Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Встреча с Премьер-министром Пакистана Шехбазом Шарифом

На полях саммита Шанхайской организации сотрудничества Владимир Путин провёл встречу с Премьер-министром Исламской Республики Пакистан Шехбазом Шарифом.

В.Путин: Уважаемый господин Премьер-министр!

Очень рад нашей новой встрече. Мы встречались два года тому назад, тоже на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества в Самарканде. Обсуждали тогда двусторонние отношения, наше взаимодействие на международной арене.

Должен отметить, что за это время отношения между нашими странами развиваются, и развиваются в деловом, дружеском ключе. Отмечаю рост товарооборота, и перспективы здесь у нас очень неплохие.

На два направления обратил бы особое внимание. Прежде всего это сотрудничество в области энергетики и агропромышленного бизнеса. Начались поставки наших энергоносителей в Пакистан, и мы готовы к их увеличению. По Вашей просьбе Россия старается вносить свой вклад и в обеспечение продовольственной безопасности Пакистана. Мы увеличиваем поставки зерновых на пакистанский рынок.

Сотрудничают наши министерства иностранных дел в международных организациях, на международных площадках, как я уже сказал, в том числе и на площадке ООН.

Уважаемый господин Премьер-министр!

Наши отношения носят дружественный характер и развиваются на протяжении десятилетий, мы этому очень рады. И я надеюсь, что и наша сегодняшняя встреча послужит делу дальнейшего укрепления двусторонних связей между Пакистаном и Россией.

Очень рад Вас видеть, господин Премьер-министр!

Ш.Шариф (как переведено): Большое спасибо, господин Президент!

Действительно, для меня большая честь и удовольствие встретиться с Вами снова после нашей встречи в Самарканде на полях саммита ШОС.

Хотел бы вновь Вас поздравить с Вашим переизбранием на пост Президента России. Убеждён, что Российская Федерация добьётся большего прогресса благодаря Вашему умелому руководству.

Господин Президент, очень рад, что наши двусторонние отношения развиваются по нарастающей. За последние годы мы это наблюдали, и нас это очень приободряет. Хотел бы с Вами тесно работать, чтобы и дальше укреплять наши отношения. Нам есть чем заняться, и мы можем получить пользу от вашего опыта.

Конечно же, мы сможем укрепить и нашу торговлю. На настоящий момент товарооборот составляет 1 миллиард долларов, и по моему запросу вы любезно оказали нам возможность нарастить наше энергосотрудничество. Мы получили поставки нефти от вашей великой страны, мы очень признательны за это. Мы должны и дальше следовать по этому пути.

Ваше Превосходительство!

Наши отношения самодостаточны, они не зависят ни от каких геополитических ситуаций, конъюнктуры. Не зависят они и от отношений с другими странами. У Пакистана давние бизнес-отношения с вашей великой страной.

Если помните, в прошлый раз я Вам говорил, что в 50-е, 60-е, 70-е годы у нас был товарооборот по условиям бартера. Мы импортировали много техники и продукции из Советского Союза, экспортировали текстиль и кожу в вашу страну. И всё это делалось на условиях бартера. Мне кажется, что сейчас пришло время преодолеть финансовые, банковские проблемы и возобновить, расширить наши торговые отношения по условиям бартера. Это было бы очень хорошо для Пакистана. Мы смогли бы преодолеть многие другие проблемы.

Господин Президент!

Ещё раз хотелось бы Вас поблагодарить за эту возможность. Позвольте Вас заверить от своего имени, от имени народа Пакистана, что мы действительно хотели бы и дальше укреплять наши взаимоотношения.

Казахстан. Пакистан. Россия. ШОС > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 3 июля 2024 > № 4669874 Владимир Путин, Шехбаз Шариф

Принципиальный подход: российские принципы сейсмостойкого строительства вызывают на Востоке большой интерес

В мае завершился учебный курс «Структуры, устойчивые к стихийным бедствиям» (Disaster Resilient Structures) в одном из старейших инженерных университетов Пакистана, расположенном в городе Карачи. В мероприятии приняла участие делегация российских ученых, возглавлявшаяся вице-президентом Российской Ассоциации по сейсмостойкому строительству и защите от природных и техногенных воздействий (РАСС), руководителем Центра испытаний сейсмостойкости сооружений ЦНИИСК имени В. А. Кучеренко АО «НИЦ «Строительство» Александром Бубисом. С участием членов российской делегации на совместном учебном курсе обсуждались опыт и принципиальные подходы к проектированию сейсмостойкого строительства, применение сейсмоизолирующих технологий в РФ, а также различные аспекты мирового опыта проектирования сейсмоизолированных сооружений. По итогам курса Александр БУБИС ответил на вопросы «Стройгазеты».

Александр Александрович, можно ли выделить российскую технологию, вызвавшую наибольший интерес у ваших зарубежных коллег?

Обсуждались в основном не технологии, а принципиальные подходы к нормированию. Мы сверили с коллегами позиции. Учитывая, что они работают по американским и британским нормам, мы представили довольно широкий обзор наших способов подтверждения и методов проектирования. Разговор шел не столько о материалах, сколько о принципах нормирования. Принципы проектирования и базовые подходы к нормированию, принятые в России, очень интересовали наших пакистанских коллег. Например, их интересовало, как мы подтверждаем степень огнестойкости в сравнении с британскими нормами, или как мы работаем с сейсмостойкостью по сравнению с американскими нормами.

У нас была цель — сверить наши принципиальные подходы, и мы договорились с пакистанскими специалистами продолжить работу именно в этом направлении, чтобы новые наработки и материалы, которые могут быть получены в России, наши зарубежные коллеги испытали на своих стендах с использованием своих методов. Это позволит совместно выходить на ближневосточные рынки.

Мы нацелены на то, чтобы наладить и расширить взаимодействие с пакистанскими специалистами. У них высокий уровень инженерного образования, но им сейчас очень сложно найти применение своих знаний у себя в стране. Поэтому мы с пакистанскими коллегами в большей степени рассматриваем рынки Объединенных Арабских Эмиратов, Саудовской Аравии, Катара, Омана. И в этой ситуации мы находимся в параллели с китайскими специалистами, которые также пытаются выйти на рынки этих стран.

Даже какая-то конкуренция с китайцами может быть?

Конечно, в этом отношении мы как раз вступаем в некоторую позитивную конкуренцию с китайскими коллегами и совместно продвигаем свои принципы, подходы нормирования, проектирования, строительные материалы. Также и японцы очень много нового делают в этом направлении, и китайцы в части нормирования очень много взяли у японцев.

У японцев действительно есть чему поучиться?

Нам — нет: у нас очень разные повторяемости событий и уровень сейсмической опасности. В Японии вся территория сейсмически опасная, поэтому у нас совершенно разные подходы к нормированию. Они исходят из того, что у них обязательно будут землетрясения, и не раз, а мы находимся в менее опасной зоне с точки зрения сейсмического события, которое у них имеет определяющее значение, а у нас это только один из элементов, который нужно учитывать на 20-30% территории.

Значит ли это, что мы можем себе позволить применять менее дорогостоящее оборудование?

У нас просто другой принцип нормирования. Мы основываемся на вероятностных картах, и те принципиальные подходы, которые есть, не предполагают повторных сейсмических событий. То есть здание в России должно выстоять при одном сейсмическом событии. А в Японии требуется, чтобы оно без повреждений пережило несколько умеренных и сильных сейсмических событий, а в некоторых случаях и разрушительных землетрясений. В их нормы закладывается, что в обязательном порядке за период эксплуатации будет несколько сейсмических событий, а у нас достаточно, чтобы без разрушений здание пережило землетрясение и люди успели эвакуироваться. Это совершенно другой экономический подход, совершенно другой принцип проектирования, конструирования зданий.

Планируется ли продолжить проведение таких учебных курсов?

В планах комитета OIC-COMSTECH и РАСС организовать в 2024 году еще несколько аналогичных учебных курсов в университетах OIC-COMSTECH в Бангладеш, Малайзии, Нигере, Уганде и Чаде. В наших совместных планах — проведение в 2025 году XVI Российской национальной конференции по сейсмостойкому строительству и сейсмическому районированию, развитие сотрудничества между РАСС и OIC-COMSTECH по научному обмену, включая обучение студентов и аспирантов в России.

Авторы: Алексей ТОРБА

Номер публикации: №21 07.06.2024

Россия. Пакистан. Ближний Восток > Недвижимость, строительство. Экология > stroygaz.ru, 7 июня 2024 > № 4667210 Александр Бубис

Мушахид Хусейн: Пакистан надеется на ускоренное рассмотрение заявки в БРИКС

В ноябре 2023 года Пакистан подал официальный запрос о присоединении к БРИКС, причем в Исламабаде особо отметили, что надеются на содействие Москвы по данному вопросу. Намерение вступить в альянс соответствует внешнеполитическим тенденциям в Пакистане, страна заинтересована в расширении связей со странам Глобального Юга, поддерживает курс на укрепление торгово-экономических связей в регионе, а также нацелена на сближение со своими партнерами по ШОС – Китаем и Россией. Председатель комитета по обороне Сената Пакистана Мушахид Хусейн Сайед отметил в интервью корреспонденту РИА Новости Ульяне Мирошкиной, что Пакистан надеется на ускоренное рассмотрение своей заявки в БРИКС, подчеркнув, что присутствие Исламабада в альянсе укрепит объединение стран. Политик добавил, что Пакистан заинтересован в работе с Россией и по другим направлениям, таким как закупка российской нефти и СПГ, сотрудничество в оборонной и военной сферах, а также совместные усилия по урегулированию ситуации в Афганистане.

– Ваше Превосходительство, добро пожаловать в Москву и благодарим вас за встречу с нами для интервью. Насколько мы понимаем, вы только что завершили участие в важном международном мероприятии?

–Да, я только что разговорил с господином Дмитрием Медведевым. Мы пообщались 30 минут и обсудили ситуацию в Палестине и на Ближнем Востоке, впечатление о нем у меня было очень хорошее. До этого я принял участие в международном межпартийном форуме сторонников борьбы с современными практиками колониализма "За свободу наций", на котором присутствовали и Дмитрий Медведев, и Сергей Лавров. Я вижу большое количество добрых намерений по отношению к Пакистану, и эти добрые намерения отражаются на высших уровнях российского руководства, в том числе и через Медведева и Лаврова.

– Мероприятие, о котором идет речь, было посвящено борьбе с неоколониализмом. Считаете ли вы, что российские и пакистанские взгляды на этот вопрос совпадают?

– Мы считаем, что вопрос иностранного вмешательства, вопрос суверенитета и вопрос сохранения, развития и защиты свободы имеют первостепенное значение.

Впервые я приехал в Россию как журналист в 1985 году, во время прихода к власти Михаила Горбачева. Я был очень молодым журналистом, самым молодым редактором в Пакистане, мне было 28-29 лет. Я работал в "Прогрессивной либеральной газете", которая имела несколько либеральную повестку. Именно тогда я познакомился с Евгением Примаковым, (бывшим послом СССР в Пакистане и заместителем министра иностранных дел – ред.), Михаилом Капицей и Эдуардом Шеварднадзе. Я путешествовал по Советскому Союзу, посетив Москву, Ленинград и республики Средней Азии, а затем прилетел во Владивосток из Москвы. Так что у меня долгая история отношений с Россией и русским народом, я всегда чувствую теплоту их приема, когда нахожусь здесь.

– Какие области сотрудничества между Пакистаном и Россией вы считаете сейчас основными сферами интереса?

– Торговля, экономика, энергетика и транспортное сообщение. Президент Путин говорил о международном транспортном коридоре как о способе соединения разных стран, мы это также поддерживаем. Политически мы являемся частью ШОС. Мы также подали заявку на членство в БРИКС, председателем которого в этом году является Россия. Это тоже важный момент. Более того, лучший друг России и лучший Пакистана один и тот же – это Китай, что нас также объединяет.

Более того, мы рассматриваем сотрудничество в оборонной и военной сферах, оно может включать военную технику, военную подготовку, обмен идеями между аналитическими центрами по вопросам безопасности. Пакистан и Россия – почти соседи, разделенные всего одной страной. Мы в Пакистане хотели бы играть роль центра региональных экономических связей, связывая Россию, Китай, Иран, Афганистан и Центральную Азию. Еще одна область, в которой мы стремимся к сотрудничеству, – это Афганистан, а именно мир, безопасность и стабильность в Афганистане, которые очень важны для нас.

– Говоря о Китае, который вы назвали нашим общим лучшим другом, нет ли ощущения, что Пакистан подвергается дополнительному давлению, как только появляется какое-то сближение в отношениях с Российской Федерацией и Китаем?

– Не прямо, но косвенно. Потому что мы видим, как некоторые страны Запада, особенно США, говорят о "новой холодной войне". Они говорят о противодействии России в Европе из-за проблемы Украины, о сдерживании Китая в Азии. И мы отвергаем эти разговоры о "новой холодной войне", поскольку чувствуем, что ни у Китая, ни у России нет каких-либо агрессивных намерений, а есть законные опасения по поводу безопасности. Вот почему по Украине мы заняли нейтральную позицию, как и Индия, и Китай. Мы не поддерживаем никаких резолюций против России, мы от этого воздержались. Так что да, давление существует – давление с целью поддержать Запад в отношении Украины или осудить Китай по некоторым вопросам прав человека, но мы не одобряем это давление. Потому что во многих странах Запада существуют двойные стандарты по тем проблемам, которые, как они утверждают, есть в России или Китае. Им также нравится использовать в своих целях вопрос прав человека, они используют в своих целях проблему демократии. Нас это не устраивает.

– Другими словами, Пакистан осознает недостатки западной риторики?

– Мы легко их обнаруживаем. Я прожил в США четыре года и окончил Джорджтаунский университет, также я стажировался в Конгрессе США. Я многому научился, находясь в Вашингтоне, и довольно хорошо знаю американскую систему.

– Считаете ли вы, что это то, чего иногда не хватает Западу, там говорят о культурах и странах, не пытаясь по-настоящему их понять?

– Абсолютно. Политика США в отношении некоторых стран Азии порой основана на сочетании невежества и высокомерия. Они высокомерны, потому что они большая страна, считающая себя сверхдержавой – они думают, что знают все. Но всего они не знают. Они не знают культуру и ценности других стран. Они также невежественны, потому что они отказываются понимать других людей. Вот почему они потерпели неудачу в Афганистане, вот почему они потерпели неудачу в Ираке.

– Может ли это быть причиной того, что они потерпят неудачу и в будущем?

– Я думаю, что они уже терпят неудачу. США сейчас находятся в упадке и пребывают в таком состоянии уже некоторое время. США, которые я знал, были очень сильным и инклюзивным обществом, гостеприимным по отношению к иностранцам. Раньше они были многокультурными и многорелигиозными. Сейчас в США я вижу лишь много паранойи и много ксенофобии. Они кричат о китайской угрозе, российской угрозе, исламской угрозе… Это ерунда. Они возвращаются в 1950-е. Так что для меня современные США – это очень странная, неприветливая и разрозненная Америка. Америка, которую я знал, была другой.

– Станем ли мы свидетелями существенного сближения Пакистана и Китая, какие стратегические направления могут развивать две страны?

– Пакистан и Китай были важными стратегическими партнерами на протяжении последних нескольких десятилетий. У нас особые отношения: мы лучшие друзья и непосредственные соседи друг для друга. Китай всегда рядом с Пакистаном, поэтому мы называем Китай "другом для любой погоды" – они с нами, когда погода хорошая, и с нами, когда она плохая. И мы так же много раз поддерживали Китай. Когда в 1960-е годы шла холодная война, и Советский Союз, и США были против Китая, но мы оставались их друзьями. Наши отношения с Китаем основаны на обороне, дипломатии, экономике и энергетике. У нас есть экономический коридор Китай-Пакистан. В Китае учатся 28 тысяч пакистанских студентов, это довольно большая цифра. И как минимум 20 тысяч пакистанцев тоже изучают китайский язык. В Пакистане около 15-20 тысяч китайцев работают в различных проектах.

– Пакистан начал импортировать российскую сырую нефть в прошлом году. Планирует ли Исламабад продолжать покупать нефть у России? Видите ли вы какие-либо препятствия для этого?

– Нет, я думаю, что это очень хорошее решение, потому что это хорошая нефть, недорогая и без каких-либо "подводных камней". И мы также не платим за российскую нефть долларами, мы используем валюту третьей страны. Так что эта нефтяная сделка работает хорошо.

– В конце 2023 года пакистанские СМИ сообщили, что Пакистан планирует подписать долгосрочный контракт на поставку российского сжиженного природного газа. На какой стадии переговоры по этому вопросу?

– Не могу говорить по этому вопросу с полной уверенностью, но знаю, что в Россию приезжала делегация министра энергетики Пакистана. Он приехал сюда два месяца назад. Мне сказали, что они провели хорошую встречу с российскими коллегами. Возможно, в будущем мы увидим некоторое развитие.

– Пакистан подал заявку на вступление в БРИКС. Ожидаете ли вы, что заявка Пакистана на членство в БРИКС будет одобрена уже в этом году?

– Мы надеемся, что российская сторона тщательно рассмотрит нашу заявку. В настоящее время мы стоим в очереди стран, которые также подали заявки. Но учитывая, что у нас хорошие отношения с Россией и Китаем, учитывая, что Пакистан является членом ШОС, возможно, нашу заявку можно было бы рассмотреть быстрее. Присутствие Пакистана в БРИКС укрепит БРИКС. Пожалуй, нам следовало бы подать заявку на вступление раньше.

– Чего ожидает Исламабад от членства в организации?

– БРИКС – это не только стратегический альянс, это воплощение Глобального Юга. В него входит Африка – ЮАР, Египет и Эфиопия, в него входит Латинская Америка. Так что это очень хорошая платформа для Глобального Юга. Мы чувствуем, что БРИКС будет способствовать выстраиванию взаимных отношений с другими странами Глобального Юга. БРИКС также создаст торговые возможности и поможет нам передать нашу позицию мировому сообществу.

– Как складываются отношения Пакистана и России по урегулированию ситуации в Афганистане? Есть ли какие-то новые шаги в этом направлении?

– У нас были как двусторонние, так и многосторонние консультации с Россией по Афганистану после 15 августа 2021 года, после ухода американцев. Я считаю, что для нас это важный формат переговоров, мы их приветствуем и активно в них участвуем. В этом отношении позиции Пакистана и России совпадают, мы может работать вместе по вопросу Афганистана. Мы верим в уважение единства и территориального суверенитета Афганистана. Мы считаем, что мир в Афганистане и мир в регионе взаимосвязаны. Мы также убеждены, что территория Афганистана не должна использоваться для дестабилизации соседних государств и вообще каких-либо стран.

– Как вы оцениваете прошедшие выборы? Было много сообщений о нарушениях. Думаете ли вы, что партия Наваза Шарифа также пострадала от фальсификаций?

– Я думаю, что на выборах были нарушения. Но хорошо то, что мужчины и женщины Пакистана могут использовать свои голоса как инструмент, чтобы проголосовать за партию по своему выбору. Голосование на наших недавних выборах было свободным и справедливым. В моей семье четыре человека избирательного возраста: я, моя жена, мой сын и моя невестка. И мы голосовали за три разные партии. Так что, как видите, процесс выборов был свободным и честным, нарушения же были при подсчете голосов. Эти нарушения должны быть расследованы нашей судебной системой и избирательной комиссией. У нас в Пакистане очень сильна демократическая мысль, поэтому люди голосуют за того, кого хотят.

– Как вы оцениваете позицию международного сообщества по отношению к конфликту в Газе? Достаточно ли действий и позиций Пакистана в поддержку сектора Газа? По вашему мнению, как там можно было закончить конфликт, на каких условиях?

– По вопросу Газы хотел бы поблагодарить Россию за ее твердую и принципиальную позицию. В секторе Газа происходит геноцид, вызванный преступлениями Израиля против человечества. Из-за этого страдает народ Палестины. Я также хотел бы осудить западные страны, особенно Соединенные Штаты, которые являются соучастниками преступлений Израиля против человечества. Они в этом подельники. Единственное решение – привлечь их к ответственности за свои преступления, прекратить военные операции и создать независимое палестинское государство со столицей в Иерусалиме.

Пакистан. БРИКС. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 февраля 2024 > № 4599588 Мушахид Хусейн

Мухаммад Халид Джамали: Пакистан и Россия обсуждают детали нефтеконтракта

Пакистан и Россия в настоящий момент обсуждают технические детали долгосрочного контракта на поставку российской нефти, заявил в интервью РИА Новости посол Пакистана в России Мухаммад Халид Джамали. В своем первом интервью после назначения на пост в октябре текущего года высокопоставленный дипломат также рассказал о том, как идут переговоры о строительстве газопровода "Пакистанский поток" и оценил вероятность совместного пакистано-российского производства фильмов и сериалов.

— Какого уровня достиг двусторонний товарооборот между Пакистаном и Россией в текущем году?

— Во-первых, хочу сказать, что отношения между Пакистаном и Россией развиваются в позитивном направлении и это большая честь для меня работать в Москве в настоящее время. Я настроен продолжить ту работу, которую сделали мои предшественники и концентрироваться на развитии торговли и экономического взаимодействия. Наши страны могут многое предложить друг другу, но нужно сделать еще немного, чтобы бизнес-круги узнали о тех возможностях, которые существуют.

Нам нужно добавить экономического наполнения нашим отношениям. На политическом уровне мы удовлетворены тем уровнем сотрудничества, который был достигнут нашими странами и надеемся, что оно будет продолжено. Но в экономическом плане мы должны улучшить торговые показатели с Россией. Многое уже было сделано, но предстоит сделать еще немало.

Что касается двусторонней торговли, то в этом году она достигла отметки в 733,8 миллионов долларов США по сравнению с 388,5 миллионами долларов США в прошлом году, рост составил 88,9%. Экспорт из Пакистана достиг 88,5 миллионов долларов США, в то время как российский импорт в Пакистан достиг 645,2 миллионов долларов США, увеличившись на 154% по сравнению с прошлым годом. Импорт из России – это в основном поставки пшеницы (550,1 миллионов долларов США) и сырой нефти (20 миллионов долларов США). Сейчас мы ищем возможности увеличить пакистанский экспорт в Россию. Но я считаю, что энергетическое сотрудничество – это один из секторов, где мы должны улучшить торговлю. У Пакистана есть большая потребность в энергии.

— Говоря об энергетическом сотрудничестве, на каком этапе сейчас находятся переговоры о заключении долгосрочного контракта на поставки нефти из России? Есть ли какие-то нерешаемые вопросы?

— Пакистан и Россия активно вовлечены в переговоры по сотрудничеству в сфере энергетики. Первая пилотная партия сырой нефти прибыла в Пакистан в июне. Кстати, хочу сказать, что частные компании активно взаимодействуют со своими партнерами в России, покупают нефть. И вскоре в Пакистан будет доставлена уже третья партия нефти, которая сейчас находится в пути. Кроме того, в настоящий момент идут переговоры по долгосрочному контракту на поставки нефти из России, как на правительственном уровне, так и на уровне частных компаний. Я не думаю, что в переговорах о долгосрочном контракте есть какие-то сложности, сейчас идет обсуждение технических деталей, включая вопрос оплаты, объема закупок и прочего.

— Министр энергетики Пакистана ранее не исключал, что Пакистан и Россия могут использовать в качестве оплаты за поставки энергоносителей любые другие валюты, а не доллар. Эта идея по-прежнему обсуждается и о каких валютах может идти речь?

— Да, в настоящий момент мы рассматриваем все опции. Исторически, кстати, у нас раньше была и торговля по бартеру. Поэтому вопрос оплаты будет обязательно решен, сейчас все опции на столе.

— Планирует ли Пакистан закупки газа в России?

— Пакистан в настоящий момент не закупает газ в России, но мы надеемся, что будем получать его. Технические специалисты с обеих сторон в настоящий момент обсуждают и этот вопрос.

— Когда Пакистан и Россия могут подписать контракт на строительство газопровода "Пакистанский поток"? Насколько велики шансы, что договоренность будет достигнута до конца текущего года?

— Обе стороны привержены этому проекту. Пакистан и Россия уже подписали меморандум о строительстве "Пакистанского потока". Как и другие проекты в энергетической сфере, в настоящий момент продолжаются переговоры с тем, чтобы определить рамки реализации этого проекта. Было бы преждевременно сейчас говорить о том, когда начнется его имплементация. Но я надеюсь, что это произойдет очень скоро, потому что, на мой взгляд, это очень важный проект, который привнесет многое в наши отношения с Россией. Сейчас идут переговоры о технических параметрах.

— Пакистан в этом году получил первую поставку зерна из России, планирует ли Исламабад продолжать закупки российского зерна?

— Пакистан импортирует различные вида зерна. И это не первая поставка из России. Пакистан регулярно закупает в России нут. Кроме того, в этом году Пакистан также закупил в России солидный объем пшеницы, около 800 тысяч тонн. И эти поставки будут продолжены в будущем по мере необходимости.

— Есть ли перспективы начала поставок изделий из пакистанского кашемира в Россию?

— Могу сказать, что Пакистан не является крупным экспортером изделий из кашемира в мире. Нельзя исключать, что такие поставки в Россию когда-то будут, но сейчас Пакистан поставляет в Россию другие виды текстиля, в том числе джинсовых изделий, ведь текстильная промышленность в Пакистане достаточно развита. Также мы экспортируем в Россию кожаные изделия, рис, манго и совсем скоро, к декабрю, по традиции, на прилавках появятся пакистанские мандарины, как раз к сезону.

— Насколько велика вероятность производства совместного пакистано-российского фильма или сериала? Обсуждается ли сейчас этот вопрос?

— Это очень хорошая идея, я был бы рад такому проекту, если у нас будет больше деталей, мы сможем проработать этот вопрос. Я, кстати, также был приятно удивлен и рад тому факту, что пакистанские фильмы и сериалы пользуются успехом в России, что их дублируют на русский язык. Я считаю, что у народов наших стран есть много общего, поэтому проблемы, которые затрагиваются в сериалах, близки российской аудитории. Я надеюсь, что мы сможем работать над популяризацией пакистанских фильмов в России.

Также я знаю, что в России очень сильная школа анимационных фильмов и мультипликации. Поэтому мы приглашаем российские компании, которые работают в этой сфере, изучить пакистанский рынок и, возможно, это знакомство выльется в плодотворное сотрудничество. Может быть, даже стоит подумать о переводе российских мультфильмов на урду, чтобы показывать их Пакистане. Это одна из возможностей, которая позволит ближе познакомиться нашим народам.

Россия. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 22 ноября 2023 > № 4537085 Мухаммад Халид Джамали

Министр торговли Пакистана: бартерная торговля снижает зависимость от валют

Россия на днях начала поставки нефти в Пакистан с оплатой в дружественных валютах. Министр торговли Пакистана Сейид Навид Камр в эксклюзивном интервью РИА Новости рассказал о возможностях развития торговли с Россией по бартеру и в различных валютах и перспективах отношений между двумя странами в обозримом будущем.

– Несколько недель назад была запущена прямая торговая линия между Россией и Пакистаном из порта Карачи. Какую выгоду от этой торговой линии получает Пакистан, и каковы перспективы ее успеха в будущем?

– Россия является очень большим рынком. Пакистан исторически вел торговлю с Россией, однако по причине некоторых политических событий некоторые эти вещи начали ослабевать. Но произошли ряд вещей, не только это (прямая торговая линия). Например, мы запустили бартерное соглашение для бизнеса с конкретно теми странами, в которых есть проблема с использованием обычных банковских каналов. К примеру, сейчас это Афганистан, Иран и Россия. Позднее это может распространиться и на другие страны.

Недавно мы также подписали соглашение об упрощении торговли с Россией во время моего визита в Казань три недели назад или чуть более, которое дает нам уступки на товары, которые экспортируются. Конечно, есть ряд других вещей, в том числе сделка по нефти, которая действительно увеличит количество и объем торговли между Пакистаном и Россией, благодаря чему я вижу больше возможностей для роста в этой сфере.

– Около двух недель назад Пакистан издал специальный указ, позволяющий бартерную торговлю с Ираном, Россией и Афганистаном. Какую пользу получает Пакистан от этого? Является ли это попыткой сократить сделки в долларах?

– Больше, чем просто сокращение сделок в американском долларе. Это для решения проблем, с которыми мы сталкиваемся в том, что касается финансовых операций, которые происходят. Из-за системы SWIFT мы должны проходить через определенный процесс, и эти операции с Россией стали сложными. Вот причина, почему страдает наша торговля. Поэтому мы позволили эту возможность. Поэтому вы не должны использовать доллар или какую-либо валюту, когда вы торгуете товарами. В конце концов, какое-либо бартерное соглашение сокращает использование любой валюты, не только доллара, но и евро, фунта стерлингов и так далее.

– Каков уровень торговли между Россией и Пакистаном в долларах США? Есть ли желание вести операции в других валютах и каких?

– Пакистан проводит операции в ряде валют в зависимости от рынка, о котором мы говорим, и соглашения с другой стороной. Например, сделка по нефти с Россией проходит в китайском юане, поэтому любая признанная в мире твердая валюта используется в каком-либо виде торговли в мире. Исторически Пакистан в первую очередь вел торговлю в американских долларах, однако сейчас портфель расширяется, и, исходя из этого, да, мы проводим работу не только в долларах, но и в других валютах.

– Можем ли мы говорить, что Пакистан будет использовать китайский юань в операциях с Россией в будущем?

– Нет, это договоренность по одной сделке, поэтому у нас есть выбор, однако он не будет нас ограничивать в том или ином виде.

– Каков уровень торговли между Россией и Пакистаном в долларах США?

– Общий объем двусторонней торговли между Пакистаном и Россией составил 760,5 миллиона долларов США в 2022-2023 годах (июль-май), он вырос по сравнению с 567,5 миллиона долларов США за аналогичный период предыдущего года.

Я думаю, что против России есть некоторые санкции, из-за которых российской стороне очень сложно вести торговлю в долларах США, но я убежден, что будут и другие способы, потому что это не межправительственные сделки, а сделки между частными секторами, и в них возможно вести делах в любых валютах.

– Почему происходит такое сближение России и Пакистана именно в это время? Является ли это новой внешней политикой Пакистана, или он движется в сторону России и отдаляется от Запада?

– Нет, мы не отдаляемся от Запада, Пакистан всегда проводил дружественную политику в отношении всех стран мира, мы не хотим быть в каком-либо лагере. У Пакистана, например, очень дружеские отношения с Китаем, с западными государствами. Крупнейшими торговыми партнерами продолжают быть США, ЕС и Великобритания. Но Пакистан не может быть страной, служащей и привязанной только к тому или иному блоку в мире.

– Ожидается ли увеличение спроса со стороны Пакистана на покупку российской нефти в больших количествах в будущем?

– Да, ясно, что у Пакистана различные источники для поставок, и Россия – один из тех, которые мы не использовали в прошлом, однако мы можем использовать это в будущем.

– Как вы сейчас оцениваете ваши отношения с Россией на торговом и экономическом уровнях, а также на политическом?

– Безусловно, Россия является важной страной в мире, и Пакистан всегда желает иметь с ней отношения. Сейчас это выражается и через торговые интересы. Я считаю, что есть очень здоровое будущее.

Россия. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 21 июня 2023 > № 4431133 Сейид Навид Камр

Розовая, черная, с пониженным натрием: какую соль выбрать, чтобы есть ее меньше

Эксперт РАН Анастасия Семенова предупредила о вреде гималайской соли из-за сероводорода в ее составе

Анна Урманцева

На прилавках появилось много видов соли: розовая и черная гималайские соли, с пониженным содержанием натрия, красная, кельтская, кошерная, крымская розовая, сванская и другие. Чем эти соли отличаются друг от друга, можно ли заменить йодированную соль морской, действительно ли нужно есть соль с пониженным содержанием натрия для того, чтобы снизить ее потребление, в интервью «Газете.Ru» рассказала заместитель директора по научной работе ФНЦ пищевых систем им. В.М.Горбатова РАН, доктор технических наук, профессор Анастасия Семенова.

— Давно известно, что большое потребление соли ведет к отекам, прогрессированию сердечно-сосудистых заболеваний, гипертонии, изменению метаболизма (отложению солей). Тем не менее, снизить потребление соли довольно сложно. Как много соли в среднем сейчас потребляют граждане России?

— Уровень потребления продолжает оставаться на достаточно высоком уровне. Когда-то он доходил до 12 г в день, что очень много. Сейчас он снизился до 10-11 г в день, но до нормы потребления 5 г в день, рекомендованной ВОЗ, он, конечно, не доходит.

Россияне, как и в целом в мире, потребляют примерно в 2 раза больше соли, чем рекомендует ВОЗ.

Впрочем, определение уровня потребления соли среди разных групп населения довольно сложная задача. Если считать по объемам производства и продажи населению, то это очень усредненные и неконкретные цифры. Ведь можно купить соль впрок, она может храниться годами. Уровень потребления в семье тоже у каждого свой.

— Но ведь можно узнать о потреблении с помощью обыкновенного опроса населения?

— Это тоже довольно сомнительный метод. Вот вы лично знаете, сколько вы потребляете соли в день? Надо ведь учитывать и ту соль, которая уже есть в продуктах, и ту, которую вы берете из солонки. Но абсолютно ясно, что те люди, которые досаливают пищу, едят гораздо больше нормы. Кроме того, увеличивается потребление соленой продукции – снеков, чипсов, а также пива, которое, как известно, пьют, закусывая чем-то солененьким. Тенденция в этом плане неблагоприятна.

— Если употреблять соль с пониженным содержанием натрия, ситуация станет лучше?

— Соленый вкус определяет именно натрий. Заменить в соли натрий – это снизить ее соленость. Заменяют двумя вариантами: на соль, содержащую калий, который придает горький привкус или соль, содержащую кальций, который придает меловой привкус. Полностью заменить натрий невозможно, поэтому делают частичную замену. В производстве пищевых продуктов такую соль целесообразно использовать, а в домашнем потреблении – смысла нет.

— Почему?

— Если соль не соленая, человек просто положит ее больше. И какой смысл тогда в пониженном содержании натрия?

А вот в пищевой промышленности с помощью такой соли можно сделать продукт, который без заметного изменения вкуса будет содержать меньше натрия. Технологи поработают над рецептурой продукта, чтобы компенсировать несоленый вкус, например, за счет пряностей и усилителей вкуса. И это действительно имеет смысл.

— Есть ли какая-то национальная кухня, которая в отношении употреблении соли выигрывает у остальных?

— Здесь нужно, чтобы соленость одних блюд компенсировалась другими. Например, средиземноморская кухня позволяет это сделать. Она традиционно построена на сыровяленых продуктах и большом количестве зелени. Салат и прочая зелень сами по себе содержат мало соли. Сыровяленые продукты — очень много, около 5%. Возможность снижения соли в таких продуктах обсуждалась на мировом уровне. Договорились снизить в хамоне соль до 4,5%, при более низких значениях просто невозможно получить качественный продукт. В любой национальной кухне можно сочетать соленые и несоленые продукты. Надо понимать, что все вареные продукты содержат меньше соли, чем вяленые или копченые. Вареные сосиски и колбаса содержат соли меньше, чем сырокопченая колбаса. Таким образом, нужно самому выстроить себе диету, не досаливать блюда во время еды и убрать со стола солонку.

— А соевый соус сильно прибавляет соли в блюде?

— Соевый соус – это жидкий продукт, с ярко выраженным соленым вкусом. Чем больше влаги в продукте, тем соленый вкус воспринимается сильнее. Существует много разных рецептур соевого соуса. В самых соленых из них может быть до 10% соли. Если совсем не солить продукты при кулинарной обработке, то, может быть, и имеет смысл поливать продукты соевым соусом вместо соли. Но, надо понимать, что соленый вкус соевого соуса — это результат не только добавления хлорида натрия, но и образования глутамата натрия.

— А имеет ли это значение? Ведь потребление «любого» натрия приводит к вышеперечисленным проблемам в организме?

— Да, любого. Впрочем, совсем без натрия человеку тоже не обойтись. Ионы натрия в количестве 1,3 грамма в сутки необходимы для человека. Если натрий не будет поступать с рационом питания, это грозит серьезными проблемами для здоровья. Натрий участвует в транспорте различных веществ через клеточные мембраны, в передаче нервных импульсов, в регуляции кровяного давления, в мышечном сокращении. Соляные бунты были из-за чего? Люди болели. С другой стороны, натрий — это такой важный элемент, что его чрезмерное потребление тоже приводит к заболеваниям. Он регулирует все осмотические процессы в организме. Высокий уровень потребления натрия приводит к повышенному давлению и развитию сердечно-сосудистых заболеваний.

Поэтому нужно очень хорошо следить за тем, чтобы есть соли и не мало, и не много, а столько, сколько нужно.

— На рынке сейчас появилось очень много видов соли. Они отличаются чем-то принципиально?

— Есть такое понятие — пищевая соль. Она должна содержать по ГОСТу не менее 97% хлорида натрия. Остальные 3% – это примеси каких-либо веществ, которые по каким-то соображением нецелесообразно удалять. Принято считать, что в таком количестве эти примеси не будут оказывать какого-то вредного влияния на организм человека. Причем в разных видах пищевой соли, согласно ГОСТу, из 3% примесей 0,8% может быть в виде нерастворимых примесей, которые транзитом проходят через организм, не оказывая влияние. Таким образом, для потребителей различие в составе разных видов солей чрезвычайно мало. В эти 3% могут входить сульфаты и сульфиты, микро- и макроэлементы — калий, магний, кальций и так далее. В морской соли может содержаться йод. Но это все в крайне небольших количествах.

— Поэтому морская соль полезней?

— То количество йода, которое содержится в морской соли, не решает никаких проблем с дефицитом йода, если он наблюдается у населения. Примеси способны изменить только внешний вид соли, но не увеличить ее полезность для организма. Так, в морской соли обычное содержание йода не более 0,7 мг на кг. Это совсем ничего.

— А в йодированной соли сколько йода?

— 40 мг на кг. Соль йодируют йодатом калия. У него не лучшая усвояемость, но, тем не менее, такая соль имеет профилактическое значение для регионов, удаленных от моря, где обычно люди страдают от дефицита йода. Однако лучше, когда йодируют пищевые продукты органическими формами йода, например, йодированными белками или добавляя ингредиенты с высоким природным содержанием йода, такие как ламинария. В органическом виде йод усваивается лучше.

