Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

«Сатанизм на Украине – уже реальность»

Анатолий Вассерман дал оценку хода спецоперации, прогноз на будущее и напомнил историю вопроса

Саркисов Григорий

Что происходит в мире, почему этот мир стал вдруг таким неуютным? Какими будут последствия военной операции России? Не стоим ли мы на пороге Большой Войны и можно ли её избежать? Об этом и многом другом мы говорим с одним из самых эрудированных людей планеты.

– Анатолий Александрович, депутатство сильно изменило жизнь самого, пожалуй, знаменитого «знатока» страны?

– Прибавилось работы, но прибавилось и возможностей. Я могу теперь делать официальные запросы, и время от времени даже удаётся получать ответы, а это облегчает мою работу в сфере политической аналитики. Наконец, мои выступления теперь имеют больший резонанс. Пару раз выступал с думской трибуны со своими концепциями, и есть надежда, что эти концепции будут прорабатываться. Так, 9 декабря я сообщил факты, позволяющие признать парниковую теорию глобального потепления не просто ошибкой, а мошенничеством, сознательной злонамеренной ложью, и предложил осудить главных пропагандистов этой теории, включая президента Байдена. А 25 января объяснил, почему до тех пор, пока Украина считается независимой, она опасна и для себя, и для всех окружающих. Надеюсь, мои соображения будут учтены в ходе нынешней специальной операции.

– Ещё в первой вашей статье «Независимость от здравого смысла», опубликованной в «Одесском вестнике» 23 ноября 1991 года, вы призывали на референдуме 1 декабря того же года голосовать против независимости Украины. Но тогда вас не услышали…

– Меня бы гораздо больше обрадовало, если бы меня услышали сейчас. Но, с другой стороны, я часто цитирую старую-старую фразу: если б я был такой умный сейчас, как моя жена потом…

– Почему Украина, подойдя к независимости в 1991 году в статусе одной из самых экономически мощных союзных республик, вдруг оказалась самым слабым звеном? Ту же Грузию американцы «окучивали» не менее старательно и деньги в неё вкладывали немалые, а такого эффекта не получилось.

– Грузины – всё-таки отдельный народ с отдельной самостоятельной культурой и даже с изрядными навыками независимой государственности. Украина же – неотъемлемая часть России. Опыт самостоятельной государственности у неё если и есть, то отрицательный. Да и экономика Украины была интегрирована в экономику России больше, чем экономика Грузии. И хотя Грузия тоже испытала катастрофические последствия отделения от России, настоящая катастрофа случилась именно на Украине. Да, она была значительной частью союзного экономического пространства, но здесь почти не имелось самостоятельных технологических цепочек, не связанных с остальной Россией. Взять, например, днепропетровский «Южмаш», где делали самые мощные баллистические ракеты «Воевода», прозванные на Западе «Сатана», – в НАТО всем нашим ракетам дают обозначения, начинающиеся с S. Украинцы любили этим похвастаться, но при этом «забывали», что львиная доля компонентов «Воеводы» шла в «Южмаш» со всех концов страны, прежде всего из России. Когда порвались эти технологические цепочки, оказалось, что самостоятельно Украина ракеты такого класса делать не может. Разрыв с остальной Россией обошёлся Украине очень дорого. В упомянутой вами статье 1991 года я приводил анализ одной из популярных тогда на Украине листовок в стиле «Москаль съел твоё сало». Сопоставив приведённые там некоторые показатели хозяйства Украины, России в целом (как тогда говорили – СССР) и Германии, я сделал вывод: как только Украина отделится, она не заживёт «потрясающе», как ей тогда обещали, а посыплется с катастрофической скоростью. К сожалению, мой прогноз, основанный не на эмоциях, а на расчётах, оправдался.

– А была ещё и западная психологическая обработка украинцев ещё с начала 90-х…

– Психологическая обработка Украины и убеждение её граждан в том, что они «не русские», ведётся уже примерно полтора века. И с каждым очередным провозглашением независимости эта обработка усиливается. Опирается она на вполне реальные материи. Если вам обещали, что вы будете жить прекрасно, и вы поверили в это обещание, стали действовать на основании этого обещания, а оно не сбылось – вам будет проще признать, что вы заблуждались, или обвинить кого-то в происках, мешающих вам прекрасно жить? А тут и за «виноватыми» далеко ходить не надо – вот они, «клятые москали». Поэтому с экономическим провалом многократно усилилось психологическое давление и увеличилась склонность людей верить в «происки москалей», ведь это куда приятнее, чем признать собственные ошибки.

– Вы по-прежнему считаете преступной саму идею «украинцы – не русские»?

– Да. Более того, знаю, кто и зачем эту идею придумал и первым изложил её не «на кухне», а публично, в газете. Это польский историк, политик и под конец жизни – священник Валериан Анджеевич Калинка. Очень красиво формулировал: мол, раз мы, поляки, за время владения частью русских земель не смогли сделать поляками тамошних русских, мы должны хотя бы сделать так, чтобы они перестали быть русскими, а стали, например, украинцами. «Лучше Малая Русь самостоятельная, нежели Русь российская, – писал Калинка. – Если Грыць не может быть моим, то да не будет он ни моим, ни твоим!» Это написано в 1864 году.

– Говорят, свою лепту в создание «украинцев» внесли и разведки – австро-венгерская и польская…

– Дело не в разведках. Эта работа официально финансировалась из австрийского бюджета, когда внутри Австрии разраpился жёсткий конфликт между немцами и венграми и австрийцы надеялись привлечь на свою сторону подконтрольную им часть русских в Галиции. Потом в реализацию этой концепции активно включились большевики – по политическим соображениям, представлявшимся актуальными на заре советской власти. А через пятнадцать лет после революции, во время массового голода во всей хлеборобной России с осени 1932 года до весны 1933 года, выяснилось, что хуже всего боролись с голодом, а то и усугубляли его своими действиями, начальники, более всех преуспевшие на ниве украинизации. Причина понятна: активным украинизаторством занимались в основном как раз те, кто не умел эффективно решать практические задачи. Но к тому времени большевики потратили на продвижение этой концепции столько сил и средств, что смогли не отменить, а только временно притормозить свою украинизаторскую агитацию. Украинизаторство обострялось каждый раз, когда механизм советской власти давал сбои. Например, когда к власти пришёл типичный представитель демагогической партийной бюрократии Никита Сергеевич Хрущёв или Михаил Сергеевич Горбачёв, просто не понимавший, что и как нужно и можно делать. Так что дело вовсе не в разведках, а в накоплении во власти людей, для которых все представления о власти сводились к двум формулам: «главное прокукарекать, а там хоть не рассветай» и «я начальник – ты дурак». Вот такие типы и оказывались главными украинизаторами, проталкивавшими формулу «Москаль съел твоё сало».

– Эту формулу доводили до умов и бандеровцы, когда после странной хрущёвской амнистии тысячи экс-полицаев вернулись из лагерей на Западную Украину. Они начали активно внедряться в партийные и советские органы, а значит, могли и сеять ядовитые семена, давшие всходы сегодня?

– Ещё в советские времена опубликованы разнообразные инструктивные материалы, которыми бандеровцам предписывалось всеми правдами и неправдами «внедряться в советскую власть». Им даже рекомендовали внимательно изучать марксизм, чтобы разбираться в том, как эта власть работает, иметь возможность разглагольствовать демагогичнее прочих, – и таким образом продвигаться во власть.

– Сегодняшнюю Украину можно назвать бандеровским государством?

– Власть, провозглашающая Бандеру Героем Украины, официально и публично повторяющая бандеровские лозунги, бандеровское приветствие, списанное с немецкого образца нацистских времён и ставшее обязательным для чиновников и ВСУ, – конечно, это бандеровская власть. Как говорят американцы, если это выглядит как утка, крякает как утка и плавает как утка, – это утка, ну, максимум селезень.

– Можно ли назвать бандеровщину украинским вариантом нацизма?

– С одной поправкой: нацизм невозможен в отсутствие нации. Украинской нации нет, несмотря на полуторавековые усилия её «конструкторов», и жители Украины остаются в пределах русского спектра. Да, они – своеобразная часть русского народа, но ничуть не более своеобразная, чем, скажем, архангелогородцы или уральцы. Поэтому я предпочитаю говорить не об украинских нацистах, а об украинских нациестроителях.

– Спецоперация на Украине стала для вас неожиданностью?

– Скажем так: я её не ожидал, но предполагал, что летом Украина попытается напасть на какую-нибудь другую часть России, чтобы к моменту парламентских выборов в Соединённых Государствах Америки были поводы для красивых рапортов о победах, но ещё не было бы сведений о катастрофическом поражении. Вспомним: в 2008 году Грузия напала на Южную Осетию и на российских миротворцев, чтобы повысить шансы Маккейна на президентских выборах. Я ожидал чего-то подобного. Но сейчас уже доподлинно известно, что Украина готовила нападение на народные республики Донбасса на начало марта. Артподготовку к этому наступлению ВСУ начали в середине февраля, а за месяц до этого – 19 января – в американский Конгресс внесён законопроект о поставках вооружения Украине по ленд-лизу. Когда всё это выяснилось, мы были вынуждены реагировать. А известие о начале спецоперации я встретил в Краснодаре, где выступил в местном политехе по линии фракции «Справедливая Россия». Аэропорты были уже закрыты, я выехал в Москву на поезде, и первые сутки у меня не было почти никакой информации о происходящем. Но уже к исходу вторых суток спецоперации стало ясно, что мы действуем не по какому-то заранее заготовленному плану, а в значительной степени вынуждены импровизировать. Впрочем, в военных условиях всегда приходится импровизировать, менять планы в зависимости от действий противника. Мы импровизировали с первых дней.

– История с отступлением от Киева и Чернигова – тоже импровизация?

– Нет, как раз это уже разумные действия. Подойдя к этим городам, мы раздёргали силы противника и заставили его держать значительную группировку довольно далеко от Донбасса, а потом перебросили силы на позиции, откуда можно добивать Донбасскую группировку ВСУ. Но уход привёл, к сожалению, к отрицательным политическим последствиям. Мы, по сути, оставили людей, нам доверившихся, и дали возможность противнику вбросить очередную волну фальшивок. Увы, военные всегда склонны недооценивать роль информации. Не случайно же кто-то из крупных политиков Первой мировой войны сказал: война – слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным.

– Сейчас на Донбассе Российская армия домалывает самые боеспособные части ВСУ. Открывается путь на Николаев и Одессу, а там – и к границе Приднестровья. Но есть ещё Киев, есть Львов. Как, по-вашему, будут развиваться события дальше?

– Не знаю, что входит сейчас в планы военного и политического руководства России. Но знаю, что до тех пор, пока Украина независима, она остаётся источником повышенной опасности и для себя, и для окружающих. Заявленные цели специальной военной операции – денацификация и демилитаризация – принципиально несовместимы с существованием независимой Украины в любом формате. Поэтому, уверен, так или иначе, России придётся вбирать в свой состав всю Украину и, вероятно, Приднестровскую Молдавскую Республику. Но мы не знаем планов руководства, не знаем «графика» развития событий, а потому не стоит пока и гадать.

– Возможно, здесь многое будет зависеть и от реакции Запада на украинскую ситуацию. Не стоим ли мы на пороге прямого конфликта с НАТО?

– Вряд ли военное сопротивление НАТО будет активным. Натовцы должны помнить вопрос нашего президента: зачем нам мир, если в нём не будет России? К тому же и в Вашингтоне, и в Брюсселе прекрасно знают, что у нас есть техническая возможность построить «пролив имени Сталина» между Канадой и Мексикой. Да и Байден, по счастью, вырос во времена, когда с этими возможностями ещё принято было считаться всерьёз. Сейчас он то и дело одёргивает своих ястребов, напоминая, что и им может «прилететь». Поэтому, думаю, до прямого ввода войск НАТО на Украину дело не дойдёт.

– А если всё-таки дойдёт?

– На этот счёт проработано уже немало вариантов – пока, естественно, на уровне публичных экспертов, поскольку непубличные военные эксперты тайн не разглашают. Но уже ясно, что в этом случае мы и до Приднестровья дойдём за считаные дни, и полякам объясним, как глубоко они заблуждаются на наш счёт. Другое дело, что все эти «аварийные» варианты обернутся затягиванием спецоперации и увеличением потерь. Вдобавок ко всему, по мнению многих аналитиков, в этом случае придётся вписать в конфликт и Белоруссию. Конечно, белорусам уже всё равно: их обложили практически теми же санкциями, что и Россию. Но пока у Минска есть некоторая свобода действий, а потому и втягивание Белоруссии в конфликт для нас нежелательно. Словом, пока есть надежда, что польского вторжения в Галичину не случится.

– США и их партнёры массированно поставляют Киеву устаревшие натовские вооружения. Вам не кажется, что Украину превращают в свалку военного хлама?

– Не кажется: я в этом совершенно уверен. Запад пришёл к выводу, что накопленные запасы физически и морально устаревшего оружия значительно проще и дешевле сплавить на Украину, чем утилизировать на месте. Но этим дело не исчерпывается. У стран НАТО запасы такого оружия всё ещё достаточно велики, и Западу интересно провести на Украине техническую проверку образцов старых вооружений. Ко всему прочему это ещё и возможность заработка для американского ВПК. Но всё упирается не только в желание заработать. Сейчас картина немного похожа на то, что было в Испании в 1936–1939 годах. Как и тогда, обе стороны предстоящего мирового конфликта понимают, что этот конфликт неизбежен, ведут проверку и своих военных технических возможностей, военной тактики и стратегии и «пробуют» потенциального противника. В Испании эта «проверка» длилась несколько лет, сейчас, надеюсь, продлится всего несколько месяцев. Но это именно проверка сил, когда обе стороны осознают, что и для чего они проверяют.

– То есть происходящее на Украине и вокруг неё – это «проба пера» перед Большой Войной, нужной, чтобы избежать Большого Экономического Кризиса?

– Вовсе не считаю Большую Войну неизбежной. Более того, в моих публикациях рассмотрено несколько возможных сценариев развития событий без войны. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что, если Большая Война не состоится в ближайшие восемь-десять лет, в мире произойдут такие изменения, что она станет в принципе ненужной.

– Израильский политолог Яков Кедми в интервью нашей газете сказал, что Штаты рассчитывают в ближайшие 5–7 лет «задвинуть» Россию, чтобы развязать себе руки для решающей схватки с Китаем. Вы согласны с таким выводом?

– При всём уважении к Якову Иосифовичу Казакову полагаю, что Кедми в роли Капитана Очевидность слишком затягивает сроки. Думается, противостояние разрешится существенно быстрее. Мой коллега, «знаток» Нурали Нурисламович Латыпов, любит цитировать одно из положений математической теории катастроф: невозможно заранее предсказать, в какой момент плавный ход событий сменится лавинообразным обвалом. У американцев нет ни пяти, ни семи спокойных лет для активных действий, у них стремительно нарастает обвал. Точно предсказать срок невозможно, но некоторые косвенные признаки такого перехода можно заметить.

– Pax Americana заканчивается?

– И не просто заканчивается, а закончится в ближайшем будущем. Если американцы верят, что у них есть время аж до 2030 года, боюсь, они зря на это надеются. Хуже того: действия, предпринятые на основании этого предположения, как и любые действия, опирающиеся на неверные предпосылки, будут разрушительны – прежде всего для них самих.

– Как воспринимает события на Украине «одесская тусовка» в Москве?

– Не знаю. Сейчас я практически не поддерживаю контактов со знакомыми одесситами. Слишком уж болезненные темы всплывают по ходу этих контактов, особенно когда люди начинают в тех или иных форматах повторять тезисы украинской пропаганды, а этим грешат многие. Скажем, замечательный, по общему мнению, режиссёр Райхельгауз в 2014 году приветствовал Одесскую Хатынь. А недавно он уволил двух актёров своего Театра современной пьесы за то, что они не разделяют его политические воззрения. Как же мне с Райхельгаузом общаться? И он не один такой.

– «Украинский вопрос» расколол и сообщество «знатоков»? Некоторые коллеги по игре «Что? Где? Когда?» осудили вас за комментарии по поводу Ровшана Аскерова, выступившего против спецоперации на Украине и обвинённого СКР в попытке реабилитации нацизма…

– Меня осудили не только за комментарии к поступку Ровшана Энверовича Аскерова, но и за мою позицию в целом. На форуме сайта созданной в прошлом году Международной ассоциации интеллектуальных игр (МАИИ) состоялось голосование: следует ли исключить из игр, проходящих под эгидой МАИИ, лиц, поддерживающих войну на Украине? 52% было «за», 48% – «против». Пока в списке исключённых – только я. Сама постановка вопроса на голосование противоречит уставу МАИИ, запрещающему её участие в политической деятельности. Напомню, МАИИ возникла в связи с тем, что Международная ассоциация клубов «Что? Где? Когда» (МАК) из-за пандемии приостановила ведение всемирного рейтинга команд; поскольку далеко не все они могли участвовать в турнирах по спортивному формату «ЧГК», их рейтинг мог упасть. Сейчас рейтинг ведёт МАИИ, что и привлекает команды. Как известно, правила определяют те, кто располагает возможностью причинять неприятности. Значительная часть руководства МАИИ находится за пределами России, а посему считает, что наша страна не может причинить им неприятности. Полагаю, они изрядно заблуждаются, и надеюсь в обозримом будущем это доказать. Пока же отмечу: я, вопреки их мнению, против длящейся уже восемь лет войны на Украине, против гражданской войны на территориях, пока оккупированных террористической группировкой «Украина», и агрессии против народных республик Донбасса – и приветствую нынешние меры по её прекращению.

– Ещё во время Майдана 2014 года не покидало ощущение, что мы присутствуем при каком-то бесовском шабаше. Все эти сакральные «небесные сотни», гонения на православную церковь, новые «боги» вроде «святой Джавелины»… На Украине победили сатанисты?

– Сатанизм повязывает подельников не только кровью, но и всевозможными видами аморализма. Скажем, для запрещённого в России террористического подразделения «Азов» придумали целую «религию», основанную на классическом сатанизме. Кстати, американская сатанинская церковь вполне официально поддерживает своих украинских «единоверцев». Увы, сатанизм на Украине – уже реальность.

– Два года назад в интервью «ЛГ» вы сказали: «Ещё при моей жизни Россия восстановится в пространстве СССР». Сейчас для такого прогноза появилось больше оснований? Можно представить, например, появление славянского супергосударства, в которое войдут Россия, Украина и Белоруссия?

– Объединение в Союз – необходимо, а необходимость рано или поздно находит себе возможность. Однако необходимо соединять не только эти три части России, но и все прочие – от Таллина до Ашхабада, от Минска до Владивостока, от Кишинёва до Вильнюса. Всё это Россия, и всё это должно воссоединиться. Как я уже сказал, можно чувствовать приметы предстоящего перехода процесса в лавинообразный формат, даже если нельзя точно рассчитать скорость лавины. И пусть конкретного срока вам сегодня никто не скажет – всё это уже не за горами.

Россия. Украина. США. НАТО > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > lgz.ru, 11 мая 2022 > № 4258905 Анатолий Вассерман

Только победа!

Постзапад, силы хаоса и специальная военная операция

Андрей Фурсов Илья Титов

Илья ТИТОВ. Андрей Ильич, как вы оцениваете позицию основных мировых игроков в связи с проведением нашей специальной военной операции?

Андрей ФУРСОВ. Начну с Китая. Если коротко, его позиция, как всегда, осторожная, но рано или поздно правящему слою КНР придётся делать окончательный выбор. Сейчас, согласно имеющейся у меня информации, примерно 25–30% этого слоя, тесно связанные с западным капиталом и богатыми слоями в самой КНР, выступают за присоединение к санкциям против РФ, за то, чтобы солидаризироваться с англосаксами. Другая часть слоя, примерно 40%, главным образом группа Си Цзиньпина и её союзники, абсолютно верно указывают на то, что в случае поражения РФ тут же наступит очередь Китая, и его сохранение в нынешнем виде в течение даже десяти лет весьма проблематично. Многое зависит от неопределившегося «болота», ответ даст ближайший съезд КПК.

Илья ТИТОВ. Про неприязнь к нам англосаксов и их позицию можно и не говорить, тут всё понятно. А Евросоюз, европейцы? А те же братья-славяне?

Андрей ФУРСОВ. Вы уверены, что они братья? Я скорее соглашусь с Ф.М. Достоевским и К.Н. Леонтьевым, которые ещё в XIX веке всё поняли. Вот сербы нам братья. Болгары в обеих мировых войнах воевали на стороне Германии. Чехи тоже не наши люди, ну а поляки делят с британцами первое место по русофобии.

Илья ТИТОВ. Потому что католики?

Андрей ФУРСОВ. И поэтому тоже. Но главное в другом. Поляки проиграли нам «спор славян между собою», причём не по очкам, а нокаутом. В начале XVII века мы вышибли их из Москвы, в 1667 году вернули Левобережную Украину и Киев, а в конце XVIII века вообще присоединили Польшу (в середине XIX века это всего лишь привислинские губернии Российской империи). И уж совсем поляки с их гонором не могут простить русским того, что мы, в отличие от них, создали великую централизованную власть (самодержавную Россию, СССР) и не менее великую европейскую культуру Модерна, рядо- и равноположенную западной версии европейской культуры, а Польша всегда была, есть и будет периферией, задворками – политическими и, главное, культурными этой самой Европы.

Теперь о западных европейцах. В интервью незадолго до смерти К.К. Мельник-Боткин, шеф французских спецслужб при де Голле, заметил, что русские не должны заблуждаться: несмотря на то, что прошло два века, французы не забудут и не простят русским победы над Наполеоном. Что же тогда говорить о Гитлере и нашей победе и над его Германией, и над его Еврорейхом? Ненависть к России всех этих шольцев, урсул фон дер ляйен и прочей антирусской нечисти – это ненависть потомков (а иногда просто родных внуков) нацистов, ненависть исторических недобитков, которые решили, что сейчас пришло время реванша и можно – по команде англосаксов – поднять голову. Надо помнить, что воевал СССР не просто с гитлеровской Германией, а с гитлеровским Евросоюзом – Европа, за исключением сербов, легла под Рейх. Разумеется, сопротивление было почти в каждой стране, однако нужно помнить, что в войсках Рейха французов было много больше, чем в Сопротивлении, что последними защитниками Берлина были французские и эстонские эсэсовцы. Сегодняшняя ненависть европейцев и прежде всего немцев (не всех, разумеется) к русским – это жажда реванша. А для реванша нужны новые нацисты, желательно славяне, и нацистов этих Постзападу надо было вырастить.

Теперь становятся понятными многие вещи, ранее, по крайней мере внешне, удивлявшие. Так, в ООН в последние годы постоянно ставили на голосование вопрос о недопустимости героизации нацизма. Две делегации – США и Украина – всегда голосовали против, а государства Евросоюза воздерживались, таким образом давая героизации нацизма «зелёный свет». Далее. Несколько лет назад криминальная полиция ФРГ раскрыла организацию неонацистов в военной разведке этой страны, имевшую тесные связи с аналогичной организацией в военной разведке Австрии. Руководство военной разведки ФРГ якобы проглядело существование внутри своей структуры неонацистов. На самом деле, думаю, правы те аналитики, которые считают, что, во-первых, то была одна из ячеек Чёрного интернационала; во-вторых, её основная функция на нынешнем этапе заключалась в подготовке близких им по духу неонацистов на Украине. Отсюда – «слепота» их начальства.

Недавно во время визита в Киев Жозеп Боррель откровенно заявил, что желательно разрешение конфликта Украины и России военным, а не дипломатическим путём. Забыл, видно, болезный, судьбу «голубой дивизии». В "Твиттере" он написал: «Эта война должна быть выиграна на поле боя». Такого высокопоставленные еврочиновники до сих пор – со времён нападения гитлеровской Германии на СССР – себе не позволяли. Вот и ещё один реваншист сделал каминг-аут. Маски сброшены окончательно. Враг у ворот, и либо они – нас, либо мы – их.

Илья ТИТОВ. Вроде бы до этого тот же Боррель говорил о необходимости решать вопрос дипломатическим путём.

Андрей ФУРСОВ. Ситуация изменилась. Но всё равно ясно, что, несмотря на всю помощь Постзапада Украине, Россия одержит победу, пусть и тяжёлую. К тому же, по-видимому, не оправдываются надежды постзападников на так называемую партию мира в Москве.

Ситуацию чётко обрисовал в опубликованной в мартовском номере журнала Foreign Affairs (издаётся Советом по международным отношениям, выражает официальную позицию ультраглобалистов) Сэмюэл Чэрэп, старший научный сотрудник корпорации РЭНД, бывший старший советник заместителя госсекретаря США. Он считает, что достижение скорейшего компромисса с Путиным – лучший вариант для США. Почему? Очень просто. Поскольку ясно, что РФ в любом случае додавит Украину, мир будет следствием победы Путина, а это автоматически означает стратегическую неудачу США. Борьба Запада за влияние в регионе, отмечает Чэрэп, вышла из-под контроля. Победа России, подчёркивает он, не только изменит ситуацию по всему периметру границ РФ, но и не позволит привлечь её к ответу за то, что начала войну. К тому же, чем дольше идёт конфликт, тем больше сближаются РФ и КНР, усиливая друг друга, тогда как США стремятся избежать возникновения новой биполярности. Победа Путина укрепит его режим, а поскольку главная цель США, согласно Чэрэпу, – смена режима в РФ, Запад должен добиться мирного договора РФ и Украины до победы РФ.

Ну что же, всё понятно – и цели, и средства. Скорейший мирный договор – средство ослабления политического режима РФ, его смены и, как следствие, ликвидация биполярности, которой могут добиться КНР и РФ – три в одном. С этой точки зрения предельно ясно: все, кто, особенно в России, призывает к немедленному свёртыванию военных действий на Украине и скорейшему заключению мира на «компромиссных» условиях, работают в интересах США, Постзапада и, следовательно, являются врагами России. Американский аналитик чётко засветил и интерес США, и средство его реализации, а мы получили маркер, позволяющий чётко определить врага. «Партия мира» – это партия мирного уничтожения России.

Илья ТИТОВ. Как долго, по вашему мнению, продлятся военные действия?

Андрей ФУРСОВ. Это зависит от того, сколько времени потребуется для реализации интересов вовлечённых в конфликт сторон. Интерес России – демилитаризация и денацификация Украины, ликвидация угрозы нашей безопасности. Интерес укронацистов – спасти свои шкуры ценой жизни прежде всего мирного населения. Интерес Постзапада в целом – максимальное ослабление РФ таким образом, чтобы ликвидировать наше ядерное оружие, перейти к расчленению страны и, установив полный контроль над русскими ресурсами, обрушить Китай, скорее всего, разделив его на депрессивный, ненужный ультраглобалистам Север и плотно интегрированный в мировые процессы Юг (возможна макрозона – «трапеция» Япония – китайский юг – Тайвань – Южная, как минимум, Корея).

Но есть ещё и специфические интересы — скорость именно их реализации во многом определит экономические детерминанты длительности военного конфликта помимо геополитических факторов. Рассматривая вопрос об основных бенефициарах войны на Украине, Андрей Грибов, материалы которого я рекомендую к прочтению, выделяет три группы:

1) финансисты «коллективного Запада»;

2) производители углеводородов, резко поднявшихся в цене;

3) мировой военно-промышленный комплекс.

Основная цель финансистов – изъятие у российских олигархов, чиновников и бизнесменов денег, размещённых на Западе, в офшорах, в виде недвижимости, яхт и тому подобного, – почти достигнута, её цена – 2 трлн долларов. Эта группа мировых жуликов свою цель реализовала, но ещё месяц войны на «оформление общественного мнения» не повредит. Доход производителей нефти (а это компании десятка стран) от продолжения войны – от 50 млрд до 100 млрд долларов в месяц, поэтому для них важно затягивание войны. За долю от сотен миллиардов долларов, замечает А.Ю. Грибов, можно попытаться «подкупить и генералов, и чиновников с обеих сторон конфликта. Методики отработаны аж ещё с начала арабо-израильских войн». Игроки из сферы мирового ВПК известны. Поставка серьёзных тяжёлых вооружений Украине и анализ ведения военных действий – вот их игра; она «позволит распределить по крупнейшим игрокам ВПК несколько триллионов долларов в течение ближайших 10 лет. Месяц-другой военно-промышленным разведкам критично нужны. Больше – не обязательно». Отсюда вывод: если не произойдёт никаких экстраординарных событий, то возможно прекращение войны через 4–5 месяцев, то есть в конце июля или августа.

Думаю, однако, дело не только в экстраординарных событиях. Помимо них и экономики, есть логика геополитического противостояния и ведения военных действий, логика или, если угодно, «туман войны». Я уже не говорю о долгосрочных геоисторических целях Постзапада, диктующих продолжительность конфликта: максимальное ослабление России с перспективой разрушения её англосаксами и Евросоюзом и одновременно придушивание Евросоюза американцами.

Илья ТИТОВ. Понятно, что, чем длительнее конфликт, тем хуже энергетическая и продовольственная ситуация в Евросоюзе. Возможно, это одна из целей развязывания конфликта.

Андрей ФУРСОВ. Конечно, он полифункционален: ослабляет РФ и ЕС, частично (а может, и более) ломает британскую игру в Восточной Европе, работает на Америку и ультраглобалистов.

Но у нас не было другого выхода, как начать спецоперацию. Выбор был невелик: вводить войска – невесело, не вводить – катастрофа и всё равно война, только в значительно худших для нас условиях.

Илья ТИТОВ. Поясните, пожалуйста.

Андрей ФУРСОВ. Как мы помним, весь декабрь В.В. Путин добивался от Постзапада, от НАТО, то есть от США, гарантий безопасности, поскольку было известно, что укронацисты, подстрекаемые этим самым Постзападом, готовили удар по непризнанным на тот момент республикам. Требование гарантий безопасности в переводе на обычный язык звучало так: «Уймите своего цепного пса. И сами уймитесь». Но цепного пса три десятка лет растили и науськивали на Россию не для того, чтобы унять, а чтобы воевать руками укронацистов с Россией, сбивать ей дыхание, сковывать активность, ослаблять существующий в ней властный режим. И вот ситуация на середину февраля. На границе с ЛДНР сконцентрирован мощный военный кулак ВСУ и нацбатов, способный менее чем за сутки смять народные милиции республик и выйти на границу с РФ. А поскольку на тот момент РФ признавала территории самопровозглашённых республик частью Украины, то в такой ситуации помощь ЛДНР со стороны РФ была бы невозможна, да и поздно уже было бы. Наши военные учения в граничащих с Украиной областях закончились, и Э. Макрон заявил о необходимости отвести российские войска. Предложение носило провокационный характер того же типа, что проделал Б. Обама в 2014 году. Тогда он попросил В.В. Путина убедить В.Ф. Януковича убрать войска из Киева, пообещав, что в этом случае ситуация разрядится. Войска были убраны, и тут же произошёл переворот. Но такое прокатывает только раз. У Макрона не прокатило. Руководство РФ сделало единственно возможный и существенно снижающий геополитическую опасность выбор: признание ЛДНР и помощь им против готовящейся агрессии. Вражеский удар был упреждён буквально несколькими днями.

Если бы этого не произошло, то укронацистский режим, залив Луганск и Донецк кровью, оказался бы на нашей границе и начал подготовку уже к ударам по Крыму и пограничным с Украиной областям РФ. Конфликт был запланирован на конец 2023 – начало 2024 года.

Илья ТИТОВ. Почему именно эти сроки?

Андрей ФУРСОВ. Именно к началу 2024 года, по мнению американских и западноевропейских экспертов, ВФУ были бы готовы к серьёзной войне с РФ. Конечно, и в 2024 году Украина никак не могла рассчитывать на победу над РФ, но об этом речи не идёт и такую задачу Постзапад, при всей ненависти к России, не поставил бы. Речь о другом: о развязывании укронацистами такого конфликта, который мог бы нанести РФ неприемлемый ущерб и спровоцировать кризис власти именно в канун президентских выборов и привести к смене режима. В 2022 году ВФУ для этого не хватило двух вещей, причём почти катастрофически.

Илья ТИТОВ. Каких?

Андрей ФУРСОВ. Авиации и горюче-смазочных материалов (ГСМ). Только к концу 2023 – началу 2024 года американцы могли решить эту проблему, поставив Украине самолёты F-15, F-16 и A-10. К этому же сроку должны были быть готовы теплопроводы из Польши и Румынии – решение проблемы ГСМ. В результате на начало 2024 года мы получили бы накачанный оружием укронацистский режим, готовый к войне. Как заметил президент РФ, если драка неизбежна, то нужно бить первым – это спасает жизни, ресурсы и время.

Илья ТИТОВ. Так может, правы те, кто считает, что нужно было в 2014 году не ограничиваться Крымом, а идти дальше и не ждать восемь лет?

Андрей ФУРСОВ. В 2014 году я сам так считал. Но вскоре понял, а в нынешней ситуации понимаю ещё лучше, что ошибался. В 2014 году мы не были готовы к тотальному конфликту с коллективным Постзападом – не было ни сильной армии, ни продовольственной безопасности, ни реальной банковской системы. Нам и сейчас, когда всё это за восемь лет так или иначе создано, придётся трудно, а в 2014 году нас просто смяли бы. Да, в 2022 году штатники вынудили нас ударить, но, во-первых, у нас уже была база для удара; во-вторых, этим ударом мы решаем свои проблемы и одновременно создаём проблемы и Америке, и вместе с Америкой нашему явному недругу Евросоюзу: энергетические, продовольственные, социальные. И чем больше у ЕС будет проблем, чем скорее он развалится, хотя бы де-факто, тем лучше для нас. Когда-то Ф.И. Тютчев сказал, что после создания в России империи Петра Великого возникновение в Европе империи Карла Великого невозможно. Геополитик, дипломат и поэт имел в виду, что сила единой Европы и сила России находятся в обратно пропорциональной связи: чем сильнее Россия, тем слабее Европа, и наоборот. Достаточно вспомнить, что ЕС реально поднялся после разрушения СССР. Теперь ситуация развёртывается в противоположном направлении.

Сегодня европейцы бесятся, они такие внешне воинственные («ой, держите меня, семеро») именно потому, что время ЕС уходит, однако без американской отмашки эти политические импотенты ничего не сделают. А отмашки нет, даром что Дуремар из Белого дома при всей его гадкой риторике значительно более сдержан, чем европейцы и британцы. В случае расширения конфликта Соединённым Штатам придётся вмешаться, а это им, по крайней мере, пока, ни к чему, особенно с учётом китайской проблемы.

Илья ТИТОВ. Иными словами, Штаты поддавливают европейского конкурента.

Андрей ФУРСОВ. Да, но это не единственная причина выпускания социального жира из Европы. Есть ещё одна, связанная не с геополитикой, а с «великим обнулением», строительством нового мирового порядка наднациональными структурами. Одна из задач этого строительства – экспроприация, а по сути, уничтожение максимальной части среднего слоя (иногда его неточно называют «средним классом», хотя классом в строгом смысле слова он не является, а состоит из представителей различных классов с примерно одинаковым доходом).

Богатство современного мира оценивается примерно в 85–90 трлн долларов. Лишь 1% населения (70–75 млн человек, если нынешняя оценка в 7,6 млрд человек верна) сверхбогатых и богатых принадлежит около 35 трлн долларов. 12–15% (около 1 млрд человек), а это и есть мировой средний слой, – около 40 трлн долл.; ещё 10–15 трлн – это крохи, принадлежащие 85% мирового населения, то есть примерно шести с небольшим миллиардам человек – с этих бедолаг взять что-либо трудно, да и хлопотно, а вот 1 миллиард «середняков», мидлов, тем более компактно сконцентрированных в городах и богатых пригородах и, самое важное, плотно интегрированных в систему, а потому подконтрольных и уязвимых – это самое оно. Да и 40 трлн это намного больше, чем 10–15 трлн (взять эту часть планируют позже путём элементарного сокращения населения, прежде всего низов как «лишних едоков»). Генезис капитализма происходил в виде экспроприации земельной собственности. Генезис посткапитализма (последний подают под ложным флагом обновлённого «стейтхолдеровского» или «инклюзивного» капитализма) тоже будет происходить в виде экспроприации главных бенефициаров капитализма с социальным, велфэровским лицом второй половины XX века. «Инклюзив», «стейкхолдерство» – это то самое Поле Чудес в Стране (посткапиталистических) Дураков, куда новоявленные Коты Базилио и Лисы Алисы (Шваб и Эвелин де Ротшильд) будут заманивать буратин из среднего слоя, – «крекс, фекс, пекс».

Впрочем, экспроприация среднего слоя – это только в конечном счёте лишение собственности, первые шаги – сокращение прежде всего этим слоем потребления энергии, перемещения в пространстве (возможность туризма), продовольствия, рационирование последнего. Собственно, эти задачи и должна была решить «пандемия», почему не решила – на эту тему тоже можно поговорить, сейчас важно другое: почему Европа в качестве мишени? Во-первых, потому что из 400 млн жителей Евросоюза средний слой – это не менее 150 млн, есть кому пустить жир. Во-вторых, ЕС не имеет политической субъектности, атлантистские элиты послушно выполнят волю ультраглобалистов в ущерб, во вред собственному населению, которое, по сути, не защищено. А если что, то можно надавить на них «этническим оружием» – мигрантами, спровоцировав конфликт на этно-расовой основе. Впрочем, конфликт на Украине подарил атлантистским верхушкам и постзападному обывателю новый, причём внешний, в отличие от мигрантов, объект ненависти. Повторяющаяся «мексиканская волна русофобской истерии» (Б. Чуков), уже превращающаяся на Постзападе в наведённую психическую эпидемию, позволила канализировать вызванное «пандемией» и нарастающим социальным кризисом недовольство против русских. А под этот шумок европейцев можно и раздеть, что и делается.

Со средним слоем в Европе начинают проделывать то же, что проделали со средним слоем соцлагеря, прежде всего СССР, в 1990-е годы. Разграбление тогда приняло фантастические масштабы. Если в 1989 году в Восточной Европе, включая европейскую часть СССР, за чертой бедности жило 14 млн, то в 1996 году – уже 168 млн. В докладе ЮНЕСКО о бедности это было названо самым большим погромом среднего слоя в истории. Мы ведь помним, кто пошёл под бритву – не Оккама, а гайдаро-чубайсовских и их кураторов в стране и за рубежом реформ. Были экспроприированы учителя, инженеры, высококвалифицированные рабочие, врачи, офицеры, научные сотрудники. В почти трёхсотмиллионном СССР к среднему слою можно было смело отнести более трети населения. Ну а теперь, 30 лет спустя, пришла очередь среднего слоя Европы. Собравшись в «побег из капитализма», ультраглобалисты «вскрывают новую консерву». Думаю, «доедать» Европу они будут все 2020-е годы.

Илья ТИТОВ. И потом?

Андрей ФУРСОВ. А вот это интересный вопрос. Следующим кандидатом на экспроприацию среднего слоя может быть страна, где этого слоя много. Кандидатур – две: США с Канадой и КНР. Численность «середняков» в обеих странах примерно одинакова – между 300 млн и 400 млн (в зависимости от критерия определения). Выбирать будут ультраглобалисты, наднационалы. На первый взгляд, кажется, что США они должны приберечь – всё-таки свои. Но свои – формально. По сути же для ультраглобалистов ни этническая, ни расовая принадлежность роли не играют – они над этим. История использования атлантистами этнического оружия в виде мигрантов с Ближнего Востока и из Африки против своих же, европейцев, христиан, белых – яркое тому свидетельство. Следующим после Европы кандидатом на «раскуроч» являются, на мой взгляд, скорее, США с Канадой. Причины две, не считая самого факта наличия огромного по численности, пусть и приходящего в упадок, среднего слоя. Во-первых, с одной стороны — огромная масса бедного небелого (негры, латинос) населения, перераспределением доходов, национального богатства в пользу которого можно обосновать (намеренное) ухудшение положения «мидлов» с помощью специфического налогообложения, выплат «социальных репараций» потомкам рабов и тому подобного. С другой стороны, массу небелых агрессивных «быдлов» можно легко бросить против «мидлов», как это продемонстрировала история с «чёрным фашизмом» BLM. И какую-то особую технологию социальной инженерии придумывать не надо, достаточно запустить наведённую психическую эпидемию, как это было с флойдобесием.

Во-вторых, китайский господствующий слой в последние десятилетия ярко и убедительно продемонстрировал, что посредством системы социальных рейтингов, которая идеально легла на традиционную китайскую дисциплину и власть КПК, он может весьма эффективно, намного эффективнее, чем верхушки Постзапада с остатками на последнем демократических институтов и традиций, гражданского общества, христианской культуры совести (Китай, так же, как и Япония – это культура лишь стыда), контролировать своё население, более того — интериоризировать этот контроль, превращать в самоконтроль масс. Запад за последние 200 лет тоже весьма продвинулся по этому пути, воспитав с помощью того, что я называю СМРАД (средства массовой рекламы, агитации и дезинформации), пропаганды и институтов репрессивной повседневности («надзирать и карать» по М. Фуко) послушного, безынициативного, лишённого критического мышления, стандартизированного сыто-конформной жизнью человека, «ходячего желудка». И тем не менее есть грань, которую европейский человек не перейдёт, а китаец живёт за этой гранью, причём органично для его социальности и культуры. Именно такой социальный индивид, «контекстуальная личность» нужен ультраглобалистам в их «дивном новом мире».

В этом плане Китай почти идеален для них, и вовсе не случайно несколько лет назад, в трамповские времена, Си Цзиньпин заявил в Давосе, что КНР готова возглавить глобализацию. В виду он имел замену США вовсе не в сфере экономики, Си — реалист, а лидерство в создании необходимой для ультраглобалистского нового порядка модели общества и человека: «вы хочете песен, их есть у меня». И давосская мешпуха правильно поняла сигнал; другое дело, что в байденовское время ситуация начала развиваться иначе, обострились американо-китайские противоречия, и вектор борьбы за тип глобализации сменился. Слабость Китая в качестве полигона для ультраглобалистов – депрессивный Север, который и в этническом плане отличается от Юга. Впрочем, и эта проблема не является неразрешимой: при де-юре сохранения единого Китая может произойти де-факто «развод» между Югом и Севером (вся история китайской системы – это постоянный распад на части и воссоединение после длительного периода жизни врозь, а как известно, эволюция крупных сложных систем необратима), при этом Север может быть выброшен, как это произошло, например, с отработанным северо-западом Бразилии на рубеже XVIII–XIX веков, а Юг, как я говорил, может стать элементом макрозоны (регион-экономики) «Япония – юг Китая – Тайвань – (возможно) юг Кореи»; последний вариант предполагает поражение группы Си, что на данный момент, по-моему, не очень вероятно. Однако после «распила» США с их весьма возможным, как минимум де-факто, распадом на Север и Юг, а то и на поболе частей (предположим, в 2030-е годы), настанет очередь Китая уже с его вероятным «расслоением». Замечу, однако, что при нынешней скорости и изменчивости не только событий, но и тенденций, прогнозы – дело сложное и даже неблагодарное. В 1996 году я выпустил книгу "Колокола Истории. Капитализм и коммунизм в ХХ веке". В ней я сделал некие прогнозы. Очень многие сбылись. Но как! То, что я прогнозировал на 2030-е – 2040-е годы, либо произошло в 2010-е, либо, это уже совершенно очевидно, вот-вот произойдёт. А ведь темп нынешних изменений не сравним с тем, что был в 1990-е.

Илья ТИТОВ. А что Россия в этих раскладах?

Андрей ФУРСОВ. Ясно, что сейчас Постзапад поставил задачу максимально ослабить Россию и лишить её части суверенитета, приведя здесь к власти своих марионеток. Есть один сдерживающий фактор – Китай. Постзапад стремится окончательно решить русский вопрос, но так, чтобы это не сработало на Китай. Я уже не говорю о том, что РФ для КНР – это сырьевой и военный тыл, что и создаст основу для тактического, как минимум, союза и скоординированных действий в зоне общих интересов, как показала, например, недавняя акция в Казахстане, решившая спор двух кланов совершенно определённым образом и указавшая тем же британцам на предел их возможностей. Это ещё одна причина, почему так бесятся британцы по поводу Украины, – реванш. Ну а ЕС им в этом активно подыгрывает. Заявление Борреля о том, что киевский режим должен добиться успеха только военным путём – не дипломатически, свидетельствует, что Постзапад ничего не добился своими экономическими санкциями «из ада». Тем самым, кстати, западоиды признали себя адом, с чем их и поздравляем – то-то у них так распространён сатанизм; кстати, американские сатанисты официально поддержали Украину. Это произошло сразу же после появления в Сети «социального ролика», где украинка перерезает серпом горло «русскому военнопленному» со словами о том, что это проснулся украинский бог, спавший в подземелье, – язычество вкупе с сатанизмом. Инсценировка с казнью «морпеха», обставленной как жертвоприношение не то подземным языческим богам, не то сатане, – не исключительный случай. Во дворе бывшей базы нацбатальона "Азов"* обнаружили большую статую языческого божества и рядом – молитвенный камень с остатками подношений. В здании нацбата – уменьшенная версия того же идола. Как говорят эксперты, для того чтобы обособить «азовцев» от народа, который они должны были уничтожать, «спецы» разработали для них синкретический (язычество плюс сатанизм) религиозный комплекс, в центре которого – культ смерти. Сам "Азов" выступал как некий военно-религиозный орден, который стоит и над ВСУ, и над обществом как высшая каста, и обосновывалось это принадлежностью к культу смерти. Здесь очевидны параллели и с орденом СС с его зацикленностью на смерти и на всём тёмном, и с ИГИЛ*. Такое впечатление, что создавалось это по одним лекалам, и если верна гипотеза о немецко-черноинтернациональном неонацистском следе в создании ИГИЛ, то и с "Азовом", и с жертвоприношением «русского военнопленного» многое становится ясным. Кризис, руинизация общества и страны привели к тому, что силы хаоса вырвались наружу, а «тихие» англосаксы и немцы придали им организационную и идейную форму. Постзападу победа над Россией нужна любым способом, вплоть до военного, но воевать они будут украинцами – «до последней их капли крови», как сказал Б. Джонсон, заставляя славян убивать славян. Впрочем, славяне ли воюют в нацбатах? Скорее, орки.

Информационные психоудары Постзапад наносит и по РФ, но здесь они действуют в основном на малоинформированных людей и социальных отщепенцев, не более 6–10% населения плюс доморощенные «шакалы табаки» – «пятая колонна». Пропаганда Постзапада в самой РФ рассчитана на двойной раскол и конфликт – между властью и населением и внутри самой власти, внутри правящего слоя. Здесь ставка на так называемых либералов, которые к реальному либерализму не имеют отношения, и которым больше подходят определения «сислибов» или «ельциноидов». Ясно, что война маргинализирует эту публику, готовую к расслабленно-воровской (коррупционной) жизни, но не способную на самоограничение и чувство единства с народом в час суровых испытаний. А час этот пришёл и, следовательно, понадобится другая элита, способная вытащить страну из исторической ловушки.

Украина. Евросоюз. США. Россия > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 5 мая 2022 > № 4131636 Андрей Фурсов

В поиске истины

Беседа к 60-летию Михаила Хазина

Владимир Винников Михаил Хазин

"ЗАВТРА". Михаил Леонидович, на протяжении вот уже многих лет вы — один из признанных лидеров патриотического общественного мнения, давний автор нашей газеты и участник Изборского клуба. В связи с этим не могли бы вы рассказать о том, как формировалось ваше мировоззрение, ваша научная и общественно-политическая позиция, как вы, собственно, оказались по эту, а не по иную «сторону баррикад»?

Михаил ХАЗИН. Прежде всего, нужно сказать о некоторых семейных корнях. Мой дед по отцу родился 25 октября 1913 года, и этот день после реформы календаря стал считаться 7 ноября. У него было двое детей, старший из них, мой папа, родился 22 апреля, а его младшая сестра — 5 декабря. Говорю об этом для того, чтобы отметить «привязку» дат рождений этих близких мне людей к знаменательным дням «красного календаря»: это, соответственно, день Октябрьской революции, день рождения В.И. Ленина и день «сталинской» Конституции СССР 1936 года. Поэтому, когда 5 мая, в день советской печати и в день рождения Карла Маркса, на свет появился я, это уже никого не удивило. Скорее, наоборот. И по этой причине — уже никуда не денешься — с меня в какой-то мере требовали «соответствовать» автору "Капитала".

При этом надо учесть ещё одно обстоятельство, которое заключалось в том, что папа мой — еврей из местечковой семьи, которая много поколений жила в Могилёве-Подольском Винницкой области, а вот мама — из семьи донских казаков. Её дедушка, Ефим Гаврилович Поляков, герой Первой мировой войны, в гражданскую воевал у Краснова, и потом не эмигрировал за границу, как все, а продолжал сражаться против советской власти до 1942 года, когда он вместе с немцами вошёл в Ростов-на-Дону, где жила его семья. Здесь интересно, что его жена, Ядвига Адамовна Пилькович, моя прабабушка, периодически ездила к нему — туда, где он скрывался в подполье, а потом возвращалась обратно и рожала детей. Всего у неё было девять детей, из них только двое, моя бабушка и её старшая сестра, родились ещё до революции, а остальные — уже после. Двое из них умерли во младенчестве, вырастила шестерых дочерей и сына. Но к 1942 году, когда прадед появился в Ростове-на-Дону, он узнал, что из его детей в городе осталось только три младшие дочери, а сама прабабушка умерла буквально за две недели до того. Поскольку в это время шли ожесточённые бои за город, с массированными обстрелами и бомбёжками, её могила не сохранилась. После 1943 года, когда он вместе с немцами и ушёл, следы этого моего прадеда теряются.

Так что у меня было две бабушки: русская и еврейская. Для каждой я был старшим внуком, но ни одна из них про другую ни разу ни одного слова при мне не сказала. Ни хорошего, ни плохого. У обеих была по-настоящему стальная воля. На мою еврейскую бабушку, кстати, очень была похожа госсекретарь США Мадлен Олбрайт: и внешне, и по характеру. Так что в этом отношении всё очень интересно. Гражданская война была прямо вот она… Кстати, забыл сказать, что Ефим Гаврилович был очень богатым человеком. Я нашёл в Ростове-на-Дону огромный капитальный жилой дом, часть которого он в своё время купил, и где осталась жить после революции его жена, моя прабабушка, с их общими детьми. Ей, бывшей домовладелице, там оставили небольшую жилплощадь. Этот дом до сих пор стоит в Ростове, на улице Станиславского, 122.

А с отцовской стороны тоже всё могло повернуться совсем иначе. Семья моей прабабки решила эмигрировать в Соединённые Штаты и уговорила прадеда отправиться за океан вместе с ними. Все вместе они выехали в Одессу, уже были билеты на пароход, но восьмимесячный тогда младенец, мой дед, внезапно заболел ветрянкой, и его вместе с родителями оставили на карантин, перенесли билеты на три месяца. Пароход в Америку ушёл без них. Дело было в июле 1914 года, а 1 августа началась Первая мировая война...

Я под этим напряжением находился всегда, всегда его ощущал. Не скажу, что понимал, но ощущал, и очень остро: что-то не так. При советской власти многие моменты обходились молчанием, о них предпочитали не распространяться, но они от этого всё-таки не исчезали.

Но было ещё одно, самое важное для меня ощущение. Мы жили в комнате-коммуналке на Большой Академической улице, я начал учиться в 213-й школе. Знаете, был у нас такой Всеволод Кочетов, писатель страшно консервативный, сталинской закалки, за что его многие не любили. Сразу после войны он написал роман "Журбины", по которому затем сняли очень хороший фильм "Большая семья". Уже позже, в конце шестидесятых, он решил поездить по стране, чтобы найти такую же, семью и написать о ней. Но поиски результата не принесли и, вернувшись из этой своей поездки, он с горечью сказал, что «Журбиных в России больше нет». Это ощущение разлома, разрушения общей «большой семьи» тоже появилось у меня ещё в детстве.

Жили мы тогда небогато, даже бедно. Папа был младшим научным сотрудником, мама преподавала высшую математику в институте, они учились на одном курсе мехмата МГУ. Году в 1964-м моего папу стали активно звать в Новосибирск, в недавно построенный Академгородок. Аганбегян, который возглавил там Институт экономики, говорил ему: «Лёня, не валяй дурака. Я тебе дам лабораторию, ты быстро защитишь кандидатскую, получишь отдел, к 32-33 годам будет докторская, а в Москве тебе не дадут её защитить», — кстати, так всё и случилось, докторскую не дали защитить. Но папа в Академгородок из Института прикладной математики не поехал, потому что пришёл к директору института Келдыша на приём по жилищному вопросу. И тот распорядился выделить квартиру. Но это распоряжение должен был утвердить профком, а тамошние тётки-«общественницы» решили по-своему: мол, этому пижону (потому что папа всегда ходил в белых рубашках) и комнаты хватит. Так мы оказались в коммуналке. Общая атмосфера того места и времени запомнилась мне навсегда. То как надо, как «правильно» жить.

Например, во дворе устраивали субботники, и моей маме было очень приятно, когда она возвращалась с работы, а ей соседки говорили о том, что вот, ваш сын сегодня вместе со всеми нами хорошо поработал, молодец. Мне тогда лет шесть было, не больше… Или когда я, десятилетний, забирал своего младшего брата из детского сада — ни у кого никаких вопросов не возникало: нормальное дело, родители работают… Потом, уже к концу школы, жизнь в материальном отношении сильно улучшилась. Не только у нас — по всей стране. Вообще, 70-е годы были временем резкого, небывалого ранее роста благосостояния для населения нашей страны. Это уже потом я узнал, что мы тогда вышли со своей нефтью на мировой рынок, запредельные усилия и инвестиции прошлых лет начали давать свои плоды. Но вот общее ощущение жизни стало стремительно меняться — и не в лучшую сторону.

Проблема была в том, что вместе с ростом уровня жизни советских людей стала бешено расти коррупция, снизилась дисциплина труда, пошла разбалансировка планов и так далее. Но в целом жизнь была совсем другая. Когда я перешёл в пятый класс, нам дали трёхкомнатную квартиру в Бескудниково, но там мне уже ни школа не нравилась, ни общая атмосфера. Люди там были уже совсем другие, порой весьма неприятные персонажи — что называется, с бору по сосенке, «лимитá», как тогда говорили.

Последние три года я учился в физико-математической 179-й школе на Пушкинской (ныне Большая Дмитровка), очень хорошая школа была. Но к 10-му классу даже мне стало окончательно ясно: что-то в нашей стране происходит не так. На деле уже начался социально-экономический кризис — так, в полный рост и — для того, чтобы поддерживать достигнутый образ жизни, — государство начало закрывать глаза на многие безобразия, которые людям были уже отчётливо видны. Применительно ко мне было абсолютно ясно, что я не поступлю на мехмат МГУ, как хотел по стопам родителей. Тем не менее, экзамен я сдавал, получил на нём ожидаемую «двойку» и отправился в Ярославский университет. А там было очень интересно. Прежде всего, потому что там была атмосфера моего детского двора на Большой Академической, той среды, о которой мне рассказывали родители, о своём обучении в университете, атмосфера «большой семьи» и «правильного» мира. Отношения людей и всё остальное.

Меня перед поездкой туда пугали: там рабочий город, антисемитизм и так далее. Ничего подобного! Меня потрясло, когда в глубинке, в колхозе, куда нас, первокурсников, отправили «на картошку», местные жители в очень такой расслабленной обстановке начали спрашивать: «Миша, а что такое «еврей»?» Я, семнадцатилетний, ничего кроме Москвы не знавший, в меру своих возможностей минут сорок пытался им объяснить. И мне сказали: «Хорошо, Миша, мы поняли». Что они поняли? — мне тоже стало интересно. «Да в каждой, даже в самой маленькой, на три дома, деревне есть свои заморочки. Их может быть несколько, может быть одна, но они всегда есть. Эти заморочки все местные знают, а не местные — нет. Потому что для них никакого смысла в этом нет, им про это никогда ничего не говорят. Вот евреи — это ваша московская заморочка. Вы там в Москве всё знаете, кто еврей, кто нет, кто полуеврей. Только нам здесь не надо про это рассказывать. Мы тебя уже разглядели, ты — наш, русский. Вот знаешь тракториста нашего? Он когда сюда приехал, был азербайджанец. В Аллаха верил, свинины не ел, водки не пил». Я спросил, что из этого следует. «А вот он тут служил в армии, влюбился в Машку, остался у нас. Машка — красивая, но дурная. Она от него гуляет, он двоих детей растит, и всё хорошо. Аллаха у нас сроду никто не видел, свинину уже жрёт, года через два-три и водку начнёт пить, совсем русским станет». Вот это понимание, что можно стать русским, но нельзя русским родиться. Дело тут не в вере, свинине и водке. Можно приехать сюда азербайджанцем и стать русским.

"ЗАВТРА". Даже негром можно приехать, как прадед Александра Сергеевича Пушкина Ибрагим Ганнибал. Или датчанином, как Владимир Даль.

Михаил ХАЗИН. Ну, Ибрагим Ганнибал был не негром, а эфиопом, то есть семитом. Но вообще, кем угодно! Родиться русским нельзя — русским можно только стать. Раз ты ведёшь себя как русский — значит, ты русский. Мне тогда пояснили: «Вот другие студенты — они, конечно, ребята хорошие. Но при встрече не здороваются». А здороваться там надо обязательно: встретил человека — поздоровался с ним. Сколько раз встретил — столько и поздоровался. По-другому нельзя, и ещё целая куча тонкостей.

Потом я всё-таки перевёлся в МГУ, и вот там на мехмате всё было по-другому. Не в плане учёбы и знаний — нас учили прекрасные специалисты своего дела, а в плане атмосферы: все эти комсомольские активисты, доносы и прочие пакости. Всё это мне страшно не нравилось. Я вспоминал папины и мамины рассказы о студенческой жизни — в Ярославле всё было точно так же, а вот в Москве уже совершенно иначе. Опять же, было ясно, что в аспирантуру меня не возьмут — по той же самой причине, по которой не дали поступить в МГУ «напрямую». Но к тому времени я уже осознал главное — что хочу заниматься наукой в том смысле, который придавался этому занятию в XVIII-XIX веках. То есть хочу разобраться, как всё оно есть на самом деле.

"ЗАВТРА". То есть приоритетен поиск истины, а не «кормушки»?

Михаил ХАЗИН. Да, конечно. Хотя уже понимал, что в современной науке для успеха принципиально важно договариваться с правильными людьми и делать правильные вещи. Тогда получаются степени и звания, открываются бюджеты (теперь гранты) и всё остальное. А к этому у меня — видимо, по наследству — склонностей нет. Мой папа и в возрасте 46 лет, будучи кандидатом наук и очень авторитетным специалистом в самых разных вещах, оставался младшим научным сотрудником, потому что играть в эти игры не собирался.

И вот, мне тоже очень хотелось заниматься наукой без участия во всех этих дрязгах. С моим распределением получилась целая эпопея. Количество ненависти, которое на меня вылилось со стороны командно-административной верхушки мехмата, было запредельным. Но я уже понимал, что к чему, поэтому спровоцировать меня им не удалось, но это было омерзительно. Причём омерзительно не только с точки зрения человеческой, но и с точки зрения административной. Когда мой папа впоследствии познакомился с Борисом Николаевичем Пономарёвым, кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС и как-то поведал ему историю моего распределения, тот сказал: «Что-то они переборщили», — и когда выяснил, что всё закончилось для меня благополучно, резюмировал: «Даже не сомневался, что вы сами справились». Но с тех пор в свою альма-матер я больше ни ногой.

Но на работе — а распределился я в Институт физической химии АН СССР — в общем, стало понятно, что истина становится вещью второстепенной. Первая большая всесоюзная конференция, на которой был, эта показала. На пленарном заседании шла дискуссия о причинах того, почему одна важная функция, которая в теории должна убывать экспоненциально, в эксперименте ведёт себя иначе, убывает сильно медленнее, степенным образом. Меня как раз взяли для того, чтобы я, как теоретик, объяснил физикам как правильно моделировать движение молекул. Поэтому, когда началось общее обсуждение, я руку поднял, встал и спросил, правильно ли понимаю, что здесь может быть банальное накопление ошибок измерения. Спорить было не о чем, дискуссию свернули, а в большом перерыве ко мне подошли несколько уважаемых профессоров и отвели меня, молодого специалиста, в тёмный угол. Бить не стали, но сказали примерно следующее: «Миша, если ты хотел показать присутствующим в зале, что разбираешься в теме лучше, чем эти докладчики, ты своего добился. Но запомни: тысячи людей в мире осваивают колоссальные средства, считая свои результаты такими методом. Поэтому такая просьба: до тех пор, пока ты не придумаешь, как считать правильно, не стоит критиковать уважаемых коллег. Ты всё понял?» Я всё понял. Но по-прежнему хотел искать истину, а не лучшее место в общем строю.

К тому же, тогда от разрыва аневризмы аорты — много курил, и у него был сильнейший атеросклероз — ушёл из жизни мой папа, ему было всего 47 лет, началась горбачёвская перестройка, и стало ясно, что прежней жизни больше не будет. На той волне я с некоторыми из ребят, которым преподавал математику, попытался создать команду, которая занялась бы бизнесом. Эти ребята были моложе меня лет на шесть-семь, и они быстро сориентировались, что все деньги принадлежат не тем, кто их заработал, а тем, кому они попали в руки. У меня в этом «рынке» ничего не получалось — видимо, в силу воспитания. Наблюдая за тем «праздником жизни», который начался в нашей стране в 90-е годы, я уже видел, что всё это является развитием и следствием того, что происходило в 70-е. Я понял, что надо с этим или как-то бороться, или «рынок» всех нас просто сожрёт. А как бороться? В конце 1992 года я полностью отказался от прежнего круга интересов и круга общения, просто перестал этим заниматься и с этими людьми контактировать…

Ещё в конце 80-х я ушёл работать в Институт статистики Госкомстата СССР, потому что там был директором Эмиль Борисович Ершов, тоже мехматовец, который в студенческие годы вместе с моим папой играл в баскетбольной сборной МГУ. Он был очень сильным учёным-экономистом, и под его влиянием я начал интересоваться проблемами экономической теории. Я прочитал множество авторитетных трудов по этой теме, чего студенты экономических вузов обычно не делают, а лишь «проходят» список литературы. И обнаружил там не то, чтобы враньё — но абсолютно предвзятые, идеологизированные подходы. Только векторы у «марксистской» политэкономии и у либерального «экономикса» были разными, но методология одинакова. То же замалчивание противоречащих фактов и тенденций, та же попытка замазать нестыковки и фундаментальные пустоты.

Я начал искать людей, с которыми можно было на эти темы всерьёз разговаривать, нашёл Олега Григорьева — мы с ним познакомились в сентябре 1994 года в Вашингтоне — я к тому времени уже перешёл на государственную службу, сначала в министерстве экономики, а потом в Администрации президента. И в ходе наших обсуждений и споров начала формироваться новая теория, к которой постепенно подключались другие люди. В разной мере, конечно.

Кстати, находясь внутри «машины власти», я увидел, как теоретическая ложь сказывается на практике. Те, кто называл себя «молодыми реформаторами», строили «новую демократическую Россию» по западному образцу только на словах, а на деле занимались вредительством и воровством. Самое интересное было в том, что даже в кулуарах они рассказывали друг другу о своей возвышенной миссии — чтобы выглядеть порядочными и интеллигентными людьми в белых одеждах, которые в первую очередь пекутся о всеобщем благе. Только уже не коммунистами, а либералами. Отсюда, кстати, ненависть к «силовикам» и страх перед ними — потому что те-то знают, кто перед ними и чего стоят все их красивые и умные слова. Папа мой, который людей видел насквозь, эти моменты всегда учитывал и нередко говорил мне, что вот с таким-то лучше сократить общение, а с таким-то совсем общаться не стоит. А на вопросы: «Почему?» — обычно говорил: «Миша, это долго объяснять». И среди либерального лагеря у него почему-то никогда друзей не было — задолго до того, как эти люди получили власть.

Мой дед, который в 1949 году получил Сталинскую премию — он занимался радиолокацией, в 1952 году был уволен из министерства государственной безопасности с формулировкой «за связь с врагом народа Абакумовым». И его должны были посадить, но нашёлся человек, который за него походатайствовал перед Берией. И тот сказал, что ничего не может сделать, поскольку новое руководство МГБ ему как зампреду Совмина СССР не подчиняется, но совершил такой сильный аппаратный ход: вышел в свою приёмную, очень громко сказал там: «Гришу Хазина мы сажать не будем!» — и вернулся в свой кабинет. После этого как только появлялся очередной ордер на арест моего деда, по всем правилам подписанный и завизированный, кто-то его куда-то припрятывал — зачем с Лаврентием Павловичем ссориться? И так было минимум трижды.

Так вот, когда в 1955 году деду предложили вернуться на службу, правде уже по военной линии — с «полным пакетом» в виде КБ в Ленинграде, звания генерал-майора, Ленинской премии и к 60-и годам Героя Соцтруда плюс многое другое — он отказался. Дед умер, когда мне было 16 лет, но несколько раз перед смертью со мной разговаривал всерьёз, по-взрослому, и на вопрос о причине такого решения, посмотрев мне в глаза, ответил: «Миша, ты пока этого не поймёшь, но запомни: таким людям, как я и ты, погоны надевать нельзя».

Действительно, я его понял только после того, как меня уволили из Администрации президента примерно в том же возрасте, в котором деда убрали из МГБ. Сейчас та должность, которую я в АП тогда занимал, заместитель начальника управления, соответствует генерал-лейтенантской должности. Там была картина такая: когда в марте 1997 году Лифшиц пробил идею создания экономического управления, то он мне сказал: «Миша, я тебя не могу сделать начальником, потому что для начальника управления гораздо более сложная процедура согласования, а нужно назначать быстро, пока разрешают. Поэтому начальником я оформлю своего референта, а ты будешь заместителем, который ведёт все дела».

"ЗАВТРА". Таким «серым кардиналом»?

Михаил ХАЗИН. Да. А потом у меня был разговор с тогдашним первым заместителем руководителя Администрации Александром Ивановичем Казаковым, который мне сказал: «Наплевать, что там у Лифшица с Чубайсом, меня интересует, чтобы в результате твоей работы была создана независимая ни от кого система информирования президента о том, что где у нас творится в экономике и в правительстве». Мы создали такую систему, и она успешно работала, пока не была уничтожена по категорическому требованию правительства. Но я по-прежнему пытался разобраться с теми вопросами, которые были у меня ещё со школьного возраста: что у нас не так, почему кризис, почему нет экономического роста, и что со всем этим можно сделать?

"ЗАВТРА". Вас убрали до или после дефолта?

Михаил ХАЗИН. Конечно, до. Важно было нас прибить заранее, чтобы мы не могли сказать тому же Ельцину, что на самом деле произошло. Я оказался без работы, без квартиры, с грудным ребёнком на руках, на работу никуда не брали — куда бы ни пришёл, из АП везде ставили блок. И в этой ситуации единственное, что оставалось делать, чтобы не сойти с ума, — это заниматься разработкой теории. В результате весной 2000 года мы с Олегом Григорьевым написали статью "Добьются ли США Апокалипсиса?", которая в июле была опубликована журналом "Эксперт".

На каком-то из своих выступлений я тогда познакомился с Александром Нагорным, который нашу статью прочитал и предложил сделать из неё более развёрнутую экономическую программу. И он сделал сборник "Крах доллара". Я, кстати, о долларе ничего не говорил — речь шла исключительно о мировой финансовой системе. Но этот мем, «крах доллара», благодаря Нагорному к нашей работе приклеился намертво. Так с ним, с этим мемом, и живём.

"ЗАВТРА". Да, вопрос: «Когда, наконец, рухнет доллар?» — сейчас является одним из самых актуальных, наряду с вопросом: «Когда закончится конфликт на Украине?» Связаны ли, на ваш взгляд, — и если да, то каким образом — причины и ход специальной военной операции по демилитаризации и денацификации некогда братской нам и союзной с нами в рамках СССР республики с попытками западных «партнёров» сохранить за долларом статус «мировой валюты номер один»?

Михаил ХАЗИН. Конечно, мировая долларовая система обречена. Об этом мы написали с Андреем Кобяковым ещё в книге "Закат империи доллар и конец Pax Americana", которая вышла в 2003 году. А вот доллар как национальная валюта США, скорее всего, останется в живых. То есть они могут решиться на то, чтобы его заменить и тем самым сбросить свои обязательства, но этот вариант по факту уже снят с повестки дня, поскольку произошёл арест золотовалютных резервов России, — а значит, то же самое американцы могут проделать не только с любой другой страной, но и со всеми странами мира вообще.

С Украиной же всё просто. Об этом уже сказал наш президент. Путин всегда всё говорит открыто, только его почему-то никто не слышит. Не могут или не хотят. В своей последней речи на Давосском форуме, в начале 2021 года, он сказал, что многие эксперты считают исчерпанным механизм развитие капитализма, и он склонен с этими экспертами согласиться. А потому пора подумать о том, каким будет мир, идущий на смену капитализму. Это во-первых.

А во-вторых, год назад, 9 мая, в рамках подготовки ко встрече с Байденом, Путин сказал, что великие державы в зоне своей ответственности сами будут определять правила игры. То есть он фактически сказал, что в зоне своей ответственности Россия не потерпит ни фашизма, ни либерализма, ни всего остального. А раз встреча президентов России и США 16 июня прошлого года состоялась — значит, эта путинская позиция американской стороной была принята.

Что мы сегодня и видим. Просто там, откуда Соединённые Штаты будут уходить, они намерены оставить после себя выжженную землю. Это касается не только Украины, но и любой другой страны, европейской в том числе, которая не остаётся в американской зоне влияния. Они не хотят допустить, чтобы хоть что-то осталось «новым хозяевам», будь то Россия, Китай, Индия или кто угодно ещё.

"ЗАВТРА". То есть существование или создание Европы как «центра силы», экономической и политической, отменяется?

Михаил ХАЗИН. Его не будет. Может быть, какой-то кусок Европы где-то на самом западе сумеют оттяпать себе англичане, но есть у меня очень сильные сомнения в этом. Ресурсов у них для этого не хватит.

"ЗАВТРА". А относительно нашей страны, относительно России, каковы прогнозы?

Михаил ХАЗИН. Американский генерал Милли, председатель Объединённого комитета начальников штабов, сказал прямым текстом в ноябре прошлого года о том, что армия Соединённых Штатов воевать ни против России, ни против Китая не будет. И вообще, великие державы свои вопросы решают путём переговоров, а не на поле боя. Россия стремительно возвращается на позиции великой державы. А великая держава не просто имеет право — она обязана в сфере своей ответственности поддерживать закон и порядок. Украина находилась и находится в зоне российской ответственности — с этим никто не спорит. То есть в Киеве могут сколько угодно орать против, но это всего лишь ор, за которым только нездоровые амбиции.

"ЗАВТРА". Не изменят ли американцы эту позицию? Не начнут ли, вопреки своим заявлениям, масштабную войну? Ведь в их договороспособности высказываются сомнения: мол, хотят — дают слово, хотят — берут обратно.

Михаил ХАЗИН. Нет, не изменят и не начнут. По той причине, что им это абсолютно невыгодно. Кстати, после того, как Путин произнёс эту свою речь в Давосе, ко мне сразу обратилось человек сорок или пятьдесят с одним и тем же вопросом: «Это ты написал экономическую часть это речи?» Я всем отвечал тоже одинаково: «Нет. Мы создали теорию, а в её рамках — язык, которым описывается современный кризис. И, поскольку другого языка для описания кризиса нет, Путин, описывая кризис, говорит на этом языке». То есть всё это — результат двадцати лет работы. Сначала не было ни денег, ни людей, наши идеи сначала пытались игнорировать… Но уже после 2008 года ситуация сильно изменилась. Стало понятно, что наши взгляды на экономические процессы полностью соответствуют действительности. К сожалению, уже ушли из жизни Олег Григорьев, Александр Нагорный, Сергей Гавриленков, который был моим соавтором по теории глобальных проектов, Сергей Щеглов, с которым была написана "Лестница в небо". Но остались ещё многие и многие другие.

Кстати, большинство своих книг я написал в соавторстве с другими людьми. Для меня принципиально важно общение, в ходе которого проблема рассматривается с разных сторон. Есть люди, которые думают, когда пишут. Есть люди, которые думают, когда гуляют. А я думаю, когда разговариваю. Мне всегда нужен спарринг-партнёр, которому я бы мог рассказывать, что мне пришло в голову. И сегодня мы подошли к такому моменту, когда разработанная совместными — в том числе и Сергея Глазьева, и Андрея Кобякова, и многих других людей — усилиями теория зажила собственной жизнью, пошла в массы и становится силой не только внутри России, но и, как говорится, в мировом масштабе. Поэтому могу сказать, что я, конечно, не Карл Маркс, но жизнь свою прожил уже не зря.

Но проблема заключается в том, что и нашу страну, и весь мир надо вытаскивать из того кризиса, в котором они сейчас находятся. У меня ещё есть условно лет двадцать, на здоровье и работоспособность жаловаться грех. Ходить с «погонами» особого желания у меня по-прежнему нет, хотя если Родина прикажет быть героем, у нас героем становится любой. Но я очень хорошо понимаю, что нужно готовить специалистов, нужно готовить кадры, которые воспримут и продолжат начатое нами дело. Вот этим я, в общем-то, и намерен заниматься в обозримом будущем.

"ЗАВТРА". Нужно надеяться на лучшее, но быть готовым ко всему. Спасибо за эту беседу, Михаил Леонидович. Примите наши поздравления с юбилеем. Желаем вам доброго здоровья, новых творческих и жизненных успехов!

Россия. Евросоюз. США > Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки > zavtra.ru, 4 мая 2022 > № 4131626 Михаил Хазин

Летчик Ярошенко обратился к остающимся в заключении в США россиянам

Текст: Александр Гасюк

27 апреля стало счастливым днем в жизни ростовчанина Константина Ярошенко - российского летчика, захваченного почти 12 лет назад американскими спецслужбами в далекой африканской Либерии, насильно вывезенного в США и приговоренного там по явно сфабрикованному обвинению к 20 годам тюрьмы. В результате длительных переговоров и организованного МИД РФ при взаимодействии с другими российскими ведомствами обмена заключенными в минувшую среду Ярошенко обменяли на отбывавшего тюремный срок в России американца Тревора Рида.

Несмотря на жестоко изломанную властями США судьбу и здоровье нашего соотечественника, ему, можно сказать, повезло - в заокеанских тюрьмах до сих пор остаются десятки россиян, арестованных по запросам Вашингтона в третьих странах, затем экстрадированных в Америку и приговоренных там к чудовищным срокам заключения. О том, что он хотел сказать дожидающимся возвращения на Родину из заокеанской неволи нашим согражданам, как изменилось его отношение к США и почему он не пошел на сделку с американским следствием, Константин Ярошенко рассказал корреспонденту "РГ".

Константин, "Российская газета" поздравляет вас с долгожданным освобождением и возвращением домой. Как заявили в МИД России, это стало результатом длительных переговоров и межведомственного взаимодействия. Имена всех людей с нашей стороны, кто работал над Вашим вызволением из США, вы, скорее всего, никогда не узнаете…

Константин Ярошенко: Всем этим людям я хотел бы от всего сердца, от души сказать спасибо. От меня, моей супруги Виктории, дочки Екатерины и от - царство ей небесное - моей матери Любовь Михайловны. У меня просто нет слов. Кто это смог сделать? Как это произошло? Тем более в нынешней ситуации, когда между Россией и США такие напряженные отношения. И все же меня смогли выдернуть из американских застенков. Для меня произошло чудо. И люди, которые к этому приложили свои силы, для меня и моей семьи теперь как святые.

В заключении вы провели почти 12 лет, из них больше 10 в Америке. Можно сказать, была отобрана значительная часть жизни. После всего пережитого за океаном что вы думаете о США? Разделяете ли вы рядовых американцев и их правительство?

Константин Ярошенко: Нет, я придерживаюсь одинакового мнения о государстве Соединенные Штаты Америки и его гражданах. Для меня они, извините за выражение… Я не хочу выражаться, но могу сказать о них только нелестно. Ведь то, что они со мной сотворили, так поступают только твари. Других слов у меня просто нет. И я бы не стал разделять власть и рядовых граждан США. Да, есть простые американцы. Но кто идет на выборы и выбирает себе таких политиков и правительство? Кто платит налоги, чтобы содержать все их спецслужбы, военных? Те же самые простые граждане. Тем более за долгие проведенные в США годы я очень хорошо знаю - практически каждый американец рад тому, что их страна стремится править всем миром. Понасмотрелись голливудских фильмов про "Капитана Америку" и "Супергероев" и думают, что именно американцы самые крутые, самые сильные и могут делать все, что захотят. А русские, дескать, плохие, и их надо рвать на куски. Поэтому об общей массе англосаксов я лично ничего хорошего сказать не могу. Да, они бывают тихие и добрые, улыбаются и спрашивают "How are you?". Но за спиной всегда держат камень или нож, который всегда готовы воткнуть в спину. Возможно, я обобщаю, и такое мнение у меня сложилось из-за окружавшего меня специфического контингента в тюрьме. Но думаю, такая картинка характерна в целом для американского общества. И все же, справедливости ради, есть там немногие хорошие и порядочные люди. Не без этого.

До сих пор у некоторых в России бытует точка зрения, что, дескать, оказавшиеся в Америке в заключении россияне сами в этом оказались виноваты. Мол, втянулись в какие-то мутные схемы, здесь недосмотрели, там ошиблись и в итоге попались. Что бы вы сказали таким людям?

Константин Ярошенко: Я могу сказать только за себя. В отношении меня это дело целенаправленно фабриковалось американцами. Ими было нарушено множество международных законов - конвенций, пактов, договоров. Мне не оказывали медицинской помощи, меня пытали, поломали мне кости, внутренние органы. За прошедшие годы я потерял здоровье. Меня не дождалась мать.

И американцы считают, что это нормально. Им, дескать, так можно. Они возомнили себя полицией всего мира и считают, что могут делать все, что им угодно. Захотим - разрушим любую страну. Ведь так было с Ираком, с Афганистаном и другими государствами. Будучи там, я смотрел, как работает их пропагандистская машина. Все эти CNN, FOX News, NBC и другие лживые телеканалы. О том, что натворили США по всему миру - в Ираке, Афганистане, Йемене - они умалчивали. А к России и русским они всегда относились агрессивно и недружелюбно.

Известно, что после похищения из Либерии в 2010 году американцы вам предлагали сделку со следствием. Как это было, и почему вы не согласились?

Константин Ярошенко: Это было разными путями. Сразу после ареста проводились пытки и задавались разные вопросы. Потом, когда меня нелегально вывезли на территорию Америки, подошли и предложили политическое убежище. Предложили вывезти в США мою семью. Затем угрожали тем, что мне дадут пожизненный тюремный срок. Потом говорили на чистом русском языке о том, что, мол, у вас такая хорошая семья, дочка. Сулили предоставить нам гражданство Соединенных Штатов, и все такое. Конечно, при условии, если я сделаю то, что им было от меня нужно.

Я им сказал: что после того как меня пытали агенты DEA (Управление по борьбе с наркотиками США - прим. "РГ"), никаких дел с такой преступной страной я иметь не хочу. Тем более кого-то оговорить. Я этого не делал и не собирался делать. Чем бы мне это ни грозило.

Действительно ли американцы пытались получить от вас показания против Виктора Бута (российский бизнесмен, который был арестован DEA в Таиланде в 2008 году, впоследствии экстрадирован в США и приговорен к 25 годам тюрьмы - прим. "РГ")?

Константин Ярошенко: Да. Мне задавались такие вопросы. Я им сказал: ребята, я этого человека не знал, никаких дел прямых или косвенных с ним не имел и не пересекался. А оболгать человека только для того, чтобы помочь себе, я не собираюсь.

В американских тюрьмах остаются десятки арестованных в третьих странах и экстрадированных в США россиян. Речь о том же Викторе Буте, о Романе Селезневе, о многих других наших соотечественниках. Что бы Вы им хотели сказать?

Константин Ярошенко: Ребята, держитесь. (вздыхает - прим. "РГ"). Когда ты там находишься, это очень тяжело. И сейчас, когда меня одного вывезли, а они там до сих пор находятся, я понимаю, как им тяжело. Поэтому здесь можно сказать только одно: ребята, держитесь! Я буду пытаться сделать все, что от меня зависит, чтобы оттуда их вытащить. Виктора Бута, Селезнева и других наших граждан.

Константин, уже знаете, чем займетесь в России? Вернетесь в авиацию или переключитесь на что-то иное?

Константин Ярошенко: Честно говоря, пока не знаю. Прежде всего я хочу прийти в себя. Поправить подорванное здоровье. Авиация - это ответственное дело, и я не знаю, получится ли туда вернуться в моем нынешнем состоянии. Время покажет.

Летчик из Ростова-на-Дону Константин Ярошенко был арестован 28 мая 2010 года в столице Либерии - городе Монровия - в ходе организованной Управлением по борьбе с наркотиками США (DEA) подставной спецоперации. Она прошла по ставшей классической схеме с внедрением платных информаторов американской спецслужбы в круг подозреваемых лиц и дальнейшей провокацией с целью получить согласие нарушить законы США. Впоследствии Ярошенко был обвинен в сговоре о контрабанде наркотиков из Латинской Америки в Африку для их последующей переправки в Штаты. По данным американской прокуратуры, россиянин якобы согласился перевезти из Латинской Америки в одну из африканских стран 4 тонны кокаина, потребовав за это 5,7 миллиона долларов.

Экстрадиция захваченного и насильно вывезенного в США гражданина РФ, по сути, являлась его похищением, поскольку ни российские официальные лица, ни его родственники не были извещены об аресте. В суде Нью-Йорка Ярошенко своей вины не признал, не пошел на сделку со следствием и обвинил власти США в своем похищении.

На процессе выступили сами организовавшие "подставу" спецагенты DEA, которые дали показания против обвиняемых. И хотя защита доказывала, что цель Ярошенко заключалась только в покупке самолета, самого приписываемого ему преступления на территории США совершено не было, а "подписаться" под криминальными намерениями его фактически спровоцировали агенты американского правительства, судья Джедд Рэйкофф не внял таким доводам. Как итог - американская Фемида в очередной раз продемонстрировала свое предвзятое отношение к гражданам России, и 7 сентября 2011 года отказавшийся пойти на сделку со следствием Ярошенко был осужден американским судом на 20 лет лишения свободы. Все последующие апелляции на это решение были отклонены. Просьбы о помиловании к президентам США Бараку Обаме, Дональду Трампу и Джо Байдену были проигнорированы. И только после того как уже в российских пенитенциарных заведениях оказалось определенное количество американских граждан, в Белом доме наконец-то начали шевелиться.

Впервые это проявилось во время прошлогоднего саммита президентов РФ и США в Швейцарии, когда Джозеф Байден инициативно поднял вопрос об освобождении американцев, которые находятся в заключении в России. Прежде всего Байден имел в виду Пола Уилана (по данным российских властей, он является кадровым сотрудником спецслужб США, который был пойман с поличным во время шпионской операции и осужден за шпионаж) и уже во вторую очередь Тревора Рида. Последний же американец ничего выдающегося из себя не представляет и, судя по материалам уголовного дела, является обычным дебоширом и пьяницей. В частности, в августе 2019 года этот техасец напал на российских стражей порядка, которых вызвали жильцы дома на Ленинградском шоссе в Москве. За что в 2020 году по решению столичного суда Рид получил 9 лет тюрьмы. Риду, можно сказать, повезло - за свои выходки он не отсидел за решеткой и трех лет. В отличие от 53-летнего на сегодняшний день Константина Ярошенко, который по весьма и весьма сомнительному с точки зрения непредвзятости решению американской Фемиды провел в заокеанской неволе целых 12 лет. По данным МИД России, в американских тюрьмах до сих пор остаются десятки российских граждан, за многими из которых спецслужбы США устраивали настоящую охоту.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 4 мая 2022 > № 4048447 Константин Ярошенко

Великое разочарование

АНДРЕЙ ЛАНЬКОВ

Профессор Университета Кукмин (г. Сеул).

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Ланьков А.Н. Великое разочарование // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 207-213.

Richard Hanania. Public Choice Theory and the Illusion of Grand Strategy: How Generals, Weapons Manufacturers, and Foreign Governments Shape American Foreign Policy. Routledge, 2022. 230 pages.

В самом первом приближении ситуацию в теории международных отношений можно описать как дискуссию между двумя главными школами – реалистической и либеральной. Реалисты, в частности, представлены такими именами, как Джон Миршаймер и Кеннет Уолтц, а среди либералов выделяется Джон Айкенберри. Однако новая книга Ричарда Ханании бросает вызов обоим этим лагерям, предлагая новую модель того, как формируется американская внешняя политика.

Главный тезис Ханании заключается в том, что – вопреки общепринятым представлениям – о современном демократическом государстве вообще и о Соединённых Штатах в частности нельзя говорить как об унитарном акторе, у которого якобы есть способность вырабатывать и претворять в жизнь долгосрочные стратегические планы.

Книга Ханании посвящена в первую очередь полемике с тем, что он сам именует «иллюзией большой стратегии». Ханания считает, что в большинстве ситуаций ни США, ни многие другие демократические государства принципиально не способны к разработке и осуществлению долгосрочной внешней политики. Правда, автор оговаривается, что данное замечание не относится к условиям большой войны, а также к авторитарным режимам (или, как более мягко выражается он сам, к «сильным государствам, которые управляются влиятельной личностью или небольшой группой лиц»), то есть к тем ситуациям, когда страна сталкивается с экзистенциональным кризисом (с. 37).

Ханания подчёркивает, что люди, из которых состоит политическая элита США, проходят жёсткий отбор, но вот способность к долгосрочному планированию отнюдь не является главным критерием этого отбора. Ханания замечает: «Американские президенты отбираются в соответствии с тем, есть ли у них умение выигрывать выборы и оставаться у власти, а не в соответствии с тем, могут ли они осуществлять эффективную стратегию и планировать на десятилетия вперёд» (с. 5). Он напоминает о том, что на политическую судьбу американского президента решающее влияние оказывает то, что происходит незадолго до выборов, а никак не долгосрочные тенденции (сс. 51–52). В силу этого и президенты, и иные высшие выборные лица не склонны тратить свой – по определению весьма ограниченный – политический ресурс на вопросы, успешное решение которых заведомо не повлияет на их политическую карьеру.

В основе представлений Ханании о том, как в действительности формируется внешняя политика США, лежит теория общественного выбора (public choice theory) – этот подход, собственно, отражён и в самом названии книги. В соответствии с этой теорией на формирование политики способны оказывать непропорционально большое влияние группы, обладающие наибольшей сплочённостью и считающие вопросы, о которых идёт дискуссия, особенно важными для себя. При этом такие группы могут быть малочисленными. Их влияние определяется способностью к самоорганизации, доступными им немалыми ресурсами и, главное, высокой заинтересованностью в конечном успехе определённой политической линии.

Ханания считает, что некоторые структурные особенности внешней политики и делают её одной из областей, где небольшие, но организованные группы интересов могут оказывать непропорционально большое влияние на принятие стратегических решений.

Вызвано это тем, что в области внешней политики заинтересованные группы отличаются высоким уровнем координации и чётким пониманием своих интересов, в то время как рядовой избиратель, как правило, считает, что эти вопросы его не касаются напрямую.

У рядового американского избирателя вопросы внешней политики, как правило, не вызывают ни особого интереса, ни особых эмоций.

В качестве курьёзного, но показательного примера Ханания напоминает об опросе, проведённом в 2015 году. В ходе этого опроса треть сторонников Республиканской партии заявила о том, что поддерживает нанесение бомбовых ударов по Аграбе, а 44 процента демократов выразили готовность принять беженцев из этой страны (с. 45). Проблема, разумеется, заключается в том, что такой страны не существует и никогда не существовало: Аграбой называется родина Алладина в известном мультфильме. Впрочем, исследования, проведённые среди политических элит, тоже рисуют не слишком оптимистическую картину: люди, принимающие важнейшие решения по проблемам внешней политики, слабо представляют, как реально устроен внешний мир, и легко поддаются влиянию тех, кого они (не всегда с основанием) считают экспертами.

Наконец, неизбежно присущая внешней и оборонной политике секретность сильно затрудняет обсуждение внешнеполитических вопросов широкой публикой. Всё это – и индифферентность публики, и секретность, и сплочённость групп влияния – означает, что американская внешняя политика, по мнению Ханании, определяется не решениями неких «вашингтонских мудрецов», а той равнодействующей, которая представляет результат усилий групп влияния.

В случае с внешней политикой решающими группами, по мнению Ханании, являются, во-первых, американский ВПК, то есть военная индустрия, во-вторых, вооружённые силы, в-третьих – иностранные правительства, которые влияют на выработку американской позиции по основным вопросам внешней политики.

Там, где речь идёт о влиянии силового лобби и ВПК на американскую внешнюю политику, книга Ханании заставляет вспомнить о разоблачительных статьях в старых советских газетах – с той немаловажной разницей, что Ханания пишет об этих вопросах с куда бóльшим знанием дела. Он подчёркивает, что первые пять мест в списке крупнейших контракторов американского правительства занимают производители вооружений. Говоря о сращивании военной промышленности и собственно армии, Ханания напоминает, что в 2004–2008 гг. около 80 процентов вышедших в отставку трёх- и четырёхзвёздных генералов получили работу в качестве консультантов или членов правлений на предприятиях ВПК. В 1994–1998 гг. так трудоустроилось лишь около 50 процентов отставников (с. 59).

Другим интересантом, по его мнению, являются иностранные правительства, которые оказывают влияние на политику США как через лоббирование, так и через поддержку прессы и исследовательских центров. Таким же образом на процесс принятия решений влияют и фирмы ВПК.

Здесь есть определённое противоречие, которое открыто признаёт и сам Ханания. Ему можно задать вопрос: каким образом иностранные правительства или их представители активно навязывают Вашингтону долгосрочную стратегию, если они, в соответствии с представлениями Ханании, сами не могут рассматриваться как унитарные акторы и тоже имеют проблемы с выработкой долгосрочной стратегической линии и её претворением в жизнь? Это противоречие Ханания отчасти разрешает, указав на то, что многие из иностранных правительств сталкиваются с реальной угрозой или являются авторитарными – то есть находятся в таких ситуациях, когда правительство может действовать как унитарный актор с дальним стратегическим горизонтом планирования (сс. 54–55).

Тем не менее в данном случае объяснения Ханании выглядят не совсем убедительными. Представляется, что с ним происходит то, что часто случается с патриотически настроенными интеллектуалами (а он, при всём своём скепсисе, трезвости и отличном знании изнанки американской политики – безусловно, американский патриот). Он склонен представлять свою сторону несколько наивной, дезорганизованной и даже отчасти коррумпированной, а вот её внешних оппонентов – целеустремленными, коварными и способными к построению долгосрочных планов.

Результатом влияния описанных выше групп, по мнению Ханании, становится тяготение США к участию в конфликтах за рубежом, причём часто – в ситуациях, не имеющих никакого отношения ни к прагматическим интересам США, ни к провозглашаемым США принципам.

Ханания считает мифом утверждения о том, что главным побудительным мотивом для американских интервенций за рубежом является желание поддерживать «либеральный международный порядок», хотя именно такими утверждениями действия Вашингтона часто обосновывались: «Ни одна страна на планете не нарушает самые фундаментальные принципы международного права так откровенно и так часто, как США» (с. 73). Впрочем, с не меньшим скептицизмом относится Ханания и к критике американской внешней политики «слева», то есть к утверждениям, что главным побудительным мотивом американских интервенций является «неоимпериализм» – борьба за преимущественный доступ к ресурсам или за сохранение долгосрочной гегемонии США в мире. Разбирая около десяти наиболее известных американских военных операций за границей после 1945 г., он (весьма убедительно) демонстрирует, что, выражаясь фигурально, среди причин этих интервенций скромное место занимали не только борьба за либеральный порядок и права человека, но и борьба за нефтяные месторождения и военные базы (сс. 76–88). По его мнению, в большинстве случаев решение отправить войска в очередную заморскую экспедицию отражало интересы трёх главных групп влияния, хотя немалую роль играли и обстоятельства, привнесённые текущей политикой, но никак не соображениями глобальной стратегии.

В этой связи Ханания обращает внимание на то, что размещение американских военных баз и зарубежных воинских контингентов остаётся, по сути, неизменным с начала 1950-х годов. Он считает, что это постоянство отражает позицию заинтересованных сторон – в первую очередь американских военных и американских союзников. Военные и ВПК, с одной стороны, предпочитают сохранять своё присутствие за границей, но при этом не слишком склоны к его расширению в потенциально проблемные регионы, предпочитая сохранять «географическое статус-кво» (сс. 87–89). Союзники обычно также заинтересованы в сохранении американского военного присутствия, поскольку это позволяет им существенно экономить на собственных военных расходах.

Одна из глав книги Ханании посвящена анализу ситуаций, когда американский бизнес сначала активно вкладывается в то или иное государство, которое в перспективе может представлять угрозу для интересов США, а потом, когда это государство действительно превращается в подобную угрозу, отношения с ним резко ухудшаются. Классическим примером подобной практики Ханания считает политику Соединённых Штатов в отношении СССР и в отношении Китая после 1972 года.

Притом, что американский политический истеблишмент сразу после революции 1917 г. стал воспринимать РСФСР/СССР как потенциальную угрозу, а предпринимателей привлекали перспективы участия в советской индустриализации, и бизнес активно способствовал этой индустриализации. После 1945 г. ситуация радикальным образом изменилась: США перешли к политике сдерживания.

Аналогичным примером является политика США в отношении Китая: с начала 1970-х на протяжении нескольких десятилетий американские фирмы активно инвестировали в Китай, упорно превращая его в великую экономическую и военную державу. Только когда – не без участия американского бизнеса – превращение Китая во вторую державу мира стало очевидным фактом, в Вашингтоне перешли к политике сдерживания Китая. Не без иронии Ханания называет такой подход политикой «Сначала – создай, потом – сдерживай» (с. 92).

Ричард Ханания считает, что предложенная им модель объясняет это поведение США, явным образом не согласующееся с представлением о стране как об унитарном акторе, озабоченном вопросами стратегического планирования. На раннем этапе определяющую роль в политике играют многочисленные предприниматели, привлечённые возможностями нового рынка – советского или китайского. На следующем этапе, когда явным становится появление соперника, определяющая роль в выработке политики переходит к армии и ВПК. Бизнес может быть по-прежнему заинтересован в сохранении связей со страной, которая стала восприниматься как соперник, но бизнес как группа хуже организован, а ставки у него ниже, ведь у большинства предпринимателей есть немало альтернатив китайскому или советскому рынку.

Как и предсказывает теория общественного выбора, на политику решающее влияние начинают оказывать небольшие, но хорошо организованные группы давления.

Один из разделов книги Ханании посвящён вопросу о международных санкциях. Он напоминает, что большинство исследований об эффективности экономических санкций продемонстрировало: санкции либо оказывают малое влияние на действия тех государств, против которых они направлены, либо же, чаще, вообще не дают никакого результата (сс. 126–130). Тем не менее, несмотря на их низкую эффективность, санкции остаются важной частью инструментария американской внешней политики – более того, с течением времени популярность их возрастает. Ханания подчёркивает, что причиной этого является эффективность санкций как инструмента не внешней, а внутренней политики. Вводя санкции против того или иного иностранного государства, президент и законодатели посылают избирателям и элитам сигнал о том, что они, дескать, принимают меры, направленные на решение той или иной политической проблемы.

По мнению Ханании, санкции – не только малоэффективный, но и морально сомнительный способ ведения внешней политики, в том числе и потому, что от них страдает гражданское население, включая те группы, которые выступают против политики, ставшей причиной санкций (сс. 122–125). Но лица, страдающие от санкций, будучи иностранцами, обычно не в состоянии оказывать эффективного влияния на американскую внутреннюю политику, и потому их проблемы можно легко игнорировать. С точки зрения истеблишмента, принятие санкций является дешёвым способом поднять свой рейтинг и шансы на электоральный успех, не вступая при этом в конфликт с влиятельными группами интересов. Как резонно пишет Ханания, «если мы будем рассматривать санкции как орудие внутренней политики, американские действия выглядят куда более осмысленными» (с. 11).

Пожалуй, главный вывод своей книги Ричард Ханания формулирует в её заключении: «Американская внешняя политика лучше поддаётся объяснению, если исходить из того, что её определяют индивиды, преследующие личные интересы, а не из того, что определяющую роль в ней играют акторы, нацеленные на достижение целей, совместимых с какой-либо концепцией национального интереса» (с. 170). При этом Ханания неявно подразумевает, что такая вещь, как «национальный интерес», существует в реальности – просто структура и институты американского государства таковы, что его действия с этими «национальными интересами» совпадают только случайно.

Иначе говоря, Ханания считает, что американскую внешнюю политику формулируют не добродетельные или, наоборот, коварные стратеги, а группы людей, которых материальные интересы и перспективы продвижения по службе обычно волнует куда больше, чем национальные интересы США и перспективы продвижения либеральной демократии. Эту точку зрения высказывает человек с немалым опытом, и она неплохо согласуется с наблюдениями иных инсайдеров, так что игнорировать её никак не следует.

В конце книги Ричард Ханания даёт некоторые рекомендации о том, как можно решить (или смягчить) очерченные им проблемы. Надо признать, что эта часть книги – к счастью, краткая – является наименее интересной. Предложенные Хананией решения в лучшем случае являются полумерами – например, предложение о том, чтобы сделать более явными и прозрачными связи между лоббистами и экспертным сообществом. Понятно, что принятие этих мер вряд ли кардинально изменит ситуацию, являющуюся продуктом структуры американской бюрократии и всего американского общества и столь блестяще проанализированную Ричардом Хананией в его новой книге.

США. Китай. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 мая 2022 > № 4046475 Андрей Ланьков

Кризис командования

Разрушение военно-гражданских отношений в Америке угрожает национальной безопасности

РИСА БРУКС, Доцент политологии в Университете Маркетт, приглашённый старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, адъюнкт-исследователь Института современной войны в Вест-Пойнте.

ДЖИМ ГОЛБИ, Старший научный сотрудник Центра национальной безопасности Клементса в Техасского университета в Остине, адъюнкт-старший научный сотрудник Центра новой американской безопасности, офицер армии США в отставке.

ХАЙДИ УРБЕН, Адъюнкт-профессор Программы исследований безопасности Джорджтаунского университета, приглашённый старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований, адъюнкт-исследователь Института современной войны в Вест-Пойнте. Офицер армии США в отставке.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Брукс Р., Голби Дж., Урбен Х. Кризис командования // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 178-190.

ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ FOREIGN AFFAIRS

Когда президент Дональд Трамп покинул пост 20 января 2021 г., многие из тех, кого беспокоили отношения между военными и гражданскими в Соединённых Штатах, вздохнули с облегчением. Напрасно.

Да, Трамп использовал военных как политическую опору, называл некоторых «мои генералы», а Пентагон между тем затягивал его попытки вывести американские вой­ска из горячих точек по всему миру. Но проблемы в отношениях между военными и выборными госчиновниками не при Трампе начались и с приходом Байдена не закончились.

Гражданский контроль армии твёрдо закреплён в Конституции США, вооружённые силы подчиняются президенту и законодательной власти. С 1947 г. Конгресс выстроил жёсткую систему институтов, поддерживающих такие отношения. Однако в последние тридцать лет гражданский контроль деградировал – медленно, но верно. Высшие офицеры по-прежнему следуют приказам и избегают открытого нарушения субординации, но их влияние возросло, в то время как механизмы надзора и подотчётности дают сбой. Сегодня президенты опасаются оппозиции военных и вынуждены считаться с этим институтом, который выборочно имплементирует распоряжения исполнительной власти. Нередко высокопоставленные офицеры ограничивают возможности гражданских должностных лиц – генералы могут вести войну так, как считают нужным.

Таким образом, гражданский контроль – нечто большее, чем вопрос, игнорируют ли военные лидеры приказы или стремятся свергнуть правительство. Речь о том, в какой степени политики способны реализовать цели, для достижения которых их избрал американский народ. Гражданский контроль – не бинарный параметр, он измеряется степенями. Поскольку военные фильтруют информацию, которая нужна гражданским должностным лицам, и выполняют их распоряжения, они обладают огромным влиянием на процесс принятия решений. Даже если последнее слово остаётся за выборными должностными лицами, те могут просто не иметь реального контроля, когда генералы навязывают свои варианты или затягивают внедрение предписанного – что они часто и делают.

Перезапустить эти отношения – трудная задача. Конгресс должен настойчиво осуществлять надзор и спрашивать с военных независимо от того, кто возглавляет Белый дом. Министры обороны должны нанимать квалифицированный гражданский персонал, состоящий из политических назначенцев и гражданских служащих. Но самое главное: общество должно быть бдительно и готово призвать к ответу и гражданских лидеров, и генералов.

Потерянный рай

Свидетельства упадка гражданского контроля над военными найти нетрудно. За последние несколько десятилетий руководители вооружённых сил постоянно мешали выполнению решений президента по военной политике либо затягивали процесс. В 1993 г. Колин Пауэлл, будучи председателем Объединённого комитета начальников штабов, помог пресечь попытки Билла Клинтона снять запрет на службу в армии для геев, в итоге был выработан уже не действующий сегодня компромисс «не спрашивай, не говори». Президенты Обама и Трамп жаловались, что военные загоняли их в угол, ограничивая варианты действий и сливая информацию, – в результате приходилось одобрять увеличение численности войск, которое Белый дом не поддерживал. Обаме генералы дали понять, что примут только агрессивную стратегию борьбы с боевиками в Афганистане, хотя администрация была против. Позже Обама уволил командующего войсками США в Афганистане Стэнли Маккристала, после того как представители его штаба пренебрежительно отозвались о сотрудниках Белого дома в беседе с журналистами. А Трамп, в свою очередь, видел, как военные спускают на тормозах его приказы о выводе американских войск из Афганистана и Сирии. Хотя это были предвыборные обещания Трампа, он был вынужден отступиться, когда генералы заявили, что это невозможно сделать, а такие шаги нанесут вред национальной безопасности.

Конечно, высшее военное руководство не всегда получает всё что хочет, но обычно всё же больше, чем следовало бы. Кроме того, их полномочия выходят за рамки резонансных решений о размещении войск за рубежом или сокращении контингента. Влияние военных демонстрируется по сто раз в день – бюрократическими манёврами в Пентагоне, политическими дискуссиями в Белом доме, во время выступлений на Капитолийском холме. Подобное каждодневное взаимодействие ведёт к смещению принятия решений от гражданских сотрудников Министерства обороны к кадровым офицерам. Внутри Пентагона военное руководство часто пренебрегает советами и аналитическими материалами гражданского персонала – свои предложения они отправляют напрямую министру обороны, минуя полный интриг процесс допуска к информации, который должны проходить лица, не носящие форму.

Признаки разрушения гражданского надзора легко обнаружить и за пределами Пентагона. Конгрессмены, руководствуясь партийными интересами, слишком редко требуют, чтобы военные подчинялись гражданской власти. Так, при администрации Обамы ряд экспертов и по меньшей мере один член Конгресса предлагали, чтобы Мартин Демпси, председатель Объединённого комитета начальников штабов, ушёл в отставку в знак протеста против решений президента в ходе кампании по борьбе с «Исламским государством» (ИГИЛ). Таким образом, предполагалось использовать Демпси, главного военного советника президента, в качестве рычага в межпартийной борьбе вокруг внешней политики Обамы. При Трампе многие демократы приветствовали отставных и действующих генералов, которые возражали против решений президента. К числу заводил можно отнести Джеймса Мэттиса (министр обороны), Джона Келли (министр внутренней безопасности, затем руководитель аппарата Белого дома) и Герберта Макмастера (советник Трампа по нацбезопасности). Некоторые оппоненты Трампа даже требовали, чтобы высшее военное руководство задумалось об отстранении президента от должности. В августе 2020 г. два известных отставных офицера Джон Нагль и Пол Инглинг написали открытое письмо председателю Объединённого комитета начальников штабов Марку Милли с призывом сделать именно это, если президент откажется покидать Белый дом, проиграв на выборах. Хотя эти офицеры в некоторой степени успокоили тех, кого тревожила непоследовательная политика Трампа, они подорвали гражданский контроль, предположив, что сдерживать высшее должностное лицо – задача военных.

