Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Голоса из хора

Ольга БАЛЛА

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2017, 11

Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть / Сост. и вступ. ст. Дмитрий Быков. — М.: АСТ; Редакция Елены Шубиной, 2017. — 507 с. — (Народная книга).

Эта книга хороша, прежде всего, уж тем, что не вписалась в изначальные ожидания собственного ее составителя, Дмитрия Быкова, и издателей. (Значит — живое и настоящее.) А кроме того — тем, что составитель и издатели честно это признали и приняли. И опубликовали тексты, попавшие к ним в руки, в том виде, в каком они были, — не подминая их под концепцию. Ну разве только распределив их по восьми, вполне очевидным, тематическим разделам: «Моя школа», «Учителя», «Одноклассники», «Школьные мучения», «Первая любовь», «Школа жизни», «Поступок и проступок» и «Запомнилось на всю жизнь». Не слишком четко, конечно, распределив, — и мучения вспоминаются в разговоре об учителях, и одноклассники — в воспоминаниях о первой любви и школе жизни (о набирании, так сказать, общесоциального и экзистенциального опыта), и то, что запомнилось на всю жизнь — вообще во всех разделах, — но это и понятно, живое же.

Авторы книги — с двумя только исключениями — не литераторы. (Из людей, имеющих профессиональное отношение к литературе, здесь лишь прозаик Инна Иохвидович и поэт Евгений Бунимович.) Откуда взялись их тексты, по какому принципу они отбирались — читателю остается неведомым, но, пожалуй, это не так важно, точнее, не важно даже совсем: это — голоса из хора, тексты, в которых важна не оригинальность, не виртуозность или значительность работы со словом и смыслами, а как раз типичность. То, что носится в воздухе времени, — во всем его разноголосии. Ну, точнее — времен довольно разных: время рождения авторов, насколько можно высчитать, — от конца 1930-х до конца 1980-х (и количественно они представлены неравномерно. Самая старшая из авторов сборника, Вера Прокопьева, пошла в первый класс в 1945-м, но других ее ровесников тут нет), а место их обучения — вся территория тогдашнего Советского Союза, тоже представленная с изрядной степенью неравномерности (кроме безусловно преобладающих жителей России, здесь есть еще люди, учившиеся в Украине и Белоруссии и одна — Лусине Кандилджян — училась в 1980-х в Армении). То есть, о социологически репрезентативной выборке говорить не приходится, но, во всяком случае, перед нами — люди примерно трех поколений (если считать единицей поколенческой разницы двадцать лет: последние годятся первым во внуки) и, соответственно, — нескольких культурных эпох. Кстати сказать, по поколениям и эпохам тексты в книге не рассортированы (то есть, это различие не рефлектируется составителем никак — даже на уровне структуры сборника). Видимо, составитель не счел этого главным. Главным же, насколько можно догадаться, были антропологические универсалии: детство, взросление, овладение принятыми в обществе моделями поведения и условностями, отношения с ровесниками и старшими… — и, скорее, — общее в проживании всего этого, чем различия.

Проект — не исследовательский. В этом смысле он принципиально отличается от того, на который очень похож, даже структурно: «XX век. Письма войны»1 . Составители книги, вышедшей в прошлом году в издательстве «Новое литературное обозрение», тоже собрали «голоса из хора» (письма с фронта и на фронт, вообще — так или иначе связанные с войной как общественным состоянием и человеческой ситуацией) — да за целый век, тоже распределив их по отчасти пересекающимся тематическим разделам. Только там каждый раздел снабжен большой вводной аналитической статьей, где все эти человеческие документы представлены как предмет теоретического осмысления. Здесь — почти никаких комментариев: небольшое предисловие от автора-составителя да еще более короткое послесловие от издателей. В остальном же голосам предоставлено звучать самим по себе. Даже никаких сведений об авторах. Вполне возможно, это тоже принципиально: авторы тут важны, может быть, именно как люди-вообще, голоса из хора, в которых существенно только то, что они представляют свое время. (С этим же, вероятно, связано то, что включенные в книгу школьные фотографии разных времен вообще никак не подписаны: ни года, ни места, не говоря уже хотя бы о том, из чьего они взяты архива. Не люди здесь важны, но типы.) Но все-таки, кажется, некоторые минимальные данные об участниках сборника стоило бы добавить. Хоть год рождения, род занятий и место — ну пусть не нынешнего жительства, но проживания школьного опыта: из того, что они написали, даже это последнее вычисляется не всегда.

Итак, расхождение с ожиданиями.

«Книга о школе 60-80-х, — пишут в послесловии издатели, — изначально предполагала острый материал. По предположениям редакции и прогнозам составителя Дмитрия Быкова мы ждали "конструктивную критику", "национальный протест" против той советской школы, которая убивала в нас личность, учила быть "такими, как все", не давала свободы полета и т.п.»

А вот не получилось ни острого материала, ни, о ужас, конструктивной критики. И тем более — никакого национального протеста. Хотя да, признают издатели, письма такого содержания к ним тоже приходили. Но они не были в большинстве.

К слову сказать, не вышло и того, на что надеялся и что обещал нам уже с самого начала сборника его автор-составитель (раз имя Дмитрия Быкова стоит на обложке, значит — мыслился он как авторское, личностное, пристрастное и избирательное высказывание. Вы не поверите: оно вышло не пристрастным совсем). А обещал он, во-первых, трудную работу рефлексии над основаниями собственного опыта, ради того, чтобы «разобраться в себе нынешних» («попытка реконструкции школьных времен, — говорит составитель, — довольно мучительна», — и тут с ним невозможно всей душою не согласиться), во-вторых — ответ на один принципиальный вопрос: «почему наша генерация» (это, надо думать, те, кто родился в середине — второй половине 1960-х, наши с Быковым ровесники — пятидесятилетние. — О.Б.) «почти всё сдала и все-таки удержалась на краю пропасти».

Вот ничегошеньки из сказанного в книге не проясняет ни того, почему наши ровесники «почти всё» сдали (почти всё — это что же именно? и кому сдали? и чего все-таки не сдали? может, вопрос не так поставлен?), ни того, благодаря чему мы удержались «на краю пропасти» (удержались ли — еще большой вопрос). Не говоря уже о том, что голоса родившихся в 1960-х в книге не преобладают вообще (больше всего тут тех, кто рожден в 1940-х-1950-х). То, чем различаются разные поколения в проживании школьных обстоятельств, тоже артикулируется не очень, хотя тут некоторые выводы сделать можно: о более высоком уровне поколенческой солидарности и вообще межчеловеческой близости у поколений более ранних, а также о заметно более высоком уровне у них идеализма и наивной очарованности — в начале жизни — собственной страной (ни один из тех, кто учился в 1990-е, в начале 2000-х, да даже в конце 1980-х, не признается в том, что чувствовал себя живущим в самой лучшей и самой счастливой стране в мире, тогда как, скажем, учившиеся в 1950-х-1960-х повторяют это не раз и независимо друг от друга). Но все это достаточно очевидно и без того, чтобы быть подкрепляемым обилием свидетельств. Некоторые из авторов сборника, правда, сами эту разницу проговаривают. «Иногда смотрю на встречи выпускников поколения моих родителей, — пишет Дарья Семенюк, родившаяся в конце 1980-х, — и чуть моложе их, и чуть постарше. Вижу, как искренне люди радуются возможности встретиться, готовятся, ездят к учителям. Завидую им белой завистью, и такая тоска сжимает в этот момент сердце от мысли, что для нашего поколения это скорее исключение, чем правило».

Не выполняется даже (поворчу еще немного) обещание «составить хронику ушедших детских, школьных лет»: хронологически вошедшие в книгу тексты, как и было сказано, не упорядочены. Да и сам автор-составитель, однако, ничего о собственном опыте не написал, не показав примера «мучительной реконструкции прошлого». Он ограничился только парой замечаний: о том, что школьный опыт лично для него «был отвратителен, поскольку двойная мораль уже свирепствовала, и травля, столь ярко и страшно показанная Железниковым и Быковым в «Чучеле», была уделом всех думающих детей» (ну зачем же так размашисто обобщать: совсем не всех) и что в советской школе существовал «настоящий культ учителя» (тут я, учившаяся в одно время с Быковым, с первой половины 1970-х до первой половины 1980-х, могу только воскликнуть — вот уж нет! В нашу с ним пору — за исключением культа отдельных харизматических фигур, которые не каждому встретились на школьном пути — в отношении учителей и вообще любых представителей власти преобладало, скорее, ироническое дистанцирование — механизмы которого прекрасно описаны в незабываемой книге Алексея Юрчака «Это было навсегда, пока не кончилось»2).

Зато получилось нечто более глубокое — более красноречиво свидетельствующее о человеческой природе.

Очень похоже на то, что — по своим изначальным внутренним движениям, которые предшествуют идеологическим установкам, — человек не слишком расположен к конструктивной критике — во всяком случае, в отношении того, что связано с коренными для него обстоятельствами. С такими, например, как детство и юность. Вообще — изначальное.

И к тому, чтобы прояснять свои основания всерьез, человек обыкновенно тоже не очень склонен. И к тому, чтобы мучительно их проговаривать.

Так вот, для меня это — книга об изначальном. И о глубокой вторичности идеологического, чем бы это последнее ни было.

Кстати, то, что советская школа «убивала в нас личность» — тоже идеология, ничуть не хуже той, что ей противоположна. Живые свидетельства — хотя бы и только те, что собраны в эту книгу, — показывают, что все существенно сложнее. Все эти пионерско-комсомольские условности, к последним советским годам уже совершенно себя изжившие, все эти звездочки, галстуки и флажки, слеты и линейки, как мы теперь, с дистанции, особенно хорошо видим, не только ложь и фальшь, но и некоторая правда. Они — за неимением других — служили декорациями, в которых разыгрывались спектакли всевременных человеческих чувств и смыслов, экранами, на которые эти чувства и смыслы проецировались.

(К слову сказать, двоемыслие — «двоемирие», как говорит одна из авторов, — которое привычно связывать с советской системой, в воспоминаниях участников сборника оказывается свойственным и временам после ее краха, — так и хочется думать, что оно — устойчивая черта всего официально-обязательного вообще. «Позже я узнаю, — пишет та же Дарья Семенюк, учившаяся в Красноярске в 1995—2005 годах, — что такое явление называется двоемирием: в школе я была спокойной, послушной девочкой, почти отличницей, а в душе ненавидела всю школьную систему».)

Смысл же и назначение изначального — совсем не в том, чтобы быть проясненным, выговоренным, осознанным, раскритикованным и вообще реконструированным в своей подлинности. И неспроста так мучителен — тут Быков категорически прав — процесс его реконструкции, и недаром мы, «бывшие дети», «многого о себе не договорили, не поняли». И не должны договаривать. Естество сопротивляется.

Нет, отталкивание от школы, от официального и навязанного, от неминуемо сопутствующих этому лжи и лицемерию здесь тоже есть. «Я никогда не ностальгировал по школе, — говорит Андрей Славин, учившийся в 1970-х в подмосковном Ногинске, — ибо благодаря ей твердо усвоил, что процесс обучения не может быть интересным, как и прочая "обязаловка" в жизни. Поэтому самая любимая из школьных фотографий — выпускная <…>». Марина Шатерова, ходившая в школу с конца 1980-х до конца 1990-х на Украине и в Белоруссии, высказывается еще резче: «Для меня <…> школа была очень тяжелым испытанием, поэтому тот день, когда я ее закончила, был одним из самых счастливых дней в жизни!» Учившаяся же на рубеже столетий Дарья Семенюк категоричнее всех: «Сейчас, оглядываясь на свою жизнь, я вижу на месте временного отрезка — 1995-2005 годов — под названием "школа" черную глубокую яму». Жестких слов в адрес школьной жизни, ее участников, современной учению жизни вообще в книге изрядно. «Время, надо сказать, было унылое, какое-то серое», — вспоминает Елена Литинская, пошедшая в первый класс в 1955-м в Москве. «…Понимаю, — пишет человек следующего поколения — ленинградская школьница 1970-х Ирина Завьялова, — что взрослые нас обманывали и сами заигрались до искреннего лицемерия. И масштаб этой игры и этого вранья — целая страна…» В книге есть даже раздел, специально посвященный школьному травматическому опыту: «Школьные мучения» (кстати, по объему не самый большой), да еще по меньшей мере один, с травматическим опытом, с виной и наказаниями тоже связанный: «Поступок и проступок». Но вообще, прямо скажем, отталкивание от школьного прошлого в воспоминаниях участников сборника не преобладает. Куда больше здесь совсем другого. Ностальгии и благодарности. И да, конечно, идеализации, которая неминуемо всему этому сопутствует.

Да и умолчаний хватает — особенной формы умолчаний: отделываются байками, рассказывают смешные или странные, вообще — яркие случаи. Светлана Кайсарова, начавшая учиться в 1973 году в Ленинграде, вообще вспоминает только то, как мучительно жали новые лакированные туфли на первой школьной линейке, бывшие «важным элементом праздничного сценария», — именно это «запомнилось на всю жизнь». Но благодарность все-таки преобладает.

«Во сне я возвращаюсь в наш оазис тепла, дружбы и любви, — признается горьковская школьница 1960-х Ирина Дементьева, — бегаю по траве, летаю над домами и клумбами, играю в мяч со своими одноклассниками, пою пионерские песни… И я счастлива…»

И не так даже важно, когда именно эта благодарность и идеализация возникают. Как раз очень естественно, что не сразу: что «то, что казалось в юности скучным или неинтересным, навязанным школьными "правилами", теперь кажется ярким и запоминающимся на всю жизнь», а «пионерские сборы, выезды "на картошку", сбор макулатуры и прочий советский "антиквариат" так же милы сердцу, как великим русским классикам усадебный быт в их воспоминаниях о детстве и отрочестве».

Господи боже, да ведь оно и было скучным и неинтересным, а уж навязанным школьными правилами — точно было. Просто к определенному возрасту человек дозревает до идеализации собственных оснований. До потребности в ней. До понимания (хотя бы — чувства), что эти основания — архетипичны. Именно в их навязанности, в том, что мы их не выбирали и выбирать не могли. Сборы макулатуры и выезды на картошку, как вещи совершенно вынужденные, милы хоть и менее усадебного быта, но все-таки важны, потому что — начало, потому что другого начала не было.

«Может, и нет волшебных стран, кроме детства, — пишет московский школьник 1960-х Евгений Бунимович. — Даже если через него проехал Ленин на велосипеде».

(Ну, справедливости ради скажем, что возможны — и в интересующем нас сборнике тоже представлены — и другие реакции. «Иногда мне кажется, — пишет учившийся в 1950-х-1960-х в Ульяновске Сергей Поляков, — что моя школьная жизнь оказалась очень странной, а иногда, что школа была, в общем-то, нормальной, а странной она стала позже, сейчас».)

Изначальное должно оставаться в дымке, в умолчании. Если угодно, оно должно оставаться мифом (причем не так важно — положительным или отрицательным, предметом притяжения или предметом отталкивания), образующим надежную основу для всего, что происходит с человеком потом.

_______________________

1 XX век: Письма войны / С. Ушакин, А. Голубев, сост., вступ. статья, ред; Е. Гончарова, И. Реброва, подготовка документов. — М.: Новое литературное обозрение, 2016. — 840 с., ил. — (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»).

2 Алексей Юрчак. Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение / предисл. А. Беляева; пер. с англ.; 3-е изд.— М.: Новое литературное обозрение, 2017. — 664 с.: ил. (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»).

Националистические мифы в коллективной памяти: дореволюционная Россия и «катастрофа 1917 года»

Мэтью Блэкбёрн

Опубликовано в журнале: Неприкосновенный запас 2017, 6

Перевод с английского Андрея Степанова

[стр. 190 – 206 бумажной версии номера]

Мэтью Блэкбёрн (р. 1981) — историк, социальный антрополог, докторант Университета Глазго.

ВВЕДЕНИЕ

В годовщину смерти Ленина в 2016 году президент Путин заметил, что Ленин в 1917-м заложил «атомную бомбу под здание, которое называется Россией», она и «рванула» в 1991-м[1]. Негативное отношение к революции (революциям) 1917 года характерно и для российского общества в целом: социологические опросы показывают, что большинство предпочитает оставить революцию в далеком прошлом. Так, например, не менее 60% россиян поддерживают идею захоронения тела Ленина[2]. Однако, несмотря на эти настроения, реальных действий власти в этом направлении пока не видно. Причины подобной двойственной позиции вполне понятны. С одной стороны, руководство России настолько враждебно настроено по отношению к «цветным революциям» и «пятым колоннам», что трудно ожидать «праздничных торжеств» в годовщину насильственной смены власти[3]. Но, с другой стороны, для Москвы точно так же политически неприемлемо последовать примеру Киева и начать процесс десакрализации памяти Ленина, спешно демонтировав его памятники, как это произошло по всей Украине в течение последних лет. В верхах нет единства по данному вопросу, а между тем, как мы постараемся показать в этой статье, отношение общества к революции 1917 года уже изменилось.

Основываясь на результатах этнографических полевых исследований, проведенных в Санкт-Петербурге, Москве и Нижнем Новгороде, мы можем заключить, что время до и после событий октября 1917 года играет важную роль в понимании многими россиянами своего прошлого. Здесь всплывают два взаимно усиливающих друг друга мифа о 1917 годе. Первый — миф о том, что довоенный период (1900—1914) отличался стабильностью, безопасностью и экономическим ростом: Россия вступила на путь, ведущий к «современности». Второй миф — это широко распространенное понимание революции как гибельного разрыва в развитии страны и катастрофы для всего народа; такая позиция представляет собой обратную проекцию прежнего основополагающего советского мифа об Октябре. Важность изучения этих мифов сегодня обусловлена тем, что они играют существенную роль в поддержании определенных ценностей современной России. Уповая на «нормальность» и «стабильность», общество отдает предпочтение «сильной руке» и враждебно относится к революционным переменам.

Другая важная черта восприятия 1917 года — трактовка революции в рамках мировоззрения, основанного на представлении о России как жертве заговора. Анализ представлений о «Западе» как инстанции, сущностно (и исторически) заинтересованной в ослаблении и даже расчленении России, позволяет понять, каким образом элементы теории заговора используются людьми в качестве «народной теории власти»[4]. Здесь мы обнаруживаем доказательства того, что жизненный опыт людей и «социальная структура» общества выступают в роли фильтров, определяющих, какие мифы об истории окажутся доминирующими. Социальные группы, хранящие память о распаде и дезорганизации государства, проецируют свои страхи и беспокойства на влиятельный миф о том, что Октябрь 1917 года поставил Россию на колени.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ КОЛЛЕКТИВНОЙ ПАМЯТИ

Ключевая проблема, связанная с термином «историческая память», состоит в том, что это понятие во многих отношениях слишком широко и вбирает в себя самые разные явления, относящиеся к механизмам сохранения памяти о прошлом. Надо с самого начала заметить, что из пяти компонентов «коллективной памяти», предложенных Рафи Нетц-Ценгутом[5], мы в данной работе сосредоточимся на «народном». Под «народной памятью» подразумеваются те репрезентации прошлого, которые успешно воспроизводятся и передаются внутри социальных групп. Идея памяти, «передаваемой» через «социальные структуры», — один из важнейших тезисов Мориса Хальбвакса, чей труд остается непременной отправной точкой для всех, кого интересует феномен коллективной памяти[6].

Многие авторы утверждают, что мифам принадлежит решающая роль в формировании исторической памяти и, следовательно, они служат основанием национальной идентичности[7]. С точки зрения Дункана Белла, «миф» — это история, которая «упрощает, драматизирует и выборочно повествует о национальном прошлом и его месте в мире… через (ре)конструирование прошлого»[8]. Мы не рассматриваем «миф» как синоним «лжи» или «фальсификации»; лучше толковать его как «эмоционально скрепленный» нарратив, способный «придавать значимость миру»[9]. Таким образом, мы можем рассматривать миф как форму «коллективной исторической памяти», успешно передающейся через социальные группы[10].

Важное значение этих мифов обусловлено их ролью в соединении «подходящего прошлого» с «правдоподобным будущим»[11]. Воспоминания о желательном прошлом часто включают представления о «золотом веке» или «героическом прошлом». Точно так же мифологической связности можно достичь и по отношению к отрицательному прошлому — периодам, когда страна переживала трагические этапы своей истории. Как замечает Белл, многие мифы борются между собой за первенство и ведут себя как конкурирующие между собой «дискурсивные практики»[12]. Коллективная народная память текуча и изменчива, так что маргинальные идеи меньшинств («контрпамять») со временем могут вытеснить господствующие взгляды на прошлое.

В данной работе мы продемонстрируем любопытные свидетельства того, как отношение к Октябрю 1917 года как к «золотому веку» или, напротив, «национальной катастрофе» менялось благодаря успешному распространению антиоктябрьского мифа. Как замечает Бэрри Шварц, историческая память — это «культурная программа, которая направляет наши интенции, создает наши настроения и позволяет нам действовать»[13]. Прошлое, с точки зрения ученого, «обрамлено» настоящим, которое приводит память в соответствие с современными культурными ценностями и стандартами и позволяет мифам о прошлом существовать в одном пространстве с современным опытом. Таким образом, исследование мифов народной памяти может многое прояснить в том, как различные версии национального прошлого формируют и усиливают разнообразные представления о современном мире.

Обрисовывая контуры «народной» коллективной памяти, многие исследователи используют данные опросов общественного мнения, в которых диапазон возможных ответов заранее очерчен сформулированными вопросами и респондентам остается только выражать свое восприятие истории, выбирая из предоставленных им вариантов[14]. Количественные исследования — необходимая часть общей картины, однако всегда полезно спросить себя, какое содержание, с точки зрения нарратива, образности и аффективной вовлеченности, лежит за предложенными в таких исследованиях вариантами ответов. При использовании же метода частично структурированных интервью остается место — в рамках того, что Клиффорд Гирц называл «насыщенным описанием»[15], — исследованию «запомнившегося» и «забытого» коллективной памятью. Анализ интервью позволяет нам понять смыслы, которые сами люди придают тем или иным событиям. Кроме того, такой метод дает респондентам возможность самим выбирать, какие периоды заслуживают обсуждения. В условиях, когда разные люди сходным образом воспроизводят один и тот же миф, исследователь может надеяться, что обнаружил в коллективной памяти нечто общезначимое.

Данные для этой работы были собраны в ходе проведения более 80 частично структурированных интервью в трех российских городах — Нижнем Новгороде, Москве и Санкт-Петербурге — с мая 2014-го по сентябрь 2015 года. Опрашиваемые отбирались таким образом, чтобы представить как можно более полный срез всех социальных страт, уровней образования и занятий. Интервью длились от 60 до 90 минут и касались четырех различных аспектов «воображаемой нации»; один из них относился к исторической памяти о событиях в России от 1900 года до настоящего времени. Респонденты могли пропускать вопросы, если не считали их важными. Их просили выбрать периоды, представлявшиеся им наиболее «положительными» и «отрицательными» в истории страны, и объяснить свой выбор. За этим следовало обсуждение перестройки и конца Советского Союза, а в финале задавался вопрос о том, какой главный урок вынесла Россия из XX столетия.

«ЗОЛОТОЙ ВЕК» 1900—1914-ГО И 2000—2014 ГОДОВ, ВЕЛИКИЙ РАЗЛОМ 1917 ГОДА

Изучая результаты выбора респондентами «положительных периодов», можно отметить одну главную черту: явное предпочтение несоветских эпох. Более половины опрошенных выбрали либо период, непосредственно предшествующий Первой мировой войне (1900—1914), либо путинскую эпоху (2000—2014)[16]. Эти два временных отрезка выбирали люди разного возраста, профессий и статусов, что доказывает: данные периоды «передаются» как положительные поверх барьеров между различными социальными группами[17]. Период 1900—1914 годов представлялся опрошенным временем, когда Россия развивалась в правильном направлении, под которым подразумевалось движение в сторону ведущих европейских государств. Тогдашняя Россия описывалась как одна из «Великих Держав» своего времени, игравшая значительную роль в мире. Это была сильная страна, которую уважали, которой восхищались другие европейские страны. Одна из опрошенных подчеркивает отсутствие этих черт в современной России:

«Я считаю, что в России может все получиться, наладиться, потому что Россия до революции, например, была очень даже сильной страной. При всех царях. У нас рубль тогда был конвертируемой валютой. Мы жили тогда лучше, чем в Европе. То есть Европа приезжала к нам: и врачи, и гувернеры — они работали в русских семьях... А сейчас наблюдается обратная картина, когда люди стремятся отсюда уехать туда» (женщина, высшее образование, 50 лет, бухгалтер, Нижний Новгород).

Некоторые из респондентов сосредоточивались на экономическом потенциале России того времени. При этом они указывали на устойчивость российского рубля, потому что «реформа золотого рубля сделала рубль одной из самых значительных валют, одной из самых надежных валют» (мужчина, 22 года, студент, изучающий международные отношения, Нижний Новгород). Другая составляющая экономической динамики связывалась опрошенными со столыпинскими аграрными реформами и ролью России как крупнейшего в мире экспортера зерна, что так же свидетельствовало об экономическом подъеме:

«Россия, хоть и была аграрная, не была дикой или дремучей страной. У нас тогда и с хлебом было все в порядке, люди принимали участие в выставках, Россия развивалась» (женщина, 60 лет, директор государственного спортивного центра, Санкт-Петербург).

Таким образом, налицо общее представление о росте благополучия, о развитии, о том, что страна находилась «на взлете» и «все шло вверх» (мужчина, 29 лет, актер, Москва). Этот нарратив о стабильном движении вверх и «нормальной европейской стране» является центральным для основного мифа о 1900—1914 годах — представления о том, что если бы не обрушившиеся на империю несчастья, все пошло бы совершенно иначе: «Лучше бы была не революция, а эволюция, как на Западе» (женщина, 60 лет, директор спортивного центра, Санкт-Петербург). Ущерб, нанесенный октябрьской революцией, состоял в том, что она подорвала «нормальный» прогресс в плане исторического, социального, политического, культурного и экономического развития. Таким образом, катастрофа Октября 1917 года часто понимается как «резкое отклонение» от «нормального» пути:

«Самый негативный, с моей точки зрения, это, конечно, октябрьская революция. Я считаю ее большим злом потому, что, если бы не было ее, была бы наша нормальная февральская революция. Мы бы развивались, как все нормальные европейские государства. Пошли бы по этому пути, потому что все началось с нее» (женщина, 47 лет, ассистент на киностудии, Санкт-Петербург).

Любопытно, что описания 1900—1914 годов как успешного времени перекликаются с нарративами о путинской эпохе (с 2000 года до наших дней)[18]. Главное сходство этих двух периодов состоит в скромном, но устойчивом экономическом улучшении и в растущем чувстве уверенности в том, что страна развивается. Многие молодые респонденты указывали также на то, что в путинский период вследствие экономического роста увеличивается благосостояние народа, прогресс и безопасность и это повсеместно улучшает жизненные стандарты. В следующих ниже высказываниях ясно просматривается утверждение о росте уровня жизни без каких-либо сильных потрясений, что явно резонирует с приведенными выше описаниями столыпинского времени как эпохи постепенных улучшений:

«Это, собственно, было десятилетие [2000—2010], когда вообще народ России, русские и сопричастные к ним другие народы, никогда не жили настолько хорошо, — это за всю историю, уникальный уровень личной свободы, кто бы там что ни говорил. Это уникальный опыт предпринимательской свободы на территории собственной страны, уникальный уровень потребления» (мужчина, 27 лет, специалист из муниципальной службы, Москва).

Одна из отвечавших прямо связала две эпохи, посчитав их лучшими для России. Причина, по ее мнению, состоит в том, что в это время «Россия в той или иной степени совершала скачок и поднималась на одинаковый уровень, например, с европейскими странами» и что для обоих периодов характерны «скачок, прогресс, сильный правитель» (женщина, 21 год, студентка-экономист, Нижний Новгород). Озабоченность стабильностью, безопасностью и порядком оказывается ключевой темой в представлениях как о 1900—1914-м, так и о 2000—2014 годах. При этом если путинская эпоха осмысляется как стабильная в сопоставлении с предшествовавшей ей разрухой («лихие 1990-е»), то 1900—1914 годы противопоставляются хаосу, последовавшему за ними (октябрьская революция и гражданская война). Приведем пример рассуждения о положительных эпохах, до или после которых в русской истории наблюдались разрушительные периоды:

«Ну как, я вот считаю, что у нас хороших периода было два. Во-первых, перед Первой мировой войной у нас был хороший период в стране, у нас страна была на подъеме, и, если бы не случилась вот эта беда, которая случилась в Европе, не было бы, дай Бог, этой революции на фоне войны, это же все спровоцировало. Возможно, все бы у нас было по-другому. Это первый период и второй — я вот считаю, что у нас сейчас хороший период. Несмотря на то, что у нас чего-то не хватает, что-то у нас развалено, но по крайней мере есть направление, что мы начинаем развиваться» (женщина, 50 лет, комендант университетского общежития, Нижний Новгород).

Образ движения «вверх» и «вниз» отражает обычное понимание русской истории в длительной перспективе. Он представляет историю как сменяющие друг друга фазы стабильности, устойчивости, экономической жизнеспособности и коллапса, хаоса, разрухи. Следующий респондент воспроизводит это представление, ссылаясь на столыпинскую эпоху и разрушительное воздействие событий 1917 года:

«Я считаю, что период реформ Столыпина был хороший, но его реформы не были до конца доделаны, он был убит, и все кончилось. И вслед за этим революция, НЭП и коллективизация. Все стало хуже, и хуже, и хуже. Получается практически провал. История всегда идет по спирали, и в России люди ничему не учатся. Мы должны всегда оказаться в полной жопе и потом только тогда подниматься. Наша страна постепенно развиваться не может» (мужчина, 29 лет, менеджер в экспортной компании, Санкт-Петербург).

РАЗРЫВ 1917 ГОДА

Представление о 1917 годе как о «самой черной странице» русской истории оказалось весьма распространенным: октябрьская революция и последовавшая за ней гражданская война выделялись примерно половиной респондентов как худший период в истории России с 1900 года[19]. Опрошенные описывали это время как «темный век» страны, ссылаясь на бесчисленные человеческие трагедии, на культурные и материальные потери, а также на катастрофические последствия для русского народа в долгосрочной перспективе. Для иллюстрации варварства и жестокости революции часто приводили в пример убийство царской семьи:

«Как гуманный человек просто, потому что то, как поступили с царской семьей, я считаю, это крайне несправедливо и просто бесчеловечно. Это ужасно, и это характеризовало новую власть, и для народа это должно было дать представление о том, что представляют из себя новые правители» (женщина, 25 лет, преподаватель иностранного языка, Нижний Новгород).

1917 год рассматривается респондентами и как время начала необратимого разрушения богатого культурного наследия России. Эта точка зрения поддерживается указаниями на такие действия большевиков, как продажа икон и произведений искусства для финансирования мирового коммунистического движения, деградация русского языка, исчезновение традиционного жизненного уклада. Как следует из приводимых ниже слов респондента, это переформатирование коллективного сознания русского народа рассматривается скорее как невосполнимая потеря, нежели как процесс модернизации:

«Мне кажется, мы, помимо царского строя, который попытались разрушить, потеряли много культурных вещей. Я говорю об укладе жизни, о чувстве языка, об умении петь именно русские песни. У каждого народа есть опыт предыдущих поколений, “коллективное бессознательное”, что накапливается и что, к сожалению, было утеряно. Большевики, партия, коммунисты постарались заменить это похожими вещами. Что-то сохранилось, но в очень извращенной форме» (мужчина, 29 лет, актер, Москва).

В ответах часто встречается мнение о том, что октябрьская революция инициировала процесс, в результате которого были уничтожены или высланы из страны лучшие умы России:

«Уехали многие люди, которые могли внести вклад в развитие страны. Уничтожены люди… появилась система на 70 лет… думающие люди, инженеры, образованные, врачи, писатели… квалифицированные специалисты. После революции большую часть их… либо они уехали, либо их вообще уничтожили… и дальше пошел процесс размножения — это вопрос генетики» (мужчина, 57 лет, программист, Санкт-Петербург).

Как у молодых, так и у пожилых респондентов — особенно у петербуржцев — в ответах часто всплывает характерное выражение: после революции был уничтожен «весь цвет нации», в результате чего на первые роли выдвинулись неучи:

«Весь цвет нации либо перебили, оставшиеся в живых покинули страну. Сейчас они живут в Америке, во Франции или в Германии, а у нас осталось то, что осталось — пьяные матросы, которые устраивали революцию [смеется]» (мужчина, 25 лет, помощник депутата Законодательного собрания, Санкт-Петербург).

Очевидно, что для осмысления 1917 года как катастрофы весьма существенны эмоциональные составляющие. Ниже приводится замечательный пример использования эмотивных выражений, подчеркивающих трагичность случившегося и горечь оттого, что русский народ нанес вред самому себе:

«Самый неудачный [период] — октябрьская революция 1917 года. Мы, русские люди, попрали все святое, что у нас было. Мы расстреляли свою царскую семью, род которой веками служил верой и правдой государству. Это не то что грех — это фатальная ошибка. Мы полностью начали разрушать свою религию, разрушать храмы и убивать священников. Мы убили абсолютно все свои сословия. Весь цвет нации был либо убит, либо переехал за границу. Это нокдаун, с которого не поднимается вообще никто!» (мужчина, 25 лет, менеджер по развитию бизнеса, Санкт-Петербург).

Приведенные высказывания показывают, какой представляется респондентам судьба страны после 1917 года: весь народ был принесен в жертву и понес невосполнимые потери. За этими ярко эмоциональными мифами, связанными с восприятием 1917 года, можно обнаружить привязанность к определенным ценностям. Одна из них состоит в том, что революционная ломка и смута в стране плохи как таковые, по своей природе. Напротив, постепенное, осторожное и управляемое развитие, пусть и медленное, гораздо предпочтительнее. Такая позиция подразумевает среди прочего, что внутренние беспорядки — величайшая угроза для целенаправленного продвижения России к тому, чтобы стать «нормальной» страной. Именно это качество, которое высоко ценят самые разные респонденты, является частью более широкого комплекса консервативных убеждений, поддерживающих политический status quo в современной России, — антипатии по отношению к радикальным переменам и приравнивание революции к безответственным политическим акциям, безумным и ненужным экспериментам, к разрухе и обездоленности. Как показывает следующее высказывание, постепенная эволюция воспринимается как единственно правильный путь, а радикальные изменения открывают путь хаосу и смерти, приводят только к тому, что «горстка людей» захватывает власть, раздавая большие обещания, при этом для большинства жизнь становится только хуже:

«Да, вот что для меня — жизнь путем революции, я категорически против. А другими методами, если общество зрелое, то оно в состоянии найти другие способы выхода из ситуации. Но не путем такого скакания и гибели людей. И самое страшное, знаете, что? Что он смысла не имеет. Люди одурманены, либо недалекие, там есть несколько человек, которые знают, за что идут, а основная масса, которой главное не объяснили, не дали никаких установок, просто тупо люди от безделья, кто не работает и ничем не занят, или что-то им там пообещали, какие-то выгоды, вот как бы болото, которое болтается и ничем не занято» (женщина, 50 лет, комендант университетского общежития, Нижний Новгород).

Эти слова явно перекликаются с описаниями коллапса СССР: внезапные перемены и смелые обещания со стороны реформаторов обернулись тем, что стало только хуже. Возможно, тут сказывается опыт жизни в эпоху перемен, последовавших за 1991 годом. Все молодые и пожилые люди, с которыми я беседовал, пережили 1990-е детьми или взрослыми, и этот опыт, возможно, сыграл решающую роль в создании нарративов о том, что «русские уже достаточно хлебнули». Вот высказывания двух респондентов, воспроизводящие представления о том, что беды, свалившиеся на Россию в XX веке, убеждают в одном — поддерживать стоит только постепенные реформы:

«Нас, русских, обвиняют в некой пассивности, что мы, мол, не способны к решительным действиям, а мы, русские, мы так устали от войн, от революций... Т.е. у нас за последние 100 лет и гражданская война 1914—1917 гг., и революции, потом сталинские репрессии, потом война с фашизмом, где мы много миллионов людей потеряли убитыми — в каждой семье были погибшие, Афганистан еще — где у него одноклассник воевал, где мой одноклассник воевал, т.е. достаточно много призывников отправляли туда. Оттуда еще цинковые гробы приходили. Мы так устали от всего этого, и просто хочется мирной жизни. Не хочется каких-либо активных действий. Пусть там политики договариваются как-то, а мы просто уже не хотим никаких демонстраций, потому что хватит. Не хотим войны» (женщина, 50 лет, бухгалтер, Нижний Новгород).

«Я считаю, что весь XX век был наполнен революциями 17 года, потом война, это пошатнуло всю жизнь, экономику, политическую сферу нашей страны. Я считаю, что нужно все постепенно делать, не разрушать, а потом строить заново, а постепенно, что-то менять, что-то заменять, и тогда, как мне кажется, получится лучше. Мое мнение такое» (женщина, 22 года, студентка-политолог, Нижний Новгород).

Похоже, что в данных случаях работают мифы о желательном для России положительном пути — стабильном и предсказуемом. Приверженность стабильности и росту идет рука об руку с глубоко укоренившимися страхами перед разрушительными внутренними потрясениями. Суть этих чувств кратко сформулировал президент Путин, которому зачастую удается очень емко выразить настроения людей:

«Массовые мероприятия, демонстрации — это вполне легитимный способ выражения своего мнения и борьбы за свои интересы, но все нужно делать в рамках закона. Революция — плохо. Мы наелись этих революций в XX веке по горло. Эволюция — вот что нам нужно. Уверен, что мы сможем двигаться именно по такому пути»[20].

Еще одной важной тенденцией в ответах респондентов о событиях 1917 года был акцент на вредных последствиях революции для России как государства и «мировой державы». Главная мысль заключается в том, что именно события 1917-го свели на нет годы искусного управления государством, экономического, политического и социального развития, имевшего место в период правления Романовых. Отмечалось, что революционеры были предателями России — они заставили страну выйти из войны, и она лишилась заслуженного места за столом победителей:

«Я действительно считаю падение Российской империи предательством. Ну представьте себе: во время войны приезжает человек, Ленин, из Германии, то есть через Германию, в вагоне, в поезде приезжает, разваливает... фактически, социалисты разваливают армию, и в итоге Россия выходит из войны, которую, в принципе, могла бы выиграть, то есть оказаться в числе держав-победительниц» (мужчина, 22 года, студент факультета международных отношений, Нижний Новгород).

Отсюда следует второй «урок» событий 1917 года: в то время России не хватало сильного руководства:

«Вот здесь не хватило государственной мудрости и тех людей… которые бы встали и возглавили эти процессы, применив политическую волю и определенную жесткость, чтобы удержать ситуацию под контролем» (мужчина, 41 год, преподаватель факультета международных отношений, Нижний Новгород).

Таким образом, слабость и нерешительность руководства в сочетании с появлением разного рода предателей и террористов-революционеров положили начало беспорядкам и хаосу, в результате которых были преданы и попраны интересы страны. Последняя интерпретация виктимизирует Россию 1917 года уже в несколько ином смысле: акцент делается на проклятиях в адрес «внутренних предателей» и «внешних врагов». Эта позиция имеет сильный привкус теории заговора, распространенной в мифах о российском прошлом.

СОБЫТИЯ 1917 ГОДА КАК ЗАГОВОР ВНЕШНИХ СИЛ

Еще одним интересным результатом исследования стали ответы респондентов, которые одной из главных причин трагедии 1917 года называли зловредную деятельность иностранных государств. Эта точка зрения представляет собой миф об октябрьской революции как результате преступного заговора. Высказывавшаяся таким образом группа респондентов — в основном мужчины за 40 лет — полагала, что октябрьская революция была не органична для России, что ее не поддерживали массы и что она вовсе не была революцией в точном смысле слова. Это был заговор, спланированный за рубежом, в Западной Европе, и направленный против России в тот момент, когда она оказалась наиболее уязвима. Самое подробное изложение этой конспирологической теории, которую респонденты не склонны детализировать, указывало на то, что иностранные государства желали расчленить Российскую империю и удачно использовали Троцкого и большевиков в качестве своих агентов, чтобы прибрать к рукам российские ресурсы[21]. Хотя идея международного заговора редко воспроизводилась в полном виде, некоторые ее фрагменты упоминались достаточно часто. По сути, «когда свершилась революция, все наши недруги обрадовались: ну, наконец-то, Россия распадается, мы обязательно приложим к этому свою руку!» (мужчина, 49 лет, строительный рабочий и писатель, Санкт-Петербург).

Те, кто разделяет эту точку зрения на 1917 год, как правило, сходным образом относятся и к крушению СССР в 1991-м: они объясняют это событие враждебностью и двуличием Запада, а также предательской деятельностью Горбачева. Очень похоже, что мотив заговора возник из реального жизненного опыта социального коллапса и «лихих 1990-х», когда люди оказались беспомощны и дезориентированы. Сергей Ушакин отмечает в этой связи в своей работе:

«Неспособность убедительно объяснить индивидуальные или коллективные потери привела к интенсивному росту народных преданий о заговоре, целью которых было пролить свет на скрытые силы и планы “злобных чужаков”»[22].

Приводимый ниже фрагмент представляет собой хороший пример того, как приверженцы созданных задним числом теорий объясняют обескураживающие перемены, с которыми они столкнулись:

«Развал Союза был устроен извне. Были определенные силы, которые способствовали этому, даже в той же самой Москве, были представители, которые лоббировали эти интересы, поэтому все понимали, осознавали, что по большому счету это никому не нужно — развал Союза. О развале никто ничего не говорил. Пришло это, приняли как должное. А на тот момент, когда поступил приказ [от путчистов. — М. Б.] выступать в Москву, приказ просто проигнорировали» (мужчина, 42 года, служивший в армии; профессия неизвестна, в 1990-е годы занимался бизнесом, в настоящее время занят неполный рабочий день; Нижний Новгород).

Представление о «коллапсе, спланированном извне», имеет важное значение, и его нельзя просто отбросить. Хотя большинство респондентов, активно поддерживавших теории заговора, — это мужчины старше 40 лет, значительное число молодых людей так же воспроизводили нарратив о том, что конец СССР был бедствием, что демократы довели страну до развала, своим соучастием в заговоре поставив на колени некогда великую сверхдержаву. Приведем симптоматичный образец представлений о том, что подъемы и падения России на протяжении веков были связаны с подрывным вмешательством западных держав:

«Говорят, что развалили СССР намеренно, для того, чтобы какую-то стабильность разрушить в России. Считают, что Россия потенциально сильная держава и если бы все начали работать, то в принципе, она могла бы превратиться в очень сильную, хорошую страну. У нее большой потенциал. То, что периодически ее разрушали то революциями, то кризисами, как только она становилась на ноги, ее опять ставили в неприличную позу, для того, чтобы она сильно не поднималась. Потому что легче на начальном этапе остановить, чем дать дорасти, потому что понятно, что правят миром люди из Европы, в том числе из Англии» (женщина, 28 лет, менеджер по организации мероприятий местной администрации, Санкт-Петербург).

Таким образом, из событий 1917 года извлекается третий «урок»: большое число опрошенных считают Запад враждебной и грозной силой, которая не успокоится, пока не добьется падения России. Такое восприятие Запада далеко не маргинально; респонденты сплошь и рядом воспринимали геополитику как порождение ненасытной алчности Америки (вариант: всемирной капиталистической элиты), задумавшей поделить весь мир и присвоить его ресурсы. Именно здесь представления о заговоре перерастают в основной дискурс о том, как следует понимать место России в мире:

«У нас в России 2% [мирового] населения... Оно контролирует 15% территории и 15% мировых ресурсов. Всего. И считается, что это несправедливо. Считается, что мы не просто должны сидеть на них и торговать ими, а мы должны... Мол, приходите, давайте... Земля, мол, общий дом. На самом деле кто-то хочет поиметь это все дело. Кого-то от этого дела отлучили, и они решили поиметь... Они просто хотят все это контролировать. “Цветные революции” на Востоке — ради чего? Так тоже, чтобы контролировать нефть» (мужчина, 49 лет, программист, Нижний Новгород).

В нижеследующем фрагменте Путин предстает как сила, способная защитить позиции России в несправедливом глобальном миропорядке:

«Существует глобальная система распределения ресурсов. Если говорить об экономике, следующая роль — Россия добывает нефть, из России нефть поступает в Европу. Полученные деньги Россия должна вкладывать в американские ценные бумаги. Дальше Америка будет давать займы и кредиты России. Но таким образом американцы имеют наши деньги и финансируют нас на наши же деньги. А Путин прекращает эту систему. Он, может, стал диктатором, но он прекратил все это» (мужчина, 55 лет, преподаватель истории, Нижний Новгород).

Конспирологические взгляды на устройство мира разделяют не только «низы» общества; даже те, кто принадлежит к самым верхним слоям, похоже, также понимают геополитику как повсеместное вмешательство руки империалистов из Вашингтона. Как явствует из слов министра иностранных дел Сергея Лаврова, политическое руководство ясно дает понять, что, с его точки зрения, цель западных держав — это смена режима в России, и потому, учитывая эту ситуацию, правительство считает необходимым принимать особые меры по противодействию Западу и отстаиванию своего суверенитета:

«Мы видим, как США и ведомый ими западный альянс пытаются любыми средствами сохранить доминирующие позиции или, если использовать американскую лексику, обеспечить свое “глобальное лидерство”. В ход идут самые разные методы давления, экономические санкции, а то и прямая силовая интервенция. Ведутся широкомасштабные информационные войны. Отработаны технологии неконституционной смены режимов путем осуществления “цветных революций”. При этом для народов, являющихся объектами таких действий, демократические революции оказываются разрушительными. И наша страна, прошедшая в своей истории через период поощрения искусственных преобразований за рубежом, твердо исходит из предпочтительности эволюционных перемен, которые должны осуществляться в формах и со скоростью, соответствующих традициям и уровню развития того или иного общества»[23].

В итоге очень трудно определить, что важнее: предзаданное чувство, поднимающееся «снизу» и самовоспроизводящееся в социальной среде, или сознательные усилия видных фигур из числа интеллектуалов, медийных персон и государственных деятелей, направленные на то, чтобы предложить эти нарративные формы «сверху». Можно сказать, что перед нами двусторонний синтез: акторы «сверху» должны работать на одной волне с аффектами, идущими «снизу», чтобы успешно продвигать определенные идеи. Тема враждебного Запада, испытывающего Россию на прочность, поддерживается историческим мифом, вплетающим 1917-й и 1991 годы в единый узор российской истории, который восходит еще к Смутному времени (1598—1613) и явно перекликается с современным контекстом украинского «Майдана» (2013—2014) и «арабской весны» (2011). Страх перед периодически возникающими в русской истории внутренними потрясениями и смутой сочетается с убеждением, что за этими бедами стоит сильный внешний враг. Вот наглядный пример того, как вера в козни внешних врагов как первопричину событий 1917 года увязывается с пониманием современной мировой политики:

«Если взять и посмотреть по истории, Россию можно разрушить только изнутри. Внешние враги, например, Наполеон, Гитлер и поляки, пытались разрушить страну, но ничего из этого не вышло. А когда в стране началась гражданская война, чем все это обернулось, известно. Когда СССР изнутри развалили, чем все это обернулось? Известно. Вот и все. А внешний враг не может справиться с нашей страной, во-первых, даже хотя бы из-за ее размеров» (мужчина, 29 лет, менеджер в экспортной компании, Санкт-Петербург).

Тот же респондент позднее охарактеризовал Америку как жадную сверхдержаву, которая использует революции для контроля над миром. Наиболее явным примером этого он считает события на «полыхающем» Ближнем Востоке. В Америке «сейчас тоже пытаются сделать, чтобы мы не выскочили»; ее главная цель состоит в том, чтобы с помощью войн «раздробить Россию» и прибрать к рукам энергетические ресурсы. Вышесказанное хорошо иллюстрирует положение о том, что теории заговора, которые «якобы разоблачают сложные отношения и обходные пути, по определению, являются упрощающими историями — наложениями линеарности и причинности на сложный социальный мир»[24]. Итак, можно сделать вывод о том, что конспирологические суждения об истории, по-видимому, играют важную роль в осмыслении уроков 1917 года, особенно по отношению к внутренней стабильности и положению страны в мире.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мифы о прошлом связаны с пониманием настоящего, и на это понимание влияет социальная идентичность и задействованные в передаче памяти социальные структуры. Внимание, которое респонденты уделяют событиям 1917 года и предшествовавшему периоду, говорит о том, что эта эпоха играет важную роль в коллективной памяти, хотя не получает отражения в текущей государственной «мемориальной» политике. Успешная передача позитивного мифа об эпохе 1900—1914 (и 2000—2014) годов указывает на совпадение тогдашних явлений с ключевыми ценностями сегодняшней России, такими, как стабильность и нормальность, равно как и неприятие беспорядков и дезинтеграции. Антипатия ко всем формам революции — ценностная особенность, которая сегодня заставляет людей проявлять лояльность к государству ради того, чтобы в «наши дни» не повторилась трагедия 1917 (или 1991) года. Понимание российской истории как ряда многообещающих взлетов, прерванных провалами хаоса и разрушения, связано со стремлением к будущему — стабильному и не подверженному подобным виражам. Три ключевых убеждения, укорененных в представлениях о российском прошлом, судя по всему, остаются привлекательными для людей независимо от их возраста и социального статуса. Эти убеждения состоят в том, что: а) революция и беспорядки — явления отрицательные, они представляют угрозу для достижения Россией желаемого будущего; б) только сильный лидер гарантирует отсутствие хаоса и распада страны; в) внешние силы (как государственные, так и негосударственные) заинтересованы в утрате Россией статуса мировой державы.

Еще один аспект коллективной памяти — виктимизация. Россияне жестоко пострадали от ряда катастроф, и события 1917 года — только одна из них. Поиск ответа на вопрос: «Почему мы так много страдали?» — приводит многих респондентов к ответу: из-за вмешательства зарубежных стран во внутренние дела России. Нам не следует маргинализировать подобные идеи как бредовые теории заговора. Подобный тип мышления — механизм построения социальной идентичности. Актуальный опыт переходного периода постсоветской России (1991—1999), похоже, играет значительную роль именно в таком осмыслении событий 1917 года. Интересно было бы понаблюдать, как политика государства в области исторической памяти будет реагировать на такое положение вещей и каким образом подобные чувства, до определенной степени выгодные сегодняшней власти, будут интегрироваться в другие аспекты коллективной памяти.

Перевод с английского Андрея Степанова

[1] Цит. по: Братерский А. «Атомная бомба под Россию» // Газета.ру. 2016. 21 января (www.gazeta.ru/politics/2016/01/21_a_8034437.shtml).

[2] Опрос на эту тему был проведен в апреле 2016 года ВЦИОМом: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=115661.

[3] См., например: Kalinin I. The Spectre of Revolution: How Putin will be Сommemorating 1917 // Times Literary Supplement. 2017. February 15 (www.the-tls.co.uk/articles/private/spectre-russian-revolution).

[4] Fenster M. Conspiracy Theories: Secrecy and Power in American Culture. Minneapolis; London: University of Minnesota Press, 2008. P. 84—90.

[5] Четырьмя другими компонентами являются «официальный» (создаваемый различными государственными инстанциями, от школьных учебников до музейных выставок), «автобиографический» (события и опыт, запечатленный в мемуарах и устной истории), «исторический» (систематизированный профессиональными учеными-гуманитариями и историками) и «культурный» (проявляющийся в фильмах, на телевидении, в книгах, медиа, документальных фильмах). См.: Nets-Zehngut R. The Passing of Time and the Collective Memory of Conflicts: The Case of Israel and the 1948 Palestinian Exodus // Peace and Change. 2012. Vol. 37. № 2. P. 254—255.

[6] Хальбвакс утверждал, что «никакая память невозможна за пределами структур, которые используют люди для определения и удерживания своих воспоминаний» (Halbwachs M. On Collective Memory. Chicago: University of Chicago Press, 1992. P. 43).

[7] См.: Smith A.D. The «Golden Age» and National Renewal // Hosking G., Schöpflin G. (Eds.). Myths and Nationhood. New York: Routledge, 1997. P. 36—60; Bell D. Mythscapes: Memory, Mythology, and National Identity // British Journal of Sociology. 2003. Vol. 54. № 1. P. 63—81; Jubulis M. The Persistence of the Baltic Nations under Soviet Rule: An Ethno-Symbolist Critique of Modernist Perspectives on the Breakup of the USSR // Young M., Zuelow E., Sturm A. (Eds.). Nationalism in a Global Era: The Persistence of Nations. London; New York: Routledge, 2007. P. 179—197; Della Salla V. Political Myth, Mythology and the European Union // Journal of Common Market Studies. 2010. Vol. 48. № 1. P. 1—19; Bottici C., Challand B. Imagining Europe: Myth, Memory and Identity. Cambridge: Cambridge University Press, 2015.

[8] Bell D. Op. cit. P. 75.

[9] Bottici C., Challand B. Op. cit. P. 90—92.

[10] Assman A. Transformations between History and Memory // Social Research. 2008. Vol. 75. № 1. P. 68.

[11] Misztal B.A. Theories of Social Remembering. Theorizing Society Series.Maidenhead: Open University Press, 2003. P. 17.

[12] Foucault M. Politics and the Study of Discourse // Ideology and Consciousness. 1978. № 3. P. 15.

[13] Schwartz B. Memory as a Cultural System: Abraham Lincoln in World War II // American Sociological Review. 1996. Vol. 61. № 5. P. 921.

[14] См.: Левада Ю.А. Ищем человека. Социологические очерки. 2000—2005. М.: Новое издательство, 2006; Горшков М.К. Российское общество как оно есть. М.: Новый хронограф, 2011; Горшков М., Крумм Р., Петухов В., Бызов Л. Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров) М.: Весь мир, 2011; White S. Soviet Nostalgia and Russian Politics // Journal of Eurasian Studies. 2010. Vol. 1. № 1. P. 1—9; Schuman H., Scott J. Generations and Collective Memories // American Sociological Review. 1989. Vol. 54. № 3. P. 359—381.

[15] Geertz C. Thick Description // Idem. The Interpretation of Cultures. New York: Basic Books, 1973. P. 3—32.

[16] Примерно треть респондентов выбрала эпохи советской истории, причем эти периоды разделились между временем сталинской индустриализации, послевоенным временем (1945—1965) и брежневской эрой (1965—1982). Люди, давшие такие ответы, принадлежали в основном к старшему поколению и низшим социально-экономическим группам. Другой небольшой кластер составили респонденты разного возраста, придерживавшиеся более «либеральных» взглядов; они указали эпоху перестройки и 1990-е годы.

[17] Эта группа оказалась противоположна тем, кто выбрал в качестве «положительного времени» сталинскую индустриализацию. В последнем случае респонденты принадлежали к людям старшего возраста (более 40 лет) и являлись выходцами из советских рабочих семей. Таким образом, распространенность мифа о сталинской индустриализации ограничена определенной социальной и поколенческой группой, в то время как миф о 1900—1914 годах, похоже, легче преодолевает социальные и возрастные границы.

[18] Хотя 2000—2014 годы трудно рассматривать как завершенный «исторический период», тем не менее респондентам была предоставлена свобода выбирать любую эпоху от современности до 1900 года. Выбор именно путинского периода многое говорит о значении, которое люди придают стабильности, экономическому росту и относительному спокойствию.

[19] На втором месте оказался период коллективизации (треть респондентов), а за ним — рыночные реформы во времена Ельцина (пятая часть опрошенных).

[20] Путин В. Дискуссия в «Валдайском клубе»(http://kremlin.ru/events/president/news/46860).

[21] Интервьюируя людей в Москве, я встречался с членами организации «Антимайдан», которые подробно изложили мне эти идеи (см.: https://antimaidan.ru). Один из самых известных лидеров организации — Николай Стариков — написал ряд книг, выражающих эти взгляды на события 1917 года: Стариков Н. Кто убил Российскую империю? Главная тайна XX века. М.: Яуза; Эксмо, 2006; Он же. Мифы и правда о гражданской войне. Кто добил Россию? М.: Яуза; Эксмо, 2006; Он же. 1917. Не революция, а спецоперация! М.: Яуза; Эксмо, 2007.

[22] Oushakine S.A. «Stop the Invasion»: Money, Patriotism and Conspiracy in Russia// Social Research. 2009. Vol. 76. № 1. P. 74.

[23] Лавров С. Размышления на новом этапе международного развития // Россия в глобальной политике. 2016. № 2 (www.globalaffairs.ru/global-processes/Istoricheskaya-perspektiva-vneshne...).

[24] Ortmann S., Heathershaw J. Conspiracy Theories in the Post-Soviet Space // The Russian Review. 2012. Vol. 71. № 4. P. 553.

«Укреплять человека,а не разрушать его». И государство, и оборону

Владимир Бушин

Все прогрессы реакционны,

если рушится человек

А.Вознесенский

1. Как корове седло

Может быть, я и не стал бы об этом писать, если бы наши газеты, телевидение, бесчисленные политологи на своих несметных ток-шоу сказали об этом внятно, громко, на всю страну. Только «Советская Россия» на первой полосе в виде передовицы дала эту тему в виде большой цитаты.

Как человек, переживший и помнящий доклад Н.Хрущева на ХХ съезде партии (вернее, после его закрытия) в феврале 1956 года и только что, 19 октября, прослушавший выступление президента В.Путина в Сочи на заседании дискуссионного клуба «Валдай», я думаю, что по силе воздействия на умы и сердца граждан СССР и России эти два события сопоставимы. Во всяком случае это так произошло со мной и моими близкими.

Мишенью первой речи – Хрущёва - был лично Сталин. Её можно уподобить ушату не оздоровительной холодной воды, а кипятка, вылитого сперва на головы делегатов съезда, а потом всего народа. Это была невиданная в истории акция по деморализацию страны. И потребовалось время, что осознать диверсионную лживость хрущевского доклада. Лишь через несколько лет достоверный образ Сталина воссоздали в своих воспоминаниях люди, хорошо знавшие его, долгие годы вместе с ним работавшие, бывшие рядом и видевшие вождя в самые критические часы истории и жизни – маршалы Жуков, Василевский, Рокоссовский, министры Молотов, Байбаков, Зверев, Громыко, авиаконструктор Яковлев и другие известные стране люди. И только в 2007 году в переводе с английского дошла до нас книга Гровера Ферра «Антисталинская подлость». В предисловии автор пишет: «Из всех утверждений «закрытого доклада», напрямую «разоблачающих» Сталина, не оказалось ни одного правдивого. Точнее, среди тех из них, что поддаются проверке, лживыми оказались все до единого. Хрущев не сказал про Сталина и Берию ничего, что оказалось бы правдой. Весь «закрытый доклад» соткан из подтасовок» (с.6).

Как говорится, самое интересное в этом докладе то, что он лжив от первого слова до последнего.

В выступлении В.Путина мишень его критики не один человек, а суммарный Запад, суммарные американцы: они-де коварно нас обманули. Слушая его, приходишь в ужас за судьбу родины, которая в 90-е годы легко и просто могла прекратить свое существование.

От высоких церковных иерархов, а то и от простых, но достаточно образованных, интеллигентных сограждан не раз приходилось слышать, что победа в Великой Отечественной войне дарована нам Божьим промыслом. Дескать, обнёс кто-то на самолете вокруг Москвы икону Божьей матери – и расточились врази наши. А при штурме Кенигсберга, читал я и это, выставили мы иконы на передовой – и смолкли, не смогли стрелять немецкие пушки и пулеметы, замерли на месте их танки и самоходки, не поднялись самолеты. В таком случае должны бы мы взять Кенигсберг безо всяких потерь. Ну, как там дело было, я все видел своими глазами, у меня на праздничном пиджаке медаль «За взятие Кенигсберга» в память об этом событии 9 апреля 1945 год. В Восточно-Прусской операции, завершившейся взятием Кенигсберга и порта Пилау, мы потеряли безвозвратно 126464 святых и грешных советских душ… Да во всем никак не сходятся у святых отцов концы с концами. Длинное и нудное, как судебный иск, Обращение Гитлера к народу 22 июня 1941 года кончалось словами: «Да поможет нам Бог в этой борьбе!». К тому же у всех солдат были ремни со словами на широкой пряжке «С ними Бог!». А во всем выступление по радио Сталина 3 июля 41 года – ничего подобного, и кончалось оно словами «Вперед за нашу победу!» Спрашивается, как же Господь мог даровать победу тем, кто и не упоминал его?.. Но, слушая Путина, я подумал: вот уж тогда, в 90-е годы без Божьего промысла не обошлось, защитить и спасти Россию в ту пору было больше некому. Судите сами…

Но прежде как старый советский человек я хочу кое-что заметить о суждениях президента по поводу советской истории. Он сказал, например: «Обращаясь к урокам русской революции 1917 года, мы видим, какими неоднозначными были её результаты, как тесно переплетены негативные и, надо сказать (хоть и не хочется –В.Б.), позитивные последствия тех событий». Тут, во-первых, надо подчеркнуть, что в 1917 году было две революции, весьма разных как по истокам, так и по последствиям: в феврале – буржуазная, верхушечная, кратковременная - свергли царя, учредили республику, все остальное осталось, как прежде; в октябре – социалистическая, глубинная, сменили общественный строй, но она, пожалуй, была невозможна без первой. Во-вторых, не один русский народ столь баламутный, революции происходили не только в России, как можно понять оратора, во многих царствах-государствах свергали, иногда даже казнили королей, императоров, президентов, меняли социально-политический строй. Это я к тому, что уж очень часто приходится слышать, что разного рода потрясения случаются только в России, а остальной мир словно бы блаженно благоденствует.

А главное, да ведь это во всем бывает именно так – и неоднозначно любое событие, и тесно переплетены в нем и хорошее и не шибко. Вот у моей молодой соседки 15 октября родился мальчик, дали ему прекрасное имя Пантелеймон. Радость-то какая! До этого были три девочки. Но Пантелеймоша, внук фронтовика, оказался на 5 кг. Надо бы кесарево сечение, а она п религиозным соображениям рожала дома с бабкой-повитухой. Так ведь кровью изошла, измучилась, чуть не померла. А теперь опять – радость, но - и забота, хлопоты, беспокойство. Взять совсем другую область. Много лет у нас ходит в премьерах Д.А.Медведев, один раз даже президентом был. С одной стороны, для народа это беда; но с другой, его долгое пребывание на столь важном посту дает ясное представление об уровне нашего руководства, дает понимание, что от него ждать.

«Но зададимся вопросом, - продолжал президент,- разве нельзя было развиваться не через революцию, а по эволюционному пути – не ценой разрушения государственности, ценой слома миллионов человеческих судеб, а путем постепенного последовательного движения вперед?» Тут только и можно задаться вопросом: а не гоголевский ли Манилов и его супруга Лизанька, родители Фемистоклюса и Алкида, пишут речи президенту? Ведь сказано так, словно кто-то предложил русскому народу: какой путь развития изволите предпочесть – революционный, трудный или эволюционный с цветочками и пряниками? И он, тупоумный, выбрал первый. В свою очередь я тоже хочу задаться вопросом: разве нельзя было утихомирить кавказских сепаратистов не с помощью военной силы, а выразительным чтением им сказки про Красную шапочку? Судя по всему, нельзя. Да вот и сейчас: надо ли бомбить головорезов «Исламского государства» авиационными бомбами, ракетами «Калибр» и т.п. Может, лучше бы сформировать бригаду из ораторов и певцов в составе, допустим, Радзинского, Сванидзе, Млечина, Пугачёвой, Ларисы Долиной, Владимира Соловьева и других замечательных фигур, да послать бы их в Сирию с концертами. Как? Нет, оказывается, бывают положения, есть фигуры, о которых Маяковский точно сказал:

Его не объехать,

не обойти,

единственный выход –

взорвать!

