за счет распространения действия ФЗ-225 на опасные производственные объекты, находящиеся в государственной и муниципальной собственности, возросло на 10%, предполагаю, что с таким же показателем находится по итогам 1-го квартал 2013 года и средний рост по рынку. Дальнейшая динамика застрахованных опасных объектов будет во многом определяться действиями Ростехнадзора в сфере контроля за соблюдением норм ФЗ-225.

- Нынешние тарифы по страхованию ответственности владельцев опасных объектов отвечают ожиданиям российских страховщиков? Ожидаете ли вы изменения (в какую сторону) тарифов по этому виду страхования - насколько и в какие сроки?

- Рынок должен пройти несколько циклов оборачиваемости, чтобы закон показал свою эффективность для владельцев опасных производственных объектов и третьих лиц, пострадавших от аварий на этих предприятиях.

Судить об адекватности страховых тарифов пока преждевременно, поскольку не накоплена статистика по страховым случаям и убыткам. Какие объекты потребуют повышенных коэффициентов или, например, могут быть выведены из обязательных видов страхования, мы сможем прогнозировать не ранее чем через два-три года, когда рынком будет сформировано реальное понимание убыточности данного вида страхования.

Сейчас остро стоит другая проблема: в виду недостаточной информированности, пострадавшие не всегда обращаются за выплатой в страховые компании, что не может не отражаться на достоверности текущей статистики убытков.

- Достаточно ли, на ваш взгляд, сейчас средств у российских страховых компаний для работы с крупными рисками? И позволят ли мощности отечественных страховых и перестраховочных компаний покрыть убытки в случае аварий и катастроф?

- ФЗ-225 и НССО предъявляют достаточно жесткие требования к страховщикам ОС ОПО.

Кроме того, такие стабилизирующие инструменты, как перестраховочный пул, компенсационный фонд, а также контроль выплат со стороны НССО, значительно снижает вероятность проблем на рынке ОС ОПО, в том числе при работе с крупными рисками.

Расчетная емкость пула составляет 2,6 млрд рублей. Это означает, что перестраховочный пул не покрывает только одну категорию рисков, страховая сумма по которым равна 6,5 млрд. рублей. В России на сегодняшний момент насчитывается 93 опасных объекта с такой страховой суммой. Все участники пула несут солидарную ответственность за выплаты. Риски, превышающие совокупную емкость пула страховщики централизованно перестраховывают через пул, в том числе на западном рынке.

- Произошло ли развитие кросс-продаж с введением ОС ОПО?

- На первом этапе действия 225-ФЗ этот эффект был минимальным, сейчас, опять же по своему портфелю, мы отмечаем рост взносов в страховании имущества владельцев ОПО, добровольного медицинского страхования и страхования от несчастных случаев сотрудников предприятия.

Страхование сельхозприсков: снова в ожидании перемен

- Как сказывается на рынке сельскохозяйственного страхования вступление в силу закона "О государственной поддержке в сфере сельскохозяйственного страхования..." ("№" 260-ФЗ)?

- Естественно, страховщики возлагали большие надежды на новый закон, однако, на мой взгляд, не все они оправдались. Вместе с тем, за последний год наметилась устойчивая тенденция к расширению рынка сельскохозяйственного страхования, однако темпы роста этого рынка существенно ниже, чем прогнозировалось.

- Какие проблемы рынка сельскохозяйственного страхования решены с введением нового закона? Какие проблемы он вообще не затронул?

- На мой взгляд, говорить о том, что решены конкретные проблемы отрасли, пока рано. Было бы правильнее сказать о выявлении круга проблем, инструменты решения которых еще необходимо разработать.

Главное - необходимо проведение системной работы по вовлечению сельхозпроизводителей в систему страхования.

Еще одна немаловажная проблема - наличие условной франшизы в договорах страхования. В хозяйствах, применяющих современные агротехнологии, падение урожайности на 30 % и более - маловероятно. Естественно, руководители таких хозяйств не видят необходимости в страховании по государственным программам. Получается, что происходит отрицательная селекция сельхозпроизводителей: государство больше поддерживает убыточные хозяйства, вместо того, чтобы стимулировать дальнейшее развитие эффективных хозяйств.

- Давайте обсудим среднесрочную перспективу на рынке страхования. Чего ждать?

- Глобальных подвижек в этом году ждать не стоит. Растут требования к страховым компаниям со стороны надзора, партнеров, клиентов. Например, банки ежегодно ужесточают требования к уровню надежности, финансовой устойчивости, технологичности бизнес -процессов страховых компаний. Исходя из этих показателей, банки устанавливают свои лимиты для страховщиков.

Страховщики концентрируются на повышении эффективности своего бизнеса. Растут инвестиции в интеграцию современных единых типовых экономических, правовых и информационных решений, структура управления бизнесом становится все более прозрачной, гибкой и простой.

Вопросы эффективности каждый страховщик решает по-своему. "СГ МСК" реализует масштабный проект по повышению операционной эффективности, включающий в себя не один десяток инициатив. Закончен один из масштабных этапов данной работы - операционная интеграция региональной сети. Реализован принцип "один регион - один филиал". Устранены дублирующие филиалы, все подразделения переведены на единое штатное расписание, бизнес-процессы и типовые IT-платформы.

Завершается модернизация блока урегулирования убытков, которая позволила нам повысить прозрачность процесса урегулирования, снизить среднюю стоимость урегулирования одного убытка, повысить уровень автоматизации при взаимодействии со СТОА. Для клиентов сокращены сроки урегулирования убытков, предоставлена возможность контроля за ходом урегулирования на каждом этапе данного процесса.

Подходит к концу работа по внедрению единых информационных платформ и типовых бизнес-процессов, позволяющих сделать управление страховой компанией прозрачным и эффективным.

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 27 августа 2013 > № 888979 Игорь Сидоркин

Мировой финансовый кризис подталкивает компании тщательно считать свои средства и экономить, снижая издержки. О том, как можно экономить средства на платежах в пользу таможни, используя сервис «Таможенная карта», рассказал директор по работе с клиентами (Расчетный бизнес) Альфа-Банка Евгений Галунин.

- Каковы особенности работы банков по обслуживанию клиентов – юридических лиц, сложившиеся после кризиса, разразившегося в мировой экономике в 2008 году?- Я возглавляю подразделение по работе с клиентами управления «Расчетный бизнес» блока «Транзакционный бизнес» в Альфа-Банке. Несмотря на то, что само управление существует давно, в современной конфигурации оно работает больше года, когда руководством было решено вынести весь транзакционный бизнес в отдельный блок, как это и принято в большинстве крупнейших российских и международных банков. Сегодня в это управление входят торговое финансирование, факторинг и расчетный бизнес. Я отвечаю за расчетный бизнес – работаю с крупными и средними корпоративными клиентами Альфа-Банка. И для наших клиентов мы предоставляем весь спектр услуг – начиная от обычного расчетно-кассового обслуживания до комплексных продуктов управления ликвидностью, настроенных под индивидуальные особенности крупного холдинга. Для чего клиентам вообще нужны наши решения? Дело в том, что в мире проходит довольно затяжной кризис, и все клиенты в той или иной степени заняты своим выживанием. И даже такие традиционно счастливые и богатые компании, как нефтяники, вынуждены экономить, так как цена на нефть не растет, а стоимость компании должна увеличиваться. Поэтому для роста прибыли постоянно надо изыскивать какие-то ресурсы. Значит, логический способ повышения прибыли – это снижение издержек. И тут можем помочь мы, банкиры, в частности, Альфа-Банк.

- Как банк работает с компаниями, которые участвуют во внешнеэкономической деятельности?

- Важную часть в нашей работе занимают вопросы обслуживания тех клиентов, которые связаны с экспортно-импортной деятельностью, поэтому сосредоточусь на этой категории наших услуг.

Традиционный способ уплаты таможенных платежей (банковский перевод) предполагает принцип авансирования, то есть – заплати таможенный платеж сегодня, а воспользуешься ты таким авансом через несколько дней, а то и больше недели. На такой срок у компании отвлекается оборотный капитал. Более того, есть и вторая проблема. Таможня не производит сверки в оперативном режиме, что приводит к формированию замороженных остатков, которые имеют значительный размер и сроки до месяца и более. Таким образом, происходит непроизводительное отвлечение оборотного капитала. А оборотный капитал имеет свою цену, и он недешев. Цена отвлеченных средств равна стоимости акционерного капитала, то есть не 3–5% годовых, которые можно было бы заработать на депозитах в банке, а 15–20% средней доходности. Поэтому мы предлагаем юридическим лицам ту же услугу, которой уже давно и активно пользуются физические лица – оплата банковской картой. Информация о платеже мгновенно отражается у таможенного инспектора, и клиент избегает применения авансирования. Все при оплате таможенных платежей картой очень похоже на использование обычной пластиковой карточки – она и прокатывается на таможне как обычная пластиковая через терминальное устройство. С карты списывается точно та сумма, которая необходима для уплаты конкретной таможенной пошлины. Это решение полностью сертифицировано таможенными органами России.

- Может, кроме того, что с использованием карты не отвлекается собственный капитал компании, у этой услуги есть еще какие-то преимущества?

- Да, они есть. Карта отменяет необходимость делать сверки с таможней, и что самое главное – ждать возврата переплаченных сумм.

- А какова цена пользования этой картой? Не дороже ли она в использовании, чем классический способ уплаты таможенных платежей – банковский перевод (платежное поручение)?

- Поверьте, что цена несопоставима с теми издержками, которые несет компания, когда она работает по предоплате, используя авансы. Я предлагаю всем посчитать, какой размер авансированных остатков формируется, на сколько дней они отвлекаются из оборота, и сколько средств оказываются переплаченными до сверок, посчитать стоимость всех этих отвлеченных средств, и тогда никому не надо будет доказывать удобство использования таможенной карты.

- Это пакетное решение для бизнеса, его можно купить, просто придя в банк?

- Да, это пакетное решение. Вспомните, как позиционируют себя международные платежные системы. Они продают банку и клиентам банка не просто кусочек пластика, а помощь и поддержку. И в нашем продукте так же – система предоставляет не только возможность оплаты за услуги таможни, но и комплексные отчеты о транзакциях, также уведомления приходят клиенту в виде sms-сообщений или на адрес электронной почты.

- А какова гарантия, что деньги с этой карты не уйдут на оплату чего-то иного?

- Система устроена так, что по данной карте можно совершить лишь платеж в пользу таможенных органов. Воспользоваться средствами для иных целей просто невозможно. Также нельзя растаможить товар, используя конкретную карту, в пользу какого-то другого лица. Кроме того, эту услугу можно взять на пробу, не обязательно сразу заключать договор на долгий срок. Можно попользоваться картой, понять, подходит она или нет, а уже потом принять решение, продолжать ли ею пользоваться на постоянной основе. У меня уже богатый опыт работы в этой области, и я знаю, что клиенты западных банков, а в значительной части это импортеры, уже давно не отсылают в таможню платежные поручения, все пользуются таможенными картами.

- В привлечении каких клиентов на обслуживание по этой схеме в рамках «Таможенной карты» заинтересованы банки?

- Мы призываем любые компании, чей бизнес тесно связан с внешнеэкономической деятельностью, попробовать преимущества использования системы «Таможенная карта», так как даже далеко не все крупные компании сейчас ей пользуются. Пусть они попробуют сервис на практике и поймут для себя преимущества.

- Сколько лет банк пользуется услугами системы «Таможенная карта»?

- Более пяти лет, и за это время услуга и сама система зарекомендовали себя с самой лучшей стороны.

- Чего вы в ближайшее время ожидаете от системы? Может быть, клиенты высказывают желания как-то платежи изменить, что-то новое привнести?

- Раньше система клиент-банк всегда использовалась на стационарном компьютере, в офисе. Сейчас бизнес все больше ведется с помощью мобильных устройств, планшетов, смартфонов. Людям надо принимать решения все быстрее, и финансовые руководители, владельцы бизнеса хотят иметь возможность оперировать в полной мере со своего планшета или телефона из любой точки земного шара. Банкинг в целом все больше уходит в мобильную сферу, и «Таможенная карта» тоже активно развивает это направление.

Елена Гостева, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 26 августа 2013 > № 886845 Евгений Галунин

Можно внедрить множество прогрессивных технологий, но нужно понимать, зачем. Татьяна Архарова, директор IT-департамента ДжиИ Мани Банка, рассказала «Б.О», как в банке обеспечивают высокую эффективность технологий при минимуме затрат.

— Татьяна, на конференции AHConferences «ИТ в финансовом секторе» вы заявили, что банку удается удерживать бюджет IT на одном уровне в течение четырех лет. Это требование правления или ваша личная инициатива?— Это требование текущей ситуации, в которой оперирует банк. Не только наш банк, но и все банки, вся финансовая индустрия после кризиса... Среда существенно изменилась. Например, поставщики оборудования, увидев тенденцию к снижению затрат, сразу на нее среагировали — появился, в частности, класс серверов среднего уровня, которые позволяют производить такие же объемы вычислений, которые 5–6 лет назад были возможны только с использованием серверов верхнего уровня. Почему стали такими популярными «облака»? Потому что они позволяют не просто наращивать объемы бизнеса, а делать это, не увеличивая пропорционально этим объемам затраты. Все знают, что сокращение затрат — это теперь «мантра» для всех CIO, потому что IT-бюджеты чаще всего занимают третье или четвертое место в списке бюджетов банка, после бюджетов на людей и на аренду, и находятся в одном ряду с бюджетом на маркетинг. Поэтому, конечно, руководители кредитных организаций ставят задачу сокращения бюджета перед IT-директорами.

При этом повысились требования к возврату инвестиций, изменилась парадигма рассмотрения проектов. Если раньше, в 2006–2007 годах, можно было прийти к правлению с пятилетним проектом и очень просто получить согласование, то после кризиса обязательное условие для проекта — окупаемость в течение не более полутора-двух лет. И если раньше окупаемость проекта контролировалась только по итогам окончательного выполнения проекта, то сейчас контролируется на всех его стадиях. И эта тенденция наблюдается по всему рынку…

IT-департамент напрямую зависит от бизнеса. IT дает бизнесу конкурентные преимущества, предотвращает потери, но, чаще всего, не зарабатывает деньги, а тратит их. В лучшем случае — помогает зарабатывать.

— На это есть разные точки зрения. Кто-то считает, что IT может быть и драйвером бизнеса, а кто-то — что это только поддерживающее подразделение.

— Может быть и тем и другим одновременно. Для нас очень важна поддерживающая функция. Мы не допускаем потерь, держим SLA на очень хорошем уровне, доступность систем у нас составляет не менее 99,98%. Это основная задача IT-директора, как бы ему ни хотелось быть «креативным» и «высокотехнологичным».

— А как же высокотехнологичное продвижение бизнеса? Эта задача присутствует?

— Конечно, но она всегда вторая. За что IT-директор отвечает в первую очередь? За то, чтобы его системы работали хорошо, стабильно, грамотно, поддерживая непрерывность бизнеса. Вторая часть, за которую он отвечает, — что эти системы приносят некоторые бизнес-выгоды — предотвращают потери, оптимизируют использование человеческих ресурсов, обеспечивают конкурентные преимущества.. Если первая задача решена и выстроены процессы, только тогда у IT-директора появляется время, силы и ресурсы, которые можно потратить на то, чтобы развить бизнес и принести ему выгоды.

— Получается, что развитие IT — это сокращение времени и ресурсов на решение первой задачи, с тем, чтобы высвобождать их для второй. Как далеко вы продвинулись на этом пути?

— У организации, деятельность которой во многом определяется штаб-квартирой (а у нас именно такая организация), немного другая динамика. Есть две составляющие развития. Первая связана с планами локального бизнеса, а вторая — общекорпоративная. Есть такой параметр, как снижение затрат на уровне группы. Иногда, внедряя решение, которое является распределенным по всем странам присутствия группы, может быть, наш локальный бизнес не будет видеть в этом выгоды, но в 10–20 странах, в которых присутствует GE Capital, это позволит оптимизировать стоимость содержания счета и т.д.

Например, AML-решение могло бы стоить нашему бизнесу немного дешевле, чем то, что мы делали. Но с точки зрения штаб-квартиры, которая внедрила это решение в 10–11 странах, оно более обосновано.

— При этом оно полностью соответствует российскому закону о ПОД/ФТ?

— Да, абсолютно. Даже больше. В GE вообще понятие «комплаенс» просто непреложно. В моих целях и задачах в рамках стратегии оно стоит в числе первых. И, опять же, решение об инвестициях в проект принимается, основываясь, в том числе, и на комплаенс. Пусть мы не будем первыми во внедрении, например, «примочек» или чего-либо еще, но комплаенс не обсуждается. Из-за этого, конечно, наши расходы несколько выше, чем любого другого российского банка, особенно учитывая, что мы — часть американской компании, и вынуждены делать все, чтобы у штаб-квартиры не было вопросов о соответствовии всей компании американским законам. Кое-где есть правило избегать правил. У нас такого нет. Комплаенс заложен во всей культуре компании.

— Как в таких условиях вам удается все-таки сохранять IT-бюджет на одном уровне?

— Это сложно. Есть два фактора, которые нам помогают решать эту задачу. Первый — мы являемся частью корпорации. Сервисы, которые мы получаем от корпорации, решения корпоративного уровня, консультации лучших архитекторов отрасли — все это помогает избежать значительных затрат. Уже упомянутое AML-решение, может быть, чуть дороже во внедрении, но его поддержка обойдется нам дешевле. Второй фактор — это большой опыт команды по решению подобного рода задач и культура компании, которая поддерживает инициативу, новые идеи сотрудников и именно в этих идеях мы находим очень эффективные решения.

— Но вы говорите, что сохраняете бюджет стабильным в течение четырех лет, а «срок жизни» ЦОД до обновления оборудования обычно не более 3–5 лет. Это чистый CAPEX, причем довольно большой. Как эти расходы удается уложить?

— У нас аутсорсинговый ЦОД, и, соответственно, нет таких расходов и проблем с обновлением. После 2008 года мы стали искать площадку для ЦОД. При этом наш собственный старый ЦОД стал резервным. По нашей политике у банка должно быть два территориально разнесенных дата-центра. Аутсорсинговый ЦОД более производительный и эластичный. Мы можем добавлять мощности, если требуется.

— Вы арендуете только «пол», но не оборудование?

— Следующим шагом мы планируем рассматривать аутсорсинг и оборудования, и даже услуг по его поддержке. Пока мы еще не поняли, интересно нам это или нет. В GE всегда сначала анализируют. Вот из-за этого мы, наверное, всегда и находимся в «топах». В GE реализуется тот проект, который доказывает свое право на существование.

— То есть IT-департамент доказывает его тем, что укладывается в бюджет?

— Не только. Мы приносим новые технологии и решения. Мы говорим, как можем изменить затраты, чтобы, опять же, инвестировать в IT. Ведь на самом деле все инвестиции в развитие — долгосрочные. Это не просто улучшение продуктивности, а еще и изменение отношения персонала к технологиям, его обучение, а также оценка готовности рынка эти технологии использовать. Много лет идут разговоры о бесконтактных платежах, о новых подходах к идентификации клиентов. Очень приятно пользоваться высокотехнологичными продуктами, но когда вы доверяете свои деньги банку, главное, на что вы смотрите, — это надежность.

— С одной стороны, да. А с другой, вся эта инертность банков сейчас ведет к тому, что появляются компании, которые становятся надстройками над банками, то есть используют банки как бэк-офис, при этом забирая себе существенную долю доходов. Как избежать такой ситуации с консервативным, надежным бизнесом?

— У каждого банка свой целевой сегмент. Есть рынок — большие города, маленькие, региональные. В каждом целевом сегменте есть свои подсегменты. Все зависит от того, с кем вы хотите играть, кого вы считаете надежными партнерами, то есть клиентами. У каждого банка своя модель бизнеса. Можно ставить себе цель просто и быстро заработать на этом рынке — многие игроки так делают, и мы видим значительное увеличение просрочки в первом квартале.

— У вашего банка просрочка не растет?

— Уровень просрочки на 1 января составлял 5.5%. И, конечно, мы видим, что в среднем по рынку происходит увеличение просрочки, проявляющееся, в том числе и через ухудшение уровня качества заемщиков в целом на рынке. Банк старается сделать портфель более стабильным, потому что, судя по экономическим показателям, есть риски значительного ухудшения способности клиентов платить по своим долгам. Сейчас многие играют в массовом сегменте — в высокоприбыльном в краткосрочной перспективе, но ненадежном — в среднесрочной. Но если клиенту просто очень нужны деньги, ему не важны технологии. У GE Money Bank свои клиенты и свои требования.

— Но ведь GE Money Bank, как и Ситибанк, пришел из США, а именно там сейчас рождаются передовые банковские технологии, и, казалось бы, их вполне логично ждать от вас и в России.

— Во-первых, здесь не готова инфраструктура. Проникновение кредитных карт в России на 2011 год составляло всего 17%. За последний год оно выросло, но просрочка, как я уже упоминала, тоже возросла — на 79%. Люди еще не научились даже картами пользоваться, особенно за пределами Москвы, Санкт-Петербурга или любого города-миллионника. А в США на человека приходится две кредитные карты и более.

Поэтому у нас сейчас два основных вопроса: как обучить население правильно пользоваться этими инструментами и как в такой среде сделать бизнес прибыльным, учитывая, что он достаточно рискованный.

Уменьшение темпов роста ВВП непосредственно проявляется в возможности клиентов платить. Мы видим изменение населения, которое приходит в банки за кредитами. Банки заявляют о просрочке не потому, что не умеют строить рисковые стратегии, а потому, что к ним приходят люди, многие из которых уже «закредитованы» сверх меры.

— Выходит, нужно вкладывать все больше денег в управление рисками, скоринг и т. д.?

— Да. И наш банк изначально сделал эти вложения. У нас очень хорошая «рисковая» инфраструктура. Это первое, во что мы инвестировали и сейчас продолжаем это делать. Мы собрали достаточно большой объем данных и сейчас вкладываемся в создание хранилищ данных. Первый проект был направлен на автоматизацию отчетности для ЦБ, поскольку, опять же, любое развитие идет поэтапно. Для того, чтобы CIO начал думать о данных по рискам, сначала надо «забыть» о каких-то простых вещах, как, например, отчетность, которая отнимала много времени и сил. Этот проект окупился за год с небольшим. Уровень детализации помог более гибко отнести доходы, сделать более детальную отчетность. И это позволило нам получить и налоговые и рисковые преимущества, и более правильное управление портфелем.

— Почему сейчас вы строите отдельное хранилище для управленческой отечности?

— Потому что у этих решений разные режимы работы. Для того, чтобы строить отчетность ЦБ, нужно каждый месяц вносить изменения, которые Центробанк без устали выдает. Одновременно с этим есть некоторые требования к производительности и доступности этой системы — нужно успеть сделать отчетность за три дня. При этом оперативные данные не нужны.

К управленческой отчетности и BI совсем иные требования. Данные нужны ежедневно, частота изменений и вариаций значительно выше, необходимо подключать новые источники.

При этом сроки не так критичны — задержка отчета не будет поводом к отзыву банковской лицензии. Гибкость и полнота данных становятся основными требованиями, так же как и возможность конечным пользователям менять состав отчетов.

— Как вы строите управление проектами?

— У нас очень хороший процесс проектного офиса, один из лучших, наверное. По классификации Gartner уровень зрелости процесса проектного офиса у нас равен 4. Приоритизация проектов на уровне правления в банке происходит три раза в год, то есть у нас есть возможность менять планы. Если нам понравилось то, что мы попробовали в прототипе, это вполне можно внедрить в рамках бюджета этого года. Опять же, из-за того, что, например, архитектурная команда проектного офиса прекрасно понимает составляющие бизнеса, его движущие силы.

— Как вы до них это доносите?

— Вся работа так построена. Четыре раза в год я встречаюсь со всей командой IT, в которой 81 человек. Часть из них работает в Казани. Соответственно, у меня есть график пребывания в Казани. Любая задача, проект или инцидент рассматриваются с точки зрения влияния на бизнес.

— Сколько IT-позиций вы перевели в Казань за прошедшие со времени кризиса годы?

— Около 50%. Это позволило сократить затраты на них почти в 3 раза. Казань — это прекрасное место для того, чтобы набирать там людей. Каждый раз, когда уходит сотрудник, рассматривается вопрос, можем ли мы взять такого же сотрудника в Казани.

Однако работа с удаленными сотрудниками требует другого менеджмента, умения правильно управлять командой. Есть и определенные исключения. Не имеет смысла отправлять в Казань сотрудников проектного офиса, потому что вся проектная работа ведется здесь.

— За счет чего еще вы сокращаете затраты на IT?

— Я не люблю термин «сокращение». Чаще всего это оптимизация, просто другой способ прийти к тому же самому результату. Приведу пример. Мы делали оптимизацию печати. Не просто печать на двух сторонах листа вместо одной — это все давно уже сделано. Мы заменили часть оборудования на совершенно другое, что, конечно, потребовало капитальных затрат, но операционные затраты снизились на 200 тыс. долларов в год. И это только по одному региону, по Москве, только по печати. Это совершенно не связано с сокращением объема необходимой печати. Мы просто оптимизировали потоки. Так же, как дома можно поставить счетчики и сказать: «Зачем мне платить за то, чем я не пользуюсь».

— То есть в целом рецепт удержания IT-бюджета «в форме» — детальные расчеты, перевод на аутсорсинг и удаленную работу?

— Да, но у нас пока, к сожалению, не так много людей, которые умеют работать с удаленными сервисами, не хватает зрелости процессов. Если бы я не переводила сотрудников в Казань, у меня бы не было такого опыта, и для меня опыт работы с аутсорсерами был бы ужасом.

А так — все вполне в рамках уже привычных процессов. Сейчас я знаю, что и когда нужно делать, на что обращать внимание, как коммуницировать с командой и вендорами. Мы учитываем такие факторы, которые неопытному руководителю учесть просто сложно. Мы не принимаем поспешных решений и не делаем жестких шагов, теперь у меня есть полный набор фактов и данных, которые я могу представить руководству, чтобы показать всю картину в динамике, показать, как то или иное решение повлияет на бизнес и на IT в 2–3-летней перспективе. Это очень похоже на занятие спортом — регулярные тренировки и усилия выливаются в здоровое тело и дух.

Игорь Костылев, «Банковское обозрение»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 августа 2013 > № 887010 Татьяна Архарова

Председатель правления ВОК-банка Алексей Шаронов призывает нижегородские власти делать ставку именно на региональные банки, а не на федеральные. Также он считает, что коммерческие банки могут выступать эффективными контролерами по расходованию бюджетных средств.

- Алексей Викторович, два года назад мы с вами уже обсуждали банковскую жизнь региона. Вы говорили, что региональным властям пора перестать обращать внимание в плане развития региона на федеральные банковские ресурсы, что пора привлекать к развитию региона региональные банки, но сотрудничество должно быть обоюдовыгодным и интересным. С того времени что-либо изменилось? -Мне сложно оценить возможный вклад федерального и областного бюджета в развитие региональных банков, потому что он не очевиден. Виден существенный и быстрый рост в плане развития ведущего нижегородского банка – Саровбизнесбанка. Но я, к сожалению, не знаю внутреннюю структуру этих изменений. Думаю, что в первую очередь они обусловлены самостоятельной и активной работой самого банка – серьезную роль сыграло поглощение Саровбизнесбанком Нижегородпромстройбанка. Что касается нашего банка, то, безусловно, мы никаких денежных средств из бюджета или областных и городских программ не получаем. Банк развивается полностью самостоятельно. Единственные денежные средства, которые приходят извне, это деньги акционеров. В частности, мы получили субординированный заем на десять лет размером двести миллионов рублей, который позволил нам, с одной стороны, привлечь дополнительные ресурсы для активного развития. А с другой стороны, укрепить наши нормативы и развиваться с точки зрения допустимых нормативов Центрального банка. Все мои призывы, прозвучавшие в прошлом нашем интервью, на мой взгляд, не до конца услышаны. И активной помощи или заинтересованности области в развитии нижегородского банковского дела я не увидел. По-прежнему ставка делается на федеральные банки.

- За последние два года в Нижегородском регионе появилась масса крупных проектов. Какие бы выделили из них особенно?

-За последние два года с момента нашей предыдущей встречи в Нижегородской области изменилось существенно многое. Во-первых, видно, что область вышла на одну из лидирующих позиций в стране по своему развитию. И в этом заслуга в первую очередь губернатора Валерия Шанцева и его команды. Он начал много знаковых проектов для региона, которые в дальнейшем дадут толчок к развитию города и области. В частности, канатная дорога, соединившая Бор и Нижний Новгород. Началось строительство крупного комплекса трамплинов. Важно отметить ремонт аэропорта и вложения в этот проект. Визуально изменения пока не значительны, но, тем не менее, переход под управление Екатеринбургской компании позволил нам получить дополнительные рейсы по центрам Приволжья. Не все идет гладко, но это попытка развития, минуя центр, что меня очень радует. Заявленная федеральная программа по строительству высокоскоростной железной дороги Москва-Казань тоже коснется нас самым положительным образом. Вопрос только в том, как быстро она будет реализована.

Не совсем понимаю, как отразится на экономическом развитии области проект «Чемпионата мира 2018 года». Но он должен оказать влияние на улучшение условий жизни нижегородцев. Как показывает практика Казани, город вышел на другой уровень при подготовке к проведению Универсиады. Надеюсь, что Нижний Новгород тоже сможет выйти на уровень выше по качеству жизни при подготовке к чемпионату мира 2018 года.

Что касается экономического развития региона, то достаточно серьезные изменения есть в плане оборонного комплекса предприятий, которые достаточно длительное время работали на минимальных мощностях. Регулярно проходит информация о получении заказов, о развитии новых производств. Другое дело, что современные заводы не нуждаются в таких огромных площадях, персонале, как это было 20–25 лет назад. Сейчас все то же самое можно производить в более компактном производстве с меньшими затратами. Если сравнивать динамику развития региона, то Нижегородская область входит точно в десятку, а, может, и в пятерку по России по экономическому развитию, по открытию новых производств. Очень радуют те программы, которые были запущены по развитию промышленных и производственных зон в Дзержинске, Кстово. Это дало свои результаты: в регион приходят предприятия, в том числе с иностранным капиталом. А это значит, что в область приходят новые технологии.

- Два года назад вы сказали, что в ваших планах на ближайшее время – войти в тройку банковских лидеров по региону. Ваши планы осуществились?

- Задача не такая простая, как думалось два года назад. Тем не менее, мы устойчиво развиваемся совместно с нашими банками-конкурентами, занимая в пятерке лидеров четвертое-пятое места. Наш прямой конкурент – банк «Ассоциация». Я надеюсь, что совместными усилиями, догоняя друг друга, мы вместе с ним догоним в будущем году второй-третий банк области НБД (Нижегородский банкирский дом) и Эллипс-банк. Первый крупнейший областной банк – Саровбизнесбанк.

- Каким было первое полугодие 2013 года для вашего банка?

- Экономика, и банковская в том числе, развивается неустойчиво, рывками, постоянно испытывая определенные колебания, связанные с ожиданием возможности обострения кризиса. Как мы уже говорили, он носит достаточно длительный характер. И нельзя заявить, что он начался в 2008 году и на сегодняшний момент закончился. В этой связи банкам развиваться достаточно сложно, потому что Центральный банк, пытаясь защитить общероссийскую банковскую систему, ужесточает нормативы и требования, что в первую очередь, конечно, сказывается на работе средних и малых банков. Им сложнее выполнять эти требования, которые влекут за собой определенные финансовые затраты, вложения, требуют увеличения трудозатрат специалистов, выделенных на решение задач по изменению законодательства, по защите информации, по накоплению баз, по увеличению капитала. Задач очень много. И они постоянно усиливаются. В этом плане малым и средним банкам приходится работать вдвойне, чтобы соответствовать и увеличивающимся требованиям, и решать интересы акционеров, увеличивать прибыль.

Для нас текущий год неплохой, потому что мы открыли новый офис в Йошкар-Оле. Сейчас ведем подготовительную работу по открытию нового офиса на Мещерском бульваре, заканчиваем ремонт помещения. Мы приобрели помещение для переезда головного здания в собственность. И планируем до конца года покинуть помещение, которое арендуем сейчас в большом объеме. Но часть помещения для допофиса мы оставим. Таким образом, головной офис переедет на Сенную площадь – это центральное место города. Банк развивается динамично. Возможно, развитие было бы более быстрым, если бы экономика носила устойчивый и развивающийся характер. Перманентная подготовка к возможному кризису всегда заставляет, сделав шаг вперед, тут же осматриваться назад: а все ли правильно, и все ли соответствует новым требованиям, все ли риски мы учли на новом шаге развития.

- В 2012–2013 годах средства массовой информации постоянно писали о мошенничествах на банковском рынке. Это и липовый банк, который вел свою деятельность в Интернете, и обилие структур, занимающихся микрозаймами (http://bankir.ru/publikacii/s/rassledovaniya-bankir-ru-delo-no-6-v-nizhnem-vzyalis-za-rostovshchikov-10003755/) и при этом допускающих незаконные условия в договорах. Такое чувство, что Нижегородский регион лидирует в плане мошенничеств в сфере банковской деятельности…

- Наши СМИ склонны к преувеличению любых фактов. Любое негативное явление раздувается до огромных размеров. Это и касается изменений в экономике. Сейчас уже сложно разделить, какие именно СМИ грешат этим. Под СМИ сейчас мы понимаем не только печать и телевидение, но Интернет. Мы осознаем, насколько сильно сейчас влияет блогосфера на предпочтения и ожидания всех читающих.

Что касается организаций, занимающихся микрозаймами, не буду говорить о фактах мошенничества, хотя наверняка они возможны. Тем не менее, это просто высокорисковый бизнес. Мы прекрасно понимаем, что высокие ставки, которые предлагаются заемщикам, в первую очередь связаны с тем, что существует высокий риск невозврата. Тем не менее, отчетность этих организаций крайне непрозрачна. Вероятность контролировать их очень слаба, поэтому и вероятность мошенничества высока. Всегда существует высокая вероятность работы по возврату долгов, не соответствующая действующему законодательству. Инструментов воздействия на заемщиков крайне мало и у банковской, и у небанковской системы, поскольку все судопроизводство направлено на защиту потребителя, а не поставщика услуг. Риски микрофинансовых организаций приводят к тому, что на этом рынке очень часто меняются компании: одни прекращают свою деятельность, новые возникают. Сейчас в России работает более двух тысяч подобных организаций. На их фоне выделятся и ведущие компании, которые будут активно заниматься этим видом финансирования.

В США более 25% всех кредитов выдано ломбардами. Ломбардный бизнес очень большой и с высокими ставками, но, тем не менее, существует даже в такой высоко финансово развитой стране, как США. Сравнивать ломбардный бизнес с микрозаймами не стоит, потому что он более обеспечен, как правило, залогами, которые ломбард принимает. Микрофинансовая организация никаких залогов не принимает: надеется только на порядочность заемщиков и, соответственно, на правильно выстроенные схемы по расчету своих рисков.

- В 2011 году в Нижегородском регионе было раскрыто несколько мошенников, которые занимали посты менеджеров в известных банках. Они «сливали» коммерческую информацию. Мошенничества в среде управленцев встречаются на рынке достаточно часто?

- Там, где есть деньги, всегда есть желание их присвоить незаконно, но любой банк с этим борется: борется прежде всего за свою репутацию. И говорить о том, что высшее руководство и менеджмент пытаются в системе заработать что-то себе на карман, неправильно. На самом деле это единичные случаи. Как показывает практика, такие топ-менеджеры в банковских структурах есть, но с ними очень быстро расстаются.

- За последние два года целевая аудитория ваших клиентов изменилась?

- Кардинальным образом – нет.Мы и позиционируем себя, и понимаем, что мы – банк для работы со средним и малым бизнесом. Это наш основной клиент. Мы, безусловно, рады и никогда не откажемся от крупного клиента. Но, учитывая, что наши возможности по кредитованию ограничены Центральным банком – они не превышают ста шестидесяти миллионов рублей на одного заемщика – мы понимаем, что крупный бизнес обслуживать с такой программой сейчас тяжело. Строительство одного дома вписывается в эту сумму. Если говорить о крупном строительстве, то эта сумма на порядок выше. Мы со своим кредитным портфелем не сможем потянуть такого крупного клиента. Мы всецело сфокусировались на подготовке программ и на работе по поиску и привлечению частных индивидуальных предпринимателей и малого бизнеса с его оборотами и потребностями, интересами.

- Какие бизнесы интересны вашему банку: из сферы услуг, производители?

-Мы стараемся в первую очередь привлекать предпринимателей, ведущих производственный вид деятельности. Их, к сожалению, не так много, как хотелось бы. Очень много различных нюансов, объясняющих, почему таких предпринимателей не так много. Это и высокие риски в производстве, и высокие первоначальные затраты на организацию производства, и необходимые специфические знания и навыки, и проблема с персоналом. Людей, знающих технологию производства, становится все меньше. Молодежь все дальше уходит от рабочих профессий, хотя в последние годы государство активно их пропагандирует. Мелкосерийное производство конкурентоспособно, оно решает многие задачи по опытному производству, продвижению новых продуктов на рынок, подготовке новых продуктов. Это интересно. В данной ситуации те программы развития малого и среднего бизнеса, которые сейчас существуют, в том числе и на областном уровне, не отвечают задачам по развитию производства именно малого бизнеса. Мало обеспечить производство грантами. Надо еще обеспечить его заказами. Продвигать инновационные идеи на базе опытных производств гораздо легче, нежели на базе крупной корпорации. Деньги, потраченные на поддержку малого предпринимательства, на развитие опытного производства, дадут гораздо больше результатов, чем деньги, потраченные на развитие нанотехнологий через компанию «Роснано». Отдача и количество рабочих мест в первом случае гораздо больше.

- Производство в какой сфере вы приветствуете?

- Абсолютно разноплановое. Это и строительство, и автомобилестроение. К нам поступают абсолютно разноплановые предложения.

- В чем главные преимущества региональных банков?

- Гибкость продукта, гибкость подхода к клиенту – это главные конкурентные преимущества региональных банков. Региональный банк интересуется жизнью своего заемщика, своего клиента и готов оказать ему поддержку по любому банковскому направлению. Готов даже консультировать по небанковским, но финансовым продуктам – там, где банк является специалистом. Клиентов можно разделить на две категории. Есть предприниматели, которым нужно консультирование. И для них банк является точкой опоры в развитии бизнеса, точкой контроля в решении финансовых задач. В этой ситуации клиент приходит в региональный банк, который знает условия сотрудничества, понимает финансовые условия, экономическое развитие области. И поэтому может проконсультировать по абсолютно разным вопросам бизнеса. Есть клиенты, которые работают просто по ставке привлечения. Это клиенты федеральных банков. Не всегда региональные банки могут конкурировать по ставкам федеральных банков.

- Как вы считаете, приволжский филиал Ассоциации региональных банков России действует эффективно?

- Моя позиция, возможно, не совсем отвечает тому, что есть на самом деле. Я сам активно не участвую в работе ни Ассоциации российских банков, ни Ассоциации региональных банков России. Так или иначе, серьезного содействия, заинтересованности в помощи региональным банкам со стороны ассоциаций я не вижу. На банковских нижегородских форумах озвучивалась тема о возможности создания банковского совета при губернаторе, администрации города. К сожалению, наш банк до сих пор невхож в эти советы. Или же этих советов просто нет до сих пор. Я существенных изменений с последней нашей встречи не увидел. Заинтересованности области, города в работе над экономическим развитием региональных банков я не вижу. Каждый банк варится в собственном соку, работая с клиентами, интересуясь их нуждами, но при этом не подстраивая ни клиентов, ни свои задачи под областное развитие. Видимо, этот резерв пока невостребован и не нужен. Федеральных денег достаточно.

- Можно ли сказать, что именно банки выпускают на рынок кадры, которые четко понимают, что такое дисциплина, порядок?

-Не для каждого банка это характерно. Не все банки готовят дисциплинированный и профессиональный состав. Это зависит от самого банка, от структуры взаимоотношений, выстроенных в банке, от работы кадровой службы банка. А также от того, насколько необходим жесткий порядок внутри банка. Я бы дисциплину не ставил здесь во главу угла. Средний менеджмент и высшие топы являются профессионалами. Это действительно так, поскольку, работая в банке, приходится разбираться во многих вопросах, в том числе и в клиентских вопросах, и в вопросах по налоговому планированию, по бюджетированию. Эти знания востребованы всегда во многих компаниях с точки зрения финансовой службы. В этом плане банк готовит высококвалифицированных специалистов.

Кассиры и операционисты вращаются больше в банковской сфере и меняются между банками. Банковская бухгалтерия тоже, к сожалению, не подходит для бухгалтерии предприятий. Специалист ценнее вдвойне, если он умеет работать и на предприятии, и в банке. Можно сказать, что банки являются источником кадров, но в первую очередь – в финансово-экономической сфере. Не так много примеров специалистов, которые бы вышли из банковской сферы и пошли работать на предприятие. Трудовая дисциплина характерна не только для банков, но и для любых предприятий. В банке требуется творческий и консультативный подход – в первую очередь по работе с заемщиками. Задавить персонал, чтобы он работал строго по инструкции, сложно. И не всегда будет правильно и востребовано. За каждым сотрудником контроль в банке есть – за выполнением плана и выполнением задач. Но это несколько другое, и это не сковывает инициативы и возможности развития сотрудника.

- Топ-менеджеров с каким профессиональным опытом и какими личностными характеристиками готов взять любой банк?

- Здесь нет единого мнения, потому что у каждого акционера, привлекающего топ-менеджера, свое видение о том, каким должен быть руководитель или заместитель в банке. Кто-то хочет видеть непосредственно исполнителя воли акционеров и только. Кто-то наоборот – человека максимально самостоятельного и способного принимать решения и предлагать их акционерам для утверждения. А кто-то видит только антикризисного менеджера, который работает строго по предписаниям, получаемым от акционеров. Нет такого человека, который бы абсолютно не подходил для того или иного банка.

Любой топ-менеджер должен иметь возможность влияния на принятие решения на уровне ниже. Конечно, знания у менеджера высокого уровня должны быть выше, чем у его подчиненных. Потому что, поднимаясь на очередную ступеньку в карьерном росте, менеджер понимает, что он должен видеть не только тот узкий участок рынка, за который он отвечал на предыдущей ступеньке, но и соседние зоны. Когда человек поднимается до уровня топ-менеджера, безусловно, он уже обладает знаниями не по одному направлению, а, как правило, по нескольким. Более того, он должен понимать общее развитие банка и влияния каждого шага подчиненных ему людей на общее состояние банка. И, соответственно, должен знать, как изменится положение банка от общего развития экономики. Объем знаний, безусловно, большой, но говорить о некой кастовости не могу, потому что этот круг людей всегда обновляется. Существуют варианты, когда люди покидают топ-менеджмент, как правило, уходя организовывать свой бизнес. Чаще всего это бизнес финансовый: например, консультирование бизнес-акционеров.

- Откуда на рынок, как правило, приходят топ-менеджеры? И какие факторы играют самую важную роль в их успешной карьере?

- Роль играет множество факторов: образование, опыт, связи, желание работать. У кого-то сыграли роль связи, у кого-то – образование. Но если смотреть историю развития банковского топ-менеджмента, то профильного образования как раз многим и не хватало в начале 90-х годов. В советский период оно не было востребовано. Многие топы доучивались отдельно, чтобы получить специализированное банковское или финансовое образование. В первую очередь, для карьеры в банковской сфере требуется целеустремленность и огромное желание заниматься достаточно нелегкой и очень ответственной работой. Топ-менеджмент банка – это красиво и легко смотрится со стороны: дорогой деловой костюм, служебная машина с водителем, красивый кабинет. На самом деле всегда нужно понимать, что любой топ-менеджер в условиях последних изменений и банковского, и налогового законодательства несет огромный груз ответственности за персонал, банк, клиентов и тех людей, которые зависят от работы этого банка. И эта ответственность может быть абсолютно разной и очень жесткой.

Любой бизнес, и не только российский, в первую очередь строится на личностных отношениях. Нарабатываются они за счет долгой и плодотворной работы. Невозможно выстроить долгие, доверительные, эффективные личностные отношения, если не работать с клиентом. В отношении межбанковских общений – это тоже совместная работа банка с банком, финансовой компанией. Все связи нарабатываются годами. Они не приходят ниоткуда и не формируются самостоятельно.

- Банки предпочитают приглашать топ-менеджеров со стороны или растить их своими силами?

- Любому банку проще подготовить и вырастить менеджера, способного принимать решения, чем взять его со стороны. Проблема в том, что менеджер, приходящий со стороны в малые и средние банки, привык работать по технологии. И не всегда эта технология применима во всех банках. Многие приходящие с рынка топы избалованы большими заработными платами, что тоже может не соответствовать малым и средним банкам. Поэтому и получается, что нам проще и выгоднее подготовить собственных специалистов.

- В последнее время многие работодатели подыскивают себе кандидатов через социальные сети. Как вам такой подход?

- Я очень аккуратно отношусь к соцсетям. Сам я в них присутствую по минимуму. Это не связано с тем, что я не разбираюсь в этом вопросе. Я считал и считаю, что любая информация, которая попадает в Интернет, неудалима. Нужно быть трижды аккуратным, прежде чем что-то там размещать. А особенно если занимаешь высокую должность. Я не доверяю той информации, что размещена в Интернете, а особенно без ссылки на источник. Как показала практика и жизненный опыт, рассказать можно многое, но в индивидуальной беседе получается, что люди не соответствуют тому, что они написали в соцсетях. Хотя наш кадровый отдел успешно пользуется возможностями работных сайтов, активно использует другие возможности кадровых ресурсов, где кандидаты размещают резюме. Я к соцсетям отношусь как к бульварной прессе.

- Есть ли в банках негласные правила, которые должен соблюдать персонал?

- Да, они есть. Как говорится, в каждой избушке свои погремушки. У каждого из банков есть как свои внутренние прописанные корпоративные кодексы, так и неписаные правила. Но у каждого банка они свои. В банке есть определенный подход к внешнему виду сотрудников, корпоративному стилю одежды. Важно соответствие определенным требованиям, чтобы сотрудник выглядел аккуратно, чисто, и клиенту было приятно с ним общаться. При деловых взаимоотношениях общая практика есть: в первую очередь быть вежливым и заинтересованным в работе с клиентами. Банк обязан выстроить некий внутренний кодекс для того, чтобы клиенту, пришедшему в банк, было комфортно в нем обслуживаться. Под это требование рынка корпоративные требования и выстраиваются. Что касается взаимоотношений, некой иерархии внутри банка, то в любом банке она есть. И может носить более или менее жесткий характер.

Часто сталкивался со следующим неформальным правилом: нельзя прыгать через голову своего непосредственного начальника, чтобы выйти на решение вопроса на уровень выше. В каждом банке это рассматривается по-разному. Например, у нас в банке я категорически настаиваю, чтобы любая негативная информация в первую очередь поднималась до высшего руководства. Это позволяет максимально быстро принимать решения по данной проблеме.

- Как вы считаете, каким образом должна быть сформирована система мотивации топ-менеджеров банков?

- Вопрос зарплаты топ-менеджера всегда решается на уровне акционеров. Они определяют, сколько они готовы платить и на каких условиях. Никто на это решение повлиять кроме самих акционеров не может. Существуют разные способы оплаты. Акционеры принимают для себя решение, а дальше следует договоренность с менеджером, которого они нанимают. По-другому эти вопросы не решаются.

Очень важно, чтобы топ-менеджер был мотивирован на достижение конкретных результатов. Пропорции зарплаты и бонусов могут быть разные. И способы выплаты вознаграждения тоже (поквартальные бонусы, выплаты раз в год, «золотые парашюты»). Абсолютно разные варианты! Мотивация на результат для топ-менеджера всегда должна быть учтена в его системе мотивации. Есть уровень ожиданий и зарплат, который сложился на рынке для топ-менеджмента. Оклад должен быть связан с тем уровнем, который сложился в зависимости от градации банков по рейтинговой шкале. Бонусная часть – это фантазия акционеров, которая может быть здесь не ограничена. Как правило, это некий определенный показатель. Приоритетом для акционеров может быть либо прибыль, либо рост капитализации. Рост банка в рейтингах – это отражение либо того, либо другого.

- Вы согласны с тем, что топы не любят долгосрочные мотивации?

-Это характерно для России, потому что мы еще не привыкли жить длительными периодами. Слишком быстро все меняется. За последние 25 лет все очень быстро изменилось. Прогнозировать на 10–15 лет вперед сложно. Для топ-менеджера банка квартал – тоже очень короткий срок, потому что есть определенная сезонность, в том числе и в развитии банковского дела. Период, по которому можно качественно оценивать работу менеджера банка, это все-таки год. Этот срок позволяет сравнить, какие качественные изменения произошли в банке.

- Как, на ваш взгляд, следует грамотно расставаться с топами, ведь, выходя на рынок, они остаются носителями HR бренда банка?

- Идеальную ситуацию по расставанию с топами сложно спрогнозировать. Расставание с управленцами происходит в двух случаях: либо он не удовлетворяет акционеров, а эта ситуация проговаривается с акционерами заранее: каким образом и в какие сроки будет происходить расставание в том случае, если он не выполнит договоренностей. Правда, иногда такое расставание проходит без каких-либо договоренностей, существовавших ранее. Тогда это не дружелюбное расставание. В данном случае важно обеспечить защиту интересов банка. Топ-менеджер прекрасно понимает, какой информацией он владеет и какую информацию не должен распространять, покидая банк. Что касается дружелюбного расставания, то оно происходит, когда топ-менеджер понимает, что ничего нового банку принести не может, а акционеры понимают, что им нужны свежие силы. Такое тоже возможно по обоюдному согласию. В данной ситуации никаких проблем в принципе возникать не должно.

Также иногда при расставании с топами используются «золотые парашюты» – красивое слово. И многие менеджеры хотели бы их иметь, но в российской действительности это крайне редкое явление. Оно, скорее, характерно для крупных банков, в том числе федеральных. Это то условие, которое прописывается менеджером в момент найма на работу с акционерами. Его очень сложно прописать, уже находясь на рабочем месте, заключив какой-то контракт с акционерами. Сразу возникает вопрос: если топ-менеджер обращается к акционеру за «золотым парашютом», что за этим стоит. Может, неуверенность менеджера или ошибки, которые он уже совершил. Если это условие не было заключено в момент найма на работу, в дальнейшем оно уже тяжело реализуемо.

- Какие игроки банковского сектора вызывают ваше уважение, восхищение, в хорошем смысле слова удивляют, поражают вас?

-Если говорить о моем личном отношении, то топ-менеджеров, которые бы запомнились яркими успехами, назвать достаточно сложно. Их не так много. Я живу по принципу: «Не создавай себе кумира». Мне интересен опыт Олега Тинькова. Этот человек – не банковский менеджер, но, тем не менее, ему удалось создать успешный и крупный банк. Над ним многие подшучивали, когда он заявил, что создаст новый банк и активно его разовьет. Но мы видим, что банк есть, динамично и успешно развивается. «Тинькофф банк» использует все самые современные и доступные технологии. У Тинькова есть четкое понимание того, чего он хочет добиться, и формирование команды для той цели, которую поставил. Заслуга Тинькова в том, что он смог это все соединить вместе, подобрать необходимых людей и технологии, распределить полномочия так, что банк ожил и начал активно развиваться. Как раз на рынке больше отрицательных примеров в этом плане. Много предпринимателей, у которых ничего не получилось из громких заявлений. Но за банком Тинькова интересно наблюдать и читать про него свежую информацию.

Также выделил бы «Русский стандарт» – банк во второй половине 90-х годов занялся абсолютно новым на тот момент продуктом – потребительским кредитованием. И вывел эту услугу на новый современный уровень. Банк по настоящее время до сих пор существует и развивается. Это очень удачный и успешный проект. Как удачного банковского менеджера я бы еще отметил господина Кима. Его проекты реализуемы. Они получили хорошее развитие, были вовремя реализованы, и каждый раз он выходит на следующий новый проект с новым багажом идей. И такой опыт тоже достоин внимания!

- Конкурс на линейные позиции в банки высокий?

-К сожалению, сейчас большинство современной молодежи хочет попасть на госслужбу и в организации, работающие с бюджетом. Это носит очень негативный характер с точки зрения экономического развития страны, потому что работа в бюджетной сфере не заставляет развиваться, искать в себе новые возможности. Она приводит часто к застою и потребительному отношению в получении денежных средств, а не к зарабатыванию. Молодежи интереснее работать в компании монополисте или госкомпании, а не у известного работодателя. Тем более что в России очень много бюджетных компаний. Желание устроиться в известный на рынке бренд не является профилирующим. Основной мотив в принятии решения по трудоустройству – это заработная плата и условия работы. Эти две вещи всегда сопоставляет работник, принимая решение о выборе работодателя. Бывает так, что высокая заработная плата не является компенсацией тех затрат и той работы, которую должен выполнять сотрудник. Такое тоже встречается: люди уходят на меньшую зарплату – лишь бы работа была более спокойной. В целом, хотелось бы сказать, что сейчас редко встречается кандидат, который бы хотел работать и развиваться, у которого горели бы глаза. Многих молодых специалистов привлекают прежде всего деньги. Это отпечаток влияния бюджетных организаций. Расти в бюджетных организациях очень сложно – как профессионально, так и карьерно.

- Завершая нашу беседу, поделитесь планами на будущее: какие задачи вы поставили перед банком на конец 2013 года?

- Мы растем и устойчиво развиваемся. Планы на ближайшее полугодие продиктованы желанием акционеров. Они хотят, чтобы банк развивался на региональном уровне. Сейчас мы готовим все для того, чтобы переехать в новое помещение. Надеемся, что это нам позволит, во-первых, создать более комфортные условия для клиентов. Во-вторых, повысить банковский имидж. На площади Сенной пересекается много дорог – и клиентам это позволяет более оперативно до нас добраться. Плюс, мы планируем сделать более удобное и комфортное помещение для работы с клиентами. Это задача номер один на второе полугодие. Что касается динамики роста банка, то мы по-прежнему соревнуемся за четвертое–пятое место с банком «Ассоциация». Мы сокращаем свое отставание от ведущей тройки банков с тем, чтобы вступить с ними в более конкурентное общение. Наращивание идет за счет более плотной работы с клиентами. При валюте баланса 7 млрд. рублей и валюте баланса 17 млрд. для десяти процентов прироста можно решать разные задачи. Догонять проще, чем поддерживать ситуацию, когда уже имеешь большие цифры.

Больших задач мы не ставим, но, тем не менее, задачи, которые поставили перед нами акционеры – сформировать прибыль не менее чем 60 млн. рублей – мы решим. Это будет удвоение прибыли. Пока нам удается каждый год удваивать прибыль банка. Это позволяет и выплачивать дивиденды акционерам, и больше денег тратить на развитие банка. Мы планируем выйти на валюту баланса 8 млрд. рублей. Может, удастся и больше. Это касается и роста кредитного портфеля, и роста остатка на расчетных счетах наших клиентов. Сейчас наш комиссионный доход составляет порядка двадцати процентов от общих доходов банка. Мы постараемся не только сохранить долю комиссионного дохода общих доходов банка, но и увеличить ее, в том числе за счет более качественного обслуживания клиентов и предоставления дополнительных услуг. Одним словом, наша основная цель – увеличение эффективности работы банка при сохранении темпов роста.

Нижний Новгород.  Марина Сипатова, Bankir.Ru

Россия. ПФО > Финансы, банки > bankir.ru, 23 августа 2013 > № 887009 Алексей Шаронов

Виктор Сусойкин: «Нам удалось вовремя уловить тенденцию к автоматизации банками своих процессов управления бизнесом и предложить рынку новые эффективные решения».

Сейчас трудно найти банк, который не уделял бы внимания автоматизации своих бизнес-процессов, не стремился бы к повышению качества управления данными, к облегчению процесса формирования своей отчетности. Участники рынка понимают, что все вышеперечисленное – необходимые составляющие развития бизнеса в условиях острой конкурентной борьбы. О том, как компания РДТЕХ помогает банкам решать данные проблемы, как развивалось сотрудничество между РДТЕХ и кредитными организациями на протяжении более чем 20 лет, рассказал в интервью НБЖ директор по консалтингу Центра финансовых решений РДТЕХ Виктор СУСОЙКИН.- Виктор, расскажите, пожалуйста, о создании РДТЕХ и о наиболее значимых, с вашей точки зрения, событиях в жизни компании.

- Компания РДТЕХ была основана группой молодых ученых Института физики высоких энергий в городе Протвино в 1992 году. Она изначально создавалась как партнер корпорации Oracle, первыми ее заказчиками были не банки, а государственные структуры, заинтересованные в автоматизации своих процессов. Хотел бы отметить, что одним из первых наших заказчиков был Центральный банк Российской Федерации – государственное управление ЦБ по Тульской области.

Именно для него мы разработали и реализовали первый наш проект в банковской сфере. Затем уже среди наших заказчиков и постоянных партнеров стали появляться коммерческие финансово-кредитные организации.

- Наверное, пожелания ваших первых заказчиков из числа банков сильно отличались от пожеланий ваших нынешних заказчиков. В каких услугах и решениях банки были заинтересованы тогда?

- Поначалу пожелания заказчиков из банковского сектора носили, если так можно выразиться, чисто технологический характер. Например, ГУ ЦБ по Тульской области работало на системе RABIS. Перед нами была поставлена задача перенести эту систему с программных средств, на которых она была построена, на более современные и эффективные программные продукты Oracle. При этом изначально вопрос об изменении функционала системы не ставился, но по мере осуществления переноса у заказчика стали возникать дополнительные пожелания, касающиеся уже расширения функционала. Параллельно рос спрос со стороны банков на услуги, связанные с оптимизацией производительности баз данных, и, отвечая на этот рост, мы создали в РДТЕХ направление технического консалтинга и поддержки. Впоследствии именно это направление стало одним из самых развитых и успешных в структуре бизнеса компании.

- Вы подчеркиваете, что первые проекты, которые заказывали банки, носили чисто технологический характер. Поясните, пожалуйста, что это означало на практике?

- Я имею в виду, что мы тогда не внедряли функционал, полезный для бизнес-подразделений банков: автоматизированные банковские системы, системы по управлению отчетностью и т.д.

Однако не стоит думать, что реализовывать технологические проекты, предусматривающие миграцию данных с одной платформы на другую, было легким занятием. В первые годы существования нашей банковской системы было мало специалистов, способных приехать в банк и быстро обеспечить такую миграцию, особенно если учесть, что часто переносить данные приходилось с самописных платформ, а это исключало возможность создания неких стандартных решений.

- Назовите, пожалуйста, коммерческие банки, которые стали вашими первыми заказчиками и с которыми вы реализовывали уже не локальные, а серьезные системные проекты.

- Заказы на подобные проекты стали появляться преимущественно после кризиса 1998 года. Тогда у нашей компании стали завязываться хорошие долгосрочные отношения с Банком Москвы и РОСБАНКом – финансово-кредитными организациями, которые занимали тогда и занимают сейчас топовые позиции в различных рейтингах и активно развивают розницу. Банк Москвы тоже сначала формулировал чисто технологические запросы, он был заинтересован в оптимизации производительности баз данных, в настройке резервирования данных и т.д. А позднее пошли иные заказы, предусматривающие расширение функционала.

По опыту своего сотрудничества с Банком Москвы и РОСБАНКом мы выделили для себя три возможных направления деятельности нашего Центра финансовых решений. Первое направление – решение чисто технологических задач, второе - внедрение АБС, третье - банковская аналитика. Если по первому направлению мы к началу 2000-х годов уже накопили достаточный опыт, то со вторым и третьим дело обстояло сложнее. Мы сознательно отказались от развития второго направления, поскольку данная ниша на рынке была занята и поделена между несколькими крупными игроками. А вот третье направление было практически неосвоенным: не было промышленных решений по автоматизации аналитики и банковской отчетности, которые можно было бы предложить финансово-кредитным организациям. Мы решили, что РДТЕХ вполне может заполнить этот пробел с помощью своих решений.

- И в каких банках были реализованы первые подобные проекты?

- В Банке Москвы и РОСБАНКе. Если говорить о РОСБАНКе, то здесь внутренним заказчиком был департамент кредитных операций, и мы делали для него аналитику по кредитным рискам, отчетность по кредитному портфелю. При этом, конечно, мы использовали уже другие программные средства Oracle - не те, на которых мы осуществляли наш проект в ГУ ЦБ по Тульской области. И это естественно: банковский рынок рос, его потребности усложнялись, Oracle совершенствовала свою линейку продуктов с учетом новых пожеланий заказчиков из финансового сектора. Задачу РДТЕХ мы видели и продолжаем видеть в том, чтобы «подгонять» продукты Oracle под запросы и специфику конкретного заказчика.

- Вы сказали, что заказчиком проекта в РОСБАНКе был департамент кредитных операций. С Банком Москвы та же история?

- Нет, в Банке Москвы внутренним заказчиком выступал финансовый департамент, и задачи там были связаны с расчетом финансовых результатов по подразделениям, бизнес-линиям, клиентам и т.д. Это был очень масштабный проект, и для его реализации, как и для реализации проекта в РОСБАНКе, от нас требовались не только технологические знания, но и достаточно глубокое понимание процессов банковской отрасли.

Признаюсь, разобраться во всех этих вопросах сначала было нелегко, но зато мы получили очень ценный опыт, который смогли использовать при реализации масштабных проектов по строительству хранилищ данных.

- Честно говоря, удивительно слышать, что первые проекты по автоматизации банковской аналитики и отчетности появились уже в начале 2000-х годов. Ведь есть расхожее убеждение о том, что тогда банки еще не интересовались столь серьезными вещами. А как обстоит дело сейчас, насколько высок спрос на подобные услуги со стороны нашего банковского сектора?

- Соглашусь с тем, что тогда лишь немногие кредитные организации задумывались над решением подобных проблем. В начале 2000-х годов я принял участие в одном из крупных ИТ-мероприятий, практически все выступления и все обсуждения были посвящены автоматизации операционной деятельности - внедрениям АБС. При этом вопросы автоматизации банковской аналитики и отчетности вообще не поднимались. С одной стороны, это огорчало нас, а с другой - указывало на то, что надо выходить в этот сегмент со своими решениями, чтобы к моменту появления спроса мы были готовы предложить рынку свои программные продукты и услуги. Жизнь показала, что мы были правы. Спрос на подобные решения возник в середине 2000-х годов, и с тех пор он только возрастает.

- Есть мнение, что этот спрос «подхлестнул» кризис 2008-2009 годов.

- Я не считаю, что есть прямая связь между финансовым кризисом, произошедшим пять лет назад, и ростом спроса на решения по автоматизации аналитики и отчетности. Скорее, движущей силой в данном случае является объективный рост рынка в целом и банков в частности. Понятно, что банки, в первую очередь, стремятся автоматизировать процессы, связанные с обслуживанием клиентов, сделать так, чтобы это обслуживание осуществлялось максимально быстро и комфортно для потребителей услуг. Когда эта задача более-менее решена, банки начинают задумываться над автоматизацией процессов управления бизнесом, тех процессов, без которых невозможно дальнейшее развитие финансово-кредитной организации.

- То есть вам удалось вовремя уловить тенденцию, которая в начале - середине 2000-х годов только начинала формироваться?

- Да, и мы считаем это одним из конкурентных преимуществ РДТЕХ. При этом должен отметить следующее: очень хорошо, что периоду автоматизации аналитики и отчетности предшествовал период автоматизации операционной деятельности банков. В банковских системах стало меньше «разношерстности», это облегчает разработку стандартных решений для миграции данных на новые платформы и решений для последующей обработки информации. Соответственно, серьезно сокращаются сроки реализации наших проектов при сохранении качества решений.

- И каков сейчас средний срок реали­зации подобных проектов?

- Конечно, срок зависит от многих факторов: масштабов банка, состояния его учетных систем, от того, какие новые пожелания возникают у заказчика в ходе реализации проекта. Тем не менее могу назвать такие цифры: когда мы в середине 2000-х годов строили хранилище данных для Сургутнефтегазбанка, срок реализации проекта составлял 2-2,5 года, сейчас аналогичные проекты занимают порядка года - от момента, когда мы приступаем к обследованию систем, которые банк использует, и до момента, когда кредитная организация получает возможность полностью использовать новый функционал. Мы стремимся к тому, чтобы сократить этот срок до 6-8 месяцев. Это позволит снизить стоимость внедрений для заказчика, что немаловажно в условиях, когда все чаще заказчиками подобных проектов выступают банки, занимающие 50-100 позиции в различных рейтингах. Они не могут позволить себе финансировать «долгоиграющие» проекты, но в то же время они очень заинтересованы в автоматизации своих бизнес-процессов, поскольку понимают: без этой автоматизации они начнут проигрывать в конкурентной борьбе.

Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 23 августа 2013 > № 887008 Виктор Сусойкин

Современный банк все больше становится ИТ-компанией. О последних инновациях, перспективах NFC, уникальных маркетинговых возможностях Интернета, стартапах в финансовой отрасли и системе навигации по-настоящему ценных идей в своем интервью Bankir.Ru рассказал генеральный директор издательского дома «Регламент-Медиа» Антон Арнаутов.

- Антон, одним из направлений вашей деятельности является анализ инноваций в банковском бизнесе. Хотелось бы поговорить именно об этом. По вашим оценкам, по каким путям пойдет развитие мирового и отечественного банкинга?- Хочу внести ясность: одним из направлений моей деятельности является не анализ, а обзор инновационных достижений в банковском бизнесе. Я вовсе не претендую на роль аналитика, а лишь пытаюсь следить за тем, что происходит, быть watchdog – внимательно наблюдать за тем, что происходит, и, скорее, слушать других аналитиков, которые разбираются в ситуации на структурном уровне. Но в силу того, что читать приходится достаточно много, встречаться и разговаривать как с практикующими банкирами, так и с ИТ-компаниями, в том числе и со стартапами в этой области тоже, мне очевидны определенные тренды.

Главная тенденция наших дней заключается в том, что все человечество, не осознавая того, проваливается все глубже в цифровую или, лучше сказать, глобальную информационную реальность. Все вокруг нас превращается в той или иной степени в информацию. Деньги все меньше являются чем-то материальным: они становятся, скорее, информационными «единицами и нулями». Соответственно, способы работы с ними, способы потребления, оплаты товаров и услуг этими «новыми деньгами» коренным образом меняются именно в связи с глобальной трансформацией.

Банки перестают быть «местом» – каким-то отделением или группой офисов. На самом деле кредитные организации уже давно перестали быть только конкретной географической точкой, адресом и т.д. Сегодня банк превращается в систему, которая с большей или меньшей степенью надежности и эффективности распределяет информационные потоки.

- Вы сейчас говорите о тенденции в мировом или отечественном банкинге?

- Отечественный банкинг связан с мировыми процессами в этой области. Естественно, можно отметить и такие банальные вещи, которые все понимают. Скажем, что наступает эра мобильности, что мобильные устройства – смартфоны и т.д. – вытесняют лэптопы и тяжелые компьютеры. Цифровые потоки начинают проходить не сквозь то, что стоит у вас на столе, а сквозь то, что лежит в кармане. И хотя наличие того или иного типа устройств – это относительные изменения, главная суть в том, что мы все погружаемся в цифровую реальность.

- Конкретизируйте, пожалуйста. Скажем, каковы перспективы NFC в России, по вашим оценкам?

- Мне кажется, как бы ни хоронили заранее NFC в нашей стране, это абсолютно закономерный этап развития технологий, хотя понятно, что большие карточные системы без боя не сдадутся. В складывающейся ситуации NFC – это последний рубеж обороны. Однако практически каждый день появляются новости об очередном проекте, в котором карточные системы вытесняются из схемы платежей. Игроки рынка будут стремиться обходиться без карточных систем.

В общем плане технология NFC – это очень удобная штука для пользователя, способная стать временным спасением для больших карточных систем с их разветвленной инфраструктурой. Лично я придерживаюсь мнения, что на какое-то время NFC станет популярной технологией на рынке. Не то, чтобы я верил, что этот сервис останется навсегда, но он, безусловно, станет закономерным этапом развития каналов обслуживания клиентов. Хотя, возможно, технология NFC быстро пройдет свой пик популярности. Параллельно с NFC начнут развиваться какие-то другие системы, которые постепенно будут вытеснять этот сервис с рынка.

- Одним из направлений вашей деятельности является изучение инновационных маркетинговых стратегий. На недавней конференции FinInternet-2013 шла речь о том, как следует банкам продвигать свои услуги на финансовых порталах, стоит ли обращаться к возможностям соцсетей или большую часть бюджета следует тратить на традиционную рекламу? Расскажите, пожалуйста, что необходимо современному банку для того, чтобы быть на шаг впереди своих конкурентов? Как продвигать свои услуги? Какие маркетинговые модели использовать?

- Знаете, я считаю, что самое главное и самое сложное, что предстоит банкам – это перестать быть банками в каком-то смысле. Кредитным организациям потребуется преодолеть свою банковскую ментальность и осознать, что у них больше нет «защитной грамоты», которая весит в рамочке на стене, называется лицензией и подтверждает их право оставаться такими, какие они есть. Если они будут излишне консервативными, работать по ограниченным часам, с высокомерным видом встречать клиентов, вводить кучу дополнительных ограничений и создавать неудобства при работе с ними, то они проиграют в этой конкурентной борьбе другим финансовым сервисам.

Я, безусловно, хотя бы в силу возраста, достаточно старомоден и понимаю, что банк должен сохранять определенную инерцию консервативности. Кредитные организации несут большую ответственность за наше благосостояние, ведь мы доверили им свои деньги. Но нужно учитывать, что в других сферах деятельности, таких, скажем, как телекоммуникация, шоу-бизнес, travel, гостиничный бизнес, произошли уже настолько драматические изменения, что банки выглядят неким анахронизмом.

Кредитным организациям для своего эффективного маркетинга на рынке нужно просто дать ответ на вопрос о том, как следует предоставлять банковские услуги клиентам, которые привыкли пользоваться сервисами телекоммуникационных компаний, travel-агентств, современных систем бронирования и т.д. Дело в том, что сегодня клиенты не сравнивают банки друг с другом. Они сравнивают удобство или неудобство пользования банковским сервисом со своим потребительским опытом в целом.

Сегодня потребители привыкли к тому, что у них все происходит быстро и легко. Сейчас клиент исходит из того, насколько ему неприятно взаимодействовать со своим банком по сравнению с современным отелем или телекоммуникационной компанией. И при этом сравнении я не думаю, что кредитная организация будет выглядеть идеальной. В результате, для того чтобы быть эффективными на рынке, банки вынуждены будут отказаться от своей башни из слоновой кости и начать очень активно конвергировать, как-то «вбирать в себя» людей из других областей. Им придется пропитываться их ментальностью и искать новые способы продвижения, не просто переманивая клиентов от своих коллег-конкурентов, а привлекать их из совсем других, смежных или, наоборот, далеких отраслей человеческой деятельности.