Когда политики одобряют неподчинение военных ради своих интересов, они наносят долгосрочный ущерб главенству гражданских властей.

Сам по себе надзор тоже стал политизированным. Для руководства Пентагоном всё чаще выбирают людей с военным опытом. Трамп назначил министром обороны бывшего генерала Мэттиса, а Байден утвердил на этом посту Ллойда Остина. В обоих случаях Конгресс проигнорировал требование, что офицер должен находиться в отставке не менее семи лет, прежде чем занять высший пост в Минобороны. Правило, которое ранее нарушалось только один раз, призвано давать приоритет руководителям, далёким от образа мыслей и социальных связей военных. В идеале министрам обороны должно быть комфортно функционировать как гражданским должностным лицам, а не солдатам. Поэтому выдвижение, а затем назначение Мэттиса и Остина является нарушением практически 70-летней традиции – после реформ 1947 г. главой Пентагона не мог стать недавно ушедший в отставку генерал.

Нет очевидных причин считать, что люди с военным опытом больше подходят для того, чтобы контролировать военных со стороны Конгресса или президента, – множество причин подозревать противоположное. Солдат учат следовать приказам, не задумываясь о последствиях, как должен поступать гражданский чиновник. Более того, военнослужащих учат держаться в стороне от партийных дебатов, в то время как работа министра обороны требует политических навыков и компетентности. Однако, как показывают назначения Мэттиса и Остина, военная служба становится обязательной опцией для кандидатов на политические должности в Пентагоне, которые ранее занимали гражданские, причём речь идёт не только о высших постах.

Между тем общество не может добиться, чтобы избранные лидеры привлекли военных к ответственности. Многие американцы скорее готовы вознести военных на пьедестал и восхищаться ими. Повторение мантры «поддержите наши войска» заменило патриотический долг спрашивать с института, которому эти войска служат. В ходе опросов большинство граждан не хотят высказываться о военных, не говоря уже о том, чтобы критиковать их руководителей. По данным исследования YouGov 2013 г., от 25 до 30% опрошенных, не служивших в армии, предпочитали отвечать «не знаю» или «нет мнения» на вопросы об армии.

В лучшем случае эти тенденции защищают военных от тщательного надзора, в худшем – позволяют действовать безнаказанно. В полной мере эта исключительность была продемонстрирована на пресс-конференции в Белом доме в октябре 2017 г.: обсуждался звонок Трампа вдове погибшего солдата, и глава аппарата Белого дома Джон Келли, отдавший военной службе более 40 лет и потерявший сына в Афганистане, отказался разговаривать с журналистами, которые не знают семьи, где кто-то погиб в бою. Пресс-секретарь Белого дома Сара Хакаби Сандерс позже сделала замечание журналистам, которые осмелились задать вопрос Келли. «Дискутировать с четырехзвёздным генералом морской пехоты совершенно неуместно», – сказала она.

История вопроса

Отчасти упадок военно-гражданских отношений обусловлен институциональными изменениями. По мере того как Соединённые Штаты становились мировой державой, выборные лидеры создавали бюрократическую структуру для повседневного управления вооружёнными силами. Когда в начале холодной войны стало ясно, что американский военный истеблишмент слишком велик, чтобы президент и Конгресс могли контролировать его самостоятельно, был принят Акт о национальной безопасности 1947 года. Законом учреждён институт, который в итоге стал называться Министерством обороны во главе с гражданским министром, который должен обладать управленческим опытом и пониманием проблем внутренней политики. Этот человек получал неординарную работу – обеспечивать соответствие деятельности военных целям нации, которые определяет избранное политическое руководство. Конгресс предоставлял министру обороны гражданский персонал, состоящий из людей, имеющих опыт работы во власти, бизнесе и науке.

Но в 1986 г. Конгресс ненароком уничтожил всю эту работу. Акт 1947 г. заменил Закон Голдуотера–Николса о реорганизации Министерства обороны, по которому полномочия и ресурсы перешли от гражданского руководства к военному. После принятия этого закона огромный, хорошо обеспеченный военный персонал вытеснил гражданских сотрудников из Пентагона и других правительственных структур. Например, сегодня послы и другие гражданские должностные лица часто зависят от регионального военного командования при получении ресурсов, включая самолёты и логистическую поддержку, необходимую для выполнения их обязанностей. Региональные командующие также имеют трансграничные функции, что де-факто даёт им дипломатические полномочия, поэтому они встречаются не только с коллегами-военными, но и с руководителями иностранных правительств. Военные чиновники, возглавляющие программы сотрудничества и содействия в сфере безопасности, выросли как количественно, так и по степени влияния, опять же вытеснив своих гражданских коллег из Госдепартамента.

Общеизвестно, что дипломаты недофинансированы в сравнении с военными. Даже бывшие министры обороны, включая Мэттиса и Роберта Гейтса, предупреждали Конгресс о рисках недофинансирования Госдепартамента. Но никто ничего не предпринимал. Без серьёзных попыток изменить баланс военный персонал со своими ресурсными преимуществами будет и дальше подрывать гражданский контроль. Военные станут приобретать дополнительные возможности, которые смогут использовать в бюрократической борьбе за выработку и реализацию той или иной политики.

В то же время выхолащивание процессов гражданского контроля происходило и в самом Министерстве обороны. В последние годы Пентагон столкнулся с огромными трудностями в привлечении, сохранении и управлении гражданскими профессиональными кадрами, задача которых – надзор за кадровыми военными. Эти вызовы – результат недостаточных инвестиций в гражданские рабочие места. Систематической подготовки гражданского персонала практически нет, обычно этих сотрудников просто бросают в глубины Пентагона, предоставляя самостоятельно выплывать или идти на дно. Для военных же существуют программы профессионального образования и различные возможности для развития карьеры.

К 2018 г. ситуация ухудшилась настолько, что Национальная комиссия по оборонной стратегии – специальный орган Конгресса, состоящий из представителей обеих партий – пришла к выводу: отсутствие гражданских голосов в принятии решений по вопросам национальной безопасности «подрывает концепцию гражданского контроля». Эти проблемы стали ещё острее в период президентства Трампа, когда в Пентагоне появилось огромное число действующих чиновников и вакантных позиций. Но проблемы с гражданским персоналом возникли задолго до прихода Трампа к власти.

Игра в политику

Партийная поляризация также подорвала гражданский контроль. После терактов 11 сентября уважение к военным в обществе возросло, и политики это заметили. Выборные руководители охотно игнорировали военно-гражданские нормы, избегали серьёзного надзора и подотчётности, поощряли неисполнение приказов военными, чтобы набрать политические очки в борьбе с оппонентами.

Сегодня в обеих партиях зарабатывают капитал на престиже военных, чтобы защититься от критики и атаковать конкурентов, – обычно это беззатратная стратегия, учитывая популярность военных. Во время избирательных кампаний кандидаты часто заявляют, что военные отдают предпочтение именно им. В 2020 г. в рекламном ролике Трампа звучал слоган «Поддержите наши войска», а Байден ссылался на данные опроса The Military Times, согласно которым он пользовался поддержкой военнослужащих. Кандидаты регулярно пытаются заручиться симпатиями отставных генералов и даже используют их в качестве партийных цепных псов. На съезде Республиканской партии в 2016 г. советник Трампа Майкл Флинн, который к тому моменту всего два года был в отставке, критиковал Хиллари Клинтон и призывал собравшихся скандировать «За решётку её!». Став президентом, Трамп неоднократно выступал перед военными. На авиабазе Макдилл он заявил: «Мы провели отличные выборы. Я видел цифры – я нравлюсь вам, а вы нравитесь мне». В предвыборных роликах некоторые кандидаты – ветераны вооружённых сил использовали свой опыт, чтобы разделить людей на служивших и не служивших в армии. В 2020 г. конгрессмен-республиканец от Техаса Дэн Креншоу, бывший «морской котик», выпустил ролик в духе «Мстителей», в котором были представлены ударные вертолёты, истребители и сам Креншоу, прыгающий с парашютом из самолёта.

Гораздо чаще игнорируются менее очевидные моменты политизации – когда президенты появляются в куртках-бомберах или лётных костюмах перед военной аудиторией или предпочитают выступить с речью по вопросам внешней политики в Вест-Пойнте, а не в гражданском университете. Все эти действия укрепляют убеждённость в том, что служба в армии престижнее других видов госслужбы.

Таким образом политики пытаются увеличить преимущество на выборах, но на самом деле лишь подрывают собственный авторитет.

Превознося вооружённые силы, они приучают общество, что выборные должностные лица пойдут на уступки военным и будут полагаться на них при принятии важных решений. Та же динамика заставляет поощрять офицеров к выполнению роли «взрослых в комнате», сопротивлению, критике курса оппозиционной партии или отставке в знак протеста против законного приказа президента. Такое поведение даёт краткосрочные преимущества (если, конечно, военные руководители действуют правильно), но искажается представление о том, что гражданские должностные лица избираются для реализации определённой политики.

Военные тоже сыграли роль в деградации гражданского контроля. Во-первых, подорвана этика внепартийности. До 1976 г. большинство высших офицеров не афишировали партийную принадлежность, сегодня почти три четверти военных, согласно опросам, проведённым в военных колледжах в 2017–2020 гг., заявляют о приверженности той или иной партии. Многие офицеры с готовностью публикуют политические комментарии в социальных сетях, прошлые поколения такая открытость заставила бы краснеть. Участие отставных генералов в политике, особенно в предвыборных кампаниях, свидетельствует, что военные подвержены партийным расколам. Высшему военному руководству пока не удалось справиться с проблемой – на подобное поведение либо закрывают глаза, либо приписывают его нескольким паршивым овцам. Однако из-за молчания руководства афиширование партийной принадлежности становится нормой, военные считают допустимым занимать ту или иную сторону в политике. Как показали последние опросы высших действующих офицеров, почти треть замечала, что их коллеги публикуют в соцсетях уничижительные комментарии об избранных чиновниках.

Кроме того, военные затрудняют гражданский контроль, демонстрируя своё превосходство коллегам-гражданским. Как показывают опросы, многие военные считают, что одно их решение пойти на военную службу даёт им моральное превосходство над остальными американцами. Согласно исследованию NORC 2020 г., это чувство превосходства распространяется и на тех, чья работа связана с риском – врачей, борющихся с пандемией, дипломатов в зонах конфликта или на сложных заданиях. Иногда военнослужащие ставят под вопрос легитимность гражданских лиц, осуществляющих надзор, особенно если не разделяют их политические взгляды.

Ещё один фактор, подрывающий авторитет гражданских, – убеждённость военных в том, что они должны обладать исключительным контролем над тем, что считают своими делами. Эта концепция, поддержанная политологом Сэмюэлом Хантингтоном, предполагает, что военные имеют право сопротивляться, если гражданские пытаются вмешиваться в вопросы вооружённых сил. Согласно концепции, автономность – это право, а не привилегия. Но военные и политические проблемы различаются не так сильно, как считают многие офицеры, а опыт других стран показывает, что вполне допустимы альтернативные модели: например, в Европе военные руководители привыкли к более тщательному надзору, чем в США.

Голливудский подход

Многие из этих проблем нашли отражение в американской культуре. Американцы всё больше склонны относиться к вооружённым силам как к фетишу и считать истинными патриотами исключительно людей в погонах. По данным опроса Gallup, общество более уверено в армии, чем в любом другом национальном институте. Это восхищение в сочетании с падением доверия к гражданским организациям означает, что, по мнению значительной части населения, люди в форме должны руководить не только вооружёнными силами, но, возможно, и всей страной.

Обожание отчасти обусловлено усилиями вывести военных из кризиса после войны во Вьетнаме. В 1980 г. Эдвард Мейер, начальник штаба сухопутных войск, назвал армию «выхолощенной», в том же году операция по освобождению американских заложников в Иране закончилась катастрофой, продемонстрировав обществу, насколько истощены войска. Конгресс пытался исправить ситуацию, увеличивая оборонные расходы, а сами люди в форме усердно старались восстановить имидж с помощью поп-культуры. В 1980-х Пентагон участвовал в создании таких блокбастеров, как «Лучший стрелок», сегодня эта практика продолжается – например, фильм о супергероях «Капитан Марвел». Условием сотрудничества и предоставления оборудования для съёмок было одобрение сценария, так генералы могли влиять на сюжет и продвигать свой бренд.

Ещё одна проблема – склонность рекрутировать военнослужащих из конкретных групп американского общества. Во время войн в Афганистане и Ираке призывов к национальной мобилизации практически не было, обществу оставалось лишь благодарить военных за их службу. Военные тем временем приложили все усилия, чтобы почтить солдат патриотическими демонстрациями, прославляющими благородство их службы, особенно во время студенческих и профессиональных спортивных соревнований. Эти тренды укрепили убеждённость в исключительности военнослужащих – они лучше, они другие, они не такие эгоистичные, как гражданские, которые их приветствуют.

Меняться или погибнуть

В совокупности эти факторы ослабили институциональные процессы, внепартийность и общественные ценности, которые исторически поддерживали принцип гражданского контроля над военными в рутинной, часто малопривлекательной работе. Но ущерб можно компенсировать. Институциональные реформы дают наибольший шанс на успех. Политикам обеих партий пойдёт на пользу улучшение гражданского надзора.

Конгресс мог бы начать с перераспределения полномочий в Министерстве обороны от Объединённого штаба и оперативных командований (11 командований с определёнными географическими или функциональными обязанностями) к гражданскому персоналу офиса министра обороны. Конгрессмены могут сделать это, отвергнув призывы к дальнейшему сокращению гражданского персонала Пентагона и ликвидировав дублирующие функции Объединённого штаба и оперативных командований, где в сумме насчитывается 40 тысяч позиций. Параллельная программа по подготовке и переподготовка гражданских кадров позволят удлинить скамейку гражданских сотрудников Пентагона.

Конгресс также должен пересмотреть усилия по предоставлению председателю Объединённого комитета начальников штабов функции «глобальной интеграции» военных возможностей США – инициатива появилась, когда с 2015 по 2019 г. пост занимал Джозеф Данфорд. Идея заключалась в том, чтобы глава Комитета начальников штабов разобрался с пересекающимися географическими требованиями, ограничил полномочия оперативных командований и расставил ресурсы по приоритетам. Но с этой ролью лучше справится гражданский персонал офиса министра обороны, а не разросшийся штаб.

Военные также должны осознать собственную роль в подрыве гражданского контроля. Знак качества любой профессии – способность устанавливать стандарты поведения, а военным иногда не удаётся удержать офицеров от партийной деятельности. Действующие офицеры должны публично отмежеваться от отставных генералов, которые вредят этике внепартийности вооружённых сил, участвуя в предвыборных кампаниях и других политических мероприятиях. Отставным офицерам следует оказывать давление на политически активных коллег. Если это не подействует, Конгрессу придётся рассмотреть введение четырёхлетнего периода, в течение которого отставным генералам и адмиралам будет запрещено участвовать в партийной деятельности – по аналогии с лоббистами.

Наконец, военное руководство должно донести до военнослужащих важность внепартийности, в том числе в социальных сетях. Для этого потребуются чёткие нормы регулирования и их последовательное введение. Руководству следует также пересмотреть взгляды на профессионализм военных – отказаться от идеи исключительности и принять необходимость гражданского контроля.

Другие сферы, требующие реформ, в частности среди выборных гражданских руководителей, вряд ли будут преобразованы в ближайшем будущем. Сегодня политики не ощущают последствий политизации военных и продолжат это делать. Однако избранные руководители могут начать разбираться с проблемой, отказавшись от практики заручаться поддержкой и рекомендациями отставных генералов. Они могут прекратить использовать военных в качестве аудитории партийных съездов и заявлять в предвыборных роликах, что их поддерживают военные. Ветераны, резервисты и члены Национальной гвардии должны перестать использовать службу в армии для приобретения преимуществ на выборах. Тогда будет положен конец рекламным роликам, в которых утверждается, что кандидаты, прошедшие военную службу, обладают превосходством над остальными.

Политикам не следует продвигать миф о том, что служба в армии – необходимое условие для осуществления надзора за ними. Эта идея не только преуменьшает важность роли гражданских сотрудников, но и символически возвышает военных руководителей над гражданскими в глазах военнослужащих и общества. Введение десятилетнего периода ожидания (или по крайней мере выполнение действующего семилетнего) — когда отставной офицер не может занимать пост министра обороны – необходимый шаг. Так же как и инвестирование в повышение компетентности гражданских сотрудников Пентагона во всех эшелонах.

Наконец, тем, кто продолжает мифологизировать военных в поп-культуре, стоит изменить баланс. Чуть больше «МЭШ» (комедийный сериал 1970-х гг. об армейском медицинском подразделении времён Корейской войны) и чуть меньше воспевания добродетельности солдат смогут гуманизировать военнослужащих и смягчить искажённое представление общества о военной службе.

Нужно вернуть военных на землю, ближе к людям, которым они служат.

Это поможет политикам наладить надзор над военными делами, а американцы начнут воспринимать подотчётность как здоровую практику в демократическом обществе.

Если американцы не признают, что их идиллическое представление о гражданском контроле прогнило, кризис военно-гражданских отношений в США будет усугубляться. Демократические традиции и национальная безопасность страны зависят от этих деликатных взаимоотношений в большей степени, чем полагают многие. Без жёсткого гражданского надзора над военными Соединённые Штаты не смогут остаться демократией и глобальной державой на долгое время.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2022 > № 4046473 Риса Брукс, Джим Голби, Хайди Урбен

На четырёх ногах

АЛЕКСЕЙ ИВАНОВ

Директор Международного центра конкурентного права и политики БРИКС Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», директор Института права и развития ВШЭ-Сколково факультета права НИУ ВШЭ, LLM (Harvard).

КИРИЛЛ МОЛОДЫКО

Ведущий эксперт Международного центра конкурентного права и политики БРИКС Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник Института права и развития ВШЭ-Сколково факультета права НИУ ВШЭ, MPA (Harvard), Ph.D.

--

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Иванов А.Ю., Молодыко К.Ю. На четыре?х ногах // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 161-176.

На некоторых товарных рынках, в том числе газовом, естественным эволюционным путём сложилась система «четырёхногого стула» организации торговли, включающая:

- долгосрочные контракты;

- относительно краткосрочные фьючерсы;

- спотовый рынок;

- развитую товарную биржу, на которой реально представлены интересы ключевых производителей и покупателей товара из разных государств.

Однако на международных рынках продовольствия нет элементов 1 и 4, в силу чего эти рынки напоминают стул на двух ножках, то есть, крайне шаткую, неустойчивую и нестабильную конструкцию.

Разумеется, горячей темой является сейчас идея перехода к торговле природным газом на российские рубли, а также возможного перевода на рубли иных стратегически важных товаров, в том числе нефти и пшеницы. Тем не менее пока газовая сфера остаётся в долларах и евро – их просто нужно полностью обменивать на рубли на Московской бирже. Но используемые в торговле денежные единицы априори должны выполнять хотя бы четыре из пяти традиционных функций денег (без пятой спорной функции так называемых «мировых денег»): средство платежа, мера стоимости, средство обращения, средство накопления стоимости. В противоположном случае реальный физический товар фактически предлагается передавать за символы, за которые ничего невозможно встречно приобрести взамен. Мы полагали, что в этих условиях расчёты по экспорту будут переведены из безналичных долларов и евро в наличные. Этого не происходит, но возможно, объясняется тем, что российские власти стратегически выбрали путь учреждения общей платёжной единицы вместе с пулом стран Востока.

Право Всемирной торговой организации (ВТО) идеологически базируется на постулате, что товар можно купить за деньги. Создание ВТО в 1995 г. было нацелено в первую очередь на удешевление товаров. Да, в рамках регуляторного поля ВТО допускается возможность ограничений по мотивам национальной безопасности[1], но никто не предполагал, что оно будет столь широко применяться в торговле невоенными товарами и услугами. Право ВТО, которое в основных своих положениях действует сейчас в редакции 1995 г. с мизерными добавками, сфокусировано на том, чтобы удешевить товары путём снижения импортных пошлин, запрета экспортных пошлин, установления ограничений на введение антидемпинговых, компенсационных и защитных мер.

Но в ситуации, когда товары вообще нельзя купить за деньги, не стоит исключать выхода России из ВТО и перехода на прямые двусторонние договоры с торговыми партнёрами.

Кроме того, даже цель снижения цен в рамках ВТО в целом призрачна, так как её невозможно достичь без антимонопольного регулирования. На заре международного регулирования торговли в 1947 г. обоснованно предлагалось начать создавать международную торговую систему в рамках GATT – предшественника ВТО – именно с антимонопольного регулирования[2]. Но попытки были торпедированы американским правительством. И в целом краеугольный принцип ВТО (Most Favoured Nation, MFN) лежит в руинах.

Деградация происходит даже в антидемпинговой сфере, где ВТО была относительно эффективна ещё пять-десять лет назад. Так, Евросоюз попытался обосновать, что якобы нерыночное ценообразование на газ внутри России приводит к несправедливому занижению цен российского экспорта. И это, в свою очередь, должно являться основанием для применения антидемпинговых пошлин против российских товаров. Указанный спор (о так называемых «энергокорректировках») Россия выиграла в рамках ВТО в первой инстанции (июль 2020 года). Но решение уже почти два года не вступает в силу, так как ЕС подал апелляцию[3]. Рассмотреть её некому, ибо Апелляционный орган ВТО не функционирует с декабря 2019 г.: полномочия всех его членов постепенно истекли, а назначение новых блокируют Соединённые Штаты.

В среде специалистов по интеллектуальной собственности широко обсуждается отмена в ряде случаев выплаты вознаграждений западным правообладателям за использование их патентов в России. А также происходящая сейчас в России легализация параллельного импорта, которая последние десять лет торпедировалась лоббистами западного бизнеса. При этом встречно от России, наоборот, настоятельно требовали разрешить параллельный импорт. Так, в 2012–2017 гг. «Газпром» вёл тяжбу с Еврокомиссией, которая считала антимонопольным нарушением запрет в контрактах «Газпрома» одним странам реэкспортировать газ внутри ЕС в другие страны, пользуясь разностью цен. В конечном счёте «Газпром» уступил требованиям комиссии[4].

Не имея возможности в пределах ограниченного объёма нашей статьи вдаваться в технические детали так называемого гронингенского принципа, применяемого при формировании стоимости природного газа, отметим, что соответствующие долгосрочные контракты пока выполняются. Они позволяют покупателю чётко понимать, что он получит нужные объёмы газа, избавляют его от головной боли поиска сырья, например, в период пикового спроса. Однако если газ становится биржевым товаром, он наследует проблемы нефтяного рынка, главная из которых – непредсказуемость цен, возможность их скачков, что затрудняет развитие экономики. Но и продавцу долгосрочные гарантии сбыта облегчают принятие инвестиционных решений[5]. Тем не менее вместо укрепления стабильности международных товарных рынков путём поощрения долгосрочных контрактов Европейская комиссия в декабре 2021 г. приняла прямо противоположное решение. А именно – обнародовала план постепенного запрета долгосрочных газовых контрактов[6].

Долгосрочные газовые контракты комплексно стабилизируют взаимосвязанные рынки. Это касается, в частности, связки международного рынка газа и национальных рынков электроэнергии. По мнению главы Enel Франческо Стараче, «необходимо продлевать сроки договоров купли-продажи электроэнергии и, следовательно, устанавливать цены на электроэнергию в зависимости от цен на её закупку на более длительный срок – пять или десять лет… При продаже электроэнергии в долгосрочной перспективе у генераторов тоже появится причина закупать газ по долгосрочным контрактам»[7].

Политическая нестабильность в любой стране с крупной долей какого-либо товара на мировом рынке приводит к росту цен на него. Наглядный пример – январское обострение ситуации в Казахстане, которое моментально вызвало существенный рост цены урана (доля страны на мировом рынке превышает 40 процентов)[8]. Но критичен ещё и вопрос логистики, то есть возможности физической поставки. Не случайно 7 января 2022 г. во время дебатов в парламенте Киргизии о направлении сил в Казахстан в рамках миссии ОДКБ председатель Государственного комитета национальной безопасности генерал Камчыбек Ташиев обосновывал необходимость направить войска в том числе критической зависимостью страны от физических поставок муки из Казахстана[9].

Обострение продовольственной ситуации в мире

Ещё в начале января текущего года Продовольственная и сельскохозяйственная организация Объединённых Наций (FAO) заявила о том, что цена на зерновые достигла максимального уровня с 2012 года. Рост мировых цен за 2021 г. составил: на пшеницу 31 процент, кукурузу – 44,1 процента, растительное масло – 65,8 процента, мясо – 12,7 процента, молочную продукцию – 16,9 процента. «В обычных условиях высокие цены ведут к увеличению объёмов производства, однако рост цен на ресурсы, продолжающаяся глобальная пандемия и всё более непредсказуемые погодные условия практически не оставляют надежд на стабилизацию ситуации на рынке в 2022 году», – заявил 6 января 2022 г. старший экономист FAO Абдулреза Аббассян[10].

Но стремительный рост продовольственных цен продолжается и в 2022 году. FAOежемесячно рассчитывает и публикует так называемый FAO Food Price Index, в котором за базу (100 процентов) принята усреднённая цена соответствующего вида продовольствия в 2014–2016 годах. Среднемировые цены в 2004 г. и в текущем году по данным, которые FAO опубликовало 8 апреля, таковы[11]:

Таблица 1. Среднемировые цены на продовольствие

От подачек до торговых правил – политики ищут способы сгладить эффект от роста цен. Будь то хлеб, рис или лепешки, правительства во всём мире знают, что за рост цен на продовольствие придётся заплатить политическую цену. Дилемма в том, смогут ли они сделать достаточно, чтобы избежать необходимости платить эту цену. И вряд ли ситуация изменится к лучшему, поскольку экстремальные погодные условия, резкий рост стоимости грузоперевозок и удобрений, узкие места в судоходстве и нехватка рабочей силы усугубляют проблему. Сокращение валютных резервов также препятствует способности некоторых стран импортировать продовольствие[12].

После очередной волны ковида в Африке разрушена неформальная система социальной защиты жителей, состоящая в финансовой поддержке от родственников, друзей и соседей, которая помогала беднякам выжить при отсутствии государственной поддержки. Теперь голод стал определяющей причиной увеличения пропасти между богатыми странами, возвращающимися к нормальной жизни, и бедными, всё глубже погружающимися в кризис[13].

Ситуация в ряде африканских стран характеризуется острой потребностью в импорте зерновых, что отражено в приведённой ниже таблице, сформированной нами путём структурирования официальных данных, которые FAO опубликовало в феврале текущего года.

Таблица 2. Текущая годовая потребность в импорте, тысячи тонн

Источник данных: FAO[14]

Некоторым из указанных африканских стран запланировано оказать международную продовольственную помощь по линии FAO, предполагается её оказание и таким неафриканским государствам, как Бангладеш, Непал, Афганистан, Сирия, Йемен, Гаити. Но проблема в том, что международная продовольственная помощь «размазывается» на большое количество стран и в подавляющем большинстве случаев не покрывает даже 10 процентов от суммарной потребности конкретной страны в импорте зерновых[15]. Всё остальное она должна сама закупать на открытом рынке на коммерческих принципах.

В России в 2020 г. введены экспортные ограничения (квоты и пошлины) на экспорт пшеницы, ржи, кукурузы и ячменя. Отдельные западные исследователи тогда утверждали: «Ещё большую тревогу, чем ограничение Россией экспорта во время кризиса, вызывает возможность ограничения экспорта Россией для получения политических рычагов влияния. Россия может использовать экспорт пшеницы в качестве оружия для принуждения других стран, чьи проблемы с продовольствием, вызванные климатическими изменениями, не оставляют им выбора. Россия доказала умение вести гибридную войну и использовала в качестве оружия другие ресурсы – например, ископаемое топливо. Учитывая творческое использование Россией ресурсной мощи, её роль на мировых рынках пшеницы вызывает озабоченность. Поведение России в 2010 г. и сейчас во время пандемии коронавируса, будь то в целях внутренней продовольственной безопасности или международной гибридной войны, предвещает новые опасности в условиях потепления климата… Если запасы зерна будут находиться под управлением международной организации, она сможет обеспечить поставки в нуждающиеся страны в следующий раз, когда Россия ограничит экспорт – из-за пандемии, изменения климата или по геополитическим причинам. В каждом кризисе имеется возможность. Вопрос сейчас в том, кто воспользуется этой возможностью: Россия или союзные страны?»[16].

Однако в условиях низкой по сравнению со многими конкурентами себестоимости производства пшеницы в России российские конкурентные позиции объективно укрепляются в условиях относительно низких цен на рынке.

Соответственно, повышение общего уровня цен делает более конкурентоспособными продукцию конкурентов, у которых себестоимость производства выше. В 2020 г. вышеуказанные российские экспортные ограничения были введены вовсе не с целью обкатки механизмов международной продовольственной войны, а в силу лоббизма российских животноводов, которые желали сбить цену на внутреннем рынке.

Вместе с тем действительно возможен сценарий параллельной работы двух конкурирующих международных зерновых союзов вследствие дискриминационно мизерного числа голосов ряда государств в Международном зерновом совете (International Grains Council, IGC). С высокой степенью вероятности Россия выйдет из IGC, поскольку там используются две разных системы распределения голосов в зависимости от того, какой вопрос поставлен на голосование. При первой системе из двух тысяч голосов Россия имеет 86, Казахстан – 29, Индия – 42, ЮАР – 15 голосов, а США, Европейский союз, Австралия, Канада и Япония суммарно 1307 голосов. При второй системе из двух тысяч голосов Россия имеет 56, Казахстан 19, Индия – 28, ЮАР – 31 голосов, а Соединённые Штаты, ЕС, Австралия, Канада и Япония суммарно 1084 голоса[17]. Бразилия и Китай не входят в IGC.

Геополитическое обострение 2022 г. действительно может стать толчком к продовольственным войнам. Государства будут максимально концентрировать физическое продовольствие в пределах своей территории. Мы уже наблюдаем, по сути, почти разрешительный порядок экспорта продовольствия и необходимых для их производства минеральных удобрений из России – с экспортными пошлинами, квотами и специальными разрешениями. Квотирование экспорта пшеницы и муки ввёл Казахстан. Предполагалось, что падение поставок на мировой рынок подсолнечного масла из черноморского региона будет частично компенсировано индонезийским сырым пальмовым маслом, но Индонезия запретила его экспорт. Экспортные продовольственные ограничения ввели даже некоторые страны ЕС – Болгария и Венгрия. Решения, поставлять продовольствие в ту или иную страну или нет, вероятно, скоро будут определяться тем, как та или иная страна голосует в Генеральной Ассамблее ООН. Соответственно, поставки российской пшеницы, на наш взгляд, скорее всего, будут сфокусированы на правильно (с точки зрения российских властей) голосующих: Сирийская Арабская Республика, Центральная Африканская Республика, Мали, Габон, Эфиопия, Эритрея, Конго, Бурунди, Алжир, Зимбабве (с оговоркой, что Республика Зимбабве экономически устойчива, почти самодостаточна по зерновым и, возможно, что ей существенные поставки из России и не нужны).

Поскольку возможности поставок из альтернативных источников сузились, а цена взлетела, это способно вызвать осенью текущего года многомиллионные потоки голодных беженцев в ЕС из ряда других стран Африки.

Мы ожидаем и роста офсетных сделок, когда поставки продовольствия будут обусловлены жёсткими требованиями встречных поставок конкретных товаров и услуг со стороны покупателя продовольствия.

Продовольственные резервы

В литературе указывается на неудачу попыток создать хотя бы небольшие международные резервы риса в рамках маленьких пулов азиатских стран[18]. Типичная западная логика – учредить нечто сверхмасштабное и непременно под управлением международных бюрократов. Предлагалось, например, создать глобальный продовольственный резерв риса, пшеницы и кукурузы под управлением Международной продовольственной программы ООН (WFP) за счёт добровольных взносов[19]. Но не было оговорено, кто же в реальной жизни согласится делать взносы в резерв, да ещё и в необходимых объёмах.

В другом проекте описывалось формирование под управлением Всемирной продовольственной программы ООН небольшого резервного Фонда зерна на независимых складах и большого «виртуального» фонда для интервенций в период взлёта цен[20].

Также предлагалось сделать упор на региональную кооперацию. Запасы продовольствия могут более эффективно накапливаться на региональном уровне. Неурожаи, события на местах и в целом все циклические факторы, влияющие на продовольственную безопасность, часто ограничиваются одной страной или отдельными её регионами. В таких случаях регионально интегрированные национальные запасы могут смягчить последствия голода, как это делают региональные продовольственные резервы Всемирной продовольственной программы ООН. Такая совместная «виртуальная» эксплуатация продовольственных резервов посредством продаж или займов, вероятно, уменьшит скачки цен и спекулятивное поведение рынка. Самая большая проблема, по понятным причинам, заключается в условиях, при которых запасы будут автоматически высвобождаться: сегодня отсутствует «региональное право на продовольствие» в достаточных количествах. Действует только одна такая схема – Соглашение о чрезвычайных запасах риса «АСЕАН плюс три» (APTERR), подписанное 7 октября 2011 года. Это один из нескольких политических инструментов для управления рисками продовольственной безопасности в рамках эффективного регионального сотрудничества. Он предусматривает высвобождение международных запасов продовольствия для реагирования на чрезвычайные обстоятельства на местах. Однако на практике его функционирование ограничивается окном добровольной продовольственной помощи[21].

Однако, многие бедные страны не выдерживали и среднегодовых цен на зерновые. Поэтому борьба с кратковременными всплесками цен – это не решение проблемы. И нам сложно представить себе скоординированное поведение – особенно в периоды обострения международной обстановки – довольно большого количества стран-экспортёров, иногда с противоположными интересами и конфликтами между собой. Кроме этого, многие правительства небогатых стран справедливо полагают, что надёжными продовольственными резервами могут считаться только те, которые находятся в физическом виде на складах на их территории под собственным контролем.

Пока речь идёт не о будущих «виртуальных обязательствах», а о реальных физических товарах на резервных складах, ситуация с ними неутешительна. В настоящее время спрос на рис в АСЕАН составляет 500 тысяч метрических тонн в день, а это означает, что запасов APTERR в размере 787 тысяч метрических тонн хватает только на полтора дня потребления[22]. Вместе с тем Альфредо Хеберли предлагает интересную идею, к которой мы ещё вернемся ниже: «Следует изучить альтернативные варианты, например частные и организованные резервы в рамках правительственного мандата на обеспечению продовольственной безопасности, чтобы минимизировать эксплуатационные расходы, коррупцию и негативное влияние на другие способы уменьшения волатильности цен»[23].

По всей видимости очень серьёзные продовольственные резервы предусмотрительно создал Китай. Но что делать государствам, у которых нет китайских возможностей?

Система поставочных контрактов, товарная биржа и резервные склады

Во многих развивающихся странах существуют государственные закупки импортной пшеницы на международных тендерах. Их организаторами выступают, например, египетское Генеральное управление по поставкам сырьевых товаров (GASC), Торговая корпорация Пакистана (TCP), Государственная торговая корпорация Ирана (GTC), Алжирское межпрофессиональное зерновое управление (OAIC), Саудовская зерновая организация (SAGO), Главное управление продовольствия Народной Республики Бангладеш (DGF) и так далее. В некоторых из них участвуют российские компании либо российское зерно там продаётся через международных посредников. По своей сути это внебиржевая спотовая торговля.

В последнем квартале 2020 г. цена за тонну на условиях CIF в тех из указанных тендеров, по которым есть официальная или хотя бы неофициальная информация, колебалась в диапазоне 254–280 долларов за тонну[24]. Но уже спустя год в ноябре 2021 г. цена, по которой российская пшеница закуплена на египетском тендере GASC составила около 363 долларов за тонну CIF, из которых фрахт – около 32 долларов[25]. А текущие реалии таковы. Египетский государственный оператор GASC 13 апреля 2022 г. приобрёл на международном тендере продовольственную пшеницу по средней цене 451,3 доллара/т FOB, или 486,17 доллара/т C&F, что на 133,3 доллара/т FOB, или 147,62 доллара/т C&F, выше, чем его же закупки на торгах 17 февраля. Практически одновременно (на этой же апрельской неделе) Государственное алжирское агентство ОАIС приобрело на тендере продовольственную пшеницу по цене 460 долларов/т C&F[26]. Однако выдержат ли Египет и Алжир, другие африканские страны такой уровень цен в долгосрочной перспективе?

Население Африки составляет сейчас порядка 1,4 млрд человек. На основе анализа ВВП на душу населения, торгового баланса и баланса текущего счета за последние годы мы ожидаем относительно благополучную ситуацию только в ЮАР (население 60 млн человек), Ботсване (2,4 млн), Замбии (18,4 млн) и Зимбабве (15,2 млн). Два последних государства даже почти самодостаточны по зерновым. Пристойный резерв пшеницы по китайскому образцу создал Алжир (44,5 млн)[27], который к тому же может рассчитывать на особую персональную поддержку со стороны Франции. Таким образом, в континентальной Африке из около 1,4 млрд человек только около 150 млн проживают в четырёх странах «южноафриканского благополучного кластера» и Алжире. Остальные страны с суммарным населением в районе 1,25 млрд человек, которое к тому же ещё и растёт, вызывают у нас очень глубокую озабоченность. Но даже в относительно благополучной «пятерке» ситуация может ухудшиться, если к ним прибудут миллионы голодных беженцев из соседних стран. Неясно, смогут ли эти пять государств жёстко изолироваться от своих соседей?

Очень амбициозную программу наращивания экспорта пшеницы до 15 млн тонн в год объявила Индия. Однако она никогда не экспортировала более 6 млн тонн пшеницы в год, и спорно, что у неё есть реальные логистические возможности для такого резкого роста поставок. Важно также отметить, что цифра в 15 млн тонн охватывает полностью весь 2022–2023 маркетинговый год, то есть по 31 марта 2023 г. включительно, а проблема будет острой уже в сентябре текущего года. Кроме того, у Индии довольно серьёзные фитосанитарные проблемы по качеству зерна[28]. Наконец, вряд ли Индия предложит пшеницу по ценам существенно ниже рыночных – и неясно, где небогатые африканские страны возьмут деньги на закупки в достаточном количестве? Вместе с тем несомненны успехи Индии в продвижении экспорта своего риса в Китай (пускай даже за счет дешёвых сортов не очень высокого класса), что способствует нормализации отношений этих государств, ухудшившихся после пограничного конфликта в Аксайчине. А вопрос организации совместных с Индией поставок пшеницы действительно очень интересен.

Также представим себе, что Россия предложила бы странам Азии и Африки десятилетние поставочные контракты на крупные партии пшеницы. Зафиксировав, например, на первые три-четыре года цену в 250 долларов за тонну на условиях поставки CIF и предложив прозрачную объективную формулу ценообразования на следующие годы. Под эти контракты реально закупать пшеницу третьего класса у российских товаропроизводителей, себестоимость производства которой сейчас составляет 100–110 долларов за тонну, а также профинансировать расширение производства. Это реальная альтернатива экспортным ограничениям.

Выводы

Цены поставочных контрактов Чикагской биржи на пшеницу объективно отражают баланс спроса и предложения внутри США. Но неприемлемо, что нередко они используются как ценовой ориентир и в Восточном полушарии. Здесь необходимо создание отдельной международной товарной зерновой биржи. Проблематика отсутствия в России нормальной товарной биржи не нова[29], но сейчас появился уникальный шанс создать внутреннюю и международную товарную биржу, так сказать, в одном флаконе. Следует приветствовать разработку инструментов биржевой торговли товарами на уровне Евразийской экономической комиссии и Федеральной антимонопольной службы России. Но в идеале международная товарная биржа должна объединить прежде всего страны ЕАЭС, БРИКС, Аргентину, пул стран-импортёров и стать базой для создания новой международной зерновой организации.

Также необходимо проводить работу со странами Азии и Африки по выстраиванию рынка долгосрочных десятилетних продовольственных поставочных контрактов, используя пшеницу в качестве пилотного проекта. Указанным государствам следует оказать всемерное содействие в создании резервных продовольственных складов для физического хранения продовольствия на своей территории. Обеспечение реальной продовольственной безопасности стран Азии и Африки станет надёжным предохранителем против расшатывания политической ситуации в указанных государствах.

--

СНОСКИ

[1] Детали см.: Van den Bossche P., Akpofure S. The Use and Abuse of the National Security Exception under Article XXI(b)(iii) of the GATT 1994 // WTI. Working Paper No. 03/2020. URL: https://www.wti.org/media/filer_public/50/57/5057fb22-f949-4920-8bd1-e8ad352d22b2/wti_working_paper_03_2020.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[2] Havana Charter // Interim Commission for the International Trade Organization. 1948. URL: https://www.wto.org/english/docs_e/legal_e/havana_e.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[3] DS494 European Union – Cost Adjustment Methodologies and Certain Anti-Dumping Measures on Imports from Russia – (Second complaint) // URL: https://www.wto.org/english/tratop_e/dispu_e/cases_e/ds494_e.htm (дата обращения: 22.04.2022). Формально по некоторым аспектам толкования встречную апелляцию подала и Россия. Краткое изложение сути дела см.: Исполинов А. Такая близкая и такая далёкая: победа России в ВТО в споре с ЕС по энергокорректировкам // Zakon.ru. 5.08.2020. URL: https://zakon.ru/blog/2020/8/5/takaya_blizkaya_i_takaya_dalekaya_pobeda_rossii_v_vto_v_spore_s_es_po_energokorrektirovkam (дата обращения: 22.04.2022).

[4] Калюков Е., Подобедова Л., Басисини А. Газпром» согласился снять ограничения на реэкспорт газа Европе // РБК. 13.03.2017. URL: https://www.rbc.ru/business/13/03/2017/58c685899a7947c9e0693c75 (дата обращения: 22.04.2022).

[5] Ценообразование // Pro-gas. URL: http://www.pro-gas.ru/price/price_full/ (дата обращения: 22.04.2022).

[6] European Commission. Proposal for a Directive of the European Parliament and of the Council on common rules for the internal markets in renewable and natural gases and in hydrogen // Brussels. 15.12.2021. URL: https://ec.europa.eu/energy/sites/default/files/proposal-revised-gas-markets-and-hydrogen-directive.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[7] Стараче Ф. Кризисы всегда объясняются задним числом // Коммерсант. 26.10.2021. URL: https://www.kommersant.ru/doc/5041601 (дата обращения: 22.04.2022).

[8] Li Y., Stapczynski S. Uranium Jumps as Unrest Hits World’s Top Supplier Kazakhstan // Bloomberg. 6.01.2022. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2022-01-05/turmoil-in-uranium-rich-kazakhstan-threatens-to-elevate-prices (дата обращения: 22.04.2022).

[9] «Не дай бог у нас завтра такое же будет!» Парламент Кыргызстана отправил войска в Казахстан, вот как это обсуждалось // Currenttime.tv. 7.01.2022. URL: https://www.currenttime.tv/a/31643981.html?fbclid=IwAR0a0k1_pZYYJ0gCqooRRPN0OgzMg6ayHISXt2ACH056auWLL4Er2oBUnFw (дата обращения: 22.04.2022).

[10] ФАО: цены на основные продукты питания в декабре снизились, а в целом за прошлый год – выросли //

Новости ООН. 6.01.2022. URL: https://news.un.org/ru/story/2022/01/1416562 (дата обращения: 22.04.2022).

[11] World Food Situation // FAO. 8.04.2022. URL: https://www.fao.org/worldfoodsituation/foodpricesindex/en/ (дата обращения: 22.04.2022).

[12] De Sousa A., Diamond J. Priciest Food Since 1970s Is a Big Challenge for Governments // Bloomberg. 15.09.2021. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2021-09-15/priciest-food-since-1970s-is-a-big-challenge-for-governments?sref=fgHqaWRV (дата обращения: 22.04.2022).

[13] Goldbaum C. No Work, No Food: Pandemic Deepens Global Hunger // The New York Times. 6.08.2021. URL: https://www.nytimes.com/2021/08/06/world/africa/covid-19-global-hunger.html (дата обращения: 22.04.2022).

[14] Cereal supply and demand balances for sub-Saharan African countries – Situation as of February 2022 // FAO. 2022. URL: https://www.fao.org/3/cb8895en/cb8895en.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[15] Crop Prospects and Food Situation // FAO. Quarterly Global Report No. 1. March, 2022. P. 41-43. URL: https://www.fao.org/documents/card/en/c/cb8893en (дата обращения: 22.04.2022).

[16] Goodman S., Summers C. Will Russia Weaponize Its Wheat As the World Combats the Coronavirus? // The National Interest. 18.07.2020. URL: https://nationalinterest.org/feature/will-russia-weaponize-its-wheat-world-combats-coronavirus-165031(дата обращения: 22.04.2022).

[17] International Grains Council. Report for Fiscal Year 2019/2020 // International Grains Council. January, 2021. P. 17. URL: http://www.igc.int/downloads/publications/rfy/rfy1920.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[18] Например, в рамках Agreement On The ASEAN Food Security Reserve New York 4 October 1979 // ASEAN. 4.10.1979. URL: https://asean.org/wp-content/uploads/images/2012/Economic/AMAF/Agreements/Agreement%20On%20The%20ASEAN%20Food%20Security%20Reserve.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[19] Aragon C. The United Nations Must Manage a Global Food Reserve // UN.org. URL: https://www.un.org/en/chronicle/article/united-nations-must-manage-global-food-reserve (дата обращения: 22.04.2022).

[20] Von Braun J., Torero M. Implementing Physical and Virtual Food Reserves to Protect the Poor and Prevent Market Failure // IFPRI Policy Brief. 10.02.2009. URL: https://www.semanticscholar.org/paper/Implementing-physical-and-virtual-food-reserves-to-Braun-Torero/519135153121da543fa4e1da1a87a4e560e493bf (дата обращения: 22.04.2022).

[21] Häberli C. After Bali: WTO rules applying to public food reserves // Food and Agriculture Organization of the United Nations. Rome, 2014. P.11-12. URL: https://www.fao.org/3/i3820e/i3820e.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[22] Kim K., Plaza P. Building Food Security in Asia through International Agreements on Rice Reserves // Asian Development Bank Institute. Policy Brief No. 2018-1. August, 2018. P. 8. URL: https://www.adb.org/publications/building-food-security-asia-through-international-agreements-rice-reserves (дата обращения: 22.04.2022).

[23] Häberli C. Указ. соч.

[24] Данные специализированного сайта IDK.Эксперт. URL: https://exp.idk.ru/news/ (дата обращения: 22.04.2022).

[25] Пшеница подорожала до 9-летнего максимума после египетских и саудовских тендеров // ProFinance. 2.11.2021. URL: https://www.profinance.ru/news/2021/11/02/c3wx-pshenitsa-podorozhala-do-9-letnego-maksimuma-posle-egipetskikh-i-saudovskikh-ten.html (дата обращения: 22.04.2022).

[26] Египетский GASC приобрел на тендере пшеницу по 486,17 $/т C&F // Oilworld.ru. 14.04.2022. URL: https://www.oilworld.ru/news/wheat/329322 (дата обращения: 22.04.2022).

[27] Grain: World Markets and Trade // United States Department of Agriculture, 2022. P. 23 URL: https://apps.fas.usda.gov/psdonline/circulars/grain.pdf (дата обращения: 22.04.2022).

[28] Quality Matters in India’s Drive to Fill Global Wheat Export Gap By Pratik Parija and Abdel Latif Wahba // Bloomberg. 19.04.2022. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2022-04-19/quality-matters-in-india-s-drive-to-fill-global-wheat-export-gap (дата обращения: 22.04.2022).

[29] Belozertsev A., Markham J.W. Commodity Exchanges and the Privatization of the Agricultural Sector in the Commonwealth of Independent States—Needed Steps in Creating a Market Economy // Law and Contemporary Problems. 1992. Vol. 55. No. 4. P. 119-155.

Россия. США. БРИКС. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Агропром. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 мая 2022 > № 4046472 Алексей Иванов, Кирилл Молодько

Новая ядерная эпоха

Как растущий арсенал Китая угрожает сдерживанию

ЭНДРЮ КРЕПИНЕВИЧ

Старший научный сотрудник Гудзоновского института, доцент Центра новой американской безопасности.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Крепиневич Э. Новая ядерная эпоха // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 105-117.

ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ FOREIGN AFFAIRS

В конце июня 2021 г. спутниковые снимки показали, что Китай строит 120 шахт для межконтинентальных баллистических ракет (МБР) в пустыне Гоби. Спустя несколько недель стало известно, что ещё 110 шахт возводятся в Хами (Синьцзян-Уйгурский район). В сочетании с другими планами эти факты говорят о кардинальном изменении подхода КНР к ядерному оружию.

На протяжении десятилетий страна сохраняла относительно небольшие ядерные силы, но сейчас, по оценкам американских спецслужб, арсенал будет увеличен в четыре раза – до тысячи боезарядов к 2030 году. Тогда Китай будет существенно опережать другие ядерные державы, исключая Россию и США. Вряд ли Пекин на этом остановится, учитывая обещание председателя КНР Си Цзиньпина создать к 2049 г. вооружённые силы «мирового класса» и его отказ вступать в переговоры по контролю над вооружениями.

Значимость этих усилий сложно переоценить. Разрабатывая ядерный арсенал, который скоро сможет соперничать с российским и американским, Китай не просто отказывается от многолетнего статуса небольшой ядерной державы, он разрушает биполярную ядерную систему. На протяжении 73 лет после первого ядерного испытания СССР эта система, при всех её недостатках и моментах ужаса, позволяла избегать ядерной войны.

Приближаясь к паритету с двумя существующими ядерными державами, Китай возвещает о смене парадигмы: возникает нечто менее стабильное – трёхполярная система.

В этом мире возрастает риск ядерной гонки вооружений, а у государств появляется больше стимулов прибегнуть к ядерному оружию в момент кризиса. При наличии трёх великих ядерных держав-соперниц многие факторы, обеспечивавшие стабильность биполярной системы, станут неактуальными или менее надежными.

Соединённые Штаты не смогут помешать Китаю войти в число ведущих ядерных держав, но американские стратеги должны попытаться смягчить последствия. Для начала Вашингтону надо модернизировать ядерное сдерживание. Кроме того, необходимо разработать новые подходы к балансу ядерных сил и к тому, как в гораздо более сложной стратегической обстановке обеспечивать сдерживание и сохранять ядерный мир.

Любители уличных перестрелок

Во времена холодной войны Советский Союз и США сосредоточили ядерные стратегии исключительно друг на друге. Арсенал каждой супердержавы превышал 20 тысяч боезарядов, что сводило на нет арсеналы малых ядерных держав – Китая, Франции, Израиля и Великобритании, у которых насчитывалось несколько сотен боеголовок. После холодной войны Россия и Америка договорились сократить стратегические вооружения до 1550 боеголовок, что по-прежнему обеспечивало им комфортное преимущество над другими странами, обладающими ядерным арсеналом.

Биполярная система не ликвидировала риск ядерной войны, зато позволяла избежать Армагеддона.

Два основных компонента системы – паритет и взаимное гарантированное уничтожение (MAD). Инициировав переговоры об ограничении стратегических вооружений в 1969 г., Москва и Вашингтон делали акцент на поддержании паритета, т.е. арсеналов одинакового размера. Он служил средством сдерживания и поддержания стабильности в кризисной ситуации – обеспечивал отсутствие стимулов использовать ядерное оружие даже в условиях огромного стресса. Ядерные силы одинакового размера, а также существенное преимущество над другими ядерными государствами давали двум супердержавам равный статус. Это было особенно важно для Соединённых Штатов, стремившихся не допустить удара СССР не только по своей территории, но и по союзникам и партнёрам, которым Вашингтон предлагал ядерный зонтик в рамках расширенного сдерживания. У этих государств ни в коем случае не должно было возникнуть впечатление, что по ядерному арсеналу Вашингтон уступает Москве.

Поскольку советский арсенал продолжал расти в начале холодной войны и особенно после разработки термоядерного оружия, американские стратегии искали способы укрепить сдерживание. Ключевым фактором усилий стала концепция гарантированного уничтожения, согласно которой арсенал США должен был выдержать неожиданный опережающий (первый) удар СССР и затем нанести разрушительный ответный (второй) удар, который положил бы конец Советскому Союзу как функционирующему государству. (В 1964 г. министр обороны Роберт Макнамара оценивал, что необходимо сохранить 400 боезарядов для гарантированного уничтожения при ответном ударе, которое он определял как способность ликвидировать четверть населения и половину промышленных мощностей Советского Союза.) Позже стратеги ввели термин «взаимное гарантированное уничтожение» для описания ситуации, когда оба конкурента обладают подобными возможностями. Физик Роберт Оппенгеймер, возглавлявший разработку атомной бомбы, сравнил подобное апокалиптическое противостояние с двумя скорпионами в бутылке – каждый способен убить другого, но только рискуя жизнью.

Однако поддержание способности уничтожить крупные города и промышленную инфраструктуру противника в ответ на ядерную атаку не гарантировало, что сдерживание сработает в любой ситуации. При каких условиях рациональный лидер решит применить ядерное оружие в конфликте? Один из авторов теории игр и нобелевский лауреат Томас Шеллинг отмечал, что при определённых обстоятельствах инициирование ядерной войны может рассматриваться в качестве рационального шага. По мнению Шеллинга, вместо того чтобы вести себя как скорпионы в бутылке, две великие ядерные державы могли атаковать друг друга как любители пострелять на пыльных улицах городов Дикого Запада, где преимущество получает тот, кто первым выхватит оружие. Такая ситуация произойдет, если одна из держав будет ощущать «страх оказаться второй, не применив оружие первой», писал Шеллинг. Страх стал особенно острым, когда благодаря новейшим разработкам в наведении баллистических ракет СССР и США получили возможность наносить контрудар по ядерному арсеналу противника, потенциально подрывая эффективность ответного удара.

Страхи усугубились, когда появились ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения на цель (MIRV). Поскольку каждая ядерная боеголовка такой ракеты способна поразить отдельную цель, возникла перспектива, что атакующий сможет одной ракетой уничтожить несколько аналогичных ракет противника прямо в шахтах или военно-морскую базу, где находятся подлодки, оснащённые МБР с сотнями боеголовок, или десятки стратегических бомбардировщиков на одной базе. В военной терминологии атакующий имел теперь очень выгодное соотношение стоимости средства поражения и поражаемого объекта – можно было уничтожить десятки боезарядов противника, использовав лишь несколько своих, и таким образом значительно изменить баланс, существовавший до атаки.

В такой ситуации у жертвы остается два непривлекательных варианта ответа. Можно было использовать большую часть оставшихся боезарядов, чтобы нанести аналогичный удар по арсеналу агрессора. Однако шансы на успех незначительны, поскольку ядерные силы агрессора останутся нетронутыми, так как вместе с системами ПВО и ПРО будут приведены в полную боевую готовность. Кроме того, в результате ответного удара жертва рискует лишиться достаточного арсенала для гарантированного уничтожения. Если же жертва решит нанести разрушительный удар по экономике и населению агрессора, это станет самоубийственным шагом, так как повлечёт за собой MAD, спровоцировав ответ противника, который сохранил собственные силы гарантированного уничтожения. Поэтому жертве придётся остановиться на третьем варианте – сохранить оставшиеся ядерные силы для сдерживания атаки на экономику и население. Но в этом случае атакующий получит значительное преимущество по ядерным силам для дальнейшего давления и агрессии.

«Страх оказаться вторым» заставлял СССР и США держать часть ядерных сил в состоянии повышенной готовности – так называемого «пуска по предупреждению». Целью было повысить риски для атакующего, поскольку уязвимые силы могли нанести удар до уничтожения. Такой подход имел свои опасности: несколько раз в период холодной войны американские и советские силы были близки к нанесению ядерного удара из-за ошибочного срабатывания систем раннего предупреждения. Тем не менее общая стабильность биполярной модели помогала избегать ядерного конфликта почти семьдесят лет.

Три скорпиона вместо двух

Приобретение Китаем статуса великой ядерной державы разрушит хрупкое равновесие. До недавнего времени правительство КНР, казалось, было вполне удовлетворено минимальными силами сдерживания в несколько сотен боезарядов. Теперь, однако, оно движется в совершенно ином направлении. Помимо строительства шахт идёт разработка новой МБР, способной нести до 10 ядерных боеголовок MIRV. Увеличение количества пусковых шахт и ракеты с разделяющимися головными частями позволят Китаю ещё расширить арсенал наземного базирования – три тысячи боезарядов, если эти ракеты просто попадут в шахты. Пекин также модернизирует баллистические ракеты для подводных лодок и стратегических бомбардировщиков с прицелом на создание триады средств доставки ядерного оружия – земля, море, воздух, до сих пор такими возможностями обладали только Россия и Соединённые Штаты.

Ядерная стратегия в трёхполярной системе заставляет задуматься о вызовах, ассоциирующихся с задачей трёх тел в астрофизике. Задача попытаться спрогнозировать движение трёх небесных тел на основе их изначальных позиций и скорости. В системе двух небесных тел такой прогноз сделать легко. Но когда задействованы три тела, общего решения нет (если только хотя бы одно тело не имеет гравитационного притяжения, которое минимально в сравнении с двумя другими). Поскольку будущие позиции тел затрудняют решение задачи, систему трёх тел можно назвать хаотичной. Точно так же с появлением трёх ядерных держав-соперников некоторые ключевые аспекты биполярной системы разрушатся, а вот «страх оказаться вторым», если не нанести удар первым, скорее всего, возрастёт.

Начнем с того, что, если Китай, Россия и США будут обладать значительными ядерными арсеналами, каждой державе придётся прилагать усилия, чтобы сдерживать не одного, а двух противников. С этой точки зрения показательна китайская концепция сдерживания – «вэйшэ». Она более широкая, чем традиционное западное определение сдерживания, и включает две разные цели. Первая по аналогии с западной концепцией подразумевает удержание оппонента от определённых действий. Однако вторая цель – принудить оппонента к действиям, на которые он в противном случае не пошёл бы. Иными словами, вэйшэ включает западную концепцию наступательного сдерживания.

Можно предположить, что Китай ставит для своих ядерных сил более амбициозные цели, чем американские политики.

Возникает вопрос: как Компартия Китая будет использовать свои ядерные возможности в целях принуждения? Целями могут стать союзники Вашингтона.

В годы холодной войны американские администрации старались продвигать коллективную оборону и препятствовать ядерному распространению, убеждая союзников укрыться под ядерным зонтом Соединённых Штатов. Вашингтон обещал: если Москва подвергнет любого из союзников ядерному удару, США ударят в ответ. Однако в трёхполярной системе надёжность американского ядерного зонтика может быть подорвана, так как Вашингтону придётся сохранять арсенал для противодействия угрозам со стороны двух крупных ядерных держав. Если ядерные гарантии Вашингтона ослабнут, ключевые союзники, такие как Германия, Япония и Южная Корея, окажутся уязвимы для давления со стороны Китая и России – или сами будут стремиться к обладанию ядерным оружием.

Здесь мы подходим к проблеме паритета. В трёхполярной системе каждая держава просто не в состоянии поддерживать ядерный паритет с арсеналами двух других соперников. Представим, к примеру, что Китай разместил такое же количество ядерных боеголовок, как Россия и США: 1550 единиц. Американские стратеги придут к выводу, что теперь им нужно дополнительно 1550 боезарядов, чтобы достичь паритета с ядерными силами Китая и России вместе взятыми. Того же самого захотят и российские военные. Китай, достигнув паритета с двумя великими ядерными державами, не захочет терять новый статус – тогда трёхполярная система рискует скатиться к безумной гонке вооружений, где все постоянно стремятся к паритету, который недостижим.

То же самое касается MAD. Представим, что Россия и США имеют по 1550 развернутых ядерных боеголовок в соответствии с Договором СНВ-3, а 400 боеголовок по-прежнему достаточно для гарантированного уничтожения. 1550 боезарядов Соединённым Штатам достаточно, чтобы сохранить 400 единиц после неожиданного удара России. В трёхполярной системе такого оставшегося арсенала будет уже мало. Если, например, Китай нанесет неожиданный удар по американскому арсеналу, США смогут использовать оставшиеся 400 боезарядов сил гарантированного уничтожения для ответного удара по Китаю, но тогда у них не будет достаточно сил, чтобы уравновесить арсенал России. Чтобы обеспечить гарантированное уничтожение Китая и России, США нужно в два раза больше боезарядов – 800, соответственно, изначальный арсенал тоже должен быть в два раза больше. То есть если Пекин и Москва заморозят свои арсеналы на 1550 единицах, то Вашингтону понадобится увеличить свой до 3100 единиц. Ожидать, что соперничающие державы примут такую ситуацию, почти фантастика.

Конечно, мысленный эксперимент используется лишь для иллюстрации. Например, можно создать силы гарантированного уничтожения на подлодках с баллистическими ракетами, которые пока очень трудно обнаружить и поразить. Но субмаринам в конце концов придётся вернуться на базу, и тогда боезаряды станут уязвимыми (если их не применят раньше). Более того, поскольку три державы имеют разное население и географию, требования по созданию сил гарантированного уничтожения тоже будут отличаться. Население и экономическая инфраструктура России сходны с американскими, а вот в сравнении с Китаем население США – лишь небольшая часть. Поэтому при прочих равных факторах силы гарантированного уничтожения – для нанесения разрушительных ударов по двум противникам – должны быть значительно больше, чем у Китая и США. Но вряд ли Пекин или Вашингтон примут эти доводы, если Москва начнёт увеличивать свой арсенал.

Воинственные диктаторы

При наличии трёх великих ядерных государств сдержать опережающий удар в кризисной ситуации тоже станет сложнее. Начнем с того, что стратегии по преодолению «страха оказаться вторым», возможно, станут иллюзорными. Представим, что КНР, Россия и США имеют приблизительно равные арсеналы. На первый взгляд ситуация напоминает уже упомянутых трёх скорпионов в бутылке, когда даже успешная атака одного скорпиона на другого увеличивает риск, что атаковавший станет жертвой третьего скорпиона. Если, к примеру, Китай атакует Соединённые Штаты, он потратит на это часть своего арсенала, следовательно, возможности сдерживать атаки России уменьшатся. Казалось бы, у всех трёх держав должны ослабеть стимулы ударить первым.

Однако проблема «оказаться вторым» не подразумевает выбора между атаковать и столкнуться с угрозой контрудара гарантированного уничтожения, с одной стороны, не атаковать и не быть атакованным – с другой. Любители пальбы считают, что нужно стрелять первым, иначе будешь убит. Кроме того, теперь будет второй соперник с ружьём, который с лёгкостью использует ситуацию против вас, коль скоро вы справились с первым противником, но получили ранение. Поэтому в кризисной ситуации, если США будут подозревать, что атака Китая на их ядерный арсенал неминуема, они посчитают невыгодным для себя не только не атаковать Китай первыми, но также могут прийти к выводу, что это делает их потенциально более уязвимыми для удара России. Даже если после атаки КНР Соединённые Штаты сохранят возможности гарантированного уничтожения Китая и России, они будут более подвержены давлению и агрессии со стороны обоих противников. Более того, угроза, которую представляют для Америки две враждебные великие ядерные державы, может убедить американских союзников в том, что ядерный зонт, защищавший их долгое время, дал серьёзную течь.

Появление третьей ядерной державы, недемократической, как и Россия, станет дополнительным элементом нестабильности. Кризис на Украине уже продемонстрировал риски, которые может представлять лидер с неограниченной властью. При отсутствии кардинальных изменений в политических системах Китая и России контроль над крупнейшими в мире ядерными арсеналами в двух из трёх случаев останется в руках единоличных правителей, которым фактически не нужно советоваться с другими. В демократических системах правительства включают в себя механизмы принятия взвешенных решений, которые ограничивают импульсивность лидеров, готовых рисковать. Однако диктаторы могут посчитать собственное выживание и выживание режима более важным, чем сохранение государства. Как предупреждал Уинстон Черчилль, ядерное сдерживание «не распространяется на случаи умалишённых или диктаторов в состоянии, в каком находился Гитлер в последние дни в бункере».

Дело не в том, что ядерная война неизбежна в условиях трёхстороннего соперничества Китая, России и США, просто в кризисных ситуациях поддерживать стабильность будет гораздо сложнее, чем сейчас. Сегодня кажется преувеличением, что великая ядерная держава решит атаковать приблизительно так же вооружённого противника, но если не понять мотивы, которые могут скрываться за атакой, последствия будут катастрофическими. Как отмечал Макнамара, «безопасность Соединённых Штатов зависит от умения продумать худший из возможных сценариев и способности подготовиться к нему». Его точку зрения разделял эксперт по контролю над вооружениями Брюс Блэр, утверждавший: сдерживание «должно оставаться жёстким в любых условиях, включая наихудшие сценарии, когда неожиданные масштабные удары приводят к уничтожению стратегических сил противника в подземных шахтах, укрытиях для подлодок и на авиабазах».

Задача N тел?

Реализуя свои ядерные амбиции, Китай может подтолкнуть другие страны к созданию собственных арсеналов. Например, в свете более масштабной ядерной программы КНР Индия как её соперник получит мотивацию для значительного наращивания своих ядерных сил, Пакистану придётся сделать то же самое. На фоне неопределённости по поводу ядерного сдерживания их примеру могут последовать такие американские союзники, как Япония и Южная Корея. В этих условиях достичь стабильности будет ещё сложнее. В астрофизике такую ситуацию называют задачей N тел – необходимо спрогнозировать движение произвольного числа небесных тел, и найти решение ещё сложнее, чем в случае с тремя телами.

При появлении трёхполярной ядерной системы проблема в том, как помешать другим странам наращивать арсеналы.

Звучит странно, но соглашения по контролю над вооружениями, устанавливающие относительно низкие лимиты развёрнутых боеголовок, как Договор СНВ-3, могут уменьшить стабильность, поскольку минимизируют барьеры для других стран, стремящихся к статусу великих ядерных держав. Если бы Китай, к примеру, подписал Договор СНВ-3 с ограничением в 1550 боеголовок, порог оказался бы достижим для Индии или Пакистана. Ядерным державам второго эшелона не придётся догонять Китай, Россию и США по размеру ядерного арсенала. Даже если эти государства увеличат арсеналы до 500 боеголовок, это привнесёт в систему существенную нестабильность. К примеру, Соединённым Штатам придётся разрабатывать эффективные методы сдерживания не только Китая и России, но и Пакистана, КНДР или обоих сразу. Учитывая близость этих стран с Китаем, в Пекине могут посчитать разумным помочь им в наращивании ядерных арсеналов в обход лимитов СНВ-3.

Как ни парадоксально, одним из возможных путей сдерживания ядерных амбиций КНР и недопущения появления проблемы N тел может стать наращивание ядерных арсеналов Китаем, Россией и США. Если бы каждая из них поддерживала численность ядерных сил на уровне, близком к советскому или американскому во время холодной войны, или к тому, что прописан в первом соглашении по СНВ – шесть тысяч боеголовок, три державы создали бы более высокий барьер для других стран.

Возможно и появление новой биполярной системы. Как показало бравирование Москвы своими ядерными возможностями в ходе конфликта на Украине, сейчас Россия вряд ли позволит исключить себя из числа великих ядерных держав. Но если в России продолжится экономический спад в сравнении с ситуацией в Китае и США, эти двое способны выйти на более высокий уровень боезарядов, чем Россия обладает сегодня, и она не сможет или не захочет поддерживать темп гонки вооружений. В этом случае Пекину и Вашингтону придётся тщательно прокладывать путь к новому биполярному равновесию, преодолев сначала период относительной нестабильности с тремя великими ядерными державами.

Больше корзин и больше яиц

Идеи, представленные здесь, – лишь первый шаг к определению вызовов, связанных с трёхполярной ядерной системой. Учитывая факторы неопределённости, Соединённым Штатам будет выгодно сохранить все допустимые возможности. Для начала администрация Байдена должна рассмотреть планы по замене устаревших элементов ядерной триады (возраст некоторых уже превышает полвека) и поставить на вооружение новые ракеты, субмарины и бомбардировщики.

Даже сейчас США в позиции догоняющего – Китай и Россия уже начали широкомасштабные программы модернизации.

Модернизация позволит Соединённым Штатам поддерживать паритет с каждым из конкурентов, если не с двумя вместе взятыми. Хотя нынешний план модернизации американских ядерных сил привязан к реалиям биполярной системы, его вполне можно адаптировать к вызовам трёхполярности. Согласно нынешней программе Вашингтона, линии производства ракет наземного базирования, подлодок, оснащённых баллистическими ракетами, и стратегических бомбардировщиков продолжат работу до середины 2030-х годов. У Пекина и Москвы сохранится стимул вести переговоры о лимитах для ядерных арсеналов, когда они увидят модернизированные американские силы сдерживания вместо морально устаревших, а надежность всего вооружения под вопросом. Готовые производственные линии позволят США расширить свои силы до более высокого уровня в ответ на действия Китая или России в случае необходимости или с целью повышения барьера для малых ядерных государств, чтобы помешать им наращивать свои арсеналы.

Существуют шаги, которые способны предпринять все три государства, чтобы уменьшить риски первого удара в момент кризиса. Потенциальный атакующий должен понимать, что потратит больше вооружений, чем потеряет жертва. Один из способов достижения цели – больше использовать ракеты наземного базирования с одной боеголовкой. Считается, что в случае с ракетами в шахтах атакующий должен затратить по меньшей мере две боеголовки, а возможно, и четыре на каждую шахту, чтобы успех был гарантирован. Если атакующий должен потратить в два-четыре раза больше боеголовок, чтобы уничтожить один боезаряд противника, нанесение удара становится менее привлекательным. Проще говоря, атакующий сталкивается с перспективой растратить арсенал в первом ударе по противнику. Чем масштабнее атака, тем больше диспропорция, причём в пользу жертвы.

Этот подход эффективен для ракет наземного базирования с одной боеголовкой, для других элементов ядерной триады он не работает. В случае с подлодками в нескольких подводных «корзинах» находится много ядерных «яиц». Главный вклад субмарин в сдерживание и стабильность – их способность избежать обнаружения во время похода. В порту же они становятся лёгкой добычей. Их уязвимость можно снизить, но незначительно, если распределить ракеты и боеголовки между большим количеством подлодок и каким-то образом держать больше субмарин в походах, а не на базе. Как и подлодки, стратегические бомбардировщики несут на борту много ракет, и их трудно обнаружить в воздухе, на авиабазах они тоже становятся лёгкой добычей.

Благодаря программе модернизации триады Соединённые Штаты смогут справиться с этими факторами. Ракеты наземного базирования новейшего поколения предназначены для одной боеголовки. Новый класс субмарин будет нести меньше ракет, чем их предшественники. Планом модернизации предусмотрено, что в составе триады будет больше стратегических бомбардировщиков, чем сейчас. Таким образом, появится возможность размещать меньше ядерных боезарядов в одном средстве доставки, а значит, удар по ним станет менее ценным.

Тенденции в Китае и России менее оптимистичны. Оба государства увеличивают количество боезарядов в каждой ракете наземного базирования. МБР, которые уже развернул Китай, могут иметь до десяти боеголовок. Разрабатываемая Россией баллистическая ракета сможет нести до пятнадцати боеголовок. Каждая ракета может быть вооружена одной боеголовкой, но, с точки зрения США, проблема в том, что Пекин или Москва смогут быстро добавить дополнительные боеголовки и изменить баланс сил, этот феномен известен как внезапный резкий рост. Ракеты с большим количеством боеголовок становятся привлекательной мишенью – несколько боезарядов можно уничтожить одной ракетой, поэтому такие китайские и российские носители будут особенно эффективны при первом ударе или в случае рискованного «пуска по предупреждению». Значит, американские силы сдерживания нужно сделать максимально непривлекательной целью.

Новое определение сдерживания

Более полувека мы жили в мире с двумя великими ядерными державами. Биполярная система, хотя никогда не была такой стабильной, как казалась, всё-таки позволяла избегать применения ядерного оружия. Но сейчас она уходит в прошлое, а новая, трёхполярная, вероятно, будет более хрупкой и непредсказуемой, чем предшественница. В этой нестабильной новой стратегической обстановке важно, чтобы Соединённые Штаты определили новые вызовы и быстро на них отреагировали. Нужно продолжать реализацию планов по модернизации сил ядерного сдерживания. Но также потребуются интеллектуальные усилия лучших стратегических умов, чтобы найти способы смягчить растущую нестабильность. В приоритете должны находиться методы предотвращения эрозии основных стабилизирующих элементов биполярной системы – паритета и MAD. Кроме того, нельзя допустить, чтобы трёхполярная система трансформировалась в более хаотичную, с множеством крупных ядерных держав. Прежде всего нужно пересмотреть стратегии сдерживания и противодействовать вызовам, которые представляет политика вэйшэ Пекина, – безопасность США и их союзников необходимо повышать, а не подрывать.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs № 3 за 2022 год. © Council on foreign relations, Inc.

Китай. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2022 > № 4046466 Эндрю Крепиневич

Ядерное оружие и ядерная война: распространение и обладание

РОБЕРТ ЛЕГВОЛЬД

Почётный профессор Колумбийского университета.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Легвольд Р. Ядерное оружие и ядерная война: распространение и обладание // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 100-104.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

Связь между распространением ядерного оружия и ядерной войной – а значит, и роль Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в предотвращении ядерной войны – очень непростой вопрос. В первую очередь важно не распространение, а обладание ядерным оружием – не те, кто стремится его создать, а те, у кого оно уже есть.

Важно также, каким оружием обладают эти страны и какие доктрины определяют стратегию его применения. Ядерное распространение – косвенный фактор: подразумевается, что если бы желающие обзавестись ядерным оружием реализовали свои цели, то увеличение числа ядерных держав экспоненциально увеличило бы риск ядерной войны.

Но это лишь упрощённое описание отношений. Действие первых двух факторов, прямого и косвенного, определяется третьим фактором – состоянием мира в конкретный момент времени. Как эта трёхфакторная матрица влияет на вероятность ядерной войны?

Начнём с первого фактора: современный многополярный ядерный мир открывает новые, более сложные и опасные пути к ядерной войне. Это происходит на трёх уровнях: геополитически мир ядерных держав не только разросся до девяти стран, но и содержит ряд напряжённых ядерных диад (США и Россия, США и Китай, Индия и Пакистан) и треугольников (Индия – Пакистан – Китай и США – Китай – Россия). Технологические изменения происходят в трёх сферах. Это модернизация или создание ядерных триад на суше, на море или в воздухе пятью наиболее значимыми ядерными державами, открытие новых фронтов, в частности космических и кибернетических, и новые технологии – от стратегических высокоточных обычных вооружений до оружия направленной энергии, от гиперзвуковых крылатых и баллистических систем до достижений в области сенсорных технологий, а также интеграции искусственного интеллекта и квантовых вычислений. На концептуальном уровне происходит смещение ядерных доктрин и стратегий в сторону так называемых «ограниченных ядерных вариантов», включающих меньшее, маломощное и более удобное для использования ядерное оружие. В результате схождения этих факторов, по словам бывшего министра обороны США Уильяма Перри, «риск того, что ядерное оружие будет применено, сейчас так же велик, если не больше, как в любой пиковый кризисный момент времён холодной войны».

Теперь перейдём ко второму фактору – связи между ядерным распространением и риском ядерной войны. С одной стороны, кажется, что мир далеко ушёл от проблем 1960-х гг., подталкивавших государства к заключению ДНЯО. Тогда основным импульсом было обоюдное американо-советское стремление не допустить присоединения Западной Германии к ядерному клубу. В 1960 г. потерпели крах попытки США помешать Франции обзавестись ядерным оружием, а в 1964 г. такой же крах потерпели попытки Советского Союза остановить китайскую ядерную программу. В результате главным предметом озабоченности осталась Западная Германия. Чтобы заручиться её согласием на потенциальный ДНЯО, Соединённые Штаты предложили создать Многосторонние силы (MLF) – объединённую систему баллистических ракет морского базирования, совместно управляемую союзниками по НАТО, включая ФРГ. Советский Союз активно возражал, и это имело два долгосрочных последствия.

Во-первых, в обмен на отказ США от MLF Советский Союз согласился на размещение ядерного оружия США в Западной Германии и на территории других союзников по НАТО при условии, что это оружие останется под исключительным контролем США.

Учитывая первоначальное согласие Советского Союза, последующие возражения России против этого оружия как нарушения ДНЯО кажутся неубедительными. Однако оно в сочетании с российским арсеналом из 2000 единиц субстратегического ядерного вооружения в Европе и вокруг неё создаёт вечную проблему возникновения ядерной угрозы в условиях конфронтации наподобие той, что происходит ныне на Украине.

Во-вторых, результатом ядерного нераспространения стал рост стремления союзников по НАТО к ядерному зонтику Вашингтона. Это сделало расширенное сдерживание важнейшим компонентом ядерной политики США.

А расширенное сдерживание – это критическая асимметрия, которая отличает конфигурацию ядерных сил США и России, а также значительно усложняет процесс контроля над стратегическими ядерными вооружениями.

Она вытекает из принципиально разных стратегических задач, стоящих перед двумя странами: Россия должна защищать себя, Соединённые Штаты должны защищать союзников. Это привело Россию к её нынешнему подходу, рассчитанному на «воздушно-космическую вой­ну», а США и их союзников по НАТО – к защите от растущего потенциала России по «ограничению и воспрещению доступа и манёвра» (A2/AD). Несоответствие между двумя позициями не только поднимает опасность непреднамеренной ядерной войны на гораздо более высокий уровень, но и делает оружие, предназначенное для этих миссий, гораздо менее поддающимся мерам контроля над вооружениями.

За полвека, миновавших с тех пор, как ДНЯО был открыт для подписания, режим ядерного нераспространения прошёл ряд этапов: от ранних опасений насчёт быстрого роста числа ядерных держав, совпавших с запуском бразильской и южноафриканской программ, до озабоченности конкретным регион – Ближним Востоком, а также – отдельно – Северной Кореей. Однако сегодня мы подошли к новой точке, где в неправильном направлении указывают сразу две стрелки.

Одна из них – общеизвестные проблемы ядерной программы Северной Кореи и перспективы ядерного Ирана, со всеми последствиями для дальнейшего распространения ядерного оружия. Другой фактор новый – возвращение к вопросу о ядерном оружии для союзников США. На этот раз речь идёт не только о Германии, но и о Японии и Южной Корее. В Германии, конечно, это не перспектива ближайшего будущего, но, если Европа возвращается в эпоху грубой конфронтации, а Соединённые Штаты всё сильнее будут озабочены другими регионами, немецкое мышление может измениться. В случае с Японией и Южной Кореей растущая обеспокоенность агрессивными ядерными планами Северной Кореи и быстрой трансформацией ядерного арсенала Китая, несомненно, подогревает дебаты по поводу их неядерного статуса.

В течение шестидесяти лет после Карибского кризиса опасность преднамеренно развязанной ядерной войны неуклонно снижалась. Так же, как и опасность непреднамеренной ядерной войны, за исключением ситуации во время арабо-израильской войны в октябре 1973 г. и паники осенью 1983 г. во время учений НАТО Able Archer. Однако за последнее десятилетие ситуация изменилась. Как отмечалось ранее, опасность ядерной войны, порождаемая прямым и косвенным факторами, зависит от состояния мира, в частности – от состояния отношений между крупными ядерными державами.

Медленное ухудшение на этом третьем уровне теперь, после 24 февраля 2022 г., внезапно приняло драматический оборот.

Масштабная война между ведущими державами, бывшая немыслимой ещё год назад, стала казаться вполне возможной.

Вероятность вырастания такой войны из происходящего на Украине может оказать некоторое положительное влияние, привнеся осторожность в растущее стратегическое соперничество между Соединёнными Штатами и Китаем, облегчив путь к более серьёзному стратегическому диалогу между ними и к обоюдному стремлению лучше управлять своими ядерными отношениями. Кроме того, зловещие уроки украинского конфликта могут заставить Индию и Пакистан, а также Индию и Китай задуматься о том, что, берясь за оружие, они каждый раз играют с огнём.

Однако самыми важными двусторонними ядерными отношениями остаётся взаимодействие между США и Россией, и здесь эффект почти наверняка будет заключаться в том, что остановится прогресс в области контроля над ядерными вооружениями и рухнет перспектива совместных действий по защите режима ядерного нераспространения, не говоря уже о его укреплении. Диалог по стратегической стабильности и его две рабочие группы, запущенные после июньского саммита в Женеве, приостановлены. Когда могут начаться серьёзные переговоры между двумя странами о контроле над всё более амбициозными ядерно-оружейными программами, становится неясным, как и то, последует ли что-либо после истечения срока действия продлённого нового СНВ. Что ещё важнее, риск возникновения непреднамеренной ядерной войны между Россией, Соединёнными Штатами и НАТО, который вновь возник в последнее десятилетие, но сперва казался далёким от реальности, теперь больше таким не кажется.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован на сайте клуба в марте 2022 года. Эту и другие статьи автора можно найти по адресу: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/3822/

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 мая 2022 > № 4046465 Роберт Легвольд

На переломе эпох

о спецоперации, Евросоюзе и влиянии англосаксов

Андрей Фурсов Илья Титов

Илья ТИТОВ. Андрей Ильич, в последние месяцы происходит большое количество широкомасштабных событий. Это и специальная военная операция российской армии на Украине, и как бы свёртывание пандемии, и игры владельцев социально-информационных платформ, и антироссийская истерия, тон в которой задают британцы, и многое другое. Хотелось бы поговорить об этом.

Андрей ФУРСОВ. У всех событий, которые вы назвали, и у целого ряда других событий, развивающихся одновременно и внешне кажущихся не связанными друг с другом, есть общий знаменатель. Это элементы одного глобального кризиса — системного кризиса мировой капиталистической системы. Кризис этот не имеет аналогов в истории не только капиталистической системы (в лучшем случае — более или менее внешние аналогии с водораздельными структурными кризисами 1790–1810-х, 1910–1930-х годов). Лет пятнадцать назад я назвал его «кризисом-матрёшкой» и посвятил ему несколько работ, а также высказал необходимость разработки исследовательского комплекса «кризисология». Поэтому здесь — вкратце. Нынешний кризис, который можно чётко отсчитывать от 1989–1991 годов, от разрушения системного антикапитализма, комбинирует черты сразу трёх макрокризисов истории человечества — верхнепалеолитического (экология, демография), позднеантичного (кризис цивилизации, массовое переселение народов, варваризация значительной части ойкумены), феодализма (демонтаж старого строя самими же сеньорами и короной и создание принципиально нового строя, основанного на присвоении не природных факторов производства, а овеществлённого труда). Всё это мы имеем сегодня, причём один кризис по матрёшечному принципу вкладывается в другой: модерн — капитализм — европейская цивилизация — мировая система (поскольку капитализм — мировой феномен) — Homo sapiens. Я особенно подчёркиваю последнее, поскольку реализация производственных отношений эксплуатации и депривации того строя, который задумали ультраглобалисты, их «новая нормальность» (Александр Лежава — я рекомендую его работы к прочтению — удачно назвал его «Новой Швабией»), требует, согласно их планам, изменения биологической природы человека. Поэтому нынешний кризис аналогов не имеет, мне это было совершенно ясно полтора десятка лет назад, сейчас это понимают уже многие. На наших глазах пандемией и военным конфликтом на Украине (2022 г.) закончился водораздел 1990–2010-х годов, на рубеже 2010–2020-х годов мы вступили в хмурое утро реального исторического, а не хронологического XXI века, бои которого определят, отсекут ли от нас будущее. И, как говорилось в одном произведении, то будет не лёгкий бой, а тяжёлая битва. За пандемией («чума») и военным конфликтом («война») нам уже обещают «третьего всадника» — голод. Все эти «всадники» суть средства разрушения старого и создания нового строя — посткапиталистического и одновременно постчеловеческого. В этом плане я считаю книги К. Шваба «Четвёртая промышленная революция» и «Ковид-19» более страшным документом, чем «Майн кампф» Гитлера.

Голод, который предрекают ультраглобалисты, они связывают с военным конфликтом на Украине. И как тут не вспомнить одну вещь. Сейчас, рассуждая о пандемии, многие говорят о масштабных учениях, проведённых Гейтсом и компанией в октябре 2019 года — Событие 201, генеральная репетиция пандемии коронавируса. Но как-то забылось о не менее масштабных учениях 2015 года — «Разрыв пищевых цепочек». Там моделировался голод в Европе. Собственно, пандемия и должна была одним из результатов создать такой разрыв. Однако перепрыгнуть от «чумы» к «голоду» минуя войну не получилось, и вот мы имеем спровоцированный Постзападом конфликт, который они продолжают разжигать, подбрасывая поленья и подливая бензин, т.е. поставляя укронацистскому, укробандеровскому режиму вооружение, снабжая его разведданными, оказывая пропагандистскую поддержку.

Илья ТИТОВ. Так против кого воюет наша армия на Украине?

Андрей ФУРСОВ. Прежде всего против укронацистского режима, созданного Постзападом в качестве плацдарма и одновременно тарана против России. Исходно установка верховного командования РФ была такова: наш враг — нацбаты, армия Украины (ВСУ) нашим врагом не является, и сначала российская армия действовала в соответствии с этой установкой. Но украинская армия, как и нацбаты, оказалась врагом, она защищает укронацистский режим, поскольку психоинформационная в течение многих лет обработка ВСУ в идейном плане существенно сблизила их офицеров и солдат с нацбатами. Я уже не говорю о том, что сегодня нацбаты встроены в ВСУ, являются их частью и различие между ними провести трудно; преступления по отношению к военнопленным и гражданскому населению совершают и те, и другие. А потому с ними — как говорится, по законам военного времени и правилам поведения в прифронтовой полосе — без сантиментов и ложной жалости.

В то же время Россия на Украине воюет не только с укронацистами, но и с Постзападом. Последний не просто напрямую вовлечён в события, он — мозг, глаза и уши ВСУ и нацбатов. Планирование операций, передача разведданных спутников, обеспечение связи и многое другое — это работа натовцев. Об инструкторах я уже не говорю.

В американском фильме "Нечто" (The Thing) 1982 года с Куртом Расселом в главной роли некая враждебная всему живому сущность проникала в человека, зверя, и те перерождались, становились внешней формой, оболочкой, телом чужого существа. Сегодня ВСУ и нацбаты — это тело, оболочка Постзапада, ведущего этим «телом» войну с Россией. До этого в течение десятилетий украинцев готовили к превращению в безмозглую, зверски-агрессивную биомассу, орков, готовых для проникновения в них чужой «тонкой материи». Поэтому не надо иллюзий: воюем мы на Украине с укронацистами и с воюющими их руками их хозяевами, которые в качестве программы-максимум планируют окончательное решение русского вопроса, и средство решения — уже не либерализм, а неонацизм, сдобренный неоязычеством и сатанизмом. То есть то, что не удалось Гитлеру, пытаются реализовать сегодня англосаксы (американцы и британцы) и Евросоюз — наследник гитлеровского евросоюза по прямой. Они это называют «сменой режима», наивно полагая, что мы не понимаем, что речь идёт об уничтожении России как исторического и социокультурного типа. В такой ситуации нам не остаётся ничего другого, как решать задачу ликвидации того мирового порядка, который окончательно оформился с возникновением гегемонии англосаксов в начале XIX века. Мы это устами С.В. Лаврова назвали стремлением положить конец гегемонии США, хотя понятно, что не о США идёт речь. Ни нам, ни ультраглобалистам отступать некуда. Для них ставка — мировое господство, глобальный фашизм, с помощью которого они только и могут сохранить свои привилегии и власть; для нас ставка — физическое и метафизическое сохранение в Истории как людей и как русских. Иными словами, ситуация, как в 1941 году, только тогда был Гитлер, Третий рейх и нацисты, а сегодня наследники Гитлера, Глоборейх и помесь нацизма и троцкизма (в этом и есть суть ультраглобализма). Перед нами смертельный враг, и встречаем мы его на Калиновом мосту Истории.

Илья ТИТОВ. Но ведь нынешняя ситуация — конфликт, связанная с ним дестабилизация, беженцы, угроза энергетического и продовольственного кризиса — всё это бьёт по Постзападу, прежде всего, по Евросоюзу. Европейцы этого не понимают?

Андрей ФУРСОВ. Когда мы говорим о европейцах, нужно различать, во-первых, основную массу населения и верхи; во-вторых, атлантистские группировки, пляшущие под дудку англосаксов/ультраглобалистов, и очень слабые и малочисленные национально ориентированные властные группы. Кстати, одна из дополнительных целей затеянной англосаксами на Украине провокации, вынудившей РФ начать военную спецоперацию, это удар по Евросоюзу. Что называется, «два шара в лузу». Американцам нужно, чтобы в ситуации нарастающего хаоса капитал бежал из Европы к ним.

Илья ТИТОВ. То есть бьют по конкуренту?

Андрей ФУРСОВ. По сдающему позиции конкуренту. Если раньше ЕС был политическим пигмеем, но экономическим гигантом №2, то в 2021 году он, так и оставшись политическим пигмеем, переместился на третью позицию — с ВВП с 17,1 трлн долл. против 17,7 трлн долл. КНР. И дальше, тем более если реально заработает «зелёная повестка», отставание будет только нарастать. Так что американцы действуют по принципу «падающего подтолкни». Европейцам будет трудно создать свою макрозону в новой (2.0) глобализации, идущей на смену прежней, позднекапиталистической. Британцы не зря сбежали из ЕС.

Илья ТИТОВ. А британцам удастся?

Андрей ФУРСОВ. К этому вопросу мы вернёмся чуть позже. Сейчас хочу сказать о другом. Удары, которые англосаксы, прежде всего американцы, наносят по ЕС, связаны не только с конкуренцией, борьбой за место под посткапиталистическим солнцем. Есть и более глубокая причина. Если Россия, русские для англосаксов — экзистенциальный противник или даже враг, нечто чуждое, то европейская цивилизация с её романо-германской основой — просто противник, нечто чужое, с чем англосаксы борются с XVI века и как с конкурентом, и как с чужим.

Илья ТИТОВ. Но разве Великобритания и США — не часть европейской цивилизации?

Андрей ФУРСОВ. Формально — часть, по сути же вопрос намного сложнее. Исторически великие цивилизации возникают на земледельческой, производственной основе в зонах, богатых ресурсами (от плодородной почвы до залежей полезных ископаемых). Торговые народы сами цивилизаций не создают, они существуют, как писал К. Маркс, «в порах» производящих обществах и выступают между этими обществами как посредники (такова роль, например, Финикии, Карфагена, Венеции, некоторых султанатов Зондских островов). Англия всегда была бедной европейской периферией, бледной версией романо-германской цивилизации, причём такой, в которой феодализм далеко не до конца перемолол и подчинил поздневарварские начала. На рубеже XV–XVI веков после поражения в Столетней войне и войны Алой и Белой роз, выкосившей до трети английской знати, Англия находилась в весьма тяжёлом положении: внутренние ресурсы были невелики, а на добычу внешних силёнок не хватало. И вдруг в это время усилиями Испании и отчасти Португалии начинает формироваться североатлантическая система торговли — начальная форма будущего мирового рынка. Периферийная страна, находящаяся на бедной североатлантической окраине Евразии (это вам не богатейшие тихоокеанская/китайская или индоокеанская окраины), получает шанс. Но чтобы его реализовать, нужно было, чтобы, во-первых, избушка-Англия на своих слаборесурсных «куриных ножках» развернулась в сторону Атлантики, моря, а к Европе «повернулась задом»; во-вторых, чтобы сделала ставку на торговлю и флот, компенсируя слабость армии; в-третьих, чтобы была готова компенсировать производственную слабость социальным каннибализмом — разбоем. Разбой этот был трояким:

а) морской разбой (пиратство) — один только грабительский рейд Ф. Дрейка по западному побережью Южной Америки принёс 600 тыс. фунтов и позволил Елизавете погасить все внешние долги Англии и вложил 42 тыс. в Левантскую компанию, из доходов которой позднее был составлен капитал Ост-Индской компании; о систематическом грабеже испанских галеонов англичанами я уже не говорю;

б) социальный разбой — огораживания; английская знать силой сгоняла крестьян с земли, необходимой для разведения овец, чтобы торговать шерстью: «овцы съели людей»; лишённых земли бедолаг численностью в несколько десятков тысяч «добрые» английские лорды просто вешали;

в) политико-религиозный разбой — ограбление и погром католической церкви Генрихом VIII под знамёнами протестантизма; отсюда — противостояние с папой римским, превращение английского короля в главу церкви в Англии и вражда с Испанией.

В сухом остатке: современная Англия исходно формировалась как североатлантическая целостность, противостоящая Европе с её католической романо-германской цивилизацией как особый социокультурный тип, хотя и произошедший от европейской цивилизации, но являющийся её морским и торговым мутантом. Английский правящий слой прекрасно понимал это своё отличие, сформулированное Ф. Бэконом в «Новой Атлантиде», и культивировал его. Современная Англия исходно создавалась как нечто выходящее не только за английские, но и за европейские рамки, как нечто наднациональное. И неудивительно, что в придании ей такой формы огромную роль сыграли наднациональные силы: венецианский и еврейский капиталы, которые переформатировали английский правящий слой и создали Атлантическую (с североамериканскими колониями уже в XVII в.) Англию как «Новую Атлантиду». В отличие от империи Карла V Габсбурга с её американскими владениями, так и оставшейся европейской континентальной державой, современная (т.е. с XVI в.) Англия исходно формировалась как держава нового типа: морская, торговая, с мировым, а не европейским замахом. Более того, правящий в Англии слой создавал и новую цивилизацию — атлантическую, которая чем дальше, тем больше расходилась с европейской в её романо-германском варианте и существенно разошлась с ней ещё до начала интенсивной индустриализации.

Илья ТИТОВ. Этим не исчерпываются различия между европейским и атлантическим типами?

Андрей ФУРСОВ. Конечно, нет. Назову ещё два. Первый момент. Как известно, генезис, т.е. модус возникновения, определяет дальнейшее функционирование системы. Пойми генезис, и ты поймёшь если не всё, то очень многое из её сути. Англия как система возникла на основе тотального и многостороннего насилия — как внутреннего, так и внешнего разбоя, и это навсегда впечаталось в социокультурный и психоисторический код её правящего слоя, который в XIX веке превратился в класс (кстати, британская аристократия — единственная, которая превратилась в класс, буржуазный и атлантический; европейские аристократии остались сословием). Далее, формирование Англии в елизаветинскую эпоху — это сплошные заговоры, внутренние и международные. Елизавете и её режиму удалось уцелеть во многом благодаря отличной, налаженной венецианцами работе спецслужб. Последние с самого начала в системе английской власти и знати заняли особое положение. Формальное государство в ряде отношений было как бы при спецслужбах и тайных структурах. Эта черта усиливалась низким уровнем институциализации формирующегося государства, относительной автономией от него господствующего слоя (класса) и большой ролью неформальных структур — масонских лож и клубов; относительно периода 1820–1850-х годов историки даже говорят о «клубных правительствах». Таким образом, особенностью властной организации Англии как «Новой Атлантиды» была огромная роль структур, находящихся над государством и одновременно в глуби его и обладающих бóльшим количеством измерений, чем государство. Последнее нередко оказывалось функциональным органом этой власти, силу которой надо помножить на надгосударственную мощь Сити (уже с XII в.!).

Второй момент — Америка, США. Возникшие в результате трансатлантического сговора нескольких сегментов — британских и американских — имперского правящего слоя по масонской линии, США с самого начала были искусственным, а, следовательно, суператлантическим образованием. Все «новоатлантические» черты Британии в США приобрели гипертрофированный характер ещё на стадии генезиса. И неважно, что весь XIX век, а также период 1920–1950-х годов между британцами и американцами шла борьба, она была внутривидовой, а не межвидовой — внутри Новой Атлантиды, дальнейшим развитием которой стали США. И хотя как властные устройства (внешнеполитически — государства) Великобритания и США почти полтора столетия (с перерывом) противостояли друг другу, оба они работали на консолидацию атлантической системы. Главным противником этой системы были континентальные державы европейской цивилизации.

Илья ТИТОВ. И первой была Испания.

Андрей ФУРСОВ. Да. Сначала Испания, затем — Франция Людовика XIV в XVII веке, двух его потомков в XVIII веке и Наполеона в XIX веке, в ХХ веке — Германия. Причём англосаксы последовательно разделывались с каждым континентальным противником, продвигаясь на восток и после наполеоновских войн натолкнулись на Россию — «Горе горькое по свету шлялося. И на нас невзначай набрело». Обратите внимание: своих континентальных конкурентов, начиная с Наполеона, англосаксы побеждали с помощью России — иного шанса у них победить не было.

Илья ТИТОВ. Значит ли это, что Россия действовала в интересах англосаксов?

Андрей ФУРСОВ. Нет, не значит. И уж, конечно, никакой криптоколонией Британии Россия не была, по крайней мере до 1991 года, но 1990-е годы, ельцинщина, — это уже полуколония без всяких «крипто», и мы обязаны, пусть с трудом и кровью, пусть военным путём, но из этой исторической ловушки выбраться. А тот факт, что Россия и Великобритания действовали сообща против европейских континенталов, объясняется совпадением интересов. Немецкий историк и геополитик Людвиг Дехийо назвал Британию и Россию двумя фланговыми европейскими государствами, в равной мере не заинтересованными в объединении и усилении европейского центра. Другое дело, что англосаксы извлекали бóльшую политэкономическую выгоду из побед, но это естественное следствие их позиции как гегемона мировой капиталистической системы. Отбивая наполеоновское нашествие, Россия решала свои проблемы и — да, — решая их, убирала конкурента британцев. Поэтому М.И. Кутузов, прекрасно понимавший, кто является главным перспективным врагом, рекомендовал царю остановиться на границе империи и, ограничившись изгнанием Бонапарта из России, не устраивать заграничный поход и предоставить французам и британцам «любить» друг друга. Царь, движимый личной смертельной обидой (ответ ему Наполеона по поводу казни герцога Энгиенского — Бонапарт обвинил Александра как минимум в причастности к убийству Павла I) не послушал, и уже в 1820-е годы Альбион начал готовить удар по России. Тем не менее победой над Наполеоном Россия решала и решила свои проблемы, тем более что наши действия были ответом на агрессию.

Аналогичная ситуация со Второй мировой войной, фитиль которой подожгли британцы. Главным бенефициаром войны оказались США. Разгромив Гитлера, мы поспособствовали этому. Но разве можно сказать, что Советский Союз был пешкой в игре американцев и британцев против Гитлера? Конечно, нет. Мы бились за себя. И мы вышли из Второй мировой войны сверхдержавой. А уж ставки в нашей войне были куда выше, чем у англосаксов и немцев. Там шла борьба за то, кто будет гегемоном капиталистической системы, у нас же речь шла о том, останемся ли мы в Истории — физически и метафизически. Гитлер, в отличие от предшествующих врагов России, ставил задачу не просто военной победы, а стирания русских из истории. По-видимому, именно такую задачу ставят сегодня его наследники-ультраглобалисты по обе стороны океана, даже терминология у них похожа: новый порядок, только теперь уже мировой. Тогда речь шла о Третьем рейхе, а сегодня на повестке у них — Глобальный.

Пожалуй, единственный серьёзный пример, когда Россия вписалась в игру за чужие интересы, — это Первая мировая война. Но и в этом случае мы лишь отвечали: в запутанной (опять же британцами) ситуации Германия объявила войну России, которая вынуждена была начать её, не проведя до конца мобилизацию. Другое дело, что вся политика Николая II привела Россию к зависимости от иностранного капитала и, таким образом, в Антанту со всеми вытекающими последствиями. Однако даже и здесь Россия была не пешкой, а важной фигурой, но, к сожалению, всё же в чужой игре. В войне с Наполеоном и в Великой Отечественной историческая Россия сама была игроком. При этом во всех трёх случаях мы так или иначе столкнулись с двойной игрой и предательством со стороны англосаксов, старавшихся действовать за нашей спиной. Пожалуй, лишь в Крымской войне и сегодня, на Украине, мы столкнулись с ними в лоб, враг объявил себя.

Илья ТИТОВ. Как глубоко в прошлое уходят наши отношения с англосаксами, прежде всего с Альбионом?

Андрей ФУРСОВ. Во времена Ивана Грозного. Кстати, именно тогда англосаксы впервые поставили задачу установления контроля над Россией. Джон Ди — астролог, математик и разведчик Елизаветы II, подписывавший свои донесения «007», сформулировал концепцию «Зелёной империи». Речь шла об Англии, английской короне, контролирующей Северную Америку и Северную Евразию, т.е. Россию. После Смуты англичане (вместе с голландцами) хозяйничали в торговой сфере России, пока в 1649 году их не вышиб из страны Алексей Михайлович. Старейшинам английских купцов объявили царский указ, в котором говорилось: «Англичане всею землёю совершили большое злое дело, государя своего, Карлуса короля, убили до смерти… за такое злое дело в Московском государстве вам быть не довелось». Вторую половину XVII и весь XVIII век Альбиону было не до нас, а вот после наполеоновских войн англосаксы взялись всерьёз за победителя Наполеона (после 1945 г. они повторят то же самое с победителем Гитлера), запустив проект «русофобия» — психоисторическая подготовка общезападной, т.е. надгосударственно-западной войны против России, которой исторически и стала Крымская (Восточная) война. Руководил подготовкой этой войны тройной или, если угодно, трёхглавый исторический субъект (агент) с британской «пропиской».

Именно после наполеоновских войн в Европе сформировался тот властный субъект, который с некоторыми вариациями существует до сих пор. Его состав: англосаксонское государство-гегемон (в XIX веке — Великобритания, после Второй мировой войны — США), финансовый капитал (в XIX веке прежде всего Ротшильды как топ-менеджеры полутора десятка семей) и закрытые наднациональные структуры мирового согласования и управления (в XIX веке это были масоны). Россия была врагом этого «Змея Горыныча» в целом и каждой «головы» по отдельности. Для Британии это был опасный конкурент на Ближнем Востоке и в Азии. В 1814 году на Венском конгрессе финансисты, выражавшие интересы Ротшильдов и ряда других семей, попытались продвинуть планы создания чего-то похожего на мировое правительство с финансовым уклоном (идея была высказана в 1773 году на собрании 13 банкиров, которых собрал родоначальник династии Ротшильдов). Александр I эти планы поломал, была реализована идея не надгосударственной структуры, а межгосударственного Священного Союза, а русский царь и вообще Романовы стали врагами Ротшильдов, их союзников и клиентелы, и вражда эта по ходу XIX века лишь нарастала. Ну и наконец, с запретом в России в 1820-е годы масонских лож Россия и её правители стали врагами масонства и дёргаемых с их помощью из Лондона «революционеров»-марионеток из «зоопарка Палмерстона» (Россия и Революция — так сформулировал эту проблему Ф.И. Тютчев).

Крымская война не принесла британцам тех результатов, которые они планировали, как и Большая игра в Центральной Азии. Правда, позднее они поучаствовали в свержении самодержавия в России. Дважды британцы организовывали мировые войны, стравливая Германию и Россию, однако это не помогло сохранить им империю: более сильный мировой «паук», США, сделал всё, чтобы ослабить и разрушить её. Активную роль в этом сыграл и СССР. Финальный удар по Pax Britannica был нанесён американцами и нами в 1956 году во время Суэцкого кризиса, и по имперскому Альбиону зазвучало «Адажио» Альбинони.