И взорвали же, например, генерала Дудаева, главаря сепаратистов, когда удалось засечь его телефон.

А что касается «миллиона человеческих судеб», то это вопрос очень сложный, тут в пределах данной статьи можно только дать некоторую информацию к размышлению, например: после Октябрьской революции из России эмигрировали 2 миллиона человек, а в ходе нынешних демократических реформ – 14 миллионов. Или: до Октябрьской революции 75% населения были неграмотны, после неё лет за десять неграмотность в стране была ликвидирована, десятки миллионов были приобщены к сокровищам русской и мировой культуры, а сейчас под мы наблюдаем глумление над культурой, доходящей до грязной порнографии.

«Вместе с тем, - слышали мы дальше,- общественная модель (социалистическое государство, да?), идеология (советская, да?), во многом утопичные (!), которые на начальном этапе революции 1917 года (Октябрьской, да?) пытались реализовать образовавшееся (само собой?) новое государство, дали мощный стимул для преобразований по всему миру, это тоже надо признать» (хотя и не хочется).

Откровенно сказать, я тут не все понял. Например, что такое – «пытаться реализовать образовавшееся государство»? Ведь если государство образовано, значит, оно реализовалось. Так о чем речь? Кто это писал? Но конец фразы понятен: социалистическая «модель» и советская идеология, дали мощный стимул для преобразований аж во всем мире. И это несмотря на свою утопичность! Что же это за преобразования? Оказывается, «вызвали переоценку моделей развития (без этих учёных «моделей» - ни шагу!), породили соперничество и конкуренцию». Помилуй, Бог, «модели развития» переоценивались постоянно: рабовладельческую модель сменяла феодальная, её – капиталистическая и т.д., а соперничество и конкуренция тоже существуют в мире от века. Причем здесь «утопическая советская модель»? Она здесь ни в чем не виновата. И потом, да, буржуазная государственность была разрушена, но ведь была создана другая - социалистическая. И она оказалась гораздо крепче, во Вторую мировую войну не только выстояла против фашистского натиска, но и разбила фашизм, спасла буржуазные государства Европы, которые до этого моментально рухнули под тем же натиском.

«Ответом на вызов со стороны СССР стали многие западные достижения ХХ века». Какие же именно? Например, повышение уровня жизни, реформирование социальной сферы, уравнение в правах женщин, национальных меньшинств и т.д. Почему-то не упомянул еще такое всемирно-историческое дело, как ликвидация колониализма, к которой советская «модель» уж точно причастна. И ведь все это прекрасно! А коли произошло благодаря наше «утопической модели», то да здравствует такая утопия! Слава советской власти и социализму! – должен был воскликнуть оратор во славу родины, но они почему-то промолчал, знать, скромность заела.

«Западные партнёры (дальше оратор величает их друзьями) разделив геополитическое наследие СССР, уверовали в свою неоспоримую правоту, объявив себя победителями в «холодной войне», стали открыто вмешиваться в дела суверенных государств, экспортировать демократию…»

Я не знаю, что такое «разделить геополитическое наследство СССР», но приходится сказать, что, во-первых, «друзья» имели все основания объявить себя победителями в «холодной войне», ибо они и оказались ими. Разрушить единую страну, отторгнуть от нее 14 республик, а некоторые из них, в том числе самую крупную, натравить на нас, да еще сформировать в нашем тылу во главе с Чубайсом пятую колонну, которая одновременно разрушала всю нашу экономику, извращала культуру, истребляла своими реформами население - да это не просто победа, а разгром, историческая Цусима! Надо же иметь мужество смотреть правде истории в глаза и все называть своими словами.

Во-вторых, ваши «друзья» не после победы лишь стали «открыто вмешиваться» в дела других государств, а всегда вмешивались открыто и нагло. Вскоре после Второй мировой войны влезли в дела стран на другой стороне земного шара – в Корею, потом во Вьетнам, но при советской и китайской помощи получили там отменный отлуп.

Наконец, они «экспортировали» вовсе не демократию, а навязывали силой оружия и реками крови только выгодные им свои порядки, не имеющие ничего общего с демократией. Уж это-то неужели требует объяснений!

И вот, говорит, экспортировали демократию «так же, как в своё время советское руководство пыталось экспортировать социалистическую революцию».

А ведь только что признавал многочисленные и благие плоды для всего мира нашей «утопии»!

На заседании клуба выступил Хамид Карзай, который десять лет с 2004 по 2014 год был президентом Афганистана, видел своими глазами у себя на родине и нашу армию, и американцев. Выступление большое, а закончил он так. Американцам посоветовал: «Признайте, что вы повалились. И вас все поймут – и мы, и Россия, и Китай, и Иран – все!» А нам он сказал: «Пожалуйста, присылайте свой бизнес и своих инвесторов в Афганистан. Мы же соседи! Ваши технологии, ваше образование нам очень нужны».

Почему Карзай так говорил? Да потому, что перед этим мы услышали от него: «Вчера в Афганистане погибло около 50 наших солдат, а сегодня больше 70, за короткий срок мы потеряли около 300 человек» - вот результат американского экспорта демократии. А советские войска пришедшие в Афганистан по настоятельной и неоднократной просьбе его правительства, как ныне в Сирию, не только защищали законный стой в стране, но и «экспортировали коммунизм» в виде новых больницы, школы, домов для жилья, дороги… Почитайте воспоминания главного афганца - командующего 40 армией генерала Бориса Громова, там много интересных сведений на сей счет. Для Карзая русские и теперь остались теми русскими, хотя у них в подбрюшье и завелись чубайсы, которых, конечно, надо сбрить.

Рассуждая о нашем «экспорте коммунизма», полезно вспомнить, что ведь Польша и другие освобожденные нами от немецкой оккупации страны именовались «странами народной демократии», и только. Но их руководителям не терпелось быть как можно ближе к стране-победительнице, стране-освободительнице, и порой они бежали впереди паровоза. Это так понятно в победной эйфории тех лет. Полезную пищу для размышлений на эту тему дает беседа Сталина с премьером польского правительства в эмиграции Станиславом Миколайчиком, состоявшаяся в Москве 9 августа 1944 года.

Вот несколько строк из записи этой беседы.

Миколайчик говорит, что, как он понимает, маршал Сталин хотел бы, чтобы правительство Польше было демократическим.

Сталин ответил: это правильно.

Миколайчик говорит, что Польша не должна быть коммунистической, но все демократические силы в ней должны протянуть друг другу руку.

Сталин отвечает, что именно так и он понимает.

Миколайчик заявляет, что маршал Сталин имеет возможность завоевать сердца польского народа.

А в конце беседы Миколайчик рассказал, что в Лондоне ему довелось читать показания немецких пленных, и ему запомнилось показания одного офицера, который заявил, что Германия найдет спасение в коммунистическом строе.

Сталин ответил: Германии коммунизм подходит так же, как корове седло.

И тут мы подходим к самому важному в выступлении президента Путина.

(окончание следует)

"Игра в Царя"

фокус, незамечаемый парадокс: чем лучше царь — тем хуже народ, его свергший

Игорь Шумейко

Давний участник (книгами, статьями, лекциями, ТВ и радиовыступлениями) борьбы с "фальсификацией истории", в том числе в эпоху одноимённой комиссии (примерно с 2009 г.), к этой колонке я подошёл с глубоким убеждением: "битва за историю" не сводима к борьбе с её фальсификациями. Пусть даже самыми опасными. Вот пример. После нескольких переизданий "Второй мировой перезагрузки" меня довольно часто просили выступить по отдельным пунктам, вдруг попавшим в "топ исторических споров". В 2013-м, к юбилею Курской битвы, солидная газета попросила опровергнуть вброшенный тогда тезис: "никакая это не победа, новые, ранее скрываемые цифры нашей танковой катастрофы…". Написал статью, цитировал немца-историка Шайберта, американца Бевина, Манштейна, Гудериана… но сверх того заострил контрвопрос. Учтя все аргументы наших, немцев, союзников — сколько ещё отвечать на новые версии совершенно посторонних лиц только оттого, что у них есть информационный ресурс их озвучивать?

В прошлых колонках я отвечал по конкретным пунктам: фальшь сравнений "их Мюнхена" и "нашего Пакта". Или, наоборот, НЕсопоставление "упредительных мер" Англии по захвату Исландии (части атакованной Дании), нападению на французский флот — и соответственные меры СССР в 1939-1940 гг.

Я, конечно, и далее буду рад ответить на все обращения в "Завтра" по любым спорам, особо тиражированным фальшивкам, но… важно хранить и сам общий образ нашей Истории. Столетие Революции — как раз пример. Какие там фальшаки? Всё всем давно известно, здесь "битва за историю" должна быть — за Образ, вдохновляющий её Смысл. Была Российская империя — и не стало. Октябрь — перечеркнул, обессмыслил её? А 1991 год, в свою очередь, обнулив, обессмыслил "завоевания Октября"? Увы, такой рваной картиной порой предстаёт История в руках однобоких зашоренных радикалов, говорю это и как бывший университетский препод.

Сложно спорить с советскими историками, включавшими три русские революции — 1905 года, Февральскую и Октябрьскую — в "единый революционный процесс". В каком-то (гегелевском) смысле и вся мировая история — единый процесс. Но своеобразие начала ХХ века в том, что, имея безусловным ориентиром Великую французскую революцию, три русские революции словно "дорастали" по масштабу и формату до "великого образца", сделав "Марсельезу" своим главным гимном. (Русский текст "Отречёмся от старого мира, отряхнём его прах" выбивался из размера французского исходника и, соответственно, знаменитого музыкального сопровождения, но кто б тогда следил!)

Революция 1905 года — ещё во многом русский бунт, бессмысленный и т.д. Сродни Медному, Соляному. "Военное измерение" — восстания на броненосце "Потёмкин", крейсере "Очаков", в Свеаборге — схожи с архетипом русского бунта, Стрелецким. В общем, 1905 год — это ещё XVII век (бунташный).

Вторая, Февральская революция во многих чертах — Заговор. Полагаю, Февраль-1917 весьма похож ещё и на ответ любителям модной ныне "альтернативной истории": "А если б Восстание Декабристов удалось?". Вот вам: удалось.

Только третья, Октябрьская, сквозь родовые черты российских бунтов, заговоров, доросла до образца, Великой французской. Потому и стала фактором всемирной истории в отличие от сугубо внутрироссийских потрясений первых двух.

Самая ненавистная из трёх революций сегодня — Февральская. "Гнусный заговор, государственная измена накануне победы в Первой мировой войне".

Совсем не поклонник Николая II, я неоднократно поддерживал доводы анти-Февралистов. Одно моё развёрнутое интервью подверглось критике именно по пункту "накануне победы в Первой мировой войне": "Как почти выигранная! Столько поражений, немцы в феврале 1917-го стояли под Ригой, взяли Польшу, Литву часть Украины, Белоруссии!"…

Пришлось, отвлекаясь от главной цели (сопоставления Февральской революции с "цветными-болотными"), объяснять: немцы и капитулировали в ноябре 1918, стоя недалеко от Парижа (ближе, чем к Питеру в начале 1917 г.), владея Бельгией, частью Франции… Одна из презираемых вами фактурных подробностей в том и состояла, что Антанта — геополитические стайеры, ресурсная база — весь мир. А "Центральные державы" — спринтеры, ресурсы — пол-Европы. НЕразгром в первый год уже гарантировал победу стайерам. Черчилль не врал, говоря, что Россия-1917 — корабль, прошедший бурный океан и затонувший в бухте назначения.

Сегодня из всех точек зрения на революции самая громкая — монархическая. Дошло до всероссийской акции "Прости нас, государь", постановки вопроса о восстановлении монархии. Идеализация Николая II дошла до "небес" и… полного тупика. Фокус, незамечаемый парадокс: чем лучше царь — тем хуже народ, его свергший. Продолжайте развивать эту линию — и вы из патриотических(!) побуждений сведёте русский народ к… иудеям, распявшим Христа.

Сегодняшняя "Игра в Царя" превращает конкретного Николая Романова, монарха, затем частное лицо, в нечто бесформенное, растяжимое под любые нужды. "Прищёлкнуть" кого-то? Если либералов — достают куклу в короне. "Смотрите! Это его они свергли в феврале 1917!". Если коммунистов: уже без короны, в скромной гимнастёрке. "Это его они расстреляли в 1918-м!".

Эта игра обессмысливает и столетие советской истории, когда всё вплоть до Победы-1945 рассматривают сквозь "очки 17.07.1918": что там ещё эти цареубийцы вытворили? Какую-то войну выиграли? Лишь бы замести следы! Отвлечь внимание от Главного События!

Канонизация мучеников — вне обсуждений, но попытки рисовать на одном челе и мученический венец, и корону подрывают ощущение реальности. Будто можно всем враз зажмуриться (игра), попытаться забыть элементарную хронологию. Из которой следует: царь не был мучеником, мученик не был царём (почти полтора года как)…

ДЖИНН

Собчак публично объявила антироссийский и русофобский курс своей кампании

Джинн - в мусульманской мифологии: огненный дух, обычно злой, способный принимать любой вид и выполнять любые приказания. Выпустить джинна из бутылки — дать свободу силам зла (по сюжету арабских сказок о злом духе — джинне, заключенном в сосуд и нечаянно из него выпущенном).

С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. Толковый словарь русского языка.

Во вторник 24 октября деятельница либеральной оппозиции и героиня скандальных «светских» хроник Ксения Собчак, на прошлой неделе объявившая о своем намерении баллотироваться в президенты России, провела свою первую пресс-конференцию в новом для себя статусе.

В ходе своего выступления журналистка сделал ряд громких заявлений. Так, Собчак заявила, что считает Крым украинской территорией, а восстановление отношений с Украиной — главной задачей Москвы. Эти слова вызвали большой резонанс и критику со стороны многих российских политиков — лидер ЛДПР Владимир Жириновский полагает, что Собчак должны наказать, «посадив лет на пять».

Позже, комментируя критику своих слов, Ксения Собчак заявила, что вхождение Крыма в Россию «не признала буквально ни одна мировая держава», даже Белоруссия. «Да что там мировая держава — даже Сбербанк России не признает Крым частью России. Или вы видите в Евпатории, Ялте, Керчи или Симферополе хоть одно его отделение?» — отметила она на своей странице в Instagram.

В Кремле высказывания Ксении Собчак о территориальной принадлежности Крыма назвали неправильными «по сути и по форме». «С точки зрения международного права, де-юре и де-факто, Крым является неотъемлемой частью Российской Федерации. Обсуждение территориальной и суверенной принадлежности Крыма не подлежит обсуждению никак и ни с кем», — ответил на просьбу журналистов прокомментировать заявления Собчак пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков. Он также отметил, что привлечение к уголовной ответственности за подобные высказывания — это не вопрос Кремля.

Кроме того, в ходе своей вчерашней пресс-конференции телеведущая рассказала о первых решениях, которые она собирается принять, если вдруг одержит победу. Первое, что, по её словам, намерена сделать Собчак – это распустить Государственную думу. Второе — захоронить тело Владимира Ленина. «Мы все-таки не средневековая страна», — заявила Собчак по этому поводу. И, в третьих, Собчак решила открыть свободный вход в Кремль, пояснив, что «власть не должна сидеть за высокой стеной, где-то там колупаясь по кабинетам». «Мне кажется, что это очень важные и символические вещи», — заключила телеведущая.

В тот же день будущий кандидат дала интервью журналисту Юрию Дудю, где объяснила свои слова о том, что Россия – это «страна генетического отребья». (Фраза о «генетическом отребье» была произнесена Собчак в ходе интервью для издания «Собеседник» в 2010 году. Тогда она сказала, что Россия — это «идеальный полигон для наблюдения за лохожителями». «Два подряд уничтожения элиты, плюс война, плюс регулярные послевоенные проработанные кампании — а травить у нас очень умеют — привели к тому, что Россия стала страной генетического отребья», — заявила Собчак).

Интервьюер спросил будущую кандидатку в президенты: «Действительно ли ты считаешь, что люди, которых ты назвала генетическим отребьем, проголосуют за тебя?» Собчак не стала прямо отвечать на этот вопрос, заявив Дудю, что тот действует как журналисты госканалов Владимир Соловьев или Дмитрий Киселев. «Ты же понимаешь смысл этой цитаты, Юр? Ты же согласен с тем, что в нашей стране прошло огромное количество человеческих чисток, когда лучших из лучших уничтожали?», — спросила она. Собчак пояснила, что считает и себя в том числе наследницей «этого всего, что произошло с нашей бедной, несчастной Россией за последние пару веков». «Эти слова применимы прежде всего ко мне», — заявила она.

Экспертные оценки

Константин Сёмин

История с выдвижением Ксении Собчак в президенты и её активизация на антироссийском поприще заставляют вспомнить Украину. Сейчас это уже подзабылось, но на Украине это знали все: перед очередными выборами окружению тогдашнего президента Януковича пришла в голову мысль — чуть-чуть отпустить вожжи и позаигрывать с националистическим фактором в украинской политике. Вывести на сцену страшных тягнибоковцев, свободовцев и прочих бандеровцев, которыми можно было бы оттенить недостатки и проблемы тогдашней текущей системы власти. И объединить, сплотить народ вокруг януковичевской вертикали по принципу от противного, то есть «кто угодно, только не эти». Казалось, что вся эта конструкция работоспособна, поскольку, естественно, все националисты находились на учёте Службы безопасности Украины. Все прекрасно знали: кто кого финансирует и кто кого контролирует. Казалось, что этот зверь с поводка не сорвётся. Казалось, что олигархами всё будет более-менее разрулено, распилено. А народ в очередной раз выберет меньшее зло и будет видеть в Януковиче: на Востоке — защитника интересов русскоязычных; на Западе — евроинтегратора. Короче, всем сестрам по серьгам.

Чем это завершилось — хорошо известно. То есть такая эквилибристика, такие танцы в конечном счёте оказываются плачевными для танцора. Политический спектакль, который мы наблюдаем сейчас, сам по себе, конечно, отвратителен. И не столько тем, что Собчак говорит — что от неё другого ожидать? — а сколько тем, что мы всерьёз обсуждаем Собчак и то, что она говорит. То есть мы так низко пали, мы так деградировали, что обсуждаем уже самых откровенных клоунов, самых непотребных личностей, которые даже и страниц таблоидов не заслуживали бы в более-менее здоровом обществе, в более-менее здоровом государстве. Уж по крайней мере в государстве, которое мы потеряли двадцать шесть лет назад, представить такую барышню законодательницей мод было бы категорически невозможно. Сегодня это кандидат в президенты. Можем друг друга с этим поздравить.

Я вижу во всём происходящем диалектическое сочетание двух процессов. С одной стороны — попытка взнуздать «трепетную лань» и придать смысла происходящему, то есть выборам. Мы понимаем: что бы ни фиксировали опросы ВЦИОМ по поводу феноменальной поддержки, которая фиксируется в народе по отношению к курсу «Единой России— все прекрасно знают, что происходит вокруг нас. Мы видим, как раздражены люди на улицах, в общественном транспорте, в государственных учреждениях. Недовольство трудно скрыть под кипой социологических опросов. Оно есть. Это недовольство пока ещё не готово прорваться страшным украинским образом, но оно совершенно точно угрожает очень низкой явкой. И Ксению Анатольевну, очевидно, кому-то хотелось использовать в качестве кардиостимулятора, в качестве инъекции адреналина для нашего безжизненного, гемофиличного предвыборного организма. Эта инъекция, конечно, может сработать, но она же действительно может оживить Франкенштейна. Поскольку в зачаточном виде хранится эмбрион, хранится вирус ельцинизма. Для него даже отстроена специальная лаборатория, специальный виварий. Ему есть откуда вырваться, есть бутылка, в которой джинн благополучно пересидел всё наше вставание с колен.

Конечно, политтехнологи предполагают, но диалектика истории располагает. Естественно, ухватившись зубами за этот шанс (пусть и комический, пусть и гротескный, пусть какой-то комедийный, пародийный), — его, конечно, попытается использовать вся наша, давайте скажем честно, совершенно не пострадавшая за годы патриотического подъёма буржуазия и олигархия. Кто его знает, как повернётся флюгер общественных настроений и как будет раскладываться пасьянс месяцев так через 5-6, когда введут в действие наконец свои столь долго откладывавшиеся персональные санкции США против каждого из участников олигархических совещаний в Кремле, когда зашатается ещё много чего? Я уверен, что команда Ксении Анатольевны — это не единственный отряд, который будет введён в бой. Возможны самые разные сценарии и, наверное, следует ожидать напряжения от волнений по всем фронтам. А вот как это сыграет в совокупности — это вопрос интересный.

Я думаю, что любые игры в Януковича крайне опасны с точки государственных интересов и готовности государства себя защищать. Это, конечно, некоторым образом безумие, какая-то совершенно нездоровая эквилибристика. Но если мы вспомним, что из себя представляет наше государство и будем смотреть на него без розовых очков, то чему ж тут удивляться: какое государство — такие и политические технологии. И буржуазное государство не переменится, даже если все мы ему будем препятствовать, даже если мы будем пытаться образумить его как-то, писать штабелями памфлеты по поводу «рублёвской кандидатки», разоблачать майданизм, возмущаться оскорбительными словами Грефа и Собчак по поводу Крыма. Собчак же не единственная, кто на эту тему рассуждает, правильно? И чего, Грефа кто-то по плечу предостерегающе похлопал? Ведь нет. Сколько бы мы ни пытались одёрнуть государство — это бесполезно, потому что слабое буржуазное государство (а мы — слабое буржуазное государство и не имеем никаких перспектив стать сильным) копает себе могилу. Удержать его от этого невозможно. Поэтому если вы задаёте вопрос: что необходимо делать простым людям? — ответ такой: простым людям необходимо повышать своё классовое сознание, объединяться и готовиться к неизбежному. К тому, что произойдёт, когда какую-нибудь очередную Собчак всё-таки возведут на подготовленный для неё пост или трон и всё закрутится по-прежнему, по старой известной нам ельцинской траектории.

Собчак анонсировала своё выступление в «Ельцин-центре». Что тут комментировать? Всё понятно. Важно и следующее — Собчак рассказала о поддержке со стороны Ходорковского. Её штаб — это крупные фигуры и манипуляторы 90-х, начиная с Малашенко. Патриоты уже говорят: неплохо было бы как-то на взлёте, что называется, остановить Собчак с Малашенко и Ходорковским, памятуя о маячащих за ними Соросом и коллективным Госдепом с ЦРУ. Потому что когда это многоглавое существо получит государственное финансирование и защиту для проведение своей совершенно официальной предвыборной кампании зарегистрированного кандидата — это будет сделать сложнее. Более того, это будет даже незаконно. А пока что сама Собчак своими преступными, по мнению многих, высказываниями не даёт ли нам повода для каких-то превентивных действий — или народу России бессмысленно надеяться на юридическую защиту?

Что такое буржуазная демократия? Это воля господствующего класса, возведённая в закон. Поэтому нелепо апеллировать к закону, который осуществляет волю господствующего класса, то есть буржуазии. Это как овце просить снисхождения у волка. Поэтому Собчак продолжит говорить всё, что угодно, точно так же, как Греф с Кудриным и остальные из этой компании. Вы думаете, что на кухнях особняков на Рублёво-Успенском шоссе воспевается справедливость, что ли, и воссоединение Крыма с остальной Россией, недопущение какого-нибудь бандеровского рейда на Симферополь? Нет, конечно. Поэтому остановить, не допустить всего этого не получится. По крайней мере обращаться к государству с этими мольбами и просьбами — абсурдно, наивно.

По задумке авторов проекта Собчак — это лёгкий вирус, небольшая прививочка, с помощью которой нас с вами «лечат». Смотрите, мы уже вовсю возбудились, в нас клокочет кровь, народ возмущается: «Как же так, какая стерва, как ей не стыдно, что она говорит. Значит, все идём на избирательные участки, лишь бы только не прошла Собчак! Собчак не пройдёт! Но пасаран!» То есть прививка вроде бы как работает — все возбудились, там, где ещё вчера еле теплилась жизнь, сегодня закипели какие-то страсти. Но от этой прививочки вполне может развиться самая настоящая, нормальная гангрена. Тот, кто первоначально казался сам себе хитрым манипулятором и искусным врачом-иммунологом, в конечном счёте может пасть жертвой собственной заразы, которую просто не удержат в заданных рамках. То, что она будет выступать в «Ельцин-центре», то, что за её спиной олигархи, Малашенко и вся ельцинская гвардия — для чего это нужно? По замыслу тех, кто это придумал, потом будет отличная возможность сказать западным международным «партнёрам»: «Вы обвиняете нас в том, что у нас нет широкого общественного обсуждения острых тем. Но нет! У нас некоторые недовольны присоединением Крыма, некоторые смотрят на вещи с точки зрения Запада. Но этих «некоторых» два с половиной человека — столько, столько проголосовало за Ксению Собчак. А вот сколько поддерживает сегодняшний курс на воссоединение России и Крыма, сколько поддерживают сегодняшний курс на отстаивание собственных интересов в материковой части страны! Значит, у нас демократия. Значит, у вас не должно быть к нам претензий. Значит, давайте уже восстанавливать инвестиции. Снимайте с нас санкции. И давайте уже полюбовно. Смотрите — вот Собчак, с ней ничего не произошло, всё в порядке». Вот зачем этот спектакль нужен, вот для чего он затеян.

Но нужно понимать, что кукла в этом театре марионеток может соскочить с управляющей руки. Нет такой куклы, которая не мечтала бы сменить кукловода. Так что этот спектакль очень опасен для Карабаса-Барабаса. Тем более, если он находится уже не в той форме, как, скажем, лет пятнадцать или двадцать назад.

О собчаковском «генетическом отребье». Конечно, Собчак апеллирует к безграмотным людям. В самой собчаковской формулировке чувствуется абсолютное, тотальное мракобесие и безграмотность. Я не знаю, была ли биология в школе у этой барышни, но, скорее всего, она не посещала её уроки. Иначе она знала бы, что никакие таланты не передаются через хромосомы. Это очень актуально для меня сейчас, потому что я работаю над третьей серией фильма «Последний звонок» о катастрофе в отечественном образовании. Наша команда рассказывает в нём о воцарившемся в наших реформаторских кабинетах с гибелью Советского Союза социал-дарвинизме, о построении основанной на этой идее новой рыночной школы. Так вот: все рассуждения, все представления о том, что существует некий генофонд сверхлюдей, о том, что Чайковский передаётся по наследству сыну Чайковскому, потом внуку Чайковскому — это чистой воды бредятина. Мы записывали интервью с авторитетными учёными в Новосибирском Академгородке, с работниками Лаборатории генетики человека, цитологии и генетики, и они чёрным по белому объясняли людям, которые не знакомы с предметом, что науке неизвестны такие правила, по которым наследуется гениальность. Она приобретается воспитанием и образованием. Именно поэтому в Советском Союзе, который был создан в безграмотной аграрной стране, где в некоторых республиках отсутствовала собственная письменность, грамотность составляла 1-2%, на фундаменте безграмотной царской России была построена ослепительная башня советского проекта. В нём космонавтами, великими учёными, лауреатами всевозможных премий по физике, химии, математике, гениальными поэтами, писателями, музыкантами становились люди с «нулевым генофондом», если рассуждать с точки зрения гражданки Собчак. Это были дети крестьян, дети рабочих. Потому что биология не знает никаких «генофондов сверхлюдей». Чушь собачья — всё, что она рассказывает. Но эта чушь очень популярна. Она распространена как раз в тех самых дорогих домах на Рублёво-Успенском шоссе, где заведено думать: таланты даются детям так же, как богатство передаётся детям; поэтому если изгнать богатых, то исчезнут из страны и талантливые люди. Ничего подобного. Бывают таланты у детей алкоголиков, бывает, что у самых незащищённых и самых обездоленных людей рождаются гении. Так задумано природой.

Всё, что впаривает Собчак— это перепевки старых либеральных бредней начала 90-х годов по поводу того, кто куда отъехал. Давайте не будем их поддерживать. Кстати, главный урон народу нанесли не революция, «репрессии» и эмиграция из СССР, а ельцинизм. Да, десятки миллионов преждевременно сошли в могилу и не родились. 14 или 15 миллионов уехали из России в результате собчаковских, ельцинских, чубайсовских реформ. Но это не означает, что здесь в результате образовалась какая-то мёртвая земля, на которой никогда ничего не прорастёт. Жизнь опровергает разнообразных Ильиных, разнообразных «почвенников» с евгеническими представлениями о биологии. Евгеника — это фашистская на самом деле наука псевдонаука о размножении человека. Откуда же она взялась? Эта как бы наука придумана американскими скотоводами — первыми олигархами из числа скотопромышленников. Они смотрели на улучшение человеческой породы так же, как на улучшение породы лошадей или коз. Так вот, человек — это не коза и не лошадь. Это является научной истиной сейчас, спустя сто лет после того, как евгеника была развенчана и даже генетикой опровергнута.

К слову: сколько нам внушали, что генетика в Советском Союзе была разгромлена. Это чушь, не было такого. Генетическая школа в СССР была мощнейшая. Это сегодня она утрамбована в асфальт. Это сегодня генетика в России уничтожена, в том числе применительно к сельскому хозяйству.

Но вернёмся к Собчак. Все эти социал-дарвинистские модели, все околофашистские рассуждения о том, что какой-то генофонд где-то уничтожен, давайте оставим неучам. В 20-е годы советская Россия должна была восставать из пепла. Она пережила страшнейшую мировую войну, в которую её втянули тогдашние олигархи во главе с царём. Страна пережила после этого кровопролитную гражданскую войну. Она утопала в беспризорничестве, кокаинизме, морфинизме, алкоголизме. И, тем не менее, на этой страшной почве она сумела вырастить по-настоящему выдающихся людей, которыми мы гордимся сегодня и которые составляют, может быть, единственный смысл нашего существования.

Естественно, если бы человек знал их фамилии, понимал Капицу, пытался подражать Гагарину, слушал музыку Свиридова, читал рассказы Шукшина, он бы просто плюнул на Собчак. Если бы он посещал уроки биологии, он бы знал, что это полная чушь и она даже не заслуживает такого эмоционального обсуждения, которое мы сейчас ведём. Просто для меня это тема близкая. Я всем рекомендую дождаться третьей серии — длинной и тяжёлой серии — фильма «Последний звонок», где мы затрагиваем этот вопрос. А что касается Собчак, то она всего лишь рупор, она жалкая тарахтелка, которая озвучивает то, что в мозгах у нашего абсолютно бездарного, абсолютно серого, необразованного, примитивного буржуазного класса. Они считают, что таланты, успех и конкурентоспособность, на которую они молятся, как на икону, наследуются половым путём. Им кажется, что какие-то проблемы с этим были созданы советским государством. Они идиоты. Но они закономерные идиоты. Они будут думать так же, как рассуждают олигархи в Польше, в Чехии, в США, в Мексике, наркобароны в Колумбии или какие-нибудь олигархи в Индии. Они абсолютно одинаковы.

Мы должны понимать, что, когда говорит Собчак, её разинутой пастью вещает не она сама дурочка, а вещает вся многоголосая гидра нашей современной олигархии, зачатой в руинах Советского Союза. Потускневшие красные пиджаки сегодня воплотились в эту постаревшую вечную девочку. Всё, что она говорит, мы должны воспринимать исключительно так и никак больше. Никакой серьёзности, никакого большего смысла в тех глупостях, которые она озвучивает, мы видеть не должны. Она просто дура — но дура, имеющая совершенно чёткую классовую привязку. Мы должны видеть за ней класс, а не конкретного человека.

Ксения Собчак — это лошадь Апокалипсиса. Если ей что-нибудь будет светить в политике, то это будет значить, что всё пошло по швам. И в этих обстоятельствам народу надо будет организовывать Советы на местах. Вот к такому сценарию я бы призывал готовиться. Никогда в живой стране Анна Иоанновна в обличии Ксении Анатольевны на трон не взойдёт. Она может быть всего лишь симптомом окончательной деградации и распада.

Интервью Директора Департамента международных финансовых отношений Андрея Бокарева "Российской газете"

О IV Всероссийской неделе сбережений

Бокарев Андрей Андреевич

Директор Департамента международных финансовых отношений

С понедельника стартовала IV Всероссийская неделя сбережений. Она проводится в рамках проекта Минфина "Содействие повышению уровня финграмотности населения и развитию финансового образования в РФ". Что нового ждать от мероприятия, кто пишет учебники по финансам для наших детей и чем чревато плохое финансовое самочувствие, "РГ" рассказал директор департамента международных финансовых отношений Минфина и директор проекта Андрей Бокарев.

— Сколько регионов, людей и компаний в этом году участвуют в неделе сбережений?

— В прошлом году участие приняли около 60 регионов и 360 тысяч человек, сейчас мы ожидаем, что в мероприятиях смогут принять участие более полумиллиона человек и порядка 70 субъектов России.

Мы сотрудничаем с бизнесом и проводим образовательные курсы прямо на рабочих местах. Практика показывает, что работодатели в первую очередь заинтересованы в повышении финансовой грамотности своих сотрудников, так как люди, оказавшиеся в трудной финансовой ситуации, обремененные кредитами, мало думают о работе. У них начинается депрессия, падает трудоспособность.

На наших мероприятиях все желающие узнают о том, как контролировать расходы, научиться сберегать и инвестировать, не попав при этом в руки мошенников, как не попасть в кредитный "водоворот".

Из новых форматов можно отметить семейный фестиваль, который пройдет в Москве 11 ноября, куда каждый может прийти с семьей, весело и с пользой провести время, поучаствовать в играх, пообщаться с ведущими финансовыми консультантами. Впервые мы опробовали этот формат в апреле этого года. Тогда за один день мероприятие посетили почти три тысячи человек. Для участия надо просто зарегистрироваться на нашем портале вашифинансы.рф.

— Планирует ли Минфин расширить просветительскую кампанию на общественные места, торговые центры? Есть ли курсы для пенсионеров?

— Неделя сбережений рассчитана, прежде всего, на привлечение внимания граждан к вопросам финграмотности и широкое освещение в прессе. А так в рамках проекта мы круглый год проводим различные мероприятия - консультации, лекции, тренинги и семинары, в том числе для взрослого населения. Есть отдельные активности для пожилых и людей с ограниченными физическими возможностями.

Что касается пенсионеров, то мы особое внимание уделяем защите и финансовой безопасности. Есть успешный опыт совмещения компьютерной и финграмотности при обучении пенсионеров. В Калининграде есть отдельная программа, рассчитанная на военных пенсионеров и их семьи.

Мы проводим акции и в торговых центрах, и в отделениях Роспотребнадзора, и, например, в библиотеках. Важно, что у людей есть выбор и возможность обратиться с вопросами к финансовым консультантам по ведению личного и семейного бюджета.

— При поддержке Минфина выпущена серия учебников по финграмотности. Но есть еще Банк России со своим комплектом для учащихся 9-11-х классов. Эти программы не конфликтуют? Может, планируется объединение пособий?

— Сейчас образовательные учреждения могут сами выбирать дополнительные занятия для учащихся. И то, что есть из чего выбрать, это, на наш взгляд, плюс. Комплект минфина рассчитан на учеников со 2-го по 11-й классы. Он прошел апробацию в регионах, в которой приняли участие более пяти тысяч учеников и трех тысяч учителей, мы получили много предложений от педагогов по улучшению и наполнению. Сейчас в рамках проекта минфина мы готовимся выпустить обновленное издание и бесплатно направим 10 миллионов пособий в школы более чем 40 регионов России. В каждый учебно-методический комплекс также входят пособия для родителей, что позволяет одновременно со школьниками повышать уровень финансовой грамотности взрослых. От родителей мы получаем положительные отзывы, свидетельствующие о том, что, пока они объясняют детям, сами начинают понимать важность финансовой грамотности, находя для себя много нового.

Для решения кадрового вопроса на базе ведущих вузов (ВШЭ, РАНХиГС, Финансовый университет, МГУ) созданы федеральные и региональные методические центры для подготовки педагогов и тьюторов по финансовой грамотности. Уже свыше десяти тысяч учителей, пяти тысяч тьюторов прошли обучение. А до конца 2018 года в рамках проекта мы подготовим более 25 тысяч педагогов, включая учителей сельских школ.

По работе с детьми уже видим плоды нашей работы: за три года в международном рейтинге ОЭСР, отражающем уровень финансовой грамотности 15-летних учащихся, российские школьники перешагнули с десятого на четвертое место, оставив позади ровесников из США, Австралии и Нидерландов.

— Опубликованная недавно национальная стратегия по финграмотности скорее похожа на декларацию о намерениях. Когда ждать конкретики?

— Это стратегический документ, определяющий постановку задач и приоритетные направления работы в области повышения финграмотности в масштабах страны. Стратегия определяет круг задач не только для органов власти, но и для регионов, бизнеса, педагогического сообщества, но и многих других. В России это первый документ по проблематике финграмотности подобного уровня. Для реализации мы разрабатываем "дорожную карту", в которой подробно пропишем конкретные шаги и мероприятия.

Стратегия является актуальной и необходимой для стимулирования экономически рационального поведения населения. Она нацелена на повышение качества финансового образования и информирования граждан по вопросам управления личными финансами, личной финансовой безопасности и защиты прав потребителей финансовых услуг, формирование ответственного типа поведения на финансовом рынке и приобретение населением финансовых компетенций, в том числе по осуществлению долгосрочного планирования личных финансов на всех этапах жизненного пути.

Текст: Александра Воздвиженская

Россия > Финансы, банки > minfin.gov.ru, 1 ноября 2017 > № 2400966 Андрей Бокарев

ФЕСТИВАЛЬ СВЕТА В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ

4 и 5 ноября петербуржцы и туристы насладятся удивительным красочным представлением. На главной площади Северной столицы и на Петроградской набережной пройдет осенний Фестиваль света.

Праздник посвятят 100-летий русской революции. На фасадах Эрмитажа и Главного штаба развернутся мультимедийные 3D-спектакли. В свете прожекторов «оживет» и «Аврора». Знаменитый корабль вспомнит свою историю, проживет ее заново. Световое представление расскажет о строительстве крейсера, о его боевом пути, залпе, перевернувшем мир и революционных событиях.

На Дворцовой площади пройдет состязание художников-мэпперов. Пять команд из России, Италии, Франции, Испании и Польши в своем неповторимом стиле проиллюстрируют одну из пяти известных песен о Петербурге. Победитель определится по итогам интернет-голосования.

Подробнее о событии можно узнать по хештегам #ИдиНаСвет и #АВРОРА17.

Соглашение на хранение газа в украинских ПХГ подписала PGNiG с «Укртрансгазом».

Теперь польская компания сможет продавать газ украинским потребителям не только на границе.

Польская нефтегазовая компания PGNiG подписала соглашение с «Укртрансгазом» об использовании украинских ПХГ, сообщила пресс-служба польской компании, отметив, что соглашение предоставляет PGNiG дополнительные возможности для развития торговли природным газом на украинском рынке.

Ранее PGNiG подписала соглашение с «Укртрансгазом» о транспортировке газа по украинской газотранспортной системе. Таким образом, польская компания сможет продавать газ украинским потребителям не только на границе, как это делала ранее. PGNiG реализует газ украинским потребителям с августа 2016 года.

PGNiG – крупнейшая нефтегазовая компания Польши, занимающаяся разработкой газовых и нефтяных месторождений, добычей, хранением и транспортировкой энергоносителей, а также строительством и развитием нефтегазовой транспортной сети, экспортом и импортом газа.

«Укртрансгаз», 100% которого принадлежит «Нафтогазу Украины», эксплуатирует все 12 подземных хранилищ газа Украины общей емкостью 31 млрд кубометров.

Узбекистан в третий раз входит в число мировых лидеров по улучшению делового климата

Ташкент, 1 ноября 2017 г. - Узбекистан осуществил пять реформ в сфере бизнеса в прошлом году, войдя в десятку мировых лидеров по улучшению делового климата в третий раз, говорится в докладе Группы Всемирного банка «Ведение бизнеса 2018: Реформирование для создания рабочих мест».

Будучи названным среди мировых лидеров по улучшению делового климата в 2015 и 2012 годах, Узбекистан продолжил осуществление целенаправленной программы реформ. За последний год, в стране было осуществлено пять реформ в сфере бизнеса – наибольшее количество в регионе Европы и Центральной Азии. В итоге, Узбекистан поднялся на 74 место по степени легкости ведения бизнеса в мировом рейтинге в 2017 году.

«В этом году, Узбекистан может отметить ряд достижений, учитывая решительные меры, предпринятые правительством с целью реализации реформ в стране. Всемирный банк высоко ценит усилия правительства по улучшению делового и инвестиционного климата в стране. По мере продолжения реформ, важно сосредоточиться на тех областях, где предприниматели все еще сталкиваются с трудностями», - отметила Лилия Бурунчук, Региональный директор Всемирного банка по Центральной Азии, в своем выступлении на официальной презентации доклада в Ташкенте 1 ноября 2017 года.

Улучшения за последний год были достигнуты по следующим пяти направлениям в рамках рейтинга: регистрация бизнеса, получение разрешений на строительство, защита миноритарных инвесторов, налогообложение, а также подключение к системе электроснабжения.

Подробная информация о проведенных реформах:

Начать свой бизнес стало проще благодаря запуску новой платформы для регистрации предпринимательской деятельности, что уменьшило количество процедур с 4 до 3.

Процесс получения разрешения на подключение к системе электроснабжения был упрощен путем внедрения системы, которая предоставляет все связанные с подключением услуги, включая проектирование и завершение внешнего подключения к электроэнергии. Благодаря этой реформе, Узбекистан значительно сократил расходы для предпринимателей на подключение к электросети с 1232% до 883% дохода на душу населения. В рамках индикатора «подключение к системе электроснабжения» Узбекистан переместился с 59 на 27 место в глобальном рейтинге.

Узбекистан усилил защиту миноритарных инвесторов, повысив требования к корпоративной прозрачности.

Платить налоги стало проще и дешевле благодаря внедрению электронной системы. В результате, количество платежей было сокращено с 58 до 10, а время, затраченное на подготовку, подачу и уплату налогов уменьшилось с 202 до 181 часов. Однако повышение ставки земельного налога с юридических лиц привело к увеличению налогового бремени.

Узбекистан упростил систему выдачи разрешений на строительство, облегчив процесс получения разрешений на выделение земельных участков от различных госорганов.

В 15 выпуске доклада «Ведение бизнеса», отмечается, что за последние 15 лет Узбекистан осуществил 32 реформы в сфере бизнеса. Более двух третей этих реформ были реализованы за последние шесть лет. Большинство из этих реформ были реализованы в таких областях как регистрация бизнеса и налогообложение (по шесть в каждой сфере), а также получение кредитов и регистрация собственности (по четыре в каждой сфере).

Регистрация бизнеса - область, в которой Узбекистан достиг наилучшего результата, заняв 11 место в глобальном рейтинге. На протяжении ряда лет, реформы в этой области включали отмену требований по минимальному оплачиваемому уставному капиталу и исключение требований по экспертизе документов регистрирующим органом. Требования к регистрации нового бизнеса также значительно сократились с 10 процедур, 28 дней и чуть более 14% от дохода на душу населения 15 лет назад до 3 процедур, 5 дней и 3% от дохода на душу населения сегодня.

В области уплаты налогов, реформы включали принятие нового Налогового кодекса, содержащего положения о налоге на прибыль юридических лиц и устранившего некоторые небольшие налоги, а также сокращение ставки единого социального платежа, выплачиваемого работодателями и ставки налога на прибыль юридических лиц. В итоге, количество платежей, необходимых для соблюдения налоговых требований, было значительно сокращено с 70 пять лет назад до 10 сегодня, что превышает средний показатель в 11 платежей в государствах Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) с высоким уровнем дохода.

Однако, Узбекистан отстает в рейтинге в рамках таких индикаторов, как международная торговля и получение разрешения на строительство. Несмотря на реформу в этом году, облегчающую получение разрешение на строительство, процесс все еще включает в себя 17 различных процедур и 246 дней для получения разрешения на строительство склада по сравнению со средним показателем в 12,5 процедур и затратой в 154,5 дня в государствах ОЭСР с высоким уровнем дохода.

В сфере международной торговли, расходы в объеме 292 долл. США для соответствия экспортно- импортным требованиям значительно выше чем в государствах ОЭСР с высоким уровнем дохода, где они в среднем составляют 35 и 25 долл. США для соответствия требованиям при экспорте и импорте соответственно.

Украина увеличила выручку от аграрного экспорта в ЕС на 40%

Украинские предприятия за первые девять месяцев текущего года экспортировали на рынок Европейского Союза аграрной продукции на 4,177 млрд долл., что на 39,8% больше, чем в январе-сентябре прошлого года, сообщила пресс-служба Министерства аграрной политики и продовольствия Украины.

«По результатам января-сентября 2017 года экспорт украинских аграрных и пищевых товаров в страны Европейского Союза увеличился на 39,8% и составил 4,177 млрд долл. При этом импорт из европейских стран вырос на 11,7% и составил 1,581 млрд долл.», - говорится в сообщении.

Согласно сообщению, увеличение украинского аграрного экспорта на рынки стран ЕС произошло в основном за счет роста объемов поставок кукурузы (на 57,4%), рапса и его семян (на 72,9%), подсолнечного масла (на 23%). Кроме того, значительно увеличились поставки мяса и пищевых субпродуктов птицы, меда, кондитерских изделий, маргариновой продукции, а также сорго и семян льна.

По данным пресс-службы, основными импортерами украинской сельскохозяйственной и пищевой продукции среди стран ЕС являются Нидерланды с долей 17,6%, Испания (15,5%), Польша (12,9%), Италия (11,9%) и Германия (9,9%).

При этом ведомство отмечает, что на рынках ЕС растет спрос на украинскую готовую продукцию.

«За январь-сентябрь 2017 года было экспортировано сливочного масла на сумму 12,6 млн долл., а за аналогичный период 2016 года эта цифра составляла всего 5 тыс. долл. Также выросли поставки украинского мороженого, сгущенного молока, крахмала, кондитерских изделий из сахара и т.д.», - цитирует пресс-служба заместителя министра аграрной политики и продовольствия по вопросам евроинтеграции Ольгу Трофимцеву.

Пресс-служба напомнила, что украинские экспортеры уже полностью исчерпали квоты на беспошлинный ввоз в страны ЕС меда, пшеницы, кукурузы, ячменя, ячменной крупы, муки, сахара, обработанных томатов, яблочного и виноградного соков. Также частично выбраны дополнительные торговые преференции, вступившие в силу с 1 октября.

«Среди дополнительных торговых преференций, которые вступили в силу с 1 октября 2017 года, украинские экспортеры уже полностью использовали квоты на мед объемом 2,5 тыс. тонн. На 36,5% использованы квоты на обработанные томаты, а на 5,9% - квота на ячменную крупу и муку. В полном объеме пока остаются не исчерпанными дополнительные торговые преференции на виноградный сок - 500 тонн и овес – 4 тыс. тонн», - добавила пресс-служба со ссылкой на Трофимцеву.

Как сообщал УНИАН, по данным Министерства агарной политики и продовольствия, украинские сельхозпроизводители в прошлом году поставили на рынки Европейского Союза аграрную продукцию на сумму 4,242 млрд долл., что на 1,6% больше, чем годом ранее. Таким образом, рынок ЕС в 2016 году занял 27,5% в общей структуре аграрного экспорта. В то же время доля стран Азии составляла 45,9% (7,099 млрд долл.), Африки – 15,7% (2,424 млрд долл.), СНГ – 7,7% (1,185 млрд долл.) и США – 0,3% (44,9 млн долл.).

Дополнительные торговые преференции Европейского Союза для Украины, окончательно утвержденные Европейским парламентом 13 сентября, вступили в силу 1 октября, за исключением либерализации экспорта ячменя, пшеницы и кукурузы - эти преференции вступят в силу 1 января.

Согласно достигнутым договоренностям, квоты на томаты, пшеницу, кукурузу и мед будут увеличены, но не в том объеме, как раньше это предлагалось Еврокомиссией. Мочевина из предложений исключена. В частности, установлены следующие годовые квоты: для меда - 2,5 тыс. тонн, томатов обработанных - 3 тыс. тонн, пшеницы - 65 тыс. тонн, кукурузы - 625 тыс. тонн, ячменя - 325 тыс. тонн. Преференции будут введены на срок до трех лет как дополнение к Соглашению об углубленной и всеобъемлющей зоне свободной торговли.

День народного единства отметят в 11 парках Москвы 4 ноября. Специальную программу подготовили для посетителей Парка Горького и парка Победы на Поклонной горе, Бабушкинского, Перовского, Измайловского, Лианозовского парков, парка имени Артема Боровика в Марьине, а также «Сокольников», «Кузьминок», Воронцово и «Северного Тушина». В этот день горожане смогут попасть на этнофестиваль, сразиться на мечах, пострелять из лука, поучаствовать в исторических экскурсиях, спеть в караоке и поиграть в русские народные игры.

Сыграть в «Сапера», устроить бой мешками и присоединиться к экскурсионному марафону

В «Сокольниках» праздник начнется в 13:00. Встречать гостей у главного входа в парк будут скоморохи на ходулях. Основная программа запланирована на Фонтанной площади, где появится площадка «Ристалище» (место для конных состязаний и рыцарских турниров. — Прим. mos.ru). На ней посетители смогут сразиться на тренировочных мечах, кинжалах и топорах, сделанных из пластика и резины. Там же будет располагаться деревянный аттракцион «Сапер», который проверит выдержку, ловкость и терпение игроков. Цель игры — провести шарик сквозь специальные отверстия, препятствия и ловушки, чтобы он оказался на самом верху двухметровой вертикальной доски.

На площади детям и взрослым предложат также сразиться в бою мешками или попрыгать через гигантскую скакалку. Кроме того, всех желающих научат народным танцам и покажут, как мастерить кукол в национальных костюмах регионов России. Чтобы прохладная осенняя погода не испортила настроения, в течение всего дня на Фонтанной площади гостей будут бесплатно угощать чаем. Со сцены в «Сокольниках» выступят фольклорные коллективы, артисты студии Felice Musica и казачий ансамбль.

В Парке Горького День народного единства отметят экскурсионным марафоном. В 15:00 стартует экскурсия «Великая Победа и выставка образцов трофейного вооружения», где посетителям расскажут о работе парка в годы Великой Отечественной войны. В 17:00 все желающие смогут попасть на прогулку «Ночные огни Нескучного сада» с посещением отреставрированного здания трансформаторной подстанции 1930-х годов. В 19:00 пройдет экскурсия «Ночные огни осеннего парка» с подъемом на смотровую площадку арки главного входа, откуда посетители смогут полюбоваться ночной иллюминацией Парка Горького с высоты птичьего полета. Присоединиться к экскурсионным группам можно бесплатно по предварительной регистрации. Сбор участников — у Андреевского пешеходного моста на Пушкинской набережной. По вопросам записи можно также обратиться по телефону: 8 (495) 995-00-20 (добавочный 1002).

Вычеканить монеты, потанцевать под неофолк и поучаствовать в патриотическом квесте

Для поклонников неофолка в парке «Усадьба Воронцово» 4 ноября уже во второй раз пройдет этнофестиваль «ЕдиноROG». Его участниками станут группы Felidae, «ЯнСар», Ignes Fatui и «Марко Поло». Кроме того, с 15:00 до 17:00 под руководством инструкторов в аутентичных костюмах посетители парка смогут самостоятельно отчеканить старорусские монеты, пострелять из лука и поиграть в русские народные игры. Например, в прообраз салочек — горелки или в рюхи — предшественницу игры в городки.

Посетители Перовского парка могут стать участниками патриотического квеста, подготовленного специально ко Дню народного единства. На время игры парк разделят на части, которые будут символизировать разные регионы России. Игрокам предстоит познакомиться с культурой и традициями народов страны, собрать ее карту и спеть патриотические песни. Квест продлится несколько часов. Начало в 11:00, сбор команды — около главной сцены парка.

На Поклонной горе и в парке имени Артема Боровика желающие смогут подняться на сцену, чтобы спеть песню с профессиональными музыкантами, поздравить горожан с праздником или прочитать стихотворение.

Подробную информацию о мероприятия в городских парках 4 ноября можно найти здесь, а с более подробной программой главных площадок праздника ознакомиться на его официальной странице.

День народного единства был учрежден в России в декабре 2004-го в память о событиях 1612 года, когда народное ополчение под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского освободило Москву от польских интервентов. Впервые праздник отметили 4 ноября 2005 года.

Также 4 ноября Департамент культуры города Москвы проведет ежегодную акцию «Ночь искусств». В этом году жители и гости столицы смогут посетить более 350 бесплатных мероприятий. На 170 площадках в разных частях города запланированы театральные постановки и концерты, встречи со знаменитыми москвичами, лекции, дискуссии, выставки, мастер-классы и перформансы. Музеи, выставочные залы, театры, библиотеки и парки будут работать 4 ноября до полуночи. Узнать расписание мероприятий и пройти регистрацию можно будет на сайте акции «Ночь искусств».

Уровень зарплат в Португалии остается ниже среднего по ЕС

Средняя зарплата в стране за последнее десятилетие не превысила средний уровень Европейского Союза (ЕС), согласно данным Pordata.

Согласно информации, собранной веб-сайтом Фонда Франсиско Мануэля дос Сантоса, в 2016 году в Португалии был установлен стандарт покупательной способности (СПС) на уровне 25 881 СПС. В общем рейтинге она заняла 18-ое место, а лидером с показателем 54 547 СПС стал Люксембург. При этом среднее значение по ЕС в прошлом году составил 35 754 СПС, сообщает The Portugal News.

На последних местах рейтинга оказались Венгрия, Румыния и Болгария, у которой всего 16 044 СПС.

Что касается национальной минимальной заработной платы, то в 2016 году Португалия заняла 11-е место в списке стран ЕС с уровнем 711 СПС. Люксембург оказался на первом месте с 1 615 СПС, а Болгария – на последнем (491 СПС).

В отдельном исследовании Pordata также было обнаружено, что Португалия находится на третьем месте в ЕС по объему населения, занятого на временных работах. Причем число временных сотрудников увеличилось в период с 2000 по 2016 год, и сейчас таких людей в стране - 22,3% по сравнению со средним показателем ЕС в 14,2%.

По словам исследователей, Португалия занимает третье место после Польши и Испании, которые снизили свою долю временных работников за последнее десятилетие.

Зато 2017 год может стать для Португалии рекордным в плане сделок с жильем.

Стандарт покупательной способности (СПС) - искусственная валютная единица. Теоретически на один СПС можно купить одинаковое количество товаров и услуг в каждой стране. Рассчитываются путем деления какого-либо агрегированного экономического показателя страны в национальной валюте на соответствующие паритеты покупательной способности.

В России ускоряется темп реформ по улучшению делового климата, говорится в докладе «Ведение бизнеса»

МОСКВА, 31 октября 2017 г. - В рамках продолжения усилий по улучшению инвестиционного климата и созданию рабочих мест в Российской Федерации проведены три ключевые реформы в области делового климата, говорится в новом докладе Группы Всемирного банка «Ведение бизнеса» за 2018 год, озаглавленном «Реформы для создания рабочих мест».

В докладе, который отмечает свое 15-летие, подчеркивается, что за последние 15 лет Россия провела 36 реформ в области делового климата. В основном реформы касались таких направлений, как «Регистрация собственности (семь реформ) и «Регистрация предприятия» (шесть реформ).

«Налицо устойчивая и ясная приверженность России улучшению делового климата для малых и средних предприятий в стране. Претворение реформ в жизнь проходило под эффективным руководством и координацией со стороны Министерства экономического развития Российской Федерации. За последние годы достигнуто немало успехов. Так, в этом году по такому показателю, как легкость ведения бизнеса, Россия занимает 35 место из 190 экономик. Всего шесть лет назад она занимала 120 место», – говорит Андраш Хорваи, Директор и постоянный представитель Всемирного банка в Российской Федерации.

За последний год в Москве и Санкт-Петербурге – двух городах, рассматриваемых в докладе, – были реализованы следующие реформы:

Расширение доступа к кредитам за счет принятия закона, направленного на совершенствование системы реестра уведомлений о залоге движимого имущества.

Упрощение международной торговли благодаря открытию нового глубоководного порта на берегу Финского залива, что позволило повысить конкуренцию и сократить издержки, связанные с контролем на границах в порту Санкт-Петербурга.

Упрощение порядка регистрации собственности благодаря сокращению сроков подачи документов на государственную регистрацию передачи прав собственности.

По такому направлению, как «Подключение к сетям электроснабжения» Россия демонстрирует наилучшие показатели и занимает 10 место в мировом рейтинге. Такие результаты обусловлены надежностью электроснабжения и прозрачностью тарифов, доступной стоимостью и легкостью подключения к электросетям. Для подключения к электросетям в России необходимо пройти лишь три процедуры, стоимость которых не превышает 42% доходов на душу населения, тогда как в мире требуется пять процедур, стоимость которых составляет 1 345% доходов на душу населения.

Что касается «Регистрации собственности», то в последнее время в этой сфере

проведена основная часть реформ, и Россия демонстрирует хорошие результаты, занимая 12 место в глобальном рейтинге. С учетом последней реформы сроки, необходимые для юридического оформления передачи прав собственности, сократились до 13 дней, тогда как в 2004 году, когда начался мониторинг этого показателя в исследовании «Ведение бизнеса», такая процедура занимала 52 дня.

Россия также демонстрирует хорошие результаты по такому показателю, как «Исполнение контрактов», занимая 18 место в глобальном рейтинге. Это в большой степени обусловлено созданием системы «электронное правосудие», которая опирается на различные меры и передовую практику, что дает возможность оформлять ряд процедур в электронном виде (такие как электронная подача документов, оказание электронных услуг, электронный документооборот и пр.), Так, сроки урегулирования коммерческого спора составляют 337 дней, а его затраты – 16,5% от размера искового заявления , тогда как в странах ОЭСР с высоким уровнем доходов средний срок составляет 578 дней, а затраты – 21,5% в среднем.

По направлению «Регистрация предприятия» за последние годы также отмечены улучшения: по этому показателю Россия занимает 28 место в глобальном рейтинге. Благодаря реформам: упростился порядок регистрации и последующих процедур, улучшился порядок обмена информацией между государственными ведомствами и сократились сроки, необходимые для открытия в банке счета предприятия. Помимо этого, отменено требование внесения минимального капитала при регистрации бизнеса. В результате в настоящее время открыть предприятие в России можно за 10 дней, пройдя четыре процедуры. Пятнадцать лет назад для этого требовалось 43 дня и 9 процедур. Затраты на открытие бизнеса сократились до 1% доходов на душу населения по сравнению с 12% за аналогичный период.

Для обеспечения дополнительных преимущества для бизнеса в России необходимы усилия в таких направлениях, как «Получение разрешений на строительство» и «Международная торговля». Так, сроки согласования и получения необходимой разрешительной документации для строительства склада в России примерно на 50% выше, чем в среднем в мире - хотя этот срок сократился почти вдвое по сравнению с шестью годами ранее. Кроме того, несмотря на улучшение инфраструктуры и внедрение электронной системы подачи экспортной и импортной документации, затраты на прохождение экспортных и импортных процедур на границе остаются высокими.

Недавно грузовой поезд с 41 контейнером в составе отправился по новому маршруту из Уханя, административного центра провинции Хубэй в портовой французский город Дурж. Протяженность маршрута 10815 км, предполагаемое время в пути около 18 дней через Казахстан, Россию, Беларусь, Польшу и Германию.

По официальным данным, с начала этого года по настоящее время по маршруту Ухань-Европа проследовало 277 поездов с 25 тыс. контейнерами.

24-го сентября открыты два новых грузовых маршрута соединяющих город Ганьчжоу с германским городом Гамбургом. Первым рейсом в Гамбург будут доставлены 41 контейнер с мебелью, электроникой, одеждой. Предполагаемое время доставки 17 дней.

В настоящее время 33 китайских города имеют регулярное железнодорожное грузовое сообщение с 33 городами 12 стран Европы. С 2011 года в направлении Китай – Европа проследовало более 5 тыс. составов. Для решения ряда проблем, которые неизбежно появляются в работе грузовых рейсов Китай – Европа в Китае создается центр координации железнодорожных маршрутов.

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на встрече с членами Ассоциации европейского бизнеса в Российской Федерации, Москва, 31 октября 2017 года

Уважаемый г-н Штерцель,

Уважаемый г-н Шауфф,

Дамы и господа,

Рад очередной возможности выступить перед членами Ассоциации европейского бизнеса. Наш ведущий уже сказал, что это мое восьмое выступление в вашем кругу. Если такие встречи по-прежнему представляют для вас интерес, то я только рад отвечать на ваши приглашения. Мне кажется, что это очень полезный деполитизированный диалог, откровенный разговор, который помогает искать дополнительные точки соприкосновения наших интересов, укрепляет взаимопонимание.

Высоко ценим приверженность всех здесь присутствующих расширению сотрудничества с Россией, готовность реализовывать совместные проекты в самых разных областях – от энергетики до высоких технологий. В нашем лице вы всегда имеете сторонников и добрых друзей, желающих помогать вам комфортно заниматься бизнесом в России. Об этом совсем недавно в Сочи подробно говорилось на встрече Президента России В.В.Путина с «капитанами» немецкого бизнеса, в которой также принял участие Президент Казахстана Н.А.Назарбаев.

Говоря о ситуации в мире, в последнее время уже стало банальным констатировать, что она не становится проще. Не урегулированы старые кризисы и конфликты, появляются новые вызовы безопасности. Особую угрозу для всех представляет беспрецедентный всплеск международного терроризма. Пока мировому сообществу так и не удалось сформировать широкую антитеррористическую подлинно глобальную коалицию под эгидой ООН, к чему Россия готова и неоднократно призывала. Серьезное беспокойство вызывают порой непредсказуемые действия Администрации США в том, что касается фактически дезавуирования участия Вашингтона в Совместном всеобъемлющем плане действий по иранской ядерной программе, а также все чаще звучащие из США угрозы решить ядерную проблему Корейского полуострова исключительно военным, силовым путем.

По нашей оценке, одна из основных причин нарастания нестабильности в мире – неготовность узкой группы стран во главе с США к подлинно коллективной работе на основе равноправия, взаимного уважения и учета интересов друг друга. Мы наблюдаем систематическое пренебрежение основополагающими принципами Устава ООН, включая применение силы в обход ее Совета Безопасности, что нанесло серьезный ущерб глобальной и региональной стабильности, способствовало распространению экстремистской и террористической идеологии. То, что мы сейчас видим – подрыв государственности многих стран Ближнего Востока и Северной Африки, воцарение там хаоса – это прямой результат авантюр в Ираке, Ливии, а теперь и в САР.

Негативное влияние на мировую торговлю оказывают откровенные попытки использовать односторонние санкции в качестве средства недобросовестной конкуренции в нарушение норм ВТО и многочисленных резолюций Генассамблеи ООН, осуждающих односторонние нелегитимные методы принуждения.

