Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Сделка ОПЕК+: то, о чем стараются не говорить

России куда выгоднее было бы находиться в группе стран, не входящих в ОПЕК+, но в текущих реалиях главное — распределить квоты между внутренними производителями, чтобы не допустить разорения малых и средних добывающих компаний РФ

Как правило, анализируя соглашение ОПЕК+ о сокращении добычи, подписанное 12 апреля, в основном аналитики и эксперты комментируют его итоги. Иногда сравнивают то, что предлагалось в рамках несостоявшейся сделки ОПЕК+ от 6 марта, с результатами последнего соглашения. После чего делают выводы о том, кто проиграл, а кто выиграл (или хотя бы не проиграл).

На наш взгляд, интересно было бы рассмотреть всю цепь событий между 6 марта и 12 апреля и выделить те нюансы, из которых можно было бы сделать выводы на будущее.

Во-первых, Саудовской Аравии не удалось развязать длительную «ценовую войну» до победного с увеличением собственной добычи до максимума, как заявлялось после провала мартовского соглашения. С другой стороны, и Россия не смогла развязать себе руки, отстаивая особую позицию в вопросе сокращения добычи нефти.

В этом смысле обе страны своих окончательных целей не достигли.

Во-вторых, совершенно очевидно, что производители нефти, не входящие в ОПЕК+, в частности страны-члены G20, занимают в настоящий момент абсолютно выигрышную позицию. Они ограничились словесными интервенциями о возможном сокращении добычи примерно в таком стиле: «по нашим прогнозам, мы, вероятно, сократим добычу на 2 млн баррелей в день в течение года, а может быть и на 3 млн» и при этом ничего обязывающего не подписали. Сравните это с четкими цифрами и сроками сокращения для членов ОПЕК+.

Думаю, не надо объяснять, что и России куда выгоднее было бы находиться в группе стран, не входящих в ОПЕК+. Хотя бы причине того, что технологически/климатически в нашей стране сложно быстро увеличивать/уменьшать добычу в отличие от, например, Саудовской Аравии.

В-третьих, как показали мартовские события, Россию из ОПЕК+ просто так не отпустят. Будет ценовая война, организованная саудитами, дополненная давлением со стороны США под предлогом защиты своей сланцевой добычи.

Соответственно, если бы Россия все же решила выйти из ОПЕК+, то это надо делать либо в момент бурного роста нефтяных котировок, как это было, скажем, в 2018 году, либо в момент, когда Саудовской Аравии были нужны высокие цены на нефть — например, как это было перед IPO компании Saudi Aramco в конце 2019 года.

К тому же, пожалуй, не следует открыто говорить о своих намерениях предпринять усилия сократить или вовсе разорить сланцевую отрасль США (даже если эта цель на самом деле и подразумевается). Или уж по крайней мере не делать такие заявления тем персонам, чье мнение может быть истолковано как официальная позиция России. Согласитесь, что звучат такие заявления очень недружественно и нашу переговорную позицию они как минимум не улучшают. В этот раз (правда, не без труда) удалось отчасти «перевести стрелки» на саудитов, но подключать пришлось самую тяжелую артиллерию.

США же в свою очередь, показали, что готовы защищать свои сланцевые компании, задействуя весь арсенал средств.

Что же касается итогов соглашения ОПЕК+ от 12 апреля, то зафиксированное сокращение добычи нефти в России на 15-20% необходимо распределить между внутренними производителями. Очень бы не хотелось, чтобы сокращение было произведено в первую очередь за счет малых и средних добывающих компаний России. Чтобы не получилось, как в известном высказывании Черномырдина «хотели как лучше (победить мелкие и средние американские сланцевые компании), а получилось как всегда (разгрому подвергся отечественный малый и средний бизнес)».

Ринат Хантемиров

Независимый эксперт

Россия. США. Саудовская Аравия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 15 апреля 2020 > № 3352999 Ринат Хантемиров

Соглашение ОПЕК+ - кто проиграл, кто выиграл

судьба мирового рынка нефти сейчас находится в руках врачей, а не в хитросплетениях и интригах нефтяников

Борис Марцинкевич

Переговорный «марафон» нефтедобывающих стран, стартовавший 9 апреля, закончился почти в полночь московского времени 12 апреля. За эти трое суток дважды провели телеконференцию министры стран, подписавших соглашение ОПЕК+, прошло видеосовещание министров энергетик стран группы G20, дважды провели телефонные разговоры главы государств «большой нефтяной тройки» - Королевства Саудовской Аравии, США и России, трижды общались по телефону Владимир Путин и Дональд Трамп, сенаторы-республиканцы провели переговоры с официальными лицами КСА. Соглашение ОПЕК+ выработано, согласовано, с 1 мая 2020 года оно должно вступить в силу и действовать до апреля 2022 года, график совокупного сокращения добычи выглядит следующим образом: на 9,7 млн баррелей в сутки в период с 1 мая по 1 июля 2020 года, с 1 июля по 31 декабря 2020 года – 7,7 млн баррелей в сутки, с 1 января и до конца второго квартала 2021 года – 5,8 млн баррелей сутки. Министры группы G20 в итоговом заявлении отдельно вопросов сокращения добычи нефти не касались, что, с одной стороны, вызывает удивление, с другой выглядит достаточно логично, поскольку G20 – это, скорее, группа потребителей, а не производителей нефти. Челночная дипломатия Дональда Трампа, поочередно звонившего Салману ибн Абдул-Азизу Аль Сауду и Владимиру Владимировичу Путину, помогла решить даже такую проблему, как начальную «точку отсечения» - КСА и Россия приняли за нее 11,0 млн баррелей в сутки и договорились об одинаковом сокращении, на 2,5 млн баррелей в сутки.

Новое соглашение ОПЕК+ - старт для новых переговоров

При этом, как мы уже писали, встречи и переговоры ещё не закончились, история апреля-2020 продолжает писаться. 12 апреля стало известно, чем закончилась еще одна телеконференция, которую провела АРРО, African Petroleum Producers Organization. О ней пресса вспоминает нечасто, хотя организация была создана ещё в 1987 году, в неё входят 18 государств континента: Алжир, Ангола, Бенин, Габон, Гана, Демократическая Республика Конго, Египет, Камерун, Кот-д’Ивуар, Ливия, Мавритания, Нигер, Нигерия, Республика Конго, Судан, Чад, Экваториальная Гвинея и ЮАР. Общий объём добычи нефти стран, входящих в АРРО, составляет около 7,5 млн баррелей в сутки, их доказанные запасы – около 125 млрд баррелей. АРРО официально известила ОПЕК, что не только приветствует состоявшееся подписание нового соглашения, но и берёт на себя обязательство присоединиться к сокращению объёмов добычи, детальная информация об общем объёме и распределении квот должна появиться в ближайшие дни. 10 апреля агентство Bloomberg распространило сообщение министерства нефти и энергетики Норвегии, руководитель которого Тана Бру приняла участие в качестве наблюдателя в телеконференции ОПЕК+ - это государство намерено рассмотреть возможность одностороннего сокращения своей добычи. 14 апреля 2020 года пройдут открытые слушания о регулировании нефтедобычи в Техасе, руководить которыми будет Texas Railroad Commission, Техасская железнодорожная комиссия. Это название не должно вводить в заблуждение, оно остаётся данью исторической традиции, в полномочия TRC входит регулирование работы нефтепроводов, терминалов, добычных скважин в этом штате. На Техас, где ведется и традиционная, и сланцевая нефтедобыча, приходится около 42% всей добычи в США, около 5,5 млн баррелей в сутки, то есть решение, которое может быть принято на совещании TRC, может стать существенным вкладом в общее снижение объёмов не только для Штатов, но и для всей мировой нефтяной отрасли. 12 апреля телеканал СВС со ссылкой на источники в правительстве Канады сообщил, что в этой стране решения о возможном сокращении добычи будут рассматриваться провинциями Альберта, Саскачеван, Лабрадор и Ньюфаунленд - на территории именно этих провинций сосредоточена нефтедобывающая промышленность этой страны. Собственно говоря, происходит ровно то, о чем мы уже писали – новое заседание ОПЕК+ стало стартом для кампании переговоров всех со всеми. Причин для этого, если не вдаваться в детали, ровно две. Такие государства, как США и Канада приняли для себя настолько жёсткое антимонопольное законодательство, что их руководители не имеют права на официальное участие в картельных соглашениях, причём касающиеся не только нефти, но и любого другого товара.

Мексика – мал золотник, да дорог

Но и здесь появилось исключение, которое вызывает не полное понимание: Дональд Трамп взял на себя обязательство сократить в Штатах добычу нефти на 250 тысяч баррелей в сутки «в зачёт» квот, которые JMCC, Министерский мониторинговый комитет ОПЕК+ считал необходимыми для Мексики. JMCC в своем решении о распределении квот исходил из того, что все страны, входящие в ОПЕК+, с 1 мая сократят свою добычу на 22,5% исходя из объемов, имевшихся по состоянию на октябрь 2019 года, за исключением Саудовской Аравии и России. Арифметически получалось, что Мексика должна сократить добычу на 400 тысяч баррелей в сутки, но Росио Нале (Roció Nahle), представительница этого государства на совещании 10 апреля, категорически настаивала на том, что для Мексики это просто невозможно, максимальным сокращением могут быть только 100 тысяч баррелей в сутки. Из 10 с лишним часов, в течение которых проходило это совещание, более двух часов было потрачено на попытки договориться с Росио Нале закончились тем, что единственная женщина, принимавшая участие в телеконференции, вышла из сеанса связи. Но уже на следующий день, 11 апреля, Трамп сделал свое заявление, которое действительно похоже на сенсацию – Штаты, несмотря ни на какие законодательные ограничения, официально взяли на себя обязательство сократить нефтедобычу, да ещё и за соседнее государство, отношения с которым с момента решения о строительстве «Великой Американской стены» у США были отнюдь не самыми безоблачными. Второе совещание министров ОПЕК+, прошедшее поздним вечером 12 апреля, учло гарантии Штатов, причем ушло на это не более пары часов. Хотя прошло вот уже несколько суток, информация по этому поводу поступает очень малыми порциями. Максимально развернутая порция информации звучит приблизительно следующим образом. «Мексика каждый октябрь хеджирует свой нефтяной экспорт на период с декабря по ноябрь, обычно эта программа предусматривает покупку финансовых инструментов (как правило – опционов) объемом около 1 млрд долларов. Хеджирование помогает правительству страны зафиксировать цену еще не добытой нефти и таким образом защититься от рисков снижения котировок. Не стал исключением и октябрь 2019 года – Мексика снова захедижровала свой будущий экспорт, исходя из цены 49 долларов за баррель, покупка опционов обошлась правительству в 1,25 млрд долларов». Информация вроде бы действительно развёрнутая – даты, суммы, цены. Но какое, простите, дело целому президенту целых США до каких-то там опционов какой-то там Мексики, в связи с чем Трамп идёт на такие уступки, балансируя на грани нарушения собственного законодательства? Мало того – до сих пор нет никакой отрицательной реакции со стороны бдительной Демократической партии США, которая готова вставить любое лыко в строку не только реальных, но и совершенно вымышленных ошибок Дональда Трампа? Ларчик открывается просто. Вот список банков, с которыми Мексикой заключены договоры о хеджировании: JP Morgan Chase, Citigroup, Goldman Sachs, BNP Paribas. Вы, уважаемые читатели, только что прочитали список четырёх крупнейших банков США, главы которых руководят федеральными резервными банками, входящими в состав ФРС. Маленькая, крошечная Мексика, как говорили у нас в 90-е, «имеет самую крутую крышу», которая уверенно, последовательно: а) помогла Трампу принять правильное решение; б) напомнила руководству Демократической партии США, что у них в стране и так дел полным-полно; в) помогла провести воскресную, повторную встречу министров ОПЕК+ в дружественной и конструктивной обстановке. Кстати, у руководства Мексики, кроме традиции ежегодно подписывать с такими вот джентльменами договоры о хеджировании, имеется ещё одна: никогда, ни при каких обстоятельствах подробности этих сделок не были открытыми, это было и остается предметом государственной тайны. Но, как показали последние события, договоры о хеджировании Мехико подписывает с джентльменами, которым верят на слово, причем верят все, включая президента США и министров что ОПЕК, что ОПЕК+. Традиционные мексиканские ценности. Или не очень мексиканские?..

Государственные нефтяные резервы как «подушка безопасности» и не только

Конечно, нельзя не сказать несколько слов по поводу многочисленных комментариев, основной лейтмотив которых сводится к тотальному, невероятному проигрышу России, лично Игоря Сечина и Владимира Путина – с подачи наших иностранных партнёров отечественные комментаторы договорились уже до «неминуемого дефолта России и голодных бунтов на улицах и площадях», которые должны случиться со дня на день, буквально после дождичка в четверг. Для этих комментаторов не существует пандемии COVID19 и четырёх миллиардов человек на планете, находящихся под действием карантинных мер. Личный транспорт не двигается, по миру отменены 80% авиационных рейсов, сотнями отменяются железнодорожные рейсы, остановлены тысячи предприятий – но это всё «пустяки, дело житейское», а потому руководители России, оказывается, «не имели никакого права идти на такое сокращение добычи нефти». Правда, эти комментаторы ни слова не говорят о том, в каком именно месте пришлось бы хранить объёмы этой нефти – ведь НПЗ на территории Европы, которая является традиционным рынком сбыта для российской нефти, в настоящее время едва ли загружены на 50% их мощности. Продолжают работать исключительно предприятия непрерывного производственного цикла, критически важные инфраструктурные подразделения, идет подготовка к весенним полевым работам в сельском хозяйстве – вот и весь список того, что в настоящее время «остается на плаву». Strategic Petroleum Reserve USA, SPR, стратегический нефтяной резерв США, считающийся крупнейшим на планете (официально – порядка 635 млн баррелей), заполнен едва ли не «под горлышко», свободными числятся емкости на 77 млн баррелей, то есть на 7-8 дней полномасштабной работы нефтедобывающих компаний этой страны. Нет, конечно, нельзя исключать того, что государственные резервы Китая имеют ещё большую емкость – Пекин никогда не давал их официальной оценки, а крупнейшие государственные нефтяные компании этой страны, CNPC (China National Petroleum Corp.) и Sinopec имеют собственные коммерческие запасы. Последняя информация по этому поводу была обнародована как раз CNPC: в декабре 2019 года компания сообщила, что правительство КНР планирует увеличить мощности для хранения нефти до 503 млн баррелей к концу 2020 года. Планирует – правительство, сообщает об этом – CNPC, то есть единственное, что сохраняется в полном объеме, так это режим китайских хитростей. Но, какими бы ни были объёмы китайского государственного стратегического резерва, для объёма мировой добычи это погоды, что называется, не делает. Китай может и наверняка воспользуется возможностью заполнить свои ёмкости, пока цена барреля находится на исторически рекордных нижних отметках, поскольку благодаря собственным усилиям находится в привилегированном положении. Кризис COVID19 в этой стране преодолён, экономика восстанавливается с максимально возможной оперативностью, емкости для запасов нефти имеются.

Судьба нефтедобывающей отрасли – в руках медиков

Но для мировой нефтедобывающей индустрии эти маневры решающего значения не имеют: по самым оптимистическим оценкам, общее снижение потребления нефти составляет не менее 19 млн баррелей в сутки, и это ещё не предел, борьба с пандемией только набирает ход, до пиковых нагрузок во многих странах дело еще не дошло. Это не кризис перепроизводства, которых в истории мировой нефтедобычи уже хватало, происходящее не имеет аналогов – никогда ранее такого падения именно спроса в мире нефти не происходило. Именно по этой причине чёрно-белые оценки итогов переговоров в рамках ОПЕК+ и тех переговоров, что последовали и ещё последуют после этого события не объективны в принципе – ни одна нефтедобывающая страна сейчас не может оказаться «победителем». Планета Земля 6 марта 2020 года, когда была сорвана предыдущая встреча министров ОПЕК + и планета Земля 12 апреля 2020 года, когда было подписано новое соглашение – это две разных планеты. Переговоры 9 и 12 апреля шли о том, каким образом можно избежать именно обвального обрушения добычи нефти во всех странах разом. Если бы не возникла договорённость о снижении объёмов добычи с 1 мая 2020 года - при апрельских темпах добычи, уже к середине лета ёмкости для хранения нефти просто физически бы закончились во всех странах. У руководителей России было всего два варианта – либо договариваться о сокращении добычи, либо готовиться к хранению нефти в трубопроводах «Транснефти» после полного прекращения отгрузки на всех наших экспортных терминалах. Можно хоть каждые пять минут заявлять о том, что «Россия проиграла, а США выиграли», вот только реальная действительность, данная нам в ощущениях, этому удивительно бездарному выводу противоречит в корне. Начавшиеся 13 апреля торги на сырьевых биржах наглядно показывают, что договорённости в рамках ОПЕК+ не оказали никакого влияния на котировки нефти: Brent всё так же находится в коридоре от 30 до 33 долларов за баррель, WTI – в коридоре от 22 до 25 долларов за баррель. Это те самые цены, при которых в Штатах за месяц объем добычи снизился на 600 тысяч баррелей в сутки – без всяких соглашений в рамках ОПЕК+, без обязательств по мексиканской квоте. Реально судьба мирового рынка нефти сейчас находится в руках едва держащихся на ногах от непомерных нагрузок врачей, а не в хитросплетениях и интригах нефтепроизводящих стран – вот нехитрая правда нынешней обстановки. От того, как чётко соблюдаются карантинные ограничения в Москве, зависит благополучие ExxonMobil, а сидящие по квартирам жители Нью-Йорка сражаются за положительные балансы Роснефти и ЛУКОЙЛа. Справится с пандемией Индия – не так сильно успеет пострадать ВР, а падение добычи нефти в Канаде, которое сейчас уже составило (и опять же – без ОПЕК+, без обязывающих обязательств со стороны правительства этой страны) остановят итальянцы с испанцами. Отказ от понимания вот этих простых фактов делает любые попытки анализа происходящего полным абсурдом. Если смириться с фактами, которые, как известно, не зависят от наших личных предпочтений, то не будет повода впадать в паническое настроение – соглашения ОПЕК+ не являются ни проигрышем, ни выигрышем ни для тех, кто его подписал, ни для тех, кто, ссылаясь на особенности собственного законодательства, не принял участия в этом совещании. Не было ошибкой и решение России отказаться от выполнения ультиматума Саудовской Аравии, принятое 6 марта на предыдущей встрече министров ОПЕК+ - на тот момент на планете была одна ситуация, сейчас она совершенно другая. Можно отбросить политкорректность и спокойно констатировать – на тот момент политическое руководство России планировало предпринять максимум усилий для того, чтобы не допустить дальнейшего усиления позиций на мировом рынке нефтяников США. Но взгляните еще раз на сегодняшние котировки нефти WTI на сырьевых биржах и убедитесь – нет никаких признаков того, что после подписания нового соглашения ОПЕК+ условия работы для американских сланцевых компаний стали хоть на йоту лучше. 22-25 долларов за баррель – цена, которая делает добычу нефти методом гидроразрыва пласта глубоко убыточной, ситуация для этого сектора нефтедобычи остается столь же критической.

Неиспользованные возможности

Если действительно хочется высказывать в адрес руководства России критику, а не критиканство, давайте делать это спокойно, стараясь максимально сохранять объективность. Ошибки есть, нет никакого смысла пытаться их не замечать. Не самый большой секрет то, что добыча нефти в России распределяется между экспортом и внутренним потреблением приблизительно поровну – из 11 млн баррелей в сутки 5,5 млн баррелей уходило на наши нефтеперерабатывающие нефтехимические предприятия. Другими словами, Россия является не только крупным производителем нефти, но и её крупным потребителем. Страны, потребляющие нефть в больших объемах, тоже имеют собственную организацию, своеобразный «антиОПЕК» - Международное Энергетическое Агентство, МЭА. МЭА для стран, входящих в его состав, ещё в прошлом веке выдало простую рекомендацию – организовать на своей территории хранилища нефти, которые позволили бы каждой из них продержаться без поступления нефти в течение 90 дней. Следовательно, применив этот подход, для собственной энергетической безопасности и обеспеченности Россия должна была бы организовать государственный резерв общей емкостью около 600 млн баррелей нефти. В этом случае наши отечественные компании имели бы свободу манёвра практически на два месяца и могли заниматься организационными вопросами по снижению объемов добычи значительно спокойнее и планомернее. Слишком дорогое удовольствие? Давайте внимательнее присмотримся к действиям того же Трампа, предпринимаемые им прямо сейчас. Первая мысль, возникшая у президента США после начала обвала котировок нефти, была очевидной – закупить у сланцевых компаний нефть в объеме, который позволял SPR, но Конгресс, контролируемый демократами, тут же наложил вето на такие государственные расходы. И после этого Трамп использовал подход, против которого никто возразить не может: он позволил всё тем же сланцевым компаниям арендовать свободные ёмкости, тем самым зарабатывая деньги для государственного бюджета. Вывод прост – использование государственного резерва нефти не является «заповедями на каменных скрижалях», подход может быть максимально гибким, позволять частным компаниям чуть легче переживать непростые времена, а государству – возвращать инвестиции, много лет тому назад потраченные на обустройство огромных емкостей в соляных пластах. И, раз уж мы обратили внимание на пример США, давайте изучим его ещё чуть глубже. Объём добычи нефти в США в 2019 году составил почти 13 млн баррелей в сутки, при этом, по данным управления информации при министерстве энергетики этой страны, объем экспорта составлял 2,2 млн баррелей в сутки. Ещё раз то же самое, но в процентах, чтобы это было ещё нагляднее: 17% добычи – на экспорт, 83% - на внутреннее потребление. Отбросим в сторону индивидуальную проблему Штатов, заключающуюся в том, что на их территории минимальное количество месторождений нефти тяжелых сортов, которые им приходится импортировать – России эта проблема не касается, у нас в наличии тяжелая нефть Татарстана и Поволжья, как и лёгкая нефть Сибири. Но наше внутреннее потребление составляет только 50% от объема нашей же добычи, в 1,7 раза меньше, чем в США. И это – объективная, математически точная оценка уровня развития нашей нефтепереработки, уровня нефтехимической промышленности.

Да, министерство энергетики сумело буквально навязать крупным отечественным компаниям необходимость инвестирования в развитие их НПЗ – теперь они не только способны производить автомобильный бензин класса Е5, они добились разительно более глубокой переработки нефти, чем имевшийся ранее. Но вот новостные сюжеты конца 2019 года и начала 2020 года. «Известия», 25 октября 2019 года. «Газпром Нефть начала в Омске строительство современного комплекса по производству высокотехнологичных катализаторов для нефтепереработки. На сегодняшний день комплексов такого масштаба в России не существует. Завод будет выпускать катализаторы каталитического крекинга и гидроочистки, необходимые для производства бензина и дизельного топлива стандарта Евро-5, и гидрокрекинга — для процессов глубокой переработки нефти. Планируется производить 4 тыс. т катализаторов гидроочистки, 2 тыс. т катализаторов гидрокрекинга и 15 тыс. т катализаторов каталитического крекинга в год». «Нефтегаз», 28 января 2020 года. «Роснефть запустила в эксплуатацию первый в России опытно-промышленный комплекс для производства катализаторов гидропроцессов. Современный объект общей площадью 720 квадратных метров расположен на территории Новокуйбышевского завода катализаторов, «дочки» Роснефть. Новые технологические возможности в перспективе позволят существенно снизить зависимость РФ от импортной продукции в области катализаторов для процессов нефтепереработки. В настоящее время доля импорта в катализаторах гидроочистки составляет около 90-95%. За счет развития собственного производства Роснефть планирует снизить этот показатель до 50% к 2024 г.»

Хорошо, что государственные вертикально-интегрированные компании стали работать в этом направлении, но даты этих новостных сообщений – ещё одно наглядное свидетельство того, что происходит это с огромным опозданием, при этом каждая из компаний занимается разработками самостоятельно. Это, конечно, строго соответствует либеральной доктрине экономики – два производителя будут конкурировать друг с другом, в результате другие нефтяные компании, имеющие собственные НПЗ, получат максимальный по качеству и минимальный по цене результат. Здорово! Вот только для того, чтобы остановить в России производство качественного топлива, нашим пресловутым «западным партнёрам» нет необходимости применять санкции к российским нефтяным компаниям – достаточно запрета на поставки катализаторов. Результат вполне очевиден - упадёт загрузка производственных мощностей НПЗ, что автоматически снизит внутреннее потребление нефти в России и нефтедобывающие компании вынуждены будут снижать объемы добычи без всяких соглашений с ОПЕК+. Любой энергетический ресурс имеет две составляющие – экономическую и ту, что связана с такими важнейшими понятиями, как энергетическая безопасность и энергетическая обеспеченность.

До той поры, пока в России подавляющее значение имеет коммерческая целесообразность, энергетические безопасность и обеспеченность будут находиться в зоне риска.

При этом в бесконечно далеком уже 1970-м году в Новосибирске было создано специализированное конструкторское бюро «Катализатор», которое существует и успешно функционирует и в наши дни, причем даже не меняя названия – СКТБ «Катализатор». В начале 2019 года СКТБ «Катализатор» заявило о плане создания инжинирингового центра. Суть проекта «Национальный центр инжиниринга и испытаний катализаторов» заключается в создании на площадке в Новосибирске парка пилотных установок по основным процессам нефтепереработки, на которых можно было бы проводить испытания катализаторов в реальных условиях работы установок на конкретных НПЗ и на реальном сырье. Дела идут достаточно успешно: руководство Новосибирской области выделило 3 гектара под строительство, гарантировало помощь с обустройством инфраструктуры, СКТБ нашло 500 млн рублей для начального финансирования. Остается найти еще 1,5 млрд – и тогда в 2025 году у России появится собственный центр для испытаний катализаторов. Помощь от государства отсутствует, СКТБ ведёт переговоры с нефтяными компаниями, Газпром Нефть, ЛУКОЙЛ и АО «Нефтиса» (материнская компания «Новосибирскнефтегаза») обещают подумать о своем участии в софинансировании. Старательно заткнув уши, чтобы ни в коем случае не услышать слова Владимира Путина о том, что либеральная идеология изжила себя, правительство России с невероятным упорством продолжает попытки внедрять именно либеральную доктрину в нашей экономике. Будущий инжиниринговый центр будет частным, государство не намерено участвовать и в производстве катализаторов – это ведь будет означать возрождение государственного контроля над священной коровой частного бизнеса. То, что при этом российский частный бизнес оказался в зоне контроля иностранных государств – предпочитаем не видеть. Там не слышим, тут не видим, говорим одно, думаем другое, делаем третье – в результате энергетическая безопасность и энергетическая безопасность по-прежнему в зоне риска.

«Либерализм изжил себя» - сказано, но плохо расслышано

Центральный Банк РФ отпустил рубль в «свободное плавание», в течение последнего месяца курс национальной валюты по отношению к доллару и евро опустился на 20 с лишним процентов. Это, конечно, шокирует, однако за последние пять лет Россия настолько удачно развивала агропромышленный сектор, что такое падение курса не сказывается на уровне жизни настолько жёстко, как это происходило в те же 90-е годы. Больше того подешевевший рубль мог бы послужить дополнительным «козырем» в том случае, если бы начатая в 2014 году компания импортозамещения не была превращена в кампанейщину – бессистемную и непоследовательную. Мы неоднократно обращались к примерам деятельности Росатома – государственной структуре, находящейся вне зоны прямого влияния министерства энергетики, сделаем это ещё раз. В 2018 году в России заработала новая система обращения с твердыми коммунальными отходами, она же – «мусорная реформа». Скажем мягко – проходит она со значительными трудностями, но уже в апреле того же 2018 года «Атомэнергомаш» подписал договор с Hitachi Zosen Inova о локализации на «ЗиО-Подольск» производства оборудования для мусоросжигательных заводов. То, что в Подольске умеют делать котлы – ни для кого не секрет, удивляться тому, что именно здесь произведены котлы для заводов «РТ-Инвест», не приходится. Но вот новость от 20 января 2020 года: «ЗиО-Подольск подписал контракт на поставку комплекта оборудования для мусороперерабатывающего завода «Риверсайд» в Великобритании». Международный конкурс был выигран легко и уверенно: образцы оборудования, произведенного для российских потребителей уже имелись, с качеством всё в полном порядке, а дальше «в бой пошел» всё тот же подешевевший рубль, который для «Атомэнергомаша», в который структурно входит «ЗиО-Подольск», после мартовского падения курса стал еще и дополнительным выигрышем. Ещё раз. Государственное предприятие «Атомэнергомаш», не подчиненное правительству напрямую, с импортозамещением справляется, а предприятия, связанные с министерством энергетики, к такому уровню доберутся только через несколько лет. Вот новостное сообщение от 13 мая 2019 года. «Роснефть» исключила Восточный нефтехимический комплекс из своей инвестиционной программы, это связано с налоговым маневром в нефтяной отрасли, заявил первый вице-президент «Роснефти» Павел Федоров. Это решение, по сути, приняли за нас, оно вытекает из принятой фискальной политики. При таких обстоятельствах проект [ВНХК] не является рентабельным, – заявил представитель «Роснефти». – Мы старались его сохранить, но это невозможно». ВНХК – нефтехимический комплекс, который предполагалось построить в Приморском крае. Планировалось построить три очереди по переработке нефти общей мощностью 12 млн т в год и линию по производству нефтехимической продукции мощностью 3,4 млн т в год». С момента принятия этого решения Роснефтью миновал почти год – никаких новостей по этому поводу ни от компании, ни от правительства больше не поступало. 12 млн тонн или 84 млн баррелей нефти высокотехнологичной переработки сырой нефти на территории Дальнего Востока с созданием соответствующего количества рабочих мест – это было возможно, но оказалось не реализовано.

Таких примеров в России больше одного, и никакие бравые доклады об успехах в нефтепереработке не могут «справиться» с двумя числами, поскольку факт – вещь упрямая. 83% - объем собственного потребления нефти, добытой в США и 50% - объём собственного потребления нефти, добытой в России. 635 млн баррелей – емкость стратегического нефтяного резерва США и 0 (ноль – прописью) баррелей стратегического нефтяного резерва России. Можно подтрунировать над Штатами по поводу того, что свободных ёмкостей в их государственном резерве хватит на неделю нефтедобычи в привычных объёмах, но как-то шутки не шутятся, поскольку в России нет даже намека на возможность вот такого манёвра, который сейчас мог бы хоть как-то смягчить ситуацию, возникшую на мировом рынке нефти. Снижение объема добычи на 2,5 млн баррелей в сутки для российских нефтекомпаний – технологически чрезвычайно непростая задача, поскольку у нас хватает скважин, находящихся на заключительном этапе эксплуатации, их остановить можно только один раз и навсегда. Отсутствие времени для манёвра эту задачу только усложняет, как делает её сложнее и имеющееся соотношение собственного потребления и экспорта. Вот об этом есть смысл говорить вслух, а бесконечно припоминать, что происходило на совещании ОПЕК+ 6 марта 2020 года – занятие бессмысленное с того момента, как COVID19 из ранга эпидемии в Китае перешел в стадию всемирной пандемии. Соглашение ОПЕК+ от 12 апреля 2020 года не принесло победы и не стало поражением ни для кого из участников мирового рынка нефти, вопрос стоит иначе – удастся ли добиться минимального ущерба? Серия переговоров, встреч, совещаний, будет продолжаться, но справится или нет мировая нефтедобывающая отрасль с огромным снижением спроса на «чёрное золото», в настоящий момент ответить невозможно. Судьба отрасли – в руках врачей и в успешности предпринимаемых карантинных мер в каждой отдельно взятой стране. А вот причины, по которым нефтяная отрасль России оказалась далеко не полностью готова к такому испытанию, должны стать не только предметом анализа и обсуждения, но и поводом для того, чтобы как можно оперативнее сделать адекватные выводы.

Саудовская Аравия. Россия. США. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Химпром > zavtra.ru, 14 апреля 2020 > № 3512759 Борис Марцинкевич

Яннис Зуганелис – один из научных руководителей совместной миссии ЕКА и НАСА Solar Orbiter

10 февраля текущего года Европа начала собственное исследование Солнца с запуском орбитального спутника Solar Orbiter (SolO) Европейского космического агентства (ЕКА), разработанного при участии НАСА.

Это первая миссия обширной программы «Cosmic Vision 2015-2025». В проекте в качестве научного руководителя от ЕКА принимает участие греческий ученый Яннис Зуганелис - один из четырех ученых миссии (два от ЕКА и два от НАСА), которые продолжат свою работу и после запуска спутника.

Цель миссии SolO – выполнение детальных измерений внутренней гелиосферы и зарождающегося солнечного ветра, включая наблюдения полярных областей Солнца, трудно выполнимые с Земли.

Солнечный орбитальный аппарат станет вторым космическим кораблем, который, как ожидается, прольет свет на нераскрытые до сих пор вопросы, связанные с Солнцем, в сотрудничестве с космическим кораблем НАСА Parker Solar Probe (2018-2025), выполняющим измерения расширенной короны Солнца (запущен полтора года назад и уже находится на гелиоцентрической орбите). Огромным преимуществом SolO является то, что он может, так сказать, «смотреть в глаза» Солнцу и фотографировать его - то, чего не может сделать американский корабль.

Solar Orbiter (SolO) изготовлен компанией Airbus. Спутник оснащен специальным термозащитным экраном, способным выдерживать температуру до 500?С. Его стоимость составляет 1,5 миллиарда евро, вес – 1.800 кг.

Яннис Зуганелис, кроме этого, отвечает за разработку и планирование наблюдений на протяжении всей миссии, а также за координацию наблюдений с другими крупными миссиями: уже упомянутой Parker Solar Probe (НАСА) и BepiColombo (ЕКА), вступившей в действие в прошлом году (по направлению к Меркурию).

Ученые ожидают, что благодаря новым данным, которые они получат о гелиосфере, станет возможным лучше прогнозировать потенциально опасные солнечные вспышки и грозы, приводящие к возникновению геомагнитных бурь, влияющих определённым образом, как на технику (спутники, GPS, электросети), так и на биологические объекты.

Первое ближайшее прохождение Solar Orbiter вокруг Солнца ожидается в феврале 2021 года, второе (ещё ближе к нему) - в октябре 2022 года, тогда как первые четкие изображения полюсов Солнца достигнут Земли примерно через семь лет.

Греция. Евросоюз. США > СМИ, ИТ. Образование, наука. Авиапром, автопром > grekomania.ru, 14 апреля 2020 > № 3361041 Яннис Зуганелис

Да здравствует ОПЕК+…

Вечером в воскресенье пришли долгожданные новости: формат ОПЕК+ восстановлен, участники сделки договорились о беспрецедентном уровне сокращения добычи — почти на 10 млн баррелей в сутки (9,7 если точнее). Пикантность текущей ситуации заключается в том, что нынешнюю сделку «благословили» из Вашингтона. Более того, президент США Дональд Трамп практически выступил посредником в диалоге между ведущими игроками нефтяного рынка — Россией и Саудовской Аравией. И если продолжить дальше, то США вместе с Канадой и другими ранее «нейтральными» к сделке ОПЕК+ партнерами берут на себя обязательство сократить дополнительно еще 5 млн баррелей в сутки.

А ведь прошел всего месяц с небольшим с момента объявления о прекращении работы ОПЕК+, когда казалось, что в одну и ту же воду никто уже не войдет дважды. И действительно, новая сделка совершена совсем в других условиях и в «другой воде». Произошло то, что еще месяц назад казалось просто невероятным. По результатам соглашения трёхсторонние переговоры провели Владимир Путин, Дональд Трамп и король Саудовской Аравии Салман Аль Сауд. Прекратить уже ставшую привычной конфронтацию и начать наконец диалог мировых лидеров заставили не благородное стремление к всеобщему благу и процветанию всех народов, а никому невидимый, но очень опасный и всеобщий враг — вирус. Как тут ни вспомнить очень уместную в данный момент русскую пословицу: «Не было бы счастья, да несчастье помогло».

Вернемся к условиям нового соглашения. Выгодно ли оно России? Начнем с небольшого нюанса: Россия уменьшает добычу не от фактического уровня добычи в 10,3 млн баррелей в сутки (столько Россия сейчас добывает без учета объёмов добычи конденсата, которые не учитывается в соглашении), а от потенциального уровня в 11 млн баррелей в сутки, которые соответствуют нашей возможной добыче без соглашений.

Таким образом, в действительности Россия будет сокращать существенно меньше своей доли в общем весе сокращений стран, присоединившихся к ОПЕК+.

В процентном соотношении от фактической добычи это 18% в первые 2 месяца (на что и были направлены все усилия российских переговорщиков).

Для сравнения Саудовская Аравия по условиям нового соглашения уменьшает добычу от тех же 11 млн баррелей в сутки, хотя реально в апреле и дальше саудиты выходят на уровень выше 12 млн баррелей в сутки. ОАЭ и Кувейт также с существенным потенциалом по наращиванию добычи (около 1-1,5 млн баррелей в сутки совокупно) уменьшают свою добычу от уровня октября 2018, а не от фактической добычи в апреле 2020-го. То есть у ближневосточных производителей по условиям нового соглашения потенциал от максимума добычи ограничен намного больше.

Во втором полугодии сокращение будет 8 млн баррелей в сутки на все страны ОПЕК+ или в процентном соотношении снижение составит 18%. Для России же на практике это означает сокращение на 13%, т.е также в меньшей доле, чем все остальные. А на следующем этапе сокращение России фактически составит 7,5%, при целевом значении для всех участников ОПЕК+ в 14%.

Новое соглашение в формате ОПЕК+ позволит рынку почувствовать себя гораздо комфортнее психологически и сформировать новую структуру рынка в период прохождения пика коронавирусной пандемии, а также более сбалансированно начать восстановление спроса по мере ослабления COVID-19. Россия на переговорах заняла достаточно взвешенную, но твердую позицию: в случае более быстрого восстановления спроса параметры сокращения могут быть пересмотрены в сторону уменьшения.

И, наконец, восстановление цен на нефть и стабилизация мирового рынка нефти выгодны как российскому государству, так и российским нефтегазовым корпорациям, да и в целом всей отечественной экономике.

И еще пару слов о результатах: в процессе обсуждения сделки в некоторых СМИ был озвучен тезис о том, что Россия «снова проиграла» ценовую войну и что новое соглашение в формате ОПЕК+ это практически капитуляция и даже, если хотите, «Брестский мир» (хотя вряд ли широкая аудитория помнит, о чем в этом случае вообще идет речь). Это не совсем так. А точнее совсем не так. В начале марта Россия отказалась от сокращения на 0,3 миллиона баррелей в сутки, а сейчас согласилась на уровень сокращения на порядок больший.

Здесь в первую очередь нужно учитывать тот факт, что в начале марта снижение добычи даже на 1,5 миллиона баррелей в сутки никаким образом не решило бы проблему падения мирового спроса на 20 миллионов баррелей в сутки. Саудиты на предыдущем заседании ОПЕК+ в марте заняли абсолютно неконструктивную ультимативную позицию, пытаясь навязать России резкое и бесполезное на тот момент решение вместо того, чтобы продолжить консультации в оперативном режиме. Приняв неожиданное для участников сделки решение о выходе из соглашений и объявив о резком росте добычи до 13 миллионов баррелей в сутки и демпинге цен, Саудовская Аравия спровоцировала искусственное затоваривание мирового рынка и запустила маховик, который в первую очередь ударил по экономике самой Саудовской Аравии. Новое совещание ОПЕК+ запросила сама же Саудовская Аравия по инициативе Президента США.

У России были и остаются ресурсы для прохождения периода низких цен на нефть лучше своих партнеров по ОПЕК+ и США.

Тем не менее, новая сделка заключена абсолютно своевременно и позитивная реакция на сделку как нефтяного, так и фондового рынка тому яркое подтверждение.

В любом случае, ключевым моментом в новой структуре рынка является позиция США как лидера по добыче нефти в текущем периоде. Мы видим готовность администрации Трампа, а также федеральных и региональных властей поддерживать решение по сокращению добычи, даже невзирая на явный «картельный» характер соглашения. Напомним, что предыдущая сделка была предметом жесткой критики со стороны администрации президента США именно в силу «нарушения» американского антимонопольного законодательства.

Основной вопрос на данном этапе — как нынешняя сделка будет воспринята американским истэблишментом и в каком формате власти США будут готовы взаимодействовать с участниками платформы ОПЕК+?

Будут ли власти США (в первую очередь, в лице Трампа) предпринимать попытки «заставить» нефтяную сланцевую отрасль договориться о совместных действиях или все ограничится лишь информационными сообщениями в Твиттере? От того, какую позицию займет руководство США по отношению к сокращению собственной добычи, будет зависеть успех новой сделки ОПЕК+ и скорость восстановления мировых цен на нефть. Конечно же, вслед за прохождением пика эпидемии и началом восстановления мировых экономических процессов.

Вячеслав Мищенко

Руководитель рабочей группы по ценообразованию и рынкам при Министерстве энергетики РФ

Россия. США. Саудовская Аравия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 13 апреля 2020 > № 3351557 Вячеслав Мищенко

Алексис Родзянко: страшнее думать о 2021 годе – там неопределенность

Распространение коронавируса стало серьезным испытанием для бизнеса во всем мире, и американские компании в России не стали исключением. Глава Американской торговой палаты в России (AmCham) Алексис Родзянко надеется, что диалог между Россией и США, который постепенно налаживается перед лицом общего врага – пандемии, будет иметь продолжение и в будущем. В интервью РИА Новости он рассказал о том, как COVID-19 повлиял на компании из США, какие возможности для сотрудничества двух стран открывает пандемия, что может помешать диалогу и как изменится мир, когда она будет позади. Беседовала Вероника Буклей.

— Год начался для бизнеса непросто. Распространение коронавируса, обвал на мировых рынках. Как в этих условиях чувствует себя американский бизнес, работающий в России?

— Как и бизнес во всем мире, наверное. Сегодня большинство офисных сотрудников работает удаленно. Что касается производственных компаний, то кто-то находит себя в списках тех, кто может продолжать работать в условиях объявленного в стране карантина, а кто-то нет. Те, кто не могут, чаще всего пишут письма в регулирующие организации с просьбами о том, чтобы им позволили не останавливать производство. У нас был пример компании, которая производит чистящие средства и которая не входила в список компаний, необходимых для жизнеобеспечения. Мы написали письмо и буквально вчера получили от компании информацию, что им разрешили продолжать работать: это и для них, и для страны хорошо.

Мы находимся в той фазе кризиса, когда все думают, как быть именно сейчас. Мысль о том, какие будут последствия, откладывают на потом. Приведу еще один пример – небольшая компания, хозяин которой американец, столкнулась с проблемой выплаты зарплат. Хозяин пытался получить такие же льготы по снижению социальных выплат, как и все компании, работающие в России. Ему отказали, поскольку его компания более чем на 49% принадлежит иностранцу. Мы пытаемся обратить внимание регуляторов на эту проблему, просим, чтобы в таких случаях льготы тоже были предоставлены, потому что они работают здесь, в России, и сейчас ничуть не лучше себя чувствуют, чем аналогичные компании с хозяевами-россиянами.

— Компании каких секторов пострадали больше всего, а какие еще держатся? Есть ли те, кто смог обернуть ситуацию в свою пользу?

— Конечно, есть такие компании, спрос на продукцию которых сейчас только вырос, но это редкие исключения из общего правила. Понятно, что это компании фармацевтического сектора, производители медицинского оборудования. Спрос на их продукцию сейчас высок как никогда. Эти компании работают особенно напряженно и, по всей вероятности, не пострадают от кризиса. Но они как раз исключение из общего правила.

Кому хуже всего, так это малому бизнесу в сфере услуг. Они столкнулись с полным отсутствием доходов, рестораны работают только на вынос, поэтому большая часть сотрудников, официанты сидят без работы. Такая ситуация складывается не только в России.

— Как коронавирус повлиял на работу американских производителей продовольствия, которые работают в России? Насколько сложные у них сейчас условия деятельности?

— Пока я не слышал от них жалоб, они работают, как работали. Это одна из сфер бизнеса, которые менее затронута, чем остальные.

— Можно ли уже оценить масштаб убытков американских компаний в России от коронавируса?

— Думаю, что пока рано делать такие оценки. Могу сказать, что мы посмотрели свой собственный бюджет (бюджет AmCham), сделали прогноз на год при разных сценариях развития эпидемии коронавируса. Получается, что в этом году мы при любом сценарии выходим адекватно, то есть расходы у нас падают так же, как и доходы, соответственно, мы выйдем в балансе. Страшнее думать о 2021 годе – там полная неопределенность.

— Падение на рынке нефти спровоцировало ослабление рубля. Насколько комфортно бизнесу работать в России при таком курсе?

— Это приблизительное повторение того, что мы уже видели в 2014 году. Менее резкое, чем мы наблюдали тогда. Падает покупательная способность населения по двум показателям: что может купить рубль (учитывая, что какая-то доля покупательной способности связана с валютным курсом), а второе – многие теряют работу или свои доходы. Это, безусловно, отразится на экономике.

— Коронавирус и его последствия стали серьезным вызовом для США. Каков ваш прогноз по экономике страны на этот год? Будет это плюс или минус?

— Мне кажется, на США пришелся очень серьезный удар. Там доля сектора услуг в экономике больше, чем в России и в других странах, а эта та сфера, которая пострадала больше всего. Поэтому мне кажется, что положительного роста в стране точно не будет. Насколько отрицательный – это вопрос, на который трудно ответить, потому что он сильно зависит от того, как долго будет продолжаться кризис, как скоро пройдет или пойдет на спад пандемия, когда станет возможным вернуться к нормальному состоянию.

— Сейчас проходит серьезное испытание и американская система здравоохранения. На ваш взгляд, придется ли ее реформировать, когда пандемия будет позади?

— То, что систему нужно реформировать, было известно и до пандемии. Как – это главный вопрос, который никак не найдет своего решения. В США еще до пандемии тратили значительную долю ВВП на здравоохранение, а получали результат не такой качественный, как другие страны, которые тратили меньшую долю своего ВВП на эту сферу. Исходя из этих показателей, четко было понятно, что нужно реформировать здравоохранение. Но как именно – это предмет большого спора. Может быть, пандемия даст возможность принять какие-то решения.

— На прошлой неделе в Нью-Йорк был доставлен груз со средствами защиты и медоборудованием из России. Половину оплатил РФПИ. Как вы оцениваете такой шаг и в целом это событие?

— Это жест доброй воли, который особенно ценен, потому что это помощь в нужную минуту. В США ситуация с пандемией гораздо хуже, чем в России в настоящий момент. Не дай Бог, чтобы в России она развивалась так интенсивно, как в Штатах. Мы все надеемся, что этого не произойдет. Но если в России это и случится, то позже. К тому моменту, надо полагать, США смогут вернуть этот добрый жест, который, возможно, понадобится и России. Это хороший пример того, как страны могут помогать друг другу в трудную минуту.

— Глава РФПИ Кирилл Дмитриев призвал оставить в стороне политические разногласия и сплотиться перед лицом общего врага. Согласны ли вы, что сейчас у стран есть шанс наладить диалог и сотрудничать более продуктивно?

— Пандемия – это действительно общий враг, все в мире должны бороться с ним, все могут и, наверное, хотят в этих условиях работать вместе. Это будет опыт работы вместе на общую задачу, который может пригодиться и потом. Я надеюсь, что этот диалог между нашими странами будет расширен. Когда пандемия пройдет, нужно будет решить те вопросы, которые стоят на пути нашего сотрудничества. Возможно, приобретенный опыт совместной работы поможет решить их лучше и быстрее.

— Дмитриев также призвал активизировать диалог на уровне "капитанов бизнеса". Видите ли вы возможности для этого? Возможно, эта тема уже обсуждалась?

— Слышал, что о ней опять говорили. Здесь, как всегда, что-то стоит на пути. В настоящий момент из-за пандемии просто нет возможности физически встретиться или лететь куда-то. Конечно, пандемия пройдет, рейсы возобновятся и возможности встречаться появятся опять. К сожалению, суды перестали работать в России и вопрос дела Baring Vostok тоже повис, а он, естественно, по-прежнему остается тем барьером, который необходимо устранить.

— AmCham уже провела онлайн-встречу с послом США в России Джоном Салливаном. Какое впечатление он на вас произвел?

— Для меня это была третья встреча с послом. Можно сказать, что он очень положительно относится к бизнесу, к тому, что американские компании работают в России. Он считает это важным фактом, считает, что чем больше такой работы, тем лучше и для американских компаний, и для России. Он сказал, что будет всячески нам помогать в этом.

— Какие еще темы обсуждались на онлайн-мероприятии?

— Очень большая часть разговора касалась коронавируса, того, как США с ним борются. Салливан рассказал и о работе с российским правительством, о том, что сотрудничество есть и оно очень конструктивное.

Я задал ему вопрос, похожий на то, о чем говорил глава РФПИ. Он сказал: "Да, мы работаем вместе, и это, конечно, хорошо, но когда пандемия пройдет, вопросы между нами и наши страновые интересы останутся". То есть, по его мнению, есть возможность улучшить отношения и желание к этому есть, однако вопросы как были, так и остаются, и их надо решать.

— Насколько эффективны, на ваш взгляд, меры, принимаемые правительством, чтобы противостоять кризису? Сможет ли экономика России выстоять перед лицом пандемии и пройти по благоприятному сценарию?

— Конечно, очень хочется, чтобы Россия прошла по благоприятному сценарию. Если смотреть на число зараженных, то Россия выгодно смотрится в сравнении с другими странами такого размера. Меры, которые принимаются во всем мире, очень похожи. Буквально вчера говорил со своими коллегами в Вашингтоне: рекомендации мыть руки, соблюдать дистанцию, оставаться дома — все эти меры один в один.

— Требуется ли особая поддержка правительства РФ компаниям какого-то сектора?

— Мне кажется, что малому бизнесу и компаниям сектора услуг, консультантам наиболее тяжело. Программа помощи, которую приняло правительство России, чтобы все сидели дома и чтобы им платили, ударяет очень сильно по малому бизнесу, который из последнего, что у него есть, сможет заплатить своим сотрудникам, но потом, по всей вероятности, очень многие просто закроются. Крупный бизнес куда более устойчив в этом смысле, он доживет до той помощи, которая обещана.

— Каким будет мир после того, как коронавирус будет побежден? Что изменится в нем?

— Мне кажется, что усилятся тенденции к самостоятельности. Значимость границ и физическая, и с точки зрения торговли, наверное, будет более четко обозначена. Нынешняя ситуация проявила те проблемы и ограничения, которые создает глобализация и полная зависимость от бесперебойной работы международной торговли. Пандемия показала, что есть варианты, когда могут быть такие барьеры к свободной торговле и даже свободному передвижению товаров, как сейчас. Думаю, будут еще больше смотреть на локализацию: America first, Россия first, Китай first — все будут больше думать о себе.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 13 апреля 2020 > № 3350539 Алексис Родзянко

ЧТО ВЫЛЕЧИТ МИР ОТ КОРОНАКРИЗИСА: ДЕМОКРАТИЯ ИЛИ АВТОРИТАРИЗМ?

ПИТЕР РАТЛЕНД, Профессор исследований глобализма и демократической мысли Уэслианского университета (штат Коннектикут, США).

СЕРГЕЙ ГУРИЕВ, Профессор экономики, Сьянс По, Париж.

Коронавирусный экономический кризис отличается от предыдущего: в нём нельзя обвинить коррумпированные и некомпетентные элиты. Это жестокая проверка реальности самой матерью-природой. Какие политические системы оказались эффективнее в новых условиях? Кто останется в выигрыше – центристы или популисты? Рассказывают Питер Ратленд и Сергей Гуриев.

Питер Ратленд, профессор исследований глобализма и демократической мысли Уэслианского университета (штат Коннектикут, США)

Пандемия Covid-19 – испытание для политических систем по всему миру. Это жестокая проверка реальности самой матерью-природой, невосприимчивой к лживой информации, интернет-троллям, политическим догмам и пренебрежениям экспертов.

Скорость и масштаб распространения болезни – яркое свидетельство того, что у глобализации есть обратная сторона. Сначала мы полагали, что её риски – в неизбежных экономических колебаниях и неконтролируемых миграционных потоках, но сейчас видим, что процессы глобализации также могут принести страдания и смерть, несмотря на достижения современной науки и наличие передовых систем всеобщего здравоохранения.

В то же время политическая реакция в каждой стране – доказательство жизнеспособности национализма. До сих пор национализм оставался больше функциональным, нежели идеологическим, теперь это может измениться по мере развития кризиса. Национальные государства ответили на кризис закрытием границ, запретом экспорта медицинских товаров и навязыванием жёсткой политики, урезающими личные права и конституционные нормы, – всё во имя общественной безопасности. Это относится даже к Европейскому союзу, чья неспособность превзойти суверенные национальные государства стала очевидной для всех. К счастью, ещё мало проявлений радикальной политизации вируса – лишь единичные случаи нападений на людей азиатской внешности зафиксированы в городах на Западе. Но склонность президента США Дональда Трампа называть болезнь «китайским вирусом» способна спровоцировать больше резких политических реакций.

Аналитики, специализирующиеся на государственной политике, проведут полевые исследования, выявляющие эффективность разных режимов. К настоящему моменту авторитарные системы в Восточной Азии выглядят намного лучше, чем западные демократии. Эффективные меры по тестированию и строгий карантин, видимо, помогли взять под контроль эпидемию в Китае, Южной Корее, Тайване, Сингапуре и Японии. Попытки китайских коммунистов скрыть ранние сообщения об эпидемии в Ухане указывают на важный структурный изъян режима, который снижает их героический успех в контроле над пандемией. Южная Корея и Тайвань – две демократии – не имели подобной проблемы, поэтому успех скорее объясняется восточноазиатской политической культурой, а не авторитарным управлением, несмотря на пекинскую пропаганду.

Другой важный факт, который следует иметь в виду, заключается в том, что эти страны уже имели опыт борьбы со вспышками вирусов – птичий грипп (2003), свиной грипп (2009) и ближневосточный респираторный синдром (2012). Поэтому, вполне возможно, их эффективная реакция не имеет ничего общего с типом политического режима: не исключено, что это просто результат уроков, вынесенных из более ранних кризисов.

Глобализация никуда не денется. Вирусы – эти и другие, куда более смертоносные, такие, как, например, вирус Зика и лихорадка Эбола, – будут продолжать вспыхивать. Лучший способ борьбы с ними – уловить и сдержать вспышку на ранней стадии, где бы она ни произошла. Таким образом, Covid-19 указывает на важность объединения на глобальном уровне для того, чтобы улучшить системы здравоохранения в бедных и развивающихся странах.

Внутри отдельных стран хотелось бы увидеть снижение уровня политических разногласий и развёртывания политики идентичности, а также формирование нового консенсуса относительно общественных благ. Соединённые Штаты происходящее должно подтолкнуть сторонников всеобщей системы здравоохранения, чтобы сдвинуть с места решение этой давно назревшей проблемы.

Сергей Гуриев, профессор экономики, Сьянс По (Париж)

Пандемия коронавируса и связанный с ней экономический кризис могут сильно повлиять на противостояние между центристами и популистами.

С политической точки зрения этот кризис отличается от предыдущего: в нём нельзя обвинить коррумпированные и некомпетентные элиты. Пандемия привела к резкому росту доверия к учёным, продемонстрировав, насколько опасно их не слушать, а ошибки, допущенные популистскими лидерами, показали их слабость в момент кризиса.

С другой стороны, центристские политики и технократы выучили уроки предыдущего кризиса и решили не экономить средства для помощи гражданам, пострадавшим от кризиса. Приняты беспрецедентные для мирного времени бюджетные меры поддержки. Так что вполне возможно, что этот кризис приведёт к существенному снижению влияния популистов.

Кризис может повлиять на популярность китайской модели развития в мире. С одной стороны, очевидно, что именно отсутствие свободы слова не позволило китайским властям распознать и остановить эпидемию в самом начале. С другой, китайские власти показали высокую эффективность в разворачивании карантинных мер. Кроме того, они постарались выделить существенные ресурсы для помощи другим странам, пострадавшим от вируса.

В условиях пандемия стало очевидно, что именно национальные государства располагают и легитимностью, и ресурсами, необходимыми для того, чтобы противостоять масштабным вызовам.

Когда пакеты помощи необходимы в размере 10–15% ВВП, международные организации могут помочь небольшим государствам, но если с кризисом сталкиваются большие игроки, они могут рассчитывать только на себя. Европейская комиссия распоряжается бюджетом, который составляет 1% ВВП стран – членов Евросоюза. Суммарная годовая официальная помощь в целях развития составляет менее 200 миллиардов долларов в год – на порядок меньше, чем пакет помощи американской экономике, принятый Конгрессом в 2020 году.

Что это означает для посткризисного времени? Возможно, международные и наднациональные организации постараются создать новые инструменты для более масштабного ответа на следующий кризис. Но нельзя исключать и того, что их роль сведётся к роли игроков второго плана – полезных в хорошие времена, но беспомощных в кризисные.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 12 апреля 2020 > № 3359426 Питер Ратленд, Сергей Гуриев

«Есть предчувствие, что все худшее у нас еще впереди»

Восстановление мировых фондовых рынков может занять годы

Борис Соловьев

О том, что американский рынок акций сильно переоценен и коррекция на 30–50% вот-вот начнется, многие эксперты начали говорить еще 3–4 года назад. Однако фондовые индексы все росли и росли. Вплоть до 20 февраля, когда пандемия коронавируса нанесла удар по Европе, а затем пришла и в США. В период с 20 февраля по 23 марта индекс S&P500 потерял в капитализации 32%, однако затем заметно подрос. Об итогах I квартала и прогнозах на будущее рынка США мы беседуем с Павлом Пахомовым, руководителем аналитического отдела Санкт-петербургской биржи, на которой в российском правовом поле торгуются американские акции.

– Еще в начале года многие эксперты прогнозировали продолжение роста фондовых индексов США. Причем американский рынок акций довольно долго игнорировал начавшуюся в Китае эпидемию нового заболевания.

– Действительно, начиналось все очень хорошо. Конец прошлого года завершался на исторических максимумах, и многие в тот момент ожидали, что выше рынку уже и идти вроде бы некуда и в январе должна быть хоть какая-то коррекция. Однако и январь, и февраль, а точнее – первая его половина прошла под диктовку покупателей. Обороты на торгах хоть и были невелики, но и продавцы особой активности не проявляли.

Да и с точки зрения макроэкономических показателей особого резона для продажи акций точно не было – блестящие показатели по безработице и сильная корпоративная отчетность по итогам 2019 года ни у кого не оставляли сомнений, что уж экономика США точно чувствует себя очень и очень хорошо, в отличие от Европы и Китая, которые охватила какая-то коронавирусная эпидемия. На последнее долгое время смотрели сквозь пальцы – в этом Китае за их Китайской стеной вообще черт знает что творится, мол, не в первый раз и не в последний.

Индексы на хаях, и впереди вроде бы никаких явных угроз нет. С таким достаточно оптимистичным настроением мы подошли к середине I квартала. И дальше – как в театре: занавес, маленький антракт и… лавина смертей в Италии и далее по всему миру, безумный невиданный доселе по скорости стремительный обвал рынков, паника и хаос.

– ФРС спасла рынки от совсем уж разрушительного обвала?

– Можно сказать, что да. В этой безумной распродаже ряд активов уронили настолько низко, что в какой-то момент начались массовые разговоры о банкротствах таких столпов американской экономики, как Boeing (BA), Ford (F), фактически всех крупнейших американских авиаперевозчиков. И далее по списку. На рынке запахло жареным. И даже, пожалуй, уже подгоревшим.

Тут в игру и вступила ФРС США. Причем вступила неожиданно быстро и очень уверенно. Пожар на рынке надо заливать деньгами – это известное правило. Но такого потока денежной массы в экономику (а значит, и на фондовые рынки) еще ни разу в истории не вливалось. Если раньше счет шел на десятки и сотни миллиардов долларов, то сейчас – на триллионы!

«Обезболивающая» инъекция подействовала практически сразу – рынки на ожиданиях суперликвидности очень быстро рванули наверх с той же скоростью, что и падали. И опять мы увидели фантастические результаты, но теперь уже наверх. Уже только один единственный факт, что старейший американский индекс Dow Jones (DJIA-30) после эпического падения более чем на 35% всего за 19 торговых сессий (рекорд по скорости падения за всю историю американского фондового рынка) также эпически вырос более чем на 20% всего лишь за 3 торговых сессии. Таких мощных и стремительных движений не было со времен Великой депрессии, то есть с 1933 года!