Маркетинг сегодня уходит в цифровую реальность. Уже сегодня у некоторых банков до 50% привлечения новых клиентов происходит в Интернете. Поймите меня правильно, я безумно люблю отделения. И доказательством этого является то, что наша компания организовывает специализированную конференцию, посвященную современным возможностям отделений банка. Опять же, могу сослаться на свой возраст и консерватизм. Мне хочется, чтобы современные отделения банка были таким теплым, уютным и замечательным местом, где клиенту рады.

- По примеру Лето-банка или банка «Связной»?

- Да можно быть и более прагматичными. Хотя бы по примеру отделений Альфа-банка. Лето-банк пытается осуществить описанную мной концепцию. Но пока это только обещание. Когда менеджмент этой кредитной организации выполнит все свои обещания, будет замечательно. Кроме того, не нужно забывать о том, что Лето-банк сегодня – это монопродуктовая организация. Вот когда они будут осуществлять множество банковских операций, и любой клиент будет приходить к ним в отделение за целым набором услуг, и ему будут также рады, вот тогда можно будет сказать, что проект удался. В общем, я повторюсь, что очень люблю отделения и не хочу, чтобы они все «умирали», но понятно, что борьба за клиента переходит в digital-каналы, в цифровую реальность, потому что жизнь такой становится.

- А не кажется ли вам, что в этой борьбе банки могут проиграть хотя бы тем же платежным системам, электронным кошелькам, digital-коммерции, а то и, возможно, идущим с другой стороны микрофинансовым организациям, которые гордятся своей гибкостью и результативностью?

- Нет, не кажется. Конечно, подобные опасения на рынке были, да и остаются до последнего времени: эти темы постоянно обсуждают на конференциях и в профессиональных кругах. Однако нужно учитывать, что по своей сути банковский бизнес очень сложный, включающий в себя миллион нюансов. Накопленные банками умения далеко не тривиальны, и их нелегко повторить. Когда телекоммуникационные компании, google или кто-то еще подходит к банковским сервисам, мы видим, что даже с их возможностями это не очень-то получается.

Когда в эту же область приходят невероятно смелые стартапы и говорят что-то наподобие «сейчас мы всех победим», то и у них не получается. В результате мы слышим много амбициозных обещаний, ведутся умные разговоры, проводятся красивые конференции, издаются книги, думаю, скоро уже книга «Банк 5.0» выйдет, но по факту в конечном счете побеждают большие «злые» банки, которые не ленятся меняться. Именно эти кредитные организации умудряются оставаться конкурентоспособными. На рынке много примеров крупных банков – ING, La Caixa, Barclays. BBVA и другие – они прекрасно интегрируют в себя новые технологии и успешно противостоят конкуренции. В итоге вывод только один: для успешного продвижения на рынке сегодня необходимо все время заставлять себя меняться изнутри и быть открытым к трансформациям окружающей среды.

- Как с этой позиции вы оцениваете изменения, которые происходят в Сбербанке?

- Сбербанк – это больше, чем банк.

- Государство в государстве?

- Действительно. Я с большим сочувствием и с симпатией, скажем так, отношусь к тому, что пытаются делать в этом госгиганте. Я понимаю, что прилагаются неимоверные усилия. Ради достижения поставленных целей большая часть команды в Сбербанке, по-моему, не спит ночами и работает по выходным и праздникам. И я вижу, как при этом мало у них получается относительно того, чего бы они хотели видеть.

Однако как клиент Сбербанка я был бы неправ, если бы не отметил, как на самом деле заметно изменился этот гигант кредитного рынка. Он очень сильно модернизировался! Я не считаю, что Сбербанк должен оставаться таким огромным государством, но это другой вопрос и уже не ко мне и не к инновациям. И кстати, нужно отметить, что Сбербанк вполне способен выжить и противостоять новым вызовам.

- Что такое стартап для финансовой индустрии сегодня? На конференции 9 апреля вы привели такую статистику. По итогам 2012 года в России насчитывается 956 банков, 150 венчурных фондов и только 33 стартапа для финансовой индустрии. Откуда у вас такие цифры? Как вы оцениваете стартап (потому что «что такое стартап» в нашей стране каждый понимает по-своему)? Где сегодня, по вашему мнению, могут появиться успешные стартапы?

- Прежде всего, хочу заметить, что я не являюсь ученым-естествоиспытателем, который должен давать правильные определения. У меня сформировалось общее, скорее, даже внутреннее понимание, что стартапом мы считаем проект, где новая и молодая команда, вынашивает прорывную идею, которая не повторяет уже существующие способы ведения бизнеса, а является достаточно уникальной.

- Уже упомянутый Лето-банк вы бы отнесли к такому типу проектов?

- Лето-банк сложно назвать именно стартапом. Скорее, Лето – это инновационный проект внутри финансовой группы, а это разные вещи. Стартап – это, прежде всего, команда, которая делает что-то на свой страх и риск. В подобных проектах создаются новые сервисы, продукты, предлагаются принципиально новые каналы использования уже известных услуг, либо продвигают что-то уникальное именно для нашего рынка, хотя понятно, что они могли подсмотреть это на Западе и захотеть воспроизвести с новой «начинкой», но и это тоже нужно суметь сделать.

Вы спрашивали, как мы посчитали стартапы для финансовой индустрии. Отвечаю: простым эмпирическим путем, когда созывали свой первый Finnext – это смотр стартапов для финансовой индустрии. Первоначально мы придерживались идеи, что программа мероприятия должна состоять целиком из «питчей» стартапов. Нужно было устроить около 60 «питчей», да еще и предварительно отобрать из 120 вариантов эти самые 60 счастливчиков. Однако когда мы вплотную занялись организацией, то я понял, что подобный план – это совершенно нереальная история, потому что проектов просто физически мало.

Прошу учесть, что занялись мы этим вопросом еще в 2012 году. Разумеется, время летит быстро, но, в общем, могу сказать, что в нашей стране сегодня всего около 3–4 десятков команд, которые целенаправленно работают над идеями, применимыми в финансовой индустрии. Ситуация в наше время очень быстро меняется, в том числе и потому, что банковский менеджмент начал осознавать, что возникает brave new world – «дивный новый мир» цифровых технологий, инновационных денежных сервисов. Здесь можно существенно выиграть, если правильно осуществить инвестиции, и интерес со стороны банков данная отрасль уже ощущает. Стартапы, вот эти смелые команды, начали получать «подпитку» и стали развиваться на деньги банковских топ-менеджеров, и я думаю, что уже осенью мы увидим одновременный дебют на рынке нескольких подобных проектов.

- Можете привести какие-нибудь примеры?

- Обратите внимание, как в России косяком пошли стартапы с мобильными картридерами. Их однозначно больше десятка, но кто-то говорит, что их уже 30 на всю страну. Думаю, что следом легкие банки «полетят». Кстати, Инстабанк уже запущен, Rocketbank уже «летит в космос». В общем, интересных проектов появляется все больше. Другой вопрос, кто из этих легких банков выживет, кто найдет свою уникальную рыночную модель? Между прочим, ряд инноваций возможен и в области микрофинансирования. Думаю, в этой сфере усилится цифровой канал, появится множество новых проектов. Инновации коснутся и скоринга – здесь новая модель анализа данных о клиенте или заемщике тесно связана с развитием систем анализа большого количества неструктурированной информации – технологии Big Data.

- Вы имеете в виду развитие технологий, касающееся анализа пользователей соцсетей?

- В том числе, но область применения таких технологий намного шире. В фокусе интереса разработчиков сегодня находится анализ так называемых «слабых сигналов». Разбору и проверке подвергаются уже не просто предъявленные клиентом документы, а 150, 300, а то и 500 разных «слабых сигналов». Скажем, таких, как есть ли у человека телефон, и какой он, с кем он дружит, есть ли на его фотографиях бутылки, сколько девушек у него во «френдах» и т.д. Каждый из выбранных критериев сам по себе недостоверен и недостаточен для выводов, однако проанализированные все вместе 500 «слабых сигналов» описывают уже вполне статистически достоверную картину.

Много новых технологий будет развиваться в области информационной безопасности. Это очень социально значимая область, и тревога здесь нарастает под воздействием того, как понятия безопасности размываются.

- На уже упомянутой конференции 9 апреля вы сказали, что «только жесточайший кризис заставил банки двигаться в сторону стартапов».

- Это сказал не я, а Пекка Вильякайнен – советник президента фонда Сколково по работе со стартапами. Если мы обратимся к истории возникновения интернет-банкинга в мире, то увидим, что одной из первых стран, где он появился, была Финляндия. Пекка Вильякайнен в своем интервью на FutureBanking рассказывал о том, как он создавал первую в мире оболочку для интернет-банка. Он программист и с высоты своего опыта работы как раз и констатировал, что если бы в банках Финляндии в тот момент все было хорошо, то никуда бы они не двинулись. Только жесточайший кризис тогда заставил кредитные организации обратиться к новым технологиям. И это правда.

- Получается, что социальный дарвинизм по-прежнему является объясняющим принципом развития бизнеса? Мы ищем новые пути развития не потому, что все хорошо, мы процветаем, у нас есть силы двигаться, искать, а потому что как раз все плохо, и нужно срочно что-то придумывать?

- Какие-то люди ищут новое непрерывно, но другое дело, что поддержку они получают только когда общество или компания воспринимает серьезную угрозу. Сказал же лауреат Нобелевской премии Андрей Гейм не так давно, что у нас полная стагнация в фундаментальной науке, и если только астероид нам будет угрожать, тогда человечество встрепенется и как-то, наконец, эту самую фундаментальную науку разовьет. Можно подобную аналогию проводить и в области банковского бизнеса. Сейчас кредитные организации напуганы, поэтому они приходят на стартаповские форумы, изучают предложения, отслеживают инновационные идеи телекоммуникационных компаний. Ситуация на рынке заставляет их двигаться.

- На банковском саммите ЦФТ в Вильнюсе вы были модератором одной из сессий второго дня мероприятия, где в ряду других экспертов выступал и директор по стратегии компании Spigit Джеймс Гарднер. В своем докладе он рассказал о судьбе инноваций в современных организациях. По его данным, они редко живут дольше полутора лет и чаще всего закрываются по причине отсутствия финансовой отдачи. Вы с подобными выводами согласны? Оценивая судьбу стартапов и инновации уже несколько лет, вы ведете анализ их судьбы, в том числе и в российской действительности?

- Здесь я снова хочу уточнить один момент: дело в том, что это с банками я работаю уже долгое время, а вот инновациями занимаюсь как раз недавно. Правда, инновации в России и появились-то всего несколько лет назад. Любое обобщение, как вы знаете, лишено точности конкретных случаев, однако кое-какие выводы по поводу нашей страны сделать вполне возможно. Следует сказать, что наша беда, как и наши дополнительные возможности, связаны с тем, что в российских банках многое зависит от волюнтаристического фактора. Если западные банки – это огромные бюрократические машины, которые живут по жестким регламентам, выработанным в течение десятков, а то и сотен лет, то в русских банках до сих пор очень многое зависит от воли владельца бизнеса, либо первого лица в этом банке. Шанс появляется тогда, когда первое лицо сам искренне убежден в необходимости инноваций. Заинтересованные команды новаторов именно у таких банкиров получают возможность реализоваться, и вот тогда подобные проекты могут продолжаться более полутора лет, о которых говорил иностранный эксперт на саммите ЦФТ. Это не связанно с окупаемостью проектов на первом этапе – это связано с верой в их будущую рентабельность руководства конкурентной кредитной организации.

Джеймс Гарднер на уровне экономики был абсолютно прав: наши инновации также не дают быстрого результата и встречают сопротивление middle – менеджмента, которому комфортнее работать в условиях уже настроенных бизнес-процессов. Кроме того, новые проекты точно также отторгаются ИТ-службами кредитных организаций, поскольку для них инновации подобны досадной помехе в отлаженной работе. Но в ситуации, когда большую роль играет воля ключевых топ-менеджеров, искренне приверженных инновациям, появляется шанс.

В настоящий момент говорить о выживаемости инноваций в России сложно: четкую статистику по данному вопросу никто не ведет, сама эта технологическая область очень молодая, но вот года через три, я думаю, появится уже четкая картина.

Наши банки сейчас пытаются найти форму, при которой заниматься инновационным развитием было наиболее эффективно. Кто-то создает внутри кредитных организаций инновационные департаменты, потом распускает их, или создает инновационные подразделения внутри розничных блоков, потом распускает и их. Или банк создает специальный венчурный фонд, где с этими инновациями уже работают вне кредитной организации.

В общем, идет постоянный поиск идеальной формы сосуществования. Однако серьезная проблема, главный вызов здесь заключается даже не в этом постоянном поиске формы, а в том, о чем я говорил в самом начале – банкам нужно измениться внутренне. Когда же происходит открытое «столкновение культур» – инновационной и банковской – при отсутствии правильной формы, то, конечно, наблюдается очень большое напряжение.

- Скажите, а российская инновационная практика, по вашим наблюдениям, полностью заимствуется из-за рубежа, или вам известны какие-то отечественные проекты, которые можно назвать достижением именно нашей страны. Интересен ли вам, в принципе, опыт российских новаторов? Посещаете ли вы специализированные венчурные выставки, форумы талантливой молодежи и т.д., где и продвигают новые идеи?

- Здесь нужно вести речь не только об инновациях или стартапах, поскольку они составляют интересную, но достаточно узкую тему. А вот более серьезная и широкая сфера – это инновационные изменения банкинга. И вот в этой области, я считают, Россия имеет очень хорошие позиции. К примеру, когда был создан мобильный банк Альфа-банка, то он являлся одним из самых технологически передовых в мире. Он и до сих пор остается одним из лучших. Полагаю, что то, что делает «Банк24.ру», работая со своей очень специфической клиентурой микропредпринимателей – это уникальный опыт, который могли бы изучать в мире. Я считаю, что если у Лето-банка получится кейс с дружелюбными отделениями, то о нем будут говорить так же, как о знаменитом Umpqua bank с его кофе для клиентов в клубных офисах.

Хочу подчеркнуть, что в России нет проблем с талантами. И не всегда уникальные проекты должны носить вывеску «стартап» или «инновация», но есть и много других интересных и важных направлений. В России также очень много всего создается. Просто пока еще мало проектов получило финансовую «подпитку», поэтому о результатах говорить рано. К примеру, есть замечательный проект «Юником24», автором которого является Юрий Кудряков. Суть проекта в создании экосистемы, причем, на мой взгляд, автор точно ни у кого «не списывал», а сам все придумал.

Полагают, что и в области скоринга мы тоже не будем подсматривать, что происходит на Западе. У нас сильные математики и много отличных специалистов с прекрасным техническим образованием. Вполне возможно, что мы сами их будем учить. Конечно, что касается сервиса, интерфейса, дизайна – вот здесь, наверное, проблемы все же будут, и уже российским специалистам следует учиться у западных экспертов.

- По вашему мнению, будет ли банк будущего лишен недостатков банка современного? Станет ли меньше мошенничества? Сможет ли он победить жажду наживы со стороны того же менеджмента, желание залезть в кошелек клиентов? Изменят ли новые технологии отношения и представления людей о деньгах и состояниях, а может быть, и отношения даже между людьми?

- Нужно понимать, что далеко не банкинг является определяющим в отношениях между людьми. Наоборот, изменения в банкинге являются отражением того, что изменяется в окружающем мире. Как я уже говорил, происходит цифровая революция: все вокруг нас превращается в информацию. Даже предметы потребления все больше носят информационный характер. Банк будущего не столько будет лишен недостатков банка настоящего, сколько будет иметь свои. Очевидные для нас недостатки банка настоящего будут решены: справятся, в конце концов, с очередями, операции будут проходить практически мгновенно, обслуживание клиентов станет максимально удобным для них.

Однако если говорить об угрозах мошенничества, как внутренних (со стороны нечистоплотного менеджмента), так и внешних (со стороны киберпреступников), то эти угрозы сохранятся, поскольку это непрерывная война. Уже в современном банке безопасность потребителей во многом в зоне их ответственности: от осторожного поведения клиента зависит то, насколько он защищен. В банке будущего у клиентов будет больше свободы, но и личная ответственность за обращение со своими счетами также во многом увеличится. Отчасти ошибки пользователей связаны с их недостаточным опытом цифровой жизни, но со временем этот недостаток исчезнет, поскольку такой опыт будет у каждого. А вот от неосмотрительного поведения самого пользователя никакие современные технологии его до конца защитить не смогут, поэтому и важность личной ответственности всегда будет актуальной.

- Изменят ли новые технологии представление о деньгах и состояниях?

- Здесь вспоминается старый философский вопрос о том, что было раньше – курица или яйцо? Но я хочу подчеркнуть, что в наши дни не просто технологии изменяются. Идет глобальная эволюция: изменяется реальность.

- Экономических отношений?

- И экономических отношений, и отношений с окружающими, и культура потребления трансформируется, и система продажи даже своего труда и т.д. Все изменяется, превращаясь в информационные потоки. В чем их отличие? Они легче перемещаются: в мире становится все меньше каких-то преград и барьеров. И это, с одной стороны, хорошо, а с другой – может нести за собой и какие-то ужасные, катастрофические последствия. Деньги становится все легче потратить «не на то, что нужно», а то и запросто потерять. Однако важно научиться справляться с отрицательными явлениями: необходимо научиться жить в цифровой реальности, потому что она существенно меняет жизнь людей к лучшему. Да и человек сам должен развиваться.

- На уже упомянутом саммите в Вильнюсе выступал Бретт Кинг, автор книги «Банк 3.0». Вообще, об инновациях сегодня пишут много интересного. Какие книги, по вашему мнению, реально отражают тенденции рынка, а не являются плодом иногда больной фантазии автора? Можете перечислить авторов, которые мыслят по-рыночному, рационально, но все же прекрасно улавливают основные тренды современности?

- Если говорить о финансовых услугах, то пока мне не посчастливилось прочитать какие-то по-настоящему ценные книги. Бретт Кинг хорош тем, что вне зависимости от того, согласны ли вы с его выводами или нет, он упорядочил определенный набор понятий. Он создал язык для описания новой реальности в финансовых сервисах, и этим понятийным набором сейчас начинают все пользоваться.

В связи с глобальным ускорением информационных потоков, инновационная мысль сегодня работает не в книгах, а в блогах, статьях, на конференциях, опять же. Реальность трансформируется так быстро, что человечество не успевает собирать группы инновационных идей в книги. Поэтому мой совет здесь выглядит необычно: читайте сайты, такие как Bank Innovation и BAI Banking Strategies, профильные блоги, скажем, Visible Banking или BankNXT и другие. Именно здесь бьется пульс последних достижений, вокруг этих ресурсов собираются продвинутые люди из различных отраслей и т.д. Однако нужно сохранять и долю скептицизма, поскольку каждый из этих «продвинутых людей» может ошибаться.

Здесь важно другое. Сегодня развитие инноваций – это коллективный процесс. И это очень сильно отличает его даже от прошлых десятилетий, когда один какой-то именитый футуролог или экономист создавал свои глобальные труды. Сегодня, если вы знакомы с современной теорией информации, работает «коллективный редактор» – много разных людей в конечном итоге создают то, что мы читаем, изучаем и т.д.

- В заключение хотелось бы, чтобы вы подвели итог. Инновация для банков сегодня – это дань моде или насущная необходимость? «Изменись или умри», или перед банками варианты и более мягких путей существуют?

- На самом деле никакой дилеммы нет. Как можно не меняться? В этом процессе задействованы все, и происходит он естественным путем: танцуют все! И если банковская индустрия займет слишком выжидательные позиции, тогда другие отрасли – те же телекоммуникации или большие интернет-компании – начнут «выжимать» их по очереди из всё большего числа сервисов. Но мне кажется, что этого все-таки не произойдет.

Хочу в заключение только добавить несколько слов о собственном опыте. Когда мы затевали наш первый форум Finnext, то у меня было желание просто скопировать аналогичный западный опыт. На подобных мероприятиях в США или Великобритании собираются банки и большие ИТ-компании, перед которыми выступают стартап-команды. В тот момент были мысли только о разовом мероприятии, дальнейшее развитие подобного события я не видел. Однако сейчас я со всей уверенностью заявляю, что мы ощущаем реальную востребованность на рынке подобных проектов.

Внутри банков сегодня формируется новая генерация сотрудников. У этого слоя специалистов не так много источников информации и не так много мест, где они смогли бы профессионально пообщаться между собой. И они открыты к взаимодействию гораздо больше, чем даже некоторые многоопытные банкиры. Мы видим свою миссию в том, чтобы создать некое движение – условно я называю его «Движением за новый банкинг». И я надеюсь, что сформированная, в том числе благодаря нашим усилиям, группа единомышленников, группа профессионалов поможет банкам пережить эпоху перемен.

В области инновационных технологий нашим банкам еще рано конкурировать между собой: есть огромный рынок, неосвоенный и неохваченный. А потребитель в нашей стране, вообще, еще не привык жить в меняющейся реальности, и гораздо полезнее всем вместе развивать и повышать уровень имеющихся сервисов. И я призываю банкиров, открытых к новым идеям, участвовать в процессе цифровой трансформации, в том числе и через канал наших специализированных мероприятий.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 21 августа 2013 > № 886841 Антон Арнаутов

Чем отличается процедура рассмотрения заявки на кредит в МФО от банка, что такое тендерный займ, почему кредитование МСБ — социальная миссия бизнеса, чем выгоден для микрофинансовой организации финансовый супермаркет. Об этом и многом другом в интервью «Б.О» рассказал генеральный директор «Городской сберегательной кассы» Андрей Демченко.

— Андрей Викторович, основная специализация «Городской сберегательной кассы» — работа с микро и малым бизнесом. Ваш подход к выдаче микрозаймов МСБ отличается от банковского?— Да, отличается, причем значительно. Прежде всего, у нас иные, чем у кредитных организаций, системы скоринга и андеррайтинга. Наши представители и риск-менеджеры в регионах активно общаются с предпринимателями на местах, в точках ведения бизнеса. Большая часть предпринимателей работает в сфере торговли, услуг и бытового обслуживания населения (например, парикмахерские, магазины, кафе, ремонт обуви и т.п.). Реже встречаются те, кто занимается микропроизводством, но они есть, и это радует.

— Как проходит процедура оценки финансовой устойчивости бизнеса заемщика?

— Задача риск-менеджера — войти в плотный контакт с потенциальным заемщиком с целью оценить его бизнес. В подавляющем большинстве случаев предприниматели не ведут подробного бухгалтерского учета. Они зарегистрированы как ИП, сдаваемая ими в налоговые органы отчетность достаточно формальна и не всегда отражает реальную ситуацию. Поэтому оценка потенциального заемщика строится на его управленческой отчетности — тетрадках в клетку, куда записываются приходы и расходы. На основе этих записей, а также показателей, которые возможно в физическом смысле зафиксировать на точке (условно говоря, пересчитать товар или деньги в кассе), строится финансовая модель потенциального заемщика. Фактически мы вместо самого предпринимателя «оцифровываем» его бизнес. Эта финансовая модель и набор дополнительных данных, которые риск-менеджер выяснил во время беседы с предпринимателем, отправляется в Москву в наш бэк-офис андеррайтерам. Последние не знают заемщика и заочно выносят свое решение, которое выносится на кредитный комитет, где принимается решение — выдать займ или отказать. Мы сейчас видим, что большинство предпринимателей, которые получают у нас займы, еще не доросли до банковского уровня кредитования. В лучшем случае у них есть возможность получить потребительский кредит. Только наши займы и помощь, которую мы оказываем ему в рамках консалтингового сопровождения с целью налаживания его системы финансовой отчетности, помогут предпринимателю в будущем получать кредиты в банке, как субъекту МСБ, а не физическому лицу.

— Ваша компания предложила необычный для МФО продукт — тендерный займ для субъектов МСБ, участвующих в открытых и закрытых конкурсах госзакупок. Все же исторически тендерные кредиты выдают банки. Почему вы решили выйти на этот сегмент рынка?

— Мы запустили этот продукт в середине марта 2013 года после того, как пообщались с представителями ЭТП [электронных торговых площадок — прим. «Б.О»], где проводятся торги по госзакупкам. Выяснилось, что тендерные кредиты ниже 1 млн рублей, а тем более 500 тыс. рублей, банкам не интересно выдавать по экономическим и техническим причинам. С другой стороны, ЭТП заинтересованы в том, чтобы появилось как можно больше МФО, которые могли бы работать с данной категорией заемщиков. Технологические условия на площадках позволяют достаточно серьезно снизить риски кредиторов: деньги там фактически минуют заемщика, они поступают напрямую на площадку и возвращаются обратно. Поэтому нам удобно работать там с широким спектром предприятий малого бизнеса. На сегодня мы аккредитованы на электронных торговых площадках «Сбербанк-АСТ» и «РТС-тендер», через которые проходят основные торги по тендерам. Сейчас мы проходим аккредитацию на площадках ММВБ-ИТ, Единой электронной торговой площадке Правительства Москвы и Агентства по государственному заказу, инвестиционной деятельности и межрегиональным связям Республики Татарстан. К осени 2013 года мы планируем присутствовать на всех ЭТП. По первым двум ЭТП мы видим, что сектор микрозаймов — до 1 млн рублей — с экономической точки зрения банкам неинтересен, и огромный поток заявок на обеспечение займов поступает через ЭТП к нам. Процесс выдачи активно идет. Работа в рамках ЭТП позволяет нам взаимодействовать не только с предприятиями в регионах нашего присутствия, но и по всей России. Уже пошли выдачи в тех регионах, где нас нет: Владимирская область, Северо-Западный регион, Дагестан, Краснодарский край и другие. Мы не гонимся за широкой региональной экспансией своих отделений, потому что, среди прочего, делаем ставку на этот современный и технологичный продукт. Все участники рынка госзаказов имеют электронную цифровую подпись, соответственно, мы имеем возможность подписывать все необходимые документы в удаленном режиме.

— Можно ли утверждать, что кредитование МСБ — социальная миссия бизнеса?

— Мы сейчас активно изучаем историю микрофинансирования и то, как оно развивается за рубежом. И с удивлением узнаем, что даже развитые страны Европы и США имеют огромный рынок микрофинансирования. В одной Великобритании больше 4 тыс. подобных организаций. При этом мы говорим, что у нас в реестре ФСФР их около 2,5 тыс. — и это очень много. Часть отечественных МФО фактически не работает, а на туманном Альбионе их вдвое больше, в то время как размеры двух стран несопоставимы. Почему так сложилось в Европе? Речь идет о том, что весь рынок микрофинансирования вырос из социальной миссии: помощи совсем мелким предпринимателям, которые пытаются начать и создать бизнес — дать им финансовую подпитку для старта. В Европе фокус микрофинансирования сконцентрирован на новом предпринимательстве. Мы для себя в компании приняли за аксиому, что развиваем классическое микрофинансирование. Мы принципиально не занимаемся выдачей потребительских займов и займов до зарплаты под безумные проценты. Это не наш сектор. Мы работаем с предпринимателями и помогаем развивать микробизнес в регионах.

— Чем вы интересны банкам, и чем они интересны вам?

— Здесь много точек пересечения. Мы еще осенью 2012 года анонсировали проект, который сейчас активно развивается — партнерскую программу с МАСТ-Банком. В Москве создан пилотный прецедент, когда на территории одного офиса находятся отделение «Городской сберегательной кассы» и дополнительный офис МАСТ-Банка. У нас много точек взаимодействия для синергии и перекрестной работы. Как микрофинансовая организация, мы достаточно ограничены в своих продуктах. Мы можем привлекать деньги от юридических и физических лиц определенного уровня и выдавать их. Но наши клиенты имеют потребности в других продуктах и услугах: переводы, платежи, РКС, зарплатные проекты и т.п. Наличие банка в нашем отделении позволяет им в одном месте получить все необходимые услуги и продукты. Поэтому такое взаимодействие с банком полезно как для нас, так и для кредитной организации. Как агенты, мы получаем дополнительные комиссионные от МАСТ-Банка за то, что они получают клиентов от нас. Точно так же, наоборот, мы получаем клиентов, которые не проходят по банковским требованиям кредитования — мы пытаемся их привлечь на выдачу наших займов, если они подходят по нашим требованиям. Я считаю, что взаимодействие банка и МФО — органичное и партнерское благодаря тому, что между этими двумя финансовыми институтами нет конкурентной борьбы за клиента. Кроме того, банки интересны нам, как источник фондирования. У нас есть продукт «Займ под недвижимость», по которому мы берем в залог объекты недвижимости. При оформлении залога мы также оформляем закладную. Закладные, как ценные бумаги, могут являться залоговым обеспечением при привлечении кредитов от банков. Насколько я знаю, мы пока единственная МФО, которая работает таким образом. То есть для банков мы весьма интересный клиент для кредитования, так как можем обеспечить получаемые кредиты пулом закладных и рассчитывать на небольшую процентную ставку.

— Фактически результат вашей «дружбы» с МАСТ-Банком — финансовый супермаркет. А вы планируете открывать аналогичные «магазины» в других городах России? Ведь такой широкий ассортимент финансовых «товаров» будет интересен не только в Москве.

— Мы уже увидели, что такой формат организации работы совместного офиса жизнеспособен. Сейчас мы ведем переговоры с МАСТ-Банком о согласовании планов развития и создания целого ряда подобных совместных офисов.

— А вы «дружите» только с банками?

— Почему только с банками? У нас есть, например, партнерская программа со страховыми компаниями. Это еще один сектор финансового рынка, который нужен клиенту.

— Они тоже «сидят» вместе с вами и банком?

— Нет, здесь сотрудничество реализовано по другой схеме. У нас есть партнерская программа — мы продаем их продукты как агенты. Это работает точно так же, как в автосалонах, где сидят менеджеры по страховым продуктам. У многих предпринимателей есть машины. Если у нас они получают займы под залог автомобиля или недвижимости, то мы предлагаем страховку залога. Есть индивидуальные страховые программы, которые интересуют предпринимателей, как физических лиц — например, свое имущество застраховать или полис КАСКО купить. Мы считаем, что взаимодействие организаций всех секторов финансового рынка должно принести пользу, тем более, что пока не наблюдается достаточно жесткой конкуренции.

— Некоторые эксперты предсказывают, что через пару лет банки начнут конкурировать с МФО в сфере кредитования МСБ. Какова вероятность реализации такого сценария?

— Скорее всего, какая-то часть клиентской базы начнет активно пересекаться. Даже сейчас мы видим, что пришедший к нам потенциальный заемщик уже имеет кредитную историю. Это один-два полученных в банке кредита или одна-две кредитные карты. Банки уже с ним работают и уже конкурируют с МФО. Но многим предпринимателям из малого и среднего бизнеса может понадобиться в какой-то момент, например, закрыть кассовый разрыв, оплатить товар или провести банковский овердрафт через ноль в определенную дату. Для этого нужно мгновенно получить деньги, чтобы через несколько дней их отдать. А так быстро не все банки готовы работать, особенно если клиент «с улицы». Поэтому точечные ниши у МФО останутся, но в какой-то момент рынок все равно приблизится к насыщению и конкуренция будет острее, с учетом того, что новые налоговые инициативы уменьшают количество индивидуальных предпринимателей.

— В 2012 году произошло снижение темпов кредитования МСБ банками. МФО испытали аналогичную проблему?

— Как вы знаете, «белый» рынок микрофинансирования молод — ему исполнилось 2,5 года. Сейчас все, кто появляются, только растут, поскольку рынок далеко еще не насыщен. Идет экстенсивный набор клиентской базы. До наступления насыщения и начала стабилизации рынка еще не один год впереди. Мы все пока только растем.

Сергей Чертопруд, «Банковское обозрение»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 20 августа 2013 > № 886842 Андрей Демченко

О том, как развивается ВТБ24 на юге России, какие услуги востребованы клиентами, и как развивается формат «офис банка на территории предприятия», в интервью Bankir.Ru рассказывает управляющий оперофиса «Ростовский» ВТБ24 Евгения Власова.

- Евгения Александровна, как вы считаете, какие банковские продукты будут служить основным драйвером роста для вашего банка в 2013 году?- Как известно, прошлый год стал наиболее прибыльным для ВТБ24 за всю историю банка – розничный кредитный портфель вырос на 20%, а портфель кредитов малому бизнесу на 60%.

В Ростовской области по итогам текущего года мы также планируем расти, повышая объем и доходность портфеля. В первом полугодии 2013 года розничный кредитный портфель ВТБ24 на Дону вырос на 15%, портфель привлеченных средств населения на 6%, а портфель кредитов малому бизнесу – на 19%.

Основными драйверами роста стали кредитование малого бизнеса, ипотека и автокредитование. Эти сегменты продолжат расти в течение всего года. Предвидя спрос на кредитные продукты по данным направлениям, мы в прошлом году и частично в нынешнем, провели ряд мероприятий по совершенствованию нашей организационной структуры и повышению качества клиентского сервиса.

Дальнейшее развитие получил Центр ипотечного кредитования ВТБ24 в Ростовской области, в составе которого действует уже 5 ипотечных модулей, включая специально выделенных сотрудников в точках продаж застройщиков-партнеров банка.

С июня 2013 года заработал региональный Центр автокредитования ВТБ24, менеджеры которого представлены по всей сети автосалонов, с которыми ВТБ24 реализует совместные программы.

В части малого бизнеса был сделан акцент на развитие банковских гарантий и аккредитивов, применяемых в российской и международной банковской практике.

- Какие банки ваши главные конкуренты за клиентов в регионе? Это вездесущий Сбербанк, региональные банки или филиалы крупных частных банков Альфа-банк, «Русский Стандарт», Росбанк, Райффайзенбанк?

- Банковский рынок в Ростовской области является одним из самых конкурентных в стране. При этом я бы не стала выделять кого-то отдельно – каждое кредитное учреждение занимает определенную нишу на рынке, который все еще далек от насыщения.

В регион постоянно приходят новые игроки, причем не только федеральные, но и региональные. С одной стороны это подстегивает конкуренцию за ресурсы, клиентов, персонал и качество предоставляемых услуг. С другой – позволяет нам успешно бороться за качественного заемщика, предлагая такие продукты, как рефинансирование кредитов.

ВТБ24 с начала года рефинансировал кредиты заемщиков банков-конкурентов Ростовской области на сумму более 44 млн. рублей, чтов 1,7 раза превысило результаты рефинансирования за аналогичный период прошлого года. Мы рассчитываем, что в ближайшее время эта динамика станет еще более впечатляющей. К концу 2013 года наш банк планирует рефинансировать кредиты на сумму в несколько раз большую по сравнению с прошлым годом.

- Ваш банк предлагает очень большой набор продуктов – как для частных лиц, так и для МСБ. Какие продукты пользуются максимальным спросом со стороны частных лиц и МСБ?

- В 2013 году в Ростовской области повышенным спросом пользуются услуги для малого бизнеса – в данном сегменте мы видим хороший рост. Это обусловлено богатыми традициями региона – на Дону, как нигде на Юге, развивается и торговля, и промышленное производство.

В прошлом году в дополнение к давно работающему и успешному кредитному продукту для владельцев бизнеса – «Коммерсант» ВТБ24 вывел на рынок совершенно уникальное предложение – «Бизнес-экспресс». Это кредит для малого бизнеса в сумме до 4 млн. рублей со скоринговой технологией принятия кредитных решений.

За первую половину 2013 года банк выдал более 1400 кредитов на сумму 1,3 млрд. рублей, включая выдачи по программам «Коммерсант» и «Бизнес-Экспресс». Для сравнения, за аналогичный период 2012 года было выдано практически столько же кредитов, но на меньшую сумму – 885 млн. рублей.

В рознице продолжают активно развиваться направления автокредитования и ипотеки. В первом полугодии 2013 года выдано более 1400 автокредитов на общую сумму 760 млн. рублей, рост портфеля с начала года составил 14%.

В 2012 году мы открыли 5 новых точек продаж ВТБ24 в автосалонах, а в 2013 году – еще две. В планах открытие еще 5 точек продаж.

- У вас нет ощущения, что рынок автокредитования постепенно перейдет к «дочерним» банкам автопроизводителей?

По оценкам экспертов ВТБ24, доля кэптивных банков в 2012 году действительно выросла, но не так значительно, как в предшествующие годы. В дальнейшем их доля будет напрямую зависеть от запуска новых проектов и амбиций автопроизводителей, владеющих этими структурами.

На примере ВТБ24 можно говорить об увеличенном спросе на автокредиты по сравнению с предыдущим годом, однако ситуация на рынке в целом говорит о существенном замедлении темпов автокредитования, который напрямую зависит от автомобильного рынка Российской Федерации. Не исключено, что текущей поддержки со стороны автопроизводителей (фирменные финансовые программы) может не хватить для удержания стабильного спроса. Как уже говорилось ранее, мы делаем ставку на сотрудничество с автосалонами, предлагая клиентам льготные условия на покупку популярных автомобилей отечественных и зарубежных марок: Lada, ГАЗ, УАЗ, Chevrolet, Suzuki, Subaru, Mitsubishi, Jaguar, Land Rover, Hyundai, Mazda, Kia, Baw, Lifan.

- Каковы сегодняшние особенности рынка ипотечных кредитов области? Они берутся на покупку новостроек или жилья на вторичном рынке? Есть ли у вашего банка совместные ипотечные льготные программы с застройщиками – клиентами банковской группы ВТБ?

- В 2013 году ипотека опережает по темпам потребительские кредиты. Это хороший признак, так как наш розничный банковский рынок становится более похож по структуре на аналогичные европейские.

В Ростовской области спрос все еще значительно превышает предложение как на строящемся, так и вторичном рынке жилья. При этом неудовлетворенным остается потребность в жилых комплексах с развитой инфраструктурой: детские сады, школы, поликлиники. Если говорить о соотношении выдач по классу жилья, то это примерно 60% на 40% в пользу жилья эконом-класса, большая часть из которого приобретается на вторичном рынке.

В 2012 году Банк упрочил свои позиции на ипотечном рынке за счет открытия двух новых модулей в Ростове-на-Дону и Шахтах. Наша доля рынка в новых выдачах с уровня 9.6% в январе 2012 года увеличилась до 15,6% в декабре 2012 года.

Наша цель по итогам 2013 года занять долю рынка в новых выдачах не менее 20%. В первом полугодии 2013 года портфель ипотечных ссуд ВТБ24 в Ростовской области превысил 6,5 млрд. рублей, рост составил 15%. До конца года мы планируем выдать более 2200 кредитов на общую сумму 2,8 млрд. рублей.

- Ваш банк сейчас начинает продвигать услуги приват-банкинга. Что можете предложить, и какие услуги уже пользуются спросом у состоятельных ростовчан?

- Услуги «Private Banking» в ВТБ24 существует с 2004 года, и на протяжении нескольких лет подряд они признаются CHIVAS SPEAR’S RUSSIA лучшими в стране.

Офис Private Banking в Ростове-на-Дону открылся не так давно, в 2011 году. За это время клиентами банка стало много состоятельных людей области, а сам офис стал организатором целого ряда крупных благотворительных мероприятий: недавней выставки «Ася Еутых: 5000 лет в искусстве» и гольф-турнира на кубок ВТБ24 «Private Banking Don Championship 2013».

В рамках услуги Private Banking клиент может получить полный комплекс банковских, финансовых и нефинансовых услуг. Большинство клиентов заботятся в первую очередь о благополучии своей семьи, и для них важно, чтобы их капитал приумножался. Поэтому они выбирают продукты, приносящие стабильный доход. Как правило, это депозиты.

Клиенты, которые хотят получить большую доходность, часть своего состояния размещают средства в другие финансовые инструменты: паевые инвестиционные фонды и обезличенные металлические счета. Популярностью у наших клиентов пользуются структурированные ноты с гарантией возврата и фидуциарные депозиты, которые позволяют увеличить процентную ставку по капиталу, размещенному в иностранном банке.

- Малый бизнес с выручкой до 300 млн. рублей в год – очень разные предприятия. Расскажите подробнее об отличиях в кредитных продуктах для малого бизнеса разного размера и форм ведения бухучета.

- Клиентами ВТБ24 могут стать предприниматели, которые находятся на разных стадиях развития своего бизнеса.

Для начинающих бизнесменов, у которых пока нет залогов, есть продукт «Коммерсант». Кредит в размере до 2 млн. рублей можно получить в течение трех дней и с минимальным пакетом документов. Ставка по кредиту от 18,5% годовых. При этом не требуются ни залог, ни поручительство. От индивидуальных предпринимателей необходимо свидетельство о государственной регистрации и постановке на налоговый учет, а от владельцев – юридических лиц – справка о доходах 2-НДФЛ или по форме банка.

По мере своего развития клиенты могут перейти в один из двух принятых в банковской практике ВТБ24 сегментов: приоритетный (с годовой выручкой от 20 до 300 млн. рублей) и стандартный (с годовой выручкой до 20 млн. рублей).

Банковские продукты для стандартного сегмента подразумевают кредитование с минимальным пакетом документов и короткими сроками рассмотрения заявки. Естественно, эти кредиты идут «на потоке» и выдаются по скорингу. Один из наиболее успешных продуктов из этой линейки – беззалоговый кредит «Бизнес-экспресс», о котором я уже говорила.

Для приоритетного сегмента разработаны другие банковские продукты, которые подразумевают определенное залоговое обеспечение, выезд на предприятие, проверку деятельности заемщика. По этим кредитным программам ставка будет чуть ниже. Речь идет о кредитах «Инвестиционный», «Оборотный» и «Целевой».

«Оборотный кредит» выдается на пополнение оборотных средств либо обеспечение сезонных закупок сроком до двух лет при ставке от 10,9% годовых. Он предоставляется под залог товаров в обороте, оборудования или поручительство Гарантийного фонда Ростовской области. «Инвестиционный кредит» можно получить на приобретение имущества (например, автотранспорта или недвижимости), ремонт, строительство или расширение бизнеса на срок до десяти лет. «Целевой кредит» оформляется под залог приобретаемого у партнеров банка оборудования на срок до пяти лет. Ставка также 10,9% годовых. Минимальная сумма по всем перечисленным кредитам – 4 млн. рублей.

- А какие еще услуги банка сегодня востребованы малым бизнесом?

- Как показывает практика, предприятия малого бизнеса не ограничиваются в своей деятельности потребностями в кредитовании. Существует множество банковских продуктов, без которых бизнес не может развиваться и быть конкурентоспособным на рынке. Это расчетно-кассовое обслуживание, эквайринг, зарплатные проекты и депозиты для юридических лиц.

Понимая специфику Ростовской области как трансграничного региона, мы в 2013 году стали развивать услуги по предоставлению гарантий предприятиям малого и среднего бизнеса: тендерные гарантии, гарантии исполнения контракта, возврата аванса, уплаты таможенных платежей, гарантии международных авиаперевозчиков. За 6 месяцев 2013 года выдачи по данной группе продуктов в Ростовской области составили более 15 млн. рублей, тогда как за весь 2012 год —2,5 млн. рублей.

- Насколько малый бизнес области восстановился после кризиса? Какие отрасли восстанавливались быстрее, какие – медленнее?

- Кризис 2008 года показал, что ряд предприятий малого бизнеса пострадал в первую очередь. Снижение спроса привело к невозможности расплатиться с поставщиками и кредиторами. Немаловажным является фактор сезонности. Многие направления среднего и малого бизнеса сезоннозависимы. Это в первую очередь туристические агентства, грузоперевозки и ряд секторов торговли.

Поэтому, когда принимается решение по условиям кредита, мы оцениваем сезонную составляющую бизнеса, чтобы клиент был в состоянии выполнять взятые на себя обязательства.

- У ВТБ24 в области уже 21 офис. А чем вы руководствуетесь при выборе города и места для новых офисов?

- При открытии офисов учитываются все значимые факторы – категория улицы, наличие витрин, пешеходный поток, транспортная доступность, удобство парковки и т.п. С точки зрения форматов сеть выстроена на основе стандартных модулей. Формат и набор модулей, включая ипотеку, обслуживание малого бизнеса, подбирается под потенциал конкретного места размещения, под решение бизнес-задачи. Если говорить о развитии сети ВТБ24 в Ростовской области, то к настоящему времени действует 21 офис во всех крупнейших городах региона.

С учетом интеграции с ТрансКредитБанком (ТКБ) сеть ВТБ24 будет насчитывать 24 офиса, в том числе за счет переформатирования точек продаж ТКБ в Ростове-на-Дону, Батайске и на станции Лихая (Каменск-Шахтинск). К концу года ВТБ24 будет представлен во всех крупных районах Ростовской области.

- Как скоро новый офис должен выйти на самоокупаемость?

- Мини-отделения в среднем окупаются за два года, стандартные — за полтора года. Когда мы открываем новые точки продаж, мы учитываем данный фактор исходя из потенциала экономического развития города или района. Последний пример – недавнее открытие офиса в Азове, население которого меньше 100 тыс. жителей, но в границах которого действует мощный индустриальный парк.

- Расскажите подробнее о формате «офис банка на территории предприятия».

- Первые офисы «легкого» формата мы открыли и начали тестировать еще два года назад. А с 2012 года начали их промышленный тираж в сети ВТБ24.

Офис разработан для продаж и обслуживания зарплатных клиентов на территории предприятий. Офисы предлагают полный набор услуг, который клиенты привыкли получать в наших стандартных точках продаж. Главным отличием формата является его компактность – площадь офиса всего 30–40 кв.м. и отсутствие кассы, ее заменяют банкоматы с функцией приема наличных.

В первую очередь нам важно, что формат «Банк на работе» удобен для сотрудников наших корпоративных клиентов. Первым таким офисом в Ростовской области стал «Промышленный» на заводе «Красный котельщик» в Таганроге, который мы открыли 29 апреля 2013 года.

- Насколько популярно дистанционное банковское обслуживание у ваших клиентов?

- Интернет-банкинг и мобильный банкинг становятся все более привычными каналами коммуникации с банком. Более того, эти инструменты становятся серьезными заменителями других каналов – офисов, банкоматов и колл-центров. Например, количество клиентов системы «Телебанк» в Ростовской области с начала года выросло на 21% и на 1 июля 2013 составило более 18 тыс. человек.

Пользователям наших продуктов интернет-банк и мобильный банк позволяют быстро и удобно узнавать информацию об актуальном остатке, просмотреть выписку, узнать сумму и дату очередного платежа, погасить кредит. ВТБ24 уделяет большое внимание развитию дистанционных каналов и запускает востребованные сервисы. Например, в этом году были запущены операции оплаты штрафов ГИБДД и налогов с подгрузкой начислений. Теперь для оплаты штрафа или налога клиенту достаточно ввести только свой идентификатор, далее система предоставит информацию о наличии или отсутствии налога или штрафа. Для оплаты клиенту необходимо лишь кликнуть на выбранную опцию.

- Какие его виды более популярны – платежи через банкоматы, интернет-банкинг, мобильный банкинг?

- Наиболее успешно освоили канал и выполняют большое количество операций состоятельные клиенты с высоким уровнем дохода. Остальные клиенты зачастую удовлетворены работой привычных каналов (отделений, банкоматов) и в меньшей степени хотят обучаться новым способам взаимодействия с банком.

Чаще всего с помощью интернет-банка и мобильного банка клиенты оплачивают услуги сотовых операторов, коммунальные услуги, обменивают валюту по выгодному курсу и делают переводы. Менее популярны внешние переводы в валюте, операции с картами других банков и конверсионные операции.

Отмечу, что клиенты ВТБ24 уже давно оценили удобства и преимущества вкладов, оформляемых дистанционно. Можно открыть вклад по более выгодным условиям и сэкономить время. За первую половину 2013 года ростовчане открыли 2625 вкладов в «Телебанке» на сумму 1,6 млрд. рублей, что составляет 20% в общей доле вкладов по количеству и 14% по объему.

Большой популярностью у клиентов ВТБ24 пользуются приложения «Мобильный банк ВТБ24» для телефонов iPhone, Android, Windows Phone, Symbian. Эта аудитория ежемесячно уверенно растет.

- Почему у ростовчан до сих пор малопопулярны расчеты за продукты и услуги банковскими картами? Какие сдерживающие эти расчеты факторы сегодня вы считаете основными?

- Основной сдерживающий фактор – невысокое проникновение услуг эквайринга, а также банковских зарплатных проектов среди предприятий Ростовской области.

К тому же до сих пор сильна, укоренившаяся у населения практика розничного потребления с использованием наличных денег, что обусловлено невысокой финансовой грамотностью населения. В этом мы видим потенциал для нашей работы по предоставлению современных банковских услуг жителям Ростовской области.

- Какие операции по картам кроме снятия наличных наиболее популярны у ваших клиентов?

- В общем пуле карточного портфеля преобладают операции по снятию наличных. В то же время активность банка по развитию эквайринга и популяризации платежей по карте обеспечивают непрерывный рост доли розничных операций по картам.

Также на рост доли безналичных операций влияет и увеличение портфеля карт с программами лояльности: кобренды с авиаперевозчиками «Трансаэро» и «Ютэйр», совместный проект с «РЖД», а также программа «Мои условия», дающая возможность клиентам получать кэш-бэк до 5% на любых АЗС или в любых ресторанах.

- Какие вложения для россиян со сбережениями 1–2 млн. рублей на срок 3–5 лет вы могли бы рекомендовать?

- В России всего три основных направления инвестирования свободных денег – банковская система, недвижимость и рынок ценных бумаг.

Недвижимость при ее темпах роста цен не является самым привлекательным объектом. В рынок ценных бумаг не вкладываются, когда видят, что рынок не растет или даже падает.

Считаю, что для частных клиентов сохранение средств на рублевых депозитах остается предпочтительным. Эффективнее всего вкладывать в депозиты, основную часть в рубли (там самые высокие процентные ставки), меньшую часть для снижения валютного риска – в доллары и евро.

Ростов-на-Дону. Владислав Лейбов, Bankir.Ru

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bankir.ru, 19 августа 2013 > № 886843 Евгения Власова

Состояние российской экономической аналитики уже давно вызывает критику, как в научных кругах, так и в обществе. О причинах низкого уровня подготовки профильных специалистов, финансовой грамотности населения, портрете трейдера «нашего времени» и полезных книгах в интервью Bankir.Ru рассказал ректор учебного центра «Финам» Алексей Соколов.

- Алексей, у вас весьма интересная биография, большой опыт преподавательской деятельности, однако с трейдерами, насколько я могу судить, работаете не так давно. Насколько свидетельствуют опубликованные данные, первый ваш опыт преподавания частным инвесторам был связан с «Ютрейдом» (в 2009 году), в то время как банковских служащих вы обучаете с 2003 года, а финансистов-студентов вообще с 2001-го. Соответственно, мой вопрос касается подготовки трейдеров. Насколько специфична эта область, и чем трейдеры отличаются от других работников финансовой отрасли? Выделяете ли вы особенности между валютными трейдерами и торгующими на фондовой бирже? Между новичками и опытными и т.д.? - Прежде всего, я хочу уточнить один момент своей биографии: с самого начала своего профессионального пути я преподаю именно трейдерам. С 2001 года в вузах, с 2003 года в банках, а потом и в «Ютрейде» я занимался тем же самым, чем сегодня в учебном центре (УЦ) «Финам». Однако сейчас я больше выступаю с позиции руководителя и редко веду занятия. В Лефко-банке, Оргрэсбанке (ныне – Нордеа банке) и Номос-банке я вел занятия для потенциальных клиентов по брокерскому обслуживанию. Соответственно, все это было на самом деле обучением игре на бирже и ее возможностям.

- А вы сами торгуете?

- Да, с 1996 года.

- Опыт работы у вас внушительный, поэтому прошу вас поделиться своими наблюдениями. Существуют ли отличия в образе мышления, в каких-то психологических особенностях между финансистами и трейдерами?

- Да, и они существенные. Я обучал как трейдеров, так и финансистов, в том числе и на курсах ФСФР, и могу сказать, что разница принципиальная. Когда-то давно я посмотрел один азиатский боевик про Брюса Ли, где этот знаменитый актер по сюжету фильма был учителем. В одной из сцен, обращаясь к своему ученику, он произнес следующие слова: «Вот этот стакан с водой – твои знания. А вот этот стакан с вином – это мои знания. Для того чтобы мои знания вошли в твой мозг, нужно сначала выплеснуть воду». С финансистами приблизительно такая ситуация и складывается. Они чего-то знают, зачастую считают, что неплохо разбираются в теме, но при этом применить их знания каким-то образом к торговле практически невозможно. Для того чтобы они начали эффективно торговать, им нужно полностью очиститься, отстраниться от того, что они уже знают, и принять ту информацию, которую им дают с точки зрения практических навыков торговли на бирже.

- Здесь мы выходим на очень интересную тему. Как вы думаете, почему финансовая аналитика в России не такая сильная, как на Западе, например. Это связано с большой теоретизацией преподавания или с неправильным построением всего процесса обучения?

- Начнем с того, что системы преподавания по фондовому рынку как таковой нет нигде. Другими словами, тому, как торговать, как принимать решения, как вести стратегию, как ее разработать и в дальнейшем соответствовать ей в процессе биржевой торговли – этому нигде не учат. Разумеется, я имею в виду российские вузы. Лично я пытался внедрить подобные предметы в ряде специализированных финансовых высших учебных заведений: в большей или меньшей степени у меня это получалось. Однако кризис нанес серьезный ущерб всему созданному.

Но я хочу подчеркнуть, что биржевого образования в России нет, несмотря на то, что существуют Высшая школа экономики, Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации, Всероссийская академия внешней торговли и многие другие уважаемые экономические учебные заведения с большим количеством специализированных факультетов. Казалось бы, эти вузы должны заниматься данной проблематикой. Однако, если рассмотреть учебные программы по существу, то в лучшем случае студентам преподают теорию, немного связанную с практикой, в худшем – теорию, вообще никак не связанную с практикой. Соответственно, те люди, которые стали известны и добились результатов в биржевой торговле в нашей стране – это, как правило, самоучки в большей или меньшей степени. Ответ на вопрос, почему в нашей стране нет хороших аналитиков, заключается в том, что, прежде всего, нет институтов в рамках системы высшего образования.

Нужно учитывать и еще один момент. Для того чтобы появился гуру – высшая точка развития института финансовых аналитиков – для этого должен состояться жесткий отбор среди большого количества «простых» аналитиков, должна быть «толпа», из которой выделится «наш герой» и которая за ним пойдет. А толпы у нас нет: торговлей на бирже занимается незначительное количество людей, мало даже тех, кто в принципе осведомлен о рынке как таковом.

- Вы говорите о низкой финансовой грамотности в нашем обществе?

- Да, причем это не просто «низкая финансовая грамотность», это ее практически тотальное отсутствие. Другими словами, тот 1% населения, который вообще имеет представление о том, что такое акции, и как с ними работать – это ни о чем! Когда нет толпы, нет и «сарафанного радио», которое бы распространило информацию о том или ином хорошем аналитике, о том или ином человеке, который мог бы стать гуру. Вот мы и видим соответствующий результат: гуру нет.

У нас в «Финаме», например, работает замечательный трейдер Александр Герчик. Он может быть гуру. В принципе, он гуру и есть, но только для этого 1% населения, что в общей массе ничего не значит. Даже если представить, что есть еще 1% населения, до которого удалось просто донести какую-то информацию о бирже, но он сам не разбирается в ее работе, то остаются еще 98% населения, которые даже приблизительно не знают, кто такой Александр Герчик. Вот и складывается подобная ситуация.

Еще пример: у нас в учебном центре есть «звезды» трейдинга. Профессионалы, которые умеют торговать и делают это успешно. У них, разумеется, есть последователи, которые слушают своих наставников и зарабатывают на рынке вместе с ними. Но этих последователей очень мало, для того, чтобы назвать наставника «гуру». В ближайшее время мы будем развивать эту тему. Возможно, сложный рынок поможет нам – все большее количество частных трейдеров нуждается в профессиональном наставнике, чтобы заработать.

- Поскольку мы немного отвлеклись, давайте вернемся к началу нашего разговора. Сравнивая финансистов и трейдеров, выделите, пожалуйста, какие-то основные черты в обеих группах. Чем они отличаются друг от друга: склонностью к риску, соотношением консерватизма или как-то еще?

- Сравнивать финансиста и трейдера – это то же самое, что сравнивать специалиста, который собирает и чинит машину, в состоянии разъяснить работу двигателя внутреннего сгорания, с тем, кто водит автомобиль как профессиональный гонщик. Причем, если один специалист собирает машину, то это не значит, что он сможет успешно и эффективно ею управлять на дороге. Финансист и трейдер – это две разных сферы знаний. Притом финансисты зачастую пытаются позиционировать себя в быту, среди своих коллег, как будто именно они те, кто «разбирается в вождении машины». На самом деле это два разных умения.

Я знаю массу людей, которые многого достигли в финансовой отрасли: они действительно разбираются в финансах, умеют грамотно управлять банком, но торговать на бирже им противопоказано, потому что они азартны. Скажем, такой специалист может выйти на рынок и начать делать абсолютно несуразные вещи, не слушая советов и никак не анализируя ситуацию, и в результате терпит крах, потому что рынок подобного обращения не прощает. Могу привести другой пример: среди моих клиентов недавно был человек, который является очень хорошим бухгалтером, но торговать у него не получалось. Он не азартен, а расчетлив, но все равно прогресса не было, поскольку ему мешало желание проанализировать слишком много информации. А если на рынке пытаться проанализировать слишком много информации, то результат этого анализа не даст решения. В итоге, наоборот, сам процесс превратится в бесконечный поиск этого решения. С аналогичной проблемой сталкиваются те люди, которые читают слишком много литературы по теме, кто обучался то на одних, то на других курсах, слушал то одни, то другие лекции и т.д. Вот такой человек становится постоянно ищущим решение. А на самом деле нужно вернуться назад и взять это решение.

- С какой целью сегодня молодые люди идут в трейдеры? Согласно пресс-релизам «Финама», в прошлом году обучение по программам вашего центра прошли 115 тыс. человек. В целом, опишите портрет «среднестатистического трейдера» нашего времени. Отличается ли он от того, кто занимался игрой на бирже в конце 90-х или начале 2000-х?

- Во-первых, давайте проведем разделение. Существуют профессиональные трейдеры – это люди, которые управляют чужими деньгами, и обычные трейдеры, которые управляют только личным капиталом. Некоторые называют последних инвесторами, хотя, скорее, эти люди – спекулянты. Еще со времен Советского Союза за словом «спекулянт» закрепилось негативное значение, поэтому торгующие на бирже предпочитают называть себя трейдерами. Хотя на самом деле трейдер – это управляющий чужими деньгами, то есть профессионально занимающийся данной сферой деятельности. Соответственно, если молодые люди выбирают профессию трейдера, то есть хотят управлять чужими деньгами, то здесь все понятно – «романтика белых воротничков», их привлекает все то, что они увидели в фильмах про биржу, где все было «здорово и круто». И вот такие молодые люди с неправильным представлением о сути работы на бирже приходят и хотят попробовать свои силы. Однако среди всех этих желающих очень много тех, кто не понимает, во что они ввязываются. Юноши не осознают, что профессия трейдера как управляющего чужими деньгами связана, во-первых, с большой ответственностью, во-вторых, с высоким уровнем дисциплины.

К сожалению, обычно в эту профессию «рвутся» люди, которые с дисциплиной сложно совместимы. Часто на семинарах и курсах я сталкиваюсь с тем, что люди приходят не научиться управлять своими деньгами, а именно найти работу. Приходится им объяснять, что для того, чтобы найти такую работу, нужно иметь достаточно большой опыт. И думать, что придя на курсы, можно найти работу, да еще и в такой престижной области, опрометчиво. Отчасти подобное поведение слушателей семинаров является резонансом неправильной маркетинговой стратегии, которую проводят форексные компании. Например, чтобы привлечь к себе клиентов, они часто публикуют свои объявления в газетах по трудоустройству. Я бы сказал, что это не совсем честно и по отношению к тем людям, кто реагирует на подобные объявления, и по отношению к другим финансовым компаниям на рынке. Брокерам, ведущим нормальный бизнес и желающим получить клиентов честным путем, затем приходится «разгребать» ситуацию.

- Мы немного отвлеклись от темы. Расскажите подробнее о том, каков портрет «среднестатистического» трейдера сегодня?

- Первое качество, которое применимо к честным трейдерам – это навык управления своими деньгами. Работой на бирже может заниматься только тот, у которого есть свои средства. Это не всегда состояния или весомый капитал: в ряде случаев «порог» входа очень небольшой. Применительно к фондовому рынку стартовая сумма может составлять 30 тыс. рублей. У форекс-брокеров можно начать и с еще меньшей суммы. Нужно понимать, что форекс ввиду «высоких плеч» более рискован, доходен и воспринимается часто в обществе как некая прибыльная игра. Опять же, отчасти этому способствует маркетинг, который осуществляют наши конкуренты. Человек, который приходит работать на форекс, более склонен к риску, у него, как правило, меньше денег, он хочет сразу много и быстро заработать. Да, на форексе это возможно: пощекотать себе нервы здесь можно весьма неплохо.

На фондовом рынке, напротив, клиент более серьезный, обстоятельный, ему требуется больше знаний, потому что акции – более сложный для восприятия инструмент, в том числе и в сознании потенциальных клиентов. Человек, который пришел на фондовый рынок, лучше разбирается в финансах, четче знает, чего он хочет. Его желание заключается не в том, чтобы просто «быстро и много» заработать, а в построении эффективного финансового плана, стабильно приносящего доход. «Я хочу зарабатывать по 10% в месяц», – может сказать такой клиент, например. На фондовом рынке тоже можно заработать очень большие деньги: главное сопоставить риск и доходность. И люди, которые приходят работать на фондовый рынок, уже умеют это делать.

Частному трейдеру товарные биржи, рынок металлов и прочее торгуемое в мире менее доступно из-за порога входа или сложности инструментов. Следующий уровень развития – это срочный рынок, поскольку он «труднее» и фондового, и валютного, при этом там меньше риска, чем на валютном, но больше, чем на фондовом. Доходность этого рынка также находится между средним уровнем по валютному и фондовому рынкам. На срочный рынок, как правило, приходит очень мало людей. Чаще всего, это те, кому наскучили уже освоенные инструменты, и они хотят попробовать что-то новое.

Согласно статистике, 97% трейдеров в нашей стране будут мужчинами, а 3% – женщинами. Игра на бирже это по-прежнему мужская работа и ситуация здесь не меняется. Хочу также заметить, что молодежь сейчас более финансово грамотная, чем люди старше 40 лет.

- Интересное наблюдение...

- Да, и оно основано на моем опыте. Я участвую в «Днях финансовой грамотности», езжу по школам и рассказываю там о базовых финансовых понятиях: что такое фондовый рынок, что такое депозит, в чем разница и т.д. А недавно я вел семинар, который был организован для преподавателей одного высшего учебного заведения. Так вот, на семинаре для преподавателей вуза я получил меньше правильных ответов на свои вопросы, чем в школе среди учеников 9–11 классов. Возможно, благодаря постоянному использованию компьютера и Интернета, дети сегодня более «продвинуты», в том числе и в финансовой сфере, но факт остается фактом. Хочется надеяться, что мы все ощутим эффект от этого положения в течение ближайших пяти лет в виде более адекватного восприятия обществом тех услуг, которые мы предоставляем.

- Каков средний возраст трейдеров сегодня?

- Судя по аудитории нашего учебного центра, можно сказать так: на фондовый рынок чаще идут мужчины в возрасте 30 лет и старше, а на валютный – в возрасте 37–40 лет. Подавляющее большинство трейдеров, приходящих к нам, имеют высшее образование. Других каких-то отличительных признаков назвать не могу: слишком мало людей в России сегодня занимается торговлей на бирже, поэтому сложно определить даже целевую аудиторию, чтобы проводить эффективные маркетинговые компании. Мы обращаемся ко всем, работаем с разными типами людей.

- Отличается ли трейдер «нашего времени» от коллеги из 90-х или начала 2000-х? Вы занимаетесь торговлей на бирже с 1996 года, поэтому, наверное, заметили изменения?

- Да, отличия заметны. В конце 90-х, например, на фондовом рынке было очень мало частных трейдеров. Сегодня ситуация иная. В те времена «порог» входа для биржевой торговли был выше, а клиент, соответственно, богаче. Другие социометрические характеристики – пол, возраст, образование – не изменились. В 1996 году я начинал работать на форексе: мой первый счет был равен $10 тыс. С меньшими деньгами «открыться» было нельзя. Сегодня, наоборот, минимальный счет составляет $100. Изменение «порога» входа, его уменьшение, привело к соответствующим изменениям в портрете среднестатистического трейдера. Сегодня клиент – это представитель среднего класса, не обладающий весомым состоянием и т.д.

Фондовый рынок также стал доступнее: «порог» входа сегодня равен 30 тыс. рублей. И среди позитивных тенденций нужно отметить, что людей, желающих работать на бирже, постепенно становится больше: сегодня на обучение приходит больше народу, чем в конце 90-х, однако в абсолютных цифрах это по-прежнему очень небольшая часть населения.

- Проводите ли вы пропаганду инвестиционной деятельности среди клиентов банка «Финам»? Каким образом вы работаете с клиентами холдинга вообще?

- Мы работаем в этом направлении. К примеру, у нас есть сервис, когда клиент размещает деньги на депозите в банке «Финам», затем, при желании, он может эти средства вывести со счета для торговли на бирже, заработать, а затем вернуть обратно на счет без потери процентов. Это уникальная услуга на рынке в данный момент. По совету наших консультантов, можно вывести деньги под какие-то специальные доходные идеи. Скажем, если у клиента было желание получить дивидендную доходность «Газпрома», то он мог вывести деньги с депозита, положить на брокерский счет, купить акции «Газпрома», войти в реестр акционеров для получения дивидендов, продать акции на следующий день и затем совершенно спокойно вернуть деньги на депозит. Разумеется, аналогичные операции возможны не только с акциями «Газпрома». Именно поэтому для удобства у нас в дополнительных офисах банковские продукты, инвестиционные продукты и продукты управляющей компании продают одни и те же люди, чтобы менеджеры могли рассказать клиенту обо всех возможностях, которые у него есть.

Мы – холдинг, и понимаем, что чем больше клиент узнает о наших услугах, тем больше пользы он сможет извлечь, и тем лояльнее он становится.

- На конференции «InternetTradingExpo 2012», проходившей в мае прошлого года, вы рассказали аудитории, что строите свой личный портфель ценных бумаг по принципу «одна – надежная, другая – экспериментальная, третья – экзотическая», торгуете бумагами «Газпрома», ГМК «Норильский никель» и телеканала «О2ТВ». Изменились ли ваши подходы к торговле за прошедший год. Насколько эффективен ваш портфель сегодня, учитывая «проседание» в цене бумаг «Газпрома» (в марте 2013 года они опустились до 4-летнего минимума, а чистая прибыль компании сократилась на 37%) и т.д.?

- У меня действительно в работе всегда три инструмента. Один – долгосрочный, относящийся к голубым фишкам, высоколиквидный, и в отношении которого моя стратегия заключается в формуле «купить и держать». Среднесрочной торговлей я занимаюсь гораздо меньше, потому что она отнимает массу времени и внимания, требует регулярно наблюдать за позициями. В данный момент среднесрочных позиций у меня нет, хотя недавно я торговал акциями компании «Норильский никель» снова. Это одна из моих любимых бумаг, даже более любимая, чем «Газпром», но держать ее в долгосрочном варианте я не вижу смысла, поскольку не ощущаю ее потенциала. Правда, для среднесрочной торговли она идеально подходит. А вот применительно к краткосрочной торговле я вообще ушел от акций далее «второго эшелона», то есть там сейчас тоже только голубые фишки. Сейчас мне проще два часа активно поторговать, а затем закрыть все позиции и уйти. И здесь практически нет разницы, чем торговать. Другими словами, в моем случае выходит, что какие бумаги мне нравятся, теми я и торгую. Бывает – «Норильским никелем», бывает – «Сбербанком» или «Сургутнефтегазом» и т.д. В целом, как видите, за прошедший с той конференции год моя стратегия изменилась, но доходность по портфелю у меня по-прежнему высокая.

- Дайте свою оценку ресурсам для трейдеров – Bloomberg или Reuters. На упомянутой конференции вы отметили, что обращаться к ним требуется, скорее, банковским служащим, чем обычным трейдерам. На ваш взгляд, какая информация сегодня необходима трейдеру для того, чтобы быть эффективным на бирже?

- Прежде всего, необходим правильный риск-менеджмент для того, чтобы быть эффективными. Платформы Bloomberg или Reuters – это выброшенные деньги. Точнее, эти программы замечательны для тех, кто торгует облигациями, делает аналитические обзоры, но для тех, кто хочет торговать и зарабатывать на рынке, вся полученная информация, во-первых, будет слишком сложной, к ней нужно привыкнуть, а для этого потребуется много времени, во-вторых, эта информация попросту излишняя. Да, в этих программах можно увидеть фундаментальные показатели по компаниям. Но кто сейчас на рынке на них смотрит? Как мы видим по ситуации с бумагами «Газпрома» – никто! Компания в общем-то неплохая, но «падает». Аналогичная ситуация с «Сургутнефтегазом», который сейчас торгуется под девизом «Купи «Сургутнефтегаз» и получи бизнес в подарок!», поскольку капитализация компании меньше, чем денег на счетах этой компании, поэтому и «бизнес в подарок». Для реальной торговли на бирже человеку нужно выбрать инструмент, привыкнуть к нему и, применяя правильный риск-менеджмент, торговать им. А Bloomberg или Reuters можно оставить профессионалам для их аналитических отчетов.

- Какой рынок (валютный, фондовый, товарный), по вашему мнению, покажет наибольшую эффективность для трейдеров в ближайшее время и почему? Какой инвестиционный совет вы можете дать заинтересованным в наиболее результативной стратегии клиентам?

- В таких случаях я всегда отвечаю: «Рынок – он и в Африке рынок». Рынки отличаются между собой «плечами», соответственно, соотношением «риск-доходность». Где меньше плечи, там меньше искомая доходность и меньше риск. Эффективным для трейдера может быть любой рынок, к которому он правильно, дисциплинированно и ответственно подошел.

Начиная работать с каким-то определенным инструментом, нужно хорошо его изучить и применять риск-менеджмент. При таком подходе любой рынок для трейдера будет результативным. В отношении самих рынков нужно понять только одно: хочешь ли ты спокойно зарабатывать 20% в месяц или 100%, но с полноценной «загрузкой» по времени, силам и т.д. И уже с позиций личных целей можно выбрать тот рынок, который подойдет трейдеру по складу характера. Кроме того, нужно определить приемлемые условия по «плечам» и комиссиям.

- А какие книги вы можете посоветовать почитать начинающим трейдерам?

- Я прочитал очень много книг, но скажу необычно. Все эти бестселлеры из разряда «Как заработать миллион» или «Технический анализ и бла-бла-бла» – все это читать не нужно! Если новичкам хочется понять и почувствовать рынок, то лучше почитать художественную литературу на эту тему, например, «Покер лжецов» (М. Льюис), «Скользящий по лезвию фондового рынка» (А. Дэвидсон). Художественная литература передает основную проблему, с которой сталкивается любой трейдер, а проблема эта – психология.