— Йод еще ведь улетучивается из соли? Он за год испаряется?

— Да. Все соединения йода не стойкие. Они разлагаются, йод улетучивается со временем или под воздействием света и тепла. В пищевой промышленности йодированная соль применима не ко всем продуктам. Она может вызывать привкус или другие дефекты. Но, конечно, йодировать соль дешевле всего, поэтому этот способ профилактики йода дефицита получил широкое распространение.

— А что такое гималайская розовая и черная соль? Они добываются прямо в Гималаях?

— Происхождение этой соли – Индия и Пакистан. Это неочищенная соль, имеются примеси сульфатов, бисульфатов, бисульфитов, там есть соединения железа и различных других элементов. В розовой – сульфат калия, кальция, магния.

А в черной гималайской соли есть сероводород. А это очень сомнительный компонент.

— Почему?

— При попадании в воду газ сероводород становится кислотой. Мы добавляем компонент, который снижает кислотность (рН) продукта, что может изменить вкус блюда. И потом – сероводород просто ядовит, это высокотоксичное соединение, пользы от такой примеси ждать не стоит. Можно перед употреблением размешать ложку такой экзотической соли в стакане воды и посмотреть на осадок. Если одновременно в другом стакане растворить обычную пищевую соль, то довольно наглядно получается увидеть разницу в составе.

— А что за соль черной лавы поступила на рынок?

— Это соль, похожая на гималайскую, она может содержать примеси угля. Все это дает привкус, но никакого отношения к здоровью не имеет.

— А красная соль?

— Обычно это соль, в которой содержится какое-то количество железа. Но железо в такой форме не усваивается, его нужно потреблять в виде гемового железа. Оно содержится в мясе, печени, кровяных колбасах, птице. И потом, количество этого железа в соли минимально, нам нужно значительно больше.

— А что такое кошерная соль?

— Это тоже морская соль, которую используют в обработке кошерного мяса. Никакого особого состава у нее нет, как и у кельтской.

— Есть еще крымская розовая соль…

— Да, она добывается из гиперсоленого озера Сасык-Сиваш, и розовый цвет ей придает микроводоросль, которая содержит бета-каротин. Но это опять на уровне примеси.

— Все чаще на прилавках появляется сванская соль, она полезна?

— Это не соль, а, скорее, приправа. И она содержит как хлорид натрия, так и разные пряности. Я считаю, что это хороший вариант для снижения потребления соли. Потому что вы кладете в суп столько же ложек, как и раньше, но самой соли там гораздо меньше. Так же, как и во «Вкусной соли». Когда блюдо хорошо сдобрено пряностями, то у нас меньше потребности в соленом вкусе.

— Существует еще желтая соль, которой хотели заменить нитрит натрия в мясных продуктах…

— Да, это соль тоже с примесью железа и различных микроэлементов. Действительно ее рассматривали в качестве кандидата на замену нитрита натрия, но эта пищевая добавка — уникальное вещество. Исследовали свыше 700 различных веществ для ее замены, но пока она остается незаменима.

— Почему это так?

— Нитрит натрия обеспечивает вкус, аромат, микробиологическую защиту и защиту от образования токсинов при производстве мясной продукции. Мясная промышленность не знала пищевых отравлений только за счет нитрита натрия. Он еще и дает розовый цвет ветчине, колбасе, сосискам.

— А можно ли считать нитрит натрия тоже солью?

— С точки зрения химии, нитрит натрия — соль азотистой кислоты, ядовитое вещество в чистом виде. Поэтому в мясной промышленности его применяют в смеси с обычной пищевой солью. Эту смесь называют нитритной солью или посолочной смесью. Добавляется строго определенное количество нитрита натрия – не более 0,9%. Его применение в чистом виде в мясной промышленности запретили, а в смеси с поваренной солью можно. Нитрит расходуется в процессе приготовления мясного продукта.

Когда человек покупает колбасу или мясной деликатес, то нитрита там уже нет, так как он провзаимодействовал с белками и придал продукту новые органолептические свойства. Остается розовый цвет и аромат ветчинности.

А вот при посоле обычной солью мясной продукт будет серым и с характерным запахом вареного мяса. Без нитрита делают большое количество мясной продукции – это все полуфабрикаты, пельмени, котлеты, жареные колбасы, паштеты, ливерные колбасы и пр. Где серый цвет — там нет нитрита.

— Что вы посоветуете нашим читателям? Какую соль есть?

— Во-первых, потребление соли надо ограничивать — уберите солонку со стола. Досаливать блюда не стоит. Надо убрать из рациона или хотя бы сократить потребление сильносоленых продуктов: чипсов, снеков, копченостей. Во-вторых, если вы попробуете снизить количество соли, которое вы обычно добавляете при приготовлении домашней еды, поначалу это покажется вам невкусным, но наберитесь терпения. Привыкание наступает очень быстро — в течение двух-трех недель. Зато такой подход действительно поможет избавиться от гипертонии и других заболеваний, сокращающих продолжительность жизни.

Россия. Индия. Пакистан. ВОЗ > Образование, наука. Агропром. Медицина > gazeta.ru, 21 февраля 2023 > № 4302583 Анастасия Семенова

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел Исламской Республики Пакистан Б.Бхутто-Зардари по итогам переговоров, Москва, 30 января 2023 года

Уважаемые дамы и господа,

Провели переговоры с моим коллегой, Министром иностранных дел Пакистана Б.Бхутто-Зардари. Они прошли в традиционно дружественном, доверительном ключе и были весьма полезными.

У нас общее мнение, что российско-пакистанские отношения носят конструктивный, взаимовыгодный характер и не подвержены колебаниям международной конъюнктуры. Поддерживаем интенсивный политический диалог, в том числе на высшем уровне. В мае нынешнего года отметим 75-летие установления дипломатических отношений между нашими странами.

Сегодня мы условились энергично работать над наращиванием торгово-экономического взаимодействия. В этом контексте подчеркнули важность достижения задач, сформулированных на очередном заседании российско-пакистанской Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, которое состоялось в Исламабаде 20 января с.г.

Особое внимание уделили такой перспективной области, как энергетика, включая поставки углеводородов, а также строительство газопровода «Пакистанский поток» из Карачи в Лахор. Это наш флагманский проект.

Сегодня вспомнили о том, что основы сотрудничества между нашей страной и Пакистаном были заложены дедом г-на Министра, З.Али-Бхутто, посетившим Москву в качестве министра энергетики и подписавшим Соглашение о сотрудничестве в поисках и разведке на нефть (1961 г.).

Важнейшая сфера совместного приложения усилий – борьба с терроризмом. Об этом сегодня подробно говорили. Во время переговоров пришло сообщение об очередном террористическом акте около мечети в Пешаваре. Есть пострадавшие. Мы присоединяемся к соболезнованиям. Одновременно настаиваем на том, что борьба с терроризмом должна активизироваться во всем мире и вестись без двойных стандартов и попыток «заигрывать» с террористическими группировками для достижения политических целей. Этим довольно часто грешат некоторые из наших западных коллег. Решили продолжить прагматичное партнерское взаимодействие на антитеррористическом направлении как по двусторонней линии (у нас есть соответствующие рабочие группы на уровне заместителей министров), так и в многосторонних форматах, прежде всего, в ООН и ШОС.

Удовлетворены текущим состоянием российско-пакистанского военного сотрудничества. Поддерживаем регулярные контакты между главами оборонных ведомств, начальниками генеральных штабов. Осуществляются совместные мероприятия боевой подготовки, в том числе, посвященные повышению антитеррористического потенциала. Продолжается обучение пакистанских военнослужащих в учебных заведениях Министерства обороны Российской Федерации.

Говорили о планах углубления гуманитарных, культурных, образовательных связей. Нам приятно, что пакистанские университеты, в частности, Белуджистана, Пешавара, Исламабада проявили интерес к созданию центров русского языка. Продолжим предоставление государственных стипендий для обучения пакистанских граждан в наших высших учебных заведениях.

Позитивно оцениваем диалог по линии двух внешнеполитических ведомств, в том числе в рамках ООН. Это помогает более эффективно решать актуальные, региональные и международные проблемы.

Много говорили о ситуации в Афганистане, напрямую связанной с задачей устранения террористических угроз в нашем регионе. Пока, к сожалению, на территории Афганистана этого не произошло. Но усилия предпринимаются. Условились использовать в этих целях возможности Шанхайской организации сотрудничества, в частности, Контактную группу «ШОС-Афганистан». У нас обоюдная заинтересованность в развитии взаимодействия по линии ШОС. Сошлись во мнении, что это перспективный формат многосторонней и многополярной дипломатии. Эффективность этой структуры подтверждается ростом интереса со стороны не входящих в неё стран к тому, чтобы теснее сотрудничать и присоединяться к числу членов.

Поделился оценками ситуации, связанной с последствиями курса Запада на использования Украины для развязывания гибридной войны против Российской Федерации, включая создание на наших границах прямых угроз безопасности России и включая последовательное превращение киевского режима в инструмент уничтожения всех прав русских и русскоязычных жителей востока и других районов этой страны.

Выступаем за то, чтобы мировое сообщество осознало глубину происходящих явлений и со всей серьезностью отнеслось к многочисленным предложениям, которые звучали на европейском континенте, а сейчас произносятся в глобальном контексте о необходимости подхода к вопросам обеспечения безопасности исключительно на основе равной и неделимой безопасности для всех и каждого государств нашей планеты.

Признательны пакистанским друзьям за их объективную взвешенную позицию по вопросам, которые под предлогом украинского кризиса вбрасываются в повестку дня международных организаций.

Считаю, что визит Министра иностранных дел Пакистана Б.Бхутто-Зардари был весьма своевременным. У нас четко подтвердился обоюдный настрой на дальнейшее расширение сотрудничества во всех областях. Будем продолжать поддерживать контакты.

Вопрос: Раньше между Москвой и Карачи было два прямых авиарейса. Обсуждается ли возможность возобновления авиасообщения?

С.В.Лавров: Такая возможность обсуждается между авиационными властями России и Пакистана. Здесь немаловажное значение имеет коммерческая составляющая. Эти вопросы находятся на рассмотрении.

Вопрос: Партнерство в рамках ШОС – один из важных треков сотрудничества между Россией и Пакистаном. Многие страны проявили интерес к вступлению в Организацию. Какие государства могут войти уже в этом году? Пополнился ли список стран, желающих вступить в ШОС, новыми, о которых ранее не сообщалось?

С.В.Лавров: На очереди присоединение Исламской Республики Иран в качестве полноправного члена. На «шаг позади», но уже в русле официальных процедур вступления в ШОС, Республика Беларусь. Ряд стран имеет статус партнера по диалогу, включая многие арабские государства. Их перечень имеется в открытом доступе. С ним можно ознакомиться.

Вопрос: Как проходят переговоры по строительству «Пакистанского потока»? Когда начнется реализация договоренностей?

С.В.Лавров: Мы уже сказали, что этой теме среди прочего было посвящено заседание Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству 20 января с.г. в Исламабаде. Вопрос находится в продвинутой стадии проработки. Уверен, что в самое ближайшее время прогресс будет дополнительно зафиксирован.

В этой связи хотел остановиться на том, что прозвучало в предыдущем вопросе коллеге, относительно гарантий США, что они не будут препятствовать нашим сделкам в сфере энергетики.

Конечно, американцы будут препятствовать. Вашингтон буквально всем публично, не стесняясь, достаточно высокомерно заявляет, что с Россией иметь дело нельзя. Недавно были угрозы в отношении Китая, Индии, Турции, Египта – не осталось ни одной страны, кому Соединенные Штаты не посылали бы такие неоколониальные «послания».

Подавляющее большинство стран, включая друзей в Пакистане, руководствуются, прежде всего, своими законными национальными интересами: развитие экономики, обеспечение населения всем необходимым, включая энергию. Знаем, к каким действиям могут прибегнуть наши западные коллеги: не только к угрозам вторичных санкций, но и к прямым террористическим актам, как это было с подрывом «Северного потока» и «Северного потока – 2».

Как только это произошло, через час-два бывший министр иностранных дел Польши Р.Сикорски в своем «Твиттере» сказал: «Спасибо, США». Этот твит он быстро удалил. Но, как выясняется, правду не скроешь. На днях заместитель Государственного секретаря В.Нуланд, выступая в Конгрессе, прямо сказала, что она лично, многие сенаторы, Государственный департамент как организация испытывают радость, что «Северные потоки» превратились в груду металла на дне Балтийского моря. «Забавное» признание.

На этом фоне еще более «забавно» то, что на днях сказал Канцлер ФРГ О.Шольц в интервью одной из немецких газет. Его спросили, когда будет закончено расследование. Он сказал, что взрывы произошли в акватории Швеции и Дании, расследование сложное и оно продолжается. Мол, в правовых государствах (а Германия таковым является) чиновникам следует воздерживаться от предположений, оглашать их только когда есть доказательства.

Обращаю внимание на то, что никто и не думал руководствоваться этим советом О.Шольца, который неотъемлемо присутствует во всех правовых государствах. Подавляющее большинство стран ЕС под давлением Великобритании вводили санкции за «отравление» в Солсбери. Оно не только не было доказано, но в отношении него были проигнорированы десятки наших официальных запросов по международным конвенциям. И совсем «напрямую» к правовому государству Германия относится обвинение Российской Федерации в «отравлении» А.Навального. Это произошло на территории Германии. Никаких документов, которые хоть как-то подтверждали бы выдвинутые против нас обвинения, предоставлено не было. Надеюсь, что правовое государство Германия будет следовать своим правовым принципам.

Поскольку О.Шольц и США отнес к правовому государству, надеюсь, что американцы будут соблюдать приличие и международное право в своих действиях на мировой арене.

Вопрос: Согласно официальным заявлениям, встречи группы соседей Афганистана, в том числе на министерском уровне, состоятся в первом квартале текущего года. Определены ли даты и место проведения министерской встречи? Какие вопросы в ходе нее планируется обсудить? Есть ли на данный момент понимание относительно формирования «инклюзивного» правительства в Афганистане, заявленного мировым сообществом, как условие официального признания нынешних властей талибов в стране?

С.В.Лавров: Чтобы быть точным, замечу, что формирование «инклюзивного» правительства в Афганистане – это не условие, заявленное мировым сообществом, а обязательство, провозглашенное талибами после «взятия» ими власти в Афганистане. Они сказали, что создание «инклюзивного» этнополитического правительства будет одной из их целей. Мировое сообщество, естественно, ожидает, что это обязательство будет выполнено. Наряду с другими вещами это будет иметь принципиальное значение для международно-правового юридического признания этого правительства. Отсутствие такового на данном этапе мы ни в коем случае не рассматриваем как препятствие для того, чтобы развивать полноценный диалог с Кабулом, с талибами, в том числе в интересах продвижения «инклюзивного» устройства.

Этой теме и в целом вопросам, связанным с преодолением проблемы в Афганистане и вокруг него, посвящены многие мероприятия. Россия вносит свой вклад и проводит встречи в рамках Московского формата. Очередная состоялась осенью 2022 г. Наши друзья в Узбекистане также проявляют активность. Формат «соседи Афганистана» – это как раз тот формат, который они хотят укреплять. Аналогичные темы и примерно в том же формате «соседей» продвигают и представители КНР.

Вы правы, что встречи планируются ориентировочно на первый квартал текущего года. Когда определится место их проведения и об этом будет объявлено, будем готовы предоставить вам более подробную информацию.

Активно взаимодействуем с нашими пакистанскими коллегами на этом треке.

Россия. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 30 января 2023 > № 4284378 Сергей Лавров

Николай Шульгинов в интервью PTV: «Не исключаем возможность участия России в ТАПИ в случае решения всех необходимых вопросов»

О сотрудничестве России и Пакистана в разных отраслях экономики, в том числе в энергетике, а также о развитии Евразийского пространства, рассказал Николай Шульгинов пакистанскому телеканалу PTV в преддверии заседания Межправительственной комиссии двух стран.

Он отметил, что в числе вопросов, которые обсудят на заседании, не только энергетика, но и промышленность, сельское хозяйство, таможенное сотрудничество, образование, информационные технологии.

«Проведение сессии, конечно, важное событие и насколько она важна, покажут окончательные результаты, которых мы достигнем. Но мы уже на экспертном уровне готовы к подписанию документов, связанных с таможенным сотрудничеством. Возможно, с рабочей группой подтверждение лётной годности, подписание соглашений между Росавиацией и ведомством пакистанской авиации, по многим другим вопросам, но, самое главное, мы представим на этом заседании свой комплексный план по сотрудничеству в газовой сфере», – рассказал Министр.

Он напомнил, что в этом году будет отмечаться 75-летие установления дипломатических отношений между Россией и Пакистаном.

«Все эти годы отношения строились на элементах доверия, уважения, взаимной выгоды. Контакты продолжались даже в те годы, когда были самые трудные времена. Контакты не только продолжались, но мы находили общие подходы к решению многих международных проблем. Поэтому, я думаю, будущее за продолжением контактов, развитием двустороннего сотрудничества», – добавил Николай Шульгинов.

Так, Владимир Путин и премьер-министр Пакистана Шехбаз Шариф провели продуктивную встречу на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества в Узбекистане.

«Мы считаем, что это была важная встреча между нашими руководителями. В процессе беседы обсуждались проекты в газовой сфере, в том числе, проект, который ещё не реализован – «Пакистанский поток». Обсуждались вопросы определения источников газа, в частности поставки газа через Центральную Азию, из России в Казахстан, Узбекистан, Афганистан в Пакистан или через Иран», – сказал Министр.

Он обратил внимание, что эти темы продолжают рассматриваться и также вошли в повестку МПК.

«Те газотранспортные проекты, которые обсуждались на встрече наших руководителей – это как раз и есть диверсификация поставок в направлении импорта газа в Пакистан, увеличения поставок газа, будет ли это СПГ или трубопроводный газ. В целом это должно повысить долю газа в энергобалансе Пакистана, тем самым обеспечить движение к чистой энергии, к углеродной нейтральности, энергобезопасности в том числе», – пояснил глава Минэнерго, отвечая на вопрос о развитии отношений двух стран в сфере поставок энергоресурсов.

Говоря о газовых проектах, он также заявил, что Россия готова со своей стороны оказать необходимую поддержку для реализации проекта строительства трубопровода по укороченному маршруту Иран-Пакистан и участвовать в нём исходя из наличия своповых поставок между Россией и Ираном.

Ещё одно направление возможного сотрудничества – проект трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия.

«Пока нас нет в этом проекте, но мы не исключаем возможность России участвовать в нём. Но должны быть решены различные вопросы, в том числе безопасности», – заявил Николай Шульгинов.

По словам Министра, Россия ведёт курс на диверсификацию как российского энергоэкспорта на быстрорастущие рынки Юга и Востока, так и на диверсификацию структуры самой российской экономики, импортозамещение. Это и позволяет сохранять устойчивость даже в условиях текущих геополитических вызовов.

Кроме того, Россия готова рассмотреть варианты участия в Китайско-Пакистанском экономическом коридоре в случае поступления таких предложений, обратил внимание Министр. В рамках инициативы Президента России о Большом Евразийском пространстве полезными станут любые проекты по объединению общего евразийского континента, заверил он.

В то же время, по его мнению, для развития инвестиционного сотрудничества необходим новый импульс.

«Что касается увеличения инвестиций, мне кажется, здесь есть поле для расширения. Но для этого нужно подписать соглашение о поощрении и защите капиталовложений», – пояснил глава российского энергетического ведомства.

Пакистан. Туркмения. Россия. ЕАЭС > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > minenergo.gov.ru, 19 января 2023 > № 4278221 Николай Шульгинов

Николай Шульгинов: ««Пакистанский поток» значим для обеих стран, идёт поиск комплексных решений по проекту»

В реализации проекта «Пакистанский поток» нет никаких препятствий, идёт поиск комплексных решений по проекту, сообщил Николай Шульгинов в интервью пакистанской газете The Nation.

Глава Минэнерго рассказал, что проект «Пакистанский поток» значим для обеих стран, и Правительство России уделяет ему большое внимание. В тоже время, по его словам, подход к реализации таких проектов должен быть комплексным.

«Мы сейчас как раз обсуждаем проект и с точки зрения транспортировки регазифицированного газа, и – трубопроводного – из Ирана или приходящего по ТАПИ. Нужно тщательно изучить все варианты и прийти к наиболее прозрачному и экономически обоснованному», – сказал он.

Глава Минэнерго ответил на вопросы о поставках российской нефти в Пакистан и перспективах её покупки по цене с дисконтом.

«Вопрос покупки нефти является рыночным, коммерческим. Как, собственно, и уровень дисконтов. Для того чтобы можно было полноценно наладить торговлю российской нефтью, необходимо решить ряд логистических и финансовых вопросов. Наши специалисты сейчас как раз работают над этим, чтобы всё было на взаимовыгодной основе», – сказал Министр.

Николай Шульгинов также рассказал о механизмах оплаты российской нефти.

«Мы предпочитаем расчёты в национальных валютах или в валютах третьих стран, защищённых от санкционных рисков. Уверен, что с развитием нашей двусторонней торговли будут найдены решения и этих вопросов», - пояснил он.

Министр отметил, что кроме обсуждаемых экспортных поставок газа, СПГ и нефти, есть перспективы для увеличения объёмов импорта пакистанских товаров в Россию.

«Это и продукция лёгкой промышленности, сельского хозяйства вашей страны, товары от металлургов. Вообще, тенденция неплохая: за последние 6 лет товарооборот наших стран увеличился почти в два раза. Уверен, что ещё есть заделы, чтобы наши экономики использовали те возможности, которые есть у России и Пакистана», – пояснил Николай Шульгинов.

Полная версия интервью: https://minenergo.gov.ru/node/23932 

Пакистан. Россия > Нефть, газ, уголь > minenergo.gov.ru, 18 января 2023 > № 4278218 Николай Шульгинов

У ТАПИ есть шансы на реанимацию

Недостроенный газопровод может понадобиться не только Афганистану

На фоне текущих событий почти незамеченным осталось обращение секретарей советов безопасности Индии, Китая, Ирана и России к движению «Талибан» (признанная террористической организация, деятельность которой запрещена в России), призывающее его искоренить терроризм в Афганистане.

Казалось бы, Афганистан сегодня находится на окраине глобальной политики, завязанной на санкциях США и Европейского союза против России. В реальности Афганистан оказывает на нее влияние на протяжении многих лет, находясь в поле пристального внимания правительств трех держав — России, США и Китая, — не считая ряда стран вокруг него — Пакистана, Ирана, Индии, Туркменистана и Таджикистана. Сейчас он контролируется радикальным движением «Талибан» (признанная террористической организация, деятельность которой запрещена в России), правящим Афганистаном с 2021 года после вывода американских войск.

Захватив власть, члены «Талибана» столкнулись с комплексом экономических проблем. Главная из них — обеспечение населения продовольствием и энергоресурсами. Без их решения «Талибан» может рано или поздно столкнуться с недовольством людей, способным постепенно перерасти в локальные конфликты и затем в масштабное вооруженное противостояние.

Учитывая наличие «оппонентов» в лице «Исламского государства» (признанная террористической организация, деятельность которой запрещена в России) и «Северного альянса», «Талибану» совсем не хочется подобного сценария развития событий, поэтому он пытается привести разрушенную экономику в мало-мальски приемлемое состояние, пытаясь наладить отношения с ведущими странами планеты и привлечь инвесторов. Сложность ситуации заключается в том, что действия «Талибана» пока не вызывают доверия со стороны мирового политического и делового истеблишмента и перед ним стоит задача кардинально улучшить собственный имидж.

В то же время Афганистан обладает довольно богатой минерально-сырьевой базой различных полезных ископаемых, например, очень ценятся добываемые в стране бирюза и лазурит.

С нефтью и природным газом дела обстоят иначе: они не извлекаются из недр, хотя советские геологи вели масштабные исследования.

В ходе них были выявлены Афгано-Таджикский, Амударьинский, Тирпульский, Калаиморско-Каларинский нефтегазоносные бассейны на западе и севере Афганистана и Кундур и Гильменд на юге. Было открыто 6 нефтяных и 8 газовых месторождений в Амударьинском бассейне. Запасы нефти на разведенных объектах были оценены в 53,8 млн тонн, природного газа — в 174 млрд кубометров.

В 2002–2006 годах изучение недр Афганистана осуществляли сотрудники Геологической службы США, которые оценили запасы нефти в размере 490 млн тонн, природного газа — в 1 трлн кубометров.

Тогдашнее правительство Афганистана попробовало заинтересовать ими иностранные компании, организовав в 2009 году конкурс на право разработки нефтяного блока Кашкари (месторождения Агнот, Акдарья и Кашкари) и газовых блоков Джума-Башикурд и Джангаликолон, оказавшийся неудачным. Два года спустя правительство добилось успеха и подписало контракт с China National Petroleum Corporation (CNPC) на разработку нефтяных месторождений Кашкари, Ангот, Акдарья, Замрадсай и Акдарья.

В 2012 году власти Афганистана провели тендер по нефтяным блокам Ахмадабад, Мазари-Шариф, Балх, Шамар, Сандуклы и Мухамад Джан Дагар, его выиграл американский ExxonMobil. И CNPC, и ExxonMobil провели на полученных ими блоках геологоразведочные работы, постепенно свернув их.

На смену им никто не пришел. «Талибан» обсуждал с представителями деловых кругов КНР перспективы разработки месторождений полезных ископаемых в стране, гарантируя им безопасный инвестиционный климат, но дальше слов процесс не сдвинулся. Китай явно продолжает следить за опасным соседом, и его привлекают богатства недр Афганистана, преимущественно медь и литий. Нефть остается на заднем плане, однако в КНР про нее не забывают.

Еще более любопытной представляется обстановка с природным газом.

В 1967 году было запущено в эксплуатацию месторождение Ходжа-Гугердаг. От него через был проложен магистральный газопровод в Туркменистан длиной 98 километров, ежегодно прокачивавший до 2,2-2,5 млрд кубометров голубого топлива (в 1980 году к нему было подсоединено месторождение Джар-Кудук). Гражданская война в Афганистане привела к его полной остановке в 1990 году, совпав с падением добычи на Ходжа-Гугердаг и Джар-Кудук из-за истощения их продуктивных горизонтов.

В 1995 году возникла идея прокладки газопровода из Туркменистана через Афганистан в Пакистан. Правительства Туркменистана и Пакистана подписали меморандум о взаимопонимании и договорились о нейтралитете с «Талибаном». В проекте должны были принять участие афганская компания Bridas, американская Unocal и саудовская Saudi Deita. После серии нападений на посольство США Unocal вышла из проекта, и он остановился.

В 2002 году власти Туркменистана, Пакистана и Афганистана возобновили переговоры, шедшие с переменным успехом до 2010 года, когда между этими странами и Индией было заключено рамочное соглашение о строительстве газопровода «Туркменистан — Пакистан — Афганистан — Индия» (ТАПИ). Его длина должна была достичь 1,814 тыс. километров, пропускная способность — 33 млрд кубометров в год, стоимость равнялась $10 млрд.

Через два года проект забуксовал из-за разногласий по поводу платы за транзит природного газа через территории Афганистана и Пакистана. После их утряски в 2015 году был заложен туркменский участок газопровода, в 2018 году — афганский. В 2019 году группа ЧТПЗ получила контракт на поставку для ТАПИ свыше 150 тыс. тонн стальных труб диаметром 1420 мм. А еще через пару лет стало не до газопровода — власть в Афганистане взял в свои руки «Талибан».

Теперь правящие круги Афганистана заинтересованы в реанимации ТАПИ, понимая, насколько он выгоден: можно зарабатывать на транспортировке голубого топлива, и транзитные доходы могут составить до $500 млн в год. Слабое место в позиции властей — неоднородность самого «Талибана», представляющего собой причудливую смесь из разных течений, и неустойчивость его политики.

Россия, как ни удивительно звучит, может помочь возобновлению прокладки ТАПИ, выступив в качестве поставщика стальных труб (их понадобится не менее 1 млн тонн), компрессоров и т. д.

Чисто теоретически РФ могла бы направить по трубопроводу природный газ: Россия и Туркменистан связаны газопроводами с советских времен, и состыковка с ТАПИ большие хлопоты вряд ли доставит.

Зато по ТАПИ можно было бы пустить определенные объемы природного газа из нашей страны, договорившись с участниками его проекта, — в условиях напряженных внешнеполитических отношений с Европейским союзом это было бы нелишне. По крайней мере, такой вариант не стоит сбрасывать со счетов.

В принципе, можно было бы попробовать обойтись без беспокойного Афганистана, пустив газопровод через Иран. Здесь есть три важных момента: США и Европейский союз могут выступить против обходного маршрута, протяженность газопровода существенно увеличится и, как следствие, вырастет его стоимость, географическая и геологические обстановки могут оказаться неподходящими: в Туркменистане, Иране, Пакистане и Индии полно гор и имеется высокая сейсмичность, надо будет провести серьезные изыскательские работы.

Если же проложить газопровод по предлагаемому маршруту технически все-таки возможно и Россия, Индия, Туркменистан, Иран и Пакистан, взвесив потенциальные политические и экономические риски, найдут общий язык, тогда препятствий вообще не будет.

По крайней мере от Индии возражения вряд ли последуют: из 64 млрд кубометров «голубого топлива», ежегодно потребляемых ею, порядка 40% ввозится в сжиженном виде. К 2040 году спрос на него в Индии расширится до 200 млрд кубометров. Удовлетворить его за счет собственной добычи страна не сможет, путем доставки на морских кораблях — тоже.

«Талибану» в складывающейся ситуации придется приложить максимум усилий для убеждения соседей не тянуть газопровод в обход Афганистана — цель, прямо скажем, не из легких. Пока ему удается зарабатывать на экспорте угля в Пакистан, пользуясь высокими ценами на него и трудностями с его доставкой из ЮАР. За минувшие шесть месяцев поступления в казну «Талибана» от поставок угля составили 3 млрд афгани ($33,8 млн). Что будет в случае завтрашнего изменения конъюнктуры на глобальном рынке угля — вопрос без ответа.

Леонид Хазанов

д.э.н., промышленный эксперт

Пакистан. Туркмения. Афганистан. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > oilcapital.ru, 1 июня 2022 > № 4073520 Леонид Хазанов

Джунгли, основанные на правилах

АСАД ДУРРАНИ

Генерал-лейтенант в отставке, в 1990–1992 гг. – глава Межведомственной разведки (ISI) Пакистана.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Дуррани А. Джунгли, основанные на правилах // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 199-203.

Когда Советский Союз в декабре 1979 г. вторгся в Афганистан, Пакистан лишился традиционного буфера от угрозы с севера, а фланг, который всегда прикрывал Кабул во время наших войн с Индией, оказался уязвим в случае действий враждебной супердержавы через «линию Дюранда». В тот момент пакистанцам казалось, что их страна попала в щипцы для колки орехов.

Вскоре после этого генерал Зия-уль-Хак, возглавлявший военный режим, принял решение поддержать афганское сопротивление. Помощь США и их союзников прибыла два года спустя, в результате Афганистан и Пакистан смогли противостоять советской мощи.

Когда советская империя распалась, автор этих строк возглавлял пакистанскую межведомственную разведку. Это ведомство, как и моджахеды, претендовало на большее, чем можно было рассчитывать. Яхья Эффенди, один из лучших наших историков, остудил эйфорию, предупредив, что Российская Федерация как преемница рухнувшего Союза будет стремиться создать содружество из своих бывших сателлитов. На его оценку, возможно, повлиял распад Британской империи, оставившей после себя клуб стран – игроков в крикет, или особенности течения Амударьи, но вскоре действительно появилось Содружество Независимых Государств. Необходимость его существования новая номенклатура объясняла тем, что Россия вынуждена защищать «ближнее зарубежье» – иными словами, установить санитарный кордон вокруг раненого медведя. Со временем эта цель была подкреплена созданием ОДКБ.

Ничего удивительного в этом нет. Многие слышали о доктрине Монро, но только Берни Сандерс рассказал, как под её прикрытием Соединённые Штаты за последние двести лет размолотили с десяток стран на американском континенте, чтобы обеспечить свою гегемонию. А у нас в Азии вспоминают так называемую «доктрину Индиры» – когда крошечный Непал в 1989 г. купил шесть старых зенитных комплексов у Китая, Дели на полгода лишил окружённую сушей страну доступа к морю. Поскольку непальцы ясно давали понять, что ждут, когда Пакистан усмирит «плохого большого брата», опасения Индии по поводу сговора Китая и Пакистана были понятны. Сегодня в магазинах в Катманду не принимают когда-то популярную пакистанскую валюту.

Мы болезненно реагируем, когда кто-то вторгается к нашим соседям. Афганистан, как Бермудский треугольник, затягивает всех, оказавшихся рядом. Словно по сигналу значительная часть афганцев встаёт на сторону чужаков, а остальные объявляют им войну. В итоге, оказавшись между молотом и наковальней, иностранцы покидают проблемную страну, но не раньше, чем понесут огромные потери. Поэтому пакистанскую поддержку афганского сопротивления можно трактовать как помощь соседу в борьбе с оккупантами, восстановление зоны безопасности на северо-западе и, разумеется, ответную услугу афганцам за то, что они не позволяли Индии открыть второй фронт, когда мы вели боевые действия на первом.

После вывода советских войск наши высшие офицеры, мечтавшие подняться по карьерной лестнице, определили место Афганистана в своих расчётах в сфере безопасности: «Он обеспечивает нам стратегическую глубину». С этой концепцией всё в порядке. Всем странам нужна глубина: внутри и снаружи, военная и экономическая, стратегическая и тактическая, не обязательно ограниченная в пространстве. Например, стратегическая глубина Израиля включает Соединённые Штаты. Она же определяет пакистанскую современную политику в отношении Афганистана. Но как говорится, прежде чем убить собаку, нужно дать ей плохое имя. «Стратегическая глубина» (strategic depth) обернулась «стратегической смертью» (strategic death): Пакистан обвинили во вмешательстве в дела «суверенного» государства (хотя оно находилось под иностранной оккупацией) и в несусветной глупости – в намерении аннексировать эту трясину, как будто мы не знаем, что произошло со всеми, кто пытался это сделать.

Когда восприятие сформировано и позиции определены, объяснения по поводу буферов, передовой глубины, ближнего зарубежья, предохранительных зон и зон, где недопустимы конфликты (хотя всё это разумные идеи), – пустая трата времени. Например, предохранительная зона часто определяла наши отношения с Ираном – наши стратегические активы могут находиться там в сравнительной безопасности. Один раз это сработало, хотя и не с нами. В 1991 г., незадолго до войны в Персидском заливе, Ирак перебазировал свои ВВС в Иран, и там оказалось два воздушных флота. Когда выяснилось, что Пакистан, где нашли приют и получили доступ к внешнему миру миллионы афганцев, считает Афганистан ключевой для себя стратегической глубиной, никто не удивился.

Ещё десять лет назад американский аналитический центр назвал Украину стратегической глубиной для России. И у Москвы начались проблемы.

Естественно, страны реагируют, когда периметр их безопасности, внутренний или внешний, нарушен или находится под угрозой. В равной степени очевидно, что агрессоры и их союзники могут ответить любым доступным им способом. И можно сколько угодно негодовать, будучи убеждённым, что находишься на верной стороне права и морали.

Жалуясь на двойные стандарты противника, мы обычно игнорируем тот факт, что они есть у всех. Мы яростно критикуем страны, находящиеся на другой стороне, за нарушение прав человека или притеснение меньшинств, но молчим по поводу более серьёзных нарушений, допущенных нашими стратегическими партнёрами. Даже в случае с Йеменом мы лишь советуем хуситам не метать камни в саудовские F-16, которые обстреливают мирных жителей. Поэтому нужно быть благодарным, когда хотя бы один голос пытается сказать правду.

В середине 1990-х гг., когда Франция провела серию ядерных испытаний на острове в Тихом океане, немецкого канцлера Гельмута Коля принуждали осудить Париж. «Мы не критикуем друзей», – честно ответил он. В тот же период некоторые мои бывшие коллеги из вооружённых сил Германии советовали Пакистану не сворачивать ядерную программу. Потому что, если мы это сделаем, обещанный ядерный зонт может не раскрыться в нужный момент. Хорошие друзья обеспечивали себе стратегическую глубину, которой у украинцев никогда не было, и теперь Киеву остаётся только сожалеть о том дне, когда он согласился отказаться от своих возможностей.

Те, кто помог нам отбросить иллюзии по поводу морали в международных отношениях, тоже заслуживают благодарности. Действительно, к украинцам из-за их веры, цвета кожи и – в особенности – из-за Weltanschauung (мировоззрения) относятся иначе, чем к иракцам, сирийцам и афганцам. Наблюдая за страданиями славян, многие восклицают, что не могли и представить подобных событий в цивилизованной Европе. Подобные сетования отражают настроения «сверхлюдей», но они же избавляют Untermenschen (недочеловеков) от мук совести, которые они, возможно, испытывают. Когда тысячи белых жертв войны не сходят с экранов в круглосуточном режиме, жители Юга инстинктивно думают о миллионах, десятилетиями переживавших более страшные тяготы. И если кто-то из них злорадствует, это простительно – они лишь люди.

Наверное, все обратили внимание на стенания Запада о том, что военная операция России на Украине нарушает порядок, основанный на правилах. Не подозревал, что он существует, но знаю, что, например, интервенция США, которая привела к окончанию войны в Боснии и искренне обрадовала многих, как выразился бывший вице-председатель ОБСЕ, нарушила права человека и подорвала ООН. Атаки на страны Ближнего Востока и Африки не вызвали особого беспокойства с правовой точки зрения, а вот в случае с продвижением НАТО на Восток в нарушение предыдущих обязательств контраргумент был абсолютно лицемерным. Поскольку все новые члены – независимые государства, которые добровольно вступали в Североатлантический альянс, то скорее это бывший Восток сам двинулся на Запад. Хотя, конечно, если бы Куба в 1962 г. воспользовалась суверенным правом разместить советское ядерное оружие на своей территории, к этому отнеслись бы совершенно иначе.