Естественно, что при таких невероятных прыжках волатильность улетела в открытый космос и индекс волатильности VIX, который за глаза называют «индексом страха», вырос почти до 90, то есть в 7 раз по сравнению с обычным его значением. Поэтому главным лозунгом текущей ситуации на рынке с полным основанием являются страх и неопределенность. Что может быть хуже этого?

Вот с таким жутким грузом мы вступаем во II квартал 2020 года. Коронавирусная эпидемия в самом разгаре – количество заболевших растет по экспоненте и увеличивается на 10–20% ежедневно. Пока никто не видит света в конце коронавирусного туннеля.

– Что нас ждет дальше? Когда стоит ждать восстановления рынков?

– Есть у меня предчувствие, что все худшее у нас еще впереди.

О том, что кризис в той или иной форме будет, говорили давно и многие. Он должен был быть. Вопрос стоял лишь в том, когда это случится – раньше или позже. Но, конечно же, не ожидал никто, что прилетит такой вот «черный лебедь». Одним махом перевернуто все: мировые финансы, мировая экономика, мировые взаимоотношения. Выход из этого будет ой какой непростой. Даже если COVID-19 будет побежден (а он, безусловно, будет побежден), то последствия этой эпидемии преодолеваться будут точно не один год. Поэтому старых цен, которые были еще недавно, мы не увидим долго. Надеяться на слишком быстрое и полное восстановление рынков точно не стоит.

И следовательно, тем, кто остался в акциях и у кого нет запаса средств, для того чтобы усредниться и докупить акции по гораздо более низким ценам, мои глубочайшие соболезнования. Вы застряли в рынке года на три, если не на пять.

А вот те, у кого есть деньги, – они теперь главные бенефициары, которые за очень короткий промежуток времени могут заработать десятки (если не сотни) процентов прибыли. Пример того же Boeing является ярким тому подтверждением, когда акции авиастроительного гиганта снизились до 94 долларов и затем за три дня улетели выше 180 долларов. Почти 100% роста! И это вам не какая-нибудь крохотная стартаперская (start-up) компания, которая летает туда-сюда на десятки процентов в день. Это же огромный Boeing, выпускающий (а точнее, выпускавший) по три самолета в день.

Однако здесь следует сделать одно очень важное предупреждение и напоминание: еще не вечер. Надо четко понимать, что, пока не появятся первые признаки стабилизации ситуации на коронавирусном фронте, фондовый рынок будет продолжать бросать по волнам. Как утлое суденышко в безбрежном океане. И нет никакой гарантии, что мы еще не уйдем вниз столь же стремительно на 20–30%, как это было в конце февраля и начале марта.

– Какие акции сейчас стоит покупать, а каких – остерегаться?

– Особенно опасны акции лидеров технологического сектора – начиная от Apple (APPL) и Microsoft (MSFT) и заканчивая Micron Technology (MU) и NVidia (NVDA). Несмотря на всю их текущую привлекательность (вроде бы и упали сильно, вроде бы и отчетность хороша – Micron уже отчитался, и отчитался очень хорошо, вроде бы и явно видно, что инвесторы их покупают), при ухудшении ситуации именно они грохнутся более всего – на 30–50% от текущих уровней. Поэтому не спешим. И если покупаем, то понемногу и на относительно малую часть своих инвестиционных портфелей.

Вот что можно покупать с меньшей опаской (хотя также небольшими долями), так это акции, которые «затолкали» уже очень глубоко. К этой категории относился тот же Boeing. Но кто не успел, тот опоздал. К этой категории однозначно относятся акции всех ведущих авиаперевозчиков (ну не дадут им обанкротиться). Сюда же стоит отнести таких грандов американской экономики, как AT&T (T) и Pfizer (PFE), которые в общей панике вдруг в какой-то момент опустили ниже плинтуса.

Желающим же взять что-либо «остренькое» (но достаточно привлекательное) можно также порекомендовать акции популярнейшей сети универмагов Macy’s (M). У акций этой компании сейчас есть только два пути – банкротство либо 300–400%-ный рост. Опять же исходя из того что эта сеть универмагов суперпопулярна у американцев, то первый путь фактически исключен. Значит, остается ждать роста.

И наконец, ко всему вышеперечисленному можно, как это ни странно и не противоестественно, добавить акции нефтяного монстра Exxon Mobil. Не нефтянку в целом (брать акции нефтяных компаний так же опасно для здоровья, как заразиться коронавирусом), а именно акции Exxon Mobil. Exxon. Это особый случай, поэтому его надо брать. Посмотрите на график этой компании с 2000 года и сами все поймете.

Ну и в заключение. Надо брать однозначно фактически весь биотех. Там много интереснейших акций, а грандиозная битва с коронавирусом точно не даст прогореть биотехнологическим компаниям. Их услуги сейчас будут очень востребованны, а потенциал их роста велик как никогда.

Такой вот расклад сил на текущий момент.

Вроде бы все понятно, кроме одного, но самого главного: когда? Когда мы увидим эту победу над коронавирусом? Кажется, этот вопрос сейчас волнует абсолютно всех, а все остальное – так, побоку. Посему как только мы получим ответ на этот главный вопрос, так сразу и появятся ответы, более-менее понятные на все остальное: сколько будем восстанавливаться, каково будет падение мировой экономики в целом и отдельно взятых стран по отдельности. До этого момента на рынке и в головах у инвесторов однозначно будут царить страх и неопределенность. Ну что тут скажешь, кажется, мы с вами внезапно, сами того не желая, перешли в новую реальность. И нам с ней жить еще долго. Так что не расслабляемся. Единственное, что нам остается, так это вспомнить знаменитые слова на перстне царя Соломона: «Все пройдет, и это тоже».

США > Финансы, банки. Приватизация, инвестиции > fingazeta.ru, 11 апреля 2020 > № 3366927 Павел Пахомов

ПАНДЕМИЯ НЕ СТОЛЬКО ИЗМЕНИТ ХОД ИСТОРИИ, СКОЛЬКО УСКОРИТ ЕЁ

РИЧАРД ХААС

Президент Совета по международным отношениям. Автор книги «Мир: Краткое введение», которая будет опубликована 12 мая издательством Penguin Press.

НЕ КАЖДЫЙ КРИЗИС – ЭТО ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

Мир, изменённый пандемией, вряд ли будет радикально отличаться от того, который ей предшествовал. COVID-19 не столько изменит основное направление мировой истории, сколько ускорит её. В результате этот кризис обещает стать не переломным моментом, а скорее промежуточной станцией, к которой мир движется в течение последних нескольких десятилетий.

Мы переживаем момент, который по всем меркам является великим кризисом. Поэтому естественно предположить, что он окажется поворотным пунктом в современной истории. В течение нескольких месяцев, прошедших с момента появления COVID-19, заболевания, вызванного новым коронавирусом, аналитики расходятся во мнениях относительно того, каким будет мир, который оставит после себя пандемия. Большинство утверждает, что порядок, в который мы вступаем, будет принципиально отличаться от того, что существовал раньше.

Кто-то предсказывает, что пандемия приведёт к формированию нового мирового порядка во главе с Китаем. Некоторые, напротив, полагают, что она спровоцирует убывание китайского лидерства. Одни говорят, что это положит конец глобализации, другие надеются, что начинается новая эра глобального сотрудничества. А третьи прогнозируют, что пандемия усугубит национализм, подорвёт свободную торговлю, а также спровоцирует в разных странах смену режимов – или же всё вышеперечисленное одновременно.

Но мир, изменённый пандемией, вряд ли будет радикально отличаться от того, который ей предшествовал. COVID-19 не столько изменит основное направление мировой истории, сколько ускорит её. Пандемия, а также направленные на неё меры реагирования выявили и подтвердили фундаментальные характеристики современной геополитики. В результате этот кризис обещает стать не переломным моментом, а скорее промежуточной станцией, к которой мир движется в течение последних нескольких десятилетий.

Пока ещё слишком рано предсказывать, когда закончится сам кризис. Через шесть, 12 или 18 месяцев – сроки зависят от того, в какой степени люди будут следовать принципам социальной дистанции и рекомендуемой гигиены, от наличия быстрых, точных и доступных по цене тестов, противовирусных препаратов и вакцины, а также от масштабов экономической помощи, предоставляемой отдельным лицам и предприятиям.

И всё же, выйдя из кризиса, мир будет узнаваем. Слабеющее американское лидерство, шаткое глобальное сотрудничество, разногласия между великими державами характеризовали международную обстановку и до появления COVID-19. Пандемия лишь привела к тому, что эти «характеристики» проявились во много раз отчётливее и острее, чем раньше. Скорее всего, они станут ещё более заметны в том мире, с которым нам только предстоит столкнуться.

Постамериканский мир

Одной из характерных черт нынешнего кризиса была явная нехватка американского лидерства. Соединённым Штатам не удалось объединить мировое сообщество в коллективном стремлении противостоять вирусу и его экономическим последствиям. Они также не сплотили мир, чтобы тот следовал их примеру в решении этой проблемы у себя дома. Другие страны стараются изо всех сил, чтобы справиться с болезнью, или обращаются за помощью к тем, кто уже прошёл пик заражения, например, к Китаю.

Но если мир, который последует за этим кризисом, будет таким, где США станут доминировать всё меньше и меньше (а сегодня почти невозможно представить, чтобы кто-то писал об «однополярном моменте»), то эта тенденция вряд ли нова. Это было очевидно, по крайней мере, в течение десяти лет. В какой-то степени она является результатом того, что Фарид Закария назвал «подъёмом остальных» (и Китая, в частности), он привёл к снижению относительного преимущества Америки, хотя её абсолютная экономическая и военная мощь продолжала расти. Даже более того – это результат ослабления американской воли, а не снижения американского потенциала. Президент Барак Обама дирижировал отступлением из Афганистана и Ближнего Востока. Президент Дональд Трамп полагался в основном на экономическую мощь, чтобы противостоять врагам. Но, по сути, он положил конец американскому присутствию в Сирии и хочет сделать то же самое в Афганистане. Что, кажется, более важно, – он проявил весьма ограниченный интерес и к альянсам, и к сохранению традиционной ведущей роли США в решении крупных межнациональных проблем.

Причина такого изменения во многом заключалась в призыве Трампа «Америка прежде всего», который обещал, что Соединённые Штаты станут более сильными и процветающими, если сосредоточатся на внутренней, а не на внешней политике, направив энергию на важные проблемы собственного развития. Такая точка зрения подразумевала: многое из того, что США делали на международной арене, являлось примером ненужного разбазаривания ресурсов и ничего не давало благосостоянию страны. Для многих американцев пандемия, скорее всего, станет лишним доказательством правильности такого подхода, хотя на самом деле она должна была бы привлечь внимание к тому, как происходящее в остальном мире сказывается на благополучии собственного государства. Соединённым Штатам, скажут они, следует сосредоточиться на том, чтобы измениться и направлять ресурсы на масло, а не на пушки, то есть на удовлетворение потребностей внутри страны, а не за рубежом. Это ложный выбор, потому что США могут себе позволить и то, и другое, но, скорее всего, данная дилемма так и останется предметом спора.

Сила американского примера так же важна, как и американский выбор политических решений. Привлекательность американской модели упала задолго до того, как COVID-19 разорил землю. Из-за продолжительного политического тупика, насилия с применением огнестрельного оружия, бесхозяйственности, которая привела к глобальному финансовому кризису 2008 г., опиоидной эпидемии и многих других факторов то, что представляла собой Америка, становилось всё менее привлекательным.

Медленная, непоследовательная и зачастую неэффективная реакция федерального правительства на эту пандемию укрепит и без того широко распространённое мнение о том, что Соединённые Штаты сбились с пути.

Анархическое общество

Пандемия, которая начинается в одной стране и с огромной скоростью распространяется по всему миру, – это и есть глобальный вызов. Она стала ещё одним свидетельством того, что глобализация – реальность, а не выбор. Пандемия в своей разрушительной силе не имела политических предпочтений: она настигла общества открытые и закрытые, богатые и бедные, восточные и западные. Чего не хватает в этой ситуации, так это признаков значимых глобальных ответных мер. (Закон Ньютона – что на каждое действие есть равное противодействие – по-видимому, был приостановлен). Обнажившаяся слабость Всемирной организации здравоохранения, которая должна занимать центральное место в противодействии существующей угрозе, говорит о неудовлетворительном состоянии глобального управления.

Но пандемия лишь сделала эту реальность особенно очевидной – основные тенденции зародились уже давно: появление глобальных вызовов, с которыми ни одна страна, какой бы мощной она ни была, не может успешно справиться в одиночку, а также неспособность глобальных организаций совладать с ними. Действительно, разрыв между глобальными проблемами и возможностями их решения во многом объясняет масштабы пандемии. Печальная, но неизбежная истина заключается в том, что, хотя понятие «международное сообщество» употребляется так, как будто явление, подразумеваемое им, уже существует, в действительности во многом амбициозно-декларативно и применимо к очень ограниченному числу аспектов актуальной геополитики. По-видимому, в ближайшее время ситуация не изменится.

Основные меры реагирования на пандемию были приняты на национальном или даже субнациональном, а не на международном уровне. И, судя по всему, как только кризис минует, акцент сместится на национальное восстановление. В этом контексте трудно увидеть большой энтузиазм в отношении, скажем, решения проблемы изменения климата, особенно если она по-прежнему рассматривается – ошибочно – как проблема отдалённая, которую можно отложить в долгий ящик ради решения проблем более насущных.

Одна из причин пессимизма заключается в том, что для решения большинства глобальных проблем необходимо сотрудничество между двумя самыми могущественными государствами мира, однако американо-китайские отношения ухудшаются уже много лет. Эта пандемия лишь усугубляет противоречия. В Вашингтоне многие возлагают ответственность на китайское правительство, указывая на факты длительного сокрытия и бездействия, включая неспособность быстро заблокировать Ухань, город, где началась вспышка эпидемии, а также ограничить выезд из него тысячам инфицированных людей. Попытка Китая представить себя в качестве успешной модели борьбы с пандемией и использовать этот момент как возможность расширить своё глобальное влияние только усугубит враждебность Америки. В свою очередь ничто в нынешнем кризисе не изменит представление Китая о том, что американское присутствие в Азии является исторической аномалией, и не уменьшит его недовольство политикой США по целому ряду вопросов, включая торговлю, права человека и Тайвань.

Идея «разделения» двух экономик получила значительное распространение до начала пандемии. Она была вызвана опасениями, что Соединённые Штаты становятся слишком зависимыми от потенциального противника в отношении многих товаров первой необходимости и чрезмерно восприимчивыми к китайскому шпионажу и краже интеллектуальной собственности. Импульс к разъединению будет только усиливаться в контексте пандемии – и лишь отчасти из-за озабоченности по поводу Китая. Внимание вновь акцентируется на проблеме прерывания цепочек поставок, а также стремлении стимулировать отечественное производство. Глобальная торговля частично восстановится, но в большей степени она будет управляться правительствами, а не рынками.

Пандемия также усугубит в значительной части развитого мира сопротивление приёму большого числа иммигрантов и беженцев – тенденция, которая была заметна по меньшей мере в течение последних пяти лет. Общество будет с опаской относиться к иностранцам, отчасти из-за вероятности импорта инфекционных заболеваний, а отчасти из-за того, что усилится безработица. Противодействие будет расти, однако число перемещённых лиц и беженцев продолжит значительно увеличиваться, поскольку правительства их стран не смогут поддерживать своих граждан.

Результатом станут страдания людей, для государств это будет тяжёлое бремя, которое они выдержат с трудом. Слабость государства была серьёзной глобальной проблемой на протяжении десятилетий, но экономический ущерб от пандемии приведёт к появлению ещё более слабых или обанкротившихся государств. Это почти наверняка усугубится растущей проблемой задолженности: государственный и частный долг в большинстве стран мира уже достиг беспрецедентного уровня, а необходимость государственных расходов на покрытие расходов на здравоохранение и поддержку безработных приведёт к дальнейшему резкому росту долга.

Развивающийся мир, в частности, столкнётся с огромными потребностями, которые он не сможет удовлетворить, и пока неизвестно, будут ли развитые страны готовы оказать им помощь с учётом нужд собственных стран. В Индии, Бразилии и Мексике, а также во всей Африке существует реальный потенциал постшоковых потрясений, которые помешают восстановлению мировой экономики. Распространение COVID-19 в Европу и через неё также подчеркнуло утрату динамики европейского проекта. Страны реагировали и продолжают реагировать на пандемию и её экономические последствия преимущественно по отдельности.

Но процесс европейской интеграции выдохся задолго до этого кризиса, что особенно наглядно продемонстрировал Брекзит. Главный вопрос для мира после пандемии заключается в том, насколько сильно маятник будет качаться от Брюсселя к национальным столицам, так как страны уже сегодня задаются вопросом – мог ли контроль над их собственными границами замедлить распространение вируса.

Пандемия, вероятно, сделает более явным демократический спад, который происходил последние 15 лет. Будут звучать призывы к повышению роли правительства в обществе, будь то ограничение передвижения населения или оказание экономической помощи. Гражданские свободы многие станут рассматривать как жертву войны, роскошь, недоступную в условиях кризиса.

Между тем даже когда пандемия закончится, угрозы, исходящие от нелиберальных стран, таких как Россия, Северная Корея и Иран, сохранятся. Более того, они вполне могут обостриться, пока внимание сосредоточено на других проблемах.

Мир в ещё большем беспорядке

Более трёх лет назад я опубликовал книгу под названием «Мировой беспорядок». В ней наряду с уменьшением роли США в мире описывается глобальный ландшафт растущего соперничества великих держав, распространения ядерного оружия, слабых государств, резкого увеличения потоков беженцев и растущего национализма. Из-за пандемии в мире изменится вовсе не беспорядок, а его масштабы.

В идеале кризис приведёт мир к необходимости построения новой системы обязательств по формированию более прочного международного порядка – так же, как катаклизм Второй мировой войны привёл к созданию механизмов, которые способствовали миру, процветанию и демократии в течение почти трёх четвертей века. Такой порядок предусматривал бы расширение сотрудничества в целях отслеживания вспышек инфекционных заболеваний и ликвидации их последствий, а также повышение готовности решать проблемы, связанные с изменением климата, устанавливать правила поведения в киберпространстве, оказывать помощь вынужденным переселенцам и бороться с проблемами распространения ядерного оружия и терроризма.

Но вряд ли есть основания полагать, что прошлое повторится после этого последнего глобального бедствия. Сегодняшний мир просто не располагает к тому, чтобы его упорядочивали. Власть распределяется среди гораздо большего количества акторов (как государственных, так и негосударственных), чем прежде. Консенсус в основном отсутствует. Новые технологии и вызовы опередили коллективную способность бороться с ними. Ни одна страна не пользуется таким авторитетом, как Соединённые Штаты в 1945 году.

Более того, эти самые США в настоящее время не склонны брать на себя ведущую международную роль, что является результатом усталости, вызванной двумя длительными войнами в Афганистане и Ираке, а также растущими потребностями внутри страны. Даже если на ноябрьских президентских выборах победит такой внешнеполитический «традиционалист», как бывший вице-президент Джозеф Байден, сопротивление Конгресса и общественности помешает полномасштабному возвращению экспансионистской роли США в мире. И ни у одной другой страны, ни у Китая, ни у кого-либо другого, нет ни желания, ни способности заполнить пустоту, которую создали Соединённые Штаты.

После Второй мировой войны необходимость противостоять надвигающейся коммунистической угрозе побудила американскую общественность поддержать идею принять на себя ведущую роль во всём мире. Бывший госсекретарь США Дин Ачесон, как известно, заявил, что правительство должно было привести аргументы «яснее истины», чтобы заставить американский народ и Конгресс принять участие в усилиях по сдерживанию Советского Союза. Некоторые аналитики полагают, что обращение к угрозе КНР могло бы также мобилизовать общественную поддержку сегодня, но внешняя политика, основанная на противостоянии Китаю, вряд ли подходит для решения глобальных проблем, которые определяют сегодняшний мир. Однако обращение к американскому народу с призывом поставить решение этих глобальных проблем в центр внешней политики Соединённых Штатов будет оставаться задачей трудновыполнимой. А значит, более уместным для проведения исторических параллелей прецедентом может стать период после не Второй, а Первой мировой войны – эпоха снижения американского участия и нарастания международных потрясений. Остальное всем известно из истории.

США. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Медицина > globalaffairs.ru, 10 апреля 2020 > № 3348345 Ричард Хаас

Филипп Нойманн-Тайн: 75 лет освобождения Бухенвальда отметят онлайн

Один из крупнейших фашистских концентрационных лагерей на территории Германии Бухенвальд был освобожден 11 апреля 1945 года. Во время Второй мировой войны нацисты уничтожили там более 76 тысяч человек. О том, кто освободил Бухенвальд, зачем американцы возили жителей Веймара смотреть на освобожденный концлагерь, кто сегодня продолжает следовать клятве Бухенвальда, почему в карьере на территории мемориала искали Янтарную комнату из Царского села и что думают бывшие узники о росте правых настроений в Германии и во всем мире, в интервью РИА Новости рассказал заместитель директора фонда "Мемориал Бухенвальд и Миттельбау-Дора", доктор наук Филипп Нойманн-Тайн.

— Запланированное к 75-летней годовщине освобождения фашистского концлагеря Бухенвальд торжественное мероприятие в немецком национальном театре в Веймаре отменено. Состоится ли небольшая памятная акция 11 апреля в мемориале Бухенвальд?

— Из-за мер против распространения коронавируса в настоящее время мы также не можем проводить какие-либо мероприятия. Вот почему мы пригласили дипломатические представительства стран, из которых люди были депортированы в Бухенвальд, а также демократические партии в Германии заказать венки. К счастью, многие воспользовались этой возможностью, в том числе представительство Российской Федерации. 11 апреля эти венки будут лежать на бывшем Аппельплаце — центральной площади бывшего лагеря, у памятника всем жертвам концентрационного лагеря Бухенвальд. Мы задокументируем эту картину, организуем онлайн-доступ, чтобы люди во всем мире, особенно бывшие узники, которые не смогли приехать на годовщину освобождения, смогли принять в этом участие. Таким образом мы вспоминаем в нынешних обстоятельствах об освобождении Бухенвальда, о жертвах. Мы очень надеемся на широкий резонанс.

— Почему важно продолжать просветительскую работу в Бухенвальде, несмотря на кризис?

— Я предполагаю, что в какой-то момент мы преодолеем нынешний острый кризис, связанный с коронавирусом, который мы переживаем во всем мире.

Очень элементарные и важные вопросы, связанные с историей Бухенвальда, будут оставаться и в дальнейшем актуальными. Это вопросы о том, как могли происходить преступления нацистов, как люди становились сторонниками режима, преступниками и что может помочь нам защитить демократию, верховенство закона и права человека здесь и сейчас. Бывшие узники Бухенвальда извлекли уроки из того, что они пережили и перенесли. Они были освобождены 11 апреля 1945 года, и уже 19 апреля они организовали поминовение погибших, принеся клятву Бухенвальда: "Уничтожение нацизма и его корней является нашим лозунгом. Построение нового мира свободы, мира без войны является нашей целью". Многие бывшие узники всю свою жизнь посвятили осуществлению этой клятвы в самых разных странах Востока и Запада. Сегодня это наша задача — обеспечить мир и свободу во всем мире.

К сожалению, есть много явлений, которые должны вызывать у всех озабоченность. В Германии также набирают влияние партии и движения, которые распространяют правоэкстремистские, антидемократические идеи, уменьшая значение национал-социализма выражением "птичка капнула" (Один из лидеров правой партии "Альтернатива для Германии" Александр Гауланд в 2018 году заявил, что Гитлер и национал-социализм в тысячелетней истории Германии — это просто "птичка капнула" (нем. Vogelschiss). — Прим. ред.), и даже призывают к "изменениям политической памяти на 180 градусов" (Из речи главы тюрингского отделения "Альтернативы для Германии" Бьерна Хоке в 2017 году. — Прим. ред). Пришло время, когда мы должны осознать более четко, чем когда-либо, что демократия, разделение властей, верховенство закона — это не само собой разумеющиеся вещи, что речь идет о защите этих ценностей снова и снова. Здесь изучение истории Бухенвальда может помочь нам понять, насколько важны, а также насколько хрупки и подвержены угрозе эти ценности.

— Вы упомянули об освобождении концлагеря Бухенвальд 11 апреля. Некоторые источники приводят информацию, что американцы освободили Бухенвальд 13 апреля. Действительно ли вооруженное восстание узников 11 апреля привело к тому, что они освободили сами себя?

— Сегодня мы знаем, что ранним вечером 11 апреля 1945 года два подразделения армии США достигли концентрационного лагеря Бухенвальд, одно — в районе дислокации СС (Военизированные нацистские формирования, в ведении которых находились концентрационные лагеря и лагеря смерти. — Прим. ред.) и одно — севернее, в районе хозяйственной части. Состоялся только краткий контакт с узниками. Затем американцы сразу направились в сторону Веймара. Но в результате этого продвижения армии США охрана СС в концентрационном лагере бежала. Это позволило вооруженной организации сопротивления взять под свой контроль лагерь. Это было освобождение извне — армией США, и изнутри — вооруженными группами заключенных. На странице сайта www.buchenwald.de/473/ есть хронология, по ней можно довольно подробно восстановить это освобождение. Подразделения СС были до конца очень хорошо организованы, вооружены до зубов, и заключенные находились в сравнительно невыгодном положении. Бегство подразделений СС было решающим для успеха организации сопротивления. А 13 апреля американцы официально взяли на себя управление в освобожденном концентрационном лагере Бухенвальд и немедленно организовали меры по оказанию помощи выжившим узникам.

— Известна история о том, что американские оккупационные власти вскоре после освобождения Бухенвальда организовали посещение лагеря жителями Веймара, чтобы показать людям, что там происходило. Не могли бы вы рассказать об этом?

— По приказу генерала (армии США) Джорджа С. Паттона, который осмотрел Бухенвальд днем ранее, тысяча веймарских граждан должны быть посетить концентрационный лагерь Бухенвальд 16 апреля. Люди пришли сюда пешком, это примерно 10 километров от центра города. Сегодня можно посмотреть фотографии этого пути сюда, это больше похоже на летнюю экскурсию. Был прекрасный солнечный день, чудесный зеленый пейзаж. Американцы хотели, чтобы веймарцы вступили в прямую конфронтацию с преступлениями, совершенными в Бухенвальде, также в смысле re-education (англ. перевоспитания) хотели показать им, что произошло в непосредственной близости от них. Например, есть фотография, где грузовик с прицепом стоит во дворе крематория и он доверху загружен изможденными трупами заключенных. Это было показано веймарцам. Реакция подавляющего большинства была: мы об этом не знали и не несем за это ответственность.

— Могло ли действительно быть так, что население совсем не знало об этом?

— Фактически, как и другие концентрационные лагеря, концентрационный лагерь Бухенвальд был очень тесно связан со своим окружением. Гражданские лица, например, ремесленники и поставщики других услуг также имели контакты с лагерем, находились там по делам и многое узнали о том, что там делали с узниками. Многие поезда в концентрационный лагерь Бухенвальд прибывали на вокзал Веймара, и мы знаем из сообщений выживших, что прохожие плевали и бросали камни в узников. Были лагерные команды, которые должны были убирать бомбы после авиаударов в Веймаре и других городах. Было видно, в каком ужасном состоянии находятся эти люди. Конечно, предпринимались попытки поддержать этих заключенных едой, но было и жестокое насилие, в котором участвовало гражданское население. Наихудшие зверства происходили во время так называемых маршей смерти, в ходе которых эсэсовцы перегоняли заключенных из концентрационных лагерей в прифронтовой зоне, таких как Освенцим, а в начале апреля 1945 года — и из Бухенвальда. Заключенные, которые не могли идти, расстреливались охранниками СС, они замерзали до смерти, умирали от голода. Иногда это происходило в населенных пунктах или поблизости от них.

Таким образом, жители имели представление о преступлениях Бухенвальда. "Амнезия" в 1945 году, я полагаю, была связана с тем, что люди, безусловно, боялись быть привлеченными к ответственности за преступления национал-социализма. Многие хотели просто подвести черту и начать все заново, не задумываясь больше о том, что произошло. Они хотели забыть и подавить эту историю.

— Вы выразили обеспокоенность в связи с некоторыми политическими деятелями в Германии и других странах, которые позволяют себе сегодня публично ставить под вопрос историю Второй мировой войны и нацистские преступления. Как к этому относятся бывшие узники? По вашему личному мнению, вынесли ли люди уроки из событий Второй мировой войны?

— Уроки из ужасных преступлений национал-социализма были, безусловно, вынесены после 1945 года. Одним из результатов стало то, что демократия и гражданское общество сегодня гораздо более глубоко укоренились в Германии, чем в Веймарской республике. Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 году, безусловно, является одним из наиболее важных уроков. И многие выжившие во всем мире боролись за новый мир без войны, мир свободы в духе клятвы Бухенвальда. К примеру, они напоминали также о том, что нацистская Германия вела жестокую войну на уничтожение против Советского Союза. Миллионы советских военнопленных были обречены на смерть от голода, только в концентрационном лагере Бухенвальд эсэсовцы систематически уничтожили 8000 советских военнопленных.

Тем более потрясло многих выживших в Бухенвальде, что в Германии за последние пять лет политические силы правого толка так массивно подвергли сомнению демократию и права человека. Некоторые даже говорят, что чувствуют, будто их перенесли назад во времени. Это вызывает много беспокойства и, возможно, даже страх и отчаяние. Несмотря на это, выжившие остаются в боевом настроении и не хотят мириться с этой ситуацией.

Мы, как мемориал, разделяем и поддерживаем эту позицию везде, где можем. Мы всегда очень четко очерчивали границы в отношении "Альтернативы для Германии", где националистические мыслители, националисты представлены на руководящих позициях. И наша позиция подтверждена последней оценкой федерального ведомства по защите конституции (Контрразведка ФРГ. — Прим. ред.), которое официально взяло под наблюдение "крыло", сформированное членами АдГ, из-за "доказанных экстремистских устремлений". Но мы используем также все доступные нам правовые средства против любых видов националистической пропаганды, фейк-новостей и подстрекательства, независимо от того, идет ли речь о приветствии Гитлера (Нем. Hitlergruß — нацистское приветствие в виде вытянутой правой руки. — Прим. ред.) перед бывшими лагерными воротами в Бухенвальде или словесным отрицанием Холокоста во время экскурсии по мемориалу с посетителями. Обо всех этих провокациях мы сообщаем властям.

— Стала ли ваша работа сложнее в связи с тем, что в живых остается все меньше бывших узников?

— Прощание с выжившими, конечно, влияет на нашу работу, и для меня лично это всегда болезненный удар. Мы знаем многих бывших узников во всем мире, это весьма выдающиеся личности. И когда у школьников все еще есть возможность поговорить с одним из них, это всегда имеет особый эффект и интенсивность.

В то же время мы уже десятилетиями используем совершенно разные источники, методы и возможности в нашей образовательной работе и получили в этой связи хороший и обнадеживающий опыт. Например, встречи молодежи в Бухенвальде с возможностями ночевки и работы в группах предлагают очень хорошие условия для интенсивного изучения этого места и его истории. Земля Тюрингия и другие федеральные земли обеспечивают финансовую поддержку для поездок в мемориал школьных классов, а также мы совместно с партнерами можем постоянно собирать средства для групп из-за рубежа или проектов международных встреч. Тогда молодые люди могут не только интенсивно заниматься выставками, самим местом, но также проводить исследования в архиве или работать в реставрационной мастерской, где находки с территории лагеря чистятся и консервируются. При подготовке нашей новой постоянной экспозиции о концентрационном лагере Бухенвальд, которую мы открыли в 2016 году, мы опросили молодых людей, как они хотели бы получать информацию о Бухенвальде, хотели ли бы они много мультимедийных станций или сенсорных экранов? Подавляющее мнение заключалось в том, что они приходят в мемориал, чтобы изучить оригинальные свидетельства и реликвии.

— В 2019 году СМИ сообщали, что на территории мемориала Бухенвальд обнаружено несколько тоннелей, где нацисты могли спрятать ценные вещи, в том числе давно разыскиваемую Янтарную комнату из Царского села. Не могли бы вы рассказать об этом?

— С 1937 года в Веймаре велись масштабные строительные работы, тюрингский гауляйтер (Нацистский региональный руководитель. — Прим. ред.) Фриц Заукель распорядился о постройке монументального представительского и административного центра "Гауфорум" на окраине исторического старого города. После 1990 года ходили слухи, что нацисты могли спрятать там перед концом войны такие сокровища, как Янтарная комната. Ходили подобные слухи о бывшем концентрационном лагере Бухенвальд потому, что армия США вскрыла в конце апреля 1945 года склад в каменоломнях, где находились тонны ценностей, которые нацисты украли у своих жертв в лагерях смерти на востоке, включая золотые зубные коронки и другие драгметаллы. Американцы все вывезли. Когда возникли запросы о поиске, мемориал всегда заявлял, что обширные поисковые работы не могут быть оправданы простыми предположениями, а только лишь убедительными сведениями или еще лучше — доказательствами. Несколько лет назад, после обширных исследований бывшего лагерного карьера, журналист из Лейпцига Петер-Хьюго Шольц представил нам новые доказательства того, что в начале 1945 года там, по-видимому, велись работы по строительству туннелей. Исходя из этого, органы нашего фонда вместе с Тюрингским государственным управлением по сохранению памятников и археологии приняли решение проверить эти доказательства — не столько потому, что мы подозревали, что в возможных полостях могут быть сокровища, сколько чтобы развеять раз и навсегда постоянно возникающие слухи. (Телеканал) Mitteldeutscher Rundfunk активно сопровождал поиски созданием радио- и телевизионных документальных фильмов. На основе американского аэрофотоснимка, сделанного в феврале 1945 года, который дает достоверную информацию о работах по строительству туннеля в карьере, впервые был проведен поиск возможных пустот в нескольких местах с использованием современных методов измерения грунта. Поскольку это не дало четкой картины, поисковые раскопки были проведены в двух местах в октябре 2019 года. Они помогли обнаружить входы в три туннеля, все они были пустыми. Из-за имевших относительно много поворотов входов мы вполне можем предположить, что это бомбоубежища, которые охранники из СС распорядились построить для себя силами узников незадолго до конца войны.

— Есть ли история в прошлом концлагеря Бухенвальд, которая вас особенно зацепила и повлияла на вас?

— Меня очень трогает то, что даже в ужасных условиях, которые эсэсовцы намеренно создали в концентрационном лагере Бухенвальд, чтобы пытать людей, подстрекать их друг против друга, были также люди, которые проявляли солидарность и помогали другим. Были люди, которые вступались за самых слабых, за детей и подростков. В специальном бараке в малом лагере, в блоке 66 были спасены более 900 еврейских детей и подростков. Другие заключенные прилагали усилия для того, чтобы этим детям не приходилось работать, чтобы они были обеспечены, могли быть вместе и защищенными от террора СС как можно лучше. Для меня это обнадеживающий пример солидарности и гуманности в столь безнадежном и смертельно опасном для многих людей месте.

Германия. Россия. США > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > ria.ru, 10 апреля 2020 > № 3347864 Филипп Нойманн-Тайн

Игорь Юшков: Дискуссия по разным параметрам, квотам и участникам сделки ОПЕК++ будет вестись до мая

Ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ Игорь Юшков предположил, что достигнутые 9 апреля договоренности можно рассматривать только как предварительные, поскольку даже внутри ОПЕК+ есть несогласные с квотами, в частности Мексика:

«Неясно, как себя поведут остальные страны в случае отказа Мексики выполнять свои договоренности. Более того, Россия выходила на переговоры с такой позиции, что-либо все ключевые производители нефти, в том числе и США, возьмут на себя обязательства по сокращению добычи, либо никто. И сейчас непонятно, при каких условиях наша страна согласится выполнять новые договоренности», — заявил эксперт в интервью «НиК».

Он указал, что какое-то прояснение ситуации может возникнуть после встречи министров энергетики G20, тем не менее риски, которые были до встречи ОПЕК+, по-прежнему сохраняются: «Договоренности по сокращению добычи могут вступить в силу с 1 мая, а к этому времени существенная доля нефтехранилищ будет уже заполнена. Это означает, что даже с учетом наличия сделки риск переполнения нефтяных хранилищ никуда не делся», — напомнил Юшков.

Однако он считает, что какое-то продвижение по сделке есть, то есть Россия и Саудовская Аравия предварительно урегулировали какие-то вопросы: «Пока можно говорить о том, что прошел первый этап переговоров. Скорее всего, до мая будет вестись активная дискуссия по разным параметрам, квотам и участникам сделки», — заметил эксперт.

По его мнению, в настоящее время стратегия США заключается в том, чтобы выдать естественное падение добычи из-за того, что многие проекты стали не рентабельны при современных ценах, за свои усилия по снижению производства нефти: «Никаких официальных обязательств они на себя брать не собираются, поэтому, как только цена станет комфортной для сланцевых проектов, они начнут увеличивать добычу. При такой позиции для США главным ориентиром выступает цена нефти и рентабельность нефтяных проектов», — напомнил Юшков.

Игорь Юшков

Ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности, эксперт Финансового университета при Правительстве РФ

Россия. Мексика. США. ОПЕК > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 10 апреля 2020 > № 3347840 Игорь Юшков

Александр Разуваев: 10 млн — это не те цифры, которые ожидались

Сейчас все зависит от Мексики, но в любом случае могло быть и хуже

Руководитель информационно-аналитического центра «Альпари» Александр Разуваев заметил, что, по ряду оценок, из-за коронавируса в мире произошло снижение спроса на 15 млн баррелей, поэтому снижение на 10 млн — это не те цифры, которые ожидались:

«Нефть отреагировала справедливо, поднялась только до $31,82. Но все пока не решено, потому что зависит от позиции Мексики. В любом случае, если нефть останется в районе $30 за баррель — это ниже цены, заложенной в бюджет РФ. Однако за счет Фонда национально благосостояния дефицит будет закрыт. В рамках бюджетного правила ЦБ будет продавать валюту, что окажет стабилизирующие воздействие на курс рубля. Сегодня ожидается небольшое ослабление российской валюты, но не сильное. Все ждут, что будет дальше. То, что произошло, ожидаемо, потому что договориться очень сложно. В любом случае могло быть хуже, потому что если бы совсем не договорились, Brent упал бы до $20 и ниже», — считает аналитик.

По его словам, США сейчас придерживаются достаточно жесткой линии: «Их позиция похожа на политику, которую проводил в 70–80-е годы прошлого века СССР в отношении ОПЕК, то есть они ведут советскую линию», — указал Разуваев.

Он также отметил, что сейчас стоит покупать акции российских нефтяных компаний: «Денежная накачка Федрезерва приведет к тому, что все сырье, в том числе и нефть, подорожают. На конец года нефть будет в районе $40-50 за баррель, если конечно не будет самого негативного сценария с ростом добычи всеми участниками рынка», — резюмировал аналитик.

Александр Разуваев

Руководитель информационно-аналитического центра «Альпари»

США. Мексика. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > oilcapital.ru, 10 апреля 2020 > № 3347833 Александр Разуваев

Мария Белова: Участие США в новой сделке не только нужно, но и возможно

В последние месяцы мир столкнулся с новым вызовом — распространением коронавирусной инфекции, который потребовал от руководства разных стран беспрецедентных мер по ограничению активности населения и, как следствие, замедлению экономических процессов, что негативным образом сказалось на глобальном потреблении нефти. Не ошибусь, если скажу, что сейчас каждый трейдер начинает свой день со статистики не только по нефтяным котировкам, но и числу заболевших и вылечившихся от COVID-19. Заняты этим и аналитики министерств энергетики тех стран, которым в ближайшие дни предстоит решить, на сколько надо сократить добычу, чтобы сбалансировать рынок и, соответственно, стабилизировать цены.

Важно, что сегодня производители ОПЕК+, принципиально согласившись с необходимостью снижать объемы производства нефти, сейчас обсуждают детали: от какой временной отсечки стартовать; принимать ли в расчет показатели работы 1 квартала 2020 г. или «сокращаться» от 1 апреля сего года?

Такое положение дел уже внушает осторожный оптимизм. Однако, оценивая необходимое снижение добычи в 10-15 млн барр./сут. (напомню, что при формировании ОПЕК+ в 2016 г. ее участники согласовали сокращение производства всего на 1,8 млн барр./сут.), становится очевидной необходимость участия более широкого, чем ОПЕК+ (ОПЕК, а также 11 не входящих в организацию стран), числа производителей нефти.

Наиболее естественным партнером здесь видятся Соединенные Штаты Америки, которые не только выступили в роли посредника на переговорах России и Саудовской Аравии, но и являются одним из крупнейших игроков на нефтяном рынке.

Президент США пока не высказался однозначно в отношении участия своей страны в сокращении добычи.

Самое время оценить, имеются ли у американского руководства реальные рычаги управления объемами производства нефти в стране. И если да, то о каком масштабе звездно-полосатого участия в глобальной сделке может идти речь.

Учитывая институциональную структуру нефтяной отрасли США, а именно то, что бизнесом в стране занимаются десятки тысяч компаний, включая семейные, состоящие из 2-3 человек, невозможно представить, как в реальности могут выполняться достигнутые на высшем уровне договоренности.

Действительно, регулирование добычи нефти в США осуществляется преимущественно на уровне штатов, однако в отношении федеральных земель и континентального шельфа действуют особые правила. Эти территории находятся в введении федерального правительства: в случае федеральных земель регулятором является Bureau of Land Management (Бюро по управлению государственными и общественными землями, BLM), для шельфа — Bureau of Safety and Environmental Enforcement (Бюро по вопросам безопасности и экологического контроля, BSEE).

Согласно законодательству, оба регулятора могут потребовать приостановки как добычи нефти, так и деятельности компаний в целом, правда, для этого требуются основания. Все они прописаны достаточно четко и связаны либо с вопросами экологии, рационального природопользования и безопасности, либо с тем, что оператор сам запрашивает приостановку. Под сокращение в рамках новой глобальной инициативы, правда, с натяжкой может попасть только размытая формулировка «…in the national interest…» (в национальных интересах), приведенная в случае BSEE (Statutory Authority For Suspensions — OCSLA 43 USC 1334(a) (1)).

Итак, при проявлении доброй воли на переговорах американское правительство на основании формулировки «в национальных интересах» теоретически может потребовать остановки работ на континентальном шельфе.

А это, по данным 2018 г., 15% суммарной добычи нефти в США или 1,6 млн барр./сут. Еще одним приятной особенностью американского шельфа является то, что работают там преимущественно крупные нефтяные компании, договориться с которыми будет проще, чем с массой мелких производителей.

Мария Белова

Директор по исследованиям VYGON Consulting

США. Саудовская Аравия. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 8 апреля 2020 > № 3347588 Мария Белова

Алексей Кириенко: Три варианта исхода новой сделки ОПЕК и перспективы нефтяного рынка

С момента последних переговоров ОПЕК+ в марте прошло около месяца. Россия и Саудовская Аравия не смогли договориться о новых сокращениях добычи нефти. Вероятно, ни одна из сторон не могла предположить, что за это время цены на нефть упадут вдвое, а российская Urals в какой-то момент станет дешевле европейского мазута.

Твит животворящий

На прошлой неделе Дональд Трамп написал твит, в котором заявил, что Россия и Саудовская Аравия договариваются о сокращении добычи на 10 млн барр. Несмотря на то, что остальные участники опровергли слова Трампа, а Белый дом отказался от комментариев, лед тронулся.

Саудовская Аравия согласилась на расширенное заседание стран ОПЕК+, которое должно состояться 9 апреля. Участники рынка восприняли с оптимизмом новость, надеясь, что игра мускулами двух ключевых игроков рынка — России и Саудовской Аравии — завершена.

Трехдневный перенос заседания ОПЕК+ привел к просадке цены на старте торгов в понедельник — яркий знак того, насколько рынку нужна договоренность в условиях переизбытка спроса.

Несмотря на необходимость соглашения, у каждой из стран есть свои интересы. Россия не заинтересована помогать США развивать свою нефтедобычу за счет собственной доли рынка. В частности, Дмитрий Песков отметил, что в саммите «потребуется участие и тех стран, которые ранее не принимали участие в координации», намекая на США. В это же время Саудовская Аравия, вероятно, не намерена отдавать Европу России полностью.

Существует три вероятных сценария переговоров:

Базовый сценарий. Стороны соглашаются на суммарное снижение добычи до 10-15 млн баррелей в сутки. Россия уже выразила готовность к участию в таком снижении, если оно произойдет «по-партнерски». Чтобы добиться такого результата от других стран, США может «сесть в одну лодку» с ОПЕК+, чтобы снизить добычу. Хотя формально правительство не может диктовать своим частным компаниям уровни добычи, по информации Wall Street Journal, оно планирует запретить работы в Мексиканском заливе в связи с коронавирусом, распространяющимся среди работающих там компаний. Суммарно это приведет к снижению американского производства сырья на 2 млн баррелей в сутки.

Эта мера покроет лишь нынешнее недопотребление нефти и уже в ближайшие недели может оказаться недостаточной, требуя снижения на 20-25 млн баррелей в день.

Тем не менее, снижение производства на 10-15 млн баррелей станет триумфом Белого дома и мощнейшим триггером роста нефтяных цен, которые вполне могут вернуться на конец года к уровням $50-$60 и даже выше.

Это спасет сланцевую промышленность США и частично восстановит курс рубля. Рост фондовых индексов может составить порядка 20%.

Минимальный сценарий. Вашингтон может убедить страны ОПЕК+ согласиться на снижение добычи на 1,5 млн баррелей (как предлагали саудиты в марте) или несколько выше. Этого будет недостаточно для компенсации мирового недопотребления, которое оценивается в 10-15 млн баррелей (10-15% от уровня 2019 г.), но психологически оздоровит ситуацию на рынке.

В результате цены могут выйти на уровни $30-$40 благодаря пониманию, что ценовая война окончена. Саудиты отпразднуют формальную победу, а Белый дом докажет свое влияние на ситуацию. При этом у инвесторов будет надежда на дальнейшее снижение добычи примирившимися участниками. Вероятен рост фондовых индексов, особенно в США и России, для которой приемлем уровень $42 за баррель. Курс рубля отыграет значительную часть падения с начала года.

Маловероятный сценарий. Если переговоры провалятся, цена вновь обрушится, возможно, ниже прежних уровней. Это будет очевидный сигнал того, что у Трампа недостаточно рычагов влияния на саудитов. Утрата веры в способность правительств побороть кризис грозит новым обрушением фондового рынка.

Чтобы избежать таких последствий, Белый дом не пожалеет ресурсов. Один из важнейших его козырей — это угроза введения крупных пошлин на ввоз саудовской нефти. Пошлины отрежут американский рынок от саудитов, значительная часть сверхдешевой нефти останется невостребованной. Тем не менее, США резко отвергают возможность такого решения.

Дальнейшие перспективы

Предполагаемые уровни нефтяных цен $30-40 при минимальном сценарии или $50-60 при оптимистичном сценарии могут продержаться 2-3 недели, после чего все будет определяться степенью успешности борьбы стран с пандемией коронавируса.

Потребление нефти Китаем, которое за январь снизилось на 4 млн баррелей, уже отыграло большую часть падения. Европа еще снижает потребление, но распространение эпидемии в ней замедляется. Например, в Италии пик скорости роста числа заболевших был, предположительно, пройден во второй половине марта. Эксперты допускают, что при сохранении трендов к концу апреля карантины в ряде стран и регионов будут сняты, включая даже некоторые области Италии. Мировые авиаперевозки останутся в кризисе, но вырастут автоперевозки, которые сегодня в европейских странах недопотребляют 30-70% топлива.

Несмотря на это, суммарное мировое потребление нефти во второй половине апреля может продолжить снижаться из-за ситуации в США и трансграничных барьеров, но значительно медленнее.

Если меры по сдерживанию коронавируса к концу апреля приведут к глобальному снижению числа больных (число выздоровевших в день начнет превышать число новых заболевших), то относительно высокие цены на нефть сохранятся, а летом можно ожидать постепенного восстановления мирового потребления.

Если, однако, пандемия затянется до летней жары или до появления высокоэффективных медикаментов, то потребление нефти продолжит снижаться все лето. Около 60% ее мирового потребления до пандемии приходилось на транспорт. Введение новых ограничений на внутренние и международные перевозки может сократить транспортное потребление вдвое уже не только в Европе, но и в глобальном масштабе. При этом, суммарное мировое недопотребление нефти достигнет 30 и более млн баррелей в день, и, возможно, лишь тогда нащупает дно.

В этом случае нефть вновь сильно подешевеет. Нефтяные страны могут решиться на очередное сокращение добычи, но оно вряд ли поможет сохранить апрельские уровни цен. Устойчивого восстановления нефтяного потребления и цен можно будет ожидать лишь после полноценной победы над эпидемией.

Алексей Кириенко

Управляющий партнер EXANTE

Саудовская Аравия. США. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 8 апреля 2020 > № 3347583 Алексей Кириенко

США И РОССИЯ: РАБОТАТЬ ВМЕСТЕ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ КОРОНАВИРУС

КИРИЛЛ ДМИТРИЕВ

Генеральный директор Российского фонда прямых инвестиций, суверенного фонда РФ, который проинвестировал 10 миллиардов долларов и привлёк более 40 миллиардов долларов капитала в совместные фонды с иностранными партнёрами.

Как наши деды стояли плечом к плечу во время Второй мировой, отстаивая свои ценности и добиваясь мира для будущих поколений, так и сегодня Россия и США должны проявить единство и лидерство, чтобы победить коронавирус. Эпидемия уже коснулась жизней миллиардов людей и может привести к гибели сотен тысяч. Пришло время улучшить отношения.

Во Второй мировой войне американские и российские солдаты сражались бок о бок против общего врага. Вместе мы победили. Кто может забыть фотографии, как солдаты-союзники братаются на берегу Эльбы 25 апреля 1945 г., почти 75 лет назад? Эти фотографии считаются символом международного единства перед лицом глобальной угрозы. Сейчас снова настало время вместе бороться с общей угрозой.

Как наши деды стояли плечом к плечу, отстаивая свои ценности и добиваясь мира для будущих поколений, так и сегодня наши страны должны проявить единство и лидерство, чтобы победить коронавирус. Эпидемия уже коснулась жизней миллиардов людей и может привести к гибели сотен тысяч.

Несмотря на множество различий, у России и США много общего. Мы любим наши семьи и хотим, чтобы они не болели. Мы умеем работать в команде, вопреки трудностям, и готовы на жертвы ради наших ценностей и граждан.

В последние годы слишком много внимания уделялось нашим разногласиям и слишком мало – возможностям для сотрудничества над глобальными проблемами. По сути, мы допустили, что установилась культура страха, когда говорить о сотрудничестве США и России стали бояться даже ведущие бизнесмены и ученые.

Пришло время улучшить отношения, сосредоточив наши усилия на трех областях: (1) совместная борьба с коронавирусом (2) смягчение неизбежного глобального экономического спада и (3) разработка платформы для будущего сотрудничества в борьбе с терроризмом, ядерным распространением и изменением климата.

Борьба с коронавирусом

Суверенный фонд РФ (Российский фонд прямых инвестиций, РФПИ) создал сеть партнёрств с ведущими инвестиционными фондами в 18 странах, но в начале января мы осознали, что пандемия коронавируса грозит разрушительными глобальными последствиями. Для решения этой проблемы мы с партнёрами сосредоточились на лучших из доступных технологий. Мы установили партнёрские отношения с Китаем, Японией и США, чтобы инвестировать в самые точные, быстрые и мобильные системы тестирования в мире. Мы определили ведущую венчурную фирму в США, которая станет нашим соинвестором в этой технологии.

Этот совместный консорциум США – Япония – Россия предоставит важное и гибкое решение для американского рынка. Благодаря нашим партнёрам, мы уже предоставляем решения по тестированию в Европе, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке и сотрудничаем со многими странами, чтобы замедлить распространение вируса благодаря всестороннему тестированию.

Мы установили партнёрские отношения в испытании и производстве лекарств, показавших значительный клинический потенциал, и поддерживаем сотрудничество американских и российских фармацевтических компаний. Наши врачи и ученые должны работать вместе над созданием и испытанием вакцины.

Мы можем обмениваться передовым опытом в отношении больниц и производственных процессов, а также обмениваться медицинским оборудованием и расходными материалами там, где это возможно, одновременно координируя наши усилия по оказанию помощи другим странам. Мы частично профинансировали груз медицинского оборудования, отправленный Россией в Нью-Йорк, и надеемся облегчить поставки медицинского назначения из США, когда страна пройдёт пик коронавируса.

Короче говоря, эпидемию коронавируса проще всего остановить скоординированными глобальными мерами, включая тесное партнёрство между США и Россией.

Смягчение экономической турбулентности

На прошлогоднем Всемирном экономическом форуме в Давосе мы с нашими глобальными партнёрами обсуждали мировое долговое бремя – оно слишком велико. Мы подчеркнули, что оно превышает 300% мирового ВВП, хотя до кризиса 2008–2009 гг. составляло чуть более 200 процентов. Мы отметили, что любой значительный шок может усугубить долговой кризис по нисходящей спирали, неизбежно вызвав рецессию по всему взаимосвязанному миру. Однако мы и предполагать не могли, что цунами коронавируса приведёт к таким значительным потрясениям со стороны предложения и спроса, резко сократив глобальный спрос и парализовав экономическую активность.

В такие времена необходим поиск новых подходов к тесному сотрудничеству США, России и других стран ради стабилизации энергетического и других рынков, координации политических мер и активизации экономической деятельности. В частности, Россия предложила предпринять значительные сокращения добычи нефти совместно с США, Саудовской Аравией и другими странами, чтобы стабилизировать рынки и обеспечить занятость в нефтяной промышленности.

Платформа для американо-российского сотрудничества

Мы всегда призывали к более тесному сотрудничеству между нашими странами. Я учился и работал в США и хорошо осведомлен о предпринимательской жилке и творческом духе американцев. Будучи в России, я вижу, что российскую позицию лучше всего понимают многие американские предприятия, которые успешно здесь присутствуют. Наш фонд работает над продолжением сотрудничества между российскими и американскими компаниями, которое поддерживается многими в обеих странах. Мы считаем, что в ближайшее время нам необходимо возобновить предложенный нашим президентом деловой диалог на высшем уровне.

Миру нужны прочные платформы для сотрудничества между правительствами, бизнесом и людьми. Поскольку человеческий обмен затруднён из-за массовой самоизоляции, группы народной дипломатии будут способствовать улучшению онлайн-диалога, чтобы помочь нашим людям лучше понять друг друга. Во многих умах царит негативный цикл новостей, который воспроизводит сам себя. Рядовые критики с обеих сторон разругают данную статью как попытку «решить неразрешимое» или ещё один «пропагандистский ход», но они застряли в прошлом и не предлагают жизнеспособных альтернатив. Их поиск виноватого, банальные клише и неспособность предложить жизнеспособные решения – путь в никуда.

Изменить взгляды на Россию в год выборов – задача, быть может, непосильная. Но так же казалось и в 1941 г., когда США и Советский Союз оставили позади прошлые разногласия ради борьбы с общим врагом. Сосредоточив внимание на наших сходствах, а не различиях, и открывшись для сотрудничества, мы сможем улучшить положение дел в мире и поможем преодолеть угрозы, с которыми в это трудное время столкнулись мы все.

Данный материал был опубликован первоначально на английском языке на сайте компании CNBC.

Россия. США > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 апреля 2020 > № 3348350 Кирилл Дмитриев

Либерализм мёртв!

о глобальном кризисе, Путине и России

Михаил Хазин Игорь Шишкин

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, я бы просил вас поделиться своим мнением по четырём блокам вопросов. Первый вопрос: с чем мы сейчас имеем дело в сфере экономики? Это обычный циклический кризис или, мягко говоря, попахивает катастрофой? Второй: является ли идущий обвал стихийным бедствием, или он рукотворен? Третий: если он рукотворен, то кому это выгодно? И четвёртый: как это может сказаться на мировой экономике и на нашей стране, на России?

Михаил ХАЗИН. То, что сейчас происходит, называется "кризисом падения эффективности капитала" или бета-кризисом. И это — уже четвёртый в истории бета-кризис. Великая депрессия была вторым. Пресловутый "чёрный вторник" 29 октября 1929 года был обвалом, предшествующим бета-кризису, который начался в марте-апреле 1930 года. Нынешний, бета-кризис начался осенью 2008 года, но, в отличие от 1929 года, когда он шёл по дефляционному сценарию, а Федеральная резервная система США ничего не печатала, в этот раз сценарий был инфляционным: Федрезерв залил экономику деньгами. Причём там было несколько этапов.

Этап первый, когда просто печатали деньги, длился до лета 2014 года. После этого перешли к другим инструментам. Например, раскулачили Великобританию через знаменитое "панамское досье". Потом раскулачили всех, у кого были не совсем "чистые" деньги. И если доля таких полулегальных, четвертьлегальных и совсем нелегальных денег по отношению к легальным была в 2016 году примерно 50 на 50, то к концу 2018 года она сократилась примерно до 7%. Это было время комплаенс-контроля, когда в банках начались остановки платежей, людям перестали выдавать деньги и т. д. — совершенно бессмысленная, по сути своей, вакханалия! Причем сомнительные платежи как бы искусственный интеллект определял!..

А дальше, соответственно, стало понятно, что так дальше жить нельзя. 2016 год — это победа Трампа на президентских выборах, это смена модели США с либеральной на консервативную и отчаянная драка, попытка уничтожить Трампа…

Почему? Бреттон-Вудская модель, со всеми её вариациями, была такой: США печатают деньги, и эти деньги легализуются через транснациональные банки. Дальше на эти деньги строятся предприятия в Китае и других странах "третьего мира", дальше эти предприятия продают дешёвые товары в Соединённые Штаты Америки, и те же финансовые корпорации кредитуют американских граждан на покупку этих товаров. Всё замечательно, проблема лишь одна: не американцы получают доход, а эти вот финансовые ТНК. Поскольку они базируются, как правило, в США и кредитуют американских граждан, то создаётся ощущение улучшения жизни. Но этот механизм именно в своей финансовой части после кризиса 2008 года работать перестал. И если мы посмотрим, то экономический рост за последние 12 лет шёл на фоне опережающего роста долга, то есть никакого роста в реальности не было, его "рисовали" при помощи различных бухгалтерских ухищрений.

В результате получилась такая ситуация: в финансовой сфере США перестали получать доход, поскольку международные корпорации перестали инвестировать, это перестало приносить прибыль. Но при этом Китай продолжал получать доходы от торговли. То есть раньше был паритет, но в разных сферах: у США был плюс в финансовой сфере, а у Китая — в торговле.

"ЗАВТРА". Была взаимная заинтересованность.

Михаил ХАЗИН. Да. А теперь получилось так, что у Китая остался плюс, а у США — уже нет. И в этой ситуации Трамп начал менять модель: "Давайте возвратим производство в США и сделаем Америку снова великой!". При этом он ещё заявил, что главный враг американского народа — это международные финансовые корпорации".

То есть Трамп поставил своей целью реиндустриализацию Соединённых Штатов. Чем на это мог ответить Китай? Там ситуация тоже аховая. Да, годовой профицит внешней торговли КНР достиг почти триллиона долларов. Казалось бы, всё хорошо… Но китайский платёжный баланс всегда был отрицательным. Около нуля, но отрицательным. Что это значит? По моим расчётам, китайцы ежегодно печатают юаней в эквиваленте 4 трлн. долл., при этом ВВП Китая — 16 трлн. долл, а реальный ВВП США — 14-15 трлн. долл., остальное — чистая фикция. Значит, получается, что они печатают денег на 25 % ВВП при годовом росте 6%? А что будет, если у них убрать возможность изымать эту избыточную массу из обращения через доллары? Будет инфляция 25%, а значит, в первом приближении, будет спад на разницу между денежной эмиссией и ростом ВВП, то есть на 19% в первый год.

Эта перспектива руководство КНР категорически не устраивает, и я склонен считать, что оно устроило своего рода асимметричный ответ. Его логика очень простая. Китайские товарищи, по сути, сказали: "Ребята! Вся мировая экономика живёт на китайских запчастях, и мы сейчас устроим как бы карантин.. И вы увидите, что вся ваша экономика встанет. Поэтому, будьте любезны, или покупайте нашу продукцию, или попробуйте быстро восстановить собственное производство".