К примеру, Александр Элдер – замечательный и очень уважаемый мною человек, написал знаменитую книгу «Как играть и выигрывать на бирже», однако полезной информации там будет страниц на 50, а остальное написано только для того, чтобы продать эту книгу. Конечно, если научиться вычленять из всего потока информации рациональное зерно, то читать можно все подряд. Но новичку это сделать будет сложно.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 августа 2013 > № 887026 Алексей Соколов

Генеральный директор компании «КиберПлат».

Досье Bankir.Ru. Андрей Грибов. Родился 11 апреля в 1966 году в Люберцах.В 1989 году окончил Московский государственный институт электроники и математики. В 1993 году окончил Финансовую академию при Правительстве Российской Федерации, в 1999 – юридический факультет Московского государственного университета. Кандидат экономических наук.В 1993 году Андрей Грибов возглавил Правление коммерческого банка «Платина».

В 1997 году в рамках комплексной стратегии развития была создана интегрированная мультибанковская система платежей «КиберПлат». Выступив инициатором одного из наиболее быстрорастущих в России направлений бизнеса, Андрей Грибов успешно управляет динамичной инновационной компанией, разрабатывающей и внедряющей высокотехнологичные платежные сервисы. В настоящее время сеть приема платежей «КиберПлат» включает в себя более 760 000 точек.

Автор книги «Институциональная теория денег».

- 12 августа исполняется 15 лет с момента совершения первой онлайн-операции по пополнению счета мобильного телефона, проведенной через сеть электронных платежей CyberPlat® («КиберПлат»). По сути, ваша компания – тот уникальный случай, когда игрок рынка старше самого рынка, так как компания создавала его. Как изменился рынок за эти 15 лет?

- Пятнадцать лет назад, когда мы открыли «КиберПлат», мало кто ожидал такого быстрого развития Интернет-рынка. Этот опыт показывает, что для успеха не обязательно все предвидеть в деталях. Опыт, знание, доскональное понимание процессов приобретаются при наличии желания и воли. Важнее выбрать верное стратегическое направление и быть в нем первым. Если направление выбрано правильно – оно будет расти, и твой бизнес будет расти вместе с ним.

Но это не означает, что найти хорошую идею вполне достаточно. Путь был тяжелый, тернистый, с множеством опасностей. Но именно так, методом проб и ошибок, мы наработали то гигантское преимущество, которое сегодня отличает «КиберПлат» – это опыт. Такого опыта, как у нас, нет на российском рынке, полагаю, ни у кого. Если у меня спрашивают о самом дорогом активе компании, то речь идет не о процессинге и не о бренде. Настоящую ценность представляет жизненный опыт, который мы получили за минувшие пятнадцать лет, – это и есть главное богатство компании.

- Как известно, опыт – сын ошибок трудных. В чем были основные тернии вашего пути?

- Самое тяжелое и непрогнозируемое – это человеческий фактор, а именно невозможность спрогнозировать надежность и порядочность сотрудников. Тот же самый опыт давно привел нас к одной нехитрой мысли: хороший специалист – не главное. Специалиста можно обучить, вырастить – это как раз не проблема. Главное же – чтобы человек был порядочный и надежный. Без этого качества серьезный надежный бизнес построить трудно.

- Как правило, новые рынки в России всегда порождали новые, часто неожиданные генерации управленцев. Например, в российском банкинге сначала это были люди, вышедшие из госбанков советских времен, считавшие, что они сумеют построить коммерческий банкинг. Но сумели в конечном счете в основном не они, а физматовцы, пришедшие в банкинг в начале девяностых из НИИ и лабораторий. Каков генезис вашей команды?

- Я бы все-таки немного поспорил с вашим первоначальным утверждением, что начинали «госбанковцы». Не совсем так. Были в начале перестройки финхозуправления министерств и ведомств, а когда вышел закон, разрешающий создавать банки, при ведомствах стали организовываться банки, куда назначали начальников финхозуправлений. В общем и целом это были люди, очевидно неспособные ни к какому предпринимательскому делу вообще. Это неудивительно: к чему может быть способен человек, который тридцать лет до этого только лишь распределял бюджетные деньги? У таких людей предпринимательской жилки изначально не было. Поэтому у них и не могло ничего получиться, ведь не было желания развивать свое дело. Пока «бизнес» финансировался из бюджета, эти банки жили в меру способностей, но бюджетные деньги закончились. Дальше, как вы правильно заметили, были выпускники физико-математических факультетов. Почему физматовцы? Люди с физико-математическим, техническим образованием, во-первых, привыкли упражнять свои мозги, во-вторых, привыкли исследовать и искать что-то новое. Вот это главное.

Впоследствии у нашей команды возникла потребность в дополнительном образовании в области экономики, финансов, юриспруденции, и мы получили его. Физику или математику с качественной образовательной базой не очень сложно постичь экономическую или юридическую науку – в нас заложено стремление впитывать новые знания и реализовывать идеи на практике. Многое из того, что сегодня на рынке электронных платежей в порядке вещей, именно мы предложили первыми.

- Что вы ожидали на старте своего пути, и что (какие тренды или явления) стало неожиданностью за эти годы?

- Изменения за пятнадцать лет произошли огромные. Рынок электронных платежей является одним из самых динамичных секторов финансового рынка. Модель функционирования этого рынка существенно меняется каждые 3–4 года. Сначала электронные платежи полностью вытеснили скретч-карты, было масштабное развитие рынка приема платежей через дилеров мобильной связи, потом произошла консолидация этого рынка. В итоге выделились сверхбольшие сети – «Евросеть», «Связной», розничная сеть МТС.

Активно развивался рынок терминалов, основным драйвером которого, к сожалению, стала нелегальная продажа наличных денег, возможная из-за отсутствия фискальных регистраторов. Некоторое время назад был принят закон о фискализации терминалов, но в нем оказалась «брешь» в виде исключения для банков. Этот недочет устранили только сейчас, и то не полностью. С определением банкомата допущена очень непрофессиональная серьезная ошибка. Надеюсь, законодатели ее все же исправят. Рано или поздно, но «черные» терминальщики исчезнут с рынка, их место уже начали занимать банки (например, Банк «Русский Стандарт», Сбербанк и другие). Мы прогнозируем переход оперирования терминалами от сомнительных компаний к розничным банкам, которым необходим прямой выход на конечного клиента.

Активно развиваются наличные и безналичные платежи через банковскую инфраструктуру (Интернет-банкинг, банкоматы). Банки недавно вошли на этот рынок, но развиваются очень быстро, у них значительный потенциал роста.

- Рынок электронных платежей растет быстро. Но есть и пессимистические факторы. По данным НАФИ, только 16–17% россиян пользуются банковскими картами для безналичных расчетов. Остальные обналичивают карты через банкоматы. И эта цифра растет очень медленно. Почему?

- Да, к сожалению, это так, и это опять же вопрос доверия. Среднестатистический россиянин банкам не доверяет. Большинство наших соотечественников заводит карты только в рамках зарплатных проектов, то есть, по сути, по принуждению работодателя. При этом многие люди не хотят пользоваться картами и не рассматривают банки в качестве помощников. Напротив, слово «банкир» в России пока еще имеет негативный оттенок.

Кроме того, банковская карта в России пока не имеет той социальной функции, как в Европе или, скажем, Америке. На Западе кредитная карта означает, что человек известен, за ним есть определенная история, ему доверяют. И уже отсюда – скидки, бонусы и удобные, а не только имиджевые кобренды.

- В последнее время все чаще звучит версия, что пластиковые карты как институт отомрут, и альтернативу им составят другие инструменты (например, телефоны). Насколько, на ваш взгляд, реален такой сценарий?

- Вы знаете, топор изобрели тысячелетия назад. Но более позднее изобретение пилы не исключило его использование. И бензопилы – тоже. Эту же логику можно распространить и на технологии электронных платежей. Платежные инструменты, существующие сегодня на рынке, не могут полностью заменять друг друга. Каждый инструмент нужен в своем сегменте. Поэтому очевидно, что доля карт была и будет значимой.

Телефоны еще не дозрели до полноценной альтернативы картам. В сфере NFC – сотни проектов, но успешных из них – единицы. Тем не менее, технологии будут развиваться и внедряться, и телефоны еще займут свою нишу. В ближайшее время – просто как замена стационарному десктопу. Любое ДБО, возможное на десктопе, возможно и со смартфона, и тем более планшета, при наличии устойчивой связи и небольшом изменении интерфейса.

- Насколько, на ваш взгляд, рынок онлайн-платежей в России и в целом финансовый сервис в Интернете сравним по своему развитию с западными рынками?

- Система электронных платежей «КиберПлат» создала в России и странах СНГ уникальную финансовую инфраструктуру приема небольших платежей, которая решила важные экономические и социальные задачи, которые актуальны и для Запада.

Наша идея заключалась в том, что небольшие платежи можно принимать на кассах торговых и ритейловых предприятий. Это создает гигантскую инфраструктуру приема платежей и обеспечивает низкую стоимость таких операций. Идея основывалась на двух трендах. Первый – «новая экономика», основанная на предоставлении высокотехнологичных услуг, будет быстро развиваться – сотовая связь, Интернет-сервисы, кабельное ТВ. Чем отличается «новая экономика»? Миллионами пользователей и небольшими суммами платежей. Вторая очевидная вещь – банкам такие платежи невыгодны – они слишком мелкие, чтобы на них можно было заработать. К примеру, в России себестоимость одной операции в банковском офисе составляет не менее $1 – с учетом охраны, аренды, высокооплачиваемого персонала, дорогой офисной техники и т.д. Принимать платежи до $30 в банковских отделениях – значит, нести убытки на каждой операции. Можно сказать, что такие операции можно делать через Интернет-банкинг – но в нашей стране им пользуется менее 5% населения. Да и в развитых странах доля людей, не охваченных банковским сервисом, достаточно велика.

Если говорить об отличиях построенной нами модели рынка приема розничных платежей от западной, то они в том, что наша платежная система более демократична и позволяет включить в сферу потребления современных высокотехнологичных услуг все слои населения, включая самые низкодоходные – безработных, пожилых людей с низкими пенсиями, трудовых мигрантов, детей и подростков. Это приводит к росту проникновения современных сервисов. К примеру, уровень проникновения сотовой связи в России выше, чем в США. По данным российских операторов? число проданных SIM-карт – 145%, но с учетом того, что многие абоненты используют по два-три телефона, а также большого количества неиспользуемых SIM-карт, реальный уровень проникновения в России – 90–95%. В США – всего лишь 70–75%.

К примеру, в США клиенты с высоким уровнем доходов используют postpaid-оплату услуг сотовой связи – через банковские счета (direct debit). Население со средними и низкими доходами использует для пополнения абонентских счетов скретч-карты или виртуальные скретч-карты (PIN-коды). При этом де-факто минимальное пополнение счета сотового оператора в США – $15, что не позволяет легко пополнять абонентские счета людям с низкими доходами, так как они не всегда имеют такую сумму в своем распоряжении или считают предпочтительным потратить ее на неотложные нужды.

- И вам удалось решить эту дилемму? Существует ли сейчас нижний порог, начиная с которого возможно пополнение счетов?

- «КиберПлат» позволяет пополнять счета у операторов сотовой связи на любые суммы, даже меньше $1. Наша статистика показывает, что в общем объеме доля платежей абонентов размером менее $2 составляет 25%, а платежей менее $3 – более 60%.

До появления «КиберПлат» люди со средними и низкими доходами в России были лишены возможности пользоваться сотовой связью – просто потому, что пополнение баланса для них было фактически недоступно, минимальный номинал скретч-карты в России составлял $4.

Сейчас около 40% российских абонентов сотовой связи имеют APRU менее $4 в месяц. Они бы не могли стать абонентами без наличия новой финансовой инфраструктуры, поскольку не готовы были выложить эти деньги одномоментно. «КиберПлат» дал возможность вносить на счет абонента сумму начиная от 1 рубля ($0,03).

В результате формирования новой финансовой инфраструктуры в России появилось нескольких миллионов новых абонентов с ARPU 10 рублей ($0,3) – детей. Они часто не имеют карманных средств для оплаты голосового трафика, но с удовольствием обмениваются SMS-сообщениями – всего за $0,3 в сетях российских операторов можно отправить от 100 до 200 SMS-сообщений. Дети в качестве абонентов очень выгодны для мобильных операторов – они вырастают и становятся обычными абонентами, а также генерируют входящий трафик от родителей – звонки с вопросами «Ты сделал уроки?», «Ты пообедал?» и прочее.

Таким образом, появление системы электронных платежей CyberPlat® («КиберПлат») создало несколько десятков миллионов low-income абонентов с ARPU менее $4 (в том числе несколько миллионов клиентов с ARPU в $0,3).

- Влияет ли охват платежными услугами населения с низкими доходами на макроэкономические показатели на государственном уровне?

- Для развивающихся рынков каждые 10% роста уровня проникновения сотовой связи дают добавку 1,2% ВВП (по данным Deloitte), – таким образом, вклад новой финансовой инфраструктуры в рост ВВП России составил около 5% роста.

Внедрение технологий «КиберПлат», к примеру, в США привело бы к росту уровня проникновения сотовой связи не менее, чем на 20%, и американский ВВП добавил бы 1,2% (по данным Deloitte в развитых странах 10% роста проникновения сотовой связи прибавляют 0,6% ВВП).

С помощью нашей технологии можно было бы решить проблему «цифрового неравенства», как, например, в России, где даже самые бедные абоненты имеют возможность использовать высокотехнологичные услуги, пополняя свои лицевые счета на несколько десятков центов.

- Но ведь наверняка есть в России и специфические факторы, сдерживающие развитие рынка?

- Все, о чем я говорил – это лишь техническая сторона вопроса. Наше отставание от Запада – не в электронике. Оно – в доверии к банковской системе. Почему люди в России не хотят платить карточками или пользоваться какими-то безналичными инструментами так же часто, как на Западе? Потому что на Западе человек понимает, что какой бы кризис ни был, государство все деньги вернет. До ста тысяч долларов на депозитных счетах – уровень гарантии Федеральной резервной системы. У нас тоже возник такой институт, но и суммы меньше, и народ не всегда верит, что деньги им вернут. Пока – возвращают, но система существует совсем недолго. Все, кому старше 35–40, помнят, как потеряли свои сбережения в девяносто втором и девяносто восьмом годах. Вот я, например, помню. У меня в 1992 году было в Сбербанке триста рублей. Вот с тех пор у меня как возникло негативное отношение к Сбербанку, так и осталось.

- Отлично вас понимаю. У меня с 1991 года осталось в Сбербанке пятьдесят рублей. И сегодня, когда читаю в новостях про все замечательные покупки и планы Грефа, хочется сказать: «Мужики, вы мне, пожалуйста, мой полтинник верните и покупайте, что вам заблагорассудится»…

- Я думаю, Сбербанк даже вернет вам, но побегать придется месяца два по инстанциям. Не стоит…

- Каковы, на ваш взгляд, тормозы роста рынка электронной торговли в России?

К негативным факторам роста рынка можно отнести почту, слабые гарантии быстрой и качественной доставки, неуверенность в стабильности финансового положения игроков рынка средней величины. Гигантов, которым можно поверить финансово – крайне мало.

Еще один фактор – невысокая платежная культура населения, недоверие к банковской системе, о котором мы уже говорили. Тем не менее, перспективы этого рынка колоссальны. В будущем все расчеты должны перейти в онлайн и совершаться в удаленном режиме. С помощью банковского счета или счета у оператора связи можно будет оплатить любую услугу или товар. Это неизбежно.

- Кто сегодня является драйвером развития рынка? Сотовые операторы, понятно, – серьезный драйвер на этом рынке. А другие? Интернет-магазины – это серьезный драйвер?

- Интернет-магазины – потенциально серьезный драйвер. Они хорошо могут развиваться в связке со стабильно работающей системой доставки.Мы в свое время анализировали английскую систему Monitise. У них все основано на том, что, как только они отгрузили товар в Royal Mail, сделку можно считать исполненной, настолько безупречно работает Королевская Почта Великобритании.

В логистике заключен и корень успеха, и корень проблем. Поэтому развитие Интернет-магазинов зависит и будет зависеть от логистических систем страны.

- Два года назад заговорили о национальной платежной системе России. Принят соответствующий закон, однако само понятие «национальная платежная система» остается довольно расплывчатым. Что, на ваш взгляд, образует структуру национальной платежной системы, и каковы перспективы ее развития, в том числе технического?

- Национальная платежная система – действительно очень емкое понятие, в ее состав входит достаточно широкий набор платежных инструментов от микроплатежей до межбанковских расчетов. Есть индустрия RTGS, есть карточная индустрия, есть индустрия ремиттансов, есть индустрия «приема платежей», индустрия ДБО. Что для них всех одинаково важно? Важна комплексная система безопасности, которая должна охватывать сразу все сегменты.

В общем-то, предпосылки были правильные, однако у современной индустрии платежей много деталей и нюансов. Поэтому и закон в значительной степени «рыхлый» и нуждается в существенной доработке.

- Этот процесс – лет на пять?

- Я думаю, больше. Любое транзакционное законодательство развитой страны представляет собой кипу бумаги высотой от пола до потолка. Еще один пример: полный комплект инструкций VISA занимает пять шкафов. По большому счету, российское транзакционное законодательство находится еще на ранних стадиях создания.

- А вы вообще верите в вариант автаркии в области транзакций?

Не обязательно использовать термин «автаркия», скорее речь идет о защите персональных данных. В подавляющем большинстве стран транзакция, содержащая какие-либо персональные данные, законодательно запрещена к выходу за пределы государственных границ. В Америке, например, невозможно представить, чтобы транзакция вышла за пределы страны – это сразу заинтересует ФБР. Такая же ситуация в Китае и Индии. В ЕС законодательство немного свободнее. Но вообще в любой стране, которая считает себя не сателлитом, а самостоятельным сувереном, очень внимательно смотрят, чтобы транзакция не выходила за пределы юрисдикции. В этом смысле мы точно не впереди планеты всей, а сильно позади. Насколько России это необходимо с точки зрения национальной безопасности – конечно, не мне решать. Но я вижу, что в большинстве государств именно так поступают.

- В России создан Национальный платежный совет. Как складывается взаимодействие компании с ним?

- Очень плотно. Мы входим в совет директоров некоммерческого партнерства «Национальный платежный совет» и принимаем очень активное участие в его работе. Мы работаем и со вторым советом, учрежденным системами VISA и MasterCard, и не менее эффективно.

- Какие сегменты финансового рынка, какие конкретные организации этого рынка, на ваш взгляд, можно назвать «локомотивами» развития индустрии онлайн-платежей? Чей опыт вам интересен?

- Сегодня развиваются все сегменты этой индустрии, и выбор «локомотива» зависит от точки зрения. В процентах, мне кажется, быстрее всего растет дистанционное банковское обслуживание, в абсолютных суммах – пластик и RTGS. Начинают набирать обороты мобильные платежи, но это пока – самое начало большого пути.

Нам интересна работа на стыках бизнесов. На рынке выживают только дешевые, простые и технологичные решения.

- Насколько адаптивны небанковские индустрии России (торговля, сервис и т.п.) к развитию рынка онлайн-платежей?

- Как принято говорить, «кто долго запрягает, тот потом быстро едет». Банки станут мощным локомотивом этого рынка, они же станут основным стимулирующим фактором для торговли. Только редкие единицы, такие как «Связной Банк» – сами «бегут вперед паровоза».

В целом же небанковские сети достаточно хорошо адаптивны к онлайновым платежам. Это им нужно для привлечения клиентуры (так называемый foot traffic). Открывая «Связной Банк», Максим Ноготков говорил, что 85% его клиентов приходят в сеть с целью заплатить и только потом, может быть, что-то купить.

- В свое время создание системы электронных платежей «КиберПлат» стало технологическим прорывом в отрасли, с которого началось формирование доступной и эффективной финансовой инфраструктуры по приему розничных платежей. Какой спектр услуг сегодня оказывает «КиберПлат»? Какие направления из них вы считаете наиболее интересными с точки зрения инновации и перспективными с точки зрения бизнеса?

- Полный спектр – от микроплатежей до межбанковских расчетов.

Что касается направлений – необходимо развивать их все. Это позволяет на ранней стадии отслеживать потенциально прибыльные направления бизнеса и сосредотачивать на них свои усилия. Я уже говорил, что особенность рынка электронных расчетов – кто первый начал концентрироваться на потенциально интересном направлении, тот и закрепит за собой лидерство в этом сегменте рынка. «КиберПлат» развивал платежи на кассах в ритейле, и сегодня мы – лидер в этом секторе. «КиберПлат» верил в банки как мощный канал дистрибуции платежных услуг, и в итоге закрепил за собой лидерство – участниками системы являются 300 банков, включая все крупнейшие. То же самое происходит в других секторах рынка онлайновых платежей, например, в мобильной коммерции.

- Раз уж мы заговорили об успехах «КиберПлат», назовите цифры, которые характеризуют компанию.

- 122 млн. уникальных номеров телефонов в базе данных. Более 760 тыс. точек, в которых принимаются платежи. Техническая способность обеспечить 40 млрд. транзакций в год. Оборот прошлого года – $7 млрд. Причем, думаю, что в ближайшее время мы сможем существенно его увеличить.

- Какие крупные проекты осуществляет сегодня «КиберПлат»? Если попытаться немного пофантазировать – как может развиваться «КиберПлат» в следующие 15 лет? В чем вы видите свою миссию на рынке и цели развития?

- Что касается новых проектов – это секрет. Следите за нашими анонсами. Мы готовимся в самом ближайшем будущем показать рынку интересный инновационный продукт.

Что же касается нашей миссии, то она предельно конкретна – высвобождение времени людей, которое они тратят на платежи. Сегодня время является одним из самых ценных активов. Платежи должны быть быстрыми, повсеместными и удобными.

- Какими платежными сервисами вы пользуетесь сами?

- Пластиковые карты и «Платежная книжка» www.plat.ru

- От общения с лидерами российских ИТ-компаний остается ощущение, что они горят энтузиазмом, оптимизмом. Тем не менее, 15 лет такой работы, как у вас, заставляют эволюционировать. Сегодня модно говорить о бизнесе в стиле «фанк». А у вас как с этим?

- Для меня «КиберПлат» – и есть бизнес в стиле «фанк». У меня первое образование «электронное», но в «перестроечные» времена в нашей стране электронщики оказались не особенно нужны. Поэтому я закончил Финансовую академию, а затем – юрфак МГУ. Так появилась моя книга «Институциональная теория денег». Я считаю это направление недостаточно изученным в науке.

Еще в детстве я собирался стать ученым. Когда я что-то новое изобретаю – мне это нравится. Менять мир за окном – вот это и есть самое интересное. И когда ты понимаешь, что ты что-то в этом мире изменил, – это главная радость.

Это можно назвать фанк-бизнесом? Наверное, да. А так – чем я живу? Семья, дети… Мы с моими домашними собак любим. У меня участок большой, поэтому собак имеем возможность держать несколько. Две среднеазиатские овчарки и тибетский мастиф.

Беседовал Ян Арт, главный редактор Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 12 августа 2013 > № 887024 Андрей Грибов

Волго-Вятский банк Сбербанка России – один из семнадцати территориальных банков Сбербанка России. Заместитель председателя правления Волго-Вятского банка Сбербанка РФ Дмитрий Родионов считает, что сейчас банковская сфера переживает революционный период: количество и качество услуг растет молниеносными темпами.

- Как вы считаете, можно ли контролировать в России бизнес, прописывая стратегии на 5–10 лет вперед? Или же, как показывает практика и ваше общение с предпринимателями, предугадать в России, что будет завтра, невозможно?- Я немного пофилософствую, прежде чем ответить на вопрос. Есть в определенной степени самообман, когда думаешь, что все можно контролировать. В этом случае всегда возникает неожиданное для тебя событие – и в жизни, и в бизнесе. Конечно, хорошо, когда ты контролируешь все, что происходит, потому что на практике, если ты хочешь получить результат, недостаточно издать распоряжение, придумать красивую концепцию, продумать все шаги. Есть текущая работа, но что-то постоянно происходит.

Если ты хочешь получить конечный результат, мало все распланировать по действиям, нужно вложить еще туда себя – свою душу, силы, нервы. Следует понимать: если что-то отклоняется в сторону, ты должен оперативно воздействовать, чтобы все пошло по-прежнему. Поэтому, когда хочешь получить результат в своем деле, надо не просто плыть по течению, а быть немножко быстрее. Может быть, даже гораздо быстрее: ты должен действительно управлять событиями, пытаться предсказать эти события на любом горизонте. Это может быть год, месяц, неделя – в зависимости от того, какие задачи решаешь. Но, безусловно, ты должен контролировать события. Не знать, что происходит что-то вообще – это закрыть уши, глаза, все органы чувств, вариться в собственном соку. Российская экономика сегодня позволяет таким компаниям существовать. Но у нас небольшая история бизнеса. И если смотреть на нашу компанию, 20–25 лет – это, по сути, срок, сопоставимый с активной фазой жизни одного человека. Сегодня у нас не произошла смена поколений бизнесменов. Сегодня важно удержать его, потому что конкуренция обостряется, и возможности для сверхприбыли сужаются.

Все как у Карла Маркса – предельная рентабельность капитала снижается. Мы сейчас находимся в этой ситуации. И компании, которые управляют событиями, не то чтобы двигают сегодняшний бизнес, у них все органы чувств открыты: они слушают, смотрят, осязают, что происходит на рынке. Если рынок им выдает какие-то сигналы, то они быстро перестраиваются, пытаются предугадать тенденции завтрашнего дня.

- Насколько, на ваш взгляд, в бизнесе, в том числе и банковском, важна роль руководителя?

- В компании руководитель не определяет все. Неправильно, когда жизнь компании зависит только от одного лица. Всякое в жизни может быть – личные проблемы. В компании должна работать команда. Главное для первого лица не столько самому понимать, куда двигаться, ставить задачи и спрашивать с подчиненных, а сформировать команду единомышленников. Один в поле не воин – это житейская истина. Один человек может вытянуть компанию – как яркая звезда пронесется по небу и исчезнет.

- По каким критериям осуществляется подбор персонала, ведь для вашего постоянно растущего банка это вечно актуальная проблема?

- К примеру, операционисты – сотрудники, которые сидят за операционными окнами, принимают вклады, коммунальные платежи и т.д. По большому счету, дело это не очень сложное. При этом вы замечали, с одними работниками приятно общаться, от них веет позитивом, а некоторые натягивают на себя резиновую улыбку. Нашему бизнесу можно научить человека, даже не имеющего высшего образования, совершать операции, а вот приветливости, доброжелательности научить невозможно. Поэтому в компанию нужно брать правильных людей. Правильные кадры решают все. Если они у тебя есть – ты высвободил для решения остальных задач массу времени. Правильный человек сам копает, сам находит решения, сам видит, куда двигаться, и ты сверяешь часы, а правильно ли мы движемся, спорим, находим точки соприкосновения, договариваемся, движемся дальше. Это гораздо приятнее, потому что разные люди взаимно друг друга обогащают. Это и в личностном плане, и для бизнеса очень хорошо. Нет универсальных людей. Какой бы ни был руководитель, он все равно все не видит. Должны быть люди, которые один увидел, другой подсказал, у следующего возникла идея. Должна быть команда единомышленников!

- Что такое для вас «стандарты» в банковском деле? Насколько они важны для успеха?

- В свое время я разговаривал с одним из наших предпринимателей, спрашивал, как он определяет уровень сервиса, уровень качества услуг, которые он представляет. Он мне ответил: «Допустим, рынок требует 50 единиц товара, а я могу сделать 100. Но я не готов делать 100, это для меня дорого. Поэтому я делаю 55, и я лучший на рынке. А и если завтра рынок будет делать 55, я сделаю 60, у меня все для этого готово». Он контролирует ситуацию, понимает, что происходит на рынке и готов к изменениям, которые будут.

Когда вы открываете бутылку кока-Колы в Москве, Владивостоке, то пьете тот напиток, который ожидаете. И разницы не чувствуете. Это и есть стандарт. То же самое должно быть и в банковской сфере. Если вы управляете, то вы управляете всем. Иначе в один прекрасный момент вы проснетесь, а один конкурент сделал что-то лучше вас, и вы отстали. Без стандартов нельзя, особенно в большой организации. Здесь формально работают некие правила, уровень стандарта должен быть выше. Нужно ставить задачу – соответствовать требованиям не сегодняшнего дня, не завтрашнего, а послезавтрашнего.

То же самое и про людей. Два наших инженера-электрика – основоположники сбалансированности – они могут даже нематериальный актив перевести в язык прибыли. Вообще, люди приносят больше прибыли, чем что-либо другое. Больше чем технологии, авторизированные системы, новый продукт или еще что-то. Мы можем купить технологии, но они могут устареть через два года. А вкладывая в людей, мы понимаем, что эти люди создают технологии, которые устаревают, но они создают – новые. Наша задача – стать первыми в рейтинге работодателей хотя бы в банковской отрасли. Тогда мы сможем подтягивать в банк талантливых людей. Сегодня, вступив в ВТО, мы вышли на глобальный рынок. Сейчас мы приходим в магазин, видим продукцию, произведенную в Швеции, Финляндии, Китае, Корее и т.д. Мы конкурируем не на нижегородском рынке, а с мировыми компаниями.

И я абсолютно согласен с тем, что фокус-группы, маркетинговые услуги сегодня ничего не дают. Заходишь в любое сообщество, народный рейтинг, где обсуждается банковская тема, люди голосуют. Недовольный клиент – это бесплатный эксперт качества наших услуг. По большому счету я должен им заплатить за рацпредложение по улучшению нашей услуги. Это немного другая философия, подход.

- Расскажите про признаки компании-долгожителя, в том числе и на банковском рынке, и на предпринимательском. Какие правила следует соблюдать, чтобы успешно и долго работать на банковском рынке, чтобы наращивать число клиентов и их лояльность?

- Первое правило – консерватизм. В российских условиях очень сложно, делая какой-то инвестиционный проект, спрогнозировать его на 7–10 лет. Если у нас есть понимание того, что мы контролируем ситуацию на два года, то надо занимать на год, чтобы при необходимости скорректировать. Сиюминутные выгоды, какие-то преимущества очень многих искушали заработать сейчас и сегодня. Зачастую это проходит раз, два, а на третий не проходит. Поэтому мы крайне консервативны. Нам интересна прибыль в долгосрочной перспективе. Я согласен с тем, что должно быть разумное, консервативное финансирование.

Второе правило – чувствительность к окружающей среде. Если мы хотим управляемого развития, не говоря о том, что мы хотим быть лидерами рынка, мы просто должны быть и ушами и глазами. В конце 80-х годов появился проигрыватель, плеер «Сони». Его никогда раньше не было. Когда в «Сони» разрабатывали его, все эксперты дали отрицательное заключение. Маркетологи сказали – не востребовано на рынке, потому что люди не знали, что это такое. А для того чтобы узнать, хочу или не хочу, надо попробовать. Но человек-новатор, убежденный в своей правоте, предложил, внедрил, сумел переубедить всех. В 90-е годы все ходили с плеерами, как сейчас с МР3-проигрывателями. То, что сегодня происходит в банковской сфере, на самом деле – некая революция. Все меняется, сейчас есть Интернет, электронные деньги, управление счетами посредством смс-услуг. Происходит некая интеграция в телекоммуникационной и банковской отрасли. И я не удивлюсь, если в ближайшее время мы увидим более серьезные изменения в этом поле.

Есть такое понятие, как «голубые океаны»: когда меняется традиционная ниша на рынке. Пример. Все время ели салат оливье и заправляли его майонезом «Провансаль». А есть люди-вегетарианцы или постящиеся. Появился тот же самый «Провансаль», но уже специально для них.

Другой пример. Сегодня производим туалетную бумагу, а завтра делаем памперсы. Люди видят, как можно модифицировать традиционную отрасль и найти новую возможность для привлечения клиентов. Это нельзя назвать просто чувствительностью. Это некое предвидение, понимание, куда движется рынок. Есть стартапы, некая новая идея. Успешность стартапов невысока, она исчисляется единицами, десятками, то есть люди предлагают и не угадывают. А если вы хотите быть лидером, вам нужно пытаться пробовать везде. Вы должны понимать, что есть такая тенденция. Это нужно обязательно делать, иначе кто-то другой захватит новый «голубой океан» завтра.

Стив Джобс – в чем прелесть его компьютера? Он сделал его доступным, вложил туда софт. Есть «Виндус мобайл» и «Айфон» – в чем разница? У первого больше возможностей, чем у айфона, но для того чтобы установить там работающую программу, нужно перепробовать массу вариантов. А в айфоне точно все работает. Это некий социализм в капитализме – вы можете купить только то, что я продаю. Но то, что я продаю, точно работает! И, обеспечив многообразие выбора, он получил своего клиента. Поэтому чувствительность должна быть как обратная связь. Должны быть открыты глаза, и вы понимаете куда идете. Тем более бизнес в России очень сложно иметь.

И еще одно важное правило успеха на рынке – четкое сознание собственной идентичности, терпимость к новым идеям. Мы должны понимать, что мы хотим от этого бизнеса. Руководитель компании «А» сказал: «Я хочу быть лидером, я продаю те бизнесы, где я не первый или второй». Если через эту призму смотреть на самоидентификацию, мы примерно тоже идем по этому пути. Приведу пример. Сбербанк – сложная организация. В филиалах стоит кондиционер. Установили и сопровождали обслуживание, ремонт. Когда мы посчитали, во что это нам обходится, то прослезились. Вышли на рынок, а там нет таких компаний. В итоге объявили конкурс, пригласили десятка два мелких фирм. Эти фирмы позднее объединились, понимая, что такую большую компанию нельзя разрознено обслуживать. Через три года был сформирован рынок услуг по ремонту кондиционеров. Не просто дикие бригады, а крупная организация с квалифицированными специалистами. Они отстроили свой бизнес таким образом, что наши издержки на эту работу снизились в итоге на 40%.

Другой пример. У Сбербанка есть автопарк со всеми вытекающими последствиями – водителями, штатом инженеров. Когда мы отдали водителей на аутсорсинг, организациям, которые делают этот бизнес лучше, чем мы, эффект был сопоставим, тоже 40%. Когда мы поймем, кто мы, и чего хотим, что должны быть первыми, то каждый последний гвоздь в нашей работе должен быть лучшим. Если есть компания, которая лучше нас делает бизнес, то мы должны либо купить эту компанию, либо отдать ее в наш бизнес. Только тогда мы останемся первыми.

- Дмитрий, среди правил успеха вы назвали «терпимость к новым идеям». Как вы относитесь к инициативности сотрудников, клиентов – насколько часто выслушиваете и принимаете их?

- Важна терпимость к новым идеям. Нельзя бросаться из крайности в крайность. Абсолютное непринятие нового – неправильно, как и бездумное следование за новым. Появляется новая идея – можно ухватиться за нее и внедрить. Ей должен быть дан, в первую очередь, зеленый свет. Но тут же в практику ее внедрять нельзя, нужно сначала ее опробовать и испытать. Терпимость поэтому должна быть двоякой. Инициатива должна поощряться, люди должны иметь возможность свободно обсуждать идеи и свободно высказываться, должна быть атмосфера предпринимательства, но с другой стороны должен быть здоровый консерватизм. Некоторые инновации компания может и не пережить. Внутри организации должен быть иммунитет «защиты от дураков». Но инновации могут быть и полезной пилюлей.

У нас есть несколько уровней инициатив сотрудников, а есть инициативы, которые внедряются на местном уровне. Если какой-нибудь сотрудник на отдаленном филиале предложит делать что-то по-другому, он может подойти к своему начальнику и обсудить с ним это нововведение. Они посоветуются. И если все нормально, то инициатива будет внедряться, а сотрудник получит небольшое вознаграждение за идею. Если мы говорим о чем-то более серьезном, то это приходит к нам, мы рассматриваем идею и принимаем решение о внедрении. Но автор идеи всегда получает вознаграждение. А есть инновации, то есть серьезные изменения, которые рассматриваются в Москве на уровне центрального аппарата. Это серьезные идеи с экономическим эффектом порядка сотен миллионов рублей. Если клиент Сбербанка решит привнести какую-нибудь свою идею – пожалуйста, заходите на сайт, там есть страничка для этого. Люди тут же получают обратную связь, если идея действительно хороша – клиент, ее предложивший, получает небольшую денежку. Если идея действительно хороша, то клиента даже вызывают к руководителю и поощряют.

- Есть такая ловушка в менеджменте, когда от руководителя скрывают плохую информацию. Каким образом вы контролируете ситуацию с персоналом, отслеживаете все важные моменты, ведь количество офисов банка растет не то что с каждым месяцем, а с каждым днем? Филиальная сеть банка включает более 2300 подразделений, в ней работает более 17 тыс. сотрудников. Как вы их контролируете?

- Если информация скрывается, умалчивается, в итоге в таком случае получается, что «король-то голый». Подчиненный так или иначе будет выставлять ситуацию в более радужном свете, чем на самом деле. И чтобы этого не происходило, нужен выход в поле. Надо снимать информацию с места. Истории успешных компаний свидетельствуют о том, что ими руководили не кабинетные крысы, а люди, которые большую часть своего времени проводили на рабочих местах, где действительно производится продукт, где клиенты, где продукт покупают в реальном времени с реальным общением. Если мы хотим для организации будущего, то мы должны готовиться к нему уже сегодня. Будущее – маркетинг 3.0, бизнес впечатлений, постиндустриальная эпоха – как угодно можно назвать. На первом месте не товар, а клиент как конкретное имя-отчество. На первом месте правильные люди. И их правильность состоит как раз в том, что у человека должны быть открыты уши, чтобы он знал работу своей компании не по отчетам, а из реального времени и общения. Бери информацию с мест. В иерархичной организации можно смотреть на отчетность, но должно быть время, когда ты придешь и увидишь эти цифры в реальности. А не в среднем по больнице. Это элемент корпоративной культуры.

Вопрос ослабления регулирования и контроля зависит от уровня, в котором мы находились. Если мы хотим сделать компанию динамичной, а не бюрократичной, то контроль, безусловно, надо ослаблять. Должна быть зарегулированная область – например, производственный процесс. Но это не значит, что это догма, которая не меняется. Если есть инициатива, которая может его изменить к лучшему, то лучше ее быстро применить и улучшить процесс. Самая большая ошибка – это догматы. Один раз выстрелив, мы не можем долго жить на эффекте. Надо постоянно анализировать.

Нижний Новгород.

Марина Сипатова, Bankir.Ru

Россия. ПФО > Финансы, банки > bankir.ru, 12 августа 2013 > № 887016 Дмитрий Родионов

Рейтинговые агентства зачастую владеют панорамным видением ситуации в стране, поскольку анализируют смежные рынки. О жизни в условиях замедляющейся экономики, мегарегуляторе, влиянии коррупционных и офшорных скандалов на кредитные организации и «надстройках», мешающих банкам жить, в интервью Bankir.Ru рассказал заместитель генерального директора рейтингового агентства «Эксперт РА» Павел Самиев.

- Павел, как вы оцениваете состояние российской экономики? И особенно интересно, как на фоне размышлений о стагнации, куда «вплывает российская экономика» (по ряду заявлений), выглядит банковский сектор? К чему нужно готовиться?

- Уже в конце зимы – начале весны 2013 года всем стало очевидно, что в России действительно складывается неблагоприятная экономическая ситуация, в том числе и для банков. Все показатели, которые демонстрировали позитивную динамику в первые несколько лет после кризиса, как оказалось, являлись только признаками восстановления, а ведь многие их принимали за начало нового роста. Делались громкие заявления, что уровень ВВП нашей страны может оказаться даже выше прогнозов, сделанных в 2009–2010 годах. Однако на самом деле такие оптимистичные утверждения не оправдались. Как мы видим, весь рост, фактически, ушел в потребительский сектор. В банках резко увеличился объем потребительского кредитования. Если говорить о бизнесе, то росло, прежде всего, кредитование предприятий торговли, и, что всегда характерно для нашей страны, показатели добывающих отраслей.

Но если проанализировать ситуацию глубже, то в большинстве случаев потребительский спрос стимулировал только импорт. В остальных отраслях промышленности, не связанных с торговлей и добычей полезных ископаемых, стагнация наблюдается довольно-таки давно: она началась еще в прошлом году. Никаких поводов для оптимизма сейчас нет. Другими словами, нет никаких оснований для того, чтобы экономика начала оживать в сложившихся условиях.

Сейчас дискуссия о стимулировании экономического роста, фактически, свелась к тому, что мегарегулятор должен взять на себя эту функцию, а коммерческие банки должны снижать ставки и больше кредитовать реальный сектор, причем дешево и активно.

В принципе, с этим можно согласиться, но действительно ли проблема только в банковском секторе? Мне в голову приходит следующее сравнение. Мы имеем дело с больным человеком на костылях и, прежде чем давать ему какие-то спортивные препараты, чтобы он пробежал марафон, необходимо его вылечить. Попытка сдвинуть отечественную экономику с места только за счет «революционного» смягчения, только через денежно-кредитную политику – малоэффективна и неправильна. В России искаженная структура экономики, очень слабые стимулы для предпринимательской деятельности и еще, плюс ко всему, неблагоприятный налоговый режим, особенно для предприятий малого и среднего бизнеса (МСБ). Если в сложившихся условиях снизить ставку и расширить денежное предложение, то деньги пойдут на краткосрочные операции, что логично. Иначе говоря, опять кредитное предложение будет направлено в тот самый потребительский сектор, на расширение розничного кредитования и торговли, в основном импортом. И это не стимул для экономики.

- Другими словами, вы против того, чтобы снижать ставку рефинансирования в целях стимулирования российской экономики?

- Реформа денежно-кредитной политики не заключается только в снижении ставки. Это очень примитивный взгляд: вот ставку снизят, и экономика начнет развиваться. Кроме того, ставка рефинансирования не является у нас ни индикатором, ни главной базовой ставкой, которая определяет стоимость пассивов в банке. Ставка рефинансирования – фискальная, точнее, индикативная, но она не является основой для стоимости денег в экономике. Допустим, ставка по долгосрочным РЕПО – это действительно та ставка, которую можно снижать. Но само по себе это снижение, проведенное отдельно от других мер, не имеет никакого смысла. К ослаблению рубля также нужно относиться с осторожностью. В принципе, его стоимость на уровне 33–34 рублей за $1 является нормальной и соответствует параметрам нашего внешнеторгового баланса, стоимости нефти на рынке и т.д. При таком курсе наши экспорто- и импортозамещение реально получили бы стимулы. То, что происходит плавная девальвация, уже неплохо.

- Вам не кажется, что смена главы ЦБ в том виде, в котором она произошла, связана с желанием властей в том числе произвести ослабление рубля?

- Возможно, хотя это не настолько глобальный фактор для смены руководства, конечно. И меры должны проводиться в комплексе: необходима другая валютная политика, новый налоговый режим. В принципе, сейчас уже идет речь о реформах в данном направлении, хотя бы в отношении малого бизнеса. Проведение системных институциональных и структурных реформ очень важно для нашей страны. Такие шаги очевидны, все об этом говорят, но реально по-прежнему ничего не происходит.

Вот только что в Китае приняли программу стимулирования экономики, там все разумно, и аналогично нужно делать и у нас. Но мы лучше будем всем рассказывать, что у нас «тихая гавань», хотя это уже «тихое болото», скорее.

Когда в комплексе реализуются все меры, вот тогда расширение денежного предложения, в том числе снижение ставки, может также сыграть свою роль. Например, снижение ставок РЕПО. Такой шаг станет дополнительным катализатором, который на фоне других реформ действительно простимулирует кредитование. Но применяемый отдельно, без других мер, он приведет только к спекуляции и еще большему дисбалансу и в кредитном секторе, и в экономике.

Как все уже видели в период кризиса, когда нет возможностей, когда спрос со стороны экономики на кредиты либо некачественный, либо отсутствует во многих отраслях, то банкам ничего не остается, как при увеличении денежного предложения пускать лишнюю ликвидность на спекуляции. Это логично, продиктовано законами экономического выживания, и здесь обвинять банки бессмысленно.

Меня всегда очень удивляли упреки в сторону финансовых организаций. Например, в кризис банки обвиняли в том, что, после того, как им дали «дешевые» деньги, они, вместо кредитования экономики, направили их на валютный рынок. Интересно, а как в тот момент нужно было действовать? Если бы тогда банки направили деньги в экономику, то они просто увеличили бы количество стрессовых активов, то есть выдали бы кредиты тем, кто реально не сможет расплачиваться рано или поздно. И вот именно этот шаг серьезно бы усугубил финансовую устойчивость, и они бы «подставили» и регулятор, и вкладчиков, и инвесторов, то есть всех. А затем государству пришлось бы эти плохие активы выкупать или как-то еще с ними разбираться. Итак, они сыграли на валюте, может быть, это было не очень этично, но иного разумного выхода не было. По крайней мере, убытки от других операций были закрыты валютной прибылью. Но и сейчас, если стимулировать экономику России исключительно методами снижения валютной ставки, можно получить то же самое. Если цель заключается в том, чтобы дать банкам краткосрочно заработать на спекулятивных операциях, то так и следует поступить. А если целью является стимулирование экономики, то без других мер, которые относятся к макроэкономике, фискальной и промышленной политике, это невозможно.

И еще: нельзя перегружать задачами мегарегулятор. Он не может взять на себя все функции правительства в сфере экономики – одновременно и инфляцию, и валютный курс, и платежные системы, и экономический рост, и занятость, и регулирование финансового рынка, и работу фондового рынка. Простите, а чем будет заниматься правительство, министерства? Они за экономический рост перестали отвечать? Необходима, прежде всего, другая экономическая политика от правительства, тогда экономика может сдвинуться с мертвой точки.

- Для того, чтобы достичь этой здоровой цели, необходимы меры, эффект от которых экономика ощутит только через несколько лет, получается?

- Я бы не сказал, что так долго. Мне кажется, что эффект проявится уже через полгода или девять месяцев – это достаточно быстрая реакция. Мы все были свидетелями того, как быстро проявился негативный результат повышения налогов, которое произошло в начале 2013 года. Заключался он в резком падении рентабельности малого и среднего бизнеса. В первом квартале, после нововведений, налоговые поступления увеличились за счет крупных налогоплательщиков, а уже через два квартала начали снижаться, поскольку предприятия стали «уходить в тень», закрываться, банкротиться и т.д.

А еще один эффект от данного шага ощущался том, что очень резко усилился отток капитала. Но все эти последствия проявились уже через полгода. Да, негативные последствия проявляются быстрее, чем позитивные: ломать – не строить. Но если позитивные для экономики сдвиги осуществлять комплексно, то год для созревания первых результатов – вполне оптимальный период.

Кстати, хочу немного акцентировать внимание на том, что отток капитала также является показательным индикатором. Он свидетельствует, что избыточная ликвидность, которая создается в экономике, не востребована внутри государства не потому, что у нас нет проектов, а потому, что люди, фонды, финансовые институты, которые имеют такие возможности, не хотят вкладывать куда-либо свои средства по причине, никак не связанной с дороговизной кредита. Они владеют средствами не кредитными, а заработанными внутри экономики, но предпочитают их не вкладывать в проекты внутри страны. Причина такого положения давно известна: плохой инвестиционный климат, несовершенства налоговой системы и т.д. Именно поэтому, даже если бы кредитная ставка была существенно ниже, то от оттока капитала это бы не спасло, а скорее увеличило его. А именно эти деньги нужны как инвестиции, на них должны реализовываться новые проекты.

- Каким образом будет трансформироваться российский банковский рынок под воздействием неблагоприятной внешней среды? По вашим оценкам, насколько сократится объем потребительского кредитования (в этом году, как свидетельствуют эксперты, его объемы уже не те, что в прошлом году)? Увеличится ли корпоративное кредитование? И возрастет ли доля МСБ?

- Наш прогноз на этот год достаточно умеренный. Конечно же, активы банков вырастут. Очевидно, что даже при каких-то неблагоприятных изменениях во втором полугодии по его результатам к концу года все равно будет прирост. Предварительно можно сказать, что, согласно нашим прогнозам, банковский сектор вырастет на 15–20%. Как видите, развитие выше уровня инфляции практически гарантировано. Что станет источниками роста? Очевидно, что даже несмотря на торможение потребительского кредитования, спрос в этой области все равно обеспечит банки прибылью и в этом году.

- Торможение спроса в области потребительского кредитования происходит по объективным причинам?

- Да, это нормальный процесс, ведь отчасти произошло насыщеннее того отложенного спроса, который фиксировался в кризис. Одновременно с этим ЦБ РФ ужесточил требования к кредитным организациям и дал совершенно четко понять, что дальнейший рост такими темпами, как он происходил в 2010–2012 годах, нежелателен. С другой стороны, многие банки и сами ужесточили требования к заемщикам, проанализировав свой портфель, отметив увеличение просроченной заложенности и т.д. База неохваченных заемщиков становится все меньше, уже начался процесс, когда каждый следующий заемщик хуже, чем средний состав портфеля банков и т.д. Спрос сам по себе несколько иссякает, поскольку эффект такого роста потребительского кредитования был продиктован в том числе посткризисным восстановлением. То, что потребительская активность в данный момент падает, явление нормальное. Если бы она и дальше расширялась, то пропорция бы еще сильнее увеличивалась, и здесь мог бы появиться «пузырь».

Кроме того, потребительская активность в нашей стране стимулирует, прежде всего, импорт, в то время как во многих странах со здоровой экономикой аналогичное явление способно простимулировать собственный экономический рост. В их ситуации получается, что пусть через «пузырь», через рост инфляции, но такое явление способно увеличить ВВП страны. Однако в России такого эффекта практически не наблюдается, потому что в кредит население покупает в массовом порядке импортные товары, в основном. Соответственно, то, что наметившийся «пузырь» начал «сдуваться» – это хорошо.

В принципе, темпы прироста в сегменте потребительского кредитования сократятся и составят по итогам 2013 года «всего» 25–30%. На 2014 год прогноз еще более скромный – около 20%. Но торможение в этом сегменте – нормальный процесс, подчеркиваю. Я бы, кстати, не стал абсолютизировать риск бесконтрольного роста потребительского кредитования для устойчивости банковского системы. На сложившуюся ситуацию нужно смотреть глубже: такая активность потребительского кредитования ничего не дает нашей экономике для роста, и поэтому это плохо.

А вот риски потери устойчивости в связи с этим немного преувеличены, поскольку платежная дисциплина у физических лиц, даже в случае кризиса, шока на рынке, не сильно упадет. Как мы видели в период кризиса, главной задачей, которую поставило государство перед бизнесом, стало поддержание через разные механизмы среднего класса. А именно здесь сосредоточена большая часть заемщиков, оформивших потребительские кредиты. Благодаря мерам по сохранению рабочих мест, поддержанию занятости в моногородах, обеспечению всех социальных выплат, даже в самую острую фазу кризиса просрочка по физическим лицам, как показывают исторические данные, не увеличивалась такими разрушительными темпами, как ожидалось. Увеличение происходило очень небольшое и не скачкообразным образом, а плавно. В самый пик кризиса просрочка была умеренная, а затем снова начала падать. И сейчас просрочка по физическим лицам самая низкая среди всех сегментов – чуть более 4% по РСБУ (только просроченный платеж) и около 10% по МСФО (включая «тело» долга с просрочкой). Со временем, когда портфель будет «стареть», просрочка постепенно увеличится.

Однако исторические данные свидетельствуют, что в кризис серьезно ухудшается просрочка у юридических лиц – представителей среднего бизнеса. Более того, предприятия еще и сознательно этим пользуются, потому что у них переговорная позиция по отношению к банку более сильная. А крупные компании буквально могут «выкручивать руки» банку, требуя для себя пролонгации, реструктуризации и т.д., шантажируя невозвратом.

По малому бизнесу ситуация по просрочке схожа с той, что у физических лиц складывается. Вот поэтому честной просрочкой в отчетности кредитных организаций можно назвать только ту, что указана в отношении физических лиц и предприятий малого бизнеса. В кризис она увеличивается, но не радикально. А вот просрочку по корпоративу честной назвать нельзя, поскольку в отчетности она «не видна», скрыта в различных видах пролонгации, реструктуризации и т.д. И банк вынужден идти на подобный шаг. Соответственно, основной риск в кризис заключается не в том, что платежеспособность потеряют банки, работающие с розницей, а в том, что корпоративные участники банковского рынка из-за поведения своих партнеров потеряют устойчивость. Кстати, если проанализировать примеры, которыми снабдил нас кризис, то в первую его половину «попадали» банки, которые активно работали на фондовом рынке, а во вторую – речь шла уже о Межпромбанке, Петрофф банке и ряде других – проблемы у этих организаций были целиком связаны с корпоративным портфелем, причем зачастую он был аффилирован. Никакого отношения к розничным рискам это не имеет. Сейчас аналогичная ситуация.

- Получается, что мы находимся не в «одномоментном» кризисе, а каком-то длинном, «размазанном».

- Да, «размазанном». Самое неприятное – это конечно то, что неопределенность долго продолжается. Причем чем дольше это продолжается, тем меньше каких-либо действий производится в этом плане. Но я хочу подчеркнуть, что не имею в виду Центробанк. Как раз все необходимое со стороны Банка России осуществляется: банковский рынок поддерживается регулятором весьма эффективно. Нужно понимать, что регулятор не может и не должен «заставлять» банки держать какую-то определенную ставку по кредитам. Возможно, не стоит торопиться с Базелем-3 прямо сейчас, правда это отдельная тема. Но все, что делалось до сих пор, в том числе и проведение антикризисных мер, было грамотным. Вопросы к другим ведомствам и регуляторам направлять нужно.

- Вы имеете в виду действия Минфина?

- В том числе и Минфина. Вот, кстати, сложилось впечатление, что в кризис мы потратили на поддержку банковского рынка значительную часть наших резервных фондов, и именно это спасло банки, фактически, за счет «народного достояния». На самом деле – ничего подобного! Банковский рынок был поддержан беззалоговыми кредитами исключительно на возвратной, платной основе. Другими словами, это были не деньги налогоплательщиков, не бюджетные деньги, и не деньги резервных фондов, Банк России выдавал кредиты на возвратной основе и под процентную ставку. А то, что три банка не смогли вернуть средства вовремя – другой вопрос, касающийся кредитного риска. И это нормальная ситуация, ничего страшного в этом нет. Так куда же в таком случае были пущены деньги из накопленных на черный день «кубышек»? На попытку поддержать наш фондовый рынок. Был ли от этого эффект? Нет. Немного странная ситуация сложилась с валютными интервенциями: сначала курс зачем-то сдерживали, а первые лица страны обещали, что девальвации не будет, а потом резко отпустили и случилась та самая девальвация.

Сейчас же ситуация действительно неприятна тем, что долго продолжается неопределенность, и никто не понимает, чего ожидать. И чем дальше так продолжается, чем ситуация становится хуже. Чем дольше длится эта неопределенность, тем все ожидают все более мрачного исхода. У ЦБ РФ при этом есть все инструменты, чтобы в случае шока поддержать. Но ведь вопрос не в том, есть ли у нас ресурсы на случай «черного дня», а в том, что делать, чтобы его вообще избежать. Как плавно выбраться из сложившейся ситуации? И вот это вопрос уже не к Банку России, а к правительству.

- В связи с последними событиями на банковском рынке хотелось бы задать вопрос о том, как способен повлиять коррупционный скандал на рейтинг банка? Вы рейтинговали Росбанк? Вообще, «Эксперт РА» отслеживал ситуацию вокруг этой кредитной организации?

- Росбанк у нас не рейтинговался. Конечно же, мы отслеживаем ситуацию, мы делаем много аналитики по рынку, где в ряде сегментов Росбанк очень хорошо представлен. По ряду признаков эту кредитную организацию даже можно отнести к системообразующим, хотя официального признания такого статуса нет. Ситуация, которая произошла, очень неприятная. Я не могу давать каких-то оценок здесь – кто прав, кто виноват, какая на самом деле сложилась ситуация. Если бы мы рейтинговали Росбанк, то, безусловно, рассмотрели бы вопрос о том, как на имидж банка может повлиять такой случай.

- Я и не прошу вас давать каких-то окончательных оценок. Мне интересно, как сам факт коррупционного скандала способен сказаться на рейтинге кредитной организации.

- Скандал, безусловно, влияет на имидж. Если бы мы отслеживали ситуацию, то рассмотрели бы вопрос о том, может ли из-за подобного случая банк потерять каких-то клиентов. Как такое происшествие скажется на репутации кредитной организации среди корпоративных клиентов? Насколько ослабляет подобный скандал конкурентную позицию банка на рынке? И т.д.

В нашей практике были случаи других скандалов, когда, например, в банк приходили правоохранительные органы на основании претензий клиента к каким-то менеджерам. Или же банк попадал в какой-то «черный список», информация об этом просачивалась в прессу, и начинался массовый отток вкладчиков. В подобных случаях мы отслеживали имиджевый эффект. Если ситуация говорила о том, что начинался отток клиентской базы, «плыли» нормативы, в том числе и по отношению к ликвидности, «отваливались» крупные клиенты, у банка резко менялись показатели, то в таком случае мы принимали решение по снижению рейтинга банка в целом или по снижению его прогноза. С другой стороны, если мы видели, что, несмотря на сгустившиеся тучи, все стабильно, несмотря на негативные публикации, клиенты никак не реагируют, значит все нормально. Однако если банку или кому-то из руководства предъявлено обвинение, конкретные претензии выявлены, обоснованы и доказаны, если проверка ЦБ РФ выявила существенные нарушения, то это сразу является основанием для снижения рейтинга кредитной организации. В случае Росбанка мне говорить сложно, но, по большому счету, момент очень неприятный. Однако у меня создалось впечатление, что сам банк из-за этого финансовой устойчивости не утратил. Грубо говоря, все сделали вывод, что это «такой акционер» оказался. Понятно, что это никак не повлияло на самого акционера, на его платежеспособность, да и банк, по-моему, сейчас работает в штатном режиме. Соответственно, вывод можно сделать такой: влияние имиджевое есть, но оно не критичное.

- Давайте обсудим еще одно событие весны, также интересное как прецедент. Как вы рейтингуете банки, связанные с офшорами. В целом, вы каким-то образом отслеживаете подобные взаимодействия? Как может сегодня повлиять на рейтинг банка его связь с Кипром или другими подобными юрисдикциями?

- Не секрет, что в России много банков, принадлежащих бенефициарам, находящимся в офшорах. Для присвоения рейтинга мы требуем той же степени раскрытия информации, что и ЦБ РФ, и нас, конечно же, интересует конечный бенефициар. Самый плохой случай в практике, когда конечных бенефициаров вообще невозможно найти. Но это редкая история: я могу припомнить всего два таких прецедента. Либо все «упирается» в какой-то ЗПИФ, и тогда банк имеет право не раскрывать информацию для Центробанка по закону. Либо речь идет об очень «туманном» варианте, когда конечным бенефициаром является конкретный гражданин Греции, Кипра или острова Мэн с греческой же фамилией и вроде бы всеми правами собственности, но все прекрасно понимают, что на самом деле владельцы – другие люди с российским гражданством и т.д. Когда нам показывают структуру, где в цепочке находится какая-то офшорная компания, но в конечном итоге за всем этим стоит конкретный человек, то нам понятна такая структура. Если же сразу видно, что нам показывают каких-то подставных лиц, то мы сильно снижаем оценку такой кредитной организации за прозрачность, за неясную структуру собственности, ставим отрицательный фактор за поддержку акционера. В совокупности у такой финансовой организации рейтинги будут на 1–2 уровня ниже, чем могли бы быть при прозрачной структуре собственности.

Но я должен подчеркнуть, что как раз в банковской сфере проблем гораздо меньше, чем в остальных видах бизнеса. Мы выставляем рейтинги и инвестиционным, и страховым компаниями, и многим другим. И в банках раскрытие информации по акционерам одно из самых прозрачных на рынке. А, допустим, в страховых компаниях структура собственности часто бывает более формальная, и даже ФСФР может не видеть конечного бенефициара. Мы требуем такое раскрытие информации, чтобы видеть конечного владельца – физическое лицо, а ФСФР достаточно видеть список юридических лиц – различных «ООО» для осуществления контроля за деятельностью организации. Я думаю, что требования к раскрытию в отношении страховых компаний будут также унифицированы в связи с переходом к мегарегулированию, и это правильно.

В общем-то, если банк связан с офшорной зоной, и при этом там начинаются проблемы, то на рейтинге кредитной организации такая ситуация сказывается негативно. Юниаструмбанк мы рейтингуем. Но это не тот случай, когда через офшор финансовой организацией владеют российские граждане. Это иностранный банк, который имеет «дочку» в России. Сейчас рейтинг Юниаструмбанка у нас находится на уровне «B++». Риск ситуации на Кипре сильно влияет на финансовое положение этого банка, что и находит отражение в нашем рейтинге. В своих позициях мы опираемся на то, что пока не будет решена проблема у акционера, а Юниаструмбанк сильно от него зависит, то пересмотр рейтинга в сторону повышения затруднителен. Мы ожидаем, как будет дальше развиваться ситуация.

- Целый ряд вопросов также касается новой системы регулирования банковской системы. Сегодня уже появились исследования о том, что до половины крупнейших банков (даже из топ-50) не удовлетворяют требованиям «Базеля-3» по капиталу. Как вы считаете, готова ли российская банковская система к введению новых стандартов?

- Для правильного ответа на этот вопрос нужно понимать два основных момента. Во-первых, любая жесткость законов, а в нашем случае стандартов и нормативов, как известно, компенсируется необязательностью их исполнения, либо наличием каких-то исключений. Во-вторых, наша система может быть готова к введению любых стандартов, но все зависит от того, как их внедрять. Здесь мы затрагиваем аспект сроков. И вот в соотношении двух координат отсчета – степени жесткости и сроков исполнения – можно искать ответ на вопрос, готова ли наша банковская система к такому шагу. Если внедрять Базель-3 прямо до конца года, при этом реально жестко отслеживать все коэффициенты рисков по всем их видам, как это предусматривает Базель-3, то я считаю, что банки к такому не готовы. Такое развитие событий ударит даже по сектору крупных частных банков. А игроки такого уровня занимают ключевую роль в кредитовании реального сектора, в том числе и потому, что они весьма активно ведут свою деятельность. Если же внедрение будет происходить постепенно, требования по достаточности капитала будут установлены такие же, как на Западе, но при этом будут делаться исключения (например, если банк сейчас немного не вписывается в нормативы, но нужно дать ему какой-то период на восстановление), то переход на Базель-3 вполне возможен. Аналогичная ситуация была с внедрением МСФО. Пессимисты говорили, что в связи с новыми стандартами международной отчетности многие банки покинут рынок. Однако практика показала обратное: если банки потом и уходили с рынка, то происходило это не из-за бухгалтерских нововведений. Этот случай продемонстрировал, что если жесткие требования внедрять аккуратно, постепенно и не делать резких движений, то все вполне реально и достижимо.

Соответственно, мне кажется, что внедрять Базель-3 в течение полутора лет с тем, чтобы посмотреть, что происходит в других странах, обнаружатся ли там какие-то нестыковки, потребуется ли оперативное вмешательство и т.д., это вполне нормальный процесс.

- Хотелось бы продолжить тему законодательных изменений. Как вы считаете, способен ли такой инструмент, как мотивированное суждение защитить от преднамеренного банкротства российские банки?

- Проблемы введения мотивированного суждения заключатся сразу в нескольких моментах. Во-первых, должна быть сохранена беспристрастность. Тот, кто выносит мотивированное суждение, причем все равно в какую сторону – в положительную или в отрицательную для банка – не должен иметь какой-либо заинтересованности. Во-вторых, решение человека основывается на какой-то логике, однако, она может быть ошибочной. Желательно, конечно, чтобы таких ситуаций не возникало. Однако в жизни можно столкнуться и с фактором, который не лежит на поверхности, который сложно вычислить, например, злой умысел акционеров, сложно выявляемое искажение отчетности и т.д. В этом случае нужно помнить, что мотивированное суждение, с одной стороны, призвано минимизировать какие-то моменты искажения.

С другой стороны, в случаях, когда на самом деле сложно выявить тот же злой умысел акционеров или менеджеров, нужно как-то минимизировать риски для специалиста, который это суждение вынес. Нужно так простроить систему ответственности за вынесенное мотивированное суждение, чтобы потом не было неоправданных обвинений. Разумеется, когда ошибка была совершена сознательно лицом, выносившим мотивированное суждение, либо решение было принято в личных интересах, то подобное должно со всей строгостью наказываться. Однако если мотивированное суждение оказалось ошибочным просто как гипотеза, то за подобную ситуацию ответственности человек нести не должен. Именно в таких тонкостях кроется сложность применения такого инструмента, как мотивированное суждение.

- Вас послушать, так в нем скрыто столько бюрократических «но»...

- Так это сложный вопрос и есть. Ситуация в том, что мы повсеместно пытаемся бороться с человеческим фактором, а такой инструмент, как мотивированное суждение, как раз его и вносит, со всеми его плюсами и минусами. Допустим, у банка зафиксирован искажающий фактор в сфере отчетности. Мотивированное суждение как инструмент в таких случаях нужно, чтобы его нивелировать. Но при этом необходима и страховочная система, которая бы не допускала, чтобы мотивированное суждение внесло еще больше искажающих факторов. При этом специалист, выносящий мотивированное суждение, должен не бояться делать свою работу: он должен выносить суждения обоснованно, добросовестно, корректно и без страха.

Я считаю, что в связи со всеми этими особенностями, мотивированное суждение как инструмент должно применяться ограничено, только в тех случаях, когда отчетность не показывает объективную ситуацию, не срабатывает риск-менеджмент почему-то и т.д. В мире вопрос применения мотивированного суждения до сих пор остается сложным. Таким образом, мой ответ на вопрос, нужно ли применять мотивированное суждение, звучит так: скорее да, чем нет, но очень аккуратно.

- Что изменится на банковском рынке в связи с появлением мегарегулятора? Как повлияет на финансовую сферу в целом появление такого ведомства? Вы делали какие-то прогнозы?

- Мы подробно изучали этот вопрос на опыте других стран. В целом, мы весьма детально анализируем финансовые рынки и нефинансовые тоже. Мировой опыт свидетельствует, что явной какой-то зависимости эффективности регулирования от наличия или отсутствия мегарегулятора на рынке нет. В конце 2009 года, еще до начала этой дискуссии, в разгар кризиса мы исследовали влияние глубины и жесткости кризиса и связи его с тем, есть ли какая-то взаимосвязь с форматом регулирования. Другими словами, действуют ли на рынке данной страны отдельные регуляторы, или внедрены ли там новые правила Базеля-2 и т.д. Выяснилось, что реальной связи с форматом регулирования никакой нет. Страны с разными форматами регулирования попадали в разные по жесткости стадии кризиса и по-разному выходили из него. Аналогичные результаты показал и анализ действующих стандартов: какой Базель действует на рынке, было не важно, поскольку все по-разному проходили кризисные годы.

- Так от чего же зависит на самом деле эффективность рынка? От качества самого регулирования?

- Да, во-первых, от качества регулирования, а не от его формата или уровня надзора. Во-вторых, от прозрачности отчетности самого рынка. Чем выше степень прозрачности, тем лучше. В-третьих, чем меньше вокруг банковского рынка финансовых «надстроек», тем лучше и проще. Как в России, так и на Западе вокруг банковского рынка есть большие «надстройки», при этом во многих развивающихся странах таких надстроек нет. На Западе это так называемый «shadow banking» – теневой рынок, то есть, помимо квазибанков и всяких фондов, которые непонятно, чем занимаются, как оценивают свои риски, функционирует еще и огромный пласт производственных инструментов.

Ярким примером здесь может быть судьба страховой компании AIG. Почему она получила такие проблемы в кризис? Дело в том, что, как выяснилось, AIG превратилась в инвестиционный банк, точнее, инвестиционный фонд, да еще почти весь «теневой», но при этом для регулятора продолжала быть страховой компанией. Менеджмент компании начал вкладываться в инновационные инструменты, страховали большой объем кредитных и финансовых рисков, то есть они вошли в ту зону, которой страховая компания не занимается в принципе. И сложилась ситуация, оказавшаяся вне понимания регулятора даже в США. Вот результат функционирования «надстройки». А в Бразилии, к примеру, такой большой надстройки не было на финансовом рынке, ситуация была прозрачная и понятная, поэтому и последствий таких не было.

В России своя специфика: «надстройка» у нас по-другому выглядит. У нас теневого банкинга нет. А проблемы все заключаются в том, что вокруг банка сосредотачивается большое количество нефинансовых компаний – девелоперов, строителей, промышленных организаций, которые банк обслуживает. В результате у нас самая высокая степень кэптивности банковской системы в мире среди крупных развитых стран. Периодически возникают дискуссии на этот счет. Почему это можно назвать ключевым моментом, описывающим ситуацию в нашей банковской системе?

Допустим, на рынке существуют банки А и Б. У банка А много аффилированных промышленных, торговых и строительных активов. У банка Б также свои активы. Если бы банк А кредитовал активы банка Б и наоборот, то в такой системе мог бы функционировать здоровый и эффективный риск-менеджмент, нормальная оценка и адекватный контроль. Правильная оценка была бы заложена в ставку, предлагалось бы нормальное обеспечение по кредитам, в том числе залоговое и т.д. Происходил бы постоянный мониторинг финансового состояния заемщиков, более прозрачной была бы такая ситуация и для регулятора. В самой финансово-промышленной группе не было бы «замыкания» денежного потока на своих компаниях и т.д. А от этого риск всей системы снизился бы. Однако у российских банков все с точностью до наоборот. К примеру, что случилось в Петрофф банке? Банк кредитовал собственные активы, то есть акционера. Межпромбанк, кстати, тоже кредитовал в основном аффилированные компании. Пока кредитование собственных активов идет за счет того, что на счетах избыточная ликвидность от своих же активов (прибыльный бизнес ведут заводы, предприятия и т.д.), то это не страшно. А вот когда появляется внешний кредитор, когда пассивы в банк поступают извне, то система разрушается и наносит урон вкладчикам, держателям облигаций т.д. Другими словами, такие организации, как Петрофф банк и Межпромбанк оказались открытыми только в пассивах, а активы продолжали кредитовать свои. И когда возникает ситуация с тем, что один из заводов или бизнесов акционера перестает быть прибыльными и снабжать банк избыточной ликвидностью, то сам банк ради спасения предприятий акционера первым приносится в жертву. В таких ситуациях первым банкротят именно банк, спасая другие активы. И в этом заключается российская особенность «надстройки» над банковской системой. У нас не «shadow banking», а огромный массив финансово-промышленных групп, большая концентрация активов и высокая степень кэптивности, и это плохо, потому что стимулирует отсутствие настоящего риск-менеджмента. Если такой банк начинает привлекать пассивы извне, то все риски за неэффективный бизнес акционера перекладываются на тех, кто дает деньги банку. А в случае ухудшения ситуации, акционер жертвует именно банком, а не другими своими предприятиями. В результате пострадавшими становятся вкладчики и кредиторы банка.