Задумайтесь: единственная система, основанная на правилах, – это джунгли. Животные не убивают ради удовольствия, никогда не едят больше, чем нужно, делятся остатками с более слабыми видами и уважают границы территории друг друга.

Они могут научить людей бороться с мародёрами. Зебры съедают свои запасы по очереди, рогатые выстраиваются в кольцо, чтобы остановить хищника. «Талибан» (организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность – Прим. ред.) просил предъявить доказательства причастности Усамы бен Ладена к терактам 11 сентября 2001 г., которые можно было бы представить в суде. Но доказательства не были предоставлены, произошло вторжение в Афганистан, и талибы двадцать лет воевали, чтобы восстановить свою стратегическую глубину. В 2014 г. Генри Киссинджер предложил разумное решение относительно озабоченностей России по поводу ближнего зарубежья: сделать Украину мостом между Востоком и Западом. К его совету не прислушались. Неужели украинцев должна теперь постигнуть судьба, которую предсказывал Великий Генри: быть врагом США, возможно, опасно, но быть их другом – гарантированная смерть?

Пакистан. Афганистан. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046491 Асад Дуррани

Великие державы и геополитика Южной Азии

САЛМАН БАШИР

Пакистанский дипломат, был министром иностранных дел Пакистана и верховным комиссаром Пакистана в Индии.

Украинский фактор будет влиять на баланс великих держав долгое время. Он затронет и Южную Азию: Пакистану и Индии придётся просчитывать, как развитие событий повлияет на отношения США и Китая, а также возможные издержки для партнёрства Индии и США – если они возникнут. Пакистан надеется, что у евразийского экономического сотрудничества есть перспективы.

Разногласия Пакистана и Индии породили нестабильность в Южной Азии, одном из самых населённых и недостаточно развитых регионов планеты. Оба государства продолжают борьбу с нулевой суммой и ведут активный поиск сторонников в регионе.

К сожалению, из-за геополитической динамики Южная Азия особенно уязвима к воздействию глобальных стратегических течений, которые усиливают негативные тренды и существенно сокращают потенциал региона совместными усилиями противостоять общим вызовам развитию и экологии. Воспитанные в западных политических традициях, региональные государственные деятели одержимы идеей власти.

Представления о региональном сотрудничестве в Южной Азии, заложенные в создание СААРК, исчезли с приходом к власти в Индии Нарендры Моди. Исторически Индия использовала китайскую угрозу, чтобы оправдать свою ядерную программу, а в последнее время стала укреплять партнёрство с Соединёнными Штатами в сфере обороны.

Ключевая роль, которую Индия может сыграть в сдерживании Китая, обеспечила ей политическую и военную поддержку Запада, но за счёт ухудшения отношений с Пекином и относительной потери доверия со стороны Москвы.

Стратегическая дилемма для Индии – как сохранить партнёрство с Россией и США одновременно. Из-за обострения конфликта на Украине этот вопрос стал ещё актуальнее, а паттерны европейской истории вышли на первый план. Эти события кардинально изменили глобальную стратегическую динамику и, скорее всего, усугубят раскол между НАТО и Россией в ближайшие годы.

С другой стороны, стратегическое партнёрство Китая и России удалось укрепить, если судить по совместному заявлению Си Цзиньпина и Владимира Путина, сделанному 4 февраля 2022 г. в Пекине. В нём говорится о прочном фундаменте для сотрудничества и категорическом неприятии расширения НАТО. Если в Дели рассчитывали, что Россия сможет как-то повлиять на отношения КНР и Индии, несмотря на участие последней в политике сдерживания Китая, то такое развитие событий заставит индийское руководство задуматься.

Индия воздержалась при голосовании по американскому проекту резолюции по Украине, и это, очевидно, был жест в сторону России. Из-за событий на Украине давнее российско-индийское партнёрство проходит проверку на прочность. Индия не может позволить себе осудить Россию, которая является крупным поставщиком оружия.

Ещё один важный фактор, беспокоящий Индию, – это возможное дальнейшее улучшение отношений России и Пакистана. В Дели этого всерьёз опасаются, потому что без поддержки России Индия потеряет своё место и роль в системе конструктивного сотрудничества на континенте, где в основном доминируют Китай и Россия.

Сближению Пакистана и России способствовали инициативы по экономическому взаимодействию в рамках Шанхайской организации сотрудничества. В этом контексте премьер-министр Имран Хан посетил Москву 24–25 февраля 2022 г. и встретился с президентом Путиным, переговоры продлились более трёх часов. Этот визит продемонстрировал, что Пакистан признаёт роль России в регионе, особенно в вопросах стабильности и развития Центральной Азии, Афганистана, Ирана и Пакистана. Украинский кризис не затрагивался. Тем не менее премьер-министр выразил сожаления по поводу ситуации на Украине и призвал к диалогу и дипломатии.

Пакистан в соответствии со своей стратегией экономических приоритетов старался не ввязываться в глобальное геополитическое соперничество. Долгие годы Исламабад выступал на стороне «свободного мира» в борьбе с Советским Союзом и многое потерял. Теперь он решил воздерживаться от подобного соперничества. Пакистан хочет иметь хорошие отношения со всеми основными державами, включая США и Россию, и считает, что лучший способ защитить международный порядок – следовать просвещённым принципам взаимовыгодного сотрудничества, которое обеспечивает глобальная взаимозависимость.

К сожалению, украинский народ переживает очень горький период, а Европа на десятилетия может погрузиться во мрак. Этого можно было избежать, если бы все стороны уважали озабоченности друг друга в сфере безопасности, исходя из принципа её неделимости. Конфликт необходимо урегулировать мирными средствами, при этом суверенитет и территориальная целостность Украины должны быть сохранены, а опасения России по поводу безопасности в связи с расширением НАТО учтены. За это выступают Пакистан и Китай.

Украинский фактор будет влиять на баланс великих держав долгое время. Он затронет и Южную Азию: Пакистану и Индии придётся просчитывать, как развитие событий повлияет на отношения США и Китая, а также возможные издержки для партнёрства Индии и США – если они возникнут. Пакистан надеется, что у евразийского экономического сотрудничества есть перспективы. Было бы недальновидно изолировать Южную Азию от глобальной геополитики и игр, в которых участвуют крупные державы.

Arab News

Пакистан. Индия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 25 марта 2022 > № 4313801 Салман Башир

Пуштуны и пуштунские племена Афганистана – численность и расселение

Доля пуштунов (или паштунов, они же собственно афганцы, или этнические афганцы, в отличие от афганцев по гражданству, подданству) в населении нынешнего Афганистана оценивается весьма различно. При этом отталкиваются, как правило, от оценок на первую половину 1970-х годов. Согласно данным известного австрийского ученого Л.Адамека, пуштуны тогда составляли 43% населения и исходя из общей численности населения Афганистана в 14 млн. человек, их было 6 млн. Американский афганист Л.Дюпре придерживался цифр 46% и 6,5 млн. при той же оценке населения в стране.

Между тем, по официальным афганским данным, на которые опирались отечественные специалисты, доля пуштунов превышала половину населения — 55%, а население, согласно переписи 1979 года (единственной, кстати, за всю историю страны и при этом выборочной) равнялось 15,55 млн.. из которых около 2,5 млн. вело кочевой или полукочевой образ жизни.

Однако полного единодушия и в отечественной литературе не было. В справочнике по народонаселению стран мира доля афганцев (пуштунов) оценивалась в 51%, а их численность на 1970 год — в 8.8 млн. чел., общее население Афганистана при этом принималось за 17 млн. чел..

А.В.Логинов, ссылаясь на вышедшее в Ташкенте в 1982 году издание «Советскому воину об Афганистане», приводит оценки численности этнических групп по результатам переписи 1979 года. Из них следует, что пуштунов насчитывалось 8.2 млн. человек (52.7% от общей численности в 15.55 млн.), таджиков – 3.3 млн. (21.2%). узбеков — 2 млн., хазарейцев – 1.5 млн. Между тем, в более поздней литературе с отсылкой к данным той же переписи приводится иное соотношение: пуштунов- 45%, таджиков — 32%, узбеков -9%, хазарейцев — 8%, остальных — 12%.

Сокращение доли пуштунов было связано, очевидно, с последствиями миграции, охватившей афганское население в 80-е годы (а начавшейся еще в 1979 году и ранее). Среди мигрантов-беженцев существенно более высоким (82-85%) оказался удельный вес именно пуштунского населения. Главным направлением их передислокации был Пакистан, граничащий с пуштунским ареалом расселения. Самую большую долю беженцев-пуштунов составили кочевники. По некоторым представлениям, чуть ли не все кочевники востока и юго-востока Афганистана переместились со своими стадами овец и коз на пакистанскую территорию.

Еще одним направлением миграции был Иран. Причем большие потоки беженцев устремлялись туда, в том числе, через практически не охраняемую южную границу с Пакистаном. К началу 1981 года , по данным ООН, в этих двух странах оказалось уже 3.7 млн. беженцев. К 1992 году их число возросло до 6.7 млн., причем свыше 5 млн. располагались в Пакистане и в большинстве состояли из пуштунов. По мнению Ю.В. Босина, к началу 1990-х гг. население Афганистана сократилось до 11-12 млн. чел. Абсолютная численность пуштунов, проживающих на территории страны, равнялась, по его расчетам, 4.5-5 млн., а таджиков – примерно 3 млн.чел.

Согласно общему представлению, в результате миграций за рубеж и потерь от войны в 1980-х годах более всего потеряли в численности пуштуны. Они перестали быть большинством по отношению ко всему населению, составляя уже по единодушным оценкам, именно с этого времени лишь относительное большинство в 42-45% . Доля таджиков напротив, стала оцениваться более высоко — не менее 25%.

Оценки доли и численности пуштунов на конец первого десятилетия нынешнего века, т.е. после междоусобицы, власти талибов в 1996-2001 гг. и последовавшего за этим периодом нахождения на территории страны иностранных, главным образом американских войск, также варьируются. При этом авторитетные международные демографические организации и справочно-аналитические службы, стремились к их уточнению и унификации Так, по подсчетам демографической службы ООН и бюро цензов США, население Афганистана в 2010 году равнялось 29.1 млн. чел.. При этом на протяжении ряда предшествующих лет она оценивалась существенно, примерно на 4 млн. чел. выше. При прежней цифре в 32-33 млн., число пуштунов в Афганистане оценивается на уровне 13-14 млн., а при скорректированной — в 12 млн. чел.

Объяснить причину корректировки и в этом случае логично путем допущения, что в число жителей Афганистана ранее включались беженцы, так как за основу расчетов брались результаты переписи 1979 года, т.е. времени до начала массовой эмиграции. Кроме того, сама перепись, как единодушно полагают демографы, преувеличивала численность жителей страны. Это следует, в частности, из последних подсчетов демографической службы ООН. Население Афганистана оценивается ей в 1970 году равным 11,1 млн, , а в 1980 году – 13,4 млн. чел..

Что касается доли пуштунов, то согласно Мировой книге фактов Центрального разведывательного управления США, она в 2010 году составляла 42%. При этом на таджиков приходилось 27%, хазарейцев и узбеков — по 9%. Столь невысокая оценка удельного веса пуштунов вызвана, по всей видимости, их продолжающимся переселением в Пакистан, а также потерями новых военных лет. Как выше отмечалось число афганских беженцев в Пакистане в начале 1990-х гг. превышало 5 млн. чел. В последующем часть беженцев вернулась, но и в 1990-е, и в 2000-е гг. оно составляло не менее 2-3 млн. и состояло по преимуществу из пуштунов. Среди афганских беженцев в Иране (порядка 1.4 млн.) преобладали выходцы из западных и центральных провинций, преимущественно шииты и в основной массе хазарейцы по этнической принадлежности.

В соответствии с последними данными Мировой книги фактов ЦРУ (на июль 2021 года), население Афганистана принимается равным 37.5 млн. чел. Оценки ООН еще выше, на 2019 год — 38,04 млн.. Это означает его исключительно быстрый рост за последнее десятилетие – на 8-9 чел. (среднегодовой естественный прирост 3-4%). По всей видимости, авторы этих расчетов исходили из предположения о возвращении в страну миллионов беженцев из Пакистана и Ирана и сохранения крайне высокого естественного роста народонаселения.

Оставляя демографический вопрос за скобками, отметим, что в последней «Книге фактов» среди этнических групп перечисляются (по-видимому, в порядке убывания) пуштуны, таджики, хазарейцы, узбеки, туркмены, белуджи, пашаи, нуристанцы, аймаки, киргизы, кызылбаши, гуджары и брагуи. При этом языком общения для 77% жителей является дари (афганский вариант персидского), 48% — пушту (оба они были официальными в Исламской Республике Афганистан), 11% — узбекский, 6% — английский, 3% — туркменский, 3% — урду, 1% и менее — пашаи, нуристанский, арабский и белуджский. Значительная часть афганцев владеет несколькими языками и наиболее распространенным является знание дари и пушту. С учетом этого обстоятельства и опираясь на вышеприведенные данные о лингвистическом составе, можно сделать заключение, что доля пуштунов ныне приблизилась к половине, а таджиков составляет не менее 29%.

Пуштунский ареал Афганистана включает зону традиционного расселения большого числа племен, их подразделений и кланов. Согласно традиции, племен исторически было 405, но в связи с их дроблением к 1980-м годам насчитывалось около 1.7 тыс. племен и самостоятельных подразделений (хелей). Среди них преобладающую часть составляют «реальные» в смысле родословно — генеалогическом, но встречаются и крупные группы, названные по имени местности обитания, например, «хости», или «хостваль, представляющие собой псевдоплеменные общности, сложившиеся на базе соседских общин.

Выделяются три главные структурные подразделения племен. Первое из них — племена дуррани (абдали), составляющие основную массу так называемых западных афганцев. Здесь и далее, касаясь генеалогии пуштунов, используется классификация О.Кэрое (крупного чиновника колониальной британской администрации и специалиста по региону). Согласно ей, линия Сарбана, старшего сына Кайса Абдуррашида, легендарного предка всех пуштунов, распадается на западную (шархбун) и восточную (харшбун). Так как сарбанийская линия по родословию «подлинно афганская», то первое из ответвлений образуют западные афганцы (не в языковом, а в генеалогическом смысле), а вторую — восточные афганцы, или восточные пуштуны, опять же с точки зрения их происхождения. Поэтому, в частности, пуштунские племена области Пешавар, такие, прежде всего, как юсуфзаи, на полном основании именуют себя афганцами.

Исторически дуррани составляли единый племенной союз (конфедерацию), но в современный период чувство солидарности ими во многом утрачено, хотя и остается осознание общности происхождения[1]. Дуррани населяют большой ареал в юго-западной, южной и юго-восточной частях страны. Их главные подразделения и места обитания остались во многом неизменными с середины XVIII — начала XIX в . Генеалогически дуррани распадаются на две ветви — зирак и панджпао (панджпай). К первым относятся крупное племя попальзаев, включающее «эмирское» (эмиры Кабула), подразделение садозаи, а также аликозаи, баракзаи с 16 подразделениями, в том числе «королевским» (афганские короли, шахи) — мухаммадзаи. К первой группе относится также племя ацакзаи (ачакзаи), а ко вторым — нурзаи (крупнейшее по численности), ализаи и исхакзаи. По данным на начало-середину 1980-х годов, численность племен зирак равнялась приблизительно 2 млн. человек, а панджпао — около 1 миллиона, т.е. дуррани вместе составляли приблизительно треть от общего числа пуштунов в 8-9 млн. чел..

С учетом роста их численности в два — два с половиной раза число дуррани ныне может составлять приблизительно 6-8 млн. чел., при этом 4-5 млн. придется на первую группу, а 2-3 млн. на вторую.

Дуррани преобладают в провинциях Кандагар, Гельманд, Нимроз, Фарах, довольно широко представлены в Забуле и Герате, и отчасти в Бадгисе[2]. Между некоторыми племенами дуррани, такими, например, как нурзаи и ачакзаи, на протяжении длительного времени сохраняется состояние враждебности. Оба племени известны как торгово-посреднические. Центр расселения нурзаев располагается западнее, чем у ачакзаев, которые, единственные из дуррани, традиционно обитают и на пакистанской территории. Интересы нурзаев и ачакзаев сталкиваются в зоне трансграничных афгано-пакистанских операций. Существуют различия внутри племен и в зависимости от используемого ими в общении языка.

Второе крупное структурное подразделение пуштунов Афганистана - гильзаи. Хотя они и принадлежат к главному генеалогическому стволу (через Битана, второго сына Кайса), их смешанное происхождение отразилось в принадлежности к боковой линии, идущей от Шах Хусейна (Шах-Хусейн Гура) и дочери Битана, Биби Мато. Эта группа племен распадается на две ветви: первую, собственно гильзайскую, потомков старшего «незаконнорожденного» сына, и вторую, ведущую родословную от законного сына Ибрахима. Среди последних — лоди, сур, лохани, дотани, ниязи и др. Собственно гильзаи распадаются, в свою очередь, на две ветви -туран (хотаки, тохи, хароти, насир и др.) и буран. Последняя подразделяется на две линии юсуф (сулейман-хель, али-хель и др.) и муса (ахмадзаи, андар, тараки и др.).

Представители второй ветви гильзаев (лоди-лохани) составляли основную часть группы кочевых племен, известных под названием «повинда» или «кучи», а также «кочи-пованда». В XIX веке пуштуны-повинда совершали традиционные перекочевки с летовок на плато Афганистана через перевалы и проходы южных склонов горной страны, образуемой отрогами Гиндукуша (Гомаль, Точи и др.), на правобережье Инда, в область Дераджат. Проведя зиму там (с октября-декабря по март-май), и совершив переходы с товаром вглубь Индии, они затем возвращались обратно. В связи с упадком такой торговли в XX в. значительное число кочевников-повинда, целые племенные подразделения, осели в Дераджате (главным образом в нынешней области Дераисмаилхан). Другая часть осталась в Афганистане, представляя собой, по-видимому, главную составляющую «трудно уловимых» и потому по-разному оцениваемых афганских кочевников и полукочевников.

Районы к северо-востоку от Кандагара близ Калат-и Гильзаи, на Газни-Кандагарском плоскогорье, являются местом традиционного расселения хотаков, далее на север расположены земли тохи, тараки, андаров, сулейман-хеля, ахмадзаев и др., а в «тыловых», по выражению В.В.Басова, провинциях восточного региона (Газни, Логаре, Лагмане, а также на подступах к Кабулу и в провинции Вардак), где уровень трайбализма ниже и «племя утрачивает свое содержание как форма и тип социальной организации», имеются поселения дотани, мула-хель, бабрак-хель и др.

Гильзаи составляют также одну треть от общего числа пуштунов, причем, как правило, их число считается превосходящим количество дуррани. По оценкам Э.Б.Сатцаева, в первой половине 80-х годов только наиболее крупные гильзайские племена суммарно насчитывали около 2 млн. чел. (сулейман-хель — более 500 тыс., али-хель — свыше 200 тыс., хотаки, тохи и харути, вместе взятые, — свыше 500 тыс.). В настоящее время количество гильзаев можно оценить в 7-9 млн. чел.

Третью группу пуштунских племен составляют разнообразные подразделения, не принадлежащие к дуррани и гильзаям. Среди них есть по происхождению близкие к первым тарины и баречи (последние населяют вместе с белуджами самые южные районы страны), а также какары, обитающие на юго-востоке Афганистана, но большей частью в соседних районах Пакистана. Основу же этой группы, по численности, вероятно, уступающей и гильзаям, и дуррани, составляют обитающие вдоль границы с Пакистаном горцы. Они составляют основное население «зоны племен» Афганистана, которая в природном, орографическом отношении едина с аналогичной в Пакистане. Обе они включают наиболее труднодоступные районы протянувшейся по диагонали с северо-востока на юго-запад системы гор, которая в 1893 году была разделена примерно посередине «линией Дюранда», ставшей границей между Британской Индией (а впоследствии Пакистаном) и Афганистаном.

По своему происхождению «прочие», или «горные» («горские») племена относятся к ветви карлани (от усыновленного пуштунами Карланри). Наиболее крупные среди них — джаджи (дзадзи), джадран (задран), мангалы, макбилы, шинвари, чамкани, вазиры, гурбузы, хугиани, мандозаи, сабри, тани, тури, оракзаи и др.

Местом их обитания являются в основном провинции Пактика, Пактия, Нангархар, Хост и Кунар. На севере горной страны в пределах Афганистана обитает крупное племя сафи (или гандари), а также некарланийские моманды, гигиани, тарклани и др. Проживая в горах, эти племена больше равнинных сохраняют обычаи и традиции пуштунов.

Отметим, что системы социальной организации племен и традиционные занятия пуштунов были предметом немалого числа зарубежных и отечественных исследований. В них нередко отмечался процесс «детрайбализации», потери пуштунами непременной и жесткой связи с комплексом традиционных взаимоотношений и этики (см. кодекс «паштунвали»). Причем относилось это в основном к городским жителям и крестьянам-земледельцам, нашедшим свое место в рамках разнородной по происхождению соседской общины.

Об авторе: Белокреницкий Вячеслав Яковлевич, зав. Центром изучения стран БСВ Института востоковедения РАН. Материал является частью статьи, подготовленной для журнала «Вестник Института востоковедения РАН».

1. Такое утверждение содержится в редко цитируемой работе Э.Б.Сатцаева. Её автор опирался на афганские материалы и документы, а также собственные наблюдения, относящиеся к началу 1980-х гг.

2. Названия провинций приводятся по: [Демократическая Республика...,1981, с. 166-167].

Афганистан. Иран. Пакистан. Азия. Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Образование, наука. Миграция, виза, туризм > afghanistan.ru, 13 января 2022 > № 3939756 Вячеслав Белокреницкий

Николай Шульгинов: «Мы заинтересованы в том, чтобы придать наращиванию сотрудничества с Пакистаном устойчивый характер»

Под сопредседательством Министра энергетики Российской Федерации Николая Шульгинова и Министра экономики Пакистана Омара Айюб-Хана состоялось 7-е заседание Российско-Пакистанской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству.

В ходе заседания стороны обсудили успехи в наращивании двустороннего товарооборота, текущие и перспективные проекты в сфере энергетики, поставки продукции энергетического машиностроения, а также наметили новые направления сотрудничества.

Прошедший 2020 год для России и Пакистана стал рекордным по товарообороту – он увеличился более чем на 45% до $790 млн, сообщил Николай Шульгинов.

«В этом году успешная тенденция продолжилась – за прошедшие 9 месяцев 2021 года товарооборот вырос ещё на 34% по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. Мы заинтересованы в том, чтобы придать наращиванию сотрудничества с Пакистаном устойчивый характер», - подчеркнул Министр.

Важную роль в деловом взаимодействии двух стран играет энергетика - флагманские проекты российских компаний привлекают интерес пакистанской стороны и способствуют созданию синергии для промышленности обоих стран.

«Важную роль призван сыграть флагманский проект строительства газопровода «Пакистанский поток» протяжённостью более 1100 км и мощностью до 16 млрд куб. м газа в год. Наши страны работают как одна команда для согласования необходимых коммерческих и технических параметров проекта. Россия считает важным обеспечение всеобщего доступа к недорогим, надежным, устойчивым и современным источникам энергии. Ключевую роль в этом может сыграть природный газ, доступ к нему должен являться ключевым условием энергетической безопасности», - подчеркнул Николай Шульгинов.

Кроме того, между странами есть значительный интерес к развитию добычных нефтегазовых проектов и к строительству объектов электрогенерации, сопутствующей электросетевой инфраструктуры на территории Пакистана, к налаживанию поставок энергетического и газоперекачивающего оборудования, добавил глава Минэнерго России. Значительный потенциал взаимоотношений можно раскрыть и в части поставок продукции российского машиностроения, продолжил Министр.

«Активно продвигается взаимодействие с пакистанской стороной в части проработки железнодорожных инфраструктурных проектов на территории Пакистана, по строительству кольцевой железной дороги в городе Карачи, поставки тяжелых маневровых тепловозов и локомотивов, подвижного состава, оказанию услуг послепродажного обслуживания ,а также по участию в строительстве угольных терминалов. Видим перспективы и по поставкам автомобильной полноприводной техники, российской продукции гражданской авиации», - сообщил он.

Николай Шульгинов также отметил интерес пакистанской стороны к развитию сотрудничества в части высшего образования.

«Несмотря на непростую эпидемиологическую ситуацию, в 2020-2021 учебном году Министерство образования и науки Российской Федерации регистрирует рост заявок от жителей Пакистана, желающих получить высшее образование в российских вузах.

Рассматриваем образовательную тематику в качестве неотъемлемой части ключевых проектов двустороннего сотрудничества», - сообщил он.

В заключение Николай Шульгинов пригласил Омара Айюб-Хана принять участие в 25-ом Мировом энергетическом конгрессе, запланированном к проведению в Санкт-Петербурге 24-27 октября 2022 года.

По итогам 7-го заседания Российско-Пакистанской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству стороны подписали протокол, закрепляющий дальнейшие планы по развитию двустороннего взаимодействия, а также приняли Коммюнике сопредседателей Комиссии.

Пакистан. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > minenergo.gov.ru, 26 ноября 2021 > № 3928877 Николай Шульгинов

Бой гремит в окрестностях Кабула

реальный расклад сил в Афганистане

Андрей Серенко

Расклад сил в Афганистане сегодня достаточно прост и понятен. Можно описать его так: руками движения "Талибан"* ведётся афгано-пакистанская война. Пакистанские генералы традиционно опекают и контролируют талибов, используя их против правительства и народа Афганистана.

Талибы сегодня при поддержке пакистанской армии и разведки пытаются свергнуть правительство Афганистана и привести к власти в Кабуле более лояльные Исламабаду и зависимые от него силы. Я думаю, что достичь этой цели они не смогут, поскольку их военно-политические возможности всё-таки ограничены. В Афганистане 34 провинции и, соответственно, 34 города — провинциальных административных центра. Ни один из них талибы по состоянию на начало августа не смогли взять под свой контроль. Ожесточённые бои ведутся в Герате, Кандагаре, Кундузе, Гельманде, Джаузджане, но решающего перевеса талибы пока достичь не могут. Поэтому сегодня сложился определённый паритет сил в Афганистане между талибами, которые опираются на поддержку Пакистана, и афганской армией, которая поддерживается коалицией антиталибских ополчений.

Афганская армия сейчас не стремится удержать те или иные сельские территории, делая ставку на максимальное сохранение своих солдат и уничтожение живой силы противника, в рядах которого находятся не только граждане Афганистана и этнические пуштуны. Талибан сегодня — это ещё и тысячи боевиков из Пакистана, государств Центральной Азии, российского Северного Кавказа, других стран мира. Это уже настоящий террористический интернационал, управляемый в основном из Исламабада.

В связи с уходом войск США и их союзников мы наблюдаем острую фазу конфликта ради контроля над территорией страны. И нельзя согласиться с тем, что этот конфликт представляет собой триумфальное шествие талибов, как утверждает талибская пропаганда. Правда заключается в том, что само присутствие американцев, которые больше года не принимали участия в боевых действиях, несомненно было для талибов сдерживающим фактором, а теперь его нет, декорации убраны, и это смещает общий баланс сил, а главное — ожиданий, в сторону "Талибана".

Надо сказать, что американцы за почти двадцать лет присутствия в Афганистане несколько раз меняли официальные цели своей миссии. Поэтому говорить об их полном провале тоже было бы неоправданным преувеличением. Напомню, в 2001 году они зашли в эту страну с целью возмездия, наказания "Аль-Каиды"* и приютившего её "Талибана" за теракты 11 сентября 2001 года. С растяжкой почти в десять лет американцы эту задачу выполнили: структуры "Аль-Каиды" в Афганистане были практически разрушены и вытеснены в Пакистан вместе с талибами, а её главарь Усама бен Ладен убит 2 мая 2011 года в пакистанском Абботтабаде.

Но после выполнения этой задачи американцы поставили себе новую цель: демократизацию Афганистана, создание там государства западного типа с общенациональными выборами президента и парламента, с соответствующими законодательством и органами исполнительной власти. И эта цель тоже была в целом достигнута. Может быть, созданная под крылом США политическая система Афганистана была несовершенной, относительно слабой, недостаточно эффективной и слишком коррумпированной, но эти недостатки в равной мере присущи всем государствам центральноазиатского региона, в том числе практически всем бывшим республикам СССР.

Надо отметить, что борьба с производством наркотиков в Афганистане приоритетной задачей для США, мягко говоря, никогда не являлась, так что в этом отношении упрекать американцев в каком-то провале тоже нельзя.

Но вот задачу военной победы над "Талибаном", для чего в Афганистан было введено не менее 130 тысяч солдат США и их западных союзников, выполнить не удалось. Прежде всего потому, что основная инфраструктура талибов (с госпиталями, складами оружия, учебными центрами и так далее) была предоставлена им пакистанской армией и разведкой на территории Пакистана — многомиллионного государства, обладающего ракетно-ядерным оружием. Под руководством пакистанских кураторов талибы больше двух десятилетий ведут гибридную войну против афганского правительства. Такая война не предполагает наличия где-либо в Афганистане «рейхстага», над которым можно было бы повесить победное знамя, принять капитуляцию противника и считать войну законченной. К сожалению, эта гибридная война весьма далека от завершения.

Не удалось американцам и договориться с талибами о политическом устройстве Афганистана после вывода своих войск, к которому в Вашингтоне готовились уже с 2010 года. Тогда для переговоров с «яростными муллами» был открыт полуофициальный офис движения в столице Катара Дохе, откуда, кстати, и прибывали недавно делегации талибов в Россию и Китай. Даже об условиях вывода западной коалиции чётко договориться не удалось, поэтому талибская пропаганда сейчас на разных языках мира, включая русский, объявляет этот вывод бегством США из Афганистана, а своё движение — новой сверхдержавой, поскольку оно якобы победило американскую сверхдержаву.

Конечно, это не соответствует действительности — американцы уходят не из-за того, что талибы нанесли им военное поражение. Причинами их ухода являются, прежде всего, внутренние социально-экономические и политические проблемы США. Но активно продвигаемая талибская интерпретация ухода американцев из Афганистана, несомненно, рекламирует "Талибан", прежде всего, — среди исламской молодёжи, что закономерно вызывает растущее беспокойство во многих странах мира, особенно в республиках постсоветской Центральной Азии.

Когда талибы заявляют, что не намерены распространять свою активность за пределы границ Афганистана, надо помнить о том, что они не являются самостоятельным политическим субъектом, что за ними стоит Пакистан, у которого интересы в регионе Центральной Азии, очевидно, есть, и они достаточно амбициозны.

Нынешнее афганское правительство в лице Мохаммада Ашрафа Гани не зависит от Пакистана, стремится самостоятельно развивать связи с государствами постсоветской Центральной Азии, а также с Россией. Поэтому талибы этим летом так активны именно на севере страны, так жёстко нацелены на захват и полный контроль границ с Таджикистаном, Туркменией, Узбекистаном. Главная цель боевиков — лишить правительство Афганистана «северного маршрута» развития (через совместные проекты с центральноазиатскими республиками), усилить зависимость Кабула от Исламабада (именно поэтому афгано-пакистанская граница в целом остаётся открытой для торговли и экономических контактов, что закрепляет зависимость афганцев от пакистанского коридора). Так что талибы действительно активно работают сегодня внутри Афганистана, решают там свои локальные задачи, но — в интересах Пакистана, прежде всего.

На фоне происходящих в Афганистане событий позицию России можно назвать одновременно противоречивой и многомерной. Уже многое сказано про «странные» летние переговоры с делегацией талибов в Москве, которые с нашей стороны курировал спецпредставитель президента РФ по Афганистану и бывший российский посол в этой стране Замир Кабулов. Целью таких контактов традиционно называлось прекращение огня и начало гражданского диалога в Афганистане с перспективой формирования нового общенационального правительства, где были бы представлены все политические силы и этнические группы страны. Однако пока эти цели остаются труднодостижимыми — прежде всего потому, что сами талибы не заинтересованы в реальных переговорах о мире. Главари "Талибана" по-прежнему делают ставку на силовой захват власти в Афганистане и рассматривают игру в переговоры лишь в качестве своей военной хитрости.

Очевидно, в Москве это понимают, и потому не слишком доверяют обещаниям талибов обеспечить безопасность рубежей центральноазиатских республик. Коллективные августовские учения военнослужащих России, Узбекистана и Таджикистана являются лучшим доказательством тому, что Москва не рассчитывает всерьёз на заверения джихадистов. И не случайно Владимир Путин дал гарантии президенту Таджикистана Эмомали Рахмону, что официальный Душанбе может рассчитывать на всестороннюю помощь России в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), включая использование 201-й базы РФ.

С точки зрения интересов национальной безопасности, Центральная Азия является «мягким подбрюшьем» России, и стратегически она для нас не менее важна, чем, например, Украина или Кавказ. Лишь на первый взгляд кажется, что Центральная Азия и Афганистан — «это далеко», на самом деле, всё это рядом, даже слишком. Тем более, что с Россией в этом регионе намерены конкурировать не только США и их союзники — есть ещё мощный фактор Китая, чьи инициативы в регионе зачастую перебивают российские, особенно в финансово-экономическом плане, где с КНР очень трудно тягаться.

Зато мы очень неплохо решаем проблемы, связанные с военно-политической безопасностью, и этот потенциал, конечно, необходимо использовать применительно к сегодняшнему Афганистану и региону Центральной Азии в целом.

Кстати, показательно, что спецпредставителем США по Афганистану Залмаем Халилзадом уже анонсирована встреча по афганской проблеме с «тройкой» в составе РФ, Китая и Пакистана, подтверждённая российской стороной. Другими словами, американская игра вокруг Афганистана не прекращается. Вывод войск США из этой страны — это не уход Вашингтона из региона, а всего лишь переформатирование его присутствия для того, чтобы избавиться от ненужных обременительных обязательств, приобретая дополнительные возможности для политического манёвра. Президент Афганистана Мохаммад Ашраф Гани и руководство афганских силовых структур подали Москве целый ряд сигналов о готовности к стратегическому сотрудничеству, причём не только в сфере борьбы с терроризмом. Будем надеяться, что в российской столице эти сигналы услышат.

*запрещённые в РФ террористические организации

Афганистан. США. Пакистан. Азия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 13 августа 2021 > № 3847662 Андрей Серенко

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел Российской Федерации С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Министром иностранных дел Исламской Республики Пакистан Ш.М.Курейши, Исламабад, 7 апреля 2021 года

Спасибо, уважаемый господин Министр,

Дамы и господа,

Хотел бы начать с выражения признательности нашим пакистанским хозяевам за радушный, теплый прием.

Российско-пакистанские отношения носят конструктивный и взаимовыгодный характер. У нас установился доверительный политический диалог, в том числе на высшем и высоком уровнях. Отрадно, что регулярность двусторонних контактов удалось сохранить, несмотря на пандемию коронавируса.

Удовлетворены тем, что прошлый год стал рекордным для двустороннего товарооборота – его объем увеличился более чем на 45 процентов и достиг 790 млн долл. У нас общее мнение, что это не предел. Нужно искать пути по дальнейшему углублению нашего экономического взаимодействия. Решающую роль здесь призвана сыграть Межправительственная российско-пакистанская комиссия по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, заседание которой должно состояться в этом году в России.

Состоялось обсуждение перспектив сотрудничества в энергетике в том числе флагманский проект – газопровод «Север-Юг» из Карачи в Лахор. У нас есть соответствующее межправительственное соглашение 2015 года. Сейчас уточняются некоторые вопросы, которые станут частью протокола к этому соглашению. Надеюсь, что он будет подписан, и мы сможем быстро приступить к работе.

Подтвердили готовность российской стороны продолжать содействовать укреплению антитеррористического потенциала Пакистана, включая поставки соответствующей техники. Считаем, что это отвечает интересам всех государств региона. Договорились продолжать практику регулярных совместных тактических учений в горных условиях «Дружба», а также военно-морских учений «Аравийский муссон» по борьбе с терроризмом и пиратством.

С совпадающих или близких позиций обсудили международные дела. У нас общий интерес продолжать и усиливать координацию на международных площадках, включая ООН. Констатировали, что с момента присоединения к ШОС в качестве полноправного члена три года назад пакистанские коллеги активно участвуют в практической деятельности Организации, включая ее Региональную антитеррористическую структуру.

Мы, как и пакистанские коллеги, серьезно озабочены деградацией ситуации в сфере безопасности в Афганистане. Там растет террористическая активность, укрепляются позиции ИГИЛ на севере и востоке страны. Договорились и далее содействовать созданию условий для того, чтобы противоборствующие стороны вышли на конструктивные развязки, которые позволят прекратить гражданскую войну в ИРА через договоренности о формировании инклюзивных структур власти. На достижение этих целей была направлена встреча т.н. расширенной «тройки» в Москве 18 марта с.г. с участием России, Китая, США и Пакистана по афганскому урегулированию.

Рассмотрели ситуацию на Ближнем Востоке и Севере Африки, в частности, в Сирии, Ливии, Йемене, а также ситуацию в палестино-израильском урегулировании. Считаем, что на фоне бурных событий в регионе непозволительно предавать забвению задачу создания палестинского государства. Россия готова содействовать прямому диалогу между палестинцами и израильтянами и будет активно продвигать этот подход.

Подробно обсудили ситуацию в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Здесь разворачиваются неоднозначные процессы. Под эгидой Вашингтона выстраивается разобщающая геополитическая конструкция, продвигаются стратегии, противоречащие всему, что делалось до сих пор в АТР. Категорически против попыток выстраивать тут разделительные линии. Мы — за сохранение открытых структур, сформированных при центральной роли АСЕАН.

В ходе переговоров также приветствовали недавние шаги Индии, Пакистана по нормализации двусторонних отношений.

Удовлетворены состоявшимися переговорами. Зафиксировали взаимную готовность к дальнейшему расширению российско-пакистанских связей.

Вопрос (перевод с английского): Как Вы видите будущее торговли между Россией и Пакистаном?

С.В.Лавров: У нас был существенный рост товарооборота в прошлом году. В основном это было достигнуто за счет поставок российской пшеницы на более чем 200 млн долларов.

Заинтересованы в том, чтобы придать тенденции увеличения товарооборота устойчивый характер. Для этого нужно диверсифицировать наши отношения в этой сфере. Важную роль здесь призван сыграть проект сооружения газопровода «Север-Юг» между Карачи и Лахором.