На этом фоне отношения между Россией и Евросоюзом развиваются неравномерно. С одной стороны, наметились положительные подвижки в ряде областей. После более чем двукратного сокращения товарооборота за последние три года мы наблюдаем рост взаимной торговли за восемь месяцев нынешнего года, который составил 25%. Это солидный результат, даже несмотря на то, что он относится к низкой базе. Активизировался политический диалог. В июле «на полях» саммита «Группы двадцати» в Гамбурге состоялась очередная встреча Президента России В.В.Путина с Председателем Еврокомиссии Ж.-К.Юнкером. Поддерживаем регулярные контакты с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини. Проводятся экспертные консультации по вопросам, представляющим обоюдный интерес, в частности Брюссель по понятным причинам проявляет стремление говорить с нами по проблемам миграции, реадмиссии. Мы к этому готовы, но считаем правильным восстанавливать более комплексно все наши секторальные диалоги, которые были заморожены в одностороннем порядке нашими есовскими коллегами.

В то же время, конечно, нужно констатировать, что возвращению российско-есовских связей на траекторию поступательного развития пытаются помешать. Мы видим, кто это делает. Наблюдаем деструктивную линию достаточно немногочисленной, но очень агрессивной и настроенной русофобски группы европейских государств. Они пытаются разыгрывать внутри Евросоюза антироссийскую карту для решения своих узкокорыстных геополитических задач. Без единого доказательства, как вы знаете, нас обвиняют во вмешательстве в выборы не только в США, но и в европейских государствах. Недавно нас обвинили в том, что в Москве принимаются решения, какого министра назначат в ЮАР. В общем нет предела фантазии.

Для противодействия выдуманной опасности со стороны Москвы создаются различные структуры антироссийской направленности, такие, как «Группа стратегической коммуникации – Восток», которая будет функционировать в составе Европейской внешнеполитической службы, а также многонациональный «центр передового опыта» в области борьбы с «гибридными» угрозами в Хельсинки. Я недавно встречался с Министром иностранных дел Финляндии Т.Сойни, спросил у него, чем будет заниматься этот центр. Он сказал, что, наверное, всеми гибридными угрозами и что они были бы рады, если бы Россия сотрудничала с этим центром. Это был устный контакт, нас туда никто не приглашал. Если пригласят, то, наверное, это будет интересно. Пока, по крайней мере, такого приглашения не поступило. Эти шаги по созданию различных структур, борьбе с гибридными угрозами, СМИ напоминают охоту на инакомыслящих и вряд ли будет способствовать восстановлению доверия.

Озабоченность вызывают попытки этих узкокорыстных сил в ЕС политизировать и подорвать энергодиалог между Евросоюзом и Российской Федерацией. Звучат обвинения, что ЕС попал в чрезмерную зависимость от российских энергоносителей, и это несмотря на то, что доля российского газа на европейском рынке абсолютно сопоставима с норвежской – примерно 1/3 от общего объема. Предпринимаются попытки дискредитировать совместные проекты, такие, как «Северный поток-2», хотя его реализация призвана значительно снизить транзитные риски, укрепить энергобезопасность Евросоюза, внести вклад в развитие экономик стран ЕС. Ведь только на этапе строительства «Северного потока-2» будет задействовано около 200 компаний из 17 государств-членов.

Вызывает недоумение затея некоторых членов Еврокомиссии навязать ей решения о необходимости получить переговорный мандат на заключение с Россией специального соглашения по «Северному потоку-2». Это абсолютно безосновательно. На то, что нет каких-либо оснований для экстерриториального применения права ЕС в акватории Балтийского моря, четко указала юридическая служба Еврокомиссии. Совсем недавно к такому же выводу пришла и юридическая служба Совета ЕС. Считаем, что введение новых правовых норм исключительно для СП-2 означает дискриминацию инвесторов этого проекта по политическим мотивам. Кстати, в Дании, как я понимаю, этого и не пытаются скрыть и уже даже одобрили соответствующий закон. Думаю, что он уникален в практике нормотворчества в отношении экономических и энергетических проектов.

Растущие потребности государств Южной и Юго-Восточной Европы в энергоносителях могло бы удовлетворить продление второй ветки «Турецкого потока» на территорию Евросоюза. Мы видим значительный интерес к этому со стороны целого ряда правительств стран ЕС. Мы к этому готовы, однако учитывая неудачный опыт с «Южным потоком», собираемся приступить к такой работе по выводу «Турецкого потока» на территорию Евросоюза только после получения твердых юридических гарантий от Брюсселя.

Я все-таки надеюсь, что здравый смысл должен возобладать, ведь в сфере энергетики мы – естественные, взаимозависимые партнеры. Многолетние бесперебойные поставки российских углеводородов в Европу обеспечивают экономикам стран-членов ЕС значительные конкурентные преимущества, не говоря уже о том, что за последний год экспорт российских энергоносителей в Европу достиг исторически рекордных объемов.

Уважаемые дамы и господа,

В столь просвещенной аудитории вряд ли стоит подробно говорить о том, что попытки изолировать Россию, наказать её за самостоятельный внешнеполитический курс, заставить изменить его провалились и никогда не могли завершиться успехом. В экономике закрепляются позитивные тенденции, что удостоверяется в последних обзорах Всемирного банка и МВФ.

На фоне восстановления экономического роста открываются новые возможности для иностранного бизнеса в России, в том числе для компаний, которые представляете вы. Основным препятствием на этом пути теперь остается навязанная американцами санкционная спираль. Обратили внимание, что в своем выступлении в Комитете Европарламента по международной торговле г-н Шауфф отметил ущерб от санкций для промышленности стран-членов ЕС, поскольку на смену европейским на российский рынок приходят производители из других регионов мира. Это объективные факты, тут даже спорить не приходится.

Под предлогом борьбы с российской угрозой в Вашингтоне не только стремятся подлатать т.н. «трансатлантическую солидарность», заставить европейцев повысить расходы на оборону, но и продвинуть свои экономические и энергетические позиции в Европе, потеснить наши с вами совместные проекты в энергетике, Россию на рынке вооружений, на что направлена последняя обнародованная порция санкций. Как отметил Президент России В.В.Путин в ходе выступления на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай», некоторые «даже не скрывают, что используют политические предлоги и поводы, чтобы продвинуть собственные чисто коммерческие интересы».

Насколько антагонизация России необходима европейцам – решать им самим. Знаем, что в политических и, особенно, в деловых кругах стран ЕС все чаще звучит недовольство такой ситуацией. О необходимости восстановления диалога с Россией неоднократно говорил Председатель Еврокомиссии Ж.-К. Юнкер, в т.ч. на конференции, которая состоялась в начале октября в Люксембурге. Думаю, что рано или поздно эти слова должны воплотиться в практические дела.

На фоне этих событий приходится слышать спекуляции о том, что Россия заинтересована в слабом Евросоюзе, стремится расколоть его. Это не соответствует действительности. Мы хотим (и всегда об этом говорили) видеть ЕС – нашего соседа и ключевого торгово-экономического партнера – сильным, единым и независимым международным игроком, способным самостоятельно определять свои приоритеты на основе устойчивого баланса национальных интересов всех своих членов, а не только на основе позиции агрессивного меньшинства в том, что касается политики на российском направлении.

Мы, в свою очередь, будем открыты к развитию взаимодействия теми темпами, на ту глубину, к которым будут готовы коллеги из Евросоюза. При этом, разумеется, продолжим наш многовекторный внешнеполитический курс на укрепление разнопланового сотрудничества с теми государствами, которые избавились от идеологических шор в своих экономических отношениях с зарубежными партнерами, а таких в мире подавляющее большинство. Будем углублять евразийскую интеграцию, наращивать практическую работу в рамках ШОС, БРИКС и других объединений, функционирующих на принципах поиска общеприемлемых договоренностей, без диктата. Кстати, отношу к таким объединениям и «Группу двадцати».

Каким мы видим будущее отношений между Россией и ЕС? Созидательный потенциал кооперации – от торговли до борьбы с новыми вызовами и угрозами – поистине огромен. Важно им правильно распорядиться. Россия последовательно выступает за формирование общего пространства мира, безопасности и партнерства. О необходимости строительства большой Европы без разделительных линий говорили многие великие европейцы, в их числе Ш.де Голль и Г.Коль.

Убежден, что сегодня необходимо говорить о неделимости не только безопасности, но и экономического развития.

Сознавая эту объективную реальность, ЕАЭС активно наращивает диалог с десятками стран и объединений на всех континентах. Продолжается работа по сопряжению процессов евразийской интеграции и китайской инициативы «Один пояс – один путь». Растет интерес к формированию нового интеграционного контура, который Президент В.В.Путин назвал «Большим евразийским партнерством», с участием государств, входящих в ЕАЭС, ШОС, АСЕАН. Будем приветствовать подключение к такой работе Евросоюза. У нас единый общий материк. Для начала надеемся получить ответ на предложение установить контакты между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Евросоюзом. Впервые оно делалось два года назад, с тех пор мы регулярно о нем напоминаем. Звучали робкие обещания начать такую работу на техническом уровне. Мы готовы к работе на любом уровне. Считаем контрпродуктивным, когда два соседствующих друг с другом интеграционных объединения не имеют прямого контакта.

По-прежнему исходим из долгосрочного, неконъюнктурного, самоценного характера связей между Россией и ЕС. Тем более, что от их состояния многое зависит и в жизни наших граждан, и в мире в целом. Думаю, что нам необходимо сохранить накопленный капитал российско-есовского партнерства. Мы к этому готовы. Будем и далее поддерживать европейских предпринимателей в их стремлении наращивать свое присутствие в нашей стране, осуществлять взаимовыгодные проекты с российскими партнерами.

Вопрос: Наверняка, выражу мнение большинства европейских инвесторов в России: Европа нужна России, Россия нужна Европе. Европейский бизнес очень глубоко интегрирован в российскую экономику. Например, наша компания «Сименс» имеет здесь 7 тысяч сотрудников. Это не только представительские функции, но и функции интеграции в экономику, в отличие от многих представителей американских компаний. В то же время, не можем не видеть, что усиление американских санкций создает «токсичное облако» для европейского бизнеса, работающего в России. В связи с этим вопрос: видите ли Вы возможность для билатерального диалога между Россией и Европой, улучшения отношений между российским и европейским бизнесом, ослабления санкций, которого мы как представители европейских инвесторов очень ждем и желаем?

С.В.Лавров: Когда Вы говорите о билатеральном диалоге, надо понимать, что мы же этот диалог не прерывали. У нас с ЕС из всех наших внешних партнеров был, наверное, наиболее разветвленный механизм взаимодействия. Два с лишним десятка секторальных диалогов, саммиты два раза в год, ежегодные встречи Постоянного совета партнерства на уровне Министра иностранных дел России и Высокого представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности, консультации по международным вопросам, правам человека. Сейчас практически все это заморожено, как я упомянул. Есть попытки возобновить диалог по миграции, состоялся один раунд (наверное, уже больше невозможно терпеть и не общаться на эту тему, которая очень важна для нас всех). То же самое относится к диалогу по реадмиссии, напрямую связанному с диалогом по миграции. После большой паузы были первые контакты по контртерроризму, борьбе с наркотиками.

Кстати, эстонское председательство, которое в эти шесть месяцев руководит Евросоюзом, почему-то не включило в программу своего председательства, как то планировалось, мероприятия ни по борьбе с терроризмом, ни по борьбе с наркотиками. В целом я немного в затруднении, как понять нынешнюю роль страновых председательств в условиях, когда после Лиссабонского договора им даже не разрешают проводить у себя саммиты с зарубежными партнерами (только в Брюсселе). Получается, что саммиты отобрали, но повестку дня они могут формировать исходя из собственных интересов, игнорируя позиции всего ЕС. Это их внутреннее дело, лишь хочу сказать, что наркотики и терроризм – это такие темы, по которым совсем не помешает лишний раз поговорить.

Вас наверняка интересует прежде всего бизнес-диалог. У нас за последние три с небольшим года наработан опыт двусторонних бизнес-площадок. Совсем недавно в Сочи были, как их называют, «капитаны» немецкого бизнеса, которые беседовали с президентами России В.В.Путиным и Казахстана Н.А.Назарбаевым. Были аналогичные встречи, в т.ч. на моем уровне, в Германии, еще когда З.Габриэль возглавлял Министерство экономики. Такие же двусторонние встречи прошли с французскими, итальянскими, австрийскими бизнесменами. Но я давно не слышал, чтобы устраивался бизнес-диалог Россия-Евросоюз, который всегда был одним из важных компонентов, в т.ч. при подготовке к саммитам. Хотя те предприниматели, которые его возглавляют с нашей стороны, наверняка к этому готовы.

Хороший вопрос, между прочим. Я за это время отвык, что когда-то между Россией и Евросоюзом существовал бизнес-диалог. Вы поинтересуетесь в Брюсселе, а я у наших бизнесменов, кто уходит от контактов.

Что касается санкций (я упомянул их в своем выступлении, чтобы показать все факторы, влияющие на наши отношения), то мы не можем и не будем просить об их снятии, тем более что нам говорят, чтобы мы сделали «что-нибудь хорошее» (с точки зрения Запада), и тогда у нас будет предлог снять санкции. Иными словами (а так нам говорят очень многие), в этом предложении содержится понимание того, что санкции – это бессмысленное занятие, никому ничего хорошего не приносящее, и что это абсолютно политизированная позиция тех, кто хочет «наказать» Россию и завоевать себе конкурентные преимущества. Потому что говорить о предлоге, чтобы отменить санкции – это уже само по себе «интересно».

Я напомню, что санкции как средство ведения конкурентной борьбы применяются давным-давно, прежде всего США. По моим данным, с 2008 по 2016 год частные европейские компании были оштрафованы более чем на 200 млрд. долл. Если не ошибаюсь, то только в 2016 г. один «Вольксваген» был оштрафован больше, чем на 14,5 млрд. долл. Были наказания «Тоталь» за «коммерческий подкуп», «БНП Париба» – за то, что имели отношения с Кубой, Суданом и Ираном. «Альстом» страдал за некие коррупционные схемы в Индонезии. «Креди Агриколь» – за то, что опять же сотрудничал с Суданом, Кубой и Ираном. Швейцарский «ЮБС» – за соскрытие сведений о гражданах США. Много чего.

Это все, как вы понимаете, не имело и не имеет никакого отношения к тому, что делает Россия. Никакого отношения к Крыму, который восстановил свою российскую принадлежность после того, как в Киеве произошел государственный антиконституционный переворот и крымчане просто не приняли этот преступный акт. Никакого отношения к тому, что происходит на Донбассе. И Донбасс, и Крым – это просто удобный повод для наших американских коллег заниматься недобросовестной конкурентной борьбой, подрывать позиции своих конкурентов.

Поэтому данная тема не сводится к тому, чтобы договориться о том, какую миротворческую миссию ООН можно послать на Донбасс, или к тому, что, как только мы договоримся, европейцы получат предлог (опять предлог!) начать ослаблять санкции. Вопрос гораздо шире. Необходимо увидеть всю картину, которая сопряжена с острейшей конкурентной борьбой, в которой американцы (и я их понимаю) хотят быть более успешными, чем все остальные. Желание я понимаю, но методы оправдать очень трудно.

Вопрос (перевод с английского): Три коротких момента. Во-первых, считаю, что нереалистично утверждать, что бизнес – это бизнес, а политика – это политика. Во-вторых, необходимо перестать плохо говорить друг о друге, если мы хотим улучшить отношения. В-третьих, ЕС также хочет, чтобы Россия была сильной и отстаивала свои интересы на основе международного права.

Наконец, Вы говорите, что Россия не хочет раскалывать ЕС, но в следующем же предложении утверждаете, что ряд стран Евросоюза – плохие. Политика ЕС согласовывается 28 странами. Что касается реализации Минских соглашений, то знаю, что Германия, Франция, а также США работают с российской стороной для выхода на согласование резолюции СБ ООН по миротворцам в Донбассе. Мы должны опираться на такие «островки» сотрудничества, как бизнес, образование, наука. Мы должны больше говорить об объединяющих нас позитивных аспектах отношений.

С.В.Лавров: Начну там, где ты поставил точку – говорить о том, что нас объединяет, а не о том, что нас разъединяет. Вот мы и пытаемся говорить об энергетике. Она же нас объединяет? А получается, что разъединяет. Не по нашей вине или вине Германии или подавляющего большинства стран-членов Евросоюза, а по вине нескольких стран, которые можно сосчитать на пальцах одной руки. Они убеждены, что лучше платить в полтора раза дороже за американский сжиженный природный газ, нежели им и ЕС покупать выгодный газ из России. Вот и все.

Кстати, к вопросу о том, что экономика – это экономика, а политика – это политика. В данном случае для этих стран политика – это экономика, а экономика – политика.

Насчет того, что вы в Евросоюзе принимаете решение на основе позиции всех 28 стран, я уже это комментировал. Когда 28 стран говорят, что они должны решать любую проблему на основе принципа консенсуса, солидарности, я так понимаю, что при наличии противоречивых подходов среди 28 в качестве общей позиции выбирается среднее между крайними позициями. При всем уважении должен констатировать, что в политике по отношению к России позиция, солидарность ЕС определяется не на основе средних договоренностей, а не основе минимального знаменателя, который определяет прежде всего то самое агрессивное большинство, сосчитанное на пальцах одной руки.

Маркус, вижу, ты не соглашаешься. Я не принимаю решений внутри ЕС, но говорю о том, как нам это представляется извне не на основе просто каких-нибудь умозрительных ощущений, а, скажу откровенно (надеюсь, никого не подведу), на основе двусторонних доверительных переговоров с очень многими странами-членами ЕС.

Насчет того, что надо снижать взаимную риторику, то я целиком согласен с этим, двумя руками «за».

Так же, как нам, нужен сильный Евросоюз, ЕС нужна сильная Россия. На сто процентов поддерживаю сказанное о том, что делать это нужно на основе международного права, которое предполагает неприятие антиконституционных антидемократических методов смены власти.

Мы в наших последних контактах (понимаю, что все равно надо заканчивать Украиной) откровенно говорим и немецким, и французским коллегам (сказали бы и польским, но с ними у нас сейчас нет контакта) о том, что когда три этих страны в лице своих министров иностранных дел подписались под соглашением между В.Ф.Януковичем и оппозицией 20 февраля 2014 года, то они взяли на себя ответственность за выполнение этого соглашения. Когда на утро оппозиция растоптала свои обязательства, она проявила полное неуважение к Германии, Франции и Польше. Это факт. Ни Германия, ни Франция, ни Польша в ответ на наши вопросы о том, почему же они не призывают оппозицию к порядку, не смогли ничего сказать, кроме того, что президент В.Ф.Янукович в тот момент убежал из Киева. Во-первых, он был на Украине. Во-вторых, примерно в это же время из Йемена убежал президент А.Хади, и все эти три года, которые прошли с момента его бегства в Саудовскую Аравию, где он и сейчас живет, все прогрессивное западное человечество требует, чтобы он вернулся в Йемен. Почему к Йемену отношение отличное от отношения к Украине? И там, и там были избранные президенты, всеми признанные, возглавляющие страны-члены ООН. Однако на Украине В.Ф.Янукович уехал из Киева в Харьков и, по логике наших европейских коллег, тут же можно совершать государственный переворот. А вот в Йемене прошло три года, и требуют восстановить полномочия законного президента. Это к вопросу о том, что мы тоже хотим вести дела на основе уважения международного права во всей его полноте и без двойных стандартов.

Кстати, соглашение от 20 февраля 2014 года, о котором я говорю, не было про В.Ф.Януковича. Первый пункт этого документа гласил, что стороны обязуются создать правительство национального единства, которое будет готовить конституцию, выборы и т.д. А г-н А.П.Яценюк, которого вы поддержали в его договоренности с В.Ф.Януковичем, как только состоялся госпереворот, пошел на площадь и сказал митингующим демонстрантам, что поздравляет их, предложив поздравить и его с тем, что они создали правительство победителей. Разница, по-моему, существенная: правительство национального единства и правительство победителей. Вы – Германия, Франция и Польша – подписались под правительством национального единства, вас проигнорировали. Это было просто проигнорировано теми, кто вместе с вами достигал эту договоренность. Но это, как говорится, история. Однако не помнить ее очень опасно, потому что ни Крым не нападал на остальную Украину, когда в Киеве произошел переворот, ни Донбасс. Они просто сказали, что был совершен антиконституционный акт, к которому они не хотят иметь никакого отношения, и попросили оставить их в покое, чтобы понять, что происходит. Но взамен было требование со стороны главного вдохновителя майдана, националиста Д.Яроша, очистить Крым от русских. Все это есть в документах. Донбасс был объявлен террористической территорией, и против него была начата антитеррористическая операция. Не Донбасс напал на Украину, а Украина напала на свою же территорию, объявив ее захваченной террористами. Это очень важные вещи, о которых забывают. Мы проявили добрую волю, признав, как недавно опять подтвердил Президент России В.В.Путин, итоги выборов Президента Украины, хотя понимали, что основа этой власти – национал-радикализм. Это доказывается многократно, каждую неделю.

Что касается пути вперед в отношении выполнения Минских договоренностей, то мы откликнулись на озабоченности, которые высказывали, в том числе немецкие, французские коллеги, другие европейцы и сами украинцы о том, что СММ ОБСЕ на Украине очень часто испытывает на себе угрозы, риски безопасности, и надо ее как-то подкрепить. Еще год с лишним назад мы были готовы принять решение о том, чтобы эта миссия получила вооружение для самообороны. Тогда Германия, Франция и весь ЕС от этого отказались, как и ОБСЕ, потому что у них не было ни опыта, ни практики проведения операций, предполагающих вооруженных наблюдателей. Наконец, откликаясь на очередные призывы укрепить безопасность миссии ОБСЕ, Президент России В.В.Путин предложил то, что предложил. Одним из поводов возобновления разговоров о безопасности миссии ОБСЕ был подрыв патрульной машины Организации на мине в Луганской области на территории в районе линии разграничения. Был подготовлен специальный доклад, проведено расследование, из которого однозначно следует, что мину заложили не ополченцы из Луганска. Из этого же доклада следует, что украинская власть отказалась предоставить имеющуюся у нее видеозапись этого инцидента. Никто не стал раздувать эту тему. Мы тоже не хотим искать виновных, хотя тут все, по-моему, очевидно. Мы заинтересованы в том, чтобы выполнить Минские договоренности. Для этого Президент России В.В.Путин предложил подключить вооруженную миссию ООН для охраны наблюдателей ОБСЕ. Франция и Германия выразили интерес к этому. Канцлер Германии А.Меркель в одном из телефонных разговоров спросила у Президента В.В.Путина, почему, если мы предлагаем охранять сотрудников ОБСЕ, то только в отношении тех наблюдателей, которые будут находиться на линии соприкосновения после разведения сил сторон. Г-жа А.Меркель также отметила, что наблюдатели ОБСЕ работают и в других частях территории Украины по обе стороны от линии разграничения: патрулируют, ездят на машинах, смотрят, говорят с местным населением. Президент России В.В.Путин тут же согласился, что это абсолютно логичное упоминание, и теперь наше предложение, которое внесено в СБ ООН, предполагает, что при выполнении наблюдателями ОБСЕ всех их функций они всегда должны будут охраняться вооруженными миротворцами ООН.

Повторю, Германия и Франция видят в этом возможность для достижения договоренностей. Проект резолюции лежит «на столе» в СБ ООН, но переговоры не начинаются, потому что Украина заявила, что это не годится, а что годится, она обещала показать, но пока этого не сделала (прошло уже больше месяца). Мы видим то, что сейчас пытаются сделать: назначенный представителем США по украинскому кризису К.Волкер уже посетил Берлин, Париж и почему-то Лондон, несколько раз – Киев, где совсем недавно он сделал ряд знаковых заявлений, из которых стало ясно, какую альтернативу нашему проекту готовят американские кураторы украинской власти (единственная страна, которая может повлиять на украинские правительство, оппозицию и радикалов – это США). Г-н К.Волкер заявил, что, во-первых, нужно, чтобы миротворцы (он употребил другое слово с тем же смыслом) оккупировали весь Донбасс, взяв его в кольцо, и только потом США поддержат действия Президента Украины П.А.Порошенко по выполнению всех его обязательств, включая объявление амнистии, придание Донбассу особого статуса по формуле Ф.-В.Штайнмайера (между прочим, которая два года саботируется П.А.Порошенко и его правительством) и проведение выборов. Нам абсолютно очевидно, что как только оккупационные силы займут весь Донбасс, П.А.Порошенко не пошевелит пальцем, чтобы сделать что-то из обещанного. Это уже понимают, по-моему, и во всех европейских столицах.

К.Волкер сделал еще одно примечательное замечание, сказав, что это дело Европы, Украины и России, а Донбасс не имеет никакого отношения ни к каким переговорам, и его нельзя подпускать близко. Если в Берлине это считают адекватной картиной того, что должно происходить, то я сожалею об этом. Однако я абсолютно согласен с тем, что путь вперед есть, и это – неукоснительное, добросовестное выполнение Минских договоренностей. Этим уже долго и тщательно занимаются помощники наших лидеров в «нормандском формате», согласовывая «дорожную карту», которая синхронизировала бы шаги, повышающие безопасность, с шагами, которые ведут к политическому урегулированию. Эта работа ведется, и очень надеюсь, что заявление г-на К.Волкера, которое прямо противоречит тому, что делает Германия, Франция, Россия и Украина в «нормандском формате», не помешает подготовке этой «дорожной карты».

Вопрос: Недавно Президент России В.В.Путин назначил нашего друга А.Ю.Мешкова Послом в Париже. Поскольку он находится здесь, я хотел бы поздравить его с таким важным назначением. Какова «дорожная карта» А.Ю.Мешкова на предстоящий период? Какие советы Вы ему дали? Каким Вы видите развитие франко-российских отношений?

С.В.Лавров: Информация о его «дорожной карте» является закрытой.

Полагаю, что все министры, отправляя сотрудников послами, пишут некие директивы, указания общего стратегического плана, и это закрытые документы. Но нет ничего закрытого в информации о том, в каком направлении будет работать А.Ю.Мешков – это направление укрепления нашего стратегического привилегированного партнерства (как его назвали наши предшественники). Он будет работать над тем, чтоб сегодняшняя конъюнктура не вмешалась в процессы обеспечения долгосрочных национальных интересов российского и французского народов. Мы видим, что есть попытки внедрить эту конъюнктуру в повседневную жизнь. Надеемся, что наша совместная история не позволит временщикам испортить отношения между Россией и Францией.

У нас очень хорошие планы, наши президенты встречались уже дважды – Президент России В.В.Путин посетил Францию, Президент Франции Э.Макрон принял приглашение посетить Россию, в том числе в контексте участия в Петербургском экономическом форуме в мае 2018 г. Есть договоренность о создании новой масштабной структуры общественного диалога т.н. «Трианонский диалог». Мне кажется очень важным, что именно этой инициативе президенты уделили внимание на их первой же встрече, потому что широкое взаимодействие между самыми разными представителями гражданского общества, пожалуй, является наилучшим способом укрепить фундамент наших отношений и подсказывать нашим правительствам и ведомствам, в каком направлении граждане обеих стран хотят двигаться.

Вопрос: В эту пятницу начнется самая длинная поездка США в страны Дальнего Востока: Японию, Китай, Вьетнам и другие. В целом, это будет успокоением этих стран по вопросу ядерной проблемы КНДР. Одновременно 10-11 ноября папа римский Франциск собирает 11 нобелевских лауреатов для того, чтобы найти пути продолжения диалога с целью мирного решения возникших проблем. Каково Ваше мнение по этому вопросу?

С.В.Лавров: На тему того, что происходит на Корейском полуострове, вокруг Северной Кореи было сказано много. Подробно высказывался и Президент России В.В.Путин. Конечно же, мы однозначно и безальтернативно выступаем за мирное урегулирование. Для этого нужны шаги навстречу друг другу, отказ от риторики по отношению к связям между Россией и ЕС. В любом конфликте, кризисе (не хочу назвать наши отношения таковыми), ситуации, когда нет согласия, нужно сбавлять риторику, а лучше от нее отказываться и искать какие-то политические шаги навстречу друг другу. Пока мы не видим такой готовности ни со стороны США, ни со стороны Северной Кореи, хотя, как я уже говорил, тот, кто умнее и сильнее, должен сделать первый шаг.

Параллельно с отсутствием политических ходов и прогресса на политическом треке, реакции на российско-китайскую инициативу о «двойном замораживании» хотя бы на какое-то время и авантюрных действий в Северной Корее, военных учений США с Республикой Корея, риторика зашкаливает (где-то даже включает переход на личности и оскорбления), что, естественно, не помогает создать атмосферу, которая могла бы разрядить обстановку.

Из Вашингтона звучит все больше заявлений о том, что у этой проблемы есть военное решение. Вчера или сегодня Председатель объединенного комитета начальников штабов, генерал Дж.Данфорд сказал, что если будет приказ применить силу на Корейском полуострове, то он не исключает, что это будет сделано и без обращения в Конгресс. Это достаточно тревожное заявление. Мы общались с нашими южнокорейскими, японскими соседями, и с их стороны звучит тревога. Они понимают, что если что-то пойдет по военному сценарию, то они будут первыми уязвимыми целями. Президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин говорил нам, что США не смогут применить силу, не посоветовавшись с Южной Кореей. Я слышу другие заявления из Вашингтона, которые совсем не убеждают, что будет какое-то согласование, совет, а тем более будет испрошено некое разрешение. Буквально пару дней назад Премьер-министр Японии С.Абэ сказал, что согласен с Президентом США Д.Трампом в том, что нельзя исключать военный вариант решения проблемы. Я помню еще месяц назад, когда ситуация уже была достаточно острой, но еще не дошла до точки кипения, Министр обороны США Дж.Мэттис, комментируя возможность военного сценария на Корейском полуострове, сказал, что это будет сопряжено с катастрофическим количеством жертв. Как там вырабатывается политика и как координируется не только по этому, а практически по любому другому вопросу, мы пока не можем себе хорошо представить. Будем добиваться того, чтобы российско-китайская или другая мирная инициатива, которая будет иметь шанс на реализацию, все же получили достаточно внимательное рассмотрение. Пока до этого мы не дошли.

Вопрос: Как мы пришли к ситуации, когда между ЕС и Россией стало утеряно доверие? Что произошло в период с 2003 г., когда было согласовано общее экономическое пространство между Европейским союзом и Россией, что свидетельствовало о высоком уровне доверия, и 2014 г.? Что можно предпринять, чтобы в будущем избежать повторения этой ситуации?

С.В.Лавров: Очень правильное наблюдение, и я полностью согласен с Вами, что проблемы в наших отношениях начались задолго до государственного переворота на Украине. Тому есть масса подтверждений. Действительно, в 2003 г. было много ожиданий и не только в отношении общего экономического, но и общего гуманитарного пространства.

Р.Проди, бывший на тот момент председателем Еврокомиссии, в 2003 г., выступая на пресс-конференции по итогам саммита «Россия-ЕС» сказал, что у него нет сомнений, что через пять лет Россия и ЕС подпишут соглашение о безвизовом режиме поездок наших граждан. Наступил 2008 г., казалось, что никаких особых проблем глобального порядка, как Украина, не было даже на горизонте, а работа по подготовке соглашения о безвизовых поездках затягивалась. Когда она дошла уже до более-менее практической стадии, и соглашение было, по сути, обговорено и формулировки согласованы, нам сказали, что нужно создать рабочие группы для проверки осуществления безопасности на российских контрольно-пропускных пунктах, что необходимы биометрические паспорта, должны быть обязательства по реадмиссии. Мы создали все эти рабочие группы, к нам приезжали инспекторы ЕС для осмотра того, что мы делаем, мы ездили в Евросоюз смотреть, как все поставлено у них. Примерно к 2011-2012 гг. уже было нечего больше выдумывать, и надо было подписывать соглашение, но выяснилось, что и этого не достаточно, потому что то самое меньшинство, о котором я говорил (которое существовало уже тогда), использовало принцип солидарности в ЕС для того, чтобы Евросоюз занял следующую позицию: Россия выполнила все технические, юридические требования, у ЕС и России есть полная готовность к введению безвизового режима, но политически будет неправильно вводить такой режим с Россией до того, как он будет введен для Украины, Грузии и Молдавии. Это был 2012 г. Вот откуда ноги растут. Это лишь один пример, а их было немало.

С моей коллегой на тот момент К.Эштон мы никак не могли провести нормальный постоянный Совет партнерства, предусмотренный Соглашением о партнерстве и сотрудничестве, который должен был собираться раз в шесть месяцев на уровне глав внешнеполитических ведомств и проводить обзор всех направлений секторального сотрудничества Россия-ЕС. Задолго до Украины наши встречи свелись к обсуждению Сирии, до Сирии – Ирака, ближневосточного урегулирования, чего-то еще, но до координации деятельности по всем направлениям партнерства, а это было прямым поручением от наших лидеров, дело давно уже не доходило.

Я вынужден вернуться к проблеме формирования позиции ЕС: если нынешняя практика сохранится, когда любой сможет заблокировать конструктивное решение, отвечающее интересам всех, то, наверное, какое-то время мы еще будем недорабатывать в том, что касается полноценного задействования потенциала нашего партнерства, который действительно огромен. У меня нет никаких сомнений, что общее экономическое пространство, наведение мостов между евразийской интеграцией и ЕС, продвижение по пути Большого евразийского проекта и подключение к нему не только ШОС, участников проекта «Один пояс – один путь», государств АСЕАН, но и ЕС – это наилучший путь как для вас, так и для нас, обеспечить свои позиции в мире, который становится все более конкурентным, где появляются новые центры роста и влияния. Находясь на одном огромном куске Земли, не использовать наши сравнительные преимущества значит просто противоречить собственным национальным интересам. Здесь одна надежда на здравомыслящих дальновидных лидеров. Надеюсь, Европа все еще богата ими.

Вопрос: Несправедливо говорить, что Эстония, председательствующая в Совете ЕС, не заинтересована в продвижении диалоговых форматов между Евросоюзом и Россией. Мы остаемся всецело приверженными пяти основополагающим принципам отношений между Россией и Евросоюзом, определенным в прошлом году, в том числе принципу избирательного партнерства и вовлеченности в сферах, где это представляется полезным для обеих сторон.

Вы также уделили внимание повестке «Восточного партнерства». Я могу лишь заверить, что дискуссии на эту тему в Брюсселе продолжаются. Эстония как председательствующая в ЕС страна играет активную роль в определении повестки дня и выработке декларации «Саммита Восточного партнёрства», который должен состояться в ноябре с.г. Надеюсь, что он даст понятный посыл нашим партнерам в том, что эта политика будет продолжена, что она принесет практические дивиденды нашим партнерам. Самое важное сегодня, что мы можем развивать «Восточное партнерство» таким образом, чтобы никто из его участников не оказывался перед сложным выбором между ЕС и Россией.

С.В.Лавров: Я просто констатировал факт, что под эстонским председательством не собирались механизмы, которые, как мне кажется, нуждаются в регулярном задействовании. Пожалуйста, не обижайтесь на меня.

Что касается пяти принципов, которые, как Вы сказали, лежат в основе отношений между Россией и Евросоюзом, то все знают, что в их подготовке Россия не участвовала. Я не буду подробно упоминать о том, как развивались контакты между мной и Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини. Я точно знаю, что ее очень долго просто не пускали в Россию, хотя у нас с ней были договоренности. Диалог из-за этого страдал. В любой ситуации, когда друг к другу возникают вопросы, лучше встречаться, задавать их и получать ответы, глядя в глаза. Ф.Могерини смогла поехать в Россию только тогда, когда, как Вы упомянули, ЕС сформулировал свои односторонние пять принципов. И уже вооруженная этим документом, который поставил ее в очень узкие рамки, она смогла к нам приехать.

Я думал, что наши отношения все-таки определяются не пятью принципами, которые сейчас были упомянуты и разработаны в одностороннем порядке, а теми принципами, которые заложены в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве между Россией Федерацией и Европейским Союзом. Оно истекло в 2010 г., но продолжает действовать, потому что новое соглашение, над которым мы начали работать, также пока еще не готово. Работа над ним застопорилась задолго до того, как произошел антиконституционный государственный переворот на Украине.

Вы упоминали «Восточное партнёрство», выразив удовлетворение, что якобы я о нем сказал. Но я о нем не говорил, хотя я знаю, что вы готовите саммит, на этот раз с участием лидеров всех шести фокусных государств. Это тоже шаг вперед. Мы говорили с нашими коллегами раньше, когда «Восточное партнерство» только создавалось. Нас вроде пригласили наблюдателями, потом пригласили в отдельные проекты, потом вообще не предложили ни одного проекта. Я надеюсь, что высказывания, которые порой звучали за период становления «Восточного партнерства», не отражают позицию ЕС. Они были озвучены в русле логики, которая требует от страны-партнера занять позицию выбора – или ты с Европой, или с Россией. Примерно так, как сейчас в Сербии выступил помощник Государственного секретаря США Б.Х.Йи, который сказал, что Сербия должна сделать выбор между Россией и Евросоюзом, потому что дружить и с теми, и с другими невозможно, а США однозначно поддерживают выбор Сербии в пользу Европы. Не вмешательство ли это во внутренние дела?

Такие же слова мы слышали и из уст членов ЕС. Еще во время первого украинского майдана 2004 г. занимавший тогда пост Министра иностранных дел Бельгии, а впоследствии Еврокомиссар К.де Гюхт, публично заявил, что украинский народ должен сделать выбор, либо он с Россией, либо с Европой. Вспоминается американский политолог З.Бзежинский, который среди многих своих трудов написал книгу «Большая шахматная доска» и, говоря о будущем Евразии и интересах Запада, «без обиняков» выдвинул задачу, что самое главное – не дать «варварам» в Евразии объединиться. Это цитата. Там очень интересные философские размышления, которые тогда воспринимались как полет фантазии. Он умный человек, эрудированный, много знает. Очень много из того, что он тогда советовал взять на вооружение, к сожалению, обретает «плоть и кровь».

Вопрос: Когда мы, люди бизнеса, пытаемся добиться прогресса в деле, то стараемся руководствоваться определенными принципами. Но когда ничего не развивается, нежелание искать компромисс представляется не совсем правильным. Общаясь с российскими партнерами, у нас складывается ощущение, что пришло время искать компромиссы, а не руководствоваться монолитными принципами. Все к этому готовы. Какие мудрые шаги Россия может предпринять на этом направлении? Есть ли движение в строну прогресса в деле реализации Минских договоренностей?

АЕБ выступает в интересах большей сплоченности и сотрудничества с ЕАЭС. Наша поездка в Брюссель во многом была направлена на это. Как Вы видите будущее такого союза? Возможно ли развитие партнерства между ЕС и ЕАЭС?

С.В.Лавров: Я понимаю Ваше недовольство и даже разочарование по поводу того, что наши отношения находятся совсем не в том состоянии, в каком они должны быть, учитывая потенциал Евросоюза и России, а еще потенциал ЕАЭС.

В любом случае, в Вашем вопросе Вы сами же дали ответ, что все равно это должно происходить за счет выполнения Минских соглашений.

Короткая история. Когда согласовывались Минские соглашения, процесс занимал 17 часов. Мы достигли пакета, который был одобрен в СБ ООН единогласно, без каких-либо изменений, включая подписи, поставленные под минским «Комплексом мер» руководителями двух непризнанных республик – Луганской и Донецкой – А.В.Захарченко и И.В.Плотницким. Тогда Президент Украины П.А.Порошенко настоял, чтобы эти два человека лично приехали в Минск и подписались под этим документом. Сейчас он говорит, что их нельзя подпускать ни на выстрел к договоренностям о том, как это все претворять в жизнь. Специальный представитель США по украинскому урегулированию К.Волкер сказал, что им там делать нечего. Мы хотим договороспособных партнеров. А стало ясно, что П.А.Порошенко всеми силами будет саботировать выполнение Минских договоренностей, потому что он испугался радикалов, обвинивших его в предательстве. Он не смог использовать свой авторитет, чтобы вместе с поддерживающим его Евросоюзом, США и СБ ООН поставить радикалов на место и настоять на том, что нужно выполнять Минские договоренности. Ему, если хотите, не хватило характера.

Все последующие совещания и саммиты «нормандской четверки» вращались вокруг того, как же нам выполнять Минские договоренности. Президент России В.В.Путин говорил, что там все понятно – через месяц нужно сделать вот так, подготовить и согласовать законы о выборах и об особом статусе Донбасса. Не получалось. И П.А.Порошенко стал говорить, что закон об особом статусе нельзя принимать, пока не пройдут выборы, потому что прежде, чем принимать такой закон, он, дескать, должен знать, кто будет руководить Донбассом. Иначе говоря, если выберут людей, которые ему нравятся, он предоставит особый статус, хотя если выберут тех, кто ему не нравится, он забудет про этот статус. Эта абсолютно футуристическая дискуссия продолжалась очень долго, пока занимавший тогда пост вице-канцлера, министра иностранных дел, а ныне Президент ФРГ Ф.-В.Штайнмайер не предложил свою формулу, которая теперь так и называется «формула Штайнмайера» о том, что закон об особом статусе принимается и вступает в силу в предварительном порядке в первый день выборов и в окончательном виде вступает в силу, когда ОБСЕ распространит свой доклад о наблюдении за выборами.

Прошел год, ничего не сделано. Эта формула не обрела юридический статус. Ее даже не положили на бумагу. Стали интересоваться, в чем проблема. П.А.Порошенко тогда сказал, что окончательный доклад ОБСЕ может гласить, что выборы были несправедливыми и недемократическими. Прошел год, чтобы об этом надо было вспомнить. Тогда Президент России В.В.Путин сказал, чтобы записали, что предварительно закон вступает в силу в день голосования, а окончательно в день, когда ОБСЕ распространит доклад, подтверждающий, что выборы были свободными, справедливыми и отвечающими критериям ОБСЕ. Все согласились. Это была уже вторая уступка, хотя в Минских договоренностях на эту тему ничего нет. Там говорится, что закон нужно принять до выборов, чтобы те, кто будет на них голосовать, знали, какими полномочиями наделят людей, за которых они голосуют. Третья уступка, которая шла дальше Минских договоренностей – предложение вооружить наблюдателей ОБСЕ. Она оказалась неприемлемой для самим европейцев. Сейчас мы завязли в СБ ООН, где наш проект резолюции вроде бы хотят обсуждать, но не обсуждают. Украинцы с американцами говорят, что нужна другая резолюция, но ничего не предлагают. Если нужны были предлоги, чтобы отойти от русофобской политики в Евросоюзе, то они были в изобилии.

Не хочу звучать антиамерикански, мы просто констатируем действительность. Американцы хотят сохранить свое доминирующее положение в мировой экономике, политике и военных делах. Это, наверное, трудно оспаривать как стремление крупнейшей державы. Но в своих действиях по достижению этой цели они прибегают к приему нечистоплотной, недобросовестной конкуренции. Мы приводили сегодня уже много примеров. Но в конечном итоге наблюдая за европейской внутренней жизнью, за тем, что принято понимать под мейнстримом, в последние годы создается впечатление, что американцам удалось сделать так, что почти любые негативные события в Евросоюзе от протестов в отношении политики властей до банкротств компаний, может быть даже и то, что касается техногенных катастроф, все можно сваливать на Россию, ее «злую волю» и наше злоупотребление информационным пространством. Где-то уже проскочило, что мы будем вмешиваться не только во все подряд выборы, но что способны манипулировать окружающей средой, чтобы создавать, например, наводнения, вроде тех жутких, которые мы все наблюдали в Европе вчера.

По поводу выборов хочу сказать, что ни в отношении США, ни в отношении Германии и Великобритании (нас там тоже обвинили, что мы затеяли весь «брекзит»), ни в отношении Франции (там тоже были обвинения, и Президент даже выгнал из своего пула два российских СМИ – «Раша тудей» и «Спутник», сейчас их пытаются записать в иностранные агенты в США), мы ничего не делали.

Возвращаясь к теме Европы, шведы сказали, что они почти уверены, что мы будем вмешиваться в их выборы. Я уже упоминал Южно-Африканскую Республику. Но ни единого факта никто не предъявил.

Если говорить о Германии, то факт прослушивания личного телефона Федерального Канцлера А.Меркель был всеми зарегистрирован и зафиксирован. Ни Федеральная разведывательная служба Германии, ни кто другой этим фактом не занимаются. Все предпочитают «работать языком» и говорить о том, что знают о действиях русских, но факты предъявить не могут, потому что это секретно.

Секреты – это интересная вещь. А.Литвиненко трагически погиб в Лондоне, было расследование, мы настаивали на том, чтобы оно было открытым, но его закрыли и проводили с участием спецслужб. Расследование называется публичным, но на самом деле оно закрытое и до сих пор никто не знает, какие обвинения были предъявлены и какие факты были положены на стол.

Катастрофа с малазийским «Боингом» в 2014 г. над Украиной также расследуется келейно. Те материалы, которые мы предоставили, не рассматриваются, по крайней мере, не упоминаются. Хотели еще два года назад создать трибунал, спешили, торопились. Мы предложили сначала завершить расследование. Расследование до сих пор не завершено, его продлевают еще на один год. Ни одного факта нет, но продолжаются обвинения. На вопрос, почему не предъявляются доказательства, отвечают, что это секретно, так же как и наши американские партнеры отвечают на мой вопрос о том, где же доказательства нашего вмешательства в их выборы. Они говорят, что есть неопровержимые, но секретные доказательства. Девять месяцев идет это разбирательство в Сенате, задействован специальный прокурор, но нет ни единого факта. И это при том, что в американской политической культуре утечки – норма жизни. Если бы там был хотя бы один мало-мальски значимый факт, то была бы утечка, ведь задействовано такое количество людей в слушаниях в Конгрессе, в работе специального прокурора и так далее. Поэтому отговорки насчет секретности, честно говоря, смешны для людей, которые выдвигают столь серьезные обвинения в наш адрес.

Еще раз хочу сказать, что от нас ждут предлога для того, чтобы сказать, что русские исправились и предложить с нами нормально сотрудничать, отменять санкции. Мы делаем то, что мы делаем. Я привел примеры очень конструктивных подходов по тому же процессу выполнения Минских договоренностей. Если кому-то нужны были предлоги, вот они. Эти предлоги были созданы нами не для того, чтобы просить ваше правительство о каких-либо одолжениях о снятии санкций, а просто потому, что мы хотим выполнить Минские договоренности. У меня нет сомнений, что наши партнеры по «нормандскому формату» (немцы и французы), которые занимаются этим постоянно, прекрасно понимают, кто блокирует выполнение Минских договоренностей.

Приведу пример. Лидеры еще год назад в Берлине договорились стимулировать создание зон безопасности на линии соприкосновения. В качестве пилотной зоны выбрали несколько районов, в двух из которых были разведены тяжелые вооружения, а третий район, согласованный всеми, называется станица Луганская. Там никак не получалось начать разведение тяжелых вооружений, поскольку украинцы говорили о том, что они не могут это сделать из-за продолжающейся стрельбы. Тогда они выдвинули условие, что готовы начать разведение тяжелых вооружений, если будет неделя полной тишины. С тех пор, можете поинтересоваться у представителя ОБСЕ, Специальная мониторинговая миссия Организации фиксировала восемь раз полную неделю тишины. Каждый раз, после того, как ОБСЕ докладывала об этом и предлагала начать разведение тяжелых вооружений, украинцы говорили, что это наша статистика, а они насчитали сто выстрелов. И все.

Сейчас предпринимается очередная попытка начать это разведение 4 ноября. Это будет уже девятая неделя полной тишины, которую, я почти не сомневаюсь, но хочу ошибаться, оспорят украинцы, которые представят свою статистику. Это ведь тоже предлог. Только от нас вы ждете позитивных предлогов, и я вам привел пример, а этот предлог негативный, чтобы все-таки потребовать от тех, кто в Киеве сейчас злоупотребляет хорошим отношением Берлина, Парижа, Вашингтона и других западных столиц, прекратить играть в эти игры и выполнить свои обязательства, потому что, как вы знаете, в танго не один человек.

Вопрос: Что может быть предпринято бизнес-сообществом для того, чтобы работать с вами над борьбой с этой антироссийской истерией, которая, как мы знаем, не основана на фактах?

С.В.Лавров: Бизнес сам знает, что в его интересах. Если он просто будет доводить свою позицию, заключающуюся в том, что ему нужна другая атмосфера, до руководителей наших и ваших, то это, наверное, будет самым правильным. Признаюсь, я не большой оптимист насчет того, что к бизнесу будут прислушиваться. Я знаю и видел, в том числе в ходе последней совместной встречи президентов России В.В.Путина и Казахстана Н.А.Назарбаева с немецкими предпринимателями в Сочи, что, как и в случае с французами, итальянцами, ни одна компания не ушла с российского рынка. Мы видели, насколько немецкий бизнес, как и французский, итальянский, австрийский и другие, заинтересованы в том, чтобы не примешивать политику к экономике. Но я также вспоминаю период, когда ЕС впервые вслед за США вводил санкции после Крыма, а затем после Донбасса, я читал полемику, в ходе которой бизнес призывал правительство не путать экономику и политику. Об этом сегодня тоже говорили. Но тогда Канцлер ФРГ А.Меркель заявила (по крайней мере, так ее слова изложили в СМИ), что в этом конкретном случае политика должна доминировать над экономикой. То есть, это сознательное принесение в жертву экономических интересов. Здесь трудно что-либо сказать.

Что касается истерии. Прокурор Р.Мюллер в Вашингтоне предъявил первые результаты своей многомесячной работы – двух бывших сотрудников избирательного штаба Д.Трампа обвинили за то, что они делали с президентом В.Ф.Януковичем. Искали при этом русский след. Не хочу в это вмешиваться, но все знают о том, что нынешнее украинское руководство оплачивало деятельность предвыборного штаба Х.Клинтон. Поэтому, было бы желание, а повод испортить что-то и сделать так, чтобы для остальных все было труднореализуемо, или нормально восстанавливать отношения, найдется.

Вопрос: Сейчас мы помогаем найти работу 700 русским, которые были уволены из диппредставительств США в России. Этим сотрудникам говорят, что есть некий неофициальный «черный список», и как мы ни пытаемся, не можем устроить их в российские ведомства или организации с госучастием. Что можно сделать, чтобы помочь этим людям?

С.В.Лавров: Я не большой специалист во внутреннем праве США и ведущих западных стран, но могу представить себе ситуацию, когда, скажем, в российском Посольстве в Вашингтоне работали бы американские граждане не на технических должностях, потому что в случае с Посольством США в России люди, которые были оформлены как технические сотрудники, выполняли функции, закрепленные по Венским конвенциям исключительно за дипломатическими работниками. Они ездили по стране, проводили встречи, выясняли общественное мнение – это работа дипломатов. Мы, за редким исключением, не делали из этого негативных выводов. Представьте, что несколько сотен граждан США работали бы в Генконсульстве России в Сан-Франциско, которое нагло, грубо, по-хамски закрыли представители ФБР, службы безопасности, копаясь в архивах, и эти сотрудники (американские граждане) оказались бы уволены и попробовали бы поступить на работу в госучреждения США, как Вы думаете, их бы сразу приняли? Я думаю, нет. Наверное, каждая бюрократия должна решать в соответствии со своими правилами. Есть порядки и в европейских странах насчет того, как относиться к лицам, имеющим родственников иностранцев, заключивших браки с иностранцами. Убежден, что, если они талантливые люди (а наверняка так оно и есть, потому что американцы не будут нанимать абы кого), то найдут себе работу. Почему обязательно им нужно в госучреждения? У нас частный сектор имеет очень высокий спрос на способных талантливых людей.

Что касается всей этой ситуации в целом, то она не доставляет нам радости. Мы были вынуждены пойти на этот шаг, привести в полный паритет количество дипломатов и сотрудников в целом в дипломатических учреждениях России в США и США – в России. При этом мы сделали очень серьезную уступку, дали фору американцам, потому что в общую цифру, которая должна составлять потолок российских сотрудников в загранучреждениях США и американских – в России, мы включили 170 сотрудников, работающих в нашем Постоянном представительстве при ООН. Они не имеют никакого отношения к двустороннему паритету, защищены Соглашением между США и ООН (Соглашение об обязанностях страны пребывания штаб-квартиры) и в идеале, если мы говорим о полном паритете, не должны были быть включены в эту цифру. Мы сохранили их, надеясь, что это каким-то образом поможет остановить эту совершенно безумную спираль, начатую лауреатом Нобелевской премии мира в декабре 2016 г. Печально, что обамовская страсть погубить российско-американские отношения задала такую инерцию, которую подхватило множество людей среди демократов и, к сожалению, некоторые республиканцы. Причем, каждая из этих групп делает это исключительно для достижения своих внутриполитических целей во внутренней борьбе в США. К сожалению, Администрация Д.Трампа пока не может остановить эту инерцию, хотя Президент США постоянно подтверждает свою заинтересованность в нормализации отношений с Россией и в том, чтобы они были хорошими, взаимовыгодными, приносили бы пользу для всего остального мира. Надеюсь, что серьезные наблюдатели понимают, как все это началось, и законы дипломатии, когда взаимность является обязательным правилом. Если вы сопоставите действия, предпринятые, начиная с Б.Обамы и продолжая Д.Трампом, который был вынужден плыть по этому течению не очень чистой воды, с тем, что сделали в ответ мы, то, надеюсь, поймете, что мы стараемся быть максимально сдержанными, соблюдая основные приличия дипломатических отношений.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. Приватизация, инвестиции > mid.ru, 31 октября 2017 > № 2371820 Сергей Лавров

Бывший президент Грузии и экс-губернатор Одесской области Украины Михаил Саакашвили считает, что у украинской стороны нет ресурса и сил на то, чтобы арестовать его в ближайшее время.

Ранее Саакашвили заявил, что украинские власти готовят документы для его ареста и экстрадиции. Минюст Украины в начале сентября сообщил, что Киев получил от Тбилиси запрос о розыске, взятии под стражу и экстрадиции Саакашвили и что министерство передает в Генпрокуратуру запрос Грузии для проведения экстрадиционной проверки.

"Это полный бред, что меня могут арестовать на днях, так как для этого у них нет ни ресурса, ни сил, ни исполнителей. На Украине активно осуществляется процесс обрушения властей, все ведомства работают сами по себе, даже президент и глава МВД окончательно столкнулись друг с другом, задержали сына главы МВД … На Украине все обрушено", — заявил Саакашвили в эфире телекомпании "Рустави 2" во вторник вечером.

При этом экс-президент Грузии отметил, что не желает занимать на Украине какие-либо должности, а лишь хочет смены власти мирным путем. Он не исключил своей экстрадиции, но, по его словам, такое может произойти только незаконным путем.

"Единственный выход у них, это похитить меня, затолкать в самолет и отправить в Тбилиси, но за этим, в первую очередь, последует свержение народом правительства Украины, а затем это ускорит процесс изгнания из Грузии олигарха Иванишвили", — заявил Саакашвили.

Лишенный украинского гражданства Саакашвили 10 сентября при поддержке сторонников прорвался через кордоны пограничников и правоохранителей в пункте пропуска "Шегини" и попал на территорию Украины из Польши. Возбуждено дело по пяти статьям, в том числе об организации незаконной переправки лиц через границу и сопротивлении правоохранителям.

Саакашвили покинул Грузию после вступления в должность нового президента страны Георгия Маргвелашвили в ноябре 2013 года. Главная прокуратура Грузии заочно предъявила Саакашвили обвинения по нескольким уголовным делам, в том числе о растрате около пяти миллионов долларов госсредств на личные нужды. Позднее Саакашвили был объявлен во внутригосударственный розыск.

Число случаев вандализма по отношению к советским воинским захоронениям в Польше в 2017 году сократилось более чем на треть, сообщил начальник управления Минобороны России по увековечению памяти погибших при защите Отечества, генерал-майор запаса Владимир Попов.

В работе российского военного ведомства по увековечению памяти погибших при защите Отечества особое место занимает военно-мемориальная деятельность за рубежом, поскольку на территории иностранных государств находится почти 12 тысяч воинских захоронений периода Великой Отечественной войны: на территории государств СНГ – 6,4 тысячи, стран дальнего зарубежья – 5,6 тысячи. В них погребены свыше 4 миллионов советских воинов, более 3 миллионов из них — неизвестные.

"В 2017 году даже в Польше число случаев вандализма сократилось более чем на треть (в первом полугодии 2016 года — 8, за тот же период 2017 года — 5)", — сказано в статье за подписью Попова, опубликованной в номере "Военно-исторического журнала" за ноябрь.

В публикации отмечено, что вопрос проявления актов вандализма в отношении российских воинских захоронений остается на сегодняшний день проблемным.

"Тем не менее, несмотря на нагнетание антироссийских настроений, в европейских странах, где функционируют представительства, в 2016 году удалось затормозить этот негативный процесс. Так, в 2015 году было совершено 53 акта вандализма, в 2016 году — 26. В первом полугодии 2017 года общее количество случаев вандализма по отношению к российским воинским мемориалам также сократилось на 20% (на 1 июля 2016 года — 10, на 1 июля 2017 года — 8)", — подчеркнул автор статьи.

Он также отметил, что в пяти из восьми стран пребывания представительств Минобороны России фактов вандализма в 2016 году не зафиксировано вообще, в Словакии последствия единственного нарушения по отношению к российскому воинскому мемориалу были устранены в считанные дни, российской стороне принесены официальные извинения.

По словам Попова, по всем фактам вандализма российскими посольствами направлены официальные ноты в государственные и общественные органы соответствующих стран.

"Последствия оперативно устраняются местными органами власти, за исключением случаев сноса пяти памятников, установленных вне мест захоронения, в Польше. Подобное отношение варшавских властей вызывает все большую тревогу", — написал Попов.

Российские воинские захоронения находятся на территории 53 стран мира. Задачи увековечения памяти погибших при защите Отечества в восьми иностранных государствах — Венгрии, Германии, Китае, Польше, Румынии, Словакии, США и Чехии — реализуются представительствами Минобороны России по организации и ведению военно-мемориальной работы за рубежом, выполняющими свои задачи при посольствах РФ. Их статус урегулирован соглашением между Минобороны и МИД России.

Понять Украину

Новый этап становления российского государственного проекта

Дмитрий Тренин – ведущий научный сотрудник Национального исследовательского Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН, член Совета по внешней и оборонной политике.

Резюме «Мать городов русских», Киев, вероятно, со временем займет в российском общественном сознании место, схожее с тем, которое принадлежит сейчас Константинополю-Царьграду, так сильно манившему русские элиты от Екатерины II до Николая II.

Украинский кризис привел к политическому столкновению России и США, отчуждению России от стран Европейского союза. Он подвел черту под неоднократными попытками РФ «встроиться» в Евро-Атлантическое сообщество, стать частью «расширенного Запада». Последствия кризиса имеют фундаментальное значение и для самой России, ее национального самосознания и геополитического самоопределения. События на Украине завершили постимперский период российской истории, в ходе которого еще существовали надежды на глубокую реинтеграцию бывших советских республик, и открыли эпоху становления Российской Федерации как отдельного и самодостаточного государства, рассматривающего другие страны бывшего СССР как близких соседей, но не как часть единого геополитического пространства во главе с Москвой.

«Украина – не Россия»

Украинский кризис стал суровым испытанием для российской внешней политики. Важнейший его урок для России состоит в необходимости воспринимать Украину всерьез, комплексно, и изучать ее внимательно, без эмоций. До сих пор российская политика на украинском направлении обычно сосредоточивалась на двух-трех актуальных текущих темах: вначале – на выводе с Украины ядерного оружия бывшего Союза и разделе советского Черноморского флота; затем – на ценах за поставляемый из России газ и условиях его транзита через украинскую территорию в страны ЕС. Тематика Украины, образно говоря, сужалась до размеров ракет, кораблей и пресловутой «газовой трубы», в то время как коренные проблемы взаимоотношений оставались в стороне.

Несмотря на «большой договор» 1997 г., подтверждавший независимость Украины в границах УССР, в Москве видели Украину хотя формально и отдельным государством, но «не чужим», не иностранным для России, связанным с ней многочисленными неразрывными, как казалось, узами. Фактически же Украина многими рассматривалась как часть ядра исторической России, а ее независимость – как состояние преходящее. Адресуясь к российскому читателю и полемизируя с подобными взглядами, второй президент Украины Леонид Кучма назвал свою книгу «Украина – не Россия», причем отрицание «не» на обложке было выделено красным. Это предостережение, однако, заметили не все.

В «оранжевой революции» 2004–2005 гг., которая стала первой крупной неудачей российской политики на Украине, в Москве увидели почти исключительно результат внешнего вмешательства с далеко идущими геополитическими целями. Американские «режиссеры» украинской и других «цветных» революций, как считалось, использовали противоречия внутри украинской верхушки, подкупили или завербовали часть ее, одновременно воспользовались недовольством населения социально-экономической ситуацией в стране и, наконец, пустили в бой взращенную на западных грантах активную молодежь. События в Киеве, таким образом, представлялись попыткой США как минимум «выдавить» Россию с ключевой позиции на постсоветском пространстве, а как максимум – протестировать сценарий аналогичного «уличного» переворота в Москве.

Склоки, вскоре начавшиеся между «оранжевыми» победителями, притупили эти опасения, вернув многим в Москве самоуспокоенность. Тревогу, однако, вызвала внезапно появившаяся в начале 2008 г. просьба киевских властей о предоставлении Украине плана подготовки к членству в НАТО, немедленно поддержанная Вашингтоном. Президент России Владимир Путин совершил беспрецедентный шаг: он прибыл в Бухарест на апрельский саммит НАТО, чтобы попытаться убедить лидеров альянса в опасности смуты на Украине и раскола страны в случае движения Киева в сторону блока. Фактически Москва провела «красную черту», предупредив Запад об опасности конфликта с Россией, а Киев – о том, что она может перестать уважать территориальную целостность Украины, если страна расколется по вопросу о присоединении к Атлантическому альянсу. Начавшаяся в августе 2008 г. война в Южной Осетии подтвердила серьезность российских намерений. Вопрос о членстве Украины и Грузии в НАТО в результате «подвис».

Казалось, что твердость Москвы в отношении Соединенных Штатов в сочетании с прагматическим подходом к киевскому руководству приносит плоды. Избрание Виктора Януковича президентом Украины в 2010 г. трактовалось как реванш за поражение пятилетней давности, исправление геополитического «зигзага» и залог будущей интеграции Украины в единое с Россией экономическое, политическое и стратегическое пространство. В концепции Евразийского союза, ставшей в 2011 г. основой внешнеполитической части президентской программы Владимира Путина, Украина занимала важнейшее место. Успех всего проекта евразийской интеграции фактически был поставлен в зависимость от экономической и политической ориентации Киева.

Могло быть и хуже…

Политику России на украинском направлении непосредственно перед кризисом 2013–2014 гг. часто называют провальной. Действительно: ведь она не сумела предотвратить свержения Януковича киевским Майданом и не смогла обеспечить как минимум политический противовес новой власти в лице русскоязычного по преимуществу юго-востока страны. Сосредоточившись исключительно на отношениях с украинской верхушкой и подменив политику политтехнологиями, Москва практически ничего не делала для укрепления дружественных России политических сил на Украине – за важным исключением Крыма.