Идея создания мегарегулятора заключается в том, что только он может увидеть комплексно все риски, которые создает финансовый рынок России внутри себя. Важно, что такая серьезная структура сможет отслеживать движение средств внутри финансовых групп, их вложения в ценные бумаги, видеть схемы работы с аффилированными банками. Это во многом будет содействовать оздоровлению и повышению прозрачности финансового рынка. Однако ключевой риск, который связан с «надстройкой», что я описал, с кэптивностью банков, создание мегарегулятора не снимает, поскольку никаких дополнительных условий в отношении нефинансовых активов не вводит.

В целом же, опираясь на наши исследования, я не могу сказать, правильное или неправильное решение было принято по созданию мегарегулятора. Четкой исторической практики здесь нет. Ответ на вопрос заключается в эффективности самого надзора, а не в типе его оформления.

- Давайте теперь отвлечемся от банковской тематики. «Эксперт РА» также проводит анализ страхового рынка. Насколько сильно, по вашему мнению, ухудшиться ситуация у страховщиков в связи с повышением выплат по ОСАГО (как известно, подобный закон уже прошел первое чтение в Госдуме)?

- Про страховой рынок я могу рассказывать очень долго, тем более что ситуация там действительно очень сложная. Последние полгода я отмечаю, что практически все госорганы, связанные с ним, начиная с ФСФР и заканчивая министерствами, которые к страховому рынку имеют косвенное отношение, заявили о своей негативной оценке деятельности страховых компаний. В данном недовольстве выражена и объективная и субъективная сторона вопроса. В связи с тем, что страховой рынок в России менее прозрачный, чем банковский, там действительно наблюдаются моменты, которые банки давно уже прошли. Я имею в виду и мощный демпинг, и неразбериху с посредниками, большие расходы, общую неэффективность – в общем, целый пласт проблем. Действительно, акционеры многих страховых компаний не видят себя на рынке через 3–4 года, и они работают для того, чтобы сейчас «все собрать» и сбежать. Постепенно таких компаний остается все меньше, что хорошо, но до конца этот негативный подход не изжит пока. Ко всему этому добавляется еще и то, что рынок страховой очень неоднородный. Одни компании проводят очень качественный риск-менеджмент, качественное управление организуют, а другие – такое ощущение, что «застряли» и 90-х годах прошлого века. В совокупности все это привело к тому, что рынок, действительно, со стороны выглядит очень неблагоприятно. Хочу также напомнить, что к страховым компаниям во всем мире отношение сложное, поскольку, в отличие от банка, их обязательство перед клиентом неоднозначное. Споры о составе и определении «страхового случая» ведутся постоянно. Если компания не платит, а клиент считает, что он обижен необоснованно, то он начинает жаловаться. И вот сейчас коэффициент подобных обращений граждан за защитой стал очень высоким. С одной стороны, ряд жалоб можно назвать объективным, когда компания реально занижает выплаты, отказывает необоснованно в исполнении своих обязательств, всех сразу отправляет в суд и никому никаких денег не платит.

Это один случай. Но, с другой стороны, бывают случаи, когда клиент просто искренне уверен, что прав, но на самом деле это не так. Бывают ситуации и хуже, когда клиент знает, что он не прав, но все равно подает жалобу, чтобы «отбить страховку». В таких вариантах, если человек внес 30 тыс. рублей страховых взносов, то считает, что должен получить с компании как минимум 40–50 тыс. рублей, то есть «отбить страховку» с прибылью. Но на самом деле страхование же работает по-другому. Клиент вносит 30 тыс. рублей, и если происходит негативное событие, то он получит 600 тыс. рублей, а если нет, то он, таким образом, гарантировал свое собственное спокойствие.

Но есть и реальная проблема с занижением выплат страховых компаний на рынке. Сначала были скандалы, связанные с КАСКО. Компания РОСТРА, реально работавшая на рынке, занимавшая 14–15 места по взносам, превратилась в пирамиду. Уже за три года до того, как они рухнули, была понятна система их работы. Мы ставили им очень низкий рейтинг, предупреждали регулятора о том, что все идет к дефолту, предупреждали и Российскую страховую ассоциацию (РСА), но никто не слушал. В оправдание нам говорили: «Ну, они же исполняют регулятивные требования». В итоге, компания рухнула, сейчас находится на санации, ею занимается РСА. Был еще скандал со страхованием сельхозпроизводителей и много других случаев. В общем-то, в совокупности все это и настроило негативно органы власти в отношении страхового рынка. Разумеется, так долго продолжаться действительно не может, поскольку ситуация создалась неравновесная: какие-то компании действительно нужно убирать с рынка, это будет правильным, особенно учитывая, что в ряде компаний «дыра» в активах, и мегарегулятор должен произвести чистку этого рынка, но ряд игроков вполне состоятелен и надежен, и здесь нужно быть аккуратными.

- Ну а если перейти к сути вопроса, как вы относитесь к ситуации с ОСАГО?

- Конечно, это удар для рынка. Заниматься ОСАГО пока прибыльно, но далее ситуация может измениться. Учитывая, что выплаты повысятся в два раза, можно ожидать уход с рынка ряда компаний. Это может спровоцировать кризис на рынке, а при всей его критике именно благодаря ОСАГО теперь нет разборок на дороге. По-моему, нужно пересмотреть такую позицию.

- Вы производите и оценку рынка факторинга в России. Расскажите, пожалуйста, о последних тенденциях в этой сфере бизнеса.

- Факторинговый рынок показывает весьма хорошую динамику. Он вырос в прошлом году более чем в полтора раза; правда, в основном за счет крупнейшего участника – компании «ВТБ Факторинг». Тем не менее, факторинг, торговое финансирование, таможенные гарантии – вот сегменты, которые и в этом году покажут существенный прирост.

Это, кстати, снова отражение трендов в нашей экономике: роста торговли при стагнации производства.

Впрочем, факторинг все же не просто увеличивает обороты, но растет качественно: во-первых, технологически, во-вторых – увеличивается доля безрегрессного факторинга (когда все риски берет на себя именно фактор). Ну и конечно, конкуренция на рынке жесткая, что заставляет оптимизировать процессы и снижать ставки.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 8 августа 2013 > № 870003 Павел Самиев

Качество важнее количества.

Почему законы, регулирующие банковскую деятельность, принимаются в России с большим запозданием, а некоторые, крайне важные для рынка законопроекты, переписываются и перерабатываются на протяжении нескольких лет? Чем объясняется тот факт, что принятые законы иногда вступают в силу не полностью, а частично? На эти и другие вопросы НБЖ ответил первый заместитель председателя Комитета Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам Дмитрий Ананьев.- Дмитрий Николаевич, в февральском номере НБЖ мы поднимали вопросы, связанные с банковским законодательством в России, и довольно быстро поняли, что эта тема многогранна и серьезна, поэтому хотели бы продолжить ее обсуждение и узнать ваше мнение. Какова ваша оценка состояния законов, регулирующих банковскую деятельность в России? Есть ли у нашего законодательства какая-то специфика по сравнению с аналогичными законодательствами других стран мира?

- В США законы принимаются гораздо быстрее, чем в Европе или в России. Возможно, это связано с тем, что кредитные организации в экономике Америки играют очень важную роль и вопросу правового регулирования этой сферы общественных отношений уделяется много внимания. Европейское банковское законодательство развивается медленнее. Предположу, что это обусловлено сложностью системы органов законодательной власти в Европе. Общим для развитых стран является то, что в практику работы над законами широко вовлекаются представители кредитных организаций: банкиры лучше всех знают свой рынок и банковское законодательство.

Российское законодательство относительно молодо, поэтому не все вопросы формализованы с точки зрения законодательных актов. Чтобы вам было понятнее: на сегодняшний день наше законодательство формализует и описывает всего 30-40% от общего числа финансовых операций, формализованных и описанных в законодательствах экономически развитых стран.

- Возможно, это происходит потому, что оставшиеся 60-70% слишком сложны для нашего еще недостаточно развитого финансового рынка, поэтому в их законодательном описании нет необходимости?

- Описание различных финансовых операций в законодательных актах - достаточно трудоемкий процесс. Его усложняет то, что, во-первых, западное законодательство достаточно быстро меняется под влиянием кризиса и посткризисных явлений и, во-вторых, в основе мы имеем наследие советской банковской системы со своими стандартами. Замена этих стандартов более современными, внесение изменений в устаревшие законодательные акты и разработка новых - все это, естественно, требует времени. Наши законодатели неплохо справляются с этими задачами: только за 2012 год было принято более 300 правовых актов, так или иначе влияющих на работу кредитных организаций. Это помогает банковскому бизнесу развиваться быстрее, активно реагировать на изменение предпочтений клиентов.

- А есть ли в нашем законодательстве очевидные пробелы, которые необходимо закрыть в кратчайшие сроки?

- Я думаю, что при ответе на этот вопрос надо базироваться на формальных документах, которые были приняты правительством, например на «Стратегии развития финансового сектора», в разработке которой принимали участие и правительство, и банкиры, и экономисты, и представители саморегулируемых организаций. В этой стратегии говорится о необходимости принятия более 120 федеральных законов, и, что принципиально важно, четко расписаны сроки принятия.

- Эти сроки соблюдаются?

- К сожалению, не всегда. Точно такая же история была с выполнением прошлой «Стратегии развития банковского сектора»: из 30 пунктов было реализовано всего семь. Когда мы в 2012 году обсуждали новую стратегию, я отмечал, что документ нужный, очень многие вопросы сформулированы верно, акценты расставлены правильно. Но наша общая беда - хронический срыв сроков и невыполнение поставленных задач - может свести все на нет.

- Почему так происходит? Законопроекты слишком долго находятся на стадии разработки или Госдума слишком медленно рассматривает и принимает их?

- Я думаю, что главная причина в том, что мы фокусируемся обычно либо на решении тактических задач, либо на преодолении кризисных ситуаций. Надо отдать должное правительству и Госдуме: когда речь идет о принятии антикризисных мер, они работают четко, слаженно и эффективно, в чем мы убедились в 2008 году. Тогда, благодаря принятию необходимых законов и поправок в действующие законы, банковскую систему удалось не только стабилизировать, но и сделать более устойчивой к новым проверкам на прочность. С решением стратегических вопросов у нас дело обстоит не так хорошо, возможно, потому, что нет единого органа, отслеживающего сроки подготовки и принятия современных прогрессивных законопроектов, а также даты принятия и вступления в силу новых законов.

- Из-за этого появляются так называемые «долгоиграющие» законопроекты, которые, по всеобщему убеждению, нужны и важны, но которые не принимаются на протяжении нескольких лет из-за постоянных переработок?

- Да, во многом поэтому. Не хватает инициаторов, которые отвечали бы за подготовку и доработку законопроектов. Центральный банк Росcийской Федерации не наделен правом законодательной инициативы, в результате центр тяжести переместился в исполнительную власть, но я не вижу, чтобы на ее уровне проводилась слаженная скоординированная законодательная работа.

- Выстроенная в соответствии с четким графиком?

- Расписать график не так уж сложно, гораздо сложнее найти ресурсы для написания законопроектов. Это необходимо для того, чтобы в итоге принимались действительно хорошие прогрессивные законы. И наш опыт, и опыт других стран свидетельствуют о том, что «плохие» законы имеют очень большую инерцию, они способны «убивать» рынок на протяжении многих лет.

- Вы отметили, что Центральный банк не имеет права законодательной инициативы. Может, с учетом того что у нас на сегодняшний день нет органа, ответственного за законодательный процесс, было бы логично наделить ЦБ таким правом?

- Иногда мне кажется, что это могло бы придать процессу разработки банковского законодательства определенный импульс. Но не стоит забывать о рисках, которые сопутствовали бы принятию такого решения. Центральный банк и так имеет огромное влияние на банковский сектор, после того как он станет мегарегулятором, он будет иметь такое же влияние и на небанковские финансовые организации. Это может привести к избыточной концентрации властных полномочий в одном учреждении. На фоне стремительного огосударствления банковского сектора наделять ЦБ правом законодательной инициативы, по-моему, не лучший способ решения проблемы.

- Простите, что вы имеете в виду под стремительным огосударствлением банковского сектора? Нельзя же сказать, что в 2012 году госбанки «поглотили» многих частных игроков. Или их доля на рынке банковских услуг драматически возросла?

- Речь идет об уполномоченных представителях ЦБ, которые будут прикреплены ко всем банкам из ТОП-100 независимо от того, получали эти банки государственную помощь или нет. Данный законопроект уже рассматривается Госдумой и, скорее всего, будет принят.

- Так же, как и закон о наделении Банка России правом выносить мотивированное суждение? Как вы относитесь к этому законопроекту?

- С учетом того что ЦБ давно хотел этого добиться, я склонен воспринимать наделение Банка России правом выносить мотивированное суждение как меньшее зло.

- Меньшее зло по сравнению с чем?

- По сравнению с наделением ЦБ правом законодательной инициативы. Во всяком случае, от такого инструмента, как мотивированное суждение, вреда для банковского рынка будет куда меньше, чем от принятия закона о специальных представителях ЦБ в банках. Тем более что присутствие этих представителей, как показывает практика, вовсе не гарантия того, что проблемы не возникнут. История с Банком Москвы это наглядно продемонстрировала.

- Наш банковский рынок, насколько я понимаю, не только огосударствляется, но и консолидируется, в том числе из-за увеличения доли госбанков в различных его секторах. Возможно, было бы разумнее реализовать предложение о законодательном ограничении доли госбанков на рынке банковских услуг?

- Не думаю, что в этом есть необходимость. Гораздо важнее, чтобы был интенсифицирован процесс приватизации как банков, так и различных объектов госсобственности. Это не только увеличило бы доходы бюджета, но и улучшило бы инвестиционный климат в стране и способствовало бы созданию здоровой конкуренции в российской экономике. Если же говорить о банковском секторе, то здесь налицо положительный пример - приватизация Сбербанка РФ. При этом я, конечно, не призываю к ускоренной приватизации: очень важно, чтобы активы реализовывались по справед­ливым ценам.

- Честно говоря, сейчас ни мировая экономическая ситуация, ни отношение инвесторов к России не способствуют продаже активов по справедливой цене.

- Не соглашусь с вами. Сбербанк вполне успешно разместился в прошлом году, сейчас его акции котируются с премией по отношению к цене размещения. Так что, на мой взгляд, нет оснований говорить, что Россия плохо оценивается. Да, наши активы котируются с дисконтом в 40-50% по сравнению с аналогичными активами развитых стран. Тем не менее, если правительство будет правильно управлять процессом приватизации, оно сможет выручить за счет этого механизма вполне серьезные средства.

«ГЛАВНОЕ, ЧТОБЫ БЫЛ ФОКУС НА ПРИНЯТИЕ НЕОБХОДИМЫХ ЗАКОНОВ»

- Вернемся к тем пробелам, которые на сегодняшний день не устранены на законодательном уровне. Пожалуй, есть три законопроекта, принятия которых очень ждут в банковском секторе, - о потребительском кредитовании, о банкротстве физических лиц и о коллекторской деятельности.

- Не менее важны законопроекты о секьюритизации, о синдицированном кредитовании, о защите прав кредиторов, о безотзывных вкладах и о дистанционном банковском обслуживании. Все они, наряду с перечисленными вами, входят в пул банковских законов, которые необходимо принять, с одной стороны, как можно быстрее, а с другой - без ущерба для их качества.

- Я хочу уточнить: эти законопроекты на данный момент, с вашей точки зрения, в хорошем состоянии? Нет риска, что из-за спешки они будут приняты «сырыми»?

- С точки зрения концепции они нормальные, если же углубляться в детали, то сложно сказать. Что касается сроков их принятия, то здесь пока нет ясности: у нас довольно часто возникают ситуации, когда Госдума в течение длительного времени не принимает нужные для рынка законы, зато быстро принимает ненужные, даже вредные, например закон о контрольно-кассовой технике.

- Возможно, законопроекты, о которых мы говорили, не принимаются потому, что очень сложно найти баланс между экономической и социальной сторонами? Тот же закон о коллекторской деятельности призван упорядочить процесс взыскания долгов, это выгодно банкам, потому что им придется формировать резервы в меньших объемах и меньше тратить на собственный коллекшн. Но очевидно, что здесь есть и очень весомая социальная составляющая.

- Вы правы, найти баланс между экономической и социальной составляющей при подготовке законо­проектов не всегда легко. Вместе с тем при учете потенциальных эффектов нового законодательства гораздо важнее ориентироваться не на бухгалтерский, а на экономический подход. Яркий тому пример - ситуация с Инструкцией № 110-И ЦБ РФ. Казалось бы, цель разработки и принятия новой редакции Инструкции была благой - снизить емкость рисков банковской системы. Однако на деле это может привести к недополучению экономикой значительной доли кредитов, и, как следствие, к замедлению темпов роста экономики.

- Вряд ли из-за этого можно вообще отказаться от учета социального фактора?

- Нельзя, хотя бы потому, что банки, по своей сути, выполняют важные социальные функции. Они позволяют людям безопасно хранить личные сбережения и брать кредиты для улучшения жизни, в том числе жилищных условий, поэтому социальный фактор действительно влияет на банковское законодательство, а в некоторых случаях оказывается определяющим. Но не следует забывать об экономической стороне вопроса, надо стремиться избегать «перекосов».

Как показывает наш опыт в сфере законодательства, это вполне возможно. Главное, чтобы был фокус на принятие необходимых законов, что, к сожалению, не всегда бывает.

- Рынок продолжает жить либо по устаревшим законам, либо по срочно принятым, но недоработанным нормам?

- Да. Вот еще один яркий пример, подтверждающий это: наша экономика до сих пор живет в российской системе бухгалтерского учета. Вся система рисков у нас построена на РСБУ, это не дает возможности банкам нормально измерять риски, которые они принимают на себя. О каком выполнении рекомендаций Базеля II или Базеля III в таких условиях можно говорить? Я искренне не понимаю, почему наша экономика до сих пор не переведена на международные стандарты финансовой отчетности, это можно сделать в понятные сроки.

- Обычно в ответ на это говорят, что недостаточно специалистов, что затраты малых и средних компаний на переход с одного вида отчетности на другой будут слишком большими...

- А если все оставить как прежде, то банки и дальше будут вынуждены подавать отчетность по двум формам - РСБУ и МСФО. Это при том условии, что регулятор рынка начинает подстраиваться под стандарты Базеля III, которые срабатывают только в МСФО. Складывается парадоксальная ситуация: с одной стороны, мы пытаемся оказаться впереди планеты всей, а с другой - у нас все субъекты экономики живут в РСБУ, а самым продвинутым приходится дополнительно вести учет и в МСФО. Китай же, например, давно полностью перешел на учет по МСФО, несмотря на похожую историю.

- По вашим оценкам, все банки готовы к тому, чтобы перейти на МСФО и жить по стандартам Базеля II, а в перспективе и по Базелю III?

- Полагаю, что все крупные кредитные организации, заинтересованные в своем дальнейшем развитии и в привлечении инвестиций, уже живут по стандартам Базеля II и готовы к переходу на нормы Базеля III, потому что без этого они просто не смогут размещать свои акции, привлекать стратегических инвесторов и т.д.

«ЕСЛИ ЗАКОН ПРИНЯТ, ЕГО НУЖНО ВЫПОЛНЯТЬ»

- Довольно часто у нас возникают ситуации, когда закон принимается, потом становится известно, что в силу вступили только отдельные его положения, а остальные «заморожены» для того, чтобы участники рынка успели подготовиться к их вступлению. Как вы оцениваете такую практику, является ли она, с вашей точки зрения, нормальной?

- Мне такой подход кажется неправильным. Моя позиция такова: если закон принят, то все его положения должны вступать в силу одновременно и в четко обозначенный срок. Но есть прямо противоположные ситуации. У нас достаточно быстро вступают в силу новые инструкции Центрального банка, регулирующие очень важные сферы банковского бизнеса. При этом далеко не всегда участникам рынка дается достаточно времени на подготовку. Я уже упоминал Инструкцию № 110-И и говорил о том, что она снижает «аппетит» банков к риску, потому что она вступила в силу слишком быстро. Результатом стало уменьшение объемов кредитования.

- Наверное, это не так страшно: банки рано или поздно привыкнут к новым правилам игры и начнут кредитовать.

- Конечно, но есть риск, что, пока они привыкнут, может начаться стагнация: экономический рост будет составлять ноль или незначительный плюс. Мы уже сейчас живем в условиях, когда темпы увеличения ВВП немного превышают 4% при ежегодном оттоке капитала в размере 60 млрд долларов. Более того, мы привыкли к этому и считаем нормальным, хотя, согласитесь, это выглядит странным на фоне очень высоких мировых цен на нефть.

- Что можно сделать, когда времени на подготовку к вступлению в силу нового закона у банков не хватает? Умолять, чтобы его отложили - если не полностью, то частично?

- Я думаю, что кредитным организациям в принципе необходимо менять отношение к выполнению законов. Надежда на то, что потом все как-нибудь наладится и государство пойдет на поводу у банков, лишь бы не тормозить экономический рост, - крайне опасный подход. Если есть вопросы или несогласие с отдельными пунктами, то нужно обращать на это внимание на промежуточных стадиях законодательного процесса, говорить, убеждать, спорить, но только до того, как решение принято. После голосования, если закон принят, его нужно выполнять.

С другой стороны, законодателям необходимо учитывать два момента: проблему прокрастинации (склонность к постоянному «откладыванию на потом» действительно существует), чтобы не поддаться ей, надо разрабатывать планы достижения целей с промежуточными контрольными точками. Второй момент - прежде чем принять окончательное решение, нужно еще раз подумать, рассчитать и учесть «подъемность» тех или иных новых норм. Если есть сомнения в их «подъемности», значит надо обсудить их с банковским сообществом.

- Иногда можно услышать, что обсуждение законопроектов с банковским сообществом у нас затруднено, потому что сообщество не является неким монолитом, объединенным общими интересами. Мнения крупных и мелких кредитных организаций по одному и тому же законопроекту могут радикально расходиться.

- Проблема в другом: большинство финансовых учреждений пока, к сожалению, исходит из неверного посыла, что законопроектная работа их не касается. Хотя именно сейчас у банковского сообщества есть реальная возможность высказывать свое мнение по поводу изменений, вносимых в законодательство, и полноценно влиять на те законы, по которым они будут жить в дальнейшем.

Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 8 августа 2013 > № 870002 Дмитрий Ананьев

Кредитование юридических лиц требует ювелирного подхода. О своем сотрудничестве с «дочкой» ВЭБа, стратегиях выживания нишевых коммерческих банков в современных российских условиях, особенностях качественного риск-менеджмента и планах по расширению бизнеса рассказал председатель совета директоров банка «Западный» Дмитрий Леус.

- Дмитрий Исаакович, дайте, пожалуйста, свою оценку состоянию российской экономики. Ощущает ли банковский сектор стагнацию, о которой ряд аналитиков заявляет в последнее время?

- Давать оценки и уж тем более прогнозы для любого настоящего профессионала – дело неблагодарное. Экономическая жизнь в России, да и в мире так устроена, что никто из специалистов не владеет полнотой информации, опираясь на которую можно было бы сделать правдоподобный прогноз. Даже самые опытные эксперты, в совершенстве владеющие многообразными методами аналитики, не спешат делать какие-либо однозначные заявления. Я бы тоже воздержался от прогнозов и эффектных рассуждений, но готов поделиться своим видением той ситуации, которая сегодня воцарилась на рынке.

По моему ощущению, каких-то резких кризисных явлений или коллапса не предвидится. Возможно наступление медленной стагнации, к которой нужно будет какое-то время приспосабливаться. Банковскому сектору, регулятору и самому бизнесу в этих условиях придется менять подходы к основной деятельности. Для выживания и эффективной работы в такой ситуации от всех участников потребуется трансформировать свои стратегии.

Когда мы ведем речь о банковских продуктах, то нужно помнить, что популярность любого из них во многом продиктована рыночной ситуацией. Почему почти все кредитно-финансовые организации в последние годы так резко «кинулись» в потребительское кредитование? Дело в том, что любой банк может брать на себя риски только в том случае, если они перекрываются доходностью. Когда на рынке есть только короткие и дорогие деньги, то банкам приходится принимать условия игры, если они хотят стабильно развиваться.

Мы очень долго наращивали ипотечный портфель, пока хватало для этого фондирования. Были сделаны большие инвестиции в IT-структуру банка «Западный», создана профессиональная команда, открыты отделения, но все же мы приостановили эту деятельность в 2009 году, после того, как начали ощущать на себе последствия мирового кризиса. Мы пользовались инструментами рефинансирования, однако, несмотря на все усилия, быстро убедились, что маржа в этом сегменте стала маленькой. И так же, как и многие другие игроки финансового рынка, мы адаптировали и усовершенствовали свою бизнес-стратегию. Наше внимание стало сосредотачиваться на развитии кредитования по меньшему чеку, но большими объемами и с возвратностью средств по всем операциям в течение 2–3 лет.

В настоящее время мы планируем восстановить свое присутствие в сегменте ипотечного кредитования, правда, пока не в тех объемах, что раньше.

- В данный момент получается, что банк «Западный» в основном занимается потребительским кредитованием, как и большинство игроков на рынке, правильно?

- Да, но мы не стоим на месте и планируем расширять свое присутствие в других сегментах. В настоящий момент потребительское кредитование является основой нашего портфеля. Но помимо возвращения к ипотеке, мы хотим серьезно нарастить свое присутствие в сегменте кредитования малого и среднего бизнеса (МСБ) и далее заняться корпоративным кредитованием.

Как вы знаете, недавно мы подписали первый контракт с МСП-банком, «дочкой» ВЭБа. Средства в полном объеме будут направлены на кредитование наших клиентов – юридических лиц, преимущественно через региональные отделения банка, что, на мой взгляд, положительно повлияет на экономическое развитие региональной экономики страны. В планах у банка «Западный» – продолжить сотрудничество с этой финансовой организацией и подписать еще несколько контрактов на общую сумму порядка 3 млрд. рублей.

В целом, кредитованием МСБ банк «Западный» занимается достаточно давно. У нас был продукт под названием «Миллионер», по которому заемщик-собственник бизнеса или индивидуальный предприниматель мог получить до 1 млн. рублей в зависимости от критериев кредитования. Соответственно, мы имеем опыт оценки финансового состояния небольших фирм, у нас сформированы собственные подходы к кредитованию индивидуальных предпринимателей. Вернуться на этот рынок при достаточном фондировании даже в условиях неопределенных перспектив российской экономики, о которой сегодня любят рассуждать различные аналитики, нам несложно.

По моему глубокому убеждению, банк не должен быть монолайнером. Я понимаю, что многие коллеги здесь со мной могут не согласиться. Однако мое твердое убеждение основано на понимании того, что в современных условиях быть эффективным и одновременно стабильным может только сложный диверсифицированный бизнес. А как показывает практика, каким бы успешным ни был бизнес у монолайнера, в какой-то момент регулятору может не понравиться, что у банка большой процент активов находится в высокомаржинальных продуктах, поскольку всеми признается как аксиома утверждение о том, что большая доходность в нынешних рыночных условиях сопряжена с большим риском.

- С этим можно поспорить. Ведь даже кризис показал, что просрочка у физических лиц хоть и увеличивалась, но очень медленными темпами и не зигзагообразно, а плавно. А вот корпоративные клиенты часто «маскировали» свои невозвраты через различные «пролонгации» и другие инструменты.

- Действительно, с этим утверждением можно поспорить и не только с помощью обращений к историческим наблюдениям. Ведя разговор о кредитовании, нужно оценивать модель риск-менеджмента, применяемую в финансовой организации.

В банке «Западный» четко выстроенная и жесткая система риск-менеджмента. Каждый день к нам поступает 2,5 тыс. заявок на получение заемных средств от физических лиц. Однако из всего этого потока мы одобряем выделение средств только 18% клиентов. Кроме того, у нас своя служба взыскания, которая работает с просроченной задолженностью сроком до 60 дней. Мы постоянно модернизируем свою стратегию поведения на рынке в зависимости от ситуации, которая складывается в отечественной экономике. Например, у нас был период, когда мы приостанавливали кредитование заемщиков в возрасте до 25 лет, поскольку именно в этом сегменте клиентов чаще всего сталкивались с отсутствием финансовой дисциплины.

Аналитики банка «Западный» постоянно проводят мониторинг кредитного портфеля. Мы предоставляем населению 1 млрд. рублей заемных средств в месяц. С одной стороны, это немного. С другой стороны, этой суммы достаточно, чтобы досконально анализировать портфель и оперативно реагировать на изменения. У нас 70 работающих подразделений по всей стране (включая подразделения, находящиеся в стадии открытия), и могу сказать, что в регионах работать проще, возвратность там лучше. В результате просрочка по портфелю по физическим лицам на сегодняшний день у нас составляет 6%.

В сегменте кредитования МСБ у нас практически нет просрочки, поскольку мы только приступили к работе в этом направлении. И благодаря нашему подходу к рискам, я убежден, что она будет гораздо ниже, чем по портфелю кредитов физическим лицам.

При оформлении потребительских кредитов присутствует некая массовость, эффект отлаженного механизма. А в сегменте МСБ мы работаем индивидуально с каждой заявкой на нескольких уровнях. По каждому предприятию будет проходить кредитный комитет в Москве, это помимо тщательной предварительной работы в регионе. Наши специалисты выезжают к заемщику, оценивают состояние его бизнеса, контрагентов, анализируют финансовую отчетность за год и т.д. При таком тщательном подходе из 10 заявок одобряются 2–3.

- Ваша финансовая организация существует на рынке с 1993 года, что является существенным сроком для относительно «молодого» банковского сектора нашей страны. Банк «Западный» пережил уже не один кризис и сложный период. Согласно вашему опыту, какова стратегия успеха для нишевых коммерческих банков в России?

- Стратегия выживания для нишевых коммерческих банков в современной России с ее неопределенными экономическими перспективами состоит в хорошо простроенной, прозрачной, понятной, просчитанной и подтвержденной на опыте схеме риск-менеджмента.

А секрет «прохождения» любого кризиса заключается в мотивации акционеров и собственников банка, в их желании сохранять и развивать свой бизнес. Первое, чему учат в специализированных финансовых вузах, это понимаю одного ключевого утверждения: «Экономика – это выбор!». И в кризисные периоды эта простая истина становится очевидной всем.

Банковский бизнес в наше время действительно очень рискованный сектор экономики. Но это выбор каждого акционера и менеджера. Я приезжаю на работу к 8 часам утра и уезжаю гораздо позже 8 вечера. Но только так можно работать, рассчитывая на хороший результат. В банковском бизнесе есть много моментов, которые можно сначала не заметить или пропустить, а они, в конечном итоге, ударят по финансовым показателям. Нужно отслеживать все, начиная с элементарной хозяйственной деятельности, заканчивая крупными договорами. Возможен миллион вариантов, где менеджеры или работающие акционеры могут что-то упустить, поэтому пристальное внимание в этой сфере бизнеса – неотъемлемая часть жизни любого ответственного банкира. По моему мнению, только когда стройная и четкая финансовая структура контролируется собственниками, только тогда можно получить ожидаемый финансовый результат.

Стратегия финансово-кредитной организации при любом кризисе заключается в мотивации акционеров и менеджмента компании стабилизировать ситуацию в сложные времена, в их здравой оценке рисков одновременно с открытостью к текущей экономической ситуации. Все это в совокупности позволяет вовремя проводить мониторинг текущей ситуации в банке и моментально реагировать на изменения конъюнктуры рынка.

Нужно понимать, что настоящий риск-менеджмент заключается не в том, чтобы просто все хорошо просчитать и правильно применить давно известные формулы. Настоящий риск-менеджмент заключается в том, чтобы, анализируя рынок и все происходящее в экономике, выявить тот слабый сигнал, который завтра станет вызовом для всего мира, и заранее от него защититься. Риски есть всегда, в любом бизнесе, в том числе и в банковском. Но есть риск оправданный, покрываемый получаемой доходностью. Им нужно научиться управлять и действовать смело, если есть желание получить прибыль. А есть риск неоправданный – и вот на него идти нельзя.

По нашему мнению, как я говорил, концентрировать работу всей финансовой организации вокруг двух-трех банковских продуктов – это большой риск. Мы приняли решение расширять продуктовую линейку, поскольку видим хорошие перспективы в развитии малого и среднего бизнеса в регионах, а также хотим снизить долю рисков для банка в целом. Сейчас мы входим на рынок с продуктами для кредитования МСБ. Далее мы планируем заняться развитием корпоративного кредитования, но ориентироваться и принимать окончательные решения в этом вопросе будем в зависимости от ситуации на рынке.

- А что послужило стимулом для развития вашей деятельности именно в сторону кредитования малого и среднего бизнеса? Что стало ключевым мотивом?

- Мы сделали расчет и поняли, что в настоящий момент в состоянии реализовать этот проект. Мы хорошо понимаем, на что идем, прекрасно видим своего нынешнего и будущего клиента. Для реализации этого проекта в кратчайшие сроки у нас есть все необходимые условия – профессиональная команда, наработанный опыт, настроенные IT- решения, квалифицированный персонал в регионах, эффективная практика предыдущей деятельности, включая и проверенные методы.

- Расскажите о наиболее популярных в вашем банке продуктах для юридических лиц – представителей малого и среднего бизнеса. Какие совместные программы сегодня действуют у вашей кредитной организации?

- Мы предлагаем кредиты для предприятий МСБ на максимальную сумму до 3 млн. рублей, при этом минимальный размер займа у нас составляет 30 тыс. рублей. Максимальный срок кредита равен 36 месяцам. Процентная ставка рассчитывается индивидуально в зависимости от финансовых показателей, ее минимальное значение начинается с 15% годовых. Для сезонного бизнеса у нас предусмотрена возможность индивидуального графика погашения займа.

Чтобы претендовать на кредит, предприятие на рынке должно существовать больше года, а размер государственного участия в его уставном капитале не должен превышать 25%. Количество занятых на таком предприятии не должно быть свыше 250 человек. Все необходимые налоговые и страховые взносы должны быть уплачены. По сфере деятельности у нас предпочтений нет. Мы готовы работать с компаниями из самих разных секторов экономики: магазины, рестораны, гостиницы, предприятия IT-сектора, автосервисы, компании по производству и продаже строительных материалов и т.д. – мы будем рады любому клиенту.

Для принятия окончательного решения о сотрудничестве мы анализируем бизнес-план, финансовое состояние заемщика, его предыдущие отношения с другими банками и т.д. Компания должна иметь хорошую отчетность и быть прибыльной настолько, чтобы претендовать на кредит.

Мы приглашаем предпринимателей и предприятия к сотрудничеству и готовы глубоко вникать в ту деятельность, которую они ведут. Банк «Западный» применяет индивидуальный подход к каждому заемщику. Мы заинтересованы в долгосрочном партнерстве со своими клиентами – юридическими лицами, поэтому предлагаем им перевести оборотные средства компаний к нам в банк для удобства сотрудничества. В этом случае нам гораздо легче анализировать состояние предприятия, а нашим партнерам гораздо проще в будущем продолжить сотрудничество на более выгодных условиях, в том числе и предусматривающих снижение процентной ставки.

У нас практически нет комиссий за обслуживание и ведение счета, а там, где они существуют, их размер просто несопоставим с объемом денежных средств, выдаваемых в кредит. Счет нужен для того, чтобы понимать, чем занимается предприятие. Такой шаг направлен на повышение прозрачности бизнеса для банка. Более того, я по опыту работы могу сказать, что очень часто предприятия, которые закрывают у нас кредит, в дальнейшем остаются с нами сотрудничать и продолжают обсуживаться в нашем банке. И им, и нам в таких условиях легче выстроить взаимодействие. Они хорошо знают, что могут претендовать на пониженную процентную ставку, льготные условия выдачи следующего кредита и т.д. Мы хорошо знаем управляющих этих предприятий, сферу их деятельности и многие другие детали.

- За последний год банк «Западный» весьма существенно нарастил свое присутствие в регионах. Чем продиктован подобный шаг? Меньшим объемом необходимых инвестиций, низким уровнем конкуренции с другими игроками финансового рынка или ставкой на возрождение сегмента МСБ именно через регионы нашей страны?

- Для нас важным является целый комплекс факторов. Во-первых, заемщики – юридические лица в регионах гораздо более дисциплинированы: там ниже процент невозврата. Во-вторых, в отличие от столицы региональный кредитный рынок нельзя назвать перегретым. В небольших российских городах чувствуется нехватка кредитно-финансовых организаций, и клиенты ценят имеющиеся у них возможности намного выше. На сегодняшний день региональная сеть банка представлена 70 дополнительными офисами (включая офисы в стадии открытия), и мы намерены продолжать свою экспансию в регионы. Стратегия в этом плане у нас очень простая: мы открываем подразделение, выводим его на безубыточность, после чего открываем следующее. В-третьих, если говорить о практике работы, то в регионах весь процесс организовать легче. Наши менеджеры там имеют возможность выезжать на предприятие, оценивать его баланс, налаживать личный контакт с руководителями компаний и т.д.

Я вижу большой потенциал в возрождении малого и среднего бизнеса в регионах России, несмотря на неопределенные перспективы российской экономики.

Наталия Трушина, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 5 августа 2013 > № 870000 Дмитрий Леус

Российская коррупция стала предметом исследования социологов. Ученые считают: чтобы обезвредить коррупционера, надо сделать явной процедуру принятия решений.

Каждый год влиятельная международная организация Transparency International составляет рейтинг, характеризующий распространенность коррупции в государственном секторе различных стран мира. В этом рейтинге чем выше место, тем меньше коррупции. По итогам 2012 года Россия в нем на 133-м месте, в списке мы соседствуем с Гондурасом и Казахстаном. Дела с коррупцией у нас хуже, чем в Уганде, Мали и Кот-д’Ивуаре. Только за прошлый год, если верить докладу Генеральной прокуратуры, число коррупционных преступлений увеличилось на 22,5% — с 40 407 до 49 513. Однако проблема коррупции интересует не только правоохранителей, но и ученых-социологов. Специалисты Российской академии госслужбы при президенте РФ провели исследование, в ходе которого опрашивали чиновников, пытаясь понять их психологию и мироощущение. О том, что удалось выяснить, в интервью «Профилю» рассказал директор Центра методологии федеративных исследований академии Дмитрий Рогозин.- Насколько высок, по-вашему, уровень коррупции в России?

- Думаю, не ошибусь, если скажу, что лишь единицы не пытаются выйти за рамки отношений, определенных законом и нормами морали. И тут не имеет значения, берет ли рядовой гаишник 500 рублей или крупный чиновник сотни тысяч долларов. И судя по количеству научных статей и научных исследований коррупции, мы действительно в числе лидеров. О российской коррупции пишут очень много. Правда, преимущественно зарубежные исследователи.

- Какие существуют методы изучения коррупции, кроме анализа статей?

- Мы не можем изучать коррупцию прямо, непосредственно, как, например, наркоманию или политическую активность. Мы не можем спросить у человека, сколько коррупционных сделок он провел за прошлый месяц или какого уровня чиновники включены в эти сделки. Даже если мы знаем, что имеем дело с коррупционером, и говорим с ним о коррупции, все равно мы должны говорить с ним эзоповым языком. При этом нельзя забывать, что мировоззрение чиновников имеет некоторые особенности. Мы сейчас заканчиваем исследование, посвященное как раз этой теме в связке с темой коррупции. Мы пообщались со многими чиновниками, начиная с рядовых и вплоть до уровня вице-губернаторов.

- Интересно, а как они сами относятся к тому, что все их считают коррупционерами?

- Крайне негативно. Но мы отметили такую любопытную особенность. Стоит государству и обществу объявить какое-то действие коррупцией, как эти проявления сразу начинают мельчать. Взять, к примеру, такую чисто коррупционную статью УК, как «взятка». Этих дел сейчас единицы, а суммы смехотворны по сравнению с общим объемом коррупционных сделок. Но возьмем такую «нейтральную» статью, как «превышение должностных полномочий», — здесь принципиально иная картина. Тут и многомиллионные откаты, и офшорные компании, и все прочие атрибуты коррупции. Почему? Скорее всего, потому, что слово «коррупционер» по-прежнему воспринимается как позорное клеймо. Коррумпированных чиновников настолько не любят, что попадание в этот список сродни вечному проклятию. Поэтому коррупция уходит туда, где воспроизводится фигура умолчания, где это явление не имеет своего имени, где каждый знает, как работает государственная система, но улыбается, когда ему предлагают законные решения. «Ну, мы же понимаем, что так это не делается… Ну, вы же понимаете, что не за этим столом принимаются решения…»

- Как удавалось разговорить чиновников на такую болезненную тему?

- Через те же фигуры умолчания. Мы старались построить разговор так, чтобы люди проговорились о том, о чем они даже не задумываются. К тому же исследования были анонимными, у нас не было задачи схватить кого-то за руку.

- Что они рассказывают о своей жизни?

- Слово «чиновник» в последнее время стало почти ругательным. Наверно, поэтому большинство сразу встают в позицию оправдания. Не столько себя лично — мол, я-то честный, — сколько чиновников из своего окружения. «Я вот, когда решил сюда прийти, думал, что все чиновники — хапуги. А пришел, посмотрел — люди-то все нормальные. Со всеми договориться можно. Главное ведь — договориться, и все тебе помогут, пойдут навстречу. Мы же очень много работаем. Тянем эту лямку. И начальство такое, что не дай бог — ни в одной фирме таких нет». Так говорил каждый второй. Причем стоит спросить о чиновниках вообще, как тут же услышишь, что все сплошь хапуги и взяточники, но конкретно тут работают «золотые люди». Вот это ощущение своего небольшого круга хороших людей внутри порочной системы — это и есть основной маркер коррупциогенности.

- Коррупция — это порок госслужбы?

- Некоторые исследователи считают именно так — что коррупция свойственна исключительно структурам государственного управления, а за его пределами это экономические нарушения, коммерческий подкуп и т.д. Но я считаю, что коррупционные отношения могут одинаково успешно развиваться и в госструктурах, и в коммерческих организациях. С точки зрения социальных взаимодействий, формирования неких сообществ и отношений между ними существенных различий не наблюдается. Коррупция в бизнесе и коррупция в государстве работают по одним правилам. И в том и в другом случае человек получает выгоду от распоряжения каким-то ресурсом, к распределению которого он причастен. И в том и в другом случае это приносит вред за счет снижения конкуренции. Правда, не всегда за «решением проблемы» приходят к чиновнику. Бывает и наоборот. В Иваново я беседовал с одним человеком, который не имеет никакого отношения к госслужбе, но без его участия в городе не обходится ни один значимый проект. За определенное вознаграждение он в кратчайшие сроки может согласовать все необходимые решения во всех инстанциях. Причем время от времени к нему приходят не только бизнесмены, но и местная власть.

- А они-то зачем? Это же они дают разрешения и согласования.

- Это так, но в нашей административной системе вертикальные отношения проработаны намного лучше горизонтальных. Проще говоря, комитет, отвечающий за прокладку сетей, в рамках официальной процедуры не может повлиять на решение комитета, который выделяет землю под эти сети. А так как сети прокладывать все же надо, деньги выделены и сроки уже поджимают, то без таких вот «решателей» не обойтись. Беда в том, что коррупция не только снижает конкуренцию, но работает как решение для конкретного места и в конкретный момент времени. Коррупционер не имеет длительного горизонта планирования, как и все, кто с ним связан. А это тормозит любое развитие.

- Наша коррупция чем-то отличается от иностранной?

- Отличается отношение людей к коррупционной деятельности. Мы сравнивали коррупцию у нас и в Швейцарии. Не удивляйтесь, там она тоже есть. Мы опрашивали представителей крупного бизнеса. Запомнилось отличие в манере говорить о коррупции. Наши сразу соглашались на беседу под диктофон, и даже вопросов им задавать не пришлось. Рассказывали и рассказывали. Обо всех ситуациях, во всех подробностях. Очень много было моральных суждений вроде такого: «Я же себя чувствую некомфортно и не хотел бы этого делать, но как иначе? Надо же как-то бизнес строить». Швейцарские бизнесмены откровенничать не хотели, и тем более под диктофон. Отвечали очень скупо, и то после двух-трех бутылок вина. Им проще было рассказать об особенностях своих сексуальных отношений вне брака, чем об отношениях коррупционных. Это самая чувствительная тема. Там об этом не только опасно говорить, но еще и стыдно. Стыдно решать проблемы в обход закона. Стыдно настолько, что человек начинает говорить о каких-то своих патологиях, лишь бы уйти от темы коррупции. Швейцария — маленькая страна. Там развита гражданственность и гражданская ответственность. Каждый понимает, что, незаконно решая проблемы для себя, он опосредованно действует в ущерб тем людям, которых он знает, которые знают его или его родственников. Это стыдно и неприлично.

- И поэтому там коррупции меньше?

- Намного. В России коррупцию можно найти на каждом шагу. В Швейцарии такого нет. Разработанные нормы устойчивы, они не меняются каждые два года, там просто невыгодно «решать проблемы», их практически не возникает. Местная коррупция сильно локализована и существует лишь в отдельных секторах экономики. Часто это международные компании или организации, имеющие штаб-квартиры в Швейцарии, в том числе связанные со спортом…

- Есть ли региональные отличия у российской коррупции?

- Разумеется. Я бы разделил Северный Кавказ и остальную Россию. Причем кавказская коррупция отличается от российской сильнее, чем российская отличается от европейской. Казалось бы, на Кавказе коррупция повсеместная и таких коррупционеров еще поискать. Но когда начинаешь разбираться в логике их жизни, понимаешь, что не все так очевидно. Что это даже не коррупция, а комплекс этнокультурных особенностей, наложенный на экономические отношения. Там в порядке вещей покупать рабочее место. Как отмечал один наш респондент, должность врача с зарплатой 7 тыс. рублей, например, может стоить 3 или 5 тыс. долларов — в зависимости от статуса учреждения.

- Где же логика?

- С логикой тут все в порядке, так как финансовые потоки, в том числе и зарплаты, проходящие через белые кассы, не имеют ничего общего с тем, что реально проходит через эти учреждения. Жизнь устроена так, что для человека, который приехал из горного аула лечиться в райцентр, будет позором не привезти доктору барана. Коррупция — это нарушение формального порядка, принятого в обществе. Но когда мы попадаем на Кавказ, то понимаем, что там нет того формального порядка, который мы рассчитываем увидеть. Местный порядок настолько трансформирован, что коррупция уже не выглядит каким-то нарушением.

- Весь Кавказ такой?

- О Кавказе трудно говорить в целом, потому что там собрано множество этносов со своими культурными особенностями, которые проецируются на все прочие отношения, включая экономические. Одно их объединяет — абсолютное нивелирование любого закона перед личными отношениями. Если я договариваюсь с человеком, то мое слово весит больше любого законодательного акта. Там обязательства и гарантии распространяются даже на коррупционные сделки — в отличие от России, где чиновник требует вознаграждения, но не несет никакой ответственности. «Я постараюсь решить вашу проблему, но если что — не обессудьте». На Кавказе такое неприемлемо. Во-первых, не сдержавший слова покроет себя позором, потеряет уважение, авторитет и все, что с этим связано. Во-вторых, жизнь такого человека вправе забрать в качестве неустойки.

- Возможно ли одолеть коррупцию?

- Вопрос на Нобелевскую премию по экономике. Экономисты занимаются этим вопросом с 80-х годов. Именно тогда они стали рассматривать коррупцию как некие транзакционные издержки при принятии решений в организационных структурах. Тогда-то, собственно, и был сформулирован основной принцип борьбы с коррупцией — надо создать такую систему экономических обменов, чтобы коррупционная сделка была невыгодна потенциальному коррупционеру. Надо повысить риски коррупционной сделки настолько, чтобы они превышали предполагаемую выгоду. Но самое главное — надо убирать закрытые темы и фигуры умолчания, называть вещи своими именами, описывать ситуации, при которых возникает коррупция. Тогда она сама начинает распадаться. Чтобы обезвредить коррупционера, надо сделать явной его процедуру. Если сделать прозрачными механизмы работы того ивановского «решальщика» и трансформировать их в официальные процедуры, то места для него не останется. Хороший пример — с оформлением загранпаспортов. Благодаря выстраиванию регламентов с рынка ушло огромное количество фирмочек, помогавших в оформлении. Это был целый бизнес, построенный на непрозрачности процедуры. Никто с ним не боролся, он сам ушел, как только люди поняли, что в нем нет необходимости.

- Откуда же берутся эти непрозрачные процедуры в нашем законодательстве?

- Надо правильно установить причинно-следственную связь. Не коррупция возникает оттого, что создаются эти процедуры, а наоборот — такие процедуры появляются потому, что есть коррупция. Они и есть коррупция. Не Васю Пупкина надо обсуждать, который получил «откат», а саму систему, при которой у Пупкиных появляется слишком большая степень свободы.

- Но так ведь можно дойти до… страшно подумать кого?

- Вот у вас и появилась фигура умолчания...

Ни дня без взятки

14 мая. Суд приговорил бывшегоГлавного военного медика внутренних войск МВД Юрия Сабанина к пяти годам колонии строгого режима за получение взятки в 3,5 млн рублей за помощь в закупке медицинского оборудования по завышенной стоимости.

6 мая. Завершено расследование уголовного дела против бывшего вице-премьера Волгоградской области Павла Крупнова, обвиняемого в получении «отката» в 17 млн рублей за помощь при заключении госконтракта на капитальный ремонт здания Волгоградского областного клинического онкодиспансера.

6 мая. Следователи предъявили мэру Бердска, второго по величине города Новосибирской области, Илье Потапову обвинение по статье «получение взятки в особо крупном размере». По данным регионального СУСК, градоначальник получил взятку в 3 млн рублей за участок земли на побережье Новосибирского водохранилища.

30 апреля. Суд арестовал чиновника Росздравнадзора Александра Филатова, пойманного на вымогательстве 8,7 млн рублей за регистрацию медицинских товаров.

29 апреля. Задержаны заместитель руководителя Московско-Окского бассейнового водного управления — начальник отдела водных ресурсов по Московской области Росводресурсов Иван Стец и его зам Валерий Антонов. Их подозревают в систематическом вымогательстве денег у предпринимателей.

11 апреля. Тверской суд Москвы арестовал бывшего замглавы Минсельхоза Алексея Бажанова, задержанного в рамках дела о хищении 1,1 млрд рублей у «Росагролизинга» в Воронежской области.

17 марта. При получении взятки в 4,25 млн рублей задержан начальник отдела по надзору за исполнением законов на транспорте Московской межрегиональной транспортной прокуратуры Денис Евдокимов. За эту сумму прокурор обещал прекратить проверки в отношении двух юридических лиц.

13 марта. Задержан начальник тыловой службы Центрального таможенного управления ФТС России Валерий Жовтобрюх. Он подозревается в попытке дать взятку работнику Счетной палаты, выявившему нарушения в управлении.

13 марта. Глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин попросил Высшую квалификационную коллегию судей дать согласие на возбуждение дела о взятке в 20 млн рублей в отношении судьи арбитражного суда Краснодарского края Сергея Русова.

2 января. Арестован замглавы Минрегиона РФ Роман Панов, обвиняемый в мошенничестве в особо крупном размере по делу о хищении 93,3 млн рублей, выделенных на саммит АТЭС во Владивостоке.

18 декабря 2012 года. Тверской областной суд приговорил главу Конаковского района Тверской области Виктора Крысова к 8 годам и 9 месяцам лишения свободы за взятку в 45 млн рублей.

Роман Уколов, «Профиль»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 5 августа 2013 > № 869997 Дмитрий Рогозин

Встреча с президентом, председателем правления Сбербанка России Германом Грефом

Глава Сбербанка информировал Президента о текущей деятельности банка, а также о предварительных итогах реализации стратегии развития Сбербанка в 2008–2013 годах.

В.ПУТИН: Герман Оскарович, какие успехи по снижению ставок? Мы в последнее время много говорим об этом.

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, во-первых, несколько слов о текущей ситуации на рынке и с нашими ставками. За последние месяцы ситуация с ликвидностью стабилизировалась, и мы видим тенденцию по снижению ставок на рынке.

В.ПУТИН: Ну, у вас-то не было особых проблем с ликвидностью, по-моему.

Г.ГРЕФ: В конце прошлого года был очень большой дефицит ликвидности, в связи с этим все поднимали ставки по депозитам, и начало этого года было очень сложным.

В.ПУТИН: Так уже сколько времени прошло.

Г.ГРЕФ: Да, начиная примерно со II квартала ставки по депозитам пошли вниз, и мы дважды начиная с марта снизили ставки по кредитам физическим лицам и по кредитам юридическим лицам.

В.ПУТИН: Сейчас какая средневзвешенная ставка?

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, по средневзвешенной ставке, наверное, говорить тяжело.

В.ПУТИН: Я всё понимаю, но всё-таки. Я понимаю, что по разным кредиторам разные ставки, но тем не менее.

Г.ГРЕФ: Если говорить о ставках для физических лиц, допустим, по ипотеке, у нас сегодня средневзвешенная ставка по ипотеке 12 процентов.

В.ПУТИН: Кстати, объём ипотечных кредитов растёт?

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, в этом году очень большой рост ипотечных кредитов, значительно больше, чем в прошлом году. У нас объём ипотечного портфеля достиг цифры 1 триллион 70 миллиардов рублей, и мы выдаём практически каждый второй ипотечный кредит в стране. Наша доля на рынке сейчас составляет уже 49 процентов, что, в общем, многовато. В этом году за полгода мы выдали примерно в 1,5 раза больше ипотеки, чем в прошлом году.

Мы приняли две программы, в частности программу ипотеки для молодых семей, первоначальный взнос там 10 процентов; средняя ставка – 10,5 процента; если в семье два ребёнка и более, тогда ставка ещё на половину процентного пункта снижается.

Мы видим в этом году очень большое оживление спроса на ипотечные кредиты. Если в прошлом году примерно 25–30 процентов жилья продавалось с помощью ипотеки, то в этом году уже эта цифра превышает 45 процентов, то есть почти каждая вторая квартира в стране продаётся с помощью ипотеки. Поэтому, конечно, если инфляция ещё снизится и ситуация с ликвидностью будет нормальной, то мы надеемся, что, может быть, удастся ещё до конца года несколько снизить ипотечные ставки, в первую очередь для таких категорий, как молодые семьи.

По регионам мы подписали примерно с 60 процентами глав субъектов Федерации соглашения, по которым учителя, врачи, молодые специалисты отдельно субсидируются субъектами Федерации, и мы максимально снижаем ставки для них. Это тоже очень серьёзное направление, по которому ипотека, особенно в сельской местности, растёт.

В.ПУТИН: То есть фактически вы работаете на основе договорённостей с субъектами Федерации? Как бы совместная работа получается.

Г.ГРЕФ: Абсолютно так. В кризис этот процесс начался, и мы подписали первое соглашение в Удмуртии, затем в Татарстане, а сегодня уже большая часть субъектов Федерации имеет такие соглашения, и это очень хорошо развивается.

В.ПУТИН: По каким критериям вы оцениваете платёжеспособность кредиторов – надёжность?

Г.ГРЕФ: У нас есть формальные и неформальные методы оценки. Формальные методы оценки – это, конечно, справка о доходах физического лица по форме 2. И есть ещё, конечно, самозанятые. Там есть целый набор методов, как оценить финансовое состояние и доходы семьи. Мы применяем в том числе аннуитетные платежи, то есть платежи, которые меняются со временем в зависимости от того, как растёт доход людей. Для молодых людей это вначале ставка пониже, через 2–3 года ставка подрастает. Мы надеемся, что у них будет расти доход, естественно. И сегодня средний срок ипотеки составляет 15 лет, но средний срок погашения – примерно 7,5 года, то есть люди в два раза быстрее гасят ипотеку (конечно, в том числе из-за высоких ставок).

В.ПУТИН: Герман Оскарович, мы на одной из последних встреч говорили о том, что финансовые учреждения должны предоставлять свои продукты – особенно гражданам – таким образом, чтобы для получателей кредитов было изначально всё понятно, чтобы там не было каких-то закопанных вещей, которые люди изначально не видят: где-то в конце мелким шрифтом что-то написано, – а потом сталкиваются с реальными проблемами, к которым не готовы. Это и для людей плохо, и для финансовых учреждений.

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, Вы абсолютно правы. На финансовом рынке есть понятие «асимметрия информации». Единственные ставки на рынке, которые регулируются на развитых рынках, это ставки для физических лиц, в частности по потребкредитам. Там устанавливаются потолки ставок, и рынок очень жёстко регулируется.

Два года назад мы приняли решение об отмене всех комиссий для кредитов физическим лицам. Раньше существовало до десяти всевозможных комиссий. И сегодня наш банк, а следом за этим уже, я думаю, порядка двух десятков банков пошли по пути опрозрачнивания ставок. Мы не берём никаких комиссий при кредите физическому лицу. Там только одна ставка кредита, она является окончательной. И мы, с одной стороны, потеряли в доходе, с другой стороны – часть этой комиссии мы, конечно, переложили в ставку, но зато нет никаких претензий со стороны людей.

Сейчас совместно с Центральным банком мы пытаемся разработать специальный закон, который регулировал бы этот рынок, потому что действительно огромное количество комиссий зашивается в непрозрачные договоры. Иногда ставка по различного рода комиссиям достигает размера ещё одной ставки по кредиту. И эту ситуацию нужно менять, особенно с учётом того, что, по нашим оценкам, сегодня закредитованность наших граждан уже достаточно велика, особенно по потребительским кредитам. И мы видим, что нужно начинать процесс рефинансирования, в частности, в так называемых банках, которые продают в пунктах продаж, кредиты предоставляют, где ставки достигают до 90 процентов годовых. Мы с этой осени начинаем акцию по рефинансированию таких кредитов. Мы не участвуем – у нас есть специальный банк совместно с «БНП Париба», который начал кредитование в пунктах продаж. Но если человек дойдёт до нашего отделения, то ставка у него будет максимум 17,5 процента годовых. Поэтому стоит прийти с этим кредитом в отделение и рефинансировать его по значительно более низкой ставке, чтобы резко снизить обслуживание этого кредита. Сегодня 20 процентов доходов домохозяйств тратится на обслуживание кредитов, это уже достаточно большая нагрузка на доходы населения.

Сегодня потребительские расходы и потребительское кредитование являются основным драйвером роста ВВП. И конечно, хотелось бы, чтобы этот драйвер не исчезал. Поэтому сейчас хочется сделать такой манёвр, чтобы ставки по невыгодным кредитам несколько снижались и люди могли продолжать покупать какие-то необходимые вещи.

В.ПУТИН: К этому надо стремиться.

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, мы сейчас большую акцию готовим, думаю, что с осени начнём, и другие крупные банки готовятся к тому, чтобы такое рефинансирование предоставлять на рынке.

В.ПУТИН: Хорошо.

Г.ГРЕФ: Владимир Владимирович, осенью заканчивается пятилетняя стратегия развития Сбербанка. Мы в октябре выходим на наблюдательный совет с новой пятилетней стратегией и готовы отчитаться о том, как мы выполнили нашу пятилетнюю стратегию.

Хотел назвать только несколько цифр. За пять лет активы банка выросли более чем в три раза: на начало 2008 года активы банка составляли 4,9 триллиона рублей, на конец этого года мы ожидаем цифру порядка около 17 триллионов рублей. И соответственно объём нашей прибыли вырос в 3,5 раза, и объём наших инвестиций в новые технологии вырос примерно тоже в 3 раза.

За пять лет мы существенно преобразовали всё технологическое ядро банка, инвестировали огромное количество денег в новые технологии, в переформатирование наших отделений. Но мы видим, что нам катастрофически не хватает ни времени, ни денег, чтобы успевать за нашими конкурентами и самыми современными банками, которые работают на западных рынках.

Мы выполнили практически на год раньше все финансовые параметры стратегии. И мы сегодня занимаем 10 процентов наших активов на международных рынках. И в первом полугодии этого года мы заработали уже на международных рынках 14,5 миллиарда рублей, до конца этого года мы заработаем, надеемся, порядка 900 миллионов долларов чистой прибыли – уже на зарубежных рынках. Это достаточно большие средства, и в общем направление нашей политики, которое было пять лет назад поставлено как ключевое, потому что мы слишком большой банк, – чтобы мы потихонечку выходили на внешние рынки и поддерживали наши компании на тех рынках, на которых они традиционно присутствуют. Сегодня мы присутствуем в 20 странах, и вот я сказал о первых результатах нашей деятельности за рубежом. Этот год является первым, когда мы получаем отдачу от наших инвестиций за рубеж.

В.ПУТИН: Хорошо, поздравляю вас.

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 5 августа 2013 > № 868087 Владимир Путин, Герман Греф

О том, как будет меняться нормативная база в связи с наделением новыми полномочиями Банка России, что ждать от Минфина в рамках финансового регулирования в ближайшее время и какие меры помощи банковскому сектору будут оказаны, в блиц-интервью «Б.О» рассказала Светлана Ячевская — директор правового департамента Министерства финансов РФ.

— Светлана Викторовна, какие, на ваш взгляд, последствия ждут банки после формирования мегарегулятора? Прокомментируйте, пожалуйста, вероятность конфликта интересов вследствие наделения Банка России дополнительными полномочиями.— В настоящее время в России происходит дублирование функций органов государственной власти в части контроля определенной части финансового рынка, что приводит к избыточному регулированию. При этом опыт преодоления финансового кризиса показал важность принятия оперативных решений по стабилизации финансовой системы, эффективность управления которой оказывает влияние на общую эффективность государственной экономической политики. Правительством РФ разработана инициатива о совершенствовании системы регулирования и надзора на финансовых рынках. Наиболее предпочтительным решением было определено формирование единого надзорного органа за всеми сегментами финансового рынка на базе Банка России путем полной передачи ему действующих полномочий ФСФР России (без наделения правом законодательной инициативы). Такое решение позволяет повысить эффективность надзора за финансовыми группами, уменьшить административную нагрузку на участников финансового рынка, устранить регулятивный арбитраж и обеспечить комплексное управление системными рисками в секторе. Сегодня мы также должны ответить и на ряд правовых вопросов, таких как: возможность передачи властных полномочий Банку России, наряду с осуществлением им частно-правовых; вопрос финансовой ответственности, а также распространение государственного иммунитета на деятельность центрального банка, связанную с осуществлением публичных функций.

В широком смысле Банк России, относится к системе финансовых органов, таким образом он может сочетать в себе одновременно и те, и другие функции. Кроме того, на мой взгляд, применима концепция функционального иммунитета, в соответствии с которой Банк России, выступая в публично-правовых отношениях, подпадает под действие государственного иммунитета. Уверена, что вопрос возможного конфликта интересов также удастся разрешить.

— В какие сроки и как будут производиться поправки около 70 НПА?

— В настоящее время проект федерального закона о внесении изменений принят в первом чтении. Также разработаны и внесены в Правительство РФ проект указа Президента РФ и постановления Правительства РФ, которыми предусматривается передача полномочий ФСФР России по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков Банку России.

— Какие действия в сфере регулирования финрынка можно ожидать от Минфина в ближайшие дни?

— Будет продолжена работа над законопроектом «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации (в связи с передачей Банку России полномочий по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков)».

— Прокомментируйте, пожалуйста, инициативу МЭР по поводу ограничения квоты на долю иностранного участия.

— Проект федерального закона «О внесении изменений в ст. 18 Федерального закона «О банках и банковской деятельности» разработан в соответствии с условиями, определенными в ходе переговоров по присоединению России к ВТО. Документ направлен на установление квоты иностранного капитала в совокупном уставном капитале кредитных организаций, действующих на территории РФ, в размере 50 процентов, определение перечня инвестиций, которые не будут включаться в расчет квоты, а также порядка действий Банка России в случае ее превышения.

— Какие меры помощи банковскому сектору в сфере правового регулирования планирует Минфин в ближайшее время (стоит ли ждать инициатив от ведомства)?

— Будет продолжено выполнение мероприятий, предусмотренных планом по реализации Стратегии банковского сектора РФ на период до 2015 года, а также продолжена работа над законодательными инициативами направленными на стимулирование безналичных платежей и совершенствование системы страхования вкладов.

Татьяна Самарина, «Банковское обозрение»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 31 июля 2013 > № 869992 Светлана Ячевская

Алексей Симановский: «Если владельцы бизнеса и топ-менеджеры не испытывают чувства ответственности, если их цель - разорить банк, то помешать им методами надзора и регулирования невозможно.

Почему российские банки не готовы создавать фонд системной взаимопомощи, из которого они могли бы получать поддержку в случае возникновения у них проблем с капиталом или ликвидностью? Удалось ли регулятору рынка в лице ЦБ добиться снижения доли «связанных» кредитов в кредитных портфелях банков?

Будет ли переход банков на Базель II и Базель III способствовать снижению рисков в системе в целом? На эти и другие вопросы ответил в интервью НБЖ в кулуарах XXIV съезда Ассоциации российских банков первый заместитель председателя Банка России, глава Комитета банковского надзора Алексей Симановский.

- Алексей Юрьевич, в прошлом году Банк России, как регулятор банковского рынка, неоднократно выражал опасения по поводу слишком быстрых темпов роста потребительского кредитования. Как обстоят дела сейчас в этой сфере, удалось ли «охладить» этот сегмент рынка с помощью ужесточения требований к резервированию?

- Решения Банка России связаны в нашем представлении с более точной оценкой риска при потребительском кредитовании. Пока эти решения еще не вступили в силу, поэтому делать какие-то выводы преждевременно. Посмотрим, как повлияет на развитие ситуации установление новых требований по резервированию, и после этого сделаем выводы: были предпринятые меры достаточными или избыточными, а возможно, есть необходимость принятия дополнительных мер.

- Как вы относитесь к аргументам, которые в связи с этим высказывают руководители многих финансово-кредитных организаций, о том, что банки оказались «вытолкнутыми» в сферу потребительского кредитования? Они были вынуждены активно заняться этим направлением бизнеса, поскольку многим игрокам рынка не нашлось места в сегменте корпоративного кредитования.

- Не знаю, насколько состоятельны такие утверждения. В моем понимании банки идут в нишу потребительского кредитования не потому, что их кто-то откуда-то выталкивает, а потому что эта ниша выгодная. Прибыль, которую могут получить финансовые учреждения, занимаясь потребительским кредитованием, очень хорошая, и, как сейчас кажется многим участникам рынка, достается она очень легко.

Моя позиция по данному вопросу такова: банки могут работать в любой нише, разрешенной законодательством, при этом каждый из них обязан нормально управлять рисками. Решения, которые принял Банк России в части потребительского кредитования направлены на приведение регулятивной оценки рисков в соответствие с фактическим положением дел, не более того. Кто-то куда-то выталкивается или кто-то сам себя куда-то выталкивает - это тема другого порядка. Возможно, это проблема развития конкуренции, которая тоже очень важна. Но мне, как представителю регулирующего органа, все же ближе тема устойчивости банковских организаций и системы в целом.

- А эти две темы - устойчивости и развития конкуренции - следует разделять?

- В моем представлении они взаимосвязаны. Там, где развита конкуренция, устойчивость участников рынка обычно выше, потому что в условиях конкуренции приходится бороться за выживание и развитие и, соответственно, думать о качестве управления бизнесом, о снижении издержек и т.д. А там, где высокая устойчивость (не искусственная, а реальная), конкуренция выше: чем больше игроков на площадке, тем активнее они борются за клиента.

- На заседании Совета АРБ, состоявшемся 2 апреля 2013 года, руководитель одного из банков внес предложение законодательно закрепить верхнюю планку процентной ставки по кредитам физическим лицам. По его мнению, это спасло бы и рынок, и потребителей банковских услуг от игроков, которые выдают потребительские кредиты под 60-70% годовых. Как вы относитесь к этой идее, считаете ли необходимым законодательное введение верхней планки по ставкам?

- Я не считаю это целесообразным. Другой вопрос: в моем понимании уровень процентной ставки по кредитам и депозитам характеризует уровень рисков, которые банк принимает на себя. Собственно говоря, именно эта позиция нашла свое отражение в теме предъявления дополнительных требований по оценке рисков в необеспеченном потребительском кредитовании. Ретрансляция уровня рисков в требования, например, по капиталу - это совершенно нормальный способ экономического воздействия. А вот что касается установления запретительной планки, то формально это можно сделать. Но степень эффективности такого решения будет очень низкой.

- В своем выступлении на XXIV съезде АРБ вы говорили о страховании вкладов и о предложении привязать размеры взносов в страховой фонд к тем рискам, которые банки берут на себя, проводя процентную политику по вкладам. Но было и другое мнение -привязать размер этих взносов вообще ко всем рискам, которые банки принимают на себя, прежде всего к кредитным рискам. Хотелось бы узнать ваше отношение к такому предложению.

- Я его не скрываю. Если говорить об устойчивости банка как о критерии дифференциации взносов в систему страхования, то в моем понимании теоретически это правильный подход. Если говорить о практическом применении этого подхода, то я вижу здесь определенные дефекты, связанные со следующим. На сегодняшний день, как показал кризис, подходы к оценке рисков - не только в нашей стране, но и во всем мире -не идеальны, даже не оптимальны.

Соответственно, ориентироваться на результаты применения этих подходов было бы некорректно. А внедрение новой системы оценки, идущей на смену существующей, потребует несколько лет, например реализация Базеля III, а для нашей страны - реализация Базеля II. Ждать столько времени и не предпринимать никаких действий, связанных с введением дифференциации, я считаю нецелесообразным. Я не понимаю, почему процесс не может идти в поэтапном режиме, шаг за шагом, эволюционно, почему нельзя сначала внедрить менее совершенный, но более реалистичный подход, а затем - более совершенный и сложный подход?

- На практике это означает сначала привязать размеры взносов в страховой фонд к одним рискам, а потом добавить в качестве привязки другие?

- На практике это означает использование в качестве критерия рисков той цены, которую кредитная организация готова платить за привлечение ресурсов. Если банк готов обеспечить вкладчику высокий доход, значит он принимает на себя повышенные риски: он должен будет отрабатывать те расходы, которые несет, выплачивая вкладчику проценты по вкладу. Поэтому данный подход к определению размеров взносов в страховой фонд не противоречит логике и концепции оценки рисков. Более полный, совершенный подход - привязка размеров взносов к другим рискам, например кредитным, - тоже возможен. Но здесь не следует упускать из вида важный момент, связанный с публичностью информации об оценке регулятором устойчивости регулируемого субъекта.

- Это, насколько нам известно, конфиденциальная информация.

- Да, причем не только у нас, но и во всем мире. Тут, честно говоря, доходит до смешного: поскольку эта информация является чувствительной для банков, крайне затруднен процесс ее передачи между различными регуляторами в одной стране и между регуляторами разных стран. Например, регулятор одного государства запрашивает у своего «коллеги» в другом государстве информацию о состоянии «дочки» или «матери». Вроде бы ничего секретного, но обмениваться информацией при этом не получается.