Некоторое время назад был обоюдный интерес к поставкам российского сжиженного природного газа по линии компаний «Газпром», «Роснефть» и «Новатэк». Соответствующие предложения были сделаны. Ожидаем реакции пакистанских партнеров.

Еще одна новая сфера, касающаяся энергетики, – это наше сотрудничество между «Росатомом» и Комиссией по атомной энергии Пакистана. Сейчас в практическом плане обсуждается конкретное взаимодействие в сфере неэнергетического использования ядерной энергии в мирных целях, в частности, в медицине и промышленности.

Эти и другие направления, которые также будут обсуждаться в рамках Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству между Россией и Пакистаном, помогут придать дополнительную устойчивость нашим связям.

Вопрос (обоим министрам, перевод с английского): Российская вакцина «Спутник V» была одобрена в Пакистане для частного использования на коммерческой основе. Она завоевала серьезную популярность, особенно среди молодых пакистанцев. Могли бы Вы подробнее рассказать о возможностях для расширения российско-пакистанского сотрудничества в области производства и распространения «Спутника V»?

С.В.Лавров (отвечает после Ш.М.Курейши): Мы действительно обсуждали этот вопрос. В Пакистан уже поставлено 50 тыс. доз, скоро поступят еще 150 тыс. Как сказал Ш.М.Курейши, потребности Пакистана неизмеримо больше, но пока все упирается в способность производить эту вакцину не только в Российской Федерации, но и в странах, являющихся нашими зарубежными партнерами. Такое производство уже налажено в Индии, Белоруссии, скоро начинается в Республике Корея и ряде других стран.

Будем готовы в силу имеющихся возможностей стараться помочь пакистанским коллегам удовлетворить их потребности. Но у нас есть обязательства перед теми странами, которые раньше обратились к нам с этой просьбой.

Это очень перспективная тема. Наши соответствующие эксперты будут работать над ее реализацией.

Вопрос (перевод с английского): Какова текущая ситуация со строительством пакистанского газопровода «Север-Юг»?

С.В.Лавров: Подробно об этом уже говорили. Есть Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Исламской Республики Пакистан о сотрудничестве в реализации проекта строительства газопровода «Север-Юг» от 2015 г. Сейчас обсуждается протокол к нему, поскольку возникли обстоятельства, которые должны быть дополнительно учтены. Как только пакистанские коллеги будут готовы подписать протокол, проект начнет реализовываться.

Вопрос (обоим министрам): Ранее Россия подписала меморандум о взаимопонимании с Ираном и Пакистаном по проекту морского газопровода «Иран-Пакистан-Индия». Однако об этом проекте уже довольно давно ничего не слышно. Рассматривается ли он сейчас в практическом плане? Или он заморожен из-за обострения противоречий между Индией и Пакистаном?

С.В.Лавров: Сегодня эта тема не обсуждалась.

Россия. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 7 апреля 2021 > № 3694782 Сергей Лавров

Южный поворот

Россия и Пакистан договорились о строительстве газопровода по территории Пакистана в рамках реализации более масштабного проекта ТАПИ

На фоне негативных событий текущего года, включая рекордное падение нефтегазовых доходов и стагнацию реализации проектов по добыче и транспортировке, вдруг на газовом направлении забрезжил луч света. На днях туркменское информационное агентство Orient со ссылкой на пакистанские источники сообщило о том, что Россия и Пакистан договорились о строительстве газопровода по территории Пакистана в рамках реализации более масштабного проекта — ТАПИ. Газопровод будет носить название «Пакистанский поток». По информации пакистанских источников, обсуждаемая доля Пакистана в проекте 74%, а российская — 26%.

Напомним, что в 2015 году Туркменистан, Афганистан, Пакистан и Индия подписали соглашение о реализации амбициозного проекта — газопровода ТАПИ. Его название — это аббревиатура из первых букв стран, участвующих в строительстве. По проекту трубопровод начинается с крупного туркменского газового месторождения Галкыныш, откуда туркменский газ через Афганистан предполагается поставлять на рынок Пакистана и Индии. Протяженность газопровода ТАПИ составит 1800 километров, планируемая мощность 33 млрд кубометров газа в год. Изначально предполагалось что строительство завершится уже через 3 года, в 2018 году.

Но вплоть до конца 2019 года проект находился в замороженном состоянии, включая и туркменский участок, и связано это было в основном с проблемами финансового характера. В середине текущего 2020 года туркменская сторона неожиданно активно включилась в строительство и ожидается, что к пятилетию запуска проекта (декабрь 2020 года) туркменский участок будет завершен.

Вместе с тем реализация проекта ТАПИ еще очень далека от завершения. По сообщениям туркменских источников, работы по непосредственному строительству афганского и пакистанского участков газопровода ТАПИ протяженностью соответственно 774 и 826 километров по-прежнему не ведутся. И тем не менее, новости о возможном участии России в строительстве газопровода на территории Пакистана носят позитивный характер и способны сдвинуть масштабный и амбициозный проект с мертвой точки.

Что касается вопроса о российских интересах в данном проекте, то, на наш взгляд, есть несколько привлекательных моментов. Во-первых, на фоне затягивания окончания строительства «Северного потока-2» это хороший отрезвляющий сигнал европейским партнерам о том, что ресурсы и компетенции российских компаний могут быть востребованы и на других рынках, пусть даже и на не очень традиционных. Во-вторых, российские строители накопили большой опыт и технологические ноу-хау в реализации газопроводных проектов и могут активно конкурировать с крупными международными EPC-подрядчиками. Строительство экспортных газопроводов из России на каком-то этапе может остановиться, но российские подрядчики имеют все возможности для продолжения своей успешной деятельности за рубежом.

Вячеслав Мищенко

Независимый эксперт

Россия. Пакистан > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 7 декабря 2020 > № 3575262 Вячеслав Мищенко

Беспощадный урок

Хекматияр смотрел на стенающих женщин, и было видно, что он доволен жестоким спектаклем

Александр Проханов

Гульбеддин Хекматияр для воюющих в Афганистане солдат и офицеров 40-й армии – это было имя врага, умного, жестокого, беспощадного. Он возглавлял Исламскую партию Афганистана. Его штаб-квартира находилась в Пакистане, в городе Пешавар, оттуда он руководил афганским сопротивлением, нанося урон воюющим советским войскам. Гульбеддину Хекматияру были подчинены сотни полевых командиров, племенных вождей, обитающих в кишлаках среди полей и виноградников. Эти воины сражались с нашими войсками под Кундузом, Джелалабадом, Кандагаром. Это его люди вели через пустыню Регистан караваны с оружием. Его люди минировали трассы, по которым двигались советские военные колонны. Железные обгорелые остовы КамАЗов, боевых машин пехоты и БТРов тянулись вдоль этих трасс. Его люди нападали на придорожные советские заставы, испепеляя их реактивными снарядами. Его люди, вооружённые «Стингерами», сбивали наши самолёты, вынуждая лётчиков поднимать свои машины на огромную высоту, откуда невозможны были точные удары по наземным целям. Люди Гульбеддина Хекматияра создали на приграничной с Пакистаном полосе тюрьму для советских военнопленных. Когда пленные восстали, охрана беспощадно и жестоко уничтожила всех.

Гульбеддин Хекматияр – это образ врага, недоступного, неведомого. Этот образ принимал в моём воображении вид чудовищного, загадочного великана с зубовным скрежетом, с пылающими ненавистью глазами. Мог ли я предположить, что когда-нибудь увижу Гульбеддина Хекматияра, побываю у него дома, приму из его рук пиалку чая? Но это случилось.

Советские войска под командованием генерала Громова покидали Афганистан, пересекли мост в Хайратоне. Громов, уже на советской территории, заявил репортёрам: «40-я армия покинула Афганистан, и теперь на территории Афганистана нет ни одного советского солдата». Это была неправда. В Афганистане оставались советские пленные, их было не меньше полусотни живых, ещё столько же – пропавших без вести. Никто не мог сказать, мертвы они или томятся в неволе.

Общество «Надежда» предложило мне возглавить делегацию родителей, чьи сыновья пропали во время военных действий и, быть может, находились в плену в Пакистане. Появилась надежда вызволить их из плена. С родителями солдат, измученных долгим ожиданием своих пропавших на войне сыновей, наша делегация побывала в Министерстве обороны у маршала Язова, который ссудил на поездку деньги. Мы нанесли визит Горбачёву, который принял нас, напутствовал в наш мучительный и трудный поход.

Мы прилетели в Кабул к Наджибулле, получили от него позволение посетить страшную тюрьму Пули-Чархи, где томились пленные моджахеды. Мы надеялись, что среди них затерялись пойманные пакистанские агенты, и тогда появлялась возможность обменять этих пакистанских агентов на советских военнопленных.

Мы прилетели в Исламабад, и нас приняла госпожа Бхутто – тогдашний премьер-министр Пакистана. Сострадая и сочувствуя несчастным родителям, обещала помочь и организовала нашу поездку в Пешавар, к границе с Афганистаном, где размещалась штаб-квартира Гульбеддина Хекматияра; именно с ним мы желали встретиться, уповая на его милосердие и великодушие. Надеялись, что теперь, когда советские войска ушли из Афганистана, Гульбеддин сжалится над несчастными родителями и отпустит на свободу тех пленных, что держат в расположении полевых командиров, которыми управлял Хекматияр.

Мы приехали в Пешавар, и встретивший нас администратор повёл всех в среднюю школу, в классы, где пакистанские мальчики и девочки, увидев советских людей, повскакивали с мест и с криками «Аллах акбар!» стали грозить нам кулаками, кидать в нас камнями. Испуганные, огорчённые этим детским гневом матери пленных солдат бежали из классов, а следом летели камни, раздавались крики: «Аллах акбар!».

Гульбеддин Хекматияр принял нас на своей вилле – в чистом, прохладном доме, окружённом высокой глинобитной стеной. Мы сняли у порога обувь, прошли по коврам в зал, и из кресла поднялся навстречу нам стройный, худой человек в афганском облачении, в чалме, с небольшой чёрной бородкой, огненными глазами. Он улыбнулся белоснежной улыбкой. Мы обменялись с ним рукопожатиями. Он выслушал нас, попросил назвать имена солдат, за которыми приехали матери. Служители поставили на маленький резной столик вазочки с восточными сластями, пиалки, маленькие стеклянные стаканчики, куда разлили густой чёрный душистый чай. Гульбеддин Хекматияр, улыбаясь, сам потчевал меня, подносил к моей пиале большой разноцветный чайник, лил из него чёрную как смола струю. Образ чудовища, который я носил в себе, ломался, исчезал. Я видел перед собой изысканного, благожелательного человека в сандалиях на босу ногу. Я видел его аккуратные холёные пальцы ног, тёмные волоски на ноге. Мне казалось, что Гульбеддин исполнен сострадания, и мы ждали он него сердобольного и милосердного поступка.

Матери несчастных солдат кланялись ему, были готовы целовать его руки, просили вернуть им сыновей. Гульбеддин поднялся из кресла, указал на резную дверь, пригласил нас выйти наружу. Сам пошёл первым, в своём серебристо-сером одеянии.

Мы последовали за ним и оказались на просторной зелёной луговине. По краям этой луговины стояло множество инвалидных колясок. В них сидели молодые люди без ног, без рук, с выбитыми глазами, с лицами в уродливых шрамах. Гульбеддин обратился к нам и сказал: «Вы просите нас вернуть вам ваших сыновей. Я вижу, ваши сердца обливаются кровью. Но ведь это ваши сыновья усеяли наши поля, наши дороги лепестковыми минами, на которых подрывались наши молодые люди. И вот вы видите, в кого они превратились. Вы просите нас о милосердии. Но разве ваше правительство принесло нам свои извинения? Если я отдам ваших детей, что я скажу родителям этих, а также тех, что погибли от рук ваших сыновей?»

Матери зарыдали, стали голосить, пошли вдоль рядов инвалидных колясок, кланялись сидящим в них моджахедам, просили у них прощения, умоляли простить их сыновей. Бежали по кругу вдоль этих рядов, рыдая и заламывая руки. А на них из инвалидных колясок смотрели строгие, непрощающие глаза.

Этот бег матерей по кругу был ужасен. Гульбеддин смотрел на стенающих женщин, и было видно, что он доволен этим жестоким спектаклем. Одна из матерей упала без чувств, другие подняли её, повели повисшую на их руках. Мы вернулись в дом, где только что пили чай, женщины, продолжая рыдать, словно исхлёстанные жестоким бичом, не могли произнести ни слова. Я был потрясён. Я остро почувствовал боль этих ран, нанесённых изувеченным юношам. Мои соотечественники, и я в том числе, принесли им столько страданий. Мне было бесконечно жаль этих измученных женщин, которых подвергли ужасной пытке. Я смотрел на Гульбеддина Хекматияра, задумавшего этот жестокий театр, и видел, как он наслаждался зрелищем бегущих, молящих о пощаде матерей.

Мы пробыли в его доме ещё недолго, и нам привели одного из пленных солдат. Он не понимал, что случилось, когда к нему устремились рыдающие женщины, обнимали его, целовали, прижимали к сердцу. Мы отвезли его в Советский Союз.

По сей день я помню смуглое лицо Хекматияра с чёрной бородкой, его белую рыхлую чалму, босые ноги в сандалиях, любезную руку, наклоняющую над моей пиалой тяжёлый чайник, льющуюся из чайника смоляную душистую струю.

Афганистан. Пакистан. Россия > Армия, полиция > zavtra.ru, 27 октября 2020 > № 3558150 Александр Проханов

Саммит Шанхайской организации сотрудничества.

Владимир Путин принял участие в заседании Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества.

Заседание началось в узком составе, позже к лидерам присоединились члены делегаций стран – участниц международного объединения, главы стран-наблюдателей и представители ряда международных организаций. В этом году в саммите впервые приняли участие Индия и Пакистан в качестве новых государств – членов Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Участники саммита обсудили различные аспекты сотрудничества в области безопасности и антитеррора, ситуацию в экономике, развитие гуманитарных связей, а также координацию действий по региональной проблематике, в частности по Афганистану и Сирии.

Главным политическим документом, подписанным участниками встречи, стала Циндаоская декларация, в которой отражены консолидированные подходы государств – членов ШОС к актуальным вопросам региональной и глобальной политики, представлено общее видение дальнейшего развития многопланового сотрудничества в рамках объединения.

Кроме того, приняты План действий на 2018–2022 годы по реализации положений Договора о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве государств – членов ШОС и Программа сотрудничества государств – членов ШОС в противодействии терроризму, сепаратизму и экстремизму на 2019–2021 годы. Лидеры утвердили также Антинаркотическую стратегию государств – членов ШОС до 2023 года и ещё около двадцати документов.

По завершении всех официальных мероприятий Владимир Путин встретился с российскими журналистами и ответил на их вопросы.

Накануне в Циндао состоялся ряд встреч Президента России с коллегами по ШОС.

* * *

Выступление на расширенном заседании Совета глав государств – членов Шанхайской организации сотрудничества.

В.Путин: Уважаемый господин Председатель! Уважаемые коллеги!

Разделяю высказанное коллегами мнение о том, что Шанхайская организация сотрудничества успешно развивается. Со вступлением в ШОС Индии и Пакистана, чьи руководители сегодня впервые участвуют в заседании в качестве полноправных членов, наше объединение ещё больше окрепло, расширило свои границы и возможности.

Хотел бы подчеркнуть, что приоритетным направлением взаимодействия в рамках ШОС остаётся борьба с терроризмом. Принимаемая сегодня программа по противодействию терроризму, сепаратизму и экстремизму определяет ориентиры для сотрудничества в данной области на ближайшие три года, предусматривает проведение совместных учений и контртеррористических операций, налаживание более тесного обмена опытом и оперативной информацией. Рассчитываем на активное участие молодёжного совета ШОС в работе по недопущению вовлечения молодых людей в террористическую деятельность.

В числе приоритетных направлений работы ШОС – оказание содействия в политико-дипломатическом урегулировании конфликтов вблизи внешних границ государств – членов организации. Особого внимания требует ситуация в Афганистане, я согласен с коллегами, которые уже об этом говорили.

Важно сообща бороться с исходящей с территории этой страны террористической угрозой, пресекать производство и транзит наркотиков, оказывать помощь Афганистану в деле национального примирения, экономического возрождения и стабилизации.

Серьёзных результатов в борьбе с терроризмом удалось добиться в Сирии. Благодаря слаженным действиям России, сирийского правительства, Ирана, Турции, других партнёров, включая Казахстан, удалось в значительной мере подавить террористическую активность в этой стране. Тем самым открыт путь к политическому урегулированию.

Хотел бы отметить, уважаемые коллеги, что правительство Сирии контролирует сегодня территорию, на которой проживает около 90 процентов населения этой страны. Дамаск следует договорённостям, достигнутым на Конгрессе сирийского национального диалога в январе в Сочи, направил предложения по составу участников конституционного комитета от правительства Сирийского Республики для подготовки нового основного закона страны. Таким образом, уважаемые коллеги, правительство Сирии полностью выполняет свои обязательства и проявило своё стремление к политическому диалогу. Теперь дело за оппозицией.

Безусловно, наши страны не может не беспокоить то, что происходит вокруг иранской ядерной программы. Выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий способен дестабилизировать обстановку. Россия выступает за последовательное, неукоснительное выполнение СВПД. Со своей стороны продолжим следовать всем взятым на себя обязательствам.

Существенное влияние на ситуацию с безопасностью на пространстве ШОС оказывает проблема Корейского полуострова. Позитивно оцениваем настрой Пхеньяна, Сеула и Вашингтона на комплексное разрешение кризиса через диалог и переговоры в русле предложенной Россией и Китаем дорожной карты урегулирования.

По линии ШОС следует и далее оказывать содействие нормализации обстановки в регионе. Россия приветствует предстоящий саммит США и Северной Кореи и отмечает большой вклад Китайской Народной Республики в разрешение кризиса на Корейском полуострове.

Уважаемые коллеги!

Существенным направлением деятельности ШОС является развитие взаимовыгодных экономических связей между нашими странами. Набирают обороты торговля и инвестиции. Мы упрощаем взаимный доступ товаров и услуг, совершенствуем таможенное регулирование, ликвидируем излишние административные барьеры, запускаем совместные проекты в области энергетики, транспорта, сельского хозяйства.

Ведётся работа по организации интеграционных инициатив наших стран. В мае в Казахстане, в Астане, подписано соглашение о сотрудничестве между Евразийским экономическим союзом и Китайской Народной Республикой. Важно предпринимать и другие шаги, ведущие к наращиванию координации при реализации торговых, инвестиционных и инфраструктурных проектов по линии ЕАЭС и китайской программы «Один пояс, один путь». Россия и КНР также готовят соглашение о Евразийском экономическом партнёрстве, которое, разумеется, будет открыто для подключения всех стран ШОС.

Пользуясь случаем, приглашаю представителей ваших стран принять участие в первой встрече глав регионов государств – членов ШОС и в форуме малого бизнеса стран – участниц ШОС и БРИКС, которые должны пройти в Российской Федерации.

Уважаемые коллеги!

В конце года завершается срок полномочий Генерального секретаря ШОС и директора исполнительного комитета РАТС. Хотел бы выразить признательность нашим коллегам за эффективную работу и пожелать успехов в работе их преемникам.

В заключение хочу ещё раз поблагодарить Председателя Си Цзиньпина, всех наших китайских друзей за очень радушный приём и гостеприимство и поздравить Китай с успешным председательством в Шанхайской организации сотрудничества.

Сегодня председательство переходит к Киргизии. Киргизские друзья могут рассчитывать на всемерное содействие с российской стороны.

Благодарю вас за внимание.

Китай. Индия. Пакистан. ШОС. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 июня 2018 > № 2638199 Владимир Путин

ШОС — камень, отвергнутый строителями новой Евразии?

Генеральный директор РСМД — о будущем Шанхайской организации сотрудничества

Андрей Кортунов (РСМД)

В начале лета состоится очередной саммит Шанхайской организации сотрудничества, причем в этом году в нем примут участие новые члены организации — Индия и Пакистан. Генеральный директор РСМД Андрей Кортунов рассказал, с какими проблемами сталкивается организация и каковы возможные пути ее дальнейшего развития.

Меньше месяца остается до очередного саммита Шанхайской Организации Сотрудничества (ШОС), который пройдет 9-10 июня в китайском Циндао. Саммит уже без ложной скромности анонсирован прессой и официальными лицами стран-участниц как одно из главных международных событий года. Тем более, что в Циндао впервые соберется не традиционная «шестерка» (Китай, Россия, Казахстан, Узбекистан, Киргизстан и Таджикистан), а «восьмерка» (с Индией и Пакистаном).

Журналисты и аналитики не упускают случая отметить, сколь значительная часть мирового населения, территории, природных ресурсов и экономического потенциала приходится на страны-члены организации. Красноречивая статистика подводит к выводу, что ШОС неизбежно должна войти в число основных «несущих конструкций» будущего миропорядка.

Вряд ли стоит подвергать сомнению достижения в институциональном развитии ШОС с начала столетия. Однако справедливо и то, что организация, выходя из подросткового возраста, пока еще не вполне состоялась как зрелый международный институт.

Более того, ШОС рискует так и остаться «вечным подростком» с многочисленными комплексами переходного возраста, с частой сменой увлечений и привязанностей, но без определенных занятий и без конкретной цели в жизни.

Выбор приоритетов

На рубеже XX и XXI веков Россия и Китай были крайне озабочены растущей нестабильностью на глобальном и региональном уровнях. Тенденция к росту международного терроризма, политического экстремизма и сепаратистских движений была уже более чем очевидной, а реакция Запада, прежде всего, США, на эти проблемы вызывала много вопросов и возражений. Не случайно первым содержательным документом ШОС, принятым «шестеркой» летом 2001 года, стала «Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом».

Однако уже в первые годы существования ШОС трактовки природы каждого из «трех зол» и представления о путях борьбы с ними существенно различались. Причем различия со временем не только сохранились, но и во многих случаях углубились.

Например, страны ШОС с полным пониманием отнеслись к российской контртеррористической операции на Северном Кавказе в начале века. А вот решение Москвы о признании независимости Абхазии и Южной Осетии в 2008 году по понятным причинам поддержки от партнеров по ШОС не получило. Реакция членов ШОС на присоединение Крыма к России в 2014 году еще более наглядно продемонстрировала расходящиеся подходы стран-участниц к проблеме сепаратизма.

Трактовки двух других «зол» тоже не всегда совпадали. Эти различия выходили на первый план каждый раз, когда возникали конфликтные ситуации, например, в отношениях Узбекистана с Таджикистаном и Кыргызстаном.

То, что одни члены ШОС обозначали как политический экстремизм или даже терроризм, другие члены воспринимали как законную борьбу этнических меньшинств за свои права.

Что касается урегулирования сложных приграничных проблем между Китаем и постсоветскими государствами Центральной Азии, то в их решении главную роль сыграли все же двусторонние переговоры, а не многосторонние механизмы ШОС.

К сожалению, ШОС пока не может похвастаться и существенным вкладом в решение одной из самых острых проблем безопасности региона — афганской. Хотя в 2005 году и была создана Контактная группа ШОС-Афганистан, а в 2012 году эта страна получила статус наблюдателя при ШОС, вряд ли можно утверждать, что за последние десять лет ситуация в Афганистане существенно улучшилась. Винить в отсутствии прогресса исключительно ШОС нельзя, но и считать текущее сотрудничество ШОС с Афганистаном крупным успехом организации тоже не приходится.

Попытки диверсификации

Между тем на некоторых направлениях координация действий по борьбе с международным терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом уже дала практические результаты. На встрече в Циндао будет одобрена новая Программа действий по борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом на 2019-2021 годы. На завершающей стадии находится работа по подготовке антинаркотической стратегии ШОС. Предполагается также активизировать деятельность Региональной антитеррористической структуры ШОС.

И все же будет преувеличением заявить, что в рамках ШОС сформировалась единая стратегия в сфере безопасности. Основные усилия по развитию сотрудничества сосредоточены на уровне двусторонних отношений, в первую очередь — отношений между Россией, с одной стороны, и другими странами-членами ШОС, с другой.

Сама Шанхайская Организация Сотрудничества остается в значительной степени «геополитической витриной», призванной продемонстрировать эффективность «не-западных» подходов к многостороннему взаимодействию и миропорядку в целом.

Китай предпринимал попытку перенести акценты на менее чувствительные сферы потенциального сотрудничества, усилив экономическое измерение деятельности ШОС, вплоть до форсированного формирования зоны свободной торговли (ЗСТ) и глубокой экономической интеграции стран-участниц. Однако партнеры Китая серьезно опасались возможной китайской экономической экспансии и перспективы превращения в экономические придатки КНР.

У Москвы были и другие опасения относительно китайских предложений. В экспертной среде высказывалось мнение, что интенсификация экономического сотрудничества по линии ШОС с прицелом на зону свободной торговли в итоге позволит ШОС заменить собой ЕврАзЭс (с 2015 года — ЕАЭС) в качестве главного инструмента евразийской интеграции и лишит Россию центральной роли в этом процессе.

Идею ЗСТ активно поддержал только Казахстан. При этом она до сих пор не получила детальной проработки на экспертном уровне. В итоге Китай был вынужден перенести акценты своей экономической стратегии в Евразии с ШОС на проект «Один пояс и один путь», в последних документах ШОС идея зоны свободной торговли почти не упоминается.

Дилеммы расширения

До недавнего времени обе потенциальные траектории развития ШОС — развитие многостороннего сотрудничества в сфере безопасности и усиление экономической составляющей — оставались открытыми. Стратегия развития ШОС до 2025 года, принятая на саммите в Уфе в 2015 году, допускала реализацию различных вариантов дальнейшего строительства ШОС.

Однако последовавшее через два года расширение организации изменило перспективы организации самым существенным образом, резко сузив прежние широкие возможности.

Приняв Индию и Пакистан, ШОС прошла важную развилку в институциональном развитии, и обратного пути уже не будет.

Дело тут не в расширении как таковом. Если бы в ШОС приняли, к примеру, Монголию, Туркменистан или Белоруссию, баланс сил внутри организации вряд ли бы принципиально изменился. Не изменились бы и ее политические основы. Все эти страны, как и члены «шанхайской шестерки», относятся к числу коммунистических или посткоммунистических, они имеют многие общие «родовые признаки» и длительный опыт взаимодействия друг с другом.

Конечно, далеко не все эти страны можно назвать удобными партнерами, но к данной категории трудно отнести и многих нынешних членов, например, Узбекистан.

Расширение ШОС за счет Индии и Пакистана ставит создает проблемы принципиально иного рода. Эти страны не только радикально меняют географический, демографический, стратегический и политический баланс внутри ШОС — они приходят в организацию с тяжелым багажом двусторонних конфликтов.

Конечно, и между нынешними членами ШОС существуют конфликты, территориальные споры и взаимные подозрения, но никаких аналогов кашмирской проблемы — по продолжительности конфликта, его интенсивности и числу связанных с ним жертв – между странами «шестерки» — не было и нет.

Пока трудно предсказать, как расширение повлияет на работу ШОС. Но теперь найти общий знаменатель по важнейшим проблемам будет значительно труднее.

А ведь на пороге организации уже стоят Иран и Афганистан со своими собственными взглядами на мировую политику, стратегическую стабильность, со своими специфическими интересами и амбициями.

Институциональные конкуренты

Существует мнение, что Евразия страдает от нехватки многосторонних институтов развития и безопасности, которые существуют в избытке в других регионах мира. А значит, кашу маслом не испортишь: чем больше здесь будет таких институтов, тем лучше.

В каком-то смысле это верно — Евразия пока не вполне оформилась как самостоятельный регион, не так давно ее части входили в иные геополитические и цивилизационные конфигурации. Однако целый ряд структур, имеющих межрегиональную или даже глобальную базу, так или иначе тяготеют к Евразии. Так что ШОС все-таки сталкивается с конкуренцией. Выше уже говорилось о потенциальной конкуренции между ШОС и ЕАЭС, но это далеко не единственный пример.

«Пятерка» БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка) имеет в своей основе трехсторонний евразийский российско-китайско-индийский треугольник (РИК). После вхождения Индии в ШОС эта структура с некоторым опозданием воспроизводит евразийских треугольник БРИКС, что создает предпосылки для соперничества двух организаций.

Едва ли ШОС имеет высокие шансы на победу. Хотя БРИКС был создан на пять лет позже ШОС, в институциональном плане он по ряду параметров обогнал своего старшего брата. Достаточно сравнить опыт Нового банка развития (НБР), созданного и успешно работающего под эгидой БРИКС, и многочисленные, но до сих пор так и не реализованные проекты банка развития и фонда развития ШОС.

Много говорилось и об опасности конкуренции между ШОС и Организацией Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Хотя полного дублирования функций между двумя структурами нет, да и состав участников различный, справедливо говорить о ШОС и ОДКБ как о пересекающихся множествах с пересекающимся функционалом.

При всех несовершенствах и недостатках ОБКБ, ее перспективы как основного механизма обеспечения безопасности в центре Евразии выглядят в целом предпочтительнее, чем перспективы ШОС, особенно с учетом вхождения в нее таких стратегических антиподов как Индия и Пакистан. При этом значительная часть вопросов безопасности в регионе по-прежнему будет решаться в двусторонних, а не в многосторонних форматах.

Институциональная слабость ШОС при предельно широком мандате организации и размывании российско-китайского ядра за счет принятия новых членов способна превратить Шанхайскую Организацию Сотрудничества в подобие чемодана без ручки — нести тяжело, а бросить жалко.

Конечно, всегда можно сказать, что ШОС в любом случае полезна как площадка для обсуждения глобальных и региональных проблем. Можно сослаться на эффектные саммиты и встречи министров ШОС. Но смогут ли парадные мероприятия и общие политические декларации долго оставаться достаточным оправданием ее существования?

Европейский опыт

Решение часто находится там же, где и проблема. Именно в институциональных слабостях ШОС может состоять ее уникальная роль на евразийском пространстве. Именно включение в ее состав Индии и Пакистана подсказывает путь развития организации. Ясно, что с участием Индии и Пакистана, тем более — при последующем подключении Ирана и Афганистана, ШОС уже не будет той группировкой единомышленников, которой она, возможно, задумывалась изначально.

Но организация может стать механизмом общения между потенциальными или реальными противниками, инструментом выработки единых норм и правил поведения для разрозненной, разнонаправленной, потенциально весьма конфликтной Евразии XXI века.

В истории есть примеры международных институтов, которые создавались и успешно работали не как союзы соратников, а как механизмы взаимодействия противостоящих друг другу оппонентов. Например, летом 1975 года, после двух лет напряженной работы, был подписан Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинкские соглашения), определивший базовые правила игры в условиях раскола европейского континента.

СБСЕ создавалось как постоянно действующий международный форум представителей всех европейских государств, а также США и Канады. При этом механизм создавался в момент, когда ни о каком объединении Европы на основе общих ценностей и совпадающих интересов не могло быть и речи.

Конечно, между Европой того времени и современной Евразией есть множество различий. В той Европе существовала жесткая биполярность, а в этой Евразии растет многополярность при отсутствии четко очерченных военно-политических союзов. В той Европе давление глобальных проблем (изменения климата, дефицит ресурсов, миграционные потоки) было почти незаметным, в этой Евразии оно ощущается с каждым годом все сильнее. Та Европа была сосредоточена на преимущественно традиционных аспектах безопасности, Евразия вынуждена отвечать на нетрадиционные — от международного терроризма до кибер-преступности.

Но главное, что, как и в случае Европы прошлого столетия, в современной Евразии существует острая потребность в определении общих параметров взаимодействия при наличии глубоких расхождений между государствами по многим фундаментальным вопросам. Управление соперничеством является не менее важной задачей, чем развитие сотрудничества. И в решении этой задачи ШОС могла бы сыграть очень важную роль.

Путь в будущее

Что это означает практически? Во-первых, встав на путь расширения состава, нужно продолжать последовательно идти по этому пути. Чем больше будет стран-участниц ШОС, тем выше окажется легитимность организации.

Перспективы для расширения вырисовываются очень неплохие. Сейчас помимо «восьмерки» членов, в ШОС имеется «четверка» наблюдателей (Афганистан, Беларусь, Иран и Монголия), «десятка» стран, претендующих на статус наблюдателя (Бангладеш, Сирия, Египет, Израиль, Мальдивы, Украина, Ирак, Вьетнам, Бахрейн, Катар), «шестерка» партнеров по диалогу (Азербайджан, Армения, Камбоджа, Непал, Турция и Шри-Ланка). То есть в орбите ШОС уже находятся почти три десятка стран Евразии.

Во-вторых, именно ШОС могла бы стать той общей площадкой, на которой можно было бы договариваться о базовых принципах отношений при наличии расходящихся интересов. Новый Хельсинский акт для Евразии — а почему бы и нет? Разумеется, «десять принципов» Хельсинки для Евразии должны быть уточнены и дополнены с учетом многообразного опыта последних четырех десятилетий.

В-третьих, надо отказаться от идеи поиска «узкой специализации» ШОС и даже еще более расширить сферы ее деятельности. Работа СБСЕ строилась на базе «трех корзин» или трех измерений. «Первая корзина», или военно-политиканское измерение, включала контроль над вооружениями, предотвращение конфликтов, меры по укреплению доверия. «Вторая корзина», или экономическое и экологическое измерение, охватывала торгово-экономические аспекты сотрудничества и экологическую безопасность. «Третья корзина», или человеческое измерение, касалась защиты прав человека, развития демократических институтов и мониторинга выборов.

В современной Евразии три важнейших измерения международной жизни (безопасность, экономическое развитие и человеческое измерение) развиваются параллельно друг другу. Обновленные механизмы ШОС могли бы содействовать их интеграции в единые многосторонние проекты.

Перспективная задача Шанхайской Организации Сотрудничества могла бы состоять не в том, чтобы успешно конкурировать с другими евразийскими организациями, но в том, чтобы интегрировать усилия многочисленных игроков на евразийском поле. Заняв эту нишу, ШОС окажется важным дополнением для других структур — таких как БРИКС, ОДКБ, АТЭС, ЕАЭС, АСЕАН, «Большая двадцатка». Тем более, что с большинством этих организаций у ШОС уже есть соглашения о сотрудничестве — необходимо по максимуму наполнить эти соглашения практическим содержанием.

И тогда камень, который сегодня готовы пренебрежительно отвергнуть многие амбициозные строители новых структур евразийской безопасности и развития, ляжет во главу угла строящегося здания.

Индия. Пакистан. ШОС > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 14 мая 2018 > № 2605286 Андрей Кортунов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Исламской Республики Пакистан Х.М.Асифом, Москва, 20 февраля 2018 года

Уважаемые дамы и господа,

Мы с моим коллегой Министром иностранных дел Исламской Республики Пакистан Х.М.Асифом провели содержательные переговоры.

Наши связи с Пакистаном носят конструктивный и взаимовыгодный характер. В мае нынешнего года отмечается 70 лет со дня установления двусторонних дипломатических отношений.

У нас сегодня развивается интенсивный политический диалог, в том числе на высшем уровне. Партнёрский характер носит взаимодействие в международных организациях, прежде всего в ООН и ее специализированных учреждениях.

Мы сегодня подтвердили готовность российской стороны и далее содействовать укреплению контртеррористического потенциала Пакистана, что отвечает интересам всего региона. В прошлом году мы передали партнерам четыре транспортно-боевых вертолета Ми-35М. Уверен, что они востребованы при проведении антитеррористических операций, о чем нам сегодня рассказали наши коллеги. Мы решили продолжить практику проведения совместных тактических учений «Дружба» по отработке взаимодействия при выполнении контртеррористических операций в горных условиях. Опыт таких учений уже был осенью прошлого года в Карачаево-Черкессии.

Условились энергично работать над наращиванием торгово-экономического взаимодействия. Подчеркнули важность активной деятельности российско-пакистанской Межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству, пятое заседание которой состоялось в Москве в ноябре прошлого года, где были приняты конкретные решения. Их важно выполнять для того, чтобы наш товарооборот выходил на более адекватный уровень для потенциала наших стран.

Формируется комиссия по военно-техническому сотрудничеству в развитие подписанного в прошлом году межправительственного соглашения в этой сфере.

Обсудили перспективы энергетического взаимодействия, которое является одним из наших приоритетов. Флагманский проект – строительство газопровода «Север-Юг» из Карачи в Лахор в соответствии с межправсоглашением 2015 г. Прорабатываются и другие возможности, включая поставки в Пакистан по линии ПАО «Газпром» сжиженного природного газа, строительство региональных трубопроводов, в том числе морского газопровода Иран-Пакистан-Индия.

Дополнительные возможности открылись после присоединения Исламабада к Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в качестве полноправного члена. Как вам известно, в июне прошлого года на саммите ШОС в Астане Индия и Пакистан были приняты в ряды этой Организации. Мы договорились наращивать взаимодействие в рамках ШОС. Как нам сегодня подтвердили наши коллеги, Пакистан продолжит энергично встраиваться в практическую деятельность Организации и работать по всей ее широкой повестке дня, включая вопросы обеспечения безопасности в регионе.

Приветствуем подключение Пакистана к Региональной антитеррористической структуре ШОС. Сегодня мы подробно разъяснили нашу инициативу по созданию на базе РАТС универсального Центра по противодействию современным вызовам и угрозам, включая борьбу с наркобизнесом, который напрямую подпитывает терроризм.

Особое внимание уделили положению в Афганистане и вокруг него. У нас обоюдная озабоченность в связи с деградацией ситуации в сфере безопасности в этой стране, ростом террористической активности, наркотической угрозы, которая никуда не исчезает, и укреплением позиций ИГИЛ на севере и востоке Афганистана. К сожалению, приходится констатировать, что многолетнее военное присутствие США и НАТО не принесло афганцам мир и стабильность. Более того, недавно представленная Администрацией США стратегия по Афганистану сфокусирована на наращивании военно-силового давления на вооруженную оппозицию, хотя бесперспективность такого подхода Москве и Исламабаду, как я понимаю, очевидна. Исходим из необходимости скорейшего запуска в Исламской Республике Афганистан процесса национального примирения при лидирующей роли самих афганцев и учете интересов государств региона.