Тем не менее цена провала украинской политики России оказалась ниже совершенно неподъемной цены ее несостоявшегося успеха. Представим себе, что было бы, если бы президент Янукович в 2013 г. однозначно выбрал сторону России и согласился бы на полноценное участие Украины в проекте Евразийского союза. Россия получила бы 45-миллионную страну, которую пришлось бы поддерживать материально, прежде всего финансово, на протяжении неопределенно долгого периода времени; Киев обрел бы возможность каждый раз задорого продавать свое согласие на любые решения в рамках Союза; а в конце концов, несмотря на всю оказанную помощь, России пришлось бы – скорее всего, опять-таки через конфликт – отпустить Украину: ведь, как писал Кучма, «Украина – не Россия».

Представим себе также, что Янукович в начале 2014 г. сделал бы то, что многие в Москве от него ожидали: разогнал Майдан, ввел чрезвычайное положение. В результате гражданская война на Украине все равно началась бы. Только не на востоке в Донбассе, а на западе страны, где появилась бы новая Западно-Украинская народная республика со своими партизанами, для усмирения которых Янукович был бы вынужден начать собственную антитеррористическую операцию. Вряд ли бы он преуспел: в свое время даже Сталину не удалось до конца подавить галицийскую партизанщину. Польша и НАТО открыто не вмешались бы, но помогали бы повстанцам, конечно, не только морально.

Украина при этом подпала бы под санкции Запада, компенсировать потери от которых пришлось бы России; сама Россия в этом сценарии также подверглась бы санкционному давлению – скорее всего, более жесткому, чем сейчас – «за поддержку марионеточного и репрессивного киевского режима». Для укрепления позиций этого режима Москве пришлось бы посылать на Украину специалистов в области безопасности, включая части спецназа. Это провоцировало бы широкое недовольство и массовое сопротивление не только в Галиции и на Волыни. В результате Россия бы попала в капкан, выбраться из которого у нее не было бы возможности без катастрофических последствий для нее самой. При всей его сложности нынешнее положение дел более благоприятно для России.

«Украинский проект» и становление российской политической нации

Основная причина неудач российской политики на Украине лежит в игнорировании того неприятного для многих россиян факта, что практически вся украинская элита – политическая, экономическая и культурная; западная, юго-восточная или киевская – пропитана духом «самостийности», мечтой об осуществлении самостоятельного украинского политического проекта, отличного и отдельного от российского. На практике подобный проект нельзя реализовать даже в рамках только экономического сближения Украины и России, не говоря уже о полномасштабной интеграции двух стран. Совершенно очевидно также, что большая притягательная сила России, русского языка и русской культуры затрудняет формирование украиноязычной политической нации. Украинский политический проект в принципе может быть успешен только в условиях максимального обособления Украины от России.

Неудивительно поэтому, что в России украинский национализм видится как явление сугубо негативное и опасное. В самой России преобладает точка зрения, что «русские и украинцы – практически один народ», в частности, это не раз заявлял президент Путин, а «самостийники», украинские националисты – фактически раскольники, покушающиеся на единство «братского народа». С этой точки зрения украинские националисты предстают врагами не только русских, но и украинцев. Проблема, однако, в том, что украинские верхи еще задолго до кризиса 2013–2014 гг. склонялись на сторону националистов, видя в них «настоящих» украинцев, а не «малороссов» – младших братьев русских. После киевского Майдана, Крыма и Донбасса эта тенденция стала господствующей. Реальностью стал и постоянно углубляющийся раскол между Украиной и Россией. Украинская политическая нация формируется на антироссийской основе.

В Москве это еще не вполне осознали. Упор здесь до сих пор делается на то объединяющее, что сближает восточнославянские народы, в особенности на общую веру и общую историю, а на их отличия обращается гораздо меньше внимания. В итоге эти различия в общественном сознании остаются на уровне фольклорно-региональном. Тем временем усилиями российских властей фактически возрождается концепция единого православного русского народа, которая была официально принята в Российской империи в конце XIX — начале ХХ века. Сегодня речь в этой связи идет о «русском мире» как об особой цивилизационной общности. Такой подход, однако, отчасти справедлив только применительно к культуре, а не к экономике и политике. Использование лозунгов «русского мира» в 2014 г. в поддержку политического единства России и Украины быстро скомпрометировало саму идею общности, причем не только на Украине, но и в Белоруссии.

Между тем становление самостоятельных и не зависимых от Москвы Украины и Белоруссии – нормальный и естественный процесс, который обусловлен логикой развития соседних народов и который России лучше понять и принять как он есть, чем пытаться во что бы то ни стало «вернуть» Украину или любой ценой удержать в своей орбите Белоруссию. Как бы ни относиться к лозунгу «Украина – це Европа», ясно, что вектор устремлений направлен туда, в сторону Европейского союза. Можно с достаточной степенью уверенности говорить и о том, что белорусы также ассоциируют свою страну с Европой, не рассматривая ее как простое продолжение Российской Федерации. Президент Александр Лукашенко последовательно выстраивает независимое белорусское государство, которое ни в коем случае не должно полностью интегрироваться с Россией.

Здесь очевидно геополитическое размежевание. Процесс самоопределения российской нации еще не завершен, но Россия, в отличие от ближайших соседей, взяла курс на свое утверждение в качестве самостоятельной великой державы, не ассоциированной с Евросоюзом или другими центрами силы, такими как Китай. Россия рассматривает себя как глобальную силу, важнейшей площадкой активности которой становится «Большая Евразия» – весь огромный континент от Атлантики до Тихого океана и от Арктики до океана Индийского. Россия в этом контексте – не Европа и не Азия, а просто Россия, т.е. равна сама себе. Перефразируя фразу Кучмы, можно сказать: Россия – не Украина.

Можно пойти дальше и предложить тезис о том, что независимое украинское государство и украинская политическая нация – благо для Российской Федерации, поскольку их становление облегчает России выход из переходного постимперского состояния, в котором страна находилась после 1991 г., и создает лучшие условия для формирования собственно российской политической нации. Фактически процесс стал продвигаться гораздо быстрее после 2014 г., и речь не столько о присоединении Крыма, сколько об отсоединении Украины. Официальная версия российской истории уже считает «главным» местом крещения Руси крымский Херсонес, а колыбелью отечественной государственности – Новгород. «Мать городов русских», Киев, вероятно, со временем займет в российском общественном сознании место, схожее с тем, которое принадлежит сейчас Константинополю-Царьграду, так сильно манившему русские элиты от Екатерины II до Николая II.

Урегулирование конфликта в Донбассе и европейская безопасность

Конфликт в Донбассе локален, но противостояние вокруг Украины имеет международное значение. Он стал спусковым крючком для нового противоборства России и США. Это противоборство имеет глубокие корни, поскольку отражает фундаментальное противоречие между представлениями Москвы и Вашингтона о мировом порядке. Нынешняя «гибридная война» – по аналогии с холодной 1940-х–1980-х гг., от которой она разительно отличается, – продлится еще долгое время. Исход ее будет иметь принципиальное значение для будущего положения России и Соединенных Штатов в глобальной системе международных отношений. Стратегические компромиссы между РФ и США – в том числе по Украине – вряд ли возможны, поскольку будут рассматриваться как победа Москвы и уступка Вашингтона. Поэтому украинский конфликт разрешится не раньше, чем исход американо-российского противоборства станет ясен.

Он, однако, происходит на территории Европы. Между Россией и странами Европейского союза есть фундаментальные расхождения, которые не стоит преуменьшать, тем более игнорировать, но нет столь острых противоречий, как между Россией и Соединенными Штатами. В отличие от российско-американских отношений, которые в целом не улучшатся даже под влиянием сотрудничества на ряде конкретных направлений (Сирия, нераспространение ядерного оружия, Арктика и т.п.), отношения России и Европы в принципе вполне могут стать менее напряженными и более продуктивными уже в обозримом будущем. Добиться этого – важнейшая задача российской внешней политики на западном направлении. И деэскалация конфликта в Донбассе, а в перспективе – частичная стабилизация ситуации на крайнем юго-востоке Украины являются важнейшими условиями преодоления напряженности в отношениях с ЕС.

Предложения президента Путина о миротворцах ООН в Донбассе, сделанные в сентябре 2017 г., открывают путь к реальному прекращению огня и частичной деэскалации конфликта. За заявлением российского президента, открывающим доступ иностранным войскам в глубь территории исторического ядра Российского государства, стоит, вероятно, признание краха надежд на то, что Москве удастся уладить конфликт на двусторонней основе с «более вменяемым» правительством в Киеве. Подтвержденным фактом является то, что российские ожидания относительно возможности заключения «большой сделки» с администрацией Дональда Трампа также не оправдались. В этих условиях Кремль делает ставку на Европу, прежде всего Германию и Францию, и стремится продемонстрировать европейцам свою добрую волю и готовность к диалогу. Это – позитивная динамика, отражающая больший реализм в российской политике.

Предложения Путина, разумеется, не последнее слово, а, наоборот, первый ход в новом раунде дипломатического взаимодействия России и Европы, в котором также участвуют Украина и США. Варианты гипотетической операции ООН будут являться предметом переговоров, если о них удастся договориться. Договориться, однако, будет трудно. «Кипрская» модель раздела Донбасса, которую фактически предлагает Москва, неприемлема для Киева и Вашингтона. Действительно, если бы в Донбассе удалось обеспечить прекращение огня при сохранении политического статус-кво, то украинский конфликт неизбежно исчез бы из заголовков международных новостей, а Украина лишилась бы образа жертвы российской агрессии. С другой стороны, модель «Косово-наоборот», т.е. постепенное, при содействии международных организаций, возвращение Донбасса под полный контроль киевской власти – неприемлема для Кремля, поскольку означала бы в глазах части элит и общества «предательство идеалов “русского мира”».

Что же касается увязки инициативы о миротворцах ООН с Минскими соглашениями 2015 г., то проблема состоит в том, что эти соглашения были в целом выгодны Москве и неприемлемы для подписавшего их в момент военной катастрофы Киева. По горькой иронии, дипломатическая победа России с самого начала не могла быть реализована на практике, т.к. невозможно представить, чтобы США или даже Германия с Францией стали бы требовать от своего партнера Киева серьезных уступок оппоненту – Москве.

В нынешней ситуации принципиальный политический вопрос для Москвы — гарантированно исключить любые шаги, ведущие к фактической «сдаче» ДНР/ЛНР Киеву. Принципиальный вопрос для Украины и Запада – обеспечить в той или иной форме эффективный международный контроль над российско-украинской границей на донбасском участке. Такие фундаментальные расхождения предвещают сложные и трудные переговоры, но крайне важно, чтобы они начались. Если удастся надежно исключить обсуждаемый в Москве вариант, при котором Украина под прикрытием флага ООН или при попустительстве ооновских миротворцев просто введет войска в Донецк и Луганск и ликвидирует республики Донбасса, то вопросы о мандате миротворцев и контроле над границей могут быть решены.

Альтернатива переговорам – сохранение нынешней ситуации с непрекращающимися обстрелами с обеих сторон и усугубляющейся гуманитарной ситуацией. Более того, конфликт может вновь эскалировать на уровень более масштабного применения силы. Очевидно также, что сохранение статус-кво объективно выгодно тем кругам в Киеве, которые привыкли списывать различные проблемы страны на продолжающуюся войну и роль России в ней, а равно и тем силам в Донбассе, которые пользуются фактическим безвластием и беспорядком на территории ДНР/ЛНР в собственных интересах. России как государству такая ситуация объективно совершенно не выгодна.

Согласившись с идеей о миротворческой роли ООН в Донбассе, Россия должна быть готова развивать свои предложения по деэскалации конфликта ради того, чтобы переломить негативные для себя тенденции в Европе. Принципиальной позицией Москвы должно оставаться обеспечение прав населения ДНР/ЛНР при одновременном признании суверенитета и независимости Украины в ее международно-признанных границах – за исключением Крыма, ставшего частью Российской Федерации. Признание российского статуса Крыма со стороны Украины и международного сообщества, а также условия такого признания – вопрос отдаленного будущего. Сейчас важно подтверждение того, что Россия рассматривает Донбасс как часть украинского государства и заинтересована в деэскалации конфликта с последующей поэтапной стабилизацией положения в регионе.

Другие элементы российской позиции нуждаются в уточнении. Ясно, что Украина в обозримом будущем не станет членом НАТО. Ясно вместе с тем, что, несмотря на это, она останется государством, крайне враждебно настроенным по отношению к России. При этом Киев, по-видимому, будет пользоваться политической и военной поддержкой Вашингтона. Борьбу с расширением НАТО на территорию стран СНГ Россия, таким образом, внешне выигрывает, но от этого военно-политическая ситуация на юго-западном направлении не становится спокойнее. Такое положение делает для Москвы менее актуальным создание препятствий для украинского членства в НАТО в виде права отдельных регионов Украины блокировать заявку на вступление в альянс.

То же относится и к идее федерализации Украины, которая к тому же не имеет сегодня серьезной поддержки в стране. Наконец, вопрос о русском языке на Украине также требует переосмысления. Он перестал быть политическим маркером. Во время войны в Донбассе по обе стороны фронта основным языком противоборствовавших сторон был русский. Новые законы Украины, требующие полной украинизации школьного образования к 2020 г., могут вызвать недовольство и даже сопротивление граждан, но этот вопрос – дело прежде всего русскоязычных граждан Украины. Российское государственное вмешательство в языковую проблему может только повредить интересам русскоязычных украинцев.

Ни Украина, ни США в обозримом будущем не станут основными партнерами России в урегулировании конфликта в Донбассе. Возможности деэскалации этого конфликта, а затем поэтапной стабилизации отношений между Россией и Европейским союзом, однако, существуют. Реализация этих возможностей требует активизации диалога с лидерами ЕС – Германией и Францией, а также с другими странами Европы, заинтересованными в снижении уровня напряженности на континенте. Нормандский формат, двух- и трехсторонние консультации необходимы на всех уровнях – от экспертного и рабочего до высшего. Если Москва проявит искреннюю готовность к поиску мирных решений, которые не ущемляют ее главные интересы и не противоречат ее принципам, то климат в отношениях с Европой может улучшиться и, главное, безопасность на всем западном фланге России укрепится.

Уроки Украины для России можно суммировать так:

Отход Украины от России – не результат внутреннего заговора или происков внешних сил, а следствие процесса становления украинской политической нации. Этот процесс не обязательно должен был принять форму насильственных действий, но в любом случае привел бы к обособлению Украины от России. Для иллюстрации «мягкого» отхода части исторического ядра России от РФ можно посмотреть на медленный, но реальный дрейф Минска от Москвы.

Становление самостоятельной украинской и белорусской государственности способствует развитию собственно российского национального проекта, нацеленного в будущее, а не на реставрацию прошлого. Важнейшая его черта в сфере внешней политики – реальный суверенитет и свобода геополитического маневра. В начале XXI века Российская Федерация заново обустраивается в рамках формирующейся Большой Евразии, используя свое уникальное геополитическое положение с максимальной пользой для собственного развития.

Концепция «русского мира» имеет право на существование, но в основном в области языка, культуры, религии, а также гуманитарных вопросов. Применение ее для оправдания конкретных геополитических шагов, прикрытия вмешательства во внутренние дела других государств и в целом в качестве инструмента внешней политики компрометирует политику РФ и губительно для самой концепции.

Политика противодействия расширению НАТО на восток требует серьезной и внимательной оценки. В тех случаях, когда она увенчалась успехом – прежде всего на Украине, – результат в виде враждебного крупного государства, способного создать дееспособные вооруженные силы, по качеству личного состава не уступающие Вооруженным силам РФ, не может быть признан удовлетворительным. Проблема, конечно, не в том, что Россия противостояла усилиям по включению Украины в НАТО, а в том, что на первом плане в этих усилиях всегда стояли задачи противодействия Западу, прежде всего США, а работа в отношении Киева сводилась к минимуму.

Главный урок для России состоит в необходимости внимательно наблюдать, глубоко изучать и стараться понять Украину, которая, даже обращенная на запад, останется важным соседом. Поскольку конфликт Украины с Россией еще очень далек от разрешения, а Крым еще может стать восточноевропейским аналогом Эльзас-Лотарингии, главная задача российской политики на украинском направлении в обозримом будущем будет состоять в предотвращении войны и постепенном развитии диалога. Под разговоры о братстве и единстве Россия заплатила большую цену за игнорирование реальной Украины. Пора учиться принимать ее всерьез.

Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 октября 2017 > № 2392168 Дмитрий Тренин

В РЦНК в Гданьске завершился осенний сезон интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?»

30 октября в Российском центре науки и культуры в Гданьске прошел очередной этап осеннего сезона интеллектуальной игры «Что? Где? Когда?».

В игре приняли участие более ста поклонников этой игра из России и Польши. Юные участники приехали из разных городов Калининградской области и самого Калининграда. Это были и учащиеся школ, и студенты вузов, а также их педагоги и родители. Польшу представляли учащиеся лицеев Гданьска.

Проведение игр в РЦНК в Гданьске стало уже доброй традицией. Победителями среди россиян стали команды: «Судья-Кракен» (КГТУ+БФУ), «Тук-тук» (6 школа, г. Калининград), «Мы думаем!» (Балтийск), «Тропинка» (ДЮЦ на Молодежной). Среди польских команд победу одержала команда спортивной школа из Гданьска «Плываки».

В рамках маршрута Китай – Европа из порта Далянь (провинция Ляонин, Северо-Восточный Китай) отправился первый контейнерный состав в словацкую столицу Братиславу, сообщает «Синьхуа».

Маршрут поезда проходит по территориям России и Украины, его общая протяженность – 10,5 тыс. км. В состав входит 41 контейнер с электронной продукцией, запчастями к оборудованию и продукция легкой промышленности. Общая стоимость перевозимого груза составляет 3 млн долларов США.

Председатель правления корпорации «Порт Далянь» Чжан Имин отметил преимущества нового маршрута. Так, по его словам, в сравнении с традиционным маршрутом, проходящим по территориям Беларуси и Польши, новый позволяет сократить время в пути и сделать более эффективными перегрузочные процессы.

Ирина Таранец

На днях из порта Далянь отправился первый контейнерный состав в Братиславу. В составе поезда 41 контейнер с грузом на сумму 3 млн. долл. Протяженность маршрута 10537 км. Представитель оператора маршрута корпорации "Порт Далянь" Чжан Имин заявил, что в сравнении с традиционным маршрутом через Беларусь и Польшу, новый маршрут через Россию и Украину более короткий.

24-го сентября открыты два новых грузовых маршрута соединяющих город Ганьчжоу с германским городом Гамбургом. Первым рейсом в Гамбург будут доставлены 41 контейнер с мебелью, электроникой, одеждой. Предполагаемое время доставки 17 дней.

В настоящее время 33 китайских города имеют регулярное железнодорожное грузовое сообщение с 33 городами 12 стран Европы. С 2011 года в направлении Китай – Европа проследовало более 5 тыс. составов. Для решения ряда проблем, которые неизбежно появляются в работе грузовых рейсов Китай – Европа в Китае создается центр координации железнодорожных маршрутов.

Грузинская сторона трижды обратилась к Киеву в связи с экстрадицией бывшего президента Грузии, экс-губернатора Одесской области Михаила Саакашвили и теперь ждет ответных действий, заявил заместитель главного прокурора Грузии Георгий Гогадзе.

Ранее Саакашвили заявил, что украинские власти готовят документы для его ареста и экстрадиции. Минюст Украины в начале сентября сообщил, что Киев получил от Тбилиси запрос о розыске, взятии под стражу и экстрадиции Саакашвили и что министерство передает в Генпрокуратуру запрос Грузии для проведения экстрадиционной проверки.

"Мы трижды обратились к украинским компетентным органам и ожидаем от них действенных мероприятий", — заявил Гогадзе журналистам, его слова транслировали грузинские телекомпании в понедельник.

Ситуацию с возможной экстрадицией также прокомментировала глава Минюста Тея Цулукиани. По ее словам, "то, в какие сроки и какими методами украинская сторона рассмотрит требование грузинской, полностью является делом правоохранительных органов и судебных структур Украины". Остальные представители грузинских властей стараются не отвечать на вопросы журналистов в связи с делом Саакашвили, отмечая, что "это тема больше не имеет актуальности в Грузии".

Лишенный украинского гражданства Саакашвили 10 сентября при поддержке сторонников прорвался через кордоны пограничников и правоохранителей в пункте пропуска "Шегини" и попал на территорию Украины из Польши. Возбуждено дело по пяти статьям, в том числе об организации незаконной переправки лиц через границу и сопротивлении правоохранителям.

Саакашвили покинул Грузию после вступления в должность нового президента страны Георгия Маргвелашвили в ноябре 2013 года. Главная прокуратура Грузии заочно предъявила ему обвинения по нескольким уголовным делам, в том числе о растрате около 5 миллионов долларов госсредств на личные нужды. Позднее Саакашвили был объявлен во внутригосударственный розыск.

Министр обороны Эстонии Юри Луйк в понедельник открыл в военном городке Тапа комплекс новых казарм для военнослужащих международного батальона НАТО и местных Сил обороны, сообщила пресс-служба эстонского военного ведомства.

В комплекс входят 20 зданий и построек, в том числе три казармы, столовая, учебные помещения и вспомогательные здания. Общая площадь комплекса — 38 тысяч квадратных метров. Стоимость строительства составила 43 миллиона евро.

По словам Луйка, строительство комплекса показало, что Эстония может быстро и эффективно обеспечить прием и поддержку подразделений союзников по НАТО. "Прошло немногим более года после решения саммита НАТО в Варшаве о размещении военных контингентов альянса в странах Балтии и Польше. Сегодняшний день показал, что Эстония смогла быстро принять соответствующие решения и воплотить в жизнь строительство необходимой инфраструктуры для союзников и наших подразделений", — сказал министр.

Новые казармы построены с учетом современных требований и потребностей военнослужащих. В каждой казарме 300 спальных мест и 30 рабочих мест. В одной из казарм находятся бытовые и учебные помещения, а также комнаты для хранения снаряжения и его обслуживания. Столовая располагается на площади 5,5 тысячи квадратных метров и является одной из самых больших в странах Балтии.

В соответствии с решением Варшавского саммита НАТО с апреля этого года в эстонском военном городке Тапа дислоцируется международный батальон Североатлантического альянса. Батальон НАТО возглавляет Великобритания.

В составе батальона — 1,2 тысячи военнослужащих. Великобритания предоставила более 800 военнослужащих, Франция — более 300 военных. Французских военных позднее сменит Дания, которая пришлет в Эстонию 200 военнослужащих.

Поддержав правительство Испании в урегулировании кризиса вокруг Каталонии, Евросоюз фактически присоединился к подавлению демократических тенденций внутри собственных стран-членов, считают опрошенные РИА Новости эксперты.

По их мнению, экономическое влияние проблем в Испании на время заставит другие народы внутри содружества отказаться от идеи голосовать за свою независимость, однако в долгосрочной перспективе они предпочтут строить свою судьбу за пределами ЕС.

Каталонский парламент в пятницу принял резолюцию о независимости региона. Спустя час сенат Испании утвердил применение 155-й статьи конституции, которая позволяет ввести прямое управление испанских властей в Каталонии.

Премьер Испании Мариано Рахой заявил об отстранении от должностей членов женералитета, в том числе его главы Карлеса Пучдемона, роспуске парламента автономного сообщества и проведении досрочных выборов в Каталонии 21 декабря.

Референдум был необходим

Как заявил РИА Новости независимый эксперт и профессор права Альфред де Зайас, в данном конфликте стороны "определенно предприняли попытку договориться, и она провалилась".

"Я считал, что новый референдум был бы необходим, чтобы выяснить, чего хотят каталонцы. Но это было невозможно, и теперь они объявили независимость, и конечно, одностороннее объявление независимости не подразумевает автоматического воплощения решения в жизнь", — заявил де Зайас.

Он подчеркнул, что такое решение, тем не менее, совместимо с настоящим международным правом. "Международный суд в 2010 году постановил, что одностороннее провозглашение независимости Косово не стало нарушением международного закона. Есть прецеденты Словении, Хорватии и Боснии и Герцеговины. Но одно дело — провозгласить независимость, а другое — заручиться признанием других государств", — указал эксперт.

Аналитик обратил внимание на то, что ЕС занял нейтральную позицию в конфликте, сославшись на то, что кризис является "внутренним делом Испании". "Это любопытно, если сравнить это с тем, как ЕС вмешивается во внутренние дела Польши, Словакии, Венгрии. Так что мы имеем дело с более или менее предвзятым отношением к международному праву", — полагает де Зайас.

Собеседник агентства назвал ожидаемым решение Сената о введении прямого управления испанских властей в Каталонии.

"Но опять же, есть Статья 1 международного пакта о гражданских и политических правах, есть правило международного законодательства о неотмене защиты прав человека. Как только штату, или провинции, или территории (дают) какую-то степень автономии, вы не должны посягать на нее… повернуть часы вспять, а именно с такой ситуацией мы столкнулись", — заявил профессор.

В этой связи он считает "логичным", чтобы Евросоюз предложил посредничество, поскольку каталонцы являются гражданами Европы. "Семь с половиной миллионов каталонцев мирно предъявили свои требования. На самом деле, они выступают за независимость уже 10, 15 лет, а движение за независимость гораздо старше, но оно недавно достигло зрелости не как террористическое движение, а очень порядочно и мирно", — резюмировал эксперт.

Проблема для ЕС

В свою очередь, глава школы экономики при Кингстонском университете Лондона Стив Кин считает, что ситуация вокруг Каталонии является проблемой не только Испании, но и Евросоюза в целом.

"ЕС полностью встал на сторону Испании, единственно, что они сделали, — признали, что референдум был нелегальным. Он не упомянул жесткого обращения испанской полиции… ЕС фактически присоединился к подавлению демократических тенденций внутри собственных стран-членов", — сказал Кин.

Он выразил убеждение, что после недавних событий туристы отправятся в другие европейские страны вместо Испании.

"Это окажет в какой-то степени важное, но довольно небольшое экономическое влияние. Я думаю, важно, что на какое-то время это подавит у других народов мысли о голосовании о независимости в среднесрочной перспективе. Но в долгосрочной перспективе люди скажут: "Нам следует выйти из этой системы, а не оставаться в ней!" Так что я думаю, ЕС создает для себя больше проблем, не признавая масштабов того, насколько его политика вызвала экономический упадок, а теперь и политический раскол", — предположил Кин.

Каталония перетянет бизнес

Наконец, ведущий экономист финансовой компании Jonathan Davis Wealth Management Джонатан Дэвис считает, что Каталония — в случае, если ее правительство поддерживает свободный рынок — "перетянет" бизнес, производителей, интернет- и глобальные компании к себе.

"Причина, почему Каталония хочет оставить Испанию, — абсолютно та же причина, по которой мы в Великобритании проголосовали за Brexit, почему американцы проголосовали за Трампа — потому что люди сыты по горло тем, что правительства и социалисты делают с нами. Каталония может стать основой того, что произойдет по всему ЕС. Правительства поймут, что они должны измениться", — заявил Дэвис.

Он убежден, что усиление движений за независимость в Европе является следствием экономического кризиса 2008 года. "Сам крах был простым проявлением капитализма: есть взлеты, а есть падения… За последние девять лет мы видели нулевые процентные ставки, финансовую помощь банкам, исчисляемую миллиардами", — сказал аналитик.

"Европа ежегодно делает 700 миллиардов евро бесплатных денег для банковской системы, и людям это надоело. Крах, на самом деле, не имел масштабов, которые могли бы быть, потому что правительства и центральные банки спасли миллиардеров и банки от того, чтобы те стали менее богатыми. Люди наконец-то начинают понимать, что происходит", — резюмировал собеседник агентства.

Совещание с вице-премьерами.

В повестке: о решениях по итогам 31-го заседания Консультативного совета по иностранным инвестициям в России, о реформе системы третейского разбирательства, об изменениях в Правилах дорожного движения.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Напомню, у нас не так давно состоялся Консультативный совет по иностранным инвестициям. Это большое событие, оно готовится в течение года. Вместе с главами крупнейших мировых компаний, банков мы обсудили меры по улучшению бизнес-климата, по созданию благоприятных условий для развития иностранных инвестиций в стране, для стимулирования экспорта российских товаров. Обменялись мнениями о том, как упростить административные процедуры в самых разных областях – от энергетики до цифровой экономики.

Я подписал поручения ответственным министерствам и ведомствам. Они касаются разных отраслей. На что хотел бы обратить внимание?

Первое касается стимулирования экспорта. Будет проведена работа по формированию упрощённого порядка идентификации иностранных товаров в продуктах переработки, потому что об этом коллеги – руководители крупных компаний, которые имеют большие, миллиардные инвестиции в нашу страну, просили. Многие страны требуют так называемые сертификаты здоровья на экспортируемую продукцию. Это тоже нужно будет сделать. В ближайшее время нужно определиться, какой именно государственный орган будет заниматься выдачей таких сертификатов. Это, кстати, просьба и от иностранных, и от наших инвесторов, поэтому нужно это сделать как можно быстрее.

Второе касается фармацевтики. Нужно будет проработать вопрос о переходе от электронных аукционов к заключению прямых долгосрочных контрактов для инновационных лекарств, которые находятся под патентной защитой. Потому что эти лекарства нам очень нужны и, действительно, это пока научные разработки, по сути, и общий порядок для них не очень подходит. Нужно изучить возможность введения ускоренной процедуры государственной регистрации. Это позволит быстрее выводить на рынок новые эффективные медицинские препараты, фармацевтические препараты.

Третье касается энергетики. Мы просчитаем, как можно уменьшить налоговую нагрузку для совместных проектов наших энергетических компаний и иностранных инвесторов. Как правило, это крупные проекты, которые требуют огромных вложений. Но для развития экономики и страны в целом важно осваивать новые месторождения, создавать новые рабочие места, поэтому здесь нужно искать баланс.

И наконец, цифровая повестка дня. Необходимо выработать механизмы взаимодействия с нашими зарубежными партнёрами в рамках соответствующей программы, которую мы приняли. Сотрудничество между нашими компаниями может и оптимизировать расходы, и сделать разработки более конкурентоспособными и успешными в мировом масштабе, что, конечно, не лишнее и для наших компаний.

И ещё одна тема касается улучшения делового климата. 1 ноября завершается переходный период реформы системы третейского разбирательства в России. Об этом мы долго говорили, обсуждали эту тему, меняли законодательство.

С этого момента заниматься администрированием арбитража, то есть выбирать, назначать, отводить арбитров, вести делопроизводство, смогут только те институты, которые были созданы при некоммерческих организациях и получили на это специальное разрешение. Это позволит приблизить российский арбитраж к общемировым стандартам в части качества и количества этих учреждений.

Их за последние годы расплодилось очень много. Их было более 2 тыс. – подобных третейских судов. Скажем прямо, далеко не все эти суды пользовались соответствующим уважением. Очень часто они, по сути, отстаивали интересы, близкие к ведомственным или корпоративным. Из этих 2 тыс. третейских судов только 40 некоммерческих организаций подали заявки. Из них было отобрано четыре института. Причём два из них – старейшие арбитражные институты, институты третейского разбирательства, которые существуют с 30-х годов прошлого века, действуют при Торгово-промышленной палате. И ещё два создано. Так что посмотрим, как эта система будет работать, насколько эффективной она будет.

И несколько решений, которые мы приняли в рамках законодательства о безопасности дорожного движения.

Я подписал два постановления, которые вносят существенные изменения в Правила дорожного движения.

Первое призвано навести порядок на наиболее проблемных участках – на перекрёстках с пересекающимися транспортными потоками. Там часто возникают заторы, и далеко не всегда из-за сложного трафика, но и просто из-за проблем, связанных с недостаточной культурой вождения. Самые разные есть этому причины. Теперь регионы получат право наносить в проблемных местах специальную дорожную разметку. Водителям, надеюсь, будет легче ориентироваться.

И второе постановление меняет приоритетность проезда на перекрёстках с круговым движением. Сейчас схемы очень разные в самых разных регионах. Даже в одном городе могут быть разные схемы, в зависимости от того, что это за перекрёсток. Из-за этого возникают конфликтные ситуации, которых можно было бы избежать, если бы эти правила были едиными.

Теперь приоритет проезда получает тот, кто движется по самому кругу, а въезжающим придётся уступать дорогу. Такая практика существует практически во всех европейских странах и доказала свою эффективность.

Игорь Иванович (обращаясь к И.Шувалову), Вы эту тему курируете, несколько слов ещё о новациях в Правилах дорожного движения.

И.Шувалов: В Правительстве регулярно рассматриваются вопросы безопасности дорожного движения. В этом году Вы, Дмитрий Анатольевич, неоднократно подписывали правительственные решения.

Разрешите, я приведу несколько данных статистики по состоянию на 1 октября.

Количество дорожно-транспортных происшествий в этом году снизилось на 6,1%, число погибших уменьшилось почти на 10% по сравнению с тем же периодом 2016 года. Отмечается снижение количества дорожно-транспортных происшествий с участием водителей в состоянии опьянения. Зарегистрировано почти на 20% меньше таких происшествий. Дорожно-транспортных происшествий, когда задерживались водители, имевшие признаки опьянения, но такие водители отказывались от прохождения освидетельствования, стало на 11% меньше. Снижается количество наездов на пешеходов и количество пострадавших в таких происшествиях детей. Это то, что связано с происшествиями около пешеходных переходов или на них. И немного, но всё же уменьшилось (на 0,1%) количество дорожно-транспортных происшествий с участием детей.

В рамках работы Правительственной комиссии по обеспечению безопасности дорожного движения мы активно работаем на площадке Открытого правительства. Министр Михаил Анатольевич Абызов помогает Правительственной комиссии. Мы регулярно проводим сессии с экспертами. И одно из мероприятий неоднократно в течение года обсуждалось, Дмитрий Анатольевич, – обозначить перекрёсток, где часто бывают заторы, специальным жёлтым цветом, диагональной окраской. Такое различение существует за рубежом. Когда водитель выезжает на такой перекрёсток, он должен понимать, что это перекрёсток, на котором очень часто случаются заторы, и, когда видит такую окраску, должен заранее определить свои возможности по манёвру и закончить соответствующий маневр, не создавая затора. Субъекты Российской Федерации получают право обозначать такие перекрёстки этим специальным выделенным жёлтым цветом по диагонали. Больше того, для них устанавливается возможность видеофиксации, чтобы можно было потом эти материалы использовать в делах об административных правонарушениях.

Что касается движения по кругу, такая практика существует в мире. И в основном все страны ОЭСР используют приоритет для тех, кто находится внутри кругового движения. Действительно, как Вы сказали, в нашей стране не было единообразной практики, из-за этого возникала определённая путаница, которая приводила к тяжёлым последствиям, в том числе и на круге.

В этом году, притом что, согласно статистике, ситуация стала в целом чуть лучше, как раз по таким сложным перекрёсткам статистика хуже. У нас здесь приблизительно на 6–7% увеличилось число дорожно-транспортных происшествий. И, как правило, сами сотрудники МВД и водители отмечают, что первопричиной является как раз путаница в правилах. Теперь вносится единообразие, и мы надеемся, что это приведёт к снижению соответствующих цифр.

Дмитрий Анатольевич, у нас есть несколько законопроектов, которые в Правительстве рассматривались и вносились, но, к сожалению, Государственной Думой ещё не приняты. Это ответственность за опасное вождение, наделение субъектов полномочиями по администрированию нарушений в области дорожного движения и залог за транспортное средство, если водитель был задержан в нетрезвом состоянии. Мы работаем с депутатами Государственной Думы и рассчитываем, что такие законы будут приняты как можно быстрее, они крайне необходимы для обеспечения безопасного поведения на дорогах.

В октябре на площадке Открытого правительства успешно прошли слушания по вопросу обеспечения безопасности на пешеходных переходах. Министерство транспорта выпустило специальные рекомендации, как в субъектах Российской Федерации планировать дорожное строительство с выделением островков безопасности и специальной инфраструктурой для пешеходных переходов. Всё это будет способствовать тому, что пешеходы будут чувствовать себя в большей безопасности.

Д.Медведев: Хорошо. Давайте посмотрим, что можно сделать по законопроекту. В то же время решения, которые связаны с изменениями Правил дорожного движения, достаточно часто принимаются именно потому, что нужно посмотреть, каким образом новые правила зарекомендуют себя на практике. Давайте всё оценим, в том числе и эти две новеллы, о которых мы с вами говорили, и после этого вернёмся к вопросу.

Из последних в первые?

Россия как бунтарь поневоле

Александр Баунов — журналист, публицист, филолог, бывший дипломат. Он является главным редактором Carnegie.ru.

Резюме Стремясь в элитарный клуб равноправных суверенов, Россия не может не замечать, что такого клуба нет. Условием членства в нем является взаимная прозрачность суверенитетов и сверка суверенных действий с ценностями, понимаемыми как границы дозволенного.

Владимир Путин стал героем документального фильма Оливера Стоуна, через который надеялся провести прямую линию с американским народом. Вопрос «почему Путин» имеет столько же смысла, сколько вопрос, почему кинорежиссер Звягинцев выбрал семью, не любящую своего ребенка, когда вокруг столько любящих. Искусство одинаково исследует правых и неправых, эллина и иудея, раба и свободного, причем неправых даже чаще. К тому же для Стоуна Путин – любящий, пытающийся любить.

Для Путина интервью Стоуну – один из способов достучаться до простых американцев, общение с которыми блокируют элиты. Версия советских времен о тружениках капиталистических стран, которые хотели бы дружить с первой страной победившего социализма, но буржуазия не пускает, перевоплотилась в своевременное представление о том, что простые люди Запада гораздо менее враждебны России, чем его идеологизированные элиты. Обе версии в целом верны, но обе ошибаются в измерении температуры народных чувств: народ не более дружелюбен, а более равнодушен, зато интеллигенция что тогда, что сейчас заряжена полярно: плюнет – поцелует, с одной стороны – Оливер Стоун, с другой – Морган Фримен.

Глобальный подпольщик

До Путина Оливер Стоун брал фильмы-интервью у Чавеса, Моралеса, Лулы да Сильвы и других левых борцов с Вашингтоном в Латинской Америке – поклонников Маркса и Кастро. Из Старого Света это кажется блажью (хотя контингент поклонников имеется и там, один только лидер британских лейбористов Джереми Корбин чего стоит). Из прагматичной Европы многие из них выглядят безответственными антиамериканскими популистами с диктаторскими замашками, но если взять шире, окажутся в том же ряду, что Гавел и Валенса, – борцы за демократию и национальный суверенитет против диктатур, навязанных могущественным соседом.

Российская борьба за натуральность/естественность (мы боремся против того, чтобы элиты корежили психику и ломали через колено ценности простых людей) отдаленно напоминает революционную повестку крайне левых экологов и феминисток: женщина должна быть такой, какой она есть от природы, а не раскрашенной и дезодорированной по требованию маскулинных элит куклой, питаться надо только тем, что растет само. В среде русских православных консерваторов со своей стороны стремятся к тем же идеалам: здесь как среди производителей, так и среди потребителей распространен культ натуральных продуктов, а жены избегают косметических салонов (большой контраст с женщинами из исламских королевств). Правило подковы работает и тут: не зря к России влечет западных крайне левых и крайне правых одновременно, ведь в самой России идеалы тех и других тоже подходят близко друг к другу. Если изучить российских противников кощунственного для православных радикалов фильма «Матильда» (чья кощунственность, разумеется, в чистом виде следствие вчитывания смыслов, а не провокации художника, задумавшего доброе юбилейное кино в стиле патриотического романтизма), в них почти поровну религиозных, патриотических и социальных требований в духе крайне левых вроде регулируемых цен на продукты и государственной (общенародной) собственности на крупные компании и недра. Православные консерваторы то и дело повторяют, что в СССР было лучше («Даже верующие вспоминают Советский Союз с благоговением» – сообщает в интервью глава одной из новоявленных радикальных организаций «Христианское государство»), а их общественный идеал весьма точно описывается как СССР с православной религией на месте марксистской идеологии – крайне правый по ценностям и крайне левый в экономической политике. Консервативные фундаменталисты разогреты до такого состояния, что внутри России представляют собой вызов даже для совершившей консервативный поворот российской власти, но вне России она выглядит почти как они и выходит к миру с похожим проектом социального охранительства и точно так же борется с мировой «Матильдой».

Помещая Владимира Путина в ряд диссидентов-победителей, Стоун дарит ему разновидность признания, которую тот давно ищет: вы называете меня диктатором, а я инакомыслящий, бунтарь-освободитель, просто глядеть надо шире, глаза не отводить. Настоящая мировая диктатура – это американская демократия, либеральная внутри, но авторитарная снаружи, силой размывающая ценности; настоящая пропаганда не RT и не иранское агентство FARS (кто читает агентство FARS), а вся совокупность англоязычных СМИ; не скромные русские деньги, крохи от которых перепадают иностранным друзьям России, а всемогущие и бесконечные американские. В этих суровых условиях не так удивительно, что мятежник маскируется, хитрит, требует дисциплины в рядах, наказания предателей и соблюдения демократического централизма. По той же причине он считает себя вправе прибегать к тайным операциям, взломам, ликвидациям и разбрасыванию пропагандистских листовок: тактика дерзких революционеров против всемогущих властей – одна и та же во все времена; неважно, революционеры – люди или целая страна с собственными всемогущими властями.

У такого взгляда на вещи есть разумная основа: звание возмутителя спокойствия и нарушителя мирового порядка раздается вовсе не самым несвободным странам с максимально далекой от Америки политической системой и не тем, которые не способны поддержать у себя порядок и минимально пристойный уровень жизни населения. По первому многим противникам Запада проигрывают дружественные ему же восточные монархии и дальневосточные (а раньше и латиноамериканские) диктатуры, по второму – большинство стран Африки или даже Индия. Оно раздается тем, кто принимает важные политические решения не посоветовавшись, тем, кто занимается экспортом иных идеологий, и особенно тем, кто сам требует, чтобы к нему ходили за советом, опасно умножая число мировых центров принятия решений.

Сам себе враг

Отторгнутый иммунитетом западной системы безопасности, не получив на Западе положительного ответа на главный русский вопрос «Ты меня уважаешь?» в виде равнодолевого участия в мировых делах, безвизового режима, снятия негласных ограничений на российские инвестиции в западную экономику, отмены ПРО и отказа расширять НАТО, Владимир Путин постепенно втянулся в бунт против мирового истеблишмента и сместился в сторону западных антиэлитистов, в которых увидел своих естественных союзников по борьбе за справедливость. Когда же мировые антиэлитарные силы начали расти и претендовать на власть, дело выглядело так, будто они поднимаются и претендуют в союзе с Путиным и чуть ли не благодаря ему.

Однако, вложившись в мировой антиэлитизм, президент Путин и сам оказался его жертвой. Это вне страны он революционер, а внутри России – та самая элита, против которой в мире бунтуют его союзники. Даже без внутриэлитного выдвижения в его анамнезе само семнадцатилетнее пребывание у власти делает политика главой истеблишмента независимо от более или менее интенсивного хождения в народ. Чуть ли не возглавляя, с точки зрения западных интеллектуалов, борьбу с мировым истеблишментом, у себя дома он все больше испытывает такое же давление, как западные элиты. Мятежный ищет бури снаружи, а получает внутри. И вот уже Навальный выходит с молодежным антиэлитарным мятежом, и те же самые молодые оккупанты Уолл-стрит, которых ставит в пример сверстникам RT, буквально под теми же лозунгами оккупируют Тверскую. А радикальные православные, которых Кремль терпеливо выращивал, чтобы после популистского маневра 2011–2013 гг. (когда он расплевался с предательским столичным средним классом и стал искать опору в людях попроще) иметь противовес либералам и самому оставаться в центре, теперь почти не скрываясь атакуют назначенных Путиным системных либералов. Самого же президента испытывают на оппортунизм и верность провозглашенной им идеологии.

Главный оппонент Путина в последние месяцы – образцовый антиэлитист Алексей Навальный, ускользающий, как и сам Путин, от классических парных определений «правый – левый», «интернационалист – имперец», «либерал – консерватор». Зато его «коррупция» и «коррупционеры» (несомненно, у нас многочисленные и реальные) – такой же синоним элиты и символ «несправедливой системы», как для захватчиков Уолл-стрит все себе присвоивший пресловутый один процент богачей.

Дырка от будущего

Факт международного диссидентства России реален. Америка предлагает миру монастырскую, киновитскую антиутопию: откажитесь от внешнеполитической субъектности, совлекитесь воли, слушайтесь настоятеля и будьте счастливы. Проблема с содержанием российского бунта. В его сердцевине будто бы дует сквозняк и мерцает пустота, как за фасадом дворца на сцене классического театра нет ни комнат, ни лестниц, ни, в общем-то, жителей.

Бунт против того, чтобы не быть предметом чужого благодеяния, за право выбора – старинный и благородный сюжет. Но, как часто бывает с революциями, в нем есть «против», но нет ясности с «за» – тем самым «образом будущего», к которому теперь пытаются приставить целые специальные отделы российского правительства.

Если попробовать передать в двух словах, в чем состоит проект Путина, в том числе коллективного мирового Путина, – это остановка времени, не мгновения, а лучше всего его движения сразу. Задержать и предотвратить наступление мира детей от трех родителей, семей из двух и более человек любого пола, гугл-линз, проецирующих изображение прямо на сетчатку, стейков, выращенных из стволовых клеток, женщин-епископов и раввинесс («стала жрица!»), связи мозга со спутниковым интернетом по вай-фай, обобществленного прозрачного государственного суверенитета, взаимного ланкастерского обучения и прочих более или менее вымышленных сюрпризов будущего.

Революция как консервация

В этом смысле у Путина получается действительно революционный проект. Противоречия тут нет. Будущее чревато новым неравенством. Одни успевают сориентироваться, другие нет. Когда экономика, технологии, политика, культура начинают обгонять социальные структуры, приходят революционеры и в ответ на общественные страхи обещают оседлать норовистое будущее в пользу народа, всех возвратить в комфортное состояние справедливости и равенства. Надо вернуть старое или ворваться и захватить, присвоить, переработать новое, чтобы не оно нас, а мы его.

Практически любая революция сочетает прогрессивные эксперименты с консервативными результатами. Большевистская восстановила общинное землевладение и абсолютизм. Маоистская в Китае и Камбодже погнала город в деревню. Мексиканская 1810 г. началась с недовольства запретом иезуитов и их школ. Венгерская 1848 г. развернулась против попытки не в меру просвещенных Габсбургов навязать равноправие венгерского дворянства с какими-то там сословиями, даешь традиционную венгерскую свободу только для благородных. Польская «Солидарность», как русский Новочеркасск, вышла из бунта 1979 г. против либерализации цен. Левые бирманские офицеры решили, что народ будет счастлив в деревне, и на десятилетия задержали индустриализацию. Иранская исламская была революцией базара против супермаркета. В советской перестройке было много тоски по Серебряному веку, России, которую мы потеряли, и проезду государя императора через Кострому. «Арабская весна» опиралась на религиозные переживания, восточноевропейское движение на Запад – на националистические чувства, и то и другое – не передний край современности. Из последних революций – «Брекзит», избрание Трампа, стремительное возвышение Макрона в обход партий, борьба против «Матильды» и всероссийский молодежный призыв Навального тоже.

В России страдают от оторванности правящей бюрократии, которая перестала надежно передавать сигналы наверх и вниз и живет для себя. А для многих американцев отрыв верхушки от народа – это увлеченность собственного истеблишмента малопонятной глобальной миссией. Почитать американских интеллектуалов в газетах – нет у них более важного дела, чем поддержание глобального порядка последней четверти века, а у американского избирателя с менее широким горизонтом таких дел невпроворот.

Мы переживаем время, когда авангард человечества ушел слишком далеко и заподозрен в предательстве. Возникло напряжение между лидерами развития и остальными, и появились политики, предлагающие способы это напряжение разрешить в пользу большинства: остановим тех, кто забежал вперед, заставим отчитываться, вернем мебель, как стояла, и мир станет понятнее. Этнически мотивированное присоединение территорий, которое было последней каплей в отношении Запада к России, – и оно ведь тоже возврат к основательной европейской старине, а запрет на него – сомнительное новшество. В самом деле, почему присоединение Крыма к России двести лет назад – слава, а сейчас позор? Ведь присоединение Рима к Италии, Эльзаса к Франции, Крита к Греции – по-прежнему славные страницы национальных историй. Если сейчас Россию бранят за то, что раньше было достойной похвалы нормой (даже бранясь, все понимали, что и сами бы так поступили), надо вернуть старую норму, разрешающую увеличение национальных территорий. Тем более что когда эта норма действовала, Россия была в числе мировых лидеров – не благодаря ли этому?

Содержание российского бунта не уникально: раз нас не берут в лидеры современности – отпишемся от нее и станем задирать. В похожих настроениях давно пребывает Иран и арабский мир, теперь к ним присоединяются на свой лад Турция и Индия, Польша с Венгрией, Америка с Британией. Пусть у нас будет старая добрая Англия, кирпичные цеха и дымящие трубы, и Темзы желтая вода – символ экономической мощи, Европа XIX века, где суверенные великие державы договариваются друг с другом. Вернем старую Европу, без мусульман, без арабов, без поляков – кому как нравится. Россию с матерью городов русских Киевом. А внутри – вернем элиты под контроль народа.

Сопротивление и экспансия

Реакция на глобальный бунт России кажется преувеличенной. Объявлено, что Россия одновременно ведет подрывную деятельность от Филиппин до Америки, и ничего плохого в мире не происходит без нее. Со стороны это выглядит комично, у России нет таких ресурсов. Но что, если бы были? Если бы у нее была самая сильная в мире армия, самая большая экономика, самые передовые технологии, полмира говорило бы на ее языке и расплачивалось бы ее валютой – держалась бы она скромнее, чем США? Требовала бы равенства и многополярного мира? Признавала бы чужую субъектность? Какие выводы об этом можно сделать из ее нынешнего поведения хотя бы в собственных окрестностях? И что бы она предложила миру, став сверхсильной?

В основе этих страхов лежит верная интуиция. В чем опасность локальных проектов по возвращению прошлого? Они довольно быстро перерастают в глобальные проекты. Правительство, которое строит социализм на отдельно взятой территории, понимает, что вообще-то в его интересах мировая революция. Если мировая невозможна, пусть она случится хотя бы в каком-то критически значимом числе стран. Если она не получается, надо ей помочь. Потому что, если это правительство не право, мир обгонит его и раздавит, как это и произошло. Так рождается экспансионизм диссидентских проектов, создание осей и интернационалов, поиск союзников и слабых звеньев в лагере мирового большинства. (Несколько расширив временные рамки, можно считать, что и распространение демократии когда-то начиналось как самозащита глобальных диссидентов из числа первых демократий перед лицом мирового недемократического большинства.)

Консервативный националист, сторонник расовой теории, носитель идей религиозного или классового превосходства заинтересованы в том, чтобы принципы, на которых они строят свое государство, распространились бы и на другие страны, на как можно большее их число. Тот, кто хочет вернуть старую добрую Германию с ремесленниками вместо бездушного фабричного конвейера, полновесную золотую монету вместо мечущихся котировок, Францию с границами на местности, Россию с великими государственными стройками вместо сомнительных частников, интуитивно понимает, что, вернув, он начнет отставать. Значит, чтобы не отставать, лучше завоевать весь остальной мир. Отсюда неизбежная тяга всякого революционера к экспансии.

Любой мировой диссидент, глобальный революционер, особенно на ранних стадиях, всегда еще и экспансионист. Ведь если он законсервируется или провалит эксперимент на отдельной территории, другие обгонят, а проигрыш будет трудно скрыть. Даже сравнительно мирный нынешний российский бунт привел к попытке создать консервативный интернационал.

Противников нашего диссидентства смущает не только сам его факт, но и неизбежность экспансии (революционеру нужна революционная партия). Отсюда удивительные разговоры о том, что Россия – главный враг либерального мирового порядка, угроза, страшнее (запрещенного) ИГИЛ. При том что сам ИГИЛ – крайняя форма того же бунта, с той же тягой к интернационализации, так что где тут быть страшней.

Роль России как диссидента-экспансиониста, который, как всякий революционер, готов к большим, чем его оппоненты из мирового истеблишмента, рискам и неудобствам и этим силен, схвачена ее критиками верно. Лукавство этих интерпретаций на нынешнем этапе в том, что Путин, может, и был когда-то не столько главной угрозой либеральному мировому порядку, сколько олицетворением мятежа. Однако сейчас эту роль перехватил президент Трамп.

Система не была готова к такому сбою в программе, когда страну, возглавляющую мировой порядок, в свою очередь возглавляет противник этого порядка. Отсюда желание подменить Трампа Путиным, чья практическая опасность всегда была ограничена скромными возможностями его страны, а теперь и его символическая роль подорвана чрезмерно долгим пребыванием на посту и возникшим на горизонте переходным периодом.

Второй гегемон

Трамп с трибуны ООН может говорить о том, что нужно отвергнуть угрозы суверенитету и другие вещи, которые в принципе рады слышать в Москве. Однако, находясь в частичной блокаде со стороны собственного политического класса, и он выступает не как полномочный лидер западного мира, а от себя. Но и тут, защищая идею суверенитета, развивая мысль о том, как полезно для мира сотрудничество правительств, которые ставят интересы своих стран на первое место (сотрудничество политических национализмов – почти российская программа), дает понять, что украинский суверенитет для него никак не менее важен, чем российский.

Вопрос о членстве России в элитном клубе упирается в разницу представлений о том, как этот клуб устроен. Россия понимает его, если проводить экономические аналогии, как мировой совет директоров, договаривающихся за спиной остальных, а то и, презрев условности, у всех на виду о разграничении рынков, слияниях и поглощениях. Себя она видит как минимум держателем блокирующей акции (что, кстати, соответствует ее положению в ООН). Она участник концерта держав, каждая из которых обладает полным внутренним и внешнеполитическим суверенитетом, непроницаемым для остальных. Внутри каждая действует, реализуя неограниченную полноту власти по принципу «мои дела никого не волнуют». В международных делах каждый участник концерта независим и свободно создает и разрушает группы с любыми другими участниками, причем основой для союзов являются не абстрактные ценности, а конкретные интересы.

Это больше походит не на оркестр, где инструментов много и они подчинены воле дирижера, а на камерный ансамбль, лучше квинтет или квартет, который к тому же не играет по нотам, а импровизирует, соблюдая лишь самые общие правила гармонии и контрапункта. Проповедующая академическую старину Россия в действительности мечтает о чем-то вроде джазового ансамбля.

Стремясь в мировой элитарный клуб равноправных суверенов, Россия не может не замечать, однако, важного обстоятельства, что такого клуба попросту нет. По той простой причине, что условием членства в нем является как раз взаимная прозрачность суверенитетов, их проницаемость друг для друга и сверка суверенных действий с ценностями, понимаемыми как границы дозволенного в словах и действиях – прежде всего внутри стран-членов (снаружи из-за отсутствия глобальных демократических институтов они могут быть гораздо менее сдержанны, но тоже не абсолютно свободны – объяснения авторитарных внешнеполитических действий обязаны быть либеральными). Даже в случае самых крупных мировых держав вроде Китая сила и слава без согласия на проницаемость суверенитета (в виде согласия на внешний аудит внутренних дел) не конвертируется в членство в классической, старой мировой элите. Сильнейшие в этом случае признаются сильнейшими, но остаются чужими, внешними.

Если до победы Трампа можно было говорить, что речь идет прежде всего о прозрачности национальных суверенитетов других членов мировой элиты перед аудитом США, которые сами остаются закрытыми от остальных, выменивая свое исключительное положение на предоставление военной защиты (мировой солдат имеет право на военную тайну), то теперь оказывается, что эта открытость более взаимна, чем предполагалось прежде. Американский интеллектуальный и политический класс готов отказать собственному несистемному, ошибочному президенту в праве называться лидером свободного мира, работая на его поражение вместе с другими участниками клуба крупнейших рыночных демократий и добровольно уступая символическое первенство в нем ЕС и Германии Ангелы Меркель.

Россия, прорываясь в клуб мировых демократий со своим представлением о полной непрозрачности собственного суверенитета, претендует, таким образом, на то, чтобы быть там равнее других, самой равной, единственной равной. До Трампа это выглядело как претензия на двуполярность, чтобы быть вторым равным. Но после того как американский политический класс отказал собственному руководству в праве быть лидером либерального мирового порядка, это выглядит как претензия на исключительность, которая уж точно никем не будет поддержана. Тем более что, заявляя о полной непрозрачности, непроницаемости для других собственного суверенитета, Россия продолжает требовать от соседей его прозрачности для себя.

В Москве не могут не видеть этого противоречия и пытаются выйти из него двумя способами.

Первый – объявить реальной мировой элитой сильные страны с непроницаемым суверенитетом и создать из них новый планетарный совет директоров, измеряя долю нового клуба в процентах проживающего в этих странах населения и территориях: в странах БРИКС, ШОС и т.п. живет столько процентов населения планеты, они покрывают такой-то процент территории, их совокупные экономики производят такую-то часть мирового продукта. Попытка упирается в то, что страны в этих новых клубах суверенны в близком российскому пониманию смысле слова (хотя и тут Бразилия, например, не похоже, чтобы планировала противопоставлять США свою абсолютную непроницаемость), но явно не обладают большинством голосующих акций для управления миром, а западные акционеры в новые клубы и не приглашены, и не стремятся.

Второй путь – напомнить членам западного клуба о былом величии и утраченном суверенитете (Европа, которую мы потеряли), вернуть старые смыслы, позвать их вперед в прошлое и затеряться на этом фоне.

Если Россию не принимают на равных за ее устаревшее понимание суверенитета, надо сделать устаревшими всех – распространить отечественную концепцию на остальных, и проблема исчезнет.

Надеждам способствует то, что процесс полного обобществления национальных суверенитетов – как в левых утопиях XX века обобществления женщин и детей – остановился и начал поворачиваться вспять. «Брекзит», Трамп, разнообразные новые правые в Западной Европе, национал-консервативные правительства в Восточной – всё свидетельствует о том, что миллионы, если еще и согласны обниматься, то поверх национальных барьеров, но не при полном их упразднении. Левый и особенно правый антиглобализм и возвращение западных национализмов в Москве прочитали как полный разворот, неостановимую тоску народов по полноте национальных суверенитетов и начали строить на ней внутри национальную идею, снаружи – внешнеполитическую доктрину.

Антиэлитизм Путина – не левый и не правый, он державный. Его единственная цель – не содержание, а форма действий, не результат, а процедура. Путин добивается непроницаемости суверенитета не для того, чтобы воплотить в жизнь набор радикальных левых антирыночных мер, как большевики или чависты, и не для того, чтобы строить ультраконсервативный православный Иран. Задача – иметь возможность делать то, что захочется, то, что покажется полезным внутри страны и на ее периферии, которая рассматривается как шельф российского суверенного пространства, ни перед кем не отчитываясь и не допуская самой возможности внешнего аудита. Больше того, исключив саму идею отчета. Внутри этого суверенного пространства он будет выступать с правыми или левыми заявлениями, проводить рыночные и дирижистские мероприятия, национализировать и приватизировать, двигать на важные посты консервативных идеологов или либеральных прагматиков, репрессировать западников или националистов, реализуя неограниченный и безраздельный суверенитет. Тот, кто может так же – тот равный. Кто нет – поступился принципами и достоин сожаления и упрека, а то и издевки, с какой когда-то Иван Грозный писал Елизавете Английской: что за королева, которой надо спрашивать подданных.

Равенство в этой картине понимается не как всеобщее свойство (все государства равны), а как привилегия, доступная немногим, которую надо заслужить или вырвать. То, что в полном соответствии с этим российским пониманием, но вопреки воле России его вырывает для себя Северная Корея, почему-то мало смущает.

В постулируемом Россией идеальном будущем современная ситуация, когда, по словам Путина, в мире всего несколько государств, обладающих полнотой суверенитета, не изменится. Просто Россия будет признана всеми одной из немногих равных, то есть в действительности одним из гегемонов. В западном клубе есть только одна страна равнее других с полным суверенитетом в понимании Владимира Путина – это США, все остальные полностью суверенные – за его пределами. Настаивая на отношениях с западными странами на условиях равенства, понятого как привилегия, и всей полноты суверенитета, Россия по сути хочет быть среди них еще одним гегемоном, второй Америкой. Добиться этого практически невозможно.

Даже тут подводит историческая память. В эпоху ансамблей равноправных держав, о которой ностальгирует Россия, она сама не раз становилась предметом критики со стороны чужих правительств и газет по польскому и еврейскому вопросу, за языковую политику, крепостное право, отсутствие свобод и современных гражданских институтов. Точно так же как другие члены ансамбля за свои грехи – рабство, колониальную политику, расовую сегрегацию, подавление восстаний в колониях, женский вопрос и т.д. Старый мир знал и гуманитарные интервенции, в которых участвовала Россия (защита христиан в Османской империи), и смену режимов (наполеоновская и постнаполеоновская Европа).

Вестфальская система, когда каждый государь полномочно определял веру на своей территории, никогда не работала в остальных вопросах и тем более не будет работать сейчас.

У парадного подъезда

«Путину нет равного по опыту среди мировых лидеров», – говорит Оливер Стоун в интервью о своем фильме. На вопрос, как Путин смотрит на Трампа, Макрона, Бориса Джонсона, я часто отвечаю: как мастер на начинающих, с высоты своего опыта. Однако долгое пребывание у власти начинает работать против образа президента-мятежника: наш бунтовщик пересидел у власти любого из королей. Вечный революционер, как и вечный студент, всегда немного смешон.

В действительности и революционность Путина, и диссидентство России – недоразумение. Дональд Трамп по факту рождения и гражданства – член закрытого престижного клуба, как и Тереза Мэй или Эммануэль Макрон. Желание растрясти сонное клубное царство, поднять пыльные шторы, вымыть окна, выгнать менеджеров для него естественно. Россия, напротив, хочет членства в клубе вот с этими самыми пыльными занавесками, лысыми лакеями в ливреях и неторопливым старым управляющим. Это борьба не за новый порядок вещей, а за присоединение к старому. И если старого порядка все меньше, надо его вернуть, чтобы усилия по присоединению к нему были не напрасны.

Нынешнее диссидентство России – скорее форма, чем содержание, производная от ее сравнительной слабости. Точно так же и программа консервативного бунта, заявленного ее руководством, –

не столько глубокое убеждение, сколько конструкция от противного. Если бы глобальный Евтушенко был против колхозов, Путин мог быть «за» – как сейчас, после выхода США из Транстихоокеанского партнерства и Парижского соглашения по климату, протекционистский Китай вдруг оказывается хранителем принципов глобальной экономики и Си Цзиньпин едет вместо американского президента главным гостем в Давос.

Революционность Путина и России – это оболочка, арифметическое действие отрицания отрицания. Она направлена не на то, чтобы отвергнуть истеблишмент, а на то, чтобы стать им. Но стать она пытается тем, чего нет, и поэтому ее попытки выглядят изнутри как борьба за справедливость, а извне – как бессмысленный русский бунт. Единственная надежда России в том, что Запад, становясь слабее, сам начнет закрываться от крепнущих внешних ветров, и, как в виде Трампа и «Брекзита» уже начал отступать от либерального экономического порядка, сам будет настаивать на непроницаемости и безграничности национальных суверенитетов, и бывшие последними станут первыми. Но пока просили не занимать.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 29 октября 2017 > № 2392176 Александр Баунов

Революция 1917 года, война и империя

Международный контекст

Доминик Ливен – научный сотрудник Британской академии, профессор Кембриджского университета.

Резюме Если бы Россия была одной из стран-победительниц в Первой мировой, послевоенный порядок был бы намного более прочным. Выживи франко-российский альянс, можно было бы избежать Гитлера и сползания Европы во вторую большую войну.