Могу вас уверить, что в течение двух-трех лет это невозможно. А с учётом перегретости фондовых рынков — вообще катастрофа. Я думаю, что китайскую позицию в этом смысле подхватили как раз те самые финансовые либерал-глобалисты, которые поддерживают Демократическую партию США и контролируют "глубинное государство". Потому что Китай выступил против Трампа, а "враг моего врага — мой друг". Логика тут проста и понятна: "Если сейчас обвалить американскую экономику, то народ Трампа прогонит и изберёт в ноябре 2020 года другого президента".

"ЗАВТРА". Если я вас правильно понял, то вы считаете, что этот кризис организовал Китай и либералы-глобалисты в США? И именно этим объясняется то, что не успел Китай запустить тему коронавируса, как сразу же все мировые СМИ, контролируемые этими самыми глобалистами, устроили дикий визг, что "человечество завтра вымрет".

Михаил ХАЗИН. Это — не истина, но это гипотеза, которая выглядит наиболее логично. В остальных — слишком много неувязок.

Но дальше произошёл очень интересный поворот. Судя по всему, панику начали поднимать для того, чтобы обвалить рынки… При этом финансисты считали, что ситуация у них полностью под контролем. Почему? Потому что перегретые рынки в США были готовы к "коррекции вниз", они всё равно должны были упасть, и тут логика была такая: "Мы сейчас скажем, что рынки упали из-за Трампа, но они всё равно бы упали, а на этом фоне мы заставим ФРС выделить нам, банкам, деньги, как после 2008 года, и мы этот спад остановим, поскольку он всё равно должен остановиться (там уровень сопротивления — примерно 18300 пунктов по индексу Доу-Джонса, и до этого уровня, кстати, ещё далеко), так мы свалим Трампа, и всё будет хорошо". Но дальше произошли два неожиданных события.

Первое — это ультиматум Саудовской Аравии по нефти. Опять-таки, считается, что для саудитов нынешние цены катастрофичнее, чем для России. Потому что 40 долларов за баррель нефти для России — приемлемо, а для саудитов — катастрофа. Потому что у них бюджет верстается по цене 80 долларов. Отсюда — и гипотеза о том, что есть некоторые договоренности между Москвой и Эр-Риядом опустить "чёрное золото" совсем низко, чтобы обанкротить американскую сланцевую индустрию, после чего всё вернуть обратно…

Лет десять тому назад мы с одним высокопоставленным казахстанским чиновником эту тему детально обсуждали и пришли к выводу, что в ближайшие 10-15 лет будет ценовой коридор в 60-70 долл. за баррель. Вот ровно в этом коридоре она и болталась. Но, когда цена на нефть пошла вниз, российские либералы, понимая, что им надо "валить" Путина, немедленно устроили эту вакханалию на потребительском рынке. Когда она началась, это было 9 марта, в стране был выходной. И, соответственно, "наверху" не могли сразу на это отреагировать! К тому же, Центробанк и Минфин, наши денежные власти, целенаправленно привязали курс рубля к цене на нефть. И по этой причине, как только упали цены на нефть, немедленно опустился рубль. Тут логика очень простая. Поскольку у нас по-прежнему много импортного ширпотреба, то девальвация — это неминуемый рост цен. Видимо, там прикинули: сейчас будет голосование по Конституции, и под это дело, когда народ увидит, что полки пустые, а цены вырастут, можно будет кричать, что во всём виноват Путин: мол, "путинский сатрап Сечин обвалил с саудитами цену на нефть, и теперь людям жрать нечего!.." Ну, и так далее… Не надо на это "вестись"!

И вот, ситуация вышла из-под контроля у финансистов, у банкиров. Обвал стал слишком сильным, они испугались. И в этой ситуации пошли на совершенно выдающийся поступок. Ставка рефинансирования ФРС была снижена сразу на процент, что очень много, и заявили, что выбросят на рынок колоссальное количество денег. А американские индексы — упали! Они упали на 13%. Почему? Потому что в воскресенье было принято решение ФРС, и всё должно было, пойти вверх, но Трамп выступил утром в понедельник и заявил, что началась рецессия — рынки обвалились. Из этого я делаю вывод о том, что Трамп придумал ход, при котором ему этот спад будет помогать, а не мешать. Дело в том, что в условиях кризиса, когда, соответственно, налицо чрезвычайная ситуация, — априори требуется усиление функций государства. То есть государство может взять рычаги управления на себя и очень сильно ослабить банкиров. Кстати, очень многие антитрамповские действия в этой ситуации начинают восприниматься как саботаж. А саботажников во время чрезвычайной ситуации, знаете, расстреливают или вешают, и это не считается воинским преступлением. То есть, судя по всему, ситуация изменилась, и главным в Америке стал Трамп. Поэтому рынки продолжают падать.

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, вы объяснили, зачем нужно было организовывать этот кризис Китаю. Вы объяснили, зачем это было нужно либеральным глобалистам. Вы объяснили, зачем нужно было саудитам и России обваливать цены на нефть. Но зачем нам понадобилось обваливать цены на нефть именно в тот момент, когда либеральные глобалисты вместе с китайцами разыгрывали партию с коронавирусом?

Михаил ХАЗИН. Обратите внимание на одно очень важное обстоятельство. Логика, которую всё время транслируют либеральные СМИ, такова: единственный человек, который за всё отвечает в России, — это президент, поэтому Путин лично отвечает и за падение рубля, и за экономический спад, и за всё остальное: ведь это он поставил Набиуллину, Силуанова и так далее.

А в реальности ситуация совсем иная. В России есть две элитные группы: одна — условно патриотическая, другая — условно либеральная, которые воюют между собой не на жизнь, а на смерть. И ни одна из них не то, что не обладает полнотой власти — она даже не способна другую сильно ущемить. Да, либеральная группа постепенно, медленно проигрывает и постепенно лишается рычагов власти. Тем более, в 2016 году она лишилась рычага поддержки официальных властей США, хотя в Вашингтоне очень много влиятельных сил, которые эту группу поддерживают. И мы видим, какая идёт схватка в Соединенных Штатах… У нас — абсолютно аналогичная схватка! И либеральные СМИ травят президента России ничуть не меньше, чем какая-нибудь "Нью-Йорк Таймс" травит Трампа.

Те силы, которые хотят свалить Путина, понимают, что их единственный шанс — натравить народ на президента, и они очень активно эту линию проводят. Вот эта логика: мол, "Путин хочет быть царём", — она как и когда появилась? Путин предложил поправку в Конституцию о Боге: обратите внимание, не о каком-то конкретном, а вообще, — и это явная апелляция к традиционным ценностям. То есть альтернатива либерализму, потому что Господь Бог, как известно, покарал Содом и Гоморру. Это о том, что брак — союз между мужчиной и женщиной. Это о том, что нынешняя Россия — наследница всей отечественной истории, от Гостомысла до наших дней. Это абсолютно консервативная логика, которая не может нравиться либералам, и по этой причине они завели песни по транзиту или трансферу власти. Смысл их действий в том, что надо рассорить людей, с опорой на которых Путин пытается реализовать этот консервативный переход, абсолютно аналогичный тому, который делает Трамп в США. Логика обстоятельств толкает их в этом направлении.

Нужно ещё понимать, что и Путин, и Трамп являются, по менталитету своему, правыми консерваторами. Может быть, Путин — менее правый, чем Трамп. И по этой причине поправка насчёт обнуления предыдущих президентских сроков появилась ровно потому, что она закрывает возможность раскачивать элиту через тему транзита власти.

"ЗАВТРА". Ваша версия выглядит логичной. Но тогда возникает ещё один вопрос. Вы говорите о борьбе двух группировок, но то, что сейчас делают либералы, — это же сильнейший удар, который может привести к коллапсу всей российской экономики?

Михаил ХАЗИН. Вот, недавно всё российское информационное пространство было забито криками: "В магазинах — пустые полки!" Людей просто гнали: "Покупайте всё сейчас, скоро ничего не будет!" Зачем это делалось? А я объясню, в чём дело. Либеральная команда на протяжении многих лет отбивалась. Первая атака Путина началась сразу после президентских выборов 2018 года, это дело Улюкаева, дело Магомедовых и так далее… Всё время условно патриотическая команда давила команду либеральную. И, наконец, либералы поняли, что ждать больше нельзя: их ресурсы сокращаются, внешняя поддержка тает… И они пошли в свой последний и решительный бой. Это то, что даже в медицине называется "кризисом". То есть иммунитет борется с болезнью. Грубо говоря, "иммунитет" — это наши патриотические силы, которые хотят спасти Россию, а "болезнь" — это та либеральная зараза, которая сидит в нас хронически. Ещё в 1956 году на XX съезде КПСС Хрущёв сказал, что главная задача — это удовлетворение материальных потребностей. Всё это потихоньку копилось, а в 1991 году болезнь стала явной, либералы пришли к власти.

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, если это "последний и решительный бой" либералов, если они дают его по полной программе, то где — другая сторона? Если есть саботаж, если есть попытка, давайте называть вещи своими именами, государственного переворота, то где ответ?

Михаил ХАЗИН. Я думаю, что ответ есть, необходимые меры принимаются и будут ещё приняты… Хотя с либералами нам будет очень сложно справиться. Они же вырастили целое поколение! Не говорю про СМИ, про когорту "лидеров общественного мнения", которые там постоянно красуются. У нас сейчас все экономисты, все управленцы прошли либо Высшую школу экономики, либо РАНХиГС, либо того же рода вузы… Их надо либо очень жёстко переучивать в рамках программ делиберализации, либо увольнять и направлять на предприятия народного хозяйства, чтобы они посмотрели — вот как жизнь устроена…

Я не берусь прогнозировать действия Путина. Он в этом смысле — гроссмейстер, и его ходы, как правило, настолько же неожиданны, насколько и эффективны. Поэтому я склонен считать, что у него ещё много резервов, и они будут пущены в дело. Мы их пока не знаем. Но одно я могу сказать: любой человек, который понимает, что надо возвращаться к консервативным ценностям, должен сегодня Путина поддерживать.

"ЗАВТРА". Очень многие люди, которые воспринимали Путина как "своего среди чужих", последнее время начинают в этом, мягко говоря, сомневаться. И когда вы приводите пример с поправками, то в ответ звучит, что сначала запустили поправки социальные про минимальный прожиточный минимум, про индексацию пенсий, увидели, что на это люди особо не реагируют. Тогда посмотрели, что у людей вызовет положительную реакцию. Бог — вызовет? Вызовет. Русских в Конституции упомянуть — вызовет? Вызовет. Брак как союз мужчины и женщины — вызовет? Вызовет. То есть это чисто политтехнологические изыски…

Михаил ХАЗИН. Нет, не изыски. Путин этот левоконсервативный поворот уже давно обозначил. Я писал об этом, про "левый пат", ещё в 2018 году. Меня даже потом упрекали: мол, вы вот писали, а где всё это? Я отвечал: "Да вот же майский указ!" Как можно этого не видеть, не замечать? Путин пришёл на свой четвёртый президентский срок, или — на второй после перерыва, написал майский указ. После чего начался откровенный саботаж с нацпроектами. И то, о чём вы сказали: индексация и всё остальное, — это левая часть левоконсервативного проекта. А второе — это консервативная часть. То есть Путин сначала обнародовал левую часть — ещё в своём федеральном послании и в наказах правительству. А потом он обнародовал и консервативную часть — в виде поправок к Конституции. И вот это вызвало настоящее бешенство! Потому что все эти либералы прекрасно понимают: им не найдётся места на этом празднике жизни. Ещё раз повторю: это — не одноразовая политтехнологическая операция, эта линия ведётся уже давно. Один мой хороший знакомый, известный экономист Олег Григорьев, ещё в 2000 или 2001 году сформулировал ситуацию так: "Путин — это Штирлиц, который стал фюрером". Но вся проблема в том, что "Штирлиц, который стал фюрером", ничего не мог бы сделать против нацистской системы в отсутствие "Красной Армии", которая подходит к Берлину. А у Путина не было "Красной Армии", и вот он её сложным образом "выращивал" на протяжении двадцати с лишним лет. И сейчас, конечно, у него будут очень большие проблемы и с кадрами, и со всем остальным. Но пока мы видим, что либеральная часть пошла на открытую конфронтацию, и нужно от неё отбиться.

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, давайте поставим вопрос несколько иначе. Не что и как конкретно будет делать Путин — это, действительно предсказать крайне сложно. Но в условиях такой конфронтации, когда либеральная группировка пошла, в общем-то, ва-банк, и повторяю, это можно назвать попыткой "ползучего" государственного переворота — как вообще можно из этой ситуации выходить? Насколько в безвыходном положении мы находимся, и можно ли решить эту проблему, так сказать, терапевтическими методами?

Михаил ХАЗИН. Прежде всего, должен сказать, что ситуация у нас — не безвыходная. В социально-экономическом плане можно очень многое сделать. Например, остановить свободную конвертацию рублей в доллары, возвратить обязательную продажу валютной выручки экспортёрами, ужесточить валютный контроль. Потому что если из страны пассажирскими самолётами пытаются вывезти тонны золота, это что такое? Понимаю, при Набиуллиной и Силуанове во главе ключевых ведомств, регулирующих финансы страны, сделать это сложно. Правда, уволили Сторчака, который был человеком, проводившим через наш Минфин указания МВФ и жёстко следившим, чтобы они категорически исполнялись.

Посмотрим, что будет. Я думаю, ждать осталось недолго. Понимаете, с моей точки зрения, обвал нефти должен остановиться. И если после этого обменный курс рубля не начнёт расти, то речь должны будет идти не просто об увольнении указанных выше фигур, а о начале расследования их деятельности

"ЗАВТРА". Здесь мы выходим на очень интересный, на мой взгляд, вопрос. Вы привели пример конвертации рубля в "твёрдые" валюты, включая доллар, и так далее. Но всё упирается в конкретных людей… И в этой связи я вспоминаю историю с Абакумовым и вашим дедом. Как-то она созвучна нынешней ситуации…

Михаил ХАЗИН. Всё очень просто… Дело было после войны, и был некий человек, который хотел снести директора одного радиоинженерного завода. Завода очень известного — на нём, кстати, сделали знаменитого орла, который стоял в кабинете у американского посла и транслировал все совещания. В этом институте мой дед работал главным инженером. Туда приехал генерал-полковник Виктор Семёнович Абакумов, который тогда был министром госбезопасности, — разбираться с написанным на директора доносом… И директор его водил по заводу, что-то рассказывал… А у Абакумова образование — 4 класса. И он чего-то недопонял, решил, что над ним издеваются, и пришёл в состояние неистовства. И когда они пришли в комнату большую — ну, как обычно, там стол накрыт… И стоят: с одной стороны — руководство завода, параллельных предприятий, их кураторы и так далее, а с другой стороны — Абакумов со своей свитой. И доносчик, стоя за спиной Абакумова, мысленно потирает руки: "Всё!.." Тут Абакумов закатывает глаза, набирает в лёгкие воздух… Мне эту историю рассказывали на похоронах моего папы его одноклассники, чьи родители там были. Потому что это всё было под Москвой, и там все вместе были: и руководители, и рядовые сотрудники. Они работали вместе, они жили вместе, их дети учились в одной школе с первого класса… А потом мой отец с дедом переехали в Москву….

Так вот, в этот момент из-за спины директора, который был полковником, вышел мой дед, главный инженер, который был подполковником. Ну, и глядя в глаза Абакумову, — не буду повторять его слова дословно, чтобы не создавать проблемы с Роскомнадзором, — сказал тому в лицо длинную речь с обсценной лексикой, завершив её так: "Что ты тут за концерты устраиваешь?!" И, к немому ужасу доносчика, Абакумов, значит, свёл глаза в фокус, посмотрел на моего деда и произнёс: "Гриша, ну, слава Богу! Хоть один нормальный человек! Сейчас мы с тобой пойдём в соседнюю комнату, выпьем бутылку коньяка, и ты мне русским языком объяснишь, что здесь происходит и кого за это нужно расстрелять!" После чего они вдвоём ушли в соседнюю комнату и просидели там минут сорок. Все стоят и не знают, что им делать: то ли надо приступать к еде, то ли подождать, пока решат, кого надо расстреливать?.. Минут через сорок вышел Абакумов с дедом, проходя мимо директора, похлопал того по плечу и сказал: "Что ж ты сразу не сказал, что у тебя всё в порядке?" И уехал.

Это была очень показательная история. А предыстория у неё такая. Мой дед во время войны был консультантом СМЕРШа по поимке немецких учёных. У американцев это была миссия генерала Гровса, а у нас этим занимался генерал Абакумов. А дед мой, как один из ведущих радиоинженеров Союза, был консультантом по поимке тех, кто делал станции слежения, ФАУ и прочие немецкие высокие технологии. Он потом и Сергея Павловича Королёва консультировал по этой теме. И с Абакумовым они в Берлине выпивали пару раз. Естественно, никто, кроме тех, кто выпивал вместе с ними, ничего об этом не знал. Поэтому вышел такой конфуз…

А потом, где-то через полгода, Абакумов вызвал деда и дал ему некое задание. Сказал, что если оно не будет выполнено, то деду придётся "сесть". А если будет, то дадут Сталинскую премию. Что, собственно, и случилось… Была произнесена фраза: "Ты готов это сделать? Вот тебе задача! Ты готов? Но учти…" Вот такой была тогда цена вопроса.

А в современной России ситуация принципиально другая. Человек говорит: "Я всегда готов", получает ресурсы, их обналичивает, вывозит в офшоры, а потом ответственность списывается. Потому что это либеральное государство! Возврат к консерватизму — это возврат ответственности. 99% современных чиновников не готовы нести ответственность!

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, эта история, на мой взгляд, полностью соответствует духу и потребностям сегодняшнего дня. Можно много говорить о том, какие экономические меры принять, но на первый план рано или поздно выходит вопрос, а кто здесь саботажник и кого за это нужно покарать?

Михаил ХАЗИН. Понимаете, в чём дело… Путин в декабре прошлого года сказал такую фразу: "Не хочу расстреливать!" А за ней уже явно проступало: "Но если вы меня заставите, то придётся…" И его, по-моему, сейчас просто заставляют!

"ЗАВТРА". Кстати, у этой фразы есть ещё один поворот? Просто так, ни с того ни с сего президент не станет говорить: "Да не хочу я никого расстреливать!.."

Михаил ХАЗИН. Он там говорил про "чистки". И про то, что, запустив однажды эту машину, будет очень трудно потом её остановить. И это, кстати, замечательное свойство Путина — он на все вопросы всегда даёт ответы! Прямо! Он всё ещё в декабре сказал, а его не послушались! Теперь пускай пеняют на себя…

"ЗАВТРА". То есть, по-вашему, ситуация сейчас дошла до того, что в этих условиях могут быть приняты жёсткие меры по отношению к тем, кто пытается осуществить в России государственный переворот и откровенно занимается саботажем?

Михаил ХАЗИН. В общем, да… Я полагаю, что такие меры будут приняты.

"ЗАВТРА". Давайте на этой оптимистической ноте — а я считаю, что это очень оптимистическая нота — и завершим нашу беседу, за которую искренне вам благодарен.

США. Китай. Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > zavtra.ru, 6 апреля 2020 > № 3501918 Михаил Хазин

Василий Игнатьев: начнем выпускать препарат от COVID-19 через год

Российская фармацевтическая компания "Р-Фарм" подала международную патентную заявку на средство против вируса. Проект по разработке находится на ранней стадии, но является приоритетным и продвигается в ускоренном порядке. О действующих веществах препарата, потенциальных причинах эффективности, перспективе клинических исследований и запуска в производство в интервью РИА Новости рассказал генеральный директор "Р-Фарм" Василий Игнатьев.

— Расскажите подробнее о вашем препарате – на основе каких действующих веществ он создается?

— Это совершенно новая биотехнологическая молекула, представляющая собой центр, похожий на естественный рецептор эпителия легочной ткани, к которому при заболевании присоединяется вирус. То есть идея в том, что молекула выполняет для вируса функцию ловушки: она с ним связывается и не дает ему связаться — по крайней мере в большом количестве — с клетками легочной ткани. Соответственно, воспалительная реакция либо не происходит, либо происходит в гораздо меньшем объеме.

— Цель не снять симптомы, а уничтожить или ослабить вирус?

— Собственно, да — чтобы исключить воздействие на организм, на клетки легочной ткани. По идее вирус должен связаться с рецептором альвелоцита, проникнуть внутрь клетки и начать там размножаться, инфицировать окружающие клетки. В данном случае молекула вместо рецептора альвелоцита подставляет себя, связывает вирус, он никуда не проникает в таком состоянии – просто выделяется с дыханием, с мокротой, кашлем. Не происходит воспалительной реакции в легочной ткани.

— И потенциально это средство будет эффективно для любого возраста – и для детей, и для пожилых людей, особенно уязвимых?

— Потенциально да. Естественно, предстоит пройти еще достаточно длинный путь. С точки зрения дизайна молекулы она эту функцию выполняет. Как это будет реально работать в клинических исследованиях, еще предстоит изучить. Естественно, приоритетом в таких случаях всегда является безопасность: главное, чтобы не было никаких побочных эффектов.

Присутствие рецептора, через который вирус проникает в клетки легочной ткани, нарастает с возрастом. То есть у детей его почти нет, в молодом возрасте его мало, дальше становится все больше и больше. Там, где больше рецепторов, а значит, и риска, что вирус будет связываться, препарат должен работать. Доказательную базу в полном объеме можно будет представить только по результатам исследований.

— Чья это разработка – наших ученых? Кто это первым придумал?

— Придумали ученые из группы компаний "Р-Фарм", они врачи и биотехнологи. У нас два основных исследовательских центра: в Москве и в Сан-Диего (Калифорния). После того как была подана патентная заявка, в американской лаборатории началась активная работа по созданию клеточной линии, потому что биотехнологические молекулы производятся в культурах клеток. Как только культура клеток будет готова, работа перейдет в большей степени в московский офис, он будет проводить доклинические и клинические исследования, и параллельно мы займемся организацией производства – сначала опытно-промышленного, затем промышленного. Выпуск планируется на заводе в Ярославле, где у нас есть возможность производства как действующего вещества, так и готовой лекарственной формы. Скорее всего, это будет либо флакон, либо шприцы, сложно пока сказать.

С точки зрения патентных заявок мы были одни из первых. С тех пор как стало понятно, что вирус связывается с рецепторами, которые называются ACE2, можно было сделать вывод о том, что воздействие на этот рецептор веществом, похожим на него, способно повлиять на процесс его распространения. Наверняка мы не одни работаем в этом направлении – другие коллеги за рубежом, может, кто-то в России тоже. Это логичная и понятная идея.

— Вопрос про финансирование: как-то участвовало государство или это ваши инвесторы?

— Нет, это наш собственный проект, пока государство в этом деле никак не участвовало. Это ранние стадии разработок, они не требуют больших инвестиций. Если потребуется обширная клиника и господдержка, в России существуют меры поддержки НИОКР – научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ в области медицины, фармацевтики, биотехнологий. Если мы посчитаем, что нам важно за такой поддержкой обратиться, мы обратимся, как это происходило по другим проектам.

Самое затратное – это организация производства и клинические исследования. Производство у нас есть, но оно в любом случае достаточно дорогостоящее.

— Когда планируете запустить производство?

— Будет зависеть от скорости и степени успешности разработки клеточной линии, которые не всегда от нас зависят. Мы рассчитываем выйти на готовность к производству в горизонте 12-18 месяцев. Но это производственная готовность, клиника будет сильно зависеть от ситуации.

Мы слышим, с чем столкнулись коллеги в Китае, когда у них была уханьская вспышка: они запустили очень большое количество самых разнообразных исследований, а потом заболеваемость пошла на спад, и сейчас у них просто нет достаточного количества больных, чтобы все эти исследования довести до нужного объема. Это хорошая новость, что люди не болеют, но, естественно, это задерживает разработку. Мы не знаем, как будет вести себя этот вирус в среднесрочной перспективе. Пока этого никто не понимает, есть разные мнения вирусологов и эпидемиологов. Поэтому мы очень осторожны в оценках.

— Как будут проходить клинические исследования препарата?

— Сначала лаборатория, исследования in vitro, далее доклинические исследования – стандартный путь изучения любой биотехнологической молекулы. Дальше все будет зависеть от дизайна клинических исследований. Обычно они состоят из трех фаз. В первой фазе это здоровые добровольцы. В таком исследовании оценивается безопасность, поведение молекулы в здоровом организме. Вторая фаза – подбор дозы, и третья это доказательство клинического эффекта и безопасности. Порядок проведения исследований сильно будет зависеть от эпидемиологической обстановки. Если она будет сложной, то допускается совмещение сразу нескольких клинических фаз. Может быть какой-то сокращенный протокол. Но принцип "не навреди" сохраняется, это основополагающий принцип медицины. Всегда должно быть доказано, что негативные последствия от любого вмешательства меньше, чем та потенциальная польза, которую оно может принести пациенту.

— Есть ли шанс провести исследования меньше, чем за год?

— На данном этапе нет.

— Если все будет успешно, на какие рынки вы планируете выйти?

— У нас международная патентная заявка. Мы предложим лекарство всем, кто будет заинтересован, если оно будет успешно разработано. Источники финансирования по-разному структурированы, где-то это страховые компании, страховые кассы, где-то национальные системы здравоохранения.

— Будет ли препарат эффективен в случае мутации вируса?

— Из того, что я слышу от коллег-вирусологов, потенциал к мутации у вируса есть, но есть хорошая новость. Как правило, такого рода вирусы более агрессивны на старте, и по мере того, как они проходят через цепочки заражения от одних людей к другим, их вирулентность обычно ослабляется.

— Другими словами, есть надежда, что если разработка будет успешной, она будет эффективна также в борьбе с другими штаммами вируса?

— Да. Вирус, конечно, отличается от вируса гриппа, но, может, станет больше похож на него по эпидемиологическому поведению: приходить в холодные периоды, уходить в теплые. Популяционный иммунитет вырастет — таких волн резких вспышек заболеваемости уже не должно быть. Сейчас основная проблема в том, что ни у кого нет иммунитета.

— Многие врачи сейчас пробуют лечение препаратами от других болезней: например, итальянцы используют средство для лечения артрита, говорят о положительном эффекте средств от малярии. Что вы думаете по этому поводу?

— Они все находятся в стадии изучения. Есть отдельные сообщения об успешном опыте в Китае и в Европе с применением ряда противовирусных средств. Есть сообщения о применении противомалярийных средств. Понятен механизм, по которому действуют те и другие. При этом однозначных доказательств нет – да, есть успешные случаи применения, но эти исследования не были сравнительными.

Хотелось бы, чтобы кто-то из друзей-соперников справился быстрее, потому что для нас 18 месяцев разработки это довольно не быстро. Это та история, где мы не против быть первыми и эффективными, но если эпидемия завершится раньше и проект придется остановить, мы не будем по этому поводу переживать.

Россия. США. ЦФО > Медицина > ria.ru, 6 апреля 2020 > № 3490642 Василий Игнатьев

ВИРУС И НЕФТЬ: МОЖНО ЛИ ИЗБЕЖАТЬ ГЛУБОКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗРУШЕНИЯ?

РАВИ АБДЕЛАЛ

Профессор международного управления Гарвардской школы бизнеса и директор Центра российских и евразийских исследований им. Дэвиса Гарвардского университета.

САДДАД ИБРАГИМ АЛЬ ХУСЕЙНИ

Президент Husseini Energy Company, в прошлом – старший исполнительный вице-президент по разведке и производству Saudi Aramco.

Быстрое и непредвиденное обрушение нефтяных рынков – результат экономического кризиса, который мало связан с Россией, ОПЕК и ОПЕК+. Это происходило раньше и наверняка повторится впредь. Между Россией и Саудовской Аравией, вероятно, скоро будет заключено перемирие. Тем не менее мы можем стать свидетелями продолжительного и глубокого экономического разрушения. О том, как преодолеть его последствия, размышляют Рави Абделал и Саддад Ибрагим аль Хусейни.

Рави Абделал – профессор международного управления Гарвардской школы бизнеса и директор Центра российских и евразийских исследований им. Дэвиса Гарвардского университета

Мировые энергетические рынки пережили одновременный шок спроса и предложения. Пандемия COVID-19 внезапно застопорила национальные экономики. Разногласия между, в первую очередь, Россией и Саудовской Аравией о том, как производители энергии должны отвечать на коллапс спроса, привело к наращиванию добычи и сражению за долю рынка. Резкое падение цен оказывает невероятное давление на производителей, добыча которых связана с высокими издержками и низкой маржой, – таких, как американские сланцевые компании.

Что дальше?

Укрупнение в сланцевой промышленности США неизбежно. Сотни небольших фирм объявят о банкротстве. Более крупные компании будут приобретать участки, рассчитывая на их будущую рентабельность после наступления более благоприятной ценовой конъюнктуры.

Для других стран-нефтепроизводителей последствия очевидны. Российский федеральный бюджет, скорее всего, окажется дефицитным. План развития Саудовской Аравии «Будущее-2030», который и так выглядел утопическим, станет просто невыполнимым. А это означает, что страна останется критически зависима от нефтяных доходов и продолжит движение по долгосрочной траектории в направлении экономического упадка.

Ценовой войне между Россией и Саудовской Аравией уделяется много внимания. Вероятно, скоро будет заключено перемирие. Президент Дональд Трамп и его советники размышляют, как нажать на двух нефтепроизводителей, чтобы заставить их сократить добычу. Способность Трампа влиять на Россию, конечно, ограничена, но зато есть возможность оказать давление на Саудовскую Аравию.

Но главным фактором неопределённости, как бы то ни было, остаётся спрос. По сути, невозможно вообразить объёмы сокращения производства Саудовской Аравией или Россией, которые могли бы сейчас стабилизировать цены на более высоком уровне.

Таким образом, судьба цены на нефть и, соответственно, многих из мировых энергокомпаний будет зависеть от двух среднесрочных факторов, воздействующих на спрос. Первый – продолжительность этой нежданной остановки экономики. Закончатся ли карантины в июне или затянутся на все лето? Будут ли карантины прерываться до осени, то есть до времени, когда мы ожидаем появления эффективной вакцины и распространения тестирования на антитела, чтобы можно было определить, кто из нас уже перенес инфекцию и может спокойно возвращаться к жизни?

Второй фактор – эффективность действий центральных банков и правительств, направленных на то, чтобы не допустить перехода неизбежной рецессии в экономическую депрессию. На фоне того, что столь значительная части экономики выведена из оборота, а также безработицы, нарастающей как снежный ком, многие малые и средние предприятия просто не выживут. Давление реального сектора на финансовый будет огромным. Если центробанки и правительства смогут по-настоящему помочь домохозяйствам, фирмам и банкам в течение этих месяцев, восстановление спроса в третьем и четвёртом квартале 2020 г. будет мощным. Если же они с этим не справятся, мы станем свидетелями продолжительного и глубокого экономического разрушения, который подавит спрос на гораздо более долгое время.

Поэтому среднесрочные перспективы энергетических рынков будут прежде всего определяться сценариями развития пандемии и степенью эффективности финансовых и экономических властей, а не решениями об объёмах поставок, которые примут Россия и Саудовская Аравия.

Саддад Ибрагим аль Хусейни – президент Husseini Energy Company, в прошлом – старший исполнительный вице-президент по разведке и производству Saudi Aramco

Быстрое и непредвиденное обрушение нефтяных рынков – результат экономического кризиса, который очень мало связан с Россией, ОПЕК и ОПЕК+. Это ситуация, которая может воспроизводиться каждый раз, когда происходит глобальный кризис того или иного рода. Избыток мощностей имел место в 1985, 1996, 1998, 2008, 2014 гг., и вот это снова происходит теперь.

Суммируя разные оценки, можно сделать вывод, что нынешний кризис привёл к падению спроса на 15 миллионов баррелей в день, и такая ситуация может продлиться месяцы. Во время прошлых кризисов требовались годы, чтобы выкарабкаться из каждого цикла подобного спада потребления. Перед лицом этих мрачных перспектив нефтепроизводители должны разработать финансовую стратегию, которая охватывала бы всю индустрию и могла бы действенно и долговременно предотвратить повторения кризисов перепроизводства.

Единственная методика, которая сейчас может быть использована во всей отрасли для сокращения избыточных объёмов, – это возвращение к свободному рыночному ценообразованию, в основе которого лежали бы экономические циклы.

В краткосрочной перспективе ценовой потолок 40–45 долларов за баррель сорта Brent стал бы эффективным экономическим индикатором, который смог бы предотвратить разработку многих проектов на грани рентабельности, несостоятельных при цене ниже этого уровня. Стремление установить и сохранить подобный экономический барьер для всех новых нефтяных проектов стало бы целью ОПЕК, ОПЕК+ и всех других крупных производителей в нефтяной отрасли.

Россия. США. Саудовская Аравия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 6 апреля 2020 > № 3348352 Рави Абделал, Саддад Ибрагим Аль Хусейни

ОПЕК+ 2.0

Не прошло и месяца с момента срыва сделки ОПЕК+, как воинственная риторика представителей Саудовской Аравии сменилась на разговоры о необходимости снова сесть за стол переговоров в прежнем формате. И это не удивительно. Начиная очередную ценовую войну на мировом рынке нефти, власти Саудовской Аравии снова просчитались. В этот раз пандемия стала тем фактором, который жестоким образом разрушил все планы и расчеты.

В условиях катастрофического обрушения спроса даже «супердешевая» саудовская нефть оказалась никому не нужна.

Европейские НПЗ приостановили закупки морских партий нефти из-за невозможности предсказать спрос даже в краткосрочном периоде. Кроме того, резкое падение цен при таком же резком удорожании морской логистики сделали поставки ближневосточной нефти экономически нецелесообразными практически на всех направлениях.

И вот настал момент истины. Если внимательно отнестись к деталям, то надо начинать анализ с телефонных звонков и твитов. На днях Дональд Трамп в своем «Твиттере» заявил от том, что он поговорил со «своим другом, кронпринцем Саудовской Аравии, а также с президентом Путиным из России», и он (Трамп) ожидает и надеется, что «они будут сокращать добычу нефти примерно на 10 млн баррелей в сутки, а может быть и намного больше, что будет великолепно для нефтегазовой отрасли»…

Простота и безапелляционность заявлений американского президента не должна помешать нам разглядеть главное в этом эпизоде: именно американское руководство инициировало процесс по заключению новой сделки.

Хотя уже последующие заявления Дональда Трампа были похожи на классическое «я дал им команду, и они должны будут ее выполнять», в реальности все обстоит совсем по-другому. Американская сланцевая отрасль переживает самые сложные времена за всю свою историю. Нефтяные цены в $20 за баррель и ниже плюс неожиданный размах пандемии в США нанесли если не смертельный, то очень сильный и чувствительный удар по самой отрасли. Серьезность ситуации мы видим даже в том факте, что уже не федеральные американские чиновники продавливают новую сделку по сокращению добычи, а техасские власти — нефтяное лобби Америки. Если цены не нефть не вернутся в коридор от $50 до $55 за баррель, то добыча нефти в США может рухнуть уже в ближайшее время почти наполовину.

В этой ситуации прозвучал логичный российский ответ — к переговорам готовы, но при условии, что к сделке присоединятся не только страны ОПЕК, но и США. А это уже совсем иная модель соглашения.

В ближайшие дни должны пройти консультации сторон, и нам еще только предстоит узнать детали. Но одно уже становится ясно: в очередной ценовой войне снова нет победителей, а только проигравшие. Можно с осторожным оптимизмом сказать, что у России, наверное, самые выигрышные стартовые позиции для новой сделки: низкая себестоимость добычи, накопленные резервы, плавающий курс национальной валюты, континентальные трубопроводы и увеличивающиеся поставки нефти в восстанавливающий спрос Китай дают определенный запас по времени для диалога с саудитами и американцами. У наших партнеров ресурса по времени, судя по всему, уже не осталось.

Вячеслав Мищенко

Руководитель рабочей группы по ценообразованию и рынкам при Министерстве энергетики РФ

Саудовская Аравия. Евросоюз. США. ОПЕК. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 6 апреля 2020 > № 3347551 Вячеслав Мищенко

НЕ ДОПУСТИТЬ НОВОЙ ВЕЛИКОЙ ДЕПРЕССИИ

ИФУ ЛИНЬ

Директор Института новой структурной экономики Пекинского университета.

Экономический спад в США и развитых странах, сопоставимый с Великой депрессией 1930-х гг., сегодня оценивается как событие высокой степени вероятности. Китай, где эпидемия коронавируса уже завершилась, способен стать основной движущей силой глобального экономического роста и восстановления мировой экономики во время рецессии или даже депрессии.

Со второй половины прошлого года международные структуры содействия развитию, такие как Международный валютный фонд и Всемирный банк, неоднократно снижали ожидания роста для стран всего мира на текущий и следующий годы. Эпидемия коронавируса и падение цен на нефть подстегнули медвежий тренд и привели к обвалу на Нью-Йоркской фондовой бирже и стремительному снижению на фондовых рынках других стран, иногда до 40% и более.

Шаги, предпринятые правительством Китая с конца января в ответ на распространения коронавируса, позволили добиться значительных результатов: эпидемия в Китае закончилась. Другие страны получили чрезвычайно ценный опыт и временное окно для предотвращения эпидемии, однако большинство государств не уделили этому достаточного внимания и не предприняли эффективных действий. В данный момент распространение нового вируса ускоряется, вспышки заболевания наблюдаются во многих странах. 11 марта Всемирная организация здравоохранения официально объявила о «пандемии» нового коронавируса в мировом масштабе, в настоящее время подтверждены случаи заболевания в 183 государствах.

Распространение эпидемии оказывает наибольшее влияние на развивающиеся страны, подобные Ирану, с довольно посредственными медицинскими условиями. Но и развитые страны сталкиваются с серьёзными проблемами. Хотя на первый взгляд их медицинские системы весьма продвинуты, однако мобилизационные возможности недостаточны: когда болезнь проникает в несколько городов или округов, организация централизованного лечения становится серьёзным вызовом. Недостаток эффективных мер по лечению и изоляции повышает риск увеличения масштаба эпидемии.

Италия и Испания уже приняли те же меры по закрытию своих стран, что и Китай. Многие города в таких развитых государствах как США, Великобритания, Германия, Австралия, Канада, также прибегли к изоляции, вплоть до введения общенационального карантина по примеру Китая и Италии. Вакцины для лечения нового коронавируса ещё не разработаны, у многих инфицированных болезнь протекает без симптомов, при этом они могут заражать других людей. Меры по изоляции в других странах едва ли столь же эффективны, как в Китае, к тому же даже после лечения болезнь может вернуться. В развитых странах существует вероятность продолжения эпидемии до второй половины этого года или даже первой половины следующего. При этом вполне вероятно затухание и повторное возникновение новых волн эпидемии: в развитых и развивающихся странах могут по цепочке возникать концентрированные вспышки эпидемии, что окажет негативное влияние на производство и жизнь во всём мире.

Экономика развитых стран уже ослабла из-за мер по изоляции или закрытию на карантин. Это усугубило последствия для неё, поскольку она и так находилась на спаде. Процентные ставки в развитых странах (например, в США, Японии и государствах Европы) в настоящее время равны нулю или отрицательны. За исключением использования нестандартного количественного смягчения существует не так много доступных мер денежно-кредитной политики. Долговая нагрузка на государственные финансы очень высока, а пространство для мер фискальной политики крайне мало. Экономический спад в США и других развитых странах неизбежен. Согласно прогнозу, опубликованному JP Morgan Chase на прошлой неделе, темпы роста в Соединённых Штатах в этом году могут упасть до -1,8%, в Еврозоне до -3,4%, а в Японии до -1,3%. Поскольку ситуация с эпидемией продолжает ухудшаться, новые прогнозы становятся всё более пессимистичными. Джеймс Буллард, президент ФРС США в Сент-Луисе, считает, что уровень безработицы в стране может достичь 30% во втором квартале, а ВВП упасть на 50%. Таким образом, экономический спад в США и развитых странах, сопоставимый с Великой депрессией 1930-х гг., оценивается как событие высокой степени вероятности.

Сейчас в большинстве государств мира эпидемия находится на стадии роста или пика заболеваемости, в то время как в КНР она практически прекратилась. В данный момент Китаю, сохраняя контроль для предотвращения завозных случаев, а также продолжая обмен опытом с другими странами в борьбе с эпидемий, необходимо незамедлительно отменить карантинные ограничительные меры, оказать поддержку предприятиям для быстрого возобновления работы и производства, использовать имеющиеся в стране мощности для производства и экспорта масок, защитной одежды, диагностических блоков, респираторов и других средств защиты для помощи другим странам. В то же время в условиях, когда на экспорт неизбежно влияют неблагоприятные последствия эпидемий за рубежом, вызывая экономический спад и даже депрессию, китайское правительство должно воспользоваться результатами структурной реформы предложения последних лет и создать благоприятное политическое пространство для ведения активной денежно-кредитной политики в целях стабилизации финансовой сферы. Необходимо расширять поддержку предпринимателей с помощью кредитных средств, принять активную налогово-бюджетную политику для строительства новой инфраструктуры.

Для увеличения внутреннего спроса и сохранения социальной стабильности следует обеспечить материальную поддержку малообеспеченным и бедным семьям, пострадавшим от эпидемии. Помимо этого, нужно устранять потенциально узкие места будущего экономического роста и повышать его качество. Уверен, что Китай способен поддерживать разумные темпы роста в суровых международных экономических условиях и быть основной движущей силой глобального экономического роста и восстановления мировой экономики во время рецессии или даже депрессии, как это было начиная с 2008 года.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. Медицина > globalaffairs.ru, 5 апреля 2020 > № 3341259 Ифу Линь

КАРТЕЛЬНОЕ ЦЕНООБРАЗОВАНИЕ ЗАКОНЧЕНО

НОРДИН АЙТ-ЛАУССИН

Президент консалтинговой компании Nalcosa (Женева), экс-министр нефти Алжира.

ПОЧЕМУ ПЕРЕМИРИЕ МЕЖДУ РОССИЕЙ И САУДОВСКОЙ АРАВИЕЙ НЕ СТАНЕТ ДОЛГОСРОЧНЫМ РЕШЕНИЕМ

Коронавирус положил конец возможности ограничения производства нефти. Маловероятно, что Россия или Саудовская Аравия объявят о перемирии. Мы имеем дело с двумя очень сильными личностями (Владимир Путин и Мохаммед бин Салман), чьё эго легко уязвить и чьи интересы не совпадают. Но даже если они пойдут на уступки, проблему это не решит. Только участие американских производителей в ограничении добычи позволит временно стабилизировать цены. Однако в настоящее время в Соединённых Штатах весьма непопулярна идея любого сотрудничества с ОПЕК.

Говоря о перспективах прекращения ценовой войны на нефтяном рынке между Саудовской Аравией и Россией, следует учитывать, что параллельно разворачивается ещё одна битва: глобальное противостояние с COVID-19.

Если сперва рассматривать ценовую войну, развязанную Саудовской Аравией, то через это мы уже проходили. Такое случалось в 1986, 1998 и 2014 годах, и всякий раз выяснялось, что борьба за долю рынка невыгодна для стран-экспортёров нефти. Это стало болезненным и горьким опытом для всей отрасли. Все мы знаем, что стратегия ограничения добычи нефти для поддержания цен в долгосрочной перспективе приведёт к потерям. Рано или поздно она потерпела бы крах, даже без кризиса COVID-19.

Впрочем, в краткосрочной перспективе ценовая война между Россией и Саудовской Аравией чрезвычайно опасна для всех: и для России, и для Саудовской Аравии, и для большинства производителей нефти в США, и для всех стран-экспортёров нефти. Если вирус продолжит распространяться, то ситуация зайдёт в тупик, результатом станут цены ниже 10 долларов за баррель, а то и вовсе отрицательные, когда закончатся свободные объёмы в нефтехранилищах. Выиграть смогут только потребители нефти и чистые импортёры. И Россия, и Саудовская Аравия оказались в более болезненной ситуации, чем они ожидали месяц назад.

Крупные производители рано или поздно начнут искать выход из положения. И вопрос не в том, начнут ли, а в том, когда. В 1986 и 1998 гг. ОПЕК потребовался минимум год, чтобы изменить курс, и более двух лет ушло на то, чтобы ОПЕК + договорился о новом соглашении о добыче в 2016 году.

Учитывая то, как началась эта ценовая война, маловероятно, что Россия или Саудовская Аравия объявят о перемирии. Мы имеем дело с двумя очень сильными личностями (Владимир Путин и Мохаммед бин Салман), чьё эго легко уязвить и чьи интересы не совпадают.

Обе страны могут придерживаться выбранного курса в течение нескольких месяцев или даже года. В конце концов один из них пойдёт на уступки, скорее всего, вновь Саудовская Аравия, просто потому что экономика России более диверсифицирована.

Но даже если они объявят перемирие, проблему это не решит. Москва и Эр-Рияд (вместе с остальными членами ОПЕК+) никоим образом не смогут сократить производство в достаточной степени, чтобы сбалансировать рынок. Это обусловлено колоссальным падением спроса, которое мы испытываем на настоящий момент, и обрушением глобального спроса, прогнозируемого на оставшуюся часть года. Например, если Россия примет последнее предложение Саудовской Аравии, рынок останется чрезмерно перенасыщенным. Глобальные запасы станут расти быстрее, чем в 2014–2015 гг., когда потребовалось два года на то, чтобы ненадолго сбалансировать рынок.

В нынешних условиях, когда провозглашён лозунг «всем бесплатно», ОПЕК добывает, вероятно, в среднем примерно 30 млн баррелей в день или около того, даже если Саудовская Аравия и ОАЭ не работают на полную мощность. По последним данным, опубликованным научно-консультативным отделом компании Energy Intelligence Group, спрос на нефть ОПЕК сократится в этом году примерно до 24–25 млн баррелей в сутки, а это самый низкий уровень с начала 1990-х годов. То есть без перемирия глобальные запасы будут расти недопустимыми темпами от 5 до 6 млн баррелей в день.

Перемирие в ценовой войне на нефтяном рынке было бы в лучшем случае краткосрочным решением. Оно может вернуть цены, скажем, до 50 долларов за баррель, что позволит всем производителям (включая американских производителей сланцевой нефти) вздохнуть свободнее. Но как долго продлится это перемирие? Рано или поздно альянс ОПЕК+, в частности Россия, снова разочаруется, придя к выводу, что ограничение производства только продлевает жизнь поставкам из Соединённых Штатов.

Боюсь, что коронавирус положил конец возможности ограничения производства, если США не будут каким-либо образом содействовать процессу стабилизации рынка. Только участие американских производителей в ограничении добычи позволит временно стабилизировать цены. Однако в настоящее время в Соединённых Штатах весьма непопулярна идея любого сотрудничества с ОПЕК.

Даже если в ценовой войне наступит временное перемирие, в долгосрочной перспективе, после пандемии COVID-19, мы можем ожидать в лучшем случае медленного роста мирового спроса на нефть, и не будет ни одной структуры, способной поддерживать какой-либо определённый уровень цен. Мы на пороге конца картельного ценообразования на нефть, если уже не там.

Россия. Саудовская Аравия. США. ОПЕК > Внешэкономсвязи, политика. Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 3 апреля 2020 > № 3341265 Нордин Аит-Лауссин

ОПЕК++. ЛУЧШЕ ИМЕТЬ ПАРТНЁРОВ, А НЕ ВРАГОВ

АНДРЕЙ БАКЛАНОВ

Заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор-руководитель секции исследований стран Ближнего Востока и Северной Африки НИУ «Высшая школа экономики»

Нам необходимо определиться – вести ли дальше «справедливую», но очень опасную войну против сланца или вернуться к формуле взаимодействия с другими игроками на рынке энергоносителей с тем, чтобы жить не за счёт накоплений резервных фондов, а на стабильно поступающие доходы от нефти. Может быть, лучше иметь партнёров, а не врагов? Особенно с учётом нынешней экономической ситуации.

Развитие событий на нефтяном рынке вплотную подводит к ситуации, которую можно было бы назвать катастрофой. Ясно, что требуются кардинальные неотложные меры для преодоления кризисных явлений. Нацеленность ряда ключевых стран-производителей на выяснение отношений путём войны за рынки в создавшихся условиях по меньшей мере неуместна. Как учит нас военная стратегия и история, нужно воздерживаться от ведения войны на два фронта. Сейчас важно спасти экономику – и мировую, и каждой отдельно взятой страны от тяжёлых последствий пандемии – падения спроса, сокращения производства, объёмов торговли, перевозок и тому подобного.

Что толку от вроде бы похвальной «твёрдости», проявленной при обсуждении конкретных квот согласованного и управляемого снижения потолков добычи и экспорта в ситуации, когда размеры избыточной нефти, образовавшейся вследствие «эффекта коронавируса» уже в несколько раз превышают «контрольные цифры».

О сланцевой отрасли. Полагаю, что эта тема несколько «перегрета». Конечно, можно понять тех, кто поднял тревогу по поводу сланца, – сланцевая нефть, сжиженный газ в последние годы являются наиболее агрессивным, нахрапистым и заметным конкурентом. Но важно разобраться во всём более детально.

Прежде всего, необходимо напомнить, что Соединённые Штаты (крупнейший потенциальный производитель нефти) в течение десятилетий отнюдь не рвались «побороться» за объёмы экспорта своей нефти. Традиционно американцы свою нефть «жалели», экономили в точном соответствии с известным положением Менделеева в отношении того, что сжигать нефть – это всё равно, что жечь ассигнации. Штаты собственные скважины, полностью готовые для добычи нефти, консервировали, добывая и используя для внутреннего потребления, как правило около 40–45% от имевшихся в наличии мощностей. Нефть же они предпочитали закупать из-за рубежа, расплачиваясь красивыми и желанными для всех стран долларовыми бумажками, которые сами же и печатали.

Правда, при этом американцы не прекращали борьбу за получение ключевых позиций на рынке энергоносителей. С введением системы спотовых операций возможности влияния на итоговую ценовую планку у них серьёзно расширились.

Многолетний министр нефти Саудовской Аравии Али ан-Нуэйми с большим огорчением не раз говорил мне о том, что итоговая цена зачастую складывается под воздействием заокеанских нефтяных маклеров, не упускающих возможность проведения грандиозных спекулятивных операций. Увеличение производства сланцевой нефти, к которой в США первоначально относились достаточно пренебрежительно, привело к изменению ситуации, но не настолько радикально, как об этом говорят – ведь сегодня расхожей стала фраза о том, что удар по сланцевой нефти означает «удар по всей американской экономике».

Объективные данные такие характеристики не подтверждают. Так, весь нефтегазовый сектор даёт не более 1,5% ВВП США, а сланцевая индустрия – порядка 0,4%. Также явным преувеличением является значение «победы» над сланцевой нефтью. Потенциал поставок сланцевой нефти может составлять примерно 3–4% мирового рынка и если американский сланец (а он считается наименее привлекательным по своим качествам сортом нефти) уйдёт с рынка, то образовавшийся сегмент заполнят другие, в том числе «независимые» экспортёры, может быть, менее агрессивные в своих заявлениях, но более опасные по существу своего сегодняшнего потенциала.

Почему же в этом случае президент США столь ревностно поддерживал сланцевых производителей?

Первый довод очевиден – Дональд Трамп одним из принципов своей политики видит оказание протекции всем американским производителям. Но гораздо важнее другое. Добыча сланца настолько сложное в техническом отношении дело, что сланцевая индустрия сегодня является скорее частью высокотехнологической отрасли промышленности, чем добывающей.

Более того, в назревающей схватке за «новые пространства» – освоение несметных богатств регионов, расположенных в высоких широтах, а также на дне морей и океанов (см. на этот счёт прогностическую статью в журнале «Россия в глобальной политике», 19.02.2014 г, А.Г.Бакланов, «Как подготовиться к войне будущего») будут широко использоваться технологии, разработанные на сланцевых добывающих предприятиях. Кто дальше продвинется в освоении сланца, тот будет иметь больше «стартовых» преимуществ в этой схватке за ресурсы ХХI века.

Сегодня нам необходимо определиться – вести ли дальше «справедливую», но очень опасную войну против сланца или вернуться к формуле взаимодействия с другими игроками на рынке энергоносителей с тем, чтобы жить не за счёт накоплений резервных фондов, а на стабильно поступающие доходы от нефти. Уверен, что нам лучше иметь партнёров, а не врагов, тем более с учётом нынешней экономической ситуации.

Следует вернуться к переговорам. Более того, просматривается возможность выйти из нынешних «ценовых испытаний» и тревог с новым качеством эвентуальной договорённости. Список стран – независимых производителей нефти, тех, кто мог бы принять участие в соглашении, стоит расширить. Не вижу ничего сверхъестественного в том, чтобы в той или иной форме к сделке подсоединились и Соединённые Штаты. Зондаж возможных форм более плотного взаимодействия уже идёт.

Кстати, нелишне было бы напомнить, что у нас с США имеется определённый опыт сотрудничества в энергетической сфере. В подписанном 24 мая 2002 г. на высшем уровне совместном российско-американском Заявлении о двустороннем энергетическом диалоге, в частности, отмечалась общая готовность сторон «снижать неустойчивость и повышать предсказуемость мировых энергетических рынков и надёжность мировых поставок энергоносителей». В 2002 г. в Хьюстоне и в 2003 г. в Санкт-Петербурге проводились российско-американские деловые энергетические саммиты.

С учётом создавшихся условий нужно найти форматы возобновления российско-американского взаимодействия в сфере энергетики и поставок углеводородного сырья. Тут могут возникнуть совершенно неожиданные сопряжения интересов, например, в области совместной разработки технологий для сланцевых месторождений. Может быть, это способствовало бы возвращению наших отношений в нормальное, «постсанкционное» русло.

Просматривается необходимость возобновить переговоры с целью достижения взаимоприемлемого компромисса в вопросах согласования объёмов поставок нефти. Теперь это могло бы быть соглашение расширенного формата «ОПЕК++», то есть страны – члены ОПЕК, страны – участники соглашений ОПЕК+ и новые участники такого рода договорённостей. Полагаю, что главным критерием в успешности нашей деятельности на энергетическом направлении является бесперебойная работа нашей добывающей индустрии и объём поступающей от продажи нефти валютной выручки.

Россия. США. Саудовская Аравия. ОПЕК > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 апреля 2020 > № 3341263 Андрей Бакланов

ЧУМА ПОКАЖЕТ, КТО МЫ ЕСТЬ

ТОМАС БОЛЛИКИ

Директор программы глобального здоровья Совета по международным отношениям и автор книги «Эпидемии и парадокс прогресса: почему мир становится здоровее тревожными путями».

ПОДЛИННЫЕ УРОКИ ПАНДЕМИИ БУДУТ ПОЛИТИЧЕСКИМИ

Миф о «хорошей эпидемии» заключается в том, что вспышки холеры, туберкулеза и других инфекционных бедствий могут оказать позитивное воздействие, способствуя необходимым инвестициям в санитарные и другие правительственные реформы. Однако новый коронавирус может охватить от 40 до 70% населения мира, став причиной тысяч или даже миллионов смертей. Такой опыт не обогатит человечество.

Перифразируя знаменитые слова Фёдора Достоевского (высказывание «Об уровне цивилизации народа можно судить, когда открываешь ворота его тюрем» приписывается Достоевскому, однако впервые появилось у ссылающихся на него американских авторов, у самого писателя такой цитаты нет – ред.), об обществе можно многое рассказать по его реакции на эпидемии инфекционных заболеваний. Эпидемия становится зеркалом для общества, которое она поражает.

Пандемия показывает неудачи правительства, которое не вкладывает в здоровье своих избирателей или не устраняет коллективные риски, возникающие, когда уязвимым группам не обеспечивается охрана здоровья.

Лучшее, что могут сделать общества, – учесть эти выводы и использовать их для уменьшения распространения эпидемии.

Эпидемия создаёт государство

Историк Марк Харрисон утверждал, что с первой тяжёлой эпидемии «Чёрной смерти» в XIV веке необходимость борьбы с эпидемиями способствовала созданию современного государства. В противном случае хищнические элиты были бы вынуждены взять на себя большую ответственность за жизнь и самочувствие своих граждан, чтобы защитить себя и свою рабочую силу.

Карантинные меры и изоляция, которые помогли остановить бубонную чуму, оказались неэффективными против шести пандемий холеры, охвативших США, Ближний Восток, Россию и Европу в XIX веке. Обществам пришлось снова адаптироваться, поскольку страшная болезнь поразила, казалось бы, здоровых людей, убив десятки тысяч в городах Европы и Соединённых Штатов и, весьма вероятно, ещё больше в Индии, где возникли пандемии. Карантин не мог остановить микробов, которые прибывали в порты и на железнодорожные станции. Вместо этого он превратился в инструмент, которым государства пользовались в интересах собственных торговцев и карали другие страны.

Во времена первых вспышек холеры в Соединённых Штатах практически не было устойчивой системы общественного здравоохранения. В 1805 г. в Нью-Йорке был создан Совет здравоохранения, но его штат состоял из членов муниципалитета, не имеющих соответствующей квалификации или реальных полномочий. В большинстве американских городов система здравоохранения оставалась столь же неудовлетворительной. В первой половине XIX столетия тысячи свиней, коз и собак продолжали бродить по городским улицам, питаясь мусором и разлагающимися отбросами. В американских газетах того времени регулярно появлялись истории о свиньях, сбивающих жителей города и забиравшихся в их дома. В Нью-Йорке груды мусора засоряли водостоки, которые не очищались днями или неделями.

Поначалу налогоплательщики в Нью-Йорке и многих других американских городах выступали против расходов на обеспечение чистой водопроводной водой и канализацией, но ужас общественности перед холерой, брюшным тифом и другими инфекциями, передаваемыми через воду, вскоре взял над ними верх. После нью-йоркской вспышки холеры в 1866 г. был создан Городской совет здравоохранения, в котором работал медицинский персонал. Этому примеру последовали Чикаго, Милуоки, Бостон и другие крупные города США. Новые органы общественного здравоохранения запретили бродячих свиней и коз, заставили владельцев недвижимости подключиться к новым водопроводным станциям и стремительными темпами построили канализацию.

В 1857 г. ни в одном городе США не было канализационной системы. К 1900 г. к ней были подключены четыре из пяти городских жителей. Количество муниципальных водопроводных станций в Соединённых Штатах увеличилось с 244 в 1870 г. до 9 850 в 1924 году. Доля городских американских домохозяйств, снабжённых фильтрованной водой, выросла с 0,3% в 1880 г. до 93% всего за шесть десятилетий. Улучшение доступа к фильтрованной и хлорированной воде наполовину снизило смертность в американских городах в период с 1900 по 1936 год.

Реформы, которые стимулировала холера, вышли за пределы национального уровня. Инфекционные заболевания стали первой глобальной проблемой, когда национальные государства поняли, что не могут решить её без международного сотрудничества. В 1851 г. европейские государства собрались на первую Международную санитарную конференцию, дабы, объединив усилия, снизить разорительные медицинские и экономические расходы каждого в отдельности на борьбу с холерой, чумой и жёлтой лихорадкой. Эта конференция впоследствии привела к появлению первых договоров о международном контроле инфекционных заболеваний и – в 1902 г. – Международного санитарного бюро, которое впоследствии стало Панамериканской организацией здравоохранения. Международные инициативы стали ранними моделями для последующих международных договоров и ведомств по другим транснациональным проблемам, таким как загрязнение окружающей среды, торговля опиумом и опасные условия труда.

Эпидемии демонстрируют коллективный риск, который возникает в результате неспособности предоставить наиболее уязвимым группам доступ к здравоохранению и социальному обеспечению. Когда ВИЧ/СПИД стал пандемией, люди в беднейших странах мира умирали, не имея доступа к жизненно важным препаратам, которые широко использовались в богатых странах. Споры вокруг неравенства изменили глобальное здравоохранение, подняв эту проблему до уровня приоритета внешней политики и помогая собирать миллиарды долларов на исследования, разработку и распространение новых лекарств.

Туберкулез процветает в хронически бедных общинах, особенно при длительном воздействии в условиях перенаселённости. Хотя эта болезнь по-прежнему служит основной причиной смертности во всем мире, уровень её в США снизился, когда власти провели реформы в области общественного здравоохранения и социального обеспечения, например, приняли законы о детском труде и расширении контроля за переполненными жилыми домами и фабриками. Но периодические вспышки этого заболевания всё ещё случаются. В 1992 г. в Нью-Йорке среди бездомных резко возросли показатели заболеваемости туберкулезом с лекарственной устойчивостью. Вспышки часто возникали и в тюрьмах.