Это не единичный случай, а история развития отношений на протяжении как минимум 15 лет. Сейчас вопрос ставится еще шире: публика должна знать, что думает регулятор о состоянии того или иного банка, о его устойчивости. Но регулятор всегда имеет какие-то критические суждения по поводу тех или иных аспектов деятельности основной части регулируемых банков, это совершенно естественная часть его работы. Делать эти суждения достоянием общественности рискованно, ведь реакция публики может быть неадекватной. Я не исключаю, что развитие процесса оценки ситуации в банках когда-нибудь может прийти к тому, что оценки регулятора станут открытыми, публичными. Но для того чтобы это стало возможным, необходима большая подготовительная работа, связанная и с восприятием широкой общественностью такого рода информации, и с психологией самих банкиров. И не только банкиров - речь ведь идет обо всех компаниях, подлежащих регулированию и оценке.

- Еще год назад, а может и раньше, вы говорили о том, что было бы желательно, а может и необходимо, для российских банков создать нечто вроде фонда взаимопомощи, из которого они могли бы получать поддержку в случае возникновения у них проблем. Я так понимаю, банковское сообщество не прислушалось к вашей рекомендации?

- Я не думаю, что банкиры добровольно будут создавать подобный фонд системной безопасности, как я его называю. Точно так же банковское сообщество не было готово создать несколько лет назад систему страхования вкладов. И тогда, и сейчас господствовал один и тот же стереотип мышления: руководство каждой кредитной организации думало и думает, что у них все в порядке. А если это так, то почему оно должно помогать «соседу», у которого явно не все хорошо? При этом банкиры не отдают себе отчета в том, что каждый из них в той или иной ситуации может оказаться на месте «соседа».

- Если они не желают думать об этом, значит тема создания такого фонда неактуальна?

- Она актуальна. Но здесь мы сталкиваемся с той проблемой, которую уже обсуждали, -с проблемой разумной дифференциации взносов.

- Еще один вопрос, не утративший актуальности, - это кредитование банками аффилированных лиц, бизнесов своих собственников. В рамках своего выступления на прошлом, XXIII съезде АРБ вы приводили впечатляющие цифры, свидетельствовавшие о том, насколько наши банки увлечены «связанным» кредитованием. Недавно вы сказали, что за прошедший год эти цифры не сильно изменились.

- Да. Этот факт, конечно, вызывает сожаление, но не удивление.

- Одного года недостаточно для того, чтобы изменить ситуацию к лучшему?

- Года, вне всякого сомнения, недостаточно. Но проблема тут не только в том, что прошло мало времени, но и в том, что банкам предлагается изменить профиль своего бизнеса. Это затрагивает интересы владельцев кредитных организаций, так сказать, в обеих ипостасях: и как владельцев банков, и как владельцев бизнесов. Сами понимаете: тема фундаментальная, но если мы не решим эту проблему, то не добьемся существенного снижения уровня рисков, лежащих на банках. Соответственно, не обеспечим повышения стратегической устойчивости банковского сектора.

Можно говорить о подходах, которые позволили бы добиться желаемого результата. У меня в этом плане идеалистические, даже романтические, соображения: я исхожу из того, что если при одиночном кредитовании «связанных» заемщиков возникают высокие риски, то самое время озвучивать лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Пусть банки объединяют свои усилия и вместе кредитуют такой бизнес. Другой вопрос, если владелец одной кредитной организации не будет кредитовать бизнес владельца другой не потому, что это бизнес конкурента, а потому что он этого бизнеса не знает и в него не верит. Возникает следующий вопрос: насколько такого рода конструкции банковского бизнеса являются безопасными и перспективными?

- Недавно появилась информация, что ЦБ вместе с Федеральной налоговой службой составил список фирм-однодневок. Эксперты выражают опасения, как бы в этот перечень не попали нормальные компании. Насколько, с вашей точки зрения, оправданны эти опасения? Если фирма нормальная, но попала в этот список, может ли она это включение оспорить?

- Я не имел отношения к подготовке этого перечня, но исхожу из того, что он, во-первых, был составлен аккуратно, а во-вторых, были определены критерии, по которым соответствующие фирмы попадают в список фирм-однодневок. Если же вдруг произошла ошибка и в спи­сок попала хорошая компания, которая занимается реальным бизнесом, то она, конечно, всегда может оспорить свое включение, предоставить образцы своей продукции и т.д. Правда, повторюсь, я не очень верю, что такие прецеденты возможны.

- Вопрос, который хотелось бы задать, касается нынешней ситуации на Кипре и ее возможных последствий для нашей банковской системы. Там в качестве антикризисной меры прибегли к «стрижке» депозитов. Как вы считаете, не подорвет ли это доверие не только к кипрским банкам, но и к банкам других стран, и к системам страхования вкладов, и, возможно, даже к Базельским стандартам? Ведь банки Кипра, как участники европейского банковского рынка, выполняли их, а результаты этого очевидны для всех.

- Я не эксперт по части внедрения и выполнения кипрскими банками Базеля II. Что касается вашего вопроса в целом, то он многоаспектен, и при ответе надо идти сверху вниз. Я исхожу из того, что события на Кипре не подорвут доверия к банкам в целом и к системам страхования вкладов в различных странах, за исключением той страны, в которой будут приняты аналогичные решения. Полагаю, что негативные ощущения, вызванные «стрижкой» депозитов, рассеются и доверие восстановится, хотя это, наверное, потребует достаточно длительного времени.

Что касается Базеля II, его внедрения и того, можно ли ему доверять после событий на Кипре: любая регулятивная система рассчитана на добросовестное применение, но в то же время ни одна регулятивная система не гарантирует этого добросовестного применения. Более того, надзор всегда и везде носит последующий характер: он улавливает проблемы, когда они уже возникли. Иначе и быть не может. Если проблема еще не возникла, что делать проверяющему? Смотреть банкиру в глаза и говорить: «Не верю!» Это несерьезно.

Еще один момент: современный надзор, как я уже сказал, рассчитан на добросовестность поднадзорных субъектов и на инспектирование. Но инспектор не может приходить в банк ежемесячно. Как правило, проверки осуществляются раз в полтора года, в крайнем случае раз в год. Исключение составляют самые крупные банки, где инспекторы сидят на постоянной основе, но даже это не может являться стопроцентной гарантией отсутствия проблем: как мы помним, некоторые из этих кредитных организаций попали в неприятную ситуацию во время прошлого кризиса. В основном инспекции проводятся с интервалом в год-полтора. Практика показывает, что за это время можно накопить довольно много проблем и можно достаточно успешно их скрывать. Поэтому ответственность за устойчивость банка (об этом, кстати, написано во всех документах, в том числе и в документах Базельского комитета), конечно, несут собственники и менеджмент. Это достаточно важная сторона дела. Если владельцы бизнеса и его топ-менеджеры не испытывают чувства ответственности, более того, если их цель - разорить банк, то, к сожалению, помешать им методами надзора и регулирования просто невозможно. Если качество управления рисками не соответствует реальной ситуации, если это несоответствие камуфлируется, то до поры до времени это не будет вскрыто. А за это время в банке может накопиться столько проблем, что он просто «крякнется» при первом же удобном случае.

Это с точки зрения практики. А с точки зрения теории ни одна регулятивная модель не является идеальной, потому что человечество постоянно учится, в том числе и банковскому регулированию и надзору. Мы часто сталкиваемся с несовершенством существующих принципов, используемых моделей. Что ж, жизнь так устроена.

- Но сейчас принимаются какие-то решения или, во всяком случае, пред­полагаются какие-то меры по ужесточению ответственности собственников и топ-менеджеров, если они довели кредитную организацию до банкротства. Эти меры будут носить превентивный характер?

- Я надеюсь, что они могут иметь превентивный характер, но он будет проявляться только в том случае, если будет неотвратимость наказания, а это уже вопрос правоприменения, а не закона как такового. Тем не менее есть надежда, что злоупотреблений станет меньше с учетом новых обстоятельств - внедрения Базеля II, Базеля III, новых подходов и принципов к оценке рисков.

Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 июля 2013 > № 863785 Алексей Симановский

Возможна ли девальвация рубля, какими могут быть последствия повышения страхового возмещения, когда начнут расти ставки по вкладам, станут ли застрахованными металлические счета, в интервью Bankir.Ru рассказал заместитель генерального директора Агентства по страхованию вкладов Андрей Мельников.

- Андрей Геннадьевич, какие вклады, на какую сумму и срок сейчас чаще всего открываются?

- Это рублевые вклады на срок свыше одного года в диапазоне от 400 тыс. до 700 тыс. рублей. В конкретных цифрах это звучит следующим образом. Доля рублевых вкладов в банковской системе превышает 82% (по состоянию на 1 апреля 2013 года). Доля вкладов, открытых на срок от одного года, составляет 61,5%. И наконец, если говорить о размере вкладов, то в первом квартале этого года было открыто 140 тыс. новых депозитов на сумму от 400 до 700 тыс. рублей.

- Рублевые вклады превалировали и превалируют. Насколько это осмотрительно со стороны вкладчика, если учитывать возможность девальвации рубля, например?

- Каждый решает этот вопрос для себя сам. Решает так, как ему удобно. Если посмотреть на макроэкономические факторы, то причин для девальвации рубля с точки зрения нашего платежного баланса сейчас нет.

Вполне возможно, что сложившаяся на рынке ситуация (ослабление рубля) в большей степени носит краткосрочный и спекулятивный характер. К тому же есть определенные сезонные колебания, когда рубль традиционно ослабляется или усиливается.

Одно время цены на нефть снижались. Возможно, с нашего рынка ушла часть капитала, о чем свидетельствуют котировки на фондовом рынке. Сейчас нефть снова начинает расти в цене, и я уверен, акции и облигации компаний сырьевого сектора начнут пользоваться большей популярностью, а это значит, что, скорее всего, рубль на каком-то промежутке времени снова начнет укрепляться.

Как я уже говорил, 82% рынка вкладов занимают именно рублевые депозиты. Это значит, подавляющему большинству населения удобно хранить деньги в российской валюте, которой они доверяют.

- Какие тенденции на рынке мультивалютных вкладов?

- Мы видим, что со стороны граждан большого спроса на них нет. Мультивалютные вклады могли бы быть более востребованными, если бы колебания курсов валют были бы слишком большими.

- Рынок вкладов остается консервативным рынком для неквалифицированных инвесторов?

- Конечно.

- Сейчас у населения преобладает сберегательное поведение?

- У разных групп населения – разное поведение в отношении личного бюджетного планирования. Оно связано с доходами, а также возрастом человека.

Например, потребительская стратегия преобладает в группе от 20 до 35 лет. В этом возрасте человеку хочется купить квартиру, машину, путешествовать и т.д. Начиная с 45 лет происходит переход к сберегательной стратегии.

- С начала года ставки по депозитам падают. Но, видимо, это пока не отразилось на поведении вкладчиков?

- Пока не отразилось. Ставки упали всего на 0,5–0,7%. Это очень медленный нисходящий тренд.

- Что это означает? Что у банков нет проблем с фондированием?

- Есть несколько факторов, которые разгоняли раньше процентные ставки по вкладам. Это спрос на ликвидность со стороны крупнейших банков и готовность платить за дорогие ресурсы со стороны банков, которые активно развивают розничное кредитование.

Банкам-монолайнерам ресурсы были нужны всегда, поэтому они готовы были переплачивать, разгоняя тем самым уровень ставок в системе. Ставки по депозитам они «отбивают» достаточно высокими ставками по кредитам. Однако с начала этого года требования к учету рисков монолайнеров со стороны надзорного органа ужесточились, и эти банки больше не могут двигаться вперед такими же быстрыми темпами, как раньше. Соответственно, с их стороны спрос на депозиты уменьшился. Это один из факторов, который привел к тому, что ставки пошли вниз.

Есть еще один существенный фактор. Население активно размещает свои сбережения в банковской системе, при этом нельзя сказать, что спрос на деньги со стороны банков растет такими же быстрыми темпами. Эту ситуацию можно корректировать процентными ставками, что медленно и происходит. И также медленно, я думаю, будет происходить в дальнейшем.

- Какая сейчас средняя ставка по вкладам?

- Если оценивать ставки в ста крупнейших розничных банках, то в сотне крупнейших розничных банков средняя ставка по годовым вкладам превышает 9%.

- Могут ставки начать повышаться?

- Это будет зависеть от состояния ликвидности в экономике. Если вдруг нефть начнет существенно дешеветь, то это окажет заметное и негативное влияние. А если к тому же для нас снова начнут закрываться внешние финансовые рынки, то ситуация для российских банков станет совсем некомфортной. По этим причинам ставки снова могут начать расти.

Но это некий гипотетический сценарий, который мы проходили два года назад. Повторится он или нет, сказать сложно. Пока серьезных предпосылок для этого я не вижу. Думаю, нам предстоит достаточно спокойный год.

- Ставки по кредитам должны снижаться тоже?

- Они будут снижаться, но, скорее всего, с более заметным лагом. Сначала банки будут испытывать комфортное ощущение от увеличения доходности по операциям, а потом станут включаться конкурентные рычаги, в итоге общий уровень ставок по кредитам начнет снижаться. Временной лаг может составить от трех до четырех месяцев. Корректировка будет относительно незаметной. Если пассивы стали дешевле на 0,5%, то на фоне ставок по кредитам в 25% их удешевление на 0,5% будет несильно заметно.

- Крупнейшие игроки должны дать сигнал рынку о снижении ставок?

- Конечно. Хотя это зависит и от политики каждого конкретного банка.

- Есть ли тесная взаимосвязь между рынком кредитования и вкладов? Например, сейчас темпы розничного кредитования замедляются. Отразится ли это на рынке вкладов? Или он все-таки как-то автономно существует?

- Я думаю, что рынки вкладов и розничного кредитования – это не совсем сообщающиеся сосуды, потому что у них совершенно разные клиенты. То есть одни люди делают накопления, другие – берут кредиты.

- Рынок сберегательных сертификатов растет хорошими темпами. Это опасная тенденция, учитывая то, что средства, размещенные на предъявительских сертификатах, не застрахованы?

- Если банк имеет банковскую лицензию, то он имеет право выпускать некоторые продукты на рынке. Захочет ли человек покупать этот продукт – выбор конкретного потребителя, и никаких советов здесь быть не может.

- Сберегательные сертификаты на предъявителя изначально стал предлагать Сбербанк. Сейчас этот продукт по-прежнему предлагают только крупные банки или небольшие тоже?

- На этом рынке полтора десятка игроков. Будет ли их количество увеличиваться, сказать сложно. Пока есть тенденция незначительного роста числа банков, которые выпускают сберегательные сертификаты.

- Ставки по сберегательным сертификатам на предъявителя ненамного опережают депозитные – буквально на 1%. Зачем рисковать, использовать такой сберегательный сертификат, если человек может спокойно открыть вклад, все средства на котором будут застрахованы.

- Если вкладчик считает, что с банком Х ничего не произойдет, то почему бы ему не получить дополнительный процент доходности?

- Наверное, только в Сбербанке можно покупать сберегательные сертификаты на предъявителя?

- Это ваш вывод.

- Обычно при выборе банка вкладчики учитывают только размер ставок по депозитам. В то же время банки, которые ведут слишком агрессивную политику, могут оказаться неустойчивыми. Как вы считаете, нужно ли как-то повышать ответственность вкладчиков, чтобы они разделяли риски банков, предлагающих повышенную доходность по депозитам?

- Если бы эту ответственность можно было повысить, то в мире тогда не было бы создано более 120 систем страхования вкладов.

Заставить человека с улицы понимать риски банка невозможно. Адекватно оценить эти риски может всего 1,5–2% населения. В мире не всегда даже ведомства, которые отвечают за регулирование, понимают риски банков, о чем свидетельствует мировой кризис 2007 года!

Для среднестатистического человека банк и правила его оценки являются «черным ящиком». Человек не понимает, как устроен банк. Система страхования вкладов уравнивает все банки для вкладчика по принципу надежности размещения там средств.

- Когда появится система дифференцированных взносов в фонд АСВ?

- Сейчас этот вопрос находится на рассмотрении в Госдуме.

- Какая шкала отчислений предусмотрена?

- Из максимальных ставок привлечения средств, которые предлагают банки, контролирующие треть рынка, будет выводиться среднее арифметическое. И этот показатель станет неким индикатором. Если какой-то банк превысит этот индикативный уровень на 2%, то он должен будет доплачивать к базовой ставке страховых взносов еще 40%. При превышении на 3% придется доплачивать уже 200%.

- Это запретительные уже условия получаются.

- Розничный бизнес некоторых банков может выдержать такие отчисления.

Мы проанализировали ситуацию и выяснили, что если бы эти меры применялись прямо сейчас, то они касались бы всего нескольких десятков банков с очень символическими отчислениями в систему страхования вкладов.

Новую модель расчетов нужно рассматривать не как систему, которая должна изменить ситуацию на рынке, а как меру, призванную предотвратить развитие усиленного роста ставок по вкладам. Это в большей степени некоторая профилактика, наверное.

- Говорят, микрофинансовые организации хотят создать некий аналог системы страхования вкладов.

- Они его создают добровольно и для себя.

- К АСВ это не имеет никакого отношения?

- Если бы они захотели войти под крыло АСВ, то сначала должны были бы стать маленькими банками, а у них все-таки иной профиль бизнеса.

Были прецеденты, когда тот или иной банк дополнительно страховал вклады в страховой компании. Как правило, это были аффилированные страховщики.

Я не думаю, что неаффилированная по отношению к МФО компания захочет страховать эти риски, а если захочет, то премия будет такой, что разрушит всю стратегию привлечения вкладов МФО.

Первые такие продукты уже появились, но не думаю, что они будут носить массовый характер.

- В такие МФО вкладчик может смело нести свои деньги, не опасаясь их потерять?

- Я не могу сказать. Там есть страховой полис, в нем прописаны какие-то условия, при которых человек, если с МФО что-то произойдет, может что-то получить. Изучать этот полис нужно с лупой в руках.

- Повышение максимального размера страхового возмещения до 1 млн. рублей приведет к существенному росту вкладов?

- К росту – да, но не к существенному. Если посмотреть историю изменения динамики вкладов в зависимости от того, как повышался размер гарантий, то мы увидим, что каждый раз этот импульс с точки зрения рынка был затухающим. Чем выше размер страховки – тем меньшее количество людей готово на это реагировать.

Конечно, некоторое положительное воздействие на рынок вкладов будет, но оно будет несколько размыто во времени.

- Есть возможности распространения системы страхования вкладов на «металлические счета»?

- В поправках в Гражданский кодекс, которые находятся на рассмотрении в Госдуме, есть предложение изменить режим работы металлического счета. Он становится очень похожим на банковский вклад и будет называться вкладом или счетом драгоценных металлов. При таком подходе в банке будет открываться фактически не договор хранения, как сейчас, а договор вклада. После этого нужно будет вносить поправки в закон о страховании вкладов.

- Также планируется застраховать пенсионные накопления, которые были переданы в негосударственные пенсионные фонды.

- Действительно, эта работа сейчас ведется Министерством экономического развития. Уже подготовлен соответствующий законопроект. Осталось уточнить несколько моментов, но они не носят какого-то принципиального характера.

- Так – повысив доверие людей к НПФ – решили, видимо, пенсионную реформу спасти, которая уже фактически провалилась?

- В законопроекте речь идет только о гарантиях по обязательному пенсионному страхованию, а не по добровольному. Эта система будет устроена таким образом, что человеку гарантируется сохранение номинала всех тех взносов, которые были перечислены на его индивидуальный пенсионный счет.

- Сейчас люди могут их потерять?

- Да, и они теряют.

- Предположим, негосударственный пенсионный фонд сегодня обанкротился. Что дальше происходит?

- Обязательства из обанкротившегося НПФ передаются в Пенсионный фонд РФ. Обязательства, но не ресурсы, поскольку часто их нет. В результате возникают вопросы: откуда компенсировать накопленные взносы, и кто должен их компенсировать?

- Предполагается, что НПФ по аналогии с банками будут вступать в ССВ?

- Да, и Пенсионный фонд России, и все НПФ, которые занимаются обязательным пенсионным страхованием, станут участниками некоего пула системы гарантирования пенсионных накоплений. Они будут платить взносы в специальный фонд.

В дальнейшем при отсутствии активов в обанкротившемся НПФ Агентство по страхованию вкладов будет переводить номинал взносов в Пенсионный фонд России. Человек снова встанет перед выбором: оставаться в ПФР или переводить свои деньги в негосударственный пенсионный фонд. Но мы гарантируем, что номинал взносов при всех переходах будет сохранен.

- Когда этот закон может быть принят?

- Пока он находится в правительстве, на стадии обсуждения.

- АСВ продолжает сейчас санацию банков?

- Санация завершается. Самый крупный из оставшихся проектов – это Банк Москвы. Он формально находится в состоянии санации. Еще есть банк «Российский капитал», который тоже эффективно работает, но по формальным признакам находится на санации. Его основной акционер – АСВ. Банк находится в предпродажном состоянии.

- Закон о санации приостановлен?

- Его действие завершается в конце следующего года. Но есть согласованная позиция о необходимости включения этого закона в общий закон о банкротстве банков как некий специальный механизм, который можно было бы при необходимости использовать.

Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 июля 2013 > № 863775 Андрей Мельников

«Фитч» понизил кредитный рейтинг Франции и крупнейших французских банков

12 июля международное рейтинговое агентство «Fitch Ratings» лишило Францию высшего кредитного рейтинга. Долгосрочный кредитный рейтинг страны по обязательствам в иностранной и национальной валютах понижен с уровня ААА до уровня АА+. Прогноз по рейтингу «стабильный». Комментируя экономическое положение в стране, специалисты указали на «неопределенность динамики в ближне- и среднесрочной перспективе в производстве, занятости и дефиците госбюджета».

Одновременно агентство подтвердило предельное значение для краткосрочного кредитного рейтинга страны в иностранной валюте на уровне F1 и ее странового потолка на уровне ААА. Рейтинговое агентство отмечает, что, по его оценкам, государственный долг Франции в следующем году достигнет уровня в 96% от ВВП и будет снижаться лишь постепенно в течение длительного времени. «Fitch» оставалось единственным агентством «большой тройки» («Moody's», «S&P», «Fitch»), сохранявшим рейтинг второй экономики еврозоны на уровне ААА. В конце2012 г. «Moody's» понизило рейтинг Франции на одну ступень - до Aa1 - после аналогичного решения «Standard & Poor's», которое лишило Францию наивысшего кредитного рейтинга еще в январе2012 г. «Франция принимает к сведению решение международного рейтингового агентства о лишении ее высшего рейтинга ААА и намерена работать дальше над повышением конкурентоспособности своей экономики», - так прокомментировал заявление «Fitch» французский Министр экономики и финансов П. Московиси.

18 июля агентство «Fitch» понизило долгосрочные рейтинги крупнейших французских банков «Credit Agricole», «Societe Generale», «Groupe BPCE», «Dexia» и «Dexia Credit Local». Их рейтинги были понижены на одну ступень - с А+ до А, прогноз стабильный. Понижение затронуло и краткосрочные рейтинги этих банков: с F1+ до F1. Так же был с АА- до А+ был снижен долгосрочный рейтинг «La Banque Postale» (краткосрочный рейтинг подтвержден на уровне F1).

Рейтинги устойчивости всех банков остаются на прежнем уровне.

По мнению «Fitch», в настоящий момент Правительство Франции имеет меньше возможностей поддерживать банковскую систему страны, чем раньше. Эксперты агентства отмечают, что если у банков возникнут финансовые проблемы, они могут привести к ухудшению «крайне неустойчивого положения в европейской банковской сфере». Это, в свою очередь, послужило для «Fitch» основанием для снижения долгосрочного долгового рейтинга Европейского фонда финансовой стабильности до уровня AA+ со стабильным прогнозом. По мнению аналитиков агентства, снижение французского рейтинга говорит о том, что финансовые инструменты всего фонда теперь не гарантируются ценными бумагами стран с высшим рейтингом AAA.

Bourcier.com, «Les Echos»,«Le Monde»

Франция > Финансы, банки > ved.gov.ru, 18 июля 2013 > № 870727

Среднерусский банк Сбербанка России месяц назад возглавил новый руководитель. Новый – для региона, но не новичок для Сбербанка. В структуре Сбербанка Игорь Артамонов проработал больше двадцати лет. Занимал руководящие позиции в Северо-Кавказском и Дальневосточном территориальных банках, руководил Западно-Сибирским банком Сбербанка, возглавлял направление «Территориальное развитие» в Сбербанке, будучи заместителем президента. Сегодня он рассказывает Bankir.Ru о планах по развитию Среднерусского банка, о новых форматах филиалов и о своем взгляде на конкуренцию.

- Многие клиенты Среднерусского банка Сбербанка России знают, что они могут написать письмо непосредственно председателю банка. И на него оперативно ответят. После вашего назначения банк сохранит данную традицию?

- Я открою вам тайну – эта опция появилась в те времена, когда я руководил территориальным банком Сбербанка в Западной Сибири. Это было лет пять назад. Тогда мы в каждом офисе сделали стенд с моей фотографией и адресом, для того, чтобы обеспечить обратную связь клиента и банка. Когда глава Сбербанка Герман Греф увидел эти стенды, идея ему понравилась, и позже она была реализована по всей стране. Среднерусский банк, конечно, не исключение. Поэтому информация о том, по какому адресу можно написать председателю банка, есть во всех его отделениях.

- Часто ли пользуются клиенты банка возможностью написать руководителю? И о чем пишут – больше жалуются или, может, все же больше благодарят?

- Пишут достаточно часто, что естественно, ведь банк большой. За то время, что я возглавляю Среднерусский банк, благодарностей получил немного; они, по старинке, больше вносятся в книгу жалоб и предложений. Жалобы есть, и это нормальная реакция человека на качество сервиса: если все хорошо, это вроде так и должно быть, а если что-то не так – нужно написать жалобу.

Большая часть жалоб – около половины – обычно приходится на розыски платежей. Кроме того, многие клиенты жалуются на проблемы, возникающие при взносе или выдаче наличных в устройствах самообслуживания или банкоматах, а также на несвоевременное оказание банковских услуг. СРБ, имея самую обширную сеть банкоматов в стране и доступность банкоматов – около 97%, все-таки получает такие жалобы и работает над их сокращением.

- Какой филиал считается в банке хорошим?

- Хороший филиал тот, в котором хороший руководитель. У такого руководителя – хорошая команда и соответствующие результаты будут обязательно. Руководитель отделения должен уметь подбирать правильных заведующих филиалами, а те, в свою очередь, должны так организовывать работу команды, чтобы клиенты были довольны сервисом.

- Часто ли жалуются на подмосковные офисы? Говорят, в этом регионе еще есть, над чем работать.

- Да, ближнее Подмосковье – непростой регион, и сегодня это – мой приоритет. Комментировать ситуацию буду позже, когда подробно с ней познакомлюсь и оценю. Пока я еще не успел испугаться. За год-два ситуация выровняется, и везде клиентов банка будут обслуживать одинаково хорошо.

- Думаю, что вас после Западной Сибири мало что может испугать…

- Я бы сказал, меня после Дальнего Востока трудно чем-то испугать, там в 2003 году уровень банковских услуг нуждался в сильном улучшении (прим. Bankir.Ru – Игорь Артамонов с 2003 в течение года работал во временной администрации по управлению Дальневосточным банком Сбербанка России).

А в Западной Сибири, когда меня только назначили, мне клиенты нередко говорили, что они недовольны нашим сервисом и не считают Сбербанк высокотехнологичным банком. Когда я покидал этот регион, мнение населения было диаметрально противоположное. А сейчас в Западной Сибири, кстати, одна из лучших филиальных сетей в Сбербанке. Поэтому могу точно сказать, что в Подмосковье состояние дел улучшится.

- Западная Сибирь – это регион с довольно высокими доходами, так как там находятся основные нефтяные месторождения. Но при этом в этой части России меньше конкурентов, чем в Москве или в Подмосковье. Скажите, как вы собираетесь в Московском регионе конкурировать с другими финансовыми институтами?

- Скажу вам честно – в Подмосковье конкурировать не тяжелее, чем в Западной Сибири. В Сибири есть два крупных региональных банка, чувствующих себя на своей родине очень хорошо – Ханты-Мансийский банк и Запсибкомбанк. В начале 2000-х годов, используя поддержку властей, эти банки представляли, да и сейчас представляют, серьезную конкуренцию Сбербанку.

В регионах Среднерусского банка Сбербанк занимает лидирующее положение по долям рынка. Наш банк – один из лидеров среди других территориальных банков Сбербанка и по объему привлеченных вкладов. Вопрос конкуренции – он внутренний. Надо себе ставить амбициозные задачи. А внешняя ситуация – ее никуда не денешь, в каждом городе есть тот же ВТБ и Газпромбанк.

- Среднерусский банк – один из крупнейших в системе Сбербанка. И, судя по всему, у него есть большой потенциал для развития. Что, по вашему мнению, нужно сделать, чтобы реализовать этот потенциал?

- Это просто. Нужно работать с лучшими людьми на этом рынке. Тем, у кого есть потенциал, нужно помочь его развить. Тем, у кого есть возможность и желание учиться и работать – организовать эту возможность. Все современные технологии идут из центрального аппарата Сбербанка, наше дело – на местах их адаптировать. Поэтому наш основной труд – это люди, это обучение и подбор. Нам есть куда в этом направлении развиваться.

Сейчас мы много дискутируем о том, каким должен быть тип успешного руководителя отделения нашего банка. Недавно по примеру Твери мы заметили, что лучший сервис там, где руководитель филиала такая, образно говоря, «мамочка». Она доброжелательная, участливая, заботливая. Я говорю в женском роде, потому что большинство заведующих у нас – женщины. Но, по сути, конечно, это относится к любому руководителю нашего офиса. В отделениях, где такой начальник, поверьте мне, очень хорошо – и работа налажена, и отношения в коллективе отличные, и текучка там минимальная.

Бытует в банковской среде стереотип имиджа современного банкира-женщины – это такая деловая, целеустремленная, подтянутая дама на высоких каблуках. Но такой образ далеко не всегда срабатывает. В условиях нашей работы, когда вы работаете с большим количеством клиентов и ведете тяжелую и напряженную работу, вы должны еще и о людях обязательно заботиться. Поэтому хороший руководитель – это человек, в первую очередь, обучающий и наставляющий. Мы сейчас пытаемся составить обобщенный социальный портрет этого образа начальника отделения. Понять, какой профиль компетенций у таких руководителей, какой возраст и какой стаж – и где заработан этот стаж. Исходя из этих систематизированных параметров, мы и будем присматриваться к нашим руководителям филиалов, или, в случаях кадровых перестановок, подбирать новых.

- Кто-то предпочитает специалистов молодых и рьяных…

- Для каждой роли нужны свои люди. Обычно если молодых и рьяных назначаешь руководителем филиала, то они, может, и добьются успеха. Но, бывает, оставляют за собой «выжженное поле». Банковскому специалисту нужна зрелость – это то качество, которое очень важно в работе с людьми. Молодым и рьяным у нас тоже место найдется – они хороши в продажах, и их тоже надо учить. Например, как не предложить пенсионеру купить «Бентли» с откидным верхом – то есть, как не предложить то, что в чем клиент совершенно не заинтересован, и что может его расстроить.

- Сейчас весь Сбербанк проводит работу по переформатированию сети отделений. Как изменится сеть во вверенных вам регионах?

- Более 150 филиалов банка в этом году будут переформатированы. Как правило, мы закрываем те отделения банка, где у нас занят один работник, причем он работает неполный день. Когда мы закрываем или переводим офис, мы всегда смотрим, где находится ближайший филиал, организовано ли к нему автобусное сообщение. Можем ли мы вместо филиала поставить устройства самообслуживания или организовать выезд в это место передвижных офисов кассового обслуживания – специальных автомобилей со спутниковой связью, которые позволяют проводить все банковские операции. Один передвижной офис может обслуживать несколько районов за неделю, то есть одна машина может предоставить наши услуги населению, которое раньше обслуживалось в 5–7 филиалах.

Мы также думаем о ситуациях, когда мы можем из какого-то населенного пункта, например, раз в неделю вывозить за свой счет людей автобусом в ближайший офис банка. Иными словами, без банковских услуг мы ни один населенный пункт не оставим. Наоборот – будем добавлять более современные услуги и сервисы. Наша сеть не сокращается – одни филиалы закрываются, другие открываются. Если посмотреть по количеству рабочих мест, сеть увеличивается.

Нужно отметить, что Среднерусский банк первым сделал офис-трансформер – это такое отделение банка, где за 4 часа рабочие места могут быть переключены на выполнение другой функции. То есть окна, где проводятся транзакционные операции, например, идет прием платежей за коммунальные услуги, могут быть переоборудованы на продажу банковских услуг.

- Вы сказали, что уже первый опыт такого офиса-трансформера есть. Где он реализован?

- В Красногорске. Он очень удачно работает с зимы, и пока единственное, что нас останавливает от тиражирования этого опыта – это стоимость данного офиса. Потому что помимо удобства для клиентов перед нами стоит задача избежать больших затрат для банка. А сам офис хорош – удобный, просторный, светлый, многофункциональный. Там есть игрушки для детей и игровая зона, современные Интернет – киоски, есть бесплатный wi-fi, и в ожидании услуги вы можете выйти в Интернет. Этот офис показал значительное увеличение продаж банковских продуктов, особенно – по направлению интернет-банка «Сбербанк ОнЛ@йн». Недавно у нас открылся еще один такой офис – в Серпухове.

- Нередко клиенты сталкиваются с такой проблемой, как невозможность пользоваться вкладом, открытым, например, в Московской области, в другом регионе.

- Это временная история, которая должна быть решена. Сейчас у нас в стадии завершения находится проект «Зеленая улица». Он направлен как раз на решение этой проблемы.

- Каковы планы Сбербанка по удержанию или завоеванию долей рынка?

- У нас идет серьезная работа по увеличению доли рынка по кредитованию. А в конце прошлого года и в начале этого у нас был большой приток средств в депозиты юридических лиц. Это перманентная конкурентная борьба с другими банками за средства клиента, которая идет у нашего банка где-то более, где-то – менее активно. Сейчас зачастую в краткосрочной перспективе борьбу за средства физических лиц выигрывают небольшие коммерческие банки с агрессивной стратегией привлечения, выражающейся в высоких ставках. А с тем же ВТБ наше развитие идет примерно паритетно.

- И все-таки не последнюю роль в привлечении клиентов играет громкое имя Сбербанка.

А у меня нет задачи уговорить вас, что Сбербанк – это «самый выдающийся банк всех времен и народов». «Клиент голосует ногами» – есть такая поговорка. Каждый человек определяет для себя свой профиль риска. Если человека устраивает Сбербанк – он покупает какие-то продукты и услуги нашего банка, если ему чем-то интересен ВТБ – идет туда. И это решение индивидуально для каждого человека. Он принял свое решение – и дай Бог ему здоровья. А наше дело – непрерывно улучшать условия, и по большому спектру услуг мы – лидеры. И такой грандиозной реновации банковской сети никто в мире не делал – чтобы по 2–2,5 тыс. филиалов обновлять за год. У нас большой объем грандиозных программ. И это всерьез и надолго.

Елена Гостева

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 15 июля 2013 > № 853143 Игорь Артамонов

В чем сильные и слабые стороны региональных банков, что мешает им расти, и чему уделяют особое внимание сотрудники Банка России при инспекционных проверках, в интервью Bankir.Ru рассказал начальник Главного управления Банка России по Ростовской области Виктор Баско.

- Виктор Николаевич, в чем, на ваш взгляд, сильные и слабые стороны региональных банков и подразделений крупных федеральных кредитных учреждений? Имеют ли сегодня региональные банки шанс найти свою нишу на банковском рынке России? - На сегодняшний день значительная доля активов (более 80%) регионального банковского сектора принадлежит филиалам иногородних банков. Низкие издержки, а также возможность фондирования за рубежом обеспечивают филиалам крупных иногородних банков очевидные конкурентные преимущества.

Как следствие, эти филиалы отличаются более широким спектром предоставляемых услуг и наиболее привлекательными условиями для клиентов.

В последнее время для снижения издержек некоторые головные кредитные организации реорганизуют свои филиалы во внутренние структурные подразделения, предоставляющие такой же спектр банковских услуг.

Средние и мелкие региональные банки на региональном финансовом рынке также находят своего клиента, отличаясь близостью к реальному потребителю и выраженной ориентацией на потребности региональной экономики. Вместе с тем недостаточность долгосрочных ресурсов и низкий уровень капитализации снижает их конкурентоспособность с подразделениями крупных иногородних банков.

К изменению ситуации, усилению позиций на рынке, может привести активное наращивание капитала, возможно, путем консолидации, объединения банковского бизнеса, улучшение условий кредитования, расширение имеющихся направлений деятельности, внедрение и развитие новых видов предоставляемых услуг.

- Почему в Ростовской области осталось так мало региональных банков? Это следствие общероссийской тенденции или есть региональная специфика?

- Маленький капитал и высокие издержки деятельности являются основными причинами сокращения числа кредитных организаций как в целом в Российской Федерации, так и в Ростовской области. Не всем собственникам банков удается нарастить капитал своими силами, а привлечь новых акционеров – нет желания «размывать свой пакет».

Зачастую мелкие и средние региональные банки являются «кэптивными», главная задача которых – финансирование бизнеса своих владельцев. Кредитный портфель такого банка, как правило, сформирован не по рыночному принципу. Злоупотребление кредитованием собственников является причиной того, что кэптивный банк оказывается на грани финансового краха.

Надо заставить ответственных за выдачу кредитов задуматься, прежде чем идти на нарушение. Поэтому необходимо ввести уголовную ответственность недобросовестных руководителей банков за выдачу кредитов на заведомо нерыночных условиях, без должной оценки кредитных рисков и качества залога, за доведение банка до банкротства.

- Какие основные проблемы существуют сегодня в региональных банках Ростовской области?

- Основной проблемой региональных банков Ростовской области на сегодняшний день является низкая капитализация. Региональным банкам трудно соперничать с филиалами крупных иногородних банков – их капитал не выдерживает конкуренции, снижается прибыль, замедляется процесс дальнейшего развития.

Одним из ключевых направлений в Стратегии развития банковского сектора на период до 2015 года значится увеличение капитальной базы кредитных организаций. С 2015 года размер собственных средств (капитала) для всех банков должен составлять не менее 300 млн. рублей. По состоянию на 1 января 2013 года только у 7 из 16 действующих кредитных организаций региона капитал составлял более 300 млн. рублей.

Капитал крупнейшего регионального банка, входящего в топ-50 крупнейших банков России, составляет более 60% совокупного капитала региональных банков, его прибыль – более 80% совокупной прибыли. Рентабельность его капитала составляет 18,8%. На выплату дивидендов за 2012 год своим акционерам этот банк направит 251 млн. рублей.

На этом фоне не совсем понятны экономические мотивы деятельности тех региональных банков, акционеры которых получают доход в форме дивидендов меньше, чем от любого банковского депозита.

Региональным кредитным организациям с небольшим размером капитала непросто диверсифицировать кредитные портфели для повышения рентабельности своей деятельности и составить достойную конкуренцию подразделениям крупных иногородних банков в Ростовской области.

- Как вы считаете, региональная банковская система уже оправилась от кризиса 2008–2009 годов? Насколько, по вашим данным, проблемы с ссудами тех лет уже решены?

- На сегодня не вызывает опасений ситуация с текущей ликвидностью банков. Вместе с тем полностью избавиться от последствий банковского кризиса в Ростовской области, как и в целом по России, до настоящего времени не удалось – проблема качества активов, роста просроченных долгов в банковских портфелях остается весьма острой.

Естественной реакцией банков стал значительно более консервативный подход к выдаче новых ссуд. Как следствие – минимальный прирост объемов кредитования.

Необходимость значительного доформирования банками резервов на возможные потери связана с выполнением требования Банка России по созданию резервов по имуществу, взятому в погашение просроченных кредитов и неисполненных обязательств заемщиков.

Вместе с тем как положительный факт следует отметить снижение в среднем процентных ставок по кредитам нефинансовым предприятиям с 16,2% на 1 января 2009 года до 11% на 1 января 2013 года.

- Какие банковские продукты корпоративным клиентам, малому и среднему бизнесу, физлицам, на ваш взгляд, станут основным драйвером роста банковской системы региона в 2013 году?

- Спектр банковских продуктов, предлагаемых различным категориям потребителей, достаточно широк. Банки активно борются за клиентов и стараются целенаправленно предлагать банковские продукты, подходящие той или иной клиентской аудитории. Они разрабатывают новые и модифицируют уже существующие предложения.

Основным драйвером роста банковского сектора региона, на наш взгляд, в текущем году останется банковское кредитование. Основной удельный вес в региональном кредитном портфеле по состоянию на 1 апреля 2013 года занимают кредиты нефинансовым предприятиям и индивидуальным предпринимателям с долей в 65,2%. Доля кредитов, предоставленных физическим лицам, составляет 30%.

Наиболее востребованными на рынке розничных банковских услуг являются платежные карты, эмитированные банками, которые используются для реализации «зарплатных проектов», проектов в социальной сфере, для оплаты товаров и услуг в Интернете, получения кредитов и других услуг.

- Укрупнение банков на территории области идет практически всегда за счет покупки их инвесторами из других регионов. А какие основные причины мешают объединению региональных банков?

- Основной причиной, «мешающей» укрупнению банков в Ростовской области, является прежде всего, по нашему мнению, недальновидность собственников. Для большинства собственников иметь «мой банк» привлекательнее, чем иметь «наш банк». Однако, такая позиция в условиях современного банковского рынка бесперспективна.

Для объединения региональных банков в целях их укрупнения Банком России упрощен порядок представления и рассмотрения документов для государственной регистрации кредитной организации, создаваемой путем реорганизации в форме слияния, и государственной регистрации изменений, вносимых в устав кредитной организации в связи с реорганизацией в форме присоединения. Сейчас документы представляются непосредственно в Банк России, минуя территориальные учреждения, а также сокращены сроки их рассмотрения.

- На что сегодня эксперты Банка России обращают особое внимание при проведении комплексных проверок банков? Какие основные нарушения они чаще всего выявляют в банках и их подразделениях на территории Ростовской области?

- При проведении инспекционной проверки деятельности кредитной организации особое внимание уделяется оценке качества активов кредитной организации, достоверности представляемой отчетности, выполнению требований законодательных и нормативных актов Банка России, состоянию систем управления рисками и внутреннего контроля, выполнению требований законодательства Российской Федерации в области противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, другим направлениям деятельности кредитных организаций или их филиалов, наиболее подверженным рискам и требующим повышенного внимания при проверке.

- В Госдуме уже длительное время находится на рассмотрении закон, позволяющий банкам в одностороннем порядке разрывать отношения с клиентами, проводящими сомнительные операции. Насколько его принятие будет способствовать решению проблемы сомнительных операций?

- Да, действительно, данный закон уже длительное время находится на рассмотрении. Мы считаем, что наделение кредитных организаций такого рода полномочиями очень помогло бы, так как они позволили бы им выстраивать отношения с теми клиентами, к которым у них есть претензии с точки зрения борьбы с отмыванием доходов, полученных преступным путем, и финансированием терроризма.

В настоящее время кредитные организации не располагают законными рычагами воздействия на клиентов, проводящих сомнительные операции, что позволяет клиентам вовлекать кредитные организации в различного рода схемы и махинации.

Наглядной иллюстрацией является следующий пример. Филиал кредитной организации после предварительного предупреждения отказал клиенту, регулярно осуществляющему сомнительные операции по «обналичиванию» денежных средств в крупных размерах, в приеме от него распоряжений на проведение операции по банковскому счету (вкладу), подписанных аналогом собственноручной подписи, с сохранением права клиента осуществлять операции по счету при представлении расчетных документов, оформленных на бумажном носителе (данное право было предусмотрено договором банковского счета).

Этот порядок работы с недобросовестными клиентами рекомендован кредитным организациям Банком России по согласованию с Федеральной службой по финансовому мониторингу.

Однако при обращении клиента в областной арбитражный суд с требованием к банку восстановить предоставление услуг по приему платежных документов в электронном виде, данное требование было удовлетворено.

Нужно, чтобы каждая кредитная организация получила право в одностороннем порядке расторгать с клиентом договор банковского счета при наличии у нее мотивированного суждения о том, что ее клиент проводит сомнительные операции.

- Работу региональных банков сотрудники банка России проверяют регулярно. А вот многочисленные открытые на территории области подразделения крупных столичных банков часто проверяются только их головными офисами. Не появляются ли вследствие такой системы повышенные риски, и как их можно было бы снизить?

- Да, риски действительно существуют, но головные банки в своих филиалах и внутренних структурных подразделениях должны организовать и осуществлять внутренний контроль на соответствующем уровне. Данное направление деятельности кредитных организаций также контролируется Банком России.

- Буквально на каждой автобусной остановке Ростова стоит киоск по выдаче займов микрофинансовыми организациями. Нет ли опасности формирования своего рода системы «теневого» банкинга, ведь надзор за МФО на порядок слабее, чем за банками?

- Опасность формирования системы «теневого» банкинга существует, однако рынок МФО проходит пока период становления и не может конкурировать с кредитными организациями.

Во-первых, уровень процентных ставок по займам выше, чем в кредитных организациях. Офисы МФО, как правило, открываются в местах, где присутствуют структурные подразделения кредитных организаций. В таких случаях МФО работают с заемщиками, кредитная история которых небезупречна, и возникает риск, связанный с невозвратом средств.

В соответствии с законодательством МФО могут привлекать вклады, однако их величина должна быть более полутора миллионов рублей. Учитывая, что вклады в микрофинансовых организациях не застрахованы, инвестировать в них даже под большой процент решаются единицы.

Несомненно, вмешательство государства в деятельность МФО необходимо, в частности, создание агентства по страхованию вкладов в МФО (такая идея сейчас обсуждается), а также установление более жесткого контроля за их деятельностью.

В настоящее время правительством России предполагается принятие закона о передаче Банку России полномочий по регулированию, контролю и надзору в сфере финансовых рынков с присоединением к Банку России Федеральной службы по финансовым рынкам (ФСФР России).

- Насколько актуальна для региона проблема фальшивых банкнот?

- Проблема фальшивых банкнот была и будет актуальной во всем мире во все времена, поскольку практически одновременно с зарождением денег возникла и их подделка. Борьба с фальшивомонетчиками началась с давних пор и продолжается до нашего времени. Таковы реалии банкнотного обращения.

Теперь о ситуации с фальшивыми (или как принято говорить в банковской среде – поддельными) банкнотами в нашем регионе. Она очень далека от критической. Мы ведем такой вид учета, как концентрация подделок в обращении, то есть сколько поддельных банкнот приходится на 1 млн. подлинных банкнот, находящихся в обращении.

Если в целом по России этот показатель за 2012 год составил порядка 25, то в Ростовской области в 2012 году он был равен 6, а в 1-м квартале 2013 года составил 4. Получается, что на каждый миллион банкнот, находящихся в обращении, приходилось только 4 подделки. Критическим значением этого показателя для страны в международной практике принято считать 50.

С 2010 года количество подделок, находящихся в обращении снижается. Это связано с работой Банка России по выпуску в обращение модифицированных банкнот с усиленным комплексом защиты: в 2010 году – 1000-рублевой банкноты, в 2011 году – 500 и 5000-рублевых банкнот.

Эти меры в совокупности с усилиями правоохранительных органов по раскрытию преступлений, связанных с изготовлением поддельных банкнот, привели к снижению в 2012 году количества подделок в обращении России на 46% по сравнению с 2010 годом, в Ростовской области – на 20%.

А в 1-м квартале 2013 года количество поддельных банкнот в нашем регионе снизилось по сравнению с аналогичным периодом 2012 года на 30%, по сравнению с аналогичным периодом 2010 года – на 36%.

Наиболее часто в регионе подделываются банкноты номиналом 1000 и 5000 рублей старого образца. Если доля подделок 1000-рублевых банкнот в 2010 году составляла 96% от общего числа выявленных поддельных банкнот, то в 2012 году доля подделок этого номинала составила уже 77%, что напрямую связано с насыщением оборота банкнотами нового образца, серьезных подделок которых пока не обнаружено.

В то же время фальшивомонетчики всерьез взялись за 5000-рублевые банкноты старого образца (1997 года), которые были введены в обращение в 2006 году и которых в обращении пока много. Эффективность мер по усилению защиты модифицированной 5000-рублевой банкноты проявится чуть позднее, когда большая часть банкнот старого образца уйдет из обращения по причине износа.

Как ни усиливай защиту банкнот, в деле профилактики фальшивомонетничества в современных условиях ведущую роль играет элементарное знание населением собственных денег.

С этой целью Банк России проводит и будет проводить масштабные информационные кампании в прессе и на телевидении по изучению защитного комплекса российских банкнот. С полной информацией о российских банкнотах в любое время можно ознакомиться на официальном сайте Банка России.

- За последнее десятилетие скорость прохождения платежей через систему РКЦ Банка России заметно возросла. Насколько она удовлетворяет требованиям времени?

- В нынешних условиях платежная система Банка России в Главном управлении функционирует стабильно, обеспечивая при этом своевременное и надежное обслуживание всех экономических субъектов региона в части своевременного, точного и в полном объеме выполнения их платежных обязательств.

Расширение электронных технологий, используемых при проведении платежей, рассматривается как основное направление в повышении эффективности функционирования платежной системы Банка России в Главном управлении. Электронным технологиям в нашем регионе, способствующим ускорению прохождения платежей, принадлежит лидирующее положение в структуре применяемых технологий. Так если в 2002 году доля платежей, проведенных с использованием электронных технологий, составляла 72,3%, то на сегодняшний день она практически равна 100% (точнее – 99,9%).

Кроме того, Банк России уделяет большое внимание внедрению современных технологий обработки расчетных документов. Так, на территории России в июле 2007 года была введена в эксплуатацию система расчетов в режиме реального времени, именуемая системой банковских электронных срочных платежей (система БЭСП), которая предназначена для проведения срочных платежей и обеспечения непрерывных расчетов в режиме реального времени на протяжении всего операционного дня и действующая в 9 часовых поясах Российской Федерации.

Использование кредитными организациями и другими клиентами Банка России услуг системы БЭСП имеет для них ряд неоспоримых преимуществ. Расчеты в режиме реального времени на валовой основе помогают ускорить оборачиваемость денежной массы, осуществлять расчеты по срочным платежам в едином регламентном времени вне зависимости от местонахождения на территории страны, эффективно управлять ликвидностью собственных средств, тем самым минимизируя непредвиденные риски при осуществлении расчетов, использовать различные информационные сервисы.

На текущий момент все кредитные организации и их филиалы, а также УФК по Ростовской области, обслуживающиеся в нашем регионе, являются участниками системы БЭСП.

- Почему, на ваш взгляд, в России так и не появился массовый слой частных инвесторов? Ведь банки готовы предложить сегодня огромный выбор разнообразных услуг. Выходит, это проблема не банков, а общей неразвитости финансовых рынков и, может быть, даже менталитета россиян?

- Частные инвесторы выступают в настоящее время в роли вкладчиков. Рост вкладов граждан в Российской Федерации за последние три года составил 45%.

А немногочисленное их присутствие на рынке ценных бумаг может объясняться неустойчивостью этого рынка, резкими колебаниями котировок, недостаточно широким листингом.

Ростов-на-Дону. Владислав Лейбов

Россия. ЮФО > Финансы, банки > bankir.ru, 11 июля 2013 > № 850935 Виктор Баско

Обсуждались вопросы подготовки к саммиту «Группы двадцати» в Санкт-Петербурге, а также участие Внешэкономбанка в реализации ряда долгосрочных инфраструктурных проектов.

* * *

В.ПУТИН: Владимир Александрович, я знаю, что Вы в плане подготовки встречи двадцати ведущих экономик мира проводите со своими коллегами рабочую встречу институтов развития «двадцатки». Какие задачи Вы перед собой там ставите и что могли бы предложить нам на встрече в сентябре? Первое.

И второе. Мы говорили о возможности привлечения Внешэкономбанка для работы над инфраструктурными проектами, в том числе [которые] мы планируем финансировать из Резервного фонда.

В.ДМИТРИЕВ: Да, действительно, Владимир Владимирович, мы выступили с инициативой (в прошлом году в преддверии того, как Россия стала председателем «двадцатки») проведения накануне саммита «двадцатки» встречи руководителей ведущих национальных и международных институтов развития в Москве.

Эта встреча совпадёт со встречей министров финансов и руководителей центральных банков. Она будет проходить 17–18 июля в Москве. И, как я уже сказал, ключевые институты развития будут представлены на самом высоком уровне: это Германия, это Европейский инвестиционный банк, Европейский банк реконструкции и развития, Международная финансовая корпорация, главы финансовых институтов развития стран БРИКС, практически все континенты будут представлены. И главный девиз нашей встречи – это долгосрочные инвестиции как залог устойчивого развития.

Всё дело в том, что в последнее время не только для нас, но и для других стран, и прежде всего для институтов развития, актуальной стала задача поиска надёжных долгосрочных инвестиционных проектов. Причём речь уже идёт не просто о национальных проектах, но и проектах, которые имеют трансграничную значимость.

Поэтому мы, я думаю, выйдем на подписание коммюнике, которое будет представлено саммиту глав государств «двадцатки» осенью этого года, в котором будет отражена наша заинтересованность в совместном финансировании инфраструктурных проектов.

Причём я ещё раз подчёркиваю, что речь идёт не только о том, что, к примеру, финансовые институты Западной Европы готовы финансировать региональные проекты, но они также уже готовы рассматривать проекты в России, с тем чтобы пошли долгосрочные инвестиции в интересах устойчивого развития.

В этом смысле, конечно, эта тема перекликается с Вашим вторым вопросом, связанным с готовностью и, самое главное, наличием инструментария у Внешэкономбанка для того, чтобы быть оператором по средствам Фонда национального благосостояния, которые пойдут на финансирование инфраструктурных проектов в России.

Вы озвучили инициативу о направлении 450 миллиардов рублей на три крупных инвестиционных проекта. Мы уже сейчас приступили с руководством Минфина к обсуждению возможных схем финансирования не только этих проектов, но и в целом доходных, надёжных, с пониженным риском проектов за счёт средств Фонда национального благосостояния (ФНБ).

Имея в виду, что всё-таки Фонд – это специальная структура, специальный институт, который направлен на защиту интересов Пенсионного фонда и финансирование дефицита бюджета Пенсионного фонда. Поэтому, конечно, речь должна идти о проектах, которые бы гарантировали надёжность вложения этих средств.

Мне отрадно, что и Министерство экономики, его новый руководитель поддержал эту идею, опираясь на фактические цифры, которые говорят о том, что управление средствами Фонда через Центральный банк – доходность гораздо ниже, чем те средства, которые уже размещены во Внешэкономбанке и работают в том числе на поддержку российской банковской системы.

В.ПУТИН: Будем надеяться, что со временем у нас и Пенсионный фонд будет бездефицитным, и вот эта функция ФНБ покрывать дефицит Пенсионного фонда, она сама по себе должна исчезнуть в конце концов. Для этого, собственно говоря, мы и планируем дальнейшее развитие пенсионного дела. Это первое.

Второе. Вам обязательно нужно будет договориться с Фондом прямых инвестиций (ФПИ), потому что мы этот институт тоже будем подключать к этой работе. Здесь нужно, чтобы и Внешэкономбанк, и Фонд прямых инвестиций нашли каждый свою нишу. Но надо подумать, в какой части какой из институтов мы можем привлекать.

ВЭБ вполне может быть оператором проекта, а Фонд прямых инвестиций может дорабатывать в плане привлечения наших партнёров из других инвестиционных фондов, суверенных фондов для участия в этих проектах, имея в виду, что 450 миллиардов рублей, о которых я сказал, выступая в Петербурге на Экономическом форуме, это только стартовый капитал, по сути. Потому что каждый из этих проектов тянет на гораздо большую сумму, мы это с Вами прекрасно понимаем. Но без этого стартового капитала движение по этим трём направлениям вообще будет невозможно. Поэтому нам нужно выбрать такие оптимальные пути развития каждого из них, чтобы старт был удачным. В этом смысле, конечно, Ваше финансовое учреждение может сыграть очень заметную положительную роль. Я рассчитываю на это.

В.ДМИТРИЕВ: Если позволите, я ещё обратил внимание на то, что в Вашем выступлении в Петербурге Вы сделали акцент на наличие надёжных частных инвесторов, к которым я отношу и наш Фонд прямых инвестиций, и, самое главное, те фонды, с которыми мы уже взаимодействуем. Поэтому мы, конечно, нашу работу синхронизируем с ФПИ. Те переговоры, которые мы уже провели в Минфине, прошли при участии моего однофамильца. Мы, мне кажется, близки к поиску оптимальной структуры.

В.ПУТИН: Поработайте здесь. Правда, его вряд ли можно назвать частным инвестором, всё-таки деньги там государственные, а вот то, что может привлечь действительно частные суверенные фонды, это вполне вероятно, тем более что эти проекты, о которых мы с Вами знаем и о которых мы говорили, они действительно являются долгосрочными, но абсолютно надёжными.

Вкладывать в инфраструктуру такой страны, как Россия, – это, безусловно, надёжные вложения. Это, правда, не быстрые деньги, нет моментальной отдачи на эти вложения, зато они долгосрочные, ещё раз подчеркну, надёжные. И в них можно не просто хранить деньги, если говорить о различных резервных фондах, которыми, собственно, и являются эти инвестфонды наших партнёров, но можно получить прибыль, и они должны быть окупаемыми.

И нам, конечно, очень важно здесь иметь такую управляющую компанию, которая может работать с привлекаемыми ресурсами и обязательно обеспечить прибыль, иначе эти проекты не будут привлекательными для тех самых частных фондов, о которых мы сейчас только сказали.

<…>

Россия > Финансы, банки > kremlin.ru, 10 июля 2013 > № 852064 Владимир Дмитриев

Пока Запад отказывается от банкоматов, мы ввозим их усиленными темпами: по данным Центробанка, в прошлом году в России насчитывалось 184 тысячи машин, хотя в 2008-м их было всего 54 тыс.

Большинство их, разумеется, приходится на Москву и Московскую область, поэтому ввозят банкоматы в основном регионы. В будущее российские банки будут шагать в компании армии «железных клерков» — с нашим пиететом перед наличностью спрос на их услуги сохранится еще долго. Самое время задуматься о том, как сделать эту «армию» сильнее и эффективнее.

Первые «железные клерки», появившиеся в 1960-х годах в Лондоне, не умели оплачивать штрафы и не принимали пластиковые карты — просто потому, что их еще не изобрели. Сегодня банкоматы в Восточном Лондоне «разговаривают» на кокни, американские поддерживают виртуальный чат с оператором для предоставления дополнительных услуг, а банкоматы в Туве «питаются» солнечной энергией. Что еще умеют делать банкоматы? Перед вами топ-5 самых умных банковских машин на планете.

1. Bradesco

Прошлым летом бразильский банк Bradesco открыл в Сан-Паоло «офис будущего», под завязку начиненный сенсорными экранами, виртуальными консультантами и прочими технологическими «фишками». Одну из самых удивительных метаморфоз пережили банкоматы — они обзавелись биометрическим модулем. Клиенты банка могут входить в систему без предоставления пластиковой карты и набора ПИН-кода, лишь приложив руку к считывателю справа от клавиатуры. Вся рука (а не только отпечатки пальцев) сканируется, а затем происходит биометрическое распознавание. В случае успешной аутентификации клиент получает доступ к своему счету. Bradesco не первым применил биометрию в банкоматах, однако первым внедрил ее на массовом уровне. Особая хитрость бразильцев заключается в том, что банкоматы расположены под углом к общей очереди и отгорожены от нее перегородкой из замутненного стекла. Благодаря этому человек, стоящий сзади вас, ни за что не сможет подсмотреть за тем, какие операции вы совершаете.

2. Сбербанк и «Сбербаша»

Сбербаша, приветливый робот российского банка, стал звездой прошлогоднего саммита АТЭС во Владивостоке и Красноярского экономического форума, а затем переехал в Хабаровск. Сейчас он встречает клиентов в одном из банковских офисов города. Робот, представитель пилотного проекта Сбербанка совместно с южнокорейским концерном Nautilus Hyosung, умеет откликаться на зов клиента, поддерживать разговор на банковские темы и сообщать о новых продуктах и услугах. Но по сути это «очеловеченный» банкомат: в Сбербашу встроен приемник карт, имеется клавиатура для набора кода, а софтверная начинка позволяет проводить все стандартные платежные процедуры.

3. IsBank

В конце января турецкий IsBank предложил своим клиентам не брать кошелек, выходя из дома. На базе своих банкоматов (около пяти тысяч машин) он развернул платформу мобильного банкинга, которая позволяет снимать деньги с помощью смартфонов. Работает услуга IsCep, разработанная местным вендором SoftTech, так: пользователи подключаются к своему мобильному банку, где запрашивают сумму, необходимую им наличными. Они получают специальный QR-код для подтверждения операции и сканируют его на мониторе банкомата. Вся транзакция занимает десять секунд — в результате очереди к турецким банкоматам автоматически укорачиваются в разы. IsBank продвигает новую услугу как еще и самый безопасный способ пользоваться машиной для выдачи наличных. Без использования карты риск сделать с нее слепок или каким-то образом украсть ПИН-код, становится равным нулю. Кстати, похожий сервис планирует запустить в Барселоне банк La Caixa — только там подтверждение на смартфон будет приходить не в виде QR-кода, а в виде числового пароля. Превращение банкомата в «бескарточную» машину — одно из самых дешевых усовершенствований «железного клерка», поскольку менять приходится только программное обеспечение, а не аппаратную часть.

4. NCR

Вопросы безопасности остаются одним из самых слабых мест банкоматов. Их взламывают, на них устанавливают накладки для считывания данных, в них, в конце концов, вносят фальшивые банкноты. С последним пунктом окончательно разобрался крупнейший производитель банкоматов на планете — корпорация NCR. Вместе с компанией Diebold Systems она создала специальные «машины для переработки наличности», в которых установлена высококлассная система распознавания поддельных банкнот. Это не совсем банкоматы, а скорее этакие интерактивные банковские копилки, заточенные под прием наличности. NCR обещает, что со временем функционал аппаратов расширится: машины начнут принимать платежи по кредитам, выдавать наличность на руки и научатся оплачивать коммунальные счета. Сейчас компания установила свыше тысячи «переработчиков» — преимущественно в «неблагоприятных» районах американских городов. Основными покупателями таких машин, более дешевых по сравнению со стандартными банкоматами, должны стать развивающиеся страны. Особая надежда на Индию и африканские государства. По данным Резервного банка Индии, за последние два года количество фальшивых денег в банкоматах страны выросло на 19%.

5. BBVA

Когда в 2010 году испанский банк BBVA задумался о будущем облике своих банкоматов, он поставил перед калифорнийской инновационной компанией IDEO непростую задачу: очеловечить машину, внести в нее максимум комфорта и «души» без ущерба функционалу. Специалисты IDEO полностью переизобрели дизайн, «начинку» и способ взаимодействия банкоматов с клиентами. В основе новых банкоматов BBVA лежит принцип тачскрина, как у планшетов. Новшество интуитивно понятно и молодежи, и более взрослым людям — которые, как показывают многочисленные исследования, гораздо легче осваивают iPad, чем персональный компьютер. Каждая операция визуализирована: например, когда клиент снимает деньги, выбранная им сумма «улетает» с экрана прямо в щель выдачи банкнот. Система банкомата способна запоминать пользователей и, например, по запросу выводить информацию о последних транзакциях прямо на экран. BBVA любит говорить, что у него еще и самые экологически ответственные банкоматы: они предлагают не печатать чек, а отправить его на электронную почту пользователя. Впрочем, за звание самого «зеленого» банкомата с ними мог бы побороться сбербанковский банкомат на солнечных батареях — существующий, правда, пока в единственном экземпляре.

Наталья Югринова, «Бизнес-Журнал», 29 апреля 2013 года

Бразилия. Испания. Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 10 июля 2013 > № 850936

Июль — середина лета, период отпусков, жаркой погоды и позитивного настроения. О хороших новостях, инновационных предложениях для клиентов и планах на будущее беседуем с председателем правления банка «Нейва» Игорем Кошминым.

- Игорь Александрович, это лето для банка «Нейва» стало щедрым на хорошие новости. 14 июня банк получил лицензию на работу со средствами физических лиц. Наверняка это значимое событие для банка. Насколько сложно сейчас банку получить лицензию и почему это удалось вашему банку? - Событие для банка действительно очень долгожданное и значимое, трудно даже переоценить его важность для банка. Мы получили лицензию потому, что все экзамены сдали на хорошо и отлично. Банк России все требования к банку–соискателю лицензии подробно изложил в нормативных документах. И мы методично шли по пути соответствия всем требованиям. Этакий путь самурая – делай, что должен и будь, что будет. Прозрачные собственники, раскрытие информации, порядок в капитале – да. Структура, прибыльность, качество активов – да. Противодействие негодяям – да. Везде - да. Результат – положительное решение регулятора.

Помните, как было в советское время? Товаров было немного, но на те товары, которые действительно соответствовали необходимому качеству и проходили тщательную проверку, ставили знак качества. Если в 90-х годах, на заре становления банковской системы лицензии выдавали почти всем, то сейчас ситуация кардинально иная - вопрос надёжности банковской системы является для Центрального банка приоритетным. Так что его политика в отношении выдачи новых лицензий очень строга, а процедура лицензирования банка длительна и жёстко регламентирована. Банк перед получением лицензии проходит все необходимые проверки на соблюдение требований законодательства в отношении интересов вкладчиков, эффективность системы управления рисками, и рассчитывать на получение лицензии может только финансово стабильная и прибыльная кредитная организация. Поэтому в нашем случае получение лицензии, да это действительно своеобразный знак качества.

- Какие преимущества даёт банку и его клиентам получение лицензии? Как оно повлияет на вашу текущую деятельность и будущее развитие банка «Нейва»?

- В этом событии главное для нас – это возможность реализовать все то, что мы так долго планировали, возможность быть универсальной кредитной организацией: дебетовые карты, текущие счета, вклады и интернет-банкинг для физических лиц, зарплатные проекты для корпоративных клиентов. Кроме того, это позволит сделать более удобным и технологичным процесс кредитования клиентов.

Долгое время на нашем форуме и на других сайтах посетители спрашивали «когда же у вас появится лицензия на работу с физлицами?». Нам приятно, что и реальным, и потенциальным клиентам судьба банка небезразлична. В день, когда на официальном сайте Центробанка появилась информация об этом событии, на форуме, раньше, чем было опубликовано на сайте банка, уже стали появляться поздравления. Ценны-то ведь радости скупые телеграммы, потому как критиковать у нас, как говорил Аркадий Райкин, может каждый. Теперь наша задача – обеспечить качественными услугами более широкую клиентскую аудиторию. Сейчас мы можем уверенно сказать, что вывести новые продукты на рынок мы планируем этой осенью. Идёт процесс внутрибанковской регламентации, тестирование технических и технологических моментов.

- Можно ли сказать, что сейчас основной упор в банке "Нейва" теперь будет сделан в сторону обслуживания именно физических лиц?

- Нет, конечно нет. С получением лицензии мы просто становимся более универсальным банком, и запуская новые услуги для новой группы клиентов, не перестаем совершенствовать существующие. В условиях серьёзной банковской конкуренции необходимо бороться за каждого клиента. Поэтому мы как работали для корпоративных клиентов, так и продолжаем, только теперь мы им можем предложить больше. Наш банк уже известен на рынке своей линейкой услуг по расчётно-кассовому обслуживанию счетов, удобным интернет-банком для юридических лиц. Сейчас к ним добавятся зарплатные проекты. Так что если сказать образно, мы получили недостающее колесо, которое позволит ехать всей машине ещё быстрее и по любой дороге.

- Если продолжить тему конкуренции среди банков, то по вашему мнению, к каким банкам больше «тянутся» клиенты?

- Как и везде, в любой сфере услуг, клиенты банков выбирают в первую очередь оптимальное соотношение цены и качества. Но не только. Сейчас почти всех клиентов волнует вопрос соответствия услуг банка современным технологиям, а также удобство и уровень сервиса. Мы живем в очень стремительное время, когда инновационные изменения происходят постоянно, повсеместно и с растущей скоростью. Банковская отрасль к этому просто обязана приспосабливаться и соответствовать времени, иначе вы потеряете темп, преимущество и пропадете. Ещё каких то 20 лет назад мобильный телефон представлял из себя настоящую сенсацию. А в наше время этими им спокойно пользуются подростки, а взрослый деловой человек не представляет без них ни жизни, ни работы. Банк для потребителя его услуг уже давно переместился из здания, куда надо ехать, в компьютер, который лежит в сумке на плече и даже в карман, где лежит смартфон. Вот к такому банку и идёт современный клиент.

- Я так понимаю, что банк «Нейва» тоже имеет что предложить своим клиентам из высокотехнологичных услуг?

- Да, помимо системы удалённого обслуживания «Банк-Директ», у нас уже на подходе специальное мобильное приложение Neyva Direct Mobile для iPhone, а чуть позже и для Android, которое соответствует всем требованиям современных пользователей. Помимо этого появится возможность работы в «Банк-Директ» на любых планшетных компьютерах. Сейчас 99% собственников малого и среднего бизнеса используют банковские мобильные приложения для телефонов, планшетов или смартфонов. Возможно, в будущем весь банк будет умещаться в кармане, а офисы будут редкостью. Хотя, на мой взгляд, живое общение тоже очень важно — это все равно, что читать книгу с бумажными страницами или на электронном носителе. Просто каждый выбирает именно то, что ему более удобно. Частным клиентам мы предложим сразу несколько систем дистанционного управления своими финансами, которые будут отличаться друг от друга на уровне интерфейса и возможности работать на разных устройствах. Уже сейчас мы можем пообещать, что все предложенные варианты будут очень комфортными, скоростными и качественными.

- А как обстоят дела с безопасностью этих удобных в обслуживании, но технологически иногда сложных и непонятных для пользователей продуктов?

- Это верно, раньше были воры-карманники вроде Кости Сапрыкина из фильма «Место встречи изменить нельзя». А сейчас и они перешли на иной уровень, технологии мошенничества сильно изменились. Нет, конечно, и карманники остались (смеется...), но мошенники сейчас вооружились в том числе и последними техническими разработками. Банковские технологии защиты совершенствуются постоянно и неустанно. Недавно наши специалисты совместно с компаниями ООО «СэйфТек» и «Информационные системы» разработали для клиентов уникальный комплекс финансовой защиты. Это устройство Visa Crypto + SafeTouch, которое мы презентуем буквально на днях. В двух словах, это система, которая предлагает абсолютную защиту пользователей от проблем, связанных с применением злоумышленниками удалённого управления вашим компьютером и подменой платёжной информации. Оно позволит директорам и собственникам бизнеса, управляющим своими счетами с помощью интернета, не волноваться за сохранность денег на своих счётах.