В мирное время Германия была бы лидером международной интервенции на стороне контрреволюции. В контексте Первой мировой войны она сделала все возможное для поддержки революции. Без содействия Германии Ленин в 1917 г., возможно, даже не доехал бы до России.

Цель данной работы состоит в том, чтобы взглянуть на международный контекст Русской революции и оценить его влияние на причины, ход и последствия этого события. Я попытаюсь проанализировать как годы революции, так и международную обстановку, в которой имперская Россия развивалась в течение двух веков до 1917 года. Я ограничусь вопросами геополитики, дипломатии, войны и экономики. И постараюсь не касаться европейского и мирового культурного и интеллектуального контекста. Это не означает, что последнее я не считаю важным, ни в коем случае. Например, для легитимности царского режима огромную и при этом отрицательную роль сыграло то, что в начале XX века абсолютная монархия уже была для европейцев окончательно устаревшей и реакционной формой правления. Ряд стран не только в Европе, но и за ее пределами, считавшихся более отсталыми, чем Россия, имели конституции. Это порождало пренебрежительное отношение к «самодержавию» в образованном российском обществе, включая часть правящей элиты.

Что касается российской внешней политики, то вопросы идентичности, взгляд на место России в мире и ее историческую роль также имели большое значение. Наиболее яркий пример − вера в самобытность России как славянской и православной великой державы. Аналогичные факторы влияли на внешнюю политику других великих держав.

Еще до 1914 г. проявилось разделение мира на так называемые этноидеологические геополитические блоки, самым мощным из которых представлялся англо-американский, потенциально объединявший огромные ресурсы Британской империи и США. Германский блок в Центральной Европе был не столь могущественным, но его дипломатическое и военное единство скреплял договор, которого не имели англичане с американцами. Появление англоязычного и германского блоков являлось новшеством: до последней четверти XIX века Великобритания и Соединенные Штаты были геополитическими и идеологическими соперниками. Большая часть британской элиты выступала за «смешанную монархию» и считала демократию опасной для общественного порядка, международного мира и стабильности. Религиозное и политическое соперничество Австрии и Пруссии пошло еще дальше. Формирование этих двух новых наднациональных блоков уходило корнями в этнолингвистическую и расовую концепции, получившие широкое распространение в конце XIX века. Пусть в виде умозрительных построений, но они соотносились с реальностью и играли во власти и политике важную роль. Эти два блока соперничали и конфликтовали друг с другом в течение XX века и противостояли блоку, возглавляемому Россией и построенному на общих славянских и позже – социалистических принципах. Этноидеологическая солидарность значительно укрепила сплоченность, особенно англо-американского блока, который вышел победителем в соревновании XX века.

Цели и средства России

Главным приоритетом царской России было обеспечение позиции своей страны как великой европейской державы. Россия добилась этого статуса в XVIII веке и сохранила его в XIX. Правительство, общество и экономика в России оказались под сильным влиянием этого приоритета. Российская власть была основана на уникальном сочетании европейского военно-фискального государства и евразийской империи. Международное влияние и престиж царской России достигли пика после того, как она сыграла ведущую роль в разгроме Наполеона в 1812−1815 годах. Ключевым элементом военной мощи России была ее армия, обученная маневру, координации действий и ближнему бою, построенная по европейскому образцу (объединение родов войск: пехота/артиллерия/кавалерия) и способная наиболее эффективно использовать современное вооружение. Но своей мощью Россия также во многом обязана элементам, которые характерны для евразийской военной традиции.

Единственная среди европейских великих держав, она с успехом применяла «колониальные» подразделения в войне против Наполеона: это были казаки, военные традиции которых уходили корнями в евразийские степи. В войнах прошлого лошадь была эквивалентом современного танка, самолета, передвижной артиллерии и грузовика: иными словами, она была крайне необходима для разведки, нанесения удара, преследования и мобильной огневой мощи. Благодаря наличию евразийских степей Россия по поголовью лошадей намного превосходила любую страну-соперницу из числа великих держав. Наличие такого резерва и участие казаков сыграли важную роль в победе России над Наполеоном. Царский режим жестоко эксплуатировал своих подданных и отказывал даже образованным россиянам в правах, которыми пользовалось все больше европейцев, считавших это само собой разумеющимся. Герцен язвительно называл это немецко-татарским деспотизмом. Но во властно-политическом измерении, которым империя оценивала достижения, это было эффективно. Более того, под властью Романовых русская литература и музыка стали одним из украшений высокой мировой культуры.

Сравнение с Османской империей проливает дополнительный свет на этот вопрос. Романовы и турки-османы управляли империями на периферии Европы в эпоху, когда мощь Европы росла в геометрической прогрессии и распространялась по всему миру. В XV веке турки-османы проводили политику, которую впоследствии переняла Россия: так, они с нуля создали военно-морской флот, импортируя европейские кадры и технологии. Но в XVIII веке османы проиграли конкуренцию с Россией из-за неспособности создать современную европейскую модель военно-фискального государства. Обсуждение причин успеха и неудачи включает вопросы, имеющие фундаментальное значение, такие как сравнение русского православия и ислама в качестве консервативных и антизападных политических и культурных сил. Если русский народ заплатил немало за власть царизма, то мусульманские народы Османской империи поплатились за слабость своего государства. К XX столетию к этому добавились масштабные этнические чистки и массовые убийства мусульманского населения у северных и восточных границ империи и даже частичная европейская колонизация важнейших частей исламских государств.

Но цена для России включает революцию 1917 г. и дальнейший период. Двумя ключевыми моментами в победе царизма XVIII века над османами были вестернизация имперских элит и безжалостная система крепостного права, которая укрепила союз монархии и дворянства и заложила основу военно-фискальной машины. Можно сказать, что революция 1917 г. включала определенные аспекты культурной войны между народными массами России и ее европеизированными элитами. Вне всяких сомнений, 1917 год был также ответом на эксплуатацию населения государством, зачастую беспощадную, а также результатом длительного периода самодержавия вкупе с крепостничеством, которые были необходимым основополагающим элементом для фискально-военного государства Романовых и огромной империи.

В XIX веке Россия утратила часть своей мощи. Об этом говорят ее частые военные поражения в период 1815−1918 гг. в сравнении с победами, которые она одерживала в 1700−1815 годы. Упадок и неудачи подрывают легитимность режима, единство, оптимизм и спокойствие среди его подданных. Сдвиги в отношениях между великими державами стали одной из причин упадка в России.

Факторы российского упадка

В XVIII веке Великобритания и Франция в Западной Европе и Пруссия и Австрия в Центральной Европе были ярыми соперниками. Россия оставалась единственной великой державой без такого непримиримого врага в лице великой державы и использовала свое положение с пользой для себя, особенно под умелым руководством Екатерины II. В 1815 г. длинная цепь англо-французских войн за империю закончилась решающей победой Британии и открыла дорогу к длительному периоду сотрудничества обеих держав в XIX веке, зачастую за счет России. Крымская война 1854−1856 гг. стала самым катастрофическим результатом такого сотрудничества для России. Еще хуже было примирение Пруссии и Австрии после 1866 г., становление власти Гогенцоллернов в 1871 г. и австро-германского альянса в 1879 году. Тогда Россия столкнулась с единым германским блоком на своей западной границе, откуда рукой подать до центров экономической, демографической и политической мощи страны.

Более пагубные последствия имела промышленная революция, которая началась в Западной Европе и на протяжении всего XIX века распространялась на восток, дестабилизируя международные отношения и равновесие сил. Ни одно правительство не было способно контролировать движущие силы промышленной революции, не говоря уже о русском. Специалисты, изучающие экономическую историю, задаются вопросом, почему промышленная революция не началась в Китае или Индии. Они не спрашивают, почему не в России, потому что ответ для них очевиден. Это низкая плотность населения, огромные расстояния между залежами угля и железа, а также географическая удаленность от традиционных центров мировой торговли и культуры. Поражение в Крымской войне продемонстрировало правителям последствия растущей экономической отсталости России. Ее враги в Западной Европе передвигались и воевали с помощью технологий индустриальной эпохи: они финансировали свои войны за счет производимых ценностей. В России ощущалась нехватка железных дорог, пароходов, нарезного стрелкового оружия и финансирования.

После 1856 г. правительство приступило к проведению реформ и осуществлению мер по преодолению отсталости. К 1914 г. многое было сделано. Российская экономика росла быстро, и многие иностранцы воспринимали Россию как Америку будущего. Но с точки зрения уровня благосостояния на душу населения и технологий «второй промышленной революции» (например, электроники, химикатов, оптики и так далее) Россия в 1914 г. по-прежнему отставала от Германии. Между тем стремительный экономический рост способствовал появлению современного городского общества, к которому режим Романовых приспосабливался с трудом. В период 1914−1917 гг. все три фактора совпали и привели к кризису, уничтожившему монархию.

Одна из ключевых причин Первой мировой войны, возможно, самая важная, заключалась в том, что правящие круги Германии смотрели на экономический рост в России со страхом и трепетом. Убежденные в том, что через 10–15 лет мощь России будет подавляющей, они решили начать европейскую войну, которую считали неизбежной, немедленно, пока шансы на победу велики. В начавшейся войне экономическая отсталость России по сравнению с Германией стоила ей дорого. Однако основные причины революции, приведшей в феврале 1917 г. к свержению монархии, были политическими. В отличие от Германии 1918 г., где военное поражение предшествовало революции, в России поражение и распад начались в тылу. Именно утрата легитимности в глазах быстро меняющегося общества мирного времени и другие масштабные проблемы, вызванные войной, привели к революции.

В этой небольшой работе я приведу два примера, когда международный контекст и сравнения помогают объяснить дилеммы и причины падения царизма. Один из вариантов − рассматривать Россию как составную часть «второго мира», иными словами, группы стран на западной, южной и восточной периферии Европы, которые считались отстающими по стандартам стран, составлявших ядро «первого мира». Конечно, на периферии Европы уровень жизни существенно отличался, однако их объединяло то, что население этих стран было менее обеспеченным и проживало преимущественно в сельских районах; численность среднего класса невелика; связи между провинциями ослаблены, и сам институт государства продолжал быть менее сильным, чем в более развитых европейских странах. Столкнувшись на рубеже XX века с новым политическим курсом и социалистическими движениями, правительства и частные собственники в странах на периферии Европы чувствовали себя менее защищенными, чем люди в государствах, составлявших ее ядро.

Далеко не случайно, что всего несколько стран на западной, южной и восточной границах Европы смогли мирно перейти к либеральной демократии в XX веке. В период между двумя войнами почти во всех существовали тоталитарные режимы правого или левого толка. Россия считалась отсталой страной даже по меркам большинства стран «второго мира». В Италии ощущался дефицит школ, и они были слишком примитивны, чтобы воспитать из крестьян или даже горожан на юге страны лояльных итальянских граждан. При этом по числу учителей на душу населения Италия превосходила Россию в два раза. Российское самодержавие, когда-то превратившее страну в великую державу, впоследствии стало помехой и не смогло успешно адаптироваться к вызовам растущего урбанистического и грамотного общества. Ограниченное правовое пространство, в котором действовали итальянские и испанские профсоюзы, давало некоторую надежду на ослабление революционных настроений рабочего класса. Россия не оставляла для своих подданных даже такой отдушины.

По сравнению с большинством периферийных государств российский режим был более уязвимым еще в одном отношении. Будучи империей, Россия сталкивалась с дополнительными проблемами, присущими этой форме организации государства в плане управления огромными пространствами и множеством различных народов в эпоху, когда набирал силу национализм. Анализируя дилеммы, стоявшие перед царизмом, стоит вспомнить, что все мировые империи сталкивались с подобными проблемами в XX веке, и ни одной из них не удалось пережить эти трудности.

Ключевая роль Германии

Когда я начал профессиональную деятельность в качестве аспиранта в 1975 г., среди западных историков доминировали два лагеря: так называемые «оптимисты» и «пессимисты». Оптимисты полагали, что к 1914 г. в России уже сложились ключевые предпосылки для эволюции в сторону либеральной демократии, в числе которых гражданское общество, правовая система и парламентские институты. И что без войны и, возможно, без Николая II успешный переход к либеральной демократии был вполне возможен. Пессимисты, напротив, говорили, что мирная эволюция царского режима была невозможна, революция неизбежна, а большевистский режим стал самым вероятным и законным наследником русской истории.

Даже в бытность мою аспирантом я считал, что рассмотрение поздней имперской истории России в этом ключе обусловлено холодной войной и идеологическими битвами в рядах западной интеллигенции и меньше всего связано с русскими реалиями начала XX века. Я никогда не считал мирный переход к демократии возможным. Безусловно, это как-то связано с моим происхождением. Первым оригинальным документом, который я когда-либо читал о русской истории, был знаменитый отчет, представленный Петром Дурново Николаю II в феврале 1914 г., в котором он предупреждал, что в России той эпохи победа либерализма невозможна и что вступление в европейскую войну приведет к социалистической революции. Я получил этот документ в качестве подарка на свой двенадцатый день рождения от своего дяди Леонида, который был продуктом старой России и белой эмиграции. Мой диплом о Дурново и его коллегах из числа бюрократической элиты подтвердил мою правоту. В те дни я не имел полного представления о «втором мире» или сравнительном анализе империй, но элементы и того и другого уже формировались и укрепляли мое скептическое отношение к позиции оптимистов.

Я считал позицию пессимистов более близкой к реальности. При этом мне казалось, что, не будь войны, победа большевиков не была ни неизбежным, ни даже самым вероятным сценарием. Одна из основных причин моего скептицизма − международный контекст и вопрос об иностранной интервенции. Здесь сравнение 1905 и 1917 годов вполне оправдано.

Зимой 1905−1906 гг. монархия стояла на пороге краха. Ее выживание зависело прежде всего от лояльности вооруженных сил. Если бы царизм рухнул, а революция, что было почти неизбежно, резко пошла влево, европейские державы никогда бы не остались в стороне, видя, как Россия выпадает из международной системы, становится центром социалистической революции и ставит под угрозу огромные иностранные инвестиции в ее экономику и управление. Будучи соседом России и ведущей военной державой Европы, Германия всегда будет ключевым элементом успешной интервенции. У Берлина существовали более веские причины для вмешательства, чем у других: огромная немецкая община в России чувствовала себя уязвимой перед лицом социальной революции. Прежде всего речь шла о балтийских немецких элитах, тесно связанных с режимом Гогенцоллернов. Зимой 1905−1906 гг. Вильгельм II сказал представителям балтийских немцев, что немецкая армия поможет защитить их жизнь и собственность, если российская монархия падет. Никто не может сказать, какими могли бы быть результаты в краткосрочной или среднесрочной перспективе, но весьма вероятно, что интервенция привела бы к победе контрреволюции.

Сравнение этого сценария и событий 1917 г. дает поразительный результат. В мирное время Германия была бы лидером международной интервенции на стороне контрреволюции. В контексте Первой мировой войны она сделала все возможное для поддержки революции. Без содействия Германии Ленин в 1917 г., возможно, даже не доехал бы до России. В течение года после захвата власти Первая мировая война спасала большевиков от иностранной интервенции. В течение этого года новый режим укоренился и укрепил свои позиции в важнейших регионах России, где были сосредоточены центры связи, военные склады и основная часть населения. Именно контроль над этими районами с их ресурсами обеспечил большевикам победу в Гражданской войне.

Разумеется, после падения монархии в марте 1917 г. триумф большевиков не был неизбежен. Например, не начни Временное правительство военное наступление летом 1917 года, тот кабинет, в котором преобладали умеренные социалисты, мог бы продержаться до конца войны. Если бы это и случилось, то умеренные социалисты вряд ли пережили бы трудности, которые неизбежно возникли бы после войны, не говоря уже о разрушительных последствиях депрессии 1930-х годов. Сравнения с Европой позволяют говорить о возможном военном перевороте и приходе к власти правого авторитарного режима в том или ином варианте. При рассмотрении альтернативных сценариев событий 1917 г. важно помнить, насколько тесно связаны Первая мировая война и Русская революция. Зима 1916−1917 гг. была одним из ключевых моментов европейской истории XX века. Если бы из-за просчета Германии Соединенные Штаты не вступили в войну в тот самый момент, когда должен быть начаться стремительный распад России, Германия могла бы победить в Первой мировой с серьезными последствиями для Европы и всего мира.

Что было бы, если бы…

Чтобы обосновать это утверждение, рассмотрим европейские геополитические реалии между серединой XVIII и началом XX веков. В эту эпоху одной-единственной державе было бы трудно, но возможно завоевать и контролировать каролингское ядро Европы, под которым я понимаю земли, входившие в состав империи Карла Великого и впоследствии ставшие территориями стран − основательниц Европейского союза. И Наполеону, и Гитлеру это удалось. В то время такому потенциальному панъевропейскому правителю могли противостоять два центра силы на противоположных концах Европы, а именно – Великобритания и Россия. Мобилизация достаточных сил в рамках каролингского ядра для одновременной победы над морской державой Британией и сухопутной державой Россией была не невозможной, но весьма сложной задачей. Ни Наполеон, ни Гитлер не справились с ней отчасти потому, что пытались подчинить Россию путем военного блицкрига, который не сработал по причине географии и обширных ресурсов России, а также блистательных действий русской армии.

В Первой мировой Германия использовала более эффективную военно-политическую стратегию по подрыву российского государства. Стратегия оказалась успешной, что не говорит о том, что революция была в основном продуктом усилий Германии. Однако в результате революции впервые за 200 лет европейской истории одна из двух великих периферийных держав была временно выведена за скобки. По этой причине и вопреки преобладающему мнению, я считаю, что Вильгельм II подошел ближе к цели покорения Европы, чем Наполеон или Гитлер. Именно вступление в борьбу Америки лишило Германию ее возможной победы.

Важно помнить: чтобы победить в Первой мировой войне, Германии не требовалась победа на западном фронте. Ей была нужна тупиковая ситуация на западе и Брест-Литовский мир на востоке. Без вмешательства США такой сценарий был вполне возможен. Без России или Соединенных Штатов французы и англичане никогда бы не победили Германию. Трудно представить, чтобы западные союзники без американской помощи были готовы продолжать войну – с учетом распадающейся России, сокрушительного поражения Италии при Капоретто и мятежей, поразивших французскую армию в 1917 году. Даже если бы такое стремление осталось, вряд ли хватило бы средств. Уже осенью 1916 г. Вудро Вильсон угрожал прекратить финансовую поддержку, от которой зависели военные действия союзников. Проблемы, с которыми столкнулись союзники в 1917 г., не могли противостоять давлению со стороны США, которые настаивали на установлении мира, прекращении блокады и восстановлении международной торговли. В этих условиях было бы трудно убедить британцев и французов продолжать войну, чтобы положить конец господству Германии в Восточной Европе.

При распаде российской державы Германия оставалась с немалым числом карт в Восточной и Центральной Европе. Будущее региона в значительной степени зависело от будущего Украины, возникшей в качестве независимого государства в результате Брест-Литовского договора. На территории Украинской Республики размещались основные производственные мощности по добыче угля и железной руды, предприятия металлургической отрасли России. Украина служила основным поставщиком экспортируемой Россией сельскохозяйственной продукции. Без этих отраслей Россия могла утратить статус великой державы, по крайней мере до тех пор, пока такие же производства не были созданы на Урале и в Сибири.

Последовавший за этим сдвиг в европейском балансе сил усугублялся тем, что номинально независимая Украина могла выжить только как сателлит Германии. Киевскому правительству на Украине противостояли не только большевистские, русские и еврейские меньшинства, но и большая часть этнически украинского крестьянства, которая не ощущала себя украинцами. Только Германия могла защитить Украину от ее внешних и внутренних врагов. Германия и независимая Украина были на самом деле естественными союзниками, так как имели одних врагов, а именно – русских и поляков. Может показаться, что такой подход ставит под сомнение легитимность украинской государственности. Это не так. При наличии времени, посредством школ независимое государство могло воспитать украинское самосознание в крестьянах. Украина была потенциально гораздо более жизнеспособным национальным государством, чем, например, Ирак, который Британия выделила из Османской империи после победы союзников, чтобы обеспечить контроль над нефтяными запасами региона.

И хотя эта мысль наверняка вызовет возмущение во многих странах, осмелюсь утверждать, что победа Германии в Первой мировой войне и ее гегемония в восточных и центральных регионах Европы могла бы быть не самым плохим вариантом по сравнению с фактическими результатами. Разумеется, судьба региона, окажись он в руках Эриха Людендорфа, была бы незавидной, но и реальная судьба Восточной и Центральной Европы после 1918 г. тоже оставляет желать лучшего.

Борьба между Российской и Германской империями положила начало Первой мировой войне в Восточной и Центральной Европе. И, как ни парадоксально, и русские, и немцы потерпели в этой войне поражение. Версальский мир и территориальное урегулирование в Восточной и Центральной Европе осуществлялись без участия России и Германии и вопреки их интересам. Но обе державы по-прежнему были потенциально наиболее могущественными государствами в регионе и на всем европейском континенте в целом. Перспективы прочного мира, конечно, еще больше подорвали изоляционистская политика США и отказ Англии присоединиться к Франции в качестве члена постоянного военного союза, чтобы гарантировать урегулирование. Но даже если бы англичане и американцы вели себя по-другому, европейское урегулирование, достигнутое против воли двух наиболее мощных стран Европы, оставалось бы крайне хрупким. Будь Россия одной из стран-победительниц, послевоенный порядок оказался бы намного более прочным. Если бы франко-российский альянс выжил и поддерживал этот порядок, вероятно, можно было бы избежать прихода Гитлера к власти и сползания Европы во вторую большую войну. Русскому народу, наверное, не пришлось бы дважды воевать в мировых войнах со страшной ценой для себя и всего мира. Эта мысль подтверждает основной тезис, который я пытаюсь передать – а именно, что историки, изучающие русскую революцию, игнорируют международный контекст, внешнюю политику и войну, чем наносят вред себе и вводят в заблуждение учеников и читателей.

Пугающие параллели

На экзаменах по истории русской революции я зачастую с раздражением слушаю студентов, критикующих Временное правительство за то, что оно в одностороннем порядке не вышло из войны, как будто это было легко и этот шаг не имел последствий.

Сегодняшняя ситуация в мире также указывает на то, что современным историкам не следует игнорировать международный контекст и политику великих держав. Налицо тревожные параллели между динамикой международных отношений в преддверии 1914 г. и текущим положением. Фундаментальные сдвиги в балансе сил с трудом поддаются управлению – не в последнюю очередь ввиду амбиций некоторых держав, а также истерии, в которую они впадают при относительном снижении статуса. Если в период до 1914 г. процесс вступления в правящий клуб стран-англофонов Германии – страны европейской, христианской и капиталистической – проходил с таким трудом, то, по логике, нынешняя интеграция гораздо более «чуждого» Китая должна сопровождаться еще большими трудностями. Сейчас, как и до 1914 г., технический прогресс повышает ценность территорий, которые не были объектом конкуренции крупных держав, поскольку их эксплуатация ранее была невозможна. До 1914 г. железные дороги и технологии подземной добычи полезных ископаемых открывали для эксплуатации центральные части континента; сегодня то же самое происходит с морским дном.

Геополитическую основу эпохи «высокого империализма» составляло убеждение в том, что в будущем только ресурсы континентального масштаба (иными словами – империи) позволят европейской стране сохранить статус великой державы с учетом последствий глобализации и огромного роста потенциальной мощи Америки. Самый опасный аспект этой идеи, к сожалению, состоит в том, что это была правда. Сам европейский континент был очень неподходящим местом для империи по причинам как историческим, так и геополитическим, но страны, которые, скорее всего, будут доминировать в мире сегодня и завтра, представляют собой крупные континентальные державы, такие как США, Китай и, возможно, Индия. Европейский союз в некотором смысле является попыткой обеспечить сохранение места европейцев в группе ведущих мировых держав, чтобы они имели определенный голос в крупных решениях, которые будут определять будущее нашей планеты; его большая проблема, очень знакомая государственным деятелям периода до 1914 г., заключается в том, как узаконить континентальное (то есть имперское) правительство в регионе, который изобрел современный национализм. Историческими империями всегда было трудно управлять из-за их огромных размеров и разнородности, но их правители нечасто были вынуждены интересоваться мнением кого бы то ни было, кроме мнения элит. Последние обычно контролировали массы через местные системы покровительства и принуждения. В современную эпоху массовой грамотности и массового участия в политике существует гораздо больше голосов, которые нужно услышать и сбалансировать. Управлять континентальными государствами, которые доминируют в международных отношениях, становится все труднее, а противоречивые внутренние проблемы делают процесс принятия рациональных решений в области внешней политики еще более сложным. Между тем мы скоро столкнемся с политическими последствиями глобального экологического кризиса. Если фундаментальные потребности человека в воде и пище, которые неизбежно связаны с территорией, станут острым дефицитом и объектами конкуренции, то мы все дальше будем уходить от мира либеральной глобализации и возвращаться к более старым и смертоносным геополитическим реалиям, которые исторически лежали в основе политики многих великих держав. Если моему поколению историков не имеет смысла игнорировать такие вопросы, как силовая политика, дипломатия и война, то в мире наших детей этот совет будет, к сожалению, еще более актуальным.

Данный материал подготовлен к выступлению автора на специальной сессии к столетию русской революции, которая прошла в рамках XIV ежегодного заседания Международного дискуссионного клуба «Валдай» в октябре 2017 г. в Сочи.

Россия. Германия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 октября 2017 > № 2392175 Доминик Ливен

Либеральный порядок: что дальше?

Рост Евразии и появление альтернатив

Кацусигэ Кобаяси – Кандидат политических наук; приглашённый научный сотрудник Российского совета по международным делам (РСМД); научный сотрудник Женевского института международных отношений.

Резюме России нужно не оспаривать жизнеспособность либеральных ценностей, а препятствовать монополизации политической легитимности сторонниками глобального либерализма.

В 2016 г. западные столицы захлестнули разнообразные антилиберальные политические силы. Те, кто сомневается в моральном превосходстве либерализма, получили значительную общественную поддержку в Австрии, Польше, Венгрии, Нидерландах, Франции, Германии, Италии, Великобритании, США и продолжают набирать голоса. Волнующие перемены заставили западных наблюдателей заговорить о том, что начался закат либерального международного порядка.

Опровергая распространенную точку зрения, автор утверждает, что закат глобального либерализма – миф по одной простой причине: мир никогда не был либеральным. Другими словами, нельзя потерять то, чего у тебя никогда не было. Стандартный нарратив либерального международного порядка подразумевает, что после 1991 г. весь мир воспринял либерализм в качестве главной идеологии, а наша задача – защищать его от ревизионистских сил. А в основе этой сказки две иллюзии: вера в то, что все граждане Запада приняли либерализм как единственный организующий принцип современной политической жизни, и в то, что Россия с другими «нелиберальными» растущими державами стремятся низвергнуть либеральный мировой порядок. Анализ политической динамики западных обществ и евразийской политики показывает, что оба допущения несостоятельны. На самом деле мы никогда не жили в однородно либеральном мире. Просто либералы слишком медленно это осознают.

Недемократичная экспансия либерального мирового порядка

Триумф Трампа потряс американскую политическую сцену. Элиты быстро состряпали версию о вмешательстве России во внутренние дела Соединенных Штатов, как будто Путин волшебной палочкой (или «дезинформационной кампанией») вмиг превратил невинных американских граждан в антилибералов. Ошибка подобной аргументации – негласное допущение, будто до выборов 2016 г. все американцы были привержены либерализму. Но хотя элиты стремились распространить американскую версию либерализма во всем мире, сама Америка так и не стала однородно либеральной.

Политолог Оле Холсти еще в 1992 г. отмечал серьезный разрыв между политическими лидерами и обычными гражданами в Соединенных Штатах. Согласно опросам, проведенным в 1990 г. Чикагским советом, почти все представители американских элит (97%) верили в то, что США должны играть ведущую роль в мировой политике, в то время как значительное число простых американцев (41%) не поддерживали такую точку зрения. Еще более радикальная картина выявлена в результате опроса, проведенного Центром исследования общественного мнения в 2013 году. На вопрос о приоритетах внешней политики менее трети граждан (33%) ответили, что главная задача внешней политики – защита прав человека за рубежом. Еще меньше людей (18% опрошенных) поддержали продвижение демократии на земном шаре. Ирония в том, что отстаивание Америкой демократических ценностей во всем мире не получило «демократической» поддержки на родине.

Европейская политическая сцена принципиально не отличается. Долгое время Россию обвиняли в подрыве европейской интеграции. Однако наиболее жесткая оппозиция расширению НАТО и ЕС обнаруживалась именно внутри евроатлантического сообщества. Опрос 1997 г. показал, что значительное число граждан США (40%) выступает против экспансии альянса на восток. Их было лишь немногим меньше тех, кто поддерживал экспансионистские устремления (45%). По итогам специального опроса «Евробарометр», проведенного Европейской комиссией в 2006 г., меньше половины респондентов (45%) одобрили расширение Евросоюза, в то время как почти столько же граждан ЕС высказались против (42%). Тот же опрос показал, что подавляющее большинство жителей Германии (66%), Люксембурга (65%), Франции (62%), Австрии (61%) и Финляндии (60%) выступают против дальнейшего расширения. В начале взрывообразного увеличения числа членов ЕС в 2004 г. «Евробарометр» показал, что лишь 42% европейцев относятся к этому позитивно, тогда как 39% выступили против принятия новых государств. Таким образом, пока либеральные элиты рассматривают экспансионистскую стратегию как проявление здравого смысла, граждане никогда единодушно не соглашались с распространением либерального мирового порядка.

Аналогичным образом внешнеполитические предпочтения элит никогда точно не отражали более широкие настроения. Например, после кризиса на Украине в 2014 г. подавляющее большинство западных элит считали политику России в Крыму «ревизионистским» вызовом. Вот почему Обама уверенно заявил, что западные либеральные демократии дружно решили наложить карательные санкции на Москву. Тем не менее «единение» никогда не выходило за пределы узкого круга. В марте 2014 г. журнал «Шпигель» провел опрос, спросив у граждан Германии, должна ли страна согласиться с политикой России в Крыму. Большинство респондентов (54%) поддержало позицию Москвы. Бывший канцлер Германии Герхард Шрёдер страстно защищал Россию, критикуя Брюссель за то, что тот не учел законную российскую озабоченность.

Не менее явно расхождение проявляется и в области защиты гражданских прав и свобод. Либеральная политическая теория гласит, что гражданское общество выражает интересы широкой общественности, а также пытается решать вопросы, которые больше всего волнуют обычных граждан. Однако в прошлые десятилетия западное гражданское общество все больше становилось частью того, что гарвардские ученые Кэтрин Гел и Майкл Портер называют «политико-индустриальным комплексом» – узким кругом элитных сообществ, представляющих особые интересы, но не интересы народа или простых людей. Как следствие, мы наблюдаем растущее расхождение мнений между элитой гражданского общества и широкой общественностью Запада. В действительности распространение глобального либерализма поддерживается либеральным гражданским обществом, которое не представляет весь спектр евроатлантической общественности.

Я вовсе не хочу сказать, что представители западного гражданского общества не должны пропагандировать ценности либерализма. Речь идет о частных организациях, поддерживающих ценности, в которые верят, если только их деятельность не причиняет вреда другим. Однако главная проблема в их склонности пропагандировать эти ценности от имени граждан Запада, многие из которых, как мы выше продемонстрировали, не являются сторонниками либерализма.

Что еще более тревожно, экспансия глобального либерализма, похоже, опирается на систематическое исключение, сдерживание и подавление нелиберальных голосов внутри евроатлантического сообщества и за его пределами. В разгар холодной войны американский дипломат Адлай Стивенсон заявил в ООН, что западный либерализм отличается от других идеологий тем, что не навязывает свои ценности другим. В то время как «монолитный мир» коммунизма решительно продвигал «всеобщие» социалистические ценности, «плюралистический» либеральный мир, по мнению Стивенсона, позволял каждому гражданину находить и отстаивать собственные ценности, поскольку никто не оказывает давления и не принуждает принять взгляды большинства. Однако с момента окончания холодной войны западные либералы пытаются построить мир, в котором оппозиция либерализму нетерпима.

Сто лет тому назад русские революционеры горячо верили, что социалистическому образу жизни нет альтернативы. Попросту говоря, гражданам предлагалось выбрать одно из двух: быть «добрыми, порядочными, прогрессивными и ответственными» сторонниками социализма либо «необразованными, корыстными и жалкими ретроградами». Сегодня приверженцы глобального либерализма аналогичным образом заявляют, что либеральному образу жизни и ценностям нет альтернативы. В результате либеральный мировой порядок все больше приобретает тоталитарную ментальность, при которой усреднение и выравнивание политических ценностей превозносится и не вызывает ни малейших опасений.

С учетом этих тенденций политическое землетрясение 2016 г. – не столько внезапный сдвиг в предпочтениях гражданского общества, сколько разоблачение либерального консенсуса как грандиозной иллюзии – оторванного от реальности мнения, будто весь мир после 1991 г. принял либеральные ценности. Уже в 1994 г. Хорсман и Маршалл верно отмечали, что «ценности и идеи, которые США и их либеральные капиталистические союзники пытаются пропагандировать, не разделяются огромным большинством населения нашего мира». Более того, и многие граждане Запада никогда не были либералами, не поддерживали экспансию либерального мирового порядка и не считали распространение глобального либерализма приоритетом. Этот нелиберальный сегмент населения не включался в политические процессы, не имел возможности обнародовать свои взгляды и не воспринимался всерьез. Конечно, у противников либерализма всегда было право на выражение своих мнений, но, по большому счету, не право быть услышанными в обществе, где нелиберальные воззрения воспринимались как признак нравственного падения.

Рост антилиберальных политических сил в последние годы в первую очередь подпитывается не отрицанием либеральных ценностей как таковых, а скорее растущим возмущением нелибералов против замалчивания их голосов и неприятия их мнения всерьез. Другими словами, проблема не в идеологии, а в навязывании ее гражданам иных политических предпочтений. Будучи заняты пропагандой западного либерализма, Вашингтон и Брюссель отказывались признать, что сам Запад никогда не был однородно либеральным. Как следствие, мы стали свидетелями не распространения либерально-демократических ценностей на основе консенсуса, а недемократической экспансии либерального мирового порядка, при которой многим гражданам было отказано в праве выбора мировоззрения.

Вместо олицетворения многообразного мира, основанного на принципах толерантности, сострадания и взаимного уважения, либеральный мировой порядок стал способом мирового управления либералами и для либералов. Хотя элиты Запада привычно обвиняют Россию в неудаче проекта, все очевиднее, что, как доказывают американские политологи Джефф Колган и Роберт Кеохейн, он не будет иметь долгосрочных перспектив до тех пор, пока опирается на исключение и замалчивание нелиберальных голосов. В конечном итоге абсолютная мораль терпит абсолютный крах.

Евразийский ренессанс: восстановление баланса

Иллюзия существования с 1991 г. однородно либерального мира тесно связана с утверждениями о том, что Россия пытается девальвировать его, особенно когда это касается постсоветского пространства. Но ни Россия, ни кто-либо другой не может «подорвать» либерализм в постсоветской Евразии, где тот не пустил глубоких корней. На самом деле либеральные идеи так и не стали политическим мейнстримом даже в среде космополитически настроенных постсоветских граждан. В своей книге «Демократия в Центральной Азии» профессор Университета Кентукки Мария Омеличева исследовала, опираясь на дискуссии в фокус-группах, молодые политические элиты, отобранные для обучения в американских университетах и получившие финансирование от правительства США. На протяжении всей программы этих людей воспитывали в духе либерализма. И даже в этом сегменте наиболее глобализированных постсоветских граждан их поддержка либеральных идей осталась очень ограниченной. Молодые люди, получившие образование в Соединенных Штатах, неоднократно выражали почтительное отношение к государственнической модели регионального управления, которую отстаивает Москва, защищая принципы государственного суверенитета, невмешательства в дела других стран и иерархии.

Выводы Омеличевой стыкуются с более широкой тенденцией в данном регионе. Опрос Гэллапа в 2015 г. выявил, что, хотя украинский кризис нанес существенный урон имиджу России, поддержка ее лидерства осталась на чрезвычайно высоком уровне среди граждан Таджикистана (93%), Киргизии (79%), Казахстана (72%), Армении (72%), Узбекистана (66%) и Белоруссии (62%). Конечно, высокий уровень общественной поддержки не доказывает, что Россия – «хорошая» страна с «правильными» взглядами. Но свидетельствует о том, что «фундаментальные» ценности либерализма фактически никогда активно не принимались гражданами. Поскольку постсоветская Евразия никогда не была либеральной, ни Россия, ни кто-то другой не могут «свергнуть» там либеральный порядок, который не пустил глубоких корней. Вот почему профессор Оксфорда Эндрю Харрел убедительно доказывает, что Россия – держава статус-кво, заинтересованная в поддержании державнического регионального порядка, который десятилетиями, если не столетиями, господствует в регионе.

В 1990-е гг. российская внешняя политика оставалась во многом изоляционистской, и Москве не удавалось играть ведущую роль в организации постсоветской региональной политики. Когда президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в 1994 г. выдвинул идею создания Евразийского союза, российские элиты не отнеслись к этому предложению достаточно серьезно. Однако с конца 2000-х гг. Россия все больше внимания уделяет региональным многосторонним инициативам. В результате постсоветская Евразия стала обрастать многосторонними организациями, такими как Евразийский экономический союз, Шанхайская организация сотрудничества и Организация договора о коллективной безопасности. Эти инициативы способствуют восстановлению баланса идей и в конечном итоге содействуют плюрализму мировых порядков. Короче, превращение Евразии в укрепляющийся центр многостороннего сотрудничества показывает, что либерализм – не единственный способ организации мировой политики после окончания холодной войны.

Чтобы возглавить этот процесс, России следует не оспаривать жизнеспособность либеральных ценностей, а препятствовать монополизации политической легитимности сторонниками глобального либерализма. Нужна продуманная до мелочей стратегия взаимодействия, чтобы связать евразийские региональные организации с потенциальными партнерами, разделяющими государственнические ценности, включая страны Большой Евразии, такие как Южная Корея, Филиппины, Япония, Сербия и Турция, а также региональные организации из другой части мира, например МЕРКОСУР. В конечном итоге многополярный мир – не только более равномерное распределение материальных возможностей, но и восстановление нравственного баланса, баланса порядка, поддерживающего мир, в котором прогресс подпитывается живой конкуренцией идей обустройства международного сообщества, а не соответствием одной-единственной идеологии.

Ответственность России обеспечивать баланс

На волне антилиберальных настроений в евроатлантическом сообществе сторонников глобального либерализма принято осуждать как надменных, нетерпимых и негибких идеологов, насаждающих моральный догматизм. Но, как подчеркнуто выше, проблема не в либерализме, а в крайне необычных обстоятельствах после окончания холодной войны. Известный юрист-международник Ласса Оппенгейм однажды заметил, что здоровое развитие международного права требует баланса сил. Отсутствие значимой оппозиции разлагает даже самых добродетельных правителей. Либерализм – не исключение. Отсутствие значимой оппозиции подталкивает западных либералов к экспансионистской внешней политике и побуждает их избрать в качестве приоритета максимизацию, а не оптимизацию либерального мирового порядка.

Следовательно, внутренний мятеж, который мы наблюдаем, – неизбежное движение маятника в обратную сторону. И он открывает либералам глаза на тот неоспоримый факт, что мир не был таким уж либеральным после 1991 г., как бы это ни было болезненно для них осознавать. Однако, вопреки распространенной точке зрения, оппозиция либеральному мировому порядку не снижает, а укрепляет его жизнеспособность. Баланс мировых порядков, формирующийся под влиянием внутренней перегруппировки сил евроатлантического сообщества и роста новых центров многостороннего сотрудничества на земном шаре, дисциплинирует сторонников либерального порядка. Время мира без оппозиции истекает. Формирование государственнического порядка в Евразии нарушило монополию на международную легитимность либерализма, продемонстрировав, что существуют альтернативы. Россия исполняет свой долг уравновешивать господствующую в мире идеологию. Наверное, впервые после холодной войны либеральный мировой порядок сталкивается с реальной оппозицией, и это хорошо для либералов, которые отчаянно нуждаются в структурной сдержанности и самоанализе.

Данная статья – сокращенная версия материала, подготовленного по заказу Валдайского клуба и опубликованного в серии Валдайских записок. Ознакомиться с ними можно по адресу http://ru.valdaiclub.com/a/valdai-papers/

Россия. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 октября 2017 > № 2392174 Кацусигэ Кобаяси

Трамп или Меркель: кто во главе Запада?

Конституционная культура в США и Германии

Рассел Берман – профессор германских исследований и сравнительного литературоведения Стэнфордского университета.

Резюме Американская традиция предполагает фигуру свободного индивидуума и приоритет свободы. Германия считает рациональное государство механизмом реализации категорических императивов. В первом случае важна религия. Во втором она – второстепенная функция государства.

Действие первого романа Теодора Фонтане «Перед бурей», опубликованного в 1876 г., происходит в Берлине и его окрестностях зимой 1812–1813 гг., когда Пруссия меняла союзников – вышла из альянса с Францией и объединилась с Россией, чтобы бороться с Наполеоном. Диалектика этого важного исторического момента заключалась в том, что немцы могли присоединиться к разгрому французов и в то же время принять некоторые аспекты революционного наследия. В конце книги прусский генерал фон Бамме, говоря о происходящих социальных изменениях, отмечает: «И откуда все это идет? Оттуда, с запада. Я не понимаю этих пустомель-французов, но, возможно, в их болтовне все же есть какой-то смысл. Ничего не вышло из их идей братства и свободы, но важно то, что они поставили между ними: человек – это человек». Mensch ist Mensch.

Анализируя революционную триаду – свобода, равенство, братство, – Фонтане предлагает собственный вариант либерализма XIX века: он не считает, что современность будет определяться индивидуальной свободой или социальной солидарностью, но государство по крайней мере должно обеспечить формальное равенство перед законом. Таков был его ответ бисмарковской Пруссии. Но нам стоит рассмотреть варианты демократии в свете этой тройственной политической формулы. Если, как полагал Бамме, формальное равенство сегодня стало нормой, то как это сказалось на свободе и братстве, и используют ли альтернативные политические сообщества разные способы достижения целей.

В этом комментарии, возможно, применен излишне схематичный подход: на самом деле позиции, на которые я бы хотел обратить внимание, имеют множество аспектов и нюансов. В то же время бинарный характер анализа является отражением высокой поляризации дебатов в обществе, особенно в Соединенных Штатах и Западной Европе, на фоне последних политических событий, прежде всего избрания Дональда Трампа президентом. Риторика политиков и СМИ вышла за рамки нормы, обострив дискуссии и поставив фундаментальные вопросы о характере демократической политики. Критики называют Трампа то новым Гитлером, то ставленником Москвы. Сам Трамп в инаугурационной речи в духе президента Джексона атаковал всю политическую элиту. Этот дискурс выходит далеко за рамки политических различий и указывает на фундаментальные, даже конституционные вопросы характера демократической формы правления.

Один из аспектов поляризированного дискурса дает возможность связать происходящие дебаты с проблемой альтернативного устройства демократии: в либеральной прессе циркулирует утверждение, что теперь лидером свободного мира (т.е. Запада) является немецкий канцлер Ангела Меркель, поскольку американский президент, мол, больше не соответствует этому статусу. Кого представляет Меркель и почему она стала антиподом Трампа? Почему именно Германия – учитывая ее историю – неожиданно оказалась кандидатом на роль лидера Запада? Почему современные Германия и США представляют собой альтернативные модели?

Одно из главных различий между Вашингтоном и Берлином, безусловно, связано с функцией электоральной политики. На сентябрьских выборах в Бундестаг Меркель во многом обеспечила себе победу, просто позиционировав себя антиподом Трампа. Но существуют и более глубинные факторы, не связанные с личными качествами Трампа и Меркель: альтернативные традиции и ожидания от власти. Соединенные Штаты и Германия представляют собой разные политические культуры, и этими различиями обусловлены положения конституций. Американцы кажутся немцам индивидуалистами: об этом говорил Томас Манн в своей речи о Германской республике в 1922 г. (основополагающее выступление Веймарской эпохи), об этом же свидетельствуют исследования политических ценностей. По мнению американцев, немцы – конформисты, они чрезвычайно авторитарны и послушны. Американцы и немцы: не до конца социализированные одиночки и покорная толпа – таковы стереотипы, но они вполне уместны и при рассмотрении конституционных структур – свобода против братства – от основополагающих документов XVIII века до современных политических выступлений.

Джордж Вашингтон и свобода

Немногие документы раннего периода американской республики были изучены так же тщательно, как Прощальное послание к нации Джорджа Вашингтона, опубликованное 19 сентября 1796 г., в котором он отказывается рассматривать варианты третьего президентского срока. Основанное на его собственных заметках, но подготовленное Джеймсом Мэдисоном и доработанное Александром Гамильтоном, послание затрагивает темы, регулярно возникающие в американской политической истории – от критики внутрипартийной борьбы и узости региональных интересов до внешнеполитических вопросов. Как и любой политический документ, послание можно рассматривать в историческом контексте, в частности в нем содержится федералистская атака на Томаса Джефферсона. Но есть и другие аспекты. Вашингтона явно тревожили угрозы единству союза – он неоднократно упоминает центробежные силы партий, регионов и иностранных держав, что заставляет его дать наставления своему адресату – «народу Соединенных Штатов», который у него ассоциируется с абсолютным приоритетом свободы. Поэтому вступительную часть, в которой он отказывается оставаться президентом, Вашингтон завершает пожеланиями, что «свободная Конституция, которая является делом ваших рук, будет свято соблюдаться … и счастье народа этих штатов под эгидой свободы может быть достигнуто». Иными словами, Конституция – это свободная конституция, потому что это дело народа, т.е. «ваших рук», а народ действует в контексте свободы. Это локковская трактовка: свобода преобладает над законом, а закон формулируется для защиты свободы и обеспечения процветания, но свобода первична. Свобода народа предшествует формированию государства. Поэтому, прежде чем перейти к программным заявлениям, политическим рекомендациям, он еще раз подчеркивает: «любовь к свободе настолько глубоко проникла в ваши сердца, что никакие мои рекомендации не нужны для укрепления или подтверждения этой привязанности». Вряд ли можно выразиться яснее: врожденная любовь людей к свободе важнее любых рекомендаций или политических советов, даже если их дает отец-основатель.

Тем не менее Вашингтон предполагает, что приоритетность свободы имеет последствия. Свобода является экзистенциальным условием любой политики, поскольку свобода людей предшествует формированию политического сообщества, но одновременно она представляет потенциальный источник разрушения, поскольку могут возникнуть опасные формы внутрипартийной борьбы и регионализма, о чем и предупреждает Вашингтон. Поэтому он де-факто предлагает корректировку: вместо государственной власти любыми средствами – религия и мораль. Политическая форма самоуправления зависит от добродетельности граждан, каждый из которых способен управлять собственными страстями. Только люди, обладающие силой характера, чтобы управлять собой, могут успешно участвовать в политическом самоуправлении как граждане республики. Чтобы управлять собой, требуется мораль, а источником морали является религия. Поэтому, по мнению Вашингтона, свобода и религия имеют равное значение для политической жизни (аналогичным образом папа Бенедикт описывал сочетание разума и веры в Регенсбургской речи в 2006 г.). «Из всех нравов и привычек, которые ведут к политическому процветанию, религия и мораль являются обязательными опорами. … Можно просто задать вопрос: что станет с защитой собственности, репутации, жизни, если чувство религиозного долга исчезнет из клятв, которые являются инструментом расследования в суде». Защита религии здесь используется для атаки на Джефферсона как ранняя форма культурной войны: «Тщетно такой человек будет говорить о патриотизме, если он стремится поколебать эти великие столпы человеческого счастья, эти прочнейшие опоры обязанностей человека и гражданина». Джефферсон косвенно выставляется как враг религии и поэтому становится угрозой для республики. Если абстрагироваться от исторического контекста, Вашингтон приводит республиканский аргумент, предполагающий тесную связь между свободой и добродетелью и зависимость последней от религии.

Мы также знаем, что, по мнению Вашингтона, вероисповедание не может быть основанием для ограничения гражданских прав. Как он отмечал в знаменитом письме евреям Ньюпорта 17 августа 1790 г., «все обладают одинаковой свободой совести и иммунитетом гражданина». Для нашего исследования важно, что, по мнению Вашингтона, американский конституционный характер отличает первичность свободы, в том числе «свободы совести», по сравнению с политическим сообществом.

Следовательно, государство не дает свободу, потому что люди априори свободны. «Сейчас о терпимости больше не говорят как о снисходительном отношении одного класса людей, который пользуется своими естественными правами, к другому, потому что, к счастью, правительство Соединенных Штатов не одобряет фанатизм, не оказывает поддержки гонениям и требует лишь, чтобы те, кто живет под его защитой, вели себя как добрые граждане». В этом контексте терпимость, существовавшая в европейских государствах эпохи Просвещения, кажется ретроградной, так как предполагалось, что суверен, обычно просвещенный абсолютный монарх, обладает правом предоставлять свободу. С точки зрения Вашингтона, свобода людей возникает раньше власти государства.

Иммануил Кант и братство

Вашингтон, безусловно, тоже был просвещенным мыслителем, что позволяет нам связать часть его утверждений с идеями, высказанными Иммануилом Кантом в работе «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?» в 1784 году. Таким образом мы увидим различия в конституционной культуре США и Германии. Кант – важнейший источник германской политической мысли и либеральной демократии в целом. Однако в своей работе, которая завершается призывом к обществу использовать разум, Кант оценивает общество критически или даже высокомерно: в то время как Вашингтон атакует интеллектуала Джефферсона, Кант выступает как интеллектуал, который свысока смотрит на основную часть населения, отказывающуюся думать. «Леность и трусость – вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства, всё же охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними; по этим же причинам другие так легко присваивают себе право быть их опекунами. Ведь так удобно быть несовершеннолетним! Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою, и врач, предписывающий мне такой-то образ жизни, и т.п., то мне нечего и утруждать себя. Мне нет надобности мыслить, если я в состоянии платить; этим скучным делом займутся вместо меня другие». Речь уже не идет об «эгиде свободы» по Вашингтону, Кант говорит о практически всеобщем невежестве.

Кант предлагает знакомое решение: кто-то начнет применять собственный разум, и за этими людьми потянутся остальные. Но такое решение иерархично, поскольку предполагается, что массам нужно всего несколько лидеров. В частной сфере, сфере труда, размышления запрещены, разум нужен в общественной жизни, тем не менее Кант подчеркивает, что он должен эффективно ограничиваться обязанностью повиноваться. Следует поддерживать дисциплину, Кант допускает свободу выступлений, но только там, где порядок обеспечивают значительные полицейские силы: «Однако только тот, кто, будучи сам просвещенным, не боится собственной тени, но вместе с тем содержит хорошо дисциплинированную и многочисленную армию для охраны общественного спокойствия, может сказать то, на что не отважится республика: рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, только повинуйтесь!». Используя разум в общественной жизни, что необходимо для просвещения, нужно уважать законы, несмотря на их иррациональность, и даже такая урезанная общественная жизнь кажется уступкой со стороны государства. Государство разрешает свободу слова только потому, что у него есть эффективная полиция для сохранения правопорядка. Вашингтон считает, что люди прежде всего свободны, а Кант относится к людям как к подданным, т.е. повинующимся. В лучшем случае подданные обладают врожденным потенциалом для размышления, хотя обычно не могут пользоваться собственным умом; если же им это удается, то их способность действовать, руководствуясь разумом, ограничивается прерогативами монарха, государства или закона.

Для выявления различий между двумя традициями жалобы Канта на неспособность людей мыслить не так существенны. Гораздо важнее другое: Вашингтон отдает приоритет свободе, в то время как примат Канта – государство и разум или даже государство как разум. Эти различия нашли отражение в языке конституций. Основной закон Германии начинается с перечисления участников – федеральных земель, очевидный контраст с популистской риторикой американской Конституции – «Мы, народ…». Первая часть Основного закона касается базовых прав и обязательств и начинается с утверждения человеческого достоинства, что безусловно является ответом на ужасы нацизма, но в то же время проистекает из традиции католического учения. В первой статье немецкого документа не упоминается свобода, хотя говорится о «человеческом сообществе, мире и справедливости на земле». Статья 2 ближе подходит к теме свободы, но только в смысле «свободного развития личности», если это не нарушает прав других людей и не посягает на конституционный строй или нравственный закон. Все эти пункты немецкого текста нельзя назвать вопиющими, тем не менее очевидно, что это риторика государства, которое предоставляет права, но с ограничениями.

Наиболее ярко контраст с американской Конституцией демонстрирует статья 4, пункт 1: «Свобода вероисповедания, свобода совести и свобода религиозных и мировоззренческих убеждений неприкосновенны». Это открытое и недвусмысленное заявление о религиозной свободе означает отсутствие каких-либо ограничений религиозных практик, хотя утверждение о неприкосновенности подразумевает логичную возможность именно такого нарушения. Первая поправка американской Конституции не содержит подобных утверждений касательно религии, она обращена к государству, чего нет в немецком документе: «Конгресс не должен издавать ни одного закона, относящегося к установлению какой-либо религии или запрещающего свободное исповедание оной либо ограничивающего свободу слова или печати, либо право народа мирно собираться и обращаться к правительству с петициями об удовлетворении жалоб». В Конституции Германии есть заявление о религии (точнее, о религиозной свободе), в то время как американская содержит запрет на вмешательство государственной власти в этот вопрос. Это не заявление о подданных, которым предоставляется свобода вероисповедания, скорее это заявление граждан, которые ограничивают свободу государства, чтобы защитить собственную свободу.

Трамп и Меркель продолжают традиции

Таким образом, можно говорить о том, что американская и германская конституционная культура и их модели либеральной демократии представляют собой альтернативный результат размышлений Фонтане о привлекательности Французской революции: в одном случае – это свобода, в другом – братство. Соединенные Штаты шли по либертарианскому или либертарианско-популистскому пути (либертарианство и популизм не всегда совместимы), а Германия предпочла путь, предложенный Кантом – подчинение закону (независимо от его происхождения) и государству; с одной стороны – принцип свободы, с другой – участие в сообществе закона (братство). Вашингтон подчеркивал значимость опыта в сравнении с рассуждениями. Это также был повод для нападок на Джефферсона, но здесь кроется еще одно существенное различие. Америка индуктивна, а Германия – дедуктивна, и этот контраст между эмпиризмом (англо-американская традиция) и немецким идеализмом находит отражение в нынешних политических дебатах, включая вопрос о лидере Запада, который возвращает нас к различиям между немецким канцлером и американским президентом.

Хорошо известно, что Трамп провел весьма противоречивую предвыборную кампанию, и, будучи чужаком для политической системы, столкнулся с яростной оппозицией всех лагерей. Его победа стала неожиданностью, в том числе для Германии. Меркель направила очень осторожные поздравления, стремясь продемонстрировать дистанцию, что симптоматично для современной политической культуры Германии. Вот текст ее послания победившему кандидату: «Германию и Америку связывают общие ценности – демократия, свобода, а также уважение верховенства закона и достоинства каждого человека, независимо от его происхождения, цвета кожи, убеждений, пола, сексуальной ориентации или политических взглядов. Именно на этих ценностях я предлагаю и дальше строить тесное сотрудничество как между людьми, так и между правительствами наших стран». На первый взгляд, такое заявление ставит сотрудничество Германии с Соединенными Штатами в зависимость от перечисленного набора общих ценностей. Речь не идет о проблемах безопасности, которые США и Германия могли считать общими, – например, вопрос о НАТО, за резкие заявления по которому Трамп позже подвергся критике. Вместо этого предлагается трансатлантическое сотрудничество в сфере «сексуальной ориентации», которую Меркель поставила выше политических взглядов. Подобная репрезентация американо-германских отношений отнюдь не отражает историческую реальность.

Продолжая разбирать послание Меркель, можно отметить, что она помещает «достоинство» из Основного закона выше свободы людей. Кроме того, она ставит свободу на второе место после демократии, которая определяет структуру государства, в альтернативном варианте демократическое государство строится на индивидуальной свободе. Конечно, нельзя винить германского канцлера в том, что она выражает именно германскую политическую культуру, и эта культура, конституция политической жизни Германии, нашла отражение в поздравительном послании, в котором альянс двух стран оказывается в зависимости от абстрактных принципов вместо общих интересов. Такой подход прекрасно вписывается в немецкую идеалистическую традицию.

Критики Трампа утверждают, что он придерживается делового, транзакционного (проектного) подхода в политике и ставит краткосрочные преимущества выше интересов взаимодействия. Его ответ Меркель, косвенно данный в выступлении 6 июля в Варшаве, никак не связан с узкими интересами, его доводы строились на важнейших вопросах, в том числе общих проблемах безопасности. Он сделал акцент на значении истории и ее наследия сегодня. Вспомнив прошлое Польши, в особенности длительную борьбу за обретение и сохранение независимости, Трамп подчеркнул значение национальной истории в контексте развития западной цивилизации. Критики Трампа карикатурно изображают его бизнесменом с корыстными интересами вместо высоких принципов, но на самом деле он отвечает идеалистическим принципам Меркель – Вашингтон назвал бы их «рассуждениями» – историческими фактами, апеллирует к традиции вместо теории вполне в духе консерватизма Бёрка.

Меркель отстаивает принцип универсального достоинства, за которым следует перечисление аспектов, на которые не следует обращать внимание, почетное место в этом списке занимает «происхождение». Стирание национальностей согласуется с ее политикой открытых границ (здесь не важно, как она пытается модифицировать эту политику через договоренности с Турцией) и стремлением трансформировать суверенные государства в Европейский союз. Трамп, напротив, утверждает, что индивидуальная свобода граждан и суверенитет государства зависят друг от друга. Отсюда вытекает необходимость сопротивляться внешним врагам, истинным угрозам нашей политике, а также укреплять внутренние возможности и добродетели: «Американцы, поляки и народы Европы ценят индивидуальную свободу и суверенитет». Важно, что на первом месте стоит индивидуальная свобода. Трамп продолжает: «Мы должны работать сообща, противостоять силам, которые возникают изнутри или извне, на Юге или на Востоке и угрожают со временем подорвать эти ценности и уничтожить связи культуры, веры и свободы, которые делают нас теми, кто мы есть. Если им не противодействовать, эти силы подорвут нашу смелость, ослабят наш дух и лишат нас воли защищать себя и наше общество».

Либеральные критики считают подобные заявления Трампа, который идентифицирует исламистскую угрозу или обращается к национальной истории, проявлением паранойи и расизма. Однако его доводы вполне в духе Джорджа Вашингтона. Он обеспокоен жизнеспособностью нации и западного сообщества наций, его тревожат партийная борьба и узость взглядов, которые могут подорвать возможности людей. Трамп говорит: «Фундаментальный вопрос нашего времени – обладает ли Запад волей к жизни. Есть ли у нас уверенность в наших ценностях, чтобы защищать их любой ценой? Достаточно ли мы уважаем наших граждан, чтобы защищать наши границы?». Трамп связывает границы (т.е. иммиграционную политику и защиту от внешнего вторжения) и ценности. И это перекликается с точкой зрения Вашингтона, который проводил связь между союзом, сталкивающимся с угрозой распада, и моралью. Вашингтон связывал мораль и религию. Трамп добавляет к этому историю и волю. Ни одно из этих понятий не упоминается в послании Меркель, в том числе религия. А Трамп вспомнил визит Иоанна Павла II в Варшаву в 1979 г., когда толпы верующих обращались к Богу. Его вывод – не только призыв к свободе вероисповедания вместо коммунистического режима, но и к признанию религии как основы для свободы, национальной и личной.

Германия и США безусловно являются разновидностями современной либеральной демократии. Подвергая заявления Меркель и Трампа интеллектуально-историческому разбору, мы рискуем гиперболизировать различия, тем более что противопоставление Меркель и Трампа активно пропагандируется в рамках антитрамповского дискурса. На самом деле нужно учитывать, что обе политические системы обладают достаточной гибкостью, чтобы приспособиться к разным исходам выборов и меняющимся коалиционным раскладам. Но даже с учетом подобных регулярных изменений – США при Обаме и Трампе, Германия при Шрёдере и Меркель – две эти либеральные демократии имеют серьезные различия в конституционной истории, культуре и институтах. Американская традиция предполагает фигуру свободного индивидуума и приоритет свободы. Германия считает рациональное государство механизмом для реализации категорических императивов. В первом случае успех зависит от добродетельности граждан, поэтому важную роль играет религия. Во втором случае религия является второстепенной функцией государства, которое собирает налоги для поддержки церквей. Помимо обращения к теме внешних угроз, Трамп в своем выступлении в Варшаве предупреждает, что разрастающаяся бюрократия может подорвать национальную волю. Если воспринимать это заявление как характерное для либертарианского популизма, то оно также демонстрирует базовую асимметрию двух моделей: невозможно представить, что Германия или другая европейская либеральная демократия сделает приоритетом свободу и будет развиваться в этом направлении, а вот на следующих американских выборах вполне может произойти сдвиг в сторону европейской государственнической модели.

Данная статья – дополненный текст выступления на конференции в Москве, организованной журналом Telos и факультетом мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ.

США. Германия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 29 октября 2017 > № 2392149 Рассел Берман

Возле здания Верховной рады в Киеве прошло народное вече, организованное бывшим губернатором Одесской области и экс-президентом Грузии Михаилом Саакашвили.

Киевское управление Национальной полиции Украины сообщило, что у стен парламента митинговали около 400 человек. При этом на месте дежурили около 700 полицейских и военнослужащих.

"Сегодня у здания парламента собралось больше всего за последнюю неделю людей: сейчас там находится около 400 человек", — рассказали в правоохранительных органах.

Участники вече держали флаги "Организации украинских националистов" (боевое крыло ОУН, "Украинской повстанческой армии"*) и национальные флаги Украины. Открывая собрание, организаторы со сцены объявили, что полиция не пропускает людей на акцию.

Новые требования

Саакашвили в ходе акции выдвинул новые ультиматумы властям. На вече раздали листовки, в которых участникам митинга предлагалось проголосовать за то, какие требования предъявить президенту Петру Порошенко и парламентариям.

В списке, в частности, указаны закон об импичменте, заморозка тарифов, закон о досрочных выборах президента и депутатов Рады, легализация огнестрельного оружия, прекращение дипломатических отношений с Россией, а также ограничение избирательного права жителей неподконтрольных регионов Донбасса.

"Мы даем им (властям. — Прим. ред.) время до 7 ноября… когда они приедут со своих островов… и начнут выполнять наши требования", — заявил Саакашвили.

Политик подчеркнул, что, если требования митингующих не будут выполнены, акция протеста переместится с площади Конституции "в другое место". По его словам, украинские власти слышат народ только с майдана Незалежности.

Новая власть

Во время Народного вече Саакашвили также выступил с призывом досрочно провести президентские выборы на Украине. "Если они не хотят нас услышать, то они должны уйти. Президент должен смениться", — заявил политик.

По его словам, в стране необходимо провести досрочные парламентские и президентские выборы. При этом, чтобы выбрать нового главу государства, экс-губернатор призвал отобрать пятерых кандидатов.

"Давайте выберем пять человек, и пусть эксперты и специалисты, которые не продались, скажут, есть ли у человека коммерческий интерес", — заявил Саакашвили. Он добавил, что необходимо провести теледебаты, а после этого выбрать самого популярного среди украинцев кандидата. Кроме того, политик отметил, что участники вече не готовят государственный переворот.