С 1960-х годов британцы начали воссоздание своей империи в форме невидимой финансовой с опорой на юг Китая и арабскую зону Персидского залива («Англо-Арабия»). В обоих этих регионах есть целые семьи и кланы, связанные с британскими кланами и семьями в течение многих поколений, с 1830–1840-х годов. Создание невидимой Британской империи было невозможно без определённой роли в этом процессе СССР в 1960–1970-е годы, отсюда резкое потепление отношений в этот период и выход на первый план в советской верхушке тех сил, которые делали ставку на вхождение в Запад не по американской, а по британской линии. Но ведь предупреждал А.Е. Вандам (Едрихин), что хуже вражды с англосаксом может быть только одно — дружба с ним. Решив к концу 1970-х годов задачи первого этапа воссоздания империи по плану лорда Маунтбеттена, британцы перешли ко второму. Он совпал с неолиберальным курсом в экономике, активизацией обоих англосаксонских «кузенов» в Китае и сделал СССР не только ненужным для реализации дальнейших планов британцев, но и помехой, занимавшей в мировой системе то место, которое они и американцы запланировали для Китая как своей «мастерской». Именно британцы (вместе с Китаем и Израилем) были главными сторонниками не просто максимального ослабления СССР, как это планировали американцы, но его разрушения. В какой-то момент англосаксы начали направлять в своих интересах шедшие в СССР процессы превращения номенклатуры в квазикласс, стремившийся к интеграции в мир Запада, кризисные явления прежде всего в системе управления, идейный кризис, что и привело к ситуации 1989–1991 годов.

Илья ТИТОВ. Однако, судя по действиям британцев по периметру наших границ, они не успокоились.

Андрей ФУРСОВ. Они в любом случае не успокоятся, пока их не успокоят. Однако в последнее десятилетие их подхлёстывают коренные сдвиги в развитии мировой системы, капитализма. Капитализм своё отработал, на смену ему ультраглобалисты готовят посткапиталистический новый мировой порядок. Он намного более жесток, чем капитализм, и вторгается уже в биологическую природу человека. Я называю это биоэкотехнофашизмом. Глобализация, стартовавшая на рубеже 1980–1990-х годов и закончившаяся, кракнувшая на рубеже 2010–2020-х ковидом и конфликтом на Украине, по сути оказалась агонией старого мира. На наших глазах стартует новая глобализация.

Одна из черт неоглобализации — формирование макрозон, т.е. пространственных комплексов производства и обмена с населением не менее 300 миллионов (но это так при нынешнем технологическим укладе, при более развитом эта цифра уменьшится в разы). Некоторые считают, что развал старой глобализации — это развал глобализации вообще и замена её миром макрозон. Полагаю, дело обстоит иначе. Это с прежней глобализацией, финалом капитализма макрозоны были плохо совместимы. Однако сейчас их становление идёт одновременно с формированием новой мировой системы, которая «заточена» под них и под которую они сами «заточены». Более того, эта глобализация 2.0 требует именно макрозон как своих базовых единиц, и этим принципиально отличается от прежней, по сравнению с которой она будет социально более ограниченной (перемещение в пространстве значительно меньшего числа людей, чем раньше, наличие закрытых зон и т.п.). Аналогичным образом генезис капитализма и формирование мирового рынка в «длинном XVI веке» (1453–1648 гг.) потребовали быстрого развития крупных тогдашних империй — Карла V Габсбурга, державы Ивана Грозного, Османов, Сафавидов в Иране, Великих Моголов в Индии, Цинов в Китае.

Борьба за XXI век, за место под «чёрным солнцем» посткапиталистического мира — это гонка за создание своих макрозон. Так, Китай и США теоретически такие макрозоны уже имеют; там могут происходить внутренние реконфигурации (например, в случае распада США и Китая на Север и Юг), но в целом дело сделано. Потенциалом для создания своей макрозоны, хотя и с большим числом сложностей, обладает Индия, а вот у ЕС с этим серьёзные проблемы, их вектор — Африка, но тут тоже не всё просто. Что касается британцев, то того потенциала, который создан их невидимой финансовой империей, для формирования макрозоны не хватает, тем более что на Южный Китай, традиционную зону их контактов, при существующем в КНР режиме они рассчитывать не могут. В связи с этим они из кожи вон лезут, пытаясь подобрать под себя часть тех зон, которые были либо зонами интересов исторической России, либо просто частями СССР. В этом плане британцы работают по всему периметру наших границ. Один из проектов в этом направлении — новая Речь Посполита в составе Польши, Литвы, Украины, Белоруссии. Однако после провала переворота в Минске летом 2020 года этот проект невозможен — он не работает без Белоруссии. Новый проект — UKPOLUK (United Kingdom, Poland, Ukraine) — после начала событий на Украине тоже нереализуем. Юг Украины для британцев вообще проблематичен, этим регионом интересуются одновременно и наднациональные структуры, и Израиль, и другие.

Кстати, британские трудности в Восточной Европе, как и трудности ЕС, не могут не радовать американцев. Большего успеха британцы добились в Закавказье, где они способствуют реализации турецкого проекта Великий Туран, и отчасти в Средней Азии, особенно в Казахстане, который превращается в самое недружественное по отношению к России кланово-политийное (не путать с политическим) образование Центральной Азии. Рост русофобии в этом «стане» — затея британцев и подконтрольных им кланов. Агрессивный стиль поведения британцев, их роль закоперщиков в нагнетании антироссийской истерии демонстрируют отчаянную ситуацию, с которой они столкнулись в создании своей макрозоны. Похоже, они полагают, что могут решить эту проблему только военным путём. Но при этом даже в Восточной Европе они наталкиваются не только на наши интересы, но также на американские, евросоюзовские и китайские.

Беседовал Илья Титов

Евросоюз. Великобритания. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Нефть, газ, уголь > zavtra.ru, 28 апреля 2022 > № 4131615 Андрей Фурсов

Патрушев: Запад создал империю лжи, предполагающую уничтожение России

Текст: Иван Егоров

О задачах специальной операции России и роли США в поддержке неонацистов в интервью "Российской газете" рассказал секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев. А еще - о ближайшем будущем Европы, российском золотовалютном запасе и санкциях. А также о том, какие перемены ждут нашу страну в ближайшем будущем.

Николай Платонович, сегодня, пожалуй, термин "вторая холодная война" больше не кажется преувеличением. Американцы, не стесняясь, заявляют, что они выиграли противостояние с СССР и теперь тоже одержат победу. Как вы оцениваете эти взгляды?

Николай Патрушев: Трагические сценарии мировых кризисов, как в прошлые годы, так и сегодня, навязываются Вашингтоном в его стремлении закрепить свою гегемонию, сопротивляясь крушению однополярного мира. США делают все для того, чтобы другие центры многополярного мира даже голову не смели поднять, а наша страна не просто посмела, а во всеуслышание заявила, что не будет играть по навязанным правилам. Россию пытались принудить отказаться от суверенитета, самосознания, культуры, независимой внешней и внутренней политики. С таким подходом согласиться мы не имеем права.

В попытке подавления России американцы, используя своих ставленников в Киеве, решили создать антипод нашей страны, цинично выбрав для этого Украину, пытаясь разделить по сути единый народ. Не найдя никакой позитивной основы для того, чтобы привлечь украинцев на свою сторону, Вашингтон задолго до госпереворота 2014 года внушал украинцам исключительность их нации и ненависть ко всему русскому. Однако история учит тому, что ненависть никогда не сможет стать надежным фактором народного единства. Если что сегодня и объединяет народы, живущие на Украине, то лишь страх перед зверствами националистических батальонов. Поэтому итогом политики Запада и подконтрольного ему киевского режима может стать только распад Украины на несколько государств.

Европа, как вы и предупреждали еще год назад, в итоге столкнулась с небывалым кризисом, в том числе вызванным потоком украинских беженцев. Как это может повлиять на внутреннюю ситуацию в самих европейских странах?

Николай Патрушев: Европу ждет глубокий для их стран экономический и политический кризис. Рост инфляции и снижение уровня жизни уже сказывается на кошельке и настроениях европейцев. Кроме того, масштабная миграция дополняет старые угрозы безопасности, как нелегальное распространение наркотиков и транснациональную преступность, новыми проблемами. Почти пять миллионов украинских мигрантов уже прибыло в Европу. В ближайшее время их число вырастет до десяти миллионов. Большинство приехавших на Запад украинцев считает, что европейцы должны их содержать и обеспечивать, а когда их заставляют работать, то начинают бунтовать.

Сбежавшие с Украины представители криминального сообщества постараются занять выгодные им ниши, поставить под контроль местные преступные группировки, что несомненно будет сопровождаться осложнением криминогенной обстановки в Европе. "Новое дыхание" получит и такой распространенный бизнес, как торговля детьми-сиротами, вывезенными с Украины для последующего незаконного усыновления в Европе. Запад уже столкнулся с оживлением теневого рынка закупки человеческих органов у социально уязвимых слоев населения Украины для подпольных операций по трансплантации европейским пациентам.

Поток мигрантов с Украины начался задолго до 2022 года, а сейчас он напомнил Европе давно забытые болезни. Ведь только десятая часть беженцев с Украины вакцинирована против коронавирусной инфекции, вирусного гепатита, туберкулеза, краснухи и кори. Поскольку в этой бывшей процветающей республике Советского Союза практически полностью разрушена система санитарно-эпидемиологического контроля и первичного звена здравоохранения.

Но это, видимо, только цветочки?

Николай Патрушев: Вы правы. Это только начало. На фоне антироссийских санкций мир постепенно погружается в беспрецедентный продовольственный кризис. Десятки миллионов людей в Африке или на Ближнем Востоке по вине Запада окажутся на грани голода. Чтобы выжить, они устремятся в Европу. Не уверен, что Европа переживет кризис. Политические институты, наднациональные объединения, экономика, культура, традиции могут уйти в прошлое. Европа еще локти будет кусать, а Америка освободится от своего главного геополитического страха - политического и экономического союза России и Европы.

США и их союзники в упор не замечают неонацистов и открытой фашистской идеологии на Украине, накачивая ее самым современным оружием. Не пора ли нам ряд недружественных стран признать странами - сторонниками фашизма со всеми вытекающими из этого последствиями?

Николай Патрушев: Европа уже сталкивается с активизацией официально запрещенных проявлений фашизма и неонацизма, так как вместе с мигрантами с Украины бегут от неизбежного уголовного преследования вскормленные бандеровцами преступники с неонацистскими взглядами. Это приведет к возрождению нацистских идей в Европе, к проявлениям, которые еще не так давно считались невозможными. Не исключен рост ультраправых настроений, подогретых десятками тысяч обученных и имеющих боевой опыт украинских радикалов, которые уже нашли общий язык с европейскими поклонниками Гитлера.

История развивается по спирали. Ведь Запад чуть ли не до сентября 1939 года отрицал опасность нацистского режима. В 1938 году журнал "Тайм" вообще признал Гитлера человеком года.

Николай Патрушев: В 1930-е годы Запад не просто не отрицал, а активно содействовал становлению и наращиванию мощи фашизма в Германии. Особенно отличился крупный бизнес. Это потом, после войны западные историки создали миф о германских промышленниках, которые вносили якобы основной вклад в создание военной экономики Гитлера. Некоторые американские компании вообще сотрудничали с нацистами до 1943 года, то есть до момента решающего перелома в войне.

Есть даже версия о том, что газ "Циклон Б", которым нацисты убивали людей в лагерях смерти, был создан по западным технологиям.

Николай Патрушев: А вы почитайте о том, как нацисты весь этот процесс выстраивали. Все знают, например, компанию IBM. Именно на ее счетных машинах нацисты вели учет и планирование процессов уничтожения людей в концлагерях. Ее генеральный директор Уотсон получил от Гитлера орден. И это лишь один из многих примеров. Теперь история повторяется. Запад и сейчас оказывает самую активную поддержку украинским неонацистам, продолжая накачивать Украину вооружением.

Американский и европейский военно-промышленный комплекс ликует, ведь благодаря кризису на Украине у него нет отбоя от заказов. Не удивительно, что в отличие от России, заинтересованной в скорейшем завершении специальной военной операции и минимизации потерь со всех сторон, Запад настроен на ее затягивании хоть до последнего украинца. В мире почему-то до сих пор думают, что милитаристы и агрессоры обязательно носят мундиры. Но не надо обманываться англосаксонской респектабельностью. Никакой костюм с иголочки не замаскирует ненависть, злость и бесчеловечность.

Многие наши оппоненты в мире заявляют, что они не понимают или не признают целей специальной военной операции, считая, что они надуманные.

Николай Патрушев: У специальной военной операции есть конкретные цели, от достижения которых зависит не просто благополучие, а жизни миллионов людей, спасение населения ЛНР и ДНР от геноцида, который творят уже 8 лет украинские неонацисты. В свое время гитлеровский фашизм мечтал уничтожить все русское население, а сегодня его последователи по заветам Гитлера кощунственно пытаются сделать это руками славян. Россия не даст этому случиться.

Говоря о денацификации, наша цель состоит в том, чтобы разгромить плацдарм неонацизма, созданный усилиями Запада у наших границ. Необходимость демилитаризации вызвана тем, что насыщенная вооружением Украина представляет угрозу России, в том числе с точки зрения разработки и применения ядерного, химического и биологического оружия.

Вы полагаете, что США действительно могут срежиссировать подобные провокации на Украине?

Николай Патрушев: Вы говорите о стране, элита которой не способна ценить чужие жизни. Американцы привыкли ходить по выжженной земле. Еще начиная со Второй мировой войны целые города стирали с лица земли бомбардировками, в том числе ядерными. Заливали вьетнамские джунгли ядом, бомбили сербов радиоактивными боеприпасами, заживо сжигали иракцев белым фосфором, помогали террористам травить сирийцев хлором. Не думаю, что жизни украинцев волнуют США, не раз доказавших свою агрессивную античеловеческую сущность. Как показывает история, НАТО также никогда не был оборонительным союзом, а только наступательным.

Зачем американским элитам все это?

Николай Патрушев: Америка давно поделила весь мир на вассалов и врагов. В США с детства людям вбивают в голову, что Америка - это сияющий град на холме, а все остальное человечество лишь полигон для экспериментов и ресурсный придаток. Четыреста лет назад прибывшие из Англии переселенцы грабили и убивали индейцев, потому что считали их нецивилизованными дикарями. Сейчас все это заменили на демократизаторскую и правочеловеческую риторику и продолжают пиратство во всемирном масштабе. Американские элиты помнят, как США удалось стать сверхдержавой после двух мировых войн, а сейчас не хотят смириться с тем, что американская глобальная империя агонизирует.

Крушение американоцентричного мира - это реальность, по вашему мнению?

Николай Патрушев: Это реальность, в которой надо жить и выстраивать оптимальную линию поведения. Россия в этой связи выбрала путь на всемерную защиту своего суверенитета, твердое отстаивание национальных интересов, культурной и духовной самобытности, традиционных ценностей и исторической памяти.

Наши духовно-нравственные ценности позволяют нам оставаться самим собой, быть честными перед нашими предками, сохранять личность, общество и государство. Европейцы, например, сделали другой выбор. Приняли так называемые либеральные ценности, хотя на самом деле это неолиберализм. Он пропагандирует приоритет частного над общественным, индивидуализм, подавляющий любовь к Отечеству, постепенное отмирание государства. Сейчас уже очевидно, что с подобной доктриной у Европы и европейской цивилизации нет будущего. Видимо, вновь будут повторять невыученные уроки.

Какие именно?

Николай Патрушев: Их немало. Не забывайте, что все исторические потрясения начинаются с распространения популярных, но потенциально деструктивных идей. Вспомните французскую революцию. Из ее превратно истолкованных лозунгов возникла тирания Наполеона, который пол-Европы утопил в крови, но сломал свои зубы о Россию.

Что сделала наша страна? Расчленила Францию, сожгла Париж? Нет, император Александр I восстановил французскую государственность, а в 1815 году стал инициатором создания Священного союза в Европе. Союз ставил целью уважение территориальной целостности государств, пресечение националистических движений и обеспечил Европе сорок лет мирного существования.

Через сто с небольшим лет появилась идеология нацизма. Советский Союз сделал все для ее уничтожения, но при этом стал инициатором возрождения самостоятельного германского государства. Сталин на Ялтинской конференции настаивал на этом. СССР первым поддержал и объединение Германии в конце 1980-х годов. Наша страна исторически играла особую роль в формировании не только геополитического, но и нравственного климата в мире.

Вы образно описали англо-американский стиль общения с миром как пиратство. Сейчас Запад производит в отношении России такой же пиратский набег. И в этой связи возникает вопрос о том, насколько было оправданно решение размещать золотовалютные резервы за рубежом?

Николай Патрушев: Это решение оказалось неоправданным с точки зрения финансовой безопасности государства. Другое дело, что тем самым Запад бьет не только по России, но и по себе. Существующая мировая финансовая система строится исключительно на доверии, в том числе к США как эмитенту мировой резервной валюты. Еще полвека назад присутствовал фактор золота, но в 1971 году Штаты отвязали свою валюту от его котировок, что дало возможность осуществлять денежную эмиссию фактически бесконтрольно.

Пытаясь поддержать свою экономику в условиях постоянного предкризисного состояния, США активно накачивают свои банки, бизнес и население деньгами под залог государственных обязательств. Результатом стали высокие темпы инфляции в Америке и в Европе. При этом внешний долг США превысил 30 триллионов долларов. А американцы почему-то обсуждают возможный дефолт России. Им самим пора дефолт объявлять. Для преодоления негативных последствий и нового обогащения США создают рукотворный глобальный кризис. То есть хотят свои проблемы решить за счет стран остального мира, кстати, в первую очередь Европы.

Европейцев это не смущает, по-моему.

Николай Патрушев: Больше того, они с радостью шагают в направлении пропасти, которую им вырыли США. В этом смысле со времен холодной войны многое изменилось. Тогда европейцы сопротивлялись Вашингтону более уверенно. Видимо, за счет того, что еще не ушли в прошлое старые поколения политиков-реалистов. В то время стена была в Берлине, а у нынешней европейской элиты стена в головах.

В 1980-е годы в стремлении ослабить экономику СССР Штаты пытались запретить европейским компаниям покупать углеводороды у Москвы. Тогда Европа не пошла на поводу Вашингтона. Своим же компаниям США запрещали продавать СССР технологии для прибрежного бурения, в результате чего пострадали десятки американских и японских фирм. Для задержки строительства Советским Союзом газопровода в Европу Вашингтон использовал дезинформацию. Ничего не напоминает?

А что нам нужно сделать для обеспечения суверенитета рубля?

Николай Патрушев: Для суверенизации любой национальной финансовой системы ее платежные средства должны обладать внутренней ценностью и ценовой устойчивостью, не привязываясь к доллару. Сейчас эксперты прорабатывают предложенный научным сообществом проект по созданию двухконтурной валютно-финансовой системы. В частности, предлагается определить стоимость рубля, который должен быть обеспечен как золотом, так и группой товаров, являющихся валютными ценностями, поставить курс рубля в соответствие реальному паритету покупательной способности.

Подобные идеи озвучивались и раньше. Однако ряд экспертов заявляли, что они идут вразрез с выводами экономической теории…

Николай Патрушев: Они идут не вразрез с выводами экономической науки, а вразрез с выводами западных учебников экономики. Запад в одностороннем порядке присвоил себе интеллектуальную монополию на оптимальное устройство общества и уже не первое десятилетие пользуется этим. Напомню, что шоковые реформы 1990-х годов в нашей стране были проведены строго по американским методичкам.

Увлечение наших предпринимателей, вышедших из той эпохи, одними лишь рыночными механизмами без учета специфики нашей страны является фактором риска. Мы не против рыночной экономики и участия в мировых производственных цепочках, но отчетливо сознаем, что Запад позволяет другим странам быть его партнером только тогда, когда ему это выгодно. Поэтому важнейшим условием обеспечения экономической безопасности России является опора на внутренний потенциал страны, структурная перестройка национальной экономики на современной технологической основе.

Насколько успешно решается эта задача сегодня? Сейчас вновь много говорят об импортозамещении, но ни для кого не секрет, что решающего прорыва пока что добиться не удалось.

Николай Патрушев: Задачи и приоритеты поставлены абсолютно верно, и мы продолжим их реализовывать. Другое дело, что нужно существенно подтягивать дисциплину их исполнения, в том числе среди профильных ведомств.

Если бы вовремя исполнялись все поручения главы государства в области импортозамещения, то мы бы смогли избежать многих проблем, с которыми сегодня столкнулась российская экономика.

Приведу пример. Созданию завода в Санкт-Петербурге по производству высококачественного инсулина противодействовал целый ряд структур. Сегодня это серьезное предприятие, выпуск лекарственных средств на котором полностью не зависит от импорта, за исключением упаковки. Однако и ее надо выпускать самим, об этом нам говорят, например, производители продуктов питания. Конечно, нельзя закрывать глаза и на существенные достижения. Значительных успехов в импортозамещении достигли предприятия корпорации "Ростех", прежде всего выпускающие продукцию ОПК.

Другой пример. Благодаря разработанной Советом безопасности Доктрине продовольственной безопасности удалось провести точные расчеты и повысить самообеспеченность нашей страны основными видами продовольствия. Это очень серьезное достижение, которого нашей стране полностью не удавалось добиться на протяжении всего XX века. Поэтому все попытки западников переложить на Россию ответственность за спровоцированный ими же глобальный продовольственный кризис заведомо обречены на провал.

России предстоит расширить номенклатуру отечественной высокотехнологичной продукции. Важно скорейшее продвижение отечественных разработок в производство. Отдельное внимание уделим качественным изменениям в подборе научных кадров и оценке эффективности их деятельности. Российская наука должна стать ведущей производительной силой, одним из локомотивов развития нашей страны.

Уверен, мы решим все проблемы, возникшие в результате санкционных ограничений. Сегодня Россия с европейского рынка переориентируется на африканский, азиатский и латиноамериканский рынки. Первоочередное внимание придаем ЕАЭС, значение которого в нынешних условиях многократно возрастает. Наращиваем сотрудничество со странами БРИКС и ШОС, которые объединяют около трех с половиной миллиардов жителей планеты.

Вы упомянули науку, но в современных условиях, думается, необходимо перестраивать не только ее, но и высшее образование и школьное обучение.

Николай Патрушев: Я искренне убежден в том, что мы не можем успешно развиваться без четкого понимания всем обществом наших национальных целей и задач, всей глубины нашей духовной и исторической самобытности. Поэтому каждый житель нашей страны, каждый россиянин с самого детства должен знать и понимать, во имя чего мы все как единый народ живем и работаем, к чему стремимся.

Запад же продолжает действовать в русле антигуманной доктрины "золотого миллиарда", предполагающей значительное сокращение населения планеты различными способами. Для этого Запад подло создал империю лжи, предполагающую унижение и уничтожение России и других неугодных государств. Плюют нам в глаза, а утверждают, что это Божья роса.

Вашингтон и Брюссель не скрывают, что их санкции направлены как на материальное, так и на духовное обнищание россиян. Развалить наше образование, навязав нам так называемые прогрессивные модели обучения - это для западников столь же стратегическая задача, как, например, приближение НАТО к нашим границам.

На самом деле там ничего прогрессивного нет. В США, например, многие уже заявляют, что на уроках математики надо петь и плясать, потому что решение задач и уравнений кого-то угнетает и дискриминирует. Нам такого "прогресса" не нужно. Сложившаяся ситуация доказывает необходимость отстаивания традиционных российских духовно-нравственных ценностей, реформирования системы образования и просвещения с возвращением исторически оправдавших себя преимуществ отечественной школы. Я и в настоящее время убежден в том, что советская школа образования исторически была самой передовой и прогрессивной в мире, и движение вперед должно осуществляться с учетом этого.

А что конкретно нужно делать?

Николай Патрушев: Необходимо больше внимания уделять развитию логического мышления, формировать устойчивые знания и умение принимать самостоятельные решения, а не просто ставить крестики в тестах. Развивать прикладное применение фундаментальных наук.

Нельзя делать ставку исключительно на цифровизацию образования, поскольку интернет может быть не только источником энциклопедических сведений, но и политизированной дезинформации. В основе всего развитие личных интеллектуальных и духовных качеств. Правильно воспитанные, всесторонне образованные, здоровые в физическом и моральном отношении дети, знающие и понимающие историю и культуру своей Родины, это наше богатство и залог гарантированного успешного развития России. Ради будущего наших детей, ради благополучной и процветающей страны, в которой они будут жить, мы сегодня и работаем.

Россия. Украина. США > Армия, полиция > rg.ru, 27 апреля 2022 > № 4047015 Николай Патрушев

Космические развилки санкционной политики

ВАЛЕНТИН УВАРОВ

Член Экспертного совета по совершенствованию законодательного регулирования космической отрасли при Комитете СФ по экономической политике, член Комитета ТПП РФ по природопользованию и экологии, член Международного института космического права (Париж).

В результате космических санкций против России пострадали прежде всего европейцы. И поскольку в ближайшее время наши «заклятые партнёры» вряд ли придут на поклон к России за пусковыми услугами, нам было бы разумно посмотреть и на другие стороны света. 25 апреля в Найроби (Кения) начинает работу Конференция NewSpace Africa. Как раздвинуть границы российского космоса?

Несколько событий навели меня на мысль написать свой комментарий. Это – выступление бывшего посла Бенина в России Габриэля Кочофы на одном из мероприятий, посвящённом Дню космонавтики, планы послать в космос белорусского космонавта, а также карта российского влияния в Африке по версии Жоаны де Деус Перейры, работающей инструктором Центра передового опыта НАТО по защите от терроризма и старшим научным сотрудником в Королевском объединённом институте оборонных исследований (RUSI).

В текущем санкционном контексте любые обсуждения перспектив российской космонавтики неизбежно сталкиваются с двумя неразрывно связанными вопросами: что будет дальше с международным сотрудничеством России в космосе и что может стать стимулом для развития космонавтики внутри страны. Своё видение по этим сюжетам я изложу в эссе, посвящённом потерям в космической «санкционной войне», открывающемуся окну возможностей, а также прогнозам, кто и что через это окно может предложить.

Запускать или не запускать – в этом ли вопрос?

В медийном пространстве тема санкций против российского космоса стала сегодня такой же популярной, как санкции против российских энергоносителей. Поскольку обсуждать, кто прав, кто виноват, уже бессмысленно, лучше сосредоточиться на поиске ответа на другой извечный русский вопрос: что делать.

Россия и условный Запад произвели ряд молниеносных обменов ударами на «космическом фронте». Но после первого раунда (очевидно, что будут и новые) пока трудно определить реальные потери и будущие выигрыши для каждой из сторон.

Очевидно, что отказ «Роскосмоса» работать недорогим «извозчиком» для вывода на орбиту космических аппаратов других стран создал ряд неудобств прежним партнёрам. Об этом, в частности, пишет Джефф Фуст в статье для “The Space Review” «Кризис на стартовом рынке».

Так, например, компания “OneWeb” со штаб-квартирой в Великобритании не смогла провести шесть запланированных запусков своих космических аппаратов на ракете серии «Союз-2.1б» с Байконура по 36 спутников каждый. При этом «Роскосмос» уже отправил 428 КА OneWeb, а полная группировка должна была составить порядка 630 аппаратов.

В санкционной перестрелке с OneWeb рикошетом досталось и Казахстану. Планировалось, что на сборочно-испытательном комплексе космических аппаратов при Национальном космическом центре в Нур-Султане будут собирать спутники для OneWeb. Поскольку низкоорбитальную группировку пришлось бы постоянно пополнять, то собирать эти аппараты логистически выгодно вблизи от места их запуска – рядом с космодромом Байконур. Собственно, и производственные мощности в Нур-Султане создавались при помощи одного из инвесторов OneWeb французского Airbus D&S, который является разработчиком спутников для этой группировки.

В ответ на демарш «Роскосмоса» компания OneWeb провела молниеносную операцию по «импортозамещению» и подписала соглашение о запуске своих спутников на ракетах SpaceX. Альянс состоялся, несмотря на то, что OneWeb и SpaceX являются конкурентами на рынке мегагруппировок широкополосного спутникового интернета. Возможно, в этом случае главную роль сыграла не капиталистическая взаимовыручка, а желание Илона Маска насолить лично Дмитрию Рогозину, с которым у главы SpaceX до сих пор имеет место неоконченная коммуникационная дуэль.

Если оставить в стороне неочевидную «помощь» Маска, то можно сказать, что в результате космических санкций пострадали прежде всего европейцы.

Так, после решения «Роскосмоса» не проводить запуски ракет-носителей «Союз-СТБ» с космодрома Куру во Французской Гвиане под вопросом оказались целых пять европейских миссий. Заказчикам придётся искать возможности для запуска двух навигационных спутников Galileo, миссии ЕКА по изучению тёмной материи и тёмной энергии Euclid, а также космического аппарата EarthCARE для наблюдения и изучения облаков и аэрозолей (совместный проект по изучению земной атмосферы европейского и японского космических агентств). А Франции придётся думать, как теперь запустить военный разведывательный спутник.

Европа на российские космические санкции ответила выходом из ExoMars – совместного проекта ЕКА и «Роскосмоса». Эта миссия стоимостью более 3 млрд долларов, должна была дать человечеству новые уникальные данные о Красной планете.

Кроме того, ЕС начал ограничивать для российских пользователей доступ к данным метеорологических наблюдений с европейских спутников дистанционного зондирования Земли. В частности, уже закрыта база данных реанализа Европейского центра среднесрочных прогнозов (ECMWF), которая использовалась российскими специалистами для прогностических и климатических расчётов, в задачах мониторинга геофизической обстановки и в научных целях. Также больше нет доступа к данным с Sentinel-5 Precursor (Sentinel-5P) — космического спутника, запущенного ЕКА в 2017 г. для ежедневного глобального наблюдения за химическим составом атмосферы Земли, содержанием и распространением в ней основных загрязнителей и парниковых газов.

Не отстают в запретах и американцы: российские пользователи перестали получать ряд оперативных сведений со спутника TIMED (NASA). А если будут введены ограничения по использованию данных с американской Орбитальной карбоновой обсерватории – ОКО (OCO – Orbiting Carbon Observatory), то выражение «око за око» может стать буквальным.

Поскольку, по экспертным оценкам, до 80 процентов информации в области метеорологии в нашей стране готовятся с использованием данных от зарубежных спутников (в том числе когда-то выведенных на орбиту на российских ракетах), то, представляется, что отказ в доступе к данным со спутников может оказаться более чувствительным ударом, чем отказ в пусках.

В целом, если не брать во внимание коммерческие интересы OneWeb и временное ослабление разведывательных возможностей Франции, в результате «космической санкционной перестрелки» пострадали в основном народное хозяйство, наука и климатические наблюдения.

Впрочем, из-за ухода с рынка пусковых услуг ракеты «Союз» с проблемами могут столкнуться не только Европейское космическое агентство и OneWeb, но и, к примеру, Европейское агентство метеорологических спутников Еврометсат (EUMETSAT), – межправительственная организация, цель которой создание и эксплуатация европейской метеорологической спутниковой системы для предоставления цифровых данных о погоде конечным потребителям. Возможно, планы по запуску своего спутника CAS500-2 придётся корректировать и Южной Корее (пуск планировался с Байконура в 2022 году).

Принято говорить об избытке пусковых возможностей. Однако необходимо принимать во внимание долгий горизонт планирования на рынке космических запусков, а также необходимость учёта многих факторов, включая соотношение грузоподъёмности ракеты и массогабаритных характеристик космического аппарата. Поэтому, несмотря на так называемый избыток пусковых возможностей, «временный» уход с рынка «Роскосмоса» и продолжающиеся ограничения на использование китайских ракет-носителей для западных спутников могут привести к перераспределению сил и средств в этом сегменте космических услуг.

Как известно, активное использование зарубежными заказчиками пусковых возможностей «Роскосмоса» было, помимо прочего, связано с затянувшимся переходом в Европе, США и Японии на новое поколение ракет-носителей. Очевидно, что отказ «Роскосмоса» «возить» зарубежные спутники, ускорит ввод в эксплуатацию как минимум четырёх новых больших ракет-носителей – европейской Ariane 6, японской H3 и американской пары в составе New Glenn и Vulcan Centaur.

На высококонкурентном рынке пусковых услуг больше всего ценится надёжность, и поэтому с уходом «Роскосмоса» в выигрыше на данный оказывается момент Илон Маск. Видимо, именно ему будет предоставлена от лица американского бизнеса почётная обязанность «задушить в своих объятиях» европейских партнёров. «Политика привязки» космических программ, во главу угла которой заложен принцип американского лидерства в космосе наиболее чётко сформулированы при Трампе.

Комментируя европейские санкции в отношении «Роскосмоса», Дмитрий Рогозин заявил, что после периода ограничений обязательно наступит период восстановления отношений, но Западу придётся договариваться уже на российских условиях. Насколько верно это предсказание, покажет время. А пока европейцы постараются резко ускориться в замещении «Роскосмоса» и перевести свои застрявшие полезные нагрузки на две новые ракеты – Ariane 6 и Vega C, первые полёты которых запланированы на текущий год.

Кстати, компания OneWeb тоже не складывает все яйца в одну корзину – недавно она заключила соглашение о сотрудничестве с индийской New Space India, чтобы продолжить запуск своих спутников с космодрома имени Сатиша Дхавана, расположенного на острове Шрихарикота в Бенгальском заливе.

Таким образом, несмотря на временные трудности, рынок пусков продолжает жить – свято место пусто не бывает. Но поскольку в ближайшее время наши «заклятые партнёры» вряд ли придут на поклон к России за пусковыми услугами, нам было бы разумно посмотреть и на другие стороны света.

Где теперь границы российского космоса?

Белоруссия дошла до «Восточного»

Даже если Запад и придёт к нам снова договариваться, то прежде надо будет оценить, насколько эти предложения соответствуют российским интересам в космосе и на Земле по самым разным вопросам – от удаления космического мусора до решения задач климатической повестки.

А тем временем Белоруссия дошла до «Восточного». В День космонавтики в ходе встречи на космодроме «Восточный» президента России Владимира Путина с президентом Белоруссии Александром Лукашенко была начертана новая граница российского космоса на западном направлении. Лидеры двух стран договорились, что белорусские строители примут участие в строительстве космодрома, а гражданин Белоруссии отправится в космос на российском корабле

От этого решения выигрывают обе стороны. Традиции ударных комсомольских строек, которые по-прежнему живы в Белоруссии, помогут ускорить завершение работ на Восточном. А поскольку с вводом в эксплуатацию модуля «Наука» на российском сегменте МКС появилось больше места для размещения людей и проведения космических экспериментов, это поможет Белоруссии получить вполне осязаемую полезную отдачу от запуска своего космонавта.

Ещё западнее находится наш основной партнёр по МКС – США. И хотя американцы постоянно заверяют в желании как можно дольше сохранять МКС, NASA одновременно говорит о планах передать пилотируемую космонавтку на низкой околоземной орбите в частные руки. Очевидно, что интерес партнеров к МКС может быть потерян, как только американские компании создадут свою частную космическую станцию. Над таким проектом активно работает компания Axiom, в которой это направление возглавляет бывший руководитель программы МКС в NASA Майкл Саффредини.

Кстати, начиная с 9 апреля в репортажах с МКС наблюдалась необычная скученность участников – иногда вместе собирались одиннадцать человек, из которых четверо представляли экипаж полностью коммерческой миссии Ax-1 компании Axiom, доставленной на станцию Space. А из семи человек штатного экипажа только двое были российскими космонавтами, а пятеро находились по программе NASA. Кстати, стоимость полёта каждого члена миссии Axiom-1 оценивается в 55 млн долларов, а по срокам и характеру такой полёт очень похож на десятидневную «экспедицию посещения» (в терминологии российской пилотируемой программы), в формате которой обычно летают на российских кораблях космические туристы.

В 2016 г. тогдашний руководитель «Роскосмоса» Игорь Комаров говорил телеканалу CNBC, что стоимость полёта для одного туриста на низкую околоземную орбиту может составить 30-40 млн долларов. Если сделать поправку на рост цен с учётом инфляции, то можно сказать, что сегодняшние расценки Axiom аналогичны российским. И хотя в условиях возрастающего интереса к космонавтике, богатые люди готовы платить огромные деньги за возможность побывать в космосе, вряд ли они выстроятся в очередь на посадку на российский корабль.

Все эти обстоятельства заставляют согласиться с недавним заявлением Дмитрия Рогозина, который считает, что «наши планы по борьбе с конкурентами на коммерческих рынках сейчас становятся менее актуальными. Никакого рынка больше нет. Он захлопнулся, практически перечёркнут западными конкурентами». К тому же на Востоке нам дышит в затылок Китай, который готов на равноправной основе использовать свою национальную орбитальную станцию вместе Россией и другими странами, невзирая на всё более сложную геополитическую ситуацию в мире.

Хотя сегодня за декларациями о сотрудничестве нередко кроются конъюнктурные интересы, идеи совместного освоения космоса без пресловутой гонки за лидерство имеют большой потенциал, в том числе для укрепления международных отношений. Почему бы России не возродить программу «Интеркосмос 2.0», предложив в оставшееся у МКС время работы программу полётов на станцию для космонавтов из Африки, Латинской Америки и стран Тихоокеанского региона?

Дойдёт ли Россия до Бенина?

Пока мы бьёмся на космическом фронте на западном направлении и воодушевлением стремимся к укреплению позиций на Востоке, неожиданно или может быть вполне логично пришёл сигнал с Юга. В этой связи мне хотелось бы привести пространную цитату из доклада Габриэля Кочофы, бывшего Чрезвычайного и Полномочного посла Республики Бенин в Российской̆ Федерации и в странах СНГ (2012–2016), прозвучавшем 12 апреля 2022 г. на фестивале «Пора в космос!»:

«Россия может предложить африканским странам сотрудничество в освоении различных технологий и реализации космических программ стран-партнёров. Например, в создании комплекса дистанционного зондирования земли, то есть съёмки поверхности Земли из космоса, который включал бы малые спутники для съёмки поверхности Земли с высоким разрешением, а также наземное оборудование как для управления спутниками на орбите, так и для приёма и обработки данных.

Подобный комплекс дистанционного зондирования земли, позволит решать различные хозяйственные задачи, актуальные для стран Африки, в частности:

экологический мониторинг и мониторинг ресурсов, в том числе в труднодоступных районах, где решение данных задач невозможно другими способами и средствами, кроме съёмки из космоса;

мониторинг водных ресурсов;

мониторинг сельскохозяйственных угодий;

картография и геодезия, задачи, связанные с делимитацией границы;

мониторинг чрезвычайных ситуаций;

метеорология;

телекоммуникация;

задачи безопасности;

научно-исследовательские работы и многие другие задачи.

Сотрудничество с Россией обеспечило бы африканским странам создание наземных и космических компонентов комплекса дистанционного зондирования земли, надёжное выведение космических компонентов на орбиту российскими ракетами-носителями, а также передачу технологий».

Кстати, в 2021 г. мероприятие фестиваля «Пора в космос!» стало импульсом к созданию Экспертного совета при Комитете СФ по экономической политике. А в текущем году в День космонавтики благодаря докладу Габриэля Кочофы мы услышали, чего ждёт Африка от России в рамках партнёрства в сфере космической деятельности. Предлагаемые проекты могут решить насущные проблемы континента, а нашей стране – нарастить экспортный потенциал. Уверен, что сегодня есть все условия, чтобы через год рассказать о первых конкретных результатах на африканском направлении.

Вернём Пушкина Африке

Давайте вернёмся во времена, когда интересы СССР (России) и США в сфере космической политики иногда совпадали. В 1975 г. с ракетного полигона в Заире (Центральная Африка) была запущена космическая ракета. Космодром и ракету запустила западногерманская компания OTRAG. Это стало возможным в результате проекта по производству недорогих ракет, начатого в 1972 г. министерством экономики ФРГ. Группа штутгартских студентов присоединилась к исследовательскому проекту в этой области и преуспела. Они разработали стратегию создания серии экономичных ракет со слоганом «Дешевизна вместо высоких технологий». Ракеты производили из дешёвых материалов, используя компоненты из автомобильной промышленности. В течение 1972–1973 гг. они получили значительные инвестиции, ими заинтересовалась Франция, с которой они стали сотрудничать. Но потом вдруг финансирование прекратилось. Возможно, что тогда позиции СССР и США в отношении коммерческого предприятия в третьей стране в области ракетостроения сошлись, и они начали мощную пропагандистскую работу в СМИ против OTRAG. В этой информационной атаке были использованы реальные факты о связях компании с учёными Третьего рейха: преподавателем Эйгеном Зенгером и Куртом Дебусом, создателем легендарной ракеты «Фау-2». Они оба в тот момент продолжали свою карьеру ракетостроителей и не были военными преступниками, однако это было удобной информацией для конкурентов.

Мне бы хотелось думать, что нелюбовь к частному космосу как наследие Советского Союза потеряла свою значимость в России. В нашей стране хватает людей, которые замахиваются на космос. В 2014–2021 гг. существовала компания «КосмоКурс», возглавляемая Павлом Пушкиным, выпускником МАИ и бывшим сотрудником одного из ведущих предприятий космической отрасли. В марте 2019 г. компания подписала соглашение с Нижегородской областью, которое в перспективе может привести к строительству в России первого частного космодрома. К тому времени была получена лицензия на космическую деятельность, планировалось создать ракетно-космический комплекс для отправки туристов в космос, и первый полёт должен был состояться в 2025 году. Причиной закрытия, по словам Павла Пушкина, стали непреодолимые трудности с согласованием требований к проекту космодрома с местными властями и невозможность получения от Минобороны необходимой нормативной документации для проектирования суборбитальной туристической ракеты.

25 апреля в Найроби (Кения) начинает работу Конференция NewSpace Africa. Как сказано на сайте конференции, это встреча лидеров отрасли высокого уровня, коммерческих космических компаний, инвесторов и других ключевых заинтересованных сторон в африканской космической и спутниковой индустрии. Там же подчёркивается, что во всём мире наступает новая эра, характеризующаяся усилиями частного сектора по коммерциализации космоса, которые открывают глобальную космическую индустрию для инвестиций, новые рынки и демократизируют космические технологии за пределами традиционных космических геополитических регионов, включая возможности на развивающихся рынках.

Уже несколько лет слежу за информацией в бюллетенях NewSpace Africa и, если, конечно, не упустил, не могу припомнить упоминаний об участии «Роскосмоса» или российских компаний в проектах по космосу в Африке. Компании из США, Европы и Китая вижу, а из России не вижу. Равно как на сайте Конференции NewSpace Africa присутствуют МАХАR из США и китайская DFH SATELLITE CO. LTD. Очень бы хотелось увидеть название российской частной космической компании (ЧКК) на сайтах мероприятиях по космической тематике. Предлагаю «КосмоКурсу» взять новый курс на Африку, и, если когда-то мы получили великого русского поэта с корнями с этого континента, то почему не вернуть долг русским космосом?

Если на Западе так боятся усиления российского влияния в Африке, то, может быть, перестать бороться с их фобиями? Возможно, стоит сделать ровно наоборот и простимулировать российские частные компании с тем, чтобы они принесли в Африку немного российского космоса? Как говорится, ответить ассиметрично: если не насолим, так перца подсыпем, чтобы долго чихали.

Раздвинуть границы российского космоса

На мой взгляд, в цитате из доклада Габриэля Кочофы выражена квинтэссенция стратегии, по которой можно в терминах наших министерств и ведомств писать план мероприятий. На примере этого кейса давайте разберёмся, как можно сделать так, чтобы российский космос дошёл до Бенина. Кто должен писать этот план, на первый взгляд, понятно – «Роскосмос». Согласно Закону о космической деятельности, за весь космос в нашей стране отвечает «Роскосмос», который, в частности, должен взаимодействовать с организациями других государств, а также с международными организациями по вопросам космической деятельности, заключать в установленном порядке соответствующие международные договоры. В Законе о Госкорпорации «Роскосмос» сказано, что Госкорпорация обеспечивает осуществление и координацию сотрудничества Российской Федерации с иностранными государствами в рамках соглашений о сотрудничестве в области исследования, освоения и использования космического пространства в мирных целях, а также заключает в установленном порядке с иностранными организациями соглашения (договоры), в том числе касающиеся реализации международных и коммерческих космических программ и проектов. Очень обтекаемо и неконкретно в законе говорится, что «Роскосмос» имеет право участвовать в государственных и коммерческих проектах и программах, предусматривающих разработку и экспорт высокотехнологичной промышленной продукции, а также осуществлять инвестиции в российские и иностранные организации.

В поставленных в законе целях нет того, что называется «коммерциализацией космической деятельности». Два года назад в статье «Почему российского космоса не видно за юридическим лесом» был дан анализ почему коммерциализация и получение страной каких-либо значимых доходов от коммерческой деятельности самим «Роскосмосом» при существующем законодательстве невозможно. «Роскосмос» юридически никак не обязан заниматься «коммерциализацией космической деятельности» и стимулировать развитие «частного сектора космической деятельности», а тем более «формировать благоприятную инвестиционную среду и развивать государственно-частного партнёрство», хотя это было зафиксировано в принятых в 2013 г. Основах государственной политики Российской Федерации в области космической деятельности на период до 2030 года.

В обобщённом виде меры, которые могли бы позволить российскому космосу занять достойное место в рамках новой экономической модели и обеспечить конкурентоспособность на мировом космическом рынке, в том числе за счёт частной инициативы, можно кратко сформулировать следующим образом:

оформление нового стратегического видения места российского космоса в социально-экономическом развитии страны;

выделение космического направления как самостоятельного в документах стратегического планирования в сфере научно-технологического развития страны;

создание благоприятных правовых условий для трансформации космической деятельности в космический сектор российской экономики.

Принимая во внимание, что это предполагает серьёзную и глубокую проработку большого массива нормативно-правовой базы, в сегодняшней ситуации можно было бы начать с точечного решения, чтобы в максимально короткое время достичь результата. Имеется ввиду принятие специального закона о содействии развитию частного космоса для решения наиболее актуальных и насущных задач: привлечения частных инвестиций, сохранения и привлечения молодых специалистов в высокотехнологичную отрасль и развития экспортного потенциала российского космоса. Тем более что работа над проектом такого закона была начата ещё в прошлом году.

Считаю, что именно разработка и приятие закона, который стимулировал бы предпринимателей инвестировать в частный российский космос является приоритетом.

Новый законопроект «О дистанционном зондировании Земли из космоса», внесённый «Роскосмосом» в правительство в декабре прошлого года, не отвечает в целом государственным интересам в части развития высоких технологий внутри страны и расширения экспортного потенциала России. Об этом неоднократно заявляли эксперты и те, кто занят развитием практической частной космонавтики. При этом подчёркивалось, что такой закон «может на корню убить системы обработки данных», а это как раз то, что может способствовать оттоку из нашей страны высококвалифицированных ИТ-специалистов.

На рабочей встрече с представителями экспертного совета в конце марта Дмитрий Рогозин обозначил задачи и подчеркнул, что «приоритетом для Госкорпорации в текущей обстановке становится производство аппаратов в интересах Минобороны РФ». Таким образом в этой логике совершенно разумно использовать потенциал частной инициативы для создания гражданской продукции и сервисов с космической составляющей, а также наращивания экспортных возможностей.

Как сделать российский космос «нормальным»

Выше был сделан некоторый анализ в части необходимых шагов для того, чтобы простимулировать развитие гражданского частного космоса и, в частности, реализовать мечту Габриэля Кочофы о приходе российских космических технологий в Африку.

Опять-таки, используя инструментарий французского экономиста Фредерика Бастиа, привести в соответствие нормативно-правовую базу – это о том, что не видно. То, что всегда видно – это деньги и инвестиции, которые являются кровью бизнеса. В этой связи мне понравились некоторые мысли, озвученные в интервью «Новая нормальность с Олегом Дерипаска», которые можно взять на вооружение, чтобы и российский космос стал нормальным.

«Нужно вернуться к той модели, которую мы апробировали, и она уже рождалась – свободная рыночная конкурентная экономика, в которой основным приоритетом является частная собственность. Сейчас, видимо, все многосторонние схемы типа ВТО закрыты. Нужно налаживать двусторонние связи, нужно выходить на новые рынки», – так определяет Олег Дерипаска основной вектор, который вернёт нас в нормальное состояние. Татьяна Гурова, которая брала интервью, задала правильный вопрос: «А кто и как может организовать это масштабное промышленное инвестирование?». В ответ Олег Дерипаска сказал, что он может открыть секрет: у небольшой части населения очень много денег – по разным подсчётам, у состоятельной части населения порядка 100 трлн рублей. Инвестировать надо, по выражению Дерипаски, «не в “ГазМяс”, а желательно в частное предприятие». Нужно «проинвестировать авиастроительную компонентную базу … в судостроение нужно инвестировать. Нам же нужно везти товары, а для этого нужны суда».

Кто о чём, а я, со своей стороны, замечу, что космическую компонентную базу проинвестировать не менее актуально, так как и ракеты надёжной современной электронно-компонентной базе (ЭКБ) в ней нуждаются, и доставляемые этими ракетами в космос космические аппараты не меньше. Нуждаются в ЭКБ и космические аппараты дистанционного зондирования Земли всевозможного назначения, в том числе для мониторинга климатически-активных веществ и других задач в области наблюдения за климатом.

Раз Олег Дерипаска раскрыл секрет, где взять деньги для того, чтобы принвестировать высокотехнологичные отрасли нашей промышленности, то и я тоже позволю себе раскрыть небольшой секрет. Дело в том, что, если Олег Владимирович готов себя причислить к «состоятельной части населения», то у него есть возможность попробовать сделать российский космос нормальным. Дело в том, что с конца прошлого года соответствующие структуры EN+ вели переговоры по инвестированию в проект по отработке технологии по дистанционному зондированию в области экологического мониторинга.

Инвестиции первого этапа по отработке новой российской технологии дистанционного зондирования Земли (ДЗЗ) основных парниковых газов в интересах государства, бизнеса и общества составили бы примерно 0,3 процента годовой стоимости глинозёма, потребляемого заводами «Русала». Это было бы примером реального вклада в импортозамещение тех самых 80 процентов данных ДЗЗ, которые в лучшие времена мы брали с иностранных космических аппаратов. Однако с учётом «сложившейся ситуации» лица, принимающие решения в EN+, сочли такие инвестиции несвоевременными.

Я бы не написал об этом, так как понимаю, что, быть может, в «сложившейся ситуации» и Алишер Усманов вместе с ВТБ, и Владимир Евтушенков не приняли бы решения вложиться в «Мегафон 1440» и в «Спутникс» соответственно.

Олег Дерипаска высказал интересные мысли относительно того, как как простимулировать частные инициативы в сложившейся ситуации, чтобы решить стоящие перед страной задачи. Хотелось бы надеяться, что владелец «Русала» наряду с нормальными мыслями относительно того, как нам быстрее перейти к лучшей жизни, будет более раскован в отношении инвестиций в высокотехнологичные проекты.

* * *

Почти четыре года назад Дмитрий Олегович Рогозин заметил, что возрождение российского космоса возможно только с привлечением частных инвесторов. Сейчас пришло время перейти от слов к делу.

Чтобы расширить границы российского космоса внутри страны и за рубежом и обеспечить вхождение новых игроков в космический бизнес, прежде всего нужно менять нормативно-правовую и нормативно-техническую базу. Что нужно сделать на этом направлении написано выше, а где взять деньги – нам подсказал Олег Дерипаска.

Россия. Евросоюз. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Госбюджет, налоги, цены > globalaffairs.ru, 25 апреля 2022 > № 4313791 Валентин Уваров

Воевать «до последнего украинца»

США, Великобритания и их союзники по НАТО продолжают накачивать киевский режим современными вооружениями.

На днях премьер-министр Великобритании Борис Джонсон заявил, что военная помощь Украине будет нарастать и что «дальнейшее вооружение Киева стало уже стратегией НАТО». О том, какие цели преследует коллективный Запад, продолжая наращивать военные мускулы киевского режима, и к чему это ведёт, говорится в интервью, которое дал нашей газете известный политолог и военный аналитик, доктор военных наук Сергей Печуров, член научного совета при Совете Безопасности РФ, автор ряда монографий, посвящённых англосаксонскому миру.

– Сергей Леонидович, в мировых СМИ есть немало публикаций на тему участия британских «солдат удачи» в событиях на Украине, не говоря уже о поставках вооружений из запасов британской армии. Что вы можете сказать в этой связи?

– Ну, а что ожидать от Лондона, который пригрозил нашей стране второй крымской войной? Британцы на протяжении последних восьми лет принимали самое активное участие в оказании военной помощи киевскому режиму, направляя ему не только современное вооружение, но и сотни специалистов для подготовки украинских военнослужащих по его применению. Даже в эти дни, как написала газета «Таймс», бойцы британского спецназа тренируют силы территориальной обороны Украины.

Наконец, практически по всей территории Великобритании развёрнуты пункты по вербовке наёмников для поддержки ВСУ. А британская пресса неустанно поощряет и благословляет наёмников, самонадеянно обещающих «убить столько, сколько они могут». Что же касается судьбы незадачливых Шона Пиннера и Эйдена Эслина, то они сами в своё время сделали свой выбор и оказались в рядах украинских ультра-радикалов. Кстати, по некоторым данным, которые приводятся в социальных сетях, тот же Пиннер успел ранее отметиться на севере Сирии, а в 90-е – в Боснии. Судьба подобных «искателей приключений», как правило, незавидна. Для британских властей всегда было характерно пренебрежительное отношение к таким людям как к расходному материалу. Это типичная черта элиты англосаксов, кичащихся своей избранностью.

– Вы имеете в виду англосакскую идею расового превосходства?

– Именно её. Напомню, что ещё на рубеже XIX–XX веков англосаксы заговорили о превосходстве своей расы над другими. Глубинной сутью этой идеи является вера в элитарность – деление человечества на избранных и на массу, состоящую из глупого, ленивого, покорного и завистливого «быдла». Лишь немногие согласно ей, одарены особыми физическими, умственными данными и талантами. Они энергичны, креативны и физически привлекательны. И ими являются англосаксы.

Правда, отмечу это особо, и они неоднородны. Есть аристократия – джентри, из представителей которой преимущественно формируется британские правящие круги. И есть низшая каста – плебеи, которые практические обеспечивают жизнь и существование этой аристократии. Нетрудно предположить, что к числу последних принадлежат и те британские наёмники, о которых сегодня льют слёзы британские СМИ.

Реализуя на практике свою идею, англосаксы создали в своё время крупнейшую в мире колониальную державу. И этой удачливости завидовали их германские единомышленники. Один из идеологов германского национал-социализма в своё время отмечал, что господство Англии основано на чётком различии между кастами, на неравенстве людей. Эта антидемократия, как писал он, «и вывела Великобританию на путь к мировому господству». Вся деятельность элиты англосаксов веками строилась на насилии или на подкупе. Иных мотиваций она не признают. Лорд Байрон признавал, что в Англии, на «родине законности», на самом деле жизни человеческие ценились «дешевле чулка».

Когда Лондону перестало хватать ресурсов для противостояния крепнущим континентальным великим державам Европы, англосаксы объединились со своими потомками – американцами. Американский историк и геополитик контр-адмирал Альфред Тэйер Мэхэн в начале 1890-х годов откровенно писал о том, что США и Великобритании «пора начинать работать вместе на общее дело и, если потребуется, против остального мира. Это является нашей высшей государственной задачей, причём как для упрочения политических традиций, так и во имя объединяющей нас общей крови». Ему вторил популярный на обоих берегах Атлантики американский историк Джордж Бартон Адамс: «Перед нами единственный путь: мы должны отстаивать наши общие идеи и институты во имя общей расы».

С тех пор тесно взаимодействуя два крупнейших англосаксонских государственных образований – США и Великобритания – стремятся подчинить себе весь мир, выбирая при этом одни народы в союз­ники и делая других врагами.

– Что, собственно говоря, и происходит в наши дни…

– Несомненно. США уже давно пытаются создать однополярный мир, в котором они могут устанавливать для мира собственные правила, менять, когда захочется, переписывать их по своему усмотрению, диктовать другим странам. Совсем недавно об этом заявил и Джо Байден. По его словам, США стремятся построить новый мировой порядок, который они намерены и возглавить. «Мы должны объединить остальной свободный мир для этого», — подчеркнул при этом американский президент.

В свою очередь, Соединённое Королевство в прошлом году приняло новую доктрину внешней и оборонной политики, в основу которой положена концепция «Глобальная Британия». Комментируя её, Борис Джонсон сравнил Британию с суперменом, которая наденет свой плащ и спасёт мир. И добавил: «Великобритания никогда не сможет довольствоваться ограниченными горизонтами региональной внешней политики, для неё нет далёких стран, концепция «Глобальная Британия» – это не отражение старых обязательств и не выражение тщеславия, а необходимость для безопасности и процветания государства».

При этом играть свою глобальную роль Великобритания намерена в тесном союзе с США. «Соединённые Штаты останутся самым важным стратегическим союзником и партнёром Великобритании», – отмечается в доктрине. Обращается внимание и на то, что сотрудничество Лондона и Вашингтона находится на «беспрецедентном уровне», а взаимодействие двух стран в области обороны, разведки, киберугроз, борьбы с терроризмом и ядерной энергетики поддерживает безопасность Соединённого Королевства.

Именно концепция «объединённости» была положена в основу деятельности США и Великобритании по обеспечению стремления англосаксов к доминированию в мире.

– Результатом этой совместной политики стал и украинский конфликт…

– Вы правы. Сегодня уже ни для кого не секрет, что он создан для того, чтобы максимально ослабить Россию, решительно выступившую против нового миропорядка, который англосаксы пытаются навязать человечеству. Против тех правил, которые они намерены устанавливать для мирового сообщества и изменять их, когда им захочется.

Украина же была выбрана ими потому, что там уже давно в силу ряда исторических причин присутствовали антироссийские настроения. Чтобы максимально использовать Незалежную в своих геополитических целях, они устроили в Киеве в феврале 2014 года антигосударственный переворот и привели к власти откровенно антироссийские силы, а затем стали накачивать Украину различным вооружением и военной техникой, осваивать в военном отношении эту территорию опять же с расчётом задействовать её против нашей страны.

– С началом Россией специальной военной операции именно Лондон и Вашингтон оказались инициаторами массовых военных поставок киевскому режиму…

– Сенат конгресса США единогласно одобрил 6 апреля законопроект о поставках Украине вооружений по ленд-лизу с целью упростить и ускорить переброску оружия для ВСУ. В преамбуле к проекту говорится, что он призван наделить полномочиями президента США для заключения соглашений с правительством Украины по предоставлению во временное пользование военной техники и имущества. Чтобы стать законом, этот документ должен ещё получить одобрение у членов палаты представителей конгресса и подпись президента Джо Байдена. Не исключено, что палата представителей рассмотрит его уже на этой неделе.

А на прошлой неделе Белый дом выделил Украине новый пакет военной помощи на 800 млн долларов, включающий тяжёлую артиллерию и 144 тысячи снарядов, а также тактические беспилотные летательные аппараты. Об этом объявил президент США Джо Байден, выступая 21 апреля в Белом доме с краткой речью о ситуации вокруг Украины. По его словам, американская администрация направит в ближайшие дни конгрессу США дополнительный запрос на увеличение военной помощи Киеву. «Я практически исчерпал свои полномочия в плане выделения средств, которые предоставил конгресс для Украины.., – сказал он. – На следующей неделе мне придётся направить в конгресс дополнительный бюджетный запрос, чтобы обеспечить бесперебойные поставки оружия и боеприпасов Киеву».

Как уточнили в Пентагоне, на Украину будут отправлены 72 155-мм гаубицы, 144 тысячи артиллерийских выстрелов, 72 машины для буксировки этих гаубиц, а также 121 дрон-«камикадзе» Phoenix Ghost, схожий с барражирующими боеприпасами Switchblade. Принимая во внимания, что ранее уже было решено передать ВСУ 18 155-мм гаубиц, американские поставки позволят оснастить пять артдивизионов. Максимальная дальность стрельбы буксируемых гаубиц М198 и более современных М777 – порядка тридцати километров в зависимости от типа используемых боеприпасов.

Лондон не отстаёт от Вашингтона. Великобритания на днях подтвердила отправку на Украину мобильных комплексов ПВО малой дальности Stormer HVM, которые способны поражать цели зенитными ракетами Starstreak на дальности до 6–7 км и высоте до 5 км. Эти ЗРК способны вести борьбу не только с воздушными, но и с наземными целями. На пусковой установке размещены 8 ракет, в боезапас комплекса входит ещё 12 ракет, перевозимых на боевой машине. Британцы могут передать Украине несколько батарей 155-мм самоходных гаубиц AS90 из наличия или хранения сухопутных войск. В 1990-е годы для сухопутных войск Великобритании было закуплено 179 орудий, из которых 89 гаубиц сейчас в штате артиллерийских подразделений, остальные – на хранении.

– Судя по сообщениям западных СМИ, натовцы пытаются и восстановить боевой потенциал украинских ВВС…

– Западом осуществляется передача Украине комплектующих для авиатехники. Официальный представитель Пентагона Джон Кирби на минувшей неделе заявил, что Украина получила от других стран запасные части для самолётов, отказавшись раскрыть, какие конкретно страны поставляли их. Воздушные силы Украины, понесшие большие потери в воздухе и на аэродромах, крайне заинтересованы в получении как запасных частей к авиатехнике, так и боеспособных самолётов советского производства. Известно, что такими машинами располагают ВВС Болгарии (13 истребителей МиГ-29 и 14 штурмовиков Су-25) и ВВС Словакии (12 МиГ-29). Кроме того, истребители МиГ-29 находятся на вооружении польских ВВС с 1980-х годов. Первые самолёты были поставлены полякам из СССР, последующие – из Чехии и Германии. Всего 28 машин – 22 боевые и 6 учебно-боевых. Далеко не все из них в лётном состоянии, вот вам о комплектующие…

Совершенно очевидно, что, наращивая объёмы поставок Украине различных, в том числе тяжёлых вооружений, США и НАТО наглядно демонстрируют намерения как можно дольше затянуть этот конфликт и провоцировать киевский режим воевать «до последнего украинца».

– Не кажется ли вам, что это напоминает геноцид со стороны тех же англосаксов?

– Почему напоминает? Это и есть геноцид. Причём в самой изощрённой форме, так как осуществляется он руками другого народа. Когда режим, который усиленно поддерживается странами Запада, на протяжении восьми лет вёл борьбу против Русского мира, мстил населению Донецкой и Луганской народных республик за их желание идти своим путём, дружить с Российской Федерацией. Когда от рук из-за обстрелов и провокаций погибли 14 тысяч мирных граждан ДНР и ЛНР. Разве это не геноцид англосаксов против славянских народов?

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

США. Великобритания. Россия. НАТО > Армия, полиция > redstar.ru, 25 апреля 2022 > № 4040628 Сергей Печуров

«Торговцы смертью» продолжают жировать

Коллективный Запад во главе с США намерен накачивать киевский режим оружием и дальше, чтобы тот сопротивлялся «до последнего украинца».

США и союзные им западные страны стремятся максимально затянуть события на Украине, использовать их для ослабления Российской Федерации. Нарастающие объёмы поставок иностранного вооружения наглядно демонстрируют их намерения провоцировать киевский режим воевать «до последнего украинца». О том, как организована Западом поставка Украине вооружений и военной техники и к чему она ведёт, говорится в интервью, которое дал нашей газете известный политолог и военный аналитик Владимир Козин – ведущий эксперт Центра военно-политических исследований МГИМО МИД РФ, член-корреспондент Академии военных наук.

– Владимир Петрович, коллективный Запад закачивает на Украину оружие уже не первый год…

– Всё началось вскоре после дезинтеграции Советского Союза. Тогда, три десятка лет назад, в руководящих военно-политических кругах НАТО всё чаще стал проявляться интерес к созданию вокруг Российской Федерации пояса недружественных ей государств из числа бывших советских республик. Наиболее перспективными кандидатами стали государства Балтии, а также Украина, где давно бытовали и даже активно и целенаправленно поощрялись сначала антисоветские, а затем и антироссийские настроения. С приходом к власти в Киеве в результате кровавого переворота, осуществлённого опять-таки при прямой поддержке Запада, ультра-националистических сил, эта задача прибрела конкретные очертания. Американцы и их ближайшие союзники стали накачивать вооружённые силы Украины военной техникой, целенаправленно готовить их личный состав к войне с Россией.

Поначалу ВСУ не поставлялись тяжёлые виды вооружений. Ещё в этом феврале поставки ограничивались противотанковыми видами вооружений, переносными средствами ПВО, стрелковым оружием различного типа. Затем стали поставляться боевые бронированные машины, артиллерийские системы и миномёты натовского образца. Наращивание поставок вооружений от подавляющего числа государств-членов НАТО идёт как по пути увеличения и расширения объёма таких поставок, так и по линии повышения качества направляемых вооружений и военной техники.

– Какие государства являются наиболее активными поставщиками вооружений Украине?

– Начиная с 24 февраля в суммарном денежном выражении общий объём поставок уже превысил 6 млрд долларов. Если говорить о конкретных странах, то по видам направляемых Украине вооружений и по объёмам поставок в денежном выражении первое место принадлежит, естественно, Соединённым Штатам. После вступления в должность в январе 2021 года президент Байден запросил у конгресса в общей сложности 2,3 млрд долларов на эти цели, из которых 1,6 млрд долларов были выделены уже после 24 февраля.

Практически не отстаёт от США и Великобритания. Наряду с поставками ВСУ оружия она также усиленно готовила силовые структуры Украины к его применению. Всего подготовку прошли свыше 20 тысяч украинских военнослужащих. Великобритания потратила на это свыше 61 млн фунтов стерлингов.

В накачивании военных мускулов Украины активно участвует и Евросоюз, который традиционно считался торгово-экономическим, финансовым и политическим альянсом, но теперь обрёл и военное измерение. Он стал щедрым поставщиком вооружений Украине, выделив на эти цели 1,5 млрд евро, то есть фактически превратился в военный филиал НАТО. Странно видеть в списке поставщиков военного снаряжения и некоторые внеблоковые государства. Они также погнались за «оружейной наживой».

– Кстати, о наживе. Нельзя не обратить внимание на то, что поставки вооружений Украине приносят их производителям немалые прибыли…

– Совершенно верно. США и их союзники, создавая и затягивая украинский конфликт, кроме геополитических целей решают и задачи по перевооружению своих стран на более современное оружие, в чём прежде всего заинтересованы военно-промышленные компании, получающие от этого огромные дивиденды. Подтверждением тому стало, например, недавнее совещание, которое провёл Эндрю Хантер, исполнявший обязанности заместителя министра обороны США по закупкам и материально-техническому обеспечению. На нём, судя по сообщениям информагентств, обсуждались пути увеличения производственных мощностей для «оружия и оборудования, которые можно быстро экспортировать, развёртывать с минимальной подготовкой и доказывать свою эффективность в боевых действиях». В совещании приняли участие представители «Локхид Мартин», «Нортроп грумман», «Боинг» и других ведущих компаний американского военно-промышленного комплекса.

Вашингтон также предложил некоторым европейским союзникам по НАТО, которые уменьшили запасы национальных вооружений в результате передачи военной техники ВСУ, оплачивать поставки американского оружия путём их финансирования из собственных бюджетов. Цель Белого дома ясна – позволить своему ВПК нажиться в ещё большей степени на событиях, к которым он подтолкнул киевские власти.

– Что отличает поставки оружия для ВСУ в эти дни?

– Судя по заявлениям представителей военных ведомств США и их союзников, там пришли к выводу, что тех видов вооружений и военной техники, которыми до предела насыщены вооружённые силы Украины, недостаточно для продолжения кровопролития. Поэтому в новых пакетах военной помощи произошли существенные изменения – кроме очередной порции противотанковых ракет и стрелкового оружия на поле боя отправляются артиллерия, боевые машины пехоты, барражирующие боеприпасы, вертолёты. Так, США заявили о поставках 18 155-мм гаубиц М-198 или более современных М-777 с максимальной дальностью стрельбы соответственно 25 и 32 км, а также 40 тысяч снарядов к ним, 300 единиц ударных дронов-«камикадзе» «Свичблэйд», 11 вертолётов Ми-17 и 200 гусеничных БТР М-113.

В Пентагоне признали, что разрабатывают варианты обучения украинских военных работе с конкретными видами западной военной техники. Учить обращаться с ними американцы будут в Польше и других странах восточного фланга НАТО. Пентагон также намерен увеличить передачу разведданных для украинской стороны.

Европейские союзники Вашингтона также отправляют украинцам танки, ракетную и ствольную артиллерию, дальнобойные системы ПВО и противокорабельные ракеты. Все эти поставки призваны, как подчёркивается в сообщениях об этих оружейных вливаниях, повысить мобильность украинской армии, её способность проводить наступательные действия.

Украина получила, кроме того, в качестве военной помощи комплектующие и запасные части к авиатехнике. По словам пресс-секретаря Пентагона Джона Кирби, это позволит ВСУ, как он выразился, «поднять в воздух больше самолётов». Кирби утверждал, что сейчас Киев располагает большим числом практически действующих боевых самолётов, чем две недели назад.

– А осознают ли в тех странах, которые накачивают Украину всевозможным оружием, к чему это ведёт?

– К сожалению, пока нет. Эта тема редко всплывает на международных дискуссионных площадках, в публичных выступлениях западных экспертов, а также в западных СМИ. Они проявляют странную снисходительность к действиям украинской стороны, которые можно расценить как военные преступления. Лишь на днях, 18 апреля, «Нью-Йорк Таймс» в критическом ключе обратила внимание на использование в марте украинскими военными кассетных боеприпасов, которыми оснащены РСЗО «Ураган», против мирных жителей Гусаровки – одного из населённых пунктов Украины. А в ООН и ОБСЕ вообще игнорируют многократное применение кассетных боеприпасов, установленных на баллистических ракетах «Точка-У», против мирных граждан Донбасса, объектов его жилой и иной социальной инфраструктуры.

– Известно, что российская сторона направила ноты протеста иностранным поставщикам вооружений Киеву…

– Да, это так. Направленные МИД России названным государствам дипломатические ноты протеста против таких поставок говорят о серьёзности намерений российской стороны поставить прочный заслон на пути подобных поставок вооружений и военной техники. Москва неоднократно предупреждала о том, что натовские транспорты с оружием, следующие по украинской территории, она вправе рассматривать в качестве законных военных целей.

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

США. Украина. Великобритания. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > redstar.ru, 22 апреля 2022 > № 4042381 Владимир Козин

Сможет ли американская нефть заместить российскую в Европе?

К декабрю 2022 г. добыча нефти в США вырастет до 12,6 млн б/с, но и этих объемов недостаточно

Европейский союз готовится ограничить закупки российской нефти, что может произойти после завершения выборов во Франции и европейских пасхальных каникул (24 апреля). По мнению аналитиков JPMorgan цена на нефть в этом случае может подняться до $185/барр.

Приглашенный профессор РЭШ Александр Маланичев так прокомментировал вопрос эмбарго на импорт российской нефти:

«На мой взгляд, это завышенная оценка, ведь частично ожидание европейского эмбарго, скорее всего, уже учтено в цене нефти. С другой стороны, не ясно, кто сможет заменить российские поставки? Справится ли с этой амбициозной задачей сланцевая нефть США?

Цена на нефть марки WTI растет четвертый месяц подряд и ее текущие котировки находятся на уровне около $102/барр. Текущая цена почти в 2 раза превышает себестоимость добычи на сланцевых месторождениях в США. Хорошая конъюнктура приводит к росту числа новых активных буровых установок и расконсервации пробуренных, но незаконченных скважин, а значит и к росту добычи нефти.

Рост добычи на этот раз активно поддерживается демократической партией США и президентом Джо Байденом, который пытается активно бороться с инфляцией и высокими ценами на бензин в преддверии промежуточных выборов в ноябре. Для стимулирования добычи даже рассматривается вопрос о выдаче лицензий для бурения на федеральных землях США.

Но не все так просто. Фактическая добыча сланцевой нефти в апреле оказалась на 0,2 млн б/с ниже значений, представленных EIA в марте. Ряд ограничений в настоящий момент препятствует интенсивному наращиванию объемов добычи в США, даже с учетом повышения цены после введения ограничений поставок в Европу.

Нехватка рабочей силы, оборудования и логистики. По данным крупнейшей нефтесервисной компании Halliburton, весь парк ее буровых установок в регионе заказан, а спрос на песок, используемый при гидроразрыве, настолько высок, что техасские компании импортируют его из Висконсина. Компания подняла прогноз роста затрат нефтяной отрасли Северной Америки на бурение в этом году с 25% до 35%.

Резерв пробуренных, но незаконченных скважин тает на глазах. Количество скважин упало до значений 2013 года в 4500 штук. Дальнейшее снижение резерва приведет к замедлению ввода новых добывающих скважин и, соответственно, объемов добычи.

Снижение эффективности бурения. Несмотря на то что количество активных буровых установок находится на уровне января 2017 года, выработка нефти на 1 установку непрерывно снижается уже 13 месяцев подряд. Хотя опережающий расход резерва пробуренных скважин пока сдерживает этот процесс.

Инвесторы публичных компаний, добывающих нефть в США, не настроены наращивать объемы добычи, и планируют возвращать прибыль в виде дивидендов.

Распродажа нефти из стратегических резервов МЭА, включая США, в объеме 1 млн б/с, с одной стороны, снижает цену и дестимулирует бурение в США, с другой — переносит проблему дефицита нефти на будущее. Ведь стратегические резервы рано или поздно надо будет пополнять, что в дальнейшем приведет к повышению цены на нефть.

По мнению EIA, некоторые из этих проблем будут решены к концу 2022 года, и к декабрю добыча нефти в США вырастет на 1 млн б/с, до 12,6 млн б/с. Такой прогноз представлен EIA при среднегодовой цене в $98/барр.

Ожидание роста объемов добычи косвенно подтверждается данными по выдаче разрешений на бурение. По информации Rystad Energy, сейчас выдается более 200 разрешений в неделю, что превышает исторический максимум 2018 года, когда рост добычи составил 1,7 млн б/с.

Но даже такого прироста объема было бы недостаточно для замещения российской нефти в Европе, импорт которой составляет более 2,3 млн б/с, не считая нефтепродуктов».

Александр Маланичев

Приглашенный профессор РЭШ, владелец канала «Технологии против геологии»

США. Евросоюз. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 21 апреля 2022 > № 4069715 Александр Маланичев

Зелёный переворот

Новая энергетическая геополитика

ДЖЕЙСОН БОРДОФФ

Один из основателей и декан климатического факультета Университета округа Колумбия, директор и основатель Центра мировой энергетической политики при факультете мировой и публичной политики Университета округа Колумбия. При администрации Обамы служил специальным помощником президента и старшим директором по энергетике и изменению климата в штабе Совета по национальной безопасности.

МЕГАН О’САЛЛИВАН

Профессор практической мировой политики имени Джин Киркпатрик на факультете Кеннеди в Гарвардском университете и автор книги Windfall: How the New Energy Abundance Upends Global Politics and Strengthens America’s Power («Неожиданная удача: как изобилие новой энергии меняет мировую политику и усиливает Америку»). В администрации Джорджа Буша – младшего служила специальным помощником президента и заместителем советника по национальной безопасности по Ираку и Афганистану.

ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ FOREIGN AFFAIRS ДО НАЧАЛА СПЕЦИАЛЬНОЙ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ НА УКРАИНЕ

Чистая энергия действительно изменит геополитику, но необязательно так, как ожидают многие её сторонники. Зелёный переход будет в лучшем случае беспорядочным. Он не только не станет способствовать дружбе и сотрудничеству, но, скорее всего, породит новые формы конкуренции и конфронтации задолго до того, как сформируется более дружелюбная геополитика.

Нетрудно понять, почему люди мечтают о будущем с чистой энергией. По мере увеличения выбросов парниковых газов экстремальные погодные явления становятся всё более частыми и вредоносными, а нынешние усилия, направленные на постепенный отказ от ископаемого топлива, представляются прискорбно недостаточными. Разочарование усугубляется ещё и тем, что геополитика нефти и газа жива и процветает, оставаясь такой же непростой и напряжённой, как и прежде. Европа переживает полномасштабный энергетический кризис: из-за ошеломляющих цен на электроэнергию предприятия по всему континенту закрываются, а энергетические компании объявляют о банкротстве. Это позволяет президенту России Владимиру Путину шантажировать испытывающие затруднения соседние страны срывом поставок природного газа, которого у него огромное количество. В сентябре веерные отключения электричества заставили вице-премьера Китая Хань Чжэна дать указание государственным энергетическим компаниям Поднебесной во что бы то ни стало обеспечить поставки на зиму. Когда цены на нефть поднимаются выше 80 долларов за баррель, США и другие страны, жаждущие энергоресурсов, умоляют крупных производителей, включая Саудовскую Аравию, увеличить объёмы добычи, что даёт Эр-Рияду больше влияния в новых непростых международных отношениях и указывает Вашингтону на пределы его энергетической «независимости».

Сторонники чистой энергии надеются (а иногда и обещают), что помимо смягчения последствий изменения климата энергетический переход поможет оставить в прошлом нехватку энергетических ресурсов. Чистая энергия действительно изменит геополитику, но необязательно так, как ожидают многие её сторонники. Переход на альтернативные виды энергии меняет конфигурацию многих элементов международной политики, которые формировали мировую систему, по крайней мере, со времён Второй мировой войны, существенно влияя на источники национальной власти, процесс глобализации, отношения между великими державами и продолжающееся экономическое сближение развитых и развивающихся стран. Этот переход будет в лучшем случае беспорядочным. Он не только не станет способствовать дружбе и сотрудничеству, но, скорее всего, породит новые формы конкуренции и конфронтации задолго до того, как сформируется более дружелюбная геополитика.

Разговоры о плавном переходе к экологически чистой энергии – игра воображения. Миру не удастся избежать серьёзных потрясений при перестройке глобальной энергетической сети, которая остаётся кровеносной системой мировой экономики и основой геополитического порядка.

Более того, общепринятые представления о победителях и проигравших часто ошибочны. Так называемые нефтяные страны, например, пока могут пировать, но затем испытают голод, потому что зависимость от главных поставщиков ископаемого топлива, таких как Россия и Саудовская Аравия, скорее всего, поначалу возрастёт, чтобы затем резко упасть. А беднейшим регионам мира придётся использовать огромное количество энергии – намного больше, чем в прошлом – чтобы добиться процветания, даже если они столкнутся с худшими последствиями изменения климата. Экологически чистая энергия окажется новым источником национальной силы, но породит и неведомые прежде риски и неопределённости.

Это не аргументы в пользу замедления энергетического перехода или отказа от него. Напротив, страны должны удвоить усилия по борьбе с изменением климата. Однако политикам следует не ограничиваться решением проблем изменения климата как такового, а трезво оценить риски и опасности, которые возникнут в результате неровного перехода к чистой энергии. Более значимы сегодня краткосрочные опасности, порой противоречащие интуиции. Что произойдёт в несколько ближайших десятилетий, когда новая геополитика чистой энергии объединится со старой геополитикой нефти и газа, важнее, чем долгосрочные геополитические последствия далёкого мира с нулевыми выбросами углерода. Неспособность оценить последствия разнонаправленных усилий по достижению чистого нуля будет не только иметь печальные последствия для безопасности и экономики, но и затормозит сам энергетический переход. Если люди будут думать, что планы по борьбе с изменением климата ставят под угрозу надёжность, доступность или безопасность энергоснабжения, переход замедлится. Ископаемое топливо в итоге исчезнет, но энергетическая политика и геополитика никуда не денутся.

Вездесущие нефтяные государства

Первая мировая война превратила нефть в стратегический товар. В 1918 г. британский государственный деятель лорд Керзон произнёс знаменитую фразу о том, что дело союзников «плывёт к победе на волнах нефти». С этого момента безопасность Великобритании гораздо больше зависела от нефти из Персии, чем от угля из Ньюкасла, поскольку энергия стала источником национальной мощи, а её отсутствие – стратегической уязвимостью. В последующее столетие страны, которым повезло с нефтяными и газовыми ресурсами, развивали общества, обладая колоссальным, несоразмерным влиянием в системе международных отношений, тогда как государства, где спрос на нефть опережал её добычу, корректировали свою внешнюю политику, чтобы обеспечить постоянный доступ к ней.

Отказ от нефти и газа изменит конфигурацию мира столь же кардинально. Но в дискуссиях о будущем чистой энергетики слишком часто упускаются из виду некоторые важные детали. Даже если мир достигнет нулевого уровня выбросов углерода, это вряд ли будет означать конец использования ископаемого топлива. В знаковом докладе Международного энергетического агентства (МЭА), опубликованном в 2021 г., говорится, что если мир достигнет чистого нуля к 2050 г. (а Межправительственная группа экспертов ООН по изменению климата предупредила: это необходимо, чтобы избежать повышения средней температуры на планете более чем на 1,5 градуса Цельсия по сравнению с доиндустриальным уровнем и тем самым предотвратить наихудшие последствия изменения климата), он всё равно будет потреблять природный газ, пусть даже вдвое меньше чем сегодня, и нефть, пусть лишь четвёртую часть от теперешнего объёма. Недавний анализ группы исследователей из Принстонского университета также показал, что, если Соединённые Штаты достигнут чистого нуля к 2050 г., они продолжат использовать в общей сложности от четверти до половины газа и нефти, которые используют сегодня. Это было бы значительным сокращением, но производители нефти и газа будут ещё многие десятилетия пользоваться преимуществами геологических запасов.

Традиционные поставщики выиграют от нестабильности цен на ископаемое топливо, что неизбежно в случае скачкообразного энергетического перехода. Давление на инвесторов с целью добиться от них отказа от вложений в ископаемые виды топлива и неопределённость будущего нефтяной индустрии уже сегодня даёт основания полагать, что в ближайшие годы уровень инвестиций может резко упасть, в результате чего поставки нефти будут сокращаться быстрее, чем падает спрос, или даже при продолжающемся росте спроса. Периодически возникающий дефицит ископаемого топлива будет означать более высокие и неустойчивые цены на нефть. Такая ситуация укрепит власть нефтедобывающих стран, увеличив их доходы и придав дополнительное влияние ОПЕК, члены которой, включая Саудовскую Аравию, контролируют большую часть мировых запасов ископаемого сырья и способны в кратчайшие сроки увеличить или уменьшить мировое производство нефти.

Кроме того, переход к экологически чистой энергии ведёт к усилению влияния некоторых экспортёров нефти и газа за счёт концентрации мирового производства в руках меньшего числа игроков. Рано или поздно спрос на нефть значительно снизится, хотя и останется значительным в ближайшие десятилетия. Многие производители с высокими издержками (например, в Канаде и российской Арктике) могут быть вытеснены с рынка низкими ценами на нефть по мере падения спроса на этот ресурс. Другие нефтедобывающие страны, стремящиеся быть лидерами в вопросах изменения климата – Норвегия, Великобритания и США – в будущем, скорее всего, ограничат добычу, реагируя на растущее общественное давление и чтобы ускорить отказ мира от ископаемого топлива. В результате, к примеру, страны Персидского залива, имеющие большие запасы дешёвой низкоуглеродной нефти и меньше зависящие от финансовых институтов, которые сегодня сторонятся нефти, могут увеличить свою долю рынка, столкнувшись с давлением для ограничения добычи.

Обеспечение поставок большей части или почти всей нефти, потребляемой миром, резко усилит геополитическое влияние этих производителей – по крайней мере до тех пор, пока потребление нефти не снизится более круто и явно. Другие страны, нефтяная промышленность которых может выстоять, – те, кто способен быстро осваивать нефтяные месторождения. Скажем, Аргентина и США могут похвастаться большими запасами сланцевой нефти и за счёт этого привлекают инвесторов, стремящихся к более быстрой окупаемости и воздерживающихся от инвестиций с более длительным циклом. Последнее связано с неопределённостью долгосрочных перспектив нефтяного рынка.

Ещё более интенсивный вариант подобной динамики будет наблюдаться на рынках природного газа. Поскольку мир начинает ограничивать потребление природного газа, будут расти рыночные доли небольшого числа игроков, способных производить его наиболее дёшево и чисто. Особенно если страны, принимающие решительные меры по защите климата, решат ограничить собственную добычу. Для Европы это будет означать рост зависимости от российского газа, особенно с вводом в строй газопровода «Северный поток – 2», соединяющего Россию с Германией. Сегодняшние призывы европейских законодателей к России увеличить добычу газа во избежание энергетического кризиса в предстоящую зиму напоминают о том, что значение Москвы для энергетической безопасности Европы будет поначалу расти и лишь затем начнёт снижаться.

Энергия – это власть

Чтобы понять геополитику мира, уходящего от ископаемого топлива, важно проанализировать, какие элементы сделают государство сверхдержавой в мире чистой энергетики и обеспечат ей геополитическое влияние. Здесь реальность также отличается от общепринятых представлений, а процесс перехода будет выглядеть совсем иначе, нежели конечный результат. В долгосрочной перспективе инновации и дешёвый капитал определят, кто победит в революции чистой энергии. Страны, обладающие этими двумя активами, будут доминировать как минимум по четырём направлениям.

Один из источников доминирования – право устанавливать стандарты чистой энергетики – станет более тонким, чем геополитическое влияние, определяемое наличием нефтяных ресурсов, но столь же прочным. На международном уровне страна или компания, устанавливающая мировые стандарты в области технических характеристик оборудования или норм взаимодействия, получает конкурентное преимущество. Например, Австралия, Чили, Япония и Саудовская Аравия стали первыми государствами, наладившими трансграничную торговлю низкоуглеродным водородом и аммиаком, поэтому теперь могут устанавливать стандарты инфраструктуры и нормы сертификации для этих источников топлива, что даёт преимущество их технологиям и оборудованию. Что касается технологий, связанных с огромным объёмом данных (цифровые инструменты оптимизации электрических сетей или управления потребительским спросом), – тот, кто определяет стандарты, сможет не только экспортировать совместимые системы собственного производства, но и добывать с их помощью важные данные.

Установление стандартов особенно важно в атомной энергетике. По данным МЭА, для достижения углеродной нейтральности миру до 2050 г. придётся удвоить производство атомной энергии. По состоянию на 2018 г. из 72 ядерных реакторов, запланированных или строящихся за пределами России, более 50 процентов разработаны российскими компаниями, около 20 процентов – китайскими, и менее 2 процентов – американскими. Это позволит Москве и Пекину влиять на нормы нераспространения ядерного оружия и навязывать новые стандарты эксплуатации и безопасности, призванные обеспечить их компаниям прочные позиции в отрасли, которая будет бурно развиваться в переходный период.

Вторым источником доминирования в мире чистой энергии будет контроль над цепочкой поставок полезных ископаемых – это кобальт, медь, литий, никель и редкоземельные металлы, которые имеют решающее значение в технологиях чистой энергетики, включая ветряные турбины и электромобили. Здесь в определённой степени уместна аналогия с нефтяной энергетикой. По данным МЭА, если мир начнёт поспешно переходить к более устойчивому энергобалансу, спрос на компоненты намного превысит имеющиеся сегодня возможности их добычи; по оценкам агентства, миру, стремящемуся достичь нулевых выбросов углерода в 2050 г., уже к 2040 г. потребуется в 6 раз больше редкоземельных металлов, чем сегодня. Мировая торговля важнейшими минералами резко возрастёт: с нынешних 10 процентов от общего объёма торговли, связанной с энергетикой, до примерно 50 проценов к 2050 году. Таким образом, в течение переходного периода небольшое число стран, поставляющих подавляющее большинство критически важных ископаемых, существенно усилят геополитическое влияние. Сегодня на одну страну приходится более половины мирового предложения кобальта (Демократическая Республика Конго, ДРК), половина поставок лития (Австралия) и половина редкоземельных металлов (Китай). Для сравнения, на долю трёх крупнейших мировых производителей нефти – России, Саудовской Аравии и США – приходится всего 10 процентов мирового производства нефти. В то время как небольшие по размеру и бедные страны, как ДРК, вряд ли решатся использовать свои минеральные ресурсы для давления на более могущественные державы, Китай уже продемонстрировал готовность это сделать. Китайское эмбарго на экспорт важнейших минералов в Японию, введённое в 2010 г. на фоне роста напряжённости в Восточно-Китайском море, служит предзнаменованием грядущих событий.

Контроль Китая над сырьём, необходимым для многих технологий чистой энергетики, не ограничивается его успехами в горнодобывающей промышленности; Пекин играет ещё более значимую роль в переработке и очистке критически важных минералов. По крайней мере, в течение следующего десятилетия это обеспечит Китаю власть и влияние в экономике и геополитике. Однако в долгосрочной перспективе оно начнёт ослабевать. Скачки цен на нефть в 1970-х гг. заставили искать новые источники поставок; сама перспектива политических манипуляций с дефицитными ископаемыми порождает то же явление. Более того, на рынке могут появиться заменители этих минералов.

Третьим элементом доминирования в сфере чистой энергетики будет способность дёшево производить компоненты для новых технологий. Однако это не даст таких преимуществ, как обладание нефтяными или газовыми ресурсами. Например, на Китай приходится две трети мирового производства поликремния и 90 процентов производства полупроводниковых пластин, используемых для изготовления солнечных батарей. Внезапно изъяв эти товары из глобальных цепочек поставок, Китай может создать опасные узкие места. Но исходные материалы для изделий чистой энергетики, которые производят или хранят энергию, – не то же самое, что сама энергия. Если КНР ограничит экспорт солнечных батарей или аккумуляторов, свет не погаснет. Китай не сможет в одночасье остановить экономику или поставить под угрозу благополучие и безопасность граждан, как это сделала Россия, сократившая экспорт природного газа в Европу во время холодных зим 2006 и 2009 годов.

Безусловно, действия Китая приведут к перебоям в снабжении, неурядицам, подстегнут инфляцию, то есть последствия будут примерно те же, что были вызваны задержками экспорта компьютерных чипов в 2021 году. Такие потрясения способны затормозить энергетический переход, если побудят потребителей вернуться к бензиновым двигателям или отказаться от установки солнечных батарей на крышах. Но даже если Китай использует такую тактику, рынки быстро отреагируют, и другие страны и компании начнут производить заменители необходимых изделий, что гораздо сложнее сделать с таким природным ресурсом, как нефть, поскольку она доступна только в определённых местах.

Четвёртый способ, с помощью которого страна может стать сверхдержавой в эпоху чистой энергетики, – производство и экспорт низкоуглеродных видов топлива, особенно водорода и аммиака. Они будут иметь решающее значение для перехода к миру углеродной нейтральности. Это объясняется их потенциальной ролью в декарбонизации трудно электрифицируемых отраслей (производство стали, заправка грузовиков, судов и других тяжёлых транспортных средств), а также балансировкой сетей, питающихся преимущественно от возобновляемых источников энергии, которые могут испытывать периодические сбои. Сценарий МЭА «чистый ноль к 2050 г.» предполагает, что торговля водородом и аммиаком вырастет с почти нулевого уровня сегодня до более чем одной трети всех операций, связанных с энергетикой. Согласно прогнозам, со временем поставляться будет преимущественно «зелёный» водород, произведённый в местах с изобилием недорогих возобновляемых источников энергии, в частности в Чили и странах Персидского залива, где огромное количество дешёвой солнечной энергии. Таким образом, некоторые из нефтяных государств, будущее процветание которых под угрозой из-за отказа мира от ископаемого топлива, смогут превратиться в «электрогосударства».

Если в конечном итоге сформируется хорошо обеспеченный и диверсифицированный рынок водорода и аммиака, дефицит в одном месте может быть компенсирован поставками из других мест, как сегодня происходит с нефтью, что ограничит геополитическое влияние лидирующих поставщиков. Однако в ближайшей и среднесрочной перспективе развитие производства и торговли низкоуглеродными видами топлива приведёт к напряжённости и геополитическим рискам. Как и в случае с зарождающимся мировым рынком сжиженного природного газа несколько десятилетий назад, на первых порах в поставках низкоуглеродного топлива будет доминировать небольшое число производителей. В результате, если, например, Япония, сделает ставку на водород и аммиак и будет в значительной степени зависеть от одной или двух стран, поставляющих это топливо, она может столкнуться с огромными рисками в области энергетической безопасности.

Лидирующие поставщики низкоуглеродного топлива также будут меняться с течением времени. По данным МЭА, прежде чем зелёный водород (или аммиак, который легче транспортировать и можно конвертировать обратно в водород) станет доминирующим видом топлива, в мире, скорее всего, будет преобладать «голубой» водород, который производится из природного газа с использованием технологии улавливания углерода для сокращения выбросов. Страны с дешёвым газом и хорошими возможностями хранения углекислого газа, Катар и США, станут одними из ведущих экспортёров «голубого» водорода или аммиака. Для стран, где нет природного газа, но есть возможность хранить углекислый газ под землёй, самым дешёвым способом получения водорода, который трудно транспортировать на большие расстояния, может стать импорт природного газа с последующим преобразованием в водород в непосредственной близости от места использования. Но это связано с теми же рисками и зависимостями, которые присущи газовой индустрии. Хуже всего придётся государствам, у которых нет ни газа, ни хранилищ, – например, Южной Корее. Им должны будут импортировать «голубой» водород, «зелёный» водород и аммиак; эти страны останутся уязвимыми, пока не сформируется гораздо более крупный и диверсифицированный рынок водорода и аммиака.

Более экологичная, но менее глобальная

Углеродно-нейтральная глобальная экономика потребует наличия крупных цепочек поставок компонентов чистой энергии и промышленных товаров, торговли низкоуглеродным топливом и важнейшими минералами, а также продолжения торговли (хотя в гораздо меньших масштабах, чем сегодня) нефтью и газом. На первый взгляд может показаться, что уровень глобализации в «зелёном» мире будет более глубоким, чем сегодня, когда мир зависит от ископаемого топлива. Но на пути к миру с нулевым уровнем выбросов углерода возникнут три силы, противодействующие глобализации.

В первую очередь углеродно-нейтральный мир станет больше полагаться на электроэнергию, тогда как мировая торговля энергией сократится. По прогнозам МЭА, в мире с нулевыми выбросами углерода в 2050 г. общий объём торговли энергией составит лишь 38 процентов от того, что было бы, сохранись нынешняя траектория развития. Самым дешёвым и простым способом декарбонизации ряда секторов экономики (автомобили, работающие на нефтепродуктах, или тепло, получаемое при сжигании природного газа) является их электрификация и обеспечение выработки электроэнергии из источников с нулевым содержанием углерода. По этой причине общее потребление электроэнергии в США при полной декарбонизации экономики, вероятно, будет в два-четыре раза выше, чем сегодня, считают исследователи из Принстона. И по сравнению с нефтью и газом электроэнергия при полной декарбонизации экономики с гораздо большей вероятностью будет производиться на местном или региональном уровне; в 2018 г. менее 3 процентов мировой электроэнергии продавалось через национальные границы по сравнению с двумя третями нефти, поставляемой на мировые рынки в 2014 году. Это объясняется тем, что электроэнергию сложнее и дороже транспортировать на большие расстояния, несмотря на развитие технологий высоковольтной передачи постоянного тока. Зависимость от импорта электроэнергии также создаёт больше проблем для энергетической безопасности, чем, скажем, зависимость от импорта нефти, поскольку электроэнергию гораздо сложнее накапливать, хранить на случай перебоев в поставках и импортировать.

Дополнительный фактор против глобализации – чистая энергия уже способствует тенденции к протекционизму. Страны возводят барьеры на пути дешёвой чистой энергии из-за рубежа, опасаясь зависимости от других государств и стремясь создать отрасли, генерирующие рабочие места, в пределах собственных границ. Ярким проявлением такой тенденции служат таможенные пошлины и тарифы, которые Индия устанавливает на китайские солнечные панели, чтобы они не мешали развивать её собственную солнечную энергетику. Аналогичным образом Конгресс США рассматривает возможность предоставления налоговых льгот компаниям, которые производят электромобили с использованием труда рабочих из американских профсоюзов. А международные усилия по устранению препятствий для торговли экологическими товарами – ветряными турбинами и солнечными батареями, зашли в тупик.

Наконец, страны, предпринимающие решительные шаги в направлении декарбонизации, могут попытаться заставить других последовать их примеру с помощью экономической политики, что, в свою очередь, чревато раздробленностью мирового хозяйства. Например, в Евросоюзе намерены к 2023 г. ввести механизмы пограничных корректировок, связанных с выбросами парниковых газов. Согласно такой политике, товары, поступающие из стран, не соответствующих климатическим стандартам ЕС, будут облагаться пошлинами, подобными тем, что призваны уравнивать цены на товары в зависимости от содержания углерода. Таким образом, зелёная сталь, произведённая, например, в Европе, не окажется в невыгодном положении на европейском рынке по сравнению с «грязной» импортной сталью. Однако со временем пошлины, направленные на выравнивание игрового поля, трансформируются в тарифы для давления на страны, медлящие с декарбонизацией. И хотя сейчас идея использования санкций для принуждения к более быстрой декарбонизации покажется чрезмерной, в мире, где эмитенты углерода всё чаще рассматриваются как угроза международному миру и безопасности, санкции станут обычным инструментом, подгоняющим отстающих.

Победители и проигравшие

Переход к экономике с углеродной нейтральностью потребует беспрецедентного уровня глобального сотрудничества, но также приведёт к конфликтам на этом пути и к появлению победителей и проигравших. Некоторые великие державы, например Китай и США, имеют все шансы выиграть от этого перехода. Положение других, например России, скорее всего, ухудшится. Эти расходящиеся траектории развития, конечно же, изменят отношения между великими державами.

Отношения между Пекином и Вашингтоном сейчас более напряжённые, чем в последние десятилетия. До сих пор их сотрудничество в области изменения климата было минимальным, несмотря на достигнутое в последнюю минуту соглашение о совместной работе над этим вопросом, которое они заключили на встрече COP26 (26-й Конференции сторон) в Глазго осенью прошлого года. Последние события, в частности отказ председателя Си Цзиньпина лично присутствовать на встрече в Глазго, неубедительный пересмотр Китаем своих климатических целей и смягчение угольной политики Пекина перед лицом недавнего дефицита газа, указывают на определённую тенденцию. И значит, конфликты двух стран из-за изменения климата могут участиться, что подорвёт политическую волю остальных к принятию решительных мер по борьбе с изменением климата.

Переход к экологически чистой энергии, вероятно, станет ещё одной сферой, в которой Китай и США примутся агрессивно конкурировать за технологии, умы, поставки, рынки и стандарты.

Такая конкуренция ускорит темпы внедрения чистой энергии, но будет способствовать росту напряжённости в отношениях между двумя великими державами. Китай возьмётся всё решительнее утверждать свою власть, используя доминирующее положение в производстве чистой энергии и контроль над важнейшими полезными ископаемыми. Однако по мере углубления перехода влияние Китая может ослабеть в связи с появлением новых технологий в других странах, изменением цепочек поставок и использованием большего количества материалов для производства чистой энергии.

Энергетический переход также внесёт коррективы в отношения между Соединёнными Штатами и их европейскими союзниками. В то время, когда трансатлантические отношения требуют исправления и обновления, климатическая повестка потенциально способна стать мощной спайкой. Вашингтон и его партнёры в Европе в состоянии использовать коллективную экономическую и дипломатическую мощь для стимулирования повсеместной декарбонизации; они могли бы сформировать «климатический клуб» государств, приверженных принципу углеродной нейтральности, который примется облагать пошлинами импорт из стран, не входящих в этот клуб, как в 2020 г. предлагал на страницах Foreign Affairs лауреат Нобелевской премии экономист Уильям Нордхаус. Они также могли бы создать совместные механизмы для декарбонизации наиболее энергоёмких отраслей промышленности (производство стали, цемента и алюминия) и даже перепрофилировать НАТО, чтобы её главной миссией стало реагирование на катастрофы в сфере экологии и безопасности, связанные с изменением климата.

Тем не менее в краткосрочной перспективе путь к углеродно-нейтральному миру не слишком гладок, чтобы выстраивать прочные американо-европейские отношения. Запутанная климатическая политика Вашингтона требует мучительных политических подходов, среди которых попытка использовать согласование бюджета в Конгрессе для преодоления сопротивления республиканцев жёстким стандартам выбросов и налогам на углерод, и ставки исключительно на пряники (субсидии), а не кнуты для изменения поведения корпораций и потребителей. Это затруднит трансатлантическое согласование политики и чревато усилением напряжённости в торговле, если Европа прибегнет к мерам вроде пограничных пошлин на выбросы углерода.

Наконец, энергетический переход неизбежно изменит отношения России с другими крупными державами. Россия зависит от экспорта нефти и газа, и в долгосрочной перспективе переход на чистую энергию создаст значительные риски для её финансов и влияния. Однако при беспорядочном переходе позиция России по отношению к Соединённым Штатам и Европе поначалу усилится и лишь затем ослабеет. В ближайшие годы европейским странам предстоит всё больше зависеть от российского газа, а волатильность на нефтяном рынке продолжит расти, США и Европа будут рассчитывать на то, что Россия сдержит рост цен благодаря своему партнёрству с Саудовской Аравией в качестве лидера альянса ОПЕК+, состоящего из членов ОПЕК и десяти других крупных стран — экспортёров нефти.

Попытка построить углеродно-нейтральное будущее породит силы, противостоящие глобализации. Между тем шапкозакидательское отношение России к проблеме изменения климата станет источником напряжённости в отношениях Москвы с Вашингтоном и Брюсселем – даже несмотря на то, что в последних своих высказываниях Путин стал более восприимчив к проблемам изменения климата. А в мире с полной декарбонизацией экономики, который становится всё более электрифицированным и взаимосвязанным в цифровом формате через интернет вещей, России трудно удержаться от кибератак на энергетическую инфраструктуру, наподобие тех, что она уже предпринимала в 2015 и 2016 гг., когда вывела из строя электросети Украины. Более того, по мере того как традиционные потребители энергии на Западе сокращают использование ископаемого топлива, Россия начнёт всё чаще обращаться к китайскому рынку для продолжения поставок, что способствует геополитическому сближению Москвы и Пекина.

От сближения к расхождению

В течение последних тридцати лет темпы роста в развивающихся странах в целом превышали показатели развитых, что способствовало постепенному экономическому сближению богатых и бедных государств. В долгосрочной перспективе переход к экологически чистой энергии обещает стимулировать эту тенденцию. Хотя мир с нулевым уровнем выбросов углерода по-прежнему сопряжён с большими трудностями, развивающимся странам он обещает гораздо меньшие страдания, чем мир, где изменение климата не сдерживается. Более того, многие развивающиеся страны располагают обильными и недорогими чистыми энергоресурсами, например, солнечной энергией, которую они смогут использовать на внутреннем рынке или экспортировать в виде электричества или топлива. Многие из них также готовы похвастаться таким геологическим рельефом, который отлично подходит для хранилищ углекислого газа, улавливаемого и удаляемого из атмосферы. (По некоторым оценкам, пятая часть сокращения выбросов углекислого газа, необходимого для достижения углеродной нейтральности, будет достигнута за счёт удаления углерода из атмосферы.)

Однако ухабистый путь к декарбонизации экономики также связан с серьёзными рисками для развивающегося мира. Раскол между богатыми и бедными в полной мере проявился на климатической встрече в Глазго. Страны с низким уровнем доходов категорически потребовали от промышленно развитых стран заплатить за ущерб, который те нанесли экологии планеты в процессе индустриального развития. Изменение климата – результат суммарных выбросов углекислого газа в течение длительного времени. Четверть всех выбросов с начала индустриальной эпохи до настоящего времени приходится на США и почти столько же – на Европу. Лишь 2 процента выпадают на Африканский континент.