Историк Кристофер Хэмлин предостерегает против мифа о «хорошей эпидемии»: о том, что вспышки холеры, туберкулеза и других инфекционных бедствий могут оказать позитивное воздействие, способствуя необходимым инвестициям в санитарные и другие правительственные реформы. Я также не сторонник этого мифа.

Новый коронавирус, известный как COVID-19, может охватить от 40 до 70% населения мира, став причиной тысяч или даже миллионов смертей. Такой опыт не обогатит человечество.

Но поскольку страны, в том числе и США, должны теперь нести расходы по борьбе с этой ужасной пандемией, мы могли бы также сделать выводы и извлечь пользу из этого опыта. Только более серьёзные инвестиции в общественное здравоохранение и профилактику, доступность медицинских услуг для наиболее уязвимых групп населения и федеральная и международная архитектура, необходимая для предотвращения, выявления и реагирования на возможные вспышки, способны подготовить мир к будущим угрозам, таким как COVID-19.

Самые важные выводы, которые необходимо сделать, относятся не столько к самому коронавирусу, сколько к тому, как на этот микроскопический организм реагируют политические системы. История подсказывает, что эти уроки стоит выучить.

США. Весь мир > Медицина. Экология > globalaffairs.ru, 2 апреля 2020 > № 3341268 Томас Боллики

НЕФТЯНОЙ КОЛЛАПС

ДЭНИЕЛ ЕРГИН

Вице-председатель IHS Markit, автор готовящейся к публикации книги The New Map: Energy, Climate, and the Clash of Nations, а также книг «В поисках энергии» (The Quest) и «Добыча» (The Prize), удостоенных Пулитцеровской премии.

ПАНДЕМИЯ И ЦЕНОВАЯ ВОЙНА ВВЕРГЛИ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЕ РЫНКИ В КРИЗИС

Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всём мире резко упадёт. Основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясённый яростью вируса и общим упадком мировой экономики.

Мировой рынок нефти никогда в истории не переживал такого стремительного обрушения, как сейчас. Нефтегазовая промышленность, которая обеспечивает производство почти 60 процентов мировой энергии, охвачена двойным кризисом, вообразить его не могли ещё в начале этого года. Ценовая война между производителями стран, борющихся за долю рынка, стала составной частью обширного спада из-за пандемии нового коронавируса. Он, вероятно, будет сопровождаться самой глубокой рецессией со времен Второй мировой войны. В результате обвал спроса превысит любой, случавшийся с тех пор, как нефть превратилась в глобальный товар. Цены уже упали на две трети с начала 2020 г. и продолжают падение. Снижение мирового потребления только в апреле ожидается в семь раз большим, чем самое серьёзное квартальное снижение после финансового кризиса 2008–2009 годов. В регионах, где нет доступа к хранилищам и рынкам, цена барреля нефти может упасть до нуля.

Этот крах станет потрясением для стран-экспортёров и добавит турбулентности финансовым рынкам. На новый уровень сложности выйдут и без того острые геополитические проблемы, в том числе это неизбежно за счёт втягивания Соединённых Штатов в международные споры, как смягчить эту катастрофу. В феврале добыча нефти в США достигла самого высокого уровня за всю историю, 13,1 млн баррелей в день, что значительно больше, чем у других ведущих мировых производителей – Саудовской Аравии и России. Этот рекорд увенчал десятилетие, в течение которого Соединённые Штаты, благодаря сланцевой революции и новым методам гидроразрыва пласта, превратились из крупнейшего в мире импортёра нефти в крупного экспортёра.

Сам президент США Дональд Трамп уже вступил в схватку. Вообще-то он давно выступает за низкие цены на нефть, не задумываясь публикует твиты, направленные против Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) и усилий по глобальному управлению поставками в последние годы. Но нынешний коллапс вызвал разворот. Недавно Трамп позвонил президенту России Владимиру Путину, чтобы обсудить, что можно сделать, чтобы остановить то, что он впоследствии назвал «вредным» падением. Но характер и масштаб нынешнего коллапса и геополитические споры, которые он спровоцировал, создают уникальные проблемы для Соединённых Штатов и их энергетического сектора. Эти проблемы возымеют значительные последствия для экономики и внешней политики США в и без того опасный момент.

Конец нового нефтяного порядка

Как и во многих других отраслях промышленности, беда на нефтяных рынках стала следствием пандемии коронавируса. Но в случае с нефтью это бедствие сопровождается геополитическим поворотом.

Последний обвал цен на нефть, начавшийся в 2014 г. в результате резкого увеличения предложения, наконец, завершился в 2016 году появлением нового международного нефтяного порядка – ОПЕК+. Это было соглашение между одиннадцатью членами картеля и десятью странами, не входящими в ОПЕК, о совместном сокращении добычи в целях стабилизации падающего рынка. Иногда договорённость называли Венским альянсом по месту, где о ней объявили. ОПЕК+ по сути своей являлась саудовско-российской Антантой, которая объединила двух крупнейших на тот момент производителей нефти (и давних конкурентов) на основе нового сотрудничества. Сделка создала базу для стратегических отношений, предоставив России возможность установить связи с одним из важнейших союзников США на Ближнем Востоке, а также привлечь саудовские инвестиции. Для Саудовской Аравии это был способ хеджировать отношения с Соединёнными Штатами и получить некоторые рычаги влияния в противостоянии с Ираном.

Но первая фаза коронавирусного кризиса, вспышка болезни в КНР в январе и феврале, сокрушила Антанту. Китай, крупнейший из растущих рынков потребления нефти в мире, внезапно закрылся. Мировой спрос не увеличился, как ожидалось, а упал на беспрецедентные шесть миллионов баррелей в день в первом квартале 2020 года.

На встречах ОПЕК и ОПЕК+ в Вене в начале марта Саудовская Аравия и Россия приступили к дискуссиям, как себя вести. Быстро выяснилось, что у них очень разные точки зрения. Российский бюджет рассчитывался, исходя из стоимости около 42 долларов за баррель, что рассматривалось в качестве относительно низкой цены. Между тем Саудовская Аравия, чтобы сбалансировать свой бюджет, нуждалась, по оценкам Международного валютного фонда, в более высоких ценах около 80 долларов за баррель. В этой связи Саудовская Аравия хотела бы глубокого сокращения объёма производства, чтобы попытаться гарантировать предел, ниже которого цена не опустится. Россия понимала неопределённость ситуации, но предполагала, что воздействие коронавируса, вероятно, будет гораздо большим и повлияет на спрос во всём мире. Поэтому предложила сохранить существующее соглашение до июня, а затем оценить обстановку.

Саудовская Аравия настаивала на сокращении. Россия решительно сказала «нет». ОПЕК+ раскололся.

Открыть клапаны

Непосредственная реакция Саудовской Аравии на разрыв Антанты состояла в том, чтобы объявить: если все производители не пойдут на сокращения, она откроет клапаны на полную мощность. Саудовцы начали добывать столько, сколько могли, стремясь нарастить ежедневное производство на 2,5 миллиона баррелей в дополнение к тем 9,7 миллионам, которые они уже производили. Предполагалось, что дополнительное производство поможет компенсировать снижение цен. Россия в ответ объявила, что также будет добывать по максимуму, хотя её способность нарастить добычу значительно ниже, порядка 300 тысяч баррелей в день. Борьба за долю рынка продолжалась.

Но когда цена уже падала, вспышка коронавируса перешла во вторую и более разрушительную фазу – глобальную пандемию. Закрытие большей части мировой экономики привело к коллапсу спроса в масштабах, которые мир никогда не видел раньше. В апреле снижение может составить 20 миллионов баррелей в день или более – около 20 процентов от общего спроса.

Даже если спрос окажется на самом дне, нефть будет по-прежнему вытекать из скважин. Если она не поступает потребителям, то должна куда-то деться, и это означает, что сырьё собирается в хранилищах по всему миру. На основе расчёта мощностей по странам, IHS Markit полагает, что практически все доступные складские помещения в мире заполнятся к концу апреля или началу мая. Когда это случится, произойдут две вещи: цены будут падать, а производители – закрывать скважины, потому что не смогут распоряжаться нефтью.

Из-за характера своих месторождений Россия и Саудовская Аравия способны добывать нефть по ценам значительно ниже, чем большинство других стран. В более дорогих странах компании не могут позволить себе сохранять производство, если выручка за баррель ниже, чем затраты на эксплуатацию скважины. Скважину придётся временно закрыть. Среди наиболее пострадавших – производители сланцевой нефти в США. Соединённым Штатам, скорее всего, придётся отказаться от доли на мировом рынке, отдав её другим производителями. И, как сказал Игорь Сечин, генеральный директор «Роснефти» (которая производит 40 процентов российской нефти) и критик сделки ОПЕК+ в 2016 г.: «Если вы откажетесь от доли рынка, вы никогда не получите её обратно». (Некоторые в Москве считают, что это следует только приветствовать, ведь рост добычи сланцевой нефти развязал Соединённым Штатам руки, чтобы ввести санкции против российского энергетического сектора. Например, такие, как в декабре прошлого года, которые остановили «Северный поток – 2» накануне его завершения.)

Американские сланцевые производители уже находятся под давлением. Они урезают бюджеты и либо значительно сокращают, либо вообще прекращают бурение (для поддержания сланцевого производства требуется бурение новых скважин.) Добыча в США к концу этого года может снизиться почти на 3 миллиона баррелей в сутки, свидетельствуют расчёты IHS Markit. Если это произойдёт, Соединённые Штаты всё равно останутся крупным производителем, но значительно позади России и Саудовской Аравии, начнёт расти импорт. Экономические издержки ожидаются высокие, учитывая важность сланцевой революции для всей экономики США – в целом, согласно анализу IHS Markit, на долю этого сектора приходится около 2,5 миллионов рабочих мест.

Опрокинутый рынок

Есть ли способ стабилизировать мировой рынок? Прекращение борьбы за его долю приведёт к сокращению излишков, наводняющих рынок, снизит давление на хранилища и окажет психотерапевтический эффект, успокоив панику, которая является одним из факторов цены. Таким образом решится лишь часть проблем избыточного предложения, но сейчас и это немало.

Другое дело, как добиться такой стабилизации. На данный момент и саудовцы, и русские, кажется, упёрлись. Они всегда могут прийти к выводу, что обстоятельства изменились, и решить урегулировать разногласия. В распоряжении Саудовской Аравии сейчас уникальная платформа, которая может способствовать принятию такого решения, страна председательствует в «Большой двадцатке», форуме крупнейших экономик мира, созданном для урегулирования международных экономических проблем. Во время кризиса 2008–2009 гг. «Группа двадцати» функционировала как своего рода совет директоров мировой экономики. Но это была эра, когда все были более расположены к сотрудничеству.

Возможности Соединённых Штатов ограничены. Члены Конгресса, которые обычно поддерживают сделки с Эр-Риядом на поставку оружия, теперь хотят увязать американо-саудовские отношения с международной нефтяной политикой: 13 сенаторов-республиканцев из нефтедобывающих штатов написали наследному принцу Саудовской Аравии Мухаммеду бин Салману о тревоге в связи с его политикой «по снижению цен на сырую нефть и увеличению производственных мощностей». Шестеро из этих сенаторов, в том числе председатель сенатского комитета по делам вооруженных сил, направили затем более жёсткое письмо, заявив, что американо-саудовские отношения в военной сфере «будет трудно сохранить, если потрясения и трудности, спровоцированные намеренно, продолжат наносить урон малым и средним американским компаниям». Госсекретарь Майк Помпео указал на то, что у Саудовской Аравии есть уникальная возможность «успокоить мировые энергетические и финансовые рынки».

В самих Соединённых Штатах правительство в состоянии распоряжаться лишь ограниченным набором инструментов. В отличие от Эр-Рияда и Москвы Вашингтон не может сказать компаниям, сколько нефти добывать. Он имеет возможность закачать почти 700 тысяч баррелей в день, используя свободные ёмкости стратегического нефтяного резерва, но на их закупку потребуется разрешение от Конгресса. Одобренный на прошлой неделе пакет стимулов на 2 триллиона долларов не предусматривает необходимых для приобретения нефти 3 миллиардов (эти 3 миллиарда долларов, вероятно, оказались бы очень удачной инвестицией для правительства, стоимость которой удвоилось бы, когда цены на нефть восстановятся через пару лет.)

Полномочия по регулированию добычи нефти принадлежат штатам. В первую очередь, Железнодорожной комиссии Техаса: несмотря на название, именно она регулирует производство нефти в штате, на который приходится 40 процентов от общего объема в США. Комиссия имеет право сократить добычу из скважин во имя предотвращения «излишков», но в последний раз она использовала эту свою прерогативу полвека назад. Любые усилия по «пропорциональному распределению», как его называют, будут сейчас поддержаны некоторыми компаниями и отвергнуты другими. За пределами Соединённых Штатов это будет рассматриваться как сигнал, что другим странам также следует сократить производство.

Большая часть мировой экономики находится в ступоре, нефтяной кризис продолжит усугубляться в предстоящие недели, а ущерб станет ощущаться далеко за рамками собственно нефтяной промышленности. По мере снижения цен и заполнения хранилищ производство во всём мире резко упадёт. Отчасти это станет результатом распространения эпидемии коронавируса и остановки экономической деятельности из-за инфекции. Отчасти сработают решения отдельных стран, хотя политика вроде бы остаётся глобальной. Но основной причиной спада станет залитый нефтью рынок, потрясённый яростью вируса и общим упадком мировой экономики.

Россия. Саудовская Аравия. США. ОПЕК > Внешэкономсвязи, политика. Нефть, газ, уголь. Медицина > globalaffairs.ru, 2 апреля 2020 > № 3341267 Дэниел Ергин

КОРОНАВИРУС ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛ АВТОРИТАРНЫЙ СДВИГ В АМЕРИКЕ

ДАРОН АДЖЕМОГЛУ

Профессор факультета экономики Массачусетского технологического института.

ПЕРВОЙ ЖЕРТВОЙ ОТСТУПЛЕНИЯ ОТ ДЕМОКРАТИИ ВСЕГДА СТАНОВЯТСЯ НЕЗАВИСИМЫЕ ЭКСПЕРТЫ

Реакция властей США на пандемию нового коронавируса оказалась непоследовательной, контрпродуктивной и сбивающей с толку. Многие обвиняют в допущенных ошибках Дональда Трампа, который изначально недооценил серьёзность ситуации. Но гораздо опаснее нападки президента на американские институты, которые начались задолго до появления коронавируса. Тем не менее ещё не поздно устранить ущерб, нанесённый Трампом государственной службе – одной из важнейших инструментальных опор, сдерживающих на протяжении двух столетий исполнительную власть.

Реакция властей США на пандемию нового коронавируса оказалась непоследовательной, контрпродуктивной и сбивающей с толку. С февраля данные из Китая, Южной Кореи и Италии показывали, что вирус быстро распространяется в тех регионах, где не применяется социальное дистанцирование, и простые меры по изолированию людей могут замедлить рост новых случаев. Однако администрация Дональда Трампа никак не координировала введение социального дистанцирования. И даже когда пациенты с острой формой коронавируса заполнили итальянские больницы, американские власти не пытались подготовить национальную систему здравоохранения – например, увеличить количество аппаратов ИВЛ или расширить доступность тестов.

Многие обвиняют в этих ошибках президента, который изначально недооценил серьёзность ситуации. Еще 4 марта Трамп утверждал, что COVID-19 – болезнь, вызываемая новым коронавирусом, – не опаснее обычного гриппа. Спустя неделю он заявил, что американская система здравоохранения хорошо подготовлена к вспышке заболевания. Трамп действительно виноват в том, что из-за его увещеваний американцы не заметили начала кризиса.

Но гораздо опаснее нападки президента на американские институты, которые начались задолго до появления коронавируса и будут ощущаться ещё длительное время.

Беспрестанно атакуя принципы профессионализма, независимости и технократической компетентности, отдавая приоритет политической лояльности, Трамп ослабил федеральные органы власти настолько, что сегодня они напоминают «бумажного Левиафана». Этот термин мы с политическим экономистом Джеймсом Робинсоном используем для описания автократических государств, которые не оставляют пространства для демократических инициатив и критики правительства и в результате демонстрируют слабую компетентность в принятии решений. Чиновники в этих странах привыкли восхвалять, соглашаться и исполнять приказы сверху, вместо того чтобы применять собственные знания в решении проблем. Чем больше американские чиновники будут напоминать подпевал в автократических режимах, тем меньше общество будет им доверять и тем менее эффективными будут их действия в период кризисов.

Как умирают демократии

За три года на посту президента Трампу удалось перевернуть многие нормы, которые позволяли функционировать американской политической системе, включая ожидания, что президент не будет откровенно врать, вмешиваться в дела судов, препятствовать правоохранительным органам в расследованиях, оправдывать (не говоря уже о том, чтобы поощрять) уличное насилие, получать материальную выгоду от привилегий исполнительной власти и дискриминировать граждан по расовому, этническому или религиозному признаку. Поправ эти нормы, Трамп ускорил поляризацию американской политики. Этот разрушительный тренд возник ещё до его избрания, а при нём только усилился. Издержки поляризации проявляются не только в желчности политического дискурса, но и в неспособности политиков идти на компромисс в решении базовых проблем, включая недоступность системы здравоохранения для миллионов людей и устаревшую социальную инфраструктуру, – вплоть до препятствования работе правительства (шатдаун).

Президентский срок Трампа подорвал одну из важнейших инструментальных опор, которая на протяжении двух столетий сдерживала исполнительную власть, – государственную службу. Конечно, предоставив президенту широкие полномочия в назначении высших должностных лиц, американские политические институты не давали возможности независимым профессионалам с лёгкостью закрепиться в органах исполнительной власти. Но даже при администрациях с очень разными приоритетами и политической повесткой большинству министерств удавалось функционировать эффективно и проводить последовательную политику в таких сферах, как образование, экология, торговля, аэрокосмическая отрасль и, конечно, контроль над заболеваниями. Профессиональные чиновники придерживались правил и процедур внепартийности, опирались на технократическую компетентность и таким образом служили ограничителями для политических назначенцев администраций, чтобы не допустить реализации откровенно партийной политики. Профессиональные госслужащие были последним, самым мощным барьером для предотвращения стихийных бедствий и чрезвычайных ситуаций в сфере здравоохранения.

Администрация Трампа не только не смогла сохранить инфраструктуру здравоохранения в рабочем состоянии для защиты населения от инфекционных заболеваний (например, президент распустил подразделение по готовности к пандемиям, которое до 2018 г. входило в Совет национальной безопасности), но и существенно ослабила госслужбу. Враждебность президента по отношению к непредвзятому экспертному мнению вынудила многих наиболее способных и опытных федеральных чиновников уйти, их заменили сотрудники, лояльные Трампу. Постоянные нападки на тех, кто ему возражает или указывает на проблемы в политике его администрации, создали атмосферу страха, которая мешает чиновникам высказывать собственное мнение. Это молчаливое согласие отчасти объясняет медленную и неэффективную реакцию на вспышку коронавируса со стороны федеральных органов здравоохранения, включая Центр по контролю и профилактике заболеваний. Президент дал понять, что готов подвергнуть нападкам любого чиновника, как произошло с бывшим сотрудником Совета по нацбезопасности подполковником Александром Виндманом, который дал показания в ходе процедуры импичмента. Поэтому стремление придерживаться нарратива Трампа – или, по крайней мере, не противоречить ему публично – превалирует.

Некоторые чиновники, как Энтони Фаучи, директор Национального института аллергии и инфекционных болезней, всё равно выразили обеспокоенность. Но даже Фаучи признал, что «если вы не хотите воевать с президентом, приходится искать тонкий баланс, чтобы продолжать говорить правду».

Нападки Трампа на федеральных чиновников ведут Соединённые Штаты по пути институционального упадка, который прошли когда-то демократические, а теперь авторитарные государства. От Аргентины при Хуане Пероне в середине XX века до Венгрии при Викторе Орбане и Турции при Реджепе Тайипе Эрдогане сегодня переломным моментом во всех подобных трагедиях была потеря независимости госслужащими и судебной властью. Сначала будущий автократ заполняет госорганы лоялистами, которые готовы повторять то, что хочет слышать лидер. Потом допускаются неизбежные политические ошибки, потому что идеология и низкопоклонство берут верх над здравым смыслом. Без независимого экспертного мнения ошибки политиков, чиновников и судей множатся, а критики просто вытесняются. Доверие общества к государственным институтам снижается, госслужащие теряют чувство ответственности перед обществом, трансформация в «бумажного Левиафана» может произойти быстро.

Пока не поздно

Ещё не поздно устранить ущерб, который Трамп нанёс американским институтам и федеральным чиновникам. Первым шагом мог бы стать отказ от опасного мифа, что конституция, мастерски продуманная отцами-основателями, может защитить американскую демократию даже от самовлюбленного, непредсказуемого и авторитарного президента.

Джеймс Мэдисон писал в «Федералисте» №57, что «каждая политическая конституция имеет своей целью – или должна иметь своей целью, – прежде всего, приобрести в правители таких людей, которые, обладая высокой мудростью, понимают, в чём состоит всеобщее благо, и, обладая высокой добродетелью, способны добиваться его, а также, во-вторых, принять все действенные меры, дабы они не утратили своей добродетели в течение того срока, пока будут исправлять доверенные им обязанности». С первой задачей американская конституция не справилась. Стоит ли ожидать, что ей удастся выполнить вторую?

Никакие конституционные сдержки и противовесы не могут остановить нынешнего президента или подобных ему политиков. Разделение властей не помешало Трампу. Его удаётся отчасти сдерживать только СМИ, гражданскому обществу и электорату. Да, Палата представителей блокировала худшие его инициативы и даже начала процедуру импичмента, но в итоге приоритет был отдан промежуточным выборам. Судебная власть тоже пыталась действовать против Трампа, как в случае с запретом на въезд для граждан из мусульманских стран, но на самом деле иски инициировали правозащитные организации. Конституция не может ограничить президента, госслужащие находятся под постоянными нападками, поэтому для оздоровления американских государственных институтов потребуется участие общества, властей штатов и муниципалитетов, а также частных корпораций. Избрать нового президента в ноябре 2020-го недостаточно. Предстоит упорная работа гражданского общества и частных компаний совместно с государством для разрешения институциональных и экономических проблем.

Эта коалиция должна посмотреть на США сквозь призму нынешней пандемии. Белый дом в конце концов начал действовать, но этого недостаточно. Медучреждения не обеспечены аппаратами ИВЛ и тест-системами в необходимых количествах, нет всеобъемлющего плана обеспечения социального дистанцирования и поддержки экономики (чтобы предотвратить экономический спад). Если администрация и федеральные чиновники не справляются, гражданское общество, СМИ и эксперты должны оказывать давление на власть и в то же время брать часть ответственности на себя. Задача чрезвычайно сложная, однако Тайвань предлагает модель того, как общество может дополнить усилия правительства по замедлению распространения вируса и уменьшению смертности. Соединённым Штатам предстоит сделать больше, чтобы укрепить систему здравоохранения и параллельно восстановить доверие к государственным институтам.

США > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 1 апреля 2020 > № 3341271 Дарон Аджемоглу

Послезавтра застряло в сегодня

коронавирус стал той самой «соломинкой», которая окончательно сломала спину уже покалеченному верблюду OneWeb

Алексей Анпилогов

27 марта американская компания OneWeb, которая занималась развитием услуг широкополосного спутникового интернета, подала заявление о банкротстве в суд штата Нью-Йорк.

Воздействие этой новости на Россию самое прямое — у OneWеb был контракт на запуск 18 ракет-носителей «Союз», за каждый из которых компания была готова заплатить более 40 млн. долл. Этот контракт на сумму без малого под 1 млрд. долл. оказался сегодня в подвешенном состоянии — ведь новые владельцы OneWeb вполне могут его расторгнуть из каких-то своих соображений.

Компания уже вывела на околоземную орбиту с помощью российских «Союзов» 74 спутника, создала сеть из 22 станций слежения, вложилась в центр управления и построила во Флориде целый завод для производства своих спутников. Всё это, как ни крути, ценные активы, в которые OneWeb вложила более 3 млрд. долл. и которые теперь можно приобрести задёшево.

Кстати, в истории спутниковой связи уже был похожий случай — в 1999 году на банкротство подала компания спутниковой мобильной связи Iridium. Произошло это в ещё более неприятный момент, когда все спутники уже были выведены на орбиту, полностью построена наземная инфраструктура, а общие инвестиции в проект составили более 5 млрд. долл. В итоге, после болезненной процедуры банкротства, Iridium всё-таки продали, причём за смехотворную сумму в 25 млн. долл. И, как оказалось, у этой сделки было «двойное дно»: уже в 2000 году выяснилось, что новый оператор сети Iridium имеет постоянный контракт на услуги связи с Пентагоном и, судя по всему, неафишируемое покровительство от ЦРУ и АНБ. А создавшей сеть американской компании Motorola пришлось просто зафиксировать многомиллиардные убытки…

Скорее всего, «казус Иридиума» повторится и сейчас: в необходимости устойчивого доступа к интернету из любой точки земного шара сегодня мало кто сомневается. На этой технологии основана вся концепция «интернета вещей», когда окружающая человека среда подразумевается насыщенной технологиями искусственного интеллекта, которые позволяют сделать большую часть вещей «умными» и приспособленными к резко меняющейся обстановке вокруг них. Конечно, в таком подходе есть изрядная доля утопии, но утопии разумной и ни в чём не нарушающей законы физики.

Впрочем, случай OneWeb показывает и другое: любая утопия должна иметь экономический смысл. Рынку широкополосного спутникового интернета, который призван обеспечить существование «интернета вещей», ещё предстоит стать экономически состоятельным. Ведь у спутникового решения есть и сильные наземные конкуренты — например, мобильные сети 5G. Конечно, их возможности, по сравнению со спутниками, во многом ограничены, а наземная инфраструктура может потребовать инвестиций в десятки миллиардов долларов, но для экономики это часто не так важно. Например, тот же Iridium оказался отнюдь не лучшим решением — лишь небольшому числу абонентов была нужна мобильная связь из условной «медвежьей берлоги» где-то в тайге, а высокая стоимость минуты разговора ещё больше снизила число пользователей этой сети. В итоге между Iridium и обычной мобильной связью нашли некий компромисс — спутниковый телефон стал уделом профессий, оторванных от цивилизации, в то время, как мобильную связь получили практически все остальные жители земли, живущие в своих домах и квартирах.

Конечно, нынешняя неопределённость в экономике, которая связана с пандемией коронавируса COVID-19, отнюдь не добавляет проекту OneWeb привлекательности. Рискованные инвестиции в предельно инновационной сфере в такие времена делают крайне неохотно. А поскольку проблемы OneWeb с финансированием копились на протяжении уже нескольких лет, можно сказать, что коронавирус стал той самой «соломинкой», которая просто окончательно сломала спину уже покалеченному верблюду OneWeb.

Те же перспективы сегодня маячат и перед массой других высокотехнологичных компаний. Мир, влетевший в кризис падения спроса, сегодня ожидаемо сворачивает многие неясные и рискованные проекты, к которым относятся и всевозможные не дошедшие до стадии эксплуатации и продажи своих услуг начинания. И здесь вопрос инновационности или будущих прибылей уходят уже на второй план, а во главе угла оказывается вопрос выживания. «Не говори: «послезавтра», — скажи, что ты будешь делать сегодня», — вот нынешний мировой девиз. Грустно, но факт.

США. Россия > СМИ, ИТ. Авиапром, автопром > zavtra.ru, 1 апреля 2020 > № 3340269 Алексей Анпилогов

СБЕРЕЖЕНИЕ ДЕРЖАВЫ: НА ЧТО ОПЕРЕТЬСЯ В МИРОПЕРЕХОДЕ

АНДРЕЙ ЦЫГАНКОВ

Профессор международных отношений и политических наук Калифорнийского университета (г. Сан-Франциско).

Опасный период перехода к новому мировому устройству заставляет вновь задуматься о выживании и назначении русских в мире, их вкладе в его будущую стабилизацию на принципах справедливости и взаимного уважения в глобальном сообществе народов. Выжить и сохраниться как народ-государство, материально и идейно подготовиться к державному возвращению в мировую политику после длительного и опасного мироперехода – чем не основа для формулирования национальной идеи? 

Пандемия коронавируса, унесшая тысячи жизней, подтолкнула государства к принятию экстренных мер. В основном эти меры – введение карантинов, усилия по созданию вакцины, субсидирование госпиталей и помощь наиболее уязвимым демографическим группам – предприняты внутри национальных границ. Призывы создать транснациональные режимы и институты по координации борьбы с вирусом пока остались словами, а не руководством к действию. Государства выживают в одиночку, стремясь обеспечить защиту своих граждан путём закрытия границ. 

Используя пример коронавируса, правомерно задаться вопросом об адекватности выбираемых государствами стратегий не только физического, но и национально-культурного выживания в условиях мировой нестабильности. Каким сегодня должен быть курс выживания и развития народа, его исторически сложившейся идентичности и системы ценностей? Какая идея может стать опорой? Опасный и, по всей видимости, длительный период перехода к новому мировому устройству заставляет вновь задуматься о выживании и назначении русских в мире, их вкладе в его будущую стабилизацию на принципах справедливости и взаимного уважения в глобальном сообществе народов. 

Санкции. Разбалансировка финансовых и энергетических рынков. Войны за увеличение доли в мировом производстве и сбыте нефти. Коронавирус, ломающий привычный образ жизни и подталкивающий мировую экономику к депрессии. Обвал соглашений по контролю ядерных и обычных вооружений. Рост региональных конфликтов. Обострение борьбы великих держав за суверенитет и сферы влияния. Список может быть продолжен, но и в этом виде даёт представление о том, как выглядит сегодня переход от одного международного порядка к другому. 

Мир находится в состоянии движения от установленной США после окончания холодной войны глобальной гегемонии к новому, не определённому пока мировому порядку. Новые правила будут устанавливаться не одной, а несколькими державами. Соединённые Штаты ожесточённо сопротивляются, желая продлить состояние гегемонии. Остальные стремятся к усилению, в том числе за счёт друг друга, явочным порядком осваивая новые сферы влияния и контроля и увеличивая капитализацию в будущих переговорах о новом миропорядке. Это – мир ревизионизма, борьбы без правил, опасность которого понимают все ответственные лидеры. Неясно, станет ли приглашение Владимира Путина созвать встречу пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН началом таких переговоров, но понимание их важности витает в воздухе. 

В процессе мироперехода перемены затрагивают не только структуры и организацию политической власти. Одновременно идёт глубокая переоценка ценностей, на которых строился порядок Pax Americana. Процессы, начатые Брекзитом и выборами Дональда Трампа на пост президента подорвали формирование и консолидацию западных либеральных ценностей в самом центре мироустройства. В Европе это во многом связано с нежеланием граждан делиться своими привилегиями с мигрантами, а в Америке – с отказом служить бесплатным поставщиком глобальной экономической открытости и безопасности для союзников. America First в устах Трампа означает приоритет национальных американских интересов над всеми остальными и навязывание остальному миру философии «сначала заплати». Что касается периферии и полупериферии глобального мира, то здесь либеральные ценности никогда и не являлись главенствующими. Идеи конфуцианства и срединного царства в Китае, османизм в Турции, индуизм в Индии были ценностными опорами национального и имперского строительства задолго до 2016 года. 

В России философия национальных интересов возникла уже в 1990-е гг. с назначением в МИД Евгения Примакова и продолжала укрепляться после прихода к власти Путина. Поначалу речь шла о фактической адаптации к американоцентричному миру без потерь национального суверенитета и влияния в Евразии. Затем пришло понимание, что в системе глобальной гегемонии Соединённых Штатов ни первое, ни второе невозможно. Со второй половины 2000-х гг. российскоe руководство обозначило курс на оппозицию этой системе и в знаменитой Мюнхенской речи сформулировало идеологию сопротивления. Параллельно внутри страны Кремль выдвинул идею суверенной демократии, в которой прилагательному «суверенный» отводилась первостепенная роль.

Новым этапом, связанным с утверждением национальных ценностей, стало возвращение Путина на должность президента в 2012 году. Во время избирательной кампании он сформулировал понятие государства-цивилизации и призвал к формированию национальных ценностей. Это означало окончательный отказ от адаптации к американоцентричному миру – за два года до событий, связанных с Крымом и Украиной. Последние довершили процесс российского выхода из системы американской гегемонии. 

Однако вопрос национального самоопределения был поставлен, но отнюдь не решён. Государству-цивилизации ещё предстоит сформулировать идеологию национального выживания. Дело отчасти в том, что, как утверждает Сергей Караганов, Россия – исторически идеологизированная страна[1], нуждающаяся в больших идеях для решения задач экономического и социального развития. Дело – и в банальной необходимости выжить и сохраниться как народ и государство в условиях «осыпающегося» мира. Метафора осыпания, использованная Валдайским клубом в одном из своих докладов[2], описывает основную тенденцию происходящих в мире процессов. Осыпание охватывает властную, институциональную и идейно-ценностную архитектуры глобального мира. 

Формулирование национальной идеи – процесс крайне сложный, за последние двадцать лет не раз натыкавшийся на трудности и заводивший в тупик. Не исключено, что неудача постигнет и нынешние попытки отыскать важные для страны идейные опоры. В частности, процесс принятия поправок к конституции приоткрыл завесу над сложностью соединения принадлежащих разным эпохам и группам людей идей и предпочтений. Разные общественные группы вкладывают в идею национальных ценностей различное содержание. 

При этом большинство согласно с необходимостью наличия в России сильного, ответственного и справедливого государства. Это согласие демонстрируется как элитами, так и общественным мнением. Большинство элитных групп исходит из важности сохранения страной статуса великой державы, способной к проведению независимой внешней политики и активных внутренних преобразований. Большинство граждан поддерживают необходимость «сильного и властного руководителя». Об этом, согласно недавнему опросу «Левада-центра», заявили 75% россиян, причём почти половина (49%) высказались в пользу постоянно действующей необходимости в сильном лидере. 

Общественный консенсус относительно идеи сильного государства позволяет вернуться к известному в русской мысли комплексу идей, связанному с понятием державы и державности. Думается, это понятие способно помочь России устоять перед ветрами глобальных перемен и предложить стране если не формулу решения стоящих перед нею задач, то хотя бы некоторые важные идейные ориентиры. Хотя понятие державности активно циркулирует в современной России, необходимо рассмотреть его в сравнении с имеющимися идейными альтернативами, а также припомнить тот смысл, который изначально вкладывался в это понятие. 

Главными идейными альтернативами в современной России остаются либеральное западничество и антизападничество. Первое постепенно сдаёт позиции в силу описанных выше процессов мироперехода, но остаётся привлекательным для значительных сегментов российской интеллигенции и городских слоёв среднего класса. В зависимости от того, как ведётся подсчёт, от 20 до 30% россиян разделяют те или иные идеи либерального западничества и желали бы приоритетного развития отношений России с Европой, а не с Китаем и странами незападного мира. Большая часть российских западников рассматривает державность и сильное государство как опасные мифы, уже стоившие обществу свободы и процветания и чреватые срывом в диктатуру (нео)советского типа. Позиции западничества редко доминировали в российском обществе и сегодня переживают кризис, прежде всего, в силу кризиса самой западноевропейской цивилизации. 

Иное дело – антизападничество, заметно окрепшее в России как в силу оказываемого Западом политического и идейного давления на страну, так и реакции на это государства, элитных и общественных слоев. Несмотря на постепенное смещение центра мировой тяжести в сторону Азии и незападных стран, антизападники, при всей их неоднородности, считают Запад средоточием имеющихся в мире проблем и угроз. Вопреки собственным заверениям в необратимом упадке западной цивилизации, антизападники продолжают исходить из её центральности в международной системе и первоочерёдности противостояния ей для выживания российского государства. Понятие державы – одно из заметных в лексиконе антизападников, но упор делается на внешнюю атрибутику суверенитета, военной мощи и влияния. Большинство антизападников убеждено, что всё, что хорошо для Америки, плохо для России, и наоборот. Поэтому российская державная идея по существу сводится к противостоянию евроатлантической цивилизации и является её противоположностью. 

Пример противостояния Западу – отношение антизападников к европейским ценностям и представление ценностей российских в качестве зеркально противоположных европейским. Последние представлены как негативные и лишенные духовности, уважения к семье, традиции и государству. На этом фоне российские ценности предстают созидательными и видятся во всех отношениях предпочтительными, поскольку основаны на вере, семье и национальном суверенитете. 

Со времени вхождения Крыма в состав России среди антизападников углубилось разделение между сторонниками культурной ирреденты и сдерживания амбиций США в глобальном масштабе. Одни считают, что державность российского государства требует исторического «воссоединения» русского народа путём интеграции восточной и центральной частей Украины. От сторонников воссоединения можно услышать недовольство «нерешительностью» политики России по отношению к восточному соседу и «отвлечением» на Сирию и иные мешающие решению основного вопроса действия.   

Для других державность требует не этнического объединения русских, а расстраивания военно-политических планов Америки, связанных с сохранением статуса глобальной сверхдержавы. Борьба за Украину – один из главных, но далеко не единственный фронт противостояния. Что касается «нерешительности», то ответ державников-глобалистов заключается в том, что Россия не обладает рядом возможностей, которыми располагают Соединённые Штаты, и должна выбирать стратегию и тактику адекватно имеющемуся внешнеполитическому потенциалу. Открытое силовое «решение» украинского вопроса ослабит внешполитические позиции России, которая опирается в своём противостоянии Вашингтону на отношения с иными, в том числе европейскими странами. 

Припомним, что западничество и антизападничество – относительно поздние этапы развития русской мысли и идентичности. Первоначальный смысл российской державности был связан не столько с внешней политикой и военной силой, необходимой для защиты страны от внешних угроз и притязаний на её территорию, ресурсы и самостоятельность. Родившееся в Московской Руси понятие державы было связано с необходимостью сохранить внутреннее единство в условиях регионального и культурного разнообразия страны, уже тогда занимавшей значительную часть северной Евразии. Реализация сильной власти от имени всего народа и означала тогда, что государство является справедливым и «держит» или удерживает Русь от ослабления и распада. 

Позднее к сохранению единства в многообразии добавилась эгалитарная в своей основе идея экономической справедливости. Коренящаяся в православной общине домосковских княжеств, эта идея сохранилась в социальных ожиданиях, хотя ни крепостное право, ни тяжёлая рекрутская повинность не способствовали её реализации. В новой левоидеологизированной форме экономическая справедливость – равенство – реализовалась в советское время. Не только уничтожение частной собственности, но и борьба с коррупцией воспринимались в это время как проявление справедливости. В России и по сей день сильны ожидания активной распределительной политики государства, усиливающиеся на фоне множащихся фактов коррупции и обогащения элит. Высокие рейтинги Путина отчасти связаны с восприятием его как борца с коррумпированными и компрадорскими элитами. 

В русской мысли понимание державности как условия внутренней свободы и развития общества во многом связано с идеями славянофилов и евразийцев. Точнее с теми их представителями, которые делали упор на внутреннее обустройство и освоение, придавая особое значение развитию и, в терминологии писателя Александра Солженицына, «сбережению народа» в союзе с государством. Например, славянофилы-государственники в основном принимали традиционное для славянофильской школы разделение труда между государством и обществом: государству – политическое, обществу – всё остальное. Некоторые были склонны рассматривать государство как чуждую обществу субстанцию, необходимую, впрочем, для организации и защиты отечества. В частности, историк Михаил Погодин являлся апологетом развития общества и отстаивал республиканский дух русского народа, но при этом солидаризировался с теорией нормандского происхождения государства. Другие, вроде философов Юрия Самарина и Ивана Ильина, исходили из наличия тесных связей государства и общества, не проводя между ними резких разграничений. Самарин определял задачей «нашей внутренней истории … просветление народного общинного начала общинным церковным» и считал, что «внешняя история наша имела целью отстоять и спасти политическую независимость того же начала не только для России, но для всего Славянского племени, созданием крепкой государственной формы, которая не только не исчерпывает общинного начала, но и не противоречит ему»[3]. Державность для этой группы мыслителей означала сбережение народа и государства в их общности, взаимосвязанности и едином стремлении к развитию России. 

Источником суверенитета в этой идейной традиции является народ, политически реализующий себя внутри страны и за её пределами посредством государства. Данной группе мыслителей не были свойственны гордыня, высокомерное противопоставление русских западным и иным народам или же склонность обвинять эти народы в бедах России. Задачи внутреннего освоения и развития виделись им слишком серьёзными, чтобы их решение можно было свести к саботажу внешних сил. Русская идея заключалась поэтому не в том, чтобы научить остальное человечество и заблудшую Европу «правильным» русским ценностям, а в том, чтобы понять и сформулировать эти ценности для себя. Критика русофобии Запада не мешала, например, Ильину считать российскую неустроенность и смуту революции результатом деятельности самих русских: «Мы сами не оправдались перед судом истории: мы не сумели отстоять ни нашу свободу, ни нашу государственность, ни нашу веру, ни нашу культуру. … Русский народ должен думать о своих собственных недостатках и пороках, о своем духовном возрождении, укреплении и расцвете, а не о том, как бы ему навязать искажённое “русскоподобие” народам, уже сложившимся в иной культуре и с чуждым нам языком и характером»[4]. 

Возрождение державной идеи предполагает отказ не только от либерально-западнических установок, настаивающих на «возвращении» России на европейский путь развития. Для этого пути державность, особенно связанная с деятельностью сильного государства – помеха и отклонение от «универсального» направления истории. Необходимая стране державность предполагает также отказ от национального и бюрократического чванства и попыток утверждения в мире преимущественно на основе силы.

Прежде всего, потому, что логика силы ничего, кроме силы, в себя не включает. Демографические, промышленные, экологические и инфраструктурные проекты постепенно отойдут в этой логике на задний план, а вместо них в порядок дня выдвинутся проекты военные. Вместо приоритетов и ценностей внутреннего развития упор будет сделан на внешнее подтверждение державного величия – тем более поверхностное, чем слабее его внутренние основания. 

В мировой теории международных отношений пониманию освоенных славянофильской мыслью реалий может способствовать осмысление спора так называемых классических и структурных реалистов. Если первые, как, например, Ганс Моргентау, Рейнгольд Нибур, Джордж Кеннан и Раймон Арон настаивали на важности сохранения внутренних ценностей защищаемых ими обществ, то вторые – от Кеннета Уолтца до Джона Миршаймера – в основном сосредоточились на изучении внешнего измерения державности.

В отсутствие ясных идеологических целей и неослабевающего давления Евроатлантики значительным оказывается соблазн антизападничества. Активная внешняя политика на фоне относительной экономической слабости способна обернуться не сбережением и приумножением державности, а её растрачиванием и имитацией. Каковы же условия реализации державной идеи? Как высвободить необходимую внутреннюю энергию, отстоять национальную независимость и сформулировать приемлемые правила глобального поведения?  

В данной статье возможно лишь общее обсуждение таких условий. В качестве исторического прецедента полезно иметь ввиду политику Александра II во второй половине XIX столетия, когда ослабленная войной с Европой Россия сформулировала внешнюю политику гибких союзов и провела ряд необходимых внутренних реформ, включавших освобождение крестьян, создание земств и большую информационную открытость (гласность). При всей условности данной параллели, связываемое с именами Александра II и канцлера Александра Горчакова время внутреннего «сосредоточения» остаётся одним из важных источников понимания дня сегодняшнего. 

Во-первых, сбережение державы требует особой внешней политики. Такая политика должна сочетать твёрдость в отстаивании суверенитета и поиск возможностей экономического развития с формулированием справедливых правил глобального поведения и лоббированием их реализации. Эта политика не может делать приоритетом противостояние США или какой-либо иной державе. Такое противостояние не отвечает российскому целеполаганию, которое должно быть подчинено формулированию и будущему согласованию среди крупных держав новых правил поведения. Правила нового миропорядка следует строить на взаимном уважении государств к суверенитету и сферам влияния и на поддержании связанного с таким уважением политического и цивилизационного баланса в мире. Не только Россия, но и иные страны нуждаются в сохранении внутреннего этнокультурного равновесия и способны оценить важность разнообразия и свободы от гегемонистского давления в международных отношениях. Российская дипломатия уже продемонстрировала миру способность руководствоваться правилами взаимного уважения в развязывании трудных узлов международного противоборства на Ближнем Востоке, в Азии и Евразии. Приверженность России реализации Минских соглашений на Украине связана не только со стремлением защититься от давления Евроатлантики, но и с необходимостью уберечь ценность культурного разнообразия от напора украинского этнонационализма.

Конечно, в условиях продолжающего распада международной системы и противостояния держав мир, свобода и разнообразие как цели не могут быть реализованы полностью. Тенденции дезинтеграции преобладают пока над трендами создания новых правил и институтов. Россия не способна в одиночку стать гарантом мира и разнообразия. У неё нет возможностей остановить деструктивные международные процессы. Но она могла бы попытаться сформулировать новые мировые правила и употребить своё немалое влияние на их лоббирование на международных встречах, форумах и организациях. Такая политика способствовала бы сбережению державы по внешнему контуру. В ближайшее десятилетие эту политику будет сложно проводить в отношениях с США, но возможно и необходимо – с остальными влиятельными государствами в Европе, Азии и других регионах. 

Вторым условием сбережения державности является высвобождение новой политической энергии и проведение необходимой для этого реорганизации элиты и государственной власти. Воссоздание идеи державности в обсуждаемом здесь смысле невозможно без сильного и легитимного государства, способного к осуществлению долгосрочной, эффективной и адресной политики в решении национальных задач. Эти задачи выходят далеко за пределы обеспечения финансовой стабилизации и включают в себя региональное развитие, борьбу с коррупцией, укрепление единства национальной элиты, улучшение качества образования, науки и здравоохранения, установление межэтнического баланса и прочее. Со времени глобального финансового кризиса 2008–2009 гг. Россия сохранила политическую стабильность, но не обрела необходимую динамику экономического роста и не сумела решить ряд важных социальных проблем. Нерешённым и даже не поставленным оказался вопрос о создании условий и сети учреждений идейного воспитания и развития национальной элиты. 

Заявленные в январском послании президента «серьёзные изменения в политической системе» не привели пока к необходимому укреплению государства. Хотя до состояния общества, описываемого известной формулой «верхи не могут, а низы не хотят», достаточно далеко, сложившаяся политическая система ориентирована на «стабильность» или самовоспроизводство без решения обозначенных задач. Отчасти это связано с тем, что политическая энергия общества в основном задаётся сверху. Используя выражение самого Путина, российская система остаётся «ручным управлением». Главными опорами системы являются народная поддержка и неформальные связи, а также договорённости между различными элитными группировками. И то, и другое не работает без Путина. С точки зрения формально-институционального строительства Россия не слишком продвинулась со времён 1990-х годов. 

Для изменения ситуации необходимо создание институтов перераспределения и передачи власти. Реалии мироперехода требуют сильной в административном отношении, но и адаптивной державности. В системе законов должны быть чётко прописаны механизмы общественно-политического участия, рекрутирования и воспитания элиты, перехода и преемственности власти.

Наконец, сбережение державности требует высвобождения общественной инициативы и энергии, о чём мечтали упоминавшиеся представители русской мысли. Если державным приоритетам предстоит стать основой общественного согласия и действия, то они должны быть предельно ясны. Малый и средний бизнес ждёт ясных правил и защиты от злоупотреблений чиновничества. Развитие академической науки зависит не только от финансирования, но и от выстраивания идейных приоритетов. Различные общественные группы и представители научной и культурной интеллигенции могут быть лучше мобилизованы для решения общенациональных задач, если осознают опасности нарастающей глобальной нестабильности и всерьёз воспримут идею сбережения и развития народа-государства. Выжить и сохраниться как народ-государство, материально и идейно подготовиться к державному возвращению в мировую политику после длительного и опасного мироперехода – чем не основа для формулирования национальной идеи? 

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 31 марта 2020 > № 3341272 Андрей Цыганков

Нефтяной Армагеддон

почему падают мировые цены на «чёрное золото»

Борис Марцинкевич

Для того, чтобы адекватно оценить изменения на мировом рынке нефти, необходимо взглянуть на события в их взаимосвязи. Казалось бы, всё ясно: Саудовская Аравия в условиях падения фондовых рынков и сокращения экономической активности предложила резко снизить объёмы добычи нефти в рамках соглашения ОПЕК+, а Россия с этим предложением, носившим ультимативный характер, не согласилась, что и привело к обвалу цен. Замечательный сюжет, вот только он никак не объясняет, почему "ушли в минус" не только сырьевые биржи и акции нефтедобывающих компаний на биржах фондовых, но то же самое наблюдается применительно ко всей экономике, включая сектор высоких технологий. Где какие-то там нефтяные скважины и танкеры, бороздящие просторы мирового океана, а где — акции Apple и Tesla? В лоб это понять не удастся, придётся заглянуть в не слишком далёкое прошлое.

Начало. Держим удар

Едва ли не все мы уже успели забыть драматизм событий, происходивших всего четыре года тому назад, когда цена снижалась не на проценты, а в разы. Лето 2014 года — цена нефти марки Brent устанавливает исторический рекорд, баррель стоит 111,87 долл. Январь 2016 года — баррель той же нефти опускается до 30,8 долл.

Для экономики России тот период стал временем достаточно тяжёлым, поскольку одновременно с ситуацией на рынке нефти мы переживали ещё и шквал антироссийских санкций со стороны США при полной поддержке подхрюкивающего им Евросоюза. Падение уровня жизни в нашей стране не может отрицать даже самый оптимистичный оптимист, но говорить о том, что мы теперь все "умираем", — способен только самый пессимистичный пессимист — мы выдержали, хотя нас и пошатывает. Выдержали, собственно, по трём причинам: имелись резервы в ФНБ, бюджет верстался исходя из цены барреля сначала в 60, а потом и в 50, и в 40 долларов, потери в валютной выручке на экспорте нефти мы умудрились компенсировать резким ростом экспорта продовольствия и серьёзной прибавкой в экспорте вооружения. Кроме того, посильную помощь оказал Газпром, который сумел весьма аккуратно воспользоваться тем, что колебания цены на рынке нефти вызывают изменения на газовом рынке с полугодовым лагом. Но, тем не менее, ситуация была непростой, и никакого интереса в том, чтобы цена барреля продолжала валиться ниже плинтуса, у России не было.

Имелась и ещё одна страна, на экономике которой падение нефтяной цены сказалась очень тяжёло — вернее, Саудовской Аравии пришлось ещё тяжелее, чем России: 80% доходов государственного бюджета королевства составляют налоговые и иные поступления от государственной компании Saudi Aramco, которая обладает полной монополией на добычу и переработку нефти, на экспортные поставки нефти и нефтепродуктов. Государственный бюджет королевства верстался исходя из стоимости барреля в 80 долл., для покрытия дефицита использовался золотовалютный резерв, который в 2014 году составлял порядка 1 трлн. долл. В настоящее время ЗВР уменьшился на 50%, до 500 млрд. долл. Сумма огромная, но события 2014-2015 гг. наглядно показали, что она отнюдь не бесконечна, а потому нет причин удивляться тому, что Саудовская Аравия стремилась добиться роста цены нефти.

Если в 70-е годы прошлого века такую проблему саудиты могли решить, что называется, легко и непринуждённо, снизив объёмы своих добычи и экспорта, то в 10-е годы века нынешнего такого инструмента у Саудовской Аравии уже не стало. 40 лет тому назад ОПЕК контролировала до 75% объёма мировой нефтедобычи, а в 2015 году из 96,4 млн. баррелей в день (б/д) на долю ОПЕК приходилось только 32,0 млн., или 33,2%. Тоже немало, но в одиночку, сольно, регулировать мировые цены не получится. Если не можешь сам — попроси о помощи друга, если нет друга — найди хотя бы временного единомышленника. Именно так возникла идея о создании ОПЕК+ — подтянуть к ОПЕК нефтедобывающие страны, не входящие в состав картеля. Что и стало причиной неожиданного потепления отношений КСА (Королевства Саудовская Аравия) с Россией, чего ранее не наблюдалось даже в самый мощный "мелкоскоп".

Но одной России для получения условного "контрольного пакета мировой добычи нефти" было маловато: на долю нашей страны приходится около 12,5% мировой добычи. Именно поэтому переговоры о создании ОПЕК+ отняли немало времени, но оно того стоило: помимо России, к ОПЕК+ присоединились ещё 10 государств. Азербайджан, Казахстан, Малайзия, Мексика, Оман, Бахрейн, Судан и Южный Судан, Бруней и Экваториальная Гвинея. Плюс ещё страны, входящие собственно в ОПЕК — пул образовался мощный, а общее стремление его участников к повышению цены нефти позволило приступить к действиям.

30 ноября 2016 года соглашение ОПЕК+ было подписано. Оно выглядело просто и решительно: страны, его подписавшие, договорились совокупно снизить объём добычи нефти на 1,8 млн. б/д. По состоянию на 2016 год, в течении которого мировая добыча составляла 96,7 млн. б/д, это было снижением почти на 2% и, по замыслу авторов соглашения, этого должно было хватить, чтобы цена барреля увеличилась на 15-20%. Оставалось только посмотреть, подтвердят ли биржевые котировки этот расчёт.

Каким-то из государств, подписавших соглашение ОПЕК+, выполнить его в пределах взятой на себя квоты было легче, кому-то — сложнее. К примеру, в Азербайджане — полная госмонополия на добычу как нефти, так и газа, принадлежит государственной компании SOCAR, а в России, как известно, можно легко насчитать с десяток крупных нефтяных компаний — не Роснефтью единой, как говорится: ЛУКОЙЛ, ГазпромНефть, Сургутнефтегаз и так далее. Но все справились, поскольку понимали: овчинка стоит выделки, — что и показали дальнейшие события. Цена барреля на момент подписания соглашения — 47,97 долл., в январе 2017 года — 55,98 долл., то есть за месяц она выросла на 17%. Обратим внимание на то, что в составе ОПЕК+ США как не было тогда, так нет их и сейчас, хотя по уровню добычи нефти они сумели выйти на первое место в мире, обогнав и Россию, и Саудовскую Аравию. Дело в том, что Штаты — ещё и крупнейший в мире потребитель нефти. Безусловно, с каждым годом они всё меньше покупают нефти, выпадающие объемы давят на цены, однако в ноябре 2016 года формального повода пригласить их за общий стол переговоров у ОПЕК+ не было.

Сделка ОПЕК+ как способ накопить резервы

С 2017 года министерские встречи ОПЕК+ проводились неоднократно: пересматривались условия и сроки соглашения, но поводов для споров практически не возникало, ситуация всех устраивала, в том числе и Россию. Наша страна снова начала пополнять ФНБ, с 2014 года ЦБ РФ начал скупать у отечественных золотодобывающих компаний 60% их добычи, средства из облигаций США плавно перетекали в физическое золото, объём запасов которого вырос весьма значительно. Если коротко, то соглашение ОПЕК+ позволило России восстановить ФНБ, пережить западные санкции, продолжить работу по изменению структуры экономики — в сравнении с 2014 годом зависимость от нефти снизилась на 5%, достаточно активно шло и импортозамещение.

Сделка ОПЕК+ помогла правительству Медведева и ЦБ снизить уровень инфляции, несколько раз государственный бюджет оказывался профицитным. Владимир Путин в майских указах 2018 года предложил национальные проекты, правительство Медведева разработало планы их реализации, с которыми в 2019-м справиться не смогло, итог известен — у нас теперь новое правительство. Впрочем, речь не об этом, а о том, что у национальных проектов вообще возник шанс появиться на свет — комфортный уровень мировых цен на нефть позволил накопить необходимые для этого средства.

Саудовская Аравия была куда как менее довольна ситуацией — здесь упорно разрабатывали государственный бюджет, исходя из цены в 75-80 долл. за баррель. Золотовалютные резервы КСА продолжали снижаться, недовольна была и компания Saudi Aramco, которой, чтобы увеличивать перечисления в бюджет, приходилось ужимать свои инвестиции в геологоразведку. После долгой подготовки Saudi Aramco сделала единственный возможный в такой ситуации ход: акционировалась и выставила пакет акций на биржу — правда, пока не на международную, а только на свою собственную, Tadawul. 5 декабря 2019 года первичное размещение акций прошло со здоровым ажиотажем — в ходе торгов цена выросла на 10% от предложенной. На продажу были выставлены 1,5% акций компании по начальной цене 8,5 долл., выкупали их уже по 9,4 долл. Нехитрое упражнение на калькуляторе показывает — рыночная капитализация Saudi Aramco увеличилась с 1,7 до 1,88 трлн. долл. По этому показателю Saudi Aramco установила мировой рекорд, оставив далеко позади Apple и Microsoft.

Продав 1,5% акций, нефтяная компания королевства получила в своё распоряжение 25,6 млрд. долл. — внушительный "довесок". Одним словом — триумф, фанфары и просто праздник какой-то. Но как-то не очень заметно под грохот барабанов прошло сообщение о том, что покупателями акций стали исключительно члены королевской семьи и другие богатейшие семьи Саудовской Аравии, а также фонды из Кувейта и ОАЭ. Тут две стороны медали: с одной — акции купил "тот, кто надо купил", а с другой есть вопрос, нсколько добровольно выкладывали свои деньги вышеперечисленные достопочтенные господа? Судя по тому, что произошло с одним саудовским журналистом в посольстве Саудовской Аравии в Турции, добровольность в королевстве — понятие весьма относительное. Но, так или иначе, выход Saudi Aramco на биржевые торги состоялся, руководство кампании объявило, что имеется и дополнительный опцион — в 15% акций, которые могут быть выставлены на торги дополнительно, но не сейчас, а как-нибудь потом, при удобном случае.

Некоторые особенности сланцевой добычи углеводородов

С момента подписания соглашения ОПЕК+ объём сланцевой добычи на территории Штатов начал свой стремительный рост. Фрекинг (он же — гидроразрыв пласта) принципиально отличается от традиционной нефтедобычи тем, что у скважин стремительно уменьшается дебет. Уже в течение второго года эксплуатации скважины он снижается вдвое, в течение третьего — ещё вдвое. Для того, чтобы объем добываемой нефти сохранялся даже на начальном уровне, сланцевые компании вынуждены вести себя, как заправский наркоман — непрерывно бурить всё новые и новые скважины, а уж для наращивания объёмов бурить нужно ещё быстрее. Базовая ставка ФРС невысока, потому сланцевые компании уверенно набирали кредиты, одновременно размещая на фондовых торгах и акции, и облигации. Конечно, при этом они постоянно хеджировали свои риски — это одно из обязательных условий при получении кредита в США.

Смысл его прост: hedge — это ограничение. Хеджирование рисков — это защитный механизм ограничения убытков от возможных негативных сценариев. Компании не могут контролировать свои финансовые риски самостоятельно, поскольку такие риски зависят от глобальных колебаний сырьевых цен, нестабильности курсов обмена валют, от изменчивости процентных ставок, геополитической обстановки и т. д. Стоит хеджирование относительно недорого, вот компании и приобретают такой своеобразный "спасательный круг" на случай всяческих внешних потрясений. Как пример — ситуация с акциями American Airlines, стоимость которых зависит от мировых цен на нефть: чем дороже нефть, тем дешевле акции авиационной компании. Инвестор, который держит в своем портфеле акции American Airlines, в качестве страховки приобретает длинные позиции на нефтяном рынке. Растёт нефть — падают в цене авиационные акции, зато появляется прибыль на нефти, в среднем всё получается вполне нормально. Набор биржевых инструментов для хеджирования достаточно обширен, обычно их сводят в так называемые опционы, которые и приобретают американские "сланцевики", которые — зафиксируем этот факт — не только закредитованы, но еще и захеджированы, и тем самым на какое-то время застрахованы от банкротств на случай обвального падения цены барреля.

Тем не менее, весь "сланцевый" сектор США — это нечто из времён "золотой лихорадки": кредиты, облигации, фьючерсы, хеджирование, акции, черт-те что и сбоку бантик. Разобраться во всём этом кошмаре далеко не просто, и, наверное, именно поэтому законодательство США предусматривает для компаний возможность добровольного банкротства, которое снимает с владельцев компании всю ответственность. Грубо говоря, ситуация может выглядеть вот так: компания объявляет себя банкротом, её выставляют на торги, и новому владельцу уже не надо рассчитываться по долгам, наделанным предыдущими владельцами.