- Ну и в завершении разговора несколько Ваших пожеланий для партнёров и клиентов.

- Я хочу пожелать нашим клиентам, чтобы их усилия всегда приносили желаемый результат, а мечты успешно воплощались. Когда вы много и настойчиво работаете над выбранной целью, желаемое сбывается. Сейчас мы действительно получили то, что очень желали, а наши клиенты получили новые возможности. Вместе мы просто должны двигаться в нужном направлении и все обязательно получится, ведь дорогу осилит идущий...

Банк «Нейва», 8 июля 2013 года

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 10 июля 2013 > № 850932 Игорь Кошмин

Насколько зависимы страховщики от банков, успешны ли кэптивные компании, кому нужны программы накопительного страхования, в интервью Bankir.Ru рассказал начальник отдела банковского страхования Райффайзенбанка Роман Карандин.

– Роман, что сейчас позволяет расти рынку банкострахования?– По-прежнему основным драйвером роста для рынка банкострахования является потребительское кредитование, объемы которого выросли в прошлом году примерно на 40%.

Кроме того, страхование КАСКО и комплексное ипотечное страхование ввиду того, что являются вмененными, то есть обязательными, безусловно, обеспечивают значительный рост рынка.

Также существуют добровольные страховые продукты, которые активно продвигаются банками. Например, набирают силу и так называемые «несвязанные продукты» – накопительные программы страхования жизни, инвестиционное страхование.

– Как банки мотивируют заемщиков приобретать полисы при добровольном страховании? С помощью ставок, которые повышаются при отказе от страховки?

– Мы не стараемся мотивировать клиентов разговорами о повышенной или пониженной ставке, это не очень корректный мотив. Однако, конечно, отсутствие у подавляющего большинства людей понимания того, что такое страхование, и для чего оно нужно, делает целесообразной работу именно в контексте ставок.

Со своей стороны мы стараемся говорить о подобных страховых продуктах с точки зрения финансовой защиты заемщиков. Мы пытаемся объяснить им, что ситуации, которые могут возникнуть в случае каких-то непредвиденных обстоятельств, достаточно серьезны, и то долговое обременение, которое возникает в случае болезни или смерти основного заемщика, может стать достаточно тяжелым испытанием для его родственников.

Продавать страховые продукты сложно, если не выстраивать комплексный подход к этому вопросу, не говорить с клиентом на языке выгод с точки зрения его защиты. Защита и есть ключевой мотив для клиента, а не размер ставки.

При этом отмечу, что уже есть категория заемщиков, которые осознанно подходят к вопросам страхования, им не нужно ничего объяснять. Они понимают, что такое взять кредит на миллион рублей, и вдруг остаться без работы и, соответственно, потерять возможность кредит выплачивать. Пока количество таких клиентов относительно незначительно, но оно постоянно растет.

– Есть, на ваш взгляд, перспективы у такого продукта СК АИЖК, как страхование ответственности заемщиков?

– По этой программе страхуется риск нехватки вырученных после продажи дефолтной недвижимости средств для погашения долга. То есть то, что вырученных денег не хватит для полного погашения обязательств должника перед банком. Вот эта разница в цене и компенсируется страховой компанией. Покупка такого полиса позволяет снизить размер минимального первоначального взноса.

Это довольно дорогой продукт для заемщика: стоимость полиса может составить не менее 4–7% от суммы кредита. В связи с этим, полагаю, банки не очень активно продвигают этот продукт.

Однако недавно Минэкономразвития предложило внести изменения в Закон об ипотеке и Налоговый кодекс, при принятии которых такой продукт может стать более интересным для банков.

– В Райффайзенбанке есть программы накопительного страхования жизни. Это инвестиционные продукты?

– Нет, их нельзя ставить в один ряд с классическими инвестиционными продуктами – с ПИФами, депозитами.

Конечно, эти программы предполагают определенный гарантированный инвестиционный доход, но процент по нему несопоставим с тем доходом, который человек может заработать, используя классические инвестиционные продукты.

Цель программ накопительного страхования жизни – защита, а не доход.

Предположим, если в банк приходит клиент и говорит: «У меня есть 100 тыс. рублей, я хочу их куда-то вложить», то банк теоретически может ему предложить воспользоваться депозитами, ПИФами, иными инструментами по управлению активами. Однако эти активы потеряют какую-либо значимость, если в жизни человека произойдет что-то непредвиденное, тем более связанное с его здоровьем или жизнью и здоровьем его близких людей. Тогда все средства, вложенные в подобные активы, будут моментально изъяты, ведь человеку будет уже неважно – хотел он заработать или сохранить свои накопления.

В этом контексте программы накопительного страхования жизни являются неким фундаментом – они дают человеку чувство защищенности. Открывая программу накопительного страхования жизни, клиент понимает, что, имея эту защиту, он может свободно распоряжаться остальными своими средствами – вкладывать их в ПИФы, размещать на депозиты и т.д.

– У банка есть своя страховая компания – «Райффайзен Лайф». Легко работать кэптивному страховщику?

– Модель работы банка и кэптивного страховщика имеет определенные ограничения (это можно применить и к сотрудничеству любого другого рода). Если для страховой компании банк является единственным каналом дистрибуции, то в какой-то момент компания испытывает ограничение своих возможностей. Мы с этим пока не столкнулись, потому что имеем хороший потенциал с точки зрения развития. У нас постоянно расширяется продуктовая линейка, мы выходим в новые клиентские сегменты, в новые каналы дистрибуции, в том числе дистанционные.

В целом, конечно, кэптивный страховщик во многом зависит от банка. Если у банка вдруг изменится стратегия (например, акцент будет сделан на расширении сети с уходом в сегмент POS-кредитования), то фокус на продажах продуктов страховых компаний может сместиться, что неизбежно отразится на результативности работы страховой компании. Страховая компания должна становиться так или иначе рыночной, ей нужно искать альтернативные каналы дистрибуции. Сдвиг в этом направлении уже наметился и на международном рынке, где крупные финансовые группы, имеющие в составе страховщиков, переводят их с кэптивной модели на рыночную.

– Какие-то новые продукты появляются на рынке банкострахования?

– Да, например, сейчас на рынке активно развиваются так называемые «гибридные» программы, хотя их уже сложно называть новыми. Инвестиции по таким программам делятся на две части: гарантированную и рисковую. Около 70–80% вложений – гарантированная часть (средства, которые клиент сохранит в любом случае). Около 20–30% – рисковая (объем средств будет зависеть от того, как ведет себя фондовый рынок или базовый актив в соответствии с выбранной стратегией инвестирования).

Конечно, эти программы пока не рассчитаны на массовых клиентов, здесь достаточно высокий «входной порог», хотя многие крупные игроки двигаются в направлении развития именно этого сегмента.

– Насколько легитимно то, что банки работают с аккредитованными страховыми компаниями?

– Есть соответствующее постановление правительства, где говорится о допустимости соглашений между кредитными организациями и страховыми копаниями. В этом постановлении определены требования, которые банки могут предъявлять к страховым компаниям.

Списки аккредитованных компаний открыты. Это значит, что либо сама страховая компания может инициировать ее рассмотрение банком на предмет включения в этот список, либо заемщик имеет право принести в банк заявление о том, что хочет пользоваться услугами какой-то сторонней компании. Если по итогам проверки окажется, что страховщик удовлетворяет требованиям банка, то заемщик имеет право заключить договор с ним.

– Какие есть ограничения со стороны регуляторов, которые влияли бы на рынок банкострахования?

– Постановление правительства о допустимости соглашения между банками и страховыми компаниями имеет ограниченный срок действия. В свое время была мысль о том, чтобы банки принимали полисы любых страховых компаний. Но это возможно только в том случае, если надзорный орган на страховом рынке будет иметь реальные рычаги воздействия на страховые компании, если страховой рынок будет регулироваться более качественно с точки зрения анализа платежеспособности страховых компаний.

Многие возлагают надежды на то, что с появлением мегарегулятора страховые компании получат такой же надзор, как и банки. Это должно позволить банкам более спокойно работать со страховым рынком, не опасаясь банкротств страховщиков.

Сейчас по-прежнему много случаев ухода страховщиков с рынка. Деньги застрахованным заемщикам не возвращаются, при этом страхование, по сути, становится недействительным. Когда банк говорит заемщику, что нужно перезаключить договор с другой компанией, то у человека вполне логично возникает недовольство, и все эти проблемы приходится решать именно банку.

– Что сейчас учитывают банки при аккредитации страховых компаний?

– В первую очередь финансовую устойчивость компании, а также соответствие общим требованиям, которые регулируются законодательством.

– Складывается ощущение, что страховой бизнес как таковой без банков нежизнеспособен практически. Согласны с этим?

– Нет, поскольку помимо банков существуют и другие каналы дистрибуции. При этом отмечу, что банковский канал, безусловно, очень эффективен, что подтверждается темпами роста страхования через банки.

Успешность модели банкострахования определяется не только доминирующим положением банка, но и способностью страховой компании обеспечить нужный сервис, поддержку, мотивацию, пост-продажное обслуживание клиентов. Страховая компания довольно автономная структура, которая не просто дает для продажи продукт, а в своем роде «учит» банк предлагать его, обеспечивает необходимое IT-решение, которое не будет требовать больших временных затрат для оформления продажи. Банк хорошо знает своего клиента, страховая компания привносит умение и навыки предлагать им страховые продукты – это и есть точка соприкосновения.

Здесь нужно учитывать, что, как бы банкам ни было интересно получать комиссионный доход от реализации страховых программ, это не является их основным видом деятельности. Мы еще не находимся на том уровне, когда доход от продажи страховых продуктов составлял бы 50–60% от прибыли розничного банка. Все равно для любого банка продажи страховых продуктов – это всего лишь хороший источник дополнительного комиссионного дохода.

– Вероятно, таких темпов роста рынка потребкредитования, по 40% в год, уже не будет. Это означает, что прибыль страховщиков тоже сильно сократится. Что делать страховым компаниям в такой ситуации?

– Эта зависимость от динамики роста потребительского кредитования заставляет страховые компании и банки внедрять новые продукты, искать альтернативные каналы продаж – использовать телемаркетинг, Интернет.

На мой взгляд, будут высокими темпами развиваться интернет-продажи страховых полисов. Если посмотреть на рынок Великобритании, то лет 10–15 назад там тоже делались первые шаги в этом направлении, а сейчас есть случаи, когда 90% продаж простых страховых продуктов идут через Интернет. Думаю, похожего сценария развития можно ожидать и на российском рынке, но в долгосрочной перспективе. Мы, так или иначе, повторяем историю развития финансового рынка западных стран, в том числе и в сфере банкострахования.

Софья Ручко

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 3 июля 2013 > № 846279 Роман Карандин

Почему российский рынок секьюритизации не интересен инвесторам, каким банкам нужна секьюритизация, с чего начинается выход на рынок ценных бумаг, в интервью Bankir.Ru рассказала директор направления Структурированные финансы международной рейтинговой компании Standard Poor's Ирина Пенкина.

– Минувший кризис сильно повлиял на российский рынок секьюритизации?– Я думаю, кризис не подорвал доверие к российскому рынку секьюритизации. На это есть несколько причин.

Во-первых, наш рынок не успел развиться до таких масштабов, как за рубежом, где секьюритизация составляла достаточно существенную часть фондирования банков, и любые колебания, которые затрагивали поведение активов, влияли на поведение инвесторов.

Во-вторых, у нас не было такого количества дефолтов, как в других странах. На американский рынок сильное влияние оказал кризис ипотеки сабпрайм, когда кредиты выдавались неблагонадежным заемщикам.

– То есть мы просто не успели вырасти. И это в данном случае было благом.

– Да. Хотя до кризиса были оригинаторы, которые вели достаточно агрессивную кредитную политику, в том числе в области ипотеки. Были программы с нулевым первоначальным взносом. Так что, может быть, сабпрайм начинал формироваться, но кризис его вовремя остановил.

В портфеле тех структурных сделок секьюритизации ипотеки, которые мы рейтинговали (их было пять до кризиса), высокорискованных оригинаторов не было. Все эти сделки хорошо пережили кризис.

Что касается не ипотеки (сделки, которые были основаны на потребительских кредитах, лизинге, факторинге), то все они за очень небольшим исключением досрочно погасились в 2009 году. Только одна сделка «Еврокоммерца» из-за проблем с обеспечивающим пулом активов испытала понижение рейтинга.

В целом с точки зрения поведения сделок рынок среагировал на кризис вполне адекватно.

– Российский рынок секьюритизации находится в зачаточном состоянии. Как можно простимулировать его для активного развития? Насколько велико значение такого фактора, как доверие инвесторов другу к другу?

– Доверие – основной фактор, который сможет вывести рынок секьюритизации на новый этап развития в плане масштабов, увеличения количества банков, финансовых организаций и инвесторов.

Изначально ипотечный рынок поддерживался правительством и специальными государственными программами, что продолжается и сейчас. Это вполне обоснованно, так как ипотека, помимо экономической, играет и социальную роль. Сначала усилия правительства были сконцентрированы на развитии первичного рынка, в настоящее время поддержка оказывается вторичному рынку, в том числе за счет механизмов секьюритизации. Я имею в виду программы АИЖК, ВЭБа. Всё это способствует появлению внутренней инвесторской базы, которая потенциально готова дать импульс к развитию рынка ипотечных ценных бумаг.

Если говорить о том, что находится за пределами ипотечного сегмента, то здесь большого интереса к секьюритизации у инвесторов не наблюдается. Хотя со стороны банков-оригинаторов он, конечно, есть. Даже если темпы роста розничного кредитования замедлятся – предположим, они составят в этом году не 40%, как в прошлом, а 20% – то все равно этот сегмент нужно как-то фондировать.

– Почему этот рынок не интересует инвесторов?

– Во-первых, из-за отсутствия опыта со стороны многих российских участников рынка. Этот инструмент не успел проявить себя до кризиса и после кризиса так, чтобы инвесторы на нынешнем этапе почувствовали к нему доверие.

Сама идея секьюритизации (то есть обособления активов от банка-оригинатора) для наших внутренних инвесторов нова. Нужно некоторое время для ее апробации как с точки зрения юридических рисков, так и с точки зрения рисков поведения всех участников сделки.

Во-вторых, необходимо учитывать, что у нас нет законодательной базы, которая регулировала бы рынок неипотечной секьюритизации. Пока не будет прецедентов, не будет возможности протестировать все юридические компоненты, которые сопутствуют механизмам секьюритизации, инвесторам будет трудно отделить кредитный риск оригинатора от кредитных рисков по структурным ценным бумагам.

К тому же не забывайте, что инвесторов кроме кредитного качества бумаг интересует их ликвидность. А ликвидность этого рынка остается очень низкой. Даже на ипотечном рынке она не такая большая, а на неипотечном – тем более. Причина в том, что количество бумаг, которые были выпушены совсем недавно и еще продолжают жить, можно пересчитать по пальцам одной руки.

В целом, пока рынок не наберет обороты, пока инвесторы не смогут сделать какой-то сравнительный анализ бумаг, построить кривую доходности по обеспеченным бумагам против необеспеченных, им будет трудно решать оперативные вопросы по управлению портфелем.

Для того чтобы инвестор почувствовал комфорт в плане обеспечивающих активов, нужно, чтобы этот пул активов был ему понятен. То есть поведение активов на заданном временном горизонте было достаточно предсказуемым.

– Получается замкнутый круг. Истории как таковой нет, поэтому аналитику сделать невозможно. На основании этого инвесторы не доверяют рынку. С другой стороны, банки не секьюритизируются, потому что нет инвесторов. Что делать в такой ситуации?

– В любом финансовом инструменте есть некий момент неопределенности, и искусство работы на финансовом рынке предполагает, что эту неопределенность каждый трактует по-своему и принимает на этом основании свои решения.

– Сколько должен просуществовать рынок ценных бумаг, чтобы инвесторы могли делать какие-то адекватные прогнозы?

– Сложно сказать. Ведь у банков изменяется продуктовая линейка, изменяется процесс принятия кредитных решений, процедура обслуживания кредитов. Если сравнить сегодняшний день с докризисным периодом, то очевидно, что банки сделали колоссальный шаг вперед. Кризис их многому научил, и технологии работы сильно изменились с тех пор.

Поэтому на основании поведения пула активов 2006–2008 годов нельзя что-то сказать о кредитах, выданных сегодня. Сейчас, когда нам приносят свежие сделки для анализа, мы отталкиваемся от ситуации, начиная с 2009 года.

– Инвесторы не разделяют понятие ценных бумаг и банка-оригинатора, полагая, что если у банка появятся какие-то риски, то это обязательно отразится на бумагах. Они правы?

– Когда мы присваиваем рейтинги сделке, то всегда анализируем, насколько риски банка-оригинатора адекватно закрываются – например, с помощью резерва или кредитной линии. В противном случае мы моделируем ситуацию, в которой оригинатор находится в дефолте, и рассчитываем объем денежных потоков по сделке, который будет потерян или задержан в данном сценарии.

Так что с нашей точки зрения эти риски полностью разделены. Однако пока инвесторы этой разницы, действительно, не чувствуют.

За рубежом есть концепция так называемого обособления активов. Она была протестирована на протяжении нескольких десятилетий существования рынка секьюритизации.

– Что это за концепция?

– Она означает, что риски по обеспечивающим активам не привязаны к поведению самого банка. Если банк обанкротится, то те активы, которые он передал в траст, продолжат жить нормальной жизнью. Их можно обслуживать, генерировать из них предсказуемые денежные потоки. За рубежом эта концепция была протестирована, потому что там рынок секьюритизации существует достаточно давно, уже было много прецедентов, связанных с поведением банка-оригинатора. В России такой истории нет, и пока она не будет создана, инвесторы будут консервативно смотреть на эти вещи.

Есть еще один аспект: это судебная практика. Предположим, банк продал активы третьей стороне, и через какое-то время стал неплатежеспособным. В этом случае суд в интересах кредиторов банка может потребовать возврата активов: он может посчитать, что это была притворная сделка или сделка с намерением вывести активы с баланса банка. До тех пор пока не будет судебных попыток оспорить такие сделки, инвесторам и всем участникам рынка будет сложно понять, насколько жестко соблюдаются у нас все эти принципы.

– Какое количество ипотечных банков сейчас выпускает ценные бумаги?

– В прошлом году было несколько оригинаторов. АИЖК, ВТБ плюс 6 частных банков. В целом на сегодняшний день не больше 10 банков являются активными участниками рынка – оригинаторами как ипотеки, так и неипотеки.

– Почему по потребительским кредитам у ценных бумаг низкая ликвидность?

– Потому что объемы выпусков очень небольшие. Сейчас предложения на вторичном рынке, по сути, совсем нет.

В то время как инвесторам нужно иметь некий free-float на рынке, иметь возможность в любой момент оперативно принять и реализовать решения по управлению своим портфелем.

– Насколько сказывается на инвестиционной привлекательности ипотечных ценных бумаг возможность дефолтов заемщиков?

– Если инвестор купил бумаги старшего транша, то он имеет максимальную защиту от кредитного риска. Как только в сделке начинают нарастать дефолты, они абсорбируются либо младшим траншем, либо резервом, либо и тем, и другим.

Чтобы держатель старшего транша стал подвержен реальному риску потери вложенных средств, должно пройти какое-то время. Поэтому уровень кредитной поддержки – это один из основных показателей, который мы раскрываем в своих отчетах. Он говорит о том, сколько процентов в плане чистых дефолтов может потерять пул до того, как инвестор в старший транш столкнется с угрозой невозврата средств. По каким-то сделкам уровень кредитной поддержки составляет 25%, по каким-то – 40% и более. Если говорить о неипотечных продуктах, то в российской практике он составляет максимум 40–50%. По ипотеке этот процент ниже.

Если инвестор видит, что согласно отчетности сервисера объем убытков нарастает, у него есть два варианта: либо продолжать держать эти бумаги, либо продавать.

– Кто их купит?

– Кто-нибудь другой. Понятно, что здесь все будет зависеть от цены. Если есть реальный риск, и видно, что инвесторы могут столкнуться с невозвратом средств, то им придется реализовывать свой пакет с дисконтом по отношению к покупной стоимости. Это будет ситуация чистого убытка.

Но инвестор может подождать, и если ситуация будет улучшаться, то его потери будут меньше.

– Досрочное погашение ипотеки как-то влияет на доходность ценных бумаг?

– Безусловно. Предположим, инвестор рассчитывает, что бумаги будут приносить ему купонный доход в течение 10 лет. А их погасили через пять. Следовательно, последующие 5 лет дохода по ним не будет. Значит, те средства, которые остались и генерировали процентный доход, придется инвестировать во что-то другое. Это одна сторона медали.

С другой стороны, может быть ситуация, когда инвестор столкнется с кредитным риском по этой ценной бумаге. Ведь здесь все очень взаимосвязано: те люди, которые готовы погашать кредиты досрочно, являются потенциально недефолтными заемщиками. Должники, являющиеся более рискованными, досрочно возвращать долги не будут.

– Каким банкам наиболее интересна секьюритизация?

– Все зависит от масштабов бизнеса. Для банков, которые имеют самостоятельный выход на источники фондирования, я говорю о наших крупнейших государственных банках, вопрос секьюритизации не стоит остро. Совсем мелким банкам, для которых ипотека является где-то десятой частью активов, секьюритизация не столь интересна, так как для них это дорогостоящий продукт и им дешевле обойтись альтернативными долгосрочными источниками фондирования.

Проблемы возникают у тех банков, которые либо уже имеют достаточно значимый розничный портфель, либо хотят его нарастить, но не имеют источников фондирования для этого.

Если говорить о потребительском кредитовании, то сейчас идет явный сдвиг от потребительских кредитов в сторону кредитных карт. А что такое кредитные карты? Это, по сути, открытые кредитные линии. Не имея долгосрочных ресурсов, невозможно обеспечить существование данного бизнеса. Такой револьверный инструмент нужно фондировать постоянно, и если у банка нет соответствующих ресурсов, то он не игрок на этом рынке. Вот для таких кредиторов секьюритизация необходима.

Другое дело, что до того, как выйти на рынок со структурными ценными бумагами, банкам нужно нарастить этот портфель до каких-то более-менее значимых величин – как минимум до $150–200 млн. На этом этапе кредитные организации испытывают максимальное количество проблем и подвергают себя риску ликвидности на рынке фондирования. Период времени, необходимый для формирования портфеля, занимает год-два.

– Насколько разумно фондировать ипотеку за счет вкладов?

– Именно это банки и делают в отсутствие рынка секьюритизации. Но это достаточно рискованное мероприятие.

Реальный срок жизни ипотечных кредитов составляет 5–7 лет. Профондироваться на рынке на такой промежуток времени российским банкам практически невозможно.

В рамках любой депозитной базы есть определенная когорта постоянных клиентов. Но, тем не менее, нельзя исключить, что будут возникать какие-то риски, в силу которых объем фондирования станет сильно колебаться. Может измениться стоимость привлечения средств, что для банка тоже немаловажно. Ипотека выдается по фиксированным ставкам, а по каким ставкам банк сможет занимать деньги через 5–7 лет – большой вопрос.

Как банкам, которые хотят значимо присутствовать на рынке ипотеки или кредитных карт, управлять этими рисками при отсутствии возможности продать часть пула, чтобы поддержать существующий объем выдач?

Конечно, рано или поздно темпы потребительского кредитования будут падать. От того, насколько банк осторожно или, напротив, агрессивно работает на рынке розницы, будет зависеть качество тех активов, которые он будет генерировать, в том числе и для секьюритизации. Кредитный риск будет нарастать, потому что растет количество заемщиков, в том числе закредитованных.

– Что в первую очередь должен сделать банк, который собирается выйти на рынок секьюритизации?

– Это индивидуальный процесс. Как правило, первым этапом является создание технологической платформы для секьюритизации. Потому что банк, который будет удерживать за собой функции обслуживания, что происходит в 99% случаев, должен иметь возможность получать оперативную информацию обо всех кредитах, которые входят в этот пул, должен иметь возможность оперативно работать с заемщиками, то есть полностью владеть ситуацией с точки зрения обслуживания портфеля. Поэтому вложения в IT являются первым этапом, иногда самым длительным и дорогим.

После этого банк наращивает портфель определенных продуктов, которые он будет включать в пул для секьюритизации, и начинает работать с организаторами сделки.

Когда кредитор уже имеет понимание того, какой пул активов он готов секьюритизировать, как эта сделка будет выглядеть с точки зрения состава участников, как будут распределяться денежные потоки, он обращается в рейтинговое агентство для получения рейтинга. Как правило, мы начинаем работать на этом этапе: оцениваем пул активов, структуру распределения денежных потоков, анализируем все документы по сделке.

– Рынка секьюритизации в России пока нет?

– Есть, но он слишком маленький. А любому игроку интереснее играть на больших рынках.

Но этот рынок в любом случае перспективный, потому что у наших банков нет иной возможности фондироваться в рамках тех регулятивных требований, которые ЦБ ужесточает и будет продолжать ужесточать.

Все хотят, чтобы банки избавились от спекулятивной компоненты своего бизнеса. То есть чтобы они сконцентрировались исключительно на привлечении средств от вкладчиков и выдаче кредитов.

– Долго это будет востребовано рынком?

– Потребительская модель роста, которая была принята западными экономиками в последние лет 20, базировалась на доступности кредитных ресурсов для поддержания потребления. Насколько население западных стран готово в одночасье отказаться от такого поведения, вызывает большой вопрос. Мы увидим движение в сторону самоограничения не через год и не через два. Ведь сколько послевоенных поколений привыкло жить в ситуации, когда завтрашний день – лучше того, что был вчера; когда завтра они имеют больше, чем сегодня или, по крайней мере, не меньше. Понимание того, что будущие поколения могут не иметь столько, сколько имело старшее, приходит постепенно.

Конечно, таких объемов кредитования, как раньше, уже не будет. Для того, чтобы сохранить существующее положение вещей, нужен рынок секьюритизации. Сама по себе секьюритизация очень хорошая идея. Это идея распределения рисков. Другое дело, что, может быть, в новой экономической модели, которая сформируется через несколько десятилетий, она не будет востребована или будет востребована как-то иначе. Но этот финансовый инструмент в любом случае уже сыграл свою положительную роль, позволил небанковским организациям выступить кредиторами того роста, который был на западе на протяжении последних двух десятилетий. Если бы не было бума потребления на западе, не было бы роста стран Азии, Китая, России.

– Экономика всегда соседствуют с социологией, психологий, с теми трендами – потребления, молодости, денег – которые навязываются.

– Безусловно. Выход каждый модной коллекции – это то, на что все должны ориентироваться. Если ты хочешь быть успешным – то соответствуй определенным стандартам.

Маятник сильно качнулся в одну сторону, и теперь, наверное, будет его откат в другую. Появится самоограничение, может быть, не будет такой гонки за супермодным и т.д.

В Китае норма сбережений составляет 50%. Не потому что китайцы не хотят тратить, не потому что они не любят красивые вещи, а потому что у них нет бесплатной системы здравоохранения, образования, пенсионного обеспечения. Им за все это приходится платить из собственного кармана.

За рубежом люди избалованы в том плане, что весь набор этих услуг предоставляется им бесплатно. Если вдруг государства, столкнувшись с большим объемом внешней задолженности, будут вынуждены сокращать социальные программы, то люди начнут понимать, что сначала им придется заплатить за поликлинику, образование и т.п., а уж то, что останется, можно будет потратить в магазине.

– Ждать кризиса?

– Когда нация потребляет, в том числе за счет заемных ресурсов, больше, чем производит, то это в любом случае рано или поздно закончится.

Россия находится в самом начале пути, и говорить, что завтра именно по этим причинам мы столкнемся с угрозой кризиса, было бы неправомерно. Мы еще далеко от уровня закредитованности зарубежных экономик, с которым они подошли к финансовому кризису в 2007 году. Но забывать об этом историческом уроке не надо. Не стоит доводить себя до такого состояния.

Софья Ручко

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 1 июля 2013 > № 846298 Ирина Пенкина

Аргентинские власти начали масштабную кампанию по привлечению в финансовую систему страны незадекларированных долларовых сбережений граждан. В понедельник в свободную продажу поступили ценные бумаги, при покупке которых нет необходимости декларировать происхождение средств, и дальнейшее использование которых свободно от налоговых выплат.

Начиная с 1 июля в течение трех месяцев в финансовых учреждениях страны будут продаваться "Депозитные сертификаты инвестиционного развития" (Cedin), которые можно приобрести только за доллары США. Сертификат можно будет использовать для сделок в строительстве и при операциях с недвижимостью, после чего он вновь может быть обменян на доллары. В середине месяца в продажу поступят еще два вида подобных ценных бумаг. Доход от их реализации пойдет в строительную и энергетическую сферы.

По словам депутата и бывшего замминистра экономики Роберто Фелетти, правительство рассчитывает, что таким образом сможет привлечь около 5 миллиардов ранее незадекларированных долларов.

По данным Минэкономики страны, общая сумма незадекларированных долларовых средств, которыми располагают аргентинцы, составляет около 40 миллиардов долларов, и это без учета операций в налоговых оазисах. Долларовые резервы аргентинского Центробанка при этом составляют всего 37,1 миллиарда долларов.

Кроме того, правительство пытается остановить рост курса доллара на "черном рынке" страны, составляющий сейчас 8 песо за доллар (при официальном курсе 5,3 песо за доллар). Запрет на покупку иностранной валюты "в целях накопления" и "для операций с недвижимостью", фактически полностью ликвидировавший возможность приобрести доллары, евро или другую валюту по официальному курсу, был призван остановить "бегство капиталов": по данным Центробанка, в 2011 году из Аргентины было выведено 22 миллиарда долларов. По итогам 2012 года, после года действия ограничительных мер, этот показатель снизился до 4 миллиардов долларов.

Тем не менее, в первые часы после начала продаж новых ценных бумаг неофициальный курс доллара остался неизменным. Олег Вязьмитинов.

Аргентина > Финансы, банки > ria.ru, 1 июля 2013 > № 842596

Полный выход государства из капитала банковской системы - событие, которого одни эксперты и участники банковского сектора ждут с нетерпением, а другие - с тревогой. Сложно представить себе Сбербанк и ВТБ в роли «частников», еще сложнее расписать процесс их приватизации так, чтобы он оказался максимально эффективным и безболезненным. О рисках, присущих разгосударствлению банковской сферы, о возможных последствиях приватизации госбанков для банковского сектора и экономики страны в целом, а также о работе над законопроектами в области регулирования банковской деятельности рассказал в интервью НБЖ председатель Комитета по вопросам собственности Госдумы РФ Сергей Гаврилов.

«ГОСБАНКИ ДОЛЖНЫ НЕ ТОЛЬКО РАБОТАТЬ НА КОНКУРЕНТНЫХ РЫНКАХ В СООТВЕТСТВИИ С РЫНОЧНЫМИ ПРАВИЛАМИ, НО И УЧИТЫВАТЬ ИНТЕРЕСЫ ГОСУДАРСТВА»

- Сергей Анатольевич, первый вопрос о приватизации банков с госучастием. Как известно, в «Стратегии развития банковского сектора на период до 2015 года» определяются сроки постепенного сокращения доли участия государства в капитале таких банков. Насколько выполнимыми кажутся вам эти сроки с учетом нынешней, не слишком благоприятной рыночной конъюнктуры?

- Соблюсти сроки, заявленные в Стратегии и государственной программе приватизации, будет весьма непросто по причине стагнации отечественного фондового рынка. Вместе с тем правительство РФ и Банк России не намерены приостанавливать работу по разгосударствлению банковской сферы. Если говорить о ВТБ, то вопросу о приватизации этого актива уделяется повышенное внимание как в правительстве, так и в Госдуме. При этом выработан, с моей точки зрения, исключительно ответственный подход - акции банка должны размещаться внутри страны, на Московской международной валютной бирже.

Естественно, при решении данного вопроса неизбежно возникает проблема справедливой оценки стоимости банка. Очень важно, чтобы процесс определения этой стоимости был максимально прозрачным, а депутатский корпус принимал самое активное участие в контроле за правильностью проведения такой оценки, как и в решении других вопросов, связанных с приватизацией банков с госучастием. Это, с одной стороны, будет способствовать повышению эффективности процесса приватизации, а с другой - росту доверия к нему со стороны общества. Как показывает опыт других стран, парламентский контроль за приватизацией наиболее значимых объектов государственного имущества позволяет предотвратить злоупотребления и ошибки в ходе разгосударствления в банковской сфере.

Если говорить конкретно о сроках реализации пакета акций ВТБ, то полагаю, что этот вопрос будет решен в сжатые сроки и уже весной текущего года состоится их размещение. В случае ВТБ это будет не «клубная» сделка, поскольку выбран формат проведения допэмиссии. Надо отметить, что такой механизм выхода государства из капитала компаний планируется использовать далеко не во всех случаях. Так, при приватизации ОАО «РЖД», скорее всего, будет избран другой путь.

- Вас не смущает тот факт, что активность потенциальных инвесторов сохраняется на низком уровне и есть риск реализации пакета акций одного из крупнейших российских банков по относительно невысокой цене?

- Мы считаем, что получение доходов от приватизации госпакетов акций является одной из приоритетных задач. Не менее важно обеспечить условия, чтобы средства от приватизации способствовали усилению притока инвестиций в капитал отечественной банковской системы, а не шли исключительно на покрытие текущего дефицита госбюджета. В данном контексте, несмотря на существующие конъюнктурные риски, процесс разгосударствления ВТБ нацелен на укрепление капитальной базы как для развития бизнеса группы в целом, так и для реализации значимых общегосударственных проектов, таких как кредитование предприятий ОПК под госгарантии. В дополнительном капитале нуждаются, в частности, дочерние банки: ВТБ24, который становится все более успешным игроком на рынке банковской розницы, и Банк Москвы, который по итогам прошлого года вновь вышел на безубыточную деятельность.

Кстати, раз уж речь у нас зашла о Банке Москвы, хотел бы отметить, что после известных событий 2010-2011 годов, когда кредитная организация оказалась на грани банкротства, возник вопрос о защите имущественных интересов государства. События вокруг банка показали важность предупреждения подобных ситуаций в будущем. В этих целях Государственная дума приняла решение, в котором отмечается необходимость принятия органами государственной власти действенных мер по предотвращению незаконного отчуждения публичного имущества и содействию возврату сокрытой за рубежом государственной собственности. Я считаю, что это шаг в верном направлении, особенно в контексте усиления контроля за эффективностью использования госсобственности.

- «Народное IP0» ВТБ в свое время вызвало много негатива. Я так понимаю, придавать новому размещению народный характер правительство не хочет?

- Нет. Результаты IPO ВТБ убедили нас в том, что таким размещениям сопутствуют серьезные социальные риски. С другой стороны, я должен сказать, что ситуация с динамикой акций, проданных в результате IPO, была мало предсказуемой. Отмечу, что среди тех, кто приобрел эти акции, было значительное количество сотрудников самого ВТБ, то есть людей, которые имели непосредственное отношение к банку. Большинство из них было уверено, что в течение следующих двух лет акции ВТБ сильно вырастут в цене. Как показали дальнейшие события, из-за резкого изменения конъюнктуры мировых финансовых рынков этого не произошло.

- Вы говорите в основном о размещении пакета акций ВТБ, а как насчет сроков приватизации Сбербанка РФ?

- Как известно, в прошлом году государство снизило участие в уставном капитале Сбербанка до уровня 50% плюс одна акция, получив в ходе SPO более 150 млрд рублей. В настоящее время доля его участия в капитале банка соответствует целевым ориентирам государственной программы приватизации, и в ближайшее время ее сокращение не предполагается.

- Есть мнение, что если «госы» станут «частниками», то дисбаланс на конкурентном поле сохранится. Как вы относитесь к этой точке зрения?

- Я считаю, что надежда на выравнивание конкурентного поля в результате выхода государства из капиталов госбанков - иллюзия. Кроме того, хотел бы напомнить, что конкуренция существует сейчас не только между «госами» и «частниками», но и между госбанками. Не стоит забывать, что только крупные финансовые учреждения, независимо от формы собственности, способны аккумулировать высококвалифицированные кадры и технологии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что госбанки, став частными, сохранят за собой сильные конкурентные позиции на рынке банковских услуг.

- Есть еще такой момент. Госбанки далеко не всегда принимают рыночные решения, потому что вынуждены в ряде вопросов учитывать интересы государства и выполнять социальный заказ. Когда они станут «частниками», вряд ли это будет возможно. Кто, например, взял бы на себя санацию Банка Москвы, если бы ВТБ был «частником»?

- Вы совершенно правы. От санации Банка Москвы отказались все частные финансовые организации, в том числе Альфа-Банк, который является одним из крупнейших игроков рынка. А крах Банка Москвы мог бы спровоцировать сильную панику, которая ударила бы по всем: и по банкам, и по предприятиям, и по населению. Поэтому, конечно, потенциальную возможность участия госбанков в санации проблемных кредитных учреждений тоже надо иметь в виду при решении вопроса о выходе государства из капиталов госбанков. Возможное решение состоит в сохранении представителей государства в совете директоров таких кредитных организаций. С чиновников все же можно спросить за принимаемые советом директоров банка решения, с независимых директоров - практически невозможно.

- Мы обсуждаем в основном перспективы приватизации ВТБ и Сбербанка. А есть ли необходимость в приватизации Россельхозбанка или «дочек» Внешэкономбанка?

- Надо понимать, что и «дочки» ВЭБа, и Россельхозбанк - это, по сути, рыночные агенты правительства. Конечно, можно приватизировать и эти кредитные институты, но тогда придется решать вопрос о создании вместо них государственных агентств, выполняющих аналогичные функции, на что понадобятся дополнительные бюджетные средства. Нужно ли это делать? Думаю, нет. И ВЭБ, и Россельхозбанк вполне успешно справляются с задачами, которые ставит перед ними правительство.

- Насчет ВЭБа вряд ли можно говорить так однозначно: инвестирование пенсионных накоплений, похоже, не слишком успешный процесс.

- Здесь проблема не в низкой квалификации команды ВЭБа, а в том, что перед Внешэкономбанком изначально не ставилась цель обеспечить рост доходности от инвестирования пенсионных накоплений за счет размещения средств в рисковые активы. Учитывая, что при инвестировании пенсионных накоплений ВЭБ придерживается консервативного подхода, минимизирующего риски потерь, можно констатировать: банк в целом успешно справляется с функциями государственной управляющей компании, как и с другими возложенными на него задачами, например с реализацией программ по поддержке малого и среднего бизнеса.

- Предположим, мы все доживем до того момента, когда государство полностью выйдет из капиталов ВТБ и Сбербанка. Но природа капитализма, как известно, ци клич на. Кризисы повторяются с периодичностью раз в 10 лет. Через какое-то время наш банковский сектор снова окажется в состоянии кризиса, могут зашататься даже такие гиганты, как Сбербанк и ВТБ. Но, по идее, государство уже не сможет им помочь финансово, поскольку не будет являться их акционером.

- Вы совершенно правильно ставите вопрос. Его тоже придется каким-то образом решать, и к этому надо готовиться уже сейчас. К сожалению, пока об этом мало кто задумывается, как и о другом: в России не работает такой инструмент, как частно-государственное партнерство. В странах с развитой экономикой в выстраивании такого партнерства ключевую роль играют банки с госучастием. Поэтому, пока они не стали полностью частными, надо активнее включать их в механизмы ЧГП. Госбанки должны не только работать на конкурентных рынках в соответствии с рыночными правилами, но и учитывать интересы государства.

«ЕСЛИ МЫ НАЧИНАЕМ УЖЕСТОЧАТЬ НАДЗОРНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ К БАНКАМ, ТО ЛОГИЧНО ПОВЫШАТЬ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗАЕМЩИКОВ»

- Не могли бы вы рассказать, какие еще законопроекты, имеющие отношение к банковской деятельности, сейчас рассматривает ваш комитет?

- Прежде всего, мы работаем над совершенствованием Федерального закона «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц». Я считаю, что, принимая решение о повышении госконтроля за активами с государственным участием, мы не должны создавать для госбанков неравные конкурентные условия в финансовом секторе. Согласитесь, что такой результат, как снижение капитализации госбанков, ухудшение качества их портфелей из-за усложнения условии проведения ими собственно банковских операций, нельзя рассматривать как удовлетворительный. В этой связи мы надеемся, что наша совместная с правительством работа по совершенствованию упомянутого федерального закона достигнет своих результатов: на таких ключевых рынках, как рынки драгметаллов, производных финансовых инструментов, еврооблигаций, депозитарных услуг, услуг по финансовому консалтингу и т.д., позиции госбанков не ухудшатся. Все перечисленные банковские операции следует вывести из-под действия закона о закупках.

- Насколько актуальным является вопрос об участии госбанков в закупках? Обычно он не обсуждается на конференциях или других мероприятиях в банковском секторе.

- Может, сейчас есть более злободневные вопросы, но необходимо смотреть в будущее. Через 5-7 лет может возникнуть ситуация, когда будут оспариваться значимые сделки пяти- и семилетней давности.

- Оспариваться в силу несоответствия этих сделок требованиям антимонопольного законодательства?

- Да. Если говорить о других инициативах нашего комитета, то мы разработали предложение по повышению ответственности лиц, являющихся членами коллективных органов управления банками - наблюдательных советов, советов директоров. Я считаю это предложение очень своевременным в свете ужесточения надзора за банковской деятельностью.

Однако при этом моя личная позиция такова: надо повышать ответственность членов советов директоров, независимых директоров, но в то же время не торопиться с обновлением кадрового состава коллективных органов управления. Наглядный пример того, к чему может привести такая поспешность, -вывод госчиновников из советов директоров госбанков. При этом забывается, что эти люди зачастую оказывают очень правильное влияние на стратегии кредитных организаций как с точки зрения обеспечения контроля со стороны государства, так и в плане взаимодействия госбанков с профильными министерствами и ведомствами. Я не вижу ничего предосудительного, например, в том, чтобы по квоте государства в советы директоров госбанков включались депутаты Госдумы. Не думаю, что они менее компетентны, чем люди «с улицы».

- А у депутатов Госдумы есть время, чтобы контролировать деятельность госбанков, если не в режиме реального времени, то хотя бы с известной периодичностью?

- Уверен, что есть. Как я уже сказал, по своей компетентности депутаты не уступают людям, которые сейчас являются членами коллективных органов управления хозяйственных обществ с госучастием. К тому же благодаря их включению в составы советов директоров повысится прозрачность управления банками, что немаловажно в нынешних условиях, особенно в свете недавних событий вокруг Банка Москвы.

Еще один момент, который хотелось бы отметить. Мы видим, как динамично сейчас развивается банковская розница, и понимаем озабоченность Банка России как регулятора банковского рынка. Но при этом давайте не будем забывать об обратной стороне проблемы: для того чтобы в этом сегменте рынка не возникало всевозможных «перекосов», необходимо принятие закона о банкротстве физических лиц. Мы считаем, что соответствующий законопроект, разработанный правительственными экспертами, носит не только социальный, но и продолжниковский характер. Ведь, по сути, в соответствии с этим законопроектом, затрудняется процедура банкротства, снижается планка «входа» в банкротство, размывается роль арбитражного управляющего, ущемляются права кредиторов при определении процедуры банкротства и процедуры реструктуризации задолженности частных лиц и индивидуальных предпринимателей.

В общем наш вывод таков: принятие законопроекта о банкротстве в нынешнем его виде не только не позволило бы решить существующие на рынке проблемы, но и еще больше обострило бы их. Механизм банкротства могут использовать в мошеннических целях. В результате роль «серых» коллекторов может не снизиться, а возрасти. Для того чтобы избежать таких последствий, необходимы сбалансированный подход и отказ от популистских позиций. Мы должны четко понимать: заемщики банков, оказавшиеся в предбанкротной ситуации, - это не должники в сфере услуг ЖКХ. Заемщики в свое время приняли осознанное решение взять кредит и теперь должны нести ответственность за взятые обязательства. Они должны были при этом оценивать свои возможности по погашению кредита, в связи с чем неразумно в любом спорном вопросе становиться на их сторону, ущемляя при этом интересы банковских организаций.

- Тем не менее закон о банкротстве физических лиц надо принимать, ведь работа над соответствующим законопроектом идет уже несколько лет подряд.

- Да. В свое время мы совершили ошибку, приняв закон о банкротстве юридических лиц и никак не урегулировав законодательно процедуру банкротства физических лиц. Необходимость принятия такого законодательного акта не означает, что он должен готовиться и приниматься в спешке, с «перекосами» в одну или другую сторону. Если мы начинаем ужесточать надзорные требования к банкам, то логично повышать ответственность заемщиков. Права и обязательства обеих сторон должны быть сбалансированы.

- Я правильно понимаю, что, с вашей точки зрения, нынешний вариант законопроекта о банкротстве физических лиц не является приемлемым?

- Он приемлем, если государство будет стимулировать должника к надлежащему исполнению своих обязательств.

- Каким образом?

- Прописав соответствующие механизмы в законопроекте о банкротстве физических лиц. Если их не будет, то мы можем столкнуться с ситуацией, когда здоровое кредитование физических лиц начнет стагнировать. Это совсем нежелательное последствие с учетом того, какие невысокие темпы демонстрирует в последние годы кредитование юридических лиц.

- Сейчас рост носит здоровый характер, а через некоторое время он может перерасти в ажиотажный, в результате чего на рынке может надуться очередной «пузырь».

- Это вполне возможно. С учетом такой перспективы необходимо принять взвешенный и продуманный закон о банкротстве физических лиц. Это я говорю не только как депутат Госдумы и глава Комитета по вопросам собственности, но и как человек, много лет проработавший в различных государственных финансовых организациях.

- Недалек тот день, когда банкам придется выполнять в том числе и девятую статью закона № 161-ФЗ, предписывающую финансово-кредитным организациям полностью возвращать средства, «уведенные» со счетов клиентов. Как вы оцениваете этот закон и последствия его применения для банковской системы? Есть ли необходимость изменять этот закон?

- Знаете, в новом созыве Госдумы много высококвалифицированных специалистов, и среди депутатов есть понимание, что данный закон следует рассматривать как социальный. Мы очень тщательно прорабатываем в комитетах законопроекты, имеющие отношение к банковской деятельности, чтобы по возможности избежать негативных последствий их принятия и чтобы потом не было необходимости «отыгрывать» обратно и вносить поправки в уже принятые законодательные акты. Мы возлагаем в данном вопросе большие надежды на сотрудничество с Центральным банком, который вскоре должен стать мега-регулятором финансового рынка.

- Тем не менее ЦБ не будет наделен правом законодательной инициативы.

- Не будет, но его экспертное мнение очень важно при разработке и обсуждении законопроектов.

Анастасия Скогорева, «Национальный Банковский Журнал»

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 27 июня 2013 > № 846306 Сергей Гаврилов

О бизнес-модели устойчивого банкинга, перспективах работы банков с малым бизнесом и о том, за счет чего сегодня частный банк может конкурировать с госбанками, в интервью Bankir.Ru говорит председатель совета директоров банка «Центр-Инвест» Василий Высоков.

- Василий Васильевич, европейский кризис перешел в вялотекущую стадию. Тем не менее, предсказываемого рядом экспертов краха евро как мировой валюты не произошло. Это были просто страшные сказки, или существовала реальная угроза распада Еврозоны? В какие сроки Еврозона все-таки сможет справиться с кризисом?- Страшное слово «кризис» используют для описания перехода от одного экономического равновесия к другому. Меняются потребности, меняются технологии, меняются стереотипы – все эти изменения должны гармонировать друг с другом.

Почему-то поиск новой гармонии называют страшными словами «кризис», «крах». Новая пропорциональность может быть достигнута в разных состояниях и разными путями.

Острота нынешнего кризиса связана с тем, что требуется, но очень тяжело, отказаться от вредной привычки получать много, быстро и даром. Страны, которые быстрее избавятся от вредных привычек, получат свои «бонусы» в новой посткризисной экономике.

Когда это произойдет? Каждый решает для себя сам.

- Сегодня экономика России по официальным данным балансирует на грани стагнации, а по мнению некоторых экспертов уже стагнирует. Как в этих условиях банкам наращивать объемы бизнеса и увеличивать прибыль? Какие услуги станут драйвером роста банковской системы на 2013 год?

- Нынешняя банковская система, основанная на бизнес-модели спекулятивного банкинга, ориентированная на краткосрочную прибыль, на исправление своих ошибок за счет государственной помощи, отомрет.

На ее руинах возникнет новая банковская система, основанная на основе бизнес-модели социально ответственного, устойчивого (sustainable) банкинга. Базовыми элементами этой модели являются не спекулятивная прибыль, а долгосрочная рентабельность, органический рост, саморегулирование с учетом национальных, международных стандартов и новых регуляторных требований, формирование новой социальной среды.

Как делать деньги в условиях жесткого саморегулирования? Надо использовать лучшую мировую практику в корпоративном поведении, планировании, внутреннем контроле, управлении рисками, современные информационные технологии, продукты, ориентированные на устойчивое социально ответственное развитие клиентов.

Банки будут финансировать только проекты, которые повышают уровень жизни и эффективность бизнеса клиентов в 3–5 раз.

Сам банковский бизнес изменится: в нем технологически и нормативно будут отделены платежи и расчеты от инвестиций. На каждом инвестиционном договоре как на пачке сигарет будет предупреждение об инвестиционных рисках «Investment kills».

- Как, по вашему мнению, будут изменяться ставки по вкладам и кредитам в российских банках во второй половине 2013 года? Поможет ли ожидаемое многими смягчение кредитно-денежной политики Банка России росту российской экономики?

- Стагнация российской экономики будет, с одной стороны, снижать спрос на деньги, а с другой – будет расти спрос на поддержку неэффективных производств. Средняя температура по больнице (процентные ставки) не будет серьезно колебаться.

- В Госдуме уже не первый год дорабатывают законопроекты о потребительском кредитовании, о коллекторской деятельности, о банкротстве граждан и ряд других, которые напрямую касаются банкиров. Скорейшее принятие каких банковских законопроектов на ваш взгляд было бы особенно желательно?

- Принятие перечисленных законов радикально рынок не изменит.

Надо менять функции Банка России как мегарегулятора: выделить из него платежную систему с жестким государственным регулированием, а привлечение денег для кредитования проектов осуществлять при непрерывном просвещении клиентов об инвестиционных рисках.

В результате мы получили бы очень эффективную, прозрачную индустрию привлечения инвестиций с четким представлением о рисках и управлении этими рисками. До тех пор, пока средства с расчетных счетов будут использоваться как источник кредитования, банковская система несет избыточные риски.

- Малый и средний бизнес (МСБ) – важнейшие клиенты региональных банков, в том числе – вашего. Но доля МСБ в экономике России невелика. Какие основные проблемы сейчас больше всего мешают развитию МСБ в России?

- Развитию малого бизнеса в России мешают стереотипы. Обычно считают, что он неэффективный, а часто – и теневой, нуждается в поддержке и исчезнет в глобальном мире.

Мы же считаем, что малый бизнес растет именно за счет своей эффективности, тень на него падает как раз от чиновника, малый бизнес быстрее адаптируется к глобальным переменам и очень нужен государству.

Так называемый «рыночный» подход к малому бизнесу предполагает стирание различий между крупным и малым бизнесом, создание малым бизнесом рабочих мест, конкуренцию между предприятиями, отказ от господдержки и сокращение налогового бремени на малый бизнес.

Анализ лучшей мировой практики позволил нам выработать новейшую идеологию работы с предпринимателями, которую мы закладываем в новую стратегию развития банка. В нее входит: признание малого бизнеса эксклюзивным, создающим не только рабочие места, но и новые технологии, сотрудничество между малыми предприятиями и серьезная социальная ответственность малого бизнеса.

- От вступления России в ВТО некоторые эксперты обещали катастрофические последствия для ряда отраслей страны, в первую очередь – для сельского хозяйства и производителей сельхозтехники. Ваш банк активно работает с сельхозпредприятиями юга России. Насколько болезненным оказалось вступление в ВТО для ваших клиентов?

- Сага о вступлении России в ВТО сравнима с fast track в землю обетованную. Когда вступили, выяснилось, что никто не читал исходные документы, а те, кто инициировал и стимулировал этот процесс, вступили не только в ВТО, но и в кризис на рынках своей продукции.

Интуитивно было понятно, что любой бизнес должен быть конкурентоспособен в глобальной экономике, то есть в 5 раз превышать эффективность доставшихся от приватизации предприятий. Именно на такой уровень эффективности и конкурентоспособности банк «Центр-Инвест» ориентировал своих клиентов.

Поэтому для большинства предприятий, в том числе и в сельском хозяйстве, вступление в ВТО оказало меньше влияния, чем изменение погодных условий. В новой стратегии мы работаем над распространением опыта глобальной конкурентоспособности на другие сегменты рынка.

- По вашим ощущениям в банковской системе региона завалы проблемных кредитов, накопленные в разгар кризиса, уже разобраны? Ведь на сайтах многих банков до сих пор выставлены на реализацию залоги, полученные в обеспечение кредитов в 2007–2008 годах.

- То, что банки реализуют непрофильные активы – позитивный процесс. Большинство банков резервы на такие активы сформировало. Создание банками CPV для работы с проблемными предприятиями соответствует логике разделения банковского бизнеса на расчетный и инвестиционный.

- Что может противопоставить сегодня крупный региональный банк агрессивному демпингу госбанков? В чем основные особенности уже достаточно длительное время реализуемой вашим банком стратегии «устойчивого банкинга»?

- Демпинг – явление конъюнктурное. Своеобразная рекламная акция. Устойчивый банкинг использует другую альтернативу: собственную эффективную работу в интересах клиентов.

Ставки по кредитам для малого и среднего бизнеса и для населения у нас даже ниже, чем в государственных банках! Убедитесь сами, позвоните по телефону нашего колл-центра 2-000-000 и поинтересуйтесь ставками.

Испытываю чувство гордости за работу своих коллег, когда на встречах «общественники» и «политики» ругают банки за высокие ставки. А клиенты банка «Центр-Инвест» встают и громко, во весь голос говорят: «А «Центр-Инвест» ставки во время кризиса не повышал!».

Стереотип о демпинге госбанков опровергает не только банк «Центр-Инвест». Любой думающий и прогрессивный банк понимает, что высокими ставками можно погубить не только клиента, но и сам банк!

Устойчивый банкинг для нас сегодня это поддержка клиента низкой ставкой, специальными консультациями для модернизации и энергоэффективности, повышения его конкурентоспособности, собственная эффективность и жесткое саморегулирование, управление рисками на основе лучшей мировой практики, ориентир в работе банка не на сиюминутную прибыль, а на долгосрочную рентабельность в интересах нынешнего и будущих поколений, социальная ответственность не только за свой коллектив, но и за общество.

Сегодня наш банк принимает участие в ряде социальных проектов.

Более 5 млн. рублей ежегодно составляют стипендии и гранты от банка талантливым молодым ученым, преподавателям и студентам ростовских вузов.

Банк оплатил более 70 тыс. школьников посещение Ростовского исторического музея, обеспечил вузы и школы Ростовской области самостоятельно изданным учебником по предпринимательству и интернет-курсом на основе этого учебника.

Успешно работает при банке и бесплатный консультационный центр для начинающих предпринимателей.

- Какие банковские продукты – для корпоративных клиентов, малого среднего бизнеса и частных лиц сегодня в вашем банке наиболее востребованы?

- Банку «Центр-Инвест» повезло: мы работаем в регионе с диверсифицированной экономикой и высоким уровнем предпринимательской активности.

Бывший президент ЕБРР Жан Лемьерназвал юг России моделью будущей всей российской экономики. В каждом секторе, в каждом районе мы стремимся решать задачу обеспечения глобальной конкурентоспособности наших клиентов.

Для корпоративных клиентов сегодня наиболее важны – модернизация, энергоэффективность, новейшие технологии. И мы стимулируем этот процесс низкими ставками и бесплатным консультированием, учим клиентов лучшей мировой практике в их бизнесе.

Поддерживаем молодежное предпринимательство и материально и интеллектуально, в том числе ставками по кредитам, наставничеством, льготами по расчетно-кассовому обслуживанию. Сложная и интересная работа проводится сегодня банком по кредитованию ЖКХ.

Со стороны частных лиц востребованы кредиты на жилье, энергосбережение, на ремонт многоквартирных домов, образование детей.

Более 200 тыс. владельцев наших пластиковых карт получают льготные кредиты и пользуются интернет- и мобильным банкингом для оплаты услуг и товаров. Наши клиенты этого достойны.

- С 2013 года предприятия больше не обязаны предоставлять ежеквартальную бухгалтерскую отчетность в ГНИ. Будет ли ваш банк требовать составления предприятиями-заемщиками ежеквартальной управленческой отчетности?

- Действительно, новый закон «О бухгалтерском учете» № 402-ФЗ ввел такое новшество.

Вспоминается в этой связи стихи древнего китайского поэта: «Кто бережно ведет учет – тот победит, а кто считает мало – проиграет. Так что ж о шансах на победу говорить того, кто вовсе не считает!».

Большинство клиентов банка разделяют эту позицию и всегда рады рассказать об успехах своего бизнеса. Для собственника и менеджеров бизнеса квартальная отчетность информативна, не думаю, что бизнес откажется от этого.

- Почему, по вашему мнению, настолько живучи расчеты наличными деньгами за товары и услуги жителями юга России? Это особенность менталитета, неразвитость банковской инфраструктуры, просто старая привычка?

- Тот факт, что официальная статистика до 35% денежных доходов населения юга России рассматривает как «прочие источники доходов», часто интерпретируется как доминирование в нашем регионе «серой экономики».

Хотя абсолютно прозрачно, что услуги на юге гости региона предпочитают оплачивать «налом», и именно этот естественный спрос фиксируется статистикой и вызывает удивление аналитиков. При этом никого не удивляют расчеты «налом» в других регионах по коррупционным сделкам просто потому, что статистика их не учитывает.

Конечно, в регионе нужно развивать банковскую инфраструктуру платежей и расчетов, в том числе мобильный и интернет-банкинг, и мы активно способствуем этому прогрессу.

Например, выиграв конкурс на обслуживание подразделений Федерального казначейства в Ростовской области, мы полностью перевели на безналичный расчет пластиковой картой все операции казначейства, в том числе и хозяйственного характера. Этот позитивный опыт казначейство распространяет и на другие регионы. А мы принимаем на обслуживание казначейства в Краснодарском крае и других регионах юга России.

- Насколько операторы мобильной связи смогут составить конкуренцию традиционному банкингу в части проведения платежей и оплаты товаров и услуг?

- Это удобное дополнение банковскому РКО, дань прогрессу и скорости. Но сохраняется проблема безопасности платежей и сохранения денег. Мы ищем, чем могли бы помочь уже на данном этапе прогрессу.

- Как, по-вашему, будет выглядеть «банк будущего»? Это банк, который всегда в кармане – в телефоне, компьютере, или роль банковского отделения на ближайшие годы сохранится?

- Клиент не будет приходить в банк для расчетов. Банки будут сами следить за его платежными и инвестиционными потребностями и предлагать разные риски для разных инвестиционных задач, сроков и доходности.

- Нахождение банков в социальных сетях – это тренд на ближайшие годы или просто мода, в которой банкиры быстро разочаруются? Присутствует ли ваш банк в соцсетях, и если да – то насколько это эффективно.

- В социальных сетях будут все бизнесы, и банковский – не исключение. В регионах с низкой плотностью населения это процесс идет быстрее. Но на юге России высоко ценят радость прямого человеческого общения.

- У вашего банка много отделений в Ростовской области, но есть отделения и в Краснодарском, Ставропольском краях. В чем, по-вашему, сходство и различия банковского бизнеса в этих регионах?

- Несмотря на общие риски, в субъектах юга России имеются различия в структуре экономики, культуре поведения, ментальности.

В Москве и за рубежом мы все – земляки. На местах между соседями всегда было соревнование и на бытовом уровне, и на уровне руководителей. Работу своей филиальной сети мы также оцениваем на принципах состязательности.

- Ваш банк сегодня номер один на юге России, но вы постоянно ставите планы его дальнейшего развития. Думаете ли расширять присутствие в соседних регионах, или для роста достаточно возможностей в Ростовской области?

- Сейчас мы готовим новую стратегию «Глобальная конкурентоспособность клиентов банка «Центр-Инвест».

Современные технологии позволяют реализовать банковские продукты без жесткой территориальной привязки. Но глобальную модернизацию легче начинать с малой Родины.

Ростов-на-Дону. Владислав Лейбов

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 26 июня 2013 > № 846308 Василий Высоков

Статс-секретарь — заместитель министра юстиции РФ рассказал «ЭЖ», как планирует избавлять законодательство от «нормотворческого спама» и кто самые желанные гости на Петербургском международном юридическом форуме.

- Юрий Сергеевич, в одном из своих последних публичных выступлений Вы упомянули, что ежегодно Минюст регистрирует на тысячу нормативных актов больше, чем в предыдущем, и назвали значительную часть этого потока документов «нормотворческим спамом». Суть проблемы в повышенной нагрузке на министерство или в изъянах нормотворческого механизма?- Дело в том, по этим документам приходится жить и работать как практикующим юристам, так и обычным гражданам. Российское законодательство и без того сложное, изменчивое и нестабильное. Мы как страна, которая пережила 20 лет назад переход от одной социально-экономической модели к другой и находится в стадии динамичного развития, до сих пор меняем законодательство в восстановительном порядке. У нас меняются институты: собственность, обязательства, меняется отраслевое законодательство. Плюс к этому скорость изменения законодательства возрастает в связи с ускорением технологического развития. Но наряду с этими естественными причинами увеличения объема нормотворчества у нас существует целый ряд совершенно искусственных причин, по которым вмес­то издания одного акта зачас­тую принимается несколько, иногда и десятков, таких актов.

Ключевая проблема в том, что вместо глубокой проработки возникшей проблемы разработчики нормативных актов многократно возвращаются к ней, пересматривая принятые ранее решения. Я бы назвал это спонтанным правотворчеством. Нормативный акт, который действительно будет работать, нельзя подготовить быстро. Он должен быть обдуман, обоснован, просчитан, обсужден, согласован, и только тогда он будет действовать на долгую перспективу.

- А что мешает построить законодательный процесс именно таким образом?

- Представьте: какому-либо ведомству сверху дают поручение разработать законопроект в определенный срок. А ведомство за отведенное время не успевает согласовать проект с другими заинтересованными ведомствами. Что делает чиновник, когда не успевает подготовить качественный законопроект? Выпускает пустой бланкетный документ со ссылками на регулирование посредством постановлений правительства. Аналогичная ситуация складывается и на следующей стадии, когда под закон выпускается постановление правительства: выходит бланкетный текст, в котором делаются ссылки на ведомственные акты. В результате значительный объем регулирования, который по-хорошему должен быть в законе или в крайнем случае в постановлении правительства, реально спускается на уровень ведомственного акта. И это способствует росту количества регулирующих документов в геометричес­кой прогрессии.

Есть еще несколько кустовых проблем, которые искусственным образом увеличивают количество нормативных актов. Во-первых, повторяющиеся технические акты, которые вполне могли быть кодифицированы внутри одного ведомства, например 1500 стандартов медицинской помощи, которые мы регистрировали весь декабрь и январь. Или практически все антикоррупционное законодательство, которое транслируется совершено одинаковыми приказами по каждому из ведомств. Другой пример — указ, касающийся ограничений для предоставления российскими стратегическими предприятиями информации по запросам иностранных регуляторов. Под него сейчас каждым из ведомств, которые курируют стратегические предприя­тия, принимаются свои приказы. Через Минюст прошли уже пять или шесть таких документов.

Вообще, порученческая работа правительства и реакция чиновников в виде подготовки изменений к нормативному акту — мотор для искусственного воспроизводства актов. Эта привычка, которая заложена в оте­чественном юридическом образовании, которое ориентирует специалиста на реакцию не действиями, а изобретением теоретических конструкций. Допустим, идет некое совещание. По его итогам даются поручения. Спус­тившись по ступеням административной лестницы, они оказываются в конкретных ведомствах. Как ведомства на них отреагируют? 90% ведомств — внесением изменений в законодательство.

- По Вашему мнению, все эти документы не нужны?

- Думаю, что в большинстве случаев их можно было бы кодифицировать, более детально и комплексно проработав регулирование в акте более высокой юридической силы: законе, указе президента или постановлении правительства. Вместо этого мы регистрируем сотни многостраничных документов ведомственного уровня. У меня даже родилась шутка, что такое системное построение подзаконного материала могли пролоббировать только лесопромышленники. Потому что таким «нормотворчеством» мы уничтожаем лес сотнями гектаров.

Ведомства не должны стремиться к зарегулированию, а тем более к пересмотру уже изданных и работающих решений. Излишне говорить, насколько это плохо для экономики: такая нестабильность лишает возможности прогнозировать длительные бизнес-процессы и создает дополнительную нагрузку на юристов, компании и граждан, которые вынуждены всем этим спамом руководствоваться.

- А какие у чиновников есть еще варианты реагирования на поручение президента, кроме издания новых актов?

- Есть вариант принятия управленческих решений. Не обязательно выпускать нормативные документы. Ведомства могут снизить темп принятия изменений, чтобы их принятие, особенно в кодифицированном акте, происходило в существенно более длинном цикле и было жестко увязано с системой этого документа. А то у нас до смешного доходит: открываешь Гражданский кодекс, а там для всех существует такое правило, а в случаях, предусмотренных каким-то специальным законом — противоположное. Эта негативная привычка чиновничества менять базовые нормы под ситуацию создает еще процентов двадцать лишнего законодательства и подзаконного регулирования.

- Порой при подготовке обзоров новых документов наша редакция сталкивается с «хирургическими» поправками, которые вносят, например, одно новое слово. Невольно задумаешься: сколько денег налогоплательщиков ушло на эту эволюцию закона...

- Мы пытаемся влиять на эту ситуацию, даже вернули несколько документов разработчикам с отрицательными заключениями.

И это относится не только к ненужным точечным поправкам, а, например, к резкой смене политики по отношению к одному и тому же явлению на протяжении короткого периода времени. Например, когда лицензирование для отдельных видов деятельность то вводится, то, наоборот, отменяется.

- Но ведь отказать в регистрации нормативного акта можно только по определенным основаниям: несоответствие закону, превышение полномочий?

- Честно скажу, я еще не видел ни одного проекта документа, который бы с первого раза соответствовал закону или где не были бы превышены полномочия органа. У каждого чиновника есть страсть порегулировать. Но нужно дать правоприменителям время пожить спокойно с тем нормативным материалом, который есть сейчас. Нужно бережно относиться к действующему законодательству и очень аккуратно править, ограничивать себя в этой страсти к регулированию и давать ей волю только тогда, когда это действительно необходимо, а не когда хочется или пришло время закрыть какие-то поручения. Лучше доложить руководству о том, что дополнительное регулирование нецелесообразно, чем это дополнительное регулирование вводить. Потому что цель поручений президента в том, чтобы найти оптимальное решение проблем. И если это решение состоит в том, чтобы не вводить какое-то новое регулирование, то так и надо поступать!

- Помогла ли повысить качество норм, регулирующих работу бизнеса, оценка регулирующего воздействия, которую уже два года проводит Министерство экономического развития?

- В целом это, конечно, положительный механизм. Сейчас многие вопиющие вещи правятся именно благодаря осуществлению ОРВ. При работе с регистрируемыми документами лично я обязательно смотрю и заключения ОРВ, и результаты публичных обсуждений. Аргументы представителей бизнеса, которые в них приводятся, помогают более качественно сформулировать позицию министерства. Ведь бизнес, который находится под регулированием этих нормативных актов, лучше нас видит, где в них нарушается закон, лучше чувствует слабые или двусмысленные места в документе.

Вместе с Министерством экономического развития мы запустили механизм, который дополняет ОРВ, — отмену действующих актов. Мы уже дали предписания по нескольким актам, инициировав процесс их отмены или изменения.

Кстати, по достаточно большому количеству действующих актов мы даем предписания об отмене отдельных пунктов на основании решений высших судов. Это десятки, если не сотни решений в год. Если Верховный суд, например, отменяет какой-то пункт в документе, мы информируем ведомства и напоминаем, что это нужно сделать.

- В правовых базах содержится множество документов, которые де-юре действуют, но фактически уже давно не применяются. Что-то с ними собираетесь делать?

- Мы можем вносить предложения по их отмене.

- А как Вы определяете, каким из них пора в утиль?

- В основном мы реагируем на уже состоявшиеся решения. Но по-хорошему должен быть налажен процесс выявления таких актов, обсуждения необходимости и целесообразности их отмены целиком или в какой-то час­ти, а также внесения соответствующих предложений тому ведомству, к компетенции которого такой акт относится. Мне лично импонирует идея о технической чистке законодательства и избавления его от таких явно архивных документов. Это упростило бы общую правовую базу и, главное, практику ее применения.

Сегодня Минюст — фильтр для некачественного и незаконного ведомственного нормативного материала на его пути к правоприменителю. Но я считаю, что мы могли бы сыграть большую роль в этом процессе, если бы могли в том числе формулировать и предлагать ведомствам рекомендации по работе с теми актами, которые уже существуют и нарушают права заинтересованных лиц. Было бы интересно создать такой механизм. Мы должны следить за всем массивом ведомственного нормативного материа­ла, в том числе за его соответствием законодательству, которое было принято уже после вступления в силу этих ведомственных актов. Пока из-за загруженности мы мало этой функцией пользуемся, но есть пути для ее расширения.

Мне бы хотелось, чтобы из ведомства, которое является рецензентом актов, Мин­юст превратился в активного участника законо­творческой деятельности, который транслирует потребности общества в изменении актов общего характера. Каждое ведомство следит за своим отраслевым законодательством. Минэнерго включается, когда надо поправить что-нибудь в энергетике. В налоговом законодательстве — Минфин. Но есть вещи более общие и как бы бесхозные. Например, Гражданский кодекс. Несмот­ря на то что это экономичес­кая конституция, никакому конкретному ведомству он в целом оказался неинтересен. Какое ведомство, например, будет заниматься развитием договорного права?

Было бы хорошо, если бы мы могли собирать информацию о том, что плохо в действующем законодательстве, и выступать с инициативой по внесению в него изменений. На это направлена новая функция, которой Минюст наделен с позапрошлого года — по мониторингу законодательства. По результатам мониторинга каждый год мы должны готовить доклад президенту, в котором будем предлагать необходимые поправки в законодательство. Надеюсь, в ближайшее время мы сможем предложить системные решения по сокращению законодательства, его консолидации и кодификации.

- Будет ли затронут этот вопрос в ходе Вашего участия в Петербургском международном юридичес­ком форуме, который начнется 15 мая?