Поскольку богатые страны всё острее ощущают необходимость сокращения выбросов углекислого газа, а развивающиеся всё ещё сосредоточены на необходимости обеспечения роста экономики ради благополучия своих граждан, столкновение интересов неизбежно.

Напряжённость вызвала и судьба помощи бедным странам в размере 100 млрд долларов, которую на климатическом саммите в Копенгагене 2009 г. богатые страны обязались предоставить к 2020 году. Это обязательство не выполнено, но даже такая крупная сумма является ошибкой округления, поскольку развивающимся странам и государствам БРИКС нужно инвестировать от одного до двух триллионов долларов в год, чтобы достичь нулевого уровня выбросов углерода к 2050 году. По мере того как ущерб от изменения климата будет делать декарбонизацию всё более безотлагательной, неспособность богатых стран помочь бедным станет растущим источником геополитической напряжённости – особенно в связи с тем, что развивающиеся несут на себе непропорционально тяжёлое бремя от ущерба, нанесённого планете безответственным загрязнением окружающей среды индустриально развитыми государствами в прошлом.

Учитывая, как долго мир не принимал никаких мер в связи с изменением климата, бедным странам придётся следовать траекториям развития, отличным от тех, по которым шли богатые, и значительно меньше полагаться на ископаемое топливо. Между тем почти 800 млн человек не имеют доступа к каким-либо энергетическим услугам вообще, не говоря уже о количестве энергии, необходимом для обеспечения значимого уровня экономического роста и индустриализации. Хотя солнечная и ветровая энергия, а также другие возобновляемые источники могут стать отличным способом удовлетворения некоторых потребностей развивающихся стран, в настоящее время их недостаточно для индустриализации и других путей роста, существуют ограничения роста возобновляемых источников энергии. Некоторые развивающиеся страны столкнутся с препятствиями, которые редко возникают в богатых странах. Например, зарядка электромобиля может оказаться нецелесообразной в странах, где каждый день случаются отключения электричества или электрические сети поддерживаются дизельными генераторами.

Если богатые страны будут стремиться к отказу от ископаемого топлива, а для развивающихся оно останется главным жизнеспособным и доступным вариантом, разрыв между богатыми и бедными станет только увеличиваться. Например, в апреле прошлого года Министерство финансов США объявило, что Соединённые Штаты больше не станут финансировать проекты по добыче природного газа за рубежом из-за опасений по поводу изменения климата – за исключением беднейших стран, таких как Сьерра-Леоне – несмотря на то, что 60 процентов электроэнергии в Америке по-прежнему производится из ископаемого топлива. Вскоре после этого вице-президент Нигерии Йеми Осинбаджо заявил в журнале Foreign Affairs, что несправедливо требовать от его страны развития без использования природного газа.

Напряжённость будет нарастать не только из-за использования ископаемого топлива, но и из-за его добычи. Некоторые бедные страны мира, например Гайана, Мозамбик и Танзания, обладают значительными запасами углеводородов, которые они хотели бы освоить. Но богатые страны, считающие себя лидерами в области климатической политики, будут оказывать давление на эти и другие развивающиеся страны или компании, готовые с ними сотрудничать, чтобы те не проводили буровые работы, хотя некоторые из богатых стран продолжают добывать нефть, газ и уголь на своей территории. А финансовые институты столкнутся с растущим давлением экологических активистов, отказывающихся поддерживать проекты по добыче полезных ископаемых в развивающихся странах. В мире, где возможностей использовать ископаемое топливо всё меньше и меньше, бедные страны могут с полным основанием спросить, почему им нельзя получить больший кусок сокращающегося пирога.

Как снизить риски

Переход к экологически чистой энергии требует полной трансформации мировой экономики и дополнительных капитальных затрат в размере около 100 трлн долларов в течение трёх десятилетий. Вряд ли можно ожидать, что столь радикальная перестройка пройдёт скоординированно, чётко и плавно. Упорядоченный переход был бы достаточно трудным даже при наличии генерального проектировщика, разрабатывающего тесно взаимосвязанную глобальную энергетическую систему. И тем более переход не будет лёгок в отсутствие центрального планирования.

Когда мир действительно создаст энергосистему полностью или хотя бы преимущественно без выбросов углерода, многие из сегодняшних рисков энергетической безопасности будут значительно снижены (хотя появится ряд новые). Влияние нефтяных государств на мировую экономику и России на Европу уменьшится, цены на возобновляемую электроэнергию станут менее волатильными, а конфликты из-за природных ресурсов менее острыми. Но если на пути к этой цели доступность, надёжность или безопасность энергоснабжения, а также другие императивы национальной безопасности вступят в противоречие с амбициозными мерами по борьбе с изменением климата, значителен риск того, что озабоченность экологией отойдёт на второй план. Таким образом, международное климатическое лидерство требует гораздо большего, чем просто переговоры, обещания декарбонизации и смягчение серьёзных последствий изменения климата для национальной безопасности. Оно означает снижение различными способами экономических и геополитических рисков, возникающих даже при успешном переходе к экологически чистой энергии.

Прежде всего, необходимо расширить набор инструментов для повышения энергетической безопасности и надёжности и подготовиться к неизбежной волатильности. Недальновидно отказываться от существующего источника энергии с нулевым выбросом углерода, который может непрестанно генерировать чистую энергию, а именно от ядерной энергии. И глупо избавляться от существующих инструментов энергетической безопасности, в частности от Стратегического нефтяного резерва США; Конгресс преждевременно решил выставить топливо из этого резерва на продажу, реагируя на краткосрочное нефтяное изобилие и в ожидании наступления постнефтяной эры. На самом деле, по мере ускорения энергетического перехода политикам следует провести анализ затрат и выгод, чтобы оценить, насколько оправданны дополнительные стратегические запасы для обеспечения поставок природного газа, критически важных полезных ископаемых, водорода и аммиака.

Управляющим структурам следует сохранять максимальную гибкость в отношении источников энергии даже при постепенном отказе от «коричневой» энергии.

Утверждения, что США достигли «пика использования бензина» в 2007 г., а мир достиг «пика использования угля» в 2014 г., оказались ошибочными.

Учитывая неопределённость в отношении будущих потребностей, политики должны быть готовы держать некоторые активы ископаемого топлива в резерве на случай, если во время переходного периода возникнет дисбаланс между спросом и предложением. Руководителям коммунального хозяйства следует взять на вооружение принципы ценообразования, чтобы компенсировать компаниям их усилия, направленные на обеспечение надёжности сетей. Например, чтобы подготовиться к пикам спроса, регулирующим органам необходимо предусмотреть рынки, на которых энергетические компании смогут получить субсидии за сохранение мощностей и поставок, даже если они будут редко использоваться. Это стимулирует коммунальные предприятия составлять планы поощрения клиентов за сокращение потребления электроэнергии в периоды пиковых нагрузок. В более широком смысле – политикам пора принять меры по повышению энергоэффективности, чтобы снизить спрос и тем самым уменьшить потенциальный дисбаланс спроса и предложения.

Ещё одним способом повышения энергетической безопасности является снижение рисков в цепочке поставок без поощрения протекционизма. Чиновникам не нужно гнаться за химерой независимости; вместо этого следует попытаться обеспечить гибкость диверсифицированной и взаимосвязанной системы. В Европе повышение энергетической безопасности произошло не за счёт сокращения импорта российского газа – на самом деле этот импорт постоянно растёт – а благодаря реформам в области регулирования и инфраструктуры, которые сделали европейский рынок более интегрированным и конкурентоспособным. Во время кризиса 2021 г. в Техасе, в тех частях штата, где электросети соединены с сетями соседних штатов, ситуация была лучше, чем в остальной части Техаса, которая обслуживалась изолированной электросетью.

Политики должны рассмотреть некоторые сценарии, при реализации которых неровный энергетический переход усугубит и без того глубокое неравенство в обществе и вызовет политическую реакцию против чистой энергетики. Сообщества, зависящие от доходов и рабочих мест, создаваемых ископаемым топливом, продолжат страдать в отсутствие поддерживаемого государством экономического развития и переобучения рабочей силы. Между тем, чтобы помочь потребителям с низкими доходами справиться с волатильностью цен, есть смысл прибегнуть к субсидиям или временным корректировкам ставок налогообложения, как это сделали многие европейские страны в последние месяцы.

Хотя правительствам необходимо поощрять инновации и ускорять переход к экологически чистой энергетике, они должны предпринимать сознательные шаги для смягчения геополитических рисков, создаваемых этими переменами. Новые технологии решают технические и логистические проблемы, но не способны устранить конкуренцию, разницу в относительной силе или создать стимулы защищать национальные интересы и максимально увеличивать влияние. Если правительства не признают этого, в ближайшие годы мир столкнётся с шокирующей неоднородностью, включая новые угрозы экономике и безопасности, которые изменят конфигурацию глобальной политики. Но, пожалуй, самый большой риск неспособности предвидеть появление этих подводных камней в том, что, если соображения национальной безопасности вступят в конфликт с амбициями в области изменения климата, успешный переход вообще не состоится. А мир не может позволить себе ещё больше ухабов на и без того неровной дороге к углеродно-нейтральному будущему.

Foreign Affairs № 1 за 2022 год. © Council on foreign relations, Inc.

Евросоюз. США. Россия. Весь мир > Экология. Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 20 апреля 2022 > № 4313793 Джейсон Бордофф, Меган О’Салливан

Последние дни интервенции

Афганистан и бредовые идеи максималистов

РОРИ СТЮАРТ

Старший научный сотрудник Института глобальной политики имени Джексона в Йельском университете и соавтор (с Джеральдом Кнаусом) книги «Может ли интервенция быть действенной?» (Can Intervention Work? W.W. Norton & Co, 2011). Бывший государственный секретарь Великобритании по международному развитию, работал официальным представителем коалиции в Ираке и возглавлял организацию по развитию в Афганистане.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Стюарт Р. Последние дни интервенции // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 191-206.

ОПУБЛИКОВАНО В ЖУРНАЛЕ FOREIGN AFFAIRS

Нелепые перегибы американской интервенции в Афганистане – от увеличения численности контингента, обошедшегося в триллион долларов, до полного вывода войск, кульминацией которого стало восстановление правительства талибов[1] спустя двадцать лет после терактов 11 сентября – должны быть отнесены к самым абсурдным и неприятным эпизодам современной внешней политики.

В основе трагедии лежит одержимость универсальными планами и громадными ресурсами, которая воспрепятствовала умеренному, но значимому прогрессу. А ведь его можно было добиться гораздо меньшим количеством войск и при меньших затратах. Однако неспособность найти золотую середину между пагубными избыточными инвестициями и полным пренебрежением говорит не столько о том, что было возможно в Афганистане, сколько о бредовых фантазиях тех, кто осуществлял интервенцию.

Эпоха интервенций началась в Боснии в 1995 г., и набрала обороты после операций в Косово, Афганистане и Ираке.

В этот период Соединённые Штаты и их союзники создали представление о себе как об оборотистых генеральных директорах: у них была стратегия и ресурсы, чтобы выправить положение, получить вознаграждение и уйти как можно скорее.

Символом эпохи стал американский генерал, встававший в четыре утра, чтобы пробежать свои дежурные 13–14 километров, а затем заняться исправлением изъянов в местных государственных институтах.

Если бы те же американские и европейские чиновники задались целью улучшить жизнь людей в бедном городке угольщиков на востоке штата Кентукки или коренного населения Южной Дакоты, они бы с большим скепсисом относились к универсальным планам преобразования общества, уделяли бы больше внимания истории местных общин и их травматическим переживаниям, а также скромнее оценивали бы свой статус как пришельцев и чужаков. Они смогли бы понять, что беспорядочность неизбежна, неудача возможна, а потому важно проявлять терпение. Может быть, даже осознали бы, почему смирение лучше, чем назойливое присутствие, и почему слушать лучше, чем читать назидательные лекции.

Однако на Балканах, в Афганистане и Ираке – регионах, прошедших через горнило гораздо более суровых испытаний, лишений, страданий и обнищания, чем какой-либо город или область внутри США, – американские и европейские чиновники настаивали на существовании некой универсальной формулы успеха, «чётко определённой миссии» и «стратегии выхода». Любая неудача или отступление, рассуждали они, может быть вызвана лишь отсутствием международного планирования или нехваткой ресурсов.

Эти идеи нанесли большой урон в Боснии и Косово. Но в процессе интервенций в Афганистан и Ирак, представлявших собой неустойчивое сочетание контртеррористических и гуманитарных операций, вскоре переросших в ещё более нестабильную смесь государственного строительства и борьбы с повстанцами, они оказались роковыми. С самого начала планы международного контингента были совершенно оторваны от местных реалий. В первом проекте стратегии развития Афганистана, подготовленном международными консультантами в 2002 г., афганцы описывались как приверженцы «подотчётного, многонационального представительного правительства на базе широкой коалиции», опирающегося на «уважение к правам человека». В том же году тогдашний советник по национальной безопасности США Кондолиза Райс заявила, что Афганистан – рассадник терроризма, представляющего «экзистенциальную угрозу безопасности нашей страны».

Такая явная ложь, умножавшаяся с каждой новой стратегией или планом, была нужна, чтобы заполучить ресурсы и обосновать необходимость интервенции. Преувеличивая как потенциал успеха, так и риски провала в Афганистане, эти горе-стратеги затрудняли сопротивление росту численности воинского контингента. А когда гибли солдаты и офицеры (а их погибло больше, чем когда-либо со времён войны во Вьетнаме), внутренняя политика диктовала всё более крикливые и напористые заявления о судьбоносной миссии, всё более раздутые планы и переброску новых войск.

В конце концов, риторическая пирамида Понци рухнула. Не сумев реализовать фантазии и мощь спасителей, Соединённые Штаты и их союзники теперь, казалось, были не в состоянии признать или оценить прогресс, действительно происходивший в районе боевых действий – отчасти потому, что он был медленным, непривычным и часто не соответствовал их планам.

Политические лидеры настолько сгущали краски, что, когда их заблуждение стало очевидно, они не смогли вернуться к здравой позиции «умеренного присутствия», вместо этого бросившись в другую крайность – к отрицанию, изоляционизму и полному выводу войск. В конце концов, интервенты ушли, возложив вину за последовавший хаос на коррупцию, неблагодарность и якобы трусость своих бывших партнёров.

Век интервенций

Одержимость универсальными планами, подкреплёнными большими ресурсами, которая привела к неудачам в Афганистане и Ираке, отчасти объяснялась непониманием сути предыдущего успеха. Первый шаг (операция НАТО в Боснии) в эру интервенций, продлившуюся двадцать лет, был в значительной степени эффективным. Удалось не только закончить войну и поддерживать мир в течение нескольких десятилетий при минимальных затратах для американцев и их союзников по НАТО, но и добиться того, что казалось невозможным: защиты гражданского населения, демобилизации агрессивных ополченцев, безопасного возвращения беженцев в районы этнических чисток, а также ареста и заключения под стражу военных преступников. Сегодня боснийское государство остаётся хрупким, разделённым по этническому признаку и коррумпированным, но мирным.

Этот успех, достигнутый благодаря заметному, но весьма сдержанному международному присутствию, был неверно истолкован как аргумент в пользу дерзких международных вмешательств, опирающихся на универсальные шаблоны государственного строительства и подкреплённых огромными ресурсами. Пэдди Эшдаун, британский политик, который был Верховным представителем в Боснии и Герцеговине, уверял, что Босния продемонстрировала семь «столпов миротворчества», имеющих «более или менее универсальное применение», а также план по созданию всего, что необходимо для организации жизни – от безопасности до водоснабжения, от тюрем до эффективной рыночной экономики[2]. По его мнению, для достижения поставленных целей необходима международная администрация, наделённая абсолютной исполнительной властью. Следует исключить местные выборы или консультации с населением. Державы, осуществляющие интервенцию, должны, по его мнению, жёстко действовать с самого начала, чтобы утвердить верховенство закона как можно быстрее и решительнее, даже если придётся прибегнуть к жестокому подавлению сопротивления.

Многие приняли идеи Эшдауна и разработали аналогичные планы. Джеймс Доббинс, бывший специальный посланник США в Боснии и будущий специальный представитель по Афганистану и Пакистану, стал соавтором книги «Руководство по государственному строительству для начинающих» (The Beginner’s Guide to Nation-Building), выпущенной корпорацией «Рэнд», в которой утверждалось, что для проведения жёстких операций по принуждению к миру требуется тринадцать солдат на тысячу жителей, тогда как для «лёгких» миротворческих операций достаточно двух солдат на тысячу жителей. Будущий президент Афганистана Ашраф Гани издал собственный учебник в соавторстве с искушёнными исследователями под названием «Исправление несостоявшихся государств» (Fixing Failed States), в котором определены десять функций государства и приведена универсальная схема государственного строительства для повсеместного применения от Африканского Рога до Урала.

В Косово и Ираке во имя реализации этих планов развёртывались всё более внушительные силы. В Косово администрация ООН присвоила себе право заключать под стражу любого, изменять конституцию, назначать чиновников и утверждать бюджет правительства (хотя пользовалась этими полномочиями довольно осторожно). В Ираке Пол Бремер, глава Временной администрации коалиционных сил, взял на себя всю полноту исполнительной власти и направил американских и британских чиновников – я был одним из них – управлять иракскими провинциями. Они переписали учебные программы университетов, перестроили армию, уволили сотни тысяч членов партии Саддама Хусейна «Баас» и арестовали десятки тысяч его сподвижников.

Афганистан – третья из четырёх крупных интервенций нового века – стал исключением. Там глава миссии ООН Лахдар Брахими и министр обороны США Дональд Рамсфельд предложили «облегчённое присутствие». Хотя они представляли совершенно разные политические традиции (Брахими был антиколониальным лидером движения независимости в Алжире), оба высмеивали косовский проект как неоколониальный фарс. Оба опасались, что жёсткое вмешательство в Афганистане сделает правительство этой страны слишком зависимым от иностранных денег и войск, а также спровоцирует повстанческое движение. Рамсфельд первоначально разрешил ввести только две тысячи американских военнослужащих и запретил любое государственное строительство. Не было предпринято попыток создать нечто сопоставимое с миссией в Косово или с последующей миссией в Ираке. А чтобы у идеалистически настроенных сотрудников ООН не возникло соблазна управлять Афганистаном, Брахими заблокировал открытие местных представительств ООН во многих провинциях. Вместо этого руководство было передано переходному правительству Афганистана под руководством президента Хамида Карзая.

К 2004 г., через три года после вмешательства, большая часть Афганистана была более безопасной, свободной и процветающей, с лучшими услугами для населения и возможностями развития, чем за последние тридцать лет. Но у этой истории была и тёмная сторона: коррупция распространилась намного больше, чем во времена советской оккупации или правления талибов, полиция действовала жестоко, а судебная система работала только для тех, кто мог позволить себе взятки. Производство опийного мака, которое к 2000 г. было практически уничтожено талибами, возросло, и прибыль поступала в карманы самых высокопоставленных правительственных чиновников.

Проводимая политика потерпела наиболее явное фиаско в провинции Гильменд. Её контролировали местные полевые командиры, утверждённые Карзаем на государственных должностях. Их семьи управляли этой провинцией в 1980-е и начале 1990-х гг., и они использовали вновь обретённую власть для возобновления продолжавшейся десятилетиями гражданской войны за землю и наркотики. (В то время Гильменд производил 90 процентов афганского опиума и большую часть героина, попадавшего в Европу.) Регулярно подвергаясь грабежам и пыткам со стороны полевых командиров, афганцы в некоторых частях провинции стали ностальгировать по «Талибану».

Многие обозреватели винили в этом откате от завоёванных позиций «облегчённое присутствие», утверждая, что Соединённые Штаты отвлеклись на Ирак, не смогли правильно спланировать свою деятельность в Афганистане и не направили туда достаточно ресурсов или войск. Представители ООН, агенты по борьбе с наркотиками, журналисты и борцы за права человека против коррупции призывали к свержению полевых командиров. Исследователи афганской проблематики предупреждали, что отсутствие качественного управления приведёт к отчуждению местного населения и подорвёт доверие к афганскому правительству. Практически все верили, что существует реалистичный план по улучшению управления в Афганистане, не хватает лишь дополнительных ресурсов и увеличения международного военного присутствия. Как утверждалось в одном из докладов «Рэнд» 2003 г. о государственном строительстве: «Соединённые Штаты и их союзники вложили в постконфликтное Косово в 25 раз больше денег и направили туда в 50 раз больше войск в расчёте на душу населения, чем в постконфликтный Афганистан. Этот высокий уровень вложений в значительной степени объясняет достижение более впечатляющих результатов, измеряемых в количестве демократических институтов и динамике экономического роста».

Подобные идеи заставили НАТО начать вторую, более интенсивную интервенцию: операцию по смене режима, направленную на этот раз не против «Талибана», а против властных структур, созданных союзником коалиции Карзаем. К 2005 г. по всей стране НАТО сформировало «провинциальные группы восстановления»; ООН начала разоружение и демобилизацию полевых командиров и их ополченцев, а число военнослужащих международного контингента начало расти. Генерал Джон Абизаид, глава Центрального командования США, предсказал, что 2005 г. станет «решающим годом».

К 2006 г. самые влиятельные полевые командиры были лишены своих постов в Гильменде, а Великобритания направила в эту провинцию тысячи новых военнослужащих. Их целью была отнюдь не борьба с «Талибаном», который в то время считался слабой организацией. Скорее, войска сосредоточились на улучшении управления и правосудия, а также на искоренении коррупции и наркотиков. Этот план, получивший название «комплексный подход», требовал всё более активного международного присутствия. Мало кто сомневался в его осуществимости. Командующий операцией под руководством НАТО британский генерал Дэвид Ричардс настаивал на том, что миссия «выполнима, если мы выработаем правильную формулу и выделим достаточно ресурсов». Он увеличил численность войск под своим командованием с 9 до 33 тысяч человек и заявил, что 2006 г. будет «решающим».

Но по мере увеличения численности войск вопрос эффективного управления превратился в проблему подавления мятежа и сопротивления. В 2006 г. число взрывов и терактов, организованных талибами, увеличилось в 5 раз, а потери среди британских военнослужащих возросли десятикратно. В этом также обвинили несовершенный план и недостаточное финансирование. В 2007 г. новый генерал объявил о другой стратегии, требующей ещё больше ресурсов. То же произошло и в 2008 году. За увеличением численности войск НАТО последовало и увеличение численности американских подразделений. В 2009 г. американский генерал Стэнли Маккристал объявил о новом плане, предусматривающем развёртывание 130 тысяч солдат США и НАТО, заявив, что у него «забот выше крыши в решающий год».

Неудача даже не рассматривается

К этому моменту были убиты десятки тысяч афганцев и тысячи международных военнослужащих. Афганистан стал гораздо менее безопасным местом, чем в 2005 году. Однако интервенты по-прежнему настаивали на том, что где-то там существует формула государственного строительства и борьбы с повстанцами, способная привести к успеху. Эксперты по борьбе с повстанцами заговорили о том, что 700 тысяч военнослужащих, наверно, будет достаточно.

С ростом присутствия США в Афганистане повышался и градус политической риторики в Вашингтоне. В 2003 г., когда в Афганистане погибли 30 американских военнослужащих, можно было оправдать эту миссию как одну из ряда небольших операций, проводимых Соединёнными Штатами от Азии до Африканского Рога. Но к 2008 г., когда ежегодно стало погибать в пять раз больше военных, а десятки миллиардов долларов сжигались в топке войны, потребовались более убедительные и аргументированные оправдания. Официальные лица теперь утверждали, что если талибы захватят Афганистан, следующей жертвой будет Пакистан, и тогда в руки к экстремистам попадёт ядерное оружие. Поимка Усамы бен Ладена, настаивал президент Барак Обама, требует решительной победы в Афганистане. Неудача даже не рассматривается.

Разумеется, всё это было неправдой. Пакистан и большая часть Ближнего Востока были более значимыми угрозами с точки зрения терроризма и региональной нестабильности. Для поимки бен Ладена нужно было просто найти и схватить бен Ладена. Но свирепые и переменчивые ветры общественного мнения требовали всё более параноидальных и грандиозных заявлений. Планы США по государственному строительству и борьбе с повстанцами маскировались уклончивыми ответами и эвфемизмами, оправдывались искажённой логикой, облекались в пристрастную статистику и украшались ложными аналогиями. Они были негибкими, упрощенческими, чрезмерно оптимистичными и визгливо самоуверенными. И поскольку эти планы по-прежнему были зациклены на исправлении ситуации в южных районах Афганистана, где доминировали талибы, они отнимали инвестиции у стабильных, гостеприимных районов центра и севера страны, где всё ещё был возможен значительный прогресс в развитии.

Многие из этих оптимистичных планов содержали едва скрываемые пророчества о провале. Например, Маккристал утверждал, что никакая военная мощь США не стабилизирует Афганистан «до тех пор, пока повсеместная коррупция и обирание простых граждан будут оставаться характерными чертами управления». Сам Обама признал, что такое поведение вряд ли изменится, однако санкционировал чуть более скромный вариант плана Маккристала, отправив в Афганистан почти сорок тысяч новых военнослужащих.

Пока Соединённые Штаты продолжали совершенствовать планы, талибы реализовали собственные представления о безопасности, управлении и верховенстве закона. Они называли свой порядок шариатом, предлагая его не из военной крепости, а изнутри племенных структур, апеллируя к привычкам сельского населения и используя исламские постулаты на языке пушту. И чем больше военной мощи развёртывали против них интервенты, тем успешнее они выдавали себя за борцов сопротивления, ведущих джихад за Афганистан и ислам против иностранной военной оккупации.

Американцам и их союзникам казалось невероятным и неправдоподобным, что вооружённые силы США с их боевыми флотилиями и возможностями ведения кибервойн, передовыми планами борьбы с мятежниками и планами государственного строительства, миллиардами долларов помощи и инвестиций могут успешно сдерживаться средневековыми по своему мышлению ополченцами, живущими в глинобитных хижинах, имеющими на вооружении устаревшие образцы стрелкового оружия образца 1940-х гг. и ездящими верхом на лошадях. Интервенты продолжали верить, что международное сообщество может преуспеть в государственном строительстве в любой точке мира при наличии правильного плана и достаточных финансовых ресурсов.

Ложные уроки Боснии

Это мнение отражает трагически неправильное понимание опыта Боснии, где интервенция была гораздо более осторожной и ограниченной, чем многим сегодня кажется. Международных войск там имелось больше, чем в первые дни войны в Афганистане, но иностранные военнослужащие и гражданские лица в Боснии были сильно ограничены в своих действиях. (Представление Эшдауна о всемогущем международном государственном строителе, подавляющем голоса местных жителей и реализующем идеальный план, было его страстным желанием, но не реальностью.)

Уязвлённые воспоминаниями о Вьетнаме и недавней неудачной интервенцией в Сомали, высокопоставленные американские и европейские чиновники не хотели втягиваться в долгую историю этнических распрей на Балканах, поэтому подошли к конфликту с большой осторожностью. Когда Соединённые Штаты с опозданием начали военную интервенцию, она сосредоточилась на воздушных операциях с целью разбомбить артиллерию боснийских сербов вокруг Сараево. Наземные боевые действия велись базирующимися в Сараево властями Боснии и хорватскими солдатами, которые проходили подготовку у американских контрактников. Когда международные войска развернули после подписания Дейтонских мирных соглашений, они проводили большую часть времени на своих базах. Американские солдаты получили больше травм во время занятий спортом, чем во время боевых действий.

Управление Верховного представителя по Боснии и Герцеговине обладало гораздо меньшими полномочиями, чем его аналог в Косово, и не могло отдавать приказы военным или полицейским, требуя от них выполнения своих постановлений. Согласно Дейтонским соглашениям, 49 процентов территории страны было передано боснийским сербам, осуществлявшим агрессию, закрепив их власть в районах, которые они подвергли этнической чистке. Осторожное международное присутствие также изначально оставило на местах хорватские и сербские военизированные формирования, специальные полицейские силы и разведывательные службы, которые не были разоружены.

Вместо того чтобы провести нечто аналогичное «дебаасификации», как это сделал Бремер в Ираке, или свергнуть полевых командиров, как это позже сделали американские и коалиционные силы в Южном Афганистане, Верховный представитель по Боснии и Герцеговине вынужден был работать с военными преступниками. Партия лидера боснийских сербов Радована Караджича, ответственного за резню в Сребренице, была допущена к участию в выборах (и выиграла первые послевоенные выборы в 1996 г.).

В итоге Боснию преобразовали не иностранные интервенты, а беспорядочные и подчас неожиданные решения на местах, поддержанные международной дипломатией. Первый прорыв произошёл после того, как президент боснийских сербов Биляна Плавшич разорвала отношения со своим наставником, военным преступником Караджичем, а затем обратилась за поддержкой к мировому сообществу. Плавшич сама была военной преступницей, называя боснийских мусульман «генетически деформированным материалом». Но международные силы сотрудничали с ней, чтобы разоружить специальные полицейские силы, подразделения боснийских сербов, которые де-факто действовали как ополченцы. Позже смерть президента Хорватии Франьо Туджмана и свержение президента Сербии Слободана Милошевича фатально ослабили их доверенных лиц в Боснии. Ни одно из этих событий не было частью запланированной стратегии международного сообщества, но оба они помогли расширить деятельность изначально крошечного и, казалось бы, беззубого трибунала по военным преступлениям в Гааге, что привело к поимке и судебному преследованию не только Караджича, но и самой Плавшич. Осторожные компромиссы в результате привели не к умиротворению, а к правосудию.

Прекращение этнической чистки в Боснии также мало чем было обязано международным планам. Несмотря на прописанные в Дейтонских соглашениях обязательства по возвращению беженцев, многие международные эксперты считали безрассудным позволить беженцам вернуться в деревни, сожжённые дотла и занятые враждебными им ополченцами. Тем не менее небольшие группы боснийцев попытались вернуться в свои дома. Некоторых немедленно изгнали вооружённые группы, но другие держались и убедили международные силы следовать за ними и защищать их. Эти скромные инициативы под руководством боснийцев – спонтанные, пошаговые и не являвшиеся частью международного плана – открыли дверь для возвращения более миллиона беженцев.

В течение десяти лет после вмешательства более 200 тысяч домов были возвращены законным владельцам, более 400 тысяч солдат из трёх армий были разоружены, и Босния создала единую армию из 15 тысяч военнослужащих. Все главные военные преступники пойманы и преданы суду, а число убийств на 100 тысяч жителей в Боснии упало ниже этого показателя в Швеции. Всё это достигнуто при почти полном отсутствии потерь со стороны США и НАТО. И, как утверждает Джеральд Кнаус, председатель Европейской инициативы по стабильности – аналитического центра, специализирующегося на Балканах, такие успехи были обусловлены не силой международного присутствия, а его сравнительной слабостью: относительно сдержанное вмешательство заставило местных политиков взять на себя инициативу, потребовало зачастую неудобных компромиссов и заставило иностранных гражданских лиц и военных действовать осторожно, поддерживая спонтанные местные инициативы.

Исчезающая золотая середина

Могло ли «облегчённое присутствие» в Афганистане привести к подобным успехам? Возможно, но это было бы значительно труднее. На момент вторжения США Афганистан был намного беднее, чем Босния во время интервенции НАТО: средняя продолжительность жизни составляла около 48 лет, каждый седьмой ребенок умирал до пяти лет, большинство мужчин (и почти все женщины) не умели читать и писать. Афганские общины гораздо более консервативны, религиозны и подозрительны к иностранцам, чем боснийские (отчасти благодаря усилиям ЦРУ по развитию их самосознания как героических сопротивленцев иностранной оккупации в советский период). Но изначально ограниченное и сдержанное международное присутствие в Афганистане всё же позволило добиться гораздо большего прогресса, чем это признаёт большинство критиков войны.

Насилие и дурное управление, особенно в Гильменде, а также в других южных и восточных провинциях Афганистана, которое затем было использовано для дискредитации идеи «облегчённого присутствия», не показательны для всего сельского Афганистана. Например, в Бамиане – провинции с населением 3 млн человек в центре страны – вооружённые авторитеты сохранили власть, но там царил мир. С 2001 по 2004 гг. местные жители открыли отличные школы даже в отдалённых поселениях, обеспечив большинству девочек первый опыт получения формального образования и заложив основу для поступления некоторых из них в колледжи. Жители Бамиана, которые долгое время были маргинализированным сообществом, стали занимать руководящие должности в университетах, СМИ, министерствах и других государственных учреждениях. Правительство проложило асфальтированные дороги и провело электричество в деревни, которые никогда прежде не знали этих благ. Жизнь стала намного лучше, чем при талибах, которые подвергали геноциду некоторые общины Бамиана. (Зимой 2001–2002 г. я проходил одну деревню за другой, дотла сожжённых талибами.)

Весь этот прогресс происходил при наличии в провинции всего нескольких десятков иностранных военнослужащих и при отсутствии международных гражданских администраторов. В других центральных и северных областях, включая Герат, большую часть Мазари-Шарифа, долину Панджшер, равнину Шомали и Кабул, также наблюдался прогресс. Во всех этих местах умеренное международное присутствие означало меньшее число жертв среди международных представителей, что, в свою очередь, уменьшило давление на американских и европейских политиков и генералов, избавляя последних от необходимости предъявлять завышенные требования. Это побудило международное сообщество вступить в менее конфронтационную дискуссию с афганским народом о том, какое общество он хочет строить, а также принимать идеи и ценности, которые американцы и европейцы не всегда разделяли. Короче, вынудило выстраивать партнёрские отношения с местным населением.

К 2005 г. афганская экономика почти вдвое выросла в сравнении с 2001 годом. Население Кабула увеличилось в четыре раза, и в городе начали появляться новые здания. На телевидении молодые женщины и мужчины, ведущие передачи, могли уверенно высмеивать своих правителей. И прогресс не ограничивался столицей: по всей стране 1,5 млн девочек впервые пошли в школу. Мобильные телефоны распространялись как лесной пожар. Улучшилось здоровье нации, повысилась ожидаемая продолжительность жизни. В стране было меньше насилия, чем когда-либо за предыдущие сорок лет, и не было повстанческого движения, даже отдалённо сопоставимого по масштабам с тем, которое бушевало в Ираке. Возможно, самым обнадёживающим было то, что, если после вторжения в Ирак коалиционных войск во главе с США миллионы людей бежали из этой страны, в Афганистан в те же годы возвращались миллионы беженцев.

Что бы произошло, если бы Соединённые Штаты и НАТО попытались сохранить «облегчённое присутствие» и сдержанный подход после 2005 года? Что если бы они развернули меньше войск, осуществили щедрые инвестиции в развитие страны, отказались от борьбы с наркоторговлей, свержения полевых командиров и провели кампанию против «Талибана» в рамках борьбы с повстанцами? Ответ во многом зависел бы от местных инициатив и конкуренции между ними, от развития событий в соседних странах и удачи – так же, как это было и в Боснии. Во многих провинциях Афганистана царила бы нищета, отсутствие демократического представительства и власть полевых командиров. В областях, контролируемых наркобаронами и раздираемых пуштунскими междоусобицами и пакистанским вмешательством, вероятно, продолжался бы весь этот ужас, особенно если бы специальные подразделения армии США и их доверенные лица продолжили охоту на террористов. Но на большей части страны, от Бамиана до Панджшера, могли бы продолжиться улучшения в области здравоохранения, образования и занятости – особенно если бы чрезмерно амбициозное наращивание войск в местах ведения боевых действий не отвлекало средства на развитие этих провинций в пользу неспокойных регионов, где повстанцы вели активные действия. А для миллионов людей в Герате и Кабуле этот прогресс мог бы сочетаться со всё более открытым и демократическим гражданским обществом.

Но самое главное, что многих проблем, вызванных интенсификацией международного присутствия и резким увеличением численности войск, удалось бы избежать. Какими бы благими намерениями интервенты ни руководствовались, попытки сместить местных полевых командиров во имя эффективного управления создали вакуум власти в некоторых из самых неуправляемых областей, посеяли неприязнь к избранному правительству, подорвав его авторитет, и подтолкнули полевых командиров и их ополченцев к союзу с «Талибаном». Кампании по борьбе с наркотиками привели к отчуждению многих людей, потерявших средства к существованию.

В 2014 г. Соединённые Штаты попытались вернуться к более умеренной линии, но к тому времени уже был нанесён колоссальный урон. В результате резкой интенсификации международного присутствия сформировали афганскую армию, полностью зависящую от дорогостоящих американских самолётов и технологий, возникла новая группа капиталистов-гангстеров, питающихся за счёт иностранных военных контрактов, резко подскочила коррупция. В результате военных операций погибли тысячи людей, в том числе много мирных жителей, что усилило ненависть местного населения. А присутствие более чем стотысячного международного воинского контингента в сельской местности позволило талибам, которые были слабой и хрупкой группой, представить себя борцами за Афганистан и ислам против иностранной оккупации. В 2005 г., в условиях «облегчённого присутствия», аналитик из британской разведки сказал мне, что в Афганистане насчитывалось две-три тысячи боевиков «Талибана». Шесть лет спустя, после того как были убиты десятки тысяч афганцев и потрачено 0,5 трлн долларов, генерал Ричард Бэрронс из британской армии подсчитал, что в стране действует 36 тысяч талибов.

Но подобно тому, как первоначальное «облегчённое присутствие» было лучше его резкого усиления, так и последующее «облегчённое присутствие» было лучше полного вывода войск. Несколько тысяч военнослужащих из разных стран при поддержке с воздуха всё ещё были способны помешать талибам удержать столицу какого-либо района, а о походе на Кабул они бы и не помышляли. Предотвратив захват власти талибами, войска могли выиграть время для улучшения показателей в здравоохранении и образовании, продолжения помощи в развитии, обеспечения роста доходов и возможностей, а также более прочного закрепления прав миллионов афганцев.

Затраты на переброску дополнительного контингента были огромными, но расходы на то, чтобы остаться после 2021 г., оказались бы минимальны. Соединённые Штаты могли бы сохранить 2500 военнослужащих в Афганистане на неопределённо долгое время при минимальном риске. Если бы присутствовала американская военно-воздушная мощь и осуществлялась поддержка афганских ВВС, талибы представляли бы минимальную угрозу для американских военнослужащих на их хорошо защищённых авиабазах. (Восемнадцать американских военнослужащих было убито в 2019 г., когда шли самые ожесточённые баталии, вплоть до заключения соглашения о прекращении огня.) Талибы никогда не находились в шаге от победы; они победили потому, что американцы вывели войска, нанесли ущерб афганским военно-воздушным силам и оставили афганские войска без воздушной поддержки и пополнения запасов. Другими словами, решение о выводе войск диктовалось не военной необходимостью, интересами афганцев или даже более крупными внешнеполитическими целями США, а внутренней американской политикой. Тем не менее многие американцы приветствовали окончание войны в Афганистане, потому что их лидеры не объяснили им должным образом, насколько умеренным стало присутствие и что конкретно они защищали.

Политика Запада, похоже, никак не может найти золотую середину, неумолимо колеблясь от чрезмерного присутствия и перенапряжения сил до изоляционизма и полного ухода.

Умеренное и устойчивое нахождение на месте по образу и подобию интервенции в Боснии должно было стать оптимальным подходом для Афганистана и, более того, для интервенций в других странах.

Однако вместо утверждений о том, что неудача в Афганистане недопустима, бывший президент США Дональд Трамп повёл себя так, будто провал там не повлечёт никаких последствий.

Его совершенно не беспокоило, как вывод американских войск повлияет на репутацию и альянсы Соединённых Штатов, региональную стабильность, терроризм или жизнь простых афганцев. А на преувеличенные заявления о важности Афганистана он ответил не умеренными заявлениями, а отказом сохранять там даже самое незначительное присутствие или нести малейшие расходы.

Президент Джо Байден продолжил афганскую политику Трампа во всех подробностях, хотя в бытность вице-президентом при Обаме, как известно, выступал за сохранение «облегчённого присутствия», пусть и против увеличения численности войск. Каким-то образом за прошедшие годы он, похоже, убедил себя в том, что такой подход потерпел фиаско. Но провалилась не стратегия «облегчённого присутствия», а политическая культура Запада и представления западных бюрократов. Американцам и их союзникам не хватило терпения, реализма и умеренности в поиске золотой середины!

--

СНОСКИ

[1] «Талибан» – организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность. – Прим. ред.

[2] См.: Remarks by Paddy Ashdown, High Representative and EU Special Representative in BiH, to the Conference ‘Beyond Cold Peace: Strategies for Economic Reconstruction and Post-Conflict Management’ // OHR. 28.10.2004. URL: http://www.ohr.int/remarks-by-paddy-ashdown-high-representative-and-eu-special-representative-in-bih-to-the-conference-beyond-cold-peace-strategies-for-economic-reconstruction-and-post-conflict-management/ (дата обращения: 18.04.2022). – Прим. ред.

Афганистан. США. Великобритания > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 19 апреля 2022 > № 4046474 Рори Стюарт

Перспективы российской нефтехимии в условиях санкций

В случае продолжения санкционного давления не только нефтехимиков, но и Россию, и мир ждет структурный дефицит, рост цен и падение доходов

Вал санкций, обрушившийся на Россию после начала ВСО на Украине, не останется без последствий для российской экономики и окажет негативное влияние в той или иной степени на все ее отрасли. Хотя против нефтехимической отрасли страны до сих пор практически не вводилось прямых запретов, тем не менее косвенное влияние прочих санкций уже затрагивает всех производителей — из-за проблем с расчетами в долларах, ограничений деятельности отдельных банков, транспортно-логистических проблем, попадания владельцев или топ-менеджеров под персональные санкции.

Менее прочих подвержены риску прямых санкций производители азотных удобрений. Рынок удобрений критически важен для мирового сельского хозяйства и обеспечения стран продовольствием. На фоне роста спроса на удобрения производители развитых стран испытывают проблемы из-за подорожания газа и электроэнергии. В условиях дефицита и высоких цен на удобрения, а также с учетом весомой доли на этом рынке российских производителей шансы на запрет со стороны ЕС или США импорта азотных удобрений, аммиака или карбамида стремятся к нулю. Недавно Минфин США даже внес удобрения в список товаров первой необходимости, что в принципе не позволит вводить запрет на их ввоз.

Тем не менее, несмотря на отсутствие запретов, экспортеры столкнулись с трудностями.

Ряд крупнейших контейнерных перевозчиков официально объявил об отказе работы с российскими грузами, в их числе: Maersk, Mediterranean Shipping Company, CMA CGM. Страховые компании отказываются страховать грузы. В иностранных портах возникают проблемы с перевалкой. В таких условиях в начале марта Минпромторг России рекомендовал производителям приостановить отгрузку удобрений на экспорт.

Такая же ситуация сложилась в европейских портах с отгрузкой метанола и его производных — пентраэтрита и уротропина, в связи с чем Минпромторг также рекомендовал производителям приостановить поставки в ЕС до того времени, пока проблемы с логистикой будут устранены. Хотя доля российских поставок на европейском рынке составляла от 40% до 60% и, казалось бы, зависимость от них могла бы сыграть свою роль.

Однако с тех пор трудностей не убавилось, и, по всей видимости, их будет еще больше. В пятый пакет санкций ЕС вошли уже официальные транспортные запреты. Речь идет о запрете для российских судов и судов под российским управлением доступа в порты ЕС, а также о запрете на въезд в ЕС российских и белорусских автоперевозчиков.

Пожалуй, наибольшие трудности ждут производителей искусственных каучуков. Кроме тех же общих проблем с логистикой, также можно ожидать снижения внутреннего спроса на продукцию. Напомним, что ряд зарубежных автопроизводителей приостановил выпуск автомобилей в РФ и поставку комплектующих. Меньше автомобилей — меньше шин — меньше спрос на каучук. А кроме того, в России приостановили или как минимум снизили производство мировые шинные бренды — Michelin, Bridgestone, Continental, Pirelli, Nokian Tyres и Yokohama. Региональный деловой портал «Бизнес Online» в Татарстане сообщил, что на складах «Нижнекамскнефтехима» накапливается готовая продукция, а компания сокращает закупки сырья у ТАИФ-НК, который в этих условиях даже может остановить производство.

Производители олефинов в основном ориентированы на внутренний рынок. Только благодаря запуску «Запсибнефтехима» страна в последние годы едва приблизилась к тому, чтобы стать нетто-экспортером полиэтилена. Следовательно, это направление не должно пострадать от логистических проблем в направлении Европы. Строящийся Амурский НХК изначально в основном рассчитан на экспорт в Китай. Но здесь есть проблема иного свойства. В условиях санкционного давления власти пытаются защитить внутренний рынок от влияния внешних цен, растущих на фоне дефицита сырьевых товаров (в том числе и обусловленного санкциями). В стране предпринимаются попытки заморозить или как-то еще ограничить отпускные цены.

Но между тем цены на сырье не стоят на месте, снижая рентабельность производителей.

К примеру, СИБУР обратился к правительству с просьбой вслед за заморозкой цен на продукцию ограничить и цены на сырье. В качестве сырья СИБУР использует попутный нефтяной газ (ПНГ), широкую фракцию легких углеводородов (ШФЛУ), сжиженные углеводородные газы (СУГ) и нафту. А НОВАТЭК, один их крупнейших поставщиков углеводородного сырья для нефтехимии, в свою очередь просит правительство уменьшить НДПИ на нефть и конденсат в качестве антикризисной меры, которая позволила бы сдержать цены на сырье. А все мы знаем, с какой неохотой идет Минфин на какое-либо снижение налогов, если не видит, чем можно заместить выпадающие доходы бюджета.

В общем, вся эта ситуация породила множество проблем в отрасли. Для нефтехимиков, ориентированных преимущественно на экспорт продукции, его сокращение, с чьей бы стороны оно ни инициировалось, означает снижение объемов продаж и, вероятно, сокращение производства. Внутренний рынок недостаточно емкий для них. В качестве альтернативы им предстоит переориентировать экспортные направления на Китай, Индию, Вьетнам, другие страны ЮВА. Однако такая задача будет стоять не только перед нефтехимиками, но и перед металлургами и перед всем сырьевым сектором.

Конкуренция за доступ к транспортной инфраструктуре, недостаточно развитой в этом направлении, будет высокой.

Транспортные издержки будут расти, а покупатели в ЮВА будут требовать скидок. Насколько сильно повлияет ситуация на финансовое положение компаний, мы увидим примерно через полгода, когда они будут публиковать результаты на II квартал и полугодие. Тогда мы сможем узнать, насколько выросли издержки и сократились продажи, и в какой степени это сокращение удалось компенсировать ростом экспортный цен и динамикой курса рубля.

Примерно столько же времени может понадобиться, чтобы убедиться, кому придется сложнее — мировому рынку без российского сырья или нашим производителям в условиях ограничений.

Лучшим для всех вариантом было бы до этого времени устранить причины обострения отношений и вернуться к возобновлению деловых отношений. В противном случае и Россию, и мир ждет структурный дефицит, рост цен и падение доходов. Также можно ожидать долгосрочного перестроения товарных потоков: из России в Азию, а оттуда — в Европу, в том числе в виде скрытого реэкспорта, с общим ростом транспортных издержек.

Алексей Калачёв

Аналитик ФГ «ФИНАМ»

Россия. Евросоюз. США. Азия > Нефть, газ, уголь. Химпром. Внешэкономсвязи, политика > oilcapital.ru, 18 апреля 2022 > № 4069349 Алексей Калачев

Сейчас всё в руках российского воина

Известный журналист-международник о заинтересованности Запада в кровопролитии на Украине и в Донбассе и о том, почему не работает западная модель европейской безопасности.

Всё большему числу здравомыслящих людей становится понятно, что к нынешним событиям на Украине привела во многом явно провокационная позиция ряда западных стран. Их политические круги своими заявлениями и практическими действиями упорно подталкивали украинское руководство к прямому конфликту с Россией. На эту тему своими мыслями с «Красной звездой» поделился главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Фёдор Лукьянов.

– Фёдор Александрович, почему, на ваш взгляд, так называемый коллективный Запад последовательно игнорировал инициативы России по укреплению системы безопасности в Европе? Кто и какие цели при этом преследовал?

– Никаких целей Запад не преследовал, просто был уверен, что система безопасности в Европе, как она сложилась после холодной войны, оптимальна. Собственно, для них так и было. Противостояние второй половины ХХ века закончилось в пользу Запада, принципы европейской безопасности отражали интересы западного сообщества, в основу всей архитектуры был положен блок НАТО, распространявшийся вширь.

Если совсем упростить, то с 1990 года возобладал подход: НАТО – это и есть европейская безопасность, чем больше НАТО, тем больше безопасности. Справедливости ради надо признать, что СССР при последнем руководстве, да потом и Россия до определённого момента с этим без восторга, но соглашались, принимали как данность. Но потом Москва начала объяснять США и их союзникам, что существующая система не учитывает российские интересы, надо скорректировать её, отказаться от жёстких догм.

На Западе же посчитали, что это какая-то блажь страны, которая не может избавиться от постимперского синдрома, и у России нет никакого права что-то требовать, поскольку холодную войну она проиграла, так что ей надо принимать то, что предлагают более удачливые и «правильно устроенные» страны. И даже когда Россия начала всё более жёстко настаивать на своём, её сначала игнорировали, а потом стали настойчиво говорить о том, что сохранение системы, как она есть, – дело принципа, пойти на уступки – значит продемонстрировать слабость…

– Европейские страны, пожалуй, больше других пострадали от нацизма в 40-е годы прошлого века, пока эту угрозу не устранила Красная Армия. Почему же они сейчас поддерживают неонацизм на Украине, ведь рано или поздно он вернётся к ним, но уже в более жёсткой форме?

– Это очень сложный вопрос, требующий глубокого анализа европейской психологии. Если коротко – европейцы считают, что угроза нацизма, то есть шовинистической экспансионистской идеологии, может исходить только от крупных стран с континентальными или мировыми амбициями. Малые и средние страны, а Украина, несмотря на её размер, в их понимании некрупная страна, могут переживать всякие внутренние потрясения и комплексы, но это, во-первых, их внутреннее дело, часто результат травм, нанесённых крупными соседями, во-вторых, в любом случае это не несёт опасности остальным.

После холодной войны, когда в Евросоюз и НАТО пришли страны Восточной Европы, они принесли с собой новое понимание истории ХХ века, отличное от того, что было до этого принято на западе Европы. Они позиционировали себя как жертвы двух «равно отвратительных тоталитарных режимов». А Запад обвиняли в предательстве их в ХХ веке. Постепенно такое понимание вытеснило то, что было принято раньше – представление об общей победе над нацизмом. А поскольку делиться этой победой с русскими, особенно со сталинским СССР, Западу всегда не хотелось, пересмотр подходов лёг на подготовленную почву. Точнее, на подготовленную трясину, которая начала быстро засасывать Европу.

– Почему коллективный Запад не хочет и слышать о том, что в течение восьми лет творилось в Донбассе, как украинские ультранационалисты терроризировали и убивали мирных жителей, не принявших государственный переворот 2014 года и не пожелавших жить по законам необандеровцев?

– Коллективный Запад всегда имел и продолжает иметь предубеждение против России, это очевидный факт, который мы можем наблюдать на протяжении столетий. Россия, признаем честно, часто шарахалась в своём отношении к Западу из одной крайности в другую – от безудержного сближения до непримиримого отторжения, слишком много было эмоций, маятник ходил регулярно, что позволяло Западу сделать вывод, будто Россия от него эмоционально и интеллектуально зависима и, соответственно, пренебрежительно относиться к её позициям и интересам.

Вторая причина – если совершенно посторонний человек, вообще ничего не знающий о наших делах, посмотрит на карту и на потенциалы России и Украины, он ни за что не поверит, что это Украина является угрозой России, а не наоборот. То обстоятельство, что «маленький» может иногда оказываться намного злее и агрессивнее «большого», надо доказывать и объяснять, а вот то, что «большой» хочет раздавить «маленького», вроде как бы само собой разумеется.

Ну и наконец, Россия в западном сознании – это такая раненая империя, которая истекла кровью после предыдущего поражения, а теперь всё равно из последних сил хочет вернуть утраченное. В проблеме Донбасса Запад всегда видел только одно: Россия пытается отнять у Украины часть её территории. История возникновения Украины никого там не волнует, российские объяснения списываются на имперские фантомные боли Москвы. Ну и конечно, любое усиление России Западу не нужно.

– Провокационные действия с украинской стороны – вроде обстрелов российской территории – зачастую наблюдаются в моменты, когда намечаются робкие подвижки в переговорном процессе. Не свидетельствует ли это о том, что на Украине есть политические круги, заинтересованные в затягивании конфликта?

– На Украине есть силы, которые уверены – и Запад их в этой уверенности усиленно укрепляет, – что они могут победить в военном конфликте с Россией. Просто победить военными средствами. Соответственно, перемирие эти силы рассматривают как измену и препятствие на пути к полной победе. Разубедить их в этом можно только такими же военными средствами, лишив каких-либо оснований так думать. Круги, заинтересованные в затягивании конфликта, есть и на Западе, они надеются таким образом в сочетании с экономической войной окончательно истощить Россию.

– Американские СМИ продолжают раздувать истерию вокруг событий на Украине. Не для того ли, чтобы в этом шуме спрятать концы своей неправедной деятельности на Украине? Имею в виду прежде всего биолаборатории…

– Спрятать концы своей деятельности по созданию биологического оружия американцы, конечно, хотят. И они, вероятно, не ожидали, что сложится ситуация, когда эти самые концы могут вылезти наружу. Но обвинения России в агрессии, приведение очерняющих исторических аналогий – это более масштабная тема, связанная с восприятием событий как посягательство России на мировое доминирование США и Запада в целом, что, с их точки зрения, категорически недопустимого.

– ВСУ и националистические батальоны, судя по их действиям, не щадят производственную и социальную инфраструктуру ДНР и ЛНР, а также левобережных регионов самой Украины, переходящих под контроль подразделений российских Вооружённых Сил. Не означает ли это своеобразное признание ими неизбежности своего поражения?

– Думаю, что многие военнослужащие, воюющие на стороне Украины, подозревают, что территории, куда приходит Российская армия, едва ли вернутся обратно под украинский контроль.

– Фёдор Александрович, у вас есть уникальная возможность напрямую обратиться к нашим военнослужащим, участвующим в специальной военной операции.

– Сейчас сложилась ситуация, когда ни политика, ни дипломатия, ни даже экономика не имеют решающего значения. Всё зависит от российских военнослужащих, выполняющих свою тяжёлую и опасную работу. И чем профессиональнее они её выполняют, тем скорее наступит мир, а тогда за дело возьмутся те, кто отвечает за политику, дипломатию, экономику. Но сейчас – всё в руках российского воина.

Олег Грозный, «Красная звезда»

Украина. Евросоюз. США. НАТО. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > redstar.ru, 18 апреля 2022 > № 4042388 Федор Лукьянов

Путём санкций, шантажа и военных угроз

Коллективный Запад намерен любыми средствами сохранить за собой доминирующее положение в мире.

Украинский конфликт стал – и это уже совершенно очевидно – тем копьём, с помощью которого США и их союзники и партнёры, то есть все те, которых сегодня называют «коллективным Западом», пытаются сохранить миропорядок, созданный американцами после холодной войны. Кто, кроме России, противостоит этим планам, какие ещё страны не желают дальше жить по правилам, установленным Соединёнными Штатами? Насколько реально построить мир, в котором будут главенствовать равноправие и взаимоуважение, отсутствовать внешнее вмешательство во внутренние дела других стран? Об этом идёт речь в интервью, которое дал «Красной звезде» известный политолог и аналитик Алексей Подберёзкин, директор Центра военно-политических проблем МГИМО МИД РФ, доктор исторических наук, профессор.

– Алексей Иванович, с началом Россией специальной военной операции на Украине стало довольно широко использоваться выражение «коллективный Запад». Что это такое, вы можете его объяснить?

– Это понятие существует уже не одно десятилетие и даже столетие. Некоторые считают, что ему уже почти пять веков. Но не будем вдаваться далеко в историю, а возьмём наше время. В начале 1990-х годов США увидели в процессе распада СССР и Организации Варшавского договора шанс сохранить за собой доминирующее положение в мире, которое до этого решительно отвергалось Советским Союзом и его союзниками. Реализовать этот шанс они вознамерились в том числе и с помощью формирования широкой военно-политической коалиции из стран и институтов, непосредственно зависимых от США, к чему приступили немедленно и настойчиво.

В результате Соединённым Штатам удалось объединить под своим контролем достаточно широкую военно-политическую коалицию, которую сегодня называют «коллективным Западом» и которая способна использовать большой спектр силовых и несиловых средств и способов в американских интересах. Причём нередко эти интересы противоречат интересам самих членов коалиции.

Классический пример тому представляет выстроенная американцами стратегия противоборства с Россией, где даже влиятельные партнёры США по коалиции (Германия, Франция, целый ряд других государств не только Европы, но и Азии) вынуждены жертвовать своими национальными интересами – в области энергетики, торговле. Примечательно, что механизмы управления в такой коалиции со стороны США включают не только официальные политико-дипломатические средства, но и откровенный шантаж и угрозы.

Что же касается стран-оппонентов, а тем более противников Соединённых Штатов, как их считают в Вашингтоне, то по отношению к ним применяются самые жёсткие меры, включающие всевозможные санкции и даже войны на уничтожение, как это было в Югославии, Ираке, Ливии. Этот подход совершенно не соответствует международным реалиям нынешнего века. А посему стран, недовольных стремлением США доминировать в мире, становится всё больше. При этом одни сопротивляются тому открыто, другие – пассивно.

– И в первых рядах стран, которые открыто выступили против американского миропорядка, оказалась Россия, бросив вызов диктату и претензиям США на мировое доминирование…

– Совершенно верно. Россия решительно выступила против того, чтобы мир жил по правилам, которые устанавливают и переписывают американцы по своему усмотрению, навязывают другим странам. Москва видит мир многополярным – таким, в котором страны будут жить без какого-то внешнего вмешательства в их внутренние дела. Мир, в котором межгосударственная экономическая и идеологическая конкуренция будет проходить по действительно свободному принципу, без злоупотребления санкционными механизмами.

Естественно, это никак не устраивает американцев. Именно поэтому они объявили Россию своим противником и стремятся, используя апробированные на других странах методы и меры, как можно больше нас ослабить, а если получится, то и разрушить. И одним из них стал украинский конфликт.

Следует также отметить, что Россия в своём противостоянии с коллективным Западом не одна. Её идеи о новом мировом порядке отвечают надеждам и чаяниям многих народов. Более того, растёт число стран, не поддерживающих те санкции, которыми США и их союзники пытаются ослабить Россию. В мире растёт и понимание того, чего конкретно добиваются США, развязав на Украине конфликт и направив его против России. «Кризис на Украине раскрыл характер Сое­динённых Штатов, которые посредством принуждения стремятся к установлению собственной гегемонии. В последнее время Вашингтон угрожает странам, не разделяющим его позицию по украинскому вопросу…» – написала на днях китайская газета «Жэньминь жибао».

– Кстати, в США не скрывают, что следующий – Китай…

– Да, сегодня американские СМИ буквально пестрят напоминаниями относительно того, что ситуа­ция в Европе не отвлечёт Вашингтон от противостояния с Китаем. А в недавнем заявлении Пентагона, сопровождавшем предоставление конгрессу новой стратегии национальной обороны США, отмечается, что американская администрация рассматривает на данном этапе Китай в качестве основного стратегического конкурента и вызова для Соединённых Штатов.

В этих условиях Пекин неоднократно подчёркивал свою готовность объединить усилия с международным сообществом, чтобы противостоять возрождаемому Западом мышлению холодной вой­ны и не допустить раскола в мире. Подтверждением такой готовности стало принятое по результатам переговоров в Пекине Владимира Путина и Си Цзиньпиня Совместное заявление Российской Федерации и Китайской Народной Республики о международных отношениях, вступающих в новую эпоху, и о глобальном устойчивом раз­витии.

Напомню, что в нём стороны зая­вили о необходимости формирования между мировыми державами отношений нового типа. В частности, они выступают против возвращения международных отношений к состоянию противоборства крупных держав, когда слабые становятся добычей сильных. Россия и Китай, говорится в заявлении, намерены противостоять попыткам подмены общепринятых и согласующихся с международным правом форматов и механизмов некими правилами, вырабатываемыми в «узком кругу» отдельными странами или блоками стран, выступают против решения международных проблем не на основе консенсуса, а через обходные схемы.

И это заявление не осталось просто декларацией о намерениях, а наполняется всё новыми примерами тесного сотрудничества и взаимодействия двух наших стран практически во всех сферах. Например, товарооборот между Россией и Китаем в январе – марте прямо взлетел и составил 38 млрд долларов. Со своей стороны американское издание «Уолл-стрит джорнэл» отмечало, что Китай может полностью сгладить влияние санкций на российскую экономику и что обе страны всё чаще торгуют друг с другом, не используя доллары. Всего лишь немногим более трети экспорта России в Китай в прошлом году оплачивалось в долларах по сравнению с 96 процентами в 2013 году.

Нет необходимости особо подчёркивать, что с этим никак не согласны в Вашингтоне, и пытаются постоянно провоцировать Пекин: то накачивая Тайвань всё новым оружием, то создавая военные альянсы, направленные против Китая.

Собственно говоря, в США не скрывают, что намерены открыть ещё один фронт – против Китая. В частности, отвечая на вопрос о наличии определённой параллели между Тайванем и Украиной, шеф Пентагона Ллойд Остин на слушаниях в конгрессе по утверждению военных расходов сказал: «Это два совершенно разных сценария и два разных театра военных действий».

– А как в этой связи складываются отношения США и Индии, которая также выступает против установления однополярного мира и не стала осуждать проведение Россией спецоперации на Украине? Против неё тоже Вашингтон намерен отрыть фронт?

– Прежде всего следует, наверное, отметить, что Индия – страна-гигант, обладающая ядерным оружием, осознающая своё право наравне с прочими великими державами решать судьбы мира и последовательно идущая к реализации этого права. Во внешней политике она стремится балансировать, набирать силу, предлагать собственную повестку. Если полвека назад такая политика называлась «неприсоединением», то теперь индийские официальные лица всё чаще используют слово «мультиприсоединение», означающее, что Индия как ведущая региональная держава готова участвовать в любых многосторонних форматах, отвечающих её статусу ответственности за развитие региона на основе консенсуса и достижения всеобщего благосостояния.

Надо полагать, что исходя из этого Индия отказалась осудить, проведение специальной военной операции на Украине, а также подтвердила свою готовность продолжить развивать взаимодействие с нашей страной, и Россия высоко оценила такую позицию.

Одновременно были предприняты определённые шаги по нормализации индийско-китайских отношений, которые складываются, скажем так, не совсем просто. В частности, это было продемонстрировано в ходе неожиданного для многих визита в Дели министра иностранных дел КНР Ван И, который состоялся 25 марта. Как отмечалось по его итогам, стороны намерены расширить взаимовыгодное сотрудничество в международных делах, восстановить основу взаимного доверия и создать больше условий для дальнейшего урегулирования двусторонних разногласий.

После этого в Вашингтоне заговорили об опасности сближения России, Китая и Индии. В Нью-Дели одна за другой были направлены различные делегации, чтобы отговорить индийские власти от такого сотрудничества, внести раскол в отношения в этом треугольнике. Этой же цели были посвящена беседа Джо Байдена и с премьер-министром Нарендрой Моди, которая в режиме видеоформате прошла 12 апреля. В тот же день состоялись в Вашингтоне очно и переговоры госсекретаря и министра обороны США с индийскими коллегами в рамках очередного, уже четвёртого диалога в формате «2+2».

Примечательно, что на итоговой пресс-конференции министр иностранных дел Индии Субраманьям Джайшанкар, обращаясь к американским журналистам, заметил, что не надо учить Индию жить. «Мы делаем собственные выводы и оценки. И поверьте мне, у нас имеется понимание того, что отвечает нашим интересам», – подчеркнул он.

– К числу стран, которые не хотят, чтобы американцы учили их, как жить, принадлежат также Сербия, Бразилия, Мексика, Индонезия, ЮАР…

– И ещё многие страны. На всех континентах, начиная от Европы и до Латинской Америки. Но пока недостаёт целенаправленного и осознанного движения в направлении консолидации этого потенциа­ла, в создании единого фронта против коллективного Запада. Важно в этой связи вспомнить, что у СССР было лидерство не только в экономике и социальной области, но и в идеологии, в формулировании привлекательного образа счастливого и справедливого будущего. И этот взгляд разделяли многие страны и политические руководители в мире. Это нравственное лидерство давало государствам, не желающим подчиниться диктату США, альтернативу, мотив, надежду. И многие страны, отдельные организации и люди выбирали эту альтернативу, создавая мощнейший политический и информационный ресурс. В 90-е годы, в силу известных событий и причин, мы лишилась этого ресурса.

Думается, в нашей стратегии противоборства с коллективным Западом важным фактором может стать политика создания публичной организации или движения, нацеленного на противостояние диктату США на мировой арене. Опыт второй половины ХХ века – а это антиимпериалистические организации и союзы стран, деятелей культуры, молодёжи, учёных – доказывает безусловную эффективность этой идеи.

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

США. Украина. Германия. Весь мир. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > redstar.ru, 15 апреля 2022 > № 4042395 Алексей Подберезкин

Импортозамещение ПО для критической информационной инфраструктуры: риски и возможности

ДЕМЬЯН РАМЕНСКИЙ

Директор по развитию компании CorpSoft24.

Недавно подписанный указ президента России о запрете использования иностранного ПО на значимых объектах критической информационной инфраструктуры продолжает государственную политику по импортозамещению в ИТ. Его подписание не только бросает серьёзный вызов российской ИТ-отрасли, но и создаёт предпосылки для её стремительного развития.

Что случилось

30 марта 2022 г. президент России Владимир Путин подписал указ №166 «О мерах по обеспечению технологической независимости и безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации», запрещающий с 1 января 2025 г. использовать ПО иностранного производства на значимых объектах критической информационной инфраструктуры.

При этом закупки импортного софта для применения на этих объектах без согласования с уполномоченным органом запрещаются уже с 31 марта текущего года.

Это означает необходимость для субъектов критической информационной инфраструктуры, к которым принадлежат значимые объекты критической информационной инфраструктуры (ЗОКИИ), обеспечить к указанному сроку полный переход на софт отечественной разработки.

Нормативная база по КИИ сложилась в 2017 году. Она определяет критическую информационную инфраструктуру как информационные системы, информационно-телекоммуникационные сети, автоматизированные системы управления, а также сети электросвязи, используемые для организации их взаимодействия, принадлежащие субъектам критической информационной инфраструктуры.

Под действие закона подпадают государственные органы, государственные учреждения и российские компании, которым принадлежат ЗОКИИ, функционирующие в сфере здравоохранения, науки, транспорта, связи, энергетики, банковской сфере и иных сферах финансового рынка, топливно-энергетического комплекса, в области атомной энергии, оборонной, ракетно-космической, горнодобывающей, металлургической и химической промышленности. Также в сфере действия нового закона оказываются организации, которые обеспечивают взаимодействие указанных систем или сетей.

Подписание указа о запрете импортного ПО на значимых объектах КИИ – абсолютно логичное продолжение того вектора, который был задан ещё приказом Минкомсвязи от 1 апреля 2015 г. №96 «Об утверждении плана импортозамещения программного обеспечения» и постановлением Правительства РФ от 16 ноября 2015 г. №1236. В последнем устанавливался запрет на закупки госзаказчиками программного обеспечения, происходящего из иностранных государств, не входящих в единый реестр российских программ и баз данных.

Сейчас, по сути, заданные требования расширяются и конкретизируются в отношении значимых объектов критической информационной инфраструктуры. Поскольку сбой в работе значимого объекта КИИ – это серьёзная проблема, которая может привести к негативным социальным, политическим, экономическим, экологическим последствиям, а также последствиям для обеспечения обороны страны, безопасности государства, то подобные меры в текущей ситуации носят вполне обоснованный характер.

На первый план вышла государственная безопасность.

Спектр последствий

Чем обернётся реализация закона на практике прямо сейчас? Если говорить о самом базовом уровне обеспечения софтверных потребностей – системном ПО, то здесь нет больших проблем с альтернативой привычным продуктам от глобальных разработчиков. Гражданские версии российского системного и прикладного ПО в последнее время не уступают более известным западным аналогам ни по функционалу, ни по удобству использования.

Однако для некоторых ситуаций, требующих переноса готовых решений на новую ОС, сложности возникнут. Например, в сфере веб-разработки этот фактор имеет ощутимое значение. Так как веб-приложения зависят от определённых фреймворков, библиотек и версий операционных систем.

Скорее всего, при переносе веб-приложения с условного иностранного Red Hat на наш Astra Linux потребуется проделать довольно большую работу. «Копипаст из одного линукса в другой» не получится. Проблем не возникнет, только если изначально проводить разработку новых решений с прицелом на российские ОС.

Отраслевые нюансы

Что касается отраслевой специфики, то тут всё будет зависеть от конкретных технологических задач и их решений.

Замещение импортных компонентов и ПО в автоматизированной системе управления технологическим процессом, в том числе в станках с числовым программным управлением, явно станет серьёзной проблемой.

В медицинских ИТ ситуация тоже не простая. К примеру, импортные программно-аппаратные комплексы для магнитно-резонансной томографии (МРТ) сейчас заместить попросту нечем.

В сфере связи также очень много импортных программно-аппаратных решений, в которых отделить один уровень от другого и заменить софтверную часть на российскую будет крайне сложно.

Да, есть отрасли, где КИИ традиционно работают на отечественных решениях, типа атомной энергии, оборонной, ракетно-космической промышленности. Но их доля в общем объёме задач по переводу значимых объектах критической информационной инфраструктуры на российское ПО не является доминирующей.

Мгновенный кризис?

В какой-то мере ситуация выльется в кризис обновления – существует большое количество задач, реализуемых только на определённом оборудовании, и софт под него так просто не перепишешь и не переустановишь. Придётся отказываться от использования самого импортного оборудования. Вопрос – можно ли будет найти адекватные отечественные аналоги.

Однако в ситуации, когда критически важный софт может быть отключён с использованием недекларированных возможностей вендором из-за рубежа по политическим мотивам, уходить от таких сценариев – единственная правильная мера.

Отраслевые нюансы и невозможность в некоторых направлениях отказаться от используемых решений одномоментно – это причина, по которой срок полной реализации новых требований растянут на три года.

Эффективным подходом представляется сегодня создание межотраслевых рабочих групп или комиссий, поскольку они позволят гораздо быстрее определить актуальные в каждой области вызовы с учётом знания специфических проблем, стартовых позиций и проч. Это позволит реализовать подход case by case и сэкономить время, которого в нынешних условиях отпущено очень мало.

Драйвер нового роста

Происходящее сегодня – кульминация давно запущенных процессов из-за политического катализатора. Но это не радикальная смена курса или появление принципиально нового фактора, меняющего расстановку сил в отрасли.

Говоря о бесспорных плюсах ситуации, следует отметить объём стимулирования ИТ-отрасли в направлении разработки, внедрения и поддержки новых российских программных продуктов.

Другое дело, что это окно возможностей открывается не для всех – в авангарде встанут госкорпорации и крупный бизнес, которые имеют доступ к производственной базе, компетенции и опыт в разработке специфических отраслевых решений.

Словом, над отраслью нависла новая, беспрецедентная волна импортозамещения. И в этот раз, с учётом сложившейся в мире политической обстановки и тех угроз которые сегодня становятся всё более актуальными, рассчитывать на перенос сроков или другие существенные послабления особо не приходится.

Хотя новое постановление затрагивает исключительно значимые объекты критической информационной инфраструктуры, данная ситуация является недвусмысленным сигналом для всего российского бизнеса.

С учётом недавних заявлений о приостановлении бизнеса в РФ со стороны таких западных гигантов как Microsoft, SAP, IBM, российским пользователям вообще стоит наконец-то уже задуматься о переходе на ПО, которое не несёт в себе политических рисков.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 апреля 2022 > № 4313794 Демьян Раменский

Санкции за обход санкций: как в США ловят и штрафуют нарушителей

Сергей Ануреев Андрей Фефелов

"ЗАВТРА". Сергей Владимирович, нам объявлены «адские санкции», но как США собираются следить за соблюдением этих санкций?

Сергей АНУРЕЕВ, доктор экономических наук, профессор Департамента общественных финансов Финансового университета. У Соединённых Штатов богатый опыт наложения штрафов за нарушение санкций. Они не одно десятилетие штрафуют по самым разным поводам и компании, и банки, и физических лиц. Есть официальная статистика по таким штрафам, которая публикуется Управлением по контролю за иностранными активами (Office of Foreign Assets Control — OFAC), являющимся подразделением Министерства финансов США (US Treasury).

За 2022 год, который пока только начался, они опубликовали два решения по наложению штрафов. За 2021 год было оштрафовано 19 лиц. А самая большая сумма штрафов была в 2019 году: 26 штрафов по 22 лицам на 1,3 млрд долл.

"ЗАВТРА". Но это не только в отношении России?

Сергей АНУРЕЕВ. Конечно, сюда входят и другие страны и организации, которые не идут в мейнстриме американской политики. Есть несколько десятков разных обстоятельств, по которым могут быть наложены штрафы, и политические санкции — это только одна из тем.

Количество штрафов именно по политическим мотивам было в прошлые годы относительно небольшим, но общее число и суммы штрафов применительно к крупным корпорациям, как американским, так и неамериканским, внушительны.

По сути, такие штрафы являются формой квази-налогов или даже индивидуальных налогов. У нас в теории налогов и инвестиционного климата принят принцип универсализма: условия деятельности должны быть одинаковы для всех, а в США существует целая индустрия получения индивидуальных разрешений, которыми определяется, что можно, а что нельзя делать в тех или иных подсанкционных странах.

"ЗАВТРА". То есть кому-то можно работать, например, с Ираном, по специальному разрешению?

Сергей АНУРЕЕВ. Да, американские компании работают и с Ираном, и на Кубе, и в других странах, им что-то разрешают, а потом начинаются долгие разбирательства на тему: «а не вышли ли они за границы разрешений, учли ли все обстоятельства, которые были запрещены?» По сути, штрафы — это цена индивидуальных разрешений.

Законодательно предполагается, что штраф равен размеру транзакции, которую провели с подсанкционным лицом: перевели тысячу долларов — штраф тысяча долларов, перевели миллиард — штраф миллиард. Но на практике американцы очень избирательно подходят к сумме штрафов за те или иные нарушения. Создана целая индустрия, очень быстро развивающаяся, в которой юристы, аудиторы, консультанты, IT-шники занимаются, с одной стороны, тем, как избегать штрафов, с другой — как ловить тех, кто избегает.

"ЗАВТРА". А как это конкретно работает на практике?

Сергей АНУРЕЕВ. Рассмотрим ситуацию с одним крупным европейским банком, "дочка" которого занимает значимую позицию в России. Судебное решение состоялось в апреле 2019 года. Первоначально ему предъявили штраф в размере полутора миллиарда долларов. Но поскольку банк пошёл на сотрудничество с американскими органами, ему снизили сумму до 650 миллионов долларов, то есть более чем в 2 раза.

Банку инкриминировали то, что он не должным образом проводил платежи (в соответствии с индивидуальными разрешениями) на Кубу, в Судан, Иран и Ливию (в резолютивной части наиболее подробно расписано про Иран). Самый крупный штраф был наложен на немецкий офис этого банка, расположенный в Мюнхене. Этот офис с 2007 по 2011 год провёл 2158 платежей в адрес подсанкционного лица из Ирана, но не напрямую, а через «дочки» этого лица. Надо отметить, что основания для штрафов формулируются достаточно широко, то есть может быть оштрафовано не только лицо из санкционного листа, но и лица, прямо или косвенно с ним связанные.

"ЗАВТРА". Это можно трактовать, как известное «дышло»...

Сергей АНУРЕЕВ. Да, и банк считал, что поскольку «дочки» этой иранской компании в санкционном листе не стоят, то с ними операции проводить можно. Более того, поскольку эти операции проводились на протяжении четырёх лет, банк думал, что раз первый год «прокатило», второй год «прокатило», значит можно. А американский регулятор просто сидел и ждал, пока «телёночек вырастет большим»... По-честному, надо было сразу, отловив парочку транзакций, сказать: «Ай-ай-ай, нельзя». Но это не в интересах американского регулятора, поэтому он терпеливо ждал несколько лет, пока сумма штрафа станет больше, исходя из большего объёма транзакций.

"ЗАВТРА". А с какими операциями были связаны эти платежи Ирану?

Сергей АНУРЕЕВ. С поставками казахстанской нефти в Иран, за которую Иран платил через этот мюнхенский офис несколько лет, пока размер штрафа не дорос до полумиллиарда долларов. Банк обвинили в отказе от должного контроля, поскольку банк действовал формально: санкционные списки автоматически проверялись программой, с периодическим закачиванием обновлений этого списка, и выдавался ответ, есть клиент в списке или нет. Но с точки зрения санкционной риторики этого недостаточно, нужно было банку «копнуть» клиента глубже.

"ЗАВТРА". А кто этим должен заниматься? Служба безопасности банка?

Сергей АНУРЕЕВ. В банках, и в российских тоже, есть службы, которые занимаются противодействием легализации преступных доходов, там похожий инструментарий задействован.

Далее, этому банку предъявили обвинение в том, что он игнорировал так называемые красные флажки и сигналы о том, что связанные компании могут быть действительно связаны. Более того, банк предлагал клиентам «креативную бухгалтерию», грубо говоря, схемы расчётов в обход санкций.

"ЗАВТРА". А как это выявили?

Сергей АНУРЕЕВ. Через корпоративные почтовые ящики, с которых рассылалась информация клиентам.

Ещё банку предъявили, что в документах по внешним контрактам можно было выявить связь клиентов с подсанкционным лицом, но то ли банк проворонил это намеренно, то ли не смог распознать.

Следующее обвинение: американские банки отвергли несколько платежей этого банка, после чего банк изменил некоторые форматы платежей, скрыл контрагента и провёл платёж ещё раз, с помощью определённых форматов сообщений SWIFT.

"ЗАВТРА". Это наводит на мысль, что SWIFT используется для того, чтобы мониторить ситуацию?

Сергей АНУРЕЕВ. Конечно! Но и американские коллеги могли настучать на конкурента, мол, «что-то пошли суммы подозрительно одинаковые». Ведь если первый раз платёж отвергли, а второй раз вы, не подождав неделю-другую и не разбив его на мелкие суммы, внесли лишь небольшие уточнения в назначении платежа подсанкционному лицу и поставили такую же сумму, это вызовет вопросы. Для этого не нужно даже никакой ручной обработки, поскольку с помощью специальных программ можно распознавать такой повторный платёж с изменёнными реквизитами. У того европейского банка, о котором мы говорим, было шесть платежей, отвергнутых американскими банками и повторённых ещё раз. Этого было достаточно, чтобы банк встал «на карандаш».

"ЗАВТРА". А на основании чего ему скостили штраф?

Сергей АНУРЕЕВ. OFAC принял во внимание, что это было первое расследование, что банк сотрудничал в расследовании дела и принял меры по недопущению такой ситуации в будущем.

Ещё один пример — компания Airbnb. Это аналог Booking.com, онлайн-площадка по краткосрочной аренде частного жилья по всему миру. Этой компании, штаб-квартира которой находится в Сан-Франциско, американский Минфин дал индивидуальное разрешение (с определёнными ограничениями) для работы на Кубе, чтобы кубинцы могли давать объявления о приёме гостей, получать деньги и предоставлять дополнительные сервисы.

Компания в рамках этого индивидуального разрешения работала на Кубе с 2015 года по 1 марта 2020 года. Судебное решение было принято 3 января 2022 года. Было выявлено 1200 транзакций средним размером 139,5 долларов. Интересно, что если европейский банк был оштрафован за крупные транзакции (около тысячи транзакций суммарно на 1,5 миллиарда долларов), то здесь были микро-транзакции.

Скорее всего, эти платежи шли через американские карточные системы, например, Visa. Вероятно, Visa и помогла американскому регулятору как-то этот вопрос подсветить. Причём OFAC, расследуя это дело, решил особо не заморачиваться доказательствами по большому количеству платежей. Он выявил 1200 платежей с нарушениями и посчитал, что всего их было более трёх тысяч. То есть они могут даже не доказывать все эпизоды, а сказать, что «мы тысячу нашли и думаем, что у вас в три раза больше таких транзакций, мы применяем метод экстраполяции для того, чтобы вас оштрафовать».

"ЗАВТРА". Соответственно, сумма штрафа возрастает.

Сергей АНУРЕЕВ. Да. Но поскольку компания американская, да ещё и пошла на сотрудничество с OFAC, американский регулятор существенно снизил штраф, и финальная сумма составила всего 91 тысячу долларов.

"ЗАВТРА". А чем всё-таки провинилась эта американская компания?

Сергей АНУРЕЕВ. При выходе на кубинский рынок она должна была обеспечить сочетание систем автоматического и ручного контроля. Первая версия их автоматического контроля позволяла что-то отслеживать, но не удовлетворяла всем требованиям той индивидуальной лицензии, которую выдал американский регулятор для работы на Кубе.

В частности, в лицензии было разрешено размещать объявления от рядовых кубинцев и обычных кубинских предпринимателей, но нельзя было размещать объявления от кубинских госслужащих, членов Коммунистической партии Кубы и объявления об аренде собственности, связанной с правительством Кубы. Автоматическая система Airbnb в её первой версии не могла этого распознавать и, соответственно, блокировать IP-адреса людей, которые входят в подсанкционную категорию.

Но чтобы всё это распознавать, Airbnb должна была получить доступ к кубинским реестрам недвижимости, списку членов Коммунистической партии Кубы и госслужащих. Не думаю, что правительство Кубы предоставило американскому OFAC такие исчерпывающие данные. Но с точки зрения информационных технологий контроля санкций, при выдаче разрешения на деятельность Airbnb на Кубе, предполагалось, что эта компания каким-то образом получит эти сведения и будет фильтровать владельцев недвижимости по принадлежности их к кубинской расширенной элите.

В первых версиях программного обеспечения у них это не получилось, но они дали обещание, что получится. Спустя годы мы, наверное, узнаем, добилась ли Airbnb такой разносторонней оценки контрагентов на Кубе. Ещё раз подчеркну, что им предписывалось определять среди контрагентов не только крупные банки или оборонные компании, не только депутатов, а всех госслужащих, всех членов Коммунистической партии и их родственников.

"ЗАВТРА". Если члены Компартии и госслужащие как-то зафиксированы, то как вычислить всех их родственников?

Сергей АНУРЕЕВ. Американские IT-компании собирают колоссальную информацию обо всех. Вспомните, что когда вы читаете что-то в Интернете, вам подсовывают контекстную рекламу, а когда смотрите "Ютюб", вам подбирают ролики сообразно вашим интересам. Если даже вы сели за другой компьютер, не в своём доме, то через непродолжительное время алгоритм "Ютюб" поймёт по вашим предпочтениям, что вы переместились из Москвы, например, в Тверь. Когда я там бываю и останавливаюсь в частном доме, то через два-три дня "Ютюб" начинает предлагать те ролики, которые я обычно смотрю, хотя IP-адрес другой, и я другое устройство использую.

Конечно, американские регуляторы пока ещё не научились собирать ту информацию, которую используют IT-гиганты. Пока основной канал информации для них — это стукачи. На сайте OFAC есть специальный раздел, где каждый желающий может оставить своё сообщение.

И надо понимать, что санкционные методы заимствованы из инструментария противодействия легализации преступных доходов. Есть огромный пласт специалистов, которые вынуждены по должности сообщать куда следует о том, что они что-то про клиента узнали, и ни в коем случае не рассказывать об этом самому клиенту. Это, прежде всего, аудиторы, адвокаты, риелторы, ювелиры…

"ЗАВТРА". Банковские служащие…

Сергей АНУРЕЕВ. Банковские служащие, конечно! В чём сейчас проблема крупных «дочек» европейских банков у нас, в России? К ним может прийти родственник подсанкционного лица, но с другой фамилией, а они знать не знают об этом. А спустя годы кто-нибудь настучит, и даже если с самого этого родственника взять будет нечего, с банка-то будет что взять! За то, что посмел открыть ему счёт или провести какой-то платёж. А поскольку штраф равен сумме платежа или счёта, то можно попасть на очень большую сумму.

Поэтому SWIFT оставили неслучайно.

Есть ещё система "СПАРК-Интерфакс", которая предоставляет данные по собственникам и отчётности российских предприятий на основе информации из налоговых органов. Она, конечно, не в публичном доступе, но оформить недорогую платную подписку и посадить некоего русскоязычного человека, живущего в условной Польше, чтобы он этот "СПАРК-Интерфакс" за небольшую денежку исследовал и находил связи не связанных, на первый взгляд, лиц, особенно когда размеры штрафов предстоят огромные, не составляет никакого труда.

Есть ещё реестры недвижимости, тоже в публичном доступе. Конечно, не длинные списки, что в таком-то доме есть квартиры Иванова, Петрова, Сидорова, но индивидуальные запросы можно в эту систему направлять. Благодаря некоторым оппозиционным блогерам эту тему подсветили несколько лет назад, раскрыв технику, которую использовали спецслужбы западных стран, давая этим блогерам информацию. Они, по сути дела, рассказали, как будут ловить подсанкционных лиц.

По-хорошему, надо было закрывать весь реестр, а закрыли выборочно. Таким образом, поставили флажки: допустим, к 99% реестра можно обратиться с индивидуальным запросом и получить сведения, а к 1% нельзя. Это и есть флажок, что нужно этот процент исследовать во всех деталях.

Поэтому нужно закрывать весь реестр недвижимости (прим. ред. — ролик с этой беседой с Сергеем Ануреевым вышел на канале "День ТВ" 1 апреля, а 6 апреля в Госдуму был внесён законопроект, согласно которому данные из Единого государственного реестра недвижимости (ЕГРН) будут доступны только с согласия собственников объектов). Мы спокойно жили с закрытыми реестрами семь или восемь лет назад, до того, как они стали открытыми, и всё было нормально.

Ещё совет: не использовать G-mail и другие e-mail. Это всё попадает под мониторинг.

"ЗАВТРА". Даже наш "Яндекс"…

Сергей АНУРЕЕВ. К сожалению, считается, что "Яндекс" и "Мэйл.ру" — это как бы наше национальное достояние. Но движок Яндекс-браузера написан на движке "Гугла", акционеры у "Яндекса" и "Мэйл.ру Групп" вроде бы как российские, но почему-то прикрываются офшорами.

И e-mail, и телефонные разговоры могут использоваться в качестве источников информации. Опять же, оппозиционные блогеры, расследуя деятельность отдельных чиновников, показали, что американские спецслужбы могут это находить.

"ЗАВТРА". Думаю, они просто вломились «в личку» этих чиновников на "Фейсбуке"*! Не так давно бывший американский посол в России Макфол делал в Конгрессе США доклад о российской элите. И он не скрывал, что работал в плотной связке с бывшим главой службы безопасности "Фейсбука"*. То есть они не стесняются копаться в чужом белье…

Сергей АНУРЕЕВ. Приведу на эту тему пример. Как-то я писал работу о пенсионных фондах, в том числе Австралии. Там у одиноких пенсионеров пенсии чуть больше, чем у семейных пенсионеров, а коммунальные платежи чуть меньше. Так вот, уже четыре года назад Австралийский Пенсионный фонд использовал программу распознавания лиц, которая официально заходила на странички родственников этих пенсионеров в соцсетях и изучала их. Если вдруг обнаруживалась фотография, на которой оба пенсионера, которые находятся в разводе, встретились, например, у внука на дне рождения, то это было основанием для Пенсионного фонда Австралии пересчитать за многие годы назад им пенсию, ссылаясь на то, что они встречаются.

"ЗАВТРА". Что это типа фиктивный развод?

Сергей АНУРЕЕВ. Да. И эти примеры были приведены на официальном сайте Пенсионного фонда Австралии.

"ЗАВТРА". Но внуки-то общие!

Сергей АНУРЕЕВ. А вот так! Поздравляйте внуков в разные дни, а раз засветились на одной фотографии, то это является основанием для пересчёта пенсии.

Из всего вышесказанного ясно, что все те технологии, которые используются IT-компаниями для понимания профилей пользователей и предложения им индивидуального контента, будут использоваться американскими регуляторами для того, чтобы отслеживать людей под санкциями. А потом по этим флажкам аудиторы и юристы уже в ручном режиме будут готовить материалы для суда.

Пример с Airbnb показывает, что американские государственные органы не гнушаются ставить IT-компаниям задачи по сегрегации жителей конкретной страны по тому или иному признаку.

"ЗАВТРА". Получается, что пресловутый цифровой концлагерь, который мы привыкли представлять как клетку, на самом деле — эта самая сеть, в которой человек находится постоянно под воздействием неких штрафных санкций.

Сергей АНУРЕЕВ. Да, пока IT-гиганты пытаются зарабатывать на нас с помощью контекстной рекламы, но в дальнейшем они будут зарабатывать гораздо больше на санкционной тематике.

"ЗАВТРА". Через тот же SWIFT, о чём вы уже говорили...

Сергей АНУРЕЕВ. SWIFT позволяет не только отслеживать отдельные транзакции, но и связывать в цепочку транзитные фирмы, которые попытаются использовать для обхода санкций.

И если даже отдельные банки независимо друг от друга будут задействованы в отдельных элементах цепочки, и им будет казаться, что эта цепочка разорвана, то всё равно вся база транзакций SWIFT находится в одной организации, и у неё есть алгоритмы, которые будут вязать эти цепочки по суммам, по географической принадлежности и прочему. Ведь SWIFT — это просто защищённый канал информации, и через него идут не только платежи, но и контракты и прочая бизнес-информация.

Платежи через SWIFT идут в структурированном формате и подвергаются быстрому автоматическому контролю. Контракты контролировать сложнее, но выявить в текстах некие слова и словосочетания легко. То есть людям, которые сядут за ручную обработку, будут уже даны флажки-подсказки, где искать.

"ЗАВТРА". А реестры владельцев предприятий, недвижимости тоже обрабатываются автоматически? Или вручную?

Сергей АНУРЕЕВ. В зависимости от страны. У нас они обрабатываются вручную. Но толковый программист вполне может написать скрипт, который будет обращаться к реестру и шаг за шагом скачивать определённую информацию. Например, были случаи утечки баз данных резидентов офшоров (например, так называемое Панамское досье). Разумеется, любые реестры, находящиеся в открытом доступе, могут быть использованы для поиска лиц, косвенно связанных с подсанкционными лицами.

"ЗАВТРА". А по каким критериям ведётся такой поиск?

Сергей АНУРЕЕВ. Это может быть регистрация по одному адресу или тот факт, что директора или собственники вместе учились в одной школе или вузе, или много лет назад выступили учредителями одной компании, или подписывали договор, или оформляли совместно недвижимость, или перепродали друг другу какую-то долю в компании. В реестрах всё это есть, ведь там указывается не только, кто сейчас является владельцем, генеральным директором, бухгалтером конкретной компании, но и кто владел и возглавлял до них.

Подобной техникой анализа взаимосвязей российские банки пользуются уже десятилетиями для выявления махинаций заёмщиков с фирмами-однодневками, с зиц-председателями и тому подобным.

Или возьмём какое-нибудь оборонное предприятие, являющееся градообразующим для конкретного района. С большой долей вероятности можно предположить, что значительная часть компаний, которые зарегистрированы в этом же районе, так или иначе связаны с этим предприятием.

"ЗАВТРА". Ясно, что реестры надо закрывать.

Сергей АНУРЕЕВ. Да, и очень жёстко ограничивать право их использования. Пользователь, обращающийся к реестру, должен быть видим, и доступ должны получать только люди из очень узкого перечня, которым это по профессии действительно нужно.

Ещё надо отметить, что под санкции могут попасть не только лица, являющиеся собственниками или генеральными директорами предприятий, которые работают с подсанкционными предприятиями, но и главные бухгалтера и даже секретари. Например, если у девочки-секретарши, которая ведёт и подписывает протоколы заседаний правления какого-нибудь подсанкционного предприятия, есть папа, имеющий недвижимость за рубежом, то привет недвижимости папы, фамилия девочки вошла в соответствующую базу данных.

"ЗАВТРА". Получается, для того, чтобы потрясти Буратино, поводов масса!

Сергей АНУРЕЕВ. Приведу примеры, как это уже де-факто работает в смежной области. В Великобритании есть понятие "корпоративный секретарь" — это человек с профессиональным аттестатом, например, бухгалтера или юриста. Реестр этих лиц есть в саморегулируемых организациях, и только люди с такими аттестатами имеют право составления и подписи корпоративных документов определённого уровня. Соответственно, они стоят «на карандаше» с точки зрения штрафов за неправильное оформление, вплоть от исключения из профессии.

Ещё пример, уже из российской практики. В рамках разбирательства с крупным российским банком, рухнувшим в 2004 году, получила срок девушка-секретарь, чья подпись стояла на протоколах заседаний кредитных комитетов по выдаче кредитов, которые были признаны заведомо фиктивными. Разумеется, были привлечены к ответственности и другие сотрудники банка, около десяти человек, включая зампреда этого банка. Но только собственник этого банка почему-то в Лондоне продолжает раздавать разные интервью.

"ЗАВТРА". Но здесь речь идёт хотя бы о сотрудниках, а как мы говорили ранее, могут людей вычислять просто по фотографиям в соцсетях!

Сергей АНУРЕЕВ. Да, и это большая глупость даже уже взрослых детей наших госслужащих или олигархов, когда они вывешивают свои фото на Майами или где-то ещё, подсказывая тем самым, где недвижимость их родителей. А поскольку трактовка подсанкционного лица, с точки зрения американских органов, очень широкая (родственники и лица, прямо или косвенно работающие на подсанкционное лицо), то таким образом детишки высвечивают все связи.

"ЗАВТРА". Но так можно узнать только про личные связи, а есть люди, которые по должности владеют всей бизнес-информацией. Это аудиторы. Причём в России работают и зарубежные аудиторские фирмы. Как это влияет на ситуацию с санкциями?

Сергей АНУРЕЕВ. Аудиторы должны следить за широчайшей палитрой нарушений, в том числе в области кибер-шпионажа, охраны окружающей среды, прав трудящихся, манипуляций на финансовых рынках и так далее. Аудиторы обязаны сообщить куда следует и не рассказать об этом клиенту. Если будет доказано, что они не сообщили или рассказали клиенту, то у аудитора будет отозван аттестат, и прощай, профессия!

Здесь возникает вопрос, насколько они будут выполнять требования в ситуации политических санкций. Думаю, лица с российским аттестатом вряд ли будут особенно стараться соблюдать американское законодательство о санкциях, а вот россияне с западным аттестатом аудитора окажутся перед моральной дилеммой: оставаться в профессии или оставаться патриотом и не стучать.

Западные руководители аудиторских фирм пытаются как-то это развести: самим не погружаться в детали, чтобы у них было алиби, что они точно не знали, а конкретную процедуру аудита поручать людям, не обладающим западными аттестатами. Но это больше игра на публику.

Сейчас аудиторская «Большая четвёрка» (PricewaterhouseCoopers, KPMG, Deloitte и Ernst & Young) заявила о том, что покидает Россию. Но хитрость в том, что они ещё в 2014–2015 годах перерегистрировали собственность на российских аудиторов, то есть российские физические лица выступали с названиями «Большой четвёрки».

"ЗАВТРА". Так это хорошо, если у нас появился суверенный аудит?

Сергей АНУРЕЕВ. Есть ряд проблем. Во-первых, очень сложные акционерные соглашения между российскими лицами: что они могут и что не могут, кому и как они должны продать свою долю, если перестанут заниматься аудитом. Эти соглашения не опубликованы, хотя надо бы. Во-вторых, есть соглашения по использованию бренда западных аудиторских компаний, так называемая франшиза. Они тоже не опубликованы. В-третьих, из-за рубежа периодически приезжают люди, которые осуществляют контроль качества аудита и вследствие этого имеют широчайший доступ ко всей документации.

"ЗАВТРА". И перед ними не стоит дилемма стучать/не стучать.

Сергей АНУРЕЕВ. Более того, аудиторы подобны врачам, которые знают про пациента всё, весь анамнез. Для аудиторской выборки аудитор не произвольно требует документы, мол, «хочу такой-то документ, который был, наверное, в такое-то число на такую-то сумму…», а предварительно сгружает всю базу данных в аудиторский офис, а затем алгоритмы аудиторской компании ставят флажки на те транзакции, которые аудитор будет проверять вручную.

"ЗАВТРА". То есть от аудитора нельзя вообще ничего скрыть?

Сергей АНУРЕЕВ. Несколько лет назад были введены элементы секретности на некоторые операции. Теперь помощник аудитора (без зарубежного аттестата) должен подписать доступ по определённой форме (с запретом на пять лет выезда из страны) и смотреть эти операции только вручную. Но секретная часть очень невелика по сравнению с огромными массивами информации про крупные корпорации. Для составления консолидированной отчётности аудиторам нужно видеть всю цепочку взаимосвязей и доказательно понимать, контролируется ли, например, данное конкретное лицо той материнской компанией, аудит которой они проводят. То есть они копают очень глубоко.

Формально считается, что базы данных, которые аудиторы получают от клиентов, не выходят за границы московских офисов — якобы серверы стоят в Москве. Но почему тогда российские аудиторы из компаний "Большой четвёрки" продолжают использовать свои корпоративные адреса электронной почты как «.ru», так и «.com»? Это говорит о том, что они работают с зарубежными сайтами. Почему информация о российских аудиторах по-прежнему размещена на зарубежных сайтах? Я не слышал, чтобы компетентные органы проводили проверки информационной безопасности и доказательно рассуждали о том, что никакой утечки нет, что информация действительно хранится на серверах в России и не выносится дальше этих серверов.

Подчеркну ещё раз: аудитор получает огромный массив информации, и он в соответствии с аудиторскими процедурами должен многие вещи исследовать, в том числе свои санкционные риски. Ведь если аудитор не выявит определённые операции, а компания потом будет оштрафована за нарушение санкций на крупную сумму, то аудитору предъявят претензии, что он не увидел. Он же не просто проверяет соответствие стандартам бухгалтерской отчётности, правильность уплаты налогов, но и должен оценивать вероятность штрафов любой тематики.

Поэтому основная причина, по которой компании «Большой четвёрки» отказываются от своих российских офисов, — это боязнь быть оштрафованными на крупную сумму за то, что их российские сотрудники где-то что-то проглядели по санкционной тематике. И даже если американский регулятор не сможет дотянуться до какого-нибудь российского лица, находящегося под санкциями (допустим, это лицо проводит только рублёвые расчёты и не связано ни с кем за рубежом), то с аудитора «Большой четвёрки», у которого штаб-квартира находится в Лондоне или где-то ещё, эти деньги снять можно!

"ЗАВТРА". С аудиторами понятно. А обычным людям это чем-то грозит?

Сергей АНУРЕЕВ. Человека, который не имеет загранпаспорта (а таких у нас более 80%), не выезжает за рубеж, не имеет иностранных карточек, это никак не коснётся. А вот те 10–15% россиян, которые регулярно ездят за рубеж, имеют там недвижимость, вклады в зарубежных банках, находятся в зоне риска, поскольку их средства могут быть заморожены. Многие европейские политики средней руки уже объявили о том, что будет блокировка собственности и вкладов россиян выше определённого лимита. Но вводить блокировку просто по национальному признаку они пока не решаются.

"ЗАВТРА". Слишком грубо. Они будут искать другие предлоги для изъятия/экспроприации.

Сергей АНУРЕЕВ. Это потом, а сначала блокировка, которая может длиться десятилетиями. Например, недавно сообщалось, что в рамках переговоров между британским и иранским правительствами по поставкам иранской нефти взамен российской, в качестве жеста доброй воли правительство Великобритании вернуло деньги в рамках какого-то оборонного контракта, предоплату по которому Иран сделал в 1970-е годы, а поставок по этому контракту не произошло. Иранские деньги были из-за санкций заморожены. И вот спустя 45 лет британское правительство эти деньги вернуло, но без учёта инфляции за все эти годы. Так что пока никто не говорит об экспроприации и национализации, но заморозка на годы, пока идут разбирательства, вполне реальна.

Возвращаясь к вопросу, кто находится в зоне риска, напомню о расширенном толковании подсанкционных лиц: это не только родственники, но и лица, которые прямо или косвенно работают на подсанкционное лицо. Что понимается под работающими косвенно? Трудно сказать, поскольку судебные прецеденты только нарабатываются, но я думаю, всё будет зависеть от масштаба имущества, которое есть за рубежом у лица, которое косвенно поработало на подсанкционное лицо. Если, допустим, человек оказал разовые адвокатские услуги какой-нибудь гражданской жене лица под санкциями, а у этого адвоката есть, например, домик в Лондоне, то почему бы временно не заморозить этот домик?

"ЗАВТРА". И не передать его бездомным британцам в рамках гуманитарной поддержки?

Сергей АНУРЕЕВ. Сейчас это кажется невероятным, но тот инструментарий, которым пока пользуются точечно, позволяет в будущем тиражировать подобные случаи.

Ещё попадают в зону риска, например, однофамильцы, поскольку выявление лиц под санкциями носит вероятностный характер. Это как программа идентификации по лицам: она же не говорит точно, а выдаёт вероятность. Например, с вероятностью 90% лицо, которое только что прошло через такой-то турникет в Московском метрополитене, это вот такое-то лицо.

Кстати, если вы недавно получали паспорт, то вы не приносили свою фотографию с собой, как это было раньше, а вас фотографировали непосредственно при выдаче. Это означает, что ваша фотография в хорошем разрешении есть где надо. Это позволяет увеличить процент попадания при распознавании лиц.

Понятие вероятности есть во всех системах автоматического слежения. Предположим, что у вас фамилия Иванов. Ивановых в санкционном списке много! Где-то с отчествами, где-то — без отчества. И были в прессе сообщения, что у какого-то россиянина, который не имел отношения к подсанкционным лицам, который уехал из России лет 15 назад, за рубежом арестовали вклад на 500 тысяч евро, поскольку он был похож на лицо, находящееся под санкциями, по своим формальным данным.

Могут тормознуть и при паспортном контроле, например, позволить въехать, но не позволить выехать. Я уже говорил, что американские контролирующие органы умеют ждать, пока «телёночек вырастет большим». Поэтому могут позволять въезжать-выезжать, а потом, чтобы человек быстрее пошёл на сотрудничество, выехать не позволят.

"ЗАВТРА". Это такое смешение фильма "Бразилия" и романа Кафки "Процесс" — цифровой абсурд, слежка плюс казуистика колоссальная.

Сергей Владимирович, очень интересная беседа! Благодарю вас!

Беседовал Андрей Фефелов

* "Фейсбук" (Facebook) — соцсеть запрещённой в РФ экстремистской организации Meta Platforms Inc.

США. Иран. Куба. Россия. ЦФО > СМИ, ИТ. Финансы, банки. Образование, наука > zavtra.ru, 14 апреля 2022 > № 4041463 Сергей Ануреев

Не всё решается в бою

О ходе военной операции на Украине

Сухомлинов Владимир

Наш собеседник – военный аналитик, доктор военных наук, член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук Константин Сивков.

– Константин Валентинович, можно ли говорить, что главные задачи спецоперации, а по сути, военного противостояния с Западом – демилитаризация и денацификация Украины (а не только Донбасса) – успешно выполняются?

– Можно совершенно чётко сказать: в настоящее время задачи выполняются успешно. Есть некоторое отставание от первоначального плана, однако это не критично. Обусловлено отставание тем, что был расчёт на то, что сопротивление со стороны ВСУ будет менее ожесточённым. Предполагалось, что, по крайней мере, немалая часть офицеров и солдат ВСУ будет придерживаться более вменяемой позиции.