Поэтому нужно помнить: банкротство сланцевых компаний США не равносильно тому, что добыча при помощи гидроразрыва прекратится раз и навсегда. Найдется покупатель — и кто ж знает, как он будет себя вести? Может, немедленно возобновит добычу, если посчитает это выгодным, а может — и подождёт, когда обстановка на мировом рынке будет более благоприятной. Тем более, технологически сланцевая добыча вполне это позволяет: скважины достаточно легко как консервируются, так и расконсервируются. Одна из тенденций сланцевой добычи на территории США: небольшие компании уходят на банкротство, а их акции выкупают по дешевке компании-мэйджоры — к примеру, Chevron или ExxonMobil. Именно это нам частенько пытаются, простите, "втереть" как доказательство бессмертности сланцевой добычи: мол, мелочь-то уходит, но приходят крупные хищники, которые способны работать без кредитов и выпуска облигаций. Чистая правда, вот только эти хищники потому и стали крупными, что не идут на бессмысленный риск — не будут мэйджоры заниматься сланцевой добычей, пока цены барреля на мировом рынке не станет выше себестоимости добычи хотя бы на 20-25%. Такая маржа необходима, поскольку и транспортировка затрат требует, и прибыль нужна не только ради неё самой, но и для того, чтобы появились ресурсы для перехода в режим нефтяного наркомана — возможности без дополнительного привлечения денег бурить и бурить новые и новые скважины.

"Взболтать, но не смешивать!"

Пока соглашение ОПЕК+ обеспечивало цену барреля в коридоре 55-70 долл., сланцевые компании в Штатах чувствовали себя весьма комфортно — этот уровень позволял не только удерживать, но и наращивать объём добычи. Пока Саудовская Аравия, Россия и другие участники соглашения решали свои проблемы, накапливая "жирок" в своих финансовых резервах, Штаты по объёму добычи вышли на первое место в мире, время от времени выскакивая на уровень нетто-экспортера. Да-да, именно так — при всем изобилии добываемой нефти, Штаты продолжают оставаться её покупателями, одновременно экспортируя и импортируя нефть. Таковы уж химические особенности "крови" современной экономики — на планете нет НПЗ, которые принимали бы на переработку нефть только одного сорта. Сланцевая нефть — сверхлёгкая и малосернистая, что, конечно, хорошо. Но её переработка в чистом виде не даёт возможности производить дизельное топливо, мазут и более тяжёлые асфальтовые фракции — а без такой продукции сегодня любой стране становится грустно. Именно по этой причине: внерыночной, имеющей отношение только к физическим и химическим свойствам энергетического ресурса по имени "нефть", — американские НПЗ импортируют тяжёлые марки "чёрного золота".

НПЗ в северных штатах США традиционно импортируют нефть Канады — это одна из причин того, что экономики двух североамериканских государств так тесно переплетены друг с другом. Аналогичная ситуация — на побережье Мексиканского залива, где расположены 12 крупных НПЗ США, только здесь уже идёт закупка "тяжёлой" нефти из Венесуэлы. Хотя и в Венесуэле, и в Канаде — нефть битумозная, там и там она добывается из песчаников, по своему химическому составу это совершенно разные сорта, они не взаимозаменяемы. Венесуэльскую нефть нельзя использовать в микшировании для северных американских НПЗ, а канадскую нефть — в микшировании для южных заводов. Это важный нюанс, поскольку для нормального функционирования нефтепереработки США этой стране требуется и канадская, и венесуэльская нефть.

Боливарианская Венесуэла сегодня и завтра

Именно поэтому Штаты буквально взбешены фактом существования боливарианского режима в Венесуэле — и Чавес, и Мадуро не хотели и не хотят отдавать свою нефть под контроль янки. Но они так и не сумели собрать деньги для того, чтобы построить в Венесуэле собственные НПЗ. Исторически сложилось так, что их там просто нет — Венесуэла поставляла нефть в Штаты и покупала там готовые нефтепродукты. Ненормальная ситуация, но, как известно, каждая страна, как сапёр, имеет право на ошибки, не будем вдаваться в проблемы Мадуро настолько глубоко. Какие светлые чувства испытали в США, когда на нефтяные прииски Венесуэлы широкомасштабно пришли российские компании, — можно себе представить, но нельзя описать, поскольку лексика будет ненормативной.

Нефть Венесуэлы имеет самое прямое отношение к тому, что происходило на мировом рынке в течение 2019 года, который стал предтечей разрыва соглашения ОПЕК+. В 2019 году, напомню, Штаты придумали некоего "временного президента" Гуайдо и ввели санкции против Венесуэлы — не из любви к искусству "цветных революций", а с вполне утилитарной целью: добиться полного контроля над нефтяным сектором этой страны. Не получилось — Мадуро оказался мудрее, чем тот же Каддафи. Это такая новая реальность наших дней: есть военное сотрудничество с Россией — есть самостоятельность и независимость государства, а на нет — и суда нет. У Венесуэлы с этим оказалось всё в порядке, потому, собственно, и не по Гуайдо сомбреро до сих пор.

Наверное, все уже слышали, чем обернулись американские санкции против Венесуэлы для самих же Штатов, но, на всякий случай, напомним. Для НПЗ на побережье Мексиканского залива пропала венесуэльская нефть, срочно потребовалась замена. Сходный по химическому составу сорт нефти добывает Иран, но и по тому мистер Трамп шарахнул санкциями. При всем богатстве выбора выбор на том и закончился, остался единственный сорт нефти, который, собственно, и спас в минувшем году НПЗ южных штатов Америки — российский Urals. В 2019 году поставки нефти из РФ по деньгам выросли вдвое, по физическому объёму — втрое, наша страна стала вторым экспортёром нефти в США, после Канады. Трудно не согласиться с Демпартией США, которая первой поняла, кто именно выбрал Трампа им на голову, не так ли? Но, если без шуток, то нельзя забывать о том, что по доказанным объёмам запасов нефти Венесуэла занимает первое место в мире, американские нефтяные компании на её месторождениях работают много лет, ими накоплен опыт, разработаны необходимые технологии, позволяющие добывать нефть из битумозных пластов. Себестоимость добычи нефти здесь значительно ниже, чем добыча методом гидроразрыва пласта, а это значит, что, в случае установления контроля над всеми месторождениями Венесуэлы, США имеют шанс стать лидером мирового рынка нефти, и с ними не смогут конкурировать ни ОПЕК, ни Россия.

Венесуэла для Штатов важнее Ирака и Сирии — в силу географической близости они способны организовать здесь куда более плотный военный контроль. То, что нефтяная отрасль Венесуэлы национализирована и находится под контролем государственной компании PDVSA, американцам только на руку — чисто организационно меньше проблем, им требуется контроль ровно над одной компанией. Нередко в нашей блогосфере раздавались и раздаются голоса многочисленных критиков действий Роснефти, которая активно инвестировала в нефтяные проекты миллиарды долларов, укоров в адрес Игоря Сечина тоже предостаточно. Но, стоит задуматься над тем, как будут выглядеть позиции России на мировом рынке, если многократно увеличившиеся объёмы сланцевой нефтедобычи будут подкреплены традиционной добычей на месторождениях Венесуэлы. Легкая сланцевая нефть в комплекте с тяжёлой нефтью Венесуэлы — такое предложение окажется максимально привлекательным для НПЗ любой страны мира, а конкурировать с ним Россия сможет только в том случае, если начнется масштабная промышленная добыча нефти сорта Arctic Light с шельфов наших арктических морей. Но себестоимость добычи Arctic Light пока чрезвычайно высока. Вот и подумайте, случайно ли на аэродромах Венесуэлы время от времени появляются стратегические бомбардировщики ВКС России.

Китай — мировой лидер импорта нефти

Рассуждать о мировом рынке нефти и не вспомнить про Китай — нельзя. Эта страна сегодня — не только "мировая мастерская". Она стремится повысить уровень жизни своего населения, и достигла в этом немалых успехов, включая невероятный рост производства автомобилей. С двигателями внутреннего сгорания, между прочим. И экономика без энергоносителей функионировать не может. Китайцев, как известно, в Китае много, местной нефти на всех не хватает, потому объём импорта "чёрного золота" тут растёт как на дрожжах. "Роснефть" и другие наши нефтяные компании эту тенденцию уловили вовремя, уверенно ухватив шанс на диверсификацию экспорта: Европа Европой, а в Китае тоже неплохо кормят.

Сейчас модно и современно говорить про "Силу Сибири", но не менее важное событие произошло в январе 2018 года, когда в эксплуатацию была принята вторая очередь магистрального нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО), который мгновенно смёл с первого места по объёму поставок нефти в Китай Саудовскую Аравию — ни один супертанкер не может быть длиннее трубопровода и, соответственно, дешевле поставок по нему. В 2018 году экспорт российской нефти в Китай вырос вдвое, и саудиты могли только платочками нам вслед махать, испытывая при этом, само собой, самые светлые и добрые чувства по отношению к России. Ничего личного, только бизнес, но ведь обидно, да? Ещё один нюанс: нашу нефть в Китае приобретают не столько государственные компании, сколько независимые НПЗ, и именно это, а не добрые межгосударственные отношения стали причиной того, что ВСТО работает, наращивая мощность. При этом и железнодорожные поставки в дальневосточные порты не прекращены — российские компании везут нефть и таким способом, перегружая её в танкеры, причём — не только в Китай, но и в другие страны региона Юго-Восточной Азии.

В 2019 году поставки российской нефти в Китай выросли еще на 9%, достигнув объема 77,6 млн. тонн. Но по итогам года на первом месте по поставкам в Китай оказалась … Саудовская Аравия. 83,3 млн тонн, на 50% больше, чем за год до этого. Фокус? Кажется, что нет. Китай был основным покупателем нефти Венесуэлы и Ирана, которые именно в 2019 году попали под шквал американских санкций. Да, конечно, из-за американо-китайской экономической войны поставки нефти из США в КНР тоже прекратились, но так ли грустили эти самые Штаты? "Минус" Иран, "минус" Венесуэла, "минус" сами США — итого Китай не смог приобрести 20 млн. тонн нефти. И всю эту нишу рынка сумела заполнить Саудовская Аравия, её Saudi Aramco. Почему-то об этих событиях при анализе краха соглашения ОПЕК+ не вспоминают, хотя речь идёт о крупнейшем сегменте мирового рынка нефти, крупнейшем покупателе этого товара. Напрасно.

Новые условия ОПЕК+

В декабре 2018 года министры стран ОПЕК+ выработали и подписали новые условия этого соглашения — сразу на весь 2019 год совокупный объем добычи был снижен на 1,2 млн. б/д. Мировой объём добычи в 2018 году, несмотря на все усилия ОПЕК+, не уменьшился, а, пусть и немного, но вырос — до 97,8 млн. б/д, то есть условия ОПЕК+ "сняли" с мирового рынка только 1,2% общего объёма.

В январе 2020 года Управление информации при Министерстве энергетики США подвело итоги 2019 года — объём нефтедобычи в этой стране вырос на 933 тыс. б/д. Получилось, что ОПЕК+ не только обеспечила комфортный уровень цен американскому "сланцу", но ещё и услужливо освободило ему рыночную нишу. Штаты окончательно вышли на мировой рынок нефти — объём их нетто-экспорта добрался до уровня 2,2 млн. б/д. Правда, основные направления поставок пока не очень сильно диверсифицированы — Канада да Мексика, поставки в Китай упали почти до нуля, но мировой рынок нефти глобализован настолько, что вся планета является системой "сообщающихся сосудов". Штаты вышли на рынок поставок, заняли на нём определенный сегмент и тем самым развязали руки Саудовской Аравии, которая сосредоточила свои усилия на наращивании поставок в Китай. Штаты не оставили свои попытки установить контроль над нефтяным сектором Венесуэлы — это уже не про Гуайдо, а про санкции против дочерних структур "Роснефти", которые работали с Каракасом.

Безусловно, руководители России прекрасно знали и о росте сланцевой добычи в США, и о действиях Saudi Aramco на китайском рынке. Тем не менее, 5 декабря 2019 года министр энергетики России поставил свою подпись под очередным изменением условий соглашения ОПЕК+ — сокращение добычи на 1,7 млн. б/д, то есть еще на +500 млн баррелей в год. Срок действия нового соглашения был установлен до конца I квартала 2020 года.

Казалось бы — причём тут Дания?

Почему Россия пошла на это? Где нефть — там и газ, один черт углеводороды. Строительство газопровода "Северный поток-2" (СП-2) весь 2019 год шло в борьбе ровно с одной проблемой, которой стало Министерство иностранных дел Дании. С Энергетическом агентством этой страны, которое традиционно отвечало за всё, происходящее в энергетическом секторе, у России отношения были и остаются весьма конструктивными — эта структура не занимается политикой, её интересует только энергетика. Но специальным решением парламента Дании вопросы, связанные с СП-2, были переданы МИДу, и тот сумел устроить заваруху на ровном месте. Но летом 2019 года "дело" СП-2 парламентёры Дании вновь вернули Энергетическому агентству, которое в максимально сжатые сроки выдало Nord Stream 2 все необходимые согласования на новый маршрут газопровода. Трубоукладчики швейцарской Allseas вышли на полную мощность, стремясь наверстать упущенное время, но возможность для нанесения санкционного удара у Штатов ещё сохранялась. Потому подпись, поставленная под новыми условиями соглашения ОПЕК+ Александром Новаком 5 декабря 2019 года, очень сильно смахивает на кондовую фразу: "В деле присутствовала взятка". Взятка Америке.

Но та принята не была — уже 21 декабря 2019 года мистер Трамп подписал бюджет Пентагона на 2020 год и "встроенный" в него пакет новых санкций против СП-2, после чего швейцарские трубоукладчики мгновенно сдали позиции в Балтийском море. А уже после этого случились и ракетная атака, жертвой которой стал генерал КСИР Ирана Касем Сулеймани, после этого — реанимация живого трупа по фамилии Гуайдо и санкции против дочерних структур "Роснефти", связанных с Венесуэлой. Эти события нет смысла рассматривать по отдельности — картина будет полной только в том случае, если видеть всю цепочку действий США в полном масштабе. Это полезно ещё и для тех, кто любит рассказывать, что Штаты "уже смирились" с утратой ими статуса единственной на планете сверхдержавы. Это далеко не так, они ещё вполне способны вести жёсткие атаки сразу на нескольких "фронтах", исходя из положений новой редакции Стратегии национальной безопасности США, утвержденной их президентом в декабре 2017 года, о чем онлайн-журнал Геоэнергетика.ru писал в феврале 2018 года.

Напомним, что в этом документе Штаты назначили своими стратегическими противниками Китай, Россию, Иран и КНДР, чётко определив, что основная и наиболее перспективная отрасль России — это энергетика. В ответ были предложены жёсткие санкции против СП-2, увеличение объёмов поставок СПГ, произведенного на территории США на европейский газовый рынок в течение 2019 года, а также вытеснение с китайского рынка нефти поставок из Ирана и Венесуэлы. Подписанное "мирное соглашение" предусматривает, что КНР теперь будет ежегодно закупать американские энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд. долл., что снизит диверсификацию импорта нефти Китаем еще больше. В итоге поставки крупнейшему в мире импортеру должны оказаться под контролем США и КСА — и это станет мощным ударом по стратегическим интересам не только Китая, но и России. Если синхронно с этим Штаты смогут добиться контроля над венесуэльской PDVSA, добиться разбалансировки ситуации в Иране, то цели Стратегии национальной безопасности-2017 будут достигнуты. Такую обстановку назвать мирной и спокойной не получается — "Холодная война-2" набирает обороты.

COVID-19

И вот, во все эти расклады вмешался вирус — "коронный вирус" COVID-19. Мозаика, которую так старательно выкладывали Штаты, стала сыпаться вместе с ценами на нефть. К концу февраля — началу марта баррель стоил уже 45 долл., что стало началом "набатного звона" для сланцевой отрасли США. С Венесуэлой не получалось, с Ираном вообще конфуз вышел, а тут ещё и это. Саудовская Аравия, по щелчку пальцев дядюшки Сэма, начала призывать к срочному сбору ОПЕК+ на уровне министров: караул, баррель дешевеет, ужас! Россия ответила флегматично: "Да, ужас. Но ведь не "ужас-ужас-ужас" — пока мама варит кофе, подождём".

Если отбросить в сторону интересы сланцевых компаний США, обстановка была непростой, но и не критичной: на тот момент под ударом COVID-19 находился только Китай. Россия предлагала не суетиться, а продолжать наблюдать и оценивать обстановку, но, в конце концов, согласилась с просьбами саудитов. Встреча состоялась, и на ней КСА шарахнуло ультиматумом, потребовав снижения совокупного объёма добычи еще на 1,5 млн. б/д. Это означало, что объём добычи в РФ пришлось бы снизить еще на 250-300 тыс. б/д. Возможно, это действительно помогло бы удержать цены. Александр Новак срочно вернулся в Москву, совещание при участии Владимира Путина и глав ведущих нефтяных компаний прошло прямо в аэропорту. По совокупности происходивших событий решение было не менее жёстким, чем ультиматум Эр-Рияда — саудитам было отказано.

Нас пугают, но страшно ли нам?

Что мы наблюдаем сегодня? Саудовская Аравия уже отменила техническую встречу в рамках ОПЕК+, которая была намечена на 18 марта 2020 года. Saudi Aramco посулила европейским потребителям скидки в 5-7 долларов за баррель после 1 апреля, когда заканчивается действие соглашения ОПЕК+, а также рост объёмов добычи на 2-3 млн. б/д. Нам приказано в это верить и бояться. Вот только акции Saudi Aramco как ушли вниз 9 марта, так обратно и не возвращаются. Причины? 16 марта компания опубликовала свежий финансовый отчёт, который заставляет сильно задуматься. Процитирую: "Прибыль Saudi Aramco на фоне снижения цен и объёмов добычи в 2019 году упала на 21% по сравнению с 2018 годом. В связи с этим компания снизит свои расходы до уровня 25-30 млрд. долл. по сравнению с ранее запланированными 35-40 млрд. долл. Мы уже предприняли шаги для рационализации запланированных на 2020 год капитальных затрат".

Ещё раз: расходы будут снижены, при этом руководство КСА декларирует увеличение объемов добычи на 1 млн. б/д. "Н" — недоумение: снижая инвестиции, нарастить объём добычи — это уже не к нам, это к Гарри Поттеру в Хогвартс. 13 марта баррель отыграл часть потерянной цены, а вот курс акций Saudi Aramco снизился на 1% — даже верноподданные покупатели акций отказываются верить в чудеса. Как-то сложновато испытывать страх и уничижение перед могуществом Saudi Aramco. Нельзя исключать, конечно, что у саудитов есть резервы ранее не проданных объёмов — не просто так ведь цена фрахта нефтяных супертанкеров внезапно выросла до 200 с лишним тысяч долларов в сутки, хотя в начале года была едва ли не в 10 раз ниже. Но это даст возможность провести разовую акцию — в надежде, что Россия "сломается" и начнет умолять КСА вернуться за стол переговоров.

А что Америка? Трамп старательно "держит лицо", однако запланированная было распродажа части государственного нефтяного резерва США была отменена — в противном случае цены ушли бы ещё ниже. Теперь Трамп заговорил, что госрезерв, напротив, закупит 78 млн. баррелей нефти в самое ближайшее время: "Америка купит нефть по великолепной цене".

Но это значит: "Мы попробуем за государственный счет снять с рынка часть нефти в надежде на хотя бы небольшой рост цены".

Тем временем акции сланцевых компаний упали в два раза больше, чем акции компаний, занятых традиционной добычей: от 40 до 50% против 15-20%. Это означает, что облигации сланцевых компаний потеряют нынешний уровень ВВВ, получат ВВВ-, то есть будут объявлены "мусорными", как следствие — банки США будут ограничены в выдаче им новых кредитов. В облигации "сланцевиков" основательно вложились инвестиционные фонды США — значит, у нас на глазах они тоже переходят в зону риска, именно это мы и наблюдаем в ходе торгов на американских фондовых биржах, котировки которых снижаются на рекордные значения. Минэнерго США, которое обязано излучать оптимизм, в январе уверенно заявляло, что в 2020 году объём добычи нефти достигнет величины в 13,2 млн. б/д. Сейчас риторика чуточку изменилась: "Да, конечно, 13,2 будет, но к концу 2020 года добыча снизится до прошлогодних показателей".

Где нефть, там и газ

Мало того. Вот сообщение агентства LNG Industry от 10 марта 2020 года:

"Цены на спотовый СПГ, поставляемый к терминалам Японии в минувшем феврале, упали до рекордно низких показателей из-за вспышки вирусной инфекции, избыточного предложения на рынке и наступившего тёплого сезона. В среднем цены на спотовый СПГ, доставленный к японским терминалам в минувшем феврале, упали до 3.40 долл. за млн БТЕ".

В данном случае даже нет смысла переводить эти данные в привычные доллары за тысячу кубометров: цена газа на национальной бирже США HenryHub сейчас колеблется в районе 2 долл. за миллион БТЕ, плюс доставка на завод по сжижению, плюс само сжижение, плюс фрахт танкеров-газовозов и транспортные расходы — конечная себестоимость СПГ, произведенного на территории США, основательно выскакивает за указанные 3,4 долл. Да, США подписали мировое соглашение с Китаем, по которому Пекин взял на себя обязательство закупать в Штатах энергетические ресурсы на сумму в 50 млрд долларов в год — так ведь COVID-19, непредвиденное обстоятельство непреодолимой силы. Стало быть, в сложной ситуации оказались не только сланцевые нефтяники, но и сланцевые газовики — и всё это валится на голову Трампа в предвыборный год. Недавно Джо Байден впервые обошёл его в президентской гонке. В ответ на вопрос, кто выиграет выборы, 48% респондентов назвали Байдена и только 45% — Трампа. Дело не в успехах кандидата от демократов — число уверенных в победе Байдена выросло всего на один процентный пункт. Но действующий президент потерял пять пунктов — из-за паники на рынках. А Трамп уже успел заявить, что его осенила новая идея — настала пора раздавать льготные кредиты сланцевым компаниям под государственные гарантии. "Отличная идея, Дональд!" — сказали суровые демократические мужики.

"Независимо от того, сколько нефтяных миллиардеров теряют деньги и просят помощи у президента Трампа, демократы Палаты представителей будут заботиться в первую очередь о реальных потребностях американского народа и защищать финансовую безопасность работающих семей", — заявил журналистам представитель Комитета по ассигнованиям Конгресса США Эван Холландер.

Образец демагогии высшего уровня, а реальный смысл сказанного очевиден: демократическое большинство Конгресса с удовольствием блокирует эту инициативу Трампа ради получения дополнительных "плюсов" в предвыборной гонке.

Заключение. Так держать!

На этом фоне спокойная уверенность руководителей России смотрится совсем иначе: премьер-министр, министр финансов, глава ЦБ друг за другом повторяют, что цены в районе 30 долл. за баррель мы способны выдерживать 5-6 лет без вреда бюджету и национальным проектам. И у нас нет объективных оснований не доверять словам российского руководства: запас прочности у нашей страны значительно выше, чем у сланцевиков США, компании Saudi Aramco и госбюджета КСА. Трамп может хоть по пять раз на дню рассказывать, как много выиграет американская экономика на дешёвом топливе, но от этого объёмы экспорта нефти и СПГ не вырастут, а ранее заявленные проекты по строительству новых СПГ-мощностей будут заморожены.

В 2019 году объём экспорта американского угля упал на 20% — это резко уменьшает шансы Трампа на то, что угольные компании в ноябре 2020 года окажут ему такую же поддержку, как в ноябре 2016-го. Банкротство нефтяных и газовых сланцевиков — та ещё перспектива, от которой Байден только ладошки потирать будет. В годину короновируса это даже полезно, но Байдену, а не Трампу. Есть ли выход? Безусловно. Звучит он пока фантастически, но его логичности это не отменяет: Штаты имеют возможность первыми предложить продолжение переговоров в рамках ОПЕК+, но уже со своим участием. "На троих", если отказаться от методов подковёрной борьбы и перейти к конструктивному диалогу, нефтяники России, Штатов и Саудовской Аравии контролировать мировой рынок вполне способны. А действуя, как прежде, врозь и друг против друга, можно только усугубить ситуацию, которая, как мы видим, уверенно рушит не только котировки нефти, но и прочие Dow Jones с Nasdaq. Спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Но это, конечно, всего лишь наша точка зрения, без претензий на истину в последней инстанции.

Саудовская Аравия. США. Китай. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 31 марта 2020 > № 3340240 Борис Марцинкевич

COVID-19: ВСЕРЬЁЗ И НАДОЛГО?

СКОТТ КАРПЕНТЕР

Управляющий директор Jigsaw (технологический инкубатор компании Google).

На Западе пандемия усилит и без того углубляющееся осознание того, что глобализация, говоря языком компьютерщиков, – «это баг, а не фича». Предприятия, которые смогут ожить после кризиса (а их, безусловно, станет меньше), ни за что не захотят повторить этот сценарий, а именно вновь подвергнуться рискам сбоя в цепочках снабжения. А страны, закрывшие границы, смогут воспользоваться ситуацией и оставить их закрытыми на более долгий период, чем того объективно требует реальность.

Пандемия COVID-19 приведёт наши общества к необратимым изменениям, главным образом значительно ускорив те из них, что уже были запущены. Так или иначе это произойдёт, и некоторые из перемен будут позитивными, хотя, безусловно, далеко не все.

Начнём с позитивных. Университеты, поначалу отказавшиеся переходить на онлайн-обучение из страха потерять свою главную особенность – чувство университетского братства – были вынуждены всё-таки обратиться к онлайн-платформам. Те же, кто не смог успешно освоить дистанционное обучение, окажутся в крайне невыгодном положении и будут вынуждены продолжать попытки подстроиться под новые реалии.

Компании, которые призвали сотрудников перейти на удалённую работу, в результате дадут толчок утверждению системы так называемой рассредоточенной работы (distributed working) и продемонстрируют, что работа из дома может быть весьма продуктивной. Это, в свою очередь, станет мощным импульсом для развития у сотрудников профессиональной гибкости.

Кроме того, все государственные сервисы, которые ранее не были доступны в режиме онлайн, станут таковыми. Например, в Нью-Йорке услуги нотариуса теперь будут предоставляться виртуально. А ведь это должно было произойти ещё десять лет назад!

Эта тенденция современного мира, когда все активно «зумятся», «скайпятся» и «митятся», безусловно, существовала и раньше, но сейчас она растёт буквально в геометрической прогрессии. Социальный тренд будет увеличиваться во всех обществах, облегчая человеческое одиночество, особенно среди пожилых людей, а также тех, кто живет один в больших городах.

Facetime, Hangouts и другие приложения для проведения видеовстреч станут новой нормой жизни и будут использоваться как площадка для «приветственных коктейлей». Примечательно, что моя церковь транслирует службу в Facebook Live. Обычно в воскресенье число прихожан достигает трёхсот человек, в онлайн-трансляции нас было почти пятнадцать тысяч!

Однако у этого процесса – замене обычного общения виртуальной коммуникацией – есть и обратная сторона. Несмотря на разнообразие технических инструментов, которые призваны нас объединять, результаты «социального дистанцирования» не могут не отразиться на межгосударственном общении. На Западе пандемия усилит и без того углубляющееся осознание того, что глобализация, говоря языком компьютерщиков, – «это баг, а не фича» (сбой, а не возможность – ред.). Предприятия, которые смогут ожить после кризиса (а их, безусловно, станет меньше), ни за что не захотят повторить этот сценарий, а именно вновь подвергнуться рискам сбоя в цепочках снабжения. А страны, закрывшие границы, смогут воспользоваться ситуацией и оставить их закрытыми на более долгий период, чем того объективно требует реальность. Страх путешествовать будет углубляться и в Соединённых Штатах.

Гонка на выживание, ведущаяся Россией и Саудовской Аравией на нефтяном рынке, может быть развернута и в других сферах (например, в фармацевтической), что станет угрозой не только для конкретных конкурентов какого-либо государства (в данном случае речь о технологии гидроразрыва в США), но и для здоровья наций, в целом. В этих условиях мировые позиции доллара могут также быть серьёзно подорваны. Все эти факторы окажут влияние на и без того напряжённые отношения между Соединёнными Штатами и Китаем.

В демократических обществах COVID-19 неминуемо двинет окно Овертона вправо. Некоторые из западных государств уже выражают интерес к различным инструментам вторжения в личную жизнь своих граждан, чтобы эффективно ответить на кризисные явления, которые азиатские демократии, а также Китай сумели успешно преодолеть. А граждане, несомненно, поддержат усилия государств в этом направлении. И самым долговременным эффектом пандемии в наших технологически развитых демократиях вполне может стать их дальнейшее разрушение.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 марта 2020 > № 3341275 Скотт Карпентер

ЦИВИЛИЗАЦИЯ БЛЕФА

БОРИС КАПУСТИН

Доктор философских наук, главный научный сотрудник Института философии РАН, старший преподаватель Йельского университета.

Пандемия коронавируса стала отличной лакмусовой бумажкой качества – и даже группы качеств – нашей глобальной капиталистической цивилизации. Она показала эту цивилизацию как фантастический блеф. Наиболее зримо характер нашей цивилизации как блефа обнаружился на уровне её «ценностей» и «нормативных оснований». «Единство Европы», «атлантическая солидарность», «общие ценности», «гуманизм» и всё прочее в этом духе оказались жалкими фальшивками на фоне животного эгоистического страха каждого отдельного национального образования за своё сепаратное выживание.

Если говорить о политэкономическом значении пандемии коронавируса, то, как мне кажется, оно состоит в первую очередь в том, чтó он выявил в нашей современной цивилизации, которая есть цивилизация глобального капитализма, а не в том, кáк он изменил или изменит её. О последнем сейчас говорят много больше, и лейтмотивом таких разговоров оказывается – в той или иной версии – то, что иногда называют «смертью глобализации», причём не только в экономике, но и «в головах людей».

Я с большим скепсисом отношусь к этой идее. Прежде всего потому, что она базируется на наивном представлении о нынешней (форме и фазе) глобализации как о чём-то беспрецедентном и уникальном. В действительности она – лишь очередное проявление того фундаментального свойства капитализма, которое Карл Маркс называл «всемирностью». В принципе капитализм не может не быть «всемирным», хотя конкретные механизмы и способы организации «всемирности», разумеется, менялись с ходом истории.

«Всемирность»/глобализация уже оборачивалась трагедиями вселенских масштабов, которым нынешняя пандемия коронавируса совсем не чета, – вспомним хотя бы обе мировые войны (ярчайшие проявления достигнутой к тому времени «глобализованности» мира), Великую депрессию, едва не опрокинувшую мировой капитализм, недавний финансовый коллапс 2008 г. или, если говорить о пандемиях, «испанку», по своей убийственности вполне сравнимую с Первой мировой войной. И что? «Всемирности» капитализма всё это не наносило ущерба – разве что модифицировало в чём-то её механизмы: возникло и отменилось Бреттон-Вудское соглашение, на смену старому колониализму пришли более изощрённые формы зависимости «периферии» от «центров» глобальной системы, индустриальное превосходство как основа мирового господства уступило место – на фоне нарастающего паразитизма Запада – глобальному финансовому контролю и так далее. Посмотрим, какие модификации в функционирование капиталистической «всемирности» внесёт нынешняя пандемия. Однако ясно, что возможное увеличение (в каких-то аспектах общественной жизни) роли национальных государств не может быть альтернативой глобализации или антидотом от неё. И нынешняя форма глобализации, и все предыдущие непременно опирались на исполнение национальными государствами соответствующих им функций, и представление о «закате» государственности как таковой в ходе и в контексте капиталистической глобализации является лишь грубым пропагандистским клише.

Однако уже на данном своём этапе пандемия коронавируса стала отличной лакмусовой бумажкой качества – и даже группы качеств – нашей глобальной капиталистической цивилизации. Она показала эту цивилизацию как фантастический блеф.

Наиболее зримо характер нашей цивилизации как блефа обнаружился на уровне её «ценностей» и «нормативных оснований». «Единство Европы», «атлантическая солидарность», «общие ценности», «гуманизм» и всё прочее в этом духе оказались жалкими фальшивками на фоне животного эгоистического страха каждого отдельного национального образования за своё сепаратное выживание.

Брошенная Европой (об Америке нет и речи!), корчащаяся от боли Италия – это и есть «голая правда» всех указанных выше «общечеловеческих ценностей» в их нынешнем капиталистическом исполнении. Пока на помощь приходят лишь «стратегические противники» «демократического Запада» – Россия и Китай, чем бы их помощь ни была мотивирована.

Но только ли на уровне международных отношений животный страх восторжествовал над «ценностями»? Ныне мантрой, доносящейся отовсюду, является «ваша безопасность – наш высший приоритет». Недавно раздался одинокий голос вице-губернатора Техаса Дона Патрика о том, что «мы» не в праве «отдавать страну в жертву» борьбе с коронавирусом. Конечно, такая борьба должна продолжаться и даже усиливаться, но она – не самоцель. Сохранение «страны» (хотя бы на уровне жизнеспособной экономики) тоже есть «высший приоритет». Им нельзя жертвовать, борясь с коронавирусом. Иначе победа над последним может оказаться Пирровой. Сама уникальность заявления Патрика свидетельствует о том, сколь основательно утрачено понимание того, что в условиях великих катаклизмов жизнь нельзя спасти, если для людей нет ничего выше самой жизни. Представление о том, что люди должны ценить нечто выше, чем саму жизнь, есть, если угодно, категорический нравственный императив сохранения достойной жизни, в каких-то ситуациях – жизни как таковой. Его забвение погружает нас – в лучшем случае – в то, что Аристотель (в «Никомаховой этике») называл «скотским образом жизни».

Но следует ли нам принимать всерьёз уверения власть имущих в том, что «ваша безопасность – наш высший приоритет»? Будь это так, самые «передовые» общества планеты не оказались бы столь беспомощны перед коронавирусом, как сейчас. Почему цикличность эпидемий в мире не заставила власти лучше подготовиться к их повторению – не к «новому» коронавирусу с его специфическим патогенезом, а к эпидемическим катастрофам в целом? Можно понять, почему до сих пор нет вакцины против коронавируса. Но нельзя понять, если принимать всерьёз уверения властей в приоритетности нашей безопасности, почему в обществах якобы «изобилия» в тотальном дефиците находится буквально всё, что нужно для борьбы с любой эпидемией, – маски, перчатки, защитные костюмы, гели для протирки рук, не говоря уже о более сложных и дорогостоящих вещах, типа приборов для вентиляции лёгких и койко-местах в больницах? Как объяснить то, что в будто бы «передовых» странах Запада, таких как Италия и Испания, при общем количестве заражённых до сих пор много меньше, чем в Китае, количество летальных исходов уже много больше? Чего стоят экономические и социальные институты этих «передовых» стран (но к двум упомянутым лидерам по коронавирусу уверенно подтягиваются Франция, Соединённые Штаты, Великобритания и другие столпы суперсовременного мира), если они не в состоянии обеспечить самое фундаментальное и «естественное» право человека, коим является право на жизнь? Иными словами, обеспечить ту самую нашу безопасность, которая якобы является высшим приоритетом для наших властителей.

Или для них высшим приоритетом является нечто совсем другое? В самом деле – как мы могли рассчитывать на то, что в сложных ситуациях не возникнет тотальный дефицит всего и всея, если так называемая «реальная» (производительная) экономика на Западе – за некоторыми исключениями – находится на издыхании? Если главными заботами стали «цифровой коммуникативный капитализм» и надувание финансовых пузырей? Неудержимое воспарение капитала от материальной прозы масок, гелей, больничных койкомест и прочего к сказочным эмпиреям финансовых спекуляций и виртуального мира цифровых масс медиа и создало экономику блефа, в которой, казалось бы, элементарные вопросы (типа производства санитарных средств) можно решать только на спецсовещаниях президента и вице-президента с капитанами бизнеса.

При этом всё более грозно встаёт вопрос – а переживёт ли вообще «самая мощная и передовая экономика на свете» пандемию коронавируса? Параллели между нынешней ситуацией и Великой депрессией стали проводить уже и представители власти (в частности, губернатор Куомо). И что будет с демократией, если эта пандемия приведёт к увяданию «среднего класса» – с его костяком в виде огромной страты мелких и средних предпринимателей, который и без этого находился в США в процессе явной деградации? Сколь всё же хрупки экономика и демократия блефа! Может быть, и неплохо, что коронавирус открыл нам на это глаза.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 марта 2020 > № 3341277 Борис Капустин

Образумит ли коронавирус конфликтующие государства?

Рами Аль-Шаер

Сейчас, когда медицинские учреждения и научно-исследовательские центры во всём мире заняты поиском путей борьбы с коронавирусом и осуществлением необходимых профилактических мер, эта проблема стала предметом особого внимания со стороны всех без исключения мировых лидеров и руководителей.

Проблема коронавируса стала преобладающей и в сообщениях СМИ и в социальных сетях во всём мире. Важнейшее международное событие произошло накануне. Речь идёт о проведении чрезвычайного виртуального саммита «двадцатки». Лидеры стран-участников саммита подтвердили, что безусловным приоритетом сейчас являются меры по ограничению распространения пандемии и ликвидации ее последствий, затронувших все области жизни, и создание единого международного фронта для осуществления этой цели.

Одним из самых важных событий саммита, впервые в истории проходившего в режиме видеоконференции ввиду невозможности его обычного проведения в силу известных причин, стали предложения, выдвинутые президентом России Владимиром Путиным. Среди них – разработка общего экономического плана с целью обеспечения стабилизации ситуации на мировых рынках, проведение совместных исследований для создания вакцины против нового коронавируса covid 19, создание так называемых «зелёных коридоров», свободных от торговых, экономических, обычных войн и от санкций. Кроме этого, Путин подчеркнул в своём выступлении, которое можно охарактеризовать как «обращение к мировой совести», что гуманитарная миссия в настоящее время гораздо важнее любых политических соображений, что диктует необходимость отмены санкций и замены их оказанием срочной помощи прежде всего государствам, наиболее пострадавшим от эпидемии коронавируса. Он также предупредил, что любое промедление здесь может обернуться пагубными последствиями для всего мира.

С другой стороны, моё внимание привлекло сообщение военного ведомства США о повышении уровня безопасности на базах по всему миру. Первый вопрос, который приходит в голову, после прочтения этой новости, можно сформулировать следующим образом: какой уровень безопасности могут повысить Соединенные Штаты Америки или любая другая страна? При помощи каких баз, каких видов оружия, каких боеприпасов можно ликвидировать этот вирус, который можно разглядеть только через мощный микроскоп?

Целью принимаемых мер является защита американских солдат и офицеров в связи с распространением коронавируса. Эти меры вызваны тем, что Пентагоном зафиксированы случаи заражения военнослужащих. Но ведь очевидно, что коронавирус не делает никаких различий между гражданином Ирака и американским военнослужащим, между богачом и бедняком, между высокопоставленным политическим деятелем и рядовым служащим или рабочим. Этот вирус беспрецедентным образом угрожает всему без исключения человечеству. Все государства, как богатые, так и бедные, в равной степени сталкиваются с этой опасностью, угрожающей их существованию. В этой чрезвычайно опасной ситуации, с которой сталкивается весь мир, все политические аналитики, журналисты, лидеры и руководители государств, все кто готовит и принимает важные решения на разных уровнях, должны объединить свои усилия, внести свой вклад в спасение человечества от этой опасной эпидемии, принять участие в решении вопросов, связанных со скорейшим изобретением вакцины для лечения заразившихся. Необходимо выдвинуть новые инициативы, направленные на оздоровление международных отношений, анализ причин международной напряжённости, на отказ от использования военной силы, экономических санкций, блокады, от политики диктата и навязывания народам чужой воли. Именно об этом говорил президент Путин, выдвинув в своём выступлении соответствующие инициативы. Мы все сегодня находимся в одной лодке, любая брешь в которой может иметь необратимые последствия.

С другой стороны, в отличие от предпринятых Пентагоном мер, министерство обороны РФ создало воздушный мост с Италией, направив туда специалистов, технику и медицинское оборудование в рамках оказания итальянскому правительству и народу помощи в борьбе с инфекцией и решении разрастающегося медицинского кризиса. Между тем, Италия является членом Евросоюза, который ввёл экономические санкции в отношении России, а также членом НАТО, размещающего и расширяющего военные базы в странах Восточной Европы, то есть в непосредственной близости от российских границ. Кроме этого, Россия стала оказывать помощь Ирану – стране, являющейся одним из очагов эпидемии на азиатском континенте, наиболее сильно пострадавшей от распространения коронавируса и вдобавок живущей в условиях американской экономической блокады. Россия помогает и многим другим пострадавшим от эпидемии странам.

Хотелось бы также коснуться визита министра обороны РФ Сергея Шойгу в Сирию – единственное иностранное государство, в котором находятся российские вооружённые силы, в отличие от Соединенных Штатов Америки, чьи военные объекты развернуты во многих точках земного шара, как об этом говорится в соответствующем заявлении американского военного ведомства. Одно из главных целей этого визита было распространение режима прекращения огня на всю территорию Сирии в свете договоренностей по ситуации в провинции Идлиб, достигнутых на последней встрече президентов России и Турции Владимира Путина и Реджеба Тайиба Эрдогана. О содержании этих договоренностей был проинформирован президент Ирана Хасан Роухани. Кроме этого, одной из целей визита Шойгу в Сирию было обсуждение мер по противодействию распространения коронавируса в Сирии. Это очень важно, учитывая сложные условия, в которых находится страна, раздираемая внутренними конфликтами, ведущая борьбу с международным терроризмом и противостоящая экономическим санкциям и блокаде. Это привело к резкому ухудшению экономической ситуации, когда большинство граждан Сирии живёт в катастрофических условиях. Министр обороны РФ проинспектировал район дислокации российских войск, выполняющих конкретные боевые задачи на территории Сирии с целью ликвидации террористов, включённых Организацией Объединенных наций и Евросоюзом в списки международных террористических организаций. Министр ознакомился с обстановкой в зонах деэскалации и в районах совместного патрулирования на севере Сирии, о чём ранее была достигнута договоренность странами-гарантами астанинского процесса – Россией, Ираном и Турцией, а также с обстановкой «на земле» вообще и с ролью российских военнослужащих, оказывающих помощь сирийским властям в борьбе с распространением коронавируса covid 19.

Несмотря на очевидную разницу подходов военных ведомств России и США к проблеме коронавируса, хотелось бы отбросить в сторону существующие разногласия, забыть даже о развёртывании военных баз НАТО в различных странах мира. Хотелось бы надеяться на то, что США предпримут шаги, направленные не только на защиту американских войск и баз, расположенных за рубежом, но и расширят рамки своей стратегии в борьбе с коронавирусом, мобилизуют свои огромные возможности, силы и средства, развёрнутые в различных странах, и прежде всего, в Ираке, Афганистане, странах Залива, неподалеку от Ирана, Йемена, Ливии, а также в Иордании, то есть по соседству с Палестиной, направят свои военно-воздушные и военно-морские армады и флотилии на борьбу со смертоносным вирусом, на доставку гуманитарной и медицинской помощи в эти страны, живущие в катастрофической ситуации и превратившиеся в вероятные очаги распространения эпидемии в масштабах, которые будет трудно взять под контроль. Эти страны рискуют превратиться в места массового захоронения сотен тысяч, а возможно, и миллионов людей. Эта беда касается всех без исключения. Вряд ли эпидемия не выйдет за границы этих государств. Мы видели на карте, как распространяется вирус, начиная с Китая, в Иран, Италию, Германию, Францию, Великобританию, США и другие государства.

Именно об этом говорил в своём выступлении на саммите «двадцатки» Владимир Путин, подчеркнув приоритетный характер «гуманитарной миссии», которая должна быть выше любых политических соображений, что диктует необходимость незамедлительной «отмены санкций и замены их гуманитарной помощью для того, чтобы избежать пагубных последствий эпидемии для всего мира».

Сейчас, когда всё человечество сталкивается с угрозой пандемии, наступил момент истины. Мировые лидеры должны пересмотреть свою политику, базирующуюся на конкуренции интересов, стремлении расширить зону контроля и господства и сколачивании блоков, что мешает созданию позитивной международной обстановки, при которой было бы возможно аккумулировать интеллектуальный и научный потенциал, технологические и цифровые инновации, поставив их на службу человечеству.

В чём состоит ценность богатства или силы, когда мы видим израильтянина, живущего с опорой на силу и стабильность, а рядом – на расстоянии нескольких километров (а иногда и нескольких метров) - палестинцев, страдающих от ужасов блокады, бедности, голода и болезней?

В чём ценность процветания, урбанистического и технологического развития, высокого уровня развития экономики в странах Залива в то время, как рядом с этими странами страдает и живёт в катастрофических условиях, подобных которым не знала история, йеменский народ?

В чём смысл демонстрации силы, самодовольства и «ослепительного» превосходства флотилии НАТО возле побережья Ливии – страны, большинство народа которой втянуто в истребительную беспощадную войну, когда ливиец ежедневно, ежечасно убивает своего соотечественника?

Мы все равны перед угрозой этого проклятого вируса. Мы все подвергаемся опасности, угрожающей всему роду человеческому.

Существует шанс, который можно использовать, если лидеры входящих в эту группу крупных международных и региональных держав договорятся об урегулировании разногласий и конфликтов в вышеупомянутых странах. Это можно сделать в течение буквально нескольких дней, если все лидеры проявят политическую волю. Сейчас не хотелось бы вдаваться в детали, особенно, если учесть тот факт, что большинство пострадавших стран прекрасно понимает, что происходит. Однако нынешняя ситуация обязывает нас принимать смелые решения, при помощи которых можно завершить длящиеся годами и десятилетиями конфликты, отвлекающие ресурсы, время и людей, и направить весь наш потенциал, все наши ресурсы сегодня, а не когда-нибудь «потом», на борьбу с опасным вирусом.

Так человечество могло бы извлечь пользу из нынешнего кризиса, вызванного распространением коронавируса, для того, чтобы избавиться от более опасной «эпидемии», вызвавшей бесчисленное количество катастроф и трагедий, жертвами которых стали миллионы людей. Речь идет об «эпидемии» местных, региональных и международных конфликтов.

Хотелось бы подчеркнуть, что механизм преодоления этой «эпидемии» существует так же, как существует набор инструментов, при помощи которых можно осуществить эту цель. По каждому конфликту – в Палестине, Йемене, Сирии и Ливии – имеются соответствующие резолюции Совета Безопасности ООН. Существует институт спецпредставителей Генерального секретаря ООН по этим вопросам. Однако вмешательство иностранных военных и разведывательных ведомств, противоречащее принципам уважения суверенитета государств, препятствует выполнению резолюций ООН и не дает этой международной организации выполнять свою роль по обеспечению стабильности и безопасности в мире.

Когда закончится этот кризис, и мы покончим с эпидемией коронавируса, хотелось бы, чтобы у человечества вновь пробудилась совесть. Хотелось бы, чтобы международное сообщество вновь вернулось к осознанию семейных ценностей, к добрососедству, к другим принципам, таким, как солидарность, толерантность, учёт других мнений. Все эти вещи появились у многих людей в мире в результате карантина, который они соблюдали и соблюдают в течение дней и недель, в результате чего человек смог побыть в своей семье, пообщаться с соседями, а главное – заново обрести себя.

Думаю, что так же обстоят дела и со странами. Человечество превращается в единую семью в борьбе с общими вызовами. Давайте же в этих беспрецедентных исторических обстоятельствах используем предоставившийся нам шанс для усиления роли и места ООН как единственного механизма, объединяющего всех нас. В своё время мы участвовали в формулировании и разработке международного законодательства, гарантирующего соблюдение прав человека. Действуя через свои гуманитарные, общественные, научные, экономические и законодательные институты и организации, этот международный механизм выполняет задачу осуществления устойчивого развития всего человечества, обеспечения процветания, роста благосостояния и счастья всех людей на Земле.

Россия. США. Ближний Восток > Медицина. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 27 марта 2020 > № 3501921 Рами Аль-Шаер

Мир разделённый

через «цифровой феодализм» — к коммунизму

Михаил Делягин

Пандемия как инструмент преобразования человечества

Коронавирус производит впечатление обычного тяжёлого сезонного гриппа — не случайно его геном расшифрован именно профильным НИИ. Более того: если судить по симптомам, эта инфекция довольно широко распространена в России, как и положено сезонному гриппу, ещё с прошлой осени.

Разумеется, в силу уязвимости пожилых людей и угрозы осложнений (и тем более — в силу разрушения здравоохранения либеральными реформами даже в Москве) это ни в малейшей степени не отменяет необходимых мер предосторожности (мер по повышению иммунитета, профилактического приёма антигриппозных средств, использования масок, самоизоляции, карантина), а повышенное внимание к нему государства и общества позволит существенно облегчить последствия инфекции.

Вместе с тем, истерическая реакция правительств (кроме китайского, исходившего, похоже, из угрозы применения бактериологического оружия или утечки из лаборатории) по своей разрушительности уже намного превышает всё, что можно было вообразить. Так, при азиатском гриппе 1956-1958 гг. погибло 2 млн. человек, при гонконгском гриппе 1968-1969 гг. — 1 млн. (в том числе 15% населения Гонконга), но тогда мыслей о самоизоляции стран и прекращении хозяйственной деятельности просто не возникало.

Паника вокруг коронавируса распространяется массмедиа и правительствами.

Безусловно, интенсивность и саморазрушительность этой паники (чего стоит хотя бы вероятное банкротство Италии?!) вызвана одичанием как современного Запада, так и его "элит". Уничтожение либеральными реформами — ради упрощения управления! — классической системы образования, учащей людей мыслить, привело к власти поколения политиков, "инфлюэнсеров" и "молодых технокрадов", искренне не верящих в существование реальности и не обладающих даже минимальными знаниями. Это касается не только Запада: в одном ряду с экс-премьером Польши, считающим, что люди воевали с динозаврами, стоят руководители Москвы, с 2012 года по рыночным соображениям методично ликвидировавшие инфекционные отделения и больницы (с разгоном специалистов), и политические менеджеры России, вправду ничего не слышавшие о протестах 2011 года.

Но многие факты не объяснимы одной только деградацией элит — ведь почему-то же объявили прожжённые бюрократы из Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) "пандемию коронавируса" в ситуации, когда эпидемиологический порог не был превышен ни в одной стране (за исключением крошечного Сан-Марино)!

Безусловно, паника вокруг коронавируса решает многие локальные задачи. Медики вернут себе во многом утерянные (далеко не только в России) престиж и финансирование, фармацевтические компании в очередной раз озолотятся, а мир забудет о действительно смертельной угрозе — глобальной эпидемии устойчивых к антибиотикам супербактерий (в мире один человек заражается ими каждые 11 секунд и умирает от них — каждые 15 минут; в США ими ежегодно заражается 3 млн. человек и умирает от них 35 тыс. человек. причём число погибших неуклонно растет). В России карантинные меры могут быть использованы для смены или реструктуризации власти (её подготовка целенаправленной дискредитацией В.В.Путина вполне очевидна).

На мировом уровне коронавирус представляется идеальной маскировкой и оправданием объективно неизбежного распада глобальных рынков и срыва мира в Глобальную депрессию в соответствии с вечным правилом: если катастрофы нельзя избежать — её надо возглавить и сделать управляемой для укрепления себя и разрушения конкурентов.

К концу 2019 года очередная финансовая накачка экономики США наглядно исчерпала себя. Стало ясно, что фондовые рынки рухнут уже в первом квартале, и после частичного восстановления в конце весны и летом "последний бой" глобальных либералов, который они дадут Трампу на выборах, сорвёт мир в Глобальную депрессию.

При этом на загнивание и саморазрушение глобальных монополий (что выражает завершение перехода от индустриальных технологий к информационным, начатого в 1991 году, когда закупки информационной продукции в США превысили закупки материальных товаров) накладывается ещё несколько глубоких и потому болезненных качественных переходов. Среди них наиболее важны завершение капитализма и трансформация человека.

Завершение капитализма связано с тем, что деньги теряют значение, уступая место технологиям, в первую очередь — социальной инженерии, а в особенности — социальным платформам, выросшим из соцсетей и позволяющим управлять людьми почти без насилия. Люди, живущие в "третьей природе" социальных платформ (первая — естественная, вторая создана материальными технологиями), принимают решения свободно, без малейшего принуждения, — но сами эти решения (как и предпочтения, и вкусы, и во многом эмоции этих "Людей-3") жёстко детерминированы руководством этих платформ.

Безусловно, рынок не исчезнет. Но, подобно насилию, бывшему главным общественным инструментом в эпоху феодализма, а затем отодвинутому на второй план рынком, он уйдёт в тень социальных технологий.

Второй важнейший переход современности — трансформация человека. Информационные технологии сделали наиболее рентабельным из общедоступных, то есть самым распространенным видом деятельности трансформацию нашего сознания. И человек, всей своей эволюцией наиболее приспособленный к изменению окружающего мира, вот уже 30 лет занимается несвойственным ему и даже противоестественным для него занятием: изменением своего восприятия мира. Это драматически изменит не только его психику, но и энергетику, а значит — и физиологию. Переход будет длительным и нелинейным (чего не понимают адепты биоинженерии, сексуальных и иных поведенческих девиаций, а также всех форм толерастии); возможно, общая деградация оборвёт его, — но пока мы участвуем в его безусловном начале.

Новый мир ещё не создан: он складывается вокруг нас — и отчасти нами — прямо сейчас. Будь в руководстве России люди со стратегическим мышлением, они активно вмешались бы в это строительство, и этот новый мир нёс бы на себе наш отпечаток, давая тем самым исходное преимущество носителям не только англосаксонской и китайской, но и русской культуры.

Впрочем, некорректно требовать стратегического мышления от верующих в разумность пенсионной реформы, производство Советским Союзом "одних калош" и принадлежность людей с доходом в 17 тысяч рублей в месяц к "среднему классу."

Поэтому, пока народ России ещё не вернул себе на службу своё государство, в целом по-прежнему прислуживающее глобальным спекулянтам, нам остается лишь наблюдать за строительством (в значительной степени — этими глобальными спекулянтами) нового мира, мира Глобальной депрессии — вновь по известному принципу Бжезинского: "против России, на руинах России и за счёт России".

Паника вокруг коронавируса форсировала создание этого мира до такой степени, что о многом можно говорить уже вполне определённо.

Путь в депрессию

Срыв в Глобальную депрессию отнюдь не будет равномерным и неуклонным. Как и в прошлый раз, в 1929-1932 гг., падения фондового рынка будут сменяться частичным восстановлением, вызывающим у выживших спекулятивных леммингов эйфорию, самозабвенно подогреваемую профессиональными оптимистами всех мастей из либеральных вузов и журналистами с выжженными ЕГЭ мозгами. Но за каждым восстановлением будет приходить новый спад, разоряющий даже самых терпеливых спекулянтов, поверивших в окончательность очередного "дна".

Дефляционная спираль сложилась ещё до появления коронавируса в Европе и лишь усугубляется карантинными мерами, разрывающими хозяйственные и технологические связи (простейший пример — прекращение регулярного обслуживания сложной техники специалистами фирмы-производителя). Падение рынков вызывает "маржин коллы" (требование кредитора вернуть часть кредита, лишившегося обеспечения из-за удешевления заложенных под него акций, или расширить залог), а также сжатие инвестиционной и в целом деловой активности ради экономии, что ведёт к новому удешевлению акций. С другой стороны, лишившиеся заработка и перспектив люди сокращают потребление, что подрывает экономику, закрывает производства и лишает средств уже новых работников.

Всё это сокращает доходы бюджетов, и страны, не имеющие запаса прочности (как Россия, где бюджетные резервы превысили 1 марта 14,4 трлн.руб.), увеличивают свои дефициты. Возможности займов быстро исчерпываются, и перспективой становятся утрата контроля за эмиссией и сжигание обязательств перед своими гражданами (а вместе с тем — и их благосостояния) в пламени высокой, а то и гиперинфляции.

При этом единые мировые рынки ускорят свой распад на макрорегионы. Очевидно формирование валютных зон: как минимум доллара и юаня, а также, нельзя исключить, и фунта. Еврозона имеет неплохие шансы пережить фактическое банкротство Италии и одного из крупных банков Германии просто от безысходности: "элиты" входящих в неё стран просто утратили способность управлять собственными валютами. Россия может создать рублёвую зону только в том случае, если вернётся от либерализма к разуму и начнёт модернизацию экономики и общества, остановив запущенный Горбачёвым процесс их разложения.

Формирование макрорегионов будет сложным процессом. Некоторые части отдельных стран и даже целые страны одними отраслями своего хозяйства окажутся в одном, а другими — в других макрорегионах; выбор будет долгим и болезненным, сопровождающимся разрушением отраслей, не нужных наиболее сильному макрорегиону. Некоторые страны, оказавшиеся на границе макрорегионов, будут разделены; некоторые части внешне цивилизованных сегодня стран погрузятся в хаос в стиле Сомали или Украины, так как не будут нужны соответствующим макрорегионам. Наконец, некоторые макрорегионы будут погибать, а некоторые — создаваться заново (правда, последнее окажется возможным лишь в период становления новой системы).

Ключевым вопросом суверенитета будет создание собственных социальных платформ, позволяющих управлять пользователями (при этом платформы будут интегрировать в себе все виды интернет-активности, как это произошло в Китае). Макрорегионы, не сумевшие их создать, будут второстепенными и, вне зависимости от своих ресурсов, займут подчинённое положение, так как их жители будут подчиняться не формальным властям соответствующих стран и территорий, а управляющим сигналам, транслируемым через социальные платформы.

Полностью суверенными будут макрорегионы, создавшие свои социальные платформы и использующие их для управления. Сегодня это лишь США и Китай.

Промежуточное положение потенциального суверенитета, — по всей вероятности, крайне неустойчивое, — займут макрорегионы, способные создать свои соцсети, но не умеющие использовать их для управления и, таким образом, не способные превратить их в социальные платформы. Именно в этом положении находится сегодня Россия.

В рамках глобального управляющего класса переизбрание Трампа ознаменует собой окончательный разгром спекулянтов, привыкших работать на едином глобальном рынке, финансистами, связанными с реальным сектором и стремящимися зарабатывать на развитии макрорегионов, а также на всех видах взаимодействия между ними. С другой стороны, финансисты как таковые будут уступать создателям социальных платформ и постепенно переходить в их подчинение (по мере включения этими платформами в себя экономической активности и, в частности, развития смарт-контрактов).

Битвы патриотов

Распад глобальных рынков лишит среды обитания и, соответственно, мирового доминирования финансовых спекулянтов и обслуживающих их либералов. Ведь международные спекулянты сильнее государств только при наличии общемировых рынков. Уже на уровне макрорегионов спекулянты окажутся в подчинении их властей, то есть патриотов, — так, как это произошло с началом прошлой, Великой депрессии. Как и тогда, они сохранятся как глобальная сила, опосредующая взаимодействие между макрорегионами.

Но содержанием истории станет уже не борьба между ними и разнообразными патриотами, как сейчас, а борьба этих патриотов между собой (и только по итогам этой борьбы может быть достигнута стабильность; до этого все "новые Ялты" и "новые Бреттон-Вудсы" останутся промежуточными решениями). Ведь у различных патриотов, в отличие от либералов, нет объединяющей их силы, нет единого пространства, а коммунистическая по духу идея совместного улучшения человека и созидания на основе этого нового мира пока слишком слаба и не имеет значимых носителей.

В столкновении патриотических сил разных макрорегионов ключевым фактором будет способность взять в союзники хотя бы часть только что поверженных глобальных либералов. В межвоенный период Сталин модернизировал СССР именно таким партнёрством (да и Коминтерн был, пусть крайне самостоятельным и своенравным, но филиалом Финансового интернационала того времени).

Ни США, ни Китай не смогут заключить такое партнёрство — прежде всего, из-за их стремления к мировому господству. Кроме того, Трамп не сможет пойти на союз с либералами как только что нанесший им историческое поражение, а Си Цзиньпин — как отказавшийся быть младшим партнёром сначала американских, а затем и британских элит.

Евросоюз, до своего грядущего перерождения в евроХалифат, не способен на самостоятельность, Индия пассивна, Япония лишена творческого духа, а Англия — ресурсной базы для реализации своего стратегического видения.

Только Россия может резко — и даже непропорционально имеющимся ресурсам — повысить свое влияние после разгрома глобальных либералов за счёт парадоксального союза с ними.

Возможно, верность президента В.В.Путина либеральному клану вызвана в том числе и предощущением грядущего обострения межнациональной конкуренции.

Союз с глобальными либералами, пусть и потерпевшими только что поражение, опасен, так как для проведения внутри страны политики, несовместимой с ценностями внешних партнёров, нужна высокая управленческая культура. Иначе Россия может стать Ковчегом, спасающим либералов до преодоления Глобальной депрессии и начала формирования нового глобального пространства (уже, вероятно, нерыночного).