У нас совпадающие или близкие позиции по ближневосточным делам, в частности, по Сирии и по другим региональным, международным темам, которые представляют интерес для наших стран. Сегодня в этом контексте мы обсудили ситуацию вокруг сирийского урегулирования, сирийского химического досье, на котором некоторые страны, к сожалению, пытаются спекулировать в нечистоплотных целях. Обсудили тревожную ситуацию, которая сложилась в палестино-израильском урегулировании. У нас общая позиция, что решать эту проблему необходимо на основе резолюции СБ ООН и «Арабской мирной инициативы», которая, кстати, была поддержана всеми членами Организации исламского сотрудничества.

Как я уже сказал, мы провели очень полезные переговоры, которые подтвердили взаимную готовность к расширению российско-пакистанского взаимодействия как по двусторонней повестке дня, так и в региональных и международных делах.

Вопрос: Отношения между Пакистаном и Россией можно назвать «весной». Какое взаимодействие ведётся между двумя странами в сфере образования?

С.В.Лавров: Мы сегодня об этом говорили. У нас есть достаточно хорошие традиции, которым не один десяток лет. Мы заинтересованы в том, чтобы пакистанцы продолжали получать образование в нашей стране, чтобы число тех, кто учится у нас в университетах, высших учебных заведениях, на различных факультетах, по различным специальностям, увеличивалось. Сегодня мы передали это пожелание нашим пакистанским коллегам. Обратили внимание, что на текущий учебный год было выделено 90 государственных стипендий. Будем готовы эту цифру увеличивать.

Вопрос: Сегодня была затронута проблематика присутствия боевиков ИГИЛ в Афганистане и отсутствие координации с США в контроле границы, что ведёт к опасности проникновения боевиков ИГИЛ на территорию Средней Азии и России. Какие конкретные действия можно сегодня предпринять, чтобы этого не допустить? Достаточно ли координации ШОС или предпринимаются какие-то конкретные шаги со стороны России и Пакистана, чтобы не допустить проникновения боевиков на территорию обеих стран?

С.В.Лавров: Относительно Афганистана и тех корней, которые там пускает ИГИЛ. Мы сегодня это обсуждали. Нас это очень тревожит. Тревожит и то, что, к сожалению, военные США и НАТО, которые присутствуют в Афганистане, пытаются эти факты замалчивать, отрицать и всячески представлять дело таким образом, что это не соответствует истине. По нашим данным и данным пакистанских коллег, эти факты есть. Игиловское присутствие на севере и востоке Афганистана достаточно серьёзное (уже тысячи бандитов). Это присутствие растёт. В контексте тех угроз, о которых Вы сказали, буквально на границе с нашими центральноазиатскими соседями, это повышает риски проникновения террористов в Центральную Азию, и оттуда не так сложно пробраться в Российскую Федерацию и дальше. Мы исходим из того, что необходимо активизировать усилия по недопущению такого развития событий.

С полноправным членством Пакистана и Индии в ШОС теперь представлены все ключевые соседи Афганистана. Сам Афганистан участвует в ШОС в качестве наблюдателя. Осенью прошлого года в октябре мы по инициативе России возобновили работу контактной группы ШОС-Афганистан, где эти проблемы будут одними из наиболее актуальных. Такое заседание состоялось в Москве, готовится второе заседание этой контактной группы. Наши китайские коллеги пригласили провести его у себя.

Отмечу наличие региональной антитеррористической структуры ШОС, о которой мы сегодня тоже говорили. Здесь есть возможности разрабатывать практические меры по пресечению угрозы влияния ИГИЛ в Афганистане и перевода этого влияния в Центральную Азию. Как я уже сказал, мы будем продвигать реформы этой региональной антитеррористической структуры, чтобы она охватывала не только контртеррористические мероприятия, но и борьбу с наркобизнесом.

К сожалению, многолетнее присутствие США, натовцев в Афганистане не понизили террористическую угрозу, а наркоугроза возросла многократно. Это данные организации ООН, их невозможно игнорировать. Мы по-прежнему ожидаем от наших американских коллег ответа на неоднократно ставившиеся перед ними вопросы, возникшие на основе публичных заявлений руководителей некоторых афганских провинций, о том, что неопознанные вертолеты, к которым, по всей вероятности, натовские силы так или иначе имеют отношение, осуществляют полеты в те районы Афганистана, где базируются боевики. Причины этих полетов нам никто пока не может объяснить. Они в целом пытаются уходить от ответов на эти закономерные вопросы.

Нас очень тревожит то, что в Афганистане происходит расширение влияния ИГИЛ. Очень серьезные подозрения у нас вызывает, как натовская коалиция во главе с США, которая там сейчас находится, относится к этой угрозе, какие меры предпринимает для ее подавления. Все это на фоне заявлений, новой стратегии по Афганистану, в которой ставка делается на силовое решение. Против кого будет применяться сила, нам пока не очень понятно.

С.В.Лавров (отвечает после Х.М.Асифа): Хочу добавить, что наряду со структурами ШОС, с нашими российскими двусторонними договорённостями в соответствующих сферах с нашими соседями по Центральной Азии, которые граничат с Афганистаном, есть еще и очень важные программы в рамках ОДКБ. По линии ОДКБ регулярно реализуются операции по борьбе с террором, нелегальными мигрантами, с наркотрафиком. Это операции «Канал», «Нелегал», «Прокси». Это тоже очень важный сдерживающий фактор, который позволяет своевременно получать информацию о планах боевиков и принимать упреждающие меры, чтобы не позволить им пересекать границу в Центральной Азии. Но повторю, главное – надо бороться с ними внутри Афганистана, и это должно быть, прежде всего, задачей афганских сил безопасности, США и натовцев, которые там сохраняют военное присутствие.

Вопрос: Сегодня Президент Турции Р.Эрдоган раскрыл суть вчерашнего разговора Президента России В.В.Путина с Президентом Ирана Х.Рухани и Президентом Турции Р.Эрдоганом относительно соглашения о недопущении размещения сирийской армии в Африне. Действительно ли это так?

С.В.Лавров: Мы твердо выступаем за то, чтобы любые проблемы, будь то в Сирии или где бы то ни было еще, решались при уважении территориальной целостности соответствующего государства, в данном случае САР.

Мы признаем (об этом говорилось в астанинском формате, в том числе на уровне президентов России, Турции и Ирана) озабоченности Турции в контексте того, что происходит в Сирии и по ее периметру. Конечно, мы признаем чаяния курдов. Чего мы не признаем и против чего выступаем, это против попыток внешних сил спекулировать на этих чаяниях для того, чтобы продвигать в Сирии и в регионе в целом повестку дня, не имеющую ничего общего с законными интересами курдского народа, а направленную на достижение своих геополитических, узкокорыстных целей. В частности, имею в виду ту игру, которую США ведут уже много месяцев на сирийской территории к востоку от Евфрата. Игра многократно вызывала вопросы, предупреждения, но все больше выглядела как сознательная провокация тех событий, которые сейчас там происходят. Я убежден, что законные интересы обеспечения безопасности Турции вполне могут быть реализованы и удовлетворены через прямой диалог с Правительством САР. Я очень надеюсь, что мы все будем твердо выступать против дальнейших попыток раскручивать курдскую проблему в интересах, которые, по сути дела, заключаются в сохранении и углублении хаоса в регионе и в дроблении, развале государств, которые там расположены.

?

Россия. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 февраля 2018 > № 2513336 Сергей Лавров

Азарахш Хафизи: Мы ищем альтернативу пакистанским торговым маршрутам

После серии недавних крупных атак в ряде районов Пакистана отношения между Кабулом и Исламабадом приняли более напряженный характер, чем когда-либо прежде. Это проявилось в том числе и в ограничениях, наложенных Исламабадом на взаимодействие между двумя странами. В частности, после того, как Пакистан перекрыл свою границу с Афганистаном, предприниматели двух стран понесли ущерб, исчисляющийся миллионами долларов. Временное открытие границы, предпринятое Исламабадом, чтобы позволить афганским и пакистанским гражданам вернуться на родину из-за рубежа, вряд ли приведет к появлению «второго дыхания» в отношениях двух стран. Экономические ограничения, равно как и боевые действия в приграничных районах, побуждают афганскую сторону к поиску альтернативных рынков и направлений сотрудничества со странами региона.

В эксклюзивном интервью порталу «Афганистан.Ру» Азарахш Хафизи, ведущий специалистом ТПП Афганистана и член Международной торговой палаты, представил свою оценку экономических проблем, обусловленных трениями в афгано-пакистанских отношениях, последствий перекрытия границы для каждой из сторон, а также возможностей, которыми располагает Афганистан для преодоления возникших затруднений, в частности, перспектив сотрудничества со странами Центральной Азии и Ираном.

Афганистан.Ру: Господин Хафизи, спасибо за то, что Вы нашли время для этого интервью. Около 20 дней назад была перекрыта граница между Афганистаном и Пакистаном. Каковы последствия этой меры?

А.Х.: Поля экономической деятельности двух государств тесно переплетены друг с другом. Экономическая логика диктует необходимость торговых связей с ближайшими соседями. Это наименее затратный способ, так как при этом увеличивается скорость доставки товаров и одновременно уменьшаются расходы на их транспортировку. Если отправить товар из Афганистана в Америку, то ему придется преодолеть по меньшей мере 16 тысяч километров. Но можно продавать виноград с севера Афганистана и гранаты из Кандагара на пакистанском рынке и в тот же день привозить вырученные деньги обратно в Афганистан. Также и пакистанские товары можно за один день доставить в Кабул и продать на кабульском базаре «Мандави».

Торговля между Афганистаном и Пакистаном – это часть региональной интеграции, и эффективная ее часть. Но, к сожалению, на торговое взаимодействие оказывают влияние политические проблемы и напряженность, существующая между двумя странами. Эта напряженность накладывает тяжелый отпечаток на работу инвесторов и коммерсантов Афганистана и Пакистана. Кризис в отношениях между Кабулом и Исламабадом наносит урон экономическим связям Афганистана в регионе.

Афганистан.Ру: С какими проблемами успели столкнуться афганские предприниматели за эти 20 дней, и в какой мере пострадали их интересы?

А.Х.: Размер ущерба, причиненного предпринимателям, зависел от степени их экономического присутствия на рынках Афганистана и Пакистана. Больше всего пострадали пакистанские коммерсанты, которые обладали монополией на экспорт в Афганистан. Их предприятия, производившие продукцию для Афганистана, были закрыты или находятся в состоянии банкротства. Это относится, например, к заводам по производству цемента, металлов и муки, ориентированным на афганский рынок: их продукцию нет возможности продать ни в какие другие страны, кроме Афганистана. Такие заводы в основном находятся на границе с Афганистаном.

Афганистану также был нанесен ущерб. Транзитный путь перекрыт, и поставка товаров, которые поступали в Афганистан из других стран через порт Карачи, остановлена. На данный момент в Пакистане задержаны уже 5 тысяч контейнеров с грузами. Для их поставки в Афганистан потребуется не менее трех месяцев, поскольку часть этих грузов находится на судах в море, а другая часть – в странах, где происходит погрузка. Если граница в ближайшее время не будет открыта, от 15 до 20 тысяч контейнеров с нашими товарами останутся в Пакистане в подвешенном состоянии.

Предпочтением частного сектора Афганистана является создание региональной интеграции – это пошло бы на пользу инвесторам всех стран. Интеграция ведет к серьезному снижению цен и отвечает интересам как потребителей, так и инвесторов.

Афганистан.Ру: Итак, каково состояние афганского рынка после 20-дневного закрытия дороги в Пакистан?

А.Х.: Каждый афганский предприниматель ввозит <из-за рубежа> от 15 до 20 тысяч тонн товаров, поэтому рынок насыщен. Пока мы не испытываем дефицита товаров. Каждый раз, когда какой-либо из маршрутов перекрывается, внимание переключается на другой маршрут, по которому начинают ввозить продовольствие. Сейчас мы импортируем продукты питания через север Афганистана из стран Центральной Азии, особенно из Казахстана. Продукты из центральноазиатских стран отличаются хорошим качеством и свежестью. Продукты, ввозимые из Пакистана, в большинстве случаев являются просроченными. Пакистан распродает свои ежегодные стратегические запасы, соответственно, эти продукты просрочены как минимум на год. А пшеница из Казахстана – свежий и чистый продукт, и к тому же весьма качественный. Сегодня к нам поступает продукция из Казахстана, Узбекистана, Туркмении и Ирана, и мы не сталкиваемся с недостатком товаров. Кроме того, в закромах и на складах частного сектора еще имеются прежние запасы.

Афганистан.Ру: Мы постоянно замечаем, что Пакистан закрывает свои границы для афганских граждан вслед за политическими столкновениями. Какие меры в этой связи предпринимает Кабул?

А.Х.: Мы переживаем сложную ситуацию. Такое положение недопустимо, и эти проблемы надо решать. Мы вынуждены искать альтернативные пути. Однако никакой альтернативы для пакистанских товаров не существует, учитывая минимальное расстояние, небольшую цену товаров и малые издержки. Мы не нуждаемся в холодильниках при поставке своих фруктов в Пакистан, так как они доставляются в эту страну за один день. Но если мы будем отправлять свои фрукты в другие страны, то будем вынуждены использовать рефрижераторы, что весьма затратно. Поэтому нам надо продолжать торговые контакты с Пакистаном.

Но, к сожалению, этого не желают и не разрешают пакистанцы, и в связи с этим мы задумались об альтернативных путях. Есть иранский маршрут, и мы можем импортировать свои товары по этому пути, хорошей альтернативой также является Центральная Азия, но на это потребуются большие расходы. Железная дорога из Китая доведена до Хайратона, по этой железнодорожной ветке наши грузы приходят в страну за 8 – 12 дней. Иногда на подобную доставку товаров через Пакистан уходит до нескольких месяцев.

Закрытие пакистанских дорог не приведет к тому, что афганцы останутся без крыши над головой, умрут от голода, окажутся голыми-босыми или не найдут стройматериалов. Мы справляемся со своей работой.

В настоящее время экспорт и импорт Афганистана осуществляется через Бендер-Аббас. Но ближайшим путем для нашего экспорта был Пакистан. Мы ежегодно экспортировали в эту страну товары на сумму до 180 миллионов долларов.

Сегодняшнее закрытие дорог не оказало на нас сильного влияния, поскольку для фруктов сейчас не сезон. Но пакистанцы принимали те же меры и в самый разгар сезона, и тогда пропадали тысячи тонн фруктов.

Афганистан.Ру: Вы упомянули о том, что один из альтернативных маршрутов для Афганистана пролегает через страны Центральной Азии. Какого уровня достигает объем экспортно-импортных операций Афганистана с этими государствами?

А.Х.: Центральноазиатские страны являются ближними транзитерами Афганистана, и это путь очень важен для нас. Китайские товары мы также ввозим через Казахстан и Туркмению, другие грузы поступают к нам непосредственно из стран Центральной Азии. К примеру, мы импортируем туркменскую нефть, объем торговли между Афганистаном и Туркменией превышает один миллиард долларов. Объем нашей торговли с другими центральноазиатскими странами невелик, но мы поддерживаем с ними связи и можем импортировать из этих стран продукты питания, в частности, казахстанскую пшеницу, что мы уже и делаем. По выпуску этой продукции Казахстан занимает хорошее место в мире после Америки, Канады и Индии.

Но расстояние от Казахстана до Кабула составляет 5 тысяч километров, и это требует больших временных и финансовых затрат. От пакистанского Пешавара до Кабула только500 километров, пакистанский маршрут является для нас гораздо более экономичным. Но когда нет иного выхода, следует искать другие пути.

Афганистан.Ру: За последние 15 лет Афганистан и Россия также подписали ряд соглашений в области торговли. Может ли Россия что-либо сделать для того, чтобы уменьшить экономическую зависимость Афганистана от пакистанских портов?

А.Х.: Некоторые обстоятельства относятся к области экономической алгебры, и в них невозможно внести изменения. Например, география и расстояние. Нельзя уменьшить расстояние между Афганистаном и Россией и приблизить эти две страны друг к другу. Россия может помочь, и мы иногда обращаемся к этой стране – к примеру, мы покупаем у русских топливо для самолетов. Но дальняя дорога приводит к тому, что имущество наших предпринимателей может находиться в пути до целого месяца.

Когда торговые связи с Пакистаном сократились, мы обратились к иранскому народу. Сейчас объем торговли Ирана с Афганистаном достигает двух с половиной миллиардов долларов, при том что несколько лет назад он едва приближался к 400 миллионам. Приоритетом торговли является выгода, и прибыль может быть получена за счет близости расстояния.

Афганистан.Ру: Может ли торгово-транзитный проект «Лазуритовый коридор» послужить альтернативой пакистанским маршрутам?

А.Х.: «Лазуритовый коридор» не является новым маршрутом. Изменилось только название. Сама же дорога представляет собой все тот же путь, по которому мы везем товары в Туркмению, где у нас есть порт. Наши товары через Туркмению поступают в Азербайджан и оттуда в Турцию. Этот маршрут сможет хорошо работать только тогда, когда мы наладим торговые связи с Европой.

Афганистан.Ру: Кабул очень расчитывает на торговый путь Чабахар. Каков в настоящее время объем афганского импорта и экспорта на данном маршруте, и может ли этот маршрут уменьшить зависимость Афганистана от пакистанских портов?

А.Х.: Чабахар не является альтернативой пакистанским дорогам и портам других стран. Это новый маршрут для Афганистана, но он не может заменить собой другие дороги. Афганистан относительно большая страна. Его площадь составляет 652 тысячи квадратных километров. Расстояние от одного конца этой страны до другого составляет 2400 километров. Такое расстояние, к примеру, от Ислам-Кала до Бадахшана. Поэтому более экономичным представляется налаживание хозяйственных связей между соседними районами. Чабахар может быть весьма выгоден <именно> для запада и юго-запада страны.

Тех же мыслей, вытекающих из знания и понимания проблемы, придерживаются некоторые должностные лица и правительственные чиновники. Порт Чабахар пока недостаточно оснащен и не готов к эксплуатации. Сейчас Чабахар – проект в стадии подготовки. На сегодняшний день состоялась только первая фаза строительства для этого нового маршрута. Иностранные предприниматели, перевозящие тысячи тонн грузов, не могут швартоваться в Чабахаре, поскольку строительство портовых сооружений пока не завершено. Этот маршрут может быть использован в долгосрочной перспективе, но в настоящее время мы не сможет использовать Чабахар в качестве альтернативы Карачи и другим портам. Завершение строительства Чабахара и ввод в строй всех его объектов займет не менее пяти лет.

Афганистан.Ру: Спасибо, господин Хафизи.

Афганистан. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > afghanistan.ru, 13 марта 2017 > № 2110223 Азарахш Хафизи

Когда на следующей неделе в Ташкенте начнется саммит Шанхайской организации сотрудничества, одним из главных событий на нем станет прием в члены ШОС Индии (и Пакистана). Может возникнуть вопрос: какое Индия имеет отношение к Центральной Азии – зоне ответственности ШОС? Недавно Индия дала на него убедительный ответ в виде "проекта Чабахар". И вопрос только в том, кому это подарок – ШОС или, как ни странно, Америке.

Коридор в сердце Азии

Скажем еще раз: ШОС – это безопасность и развитие Центральной Азии, по сути, региональная центральноазиатская организация, подобная АСЕАН или ЕС. Что в ней делают Китай или Россия – понятно, они граничат с центральноазиатскими странами. А порт Чабахар (он же Чахбехар) находится на южном побережье Ирана, в Оманском заливе, от Центральной Азии далековато.

Но посмотрим, как описывает стратегию Дели в этой истории газета "Пионер". Она напоминает, в частности, что проект давний, принадлежит правящей ныне партии "Бхаратия джаната парти" (БДП), но был положен под сукно при правительстве Манмохана Сингха. Поскольку Сингх был озабочен только тем, как бы не рассердить США, которые тогда слышать не могли слово "Иран".

Сегодня вернувшаяся к власти БДП мгновенно перезапустила проект, который газета называет "гигантским прыжком" и "триумфом" индийской дипломатии. Которая, как ни странно, ни у какой Америки разрешения не спрашивала.

Суть проекта в том, что Индия создает в Чабахаре портовые сооружения, зону свободного производства и торговли (инвестиции в 16 миллиардов долларов), но также строит железную дорогу через весь Иран. Этот транспортный коридор доходит вплоть до Кабула (Афганистан) и теоретически далее на север. И это отвечает на вопрос, при чем тут ШОС. Индия, по сути, открывает себе путь в Центральную Азию, что лучше всяких слов показывает серьезное отношение Дели к торговле и всяческим иным отношениям с Центрально-Азиатским регионом.

Раньше доступ Индии к Афганистану шел (точнее, блокировался) через не любящий ее Пакистан. Заметим, что на том же морском берегу, совсем рядом с Чабахаром, Китай выполняет точно такой же проект – пакистанский порт Гвадар, с инвестициями объемом в 45 миллиардов долларов, и с аналогичной стратегией – открыть дорогу в сторону Афганистана и далее. Очень типичная история для отношений в треугольнике Индия–Китай–Пакистан.

Философия ШОС на данный момент прочно связана с транзитной ролью его основных, сердцевинных участников – Узбекистана, Казахстана, Таджикистана и Киргизии. Чуть ли не вся деловая активность вокруг ШОС строится пока вокруг всяческих дорог, идущих через территорию этих стран и соединяющих Запад с Востоком (новый Шелковый путь). Транзит открывает новые возможности для инвестиций в эти страны.

Кстати, если кто-то следил за прошлогодним визитом Моди в страны Центральной Азии, то может вспомнить, что он эту свою стратегию в регионе излагал очень ясно. В том числе и объясняя, зачем Индия стремится в ШОС.

"Проект Чабахар" для Индии, впрочем (как не забывает сказать упомянутая газета), – это также маршрут поставок нефти и газа из Ирана, а еще – открытие наземного пути на Запад, в том числе и в Европу. Дипломатический индийский источник сказал мне, что нынешние рекордные темпы роста экономики страны выдохнутся без доступа к новым рынкам и в Дели заняты именно этим.

И не забудем, что Чабахар оказывается самой южной точкой проекта транспортного коридора через Иран и Каспий в Россию, проекта, который при правительстве Сингха постигла примерно та же судьба, что и чабахарский: ничего не отменялось, просто висело.

Чего добиваются

Что мы забыли? Мы забыли США. Тем более что как раз в этом месяце Нарендра Моди побывал в США. И там обозначилось множество сюжетов на тему того, "за кого Индия" — за США, за Китай или нет. Общее настроение СМИ – что американо-индийское понимание углубляется. В России тоже есть желающие в очередной раз заявить, что "Индия дрейфует к Америке".

Посмотрим на материал в американском журнале Foreign Affairs, чей автор пытается убедить соотечественников, что "проект Чабахар" — это подарок США, и Америка должна так его и воспринимать. Это всего лишь мнение одного человека, да еще в обстановке, когда Америке уже явно не до нормальной внешней политики, но это интересное мнение.

Итак, автор считает: развитие всего региона, включая Пакистан, Центральную Азию, рост тамошней экономики – это выгодно США, особенно с учетом того, что в последние годы Америка вообще потеряла в регионе инициативу. США могли бы поддержать индийскую идею, сохранив, например, войска в Афганистане (это очень по-американски).

Более того, даже китайско-пакистанский проект – близнец Чабахара тоже в целом выгоден Америке, по тем же причинам. Штатам пора перестать с подозрением смотреть на все, что касается Ирана и что выглядит как чья-то политика, не согласованная с Вашингтоном, и присоединиться к хорошим идеям.

И верно, стратегическая задача Индии никоим образом не в том, чтобы вредить Америке. И Китай не ставит себе таких задач. Боюсь огорчить одного из своих коллег, как-то раз в прошлом году призвавшего поднять наш флаг над Капитолием в Вашингтоне: и Россия не ставит задачей конфронтацию с США. Уже хотя бы только потому, что крушение Америки вызовет в мире такой катаклизм, что долго приходить в себя будут все экономики без исключения.

А какие тогда ставит задачи наш партнер по ШОС, БРИКС и не только там, – то есть Индия, раз уже речь в данном случае о ней? Очень просто: Индия при Нарендре Моди наконец начала показывать экономические рекорды, обогнав по процентам роста даже Китай (7 с лишним процентов ежегодно против 6 с лишним). Правда, Китай, даже снизив темпы роста, каждый год производит ВВП целой страны типа Польши или Швеции. Индия не настолько сильна. Но так или иначе (и это отмечает американская статья), если Индия и дальше хочет двигаться такими же темпами, ей придется увеличить ввоз энергоносителей в 3-4 раза в предстоящие десятилетия, не говоря о новых рынках. Отсюда и иранско-афганский проект, как и многие другие индийские начинания, включая ее укрепляющиеся отношения с Китаем.

И если в США поймут, что рост наших стран для них не угроза, а нормальность, то когда-нибудь, с другой Америкой и с другим президентом, мы сможем даже подружиться.

Зачем нашим странам быть больше и сильнее в плане экономики, и не только там: в том числе и для того, чтобы Америка не пыталась нас "сдерживать" и нам что-то диктовать. Но это не суть задачи, а ее частности.

Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"

Индия. Пакистан. Азия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 16 июня 2016 > № 1794603 Дмитрий Косырев

Встреча с Премьер-министром Пакистана Навазом Шарифом.

Состоялась встреча Владимира Путина с Премьер-министром Исламской Республики Пакистан Навазом Шарифом. Обсуждались вопросы развития двусторонних отношений с упором на активизацию торгово-экономического сотрудничества, а также противодействия новым вызовам и угрозам, прежде всего терроризму.

В.Путин: Уважаемый господин Премьер-министр! Уважаемые коллеги! Позвольте мне вас сердечно ещё раз поприветствовать!

Хочу сказать, что я очень рад встретиться с Вами отдельно на полях саммита Шанхайской организации сотрудничества. И конечно, в начале беседы хотел бы вас поздравить с началом официального процесса по полномасштабному присоединению Пакистана к нашей организации.

Пакистан занимает важное место во внешней политике России, а двусторонние отношения традиционно носят дружественный и конструктивный характер. У нас развиваются отношения по линии многих ведомств.

К сожалению, объём торгово-экономических связей, на мой взгляд, пока незначительный и не отвечает возможностям наших стран, и мы должны многое сделать для того, чтобы изменить ситуацию.

Мы одинаково относимся к вызовам, с которыми мы сталкиваемся, и в этом списке, конечно, одна из главных проблем – борьба с терроризмом. Мы очень рады, что теперь нам представилась возможность регулярных контактов в рамках деятельности Шанхайской организации сотрудничества.

Н.Шариф (как переведено): Господин Президент, мы очень рады встретиться с Вами и хотели бы поблагодарить Вас за теплый прием и гостеприимство, оказанные мне и моей делегации.

Очень отрадно, что за последние годы отношения между нашими странами только набирают обороты, и это соответствует моей точке зрения и моему видению наших взаимоотношений. Я хотел бы, чтобы отношения между Россией и Пакистаном носили многоаспектный характер и расширялись в самых различных областях, включая торговлю, оборону, инфраструктуру, энергетику и культурные связи.

Мы благодарны Вам, господин Президента, за ту поддержку, которую Вы нам оказали в рамках взаимодействия с Шанхайской организацией сотрудничества. И народ, и правительство Пакистана благодарят Вас за то внимание, которое Вы уделяете взаимодействию с нами.

Отрадно заметить, что у нас развивается тесное взаимодействие между нашими министерствами иностранных дел в рамках стратегического диалога. Не так давно Москву посетили министр нефти и природных ресурсов и министр обороны нашей страны.

И мы рады, что существуют институциональные рамки и механизмы для того, чтобы мы обменивались нашими мнениями по таким важным и приоритетным направлениям как борьба с терроризмом, наркоторговля, и уделяли внимание вопросам нераспространения.

Хотел бы, чтобы наше политическое взаимодействие трансформировалось в прочное экономическое партнерство, и в этой связи еще раз отмечаю визит нашего министра нефти и природных ресурсов, который состоялась не так давно, в связи с обсуждением проекта соглашения о строительстве газового трубопровода, который протянется с севера на юг страны. Все формальности с нашей стороны уже пройдены, и теперь осталось только подписать это соглашение со стороны России.

Пакистан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 июля 2015 > № 1424962 Владимир Путин, Наваз Шариф

Пакистан и новый президент Афганистана

Наталья Замараева, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора Пакистана Института востоковедения РАН

21 сентября 2014 г. в Кабуле Независимая избирательная комиссия Афганистана объявила результаты президентских выборов, состоявшихся в стране 14 июня 2014 г., и, соответственно, о завершении избирательного процесса». По итогам голосования победителем объявлен Ашраф Гани Ахмадзай.

Более чем два месяца страна жила в напряженном ожидании итогов пересчета восьми миллионов избирательных бюллетеней. Все это время оба кандидата в президенты Ашраф Гани Ахмадзай и Абдулла Абдуллаобвиняли друг друга в мошенничестве. «Избирательный кризис» усилил дестабилизацию Афганистана: повысилась активность афганских талибов, в первую очередь на востоке страны; южные провинции наводнили боевики, бежавшие с территории Пакистана в результате военной операции федеральных войск; США и НАТО оказывали давление на Кабул в период вывода иностранных войск и неопределенности судьбы Соглашения о безопасностимежду Афганистаном и США.

Учитывая совокупность всех внутри- и внешнеполитических составляющих Афганистана современная этно-политическая борьба в стране диктует необходимость «быть во власти» одновременно обоим кандидатам в президенты (независимо от официально зарегистрированных избирательных бюллетеней, поданных за того или иного кандидата). Они оба согласились с альтернативным Соглашением о формировании правительства национального единства.

Экономист, бывший сотрудник Всемирного банка, Ашраф Гани Ахмадзай опирается на пуштунские племена на юге и востоке страны. Соответственно, таджики, другие этносы, проживающие в северных районах страны, поддержали д-ра Абдуллу Абдуллу. Он – экс-министр иностранных дел Афганистана, участник вооруженного движения против афганского Талибан. По итогам избирательного процесса в Афганистане в 2014 г. победили незыблемые исторические традиции – главой страны по-прежнему остается пуштун, на сей раз – Ашраф Гани Ахмадзай.

Более двух месяцев потребовалось на урегулирование отношений между противоборствующими кандидатами, каждый из которых заявлял о преимущественном количестве поданных за него голосов. Таким образом:

- формулой сосуществования бывших соперников стало обоюдное согласие совместного формирования правительства национального единства.Оба кандидата в президенты согласились cрезультатами пересчета голосов;

- схема распределения полномочий между двумя недавними политическими соперниками такова: Ашраф Гани Ахмадзай – президент Исламской республики Афганистан, Абдулла Абдулла – займет пост «главного исполнительного директора». Афганские СМИ пишут, что круг его полномочий сравним с обязанностями главы кабинета министров, т.е. премьер-министра.Президентская форма правления в Афганистане после 21 сентября 2014 г. уравновешена расширенными полномочиями главного исполнительного директора. Согласно конституции, президент имеет все государственные полномочия. Но, с учетом недавних договоренностей, часть их он передал исполнительному директору. Таким образом, в центральном правительстве Афганистана налицо два центра власти, что уже создает трудности при совместной работе. Помимо будущих вызовов, кабинет министров в первую очередь столкнется с серьезными вызовами, как в области безопасности, так и с ухудшением экономического положения в стране.

2014 г. – знаковый в новейшей истории Афганистана. Новый президент должен будет регулировать отношения с наследуемым окружением внутри страны с недоброжелательно настроенными таджико-узбекскими провинциями севера страны и афганскими талибами южных земель; на региональном уровне – с ближайшими соседями, в первую очередь с Пакистаном; на международном уровне – решать проблему вывода коалиционных войск США/НАТО. Вашингтон уже напомнил, что ждет от нового главы государства подписания Двустороннего договора о безопасности (экс-президент Х.Карзай отказался его подписывать). Основная интрига заключается в том, какое количество иностранных войск, в частности, американских, по Договору останется в Афганистане, на каких условиях и какой срок, и останется ли? Госсекретарь США Дж.Керри несколько раз посещал Афганистан в последние месяцы с целью урегулировать сделку о разделении власти между политическими соперниками.

Пакистан, как ближайший сосед, одним из первых направил поздравления в Кабул (от имени президента М.Хусейна, премьер-министра Мухаммад Наваз Шарифа). «Правительство и народ Пакистана, – говорится в заявлении МИДа, – приветствует Соглашение, подписанное двумя кандидатами в президенты в Афганистане по вопросу формирования правительства национального единства. В соответствии с нашей поддержкой мирного перехода к демократии, мы рассматриваем подписание этого соглашения в качестве положительного шага».

Но за официальным фасадом любезностей и норм приличия кроются многочисленные вопросы и опасения со стороны южного соседа, Пакистана. До последнего дня перед объявлением результатов президентских выборов, Исламабад направлял официальные ноты в Кабул, протестуя против трансграничных переходов и терактов афганских боевиков, совершенных ими в районах пакистанского агентства Северный Вазиристан. Оно граничит с афганскими провинциями Хост и Пактика. Исламабад неоднократно указывал Кабулу на недавно созданные места укрытий боевиков на афганской территории и, соответственно, исходящие оттуда угрозы.

Необходимо отметить, что начиная с середины июня 2014 г. федеральная армия Пакистана проводит военную операцию Зарб-э-Aзб в Северном Вазиристане. Ее цель – ликвидация иностранных боевиков и мест их укрытий. Можно предположить масштабы операции, учитывая, что афганские моджахеды создавали собственную инфраструктуру в пограничных с Афганистаном агентствах зоны пуштунских племен в течение нескольких десятилетий. Начиная с сентября 2001 г. афганские талибы еще более укрепили ее. И власти Пакистана (и военные, и гражданские администрации) мирились с подобным положением дел в силу различных причин.

Камнем преткновения в отношениях Исламабада и Кабула в последние годы стали вопросы безопасности и меры по координации мероприятий вдоль пакистано-афганской границы.

Учитывая, что значительная часть иностранных боевиков, базировавшихся на территории Пакистана, в последние недели бежали в Хост и Пактику в результате военной операции (согласно заявления штаба сухопутных войск Пакистана, на конец сентября 2014 г. освобождено до 90 процентов территории агентства СВ), они привнесут дополнительную волну агрессии в Афганистан. Вызовом для Кабула также стало заявление панджабских талибов Движения Талибан Пакистана о прекращении террористической деятельности на территории Пакистана и одновременно о поддержке войны в Афганистане.

Кабул не замедлил с ответом. Афганский национальный совет безопасности и Министерство иностранных дел обвинили Исламабад в «…вовлечении разведывательных учреждений Пакистана в террористическую деятельность».

Официальное двоевластие в Кабуле (которое уже кроет в себе потенциал внутриполитического взрыва), даже рамочное афгано-американское соглашение взамен эффективного Двустороннего пакта о безопасности, незамедлительно вызовет ответное сопротивление афганских талибов. Представляется, что Исламабад инициативно выберет выжидательную позицию, позднее будет использовать внутриполитическую ситуацию в Кабуле, исходя из национальных интересов.

Действующий президент Афганистана Х.Карзай в своем финальном выступлении заявил, что «… война в Афганистане – не наша война, нам навязали ее, и мы являемся ее жертвами… Мира не будет до тех пор, пока США или Пакистан не захотят его».

Афганистан. Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > ru.journal-neo.org, 2 октября 2014 > № 1199711 Наталья Замараева

Пакистан – Россия: защита национальных интересов

Наталья Замараева

Россия согласилась поставлять в Пакистан продукцию военного назначения. 2 июня 2014 г. глава Ростехнологий Сергей Чемезов официально подтвердил решение вопроса о поставках вооружения и военной техники Исламабаду. Аналитики расценили это как российский ход в новой геополитике в Западной Азии.

На протяжении последних десятилетий военные связи между двумя странами продвигались медленно. Эмбарго на поставки военной продукции Пакистану Москва официально не вводила, но и не включала эту страну в список ее конечных получателей. В период с 1996 года по 2010 год Россия поставила в Пакистан около 70 военно-транспортных вертолетов типа Ми-17, которые успешно решали поставленные задачи, например, в спасательных операциях во время наводнений.

В настоящее время ведутся переговоры о поставке в эту страну вертолетов Ми-35. Управление передовой российской боевой техникой требует специальной подготовки летного состава ВВС. В проект плана пакистано-российских переговоров включен вопрос о стажировках офицеров в военных учебных заведениях двух стран.

Пакистанская сторона заинтересована также в покупке высокоточного оружия, артиллерии, средств ПВО, дальнобойных снарядов, управляемых снарядов и т.д. Российская компания-разработчик стрелкового оружия «Промтехнологии» согласовала сроки проведения испытаний своей снайперской винтовки ORSIS T-5000 в Пакистане, которая отлично зарекомендовала себя в разных природных и климатических условиях.

Военный прорыв России в Пакистан многие рассматривают в рамках переориентации Москвы на Восток, подчеркивая недавно подписанное соглашение о поставках природного газа в Китай. Главным, как для России, так и Пакистана в потенциальной военной сделке является защита каждым национальных рубежей. Показательна первая реакция на новость в самом Исламабаде. На сайте министерства обороны Пакистана опубликованы первые комментарии: «…лед тронулся; предлагается ли Mi 28; когда Индия запрашивает Apaches, Пакистан запрашивает Mi 25…» и т.д.

Что подтолкнуло Москву принять это важное политическое решение, и в июне 2014 г. официально подтвердить намерение продавать вооружение и военную технику Пакистану? — Несколько субъективных и объективных причин. Одна из них — движение России и Пакистана навстречу друг другу.

Сдвиги во внешней политике произошли и в Исламабаде. «С июня 2013 г. мы укрепили наше стратегическое партнерство с Китаем, переориентировали отношения с США, обновили контакты с Европейским Союзом, потянулись снова к России, укрепили связи с АСЕАН, странами Африки и Латинской Америки», — заявил премьер-министр Наваз Шариф, подчеркивая приоритеты Национальной политики в области безопасности.

Военная антитеррористическая кампания США/НАТО в Афганистане, начатая в конце сентября 2001 г. с высадки американских и британских коммандос в Кандагаре, миллиарды долларов и сотни человеческих жизней, исчезнувшие в афганской мясорубке, к середине 2014 г. обернулась полным провалом.