– Хватит ли России военной прочности (людской потенциал, вооружение, ГСМ), а также слаженности фронта и тыла, чтобы победить?

– Полагаю, что вооружения и сил наших военных для выполнения поставленных перед операцией задач, безусловно, хватит. Более того, в данное время Вооружённые силы России ведут боевые действия результативно. Но, на мой взгляд, исход спецоперации решается даже не на полях боестолкновений, военные не подведут. Это решается в Москве. Как лично я наблюдаю, выявилось немало действий, которые по большому счёту отвечают интересам Запада и бандеровской Украины, а не наших воинов и настрадавшегося украинского народа. Я бы сказал, что это препятствует нормальному проведению операции и выражается в разных вещах.

Во-первых, это проявлялось в потакании требованиям открытия гуманитарных коридоров – даже тогда, когда стало ясно, что это просто приём киевских властей, чтобы во время затишья решать свои задачи. Во-вторых, выразилось в решении об отводе войск из ряда населённых пунктов, освобождённых нашими войсками, хотя в том, как мне кажется, не было необходимости. В частности, это сделали после переговоров с украинцами в Стамбуле. Или вот принятое решение об оплате рублями нашего газа западными покупателями. На первый взгляд хорошо. Но это, по сути, ничем не отличается от его оплаты валютой – долларами или евро. Да, валюта поступает не напрямую, через Газпромбанк, но валюта для нас сейчас – просто мусор. Ничего необходимого купить за неё мы не можем из-за санкций.

По-моему, правильнее было бы требовать расплачиваться не никому не нужной валютой, а конкретными материальными ценностями – станками, оборудованием, предприятиями, роботизированными комплексами. Именно это жизненно необходимо. Если бы в результате договорённостей такие ценности нам продавали за рубли, это было бы нормально.

Повторюсь, всё будет решаться в Москве. На оптимизм настраивает назначение генерала армии, Героя России Александра Дворникова командовать нашими войсками – участниками операции. Это говорит, что курс взят на её успешное завершение. Несмотря на локальные успехи, думаю, у «пятой колонны» не хватит сил повлиять на конечный итог операции.

– Расскажите немного о Дворникове.

– Александр Владимирович – реально боевой генерал, в частности успешно командовал войсками в Сирии. Во многом благодаря ему произошёл поворот в противостоянии с дестабилизирующими силами в этой арабской стране. Он был командующим Южным военным округом, теперь назначен командующим нашими войсками, задействованными в спецоперации.

– Реально ли, что НАТО, США, которые переживают не лучшие времена внутри страны, решатся на войну с применением всех видов оружия?

– Однозначно – нет. Всем понятно, что такая война для НАТО, США самоубийственна. Они знают, какое вооружение есть у нас. В предыдущей беседе я рассказывал о некоторых его видах («ЛГ», № 3, 2022). Всё это будет вынуждать натовцев десять раз подумать, прежде чем решиться на авантюру. Пока они рассчитывают затянуть конфликт путём поставки оружия властям Киева, а также надеются на вольных или невольных представителей той самой «пятой колонны», о которой мы говорили.

Россия. Украина. США. НАТО. Новые Субъекты РФ > Армия, полиция > lgz.ru, 13 апреля 2022 > № 4263493 Константин Сивков

Шульгинов: Наша задача заключается в обеспечении функционирования нефтяной отрасли

Министр энергетики РФ Николай Шульгинов дал интервью газете «Известия».

Стоимость нефти в пределах $80-150 за баррель возможна

В ближайшее время цена нефти может колебаться в коридоре $80–150 за баррель, считает министр энергетики РФ Николай Шульгинов. Сейчас, отметил он, трудно заниматься прогнозированием, «особенно при неконструктивном поведении западных политиков в отношении этой ситуации».

«Думаю, что все международные компании, которые занимаются прогнозами, будут в целом их пересматривать, потому что они были сделаны исходя из других предпосылок. Никто ранее не учитывал изменение геополитической и экономической ситуации. Стоимость нефти в пределах $80-150 за баррель в принципе возможна, но наша задача заключается не в угадывании, сколько будет стоить нефть, а в обеспечении функционирования нефтяной отрасли. Мы готовы продавать дружественным странам нефть и нефтепродукты в любом диапазоне цен», — сказал Шульгинов.

Другие игроки не могут сегодня обеспечить замену российскому газу

Покупатели российского газа, отметил Шульгинов, ведут переговоры с «Газпромом» о новом механизме оплаты поставок.

«Конструктивно настроенные страны изучают возможность оплаты в рублях. Мы наблюдаем реальные переговоры с компаниями, со странами, которые рассматривают такую возможность», — сказал министр, подчеркнув, что «такая форма расчета никак не увеличивает затраты покупателей». При этом он напомнил, что «нужно также иметь в виду, что другие игроки не могут сегодня обеспечить замену российскому газу ни по объемам, ни по наличию соответствующей инфраструктуры».

Россия ищет новые рынки для своих углеводородов

«Отказ еще не наступил», — сказал глава Минэнерго в ответ на вопрос об отказе США от углеводородов из РФ и обсуждении той же меры в ЕС. «Нивелировать потери можно только поиском новых альтернативных маршрутов и новых рынков, чем мы сегодня вместе с компаниями и занимаемся», — пояснил Шульгинов, отметив, что новые рынки не связаны с США и Европой.

НДПИ дорабатывается

Среди мер поддержки отечественного ТЭК, которые приняты или принимаются, Шульгинов назвал доработку Минэнерго и Минфином налога на добычу полезных ископаемых с учетом рыночных условий:

«Нужно найти баланс между наполнением федерального бюджета и операционной рентабельностью добычи с учетом требований по стабилизации цен на нефтепродукты», — пояснил он.

Размеры вычета для НДД индексируют на уровень реальной инфляции

Что касается налога на дополнительный доход от добычи углеводородов, то уже одобрена индексация размера предельных вычетов для его уплаты «на уровне, сопоставимом с реальной инфляцией», с 2023 года.

Кроме того, НПЗ разрешено сместить на 2 года сроки модернизации, осуществляемой для целей налогового вычета в связи с задержкой с поставкой оборудования и изменениями условий финансирования. Минэнерго и Минфин работают над параметрами и условиями при переносе срока как инвестиционных соглашений, так и соглашений о модернизации НПЗ.

«Напомню, что Минэнерго подписало инвестиционные соглашения с 21 НПЗ для модернизации и ввода в работу 50 установок вторичной переработки нефти на сумму порядка 1 трлн рублей», — сказал Шульгинов.

Ситуация с ценами на бензин и дизель в рознице стабильная

Ситуация на топливном рынке стабильная, сказал министр энергетики РФ.

«Цены с начала года на оптовом рынке составляют 43-47 тыс. рублей за тонну, они снизились на 10%. В рознице они выросли, по данным Росстата, всего на 0,7%. Мы за этим следим. Такое соотношение оптовых и розничных цен пока устраивает и нефтеперерабатывающие компании, которые имеют неплохую экономику, и тех, кто занимается реализацией бензина и нефтепродуктов», — сказал Шульгинов, добавив, что спрос на нефтепродукты в 2021 году «практически восстановился», кроме спроса на авиакеросин, что связано с логистическими ограничениями.

Заседания по топливному рынку оперативного штаба при Минэнерго проходят каждые два дня.

«В качестве одной из мер сдерживания цен мы ранее анонсировали повышение выплаты по демпферу. Соответствующий закон находится в Госдуме, и мы пока ожидаем решения по нему», — сказал Шульгинов. Сроки рассмотрения он не назвал.

К слову, вопрос о продаже алкоголя на АЗС пока не нашла поддержки в кабмине, сказал глава Минэнерго РФ, хотя в ведомстве считают, что такая мера приведет к повышению эффективности независимых АЗС и, как следствие, удешевлению бензина в среднем на 0,3 руб. на литр топлива.

Биржевые требования ослаблены

«Приостановлены требования по равномерности и регулярности поставок нефтепродуктов на биржу для выплаты обратного акциза и демпфера», — сказал Шульгинов.

И другие меры поддержки

Говоря о мерах поддержки отрасли в целом, глава Минэнерго напомнил об отмене тарифной ответственности сетевых компаний при невыполнении инвестпрограмм, приостановке требований по непревышению стоимости инвестпроектов над объемом финсредств, возможности переноса сроков вводов проектов. Кроме того, министр сообщил, что правительство получило дополнительные полномочия «по установлению размеров штрафов и пеней за невыполнение обязательств на оптовом и розничном рынке электроэнергии, а также в теплоснабжении, газоснабжении, водоотведении».

Субсидировать ставки по кредитам в первую очередь будут 21 системообразующей компании

Субсидирование ставок по кредитам, отметил Шульгинов, будет предоставлено в первую очередь 21 независимой компании в области добычи и нефтесервиса.

«В сфере ТЭК поддержка одобрена пока для 119 системообразующих компаний. Мы считаем, что этот перечень не закрыт и будем, исходя из ситуации, проблем выходить с предложениями по его дополнению. Пока им планируется выделить субсидии в размере около 7 млрд рублей для компенсации льготных ставок по кредитам, это соответствует кредитному портфелю около 58 млрд рублей. В первую очередь они будут направлены пока 21 компаниям из 119-ти. Это независимые компании в области добычи и нефтесервиса, им сегодня крайне нужны оборотные средства», — сказал он.

По словам министра, российские энергосбытовые компании могут попасть в список системообразующих предприятий, если у них будут проблемы по платежам. «Мы считаем, что у электроэнергетиков, которые занимаются покупкой и продажей электроэнергии, при наступлении неплатежей тоже могут возникнуть проблемы. Мы тогда будем этот перечень дополнять», — пообещал он.

Выход иностранных акционеров из компаний ТЭК РФ пока гипотетический

Шульгинов сказал, что выход иностранных игроков из акционерного капитала российских «нефтяных и энергетических компаний» пока можно назвать «гипотетическим».

«Прорабатываем сейчас разные варианты, ведь компании же не просто выйдут, им нужно найти покупателя. Некоторые иностранные игроки заявляют о том, что не будут заниматься новыми инвестиционными проектами, но продолжат реализовывать действующие инвестпроекты. Наша задача — отслеживать эту ситуацию, контролировать сохранение рабочих мест на предприятиях», — сказал министр, подчеркнув, что пока не наблюдается «конкретных договоренностей».

«Можно только делать прогнозы, но я бы не стал сейчас прогнозировать, насколько снизятся инвестиции. Мы работаем для того, чтобы оценить ситуацию и выходить из нее достойно», — добавил министр.

Перечень критически важного оборудования для ТЭК направлен в Минпромторг

В условиях санкций нужно рассматривать критически важное оборудование в каждом сегменте и/или отрасли, сказал Шульгинов: «Потому что, может быть, и 99% импортозамещаем, но нет критически важного оборудования, и это проблема. По разному оборудованию, компонентам ситуация разная».

«Мы направили перечень критически важного оборудования в Минпромторг, и министерство этим активно занимается. В условиях отсутствия запчастей для оборудования, конечно, ищутся аналоги, в том числе производимые в России или которые будут производиться в России. Тема важная, занимаются ей уже много лет, просто сейчас снова активизировалась эта работа в условиях изменившейся ситуации», — сказал он.

«В электроэнергетике проблем мы пока точно не видим. Что касается нефтепереработки, нефтедобычи, есть отдельные компоненты, сегменты и оборудование, но я думаю, что, исходя из возможностей поиска альтернативного оборудования от других поставщиков, с ситуацией в ТЭК справится», — добавил Шульгинов.

Экология против эффективности

Комментируя предложение ЛУКОЙЛа о переводе ТЭЦ на мазут вместо газа во избежание снижения нефтедобычи, министр сказал, что «это проблема локальная, которую можно решить на штабе». «Минэнерго на очередном заседании штаба с компаниями в том числе эту проблему будет обсуждать. Сегодня есть технические возможности для того, чтобы мазут использовать на электростанциях в некоторых регионах, поэтому будем решать эту проблему», — сказал он.

«Есть еще проблема сжигания попутных нефтяных газов (ПНГ). Их получают в результате добычи нефти, направляют на газоперерабатывающие заводы, из них производят СУГ. Сегодня есть проблема реализации СУГ, и компаниям нужно принимать решение: или снижать добычу, или увеличивать сжигание ПНГ. С Минприроды мы в контакте и ищем решение. С одной стороны, у нас есть экологическая повестка, с другой — мы не должны в это тяжелое время штрафами ухудшать операционную деятельность компаний», — заметил министр.

Евросоюз. США. Россия > Нефть, газ, уголь. Внешэкономсвязи, политика. Финансы, банки > oilcapital.ru, 13 апреля 2022 > № 4069303 Николай Шульгинов

Геоинженерия и геополитика

АЛЕКСАНДР ЛОСЕВ

Член президиума Совета по внешней и оборонной политике.

Регионы планеты стали взаимосвязаны благодаря многолетнему процессу интеграции национальных экономик в общее геоэкономическое пространство, но оно оказалось уязвимо для кризисов и конфликтов. Очевидно, что для предотвращения будущей климатической катастрофы необходима координация действий всех без исключения стран.

Климатическая повестка

Глобальное изменение климата, рост числа экстремальных явлений из-за повышения средней годовой температуры и вызванные этим проблемы оказывают заметное влияние на мировую экономику и политику. По данным ООН ежегодный ущерб от стихийных бедствий оценивается в 520 млрд долларов, а само изменение климата представляет собой серьёзную угрозу международному миру и безопасности, потому что обостряется конкуренция за водные ресурсы и продовольствие, усиливается социально-экономическая напряжённость, фиксируется массовое перемещение населения, растёт глобальное неравенство. Такие риски невозможно игнорировать.

Регионы планеты стали взаимосвязаны благодаря многолетнему процессу интеграции национальных экономик в общее геоэкономическое пространство, но оно оказалось уязвимо для кризисов и конфликтов. Очевидно, что для предотвращения будущей климатической катастрофы необходима координация действий всех без исключения стран, комплексная разработка, реализация и внедрение новых экономических моделей, способных обеспечивать устойчивое и справедливое развитие всего мира.

12 декабря 2015 г. в Париже представители 196 стран подписали соглашение по климату, которое ставит трудную и сложно сформулированную задачу «удержать прирост глобальной средней температуры намного ниже 2 градусов Цельсия сверх доиндустриальных уровней при приложении усилий в целях ограничения роста температуры до 1,5 градусов Цельсия». Декларируется, что «осуществление Парижского соглашения требует экономической и социальной трансформации на базе наилучших имеющихся научных данных».

По всему миру в борьбу с негативными последствиями глобального потепления включаются политические партии, правительства, активисты, финансы и бизнес. Развитые страны заявили о декарбонизации своих экономик и об ускоренном развитии «зелёных» технологий. «Зелёная трансформация» становится важным фактором международной инвестиционной политики, влияющей на доступ компаний к капиталу, и одновременно политэкономическим проектом части мировых элит, потому что экологией и финансами климатическая политика не ограничивается. Необходимо, чтобы люди, сообщества и государства отказались от традиционной промышленности и энергоёмких отраслей индустрии, а также изменили систему ценностей от материальных к более экологически направленным и переориентировали национальные приоритеты на достижения целей устойчивого развития.

Императивный переход на возобновляемые источники энергии для развитых экономик, углеродные налоги и запрет на инвестиции в традиционные сектора для «отстающих» меняют взаимоотношения постиндустриального мира и развивающихся стран, где сосредоточены основные мощности промышленного производства.

Бенефициарам «зелёной политики» – доходы, всем остальным – рост долговой нагрузки и торможение экономик.

Но ничто не возникает из ниоткуда. «Зелёный переход» потребует намного больше энергии, чем могут дать современные энергосистемы, которые должны одновременно обеспечивать и текущие потребности мировой экономики в энергии, и создание дублирующей энергосистемы, превосходящей по масштабам существующую. Если традиционные ТЭС и АЭС работают круглосуточно, то выработка энергии ветра обычно доступна в среднем 30 процентов времени; солнечной – 17 процентов времени, а масштабировать инфраструктуру, включая ЛЭП, трансформаторы и специальные аккумуляторные станции, придётся до максимальной, а не до средней мощности. Как следствие, значительно увеличатся выбросы углекислого газа, что лишь усугубит ситуацию и заставит многие государства и сообщества усомниться в правильности выбранной стратегии.

«Число стран, объявивших о своих обязательствах по достижению нулевого уровня выбросов в ближайшие десятилетия, продолжает расти. Но обещания правительств на сегодняшний день – даже если они будут полностью выполнены – далеко не соответствуют тому, что требуется, чтобы свести глобальные выбросы углекислого газа, связанные с энергетикой, к нулю к 2050 г. и дать миру равные шансы ограничить глобальное повышение температуры до 1,5 °С», – говорится в докладе о глобальных рисках, озвученном на Всемирном экономическом форуме в Давосе в январе 2022 года.

Стоимость «зелёной трансформации»

Детальный анализ, представленный в январе 2022 г. в докладе McKinsey Global Institute “NGFS Net Zero 2050” показывает, что сценарий сокращения выбросов углекислого газа до чистого нуля к 2050 г. потребует расходов на физические активы до 275 трлн долларов, что составит 7,5 процента мирового ВВП с 2022 по 2050 гг., при ежегодных средних затратах на материальные активы в 9,2 трлн долларов. Это почти в четыре раза выше предварительных оценок Международного энергетического агентства, сделанных три года назад, когда климатическая повестка набирала вес в мировой политике. Трансформация экономики, необходимая для достижения нулевого уровня выбросов к 2050 г., обойдётся в астрономическую сумму, у которой пока нет реальных финансовых источников.

Итак, на одной чаше весов годовой ущерб в 0,5 трлн долларов от неблагоприятных климатических явлений, а на другой – 9,2 трлн долларов ежегодных затрат, чтобы сгладить климатическую динамику. Баланс пока явно не в пользу «зелёной трансформации». Но и финансовые балансы государств, корпораций и домохозяйств сейчас не в лучшем состоянии.

По данным Института международных финансов (IIF), к концу 2021 г. совокупный мировой долг составил 300 трлн долларов, и это новый исторический рекорд, а мировая инфляция достигла максимума за последние четыре десятилетия. Гигантский долг и высокая инфляция исключают финансирование «зелёной трансформации» за счёт масштабной денежной эмиссии и ограничивают потенциальный размер государственных субсидий для ветряной и солнечной электрогенерации. Более того, накопленные долги, пузыри активов и дисбалансы мировых финансов являются, по мнению Всемирного банка, предпосылками грядущего мирового кризиса, который по масштабам падения глобального ВВП способен превзойти Великую депрессию 1930-х, но с учётом объёмов нынешней мировой экономики.

Но даже колоссальная сумма в 275 трлн долларов на декарбонизацию не окончательная и в ближайшие годы вероятно будет пересмотрена в сторону повышения на несколько десятков процентов, если учесть продолжающийся рост мировых цен на энергоносители и конечную энергию, на базовые материалы и ресурсы, сохраняющиеся проблемы в цепочках поставок и геополитическую напряжённость в отношениях США с Китаем и другими странами. Так, например, принятые в США ограничения на импорт продукции из Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, где производится 77 процентов мирового объёма поликристаллического кремния, уже привели к 25-процентоному росту стоимости солнечных панелей для американских потребителей.

Есть у «зелёной трансформации» и огромная нефинансовая цена. Добыча ресурсов и производство значительного количества солнечных панелей и их каркасов, ветряков и их мачт, опор дополнительных ЛЭП, кабелей, трансформаторов, феррорезонансных стабилизаторов, блоков аккумуляторов и прочее окажет колоссальную дополнительную нагрузку на экологию планеты, вызовет значительный рост выбросов в атмосферу углекислого и угарного газа, оксида азота и соединений серы. Почва и вода на обширных территориях будут загрязнены шлаками, кислотными отходами и солями тяжёлых металлов. Всё это лишь усилит неблагоприятные природные и социальные явления.

Во имя «зелёной трансформации» будут уничтожены миллионы гектаров амазонской сельвы, опустошены гигантские области в Азии, Африке, в Северной и Южной Америке, пострадает ряд стран Европы.

Литий, кремний, свинец, цинк, медь, палладий, олово, алюминий, углепластик, поливинилхлорид, конструкционная сталь, бетон, редкоземельные металлы и пр. не появляются из таблиц Excel и презентаций на климатических форумах.

Вывод очевиден, климатическую политику придётся корректировать. Изначальные планы по декарбонизации слишком многого не учитывали, и требуют серьёзной доработки и дополнительных научных исследований. Но поскольку изменение климата продолжается, человечеству необходимо одновременно продолжать заниматься экологическими программами и выиграть время, необходимое для разработки и запуска новых проектов.

Климат или энергия – ложная дихотомия

Аристотель ввёл термин «энергия» (греч. ?ν?ργεια – действие, сила, осуществление) для обозначения деятельной силы и преобразующей мир человеческой активности. Уровень развития цивилизации определяется потребляемым количеством энергии и объёмом накопленных знаний.

От энергии и её доступности зависит качество жизни людей и любая экономическая деятельность. На протяжении всей истории количество используемой энергии и ресурсов определяло степень развития цивилизации. Сотни тысяч лет назад огонь, добытый и бережно хранимый человеком в эпоху палеолита, положил начало социальной эволюции вида homo sapiens. С момента зарождения цивилизации до настоящего времени происходил гиперболический рост населения Земли, а последние двести лет мировое энергопотребление увеличивается пропорционально квадрату численности населения. Сейчас число людей на Земле приближается к 8 млрд, поэтому энергии требуется всё больше и больше.

Но человечество использует лишь 0,17 процента потенциально доступной энергии планеты, причём не самым лучшим и эффективным образом. Ежегодные выбросы углекислого газа составляют 33–34 млрд тонн. Сейчас общее конечное потребление энергии в мире достигает 174 000 ТВт/ч в год, но почти треть этой энергии рассеивается в атмосфере или теряется при передаче в тепло- и электросетях. 70 процентов электрогенерации на планете производится тепловыми электростанциями, работающими на ископаемом топливе.

Ещё в 1980-е гг. было доказано, что все виды альтернативной энергетики – солнечные панели, ветряки и водородные элементы неэффективны. У солнечного света и ветра низкая плотность потока энергии, а на производство и хранение водорода затрачивается электроэнергии намного больше, чем смогут выдать водородные элементы. Исключение лишь одно – термоядерный синтез, но этот синтез по-прежнему – дело далёкого будущего.

Сейчас только строятся экспериментальные термоядерные установки. Россия, ЕС, Китай, США, Япония, Индия и ряд других стран участвуют в проекте ITER (Международный экспериментальный термоядерный реактор). Его постройка завершится к концу 2025 г., затем последует череда экспериментов с плазмой, а термоядерный синтез в планах только на 2035 г., если эксперименты окажутся удачными. Выработка электроэнергии на этом реакторе не предусмотрена. Появление термоядерных электростанций в мире можно ожидать не ранее 2070 г., если, конечно, будет доказана безопасность таких технологий.

Пока же придётся постепенно увеличивать выработку тепловой и электрической энергии на атомных и газовых электростанциях, постепенно сокращая долю угольных. Если же традиционные электростанции будут закрыты, а замена им не появится и мощности солнечной и ветрогенерации не хватит, то человечество столкнётся с колоссальным дефицитом энергии. Это вызовет коллапс мировой экономики, голод, социальные конфликты, локальные и глобальные войны.

Те, кто останутся в живых к середине XXI века, попадут в мрачнейшую антиутопию или в новые «тёмные века».

Геоинженерия как альтернатива «зелёной трансформации»

Если тотальная декарбонизация в рамках текущей климатической повестки обречена на провал по экономическим причинам, то человечеству придётся обратиться к особым климатическим технологиям, которые смогут помочь избежать резкого повышения температуры на планете даже без отказа от традиционного углеводородного топлива и выиграть время, необходимое для освоения термоядерной энергии.

Климатические технологии или геоинженерия – преднамеренное крупномасштабное манипулирование экологическими процессами на Земле для противодействия последствиям изменения климата. Понятие геоинженерия объединяет целый ряд технологий от улавливания и удаления углекислого и парниковых газов из атмосферы до управления солнечной радиацией.

Геоинженерные решения проблемы глобального потепления обещают быть намного более эффективными, чем сверхзатратная «зелёная трансформация», хотя они также сопряжены с определёнными рисками. И судя по возобновившимся исследованиям и предметному обсуждению геоинженерных технологий как на международных экономических форумах, включая Давос, так и в ведущих аналитических центрах, к рекомендациям которых прислушиваются политики, перспектива использования геоинженерии для устранения негативных последствий изменения климата становится всё более и более вероятной.

Предварительные оценки затрат на применение геоинженерных технологий показывают, что их стоимость будет на порядок ниже стоимости перехода к углеродной нейтральности, они потребуют меньше времени для достижения климатических целей и не окажут катастрофического воздействия на традиционные отрасли промышленности.

Технологии улавливания и хранения углекислого газа предназначены для предотвращения попадания выбросов СО2 в атмосферу на тепловых электростанциях и энергоёмких производствах. Технологии удаления углекислого газа из атмосферы химическими, биохимическими (фотосинтез) или электрохимическими средствами создают, по сути, «отрицательные выбросы» и позволяют замедлить изменение климата. Уже есть предварительные расчёты стоимости и понимание, что технологии улавливания и удаления СО2 будут играть решающую роль в ключевых климатических решениях ближайшего будущего. Их успешное применение, особенно в энергоёмких отраслях, таких как металлургия, производство удобрений и цемента, позволит смягчить правила перехода к углеродной нейтральности, сделать декарбонизацию менее болезненной для традиционных отраслей промышленности и предотвратить негативные социальные процессы.

Планета Земля получает энергию от Солнца, солнечная радиация идёт на нагревание верхних слоёв почвы и воды, которые делятся теплом с атмосферой. Нагретая земная поверхность и атмосфера отдают тепло в космос посредством длинноволнового инфракрасного излучения. Гипотетически Земля должна находиться в лучистом и тепловом равновесии, поскольку солнечная энергия способна отражаться обратно полностью, но облака и парниковые газы захватывают часть тепловой энергии и излучают её не в космос, а к поверхности Земли. Возникает парниковый эффект, для компенсации которого необходимо увеличить отражающую способность (альбедо) Земли. Но в последние двадцать лет фиксируется снижение альбедо из-за сокращающегося ледяного покрова и уменьшения общей поверхности океанских облаков, что может усугубить негативное изменение климата.

Технологии управления солнечной радиацией как раз и создают возможности для частичного отражения солнечного излучения с помощью искусственно созданных облаков или отражающих стратосферных аэрозолей из различных химических веществ, а также развёрнутых на орбите Земли космических зеркал, что будет способствовать снижению темпов разогрева поверхности планеты и нижних слоёв атмосферы даже без перехода к углеродной нейтральности.

Плюсы и минусы геоинженерии

Среди технологий улавливания углекислого газа наиболее проблемными являются технологии, связанные фотосинтезом и биомассой. Крупномасштабное высаживание лесов в степных и полупустынных районах потребует десятилетий, гигантского количества удобрений и пресной воды, что может привести к истощению водных ресурсов, отрицательно повлиять на землепользование и разрушить местные экосистемы.

Самая дешёвая, но и самая опасная для экосистем технология удаления углекислого газа – стимулирование роста фитопланктона посредством удобрения железом и карбамидом значительных площадей мирового океана. Удаление 1 гигатонны углекислого газа, который пойдёт на фотосинтез водорослей, обойдётся менее, чем в 100 млн долларов, и теоретически можно «решить» проблему с избыточным углекислым газом в атмосфере всего за три года без затрат в 275 трлн долларов. Но удобрение океана железом может привести к повышению температуры поверхности, к образованию оксидов азота и других парниковых газов, к разрушению экосистем в результате подкисления океана и цветения водорослей, к истощению запасов кислорода в мировом океане и в итоге к гибели океанской жизни.

Прямое улавливание углекислого газа из воздуха химическими или электрохимическими средствами, а также установка систем удаления СО2 на традиционных энергоёмких производствах потребует нескольких триллионов долларов за 100 гигатонн углекислого газа, и это основной минус таких технологий. Но эти затраты будут на два порядка ниже, чем при «зелёной трансформации». Внедрить такие технологии на тепловых электростанциях и на промышленных объектах можно за десятилетие, но это позитивно для перспектив мировой экономики и эффективно для климатических целей. Политические решения о внедрении технологий улавливания СО2 на производстве и ТЭС, в том числе через программы стимулирования, не вызовут отторжения у бизнеса, в отличие от углеродных налогов, и это направление геоинженерии может получить значительное финансирование, как государственное, так и частное.

Технологии управления солнечной радиацией потребуют инвестиций от нескольких миллиардов до нескольких триллионов долларов, что также намного дешевле «зелёной трансформации». Эти технологии способны остановить рост среднегодовой температуры на планете, но, к сожалению, они плохо решают проблему увеличения концентрации парниковых газов в атмосфере. К тому же их применение может создать более серьёзные вторичные эффекты по сравнению с технологиями улавливания углекислого газа.

Распыление аэрозоля, состоящего из неорганических частиц, например диоксида серы, в стратосферу для отражения солнечного излучения потребует миллиардов долларов для сокращения 2–5 Вт энергии, приходящейся на 1 квадратный метр земной поверхности. Это также намного эффективнее по стоимости и по затратам времени, чем переход мировой энергетики на ветряки и солнечные панели. Но вероятные негативные климатические эффекты могут перечеркнуть всю пользу от применения такой технологии, так как это может вызвать потепление в высоких широтах, разрушение озонового слоя, изменение количества осадков и сильные засухи в Африке к югу от Сахары и в Индии, также в ряде регионов Северной и Южной Америки, увеличение числа ураганов в Атлантике. Более того, если применение аэрозолей внезапно прекратится, то произойдёт резкий скачок в количестве достигающей земной поверхности солнечной радиации.

Увеличение размера облаков с использованием иодида серебра и осветление морских облаков с помощью распыления особых частиц, делающих облака способными отражать больше солнечного света, по стоимости сопоставимо с технологиями распыления аэрозолей, но вторичными эффектами станут наводнения в одних регионах и уменьшение количества осадков и температуры в других местах, что негативно скажется на мировом сельском хозяйстве.

Огромные зеркала, размещённые в космосе способны блокировать и отражать солнечное излучение. Их можно установить на околоземных орбитах или, например, в точке Лагранжа L1 между Землей и Солнцем в 1,5 млн км от Земли, где сила земного притяжения уравновешивает влияние гравитации Солнца, а период обращения объекта вокруг Солнца становится равным периоду обращения Земли.

Затраты на сокращение 1 Вт/м2 солнечной энергии, достигающей поверхности Земли посредством развёртывания системы зеркал в космосе оцениваются в триллионы долларов. Процесс потребует создания дополнительных космических технологий. Зеркала способны быстро оказать влияние на климат, но поскольку они будут отбрасывать тень на поверхность планеты, то в разных регионах мира будет наблюдаться затенение, которое может привести к сокращению биомассы и проблемам с сельским хозяйством и местными экосистемами.

Но технологии космических зеркал будут идти параллельно с развитием космической энергетики. Получать электричество из солнечного излучения в космосе намного эффективнее, чем на Земле. И, возможно, это значительно улучшит ситуацию в мировой энергетике в целом, если появятся эффективные технологии передачи энергии с орбиты на Землю.

Геоинженерия и геополитика

Исследования и разработка геоинженерных технологий ведутся в развитых странах более полвека, но только сейчас началось детальное обсуждение возможности их использования, а также оценка вероятных последствий. Как и «зелёная трансформация», геоинженения требует вовлечения и координации действий всех стран. Главный минус большинства геоинженерных технологий в том, что разные страны будут испытывать влияние их применения по-разному. Нет качественных оценок последствий прекращения использования геоинженерии. Возможно, что при остановке техногенного вмешательства в климат глобальная температура покажет резкий рост, что приведёт к массовой гибели экосистем.

Пока нет ни одного способа управления солнечной радиацией с доказанными безопасностью и эффективностью. Улучшив климатические условия в одной части планеты, можно сильно ухудшить ситуацию в ряде других мест, например, изменить динамику муссонов или спровоцировать засухи в тропиках, в результате чего миллионы людей могут остаться без продовольствия и воды. Это создаст почву и повод для новых межгосударственных конфликтов.

Возможно, человечество столкнётся с новым типом войн – климатическими войнами. Операции с использованием климатических технологий применялись, например, США во время войны во Вьетнаме (Operation Popeye), когда американцы с помощью рассеивания в облаках йодидов серебра добивались обильных осадков, уничтожавших сельскохозяйственные посевы и повредивших тропу Хо Ши Мина. По мере развития технологий станет возможна контргеоинженерия, когда государства в ответ на геоинженерные меры соседних стран будут принимать противоположные меры, опасаясь последствий засух или наводнений.

Речь пока не идёт о создании климатического оружия.

Настоящее климатическое оружие – это перспектива очень отдалённого будущего.

Закон сохранения энергии – фундаментальный закон физики. Для климатического оружия требуется огромное количество энергии. Даже обычный ураган средней силы обладает мощностью сопоставимой с 250 мегатоннами тротилового эквивалента. Для перемещения миллиардов тонн воздушных и океанических масс необходимо энергии больше, чем может произвести весь ядерный боезапас сверхдержав.

Климатические риски и разнородная реакция государств на применение геоинженерных технологий способны оказать негативное влияние и на международную политику, и на внутриполитическую динамику различных стран, что может привести к международной напряжённости, экономическим войнам и вооружённым конфликтам. Также пока непонятно как мировое сообщество будет реагировать, если геоинженерные технологии повлекут непредвиденные последствия.

Поэтому необходимо создавать международное правовое регулирование, призванное контролировать климатические технологии до того, как произойдёт «геоинженерная катастрофа». Несколько существующих сводов международных законов, таких как морское право и космическое право, предоставляют образцы для определения ответственности в глобальном сообществе.

Наступает момент, когда государства должны достичь соглашений о сотрудничестве в геоинженерии и создать систему международного управления геоинженерными исследованиями, потому что без технологий удаления и хранения углекислого газа невозможно приблизиться к намеченным климатическим параметрам. Без влияния на климат и управления количеством осадков не удастся решить проблемы миллиардов людей, но без глобального консенсуса и международного контроля не получится сделать эти технологии безопасными для всех стран.

Геоинженерные технологии могут быть эффективными решениями проблем глобального потепления – только если человечество научится адекватно учитывать системные взаимозависимости и возможные последствия.

Россия. США. Евросоюз. Весь мир > Экология. Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 12 апреля 2022 > № 4313795 Александр Лосев

Кто мы, где мы, за что мы – и почему

Отклик на приглашение Фёдора Лукьянова к дискуссии о международном пути России

ДМИТРИЙ ТРЕНИН

Член Совета по внешней и оборонной политике.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Тренин Д.В. Кто мы, где мы, за что мы – и почему // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 32-42.

Альберту Эйнштейну принадлежит известное выражение о том, что «высвобождение ядерной энергии изменило всё, кроме нашего мышления». Действительно, крупные перемены, крутые повороты, кажется, меняют буквально всё вокруг, но ход мыслей людей при этом часто остаётся прежним. 24 февраля 2022 г. очевидно и властно изменило наш мир, но рассуждения о том, где мы оказались и что делать, остались во многом такими же, как три месяца или полгода назад. Это запаздывание мысли необходимо ликвидировать как можно скорее. С этой точки зрения предложение Фёдора Лукьянова[1] начать обсуждать, куда и как двигаться России в новых условиях, является абсолютно своевременным.

Закрыть окно

Военная операция на Украине не была вызвана стремлением России сломать мировой порядок. Она преследовала гораздо более ограниченную цель: решить силовым способом ряд геостратегических, геополитических, гуманитарных задач на Украине и – шире – на европейском направлении в целом. В политическом отношении Россия сошла с орбиты Запада ещё в середине 2000-х гг.; экономический интеграционный проект «Большой Европы» был окончательно похоронен в середине 2010-х, с тех пор ситуация продолжала ухудшаться. В феврале 2022 г. произошёл качественный сдвиг: нараставшая конфронтация с Западом приняла форму опосредованной войны России с США и НАТО на территории Украины.

Эта война вписывается в сложный процесс смены мирового порядка, в основе которого – сдвиг центра экономической активности и экономической мощи из Евро-Атлантического региона в Индо-Тихоокеанский. С мирового финансового кризиса 2008 г. Запад постепенно уступает позиции азиатским гигантам – Китаю и Индии. Силовые действия России в этом контексте – начиная с войны на Кавказе в 2008 г. и особенно с украинского кризиса 2014 г. – играли роль спускового крючка, задающего геополитические сдвиги. Военная операция 2022 г. стала важнейшим рубежом. Точка невозврата в отношениях России с Америкой и Европой пройдена. И это влияет на глобальную ситуацию по многим направлениям.

Нынешний разрыв России с Западом – это гораздо глубже, чем отрицание нового политического мышления Михаила Горбачёва или «отрясание праха» коммунистического периода отечественной истории.

Фактически речь идёт об отказе от части наследия Петра Первого – трёхсотлетней традиции позиционирования России не только как великой европейской державы, неотъемлемой части баланса сил на континенте, но и составной части общеевропейской цивилизации. Разворот принципиальный: Россия долго желала «вписаться» в Европу, где далеко не все были рады ей. При Горбачёве она многое отдала ради всего лишь возможности этого, при Борисе Ельцине стала перестраиваться на западноевропейский манер, а при «раннем» Владимире Путине торжественно провозгласила «европейский выбор», выдвинула проект «Большой Европы от Лиссабона до Владивостока» на основе сращивания экономик ЕС и РФ и даже постучалась в двери НАТО.

Не вышло. Общий дом в Европе уже выстроен и заселён, под общим покровительством США, но без России. Это не ошибка с той или иной стороны. Коллективный Запад не мог включить в своё сообщество столь крупную величину, не расшатав основы своей конструкции; расширение же фундамента означало бы отказ США от единоличного господства. Россия, со своей стороны, не могла подчиниться правилам, выработанным без её участия и сулившим ей, в сущности, подчинённое положение в общеевропейском доме. Самостоятельность и суверенитет плотно вплетены в ДНК российской государственности, в сознание народа и его правящего слоя.

Собственно говоря, выстроенный дом, по сути, не общеевропейский, а общезападный. То, что в нём не нашлось места для России, не удивительно. Логическое следствие растянувшегося на полтора десятилетия расхождения, расставания, а затем и полного разрыва с Западом – необходимость для России воспринимать себя не только как отдельную от объединившейся на западной платформе Европы политическую единицу, но и как самостоятельную – прежде всего по отношению к Европе – цивилизацию.

Держава

Такой вывод имеет принципиальное значение. Современная Россия – уже не империя, но она и не нация-государство в европейском смысле слова. Официально наша страна определяет себя как многонациональное государство. Точнее, однако, будет называть Россию державой-цивилизацией. У этой цивилизации во многом европейские корни, но эти корни – православное христианство, воспринятое от Византии вместе с политической культурой и открытостью к Азии; славянские происхождение, язык и письменность – принадлежат Европейскому Востоку. На наших глазах этот важнейший компонент исторической Европы – за исключением России, Белоруссии, Донбасса и пока ещё отчасти Сербии – оказался полностью поглощён Европейским Западом, фактически заместившим собой ещё недавно двусоставную Европу. Россия, естественно, находится за пределами этого новообразования.

Но Россия – не Европа №2, альтернативная Евросоюзу. В цивилизационном отношении она – больше, чем Европа. Растянувшись до Тихого океана и заняв весь север Евразийского континента, она включила в свой состав многочисленные этносы, культурно и конфессионально отличающиеся от Европы и исторически слабо связанные с Европой. В то же время эти этносы на протяжении столетий были интегрированы в единое русское государство. Это единое государство во многом отличалось от классических европейских империй – будь то заморских или континентальных – и лучше всего определяется словом «держава».

Понятие державы отличается не только от концепта империи, но и от термина «великая держава», как он употребляется в литературе о международных отношениях. Держава – это не иерархия метрополии и колоний и не сила, превосходящая потенциал соперников, а прежде всего способность удерживать в органичном единстве и равенстве разнородные элементы. Это удержание возможно благодаря мощному государственному началу, играющему роль жёсткого стержня и гибкого каркаса. Не случайно, что в ходе потрясений начала и конца ХХ века практическая вся территория современной Российской Федерации сохранялась под властью русских правительств, не отлагалась от России. Справедлив в этой связи вывод о том, что единая держава таких размеров и с такой степенью внутреннего разнообразия, как Россия, является одновременно отдельной цивилизацией.

Ядром российской цивилизации-державы являются русские люди, с их языком, культурой и религией, но этнический момент в рамках единой цивилизации не является определяющим. Напротив, русское сообщество является открытым, свободно и на равных принимающим в свой состав не только отдельных представителей других этносов, но и сами эти этносы целиком. Русскими могут быть и являются и татары, и якуты, и чеченцы, и многочисленные этнические группы Дагестана. Православие – религия большинства, но традиция веротерпимости позволяет мирное сосуществование и взаимодействие основных коренных конфессий: православия, ислама, буддизма и иудаизма. Единое государство обеспечивает мир, благосостояние и развитие на огромной территории от Балтики до Японского моря и от Арктики до Каспия. Именно общая держава является важнейшей ценностью для этой сложной цивилизации.

Государство, однако, само основывается на системе ценностей, без которых оно рушится. Российская империя распалась не столько под влиянием тягостей Мировой войны, сколько из-за утраты веры и доверия верховной власти. Советский Союз погиб не столько в результате дефицита товаров в магазинах, сколько из-за лживости официальной идеологии, всё больше расходившейся с реальной жизнью.

Легитимность для русских людей – не формальная законность, а справедливость. Когда эти два принципа сталкиваются, в русском сознании справедливость ставится выше. Это – важнейший урок для современной Российской Федерации. Кредит доверия, выданный властям народом, не беспределен.

Русская правда

Для устойчивости нашего нынешнего государства требуется его «переиздание»[2] на принципах свободы и ответственности, социальной солидарности, административной компетентности, практического соучастия в управлении, включая принятие важнейших решений.

В этой связи народу современной России предстоит переосмыслить себя и свою страну, разобраться с основами самосознания и мировоззрения и определиться с тем, куда должен вести русский путь. Только при таком условии можно будет определять цели политики, а также стратегии и способы их достижения. Совокупность этих целей, стратегий и способов может быть объединена понятием русской идеи. Коротко говоря, русскую идею можно обозначить как Русскую правду – основу мировоззрения и свод основополагающих принципов, центральной опорой которого является императив справедливости.

Наряду со справедливостью стержнем русской идеи является принцип равенства. Русские не мнят себя избранным народом, им не присуще представление о себе как об исключительном явлении. Русские – не особенные, они держат себя на одном уровне с представителями других народов, не выше, но и не ниже. Русский колониальный опыт был принципиально иным, чем у западноевропейцев В Российской империи русские по своему положению не стояли выше «инородцев», а в Советском Союзе национальные республики пользовались различными привилегиями и экономическими преференциями, которых РСФСР была лишена. В то же время русские не готовы принять чужое руководство собою. В русской культуре нет места расизму, а антисемитизм – государственный и бытовой – считался позорным, порицаемым явлением. Сама русская культура открыта внешнему миру, его влияниям, которые усваиваются в русской творческой переработке.

Таким образом, справедливость, равенство, открытость и переимчивость – при сохранении внутренней целостности – делают русскую идею надёжным духовным ориентиром и в выработке стратегии внешней политики, особенно в период смены миропорядка. Русская идея открывает самые широкие возможности для взаимопонимания, уважительного диалога и разумных договорённостей при обоюдном наличии доброй воли. Как идею внутренней справедливости, внешнего суверенитета и мирного добрососедского сосуществования её могут воспринять другие народы и цивилизации.

Здесь надо подчеркнуть, что русская идея предназначена именно для русской цивилизации, а не в качестве экспортного продукта для остального мира. Попытка сформулировать свою идею в универсалистском ключе, как это сделали соратники Михаила Сергеевича Горбачёва, разрабатывавшие новое политическое мышление, изначально безнадёжна и поэтому бессмысленна. Глобальный мир, в котором распространение западной модели достигло непреодолимых пределов, всё больше расходится на цивилизационные платформы, где у каждой цивилизации своя собственная идея. Русская идея будет воздействовать на остальной мир самим фактом её реализации в русском обществе и в политике Российского государства.

Русскую идею не нужно выдумывать, её нужно переосмыслить для современного этапа развития. Немецкий коммунизм, а затем американский неолиберализм заслонили для многих поколений русских людей наследие отечественных философов, писателей, историков – от Пушкина и Чаадаева до славянофилов и западников до религиозных философов и евразийцев. Сейчас это во многом не проработанное нами наследие прошлого особенно востребовано для того, чтобы наши размышления о настоящем и будущем обрели глубину. Речь идёт не о том, чтобы в мыслях и действиях вернуться на сто-двести лет назад, а о том, чтобы найти надёжную точку опоры в нашем движении вперёд.

Не менее важен опыт практической политики ХХ и начала ХХI веков, очищенный от идеологии и политических предпочтений. Отказ от коммунистической идеологии и осуждение преступлений советского периода не должны мешать возможному использованию тех или иных социальных практик ХХ века. Аналогичный подход применим и к исторически более близким нам эпохам. Надо иметь виду, что при последовательном отрицании каждой из основных исторических форм Российского государства его последующей формой (РФ – Советского Союза, СССР – Российской империи, европеизированной империей Петра Первого – Русского царства и так далее) ключевые элементы русской идеи передавались по наследству в рамках этого исторического континуума. «Переиздание» нынешней формы российской государственности не станет, вероятно, исключением.

Новое равновесие

Переиздание Российской Федерации потребует в том числе серьёзного и объективного аудита внешней политики страны с учётом итогов специальной операции на Украине и в контексте гибридной войны с США и Европой. Горячая фаза противоборства на Украине рано или поздно закончится, но дожидаться мира с Западом не стоит: если Россия устоит – в чём нет сомнений, – то конкретные условия для такого мира появятся ещё не скоро. Потребуется также критический анализ и осмысление опыта российской внешней политики, начиная как минимум с правления Горбачёва, а как максимум – захватывая и имперский период. Важная цель такого анализа – дать материал для разработки теоретических основ российской внешней политики.

В течение последнего столетия эти основы базировались либо на довольно узкой основе пролетарского интернационализма как основной формы классовой борьбы на международной арене, либо – позднее – на заимствованных постулатах различных западных теорий. Между тем каждая политическая теория создаётся с учётом ценностей и интересов конкретного государства или группы государств, и чужих теорий, даже переосмысленных, недостаточно. Необходима российская теория международных отношений, исходящая из интересов и опыта нашей страны и отвечающая её потребностям.

Задача теории – обеспечить осмысленность практики и повысить её эффективность. В условиях неравного для России противоборства с объединённым Западом внешняя политика обязана обеспечить устойчивость государства по отношению к противникам и партнёрам, сохранить равновесие на фоне потрясений и способствовать – даже в неблагоприятных условиях – развитию страны. Как именно обеспечить это, должно стать предметом достаточно широкого обсуждения.

Российская цивилизация – одна из важных составляющих мировой цивилизации. Она не может и не должна устраняться от мировых системных проблем. В то же время, исходя из русской идеи как важнейшей основы политики страны, в том числе внешней, установление той или иной формы миропорядка не должно быть главной внешнеполитической целью России, как это декларировалось во времена СССР. От этого элемента, центрального в советской стратегии – будь то в ленинском, сталинском, хрущёвско-брежневском или горбачёвском вариантах, – необходимо отказаться. Миропорядок созидается – и меняется – в результате взаимодействия многих участников системы, в том числе более мощных, чем Россия.

Идея державы-цивилизации существенно отличается и от идеи империи. Экономическая интеграция и всестороннее сотрудничество с рядом бывших республик СССР совершенно оправданны, но попытка восстановить под российской эгидой полноценный центр силы в рамках бывшего советского пространства вряд ли будет успешной, поскольку ей активно противостоят силы национализма в новых государствах, поддерживаемые также извне. Главное же состоит в том, что Россия не нуждается в приращениях для того, чтобы выступать в качестве великой державы.

Само понятие великой державы нуждается в переосмыслении. То, что современная Россия – не сверхдержава, официально признаётся со времён распада СССР. В современном мире, однако, великая держава – не та, которая принуждает других действовать по её воле, а ровно наоборот – не позволяет никому диктовать свою волю ей самой и способна при необходимости успешно противостоять внешнему давлению превосходящей силы. У России такая способность есть, есть и необходимые ресурсы для реализации самостоятельного пути развития и независимого внешнеполитического курса. Именно это делает Россию современной великой державой.

Разрыв с Западом неизбежно привёл Россию к тяжёлым испытаниям, но он же, окончательно освободив её от комплексов последователя и подражателя, открыл перед страной возможности заново определить свои место, роль и цели в мире. Ясно, что в условиях массированного западного давления приоритетом стали сохранение устойчивости путём мобилизации ресурсов и высвобождения творческой энергии граждан. Сосредоточенность на насущных проблемах, однако, не должна уводить от проработки фундаментальных тем, которые сейчас должны решаться по-новому.

Географически Россия – не часть Европы или Азии. Напротив, то обстоятельство, что восточная часть географической Европы и северная часть Азии входят в состав России, делает нашу страну важным фактором для её непосредственных и более далёких соседей. На нынешнем этапе российской истории баланс между двумя основными направлениями внешней политики страны – западным и восточным – очевидно и однозначно сместился в пользу последнего. Такое положение, вероятно, сохранится на всю обозримую перспективу.

Для удержания равновесия в условиях гибридной войны с Западом России в обозримом будущем придётся в большей степени, чем когда-либо, опираться на страны Востока – прежде всего на Китай, но также на Индию и по возможности на другие страны Азии и Ближнего и Среднего Востока. Эти страны – в разной степени – становятся важнейшим внешнеполитическим и внешнеэкономическим ресурсом Москвы на международной арене. Для того, чтобы использовать этот ресурс для компенсации разрыва связей с Западом и развития страны, Россия должна всерьёз повернуться лицом к незападным странам не только Азии, но и Африки и Латинской Америки, укрепить существующие партнёрства и завязать новые.

Недавние массовые высылки российских дипломатов из стран Европы и Америки указывают путь, по которому следует идти. Прекращение нормальных отношений с западными странами означает резкое снижение потребности в приложении усилий – за исключением военных и спецслужб – и в соответствующих специалистах. Вместо этого требуется значительное усиление экспертизы и практических компетенций по соседним странам – Закавказью, Казахстану и Средней Азии, Турции, Ирану, Арабскому Востоку, Южной и Юго-Восточной Азии – не говоря уже о мировых гигантах Китае и Индии. Незападные организации и форумы ЕАЭС и ОДКБ, ШОС, РИК и БРИКС должны стать для России приоритетными центрами многосторонней дипломатии.

Роль России в новом международном контексте могла бы состоять не только в отстаивании суверенитета в противоборстве с объединёнными силами Запада, но главным образом в выстраивании новых моделей отношений внутри не-Запада. Для этого уже существует хорошая основа – стратегические партнёрства с глобальными державами Китаем и Индией, а также с другими важными игроками, такими, как Вьетнам. Есть практика сложных, но в целом позитивных отношений с региональными державами Турцией и Ираном. Есть опыт взаимодействия с региональной организацией АСЕАН. Создан существенный объём сотрудничества со странами Африки и Латинской Америки. Эти ещё недавно второстепенные направления сейчас должны выйти на первый план.

России, конечно, необходимо использовать любые возможности для компенсации ущерба, наносимого санкциями, но её роль в незападном мире не должна быть узко утилитарной, сосредоточенной на поиске путей обхода санкций. Важнее развивать экономическое, финансовое, научно-техническое, культурное сотрудничество – учитывая, что ведущие незападные страны исторически находятся на подъёме, а также то, что в культурно-психологическом плане незападные общества во многих отношениях ближе русским людям и отечественной культуре, чем большинство современных обществ Европы и Северной Америки.

Сотрудничество с незападными странами имеет большое значение для формирования совместных позиций и широкого общественного мнения по большому числу глобальных проблем: безопасности, экономики, торговли, финансов, экологии, информации, культуры и так далее. На многих из этих направлений Россия может внести существенный вклад в общую работу. Активная и конструктивная роль России может сделать страну одним из мировых интеллектуальных и политических лидеров.

Поведение России на международной арене должно в максимально возможной степени соответствовать российским традициям и ценностям, а не представлять собой подобие политики европейских держав в прошлом, ЕС или США в настоящем. Россия не стремится к мировому господству, эксплуатации других стран и народов, не навязывает никому свою систему ценностей, не вмешивается во внутренние дела других государств, но при этом решительно отстаивает свой суверенитет, национальные интересы, верна своим международным обязательствам и стремится к гармоничному сосуществованию различных государств и народов, культур и цивилизаций в рамках глобального сообщества.

* * *

В этих заметках о необходимости привести в порядок внешнеполитическое мышление говорилось, в сущности, только об одном аспекте – формировании идейной и интеллектуальной основы внешней политики России. У этой проблемы есть много других сторон. Нужно учиться адекватно смотреть на быстро меняющийся мир и понимать тенденции его развития, в том числе в нетрадиционных для международников областях информации, технологий, климата и так далее; внимательно изучать стратегию и тактику противника, а также партнёров и нейтральных государств; учиться лучше воевать на информационном поле, в том числе на своей территории. Но при всём этом начинать нужно с основы: кто мы, где мы, за что мы – и почему.

--

СНОСКИ

[1] Лукьянов Ф.А. Старое мышление для нашей страны и всего мира // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 5-10.

[2] Тренин Д.В. «Переиздание» Российской Федерации // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 27-33.

Евросоюз. Украина. США. Весь мир. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 11 апреля 2022 > № 4046460 Дмитрий Тренин

Жестокая схватка

Новый курс — экстремальная индустриализация

Максим Калашников

Сейчас мы вступили в схватку не на жизнь, а на смерть. Не с Украиной, а с Западом. Она надолго. Разгром регулярных ВФУ не положит конец спецоперации: ещё долгие годы понадобятся для того, чтобы очистить Украину от скверны и наладить там новую жизнь. Бороться с неонацистским подпольем ещё предстоит. И держать войска в бывшей УССР.

Это означает, что придётся выдержать длительную экономическую войну с Западом. Он продолжит остервенелые попытки разрушить наш тыл. Потому РФ потребуются новые органы ведения экономической обороны/наступления, равно как и научно-технического развития. Всё это нужно нам и на случай, если яростные санкции против РФ весь мир сбросят в ад глобального спада…

Замысел врага: сокрушение тыла

Замысел врага прост и ясен. Он примерно такой же, как и прежний план Рейгана 1981 года. На сей раз: добиться увязания РФ на Украине, втянуть нас в тяжёлую войну за города (с их разрушением), превратив бывшую УССР в зону гуманитарной катастрофы и голода. Сделать Малороссию и Новороссию «топками» для сжигания экономических ресурсов России. А одновременно — ударами санкций вызвать хаос, обрушить нашу экономику, а следом за ней — и политическую систему Российской Федерации, разрушить её государственный и силовой аппарат. Повторить то, что удалось сделать в Российской империи на завершающем этапе Первой мировой войны и в СССР конца 1980-х годов. Именно эти планы нам нужно сорвать во что бы то ни стало!

В нынешней гибридной войне враг вовсю использует сильную зависимость РФ от импорта, причём не столько готовых потребительских товаров, сколько узлов и комплектующих для отечественного производства, компонентов для выпуска фармацевтической продукции и для агропрома (очень велика зависимость от ввозных селекционных семян, яиц для разведения кур-бройлеров, семени племенных быков, витаминных присадок к комбикормам и т. д.).

С 24.02.2022 стало ясно, что впереди — только два варианта.

Первый: страна побеждает, для чего радикально меняет экономический курс, проводит форсированную индустриализацию (при помощи того же протекционизма), решительно давит коррупцию, избавляется от профнепригодных чиновников и т. д.

Второй: всё сваливается на траекторию событий 1914–1917 годов (или 1904–1905).

Для нас приемлем только первый вариант!

Дополняя правительство

Отсюда вытекает вся логика дальнейшего курса. Очевидно, что придётся вводить особый порядок управления страной и её экономикой, вспоминая опыт военного времени. Не только советский.

Всё это пригодится и в случае, если беспрецедентные западные санкции сбросят весь мир в тяжёлый глобальный кризис.

Имеющиеся органы управления экономикой тут явно недостаточны. Говорю о правительстве и Центробанке. Они сильно заражены прозападным системно-либеральным элементом, не умеющим работать иначе, кроме как «вписывать страну в глобальные производственно-торговые цепочки», а проще говоря — сохранять колониально-зависимый тип экономики РФ. С принципом «Продаём сырьё на мировом рынке, а всё, что надо, там же и покупаем». Оный элемент враждебен делу национальной индустриализации. Именно здесь возможны гнёзда саботажа и работы на подрыв РФ в идущей гибридной схватке.

Вот что написал по сему поводу мой коллега по Изборскому клубу Виталий Аверьянов: «Самое сложное дело, самое срочное и важное дело, которое стоит сейчас перед верховным главнокомандующим, — это зачистка подрывных сил в верхушке государства… Существенный риск для Путина в настоящий момент — ошалевшие олигархи и скрытая фронда в среде бюрократии могут затеять заговор. Существенный риск для российского народа — новая горбачёвщина... Добрый совет Путину — он мог бы незначительным росчерком пера снискать всенародную поддержку на качественно более высоком уровне, чем сейчас. Для этого достаточно было бы отменить пенсионную реформу, поборы за капремонт и осуществить показательные посадки нескольких наиболее одиозных либерал-фашиствующих коррупционеров. Пусть это назовут популизмом. Популизм — это незаслуженно презираемый инструмент восстановления доверия между властью и народом…»

Но есть ещё одна причина: правительство и ЦБ РФ погружены в неотложные дела. Им чаще всего не до стратегического курса, коим в новых исторических экстремальных условиях выступают индустриализация и форсированные импортозамещение/импортоопережение.

На тот же фактор указывают, например, учредитель промышленной компании "Биоцевтика" Дмитрий Половинкин, а также глава Совета Торгово-промышленной палаты РФ по финансово-промышленной и инвестиционной политике Владимир Гамза. Они говорят о необходимости создания стратегического органа, обеспечивающего политику формирования будущего, сохранения стратегии, новой индустриализации.

История знает отличные примеры работы двух правительств: обычного, отвечающего за «текучку», оперативно-неотложное управление, и чрезвычайного, отвечающего за управление стратегическим развитием. Для России сегодня — это форсированная индустриализация в условиях уже горяче-холодной войны. Если брать пример США в начале Нового курса Рузвельта, когда требовалась экстренная борьба с последствиями Великой депрессии, то помимо обычной администрации президента США (аналога нашего правительства) была создана National Recovery Administration (NRA, Национальная администрация восстановления) во главе с генералом Хью Джонсоном, которого журнал Time признал человеком 1933 года.

В СССР после Великой Отечественной войны, в условиях острого противостояния с Западом и необходимости срочно развивать передовые отрасли промышленности, выстроили параллельное (опричное, по нашей терминологии) правительство создания Будущего, Спецкомитет при Совете Министров СССР, которое возглавил Лаврентий Берия. Благодаря ему наша страна в кратчайшие сроки обрела атомный оружейно-энергетический комплекс, ракетно-космическую индустрию, реактивную авиацию, радиолокацию и современные системы ПВО (комплекс С-25, прикрывший своими ракетами Москву).

Владимир Гамза указывает на пример бурно развивающегося нынче Узбекистана. Там, помимо привычного правительства, имеется орган, подчинённый непосредственно президенту страны и отвечающий за промышленное развитие, за модернизацию экономики, — Национальное агентство проектного управления (НАПУ). Схема отменно работает!

Вспоминаю существовавший в 1941–1945 годы в СССР Государственный комитет обороны (ГКО), который превратил страну в единый военно-экономическо-социальный организм, ведущий борьбу каждой клеточкой национального «тела». В ГКО входили кураторы всех наркоматов-министерств, а его решения имели силу закона для любой организации в СССР (из ГКО затем и вырос Спецкомитет Л. Берии). Хотя ГКО — не вполне «опрично-стратегическое», параллельное правительство, но ряд принципов его работы пригодятся и сегодня.

Нужен Высший экономический совет РФ!

Поэтому необходимо создание Высшего экономического совета, причём с непосредственным участием общественных объединений и ассоциаций отраслевых промышленников и аграриев, с интеграцией в ВЭС Торгово-промышленной палаты РФ. Один госаппарат с делом не справится. Профобъединения реального сектора (Союз молочников, Союз мясопромышленников, Росспецмаш, Росстанкоинструмент, Союз пекарей и тому подобные) знают намного больше и гораздо более дальновидны. Да и ситуацию чувствуют быстрее и тоньше, буквально кончиками пальцев. Важно, чтобы во ВЭС работали прежде всего не сырьевики, а именно представители всех ветвей машиностроения, приборостроения, химии и фармацевтики, электроники, агропрома.

В отличие от чиновников, промышленники и аграрии (равно как и представители наукоёмкого, инновационного предпринимательства) буквально живут своими заводами и фабриками. Для них заводы и фабрики — кровное дело всей жизни. И уж они отлично знают возможности для импортозамещения, состояние производственных мощностей и способы заместить подсанкционный импорт за счёт поставок из Китая и прочих пока ещё не враждебных нам стран. Эти же специалисты способны создать проекты законов и постановлений правительства, максимально эффективные в действии, сберегающие силы и средства.

Стране есть чему поучиться у частных промышленников: напомним, как перед началом специальной военной операции на Украине Петербургский тракторный завод наладил выпуск отечественных автоматических коробок перемены передач (АКПП) для тяжёлой техники, а "Ростсельмаш" — производство ведущих мостов. Вспомним Верхнехавскую агропромышленную группу: она создала независимое от Запада селекционное свиноводство. Вот это — золотой кадровый фонд сегодня! Руководители таких предприятий помогут стране наладить настоящее импортозамещение.

Фронт научно-технической борьбы

Необходим и Высший совет научно-технической обороны (ВСНТО). Необходимо учесть и развить всё, что позволит нам сэкономить ресурсы, рабочую силу, открыть новые индустрии и возможности, свести к минимуму импортную зависимость.

ВСНТО может сыграть важнейшую роль. Инноваторы, смелые изобретатели и конструкторы, исследователи-учёные – все они способны смотреть на проблему незашоренным, свежим «глазом», в отличие от чиновников-администраторов или промышленников-отраслевиков. Дать стране совершенно новые технологии и направления прорыва, которые способны не просто заменить импорт, а открыть путь к экспансии российских товаров и услуг на рынки других стран. Всё, что способно сэкономить нам живой труд, деньги, энергию, сырьё, дорогие и сложные технологии — всё должно идти в дело!

ВСНТО, обладая опытно-промышленной и экспертной базой, может работать с правительством РФ как самостоятельно, так и в объединении с Высшим экономическим советом, став его второй «палатой» (как в парламенте). Это — путь к возрождению академической и прикладной науки в стране, ещё один социальный лифт для самых умных и патриотичных. Тут могут рассматриваться и проверяться самые «безумные» идеи и разработки. Благо, сейчас в нашей стране есть множество небольших научно-технических и внедренческих фирм, работающих буквально по всему спектру реального сектора.

Задействовать такой резерв — веление времени. И если государство часто скаредно и близоруко по отношению к отечественным талантам-технарям, то тем более важно задействовать их через институты общественно-государственного партнёрства. Ибо гибридная война — дело слишком сложное, чтобы целиком доверить его госаппарату. Пришла война тотальная, где воюет буквально всё, любая отрасль нашей жизни. Если же она перейдёт в бурю глобального хаоса, то все описанные институты понадобятся нам вдвойне.

Пресекая всякую панику, нужно действовать хладнокровно, деловито и точно. Пораженцев — вон! Борьбу нужно вести до Победы. По своему личному обыкновению всегда готовлюсь к самому суровому. Чего и всем советую. Наши предки с вызовом 1941–1945 годов справились. Последуем же их примеру!

Украина. США. Евросоюз. Россия > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 11 апреля 2022 > № 4036395 Максим Калашников

Ключ на 17: что дальше

экономические предпосылки снижения ключевой ставки очевидны, теперь вопрос в среднесрочной судьбе валютных ограничений

Сергей Ануреев

8 апреля 2022 года Банк России принял решение снизить ключевую ставку до 17% годовых (напомним, что до этого ключевая ставка в течение месяца с небольшим была на уровне 20% годовых). Экономические предпосылки снижения ключевой ставки очевидны, теперь вопрос в среднесрочной судьбе валютных ограничений, которые в значительной степени определяют курс рубля и импортируемую инфляцию, а также в тонкой настройке приоритетов кредитования для роста внутреннего производства.

Предпосылки нынешнего снижения ключевой ставки

Курс рубля вернулся к значениям начала 2022 года, в основном благодаря быстрым действиям по ограничению капитальных операций, высоким мировым ценам на энергоносители и большим объёмам продаж валютной выручки, а также существенному сокращению импорта. Правительство и Федеральная антимонопольная служба точечно воздействуют на металлургов, продовольственных оптовиков и ретейлеров для обуздания спекулятивного скачка цен. Инфляция в целом проходит свой пик, с ожиданиями начала её сокращения как минимум в ближайшие месяцы.

Паника вкладчиков, как основание резкого роста ключевой ставки, купирована. Более того, коммерческие банки в начале марта повысили ставки только по коротким вкладам, таким образом сразу закладывая ожидание скорого снижения ключевой ставки. Сбер, ВТБ, Россельхозбанк и Газпромбанк держали высокие ставки по вкладам буквально две недели и уже в 20-х числах марта начали уменьшать эти ставки, чем дали сигнал своей готовности к снижению ключевой ставки. Облигации федерального займа (ОФЗ) на Московской бирже 21 марта при возобновлении торгов сразу показали доходность в 14—15%, а это важнейший индикатор потенциала изменения ключевой ставки.

Снижению ставок также будет способствовать «судьба» рублей на счетах нерезидентов, особенно пришедших на эти счета от рублевых погашений еврооблигаций. Формально нерезидентов не принуждали к продажам ОФЗ, а лишь временно ограничили вывод рублей в иностранную валюту и за рубеж. 70% держателей российских еврооблигаций согласились получить в рублях причитающиеся им плановые выплаты процентов, предусмотренные 4 апреля в размере 2,6 млрд долл. Существенная часть этих денег будет вкладываться в рублёвые облигации, увеличит на них спрос и снизит ожидания процентных ставок.

Сегодня санкционная риторика западных стран не идёт дальше рутинного периодического обновления перечня подсанкционных лиц и уточнения деталей уже заявленных санкций. Эмбарго на российские нефть и газ, по крайней мере, отложены, даже уголь продолжат закупать в России как минимум несколько месяцев. Если эмбарго на нефть к концу года всё же случится, это вызовет взлёт мировых цен на нефть и сохранение экспортных доходов России даже при сокращении физических объёмов поставок. США вроде усилили в начале апреля санкции против Сбера и Альфа-банка, но одновременно разрешили продавать в Россию телекоммуникационное оборудование.

Продолжение действия перечисленных выше факторов даёт основание для дальнейшего снижения ключевой ставки Банка России до 15% в мае и даже 12% в июне. Более серьёзное снижение ключевой ставки до уровней осени 2021 года или даже осени 2020 года пока выглядит маловероятным с чисто психологической точки зрения. Хотя столь быстрый возврат курса рубля на уровень начала 2022 года тоже казался невероятным даже в середине марта.

Модификация валютного контроля и ограничений на платежи недружественным странам

Основной фактор среднесрочной неопределённости курса рубля и рублёвых процентных ставок заключается в сохранении или модификации валютного контроля после начала сентября, поскольку пока валютные ограничения введены на полгода. Вывод средств нерезидентов из рублёвых активов за счёт разблокировки российских валютных резервов казался возможным после двух мартовских платежей по российским еврооблигациям, но третий платёж под выплаты 4 апреля столкнулся с трудностями. Поэтому у России в июле-августе будет важная политическая развилка: сохранение мер валютного контроля и внутренней стабильности валютного курса и цен потребительских товаров либо ослабление валютного контроля с выводом средств нерезидентов из рублёвых активов за счёт экспортных доходов и с ослаблением рубля.

Западные страны не просто усиливают риторику блокировки российских валютных резервов, но и приступают к конфискации активов российских лиц. Пока это в наибольшей степени проявляется применительно к подсанкционным лицам, а также к немецкой и британской «дочкам» Газпрома, к австрийской «дочке» Сбера и британской «дочке» ВТБ. Негласно продолжается усиление контроля со стороны европейских банков за депозитами свыше 100 тыс. евро или 50 тыс. фунтов, с подключением проблематики противодействия легализации преступных доходов и ухода от налогов. Это даёт основание России сохранить блокировку средств нерезидентов из недружественных стран и после истечения шестимесячного срока, введённого в марте.

Пока Минфин лишь заявил о начале проработки мер по снижению волатильности рубля и снятию валютных ограничений. Необходимо будет сначала обобщить статистику внешней торговли за II квартал, чтобы понять изменения в логистике и расчётах, а также понять добросовестность конкретных крупных экспортёров и импортёров, отдельных групп частных предпринимателей. К июлю-августу будет накоплен опыт первых месяцев предоставления индивидуальных разрешений правительственных комиссий по платежам за рубеж, а точнее, экономических мультипликаторов влияния таких решений на внутреннее производство и финансовую стабильность.

Страны "Большой семёрки" заявили о лишении России статуса наибольшего благоприятствования в торговле, а Конгресс США и Байден уже оформили такое решение. Это будет означать значительный рост пошлин на российские товары, как продолжение торговых войн Трампа или идей глобального налога на прибыль Байдена. Регуляторы западных стран будут представлять исключения из введённых санкций, но с условиями прямого ценового диктата или закладки штрафов в скидки к российским поставкам. Примерами таких практик являются иранская программа «нефть в обмен на продовольствие», а также выросшая до 20% в марте этого года скидка на российскую нефть Urals к международному эталону Brent.

России в ответ следует прорабатывать трансформацию ограничений валютного контроля в налоговые и таможенно-тарифные меры. Как минимум, следует приостановить соглашения об избежании двойного налогообложения с Кипром, Мальтой, Люксембургом, Швейцарией и другими недружественными странами, поскольку умеренный пересмотр таких соглашений сохранял отток капиталов. Допустимы ответные таможенные пошлины на ввоз всех товаров из недружественных стран, как минимум в размере политически мотивированной скидки на российскую нефть или даже 35% в соответствии со звучащими цифрами пошлин западных стран на российские товары.

Проще вообще готовить введение единого тарифа в размере 35% на все платежи в недружественные страны, как по операциям оттока капиталов, так и по платежам за любой импорт. 35% является аналогом одной из ставок российского подоходного налога на выигрыши и материальную выгоду, некоторым напоминанием прежней ставки российского налога на прибыль до 2001 года, типичной верхней ставки подоходного налога в недружественных странах, байденовских идей повышения американских налогов. Платежи за рубеж после ослабления ограничений на капитальные операции следует разрешать в увязке с проверкой уплаты подоходного налога, налога на прибыль или таможенных пошлин по такой ставке.

Субсидирование приоритетных кредитов за счёт сверхприбылей банков по кредитам на импорт

Ключевая ставка является не только отражением перспектив инфляции и валютного курса, но также спроса и предложения денег. Ключевая ставка была повышена в первую очередь из-за паники вкладчиков, а купирование этой паники стало основанием быстрого перехода к снижению ставки. Уровень ставки также задаёт спрос на тот или иной вид банковских кредитов, которые следует регулировать более комплексно, избегая повышенного спроса на ненужные для внутреннего производства кредиты и создавая избыточное предложение денег на приоритетные кредиты.

Для состоятельных россиян в нынешних обстоятельствах альтернатив рублёвым вкладам и облигациям с доходностью 12—15% просто нет. Выводить значимые деньги в западные банки глупо, поскольку можно попасть под их блокировку западными регуляторами. Покупательную способность наличных долларов или евро будет съедать глобальная инфляция, поскольку даже в США её официальное значение приближается к 10% в год. Российская недвижимость пока не будет расти в цене по причине запретительно высоких ставок по ипотеке и торможения потребительского спроса. Инвестиции в акции российских и особенно иностранных эмитентов ещё менее предсказуемы в условиях приближающейся рецессии в Западной Европе и США.

В перечень ненужных для внутреннего производства кредитов входят автокредиты на покупку импортных автомобилей, потребительские кредиты преимущественно на импортные товары, кредиты на строительство торговых центров в условиях их избытка. Такие кредиты для банков просты в администрировании и приносят хороший доход, особенно по сравнению с кредитованием новых производств. Обвал спроса на такие кредиты вслед за резким ростом ключевой ставки в сочетании с погашением ранее предоставленных кредитов стал одним из значимых факторов укрепления ликвидности банков и перспектив снижения ключевой ставки.

К перечню приоритетных, необходимых экономике кредитов относятся ипотека (особенно льготная), кредиты сельхозпроизводителям, автокредиты на российские автомобили, лизинг отечественных самолётов и вагонов, кредиты на капиталовложения по импортозамещению, малому и среднему бизнесу (хорошо бы на производство). Перечень программ льготного кредитования под субсидируемую процентную ставку приличный, но рост объёмов таких кредитов упирается в повышенную ключевую ставку и нехватку бюджетных субсидий, в ограниченные средства в распоряжении институтов развития. Во многом остановка выдач таких кредитов в марте после скачка ключевой ставки подталкивает к быстрому снижению этой ставки.

В объёмах и условиях приоритетных и ненужных экономике кредитов можно найти компромисс. Банкам следует разрешать выдачи автокредитов на импортные автомобили и потребительских кредитов, но под повышенные ставки с условием использования сверхдоходов на субсидирование приоритетных кредитов. На ненужные кредиты следует установить процентную надбавку в размере 8—10%, фактически удержав банки от снижения ставок по таким кредитам. Аналогом является регулирование Банком России предельных ставок по вкладам и дифференциация взносов в систему страхования вкладов, только с большей амплитудой ставок. Суммы процентных надбавок каждый банк мог бы использовать на субсидирование льготных кредитов своим же заёмщикам, либо перечислять в специальный фонд субсидирования.

Правительство и Банк России уже приступили к уточнению программ льготного кредитования с ожиданием первых решений в конце апреля. Параллельно предлагается начать разработку перечня и типичных условий неприоритетных кредитов на условиях повышенных ставок и тарифов.

Автор — доктор экономических наук, профессор департамента Общественных финансов Финансового университета.

Россия. США. Евросоюз > Финансы, банки. Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 10 апреля 2022 > № 4036385 Сергей Ануреев

С жадностью «гиены»

Амбициозные устремления ведущих политических кругов Польши могут разжечь на Европейском континенте пламя масштабного военного конфликта.

Нельзя не заметить, что среди стран коллективного Запада, который сегодня упорно пытается ослабить Российскую Федерацию, особую активность проявляет Польша. Чем это объясняется, чего добивается Варшава и к чему может привести такая польская политика? Эти и другие вопросы стали темой беседы нашего обозревателя с известным военным аналитиком и политологом, доктором военных наук Сергеем Печуровым, членом научного совета при Совете Безопасности РФ.

– Сергей Леонидович, размышляя в связи с очередными инсинуациями Варшавы в адрес России и её Вооружённых Сил, в памяти невольно всплывает высказывание британского премьера Уинстона Черчилля по поводу действий польских политиков. Я его прицитирую: «Это сумасшествие. Русских разбить невозможно! В вашем упорстве вы не видите того, чем рискуете. Мы сообщим всему миру, каково ваше безрассудство. Вы стремитесь развязать войну, в которой погибнет 25 млн человек… Вы не правительство, вы ослеплённые люди, которые хотят уничтожить Европу. Я не буду заниматься вашими делами. Думайте о них сами, если вы хотите оставить на произвол судьбы ваш народ. У вас нет чувства ответственности перед вашей родиной. Вы безразличны к её мучениям. У вас на уме только низменные собственные интересы…»…

– Из уст Черчилля прозвучало немало нелестных оценок действий Польши и её лидеров. Данное же заявление он сделал в октябре 1944 года во время московской встречи с премьер-министром правительства Польши в изгнании Станиславом Миколайчиком в связи с тем, что в 1944 году лондонское польское правительство стало открыто призывать западные страны повернуть штыки против Советского Союза. Но у лидеров англосаксов тогда хватило ума отрицательно отреагировать на эти провокационные призывы.

Вместе с тем следует сказать, что они были сделаны польскими политиками вовсе не случайно. Напомню. Ещё не успев оформить как следует своей государственности после окончания Первой мировой войны, Польша стала активно проводить антироссийскую политику, мечтать о возрождении былого величия, без лишней скромности говоря, что её границы должны распространиться «от моря до моря», а ещё лучше – «от океана до океана».

А какая великая держава без колониальных владений? Поэтому в Варшаве начали помышлять и об их приобретении. Более того, в 1934-м была куплена земля в бразильской провинции Парана, где польские колонисты основали свой первый посёлок. Тогда же был подписан договор с Либерией, который предусматривал фактически колонизацию её территории. Варшава потребовала от Франции передать Польше Мадагаскар, от Португалии – Мозамбик.

А параллельно этим требованиям Польша отхватывала территории у соседей. С 1919-го по 1939 год этой участи подверглись все без исключения соседние страны. Особенно нагло поляки поступили таким образом в отношении другой страны западных славян – Чехословакии. В Варшаве сейчас предпочитают не вспоминать о том, что, прежде чем стать жертвой фашистской агрессии, Варшава заключила союз с Гитлером и поддержала его в нападении на Чехословакию. Взамен она аннексировала часть чешских и словацких земель. Именно тогда Черчилль назвал Польшу «гиеной Европы».

Кстати, в 2005 году в официальной газете Rzeczpospolita появилось интервью профессора Павла Вечоркевича, в котором с горечью говорилось про упущенные выгоды от союза с фашистской Германией: «Мы могли бы найти место на стороне рейха почти такое же, как Италия, и наверняка лучшее, нежели Венгрия или Румыния. В итоге мы были бы в Москве, где Адольф Гитлер вместе с Рыдз-Смиглы принимали бы парад победоносных польско-германских войск». Комментарии, думаю, излишни.

– В Польше тогда готовились установить памятник Гитлеру…

– Был и такой эпизод в польской истории. Он базировался на полном согласии Польши и Германии в проведении общеколониальной политики, частью которой был еврейский вопрос. Варшава пыталась найти подходящее место, куда бы можно было переселить миллиона полтора «лишних» польских евреев, а Гитлер пообещал помочь в решении этой «проблемы».

Услышав в одной из бесед с Гитлером его заверения на этот счёт, посол Польши в Германии Юзеф Липский заявил, что если фюрер найдёт такое решение, то ему будет поставлен «прекрасный памятник в Варшаве». О своём обещании он известил министра иностранных дел Польши Юзефа Бека. И, надо полагать, его идея получила одобрение, так как вопрос о выселении евреев из Германии и Польши Берлин и Варшава обсуждали ещё не раз.

Но Гитлер в итоге решил сначала напасть на саму Польшу. А так бы где-нибудь в центре Варшавы воздвигли бы памятник фюреру.

– Совершенно очевидно, что история ничему не учит поляков…

– Действительно, сегодня мы вновь наблюдаем стремление Варшавы реализовать великодержавную идею и опять же с помощью высоких покровителей. На сей раз заокеанских. Безоговорочно поддержав планы Вашингтона по установлению нового миропорядка во главе с США, польские политики не скрывают, что рассчитывают тем самым реализовать и свои цели. Например, в последнее время появились заявления, что в ходе украинского конфликта можно было бы отхватить у «незалежной» Львовскую, Ивано-Франковскую, Волынскую, Ровненскую и Тернопольскую области.

Прозвучали и претензии Польши на Калининградскую область. В частности, польский отставной генерал Вальдемар Скшипчак заявил о праве своей страны претендовать на Калининградскую область, которую якобы «оккупировала» Россия. И такие претензии нашли поддержку в польском обществе. Там уже называют Калининград «Крулевцем», от польского слова «круль» – «король», исходя, очевидно, из того, что дотевтонское старославянское название города было «Королёв-град» – и основали его отнюдь не поляки.

Опираются же в Варшаве в этих своих претензиях на намерения США и НАТО в отношении Калининградской области. В 2021 году там стали появляться высказывания, по сути, допускающие при определённом развитии событий в Европе «осаду и физическую оккупацию» Калининграда. В военных штабах НАТО не раз отрабатывали эти вопросы на различных учениях. Страны альянса уже устроили воздушную изоляцию самого западного региона России, теперь речь идёт и о товарной блокаде. Не исключено, что завтра может быть поднят вопрос о закрытии сухопутного коридора в Калининград.

Польша стала инициатором и многих антироссийских санкций. Буквально на днях Варшава представила Еврокомиссии свои предложения по усилению санкций в отношении России. Сообщая об этом, пресс-секретарь польского правительства Пётр Мюллер отметил, что Польша призывает ЕС задействовать такие меры, которые позволят закрыть финансовые потоки с Россией, а также отключить поставки российских нефти, газа и угля на территорию Евросоюза.

Нет необходимости особо подчёркивать, что все эти антироссийские действия Варшавы продиктованы царящей в Польше пещерной русофобией, имеющей, увы, глубокие исторические корни. Сегодня для польских политиков русских ненавидеть это значит быть в одной упряжке с всесильным, по их разумению, покровителем в лице США.

– Этим, надо полагать, продиктовано и заявление вице-премьера Польши Ярослава Качиньского о том, что его страна открыта для размещения ядерного оружия США?

– Несомненно. Причём такую готовность Варшава демонстрирует не первый раз. Например, несколько лет назад рассматривалась возможность перебросить в Польшу атомные бомбы B61, которые находятся на немецкой авиабазе Бюхель в земле Рейнланд-Пфальц. Тогда в ФРГ был поднят вопрос о необходимости вывоза американского ядерного оружия из страны, и Польша тут же заявила о готовности принять его у себя. Ранее Варшава высказалась и за размещение в Польше американских ракет средней и меньшей дальности с ядерными боеголовками.

Качиньский призвал также создать в Польше новый командный центр НАТО. «Мы хотели бы иметь в Польше большой оперативный командный штаб НАТО, как, например, в Брюнсюме (Нидерланды), где планируются и откуда проводятся совместные операции альянса. Это было бы ясным сигналом Москве о том, что руководящий уровень НАТО сейчас есть и на востоке», – сказал он.

По словам вице-премьера Польши, США могли бы увеличить число американских военнослужащих в Европе на треть – со 100 до 150 тысяч. При этом, как заявил Качиньский, 50 тысяч солдат должны быть дислоцированы в Прибалтике и Польше. А пока на польской земле укрепляются уже переброшенные туда американские войска. В частности 4700 человек из состава 82-й воздушно-десантной дивизии США в феврале разместились на военном аэродроме в Мелеце на юго-востоке Польши, и начали, как сообщает американская военная газета «Звезды и полосы», осваивать возможный район боевых действий.

– Польша и сама повышает боевые возможности своей армии, на что направлен закон о защите отечества, который 18 марта подписал президент Анджей Дуда…

– Этот закон предусматривает увеличение вооружённых сил Польши более чем вдвое – с нынешних 143 тысяч (армия и силы территориальной обороны) до 300 тысяч человек. Как подчеркивают в Варшаве, это будет крупнейшая в Европе армия, даже больше вооружённых сил Германии, Франции и Великобритании.

Также законом предусмотрено поступление в войска современного вооружения и военной техники. В этом году Польша ждёт американские ЗРК «Пэтриот» и турецкие БпЛА «Байрактар». В 2020 году было подписано соглашение о покупке в США 32 истребителей F-35А, первые из которых должны поступить в 2026 году. А в будущем году поляки получат ракетно-артиллерийские комплексы HIMARS с дальностью до 300 км. На днях министерство обороны Польши подписало контракт на покупку 250 американских танков «Абрамс» новейшей модификации M1A2 SEPv3, первая партия которых поступит уже этой осенью.

Естественно, всё это требует дополнительных расходов. По оценке замминистра обороны Польши Войцеха Скуркевича, они составят 20 млрд злотых (почти 4,8 млрд долларов). Правда, в Варшаве признают, что этой суммы будет недостаточно на реализацию задуманного. А посему польские политики начинают говорить о том, что раз страна обороняет всё НАТО от России – значит, это сам Североатлантический альянс должен вложиться в польские военные возможности. Известно, что Джо Байден в ходе недавнего визита в Польшу пообещал ещё миллиард долларов. И даже заявил о необходимости принять для этой страны программу ленд-лиза.

Совершенно очевидно, что такими своими действиями Польша рассчитывает, во-первых, нарастить собственное влияние в Европе, во-вторых, стать ключевым игроком в продвижении геополитических планов США, в-третьих, реализовать свои собственные великодержавные амбиции. Тем самым она может втянуть народы Европы в Третью мировую войну.

В этой связи хотелось бы привести ещё одно высказывание Черчилля: «Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания… Всегда существовали две Польши: одна боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости».

Владимир Кузарь, «Красная звезда»

Украина. Польша. США. Россия > Армия, полиция > redstar.ru, 8 апреля 2022 > № 4026656 Сергей Печуров

Совбез РФ: Соединенные Штаты в очередной раз доказали, что им верить нельзя

Текст: Иван Егоров

Белый дом в одностороннем порядке вышел из единственного постоянно действующего канала связи с Кремлем - рабочей группы в области кибербезопасности. Кроме того, Вашингтон отказался от дальнейшего совместного обсуждения вопросов безопасности объектов критической информационной инфраструктуры. Остановлена и вся совместная работа по киберпреступлениям и поимке хакеров. "Российской газете" удалось узнать из первых уст подробности о до сих пор официально не афишировавшихся закрытых переговорах рабочей группы, которую от России возглавлял заместитель секретаря Совета безопасности РФ Олег Храмов.

Олег Владимирович, что это за секретные переговоры такие, о которых мы узнали только после того, как американцы из них вышли?

Олег Храмов: Они не секретные. Просто американцы традиционно попросили не афишировать их в СМИ, что мы, как вежливые люди, соблюдали. Правда, при этом изначально были уверены, что, в свою очередь, вторая высокая договаривающаяся сторона станет давать выгодные ей утечки. Так и происходило. Утечек было много, как правило, в преддверии очередного раунда переговоров и со ссылкой на неназванный источник в Белом доме.

Даже в этом американцам верить нельзя, хотя их мотивы понятны: в США обостряется внутриполитическая борьба, главный враг - судя по официальным документам - Россия, поэтому хочется и доминирование продемонстрировать, и под критику оппонентов не подставиться. К тому же так легко демонстрировать "позицию силы" и ссылаться в ходе консультаций на тобой же подготовленное "мнение СМИ", зная заранее, что подтверждения таких публикаций не будет. Вот такая незамысловатая тактика.

А что послужило исходной точкой для этих переговоров?

Олег Храмов: Тема обеспечения информационной безопасности и достижения договоренностей между двумя великими державами на этом актуальном направлении мировой повестки стала одной из ключевых в ходе российско-американского саммита в Женеве в июне 2021 года.

Именно тогда для развития возможного взаимопонимания решением нашего президента Владимира Путина и американского Джо Байдена была создана рабочая группа по проблемам обеспечения безопасности в сфере информационно-коммуникационных технологий в формате "Кремль - Белый дом" под эгидой Совета безопасности РФ и Совета национальной безопасности США.

Перед этим состоялись два раунда общения в режиме видео-конференц-связи. Опасаясь нежелательных внутриполитических издержек, американцы первоначально демонстративно настаивали, что эти контакты - никакие не переговоры, что это - не возврат к созданному еще при Бараке Обаме формату межведомственных консультаций и линий экстренной связи, которые самими же американцами были сведены на нет. Ультимативно требовали признать бездоказательный факт управляющего воздействия российской власти на хакерские структуры и взять на себя одностороннее обязательство положить конец их преступной деятельности. Утверждалось, что только так можно получить "благословение" Вашингтона на последующую совместную работу с выходом на достижение договоренностей, к которым призывал Владимир Путин в своем заявлении от 25 сентября 2020 года.

Чем вы ответили на этот ультиматум?

Олег Храмов: Пришлось напомнить американским коллегам о презумпции невиновности. Рассказали им о том, что россияне хорошо усвоили уроки репрессий времен Ягоды и Ежова, когда процветала "царица доказательств" - собственное признание.

Однако, похоже, американцы склонны к необольшевистским, а не демократическим подходам. Когда страсти, разыгранные на случай возможных внутриамериканских расследований по обвинению "в связях с Россией", улеглись, переговорщики из Белого дома сменили риторику. Они были вынуждены признать очевидное: есть не только потребность в восстановлении замороженных каналов обмена технической информацией о компьютерных инцидентах, но и в реальном задействовании положений российско-американского Договора о взаимной правовой помощи по уголовным делам 1999 года. Для чего и была создана профильная российско-американская группа.

Кто в итоге вошел в эту переговорную группу?

Олег Храмов: От России - представители аппарата Совета безопасности, МИДа, Генпрокуратуры и ФСБ. От США группу возглавила заместитель советника по национальной безопасности президента США Энн Нейбергер. В группу вошли представители минюста США, Совета национальной безопасности, министерства внутренней безопасности и госдепартамента.

Как часто проводились переговоры в формате "Кремль - Белый дом" и что на них обсуждалось?

Олег Храмов: Консультации проходили регулярно с использованием возможностей видео-конференц-связи. Кроме того, был обмен письмами и телефонными звонками. Но главное - в конце концов в Вашингтоне признали необходимость организовать неполитизированную работу экспертного уровня на межведомственной основе.

В частности, был налажен обмен оперативной информацией по киберпреступлениям, активизировалось двустороннее взаимодействие между Генеральной прокуратурой России и министерством юстиции США. Был увеличен объем и качество информации о компьютерных инцидентах, передаваемой друг другу российским Национальным координационным центром по компьютерным инцидентам и Агентством кибербезопасности и защиты инфраструктуры США.

Наконец, в расчете на дальнейшее заинтересованное взаимодействие мы обменялись списками объектов критически важной информационной инфраструктуры обеих стран.

В середине января ФСБ сообщила о задержании и ликвидации на территории России международной группировки хакеров REvil. Сообщалось, что задержания проводились благодаря полученной от коллег из США информации. Это тоже было связано с работой вашей совместной группы?

Олег Храмов: Да. Правда, время показало, к сожалению, что только эта акция и была главной задачей американской администрации. Ее приоритетом являлась потребность "закрыть" озабоченности местного бизнеса и демократического электората с собственной внутриполитической выгодой.

В сухом остатке. "Залпом" возмущенных американских СМИ в связи с атакой киберпреступников на оператора трубопроводов Colonial Pipeline и мясоперерабатывающую компанию JBS была виновной назначена Россия. Хакеры же - русскоговорящие.

Но этим дело не закончилось. В Белый дом, как теперь модно говорить на Западе, весьма вероятно, пошли пострадавшие "ходоки". И что таки нужно было делать? Требовать помощи у русских.

В связи с этим американская сторона с акцентом на особое решение Белого дома передала, как было заявлено, весьма чувствительную для США информацию - фамилию (Пузыревский) и IP-адрес главного, по их сведениям, хакера. И при этом устами своего замгенпрокурора безапелляционно потребовала немедленно его арестовать. На наш вопрос, а на каком основании, последовало: "Задержите за мелочь, остальное добавите".

Мы согласились?

Олег Храмов: Такие подходы не приемлемы. Что это было, как не провокация для последующего доказывания "недемократичности и авторитарности" российской власти?

Пришлось объяснить, что так не делается в правовом государстве. Потребуется время для изобличения преступника и его вероятных подельников, что российское законодательство предусматривает безусловную реализацию принципа неотвратимости наказания за уголовные преступления. И что переданная американскими коллегами первичная информация этому обязательно поспособствует. Но окончательный приговор у нас выносит суд. У нас нет прецедентного права. Поэтому, даже если в США принято судебное решение, оно может стать лишь дополнением ко всем другим собранным доказательствам, которые мы настоятельно просили представить.

В итоге наши спецслужбы в соответствии с требованиями российских законов провели собственное кропотливое расследование. Причем выявили и привлекли к ответственности не одного Пузыревского, а всю банду киберпреступников - 14 человек.

А после этого американцы, как обещали, прислали дополнительные доказательства?

Олег Храмов: Насколько я знаю, не прислали и даже не подтвердили ущерб от вымогательства, что важно для определения степени виновности и вынесения соответствующего наказания в судебном порядке. Такое ощущение, что Вашингтону прежде всего нужен был сам факт побуждения российских правоохранителей к аресту Пузыревского. Главное, что потом они смогли, в свойственной манере политтехнологично через СМИ, продемонстрировать своим противникам и сторонникам - "мы заставили русских сделать это".

И больше коллеги не просили нас охотиться за хакерами?

Олег Храмов: Просили, но опять как-то очень грубовато и прямолинейно. Мол, вы обязаны самостоятельно ловить всех, кто атакует американские ресурсы с территории России. Тогда как специалистам хорошо известно, что атака, которая может идти через несколько стран, на выходе внешнего контура не выявляется, а вредонос определяется, когда уже находится на объекте вторжения. Мы вели дело к получению своевременной информации об атаках на американские объекты, разъясняли очевидное - только так возможно эффективно бороться с деструктивными воздействиями.

Удалось договориться?

Олег Храмов: Нет. Видимо, США это не нужно. А тогда возникает законное право обвинить американцев в том, что они фактически покрывают преступников и при этом стремятся переложить вину с больной головы на здоровую.

В этой же логике - отказ Вашингтона от российского предложения деанонимизировать интернет и более того - продавливание своих союзников на отказ поддерживать линию нашей страны на принятие международного юридически обязывающего документа, регулирующего деятельность государств в информационном пространстве.

В этом контексте могли ли вообще состояться договоренности о совместных мерах по защите критической информационной инфраструктуры?

Олег Храмов: Именно к этому мы и стремились. После пресечения деятельности REvil в феврале этого года в Белый дом были направлены предложения начать разработку совместных мер по защите от деструктивного воздействия на объекты критической инфраструктуры обеих стран. Однако Белый дом уведомил нас о том, что в одностороннем порядке выходит из переговорного процесса и закрывает канал связи.

Так делают, когда готовятся к войне и оставляют за собой право на первый удар. Нас ждет кибервойна?

Олег Храмов: Действительно, у США есть киберкомандование и кибервойска, которые согласно их доктрине могут использовать информационно-коммуникационные технологии для нанесения упреждающих ударов по критически важным объектам. Глава киберкомандования, он же директор Агентства национальной безопасности США Пол Накасоне характеризует суть этой концепции так: "Мы должны перенести борьбу в киберпространстве на территорию противника - так же, как мы это делаем в других сферах вооруженной борьбы, поскольку ВС США не могут добиться успеха, если будут действовать только в пределах собственных сетей".

В прошлом году в значительной степени под давлением Вашингтона была обновлена и доктрина НАТО, в рамках которой серия атак "низкого уровня интенсивности" рассматривается как повод для задействования пятой статьи устава этого агрессивного альянса о коллективной обороне.

Поэтому Белому дому не нужны обязательные для исполнения нормы международного права в сфере информационной безопасности. Ему потребны отвечающие исключительно интересам собственного доминирования "правила", установленные для всего остального мира. В связи с этим показательны слова Байдена, который, выступая в Управлении директора национальной разведки США, заявил, что "весьма вероятно, что если мы в итоге вступим в войну - в реальную горячую войну с крупной державой - это произойдет в результате кибератаки с большими последствиями, а возможности таких атак растут по экспоненте".

Видимо, в этой связи в последнее время американское руководство заявляет, что Россия готовит против США кибератаки, чтобы "отомстить" Западу за введенные против нее санкции. Мы действительно на такое способны?

Олег Храмов: Попытаюсь высказаться дипломатично, хотя в Вашингтоне уже дошли до вызывающих оскорблений в адрес нашей страны и ее высшего руководства.

Для начала. Англосаксы всегда и во всем хотят быть первыми. Это похвально. Но тогда нужно хорошо изучать и знать "матчасть". Как я уже говорил, американцами давно созданы кибервойска. На этот счет имеются объемные доктринальные документы. Более того, их реальное киберкомандование вовсю трудится, планирует операции, осваивает деньги своих налогоплательщиков, обрабатывает союзников, без которых, как известно, англосаксы в войны не вступают. У России подобные доктринальные документы отсутствуют.

Во-вторых. Это не у России, а у США имеются "кибербазы" за рубежом. К примеру, штаб-квартира АНБ в Гамбурге, где, по всей видимости, вне юрисдикции ФРГ не покладая рук "трудятся" за интересы США многие сотни профессиональных хакеров. Или центры киберопераций НАТО в Прибалтике.

Третье и, наверное, самое главное. Вашингтону нужны аргументы на внутриполитической арене, если хотите, "дымовая завеса", чтобы оправдать уязвимость американской информационно-коммуникационной среды. Ведь многолетнее упование на доминирование в интернете привело США к тому, что, как говорят эксперты, любой школьник в состоянии нанести ущерб "умным" домохозяйствам Америки. Отсюда - судорожные решения обременить ведущие ИТ-компании многомиллиардными вложениями в киберзащиту, подготовку специалистов и создание системы мер по защите критической инфраструктуры.

А ведь это не что иное, как расплата за высокомерие и самонадеянность, отказ от предложений России, КНР и других здравомыслящих суверенных государств принять международно-правовые акты, обязательные для всего мирового сообщества.

Будем терпеливо ждать, когда США подавят свои гегемонистские амбиции, проявят здравомыслие и вернутся за стол продуктивных двусторонних переговоров. Пока им ни в чем веры нет.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > rg.ru, 8 апреля 2022 > № 4020168 Олег Храмов

Нейтралитет Китая в новом мрачном мире

ЮЙ БИН

Старший научный сотрудник Центра по изучению России при Восточно-китайском педагогическом университете в Шанхае и старший научный сотрудник Шанхайской ассоциации американских исследований.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Юй Б. Нейтралитет Китая в новом мрачном мире // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 3. С. 118-124.

Призрак преследует Запад – призрак китайско-российского альянса, реального или воображаемого. В то время как Запад спешно поставляет летальные вооружения на Украину, Вашингтон думает, как разрешить дилемму давнишнего и принципиального нейтралитета Пекина, потому что для него это вопрос успеха или поражения. Однако для Китая нейтралитет имеет решающее значение не только с точки зрения защиты национальных интересов, но и для обеспечения стабильности в мире.

Продолжающаяся военная операция на Украине, при всех её разрушительных последствиях, скорее всего, затянется и даже обострится. Добро пожаловать в мрачный новый мир Генри Киссинджера, ОМУ и ИИ, не говоря уже об американском ультиматуме 2.0 «кто не с нами, тот против нас».

Нейтралитет с китайскими особенностями

Нейтралитет Китая в вопросе Украины, который китайский посол в Вашингтоне Цинь Ган определяет как «объективный и беспристрастный», является вполне искренним в силу того фундаментального факта, что и Россия, и Украина – друзья Китая, или его «стратегические партнёры». Китаю очень трудно, если вообще возможно, принять чью-либо сторону. Действительно, продолжающаяся военная операция серьёзно подрывает интересы Китая, включая его обширную программу иностранных инвестиций в рамках инициативы «Пояс и путь», для которой Украина была важным региональным узлом. В 2021 г. китайско-украинский товарооборот вырос на 35 процентов до 19,3 млрд долларов по сравнению с предыдущим годом. Хотя этот показатель намного ниже торгового оборота Поднебесной с Россией (147 млрд долларов), за последние пять лет двусторонняя торговля увеличилась более чем в два раза.

В конце 2013 г., когда Украина разрывалась между Россией и Европейским союзом, Китай пошёл на то, чтобы предложить ей инвестиционную сделку на 8 млрд долларов. Хотя это было меньше, чем пакет помощи от России в размере 15 млрд долларов, сумма китайских инвестиций почти в два раза превышала то, что было предложено ЕС (4,4 млрд евро).

Нейтралитет Китая в отношении Украины не является чисто коммерческим, а обусловлен сочетанием гуманизма, прагматизма и политического реализма. В своей телеконференции с лидерами ЕС (Шарлем Мишелем и Урсулой фон дер Ляйен) 1 апреля президент Си Цзиньпин призвал все стороны работать над политическим урегулированием военного конфликта в Украине, избегая эскалации и более масштабной гуманитарной катастрофы. В долгосрочной перспективе Си призвал к диалогу между Евросоюзом/США и Россией для создания «сбалансированной, эффективной и устойчивой системы безопасности в Европе».

Для многих в Китае война на Украине видится разрушительной и душераздирающей. Недавнее исследование, проведённое Китайским народным университетом (Ренмин) в Пекине, показало, что 30 процентов респондентов поддерживают «специальную военную операцию» России, 20 процентов выступают на стороне Украины, а 40 процентов сохраняют нейтралитет. Многие обеспокоены тем, что нынешняя эскалационная риторика и действия в отношении конфликта по принципу «ты действуешь подло, а я ещё подлее» могут привести к более масштабной войне. В век ОМУ окончание конфликта придётся искать в политико-дипломатической сфере. Поэтому китайцы широко поддерживают призыв правительства к сдержанности и переговорам всех сторон с целью скорейшего прекращения боевых действий. Три партии китайской гуманитарной помощи доставлены на Украину в первые недели войны, и будут отправлены новые партии.

Поэтому нейтралитет Китая не просто пассивен, а принципиален для обеспечения сбалансированной и прочной безопасности всех сторон. Он резко контрастирует с не самой блистательной изоляцией Америки в роковые месяцы между операцией «Барбаросса» (22 июня 1941 г.) и трагедией Пёрл-Харбора (7 декабря 1941 г.), которую лучше всего описал тогдашний сенатор Гарри Трумэн. Через два дня после вторжения Германии в Советский Союз газета «Нью-Йорк Таймс» процитировала будущего президента США: «Если мы видим, что Германия побеждает, должны помочь России, а если Россия побеждает, должны помочь Германии, и пусть они убивают друг друга как можно больше…». Менее чем через шесть месяцев Америка была в состоянии войны, а остальное – уже история.

Перенесемся в XXI век: неуклонный рост Китая сопровождается его возвращением к конфуцианскому прошлому в поисках мудрости в мире хаоса. Ключевой компонент конфуцианства – быть умеренным (中庸) или оставаться в середине, избегая крайностей. После сильных колебаний во внутренней и внешней политике 1950–1970-х гг., с 1982 г. Китай, отказываясь вступать в альянсы, проводит независимую внешнюю политику, которую Киссинджер описывает как беспристрастность и прагматизм, что очень похоже на позицию, занятую послом Цинь Ганом. Это относится к нынешнему конфликту на Украине, кризису между Украиной и Крымом 2014 г. и конфликту между Грузией и Россией 2008 г., а также к корейскому вопросу с 1980-х гг., поскольку Китай выступает против любых шагов по дестабилизации ситуации на полуострове.

Где западные реалисты?

Среди различных мнений, которые присутствуют в китайском общественном мнении относительно украинского вопроса, есть мнения западных реалистов, таких как Джордж Кеннан, который 25 лет назад предупреждал, что расширение НАТО на Восток представляет собой «роковую ошибку американской политики за всю эпоху после окончания холодной войны». В своих показаниях Комитету по международным отношениям Сената в 1997 г. Джек Мэтлок (посол США в СССР в 1987–1991 гг.) выразил солидарность с Кеннаном, а также глубокую обеспокоенность тем, что «ошибочное» расширение НАТО «вполне может войти в историю как самая грубая стратегическая ошибка, совершённая после окончания холодной войны». Вскоре после украинско-крымского кризиса 2014 г. Генри Киссинджер также отмечал, что, учитывая уникальную историю Украины как части России на протяжении многих веков, выживание и процветание этой страны должно основываться на её нейтралитете как «моста», а не поля боя между Россией и Западом. Подобные взгляды западных реалистов – когда-то бытовавшие в научных кругах Китая – теперь повсеместно распространены в общественном пространстве.