Тогда либеральная политика разграбления, депопуляции и дебилизации России продолжится (предвестником чего выглядит передача акций Сбербанка правительству), — а фраза президента В.В.Путина о сохранении нормальной семьи становится зловещей (прошлый раз в терминах "пока я президент, этого не будет" он говорил в 2015 году о недопустимости повышения пенсионного возраста). В этих условиях ковчег либерализма может утонуть на полпути, — но либералы, даже глобальные, так далеко не загадывают.

Пока будущий мир представляется как противостояние США и Китая. Индия, Япония, Евросоюз (примерно с 2050 года — евроХалифат) и (если мы сумеем создать свой макрорегион) Россия в качестве сил "второго уровня" будут сдерживать это противостояние.

Крах доминирования глобальных либералов и беспощадная хаотическая конкуренция всех со всеми, помимо опасностей, открывает и широкие просторы для исторического творчества. Так, ради ослабления союза России и Китая США поддержат воссоздание в новом виде Советского Союза — как российского макрорегиона. Но в рамках логики либерального руководства РФ такое невозможно (люди рассматриваются как обуза, а не ресурс). А главное, для воссоздания новой общности нужен образ будущего, вызывающий желание присоединиться к нему.

У российских либералов и коррупционеров такого образа будущего нет. Обратиться к народам они не могут в силу своей грабительской природы, а отделившимся и на глазах дичающим этноэлитам могут предложить лишь совместное разграбление России. Но это не приманка для националистов постсоциалистического пространства, ибо давно осуществляется даже поляками, и этнические элиты верят, что отодвигание их от российского корыта — это и есть тот самый фашизм и расизм, который "прогрессивный Запад" никогда не позволит своим либеральным холопам, захватившим Россию.

Для даже сохранения России нужна её комплексная модернизация в интересах народа, — но это требует оздоровления российской государственности, возвращения её со службы офшорам на службу Родине, её переориентации с разграбления страны на созидание.

Новое качество: после утраты технологий

Одна из причин, по которой Глобальная депрессия будет страшнее Великой (наряду с множественностью развёртывающихся сейчас кризисов, качественно усложняющей управление), — в том, что Великая депрессия завершилась войной. Нынешняя же, Глобальная, будет порождать конфликты, но они не будут вести к её прекращению.

Вторая мировая война завершила Великую депрессию, потому что объединила пять макрорегионов (США, объединённую Гитлером Европу, Британскую империю, СССР и японскую зону "сопроцветания") в два: западный и советский. Вызванное этим расширение рынков снизило монополизм в каждом макрорегионе и позволило по-хорошему развиваться четверть века, а по-плохому — и вовсе 45 лет.

Глобальная же депрессия вызвана загниванием монополий не в отдельных макрорегионах, а на глобальном уровне. Её содержание — не загнивание, а распад рынков. И лишь по завершении этого распада, после оформления регионов появится возможность их объединения, которое, в силу деградации производительных сил и утраты многих технологий, само по себе всё равно не позволит достичь той ёмкости рынка, которая существовала вчера, до начала входа в Глобальную депрессию.

Это — одна из причин, по которым рыночные отношения должны утратить своё значение: в их рамках выход из Глобальной депрессии возможен слишком поздно и на слишком низком уровне технологического (а значит, и социального) развития, — значительно более низком, чем ещё сохраняется сейчас.

Причины утраты многих технологий очевидны: это разрушение слишком сложных логистических цепочек, но главное — сжатие рынков: спрос макрорегионов станет недостаточным не только для развития, но даже и для сохранения ряда современных технологий. Созданные в рамках монополистической логики завышения затрат, они окажутся слишком сложными и слишком дорогими для многих макрорегионов.

Это не означает прекращения, пусть даже временного, технологического прогресса: скорее всего, избавившись от монополистических оков, прогресс пойдёт иным, более экономным путем "закрывающих" технологий. Отличающийся сверхпроизводительностью, простотой и дешевизной, этот класс технологий блокировался и государствами — как угрожающий рабочим местам, и монополиями — как угрожающий их сверхприбылям (а следовательно, и самому их существованию). Резкое ослабление и тех, и других при падении спроса открывает "закрывающим" технологиям простор и превращает их в "золотой ключик", открывающий светлое будущее в самых неблагоприятных условиях.

О дивный старый мир!

Разумеется, Глобальная депрессия усугубит проблему "лишних" людей, вызванную сверхпроизводительностью информационных технологий. Распад мира на макрорегионы вынудит последние восстанавливать свои производства — но спрос на рабочие руки будет нейтрализован: сначала общим сворачиванием деловой активности и ликвидацией целых сфер деятельности (например, массовых финансовых спекуляций или избыточных с точки зрения выживания услуг), а затем — развитием "закрывающих"технологий".

Ликвидация среднего класса, драматически ускоренная кризисом 2008-2009 гг., ускорится ещё больше. Повсеместная нехватка спроса станет важным ограничителем рыночных отношений, так как во избежание социальной катастрофы зачастую придется производить необходимые товары и услуги по ценам ниже себестоимости (для сохранения рабочих мест или необходимых благ).

В этой ситуации люди окажутся крайне зависимы от управляющих систем, разумность которых станет в прямом смысле слова залогом выживания, источником богатства станет рента (пусть, в основном, и технологическая), а возможности проявления самостоятельности и предприимчивости будут ограничены.

Глобальная депрессия создаст мир, в котором возможности каждого человека драматически уменьшатся по сравнению с уходящей современностью, — прежде всего, из-за ограничения возможности продуктивной экономической деятельности и относительно самостоятельного существования.

Современная социальная инженерия уже сделала реальностью информационную диктатуру, обеспечивающую беспрекословное принятие и радостное исполнение дебилизованными массами развитых стран почти любых указаний. После привода к власти на Украине фашистов эти технологии применялись в основном против России и стали основой всей политики стран Запада. Паника вокруг коронавируса обеспечила их повсеместное применение и в повседневной жизни развитых стран: их уже не граждане, а просто жители больше не спрашивают и не думают — они подчиняются и исполняют.

Подобно тому, как после 11 сентября 2001 года "Патриотический акт" отменил в США демократию, паника вокруг коронавируса, строго говоря, уже отменила даже казавшиеся незыблемыми права человека наиболее эффективным инструментом — страхом (как при завершении Римской республики, когда незначимые перебои с продовольствием из-за активности пиратов создали пожизненное правление).

Безусловно, это необходимо при эпидемии — но исключительные меры, ранее не применявшиеся по такому поводу (хотя в США, например, от обычного гриппа погибает до 70 тыс. человек в год), уже изменили соответствующие общества и совсем не обязательно будут отменены в полном объёме.

Как минимум, тайна частной жизни исчезнет везде, где распространены смартфоны, так как отслеживание контактов заражённого человека проще всего осуществлять на основе анализа геолокаций его смартфона и смартфонов других людей (а оборудование для этого имеется отнюдь не только в Китае).

Вероятная реальность Глобальной депрессии — осуществляемая через социальные платформы жёсткая информационная диктатура, не воспринимаемая людьми в качестве таковой, ибо её требования будут восприниматься как естественные, объективно обусловленные и принципиально непреодолимые факторы, аналогичные природным. Противодействовать им или возмущаться ими будет казаться столь же нелепо, как, например, сменой времён года.

Впрочем, информационная диктатура будет социальным регрессом, своего рода компьютерным феодализмом, неустойчивым в силу своей архаичности: новые Тёмные века недолго смогут оставаться компьютерными.

Светлое будущее придётся строить самим

Капитализм, родившийся из чумы и маскирующий своё угасание коронавирусом, может породить не только деградацию человечества с чудовищными технологическими катастрофами и сокращением численности как минимум в разы, но и прогресс — переход, пусть и крайне затруднительным и неопределеённым путём, к коммунизму.

Ведь основа современных технологий и всей жизни — информация, по природе своей есть неотчуждаемое общественное благо. Попытка её частного присвоения обречена в силу внутренней противоречивости: как мы видим на примере интеллектуальной собственности, выродившейся в средство злоупотребления монопольным положением, она ведёт к блокированию развития и саморазрушению.

Даже начало приведения общественных отношений в соответствие с информацией как основой современного общества –– снимет массу проблем и придаст обществу колоссальный стимул к новому витку прогресса.

А ведь то, что когда-то считалось признаками коммунизма, уже прочно вошло в нашу повседневную жизнь: от исчезновения частной собственности (она ещё осталась на уровне национального бизнеса, но крупнейшие глобальные компании давно владеют друг другом и являются, по сути, коллективной собственностью) и второстепенности денег по сравнению с технологиями, до придания труду всё более творческого характера и стирания границы между свободным и рабочим временем (пусть и не так, как хочется).

Маркс считал условием установления коммунизма создание "вечных машин", не требующих для функционирования живого человеческого труда, а представитель Уральской политологической школы Леонид Фишман обратил внимание на то, что их подобием (пусть, разумеется, ущербным и неполноценным) является современная информационная сфера. Живой труд уже сейчас нужен ей лишь для мелкого ремонта и развития, — а однажды созданное продолжает функционировать с минимальным "трением", которое с течением времени будет лишь уменьшаться.

Важно, что проблема "лишних людей", "прекариата" существует лишь в рамках рыночных отношений, которые обрекают управляющую систему на утилизацию людей — причём во всевозрастающих масштабах.

Если же человечество сможет начать развиваться не ради прибыли, а ради своего совершенствования, оно, как отмечал представитель той же Уральской политологической школы Дмитрий Давыдов, столкнётся с лютой нехваткой рабочих рук, прежде всего — врачей и педагогов. Даже классические образование и здравоохранение были нацелены на формирование весьма ограниченной личности; превращение же развития человека в цель общества потребует кратного увеличения и числа специалистов, и их квалификации.

В результате избыток людей сменится их дефицитом.

Да, проблемы, не решённые советской цивилизацией и погубившие её, остаются открытыми. Мы по-прежнему не знаем, как стимулировать личность к саморазвитию, а не к деградации (в том числе потому, что мозг — наиболее энергоёмкий орган, и в покое рефлексы минимизируют его использование), и как вообще оценивать развитие личности (ибо она, в отличие от прибыли, пугающе многогранна).

Поэтому, вероятно, сначала нас ждет "цифровой феодализм", основанный на технологической и информационной ренте, — и, вероятно, он займёт все время Глобальной депрессии. А вот выход из неё потребует, по сути, практического построения коммунизма. И заняться этим придётся живущим сегодня, — как бы ни хотелось нам продлить свой рай на диване с пивом перед телевизором.

Но и пиву, и дивану, и даже телевизору осталось недолго.

Советский Союз потерпел поражение потому, что был такой же генеральной репетицией коммунизма, как Венеция и Генуя — капитализма.

Первый блин вышел комом, но тесто всходит вновь.

И главное для нас — не приготовить уж чересчур острое блюдо.

Китай. США. Евросоюз. Россия > . Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 27 марта 2020 > № 3340230 Михаил Делягин

Евразия-2044

основные контуры возможных сценариев

Шамиль Султанов

В ночь с 24 на 25 января 2020 года человечество вступило в новую 12-летнюю фазу — предпоследнюю в рамках 60-летнего цикла, который начался в феврале 1984 года. Описанные ниже сценарии касаются двух последних фаз этого цикла, который заканчивается в 2044 году.

Здесь не рассматриваются экстремально критические глобальные события, которые могут кардинально трансформировать эти сценарии. Хотя вероятность таких форс-мажоров отнюдь не нулевая. Более того, возможность реализации некоторых из них будет периодически и существенно повышаться.

Речь идет о следующих группах таких радикальных событий.

Первая. Вероятность "большой войны", которая почти обязательно происходит в каждом таком 60-летнем цикле. Но это может быть и региональная война или войны в Европе (либо Балканы, либо Украина, или одновременно и там, и там); или в Азии (индо-пакистанский конфликт, война вокруг Тайваня, конфликт на Корейском полуострове).

Во всех этих случаях появляются свои особые реперные точки. Например, вероятность глобальной войны в ближайшие 24 года существенно повышается (при формировании системной мозаики соответствующих факторов) в периоды 2022-23, 2025-2026; 2034-36 годов.

Вторая. Длительный (не менее 3-5 лет) глобальный экономический кризис, превращающийся в глобальную социально-экономическую катастрофу, с разрушением сети производственных цепочек, глубоким провалом мировой финансовой системы и т.д. В принципе, масштабный экономический кризис очень часто предшествует "большой войне".

Третья. Глобальный кризис биоценоза, включая в себя экологические, климатические, эпидемиологические и т.д. форс-мажоры. Например, пандемии, аналогичные нынешней пандемии коронавируса, обязательно будут повторяться, но гораздо более драматично.

Четвёртая. Ультраинновационные прорывы в сфере стратегических военных технологий в рамках и в контексте развивающегося шестого технологического уклада. Иначе говоря, речь идёт о непредсказуемом сегодня появлении принципиально нового типа оружия, способного кардинально изменить глобальный геополитический баланс сил.

Евразия сегодня — это не только геополитическая и геоэкономическая арена, но и особое темпоральное пространство рефлексивного, конкурентного взаимодействия основных игроков. Пояснить это утверждение можно следующим образом. В определённых точках евразийского пространства, при взаимодействии ключевых игроков, "рельефное будущее" так существенно влияет на важнейшие процессы принятия решений в актуальном "сегодня", что это будущее или уже стало, или в полной мере становится неотъемлемым и непосредственным компонентом настоящего.

Более того, иногда это "будущее в настоящем" гораздо более значимо, чем привычная актуальная действительность, сформированная определённым набором трендов прошлого.

Например, Китай развивает сегодня разнообразные партнерские отношения с Россией — начиная с закупки российского газа по особой, привилегированной для Пекина цене, и вплоть до беспардонного заимствования российских военных технологий или проведения совместных с российскими Вооружёнными силами военных маневров. Хотя сегодня, с геостратегической точки зрения, Китайская Народная Республика гораздо больше зависит от России, чем наоборот. Тем не менее, Москва вынуждена идти на всяческие уступки Пекину, тем самым подчеркивая свой статус "младшего партнёра" в этом тандеме.

Но одновременно Пекин на протяжении последних пяти-семи лет уделяет особое внимание наращиванию своего военно-силового потенциала на российско-китайской границе. Здесь формируется цепь новых китайских баз и ракетных площадок, в том числе и для баллистических ракет. До 80% производимых в Китае новейших танков направляются именно на китайско-российскую границу. Стратеги из Военного совета КНР вполне обоснованно исходят из того, что после возможного ухода Путина с поста президента РФ вероятность отката России в сторону Запада резко возрастает.

Причин для такого вывода много, но аналитики китайского военно-разведывательного комплекса (ВРК) выделяют три основных фактора:

— сохраняющуюся зависимость Москвы от экономических связей с Западом;

— доминирование западных ценностей и норм в мышлении и психологии российского политико-экономического истеблишмента;

— долговременная стратегическая заинтересованность высшей американской элиты в использовании России как стратегического противовеса Китаю.

Поэтому соответствующие центры китайского ВПК прогнозируют, что во второй половине 20-х годов военно-оперативная ситуация на российско-китайской границе может существенно обостриться.

Второй пример рефлексивной логики "будущее в настоящем", уже с запада Евразии. Несколько лет тому назад на одном из наиболее популярных телевизионных каналов Нидерландов был показан телесериал о возможной голландской жизни в 30-е годы XXI века. Предполагается, что к этому времени Голландия окончательно превратится в архипелаг (из-за существенного поднятия уровня моря в результате убыстряющихся климатических изменений), и в этих изменившихся условиях население страны должно принципиально иначе, по-новому выстраивать свою жизнь.

Действительно, соответствующие комплексные прогнозные макромодели доказывают растущую вероятность такого сценария для Голландии. В этом случае сам этот сериал становится не некоей развлекательной выдумкой, а компонентом процесса формирования новой жизненной идеологии населения Нидерландов. Под "идеологией" я подразумеваю не конъюнктурную пропаганду, а согласованное осознание на национальном уровне "общего дела" (в данном случае — выживания в будущем) и совместную, скоординированную его реализацию.

В рамках такого сценарного проектирования необходимо подчеркнуть главный постулат: борьба за Евразию, (а это суть всей глобальной геополитической конфронтации вплоть до 2044 года), будет разворачиваться не между государствами и не между политическими режимами, а между большими геополитическими и геоэкономическими коалициями.

Это обусловлено тем, что важнейшим фактором совокупной системной мощи государства в структуре международных отношений в ближайшие 24 года, наряду с экономико-технологической и военной силой, будет именно внешнеполитический коалиционный потенциал.

Основными игроками на евразийском пространстве вплоть до 2044 года останутся США, Китай, ЕС, Россия, Исламский мир, Индия и Германия. ФРГ превращается в самостоятельного евразийского игрока в случае фактического развала ЕС, то есть окончательного закрытия макропроекта "Соединенные Штаты Европы". Однако системообразующими на евразийском геополитическом пространстве будут оставаться только две державы: КНР и США, способные в этот 24-летний период стать устойчивыми ядрами соответствующих международных коалиций.

Это обуславливается тремя, по крайней мере, обстоятельствами. Во-первых, только Китай и США являются сегодня самодостаточными державами: внутренний рынок обеспечивает 88% совокупного ВВП США и около 80% ВВП КНР. Во-вторых, по общим масштабам долгосрочных военных расходов именно США и КНР занимают первое и второе места в мире, и соответствующий разрыв с остальными странами будет только возрастать. В-третьих, в экономическом плане Вашингтон и Пекин уже создали потенциально самые большие глобальные коалиции: сегодня на КНР преимущественно ориентируются около 60 стран современного мира, а на США — около 80.

Остальные влиятельные игроки на евразийском поле инициировать и выстраивать самостоятельно такие коалиции могут лишь гипотетически.

Какие основные козыри и, одновременно, основные проблемы у базовых евразийских игроков, которые могут оказаться решающими в период до 2044 года?

США

Базовые козыри: технологическое превосходство, военное лидерство, наличие и использование больших долгосрочных макромоделей в стратегическом прогнозировании и стратегическом планировании, наличие долгосрочной системной стратегии.

Основные проблемы: самый серьёзный после гражданской войны 1861-65 гг. раскол высшей элиты; отсутствие консолидирующей общенациональной идеологии; психологическая готовность многих сегментов американского общества к внутренней гражданской войне; рост вероятности территориального раскола страны; нарастание антагонистических противоречий в социальной, экономической, идеологической и политических сферах.

Если американский "Deep State" не решит ключевые из этих проблем до конца нынешнего 12-летнего цикла, то вероятность катастрофического ослабления США в 30-е годы резко возрастает.

КНР

Базовые козыри: самая консолидированная элита среди основных евразийских игроков; наличие общенациональной, объединяющей элиту и социум идеологии; психологическая решимость китайской нации стать мировым лидером к середине XXI века; эффективный мобилизационный потенциал, что продемонстрировано и в ходе нынешней борьбы с коронавирусной инфекцией; наличие долгосрочной сбалансированной внутренней и внешней стратегии.

Основные проблемы: отсутствие масштабного боевого опыта у НОАК в широком смысле слова, а это означает, что сам Китай в ближайшие 10-15 лет к большой глобальной войне будет не готов; демографическая яма, в которую уже гарантированно проваливается китайский социум; растущие угрозы для продовольственной безопасности КНР; значительная зависимость от внешнего мира по многим природным ископаемым; обострение системных противоречий в высшей политической элите КНР.

Аналогичным образом оценим ситуацию для "игроков второго ряда".

Евросоюз

Базовые козыри: вторая по масштабам глобальная экономика мира; большой исторический опыт взаимодействия в евразийском пространстве; существенный интеллектуальный потенциал;

Основные проблемы: отсутствует системный потенциал для форсированного и эффективного перехода от конфедеративной формы к дееспособной, гибкой европейской федерации; нет долгосрочной глобальной стратегии; отсутствует единая армия и единые специальные силы; новая общеевропейская консолидирующая идеология не разработана; высока вероятность реализации того или иного варианта раскола ЕС (на сегодняшний день существуют минимум четыре вероятных варианта); неконтролируемый рост довольно примитивного, эмоционального, а, соответственно, и суицидального национализма в ключевых европейских странах.

Россия

Базовые козыри: крупные, боеспособные ВС; наличие потенциала обеспечения продовольственной безопасности;

Основные проблемы: растущее технологическое и экономическое отставание от США, ЕС и КНР; отсутствие общенациональной консолидирующей идеологии; растущая внешнеполитическая изоляция; усиливающийся раскол в высшей политической элите; усиление острых противоречий в силовом блоке власти; нарастание социального неравенства, апатии и усталости в обществе; развивающийся демографический кризис; отсутствие долгосрочной системной стратегии, хотя бы до середины XXI века.

Исламский мир

Базовые козыри: высокий уровень религиозности — нигде религия не играет такой большой роли как в странах Исламского мира; пассионарность больших сегментов населения; нарастание предпосылок появления крупных харизматических фигур;

Основные проблемы: углубляющаяся раздробленность Исламского мира; конфронтационные взаимоотношения между основными державами внутри Исламского мира; отсутствие единой политической элиты; отсутствие эффективной консолидирующей политической элиты.

Отсюда вытекает возможность реализации пяти основных сценариев, в контексте которых и будет развиваться геополитическая динамика Евразии.

Сценарий 1. Коалиция США, ЕС и, плюс, возможно, Индии против коалиции Китая с очень рыхлым "треугольником" Россия — Турция — Иран.

Собственно, по сути, это и есть нынешний, неустойчивый баланс евразийских сил, находящийся в процессе сложной трансформации. Такой баланс в лучшем случае просуществует до 2026-28 годов. Американский ВРК крайне заинтересован в сохранении ЕС как своего основного евразийского партнера. Поэтому для реализации своей долгосрочной антикитайской стратегии ВРК США должен активно противодействовать команде Трампа.

Главная стратегическая неопределенность здесь для последнего двенадцатилетнего цикла (2032-2043) заключается в следующем: какая из этих двух коалиций в большей степени "просядет" к концу 20-х—началу 30-х годов XXI века? Глобальный экономический кризис, безусловно, ударит по всем игрокам, но наибольший урон понесут Китай, Россия и Иран. Тогда главный вопрос, в частности, для России заключается в следующем: существует ли уже сегодня проработанная рефлексивная модель выхода из такого глобального кризиса, который может затянуться вплоть до 2023-24 гг.?

Вероятность реализации этого сценария, с сохранением неустойчивого баланса сил в Евразии до 2031 года, составляет 60-65%.

Сценарий 2. Китай, Германия, Россия, Турция, Иран — против агонизирующих США.

Такая антиамериканская евразийская коалиция может сложиться только на определённом качественном этапе ослабления Соединённых Штатов в 20-е годы и резкого усиления кризиса внутри ЕС.

Если Трамп в ноябре 2020 года будет переизбран, то на фоне глобального экономического кризиса в США может возникнуть классическая революционная ситуация: высшая американская элита окончательно расколется ("верхи не могут"), и "Deep State" не сможет предложить варианты выхода из глубочайшего национального системного кризиса. В Соединённых Штатах начнется либо гражданская война ("низы не хотят"), либо страна начнет де-факто раскалываться.

Кроме того, для реализации данного варианта необходим неуправляемый развал ЕС, и появление остро конкурирующих двух-трёх политико-экономических блоков внутри нынешнего Евросоюза.

Однако данный сценарий обязательно требует достижения Китаем лидерства в рамках шестого технологического уклада. Или, по крайней мере, выполнения плана "Китай-2025".

Безусловно, это самый благоприятный вариант для китайской стратегии в XXI веке. Но вероятность реализации этого сценария сегодня не превышает 25%.

У остальных сценариев вероятность близка к статистической погрешности, но всё же отлична от нуля.

Сценарий 3. США, ЕС, Россия, Турция и Индия против Китая.

Самый эффективный вариант долгосрочного сдерживания КНР для Вашингтона.

Речь идёт о создании новой, неустойчивой глобальной коалиции, способной эффективно и системно сдерживать Китай. Но даже в рамках реализации такой стратегии Вашингтон ещё будет предпринимать попытки реализации стратегии G-2.

Временная стабилизация глобальной системы и модернизация правил мировой геополитической игры могут быть достигнуты в рамках данного сценария только вокруг нового ядра, которым и может стать китайско-американский альянс.

Сценарий 4. Германия, европейские союзники Германии, Исламский мир, Россия — против США и Китая.

Такая коалиция, пока практически невероятная, требует предварительного создания двух геополитических тандемов: Германия—Россия и Турция—Иран.

Что касается гипотетического российско-германского альянса, то для его создания необходимы два важнейших условия. Во-первых, радикальная замена нынешних правящих истеблишментов в этих двух странах принципиально новыми пассионарными элитами. Во-вторых, формирование принципиально нового совместного "образа будущего" в контексте развивающегося цивилизационного кризиса.

Тандем Россия—Германия практически немедленно начнёт создавать вокруг себя коалиционный потенциал северной Евразии.

Что касается другого гипотетического тандема, "Турция—Иран", то, во-первых, некая предпосылка здесь уже существует, правда в очень слабой пока форме "ближневосточного треугольника" Анкара—Москва—Тегеран. Однако ключевая предпосылка заключается в следующем: возможна ли трансмутация суннитского проекта политического Ислама и шиитского проекта политического Ислама в некий совместный долгосрочный политический проект всего Исламского мира?

Вокруг тандема "Турция—Иран" начнёт формироваться южный коалиционный потенциал Евразии.

Сценарий 5. Растущие, долгосрочные неуправляемость, турбулентность и хаос в Евразии.

Вероятность реализации данного сценария к 2044 году довольно существенна. Её главной предпосылкой является критическое ослабление всех основных игроков на евразийской сцене из-за совокупной системы внутринациональных причин, включая геополитические, экологические, природные и экономические факторы.

Существенное обострение внутристрановых противоречий ведёт к тому, что конкуренция за геополитическое лидерство в Евразии закономерно ослабеет перед лицом необходимости национального, регионального и этно-национального выживания. В этом случае вся Евразия будет представлять собой фрагментированную сеть множества различных вариантов открытых и полуоткрытых силовых и военно-силовых кризисов и конфликтов.

США. Китай. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 26 марта 2020 > № 3340234 Шамиль Султанов

ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ И КОРОНАВИРУС

ДЖЕРЕМИ ШАПИРО

Директор по исследованиям Европейского совета по международным делам (ECFR), ранее работал в Институте Брукингса и Государственном департаменте США, признанный специалист по трансатлантическим отношениям и стратегическим вопросам.

ПЕРВАЯ ПАНДЕМИЯ В ИСТОРИИ АМЕРИКИ

Эпидемии проявляют худшее, что есть в человеческой природе. Большинство чрезвычайных ситуаций – природные катастрофы, финансовые кризисы, даже войны – заставляют нас объединяться как сообщество. Они создают общее для всех чувство миссии, дух окопного братства, ощущение, что невзгоды можно преодолеть вместе. Пандемии, наоборот, разделяют. Они изолируют нас, заставляя бояться собственных соседей.

Страх друг перед другом способен разорвать ткань нации. И поэтому естественно, что национальные лидеры пытаются перенаправить этот страх вовне, прочь от своего национального дома. Они стремятся характеризовать вирус как внешнюю, иностранную угрозу; они вводят пограничный контроль, объявляют о военном положении для защиты соплеменников. Неважно, что такие меры противоречат научным выкладкам или даже усугубляют распространение болезни. Цель – поддержать национальное сообщество, даже если это означает пожертвовать международным.

Философия президента США Дональда Трампа «Америка прежде всего» идеально подходит именно для таких действий. Трамп может мало что понимать в вопросах здравоохранения и быть невежественным в эпидемиологии, но он инстинктивно понимает, как создать образ «другого» как объекта ненависти. Так он обозвал вирус «иностранным». Поначалу «другим» был Китай, где возник вирус, поэтому администрация Трампа запретила полёты из этой страны. Теперь, когда эпицентром вируса является Европа, Трамп запретил полёты с континента и обвинил европейцев в отсутствии эффективной реакции.

Трамп не одинок в этом подходе. Европейцы ведут себя аналогичным образом, закрывая собственные границы и запрещая экспорт медицинского оборудования. Поведение Трампа также отражает настроения в стране (в той мере, в какой я его ощущаю, не имея возможности выйти из дома). Во время кризиса люди хотят защиты. В Соединённых Штатах они ожидают, что защитит их федеральное правительство. Они хотят, чтобы их защитник назвал врага и установил санитарный кордон – зону, в которой они чувствуют себя в безопасности от хищников.

Почти по определению это требует строгого пограничного контроля, чтобы отгородиться от опасностей. И критикуют Трампа в подавляющей степени за то, что он действовал недостаточно быстро и решительно, а не за то, что ему не удалось наладить международное сотрудничество.

Конечно, для вируса все это не имеет значения. Его не волнует, китаец вы, европеец или американец. Границы крайне мало значат для микроба. Вирус пришёл в Америку, люди уже болеют и умирают.

Но это будет иметь большое значение для политики и международных отношений. Особенно важным происходящее окажется для Европы и трансатлантических отношений, которые основаны – гораздо больше, чем большинство международных институтов – на доверии и солидарности. Суть трансатлантических отношений заключается в необычной идее, закреплённой в статье 5 Устава НАТО (о коллективной обороне), что Америка и Европа придут друг другу на помощь в трудную минуту. Это обязательство определяет трансатлантические отношения гораздо больше, чем европейские расходы на оборону или присутствие американских солдат в Европе.

После терактов 11 сентября 2001 г. европейское предложение ввести в действие статью 5 было воспринято в США как важный символический жест. Он, в сущности, дал понять, что в этом деле мы вместе, и будем делать всё возможное, чтобы помочь. Для самой борьбы с терроризмом это не настолько важно, а вот для сохранения жизнеспособности трансатлантических отношений чрезвычайно существенно.

Сегодня звучат призывы к Трампу задействовать статью 5 в борьбе с коронавирусом. Конечно, у НАТО мало инструментов для противодействия болезни. Но, скажем откровенно, альянс не был особенно полезен и в противостоянии с «Аль-Каидой» (запрещена в России – прим. ред.). Сейчас, как и тогда, усилия должны быть направлены на укрепление трансатлантической солидарности в период кризиса.

Проблема в том, что в отличие от «Аль-Каиды» вирус требует размежевания; этого хочет общественность по обе стороны Атлантики, а доктрина Трампа «Америка прежде всего» – готовое обоснование.

Трансатлантического ответа на коронавирус не будет. Зараза будет толкать нас в разные стороны, а не сплачивать – пандемии всегда воздействуют именно так.

Конечно, вирус пройдёт, и в конце концов мы выйдем из наших домов. Как и после предыдущих пандемий, нам будет стыдно за то, как мы реагировали, и мы захотим забыть о том, что сделали. Пандемия гриппа 1918 г., унёсшая жизни десятков миллионов людей, практически исчезла из истории того времени. Так что, возможно, мы не будем много говорить о коронавирусе. Но и европейцы, и американцы запомнят, что, когда прозвучал набат, мы были не вместе. Мы были друг для друга «другими».

Опубликовано на сайте European council on foreign relations

США. Евросоюз > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 марта 2020 > № 3341283 Джереми Шапиро

РЕАЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ ПАНДЕМИИ – СОЦИАЛЬНЫЙ КОЛЛАПС

БРАНКО МИЛАНОВИЧ

Ведущий научный сотрудник Центра Стоуна по социально-экономическому неравенству Городского университета Нью-Йорка, профессор Лондонской школы экономики.

ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА УЖЕ РАЗВАЛИВАЕТСЯ, ТО ЖЕ САМОЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ С ОБЩЕСТВОМ

Весь мир сегодня охвачен злом, с которым не способен бороться, и никто не может спрогнозировать, как долго продлится кризис. Экономические последствия пандемии коронавируса не стоит воспринимать как привычную проблему, которую разрешат или, по крайней мере, смягчат макроэкономисты. Скорее, мы можем стать свидетелями фундаментальных сдвигов в глобальной экономике.

Прежде всего, это кризис предложения и спроса. Предложение падает, потому что компании закрываются или сокращают работу, чтобы защитить сотрудников от COVID-19. Снижение ставок не компенсирует спад производства из-за того, что работники сидят дома – точно так же снижение ставки не сможет восстановить предложение через день, неделю или месяц, если заводы разбомблены.

Шок от падения предложения усугубляет резкое снижение спроса из-за того, что люди заперты дома, многие товары и услуги, к которым они привыкли, им недоступны. Если страны закрыты и прекращено авиасообщение, никакие скидки не заставят людей летать. Если люди бояться ходить в рестораны и на социальные мероприятия либо им запрещено это делать из-за риска заразиться, эффект от управления спросом будет минимальным и не всегда желательным – особенно с точки зрения общественного здоровья.

Мир ожидает кардинальный сдвиг – возвращение к естественной, то есть способной к самообеспечению экономике. Этот сдвиг абсолютно противоположен глобализации.

Глобализация предполагает разделение труда между разными экономиками, возврат к естественной экономике означает, что страны будут двигаться к самообеспечению. Это движение не следует считать неизбежным. Если национальные правительства смогут контролировать или преодолеть нынешний кризис в ближайшие полгода или год, мир, скорее всего, вернётся на путь глобализации, хотя некоторые основополагающие принципы (например, уязвимые цепочки производства с доставкой точно по графику) придётся пересмотреть.

Но если кризис продлится дольше, глобализация начнёт рушиться. Чем дольше будет тянуться кризис и связанные с ним препятствия для свободного перемещения людей, товаров и капитала, тем больше подобное положение будет казаться нормой. Появятся группы, заинтересованные в его поддержании, а страх новой эпидемии будет способствовать призывам к национальному самообеспечению. Здесь могут совпасть экономические интересы и легитимные опасения по поводу здоровья. Даже незначительное требование – например, что все въезжающие в страну кроме паспорта и визы должны иметь сертификат здоровья – станет преградой для возвращения к прежней глобализации, учитывая, сколько миллионов людей обычно совершают поездки.

Этот процесс можно сравнить с разрушением глобальной ойкумены на фоне дезинтеграции Западной Римской империи и появления на её месте множества самостоятельных земель в IV–VI веках. В результате возникла экономика, где торговля использовалась исключительно для обмена избытком товаров, а не для развития специализированного производства для неизвестных покупателей. Как писал Фрэнк Уолбэнк в книге «Упадок Римской империи на Западе», «на всей территории [распадающейся] империи происходил постепенный возврат к мелкому, практически штучному производству для местного рынка и выполнению конкретных заказов с соседних земель».

В нынешнем кризисе преимущество получат те, кто не приобрёл узкую специализацию. Если вы можете сами обеспечивать себя едой и не зависите от централизованной системы подачи электричества и воды, вы не только защищены от сбоев в снабжении, но и меньше рискуете заразиться, потому что вам не нужна еда, приготовленная кем-то другим, или ремонтники, чтобы устранить неисправность, а эти люди могут быть заражены коронавирусом.

Чем меньше вы нуждаетесь в других, тем в большей безопасности находитесь. Всё, что считалось преимуществом специализированной экономики, сегодня превращается в недостаток. И наоборот.

Движение к естественной экономике будет происходить под воздействием не только экономических факторов, но и глубинных опасений – риска новых эпидемий и страха смерти. Поэтому стандартные экономические меры будут паллиативными: они могут (и должны) защитить людей, потерявших работу, не имеющих сбережений и даже медицинской страховки. Когда эти люди не смогут оплачивать свои счета, в экономике начнутся волны кризисов – от ипотечного до банковского.

Число жертв коронавируса станет самым значимым фактором и может привести к социальной дезинтеграции. Те, кто остался без надежд, без работы и средств, немедленно ополчатся против тех, кто оказался в лучшем положении. Уже сейчас около 30% американцев имеют нулевое или отрицательное состояние. Если в результате нынешнего кризиса ещё больше людей останутся без денег, без работы и доступа к медицинским услугам, если они будут испытывать отчаяние и гнев, то такие сцены, как побеги заключённых в Италии или мародёрство после урагана «Катрина» в Новом Орлеане в 2005 г., станут обычным явлением. Если правительства прибегнут к силе для подавления беспорядков и атак на собственность, может начаться процесс дезинтеграции общества.

Поэтому главная (возможно, единственная) цель экономической политики сегодня – предотвратить распад общества. Развитое общество не должно позволить, чтобы экономика, в частности судьба финансовых рынков, заставила его забыть о том, что важнейшая роль экономической политики заключается в укреплении социальных связей в условиях экстремального давления.

США. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 23 марта 2020 > № 3341284 Бранко Миланович

Баррель нефти на троих не делится!

пойти впрямую и в одиночку на тотальный подрыв мирового рынка нефти ни Россия, ни Саудовская Аравия не могли

Алексей Анпилогов

Помните? «Плывут пароходы — привет Мальчишу! Летят самолеты — привет Мальчишу!» А теперь самолёты не летают. Да и пароходы, а точнее, теплоходы, как-то привстали: по последним данным объём мировой торговли сократился минимум на 7%. Все из-за коронавируса, который вынуждает массу стран вводить самые драконовские ограничения на перемещения людей и функционирование своих национальных экономик.

Неудивительно, что лихорадит и нефтяной рынок. На сегодняшний день российская нефть марки Urals торгуется уже ниже 20 долларов за баррель — именно таким образом России приходится отвечать на ценовой демпинг, который устроила в последние недели Саудовская Аравия. Учитывая, что всего лишь месяц тому назад нефтяные цены находились на отметке в 50 долларов за баррель, согласитесь, ситуация и правда экстраординарная.

Тривиальное объяснение такого падения: не договорились. Мол, российские нефтяники и чиновники не смогли найти общий язык со своими саудовскими визави и стоящими за их спинами принцами, чем и обрушили нефтяной рынок. Понятное дело, сделали это «от жадности не понимая последствий» и якобы исключительно — по собственной глупости. Объяснение ожидаемое, эмоциональное, но, как и положено популярной агитке, ровно ничего не объясняющее.

На деле же ситуация на рынке нефти к началу марта была уже и без того в состоянии катастрофы: мировой спрос сжался, согласно различным оценкам, на 5-7%, а с рынка ушло потребление нефти, в абсолютных цифрах почти что равное российскому экспорту нефти! Понятное дело, компенсировать такие потери какой-либо разумной сделкой в рамках предыдущего соглашения ОПЕК+ было просто невозможно. Это означало бы, например, что Россия должна полностью отказаться от экспорта нефти. Или же сделку с Саудовской Аравией можно было «разлить на двоих», но с весьма схожими и весьма неприятными последствиями для обеих стран. При этом США, не связанные никакими картельными ограничениями, просто бы воспользовались таким новым соглашением ОПЕК+ в своих интересах, по факту получив для своей сланцевой отрасли гораздо более комфортную мировую цену на нефть.

Любая частичная балансировка нефтяного спроса и предложения выглядела бы и вовсе смешно: если бы сокращения носили чисто косметический характер, то смысла в картельном сговоре не было бы и вовсе — цену на рынке определяли бы не продавцы, а покупатели. Нынешние 20 долларов за баррель — это именно диктат покупателей, у которых и самолёты не летают, и пароходы не ходят, а пионеры сидят по домам.

Какой же альтернативный смысл у ссоры России с Саудовской Аравией? Судя по всему, понимая, что сохранение status quo означает для обеих стран практически двойное падение экспортных доходов, бывшие участники ОПЕК+ решили… попутно выкинуть с рынка всех остальных. Ведь, действительно, у Саудовской Аравии и России на сегодняшний день самые низкие операционные расходы на добычу нефти — в районе 3-5 долларов за баррель. Оставим пока что «за кадром» полную себестоимость добычи нефти, которая гораздо выше — речь идёт о том, что несколько лет Москва и Эр-Рияд могут продавать нефть по 20 долларов, не остановив при этом ни одну из действующих скважин. Потом за это, конечно, надо будет расплачиваться — но это уже потом.

А вот у США ситуация обстоит совсем иначе — у них операционные издержки по добыче нефти составляют где-то 35-40 долларов за баррель, львиную долю общей себестоимости. То есть, для сланцевых компаний США нынешняя цена — быстрая смерть, если кто-то не сможет оплачивать им «со стороны» чуть ли не 50% их издержек. Конечно, что-то им подбросит Белый дом — в частности, Дональд Трамп пообещал увеличить закупки нефти в госрезерв. Но всё это — предельно краткосрочные меры. «В долгую», на таком низком рынке, США будут вынуждены сокращать производство нефти, пока спрос и предложение не выровняются на мировом уровне.

В вопросе «кто умрёт первым» свет клином на США не сошёлся — масса нефтедобывающих проектов, которые стартовали в последнее десятилетие, закладывали в прогнозы предельно высокую цену на нефть. Например, при запуске казахского месторождения Кашаган в 2016 году называли себестоимость добычи на нём, равную… 100 долларам за баррель. Ох, вовремя Назарбаев ушёл на покой, теперь его преемникам будет совсем несладко.

Конечно, пойти впрямую и в одиночку на тотальный подрыв мирового рынка нефти ни Россия, ни Саудовская Аравия не могли. Так как, сделай Москва или Эр-Рияд обязывающие заявления, их тут же бы объявили если не виновными, то уж точно — крайними, ведь пострадавшими сегодня окажется чуть ли не половина нефтедобывающих стран. А в ситуации «мы просто не договорились, сами друг у друга чубы рвём» — валить вину сугубо не на кого. Мальчиша-Плохиша нет, мы все сегодня «немного Кибальчиши». Привет пароходам, привет самолётам, салют пионерам, здравствуй, нефть по 20 долларов!

Где бочка варенья, ящик печенья и военная тайна о дорогой нефти — мы понятия не имеем. Звоните в Эр-Рияд, может быть, там знают, как скоро вернётся «чёрное золото» по 50 долларов за баррель. А пока — рекомендуем просто сократить добычу...

Россия. Саудовская Аравия. США. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены > zavtra.ru, 23 марта 2020 > № 3340218 Алексей Анпилогов

Михаил Хазин: «Либералы мобилизовались на последнюю битву с Путиным и Трампом»

Мария Дубинская

Нельзя исключать принятия реальных жёстких мер в отношении тех, кто пытается осуществить государственный переворот и занимается откровенным саботажем, считает Михаил Хазин.

В рамках передачи «Ассиметричный ответ» на ютуб-канале «День-ТВ» экономист отметил, что либеральная часть общества сегодня идёт на открытую конфронтацию, от которой необходимо отбиться.

Аналитик напомнил, что ещё в декабре минувшего года президент сказал, что не намерен проводить «чистки». Однако, по мнению Хазина, между строк тогда можно было различить вполне явное: «но если вы меня заставите - мне это сделать придётся». И это время, вполне вероятно, уже не за горами.

Хазин отметил, что справиться с либералами будет очень сложно, ведь они успели вырастить целое поколение, - но действовать необходимо.

Огромная часть молодых экономистов прошла либо Высшую школу экономики, либо РАНХиГС. Всех чиновников моложе 35 лет, на его взгляд, надо увольнять, «по крайней мере, в экономическом блоке». Или же направлять их на работу на предприятия народного хозяйства, «чтобы посмотрели, как жизнь устроена».

Либеральные СМИ в России, по словам экономиста, травят Путина ничуть не меньше, чем New Your Times травит Трампа.

Логика, транслируемая ими, такова: единственный человек, который за всё в России отвечает - это Путин. Он несёт личную ответственность за падение рубля, за экономический спад и так далее, так как именно он поставил Силуанова и Набиуллину, «которая, кстати, уже неоднократно его подставляла, при этом он до сих пор её не отстранил».

Но в реальности, отмечает Хазин, в стране действуют две элитные группы. Условно: патриотическая и либеральная, которые воюют друг против друга не на жизнь, а на смерть. Ни одна из них не только не обладает полнотой власти, но даже, по словам аналитика, не может другую сильно ущемить. Однако, по мнению Хазина, постепенно либеральная часть всё же проигрывает, в частности, ещё в 2016 году она лишилась поддержки Белого Дома.

Либералы поняли, что надо срочно использовать все свои ресурсы, чтобы максимально обострить ситуацию. И сейчас уже началась такая стадия, которую Хазин охарактеризовал как «наш последний и решительный бой».

«В медицине это называется кризисом, иммунитет борется с болезнью. Иммунитет – это, условно говоря, наши патриотические силы, которые хотят спасти Россию, а болезнь – либеральная зараза, которая у нас начала распространяться ещё с 1956 года, когда на XX съезде Хрущёв заявил, что главная задача - это удовлетворение материальных потребностей», - отметил Хазин.

Отовсюду слышится: «В магазинах пустые полки! Покупайте, покупайте, покупайте!». И всё это делается лишь с одной целью: чтобы настроить народ против президента. По мнению Хазина, это является единственным действенным либеральным «рычагом».

По его словам, либеральной команде на протяжении длительного времени удавалось отбиваться. Но последовала «первая атака Путина» – спустя две недели после выборов было дело Улюкаева, дело Магомедовых и так далее.

Также Михаил Хазин считает, что «ответ» на либеральные выпады частично содержится и в консервативных поправках к Конституции. Аналитик отметил, что в либеральных СМИ неслучайно не дают детальной расшифровки, о каких конкретно поправках идёт речь. Между тем они апеллируют к традиционным ценностям, то есть - альтернативным либеральным.

«Они о Боге, о том, что брак – это союз между мужчиной и женщиной, о том, что современная Россия – это правопреемник всей российской истории, начиная от Гостомысла и до наших дней. Это абсолютно консервативная логика, которая, разумеется, не может нравиться либералам. Поэтому-то они и начали гнуть свою линию по транзиту, чтобы стравить людей, вместе с которыми Путин пытается осуществить консервативный переход», - сказал Хазин.

По этой причине, с его точки зрения, поправка об обнулении предыдущих сроков «появилась ровно потому, что она закрывает возможность раскачивать элиту через тему транзита».

Возврат к консерватизму, по словам Михаила Хазина, это возврат к ответственности. «И любой человек, который осознаёт, что необходимо вернуться к консервативным ценностям, должен сегодня президента поддерживать».

Аналитик считает, что путинский «консервативный переход», по сути, аналогичен тому, что делает Трамп в США. И это вовсе не потому, что президенты «сговорились», а потому что обстоятельства толкают их в этом направлении. «Нужно понимать, что они оба по менталитету правые консерваторы, может быть Путин даже немного более левый».

Рассуждая о других приёмах возможной эффективной борьбы с либеральным натиском, Михаил Хазин упомянул об Испании и Франции, где уже идут разговоры о национализации медучрежений и предприятий. «Только представьте, если у нас сейчас объявят о национализации нефтяных компаний, «Норникеля» и других. Это ведь будет очень сильный удар по приватизационной либеральной элите!», - считает аналитик.

Михаил Хазин отметил, что в целом сложно прогнозировать дальнейшие действия Путина, но он убеждён в том, что «у президента, несомненно, ещё есть козыри в кармане».

В то же время, Хазин убеждён, что с экономической точки зрения ситуация далеко не безвыходная и многое можно сделать.

«Надо останавливать свободную конвертацию рублей в доллары, надо возвращать обязательную продажу валютной выручки, надо быстро ужесточить валютный контроль», - считает экономист.

По его словам, обвал нефти скоро должен прекратиться, она должна пойти вверх. «Но если после этого рубль не начнёт расти – надо уже будет говорить не просто об увольнении Набиуллиной и Силуанова. Надо будет с них спросить: а как же это у вас всё так получается, дорогие товарищи?».

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 21 марта 2020 > № 3329220 Михаил Хазин

Сергей Михеев: «Американские политики с удовольствием живут на содержании Эр-Рияда"

Комментируя намерение США ввести дополнительные санкций против России из-за снижения цен на нефть, политолог Сергей Михеев упомянул в эфире передачи «Железная логика» на радиостанции «Вести FM» о необходимости общими усилиями бороться с системой финансового рабства, в которую мир загнали американцы.

Между тем, по его мнению, ответ на вопрос, почему США не применяют в этой ситуации санкции к Саудовской Аравии, кроется в том, что на содержании Эр-Рияда живёт большое количество американских политиков.

По словам Сергея Михеева, американцы, среди которых много конгрессменов и сенаторов, с удовольствием берут у саудитов деньги.

«Эти средства совершенно неподконтрольны и не проходят ни через какие налоговые инстанции. Саудиты очень щедры и в буквальном смысле содержат в Штатах целые лоббистские конторы, причём без каких-либо законодательных ограничений. Американцы очень этим обстоятельством довольны, тем более что кроме саудитов им никто, в общем-то, и не платит», - отметил политолог. Вот почему, на его взгляд, пока не идёт и речи о том, чтобы применять санкции против Эр-Рияда.

Также Михеев призвал обратить внимание на то, как США ведут себя в условиях пандемии коронавируса. Ситуация, с его точки зрения, весьма показательна.

«Американские партнёры» демонстрируют поведение «циничного беспредельного бандита», который убеждён в том, что является «хозяином планеты» и имеет право на всё, в то время как никто не имеет права делать ровным счётом ничего, что могло бы нанести США какой бы то ни было ущерб.

«Если же подобное происходит, за проступок полагается наказание».

Цинизм США, по словам Сергея Михеева, особенно ярко проявился сейчас не только в давлении на Китай, но и в отношении Ирана, который просил ослабить санкции хотя бы на товары медицинского назначения. Но американцы «продолжают делать вид, что ничего не замечают».

Красноречива и попытка США перевезти к себе немецких врачей и скупить их исследования, чтобы впоследствии торговать вакциной.

Все эти «штрихи к портрету» США, по мнению Сергея Михеева, должны заставить остальное мировое сообщество серьёзно задуматься о том, чтобы попытаться наконец стать более независимыми от системы долларового рабства, в которую США всех так ловко загнали.

«Получится – не получится, а пытаться надо. Не получается только у тех, кто ничего не делает. Это на потолке спать невозможно, потому что неудобно – одеяло падает. А всё остальное – возможно, и напрямую зависит от того, применяете ли вы усилия или нет. Надо обратиться к представителям бизнеса и спросить: «алё, гараж», а ты готов сотрудничать в направлении поиска возможностей выхода из этой зависимости и пробовать возвращать деньги в Россию? И посмотрим, что будет».

США. Саудовская Аравия > Внешэкономсвязи, политика > newizv.ru, 20 марта 2020 > № 3329213 Сергей Михеев

КОРОНАВИРУС ПЕРЕФОРМАТИРУЕТ ГЛОБАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК

КУРТ КЭМПБЕЛЛ

Председатель и исполнительный директор Asia Group, заместитель госсекретаря США по делам Восточной Азии и Тихого океана в 2009-2013 годах.

РАШ ДОШИ

Директор Стратегической инициативы по Китаю Института Брукингс, научный сотрудник Китайского центра им. Пола Цая Школы права Йельского университета.

КИТАЙ СТРЕМИТСЯ К МИРОВОМУ ЛИДЕРСТВУ НА ФОНЕ ОШИБОК США

Главный актив Китая в стремлении к глобальному лидерству – в условиях пандемии коронавируса и в более широком смысле – это явная неадекватность действий Соединённых Штатов и их сосредоточенность на внутренней политике. Но даже сосредоточившись на решении внутренних проблем, Вашингтон не может игнорировать необходимость координации глобальных усилий. США успешно осуществляли лидерство на протяжении десятилетий и должны сделать это снова. Такое лидерство потребует эффективного сотрудничества с Китаем вместо войны нарративов о том, кто лучше справился с эпидемией.

Пандемия коронавируса стала действительно глобальным событием – по всему миру сотни миллионов людей прибегают к самоизоляции. И хотя геополитические последствия второстепенны в сравнении со здоровьем и безопасностью людей, в долгосрочной перспективе они могут оказаться не менее значимыми, особенно когда речь идёт о глобальной позиции США.

Глобальный порядок сначала меняется постепенно, а потом вдруг становится кардинально другим. В 1956 г. неумелое вмешательство в Суэцкий кризис продемонстрировало упадок британского влияния и ознаменовало конец доминирования Соединённого Королевства на глобальной арене. Сегодня американские политики должны осознать: если Соединённые Штаты не поднимутся на борьбу с новым вызовом, пандемия коронавируса, может стать повторением Суэцкого кризиса.

Сегодня всем, кроме самых близоруких политиков, очевидно, что реакция Вашингтона была неверной. Ошибки госорганов – от Белого дома и Министерства национальной безопасности до Центров по контролю и профилактике заболеваний (CDC) – подорвали доверие к возможностям и компетентности властей. Публичные заявления президента Дональда Трампа, включая обращения из Овального кабинета и ежеутренние твиты, сеяли панику и неопределённость. Государственный и частный секторы оказались не готовы производить и поставлять продукцию, необходимую для тестирования и лечения коронавируса. Пандемия обострила инстинкты Трампа, в том числе стремление к изоляции, и продемонстрировала неготовность Вашингтона возглавить глобальную борьбу с болезнью.

Статус США как глобального лидера последних 70 лет строился не только на богатстве и влиянии, но и – не в меньшей степени – на внутренней системе управления, обеспеченности социально значимыми товарами, способности и желании возглавить и координировать глобальную борьбу с кризисом.

Пандемия коронавируса испытывает на прочность все три элемента американского лидерства, и пока Америка проваливает тест.

Пока Вашингтон мешкал, Пекин быстро и умело воспользовался открывшейся возможностью, чтобы заполнить вакуум и стать глобальным лидером в борьбе с пандемией.

Китай пропагандирует собственную систему, предоставляет материальную помощь другим странам и даже организует меры других правительств. Самоуверенность действий Китая вряд ли преувеличена. Именно ошибки самой КНР, прежде всего попытки скрыть серьезность и масштабы вспышки заболевания, способствовали созданию кризиса, который в итоге охватил весь мир. Пекин понимает: если мир увидит, как он лидирует, а Вашингтон не может и не хочет это делать, такое восприятие кардинально изменит позицию Соединённых Штатов в глобальной политике и борьбу за лидерство в XXI веке.

Допущенные ошибки

В самом начале вспышки COVID-19 ошибки китайского руководства бросили тень на глобальное положение страны. Вирус был впервые выявлен в ноябре 2019 г. в городе Ухань, но власти скрывали факт несколько месяцев и даже наказали врачей, сообщивших о заболевании. В результате время было потеряно, необходимые меры запоздали по меньшей мере на пять недель – нужно было информировать население, ограничить передвижение и начать массовое тестирование. Даже когда кризис стал полномасштабным, Пекин продолжал контролировать информацию, отказывался от помощи CDC, ограничивал поездки экспертов ВОЗ в Ухань, вероятно, занижал данные о заболевших и умерших и постоянно менял критерии фиксации новых случаев. Возможно, всё это делалось намеренно, чтобы манипулировать официальной статистикой.

Когда кризис усугубился в январе-феврале, некоторые эксперты стали говорить, что коронавирус может поколебать позиции Компартии Китая. Ситуацию назвали «китайским Чернобылем», а врача Ли Вэньляна, который первым сообщил о вспышке, был наказан властями, а позже скончался от осложнений после COVID-19, сравнили с «неизвестным бунтарем» с площади Тяньаньмэнь.

Тем не менее к началу марта Китай праздновал победу. Массовый карантин, запрет на передвижение и практически полное прекращение общественной жизни остановило эпидемию. Согласно официальной статистике, ежедневное количество новых случаев сократилось до единиц к середине марта с сотен в начале февраля. К удивлению наблюдателей, председатель КНР Си Цзиньпин, хранивший молчание в первые недели, возглавил борьбу с вирусом. В марте он посетил Ухань.

Хотя жизнь в Китае пока не вернулась в привычное русло (и ещё остаются вопросы по поводу достоверности официальной статистики), Пекин пытается превратить первые признаки успеха в нарратив, который можно пропагандировать во всём мире. Это позволит КНР занять лидирующие позиции в грядущем глобальном восстановлении и заставит забыть о его первоначальных ошибках.

Ключевая часть этого нарратива – предполагаемые успехи Пекина в борьбе с вирусом. Поток пропагандистских статей, твитов и сообщений в соцсетях на разных языках рекламирует достижения Китая и подчеркивает эффективность его модели управления. «Присущие Китаю сила, эффективность и скорость в борьбе с вирусом получили широкое признание», – заявил официальный представитель МИД КНР Чжао Лицзянь. Китай устанавливает «новый стандарт для глобальных усилий по борьбе с эпидемией», – отметил он. Руководство страны ввело жесткий контроль информационных потоков и дисциплины в госорганах, чтобы не допустить иных нарративов.

Китайской пропаганде помогает очевидный контраст с действиями Запада и в частности США в борьбе с вирусом. Вашингтон не смог обеспечить население тестами на COVID-19, это значит, что проверяют гораздо меньше людей, чем необходимо, а инфраструктура здравоохранения продолжает разваливаться из-за действий администрации Трампа. Пекин воспользовался замешательством Вашингтона: китайские государственные СМИ и дипломаты регулярно напоминают глобальной аудитории о превосходстве усилий КНР и критикуют «безответственность и некомпетентность» так называемой вашингтонской политической элиты, если цитировать агентство Синьхуа.

Китайские власти и государственные СМИ даже настаивают, что коронавирус возник не в Китае, – несмотря на все свидетельства обратного, – чтобы приуменьшить свою вину в глобальной пандемии. Кампания по дезинформации напоминает действия России – представитель МИД КНР и другие дипломаты, ссылаясь на непроверенные источники, обвиняют американских военных в распространении коронавируса в Ухане. Подобные действия в сочетании с беспрецедентной высылкой журналистов трёх ведущих американских газет наносят ущерб претензиям Китая на глобальное лидерство.

Китай делает – мир принимает

Си Цзиньпин понимает, что глобальное обеспечение социально значимыми товарами крепит лидерские позиции страны. Последние несколько лет он заставлял специалистов по внешней политике продумать реформы глобального управления, а коронавирус предоставил возможность проверить теоретические выкладки на практике. Возьмем широко освещаемое оказание помощи – поставки масок, респираторов, аппаратов ИВЛ и лекарств. В начале кризиса Китай закупал и производил (а также получал в виде помощи) эту продукцию в огромных количествах. Теперь он может передать её другим.

В то время как ни одно европейское государство не ответило на просьбу Италии срочно предоставить медицинское оборудование и средства защиты, Китай публично пообещал отправить 1000 аппаратов ИВЛ, 2 млн масок, 100 тыс. респираторов, 20 тыс. защитных костюмов и 50 тыс. тестов. Пекин также направил бригады медиков и 250 тыс. масок в Ирак и оказал помощь Сербии, президент которой назвал разговоры о европейской солидарности «сказками» и заявил, что сербам может помочь только Китай. Основатель Alibaba Джек Ма пообещал отправить тестовые комплекты и маски в США, а также по 20 тыс. тестов и 100 тыс. масок в каждую из 54 стран Африки.

Первенство Китая в оказании материальной помощи базируется на простом факте: большая часть того, что необходимо миру для борьбы с коронавирусом, производится в Китае.

Он уже и так является крупнейшим производителем хирургических масок, а теперь благодаря мобилизации промышленности производство масок увеличилось в 10 раз и можно снабжать ими весь мир. Китай также производит почти половину респираторов N95, которые используются для защиты медицинских работников (иностранные заводы в Китае обязали производить их и продавать напрямую правительству). Таким образом медицинская продукция превратилась в инструмент внешней политики. Кроме того, для борьбы с сопутствующими инфекциями при заражении COVID-19 нужны антибиотики, а Китай изготавливает подавляющее большинство активных фармацевтических ингредиентов, необходимых для их производства.

Соединённым Штатам, напротив, не хватает запасов и мощностей, чтобы удовлетворить внутренний спрос, не говоря уже о помощи кризисным районам. Картина печальная. Национальные стратегические резервы, куда входят и медицинские изделия, могут покрыть потребность в масках и респираторах лишь на 1%, в аппаратах ИВЛ – на 10%. Остальное придётся импортировать из Китая или быстро увеличивать внутреннее производство. Доля Китая на американском рынке антибиотиков превышает 95%, и большинство наименований невозможно производить внутри страны. Хотя Вашингтон и предлагал помощь Китаю и другим государствам в начале кризиса, сейчас он не может этого сделать, потому что собственные потребности растут. Пекин же говорит о помощи именно в тот момент, когда глобальная потребность достигла пика.

Однако реагирование на кризис – это не только материальная помощь. Во время вспышки Эболы в 2014-2015 гг. США создали и возглавили коалицию из десятков стран, чтобы противодействовать распространению болезни. Пока администрация Трампа отвергает аналогичные лидерские шаги в случае с коронавирусом. Отсутствует даже координация с союзниками. Так, Вашингтон не уведомил своих европейских союзников о введении запрета на въезд для путешественников из Европы.