Одной из производных этой многолетней военной кампании стало дальнейшее становление радикальных исламистских группировок в регионе. На территории Афганистана действуют несколько этнических группировок боевиков: афганское Движение Талибан, Исламское движение Узбекистана, Исламское движение Восточного Туркестана и др. На пуштунских землях (юг Афганистана и в северо-восточные районы Пакистана) группировки насчитывают не только афганских и пакистанских талибов, но с годами в этом районе сосредоточено значительное число иностранных боевиков. Штаб федеральной армии неоднократно заявлял о присутствии иностранцев среди повстанцев, значительное число которых – узбеки, уйгуры, арабы и т.д.

В конце мая 2014 г. президент США Б.Обама объявил о пересмотре графика вывода американских войск из Афганистана, конечной датой заявлен декабрь 2016 г. Согласно заявлению начальника ГРУ Генштаба ВС РФ генерал-лейтенанта И.Сергуна, «военное присутствие США в Афганистане сохранится до 2024 г…» Вместе с тем, по его словам: «Это не окажет значительного влияния на снижение боевого потенциала вооруженной оппозиции. … Действующие на территории страны радикальные исламистские группировки, по-прежнему будут являться главной террористической угрозой в Центральной Азии».

Президент США Б.Обама подтвердил 27 мая 2014 г., что численность 32 000 военного американского контингента в Афганистане будет сокращена до ориентировочно 9 800 военнослужащих к началу 2015 г. Это количество будет уменьшено вдвое к концу 2015 г, прежде чем в конечном итоге численность будет соответствовать нормам поддержания безопасности американского посольства в Кабуле к концу 2016 г. Иными словами, режим мирной работы дипломатической миссии США будут обеспечивать американские военные.

Решение о сокращении военного присутствия международных сил коалиции в Афганистане было воспринято афганскими талибами как долгожданная победа над оккупантами. В качестве одного из вариантов развития событий в стране значился захват талибами власти.

Дальнейшее пребывание в Афганистане коалиционных войск США/НАТО не только затягивает действующий вооруженный конфликт в стране, но подтолкнуло афганских талибов к новому джихаду. Он потянет за собой усиление исламистских группировок на севере Афганистана в территориальной близости к границам республик Центральной Азии. На юге Афганистана и в зоне пуштунских племен Пакистана можно ожидать активизацию антифедеральных вооруженных элементов.

Результатом половинчатого решения Белого дома (пересмотр графика вывода войск), по заявлению генштаба Пакистана, стала диверсификация всего военного сценария в регионе, что требует адекватной реакции основных игроков.

Комитет обороны Сената (верхняя палата парламента) Пакистана пересматривает параметры политики безопасности. В области внешней безопасности – границы, в частности, пакистано-афганская, является основным вызовом безопасности; в области внутренней безопасности — терроризм и религиозный экстремизм в ряде провинций страны. Новая «доктрина армии», объявленная в 2011 г., провозгласила, что война, проводимая Движением Талибан Пакистана и другими группировками повстанцев, является самой большой угрозой национальной безопасности.

Одним из ответов на вызовы национальной безопасности Пакистана является комплексная модернизация вооруженных сил. В течение последних лет штаб федеральной армии в Равалпинди разработал и последовательно реализует программу перевооружения. «Армия должна быть оснащена новейшим вооружением и технологиями для защиты национальных границ», — неоднократно заявлял премьер Наваз Шариф. Несмотря на то, что основными поставщиками вооружений и военной техники являются Китай, США, Турция — генералитет Пакистана в последние годы избегает зависимости от одного-двух мажоритарных импортных поставщиков. Сказывается опыт сотрудничества с США (сроки исполнения контракта на поставку истребителей, подписанного в декабре 2007 г. генералом-президентом П.Мушаррафом с США в одностороннем порядке неоднократно пересматривались американской стороной в зависимости от взаимоотношений с гражданскими и военными лидерами Исламабада).

В 2013 – 2014 г. активизировались военно-политические контакты со странами Персидского залива. Исламабад и Эр-Рияд договорились о совместном производстве некоторых видов вооружений, например, о выпуске учебно-тренировочного самолета JF-17 Весной 2014 г. Пакистан подписал контракт с Иорданией, и в мае уже доставил на авиабазу Мушаф Мир в Саргодхе и поставил на боевое дежурство первые пять из тринадцати истребителей Параллельно проводится модернизация артиллерийского корпуса.

Пакистан более чем заинтересован в поставках российских вертолетов. Отсутствие в стране развитой железнодорожной сети, (в горных районах северо-востока отсутствуют или находятся не в надлежащем состоянии шоссейные дороги) затрудняет не только переброску федеральных войск (например, военная операция весной 2009 г. в агентстве Южный Вазиристан), но и военные операции против боевиков, уничтожение их тренировочных лагерей и укрытий. Все понимают, что пакистанская армия, профессионально обученная, дисциплинированная и никто другой в регионе не в состоянии противостоять различным группировкам боевиков.

Многие западные обозреватели связывают заявленное присутствие российского оружия в Пакистане с событиями в Крыму и карательной операцией Киева на востоке Украины, т.е. как ответ Москвы Западу на «размолвки по поводу Украины». Позиция Исламабада по украинскому кризису дипломатично сдержанна. «Мы поддерживаем усилия по налаживанию диалога и мирного решения всех вопросов», заявил МИД Пакистана.

Процесс диверсификации военного сценария в регионе Западной Азии начался еще в 2011 г., когда президент США Б.Обама только заявил о выводе войск из Афганистана. Каждый игрок в новой геополитике рассчитывал время и тактику своих ходов. Россия же в новых условиях не только теснит в Пакистане американский рынок вооружений, но и перечеркивает мечту американского превосходства.

Пакистан. Россия > Армия, полиция > ru.journal-neo.org, 15 июня 2014 > № 1199699 Наталья Замараева

Пакистан – Саудовская Аравия: стратегическое сотрудничество. Часть 1

Наталья Замараева

В последний период мы являемся свидетелями значительного укрепления двусторонних отношений Пакистана с Саудовской Аравией. С приходом к власти в Пакистане в мае 2013 г. премьер-министра Миан Мухаммада Наваз Шарифа курс во внешней политике этой страны был взят на региональность, укрепление связей с соседними государствами. Уделив должное внимание отношениям со странами «ближнего зарубежья» (Афганистан, Индия, Иран, Китай, Турция), Исламабад сделал также акцент на развитие связей со странами Персидского залива, особо выделив из них Королевство Саудовской Аравии (КСА).

Среди основных причин, которые в настоящее время подталкивают страны навстречу друг другу, можно назвать следующие:

- Пакистан и Саудовская Аравия имеют давние военно-политические и экономические отношения, уходящие корнями в 60-е годы ХХ века;

- в определенной степени наступило время для Навах Шарифа «отдавать долги» (напомним, что именно вмешательство Эр-Рияда в 2001 г. повлияло на отмену Верховным судом Пакистана смертной казни экс-премьера Наваз Шарифа по обвинению в государственной измене, в дальнейшем монархия предоставила ему политическое убежище на своей территории);

- ареал, охватывающий страны Западной Азии, Персидского залива, северной Африки в настоящее время в процессе формирования нового регионального лидера в лице самостоятельной державы или альянса стран. В последние годы мир стал свидетелем двух факторов. Первый – вывод коалиционных войск США/НАТО/МССБ из Афганистана равносилен уходу из региона такой мировой держаны, как США, и все понимают, что это уход с поражением. Потенциальный вакуум неизбежно заполнит другая крупнейшая региональная держава, например, Китай, Индия или объединение небольших государств. Второй фактор – к настоящему времени ушли из жизни, физически ликвидированы, отстранены от власти многие признанные лидеры исламского мира: в Палестине – Я.Арафат, в Сирии – Асад-старший, в Ливии – М.Каддафи, в Египте – Х. Мубарак.

Исходя из этого, стратегическое партнерство Исламабада и Эр-Рияда отвечает интересам исламской уммы, и, с учетом ее интересов, будет лоббировать интересы Вашингтона в регионе.

Королевство Саудовской Аравии имеет особый статус земли ислама, в высшей степени почитаемый всеми мусульманами. Религиозное родство, географическая близость, важность геостратегического положения Пакистана, пакистанская рабочая сила в странах Персидского залива (согласно материалам пакистанских СМИ – в Саудовской Аравии – 1.5 млн трудовых мигрантов из Пакистана) делают эту страну близким союзником Саудовской Аравии по многим важнейшим международным и региональным вопросам.

В конце 60-х годов Исламабад оказывал поддержку в строительстве национальных сил обороны КСА. Обе страны имели схожую позицию по вопросу войны в Афганистане в 80-е годы ХХ века, финансово и военно-технически поддерживали афганских моджахедов. С тех лет Саудовская Аравия имеет исторические связи с Движением Талибан. В мае 1998 г. Исламабад провел первые ядерные испытания, и Эр-Рияд выступил в его поддержку (напомним, это произошло в дни второго срока премьерства Наваз Шарифа). Исламская Республика Пакистан, Королевство Саудовской Аравии и Объединенные Арабские Эмираты официально признали Исламский Эмират Афганистан и поддерживали дипломатические отношения с ним с 1996 – 2001 гг.

Подобная позиция объясняет охлаждение отношений монархии к генералу П.Мушаррафу в сентябре 2001 г. (в 1999 – 2008гг. возглавлял Пакистан), когда он присоединился к антитеррористической кампании Вашингтона. Разрыв им отношений с режимом талибов в Афганистане Эр-Рияд расценил как предательство. Но, в то же время, это не помешало саудитам и далее самостоятельно выстраивать отношения с праворелигиозными лидерами, антифедеральными элементами в Пакистане. Поддержка Эр-Риядом афганских талибов, а в дальнейшем и пакистанских, способствовала привлечению их Пакистаном, Афганистаном, США к посреднической роли в переговорном процессе в Кабуле и в Исламабаде, открытию представительства талибов в Саудовской Аравии.

Новый импульс отношения Пакистана и Саудовская Аравия получили с приходом к власти правительства правящей Пакистанской народной партии (ПНП) в 2008 – 2013 гг. Стороны отмечали общность взглядов на региональные и международные проблемы; наметили план действий, призванный использовать существовавшие институциональные механизмы для дальнейшего расширения стратегического партнерства, подписания Соглашения о свободной торговле. При этом необходимо отметить, что намерение Эр-Рияда предоставить торговые льготы Исламабаду отчасти было направлено на блокирование подписания пакистано-иранского газового соглашения. КСА сдержанно относилось к политической карьере президента Пакистана Асифа Али Зардари, сопредседателя ПНП. Подписание им в марте 2013 г. соглашения о строительстве газопровода с тогдашним президентом Ирана М.Ахмадинежадом убедило монархию дождаться парламентских выборов и поддержать нового лидера Пакистана – Наваз Шарифа.

Основными поставщиками углеводородного сырья Пакистану являются страны Ближнего и Среднего Востока — Объединенные Арабские Эмираты, Иран, Саудовская Аравия, Катар. В то же время Эр-Рияд доминирует по продажам, транспортируя до 70 процентов всего импортируемого Исламабадом объема сырой нефти; и он стремится к увеличению закупок.

Короткий период третьего срока премьерства Наваз Шарифа характеризуется укреплением двустороннего сотрудничества между Пакистаном и КСА как на международном, так и межгосударственном уровнях. Королевство Саудовской Аравии в октябре 2013 г. поддержало кандидатуру посла Пакистана Мухаммад Наим Хана на пост помощника Генерального секретаря Азиатского отделения Организации исламского сотрудничества. Нельзя также забывать, что в вопросе о двустороннем сотрудничестве именно Наваз Шариф призвал «к развитию новой эры стратегического партнерства между государствами».

В 2014 г. состоялись два важных визита членов королевской семьи в Пакистан – в январе министр иностранных дел КСА побывал в Исламабаде, 15 – 17 февраля министр обороны Саудовской Аравии принц Салман Бен Абдель Азиз Аль-Сауд обсуждал пакет контрактов на покупки у Исламабада военной техники и оборудования. И только что вернулся из Саудовской Аравии начальник штаба сухопутных войск Пакистана генерал Р.Шариф, где основное внимание было уделено вопросам в области безопасности и обороны.

Касаясь вопроса развития двусторонних отношений между Пакистаном и КСА, не следует отбрасывать со счетов и такой фактор, как память поколений. Влияние Саудовской Аравии и США на внешнюю политику Пакистана резко возросло после вторжения СССР в Афганистан в декабре 1979 г. И, если спустя одиннадцать лет после вывода ограниченного контингента из Афганистана, Вашингтон забыл все свои обещания, данные Исламабаду, то Эр-Рияд оставался преданным этой стране. Это объясняет безоговорочное сближение позиций Исламской Республики Пакистан и Королевства Саудовской Аравии в 2014 г. – в канун вывода иностранных войск из Афганистана.

Несмотря на дальнейшее укрепление связей Исламской Республики Пакистан и Королевства Саудовской Аравии, история отношений имеет и негативные эпизоды. 54 000 пакистанцев было депортировано с территории КСА только за период мая по ноябрь 2013 г., в то время как 800 000 пакистанцев легализовали свой статус в Саудовской Аравии за тот же период. Монархия жестко придерживается внутренней политики по отношению к трудовым мигрантам.

Единение позиций мусульманских государств на примере Пакистана и Королевства Саудовской Аравии по многим международным вопросам в потенциале (при совокупности других факторов) может привести к изменению парадигмы всего обширного района от Западной Азии, Персидского залива, Северной Африки; к формированию «истинно исламского лидера» в регионе.

(Продолжение следует…)

Пакистан. Саудовская Аравия > Внешэкономсвязи, политика > ru.journal-neo.org, 28 марта 2014 > № 1199689 Наталья Замараева

Центр силы или источник нестабильности?

Диалектика современного Пакистана

В.Я. Белокреницкий – доктор исторических наук, профессор, зам. директора Института востоковедения РАН, автор книги (в соавторстве с В.Н. Москаленко) «A Political History of Pakistan, 1947–2007», Oxford University Press, 2013.

Резюме: Встав на путь экспансии через талибо-джихадистские каналы, Пакистан неминуемо превратится в катализатор суннито-шиитского противостояния в эпицентре мирового ислама.

Роль и место Пакистана в регионе, а также будущее страны оценивают по-разному. С одной стороны, его нередко относят к разряду «провальных», несостоявшихся государств, называют «больным человеком Азии», очагом исламского экстремизма и терроризма, этнического сепаратизма. С другой – считают растущей экономикой, крупнейшим по населению мусульманским государством, средоточием военной силы, обладателем быстро растущих арсеналов ядерного оружия. С позиции первого подхода страна является крупным международным должником, постоянно зависящим от помощи Соединенных Штатов, КНР, Саудовской Аравии, других исламских режимов, бедной и перенаселенной нацией, разрываемой внутренними конфликтами и противоречиями. Под вторым углом зрения Пакистан предстает амбициозным игроком, склонным к экспансионизму, располагающим разветвленной агентурной сетью, которая подчинена разведывательному сообществу во главе с межвойсковой разведкой (Inter-Service Intelligence, здесь Service – вид войск).

Как бы мы ни смотрели на Пакистан, он заслуживает повышенного внимания. От него во многом зависит развитие ситуации в Южно-Центральноазиатском регионе, в зоне исторического разлома между мусульманским и индо-буддийским религиозно-цивилизационными макроареалами. Особенно много вопросов судьба этой страны вызывает в преддверии вывода основной части войск США и НАТО из Афганистана. Какую роль сыграет Пакистан в геополитическом раскладе после 2014 года? Является ли он достаточно стабильным государством, способным проецировать влияние вовне, или будет источником хронической неустроенности, проводником чужих идей и намерений, деструктивных и дестабилизирующих течений и движений?

Военная мощь и ядерное оружие

Пакистан обладает внушительными вооруженными силами. Общая численность военнослужащих, по данным на 2012 г., составляет 617 тыс. человек. Активный армейский резерв равен 500 тыс., а различные военизированные формирования (национальная гвардия, горные отряды, пограничные и патрульные службы) насчитывают еще 300 тыс. человек. Одновременно на воинской службе состоит свыше 1 млн человек (6-е место в мире). По численности действующих войск Пакистан находится на 7-м месте, уступая чуть более чем вдвое своему традиционному противнику – Индии (у нее 3-е место после КНР и Соединенных Штатов).

Технико-тактическое отставание основных для Пакистана сухопутных сил от индийских существенно больше. У пакистанской армии, согласно последним данным, в 4,5 раза меньше единиц боевой техники, вдвое меньше танков, в пять раз – артиллерии, в 15 раз – противотанковых орудий и в шесть раз – противовоздушных и военно-транспортных средств.

Отставание от Индии в вооруженности воздушных сил менее выражено, но тоже заметно – по числу самолетов всех видов в 1,7 раза, вертолетов – в 1,6 раза. Наименее продвинутым видом является военно-морской флот. По численности служащих (22 тыс.) ВМС вдвое уступают ВВС (45 тысяч). Количество боевых кораблей в 17 раз меньше, чем у Индии, но число подлодок (15) лишь вдвое уступает числу индийских субмарин. Учитывая, что протяженность береговой линии Пакистана в семь раз меньше индийской, такую разницу легко объяснить. Пакистан ориентирован в основном на сушу. Подлодки для него – средство защиты единственной крупной военно-морской базы в Карачи. Индия, напротив, преимущественно морская держава, создающая в настоящее время полномасштабный глубоководный флот.

Отставание от Дели в обычных видах вооружений компенсируется ракетно-ядерным паритетом. Если 15 лет назад, после проведения обеими странами подземных ядерных испытаний в мае 1998 г., считалось, что Пакистан имеет в три-четыре раза меньше ядерных боезарядов, чем Индия, то, по сегодняшним оценкам, он сравнялся с ней или даже вышел вперед, имея 95–110 боезарядов. Средствами доставки служат авиация и ракеты. По количеству и качеству самолетов, способных нести ядерное оружие, Пакистан несколько уступает Индии, но по ракетам малого и среднего (до 2–2,5 тыс. км) радиуса действия он практически ни в чем не отстает от соседа. Российско-индийская крылатая ракета «БраМос» является сверхзвуковой, такой у Исламабада нет, но его ракета «Бабур» превосходит индийскую по дальности. По ряду сведений, Пакистан к тому же создает тактическое ядерное оружие – мобильную ракету «Наср» малой дальности (до 60 километров). Разработка ракет тактического назначения увеличивает вероятность применения атомного оружия, но, по мнению большинства экспертов, она пока остается сугубо гипотетической. Согласно обнародованной доктрине, Индия (как и Китай) отказалась от применения первой ядерного оружия. В Пакистане, где реальный контроль над ним находится в руках у военных, от первого удара не отказались, но предупредили, что он может быть направлен только против Индии и лишь в том случае, если возникнет явная угроза самому существованию страны.

Армия в Пакистане – своего рода государство в государстве. Причем в этом случае под ней подразумевают все виды войск, а также разведывательные службы. Помимо вышеупомянутой ISI существуют собственно армейская разведка (Military Intelligence) и разведывательное бюро (Intelligence Bureau), которое тоже, как правило, возглавляют военные в отставке. В социальном отношении вооруженные силы – самый демократический из государственных институтов. Среди генералитета редко встретишь выходцев из среды потомственной землевладельческой аристократии. Корпоративность при этом – наиболее выраженная сторона устройства жизни военных. Профессиональная армия по традиции отделена от неармейской среды, причем не столько социально, сколько этнически – добровольцев набирают среди крестьян в одних и тех же северо-западных округах главной провинции Пенджаб. Офицерский корпус пополняется тоже в основном пенджабцами. ВС Пакистана служили и служат мощной опорой порядка. Из 65 лет существования государства, возникшего вследствие раскола Индии, половину срока военные управляли страной, а в остальное время влияли на власть из-за кулис.

Обособленность армейской службы не привела к ее отчуждению от общества. Благодаря умелой пропаганде армия в глазах пакистанцев – гарант независимости, которой угрожает Индия. Культ военных стал одной из основ пакистанской государственной идеологии, наряду с исламом и борьбой за права мусульман, особенно мусульман-кашмирцев, лишенных Индией возможности осуществить через референдум право на самоопределение.

Военная верхушка руководит и мощной экономической корпорацией. В свое время военные создали несколько финансовых фондов, которые помимо благотворительности занялась коммерческой деятельностью. «Фауджи фаундейшн» («Армейский фонд») входит ныне в число крупнейших финансово-промышленных групп страны. Имеются у армии и своя богатая страховая компания, и много военных и гражданских предприятий. Впрочем, основная часть ВПК финансируется из бюджета. При этом расходы на военные цели, судя по всему, отражены в нем далеко не полностью. Трудно понять, как при многократной и возрастающей разнице в величине военных расходов с Индией (4,5 млрд долл. против 36 млрд в 2011 г. по обменному курсу валют) Пакистан сохраняет с ней ракетно-ядерный паритет и далеко не драматическое отставание по обычным видам вооружений. Разумеется, играет роль значительная помощь извне, главным образом американская и китайская, но и она не может объяснить эту разницу.

Политическая система и гражданское общество

Очевидно, что по степени развития военного комплекса Пакистан – региональный центр мощи, одно из ведущих государств мира в военном отношении, четвертое или пятое по масштабам ядерного арсенала. На этом фоне дефекты его политической системы вызывают законное беспокойство. К ним прежде всего относится упомянутая выше гипертрофированная роль армии, засилье отставных и действующих военных в государственном аппарате.

Вместе с тем пик господства военных, по всей видимости, остался позади. Он пришелся на 11-летнее правление генерала Мухаммеда Зия-уль-Хака (1977–1988). Именно при нем сложился союз военной элиты и мусульманских богословов. Правление Зии, однако, не было похоже на теодемократию иранского образца. Военный диктатор не потерпел присутствия служителей культа рядом с собой, но опирался на них при проведении реформ, приведших к исламизации государства, общества и культурной среды. Режим другого генерала, Первеза Мушаррафа (1999–2007), не походил на зияульхаковский. Он отличался подчеркнутым либерализмом, предоставлением свободы выражения мнений, принятием ряда законов, направленных на улучшение правового положения женщин, хотя и непоследовательной, но реальной борьбой с исламскими радикалами и исламистским терроризмом. Чисто военный поначалу властный фасад сменился после проведения всеобщих выборов в 2002 г. на военно-парламентский – генерал Мушарраф, избранный президентом в соответствии с Конституцией, сохранил за собой, вопреки ей, высший военный пост начальника штаба армии.

Его отставка с обоих постов и новые парламентские выборы в феврале 2008 г. ознаменовали отстранение военных от власти, но не подорвали их влияние в государстве и популярность в обществе. Большинство мест на выборах получила партия видного политического деятеля, дважды занимавшей пост премьер-министра Беназир Бхутто, которая погибла в результате теракта в декабре 2007 года. Овдовевший муж Беназир Асиф Али Зардари «унаследовал» ее ореол борца с диктатурой. Он был избран президентом в сентябре 2008 г. и, несмотря на пророчества многих, сумел довести страну до новых выборов весной 2013 года. Это беспрецедентное событие в истории Пакистана, т.к. ни один ранее избиравшийся законодательный орган не сдавал полномочия в срок и согласно конституции.

Несмотря на этот успех, многие пороки пакистанской демократии сохраняются. Зардари крайне непопулярен. Его считают коррумпированным и беспринципным. Полагают, что возглавляемая им Пакистанская народная партия, основанная в 1967 г. Зульфикаром Али Бхутто, отцом Беназир, по-прежнему является «семейным предприятием». Хотя, согласно поправке, принятой парламентом в 2010 г., Пакистан превратился из президентско-парламентской в парламентскую республику, Зардари остался не церемониальным главой государства, но и ее фактическим лидером, стоящим над премьером благодаря партийной субординации. Замена военного авторитаризма на гражданский и наоборот не раз случалась в истории Пакистана. Политическая верхушка продолжает быть обособленной, и в отличие от военной она глубоко пронизана «феодальным» менталитетом землевладельческой элиты.

Между тем в Пакистане за последние десятилетия в условиях почти не ограниченной свободы слова, собраний, средств массовой информации, прежде всего популярного в стране телевидения, а также интернета с его блогосферой, твиттерами и фейсбуками, окрепло гражданское общество. Оно состоит из представителей среднего класса, проживающих в крупных городах и мегаполисах, какими являются Карачи (почти 20 млн жителей по неофициальным подсчетам), Лахор (более 10 млн), Исламабад-Равалпинди (около 4 миллионов). Лишь малая часть неправительственных организаций придерживается прозападной, либеральной ориентации, большинство же связано с религиозными общинами, консервативными партиями и структурами, но не крайнего, радикального типа. Гражданские организации различаются своими целями и программами, но все они ценят свободу действий и самовыражения.

Гражданская активность усилилась одновременно с резко возросшей за годы парламентского правления ролью Верховного суда и всего судебно-адвокатского корпуса. Главный судья (глава ВС) Ифтихар Мухаммад Чаудхури стал основным оппонентом президента Зардари, требуя возобновления дела по обвинению его в коррупции в швейцарском суде. Высшая судебная инстанция заставила премьер-министра Юсуфа Резу Гилани уйти в отставку, но за этим последовал не правительственный кризис, а лишь замена премьера на другого члена руководства президентской партии Раджу Первеза Ашрафа.

Для проведения честных и справедливых выборов парламент принял специальную поправку к Конституции, по которой действующий кабинет уходит в отставку, завершив пятилетний срок, и его заменяет нейтральная администрация. В марте 2013 г. создано временное надпартийное правительство во главе с бывшим судьей Мир Хазар Ханом Кхосо и объявлено, что выборы в парламент федерации и законодательные собрания провинций состоятся 11 мая. Наученные горьким опытом предшествующих кампаний, пакистанские обозреватели не исключали отмены выборов под предлогом осложнившейся внутренней обстановки, активизации террористов и т.п., но, по всей видимости, выборы состоятся. С началом предвыборной кампании степень насилия даже несколько снизилась, и почти все политические силы страны объявили о желании участвовать. Общее число политических структур в стране превышает 200, к участию в выборах, проводящихся по мажоритарной системе (один избирательный округ – один депутат, набравший относительное большинство голосов) допущены 162 партии. Но реальная борьба развернется между тремя политическими силами – правившей в течение последних пяти лет Пакистанской народной партией президента Зардари, Пакистанской мусульманской лигой в прошлом дважды премьер-министра Наваза Шарифа и Движением за справедливость Имран Хана, бывшего капитана сборной по исключительно популярной в стране игре в крикет, политика-популиста, любимца городской молодежи.

Ислам фигурирует в предвыборных программах этих и всех других партий. Центральное место он, естественно, занимает у клерикально-политических организаций, которые, вероятно, получат больше голосов, чем на выборах 2008 года. Скорее всего, победит партия Шарифа, или они не выявят явного лидера. Вероятно, произойдет рассеивание голосов между рядом ведущих партий, причем во всех четырех провинциях – Пенджабе, Синде, Хайбер-Пахтунхва и Белуджистане – набор партий-лидеров будет различным. Выборы могут поэтому усилить центробежные тенденции и в конце концов повлечь за собой глубокий политический кризис. Опорой власти в этом случае окажется армия с усиливающимся в ней влиянием исламистов.

Демографический всплеск и угроза экологического коллапса

В то же время сами по себе выборы являются ярким примером демократического волеизъявления. Их организует независимая избирательная комиссия, с составом которой согласились основные политические силы. Комиссия рассмотрела рекордное число заявок от 24 094 человек и утвердила список из почти 20 тыс. кандидатов на места в федеральное и провинциальные законодательные собрания. Число избирателей (лица старше 18 лет) составило примерно 85 млн, из них свыше 4 млн – пакистанцы, проживающие за границей.

Количество избирателей делает пакистанскую кампанию одной из наиболее масштабных и дорогостоящих в мире (помощь оказывают ООН и некоторые страны, например Япония). Причем при составлении списков избирателей национальная регистрационная палата ориентируется на свои сведения, не совпадающие с переписными данными.

Между тем опубликованные в печати предварительные результаты переписи 2011 г. позволяют сделать вывод, что население Пакистана в период между переписями 1998 г. и 2011 г. выросло на 47%, т.е. в среднем на 3,5% в год. В абсолютных цифрах оно увеличилось со 131 до 192 млн человек, а с учетом ряда неохваченных областей и подконтрольных Исламабаду спорных территорий бывшего княжества Джамму и Кашмир составило 197 млн человек. Среднегодовой темп естественного прироста оказался почти вдвое выше, чем приводили вплоть до последнего времени авторитетные национальные и международные издания. Представитель демографической службы ООН в Пакистане поспешил заявить, что население растет среднегодовыми темпами в 2,1%, что несколько выше, чем прежние оценки, но далеко отстоит от цифры, на которую выводят предварительные и, быть может, несколько завышенные переписные данные.

Демографический взрыв в Пакистане вместе с тем вряд ли подлежит сомнению. Там сложилось уникальное сочетание молодого населения (средний возраст по медиане – 20 лет) и медленно меняющихся условий его существования. По-прежнему низка грамотность женщин (30–35%), численно преобладают сельские жители (60–65%), огромная масса людей страдает от нищеты (от трети до двух третей, по разным оценкам). К этому надо добавить сохранение традиций большой семьи – средняя численность домохозяйства почти не изменилась за 1998–2011 гг., оставшись на уровне в семь человек. Впрочем, насколько уникально такое сочетание факторов и насколько реальны позитивные сдвиги, отмечаемые демографами и статистиками в других мусульманских и бедных странах мира, покажет время.

В случае с Пакистаном, по-видимому, ясно, что демографические расчеты на перспективу требуют корректировки в сторону повышения. К 2050 г. на территории в 800 тыс. кв. км должны будут разместиться почти 400 млн человек. Реально ли это с учетом того, что пригодная к обработке площадь составляет менее 30% от общей и исключительно остро уже сегодня стоит вопрос о нехватке пресной воды. По прогнозам, в 2025 г. дефицит составит 100 млрд куб. м, примерно треть от общих потребностей. При этом объем доступной пресной воды сократится до 600–700 куб. м на человека, тогда как в 2005 г. он составлял 1200 куб. метров. К нехватке воды добавляется проблема эрозии почв, их интенсивного засоления и заболачивания.

Прекращение в конце 1970-х гг. строительства крупных ирригационных сооружений и относительное сокращение государственных вложений в другие отрасли агросферы усугубили кризис земледельческой инфраструктуры. Он сильно дал о себе знать в начале нынешнего века в связи с тремя подряд засушливыми сезонами (2000–2002). Наступление влажного периода в начале 2010-х г. сопровождалось разрушительными наводнениями. Летом 2010 г. от разлива рек пострадало почти 20 млн человек. Однако обильные муссонные дожди и усиленное таяние снегов в Гималаях, откуда берет начало главная река страны Инд и большинство ее притоков, способствовали увлажнению почвы в Пенджабе, основной житнице страны. Неизбежный в перспективе приход засушливых сезонов может привести к еще большим осложнениям для пакистанской экономики и общества, чем наводнения.

Предотвратить их может лишь крупное гидроэнергетическое строительство, увеличение масштабов ирригации и мелиорации, но, похоже, раздираемый противоречиями правящий класс вряд ли способен на осуществление комплекса продуманных мер. Мало помогает ему в этом и мировое сообщество, больше занятое вопросами безопасности и борьбой с терроризмом.

Белуджистан как катализатор раскола

Было бы неправильно сгущать краски и лишь в мрачных тонах рисовать перспективы Пакистана. Бассейн Инда населяют растущие массы молодого населения, полного энергии и надежд на улучшение жизни. Несчастья, обрушившиеся на страну в последнее время (к наводнениям 2010 и 2011 гг. нужно добавить землетрясение осени 2005 г., от которого пострадали свыше 30 тыс. человек), словно закалили пакистанцев, продемонстрировав их высокую сопротивляемость ударам судьбы. Согласно опросам населения различных стран на предмет их удовлетворенности жизнью и выведенному на этом основании «индексу счастья», пакистанцы вышли на одно из первых мест в мире, обогнав, в частности, индийцев.

Задаваясь вопросом о парадоксе бедности и удовлетворенности жизнью, некоторые наблюдатели обращают внимание на такие черты пакистанцев, как любовь к детям, умение проводить время в кругу семьи и друзей за едой и беседой, привычку довольствоваться малым. Как представляется, в полной мере это присуще культуре равнинных областей бассейна Инда – жителей провинций Пенджаб в верхнем и среднем течении реки и Синд в его нижнем течении. Что касается горных и пустынных районов к западу и северо-западу от Индской долины, там характер поведения людей несколько иной, в социально-психологическом плане они более порывисты и эмоциональны.

К западу от Синда простирается обширная провинция Белуджистан. Коренное ее население – племена белуджей, традиционно занятых отгонно-пастбищным скотоводством и очаговым, главным образом кяризным земледелием (кяризы – искусственно сделанные галереи для подъема грунтовых вод на поля). Белуджи – самый беспокойный элемент пакистанского общества. В их среде всегда был силен дух сепаратизма, склонность к мятежам против центральной власти. Пакистанское государство в ответ не раз применяло грубую силу. Наиболее крупное восстание белуджей было подавлено в 1973–1977 гг., еще одна вспышка сопротивления пришлась на 2005–2006 гг., когда в провинцию вновь были введены части регулярной армии. Ситуация снова обострилась в 2009 г., в разгар борьбы правительственных войск с пакистанскими талибами в соседней с северным Белуджистаном зоне пуштунских племен.

В последние годы борьба перешла в скрытую фазу. Большинство лидеров трайбалистской оппозиции находятся в эмиграции – в Афганистане, ОАЭ, Англии, Швейцарии и других государствах. Оттуда они руководят действиями своих сторонников, совершающих акты террора и саботажа – подрыв мостов и газопроводов, убийство чужаков – строителей, администраторов, поселенцев. Белуджистан располагает крупнейшими в стране залежами полезных ископаемых (до 80%), хотя разрабатываются в основном лишь месторождения природного газа. Белуджские националисты недовольны системой его распределения (только 3% деревень провинции газифицированы). Они выступают и против развития глубоководного порта Гвадар на белуджистанском побережье Аравийского моря по той причине, что местные жители не получили ни работы, ни доходов от вступления в строй первых портовых сооружений (работы в Гвадаре, начатые в 2002 г., прервались в 2007 году).

Белуджское национальное движение опирается не только на традиционные структуры, но и на организации среднего городского класса, выросшие из студенческих союзов и объединяющие группы недовольной интеллигенции, а также торговцев и предпринимателей. Вывод частей пакистанской армии и полувоенных формирований из глубинных районов провинции, ускорившийся в последние годы, привел, по некоторым сведениям, к вакууму власти на местах и подъему сепаратистских настроений. Дело дошло до того, что в ряде школ демонстративно отказывались от исполнения национального гимна.

Центральные власти винят в проявлениях протеста и сепаратизма внешние силы, прежде всего Индию, но также Афганистан, а иногда и Россию (ее в Белуджистане с колониальных времен стремились использовать как альтернативную силу). Изменившимся методам борьбы белуджей соответствуют и перемены в способах ее подавления. Главным приемом стали тайные аресты и ликвидация националистов. За год в Белуджистане в среднем «исчезает» около 200 человек. Глухой ропот в ответ на действия полиции и спецслужб создает тот фон, который может вызвать необратимую реакцию отторжения Белуджистана, что станет началом процесса фактического раскола страны.

Пуштунистан и талибанизация

Кризис власти на местах ощущается не только в Белуджистане, но и по всему окружающему провинцию ареалу. Эпицентром регулируемых снизу порядков служит зона пуштунских племен. Административно она состоит из Территории племен федерального управления (ТПФУ) и прилегающих к ней с востока предгорных и долинных районов бывшей Северо-Западной пограничной провинции. С 2010 г., по решению парламента, она стала называться Хайбер-Пахтунхва (по названию легендарного горного перевала Хайбер и самоназвания пуштунов на их мягком восточном диалекте). Пуштуны составляют основную часть населения и провинции, и ТПФУ, распадаясь на равнинных и горских. Последние с колониальной эпохи и до настоящего времени считаются свободными, не платят государству податей и налогов, получая от него субсидии и дотации. В Афганистане вдоль границы с Пакистаном проживают родственные племена пуштунов (они же – этнические афганцы), что превращает всю огромную площадь по обе стороны от границы в сплошное «пуштунское царство». С учетом тесных отношений пуштунов с белуджами оно расширяется на юг, выходя к побережью Аравийского моря, и на восток, за счет поселений равнинных пуштунов и белуджей в южном Пенджабе и восточном Синде.

Впрочем, между белуджскими и пуштунскими националистами имеются расхождения, планы создания Великого Белуджистана и независимого Пуштунистана противоречат друг другу, так как их сторонники претендуют отчасти на одну и ту же территорию. Однако нельзя исключить появление у них общего знаменателя в виде радикального ислама и талибанизации. Белуджский национализм развивался длительное время как преимущественно светский. Религия (почти все белуджи – сунниты) не играла доминирующей роли в их политическом самосознании. Лозунгами борьбы белуджей были широкая автономия в рамках Пакистана или образование собственного государства на этнонациональной основе. Под влиянием идеологии арабской «Аль-Каиды» и афганского движения «Талибан» во всем белуджско-пуштунском ареале усилились антишиитские настроения. Объектом террористических актов все чаще становится проживающая в столице провинции Кветте и ряде других мест община шиитов-хазарейцев.

Антишиизм усиливается из-за предполагаемых притеснений белуджей, проживающих в шиитском Иране. Более продвинутое самосознание пакистанских белуджей и их численное превосходство объясняют появление в Пакистане происламской и одновременно белуджско-националистической организации «Джундалла» («Армия аллаха»). Свою террористическую активность она направила против Тегерана, встретив с его стороны жесткий отпор. Относительная слабость пакистанского государства может со временем изменить направленность действий белуджских исламистов и привести к их союзу с пуштунскими.