Многим в Китае отсутствие политического реализма в западном дискурсе по Украине кажется странным.

Если бы к этим трезвым, хотя и «неполиткорректным» взглядам прислушались на Западе, нынешнего конфликта можно было бы избежать.

Поэтому утверждение Запада о «неспровоцированном вторжении» России в Украину не убеждает многих в Китае. Политическое устройство КНР, возможно, не столь либерально, как в Соединённых Штатах. Однако китайский разум гораздо более открыт, если сравнивать его с тем, что Киссинджер описывает как американский солипсизм – неспособность даже представить себе другой взгляд на мир.

Согласование действий России и Китая – это союз особого рода

«Дружба между двумя государствами не имеет границ, в сотрудничестве нет запретных зон», – говорится в совместном заявлении России и Китая, подписанном Си и Путиным 4 февраля 2022 г. перед открытием зимних Олимпийских игр в Пекине. Тем не менее новая ипостась «стратегического партнёрства», длящегося уже несколько десятилетий, – вовсе не военный союз. Она не предусматривает механизма взаимной страховки или взаимных обязательств наподобие «священной» 5-й статьи НАТО, который бы автоматически обязывал помогать друг другу в конфликтных ситуациях. В действительности Москва и Пекин либо не высказываются, либо нейтрально относятся почти ко всем «основным интересам» друг друга, будь то Крым, Тайвань, Южно-Китайское море, китайско-индийские пограничные споры и так далее.

Одним из ключевых факторов такой дружественной и гибкой схемы стратегического партнёрства являются уроки прошлого. В период с 1950 по 1989 гг. отношения двух коммунистических гигантов переживали значительные колебания между альянсом и противостоянием, что слишком дорого обошлось обеим сторонам. С тех пор Россия и Китай трансформировали идеологизированные и крайне опасные милитаризованные отношения в прагматичное сосуществование. Центральным элементом является отсутствие идеологии, которая преувеличивала дружбу во время «медового месяца» (1949–1959) и обостряла разногласия во время тридцатилетнего «развода» (1960–1989). В некотором смысле нынешнее российско-китайское «стратегическое партнёрство», неограниченное или имеющее пределы, – это нормальные отношения после «лучших» и «худших» времён.

Такие прагматичные связи с 1989 г. являются, пожалуй, самыми стабильными, самыми равноправными (в целом) и наименее вредными для двух крупных держав со времён Нерчинского договора 1689 года. Так уж случилось, что именно в это время обе стороны пережили огромные социально-экономические и политические преобразования. Китай, возможно, как никакая другая страна в мире, понимает огромные риски, вызовы и трудности болезненной трансформации России в постсоветские десятилетия. И, в отличие от некоторых на Западе, Китай воздерживается от использования слабости России для получения краткосрочных выгод.

К национальной гордости России, наверное, следует относиться серьёзнее, особенно когда она переживает свой исторический упадок.

Китайско-российское стратегическое партнёрство не является беспроблемным. Напротив, некоторые его аспекты были «спорными», отметил Путин в своей Валдайской речи в октябре 2017 года. Но эти проблемы детально обсуждались, «находились компромиссные решения», «ситуация не загонялась в тупик», добавил российский президент. Обе стороны характеризуют нынешние отношения как «зрелые», что резко контрастирует с крайне политизированным опытом 1950–1970-х годов. И есть все основания сохранять такие отношения, невзирая на любые отвлекающие факторы во внешнем мире.

Наконец, немаловажен тот факт, что Китай и Россия являются крупными цивилизационными образованиями, обладающими как материальными, так и идеологическими возможностями для достижения своих внешних и стратегических целей, независимо от их экономического статуса. Подобные тенденции во внешней политике этих стран идут рука об руку с их возвращением, в разной степени, к своему культурному/религиозному наследию: конфуцианству для Китая (КПК как «Партия китайской цивилизации», по словам Махбубани) и «умеренному консерватизму» для России с изрядной долей восточного православия.

Необходимость соблюдения подлинного нейтралитета в «Гражданской войне Запада» 2.0

Стабильность и отсутствие идеологических факторов в двусторонних отношениях Китая и России невероятно важны для всего остального мира. Ведь это означает исторический возврат двух крупных держав к Вестфальскому принципу невмешательства во внутренние дела друг друга – фундаменту современной мировой системы суверенных государств, созданной в своё время по инициативе Запада, но в значительной степени отброшенной им в настоящее время.

Наряду с постоянным расширением НАТО на Восток, бесконечные войны Запада по продвижению демократии и смене режимов после окончания холодной войны привели к созданию «либерального международного порядка», который, по мнению Найла Фергюсона, нельзя назвать ни либеральным, ни упорядоченным. В этом смысле те, кто предупреждает о возвращении холодной войны, похоже, исторически слепы. Холодная война, при всём её милитаризованном и идеологизированном противостоянии мировых сверхдержав, обеспечила «долгий мир» между ними с формальными и неформальными правилами игры, включая различные поддающиеся проверке механизмы контроля над вооружениями. В рамках этой системы биполярности безопасность была взаимной при сдержанности обеих сторон, особенно после Карибского кризиса 1962 г., когда президент США Джон Кеннеди публично призвал к подлинному миру – такому миру, который делает жизнь на земле достойной; такому, который позволяет людям и народам развиваться, надеяться и строить лучшую жизнь для своих детей – не просто миру для американцев, а миру для всех людей, не просто миру в нашу конкретную эпоху, но миру на все времена.

Человечество далеко ушло от этого идеалистического и трезвого расчёта.

С окончанием равновесия между западным либерализмом и его социалистическим антиподом (Советским Союзом) Запад неустанно стремится к односторонней и абсолютной безопасности за счёт безопасности остального мира, в том числе и России.

Украина, таким образом, стала своеобразной реакцией на «роковую ошибку» Кеннана.

В своём провокационном труде 1993 г. о столкновении цивилизаций Сэмюэль Хантингтон противопоставил либеральному «концу истории» (по Фукуяме) собственную версию окончания холодной войны как завершение «гражданской войны Запада», которая велась со времён подписания Вестфальского договора 1648-го до 1991 года. В ретроспективе «эндизм» Хантингтона не только недооценивает саморазрушительную силу Запада, но и в лучшем случае занижает последствия этих войн для незападного мира. «Западные гражданские войны» XX века были «тотальными», охватившими большую часть незападного мира. Только во Второй мировой войне потери России и Китая составили 27 и 35 млн человек соответственно. Кроме того, не следует сбрасывать со счетов все завоевательные и колонизаторские войны во всём мире, которые велись до XX века. Возможно, именно поэтому большая часть незападного мира – включая Индию, Бразилию, Южную Африку и так далее – воздерживается от санкций против России, призывая к сдержанности и переговорам.

Быть умеренным и беспристрастным гораздо сложнее, чем принимать чью-либо сторону, особенно когда мир переживает самый опасный конфликт со времён окончания Второй мировой войны.

Китайско-российский военный союз нельзя полностью исключить – по крайней мере, гипотетически. Однако такой механизм взаимных гарантий был бы чреват повторением роковых «августовских пушек» 1914 г., когда два жёстких альянса в Европе, члены которых были связаны взаимными обязательствами, объявили друг другу войну в течение недели – во многом из-за этих самых союзнических обязательств, считает Скотт Саган из Стэнфордского университета.

В этом отношении нынешний принципиальный и беспристрастный нейтралитет Пекина заслуживает высокой оценки. В эпоху токсичной смеси оружия массового уничтожения и массового распространения новостных уток разного рода пришло время оставить место для диалога, мира и нейтралитета в направлении всеобъемлющей, неделимой и прочной безопасности для всех.

Китай. США. Украина. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 апреля 2022 > № 4046467 Юй Бин

Армии Европы

кризис глобализма и военный потенциал Запада

Константин Сивков Игорь Шишкин

"ЗАВТРА". Константин Валентинович, на прошедшем в конце марта этого года брюссельском саммите Евросоюз впервые в своей истории утвердил концепцию в области обороны и безопасности "Стратегический компас". Эта концепция, в частности, предусматривает создание Евросоюзом собственных Сил быстрого реагирования. Незадолго до саммита французский президент Эммануэль Макрон заявил, что все страны ЕС должны готовиться «к войне высокой интенсивности» и объединяться вокруг Франции.

Кроме того, новую стратегию национальной безопасности начинает разрабатывать Германия. Канцлер Олаф Шольц подчеркнул, что отныне 2% ВВП будет уходить на военные нужды, и в бюджет 2022 гола заложено около ста миллиардов евро на перевооружение бундесвера. Если это будет претворено в жизнь, военные расходы ФРГ выйдут на третье место в мире — после США и КНР.

Все эти факты нельзя рассматривать только как реакцию на нашу спецоперацию по демилитаризации и денацификации Украины. Доктрину "Стратегический компас" европейцы начали разрабатывать два года назад. Как вы считаете, действительно ли Европа готовится выйти на тропу войны?

Константин СИВКОВ. Военная мощь государств складывается из нескольких компонентов. Во-первых, это моральный дух — готовность нации сражаться. Сражаться и умирать. Чтобы нации Европы стали на это способны, им нужно радикально перестроить философию их жизни: уйти от культа потребления, либерального фундаментализма, вместе с которыми в историю должны уйти и нынешние элиты — глобалисты, которые строили Европейский союз. Они должны отказаться от глобальной идеи как таковой.

Это очень сложная задача, которая предполагает серьёзные изменения в распределении функций между различными слоями общества. Не уверен, что Европа сумеет решить эту проблему.

Во-вторых, это военно-научные школы. Здесь надо сказать, что капиталистическая Европа с 1945 года жила в парадигме безопасности, обеспечиваемой извне — со стороны США, естественно. Исходя из этого, европейские страны рассматривали себя как составную часть американской военной машины. Изменить эту военно-научную философию будет тоже достаточно сложно. На это потребуется, возможно, целое поколение.

В-третьих, это военно-технические школы, то есть те сообщества специалистов, которые способны разрабатывать и обеспечивать производство всей «линейки» современных вооружений. В сегодняшней Европе можно увидеть только узкий спектр таких школ, но они не обеспечивают самостоятельность Евросоюза в военном отношении.

Например, в Германии сохранилась школа танкостроения. Во Франции в этом отношении дело обстоит похуже.

"ЗАВТРА". А танк "Леклерк"?

Константин СИВКОВ. Этот французский танк по техническим характеристикам не в полной мере соответствует современным требованиям — он уступает и немецкому последнему "Леопарду" (Leopard 2 А7+), и недавнему американскому "Абрамсу" с пакетом доработок М1А2 SEP V3.

"ЗАВТРА". Но всё же школа у французов сохранилась.

Константин СИВКОВ. Да, но им придётся её поднимать, от чего они отвыкли.

Надо признать, что у ведущих европейских стран есть первоклассная артиллерия: немецкая самоходная панцергаубица PzH 2000, французская машина АМХ-50.

Есть и зенитно-ракетные системы малой дальности (в пределах 10–15 километров), такие как британская "Рапира" и некоторые другие. У французов по этому пункту, однако, наблюдается пробел.

Далее, авиастроение. Серьёзной европейской школы авиастроения нет. Единственный военный их самолёт, многоцелевой истребитель "Тайфун", современным требованиям не отвечает. Других прорывов даже совместными усилиями в этом направлении так и не было сделано.

"ЗАВТРА". А французский "Рафаль"?

Константин СИВКОВ. "Рафаль" — неплохой истребитель, но он из того же четвёртого поколения, что и наш истребителю МиГ-29СМТ, то есть это машина конца прошлого века. А машин пятого поколения у них нет. Даже машин поколения 4+++, которые есть у нас и у американцев.

Нет в Европе и школы стратегической авиации. То, что они сами считают самолётами стратегической авиации, это бомбардировщик "Мираж 4". Но, во-первых, это машина 1960-х годов, и во-вторых, она имеет боевой радиус в пределах 2000–2500 километров, что не соответствует современным требованиям к стратегической авиации. Им недоступен даже уровень нашего Ту-95 и американского Б-52 1950-х годов.

У европейцев полный провал по части зенитных ракетных комплексов среднего и большого радиуса действия. Эти системы у них всегда были американские, все эти "Пэтриоты". Чтобы наладить своё, современное, надо воссоздать, сформировать военно-техническую школу производства этих систем. Для этого, как показывает опыт Китая и Ирана, потребуется минимум лет двадцать! Таким образом, можно сказать, что для создания полноценной воздушно-космической обороны у них нет необходимых компетенций.

"ЗАВТРА". А что у Европы с флотом?

Константин СИВКОВ. Если говорить о флоте, то в ЕС только Франция обладает опытом атомного судостроения. Есть атомный авианосец "Шарль де Голль", многоцелевые подводные лодки класса "Рубис", своя атомная подлодка с баллистическими ракетами. Но всё же их авианосцы лучше подлодок, так как французские подводные лодки даже самых последних модификаций оставляют желать лучшего по шумности. Они не конкуренты российским и американским лодкам.

У французов нет кораблей класса наших фрегатов 22350 типа "Александр Горшков" или корветов проекта 20380 типа "Стерегущий". Как, впрочем, и аналогов американских эскадренных миноносцев серии "Арли Бёрк".

С противокорабельными ракетами большой дальности не только у французов, но и у всей Западной Европы большие лакуны. Самое лучшее, чем они располагают, это ракеты малой дальности — около 120 километров.

Не так давно совместно с англичанами ими была произведена крылатая ракета большой дальности. Но это ведь не противокорабельная ракета, а для стрельбы по наземным целям. И она несравнима с нашим "Калибром" и американским "Томагавком"! Дальность боя этой ракеты всего лишь 1000 километров. Для сравнения: у российских она составляет 2600 километров, а у американских (последних модификаций) — около 2300 километров.

Так что и в сфере морских вооружений у европейцев достаточных предпосылок нет. Как я уже говорил, им понадобится лет двадцать, чтобы создать достаточно мощные вооружённые силы.

"ЗАВТРА". Но не преувеличиваете ли вы этот срок? Вспомните, за сколь малое время Гитлер с помощью англичан и американцев смог переоснастить в военном отношении Германию!

Константин СИВКОВ. Тут надо учитывать ряд моментов. Чтобы разрабатывать современные системы оружия, мало копировать, как это делают, например, китайцы. Нужно иметь связь общей военной теории с военно-технической наукой. Только при наличии передовой военной науки можно грамотно формулировать конкретные тактико-технические требования к системам вооружения. Передовой науки у них пока нет, а на её формирование требуются годы и годы.

Вермахт же появился спустя 15 лет после поражения кайзеровской Германии. Генералитет, офицерское сообщество остались теми же, а кайзеровская стратегия, кайзеровское оперативное искусство были действительно передовыми. Всё это сохранялось и развивалось и в период Веймарской республики, работа научных школ не останавливалась. Более того, в условиях ограниченных возможностей они отрабатывали действия танковых соединений, например, используя автомобили, оформленные с помощью деревянных панелей в броневики.

В начале 1930-х годов, ещё до прихода Гитлера к власти, Гудериан посещал советские танковые школы. У нас проходили обучение и германские лётчики. Все знают, что боевые самолёты великолепно делал Хейнкель. В Голландии, кстати, тоже. Причём эти самолёты делались как гражданские, например, бомбардировщик "Хейнкель-111" — самолёт двойного назначения, спроектированный изначально как пассажирский — в расчёте на 12 пассажиров и перелёты на расстояние до 4000 километров. Он стал бомбардировщиком, когда в нём разместили блистеры для пулемётов и бомбоотсеки. Самое интересное, что самолёты Второй мировой войны "Хейнкель-111" до конца 1970-х годов в Западной Европе использовались как пассажирские на местных линиях.

"ЗАВТРА". То есть вы хотите сказать, что военный «скелет» в Германии сохранился, и потом они легко нарастили «мышцы».

Константин СИВКОВ. Да. А после Второй мировой войны был уничтожен сам «скелет». Причём уничтожен целенаправленно американцами и англичанами во время послевоенной оккупации — назовём вещи своими именами.

Кстати, в советском секторе Германии, в ГДР, как ни парадоксально, профессиональные военные кадры были сохранены. Талантливых специалистов из числа немецких офицеров переориентировали в пользу Советского Союза. Они обучались в наших советских военных школах. Эта традиция была продолжена в следующих поколениях. Мне в своё время довелось три года преподавать в Военно-морской академии имени Гречко на иностранном факультете. Там я обучал морских офицеров из ГДР.

Давайте вернёмся к 1930-м годам. Первое поколение немецких танков, например, Т-1, вообще пушек не имело — только два пулемёта. У танка Т-2 на вооружении была всего лишь 20-миллиметровая пушка. Средний танк Т-3 первых модификаций (от А до Е) имел 37-миллиметровую пушку и броню толщиной всего 15 миллиметров. Для сравнения: наш того же времени лёгкий танк Т-26 имел 45-миллиметровую пушку и бронирование в 25 миллиметров. То есть, начиная Вторую мировую, Гитлер многое решил оставить на потом, полноценно всё не воссоздал. Он до поры продвигался за счёт превосходства в военном искусстве.

А откуда оно взялось у немцев? Теория блицкрига — не что иное, как концепция «глубокой операции» Александра Андреевича Свечина. Её они почерпнули, обучаясь в наших академиях в конце 1920-х — начале 1930-х годов. Но на первых порах вермахт был очень уязвим. Очень! Если бы в сентябре 1939 года французы ударили по немцам с запада, Германия однозначно рухнула бы. Но этого не произошло.

Опыт польской кампании пригодился гитлеровцам для создания нового поколения танков — танка Т-4, у которого вместо 37-миллиметровой пушки, как у Т-3, появилась 50-милимметровая, и было усилено лобовое и бортовое бронирование до 50 миллиметров. Это было сделано быстро.

Тогда же у них появились штурмовые самоходные орудия StuG III, опять же с мощным бронированием — созданные на базе танка Т-3 с 75-миллиметровой пушкой.

Развитию военно-научных школ большую роль придавал генерал Манштейн. У современных немцев и прочих европейцев, к счастью, и близко нет военных кадров такого уровня.

Хорошей иллюстрацией слабости Евросоюза в военном отношении (то есть НАТО без США) может служить история войны в Ливии. Когда силы Альянса оставались без американской поддержки (её палубной авиации, "Томагавков" и так далее), они утрачивали возможность эффективно действовать и несли большие потери. Более того, первый удар по Ливийской Джамахирии был нанесён именно американской эскадрой. Двести крылатых ракет в совокупности выбили ливийскую систему ПВО, систему наблюдения, подавили первый эшелон. На какое-то время, конечно. Это лишний раз подчёркивает тот факт, что ЕС в военном отношении просто пигмей.

"ЗАВТРА". Но в Европе-то оставшиеся стратеги тоже это осознают? Может быть, под крики о «страшной русской угрозе» европейские государства пытаются стать самостоятельным игроком на международной арене, то есть хотят отделиться от США?

Константин СИВКОВ. Совершенно очевидно, что всё это связано с тем, что США как лидер западного мира начинают уходить в историю. Не случайно разговоры европейцев о необходимости формировать свои вооружённые силы возникли именно сейчас, когда Соединённые Штаты демонстрируют полную «импотенцию». И это не проходит незамеченным! Вспомните поведение наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда ибн Салмана Аль Сауда, который отказался даже разговаривать с президентом США Байденом!

А Объединённые Арабские Эмираты, которые занимают формально нейтральную, а реально поддерживающую Россию позицию? Министр иностранных дел Эмиратов приезжает в Россию и выступает на брифингах с фразами, которые можно расценивать как дружественные по отношению к Российской Федерации. Обе эти страны отказываются поддерживать санкции против России.

Примерно в это же время Иран наносит удар по базе Соединённых Штатов в Эрбиле. Били по курдским сепаратистам, но «шибануло» и по американскому консульству в Ираке. В первый день никто не говорил об авторстве этого удара. Чуть позже Корпус стражей исламской революции заявил, что удар нанёс именно он в память о том, что в это время (в 1:20 ночи) был убит Касем Сулеймани. И в ответ Ирану со стороны США не было даже заявлено ноты протеста!

"ЗАВТРА". Интересны в этом плане и попытки США договориться с Венесуэлой...

Константин СИВКОВ. Да, США начали с ней переговоры на предмет поставок нефти. Казалось бы, прорыв «блокады» — венесуэльцам радоваться надо! Но вместо проявления радости Мадуро сразу выставляет ультиматум: признать его президентом официально, нейтрализовать американцев, их пятую колонну на территории Венесуэлы. Притом это выдвигается как условие, при котором Каракас будет вести переговоры, а не как условие того, что начнутся поставки нефти.

Это обвал влияния США по всему миру! И он резко ускорился вследствие нашей военной спецоперации и поведения Байдена в отношении Украины.

"ЗАВТРА". Всё это понимают в Европе и потому пытаются вооружаться самостоятельно?

Константин СИВКОВ. Именно так. Во-первых, стало понятно, что США более не способны обеспечивать их безопасность. Сделали вывод в отношении США и все остальные страны.

Во-вторых, Соединённые Штаты после наблюдаемого ныне краха Демократической партии обречены в ближайшее время встать на рельсы трампизма.

"ЗАВТРА". А значит, антиглобализма.

Константин СИВКОВ. Да, и в этих условиях у глобалистов остаётся единственный плацдарм — Европейский союз. Прежде таким плацдармом у них могла стать Россия. Но это всё уже далеко позади, невозможно! В России прошли необратимые, тектонические идеологические процессы: основная часть населения стала политически активной и при этом чётко воспринимает Запад как врага. В этих условиях США никак не могут рассчитывать на взятие под контроль нашей страны.

Теперь глобалисты делают ставку на Европу. «Сохраниться в Европе» сделалось идеей фикс глобализма.

В конечном итоге ядро транснациональных кланов вовсе не американское, несмотря на влияние Рокфеллеров. Сейчас на «шахматную доску» выдвигаются европейские и обособленные английские «команды» «чёрной аристократии» — это важнейшая составная часть глобального сообщества. Это древние европейские роды, княжеские, королевские, графские, с собственными банковскими домами. И их намного больше, чем «побегов» от древ Ротшильдов и Рокфеллеров. Их ближайшая задача — возродить Европу как самостоятельный геополитический центр силы.

Но нельзя забывать, что мы живём в ядерную эру. Взрывной и разрушительный потенциал оружия массового поражения будет только нарастать. Я тут вообще не говорю о биологическом и химическом оружии — темах тоже исключительно горячих. Я говорю, в первую очередь, об оружии, которое даёт мощное разрушительное действие — типа термоядерного, ядерного (в перспективе может появиться ещё что-то, концептуально продолжающее этот смысловой ряд).

В войне с таким оружием не имеет значения ни численность населения и армии, ни экономический потенциал стран — только количество и мощность боеголовок, и площадь территории! А площадь даже самых больших стран ЕС немногим больше площади пяти-шести областей России типа Тверской или Московской. Всего-навсего! Поэтому начинать серьёзную войну совокупными силами Евросоюза с Россией самоубийственно.

Евросоюзу уже некуда расширяться, кроме как — по суше — в Россию, потому что на западе этот блок упирается в Атлантический океан. Но если он попробует двинуться в нашу сторону, то мы — даже без сухопутных войск вообще — потенциально сможем уничтожить ЕС даже не стратегическим, а тактическим ядерным оружием.

"ЗАВТРА". Кстати, в СМИ Великобритании опять поднят вопрос о российской торпеде "Посейдон" с ядерной энергоустановкой.

Константин СИВКОВ. Действительно, в определённых случаях не нужно тратить несколько десятков боеголовок, чтобы стереть с лица земли Великобританию. Достаточно "Посейдона" с боеголовкой эквивалентом в сто мегатонн, которая рванёт у берегов Британии, и часть острова уйдёт под воду, а другая часть будет снесена. Поднимутся волны в 400–500 метров. Все это понимают.

Да, у Евросоюза есть желание возродить себя как центр силы, влияющий на политику мира и обеспечивающий выживание глобальных элит для возможного будущего рывка вперёд. Но шансов на это практически никаких, так как идёт на смену иной технологический уклад, который похоронит все эти элиты вместе с их пышными дворянскими и банкирскими достоинствами, со всей их историей.

«ЗАВТРА». Подводя некий итог, можно сказать, что новый «Дранг нах остен» в наполеоновском или гитлеровском стиле в ближайшей и среднесрочной перспективе невозможен?

Константин СИВКОВ. Да. Дело заключается в том, что любая попытка начать «Дранг нах остен» с продвижением противника вглубь нашей территории закончится гибелью всей Европы.

«ЗАВТРА». И западные военные специалисты это хорошо знают.

Константин СИВКОВ. Естественно. Они знают и то, что первыми погибнут именно элиты западных стран. Это тогда, 77 лет назад, Гитлер погиб последним. Сейчас он погибнет первым.

Беседовал Игорь ШИШКИН

Евросоюз. США. НАТО > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 7 апреля 2022 > № 4036358 Константин Сивков

Ход конём

Путин и закат империи доллара

Сергей Переслегин

"ЗАВТРА". Сергей Борисович, Россия перешла на рубли в расчётах за поставки природного газа с покупателями из недружественных стран. Мнения экспертов по этому вопросу различны. Какова ваша оценка этого экономического нововведения?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Чтобы понять происходящее, нужно вспомнить события лета 1944 года, когда с утверждением Бреттон-Вудской международной системы организации денежных отношений и торговых расчётов начались коренные изменения в мировой экономике. Эта система жёстко фиксировала цену доллара относительно золота, роль которого как общего эквивалента, платёжного средства и расчётной единицы в международном обороте сохранялась, но фактически американская валюта заменяла его. Денежные единицы других стран, кроме советского рубля и валют стран социалистического содружества, так или иначе соотносились с долларом. Эта система неплохо работала более двух десятилетий. Обеспечение доллара золотом считалось устойчивым. Но со временем накапливалось всё больше серьёзных проблем.

"ЗАВТРА". А какие факторы порождали эти проблемы?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Из-за неравномерного экономического развития стран Европы нарастали диспропорции местных валют. Несмотря на то, что при подобных осложнениях банки были обязаны проводить интервенции и возвращать стоимость денежных единиц в установленные рамки, ситуация ухудшалась. Началось серьёзное колебание валют. Тут же выяснилось, что для большинства финансистов соглашение, данное ими слово мало что значат, если есть шанс получить конкретную сиюминутную выгоду. И с середины 60-х годов прошлого века Бреттон-Вудская система начала выходить из равновесия.

При жёсткой фиксации доллара к золоту США стали всё больше злоупотреблять включением печатного станка, обеспечивая этим собственные нужды, а в Европе постепенно скапливалось всё больше американской валюты.

В 1965 году Шарль Де Голль в полном соответствии с правилами Бреттон-Вудской системы заявил о намерениях Франции обменять бумажные доллары на золотой эквивалент. В определённый день к американским портам причалил грузовой корабль, набитый долларовыми банкнотами, а в аэропорту приземлился самолёт, гружёный зелёными бумажками. Генерал добился конкретного результата, но после этого американцы больше никому золота в обмен на собственные деньги не выдавали. А в Париже в 1968 году по довольно странной причине — как-то так «совпало» — начались беспорядки, в ходе которых Де Голль потерял власть. Но и Бреттон-Вудская международная финансовая система утратила привлекательность, и в течение нескольких лет произошло её переформатирование в Ямайскую фазу.

"ЗАВТРА". Некоторые источники указывают на то, что Бреттон-Вудская и Ямайская системы по сути идентичны. Это так?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Нет. В Ямайской системе золото стало товаром. Привязка доллара и остальных валют к золоту была ликвидирована. Возникли валютные коридоры, способы их регулирования.

Ямайская валютная система начала формироваться в начале 70-х годов прошлого века и в 1976-м окончательно установилась. Но между 1999-м и 2002-м годом она была ещё раз трансформирована при введении в систему евро. В этих условиях началось перепроизводство уже двух основных мировых валют. В Америке наблюдается устойчивый рост внешнего долга, у Европы появляются проблемы, связанные с медленно развивающейся финансовой схемой. Идёт быстрый отрыв денег от производных финансовых инструментов. Мир вступает в период фиатых, или «воздушных», денег, которые фактически ничем не обеспечены, их количество легко увеличить, включив печатный станок.

Однако сразу возникла базовая проблема: страны, торгующие значимыми ресурсами, например, энергоносителями, получали слишком много фиатных денег. Появился риск, что какую-то их часть могут использовать для приобретения реальных ценностей — крупных производств, предприятий структурообразующего типа, значимых инфраструктур и институтов. Поэтому были созданы правила, ограничивающие использование «воздушных» денег. В этом и состоит базовый механизм глобализации как он есть: фактически единая, хотя и двух видов, необеспеченная валюта. Все остальные денежные единицы, включая рубль, привязываются к ней. Теперь мы не можем произвольно выпустить сколько угодно рублей, потому что они должны быть обеспечены долларами или евро, которые у нас есть. Таково жёсткое и обязательное к исполнению требование к центральным банкам всех участников процесса. Фактически появилась возможность получать не только ресурсы, но и, например, технологии, предприятия с территории слаборазвитых стран, платя им деньгами, на которые можно купить только потребительские товары и более ничего. Это и есть формат взимания геоэкономической ренты.

"ЗАВТРА". Но газ является значимым товаром. Оплата его рублями означает, что в базовом механизме глобализации стала действовать новая схема?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Это означает, что происходит очередная революция в мировой финансовой системе. При этом неважно, кто её запустил. Такие проекты были в России, Китае, саудиты обсуждали подобную схему. Смысл её очень простой: поставить обе торгующие стороны в равное положение. Либо заставить доллары и евро быть обеспеченными, либо обязать заинтересованную в значимом товаре сторону покупать нашу валюту, что автоматически увеличивает её ценность. В любом случае — это отход от Вашингтон-Брюссельской системы как развития Ямайской к абсолютно другой системе финансов.

"ЗАВТРА". Здесь важен только переход от фиатных денег к обеспеченной валюте, или этого мало?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Нужно ещё создать работающий механизм. Его, конечно, будут делать по принципу Ле Шателье, чтобы максимально нивелировать революционное значение этой меры. То есть появится очередная схема зарабатывания на валютных курсах небольшой группой людей. Но важно и то, что переход к обеспеченной валюте — нефтью, газом, ураном, титаном, высокими технологиями — уже совершенно другая экономика. Это однозначно проигрыш глобализации.

"ЗАВТРА". Идёт образование новой международной финансовой системы или только корректировка прежней?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Не столь важно. Мировым трендом становится принципиальная обеспеченность валюты. Сейчас американцам нужно либо начать торговать газом за рубли, либо объявить о новой привязке доллара к золоту. Что достаточно неприятно, потому что создаёт дефляционные моменты в экономике.

С другой стороны, финансовая система — во все времена одна, кроме периода существования СССР, когда были задействованы две системы. Это механизм мировой торговли, который включал все страны мира, в том числе Советский Союз и страны соцсодружества (но через переводные рубли, которые внутри страны не продавалась и приобрести их было невозможно). Внутри соцсодружества действовала иная система с принципиально другой валютой — это позволяло иметь стабильные цены на протяжении десятилетий. С этой точки зрения финансовая система и останется одной, но валют в ней появится много. И вести себя они станут по-разному.

Скорее всего, мир перейдёт от би- к квадрометаллизму: будут доллар и евро, а также рубль в определённой связи с юанем. Вероятно, вслед за Россией к торговле за свои деньги попытаются перейти саудиты. И тогда к новому набору валют добавится дирхам. В таком случае будет создана действительно другая мировая валютная система, гораздо более разнообразная.

"ЗАВТРА". Заработает схема: больше валют — больше рисков?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Риски — это ситуация, когда мы не знаем, что будет дальше, — хорошо или плохо? Будет ли рубль быстро расти, сильно упадёт или войдёт в режим «лихорадки». Это, конечно, риски.

С другой стороны, система «доллар — евро» уже давно никаких рисков в себе не содержит, так как нет опасности в чётком понимании того, что количество этих денег чрезвычайно велико и они ничем не обеспечены, что система финансового кровообращения в странах разбита на два уровня: в одном вращаются только фиатные деньги потребления, в другом — производственные капиталы. И эти два контура практически не связаны между собой. Когда-то американцы замкнули в Советском Союзе уровни наличных и безналичных денег, сделав возможность перекачивать безнал на счетах предприятий в наличные деньги. Что привело к значительной части финансовой катастрофы в 90-х. В России много лет думали, как заставить американцев замкнуть их производственные деньги с потребительскими, которые, собственно, только в мире и существуют. Введение платы за газ в рублях именно это и сделает. Несомненно, происходит революция, которая меняет мир.

"ЗАВТРА". Будут ли США бороться за возвращение к прежней финансовой системе?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Здесь вопрос заключается не в том, кто входит в список. Торговля газом за рубли снимает базовые структурные особенности, существующие в Вашингтон-Брюссельской финансовой системе. Американцы хотели бы вернуть прежнюю систему, но они сами в значительной мере её разрушили, слишком нарастив внешний долг и создав у себя два не связанных между собой контура финансового обращения. Базовая идея торговли газом за рубли — возможность заставить американцев соотнести доллар с каким-то реальным значимым ресурсом. Соединённые Штаты как раз и находятся перед необходимостью чем-то обеспечить свою валюту.

"ЗАВТРА". И всё же США не являются потребителями российского газа. Это им позволит проще освоиться в новой системе?

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Россия поступила хитро, не введя одновременно с газом торговлю за рубли нефтью, в отличие от Запада, который кинул на доску сразу все санкции против нас. Россия выдаёт санкции последовательно, делая ход и предполагая следующий. Завтра можем, например, установить расчёт за газ рублями уже для всех стран, а не только для недружественных. Есть другой ход — заставить расплачиваться нашей валютой за другие ресурсы, в первую очередь нефть, которую и американцы приобретают. Тогда, думаю, оживятся саудиты: они уже давно хотят сделать нечто подобное. В мире много ресурсов, за которые можно рассчитываться чужими валютами. И справиться с этим Америка не может.

"ЗАВТРА". Почему не может? Она имеет большой опыт в улучшении своего финансового положения, например, за счёт развязывания войны за пределами своей территории.

Сергей ПЕРЕСЛЕГИН. Штаты, конечно, могут довести ситуацию до предела, объявить России войну. В неё вмешаются Европа, Китай. Последствия такого шага непредсказуемы. Но в любом случае это не вернёт прежнюю финансовую систему. Все уже понимают, что, один раз сделав ход, русское руководство на обратный шаг не пойдёт — даже в самом ужасном варианте, который только американцы смогут придумать.

Беседовала Наталья Луковникова

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > zavtra.ru, 7 апреля 2022 > № 4028303 Сергей Переслегин

Ложь по-итальянски

На Апеннинах не осуждают преступления режима Муссолини против славян

На фоне потоков лжи об освободительной миссии России на Украине, которые обрушиваются на головы европейцев, итальянцев в частности, буквально сводя людей с ума, забывается, что привычка врать берёт истоки в далёкие времена. Фальсификация истории, манипуляция массовым сознанием – давно одно из главных средств реализации геополитических амбиций США, многих стран «большого Запада» и его острия, НАТО.

Легенда о «большевиках-людоедах»

В Италии подменой исторических фактов занялись сразу после Второй мировой войны. В учебниках истории писали, что это США одержали победу над нацизмом, они – спасители. Тогда же американцы стали диктовать свои правила и во внутренней жизни европейцев. В Италии, например, начались гонения на коммунистов, очень жестокие, поскольку самая крупная на Западе коммунистическая партия именно здесь имела большой авторитет. Её представители, не щадя себя, боролись с фашистами!

В пропаганде против компартии использовали идеологические клише и шаблоны, которые теперь мы называем фейками. Трудно поверить, но в ходу был даже такой: «коммунисты едят детей». Вымысел сконструировали на теме голода 1930-х годов в СССР. Но ещё раньше, в декабре 1943 года, пропаганда фашистской республики Салу (учреждена после оккупации Италии немцами в 1943 году) распространяла ложь, что итальянские дети от 4 до 14 лет якобы депортируются в СССР с какими-то зверскими целями. Фашисты обвиняли даже англо-американцев в содействии этому. Издавались плакаты с заголовками «Кто спасёт ваших детей?», «Мать! Спаси твоих детей от большевизма». Создавалась легенда о «большевиках-людоедах». Клише «коммунист ест детей» вбивали в массовое сознание. В годы холодной войны ведущая политсила Италии (с 1943 по 1994 год) Христианско-демократическая партия («Демокрациа Кристиана») часто использовала эту легенду в борьбе с коммунистами. Даже вроде бы трезвомыслящий политик Сильвио Берлускони не раз прибегал к этому бредовому шаблону в своих выступлениях.

Сегодня коммунистическая партия стёрта с политической арены Италии. На её месте возникла путём трансформаций Демократическая партия. Но она никакой не преемник коммунистов, поскольку полностью предала её принципы. Эта ревизионистская партия служит интересам ЕС, НАТО, США, выполняет их указания и враждебно относится к России. Сложились условия продолжать переписывание истории. Правительство страны в 2019-м поддержало резолюцию ЕС, в которой отождествляются нацизм и коммунизм, а Россия подана как «угроза для европейской демократии».

Что такое фойбе?

Безумная политика «равной ответственности» отражается и в интерпретации такого исторического явления, как фойбе. В России людям это мало о чём говорит. Но в Европе вокруг этого масса лжи. «Фойбе» в переводе означает «карстовый провал» – естественные воронки и пещеры глубиной до 200 метров. Они находятся в регионе Карстового плато (простирается от Юго-Западной Словении до северо-востока Италии между Хорватией, Италией и Словенией). Только в Истрии их около 1700. Но дело не в географии. Слово увязывается с понятием массовой резни, которую, по версии властей Италии, проводили партизаны Тито. Якобы они скрывали в пещерах своих жертв или даже скидывали в них людей ещё живыми с осени 1943-го по весну 1945 года. Правые партии утверждают: погибло более 10 000 человек. В реальности это фальсификация сложного явления. Ещё никто не доказал, что «резня в фойбе» – это злонамеренная этническая чистка со стороны партизан коммуниста Тито.

В какое-то время вопрос фойбе ушёл на задний план, правительство Италии долго не вспоминало о нём. Это совпало с моментом разрыва дипотношений между СССР и Югославией. Запад и Италия смягчили политику в отношении СФРЮ и её лидера Иосипа Броз Тито.

Но потом тему опять вытащили на свет. В Италии «расследования» начались в 1980-е, в Словении – после 1991 года. Начиная с 1996-го понятие «фойбе» вновь всплыло и приобрело символическое значение в политике Италии. Верхушка Демпартии под лозунгом «пацификации», по сути, поддержала устремления правых партий, ратовавших за «справедливые оценки преступлений фойбе». Огромные информационные манипуляции привели к тому, что 30 марта 2004 года появился специальный закон. В соответствии с ним в Италии учреждён День памяти жертв фойбе (отмечается 10 февраля). Его цель: «сохранить память о трагедии итальянцев и всех жертв фойбе, а также сохранить память об исходе со своих земель истрийцев, риеков и далматинцев после Второй мировой войны». На первый взгляд очень благородно! Но вернёмся к фактам.

Правда о геноциде

Первой стала спекулировать на фойбе ещё фашистская пропаганда Муссолини. Тогда возникли нарративы о «геноциде тысяч людей только из-за того, что они были итальянцами», об «этнических чистках» и коммунистах, которые совершали эти преступления. Позже стали говорить о необходимости всех их (коммунистов) «искать и наказать»: «жестокость партизан не ниже жестокости нацистов».

Однобокое толкование «резни в фойбе» властями Италии и в медийной среде вызвало негодование объективных историков Италии и Словении. Они на фактах доказывают: первыми, кто начал «резню в фойбе», были итальянские фашисты. Историки не отрицают фактов отмщения со стороны югославских партизан. Но оно стало реакцией на зверства фашистов. Недопустимо приписывать партизанам геноцид – надо видеть исторический контекст, во всём следовать фактам, не раздувать истерию.

Особо знаменита «фойбе Басовицца», где никто по сей день не смог обнаружить следы приписываемых партизанам «тысяч жертв». Но Маттео Сальвини, будучи главой МВД, поставил рядом Басовиццу и Освенцим. В День памяти жертв фойбе этого года в предписании министерства образования Италии говорилось, что партизаны «хотели истребить, уничтожить итальянцев, точно так же, как поступили в Европе с евреями». На этот абсурд гневно отреагировали представители Ассоциации партизан Италии и левых сил.

Фальсификации множатся. Фотографии преступлений, совершённых фашистами на Балканах, выдаются за фото «жертв, брошенных живьём в пещеры коммунистами Тито». ЦТ Италии на популярном ток-шоу представило фото: «Команда злых партизан Тито готовится к расстрелу 5 итальянцев». Но присутствовавшие в студии два историка опровергли фейк, отметив, что правда – с точностью до наоборот: речь о 5 словенцах перед расстрелом итальянскими военными. И это случилось при итальянской оккупации Словении (1941–1943). Известны имена словенцев, место и дата события – село Дане, Лошка-Долина, на юго-востоке от Любляны, 31 июля 1942 года. Ведущий с досадой принял факты к сведению, но даже не извинился.

Можно ли доверять Западу?

Подобное всячески мусолится, но забывается, что после прихода фашистов к власти в 1922 году Муссолини сразу развернул антиславянскую политику в местах проживания славян. Были запрещены все языки, кроме итальянского, и местная культура. Хотя политика расовой дискриминации началась намного раньше 1938 года, когда дуче принял расовые законы. В провинции Венеция-Джулия проводилась насильственная итальянизация населения, шло запугивание представителей нацменьшинств.

Объективные историки в Италии считают, что приравнять реальные преступления итальянских фашистов к недоказанным преступлениям югославских коммунистов и партизан – это переписывание истории. Всё направлено на реабилитацию «старых» фашистов и легитимацию «новых».

При фашистской оккупации Югославии до её освобождения в 1945-м там погибло более миллиона обычных граждан. Фашисты Италии имеют к преступлениям не косвенное отношение, как кто-то здесь пытается доказать. Италия Муссолини прямо участвовала в расстрелах заключённых и заложников, в расправах, облавах, открытии концлагерей, куда были брошены около ста тысяч югославов. Но даже не удивляешься, что Итальянская Республика никогда не выражала осуждения этих преступлений, не устанавливала дни памяти невинных жертв среди славян. Не было ни одного визита госдеятелей в места памяти о фашистских преступлениях в Югославии. А сейчас никто тут и не думает называть истинных виновников происходящего на Украине: официальная Италия давно и целиком под диктатом властей США. Так может ли Россия доверять западному миру и взаимодействовать с ним, пока он находится под управлением таких сил и совершенно бесстыдных персон, которые добились одурманивания десятков миллионов людей?

Маринелла Мондаини,

Италия

Италия. США. Евросоюз. НАТО. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > lgz.ru, 6 апреля 2022 > № 4278310 Маринелла Мондаини

Яков Кедми: «Схватка между США и Россией – впереди»

Израильский политолог дал оценку спецоперации и прогноз развития событий

Саркисов Григорий

По биографии нашего собеседника можно писать роман: родился в Москве, работал бетонщиком-арматурщиком, был студентом, офицером армии Израиля, в 1973 году участвовал в войне Судного дня, окончил Хайфский университет и Колледж национальной безопасности Израиля, был дипломатом, с 1992 по 1999 год возглавлял спецслужбу «Натив». О войне и мире, о настоящем и будущем России, о сути спецоперации России по демилитаризации и денацификации Украины и о многом другом мы говорили с израильским политологом Яковом Кедми.

– Господин Кедми, сегодня самая актуальная тема – российская спецоперация. Но, очевидно, это не просто принуждение киевских властей к миру, а нечто большее. Можно ли считать это началом «горячей» фазы конфликта России с «коллективным Западом», и прежде всего – с США?

– Давайте начнём с того, что Украина с самого начала своей постсоветской независимости рассматривалась и разрабатывалась США и Западом как основная базовая площадка для разрушения России и атаки на Россию – атаки не только информационной, но и военной, и экономической, и культурной. Это началось ещё с совершенно незаконного, антиконституционного, проведённого под полным контролем Запада избрания – или, скорее, назначения – Виктора Ющенко президентом Украины в 2004 году. Тогда же Ющенко провозгласил главную политическую цель страны – вступление в НАТО. Напомню, в момент обретения Украиной независимости в 1991 году между Москвой и Киевом не было никаких проблем. Россия никак не вмешивалась в происходящее там, развивались тесные экономические отношения, рос торговый оборот, никто не мешал украинцам строить своё государство. Но уже тогда в глазах Запада Украина воспринималась не просто страной, а основным инструментом и плацдармом борьбы против России. Американцы и их западные партнёры работали там много лет и вложили куда больше пяти миллиардов долларов, о которых говорила Виктория Нуланд. Майдан и государственный переворот 2014 года, организованный и профинансированный Штатами и проведённый ими при помощи европейских стран, был только заключительным актом этого спектакля, когда к власти пришёл антироссийский, русофобский, пронацистский, по сути, режим.

– Вот парадокс – демократический Запад пестует пронацистский режим…

– Ничего парадоксального, никакая другая власть не могла бы настроить Украину против России. Для этого следовало воспитать и возродить память именно о нацистской Украине, поскольку у небандеровской Украины проблем с Россией не возникало. Результатом стала быстрая милитаризация страны, здесь появились военные базы, уже откровенно направленные против России. Стартовали процессы ускоренного вступления Украины в НАТО, хотя для строительства военных баз членство в альянсе необязательно. Те же американские базы в Румынии или в Польше существуют вне рамок НАТО, и, например, Британия совершенно спокойно могла строить свои базы на Украине вне рамок НАТО. Военная составляющая резко увеличилась, уже прямо ведя к предстоящему конфликту между Украиной и Россией. Это всё обострилось в конце прошлого года, когда Киев, задумав силой решить донбасскую проблему, сконцентрировал войска у границ ДНР и ЛНР. Стало понятно, что конфликт неизбежен, и Россия устами Путина предупредила Запад, что не позволит уничтожить донбасские республики.

– Наверное, это не случайно совпало с обострением противоречий и нарастающим конфликтом между Россией и «коллективным Западом»? Достаточно вспомнить резвое введение Вашингтоном и его сателлитами рекордного количества тотальных антироссийских санкций.

– Это началось не сегодня и не вчера. Уже к 2005 году в Москве поняли, что США развивают свою военно-политическую мощь с одной целью – переформатирования российской власти и устранения России как государства путём разделения её на несколько сравнительно небольших государств. Для американцев это становилось необходимостью по двум причинам. С одной стороны, им надо было «убрать» Россию как таковую, как растущего конкурента. Но ещё больше Вашингтон беспокоило нарастающее противостояние и неизбежный конфликт с набирающим силу Китаем. По американским оценкам, КНР после 2030 года с военной и экономической точки зрения сможет абсолютно обезопасить себя от любых попыток военного или экономического воздействия США. Американцы поняли, что у них остаётся крайне мало времени на то, чтобы остановить развитие Китая, иначе потом это будет невозможно. Но к тому времени укрепились и отношения между Китаем и Россией и стало ясно, что с военной точки зрения США не могут разделаться с Китаем до тех пор, пока существует Россия, поскольку военно-экономическое сотрудничество между Пекином и Москвой делает Китай устойчивым против любой попытки американской агрессии. И тогда в Вашингтоне решили, что сначала надо «выбить» Россию, а там можно будет расправиться и с Китаем.

– Если я вас правильно понял, грядёт большой конфликт между США и Россией?

– Этот конфликт уже идёт, и всё делается в рамках предстоящей настоящей схватки между США и Россией, и Москва предъявила США очень конкретные требования. Украина – всего лишь разминка, предварительная схватка для «разогрева», для консолидации сил за и против, для создания лучшей оперативной обстановки перед главным боем.

– Американцы отвели себе какие-то конкретные сроки, в которые надо «уложить» Россию?

– В Вашингтоне рассчитали, что им понадобится пять лет без России, чтобы задавить Китай. Был расчёт на то, что после выборов 2018 года Путин уйдёт, власть в России сменится и в Кремль придут послушные Вашингтону люди, с которыми можно будет договариваться, нейтрализовав помощь России Китаю. Но Путин остался, и американцы поняли, что и в 2024, и в 2028 году Россия не «переформатируется». А время уже поджимало, и США ускорили реализацию «украинского варианта».

– Россия была готова к такому развитию событий?

– Конечно, в Москве понимали, к чему всё идёт. Но для того чтобы выдержать конфликт с США, Россия должна была выполнить три условия. Первое – создать экономику, устойчивую к международным санкциям. Для Москвы это была жизненно важная цель: сделать экономику страны не столько прибыльной и богатой, сколько способной выдержать любое внешнее давление, в том числе и санкционное. И Россия это сделала. Сегодня мы видим, что российская экономика самодостаточна и устойчива, и её уже не способны обрушить никакие санкции.

Вторая проблема – внутренняя. После известных событий 2012 года, инсценированных и профинансированных Западом, Кремль начал постепенно укреплять власть, нейтрализуя оппозиционные элементы, – не потому, что они были оппозиционными, а потому, что они действовали в интересах внешних, враждебных России сил. Действия этой «оппозиции» направлялись внешними кураторами, и именно эти элементы «пятой колонны» были нейтрализованы. Сегодня внутренняя политическая ситуация в России совершенно устойчива.

И, наконец, третья составляющая – военная. Россия добилась к 2017 году абсолютного превосходства над США в стратегических вооружениях, в средствах доставки ядерного оружия и поражения любого потенциального противника. Это преимущество лишает Вашингтон возможности пытаться войти в прямой военный конфликт с Москвой, поскольку здесь у России есть и будет в обозримом будущем заметное преимущество.

– Хорошо, Россия реализовала все эти планы по обеспечению устойчивости. А что дальше?

– Чтобы понять, «что дальше», давайте вспомним, что сегодняшнее мироустройство было определено ещё в 1946 году американским дипломатом, экс-поверенным США в Москве Джорджем Кеннаном, занимавшимся стратегическими вопросами в Госдепартаменте. Он тогда сказал: «США вышли из Второй мировой войны в состоянии, когда 50 процентов мировых богатств сосредоточены в Америке. Но США составляют только 6,3 процента мирового населения. Наша стратегическая задача – сохранить это соотношение в будущем». На этом стояла, стоит и будет стоять политика США, хотя сегодня у них сосредоточено только 30 процентов мировых богатств. Вашингтон старается сохранить своё абсолютное экономическое, политическое и военное превосходство в мире, и США ещё способны определять «правила игры» и навязывать их всему миру. Россию это не устраивает, и она потребовала изменения этого порядка, чтобы международная политика основывалась на учёте интересов и других стран. Разумеется, Россия в этом не одинока, того же требуют и Китай, и Индия, и целый ряд стран Латинской Америки и Африки, да и в Европе далеко не все в восторге от выстроенного когда-то в Вашингтоне Pax Americana.

– Насколько реален многополюсный мир, притом что США, несмотря на все свои кризисы, остаются ведущей мировой державой?

– Да, США – сильное государство, но Pax Americana уже нет. Посмотрите, в рамках переговоров о стратегической стабильности, начавшихся по инициативе США, Россия выдвинула очень серьёзные требования – НАТО должно уйти из стран Восточной Европы, откуда должны быть убраны американские базы, НАТО должно вернуться к границам 1997 года и чтобы войска других стран никогда не размещались на территории стран альянса. Кроме того, Москва потребовала отмены принятого в 2008 году по инициативе Буша-младшего решения НАТО о том, что Грузия и Украина в перспективе будут приняты в альянс. Москва предупредила, что при невыполнении Западом этих требований Россия примет меры военно-технического характера. Именно в этот момент США ускорили процессы на Украине, чтобы представить конфликт России с США и Западом как конфликт между Москвой и Киевом. Они спровоцировали и согласовали с Киевом атаку на донбасские республики, ВСУ сосредоточили на границах ДНР и ЛНР до 140 тысяч военных против 30 тысяч бойцов луганской и донецкой народной милиции. Напомню, что концентрация частей украинской армии началась намного раньше, чем движение Российской армии на российской территории. Эти провокационные действия США и киевского режима привели к российскому военному вмешательству, которое всего на несколько часов опередило массированную украинскую атаку на Донецк и Луганск.

Почему Россия признала ЛНР и ДНР и напрямую вступила в этот конфликт? Ответ простой – в первые же часы артиллерийским огнём ВСУ уничтожила бы десятки тысяч мирных жителей ДНР и ЛНР. Тогда на территории этих республик не было Российской армии – только ополченцы.

– Выходит, у американцев получилось столкнуть Россию и Украину в прямом военном конфликте?

– Скорее, мы видим попытки Вашингтона перевести конфликт с глобального противостояния, направленного на переустройство мира, в конфликт между «огромной и зверской Россией» и мирной, белой и пушистой демократической Украиной. Именно так это и подаётся и в США, и в так называемом цивилизованном мире.

Россия была вынуждена вмешаться небольшими силами, которые оказались намного меньше, чем предполагалось. Но это не решает основную проблему – непрекращающееся противостояние между Россией и США, которое усилится, как только завершится операция на Украине.

– Как вы, военный человек, оцениваете российскую операцию на Украине и её перспективы?

– Замысел этой операции был очень грамотный, и началась она грамотно. Исходя из того, что основные боевые силы Украины были сосредоточены у границ ДНР и ЛНР, удар российских войск последовал с двух сторон. Цель – отрезать эти войска как военную силу, окружив и уничтожив их одновременным наступлением Российской армии с севера и с юга и наступлением донецкой и луганской армий. Эта основная задача Российской армии на левобережной Украине успешно выполняется. На других участках была поставлена задача выйти к Киеву, но не входить в него, занять Херсонскую область и выйти на плацдарм возле Николаева, чтобы потом оттуда начать наступление в направлении Одессы и на запад Украины. Параллельно с этим решались локальные и практические задачи – освобождение всей территории Донецкой и Луганской областей и вывод Азовского моря из-под власти Украины, установление контроля над Чернобыльской и Запорожской АЭС, чтобы предотвратить попытки диверсий, которые могли привести к огромному ущербу. Среди поставленных Москвой задач – и установление контроля над черноморским побережьем Украины, от Херсонской области до Измаила.

– Почему Российская армия не входит в блокированные города?

– Какой город, когда и каким способом брать – это вопрос третьестепенный. Есть города, имеющие оперативно-стратегическое значение, как, например, Николаев, своего рода «перекрёсток» дорог. А вот Днепропетровск, конечно, большой промышленный город, но с чисто военной точки зрения стратегического значения он не имеет, и его можно оставить «на потом». Сегодня основная цель Российской армии – освободить всю левобережную Украину и, если возможно, Днепропетровск, Николаев, Кривой Рог и Запорожье. Основная же стратегическая цель – черноморское побережье Украины. Что касается Западной Украины, это уже будет зависеть от основных политических целей, которые были поставлены. Если говорить о полной денацификации Украины и устранении нынешней власти, то надо идти до границы. В Москве наконец поняли очень важную вещь – нельзя оставлять безвластия на освобождённых Российской армией территориях. У армии другие задачи, она не может одновременно и воевать, и управлять коммунальным хозяйством. Поэтому сейчас ускорилась работа по установлению военно-гражданских администраций, полностью очищенных от пронацистских элементов. Эти органы должны обеспечить нормальную жизнь на территории, занятой российскими войсками. Другая ситуация в ДНР и ЛНР, там уже имеются свои сложившиеся администрации, сейчас возвращающие освобождённые районы под свою власть.

– Какой будет карта Украины после завершения российской операции? Многие эксперты уверены, что Украина разделится на два государства – большую пророссийскую Малороссию и маленькую прозападную Галицию.

– Где и какая будет власть, каким будет государственное устройство – зависит прежде всего от результатов военной операции, от того, где на тот момент будут находиться российские войска. Если они окажутся во Львове – одно, и совсем другое – если они остановятся, скажем, в Винницкой области. Всё зависит от результатов операции, а дальше – от того, как сложатся обстоятельства на конкретной территории. Факт, что Украины, какой она была к 24 февраля 2022 года, больше не будет.

– Как вы оцениваете идею проведения переговоров с киевским режимом? Нужны ли вообще такие переговоры, очередной раунд которых состоялся на прошлой неделе в Стамбуле и вызвал так много противоречивых мнений?

– Цель украинской стороны на этих переговорах ясна – как можно быстрее привести к прекращению военной операции России, пока в руках киевской власти остаётся ещё достаточно большая территория, и сохранить саму эту киевскую власть. Я не знаю, каковы тут цели России. С одной стороны, не очень понятно, как можно подписывать соглашение с режимом, который никогда не выполнил ни одного соглашения и нет никаких шансов на то, что этот режим окажется договороспособным сейчас. Чего тогда стоят эти переговоры? Мне неизвестна их цель, но я знаю, что порой переговоры ведутся просто «для отвода глаз», это такие «переговоры ради переговоров». В любом случае ситуация, когда руководитель российской делегации вдруг начинает излагать точку зрения украинской стороны, как это было в Стамбуле, – это вообще дипломатический нонсенс, такого я ещё не видел. Мне, как военному человеку, ещё понятно, почему войска могут перегруппировываться, но мне совсем не понятно, как можно говорить о продолжении диалога с этим режимом после окончания военных действий, если целью российской операции объявлена денацификация? С кем же тогда диалог – с нацистами? Трудно определить, какие конкретные цели преследует на этих переговорах Кремль, а гадания вряд ли можно считать конструктивным занятием. Всё зависит от того, что сейчас подразумевается под понятием «национальные интересы Российского государства» и как это проецируется на нынешнюю обстановку на Украине.

– Как в Израиле оценивают военную операцию России?

– Израиль – часть западного сообщества, тут происходит та же промывка мозгов, со всей антироссийской истерией, переходящей в антирусскую. В этом отношении Израиль ничем не отличается от Германии, Франции или США, здесь такие же СМИ и такие же пропагандистские «игры». Но правительство действует немного умнее. Оно понимает, что совсем недалеко от нас, в Сирии, находятся Вооружённые силы России. И свобода действий Израиля над сирийской территорией зависит только от согласия России, которая может буквально в течение двух минут закрыть небо для израильской авиации. А потому все связанные с Россией политические действия Израиля рассматриваются с точки зрения, насколько это может помешать нашим нормальным отношениям. Главное для Израиля сегодня – не оказаться стороной конфликта. Отсюда и сдержанность израильских властей, не желающих вопреки давлению Вашингтона и определённых кругов в самом Израиле занимать явно проукраинскую позицию и оказывать Киеву военную помощь. Но гуманитарную помощь Израиль Киеву оказывает.

– Есть две страны, политика которых напрямую влияет на ситуацию в ближневосточном регионе, – это Иран и Турция. Как складываются отношения Израиля с этими, мягко выражаясь, не очень симпатизирующими ему государствами?

– Израиль считает, что нам угрожает любое присутствие проиранских сил на территории Сирии. Вопреки желанию Израиля США, Европа и Россия, скорее всего, подпишут с Тегераном соглашения по поводу его ядерного проекта, что резко усилит влияние Ирана на Ближнем Востоке. Нам придётся с этим жить. Но это поможет нам и укрепить отношения с арабскими странами, противостоящими Ирану, – Саудовской Аравией, Египтом и княжествами Залива. Мы понимаем, что усиление влияния Ирана – факт, с которым мы ничего не можем сделать. Иран станет намного сильнее в течение нескольких лет после заключения этого соглашения – как в экономическом, так и в военном отношении. Но всё в этом мире требует равновесия. Усиление Ирана, как и усиление ирано-арабского соперничества, ставит определённые задачи перед Турцией, а это самое сильное государство на Ближнем Востоке после Израиля. Эрдоган, исходя из своих экономических и внешнеполитических интересов, пытается упорядочить и вернуть отношения с Израилем на более устойчивую позицию, чем раньше. Как бы то ни было, мы видим усиление влияния Ирана и Турции на Ближнем Востоке.

Если Россия выйдет победителем в противостоянии с США, мы увидим и усиление влияния России в ближневосточном регионе. Что касается США, то при любом развитии событий роль Вашингтона на Ближнем Востоке катастрофически снижается и будет снижаться.

– Насколько велика зависимость Израиля от США?

– Она абсолютная. Израиль не сможет проводить свою политику без поддержки США, для этого у нас недостаточно военных, экономических и внешнеполитических сил.

– Судя по всему, мы входим в не очень прекрасный новый мир, где всё меньше правил и всё больше «импровизаций». Каким будет этот мир в обозримом будущем?

– Я не любитель долгосрочных прогнозов и могу лишь предположить какой-то вектор развития событий. Очевидно, надо исходить из того, что мир уже не будет таким, каким он был даже в 2021 году. Если противостояние России и США и Китая закончится в пользу России, это будет означать, что США возвращаются к своим естественным границам и сходят с арены, лишившись роли глобального «жандарма». В этом случае мы увидим усиление влияния России, Китая и ряда других стран. Если же в противостоянии выиграют США, это будет означать конец России как государства, которое мы знаем. В слабом состоянии Россия не просуществует. Возможно, это приведёт к сильнейшему конфликту и изменениям в Китае. Может измениться вся мировая конструкция, а какой она будет – поживём – увидим.

– Заглядывая в будущее, вы можете назвать себя оптимистом?

– Я реалист, я просто стараюсь понять суть событий и явлений. И я вижу, что, в сущности, человечество развивается по восходящей. Да, всё развивается по объективным законам, но бывают моменты, когда историю двигают личности. Без Ленина и Сталина не было бы Советского Союза. Без Бен-Гуриона не было бы Израиля. Мир меняется, меняется его устройство и даже сами принципы существования этого мира. Многие вещи, кажущиеся сегодня дикостью, сто лет назад были нормой. Посмотрите, каким было положение женщин ещё в середине прошлого века. Даже богатейшая и демократичнейшая Швейцария до 70-х годов не давала женщинам равные с мужчинами избирательные права! И пусть наш мир порой меняется не так, как нам хотелось бы, но человечество развивается в правильном направлении. Так что в этом смысле можете считать меня оптимистом.

Украина. США. Израиль. НАТО. Россия. Новые Субъекты РФ > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > lgz.ru, 6 апреля 2022 > № 4256763 Яков Кедми

Китай решает проблему финансовой безопасности

превращение юаня в мировую резервную валюту

Юрий Тавровский

- Китай внимательно следит за контратаками России в ответ на попытки экономического удушения со стороны коллективного Запада. Как в Поднебесной оценивают тактику российского руководства, берут ли на вооружение что-то из нашего арсенала контрмер? Какие угрозы видит КНР для себя и мировой финансовой системы в сложившейся ситуации?

- Важным уроком для Китая стало замораживание в США российских валютных резервов общей стоимостью около 300 млрд долл. Китайское правительство держит в Федеральном казначействе 1,1 трлн долл. Общая же стоимость долларовых активов китайских банков, концернов и других юридических лиц составляет 3,2 трлн долл. Если раньше у китайцев ещё сохранялись надежды на надёжность гарантий неприкосновенности чужой собственности, то после ареста российских денег их не осталось совсем. «Финансовые санкции против России глубоко потрясли фундаментальные понятия и принципы, – пишет основатель и главный стратег гонконгской фондовой компании "Альпин Макро" Чэнь Чжао в газете "Саут Чайна Морнинг Пост". – Эти действия продемонстрировали, что финансовые активы противников Запада больше не являются безопасными, они могут быть конфискованы или превращены в оружие финансового разрушения».

Тот же эксперт полагает, что вывод долларов из США с переводом их в золото и другие валюты, заранее предпринятый Россией, не решил бы аналогичную проблему для Китая. Стоимость всего золота мира, доступного для финансовых операций, составляет 4,6 трлн долл. Выход из опасной ситуации видится в постепенном выводе активов из Америки, в росте инвестиций в другие страны и расширении объёма торговых расчётов, минуя доллар. После 2014 года КНР уже вывела из США около 800 млрд долл. За те же годы в разнообразные зарубежные проекты, в том числе в рамках инициативы "Пояс и путь" было вложено 1,6 трлн долл.

Кардинальное решение многие китайские эксперты видят в превращении китайского юаня в мировую резервную валюту. Однако на сегодняшний день доля юаня в международных расчётах составляет лишь 3%. Только согласованные действия с Россией, Индией, Бразилией, Венесуэлой, Саудовской Аравией, Ираном и другими потенциальными жертвами конфискационной политики Запада могут стать решением проблемы финансовой безопасности. Такое мнение я всё чаще слышу на конференциях российских и китайских экономистов.

Решение России принимать плату за свои энергоресурсы в рублях становится «специальной финансовой операцией» глобального масштаба.

Россия. Китай. США > Финансы, банки. Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 6 апреля 2022 > № 4019650 Юрий Тавровский

Политолог Сергей Михеев: «Россия должна избавиться от культурной вторичности»

Ольга ВЛАСОВА

Отсутствие цивилизационного целеполагания привело Россию к насаждению вторичности как к способу стать успешным. Об этом и о том, как Россия сможет жить в западной изоляции, нам рассказал известный политолог Сергей Михеев.

— Как бы вы сформулировали основные черты глобального культурно-ценностного проекта трех последних десятилетий? Кто в него вписался, а кто его не принял и почему?

— Если охарактеризовать то, что делал Запад, то с политической точки зрения это его победа и конец истории. Не зря они написали, что истории больше нет, потому что Запад победил в конкуренции с советской системой. Все остальные должны или примкнуть к Западу, или обречены на положение изгоев. С идеологической точки зрения, под лозунгом условной демократии, которая должна была стать некой квазирелигией, продвигалось постулирование, что традиционный мир больше не нужен, традиционное общество с его верованиями, культурой должно подлежать слому. Мир и даже западная культура больше не базируются на ценностях, связанных с христианской религией, корнями уходящих в древние времена. Он должен переосмыслить себя в новых ценностных категориях, в которых все традиционное, все, что мы привыкли считать добром и злом, как минимум ставится под сомнение, а как максимум однозначно оспаривается и переворачивается с ног на голову. Тот, кто принимает это вместе с политической идеологемой демократии, тот вписывается в будущее, кто не принимает, тому в лучшем случае дают доживать или откровенно прессуют.

Если взглянуть на смысл этой идеологии с условно религиозной точки зрения, то по большому счету открывается дорога, на которой идеализируется и абсолютизируется все, что раньше считалось грехом. И именно из этого делается символ прогресса. Дальше этот принцип распространяется на все сверху донизу, его надо, что называется, уметь применять.

Что касается политического будущего, то принятие такого взгляда на жизнь должно привести (на фоне новой технологической революции и перехода в некое цифровое общество) к полному стиранию национальных суверенитетов и превращению мира в сетевую структуру...Человек будущего, по крайней мере, за пределами условного западного «золотого миллиарда», не должен себя больше идентифицировать с конкретным национально-политическим суверенитетом, он должен ощущать себя членом той или иной сетевой структуры. На вопрос, кто он, ответ должен быть: не я гражданин такой-то страны, а я клиент такого-то банка или работник такой-то корпорации. Национальность, гражданство и вероисповедание должны перестать быть основанием для самоидентификации.

— А как получилось, что демократия оказалась противопоставлена традиционным ценностям?

— Вроде бы изначально демократия — это в первую очередь избирательная процедура, но в реальности она давно уже нагружена функциями квазирелигии. Сегодняшняя демократия противопоставила себя традиционным ценностям, потому что в традиционных культурах свое отношение к тому, что есть добро и зло, берется из религиозных основ, и там практически везде есть понятие греха. Демократия же сегодня — это квазирелигия человеческих потребностей. Что у нее в приоритете? Потребности человека, любые, если они не противоречат уголовному кодексу, но и уголовный кодекс тоже можно подправить.

Очевидно, что это полностью вытесняет традиционные понятия о добре и зле, культуру, как систему запретов. Исходя из современных принципов демократии, запретов не должно быть никаких. Человеческое желание абсолютизируется.

Попытки свести демократию к избирательным процедурам, не касаясь моральных основ, делаются, но они встречают очень жесткое сопротивление адептов западной цивилизации. В Иране тоже есть выборы, но западный мир Иран демократией не считает, хотя там есть своя политическая борьба, избирательная процедура, конкуренция, нет, этого мало.

Одна из причин конфликта многих стран, включая Россию, с западной цивилизацией как раз отторжение этой самой квазирелигии. Конфликт совершенно был неизбежен. Надо понимать, что традиционные общества всегда базируются на системе ограничений, включая культуру и политику. А система ограничений в политике — это всегда суверенитет. Почему сегодняшняя квазирелигия-демократия против суверенитета? Потому что он мешает движению денег. Чтобы деньги двигались как можно более свободно, надо, чтобы никаких политических ограничений, религиозных, культурных не было бы. А весь мир должен превратиться в одну большую торговую площадку, сетевую структуру.

— Почему Россия именно сейчас начинает этот процесс отмежевания от Запада и почему он настолько драматичен?

— Мы видим сейчас обострение, к которому привела очередная попытка России встроиться в западный мир. После распада СССР мы были готовы на это, но предложенные правила оказались неприемлемы. Почему? Ведь Европа хотела интегрировать Россию, а в России европейский потенциал существовал и существует... Во-первых, Европа была совершенно несамостоятельна в принятии политических решений, в этой сфере доминировали Штаты. После распада СССР появилась опасность возврата самого Запада к биполярности, когда появился бы второй полюс Запада — это Европа, нашедшая общий язык с Россией. Но Европа не смогла сделать этот шаг, осталась в тотальной зависимости, идеологической, политической, военной, отчасти экономической, от Штатов. А для США борьба за Европу как подчиненного центра жизненно важна. Вместо сближения США пошли по пути наращивания давления, это давление и вылилось в нынешний кризис.

— Насколько наша ценностная структура самодостаточна и продуктивна в отрыве от западной?

— Как мерить продуктивность? В виде валового национального продукта — это один взгляд на вещи, в виде цивилизационной самодостаточности — другой. Цивилизационная самодостаточность присутствует, вопрос в том, что она не всеми ощущается и разделяется в силу проблем с культурным развитием, образованием. Теоретически мы вполне самодостаточны, практически мы не представляем собой монолит, это очевидно. Вспомните 91-й год. Это была полная сдача позиций, но с надеждой на некие новые правила игры. Вспомните Горбачева с его простодушием и рассказами про новый мир и новое мышление. В этом было много манипуляций, но и много искреннего. Он действительно верил, что можно построить новый мир, совсем другой. Квинтэссенция этой глубинной русскости, эти попытки найти небесную правду на земле довольно наивны, но если в разумных рамках их исповедовать, это может дать и дает самодостаточность. Важно не заигрываться ни в крайность сверхоткрытости, ни в крайность абсолютного изоляционизма.

— Сейчас многие говорят о том, что у России нет такой привлекательной модели, которую бы она могла предложить своему окружению, чтобы оно группировалось вокруг нее.

— Я это тридцать лет слышу, с 90-х годов занимаюсь постсоветским пространством... Это скорее не так, чем так. Основная причина, по которой постсоветские страны не хотят сближения с Россией, — это вовсе не отсутствие у нас привлекательной модели. Их элиты получили власть задаром, получили как исторический подарок эти огромные территории (никогда раньше не имевшие опыта собственной государственности), получили квазигосударственные формы правления, которые были сконструированы внутри бывшего СССР, и для них это и является самой главной привлекательной моделью. Россия может встать на голову, отдать им последние штаны, и все равно они не откажутся от этой власти, потому что поступиться властью для них означает поступиться самым главным. Украина это прекрасно демонстрирует.

Нельзя сказать, что у России нет никакой привлекательной модели. В ценностном плане именно сейчас такая модель вырисовывается в ходе этого кризиса. Это попытка сочетания традиционных ценностей с технологическим развитием. Думаю, это вполне себе привлекательная для других модель. Условный Запад говорит, что есть всего два варианта: либо прогресс и принятие западных ценностей, либо такой махровый традиционализм, как ИГИЛ. Я считаю, что это дилемма ложная, есть варианты золотой середины, эти варианты вполне можно найти, не теряя себя с точки зрения культурной идентичности. Это, кстати, демонстрируют и страны Востока, те же китайцы.

— Что делать с изрядной частью нашей интеллигенции, которая мыслит западноцентрично и сейчас тайно или явно проклинает собственную страну?

— Это было всегда. Человек, получающий образование, информацию, очень часто склонен к повышению самомнения, тщеславию, определению себя мерилом всего, добра и зла, ценностного–неценностного. А в современных условиях, когда это еще подогревается массовой культурой и на фоне нашего исторического поражения (все-таки распад страны был, конечно, поражением), нестойкий человек с высшим образованием часто склонен принимать сторону сильного (а сильным последние тридцать лет казался Запад, он везде, он во всем, это действительно так). Есть и чисто материальный фактор: Запад создал систему, в том числе и при поддержке российского государства, прикармливания этих людей.

Что с этим делать? Первое — менять систему поощрений и приоритетов. Как говорил Дима Семицветов: деньги, товарищи, никто не отменял. Если этого не сделать, все те, кто кормился грантами и их потеряет, будут в оппозиции, просто потому что человек слаб. Но первое и главное, это все-таки так институционально и организационно переформатировать систему, чтобы она ориентировала людей вглубь российской идентичности. Кто-то упрется, а кто-то вполне переформатируется.

Второе связано с культурной политикой. Культурная вторичность — одна из главных проблем современной элиты. Не только интеллигенция, но и государственная элита страдает внутренней вторичностью, несуверенностью, несвободой, зависимостью от окружающей среды. Это по-человечески понятно, но такой человек не может быть элитой. Человек, который неспособен отстраниться, осознанно посмотреть на себя и мир, не может принимать адекватных решений, он будет всегда вторичен и ведом. Для кого-то это судьба, но в таком случае им не надо иметь причастность к принятию исторических решений. Это крайне важно. Нужно менять систему в культурной политике, в образовании, ориентировать ее внутрь, готовя новые поколения. А дальше время само будет делать свое дело. Что один человек может сделать, другой может разрушить или переделать, весь вопрос в целеполагании. Одна их главных проблем постсоветского общества заключается в отсутствии суверенного целеполагания. Целью жизни многих в России, в последние тридцать лет, было стать максимально похожими на Запад, несмотря даже на политическую, экономическую и военную конкуренцию, стать максимально похожими на них. Я не имею в виду, что надо вернуться в леса, драть лыко и плести лапти. Суть в том, чтобы ощутить себя самодостаточным. Какое-то количество людей никогда этого не сможет, а какое-то сможет переориентироваться. Надо в людях поощрять это стремление в глубину. Если заняться воспитанием, то начнут приходить другие поколения с новыми качествами. Другой вопрос, что многие вещи упущены, может быть, даже фатально упущены, посмотрим, как будут развиваться события. Я надеюсь, что нет.

— Вы сказали про внутреннюю вторичность, связано ли с этим то, что за тридцать лет существования новой России мы практически не смогли создать значимых культурных феноменов в отличие не только от царской России, но и советской, ни кино, ни литературы, это тоже связано с внутренней вторичностью?

— Конечно. Я не поклонник советского периода, но невозможно не признать, что он был очень самобытным цивилизационным и культурным феноменом, в котором мы видели сплав русской культуры с новой культурой, принесенной разными веяниями. Что касается нашей вторичности в эти тридцать лет, то это именно так. Внутреннее убеждение в собственной несостоятельности, в том, что ты не можешь произвести оригинал, препятствует созданию чего-то сущностного и ценного. Стремление к освобождению, внешнее раскрепощение привело, наоборот, к внутренней заштампованности и неспособности к творчеству. Людей, способных делать продукт, достаточно, а людей способных к творчеству, в том числе к историческому и политическому, их очень не хватает.

Распад большой страны был де-факто и психологически воспринят огромным количеством людей как историческое поражение. Поражение — это признание своей несостоятельности, признание превосходства победителя. И вместо того, чтобы переосмыслить себя, российская политическая постсоветская система признала себя побежденной и признала превосходство победителя, в том числе и в культурной сфере. Все, что у нас, — плохо, а все у них — хорошо.

Кроме того, была разрушена экономика, которая в значительной степени давала возможность людям себя реализовывать. И огромное количество людей, в том числе творческой интеллигенции, оказалось за бортом жизни, погрузившись в депрессию. Причем парадоксально, что в депрессию и нищету погрузились и те, кто отчаянно боролись с советской властью, поддерживали оттепель и перестройку.

Полное исчезновение господдержки на фоне признания поражения страны привело к глубочайшей депрессии и вторичности самой интеллигенции. В массе своей интеллигенция — всегда очень слабые, рефлексирующие, зацикленные на своих переживаниях люди. Если их не поддерживать, они впадают в уныние или начинают плыть по течению, это и произошло. А плыть по течению в этой ситуации и означает подражание. Они поняли, что подражание, если оно качественное, приносит деньги, а значит, возможность оставаться на плаву, жить. Отсутствие цивилизационного целеполагания привело к насаждению вторичности как к способу стать успешным, получить признание, а в конечном итоге свелось к воспроизводству западной массовой культуры, только более низкого качества.

Парадоксальным образом за эти тридцать лет западная культура изрядно деградировала, а наша подражательная была обречена пасть еще ниже, потому что мы ориентировались на них, как на то, к чему надо стремиться. Сегодня целое поколение не знает, как может быть по-другому. Сейчас, в связи с украинским кризисом, эта квазиинтеллигенция стала фрондой. Но посмотрите, а кто они на самом деле? Поп-певцы, сомнительного качества кинорежиссеры, довольно спорные писатели и поэты, которые непонятно, что написали. Все это значительно ниже той планки культуры, которая была взята русской дореволюционной и советской культурой. Этого настоящего, исторического, политического творчества, творчества в искусстве, его сейчас страшно не хватает, в экономике даже не хватает. Надо реагировать на санкции, а у этих людей мозги заточены на то, что они в лондонской бизнес-школе получили, были страшно этим горды и считали, что они выше всех, в итоге у нас половина валютных резервов осталась на Западе, их арестовали, а они говорят, что не могли такое и предположить. Не могли, потому что сами заточили свои мозги под абсолютную негибкость, поверили в этот мир финансовых спекуляций, поэтому потеряли способность адекватно оценивать ситуацию при всех ваших дипломах, министерских постах, портфелях, бизнес-джетах, дорогих парфюмах. В вас умерло творчество, вы несвободные люди. Как ни странно, освобождение от советской системы принесло тотальную несвободу в другом. От этого надо освобождаться.

Россия. Евросоюз. США > Внешэкономсвязи, политика > portal-kultura.ru, 5 апреля 2022 > № 4225685 Сергей Михеев

Украина — лишь повод для Великого События

интервью "Бизнес Online"

Виталий Аверьянов

— Виталий Владимирович, в одной из ваших последних статей была интересная фраза о том, что Россия возвращается. «Пятая империя здесь», — написали вы. Пятая империя — это что за категория? Почему вы ее использовали, я так понимаю, в оценке последних событий?

— Только что вышла из печати книга "Всплывающая империя". Она состоит из работ, созданных за последние 5–6 лет. Это концепция, которая складывалась в течение нескольких десятилетий у разных мыслителей независимо друг от друга. Сам термин «пятая империя» ввёл Александр Проханов еще в 2006 году. В 2005-м в "Русской доктрине" мы очень похожую концепцию предложили — «пятый проект России». О чем идёт речь? Первая империя — это была Киевская Русь, вторая империя — Московское государство, третья — романовская, петербургская Россия, четвертая империя — это СССР. А после 1991 года мы оказались в пересменке истории. В этом постсоветском промежутке империи у нас не было, и Россия сама находилась под вопросом.

Собственно, деятельность тех сил, из которых сложился "Изборский клуб", того же Проханова, а также нашего Института динамического консерватизма, интеллектуальных школ Александра Дугина, Леонида Ивашова и других авторитетных мыслителей, не буду их всех перечислять, оказалась во многом выстроена вокруг этой проповеди и апологии возвращения империи. И все мы, можно сказать, выступали прогнозистами — а некоторые говорят, что и пророками — этой пятой империи.

По моему мнению, 22 февраля 2022 года — это момент, когда пятая империя уже ступила на порог. Это не значит, что мы увидим её сразу в развернутом виде, такие вещи не происходят быстро, это нелинейные процессы. Будут и отступления назад, и парадоксальные сочетания старого и нового, будет борьба, но качественный перелом происходит прямо на наших глазах. Это революция сверху, которую затеял Владимир Путин, во многом, как мы понимаем, даже вопреки собственным ожиданиям. Он действует в соответствии с обстоятельствами непреодолимой силы в виде вынужденной реакции на многочисленные внешние факторы. Президент действует не так, как, может, Путин 10- или 20-летней давности мог бы предполагать, что он будет поступать. Это большое событие, оно не может быть объяснено волей отдельного человека, даже такого могущественного, как император возвращающейся империи. Это не воля отдельного человека, это, если называть вещи своими именами, воля Божия о России. То есть для религиозного человека это именно так должно звучать. Для нерелигиозного человека это закон, закономерность истории.

Постсоветский 30-летний порядок, в котором мы жили, был противоестественным. Мы к нему, конечно, привыкли, но это ничего не значит. Это была смута, которая пыталась зацепиться за жизнь, увековечить себя, вовлечь все общество в этот процесс ритуального спектакля — заката великой России. И сегодня, несмотря на то, что выход из этой ситуации чрезвычайно болезненный (кровавый, связан с огромными издержками, и мы будем терпеть лишения в ближайшие годы), мы возвращаемся к себе, к естественному состоянию России, в котором она всегда была.

— Что это — естественное состояние для России? То есть что было не так в эти 30 лет и что станет сейчас с возвращением «к себе»? Что естественно для России как для страны?

— Для России как для страны естественно то, что в ней существуют ее цивилизационные коды. Мы на эту тему тоже целый ряд работ написали — и докладов, и больших книг. Кодов можно насчитывать от 7 до 70. Когда государство и народ этим кодам следуют, когда они их органически воспроизводят, передают от поколения к поколению, они верны себе и находятся в состоянии более или менее естественном. В эти 30 лет происходила ломка этих кодов. Причем некоторые из либеральных идеологов, из тех, кто был у власти, как, например, Александр Яковлев, прямым текстом говорили о ломке тысячелетних устоев России. Это не какие-то мифопоэтические воззрения, это реальность.

Но дело в том, что сломать цивилизационный код не так-то просто. Да, за 30 лет им кое-что удалось изменить в обществе, но уже скоро, в конце 1990-х и особенно в начале нулевых внутри народа исподволь начался достаточно мощный противоток. Для большинства членов изборского сообщества это было делом жизни — пронести нить через смуту, чтобы, как говорится, свеча не погасла. И нельзя сказать, что мы были одиноки, интуитивно народ чувствовал эпоху примерно так же.

Чем интересна путинская Россия? Как недавно говорил Анатолий Чубайс в одном интервью, Путин сначала был большим западником, чем Борис Ельцин. Но дело в том, что история заставила его постепенно мутировать как политика. Во всяком случае, то, что мы слышали в его речи в "Лужниках", — это уже образ совсем другого человека. Он уже Библию цитирует, он уже опирается на какие-то сакральные вещи. Это совсем другой Путин.

— То есть вы считаете, что он духовно вырос? Или просто более мудрым стал?

— Я думаю, что 20 лет попыток продолжить встраиваться в западный мир, безусловно, сделали его мудрее. Он долгое время следовал доктринам Илларионова, Грефа, фактически был их учеником. Хотя в таких сферах, как, например, безопасность вертикали власти, собственного режима власти, Путин достаточно быстро выбрал те решения, которые расходились с учением либералов. Но это потому, что действовал сам инстинкт власти.

А последние 10–15 лет, и особенно заметно начиная с Крымской весны, стали меняться более глубинные вещи. Надо признать, что со скрипом, сам того не желая, он в этом направлении совершил серьезный переход как личность. Какая-то часть приближенных элит, безусловно, тоже этот путь проделала, хотя далеко не все. На заседании совбеза 21 февраля было видно, что многие из ближайшего окружения Путина глубоко потрясены и фрустрированы происходящим. Как минимум четверо пытались как-то играть, вилять то в одну, то в другую сторону. А ведь это люди, обладающие огромной властью, с их помощью Путин управляет страной. То, что видео показали всей стране, вызывало у меня определенное недоумение.

— Кого вы имеете в виду? Сергей Нарышкин, например, запинался. Кто еще?

— Я дал достаточно подробный анализ этому в одном из последних интервью. Если вкратце, то как минимум четверо из выступавших на совбезе продолжали проводить такую линию: «Ну давайте еще дадим Западу шанс подумать, давайте еще переговоры вести». В той или иной степени эти оговорки прозвучали у таких значимых фигур, как Дмитрий Медведев, Михаил Мишустин, Николай Патрушев и Сергей Нарышкин. Но на Нарышкине вдруг эта линия сломалась. Путин вдруг не выдержал и начал на него давить, и тогда оказалось, что вся эта линия — «а давайте еще вести переговоры» — тут же исчезла. И следующие выступающие данную тему уже обходили стороной, безоговорочно поддерживая признание двух русских республик Донбасса. Я сравнил эту ситуацию с 2014 годом перед введением «вежливых людей» в Крым. Тогда было очень похожее заседание, которое по телевизору не показывали. Путина на нём не было, а вёл его Сергей Иванов. Тогда большинство представителей высшей политической элиты России выступили против ввода войск в Крым. Только двое были за, насколько мне известно. И тем не менее, заметьте, Путин тогда не послушал это большинство из своего окружения. Он все равно сделал так, как считал нужным. А сейчас он решил показать нам прямо на экранах телевизоров, что говорит ближайшее окружение, как они реагируют на эту ситуацию. То есть он сделал выводы из ситуации 2014 года и в некотором смысле, конечно, заставил элиту разделить ответственность с собой. Сколько можно вертеть хвостом? Вы уж определяйтесь, с кем вы: либо с ними, либо с нами.

— Вы говорите, что Путин действует по логике исторических событий и воле Божией. Получается, решение о спецоперации — это неизбежность? Это как ответ на какой-то вызов?

— Я имею в виду, что все причины, которые мы можем назвать, такие как защита Донбасса, вопрос о продвижении НАТО, грязная атомная бомба и многое другое, — каждая из них не является определяющей. Это как раз тот случай, когда происходит великое историческое событие. У него всегда можно найти десятки причин, но ни одна из них не является определяющей, потому что главная причина лежит за пределами рациональной логики. Она именно в ходе истории.

Это большое событие, наверное, можно ненадолго задержать. Но его невозможно отменить. То есть, грубо говоря, дело ведь не в том, что мы возвращаем в лоно русского мира украинский, братский народ, наших родных братьев. Это лишь внешнее измерение происходящего. Есть гораздо более глубокая тенденция, которая за этим стоит. А тенденция заключается в том, что до 2022 года Россия продолжала оставаться в квазиколониальной зависимости от другой цивилизации. При этом будучи по природе сама цивилизацией, а вовсе не каким-то отдельным национальным государством. Прежде всего это касается, конечно, финансов — пуповины, связывающей колонию и метрополию. Разрыв такой пуповины является революцией. Из этого последуют мощнейшие тектонические сдвиги в мировой политике, но для нас главное — начинается очищение России, она очень скоро изменится самым решительным образом. В данном случае Украина — это лишь повод для великого события. Безусловно, очень важный повод, потому что Украина — это десятки миллионов людей, наших братьев.

Говоря о возможных альтернативах, там должны были бы произойти кровавые события, и они произошли бы, если бы не спецоперация. То есть в любом случае мы имеем дело с началом большой гибридной войны, практически мировой. Не стоит питать никаких иллюзий, это не какой-то эпизод, это очень серьезный сдвиг. Причем война сейчас идет, как мы видим, главным образом в сфере экономики, финансов и, конечно же, в сфере ментальности. То есть это борьба разных правд, борьба правды и кривды. Вот где идет настоящая, решающая война, в том числе внутри России, естественно.

— Сергей Глазьев в интервью нашему изданию говорил, что сейчас также идет смена технологического уклада, а она всегда сопровождается войнами, конфликтами. В данном случае идёт также борьба двух цивилизаций?

— Глазьев говорит как раз о том, что выход из старого технологического уклада и рождение нового всегда происходит через мировую войну. Горячая мировая война теперь невозможна, политически заблокирована, так как это будет ядерная война. Но локальные горячие войны, безусловно, будут сопровождать этот переход. Экономические, финансовые, ментальные, организационные войны уже идут, они ведь начались не в этом году. Теперь они перешли в острую фазу. Вот о чем идет речь. Это не отменяет того, что говорит Глазьев, просто он смотрит на это как экономист-теоретик, который говорит о смене укладов определенного формата. В этой войне, конечно же, участвует не только Россия, но и Китай. Без ведома Китая такие процессы не могли бы начаться. Китайцы свой выбор тоже сделали.

Что касается других стран, заметьте, произошло нечто очень странное. Многие государства, которые были в фарватере Запада, вдруг отказались его поддерживать. Например, Индия, Пакистан, большая часть Ближнего Востока, Юго-Восточной Азии. Не говоря уже об Африке, Латинской Америке — все они не участвуют в противостоянии с Россией на стороне Запада. Они смотрят на схватку со стороны, а некоторые даже высказывают симпатии в адрес России в такой ситуации. Потому это действительно многоуровневая мировая гибридная война, в которую некоторые страны уже втянулись, некоторые пока еще выжидают, может быть, они станут соблюдать нейтралитет. Но, во всяком случае, они не поддерживают санкции, не поддерживают Запад и не считают, что этот консенсус Запада справедлив. Если начнется голосование в ООН по каким-то вопросам, связанным с Украиной, скорее всего, противники России не смогут набрать большинства.

— Страны Запада — это Северная Америка и Евросоюз с Великобританией?

— Ещё Австралия примыкает. По сути, да, это трансатлантическая цивилизация. Но давайте зададимся вопросом: а кто это? Это народы данных государств, это правительства, это их ведомства, допустим, иностранных дел или обороны? Нет. Я думаю, что будет справедливо и честно ответить на этот вопрос таким образом, что, безусловно, колониальным субъектом в отношении России выступали не США, не Британия и не Евросоюз, а транснациональная элита, высшая прослойка. Это примерно 200 семей, крупные финансовые олигархи. Они являются субъектами этой войны, а вовсе не государства. Государства используются как инструмент. В том числе и киевский режим.

— Это пресловутые Рокфеллеры, Ротшильды — их обычно перечисляют?

— Да, в обиходе обычно называют Ротшильдов, Рокфеллеров, еще несколько фамилий добавляют. Но факт заключается в том, что даже такое мощное государство, как США, — всего лишь инструмент в их руках. И тут произошла интересная история. Дело в том, что если ещё лет 80–90 назад речь шла именно о крупном капитале, финансовом и промышленном, то сегодня оказалось, что лицо этого транснационального слоя определяется уже не наличием больших денег, а принадлежностью к определенному идеологическому клану. Мы называем его «новое жречество». У нас не так давно вышел доклад "Идеология победы как национальный проект". Это итоговый доклад "Изборского клуба" за много лет идеологических поисков. Я не уверен, что его внимательно изучил Путин, но многие вещи, которые он делает, вызывают ассоциации с докладом. Один из главных элементов этого доклада — мы нарисовали в нем образ врага русской цивилизации, образ врага русского мира. Мы называем его «новое жречество», или «новый клир». Последний термин предложил один из западных аналитиков Джоэл Коткин. Что это такое? Это та часть элит, которая сегодня семимильными шагами продвигается к господству в международных институтах, таких как ООН, Всемирная организация здравоохранения, ЮНЕСКО и многих других. Частные фонды мирового клира все больше переплетаются с международными институтами, подчиняют их воле жрецов, которые приобретают все большее влияние. Шла эта транснациональная секта к своему могуществу постепенно, сначала к середине XX века она завоевала почти полный контроль над ведущими университетами США и Европы, а также большей частью массмедиа, в 60-е годы они осуществили контркультурную революцию, так что нынешние политические элиты Запада, можно сказать, — это уже их воспитанники. Но они движутся дальше. Сегодня у них есть свои авангардные отряды, как, например, ведущие трансгуманисты, Клаус Шваб с его «Великим обнулением», совет по инклюзивному капитализму, который не так давно возник.

Но сегодня это сообщество уже мыслит не так, как старый добрый капитал. Сегодня речь идет именно о жрецах, которые рассматривают себя в качестве непогрешимых пастырей. Жрецы способны подвергнуть отлучению всех, кто не согласен с ними по целому ряду ключевых вопросов. В первую очередь это экология, зеленая повестка, далее гендерный вопрос — оба, заметим, в подоплеке имеющие целью демографическое регулирование, а попросту говоря, сброс массы «лишних людей» с перенаселенной, как они полагают, Земли. Также таким вопросом сделали BLM — чёрный расизм, так его назовем. Время от времени они в эту повестку втаскивают какие-то новые вопросы и темы. Так они проводят информационную кампанию — например, сейчас против России идет русофобская кампания, она тоже в эту повестку вошла.

Так вот, получается, что, формируя свои филиалы, сети сателлитов в разных концах мира, они пытаются создать иллюзию консенсуса и единодушия всех людей доброй воли, всех передовых людей. Можно сказать, это именно квазирелигиозная деструктивная секта, приобретшая огромный, беспрецедентный вес. И на самом Западе после победы над Дональдом Трампом у неё уже нет серьезных противовесов. Трамп был последней попыткой противостоять им. После того как они с ним расправились, похоже, такой силы не возникнет, если только сейчас на почве нового кризиса, связанного с обострившейся гибридной войной, революцией, с тем, что, может быть, начнутся серьезные передряги на самом Западе, появятся новые движения, некий неотрампизм или «новые правые». Посмотрим, жизнь покажет.

Во всяком случае, наступил такой момент, что, казалось бы, они уже достигли желаемого результата — получили полноту власти над основными инструментами внутри государств Евросоюза и США, захватили основное влияние в международных институтах. Кстати, скоординированная на глобальном уровне кампания по противодействию ковиду была не чем иным, как сигналом и знаком, что они добились такой огромной власти. То есть раньше, даже если бы это была чума, ничего подобного в мире не сумели бы организовать. Это говорит о том, что степень их слаженности, солидарности сегодня беспрецедентно высока. И мы имели дело со своего рода репетицией решительного штурма на пути к мировому господству.

— В таком случае и мы продемонстрировали эту солидарность в борьбе с коронавирусом. Разве нет?

— Совершенно верно. Я еще раз хочу сказать, до 22 февраля 2022 года Россия ещё оставалась частью этого мира, квазиколонией.

— А сейчас мы решили порвать с этой мировой жреческой сектой?

— Внутри самой России, конечно же, идёт борьба, но она скрытая. То, что мы видим на открытом уровне: мы вступили в жесткую конфронтацию с этой системой, мы из нее выходим и будем строить свой ковчег. У нас выходила еще одна работа — "Русский ковчег" в 2020 году, и мы тогда нарисовали такой образ. Кстати, в предыдущем интервью вашему изданию я уже успел об этом рассказать. Смысл заключается в том, что один из русских кодов — это не что иное, как ковчег. Это способность противостоять глобальным трендам, связанным с расчеловечиванием. Смысл всемирного потопа, в том числе библейского, заключался не в том, что вода пролилась на Землю, а в том, что «вся тварь извратила путь свой», как сказано в Библии. Сегодня наблюдаем очень похожий процесс, и проводником этого тотального извращения является как раз транснациональная элита, тот самый новый клир, о котором я говорил. Поэтому, разрывая с ним связь зависимости, Россия будет вынуждена оглашать концептуальную альтернативу.

Мы успели подготовить многие смыслы, тексты, видения до того, как этот разрыв окончательно произошел. Поэтому мы полагаем, что надо брать сейчас за основу в идеологии русской цивилизации то, что мы создали, или нечто подобное. Иначе в ментальной войне мы оказываемся безоружными, действующими наобум.

— Что может быть этой основой, нашей идеей, что мы может противопоставить транснациональной элите?

— Как я уже сказал, это, во-первых, наши цивилизационные коды. Во-вторых, это идея, что мы отказываемся участвовать в этих игрищах, связанных с новым жречеством, что у нас есть собственная миссия. Миссия эта звучит таким образом. Предназначение русской цивилизации — регуляция мирового развития, удержание мира от глобальной катастрофы и недопущение претендентов на мировое господство. Эта миссия не сегодня появилась, она всегда была у России, и мы ее много раз уже доказывали. То есть это отказ Западу в том, чтобы быть монополистом в области смыслов, концепций и мирового управления.

Многие заинтересованы в многополярном мире. В этом вопросе нас поддерживают Индия, Китай, даже Латинская Америка. Они совершенно не заинтересованы в однополярном мире. Китай в последнее время пытался построить модель нового двухполярного мира, как бы идя на замену Советскому Союзу. Но этот вариант уже нас не устраивает, потому что мы рискуем оказаться между молотом и наковальней.

Поэтому в "Русском ковчеге" мы предложили такой вариант. Мы, безусловно, будем сотрудничать с Китаем, наращивать связи с ним. Но тем не менее помимо сотрудничества с Китаем нам нужно строить транскаспийскую ось, иначе наша небольшая экономика, которая составляет примерно 2,5 процента от мирового ВВП, не сможет выдержать конкуренции и обеспечить свой суверенитет в среднесрочной перспективе. Чтобы обеспечить его, необходимо помимо восстановления единого пространства СНГ и его укрепления строить союз с такими мощными державами, как Индия и Иран. Это как минимум. Вот такой союз позволит обеспечить новую архитектуру мирового устройства. Более того, он очень перспективен, потому что мы фактически не имеем трудноразрешаемых противоречий с данными державами. Строительство такой оси позволит нам вообще выйти из самой темы зависимости от транснациональных денежных мешков. Это будет своя валюта, своя система международных расчетов.

Мы были в Иране лет пять назад, общались с местным бизнесом. Там существует огромнейший интерес к экономическому сотрудничеству с Россией. И есть масса высококачественных экологически чистых продуктов, которые они могут поставить на российский рынок по самым низким ценам. Они упирались в то, что лица, принимающие решения в правительстве России, блокировали многие их инициативы. Они говорили: «Помогите нам, дайте нам выйти на кого-нибудь из принимающих решения». Ну если, говорят, не получается, давайте хотя бы с каким-то городом начнем сотрудничать. Допустим, Бушер будет сотрудничать с Петербургом или Нижним Новгородом, города-побратимы такие. Иран — только один пример. Это большая страна, где население порядка 80 миллионов человек.

То есть я хочу сказать, что сегодняшний кризис, который многих так пугает, — это огромный шанс для России построить совершенно другой миропорядок, более справедливый, более честный, более самобытный, связанный с реализацией себя и в то же время полезный для многих других народов и культур. Поэтому мы действительно сейчас находимся в очень важной исторической точке.

— Кто будет строить этот новый миропорядок, если после всех известных событий, допустим, финансово-экономический блок остается все тем же? Запад всегда хвалил Эльвиру Набиуллину, и она по-прежнему остается главой ЦБ. Как же мы будем тогда окончательно рвать с тем миропорядком?

— Я не готов вам детально отвечать на этот конкретный вопрос. Но то, что Набиуллина в очередной раз была предложена на данный пост, многих из наших единомышленников очень огорчило и даже вызвало у них ощущение абсурда на фоне той начинающейся революции сверху, которую ведет Путин. Я не хочу заниматься каким-то гаданием. Во-первых, Набиуллину ещё может не утвердить Госдума. Мы же знаем, что Путин — это человек, который любит двухходовые комбинации. Во-вторых, у Набиуллиной есть особый статус. Так же, как в свое время у Анатолия Чубайса был особый статус, совершенно уникальный — статус смотрящего посредника. У Набиуллиной статус, конечно, не такой, как у Чубайса, но он тоже эксклюзивный. Заметьте, под санкции она не попала, единственная из всего высшего руководства страны. По всей видимости, Путин в условиях резкого повышения напряженности между ним лично и западными лидерами оставляет какой-то коридор для взаимодействия по финансовым вопросам. Возможно, Набиуллина в силу её репутации у структур, связанных с Международным валютным фондом, будет несколько смягчать это напряжение. Экспорт сырья на Запад продолжается. По понятным причинам это действительно для России крайне важно, тем более что главные инфраструктурные проекты, связанные с продажей сырья на Восток, ещё не достроены. В этом смысле у нас взаимный интерес: что бы нам ни предъявлял Запад, но мы понимаем, что Европа сегодня без нашего газа не обойдется, а мы без валютных средств окажемся тоже в очень тяжелой ситуации. Впрочем, это лишь гипотеза — и, возможно, дни Набиуллиной на высоком посту всё-таки сочтены. Точно не берусь сказать, в каком месяце, но, вероятнее всего, предстоит пертурбация в Центральном банке. Кстати, по моей информации, основную работу в Банке России ведут сейчас другие люди, а Набиуллина на службу долгое время вообще не выходила.

— В предыдущем интервью в мае 2020 года вы рассказывали, что был предотвращен заговор среди российских элит, чуть было госпереворот не случился. Сейчас, когда мы видим отъезд Чубайса и жалобы некоторых олигархов о том, что уборщиц не могут нанять, конфискацию их яхт, особняков, можно ли сказать, что это подтверждает неоднородность элиты? Не зреет ли новый заговор и новый переворот?

— Конечно, такая опасность существует, и, насколько мне известно, меры принимаются. То есть меры, связанные с безопасностью первого лица, а также с некоторыми изменениями системы безопасности в целом. Мы видим, что некоторые из олигархов прямым текстом высказали свое резко отрицательное мнение. Потанин сказал, что национализация активов западных компаний, уходящих с российского рынка, отбросит Россию на 100 лет назад, в 1917 год. Такие заявления в нынешних условиях может делать только человек, который идёт на разрыв. Они же понимают, что эти заявления не останутся незамеченными. Один из членов нашего клуба, Сергей Батчиков, который хорошо лично знает Потанина и работал с ним в 90-е годы, парировал, отметив, что это Потанин вместе с Кохом и Чубайсом, введя залоговые аукционы, сам способствовал отбрасыванию страны на несколько веков назад. Таким образом, мы сейчас вовсе не отброшены назад, а, напротив, возвращаемся вперед из смуты к нормальному состоянию, к той парадигме, где открываются пути к реальному бурному развитию.

Потанин считает, что мы продвинулись за последние десятилетия вперед, но это точка зрения человека, который сумел нажиться на разграблении страны, а не человека, который является носителем лучших интеллектуальных и творческих сил России. И это большая ошибка — считать, что та часть населения, которая сейчас преимущественно страдает в результате санкций, скукоживания и сокращения их активов из-за разрыва с Западом, способствовала реальному развитию. Скорее то были как раз щупальца того самого транснационального спрута, зависимость от которого мы сейчас рвем. Именно его-то «устойчивому развитию», благополучию транснациональных спекулянтов наши олигархи преданно служили.

В целом шансы для России открываются огромные. В среднесрочной перспективе мы будем иметь дело не с кризисом, а с выздоровлением экономики страны. Заметьте, все те вещи, о которых мы говорили десятилетиями, тот же Глазьев, Делягин, Кобяков и многие другие члены нашего клуба, сегодня волшебным образом вдруг вошли в повестку, естественно реализуются. Например, деофшоризация происходит как бы сама по себе. Как по мановению волшебной палочки вводятся протекционистские подходы к экономике, возвращается прогрессивный налог, начинают работать элементы мобилизационной экономики.

Банк России с 24 февраля вновь начал скупать золото на внутреннем рынке, в первую очередь наше российское аффинажное золото, хотя не делал этого с 2019 года. Почему тогда перестали? Думаю, то была воля транснационалов, тех самых 200 семей «хозяев денег», которые решили на тот момент перенаправить потоки с периферии в центр их системы. В сентябре 2019 года центробанки всей Европы вдруг впервые за многие годы не продлили так называемый Вашингтонский договор, что де-факто отменило старые правила обращения с золотом. А российский производитель с этого момента активно продавал золото за рубеж.