- Мне эта тема кажется интересной, но она все же больше ориентирована на чиновников. А программа Юридического форума ориентирована на практикующих юристов. Кстати, количество таких участников форума в этом году существенно увеличилось, в разы. В конце апреля мы уже в два раза опережаем динамику регистрации по сравнению с прошлым годом. Полагаю, это связано с тем, что мы очень много инвес­тировали в разработку деловой программы. Уже сразу по окончании второго форума, с лета прошлого года, мы начали собирать группы по обсуждению тем круглых столов для третьего. И это дало результат: юристы почувствовали себя включенными в процесс подготовки форума, в процесс выдвижения и обсуждения интересных для себя сюжетов. В результате в программе форума те темы, которые интересны практикующим юристам.

- Почему такое внимание уделяется именно юрис­там из бизнеса, а не чиновникам?

- В частности, потому что именно юристы сейчас останавливают большой поток иностранных инвестиций в страну. Они дают отрицательные заключения, преувеличивают существующие правовые рис­ки. Важная задача для нас — показать нашим иностранным гостям достоинства нашей правовой системы, в первую очередь ее открытость. Также мы намерены дать российским юристам возможность напрямую пообщаться с национальными регуляторами и увидеть представителей зарубежной юриспруденции. В этом смысле форум — абсолютно уникальное мероприятие в России.

Кроме того, хотелось бы предоставить российским чиновникам, которых тоже на форум приезжает немало, шанс пообщаться с людьми, живущими по тем самым приказам, инструкциям и постановлениям, которые они разрабатывают и принимают. Для многих чиновников вовлечение в эту среду и характер обсуждений может стать откровением.

Александра Хавина, "Экономика и жизнь"

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 25 июня 2013 > № 846305 Юрий Любимов

О том, во что лучше инвестировать летом, чего опасаться, с кем советоваться и как сэкономить на покупке бензина в интервью Bankir.Ru рассказывает председатель правления Инресбанка Сергей Осипов.

- Чем лето отличается от других сезонов с инвестиционной точки зрения?

- Летом, без сомнения, наблюдается спад деловой активности участников финансового рынка. Так называемые «драйверы», двигающие рынок в начале года, снижают уровень своего влияния, а новые, присущие началу бизнес-сезона (сентябрь), – только зарождаются. К тому же август – месяц очень коварный, мы помним события, характерные для августа: кризисы и дефолты. Считается, что летом лучше не заходить глубоко в рынок, а формировать портфель исключительно ликвидных инструментов и контролировать возможность продать их в любой момент. Это акции голубые фишки, облигации крупных компаний и др.

- Как вы относитесь к известному изречению трейдеров «Пришел май – продавай!»?

- Актуальность этого изречения подтвердилась и в этом году. Если вспомнить прошлое – также можно проследить тенденции снижения индексов рынка в мае. Были и более жесткие свидетельства, например, 2004 год, май, дело ЮКОСа. Что касается макроэкономических факторов – заканчивается деловой год, компании подводят итоги отчетного года, начинается сезон отпусков, годовые бонусы выплачены, сбережения граждан уже «пристроены» в банки, проводятся собрания акционеров и так далее – все это способствует «успокоению», а может и коррекции рынка на некоторое время, до осени.

- И все-таки, можно ли заработать на финансовом рынке в то время, когда все отдыхают и «ездят на шашлыки»?

- Проводить операции на рынке в современных условиях возможно в онлайн-режиме. Следовательно, и иметь возможность получать доход. Приложения для мобильных устройств позволяют управлять личными финансами, находясь в дороге, на даче, на берегу моря и т. д. Но более сложный вопрос – какие инструменты выбрать именно летом? И современному занятому и избалованному благами цивилизации человеку лучше отвечать на этот вопрос, посоветовавшись с профессионалами. Это сделать достаточно просто: позвонить в банк или инвестиционную компанию, а лучше даже нескольким специалистам.

- Что будет с рублем и нефтью этим летом?

- Рубль обычно дорожает в сезон отпусков, не исключение – и нынешний год. А что касается нефтяных котировок – по нашему мнению, они сильно «оторваны» от реалий самого спот-рынка нефтепродуктов и больше отражают некие спекулятивные настроения участников финансового рынка. Я бы несколько осторожно отнесся к прогнозированию цен на нефть и нефтепродукты.

Кстати о бензине. Пользуясь случаем, хотел бы упомянуть о новом интересном инструменте для частных лиц, который недавно реализован Санкт-Петербургской международной товарно-сырьевой биржей. Совместно с компанией «Магистраль-Карт» создан синтетический продукт, имеющий одновременно свойства торгового инструмента и товара. Когда частное лицо приобретает фьючерс на топливо, он фиксирует для себя цену на несколько месяцев вперед, проплачивая только незначительную часть от стоимости самого топлива. Далее, после оплаты полной стоимости, но по зафиксированной ранее цене, с помощью указанной топливной карты клиент может заправляться в сети АЗС, принимающей данные карты к оплате. Другими словами, клиент получает гарантию покупки бензина или дизельного топлива по фиксированной цене и возможность удобного сервиса на АЗС.

- Во что бы вы вложили свободные 100 тыс. рублей на 3 месяца?

- На три месяца планировать статичный портфель из инструментов фондового рынка – это несерьезно. В данном случае лучше рассматривать минимальный срок от 9 месяцев до года. Поэтому лучший вариант – банковский депозит, ориентированный на рубли, доллары и евро.

Андрей Лазарев, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 24 июня 2013 > № 846300 Сергей Осипов

18 июня в Гиперкубе Сколково открылся Центр технологий Cisco, призванный поддержать создание инновационной экосистемы в России.Он начал свою работу в соответствии с рассчитанной на десять лет программой поддержки развития предпринимательства и устойчивых инноваций в России, которая была объявлена три года назад главой компании Cisco Джоном Чемберсом (John Chambers).

В Центре технологий Cisco будут демонстрироваться ведущие разработки компании, включая технологии и продукты, созданные в России. Он станет также основной площадкой осуществления инновационных программ Cisco в РФ. В рамках этой деятельности Cisco планирует запустить ряд инициатив в поддержку технологического предпринимательства, включая организацию обучающих семинаров, наставничества и мероприятий, дающих сотрудникам молодых компаний прямой доступ к экспертам в области бизнеса и другим участникам глобальной инновационной экосистемы. Более того, ожидается, что Центр технологий Cisco станет платформой для налаживания технологического партнерства Cisco с отечественными предпринимателями, предоставляя последним возможность тестировать свои продукты и модернизировать их на базе решений Cisco. Центр будет также способствовать развитию технологического образования в России - в рамках программ Cisco его ресурсами и технологиями смогут пользоваться студенты и аспиранты образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ. Демонстрация решений Cisco будет проходить в шести демо-зонах: <Решения для совместной работы>, <Технологии видеонаблюдения и контроля физического доступа>, <Центры обработки данных>, <Беспроводные сети>, <Продукты, произведенные в России>, <Умные> и подключенные сообщества (Smart+Connected Communities, S+CC)>.

В демо-зоне <Центры обработки данных> будут показываться устройства, служащие платформой для демонстрации всех разработок, представленных в Центре технологий Cisco. Посетители смогут увидеть интегрированные решения и возможности управления ими. В частности, будет демонстрироваться работа системы управления Cisco Unified Infrastructure Controller, обеспечивающей функции автоматизации и оркестрации конвергентных инфраструктур и объединяющей ресурсы в области виртуализации, вычисления, сетей и хранения данных. В демо-зоне <Решения для совместной работы> будет представлено единое решение для организации голосовой и видеосвязи на базе последних версий серверов управления вызовами, систем присутствия, обмена короткими сообщениями, а также системы голосовой почты.

Кроме того, будут показаны новые возможности по распределению ресурсов современных серверов многоточечной аудио/видеоконференцсвязи. Для организации видеоконференций будет использоваться самая совершенная в индустрии видеосвязи система иммерсивного телеприсутствия CiscoTelePresence серии TX9000 , которая создает эффект полного присутствия, обеспечивая видеоизображение высокой четкости и пространственный звук.

Благодаря применению решения Cisco TelePresence резиденты Сколково, студенты Сколковского института науки и технологий и другие участники инновационной экосистемы получат удобные инструменты для совместной работы, дистанционного образования и повышения квалификации. В демо-зоне будет представлено также решение Profile 65 Dual, предназначенное для больших переговорных комнат, системы персонального телеприсутствия серий EX и MX. Кроме того, можно будет увидеть Cisco TelePresence C90 - наиболее высокопроизводительную и универсальную платформу для реализации технологий телеприсутствия и совместной работы. К системе Cisco TelePresence C90, обеспечивающей видеосвязью большие залы, подключаются несколько экранов для демонстрации раздельного вывода контента и видео.

В демо-зоне <Технологии видеонаблюдения и контроля физического доступа> представлена новая версия системы видеонаблюдения для предприятий Cisco Video Surveillance Manager (VSM) 7.0.1. Это решение обладает уникальными возможностями масштабируемости, надежности хранения видеоинформации и доступа к ней. VSM 7.0.1 легко разворачивать и эксплуатировать, виртуализация данных осуществляется на платформе Cisco UCS (поддерживает B- и C-серии, ISR G2 UCS Express). Посетители демо-зоны смогут также увидеть в действии IP-камеры Cisco высокого разрешения с поддержкой технологии Medianet, ситуационно-мониторинговую систему физической безопасности Cisco Physical Security Operations Manager (PSOM) 6.1 и новую версию системы управления доступом Cisco Physical Access Manager (CPAM) 1.4.1.

В демо-зоне <Беспроводные сети> будут показаны инновационные решения Cisco для построения высоконадежных корпоративных беспроводных локальных вычислительных сетей (БЛВС). Специалисты Cisco продемонстрируют функционал средства распознавания приложений по характерным особенностям трафика NBAR (Network Based Application Recognition), интеграцию решений Cisco в области БЛВС с продуктами Apple, в том числе с AppleTV, и совместный продукт компаний Honeywell и Cisco, предназначенный для автоматизации сбора телеметрии на предприятиях. В демо-зоне <Продукты, произведенные в России> будут показаны маршрутизаторы Cisco 2911R с интегрированными сетевыми сервисами , аппаратный VPN-модуль и унифицированные точки беспроводного доступа Cisco 2600 . Выпуск данного оборудования налажен в Твери на базе глобального контрактного производителя.

Посетители демо-зоны <Умные> и подключенные сообщества (Smart+Connected Communities, S+CC)> смогут узнать, как Cisco реализует данную концепцию в разных странах мира, включая Россию. Использование современных технологий при проектировании <умных> городов XXI века способствует их устойчивому развитию в социальном, экономическом и экологическом плане. Специалисты Cisco представят решения в области медицины, образования, транспорта, обеспечения физической безопасности и работы коммунальных служб.

США. ЦФО > Финансы, банки > pereplet.ru, 19 июня 2013 > № 862181

О субъективном объективизме, возможностях предсказания дефолта должника и творчестве в работе в интервью Bankir.Ru рассказал начальник управления анализа рисков СБ Банка Евгений Бузов.

– СБ Банк активно занимается работой с компаниями среднего бизнеса. Это накладывает отпечаток на специфику подразделений риск-менеджмента?–Специфика, несомненно, есть. Мы стремимся стать комфортным банком для малого и среднего бизнеса, представителей которого считаем основными клиентами. Наша задача – адекватно оценить риски, принимаемые нами при кредитовании данных предприятий. Мы должны определить наиболее перспективных заемщиков уже на начальном этапе.

Мы не отличаемся от остальных участников рынка, используем в своей работе практику ведущих западных игроков. Скоринговую систему предварительной оценки с учетом специфики малого и среднего бизнеса в России (отсутствие внятной статистики, прозрачной управленческой отчетности и сложности построения моделей) мы дополнили западными разработками, своим видением, критериями нефинансового характера, в частности, субъективной оценкой того сегмента рынка, в котором работает заемщик. Также есть определенная специфика в связи с отраслевой принадлежностью предприятий малого и среднего бизнеса.

В общем, мы применяем комплексный подход: оценку финансового состояния заемщика, субъективно-экспертную оценку и оценку отрасли.

– Насколько может быть объективной субъективно-экспертная оценка?

– Анализ финансовых факторов в сегменте малого и среднего бизнеса нуждается в дополнении экспертными оценками.

К сожалению, в большинстве случаев у малых игроков есть расхождения между предоставленной в банк отчетностью и ее управленческим вариантом. Специалисты банка должны оценить достоверность данных и занести в модель скорректированные показатели. То есть нужно получить максимально достоверный вариант отчетности, с которым далее можно предметно работать.

Естественно, не все клиенты готовы к такой информационной открытости, и это отражается на стоимости кредита.

– Сильный разброс по ставкам?

– Ставки дифференцированы в зависимости от прозрачности финансовой отчетности. Разброс небольшой. Для нас дифференциация процентных ставок, как мера управления кредитным риском, – не очень удобный инструмент. Ведь рынок диктует свои условия: мы должны находиться в пределах рыночных ставок, чтобы оставаться конкурентоспособными.

– Чем еще, помимо ставок, можно минимизировать потенциальные риски невозврата?

– Лучший риск – тот риск, который удалось предвидеть.

Например, риск мошенничества нельзя отрегулировать процентной ставкой. Здесь должна быть отлажена система мониторинга, выявляющая факты мошенничества.

Еще один способ – это набор так называемых отлагательных условий. Поскольку при выданном кредите появляются возможности мониторинга текущей ситуации заемщика, то вы должны иметь индикативные показатели, которые предупреждали бы о том, что у должника могут возникнуть материальные проблемы. Нужно на регулярной основе анализировать финансовое состояние должника и его партнеров по бизнесу.

Ноу-хау нашего банка: мы гораздо более детально изучаем партнеров заемщика и состояние его отрасли, и если видим, что возникают потенциальные угрозы, то анализируем, какое влияние они могут оказать на клиента.

Кроме того, в кредитных договорах прописано условие, которое позволяет в случае необходимости потребовать от заемщика дополнительное обеспечение, страхование залога, поручительство.

– Когда звенит «первый звонок»: когда понимаете, что клиент может уйти в дефолт?

– За несколько месяцев до фактически образовавшейся просрочки. Если мы видим, что кто-то из дебиторов не осуществил вовремя свой платеж, то предвидим возможную проблему. В этом случае можно инициировать переговоры с заемщиком, чтобы понять, как он будет эту проблему решать. Возможно, ему потребуется от банка какое-то гибкое решение, предоставление какого-то временного продукта.

– Реструктуризации?

–Нет. Помимо реструктуризации есть широкий перечень дополнительных продуктов, которыми может воспользоваться клиент (например, овердрафтное кредитование): их предоставление возможно при дополнительном поручительстве и залоге, поэтому никак не увеличивает наши риски. Мы хотим быть комфортными для клиентов, но только до определенного уровня их «аппетита» к риску. При превышении этого порога начинаются неприятные как для нас, и так и для клиента процедуры: начисление штрафов, пеней, работа с поручителями.

– При работе с малым и средним бизнесом нет какого-то огромного потока клиентов, как в рознице. Так что можно понять, какой менеджер одобрил клиента, который впоследствии ушел в дефолт. Предусмотрена ответственность за некачественное кредитное решение?

–Есть система, которая подразумевает ответственность экспертов за допущенные операционные ошибки. В целом определенный «аппетит» к риску изначально заложен в нашей в модели и находится вне компетенции эксперта: его определяет совет директоров банка. Благодаря многоуровневой системе принятия решений и контроля, влияние конкретного менеджера на итоговый результат скоринга ограничено. Персональная ответственность сотрудника может наступить только в том случае, если будет выявлено расхождение с установленными процедурами, поскольку они четко регламентированы. Если же при соблюдении всех процедур у заемщика все равно возникла просрочка – значит, требуется тонкая подстройка модели.

– Часто модель пересматривается?

– Она находится в постоянном развитии. Данные нового заемщика попадают в общий массив и в той или иной степени влияют на модель.

Если возникают стрессовые ситуации, то вклад влияния заемщика на модель будет выше. Поскольку мы придерживаемся консервативного подхода, то «положительная» статистика накапливается медленно, отрицательная – мгновенно.

– Часто в банках интересы подразделений продаж и управления рисками вступают в конфронтацию между собой?

–В российской банковской системе есть ряд фундаментальных проблем, которые, безусловно, накладывают отпечаток в том числе на организацию управления рисками.

Есть два подхода. Первый – когда управление рисками осуществляется только для пруденциальных нужд: для того, чтобы при необходимости суметь сформировать отчеты, ответить на вопросы Центрального банка. В этом случае риск-менеджмент носит номинальный характер и следует всем желаниям собственника. Из этого проистекает такая проблема, как концентрация рисков на связанных сторонах. Если учесть, что этот уровень концентрации в России высок, можно сделать предположение, что в большинстве банков риск-менеджмент выполняет номинальную функцию.

В нашем банке подразделение риск-менеджмента, помимо соблюдения формальных процедур, обладает реальными рычагами регулирования рисков, безусловно, и в процессе кредитования. Происходит аллокация аппетита к риску по бизнес-направлениям, чтобы было понято, какой уровень риска мы можем принимать в зависимости от продукта, от заемщика, от отрасли. Мы заранее знаем «аппетит» к риску, который установлен в банке. В определенных обстоятельствах банк может приблизиться к этой границе, но мы никогда не можем превысить пределы, установленные собственником. Рисковать выше заявленного уровня нельзя.

Принятие решений в СБ Банке носит коллегиальный характер, при этом позиция службы риска является определяющей. Обладая расширенными правами, глава подразделения рисков может блокировать в режиме реального времени те решения, которые могут принести ущерб банку.

– Часто этим пользуетесь?

–Нет, в основном в случае форс-мажорных ситуаций извне. Злоупотребление данным правом означало бы, что что-то не так отлажено в процедурах принятия решений.

– Нет ли обратной опасности: переусердствовать в управлении рисками? Этого нельзя, того нельзя и в итоге вопрос: на чем зарабатывать?

– Конечно, если служба риск-менеджмента построена на неэффективной основе, то она может стать прямым препятствием успешного ведения бизнеса. Здесь принципиальное значение приобретает концепция «аппетита» к риску, принятая собственником.

Всё начинается с естественного стремления владельца получать доход от собственности, это желание трансформируется в бизнес-планы, которые могут быть достигнуты тем или иным образом. Варианты стратегий по выполнению планов обсчитываются с точки зрения минимизации рисков, сопоставляется уровень потенциальных доходов с уровнем потенциальных потерь. Это фиксированное соотношение – «аппетит» к риску определяется собственником. Исходя из него и ставится задача по достижению заданного финансового результата с учетом определенного уровня риска.

– Какие законодательные новации со стороны ЦБ могли бы помочь совершенствованию риск-менеджмента?

–В эффективном развитии риск-менеджмента должен быть заинтересован собственник банка. Заинтересовать его можно двумя способами: пруденциальным регулированием (на этой ниве регулятор преуспевает) и применением передовых практик риск-менеджмента как одного из конкурентных преимуществ банка.

Сейчас в этом направлении сделан первый шаг. Это Письмо 192Т «О Методических рекомендациях по реализации подхода к расчету кредитного риска на основе внутренних рейтингов банков». Если банки будут применять данный подход, то они могут, опираясь на свои модели, определять нормы резервирования. Таким образом, получится прямая экономическая выгода от внедрения передовой практики риск-менеджмента.

Однако для большинства мелких и средних игроков данный процесс – слишком дорогостоящий. Им регулятор может помочь, оказав дополнительную методологическую поддержку.

У ЦБ нет других вариантов подстегнуть развитие риск-менеджмента, кроме политики «кнута и пряника»: «кнута» – в части жесткого регулирования для поддержания необходимого минимума устойчивости, «пряника» – в части выгоды от имплементации передовых подходов.

– Сейчас какой метод чаще используется?

– В последнее время регулирующая функция доминировала. Но в связи с принятием положения по системе внутренних рейтингов можно надеяться, что тренд начал меняться.

– Согласны ли с тем, что выдвижение Эльвиры Набиуллиной на пост главы Центрального банка отчасти вызвано тем, чтобы была определенная управляемость финансовой системы в преддверии масштабного кризиса?

–Сергей Игнатьев в значительной степени усилил позиции регулятора: была достигнута макроэкономическая стабильность.

Кандидатура Эльвиры Набиуллиной адекватна текущим реалиям, поскольку важно не упустить контроль над ситуацией.

В целом спор о приоритетах денежно-кредитной политики является своего рода камнем преткновения между двумя лоббистскими группами – сырьевой и финансовой, каждая из которых преследует свои цели. На стыке этих интересов находится денежно-кредитная политика Центрального банка, который в сложном переплетении интересов должен обеспечивать также и макроэкономическую стабильность.

Те макроэкономические сигналы, которые появились сейчас (снижение уровня промышленного производства, роста закредитованности населения, увеличения рисков внешних шоков) создают определенные опасения у регулятора, которые трансформируются в политику ограничения ставок на рынке депозитов, в политику воздействия на агрессивных участников рынка потребительского кредитования.

Мне трудно оценить, какие решения будет принимать будущий глава ЦБ; всё, я полагаю, будет зависеть от ситуации. Возможно, это будет незначительное ослабление денежно-кредитной политики, если уровень инфляции достигнет целевых показателей, а макроэкономические индикаторы не претерпят существенных изменений.

Очень существенные рычаги воздействия на экономику Российской Федерации были сосредоточены у Набиуллиной и до выдвижения ее кандидатуры. Будучи, по сути дела, проводником политики президента на разных уровнях, полагаю, она продолжит данную политику и на посту главы Центрального банка. В целом я ожидаю более скоординированного управления экономической ситуацией в стране.

– Так каким может быть регулирование?

–Я думаю, что регулирование в большей степени будет направлено на предотвращение кризисных явлений. Возможно, будут предприняты те или иные меры по стимулированию экономического роста, если того потребуют реалии.

– Консолидация банковского рынка продолжится?

–Центральный банк следует политике, направленной консолидацию банковского сектора. Сейчас у неэффективных банков, которые находятся в 3–4 эшелонах, есть серьезные проблемы с рентабельностью. Стоимость привлечения ресурсов данными организациями такова, что найти качественного заемщика под стоимость их кредитов практически невозможно.

Что касается кэптивных игроков, которые направлены на обслуживание определенного бизнеса, то они останутся. Им консолидационные процессы не грозят. Они коснутся только тех банков, которые стараются выстроить монолайнеровую схему ведения бизнеса, либо универсальных, которые вынуждены безуспешно конкурировать за ресурсы с крупными кредитными организациями.

– Вернемся к риск-менеджменту. Если упрощенно, то его формула: это математика плюс интересы собственника банка. Элемент креатива в работе допустим?

–Любая модель – это не статичная конструкция. Она достаточно динамично изменяется. То, что еще 10 лет назад казалось для российского банкинга делом далекого будущего, сейчас активно используется. Есть большой простор для разработки и совершенствования моделей. В частности, ориентируясь на работы Нобелевских лауреатов как на исходный базис. Но данные модели, естественно, нужно адаптировать к российским реалиям. Это сложная и нетривиальная задача, которая оставляет большой простор и разнообразные возможности для творчества. Как для действующих, так и будущих риск-менеджеров.

Софья Ручко, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 19 июня 2013 > № 853147 Евгений Бузов

Здесь и сейчас

В проекте StartUp «Итоги» продолжают рассказ о самых успешных и харизматичных предпринимателях, которые создали свой бизнес с нуля. Итак, знакомьтесь: Олег Тиньков, глава банка «Тинькофф Кредитные Системы», который продал пельмени Абрамовичу и придумал бизнес-терминатора

Олег Тиньков не любит сидеть на месте. Он вообще человек подвижный. За двадцать лет предпринимательства перепробовал практически все: продавал технику, лепил пельмени, варил пиво имени себя — и каждый раз умудрялся вовремя и прибыльно продать свое детище. Но банковский бизнес, коим увлекся в последнее время, — это, как он утверждает, надолго.

— Олег, вы верите в случай? Или везет тому, кому везет?

— Я верующий человек: и в судьбу, и в случай верю. А еще верю в упорную тяжелую работу и не верю в талант. Считаю, что когда ты пашешь по 12—14 часов, тогда приходит результат. Иначе ничего не получится. Я вот живу по соседству с Михаилом Фридманом. Так вот он уезжает на работу спозаранок, даже раньше меня. И возвращается порой позже. Вообще богатых людей, которые бы мало работали, я не видел. Хотя, может, Абрамович… Но я с ним практически незнаком…

— Как сказать... Пельмени-то «Дарья» вы ему продали…

— Мы с ним встречались всего раз, в 2001 году в офисе «Сибнефти». Перекинулись парой слов, он поинтересовался моими дальнейшими бизнес-планами после продажи «Дарьи» и велел своей команде переговорщиков согласиться на мою сумму — 21 миллион долларов. За вычетом долгов компании получалось, что на руках у меня оставалось 14 миллионов, которые я потом пустил в создание пива «Тинькофф».

Кстати, о случае. Я ведь пельменями занялся совершенно случайно. Как-то раз в один из осенних дней 97-го года напился и пошел по совету в баню отеля «Европа», чтобы прийти в себя. В парилке сидел человек, мы разговорились. Выяснилось, что он занимался поставкой оборудования для продуктов питания, в том числе и для лепки равиоли. К тому времени я уже продал долю в сети потребительской электроники «Техношок» и искал другие возможности для вложения денег. Поразмыслив, решил, что на пельменном рынке можно хорошо разыграться. Так и появились пельмени «Дарья».

— Первый миллион долларов когда заработали?

— Мне кажется, что это был 1995 год, то есть время, когда я развивал сеть «Техношок». За год до этого я открыл счет в банке в Берлине на полмиллиона долларов, а в 95-м заработал уже миллион. Тогда это были космические деньги! А первые свои кровные заработал еще до института. Будучи профессиональным велосипедистом, однажды поехал вместе с командой в Ленинабад. Перед возвращением домой мы закупились в местном магазине шапками, куртками алясками и джинсами. Привез все это к себе в Ленинск-Кузнецкий и продал одноклассникам. Я взял деньги у матери и еще что-то собрал, работая летом на мебельной фабрике. Плюс у одного из соседей занял. В итоге вложенные в дело 400 рублей после продажи товара превратились в 1400. Чистая прибыль составила тысячу рублей! Для сравнения: мой отец, работая в шахте, получал 300 рублей в месяц. На эти деньги купил итальянский велосипед.

— Перед поступлением в Горный институт какие-то деньги имели?

— Как только вернулся из армии, продал тот итальянский велосипед, плюс что-то накопилось во время службы. Но, послушай, я ведь поехал поступать в Питер, а там столько соблазнов: развлечения, девки… Первого сентября приехал, привез 2000 рублей, а через месяц ничего не осталось…

— Как ваша жена относилась к вашей бизнес-карьере?

— Тогда, в начале 90-х, воздух был пропитан духом предпринимательства, все были бизнесменами. Сейчас я смотрю на молодежь...

Вот они сидят, зарабатывают свою копеечку. Но в основном все какие-то безвольные. Обленились! А мы в 90-е хотели что-то покупать, продавать, развивать. К тому же мы были бедными студентами, жили в общаге. Моему соседу Андрюхе из Кингисеппа мать привозила мешок картошки, вот мы ее и ели до стипендии. Когда ты жрешь постоянно одну жареную картошку и при этом тебе 22 года, тогда реально начинаешь думать, что бы такое замутить.

— С силовиками или криминалом проблем в 90-е не было?

— Нет, мой бизнес понятный, он построен на бренде, на удовлетворении потребителя и маркетинговом уникуме. Мутные истории начинаются там, где кончаются рыночные отношения и в процессы вмешивается государство — госконтракты, лицензии... Это сфера интересов приближенных к власти чиновников и правоохранителей, поскольку там есть необходимая для этого среда. А в чистой конкуренции что они смогут? Вот придите и возьмите мой банк, без меня он будет работать совершенно иначе! Но в крайнем случае, если что, мне есть кому позвонить. Я же в Питере прожил больше половины своей жизни!

С реальным криминалом тоже не сталкивался. Посмотрев на печальный опыт некоторых своих знакомых, я перестал держать кэш. Никогда не держал в руках больше 20 тысяч долларов, все провожу через счета. Это существенно снижает риски. Я до сих пор не понимаю людей, которые сейчас получают все в конвертах. Это же просто дикость!

Впрочем, стоит оговориться. В последний раз я держал 100 тысяч долларов в руках несколько лет назад, когда мой друг вернул мне долг. Да и то я пошел и сразу все сдал в кассу. У меня и в кошельке, может, тысяча рублей найдется, а все остальное на пластике.

— Кстати, почему, на ваш взгляд, наши бизнесмены предпочитают все хранить вне России?

— Раз на раз не приходится. Более того, не являясь апологетом нынешней власти, тем не менее считаю, что более надежного места для хранения денег, чем наша страна и Швейцария, просто нет. В Европу или Америку вообще не верю. Наши банки поддерживаются государством, нефть дорогая, сегодня мы очень безопасная страна.

— А верите, что наш бизнес начнет возвращать деньги на родину?

— Верю, к тому же я сам очень много своих денег держу в России. У меня есть знакомый из Питера, у него на Кипре застряли 10 миллионов евро, и он сейчас не знает, что делать. Наверняка в итоге в «Сбер» пойдет и откроет там счет.

— Вы сторонник принципа главного удара: то есть заниматься не всем понемножку, а вкладывать все силы в развитие какого-то одного дела. А тут выясняется, что уже и в интернет-проекты вкладываетесь, и с авиакомпанией всем голову заморочили. Концепция изменилась?

— То, о чем вы говорите, это не шаги в сторону, а движение в рамках того, чем я занимаюсь последние семь лет, — банковского дела. Я вообще не понимаю некоторых своих коллег, которые управляют одновременно несколькими разными бизнесами — сетью салонов, банком и так далее. Ума не приложу, где они находят время. Совсем недавно мы приобрели страховую компанию и сейчас будем развивать ее в рамках банковской структуры. А подразделение Tinkoff Digital при банке позволяет накапливать знания в области рекламных технологий для того же банка. Так что все развивается в рамках моего банковского бизнеса.

— И собственная авиакомпания тоже?

— Это была обычная провокационная реклама нашей пластиковой карты, один из вариантов маркетинга. Чувствую, что мы немного перебрали с тизером. Сначала написали Tinkoff Airlines, а потом заменили мою фамилию на All. Это карта, которая позволяет накапливать мили и использовать их при полетах всеми авиакомпаниями мира. Если бы мы просто запустили карточный продукт, он бы не привлек такого внимания. А поскольку мы использовали слово airlines — в России же новые авиакомпании практически не появляются, — это вызвало интерес. Я с ума не сошел и никаких авиакомпаний запускать не собираюсь. Это очень плохой бизнес.

— В таком случае о главном. Какие цели ставите, будучи основателем собственного банка?

— Вон в соседнем кабинете сидят парни из J.P. Morgan, а сейчас вот-вот начнется встреча с Morgan Stanley. Все вокруг нас ходят-бродят... А все потому, что мы построили компанию-разрушитель. И это не праздные слова. В мире только три компании смогли создать бизнес с возвратом на капитал свыше 40 процентов, да чтобы к тому же еще и расти такими же темпами в год. Фактически мы открыли новую нишу: не нужно ходить в банк, чтобы получить финансовые услуги, достаточно иметь Интернет. В этом году мы заработаем 200 миллионов долларов. Аналогичные публичные компании торгуются сейчас с коэффициентами 16—20 годовых прибылей, так что мы, по нашим субъективным подсчетам, стоим никак не меньше 4—5 миллиардов.

Мы в восходящем тренде. Если последние три года росли по 100 процентов, то в этом году собираемся подняться еще на 70. Потом будем расти процентов на 40 ближайшие 4—5 лет.

— Вы основали сеть магазинов «Техношок», вывели на рынок пельмени «Дарья», пивной бренд «Тинькофф» — все это вам удалось продать на пике популярности брендов. Но после вашего ухода эти бизнесы как-то заглохли. Если вы перестанете владеть банком «Тинькофф Кредитные Системы», не повторится ли та же история?

— Я не выйду из числа владельцев просто потому, что сейчас нет покупателя на мою долю. Это мой бизнес, я стратегический инвестор, и я должен с этим бизнесом жить. Конечно, я могу продать какой-то кусок, но весь банк невозможно, потому что рынки слияний и поглощений по разным причинам закрыты для России. Никто не хочет платить десятилетнюю прибыль вперед. У нас в стране краткосрочный тип мышления. Мы все продумываем максимум на пять лет, а раньше было и того хуже... Мне нравится создавать стоимость, мне нравится, что многие сотрудники работают со мной с самого начала. Мне нравится создавать продукты, которые любят люди.

В России, когда начинаешь говорить о создании качественного продукта, все думают, что это гон, политический стейтмент. Мне вообще политика и сами политики не нравятся как класс. Я повторюсь: мне нравится создавать продукты, которые нравятся людям. Конечно же, я на этом зарабатываю деньги. Огромные деньги. Но ведь я их поэтому и зарабатываю, что моими продуктами пользуются. У нас же какая модель бизнеса наиболее развита — втюхать что-нибудь и на этом наварить. Я же пропагандирую продажу хорошего продукта, как это делает Apple, — то есть с гигантской наценкой.

— Вы тут политику упомянули. Не тянет в верхние эшелоны?

— Абсолютно нет! Почему меня должно туда тянуть? Журналисты мне часто задают этот вопрос — на мой взгляд, глупый. А я понятия не имею, зачем мне идти в политику.

— Ради власти, например…

— Мне этого не надо, у меня нет комплексов. Я люблю деньги, они дают мне достаточно свободы. Мне не нужна мигалка на крыше. У меня наркотик в виде велогонки в Тоскане, а не мигания синим ведерком на встречной полосе.

— Вот вы говорите «втюхать». А почему у нас в бизнесе так развито стремление выехать за счет другого? Все друг друга норовят обмануть, подставить...

— Тут переплетается много факторов. Во-первых, российский бизнес — молодой, ему всего лишь 20 лет. Во-вторых, у нас в стране нет качественного бизнес-образования, никто предпринимателей не учит тому, что партнерам нужно не бороться друг с другом, а увеличивать сам пирог, чтобы потом при дележке получить более крупные куски. В-третьих, в нашем информационном пространстве доминирует все еще советское телевидение... Я вот недавно прочитал статью, в ней рассказывается фантастическая история становления американского брокера, который просто по воле случая помог припарковать машину трейдеру и в результате через несколько лет стал миллионером, построив брокерский бизнес. Но такая история возможна только в США, поскольку там есть культ зарабатывания денег, люди там мыслят другими категориями. А у нас все просто — наколоть… Да к тому же по телевизору только и твердят, что все предприниматели воруют. И показывают кадры с решеткой. Вопрос государственной политики — убедить обывателя, что не все предприниматели жулики.

— Тянет на национальную идею. Сколько, по-вашему, для этого потребуется времени?

— Раньше я называл сроки в 3—5—10 лет, сейчас стал старше и мудрее. Теперь считаю, что должно смениться поколение.

— Идею амнистии по экономическим статьям поддерживаете?

— Безусловно! В мире нет ни одной страны, в которой сидело бы столько бизнесменов, осужденных по экономическим статьям. Теперь, слава богу, стали прибегать к домашним арестам... Возьмите нашумевшее дело топ-менеджера Росбанка. Пусть он сто раз неправ, но назначить ему меру пресечения в виде домашнего ареста — вещь правильная. А где-нибудь еще — так вообще под залог бы отпустили. А у нас чуть что — сразу за решетку! Если человек не нанес физического вреда никому, зачем его прятать в камеру? Я периодически живу в Италии и, например, никогда не слышал, чтобы какой-то предприниматель там сел в тюрьму за экономические преступления. Все обсуждают дело Берлускони. Я разговаривал со знакомым итальянским адвокатом, и он меня заверил: «Олег, его не посадят, будет суд-пересуд. Он умрет, а его все судить будут...»

Так что за амнистию голосую двумя руками. К тому же за решеткой находится большой процент людей, которых подставили конкуренты в сговоре с правоохранительными органами. То есть без вины виноватые.

— Вы не изменили мнения о том, что детям не стоит оставлять наследство?

— Да, я действительно не собираюсь оставлять все детям. Я также не считаю, что деньги и активы нужно отдавать в какой-то благотворительный фонд, о чем публично заявляют некоторые олигархи. Вы должны понимать, что их компании — многие по крайней мере — это наши с вами компании. Это предприятия, которые построили наши деды, отцы, а они просто в нужный момент подсуетились.

Свои заработанные деньги я хочу потратить при жизни сам. К тому же у меня не такое состояние, как у Билла Гейтса или Владимира Потанина.

Понятно, что я готов купить своим детям дома, машины и помочь построить свой бизнес, инвестировать в их начинания. Но ни в коем случае не оставлять кэш. И я считаю, что любой здравый человек со мной согласится. Представьте, что вам 80 лет, у вас 20 миллионов долларов и двое детей, которые занимаются непонятно чем. Если вы просто передадите им наличные, ничем хорошим это не закончится.

— Олег, бросить все к чертям за эти 20 лет желания не возникало?

— У меня это желание возникает постоянно. Предприниматели ведь тоже люди, хочется порой уйти на покой. Возможно, это из-за накопившейся усталости. В такие моменты я беру велосипед и еду кататься. Вон недавно проехал пять этапов на «Джиро д'Италия» — и опять работать хочется!

Константин Полтев

Анкета

Имя Олег Тиньков.

Компания «Тинькофф Кредитные Системы».

Должность Председатель совета директоров.

Род бизнеса Розничный банк, кредитные и дебетовые карты, депозиты, страхование.

Возраст 45 лет.

Место рождения Ленинск-Кузнецкий, Кемеровская область.

Образование Маркетинг, Калифорнийский университет в Беркли, США.

Год и возраст вступления в бизнес 1992 год, в 25 лет.

Когда получили первый миллион В 1995 году, в то время я активно развивал сеть магазинов бытовой электроники «Техношок», свой первый крупный бизнес-проект.

Нынешнее состояние 700 миллионов долларов.

Цель в бизнесе Создавать продукты, которые нравятся людям.

Место жительства Москва.

Отношение к политике Индифферентное. Не тянет.

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 17 июня 2013 > № 859232 Олег Тиньков

Банки все активнее начинают внедрять информационных помощников, с которыми клиенты банка – как потенциальные, так и существующие – могли бы решать возникающие вопросы. О том, как почетную миссию финансового консультанта и виртуального советника выполняет на сайте банка синий инф по имени Эликс, рассказал директор по ИТ и инновациям Эlixir банка Денис Королев.

– Что нового за последнее время Эlixir банк внедрил в плане обслуживания клиентов? Какие автоматические функции информирования клиентов были добавлены?– С момента запуска в сентябре 2012 года мы активно развиваем направления качества сервисного обслуживания клиентов и удобства использования дистанционных услуг. В помощь посетителям сайта мы внедрили виртуального консультанта – инфа, – которого назвали Эликс. На наш взгляд, этот нестандартный подход поможет улучшить понимание финансовых услуг и приблизить банк к клиенту. На Западе виртуальные консультанты существуют давно и в различных видах – это и 3D-модели, и видеоинсталляции, и, по сути, клоны или аватары живых людей. Но в России это направление стало развиваться не очень давно.

– Что такое виртуальный консультант, и как он работает? Кому принадлежала инициатива создать виртуального консультанта для сайта Эlixir? Кто его тестировал?

– Виртуальный консультант – персонаж, который «живет» на страницах сайта Эlixir и помогает посетителям сориентироваться в продуктах и услугах, которые мы предлагаем. С технологической точки зрения это решение представляет собой виджет, воспроизводящий анимированные движения, использующий семантический анализ запросов пользователя с элементами искусственного интеллекта. Разработку виртуального консультанта взяла на себя компания «Наносемантика». Инф Эликс используется в маркетинговых целях, для привлечения клиентов, продаж продуктов и услуг, а также клиентского обслуживания.

Допустим, если человек зашел на сайт, и информация его заинтересовала, то он задержится дольше на этом ресурсе. В этот момент у пользователя появляется помощник, который облегчит ему навигацию на сайте, подскажет, что делать дальше. Далее – посетитель заинтересовался предлагаемым продуктом и захотел его получить. Инф должен ему помочь – например, в заполнении анкеты на сайте. А клиентское обслуживание – это уже ответы на вопросы клиентов: как работать с интернет-банком, как гасить кредит, где это делать удобнее, как подключить СМС-информирование и т.д.

– На какие вопросы отвечает виртуальный консультант? Справляется ли он с поставленными задачами и с задаваемыми вопросами?

– Эликс в состоянии ответить на самые разные вопросы, в том числе на общие темы, у него хорошо развито чувство юмора. Попробуйте спросить его, например, о семье или о погоде – он с удовольствием ответит. Но основное его предназначение – рассказ о продуктах Эlixir, именно в этом он лучше всего разбирается. Пока, конечно, он не может ответить на все вопросы, но мы постоянно работаем над его обучением – анализируем запросы пользователей и разрабатываем новые темы.

– Откуда пришла идея сделать робота дружелюбным? Какие ценности бренда заложены в нем?

– Образ выбирался очень долго. Мы хотели сделать виртуального консультанта максимально полезным и позитивным для восприятия.

Мы проводили внешние фокус-группы и привлекали к работе наших аналитиков.

Долго обсуждали образ – строгий и пунктуальный или открытый и веселый. В конечном итоге наши маркетологи пришли к выводу, что консультанту Эlixir следует быть дружелюбным и смышленым. Он должен понимать вопросы пользователей и отвечать на них простым и понятным языком, в случае более сложных вопросов – Эликс должен направлять к компетентному сотруднику колл-центра. Мы считаем его полноценным участником нашей сплоченной команды.

– Что экономит для банка этот сервис – время живых операторов, деньги, что-то иное? Что привносит в общение банка и клиента виртуальный помощник – новизну и оригинальность нового электронного общения, столь важные для молодого поколения, или что-то совсем нематериальное?

– Когда мы открывали проект и готовили его финансовое обоснование, мы ставили целью экономию времени операторов при ответах на самые общие темы. И мы видим результат – за полтора месяца Эликс провел более 22 тыс. разговоров. Другая задача, с которой он успешно справляется, – поднятие настроения. Посмотрите, например, как он танцует, – вы точно улыбнетесь. С каждым месяцем у инфа появляются все новые и новые обязанности – и он справляется с ними.

– Как пользователи реагируют на консультанта? Есть ли отзывы от них?

– В массе своей пользователи очень доброжелательны, мы даже не ожидали, что ему столько раз скажут, что он «красивый и клевый». При анализе разговоров мы видим, что пользователи устраивают персонажу разные тест-кейсы, задают разные каверзные вопросы, но он успешно с ними справляется.

– C какими вопросами в основном обращаются к виртуальному консультанту? Задают ли вопросы на общие темы?

– В основном Эликсу задают вопросы, связанные с банковскими продуктами и услугами. Пользователей интересуют условия получения той или иной карты, можно ли ее получить в различных населенных пунктах, спрашивают о процентных ставках. На общие темы, как правило, переходят после тем банковских.

– Каких результатов удалось добиться с внедрением виртуального консультанта?

– В целом повысилась удовлетворенность клиентов и их лояльность: всегда дружелюбный и вежливый виртуальный консультант – это помощь 24 часа в сутки и 7 дней в неделю в любом месте, где есть Интернет. Кроме того, наличие в банке виртуального консультанта способствует повышению эффективности живых консультантов – со снижением числа однотипных и простых запросов у них появляется больше времени для решения более сложных вопросов, требующих участия специалистов.

– Есть ли какие-то интересные факты, связанные с виртуальным консультантом, которыми вы могли бы с нами поделиться?

– Самый длинный разговор с инфом, зафиксированный нами на текущий момент, составил 2 часа и 53 минуты и состоял из 216 реплик.

– Изначально проект Эlixir подразумевал продажу кредитных карт через Интернет. Сейчас вы говорите, что запущен интернет-банк и мобильный банк. Получается, задачи Эликса все шире?

– Да, наши бизнес-аналитики, когда готовят коммуникационный план о запуске новых продуктов, наряду с информацией на сайте, e-mail-рассылками и публикациями, также обновляют и админскую часть для Эликса. Можно сказать, что вместе с тренингами сотрудников нашего колл-центра по новым продуктам мы еще обучаем новой продуктовой информации и Эликса.

Постепенно программа Эlixir была дополнена партнерствами с компанией, предлагающей купоны и скидки «КупиКупон», бонусной программой покупки самых выгодных авиабилетов OneToTrip, программой лояльности с «Перекрестком» и так далее.

– Планируете ли вы дальнейшее усовершенствование виртуального консультанта? Если да, то каким образом?

– У нас очень серьезные планы. Мы хотим научить Эликса помогать пользователям заполнять заявку, настраивать шаблоны операций и платежные поручения в интернет-банке. В идеале хотелось бы, чтобы инф заранее распознавал потребности клиента. Например, если он «видит», что человек завис на какой-то странице заполнения заявки, то спрашивал бы, в чем трудности, и чем он может помочь.

– С ним уже можно разговаривать голосом или пока все вопросы надо набирать на клавиатуре?

– Пока приходится общаться с ним письменно, но в будущем мы намерены внедрить в него функцию speech to text.

Виртуальный консультант Эликс и его подруга Ликси

Виртуальный робот-консультант работает на сайте бренда Эlixir Бинбанка с апреля 2013 года. Разработчик инфа – компания «Наносемантика».

Евгений Кузнецов, коммерческий директор компании «Наносемантика»: «Для нас это уже не первый опыт создания виртуального помощника для сайта банка. Инфы от «Наносемантики» успешно работают на финансовом рынке – достаточно вспомнить наши проекты с «Тинькофф Кредитные Системы», DeltaCredit, Webmoney – и мы очень рады очередному пополнению рядов наших инфов. Виртуальный консультант Эликс отлично справляется с задачей автоматизации обработки клиентских запросов: его высокую эффективность подтверждают и статистика разговоров, и довольные пользователи, которые благодарят его за компетентную консультацию. Кстати, мы заметили, что к нашему инфу-новичку охотно обращаются пользователи из регионов: видимо, для них этот канал коммуникации с Бинбанком оказался очень удобен».

Поговорить с инфом Эликсом можно на сайте Эlixir банка по ссылке http://www.elixirbank.ru/service

Елена Гостева, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 17 июня 2013 > № 853145 Денис Королев

В 2014 году банк «КИТ Финанс» должен выйти из процедуры санации Агентства по страхованию вкладов (АСВ) и начать работать полностью самостоятельно, без оглядки на государство. О том, как работает сегодня банк, в каком сегменте бизнеса он нашел свою нишу, и что ждет средние российские банки в ближайшем будущем, рассказал генеральный директор банка Андрей Дегтярев.

- Банк «КИТ Финанс», как говорят представители Агентства по страхованию вкладов (АСВ), почти здоров, то есть близок к завершению санации. Это действительно так? -Да, все верно. «КИТ Финанс» фактически выходит на финишную прямую. Все стратегические шаги и действия по его стабилизации у нас были заложены в плане финансового оздоровления, скорректированном в конце 2012 года. Окончание этого плана — 2014 год, поэтому 2013 год для банка «КИТ Финанс» — год роста по тем показателям, которые у нас заложены. В частности, запланировано увеличение корпоративного портфеля кредитов на 10—15%. По итогам 2013 года ожидается, что рост средств, привлеченных на депозиты от физических лиц, составит не менее 10%, а от юридических лиц, включая векселя, — 13%. То есть сейчас, по сути, идет подготовка банка к выходу из программы оздоровления. В начале следующего года останется, по большей части, проведение оперативных мероприятий.

- А за счет чего вам удалось к началу 2013 года нарастить корпоративный портфель более чем на 30%, то есть выше рынка? Что сработало, неужели так хорошо работает «сарафанное радио»?

- Кстати, рекомендации клиентов, передаваемые от одного к другому — это действительно мощный канал в нашем бизнесе. Клиенты, которые работали с нами, приводили своих контрагентов, партнеров, и вот так, по цепочке, мы получали значимую часть бизнеса. Если говорить по объему портфеля, то причина его увеличения — четкий фокус, точно выбранная ниша. Мы поставили себе задачу, что именно на корпоративном направлении, преимущественно среди компаний, которых что-то не устроило в работе с крупными банками, будем концентрировать свои усилия. И это та среда, из которой мы черпали свой клиентский бизнес. Мы не разбрасывались и сфокусировано работали на этом направлении, причем очень индивидуально. И выигрывали во многом за счет неценовой конкуренции, так как наши кредитные ставки не самые низкие на рынке.

- Но зато ставки по депозитам у вас ненамного выше, чем предлагаемые госбанками. Получается, что банк не нуждается в фондировании?

-Нам не нужно сильно задирать ставки по вкладам, то есть платить премию за размещение и тем самым повышать риски банка. У нас, напомню, сильные акционеры, поэтому в этой связи наш сегмент клиентов рассматривает нас как вполне надежный банк. При этом надо учитывать, что с массовым клиентом мы давно не работаем, и наши пассивы формируют состоятельные клиенты, для которых принципиален уровень сервиса, индивидуальный подход, наличие личного финансового консультанта. То есть все то, что в розничном банке получить клиенту сложно из-за большого потока клиентов.

- Когда вы пришли в банк?

- В 2010 году.

- То есть к этому моменту какой-то довольно большой этап реструктуризации банк, оказавшийся под санацией, уже прошел?

- Да. На тот момент были сделаны вложения в уставной капитал со стороны новых акционеров, негосударственного пенсионного фонда «Благосостояние» и компании «Российские железные дороги». На тот момент уже было реализовано продвижение в части роста нового кредитного портфеля, и начался процесс сокращения издержек и реализации непрофильных активов. В мои задачи входило продолжать развивать банк в этом русле и, прежде всего, как можно быстрее рассчитаться с АСВ. Эта задача была приоритетной, и, как вы знаете, в конце 2011 года мы продали ипотечный портфель и полностью погасили долги перед Агентством по страхованию вкладов.

Задача номер два заключалась в сокращении издержек — и в этом направлении мы тоже заметно продвинулись. Оптимизировали филиальную сеть, так как при новой модели бизнеса большая сеть стала нерентабельна. Следующим моментом стало развитие бизнеса банка как такового. Выпавшие из-за ухода ипотеки доходы надо было как-то компенсировать, и мы достаточно успешно сделали это, если судить по нашим результатам.

- За счет вам удалось восстановить бизнес? За счет более сложных продуктов?

- За счет корпоративного кредитования. У нас были не просто классические стандартные кредитные продукты, значимую часть составляли кредиты в виде проектного финансирования, инвестиционные кредиты. Свою роль сыграл и подход к заемщику, отличный от банков федерального масштаба, которые играли «в лиге крупных компаний». В силу того, что «КИТ Финанс» стал более локальным игроком, заточенным под средние компании, мы смогли себе позволить более индивидуально работать с заемщиком. Несмотря на сложность продуктового ряда, у нас высокая оборачиваемость кредитного портфеля, что подтверждают исследования банков топ-100. То есть такого не было и нет, что мы выдали кредит на 7 лет и рапортовали, какие мы молодцы, что у нас теперь хороший портфель. В целом у нас высокая оборачиваемость по портфелю, а те кредиты, которые выдаются на проектное финансирование или на инвестиционное финансирование, показывают хорошие результаты.

Кроме того, мы достаточно широко практикуем бридж-кредитование, для нас это тоже один из приоритетных продуктов. Средний срок кредита — год. И это вполне понятная история: у нас нет такой длинной ресурсной базы, как у крупных банков, поэтому было бы неправильно кредитовать в длину, имея более короткую пассивную базу.

- Вы считаете свой банк неким финансовым бутиком?

- Да, как мне кажется, банк «КИТ Финанс» после смены стратегии стал ближе к финансовому бутику. В нем не осталось поточных технологий и стандартных продуктов. «КИТ Финанс» с 2010 года работает как некое финансовое ателье, условно говоря, шьет костюм по индивидуальным меркам под того клиента, который к нам пришел.

- «Костюм» вы шьете для компаний какой величины?

- Для среднего бизнеса. И это решение было экономически продуманным и взвешенным. Мы осознанно не стали работать с малым бизнесом, не обладая необходимыми для этого сегмента технологиями и продуктами, а конкурировать с госбанками на ценовом уровне в финансировании крупных компаний мы не смогли бы по объективным причинам. Логично, что мы сконцентрировались на работе со средним бизнесом. С теми надежными компаниями, которые находятся в фазе роста, у которых есть перспективы и будущее.

Мы не строили иллюзий, что на определенном этапе развития, когда эти компании поднимутся на более высокий уровень, они останутся верны нашему банку. Эти фирмы, скорее всего, уйдут, но наш опыт вполне ясно показывал, что средние компании — самые лояльные клиенты на этапе первоначального роста, когда им остро требуется комплексная поддержка и гибкие условия.

- Компании каких отраслей входят в число ваших корпоративных клиентов?

- Мы работаем с транспортной отраслью и тем бизнесом, который с ней связан, финансируем торговые компании, в круг наших клиентов входят строительные компании, девелопмент, нефтедобывающие и нефтеперерабатывающие компании.

- Какая маржа для вашего банка считается приемлемой?

- Из-за ситуации на рынке маржа снижается, причем как у крупных, так и у средних банков. У нашего банка она составила 4,8%, а раньше была 5,2%. Мы стараемся держаться в этом диапазоне. Это позволяет нам показывать эффективность.

- Если брать в расчет региональную составляющую, то где банк получает большую прибыль: в Москве или в Петербурге, где у банка расположен головной офис?

- Я бы сказал так: примерно 10–15% прибыли приходится на другие российские регионы, которые вы не назвали, у нас, например, есть точки роста в Ростовской и Самарской областях. Оставшуюся прибыль Москва и Петербург приносят в пропорции 60 к 40 соответственно.

- А что будет с банком дальше, после того, как банк выйдет с санации АСВ? Будете искать стороннего инвестора?

- Есть два сценария. Первый – сохранить «КИТ Финанс» в составе банковской группы НПФ «Благосостояние» – в группу еще входит и Абсолют-банк – в виде финансового бутика, который играет свою роль удобного инструмента привлечения финансирования и приносит прибыль, не требуя при этом больших расходов. Второй сценарий — интеграция банковских активов нашего акционера: банков «КИТ Финанс» и Абсолют-банка. Иными словами, «КИТ Финанс» может существовать после завершения программы оздоровления отдельно, как бутик, либо стать частью финансового бизнеса акционера. Вопрос продажи на сторону не рассматривается.

- Акционер пока не выбрал, какой сценарий наиболее вероятен?

- Пока принципиального решения на этот счет нет, надо завершить финансовое оздоровление.

- Целесообразно ли сегодня в России деление банков на розничные и инвестиционные?

- На мой взгляд, в этом есть здравый смысл. Суть бизнеса в одном и в другом случае разная. Ключевые моменты в розничном бизнесе – это управление издержками на продукт и фактор времени, затраченного клиентом на получение продукта в банке. В конкуренции за клиента в этом сегменте будут выигрывать те банки, кто максимально упрощают доступ к продукту для клиентов. То есть победят в этом соревновании банки технологичные. Что же касается инвестиционного бизнеса, то там совсем иной драйвер роста – высокая маржинальность каждой отдельной сделки. Косты на сделку могут быть очень высокими, взять хотя бы наем дорогих специалистов, использование дорогих инструментов и выплату высоких комиссионных.

Эти две принципиально разные модели бизнеса и по профилю риска. В инвестиционной модели бизнеса он выше. Мне кажется, что банк поступает честно, когда и физические, и юридические лица, которые формируют банку базу пассивов, понимают – по какому профилю риска их деньги будут использоваться. Когда эти деньги складываются в общую кучу, то и сложнее оценить риски. Поэтому, на мой взгляд, разделение на розничные банки и инвестиционные неизбежно.

- То есть дело дойдет до разделения лицензий?

- В перспективе и такое возможно.

- В каком сегменте банковского бизнеса, на ваш взгляд, усилится конкуренция в ближайшее время?

- На мой взгляд, в розничном бизнесе, особенно в сегменте потребительского кредитования. И для этого есть предпосылки: регулятор ужесточает требования к банкам, работающим на рынке розничного кредитования, поэтому становятся строже подходы ЦБ к оценке этого бизнеса, и, как следствие, увеличиваются отчисления банков в страховые фонды. Все это ведет к тому, что круг заемщиков, удовлетворяющих новым, все более жестким требованиям, будет сужаться. Это значит, что банки активнее будут конкурировать в работе с такой группой клиентов, не желая терять свою долю рынка. Кроме того, мне кажется, что в центре внимания средних банков окажется ипотечное кредитование, хотя бы потому, что этот продукт не потерял актуальность в целом по России, где дефицит жилья ощущается.

- Но не каждая российская семья может себе позволить ипотеку, к тому же в этом сегменте наблюдается неравная конкуренция между госбанками и частными банками, у которых нет дешевого фондирования.

- Не сказал бы, что эта ситуация безнадежна. У коммерческих банков есть успешный опыт секьюритизации ипотечных портфелей, и частные банки используют эту возможность. Конкуренция действительно тяжела, но возможна. И опыт частных банков как раз это доказывает. Этот сегмент интересен, поэтому здесь очевидна конкуренция.

- За счет чего средние банки смогут сохранить свою прибыльность и позиции на рынке?

- Выиграют те средние банки, которые не будут повышать риски, пытаясь догнать первый эшелон, а будут грамотно управлять своими расходами и за счет этого смогут позволить себе более низкую маржу – и при этом смогут не упасть. Основные преимущества в этом сегменте вряд ли изменятся – гибкость в условиях, скорость в принятии решений. Для среднего корпоративного клиента это очень важно, если учесть, что в крупных банках такой клиент чувствует себя частью потока, то есть проходным. Тогда как в банке средней величины не самые крупные компании ощущают себя иначе: в них заинтересованы, и эта заинтересованность проявляется в деталях. В среднем банке с клиентом может встретиться председатель правления, в больших банках – в лучшем случае – начальник отделения. То есть уровень общения, определяющий уровень решения бизнес-вопросов, отличается.

Но реализовать это преимущество смогут только те, кто при этом еще и эффективно управляет своими затратами. То есть если в банке раздут штат, и у него большие расходы, то неизбежно возникает необходимость повышать плату за обслуживание и ставки по кредитам, что, конечно же, не расширяет круг клиентов. Для компаний, в том числе и средних, скорость в принятии решения значима только в сопоставлении со стоимостью финансирования. Важно, чтобы стоимость финансирования не отличалась существенно, если ставка выше рынка на 1–2 процента, то клиент еще подумает, что ему выгоднее – особые условия по получению кредита или все-таки цена вопроса. Когда же речь идет о большой разнице в ставках, то стоимость финансирования, как правило, определяет выбор. Даже если придется идти на более жесткие требования. То есть перекосов в модели работы банка быть не должно.

- Уже известно, что вы возглавите Абсолют банк. Скажите, что-то уже ясно из сценария развития, который ожидает банки, входящие в группу НПФ «Благосостояние»?

- Нет, так как моя кандидатура находится на согласовании в Центробанке, и пока говорить о том, что будет дальше, преждевременно.

Елена Гостева, Bankir.Ru

Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 14 июня 2013 > № 853148 Андрей Дегтярев

Финансовый кризис. Россия в поиске ответа

Нет альтернативы дальнейшей интеграции

Резюме: Необходимо оптимизировать сложившиеся каналы интеграции российской экономики в глобальный контекст, а также о наращивании собственного потенциала.

Два десятилетия, предшествовавшие кризису 2007–2009 гг., были периодом мощного ускорения экономического роста и одновременно годами развития глобального финансового рынка. Два явления взаимосвязаны. Механизм этого рынка позволял проводить мобилизацию финансовых ресурсов в невиданных ранее масштабах. Одновременно изменившаяся реальность мирового финансового рынка принесла с собой и новые риски, которые породили кризис.

Национальные сбережения накапливаются, выходят на глобальный рынок и инвестируются в сделки с финансовыми инструментами. Приобретение прав на акционерный капитал или покупка долговых обязательств предприятий реального сектора своей страны – лишь один из вариантов размещения средств инвесторов, наряду с приобретением финансовых инструментов, производных (деривативов), акций корпоративного сектора или государственных облигаций, эмитируемых в любых иных странах.

РОССИЙСКИЕ ФИНАНСЫ: НЕДОСТАТКИ И ПРЕИМУЩЕСТВА

В результате того, что формирование национального совокупного спроса, потребления (частного и государственного) и инвестиций оказалось как бы оторванным от создания сбережений в национальной экономике, каждая страна вынуждена конкурировать на глобальном рынке за право трансформировать в национальные инвестиции как иностранные, так и свои национальные сбережения. Перед предпринимателями России и регулирующими правительственными учреждениями стоит задача не только привлечения средств с мирового финансового рынка, повышения объема доступной ликвидности, но и создания механизма эффективного и выгодного для государства в целом и для конкретных компаний включения в этот рынок. При этом речь идет в первую очередь об оптимизации уже сложившихся каналов интеграции российской экономики в глобальный финансовый контекст, а также о наращивании собственного потенциала.

На протяжении последних двух десятилетий российская экономика генерирует объем сбережений, превышающий масштабы внутренних капиталовложений. Накануне кризиса 2008 г. доля сбережений в ВВП России составляла 31,5%, а инвестиций – 21 процент. Сегодня российская экономика по-прежнему формирует сбережения в крупном масштабе. Вместе с тем они не находят должного использования непосредственно в национальной экономике. В результате чистый отток капитала из России в 2011 г. составил 80,5 млрд долларов. По оценке министра экономики Андрея Белоусова, объем чистого оттока капитала в 2012 г. может составить от 60 до 70 млрд долларов. Россия, таким образом, участвует в поддержании глобального баланса путем покрытия дефицитов правительственных и частных корпоративных бюджетов в качестве кредитора.

Превышение вывоза капитала над его ввозом происходит на протяжении последних двух десятилетий и, видимо, продолжится в предстоящие несколько лет. Разворот данной тенденции к чистому притоку кредитов и инвестиций, желательно в форме прямых инвестиций (ПИ, сегодня их доля не более 10% прихода капитала в Россию), является важной стратегической задачей. Она не может быть решена административными методами.

Прямые иностранные инвестиции в российскую экономику излишне жестко контролируются правительством. Однако главным препятствием для наращивания прямых вложений капитала в бизнес в России остается недостаточно благоприятный инвестиционный климат. Согласно данным Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), Россия в последнее десятилетие добилась значительного прогресса в привлечении прямых иностранных инвестиций. В состав показателя включаются инвестиции в акционерный капитал, реинвестиции прибыли, внутрикорпоративные займы. Доля России в мировом объеме ПИ достигла максимума перед кризисом, составив 4%, затем стала снижаться – до 3,4% в 2011 г. и 2,4% в 2012 году. Тем не менее Россия удерживается в первой десятке стран мира по этому показателю.

Вместе с тем проблемы существуют и в развитии более традиционного для нашей страны способа привлечения иностранных инвестиций в инструменты финансового рынка и банковского кредитования. С момента возникновения финансовый рынок в России развивался при активном участии иностранных инвесторов, их доля традиционно составляла около 20% капитализации рынка акций российских эмитентов. В годы экономического роста фактор иностранного капитала имел большое позитивное значение. Однако в период финансового кризиса и послекризисной консолидации рынка Россия столкнулась с последствиями массового оттока иностранных капиталовложений.

Падение фондового рынка составило более 30% в конце 2008 года. Затем к началу 2012 г. произошло постепенное восстановление ценовых индексов рынка и переход его в боковой тренд со значительной волатильностью котировок. Это являлось очевидным следствием процесса deleverage мировых инвестиционных институтов. Необходимость сократить применение привлеченного капитала и кредитов относительно собственного капитала финансовых институтов вызвала соответствующее свертывание наиболее рисковых активов на балансах финансовых институтов.

Российские активы отнесены к высокорисковым, хотя в целом макроэкономическая ситуация в России устойчива. Федеральный бюджет имеет профицит на протяжении последних трех лет. Объем государственного долга составляет около 11% ВВП. Вместе с тем сохраняется зависимость доходов бюджета от экспорта нефти и газа. Ненефтяной дефицит федерального бюджета равняется примерно 10% ВВП.

Рынок ценных бумаг накопил опыт работы в течение последних двух десятилетий. Однако масштабы операций с акциями и облигациями остаются ограниченными. Финансовый рынок испытывает хронические проблемы с предъявляемым спросом, ликвидностью рынка. Капитализация российского фондового рынка в отношении к объему ВВП составила к концу 2010 г. 71%. Этот показатель в два и более раза ниже уровня аналогичной величины в таких странах БРИКС, как Индия (142%) или Китай (209%). В развитых экономиках соответствующий уровень «глубины финансовых рынков» составляет более 400% ВВП. Потенциальные эмитенты корпоративных ценных бумаг предпочитают совмещать первичные размещения (IPO) на Московской бирже с размещением на биржах Лондона или Гонконга.

Российская банковская система быстро развивалась на протяжении последнего десятилетия. Кризисный период 2008–2009 гг. не привел к обрушению ее устойчивости. В самой острой его фазе в ноябре-декабре 2008 г. для стабилизации ситуации понадобилось активное вмешательство правительственных органов и Банка России. Речь шла и о предоставлении государственных гарантий, и о выкупе государственными банками банков-банкротов, и о кредитовании банковской системы Центральным банкам под залог активов самого невысокого качества.

Активы банковского сектора в 2001–2010 гг. выросли в 10,6 раза до 33,8 трлн руб., капитал возрос в 9,4 раза до 4,7 трлн рублей. По данным Банка России, рост банковских активов продолжился быстрыми темпами. В послекризисный период спрос на кредит со стороны российских предпринимателей и домохозяйств вновь стал расти, хотя и не так интенсивно, как перед спадом 2008 года. Ежегодный прирост кредитования домохозяйств составил 25–30%, юридических лиц – около 20 процентов. В 2011 г. он составил в целом 23,1%, в 2012 г. оценивается как 10,2% прироста. Отношение банковских активов к ВВП страны составило в 2011 г. 75 процентов. Непосредственно объем банковских кредитов к ВВП повысился в указанные годы в 2,7 раза и достиг 40 процентов.

Наиболее динамично растет активность государственных банков. Кредитный портфель госбанков по оценке год к году в 2012 г. увеличился на 19,7 процентов. Тогда как частные банки наращивали свое кредитование на 11,9 процентов. При этом ускоренно увеличивается кредитование населения (домохозяйств). Рост составил 47,9% у госбанков и 36,2% у частных банков.

Кредиты российских банков на срок трех и более лет составляют в настоящее время около трети их общего объема, однако крупнейшие корпоративные заемщики России стремятся также использовать ресурсы глобального рынка. Крупный российский бизнес систематически выходит на глобальный финансовый рынок для размещения облигационных займов или обращается за кредитами к международным банковским группам. Доля зарубежных кредитных институтов в общем объеме средне- и долгосрочных кредитов, привлекаемых российскими заемщиками, превышает 50%.

Международные позиции российских банков также укрепляются. 16 ведущих банков входят сегодня в число тысячи крупнейших банков мира по версии журнала The Banker. Из примерно тысячи существующих банков 356 имеют уставной капитал свыше 300 млн руб. (36,6% общего числа банков). По данным Банка России, иностранные активы российских банков превысили уровень 200 млрд долларов. В 111 банках 50% и более акционерного капитала принадлежит иностранным инвесторам.

ПРОБЛЕМЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ И ТРАНСПАРЕНТНОСТИ

Весьма важной задачей регулирующих органов банковского надзора (Банк России, АСВ), денежных властей (Минфин, Банк России), регуляторов финансового рынка (Минфин, ФСФР) является полномасштабное включение в процесс международного сотрудничества. Только это позволит финансовым учреждениям страны успешно работать на глобальном финансовом рынке.

Целый ряд проблем российского банковского сектора носит не текущий конъюнктурно-кризисный, а структурный характер. Низкое качество корпоративного управления и значительная доля непрозрачных сделок, зачастую с бизнес-структурами аффилированных лиц, являются широко распространенными проблемами. Такое положение не позволяет с полным доверием относиться к применяемым многими банками методам оценки рисков, к внешним и внутренним рейтингам риска операций финансовых учреждений.

Банк России, который сосредоточил в себе и надзор, и банковское регулирование, и определяет по согласованию с правительством направление денежной политики, внедрил принципы Базель-I. В настоящее время вырабатывается «дорожная карта» применения методов из арсенала Базель-II и Базель-III. При этом внимание сосредоточено на тех же параметрах, которые являются главными для всех банковских систем в мире.

В целом ряде случаев Банк России использует более жестко формализованные показатели и требования к банкам, чем принято в международной практике. Так, применяемый показатель достаточности капитала 10% совокупных активов остается выше уровня, рекомендованного Базельским комитетом. Норматив достаточности капитала определяется как отношение собственных средств к активам, взвешенным по степени риска, следовательно, любое увеличение оценки риска ведет к требованиям увеличения резервов и/или капитализации банка. Работающий капитал банка должен также расширяться, чтобы приносить реальные доходы.

Учитывая, что на долю американского доллара как ведущей конвертируемой валюты мира приходится не менее 70% объема международных расчетов в системе финансового рынка, на евро и иные конвертируемые валюты – менее 30% расчетов, ведущим игроком в сфере глобального финансового регулирования стали США. Точнее, государственные законодательные и исполнительные органы власти Соединенных Штатов, а также американский Центробанк (ФРС).

В 2013 г. в США вступает в силу закон «О налогообложении иностранных счетов» (FATCA). Служба внутренних доходов (IRS) получает право требовать от финансовых учреждений раскрытия информации о счетах налогоплательщиков Соединенных Штатов. Определение таковых носит расширительный характер: от физических лиц – налоговых резидентов до юридических лиц, американских и иностранных, если доля контроля в капитале этих лиц со стороны резидентов США составляет 10% и более. Задача закона в том, чтобы обеспечить сбор налогов в американский бюджет со всех доходов таких налогоплательщиков, полученных по всему миру.

В рамках FATCA американские власти обращаются с требованием о предоставлении информации ко всем финансовым организациям во всех странах. Большинство правительств ведущих стран – партнеров Соединенных Штатов, включая членов Евросоюза, предпочли заключить с американской стороной межправительственные соглашения о формате сотрудничества по режиму этого закона. Для многих национальных правительств закон США послужил поводом для принятия аналогичных решений. Можно констатировать, что такие требования по раскрытию налоговой информации банками и другими финансовыми организациями о своих клиентах становятся международной нормой.

Ассоциация российских банков (АРБ) обратилась с запросом в Министерство финансов РФ, Банк России и МИД о правилах действия российских финансовых организаций в связи с FATCA. В ответ на запрос АРБ получила письмо Минфина, в котором говорится: «Обмен информацией с американской стороной должен строиться на взаимной основе, осуществляться не на основе какого-либо специального межправительственного соглашения, а строго в рамках российско-американского Договора об избежании двойного налогообложения от 17.06.1992 г. и подвергаться всем ограничениям, которые установлены в отношении подобного обмена российским законодательством, внесение изменений в которое ради выполнения требований FATCA должно быть абсолютно исключено».