Пуштунское национальное движение проявляется трояко. Во-первых, это легальный светский национализм, представленный прежде всего правящей в хайберско-пуштунской провинции с 2008 г. «Авами нешнл парти» («Народной национальной партией»). Во-вторых, происламскими или исламистскими партиями, которые хотя и действуют по всему Пакистану, но наибольшую электоральную поддержку имеют в пуштунском регионе. В-третьих, радикальными боевыми группами, сформировавшимися после 2001 г. в горах ТПФУ под именем пакистанских талибов. Пик их деятельности, направленной против правительства, армии и полиции, пришелся на 2007–2009 годы. Целые области в пуштунском ареале к концу этого периода оказались под контролем исламистов. Правительство пыталось примириться с ними, но радикалы не пошли на отказ от «принципов», в результате чего мировые соглашения сорвались.

В мае 2009 г. на фоне сложившегося в обществе консенсуса армия начала решительные боевые действия против талибов и их союзников. К 2010 г. сопротивление экстремистов было в основном подавлено, они покинули равнинные области, укрылись в горах и растворились среди мирных жителей. И впоследствии талибы не отказались от выжидательной тактики, подвергаясь давлению со стороны армии, которая впервые расквартирована в ТПФУ на постоянной основе, и атакам с американских беспилотных летательных аппаратов. Скрываются на территории племен, готовясь для «прыжков» в Афганистан, и боевики из афганского движения «Талибан», а также их союзники из «Аль-Каиды», Исламского движения Узбекистана и других террористических организаций.

За исламистской риторикой талибов как афганского, так и пакистанского подданства просматривается этнонациональное, пуштунское ядро. Среди афганских талибов имеются и непуштуны, но они составляют явное меньшинство. Нераздельное, но и неслиянное единство двух компонентов придает силы радикальной идеологии талибов.

Поддерживая в той или иной мере афганских экстремистов, Пакистан играет с огнем. Вероятные успехи талибов в Афганистане после 2014 г., когда оттуда уйдут боевые части США и НАТО, могут бумерангом ударить по Исламабаду, вызвав подъем проталибских, джихадистских настроений, прежде всего на северо-западе страны. Вариант джихадизации Пакистана исключительно опасен. Об этом предупреждают многие аналитики, в том числе советник президента США Брюс Ридел и известный пакистанский журналист Ахмед Рашид. Превращение Пакистана в неуправляемое исламистское государство вряд ли совершится одномоментно. Одним из возможных исходов гипотетической гражданской войны станет раскол существующего государства на несколько других. Пакистан при этом может сохраниться в урезанном виде и удержит контроль над ядерным оружием.

Катастрофические сценарии, как известно, реализуются много реже, чем конструируются. У Пакистана, безусловно, есть возможность миновать дорогу, которая ведет в пропасть. Как отмечалось выше, страна стоит на пороге очередных парламентских выборов, за которыми может последовать укрепление демократических порядков. Экономика развивается в последние годы стабильными, хотя и невысокими темпами (3–4% в год). На этом фоне снизилась инфляция и увеличились золотовалютные резервы. Стабилизующую роль играет внешняя помощь, хотя приток прямых иностранных инвестиций явно недостаточен, не хватает внешних и внутренних накоплений для модернизации инфраструктуры и промышленности.

Россия и Пакистан

При решении задач экономического подъема определенное значение могло бы иметь развитие связей с Россией. Российско-пакистанским отношениям хронически не везет. На протяжении всей своей истории Пакистан стремился установить достаточно тесные политические и торгово-экономические связи с Москвой, но мешали многие обстоятельства, в том числе ревнивое отношение со стороны Индии. Исключением оказались 60–70-е годы прошлого века, когда СССР был достаточно силен, чтобы занять сбалансированную позицию, развивая контакты одновременно с Дели и Исламабадом.

Усиление России и большее внимание к отношениям с южными соседями может позволить ей повторить схему советского времени. Продолжая линию экономического взаимодействия того периода, было бы целесообразно, в частности, осуществить проект расширения металлургического комбината, построенного с советской помощью в 1970–1980-е гг. в пределах большого Карачи (в последние годы он работает вполсилы, а казна терпит большие убытки). Еще одной сферой сотрудничества могла бы стать модернизация пакистанских железных дорог и расширение сети трубопроводов, а также развитие пакистанской энергетики, участие в строительстве тепловых и гидроэлектростанций. Для укрепления связей с Пакистаном вовсе не обязательно сотрудничество в военно-технической сфере. Здесь у Исламабада много партнеров, а его желание добавить к ним Москву похоже на попытку сыграть роль «спойлера», отравить российско-индийские контакты по линии ВТС.

* * *

Отвечая на поставленный в заголовке статьи вопрос, можно утверждать, что Исламская Республика Пакистан является одновременно и крупным региональным центром силы, и потенциальным источником нестабильности на восточном фланге Большого Ближнего Востока. Разгул террора, не стихающий на пакистанском северо-западе и в Карачи, создает в стране нервозную обстановку, делает труднопредсказуемым даже ближайшее будущее.

В среднесрочной перспективе возможен как благоприятный вариант укрепления и оздоровления пакистанского государства и общества, так и ряд неблагоприятных, среди которых раскол страны и превращение ее в исламистскую силу, настроенную экспансионистски в отношении Афганистана и Центральной Азии. Встав на путь экспансии через талибо-джихадистские каналы, Пакистан неминуемо превратится в катализатор суннито-шиитского противостояния в эпицентре мирового ислама. Не исключено и ужесточение позиций в споре с Индией по поводу Кашмира. Оно способно привести к войне в Южной Азии, таящей угрозу применения ядерного оружия.

Пакистан > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886291 Вячеслав Белокреницкий

Разорвать отношения нетрудно

Почему союз между США и Пакистаном не стоит треволнений

Хусейн Хаккани – профессор международных отношений Бостонского университета и старший научный сотрудник Института Хадсона. Он был послом Пакистана в США с 2008 по 2011 годы.

Резюме: США и Пакистану лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2013 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

Вашингтону, мягко говоря, нелегко управлять американо-пакистанскими отношениями. На протяжении нескольких десятилетий Соединенные Штаты стремятся переключить Пакистан со стратегического соперничества с Индией и усиления влияния в Афганистане на защиту внутренней стабильности и экономическое развитие. Однако, несмотря на то что Пакистан по-прежнему зависит от американской военной и экономической помощи, он так и не изменил приоритетов. Обе страны жалуются друг на друга как на невыносимого союзника и, наверное, не без оснований.

Пакистанцы считают, что США их шантажируют. Крайне необходимую, на их взгляд, помощь Вашингтон предоставляет от случая к случаю, перекрывая ее каналы всякий раз, когда американские официальные лица хотят добиться от пакистанских коллег изменений во внешнеполитическом курсе. Пакистанцы полагают, что Америка никогда не испытывала к ним благодарности, хотя тысячи военных и офицеров служб безопасности погибли на полях сражения с террористами, не говоря уже о десятках тысяч мирных жителей, убитых в результате терактов. Многие в стране, включая президента Асифа Али Зардари и главного военачальника генерала Ашфака Каяни, признают, что Пакистан иногда отклоняется от американского сценария, но утверждают, что их страна была бы более преданным союзником, отнесись Вашингтон с большим пониманием к региональной озабоченности Исламабада.

С другой стороны, американцы не видят в Пакистане благодарного получателя военно-экономической помощи, которая с 1947 г. составила 40 млрд долларов, причем 23 млрд было выделено только в последнее десятилетие – на нужды борьбы с терроризмом. Они считают, что Пакистан с улыбкой принимал американские доллары, даже когда тайно от своего союзника разрабатывал ядерное оружие в 1980-е гг., передавал ядерные секреты другим странам в 1990-е гг., а в недавние годы поддерживал вооруженные исламистские группировки. Что бы Вашингтон ни делал, он, по мнению многих американских сенаторов, членов Конгресса и авторов передовиц, не может рассчитывать на Исламабад как на надежного союзника. Между тем помощь, предоставляемая США в возрастающем объеме, не способна оживить экономику Пакистана.

Тайная операция по уничтожению Усамы бен Ладена в Абботтабаде (май 2011 г.) повлекла за собой небывалое охлаждение отношений между двумя союзниками, и сохранять иллюзию дружбы стало сложнее, чем когда-либо. Двум странам стоит признать, что их интересы просто не сходятся в той мере, которая позволяла бы сохранять прочное партнерство. Не стоит препираться по поводу малозначимых выгод – денег для Пакистана, ограниченного сотрудничества по предоставлению Соединенным Штатам разведданных и небольших военно-тактических преимуществ для обеих сторон. Если Вашингтон смирится с реальностью, у него будут развязаны руки для поиска новых способов оказания давления на Пакистан и достижения собственных целей в данном регионе. Тем временем Исламабад мог бы, наконец, дать волю своим региональным амбициям, которые либо позволят ему добиться успеха, либо, что более вероятно, покажут пакистанским официальным лицам крайнюю ограниченность их возможностей.

Дружеская просьба

Есть искушение считать, что отношения никогда еще не были столь натянутыми. И наверняка жители обеих стран сегодня питают антипатию друг к другу: согласно опросу Гэллапа в 2011 г., Пакистан наряду с Ираном и Северной Кореей попал в перечень держав, вызывающих наибольшую неприязнь у американцев. Между тем исследовательский центр Pew выявил, что 80% пакистанцев неблагожелательно относятся к Соединенным Штатам, а 74% считают их недружественной державой. Угрозы Вашингтона лишить Пакистан помощи и призывы Исламабада защитить суверенитет своей страны от американских беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) свидетельствуют о том, что отношения стремительно охладевают.

Впрочем, они никогда не были хорошими. В 2002 г., когда две страны довольно тесно сотрудничали в борьбе с терроризмом, согласно опросу общественного мнения Pew, 63% американцев не считали Пакистан дружественной страной. Он располагался на пятом месте среди наименее привлекательных государств после Колумбии, Саудовской Аравии, Афганистана и Северной Кореи. Еще раньше, вскоре после советского вторжения в Афганистан в 1980 г., опрос общественного мнения, проведенный центром Harris, показал, что большинство американцев отрицательно относятся к Пакистану, хотя 53% пакистанцев поддержали военную операцию США по защите страны от коммунизма. В 1950-е и 1960-е гг. Пакистан не фигурировал в американских опросах общественного мнения, но пакистанские лидеры часто жаловались на неблагожелательную прессу в Америке.

В неприязни пакистанцев к Соединенным Штатам также нет ничего нового. Центр Pew в 2002 г. выявил, что около 70% пакистанцев не одобряют действия США, причем их отрицательное мнение сложилось еще до войны с терроризмом. В сентябрьском выпуске The Journal of Conflict Resolution за 1982 г. опубликована статья высокопоставленного пакистанского чиновника Шафката Нагхми, в которой он проанализировал ключевые слова в пакистанской прессе с 1965 по 1979 годы. Он доказал, что повсеместные антиамериканские настроения восходят ко времени начала данного исследования. В 1979 г. враждебно настроенная толпа сожгла американское посольство в Исламабаде, подобные сообщения о нападениях на официальные представительства Соединенных Штатов в Пакистане датируются еще 1950-ми и 1960-ми годами. Со времени основания государства Пакистан и в последующие годы две страны пытались как-то примирить несовпадающие интересы и замять тот факт, что общественность не верит в дружеские отношения.

В 1947 г. перед лидерами Пакистана открывалось неопределенное будущее. Большинство стран мира проявляли безразличие к новому государству, за исключением гигантского соседа, настроенного бескомпромиссно и враждебно. Расчленение Британской Индии дало Пакистану треть бывших вооруженных сил, но лишь шестую часть их источников дохода. Таким образом, с самого возникновения Пакистан был обременен гигантской армией, которую ему было крайне трудно содержать. Британские официальные лица и ученые, такие как сэр Олаф Кэроу, губернатор пограничной Северо-Западной провинции (нынешняя Хайбер-Пахтунква) до расчленения колониальной Индии, а также Иэн Стивенс, главный редактор журнала The Statesman, советовали отцам-основателям Пакистана содержать большую армию для защиты от Индии. Не имея на нее средств, пакистанские лидеры обратились за помощью к Соединенным Штатам, рассуждая, что Вашингтон будет готов взять на себя часть расходов с учетом стратегически важного положения Пакистана на стыке Ближнего Востока и Южной Азии.

Мухаммед Али Джинна, основатель и первый генерал-губернатор страны, а также большинство его заместителей и помощников в Мусульманской лиге, главной политической партии, никогда не были в США и мало знали об этой стране. В качестве посла в Соединенные Штаты они выбрали из своей среды человека, объехавшего Америку в середине 1940-х гг., чтобы добиться поддержки независимого мусульманского государства в Южной Азии. Звали эмиссара Мирза Абол Хасан Испахани. В своем письме Мухаммеду Джинне в ноябре 1946 г. Испахани изложил свои знания об американском менталитете: «Я понял, что приятные слова и первые впечатления производят наибольшее впечатление на американцев, – писал он. – Они склонны очень быстро проявлять симпатию или антипатию по отношению к отдельному человеку или организации». Юрист, получивший образование в Кембридже, сделал все, что было в его силах, чтобы произвести хорошее впечатление, и прославился в среде вашингтонской элиты своей эрудицией и умением одеваться.

Джинна попытался поближе сойтись с Полом Оллингом, недавно назначенным послом Соединенных Штатов в Карачи – в те годы столице Пакистана. На одной из встреч Джинна посетовал на нестерпимую жару и предложил продать свою официальную резиденцию посольству США. Посол подарил ему четыре лопастных вентилятора, которые вешаются на потолок.

Джинне трудно давались интервью американским журналистам, наиболее известное из которых взяла корреспондент журнала Life Маргарет Бурк-Уайт. «Пакистан нужен Америке больше, чем Америка нужна Пакистану, – сказал ей Джинна. – Пакистан – это мировая ось, рубеж, от которого зависит будущее положение в мире». Подобно многим своим преемникам, занимавшим ведущие посты в пакистанском государстве, Джинна намекал на то, что Соединенные Штаты будут щедро помогать Пакистану деньгами и вооружениями. А Бурк-Уайт, подобно многим другим американцам после нее, была настроена скептически. Она понимала, что за внешней бравадой скрывается неуверенность и «банкротство идей… нации, которая собирает тлеющие угли древнего религиозного фанатизма, пытаясь согреться от них и тщетно стремясь раздуть из них новое пламя».

Грубый и примитивный антиамериканизм, свойственный сегодня многим пакистанцам, не позволяет даже представить себе, как настойчиво Джинна и его послы добивались признания и дружбы в те первые годы. Однако американцев это не убедило. Например, советник Государственного департамента Джордж Кеннан не видел в Пакистане как союзнике никакой ценности. В 1949 г. на встрече с первым премьер-министром Пакистана Лякуатом Али Ханом Кеннан ответил на просьбу Хана поддержать Пакистан в его противостоянии с Индией следующими словами: «Наши друзья не должны ожидать от нас того, чего мы сделать не можем. Не менее важно и то, чтобы они не надеялись, что мы будем теми, кем мы не можем быть». Эти слова Кеннана были подкреплены скудной помощью, которую США оказали новой стране: из 2 млрд долларов, запрошенных Джинной в сентябре 1947 г., было выделено лишь 10 миллионов. В 1948 г. объем помощи снизился до мизерных полумиллиона долларов, а в 1949 и 1950 гг. помощь вообще прекратилась.

Собратья по оружию

Пакистан наконец получил то, что хотел, после избрания в 1952 г. президентом Дуайта Эйзенхауэра. Его государственный секретарь Джон Фостер Даллес согласился с идеей – помощь в обмен на поддержку Пакистаном стратегических интересов США. Он видел в Пакистане жизненно важное звено в своих планах взять в кольцо Советский Союз и Китай. Ярый антикоммунист времен холодной войны, Даллес намеревался создать в Пакистане большую профессиональную армию, укомплектованную офицерами, обученными в Великобритании для противостояния советской экспансии. Чтение старинных текстов позволило Даллесу сделать вывод о пакистанцах как о воинственном народе. «Мне нужны настоящие воины на юге Азии, – сказал он журналисту Уолтеру Липману в 1954 году. – Единственные азиаты, которые могут по-настоящему воевать, это пакистанцы».

Мухаммед Али Богра, назначенный послом Пакистана в Соединенных Штатах в 1952 г., также ратовал за укрепление дружбы между двумя странами. Как и его предшественник, он преуспел в подкупе представителей американской элиты, в том числе Даллеса, который стал подозрительно относиться к лидерам Индии из-за их решения сохранять нейтралитет в холодной войне. Богра позаботился о том, чтобы Даллес, а также политики и журналисты, с которыми он играл в боулинг в Вашингтоне, знали о его антикоммунистических взглядах. Тем временем Эйзенхауэр поручил Артуру Рэдфорду, председателю Комитета начальников штабов, добиться расположения влиятельных пакистанцев – в частности главнокомандующего Мухаммеда Аюб Хана, который пришел к власти в стране к концу десятилетия. Именно Аюб Хан настоял на кандидатуре Богры на пост премьер-министра Пакистана в 1953 г. после дворцового переворота, в надежде, что дружба последнего с американцами ускорит приток вооружений и помощи для экономического развития. И в самом деле, военно-экономическая помощь стала быстро расти и к концу десятилетия достигла уровня в 1,7 млрд долларов.

В ответ Америка потребовала от Пакистана участия в двух антисоветских договорах в сфере безопасности – Организации договора Юго-Восточной Азии в 1954 г. и Багдадского пакта (впоследствии Центральная организация договора) в 1955 году. Но вскоре появились признаки кризиса в отношениях. Надежды на то, что Пакистан присоединится к любому из этих альянсов в случае войны, быстро развеялись, поскольку он (подобно многим другим странам) отказался вносить существенные средства в бюджет организаций или предоставлять значительные вооруженные формирования. В 1954 г. Даллес отправился в Пакистан в поисках военных баз, которые можно было бы использовать против СССР и Китая. По возвращении он попытался скрыть свое разочарование по поводу отсутствия видимого прогресса. В меморандуме Эйзенхауэру после поездки он описал отношения между США и Пакистаном как «капиталовложение», от которого Соединенные Штаты «в целом не могут ждать какой-то конкретной отдачи». По мнению Даллеса, присутствие в Пакистане означало, что Америка могла бы со временем усилить влияние и тем самым добиться «доверия и дружбы».

Со своей стороны, Аюб Хан исходил из того, что если армия Пакистана получит – под предлогом борьбы с коммунистами – современное оружие, она сможет использовать его против Индии, и это не приведет к разрыву отношений с США. В своих мемуарах он признал, что «цели западных держав, заключивших Багдадский пакт, существенно отличались от наших целей». Но он доказывал, что Исламабад «никогда не скрывал своих намерений или интересов», а Соединенные Штаты знали, что Пакистан собирается использовать новые вооружения против своего восточного соседа. Но когда Пакистан попытался осуществить теорию Аюб Хана на практике, вторгшись в 1965 г. в Кашмир и тем самым ускорив полномасштабную войну с Индией, президент Линдон Джонсон приостановил поставки запчастей к военной технике и Индии, и Пакистану. В ответ Исламабад прекратил работу в 1970 г. секретной базы ЦРУ в Пешаваре, которую арендовали для организации разведывательных полетов U2. (Хотя решение о закрытии базы было принято сразу после войны 1965 г., Пакистан предпочел просто не продлевать договор аренды, чем раньше положенного срока закрыть базу.)

Американо-пакистанские отношения «свернулись» после приостановки поставок военной помощи, но от попыток найти какое-то объединяющее начало не отказались. Преемник Аюб Хана на президентском посту генерал Ага Мухаммед Яхья Хан согласился на роль посредника между США и Китаем, организовав в 1971 г. тайную поездку в Пекин Генри Киссинджера, помощника президента Ричарда Никсона по национальной безопасности. Чуть позже в том же году Никсон поблагодарил Пакистан за помощь, оказав благорасположение Западному Пакистану в его противостоянии с Восточным Пакистаном и его индийскими покровителями во время гражданской войны, которая привела к появлению на карте мира государства Бангладеш. Соединенные Штаты принижали масштаб зверств западных пакистанцев в Восточном Пакистане, и Никсон даже попытался в обход Конгресса направить материально-технические ресурсы западно-пакистанским войскам. Но это не предотвратило распад страны на два независимых государства. Когда гражданское правительство во главе с Зульфикаром Али Бхутто объединило то, что осталось, в новое государство, меньшее по размеру, США и Пакистан оставались на некотором удалении. Во время визита Никсона в Пакистан в 1973 г. Бхутто предложил ему военно-морскую базу на побережье Аравийского моря, но президент отказался. К тому времени лед в отношениях между двумя странами стал таять. Когда Вашингтон отменил эмбарго на поставки оружия в середине 1970-х гг., Пакистан уже стремился получить экономическую поддержку у своих западных соседей – арабских стран, которые купались в нефтедолларах.

За пределами военных баз

Очередная попытка сотрудничества состоялась по инициативе Вашингтона, который был заинтересован в расширении поначалу небольшого восстания в Афганистане, поддержанного Пакистаном. После вторжения СССР в Афганистан в 1979 г. Соединенные Штаты увидели возможность реабилитироваться после неудачи во Вьетнаме и обескровить Советскую Армию. На помощь пришли афганские моджахеды, обученные пакистанской Межвойсковой разведкой (ISI) и финансируемые ЦРУ.

Военный руководитель Пакистана, генерал Мухаммед Зия-уль-Хак, сделал свой маркетинговый ход: «Советский Союз у наших границ, – сказал он американскому журналисту в интервью 1980 года. – У свободного мира остались хоть какие-то интересы в Пакистане?» Впоследствии Зия даже удивил советника Госдепартамента Роберта Макфарлейна весьма любезным предложением: «Почему вы не просите у нас предоставить вам базы?»

США больше не интересовали военные базы в Пакистане, но им хотелось использовать страну в качестве плацдарма для организации сопротивления в Афганистане. Поэтому Вашингтон не только направлял оружие и деньги моджахедам через границу, но и увеличил вчетверо помощь Пакистану.

Исламабад в конце 1970-х и начале 1980-х гг. неоднократно обращался с просьбой к Соединенным Штатам предоставить ему истребители-бомбардировщики F-16, и Рейган нашел способ пойти навстречу, вплоть до того что призвал Конгресс отменить запрет на военно-экономическую помощь странам, приобретающим или передающим ядерные технологии. Тогдашний заместитель госсекретаря по вопросам международной безопасности Джеймс Бакли объяснял в газете The New York Times, что подобная американская щедрость позволит избавить Пакистан от «ощущения собственной уязвимости, которое побуждает его в первую очередь стремиться к обретению ядерного оружия». В 1983 г. первая партия истребителей поступила в Равалпинди.

Однако решение Советского Союза вывести войска из Афганистана в 1989 г. обнажило, как и война 1965 г. между Индией и Пакистаном, противоречия в американо-пакистанских отношениях. Не заставили себя ждать разногласия между Вашингтоном и Исламабадом по поводу того, кто должен встать во главе постсоветского Афганистана, и это нарушило негласное примирение двух стран. Конечно, Пакистан стремился обрести максимум влияния, полагая, что дружественный Афганистан обеспечит ему стратегическую глубину в противостоянии с Индией. В планы США входила задача привести к власти устойчивое некоммунистическое правительство, способное вернуть Афганистану статус маргинальной региональной державы.

Впервые камнем преткновения стал вопрос поддержки Пакистаном террористических группировок. В 1992 г. в письме пакистанскому премьер-министру Навазу Шарифу посол США в Пакистане Николас Плат предупреждал, что Соединенные Штаты близки к тому, чтобы объявить Пакистан государством, спонсирующим терроризм: «Если это положение не изменится, государственный секретарь просто обязан будет по закону включить Пакистан в список стран, спонсирующих терроризм. Вы должны предпринять конкретные шаги и сократить выделение помощи боевикам, а также не допускать создания их тренировочных баз и лагерей на территории Пакистана или Азад Кашмира (часть Кашмира, находящаяся под контролем Пакистана)». Это была угроза, не влекущая за собой никаких последствий, но Соединенные Штаты нашли другие способы наказания своего бывшего союзника. В 1991 г. Вашингтон перекрыл военную помощь после того, как президенту Джорджу Бушу не удалось убедить Конгресс в том, что Пакистан выполняет свои обязательства в части нераспространения ядерного оружия. С 1993 по 1998 гг. США ввели жесткие санкции против Пакистана из-за неуклонного приближения к созданию ядерного оружия. Еще больше санкций было введено в 2000 и 2001 гг. в качестве реакции на военный переворот 1999 г., в результате которого к власти пришел генерал Первез Мушарраф. Тем временем мирная помощь Пакистану также достигла своего минимума.

С нами или против нас

Раздражение и взаимные нападки сопровождали отношения вплоть до 2001 г., но после событий 11 сентября Вашингтон снова попытался наладить сотрудничество с Исламабадом, надеясь, что на этот раз Пакистан решит свои внутренние проблемы и изменит стратегическую направленность в лучшую сторону. Но у широкой пакистанской общественности или военной элиты, которая принимала все ключевые решения, не было особого желания соглашаться с планами Соединенных Штатов в регионе. Между тем пакистанским дипломатам в США приходилось посвящать большую часть времени ответам на критику Конгресса по поводу двойных стандартов Пакистана в его отношении к террористам. Послом Пакистана в этот период был сначала бывший журналист Малееха Лодхи, а затем кадровый офицер внешней разведки Ашраф Кази.

Они работали над тем, чтобы убедить американцев, что Пакистан – линия фронта в войне с терроризмом, активно общаясь с американскими средствами массовой информации и – при помощи расширяющейся пакистанской общины – занимаясь лоббизмом в Конгрессе. Благодаря поддержке администрации Джорджа Буша послы смогли отразить все критические нападки и добиться одобрения огромных пакетов материальной помощи. Однако такие скептики, как журналист Селиг Харрисон, указывали, что Пакистан продает «плохую политику с помощью хороших продавцов». Этих «продавцов» сменили отставные генералы Джехангир Карамат и Махмуд Али Дюррани, пытавшиеся наладить тесное сотрудничество с американскими военными. Они уверяли их, что слухи о продолжающейся поддержке Пакистаном афганского «Талибана» сильно преувеличены. С американской стороны Энтони Зинни, глава Центрального командования войск США во время военного переворота Мушаррафа, продолжавший поддерживать контакты с Мушаррафом после его отставки, публично высказывался в том духе, что «солдат с солдатом» всегда найдут общий язык. Тем не менее бывшим военным в качестве послов не удалось преодолеть негативное мнение об участии Пакистана в афганских делах, сформированное прессой.

Американские послы в Пакистане со своей стороны сосредоточились на трудном деле укрепления тесной связи с лидером страны Мушаррафом. Когда к концу десятилетия тот уже не мог контролировать ситуацию в стране, Анна Паттерсон, посол в Исламабаде с 2007 по 2010 гг., попыталась наладить контакт с гражданскими политиками, познакомившись с лидерами основных политических партий. Что касается сотрудничества в военной сфере, адмирал Майк Маллен, тогдашний председатель Комитета начальников штабов, поддерживал личные теплые отношения с главой военного ведомства Пакистана генералом Ашфаком Каяни. За четыре года Маллен провел 26 совещаний с Каяни, часто называя его своим другом. Но по истечении срока своих полномочий Маллен выразил разочарование по поводу того, что ему так и не удалось переубедить Каяни: «Выбирая экстремизм и насилие в качестве политического инструмента, правительство Пакистана и прежде всего пакистанская армия и ISI ставят под угрозу не только перспективы нашего стратегического партнерства, но и возможности Пакистана быть уважаемой страной, оказывающей законное влияние в своем регионе». Эти слова были сказаны им в комитете сената по вооруженным силам.

Когда срок полномочий Паттерсон и Маллена уже истекал, режим Мушаррафа рухнул, и к власти пришло гражданское правительство. С самого начала новая администрация во главе с Али Асифом Зардари попыталась преобразовать американо-пакистанские отношения в то, что он называл стратегическим партнерством. Зардари стремился мобилизовать пакистанское население и политиков на общественно-политическую поддержку контртеррористических операций. В обмен он требовал от Соединенных Штатов долговременных обязательств выделять многостороннюю военно-техническую помощь Пакистану на протяжении многих лет, в том числе увеличения помощи гражданскому населению. Это также предполагало сотрудничество двух стран по принятию взаимоприемлемого плана по окончанию военной операции в Афганистане.

В качестве посла Пакистана с 2008 по 2011 г. я пытался выполнять все пункты повестки дня и быть связующим звеном между двумя сторонами. Я организовал десятки встреч между гражданскими и военными лидерами. Высокопоставленные американские чиновники, включая советника по национальной безопасности Джеймса Джонса, госсекретаря Хиллари Клинтон и директора ЦРУ, а впоследствии министра обороны Леона Панетту, не жалели времени. Сенаторы Джон Маккейн, Диана Фейнштейн и Джозеф Либерман выясняли разные элементы стратегического партнерства, а сенатор Джон Керри много времени потратил на то, чтобы строить модели переговоров в Афганистане. Ричард Холбрук, специальный представитель администрации Обамы по Афганистану и Пакистану, перед смертью в 2011 г. неустанно перемещался между двумя столицами, стремясь объяснить политику США пакистанским официальным лицам и добиться поддержки Пакистана в Конгрессе. Убежденный в том, что ключ стабилизации в регионе находится в руках пакистанских военных, президент Барак Обама довел до сведения пакистанцев, что Америка хочет помочь Пакистану чувствовать себя в безопасности и процветать, но что они не потерпят предоставление с его стороны помощи джихадистским группировкам, угрожающим безопасности Соединенных Штатов.

Однако в конечном итоге попытки построить стратегическое партнерство ни к чему не привели. Гражданские лидеры не смогли сгладить недоверие между американскими и пакистанскими военными и разведслужбами. А отсутствие полноценного контроля гражданского общества над армией и спецслужбами Пакистана означало, что, как и всегда, две стороны тянут одеяло на себя, пытаясь добиться совершенно разных целей. Однако вряд ли положение было бы намного лучше, находись все под контролем гражданского правительства. Силовым структурам легче дать своим союзникам то, что они хотят, невзирая на желания народных масс, будь то U2, базы БПЛА или вооружение афганских моджахедов.

Срок моих полномочий как посла неожиданно завершился в ноябре 2011 г. – несколько недель спустя после того, как американский предприниматель пакистанского происхождения ложно обвинил меня в том, что я использовал его в качестве посредника для получения американской помощи из США. Это якобы было необходимо для предотвращения военного переворота сразу после спецоперации американских войск, в ходе которой уничтожили бен Ладена. Обвинение было совершенно необоснованным, поскольку у меня как у посла был прямой доступ к американским официальным лицам и не было нужды прибегать к содействию сомнительного бизнесмена, чтобы довести до их сведения обеспокоенность тем, что пакистанские военные угрожают гражданскому устройству общества. Этот эпизод лишний раз доказывает, что стремление поддерживать тесные связи с Соединенными Штатами непопулярно в Пакистане, и в целом пакистанские СМИ, разведслужбы и судебно-правовые инстанции подозревают людей, стремящихся восстановить пошатнувшееся партнерство, в самых худших намерениях.

Возможность компромисса

С учетом истории неудач пора подумать, стоит ли сохранять американо-пакистанский союз. По крайней мере, в обозримом будущем США не согласятся с планами пакистанских военных добиваться господства Пакистана в Южной Азии или равенства с Индией. И американская помощь сама по себе не изменит приоритетов Исламабада. Конечно, по мере укрепления демократии пакистанцы смогут однажды провести непредвзятые дебаты и прийти к пониманию того, в чем состоят национальные интересы и как их добиваться. Но результаты даже таких дебатов могут не устроить Соединенные Штаты. Так, например, 69% пакистанцев, принявших участие в опросе общественного мнения в 2012 г., одобряют улучшение отношений с Индией, при этом 59% из них по-прежнему считают, что Индия несет главную угрозу Пакистану.

Поскольку отношения между США и Пакистаном зашли в тупик, двум странам нужно исследовать пути построения несоюзнических отношений. И пробный шар был брошен в 2011–2012 гг., когда Пакистан перекрыл транзитные маршруты в ответ на удар натовского БПЛА по афганско-пакистанской границе, в результате чего погибли 24 пакистанских солдата. Это не воспрепятствовало продолжению военной кампании США, которые быстро переориентировались на другие пути доставки военных и материально-технических грузов в Афганистан. Конечно, это более дорогие маршруты, но гибкость Соединенных Штатов показала Исламабаду, что Вашингтон нуждается в его помощи не так остро, как когда-то казалось. Это осознание должно лечь в основу новых отношений. Америке надо недвусмысленно определять свои интересы, а затем действовать соответствующим образом, не слишком волнуясь по поводу реакции Исламабада.

Новое охлаждение в конечном итоге спровоцирует сведение счетов. Вашингтон продолжит делать в регионе то, что считают нужным для обеспечения безопасности – например, наносить удары с помощью БПЛА по подозреваемым в террористической деятельности. Это будет приводить в ярость Исламабад и Равалпинди, где сосредоточено военное руководство Пакистана. Пакистанские военачальники способны поднять шумиху, угрожая сбивать американские БПЛА, но им придется трижды подумать и взвесить все с учетом потенциальной эскалации недружественных действий. Поскольку Пакистан слаб (и будет еще слабее без американской военной помощи), наверное, он воздержится от прямой конфронтации с США.

Когда национальные элиты Пакистана в сфере обороны и безопасности осознают пределы своих возможностей, они, вероятно, попытаются возобновить партнерские отношения с Соединенными Штатами, отказавшись от былых амбиций и понимая, что в их силах, а что нет. Также не исключено, хотя и менее однозначно, что пакистанские лидеры решат обойтись своими силами, не уповая слишком на США, как это было в течение нескольких последних десятилетий. В этом случае также удастся избавиться от взаимного разочарования, вытекающего из вынужденной зависимости Пакистана от Соединенных Штатов, которой будет положен конец. Дипломаты обеих стран направят тогда усилия на то, чтобы разъяснять собственную позицию и понять позицию другой стороны, вместо того чтобы обмениваться обвинениями, как это происходило в последние шесть десятилетий. Даже если разрыв союзнических отношений не приведет к подобной драматической развязке, у обеих стран появится свобода принятия жестких стратегических решений в отношении друг друга, которых они до недавнего времени избегали.

Пакистан мог бы выяснить на практике, осуществимы ли цели его региональной политики (сдерживание Индии) без американской помощи. США могли бы решать проблемы, связанные с терроризмом и распространением ядерного оружия, освободившись от груза обвинений в предательстве со стороны Пакистана. Честное признание истинного статуса взаимоотношений могло бы даже помочь обеим сторонам больше уважать друг друга и облегчило бы им задачу налаживания сотрудничества. В конце концов, вряд ли отношения стали бы хуже, чем сегодня, когда обе столицы упорно держатся за союзнические отношения, не веря в возможность построения таковых. Так, может быть, лучше перестать заниматься самообманом и признать, что союз в нынешней ситуации невозможен, а затем продолжить двигаться вперед и вести поиск компромиссов?

Пакистан. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2013 > № 886290 Хусейн Хаккани

«Большая игра» для всех

Афганистан после ухода НАТО: последствия для региональной безопасности

Резюме: Уникальная конфигурация ШОС позволяет ей стать региональным зонтиком, под которым Индия и Пакистан могли бы совместно решать вопросы региональной безопасности, включая те, что связаны с Афганистаном.

Афганистан – страна крайне разнообразная. С множеством разделительных барьеров – географических, этнических, племенных, лингвистических и религиозных. Он не стал бы единой страной, если бы крупнейшие общины не договорились об этом в рамках «большой сделки». Не обошлось и без веских побудительных причин. Знаменитый британский историк Арнольд Тойнби характеризовал территорию, примерно соответствующую современному Афганистану, как «восточный перекресток истории». И действительно, страна лежит на стыке трех регионов: Центральной Азии, Южной Азии и Ближнего Востока (который иногда называют «Западной Азией»). Любое сколько-нибудь важное событие в этом пространстве – вторжение на субконтинент, активизация торговли с Китаем, выход к Индийскому океану или к полезным ископаемым региона – непременно затрагивало Афганистан. Эта земля испытала на себе влияние разных цивилизаций, тяжелую поступь множества армий. Необходимым условием обеспечения общей защиты и явилась «большая сделка» 1747 г., состоявшаяся при посредничестве Ахмад Шаха Дуррани, которого с тех пор справедливо называют «отцом нации».

После объединения Афганистан уже больше не мог находиться под контролем иностранных держав, не способных обеспечить сформировавший государство «большой консенсус» как единственное условие согласия на оккупацию. Ведь еще прежде, чем Афганистан оформился в качестве государства, за влияние там безуспешно боролись три могущественные азиатские империи: Узбекский ханат, иранская династия Сефевидов и индийские Великие Моголы. В XIX веке, когда две могущественные европейские державы – Англия и Россия – прочно, на столетие, увязли в так называемой «Большой игре», политическое чутье афганских эмиров спасло страну, которая стала «буферным государством». Это та модель, которая наиболее пригодна в деле сохранения стабильности в Афганистане после ухода оттуда НАТО.

Широкий консенсус как гарант стабильности Афганистана – не абстракция. Из-за топографии и демографической структуры афганского общества разделение по этническому или племенному признаку становится в некоторых областях главным фактором. Если интересы какой-то группы не учитываются, она способна дестабилизировать обстановку в целом. Вот почему Пакистан настаивал на формировании переходного правительства с участием всех основных афганских фракций еще до того, как в 1989 г. были выведены советские войска. Провал с созданием такого правительства в конечном итоге и привел к гражданской войне. Сегодня все та же логика диктует необходимость внутриафганского диалога с последующей выработкой приемлемых форм передачи власти, до того как войска коалиции покинут страну.

Региональные вызовы

Собрать все основные фракции афганского общества за столом переговоров – задача поистине не из легких. Одна из причин – груз прошлого, особенно период господства движения «Талибан». Еще более значимым является то, что талибы, предложившие в 2002 г. сотрудничество кабульскому режиму, но услышавшие в ответ высокомерный отказ, сегодня представляют собой грозную силу. Помимо расширения зон влияния и проведения нескольких эффектных операций против хорошо укрепленных и защищенных объектов, талибы получают от НАТО деньги за обеспечение безопасного провода конвоев тылового обеспечения (в прошлом году им выплачено примерно 150 млн долларов). Но самым серьезным препятствием для начала примирения является план Вашингтона по сохранению значительного военного присутствия и после 2014 года.