Поэтому, когда в начале 2020 года я говорил о попытке госпереворота и о том, что начался мировой парадигмальный сдвиг, в корне этого процесса я указывал на смену правил игры. Они начали меняться еще в 2019 году, потом через COVID-19 эти правила игры были существенно пересмотрены. В начале 2020-го Путин после смены правительства и конституционной реформы укрепил свои позиции и фактически подготовился к новым вызовам. А сейчас мы видим следующую фазу переформатирования мира, в котором Россия начинает играть наконец-то не пассивную, а активную роль. До этого момента мы играли пассивную роль, мы были вынуждены приспосабливаться к тем решениям, которые за нас приняли. А теперь они отвечают на наши вызовы, мы отвечаем на их вызовы, например, историей с «газорублями», которая сейчас разворачивается. В любом случае при наличии последовательной политической воли с нашей стороны у них не останется иного варианта, кроме как покупать рубли. Для этого может быть создан специальный фонд, возможно, какой-то специальный международный институт при решающем участии России. Механизм здесь не так уж важен. Важно, что здесь Россия имеет все основания навязать свою волю. Ничто не может сейчас ей помешать в этом.

То же самое касается технологических войн или войн товарных, потому что России есть, мягко говоря, что противопоставить. Это не только углеводороды, это наши уран, пшеница, кукуруза, подсолнечное масло, сапфиры, титан, ряд продуктов хай-тека, символом которого стали ракетные двигатели, производимые "Энергомашем". Список таких товаров велик, как и секторов экономических и производственных, по которым Россия вовсе не является лузером в данной экономической войне. Это будет палка о двух концах, и, безусловно, рано или поздно они станут отыгрывать назад, им придется договариваться, многие статьи эмбарго отменять напрямую либо, возможно, втихаря.

— Значит, если многие, скажем так, грустят, то у вас в данном случае праздник.

— Я бы не сказал, что праздник, потому что льётся кровь наших солдат. Какой же это праздник? Но этой кровью оплачивается этот революционный сдвиг от зависимости к независимости. Это не праздник, а тяжелая, трагическая страница нашей истории. Но она была неизбежна. Мы должны были расплатиться за предательство Горбачева, за бездарность, которая наблюдалась в 1990-е и нулевые годы. Такие вещи даром не проходят, за них приходится платить. К сожалению, мы платим за это не кровью воров и негодяев, которые в этом действительно виноваты, а кровью своих солдат. Такова скорбная, несправедливая, но неумолимая логика истории.

— Локальный конфликт с Украиной может ли перерасти в третью мировую войну?

— Некоторые считают, что война в Сирии была первой страницей в этой мировой гибридной войне, а вовсе не операция на Украине. Она шла в скрытой фазе, ползучей, а теперь выходит в острую. Будут ли другие горячие точки, сказать сейчас трудно. Я думаю, что, скорее всего, будут. Возможно, это будет Тайвань, может, появятся на Ближнем Востоке какие-то новые очаги. Не исключено, что и в Европе что-то произойдет. Но это во всяком случае не будет войной России с НАТО или Китая с НАТО. Ни транснациональные элиты, ни Кремль, ни Пекин на это не пойдут. Поэтому могут возникать очаговые локальные войны, но главная война будет идти и уже вовсю идет в области экономики, финансов, менталитета, информации.

Важно отметить, на сегодняшний день теория и практика противостояния цивилизаций выходят на такой уровень, что главной является не победа в горячей войне и даже не победа в финансовой войне, а возможность перехватить инициативу в системах управления. Например, существует российская система управления, административный аппарат, система безопасности. Если врагу удастся перехватить инициативу в данной системе управления, то это будет предпосылкой нашего поражения. Потому очень важно вести не оборонительные, а наступательные организационные войны.

Я с большой тревогой наблюдал то, что произошло в нашем информационном пространстве 29 марта. Мединский и Фролов, выступая на пресс-конференции после переговоров в Стамбуле, создали иллюзию, будто мы очень близки к успеху на переговорах и даже готовы приостановить военные действия в Чернигове и Киеве. В принципе, сам информационный повод не стоил выеденного яйца, потому что Мединский не озвучил какую-то революционную повестку, он просто зачитал еще один список предложений Украины — мягко говоря, достаточно несерьезный. А Фролов озвучил идею приостановки активных боевых действий там, где они и так уже несколько дней не велись и где, как мы теперь знаем, была запланирована масштабная передислокация. При этом в СМИ и соцсетях это был день чуть ли не истерики, паники. И я понимаю, почему это так: потому что люди за 30 лет привыкли, что их предают, привыкли, что идет какая-то недостойная двойная, тройная игра. Многие указали на то, что в данных переговорах очень большую роль играет Роман Абрамович, и видели в этом знак предательства. Иными словами, информационная провокация сработала очень мощно. Я не исключаю, что это был продукт деятельности той части элит, которая чрезвычайно враждебно относится к новому курсу и к этой путинской революции сверху. Иначе очень трудно объяснить, почему информационная картинка была именно такой, почему попытки сгладить ее начались с явным запаздыванием. Это наводит на очень грустные мысли: что это часть информационной войны, ведущейся против России в данном случае, и в ней часть российских элит, весьма могущественных, сыграла не на пользу России.

— Как раз о переговорах у меня вопрос такой: кто вообще ведет, на ваш взгляд, переговоры от лица России? Это Кремль или все-таки определенная часть российской элиты, которая готова слить спецоперацию?

— Если бы это была часть элиты, то у них бы возник конфликт с Путиным. Когда мы говорим слово «Кремль», все-таки мы под ним подразумеваем прежде всего верховную власть, не правда ли? Верховного главнокомандующего. Если бы он был против этих переговоров, их не было бы. То есть он их допускает, для того чтобы выпускать пар, чтобы путем дипломатии выигрывать время, маневрировать, какие-то маневры допускать во взаимоотношениях с бывшими западными партнерами.

При этом мы видим по всем признакам, что управляемый англосаксами Владимир Зеленский является невменяемым переговорщиком. Он не пойдёт на серьёзные уступки. Но дипломатическую игру надо вести. Так считают Путин и Кремль. А то, что в эту игру могут вклиниться представители того, что Дугин предлагает называть «шестой колонной», нельзя исключать. Они играют на настроениях саботажа, возможно, подумывают о том, чтобы перехватить инициативу. Неслучайно в этот контекст были вплетены такие болезненные моменты, как пытки над пленными солдатами. Но что могло бы произойти в случае перехвата ими инициативы? Это была бы новая горбачёвщина, сдача всех позиций под видом неких миролюбивых лозунгов или красивых слов и, как результат, новая смута. Но сегодня подобная линия будет отторгнута обществом. Это и социологические опросы показывают. События, которые произошли за месяц, настроили народ отнюдь не пацифистски.

— Спецоперация длится уже больше месяца. Не похоже ли это на Русско-финскую войну 1939 года? Не завязли ли мы там?

— Военные эксперты говорят, что мы там не завязли, потому что имеем дело с очень крупной и мощной армией, хорошо вооружённой. Кроме того, надо понимать, что эта армия укомплектована высококлассными солдатами. Украинский солдат и русский солдат — это очень близкие категории. Многие наши генералы в прошлом, в Российской императорской армии и в Красной армии во время Великой Отечественной войны, считали боеспособными только те части, где не менее 80 процентов составляли восточные славяне. Большинство украинских солдат — это, конечно же, не фашисты. Это люди, зашоренные в чем-то, зомбированные. Но они не сдаются не потому, что очень им нравится Зеленский или Бандера, а потому, что в их лице мы имеем дело все с тем же феноменальным антропологическим типом — русским солдатом. Наши противники во многих войнах, те же немцы, с удивлением и огромным почтением описывали этот воинский тип как для них непонятный, невероятный.

Есть и вторая причина, почему солдаты ВСУ не сдаются в массовом порядке. У нас, к сожалению, пока не решена важнейшая задача операции — не ведётся мощное информационное воздействие на те области, которые находятся под контролем Киева. Не созданы соответствующие возможности, информационные, технологические, и не ведется специальная системная работа по их «раззомбированию», скажем так. Если бы такая работа велась профессионально, думаю, что количество сдающихся солдат ВСУ было бы гораздо выше. В ряде уже освобождённых малых городов Украины выходят по 30–40 человек на антироссийские митинги. Эти люди — пиар-колонны. Основная масса населения на митинги не выходит. Это видно и по Херсону. А по тем городам, где нацбаты уже показали свое звериное лицо, как в Мариуполе, даже смешно было бы об этом говорить — люди там совершенно по-другому настроены. Но основная масса населения Украины не получает необходимой информационной подпитки с большой земли, то есть из России. Мы имеем дело с братским народом, у нас границы между Россией и Украиной проходят по многим семьям. И возможности-то такой информационной работы огромные сейчас есть и через интернет, и другими средствами. Конечно, они используются недостаточно.

— Украина — это всё-таки часть русского мира? Нужен ли он им, если они, может быть, сделали свой европейский выбор, как они говорят?

— Это не просто часть, а это часть ядра русского мира. У русского мира есть историческое этнокультурное ядро. И то, что Запад вторгся в это ядро через майдан, пытался построить внутри такого ядра «анти-Россию», — это, конечно, предельный геополитический вызов, на который Россия должна была бы полноценно ответить еще тогда. Следовало в 2014 году уже в полной мере отвечать, а может, действовать и раньше путем упреждающей реакции. Но Россия сама очень медленно просыпалась от наведенной спячки.

А потом вы говорите о европейском выборе. У нас разве Россия не была в этом смысле Украиной? Мы все 1990-е и почти все нулевые находились в режиме «Украина це Европа». Только с той разницей, что у нас не развился фашизм бандеровского типа. Во-первых, потому что у нас не так много корней для него, а во-вторых, потому что, как я думаю, заказчики такого рода фашизма, которые, безусловно, не на территории Украины или России находятся, просто побоялись в России эту карту разыгрывать. Но предпринимались такие попытки. Если помните, были национал-демократы в нулевые годы, то есть произошла попытка создать у нас колонны либеральных фашистов. Все-таки у великорусского народа есть определенные иммунные защитные механизмы. С украинцами, особенно с западными, ситуация сложнее. Это же история не 30, а уже 150 лет. Немцы, к примеру, уже давно рассматривали Украину как средство раскалывания русского мира. Известна концепция Пауля Рорбаха, согласно которой Россия, сохраняющая свое единство с Украиной, представляет для Германии страшную угрозу. Австрийские, немецкие власти при активной роли польских администраторов на территории Западной Украины формировали альтернативную идентичность, заставляли тех же русинов насильственно писать себя украинцами.

— Русские и украинцы… Я правильно понимаю, вы считаете, что это один народ?

— Русские и украинцы — это восточные славяне, так же как и белорусы. Это в племенном плане практически один народ, но история нациестроительства в Европе, которая идёт с XVII века, показала, что если целенаправленно и долго, имея политическое влияние и вес на какой-то территории, формировать культурные механизмы ее обособленности, то там можно воспитать национальное самосознание. Грубо говоря, если вы мне дадите денег и время, то я могу вам из кого угодно создать народ. Причем он будет ненавидеть свой материнскёй народ. То есть в этом смысле нация является конструируемым явлением. Этнос невозможно сконструировать искусственно, его создаёт Господь Бог. Но нацию при определенных условиях можно сформировать искусственно.

— В таком случае существуют ли, на ваш взгляд, украинский язык и украинская культура?

— Украинский язык во времена Николая Гоголя рассматривался как диалект русского языка. А поскольку еще при Александре I благодаря царской политике была создана сеть так называемых поветовых школ, затем университет в Харькове, и они были отданы на откуп польским идеологам — в результате этой недальновидной политики, можно сказать, роковой ошибки, возникла целая генерация украинофильской интеллигенции, которая начала проект формирования нации. Польша тогда была частью Российской империи. И эта история не кончилась с распадом Российской империи. Она продолжилась в СССР, где прошло несколько волн украинизации, так называемой коренизации кадров, когда на высокие посты специально назначались только принципиальные носители мовы, украинского самосознания и так далее. Печаталось огромное количество литературы на украинском языке. Ещё раз хочу подчеркнуть, это длительный исторический процесс, когда украинцев, грубо говоря, просто культивировали. И превращали их из части большого русского этноса в особую нацию, подчеркивая ее особенности.

Как ответить на вопрос, есть ли сейчас отдельный украинский язык? Как учёный я могу сказать, что полноценной научной литературы на украинском языке не существует до сих пор, потому что это очень сложная задача — из провинциального диалектного языка создать научный. Безусловно, как язык фольклора он существовал всегда. И это великолепный фольклор, вся Россия пела их песни всегда и сейчас поет. В каких-то аспектах малороссийский диалект даже более древний, чем русский, он сохранил очень много элементов того старого праславянского языка, который у русских утрачен. Но при конструировании мовы украинские интеллигенты как раз старались уйти от объединяющей всех нас церковнославянской языковой основы. Они напичкали мову словами польского происхождения, насочиняли много искусственных словообразований, что местами звучит уродливо. Поэтому украинскую речь, как она звучит на селе, надо хранить, беречь как историческое достояние, но из неё недопустимо, безбожно делать механизм противопоставления двух частей великого народа. А именно это было сделано.

Что же касается культуры, на Украине сегодня возобладала альтернативная история, особая идеологизированная ее версия, которая, мягко говоря, с академическим подходом не очень сочетается. Она во многом является пропагандистской.

— Кто придумал миф об Украине тогда и как его разрушить?

— Не один человек придумал этот миф. Он создавался в течение долгих десятилетий целой группой талантливейших деятелей культуры и политики. А потом было еще несколько волн, которые развивали такую тенденцию. Тут наложились и ошибки, и злонамеренность. Со стороны польских идеологов это была явная злонамеренность, потому что они видели в украинцах некий инструмент для реализации своих стратегических целей. И даже сейчас мы видим по позиции Польши, что они заинтересованы и в этом конфликте, и в том, чтобы за счет него, возможно, получить свои дивиденды. Некоторые говорят, что они собираются вновь присоединить Западную Украину. Я думаю, что для России сегодня вопрос о каком-то разделе Украины не должен вообще рассматриваться, даже в теоретической плоскости.

— Почему? Украина останется целостной?

— Я говорю вот о чём — о разделе между цивилизациями, между Западом и Востоком, как, например, в 1920 году, когда Западная Украина и Западная Беларусь были временно отторгнуты от России. Собственно, попытка поляков играть на украинском направлении — это их родовая травма, связанная с многочисленными разделами Польши. Они видели себя в мечтах великой империей от моря до моря, а Россия им все время мешала стать таковой.

Когда я говорю о том, что недопустимо, чтобы какая-то часть Украины вошла в состав западной цивилизации, я имею в виду следующее. Если мы допустим (многие об этом говорят, что руководство России согласится на то, что, скажем, Западная Украина станет независимым государством под протекторатом Германии, Польши, НАТО), то мы тогда получим на своих западных границах мощного агрессивного цепного пса, который будет постоянно испытывать нас на прочность, вести террористическую и диверсионную войну. И многие нынешние фашиствующие элементы, оставшиеся в живых, туда стекутся. Они не успокоятся, а будут продолжать дискурс: «Слава Украине!» и «Гибель российской империи».

Обратите внимание, что одним из главных лозунгов для них является «Смерть России!». Таков, в частности, главный лозунг ультраправой международной сети "Мизантропик Дивижн"*. То есть это уже не просто борьба за независимую Украину, не просто борьба за вхождение в Европу, но и борьба с «последней империей», как они считают.

Но об империи мы уже с вами поговорили. Некоторые империи, конечно, гибнут, но очень многие возрождаются, и именно это сейчас происходит с нашей, пятой империей, с Россией. А миф о том, что все империи разрушаются и уходят, был специально навязан в 1990-е годы для того, чтобы блокировать наш цивилизационный код. Для нас этот код звучит следующим образом: «Россия — душа мира». Связан он и с кодом пасхальным, потому что переход к новому витку развития, к новой империи подобен воскрешению, выходу из смертельной «черной дыры» смутного времени.

— Вы говорите, что некоторые империи уходят, некоторые — нет. А может, какая-то другая тоже захочет вернуться, разве нет? Восстать…

— Она и хотела бы, может быть… Например, до сих пор существует английский викторианский синдром. Но вопрос в том, реальный это потенциал сегодня или же гальванизация каких-то исторических трупов. Россия как империя — это живая тема, перспективная тема.

Что здесь важно понимать? Мы очень непохожие империи, если взять колониальные империи Запада, Российскую империю или Китайскую, Иранскую, Персидскую. Слово «империя» — одно, но, по сути, мы имеем дело иногда с диаметрально противоположными сущностями. В основе западного империализма изначально лежал пиратский, захватнический комплекс, комплекс грабежа. Это пиратские империи, империи первоначального накопления капитала, они и были основным инструментом для строительства капитализма. Это касается Британии, Португалии, Голландии, отчасти Испании.

А у нас империя другого типа, её называют в геополитике «теллурократией», мы называем ее также «космократией» — она воспринимает окружающий мир не как добычу, а как космос, людей — как потенциальных членов большой семьи. Колониальный подход никогда не был свойственен России. Поэтому распад колониальных империй, деколонизация XX века, во многом обеспеченная, кстати говоря, Советским Союзом и его блоком, — это совершенно другая история. Смешивать гибель их империй и наших империй (российской, китайской, иранской) — большая ошибка. Их имперский распад был предопределен самой природой их менталитета. И надо сказать, что честные западные люди сами разочаровались в своих империях, понимая их грабительский характер и признаваясь в своей имперской несостоятельности. Наш распад связан с временным ослаблением державы в результате изнурительной борьбы цивилизаций. То есть наша империя как бы погружается временно в волны исторического небытия, а потом вновь всплывает, потому что она является органическим образом существования Северной Евразии. Выражаясь образно, наша империя подобна граду Китежу или подводной лодке. Вот в чем дело.

— Сейчас, как говорил Джо Байден, Путин хочет воссоздать СССР. Это будет либо новый СССР, либо нечто принципиально новое?

— Конечно, это не будет ни СССР, ни Российской империей. Это будет именно пятая империя, новая система, которая постарается вобрать в себя лучшие черты прежних наших империй, и вместе с тем в ней будет много такого, чего раньше у нас не было. Жизнь меняется, вызовы меняются, формируется новый технологический уклад, но при этом наш цивилизационный код сохраняется. Некоторые считают, что это в чем-то будет СССР 2.0. То есть в каких-то аспектах мы начнем возвращаться к тем же принципам. То же самое можно сказать и о дореволюционной России. У нас есть работы, в которых мы чётко описываем, что именно предстоит взять из Российской империи, что — из СССР, на какие важные черты надо обратить внимание. Путин, кстати, об этом уже начал говорить, когда недавно беседовал с Лукашенко.

— Можете привести несколько примеров того, что надо взять из четвертой и третьей империи в будущее?

— Из романовской России можно позаимствовать очень многое, к примеру, идею казённой промышленности как мотора прогрессивных преобразований, возрождение артельно-кооперативных форм самоорганизации, разнообразные механизмы государственно-территориального строительства, гибкость империи в деле их использования без опасного заигрывания с местными национализмами, многие мудрые решения содержатся в своде законов Российской империи.

Из СССР необходимо взять идею связи прав и свобод с обязанностями гражданина, планомерное и стратегическое размещение производительных сил, направленное на большое развитие цивилизации, а не только на чью-то частную прибыль, конкретные открытия в сфере высокой социальной справедливости, такие как общественные фонды потребления, обеспечивающие гарантии многих прав. Синтез духовного опыта наших прежних империй скажется в таких направлениях развития, как расширение разумной среды (ноосферы) вглубь Земли и за пределы Земли, а также целенаправленное поддержание и формирование духовного менталитета, то есть строительство человека-наследника, а не атомизированного отщепенца.

— О возрождении империи. В данном случае это будет обязательно сопровождаться территориальным расширением?

— Необязательно. Вообще, чем интересна империя сама по себе? Она использует избирательные механизмы. То есть она может на разных своих территориях задействовать совершенно разные принципы. Например, она может где-то использовать унитарные принципы: Донецк и Луганск говорят, что хотят быть частью России — и они превращаются в две области, становясь органической частью страны. Таким образом, вопрос об их статусе как республик закрывается. Где-то РФ может использовать принципы федерализма — это и автономные республики, и республики, у которых есть свои Конституции. Это союзные формы, то есть уже достаточно независимая государственность, но тем не менее ряд субъектов входит в такой прочный союз.

— Как Беларусь сейчас?

— Да. Где-то может использоваться принцип присяги, или клятвы; где-то — принцип договора, где-то — демократические механизмы, где-то — сословно-корпоративные. Поэтому, когда я говорю, что Западную Украину нельзя отдавать на Запад — под Германию, Австрию или Польшу, — я не имею в виду, что запад Украины должен превратиться в области России. Вполне возможно, что это будет особенное государство и там придется применить специальные методы социальной инженерии, чтобы не допустить наших ошибок прошлого.

К примеру, очень тяжелый и ядовитый балласт Российская империя получила в виде Польши в 1812 году — в результате и кровопролитные польские восстания, и те этнические экстремистские группы, которые стали ударными в революциях 1905 и 1917 годов. Так и украинский вопрос для России всегда был очень острым и сопряженным с большими опасностями. В XVII веке именно воссоединение с Малороссией спровоцировало церковный раскол, поскольку мы вместе с малороссами приняли в себя тогдашнюю пятую колонну скрытых иезуитов. С Западной Украиной похожая история случилась в XIX и начале XX века, когда по замыслам сначала австрийских, а затем немецких идеологов на Западной Украине систематически формировался русофобский слой. Ни при царе, ни в 1945 году вопрос об абсорбции этих территорий, об их, так сказать, культурном включении, об особом режиме включения, глубоко не прорабатывался. Историк Доминик Ливен не без оснований утверждает, что если бы Сталин отказался от прямого включения в СССР Прибалтики, Бессарабии, Западной Украины, а сделал их союзниками, как и другие страны восточной Европы, то горбачевская перестройка не сумела бы разрушить Советский Союз. Как бы то ни было, из старой имперской истории нужно извлечь уроки.

— В таком случае какова должна быть наша политика или наши действия на постсоветском пространстве? Стоит ли нам вновь собирать те земли, которые от нас ушли?

— Это объективный процесс. Чтобы наша цивилизация была суверенной, ей нужно, во-первых, наращивать экономический потенциал (создавать свой макрорегиональный рынок). Наш пласт должен быть в несколько раз больше, чем сегодня, чтобы мы могли выжить как цивилизация. А сейчас в мире, конечно, будет происходить макрорегионализация, ведь глобализация на сегодня закончилась, ее последний виток сходит на нет. Остаточные моменты глобализации уйдут вместе с империей доллара, с властью международных институтов. Поэтому объективной потребностью сейчас становится сколачивание блока. Почему я постоянно говорю о транскаспийской оси «Север – Юг», о тройственном союзе Россия – Индия – Иран? Это гораздо более радикальное решение, чем просто собирание СССР 2.0. Даже если мы сейчас воссоздадим постсоветский блок в буквальном смысле слова, у нас все равно по количеству людей и по размеру экономики не получается полноценный макрорегион, самодостаточное экономическое пространство, в котором можно было бы эмитировать достаточно весомую единицу расчетов, свою резервную валюту. А это сегодня важнейший фактор не только хозяйства, но и безопасности держав-участников.

Это объективная правда, которая подсчитывается в том числе в цифрах статистики.

— Завершающий вопрос. Ваш прогноз — как дальше будут развиваться события? Когда закончится горячая фаза спецоперации? Некоторые говорят, что к 9 мая — все же символичная для нас дата. Или это затянется на годы? Есть, например, другие люди, вроде Бориса Межуева — он считает, что нам сейчас не нужно заключать мировое соглашение, а необходимо долгосрочное перемирие и пока вопросы с Крымом, ДНР и ЛНР вообще не решать.

— Мы, безусловно, до конца не знаем, в чем замысел Верховного главнокомандующего. Что касается нашей позиции, у основного состава "Изборского клуба", безусловно, позиция есть, я ее разделяю. Она такова: кампания должна продолжаться, основные ее цели должны быть воплощены — демилитаризация и денацификация подразумевают, что данный политический класс, который сегодня правит на Украине, должен уйти. Они глубоко поражены этим либерально-фашистским вирусом, иметь с ними дело — себя не уважать. Это должна быть люстрация. Конечно, нам следует понимать, что такие силы, либерал-фашистские, есть и в России, но они значительно ослаблены.

Что касается сроков — всё же не к 9 мая. Это более длительный процесс. Мы видим, что перемалывание украинской армии не даётся легко. Это многие месяцы. Дай бог, если в этом году мы выйдем на этап военного контроля над основной территорией Украины.

— Но есть риск, что наше население устанет от конфликта и захочет мира.

— Будем надеяться, что это не затянется на целые годы. Даст бог, мы выйдем в этом году на соответствующий уровень, и тогда главный вопрос, который встанет перед нами, будет о новом союзе, о его новых правилах. Для меня во всей этой истории главное не ход спецоперации, хотя он, конечно, крайне важен, а то, не захлебнется ли та революция сверху, которая происходит внутри самой России. Она не должна захлебнуться, потому что в противном случае конфронтация с Западом для нас превратится в некий фактор саморазрушения. Для того чтобы Россия не разрушилась в результате этих страшных испытаний, которые сегодня идут, ей нужно срочно формировать собственную повестку. Повестку того самого русского ковчега, как мы предлагаем его называть. И тогда все остальное наладится, в том числе военные вопросы на Украине решатся. Мы быстро сумеем, ориентируя людей на этот идеал, на «ковчег», на строительство нового будущего, указывая людям ясную перспективу, объединяя их вокруг общего наследия побед, залечить эти раны, которые сегодня наносятся двумя братскими народами друг другу.

Беседовала Елена Колебакина-Усманова

Украина. США. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > zavtra.ru, 5 апреля 2022 > № 4021612 Виталий Аверьянов

Готовиться к затяжному финансовому противостоянию

опыт кризисов

Сергей Ануреев

Санкции всё более очевидно становятся инструментом разжигания финансовых, экономических и социальных кризисов. России удалось быстро купировать наиболее острые внешние проявления санкционного давления на нашу экономику, грамотно подсветить структурные проблемы и шаткость европейской экономики. Теперь «финансовая война» переходит в стадию выработки большого количества ведомственных решений, правильный выбор и понимание среднесрочных последствий которых должны обеспечить структурные улучшения российской экономики. При выборе этих решений необходимо учесть опыт кризисов в разных странах, обратить внимание на их длящийся (три-пять лет) характер и рассмотреть типичные и нетипичные черты.

Ковидный кризис был нетипичным событием

Ковид для финансовых систем всех стран стал огромным, но скоротечным событием. Финансовые рынки и экономика испытали быстрое падение, правительства западных стран залили это падение огромными деньгами за счет роста госдолга и всплеска денежной эмиссии. Фактически открытая фаза кризиса длилась всего один II квартал 2020 года, после чего началось быстрое восстановление, с выходом фондовых индексов в плюс уже по итогам 2020 года, а экономик в целом — по итогам 2021 года.

В западных странах в 2020-2021 годах не было банкротств крупных банков и корпораций, не было структурной перестройки отдельных отраслей и изменений среди отраслевых лидеров. Даже дистанционная работа с первоначальным всплеском не привела к существенным структурным изменениям рынка труда, локаций крупных компаний и ролей лидирующих городов.

Единственным значимым среднесрочным наследием того кризиса стали скачок госдолга и открытая инфляция как способ избегания явного дефолта Западных стран. Но не менее значимо то, что быстрое падение и отскок во время первой волны ковида породили ощущение скоротечности кризисов и, как следствие, смещение горизонтов решений в краткосрочную перспективу. Однако опыт крупных предыдущих кризисов говорит об обратном, о длительном многолетнем прохождении стадий кризисов. Рассмотрим хронологию некоторых их них.

Великобритания после нефтяного шока 1973 года обратилась за поддержкой к МВФ

Текущий вызов для стран Западной Европы в наибольшей степени сопоставим именно с нефтяным шоком 1973 года, и в хронологии тех событий следует искать аналоги проблем и решений и понимание горизонтов последствий. Казалось бы, что в 2021-2022 годах в разы выросли цены только на газ, а цены на нефть лишь приблизились к историческим максимумам 2008 и 2012 годов. Однако значение газа в начале 2020-х несоизмеримо больше по сравнению с началом 1970-х, а рост цен на нефть относительно дна цен 2020 года на фоне сильно выросших за ковид долгов вполне значимо бьет по карману европейцев и американцев, с уменьшением их трат на другие товары и услуги.

Итак, цены на нефть тогда выросли с трех долларов за бочку в сентябре 1973 года до 11 долларов за бочку в январе 1974 года. Самым ярким последствием стало обращение Великобритании к МВФ в сентябре 1976 года, когда страна остановилась в шаге от дефолта. Казалось бы, Великобритания запросила у МВФ всего 4 млрд долл. (20 млрд в текущих ценах), но тогда международная торговля и иностранные инвестиции были в десятки раз меньше, и на тот момент то был рекорд для МВФ. Британский фунт девальвировал к доллару на 40% (от курса перед нефтяным шоком до курса месяца обращения за поддержкой к МВФ) и оставался заниженным до конца 1977 года.

Повышенная инфляция в Великобритании началась еще в 1971 году и составила 9% после 2-3% в 1960-е годы (как аналог инфляции 2021 года после низкой инфляции в 2010-е годы). Торговый профицит в размере 2 млрд долл. в 1971 году сменился дефицитом 4,5 млрд долл. в 1973 году, 10 млрд долл. в 1974 году и 4,1 млрд долл. в 1975 году. Торговый дефицит рекордного года составил 5% ВВП, а дефицит за три года кризиса до обращения к МВФ суммарно составил 10% ВВП.

В пересчёте на британский ВВП 2021 года, равный 2,8 трлн долл., текущий эквивалент дефицита первого нефтяного шока составил бы 140 млрд долл. для одного рекордного года и 280 млрд долл. для трех 1973-1975 годов. Фактический торговый дефицит Великобритании IV квартала 2021 года составил 17 млрд долл. с ещё относительно умеренными ценами на энергоносители. Умножив 17 млрд хотя бы на 1,5 в соответствии с ростом цен на нефть и на 12 кварталов трехлетнего периода, получим 306 млрд долл. торгового дефицита, что близко по траектории к ситуации перед обращением в МВФ в 1976 году.

Российский дефолт 1998 года начался с азиатского кризиса

Кризис 1998 года в нашей стране запомнился августовской остановкой банков и девальвацией рубля, но это слишком упрощенное понимание тех событий. Реальным триггером российского кризиса стал обвал акций и валют стран Юго-Восточной Азии осенью 1997 года, который вызвал сокращение потребления нефти и падение ее цен, падение стоимости государственных краткосрочных облигаций (ГКО) и рост ключевой ставки.

До кризиса, в октябре 1997 года, ключевая ставка была на минимуме того десятилетия на уровне 21%, в феврале 1998 года была повышена до 42%, в мае 1998 года до 50%. Отставка правительства Черномырдина, Чубайса и Немцова состоялась в марте 1998 года, со слухами о подготовке этой отставки еще в январе. Фальшстарт кризиса был в мае 1998 года, когда ключевая ставка поднималась до 150% и затем опускалась до 60-80%.

Основа кризиса 1998 года была заложена перед президентскими выборами 1996 года, когда была предпринята попытка достичь хотя бы временной финансовой стабилизации за счет перехода от эмиссионно-инфляционного финансирования бюджетного дефицита к займам посредством ГКО. ГКО в 1996 году выпускались с доходностью под 100% с удержанием рубля в наклонном коридоре с девальвацией всего на 20%. Пресечение откровенных схем ухода крупных предприятий от налогов не только не рассматривалось, но эти схемы даже увеличились по результатам залоговых аукционов. Только принятие второй части Налогового кодекса в 2000 году и дело Юкоса 2003 года закрыло откровенные схемы и доказало возможность нормального финансирования бюджета.

Первая волна выхода экономики и банковской системы из наиболее острой фазы кризиса 1998 года началась в феврале-марте 1999 года, показателем чего стала стабилизация курса рубля около отметки 24 рубля за доллар. Однако затем выход из кризиса именно российской экономики был задержан острой фазой американского кризиса, наиболее яркой точкой которого стало падение индексов акций в 2000 году с «дном» в сентябре 2011 года. Рубль продолжил девальвировать к доллару до 30 рублей в конце 2001 года и без малого до 32 рублей в конце 2002 года. В августе 2000 года завершилась реструктуризация внешнего долга России с нормализацией выплат начиная с 2002 года, с возвратом докризисного кредитного рейтинга BB в мае 2002 года.

США вошли в кризис в 2007 году и вышли из него только в 2012 году

Ипотечный и банковский кризис в США 2008 года, получивший потом название глобального финансового кризиса, начался отнюдь не в октябре 2008 года во время банкротства одного из крупнейших банков Lehman Brothers и крупнейшей страховой компании AIG. Цены на жилье в США достигли циклического максимума в I квартале 2007 года, c откатом на 6% во II квартале 2007 года (на уровень II квартала 2006 года), с умеренным снижением до II квартала 2008 года. Индекс акций S&P500 достиг циклического пика в мае 2007 года, затем повторил этот пик в октябре 2007 года.

Первый фальшстарт кризиса был в марте 2008 года, когда один из крупнейших банков Bear Stearns был выкуплен банком JPMorgan Chase по цене два доллара за акцию при оценке акций еще за две недели до выкупа по 160 долларов. Вторым фальшстартом стал Грузино-Южноосетинский конфликт августа 2008 года, на фоне которого индекс акций S&P500 пробил второе дно и вышел за первоначально казавшуюся локальную коррекцию. Американское дно Глобального финансового кризиса по индексу акций S&P500 пришлось на февраль 2009 года.

Экономика США полностью восстановилась после кризиса 2008 года только в 2012 году. На предкризисный уровень 2007 года индекс акций S&P500 ненадолго вернулся в апреле 2011 года, с переходом к устойчивому росту уже с января 2013 года. Цены на жилье восстановились на докризисном уровне лишь в III квартале 2012 года.

Кстати, два пика индексов акций в мае и октябре 2007 года и пессимизм относительно перспектив дальнейшего роста очень похожи на два пика 2021 года в августе и декабре, только со сдвижкой на два месяца: 7 марта 2022 года индекс акций падал на 12% относительно пика 27 декабря 2021 года, а 10 марта 2008 года на 13% относительно 24 декабря 2007 года.

Греческий дефолт и проблемы еврозоны проявились через три года после кризиса 2008 года

Следующим аналогом для понимания временных рамок кризиса является греческий дефолт 2011 года, когда небольшая Греция с ВВП на уровне 2% еврозоны стала поводом для беспокойства относительно судьбы евро. Близко к дефолту подошли также Испания, Португалия, Ирландия, которые получили помощь со стороны Евросоюза. Тогда в ходу была аббревиатура PIGS (Portugal, Ireland, Greece, Spain — pigs, то есть свиньи в переводе с английского). Конец 2007 года Греция встретила с кредитным рейтингом "А" и государственным долгом 109% ВВП (рейтинг "А" на одну ступень выше рейтинга России "ВВВ" на начало 2022 года при государственном долге России всего 19% ВВП).

Греческий рейтинг держался на предкризисно высоком уровне до самого конца 2009 года, и госдолг, казалось, вырос умеренно до 115% ВВП. В 2010 году продолжились колоссальное стимулирование экономики и вскрылись манипуляции с размерами госдолга, из-за чего к концу года госдолг вырос до 146% ВВП, а кредитный рейтинг был понижен до "ВВВ" (всего-то на одну букву). Дефолтный рейтинг появился у Греции только в феврале 2012 года, на фоне долга 175% ВВП и уже очевидных трудностей с его рефинансированием.

В реалиях 2022 года самым очевидным кандидатом Евросоюза на повторение греческого дефолта является Италия. Кредитный рейтинг Италии еще с 2013 года находится на уровне "ВВВ" при госдолге 133% ВВП в 2013 году и с ростом госдолга за годы ковида до 154% ВВП по итогам 2021 года. Долговая нагрузка Италии не только хуже греческой образца 2007-2010 годов как процент ВВП, но и Италия является третьей экономикой еврозоны с ВВП в 9 раз больше греческого и выпущенными гособлигациями в объеме больше Германии. Франция имеет госдолг в размере 115% ВВП и не сможет оказать поддержку Италии.

Германия в одиночку также будет не в состоянии вытянуть Италию. Индекс германской производственной активности (PMI) S&P500 в ноябре 2021 — марте 2022 года составил 56-57 пунктов (уровень ниже 50 означает очевидную рецессию) после 66-68 пунктов в марте-августе 2021 года. Согласно прогнозам немецких экономистов, сделанным в начале марта, на 2022 год ожидаемый рост ВВП составляет 1% и инфляции 6%, что похоже на статистические манипуляции с компонентами ВВП. Однако пока ни рейтиновые агентства, ни рынок гособлигаций упорно не замечают нахождения Италии аккурат в греческой траектории и Германии — в рецессии.

Сейчас необходим среднесрочный горизонт ожиданий и решений

В переходе на среднесрочное видение следует учитывать, что политики Евросоюза понимают исторически обоснованный запас прочности финансовых систем и экономик своих стран в горизонте минимум год или даже два-три года. Подавляющее большинство руководителей европейских стран являются профессиональными финансистами, о чём "Завтра" писала в статье "Властелины долговых ям" в декабре 2021 года. Они точно представляют себе механику и "расписание" предыдущих крупных финансовых кризисов. Наивно ожидать от Евросоюза скорых подвижек по отношению к заблокированным российским резервам, по покупке российских нефти или газа без угроз в виде эмбарго или блокировки платежей, ослабления санкций и хотя бы умеренной нормализации отношений.

В марте 2022 года российские органы власти сосредоточились на важных мерах по обузданию паники (вкладчиков банков, портфельных инвесторов, покупателей основных товаров, айтишников и так далее). Паника была успешно купирована, и теперь следует переходить к пониманию состояния экономики и финансовой системы в среднесрочной перспективе. В похожих обстоятельствах 2014-2016 годов российские органы власти выработали широчайший спектр решений по обеспечению среднесрочной стабильности экономики, финансовой системы, крупных предприятий, благополучия бюджетников. Именно решения тех лет обеспечили задел для успешного прохождения ковида и обеспечили текущий запас прочности.

Следует напомнить некоторые решения 2014-2016 годов, которые пока забыты. По крупным предприятиям были запреты на бонусы, премии, дивиденды по итогам даже предкризисного относительно успешного года. Резались маркетинговые расходы, командировочные, представительские и не во всем актуальные расходы «развития». Высокооплачиваемые «эффективные менеджеры» сокращались целыми департаментами или отделами. Эти меры вводились либо прямыми директивами Правительства для госпредприятий, либо условиями господдержки частных предприятий и реструктуризации кредитов таким предприятиям со стороны госбанков.

С кризисов 2014 и 2020 годов органы власти улучшили работу с электронными базами данных и, как следствие, адресную социальную поддержку семьям с детьми. Неадресная поддержка всех, независимо от реальной нуждаемости и приоритетов структурной политики, приведёт к разгону печатного станка и скачку цен. От скачка цен в первую очередь страдают пенсионеры и бюджетники, тогда как многие коммерсанты и производители откровенно наживаются на инфляции. Эти обстоятельства описаны в "Завтра" в статье "Кому надо помогать в кризис" в апреле 2020 года в разгар увлечения политиками и экономистами разных стран «вертолётными деньгами», приведшими к глобальной инфляции.

Автор — профессор Департамента общественных финансов Финансового университета при Правительстве РФ

Россия. США. Евросоюз. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены. Финансы, банки. Образование, наука > zavtra.ru, 2 апреля 2022 > № 4028283 Сергей Ануреев

Google Всемогущий?

АРВИНД ГУПТА, Глава и соучредитель фонда Digital India Foundation.

ААКАШ ГУГЛАНИ, Специалист по государственной политике, Digital India Foundation.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Гупта А., Гуглани А. Google Всемогущий? // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 230-233.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

Я не желаю, чтобы мой дом был обнесён со всех сторон стеной и чтобы мои окна были наглухо заколочены: я хочу, чтобы культура всех стран свободно проникала в мой дом. Но я не желаю, чтобы меня сбили с ног.

Махатма Ганди

Стремясь к глобализации и инновациям, развивающиеся экономики по всему миру открыли двери для новых продуктов, процессов и услуг.

Сегодня мы используем для поиска в Интернете Google или Yandex; имеем смартфоны Samsung, OnePlus или Apple; храним наши данные в облаке Amazon или Microsoft; покупаем и продаём товары и услуги на eBay; подключаемся к глобальному сообществу на Facebook, Instagram (подразделения компании Meta, признанной экстремистской организацией и запрещённой в России – Прим. ред.) или Twitter; совершаем платежи с помощью Visa, Mastercard или Apple Pay, осуществляем аутсорсинг бизнес-процессов и разработку программного обеспечения через Infosys и Tata Consultancy Services. Эти критически важные инфраструктурные проекты финансируются, строятся и управляются транснациональными корпорациями, работающими в разных частях планеты. Связь стала символом глобализации для дивного нового мира после появления Интернета. Однако возникает вопрос: не могут ли некоторые страны использовать эту геоэкономику в качестве оружия, преследуя свои геополитические цели?

На протяжении всей истории человечества государства опробовали разные средства и инструменты для реализации своих национальных интересов. Всякий раз, когда между странами возникала враждебность, начинали действовать явные и неявные механизмы нарушения цепочек поставок. Это, например, относится и к общественному транспорту в городах. В цифровом мире принято использовать услуги эффективных и профессиональных транснациональных частных предприятий для управления платежами в рамках государственных систем общественного транспорта. Однако, если между двумя государствами возникнет вражда и такая корпорация под давлением политиков государства своего происхождения прекратит выдавать билеты пассажирам, она будет в состоянии влиять на поведение другого государства. Совокупная рыночная капитализация пяти крупнейших компаний мира составляет более 10 трлн долларов, что превышает валовой внутренний продукт (ВВП) большинства стран мира. Из них четыре являются технологическими компаниями. Эти корпорации имеют возможность заблокировать доступ к своим цифровым рынкам, ограничить социальное присутствие пользователя, скрыть данные о дорожном движении для навигации, сократить поставки смартфонов или удалить рекламу со своих платформ в считанные часы для миллионов людей.

Более того, все эти компании подчиняются законам родительских государств. Чтобы подогнать свои внутренние процессы под корпоративный стандарт, их дочерние компании по всему миру должны следовать неким типовым правилам, что, по сути, влечёт за собой серьёзные затраты для других стран, поскольку эти правила не учитывают идентичность и культурные нормы чужих обществ и регионов. Данный процесс сдерживает рост малых и средних предприятий, поскольку крупные корпорации совершают капитальные вложения для приобретения пользователей и подавления местной конкуренции.

Перефразируя слова Махатмы Ганди, мы думаем, что страны и их граждане доверяют обмену идеями, продуктами и услугами, чтобы получать новый опыт и извлекать уроки из историй успеха, а не чтобы быть «сбитыми с ног». Если корпорации преследуют геополитические интересы определённого государства или государств, то они серьёзно подрывают основополагающие принципы нашего мира. Мы понимаем, что государства будут преследовать свои национальные интересы.

На наш взгляд, чрезвычайно опасна способность ряда крупных корпораций действовать как суверены и нарушать повседневную жизнь простых граждан на территориях, на которых они работают.

Чтобы производить инновационные продукты и услуги, государства предоставляют корпорациям налоговые льготы, субсидии и гранты. Если крупные технологические компании будут иметь возможность останавливать свою деятельность по собственной воле, это заставит страны с подозрением относиться к ним и к новым технологиям. Подозрение будет стимулировать государства становиться более изолированными, и барьеры будут укрепляться. Это задушит инновации, необходимые для коллективных действий в таких областях, как изменение климата, создание вакцин и биотехнологические инициативы. Мы видели плоды такого сотрудничества во время пандемии, когда свободный обмен информацией привёл к самой быстрой разработке вакцин в истории человечества.

Существуют два варианта выхода из этого затруднительного положения:

Во-первых, в краткосрочной перспективе каждому государству следует диверсифицировать поставщиков важнейших продуктов и услуг. Ни одной корпорации не должно быть позволено иметь настолько большую власть, чтобы она могла менять жизнь граждан страны без их явного согласия, в обход избранных правительств, демократических норм и общественного контроля. Мы ни в коем случае не утверждаем, что нужно ограничить бизнес-инновации или способность корпораций предоставлять свои услуги за границей. Мы лишь выступаем против недобросовестного и злонамеренного монопольного господства на рынке.

Во-вторых, в долгосрочной перспективе государства должны стремиться к развитию своих собственных цифровых общественных благ, которые вернут контроль гражданам, а через них – государствам.

Мы имеем в виду, что каждое государство должно иметь значительную долю собственности – с участием частного сектора – в цифровом достоянии.

Речь о национальных удостоверениях личности, архитектуре платежей, социальных выплатах, коммерческих и медицинских записях. Эта мера предназначена не для замены крупных технологических корпораций местными или государственными корпорациями, а для демократизации процесса агрегации данных, полномочий по контролю доступа, разработки и развёртывания алгоритмов в рамках концепции конфиденциальности в соответствии с правилами, установленными местными органами власти.

Слияние геополитических интересов государства с предоставлением частных услуг порождает повсеместные барьеры для бизнеса. Мы предвидим, что для защиты поставок от непредвиденных обстоятельств государства будут нести дополнительные расходы на перемещение производства критически важных цифровых инструментов – полупроводниковых чипов, активных фармацевтических ингредиентов, оборудования телекоммуникационных технологий – в свою юрисдикцию или задействовать услуги надёжных партнёров.

Для демократических стран важно выработать подробные руководящие принципы на основе консенсуса, чтобы контролировать действия крупных корпораций, особенно когда они занимаются поставкой общественных благ. В неблагоприятных обстоятельствах некоторые критики могут утверждать, что эти корпорации наказывают конкретное государство за предполагаемое правонарушение. Но мы думаем, что такая власть бизнеса над кем-то одним может в долгосрочной перспективе привести к злоупотреблениям в адрес многих. Мы должны быть осторожны, предоставляя горстке корпораций огромную власть без серьёзной ответственности.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован на сайте клуба в марте 2022 года. Эту и другие статьи авторов можно найти по ссылкам: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/24352/ и https://ru.valdaiclub.com/about/experts/24353/

США. Индия. Весь мир > СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046495 Арвинд Гупта, Аакаш Гуглани

Фрагментация и национализация

ГЛЕНН ДИСЭН

Профессор Университета Юго-Восточной Норвегии.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Дисэн Г. Фрагментация и национализация // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 224-229.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДИСКУССИОННЫЙ КЛУБ «ВАЛДАЙ»

Четвёртая промышленная революция влечёт за собой слияние цифровых технологий с реальным миром. Благодаря искусственному интеллекту, робототехнике, автоматизации и другим инновациям цифровые гиганты революционизируют и завоёвывают отрасли, ранее принадлежавшие физическому миру.

Важнейшее конкурентное преимущество в условиях четвёртой промышленной революции – наличие независимых цифровых экосистем, таких как Яндекс или Сбер.

Цифровые гиганты сначала изменили коммуникации, а теперь трансформируют производство, транспорт, банковское дело, города, армии, медицинскую промышленность и все остальные отрасли экономики. Цифровые технологии пользуются преимуществами «экономики охвата», при которой дешевле объединить две или более линейки продуктов или отрасли, чем заниматься ими по отдельности. Высокие фиксированные издержки и низкие переменные издержки цифровых технологий с межотраслевым синергетическим эффектом создают благоприятную ситуацию для возникновения монополий. На этапе четвёртой промышленной революции компании, управляющие поисковыми системами или сайтами электронной коммерции, имеют конкурентное преимущество в проектировании автоматизированных транспортных средств, поглощении индустрии такси, разработке автоматизированных систем вооружений, создании цифровых валют и отправке людей в космос. Мощность компьютерных систем, сбор данных и синергетический эффект позволяют нескольким цифровым гигантам доминировать в, казалось бы, не связанных друг с другом отраслях.

Концентрация власти имеет огромные последствия для международной экономической системы. Правительства поддерживают крупные национальные компании, которые конкурентоспособны на международных рынках, но опасаются их нежелательного политического влияния внутри страны. Асимметричная экономическая взаимозависимость между странами является источником политической власти, поскольку государства могут максимизировать и автономию, и влияние. Высокотехнологичные отрасли определяются как стратегические из-за ограниченных возможностей диверсификации поставщиков, что ставит перед более слабыми дилемму выбора между экономической эффективностью и автономией.

Соответственно, все крупные государства желают технологического суверенитета – собственной цифровой экосистемы, чтобы избежать чрезмерной зависимости и даже технологического колониализма.

Централизованные экономические инструменты, в частности доллар и SWIFT, позволяют США обладать огромной политической властью, что вызывает опасения у других государств, поскольку все отрасли экономики реорганизуются вокруг цифровых гигантов.

Конец экономической гегемонии

В последние десятилетия глобализация была равносильна американизации, поскольку мир следовал либеральному экономическому формату под гегемонией Соединённых Штатов. Этот формат глобализации рушится из-за относительного упадка Америки в качестве экономического гегемона, что также означает конец международной либеральной экономической системы. Экономический либерализм обычно ошибочно понимают как независимую переменную, ценность, формирующую международную систему. В действительности – либеральные международные экономические системы возникают, когда происходит концентрация экономической власти в руках гегемона (например, Великобритания в XIX веке и США в XX веке).

И Англия, и Америка заняли доминирующее положение на международных рынках благодаря жёсткой промышленной политике и протекционизму, за счёт использования субсидий и тарифов. Однако, обретя доминирующее положение, обе державы воспользовались преимуществами экономического либерализма, чтобы укрепить свою хозяйственную гегемонию[1]. Технологическое лидерство закрепляется, когда зрелые отрасли (высокое качество, низкая стоимость) технологического лидера находятся в открытой и прямой конкуренции с зарождающимися отраслями (низкое качество, высокие затраты) развивающихся государств. Давид Рикардо разработал либеральную экономическую теорию сравнительных преимуществ в качестве инструмента укрепления британского технологического лидерства: «Именно этот принцип определяет, что вино должно производиться во Франции и Португалии, хлеб – возделываться в Америке и Польше, а различные металлические изделия и другие товары – изготавливаться в Англии»[2].

Фридрих Лист критиковал британскую защиту свободной торговли как гегемонистскую норму, позволяющую «выбить лестницу»: «Обычная уловка состоит в том, что когда кто-то достигает вершины величия, он убирает из-под ног лестницу, посредством которой взобрался наверх, чтобы лишить конкурентов возможности забраться на такую же высоту. В этом суть космополитической доктрины Адама Смита, космополитических идей его великого современника Уильяма Питта, а также всех его преемников в последующих британских кабинетах министров»[3].

В XIX веке восходящие державы – Соединённые Штаты, Германия, Франция и Россия – с разной интенсивностью проводили националистическую экономическую политику, используя временные тарифы и субсидии для зарождающихся отраслей до тех пор, пока они не созреют и, таким образом, не станут конкурентоспособными на международных рынках. Политические рекомендации Александра Гамильтона, заложившие основы американской системы, нашли отражение в идеях Фридриха Листа и Сергея Витте. Как считал Лист, государства должны признать, что экономическая мощь является важным инструментом власти, а чрезмерная неблагоприятная асимметричная взаимозависимость создаст систему отношений «центр – периферия»: «До тех пор, пока существует разделение человеческого рода на независимые нации, политическая экономия будет часто расходиться с космополитическими принципами… Нация будет действовать неразумно, стремясь способствовать благополучию всего человеческого рода, в ущерб своей особой силе, благополучию и независимости»[4].

В середине XX века США закрепили своё технологическое лидерство. Оно сохранялось и в период бума цифровых технологий, поскольку правительство финансировало инновации в Кремниевой долине благодаря крупным военным контрактам и финансированию университетов для разработки патентов. Оно было закреплено либеральной экономикой и торговыми соглашениями, которые расширили действие патентных законов и прав интеллектуальной собственности, чтобы замедлить распространение технологий в других странах.

В XXI веке Китай стал проводить ту же националистическую экономическую политику, которую Соединённые Штаты проводили в XIX веке, используя прямые и косвенные субсидии и тарифы для создания глобальных производственно-сбытовых цепочек. Китай догнал США и в настоящее время становится лидером в стратегических отраслях. С помощью активной промышленной политики «Китай-2025» Пекин стремится установить технологическое лидерство в области искусственного интеллекта, робототехники и других передовых технологий, связанных с четвёртой промышленной революцией.

Следовательно, когда концентрация экономической власти у гегемона уменьшается, «ожидается, что либеральный порядок начнёт разрушаться, а его режимы станут слабее, и в конечном итоге их заменят меркантилистские механизмы»[5]. В итоге национальная власть получает приоритет над рыночными силами.

Экономическая война между США и КНР – предсказуемый результат ослабления и неуверенности гегемона.

Американцы всё чаще используют административные меры экономического принуждения в международной экономике для ослабления противников, Китая и России. Тем самым Соединённые Штаты способствуют разрушению либеральной экономической системы и создают новые стимулы для этих государств, чтобы ослабить зависимость от Вашингтона.

КНР и США будут сотрудничать ради взаимной выгоды в тех областях, где это не приведёт к чрезмерной зависимости от контрагента. Обе страны обеспечивают доминирование своих цифровых платформ на внутреннем рынке, причём по американской логике – «что хорошо для Кремниевой долины, должно быть хорошо и для Америки». Между тем нелиберальные методы определяют международную экономику, поскольку две сверхдержавы конкурируют на рынках третьих стран, о чём свидетельствует ожесточённое соперничество в области 5G.

Российская стратегия технологической готовности

Рост цифровых гигантов в менее либеральной международной экономической системе влияет на то, как российские компании должны сотрудничать и конкурировать с иностранными коллегами. Российское государство должно вмешиваться, чтобы доминирующие цифровые гиганты на внутреннем рынке были российскими. Однако полная автономия – ошибочная затея, поскольку она создаст слабые и неэффективные российские компании. Необходимо определить баланс между технологическим суверенитетом и рыночной эффективностью.

У России нет возможностей конкурировать с США и Китаем, но ей и не нужно быть технологическим лидером.

Идеальный подход России – стратегия «технологической готовности», при которой у России есть технологические ноу-хау и инфраструктура/цифровая экосистема для запуска внутренних дочерних компаний ради повышения стратегической автономии. Стратегия технологического последователя влечёт за собой уменьшение преимущества технологического лидера-первопроходца за счёт поощрения более быстрого распространения технологий. Таким образом, технологические партнёрства с иностранными компаниями должны быть направлены на создание совместных предприятий с контрольным пакетом акций и передачу технологий и ноу-хау. В отсутствие экономического гегемона происходит более быстрое распространение технологий, что даёт восходящим державам, в том числе и России, больше возможностей стремиться к технологическому суверенитету. Необходимо диверсифицировать технологические партнёрства, чтобы сместить преимущество в пользу того, кто догоняет. Кроме того, доходы от продажи энергоресурсов должны предусматривать прямые и косвенные субсидии для развития зрелых цифровых отраслей, а потребность в обеспечении национальной безопасности и санкционная война с Западом – использоваться для применения косвенных тарифов и импортозамещения в чувствительных отраслях.

России стоит приветствовать тенденцию к фрагментации интернета и национализации цифрового пространства. В последние годы Россия сделала себе прививку от санкций на внутренних финансовых рынках, чтобы уменьшить уязвимость перед западным экономическим принуждением. Это также распространяется на технологический сектор. Такую политику не следует путать с изоляционизмом или автаркией. Важно, чтобы сотрудничество и конкуренция нашли баланс между экономическим либерализмом и технологическим суверенитетом.

Данный комментарий написан по заказу Международного дискуссионного клуба «Валдай» и опубликован на сайте клуба в марте 2022 года. Эту и другие статьи автора можно найти по адресу: https://ru.valdaiclub.com/about/experts/6679/

--

СНОСКИ

[1] Ruggie J.G. International Regimes, Transactions, and Change: Embedded Liberalism in the Postwar Economic Order // International Organization. 1982. Vol. 36. No. 2. P. 379–415, P. 381.

[2] Ricardo D. On the Principles of Political Economy and Taxation. London: John Murray, 1817. P. 139.

[3] List F. The National System of Political Economy. London: Longmans, Green and Company, 1885. P. 295–296.

[4] List F. Outlines of American Political Economy. Philadelphia: Samuel Parker, 1827. P. 30.

[5] Ruggie J.G. Op. cit. P. 381.

США. Весь мир > СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046494 Гленн Дисэн

Не втянуться в воронку

АНДРЕЙ БАКЛАНОВ

Заместитель Председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор-руководитель секции исследований стран Ближнего Востока и Северной Африки Национального исследовательского университета – Высшей школы экономики, вице-президент Российского комитета солидарности и сотрудничества с народами Азии и Африки.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Бакланов А.Г. Не втянуться в воронку // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 213-223.

Жёсткое нарастающее противостояние стран Запада и России втягивает, как в воронку, всё большее число государств. Голосование в ООН, других международных организациях, новая обстановка на мировых финансовых и товарных рынках – всё это заставляет страны, которые хотели бы остаться вне конфронтации, определить и зафиксировать точку зрения.

Особую значимость имеет позиция большинства стран Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки. 25 ближневосточных государств – это не только восьмая часть всех членов ООН. В регионе находятся наши стратегические партнёры в сфере нефти и газа. Россия лишь недавно приступила к крайне важному для экономики и финансов сотрудничеству со странами ОПЕК, образовалась группа ОПЕК+, которая позволяла обеспечивать стабильную подпитку нашего бюджета поступлениями от экспорта энергоносителей. Мы начали получать неплохие инвестиционные предложения стран Персидского залива, немало их уже осуществляется по линии Российского фонда прямых инвестиций и национальных инвестиционных структур Саудовской Аравии, Объединённых Арабских Эмиратов, Катара, Бахрейна. Но сейчас достижения окажутся под вопросом, если мы проиграем схватку за Ближний Восток.

Конечно же, американцы не откажутся от попыток добиться поддержки своей линии и вытеснения нас из региона, где на сирийском театре военных действий Россия продемонстрировала способность достигать политических и военных целей. В наших интересах – действовать на ближневосточном направлении активно и сбалансировано, просчитывая заранее реакцию на те или иные ходы ближневосточных партнёров. Очень важно досконально знать историю взаимодействия России со странами региона, чётко понимать логику их действий.

Ситуацию в мире можно охарактеризовать как «предвоенную». События на Украине и вокруг неё послужили катализатором военно-политических, финансовых и торгово-экономических процессов, ведущих к формированию нового миропорядка. США, «коллективный Запад» работают на удержание позиций, пытаясь подтвердить своё право определять правила игры в международных делах, хотя на мировой арене более двухсот государств и целый ряд региональных центров силы.

Похоже, Россия, имеющая своё мнение по ключевым международным и региональным проблемам, стала наиболее значимым, мощным в военном отношении препятствием на пути реализации этих амбиций. Борьба против неё носит хорошо продуманный характер – она продолжается на протяжении многих лет. Прямое давление Вашингтона на Россию сочетается с втягиванием других государств в военные приготовления США, НАТО и в финансово-экономическое противостояние с нами. На европейском направлении этот курс американцам, надо признать, удался.

После распада СССР был распущен Варшавский договор, европейские союзники Москвы и страны Прибалтики, ранее входившие в Советский Союз, стали военно-политическими союзниками Вашингтона и, более того, войдя в НАТО, проявили себя как наиболее жёсткие противники Российской Федерации. Сегодня выдвигаются предложения о присоединении к Североатлантическому альянсу также и стран Севера Европы, Финляндии и Швеции.

А что происходит в этом контексте на Юге? Сегодня мы считаем данностью, чем-то само собой разумеющимся, что с южного фланга на нас не нацелены американские ракеты, там нет антироссийских военных структур. Но такая благоприятная для нас ситуация сложилась далеко не автоматически, и она не будет автоматически воспроизводиться. Это – результат многолетних, по-настоящему профессиональных дипломатических усилий нашей страны, равно как и мужественной позиции, которую занимали лидеры целого ряда ближневосточных стран.

Предыстория: Багдадский пакт и неприсоединение

Важно напомнить, что продвижение НАТО на Восток, как предполагали стратеги блока в первые годы экспансии, как и политика сдерживания Москвы, должно было с самого начала дополняться продвижением на Юг, в страны Ближнего Востока и Северной Африки. Ещё на рубеже 1950-х гг. США и Великобритания оказывали серьёзное воздействие на крупнейшую арабскую страну – Египет, добиваясь согласия на постоянное размещение британских военнослужащих в зоне Суэцкого канала и создание прозападных блоковых схем – Средневосточного командования. Участие в этих схемах выдвигалось в качестве непременного условия финансирования западными странами, Международным банком реконструкции и развития строительства высотной Асуанской ГЭС и других крупных объектов развития Египта.

Египтяне отказались и стали ориентироваться в плане получения финансово-экономической и военной помощи на Советский Союз, который политических условий не выдвигал. Однако западные страны продолжили линию по сколачиванию в регионе военно-политических группировок антисоветской направленности. На определённом этапе это стало приносить некоторые плоды. В 1955 г. усилиями Великобритании при поддержке Соединённых Штатов был организован военно-политический блок с участием ближневосточных стран – СЕНТО – Организация центрального договора. Её часто называли Багдадским пактом по месту заключения в феврале 1955 г. соответствующего соглашения. В состав участников договора первоначально вошли Ирак и Турция, затем – Великобритания, Пакистан, Иран. США формально оставались «ассоциированным членом», однако на деле Вашингтон играл решающую роль в формировании стратегии блока.

Создание Багдадского пакта получило в основном негативную оценку в большинстве ближневосточных стран. Египет занялся выдвижением альтернативного варианта внешнеполитической ориентации как стран региона, так и других государств, не входивших в военные альянсы западных стран и дистанцировавшихся от Варшавского договора под советской эгидой.

В 1955 г. президент Египта Гамаль Абдель Насер совместно с лидерами ряда афро-азиатских стран и президентом Югославии Иосипом Броз Тито приступил к формированию Движения неприсоединения, в которое в дальнейшем влились практически все арабские страны. В 1959 г. из Багдадского договора вышел Ирак, где произошла революция, и блок постепенно прекратил существование. На Ближнем Востоке только Турция выбрала союзнические отношения с США и в феврале 1952 г. стала членом Североатлантического альянса.

Анкара в течение многих лет проводила жёсткий антисоветский курс. В 1961 г. Соединённые Штаты начали размещение ракет «Юпитер» в Турции, в районе города Измир. Дальность их действия превышала 2 тысячи километров, а подлётное время до крупных военных и экономических центров СССР составляло несколько минут. Советское руководство посчитало, что этой военной акцией американцы создают неприемлемую угрозу. Переговорный процесс с США и Турцией никаких результатов не дал и вследствие этого возник план создания на Кубе аналогичной военной угрозы для американцев.

Таким образом, «кубинский» кризис мог бы с полным правом именоваться «турецким». Ситуация, сложившаяся в тот период, напоминает сегодняшние проблемы России с приближением военной инфраструктуры НАТО к жизненно важным центрам на территории Российской Федерации. В дальнейшем американцам пришлось отказаться от планов размещения ударных средств на территории Турции.

Но сделали они это не в результате переговорного процесса, а вследствие обеспокоенности ответным военным демаршем Москвы – размещением ударных сил вблизи территории США. Возьмём на заметку, какие методы ведения дел с американцами срабатывают.

Наша дипломатия прилагала усилия, чтобы укрепить добрые отношения с Движением неприсоединения в целом и с арабскими странами в частности. На протяжении 1960–1980-х гг. Москву устраивал внеблоковый статус большинства ближневосточных стран. В 1990-е гг. Соединённые Штаты, страны НАТО несколько изменили тактику ведения дел с государствами Ближнего Востока. Появились более гибкие схемы привлечения ближневосточных стран к военным структурам Запада. В 1994 г. запущен так называемый «средиземноморский диалог» НАТО с группой стран южного и восточного Средиземноморья, в которую, наряду с Израилем, входили Египет, Иордания, Мавритания, Марокко, Тунис.

Натовцы организовали различного рода учебные курсы для представителей этих стран по проблемам борьбы со стихийными бедствиями, спасения на море, мерам доверия, однако поднимались и темы военного сотрудничества. Важным моментом было создание в натовской штаб-квартире в Брюсселе постоянных представительств стран – участниц «диалога». Следует отметить, что арабские страны, как правило, действуют на этом направлении весьма осмотрительно и осторожно, избегая, по возможности, втягивания в военные приготовления Запада.

С начала 2000-х гг. Вашингтон и Брюссель стали убеждать ближневосточные страны, в особенности государства Персидского залива, в необходимости создания, возможно, совместно с коллективными структурами ССАГПЗ, современной системы защиты от ракетного нападения. С учётом напряжённой ситуации в зоне Персидского залива у стран субрегиона была заинтересованность в данном проекте, но опасение оказаться слишком привязанными к США привели к тому, что реализация американской инициативы далеко не продвинулась.

В начале 2022 г., в обстановке общего обострения напряжённости в мире, США и Генеральный секретариат НАТО возобновили обращения к руководству стран Ближневосточного региона с призывами создать под эгидой блока систему обороны, основным элементом которой были бы американские средства ПВО, способные быстро переоборудоваться в площадки для ударных ракет средней дальности.

Осуществление этих планов способно привести к очень серьёзной деградации военной обстановки в регионе и к осложнению стратегического положения Российской Федерации. В этом контексте важным элементом политики России на Ближнем Востоке является продолжение линии на недопущение создания в регионе военно-политических структур под эгидой стран Запада, имеющих объективно антироссийскую направленность.

Российская сторона представила ближневосточным странам альтернативную схему обеспечения мира и стабильности – на основе формирования в регионе коллективной системы безопасности. В качестве первого шага возможно создание такой системы в масштабе субрегиона Персидского залива. Российские предложения были переданы заинтересованным странам в 2019 и 2021 годах.

Помощь с Ближнего Востока

Ключевое значение для России имеет сохранение внеблокового статуса большинства стран Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА) – в настоящее время такой статус имеют 24 из 25 стран региона. В момент, когда Соединённые Штаты и НАТО продвигают линию на международную изоляцию России и втягивание различных стран в санкционное противостояние с Москвой, значение позиции стран БВСА объективно растёт. Они не в первый раз оказываются перед выбором линии в отношении драматических событий, связанных с нашей страной. Очень рельефно отношение арабских стран проявилось в годы кризисного развития и приближающегося коллапса Советского Союза. Пожалуй, ни одна группа государств не оказала столь солидарной поддержки СССР в дни испытаний на рубеже 1990-х годов.

Пример подавал Египет, от которого поступила масштабная гуманитарная помощь – в Москву было направлено восемь самолётов с гуманитарными грузами, в основном с продовольственными товарами и товарами первой необходимости. В 1989 г. СССР практически прекратил поставки по клирингу. По двустороннему торгово-платёжному соглашению предполагалось, что торговля происходит на основе встречных поставок товаров: если одна из сторон запаздывает с поставками на сумму более 60 млн долларов, встречные поставки другой стороны автоматически прекращаются. Осенью 1991 г. дисбаланс торговли в результате срыва поставок советской стороной превысил указанный показатель. Однако по указанию президента Египта Хосни Мубарака египетские поставки продолжились – в одностороннем порядке. Египет выделил из своего бюджета на субсидирование поставок в Россию столь нужных в то время товаров порядка 300 млн долларов.

Но это ещё не всё. Не самая богатая страна и не самый крупный инвестор, Египет в 1990-е гг. оказал неоценимую помощь России, оплатив заказ на производство порядка десяти самолётов ТУ-204. Автору в то время довелось посещать Ульяновский авиационный завод – его потенциал сохранялся тогда только благодаря египетским инвестициям.

Было немало написано о негативной роли Саудовской Аравии в развале СССР. Факты эту версию не подтверждают. Так, именно члены ОПЕК, саудовцы в начале 1980-х гг. предупреждали нас о вероятном перенасыщении, «перегреве» нефтяного рынка и возможном катастрофическом падении цен. Они предлагали принять совместные меры для предотвращения такого поворота событий, то есть сформировать нечто подобное сегодняшнему ОПЕК+, но Москва на это не пошла, избегая любых коллективных обязательств по потолкам производства и экспорта нефти. Это была серьёзная ошибка с нашей стороны.

Принц Сауд Фейсал, который много лет был министром иностранных дел Саудовской Аравии, рассказывал автору в неофициальной обстановке, что планы по подрыву экономических и финансовых позиций СССР, в том числе путём демпинга цен на нефть, действительно разрабатывались определёнными кругами США и Саудовской Аравии, но не получили одобрения на уровне политического руководства королевства. Эр-Рияд ни при каких обстоятельствах не хотел рисковать собственными поступлениями от экспорта нефти. Помимо этого, говорил Сауд Фейсал, несмотря на острые разногласия по многим вопросам, в частности в отношении нахождения советских войск в Афганистане, королевство по большому счёту не было заинтересовано в крушении Советского Союза.

Это подтверждается и таким фактом. В самые трудные дни СССР, в начале октября 1991 гг., когда полки в советских магазинах были пусты, саудовское руководство направило в Москву высокопоставленную делегацию, которая совершенно неожиданно, сославшись на указание короля, предложила «оплатить поставки» товаров первой необходимости и продуктов для стабилизации обстановки и фактически спасения страны от разрухи и голода. Однако договориться не удалось – московские представители требовали не оплаты поставок, а предоставления помощи в валюте, на что саудовцы, из советской прессы знавшие о возможном нецелевом расходовании валютных средств, не пошли.

Сегодня поступают сообщении о давлении, которое США оказывают на ближневосточные страны в плане присоединения к развязанной Западом кампании по обструкции России. От стран региона требуют выступления «на стороне Украины». Надо сказать, для арабских государств российско-украинские противоречия всегда были крайне неудобной темой. Наши ближневосточные партнёры искренне говорили о том, что для них желательно возвращение Киева и Москвы к добрым отношениям.

Приведём характерный пример. В 1993 г., когда возник первый серьёзный кризис в отношениях между Россией и Украиной (острые разногласия, связанные с разделом заграничной собственности бывшего СССР), в Каир должен был приехать первый дипломатический представитель Украины в ранге посла. Руководство МИД Египта пригласило меня в качестве временного поверенного в делах России и доверительно информировало, что в ряде стран Ближневосточного региона, в частности в Израиле, в ходе разных международных встреч наблюдались резонансные эпизоды острой полемики между представителями России и Украины. Египтяне попросили «сделать всё возможное» для того, чтобы предотвратить подобного рода инциденты в Каире и наладить добрые отношения с прибывающим в Египет первым послом Украины. Они передали данные о времени прилёта посла и сказали, что окажут помощь по линии государственного протокола. Я с большим вниманием воспринял этот демарш египетской стороны и вместе с представителями протокольной службы Египта принял участие во встрече посла Украины в аэропорту Каира.

Посол оказался очень хорошо подготовленным в профессиональном отношении человеком. Он оценил сделанный египтянами и мною шаг и сразу принял приглашение поучаствовать в небольшом протокольном мероприятии в моей представительской квартире. Я поделился с послом многолетним опытом пребывания в Каире, наши консульские работники вместе с египетскими дипломатами оказали содействие в решении ряда практических вопросов, связанных с началом функционирования дипломатического представительства Украины. Надо сказать, инициатива МИД Египта оказалась довольно продуктивной. Дипломатическая вежливость, проявленная к представителю Украины, способствовала предотвращению излишне острых, эмоциональных моментов в периоды обострения разногласий по различным аспектам российско-украинских отношений.

А что происходит в ближневосточных странах сейчас? Лига Арабских Государств провела в Каире 28 февраля 2022 г. экстренное заседание постоянных представителей ЛАГ, на котором было решено оказать сторонам конфликта – России и Украине – помощь в урегулировании противоречий и снятии напряжённости. Лига приступила к формированию «специальной контактной группы» для содействия дипломатическому разблокированию конфликта. Генеральный секретарь ЛАГ выступил с заявлением, в котором назвал обе стороны «друзьями арабов». Он высказался за то, чтобы арабские страны придерживались «нейтральной позиции» в связи с российско-украинским конфликтом.

При голосовании в Совете Безопасности ООН представитель Объединённых Арабских Эмиратов Лана Нуссейби, которая председательствовала на заседании СБ ООН, не поддержала продвигаемый западными странами проект резолюции, в дальнейшем заблокированный Российской Федерацией. Она заявила, что её страна «продолжит поиск инклюзивных и консультативных процессов для продвижения вперёд мирного урегулирования». Постпред ОАЭ отметила исключительно важное значение телефонного разговора, который состоялся между президентом Российской Федерации Владимиром Путиным и наследным принцем Абу-Даби, заместителем верховного главнокомандующего Вооружённых сил Объединённых Арабских Эмиратов Мухаммедом бен Заид Аль Нахайяном. В разговоре, естественно, затрагивалась ситуация на Украине. «Мы призвали к деэскалации, как и в заявлениях в ООН, – сказала Нуссейби. – Конечно, поскольку мы – одна из крупнейших стран – производителей нефти и члены ОПЕК+, то также обсуждалось влияние этого кризиса на глобальную энергетику. Я думаю, что в ближайшие месяцы мы увидим очень серьёзные последствия для глобальной экономики, энергосектора, для цен на нефть и газ. Эмираты открыты для связи со всеми сторонами конфликта на Украине и готовы способствовать поиску дипломатического решения. Те страны, которые воздержались при голосовании по проекту резолюции, сохраняют каналы связи с президентом Путиным, и они будут использовать их для помощи и поддержки, как только смогут».

Тема влияния кризиса на нефтяные рынки является весьма важной и чувствительной. В настоящее время в контексте финансово-экономических санкций, вводимых против Российской Федерации, многие обозреватели затрагивают вопрос о возможных ответных мерах Москвы, например, о приостановке поставок энергоносителей в европейские страны. Однако следует проявлять сдержанность и дальновидность, не поддаваясь эмоциям.

Страны Запада традиционно обвиняют Россию в том, что она может использовать зависимость европейских стран от поставок российской нефти и газа в качестве средства давления. Но на протяжении многих лет не было ни одного случая применения Москвой на практике ответных шагов в этой сфере.

Полезно сохранить за нами репутацию абсолютно надёжного поставщика энергоносителей. К тому же ответные санкции такого рода со стороны России будут иметь, скорее всего, ограниченный, кратковременных эффект. В перспективе они приведут Россию к уходу с важных энергетических рынков.

Значительно более эффективными могли бы стать скоординированные действия России и группы производителей нефти – членов Организации арабских стран – экспортёров нефти (ОАПЕК), куда входят одиннадцать государств. Однако пока уровень нашего взаимодействия, достаточно высокий сам по себе, не позволяет воплощать в жизнь подобного рода идеи. Для этого следует ещё много и целенаправленно работать политикам, дипломатам, представителям энергетического сообщества.

Особый интерес представляет поведение Турции. Являясь членом НАТО, она занимает пока достаточно осторожную и сбалансированную позицию по украинскому кризису. Представитель президента Турции Ибрагим Калын заявил, что Анкара не намерена вводить санкции против России. Он высказался за сохранение канала связи между сторонами и дал понять, что Турция могла бы быть посредником между сторонами в поисках компромиссов и перевода ситуации в дипломатическое русло.

* * *

Страны Ближнего и Среднего Востока, Северной Африки могут сыграть очень важную, можно сказать, знаковую роль в формировании нового расклада сил на международной арене. Активную антироссийскую политику проводит «коллективный Запад», а это порядка четырёх десятков государств с населением около 1 млрд человек. Какова позиция других государств – азиатских, африканских, латиноамериканских, ближневосточных? От них, в частности, зависят не только политические итоги сегодняшнего острого кризиса, но и вектор развития международного сообщества. В интересах России – интенсифицировать курс на сближение со странами Ближневосточного региона, развитие отношений с ними на двусторонней и многосторонней основе. В новых геополитических координатах Россия и ближневосточные страны должны иметь прочные стратегические партнёрские связи.

Россия. США. Евросоюз. Ближний Восток. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046493 Андрей Бакланов

Джунгли, основанные на правилах

АСАД ДУРРАНИ

Генерал-лейтенант в отставке, в 1990–1992 гг. – глава Межведомственной разведки (ISI) Пакистана.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Дуррани А. Джунгли, основанные на правилах // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 199-203.

Когда Советский Союз в декабре 1979 г. вторгся в Афганистан, Пакистан лишился традиционного буфера от угрозы с севера, а фланг, который всегда прикрывал Кабул во время наших войн с Индией, оказался уязвим в случае действий враждебной супердержавы через «линию Дюранда». В тот момент пакистанцам казалось, что их страна попала в щипцы для колки орехов.

Вскоре после этого генерал Зия-уль-Хак, возглавлявший военный режим, принял решение поддержать афганское сопротивление. Помощь США и их союзников прибыла два года спустя, в результате Афганистан и Пакистан смогли противостоять советской мощи.

Когда советская империя распалась, автор этих строк возглавлял пакистанскую межведомственную разведку. Это ведомство, как и моджахеды, претендовало на большее, чем можно было рассчитывать. Яхья Эффенди, один из лучших наших историков, остудил эйфорию, предупредив, что Российская Федерация как преемница рухнувшего Союза будет стремиться создать содружество из своих бывших сателлитов. На его оценку, возможно, повлиял распад Британской империи, оставившей после себя клуб стран – игроков в крикет, или особенности течения Амударьи, но вскоре действительно появилось Содружество Независимых Государств. Необходимость его существования новая номенклатура объясняла тем, что Россия вынуждена защищать «ближнее зарубежье» – иными словами, установить санитарный кордон вокруг раненого медведя. Со временем эта цель была подкреплена созданием ОДКБ.

Ничего удивительного в этом нет. Многие слышали о доктрине Монро, но только Берни Сандерс рассказал, как под её прикрытием Соединённые Штаты за последние двести лет размолотили с десяток стран на американском континенте, чтобы обеспечить свою гегемонию. А у нас в Азии вспоминают так называемую «доктрину Индиры» – когда крошечный Непал в 1989 г. купил шесть старых зенитных комплексов у Китая, Дели на полгода лишил окружённую сушей страну доступа к морю. Поскольку непальцы ясно давали понять, что ждут, когда Пакистан усмирит «плохого большого брата», опасения Индии по поводу сговора Китая и Пакистана были понятны. Сегодня в магазинах в Катманду не принимают когда-то популярную пакистанскую валюту.

Мы болезненно реагируем, когда кто-то вторгается к нашим соседям. Афганистан, как Бермудский треугольник, затягивает всех, оказавшихся рядом. Словно по сигналу значительная часть афганцев встаёт на сторону чужаков, а остальные объявляют им войну. В итоге, оказавшись между молотом и наковальней, иностранцы покидают проблемную страну, но не раньше, чем понесут огромные потери. Поэтому пакистанскую поддержку афганского сопротивления можно трактовать как помощь соседу в борьбе с оккупантами, восстановление зоны безопасности на северо-западе и, разумеется, ответную услугу афганцам за то, что они не позволяли Индии открыть второй фронт, когда мы вели боевые действия на первом.

После вывода советских войск наши высшие офицеры, мечтавшие подняться по карьерной лестнице, определили место Афганистана в своих расчётах в сфере безопасности: «Он обеспечивает нам стратегическую глубину». С этой концепцией всё в порядке. Всем странам нужна глубина: внутри и снаружи, военная и экономическая, стратегическая и тактическая, не обязательно ограниченная в пространстве. Например, стратегическая глубина Израиля включает Соединённые Штаты. Она же определяет пакистанскую современную политику в отношении Афганистана. Но как говорится, прежде чем убить собаку, нужно дать ей плохое имя. «Стратегическая глубина» (strategic depth) обернулась «стратегической смертью» (strategic death): Пакистан обвинили во вмешательстве в дела «суверенного» государства (хотя оно находилось под иностранной оккупацией) и в несусветной глупости – в намерении аннексировать эту трясину, как будто мы не знаем, что произошло со всеми, кто пытался это сделать.

Когда восприятие сформировано и позиции определены, объяснения по поводу буферов, передовой глубины, ближнего зарубежья, предохранительных зон и зон, где недопустимы конфликты (хотя всё это разумные идеи), – пустая трата времени. Например, предохранительная зона часто определяла наши отношения с Ираном – наши стратегические активы могут находиться там в сравнительной безопасности. Один раз это сработало, хотя и не с нами. В 1991 г., незадолго до войны в Персидском заливе, Ирак перебазировал свои ВВС в Иран, и там оказалось два воздушных флота. Когда выяснилось, что Пакистан, где нашли приют и получили доступ к внешнему миру миллионы афганцев, считает Афганистан ключевой для себя стратегической глубиной, никто не удивился.

Ещё десять лет назад американский аналитический центр назвал Украину стратегической глубиной для России. И у Москвы начались проблемы.

Естественно, страны реагируют, когда периметр их безопасности, внутренний или внешний, нарушен или находится под угрозой. В равной степени очевидно, что агрессоры и их союзники могут ответить любым доступным им способом. И можно сколько угодно негодовать, будучи убеждённым, что находишься на верной стороне права и морали.

Жалуясь на двойные стандарты противника, мы обычно игнорируем тот факт, что они есть у всех. Мы яростно критикуем страны, находящиеся на другой стороне, за нарушение прав человека или притеснение меньшинств, но молчим по поводу более серьёзных нарушений, допущенных нашими стратегическими партнёрами. Даже в случае с Йеменом мы лишь советуем хуситам не метать камни в саудовские F-16, которые обстреливают мирных жителей. Поэтому нужно быть благодарным, когда хотя бы один голос пытается сказать правду.

В середине 1990-х гг., когда Франция провела серию ядерных испытаний на острове в Тихом океане, немецкого канцлера Гельмута Коля принуждали осудить Париж. «Мы не критикуем друзей», – честно ответил он. В тот же период некоторые мои бывшие коллеги из вооружённых сил Германии советовали Пакистану не сворачивать ядерную программу. Потому что, если мы это сделаем, обещанный ядерный зонт может не раскрыться в нужный момент. Хорошие друзья обеспечивали себе стратегическую глубину, которой у украинцев никогда не было, и теперь Киеву остаётся только сожалеть о том дне, когда он согласился отказаться от своих возможностей.

Те, кто помог нам отбросить иллюзии по поводу морали в международных отношениях, тоже заслуживают благодарности. Действительно, к украинцам из-за их веры, цвета кожи и – в особенности – из-за Weltanschauung (мировоззрения) относятся иначе, чем к иракцам, сирийцам и афганцам. Наблюдая за страданиями славян, многие восклицают, что не могли и представить подобных событий в цивилизованной Европе. Подобные сетования отражают настроения «сверхлюдей», но они же избавляют Untermenschen (недочеловеков) от мук совести, которые они, возможно, испытывают. Когда тысячи белых жертв войны не сходят с экранов в круглосуточном режиме, жители Юга инстинктивно думают о миллионах, десятилетиями переживавших более страшные тяготы. И если кто-то из них злорадствует, это простительно – они лишь люди.

Наверное, все обратили внимание на стенания Запада о том, что военная операция России на Украине нарушает порядок, основанный на правилах. Не подозревал, что он существует, но знаю, что, например, интервенция США, которая привела к окончанию войны в Боснии и искренне обрадовала многих, как выразился бывший вице-председатель ОБСЕ, нарушила права человека и подорвала ООН. Атаки на страны Ближнего Востока и Африки не вызвали особого беспокойства с правовой точки зрения, а вот в случае с продвижением НАТО на Восток в нарушение предыдущих обязательств контраргумент был абсолютно лицемерным. Поскольку все новые члены – независимые государства, которые добровольно вступали в Североатлантический альянс, то скорее это бывший Восток сам двинулся на Запад. Хотя, конечно, если бы Куба в 1962 г. воспользовалась суверенным правом разместить советское ядерное оружие на своей территории, к этому отнеслись бы совершенно иначе.

Задумайтесь: единственная система, основанная на правилах, – это джунгли. Животные не убивают ради удовольствия, никогда не едят больше, чем нужно, делятся остатками с более слабыми видами и уважают границы территории друг друга.

Они могут научить людей бороться с мародёрами. Зебры съедают свои запасы по очереди, рогатые выстраиваются в кольцо, чтобы остановить хищника. «Талибан» (организация находится под санкциями ООН за террористическую деятельность – Прим. ред.) просил предъявить доказательства причастности Усамы бен Ладена к терактам 11 сентября 2001 г., которые можно было бы представить в суде. Но доказательства не были предоставлены, произошло вторжение в Афганистан, и талибы двадцать лет воевали, чтобы восстановить свою стратегическую глубину. В 2014 г. Генри Киссинджер предложил разумное решение относительно озабоченностей России по поводу ближнего зарубежья: сделать Украину мостом между Востоком и Западом. К его совету не прислушались. Неужели украинцев должна теперь постигнуть судьба, которую предсказывал Великий Генри: быть врагом США, возможно, опасно, но быть их другом – гарантированная смерть?

Пакистан. Афганистан. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046491 Асад Дуррани

Единство средств и расхождение целей

АЛЕКСАНДР САВЕЛЬЕВ, Доктор политических наук, главный научный сотрудник НИИ ИМЭМО имени Е.М. Примакова РАН, главный эксперт Центра перспективных исследований национальной безопасности России Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ОЛЬГА АЛЕКСАНДРИЯ, Старший преподаватель факультета мировой политики МГУ имени М.В. Ломоносова, эксперт Центра перспективных исследований национальной безопасности России Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Савельев А.Г., Александрия О.М. Единство средств и расхождение целей // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 166-182.

Резкое обострение международной напряжённости, случившееся на рубеже 2021-2022 гг., окончательно вернуло в центр мировой повестки вопросы стратегической стабильности и глобальной безопасности самого высокого уровня.

Нельзя сказать, чтобы эти темы выпадали из поля зрения ответственных лиц, но десятилетия после холодной войны, особенно конец ХХ – начало XXI века, характеризовались ожиданиями, что традиционные вопросы военной и стратегической безопасности уступают место «новым вызовам» зачастую невоенного характера. Сейчас актуальность стратегической стабильности в понимании второй половины прошлого столетия вновь признана в полной мере. Однако международный военно-политический и технологический контекст изменился настолько, что подходы к поддержанию устойчивого мира требуют нового серьёзного осмысления.

Авторы проанализировали результаты опроса двадцати ведущих российских экспертов в сфере международной безопасности, контроля над вооружениями и стратегической стабильности, проведённого в декабре 2021 года. Участникам предложили составить перечень факторов, которые, по их мнению, оказывают в настоящее время (2022 г.) ощутимое влияние на стратегическую стабильность и будут оказывать далее. Кроме того, предполагалось оценить перспективы учёта названных факторов в будущих соглашениях по контролю над вооружениями и обозначить возможные формы такого учёта. Речь идёт о 2026 г. (год окончания действия «продленного» Договора СНВ-3), а также о 2036 г. (год окончания действия возможного соглашения по контролю над ядерными вооружениями, который может прийти на смену СНВ-3). Экспертов также попросили оценить степень влияния предложенных ими факторов на стратегическую стабильность по состоянию на указанные даты (2022 г., 2026 г, и 2036 г.).

Опрошено двадцать человек – ведущих российских специалистов, как правило, имеющих многолетний опыт работы в рассматриваемой сфере. Опрос проводился на условиях анонимности, подавляющее число экспертов имеют научные степени (5 докторов наук и 13 кандидатов наук), четверо – генеральские звания, не менее трети обладают практическим опытом официальных переговоров по вопросам контроля над вооружениями, а также работы в различных военных и гражданских структурах СССР и РФ (МИД и Минобороны).

Количественные показатели

Эксперты назвали двадцать факторов, которые, по их мнению, влияют на стратегическую стабильность сейчас или будут влиять в будущем. Фактически их отмечено больше, но для систематизации полученных данных авторы сочли возможным объединить схожие, по их мнению, ответы в отдельные группы. Например, в группу «Высокоточное оружие» включены также «средства быстрого глобального удара» и «гиперзвуковое оружие». А «Рост конфликтности между ведущими мировыми державами» содержит и фактор Украины.

В ходе опроса каждый из экспертов (за одним исключением) назвал от трёх до десяти факторов, большинство приводило от шести до семи факторов. В сумме 19 из 20 экспертов назвали 127 факторов, которые в основном совпадали у отдельных опрашиваемых. Только один участник опроса считает, что в обозримой перспективе угроз стратегической стабильности не предвидится, а факторов, способных породить мотивацию к применению ядерного оружия, нет и не просматривается. Тем не менее, риск его применения сохраняется, но исключительно в силу комбинации случайных событий и технических сбоев.

На первом месте – «космические вооружения», на которые указали 90% экспертов. Высокоточное оружие (включая средства быстрого глобального удара и гиперзвук) занимает второе место – его упомянули 85% опрошенных. Далее следуют противоракетная оборона (ПРО) и кибероружие (оба фактора упомянули 80% респондентов), ядерное оружие третьих стран (75%) и нестратегические ядерные вооружения (75%). Остальные факторы присутствуют в ответах менее половины опрошенных. Наиболее значимым можно назвать различные интерпретации роста конфликтности между ведущими странами мира, прежде всего, Россией и США/НАТО, США и КНР, «запада» и «востока» в целом – так считают 30% участников опроса. 10% ответов непосредственно касаются кризиса вокруг Украины, другие 20% – новых средств доставки ядерного оружия. (см. Рис. 1).

Рис. 1. Факторы, влияющие на стратегическую стабильность (% экспертов, упомянувших фактор)

Картина будет неполной, если не рассмотреть полученные ответы экспертов с точки зрения конкретного места по степени важности, на которое был поставлен тот или иной фактор. Так, космические вооружения сохраняют «лидерство» – девять из восемнадцати экспертов, которые включили этот фактор в свой перечень, поставили их на первое место. Двое отвели космическим вооружениям второе место, трое – четвёртое место, один – пятое и трое – шестое.

Только один эксперт указал на высокоточное оружие как на главный фактор, влияющий на стратегическую стабильность. Три эксперта отвели второе место, семеро – четвёртое, четверо – пятое и двое – восьмое. Что касается противоракетной обороны, то ни один не указал на неё как на главный фактор влияния на стратегическую стабильность. Только один опрашиваемый поставил ПРО на второе место, трое на третье, восемь экспертов – на пятое, трое – на шестое, и один – на девятое место. Среди других систем стратегической обороны, только один упомянул противолодочную оборону (третье место), и никто – противовоздушную оборону (ПВО).

Наиболее высокое место из полученных кибероружием – третье (два эксперта). Трое поставили данный фактор на четвёртое место, один – на пятое, восемь участников – на шестое и двое – на седьмое. Ядерное оружие третьих стран названо главным фактором, влияющим на стратегическую стабильность, только одним. Девять опрашиваемых поставили его на второе место, и по одному – на третье, четвёртое, пятое, седьмое и восьмое места. Нестратегические ядерные вооружения получили два первых места, одно второе, семь третьих, четыре четвёртых и одно седьмое.

Рост конфликтности между ведущими мировыми державами отмечен как главный фактор, влияющий на стратегическую стабильность, четырьмя экспертами. Один эксперт поставили его на второе место, и один – на третье. Конфликт вокруг Украины отмечен двумя экспертами: один – первое место и один – третье.

Таким образом, с точки зрения количественных показателей, наиболее важным фактором, влияющим на стратегическую стабильность, считаются космические вооружения: первое место как по общему количеству упоминаний, так и по первым местам в представленных экспертами перечнях. Что касается дальнейших мест, то количественные показатели не позволяют однозначно судить о степени важности других, находящихся в списках факторов. Так, если исходить из общего количества упоминаний (о чём сказано выше), то после космических вооружений должно идти высокоточное оружие, затем противоракетная оборона и кибероружие, ядерное оружие третьих стран и нестратегические ядерные вооружения. Но если список факторов составить в соответствии с количеством первых мест, то картина довольно резко изменится (Рис. 2). На первом месте останутся «космические вооружения» (девять первых мест), но уже на втором – рост конфликтности между ведущими мировыми державами (пять первых мест). Далее идут нестратегические ядерные вооружения (два первых места) и ещё четыре фактора по одному первому месту (ядерное оружие третьих стран, высокоточное оружие, наличие договоров по стратегическим наступательным вооружениям, кризис системы международных институтов). Зато из верхней части списка выпадают противоракетная оборона и кибероружие, не имеющие ни одного первого места.

Авторы не считают необходимым далее усложнять методику определения факторов-лидеров. Например, распределить их по среднему значению места, которое им отвели опрашиваемые. Такой подход, на наш взгляд, только исказит общую картину, поскольку преимущество получили бы наименее часто называемые факторы с «высокими» местами. Целесообразно перейти к качественному анализу, а именно, рассмотреть названные факторы с точки зрения оценки российскими экспертами уровня их влияния на стратегическую стабильность.

Рис. 2. Главные факторы, влияющие на стратегическую стабильность (% экспертов, отдавших первое место)

Оценка уровня влияния отдельных факторов

Итак, эксперты дали собственные оценки уровня влияния названных ими факторов на стратегическую стабильность по состоянию на 2022, 2026 и 2036 годы. Сводные данные по полученным ответам приведены в Таблице 1.

Таблица 1. Оценка уровня влияния отдельных факторов на стратегическую стабильность по состоянию на 2022, 2026 и 2036 гг.

2022 год

Наиболее сильное влияние на стратегическую стабильность на текущий момент времени оказывает рост конфликтности между ведущими мировыми державами. Это влияние оценено как «существенное» всеми шестью экспертами, которые включили его в свой перечень вне зависимости от места, на который он был поставлен. Если к этому добавить фактор Украины (два упоминания и оба – «существенное влияние»), получается, что почти половина опрошенных видит в данных факторах главный источник воздействия на стратегическую стабильность.

На этом фоне «лидеры» количественного анализа проведенного опроса заметно утратили передовые позиции. Так, на второе место выходят нестратегические ядерные вооружения, чьё влияние на стратегическую стабильность оценили как «существенное» четыре эксперта.

Влияние высокоточного оружия оценено как «существенное» тремя экспертами. Далее следуют: ядерное оружие третьих стран («существенное» – два), космические вооружения («существенное» – один), кибероружие («существенное» – один) и противоракетная оборона («существенное» – нет).

Влияние стратегических наступательных вооружений, включая наличие договоров по СНВ, на стратегическую стабильность оценено как «существенное» всеми тремя указавшими на этот фактор экспертами.

2026 год

К 2026 г. несколько факторов могут значительно увеличить влияние на стратегическую стабильность, что позволит им перейти в начало списка и оттеснить «рост конфликтности» на третье место. Это, прежде всего, высокоточное оружие, влияние которого оценено как «существенное» семью экспертами. То же самое относится к ядерному оружию третьих стран («существенное» – семь ответов).

Российские эксперты прогнозируют небольшое снижение влияния фактора роста конфликтности между ведущими мировыми державами на стратегическую стабильность. Тем не менее, он должен сохранить свою роль как один из основных. Пятеро определили влияние этого фактора как «существенное». Украинский фактор упомянут только одним экспертом как продолжающий оказывать существенное влияние.

Другие из часто называемых факторов также, по мнению экспертов, должны повысить воздействие на стратегическую стабильность к 2026 году. К ним относятся нестратегические ядерные вооружения, космические вооружения и кибероружие («существенное» – по четыре ответа). Противоракетная оборона также несколько увеличит влияние («существенное» – один ответ).

2036 год

К 2036 г. список наиболее «влиятельных» факторов претерпит значительные изменения. Так, на первое место должны выйти космические вооружения («существенное» влияние – двенадцать), а также ядерное оружие третьих стран (двенадцать ответов). Весьма близко к ним будет находиться высокоточное оружие, которое несколько утратит свои лидирующие позиции по сравнению с 2026 г., а также кибероружие (по одиннадцать ответов).

Далее следуют нестратегические ядерные вооружения («существенное» – семь). В конце списка наиболее значимых факторов, влияющих на стратегическую стабильность, находятся противоракетная оборона (четыре), и рост конфликтности между ведущими мировыми державами (четыре). В последнем случае необходимо отметить, что перемещение фактора роста конфликтности в конец списка не означает, что он в значительной мере будет утрачивать влияние. Такое «перемещение» объясняется исключительно тем, что данный фактор включен в списки меньшим количеством экспертов, чем факторы, упомянутые выше. Но действие «роста конфликтности» оценивается в основном как «существенное» на протяжении всего прогнозируемого периода за исключением фактора Украины, который уже в 2026 г. может утратить значение или вообще уйти из общего списка названных факторов[1].

На Рисунке 3 показано прогнозируемое экспертами изменение удельного веса отдельных факторов по состоянию на указанные годы с точки зрения их «существенного» влияния на стратегическую стабильность.

Рис. 3. Оценка «существенного» влияния факторов на стратегическую стабильность

Как видно из приведенного рисунка, российские эксперты считают, что к 2036 г. основные факторы, влияющие на стратегическую стабильность (кроме роста конфликтности между ведущими странами мира), могут в значительной мере увеличить свой вес. Все это ставит вопрос о том, как нейтрализовать их отрицательное влияние на безопасность.

Необходимые меры по учёту факторов, влияющих на стратегическую стабильность

Все отметили, что названные ими факторы, оказывающие влияние на стратегическую стабильность, должны быть учтены тем или иным образом к 2036 году (Рис. 4). Что касается 2026 г., то некоторые считают, что отдельные факторы к этому времени учитывать необязательно в силу их слабого влияния на стабильность. Пик влияния придётся на более поздний период. В этом списке лидируют космические вооружения (70% опрошенных высказались за учет) и высокоточное оружие (также поддержали 70% экспертов). Далее следуют нестратегические ядерные вооружения и кибероружие (65% респондентов высказались за учет обоих факторов). Наконец, на третьем месте противоракетная оборона и ядерное оружие третьих стран (за учёт данных факторов в 2026 году выступают 55% опрошенных).

Эксперты представили свои соображения, как и в какой форме они считают целесообразным учёт отмеченных факторов в будущем. Эти предложения включают в себя широкий спектр мер и инициатив. Характерно, что за весьма редким, буквально, единичным, исключением ни одна рекомендация не предполагает осуществление ответных мер военно-технического характера на действия других стран, которые, по их мнению, могут вести к ослаблению или даже подрыву стратегической стабильности. Такая рекомендация дана только в одном из 113 полученных ответов.

Рис. 4. Необходимость учитывать упомянутые факторы в договорённостях к 2026 и 2036 гг. (% экспертов)

Ядерное оружие третьих стран

Считается важным достижение взаимопонимания по вопросу о ядерных арсеналах третьих стран, прежде всего, между Россией и Соединёнными Штатами. Ключом к решению может стать установление трехстороннего диалога между Россией, США и Китаем с возможностью подключения к нему других ядерных держав. Этому должна предшествовать активизация неофициальных контактов, включая проведение международных семинаров, дискуссий, других форумов, осуществление совместных проектов и т.д. Предлагается использовать уже имеющиеся площадки и механизмы таких контактов, в частности, те, которые были созданы и функционируют в рамках Договора о нераспространении ядерного оружия.

В конечном итоге дело следует вести если и не к выработке многостороннего договора между пятью ядерными державами (хотя некоторые из экспертов предлагают и такой вариант), то к установлению режима транспарентности и предсказуемости. Ряд экспертов считает важным выработку своеобразного «кодекса поведения» в сфере ядерных вооружений, а также принятие отдельными странами односторонних обязательств по ненаращиванию ядерных арсеналов.

Противоракетная оборона

Интересно отметить, что никто из экспертов не настаивал на возврате жёстких ограничений на системы ПРО, как это предусматривал Договор 1972 года. В редких случаях предлагался «облегчённый» вариант договора с частичными ограничениями параметров противоракетных систем. Отдельные эксперты считают, что проблему ПРО можно вынести на уровень трёхстороннего диалога США-РФ-КНР и решать в рамках обсуждения проблем ядерных арсеналов сторон по мере достижения прогресса в этом вопросе. Некоторые эксперты настаивают на сохранении прямой увязки сокращений СНВ сторон с оборонительными системами. Другие предлагают ограничиться фиксацией такой взаимозависимости в будущем договоре по СНВ (СНВ-4), как это сделано в Договоре СНВ-3.

Многие специалисты считают важным выработку мер доверия и предсказуемости в сфере стратегической обороны, а также добровольные односторонние меры сдержанности при осуществлении соответствующих программ. Среди прямых запретов упоминается желательность достижения договорённости об отказе от развертывания систем и компонентов ПРО в космосе.

По результатам опроса, проблема противоракетной обороны стоит далеко не на первом месте среди факторов, влияющих на стратегическую стабильность. Тем не менее, эксперты считают, что решать её необходимо, но уже не в рамках жёстких договорных ограничений, но скорее на основе более глубокого взаимопонимания, роста предсказуемости и самоограничений.

Высокоточное оружие, средства быстрого глобального удара, гиперзвуковое оружие

Значительная часть респондентов предлагает заключить договорённости по отдельным категориям этого оружия. Некоторые считают, что можно выработать договор, в который следует включить такие отдельные категории высокоточного оружия. Ещё одно решение – учесть в новом договоре СНВ-4 высокоточные системы, способные выступать в качестве носителей ядерного оружия.

Некоторые из экспертов считают, что можно ограничиться согласованием отдельных протоколов, заявлений и совместных пониманий, без выработки специальных договорных обязательств. Это должно сопровождаться расширением мер доверия и транспарентности, а также односторонними действиями, направленными на снятие озабоченностей по поводу конкретных аспектов принятия на вооружение, развёртывания и эксплуатации систем высокоточного оружия.

Только в одном случае было предложено расширять стратегическое партнёрство России и Китая в этой области. В частности, вести дело к совместному созданию новейших вооружений для ассиметричного сдерживания США и их союзников по НАТО.

Космические вооружения

Пока «космических вооружений» как таковых не существует, а в случае их появления неизбежны сложности контроля за ним (они, скорее всего, будут иметь двойное назначение). Поэтому многие из экспертов не настаивают на жёстких договорных ограничениях в этой сфере. Большинство склоняется к тому, что наиболее эффективным путём обеспечения безопасности могла бы стать выработка определённого «кодекса поведения» стран в космосе. Положительную роль могут сыграть односторонние действия и обязательства государств, активно осваивающих космическое пространство.

Некоторые из экспертов все же настаивают на том, что заинтересованные страны должны вести дело к выработке юридически обязывающего соглашения, резко ограничивающего (запрещающего) как размещение оружия в космосе, так и использование такого оружия против космических систем. Речь, прежде всего, о полном запрете на противоспутниковое оружие.

Что касается механизма осуществления предлагаемых мер, то начать нужно с консультаций между РФ и США, к которым затем подключатся другие космические державы, прежде всего КНР. Некоторые из экспертов предлагают начать консультации сразу в трёхстороннем формате или даже в рамках многостороннего форума.

Нестратегические ядерные вооружения

Как известно, Соединённые Штаты предлагали решить проблему нестратегических ядерных вооружений в рамках будущих договорённостей. Ряд из опрошенных разделяет такую точку зрения, предлагая вести дело к контролю не только СНВ, но и всех ядерных средств сторон в рамках единого соглашения (СНВ-4). Некоторые считают, что из общего соглашения следует выделить ядерные средства средней дальности, заключив по ним отдельное соглашение по типу Договора о РСМД. Предлагается также провести соответствующие переговоры в формате Россия-США-Китай.

Некоторые из экспертов обращают внимание на сложность проблемы верификации нестратегического ядерного оружия. Поэтому конкретным переговорам должны предшествовать консультации с Соединёнными Штатами по вопросам мониторинга и транспарентности. Не исключается разработка отдельных соглашений по мониторингу, как с США, так и с другими ядерными державами. В обозримый период таких соглашений, вероятно, будет достаточно для нейтрализации отрицательного влияния фактора нестратегических ядерных вооружений на стратегическую стабильность.