Китай, напротив, ведёт активную дипломатическую кампанию, чтобы объединить десятки стран и сотни ответственных лиц, чаще всего в формате видеоконференции, для обмена информацией о пандемии и личном опыте Китая в борьбе с заболеванием. Как это характерно для китайской дипломатии, такие усилия предпринимаются на региональном уровне и в рамках региональных органов власти. Они включают контакты со странами Центральной и Восточной Европы в формате «17+1», с секретариатом Шанхайской организации сотрудничества, с 10 тихоокеанскими островными государствами и с другими группами стран в Африке, Европе и Азии. Китай старается освещать все подобные инициативы.

Практически во всех пропагандистских изданиях, ориентированных на иностранную аудиторию, можно найти информацию об усилиях Китая по оказанию помощи другим странам, при этом подчеркиваются преимущества подхода Пекина.

Как взять лидерство

Главный актив Китая в стремлении к глобальному лидерству – в условиях пандемии коронавируса и в более широком смысле – это явная неадекватность действий Соединённых Штатов и их сосредоточенность на внутренней политике.

Таким образом, конечный успех Китая будет в равной степени зависеть от того, что происходит в Вашингтоне и в Пекине. Вашингтон ещё может переломить ситуацию в нынешнем кризисе, если будет действовать так, как положено лидеру: справится с проблемой дома, обеспечит мир социально значимыми товарами и будет координировать глобальные усилия.

Первая из этих задач – остановить распространение заболевания и защитить уязвимые группы населения в США – самая неотложная и имеющая значение скорее для внутреннего управления, чем для геополитики. Но то, как Вашингтон с этим справится, будет иметь геополитический аспект, прежде всего в том, сможет ли он восстановить доверие. Например, если федеральное правительство поддержит и субсидирует увеличение внутреннего производства масок, респираторов и аппаратов ИВЛ – как того требуют чрезвычайные условия пандемии, – это сохранит жизни американцам и поможет преодолеть глобальный дефицит.

Пока Соединённые Штаты не в состоянии удовлетворить нужды, связанные с пандемией, но ведущие позиции в медицине, биологии и биотехнологиях помогут найти реальное решение проблемы – вакцину. Правительство способно предоставить помощь американским лабораториям и компаниям и организовать аналог «манхэттенского проекта» для разработки, быстрого тестирования и перехода к массовому производству вакцины. Эти усилия потребуют больших затрат и начальных инвестиций, поэтому щедрое государственное финансирование и бонусы за успешное создание вакцины будут иметь значение. Следует также отметить, что, несмотря на замешательство Вашингтон, власти штатов и муниципалитетов, некоммерческие и религиозные организации, университеты и корпорации не сидят сложа руки. Исследовательские компании уже добились определённых успехов в разработке вакцины, хотя, конечно, даже при самом благоприятном сценарии потребуется время, чтобы она стала доступна для широкого использования.

Но, даже сосредоточившись на решении внутренних проблем, Вашингтон не может игнорировать необходимость координации глобальных усилий. Только мощное руководство позволит скоординированно разрешить проблемы ограничения передвижения, обмена информацией и поставок необходимой продукции. США успешно осуществляли лидерство на протяжении десятилетий и должны сделать это снова.

Такое лидерство потребует эффективного сотрудничества с Китаем вместо войны нарративов о том, кто лучше справился с эпидемией.

Постоянно повторяя, откуда взялся коронавирус, – источник уже известен, несмотря на активную пропаганду Китая, – не получишь особых дивидендов. Не принесёт результатов и обмен громкими заявлениями с Пекином. Китай обвиняет американских военных в распространении вируса и критикует действия Соединённых Штатов. Вашингтону следует отвечать на это только в случае необходимости, но не поддаваться соблазну сделать КНР центром коронавирусного нарратива. Другие страны гораздо больше привлечёт признание серьёзности общего глобального вызова и возможные пути выхода (включая примеры успешных мер по борьбе с коронавирусом в таких демократических странах, как Тайвань и Южная Корея). Многое Вашингтон и Пекин могут сделать сообща на благо мира: координировать, а также финансировать разработку и клинические испытания вакцины, обмениваться информацией, сотрудничать в мобилизации производства (например, по оборудованию для производства компонентов респираторов и аппаратов ИВЛ), совместно предлагать помощь другим странам.

В конечном итоге коронавирус может стать пробуждающим сигналом и способствовать сотрудничеству США и Китая в решении других глобальных проблем, включая изменение климата. Такое сотрудничество не должно – да и не будет – восприниматься остальным миром как уступка Китаю. Скорее, это станет шагом на пути восстановления веры в дальнейшее лидерство Америки. В нынешнем кризисе, как и в современной геополитике, Соединённые Штаты могут преуспеть, делая добро.

Китай. США > Медицина. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 20 марта 2020 > № 3325426 Курт Кэмпбелл, Раш Доши

Китай сосредоточивается

стратегия и тактика начальной фазы холодной войны

Юрий Тавровский

Немного предыстории. В Пекине осознали неизбежность перехода Вашингтона от курса "наибольшего благоприятствования" к политике всестороннего сдерживания "мирного возвышения Китая" уже в первые годы XXI века. Об этом в один голос сообщали мне коллеги-политологи из институтов Китайской академии общественных наук, из исследовательских центров КПК. Уже тогда вносились соответствующие долгосрочные коррективы в экономическую стратегию, строительство вооружённых сил, укрепление ракетно-ядерного щита, во внешнеполитические планы. В 2001 году был заключен Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве с Россией, создана Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В то же время продолжалось наращивание торговли с США, перенос американских предприятий на китайскую землю и связанный с этим переток современных технологий. США твёрдо занимали первое место среди приоритетов внешней политики, американские университеты принимали десятки тысяч студентов из Поднебесной. Английский язык изучали сотни миллионов китайцев, голливудские фильмы били рекорды по кассовым сборам.

В Вашингтоне в начале нынешнего века китайскому направлению не уделяли должного внимания. Там по-прежнему были уверены в неизбежности перерождения экономической основы и политической надстройки КНР по лекалам неолиберального строя, который побеждал в мировом масштабе. После почти полувека "холодной войны" Америка добилась развала Советского Союза за счёт навязывания комплекса неполноценности его элитам и руководству, выпустившему на волю демонов либерализма, сепаратизма, коррупции и организованной преступности. Экономику и финансы удалось встроить в "вашингтонский консенсус", пустить развитие России по нисходящей спирали стагнации и рецессии.

В упоении от победы над СССР американские элиты окончательно перестали считаться со своими соседями по планете Земля, сочли образовавшийся однополярный мировой порядок вечным, "концом истории". Рекордные темпы "мирного возвышения Китая" довольно долго не тревожили американцев — ведь продукция "мировой мастерской" была ориентирована на американские рынки, а часть прибыли от экспорта исправно вкладывалась в ценные бумаги Федерального казначейства США. На худой конец, для Китая была заготовлена "японская формула" устранения чрезмерно усилившегося вассального государства. После десяти лет сначала уговоров, а затем откровенного выкручивания рук, Америка заставила Японию пойти на самоубийственное повышение курса национальной валюты — иены. "Соглашение отеля Плаза" в 1985 году сделало экспорт неконкурентоспособным, оборвало "японское экономическое чудо" и повергло Страну восходящего солнца в экономическую стагнацию и упадок духа, длящиеся по сей день.

Где-то в середине первого десятилетия XXI века наиболее дальнозоркие вашингтонские стратеги начали прозревать и решили, что в отношении Китая пора применить "японскую формулу".

Будучи реалистами, китайские руководители трезво оценивали ситуацию и шли навстречу американцам по формуле "один шаг вперёд, два шага назад". Курс юаня медленно рос (8,28 юаня за доллар в 1994 году, 6,22 — в 2014 году). Одновременно происходил захват рынков США и других стран Запада дешёвыми и всё более качественными товарами "made in China". В 2001 году КНР с благословения США приняли во Всемирную торговую организацию (ВТО) и это открыло дополнительные возможности для встраивания в мировые финансовые системы и производственно-торговые цепочки. Китаю в качестве "развивающейся страны" позволили выторговать 15-летний переходный период, который был использован для наращивания объёмов экспорта. Если в 2001 году ежегодный объём внешней торговли КНР составлял 200 млрд. долл., то к концу льготного периода он вырос в 20 раз и достиг 4 трлн. долл.

Не выдерживая конкуренции, предприятия Америки и Европы переносили производство в Китай, исчезали целые отрасли промышленности. Снисходительное отношение к Китаю исчезало по мере роста дефицита в торговле и государственного долга. Тогда-то вашингтонские стратеги придумали оригинальный способ "усмирения красного дракона". С учётом неудовлетворённости китайских элит положением Поднебесной на мировой арене после Второй мировой войны, Пекину было предложено стать чуть ли не вровень с самой Америкой! Хитрость заключалась в этом самом "чуть". Привезенная в Пекин в 2009 году президентом Бараком Обамой идея создания "Большой двойки" (G-2) предусматривала чуть ли не совместное господство США и КНР над миром. Но Вашингтон и доллар оставались бы при этом старшими партнёрами, а Пекин и юань — младшими.

Отказ от предложенной "высокой чести" повлёк за собой неизбежные последствия как для Америки, так и для Китая. Американцы приняли военно-политическую стратегию "поворота к Азии" (2011) и экономической стратегию Транстихоокеанского торгового партнерства (ТТП). Обе стратегии так и не были реализованы в полной мере, но чётко обозначили растущую подозрительность и даже враждебность к Китаю, стремление окружить его поясом стран-соперниц, поставить под контроль главные торговые пути Поднебесной. Китайцы, в свою очередь, без лишнего шума наращивали оборонный потенциал, делая акцент на создание современного ракетно-ядерного щита, океанского военного флота, космического и кибернетического оружия, развивали военные связи с Россией. Но, самое главное, они приступили к созданию всеобъемлющего плана укрепления Китая, превращения его к середине XXI века в державу мирового уровня. Этот план был оглашён в конце 2012 года и стал известен как "Китайская мечта о великом возрождении китайской нации".

Китайская мечта против мечты американской

Начало нового этапа китайской истории пришлось на завершение периода американской истории, которое можно назвать "головокружением от успехов". Он длился с 1991 года, когда распался Советский Союз, и завершился поражением Демократической партии, которой рулили выражавшие интересы глобального финансового капитала "неоконы", на президентских выборах 2016 года. Пришедшие к власти республиканцы во главе с Дональдом Трампом больше заботятся о национальных интересах США. Они заявляют о решимости вернуть в США производственные мощности и рабочие места. Они как зеницу ока берегут и защищают статус доллара как главной расчётной единицы мировой торговли. Они надеются удержать слабеющие позиции "глобального лидера" за счёт усиления эксплуатации союзников (Германия, Япония, Канада, Турция), запугивания сырьевых держав (Саудовская Аравия, Иран, Венесуэла), перехода к нечестным методам торговли с основными конкурентами, прежде всего — с Китаем. "Трамписты" мечтают отбросить Китай к статусу "региональной державы": потребителя дорогой и высокотехнологичной американской продукции, взамен поставляющего в супермаркеты и дома американцев бытовую технику, а также иную дешёвую и сравнительно простую продукцию.

Республиканцы, возглавившие в 2017 году государственные структуры США, при поддержке столь же антикитайски настроенных демократов, подготовили и начали осуществлять свой всеобъемлющий план под названием "Америка прежде всего!". Его центральной частью стала "холодная война" против Китая, которая, в свою очередь, состоит из торговой войны, технологической войны, прямого военного давления, а также создания серии региональных кризисов на окраинах Поднебесной и её рубежах. Открытая фаза противостояния потребовала от Пекина разработки системы оборонительных и наступательных мер как внутри самого Китая, так и на мировой арене.

Китай переходит Рубикон

Прежде всего, нужно было достичь согласия всех частей правящей элиты КНР с целесообразностью и необходимостью "идти против течения". Ведь ещё совсем недавно всё руководство страны было согласно с заветами Дэн Сяопина: "Оставаться в тени, накапливать силы, дожидаться удобного момента". Решимость пойти до конца независимым путём "Китайской мечты" была провозглашена с самой высокой трибуны Красного Китая — с трибуны XIX съезда правящей Коммунистической партии. В октябре 2017 года Си Цзиньпин повторил на нём своё внешнеполитическое кредо: "Ни одна страна не должна рассчитывать на то, что мы будем вести торговлю своими ключевыми интересами; ни у кого не может быть ни малейшей надежды на то, что мы вкусим горькие плоды ущемления суверенитета, безопасности и интересов государства". Тогда же съезд утвердил и его концепцию "создания сообщества единой судьбы человечества" — первую заявку Поднебесной на глобальную роль. Именно тогда, в октябре 2017 года Китай перешел Рубикон.

Выступления Си Цзиньпина с открытым забралом окончательно показали Китаю и миру стратегическое значение этих установок. Сигнал из Пекина в Вашингтоне поняли быстро и правильно. Развернувшиеся с весны 2018 года бои на торговом фронте, а также сопровождавшие их информационные операции в связи с островами Южно-Китайского моря, Синьцзяном и Тайванем, — были призваны поколебать решимость китайского руководства, которое не привыкло действовать в условиях столь сильного и многопланового стресса. Но этого не случилось. Твёрдость внешнеполитического курса была подтверждена проведением в Пекине в апреле-мае 2019 года сразу двух важнейших внешнеполитических мероприятий: Второго форума "Пояс и путь" и "Диалога азиатских цивилизаций"). Выступления на них Председателя КНР Си Цзиньпина не оставляли сомнений в крепости его духа и в решимости продолжать выполнение долгосрочной программы "Китайская мечта", её основных внешнеполитических стратегий: "Пояс и путь", а также "Создание сообщества единой судьбы человечества".

Дисциплина и единоначалие — приоритет приоритетов

24-27 октября 2016 года прошёл 6-й пленум ЦК КПК, который можно считать началом активной мобилизации партии и всей нации. Тогда "холодная война" Америки против Китая только начинала принимать конкретные очертания. В КНР речь о гибридной или холодной войне не шла, использовался термин "новые условия". Но было уже понятно, что без внутрипартийной и общенародной мобилизации невозможно обеспечить устойчивое развитие Китая во всё более неблагоприятных внешнеэкономических и внешнеполитических условиях. Пленум принял документы о повышении в новых условиях дисциплины, установлении более жёсткого контроля над деятельностью парторганизаций и членов КПК. Особенно весомо прозвучали слова о необходимости сплочения партии вокруг ЦК КПК и его "ядра" — генерального секретаря Си Цзиньпина.

"Новые условия" стали реальностью. На внешних рынках появлялось всё больше конкурентов, производящих технологически простые товары уже дешевле, чем в Китае. Президент США Трамп хотя и "зарубил" потенциально опасный для "красного дракона" масштабный план переориентации финансовых и товарных потоков под названием Тихоокеанское торговое партнёрство (ТТП), но уже объявил о решимости обложить импорт из КНР непомерными тарифами. Вряд ли могла скомпенсировать грядущие потери начатая в 2013 году программа "Пояс и путь", призванная открыть новые рынки сбыта для товаров made in China, обеспечить безопасные маршруты китайского экспорта и всё более важного импорта.

"Новые условия" возникли и у границ Китая. На Корейском полуострове под предлогом противодействия ракетно-ядерной программе Пхеньяна расширялось военное присутствие США. Японские вооружённые силы получили первые авианосцы и осваивали новые районы в непосредственной близости к рубежам Китая. Под сильным влиянием популярного премьер-министра Синдзо Абэ дело шло к пересмотру мирных статей конституции Страны восходящего солнца, где открыто стали обсуждать даже приобретение собственного ядерного оружия. Поставки американского оружия на Тайвань усилили опасность крупного конфликта. К тому же, новая администрация в Вашингтоне придала системный характер провокациям в Южно-Китайском море. Превратить Синьцзян в зону нестабильности старались запрещённые в РФ террористические организации Талибан и Исламское государство, расширявшие своё присутствие в сопредельных Афганистане, Пакистане и странах Центральной Азии,

Предчувствие или, скорее всего, прогнозы аналитических центров о приближении многопрофильной конфронтации, подталкивали руководство КПК снова и снова обращать пристальное внимание на состояние правящей партии, всех её 90 миллионов членов, всех 4 миллионов партийных организаций. Добившись беспрецедентных успехов за 40 лет реализации курса "реформ и открытости", многие партийные руководители и функционеры "разделили успех" подконтрольных им государственных и даже частных коммерческих структур, установили коррупционные связи. Возможно, это было неизбежно и терпимо ещё недавно. В новых же условиях подобные связи становились неприемлемыми по целому ряду причин. Они тормозили перестройку экономики. Они отравляли настроения в обществе, серьёзно воспринявшем план "Китайской мечты", поддержавшем "новую норму" и решения о борьбе с коррупцией. Крупные коррупционеры — "тигры" и "лисы" — забивали наличностью и золотом свои дома, а за границей прятали капиталы и недвижимость, держали там родных и близких. Это открывало для западных конкурентов и спецслужб возможности прямой вербовки или приобретения "агентов влияния", при помощи которых можно влиять на развитие страны. Наведение порядка в партийных организациях, ужесточение персональной проверки руководителей всех уровней в таких условиях становилось необходимой и неизбежной мерой безопасности.

Проведение ещё одного пленума ЦК по проблемам чистоты партийных рядов всего через пару лет после 4-го пленума, ставшего началом системной борьбы против коррупции, подчеркнуло серьёзность проблемы. 6-й пленум заострил внимание на кадрах высокого и высшего уровней. Часть наиболее влиятельных кадровых работников оказалась не в состоянии порвать сложившиеся годами коррупционные связи или даже обросла новыми после назначения на другие посты в ходе ротаций, традиционных для китайской партийной системы.

По признанию Ван Цишаня, руководителя Центральной комиссии по проверке дисциплины и одного из семи членов Постоянного Комитета Политбюро ЦК, сделанного на Пленуме, "деятельность партийных организаций в стране отличается слабостью". Более того, отдельные руководящие работники даже в ЦК КПК на уровне комитетов, департаментов, управлений не владели даже "азбучными" познаниями в области партийного строительства. Среди определённой части партийных руководителей распространёнными стали случаи "морального разложения и коррупции, партийно-мировоззренческого безразличия и дисциплинарной расхлябанности, отсутствия твёрдой политической позиции в отстаивании линии коммунистической партии".

В новых условиях мобилизации Поднебесной повысилась роль правящей партии как генератора планов стратегического развития и как системы управления. Мозг нации и его нервная система — такова сегодня роль КПК. Мозг должен работать безукоризненно — на это направлены решения 6-го пленума об укреплении дисциплины в партийном руководстве, установлении единоначалия вокруг ЦК и его "ядра"— генсека Си Цзиньпина. Эта зафиксированная в решениях пленума роль Си Цзиньпина как бы отсылает к другим ключевым периодам истории КПК и КНР. "Ядром" партийного руководства многие годы был Мао Цзэдун, обеспечивший победу коммунистов в гражданской войне и возглавивший строительство социализма в Китае. "Ядром" в партийных документах называется Дэн Сяопин, вставший у штурвала чуть было не затонувшего корабля под названием "КНР", мобилизовавший его команду на небывалые усилия во спасение нации и нашедшего правильный курс "реформ и открытости". Признав Си Цзиньпина очередным "ядром", компартия не только сознательно наделила его огромными полномочиями, но ещё и возложила ответственность исторического масштаба.

Требуя партийной мобилизации и установления единоначалия, китайцам всё время напоминают о печальном примере Советского Союза и его компартии, в последние годы своего существования утратившей ленинские и сталинские традиции, что привело к расцвету альтернативных центров идеологии и региональной власти, коррумпированности высших руководителей и к их связям с зарубежными кругами.

Руководство КПК беспокоит не только организационная расхлябанность, жажда обогащения и инертность части кадровых работников партии. За долгие годы правления страной и отсутствия организованной оппозиции, среди коммунистов стала тускнеть вера в идеалы социализма, готовность идти на жертвы ради своих убеждений. Появилось немало двуличных деятелей, говорящих правильными штампами, но в действительности являющихся поборниками совсем других идеологических течений. Впору ставить вопрос о политической благонадежности части партийных кадров.

Само собой разумеется, проблемы надёжности армии коммунистов и, особенно, её руководителей, управляемости системы партийного и государственного управления в новых условиях не могли быть решены одномоментно.

Пропагандистские кампании дают результаты

В условиях разворачивающейся "холодной войны" важным полем боя становится идеология. За годы "реформ и открытости" либеральные ценности Запада заняли прочное место в духовной жизни китайской элиты. Они приходили через миллионы выпускников американских университетов и их китайских филиалов. Через прозападную профессуру и политологов, установивших тесное взаимодействие с западными коллегами. Через отправивших свои капиталы и семьи на Запад чиновников и предпринимателей. Через произведенную специально для Китая или продублированную в Гонконге и на Тайване продукцию Голливуда.

Опасность "выцветания красного цвета" осознавалась руководством КПК и в 80-е, и в 90-е годы. Она служила предметом рассмотрения на специальных совещаниях и даже пленумах ЦК КПК. Однако системная работа по противодействию чуждым не только "красному дракону", но и самой китайской цивилизации установкам началась только с приходом Си Цзиньпина. С точки зрения долгосрочной идейной борьбы, важную роль сыграла здесь программа "Китайская мечта о великом возрождении китайской нации". Эта многопрофильная стратегия включает экономические, политические, военные, дипломатические и, конечно, идеологические аспекты. В условиях возникшего "духовного вакуума" она дала второе дыхание патриотическим устремлениям китайцев, особенно молодёжи. Она вернула интерес к многовековым источникам китайской мудрости, работам гигантов мысли Древнего Китая. Она возродила уважение к собственным демократическим традициям: революционеров во главе с Сунь Ятсеном, участников "движения 4 мая" 1919 года, первых коммунистов.

Стратегия "Китайской мечты" дополнялась тактическими операциями. Роль контратак стали играть мощные идеологические кампании. Сначала это было общенациональное изучение опыта и духа китайских большевиков-участников "Великого похода". Сейчас вся страна обсуждает достоинства социализма под девизом "Не забывать изначальные ценности, выполнить историческую миссию"! Похоже, скоро начнется кампания воздания должного героям и руководителям борьбы против эпидемии коронавируса, критики зарубежных недоброжелателей. Это поможет столь необходимому сплочению китайской нации.

Китай — сосредоточивается!

Китай. США > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 19 марта 2020 > № 3324599 Юрий Тавровский

Анча Баранова: пандемия коронавируса продлится минимум до лета

COVID-19 в марте усадил россиян на карантин, но вопросы о новом коронавирусе, причинах и сроках происходящего остаются. О том, почему в мире началась паника из-за вируса, который слабее Эболы и гриппа, об отставании России от США на 1-2 недели по "вирусному" календарю, об искусственном происхождении 2019-nCoV, а также о том, сколько продлится пандемия, рассказала корреспонденту РИА Новости Наталье Парамоновой доктор биологических наук, профессор Школы Системной Биологии GMU (США) Анча Баранова.

— Почему медицинская система не справляется с коронавирусом, если, судя по тому, что говорят медики, аналогичные эпидемии и даже пандемии бывают и при гриппе?

— Мы можем прогнозировать число людей, которым требуется медицинская помощь в течение сезона гриппа. В зависимости от активности сезона может быть разная загруженность медиков. Например, два года назад в США был очень активный сезон гриппа и были переполнены госпитали. Тем не менее, в отношении гриппа мы прогнозируем, какое количество будет легких заболеваний, сколько людей посидят дома с температурой, сколько попадет в больницы, а сколько погибнет. Например, в США в зависимости от сезона от гриппа гибнет около 16 тысяч человек. Это не маленькая цифра и она больше, чем цифра погибших от коронавируса, но это прогнозируемая величина. Надо отметить, что гибель происходит не только из-за самого гриппа, но из-за отложенных последствий, то есть цифра оценочная.

В случае коронавируса инфекция распространяется быстро из-за того, что люди способны заражать друг друга на бессимптомной стадии заболевания, а потому число зараженных растет намного быстрее, чем при гриппе. Все, что мы сейчас можем, это делать проекции в будущее и предполагать, сколько людей заразится. Такие проекции мы делаем на основе динамики в Италии, Китае и других странах.

Медики составили так называемый вирусный календарь. За точку отсчета взята ситуация в Италии, как в стране, где слишком поздно были приняты меры. Начало календаря — день обнаружения первого зараженного. По этому вирусному календарю в США сейчас 6 марта, а в России — 28 февраля. Россия находится в отличном положении по сравнению с остальным миром. Здесь задержана эпидемическая кривая, Россия отстает от США на 1-2 недели. Никто не хочет допустить развитие итальянского сюжета. Страны пытаются предотвратить развитие этого сценария путем растягивания эпидемии во времени.

Эта задержка необходима по двум причинам. Во-первых, потому что есть неплохой шанс, что тяжесть вызываемых вирусом заболеваний со временем будет снижаться из-за эволюции вируса с сторону большего приспособления к жизни в организме нового хозяина. А во-вторых, потому что системы здравоохранения во всех странах не рассчитаны на такое количество пациентов. Когда к запланированным больным с гриппом и ОРВИ добавляются незапланированные больные с коронавирусом, их общее количество становится слишком большим. Такие инфекционные больные занимают койки, особенно в реанимации, и на эти койки не попадают люди, которым также требовалась срочная помощь. Я имею ввиду не плановые операции, а расчетные количества тех, кому понадобиться помощь при инсультах, инфарктах и примерное число жертв аварий на транспорте, а также онкологических больных.

Все системы здравоохранения работают в соответствии с некоторыми расчетными моделями. Никакое общество не может себе позволить держать запас коек в сто раз больше, чем их реально требуется. Небольшой запас есть в зависимости от страны, он тоже известен, и понятно, когда все резервы будут исчерпаны. Поэтому все стратегии по борьбе с коронавирусом связаны с тем, как растянуть эпидемию, размазать ее во времени. Чтобы в день заболели меньше людей и с ними можно было справляться, обеспечивать лечение.

В США нам сначала сказали посидеть две недели в изоляции, но, по крайней мере, до лета мы, скорее всего, останемся на таком осадном положении. Но все наладится, еду в магазины завезут, туалетную бумагу тоже.

— Довольно много разговоров о том, что смертность нового вируса то ли завышена, то ли занижена. Чему верить?

— Что касается процента смертности. Сейчас точно мы его назвать не можем. 2% смертности в Китае характерны для этой страны с ее довольно молодой структурой популяции. Кроме того, Китай умудрился в масштабах страны это лечить. В Италии ситуация другая. Там больше смертность, потому что больше престарелых, больше тяжелых случаев. Усугубляет ситуацию то, что медицинская система в Италии уже упала, поэтому им приходится вводить рационы на процедуры. То есть у них есть один вентилятор легких и два пациента 40 лет и 80 лет. Предпочитают отдать вентилятор сорокалетнему, потому что у него все шансы оправиться через пару дней. Это создает этические проблемы, но они только так могут быть решены.

— Эбола была гораздо опаснее коронавируса, но страны на карантин не садились?

— Весь ужас коронавируса заключается в том, что у него смертность не очень высокая. У Эболы высокая смертность и заболевание почти всегда протекает в очень серьезной форме. Заболев Эболой, ты просто лег и уже этот вирус не распространяешь. Вирус сам себя ограничивает. Человек не будет его разносить по соседям и тем более по другим континентам, к больному никто в здравом уме не подойдет. А коронавирус протекает во многих случаях в легкой форме и потому разносится.

Коронавирусы уже были: в 2003 году был SARS, а в 2012 был MERS и он давал 35% смертности. Он как раз поэтому так быстро был ослаблен. Человек сразу заболевал и точно уже никуда не мог поехать. А тут заболевание нередко легкое, поэтому люди его и разнесли.

— Насколько вам кажется, что коронавирус — раздутая СМИ проблема?

— Это не проблема СМИ, это проблема государственная. Решение принимается, исходя из большой статистики, как по заболевшим, так и по ресурсам. На мировом уровне было рекомендовано странам вводить карантины там, где это возможно.

— А где-то невозможно?

— Например, в Мексике это невозможно. Заболеваемость там не очень большая, но точно она будет больше, но там все веселятся и стоят на головах. Дело в том, что в Мексике есть территории довольно плохо контролируемые собственным правительством. В бедных частях страны у государства нет возможностей для эффективной работы, поэтому посадить там людей на карантин невозможно. Там будет стихийное развитие эпидемии.

Хотя в Мексике есть свой плюс, там жарко. В любой стране, где жарко, этот вирус не так хорошо распространяется, он быстро высыхает. Другое дело в комнате с кондиционером, там он дня три может протянуть. Любой вирус температурно чувствительный и через час от жары высыхает. Летом эпидемия спадет — это точно. Вопрос: она совсем спадет или вернется? Для того, чтобы вирус быстро высыхал на открытом воздухе, температура должна быть больше 30 градусов. При этой температуре разрушаются РНК и ДНК вируса.

Чем более организована страна, тем лучше она справляется с эпидемией. Например, Германия отлично справляется. Можно эту страну ставить в пример. Когда в популяции возникает иммунитет к вирусу у подавляющего количества представителей, то вирус сам собой угасает. Это можно назвать конечной точкой эпидемии. Даже если ничего не делать, то когда примерно 70% людей выздоровеет, после этого оставшиеся люди уже будут практически не заражаться. Эпидемия быстро развивается, пока у популяции нет "стадного" иммунитета.

Исходя из этой предпосылки, страны придерживаются трех стратегий. Первая, как в Мексике, — ничего особо не делаем, ждем, как все развивается. Вторая, как в Европе, США и России — сажаем всех на карантин, растягиваем эпидемию. Третью стратегию выбрала Великобритания. Они подсчитали, что не могут всех защитить. Молодые все равно болеют слабо, поэтому мы посадим на карантин только стариков и это их спасет от вируса. Молодые, тем временем, переболеют, получат иммунитет и составят необходимые 70%. Решения о том, какой сценарий использовать зависит от ресурсов страны, структуры населения, структуры экономики и массы других факторов.

— Как вы прокомментируете теорию, что США завезли коронавирус в Китай, возможно ли это?

— Сиквенс (прочитанная последовательность генетического кода — прим. ред.) этого вируса хорошо известен. Это обычный природный вирус, он подвержен мутациям и это нормально. Сиквенсы именно этого вируса были опубликованы в декабре по результатам обследования первых заболевших. Мы знаем, какая структура была у него в декабре, и какая структура сейчас. Даже те сиквенсы, которые пришли в декабре, не носят отпечатков того, что этот вирус был искусственно создан. Обычно это заметить можно. Если ученый режет РНК или ДНК, то в тех местах, где режут, остаются, условно говоря, следы молекулярных ножниц. Могут стоять определенные нуклеотиды, дублирующиеся последовательности и другие мелкие признаки. Как природа мы пока не умеем работать.

Кроме того, просто придумать вирус в голове и выпустить не получится. Его надо испытать. Причем на мышах его испытать нельзя, он мышей не заражает. На обезьянах провести исследование еще труднее, чем на людях. Обезьяны стоят очень дорого и все на учете. Представить, что кто-то где-то устроил мини-эпидемию на людях и мы об этом ничего не узнали, также невероятно. Как они ее остановили? Это что на острове было? То есть логистика этой конспирации не работает.

— В одном из интервью вы говорили, что давно ждали вируса, который перейдет с летучих мышей на человека? Почему ждали и почему мы все-таки не готовы?

— У летучих мышей сотни и тысячи вирусов, у каждого вида они свои. У мышей очень мощная иммунная система, которая толерантна к этим вирусам. Она не вырабатывает антитела на вирусы, они просто учатся с этими вирусами сосуществовать. А у людей развивается спелеология, туристы в пещеры лазают. Мыши на них сверху гадят, все это с вирусами. Рано или поздно какой-то вирус от мышей должен был прийти к человеку. В течение последних десяти лет эти исследования очень активно велись. Ученые специально определяли сиквенсы вирусов летучих мышей. Причем для этого не ловились мыши, а собирали их дериваты (экскременты, останки), затем выделяли ДНК и РНК вирусов, делали сиквенсы и анализировали их, восстанавливали вирусные последовательности в компьютерных моделях. Именно потому у нас есть неплохая база знаний о том, что вообще у мышей бывает.

— Кроме летучих мышей, какие еще животные являются носителями опасных для человека вирусов?

— У рыб есть вирусы, у птиц есть вирусы в огромном количестве. Как мы узнали, вирус с птиц может переходить на людей, в случае птичьего гриппа, например. Но надо сказать, что вирусы все-таки обладают видоспецифичностью и чаще меняют хозяина в пределах одной группы животных, поэтому человечество ждет подлости прежде всего от млекопитающих, в меньшей степени от птиц. От рыб и насекомых мы уже не ждем сильных гадостей, потому что наши рецепторы довольно сильно отличаются от рецепторов на их клетках.

Именно потому что вирусов ждали, Китай и смог так быстро среагировать на вирус атипичной пневмонии. В этой ситуации, надо сказать, ученые сработали отлично: выделили вирус, определили его рецептор, сродство с другими вирусами, как его геном работает, с какими белками взаимодействует. Работа была проведена на отличном уровне и быстро.

— Можно ли заболеть повторно?

— Это очень тонкий вопрос. Началось все с того, что в Японии появилась пациентка, которую выписали, а потом тест показал у нее снова наличие коронавируса. Скорее всего, это был ошибочный изначальный тест, тесты все-таки не идеальны. Сейчас получены данные из Китая, что до 14% людей, которых выписали из госпиталя с двумя негативными тестами пошли домой, посидели дома, а потом у них взяли еще один тест и он был позитивным. Однако, скорее всего, это не значит повторного заражения, а значит другую вещь — это значит, что человек остается инфекционным в течении более длительного времени. То есть симптомы закончились, человек выглядит как будто выздоровел, он еще неделю сидит в карантине, после этого ему делают два теста и эти оба теста негативные, а потом еще один тест — и он позитивный. Количество таких третьих позитивных тестов нельзя игнорировать, поэтому теперь в Китае больные должны сидеть в карантине не неделю после выздоровления, а две и им должны делать три теста и все они должны быть негативными.

Пока это все не очень точно, но это, скорее всего, не повторное заражение. Вирус очень медленно выводится и это имеет большие эпидемиологические последствия, но не такие большие, как повторное заражение.

— При каких условиях эпидемия прекратится?

— Тут два процесса. Один процесс — это процесс эволюции вируса. Мы знаем, что в новом хозяине — а человек новый хозяин для вируса — происходит ослабление вируса. Мы его наблюдали на других вирусах, в том числе коронавирусах. Вирус летучей мыши попал в человека, переход от человека к человеку сопровождается мутациями вируса и они, как правило, ослабляют вирус. Происходит коэволюция вируса, чтобы он мог более менее сосуществовать с человеком. Этот вирус сейчас к нам приспосабливается. Сколько времени это займет — неизвестно. Он эволюционирует быстрее, чем гепатит С, но не так быстро как грипп, у него самая высокая скорость эволюции. Это первый процесс, а второй процесс — процесс приобретения иммунитета людьми, то есть идет процесс естественной вакцинации.

Россия. США. Весь мир > Медицина > ria.ru, 19 марта 2020 > № 3322559 Анча Баранова

«Действовать прагматично»: Россия не ищет конфронтации с США

В МИД России назвали условие сотрудничества с Вашингтоном

Иван Апулеев

Москва будет отвечать на агрессивные выпады со стороны США, но не собирается «скатываться в конфронтацию», заявил замминистра иностранных дел Сергей Рябков. По его словам, РФ открыта к сотрудничеству с Вашингтоном «на основе взаимного уважения». Он также считает, что перед выборами Штаты продолжат курс по очернению России.

Замглавы МИД России Сергей Рябков рассказал о перспективах отношений с США. Как сообщает РИА «Новости», об этом он заявил в видеолекции, организованной МГИМО.

«Будем действовать прагматично, при необходимости отвечать на агрессивные выпады, но делать это выверенно, не скатываясь в конфронтацию», — заявил дипломат о российско-американских отношениях.

По его словам, Москва готова сотрудничать с Вашингтоном по широкому спектру вопросов, если за океаном «проявят готовность вести дела на конструктивной и взаимоуважительной основе».

Кроме того, Рябков считает, что в преддверии выборов президента Америка продолжит «курс по очернению» России и на фоне обострения отношений США с Китайской народной республикой (КНР).

«Мы увидим, к сожалению, весьма сложную с точки зрения и российско-американских, и американо-китайских отношений атмосферу в течение всего периода, который будет предшествовать выборам, намеченным на ноябрь», — добавил замминистра.

Рябков подчеркнул, что в условиях пандемии коронавируса Штаты усилили давление на КНР — как политическое, так и психологическое. «В условиях пандемии некоторые процессы, которые развивались до вспышки коронавируса более медленно, получили ускорение. Нарастание конфронтационности, нарастание остроты соперничества между Вашингтоном и Пекином сейчас — зримо, тревожно», — подытожил он.

В октябре прошлого года президент РФ Владимир Путин заявил, что внутриполитическая повестка в США мешает Трампу поладить с Россией и преодолеть кризис в отношениях двух стран.

«Мы все знаем, что говорит <...> господин Трамп по поводу российско-американских отношений (Трамп выражает стремление к нормализации — «Газета.Ru»). <...> Но, к сожалению, до сих пор этого не сделано. Но мы не в претензии, потому что мы видим, что происходит во внутриполитической жизни США», — подчеркнул российский лидер. По словам Путина, Москва будет работать «с любым руководством США» в зависимости от желания Вашингтона сотрудничать с Россией.

В начале октября Трамп рассказал, что Вашингтон планирует вести с Москвой конструктивный разговор и улучшать отношения. «Было бы отлично поладить с Россией, и мы поладим с Россией, поскольку это разумно», — выразил уверенность президент США.

При этом он добавил, что «никто не действует по России жестче, чем Дональд Трамп» — и это «может подтвердить» Путин. Сам российский лидер еще в середине лета говорил, что развитие отношений России и США зависит, в первую очередь, от Вашингтона. Москва, по его словам, готова подождать.

«Это пускай они сами там решают — нужно им развивать отношения с Россией или нет. Поэтому нужен им диалог — пожалуйста, мы готовы. Не нужен — мы подождем, пока они созреют», — подчеркнул Путин.

В середине июня 2019 года Путин заявил, что российско-американские отношения переживают стадию деградации. «Они [отношения] деградируют, становятся все хуже и хуже. За последние годы в отношении России действующая администрация приняла уже, по-моему, несколько десятков решений, связанных с санкциями», — подчеркивал он.

Позже посол РФ в Вашингтоне Анатолий Антонов заявил, что для улучшения российско-американских отношений необходимо бороться с русофобией. По его словам, надо работать над созданием позитивного образа России и налаживать деловые связи.

«В непростых условиях надо работать вместе над восстановлением и поддержанием дружественных, взаимоуважительных отношений между Россией и США», — заявил Антонов.

За неделю до этого президент США Дональд Трамп заявил в интервью телеканалу Fox News, что отношения между Вашингтоном и Москвой «скоро наладятся».

«Я думаю, мы можем иметь хорошие отношения с Россией», — подчеркнул американский лидер. По его словам, день, когда Америка нормализует отношения с Россией, будет «прекрасным днем». Сейчас, напомним, обе державы наложили друг на друга санкции и частично сократили дипкорпуса.

США. Россия. Китай > Внешэкономсвязи, политика > gazeta.ru, 18 марта 2020 > № 3387357 Сергей Рябков, Анатолий Антонов

Большая встряска

диспропорции мировой экономики

Валентин Катасонов

Кризис

Масштаб накопившихся сегодня диспропорций в экономике — гигантский, он намного хуже ситуации 90-летней давности. Я имею в виду панику на нью-йоркской фондовой бирже в октябре 1929 года: "чёрный" понедельник, "чёрный" вторник, "чёрный" четверг, и так далее… Тогда всё катилось вниз вплоть до начала Второй мировой войны, разве что острая фаза, которая была до 1933 года, перешла в стагнацию, но даже "новый курс" Рузвельта не сумел вытащить экономику США из этой ямы. Тогда в широком масштабе начали применяться кейнсианские методы стимулирования спроса, но они оказались недостаточными. И единственным способом выйти из социально-экономического тупика стала Вторая мировая война. Конечно, это был более многомерный и более многоцелевой проект, но его экономическую составляющую сбрасывать со счетов нельзя.

И сегодня в мировой экономике накопились такие диспропорции, что подобная конструкция просто обязана рухнуть. И единственное расхождение в оценках касается того, когда это произойдёт: завтра, послезавтра, через месяц или через год?

Должен сказать, что многие ждали начала кризиса и в 2018 году, и в 2019-м, и в начале 2020-го. Наверное, многие видели, как разрушают старые дома? К объекту подъезжает специальная машина с шар-бабой, и начинает бить по стене. Здание, если оно крепкое, не рушится сразу, оно раскачивается, осыпается, и трудно сказать, после какого удара произойдёт обрушение конструкции.

Так и здесь. Ударов было нанесено уже несколько, начиная с 2016 года. И, кстати говоря, эти удары начались не с Америки, не с Европы или Японии — они начались с Китая, где летом 2016 года был очень серьёзный обвал фондового рынка. Китайцы тогда каким-то удивительным образом, почти чудом, этот обвал купировали. Удары после этого продолжались и продолжаются. Лично я ждал обвала и в 2018-м, и в 2019 году. Почему же этого не произошло?

Деньги

Этого не произошло, потому что все эксперты недооценили степень безумия финансовых властей современного мира, руководящих глобальной системой центральных банков: Федеральной резервной системой США, ЕЦБ, Нихон Гинко и так далее. Они продолжали политику, которая сочетала в себе масштабную денежную эмиссию, названную "количественным смягчением", со снижением кредитной ставки до нуля или даже ниже. Образно говоря, эту политику можно сравнить с лечением онкобольного только наркотиками. Это совершенно необходимо для обезболивания — но на короткие отрезки времени и в сочетании с другими, кардинальными методами лечения. А если пациента держать исключительно на наркотиках, то, во-первых, ему понадобятся всё большие дозы этого зелья, а во-вторых, раковый процесс будет развиваться до тех пор, пока не станет несовместимым с жизнью.

И, кстати говоря, мы слышали уже достаточно много откровенных признаний со стороны руководителей финансовых властей, что они не знают, каким образом купировать кризис, если тот начнётся. Они так и говорят: "У нас никаких средств уже не осталось".

Совсем недавно, 3 марта, ФРС провела внеочередное — из-за эпидемии коронавируса — заседание своего Комитета по операциям на открытом рынке (FOMC) и снизила учётную ставку по кредитам, причём сразу на полпроцента, до 1-1,25% годовых, хотя обычно снижение составляет четверть процентного пункта. А тут сразу вдвое больше! Значит, ситуация действительно чрезвычайная? А 18-19 марта, должно пройти уже очередное заседание FOMC, по итогам которого ФРС, скорее всего, снова снизит учётную ставку. Но насколько сильным окажется это снижение?

Эксперты утверждают, что оно может вернуться на уровень 0-0,25% годовых, т.е. снизиться сразу на 1%. Для экономики нулевая учётная ставка, или ставка "около нуля" — самый сильный наркотик.

Коронавирус тут абсолютно ни при чём — в лучшем случае, это повод, предлог, триггер, "спусковой крючок", но ни в коем случае не причина происходящих событий.

Если бы его не было, нашли бы какой-нибудь другой "форсмажорный" фактор, это дело информационных технологий. Это не вопрос реальной пандемии, это вопрос политики и финансов, грязной политики и грязных денег.

К сожалению, российское руководство адекватно не реагирует на данную ситуацию, не предпринимает даже самых необходимых и минимальных мер защиты отечественной экономики. Если взять, например, ситуацию с нашей национальной валютой, то нынешний обвал её обменного курса ничуть не удивляет — удивило бы обратное… Когда в 2013 году Эльвиру Набиуллину назначили главой нашего ЦБ, она сразу же стала говорить о необходимости отправить рубль "в свободное плавание". А ведь это прямо противоречит пункту 2 статьи 75 Конституции РФ, где прямо сказано, что защита и обеспечение устойчивости рубля — основная функция Центрального банка Российской Федерации. В результате после введения санкций мы получили дикий обвал рубля в декабре 2014 года.

Казалось бы, из той ситуации можно было извлечь какие-то уроки. Например, на законодательном уровне принять меры по ограничению свободы трансграничного движения капиталов, поскольку без этого мы принципиально не в состоянии стабилизировать курс рубля. Нет, конечно, кое-что делается. Тем методом, который я называю: "одевать брюки через голову". Коррекция курса рубля проводится с помощью валютных интервенций. А для того, чтобы обеспечить возможность валютных интервенций, надо накапливать миллиарды иностранной валюты. Для чего это делается? Не для того ли, чтобы гарантировать спрос на продукцию печатного станка ФРС, ЕЦБ и т.д.? На этом наживаются хозяева мировых денег. И за всё время существования Российской Федерации ни один из руководителей страны даже не заикнулся о том, что необходимо введение ограничений и запретов на трансграничное движение капитала. Более того, не раз говорилось о том, что Россия не будет вводить никаких ограничений на движение капитала. Это всё равно, что сказать: "Ребята, не волнуйтесь, мы живём по правилам "вашингтонского консенсуса", вы можете нас продолжать грабить, можете по-прежнему создавать здесь кризисы" и т.д. Пока не видно никаких признаков того, что власть у нас действительно готова защищать национальные интересы. Какие могут быть национальные интересы у страны, руководство которой присягает на верность "вашингтонскому консенсусу"? Какая может быть стратегия по их защите?

Нефть

Причина обвала цен на рынке "чёрного золота" заключается в том, что Россия отказалась подписать новое соглашение о дополнительном снижении нефтедобычи со странами ОПЕК. Поэтому уже с 1 апреля соглашение ОПЕК+ прекратит своё действие, нефти будет добываться намного больше, её предложение на рынке повысится, соответственно — цена должна упасть. Но, конечно, дело здесь не в самой финансовой механике. За ней стоит очевидное стремление Саудовской Аравии проучить и наказать Россию низкими ценами на нефть. И в Эр-Рияде уже заявили о том, что будут наращивать добычу и экспорт чёрного золота — да ещё предоставляя покупателям существенные премии от рыночной цены. Видимо, расчёт здесь на то, чтобы снизить нефтегазовые доходы России ниже допустимого минимума. Трудно сказать, насколько выполнимы эти планы на фоне отмеченной выше гигантской долларовой эмиссии и снижения ключевых ставок по кредитам. Во всяком случае, лично я не думаю, что цена на "чёрное золото" уйдёт в диапазон 10-20 долларов за баррель, как это предсказывают некоторые эксперты. Более реальны 30-40 долларов за баррель, и то ненадолго.

Дело в том, что Саудовская Аравия — не вполне суверенное государство, а государство, тесно связанное с США и действующее с постоянной оглядкой на Вашингтон. Вообще, можно согласиться с оценкой соглашения ОПЕК+ как некоего "троянского коня", с помощью которого Соединённые Штаты решали свои проблемы.

Для Америки необходима высокая цена на "чёрное золото" — только тогда сланцевая нефть действительно будет добываться, а её доля в мировой нефтедобыче — расти. Поэтому в Эр-Рияде заявляли, что для них неприемлема цена ниже 80 долларов и ни центом меньше, иначе у неё будет несбалансированный бюджет. Если же не полениться и посмотреть на саудовский бюджет, то понимаешь, что даже при 50 долларах за баррель Саудовская Аравия может свой бюджет сбалансировать, просто убрав все "расходы на роскошь". Там просто озвучивали то, что необходимо американцам. У меня по этому поводу нет никаких иллюзий. Я считаю, что Саудовская Аравия как была, так и остаётся американской марионеткой. И я думаю, что поэтому реальных планов обрушить мировой рынок нефти у неё нет, поскольку если сколько-нибудь долгое время держать цену "чёрного золота" на планке ниже 50 долларов, вся сланцевая нефтедобыча в Америке умрёт.

Золото

На протяжении всей истории человечества спрос на золото и, соответственно, цены на золото возрастали в канун кризисов, войн и других катаклизмов. Сегодня цена золота определяется такими механизмами, которые очень далеки от рыночных и достаточно глубоко спрятаны от, скажем так, непосвящённых наблюдателей. Потому что после отмены золотодолларового стандарта на Ямайской конференции 1976 года, возникла интересная ситуация. Доллар де-факто был объявлен единственной мировой валютой, единственной мерой стоимости всех товаров и услуг. Но для того, чтобы это действительно было так, чтобы доллар мог быть монополистом в мире валют, его конкурентов надо было уничтожить. Их уничтожили — обеспеченных золотом и другими реальными активами валют в мире не осталось. Но ведь золото — это безусловная реальность, элемент таблицы Менделеева, его не уничтожишь! Поэтому на Ямайской конференции де-юре золото демонетизировали, договорились не считать его валютным активом, но де-факто этот металл всё равно угрожал позициям американского доллара. Поэтому на протяжении нескольких десятилетий в мире действовали так называемые золотые картели, которые играли на понижение цены "царского металла", благодаря чему поддерживались монопольные позиции американского доллара.

Сначала эти картели оставались в тени, но последний из них, так называемое Вашингтонское соглашение, в которое входило два десятка центральных банков ведущих экономик мира, был уже официальным, то есть интересы уже тогда разошлись, и понадобился документ. Действие последнего пятилетнего Вашингтонского соглашения истекло в сентябре 2019 года, и оно не было пролонгировано, поскольку центробанки ряда стран мира отказались брать на себя обязательства по продаже золота из своих резервов и даже, наоборот, стали его закупать. Это был очень важный момент, поскольку он означал прекращение работы тех механизмов, которые защищали американский доллар и искусственно сдерживали цену на золото. В конце марта прошлого года Банк международных расчётов в Базеле принял решение по программе "Базель-III", согласно которому банки получили право учитывать золото в составе собственного капитала по его 100%-ной цене (I категория активов) вместо 50%-ной (III категория активов), как это было ранее.

А тут ещё и президент США Дональд Трамп заговорил о том, что Соединённым Штатам нужен не "сильный", а "слабый" доллар для поддержания конкурентоспособности своей экономики. С чем это может быть связано? Это может быть связано с тем, что мировой баланс запасов золота изменился. По моим оценкам, сегодня Китай имеет больше золота, чем Соединённые Штаты. Официальная китайская статистика сильно занижает данные по золоту, а статистика США, наоборот, их завышает. Я думаю, что в Америке золота уже не 8 тысяч тонн, а гораздо меньше. А то, что они называют золотом, это просто позолоченные вольфрамовые слитки, которые хранятся в Форт-Ноксе.

Поэтому цена на золото в ближайшее время будет расти — и не на проценты, а в разы. Нельзя даже исключить того, что в каком-то виде будет восстановлен золотой стандарт. Хотя, конечно, трудно себе представить, как это всё будет выглядеть, поскольку сегодня стопроцентного покрытия золотом потребностей мировой экономики в деньгах быть не может.

В целом можно сказать, что нас ждёт кризис, намного более глубокий и сильный, чем это было в 2007-2009 гг. или даже в эпоху Великой депрессии. Можно сказать, катастрофический. К которому ни мир в целом, ни Россия пока не готовы.

США. Саудовская Аравия. Китай. Россия > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > zavtra.ru, 18 марта 2020 > № 3324589 Валентин Катасонов

Энергетические войны

Большая нефть не терпит либерализма

Борис Марцинкевич

Картина ныне происходящего вокруг нас будет намного более понятной, если отталкиваться от простого тезиса: вся история развития человеческой цивилизации — это борьба за овладение знаниями о новых видах энергии, которую можно обратить себе на пользу, борьба за контроль над самими энергетическими ресурсами и за контроль над маршрутами их транспортировки на рынки потребления. Развитие цивилизации — неуклонный рост, рост и рост потребления энергии.

Какими бы ни были политические перипетии, какие бы локальные войны в разных регионах ни происходили, какие бы революции и прочие "арабские вёсны" ни трещали, человечество год за годом потребляет энергии всё больше, больше и больше. Рост этот и не думает останавливаться: нас самих становится всё больше. На севере мы не хотим мёрзнуть, возле экватора мы не хотим потеть, и повсеместно нам каждый день хочется кушать. Социализм на дворе или капитализм, Майдан или Рейх, Альенде у власти или Пиночет, — нам то жарко, то холодно, нам хочется пить, есть, и чтобы вода из крана шла, а утром можно было включить свет и телевизор одновременно с компьютером…

Именно по этой причине я предлагаю наполнить новым смыслом такое понятие, как "геоэнергетика" — история планетной цивилизации зависит от уровня развития энергетики, от умения добывать и перерабатывать энергетические ресурсы, от умения приспособить для нужд энергетики новые природные ресурсы…

Бытие определяет сознание — давно сказал великий философ и мыслитель, оспорить которого пока никому не удавалось. Экономика первична, политика — вторична, а базой современной экономики была, есть и будет оставаться энергетика, так что именно геоэнергетика задаёт характер и темп развития человеческой цивилизации во всём её многообразии, со всеми её достижениями, сокрушительными кризисами, холодными и горячими конфликтами и войнами. В основе сегодняшних конфликтов и войн, если отбросить демагогическую шелуху слов, — борьба за источники энергетических ресурсов и за контроль над маршрутами их доставки, сражения за разработку и право обладания самыми новыми, самыми передовыми технологиями их добычи и переработки.

Чтобы получать столь нужную нам энергию, человечество во все времена использовало те или иные природные ресурсы. И структура используемых ресурсов — ещё один набор цифр, наглядно показывающих, как, за счёт чего именно идёт развитие нашей цивилизации.

Мы перестали топить печки дровами. Нам негде больше строить громадные плотины ГЭС, затапливая огромные участки земли. Нам не нравится дым и пыль от угольных ТЭЦ. Ветровая, солнечная, приливная, геотермальная энергия по- прежнему обходятся слишком дорого, поэтому нам всё больше нравятся энергия газа и энергия атома — самые дешёвые из всех имеющихся в нашем распоряжении сегодня.

"Золотой миллиард" и развивающиеся страны

Но есть и ещё одна закономерность, делающая мир всё более напряжённым, тревожным, готовым на большие и малые конфликты. По данным Международного энергетического агентства (МЭА), в 1960 году развивающиеся страны потребляли всего 12% мировой энергии. В 2000 году — уже почти 30%. Оценочная цифра на 2020 год — более 50%. Азия, Африка, Южная Америка "тянут энергетическое одеяло на себя" всё сильнее и сильнее, отбирая его у Старого Света и США. А у "хозяев мира" — не то, что просто стабилизация, а уже и тенденция к уменьшению потребления. Почему, собственно? Снова — цифры, сухие и точные.

1900 год: коэффициент использования энергии первичных источников — 9%; в развитых странах в 1980 году — 23%, оценка для них же на 2030 год — от 36 до 40%. За счёт технологического прогресса растёт КПД топок ТЭЦ, реакторов АЭС, турбин ГЭС. Развитые страны охотно инвестируют в эти направления — благо, денежные ресурсы именно в их руках. А у развивающихся стран свободных денег — нет! Там работают небольшие ТЭЦ на дешёвом местном угле, без всех этих дорогущих "прибамбасов": дожигание и очистка/конверсия дымовых газов, утилизация/захоронение зольных остатков, замкнутый водный цикл и прочее. Дорого!

А ещё в развивающихся странах стремительно растёт население, которое кушать хочет. МЭА умеет считать затраты энергии и в производстве продовольствия. Если учесть все расходы: выпуск и ремонт сельхозтехники, улучшение посевного фонда, разведение племенного скота, производство удобрений и пестицидов и обработка ими полей, полив, сбор, хранение, транспортировка, переработка сельхозпродукции, — то для США и ряда стран ЕС на производство 1 пищевой калории тратится 15-20 калорий! Потому совершенно не случайны огромные государственные субсидии в этих странах в сельское хозяйство: как только кончатся такие субсидии, цена на продукты станет абсолютно неконкурентоспособной.

Энергетические войны — "крест" современной цивилизации

Любые госдотации — это уже не "свободный рынок", про который нам усердно вещают СМИ. Это — не конкуренция. Это — холодная экономическая война с энергетической подоплекой. Война, которая шла, идёт и будет идти ВНЕ зависимости от того, социализм в данной стране или капитализм, развесёлая демократия или мрачная тирания, монархия или анархия. Прекратить её может только всемирная победа учения Маркса, то есть срок окончания этой войны — никогда. Уже скоро сотню лет ни на один день не прекращается бесконечная мировая энергетическая война всех со всеми. В разное время и в разных регионах битвы становятся то "холодными", то "горячими", а теперь наблюдается ещё более изощренный вариант — "гибридный".

Истина проста и груба: острота энергетической ситуации нарастает во всём мире, и агрессивны все (кроме тех, кто окончательно опустил руки и не борется за комфортное существование и развитие своего государства). И в ближайшие десятилетия это будут войны развитых стран с развивающимися, поскольку последние хотят столь же мощно расходовать дефицитные энергоресурсы.

Это будут войны потребителей энергоресурсов с держателями энергоресурсов. Это будут войны сил и групп, по-разному расходующих эти энергоресурсы. И ещё это будут вой­ны держателей неэнергетических жизненно важных ресурсов с держателями ресурсов энергетических.

Поясню. Eсли у вас голод и эпидемии, вы отдадите все свои энергоресурсы ради спасения населения вашей страны тому, кто даст продовольствие и медикаменты. И никуда не исчезнут войны вполне традиционные: если у вас слабы армия и ВПК, то чего ж не отобрать у вас энергетические ресурсы, раз ситуация такая острая?

Цифры, демонстрирующие неуклонный рост потребления энергии и дефицитность её источников, отображают реальность за окошками наших домов куда более объективно, чем трескотня любых политиков, журналистов и прочих политтехнологов. Следует помнить главное: Войнам — быть!

Горячим и холодным, гибридным и примитивным, большим и малым, коротким и долгим. Нам повсеместно разонравился Маркс, "потому что Сталин Троцкого в ГУЛаге топором по башке расстрелял", — значит, мы сделали свой окончательный выбор в пользу креста энергетических войн, которые могут кончиться не раньше, чем исчезнет наша цивилизация. Я не собираюсь обсуждать, почему такой выбор состоялся, я просто констатирую факт: выбор сделан, Рубикон перейден, энергетическим войнам — быть. Быть до той поры, пока цивилизация или сорвётся в новый глобальный конфликт, или осознает, что такое плановое развитие экономики, — других вариантов нет.

Нефтяной фронт. Участники

Несмотря ни на какие активности со стороны поклонников зелёной энергетики, основным энергетическим ресурсом на планете продолжает оставаться нефть, и эта ситуация не изменится в ближайшие несколько десятилетий. Вполне логично посмотреть на энергетическую войну именно на нефтяном фронте, раз он является основным. Как на любой другой вой­не, тут имеются два основных противника: государства-держатели ресурсов нефти и государства, которые потребляют львиную их долю. Эти два лагеря достаточно четко сгруппированы, структурированы.

Вот кто контролирует нефтяные месторождения, добывает, транспортирует и продаёт, ни секунды не стесняясь того, что "сидит на нефтяной игле": ОПЕК, Organization оf the Petroleum Exporting Countries.

Название это мы слышим достаточно часто, но редко вспоминаем, что данная группа государств не так уж и многочисленна — вот их список в алфавитном порядке: Алжир, Ангола, Венесуэла, Ирак, Иран, Катар, Кувейт, Ливия, Нигерия, ОАЭ, Саудовская Аравия, Эквадор. Эти страны заинтересованы в трёх основополагающих для них моментах: сохранить государственный контроль над своими ресурсами и резервами, обеспечить достаточно высокий уровень цен на нефть и стабильность продаваемых ими объёмов "чёрного золота".

В СМИ часто грешат путаницей в понятиях "ресурсы" и "резервы", давайте сразу уточним. Ресурсы — это та часть резервов, которая при существующем уровне технологий добычи и переработки и уровне цен будет получена с вероятностью не менее 90%. Сланцевая нефть при цене 100 долл. за баррель — ресурс. Та же нефть при 30 долл. за баррель — уже резерв. Нефть на шельфовых месторождениях Арктики при 50 долл. за баррель будет оставаться резервом, если только ученые и инженеры не выдадут на-горá технологии совершенно невероятного уровня. Нефть в тех же месторождениях при цене в 150 долл. за баррель легко может стать причиной для начала Третьей мировой войны — схватка за такое количество таких замечательных ресурсов будет стоить любых жертв. При этом переходы из одной ипостаси в другую происходят то и дело, в зависимости от биржевых цен и махинаций с ними. Потому, чтобы понимать происходящее не со слов журналистов, а собственной головой, — приходится постоянно следить за каждой фразой новостных агентств. Ну, или не напрягаться и получать удовольствие — тут уж каждый решает для себя.