Афганцы в целом и, конечно, «Талибан» в особенности не смирятся с присутствием иностранных войск на своей земле. Соседние страны также предпочтут, чтобы силы других государств как можно скорее вывели из Афганистана. Пакистан афганские события затрагивают в наибольшей степени. А поскольку многие афганцы будут сопротивляться сохранению американских военных баз, пограничные с Пакистаном области останутся зоной военных действий и станут мишенью для американских ударов возмездия. Иран имеет свои веские основания для беспокойства в связи с сохранением вооруженных подразделений США в регионе. Москва и Пекин также будут с опаской оглядываться на военное присутствие могущественной державы в непосредственной близости от своих границ, поскольку это может оказать неблагоприятное воздействие на силовые игры вокруг этой геостратегической оси. Из-за ухудшившихся отношений с Пакистаном Североатлантический альянс перемещает центр материально-технического снабжения в северные области Афганистана с прицелом на последующий вывод войск. Вот почему некоторые из этих опасений приобрели особую остроту.

Государства Центральной Азии, до сих пор пребывающие в неустойчивом положении после распада Советского Союза, опасаются еще более неопределенного будущего после вывода иностранных войск с территории Афганистана. Сталин создал в свое время пять советских республик, проведя произвольные границы и отделив традиционные зоны торговли от зоны поселений. Идея заключалась в том, чтобы расколоть мусульманские этнические группы, проживающие в регионе, дабы отвести от Москвы угрозу с их стороны. Семена этнического раскола начали прорастать, когда в постсоветскую эпоху республики обрели независимость, но их противоестественные границы никуда не делись. Это дало основания бывшему советнику президента США по национальной безопасности Збигневу Бжезинскому описать регион как «Евразийские Балканы» – потенциально опасный очаг конфликтов. Когда-то эти страны находились в центре «Большой игры» между британской и российской империями, а теперь их обхаживают крупные державы, чтобы усилить свое влияние и создать там военные базы.

Таджикистан представляется наиболее уязвимым в случае любых серьезных изменений статус-кво. Столкнувшись с мощной исламской оппозицией, он запросил внешнюю помощь. Когда НАТО сократит военное присутствие в регионе, хрупкий баланс, вполне вероятно, снова уступит место насилию. Горно-Бадахшанская область Таджикистана, где на 45% территории страны проживает всего 3% населения, поддерживает культурные, религиозные и этнические связи с афганской провинцией Бадахшан. Фактически это неприступный район, который зачастую становился убежищем для боевиков. Протяженная граница с Афганистаном, которую когда-то патрулировали российские войска, слишком плохо защищена. Основные иностранные державы, стремящиеся воздействовать на положение дел в Таджикистане, – Иран (культурные связи), Индия (модернизация бывшей советской военно-воздушной базы) и Китай (экономическое стимулирование в надежде уменьшить трансграничное влияние боевиков).

И Соединенные Штаты, и Россия имеют военные объекты в Киргизии. Вашингтон использует базу в Манасе (за что платит 60 млн долл. в год) для снабжения войск в Афганистане, держит там большую часть авиационных заправщиков. У России имеется военная база близ Бишкека, которая обеспечивает расквартированный в Таджикистане шеститысячный контингент. Китай подписал договор с Ашхабадом, по которому Туркменистан обязуется поставить Пекину в течение четырех лет до 40 млрд кубометров газа. Также подписана декларация о намерениях по строительству гигантского газопровода через территорию Афганистана в Пакистан и Индию (план останется несбыточной мечтой до тех пор, пока ситуация в регионе не изменится в лучшую сторону).

Пекин разделяет опасения лидеров стран Центральной Азии по поводу исламистских движений. Для обуздания и сдерживания беспокойной провинции Синьцзян, которая населена преимущественно мусульманами, Пекин стремится заручиться помощью своих среднеазиатских соседей. У КНР также есть свое представление о будущем: своего рода «новый Шелковый путь», состоящий из трубопроводов, скоростных шоссейных дорог, связывающих этот регион с восточным побережьем Китая, а также железной дороги, которая соединит Пекин с Ташкентом и европейскими столицами.

Не следует также забывать: один из важнейших путей контрабанды наркотиков проходит по территории Центральной Азии, и к тому же контролируется исламистами.

Ответ региона

Последние десять лет регион начал реагировать на вышеописанные вызовы. Шанхайская организация сотрудничества, возможно, стала первой ласточкой. Созданная под предлогом борьбы с терроризмом, она, по сути дела, нацелена на региональное сотрудничество по противодействию внешним угрозам, спровоцированным вторжением в Афганистан под руководством Вашингтона. Организация развивается вполне планомерно. Тем временем некоторые державы региона, такие как Россия, Китай, Иран и Пакистан, пытаются координировать политику, чтобы справиться с последствиями войны в Афганистане и вокруг него. В конечном итоге это может способствовать более четкой постановке задач ШОС, но на сегодняшний день похоже, что усилия пущены на самотек. Например, сближение Индии и Пакистана – вопрос исключительно двусторонних отношений.

Отношения Дели и Исламабада и в прошлом характеризовались светлыми моментами, но никогда еще проявления у них доброй воли на словах не подкреплялись такими решительными действиями. В начале 2011 г. крупные военные учения Индии в непосредственной близости от границ с Пакистаном не вызвали вообще никакой реакции со стороны пакистанских властей. В аналогичной ситуации 1987 г. в стране была объявлена всеобщая мобилизация. После более чем десятилетних раздумий Пакистан предоставил Индии статус наибольшего благоприятствования в торговле, что было обязательным условием по правилам ВТО. Вслед за этим стороны подписали соглашение о либерализации торговли и упрощении визового режима.

Вскоре после убийства бывшего президента Афганистана Бурхануддина Раббани, которое вызвало бурю возмущения в Кабуле, Карзай посетил Дели и подписал «стратегическое соглашение», предусматривающее активизацию экономического сотрудничества и помощь Индии в обучении афганских военных. Раньше это спровоцировало бы волну негодования в Пакистане, но на сей раз новость восприняли положительно. Существенно и то, что Исламабад снял возражения против участия Дели во втором раунде Стамбульского процесса, указав, что теперь он готов взаимодействовать со своим главным соперником по Афганистану.

Со своей стороны, Индия больше не обвиняет Пакистан в организации беспорядков в Кашмире или в других частях страны. Бывшие противники поддержали кандидатуры друг друга на членство в СБ ООН. Возможно, они не пожелают налаживать широкое сотрудничество по Афганистану (хотя многие в Индии считают, что Пакистану нужно отвести главную роль в этом процессе), но отношения явно пошли на поправку.

Интересы Индии в регионе не ограничиваются урегулированием с Пакистаном. Дели стремится конкурировать с Китаем в области добычи полезных ископаемых в Афганистане и планирует обустроить взлетно-посадочные полосы и военные госпитали в Центральной Азии. Пакистан полагает осуществление этих проектов Индией вполне легитимным.

Две южноазиатские страны также достигли прогресса в двусторонних связях с Ираном. В результате совместной операции Пакистан и Иран нанесли серьезный урон радикальной организации «Джандулла» – антииранской группировке, которая базировалась на территории пакистанского Белуджистана и получала американскую помощь. А Индия после пятилетнего затишья возобновила сотрудничество с Ираном. Тегеран ответил взаимностью, несмотря на поддержку Дели американских санкций против «исламского режима» в прошлом. Поскольку налаживание отношений с Пакистаном только началось, Индия ищет доступ к Афганистану через Иран, хотя и не желает раздражать США.

Крутой поворот в отношениях между Россией и Пакистаном не может не удивлять. Москва твердо поддерживает полноценное членство Исламабада в ШОС и уже предложила свою помощь в модернизации металлургического завода в Карачи, использующих советские технологии 1970-х годов. Она также обещала поддержать проект, предусматривающий экспорт электроэнергии из Таджикистана в Пакистан. Поскольку линии электропередачи пройдут по территории Афганистана, которая населена не пуштунами, местное население также заинтересовано в этих отношениях. Это дружеский жест и в отношении Душанбе.

Самый значительный шаг, совместно предпринятый обеими странами, – их ясная и недвусмысленная позиция по спонсируемому американцами проекту «Новый Шелковый путь». Внешне он призван дать толчок экономическому развитию региона, причем Афганистан выступает в качестве главного транспортного узла. Однако государства этой части мира считают его уловкой, призванной увековечить американское влияние, оправдать сохранение военных баз в регионе и снизить роль Ирана, Китая и России. За исключением кабульского режима ни одна страна в регионе не поддержала это предложение, обнародованное в Стамбуле 7 ноября 2011 года. Китай и Индия держались поодаль – первый был твердо уверен, что планы Вашингтона будут сорваны и без его участия, а вторая, возможно, не захотела портить отношения с США. Перестраховка индийцев не удивила Россию – державу, все еще сохраняющую немалое влияние. Пока Европа агонизирует, охваченная финансовым кризисом, Москва с ее профицитом бюджета имеет неплохие шансы восстановить влияние в бывших советских республиках Средней Азии.

Географическое положение и экономические успехи Китая дают ему в руки козыри, и, похоже, он хорошо их разыгрывает. Трубопроводные проекты с Россией и инвестиции в афганскую инфраструктуру и добычу полезных ископаемых развиваются по намеченному плану. Дели не может участвовать в американской политике сдерживания Пекина, поскольку годовой торговый оборот Индии с КНР достиг 60 млрд долларов. Китай успешно транспортирует нефть из Ирана через Ормузский пролив, не обращая внимания на американскую армаду или эмбарго. Однако Китай встревожен перспективами долгосрочного американского военного присутствия. Оно оказывает негативное влияние на стратегические интересы КНР в Пакистане (развивать безопасные пути сообщения с Индийским океаном и инвестировать в богатую полезными ископаемыми провинцию Белуджистан), сужает свободу действий Пекина в регионе, хотя и не мешает Китаю продолжать вкладываться в казначейские облигации США.

Шанхайская организация сотрудничества, объединяющая Россию, Китай и четыре из пяти стран Центральной Азии, скорее всего, предоставит полноправное членство Индии и Пакистану. Афганистан получил статус наблюдателя, а Турция стала партнером по диалогу. Уникальная конфигурация ШОС позволяет ей стать региональным зонтиком, под которым Индия и Пакистан могли бы совместно решать вопросы региональной безопасности, включая те, что связаны с Афганистаном. Проблема в том, что и Индия, и Пакистан ни на миг не забывают о своих отношениях с Соединенными Штатами, а потому тянут с принятием решений, которые могли бы вызвать неудовольствие Вашингтона. Это касается, например, строительства трубопровода из Ирана. Более того, вместе с Австралией, Японией и Южной Кореей Индию привлекает сотрудничество с НАТО по проекту противоракетной обороны. Конечно, если Индия решится на него, это негативно отразится на ее положении в регионе.

По сути, то, что достигнуто государственными и негосударственными игроками региона, укрепляет их позиции и позволяет справиться с любой ситуацией, которая может возникнуть в будущем. Они проводят мудрую политику с учетом того, что совершенно неясно, чем может обернуться «конец игры» в Афганистане. Понятно, что страны Центральной Азии, сталкивающиеся с многочисленными неразрешенными внутренними и внешними проблемами, пытаются выторговать для себя все, что только можно в сложившихся обстоятельствах.

Перспективы можно расширить

Спустя несколько лет после окончания холодной войны американский политолог, дипломат и специалист по Советскому Союзу Строуб Тэлбот пришел к выводу, что либо в «новую большую игру» играют все, либо ее вообще не стоит затевать. Подобно Афганистану, весь рассматриваемый регион не сможет успешно решать стоящие перед ним задачи без всеобъемлющего консенсуса. Наличие слишком многих акторов, способных, независимо от их величины и влияния, вставить свой «клин», будет являться препятствием до тех пор, пока все они или большинство не окажутся в одной лодке. Мятежники или саботажники будут по-прежнему взрывать трубопроводы. «Перетягивание каната» между конкурирующими центрами силы способно погрузить регион в пучину хаоса на долгие десятилетия.

Хотя после окончания холодной войны Индия и Пакистан сменили предпочтения – первая приняла сторону Запада, а второй – Востока, условия новой игры настолько сложны, что они нуждаются в помощи друг друга. Индия располагает многочисленными преимуществами в силу размера, экономического веса и исторических связей с регионом, но она не реализует до конца потенциал без сотрудничества с Пакистаном, который может встать на ее пути. Исламабад претендует на то, что у него больше рычагов влияния на Афганистан, главным образом в силу географического положения и той роли, которую он играл в последние десятилетия, неизменно оказывая содействие афганским силам сопротивления. Сегодня он пожинает плоды своей политики, отразившейся как на внутреннем положении страны, так и на ее западных границах. Поэтому Пакистан нуждается в Индии, чтобы по крайней мере на восточном фронте ситуация оставалась под контролем. Представляется, что Возможно, обе державы находятся только в самом начале движения к разрядке.

Конечно, существует достаточное количество многосторонних договоренностей, открывающих путь к сотрудничеству и решению более фундаментальных задач. В целом обоюдовыгодные двусторонние отношения Индии и Пакистана могут быть дополнены четырехсторонней инфраструктурой с участием Ирана и Афганистана. Один китайский стратег выступил с рекомендациями по созданию такой инфраструктуры под названием «Памирская группа» в составе Китая, Афганистана и Пакистана. Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), созданная для объединения некоторых бывших советских республик, могла бы сыграть аналогичную, если не более полезную роль. Зонтик ШОС имеет очевидные преимущества. Эта организация уже объединила всех крупных региональных игроков – Россию, Китай и даже Индию.

Одной из целей подобной организации могло бы стать формирование без промедления консенсусного правительства в Афганистане. Помимо обеспечения внутренней безопасности, что не способна обеспечить ни одна военная структура, а уж Афганская национальная армия и подавно, консенсус позволил бы принимать независимые решения во взаимоотношениях с другими государствами. Достаточно вспомнить политику Кабула в «буферные» годы. Она отличалась тонким и умелым балансированием между разными интересами; при этом Афганистан не угрожал соседним странам.

Совместная игра, по мнению Тэлбота, послужит на благо региона, но может поставить США в невыгодное положение. Америка не принадлежит к данной части мира, у нее больше нет денег для инвестиций здесь, и в случае честной и справедливой игры ее основные соперники выгадают значительно больше. Однако у Вашингтона достаточно жесткой силы и глобального влияния, чтобы расстроить любые невыгодные для себя планы региональных держав. Много лет тому назад другой представитель Соединенных Штатов, Дуайт Эйзенхауэр, предупреждал, что американский военно-промышленный комплекс способен втянуть страну в вечную войну. Таким образом, коллективный подход стран региона – это панацея от многочисленных угроз безопасности.

Асад Дуррани – генерал-лейтенант в отставке, пакистанский военный и дипломат, в 1990–1992 гг. – глава Межведомственной разведки (ISI).

Афганистан. Пакистан. Азия. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 23 декабря 2012 > № 735504 Асад Дуррани

Министр иностранных дел Пакистана госпожа Хина Раббани Кхар - одна из наиболее известных глав МИД в Азии. Она стала самым молодым министром в истории Исламской Республики Пакистан и первой женщиной-министром иностранных дел страны. На этой неделе Хина Раббани Кхар прибывает с визитом в Россию. Накануне она согласилась ответить на вопросы корреспондента РИА Новости Евгения Пахомова.

- Госпожа министр, что Вы думаете о состоянии пакистано-российских отношений и что Исламабад и Москва могут сделать для их активизации?

- Я очень позитивно настроена в плане отношений между Россией и Пакистаном. Последние примерно три года они достигли зрелости и реально вышли на уровень, которого у нас не было уже несколько десятилетий.

На фоне динамичных перемен, происходящих в мире и в регионе, наши позиции очень сходны с позициями России, по крайней мере, в большинстве случаев. Развиваются контакты и на высшем уровне - президент Пакистана Асиф Али Зардари посетил Россию с визитом в прошлом году.

Я сейчас собираюсь в Москву, и мы надеемся на продолжение диалога. У нас с Россией сложилось политическое, дипломатическое и, самое главное, экономическое взаимодействие, имеющее огромный потенциал.

Вот, например, Pakistan Steel Mills (крупнейший пакистанский сталелитейный завод, расположенный в Карачи и построенный при технической и финансовой помощи СССР - ред.) - пакистанцы до сих пор вспоминают его как важный вклад России в экономическое развитие нашей страны. И мы хотим продолжить подобное сотрудничество.

- Политические контакты между Россией и Пакистаном действительно находятся на подъеме, однако экономические связи явно отстают. Что Исламабад и Москва могут сделать для их развития?

- Мы намерены говорить о создании благоприятного климата для развития деловых контактов. В том числе об открытии банков, которые совместно работали бы в наших странах, о создании СП и инвестиционных компаний, которые дадут возможность бизнесменам инвестировать в совместные проекты.

Пакистан заинтересован в развитии крупных совместных проектов, таких, как упомянутый Steel Mills, CASA-1000 (проект строительства линий электропередачи для переброски электроэнергии из Таджикистана в Афганистан и Пакистан - ред.) , ТАПИ (проект газопровода Туркмения-Афганистан-Пакистан-Индия - ред.) , к участию в которых демонстрирует интерес и Россия.

- Обе наши страны озабочены проблемой международного терроризма. Что Россия и Пакистан могут вместе сделать для борьбы с этим злом?

- Россия и Пакистан имеют большой вес в регионе, и нам нужно действовать вместе, чтобы найти прагматичные, реалистичные решения региональных проблем. Причем эти проблемы нужно решать так, чтобы не создать новых в долгосрочной перспективе. И я вижу общность взглядов на решение этих вопросов у Пакистана и России.

Видите ли, что нас беспокоит: некоторые методы, которые в настоящее время используются в войне с терроризмом, могут быть действенными для достижения сиюминутных целей, однако в будущем они могут обернуться 10 новыми проблемами.

Для нашего региона основной проблемой все же остаются терроризм и экстремизм. Это вопрос выживания. Как нам бороться с этой угрозой?

Пожалуй, ответ в том, что у всех вовлеченных в борьбу с терроризмом должна быть общая основа для действий. Мы все должны научиться понимать друг друга, чтобы действовать сообща. В одиночку эту проблему не решить.

- Многие на Западе, в частности в США, обвиняют Пакистан в недостаточной борьбе с терроризмом. Как бы Вы прокомментировали такие обвинения?

- Если посмотреть, сколько Пакистан сделал за последние 10 лет для борьбы с терроризмом, то устыдиться должен не он, а любая другая страна.

После 11 сентября 2001 года Пакистан захватил больше членов "Аль-Каиды", чем кто бы то ни было. Мы начали проводить военные операции на пакистанской территории, в результате которых были и жертвы среди гражданского населения. Мы делаем это для борьбы с террористическими структурами.

И откуда взялись эти структуры? Они пришли из Афганистана после того, как тот был разбомблен. До 2001 года Пакистан был куда более безопасным - вы всегда спокойно могли отправиться, куда угодно, могли свободно ходить по улицам. Теперь посмотрите на все эти блокпосты и барьеры, перегородившие улицы повсюду - в Исламабаде, Лахоре, других городах.

Террористы-смертники взрываются здесь каждую неделю, а иногда и каждый день! За 10 лет в Пакистане погибли 36 тысяч человек гражданского населения, 6 тысяч военнослужащих и 5 тысяч сотрудников охранных структур.

Мы не думаем, что заслуживаем обвинений в недостаточной борьбе с терроризмом.

- Что означает охлаждение между Пакистаном и США? Исламабад говорит о новом курсе внешней политики, каков это курс?

- Мы полагаем, что любые взаимоотношения должны следовать определенным правилам.

Мы говорим, что мы союзники, партнеры в Афганистане. Но если мы работаем вместе, чтобы искоренить терроризм в этом регионе, а вы начинаете проводить политику, противоречащую интересам Пакистана, угрожающую безопасности его жителей, то какую поддержку от нас вы можете ожидать?

Мы почувствовали, что необходимо определить "красную линию" - предельную границу в отношениях между Пакистаном и США. Наш парламент должен в ближайшее время сформулировать рекомендации, определяющие вопросы отношений с США.

Но позвольте мне разрушить миф о том, что Пакистан проводит какую-то иную, кроме дружеской, политику по отношению к США. История дружественных связей Пакистана и США насчитывает уже 60 лет, и мы надеемся еще на многие годы таких же отношений. Но мы должны четко определить, что приемлемо и что неприемлемо для нас. В этом случае у нас будут гораздо более устойчивые связи с США.

- И когда Пакистан может, например, открыть маршруты доставки грузов для войск международного контингента в Афганистане?

- Как только будет решение парламента.

- Какова позиция Пакистана по вопросу урегулирования в Афганистане?

- Сначала я хочу сказать о том, в чем главная ошибка, которую делают многие, говоря об афганской проблеме. Все говорят: Пакистан должен сделать то-то и то-то, США - то-то, Германия то-то и т.п. Мы уверены, что никто не должен играть в Афганистане в собственную игру - должна быть одна общая игра. И кто должен быть в ней центральной фигурой? Пакистанцы? Американцы? Международные войска? Нет. Только афганцы.

Выбор должны сделать сами граждане Афганистана. А все страны-соседи по региону и мировое сообщество должны решительно их поддержать.

Я только что вернулась из Афганистана, где провела очень хорошую встречу с президентом Хамидом Карзаем, с министром иностранных дел Афганистана Залмаем Расулом, встречалась и с рядом известных лидеров - Абдуллой Абдуллой, Юнусом Кануни, Хаджи Мохакиком, другими политиками.

Мне представляется, что сегодня в Афганистане между различными силами сложился консенсус по вопросу о том, что лучшее решение афганской проблемы не военное, а политическое.

- Как развивается диалог между Пакистаном и Индией? Когда две соседние страны смогут прийти к полной нормализации отношений?

- Отношения с Индией крайне важны для Пакистана, после отношений с Кабулом они, наверное, самые важные для нас.

Для каждой страны важна стабильность. Одна из главных проблем Пакистана в том, что у нас нет стабильного окружения. Мы имеем нестабильное окружение с западной стороны и нестабильное окружение и три войны в прошлом - с восточной. Чтобы двигаться вперед и иметь возможность сконцентрироваться на развитии страны, мы должны решить эти проблемы.

Поэтому крайне важно, что сегодня мы вышли с Индией на устойчивый диалог, который я бы назвала непрерывным диалогом, направленным на решение двусторонних проблем. Ведь если мы бросим наши проблемы нерешенными, то с обеих сторон границы найдутся те, кто будет продолжать засорять умы и сеять ненависть.

И мы, и Индия стремимся развивать диалог. Но нам предстоит пройти долгий путь.

- Вы - министр иностранных дел Пакистана, и Вы - женщина. Трудно ли быть женщиной-министром в мусульманской стране?

- Вовсе нет. Легче. И я говорила об этом на недавнем форуме в Давосе. Настоящий ислам поддерживает женщину, и в настоящем исламе отношение к женщине более уважительное, чем где бы то ни было.

- Вы сказали - в настоящем исламе?

- Настоящий ислам - это тот, что основан на Коране и Сунне. Тот, о котором говорят настоящие, знающие ученые, улемы. Но иногда ислам интерпретируют люди, имеющие недостаточно образования.

- Вы говорите о талибах?

- Я не хочу сейчас никого называть. Но ислам иногда получает неверные интерпретации, в том числе и в западных СМИ.

Пакистанское общество относится к женщинам с уважением. И поверьте мне, за семь, уже почти восемь лет, что я в политике, мне ни разу не помешало то, что я женщина.

Кстати, про Партию пакистанского народа, членом которой я являюсь, даже шутят, что женщины имеют в ней больше возможностей, чем мужчины. Вы, конечно, знаете, что нашим лидером была знаменитая женщина-политик Беназир Бхутто. Спикер Национальной Ассамблеи у нас сейчас женщина, министр информации - женщина. Женщины у нас очень активны.

- Вам предстоит первый визит в Россию в качестве главы МИД Пакистана. Вы бывали в России раньше?

- Да, я была дважды. Я думаю, что это одна из наиболее загадочных, интересных культур. Я не могу сказать, что я знаю о ней достаточно. Я бы хотела узнать больше.

Кстати, меня часто спрашивают, какой мой любимый город в мире. Знаете, что я отвечаю? Санкт-Петербург.

Когда я оказалась там, это было настоящее открытие, настоящий сюрприз. Этот город - истинный живой музей. И после того, как я побывала там, я стала больше интересоваться историей и культурой России.

Пакистан. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 7 февраля 2012 > № 489205 Хина Раббани Кхар

Пакистан против международной «мантры»

Резюме Пока Вашингтон обличал «ось зла» за ее попытки разрушить режим нераспространения, этот режим циничным образом нарушал его ближайший союзник – Исламабад. Тем не менее взаимоотношениям США и Пакистана, похоже, ничего не угрожает.

© "Россия в глобальной политике". № 2, Март - Апрель 2004

Тайное стало явным. Подозрения относительно того, что пакистанские ученые, реализующие свои программы в области ядерного оружия (ЯО), поделились своими разработками с другими странами, полностью подтвердились. Раскрытая сеть распространителей претендует на звание «самого большого черного рынка ядерных технологий» за всю историю. А глава МАГАТЭ Мохамед Эль-Барадеи и вовсе напугал: странно, мол, что где-нибудь в мире при таких масштабах теневого распространения до сих пор не разразилась ядерная война.

Еще в январе 2004 года режим нераспространения ядерного оружия находился в состоянии хотя и шаткого, но равновесия, с которым все либо согласились, либо так или иначе смирились. Скандал грянул в последних числах января, когда доктор Абдул Кадир Хан, отец пакистанской атомной бомбы, был взят под домашний арест и уволен с поста советника президента Пакистана по науке и технологиям. Национальное телевидение показало встречу Кадир Хана с Первезом Мушаррафом, на которой доктор публично признался, что участвовал в передаче ядерных технологий в Северную Корею, Ливию и Иран. Несколько ученых, принимавших участие в незаконной торговле, были также задержаны.

По сообщениям западной прессы, США призывали пакистанского лидера арестовать доктора Хана еще в 2002-м, когда госсекретарь Колин Пауэлл якобы передал Исламабаду доказательства незаконной ядерной торговли. На снимке, сделанном со спутника-шпиона, пакистанский транспортный самолет в КНДР был запечатлен в момент загрузки в него ракет. По предположению спецслужб, имела место сделка, в рамках которой Пакистан получал северокорейские ракетные технологии в обмен на свои ядерные. Позже, однако, генерал Мушарраф в одном из интервью заявил, что никаких американских «улик» не видел, иначе незамедлительно принял бы меры. Тем не менее дата ареста советника президента, скорее всего, была согласована с Вашингтоном: на следующий же день после признания Хана президент Буш выступил с масштабной инициативой по безопасности в области распространения ЯО. Детально проработанный план не был похож на экспромт.

Неопровержимые свидетельства вины Кадир Хана, национального героя Пакистана, были обнаружены в начале года благодаря ливийскому лидеру Муамару Каддафи. В декабре 2003 года тот решил прекратить разработку военной ядерной программы и предоставил инспекторам МАГАТЭ всю документацию. Там и обнаружился компромат на пакистанских ядерщиков.

По уровню скандальности история сравнима разве что с историей 1986-го, когда израильский физик Мордехай Вануну поведал британской прессе о военной ядерной программе Израиля. Однако тогда речь шла лишь об обнародовании факта, и без того известного всему миру. К тому же Израиль никому не передавал своих технологий. «Пожалуй, разоблачение Кадир Хана – это самый серьезный кризис режима нераспространения», — говорит чрезвычайный и полномочный посол (в отставке), старший советник ПИР-Центра политических исследований Роланд Тимербаев. Эту оценку разделяет и ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований Владимир Новиков.

Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), подписанный в 1968 году, сроком действия в 25 лет и бессрочно продленный в 1995-м, зафиксировал двойные стандарты в отношении обладания ядерным оружием. С одной стороны, арсеналы стран ядерной «пятерки» были легитимизированы, с другой – все прочие страны, подписав документ, лишались права получить каким-либо образом оружие массового уничтожения (ОМУ), при том что государства – члены ядерного клуба обязались не передавать ядерных технологий не обладающим ЯО странам. Как считает глава Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Алексей Арбатов, «данный дефект Договора, легализующий изначальное неравенство между разными категориями его участников, является слабым звеном всей конструкции режима нераспространения, объектом как справедливой критики, так и спекулятивных нападок неядерных стран или стран, не участвующих в ДНЯО».

Понятны политические обстоятельства, заставившие страны-отказники, такие, как Индия, Пакистан, Израиль или Ливия, разрабатывать (в том числе и при содействии стран «пятерки») собственные ядерные программы. Но тот факт, что одно из государств, получивших ядерное оружие в обход режима нераспространения, занималось к тому же и его последующим распространением, представляет ситуацию в ином свете.

«Информация о распространении Пакистаном ядерных технологий в очередной раз подтвердила недостаточную устойчивость режимов нераспространения, — считает главный научный сотрудник ИМЭМО РАН, советник ПИР-Центра политических исследований генерал-майор запаса Владимир Дворкин. — Безусловно, они сыграли свою роль, иначе число новых ядерных государств превысило бы десяток. Но издержки режима нераспространения очевидны».

«Режим находится в такой глубокой коме, что пинком больше, пинком меньше – для него не критично, так что разоблачения Пакистана ни на что не повлияют. Произошедшее демонстрирует разницу между дипломатическим паркетным ДНЯО и реальным непролазным бездорожьем в области нераспространения», — полагает директор московского представительства американского Центра оборонной информации Иван Сафранчук.

Поскольку главный механизм режима нераспространения оказывается неэффективным, нужны другие пути решения проблемы. Так, президент США Джордж Буш обнародовал в начале февраля план, направленный на сдерживание процесса распространения ЯО.

Документ обязывает все страны – вне зависимости от их участия в ДНЯО – подписать в течение года Дополнительный протокол к ранее взятым гарантиям МАГАТЭ, что позволит инспекторам осуществлять инспекции ядерных объектов. Если страна отказывается от подписания, Группа ядерных поставщиков (ГЯП) откажет ей в передаче каких-либо ядерных материалов, в том числе и мирного характера (что означает остановку атомных станций страны, если у нее нет возможности нарабатывать ядерное топливо собственными силами). Одна из предложенных инициатив предполагает перехват и обыск судов, подозреваемых в перевозке запрещенных материалов. Эту идею уже поддерживают 11 стран, и еще три готовы присоединиться.

По словам Дворкина, «решение администрации США о проверке подозрительных транспортных средств укладываются в принятую Америкой стратегию контрраспространения. Согласованные действия в рамках этой концепции отвечают интересам России».

«В реальности бороться с распространением можно, заключая секретные сделки с традиционными распространителями, – уверен Сафранчук. – Надо вырвать тех, кто обладает этими технологиями, из круга тех, кто стремится их получить. Открытые договоренности заключить невозможно, потому что тогда придется пересматривать Договор. Но открыть этот ящик Пандоры никто не решится. В реальности параллельный режим нераспространения будет строиться на основе двусторонних соглашений».

Вместе с тем не исключено, что по отношению к злостным нарушителям потребуются не только дипломатические меры. Как считает Владимир Дворкин, в этом случае «первый шаг – экономические санкции. Второй – частичная или полная блокада. Следующим шагом могли бы стать консолидированные решения о принудительных инспекциях. Далее – выборочные точечные удары по объектам инфраструктуры, связанным с производством оружия массового уничтожения и средств его доставки (при условии, что это не приведет к радиоактивному, химическому или бактериологическому заражению). Наконец, последний шаг – операции наподобие проведенных в Афганистане и Ираке. Каждый последующий шаг предпринимается только в случае отсутствия результатов предыдущего. Безусловно, эффект от таких мер будет выше, если их принимать в рамках Совета Безопасности ООН или хотя бы “большой восьмерки”. Если же это не удастся, нельзя исключать того, что США и их союзники будут действовать в одностороннем порядке».

Между тем после операций в Афганистане и Ираке наметились некоторые позитивные сдвиги. По-мнению Дворкина, «прежде чем продолжать свои программы создания или приобретения ОМУ и средств доставки, диктаторы в других странах с обостренным вниманием всматривались в фотографии пойманного Хусейна, примеряли на себя его последнее убежище, представляли себя с фонарем во рту. И, по-видимому, размышляли о том, что лучше лишиться ОМУ и ракет, чем своих роскошных дворцов. Есть основания полагать, что Каддафи принял решение прекратить работы над ОМУ и средствами доставки большой дальности по итогам именно таких размышлений».

Впрочем, основному виновнику скандала, Исламабаду, похоже, ничто не угрожает. Вашингтон демонстрирует завидное понимание пакистанской линии, хотя, казалось бы, у него есть повод занять весьма жесткую позицию. Ведь практически нет сомнений в том, что руководство Пакистана было, как минимум, осведомлено о незаконной торговле ядерными материалами. Кроме того, Абдул Кадир Хан, главный нарушитель режима нераспространения ЯО, по сути, прощен Мушаррафом. Да и госсекретарь Пауэлл неоднократно заявлял, что США не настаивают на выдаче Кадир Хана или предании его суду. «Возможно, Хан и был самым большим распространителем в истории. Но теперь он уже им не является. Президент Мушарраф допросил доктора Хана, получил полную информацию, и мы теперь имеем всю информацию об этой сети распространителей», — сказал Колин Пауэлл.

Таким образом, судя по всему, взаимоотношения США и Пакистана выдержат испытание ядерным скандалом.

«События декабря – января показали, что правящая верхушка, возглавляемая генералом Мушаррафом, определилась в приоритетах и внешнеполитических предпочтениях... Военные власти решили пойти навстречу настоятельным просьбам США и начать реальную энергичную борьбу с экстремистами внутри страны... Это качественный сдвиг, первый показатель того, что Пакистан встал на путь полного и безоговорочного сотрудничества с США в борьбе с терроризмом», — говорит заведующий отделом Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Вячеслав Белокреницкий.

Как полагает эксперт, именно антитеррористическая составляющая будет играть решающую роль на пакистанском направлении внешней политики США. Арбатов уточняет, что, «помимо нераспространения, у государств имеются другие, зачастую более приоритетные внешнеполитические интересы. Для России, к примеру, экономические и политические выгоды от сотрудничества с Индией и Ираном в целом более ощутимы, чем результаты процесса нераспространения; то же самое можно сказать о политике США в отношении Пакистана».

«Вашингтон, на мой взгляд, высоко оценивает позицию Пакистана как в ядерной области, так и в области борьбы с терроризмом, — считает Белокреницкий. — Вряд ли США пошли бы на установление какого-то режима контроля за пакистанским ЯО: это вызвало бы очень большое недовольство в обществе, особенно в политически мобилизуемой его части. Другое дело — скрытый контроль... Но прямого контроля быть не должно. Думаю, США будут это иметь в виду, так или иначе опасаясь и прихода к власти других людей, и реальной потери контроля за ядерным оружием».

«В явной форме контроль за пакистанским ядерным арсеналом невозможен, — соглашается Иван Сафранчук. — Посредством конфиденциальных договоренностей — вполне».

Нынешнее взаимопонимание обеих стран не снимает вопроса о том, как станут развиваться события в дальнейшем. Пакистан едва ли согласится подписывать Дополнительный протокол без того, чтобы подпись под таким же документом поставила Индия. Если США не уговорят Дели, между Вашингтоном и Исламабадом возникнет конфликт. Пойдет ли Пакистан навстречу Америке в этом и других возможных спорных вопросах, будет во многом зависеть еще и от других факторов. В частности, до какой степени Исламабад доверяет сегодня Вашингтону и не опасается ли он, что в случае изменения внешнеполитической конъюнктуры США изменят свое отношение к Пакистану. Подобное уже случалось в истории двусторонних связей: в 1990 году, вскоре после вывода советских войск из Афганистана, Вашингтон свернул программы экономической и военной помощи своему еще недавно ключевому союзнику в регионе.

«Опасения такого рода могут быть, — полагает Вячеслав Белокреницкий. — Но Пакистан заручился долгосрочной программой военной и экономической помощи у США: в течение 5 лет те предоставят помощь в размере 3 млрд долларов… Руководство страны может рассчитывать на то, что Америка не бросит Исламабад Первые серьезные трения между Пакистаном и США появились в 1965 году, потом — в 1990-м… Но в обоих случаях провоцировал Пакистан. В 1965 году Исламабад ввязался в войну с Индией, в 1990-м попытался проводить собственную, не устраивавшую Вашингтон политическую линию в Центральной Азии и на Ближнем Востоке, продолжал осуществлять военную ядерную программу. Но ситуация никогда не выглядела так: мол, мы получили от вас всё, что хотели, и теперь бросаем. Действуйте, как обещаете, — получите всё, что хотите, а будете нарушать — получите ответ».

В ситуации, когда существующие механизмы контроля за ядерным нераспространением все чаще дают сбой, инициатива в урегулировании проблемы переходит к тем, у кого есть реальная власть для воздействия на ситуацию, — Соединенным Штатам. Правда, США ведут свою политику со значительной оглядкой на собственные интересы и политические обстоятельства. Но других сил, способных установить какие-то правила игры, на международной арене сегодня нет. Остальным странам остается лишь смириться с нынешними обстоятельствами, которые все же позволяют надеяться на то, что режим нераспространения будет соблюдаться лучше, чем в условиях, когда есть один лишь ДНЯО. Тем более что сам международный договор продолжает действовать и, по мнению экспертов, сохранится в будущем.

«ДНЯО нужен, это правовая база, — говорит Тимербаев. — С помощью этого договора можно влиять на многие страны, на весь Запад. Индия и сейчас фактически уже ведет себя, как подписант договора. Так что за договор будут держаться руками и ногами… На протяжении всех этих 35 лет были разные сбои. Но все равно договор стоит как колосс, все игры ведутся вокруг него. Через год в Нью-Йорке состоится конференция по рассмотрению действия договора. И вот увидите — там мы забудем все взаимные обиды и вместе с американцами сделаем всё, чтобы было принято какое-то совместное заявление. Момент истины настаёт, когда разногласия забываются».

«Договор никуда не денется, — полагает Иван Сафранчук. — Это почти “мантра” международного права. Но ДНЯО перестанет быть синонимом понятия “режим нераспространения”. В реальности этот договор станет гораздо менее значимой составляющей режима».

Пакистан. США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 7 апреля 2004 > № 2913981 Евгений Антонов