В том же направлении развиваются события с применением закона США «О противодействии коррупции за рубежом» (FCPA). Применение его на практике значительно расширилось в годы после кризиса 2007–2009 гг. и приняло экстерриториальный характер. В восьми из десяти случаев расследования и наложения крупных санкций дело касалось иностранных компаний. Так, применение многомиллионных штрафов возможно в отношении не только американских граждан, компаний или действий иностранцев на территории Соединенных Штатов, оно распространяется на все акционерные общества, осуществляющие любые сделки с резидентами США или котирующие свои акции на американских биржах, а также на их менеджеров – санкции могут быть использованы против них всех.

С учетом того факта, что транспарентность финансовой информации, включая перечень конечных бенефициаров – собственников активов, зарегистрированных в офшорных юрисдикциях, является сегодня требованием такой международной организации, как ОЭСР, российским властям предстоит тщательно рассмотреть методы обмена налоговой информацией. Стремление России вступить в ОЭСР неизбежно приведет к изменениям в российских законах и практике их применения.

Отказ властей от международного сотрудничества может только ухудшить оценки странового риска. За этим последует требование ко всем банковским учреждениям, которые будут потенциальными кредиторами российских компаний и банков, предусматривать повышенные нормы резервирования по таким операциям (например, 100% задолженности). Эти правила уже в настоящее время привели к сокращению внешнего кредитования российской экономики.

Налоговая тематика приобрела особую актуальность в условиях кризиса государственного долга во всех ведущих странах ОЭСР. Увеличение доходной части национальных бюджетов, снижение государственных расходов и ограничение размеров бюджетных дефицитов стали важнейшей целью государственной финансовой политики. Правительства этих стран приложили значительные усилия для того, чтобы распространить на всех налоговых резидентов своего государства требование уплаты подоходных налогов со всех получаемых в любых странах мира доходов, включая так называемые офшорные территории.

Использование офшоров давно стало в международной практике делом абсолютно нормальным. Все страны ОЭСР провели работу по заключению межправительственных договоров об обмене налоговой информацией. В списке «черных» офшоров ОЭСР в настоящее время не осталось ни одной юрисдикции. «Серый список» еще несколько лет назад включал в себя 40 стран, теперь лишь две. Правительства офшорных территорий приняли на себя обязательства соответствовать стандартам ОЭСР по прозрачности налоговых систем, информационной прозрачности и заключили не менее чем с 12 государствами соглашения об обмене информацией. Нет уже тайн и в определении бенефициаров тех или иных холдинговых компаний, необходимо только заключение соглашений об их раскрытии по требованию уполномоченных регуляторов.

Не менее значимым явлением стало применение налога на финансовые транзакции («налог Тобина»). Решение о его введении с 2013 г. принято во Франции, руководители стран еврозоны принципиально одобрили его применение в зоне в целом. Основным противником применения «налога Тобина» в масштабах ЕС является правительство Великобритании. Оно опасается, что дополнительные затраты такого рода резко понизят конкурентоспособность Лондона как финансового центра глобального рынка.

ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРАВИЛА

Такие международные форумы, как G20, встречи глав восьми государств, глав стран БРИКС, годовые собрания МВФ, Мирового банка, ЕБРР – все эти многочисленные собрания являются площадками для переговоров. Здесь правила жизни могут согласовываться и утверждаться в предварительном порядке. Согласно договору о присоединении к ВТО, эта организация обладает возможностью производить мониторинг исполнения принятых обязательств и возбуждать рассмотрение и обсуждение допущенных нарушений. Аналогичный механизм – сначала согласование в ходе переговоров, затем одобрение и внедрение согласованных правил национальными властями и отслеживание их результатов – лежит в основе работы Базельского комитета по банковскому надзору. Проекты создания наднациональных регулирующих органов для глобального финансового рынка даже не обсуждаются.

Только Европейская комиссия и Европейский парламент претендуют на право принимать решения, обязательные для стран-участниц. Но реальная власть аппарата ЕС весьма ограниченна. Опыт кризисных лет показал, что весь комплекс надгосударственных органов Евросоюза также не в состоянии действовать без согласования с национальными правительствами. Хотя соглашение о зоне евро предусмотрело нечто близкое к наднациональному регулятору – Европейский центральный банк (ЕЦБ), таковым ЕЦБ не стал. Его функции достаточно ограниченны, они гораздо уже, чем у национальных центральных банков стран, не входящих в еврозону. ЕЦБ эмитирует евро, устанавливает свою ставку при предоставлении кредитов коммерческим банкам, имеет право выкупать у банков пакеты ценных бумаг. Прямые операции ЕЦБ на финансовом рынке не допускаются. Предложение денег и дисконтная ставка являются его единственными методами регулирования.

Попытки придать ЕЦБ функции надзора и регулятора банковских систем в еврозоне, наделить его правом введения обязательных для коммерческих банков нормативов и решений были частично одобрены, но остаются нереализованными. Проект Европейского банковского союза далек от воплощения в жизнь.

Последние решения по преодолению кризиса государственного долга в периферийных странах ЕС, а также по спасению национальных банковских систем принимались на саммитах лидеров еврозоны и союза в целом. Согласно межправительственным соглашениям, созданы «спасательные» финансовые фонды. Первым шагом являлось учреждение European Financial Stability Facility (EFSF), затем European Stability Mechanism (ESM), European Financial Stabilization Mechanism (EFSM). В основу этих соглашений легло использование бюджета Евросоюза в качестве ресурса для залогов, привлечение финансовых средств на рынке, тогда как решения об их применении согласуются на многосторонних совещаниях министров финансов стран ЕС.

При разработке методов стабилизации финансового сектора внимание властей каждой из стран в годы кризиса было направлено прежде всего на укрепление банковской системы как стержневой конструкции и глобальных, и национальных финансовых рынков. Всем, кто имел какое-то отношение к финансовым рынкам, было ясно, что серийное банкротство банков по принципу домино неизбежно приведет к мировой депрессии, как это произошло 90 лет назад.

Немедленная и скорее рефлекторная, а не глубоко продуманная реакция правительств и центральных банков ведущих стран – финансовых центров была оправданна и в целом успешна. Было объявлено о предоставлении правительственных (т.е. бюджетных) гарантий по всей совокупности банковских операций. Примененные чрезвычайные меры сработали. Межбанковские транзакции возобновились.

Позднее пришло время разбора кризисных завалов. Банк Японии, Банк Англии, Федеральная резервная система США приступили к программам «количественного смягчения», осуществив масштабное увеличение денежного предложения. Значительная часть денежной эмиссии была использована для увеличения капитала и формирования резервов банковских систем. Денежные вливания обеспечили покрытие убытков на балансах финансовых институтов. Стало очевидным, что проблемы финансовых рынков шире, чем угроза дестабилизации только лишь банковской системы. Угроза краха крупных страховых институтов, американской AIG, например, инвестиционных банков или ведущих инвестиционных фондов (hedge-funds) потенциально не менее опасна.

Таким образом, усилия по реформе регулирования финансового рынка оказались сосредоточены на нескольких самостоятельных направлениях. Во-первых, укрепление банковской системы, достаточности капитала банков. Принципиальное значение должна иметь внутрибанковская система оценки принимаемых рисков и создания резервов. Во-вторых, реорганизация рынков производных финансовых инструментов. Вопрос не сводится к правилам торговли, но включает в себя ряд ограничений для финансовых учреждений принимать участие в сделках с такими инструментами. В-третьих, самостоятельное значение приобрело обсуждение вопросов налогообложения финансовых операций и доходов от них.

Неудача в попытках надежно оценивать риски кредитования и инвестиций привела к стремлению усилить надежность балансов банковских учреждений. Эти вопросы мировое банковское сообщество пытается решить путем принятия стандартов требований, согласованных в рамках Базельского комитета по банковскому надзору при Банке международных расчетов (Базель-II и Базель-III). Применение таких требований в период кризиса привело к констатации серьезного дефицита капитала и сверхнормативного уровня левериджа.

Осуществив национализацию ряда банков своих стран, правительства Великобритании или Испании сняли угрозу немедленного банкротства, однако нехватка капитала на фоне роста рискованности активов не исчезла ни для частных, ни для государственных банков. Внутренние рейтинговые формулы оценки банковских рисков, расчет коэффициентов ликвидности, коэффициентов левериджа не привели к росту уверенности менеджмента банков и их клиентов в безопасности операций.

В США аналогичные задачи решались также в рамках принятия Закона Додда–Фрэнка (Dodd–Frank Act). Основные его требования были посвящены вопросам корпоративного управления, соответствия нормативным актам, а также информационной прозрачности и правилам консолидированного бухгалтерского учета. Частью закона явилось «правило Волкера», вводящее ограничения размеров спекулятивных активов на банковском балансе.

Было учтено, что первые взрывы долговых пузырей начались в сфере финансового рынка производных финансовых инструментов. Заявление французского банка BNP Paribas в августе 2007 г. о колоссальных потерях на рынке Subprime ипотеки, а затем банкротство американского банка Lehman Brothers в сентябре того же года стали общепризнанными точками отсчета начала глобального финансового кризиса. Наиболее рисковыми операциями на мировом финансовом рынке в период текущего кризиса показали себя сделки с деривативами. Конкретные проблемы возникли прежде всего на рынках Credit default swaps (CDS), Collateralised debt obligations (CDO) на пакеты ипотечных кредитов США «не высшего качества» (subрrime). Так, накануне кризиса 2007–2009 гг. объем сделок со сложными структурированными продуктами – деривативами типа СDO и CDS – вырос до размеров, в два раза превышающих объем глобального ВВП, а весь рынок внебиржевых деривативов превышал глобальный ВВП в девять раз.

Инвестиции в сделки на рынке деривативов, прежде всего сделки вне организованного рынка (over-the-counter derivatives), относятся к категориям наиболее рискованных финансовых вложений. Законодательство Соединенных Штатов потребовало инвестиции данного рода перенести из закрытой зоны двусторонних отношений «банк-клиент» в прозрачную сферу биржевой торговли на электронной платформе. Регулирование финансового рынка США потребовало в рамках закона Додда–Фрэнка переноса операций с производными своп-инструментами «на торговые системы или платформы, в рамках которых многочисленным участникам должна быть обеспечена возможность принимать участие в совершении сделок со свопами».

Вместе с тем в период выхода из кризиса ускоренный рост объемов операций с производными инструментами продолжился. Если в 2007 г. объем деривативов, принадлежавших пяти крупнейшим американским банкам, превышал объем их иных активов в 33,6 раза, то в 2011 г. – в 50,8 раз.

* * *

Что же дальше? Очевидно, что пришло время выработки нового комплекса правил регулирования финансового рынка. Современная финансовая система возникла как результат двух потоков инноваций. С одной стороны, IT technologies создали сеть для передачи данных о финансовых сделках, потоки этой информации приняли невиданные ранее масштабы. С другой стороны, предложение новых финансовых инструментов стало ответом на нарастающий спрос в сфере услуг финансового рынка. Устойчивое увеличение в течение ряда десятилетий объемов сбережений, которые трансформировались в инвестиции в рынок ценных бумаг, породило предложение финансовых инноваций. Плюсы и минусы такого развития стали очевидны в ходе финансового кризиса.

Глобальный характер современного финансового рынка и общемировой размах кризиса, казалось бы, предопределяют необходимость придать регулированию этого рынка наднациональный характер. В период кризиса, однако, стало очевидно, что при глобальном объекте регулирования (мировой финансовый рынок) реальным действующим лицом – регулятором – может выступать только национальный субъект (правительства национальных государств). Однако именно данный факт делает особенно актуальным межгосударственное сотрудничество на основе переговоров.

Российским регулирующим и денежным властям необходимо вести такие переговоры более интенсивно, чем это делалось до финансового кризиса. Речь должна идти об условиях и методах присоединения финансовых организаций и банков к глобальному рынку, а регуляторов – к механизмам регулирования, которые реально определяют правила игры на этом рынке. В противном случае российской финансовой системе угрожает перспектива маргинализации в результате роста оценок рисков финансовых операций с российскими участниками.

С.К. Дубинин – доктор экономических наук.

Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > globalaffairs.ru, 30 мая 2013 > № 885406 Сергей Дубинин

Россия вышла на первое место в Европе по росту мошенничества с банковскими картами в 2012 г. Таковы недавние данные исследования компании FICO.Согласно статистике компании Euromonitor International, на Россию пришлось 6% потерь от мошеннических операций с банковскими картами, что в абсолютных величинах равно 91,4 млн. евро. За прошлый год рост составил 35% по сравнению с 2011 г. При этом в 2006 г. потери российских банкиров занимали не более 2% общеевропейских (12,6 млн. евро), а теперь они больше, чем в Германии, и приблизились к Испании, сообщается в отчете.

Россия далеко не единственная страна, в которой заметно растет количество мошенничества, связанного с банковскими транзакциями и персональной информации. Так, в Великобритании в 2011 году рост последних составил 35% и 58% соответственно ( UK's Fraud Prevention Service report). По мере роста технической оснащенности и подготовленности хакеров финансовым организациям необходимо постоянно улучшать свои стратегии защиты данных. Для компаний, которые пренебрегают аспектами безопасности и, в результате, подвергают своих клиентов неоправданным рискам, трудно найти оправдание, тем более, что сейчас есть известные стратегии и решения, которые доказали свою эффективность в этой области.

Современные разработки в системах аутентификации, например, могут защитить от набирающих обороты угроз известных, как Man-in-the-Middle и Man-in-the-Browser. Токены, имеющие оптические сенсоры, способные считывать информацию о деталях платежа с экрана монитора и генерировать электронную подпись, могут обезопасить от подмены реквизитов и параметров платежа. При этом подходе риски связанные с фишингом и социальным инжинирингом (подбор паролей) также оказываются резко уменьшены. В мировой практике электронных платежей чем большей суммы платежи осуществляются, тем более сложные системы используются, позволяя не только удостоверить личность плательщика, но и подтвердить правильность деталей платежа.

Финансовые организации могут добавить дополнительные слои в систему безопасности, например, шифрование данных и организацию специального хранения ключей шифрования, находящееся вне центра обработки данных. Такой подход сделает даже скомпрометированные данные абсолютно бесполезными для киберпреступников с одной стороны и позволить улучшить контроль за использованием информации внутри финансовой организации. Комбинации многофакторной аутентификации с шифрованием и - или обезличиванием данных могут существенно ограничить электронное мошенничество и обеспечить доступ к информации только легитимных пользователей.

Россия > Финансы, банки > pereplet.ru, 27 мая 2013 > № 862139

"МЫ ПРОВЕЛИ АБСОЛЮТНО НОВУЮ СДЕЛКУ ДЛЯ РОССИИ"

Интервью заместителя президента-председателя правления ВТБ Герберта Мосса

Сделка по размещению допэмиссии ВТБ будет закрыта 24 мая, после этого правительство сможет озвучить планы по дальнейшей приватизации банка. Об этом сегодня заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов.

Об итогах размещения в интервью Business FM рассказал заместитель президента-председателя правления ВТБ Герберт Мосс.

- Как менеджмент банка сейчас оценивает результаты SPO?

- Довольно позитивно. Вы видели, что мы выбрали довольно необычную для российского рынка структуру размещения, мы посмотрели на возможности, которые нам были открыты. Во многом структура, которую мы выбрали, это отражение существующей ситуации на рынке. Дело в том, что окна для размещений открываются на непродолжительные промежутки времени и открываются довольно неопределенно. Вы видите, что такие события, как, например, экономический кризис в Испании может намного больше повлиять на оценку инвесторами привлекательности акций ВТБ, чем, допустим, даже результаты самого ВТБ.

Мир изменился, теперь у нас существует не плановое размещение, а размещение, которое учитывает довольно короткие окна. В связи с тем, чтобы минимизировать риски, мы посмотрели на структуру, мы посчитали, что минимизирует риски размещения. Решение о разговоре и переговорах с суверенными фондами было принято самим менеджментом, каждый из этих фондов провел довольно большой промежуток времени, занимаясь дью-дилидженсом. Несколько месяцев потратили эти фонды на дью-дилидженс, большое количество ресурсов. Каждый из фондов сам принимал собственное решение, провел очень много времени, изучая наши книги, качество портфеля, качество управления, качество активов. Все переговоры, которые мы вели с этими фондами, были проведены менеджментом, в них не участвовал никогда представитель государства.

Мы все-таки сделали абсолютно новую сделку для России, мы разместили 100% обыкновенных акций ОАО ВТБ, которые котируются на Московской бирже. Это также, наверное, подтверждение того, что инфраструктура Московской биржи теперь готова принимать довольно значимые размещения. Новые инвесторы в таком размере первый раз заходят в Россию - и норвежский суверенный фонд, и катарский, и азербайджанский. Они понимают рынок, они понимают риски, это очень важные инвесторы. Они верят не просто в то, что финансовые показатели банка довольно сильны сейчас, а также они верят в будущее банка, понимают, что за ВТБ стоит довольно привлекательная инвестиционная история.

- Дисконт в 9% был необходим в текущих рыночных условиях?

- Дисконт, на самом деле, не 9%. Покупатели, которые поучаствовали в нашей дополнительной миссии, не смогут получить дивиденды, которые мы рассчитываем утвердить на нашем годовом собрании. Все расчеты по размещению будут происходить на неделе с 20 мая, в то время, как дата закрытия реестра для получения дивидендов у нас 13 мая. Суверенные фонды - участники этого размещения - не смогут получить дивиденды, которые мы ожидаем объявить в этом году по результатам нашей деятельности за 2012 год. Мы ожидаем 15 млрд рублей, что соответствует дивидендной доходности около 3,2% на тот момент. Соответственно, вы правы, что цена, по которой они подписались, составляет около 9% дисконта к цене закрытия в пятницу, а если мы исключим дивидендную доходность, которую они не получат - 3,2%, то мы получим, что их дисконт составлял что-то около 5,8% - довольно-таки успешное размещение.

- Вопрос о ближайших планах. В текущем году что-то еще планируется размещать? Либо это правительство будет решать?

- Правительство, мы ожидаем, сделает заявление о том, что в течение следующих 12 месяцев правительство не будет продавать свой пакет, поэтому мы не будем видеть дальнейших никаких событий, именно связанных с выпуском акций ОАО ВТБ. Важным событием будет то, как мы инвестируем этот новый капитал. Мы ожидаем в этом году прорывного роста розницы в группе ВТБ. Мы видим уже, начало года было успешным у нас, мы растем быстрее рынка. Это говорит о том, что мы планируем к концу этого года значительно увеличить свой портфель и нарастить долю на рынке. Учитывая то, что розница остается довольно прибыльным сегментом, мы ожидаем, что это также будет позитивно воспринято инвесторами, в отношении того, что капитал, который мы привлекли, инвестируется в высокодоходные проекты, которые увеличивают доходность нашего капитала.

- Львиная доля вырученных денег пойдет на развитие банка?

- Конечно. Это рост. Россия, вообще, это история роста. Почему суверенные фонды? У них есть действительно возможность инвестировать по всему миру. Они это и делают, они понимают, что в той же Европе экономики сталкиваются со снижением рынка, рынок кредитования падает. Россия представляет в этой точке зрения довольно интересную историю. Здесь и корпоративный розничный рынок растет, ВТБ для них является таким прокси для российского всего рынка. Если посмотреть на наших заемщиков, мы в какой-то мере отражение всей российской экономики.

- Реакция рынка была довольно бурной. Такого роста уже давно не наблюдалось в акциях ВТБ. Стоит ли надеяться на то, что последние действия все-таки приведут к увеличению капитализации?

- Мы надеемся. Мы рады тому, что был значительный рост котировок на фоне даже падающего рынка. Это во многом была первая реакция рынка. Большинство наших существующих акционеров готовы участвовать в преимуществом праве, которое им будет предоставлено, а также мы видим довольно интересные сигналы со стороны инвесторов долгосрочных институциональных фондов, которые не смогли участвовать напрямую в этом размещении, о том, что они пересматривают свои инвестиционные стратегии в отношении ВТБ. Они понимают, что концепция того, что ВТБ вот-вот выйдет с довольно большим размещением, ушла, ушел этот риск-фактор, и это позволяет довольно большому количеству именно долгосрочных инвесторов посмотреть на ВТБ уже с новой стороны, со стороны того, что это хорошо капитализированный банк, у которого есть возможности для роста.

- Спасибо. Держитесь курса!

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 30 апреля 2013 > № 806764 Герберт Мосс

РФ И ЯПОНИЯ СОЗДАЛИ ИНВЕСТИЦИОННУЮ ПЛАТФОРМУ ОБЪЕМОМ $1 МЛРД

Меморандум о создании этой структуры подписан в присутствии президента России и премьер-министра Японии

Внешэкономбанк, Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ) и Японский Банк для международного сотрудничества (Japan Bank for International Cooperation, JBIC) подписали совместный меморандум о создании российско-японской инвестиционной платформы. Церемония подписания состоялась сегодня в Кремле в присутствии президента РФ Владимира Путина и премьер-министра Японии Синдзо Абэ.

РФПИ и JBIC инвестируют в проект по 500 млн долларов каждый. ВЭБ рассмотрит возможность предоставления необходимого финансирования для осуществления проектов и разработки новых финансовых продуктов, направленных на поддержку инвестплатформы.

Проект позволит расширить экономическое сотрудничество двух стран, увеличить поток инвестиций между Россией и Японией, а также упростить обмен технологиями и опытом, считают его учредители. Он предусматривает инвестиции РФПИ и государственного финучреждения JBIC по различным направлениям торгово-экономического взаимодействия. В число этих направлений входят проекты на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири, развитие инфраструктуры, новейшие технологии в области здравоохранения и создания эффективной городской среды ("умные города"), как и альтернативные источники энергии.

Председатель Внешэкономбанка Владимир Дмитриев констатировал, что новый механизм позволяет использовать все преимущества того факта, что Азиатско-Тихоокеанский регион выступает драйвером мирового экономического роста. По словам банкира, развитие Дальнего Востока и Восточной Сибири выгодно и России, и ее ближайшим соседям. Привлечение частного капитала, отметил гендиректор РФПИ Кирилл Дмитриев, позволит сделать более рентабельными и эффективными многие проекты на Дальнем Востоке.

Япония. Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 29 апреля 2013 > № 806744

ГЕРМАН ГРЕФ В ЭКСКЛЮЗИВНОМ ИНТЕРВЬЮ BUSINESS FM: КРЕДИТНЫЕ СТАВКИ УПАДУТ, А РАЗМЕР СОЦВЗНОСОВ ДЛЯ МАЛОГО БИЗНЕСА НЕОБХОДИМО СОКРАТИТЬ

Эксклюзивное интервью главы Сбербанка Business FM

Кредитные ставки в этом году неизбежно упадут, а размер социальных взносов для малого бизнеса необходимо сократить, такое мнение в эксклюзивном интервью Business FM высказал глава Сбербанка Герман Греф. Так он комментировал официальное признание сокращения производства.

С Германом Грефом беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич.

О спаде экономического роста

- Владимир Путин, встречаясь с премьером, уже на самом высшем уровне признал, что планы по экономическому росту в районе 5% невыполнимы. В то же время он сказал, что необходима широкая дискуссия с экономистами, чтобы найти рецепты для того, чтобы этот спад роста или вообще спад в реальном секторе прекратить. Какова ваша общая оценка, в чем причина происходящего, и в какую сторону должны вестись эти дискуссии?

- На тему экономического роста дискутировать тяжело в таком коротком формате, потому что это все-таки достаточно многоуровневая и охватывающая целый ряд причин комплексная проблема, которой нужно специально заниматься. Именно поэтому президент озвучил идею широкого "брейнсторма" по возможным поискам каких-то новых идей. Причины понятны, во-первых, ситуация остается очень волатильной в мировой экономике, мы не можем уже расти таким темпом за счет роста цен на сырьевые товары. Мы видим, что не будет такого прироста добычи нефти и газа, который был в предыдущие годы. Более того, добыча газа даже несколько снижается, и не будет также промышленного роста за счет загрузки производственных мощностей. Сейчас на повестке дня стоит вопрос об эффективности и производительности, это касается всех без исключения. Этот вопрос упирается в качество корпоративного управления и в качество правительственного управления. Поэтому дискуссии должны идти вокруг темы - качество управления, институциональные реформы, создание благоприятного инвестиционного климата, поддержка малого и среднего бизнеса и увеличение эффективности всех структур, начиная от средних, крупных компаний и всех правительственных структур.

- Есть конкретные элементы, по которым и Вы, в том числе, раньше высказывались. Кстати, вместе с Андреем Костиным вы критиковали ЦБ за недостаточное денежное предложение, за излишне высокие ставки. Это, кстати, и промышленники одним из элементов называют, деловые ассоциации постоянно ссылаются на возросшие страховые взносы как фактор, который понижает производство. Хотя бы по этим двум вопросам на данный момент Вы могли бы позицию сформулировать?

- Что касается ставок, мы в этом году все-таки придем к тому, что ставки будут снижены. Немножко жалко, что мы опаздываем: ситуация была очевидна еще прошлой осенью, нужно было идти на снижение ставок, даже не осенью, а прошлым летом. Но радикально мы бы здесь все равно ничего бы не изменили, мы могли бы немножко поддержать инвестиционную активность предприятий и сделать кредитную нагрузку на предприятия легче, но, тем не менее, ставка не решает корневых причин.

- Что касается уровня страховых взносов, о которых два года назад спорили, и сейчас промышленники говорят, что это один из весомых факторов фактического сокращения промышленного производства?

- С учетом того, что я категорически выступал против, я имел публичную позицию на эту тему и считал, что это нанесет существенный урон малому бизнесу, я бы сейчас не объяснял эту меру как меру, которая вдруг привела к тому, что промышленный рост резко замедлился. Это комплекс причин, но, конечно, такая вещь как повышение страховых взносов - причина достаточно веская, она, в первую очередь, ударила по малому бизнесу. К сожалению, мы фиксируем сокращение малых предприятий в стране. Это очень негативный факт, и, на мой взгляд, конечно, нужно возвращать для малых предприятий ситуацию обратно. Для крупных компаний не очень понимаю, как это можно сделать сейчас, уже после того, как есть явный дефицит Пенсионного фонда и социальных фондов. Я не думаю, что об этом сейчас всерьез можно говорить. А для малого бизнеса нужно открыто и публично признать эту ошибку и вернуть ставку на прежнее место, потому что мы ничего с точки зрения доходов не получили, а потери очевидны.

Первый совместный год Сбербанка и "Тройки Диалог": $280 млн чистой прибыли

- Наверняка об этом будет дискуссия на форуме - Sberbank CIB - он впервые именно под таким брендом проводится. Прежде, я хотел спросить, как завершается сделка по приобретению Сбербанком "Тройки Диалог", интеграция структуры Sberbank CIB. В первую очередь, завершена ли сделка, потому что говорилось о планах завершить досрочно? Состоится это или нет, и каковы результаты Sberbank CIB уже в составе Сбербанка?

- Мы приняли согласованное решение о том, что эту сделку целесообразно завершить досрочно. Я надеюсь, что в самое ближайшее время мы ее закроем, пока она еще не закрыта. Потому что, когда мы учитываем каждую копейку в двух кошельках и возникают противоречия по поводу того, что чем больше Sberbank CIB заработает, тем больше Сбербанк должен будет заплатить последний платеж - это, конечно, не очень приятная дилемма. Мы договорились с владельцами "Тройки" о том, что мы завершим эту сделку досрочно. Сейчас остались только технические вопросы, мы их в течение ближайшего времени решим.

- О результатах можете рассказать? Потому что мы знаем, что до слияния для "Тройки Диалог" год был трудный, это компания с прекрасной историей, но, тем не менее, в последний год ее самостоятельного плавания у нее были не лучшие результаты, едва ли не убытки.

- Действительно, и первый год работы совместно со Сбербанком был очень непростой для компании. Этот первый год - 2012-й, когда наши две команды работали уже на полную силу и, на мой взгляд, они достигли очень хороших показателей - 280 млн долларов чистой прибыли.

- Таких прогнозов не было, мне кажется, вообще, когда заключалась сделка. Тогда говорилось о каком-то пороге в 80 млн прибыли за год?

- Средний за три года считали - 100-120 млн. На 2012 год план самый оптимистичный составлял 170 млн долларов. Результаты превзошли все наши самые оптимистичные прогнозы.

- А какие направления бизнеса дали такой всплеск прибыли?

- Они выполнили по всем направлениям: и по направлению IB ( инвестиционный банкинг) - бизнес-плану, но больше всех - работа на глобальных рынках .

- После того, как сделка будет завершена, Sberbank CIB станет просто дочерней компанией или подразделением Сбербанка?

- Ничего не поменяется, потому что вся конечная конфигурация уже сейчас сформирована, есть отдельное юридическое лицо Sberbank CIB со своими дочерними предприятиями за рубежом, и такой же структура останется. Она будет упрощаться немножко. Она была очень сложной, поэтому мы за два года ее очень сильно причесали, будет она еще больше упрощаться, опрозрачиваться. Если говорить о конечной конфигурации двух юридических лиц, ничего не поменяется.

- Каковы основные задачи, которые перед этим инвестиционным подразделением будут стоять на ближайшие годы?

- В первую очередь, это предоставление комплекса услуг для наших крупнейших клиентов. Мы не могли считаться универсальным коммерческим банком, потому что у нас просто не было компетенции к предоставлению огромного спектра наших услуг и наших продуктов. Сегодня на рынке практически не существует такой услуги, которую мы не умеем предоставлять, причем, предоставлять очень высокого качества. Команда Sberbank CIB - одна из самых сильных на рынке, результаты говорят об этом. Мы собирали команду и из "Тройки Диалог", и по всему миру - по одному человечку, поэтому сегодня там собран очень звездный состав. Все это дает кумулятивный эффект для наших клиентов, как коммерческий эффект для нас.

Философия и футуризм: форум Сбербанка и "Тройки Диалог" состоится в новом формате

- Форум достается Сбербанку в наследство от "Тройки Диалог". Он всегда проходил сразу после форума в Давосе: мы к этому привыкли, как продолжение Давоса. В этом году с таким двухмесячным лагом. С чем это связано, как будет меняться формат?

- Мы экспериментируем. Экспериментируем по датам, много экспериментируем с форматами, поэтому пока мы еще не нашли окончательно наиболее подходящую точку, наиболее подходящий формат. В этом году мы изменили на апрель: и погода получше, и все-таки уже чуть-чуть побольше от начала года, и тренды все понятны, и есть что обсуждать после Давоса. Уже много событий произошло, и посмотрим, насколько дата будет удачной. С точки зрения формата: будет две пленарные сессии в первый день. Первая сессия будет посвящена линиям разлома. В 20 веке Россия ответила на ключевые вызовы, на ключевые линии разлома в мире коммунизмом, и мы поставили провокационный вопрос в повестку дня, каким будет ответ России на линии разлома 21 века.

- Историко-философская тема.

- Историко-философская, но и футуристическая тема. Участников, которые там будут присутствовать, мы собирали со всего мира, это очень интересные люди. Начну с бывшего премьер-министра Великобритании Тони Блэра, бывшего министра обороны США Колина Пауэлла, бывшего президента Чехии Вацлава Клауса, профессора Чарльза Виплоша, гарвардского - Ричарда Пайпса.

- Насколько помню, год назад тоже был большой и значимый статусный состав иностранных участников, и они довольно жестко, кстати, критиковали политическую ситуацию в России. Все будет продолжаться также?

- Это вопрос адресовывать надо не мне, а участникам. Мы стараемся ставить те вопросы, которые являются наиболее интересными для российских предпринимателей и международных инвесторов. Это иногда очень острые вопросы, и не надо их бояться. Если будут политические темы, значит, нужно будет давать разъяснения по принципам политики России. Там будут все крупнейшие мировые фонды, под управлением которых находятся сотни миллиардов долларов США, люди, которые принимают решения о начале или остановке инвестиций в Россию. Поэтому очень важно с ними составить откровенный разговор. Нам есть что показать, с точки зрения привлекательности России, у нас много недостатков, это правда, но мы были и остаемся одним из очень привлекательных инвестиционных регионов, об этом нужно не бояться говорить.

Россия в ВТО: "Там нет учеников, там есть конкуренты, и нам не надо демонстрировать свою слабость"

- Возвращаясь к острым дискуссиям на форумах - в начале года, традиционный тоже Гайдаровский форум в Академии народного хозяйства - Вы упрекнули членов правительства в том, что они плохо знакомы с правилами ВТО. Там тоже завязалась такая дискуссия по поводу пошлин на автомобили. После этого, на ваш взгляд, те, кто занимаются сейчас в правительстве этими вопросами, изучили весь свод правил ВТО?

- Я понимаю подначку вашего вопроса, все-таки это была публичная, но дискуссия, я попытался таким образом обратить внимание на то, что Россия уже находится в составе ВТО, и там нет учеников, там есть конкуренты, и нам не надо демонстрировать свою слабость тем, что мы еще не подготовились к тому, чтобы быть внутри ВТО. Нужно как можно скорее обучать людей формировать команду и пользоваться всеми инструментами, которые дает ВТО для защиты интересов, рынка и местных производителей. На это я пытался обратить внимание.

- Но выучили или не выучили?

- На мой взгляд, сейчас правительство активно занимается формированием команды. Просто команда для переговоров и команда, которая будет управлять взаимоотношениями с партнерами в рамках ВТО - это две разные задачи. И вот сейчас, насколько мне известно, активно приступили к формированию команды, которую нужно будет заточить под защиту наших интересов, защиту интересов рынка. Должна быть такая же квалифицированная команда, как есть во всех странах - членах ВТО. Благо, что практически все ключевые страны являются членами ВТО, поэтому мы играем на одной площадке со всеми, по одним и тем же правилам, и очень важно, чтобы наши игроки были настолько же квалифицированы и компетентны, как игроки наших конкурентов.

"23% по потребкредитам - это далеко не самая высокая ставка. Системного риска в буме потребкредитования нет"

- Теперь еще к одной публичной сцене, уже недавней. Министр финансов на Съезде Ассоциаций российских банков поведал, его это шокировало, что он получил сообщение c предложением потребительского кредита под 23%. Журналисты тут же нашли: такие кредиты есть, кстати, и в линейке Сбербанка. Вас не шокируют эти ставки? Не кажется ли вам, что потребительское кредитование, которое переживало бум по очень высоким процентным ставкам на фоне далеко невысоких темпов роста ВВП и, следственно, зарплаты, это может быть реально опасная ситуация для банковской системы уже в ближайшем времени? Что будет со ставками?

- Ставка 23% по необеспеченным потребительским кредитам - это нормальная ставка, причем, далеко не самая высокая. Для определенных категорий кредитов и клиентов - это нормальные ставки, которые есть сегодня на рынке. Это потребкредит, это короткий кредит на покупку, если у вас не хватает денег на что-то. Эти ставки меня не удивляют, потому что я их знаю хорошо. Но не надо путать ставки по потребкредиту и ставки по ипотеке.

- 13-14% - это гораздо дороже, чем в Европе или Америке.

- Только депозитов под 9-10% годовых, которые мы платим сегодня, в Америке и Европе тоже не найдешь. Наши европейские банки платят от 1,25 до 2,5% годовых по депозитам. Там и инфляция другая, и ставки по кредитам другие. Поэтому мы работаем и в тех условиях, и нам те условия нравятся больше, честно говоря, низкоинфляционные, чем ставки, по которым нам приходится работать здесь. Необеспеченное потребкредитование - это всегда повышенный риск. Почему такая высокая ставка, потому что там повышенный риск. Вопрос, будут ли страдать эти портфели в случае возникновения кризисной ситуации.

- Системного риска они не представляют, на ваш взгляд?

- На мой взгляд, нет. Если они хорошо упакованы, если у банка хорошая система риск-менеджмента, то это не страшно. Российские банки вынесли суровый урок из кризиса 2008 года, и сейчас у ключевых игроков система риск-менеджмента достаточно надежная. Поэтому я не думаю, что там будут уж очень большие новости.

"Правительство должно помогать компаниям вернуть деньги с Кипра, но ни в коем случае не компенсировать их потери из бюджета"

- Последняя из самых актуальных тем, "АвтоВАЗ" - это один из клиентов Сбербанка, более того, Сбербанк через "Тройку Диалог" являлся и акционером "АвтоВАЗа" до недавнего времени, в общем, у вас тесные отношения. У "АвтоВАЗа" зависли деньги на Кипре, он это открыто признает. Вопрос к вам, как к банкиру и к министру экономики в прошлом, в этой ситуации, правительство должно вообще помогать тем или иным нашим экономическим субъектам, кто оказался в таком форс-мажоре? Четкого решения никакого принято не было, ничего не прозвучало, поэтому просто ваше личное мнение?

- Мне очень неприятно, если, действительно, у "АвтоВАЗа" застряли там деньги, потому что "АвтоВАЗ" демонстрирует очень хорошие темпы развития в последние годы. За многие годы существования "АвтоВАЗа" наконец там появился очень сильный менеджмент, и, на мой взгляд, они сделали колоссальную работу за последние годы, как с точки зрения и финансовых показателей компании, так и с точки зрения модельного ряда.

- Не все, конечно, у них там зависли деньги, но деньги, как они объясняют, той структуры, которая занималась экспортом автомобилей.

- Если вы имеете в виду, должно ли правительство помогать вернуть деньги в такого рода случае, то мне кажется, тут случай, когда нужно помогать, конечно.

- А помогать - значит, компенсировать хотя бы частично тем или иным субъектам, считая это форс-мажором? Другой вопрос, почему и по каким причинам даже такие крупные компании, как "АвтоВАЗ" для определенных своих операций держали деньги именно там.

- Вы знаете, это не эксклюзивная ситуация с "АвтоВАЗом". Ведь и у нас есть там компании, и у любой крупной российской структуры есть там компании, поэтому "АвтоВАЗ" не находится в каком-то исключительном положении. Дело в том, что мы там не держали денег и понятно, мы видели, куда развивается ситуация, поэтому мы никогда не использовали эту структуру более чем, как транзитную. На мой взгляд, бизнес - это риск, и всегда бизнесмены должны быть готовы и заработать, и потерять. И если ты недооценил риск, ты теряешь деньги. Это нормально. Было бы смешно, если бы в случае каждого возникшего коммерческого риска компании бы приходили к правительству за какими-то компенсациями. Все бегут к правительству: мама, дай денег. Нет, конечно. Это нормальный коммерческий риск. Более того, я хочу сказать, что это контрпродуктивно. Нельзя помогать коммерческим структурам в таких ситуациях, потому что все очень быстро привыкнут бегать за помощью к правительству. Нужно помнить также, что правительство должно поддерживать равные условия конкуренции. Если одни конкуренты платят налоги, а потом эти налоги возвращаются другим конкурентам в виде помощи в закрытии их коммерческих ошибок - это неправильно. На мой взгляд, в этой ситуации АвтоВАЗу нужно помогать вернуть деньги, но не возвращать деньги из бюджета.

- Компания деофшоризации принимает всемирный характер. После событий на Кипре, например, в Люксембурге предприняли уже шаги, которые, как минимум, ухудшат положение офшорных вкладчиков. На ваш взгляд, нужна ли России офшорная зона, потому что неспроста тот же "АвтоВАЗ" использует кипрскую юрисдикцию для определенного вида операций. Могла бы российская банковская система, в ее нынешнем виде, привлечь хотя бы часть выводимых из офшоров денег в себя?

- Кипр - это не только налоги, а для большого количества компаний не столько налоги - это все-таки хорошо-развитое, приспособленное к традициям международного делового оборота законодательство. Но дело в том, что ключевое все-таки - это хорошо работающее судебное законодательство, легко применяющееся английское право и очень адаптированная местная правовая система к английскому праву. В этом смысле, мне кажется, что нам из кипрской ситуации нужно извлечь уроки. Нам нужно ликвидировать все пробелы, которые мешают российским компаниям работать в нашей юрисдикции.

Если говорить о создании некоего офшора, с точки зрения снижения налогов, вы знаете, я столько лет потратил своей жизни с Алексеем Кудриным на закрытие внутренних офшоров, что я не могу поддержать создание новых налоговых офшоров. А вот создание юрисдикции, столь же удобной, как эти офшоры, которые сейчас подвергаются давлению и, в том числе, сейчас гарантии и максимально либеральное отношение к возврату капиталов и к тем, кто возвращает эти капиталы в Россию, мне кажется, что сейчас очень удобный момент. Нам нельзя опять опоздать, нам важно сейчас сделать шаги к тому, чтобы привлечь потенциальных владельцев депозитов в офшорных зонах в нашу российскую юрисдикцию.

- Спасибо, большое. Держитесь курса

Россия > Финансы, банки > bfm.ru, 17 апреля 2013 > № 799625 Герман Греф

Начфин

Владимир Дмитриев — о пасмурном прощании с Родиной и светлой встрече с капитализмом, о горбуше, которую выменял на воблу, бессонных ночах, проведенных в посольском гараже, и об олигархах, стоящих в очереди в приемной, а также история про то, как слово «вэбовка» перестало быть ругательным

Председатель госкорпорации «Банк развития и внешнеэкономической деятельности», по старой памяти чаще именуемой Внешэкономбанком, Владимир Дмитриев — редкий гость на страницах СМИ. Увидеть интервью с Владимиром Александровичем на отвлеченные от профильной деятельности темы — и вовсе событие из ряда вон. Чтобы подобное случилось, пришлось набраться терпения, поскольку для обстоятельного разговора требуется время, а оно традиционно в дефиците. И все-таки беседа состоялась. И длилась четыре с лишним часа.

— С банкиром, Владимир Александрович, полагается речь вести о деньгах — чужих и его. Начнем с ваших кровных. Расскажете, где первые трудовые заработали?

— В стройотряде. После третьего курса мы работали на Сахалине и вернулись в Москву под завязку загруженные красной рыбой. Это сейчас моя альма-матер — Финансовый университет — занимает много зданий, а тогда все помещались в типовой школьной пятиэтажке на улице Кибальчича. 1 сентября после занятий мы пошли в пивбар на ВДНХ и дефицитную горбушу меняли на заурядную воблу... Лососиной на Сахалине объелись! Помните, в «Белом солнце пустыни» Верещагин говорит: «Опять ты мне эту икру поставила! Не могу я ее каждый день, проклятую, есть!» Примерно так и мы... Во время путины на острове на всех перекрестках высились бочки с соленой красной рыбой: ешь, пока не лопнешь! На Сахалине я провел целое лето. Досрочно сдал экзамены и вместе с другими квартирьерами обустраивал лагерь. Со стройотрядами ездил трижды — в Подмосковье, Абакан и, наконец, на Дальний Восток. Нынешнему поколению не повезло, у него нет ничего подобного, а мы получили неоценимый жизненный опыт, который очень пригодился в будущем. Да и приобретенные навыки оказались нелишними. Я ведь еще после девятого класса работал токарем, проходил производственную практику на заводе. Название не вспомню, но недалеко от Савеловского вокзала. А на пятом курсе института с сентября по июнь трудился грузчиком на машиностроительном заводе «Знамя труда», который сейчас входит в РСК «МиГ». Работали и по ночам, загружая отремонтированные самолеты на автоплатформы. А дальше везли в Луховицы, где под утро сдавали технику военным. Зарабатывал приличные деньги. Это 75-й год, тогда инженер в среднем получал около 130 рублей, а мне платили двести...

— Но до Прохорова вам далеко. Михаил в студенческие годы поставил погрузо-разгрузочные работы на поток, создал бригады и зашибал очень хорошую деньгу.

— Насколько знаю, по-настоящему серьезный капитал Прохоров cделал в джинсовом кооперативе. Но это было уже потом, а в 75-м, о котором я говорю сейчас, с кооператорами и теневиками боролись. Кто-то конкурировал с оказывавшей населению бытовые услуги фирмой «Заря» и так зарабатывал. Были мастера, которые в советское время делали состояние на игорном бизнесе. За месяц выигрывали в карты миллион рублей, а машина «Волга» стоила десять тысяч... Такие деньги несли не в сберкассу, а закапывали в целлофановых мешках в землю.

— Лично знали этих гобсеков?

— Они здравствуют и поныне, хотя успех и богатство дались не даром...

— Но вы так и не рассказали, когда сами заработали первую ощутимую сумму.

— Все тем же летом на Сахалине. Получил полторы тысячи рублей, купил магнитофон «Маяк» и вез его через всю страну. Плюс десять килограммов горбуши. В Москву летели с пересадками, из-за непогоды на сутки зависли в Хабаровске. На наших стройотрядовских куртках была написана аббревиатура МФИ — Московский финансовый институт. На вопрос «Откуда вы, ребята?» отвечали: «Магаданский фаянсовый». Прикалывались. Поразительно, но многие верили...

— Почему подались в финансисты, Владимир Александрович?

— Сам себя до сих пор спрашиваю. Родители были далеки от этой сферы. Оба четырнадцатилетними подростками в 1942 году пришли на завод «Знамя труда», где и я работал, будучи пятикурсником. Отец проработал там шестьдесят лет, параллельно окончил авиационный институт и уходил на пенсию с поста заместителя технического директора предприятия. Два года назад его не стало... У мамы стаж поменьше, хотя она тоже отдала заводу всю жизнь. Подразумевалось, что я пойду по родительским стопам, продолжу династию, но во мне обнаружилась склонность к гуманитарным дисциплинам, иностранным языкам, и к десятому классу я определился с выбором. Попробовал поступить в МГИМО, завалил по собственной глупости математику, отнес документы в Финансовый институт, отлично сдал экзамены и стал студентом. Как оказалось, все к лучшему. Сегодня я декан и завкафедрой в Финансовом университете, вхожу в попечительский совет МГИМО, за моими плечами десять лет заграничной дипломатической службы, годы в МИДе и Госкомитете Совмина СССР по внешним экономическим связям...

— В Министерство иностранных дел вы пришли в 79-м.

— Так сложилось в силу родственных связей. Но предварительно я набрался опыта в госкомитете и неплохо там себя зарекомендовал.

— Про связи поподробнее, пожалуйста, Владимир Александрович.

— Увы, человека уже нет на этом свете, не будем всуе его поминать, но факт, что именно он помог мне сменить профиль работы с внешнеэкономического на внешнеполитический. Я стал атташе департамента скандинавских стран МИД СССР, два года провел на 16-м этаже высотки на Смоленской площади, а в 81-м уехал в Швецию. О проводах, пожалуй, расскажу чуть подробнее. 31 января, семь часов вечера, Белорусский вокзал. Снег с дождем, плачущие родственники, не знающие, куда и зачем отправляют нас с женой и маленьким сыном. Честно говоря, мы тоже слабо представляли, что именно увидим в конце пути. Вагон через Германию следовал до Стокгольма. Точнее, в немецком Заснице его грузили на паром и доставляли в шведский Треллеборг, а оттуда уже в столицу. Целое путешествие для людей, никогда не выезжавших за границу! Пока тряслись по Польше, картина выглядела весьма уныло: все те же проплешины снега в полях, низкая облачность. По вагонам ходили поляки и предлагали обменять водку «Столичную» на сигареты, жвачку и безопасные лезвия для бритв. В Германию поезд пришел вечером, и на паром погрузка началась в темноте. А следующим утром мы проснулись и поднялись из трюма на палубу. Контраст оказался ошеломительным, ослепляющим! Паром плыл в шхерах, неторопливо лавируя между небольшими островами. После двух суток зимней серости мы вдруг увидели безоблачное голубое небо, яркое солнце, ухоженные зеленые газоны на берегу, желто-синие флаги над крышами домов... Страна, сто семьдесят лет не знавшая войны на своей территории, в которой последние десятилетия у власти находились социал-демократы! Нахлынули неизбежные сравнения... Правда, потом началась работа, трудовые будни, и острота первой реакции постепенно притупилась.

— Сколько времени провели вы на родине АВВА?

— Первая командировка продолжалась четыре с половиной года, с 85-го по 87-й я находился в России, а потом вернулся в Стокгольм еще на пять с половиной лет. За время московских каникул успел поступить в аспирантуру, но защитился только в 98-м году, уже работая во Внешэкономбанке.

— С легендарным Громыко в МИДе встречались?

— Однажды. Андрей Андреевич приезжал в Стокгольм на конференцию по разоружению и провел переговоры с Шульцем, госсекретарем США. Беседа продолжалась часов пять или шесть, и за это время Громыко ни разу не встал из-за стола. Еще мне запомнилось, что Андрей Андреевич привез с собой повара и угощал американцев пирожками. И такая деталь: после окончания продолжительных и весьма утомительных переговоров, которые закончились ближе к полуночи, переводчик Громыко Виктор Суходрев до пяти утра расшифровывал записи и надиктовывал их содержание сменявшим друг друга машинисткам. Люди величайших трудоспособности и профессионализма! Впрочем, в мидовскую систему тогда других и не брали, фильтр стоял очень жесткий.

— С Сергеем Ивановым вы в Стокгольме познакомились?

— В мою бытность он там не работал. Мы пересекались в МИДе. А в Стокгольме моими коллегами были Константин Косачев, ныне возглавляющий Федеральное агентство по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству, Владимир Титов, заместитель министра иностранных дел. Из тех, чье имя на слуху, могу назвать Григория Рапоту, государственного секретаря Союзного государства России и Белоруссии, который тогда был советником нашего посольства. Помощник президента Путина Юрий Ушаков работал в 80-е в Стокгольме на конференции по разоружению... Со многими из тех, с кем познакомился в те годы, до сих пор поддерживаю товарищеские отношения. Общее прошлое, сами понимаете... Вспоминается разное — и серьезное, и комичное.

Вы знаете, например, что совзагранслужащие в Швеции массово становились рыбаками и грибниками? В 82-м году наша подводная лодка села на мель в шхерах, шпиономания зашкаливала, за нами в открытую следили, каждый шаг контролировали, а мы на рассвете на надувных лодках выходили в залив и удили рыбу. Ловили треску, плотву, селедку, если повезет, угря и лосося, а с берега нас через фотообъективы разглядывали шведские журналисты и потом печатали заметки, что на самом деле русские обмеряют глубину шхер для прохода советских мини-подлодок... Ну кто мог поверить, что улов нужен нам для приготовления домашних деликатесов? Мы, например, плотву засаливали в ванне и вывешивали на просушку в воздухозаборниках. Запах вяленой рыбы разлетался по всему посольству! У нас работал завхоз, про которого шутили, будто он даже кисель из трески варит! А рассказать, чем мы занимались в ночное время в посольском гараже? Осваивали профессию автослесаря, чиня и латая перед отправкой на родину подержанные машины! За гроши покупали развалюхи, клепали, варили, шпаклевали, красили и получали практически новые — с виду! — иномарки. В конце 80-х в Стокгольме можно было дешево взять Mercedes десятилетней давности, привести его в божеский вид и обменять в Москве на трехкомнатную квартиру. Трехкомнатную!

— Так и сделали?

— Ну не до такой же степени?! Да и «Мерса» у меня не было... Привез в 1993 году Volvo 244 1979 года выпуска, поездил какое-то время, а в 95-м выписал доверенность и отдал машину. Непостижимым образом она до сих пор числится за мной, вносится в налоговую декларацию, хотя, допускаю, того автомобиля давно нет в природе, сгнил или отправился в доменную печь на переплавку...

— Продолжим список стокгольмских знакомцев. С Горбачевым судьба сводила?

— Михаил Сергеевич приезжал в Швецию в 90-м после вручения ему в Осло Нобелевской премии мира. Вроде бы момент триумфа, а выглядел Горбачев устало, на вопросы местных собеседников отвечал рассеянно, у меня даже мелькнула мысль, что он чувствует близость своего ухода из активной политики. В качестве переводчика его сопровождал Павел Палажченко, который через несколько лет блестяще перевел афоризм Виктора Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Это звучит так: We wanted the best, you know the rest. На мой взгляд, гениально!

Справедливости ради замечу, мне приходилось видеть разные манеры поведения. Когда только начинал работу в Стокгольме, послом там был Михаил Яковлев, который к тому моменту провел в Швеции лет одиннадцать. Перед местной аудиторией он всегда выступал по одной и той же схеме: поднимался на трибуну, здоровался по-шведски, после чего уступал место переводчику, без остановок читавшему речь от первой до последней строчки. В конце Михаил Данилович говорил: Tack sa° mycket, что означало «спасибо большое», и уходил. Так он экономил время собравшихся, не заставляя их слушать русскую версию сорокаминутного доклада! А при Борисе Панкине установили традицию читки свежих шведских газет. На эти политинформации посол обязал ходить весь дипломатический состав миссии. Начинали утро с того, что встречались в девять часов и слушали обзор ведущих изданий. Я отвечал за печатный орган консерваторов Svenska Dagbladet. Но открывал эти посиделки Борис Дмитриевич. С первым рейсом «Аэрофлота» из Москвы ему доставляли свежий номер «Правды», и он вслух зачитывал нам передовицу...

— Зато в августе 91-го Панкин осудил ГКЧП, и Горбачев с ходу назначил его министром иностранных дел СССР.

— В должности Борис Дмитриевич продержался недолго, суммарно дней сто или около того. Потом был послом в Великобритании, а сейчас живет в Швеции. Такие вот повороты судьбы...

— Из второй стокгольмской командировки вы вернулись в 93-м, но в МИД не пошли. Почему?

— Приехал в Москву и увидел, что люди, работающие во внешнеполитическом ведомстве страны, параллельно занимаются продажей контейнеров с американскими сигаретами и голландским спиртом, делая себе состояния. Так поступали не все, но атмосфера была не самая лучшая. Профессионалы стали уходить. Коллега, с которым мы работали в Стокгольме, решил идти в политику и вступил в ПРЕС — Партию российского единства и согласия, готовившуюся к выборам в Госдуму. Его звали в Минфин, но перспектива стать депутатом показалась моему товарищу более привлекательной, он включился в предвыборную борьбу, а в министерство по дружбе рекомендовал меня. Я предложение принял и стал заместителем руководителя валютного департамента, где непосредственно занимался выпуском облигаций внутреннего валютного займа — вэбовок. В 95-м перешел в департамент внешнего долга, взяв под контроль первое суверенное российское размещение на рынке евробондов. Тогда и подумать не мог, что еще через два года приду в ВЭБ первым заместителем председателя...

— Вас Андрей Костин позвал?

— Мы впервые встретились в 1993 году: в компании мидовцев, ушедших со службы. А в 97-м Андрей, который в тот момент уже возглавлял Внешэкономбанк, настоял, чтобы я стал его замом, и добился назначения. Правда, другой Андрей, первый замминистра финансов Вавилов, долго не хотел отпускать меня из ведомства. Мы с ним тогда объехали практически весь мир, проводя посвященные размещению российских евробондов роуд-шоу в разных городах и странах. Как-то за неделю я совершил кругосветное путешествие: вылетел в Токио, пообщался с японскими банкирами, вечером уже вел презентацию в Сеуле, утром перебрался в Гонконг, оттуда — в Лос-Анджелес, за три дня проехал Сан-Франциско, Бостон, Чикаго, Миннеаполис, Нью-Йорк и вернулся в Москву. Последние еврооблигации с моим участием были размещены в июле 97-го, я посчитал, что взятые обязательства выполнил и имею полное право уйти в ВЭБ. Что и сделал. Пришел на хорошо знакомый участок, поскольку Внешэкономбанк в тот момент служил главным оператором по внешним долгам России. Собственно, эта функция сохраняется и сейчас, хотя в значительно меньшей мере. Бывшая долговая контора за последнее десятилетие трансформировалась в полноценный Банк развития.

— Но до того был дефолт, вскоре после которого вас по странному совпадению наградили медалью ордена «За заслуги перед Отечеством»...

— Как вы догадываетесь, награда к печальным августовским событиям отношения не имеет. Меня отметили в связи с юбилеем ВЭБа. А тогда, летом 98-го, мы, конечно, понимали, к чему дело идет.

— К тому, что слово «вэбовка» станет ругательным.

— Естественно, поскольку облигации упали в цене. Россия ведь не только дефолт объявила, правительство страны ушло в отставку, было серьезное противостояние с Думой, и в какой-то момент в полный рост встал вопрос, где находится центр принятия решений... Ситуация и в политической жизни, и в бытовом плане была крайне подвижной. Вспоминаю забавный эпизод. Мы с коллегами собрались пообедать и заодно обсудить «текущий момент». Встретились в ресторане «Шанхай», который находился в ныне снесенной гостинице «Россия». Замечательное, к слову, было заведение, кухня отменная! Так вот: часа два посидели, поговорили, вкусно поели. Пришло время рассчитываться. Официант говорит: «Извините, банковские карточки не принимаем». Так сказать, в связи с нестабильной финансовой ситуацией. Предлагаем наличные доллары. Подходит метрдотель: «Прошу прощения, но и валюту не берем. Курс постоянно скачет, будут проблемы при инкассации». Вот точная индикация происходившего в стране...

Бесконечно шли переговоры по поводу форвардов. Ведь иностранные игроки приобретали ГКО, брали валютные риски, которые хеджировали в российских банках, а потом, когда клюнул жареный петух, все побежали к нам с криками: «Выручайте!» Мы резонно спрашивали: «Вы за бизнес отвечаете?» В ответ слышали: «Нас подставили». Но, слава богу, пережили и дефолт, и кризис 2008 года. К этому испытанию мы оказались намного лучше подготовлены, имели необходимый опыт, а государство, что еще важнее, максимально мобилизовалось, скоординированно и оперативно принимая стратегические решения. В 98-м же царил хаос, экономику разбил паралич. Предлагались различные разумные схемы, которые отвергались в силу зашоренности и запуганности тех, кому надлежало взять ответственность на себя. Вот пример. Сказать, что стоимость российских долгов в тот момент упала, мягко говоря, ничего не сказать. Западные банки предлагали: «Давайте захеджируем наши риски через ваш ЦБ и взамен дадим ресурс на выкуп обесцененных российских долгов». Во всех смыслах выгодная сделка! Помочь по-иному они не могли, мы объявили дефолт, и любые лимиты для России были обрезаны. А денег за рубежом сколько угодно! Но предложения не проходили, никто не хотел рисковать и принимать решения...

— Зато в 2008-м ЦБ выделил Внешэкономбанку в критический момент пятьдесят миллиардов долларов из золотовалютных резервов для рефинансирования внешних долгов российских компаний и банков.

— Нам установили лимит, но израсходовали мы чуть больше одиннадцати миллиардов. Интересное было время!

— Слышал, у вас в приемной очереди из олигархов дневали и ночевали? Из серии «За мной не занимать! Я последний».

— До такого не доходило, но желающих получить кредиты хватало, это правда. ВЭБ работал рука об руку с межведомственной комиссией, состоящей из представителей правительства, госструктур, правоохранительных органов, коммерческих банков... При принятии решения в ходе заседаний учитывались все факторы и обстоятельства, взвешивалась любая мелочь, были разработаны четкие критерии.

— Тем не менее больше всех почему-то обломилось Олегу Дерипаске.

— Если иметь в виду четыре с половиной миллиарда долларов, то да. Структуры «Русала» на фоне остальных получили самую значительную финансовую помощь, но речь ведь не о том, будто кого-то персонально облагодетельствовали. Под эти займы был заложен блок-пакет «Норникеля». Реально существовала угроза потери ключевых для Российской Федерации активов, отчуждение их иностранными кредиторами. Мы не стремились удовлетворить всех, исходили из понимания, что для одних помощь жизненно необходима, а другими движет желание решить свои проблемы под сурдинку. Если люди бездумно понаделали долгов, особо не заботясь, как будут отдавать, почему государство должно их выручать? На всех денег не хватит. Работали мы тогда без выходных, собирались по субботам и воскресеньям, иногда сутки напролет просиживали в офисе. Старались действовать максимально быстро, успевая при этом перелопачивать множество документов, чтобы каждое суждение, выносимое на комиссию и наблюдательный совет ВЭБа, было взвешенным и мотивированным. Ключевые решения принимались при непосредственном участии тогдашнего премьера Владимира Путина, возглавлявшего набсовет банка.

— А откуда вообще взялась идея Банка развития? Так ли было нужно его создавать?

— Председателем Внешэкономбанка я стал в конце мая 2004-го. К тому моменту разговоры о будущем ВЭБа велись уже на протяжении нескольких лет. Предлагались разные сценарии. Было ясно, что в прежнем качестве банк существовать не может. Кстати, вы знаете, что до 2007 года его официальное название звучало так — Внешэкономбанк СССР? Страна полтора десятилетия не существовала, а бренд оставался! Мы даже лицензии ЦБ не имели. Анекдотическая ситуация, которая реально мешала работе. Министр финансов Алексей Кудрин, напутствуя меня при назначении в ВЭБ, выразился в том духе, мол, готовьтесь, станете нашим долговым агентством. В тот раз у нас состоялся продолжительный разговор, поскольку я иначе смотрел на перспективы ВЭБа. Поясню, о чем речь.

В начале и середине 2000-х годов коммерческие банки кредитовали, как правило, проекты со сроком окупаемости год-полтора. При этом процентные ставки были очень высоки. Крупные компании получали кредит на приемлемый срок под залог экспортной выручки. Инфраструктура страны модернизировалась слабо, по остаточному принципу. А новые морские порты, верфи, терминалы аэропортов, объекты атомной и гидроэнергетики практически не строились с советских времен. Экономика остро нуждалась в институте долгосрочных инвестиций. Государству требовался банк, привлекающий большие ресурсы и финансирующий «вдолгую» инфраструктуру и большие проекты. Но при этом чтобы прибыль для такого банка не была абсолютным приоритетом.

— С этой идеей вы и пошли к ВВ? Давно были с ним знакомы к тому моменту?

— К 2005 году нам с коллегами удалось сформулировать концепцию Банка развития, и с этой идеей я отправился к Дмитрию Медведеву, тогдашнему главе кремлевской администрации. Он поддержал меня и доложил Владимиру Владимировичу. После чего и состоялась моя встреча с президентом, который одобрил проект. При создании Банка развития нас с самого начала поддерживал Герман Греф, возглавлявший Министерство экономического развития и торговли. Он добился, чтобы ВЭБ освободили от налога на прибыль, мы выступали единым фронтом и при принятии других жизненно важных для банка решений. Исключительно много сделал Михаил Фрадков, в тот момент премьер-министр России. Хотя были у нас и серьезные оппоненты. Пришлось столкнуться и с непониманием, и с активным противодействием. Кто-то рассуждал на тему, зачем России еще один крупный госбанк, способный потеснить коммерческих игроков. У кого-то были и корыстные интересы... Все же мы смогли пройти по этим лабиринтам.

— Сына Фрадкова вы взяли во Внешэкономбанк в знак благодарности за помощь?

— Петр работал в системе ВЭБа в начале нулевых, полгода стажировался в Италии и задолго до того, как Михаил Ефимович возглавил правительство России, планировался нами на должность представителя банка в США. Он на пару лет ушел в Дальневосточное морское пароходство, а потом вернулся в ВЭБ. Петр наш, коренной. Схожая история с Александром Ивановым, сыном нынешнего главы кремлевской администрации. Он работал в ВЭБе, уходил в ВТБ и опять возвращался сюда вне зависимости от развития карьеры Сергея Борисовича, его отца. Если уж говорить до конца откровенно, есть структуры, с финансовой стороны гораздо более привлекательные, нежели ВЭБ, который по доходам сотрудников существенно отличается и от банков с государственным участием, и, конечно, от частных коммерческих.

— За своих сыновей при трудоустройстве хлопотали, Владимир Александрович?

— Они щепетильны в этих вопросах, но и к моим советам прислушиваются. Павел, старший, входит в правление КРЕДИ АГРИКОЛЬ БАНКА здесь, в Москве, Степан второй год работает в инвесткомпании. Оба окончили Финансовую академию, свободно говорят на английском, не до конца забыли шведский. Малышам о карьере думать рановато. Дочь Женя в этом году пойдет в школу, а младшему Леше еще и пяти лет нет.

— Как у вас со шведским?

— Поддерживаю в рабочем состоянии. С легкой руки Сергея Иванова являюсь сопредседателем Российско-шведского делового совета и регулярно встречаюсь с визави Хансом Вестбергом, CEO компании Ericsson. Общаемся с ним по-шведски. Мне нравится этот язык. Как и Швеция. Все-таки первая любовь не ржавеет!

— Любовь к хоккею оттуда привезли?

— Еще в детстве гонял консервную банку по двору. Не было ни шайб настоящих, ни клюшек. Вплоть до 74-го года мы жили на 2-й Хуторской улице, на задворках «Динамо». Любопытно, что пятиэтажный дом, в котором занимали комнату, строил на субботниках мой отец. Зимой я вместе с соседскими пацанами бегал на стадион, смотрел хоккейные баталии. Тогда еще не было закрытых дворцов спорта, играли на открытых площадках. Если у кого-то ломалась клюшка, мы подбирали, склеивали и опять пускали в дело. Коньки назывались «гаги», видимо, от голландского города Гаага. Были еще «канадки», но они казались нам недостижимой роскошью. Щитки мастерили из дощечек от ящиков для фруктов и овощей. Обшивали их поролоном, на колени прилаживали жестяные банки из-под леденцов... Шрам на лице заработал в тринадцать лет, когда неудачно упал на консервную «шайбу».

— За кого болели?

— За ЦСКА. Всю жизнь. Поддерживаю товарищеские отношения с ветеранами армейского хоккея. Одно время стоял вопрос об оказании ВЭБом спонсорской поддержки хоккейному ЦСКА. Сейчас в силу принятых набсоветом решений банк не поддерживает отдельные команды, но мы вкладываем значительные средства в подготовку сборных России по футболу, хоккею, волейболу, плаванию, гребле, финансируем строительство ряда олимпийских объектов в Сочи... Если же говорить о виде спорта, которым заболел в Швеции, это теннис. Влюбился в игру! В начале 80-х Бьорн Борг уже сходил с олимпа, зато блистали Матс Виландер и Стефан Эдберг. В нашем посольстве был классный грунтовый корт, где мы рубились с апреля по октябрь. Вернувшись в Москву, я не зачехлил ракетку, регулярно тренируюсь, участвую в любительских турнирах. Последние три года ВЭБ проводит мероприятие под девизом «Легенды тенниса в Москве». В прошлом году участвовали Бьорн Борг, Горан Иванишевич, Марат Сафин, Евгений Кафельников, Мартина Хингис и Елена Дементьева. Солидная компания! Профессионалы играли в паре с чайниками. Классно, когда выходишь на корт против великих...

— Умеете проигрывать?

— Да. Но не люблю. Сильно злюсь, если правила нарушают. И в спорте, и в бизнесе. К счастью, в ВЭБе подобное исключено. Здесь подобралась очень сильная в профессиональном и порядочная в человеческом отношении команда. Управлять таким коллективом большое удовольствие, хотя и ответственность немалая.

— Вам сильно пришлось перетряхивать команду?

— Вообще не делал этого. Во-первых, я в ВЭБе с 97-го года и давно всех знаю, кого-то сам сюда приглашал. Во-вторых, отношусь к тем руководителям, которые считают, что коллектив тогда работает, когда он устойчив. В отличие от математики в бизнесе от перемены мест слагаемых сумма меняется. Корпоративный дух — не пустые слова для меня. Как ни странно прозвучит, в банке сохранилась атмосфера советских времен. В хорошем смысле. Ответственность, исполнительность, дисциплина — вот наши критерии.

— Тем не менее один из ваших замов находится сейчас под следствием.

— И что? Если говорить о деле Анатолия Балло, я уверен, следствие во всем беспристрастно разберется. Ущерб банку не нанесен, кредит погашен, в отношении некоторых подозреваемых уже закрыты уголовные дела. Мы исходим из презумпции невиновности: пока преступление не доказано, нельзя на человека навешивать ярлыки. И со следствием будем взаимодействовать, и Анатолия поддерживать. Это важно и для него, и для нашего коллектива в целом. Может, то, что собираюсь сказать, и не имеет прямого отношения к теме, но это важно для общего понимания. В любой ситуации надо вести себя честно и порядочно, тогда и жить будет легко и комфортно. Каждый берет какие-то черты от родителей. Моей маме 84 года, значительная часть жизни, строго говоря, прожита, но щепетильность в принципиальных вопросах не перестает поражать нас с братом. Мама очень совестлива и патологически скромна. Это достойный пример для подражания.

— Такие качества уживаются с профессией банкира?

— Лично я противоречий не вижу.

— А есть ли в России настоящие банкиры? На первых местах в рейтингах у нас государственные банки, а не частные. Выходит, госбанкиры — лидеры?

— Удивитесь, но в СССР была прекрасная финансовая школа, банковскому делу здесь умели обучать даже в суровых условиях плановой экономики. Многому потом, конечно, пришлось переучиваться на собственном опыте, но тот опыт был уникальным. И сейчас у нас есть первоклассные специалисты и в ЦБ, и в коммерческих банках. Однако первые места в рейтингах — не случайность.

— Вы обмолвились о брате. Кем он работает?

— Александр моложе меня на десять лет и трудится в Объединенной авиастроительной корпорации.

— Понятно. Где вы председателем совета директоров.

— Да я туда пришел позже брата, который продолжил семейную династию! То, чего родители ждали от меня, получилось у Саши. Он окончил авиационный институт, всю жизнь проработал в отрасли. Я же поднимаюсь на борт самолета исключительно в качестве пассажира. Летать, правда, приходится очень часто, по полгода провожу в командировках.

— Сесть за штурвал никогда не хотели?

— Даже желания не возникало. По простой причине: понимаю, что это не игрушки. У меня нет времени на курсы молодого пилота. Надо ведь научиться так управлять воздушным судном, чтобы не подвергать риску свою и чужие жизни, иначе не стоит и начинать. Лучше два лишних часа провести на теннисном корте или хоккейной площадке. Хотя, если честно, гораздо более вероятно, что буду не играть, а работать. Давно живу в таком ритме и не жалуюсь. Наоборот — мне нравится. Дел много и планов громадье. В Банке развития по-другому и быть не может...

Андрей Ванденко

Досье

Владимир Александрович Дмитриев

Родился 25 августа 1953 года в Москве. В 1975 году окончил Московский финансовый институт по специальности «Международные экономические отношения».

В 1975—1979 годах работал в Госкомитете Совета министров СССР по внешним экономическим связям инженером.

В 1979—1986 годах — атташе, третий секретарь отдела МИД СССР.

В 1986—1987 годах — научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений АН СССР.

В 1987—1993 годах — второй, первый секретарь посольства СССР и России в Швеции.

В 1993—1997 годах — замруководителя, начальник департамента Министерства финансов РФ.

В 1997—2002 годах — первый заместитель председателя Внешэкономбанка СССР.

В 2002—2004 годах — заместитель президента — председателя правления ОАО «Внешторгбанк».

В 2004—2007 годах — председатель Внешэкономбанка СССР. С июня 2007 года — председатель государственной корпорации «Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк)».

Доктор экономических наук. Член-корреспондент Российской академии естественных наук. Награжден орденами и медалями Российской Федерации, а также государственными наградами ряда зарубежных стран.

Женат. Отец трех сыновей и дочери.

Россия > Финансы, банки > itogi.ru, 15 апреля 2013 > № 805100 Владимир Дмитриев