Он также призвал украинцев прийти к зданию Рады 7 ноября — в день пленарного заседания. По мнению Саакашвили, протестующие должны напомнить властям о своих требованиях — принять новый закон о выборах народных депутатов, отменить депутатскую неприкосновенность и создать Антикоррупционный суд.

"Если они все это примут 7 ноября, то это хороший шаг. Но если они не примут, то мы должны найти другие мирные формы, чем стоять у них под окнами. Мы не можем здесь вечно стоять, мы не можем здесь вечно мерзнуть", — отметил экс-губернатор.

Негражданин

Во время акции Саакашвили также заявил, что обжаловал указ президента Украины Петра Порошенко о лишении его гражданства.

"Если кто-то из вас хочет вместе со мной пойти в суд, давайте пойдем вместе, чтоб показать, что я не один", — сказал он.

Политик подчеркнул, что не собирается пользоваться украинским гражданством ради получения должности.

"Спасибо, ГПУ"

Накануне Саакашвили заявил, что в Киеве готовят документы для его ареста и экстрадиции.

"Генпрокурор Луценко запустил процесс подготовки документов с целью моего ареста и экстрадиции в Грузию за действия периода моего президентства", — написал он в Facebook.

Экс-губернатор добавил, что генпрокурор "реально был лучшим знатоком" его дел в то время, когда он возглавлял Грузию.

"Спасибо, Юрий Витальевич, за вашу высокую оценку моего скромного труда", — добавил политик.

В начале сентября украинский Минюст заявил, что получил от Тбилиси запрос о взятии под стражу и экстрадиции бывшего президента Грузии. В ведомстве сообщили, что документ будет передан в ГПУ.

Саакашвили остался без украинского гражданства в конце июля — в Киеве объяснили это тем, что при получении паспорта политик указал недостоверные сведения. В сентябре экс-губернатор вернулся на Украину, с дракой прорвавшись через пограничный кордон на границе с Польшей.

Саакашвили запрашивал на Украине статус беженца, однако получил отказ. Это значит, что Киев все еще может депортировать Саакашвили.

*Экстремистская организация, запрещенная в России

На пути к сбалансированному миру

Райнхард Крумм - руководитель Регионального бюро для Сотрудничества и Mира в Европе (ROCPE) Фонда Фридриха Эберта в Вене.

Александра Васильева – научный сотрудники ROCPE.

Симон Вайс – научный сотрудники ROCPE.

Резюме Первые шаги к выходу из тупиковой ситуации в сфере безопасности в (Восточной) Европе.

- Украинский конфликт выявил серьезные трещины в фундаменте, на котором базируется существующий европейский миропорядок. В отличие от времен холодной войны, сегодня в конфликт вовлечено несколько сторон, чьи интересы серьёзно расходятся. Это является препятствием на пути к сближению.

- Второе минское соглашение является на данный момент единственным документом, в котором зафиксирован механизм урегулирования, принятый всеми участниками встреч «нормандского формата». Именно это позволяет утверждать, что реализация Минских соглашений является первоочередной задачей.

- Уровень доверия между Российской Федерацией и ЕС / НАТО снижается уже несколько лет подряд, и для его восстановления требуются целенаправленные усилия. Небольшие шаги в этом направлении могут оказаться более действенными, нежели одна крупная инициатива, а возникающие в результате этих шагов «островки доверия» способны восстановить мир с учетом интересов всех сторон, то есть сделать архитектуру европейской безопасности более устойчивой.

1. Введение

Текущую ситуацию в сфере безопасности в Европе можно коротко охарактеризовать следующим образом:

Принципы европейской системы безопасности находятся под угрозой.

Конфликты 2008 г. в Грузии и 2014 г. в Украине являются не первопричинами кризиса, а лишь отражением более глобальных кризисных тенденций.

Расхождения в восприятии угроз и интерпретации событий последних 25 лет затрудняют сотрудничество.

Число сторон и стран, чьи интересы затронуты, сегодня значительно больше, чем во времена холодной войны.

Наиболее влиятельные игроки заинтересованы скорее в сохранении сложившегося статус-кво и препятствуют изменениям. Напротив, для стран «Восточноевропейской Шестерки» (Армении, Азербайджана, Белоруссии, Грузии, Молдавии и Украины) «разделенный общеевропейский дом» является фактором нестабильности, угрожающим их развитию и безопасности.

Единогласное осуждение России со стороны Демократической и Республиканской партии США чрезвычайно затрудняет дальнейший диалог с Москвой.

В результате, спустя 25 лет после того, как разделявшие Европу границы, казалось, окончательно исчезли, Европе вновь грозит раскол.

Однако на этот раз линия раскола сместилась на восток и приблизилась непосредственно к российской границе.

2. Первопричины проблем европейской безопасности

Перечисленные выше тенденции обусловлены противоречивостью «Парижской Хартии для новой Европы» (т.н. «Парижской Хартии»). Ее раздел «Дружественные отношения между государствами-участниками» содержит два важнейших постулата. Первый, часто цитируемый и широко известный, гласит: «С прекращением раскола Европы мы будем стремиться придать новое качество нашим отношениям в сфере безопасности при полном уважении сохраняющейся за каждым свободы выбора в этой области».

Однако должного внимания заслуживает и следующая формулировка: «Безопасность неделима и безопасность каждого государства-участника неразрывно связана с безопасностью всех остальных». Иными словами, стороны Хартии могут вступать в любые союзы, но только в том случае, если ни одна другая сторона не усматривает в этом угрозы для собственной безопасности.

В этой статье мы проследим аргументацию каждой из заинтересованных сторон — стран Запада (ЕС и США), России и «Восточноевропейской Шестерки», — чтобы продемонстрировать различия в восприятии угроз их безопасности.

a. Запад

Для западных стран экспансия НАТО и ЕС на восток была продиктована стремлением обеспечить европейскую безопасность, в том числе с учетом интересов Польши. Кроме того, политика экспансии отражала стремление Запада занять ведущее место в системе безопасности после окончания холодной войны.

По мере того, как в ответ на определенные шаги Запада в России укреплялся авторитаризм, военная мощь страны росла, а либеральные реформы замедлялись. На Западе нарастало разочарование, и российская внешняя политика начала восприниматься как набор агрессивных, непредсказуемых и ревизионистских действий коррумпированной страны. Кроме того, согласно документу Разведуправления Министерства обороны США «Анализ общемировых угроз», Соединенные Штаты «всегда будут конкурировать с Россией за влияние в мире».

b. Россия

Игнорирование интересов России в системе европейской безопасности стало причиной растущего недовольства в стране. Москва восприняла «Основополагающий акт о взаимных отношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО» 1997 г. и создание Совета Россия-НАТО в 2002 г. как компенсацию первой и второй волны экспансии НАТО на восток. Однако планы третьей волны экспансии НАТО в «промежуточные страны» (в первую очередь в Грузию и в Украину) были расценены Москвой как навязывание чужой воли и пренебрежение ее интересами. С российской точки зрения, с момента окончания холодной войны «сбалансированный мир» до сих пор не восстановлен, а текущее положение страны равносильно положению Германии после заключения Версальского мирного договора 1919 г.

По мнению Москвы, система европейской безопасности будет жизнеспособна только в том случае, если она будет учитывать интересы России и особенности ее отношений с «промежуточными странами». Будучи крупной державой, Россия также настаивает на соблюдении своих особых интересов в области безопасности, экономики и культуры русскоязычных меньшинств в этих странах.

c. «Восточноевропейская шестерка»

Страны «Восточноевропейской Шестерки» стремятся самостоятельно укреплять свой суверенитет, безопасность и благосостояние в соответствии с собственными принципами и целями, а также нормами международного права. Они осознают, что их безопасность находится под угрозой, но при этом чувствуют себя несвободными в выборе партнеров по альянсу.

Страны, включенные в эту группу, весьма различны, в частности, в выбранном пути развития. Как показал недавний опрос исследовательского центра Pew Research, различия наблюдаются и в их отношении к России и ЕС, что обусловлено объективными факторами: например, Армения стремится наладить тесные отношения с Россией, а в Украине, напротив, сильны проевропейские настроения.

Этот краткий анализ первопричин показывает, почему спустя 25 лет после того, как темные страницы истории были перевернуты, европейские страны снова перестали чувствовать себя в безопасности. Для кого-то из них, равно как для США и некоторых стран «Восточноевропейской Шестерки», угрозой является Россия. Сама же Россия видит для себя угрозы со стороны ЕС и США.

3. Статус-кво

Одним из признаков кризиса и основной темой данной статьи являются события в Украине. Многие украинцы героически противостояли своим политическим лидерам в 2013 г., а сегодня всеми силами пытаются сохранить целостность страны. С начала войны в 2014 г. погибло более 10 000 человек, а 1,7 млн. были вынуждены покинуть свои дома. Страна потеряла Крым, в Донбассе продолжается военный конфликт, а в экономике, несмотря на позитивные сдвиги, требуются более масштабные реформы, которые бы улучшили жизнь людей.

По мнению растущего числа экспертов, Второе минское соглашение, заключенное без малого три года назад, требует пересмотра, так как в его пунктах не расставлены приоритеты. Особенно это касается пункта 9, где со стороны Украины предусматривается установление полного контроля над границей с Россией, и пункта 11, в котором оговариваются конституционные реформы и особый статус Луганска и Донецка. С другой стороны, соглашение позволило достичь определенного прогресса по гуманитарной линии: по данным Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), линию соприкосновения ежедневно пересекает до 20 000 гражданских лиц. Тем не менее, политические обязательства участников соглашения не выполняются.

4. Что мешает простым решениям?

По мнению Роберта Гейтса, бывшего министра обороны в администрации Джорджа Буша, принципиальная дилемма для ЕС и США в поиске решений проблемы безопасности состоит в следующем: «За каждым шагом НАТО или России вблизи границы следует ответный шаг противоположной стороны. Как же выйти из этого порочного круга? Сложность в том, что необходимо найти выход и в то же время не дать Путину возможность объявить себя победителем». Другими словами, как сделать первый шаг, не потеряв лицо?

Основное препятствие для появления новых инициатив состоит в том, что для некоторых стран поддержание статус-кво требует меньших затрат и сулит большие выгоды, чем попытка найти решение кризиса вокруг Украины и всей системы европейской безопасности. Кроме того, и демократы, и республиканцы в США едины в своей позиции против России, что не оставляет никаких иных вариантов развития событий кроме ужесточения санкций. Принятое 115-м созывом Конгресса США решение «О противодействии российскому влиянию в Европе и Евразии в 2017 г.» может еще больше усугубить эту тенденцию.

Совершенно иначе выглядит ситуация для стран «Восточноевропейской шестерки», в первую очередь для Украины и Грузии. Нынешний «раскол общеевропейского дома» является дестабилизирующим фактором, способным полностью разрушить этот дом, что чревато тяжелыми последствиями для стабильности государств и даже угрожает их суверенитету. Подобное наблюдалось и во времена холодной войны, когда роль «промежуточных стран» играли Венгрия и Польша. Сегодня новыми «промежуточными странами» стали страны «Восточноевропейской Шестерки», столкнувшиеся с угрозой своей национальной безопасности.

Еще одним важным фактором является тот факт, что ни одна из сторон не декларирует четко свои намерения. Пока расширение НАТО и ЕС в восточном направлении будет рассматриваться Россией как агрессия, а ЕС и США будут считать стремление России участвовать в строительстве общеевропейского дома обманным маневром, маскирующим становление агрессивной сверхдержавы, точек соприкосновения будет немного. Поиск адекватного политического выхода из этой тупиковой ситуации требует большой изобретательности, однако именно такой выход сейчас крайне необходим.

5. Политические шаги к сбалансированному миру

В настоящей статье мы предлагаем два шага к преодолению кризиса в Украине и достижению «сбалансированного мира», который позволит учесть интересы всех сторон и добиться, чтобы «плюсы» и «минусы» были равно распределены между сторонами ради достижения общего результата. На первом этапе стоит сосредоточиться на проблемах Донбасса, вдохнув новую жизнь во Второе минское соглашение. Второй шаг заключается в среднесрочной разрядке политической напряженности не только в отдельных странах, но и на всем восточноевропейском пространстве. Следующим шагом могла бы быть долгосрочная политика укрепления системы общеевропейской безопасности, однако этот вопрос выходит за рамки нашего рассмотрения.

Прежде чем приступать к политическому решению проблемы, следует проанализировать текущую ситуацию и наименее благоприятные сценарии. Сейчас возможны три варианта развития событий:

продолжать существующую политику и надеяться на чудо;

разворачивать политику сдерживания и тем самым терять шанс на сближение;

сохраняя максимальную жесткость, пытаться достичь прогресса путем сближения.

Если ход реализации Второго минского соглашения не претерпит изменений, то ситуация будет развиваться по первому сценарию: как и прежде исходя из буквы соглашения, мы будем надеяться на инициативы со стороны Украины, сепаратистов, ЕС, России или США. Подобная надежда может сохраняться еще довольно долгое время, но, если не строить иллюзий, следует признать, что в этом случае конфликт может усугубиться и привести к гораздо более неблагоприятным последствиям, чем другие «замороженные» конфликты, как например в Нагорном Карабахе или Приднестровье. В перспективе данный сценарий может привести к необратимому разделу Украины с серьезными последствиями для экономического и политического развития страны.

Второй вариант – развертывание политики сдерживания – активно обсуждается экспертами и некоторыми представителями политических кругов в странах Балтии и Юго-Восточной Европы. Практической реализацией этого сценария представляется налаживание сотрудничества между Украиной, Прибалтикой, Польшей и Румынией по образцу известного из польской истории проекта «Междуморья». Несколько лет назад эта идея возродилась как возможная модель безопасности для стран НАТО и Украины. «Междуморье» как средство сдерживания России может привести к установлению более тесных связей между некоторыми государствами-членами НАТО и Украиной.

Проблема состоит в том, что в этом случае украинский конфликт может распространиться на НАТО и ЕС, что повлекло бы за собой неуправляемый рост рисков. В то же время проект «Междуморья» может дать Украине полную иллюзию того, что страна находится под защитой НАТО, так как поддерживает тесные отношения с соседними государствами-членами НАТО. Тем не менее, политика сдерживания России может не оправдать надежд, так как Москва готова проводить свою линию до тех пор, пока не установится «сбалансированный мир».

Чтобы не допустить такого развития событий, следует вернуться ко Второму минскому соглашению, поскольку оно остается единственным фундаментом для дальнейших действий. Его подписание снизило напряженность конфликта и уменьшило число жертв, позволило восстановить хотя бы минимальное взаимное доверие, дало возможность жителям пересекать линию соприкосновения, а также послужило основой для создания политической дорожной карты. Тем не менее, по мнению некоторых политиков, Минские соглашения бесполезны или даже изначально были бесперспективны, так как политические обязательства сторон не выполняются.

В этой связи нам кажется целесообразным третий вариант: попытаться достигнуть прогресса путем сближения, сохраняя максимальную жесткость. Для этого необходимо предпринять следующие шаги:

Шаг 1. Расширенное Второе минское соглашение: совместное управление регионом в переходный период

В настоящее время доверие отсутствует как между правительством Украины и сепаратистами, так и между Россией и Украиной. Для продвижения вперед необходимо создавать «островки сотрудничества». При этом следует сосредоточиться на выработке механизма совместного управления Донецкой и Луганской областями в переходный период, так как распределение властных полномочий между сторонами является одним из общепризнанных инструментов разрешения конфликтов и позволит сблизить тех, кого сейчас разделяет линия соприкосновения. Основой этого механизма должна стать новая трехсторонняя контактная группа, созданная взамен существующей. В нее должны войти представители украинских властей, по возможности из региона, близкого к зоне конфликта (т.е. в меньшей степени из Западной Украины и Киева), представители местных заинтересованных сторон на спорных территориях, а также представители ОБСЕ.

Цель этого этапа – подготовиться к реализации гуманитарных аспектов Второго минского соглашения, например, пунктов 5–8, особенно в части восстановления экономических и социальных отношений.

(пункт 5. Обеспечить помилование и амнистию путем введения в силу закона, запрещающего преследование и наказание лиц в связи с событиями, имевшими место в отдельных районах Донецкой и Луганской областей Украины. Пункт 6. Обеспечить освобождение и обмен всех заложников и незаконно удерживаемых лиц на основе принципа «всех на всех». Этот процесс должен быть завершен самое позднее на пятый день после отвода. Пункт 7. Обеспечить безопасный доступ, доставку, хранение и распределение гуманитарной помощи нуждающимся на основе международного механизма. 8. Определение модальностей полного восстановления социально-экономических связей, включая социальные переводы, такие как выплата пенсий и иные выплаты (поступления и доходы, своевременная оплата всех коммунальных счетов, возобновление налогообложения в рамках правового поля Украины). В этих целях Украина восстановит управление сегментом своей банковской системы в районах, затронутых конфликтом, и, возможно, будет создан международный механизм для облегчения таких переводов. См. https://www.un.org/press/en/2015/sc11785.doc.htm и официальный документ http://www.osce.org/ru/cio/140221?download=true)

Такой подход мог бы укрепить доверие и подготовить почву для решения более сложных вопросов, в частности вопросов о статусе этих регионов в составе Украины, выборов в органы власти и полного пограничного контроля со стороны Украины. Основная задача состоит в предотвращении исчезновения доверия между сторонами, разделенными линией соприкосновения. Двигателем этой инициативы могла бы стать ОБСЕ как организация, объединяющая все стороны конфликта. При этом политическое давление Франции и Германии на Украину и Россию могло бы обеспечить должную поддержку.

Несмотря на принятие новых американских санкций против России, Вашингтон может присоединиться к поиску решения, учитывая значимость позиции Соединенных Штатов и их диалога с Россией, имевшего место при администрации Обамы (в пользу этого говорит назначение бывшего посла США при НАТО Курта Волкера специальным посланником по Украине). Мотивацией для США может также стать тот факт, что неконтролируемое развитие событий практически неизбежно повлечет за собой ремилитаризацию всей Европы вплоть до Арктики, обострение конкуренции в Евразии, установление шаткого многополярного ядерного миропорядка, а также весьма дорогостоящую и потенциально бесконечную гонку вооружений между США, Китаем и Россией.

Шаг 2. Гарантии безопасности: надежное сдерживание без членства в НАТО

Этот шаг поможет укрепить Второе минское соглашение и реализовать все его 13 пунктов, создав правовую базу для обеспечения безопасности стран «Восточноевропейской Шестерки» и их экономического развития. Вначале об этом должны договориться сами страны «Шестерки», но с учетом важности и безотлагательности данного вопроса ЕС и Россия также должны участвовать в поиске компромиссного решения, принимая во внимание как собственные интересы безопасности, так и соответствующие интересы других сторон.

Гарантии безопасности должны исходить от стран, которые на сегодняшний день наиболее активно вовлечены в кризис. При этом контраргументом для довода о нарушении Будапештского меморандума 1994 г. должно стать указание на изменившуюся архитектуру безопасности. В качестве замены меморандуму можно предложить имеющий б?льшую юридическую силу документ под эгидой ОБСЕ. Истинная цель всех предпринимаемых действий должна четко декларироваться.

Реализация описанного сценария требует переосмысления многих аспектов, которое уже началось в связи с выходом Великобритании из ЕС: важно понять, что ЕС является не единственным государственным образованием, определяющим жизнь Европы. Вместо того чтобы делить континент на страны-члены ЕС и остальные страны, целесообразно следовать концепции «четырех колец Европы», которые в равной степени важны для существования региона и должны иметь одинаковые возможности для развития. «Кольца» будут различаться по уровню интеграции, но будут ощущать свою причастность к Европе и пользоваться всеми преимуществами тесного экономического сотрудничества в атмосфере стабильности и безопасности. Чтобы страны всех «колец» смогли выработать свой собственный путь развития, каждой из них должна быть предоставлена возможность участвовать в формировании будущего Европы. Неготовность к данному сценарию может обернуться серьезной угрозой для общеевропейской безопасности. Однако при должных усилиях окончательно преодолеть наследие холодной войны - раскол Европы - станет возможно.

В соответствии с данной схемой страны Европы могут подразделяться на следующие «кольца»:

основные члены ЕС;

члены ЕС, не стремящиеся к дальнейшей интеграции;

такие европейские страны, как Швейцария, Норвегия и, в скором будущем, Великобритания;

«Восточноевропейская Шестерка», Сербия и Россия.

6. Заключение

Для разрешения украинского кризиса можно предложить комплекс мер, состоящий из трех этапов. Первоочередным этапом является реализация Второго минского соглашения, дополненного концепцией совместного управления регионом в переходный период. В среднесрочной перспективе необходимо заложить базу для успешного развития и безопасности стран «Восточноевропейской Шестерки», которая подразумевает четкое декларирование взаимных гарантий безопасности всеми сторонами. Долгосрочной целью является формирование общеевропейской системы безопасности с участием России и Украины, в том числе решение о статусе Донбасса и Крыма. Последний этап выходит за рамки нашего рассмотрения, но о нем не следует забывать, так как отсутствие перспективы еще больше затруднит реализацию первого и второго этапа – особенно ввиду того, что третий шаг и будет служить ключом к установлению «сбалансированного мира».

Евросоюз. Украина > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 октября 2017 > № 2911766 Райнхард Крумм, Александра Васильева, Симон Вайс

Выйти из замкнутого круга

Судьба революции в России

Сергей Дубинин – профессор, доктор экономических наук.

Резюме В России за сто лет изменилось, казалось бы, всё: дважды произошли смены социального и экономического устройства, трижды – политической организация государства. Однако на вопросы «кто виноват?» и «что делать?» всё время звучат схожие по сути ответы.

Революцию 1917 г. в России необходимо оценивать в широком историческом контексте. На рубеже XIX и XX веков в европейских странах завершался переход от общества аграрного к индустриальному. Экономическая жизнь европейских наций к данному моменту основывалась на доминировании рыночного капиталистического уклада. Практически повсюду переход вызывал многочисленные социально-политические революции. Как правило, события разворачивались в крупнейших городах и промышленных центрах Европы под лозунгами модернизации. В это понятие вкладывался смысл обновления общественной жизни на основе принципов правового государства, личной свободы и политического равноправия. Объективно говоря, для современников тех событий дискурс «модернизации», «эпохи модерна», «Нового времени» оказался перегруженным оценочным положительным смыслом. Прогресс общественного развития отождествлялся исключительно с самоидентификацией свободной личности. Освобождение обуславливалось нарастающей диверсификацией сфер деятельности отдельного человека, который смог выбирать свой путь, не считаясь с религиозными обычаями, представлениями социальной группы, семейными традициями. Провозглашался приоритет будущего и забвение прошлого, что далеко не всегда оправдано.

В отличие от этих «городских» революций в континентальных империях Евразии, – Китайской, Российской, Османской, – действующей власти противостояли крестьяне. Они составляли большинство населения, которое протестовало против попыток элиты осуществить «модернизацию сверху», т.е. «сельские» революции вдохновлялись призывами к консервации традиционных социальных отношений. В таких общественных группах прошлое составляло неотъемлемую часть настоящего. Дети и внуки должны были повторять жизненный путь отцов, дедов и прадедов, или хотя бы не противоречить их ценностям. «Сельские» революции, типичным примером которых служит свержение манчжурской династии в Китае 1911-1912 гг., порождали гражданские войны и могли затянуться на десятилетия.

Третьим компонентом революционизации общества в XIX-XX веках являлся рост национального самосознания европейских народов, ранее разделенных между соседними империями (итальянская и польская нации), а также среди неевропейцев на колониальных и зависимых от империй территориях. Важнейшую роль в революционных событиях под лозунгами национального освобождения играли восстания военных. Пафос национализма был весьма типичен для офицерского состава.

Разумеется, в реальной истории не было «химически чистых» революционных событий того или другого рода. Происходило смешение факторов, движущих сил, лозунгов. В странах Западной Европы преобладали «городские» факторы и политические силы. Освободительное движение в странах Латинской Америки под руководством Симона Боливара представляло собой смешение национально-освободительных и «сельских» движущих сил. Олигархические кланы землевладельцев в союзе с военными боролись с королевской властью и победили. В результате ситуация надолго законсервировалась и модернизация общества затормозилась.

В начале ХХ века Российская империя была ближе к модели азиатского общества, чем европейского. Подавляющее большинство населения жило и работало на селе в рамках передельной общины. Частную собственность на землю русские крестьяне не признавали. Любое правительство, которое пыталось переломить «народную волю», наталкивалось на саботаж или открытое восстание. Европейская культура элитарных слоев и сословий была чужда основной массе населения и воспринималась как «господская» и враждебная. Массовое переселение крестьян в города не ослабляло, а только обостряло данное противостояние. Таким образом, революция в России, при всем своем своеобразии, развивалась по общим для таких обществ законам.

Город и село

В феврале 1917 г. рабочие окраины Петрограда поднялись под лозунгами скорее экономическими, чем политическими. Революция начиналась как типичное «городское» восстание. Войска петроградского гарнизона заняли позиции на мостах через Неву, чтобы не допустить протестующих в центр города. Рабочие перешли реку по льду и заполнили городские улицы. Но стрелять в людей солдаты отказались. А затем к восстанию присоединились солдаты и матросы, состоящие в основном из мобилизованных крестьян. Именно они определяли развитие событий. Великая российская революция 1917 г. началась как «городская», но вскоре превратилась в «сельское» повстанческое движение, в гражданскую войну.

Парламентские политические партии попытались возглавить революцию и предложили народу лозунги чисто модернизационные – политические свободы и социальное юридическое равенство. Но эти призывы не были приняты солдатской и крестьянской народной массой. Вступив в Первую мировую войну, император и правительство обрекли страну на необратимые изменения. Правительство своими руками вооружило крестьянскую массу. С каких бы событий 1916-1917 гг. ни начать отсчитывать и оценивать историю революционного взрыва в России, невозможно миновать дезертирства, а затем демобилизации вооруженной массы солдат-крестьян. Они устремлялись домой с оружием в руках. Силы, способной заставить их сдать винтовки и патроны, в стране не было.

Большевики, что признается не только историками, но и участниками событий, о чем писал Владимир Ленин, перехватили лозунги стихийного восстания – бунта. Они организовали повстанцев в Красную армию и победили в гражданской войне. Партия большевиков объединила вокруг себя всех, кто видел в революционном насилии важнейший и наиболее эффективный инструмент преобразования общества. В октябре 1917 г. они не просто захватили власть. Большевики возглавили стихийное массовое насилие над чуждыми широким массам «господами» и «эксплуататорами» и придали ему организованный характер. Эта ориентация на неограниченное насилие позволила коммунистической партии подчинить себе сугубо антимодернизационное крестьянское восстание, подавить в ходе гражданской войны сопротивление старых элит российского общества.

После окончания военных действий правительству большевиков пришлось пойти на компромисс с крестьянским большинством населения. Эти уступки воплотились в Новой экономической политике (НЭП). Однако вскоре стало очевидно, что данная конструкция союза диктатуры большевиков с антимодернизационно настроенным крестьянством перекрывает потенциал не только социального развития страны, но и обновления производственной технологической базы. Преодолеть застой было возможно за счет углубления и усложнения рыночного хозяйства. Большевики избрали более органичный для себя путь – они развернули массовый террор уже против сельского уклада жизни. Логика долгосрочного развития требовала технологической модернизации экономики. Она была осуществлена диктатурой большевиков в ходе насильственной коллективизации села и экспроприации зерна по всей стране на рубеже 1920-1930-х годов. Подлинно коммунистической и своеобразной российская революция стала только после 1928 г., с началом принудительной коллективизации и установления тотального контроля над деревней.

Русская предрешенность

Судьба политической власти в столицах в 1917 г., до начала гражданской войны, напрямую определялась ситуацией на фронте войны мировой. Но и военный потенциал страны, и военная стратегия зависели от стабильности правительства. Видимо, вплоть до зимы 1917-1918 гг. сохранялась реальная возможность удержать российско-германскую линию фронта от полного распада. Летом 1917 г. в Петрограде имелся шанс сформировать устойчивое правительство под руководством военных. Генерал Корнилов мог получить власть и в ходе переворота, и в результате соглашения с Временным правительством. При разумном распределении сил, отказе от попыток вести наступление на фронте, была возможность поддержать стабильность вплоть до победной осени 1918 года. При вступлении в войну США, и при сохранении участия России капитуляция Германии могла бы наступить и ранее, еще весной – летом 1918 года.

Необходимо помнить, что в первые дни революции исключительно важную роль сыграли не только солдаты, но и офицеры. Сначала те из них, кто потребовал смещения с престола императора Николая II. Затем такие участники революции и гражданской войны как подполковник Михаил Муравьёв, командовавший петроградскими революционными войсками в их противостоянии с революционным же генералом Лавром Корниловым летом 1917 года. Левый эсер Муравьёв затем устанавливал Советскую власть на Украине, командовал восточным фронтом против белых. Позднее поднял восстание в Поволжье против большевиков и был убит красными латышскими стрелками.

Уже в ходе Первой мировой войны погибла основная часть профессионального довоенного офицерского корпуса. Его ряды пополнили гражданские интеллигенты – инженеры, студенты, педагоги, врачи. Это были люди скорее кадетских либеральных, чем монархических взглядов. По разным оценкам от 40 до 60% офицеров царской армии присоединились к красным.

Участие военных в восстаниях имеет глубокие исторические корни. Речь идет о переходе к революционному насилию кадровых офицеров российских вооруженных сил. Глава стрелецкого приказа, а затем инициатор бунта, князь Иван Хованский, это не только персонаж оперы, это вождь восставших военных, один из длинного ряда аналогичных примеров. В годы революции

1990-х гг. во главе восставшей Республики Ичкерия встали бывшие советские офицеры генерал-майор авиации Джохар Дудаев и полковник Аслан Масхадов. Оба в свое время были членами КПСС. Осенью 1993 г. с публичными призывами бомбить Кремль обращался к войскам бывший советский генерал-майор авиации Александр Руцкой. Он не был ни либералом, ни диссидентом. Он был избран вице-президентом РФ, а в сентябре 1993 г. провозглашен Верховным Советом и. о. президента.

В 1993 г. в Москве, по формуле классика марксизма, «власть валялась на мостовой» и военные начальники, сохранившие контроль над какой-то частью армии, решили поддержать президента Ельцина, а не и. о. президента Руцкого. Точно так еще во времена Древней Руси вооруженная дружина решала, кого посадить на великокняжеский стол в Киеве или во Владимире. Так в XVIII веке гвардейцы «выбирали» в Санкт-Петербурге главу Российской империи. По существу, та же коллизия повторилась в дни восстания декабристов в 1825 года.

Хотя история и не имеет сослагательного наклонения, но в момент творения она может причудливо изменяться под влиянием субъективных факторов и случайных событий. Короткая историческая перспектива имеет варианты и только на длинной дистанции путь прокладывает себе историческая закономерность. Приход большевиков к власти в 1917 г. такой закономерностью не являлся.

Представим себе, что в июле 1917 г. лидеры большевиков были бы физически уничтожены или вынуждены покинуть страну. Любое иное небольшевистское центральное правительство столкнулось бы с тем же выбором – либо пытаться подавить крестьянский бунт силой, либо согласиться с его результатами. Скорее всего, избежать гражданской войны не удалось бы. Без «красного террора» жертв было бы меньше, но крови пролилось бы много в любом случае. Тем не менее, рано или поздно факты уравнительного передела земли пришлось бы признать любой власти.

Ожесточенность вооруженной борьбы в России была связана с захватом и переделом сельскохозяйственных земель, с одной стороны, и с национальными повстанческими движениями, с другой. Первый род гражданской войны разворачивался в центральных губерниях, второй – по окраинам. Бунт против центральной власти вооруженного народа был неизбежен.

При любом ходе военных и революционных событий через десять лет после вступления России в Мировую войну, скажем в 1924 г. состояние страны характеризовалась бы следующими важнейшими чертами:

Первое. Земельный вопрос, который был проклятием экономической, политической, интеллектуальной жизни на протяжении шести десятилетий после отмены крепостного права, решен в пользу крестьянской общины. Общинники конфисковали и поделили «по едокам» все сельскохозяйственные земли в европейской части страны. Хозяйства так называемых помещиков, уже давно не только и не столько дворян, а просто состоятельных горожан, сожжены. Так называемые кулаки, справные и работящие селяне, вынуждены вернуться в общины, или бежать в города.

Второе. В России царит репрессивный политический режим. Выборы в Учредительное собрание или Государственную думу отложены до лучших времен. Реальная власть принадлежит военной диктатуре.

Третье. От государства российского отпали многие национальные окраины. О приобретении территорий на Балканах, о Константинополе и проливах пришлось забыть.

Четвертое. Все эти изменения произошли не в результате решений императора, Госдумы и не в ходе переговоров заинтересованных сторон. Это явилось итогом кровопролитной гражданской войны. Точнее серии вооруженных столкновений между ополченцами (бандформированиями), руководимыми полевыми командирами. При формировании более или менее устойчивых правительств в областях и регионах они поступали на службу к тем, кто мог обеспечить их снабжение и вооружение. Когда в Москве и Петрограде сложилось централизованное дееспособное руководство, оно создало из бывших повстанцев вооруженные силы и взяло бы под контроль обширные территории новой России.

Таковы были бы общие итоги русской смуты в первых десятилетиях ХХ века. Во главе страны исторически оказались Ленин и Троцкий. Могли ее возглавить Савинков и Муравьёв, могли – Юденич, Корнилов, Колчак, Деникин, Гучков или иные политики. Наименее вероятным было бы восшествие на престол кого-либо из рода Романовых. Но и в этом случае реальная власть принадлежала бы военному диктатору в должности премьер-министра или главнокомандующего.

Правительство России образца середины – конца 1917 г., скорее всего, сохранило бы революционную риторику. Начались бы репрессии под лозунгом защиты свободы от «германских агентов», «врагов народа», развернулась борьба с «контрреволюцией и анархией». Спасение Отечества требовало ужесточения методов правления. И оно бы началось в городах по всем направлениям: отмена выборов в «Учредилку», в армии отмена пресловутого приказа №1. Одновременно запасные полки выводятся из Петрограда и Москвы на Волгу и Урал для переформирования и привлекаются к трудовой повинности, скажем по ремонту путей сообщения. Пускай разбегаются по домам.

Добровольческие части к лету 1917 г. уже начинали формироваться как милицейские местные дружины в городах, в целях поддержания порядка. Это приводило к произволу и насилию, но с уголовной стихией можно было совладать. В земства, губернское и городское управление станут возвращать бывших царских чиновников. Переход к демократии откладывается на будущее, после завершения войны с германцами.

О риторике «непредрешенности» будущего государственного устройства России легко было забыть. Власть могло взять правительство под названием, например, Верховный военно-революционный комитет под председательством Верховного правителя России. Главное было бы запретить советы рабочих и солдатских депутатов. Можно было попытаться договориться с рабочими и соединить советы на заводах с военно-промышленными комитетами или профсоюзами, но из сферы политической власти советы были бы вытеснены.

Уроки из прошлого

Хозяйственная разруха, охватившая страну в годы Первой мировой войны, наряду с усталостью и разочарованием от череды военных поражений, создали предпосылки всеобщего требования смены власти. Сработали и широко распространенные в России идеи не защиты законных прав, а устранения некой моральной «неправды». Такой сугубо консервативный православный публицист как Василий Розанов писал накануне революции: «Иногда и “на законном основании»” – трясутся ноги, а в другой раз “против всех законов” – а в душе поют птички». Пренебрежительное отношение к законности и формальным процедурам объявлялось принципиальной позицией и «слева», и «справа».

Характерно, что советское руководство на всех этапах развития страны давало однозначный ответ на вопрос: «Мы для закона или закон для нас?». Конечно же, правовая система СССР была последовательно выстроена на основе «революционной целесообразности», когда, закон был лишь инструментом, а не принципом жизни.

Большинство самой образованной части российского общества состоит из людей «левых» убеждений. На протяжении последних ста пятидесяти лет, со времен Александра Герцена и Николая Чернышевского интеллигенция ищет справедливости для народа на путях передела собственности. Закономерно, что круг этих идей в России вызывает интерес во время любого снижения благосостояния, особенно после периода определенного роста доходов.

В дореволюционной России общинную идеологию в качестве основы русской жизни поддерживали и признавали не только чудаки-толстовцы, но и почти все страты образованных российских сословий и классов. Консерваторы видели в общине вернейшую основу поддержки самодержавия, большинство революционеров – залог будущего социализма в России. Философы рассуждали о душе «народа-богоносца», стремящегося к коллективному быту, справедливости и равенству.

Не случайно законы Петра Столыпина, направленные на ликвидацию общинного землевладения, правительство вынуждено было вводить через указы государя императора. У них не было шанса пройти через Госдуму в рамках парламентской процедуры. Поразительно, но думские либералы и левые требовали политических свобод и одновременно отвергали реальные меры модернизации аграрного сектора. Тем не менее, с начала реформ в 1906 г. и по состоянию на 1 января 1916 г. в землеустроительные комиссии поступили ходатайства о землеустройстве от 6,2 млн крестьян. Если учесть членов их семей, то это было массовое участие в реформе – в выходе из общин или в переселении в Сибирь. Но реализовали выход из общины чуть более 1/3 подавших заявку, не большинство крестьян. Наименьший отклик земельная реформа получила в нечерноземных губерниях, где и существовало реальное сельское перенаселение.

Возможно, мужики не верили, что можно прокормиться лишь сельскохозяйственным трудом. Боялись потерять возможность «отходничества», т.е. работы в соседних городах. Где они работали зимой, после окончания сезона сельхозработ, где многие заводили вторые семьи. Крестьяне боялись также потерять некоторую поддержку общины в случае чрезвычайных обстоятельств, неурожая, смерти главы семьи, например.

Российская власть также научилась вписываться в эту повестку дня. Конечно же «все животные равны, но некоторые равнее»! Но кто же, если не государственная власть всё отберет и переделит по совести? Именно для установления справедливости на протяжении веков сохраняется принцип – без разрешения властей ни у кого не может быть частной собственности. Меняется «табель о рангах», государство модифицируется, иерархия сословий сменяется иерархией номенклатуры, а бесконечный передел материальных благ не останавливается. В этом отношении сближение принципов советской государственности с государственностью самодержавной вполне закономерно.

Проект коммунистического будущего был уничтожен вместе с крахом Советского Союза. Но и другой цивилизационный проект, – либеральная политическая демократия и рыночная экономика, – не оправдал надежды россиян. Не только рядовые граждане, но и элиты не верят сегодня в то, что эта модель применима в нашей стране. Более того, не верят, что она реально работает и за рубежом, даже в наиболее развитых странах. Скептическое отношение к идеалам Нового времени и Просвещения сегодня широко распространилось в мире. Однако российское общество успело разочароваться в плодах эпохи модерна даже до того, как в нашей стране была проведена реальная модернизация политической и экономической системы.

В отличие от ориентации коммунистической идеологии на улучшение материальной жизни в будущем, в наши дни россияне желают добиваться благосостояния сегодня. Российские граждане настроены в большинстве своем консервативно. Но традиционные ценности они ищут скорее в советской модели, чем в дореволюционном прошлом. В обществе все время вспоминаются времена гарантированного и безбедного, как это кажется издалека, советского образа жизни.

Каждый новый этап общественного развития приносит обострение интереса к истории своей страны. Интеллектуалы проводят как бы ревизию минувшего. Это происходит отнюдь не только по заказу правящего класса. Такова внутренняя потребность широкого круга неравнодушных людей. На первый план выдвигаются «уроки и примеры» истории, которые обладают наибольшей объясняющей силой для понимания хода событий. После революции неизбежен этап почти полного отрицания прошлого. Важно только будущее. Но затем потребность привязки к предшествующим реальностям возрастает. Так в ходе развития СССР постепенно «вспоминались» не только бунтари и народовольцы – террористы и революционеры. Вполне естественно интерес пробудился к ученым и писателям прошлого. К концу 1970-х гг. официальная история вновь заговорила о «царях и генералах». Приоритетным почитанием пользовались те, кто обеспечил территориальное расширение России. Писалось и говорилось, скажем, о победах Ивана IV в начале правления и умалчивалось о полностью проигранной им Ливонской войне в конце его.

Вместе с тем из прошлого можно извлечь немало значимого для сегодняшнего развития. Несколько раз в течение последних ста пятидесяти лет верховная власть в России (добровольно!) пыталась установить принцип неприкосновенности частной собственности, передаваемой по наследству. Реформаторы «сверху» и при жизни, и после смерти подвергаются проклятьям и поношениям со стороны общественности. Инициатора Великих реформ и отмены крепостного права императора Александра II объявляли виновником бедственного положения крестьянства. Премьер-министра Столыпина упоминали только в связи с применением смертной казни к революционерам. Земельную его реформу, которая только и могла спасти государство, проклинали за покушение на общинные скрепы народной жизни. Президента Ельцина на наших глазах стремятся обмазать грязью, вспоминая только его злоупотребление спиртным. Нас пытаются заставить забыть, как реально выглядела жизнь советского человека до ельцинских реформ, что и как нам приходилось «добывать», чтобы накормить своих детей в большом городе.

Разумеется, реформаторы из среды верховной власти руководствовались конкретными экономическими и политическими интересами. Их попрекают за отсутствие приверженности «высоким идеалам». С моей точки зрения общественным интересам соответствует прямо противоположная расстановка приоритетов. Масштабные преобразования общества, такие как отмена крепостного права или переход к рыночной экономике, продвигали страну к модернизации всей общественной жизни. Вместе с тем наиболее профессионально подготовленная часть правящего класса (в XIX веке дворянства, в конце XX века ­– советской номенклатуры) успешно вписалась в новые правила игры. Главная задача модернизационных реформ состоит в том, чтобы заработали социальные лифты для людей, не имеющих привилегий от рождения. Замедление процессов обновления человеческого капитала – явный признак общественного застоя.

Неизбывное насилие

Модель «сельской революции» не потеряла актуальности и в настоящее время. Семь десятилетий после окончания Второй мировой войны принесли с собой многочисленные варианты национально-освободительных войн и революционных движений именно этого типа. Они включают в себя создание крестьянской революционной партизанской армии, способной вести многолетнюю гражданскую войну. Так называемая «арабская весна» и даже попытка создания «исламского государства» – это новый вариант старой антимодернизационной «сельской» революции. Ранее в Китае, Вьетнаме, Лаосе при поддержке Советского Союза коммунистам в ряде подобных «сельских» революций удалось возглавить вооруженную борьбу. Но список таких стран не слишком широк.

Соперничающие друг с другом политические силы, – коммунистическая партия Мао Цзэдуна и партия Гоминьдан Чан Кайши в Китае, партия большевиков и партии левых и правых эсеров в России, – ставили задачи подчинить вооруженную массу своей воли. Победа в борьбе досталась тем, кто практиковал массовый террор и ничем не ограниченное насилие. Коммунисты победили. Однако история показала, что опора на антимодернизационные силы, компромиссы и союзы с консервативно настроенными сельскими жителями тормозят всякое развитие. Следствием этого является либо новая волна революционного движения, уже, как правило, «городской» революции, либо контролируемое реформирование застойной системы «сверху».

«Сельская» революция и гражданская война на многие десятилетия предопределили пути развития общественной жизни в России. Окончательное смещение центра политической и экономической жизни в города происходило постепенно в период после окончания Великой Отечественной войны. Революционные события 1991-1993 гг. как бы подвели этому процессу итог.

Политическая и экономическая система СССР была выстроена на основе и в развитие «сельской» революции рубежа 1910-х и 1920-х гг. и принудительной коллективизации на рубеже 1920-х и 1930-х годов. Эти события отбрасывают длинную тень на всю современную историю нашей страны. Период советского государственного строительства скорее тормозил, чем ускорял трансформацию «сельской революции», защищающей архаичные ценности, в движение по направлению рыночной модернизации и политической демократии. В то же время накопление индустриального потенциала и концентрация населения в городах происходили именно в эти годы. Одновременно сохранялась разнообразная социальная, экономическая, национальная многоукладность общества. Именно она послужила основой для распада СССР как единого государства. Но это была уже преимущественно «городская» революция, которая прошла под лозунгами демократии и рыночной экономики.

Центральной задачей 1990-х гг. стало восстановление институтов рынка, искорененных в период коллективизации и индустриализации. Однако и по своей производственной структуре социалистическая экономика была антирыночной, огромное большинство советских предприятий оказалось неспособно к эффективной работе в условиях открытой экономики и конкуренции. Задача реформирования и институирования рыночной экономической среды до настоящего времени не решена в России в полном масштабе.

Массовая гибель населения в ходе революционных сражений, государственного террора и военных действий породила волны демографических провалов, которые не могли быть преодолены ростом рождаемости. В советское время произошел демографический переворот, изменивший всю жизнь: вовлечение женщин в производство, переход к современной одно- двухдетной семье. Однако данный процесс охватил преимущественно европейское население с его культурными традициями светского внерелигиозного воспитания. Это также приводило к разобщению этносов и усугублению региональных различий.

В данном контексте важнейшим наследием советской эпохи стало то универсальное значение, которое придавалось насилию как инструменту разрешения самых сложных вопросов наиболее примитивным, но дающим быстрый результат способом, что приравнивалось к высокой эффективности. Насилие и сегодня со всех сторон превозносится в качестве эффективного и быстрого метода достижения благого результата. Отсюда и попытки возрождения культа Иосифа Сталина, практиковавшего насилие в исторически самых крупных масштабах. Разумеется, это наследие большевистской традиции. Зачистку общества от чуждых классов, потенциальных национальных предателей и врагов народа начали еще в 1917 г. и вели до самой смерти Сталина. Массовый террор был затем приостановлен, но «насилие, как повивальная бабка истории», т.е. как инструмент прогресса и развития, по-прежнему пользовалось глубоким уважением.

В России за сто лет изменилось, казалось бы, всё: дважды произошли смены социального и экономического устройства, трижды сменилась политическая организация государства. Однако на вопросы «кто виноват?» и «что делать?» всё время звучат схожие по сути ответы.

Если изложить предлагаемые решения кратко, то на первый вопрос всегда предлагалось и предлагается два, казалось бы, противоположных, варианта ответа: либо во всем виноваты происки зарубежных держав и их агентов, либо ответственность лежит на правящем «режиме». Зато ответ на второй вопрос поражает своей однозначностью – с противниками надо расправляться решительно и не останавливаться перед прямым насилием. Это обосновывается либо «революционной целесообразностью», при взгляде со стороны оппозиции, либо требованиями «национальной безопасности», если в дискуссию вступают охранители-«государственники». Сегодня, как и сто лет назад, самые разные социальные слои готовы оправдывать насилие целесообразностью и достижением «высших целей». Отказ от пролития крови воспринимается как некое юродство и ведет к потере уважения, а для правительства – к потере государственной власти.

В мае 1917 г. первый состав Временного правительства ушел в отставку. В своей декларации оно подчеркивало: «Основою политического управления страной Временное правительство избрало не принуждение и насилие, но добровольное подчинение свободных граждан…Им не было пролито ни капли народной крови». Самый мягкий упрек современников тех событий, да и сегодняшних аналитиков в адрес отставников, – это “мягкотелость». А вот их оппоненты справа и слева проявляли твердость и довели Россию до многолетней гражданской войны и тоталитарного репрессивного режима.

Большевики объясняли жестокость своей системы требованиями форсированного построения коммунизма. Однако средства, использованные для достижения данной цели, разрушили саму эту цель. Люди перестали в нее верить. Сегодняшний мир привыкает жить без грандиозных проектов «светлого будущего». По крайней мере это стало фактом в XXI веке для европейской христианской цивилизации, к которой несомненно принадлежит Россия. Но парадоксальным образом россияне сохранили тягу к простым решениям всех проблем с помощью насилия.

Левый популизм, вперемешку с жаждой мести и насилия, пользуется в нашей стране огромным спросом. Который раз многим из тех, кто пытается играть роль «властителей дум», наилучшим инструментом решения тяжелых социальных вопросов представляется расстрел «врагов» без судебной волокиты.

Раздаются и сегодня, конечно, голоса разума. Многие пытаются напомнить, что если все страты российского общества, от чиновников до участников общественных протестов, не придут к пониманию важности диалога и необходимости компромиссов, то история рискует повернуться вновь, открыть путь для витка массового насилия и разрушения России.

Давайте сопоставим это с мыслями Александра Солженицына, сформулированными еще в 2005 г.: «В нашем ограбленном состоянии для спасения я предложил бы национальную идею, которая изложена 250 лет тому назад елизаветинским придворным Иваном Петровичем Шуваловым. Он предложил Елизавете руководствоваться как главным законом – сбережением народа. Какая здесь мысль! Сбережение народа как главная задача».

Государство в России давно присвоило себе монопольное право на насилие не для того, чтобы оградить каждого человека от агрессии и произвола, а напротив, в целях развязывания массового насилия якобы в виду высших соображений, во имя укрепления государства. А сильным в данной системе ценностей может считаться только то государство, которое способно напугать всех, как внутри своих границ, так и вне их. Это лживые ценности, которые всегда заводили нашу страну в исторические кровавые тупики. Поиск врагов опасен для жизни и благополучия не только тех, кого сегодня объявляют не лояльными власти, но для самой власти.

* * *

Российская революция 1917 г. и Октябрьская политическая революция того же года были не уникальными, а вполне закономерными явлениями. Новое время европейской цивилизации, начало которого традиционно отождествляется с последними десятилетиями XVIII века и Великой французской революцией, открыло эпоху модернизации социальной жизни. Вместе с тем оно должно характеризоваться революционными событиями не только по модели «городской» модернизационной революции, но и массовыми «сельскими» революционными восстаниями. Эти последние по сути своей были антимодернизационными. И то и другое революционное движение активно использовали в качестве популярных лозунгов идеи национального возрождения и самоопределения. Российская революция и гражданская война 1917-1920 гг. также являлись результатом слияния всех этих трех потоков революционного движения.

Революция 1917 г. и развитие СССР в течение последующих десятилетий было как бы переходным периодом, по окончании которого модернизация вновь стала приоритетом. Историческим достижением явился переход в ходе революции 1991-1993 гг. от гигантской империи к многонациональному, но гораздо более компактному, единому по уровню развития и культуре государству. Сегодня, сто лет спустя после революций 1905 г. и 1917 г., мы идем путем модернизации. И все еще не достигли развитого демократического устройства на основе разделения властей. Начать это движение могли уже давно, сразу после окончания той очередной русской смуты. Это, возможно, спасло бы от гибели миллионы наших соотечественников, помогло сосредоточить ресурсы на сбережении народа, а не растрачивать их на погоню за химерами коммунизма.

В век постоянных инноваций не только производственного, но и человеческого капитала политическая, экономическая и социальная конструкция Советского Союза оказалась неконкурентоспособной. Таким образом, революционная эпоха, открытая в России в 1917 г., завершилась новой революцией в 1991-1993 годы. Она носила преимущественно «городской» характер, но и лозунги национального освобождения играли значительную роль.

Современная Российская Федерация является не только с юридической точки зрения правопреемницей Советского Союза, но и наследницей ряда и экономических, и демографических, и культурологических процессов, берущих начало в советских годах. Для многих российских интеллектуалов достижение конкретного результата якобы менее важно, чем отсутствие благородного порыва. Но беда как раз заключается в бесконечных спекуляциях по поводу святости страдания во имя светлого будущего. Модернизация же сводится исключительно к обновлению вооруженных сил и военной промышленности. Это и провозглашается в качестве самой благородной общественной задачи.

Советская эпоха оставила после себя не только память о героическом и трагическом времени, но и психологически и социально укоренившиеся общественные институты и традиции. Модернизационный проект 1990-х гг. совмещал и задачу преодоления «советскости», и являлся ее развитием. Решение этих задач стоит на повестке дня и спустя двадцать пять лет после последней революции в России.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 28 октября 2017 > № 2392112 Сергей Дубинин

В последние дни произошло три разноплановых, но заметных и взаимосвязанных события. Федеральный президент, бывший министр иностранных дел ФРГ Франк-Вальтер Штайнмайер совершил рабочий визит в Москву. Министр иностранных дел Украины Павел Климкин побывал с аналогичным визитом в Берлине. Глава правления "Нафтогаза Украины" Андрей Коболев сообщил, что, по данным Киева, первая очередь "Турецкого потока" вступит в строй уже в 2018 году, после чего Украина лишится минимум полумиллиарда долларов ежегодной платы за транзит. Это примерно четвертая-пятая часть от общей суммы в 2-2,5 миллиарда долларов, которую Киев все еще зарабатывает на транзите российского газа в ЕС.

Коболев также был обеспокоен тем, что, если вступит в строй вторая очередь "Турецкого потока", а она должна заработать к концу 2019 года, то совокупные потери украинского бюджета составят уже миллиард долларов, а ежегодный заработок снизится до 1-1,5 миллиарда. Но руководитель украинского нефтегазового холдинга почему-то ни словом не обмолвился о "Северном потоке — 2". А ведь в последние два года главное внимание Киева было сосредоточено именно на нем, и срыв данного проекта стал едва ли не национальной идеей Украины.

В попытках убедить Германию отказаться от проекта Киев заручился поддержкой Польши, прибалтов и, самое главное, США. Вашингтон активно давил на своих германских партнеров, даже санкциями против компаний, участвующих в финансировании проекта, угрожал. Америка имела двойной интерес. Во-первых, ей было необходимо сохранить хотя бы частичное финансирование погибающего от безденежья украинского проекта за счет России. Плата за транзит газа является не единственным надежным источником валютных поступлений в украинский бюджет. Еще есть доходы от гастарбайтеров, но их объем сложнее планировать, да и не стремится население делиться своими заграничными заработками с государством.

Во-вторых, США надеялись, что, столкнувшись с неизбежными проблемами на украинском направлении (традиционное воровство газа в зимний период, изношенность украинской ГТС, а также серьезные политические риски) и не имея альтернативных путей доставки газа в ЕС, "Газпром" потеряет часть европейского рынка. На свободное место изъявляли горячее желание зайти американские сланцевики с более дорогим, но зато политкорректным североамериканским газом.

Последним условным успехом борцов с "Северным потоком — 2" стало намерение Дании принять закон, позволяющий блокировать строительство газопровода в ее водах. Это не может остановить проект, лишь создает некоторые дополнительные трудности, впрочем, вполне преодолимые. Можно сказать, что датский казус стал утешительными призом тем, кто проиграл борьбу за блокирование "Северного потока — 2". Проблему свою они не решили, но некоторое моральное удовлетворение получили.

Поскольку "Северный поток — 2" также должен вступить в строй в 2019 году, у Берлина возникла необходимость информировать своих киевских подопечных о кардинально меняющейся геополитической ситуации, в которой, начиная с 2020 года, место для Украины не предусмотрено за ненадобностью. Также надо было сохранить лицо и продемонстрировать, что "поддержка политики реформ", которые якобы проводит Киев, сохранилась, в вопросе Крыма и Донбасса Германия свою позицию не поменяла, несмотря на безоговорочное участие в российских проектах обходящих Украину газопроводов.

С этой целью Климкина просто вызвали в Берлин, где, как сообщает МИД Украины, он провел ряд встреч с политиками и парламентариями, представляющими формирующуюся коалицию, обсудив с ними проблемы урегулирования в Донбассе, вопросы реализации Минских соглашений, Крыма и дальнейшего углубления реформ. Никаких совместных заявлений не последовало, никакие документы подписаны не были. То есть состоялся обычный инструктаж чиновника, представляющего подмандатную территорию.

Если перевести птичий язык мидовского пресс-релиза на нормальный русский, то получим содержание инструктажа. Климкину сообщили, что "политику реформ" придется проводить за свой счет. Запад не только не даст больше денег в долг, но и в ближайшие два года лишит Украину платы за транзит газа. Вопрос с "Северным потоком — 2" решен, и Киеву лучше не упираться, нарываясь на скандал с Берлином.

В качестве утешения Берлин гарантировал неизменность позиции по признанию украинского статуса Крыма (что в реальности Киеву ничего не дает, даже турбины "Сименс" все равно попадают на полуостров) и позиции по Донбассу. В итоге Берлин будет и дальше настаивать на сохранении антироссийских санкций. Впрочем, и это для Киева вопрос исключительно морального удовлетворения. Не то чтобы санкции совсем не угнетали Россию, но из стимулирования ими политики импортозамещения Москва извлекает больше выгоды, чем терпит издержек от санкционных ограничений. В то время как ЕС имеет одни издержки и никакого позитива.

Ну и наконец антироссийские санкции каждый год продлеваются, для чего необходим консенсус всех членов ЕС. Достаточно кому-то одному выступить против (а желающие давно есть) — и санкции просто не будут продлены на очередной период, как уже произошло с ограничением прав российской делегации в ПАСЕ. До сих пор Берлин подобную фронду в ЕС успешно подавлял. Но в перспективе он может, не нарушая обязательств, взятых перед Украиной, и строго придерживаясь курса на санкции лично, просто "не суметь" убедить одного-двух-трех своих младших партнеров по ЕС.

В этом плане символичен визит в Москву Штайнмайера. С одной стороны, федеральный президент — чисто декоративное украшение германской политической системы, синекура для заслуженных политических пенсионеров. С другой — Штайнмайер внезапно сообщил прессе, что намерен в ходе своей встречи с Владимиром Путиным не ограничиваться протокольной церемониальной беседой, но акцентировать внимание на неизменности германской позиции по Крыму, Донбассу и санкционному вопросу.

Можно было бы предположить, что германского президента, который, кстати, является последним активным политиком из тех, кто выступил гарантами соглашения Януковича с оппозицией, открывшего двери февральскому вооруженному перевороту в Киеве 2014 года, отправили в очередной раз прощупать позицию российского лидера — не смягчилась ли она. Но германские политики всех уровней, включая канцлера, столько раз занимались подобным прощупыванием, что надежды давно развеяны.

В то же время на фоне формально жестких заявлений Штайнмайера германская пресса взахлеб писала о том, как он любит Россию и как желает восстановить с ней нормальные отношения. Это совершенно очевидный намек на то, что важно не что конкретно говорится по поводу приверженности Берлина поддержке Украины, но кем говорится, как и в каком контексте.

Штайнмайер, говоря о приверженности политике санкций, все время подчеркивал, что это его личная позиция, а германскую внешнюю политику определяет правительство. Происходило все это на фоне единственно важной для Москвы приверженности Берлина достройке "Северного потока — 2". Ну и общий теплый фон германской прессы как бы намекал, что не надо обращать внимания на повторение избитых недействующих формул. В принципиальных вопросах сотрудничество развивается, и это главное, а определенные правила Германии формально пока приходится соблюдать.

Судя по отчаянию Андрея Коболева, который о "Северном потоке — 2" предпочел вообще промолчать, а в отношении "Турецкого потока" высказал робкую надежду, что, может быть, хотя бы вторую очередь не будут торопиться вводить в строй, в Киеве все поняли правильно. Заклинания Запад еще некоторое время произносить будет, пока не найдет повод обнулить свои обязательства. А вот денег больше не будет. Совсем.

Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Около 2,5 тысячи человек поставили свои подписи на портале общественных инициатив под петицией за сохранение в средних школах Латвии билингвального образования.

К 17.30 субботы свои подписи под инициативой оставили 2501 житель Латвии. Если удастся собрать 10 тысяч подписей, то инициатива может быть передана на рассмотрение в парламент. Сбор подписей был объявлен 26 октября.

Как указывает автор инициативы Денис Бартецкий, языковая реформа министерства образования нанесет школам нацменьшинств непоправимый вред.

"Предполагаю, что им будет сложнее осваивать материал, их знания по сравнению с латышскими школьниками, которые будут обучаться на родном языке, могут ухудшиться. Ведь постигать азы, например, той же химии или физики на неродном языке сложнее. Также совершенно непонятно, как и кто будут русскому ребенку объяснять на латышском языке грамматику английского", — отмечает Бартецкий.

По его словам, у министра образования Карлиса Шадурскиса до сих пор нет четкого плана реформы.

"Даже латвийский глава государства Раймондс Вейонис признает, что если ввести реформу немедленно, могут возникнуть проблемы с подготовленностью учителей. Зато у нас с вами есть четкое понимание, что вопросы языка постоянно всплывают аккурат незадолго до выборов. Не позволим, чтобы наши дети были разменной монетой в руках политиков", — заявил автор инициативы.

Ранее активист Латвийской ассоциации защиты русских школ Константин Чекушин заявил, что ассоциация намерена предложить латвийским властям свой вариант закона об образовании.

Министр образования Карлис Шадурскис ранее говорил, что с 2020/2021 учебного года все общеобразовательные предметы в средних школах планируется преподавать только на латышском языке, но в школах нацменьшинств будет сохранена возможность изучать родной язык, литературу и предметы, связанные с культурой и историей.

В Латвии только один государственный язык — латышский, остальные имеют статус иностранных. При этом русский является родным почти для 40% населения. В республике работают 313 средних школ и 22 вечерних. Из них, по данным министерства образования, 107 школ осуществляют билингвальные программы обучения: 60% предметов — на латышском, 40% — на языке национальных меньшинств (русском, украинском, польском). В том числе 99 школ ведут обучение с использованием русского языка.

Экс-президент Грузии и бывший губернатор Одесской области Михаил Саакашвили заявил, что в Киеве начали готовить документы для его ареста и экстрадиции.

"Генпрокурор Луценко запустил процесс подготовки документов с целью моего ареста и экстрадиции в Грузию за действия периода моего президентства", — написал Саакашвили в Facebook.

"Действительно, кому как не Луценко этим заниматься, он же реально был лучшим знатоком моих дел во время президентства. Спасибо, Юрий Витальевич, за вашу высокую оценку моего скромного труда", — добавил политик.

В начале сентября Минюст Украины заявил, что получил от грузинских властей запрос о взятии под стражу и экстрадиции бывшего президента. В ведомстве сообщили, что передадут документ в Генпрокуратуру Украины.

Саакашвили лишился украинского гражданства в конце июля — в Киеве заявили, что при получении паспорта политик предоставил о себе недостоверные сведения. В начале сентября Саакашвили вернулся на Украину, при поддержке сторонников прорвавшись через пограничный кордон на границе с Польшей.

Бывший грузинский президент запрашивал на Украине статус беженца, но получил отказ. Это позволяет Киеву депортировать Саакашвили.

"Гастролеры без гражданства"

В начале недели генпрокурор Украины Юрий Луценко обвинил Саакашвили в провокациях "с целью личного захвата власти". Обвинения прозвучали на заседании совета регионов в Киеве в присутствии Петра Порошенко и Владимира Гройсмана, в то время как у здания Верховной рады продолжались протесты с участием сторонников бывшего грузинского президента.

Луценко заявил, что организовать провокацию пытается небольшая группа людей, 150-200 человек, которая финансируется из-за рубежа. По словам генпрокурора Украины, "в этом запланированном перевороте принимают участие гастролеры без гражданства". Имелись в виду соратники Саакашвили: когда тот возглавлял Одесскую область, двадцати гражданам Грузии "как ценным деятелям культуры" были оформлены разрешения на постоянное проживание на Украине.

"Теперь эти деятели… именно они с оружием охраняют Саакашвили, находятся в лагере и планируют этот силовой переворот. Это не пройдет", — заявил Луценко. По его версии, средства для финансирования акции возле Рады привозили в страну на частных самолетах граждане Грузии.