Как относиться к тем или иным публикуемым цифрам по ресурсам и резервам? Предлагаю применять не самый хитрый метод — он срабатывает почти всегда. Чтобы понять, почему оценки ресурсов и резервов такие разные в разных источниках и у разных авторов, надо внимательно присмотреться к "ведомственной" принадлежности авторов оценок и СМИ, которые эти оценки публикуют.

Война есть война, дезинформация противника на ней — дело важнейшее. На войне как на войне: поскольку имеет место всеобщая схватка всех со всеми, сокрытие точных цифр — дело нужное, оправданное, а уж "впарить" противникам дезинформацию — дело доблести и чести. Если то или иное месторождение находится в собственности того или иного государства, то оно цифры своих запасов может вообще объявить государственным секретом и не раскрывать их (именно такое решение приняла РФ). Если месторождение в частной собственности — ещё хуже: достаточно ведь заявить, что в такой-то скважине "стопятьсот" миллиардов тонн нефти и столько же кубометров газа — и твои акции на бирже сразу же взлетают в цене. Ну, а при громогласном крике о том, что у конкурента скважины практически пусты, ты можешь обрушить его акции. Повторяю: Энергетическая Война суть война всех против всех.

Вторая "воюющая сторона" — МЭА, оно же — IEA, International Energy Agenсy. Официально это зарегистрированный в 1974 году автономный международный орган в рамках ОЭСР (Организации Экономического Сотрудничества и Развития), но достаточно задуматься, по какой причине дата рождения именно такова, чтобы понять — нам врут. 1974 — это год окончания нефтяного кризиса. Вот список участников МЭА: Австралия, Австрия, Бельгия, Великобритания, Венгрия, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Испания, Италия, Канада, Люксембург, Нидерланды, Новая Зеландия, Норвегия, Польша, Португалия, Словакия, США, Турция, Финляндия, Франция, Чехия, Швейцария, Швеция, Эстония, Южная Корея, Япония.

Вычеркиваем "примкнувшую к ним" Норвегию — получаем список потребителей, импортёров нефти и газа. МЭА изначально создавалась как некая структура с задачей не дать ценам на нефть и газ расти без её контроля, стараться выполнить задачи, прямо противоположные задачам ОПЕК. В ход идет дезинформация, биржевые спекуляции и даже "цветные революции". Война против Ливии велась членами НАТО? Ну-ну. Посмотрите на списки — это члены группировки МЭА поставили на место зарвавшегося и одновременно слабого в военном плане члена ОПЕК. Оккупационные силы в Ираке — войска стран НАТО? Снова нет — это МЭА попыталось взять под максимально жёсткий контроль страну ОПЕК. Против кого сейчас санкции? От США и ЕС против Венесуэлы и Ирана? Посмотрите еще раз на эти два списка, я не вижу смысла комментировать. Почему Штаты идут в атаку на страны ОПЕК, как только хоть одна из них пытается проводить независимую от них политику, если теперь и сами Штаты стали экспортёром нефти? Это попытка взять под контроль одновременно оба лагеря, воссесть на два стула. Почему Россия вошла в состав неформального объединения ОПЕК+ ? Симметричный ответ — сделать так, чтобы седалища на эти два стула не хватило.

Большая нефть не терпит либерализма

Чем еще интересен нефтяной фронт энергетической вой­ны? Честностью. Приверженцы либеральных экономических теорий со времён пресловутой перестройки вещают нам, что всё решает рынок с его "невидимой рукой", а потому и рынок нефти — вовсе не исключение. Дорогая нефть — покупателей становится меньше; производители сбрасывают цены — оживляются покупатели, повышаются цены…

Разве в ЭТО — можно верить?

"Нефть дороговата и мы, государство ХХХ, в этом году её не будем покупать, подождём, пока подешевеет". Представили? Страну, где "в год дорогой нефти" не работают ТЭЦ, не движутся автомобили, стоят поезда, — вообразили? Бред. В нефтяном секторе экономики законы рынка не работают, кто бы и что бы нам ни рассказывал, какие бы красивые слова ни произносил. Дёшево или дорого, но нефть покупать приходится — и никаких гвоздей. "Частный собственник всегда эффективнее государственного", — вещали нам либеральные СМИ в годы приватизации, об этом же они бурчат и сейчас, ратуя за уменьшение государственного сектора экономики. Но слова словами, а факты — упрямая вещь. Давайте по порядку.

Алжир

Sonatrach — алжирская государственная нефтегазовая компания, государственное участие — 100%. По своим экономическим показателям — крупнейшая компания не только Алжира, но и всего Африканского континента. Алжир в 1970-71 гг. национализировал всю свою нефтегазовую индустрию, отобрав её у французских компаний и спокойно, не оглядываясь на "священные законы рынка", передал её — всю! — в собственность государства. Рукопожатные СМИ не кричат, не орут про "диктатуру" и "мордор", всё спокойно. А "неэффективная" госкомпания добывает, продаёт, перерабатывает, транспортирует весь газ и всю нефть Алжира, да ещё инвестирует — регулярно и с удовольствием — в производство электроэнергии. Владеет долями в самых разных компаниях, трудится в самых разных регионах: Тунис, Ливия, Мали, Нигер, Египет, Испания, Италия, Португалия, Великобритания, Перу и США… Что такое эта неэффективная компания, нам рассказывают рейтинги. У Sonatrach: 12-е место в мире среди нефтяных компаний; 13-е среди владельцев ресурсов и производителей нефтепродуктов; 4-е — среди экспортеров сжиженного природного газа; 5-е — среди экспортеров обычного газа и т.д., и т.п… Пять тысяч сотрудников, прибыль в 5-6 млрд. долл. в год. Ау, либералы!…

Ангола

Ситуация в стране веселенькая — войны, восстания и прочее. Но с нефтью и газом всё "по-простому": они находятся в собственности государственной компании Sonangol. Про достижения этой компании можно рассказывать долго: вложения в часть глубоководных скважин от французской Total в 16 млрд. долл., китайские кредиты в 2-3 млрд. долл. в год, строительство завода по сжижению газа, СП со шведами, владеющее и управляющее 23-мя огромными нефтеналивными танкерами, инвестиции в энергетику и в образование, сотрудничество со всеми крупными нефтяными компаниями. Но принцип — тот же: все месторождения, разведанные запасы в которых на сегодня оцениваются в 12,6 млрд. баррелей, остаются в собственности государственной компании. И международные гиганты нефтеиндустрии (о которых — ниже) работают с ангольцами, не выясняя при этом насчет демократии и прочих прав человека. Некогда — нефть разведывать-добывать-транспортировать надо… Рынок, с его "невидимой рукой" и прочими органами, в данном случае — действительно невидим.

Эквадор

Госкомпания называется PetroEcuador. 75% добываемых в Эквадоре нефти и газа, единственный в стране НПЗ, все до одного нефтепроводы, инвестиции в ТЭЦ, в образование, в новый НПЗ, в сжижение углеводородного газа и т.д. В общем — информация не будет грешить многообразием…

Иран

Иран, закончивший в 2015 году V пятилетку… Проникнитесь! Iran RussianRadio¸ 20 марта 2015: "В настоящее время производственная мощность отрасли составляет 46 млн. т продукции в год. К концу выполнения 5-й пятилетней программы развития страны (к концу 2015 года) производственная мощность нефтехимической промышленности Ирана достигнет 100 млн. т продукции в год общей стоимостью около 20 млрд. долл. В ходе выполнения 4-й пятилетней программы развития страны было реализовано 26 нефтехимических проектов с объёмом капиталовложений в размере 19 млрд. 286 млн. долл."

Нет, это не рапорт к очередному съезду КПСС, это — Иран! Я бы предложил основательно запомнить слова лидера Исламской Революции аятоллы Хаменеи — это пригодится, чтобы понять многое в том, что происходило и происходит в путинской России. Процитирую: "Нефть должна быть выведена из доходных статей бюджета страны и превратиться в фактор экономического прогресса и могущества Ирана. Тратить нефтяные доходы на решение бытовых проблем неразумно и крайне ущербно. Нефтяные доходы в их нынешней форме — слабая точка большинства стран-производителей "чёрного золота", так как страны, продающие свою нефть в соответствии с потребностями и политикой западных нефтяных корпораций и не прилагающие усилий к развитию местной промышленности, только набивают карманы своих правителей, но подлинной прибыли не получают, поскольку промышленность этих стран остаётся неразвитой. Необходимо предпринять меры, чтобы страна могла сбывать нефть на основании собственных решений и интересов, но для этого надо приложить немало усилий и добиться реального прогресса, который превратит ИРИ в образец для других стран в полном смысле этого слова. Необходимо за счёт научно-исследовательских усилий вывести страну в лидеры научных технологий".

Страна, живущая вот с такими идеологемами, — могла НЕ попасть под санкции со стороны США? Что касается подробностей, то нефтяная и газовая отрасли Ирана находятся под полным контролем государства. Государственная нефтяная компания: Иранская национальная нефтяная компания (National Iranian Oil Company, NIOC) ведёт разведку и разработку нефтяных и газовых месторождений, занимается переработкой и транспортировкой сырья и нефтепродуктов. Национальная иранская газовая компания (National Iranian Gas Company, NIGC) занимается добычей, переработкой, транспортировкой и экспортом газа. Решение вопросов нефтехимического производства возложено на Национальную нефтехимическую компанию (National Petrochemical Company, NPC).

Чтобы не отнимать ваше время дальше, я просто перечислю названия прочих нефтяных компаний от ОПЕК.

Саудовская Аравия — Saudi Aramco.

Кувейт — Kuwait Petroleum Corporation.

Объединенные Арабские Эмираты — Abu Dabi National Oil Company. Вот эмиратов, собственно говоря, семь штук, но вся их нефть и весь газ — в руках одной государственной компании.

Катар — Qatar General Petroleum Corporation, 100% разведки и добычи нефти. Qatar National Oil Distribution Company — а это 100% её переработки и продажи.

Оман — Petroleum Development Oman, Ливия — National Oil Corporation of Libya, Венесуэла — Petroleos de Venezuela…

Рынок? Частные собственники? Исключений — нет: если на территории государства есть месторождения нефти, они всегда — в собственности государства, в управлении компаний, принадлежащих государству. Не только в странах ОПЕК, но и в любом другом.

Индонезия — Petromina. Габон — Societe nationale Petroliere Gabonise, Мексика — Pemex. Боливия — Yaciemientos Petroliferos Fiscales Bolivionos. Норвегия — теперь уже не Statoil, а Equinor, поскольку норвежцы объединили нефтяные и газовые активы. Можно и дальше продолжать — правило не знает исключений. Есть нефть — есть и госкомпания, которая ею занимается.

Либеральная экономика — "товар" на экспорт

Ну, а всем известные транснациональные нефтяные компании, рекламу которых мы видим каждый божий день? Exxon, BP, Total?.. Изучите на досуге состав акционеров. Все они — из тех государств, которые составили МЭА. Да, в Северном море у Великобритании всё ещё 270 месторождений, но дебет скважин уменьшается с 1970 года, а нынешнее падение цен и вовсе поставило нефтяную промышленность Соединённого Королевства на грань краха. Тут лейтмотив прост: если нет собственной нефти, нужно объединить все возможные финансовые ресурсы и выкупать концессии, организовывать СП с государственными компаниями и добывать нефть по всему миру. Вот там, "на вынос", руководители транснациональных гигантов и пропагандируют либеральный подход к экономике. Вот там, на экспорт, идут слова про "невидимую руку рынка" и про "эффективных частных собственников". "Запевалой", как водится, выступают американцы, но давайте плюнем на приличия и внимательно посмотрим, как обстоят дела с нефтяной отраслью в самих США. Мир стал глобален, тайн не так уж и много.

Изначально минеральные ресурсы в США принадлежат владельцу земельного участка — вполне либерально. И, само собой, нам предлагают верить в случайность того, что 85% разведанных запасов нефти в Штатах находятся на землях, являющихся… федеральной собственностью. Ну, вот так сложилось, ребятушки. А потому — запасы нефти в США считаются общенациональным достоянием и рассматриваются как важный рычаг в руках государства для решения стратегических, политических и социальных задач, а также уменьшения зависимости от импорта нефти. Либералы, ау! Государство США разработало действенный и жесткий контроль, регулирование, развитие нефтяного сектора. Не знаю, может, кто-то и способен увидеть тут что-то либеральное…

Государственное регулирование и управление нефтедобывающим сектором США осуществляют следующие органы:

— Министерство энергетики (Department of Energy — DOE)

— Министерство внутренних дел (Department of Interior — DOI)

— Комиссия по ценным бумагам и биржам (Securities and Exchange Comission — SEC)

Кроме них, контролем занимаются ещё и администрации штатов — через местные ж/д комиссии (Railroad Comission). Мало? За всей этой бандой контролёров надзирает специальная Комиссия при президенте США! Эта Комиссия, кроме того, занимается выработкой стратегических целей деятельности государства в области рационального использования недр. Какие уж тут частные инициативы от любителей рассказывать про либеральную экономику?! SEC ежегодно требует от всех компаний нефтяного сектора независимую экспертизу извлекаемых запасов. Нет экспертизы — автоматически запрещается размещение акций компании на любых биржах. Экспертизой вот, правда, занимаются 4 частных предприятия, но каждый их шаг обусловлен подробнейшими инструкциями, вырабатываемыми федеральным правительством. Инструкции требуют, обязывают, заставляют использовать достижения научно-технического прогресса в области рационального использования недр. Любая нефтяная компания обязана учитывать новые достижения в области повышения нефтеотдачи пластов. Не соблюдаешь — вылетаешь из нефтяного бизнеса, как пробка из шампанского. Но и пряник имеется: лучшим (угу, капиталистическое соревнование в чистом виде!) — прямая финансовая поддержка федерального правительства и налоговые льготы. Внедряешь новый метод, требующий финансовых затрат? Молодец, мы компенсируем до 80%, да ещё и налоги уменьшим на 70%. Метод оказался удачным? Со следующего года он будет строго обязателен для всех участников нефтебизнеса. И при всем при этом, повторюсь — участки, на которых стоят вышки, остаются собственностью государства США, добывающие компании получают их в аренду и только в аренду. В США функционирует жёсткий контроль недропользователей в отношении рационального использования запасов нефти. Этот контроль сводится к установлению технологических критериев, выполнение которых является обязательным для нефтедобывающих компаний. Главными из них являются следующие:

— необходимость ежегодного пересчёта извлекаемых запасов нефти и их аудит;

— необходимость ежегодного представления в Комиссию по ценным бумагам и биржам результатов ежегодного пересчёта извлекаемых запасов и их независимой экспертизы;

— обязательное ежемесячное представление в железнодорожные комиссии основных параметров добычи флюидов по скважинам, пластам, объекту (дебит нефти, обводнённость, газовый фактор, забойное и пластовое давления, объём закачки вытесняющих агентов и т.п.);

— согласование мест бурения скважин;

— ограничение расстояния между скважинами;

— ограничение верхнего предела дебита скважин;

— ограничение нижнего предела темпа отбора нефти от текущих извлекаемых запасов;

— регламентация качества вскрытия пласта;

— регламентация частоты проведения исследований скважин.

Невыполнение перечисленных выше требований влечёт за собой серьёзные штрафные и административные санкции. Про то, что если нефтедобывающая компания не предоставит к определённому времени в SEC результаты пересчёта извлекаемых запасов и их независимой экспертизы, то акции этой компании не смогут быть размещены на бирже с целью привлечения инвесторов, уже говорилось.

Данная схема получилась настолько удачной для реализации стратегических интересов государства, что, с вариациями, она используется многими другими странами. Например, Великобританией. При этом бизнес самих добывающих компаний остаётся частным, но регулируется, контролируется, наказывается и стимулируется он так, что уже мало отличим от планового, социалистического способа ведения хозяйствования. Да, я ничего не говорю о транспортировке нефти, её хранении, переработке, реализации нефтепродуктов — поверьте на слово: инструкций, ограничений, предписаний и там более чем достаточно. В них, собственно, и скрыт фокус дешёвой цены на бензин-солярку для американского обывателя. В них, а не в мифической эффективности частной формы бизнеса.

А вот теперь — изюминка. Все эти регламенты, инструкции, требования НЕ используются транснациональными корпорациями, добывающими нефть ВНЕ территории государств-юрисдикций. Чисто по-человечески я где-то даже их понимаю: вырвавшись за пределы территории США, ТНК ведут себя как звери, вырвавшиеся из тесной клетки… В чём тут мораль? Да в полном отсутствии морали, собственно говоря. Американские нефтяники "у себя дома" — корректны, дисциплинированны, соблюдают интересы государства. Вне территории США — это наглые хищники, пытающиеся заставить государства, владеющие запасами нефти, даже не думать о столь жёсткой регламентации. Вне территории США — шум и крик СМИ, навязывание либеральных догм, попытки уменьшить роль государства до минимума. Вне территории США нефтяные ТНК имеют ровно одно божество — прибыль любой ценой, минимум налогов, минимум соблюдения экологических нормативов. Ограбить дотла и свалить. Где-то что-то горит, где-то что-то разливается — плевать на всё, могучие коллективы юристов будут отбиваться от любых попыток оштрафовать, ограничить, запретить. И всё это — под непрерывный речитатив о "невидимой руке рынка", о частнике как самом эффективном хозяине. На экспорт такое — можно и нужно, но дома про такую наглость лучше даже не заикаться.

Какие выводы из всего сказанного и показанного? Мне кажется, их всего два.

Вывод первый. Все государства, обладающие ресурсами нефти, занимаются нефтью только сами, через свои государственные компании. Исключений нет, если не считать таковым США, где нефтяной бизнес, будучи частным, зарегулирован так, что неотличим от государственного. И никто, никакой отчаянный либерал не возмущается, не пытается рассказывать саудитам или норвежцам, что им нужно свою нефть срочно приватизировать или отдать в частные руки даром. Нефть — не то поле, по которому либералам позволено бегать. Единственным исключением в 90-е годы стала ельцинская Россия: государство добровольно отказалось от монополии на нефтяные резервы и отдало ресурсы в частные руки. Об этом же либералы пытаются кричать и сейчас, ужасаясь тому, что "Роснефть" собрала под себя более 60% нефтяных запасов страны, проклиная за этот страшный грех команду Путина. Но беглый обзор, который тут приведен, показывает факт простой и незамысловатый: Путин просто приводит российскую "нефтянку" в соответствие с мировыми стандартами, не более того.

Вывод второй. Контрольные пакеты всех нефтяных ТНК принадлежат юридическим лицам из государств МЭА. И вот эти ТНК, действуя ВНЕ территории своих государств, пытаются навязать всему миру либеральные правила игры, чтобы иметь возможность с минимальными затратами выкачивать невозобновляемый ресурс № 1 — Её Величество Нефть. Зная состав МЭА, мы можем объективно, без нервов, понять, кому именно выгодны либеральные правила, кто платит российской либеральной тусовке, чтобы крик об ужасах монополии (далеко не полной при этом) на российскую нефть со стороны Российского государства звучал ежедневно, без остановок. Кто платит — тот заказывает музыку, а лейтмотив у этой песни один: отдайте нефть в частные руки, и уж с частниками нефтяные ТНК найдут, как справиться. У российских олигархов, это всем известно, есть одно слабое место — их кошелёк…

Продолжение следует

США. Евросоюз. Весь мир > Нефть, газ, уголь > zavtra.ru, 18 марта 2020 > № 3324541 Борис Марцинкевич

Прикладная вирусология и занимательная конспирология

В связи с официально объявленной на днях пандемией в мировых СМИ появились кричащие заголовки о том, что коварный вирус убивает не столько людей, сколько бизнес и мировую экономику. И на самом деле — даже при совсем поверхностном анализе статистических данных — можно сделать простой вывод, что в текущем моменте вред от распространения коронавируса, нанесенный в сфере здравоохранения, не сопоставим с его негативным воздействием на экономику отдельных стран, да и в целом на мировую экономику.

Мировой энергетический рынок первым принял на себя «вирусный удар». Аналитики уже записали в анналы истории очередной «черный понедельник», а в мировой нефтяной отрасли царит паника, которая усиливается целым набором негативных факторов, которые воздействуют на рынок одновременно. Отрасль попала в так называемый «идеальный шторм». Открылось широкое поле для распространения различных конспирологических теорий про то, кто и зачем это начал, кто против кого играет и чем это все закончится. Если оставить за скобками «мировую закулису» и ее роль в мировых процессах, то на поверхности можно увидеть очередной виток борьбы за рынки сбыта между основными мировыми игроками. Иными словами, на мировом рынке нефти «стало слишком тесно», и появилась хорошая возможность навести порядок.

Как долго будут «наводить порядок» на рынке, предсказать сложно, но можно предположить, что продолжительность и глубина очередного кризиса будет зависеть от запаса прочности у ключевых мировых игроков. Речь идет, конечно же, о цене на нефть.

Как долго национальные экономики Саудовской Аравии, России, США и других нефтепроизводителей и экспортеров смогут существовать в условиях низких цен — вот основной вопрос.

Пока мы слышим достаточно воинственные заявления со стороны саудовских властей, и складывается ощущение, что точь-в-точь повторяется сценарий пятилетней давности.

Как мы помним, после кризиса в 2014–2015 гг., спровоцированного все теми же саудитами, наступил 2016 год, ценовая война была резко свернута и по инициативе самих саудитов начался переговорный процесс, который привел к созданию нового формата ОПЕК+. Только вот смогут ли в обозримом будущем те же действующие лица вновь сесть за стол переговоров и также быстро и эффективно договориться, как четыре года назад? Но смогут ли бывшие партнеры «войти в ту же самую воду дважды»? Вот это представляется маловероятным.

И здесь уже нельзя не учитывать те процессы в экономике, которые были запущены под воздействием нового вируса.

В рамках нарастающей борьбы с коронавирусом идет активное разрушение глобалистской модели, мировой рынок вступает в фазу регионализации и даже в какой-то степени изоляции.

Разрушаются сложившиеся десятилетиями экономические связи, меняются торговые практики и возникают новые формы взаимодействия участников мировой экономической деятельности. Здесь немаловажную роль играют и новые технологии (такие как блокчейн, например). Поэтому представляется, что и у российских нефтегазовых компаний стратегия должна становиться все более инновационной и адаптивной, без ожиданий новых кулуарных договоренностей со стороны политических властей. У классиков абсолютно справедливо сказано, что «спасение утопающих — дело рук самих утопающих».

Вячеслав Мищенко

Руководитель рабочей группы по ценообразованию и рынкам при Министерстве энергетики РФ

Россия. Саудовская Аравия. США. Весь мир > Нефть, газ, уголь. Госбюджет, налоги, цены. Медицина > oilcapital.ru, 16 марта 2020 > № 3331070 Вячеслав Мищенко

О санкциях как стимуле для развития экономики (интервью ТАСС)

Опубликована четырнадцатая часть интервью Владимира Путина информационному агентству ТАСС.

Проект «20 вопросов Владимиру Путину» – интервью с главой государства на наиболее актуальные темы общественно-политической жизни в стране и мире. Общий хронометраж записи составил три с половиной часа.

А.Ванденко: Мы из–за Украины нарвались на санкции.

В.Путин: Да плевать на них, на эти санкции. По разным оценкам, мы потеряли где–то 50 миллиардов, но мы и заработали столько же.

А.Ванденко: Немало.

В.Путин: Немало, но это заставило нас мозги включить. Мы истратили достаточно много денег на так называемое импортозамещение и начали производить такие продукты и такие технологии использовать, которых раньше у нас не было либо мы их просто забыли и потеряли. Мы воссоздали это всё. И это идёт нам, безусловно, на пользу, это диверсифицирует нашу экономику, по сути, помогает нам решать ключевую задачу.

А.Ванденко: Но контрсанкции были восприняты как такая, знаете, «бомбёжка Воронежа».

В.Путин: Чушь это всё. Контрсанкции помогли нам развивать сельское хозяйство. Это освободило наш внутренний рынок.

У нас, если мы говорим о прошлых годах, начиная с 2000–х и так далее, у нас всё время говорили про сельское хозяйство как про «чёрную дыру», наверняка Вы это помните. Какая же она дыра сегодня? У нас, уже не помню во сколько раз, выросло производство сельского хозяйства, по-моему, в 2,6 раза.

Мы всегда были покупателями того же зерна – сейчас первое место в мире по экспорту пшеницы. Обогнали даже Соединённые Штаты, Канаду и Австралию. Они больше производят, но больше потребляют, а мы на рынок больше поставляем.

Мы начали себя обеспечивать по основным продуктам питания: по молоку, по мясу птицы и свинины, по основным продуктам всё. Да, по овощам нужно ещё поработать, по говядине надо поработать, но мы это делаем. И никто не мог себе представить, что мы будем экспортировать – 25 миллиардов долларов в прошлом году. В этом году, по–моему, 24 будет. Оружия мы продаём только на 15 миллиардов. В голову никому не могло прийти, что мы будем такими крупными экспортёрами. А мы доведём это ещё до большего объёма.

И в этом смысле и с точки зрения развития высокотехнологичных производств импортозамещение и с точки зрения развития сельского хозяйства – хорошо это или плохо? В этом смысле хорошо, это пошло нам на пользу.

Другое плохо – плохо, что это перекашивает всё экономическое мировое и европейское пространство. Вот это плохо. И конкуренция, она должна быть естественной, без всяких ограничений внешних.

Но дело в том, что наши партнёры ведь тоже теряют примерно столько же. Европа примерно столько же потеряла, по их же собственным оценкам. Они теряют даже более чувствительные вещи.

А.Ванденко: Но в Европе 40 стран, а мы одни потеряли.

В.Путин: Понимаете, они теряют рабочие места. У нас самая низкая безработица за всю историю сейчас, в этом плане мы ничего не потеряли. А они теряют рабочие места, потому что коренным образом упал импорт по целому ряду обстоятельств, в том числе из–за санкций.

Россия. Евросоюз. США > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 16 марта 2020 > № 3320468 Владимир Путин

Алексей Коренев: Никто не хочет дешевой нефтиМнение

После обвала на фондовых и сырьевых рынках, сравнимого разве что с 2008 годом, торговые площадки начинают понемногу приходить в себя. Причем основной мотивацией коррекционного движения являются не столько технические факторы, связанные с закрытием краткосрочных спекулятивных позиций, сколько тщательный анализ того, какие плюсы и минусы несла в себе сделка ОПЕК, насколько вынужденной была позиция России, пошедшей на беспрецедентно жесткие меры, а также оценка перспективы того, что в конце концов заинтересованные в стабилизации цен на нефть государства вернутся за стол переговоров, и предположения о том, какой формат будут иметь новые договоренности.

Ни для кого не секрет, что квоты, вводимые государствами — членами картеля, позволяли американским сланцевикам стремительно увеличивать свою долю присутствия на нефтяном рынке. Фактически весь рост добычи в США последние годы был обеспечен именно сланцевой нефтью и битуминозными песками, где стоимость добычи сырья очень высока.

И даже совершенствование технологий, позволяющее снизить себестоимость добычи, пока еще не позволяет сланцевикам конкурировать с Россией, Ближним Востоком и странами Персидского залива.

Попытки ОПЕК влиять на цены и давить на США до сих пор имели обратный эффект: объемы добычи стран–членов ОПЕК постепенно снижались под воздействием квот, а вот США лишь на короткий период — в 2015–2016 гг. — испытали незначительный спад добычи углеводородов, после чего опять начали достаточно уверенный поступательный рост. В этом плане сохранение ОПЕК прежней политики действительно вело бы к фактической сдаче рынка американским компаниям. Впрочем, не менее жесткая позиция Саудовской Аравии, не первый раз пытающейся «наказать» американцев, используя манипулирование ценами на нефть, лишь усугубила положение.

С другой стороны, следует понимать, что Россия сейчас оказалась в положении «одна против всех», так как столь существенное снижение стоимости энергоносителей пускает под откос бюджеты многих нефтедобывающих государств, ряд из которых имеет существенный политический вес.

Не стоит также забывать, что запущенный Советским Союзом в начале восьмидесятых годов прошлого века бумеранг «нефтяных войн» против Запада вернулся обратно сильно потяжелевшим и попросту снес голову дряхлеющему советскому государству. Хорошо, если политики помнят тот урок.

Еще одним негативным моментом является усложнение ситуации со стабилизацией курса рубля из-за того, что стоимость нефти ушла «под планку», позволяющую закупать валюту для пополнения Фонда национального благосостояния в рамках бюджетного правила.

И если раньше, с середины 2018-го года, Центробанк оперативно регулировал объемы закупок валюты, сглаживая ценовые колебания, то теперь он физически лишен этой возможности, и единственным рычагом давления на валютный рынок становятся продажи валюты Минфином. А это вряд ли обрадует тех, кто так долго и настойчиво создавал наши резервы.

К тому же, как показал опыт предыдущих лет, при отсутствии рычагов эффективного регулирования корреляция стоимости нефти и курса рубля резко возрастает. А рычаги эти, как мы сказали выше, с падением стоимости нефти ниже «планки» бюджетного правила фактически исчезают. Все это косвенно говорит в пользу того, что Россия и страны картеля в итоге вернутся к переговорам о стабилизации нефтяного рынка, так как и Россия, и саудиты, и большинство иных нефтедобытчиков не имеет фактической возможности для быстрого и существенного увеличения физических объемов извлечения нефти ради компенсации потерь от падения цен.

Вероятно, понимание инвесторами сего факта привело к тому, что первоначальная паника несколько улеглась и сейчас наблюдается вполне обоснованная коррекция.

Если посмотреть на себестоимость добычи нефти, то лишь в Кувейте и Саудовской Аравии она относительно невелика и составляет 17 долл./барр. Но при этом запасы легко извлекаемой нефти в этом регионе уже заканчиваются, а бюджет Саудовской Аравии балансируется при стоимости нефти 80-83 долл./барр. (для сравнения российский бюджет становится сбалансированным при 42,4 долл./барр.). Себестоимость добычи нефти в России в среднем колеблется в районе 40 долл./барр. (в Арктике и на Дальнем Востоке — 50-55 долл./барр.), в США в Мексиканском заливе — порядка 40 долл./барр., а на суше 49 долл./барр. Сланцевая нефть обходится еще дороже — порядка 55 долл./барр. и выше. При том, что в США на сланцевую нефть приходится более трети всего объема добычи. И хотя подавляющее большинство добытчиков сланцевой нефти застрахованы (после массовых банкротств в 2015–2016 годах, когда Саудовская Аравия предприняла атаку на них), если стоимость нефти длительное время продержится ниже 40-45 долл./барр., у американских компаний тоже могут возникнуть немалые проблемы.

Иными словами, сейчас никто из производителей не заинтересован в столь низких ценах, которые сложились на данный момент. Даже Ирак (себестоимость 20 долл./барр.) и Иран (себестоимость 22 дол./барр.) не хотят дешевой нефти, так как в их экономической и политической ситуации каждая потерянная «копейка» больно бьет по бюджетам этих весьма проблемных государств. Так что нет сомнений, что до фактического развала соглашения ОПЕК дело не дойдет — за оставшиеся три недели стороны практически наверняка вернутся к переговорам и достигнут каких-то взаимоприемлемых соглашений, которые позволят вернуть стоимость нефти хотя бы в коридор 40-45 долл./барр., а быть может и выше.

Впрочем, оснований ждать котировки нефти в районе 50-60 долл./барр. и более в ближайшей перспективе тоже нет — мировой спрос на энергоносители снижается, Китай, основной потребитель углеводородов в мире, серьезно сократил закупки нефти, что оказывает существенное давление на цены.

Алексей Коренев

Аналитик ГК «ФИНАМ»

США. Саудовская Аравия. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > oilcapital.ru, 12 марта 2020 > № 3330634 Алексей Коренев

Дарья Сурова: Цены еще не нащупали дноМнение

Поскольку о нежелании России участвовать в дальнейшем углублении квот ОПЕК+ было известно уже давно, выход страны из соглашения не был большим сюрпризом. Настоящей неожиданностью для нас была реакция Саудовской Аравии, которая объявила о намерении нарастить добычу до более 10 млн б/с, а при необходимости и до 12,3 млн б/с, и уже приступила к действиям в борьбе за конкурентные рынки, предложив серьезные скидки азиатским и европейским покупателям. Фактически два крупнейших производителя нефти затеяли новую масштабную ценовую войну, известие о которой спровоцировало настоящую панику на рынке и сильнейшее падение котировок до $31/барр.

Таким образом, к шоку со стороны спроса прибавился шок предложения, еще больше усугубив и без того сложную ситуацию на рынке.

Так, по оценкам Rystad Energy, из-за коронавируса рынок в феврале потерял 4 млн б/с со стороны спроса (по отношению к прогнозному уровню до коронавируса), в марте потери оцениваются в 3 млн б/с. В оптимистичном сценарии, без учета продолжения карантина и ввода новых превентивных мер, во II квартале потери спроса оцениваются в 0,8 млн б/с. Однако если эпидемия не будет идти на спад, восстановление потребления будет идти куда менее быстрыми темпами, негативно сказываясь на нефтяных котировках.

Теперь участникам рынка также приходится пристально следить за тем, что происходит на стороне предложения. До прошедшего заседания ОПЕК+ Rystad Energy ожидал, что избыток предложения на рынке во II квартале, при условии продления соглашения до конца года на старых условиях, составит 2 млн б/с. Теперь же из-за обещанного Саудовской Аравией и Россией дополнительного прироста добычи в апреле избыток может достигнуть 3 млн б/с. Находясь в свободном плавании, в ближайшие дни рынок будет искать ценовое дно, при котором будет достигаться баланс спроса и предложения, а поскольку пока нет никакой ясности ни на счет объемов добычи, ни на счет объемов потребления, ценовая волатильность будет очень высокой с преобладанием нисходящего тренда.

Дальнейшее падение цен на нефть поставит под удар определенные сегменты сланцевой добычи, на что и рассчитывает Россия (а именно «Роснефть»). В первую очередь это коснется новых, еще не пробуренных скважин. И дело не только в их рентабельности.

Даже самые устойчивые сланцевые компании будут вынуждены сокращать активность с целью поддержания баланса между инвестициями и операционным денежным потоком, что критически важно для их инвесторов.

Что касается DUCs (Drilled uncompleted wells, пробуренных, но не введенных скважин), то бо?льшая часть фонда этих скважин оказывается нерентабельной при цене WTI ниже $25/барр. (около 80% DUC-скважин имеют цену безубыточности в WTI-эквиваленте ниже $25/барр.).

Используя собственную модель прогнозирования добычи нефти в США, Rystad Energy рассчитала три сценария: добыча при цене WTI $20/барр., $30/барр. и $40/барр. Расчеты показали, что, если котировки WTI будут держаться на уровне $30/барр., добыча в Континентальных Штатах (Lower 48), за исключением Мексиканского залива, продолжит расти до июля-августа на 200-300 тыс. б/с по отношению к текущему уровню добычи за счет ввода в эксплуатацию части DUC-скважин, после чего стабилизуется и уже в IV квартале начнет снижаться, к концу декабря вернувшись к уровню начала года. При сохранении цены в $30/барр. падение американской добычи в IV квартале 2021 года оценивается в 1,9 млн б/с по отношению к IV кварталу 2019 г. Если цена WTI установится и будет держаться на уровне $40/барр., добыча продолжит расти в этом году, однако пойдет на спад в следующем и в конце 2021-го вернется к уровню начала текущего года.

Оценка добычного потенциала Саудовской Аравии и России осложнена низкой прозрачностью нефтегазового сектора, поэтому при построении ожиданий по добыче приходится в большей степени полагаться на заявления самих компаний. В целом угрозы Саудовской Аравии нарастить добычу до 12,3 млн б/с звучат вполне реалистично, учитывая оценочные резервные мощности страны по добыче и запасы в нефтехранилищах, накопленные с момента действия соглашения ОПЕК+. Российский потенциал прироста добычи в апреле составляет от 300 тыс. до 500 тыс. б/с, что основано на заявлениях «Роснефти» и Министерства энергетики соответственно. Примечательно, что «Роснефть» единственная объявила о планах по наращиванию добычи сразу после прекращения сделки ОПЕК+.

На наш взгляд, России будет сложно конкурировать за рыночные доли, имея достаточно ограниченный в сравнении с Саудовской Аравией резерв добычных мощностей, если только страна не прячет в своем рукаве какой-то козырь.

В частности, определенные надежды могут возлагаться на тот факт, что в России бюджет более сбалансирован, чем в Саудовской Аравии (цена отсечения в бюджете РФ $42,4/барр. против $80/барр. у КСА), что обеспечивает России более надежные позиции на долгой дистанции. Но главной жертвой затяжной ценовой войны все-таки падут сланцы, хотя в краткосрочной перспективе непросто будет выдавить их с рынка, как показывают вышеописанные сценарии и опыт Саудовской Аравии, затеявшей ценовую войну в 2014 году. Более того, сделать это будет еще сложнее.

Дело в том, что с 2014 года сланцевые компании в разы повысили операционную эффективность и снизили издержки. Доля мэйджоров со сбалансированными бюджетами на сланцевых плеях сегодня выше, чем в 2014 году, и сланцевые компании захеджированы.

Шок для рынка беспрецендентный, но вопрос, смогут ли ОПЕК и Россия повернуть вспять сланцевую революцию, остается открытым.

Судя по желанию до пятничного провала переговоров сократить добычу дополнительно на 1,5 млн б/с, от былой уверенности Саудовской Аравии в возможность выдавить сланцы с рынка не осталось следа.

В любом случае, мы считаем, что цены на нефть еще не прощупали дно, и это невыгодно всем без исключения производителям нефти. Это рождает надежду и толкает к мысли о возможности более удачного исхода переговоров ОПЕК+ в июне и возвращению к совместной работе стран по балансировке рынка.

Дарья Сурова

Старший аналитик Rystad Energy

Саудовская Аравия. США. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 11 марта 2020 > № 3328287 Дарья Сурова

Куда заведёт «друг Реджеп»?

Политика умиротворения не всегда срабатывает

Крашенинникова Вероника

«Что ты там делаешь? Уйдите с нашего пути и оставьте нас с режимом один на один» – так совсем недавно заговорил в связи с Сирией президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган с президентом РФ Владимиром Путиным. У американцев есть более короткий эквивалент: «Откатись с дороги и притворись мёртвым».

Что ударило в голову турецкому президенту, чтобы он позволил себе так выражаться в отношении России и её президента, которому немало обязан? Что это – приступ мегаломании (т.е. крайней степени мании величия) османского супермачо? Лечится ли это?

2020-й год Эрдоган начал жёстко. В течение двух первых месяцев настойчиво нарывался на конфронтацию – не только с Сирией, но и с Россией. Метнулся к НАТО за поддержкой, к США – за оружием, а 5 марта прибыл в Москву для… подписания очередного перемирия.

Эрдоган для нас, как говорится, тот ещё клиент. Купит российские С-400 – и попросит американцев дать ему зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот» против наших ВКС. Зазывает российских туристов – и считает Крым своим, а Киев и самозваных защитников крымских татар союзниками. Подписывает договоры в Астане и Сочи против террористов и за территориальную целостность Сирии – а затем поддерживает террористов и пытается отхватить север этой страны. Очень «гибридные», надо сказать, у него с нами отношения.

Примерно такие же и с США. Но в одном интересы Эрдогана и Трампа совпадают: не допустить мира и целостности Сирии путём использования террористов, расчленить страну и захватить природные ресурсы.

А что Россия? Ещё в сентябре 2018 года в Сочи Путин и Эрдоган договорились создать в провинции Идлиб дополнительную демилитаризованную зону, которую будут патрулировать войска двух стран. Президент Турции взял на себя обязательство разоружить террористов до конца 2018 года. Для Эрдогана соглашение стало большим успехом: Москва легитимизировала его военное присутствие в Сирии, где он, по сути, преступный оккупант. Нужно ли говорить, что свои обязательства «друг Реджеп» и через год после данного срока не выполнил.

Почему был сделан столь щедрый подарок пантюркисту-имперцу Эрдогану? Зачем давать прописку лису в курятнике? Какому интересу России это отвечает? Да и какие у Москвы основания вот так распоряжаться территорией Сирии?

И ещё один вопрос. Трамп захватил нефтяные месторождения Сирии. Хотя подписывался под заявлением о её независимости и целостности, о борьбе с терроризмом. Почему же не слышно наших чётких требований к США начать соблюдать подписанные документы и убраться оттуда?

Сейчас часто вспоминают события 1938 года, Мюнхенский сговор. Мы бичуем Англию и Францию за соглашательство с Гитлером, за политику умиро­творения фюрера. Правильно бичуем. Политика умиротворения привела к росту амбиций и возможностей фанатичного диктатора.

В истории прямые параллели редки, но схожие подходы могут приводить к схожим результатам. Умиротворение не сработало перед Второй мировой войной, а способствовало ей. Не сработает и сейчас. Мегаломания Эрдогана и Трампа уже вывели их за рамки рациональной сферы, в которой работает любой здравый, логично мыслящий политик. В угаре мегаломании они могут поверить, что пройдут пешком по воде и, где другие свернули шею, обязательно победят.

После визита Эрдогана в Москву вновь наступило «примирение». Хотя боевики стрелять не прекратили. И уже через два дня Эрдоган заявил, что оставляет за собой право на односторонние действия в Сирии ради достижения своих целей. Сколько до следующего обострения? В один из очередных раундов прогрессирующая мегаломания, подкормленная политикой умиротворения, может не дать ему остановиться.

Сирия. Турция. США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 11 марта 2020 > № 3319478 Вероника Крашенинникова

О России на международной арене и отношениях с США (интервью ТАСС)

Опубликована одиннадцатая часть интервью Владимира Путина информационному агентству ТАСС.

Проект «20 вопросов Владимиру Путину» – интервью с главой государства на наиболее актуальные темы общественно-политической жизни в стране и мире. Общий хронометраж записи составил три с половиной часа.

А.Ванденко: Вы Трампа назвали Дональдом так по-дружески.

В.Путин: Он меня Владимиром называет, я его Дональдом.

А.Ванденко: Я к тому, что Вы с четырьмя американскими президентами общались. Когда-то Буш в Ваших глазах что-то прочитал…

В.Путин: Да…

А.Ванденко: С Обамой, по-моему, не особо сложилось?

В.Путин: Ну…

А.Ванденко: С кем Вам из этой четвёрки было наиболее комфортно?

В.Путин: Мне сейчас, знаете, трудно сказать. У меня со всеми были на самом деле достаточно конструктивные отношения.

А.Ванденко: Но с Обамой что-то не полетело.

В.Путин: Ну, полетело, не полетело. У меня были добрые отношения с Бушем…

А.Ванденко: Кто-то поссорил?

В.Путин: Нет, при чём здесь поссорил. Просто когда человек говорит, что…

А.Ванденко: Вы про Барака?

В.Путин: Да-да. Он же сказал, что американцы – это особая нация, у них особые права, эксклюзивные, чуть ли не на весь мир.

Я с этим не могу согласиться. Господь всех создал одинаковыми, с одинаковыми правами, и поэтому говорить, что у кого-то есть эксклюзив на что-то, мне кажется, абсолютно неоправданно.

А.Ванденко: Если так шкалу выстроить, пятибалльную, чтобы не усложнять, на какой отметке мы сейчас с американцами, в отношениях с американцами?

В.Путин: Мне кажется, где-то… Где-то на троечку.

А.Ванденко: На троечку? Это неплохо.

В.Путин: Да, между двойкой и тройкой. Ближе к тройке всё-таки.

Смотрите, мы же всё-таки сотрудничаем в области борьбы с терроризмом. Я реально…

Ведь я же позвонил, это я позвонил Трампу со словами благодарности за то, что они передали нам эту информацию.

А.Ванденко: То есть это питерская ячейка…

В.Путин: Да, они давно работали с ними. Потом ФБР это дело передало в ФСБ, эту информацию.

А.Ванденко: То есть американцы лучше нас работают на нашей территории?

В.Путин: Они работают… Я не буду сейчас говорить, потому что это закрытая информация. Они работают глобально.

А.Ванденко: Я не скажу никому.

В.Путин: Хорошо, я на ушко шепну Вам потом.

А.Ванденко: Хорошо.

В.Путин: Они работают глобально, так же как и мы.

А.Ванденко: Так.

В.Путин: Но они это поймали. В данной ситуации наши не поймали.

Наши много ловят. У нас они предупреждают десятки террористических актов, ловят, выхватывают. Счёт идёт на несколько десятков в год.

Вот эту ситуацию американцы отследили. Спасибо им большое, они передали.

А.Ванденко: Сейчас на троечку, а было? Максимум?

В.Путин: Смотрите… Товарооборот был больше, он упал до 20, а был 28. Тоже очень мало. Но за последние два года при Трампе товарооборот начал расти.

Значит, в области безопасности мы в своё время заключили с тем же Обамой, при нём же было заключение СНВ-3. Теперь он не продлевается. Пока. Значит, здесь вопрос.

Постоянно вводятся санкции в отношении России. Тоже вопрос. Вот «Северный поток – 2», ввели санкции. США всегда были против развития наших экономических отношений с Европой, когда даже ещё в 60-е годы начали строить, помните, проект был «Газ в обмен на трубы».

Теперь мы, слава богу, сами делаем трубы большого диаметра, кстати, тоже одно из достижений белой металлургии и так далее последнего времени. У нас 75 процентов, это очень важно, 75 процентов перерабатывающей промышленности и машинооборудования создано за последние годы: за последние 10, 15 лет. Это кое-что да значит.

Поэтому они всегда были против и сейчас вот. И против «Северного потока – 1» они же боролись, теперь так же борются против «Северного потока – 2».

Смотрите, для чего они это делали и почему? Какое было основание – обеспечить транзит через территорию Украины. Тоже странновато, правда? То есть они Украину обхаживают и взяли её под внешнее управление, но хотят, чтобы Украина существовала в том числе и за наши деньги.

Сами не хотят им денег давать. За счёт транзитных денег, чтобы Украина хоть чего-то получала от нас. Ладно, мы согласны, потому что в связи с ростом потребления газа в Европе в целом и на Украине в частности и мы будем заинтересованы, мы и дальше будем транзитировать. Поменьше объём, но мы будем это делать.

Но главный побудительный мотив, предлог введения санкций против «Северного потока – 2» заключался в том, что нужно обеспечить транзит через Украину. Вот мы сейчас с Украиной подписали транзитный договор. Так, чего теперь нужно?

Санкции нужно снять тогда с «Северного потока». Нет оснований для введения. А если санкции останутся, остаётся только один побудительный мотив. Какой? Обеспечить конкурентные преимущества для своего LNG, для своего сжиженного газа.

А.Ванденко: Кто сильный, тот и диктует правила.

В.Путин: Обеспечить рынок сбыта своего товара исключительно в своих корыстных интересах во вред потребителю в Европе. Но на 25–30 процентов если будет первичный источник энергии дороже, то это же опускает всю конкурентоспособность германской экономики и европейской в том числе.

А.Ванденко: По факту геополитически Европы «от Лиссабона до Владивостока» больше нет?

В.Путин: Её и не было. «Больше нет!» – Вы сейчас говорите о том, чего и не было, как будто это утрачено.

В своё время де Голль говорил о Европе до Уральских гор, от Атлантики до Уральских гор. Это я потом немножко расширил и начал говорить: почему до Уральских гор – до Тихого океана, до Дальнего Востока. Но думаю, что к этому надо стремиться.

А.Ванденко: С мюнхенской речью не погорячились?

В.Путин: Нет. Сейчас же повторяют всё то, что я говорил. Возьмите руководителей Германии, ведь они почти дословно воспроизводят… Тогда на меня ругались, рассердились на меня, говорили, как же так…

А.Ванденко: Обиделись.

В.Путин: Нет.

Рассердились, что грубовато и не к месту, зачем ты так. А я что говорил? Я говорил о том, что недопустимо, когда одна страна, Соединённые Штаты, распространяет свою юрисдикцию за рамки своих национальных границ.

Но сегодня ведь руководство, скажем, Германии именно это и говорит, что это недопустимо, когда Соединённые Штаты накладывают вторичные санкции. То есть на компании, которые к самим Соединённым Штатам не имеют никакого отношения, пытаясь помешать реализации их национальных интересов.

А.Ванденко: Не только дальние, но и ближние соседи тоже как-то от нас… так немножко отползать стали.

В.Путин: Этого я не вижу. Кто стал отползать?

А.Ванденко: С Грузией вот смотрите.

В.Путин: Нет, что же там отползать. Они не отползли, они отпрыгнули в сторону. И мы здесь ни при чём. Это пускай они скажут спасибо Михаилу Николаевичу [Саакашвили].

А.Ванденко: Так его уже нет давно.

В.Путин: Как это нет? Он бегает по площадям-то, по крышам как кот мартовский. Мы же с ним много раз говорили на этот счёт, когда он ещё был президентом. Я думаю, что Михаил Николаевич вспомнит это.

Я ему говорил: «Только, слушайте, ни в коем случае не пытайтесь решить вопросы Южной Осетии и Абхазии силовым способом». – «Нет, я никогда этого не сделаю!» – и попёр. Попёр – получил!

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 11 марта 2020 > № 3317585 Владимир Путин

Екатерина Грушевенко: Рынку нужна стабильность и предсказуемость

Реальному рынку не нужны ни высокие, ни низкие цены на нефть. Рынку нужна стабильность и предсказуемость, которую в этом году мы не увидим. Потребуется время, чтобы экономика и спрос на нефть восстановились после коронавируса — главной неопределенности 2020 года

6 марта 2020 года Саудовская Аравия, Россия и прочие страны ОПЕК+ не смогли договориться о дополнительном снижении добычи нефти. Ожидалось, что страны — участницы коалиции сократят квоты еще на 1–1,5 млн баррелей в сутки, но этого не произошло. По итогам встречи министр энергетики России Александр Новак заявил: «Мы только что подписали совместный документ о том, что будем продолжать работать, взаимодействовать в рамках хартии». По сути, это означает, что сделка ОПЕК+, регламентирующая объемы добычи стран-участниц, была расторгнута.

Соглашение о добровольном снижении добычи нефти, которое заключили нефтедобывающие страны и входящие, и не входящие в ОПЕК, действует с 2017 года, хотя его не раз продлевали и пересматривали. По последней договоренности страны должны были сокращать добычу до конца 2019 года на 1,2 млн баррелей в сутки от уровня октября 2018 года. В первом квартале 2020 года коалиция договаривалась сократить добычу еще на 0,5 млн баррелей в сутки.

С 1 апреля ни у одной из стран не будет обязательств по квотам на добычу. Такое решение привело к падению нефтяных котировок. В понедельник, 9 марта на открытии бирж цены на Brent упали более чем на 30%, цены на WTI доходили до $30 за баррель. Саудовская Аравия начала продавать нефть со скидкой $6–7 за баррель и пока неофициально заявляет о существенном росте добычи чуть ли не до 12 млн баррелей в сутки. Ценовая война началась.

Будущее нефтяного рынка до конца года выглядит мрачно. Значительный рост добычи нефти и ослабевающий спрос на нее на фоне коронавируса — все это ужесточит конкуренцию между производителями. Выживут точно не все.

Прогнозы нефтяных цен тоже не радуют. Например, Goldman Sachs снизил свой прогноз цен на второй квартал 2020 года до $30 за баррель, допуская, что цены могут опускаться и ниже — до $20 за баррель. В целом среднегодовые цены на нефть, по расчетам Центра энергетики Московской школы управления «Сколково», могут оказаться на уровне $45 за баррель. Почему такие пессимистичные прогнозы?

Взрыв предложения

Поскольку страны коалиции ОПЕК+ более не связаны соглашением, в ближайшие месяцы на рынке ожидается взрывной рост предложения. На сколько сможет нарастить добычу ОПЕК+?

В конце 2018 года добыча нефти на пике составляла 43,06 млн баррелей в сутки. К январю 2020 года ее сократили на 2 млн баррелей в сутки — до 41,06 млн. Тут, однако, не учитываются Ливия, Венесуэла и Иран — те страны, где добыча резко снизилась из-за санкций и военных действий.

При этом суммарные добывающие мощности Саудовской Аравии (с учетом свободных) оцениваются в 12 млн баррелей в сутки, что на 2,3 млн больше текущей добычи (в январе 2020-го она составила 9,7 млн баррелей в сутки).

Суммарно страны ОПЕК+ в течение 2020 года будут ежедневно выдавать на рынок дополнительно по 3,4 млн баррелей сырой нефти. Доля России в этом объеме составит примерно 300 тысяч баррелей в сутки (это сопоставимо с суммарной добычей нефти в Европе).

Но это еще полбеды. Наращивают добычу нефти и другие страны. Компания Rystad Energy прогнозирует, что общий объем добычи нефти и конденсата за пределами ОПЕК+ вырастет в 2020 году на 2,26 млн баррелей в сутки. Основной прирост ожидается в США, Гайане, Норвегии, Бразилии и Канаде. То есть в худшем случае, если никто не будет сокращать добычу и будет бороться за долю рынка, в 2020 году мировая добыча может вырасти более чем на 6 млн баррелей в сутки.

Сможет ли рынок потребить всю эту нефть?

Шок спроса

С точки зрения нефтяного рынка для разрыва сделки ОПЕК+ нельзя было придумать момента хуже. На рынке и так царила паника из-за вспышки коронавируса и замедляющегося экономического роста. Несмотря на то что из Китая приходят хорошие новости (в Ухане закрыли большую часть временных госпиталей), вирус быстрыми темпами распространяется в других странах.

Массовые вспышки зафиксированы в Европе (больше всего в Италии, Франции и Германии), в Америке, в Азии (на Филиппинах объявили чрезвычайное положение), непонятная ситуация на Ближнем Востоке. Число зараженных в Иране растет. Неясно, что происходит в Саудовской Аравии: с одной стороны, зараженных в стране немного (по официальным данным, на 9 марта их 11), но власти закрыли учебные заведения и запретили приезжать туристам.

На фоне низких цен на нефть и новостей о коронавирусе азиатские рынки в понедельник открылись с большими потерями: австралийский индекс S& P / ASX 200 упал на 5,9%, японский Nikkei 225 опустился почти на 5%, гонконгский Hang Seng потерял более 4% после открытия рынков, Kospi в Южной Корее упал на 3%, китайский Shanghai Composite упал на 2%.

Рынок США также рухнул. Индекс S& P 500 упал на 4,90%, промышленный индекс Dow Jones сократился на 4,85%, фьючерсы электронной биржи Nasdaq снизились на 4,82%. На Ближнем Востоке рынки также открылись со значительным падением, индексы рынков крупнейших нефтедобывающих стран упали в среднем на 8–9%.

Оценки спроса на нефть в этих условиях разнятся, но мало кто сомневается, что рост спроса в 2020 году замедлится, а многие уже говорят о его снижении. Управление энергетической информацией США (EIA) ожидает, что мировой спрос на жидкое топливо в 2020 году составит в среднем 101,7 млн баррелей в сутки, что на 1 млн больше, чем в 2019-м, но на 378 тысяч меньше прежних прогнозов.

ОПЕК сохраняет относительно оптимистичный настрой. Картель ожидает, что рост спроса на нефть будет всего на 230 тысяч баррелей в сутки ниже, чем прогнозировалось на 2020 год. А вот Международное энергетическое агентство (МЭА) в своем ежемесячном обзоре нефтяного рынка от 9 марта радикально пересмотрело прогнозы спроса. Если раньше агентство прогнозировало, что прирост спроса в 2020 году снизится на 365 тысяч баррелей в сутки (до 825 тысяч), то сейчас речь идет об абсолютном сокращении спроса на 90 тысяч по сравнению с 2019-м. В негативном сценарии, при котором ситуация с коронавирусом усугубляется, спрос может упасть на 730 тысяч баррелей в сутки.

Ранее нефтяные трейдеры также говорили, что не стоит ждать роста спроса в этом году. Goldman Sachs, например, прогнозирует падение спроса на нефть в 2020 году, по версии банка, снижение составит 150 тысяч баррелей в сутки.

Пострадают все

Снижение цен на нефть до $30 за баррель в пессимистичном прогнозе во втором квартале 2020 года (и до $40–45 за баррель в среднем по году) окажет негативное влияние на всю нефтяную отрасль. При таких низких ценах будет тяжело сланцевым компаниям, а они и так не радовали инвесторов доходностью. Также пострадают новые, в основном морские проекты за пределами ОПЕК+, несмотря на технические прорывы и снижение издержек.

Больше всего достанется крупным странам — экспортерам нефти. Хотя средняя себестоимость добычи нефти у многих из них невысока, для них важны нефтяные доходы. Поэтому в их случае оптимальную цену рассчитывают исходя из безубыточности не добычи, а государственного бюджета.

Бюджеты большинства стран — экспортеров нефти не выдерживают цен даже на уровне $45 за баррель. Несмотря на то что у России, согласно этим данным, лучшее положение, все совсем не безоблачно. Цена нефти, которая закладывается в российский бюджет, составляет $42,4 за баррель (сорт Urals) на 2020 год. Обычно Urals торгуется со скидкой $2–7 за баррель к цене Brent. Другими словами, приемлемая цена Brent для российского бюджета составляет $45–50 за баррель.

Если прогнозы падения цен на Brent сбудутся, то российскому бюджету придется непросто. В отличие от Саудовской Аравии у России нет больших свободных мощностей по добыче нефти. Оперативно Россия сможет нарастить лишь около 300 тысяч баррелей в сутки. Это незначительный объем по сравнению с потенциальными возможностями саудитов. К тому же при таком уровне цен оперативный объем вряд ли сможет компенсировать выпадающие доходы.

Саудовская Аравия уже заявила, что с апреля будет продавать свою нефть со значительными скидками на уровне $6–7 за баррель на всех целевых рынках, включая европейский. Российская Urals уже сейчас торгуется со скидкой $2 за баррель, а значит, конкурировать с саудитами по цене будет очень не просто. Остается надеяться на средства из Фонда национального благосостояния.

Наконец, нефтяной рынок — это не только государства, которые получают ресурсную ренту в бюджет, это еще и бизнес. Акции нефтяных компаний уже начали падать: ценные бумаги Китайской национальной шельфовой нефтяной корпорации (CNOOC) упали более чем на 20%, акции Saudi Aramco торговались ниже IPO, акции британской ВР упали более чем на 15%. Упали акции и российских нефтяных компаний: «Роснефти» — на 22,5%, «Газпрома» — на 15,4%, «Новатэка» — на 11,1%, «Лукойла» — на 17,3%, «Татнефти» — на 19%.

Одни неопределенности

Если цены надолго задержатся на низком уровне, то стоит ожидать снижения инвестиций в отрасль. Перспектива недоинвестирования, которой все так боялись после падения цен в 2014 году, может снова стать реальной.

Безусловно, низкие цены хороши для потребителей, но они не способствуют ни повышению энергоэффективности, ни межтопливной конкуренции. Многие экологические планы могут быть временно отложены, поскольку именно высокие цены и зависимость от поставщиков углеводородов — один из главных стимулирующих факторов для поиска альтернативных источников энергии и энергосбережения. Особенно это актуально в условиях замедления мировой экономики.

Падающая экономика и вместе с ней спрос на нефть на фоне коронавируса раскручивают нисходящий ценовой тренд. Остановить процесс можно разве что новыми квотами или чудесным избавлением мира от эпидемии.

Обрушение нефтяного рынка прекрасно вписывается в конспирологические теории. Некоторые считают, например, что резкий рост добычи нефти в Саудовской Аравии и падение цен на нефть в 1985 году были целенаправленными шагами по ослаблению СССР. Сегодня можно услышать похожие версии. Кто-то считает, что Саудовская Аравия и США вновь объединились против России, другие — что, напротив, Россия пытается обрушить сланцевую добычу в США перед выборами. Однако это все домыслы, которые нельзя подтвердить или опровергнуть.

Реальному рынку не нужны ни высокие, ни низкие цены на нефть. Рынку нужна стабильность и предсказуемость, которую в этому году мы не увидим. Потребуется время, чтобы экономика и спрос на нефть восстановились после коронавируса, который пока не идет на спад — это главный источник неопределенности 2020 года. Правда, есть и другой источник вопросов — насколько у производителей нефти хватит запаса прочности, чтобы вести ценовую войну? Как быстро они сядут за стол переговоров? И сядут ли вообще?

Екатерина Грушевенко

Эксперт Центра энергетики Московской школы управления «Сколково»

Саудовская Аравия. США. Россия. ОПЕК > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 10 марта 2020 > № 3328154 Екатерина Грушевенко