В статусе беженца отказано

По словам Луценко, миграционная служба отказала Саакашвили в предоставлении статуса беженца.

"Сейчас он не имеет никаких специальных обстоятельств, которые могли бы сделать невозможной его депортацию или экстрадицию", — заявил генпрокурор.

Сам Саакашвили утверждает, что миграционная служба не располагает никакими документами, которые оспаривали бы его право находиться на Украине. Он заявил, что находится в стране на законных основаниях как лицо, имеющее постоянное место жительства на территории Украины, поэтому депортировать его нельзя.

Адвокат политика Павел Богомазов заявил, что миграционная служба прислала Саакашвили "обтекаемое информационное письмо", которое не содержало отказа в предоставлении статуса беженца.

Миграционная служба, в свою очередь, заявила, что Саакашвили игнорирует проблему с урегулированием своего правового статуса на Украине, что дает основания для экстрадиции.

"Плохой сигнал"

По мнению экспертов, украинские власти не случайно выбрали время для обвинений в адрес бывшего президента Грузии. Таким образом Киев пытается "приструнить региональные элиты", которые в ряде областей негласно поддержали акции Саакашвили.

Директор украинского Центра политических исследований и конфликтологии Михаил Погребинский не исключает, что обвинения в адрес Саакашвили означают намерение Киева выдать его Грузии.

"Я предполагаю, что у Саакашвили есть какие-то обещания влиятельных американских политиков, что его не экстрадируют с Украины. Но дело в том, что так не просто все здесь с американским контролем над Украиной и Порошенко… В принципе Порошенко может и выдать", — сказал Погребинский РИА Новости.

Схожее мнение выразил директор Украинского института анализа и менеджмента политики Руслан Бортник.

"Это последняя желтая карточка для Саакашвили от власти", — сказал он РИА Новости. По словам Бортника, Киев может воспользоваться спадом протеста и попытаться договориться с Саакашвили, но если политик не пойдет на уступки, его могут либо депортировать в Польшу, либо экстрадировать в Грузию.

Бывший президент Грузии и губернатор Одесской области Михаил Саакашвили заявил, что украинские власти намерены арестовать его и экстрадировать.

"В эти дни генпрокурор Луценко запустил процесс подготовки документов с целью моего ареста и экстрадиции в Грузию за действия периода моего президентства. Действительно, кому как не Луценко этим заниматься, он же реально был лучшим знатоком моих дел во время президентства. Спасибо, Юрий Витальевич, за вашу высокую оценку моего скромного труда", — написал Саакашвили на своей странице в Facebook.

В начале сентября в Минюсте Украины сообщили, что получили от Тбилиси запрос о взятии под стражу и экстрадиции бывшего президента Грузии. Министерство заявило, что передаст документ в генпрокуратуру.

Саакашвили лишился украинского гражданства в конце июля из-за якобы недостоверных сведений, указанных им при получении паспорта. В сентябре он вернулся на Украину, прорвавшись через пограничный кордон на границе с Польшей при поддержке своих сторонников.

Ранее политик запросил статус беженца, но получил отказ. Это позволяет украинским властям депортировать его из страны.

На родине, которую Саакашвили покинул в 2013 году, против него возбуждено несколько уголовных дел.

В Калининграде глава МЧС России проверил готовность поисково-спасательного отряда МЧС России к реагированию на ЧС

Сегодня глава МЧС России Владимир Пучков совершает рабочую поездку в Калининградскую область. В регионе министр проверяет готовность подразделений спасательного ведомства к обеспечению безопасности во время Чемпионата мира по футболу FIFA-2018.

Во время рабочей поездки Владимир Пучков оценил готовность сил и средств авиационного звена Авиационного-спасательного центра Северо-Западного регионального центра МЧС России и авиадесантного подразделения аэромобильной группировки Главного управления МЧС России по региону.

Министр также проверил техническую оснащенность поисково-спасательного отряда МЧС России по Калининградской области. Владимир Пучков отметил высокий уровень подготовки спасателей отряда, напомнив о важности обеспечения безопасности и защиты от различных чрезвычайных ситуаций калининградского региона в преддверии проведения матчей Чемпионата мира по футболу-2018.

В состав отряда входят поисково-спасательные подразделения, расположенные в Калининграде, Советске, Полесске, Мамонове, Зеленоградске и Балтийске. Спасатели готовы к выполнению специальных пиротехнических операций, работе с химически-опасными веществами, проведению подводных работ специального назначения. В составе отряда созданы парашютно-десантная и кинологическая службы.

Имеющиеся у спасателей снаряжение и оборудование позволяют деблокировать пострадавших из-под завалов обрушившихся зданий и сооружений, аварийных транспортных средств, вести поиск на акватории, проводить работы по сбору аварийного разлива нефтепродуктов, а также оказывать пострадавшим доврачебную помощь.

В зоне ответственности поисково-спасательного подразделения – территория Калининградской области, акватории Куршского и Калининградского заливов, водные объекты региона, а также акватория Балтийского моря от государственной границы с Польшей до государственной границы с Литовской республикой на удалении до 6000 метров от береговой черты.

В случае возникновения крупной ЧС в других регионах страны по решению главы МЧС России спасатели отряда могут быть направлены для проведения аварийно-спасательных и других неотложных работ в любую точку страны.

Справочно. Калининград – один из одиннадцати городов, где в следующем году пройдут спортивные состязания международного уровня. Для обеспечения безопасности проведения Чемпионата мира по футболу в Калининграде спланированы силы и средства МЧС России в составе более 3700 человек и свыше 110 единиц техники.

«Революции, к счастью, дело редкое»

Если бы не было Октября 1917-го, мы бы жили не хуже Германии, считает писатель-историк Леонид Млечин

Великая Октябрьская социалистическая революция – так это называли в советское время, объявляя главным событием ХХ века. Октябрьский переворот, национальная катастрофа – так стали говорить потом. А нынче, в «рифмующийся» 2017 год – каким видится то, что случилось в России ровно 100 лет назад? Что нового открылось исследователям в общественных процессах, которые и сегодня в огромной степени продолжают на нас влиять, хотя нам кажется, что мы давно от них ушли? И, кстати, почему так мало о теме революции говорится в главных СМИ, где, казалось бы, весь год ей следовало звучать «во весь голос»? Об этом – наш разговор с известным писателем-историком и телеведущим Леонидом Млечиным.

– Насчет истории есть разные мнения. Одни говорят, что она преподносит нам важные уроки, другие – что ничего она не преподносит, вернее мы не способны эти уроки извлечь. А недавно появились и третьи, в лице министра культуры Владимира Мединского, полагающего, будто в истории ценны не факты, а воспитательная сила славного примера предков, а что в прошлом восхищения не достойно, то и не надо ворошить.

– История не поваренная книга, куда по каждому случаю можно обратиться за рецептом. Однако есть сопоставимые ситуации, и человек разумный определенные выводы из исторического опыта делает. По моему глубокому убеждению, понять нас сегодняшних без знания прошлого невозможно. Мы такие, какими нас воспитывали родители… Ну, а насчет того, что собственной историей надо только восхищаться, – это вообще за пределами разумного обсуждения. Не желать знать прошлое собственного народа просто непатриотично.

– Вы уже несколько лет занимаетесь темой 1917 года. Насколько это погружение изменило ваше представление о революции?

– Выяснилось, что я НИЧЕГО не знал о 1917 годе. Без преувеличения. Я, как и все, знал лишь канву событий, то, что учили в школе. Но не понимал безумной, невероятной сложности того, что происходило. И потому неверно оценивал поступки главных действующих лиц, не сознавал, какую роль сыграли настроения и эмоции толпы.... На Общественном телевидении России мы сделали 20-серийный цикл о революции, и беседуя с двумя десятками лучших наших историков, академиками, директорами академических институтов, я задавал один и тот же вопрос: ну, теперь, через сто лет, вы, конечно же, прекрасно представляете себе, что и как происходило в 1917-м? И слышал в ответ: нет!.. Не потому, что академики плохо изучили свой предмет. А потому, что сложно понять стремительное развитие революционных событий. Мы живем в мире примитивных формул, которые нам вдалбливали десятилетиями: самодержавие прогнило, верхи не могли, низы не хотели… А все не так! Россия к 1917 году не была самодержавной. После первой русской революции, которую, несмотря на все ее жестокости, я считаю удачной и много давшей стране, был найден компромисс между обществом и властью. Произошла государственная реформа, страна по сути превратилась в конституционную монархию. Не было письменной конституции – так в Великобритании ее и по сей день нет. Император поступился властью, отказался от многих привилегий. Формировались представительная демократия и разделение властей, появились реальные политические партии, складывалась система самоуправления. Россия вовсе не была такой жалкой, как записано в советских учебниках. О тогдашних темпах роста сейчас можно только мечтать. А военные достижения! У нас теперьпринято одного верховного главнокомандующего обожествлять, считая, что только благодаря ему одержана Победа в 1945 году, а Главковерха в Первой мировой войне, Николая II, презирать. Но при нем немецкие войска не то, что до Москвы и Волги – ни до Питера, ни до Киева, ни до Минска не дошли. Ставка всю войну была в Могилеве, русскую землю немецкие войска не топтали. Кстати, Россия – единственная из воевавших стран, которая не вводила карточки на продовольствие. И себя обеспечивала, и хлеб продолжала экспортировать.

– Отчего же случился Февраль 1917-го?

– Ключевой вопрос. Сочетание множества разнообразных факторов. Самые разные слои населения сконцентрировали свое недовольство на фигуре императора. Генералам, понимавшим, что война идет к победному концу, хотелось примерить венок победителей на себя. Торгово-промышленный класс раздражали неприятности, которые всегда несет с собой военное время. Политики решили, что если они избавятся от Николая и возьмут на себя управление страной, то все покатится как по маслу.

А когда они заставили императора отречься, выяснилось, что стране не хватило исторического времени для укрепления основы государственной устойчивости – самоуправления. Исчез император, и жизнь разрушилась! В 1916 году в армии, которая была практически полностью православной, на пасху причастились практически все. А через год – только каждый десятый. Напомню: император был и главой церкви, патриарха выберут только в ноябре 1917 года… Пришло Временное правительство, о котором мы тоже привыкли говорить с презрением, хотя это были лучшие люди России, искавшие не должностей и богатства, а счастья для страны. Но они жили в одной России, а существовала и другая. 85 процентов населения – крестьяне. 17 миллионов людей в солдатских шинелях не понимали, за что воюют. И сейчас не всякий покажет на карте Сербию, а уж сто лет назад крестьянин точно не хотел проливать кровь из-за конфликта европейских политиков вместо того, чтобы обрабатывать землю и кормить свои семьи.

Нам не хватило двух-трех десятилетий спокойного развития. Если бы не Первая мировая война и революция, думаю, Россия пошла бы по такому же пути, по какому прошли все ведущие европейские страны. Это не моя фантазия, есть научные работы серьезных экономистов, согласно которым мы по уровню экономики и комфорту жизни находились бы сейчас между Германией и Великобританией.

– Удивительно, что в год 100-летия такого важнейшего события века, как революция, о ней на широком общественном пространстве почти не говорили, все свелось в основном к спорам вокруг будуарного фильма «Матильда».

– И это мое главное разочарование года. Я был уверен, что годовщина революции станет поводом для разговора о трагических событиях истории и об их влиянии на сегодняшний день. Но оказалось, что мы как общество не хотим новых знаний, желаем оставаться в рамках примитивных концепций, которые уже сидят в нашей голове. И вот почему. Мы не готовы принять мысль о том, что ответственность за судьбу страну лежит на каждом из нас. В 1917 году множество людей проявило поразительную безответственность, сначала разрушив власть и ввергнув страну в анархию, а затем отдав эту власть «решительным» большевикам. И эта безответственность сопровождает нас все эти сто лет, мы по сути остались такими же.

– Отчего такая «необучаемость»?

– Гражданская война, эмиграция (почти два миллиона уехали!), тоталитарный режим, уничтожение крестьянства в результате коллективизации и раскулачивания нанесли России практически невосстановимый ущерб. Мы просто не отдаем себе отчета, через какие испытания прошла страна. Думаю, что другие народы не выдержали бы ничего подобного. Но ущерб продолжает сказываться. Советская власть действительно сформировала нового человека. Разве десятилетия тотального вранья, лицемерия, полной безынициативности проходят бесследно? Мы неизмеримо аморальнее старой России. Тогда не было телефонного права. Немыслимо было из Зимнего дворца позвонить в суд и продиктовать решение. Тот же крестьянин знал, что должен с утра до вечера рвать жилы, чтобы вырастить урожай, прокормить семью, обеспечить детей… Это уничтожено. А его место занял совслужащий, который приходил в контору и отсиживал там свои часы, чтобы получить зарплату. И чем меньше он сделает, тем спокойней. Советской власти нет с 1991 года, а советский человек остался.

-- Может быть, нынешняя власть не очень хотела ворошить прошлое, чтобы не будить «гидру революции»?

– Единственная задача власти в изучении истории – чтобы архивы были открыты, чтобы историки могли в них работать и чтобы их исследования финансировались. Чиновники не должны вмешиваться в работу ученых. Кстати, русская историческая наука сейчас в очень неплохом состоянии – говорю это как читатель академической литературы. Но достижения науки не становятся достоянием общества... А вот от прямых параллелей я бы предостерег. В истории ничего не повторяется буквально. У нас сегодня очень жесткий режим, и жесткость его на подъеме. А 100 лет назад было наоборот, Николай II делал шаги навстречу обществу и считал долгом дать ему возможность самостоятельно развиваться. Он приехал в Тифлис (ныне Тбилиси), встречался, как мы бы теперь сказали, с народом, и одна дама спросила – когда у нас откроют политехникум? Он ответил: когда Госдума примет решение и найдет деньги в бюджете… Дама была разочарована: да что ж это такое, разве царь не может просто приказать?..

– Не угрожает ли сегодняшней России распад, как случилось с СССР?

– Нет ни малейших оснований это предполагать. Мы единое государство и единый народ. Конечно, на Дальнем Востоке, куда часто летаю, говорят: там у вас, на западе… Но это вопрос географии, они вовсе не собираются отделяться. Наши проблемы в другом. Мы не думаем о будущем, а живем с головой, повернутой назад. Причем нас воодушевляет не реальная история, а мифы. Восхищение придуманным Сталиным – это недовольство днем сегодняшним и неверие в будущее, От неуверенности пытаемся нащупать в этом болоте хоть какую-то кочку опоры.

– Когда-то революцию нам объясняли глобальными классовыми процессами, потом переключились на конспирологию: Ленин – немецкий агент, революция сделана на деньги германских спецслужб…

– История с «немецкими деньгами» давно выяснена, можно сказать, до копейки. Большевики вели бухгалтерские книги, известны их доходы и расходы. Кстати, накануне 25 октября касса истощилась. Вы не поверите, откуда они брали в 1917 году средства на издание партийной литературы, – заняли у Союза трактирщиков! Нет, в революции ни немцы, ни кто-либо еще из иностранцев никакой роли не сыграли.

– И все-таки даже после революции шанс на реванш сохранялся. Почему белое движение не имело успеха? Ведь, казалось бы, воевал цвет нации, как тогда говорили, за веру, царя, отечество…

– Тому много причин. Большевики укрепились в столицах, что важно, они олицетворяли власть. У белых не было таких крупных политических фигур, как Ленин и Троцкий. Можно их любить или не любить, но Ленин, по моему убеждению, самый гениальный политик ХХ века. Другое дело, что гениальный – не обязательно лучший, можно быть и гениальным разрушителем… Главное же – белые олицетворяли прошлое, к которому люди не хотели возвращаться. А Ленин, величайший соблазнитель, щедро обещал все, чего людям хотелось… Ему было важно взять власть любой ценой. Еще один пример полной безответственности и аморальности, характерной, кстати, для подпольщиков.

– Вы как-то сказали, что симпатичных политиков не бывает, а если политик кажется симпатичным, значит мы не все о нем знаем.

– Да, хотя есть уважаемые мной люди, например, глава Временного правительства Александр Керенский. Философ Федор Степун в семнадцатом служил начальником политуправления военного министерства. Он принес Керенскому приговор суда над дезертирами — мировая война ведь продолжалась. Тот читает, кивает, но когда доходит до слова «расстрел» – кидает ручку: не могу такое подписать, зачем мы тогда революцию совершили, если начнем сейчас убивать людей?.. А через несколько месяцев ему на смену придут те, кто станет убивать, не раздумывая.

– Возвращаясь к давнему спору: Ленина все-таки надо вынести из Мавзолея?

– До определенного момента мне казалось, что это непринципиальный вопрос. Пусть себе Ильич лежит, если для какого-то числа людей эта тема болезненна. Но в 2017 году я задумался: а ведь стоящие во всех городах и весях памятники вождю свидетельствуют, что созданная им система, так навредившая России, существует – если не как политическая реальность, то как минимум в наших головах. И пока живы ее символы, жива и она, стало быть от символов надо избавляться.

– Рационально соглашусь, а эмоционально не вполне. Эти памятники, привычные с детства, говорят мне, что я дома. А исчезнут они – возникнет пустота.

– Так мы должны эту пустоту заполнить! Вернуть себе реальную историю России. Мне читатели и зрители говорят: не будь большевиков, войну бы не выиграли, в космос бы не полетели… Я отвечаю: как можно так не уважать наш народ? Неужели без Ленина и Сталина и войну бы проиграли и заводы не построили? Разве до них Россия все войны проигрывала и ничего не добилась? Пустоту, прикрытую памятниками Ленину, как раз ленинцы и создали, перечеркнув всю русскую историю до 1917 года. Сейчас понемножку она возвращается.

– Но невозможно 70 лет творить одно зло. Делали же советские лидеры и что-то хорошее.

- Они очень разные. Сталин – преступник, по-другому представить его роль в истории России не могу. Хрущев пытался сделать для людей многое. Другое дело, сама советская система ограничила его возможности. Но именно в хрущевское десятилетие люди перестали голодать, произошел невероятный подъем культуры, человек в космос полетел. А ракетно-ядерный потенциал, который по сей день гарантирует нашу безопасность, – это тоже Хрущев сделал. Брежнев как человек мне симпатичен, он заботился, чтобы войны не было, потому что сам через нее прошел. Но во внутренней политике тоска ведь смертная была. Настроения упаднические, пусты не только магазины, но людские души, деморализован даже партийный аппарат… Горбачева высоко ценю, в том числе за то, что вернул нам историю, церковь – базовые для национального самосознания вещи. Сейчас все коммунисты в очередь к священнику стоят, а до Горбачева они церковь за версту обходили. К сожалению, такие вещи быстро уходят из памяти… Другое дело, что осуществить задуманное Михаилом Сергеевичем при сохранении советской модели было невозможно. А слом ее обернулся бедой. Что поделать, вылезать из ямы, не ободрав коленки, не получается.

– Идущая сейчас в некоторых соседних странах декоммунизация – благо или зло?

– Вы о Польше? Это логическое следствие их отказа от коммунистической идеологии, от которой, кстати, и мы отказались. Нас обижает, что они убирают воинские памятники? Если правильно понимаю, они не трогают памятники на могилах наших солдат, а убирают монументы в центрах городов, установленные к разным датам. Это те самые символы социалистической эпохи, от обилия которых и нам следовало бы избавляться. Вообще не понимаю постоянной грызни из-за прошлого. Никак не можем выпутаться из спора вокруг кампании 1920 года, из-за Катыни… Историю должны изучать российские и польские историки сообща. Они выработают общие подходы, что позволит снять груз прошлого с нашей сегодняшней жизни. А политики пусть займутся текущими проблемами. У каждого свои профессиональные обязанности.

– Прекрасно, но я бы эти претензии адресовал не только нашим руководителям, но и польским. Там своих перегибов хватает.

– Конечно, но с польскими руководителями пусть разбирается польская общественность. А с нашими политиками разбираться нам, кому же еще.

– Ну и украинцам Днепрогэс сносить тоже не стоит? Хотя ведь, бесспорно, памятник социалистической эпохи.

– Зачем? От него же польза, он, по-моему, продолжает работать. Я-то говорил о безумном количестве статуй, бюстов, монументов…

– Но замучаешься сбивать с фасадов все серпы и молоты. В конце концов это и архитектурное наследие…

– Здесь нужно сохранять здравый смысл. И уж точно не ставить новых памятников Ленину и Сталину.

– О революции написано и снято море книг, фильмов, песен… Что сегодня переслушиваете, перечитываете, пересматриваете?

– В русской литературе ХХ века для меня есть два великих романа. Один – о революции и Гражданской войне. Другой посвящен войне и послевоенному времени. «Тихий Дон» Шолохова и «Жизнь и судьба» Гроссмана. Думаю, ничего лучше описывающего эти две трагические эпохи на русском языке нет.

– Лимит революций Россией исчерпан?

– Революции, к счастью, дело редкое, и происходят они от стечения огромного числа случайностей. Надеюсь, больше так неудачно звезды для России не сойдутся.

– Год назад вы мне говорили, что занимаетесь темой угля в жизни человечества. Нынешний год вы провели в теме 1917-го. Что дальше?

– Я в некотором роде на распутье. 1918-й – начало Гражданской войны. Но страшно браться, это такая жестокая тема, и ждет меня тяжелый, изматывающий труд. Пока что между делом позволил себе отвлечься и написал два детектива. Все-таки это моя первая специальность – писатель-детективщик. Не о революции. Одна книжка о наших разведчиках и Северной Корее. А другая – о Кристине Онассис, дочке миллиардера Аристотеля Онассиса, которая вышла замуж за советского человека и жила в том же доме, что и я, так что доводилось эту пару видеть. Скоро понесу в издательство.

Россия > СМИ, ИТ > trud.ru, 27 октября 2017 > № 2373662 Леонид Млечин

Жизнь женщин и мужчин в Европе: штрихи к портрету

Заметки на полях новейших социологических исследований

В европейских семьях взрослые дети, встав на крыло, покидают отчий дом и начинают жить отдельно от родителей: сыновья уходят в среднем в 27 лет, дочери — в 25. Это данные Евростата, представленные наряду с другими интересными фактами в только что вышедшем сборнике «Жизнь женщин и мужчин в Европе — статистический портрет».

Раньше всех в Евросоюзе отправляются в самостоятельное плавание молодые шведы и датчане: их средний возраст составляет 20–21 год. В Германии, Франции, Нидерландах, Эстонии повзрослевшие чада тоже не засиживаются дома: девушки пакуют чемоданы в 23 года, парни — чуть позже, в 24–25. В отличие от Северной и Западной Европы, иные традиции в странах южнее и восточнее. На Мальте, в Италии, Словакии, Болгарии, Греции, Испании, Португалии сыновья, если и отделяются, то в 30–33 года. А многие вообще подолгу не покидают своих стариков. В этих государствах от трети до половины взрослых детей в возрасте 25–34 года проживают совместно с родителями. На юге традиционно любят большие семьи...

Конечно, интересно провести здесь сравнение с нашей страной. Подобной официальной статистики в России нет, но вот результаты исследования, проведенного в прошлом году Аналитическим центром НАФИ. Из тех молодых россиян, кто уехал от родителей, каждый пятый отчалил до своего совершеннолетия (18 лет). Еще 42% опрошенных сделали такой шаг в 18–21. И лишь 20% — после 25 лет. Да, наши юноши и девушки вылетают из родного гнезда существенно раньше, чем в большинстве стран Евросоюза.

А сколько молодых не спешат расставаться со своими родными? Согласно опросу НАФИ, в возрастной группе 18–24 лет с родителями живут более половины (54%), что значительно меньше, чем во всех государствах ЕС, кроме Дании, Швеции, Норвегии, Финляндии. Среди 25—34-летних россиян родителей не покидают 23%. Для сравнения: в 14 странах ЕС таких домоседов в полтора-два раза больше — до 50%. Мобильность молодых россиян заметно выше. И, наконец, среди 35—44-летних наших сограждан каждый седьмой остается в отчем доме. Надо откровенно признать, что многие остаются вынужденно: просто нет денег, чтобы разъехаться.

В целом же прослеживается общая тенденция: молодежь в Европе и в России стремится жить отдельно от старшего поколения, при этом, как правило, не разрывая тесных родственных связей. Принцип «одна семья — одна кухня» все еще работает. А что, это же удобно: можно провести большой период жизни как бы в свободном полете, в свое удовольствие, не обременяя себя домашними хлопотами. Одновременно молодые обретают житейский опыт, занимаются карьерой, созданием материального фундамента. В Швеции мужчины снимаются с места за 15 лет до брака, женщины — за 13. В Дании этот показатель, соответственно, 13 и 11, в Финляндии — 10,6 и 10... В других государствах ЕС отрезок вольной жизни существенно короче, чем у северян. В Испании и Чехии — около 4 лет до брака, в Греции, Венгрии, Португалии — 2–3 года. А в Болгарии, Словакии или Польше молодые сначала находят себе избранника и только потом смотрят, куда бы переехать.

Впрочем, не все так гладко. Вольная жизнь для многих молодых европейцев оказывается непосильным испытанием. Когда финансовые и бытовые трудности загоняют в тупик, им приходится возвращаться домой. В Англии, написала британская «Телеграф», за минувшие полвека поток молодых возвращенцев почти удвоился — с 25 до 46%.

Примечательно, что семейные пары в Евросоюзе создаются не юнцами. Вот данные по 23 странам ЕС за 2015 год: средний возраст при вступлении в первый брачный союз у мужчин составлял от 30 до 36 лет (в целом по России — 27,8), у европейских женщин — от 27 до 33 (в России — 24,6). Россияне здесь связывают себя брачными узами на несколько лет раньше европейцев. Хотя и у нас за последние четверть века возрастная планка при заключении брака поднялась существенно: в 1990-м мужчины завершали холостяцкую жизнь в 23,8 (сегодня — в 27,8), женщины выходили замуж в 21,3 (сейчас — в 24,6). Но, может быть, дальше догонять европейцев не стоит? Будет лучше, по мнению врачей, если возраст молодоженов снизится. Прежде всего — для здоровья будущего ребенка.

Типичная европейская женщина, как утверждает статистика, не спешит с рождением первенца. Сначала поступление на работу (в 23 года), затем карьера... Рождение первенца почти совпадает с ее 29-летием (средние данные по ЕС). В России аналогичный материнский возраст поменьше — по оценкам, 25,5. А ученые считают, что лучший возраст женщины для первых родов — не более 23 лет.

Прибавление в семье, домашние заботы могут поставить крест на карьере женщины. Как найти разумный баланс между интересами работы и семейной жизни? Решение проблемы известно — неполный рабочий день. Такой режим использовала в прошлом году каждая третья работающая женщина в ЕС (и 9% мужчин). Наилучшие условия в этом плане созданы для представительниц прекрасного пола в Нидерландах (неполный рабочий день у 77% женщин), Швейцарии (60%), Австрии (47%) и Германии (46%). А минимально используется подобная практика в Болгарии (2% для женщин и мужчин).

Евростат не скрывает: женщины в ЕС зарабатывают в среднем на 16% меньше, чем мужчины. Причем за средними цифрами скрывается огромный гендерный разрыв в оплате труда в таких странах, как Эстония (26,9%), Чехия (22,5%), Германия (22,0%), Австрия (21,7%), Великобритания (20,8%).

Теперь о безработице. В прошлом году ее уровень в ЕС составлял 8,7% для женщин и 8,4% для мужчин. Большие сложности с трудоустройством выпадают на долю молодых. Оказавшись без дела, они пополняют особую группу, именуемую на Западе NEET (Not in Employment, Education, Training), то есть не работают, не учатся, не проходят переподготовку. Здесь не только безработные, но и те, кто по разным причинам отчаялся найти работу и ушел с рынка труда. Их можно назвать новым потерянным поколением, и это одна из самых острых проблем.

Таких в ЕС, как сообщает Евростат, много: 15,6% среди жителей в возрасте 15–34 года, это около 19 млн человек. А в Италии таких «потерянных» 26%, в Греции — 25,6%, в Болгарии — 22,8%, в Македонии — 32,3%... Масштабное неблагополучие.

Как выглядит аналогичная ситуация в России? «Доля молодежи, относящаяся к категории NEET, в нашей стране примерно на среднеевропейском уровне, — комментирует «Труду» научный сотрудник Центра трудовых исследований Высшей школы экономики, кандидат социологических наук Анна Зудина. — Среди 15—19-летних россиян молодежь-NEET составляет 5,4%, а среди 20—24-летних — уже 16,7% (1,55 млн человек). Это те самые не работающие, не обучающиеся и не проходящие переподготовку. С 1995 года численность неблагополучной группы NEET среди 15—24-летних сократилась с 19 до 12%, то есть в полтора раза. Это позитивная тенденция. Тем не менее проблема требует пристального внимания. Среди причин попадания в неблагополучную группу — несоответствие полученного образования требованиям рынка труда, низкий уровень образования, а также дефицит рабочих мест, прежде всего в сельской местности. Среди так называемых NEET-безработных много молодежи с высшим образованием. По всей видимости, это выпускники некачественных вузов, чьи знания и навыки не находят применения.

Потребление алкоголя в Евросоюзе

Как часто пьют? (указан процент мужчин и женщин, потребляющих спиртное еженедельно; возраст — 18 лет и старше; 2014 год; данные Евростата. Для экономии места таблица сокращена)

Виталий Головачев, обозреватель «Труда»

Играем в Хармса...

Первый фильм о знаменитом поэте-авангардисте оказался «комом»?

На экраны выходит первый игровой фильм о знаменитом поэте-авангардисте Хармсе. Это имя долгие годы было практически неизвестно нашим читателям. Даниил Иванович Ювачев, взявший себе звучный псевдоним Даниил Хармс, писал преимущественно «в стол». Причем от руки: знал, что перепечатывать стихи на машинке и предлагать их редакциям — занятие совершенно бесполезное...

Он родился в год первой русской революции, его поэтическая зрелость пришлась на годы сталинского террора. При жизни опубликовал лишь два «взрослых» стихотворения, перебиваясь с хлеба на воду благодаря редким гонорарам за детские стихи, к написанию которых, впрочем, относился не как к денежной халтуре, а как к настоящему творчеству. Но и в его детских стихах власть находила непонятки, а то и крамолу...

В 1931 году его арестовывают как литературного хулигана, идейного пособника контры. Но тогда обошлось высылкой из Ленинграда в Курск. Сгинул он уже во время войны в тюрьме «Кресты», куда попал по сфабрикованному доносу. Был реабилитирован в 1960 году. Реабилитация его произведений состоялась гораздо позже: полное собрание сочинений Хармса вышло только после перестройки.

В последние десятилетия его произведения пережили второе рождение, они неоднократно экранизировались. На сей раз питерский режиссер, ученик Алексея Германа Иван Болотников решил экранизировать жизнь и судьбу знаменитого поэта-авангардиста. Традиционный биографический фильм показался режиссеру слишком банальным ходом. Он решил соединить отдельные факты из биографии поэта с мотивами и персонажами его произведений. И «поиграть в Хармса», придать происходящему некий абсурдистский оттенок. Ведь Хармс и его соратники, в частности Александр Введенский, Николай Заболоцкий, Яков Друскин, Леонид Липавский, во многом предвосхитили поиски основателей абсурдизма Эжена Ионеско и Сэмюэла Беккета.

Задача эта, судя по результату, оказалась трудной, а то и неподъемной в рамках камерного, малобюджетного фильма. Непосвященный зритель, как мне кажется, будет недоумевать от происходящего, не в силах отличить героев фильма от блуждающих по экрану теней — персонажей произведений Хармса. А зрителю, хорошо знакомому с творчеством поэта, будет недоставать глубины проникновения в характер Хармса, в мир его тревог, комплексов, страхов, разочарований, несбывшихся надежд.

Польский актер и режиссер Войцех Урбаньски в роли Хармса очень старается, ради съемок в фильме он на время оставил все свои дела в Варшаве, но на экране явлен главным образом внешний абрис судьбы поэта. Чудаковатая странность его нарядов, эксцентричность поведения, однообразные любовные томления, которым в фильме отдано слишком много места. А что поэт думает об искусстве, о своем прекрасном и мучительном даре, каковы его взаимоотношения с коллегами по литературному объединению ОБЭРИУ, наконец, с выпавшим на его долю временем, — обо всем этом зрители фильма будут иметь весьма скудное представление.

Предвоенное время вообще показано в фильме весьма условно. Это экспрессивно снятое (оператор Шандор Беркеши получил уже ряд призов на отечественных и международных фестивалях), но какое-то безвоздушное, с откачанным воздухом пространство. В нем не существует ни Сталина, ни «руководящей и направляющей», ни черных воронков и доносов, не слышно и ритма грохочущих строек, горячечного энтузиазма масс.

Но без исторической, социальной конкретики зрителям трудно понять, за что Хармса дважды арестовывают и почему в итоге в 37 лет он заканчивает жизнь в тюремной психушке. Кое-что объясняют финальные титры, но это своеобразный жест творческого отчаяния: дорассказать словами то, что не удалось исчерпывающе точно показать на экране.

Значит ли это, что первый фильм о Данииле Хармсе оказался «комом»? И да и нет. Конечно, фильму недостает стройности, цельности, сюжетной и смысловой ясности. Но своей пластикой, попыткой передать мир образов Хармса кинематографическим языком он способен разбудить фантазию зрителя. И побудить его обратиться к произведениям поэта, который, как пишут исследователи, оказал серьезное влияние на современную русскую сказку (Юрий Коваль), русский рок (Борис Гребенщиков, Вячеслав Бутусов) и литературный постмодерн в лице великого и ужасного Виктора Пелевина.

Леонид Павлючик, обозреватель "Труда"

Польша вошла в тройку ключевых производителей рапсового масла в ЕС

В последние годы Польша существенно нарастила объемы производства рапсового масла и вошла в тройку ведущих производителей данного продукта в Евросоюзе, обойдя Великобританию и уступая лишь Франции и Германии. Об этом 26 октября в своем выступления на конференции Масложировая промышленность-2017» в Киеве заявила директор Польской ассоциации производителей масличных (PSPO) Ева Мысливец.

«Рост производства рапсового масла в Польше можно назвать стремительным: еще в 2006 г. объем выпуска был менее 100 тыс. тонн, а в 2015 г. достиг 750 тыс. тонн. На сегодняшний день продажи бутилированного рапсового масла в общей структуре продаж на внутреннем рынке Польше составляют 82-85%», - сказала эксперт.

При этом она добавила, что подобный рост в первую очередь объясняется внедрением широкомасштабной программы популяризации рапсового масла, принятой в 2009 г. во Франции и Германии и распространенной среди других стран ЕС с целью лучшей информированности покупателей о пользе пищевых и медицинских свойств данной продукции.

Срок реализации данной программы составляет более 10 лет. При этом благодаря активному привлечению СМИ (включая телевидение, прессу, рекламу), проведению научных и исследовательских конференций уже за первые 3 года действия программы спрос на рапсовое масло в Европе увеличился на 5%, и повышательная динамика предполагается в дальнейшем», - добавила Е.Мысливец.

В ЗКО открывают новые предприятия по евростандарту

Малый и средний бизнес в регионе объединяет порядка 38 тыс. действующих субъектов

Аким Западно-Казахстанской области Алтай Кульгинов рассказал о социально-экономическом развитии региона на площадке Службы центральных коммуникаций при президенте РК, сообщает корреспондент Liter.kz.

«В регионе малый и средний бизнес занимает свыше 40% в валовом региональном продукте. Есть поручение Президента о том, чтобы этот сектор занимал 50%. Этот сектор объединяет порядка 38 тыс. действующих субъектов, где работают 114 тыс. человек. За первое полугодие выпущено продукции на 656 млрд. тенге, это на 25% больше по сравнению с аналогичным периодом к прошлому году. Инвестиции по малым предприятиям выросли на 80%, по средним - на 30%», - сообщил аким ЗКО Алтай Кульгинов.

Он также рассказал о новых предприятиях региона.

«Ежегодно импортируем 10 тыс. тонн мяса птицы. Эту нишу увидел предприниматель, который и раньше занимался сельским хозяйством. За счет собственных средств в размере 4 млрд. тенге построил птицефабрику на 7 тыс. тонн мяса птицы в год. Это кластерный подход: у предпринимателя есть свои поля, кормоцех, который он построил вместе со специалистами из Польши. Когда мы изучали опыт этой страны, увидели, что такие фабрики строят и в Белоруссии. То есть западноказахстанская фабрика построена по евростандартам. В инкубатор завезли первые партии яиц, процесс пошел», - отметил он.

Помимо этого, в Уральске на предприятии «Кублей», выпускающем местные консервы, открыли новую фабрику по безотходной переработке мяса, костей и шкур. Пусконаладочные работы идут и на новой макаронной фабрике, на которой установили итальянское оборудование. Оба предприятия экспортоориентированы.

«По инвестициям в несырьевом секторе по итогам 9 месяцев наблюдается рост на 28% и сумма вложений составила 58 млрд. тенге. В том числе рост наблюдается по кластеру агропромышленного комплекса – инвестиции в сельское хозяйство выросли почти в четыре раза, производство продуктов питания в 5 раз, производство напитков - на 25%. В структуре всех инвестиций в основной капитал внешние инвестиции занимают две трети», - отметил аким.

Оксана ДЕМЕНТИЕВСКАЯ

Казахстан > Приватизация, инвестиции > liter.kz, 26 октября 2017 > № 2526765

Андрей Тенишев рассказал иностранным коллегам о российском антикартельном правоприменении

Он поделился особенностями выявления и доказывания антиконкурентных сговоров на торгах в России

Начальник Управления по борьбе с картелями ФАС России Андрей Тенишев принял участие в международном семинаре «Лучшие практики и передовые методики выявления картелей», организованном Венгерским региональным центром ОЭСР в г. Будапешт.

Он рассказал о методах организации и проведения внезапных выездных проверок, а также опыте планирования антикартельных расследований.

«Российская практика признаётся международными экспертами одной из лучших и динамично развивающихся. Действительно, нам удалось за семь лет целенаправленной практики противодействия картелям достичь результатов, сопоставимых с достигнутыми другими юрисдикциями за десятки, а то и сотни лет правоприменения», - заявил Андрей Тенишев.

С 23 по 25 октября 2017 года заместитель руководителя Ространснадзора Асланбек Ахохов принял участие в работе заседания российско–польской Смешанной комиссии по международным автомобильным перевозкам

По поручению руководителя Федеральной службы по надзору в сфере транспорта В.Ф. Басаргина заместитель руководителя Ространснадзора А.Ч. Ахохов принял участие в заседании Смешанной российско-польской комиссии по международным автомобильным перевозкам, состоявшимся с 23 по 25 октября 2017 года в г. Варшава, Республики Польша.

В ходе подготовки к переговорам А.Ч. Ахоховым и руководителем российской делегации, генеральным директором Агентства автомобильного транспорта А.В. Двойных была проведена встреча с послом Российской Федерации в Республике Польша С.В. Андреевым, на которой обсуждались проблемные вопросы взаимодействия с польской стороной и уточнялась российская позиция по ряду вопросов.

На заседании Смешанной комиссии детально обсуждались особенности осуществления контрольно-надзорной деятельности обеими сторонами, давались разъяснения по порядку заполнения и представления перевозчиками товарно-транспортной документации, и согласовывались параметры разрешительной системы на ноябрь, декабрь 2017 г. и 2018 год в целом.

По всей тематике заседания А.Ч. Ахоховым была представлена четкая позиция Ространснадзора, что в результате позволило более аргументированно отстаивать интересы российской стороны. В результате сопредседателем российской части российско-польской Рабочей группы по решению проблемных вопросов, возникающих при осуществлении международных автомобильных перевозок между Россией и Польшей А.Ч. Ахоховым и сопредседателем польской части Рабочей группы, руководителем польской делегации Б. Олексяком был подписан протокол заседания Рабочей группы, состоявшегося 28 сентября в режиме видеоконференции, который вошел неотъемлемой частью в протокол Смешанной комиссии.

В итоге подписанные документы позволяют полностью удовлетворить потребности российских перевозчиков в соответствующих разрешениях 2017 г. и на весь 2018 год, что даст возможность четко и системно спланировать им свою деятельность на достаточно длительный период.

В Минске проходит VI Форум вузов ?инженерно-технологического профиля Союзного государства

Студент, ректор и реактор

Если первый форум, состоявшийся в Минске в 2012 году по инициативе Белорусского национального технического университета и нескольких родственных российских вузов, призывал к поддержке инженерной профессии, то сегодня ситуация иная. Как отметил на открывшемся в Минске VI Форуме вузов инженерно-технологического профиля Государственный секретарь Союзного государства Григорий Рапота, молодежь все больше стремится в технические вузы.

Никогда прежде в Белорусском национальном техническом университете (БНТУ) не было столь солидного представительства высших инженерных учебных заведений Беларуси и России, а также выпускников этих вузов, живущих сейчас в Алжире, Вьетнаме, Германии, Испании, Литве, Польше, Словакии.

Своих преподавателей и учащихся направили в Минск около 50 ведущих российских и десять белорусских вузов. Приехали ректоры семи российских университетов. А знаменитый Санкт-Петербургский горный университет прислал 45 аспирантов - целый автобус исследователей высокого уровня! Настолько велико стремление будущих инженеров и технологов поделиться своими разработками, пополнить научный багаж новыми знаниями, участвуя в конкурсе на лучший инновационный проект Союзного государства. Он уже стал своеобразной визитной карточкой минского форума и пользуется огромным авторитетом. И это понятно: ведь в случае успеха можно заручиться поддержкой ведущих ученых и специалистов, состоявшихся менеджеров. Григорий Рапота отметил главное:

- Не надо кого-то догонять. Надо просто быть в русле научно-технического прогресса. И у Беларуси, и у России есть возможности, чтобы такие идеи воплощать в жизнь. Другое дело, насколько эффективно. И здесь перед нами стоят большие задачи. Многие, да практически все наши союзные программы рассчитаны на то, чтобы сказать новое слово в той или иной области науки. В том числе вклад способны внести и молодые ученые, участвующие в нынешнем форуме с проектами и разработками...

На обсуждение участников форума вынесена такая сложная тема, как глобальная энергетика: партнерство стран и технологий в контексте устойчивого развития и сохранения климата. В том числе целый ряд мероприятий посвящен подготовке специалистов для атомной отрасли. Так, гостей из Казанского государственного энергетического университета на секции "Образование в области атомной энергетики" интересовало, как население Беларуси относится к строительству первой в стране АЭС. А модератором "круглого стола" "Будущее инженерного образования для атомной энергетики" выступил заместитель Государственного секретаря Союзного государства Алексей Кубрин, сам, кстати, выпускник вуза, авторитетнейшего в данной области, и регулярного участника минского форума - Нижегородского государственного технического университета им. Алексеева. Гостей БНТУ ждут и другие интересные и содержательные научные дискуссии.

Первый проректор университета Георгий Вершина сообщил корреспонденту "СОЮЗа" подробности:

- Мы пригласили для выступления с лекциями и докладами десять самых известных специалистов и ученых по энергетике и в смежных областях. В их числе два члена Российской академии наук. Для многих стран, приславших делегации, очень актуальна подготовка кадров для атомной энергетики, в том числе высшей квалификации. Тут и нам есть чем поделиться. Это вовсе не означает, что в загоне так называемая зеленая энергетика. Напротив! Вот магистрант БНТУ Александр Шимель предлагает ветровую энергоустановку, предназначенную специально для белорусских условий. То есть начинает выдавать ток при малейшем дуновении ветра. Мощность пока небольшая, всего 2 киловатта, но для небольшого сельского дома или дачи достаточно. Зато и стоимость невелика. Инвестиционные менеджеры, так называемые менторы и стартаперы, помогут участникам форума оценить, насколько перспективны такие проекты, а возможно, и вложат в некоторые из них деньги. Ведь в форуме участвуют и предприниматели, создавшие на основе реальных технических идей успешные бизнеспроекты.

К слову

Форум вузов инженерно-технологического профиля Союзного государства за шесть лет стал крупнейшим в странах Евразийского экономического союза. В этом году в нем участвуют более 50 российских и 10 белорусских университетов и институтов.

Союз, Российская газета, Владимир Бибиков

В Ростовской области уничтожили 20 тонн санкционной рыбы из Исландии

В Ростовской области пришлось уничтожить примерно 20 тонн рыбы, которую незаконно ввезли в РФ, сведения передает Южная транспортная прокуратура.

"В регионе остановили грузовик. В нем везли свежемороженную рыбу. Изначально она была отправлена из Исландии", - сказано в сообщении.

Отмечается, что из этой страны в РФ запрещен ввоз продукции. В итоге рыба была уничтожена.

Кроме того, на рынке в Аксае нашли более 150 килограммов ягод красной смородины и салата, которые привезли незаконно из Польши. Теперь владельцев продукции могут привлечь к ответственности.

В Тегеране одновременно проходят три международные выставки

Иранская столица одновременно проводит три международные выставки с 25 по 28 октября 2017 года в международном постоянном выставочном комплексе Тегерана, сообщает IRIB в среду.

Три международные выставки включают в себя 4-ю Международную выставку обуви, сумок, кожи и смежной промышленности, 16-ую Международную выставку по отоплению, охлаждению, вентиляции, кондиционированию и холодильному оборудованию, а также 2-ю Международную выставку индустрии рыболовства (IFEX 2017).

Как сообщалось, 160 иранских и 80 иностранных компаний принимают участие в 4-й Международной выставке обуви, сумок, кожи и смежной промышленности. Кроме того, иностранные делегации из России, Китая, Италии и Турции планируют посетить экспозицию для обсуждения сотрудничества с иранскими коллегами, сообщает Tehran Times.

В 16-й Международной выставке по отоплению, охлаждению, вентиляции, кондиционированию и холодильному оборудованию участвуют 400 иранских компаний и 200 иностранных компаний из Италии, Китая, Сербии, Южной Кореи, Германии, Тайваня, Турции, Таиланда, Швеции, Норвегии, Финляндии, Дании, Ирландии, Швейцарии, Кувейта, Японии, Англии, США, Индии, России, ЕС, Испании, Греции, Бельгии и Польши.

Эти две выставки были открыты в среду с участием официальных лиц из министерства промышленности Ирана, парламента и Торгово-промышленной палаты.

На выставке IFEX 2017, которая начала работу в присутствии министра сельского хозяйства Ирана Махмуда Ходжати, присутствует около 105 иранских и иностранных компаний из Италии, Турции, Греции, Германии, США, Норвегии, Дании, Нидерландов, Испании, Франции и Индии.

Австрия намерена закупать газ в России еще 50 лет – глава OMV.

Он добавил, что ни один евро не был выделен из Брюсселя на строительство Северного потока - 2.

Российский газ поступает в Австрию уже полвека и должен поступать еще на протяжении 50 лет, заявил председатель правления австрийского нефтегазового концерна OMV Райнер Зеле. «Газ из России в Австрию надежно поставляется на протяжении 50 лет. Мы будем готовиться к тому, чтобы этот газ поступал страну следующие 50 лет, потому что у газа есть хорошие перспективы», – сказал Зеле, выступая в Австрийско-российском обществе дружбы в Вене. По его словам, австрийская нефтегазовая компания всегда стремилась обеспечить для себя долгосрочные контракты и Россия всегда была надежным партнером и обеспечивала эти поставки.

В то же время Зеле посетовал, что многие европейские страны выступают против строительства газопровода «Северный поток – 2», хотя сами хотят получать российский газ. «Каждый второй кубический метр газа, который вырабатывает тепло в Австрии, поступает из России единственным транзитным путем через Украину, Словакию, Чехию. У нас есть альтернативный проект – Северный поток – 2, который создает прямую связь между европейскими потребителями и российскими источниками. Этот проект финансируется исключительно из частного бюджета, и ни один евро не был выделен из Брюсселя на его строительство», – напомнил Зеле.

Глава OMV также подчеркнул, что Польша противится строительству «Северного потока – 2», поскольку пуск этого газопровода в эксплуатацию лишит ее поступлений за счет транзита российского газа через Украину. «Некоторые говорят, что им не нужен российский газ, но они с удовольствием этот газ транспортируют по своей территории, чтобы получать прибыль с транзита», – отметил Зеле.

Война миров

Андрей СТОЛЯРОВ

Опубликовано в журнале: Дружба Народов 2017, 9

Исламский джихад как историческая неизбежность

Столяров Андрей Михайлович — прозаик, автор многочисленных статей по аналитике современности и книги по философской аналитике «Освобожденный Эдем» (2008). Публикации в «Дружбе народов»: «Новая земля и новое небо» (№ 4, 2014); «Герой нашего времени» (№ 11, 2014); «Дайте миру шанс». Повесть по мотивам реальности (№1, 2015); «Ярче тысячи солнц» (№1, 2016).

Три загадки

Исламский мир грандиозен. В настоящее время, согласно разным оценкам, ислам исповедуют от одной пятой до одной четверти всех людей, проживающих на Земле. Исламские уммы охватывают более 120 стран, в основном в Западной, Южной и Юго-Восточной Азии, а также в Северной Африке. В 35 странах мусульмане составляют большинство населения, а в 28 странах ислам является государственной религией1 . Это Афганистан, Египет, Ирак, Иран, Кувейт, Марокко, Пакис-тан, Саудовская Аравия и другие.

Исламскому миру, его возникновению и развитию, его религии и культуре, его политике и экономике посвящено множество серьезных исследований. Исламский мир изучают ныне целые институты и научные центры. Интернет почти на любой запрос по исламу откликается сотнями тысяч страниц.

И все же в истории Исламского мира есть три загадки, которые превратили его в величайшую тайну.

Перечислим их в хронологическом порядке.

Загадка первая. Как довольно бедные и отсталые аравийские племена, прозябавшие в оцепенении, в отличие от Европы, почти тысячу лет, сумели буквально в одно мгновение — по историческим меркам, конечно, — создать могущественную цивилизацию, породившую несколько громадных империй?

Загадка вторая. Почему стремительно развивавшийся и расширявшийся Исламский мир вдруг на исходе Средних веков остановился, будто наткнувшись на невидимое препятствие, и превратился в конце концов в колониальные территории Запада? И в продолжении этого же вопроса. Почему после освобождения от колониальной зависимости Исламский мир не сумел создать развитых, процветающих государств, хотя такие попытки неоднократно предпринимались?

И третья загадка. Почему в конце XX — начале XXI века Исламский мир, будучи по-прежнему слабым и в военном, и в экономическом отношении, внезапно — в лице своих радикальных организаций — атаковал западную цивилизацию, Европу и США, неизмеримо превосходящую его по технологическому развитию? Почему именно Запад стал сейчас для Мира ислама врагом номер один?

Попробуем ответить на эти непростые вопросы.

Эхо Большого взрыва

Есть в истории ислама дата, которая называется Ночью величия и могущества (Лайлат аль-Кадр). Приходится она на 27-й день месяца рамадана. В эту ночь на скромного жителя города Мекки по имени Мухаммед из арабского племени курайшитов, молившегося в пещере Хира на горе Джабаль ан-Нур, снизошло Откровение. Мухаммед увидел, как край неба внезапно озарился светом, и услышал голос ангела Джибрила2 , приказавший ему: «Читай!» Испуганный, Мухаммад ответил, что он читать не умеет, тогда ангел сильно сжал его и снова приказал: «Читай!» И еще дважды отказывался Мухаммед, и ангел дважды сильно сжимал его. А затем изрек: «Читай во имя Господа твоего, который создает… создает человека из сгустившейся крови; читай… всеблагой Господь твой, который дал познания о письменной трости, дает человеку знание о том, о чем у него не было знания» (96:1-5)3 . Наконец Мухаммад понял, чего от него требуют, и стал повторять за ангелом слова откровения Всевышнего, а ангел теснил его грудь свитком священного Корана. В другой же раз Мухаммед узрел ангела Джибрила, когда шел по дороге; тот сидел на троне между землей и небом. Смятенный Мухаммед вернулся домой и попросил: «Укройте меня, укройте меня!», — а когда его укрыли, услышал голос: «О, закутавшийся в одежду! Встань и поучай, Господа твоего — величай, одежды свои — очищай, мерзости — убегай. Делая добро, не будь корыстолюбив, ради Господа твоего будь терпелив» (74:1-7).

С этого момента, который в европейском летоисчислении приходится на 610 год, началась история Исламского мира, одной из великих цивилизаций, существующих сейчас на Земле.

Откровение снизошло как раз вовремя. Аравия была готова принять единого бога. Арабские племена, молившиеся тогда самым разным богам, уже были знакомы и с иудаизмом, и с христианством, то есть с монотеистическими религиями, которые, правда, оставались для них чужими. Кроме того, именно в этот период появилось множество мудрых ханифов — «благочестивых людей», спонтанных философов, также проповедовавших монотеизм. Они не принимали целиком ни иудаизма, ни христианства, но отвергали сонмы языческих идолов и провозглашали, что бог есть только один.

Однако ислам имел перед ханифизмом несомненное преимущество. Бог ханифов был слишком неопределенным. Это был не столько единый бог, дающий четкие указания как надо жить, сколько смутные, неоформленные мечтания о едином боге. Бог ханифов не имел привязки к конкретной социальной реальности. Напротив, ислам, внезапно открывшийся Мухаммеду, провозглашал, что единый бог — это Аллах, никакого другого бога нет и не может быть, и придавал новой вере четкие мировоззренческие характеристики. Во-первых, подразумевалось, что если бог обратился к арабам, то отныне они представляют собой избранный им народ — народ, несомненно, стоящий выше других народов Земли. Во-вторых, ислам, вопреки племенной иерархии, провозглашал всеобщее равенство, утверждая словами пророка: «О люди! Поистине, ваш Господь один, и ваш праотец один. И нет превосходства у араба над не арабом, и не араба над арабом. Как и нет превосходства белого человека над чёрным, и чёрного над белым! Превосходство одних людей над другими может быть лишь в богобоязненности!»4 Второе, правда, противоречит первому, но это не должно нас смущать. Религия никогда не строится в координатах логики. Религия — это аксиологический кластер, набор равнозначных истин, не сводимых друг к другу. Противоречия между ними преодолеваются верой. «Верую, потому что нелепо», — так сформулировал это Тертуллиан. И наконец ислам провозглашал справедливость: отныне священной обязанностью каждого мусульманина становился закят — налог в пользу бедных, таким образом демпфировалось социальное расслоение.

Это были крупнейшие для своего времени мировоззренческие инновации. Они фактически представляли арабам новый прекрасный мир. Мир, где торжествуют равенство и справедливость. Мир, где всякий искренне верующий обретет вечный рай. Мир, где каждому будет воздано по заслугам его.

Ничего удивительного, что к этому сияющему идеалу сразу же потянулось множество самых разных людей.

Правда, именно из-за принципиальной новизны ислама против него выступили мекканские традиционалисты. Точно так же как шестью веками ранее иудейские традиционалисты в Иерусалиме выступили против нарождающегося христианства. И там, и там речь шла о власти, об утрате влияния прежних жрецов и вождей.

Мухаммеду повезло больше, чем Иисусу Христу. Когда над ним нависла реальная угроза расправы, он вместе с группой своих последователей переселился в оазис Ясриб, позже получивший имя Медина. Здесь и возникло первое исламское государство, которое к моменту смерти Мухаммеда включало в себя практически всю Аравию.

А дальше начинается фантастическая по своим масштабам экспансия. Исламский халифат (существовавший под именами различных династий) захватывает Египет, Сирию, Палестину, всю Северную Африку вплоть до океанского побережья, захватывает Ирак, Иран, большую часть Закавказья, Прикаспийские территории, значительную часть Средней Азии. В 688 году армии Халифата высаживаются на Кипр. В 711 году они через Гибралтарский пролив вторгаются в Западную Европу — под властью ислама оказывается практически вся Испания. Затем «мавры», как именуют их европейцы, громят французскую Аквитанию, берут штурмом города Бордо, Санс, Муассак и направляются к Туру. Остановить их дальнейшее продвижение удается только Карлу Мартеллу в битве при Пуатье.

История, разумеется, знает примеры необычайно быстрых завоеваний, когда гигантские имперские образования возникали буквально из ничего. Такой была империя Александра Македонского, простершаяся от Греции до Индийского океана, или империя монголов, включавшая в себя территории от Дуная до Японского моря. Однако эти империи были созданы гениями полководцев-вождей, и после их смерти такую искусственную державу ждал необратимый распад. Здесь же случай был совершенно иной. Возникла не просто очередная имперская эфемерида, возникла новая мировая цивилизация, организующей силой которой стал ислам.

Можно провести следующую аналогию. Как физическая Вселенная образуется в результате Большого взрыва и стремится к экспансии, к безудержному расширению, пределов которому нет, так и мировые цивилизации, возникшие на основе религий, проходят «стадию взрыва», образуя свои собственные вселенные. Законы мира универсальны — они проявляют себя на каждом онтологическом уровне. Свои вселенные образовали Индия и Китай, свою вселенную сформировало раннее «деятельное» христианство, свою вселенную в начале ХХ века создал социализм — светская религия, также стремившаяся к беспредельной экспансии. Наконец, собственную геополитическую вселенную образовал западный либерализм — тоже своего рода религия, ныне пытающаяся включить в себя все мировое пространство.

Другое дело, что не любая религия, претендующая на всемирный (универсальный) статус, обладает достаточной онтологической энергетикой, чтобы создать самостоятельную цивилизацию. Сколько их кануло в историческое небытие, не оставив после себя почти никаких следов. Ислам такой энергетикой обладал. И если рассматривать данную ситуацию в координатах социальной механики, то это была та же пассионарная энергетика, которая двигала крестоносцами, стремившимися в Иерусалим, протестантами, переплывавшими океан и высаживавшимися на берегах Североамериканского континента, коммунистами (большевиками), сражавшимися на фронтах Гражданской войны. Всеми ими овладевала ослепительная иллюзия — создать Царство Божие на земле, воздвигнуть Град на холме, построить «светлое будущее» (коммунизм), то есть мир, где не будет несчастий, угнетения и нищеты, мир, где, согласно божеским или социальным законам, восторжествуют равенство, братство и справедливость.

Причем, если вернуться к исламу, это была не только физическая экспансия. Не менее интенсивным было в этот период и культурное развитие Исламского мира. Небывалого расцвета достигли исламская наука, искусство, литература, исламская философия, исламская медицина. Европейские «варвары», у которых неграмотными были даже великие короли, с восхищением и нескрываемой завистью взирали на богатый и цивилизованный мусульманский Восток.

Здесь следует пояснить один принципиальный момент. Всякая история, как правило, сильно идеологизирована и предстает перед нами в национальных или цивилизационных форматах. Простой пример. Мы знаем, что основную тяжесть Второй мировой войны несла на себе Россия (тогда — Советский Союз) и поворотными пунктами этой войны были битва под Москвой, Сталинградская битва и битва на Курской дуге. Но если спросить рядового американца, кто выиграл Вторую мировую войну, то он ответит (если вспомнит, конечно, что такая война вообще была), что победила Америка и что главное сражение этой войны произошло у атолла Мидуэй (Гавайский архипелаг), где героический американский флот разгромил японскую военно-морскую эскадру. А если спросить среднего англичанина, кто сокрушил Наполеона, то никаких сомнений у того не будет: сделал это английский герцог Веллингтон в битве при Ватерлоо. Или другой пример. Мы хорошо знаем о жестокостях испанских конкистадоров в Латинской Америке (это британская версия европейской истории), но упускаем из виду, что сами англичане, создавая империю, а также голландцы, бельгийцы, итальянцы, французы действовали в своих колониях ничуть не лучше5 . Или: все, вероятно, знают о блистательной победе английского флота над испанской «Непобедимой Армадой», которая была разгромлена им в пух и прах, но мало кто слышал, что через год англичане послали аналогичную «Армаду» к берегам Испании и испанцы точно так же полностью разгромили ее, после чего в течение 15 лет выигрывали у Англии все сражения на морях.

В России с этим обстоит несколько лучше. В многонациональном Советском Союзе по крайней мере часть «восточной истории» в школах преподавалась. И потому россияне старшего поколения, видимо, помнят великих поэтов Низами, Саади, Фирдоуси, слышали о том, что цифровую запись Европа переняла именно у арабов, что крупнейшую в средневековый период обсерваторию построил хан Улугбек, могут назвать имена Ибн-Синны (Авиценны) и Аверроэса (Ибн Рушда), а кое-кто, вероятно, знает даже Альхазена и Бируни.

Не будем подробно рассказывать о достижениях исламской культуры. Об этом существует множество серьезных исследований. Несомненно одно: на исходе Средних веков культура Исламского мира явно превосходила культуру средневековой Европы. Достаточно вспомнить, что Магеллан, достигший в апреле 1521 года Филиппин, встретил там арабских купцов, которые уже давно освоили этот привлекательный регион. Или еще более интересный факт: подъем итальянских городов в XIV веке, инициировавший европейское Возрождение, был не в последнюю очередь вызван их успешной торговлей с Левантом6 . Добавим, что весомая часть античных книг, посвященных наукам, философии и медицине, книг, которые во многом обеспечили Возрождение, попала в Европу именно из исламских стран. А первый в мире настоящий университет был основан в Тунисе еще в 734 году, тогда как первый европейский университет в Болонье — на триста пятьдесят лет позже.

Правда, насколько можно судить, современные европейцы и американцы, за исключением редких специалистов, об этом слыхом не слыхивали. В их представлении Исламский мир всегда был отсталым и нищим. И потому, вероятно, прав западный автор, сказавший, что «Ислам не просто поделился с Западной Европой многими достижениями своей материальной культуры и техническими открытиями, он не только стимулировал развитие науки и философии в Европе, он подвел Европу к созданию нового представления о самой себе. Поскольку Европа выступала против Ислама, она приуменьшала сарацинское влияние и преувеличивала собственную зависимость от греческого и римского наследия. Зато теперь нам, сегодняшним жителям Западной Европы, которая близится к эпохе единого мира, важно исправить это искажение и признать полностью наш долг арабскому мусульманскому миру»7 .

Расцвет культуры в средневековом Мире ислама был не случайным. Его активировали специфические особенности ислама как «тотальной религии». Подробнее мы скажем об этом несколько позже, а пока лишь заметим, что ислам, по крайней мере в классической форме своей, очень благосклонно воспринимает науку. Процесс познания в исламе рассматривается как своего рода акт реализации веры. Поскольку мир был создал богом во всей его полноте, то и познание мира есть приближение к богу. Первый мусульманин, получивший Нобелевскую премию, данную ему за исследования в области ядерной физики, доктор Абду Салам утверждает, что более 700 аятов Корана, а это почти одна восьмая часть Священной книги, побуждает верующих изучать природу, обращаться к разуму и приобретать знания для научного осмысления жизни. По мнению некоторых историков, современные научные методы впервые разработаны были именно в Мире ислама8 , и, вероятно, не будет преувеличением сказать, что сама наука, в нынешнем значении этого слова, возникла внутри исламской цивилизации.

Интересно, что мнения о науке как о способе разумного богопознания позже придерживался и Исаак Ньютон. Он тоже считал, что поскольку мир создан Богом, то изучение параметров этого мира есть вид религиозной деятельности.

Что это — эхо исламской гносеологии, приблизительно через 400 лет докатившееся до Великобритании? Или единство законов развития открыло выдающемуся английскому физику аналогичный сюжет?

В общем, в разгаре Средних веков казалось, что исламскую цивилизацию ждет великое будущее. Центром мира станет не Запад, а грандиозный Исламский мир.

И вдруг это необозримое половодье идет на спад.

В конце XI столетия крестоносцы, прибывшие из Европы, завоевывают Иерусалим. В конце XV столетия Фердинанд II Арагонский и Изабелла I Кастильская изгоняют из Испании последних мавров. Отныне Пиренейский полуостров свободен от мусульман. А в 1683 году объединенное польско-австрийско-германское войско наносит колоссальное поражение Османской империи под Веной и затем отвоевывает у турок Венгрию и Трансильванию.

К началу ХХ века значительная часть исламских стран превращается в колонии Запада, а те, которые сохраняют формальный суверенитет, все равно находятся в сильной зависимости от европейских держав.

История меняет одежды.

Великий Дар аль-ислам — Мир ислама, стремившийся охватить собой всю Ойкумену, — вдруг меркнет и развеивается несбыточными мечтаниями.

Революция, которой не было

Переход ислама к экспансии был явлением закономерным. Дело в том, что ислам — вместе с иудаизмом и христианством — относится к религиям, которые называются авраамическими. Названы же они были так потому, что все три признают пророческой книгой Ветхий Завет, согласно которому патриарх древних семитских племен Авраам стал первым человеком в языческом мире, поверившим в «настоящего» Бога.

Авраамические религии совершили подвиг, равного которому в человеческой истории, пожалуй, нет. Они разомкнули время, превратив его из циклического, вращающегося по кругу, в линейное, векторное, направленное, имеющее теперь прошлое, настоящее и будущее.

Кратко поясним эту мысль.

Глобальная трансценденция, под которой мы в данном случае понимаем комплекс предельных метафизических представлений о происхождении, устройстве и назначении мира, выраженных, как правило, в религиозной форме, распаковка которой, в свою очередь, порождает аксиологические координаты и тем самым создает специфику цивилизационного бытия, еще на заре человечества разделилась на две крупные ветви — западную и восточную.

Западная трансценденция опирается на представление о «внешнем боге», то есть о боге, существующем вечно, сотворившем наличный мир, который уже с момента возникновения устремлен к своему творцу. В таких цивилизациях рождается «сюжетное время» (немецкий философ Карл Ясперс назвал его «осевым»), то есть время, образующее не замкнутый цикл, где невозможно определить ни конца, ни начала, а последовательность событий, не имеющих исторического повтора. Таков, в частности, мифологический сюжет христианства: сотворение мира — создание человека — жизнь в раю — грехопадение — земная жизнь — второе пришествие — путь к спасению — Армагеддон — Страшный суд — Конец света, означающий слияние мира с богом. Время здесь, разумеется, все равно течет «из вечности в вечность» и тем не менее имеет очевидную векторную направленность. Это, в свою очередь, порождает представление о прогрессе — последовательном развитии, сознательном преобразовании мира и приближении его таким образом к Богу. Цивилизация в этом случае становится экстравертной: она непрерывно пытается выйти за пределы самой себя, что выражается, с одной стороны, в постоянной экспансии, пространственном наращивании уже имеющихся цивилизационных структур, а с другой — в «вертикальном развитии», столь же постоянном стремлении выйти на более высокий техносоциальный уровень. Такой трансценденцией обладает, например, современная западная цивилизация, что и обусловливает более высокую, по сравнению с другими мировыми культурами, скорость ее развития. Заметим, что экстравертные цивилизации, как правило, обращены в будущее, а потому подвержены всем неожиданностям, которые оно приносит с собой.

Восточная трансценденция имеет совершенно иные цивилизационные характеристики. Она опирается не на «внешнего бога», а на «внутреннюю истинность мира», бытующую изначально. Иными словами — на некую сущность (Дао, Брахман), не поддающуюся никакому определению. Бог здесь не является творцом всего. Напротив, он сам порождается миром как воплощение этой истинности. Так был порожден Будда, первоначально являвшийся человеком и ставший Богом лишь после внезапного мистического прозрения. Так были обожествлены Конфуций и Лао-Цзы, тоже первоначально являвшиеся обычными смертными. Время в подобных цивилизациях остается циклическим, замкнутым: архаическим, «древним временем» повторяющихся сельскохозяйственных круговоротов. Цикл может быть расширен до двенадцати или до шестидесяти лет, до двухсот, до трехсот, даже до нескольких тысячелетий, но он все равно остается циклом, возвращающим бытие к исходной точке. Поэтому представление о развитии в этих цивилизациях выражено довольно слабо. Трансценденция тут устремлена к истине,«внутрь», и почти не проявляет себя во внешней экспансии. С точки зрения постороннего наблюдателя, такие цивилизации-интроверты выглядят «оцепенелыми». Они не столько осознанно следуют по пути технологического прогресса, сколько побуждаются к тому неумолимым ходом истории. Эти цивилизации обращены не в будущее, а в прошлое, и потому, как правило, не готовы к крупным цивилизационным преобразованиям.

Примером интровертных цивилизаций могут служить культуры Китая, Индии и Японии (по крайней мере до «эпохи Мэйдзи», когда Япония начала инсталлировать европейскую трансценденцию в свой национальный менталитет), культуры Вьетнама, Кореи, Монголии и некоторых других стран.

То есть западная трансценденция социализировалась значительно быстрей, чем восточная. Представление о прогрессе, рождаемое сюжетным временем, в свою очередь, порождало в них сопряжение технологических инноваций. Новшества в результате не оставались разрозненно-изолированными, как в ареалах восточных культур, а непрерывно преобразовывались европейским сознанием в более высокое цивилизационное качество.

Китайцы, как известно, изобрели компас почти на тысячу лет раньше, чем он появился в Европе, порох они использовали для устройства праздничных фейерверков задолго до того, как его открыл монах Бертольд Шварц, также очень давно они овладели плавкой металлов и составлением карт Земли, а китайские многопалубные корабли, по свидетельству летописцев, уже на заре нашей эры могли принимать на борт по тысяче и более человек. Фантастические показатели по сравнению с первыми европейскими морскими судами. И тем не менее, эти дополняющие друг друга технические инновации не были своевременно совмещены, и потому не китайские «клыки» и «драконы» начали географическое освоение мира, а утлые каравеллы Колумба, Магеллана, Писарро, Васко да Гамы, несущие артиллерию, неизвестную народам Южных морей. Не Китай и не Япония проникли в Северную Америку, до которой им, кстати, плыть было нисколько не труднее, чем из Европы, а английские, французские, голландские и немецкие эмигранты приступили к освоению пустынного — с европейской точки зрения — континента. Китай не сделал попытки продвинуться даже в граничащие с ним районы Южной Сибири, оставив эти территории будущему Российскому государству.

В исторически короткий период Европа колонизировала не только Северную Америку, где ей противостояли слабые в техническом отношении, разрозненные индейские племена, но и Южную Америку, сокрушив могучие империи ацтеков и инков, большую часть Юго-Восточной Азии, включая Индию, почти всю Африку, Ближний Восток и образовала жизнеспособные поселения даже в далекой Австралии.

Эта ошеломляющая по своим масштабам экспансия представляла собой материализацию специфически европейского «сюжетного» времени. Именно она, выраженная технологически, вывела сначала Европу, а потом и Соединенные Штаты в число лидирующих индустриальных держав, сделала мировую историю по преимуществу европейской и обеспечила опережающее развитие всего христианского цивилизационного ареала9 .

Заметим, что аналогичная экспансия — пусть в значительной мере вынужденная — была свойственна и иудаизму. Только евреи создали империю не территориальную (физическую), а религиозно-культурную (символическую) — в виде множества еврейских общин, разбросанных по всему миру. Тем не менее это была именно собственная империя — со своей религией, своим государственным языком, своими законами, своими войсками, роль которых в средневековой Европе играл еврейский торгово-банковский капитал.

В этом смысле исламская цивилизация представляет собой удивительное исключение. Двинувшись первоначально по классическому «пути Авраама» (в арабской транскрипции — Ибрагим), то есть по пути территориальной и когнитивной экспансии, эта цивилизация внезапно остановилась и как бы впала в оцепенение, свойственное совсем другой трансценденции.

Что произошло с Миром ислама? Какой фактор затормозил его вроде бы безудержное развитие? Почему в XIX веке Исламский мир превратился в «остывающую вселенную», которая от цивилизационного расширения перешла к цивилизационному схлопыванию?

На этот счет существуют разные точки зрения.

Большинство мусульман, как впрочем и большинство исламских элит, полагает, что вина за этот регресс лежит на западных странах. Колонизировав Исламский мир, Запад насильственно прервал его естественное развитие. Западные державы намеренно фиксировали в Исламском мире отсталость, чтобы выкачивать из него сырье и использовать его дешевые трудовые ресурсы.

Частичная правота в этом утверждении есть. Запад действительно не был заинтересован в технологическом и культурном развитии своих колоний и действительно использовал их как источник сырья и дешевых рабочих рук. Однако сразу же бросается в глаза явное противоречие. Не Запад сделал Исламский мир слабым, а потом колонизировал значительную его часть. Мир ислама уже был слабее Запада, когда начался этот цивилизационный конфликт. То есть «фактор сдерживания» был не внешним, а внутренним: в самой природе ислама появилось нечто такое, что стало препятствием для развития.

Более обоснованной поэтому представляется «экономическая точка зрения». Впрочем, она в такой же мере биологическая и культурная — экономика стала лишь интегральным выражением двух других компонент.

Дело здесь заключается в следующем. Аравийские племена испытали цивилизационный толчок, связанный с возникновение мировой религии, на 600 лет позже Европы. Когда пришел ислам, в Аравии еще господствовали родо-племенные и клановые отношения. Такие отношения порождают множество спонтанных войн, «всех против всех», следствием которых становится дефицит взрослых мужчин. А это, в свою очередь, порождает полигению: женщин, потерявших мужей, кто-то должен был содержать. Ислам это явление зафиксировал: каждому мусульманину разрешалось иметь до четырех жен. Женщины таким образом были выключены из социальной жизни, и исламская цивилизация потеряла значительную часть рабочих рук10 . Косвенным подтверждением значимости этого фактора служат особенности европейской модернизации XVII — XIX веков: европейские мануфактуры использовали в большинстве дешевый женский труд. Заметим, что такой же ресурс был основой развития новых «азиатских драконов» уже во второй половине ХХ века: на сборочных предприятиях Таиланда, Тайваня, Южной Кореи, Китая и Сингапура трудились в значительной мере женщины, заработная плата которых была ощутимо меньше, чем у мужчин. А значит — ниже стоимость производства и выше конкурентные преимущества изготавливаемой продукции.

Этот экономический фактор, на наш взгляд, был резко усилен фактором религиозной специфики. Уже в VIII веке, всего через 100 лет после возникновения ислама, в халифате Омейядов, а вслед затем в сменившем его Аббасидском халифате формируется религиозно-философское течение мутазилитов. Суть этого течения — приоритет сознательного рационализма, проще говоря — разума, что, в свою очередь, индуцировалось хорошим знакомством мутазилитов с интеллектуальными традициями Античного мира. «Практически все положения исламского вероучения подвергались мутазилитами рациональному осмыслению и обоснованию. То, что противоречило доводам разума, ими отвергалось. Они утверждали, что суждение о том, является то или иное деяние плохим или хорошим можно выносить на основании здравого суждения, даже если по этому поводу нет прямых указаний Откровения. Таким образом, мутазилизм стал первой в истории Ислама мировоззренческой школой, которая попыталась дать рациональное толкование различным аспектам Шариата»11 .

Фактически философская школа мутазилитов стала предтечей известного европейского рационализма эпохи Просвещения, благодаря которому и произошел взрывной рост европейских наук. Правда, судьба данной школы была совершенно иной. Если в Европе рационализм победил, то в Мире ислама он потерпел сокрушительное поражение. Против рационализма выступили суннитские ортодоксы, то есть те, кто считал, что исламу, созданному пророком Мухаммедом, не требуются никакие преобразования.

Правда, в исламе не было такой ожесточенной борьбы за догматически определенную истину и таких размеров преследований еретиков, как в христианстве. Значительно большее значение здесь приобретает борьба со всем, что может дезинтегрировать общество, нарушить его спокойствие и плавное течение жизни. Самое страшное в христианстве — ересь, отклонение от единственно верного учения церкви, и еретиков церковь в средневековой Европе посылает на костер. В исламе самое страшное — не отклонение от однозначно определенной истины (в шариате далеко не все однозначно определено, все мазхабы, то есть богословско-правовые школы в исламе, — равнозначны и равноправны), а «бида», «нововведение», будоражащее общество и нарушающее его согласие. Поэтому иудеи и христиане могут спокойно жить в мусульманском обществе, но пропаганда иудаизма и христианства среди мусульман, переход из ислама в другую веру карается смертью. Можно придерживаться разных мазхабов, но после того, как сложились и «окостенели» мазхабы, стало считаться, что новые создавать уже нельзя, более того, нельзя и прибавлять что-то новое к существующим мазхабам, «врата» самостоятельного суждения, «иджтихада», закрылись (здесь, на наш взгляд, есть аналогия с идеей восточной, православной церкви, о том, что после семи вселенских соборов и разрыва с Римской церковью новые соборы и новые догматические определения уже невозможны). Не имея особой организации, устанавливающей истину, ислам спасается от дезинтеграции борьбой с нововведениями. И борьбу также ведут не особая организация — церковь и, как в средневековой Европе, церковная инквизиция, а государство и все общество, пресекающее попытки нарушить его спокойствие и согласие.

Блокировав развитие теософии, прежде всего «революцию рационализма», которая трансформировала Европу, Исламский мир тем самым затормозил гносеологическую экспансию, то есть «развитие по вертикали», невозможное без опережающего движения мысли. Доминировать стало воспроизведение догматов, что дало основание Мухаммеду Абдо назвать исламское общество «общиной подражателей»12 .

И наконец, есть еще один фактор, имеющий высокую значимость. Это отношение общества к материальному производству, производству физическому, то есть к труду, каковое является одним из фундаментальных параметров всякой цивилизационной культуры.

Чрезвычайно долгое время — и в Древнем мире, и в Античной эпохе, и в течение всех Средних веков — труд, особенно физический, ремесленный и сельско-хозяйственный, считался исключительной принадлежностью низших сословий. Человек высокого социального статуса мог заниматься политикой, искусством или войной, но ни в коем случае не позорным ремесленным или крестьянским трудом. Римские патриции носили тоги — складки одежды свободно спадали у них с рук, работать в таком одеянии было нельзя. Сановники в Древнем Китае отращивали ногти невероятной длины, также чтоб показать: они свободны от унизительного физического труда. У средневекового европейского рыцаря даже при отсутствии всяких доходов и мысли не было самому налечь на соху — для него это значило бы потерять честь и достоинство. Даже в Новое время европейские аристократы считали зазорным включаться в конкретный заводской или фабричный процесс. Владеть копями, фабрикой или заводом, получать с них доход — это да, но самому засучить кружевные манжеты — фи!.. это не для благородных людей! Нравственный смысл труду придала только протестантская Реформация XVI — XVII веков: труд в протестантских культурах был приравнен к молитве, к деятельности, способствующей спасению нетленной души. Труд был оправдан, более того — он теперь обрел внятную сакральную суть. Причем, эта разница между латинскими и протестантскими странами видна до сих пор. Греки, итальянцы, французы, оставшиеся православными или католиками, рассматривают труд как обременительную обязанность; сиеста, свобода от принудительной деятельности для них гораздо важней, в то время как для протестантских народов — голландцев, немцев, американцев, скандинавов и англичан труд есть исполнение священного долга.

Вот почему протестантские страны, как правило, превосходят страны католические и православные по темпам развития. В последних труд так и не стал высшей ценностью, придающей жизни надмирный, то есть божественный смысл.

Но если в католической части Европы и даже в православной России самостоятельная ценность труда все же была — хотя бы частично — осознана и воплощена, то в Мире ислама этого, по-видимому, не произошло. Здесь труд — ежедневный, напряженный, целенаправленный — не стал одним из высоких приоритетов, мотивирующих деятельность человека. Российский исламовед Е.А.Беляев пишет, что изначально «арабы считали своим исключительным правом и обязанностью <лишь> военное дело. Существуя за счет покоренного населения, большинство арабов, поселившихся в завоеванных странах, не занимались никаким трудом. По представлению мусульман, все полученное с покоренного населения должно было быть распределено среди мусульман»13 .

И вот тут неизбежно всплывает главный вопрос. Почему в Мире ислама не произошла «революция рационализма»? Почему так сильно задержалось в нем освобождение женщин и почему ценность труда не приобрела здесь высокий, определяющий, аксиоматический смысл?

Нет бога, кроме Аллаха

Итак, ислам — по крайней мере частично — прошел тот же путь, что и другие авраамические религии. Он осуществил территориальную экспансию, подчинив себе значительную часть мира. Он осуществил мировоззренческую экспансию, выраженную бурным развитием наук и искусств. Он также прошел стадию конфессиональной дифференциации, неизбежную для всех сложных развивающихся доктрин. Христианство постепенно разделилось на католицизм, православие и протестантизм. Ислам разделился на суннитов, шиитов и хариджитов.

Сюжетная общность развития, на наш взгляд, сомнению не подлежит.

Однако имеются и поразительные отличия.

Ислам — именно как религия — добился на этом пути значительно больших успехов, нежели христианство.

Прежде всего он образовал исламскую умму — общность всех мусульман, существующую поверх государственных, этнических и культурных границ. Христианству, провозгласившему то же самое словами апостола Павла о том, что «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем — Христос» (Кол. 3:11), сделать это не удалось. Оно сначала было национализировано новыми европейскими государствами, возникшими после Вестфальского мира 1648 года и утвердившими принцип «чья земля, того и вера», который привел к образованию национальных церквей, а затем — приватизировано в рамках протестантизма, где любой человек может обращаться к богу непосредственно, напрямую, без каких-либо посредников в виде церковных чинов и даже, если захочет, может создать собственную «личную церковь» — со своими обрядами и со своим пониманием христианства. И потому в западных странах доминирует национальная или государственная идентичность: человек в ней прежде всего англичанин, немец, француз и лишь после этого — христианин. А исламская умма, в общем, сохранила религиозную целостность: мусульманин в ней воспринимается именно как мусульманин, вне зависимости от его национальной или государственной принадлежности.

Общность всемирной исламской уммы усиливается еще и тем, что уже с момента возникновения, полторы тысячи лет назад, она представляла собой нечто вроде социального государства. Каждый мусульманин, как мы уже говорили выше, был обязан платить особый налог — закят, — идущий в том числе и на помощь нуждающимся. Христиане тоже были как бы обязаны подавать милостыню, но в христианстве это скорее традиция, зависящая от склонности самого человека. А в исламе закят — это один из пяти столпов веры, требование самого Аллаха, и никакой мусульманин не может им пренебречь.

Закят — очень мощный объединяющий механизм. С одной стороны, он как бы «очищает» богатство, дает моральное право им пользоваться, поскольку часть капитала идет на благие дела, а с другой — демонстрирует всем нуждающимся справедливость Аллаха, перед которым все мусульмане равны. Тем самым создается общность богатых и бедных, общность тех, кто находится в верхней части социальной шкалы, и тех, кто внизу, что, несомненно, повышает стабильность исламского общества и — опять же — непрерывно подчеркивает, что в исламе нет национальных границ.

Однако главной и принципиальной особенностью ислама является его мировоззренческая тотальность. Как пишет Л.С.Васильев, «ислам, пожалуй, наиболее сильная из религий мира. Это объясняется, в частности, тем, что как религиозная доктрина и форма социальной организации он всегда играл на мусульманском Востоке несколько иную роль, нежели, скажем, христианство на Западе. Никогда, даже в пору полного своего господства над людьми, в периоды самых жестоких гонений и разгула инквизиции, христианство не вытесняло полностью светской власти. Ислам же заполонил собой все поры мусульманского общества, определил характер экономических отношений и формы политической администрации, социальную структуру, культуру и быт правоверных. Духовная жизнь в исламских странах протекала в рамках ислама, была исламской как по сути, так и по форме. И хотя мусульманские мыслители свободно оперировали философскими категориями, не имевшими ничего общего с вероучением, все равно ислам был тем фундаментом, на котором стояли и от которого отталкивались правоверные. Можно было спорить по поводу неясных мест Корана, оспаривать те или иные суры и хадисы, становиться на точку зрения того или иного мазхаба, той или иной секты, но нельзя было выступить против ислама ни прямо, ни даже косвенно. Нельзя было не потому, что это кем-то категорически воспрещалось, а потому, что в условиях всеобщности ислама, его интегральности выступить против него означало выступить против всего того, что есть в жизни и обществе мусульман, то есть противопоставить себя этому обществу, оказаться вне его и вне закона»14 .

Автор данной характеристики абсолютно прав. Ислам действительно пронизывает все сферы мусульманского общества, определяя собой политику, экономику, социальность, обыденную жизнь мусульман. Собственно, жизни, отделенной от веры, в мусульманской умме нет вообще. В западных странах, формально считающихся христианскими, власть, например, может быть чисто светской, и это ни у кого протеста не вызывает. Такими же светскими могут быть культура, образование, общественная и личная жизнь. Церковь может какие-то явления не принимать, она может считать их греховными и категорически осуждать, но, будучи отделенной от государства, она не в состоянии выйти за пределы этих границ. В мусульманских же странах таких границ нет. И государство, и общество здесь вырастают непосредственно из ислама. Точно так же, как из него вырастают культура, социальные отношения и личная жизнь мусульман. Христианство потерпело историческое поражение, признав невозможность своей абсолютной власти над бытием. Ислам же, напротив, одержал в этом сражении историческую победу — он полностью подчинил себе бытие, став «тотальной религией» — религией онтологической полноты.

Причем возникать эта тотальность начала еще при жизни пророка. Так, одним из столпов ислама стала молитва (ас-салат или по-персидски — намаз).

Казалось бы, что здесь особенного? Молитва присутствует в каждой даже самой мелкой религии. Но давайте внимательно посмотрим на процедуру исламской молитвы, и мы поймем, почему ислам рождает такую страстную веру.

Итак, пять раз в день с минаретов доносится звучный крик муэдзина, не услышать который даже в городском шуме нельзя, — он возвещает азан (призыв на молитву) и содержит в себе семь обязательных формул. Это — «Аллах велик!», «Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха!», «Свидетельствую, что Мухаммед — пророк его!», «Ступайте на молитву!», «Ищите спасения!», «Аллах велик!», «Нет бога, кроме Аллаха!»… Перед утренней молитвой к азану добавляется напоминание: «Молитва лучше сна!», а для особо благочестивых, ради молитвы пренебрегающих сном, азан дважды звучит среди ночи. Причем, заметим, что каждая формула повторяется от двух до четырех раз, а после азана, уже непосредственно перед началом молитвы, следует второй громкий призыв — икамат, где все семь формул с небольшой вариацией прокручиваются еще раз. И так — изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.

При этом, услышав азан, где бы тот его ни застал, каждый мусульманин обязан остановиться и повторять почти весь призыв, прибавляя от себя: «Сила и могущество лишь у Аллаха!» А перед утренней молитвой он должен произнести: «Ты сказал истинно и справедливо!»

Говоря простым языком — не слабая идеологическая накачка! Если бы аналогичные методы практиковала Русская православная церковь, то число искренне верующих в нашей стране возросло бы, наверное, в десять раз.

Но это еще далеко не все.

Существует сложный, письменно зафиксированный молитвенный ритуал, которому обязан следовать любой мусульманин. Называется он "ракаат" и представляет собой целый цикл особых поз и движений, также сопровождаемых произнесением молитвенных формул. Все позы, движения и сами формулы следуют друг за другом в строго определенном порядке, нарушать этот порядок нельзя, поскольку тогда молитва будет недейственной. Напомним, что ежедневный молитвенный цикл состоит из пяти обязательных молитв. Кроме того существует особая пятничная молитва, как правило совершаемая в мечети, и в ней также присутствует свой тщательно соблюдаемый ритуал. Причем, «если человек считает себя мусульманином и трижды без уважительных причин пропускает пятничные молитвы, это признается недопустимым: с таким человеком нельзя советоваться, выходить за него замуж, свататься при его посредничестве, есть вместе с ним и вообще находиться в добрососедских отношениях»15 .

Вспомним еще о кибле — направлении, указывающем на Мекку, которое необходимо знать каждому мусульманину. Лицом к Мекке мусульманин произносит молитву. Умершего мусульманина кладут в могилу на правый бок — также к Мекке лицом. При заклании жертвенного животного, например на празднике Ид аль-Фитр (Ураза-байрам), отмечаемом в честь окончания поста в месяце Рамадан, его (животное) режут (кстати, «с именем Аллаха и ради Аллаха»), тоже повернув головой в сторону Мекки. Даже спать мусульманину рекомендуется обратившись лицом к Мекке, причем на правом боку. Не случайно во всех исламских гостиницах это направление, то есть кибла, отмечено либо специальной нишей в стене, либо цветной линией на полу, либо табличкой со стрелкой. Кибла служит символом духовной общности мусульман, объединяя их в умму, где бы они ни находились в данный момент. Кстати, верующий должен поминать Аллаха, пока не заснет, а проснувшись, обязан тут же Аллаха восславить.

Ну и конечно, хадж — паломничество в Мекку, которое хотя бы раз в жизни должен совершить каждый истинно верующий. Хадж является одним из столпов ислама и представляет собой грандиозное событие для мусульман. Не будем описывать сложный и длительный ритуал поклонения, выполняемый паломниками при хадже: специальное одеяние, побивание камнями дьявола, семикратный обход Каабы и т.д. Этот материал можно посмотреть в литературе, посвященной исламу. Однако заметим, что хадж точно так же — грандиозным действом своим — утверждает единство и равенство всех мусульман.

В общем, суммируя вышеизложенное, можно сказать, что пророк Мухаммед был и в самом деле гениальным пророком. Он не только провозгласил принципы новой универсальной религии. Одновременно с этим он — благодаря интуиции или мистическому прозрению — создал мощнейшую механику индоктринации, ежедневно и чуть ли ни ежечасно воздействующую на каждого мусульманина.

Конечно, подобного рода механизмы создавала любая религия, поскольку гипнотическое воздействие ритуала известно было уже с древних времен. Еще с тех смутных веков, когда шаман в первобытном племени бил в бубен и плясал у костра. Христианство тоже сумело создать очень сложные обрядовые конструкции. Но обратим внимание на принципиальную разницу двух этих методологий. При молебне, совершаемом, например, в православной церкви, в индоктринирующий ритуал включены в основном священники, а не миряне. С обычного мирянина какой спрос — ему достаточно перекреститься и произнести простенькую молитву. Точно так же при колокольном звоне: верующий — да и то, заметим, далеко не любой — быстренько обмахивает себя щепотью и бежит дальше по своим делам. В крайнем случае может пробормотать: «Господи, спаси меня и помилуй». Никакого сравнения с тщательной мусульманской молитвой, где одно омовение, которое мы не стали описывать, представляет собою особый самостоятельный ритуал. Даже в Средних веках, когда уровень религиозности был значительно выше, христианство охватывало своей индоктринирующей обрядностью лишь незначительную часть жизни людей. Большая же часть их жизни все-таки оставалась светской, что и было выражено известной формулой: «итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21).

Что же говорить тогда о нынешних временах!

Христианство не стало тотальным, и в этом его поражение как религии.

Ислам же, благодаря мощнейшему механизму индоктринации, поглотил собою практически все. Повторим: нет просто государственной власти, власть может иметь только исламский формат, нет просто социума, есть лишь исламский социум, который представляет собой нравственный абсолют, нет светских законов, есть лишь законы, соответствующие шариату, нет собственно светской жизни — жизнь может быть лишь мусульманской и никакой иной.

Вот что такое ислам.

В отличие от христианства, потерпевшего поражение в схватке с жизнью, ислам в этом сражении победил. Но вот парадокс: эта историческая победа ислама обернулась в итоге историческим поражением Исламского мира. Что, впрочем, понятно. Любой реальный абсолютизм, светский или религиозный, значения не имеет, неизбежно останавливает развитие. Абсолют и есть абсолют, вершина всего, превзойти которую невозможно, — он в принципе отвергает любые, даже самые позитивные, изменения. Возникает стагнация, в которой жизнь меркнет, как угасающая свеча.

Иллюстрацией тут может служить любопытный эксперимент, который еще в XVII веке поставили иезуиты. Получив, по согласованию с имперской Испанией, в свое распоряжение Парагвай, они жестко внедрили в жизнь местных индейцев все христианские принципы. В течение более ста лет под строгим присмотром священников индейцы действительно жили как «истинные христиане»: благочестиво, трудолюбиво, неукоснительно соблюдая те правила, которые выработал католицизм. И каков был результат? Результатом стала апатия, и социальная, и человеческая, говоря проще, индейцы начали вымирать: у них без видимых внешних причин пропало желание жить16 .

На наш взгляд, именно бытийный абсолютизм ислама, необычайная сила его индоктринального механизма, сначала погасила «революцию рационализма», вспыхнувшую в Халифате, а затем — погрузила Исламскую цивилизацию в состояние астении. А уже астения, постепенно приближающаяся к социальной агонии, породила и те самые политические конвульсии, которые в наше время получили название «исламский террор».

Весь мир насилья мы разрушим…

Итак, у нас остался последний вопрос. Почему вспыхнул джихад и почему целью его был избран Запад? Для ответа на этот вопрос нам опять придется обратиться к истории. Только уже не к далеким Средним векам, а к Новейшей истории — истории второй половины XX — начала XXI века.

Данной фазе развития Исламского мира посвящено множество серьезных исследований. Среди них, на наш взгляд, особенно выделяются книга французского аналитика Ж.Кепеля «Джихад. Экспансия и закат исламизма» (М.: Ладомир, 2004) и монография российского историка, арабиста и исламоведа Р.Г.Ланды «Политический ислам: предварительные итоги» (М.: Институт Ближнего Востока, 2005). В дальнейшем изложении мы будем пользоваться по большей части материалами этих работ, и если свести огромную фактуру, которую они содержат, в крупные сюжетные реперы, то в новейших трансформациях Мира ислама, как нам представляется, можно выделить три вполне очевидных периода. Это период национализма, период исламизма и период джихада.

Каждый из них имеет свою специфику.

Период национализма характеризуется тем, что мусульманские, прежде всего арабские, страны освободились от господства европейских держав и начали строить свои собственные суверенные государства. Причем в результате военных переворотов во многих их них утвердилась авторитарная светская власть — «молодые офицеры», взявшие курс на быструю технологическую модернизацию. В Египте это был Гамаль Абдель Насер, в Сирии — партия БААС, которую возглавил Хафез Асад, в Алжире — Хуари Бумедьен, в Ливии — Муамар Каддафи, в Судане — Джафар Нимейри, в Ираке — Саддам Хусейн. Все эти лидеры стремились к национальному возрождению и почти все они первоначально рассматривали традиционный ислам как препятствие, мешающее развитию. Религию они ставили под строгий государственный контроль, а Насер, например, просто разгромил организацию «Братьев-мусульман», существовавшую в Египте еще с конца 1920-х годов.

Данный период можно также назвать периодом «социалистического романтизма». Многие арабские лидеры ориентировались на Советский Союз, авторитет которого после победы во Второй мировой войне был чрезвычайно высок, и рассчитывали с его помощью осуществить необходимые преобразования в самые сжатые сроки. Также в этот период были сильны идеи панарабизма — объединения арабских стран в некую колоссальную федерацию, которая общими силами могла бы противостоять Западу.

В общем, это было время надежд. Возводились плотины, прокладывались дороги, создавались армии, строились заводы, больницы, школы. Казалось, что после долгих столетий оцепенения Исламский мир пробудился, что он неудержимо устремился вперед и что скоро передовые арабские страны займут достойное место в ряду других великих держав.

Надежды эти развеялись довольно быстро. Несмотря на первоначальные успехи модернизационных проектов, все они потерпели очевидную неудачу. Итогом их стал тяжелый экономический кризис, сопровождаемый, что естественно, масштабными социальными потрясениями. Дело в том, что модернизация, то есть переход от аграрного статуса к индустриальному и сопровождающая его трансформация традиционного общества в современное, имеет свои непреложные закономерности. Модернизация подобна землетрясению: рушится прежняя жизнь и возникает совершенно новый пейзаж, незнакомый и чуждый громадному большинству населения. Колеблются все традиционные представления, исчезают законы, прежде расчерчивавшие устойчивое патриархальное бытие. Начинаются тотальное разорение крестьянских хозяйств и миграция сельского населения в города, где оно попадает в непривычную для себя среду. Адаптация к новой жизни происходит мучительно. Громадные массы вчерашних крестьян оказываются выброшенными на периферию — они становятся социальными маргиналами, и города, по точному выражению Р.Г.Ланды, превращаются в «пороховые бочки».

Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул пожар.

Ситуация усугубляется еще и тем, что авторитарные режимы, как свидетельствует история, эффективны лишь в первую половину своего правления, когда необходима жесткая власть, чтобы запустить модернизационный процесс. А далее, озабоченные проблемой собственного выживания, такие режимы становятся тормозом на пути обновления: в них развиваются чудовищная коррупция, непотизм, особенно сильный в обществах, не изживших архаические родо-племенные отношения, социальные лифты блокируются, происходит резкое расслоение на богатых и бедных, а нарастающее недовольство народных масс гасится демагогией, репрессиями и цензурой. Выход из тупика авторитарные режимы обычно ищут в победоносных войнах, то есть пытаются компенсировать внутренние неудачи блеском внешних побед. Этим же традиционным путем последовали и арабские страны, но сокрушительные поражения от Израиля привели к полной и окончательной дискредитации светских правительств. Тем более что одновременно потерпели крах грандиозные проекты панарабизма. Египту не удалось объединиться ни с Сирией, ни Северным Йеменом, несмотря на усилия обеих сторон. Ливии под руководством Муаммара Каддафи не удалось ни объединиться с Тунисом, ни создать Федерацию арабских республик в составе Египта, Ливии и Судана.

Естественно, что в этих условиях возник запрос на социальный рецепт, обещающий быстрое и эффективное исцеление. И также естественно, что для Исламского мира таким «рецептом спасения» стал ислам.

Период исламизма как раз и характеризуется тем, что ислам становится организованной политической силой. Он становится исламизмом, который современные исследователи определяют именно как политическую форму ислама. А необычайная привлекательность этой религиозной идеи объясняется ее идеологической простотой. Если советский социализм и западный либерализм не принесли процветания в Мир ислама, значит, они являются чуждыми исламской цивилизации. Не следует больше тратить силы на бесплодные эксперименты. Следует вернуться к тому, что составляет основу исламской духовной жизни. Золотой век ислама возродится только тогда, когда все будут жить по законам, заповеданным Аллахом. «Коран — наша конституция, ислам — решение всех проблем».

Собственно, исламизм воплощал собой идеи двух мусульманских философов — Саида аль-Кутба, идеолога организации «Братьев мусульман», основанной в Египте еще в 1928 году, и Абуль-Ала Маудуди, идеолога созданной в Пакистане партии «Джамаат-и-ислами». Более умеренный Маудуди писал, что «наш принцип– это подчинение Аллаху, а не секуляризм, планетарная община, а не ограниченный национализм, суверенитет Аллаха и Халифат, а не суверенитет народа и правление масс». Саид Кутб был гораздо решительнее. Он призывал к полному разрыву с существующим в Исламском мире порядком и считал, что справедлив только тот правитель, который руководствуется откровениями Аллаха. В своих писаниях Кутб учил: «Ислам нуждается в возрождении. Возрождение начинается меньшинством, которое изолируется от общества варварства и противится ему, не признает для себя в нем ни родины, ни семьи, ни связи, ни закона, ни обычая. Оно признает только одну бесспорную вещь — разрушение силой и насилием, полное уничтожение, не оставляющее большого и малого... Прежде всякой дискуссии или убеждения необходимо свергнуть правящий режим, так как он варварский, все режимы, так как они варварские, даже те, которые призывают к исламу в своих документах и конституциях». Как видим, высказывания вполне экстремистские. Сама же «Ассоциация братьев-мусульман» формулировала свою идеологию так: «Ислам — это догма и культ, это родина, нация, религиозная вера и государство, душа и тело». Или как пишут о том же уже современные авторы: «Главной целью исламистских движений является <...> реисламизация исламских обществ, впадших в невежество. Для исламистов главные виновники этого — нынешние лидеры мира ислама, проявившие слабость, позволившую Западу обосноваться на землях ислама <…> В подобных условиях исламизм становится естественной формой политической оппозиции своему прозападному правительству»17 .

В общем, рецепт был найден — по всему Миру ислама начали возникать исламские политические партии. Причем они сразу же, в отличие от выдыхающихся авторитарных режимов, начали демонстрировать свою близость к народу. Когда в октябре 1991 года в районе Каира произошло сильное землетрясение — погибли более 500 человек и 50 тысяч людей остались без крова — именно «Братья-мусульмане» первыми пришли пострадавшим на помощь, опережая в этом громоздкую государственную бюрократию. И точно так же при землетрясении, произошедшем в Алжире в 1989 году, первыми на помощь пострадавшим пришли волонтеры «Исламского фронта спасения», чем и завоевали себе серьезный авторитет. А еще раньше, в том же Египте, когда выяснилось, что общественный транспорт не справляется с перевозкой учащейся молодежи, исламистские ассоциации организовали мини-автобусы, предназначенные для студенток. Спрос на эту услугу быстро превзошел предложение, и мини-автобусы начали перевозить уже только тех девушек, которые носили хиджаб. Далее то же самое произошло и с одеждой: «исламское облачение» (платок, плащ, перчатки) предлагалось студенткам по очень низкой цене. Коллизия внешнего «статусного маркирования», разделяющего богатых и бедных, и для молодежи очень серьезная, была таким образом смягчена. То есть исламские объединения показали, что они могут «по-исламски» решать проблемы, перед которыми государство бессильно.

Это придало исламистским движениям необыкновенную популярность, и авторитарные режимы мусульманских стран, как правило, увязшие в коррупции и бюрократических топях, почувствовали в исламе силу, которая, как им казалось, может их укрепить. Началась реисламизация конституций в Алжире, Египте, Бангладеш, Индонезии, Судане, Сирии. В «Организации освобождения Палестины» исламистская идеология начала вытеснять и советский социализм, и светский национализм. Тем более что для исламских интеллектуальных элит исламизм в это время стал символом антизападного патриотизма.

Подъему исламистских движений способствовало одно важное обстоятельство. В 1973 году вспыхнула очередная война между коалицией арабских стран и Израилем, который поддерживали США. Формально эта «война Судного дня» закончилась победой Израиля, войска которого настолько продвинулись в Египет и Сирию, что уже могли обстреливать Каир и Дамаск, но, как выяснилось через несколько лет, Запад и ориентированный на него Израиль потерпели в этой войне стратегическое поражение. Страны ОПЕК наложили запрет на поставки нефти тем государствам, которые оказывали Израилю помощь. Цены на «черное золото» взлетели в несколько раз, колоссальные деньги хлынули в нефтедобывающие страны Залива, а они, в свою очередь, и прежде всего Саудовская Аравия, начали широкое финансирование нарастающей «исламистской волны». По всему Миру ислама строились и ремонтировались мечети, создавались медресе (духовные семинарии мусульман), поддерживались исламские университеты, организовывались для молодежи исламские «летние лагеря», оказывалась помощь исламским партиям и движениям. Возникли по-настоящему крупные исламские банки, которые морально легитимизировали исламские капиталы через закят и одновременно консолидировали на исламских принципах средний класс мусульманских стран. То есть не одни только лозунги обеспечили расцвет политического ислама — энергию ему придавало также и постоянное мощное финансирование.

А мировоззренческим катализатором исламизма стала иранская революция 1978—1979 годов, свергнувшая режим шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. К власти в Иране пришли исламские фундаменталисты во главе с аятоллой Хомейни, объявившие о построении истинно исламского государства.

И опять-таки показалось, что исполняется вековая мечта мусульман. Еще усилие, еще немного, еще один шаг, и Исламский мир вырвется из цивилизационного тупика. Воцарится божественная мудрость Корана, просияют законы, данные не человеком, но — богом, наступит эра долгожданного процветания, утвердятся — и уже навсегда — равенство, братство и справедливость.

Однако и этим мечтаниям сбыться было не суждено. Мусульманские государства исламизировались одно за другим, но ситуация в них, выражаясь корректно, лучше не становилась. По-прежнему всюду царили бесправие и нищета, по-прежнему душили граждан коррупция и всесилие власти. Иран, который должен был стать моделью для Мира ислама, увяз в бессмысленной и кровопролитной войне с Ираком. Разбогатевшие на нефти государства Залива, казалось, постепенно начали забывать о своих страдающих братьях.

Это опять был тупик.

Мирная исламизация не удалась.

И тогда ислам поднялся на следующий уровень социального активизма.

Период джихада стал для Исламского мира явлением закономерным. Выше мы уже говорили, что очень трудно провести четкое разделение между исламистами и джихадистами. Исламисты, разочаровавшись в политике, достаточно часто переходят к вооруженной борьбе, а джихадисты, как правило, руководствуются в своей деятельности идеологией исламизма. Это как бы взаимно перетекающие статусы. Акцентировка того или другого зависит от конкретных социальных условий. И естественно, что когда обнаружилось бессилие исламских политических средств, на первое место начали выдвигаться экстремальные методы.

Собственно, теми же постулатами руководствовались и российские революционеры конца XIX– начала XX века. Если легальным путем свободу, равенство, братство и справедливость в России не утвердить, значит формой социальной борьбы станет террор.

Два мощных фактора послужили катализаторами джихада.

Во-первых, это послевоенный демографический взрыв, приведший к резкому увеличению численности населения. Объяснялся он и чисто биологической реакцией популяции homosapiens на потери во Второй мировой войне и ростом уровня жизни, поскольку технологии, сверхинтенсивно наработанные этой войной, теперь внедрялись во все сферы деятельности, и фармацевтической революцией, в частности появлением антибиотиков, резко снизившим детскую и подростковую смертность.

На Запада демографический взрыв, который получил там название «бэби-бум», привел к молодежным революциям конца 1960 — начала 1970-х годов и к вспышке левого терроризма, поразившего тогда Европу и США.

Тем не менее эти эксцессы Западу, хоть и с колоссальным трудом, удалось постепенно нормализовать.

В Исламском мире ситуация сложилась значительно хуже.

Традиционное общество по природе своей очень инертно и реагирует на социальные вызовы с большим опозданием. В частности, ориентированное на многодетную и многопоколенческую семью, что понятно в условиях короткой жизни и высоких показателей смертности, оно лишь постепенно снижает рождаемость, хотя смертность уже заметно падает, а длительность жизни ощутимо растет, и поэтому в нем начинает накапливаться избыточное количество молодежи. Ну а поскольку слабая экономика не может позитивно использовать этот избыток, то молодежная энергетика начинает обретать маргинальные формы. Когда растешь в нищете, когда в жизни нет никаких перспектив, невольно становишься сторонником революции. А темпы роста мусульманского населения в послевоенный период были — без преувеличения — фантастическими. «В 1955–1970 гг. прирост населения в Алжире составил 41,2%; в Бангладеш — 46,6%; в Египте — 42,9%; в Индонезии — 39%; в Иране — 49,4%; в Марокко — 51,5%; в Пакистане — 48,6%; в Турции — 48,3%»18 . Правда, мировой рекорд рождаемости поставили палестинские земли, оккупированные Израилем по итогам Шестидневной войны. В результате городская и сельская молодежь, не найдя себе места в жизни, стала неиссякаемым ресурсом джихада.

А вторым мощным фактором оказалась война. В 1979 году Советский Союз вторгся в Афганистан. Причем ввязываясь в эту «ограниченную операцию», кстати также призванную компенсировать внутренние проблемы советского общества блеском внешних побед, тогдашнее руководство СССР не учло одного важного обстоятельства. Мусульмане рассматривают Мир ислама как некую цельность, как священные земли, дарованные Аллахом им всем. И любое вторжение «неверных» (кафиров) в Дар аль-ислам — это вызов всей умме, всему Исламскому миру, каждому мусульманину. Все истинно верующие должны встать на его защиту.

Так в итоге и произошло. Добровольцы, желающие сражаться с неверными, начали отовсюду стекаться в Афганистан. Возникли базы и тренировочные лагеря в Пакистане. Возникли исламские центры, идеологически обеспечивающие джихад. Саудовская Аравия начала финансировать поставки туда оружия и снаряжения. Соединенные Штаты, которым было выгодно воевать с Советским Союзом чужими руками, приняли деятельное участие в подготовке боевиков. В итоге Советский Союз эту войну проиграл, что и дало возможность Усаме бен Ладену заявить, что «одну сверхдержаву мы сокрушили».

Правда, результаты этой войны оказались совсем не такими, как ожидалось. Ситуация, как и в «войне Судного дня», парадоксальным образом вывернулась наизнанку. Координаты геополитики трансформировались: проигравшими оказались практически все стороны, вовлеченные в этот конфликт. Советский Союз через некоторое время распался. Афганистан погрузился в пучину непрекращающегося гражданского противоборства. Вернувшиеся домой джихадисты стали детонатором катаклизмов в своих собственных странах. Но главное, что за время этой войны выросла и окрепла «Аль-Каида», символическим знаменем коей и стал Усама бен Ладен.

И врагом номер один он теперь объявил Соединенные Штаты Америки.

Таков краткий сюжет.

Казалось, сама история неумолимо, этап за этапом продвигает Мир ислама к джихаду. Джихадисты — лишь слепое орудие, которым она расчищает свой странный путь.

Неизвестно, куда он ведет.

Но удары по второй «империи зла» не заставили себя ждать.

Неожиданно выяснилось, что война, которую считали законченной, только еще разгорается.

Ад — это другие

Странно, что никто этого вектора не предвидел. Хотя к концу ХХ века многие закономерности социальных преобразований уже стали понятны. Европейская история, в частности, ясно продемонстрировала, что модернизация аграрных стран всегда приводит к массовому разорению крестьянства, которое по необходимости мигрирует в города. Демографический максимум лишь осложняет данную ситуацию. А избыточная энергетика молодежи, которую социум не способен трансформировать в позитив, неизбежно порождает экстремальные формы протеста.

Возможно, западные политики рассчитывали на то, что эта разрушительная энергетика все-таки не выплеснется через край, а прогорит в междоусобных конфликтах внутри самого Исламского мира.

И для таких надежд были достаточные основания.

Первые удары джихада были нанесены именно «по своим». Еще в 1981 году организация «Египетский исламский джихад» совершила убийство президента Египта Анвара Садата. Джихадисты считали его предателем, поскольку Садат подписал мирный договор с Израилем (за что Египет был исключен из Лиги арабских стран) и вообще начал политическое сближение с Соединенными Штатами. Одновременно вспыхнул ирано-иракский военный конфликт, и обе эти страны надолго выбыли из «большой международной игры». Ливия оказалась втянута в гражданскую войну в Чаде. Масштабная гражданская война между исламистами и светским правительством началась в Алжире. Даже в «Счастливой Аравии», духовном центре Исламского мира, произошла трагедия, потрясшая всех мусульман. Ранним утром в ноябре 1979 года во время молитвы, на которую собралось более 50 тысяч людей, террористы из группировки «Аль-Масджид аль-Харам» захватили главную мечеть Мекки. Вдохновлял их некий Мухаммед аль-Кахтани, объявивший себя Махди (мессией), призванным обновить ислам. Террористов было около 500 человек, они организовали грамотную оборону и рассадили снайперов в минаретах мечети. Саудовские силовые подразделения оказались не готовы к такому повороту событий и были вынуждены позвать на помощь французский спецназ. Это вызвало колоссальное возмущение в Мире ислама: «неверные», которым вход в Мекку был категорически запрещен, очутились рядом со священной Каабой. Бои в центре города продолжались в течение двух недель, лишь 4 декабря, после того как погиб сам «Махди», террористы капитулировали.

Однако, как нам представляется, одной из главных причин того, что конфликт между Западом и Миром ислама перешел в состояние открытой войны, является все же «имперский синдром» Соединенных Штатов. Обнаруживать себя он начал еще в начале ХХ века, но особенной силы достиг именно в последние десятилетия. Основные идеологические черты «имперского синдрома» следующие. Америка — избранная страна, которой сам бог предназначил руководить всем человечеством. Американцы — избранный народ, дающий пример другим народам Земли. Это подтверждается необычайным могуществом Соединенных Штатов — самыми сильными в мире экономикой и валютой, самой мощной армией, которой ничто не может противостоять, самым привлекательным образом жизни, к которому стремятся миллионы людей. В общем, у Америки есть провиденциальная санкция на главенство и поэтому она имеет право переустраивать мир по своему образцу.

Распад СССР в 1991 году лишь утвердил Соединенные Штаты в том, что все идет правильно: главный противник повержен, сам бог на их стороне, и они перестали считаться с какими бы то ни было ограничениями. Америка начала совершать те же ошибки, что и Советский Союз. В 1991 году она осуществила военную операцию против Ирака, и хотя с точки зрения международных правил и норм все было законным: Америка освобождала оккупированный Саддамом Хусейном Кувейт, с точки зрения Исламского мира это граничило со святотатством: американские части для наступления разместились в Аравии, «неверные» высадились на священной для мусульман земле. Тем более что Саддам Хусейн оккупировал Кувейт как бы «не для себя», но провозгласил, что нефтяные богатства этой страны должны принадлежать всем мусульманам, а не кучке коррумпированных правителей. А уж когда Соединенные Штаты разгромили Афганистан (чем бы они эти действия ни мотивировали), а затем вторично, выдвинув надуманные обвинения, вторглись в Ирак, чтобы окончательно свергнуть режим Саддама Хусейна, Исламский мир воспринял это как агрессию против себя: «крестоносцы» вновь, как в Средние века, начали захватывать земли Дар аль-ислама.

Хотели того Соединенные Штаты или не хотели, или, может быть, просто опьяненные военным могуществом, не обратили внимания на такую мелочь, но они сами активировали джихад, став при этом его главной мишенью. Причем имперское самомнение не позволило им внять даже открытым угрозам. В частности, еще во время афганской войны один из идеологов джихада Абдаллах Аззам дал работу под названием «Защищать землю мусульман — важнейший долг каждого». Согласно Аззаму, «все правоверные были обязаны морально или финансово участвовать в афганском джихаде, чтобы не впасть в великий грех, и каждый мусульманин, чувствовавший себя способным сделать это, имел право участвовать в джихаде с оружием в руках, не испрашивая на то разрешения ни у кого, «даже у повелителя правоверных, если таковой имеется». Более того, Аззам уже тогда полагал, что «Афганистан — это лишь первый пример исламской территории, узурпированной «неверными» (то есть СССР. — А. С.), отвоевать которую с помощью джихада было священным долгом: «Эта обязанность не исчезнет вместе с победой в Афганистане, джихад будет оставаться личным долгом каждого мусульманина, пока мы не вернем все земли, ранее бывшие мусульманскими, чтобы ислам воцарился там вновь: перед нами — Палестина, Бухара, Ливан, Чад, Эритрея, Сомали, Филиппины, Бирма, Южный Йемен, Ташкент, Андалусия…». А в феврале 1998 года уже Усама бен Ладен и Айман Аз-Завахири (позже, после смерти Бен Ладена, возглавивший «Аль-Каиду») выпустили манифест, где объявили о создании «Мирового исламского фронта джихада против иудеев и крестоносцев». В манифесте говорилось, что Америка открыто объявила войну Аллаху и его Пророку, и подчеркивалось, что убивать американцев и их союзников является долгом каждого мусульманина. «Мы призываем, с разрешения Аллаха, каждого верующего мусульманина, желающего быть награжденным Аллахом, следовать приказу Аллаха убивать американцев <…> в любом месте и в любое время».

Да что там призывы! Соединенные Штаты не насторожили по-настоящему даже конкретные террористические атаки против американцев, европейцев, израильтян, начавшиеся в этот период. В 1992–1994 годах в Египте, например, погибли 7 иностранцев. В Алжире в сентябре 1993 году «вооруженная исламская группа» (ВИГ) убила двух французских геодезистов, и «эмир» этой организации заявил, что «иностранные, как и алжирские, "безбожники" являются законной мишенью джихада. Это послужило началом кампании убийств иностранцев: до конца 1993 года их погибнет 26 человек». В 1996 году в каирском отеле были убиты 18 туристов из Греции, принятые террористами за израильтян, и ответственность за теракт взяла на себя «Гамаа исламийя», напечатавшая коммюнике: «Иудеям нет места на мусульманской земле Египта». В сентябре 1997 года в Египте были убиты 33 немецких туриста, а в ноябре того же года произошла «Луксорская резня», в которой погибли 62 человека — туристы и местные служащие. Ответственность за эту трагедию взяла на себя та же «Гамаа исламийя», руководитель ее, шейх Омар Абдель Рахман, слал из Нью-Йорка «кассеты с записями, в которых характеризовал туризм как источник разврата и распространения алкоголизма и объявлял его харамом (запрещенным религией)». В те же 1990-е годы прозвучали взрывы на военной базе США в Дахране (Саудовская Аравия), погибли 19 американцев, в Еврейском центре Буэнос-Айреса (Аргентина) — погибло 86 человек, в берлинском ресторане «Микос» — погибли 4 человека. А в 1999 году джихадисты взорвали посольства Соединенных Штатов в Найроби (Кения) и Дар-эс-Саламе (Танзания).

Конечно, Соединенные Штаты тоже не сидели сложа руки. Они, например, нанесли ракетный удар по химическому заводу в Хартуме (Судан), где, как считалось, производились ингредиенты взрывчатки, предназначавшиеся для поставок Бен Ладену, также они неоднократно бомбили тренировочные лагеря боевиков в Афганистане, обрушили авиаудары на военные объекты в Триполи и Бенгази (Ливия), вылавливали джихадистов по всему миру и содержали их в секретных тюрьмах, расположенных на базе Гуантанамо (Куба), в Польше, Румынии19 , Литве20 и некоторых других странах. Однако заметим, что по своим целям и средствам это была типичная война «империи» со взбунтовавшимися «колониями»: она лишь подавляла анклавы исламского сопротивления, но не устраняла причины, порождавшие их.

Главное же, что можно сказать без всякого преувеличения: Соединенные Штаты проиграли Исламскому миру идеологическую войну. За что — при всех их кошмарных методах, которые иначе как преступлениями назвать нельзя, — сражаются исламские боевики? Они сражаются за высокие принципы равенства и справедливости. По крайней мере в том виде, как они эти принципы понимают. Ими движет ослепительная мечта — построить на земле Царство Аллаха, воплотить в жизнь божественные установления шариата, вот тогда наступят в мире спокойствие и счастье для всех.

Неважно, что осуществить эту мечту невозможно.

Неважно, что все прежние попытки построить Царство Божие на земле потерпели провал.

Они искренне верят в него и ради этого готовы пожертвовать всем.

А что могут предложить им Соединенные Штаты? Ничего, кроме как перенять образ жизни Америки. Перестать быть арабами и мусульманами. Превратиться в третьесортных американцев, с вечной завистью взирающих на богатого и могущественного патрона. Такую перспективу Мир ислама категорически отвергает. Ничего удивительного, что если для западных стран Усама бен Ладен — преступник, то для многих и многих мусульман он — герой. Он сражался против «неверных», против американской глобализации, против нового крестового похода Запада, вторгающегося в Исламский мир. В Пакистане, например, возник «настоящий культ Бен Ладена, портрет которого красовался на всех манифестациях, устраивавшихся радикальными суннитскими исламистами». В молодежной исламской культуре Бен Ладен имеет громадную популярность: он присутствует на постерах, майках, значках, календарях и т.п., «на многих арабоязычных форумах люди ставят себе аватары с его изображением, а также говорят о нем с нескрываемым восхищением как о "Льве ислама", о защитнике арабского населения Палестины в его борьбе с Израилем»21 .

Не будем, однако, идеализировать Исламский мир. Сражение за высокие идеалы еще не означает ни моральную, ни историческую правоту. В конце концов, мало ли было в мире империй и государств, высокие идеалы которых удивительным образом сочетались с чудовищными средствами их достижения.

Пока несомненно одно. Исламский мир находится в историческом тупике. Не увенчалась успехом ни единая попытка создать в пределах его стабильное и процветающее государство — ни путем европейской модернизации, ни путем арабского национализма, ни через политический исламизм. Нынешний «халифат», «исламское государство», спонтанно возникшее на территориях Сирии и Ирака, тоже — что вполне очевидно — не представляет собой социальную общность, в которой большинство мусульман хотело бы жить.

Между тем во второй половине ХХ века сразу несколько стран, которых называют азиатскими «тиграми» или «драконами», сумели совершить настоящий прорыв, выйдя на высокий уровень социального и экономического развития. Это Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань. Сейчас аналогичным путем движутся Индия и Китай. А еще раньше, в конце XIX– начале XX века, такой же технологический спурт совершила Япония, став одной из лидирующих индустриальных держав. Интересно, что при этом им не пришлось жертвовать своей национальной культурой — ни американизироваться, ни европеизироваться — они сохранили и национальное своеобразие, и национальные верования.

Правда, все эти страны были не арабские и не мусульманские.

И еще более любопытный факт. В тех исламских, но не арабских странах, которые если и не совершили мощного технологического прорыва, но все же добились определенных успехов в развитии, ислам был либо совершенно вытеснен на периферию, как одно время в Турции, либо модифицирован местными этническими религиями, как в Малайзии и Индонезии, приобретя вследствие этого более мягкие, размытые, толерантные формы.

Так что перед Исламским миром, на наш взгляд, стоит проблема цивилизационного самоосознания. Возможно, его развитие сдерживает «арабизм» — непрерывное культивирование архаических черт арабского исторического характера. А возможно — политический исламизм, неуклонно обретающий экстремальные формы джихада.

И вот тут, как нам кажется, возникает главная трудность, заключающаяся в ответе на проклятые вопросы: кто виноват и что делать?

Трудность эту можно сформулировать так.

Еще никогда ни один народ в истории не сказал: в наших бедах, в наших трагедиях и несчастьях виноваты мы сами. Нам следует измениться, нам следует избавиться от недостатков, корежащих нас, нам следует обрести иные национальные качества, более соответствующие современности. Исключением здесь являются только немцы, открыто признавшие после Второй мировой войны свою вину за фашизм, что, видимо, и способствовало развитию новой Германии.

Но это именно исключение. А как правило, народ никогда не признает виноватым себя. В его бедствиях непременно виноват кто-то другой — некие внешние силы, мешающие ему достичь прекрасной Обетованной земли.

Нечто подобное движет сейчас коллизией «Запад — Исламский мир». Имперская шизофрения, которой охвачены ныне Соединенные Штаты, не позволяет им понять элементарную вещь: вина за расширение глобальных конфликтов в значительной мере лежит на них. А Исламский мир, в свою очередь, убежден, что во всех его бедах виноват исключительно Запад и что лишь сокрушив эту «империю зла», он сможет добиться настоящего прогресса и процветания.

Самуэль Хантингтон назвал это «столкновением цивилизаций».

Это также можно назвать «войной миров», противоборством двух этнокультурных вселенных, ни одна из которых не способна признать другую.

Причем, судя по расширяющимся зонам хаоса, до кульминации еще далеко.

Взрывы непрерывно гремят.

Война разгорается.

В дыму горизонтов не видно пока никакого обнадеживающего просвета.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Браницкий А.Г., Корнилов А.А. Религии региона. — Н.Новгород, 2013. С. 63.

2 В русском произношении — архангел Гавриил.

3 Ссылки на Коран даются по переводам Г.С.Саблукова и И.Ю.Крачковского. Ссылки в цитатах принадлежат авторам приведенных цитат.

4 Ахмад 5/411, Абу Ну’айм в «аль-Хилья» 3/100. Шейхуль-Ислям Ибн Таймия и шейх аль-Альбани подтвердили достоверность этого хадиса. См. «аль-Иктида» 1/69, «ас-Сильсиля ас-сахиха» 2700. — http://islam-forum.ws/viewtopic.php?t=19284&f=80.

5 О жестокостях голландцев в своих колониях см., напр.: Шервинский С. Ост-Индия. — М., 1991.

6 Левант — средневековое название региона в восточной части Средиземного моря, где в настоящее время расположены Сирия, Ливан, Израиль, Иордания, Палестина, Египет, Турция.

7Уотт У.М. Влияние ислама на средневековую Европу. — М., 1976. С. 110.

8 Al-Khalili J. The «first true scientist». // BBC NEWS. http://news.bbc.co.uk/2/hi/7810846.stm.

9Столяров А.Освобожденный Эдем. — М.; СПб., 2008. С. 15—21.

10 Льюис Б. Ислам: что пошло не так? // Россия в глобальной политике. 2003. № 1.

11 Айдын Ариф Оглы Али-заде. Мутазилиты — основатели философского рационализма в исламе // ТОПОС. Литературно-философский журнал. 2004. 24 марта.

12 Цит. по: Михайлов Ю. Как побороть ИГИЛ – религиозный мутант эпохи глобализации.

// http://eadaily.com/ru/news/2015/12/19/yuriy-mihaylov-kak-poborot-igil-religioznyy-mutant-epohi-globalizacii

13 Беляев Е.А. Арабы, ислам и Арабский халифат в раннее средневековье. — М., 1966. С. 148.

14 Васильев Л.С. История религий Востока. — М., 2006. С. 454—455.

15 Королев К. Ислам классический: Энциклопедия. — М.; СПб., 2005.

16 Кепель Ж. Джихад. Экспансия и закат исламизма. — М., 2004.

17 Излагается и цитируется по: Кепель Ж. Указ. соч.

18 О закономерностях модернизации см.: Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация. Кн. 1 и 2. — М.; СПб., 2004.

19 Главная европейская тюрьма ЦРУ располагалась в Польше. // LENTA.RU. — https://lenta.ru/news/2005/12/09/poland/

20 В Литве нашли секретную тюрьму ЦРУ // SPUTNIK — http://ru.sputniknewslv.com/Baltics/20160318/1010088.html.

21 20 интересных фактов об Усаме бен Ладене. // 812’ONLINE. — http://www.online812.ru/2011/05/10/006/.

Министр связи и массовых коммуникаций Российской Федерации Николай Никифоров посетил с рабочим визитом Республику Армению в составе делегации, которую возглавил Председатель Правительства РФ Дмитрий Медведев. В ходе визита глава Минкомсвязи принял участие в переговорах глав Правительств России и Армении, а также в заседании Евразийского межправительственного совета. Важной темой мероприятий стала реализация цифровой повестки Евразийского экономического союза (ЕАЭС).

В ходе переговоров глав Правительств российская сторона выразила уверенность в значительном потенциале сотрудничества двух стран в области информационно-коммуникационных технологий. На мероприятии был подписан меморандум о взаимопонимании в отношении снижения тарифов на электросвязь в роуминге между Россией и Арменией.

Минкомсвязь России ведет системную работу, нацеленную на снижение цен на роуминг с другими государствами. К настоящему моменту по инициативе министерства такие меморандумы подписаны уже с 15 странами: Абхазией, Аргентиной, Арменией, Данией, Египтом, Израилем, Китаем, Латвией, Литвой, Норвегией, Польшей, Словенией, Финляндией, Швецией, Эстонией.

Проработка инициатив в рамках реализации цифровой повестки ЕАЭС была рассмотрена на заседании Евразийского межправительственного союза. Глава Минкомсвязи России подчеркнул, что для достижения указанной цели следует обеспечить достоверную идентификацию, аутентификацию и авторизацию участников взаимодействия, а также признание электронной подписи во всех видах правоотношений за счет создания универсальной платформы для взаимодействия в электронной форме различных потребителей и поставщиков информации. Николай Никифоров отметил, что у России уже есть опыт в этом направлении.