Ряд экспертов предлагает решать проблему указанных вооружений поэтапно. Речь должна идти исключительно о ядерных боезарядах, а не о системах вооружения в целом. Некоторые считают, что решение вопроса о нестратегических ядерных вооружениях должно быть поставлено в зависимость от дальнейшего прогресса в области ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений. Другие предлагают вырабатывать отдельные соглашения по двум категориям ядерных вооружений вне зависимости друг от друга.

Кибероружие

Вопросы, связанные с проблемой влияния кибероружия на стратегическую стабильность, должны обсуждаться и решаться в рамках диалога заинтересованных сторон по этой проблеме. При этом практически никто не говорит о том, что в данной области можно выработать какое-то юридически обязывающее соглашение. Максимум – заключение соглашения по отдельным вопросам, в частности, о недопустимости кибератак на элементы системы боевого управления вооружённых сил и критической инфраструктуры. Предлагается наладить международное взаимодействие в расследовании подобных случаев.

Как и в случае с космическими вооружениями, некоторые эксперты предлагают вести дело к выработке кодекса поведения в киберпространстве. В качестве первоочередных участников диалога называются Россия, США и НАТО. Но на первых этапах попытки решения проблемы кибероружия участие в подобном «диалоге» можно ограничить только Россией и Соединёнными Штатами. Китай напрямую не был назван ни одним из участвовавших в опросе специалистов.

Только один из опрошенных экспертов высказал мнение о том, что проблема кибероружия вообще не имеет решения. Большинство считает, что укреплению стратегической стабильности способствовали бы односторонние обязательства сторон: невмешательство и отказ от воздействия на ключевые системы, поддерживающие стратегическую стабильность. Речь, наряду с прочим, идет о безопасности космических элементов систем связи и боевого управления стратегических ядерных сил и безопасности системы раннего предупреждения о ракетном нападении.

Прочие факторы, оказывающие влияние

Среди факторов, набравших менее половины голосов опрошенных, на первом месте рост конфликтности между ведущими мировыми державами. Участники опроса предлагают решить эту проблему путём восстановления диалога между Россией и США, Россией и НАТО. Итогом такого диалога, по мнению некоторых из экспертов, может стать заключение двусторонних и/или многосторонних правовых договорённостей по гарантиям безопасности, прежде всего, в Европе. Определённую роль может играть активная работа Центров по уменьшению ядерной опасности, выработка мер доверия и контроль над вооружениями.

Отдельные эксперты указывают на «стратегическую «инфантильность» политических элит, непонимание значимости вопроса стратегической стабильности». Для решения этой проблемы предлагается инициировать международную кампанию с активным участием учёных-естественников, направленную на разъяснение реальных последствий безответственности в ядерных вопросах, включая все аспекты применения ядерного оружия.

Контроль над вооружениями может сыграть позитивную роль и в вопросе новых систем стратегических вооружений, решении других проблем, непосредственно связанных с ядерным и обычным оружием. В последнем случае речь идёт о дисбалансе обычных вооружений и в целом о конвенциональных триггерах ядерной эскалации.

* * *

Анализ опроса ведущих российских экспертов о факторах, оказывающих влияние на стратегическую стабильность, парадоксальным образом продемонстрировал как отсутствие, так и наличие единства по ряду важнейших вопросов безопасности.

Нет единства по вопросу о сущности и содержании понятия «стратегическая стабильность». Из результатов видно, что участники исходили из разных подходов к рассматриваемой проблеме. В обобщённом виде подходы можно условно разделить на две группы.

Первая группа – это традиционное видение стратегической стабильности как производной от концепции ядерного сдерживания. В этом случае стратегическая стабильность рассматривается как сохранение потенциала сокрушительного ответа ядерными силами жертвы агрессии даже при внезапном массированном нападении на неё. Соответственно, факторы, влияющие на стратегическую стабильность, рассматриваются именно с точки зрения их влияния на потенциал первого и ответного удара.

Вторая группа – более широкое видение проблемы стратегической стабильности. А именно, рассмотрение понятия не только (иногда и не столько) с точки зрения количественной и качественной структуры ядерных потенциалов противостоящих сторон, но и как общего состояния международных отношений с точки зрения вероятности возникновения серьёзного конфликта, способного перерасти во всеобщую ядерную войну. В ряде случаев наблюдался «смешанный» подход к проблеме сохранения стратегической стабильности, когда в ответах одного и того же эксперта назывались факторы, относящиеся как к первой, так и ко второй группе.

Отсутствие единства взглядов российского экспертного сообщества по названной проблеме как раз и выразилось в том, что в результате опроса количество названных факторов, влияющих на стратегическую стабильность, превысило двадцать. На наш взгляд, это свидетельствует о необходимости активизации дискуссий о конкретном содержании понятия «стратегическая стабильность», которое прочно вошло в лексикон российских политиков и экспертов, тем не менее, как выясняется, отсутствует единое понимание его сущности и содержания.

Такие разногласия, казалось бы, должны отразиться на подходах экспертов к вопросу о способах и методах укрепления стратегической стабильности, включая ослабление или нейтрализацию факторов, оказывающих отрицательное влияние. Но именно в этой области эксперты продемонстрировали единство. Практически все из опрошенных специалистов считают, что проблемы, связанные с негативным влиянием различных факторов на стратегическую стабильность, могут быть разрешены переговорами. Предложения по осуществлению «ответных», «асимметричных» и других односторонних мер военно-технического характера практически отсутствуют. Российские эксперты предлагают активизировать существующие и создать новые каналы контактов с США и другими странами Запада, чтобы совместно найти решения жизненно важных проблем безопасности и избежать гонки вооружений в «традиционных» и новых сферах военной деятельности. Этому должны способствовать расширение взаимопонимания, установление режима открытости, транспарентности и предсказуемости в военной области.

--

СНОСКИ

[1] Опрос проводился в конце 2021 г. – Прим. ред.

Россия. США. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046488 Александр Савельев, Ольга Александрия

Эмпатия – лучшая стратегия

ИВАН САФРАНЧУК

Директор и ведущий научный сотрудник Центра евроазиатских исследований МГИМО МИД России.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Сафранчук И.А. Эмпатия – лучшая стратегия // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 132-139.

Исторически первооснова дипломатии – представительство одного суверена перед другим и необходимая для этого коммуникация. Дипломатия как практика имеет богатую традицию. Две важнейшие её составляющие: привилегия быть принятым сувереном и безопасность – естественным образом трансформировались в высокий статус посла.

В эпоху Ренессанса дипломатические представительства стали постоянными в Европе, потом такая практика распространилась на весь мир, расширялась правовая основа дипломатической деятельности. Однако дипломатия – не только практика, но и функция. И здесь ключевым является вопрос не как происходит международное общение, а зачем.

Борьба добра и зла

Общие объяснительные модели, которые применяются для разных сфер человеческой деятельности, на вопрос «зачем?» отвечают по-разному. С идеалистически-гуманистических позиций общение между суверенами и народами – естественное стремление цивилизованных субъектов. Соответственно, по мере цивилизационного развития расширялось и международное общение. С позиций, ставящих в центр экономику, развитие торговли видится выгодным явлением, а это требует расширения внешних связей и международного общения. С позиций рационального интереса в макиавеллевском духе внешнее общение расширяет возможности государя, даёт ему дополнительные инструменты. Эти факторы по отдельности, а также в различных комбинациях можно описывать в исторической ретроспективе и приходить к выводам, что, начиная с позднего Средневековья и Возрождения, потребность в международном общении и соответствующей дипломатической практике почти непрерывно расширялась. Попытки самоизоляции или принудительной изоляции имели место, но всегда заканчивались «воссоединением» с внешним миром. Более того, принудительное отсоединение от международной среды уже во второй половине ХХ века стало восприниматься как наказание и превращаться в соответствующий инструмент, то есть полноценную политику санкций.

Признание того, что расширение международного общения на протяжении уже многих веков – константа, не до конца отвечает на вопрос, зачем оно нужно. Поэтому попробуем выделить некоторые особенности международного общения в разные исторические периоды.

В Новое время оно было теснейшим образом связано с вопросами войны и соображениями по поводу баланса сил. Отсутствие гегемона требовало от всех постоянного маневрирования. Угроза силой, фиксация результатов её применения, формирование союзов для собственного укрепления, срыв таких же устремлений противника – всё это требовало коммуникаций с другими субъектами. Возникала динамичная среда, в которой вопросы войны и мира составляли две стороны одной медали. XIX век можно считать расцветом подобной системы международного общения. Однако в Новое время наравне с практической функцией дипломатии, завязанной на вопросы войны и силового баланса, существовала и философская мечта о мире, находившая отклик у просвещённой части общества.

Первую мировую войну интеллектуалы восприняли как провал доктрины баланса сил и соответствующего ей дипломатического маневрирования. Война виделась и слишком расточительным, и исключительно негуманным явлением. Альтернативой ей служило установление порядка на базе договорённостей. Поэтому дипломатия всё больше связывалась с такой деятельностью, закреплялось её понимание как альтернативы войне. Практические шаги в таком духе не показали эффективности в 20-е и 30-е гг. ХХ века, зато Вторая мировая война, как казалось, укрепила миролюбивую дипломатическую традицию. Державы-победительницы заявляли намерение создать общемировой порядок, универсальный и справедливый, и нести за него ответственность. Именно так можно трактовать общее согласие с духом и буквой Устава ООН.

Однако на практике мир свернул в сторону холодной войны, начало которой принято связывать с Фултонской речью Уинстона Черчилля. Каждый из образовавшихся враждующих лагерей представлял собой союз, связанный политическими, экономическими и ценностно-идеологическими факторами. Создание и поддержание таких союзов, подведение под них прочной нормативной базы, другими словами, формирование собственных гегемонистических порядков было важной задачей дипломатических служб СССР и США. В отношениях же между лагерями и их лидерами продолжалась традиция баланса сил и международного маневрирования, но с двумя существенными ограничениями.

Во-первых, осознание разрушительной мощи ядерного оружия накладывало ограничения на силовую политику. Конечно, к ядерным вооружениям тоже применялась доктрина баланса сил, на её основе Советский Союз и Соединённые Штаты постепенно перешли к дипломатическому общению по вопросам контроля над вооружениями. Однако это было не традиционное в рамках баланса сил международное маневрирование для приобретения преимущества, а договорная фиксация «ядерного тупика», то есть невозможности рациональной ядерной войны. В 1970-е и 1980-е гг. США предприняли несколько попыток вырваться из «ядерного тупика» за счёт военно-технических новинок, но каждый раз СССР возвращал их обратно на новом, более высоком уровне количественного и качественного баланса ядерных вооружений.

Во-вторых, два враждующих лагеря в холодной войне претендовали на универсальность экономических и ценностно-философских моделей. Каждый полагал, что Истина и История на его стороне. Поэтому задача не проиграть оставалась скорее тактической, главное было – выиграть, а под этим подразумевалось не просто исчезновение противостоящего геополитического субъекта, а его тотальное идейное развенчание. Попытки разрядки и мирного сосуществования скорее меняли формы и временные горизонты соперничества, а не его суть. Установка на универсальность, в перспективе на тотальную победу, а не относительные выигрыши, лишь вынужденное и временное принятие своего соперника как субъекта – всё это несовместимо с доктриной баланса сил. Последняя подразумевает не финальную битву «добра» и «зла» (хотя морально-этические факторы необходимы для мобилизации масс), а бесконечное соперничество за приобретение относительных преимуществ ради реализации рациональных интересов.

Невозможность фронтальной победы в холодной войне и экзистенциальное неприятие противной стороны делали естественной ставку на разрушение изнутри. Выискивать слабости у оппонента, стараться на них надавить, в том числе поддерживая «пятую колонну», которая станет расшатывать систему врага.

Соответственно, дипломатическая коммуникация нужна была не только для традиционных переговоров, но и для доступа к обществу соперника в пропагандистских (по сути, даже диверсионных) целях.

Одновременно по мере того, как соперничество затягивалось, а вести его приходилось так, чтобы по ходу борьбы не допустить неконтролируемой эскалации, стороны шли на развитие международного права, системы институтов ООН, формировали не только гегемонистические порядки для единомышленников, но и некий общемировой порядок.

Дипломатия в отрыве от национального интереса

Окончание холодной войны привело к такому материальному и идейному доминированию США, что на какое-то время весь мир стал казаться Pax Americana. Это искажало представления о рациональном международном общении, его целях и задачах. В Америке многие стали считать, что традиционная внешняя политика не нужна вовсе, а всем остальным необходима прежде всего система отношений с Соединёнными Штатами. Однако такие настроения прошли уже к началу 2000-х годов. Более глубокое влияние на представления о международном общении в конце ХХ и в начале XXI века оказал мощнейший тренд глобализации.

То явление, которое к концу прошлого века – после нескольких десятилетий дискуссий о растущей взаимозависимости мира, её нового (или не вполне) качества – стали называть глобализацией, можно в более широком контексте считать слиянием двух процессов, которые на протяжении двух-трёх предыдущих веков развивались взаимосвязанно. А именно – повышение физической связанности мира, то есть материальной глобализации, и увеличение его идеаторной цельности, то есть идейной гомогенности, универсализации. Процессы не были линейными, нередко происходило то, что разобщало народы – прерывало физические связи, противопоставляло их идейно. Но в долгосрочной перспективе все наиболее значимые политико-экономические и социальные потрясения, будь то колониализм или итоги больших войн, способствовали формированию общей мировой экономической и политической системы, повышали связанность мира. К началу XXI века этот долгий исторический тренд набрал невероятную силу.

Помимо прочего, происходившее означало формирование насыщенной и сложной международной среды, взаимодействие с которой становилось важнейшей задачей для каждого отдельного государства. Даже для такого сильного, как США. Либеральные интеллектуалы считали, что со временем воздействие глобальной среды превзойдёт американскую мощь, и в перспективе Соединённым Штатам придётся влиться в неё на равных с остальными, передав власть мировым институтам.

В идеальной модели глобализированного мира не должно было остаться места для традиционного международного общения. В такой предельной форме, как «плоский мир», система переставала бы быть внешней средой для отдельных субъектов, а становилась глобальной сетью, где все со всеми связаны множеством горизонтальных связей, иерархические структуры отмирают, и таким образом нет больше внешнего – ни субъектов, ни среды, все становятся частями общего. Конечно, далеко не все верили в возможность такой идеальной формы, но превалировало признание расширения глобальной системы, её значительного влияния на каждое отдельное государство. Из этого следовала исключительная важность отношений с внешней средой.

Перенастраивалась работа дипломатов как профессионалов общения, приоритетом становилось участие в формировании нормативной и институциональной базы международной среды, настройка отношений с ней таким образом, чтобы получать максимальные практические выгоды. При этом дипломаты всё больше попадали в одно сообщество с транснациональным бизнесом и неправительственным сектором, интересы которых, даже если сохраняли приоритетную привязку к каким-то юрисдикциям, не определялись национальными соображениями отдельных государств. В результате распространённый тезис, что в мире стирается грань между «внешними» делами и «внутренними», был справедлив в том смысле, что росла, как говорилось ранее, зависимость от внешней среды, но одновременно профессионалы международного общения отрывались от национальных интересов собственных государств, становились ближе к «глобальному миру», чем к своим народам и «домашней» политике.

Такой перекос в пользу внешней среды и глобальной повестки вызывал ответную реакцию. В 1990-е и начале 2000-х гг. она проявилась в развивающихся странах, там её в основном использовали левые, и это в конечном счёте имело мало последствий. Однако в прошлом десятилетии простые граждане развитых стран стали всё более критически смотреть на собственные глобализированные и уже не вполне национальные элиты. Сначала протест эксплуатировали правые популисты, постепенно он проник в политический мейнстрим. Начался процесс национализации повесток безопасности и экономического развития. Избираемые политики всё больше приводят внешние сношения своих стран в соответствие с «домашними» интересами – как общенациональными, так и электоральными. От профессионалов международного общения, по всей видимости, требуют не только ставить во главу угла национальные интересы, формулируемые элитой, но и проводить их так, чтобы это резонировало с общественными настроениями дома, чтобы внешняя политика была электоральным «активом», а не «пассивом» избираемых политиков. Происходит перенастройка международного общения. Связь между «внешним» и «внутренним» сохраняется, но меняются её качественные характеристики.

Если на предыдущем этапе, при ставке на глобализацию, задача стояла в максимизации участия во «внешнем», влиянии на него, получении от «внешнего» наибольших выгод, то теперь важнее внешняя политика, служащая естественным продолжением дел домашних.

Впрочем, то, что мы наблюдаем сейчас, скорее, реакция на перегибы предыдущих десятилетий. Особенности же международного общения в будущем станут определяться не только этим, но и некоторыми уникальными чертами современных структурных реалий, в которых предстоит действовать государствам.

Надолго без порядка

В материальном плане мир остаётся глобальным, даже несмотря на элементы его фрагментации в последнее десятилетие. Но совершенно утрачено стремление к идейной гомогенности, общему ценностному пространству. Процесс универсализации прекратился. Материально глобальный, но идейно неуниверсальный (даже не стремящийся к этому, а скорее движущийся в направлении дальнейшей гетерогенности) мир – вот современная реальность, содержащая имманентное противоречие. Для существующего уровня материальной глобальности мир чересчур разнообразен, для нарастающего уровня неуниверсальности – избыточно материально связан в глобальном масштабе. Слишком разные субъекты слишком тесно связаны друг с другом.

Пока силён соблазн «подправить» такую реальность в ту или иную сторону. Либеральные интеллектуалы мечтают перезапустить идейную реуниверсализацию, реалисты толкают в сторону материальной деглобализации. Однако первое вряд ли возможно иначе как средствами грубого принуждения, а у США как единственного силового агента таких устремлений уже нет для этого возможностей. Материальная же деглобализация, особенно глубокая, вызывает отторжение у большей части международного сообщества (хотя по-разному в разных странах), поскольку модели социально-экономического развития большинства стран предусматривают материальную глобализацию. Поэтому сочетание материальной глобальности и идейной неуниверсальности, дисбаланс между одним и другим, может стать продолжительной структурной реальностью, определяющей характер международного общения.

Изменится и отношение к внешней среде. Долгое время её значение росло, её пытались использовать, получить выгоды, а некоторые даже кардинально переделать. Но в любом случае доминировала ставка на максимальное вовлечение в неё. Теперь может возобладать стремление повышать устойчивость по отношению к внешней среде.

Другими словами, фокус сместится со стремления оказывать на эту среду наибольшее влияние, к минимизации её воздействия на себя.

При этом сама международная среда, вероятно, станет более неопределённой, превращаясь в неизбежный риск, а не возможность.

В таких условиях востребованы две основные функции дипломатии, которые устойчиво проявлялись в разные исторические периоды. Во-первых, международное маневрирование для приобретения относительных преимуществ по сравнению с соперниками. Во-вторых, формирование договорённостей о правилах такого маневрирования для снижения риска непреднамеренной эскалации. Однако результативность в новых условиях может оказаться невысокой. В силу материальной связанности соперничающим сторонам трудно нащупать и зафиксировать балансы сил. А растущая идейная разобщённость не даёт сформироваться доверию, необходимому для выработки «правил игры».

Всё это обещает чрезвычайно динамично развивающуюся и непредсказуемую международную среду. Желание обезопасить себя в комбинации с невозможностью это сделать за счёт отгораживания. Принудительное же отгораживание будет считаться почти актом агрессии и вызывать жёсткую ответную реакцию.

Раньше основным ответом на неопределённость и риски считался порядок, гарантом которого выступал либо гегемон, либо «общие» международные институты. Обе эти опции исчерпаны. Альтернативой может быть запрос не на порядок, а на стратегическую эмпатию, которую можно понимать как способность понять и признать нужды другого без отказа от собственных представлений и без стремления изменить другого.

В данной научной работе использованы результаты проекта «Современное соперничество великих держав: теоретические и практические аспекты», выполненного в рамках программы исследований факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ в 2022 году.

Россия. США. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046484 Иван Сафранчук

Памяти «прекрасной эпохи»

АНДРЕЙ ИСЭРОВ

Кандидат исторических наук, доцент Школы исторических наук факультета гуманитарных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», старший научный сотрудник Центра Североамериканских исследований Института всеобщей истории РАН.

ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ:

Исэров А.А. Памяти «прекрасной эпохи» // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 2. С. 80-113.

ОТ АВТОРА:

Я работал над этой статьёй в дни военной тревоги января-февраля 2022 г., с мыслью о мире. Текст был завершён в ночь на 24 февраля.

Каждый молодой и растущий народ должен в своё время встретить загадку своей судьбы. <…>

Вопрос <…> всегда грядёт с предупреждением, что прошлое – в прошлом, а опыт тщетен.

«Отцы – где они? И пророки – живут ли вечно?»

Мертвы отцы; молчат пророки; вопросы новы, и ответ на них даст лишь время.

Когда колючий кокон, защищающий младенчество нации-куколки, неожиданно разрывается

и в резком внезапном потрясении она видит себя парящей на крыльях,

которых раньше не было, чью силу никогда не испытывала,

среди опасностей, которые не может предвидеть и не имеет опыта измерить;

каждое движение трудно, и любое колебание может быть ошибкой.

Прошлое не даёт подсказки будущему. Отцы – где они? И пророки – живут ли вечно?

Мы сами пророки! На заданные вопросы мы должны ответить без промедления,

без помощи – иначе сфинкс не пропустит нас[1].

Государственный секретарь США Джон Хэй.

Речь в Конгрессе памяти президента Уильяма Мак-Кинли. 27 февраля 1902 года

Историку известно, как развивались и чем завершились события, которые он исследует. Это обстоятельство воздействует на ход его мыслей. Мы знаем, чем закончилась «прекрасная эпоха» и ищем в ней истоки будущей страшной войны.

Эта гегельянская телеологичность («Всё действительное разумно») наделяет человеческое действие смыслом, но она опасна для историка, который всё время должен продуманно ставить вопрос о возможности и вероятности развилок. Один из героев нашего рассказа, будущий президент США Вудро Вильсон в 1901 г., в бытность историком, профессором права и политической экономии в Принстонском университете, подчеркнул: «Самые тревожные вопросы рано или поздно попадают к историку… На его долю остаются все интеллектуальные и нравственные трудности, тонкое, опасное и ответственное дело определить, что было хорошо сделано, что – плохо… В каждом политическом решении он видит больше, чем видели участники событий, но он никогда не может быть уверен, что именно они видели, а что – нет»[2].

Можно ли было предотвратить катастрофу? Возможно ли вообще мирное конкурентное сотрудничество между политическими общностями, какими бы они ни были, – вопрос, который постоянно ставят международники с древности до наших дней[3]. В небольшом очерке мы расскажем о предпосылках нового мирового порядка на рубеже XIX–ХХ веков, строительстве Версальско-­Вашингтонской системы после Первой мировой войны и причинах её неудачи и, наконец, кратко – об использовании опыта первой половины XX века в создании структур и механизмов мира после Второй мировой войны, той системы, распад которой продолжается уже больше тридцати лет. В центре сюжета – идеолог Лиги Наций, президент Вудро Вильсон, под руководством которого его страна вступила в Первую мировую войну.

Поступь глобализации

На рубеже веков не только правящие круги, но и население европейских и американских стран почувствовали успехи новой мировой капиталистической экономики в условиях относительного мира и постепенного прощания с политическим «старым порядком». На смену «энгельсовой паузе» раннего промышленного переворота 1820-х – 1840-х гг., отлично знакомой нам по романам Чарльза Диккенса, пришёл такой экономический рост, который вёл к увеличению реальных доходов рабочего класса и крестьянства – примерно в полтора раза за вторую половину XIX столетия, что отчасти почти признал сам Фридрих Энгельс в предисловии 1892 г. к переизданию «Положения рабочего класса в Англии» (1845). К последним годам XIX века вера в общественный прогресс в рамках, говоря словами Иммануила Валлерстайна, «центристского либерализма» породила и среди левой оппозиции реформистский, нереволюционный извод социал-демократического движения, прославленный в формуле Эдуарда Бернштейна (1850–1932): «Цель – ничто, движение – всё».

В этом экономическом росте всё более заметным становился вклад международной торговли, центром которой вплоть до Второй мировой войны была Великобритания: в 1820 г. доля международной торговли составляла 1 процент мирового ВВП, в 1913 г. – 7,9 процента[4]. На внешние рынки работали от одной шестой до одной пятой британской рабочей силы[5]. Порядок международной торговли воплощал принятый «цивилизованными», как тогда говорили, странами золотой стандарт. Ограниченный объём денежной массы и несвобода эмиссии мешали государствам воплощать в жизнь уже обдумывавшиеся – в первую очередь в среде упомянутого выше социалистического движения – программы, которые в будущем, в середине XX века, сформируют общество всеобщего благоденствия, но отсутствие инфляции и твёрдые курсы удешевляли кредит, давали и предпринимателям, и широким массам, и государству уверенность в завтрашнем дне. Никто тогда не догадывался, что успех золотого стандарта был связан со стечением обстоятельств. Только в трагические годы Второй мировой войны сотрудник де-факто прекратившей своё существование Лиги Наций, шведский экономист Фольке Хильгердт покажет, что в «прекрасную эпоху» сложился своего рода замкнутый круг мировой торговли («многосторонние платежи») между Великобританией, континентальной Европой, Азией и Новым Светом, то есть взаимозачёт драгоценного метала, когда ни один из участников торговли не был исключительно экспортёром или импортёром товаров[6].

Отмена британских хлебных законов в 1846 г. и заключение франко-британского торгового договора в 1860 г. определили мировое господство свободной торговли. Открытость и равенство торговли по европейским рекам было обеспечено ещё Заключительным актом Венского конгресса 1815 г. (статьи 108–117). Сегодня экономисты доказали, что в ключевые годы создания промышленного хозяйства взлёт был невозможен без продуманной государственной политики, включавшей в том числе защиту своего производства[7]. Немецкий экономист Фридрих Лист оказался прав, заявив, что опора на «сравнительное преимущество» страны на открытом рынке, по Давиду Рикардо, может лишь закрепить сложившуюся отсталость, и с конца 1870-х гг. молодые промышленные державы оправданно, как мы сейчас видим, переходят к протекционистскому курсу (не случайно Листа изучал Сергей Витте)[8]. Но и тот предвоенный протекционизм был в целом весьма сдержанным (кстати, более других защищали свой рынок Соединённые Штаты), тем более что, как мы уже сказали, центром мировой торговли была совершенно открытая Британская империя. Тот уровень свободы торговли, к которому мир пришёл к 1914 г., был превзойдён лишь в 1990-е гг., с созданием Всемирной торговой организации (ВТО).

Крупный британский либеральный политик, премьер-министр в 1894–1895 гг. лорд Розбери заявил в 1897 г.: только свобода торговли помогает вынести «бремя империи», то есть обеспечить экономический рост и уровень цен, достаточные, чтобы поддерживать безопасность на её огромном пространстве и улучшать уровень жизни населения[9]. Государственный секретарь США в 1898–1905 гг. Джон Хэй, выдержка из речи которого стала эпиграфом к нашей статье, вошёл в историю доктриной «открытых дверей» (1899, 1900) – призывом к крупнейшим державам (а к тому времени в их число, помимо европейских государств, вошла и Япония) обеспечить открытые и равные возможности ведения торговли в ослабевшем Китае.

Но способствует ли рост международной торговли и равная открытость экономических возможностей и конкуренции взаимозависимости и, следовательно, миру? В 1870 г. в Париже, накануне франко-прусской войны, Хуан Баутиста Альберди, знаменитый аргентинский юрист, покинувший родину в знак протеста против войны c Парагваем, издал небольшой пацифистский трактат. В его последней главке он пишет о свободе торговли: «Обоюдная взаимозависимость ради благородной цели – удовлетворения интересов друг друга, что, однако, не затрагивает суверенитета каждого из государств, – не только отдаляет войну… но и приводит все нации к некоторому виду всемирного государства, унифицируя и консолидируя их интересы». Это путь к «некой международной власти», которая сменит войну как способ разрешения международных споров[10]. Сторонниками свободной торговли были депутаты французского и британского парламентов Фредерик Пасси (Нобелевская премия мира 1901 г.) и Рэндэл Кремер (Нобелевская премия мира 1903 г.), которые в 1889 г. создали в Берне существующий и сегодня Межпарламентский конгресс (с 1899 г. – Межпарламентский союз, с 1921 г. штаб-квартира в Женеве) – политическое измерение «взаимозависимости».

Выдающийся русский экономист Михаил Туган-Барановский, ещё в бытность правоверным марксистом в конце 1890-х гг., говорил Ариадне Тырковой-Вильямс: «Неужели вы воображаете, что через тридцать лет в Европе ещё будет существовать частная собственность? Конечно, нет! Пролетариат всё это сметёт. Исчезнет к тому времени и полицейское государство. Все будут свободны. Не забывайте, что люди учатся летать. При развитии авиации полицейское государство не может существовать. Воздух не знает ни границ, ни паспортов»[11]. Даже уйдя от революционного марксизма, Туган-Барановский в разгар Первой мировой войны (!) думал о мирном пересмотре границ «с точки зрения хозяйственной целесообразности» новыми социалистическими государствами – работающими во имя «интересов общего благосостояния» «штатами единого мирового государства»[12]. На миротворческие последствия открытых рынков надеялся британский критик империализма, социал-реформист Джон Гобсон. В 1909 г. британский пацифист Норман Энджелл (Нобелевская премия мира 1933 г.) издал книгу «Оптическая иллюзия Европы», неоднократно переиздававшуюся вплоть до Первой мировой под заголовком «Великая иллюзия», где показывал, что космополитичным капиталистам в современном «взаимозависимом» мире, основанном на кредите, договоре и международном разделении труда, война не нужна[13]. В том же году главный теоретик Социал-демократической партии Германии (ведущей левой партии в мире) и II Интернационала Карл Каутский, напротив, предвещал войну как итог нарастающей борьбы, в том числе экономической, между крупнейшими империалистическими и колониальными державами: «Всемирная война надвигается угрожающе близко, но война, как показал опыт последних десятилетий, означает и революцию». Правда, совсем скоро Каутский коренным образом изменил взгляды – и тоже пророчески, увидев в теории «ультраимпериализма» мирную финансово-капиталистическую глобализацию международных корпораций конца XX века, хотя и этот новый мир, считал автор, по-прежнему будет строиться на эксплуатации и требовать революции. Каутский даже пошёл на обнародование своих новых выводов в, казалось бы, совсем не подходящее время сентября 1914 года[14].

Что ж, в годы Второй мировой войны Джордж Оруэлл горько заметил: «Читая стопку довольно узко оптимистических “прогрессивных” книг, я был поражён тем автоматизмом, с каким люди повторяют отдельные фразы, модные до 1914 года. Два главных фаворита – “отмена расстояний” и “исчезновение границ”. Даже не знаю, как часто я видел утверждения, что “аэроплан и радио уничтожили расстояния” и что “все части мира теперь взаимозависимы”»[15].

Но, может, подъём новых держав: Соединённых Штатов (первая промышленная держава c середины 1890-х гг.), Германии (на втором месте к 1913 г.), России (четвёртая промышленная держава в 1913 г., c самым быстрым промышленным ростом) и Японии, видимое экономическое отступление Великобритании, борьба за рынки, приложения финансового капитала, создают условия не для мира, а для большой войны? Так считал Владимир Ленин, критикуя «ультраимпериализм» Каутского, но развивая мысли Каутского 1909 г. и австрийского социал-демократа Рудольфа Гильфердинга, которому будет суждено погибнуть в гестаповской тюрьме в Париже[16]. Тогда, впрочем, следует задать вопрос: почему в XX веке не случилось войны между США и Великобританией?

Мир во всём мире?

Итак, либеральные и социал-реформистские экономисты и политики надеялись на растущую взаимозависимость держав. Существовал и военно-реалистический довод в пользу мира. В 1898 г. петербургский еврей, железнодорожный магнат и банкир Иван Блиох издал подготовленный под его руководством и на его средства шеститомный труд «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях», выпущенный в переводах, в основном сокращённых, на французском, немецком, английском, польском языках. На основе анализа военной техники и стратегии Блиоху удалось предсказать разрушительный ход Первой мировой войны – позиционные бои с колоссальными человеческими жертвами[17]. В 1902 г. Блиох откроет в швейцарском Люцерне Международный музей войны и мира, просуществовавший до 1919 года[18].

Видимо, именно Блиох повлиял на Николая II, по чьей инициативе в Гааге в 1899 и 1907 гг. состоялись международные мирные конференции[19]. Вопросы ограничения вооружений, гуманизации правил ведения войны были не новы. В 1863 г. во время Гражданской войны в США президент Авраам Линкольн подписал распоряжение по правилам ведения сухопутной войны, известное как «Кодекс Либера», по имени автора, берлинского уроженца, юриста и издателя Франца Либера, в юности сражавшегося против Наполеона. В 1864 г. создателю Международного Красного Креста (1863), швейцарскому предпринимателю Анри Дюнану (Нобелевская премия мира 1901 г.) удалось добиться подписания ведущими европейскими державами Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных воинов во время сухопутной войны. В 1868 г. европейские державы, включая Османскую империю, подписали, по инициативе России, Петербургскую декларацию «Об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль». В 1874 г., вновь по инициативе России, состоялась международная встреча в Брюсселе, однако к согласию стороны не пришли, ограничившись подписанием юридически не обязывающей Брюссельской декларации о законах и обычаях войны. В 1873 г. в Генте создан действующий и сегодня Институт международного права (Нобелевская премия мира 1904 г.), объединяющий сотрудников из разных государств и служащий форумом для обсуждения насущных вопросов. В 1880 г. на заседании в Оксфорде члены Института приняли так называемое Оксфордское руководство по законам и обычаям сухопутной войны, разработанное на основе Брюссельской декларации.

Первая Гаагская конференция проходила с 6 (18) мая по 17 (29) июля 1899 г. и собрала 110 делегатов из 26 стран. Гаагская конвенция «О законах и обычаях сухопутной войны» восходила к Брюссельской декларации. Также была принята конвенция «О применении к морской войне начал Женевской конвенции 1864 г. о раненых и больных». Подробно определялись права гражданского населения, военнопленных, защищались памятники истории и культуры, образовательные, медицинские и религиозные учреждения. В конвенции «О мирном решении международных столкновений» впервые осуждалась война как таковая и был разработан механизм посредничества третьих держав в случае назревания вооружённого столкновения. Для разрешения межгосударственных споров предусматривались и двухсторонние следственные комиссии. В Гааге была создана Постоянная палата международного третейского суда, которая действует и сегодня.

Но самая амбициозная цель конференции – ограничение гонки вооружений и военных бюджетов – достигнута не была. В частности, и Франция, и Германия, не доверяя друг другу, ссылались, что их границы обеспечены куда хуже русских. Каутский противопоставлял «реакционное разоружение», по его мнению, лишь отвлекавшее внимание от царской политики в Азии, разоружению «демократическому», которое возможно только после социалистической революции[20]. Готовивший конференцию знаменитый русский юрист-международник, кстати, родом эстонец, воспитанник лютеранского сиротского дома Фёдор Мартенс ещё 17 августа 1898 г. записал в своём дневнике: «Средства для искоренения войны или разоружения народов я не знаю и не нашёл»[21]. Действительно, конференция 1899 г. не предотвратила ни англо-бурскую (1899–1902), ни русско-японскую (1904–1905) войну.

На Второй Гаагской конференции, 2 (15) июня – 5 (18) октября 1907 г., собрались представители уже 44 стран – почти всех существовавших в то время. Было подписано 13 конвенций, которые, впрочем, только углубляли соглашения, достигнутые в 1899 году[22]. Даже не ставился вопрос об отказе от подрывавшей мир тайной дипломатии, которая глубоко проникла в толщу европейской системы: тайными были и русско-германский договор о перестраховке (1887–1890), и полное содержание франко-русских союзных соглашений 1891–1894 гг. и Тройственного союза 1882 года.

За пределами круга историков и юристов-международников конференции 1899 и 1907 гг. забыты, потому что не спасли мир от войны. 28 августа 1913 г., за 11 месяцев до катастрофы, в Гааге, чтобы разместить созданные Гаагскими конвенциями международные учреждения, открылся Дворец мира, построенный американским благотворителем Эндрю Карнеги по совету Мартенса[23]. Уже в октябре 1913 г. к 100-летнему юбилею Лейпцигской «битвы народов» на месте сражения был торжественно, в присутствии кайзера Вильгельма II и великого князя Кирилла Владимировича, освящён Свято-Алексиевский храм-памятник русской славы, где были перезахоронены русские солдаты и офицеры. Третья Гаагская конференция была запланирована на 1915 г., но, разумеется, не состоялась из-за войны.

Северная Америка выходит на арену

Была ли большая война неизбежна, как считали в 1909 г. Каутский и Ленин, а из историков второй половины XX века – Арно Майер[24], или же стала трагическим следствием ошибок в государственных решениях, особенно опасных в условиях кристаллизовавшейся двухблоковой системы[25], но она, как мы знаем, разразилась, несмотря на Гаагские конвенции. Причём именно в Европе, тогда как Япония, Китай и Латинская Америка играли в столкновении роли второго плана, а Африка служила лишь ограниченным мобилизационным источником для Франции и Великобритании.

По мере истощения воюющих сторон всё большую роль начинали играть Соединённые Штаты – не только само государство, но и не всегда с ним связанные предприниматели. Если ранее эта быстро растущая страна, с её огромным внутренним рынком (первая экономика мира по ВВП на душу населения к 1913 г., 92,2 млн населения в 1910 г.) за стенами протекционистских тарифов, служила объектом европейских, в первую очередь британских, инвестиций, то теперь только там и оказались деньги для продолжения войны. И уже в 1914 г. деньги эти были найдены не в Вашингтоне, а на Уолл-стрит, через крупнейшего банкира Джека Пирпонта Моргана – младшего[26]. Точно так же американские поставки, обычно под американские же кредиты, заменили для стран Антанты выпавший товарообмен с Центральными державами, прежде всего – с Германией: в 1914–1916 гг. вывоз США в государства Антанты вырос с 1,472 млрд (62 процента) до 4,569 млрд долларов (82 процента), а вывоз в Центральные державы сократился с 361 млн долларов (15 процентов) до 29 млн и затем до 2 млн долларов; золотой запас Соединённых Штатов увеличился к апрелю 1917 г. с 1,52 до 2,86 млрд долларов[27]. Ключевую роль стали играть британский и отчасти американский торговый флот, и германские попытки блокировать этот товарный поток у британских берегов и остановили торговлю США с Центральными державами. Соответственно, германское правительство имело основания не доверять американскому нейтралитету.

Счастливое географическое положение определяло «бесплатную безопасность»[28] Америки, тот самый «защитный кокон» «нации-куколки», если использовать метафоры государственного секретаря Джона Хэя. Но эта удача не означала внешнеполитическую наивность, на что не столь давно обратил внимание широкой публики Роберт Каган, супруг хорошо известной в нашей части света Виктории Нуланд[29]. США успешно воевали с Мексикой (1846–1848) и Испанией (1898). Сложившийся на рубеже XVIII–XIX веков изоляционизм был не религиозным догматом, а выгодным курсом, от которого можно было и отклониться. Так, совсем молодое нейтральное государство, выгодно торгуя со всеми европейскими странами в годы наполеоновских войн, в морских столкновениях с магрибинцами Восточного Средиземноморья успешно отстояло право не платить им дань за проход кораблей (1801–1805, 1815).

В декабре 1904 г. президент (1901–1909) Теодор Рузвельт предложил свой вывод (corollary) из доктрины Монро: США объявляли намерение исполнять роль «международной силы порядка» (international police power) в хронически нестабильных государствах западного полушария. В 1906 г. Рузвельт был удостоен Нобелевской премии мира за посредничество в заключении русско-японского Портсмутского мирного договора, но получил он премию позднее, 5 мая 1910 года. В нобелевской речи бывший президент призвал расширять Гаагские конвенции, создав международную «Лигу мира» – но укреплённую опять же объединённой «международной силой порядка»[30].

C началом войны, осенью 1914 г., Теодор Рузвельт в программных статьях в “New York Times” пишет о необходимости создать «Всемирную лигу праведного мира» (World League for the Peace of Righteousness)[31]. 17 июня 1915 г. в Филадельфии состоялся учредительный съезд Лиги принуждения к миру (League to Enforce Peace) – общественной организации во главе с недавним президентом (1909–1913) Уильямом Тафтом. 27 мая 1916 г. президент Вудро Вильсон на заседании этой Лиги в Вашингтоне впервые выступил с планом международного устройства – «новой, более здоровой (wholesome) дипломатии», общая цель которой – «неотъемлемые права народов и человечества»: «каждый народ имеет право выбора суверенитета, под которым он будет жить», малые государства «имеют право на уважение своего суверенитета и территориальной целостности в той же мере, что и великие и могущественные державы», мир должен быть свободен от «агрессии и неуважения к правам народов и государств». Чтобы решить эти задачи, необходим мир и создание международной организации, которая будет поддерживать безопасность и открытость морей и предупреждать войны, противоречащие международному праву, гарантировать «территориальную целостность и политическую независимость». Хотя президент говорит об уважении к малым странам, он понимает, что устойчивый мир может быть создан, лишь если будет найден «общий интерес великих держав»[32].

Итак, национально-демократический импульс Французской революции породил «народ» как субъект международной политики, и, если на Венском конгрессе аристократические правители Европы ещё могли не учитывать его в создаваемой системе прав и безопасности, то теперь это было невозможно. В вильсоновских словах содержится то самое пресловутое противоречие между принципами территориальной целостности и права наций (народов) на самоопределение, которое, как мы знаем, не разрешено и сегодня[33]. Развивая свои мысли в 1917–1918 гг. Вильсон ясно преодолеет это противоречие, не приравнивая «самоопределение» к «независимости»[34].

7 ноября 1916 г. Вильсон был переизбран как президент, «который удержал нас от войны», и доля предвыборного цинизма в этом лозунге была меньше, чем можно было бы подумать. Решение вступить в войну действительно ещё не было принято, а огромные кредиты, которые получали страны Антанты на Уолл-стрит, вызывали беспокойство президентской администрации. 27 ноября 1916 г. Федеральная резервная система направила банкам-участникам предписание, считая нежелательным дальнейшие вложения в британские и французские ценные бумаги, и только Моргану, как раз собиравшемуся 1 декабря начать выпуск облигаций нового британского и французского займа, удалось удержать от падения курс фунта стерлингов и франка[35].

12 декабря 1916 г. рейхсканцлер (1909–1917) Теобальд фон Бетман-Гольвег предложил в рейхстаге, где среди социал-демократов уже росло недовольство войной, переговоры о мире, и в тот же день соответствующая нота была передана странам Антанты через нейтральные державы[36]. Суть предложений была рассекречена только после войны: Германия соглашалась отдать большую часть Эльзаса и Лотарингии, сохранив важную часть Лотарингского железорудного бассейна как раз у старой границы и получив полосу бельгийской территории, которая обеспечила бы безопасность Рурского угольного бассейна. На восточной границе Германия требовала части Литвы и Курляндии. Независимая Польша и Россия в урезанных на западе границах привязывались к Германии системой торговых договоров. Колониальная система сохранялась, в частности Бельгийское Конго переходило Германии[37]. Такой мир стал бы победой Германии, причём победой с позиции силы (у Великобритании Бетман-Гольвег ничего не требовал, а у России и нейтральной Бельгии требовал больше, чем у Франции).

18 декабря 1916 г. президент Вильсон, зная о предложении Бетмана-Гольвега, в свою очередь обратился к воюющим странам с «нотой мира», призвав к скорейшему завершению войны и созданию «лиги наций», которая принесла бы «мир и справедливость». Достигнутый мир должен гарантировать «независимость, территориальную целостность, политическую и торговую свободу государств-участников» и защитить малые страны[38]. 22 января 1917 г. президент выступил перед Конгрессом, впервые предложив посредничество в мирных переговорах. Он говорил от лица единственной нейтральной великой державы и от «молчаливой массы человечества» и призвал к «миру без победы» – «миру между равными», причём в интересах всего человечества, а не только государств – участников войны. Призывы Вильсона перейти от «баланса сил» к «содружеству сил» (community of power), от «организованного соперничества» к «организованному общему миру» могут казаться политической пропагандой, но президент не был наивным мечтателем: подчеркнув, что мир без участия американских государств не будет устойчивым, он тем самым ясно показал необходимость учитывать экономические и демографические перемены в мире.

«Мир без победы»

Каким же должен стать этот «мир без победы»? Всем народам, в том числе входящим в состав империй, должна быть обеспечена «неотъемлемая безопасность жизни, совести и промышленного и социального развития», каждый «великий народ» должен обладать выходом к морю, к «открытым путям мировой торговли», «ни одно государство не должно стремиться распространить свою власть на другую нацию или народ, но каждый народ может сам определить свою государственность (polity), свой путь развития». Морские и сухопутные вооружения следует ограничить, а блоковую систему – Вильсон употребил термин «связывающие союзы» (entangling alliances) из инаугурационной речи Томаса Джефферсона 1801 г. – уничтожить. Конкретное требование пока было одно: «единая, независимая и автономная Польша», и оно соответствовало и декларациям Австро-Венгрии, Германии, России, сделанным в ноябре-декабре 1916 года[39].

Вероятно, в последние недели декабря 1916 – январе 1917 гг. Германия ошиблась и в оценке своих сил, и курса Соединённых Штатов, сочтя их вступление в войну на стороне Антанты делом решённым. Надежды на скорый мир были разрушены возобновлением неограниченной подводной войны против Антанты с 1 февраля 1917 года. 3 февраля США разорвали дипломатические отношения с Германией. 17 января недавно назначенный германский министр иностранных дел Артур Циммерман направил послу в Мехико телеграмму с предложением вовлечь Мексику в войну с северным соседом, если тот присоединится к Антанте. Телеграмму перехватила и расшифровала британская разведка, но американцам её передали только 19 февраля. Вильсон обнародовал телеграмму лишь 1 марта, а 3 марта Циммерман признал её подлинность. Так общественное мнение в Соединённых Штатах повернулось в сторону войны с Центральными державами. Склонился в эту сторону и президент Вильсон. Война Германии была объявлена 6 апреля, Австро-Венгрии – 7 декабря 1917 года.

В эти месяцы, когда рушился Восточный фронт, вступление в войну США (и резкий рост военных поставок) были Антанте жизненно необходимы. Ширился всеевропейский антивоенный протест слева. 14 (27) марта 1917 г. Исполком Петроградского совета принял манифест «К народам всего мира», призывая «взять в свои руки решение вопроса о войне и мире». 6 апреля 1917 г. в Социал-демократической партии Германии выделилось левое крыло «независимцев» (в него вошёл и Каутский), выступивший за скорейший «справедливый мир». 19 июля 1917 г. рейхстаг – 212 голосов против 126 – принял резолюцию за скорейший «мир без аннексий», свободу морей и международный арбитраж. «Независимцы», кстати, голосовали против, поскольку резолюция казалась им слишком умеренной. Венцом радикализации стала Октябрьская революция с Декретом о мире и его требованиями «справедливого демократического мира», то есть «немедленного мира без аннексий и контрибуций», отказа от тайной дипломатии, и исполненным обещанием издать секретные договоры. Русские революционеры обращались не к правительствам, а напрямую к народам, уставшим от страшной бойни.

Изменились ли взгляды Вильсона после того, как США потеряли возможность стать нейтральным посредником, а затем в Петрограде родилась могучая альтернатива всему привычному миропорядку, тому самому валлерстайновскому «центристскому либерализму»? 29 августа 1917 г. в ответ на мирные предложения папы Бенедикта XV Вильсон (формально ноту направил государственный секретарь Роберт Лансинг) сказал, что для будущего мира опасно «расчленение империй» (то есть можно сделать вывод, что самоопределение должно быть административным и национально-культурным) и появление закрытых «экономических лиг»[40].

8 января 1918 г., уже после Декрета о мире, Вильсон в обращении к Конгрессу выдвинул знаменитые «Четырнадцать пунктов», в которых предложены общие и частные принципы устойчивого мира: открытая дипломатия, свобода морей (включая Черноморские проливы – пункт XII), равенство условий мировой торговли, сокращение вооружений до «минимально возможного уровня, необходимого для внутренней безопасности» (пункты I–IV). Принцип самоопределения утверждается, но решается по-разному – впервые мировое мнение могло так ясно различить его внутреннюю противоречивость. Россия (то есть вся Российская империя), чьи земли должны быть освобождены от германских войск, может самостоятельно выбрать своё государственное устройство (пункт VI), но на территориях с «бесспорно польским населением» создаётся независимое политически и экономически Польское государство со «свободным и безопасным выходом к морю» (пункт XIII). Границы Италии нужно исправить в соответствии с «ясно различаемыми линиями национальности» (пункт IX) – очевидно, ей следовало передать Южный Тироль. Австро-Венгрия сохранялась (получается, за исключением Южного Тироля), но её народы должны «получить самую свободную возможность автономного развития» (пункт X). Не столь ясно положение Османской империи: предполагалось, что её турецкая часть обретает «надёжный суверенитет», а «другим национальностям, которые теперь находятся под османской властью, гарантируется безусловная безопасность жизни и совершенно нерушимая возможность автономного развития» (пункт XII). В колониях «интересы населения должны иметь равный вес» с интересами правительства метрополии (пункт V). Необходимо восстановить независимость Бельгии (пункт VII), Эльзас и Лотарингию возвратить Франции (пункт VIII), из Румынии, Сербии и Черногории вывести войска, а Сербии, как и Польше, дать выход к морю. Отношения между балканскими странами следует определить на основе «исторически установленных линий принадлежности и национальности», но неясно, где должен пролегать сербский выход к морю – через Албанию, Черногорию или австро-венгерские Боснию и Герцеговину и Далмацию – в условиях «международных гарантий политической и экономической независимости и территориальной целостности» балканских государств (пункт XI). Наконец – и этим «Четырнадцать пунктов» наиболее известны – Вильсон вновь предложил создать международное сообщество государств, которое бы обеспечило «взаимные гарантии политической независимости и территориальной целостности большим и малым государствам наравне» (пункт XIV).

Только в русском переводе плакат с текстом «Четырнадцати пунктов» был напечатан – с одобрения большевиков! – миллионными тиражами, и в одном Петрограде этих плакатов распространили около полумиллиона[41].

За несколько дней до провозглашения «Четырнадцати пунктов», 5 января, британский премьер-министр Дэвид Ллойд-Джордж выступил в Лондоне на конгрессе тред-юнионов. Нравственные основания Ллойд-Джорджа, которому сначала пришлось оправдывать участие Великобритании в войне, были, очевидно, слабее, чем у Вильсона. Британский премьер-министр завершил выступление ясной программой: нерушимость международных договоров; территориальное переустройство, основанное на «праве самоопределения или согласии управляемых»; создание «некой международной организации, чтобы ограничить бремя вооружений и уменьшить возможность войны». В конкретных предложениях Ллойд-Джордж частично совпадает с Вильсоном, а частично – ущемлением именно Центральных держав, опрокидывает сам замысел справедливого мира.

Британский премьер-министр, как и Вильсон, говорит о восстановлении и репарациях Бельгии, восстановлении Сербии, Черногории, выводе войск из Франции, Италии, Румынии, возвращении Эльзаса и Лотарингии, передаче Южного Тироля Италии, создании «независимой Польши в составе всех тех подлинно польских элементов, которые хотят стать её частью», сохранении Австро-Венгрии при условии «подлинного самоуправления на настоящих демократических принципах» «тех национальностей Австро-­Венгрии, которые долго к этому стремились». Осторожный политик не обсуждает революционную Россию, но боится германских аннексий русских земель и зависимости от Германии – и её, и новой Польши. Далее – и здесь видно расхождение с «Четырнадцатью пунктами» – Ллойд-Джордж надеется на «по-настоящему демократическую конституцию» Германии, которая бы поборола «старый дух» милитаризма[42], считает, что Трансильвания («люди румынской крови и языка»)[43] должна быть передана Румынии. Он требует «отдельное национальное состояние» Аравии, Армении (получается, если не требовать разделения России, то именно Великой Армении в Анатолии, где после катастрофы 1915 г. армян почти не осталось), Месопотамии, Сирии и Палестины. И ещё одно отличие: Вильсон говорил о колониальном вопросе в целом, а Ллойд-Джордж – только о колониях Германии, которые должны перейти под контроль такой власти, которую примет местное население и которая сможет предотвратить их эксплуатацию в интересах «европейских капиталистов или правительств»[44].

В речах от 11 февраля, 4 июля и 27 сентября 1918 г. Вудро Вильсон развивал планы нового мира, объединённого международной организацией. Он говорил о мире открытой дипломатии, открытых рынков, без военных блоков и «дискредитированной игры в баланс сил», без аннексий и контрибуций, мире «самоопределения» как «императивного принципа действия», где уважаются «национальные устремления», а народы – «не пешки», «управляются с их собственного согласия», и упомянул, что новый Венский конгресс, на котором правители решали судьбы народов, не спрашивая их, больше невозможен. 11 февраля Вильсон сделал важную оговорку: «Все хорошо определённые национальные устремления могут получить удовлетворение», если таким образом не появятся «новые или не укрепятся старые элементы разногласий и антагонизма»[45].

Американский экспедиционный корпус генерала Джона Першинга в Европе поначалу, с лета 1917 г., разворачивался очень медленно и не мог играть хоть сколько-нибудь серьёзной роли в боях во Франции, но от весны к лету 1918 г. стремительно вырос, составив около 2 млн солдат. Именно эти американские войска обеспечили быструю победу Антанты на Западном фронте. 30 октября прекратила войну Османская империя, 3 ноября – Австро-Венгрия. 3 ноября в Киле начались волнения, стремительно переросшие в общегерманскую революцию, и 9 ноября монархия была низложена. Компьенское перемирие – по сути капитуляция Германии, было подписано уже республиканским правительством 11 ноября 1918 года. Парижская мирная конференция открылась 18 января 1919 г. и продолжилась до 21 января 1920 года. К этому времени большая война запустила ряд войн местных, часто гражданских; распадались, помимо воли Вильсона или Ллойд-Джорджа, евразийские империи. Используя выражение корреспондента «Русских ведомостей» и «Русского богатства» в Лондоне Исаака Шкловского (Дионео), «оборонительный» национализм становился «наступательным»[46]. Угрозой самому существованию принятого порядка вещей была мировая революция, лучи которой шли из Москвы.

Вудро Вильсон прибыл в Париж с огромной (более 1300 человек) делегацией юристов, историков, экономистов. Впервые международные дипломатические переговоры проходили не только на французском, но и на английском языке[47]. Старая дипломатия казалась банкротом, поглотившим миллионы жизней, и американский президент мечтал о «мире, который покончит с войнами». Несмотря на прежние слова о «дискредитированной игре в баланс сил», идеалистом, вопреки привычным штампам, Вильсон не был. На Парижской мирной конференции основные вопросы решались, причём в ходе, разумеется, закрытых обсуждений, официально созданным Советом десяти, состоявшим из глав государств и министров иностранных дел сильнейших стран-победительниц: США, Великобритании, Франции, Италии, Японии; уже в марте 1919 г. на смену Совету десяти пришёл Совет четырёх из глав всех этих стран, кроме Японии. Главные же решения принимала Большая тройка – Вудро Вильсон и британский и французский премьер-министры Дэвид Ллойд-Джордж и Жорж Клемансо[48]. Вслед Теодором Рузвельтом Вильсон разделял мир на великие державы, на чьи плечи ложится ответственность за поддержание мира, и страны средние и малые, чья подлинная независимость должна быть обеспечена не только международными гарантиями безопасности, но и экономическими, в том числе транспортными, возможностями, – отсюда, в частности, требование Данцигского коридора для восстановленной Польши. Хотя «Четырнадцать пунктов» начинаются с требования не просто отказа от тайных соглашений, но и открытого дипломатического обсуждения мирного договора, на деле Вильсон, Ллойд-Джордж и Клемансо вели переговоры в глубокой тайне.

Победа без мира

Версальский мирный договор с Германией (28 июня 1919 г.), как и другие мирные договоры, заключённые после Первой мировой войны, – Сен-Жерменский с Австрией (10 сентября 1919 г.), Трианонский с Венгрией (4 июня 1920 г.), Нейиский с Болгарией (27 ноября 1919 г.), Севрский с Османской империей (10 августа 1920 г.), не полностью отвечали принципам Вильсона середины 1916 – середины 1918 годов. Разговоры о разрушившей надежды на прочный мир несправедливости Версальского договора стали общим местом, особенно в сравнении с Заключительным актом Венского конгресса 1815 г., после которого Франция, хотя и потеряла завоевания революционных и наполеоновских войн, но, возместив лишь расходы на содержание русской армии в Париже, вошла равным и неотъемлемым членом в европейский концерт. Тем более что в Германии, как и во Франции после падения Наполеона, был уже другой государственный строй (31 июля 1919 г. принята Веймарская конституция), не связанный с началом войны. Но основная доля ответственности за мины, заложенные в Версальском и других договорах, лежит не на «идеалисте» Вильсоне, а на опытных «реалистах», Клемансо и Ллойд-Джордже, которые часто переигрывали американского президента в ходе обсуждений того или иного вопроса.

Конечно, простор внешнеполитического манёвра у главы США был шире. Но после конференции выяснилось, что дома положение Вильсона довольно шатко: новое республиканское большинство, как в своё время Джордж Вашингтон и Томас Джефферсон, выступало против ратификации мирных договоров, поскольку они включали устав главного детища Вильсона – Лиги Наций, то есть того самого «связывающего союза». Вильсон отправился в поездку по стране убеждать избирателей, однако 2 октября 1919 г. был разбит инсультом и до конца президентского срока так и не восстановился после болезни. 19 ноября 1919 г. Сенат США проголосовал против Версальского договора и Лиги Наций – реванш глубоко укоренённого американского изоляционизма состоялся. Этот отказ представительного органа ратифицировать международный договор, подписанный главой исполнительной власти, стал проявлением новой демократической политики, хотя длительные задержки с ратификацией мир знал и ранее (крайне выгодный США договор с Испанией 1819 г. был ратифицирован Мадридом только в 1821 г.).

Если 27 мая 1916 г. Вильсон сознательно отказывался выяснять, кто виноват в развязывании войны, то в Париже виновник был назван, причём сам Вильсон в начале апреля 1919 г. предложил привлечь к суду кайзера Вильгельма II как военного преступника[49], что и было закреплено в статье 227 Версальского договора. В статье 231 Германия и её союзники признаны ответственными за причинённый в ходе войны ущерб и обязывались выплатить репарации (статьи 232–247). Поставленный в «Четырнадцати пунктах» вопрос о правах народов колоний на самоуправление в итоге был сведён к передаче германских владений, а также ближневосточных арабских вилайетов Османской империи «передовым нациям» – Британской империи, Франции и Японии – для подготовки к независимости «в особо трудных условиях современного мира» (статья 22 Устава Лиги Наций). Пограничная с Францией Рейнская область, богатая железной рудой и углём, была демилитаризована и оккупирована на пятнадцать лет войсками Антанты, а Саар на пятнадцать лет передавался под контроль особой комиссии Лиги Наций. Запрещался аншлюс – объединение с Австрией. Вместо всеобщего разоружения был поначалу сокращён только германский флот, а армия ограничивалась 100 тысячами человек, с запретом всеобщей воинской повинности, тяжёлой артиллерии, авиации, танков и отравляющих веществ.

Несмотря на широкое недовольство итогами Парижской мирной конференции, надежды на «новую дипломатию» сохранялись вплоть до новой большой войны. Британский знаток дипломатической теории и практики Гарольд Никольсон в 1939 г. (!) с иронией писал: «Все порядочные люди говорят о “старой дипломатии” и о её пользующейся плохой славой подруге “тайной дипломатии” в тоне морального негодования. Предполагается, что около 1918 г. дипломатия узрела свет, была обращена и спаслась, и с тех пор стала совершенно другим существом». Он же, впрочем, справедливо заметил, что черты «новой дипломатии» развивались с XVIII–XIX веков, и выделил три обстоятельства: рост понимания «общности международных интересов», рост роли общественного мнения, революция в транспорте и связи[50].

Действительно, насколько нова была «новая дипломатия»? Идея коллективных прав и защиты меньшинств уже существовала. Ещё в Кючук-Кайнарджийском мирном договоре 1774 г. Российская империя добилась от Оттоманской порты гарантий прав христианского населения Дунайских княжеств и греческих островов. Существовали уже и плебисциты, в соответствии с которыми определяли принадлежность той или иной территории, – следствие народного суверенитета: в 1791 г. жители занятого революционными французскими войсками Авиньона проголосовали за выход из подчинения Ватикану и вступление в состав Франции; в 1859–1860, 1866 и 1870 гг. на пятнадцати референдумах было оформлено объединение Италии, причём обещанные Наполеону III по Туринскому договору (1860) и уже занятые французскими войсками Ницца и Савойя проголосовали за присоединение к Франции. Демократическая внешняя политика, политика под влиянием общественного мнения, тоже не была новостью, и самым ярким примером здесь может служить русско-турецкая война 1877–1878 годов[51].

Далеко не все разделяли веру в благотворность демократической политики в век растущего национализма и массовых призывных армий. Председатель одной из комиссий на Парижской мирной конференции, опытный французский дипломат и известный скептик Жюль Камбон в 1926 г. писал: «Особенным отличием прошлых войн от будущих является ненависть, которую последние будут оставлять после себя именно потому, что они возбуждают национальное чувство. <…> Талейран говорил, что нужно уметь отказываться от ненависти. К несчастью, некоторые люди любят ненавидеть, они находят в этом источник энергии. <…> Политика – даже международная политика – покинула отныне кабинеты государственных деятелей. В неё вмешался человек улицы. Он внесёт в неё свои страсти, свои инстинкты, своё невежество, и это сделает нелёгкой задачу для людей, которые, желая избежать катастроф, попытаются воззвать к его разуму». Дипломат, возможно, противореча сам себе, надеялся, тем не менее, что «демократические учреждения затрудняют вступление наций в войну», поскольку «увлечь целый народ труднее, чем увлечь правительство», но заключал: «Утверждение, что демократия сумеет сохранить мир, как бы ни складывались обстоятельства, при которых интересы народов ставятся на карту, является безусловно избыточным».

Надежды Камбона («в чём-то другом, а не в демократическом чувстве» надо искать «ту силу, которая помешает нациям воевать») были возложены на Лигу Наций. Он с гордостью заметил: «Соглашения о третейском суде, Гаагский трибунал, Лига Наций являются выражением общего чувства, которое сделает отныне войну более редким явлением. Это достигнуто продолжительной и медленной работой, которая сказалась даже на языке дипломатических канцелярий, ибо дипломатия была активной, но осторожной помощницей в этой эволюции умов». Действительно, институты Лиги Наций удалось развернуть так быстро потому, что многое уже было подготовлено работой Гаагских конференций[52].

Устав Лиги Наций вступил в силу 10 января 1920 года[53]. Были созданы Ассамблея, куда входили все члены новой организации, Совет, первоначально состоявший из четырёх постоянных членов (Великобритании, Франции, Италии и Японии) и четырёх непостоянных членов (в 1926–1933 гг. постоянным членом была также Германия, в 1934–1939 гг. – СССР; число непостоянных членов увеличено в 1922 до шести, в 1926 до девяти, а к 1936 до одиннадцати), Постоянный секретариат во главе с Генеральным секретарём. При Лиге Наций учреждены Постоянная палата международного правосудия, решение о создании которой принято ещё на Второй конференции в Гааге в 1907 г. (её преемником станет Международный суд ООН), Международная организация труда, Организация здравоохранения (в будущем – Всемирная организация здравоохранения), комиссия по беженцам – её возглавил норвежский путешественник Фритьоф Нансен (Нобелевская премия мира 1922 г.), и другие организации. «Нансеновские» паспорта для лиц без гражданства помнят все, кто интересовался историей русской белой эмиграции.

Признавая, что «сохранение мира требует ограничения национальных вооружений до минимума, совместимого с национальной безопасностью и с выполнением международных обязательств», члены Лиги Наций обязывались обмениваться оборонными сведениями (статья 8), «уважать и сохранять против всякого внешнего вторжения территориальную целость и существующую политическую независимость всех членов Лиги» (статья 10) и выносить споры между собой на третейское разбирательство или рассмотрение Совета (статьи 12, 13, 15). Государство, начавшее войну, рассматривалось как агрессор против всех членов Лиги Наций, которые обязывались «немедленно порвать с ним все торговые или финансовые отношения, воспретить все сношения между своими гражданами и гражданами государства, нарушившего Устав, и пресечь финансовые, торговые или личные сношения между гражданами этого государства и гражданами всякого другого государства, является оно членом Лиги или нет» (статья 16). Но предложение французского представителя на Парижской мирной конференции Леона Буржуа (Нобелевская премия мира 1920 г.) учредить международные вооружённые силы принято не было. Требование регистрировать заключённые соглашения в Постоянном секретариате (статья 18) должно было уничтожить практику тайных договоров.

Хрестоматийными проблемами Лиги Наций стали членство в ней, принятие и исполнение решений. В организацию могли войти только «полностью свободно управляемые» государства, и это определение вызвало споры при обсуждении. Вильсон тогда сказал, что двадцать лет читал лекции о «самоуправлении», но так и не смог дать понятию чёткое определение; однако научился «видеть», действительно ли нация свободно управляет собой, – предвоенную кайзеровскую Германию, по его мнению, похожему на довод Ллойд-Джорджа в речи от 5 января 1918 г., к таким нациям причислить нельзя, несмотря на существование рейхстага[54]. Новые члены вступали в Лигу Наций после одобрения заявки на вступление двумя третями голосов членов Ассамблеи; из организации можно было выйти, если международные обязательства государства считались выполненными. Решения Ассамблеи и Совета, за исключением процедурных, принимались единогласно. Аргентинское предложение на первой сессии Лиги Наций автоматически принимать все суверенные государства даже не рассматривалось.

Ряд территориальных споров, причём не только в Европе, Лига Наций разрешила, правда, как потом оказалось, временно: Аландские острова остались в составе Финляндии, но при условии их демилитаризации и защиты шведского большинства на островах (1921); Верхнюю Силезию разделили между Германией и Польшей (1921–1922); провинция Мосул осталась в составе британского мандата Ирака, а не передана Турции (1924–1926); город Летисия, занятый перуанскими войсками в 1932 г., возвращён Колумбии (1933–1934). Как уже говорилось, комиссия Лиги Наций управляла Cааром до проведения запланированного на 1935 г. референдума, по итогам которого он перешёл к Германии, и вольным городом Данциг, обеспечивавшим польский выход к морю, в 1920–1939 гг.; Александреттский санджак французского мандата в Сирии получил автономию, но затем провозгласил независимость и был присоединён к Турции (1937–1939).

Кроме упомянутого Саарского референдума, такой путь урегулирования спорных территориальных вопросов использовался только трижды, в 1920–1921 гг.: Шлезвиг был поделён между Данией и Германией; округа Алленштейн и Мариенведер (Вармия, Мазурия и Повислье, к югу от современной Калининградской области) вошли в германскую Восточную Пруссию. Особенно напряжённой была обстановка в богатой углём Верхней Силезии, которая в итоге, после польского восстания, не была передана целиком Германии, а разделена между ней и Польшей. Самым суровым способом разрешения «национального вопроса» стал обмен населением между Грецией и Турцией в 1923 году.

Другие споры решались помимо Лиги Наций: Тешинская Силезия разделена в 1920 г. между Чехословакией и Польшей решением Совета Антанты на конференции в Спа. Конференция послов Антанты оставила за Польшей занятые ею Виленский край и западноукраинские земли (вот они, вопросы о «границах национальностей» – где здесь «бесспорно польское население» из «Четырнадцати пунктов» или «подлинно польские элементы» из речи Ллойд-Джорджа 5 января 1918 года?!), согласилась с передачей Литве Клайпедского края (Мемельланда), но на особых автономных правах (1923, 1924). Все подобные решения включали требования, часто впоследствии нарушавшиеся, соблюдения прав национальных меньшинств. Советско-польскую границу определил Рижский мирный договор 18 марта 1921 г., завершивший победную для Варшавы войну 1919–1921 годов.

Итоги Парижской мирной конференции были дополнены, в полном соответствии с замыслом уже ушедшего с президентского поста Вильсона, на Вашингтонской конференции 12 ноября 1921 – 6 февраля 1922 гг., призванной создать прочный фундамент тихоокеанской безопасности. Договор четырёх держав – США, Великобритании, Франции и Японии – признавал существующие границы и островные владения и отменял отдельный англо-японский союз 1902 года. Договор пяти держав (плюс Италия) вводил десятилетний мораторий на строительство линейных кораблей и установил пропорции водоизмещения кораблей этого класса по странам-участникам соответственно: 5:5:3:1,75:1,75. Так было закреплено место США как ведущей военно-морской державы, ведь с 1889 г. Великобритания официально придерживалась «стандарта двух флотов»: её флот должен был превышать по размеру в совокупности второй и третий сильнейшие флоты в мире. Договор девяти держав (плюс Бельгия, Нидерланды, Португалия и Китай) признавал территориальную неприкосновенность Китая и принцип «открытых дверей» в экономических связях с ним.

Джон Мейнард Кейнс, представлявший на мирных переговорах в Париже британское казначейство, но уволившийся 7 июня 1919 г., по возвращении домой издал резко критическую книгу «Экономические последствия мира», в которой предсказывал общеевропейскую хозяйственную катастрофу. Переведённая на множество языков, книга разошлась тиражом в сотни тысяч экземпляров, и будущее, казалось, оправдало мрачные ожидания Кейнса. Но дело, как мы увидим, обстояло не так просто. В годы Второй мировой войны молодой французский экономист Этьен Манту, сын историка Поля Манту, который переводил Клемансо на Парижской мирной конференции, живя в спокойном Принстонском университете, доказал, что Кейнс преувеличил ущерб и что Германия могла выплатить репарации[55]. Завершив книгу, Манту отправился добровольцем в силы Свободной Франции и погиб в Баварии за несколько дней до конца войны.

Версальский мирный договор обязывал Германию выплатить к 1 мая 1921 г. 20 млрд золотых марок, после чего союзники должны были установить общую сумму репараций. В бельгийском Спа 5–16 июля 1920 г. достигнуто соглашение о разделе репараций: 52 процента Франции, 22 процента Великобритании, 10 процентов Италии, 8 процентов Бельгии и 8 процентов остальным союзникам. 27 апреля 1921 г. комиссия по репарациям объявила их общий объём – астрономическую сумму в 132 млрд золотых марок (около 31,5 млрд долларов), что, впрочем, было существенно меньше первоначальных требований Франции и Италии, а 5 мая в Лондоне был утверждён график платежей. Максимальная выплата по репарациям, 3,4 млрд марок, была сделана в 1921 году. С конца 1922 г. правительство стало задерживать репарации, а богатейший промышленник и политик Гуго Стиннес призвал отказаться от платежей. В ответ 11 января 1923 г. французские и бельгийские войска оккупировали Рурскую область, дававшую 72 процента немецкого угля и более 50 процентов стали.

Кризис мог разрешить только Вашингтон. До войны Соединённые Штаты принимали иностранные инвестиции и были должны европейским государствам 3,7 млрд долларов. В годы войны американский бизнес и государство одолжили странам-союзникам для ведения первой в истории тотальной войны почти 7,1 млрд долларов (чуть больше половины – Великобритании) и с тех пор продолжили финансировать находившиеся в тяжёлом кризисе послевоенные правительства стран-победителей: общий долг составил чуть более 10,5 млрд долларов. Вот что кроется за старой школьной формулой: «США стали из мирового должника мировым кредитором». В американских руках находилась примерно половина мирового золотого запаса, их доля в мировом промышленном производстве превысила 38 процентов[56].

16 августа 1924 г. утверждён план Дауэса, определивший схему ежегодных платежей и предоставивший кредиты для стабилизации немецкой марки. К августу 1925 г. войска из Рура были выведены. Весной 1929 г. репарационный долг был дополнительно сокращён по плану Юнга. Всего до 1931 г., когда, в связи с наступившим мировым экономическим кризисом, будет объявлен мораторий по выплатам, Германия выплатила 20,598 млрд золотых марок, а кредиты ей, в том числе на выплату репараций, составили 7,595 млрд марок[57]. В итоге большая часть репарационных выплат оказывалась в США в счёт возвращения военных и послевоенных кредитов.

Короткий век процветания

С 1924 г. положение в Европе стало выправляться. Мировая революция не произошла. Закончились войны, сопровождавшие распад континентальных империй уже после Компьенского перемирия[58]. В Германии промышленное производство вернулось к довоенным показателям к 1927 г., причём экономическое восстановление питали заокеанские займы, которыми германский министр иностранных дел Густав Штреземан (Нобелевская премия мира 1926 г.) пытался привязать интересы Соединённых Штатов[59]. 20 января 1925 г. Штреземан предложил европейским державам заключить соглашения, гарантирующие германо-французские и германо-бельгийские границы. В подписанных договорах стороны обязывались не нападать друг на друга и разрешать споры путём международного арбитража. Одним из условий Локарнских соглашений стало вступление Германии в Лигу Наций (8 сентября 1926 г.). Оставалась, правда, тревожная нота: Германия при поддержке Великобритании, надеявшейся использовать её как противовес Советскому Союзу, не согласилась заключить такие же договоры, с пунктом о нерушимости границ, с Польшей и Чехословакией. Здесь гарантом ненападения оставалась Франция.

С 1926 г. Лига Наций начала готовить конференцию по разоружению. 27 августа 1928 г. в Париже представители всех ведущих стран, кроме Китая, подписали пакт Бриана – Келлога об отказе от войны как инструмента политики. СССР присоединился к пакту 6 сентября, а 9 февраля 1929 г. в Москве подобный же протокол подписали отдельно СССР, Польша, Румыния, Латвия и Эстония. 9 сентября 1929 г. французский министр иностранных дел Аристид Бриан (Нобелевская премия мира 1926 г.) в речи перед членами Лиги Наций даже предложил создать федерацию европейских государств. Ещё не выглядел внешней угрозой итальянский фашизм. В 1929 г. с верой в успех созданной системы безопасности Уинстон Черчилль заканчивает книгу-послесловие написанной им шеститомной истории Первой мировой войны[60].

Итак, пятилетие «процветания», казалось, опровергало мрачные предсказания Кейнса. Журналисты писали об «эре пацифизма». Но её экономический фундамент оказался шатким. «Золотой век надёжности», говоря словами Стефана Цвейга, не вернулся. Золото – ведь с июня 1919 г. Вашингтон вернулся к золотому стандарту, а затем это смогли сделать и европейские государства – текло в новый центр мировой экономики, Соединённые Штаты, которые в 1921 и 1922 гг. отгородились от мира высокими протекционистскими тарифами. Предвоенная торговая взаимозависимость так и не была восстановлена, разрушилась упомянутая выше система многосторонних платежей. Международная торговля сократилась. Стремление не допустить роста денежной массы и остановить возможный перегрев на биржах привело к ускоряющейся дефляции и усугубило наступивший кризис[61]. Когда же американские финансисты стали отзывать облигации с германских рынков, это нанесло сильнейший удар по германской экономике, с хорошо всем известными политическими последствиями.

Мировой экономический кризис 1929–1933 гг. обрушил надежды на прочный мир. Взошли ядовитые семена Версаля, так полностью и не уничтоженные локарнскими и парижскими гербицидами. Европа и мир в полной мере узнали опасность национализма, выпущенного на свободу после распада империй и поощряемого новой государственной пропагандой. Вернулась в практику и тайная дипломатия[62].

Потерпела неудачу Женевская конференция Лиги Наций по разоружению, тянувшаяся с февраля 1932 г. по ноябрь 1934 года. В частности, провалился проект французского премьер-министра Андре Тардьё по созданию «международных сил порядка». Подписанный 15 июля 1933 г. Великобританией, Францией, Германией и Италией Пакт согласия и сотрудничества («Пакт четырёх») был ратифицирован только Италией, которая вскоре начала войну против Эфиопии. Европа и Восточная Азия стремительно шли к новому страшному противостоянию.

«Мир, который покончит с войнами», потерпел поражение, и главной жертвой этого поражения стали не Соединённые Штаты, а Советский Союз, другие европейские государства и Китай.

* * *

Когда президент Франклин Делано Рузвельт и его окружение, «коалиция Нового курса», стали обдумывать, каким станет мир после войны, они понимали ошибки Версальско-Вашингтонской системы и хотели их исправить. Соединённые Штаты уже не могли позволить себе «уйти» из мировой политики. Возвращение к изоляционизму было невозможно. Один из замыслов Франклина Делано Рузвельта: «четыре полицейских» (США, Великобритания, СССР и Китай), которые делят ответственность за поддержание стабильности и безопасности в мире, явно восходит к выводу Рузвельта из доктрины Монро о «международной силе порядка», к стратегии Вильсона. Совет Безопасности ООН с постоянными членами из стран-победительниц – наследник Совета Лиги Наций.

Преодолён был изоляционизм не только политический, но и экономический. Опыт мирового кризиса 1929–1933 гг., который сделал возможным приход к власти нацистов, привёл к созданию Бреттон-Вудской мировой денежной системы (1944–1973), Всемирного Банка, Международного валютного фонда. С помощью плана Маршалла Соединённые Штаты приняли участие в восстановлении Западной Европы и помогли собственному народному хозяйству преодолеть естественный послевоенный кризис спроса.

Считалось, что ООН, включающая в свой состав все независимые государства и обладающая миротворческими силами, преодолела организационные пороки своей предшественницы. Действительно, в десятилетия холодной войны ООН, совершенно в соответствии с вильсоновским планом Лиги Наций, служила форумом для обсуждения и подчас решения острых международных вопросов. После 1991 г., когда Вашингтон решил действовать самостоятельно, опираясь на силы НАТО, выяснилось, что успехи ООН были связаны не с её структурой и принципами работы, а с тем, что этот форум ценили главные действующие лица послевоенной международной системы, США и Советский Союз. Европейские государства были разделены на два лагеря, потеряв свободу внешнеполитических действий, но и былые великие державы, и малые страны обрели, особенно с принятием Хельсинкского заключительного акта 1975 г., гарантии безопасности, границ и мир. Новые испытания предстояли уже в 1990-е годы.

--

СНОСКИ

[1] William McKinley; Memorial Address by Invitation of the Congress, delivered in the Capitol at Washington February 27, 1902 // Addresses of John Hay. N.Y., 1902. P. 172–173.

[2] Wilson W. The Reconstruction of the Southern States // Atlantic Monthly. Jan. 1901. Vol. 87. P. 1.

[3] См. здесь: Миршаймер Дж. Неизбежное соперничество // Россия в глобальной политике. 2022. Т. 20. No. 1. С. 166–181.

[4] Здесь и далее экономические показатели даны по: Maddison Historical Statistics // University of Groningen. 7.12.2021. URL: https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/?lang=en (дата обращения: 12.03.2022).

[5] Hobson J.A. International Trade: An Application of Economic Theory. London, 1904. P. 7.

[6] Hilgerdt F. The Case for Multilateral Trade // American Economic Review. Mar. 1943. Vol. 33. No. 1. P. 393–407; Idem. Industrialisation and Foreign Trade. Geneva – London, 1945. Тж.: Saul S.B. Studies in British Overseas Trade, 1870–1940. Liverpool: Liverpool University Press, 1960. 246 p.

[7] Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени / Пер. с англ. СПб.: Алтейя, 2002. 320 с.; Аллен Р. Британская промышленная революция в глобальной картине мира / Пер. с англ. Н.В. Автономовой; науч. ред. перевода В.С. Автономов. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014. 448 с.; Мокир Дж. Просвещённая экономика. Великобритания и промышленная революция 1700–1850 гг. / Пер. с англ. Н. Эдельмана. М.: Изд-во Института Гайдара, 2017. 792 с.; Райнерт Э.С. Как богатые страны стали богатыми, и почему бедные страны остаются бедными / Пер. с англ. Н. Автономовой; под ред. В. Автономова. М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2017. 384 с.

[8] Рикардо Д. Начала политической экономии и налогообложения / Пер. Н.В. Фабриканта. Москва: Издание К. Т. Солдатенкова Типо-литография О. И. Лашкевич и Ко, 1895. 629 с.; Лист Фр. Национальная система политической экономии / Пер. с нем. под ред. К.В. Трубникова. СПб.: Типография брат. Пантелеевых, 1891. 486 с. Листа изучал С.Ю. Витте: Витте С.Ю. Национальная экономия и Фридрих Лист. Киев: Тип. «Киев. слова», 1889. 59 с.

[9] Helm E. Chapters in the History of the Manchester Chamber of Commerce. London: Simpkin, Marshall, Hamilton, Kent & Co., Ltd., 1902. P. 102-103, P. 107.

[10] Альберди Х.Б. Преступление войны / Пер. с исп. Ю.В. Дашкевича. М.: Издательство иностранной литературы, 1960. С. 253.

[11] Тыркова-Вильямс А.В. На путях к свободе. М.: Московская школа политических исследований, 2007. С. 56.

[12] Туган-Барановский М. И. Социализм как положительное учение // К лучшему будущему: Сборник социально-философских произведений. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 1996. С. 343–349.

[13] Angell N. The Great Illusion: A Study of the Relation of Military Power in Nations to their Economic and Social Advantage. New York and London: G. P. Putnam’s Sons, 1910. 388 p. Среди русских почитателей книги был П. Н. Милюков, который в 18 апреля (1 мая) 1917 г. на посту министра иностранных дел Временного правительства в ноте союзникам заявит о «всенародном стремлении довести мировую войну до решительной победы»: Милюков П. Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. С. 310. Именно к этой книге отсылает знаменитый фильм Жана Ренуара «Великая иллюзия» (1937).

[14] Каутский К. Путь к власти / Пер. с нем. под ред. Н. Л. Мещерякова. М.: Государственное издательство, 1923. С. 92; Idem. Der Imperialismus // Die Neue Zeit. 1914. 32 Jahrg. Bd. 2. Heft 21. S. 908–922. (редкое русское издание: Каутский К. Империализм. Харьков: Наша мысль, б.г.).

[15] Orwell G. As I Please // Tribune. 4.02.1944.

[16] Гильфердинг Р. Финансовый капитал. Новейшая фаза в развитии капитализма / Пер. с нем. И.И. Степанова. М.: Государственное издательство, 1922. 460 с.; Ленин В. И. Империализм, как высшая фаза капитализма (Популярный очерк). Пг.: Коммунист, 1917. 140 с.

[17] Существует каталог пацифистских работ Блиоха: Van Den Dungen P. A Bibliography of the Pacifist Writings of Jean de Bloch. London: Housmans, 1977. 28 p.; Idem. Bibliography of Jan Bloch’s Writings on War and Peace (Supplement) // International Journal on World Peace. 2008. Vol. 25. No. 3. P. 73–84.

[18] Van Den Dungen P. The International Museum of War and Peace at Lucerne // Schweizerische Zeitschrift für Geschichte / Revue suisse d’histoire / Rivista storica svizzera. 1981. Bd. 31. Heft 2. S. 185–202.

[19] Милюков П.Н. Воспоминания. Москва: Современник , 1990. С. 310; Van Den Dungen P. The Making of Peace: Jean De Bloch and the First Hague Peace Conference. Los Angeles: California State University, 1983. P. 4–13.

[20] Kautsky K. Demokratische und reaktionäre Abrüstung // Die Neue Zeit. 1897/98. Bd. 2. Heft 50. S. 740–746. На этот текст ссылается автор статьи о конференции 1899 г. в легендарном энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, правый социалист В. В. Водовозов.

[21] Пустогаров В.В. Ф.Ф. Мартенс: юрист, дипломат, публицист // Советский журнал международного права. 1991. No. 3-4. С. 81.

[22] Eyffinger A. The 1899 Hague Peace Conference: “The Parliament of Man, the Federation of the World”. Hague: Kluwer Law International, 1999. 480 p.; Рыбачёнок И.С. Россия и Первая конференция мира 1899 года в Гааге. М.: РОССПЭН, 2005. 391 с.; Ее же. Россия и вторая конференция мира 1907 года в Гааге // Новая и новейшая история. 2019. No. 1. С. 113–146. Гаагские конференции изучены на удивление недостаточно. В свежей книге об идее мира в Европе они упомянуты мимоходом: Ghervas S. Conquering Peace: From the Enlightenment to the European Union. Harvard University Press, 2021. 528 p.

[23] Таубе М.А. «Зарницы»: Воспоминания о трагической судьбе предреволюционной России (1900–1917). М.: Памятники исторической мысли, РОССПЭН, 2007. С. 128, прим. 11.

[24] Mayer A.J. The Persistence of the Old Regime: Europe to the Great War. N.Y.: Pantheon Books, 1981.

[25] Schroeder P.W. Necessary Conditions and World War I as an Unavoidable War. In: J. Levy, G. Goertz (Eds.) Explaining War and Peace. London: Routledge, 2007. P. 147–236; Fischer F. Krieg der Illusionen. Die deutsche Politik von 1911 bis 1914. Düsseldorf: Droste Vlg, 1961. 807 p.; Soutou G.-H. L’Or et le Sang. Les Buts de Guerre Économiques de la Première Guerre Mondiale. Paris: Fayard, 1989. 964 p.; Ferguson N. The Pity of War. New York: Basic Books. 1998. 563 p.; Steiner Z., Neilson K. Britain and the Origins of the First World War. Basingstoke, 2003. 352 p.; Ливен Д. Навстречу огню. Империя, война и конец царской России / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2017. 431 с.; etc. Cм. учебное пособие: Mulligan W. The Origins of the First World War. Cambridge University Press, 2017. 272 p. Примечательно, что мне не удалось найти всеобъемлющего свежего исследования историографии происхождения Первой мировой войны. В отечественной литературе см.: Туполев Б. М. Происхождение Первой мировой войны // Мировые войны XX века. В 4-х кн. / Науч. рук. В.Л. Мальков. М.: «Наука», 2002. Кн. 1. C. 21–100.

[26] Dayer R.A. Strange Bedfellows: J.P. Morgan & Co., Whitehall and the Wilson Administration During World War I // Business History. 1976. Vol. 18. No. 2. P. 127–151; Horn M. A Private Bank at War: J.P. Morgan & Co. and France, 1914–1918 // Business History Review. 2000. Vol. 74. No. 1. P. 85–112.

[27] Fordham B.O. Revisionism Reconsidered: Exports and American Intervention in World War I // International Organization. 2007. Vol. 61. No. 2. P. 286; Мировые войны XX века. Указ. соч. Кн. 1. C. 292.

[28] Vann Woodward C. The Age of Reinterpretation // The American Historical Review. 1960. Vol. 66. No. 1. P. 1–19.

[29] Kagan R. Dangerous Nation: America’s Foreign Policy from Its Earliest Days to the Dawn of the Twentieth Century. N.Y.: Vintage, 2007. 544 p.

[30] Roosevelt Th. Nobel Lecture May 5, 1910 // The Nobel Prize. URL: https://www.nobelprize.org/prizes/peace/1906/roosevelt/lecture/ (дата обращения: 12.03.2022).

[31] Roosevelt Th. How to Strive for World Peace // The New York Times. 18.10.1914; Idem. An International Posse Comitatus // Ibid. 8.11.1914.

[32] Wilson W. Address delivered at the First Annual Assemblage of the League to Enforce Peace, May 27, 1916 // The American Presidency Project. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/address-delivered-the-first-annual-assemblage-the-league-enforce-peace-american-principles (дата обращения: 12.03.2022).

[33] См., например, материалы Международного суда ООН по вопросу о декларации независимости Косова от 17 февраля 2008 г.: Accordance with international law of the unilateral declaration of independence in respect of Kosovo // International Court of Justice. URL: https://www.icj-cij.org/en/case/141 (дата обращения: 22.02.2022); Хартвиг М. Консультативное заключение Международного Суда ООН по вопросу о декларации независимости Косово – предыстория и критика судебного «постановления» // Дайджест публичного права Института Макса Планка (ДПП ИМП). 2013. No. 2. C. 121–155.

[34] Unterberger B.M. The United States and National Self-Determination: A Wilsonian Perspective // Presidential Studies Quarterly. 1966. Vol. 26. No. 4. P. 926–941.

[35] Roberts P. Quis Custodiet Ipsos Custodes? The Federal Reserve System’s Founding Fathers and Allied Finances in the First World War // Business History Review. 1988. Vol. 72. No. 4. P. 611.

[36] Proposals for Peace Negotiations Made by Germany. In: J.B. Scott (Ed.) Official Statements of War Aims and Peace Proposals, December 1916 to November 1918. Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1921. P. 1–5.

[37] Тарле Е.В. Европа в эпоху империализма, 1871–1919 гг. // Е.В. Тарле. Сочинения. В 12 тт. М., Л.: Государственное издательство, 1928. Т. V. С. 355–356, С. 576.

[38] Suggestions Concerning the War Made by President Wilson December 18, 1916, and Replies of Belligerents and Neutrals // American Journal of International Law. 1917. Vol. 11. No. 4. P. 288–317.

[39] Wilson W. “A World League for Peace” Speech, January 22, 1917 // The American Presidency Project of Miller Center. URL: https://millercenter.org/the-presidency/presidential-speeches/january-22-1917-world-league-peace-speech (дата обращения: 22.02.2022).

[40] Wilson W. Letter of Reply to the Pope, August 27, 1917 // The American Presidency Project. URL: https://www.presidency.ucsb.edu/documents/letter-reply-the-pope (дата обращения: 22.02.2022).

[41] Романов В.В. В поисках нового миропорядка: внешнеполитическая мысль США (1913–1921 гг.). М., Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2005. С. 104.

[42] «Недемократичность» Германии станет важным доводом и во время Парижской мирной конференции 1919–1920 годов. На деле сразу после объединения Германии в 1871 г. было введено всеобщее избирательное право для мужчин старше 25 лет, а в Великобритании из-за сохранявшегося и после реформы 1884 г. имущественного ценза правом голоса обладали около 60 процентов мужчин старше 21 года. Однако германский кабинет министров отвечал не перед рейхстагом, а перед кайзером.

[43] В 1910 г. венгерское население Трансильвании составляло 31,6 процента, румынское– 53,8 процента. В 1930 г., уже после передачи Трансильвании Румынии, на венгерском языке говорили 24,4 процента жителей. См.: Árpád Varga E. Hungarians in Transylvania between 1870 and 1995. URL: http://www.kia.hu/konyvtar/erdely/erdang.htm (дата обращения: 22.02.2022).

[44] Address of the British Prime Minister (Lloyd George) before the Trade Union Conference at London, January 5, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d4 (дата обращения: 22.02.2022).

[45] Address of the President of the United States Delivered at a Joint Session of the Two Houses of Congress, February 11, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d59 (дата обращения: 22.02.2022); Address of President Wilson Delivered at Mount Vernon, July 4, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d206 (дата обращения: 22.02.2022); Address of President Wilson, Opening the Campaign for the Fourth Liberty Loan, Delivered at the Metropolitan Opera House in New York City, September 27, 1918 // Office of the Historian, U.S. Department of State. URL: https://history.state.gov/historicaldocuments/frus1918Supp01v01/d258 (дата обращения: 22.02.2022).

[46] Дионео (Шкловский И.В.). Меняющаяся Англия. М.: Книгоиздательство писателей в Москве, 1915. Ч. 1. С. 169.

[47] Камбон Ж. Дипломат / Пер. с фр. под ред. А.А. Трояновского. М.: ОГИЗ, 1ос. изд-во политич. лит-ры, 1946. С. 58.

[48] Наиболее известные описания хода конференции: Никольсон Г. Как делался мир в 1919 г. М.: Госполитиздат, 1945. 298 с.; Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. В 2-х тт. М.: Издательство иностранной литературы, 1957. 1212 с.; Miller D.H. My Diary at the Conference of Paris. N.Y.: Printed for the author by the Appeal printing Company, 1924; Mantoux P. Les délibérations du Conseil des quatre, 24 mars – 28 juin 1919. 2 vols. Paris, 1955. 580 p.

[49] Туз А. Всемирный потоп. Великая война и переустройство мирового порядка, 1916–1931 годы / Пер. с англ. А. Гуськова; под науч. ред. Е. Антоновой. М.: Издательство Института Гайдара, 2021. С. 339.

[50] Никольсон Г. Дипломатия / Пер. с англ. под ред. и со вступит. ст. А.А. Трояновского. М.: ОГИЗ, Государственное издательство политической литературы, 1941. С. 43, С. 49–52.

[51] В кратком изложении см.: Айрапетов О. Р. Император хочет мира, общество – войны: Россия на Балканах // ИА Regnum. 2.03.2018. URL: https://regnum.ru/news/polit/2386477.html (дата обращения: 22.02.2022).

[52] Камбон Ж. Указ cоч. С. 60–63. См. тж.: Илюхина Р.М. Лига наций. 1919–1934. М.: Наука, 1982. С. 25–26.

[53] На русском языке: Иванов Л.Н. Лига Наций. М.: Московский рабочий, 1929. 181 с.; Илюхина Р.М. Указ. соч.; Ходнев А.С. Международная организация в ожидании приговора: Лига Наций в мировой политике, 1919–1946. Ярославль: ЯГПУ, 1995. 200 с.; Сатоу Э. Руководство по дипломатической практике / Пер. с англ. под ред. и со вступит. ст. А.А. Трояновского. М.: Госполитиздат, ОГИЗ, 1947. С. 427–475. См.: Clavin P. Securing the World Economy: The Reinvention of the League of Nations, 1920–1946. Oxford University Press, 2013. 416 p.; Borowy I. Coming to Terms with World Health: The League of Nations Health Organisation 1921–1946. Frankfurt am Main; New York: Peter Lang, 2009. 510 p.; Jogarajan S. Double Taxation and the League of Nations. Cambridge University Press, 2018. 352 p.; etc.

[54] Туз А. Указ. соч. С. 333–335; Miller D.H. The Drafting of the Covenant. 2 vols. N.Y., London: G.P. Putnam’s Sons, 1928. Vol. I. P. 164–167.

[55] Mantoux E. The Сarthaginian Peace Or the Economic Consequences of Mr. Keynes. London, N.Y.: Oxford University Press, 1946. 210 p. Cм. также: Marks S. The Myths of Reparations // Central European History. 1978. Vol. 11. No. 3. P. 231–255.

[56] Туз А. Указ. соч. С. 381; Горохов В.Н. История международных отношений, 1918-1939. Курс лекций. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2004. С. 14–15, 17, 19.

[57] Marks S. Op. cit.; Туз А. Указ. соч. С. 463.

[58] См. сводку в: Война во время мира: военизированные конфликты после Первой мировой войны, 1917–1923 / Под ред. Р. Герварта, Дж. Хорна. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 400 с.

[59] McNeil W. American Money and the Weimar Republic: Economies and Politics on the Eve of the Great Depression. N.Y.: Columbia University Press, 1986. 352 p.

[60] Черчиль В. Мировой кризис / Пер. с англ. с предисл. И. Минца. М., Л.: Госвоениздат, 1932. C. 314–316.

[61] Eichengreen B. Golden Fetters: The Gold Standard and the Great Depression, 1919–1939. Oxford University Press, 1992. 480 p.

[62] Donaldson M. The Survival of the Secret Treaty: Publicity, Secrecy, and Legality in the International Order // American Journal of International Law. 2017. Vol. 111. No. 3. P. 575–627.

Россия. США. Весь мир. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция. Образование, наука > globalaffairs.ru, 1 апреля 2022 > № 4046482 Андрей Исэров

«Сражайтесь уверенно, сражайтесь за Россию!»

Известный политолог говорит о глубинных причинах зарождения и развития украинского кризиса и о тех, кто за ним стоит.

В глобальном информационном пространстве приоритетной темой второй месяц является специальная военная операция Вооружённых Сил РФ по демилитаризации и денацификации Украины. При этом наблюдается явное стремление западных СМИ завуалировать подлинные причины обострения военно-политической ситуации в регионе и реальные цели коллективного Запада. Об истоках, о скрытых движущих силах конфликта и о роли России по его разрешению рассказывает политолог профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Дмитрий Евстафьев.

– Дмитрий Геннадиевич, почему у европейских руководителей такое толерантное отношение к возродившемуся нацизму на Украине? Или у них короткая историческая память?

– Она у них не короткая, её вообще там нет. Что касается Европы, то нацизм был, увы, естественным элементом развития европейской культуры. Родиной нацизма мне видятся Франция, Италия. В Германии же нацизм приобрёл наиболее агрессивные формы. Давайте будем откровенны: практически вся Европа «болела» нацизмом, в том числе и Польша. В данном случае Европа просто возвращается к своим корням.

Однако надо понимать принципиальную разницу между отношением к нацизму европейцев и американцев. Как бы мы ни относились к американцам, при том что там были действительно нацистские и прогитлеровские организации, всё же американское общество в силу своих внутренних причин к нацизму относилось всегда крайне негативно. Для него это маргинальное явление, кто бы что ни говорил. Америка пытается решать свои геополитические и геоэкономические задачи, безусловно, будучи настроенной против России, но при этом всячески старается не замазаться в европейском нацизме. Ибо для США это будет очень опасно с точки зрения внутриполитических последствий.

Нацизм – это гидра, которой в 1945 году отрубили голову в Германии. Но своими корнями она уходит не только в Германию, она уходит в Англию, где среди знати были открытые сторонники Гитлера. И во Францию, где в фашизм играли ведущие интеллектуалы этой страны, и в Бельгию, и в Италию, причём в Италии были и фашизм, и нацизм, а это два разных явления. И в Австрию, где немецкие нацисты убили проитальянского нациста канцлера Дольфуса…

Сегодня наши солдаты борются не против Украины, а против именно европейского нацизма, которому оказывают помощь наиболее радикальные, русофобские элементы в американской политической элите. В этом и причина всей борьбы. Нацизм – это своеобразная грибница. Мы в 1945 году сорвали только гриб, а выкорчевать его глубокие корни в то время просто не было сил.

– Большинство российских экспертов, размышляя о том, что послужило «последней каплей» для принятия решения о начале специальной военной операции, ведут речь об осознании бесперспективности ожидания мирного решения внутриукраинского кризиса и о неминуемости агрессии со стороны неонацистов против народных рес­публик, о навязчивом стремлении правящих кругов Украины войти в НАТО вкупе с разговорами о своём ядерном оружии и средствах его доставки. А ваше мнение?

– Всё в комплексе. Безусловно, главным был факт понимания того, что агрессия против народных республик Донбасса неминуема. Более того, она фактически началась попыткой прорыва к границе в разных местах двух диверсионно-разведывательных групп на бронетехнике. Это была попытка «установить флаг» и призвать на помощь так называемых миротворцев НАТО, чтобы они обеспечили контроль границы, а в это время нанести удар по густонаселённым районам Донецкой и Луганской народных республик. Это и стало главным фактором для принятия решения «здесь и сейчас», в тот конкретный момент.

Что касается вопросов, связанных с НАТО, то, безусловно, главной проблемой является не сам факт членства Украины в этом блоке… Главная опасность – в милитаризации пространства Украины, размещении на нём ударных средств. Даже если бы это было не НАТО, а, например, то, о чём проговорился Зеленский в формате партнёрства с Великобританией. На Украине могли бы быть не американские ракеты и ядерное оружие, а, к примеру, британские. А это уже реальная военная угроза для нас.

– С какой целью американцы раздувают истерию об агрессии России? Не для того ли, чтобы скрыть свою роль в доведении Украины до такого состояния? Чтобы «спрятать концы» своей деятельности по созданию биологического оружия на территории этой страны?

– Спрятать факт участия американцев в военно-прикладной биологической программе на территории Украины уже невозможно. Это была же не украинская биологическая программа, а американская! Они использовали территорию Украины и, подчеркну, украинцев как подопытных кроликов.

Но главная задача в данном случае у американцев была, на мой взгляд, другая. Им нужно объяснить американскому обществу, доказать, что обостряющийся в их стране глубочайший экономический кризис, по своим масштабам сравнимый с Великой депрессией 1929 года, связан с тем, что Соединённые Штаты противостоят России. Хотя на самом деле они сами накосячили в управлении своей экономикой и довели её до состояния, когда дальше она уже не может развиваться за счёт финансовых спекуляций. Вот что их волнует больше.

– По имеющейся информации, нацисты намеренно уничтожают производственную и социальную инфраструктуру ДНР, ЛНР, а также других регионов Украины, которые они оставляют под напором воинских формирований республик Донбасса и наших войск. Означает ли это своеобразное признание ими своего поражения?

– Я согласен с этой точкой зрения. Кстати говоря, они (нацисты) начинают уничтожать промышленную инфраструктуру за пределами территории, которая официально относилась к Донецкой и Луганской областям. Они начинают уничтожать это в Сумской и Черниговской областях. Посмотрите, что происходит в освобождённом Херсоне, как они его обстреливали, а это не Донецкая и Луганская области. Следующий этап – уничтожение остатков промышленного потенциала Николаева. Я бы на месте тех, кто сейчас там радуется «видосикам» местного губернатора, задумался, где и кем они будут работать, когда всё это закончится.

Но самое главное, наиболее трагические события будут происходить в промышленном сердце Украины: в Запорожье, Днепропетровске, Кривом Роге, Кировограде. Вот там, я боюсь, украинские радикалы развернут военно-силовую деиндустриализацию своей страны, и это будет очень печально.

– Дмитрий Геннадиевич, у вас есть возможность напрямую обратиться к нашим военнослужащим, участвующим в специальной операции…

– Я бы хотел сказать нашим воинам, что мы вас любим, мы вас поддерживаем, мы сделаем всё, чтобы вы спокойно выполняли поставленные перед вами задачи и никто не стрелял бы вам в спину на информационном фронте. Знайте, у вас надёжный, прочный тыл. Сражайтесь уверенно, сражайтесь за Россию!

Олег Грозный, «Красная звезда»

Украина. Евросоюз. США. Россия. ЦФО > Образование, наука. СМИ, ИТ. Внешэкономсвязи, политика > redstar.ru, 1 апреля 2022 > № 4016814 Дмитрий Евстафьев

Право на будущее

Основные тенденции в геоэнергетике

Борис Марцинкевич

В Соединённых Штатах Америки нет такого катастрофического, как в Европе, роста тарифов на тепловую и электрическую энергию, нет стремительно растущей нагрузки на население и промышленный сектор. Если помнить об этом, то исчезает удивление тому факту, что уровень доверия избирателей президенту Байдену хоть и снижается, но отнюдь не стремительно. Да, цены на АЗС в Штатах действительно растут, но рост цен на промышленные и продовольственные товары кратно меньше. Министерство финансов этой страны зафиксировало рекордный за последние годы рост инфляции по итогам 2021 года, но ведь всё познаётся в сравнении: 7,8% для Штатов — много, а для многих других стран — вполне терпимо. Сравнивать с положением, в которое под чутким руководством команды Байдена загнали сами себя страны, входящие в состав ЕС, просто не приходится — здесь рост цен составляет не проценты, а разы: год тому назад тысяча кубометров газа обходилась европейским потребителям в шесть раз дешевле, киловатт-часы в марте 2022 года выросли в цене в 4–5 раз.

Разумеется, тарифы на тепловую и на электрическую энергию в минувшем году росли и в России — на уровень инфляции, то есть на считанные проценты. Несмотря на все волны дискриминационных антироссийских мер, никаких предпосылок для роста цен энергоресурсов в России не наблюдается и сейчас.

Штаты были и остаются инициаторами антироссийской истерии Запада как в политической, так и в экономической сферах. В результате предпринятых действий в США растут цены на нефтепродукты, но ситуация с уровнем цен на природный газ, на уголь, на тепловую и энергетическую энергию, хоть и не такая стабильная, как в России, но значительно устойчивее, чем в Европе.

В Европе рост цен на энергоресурсы и на то, что из них производится, — кратный, объединения промышленников, ассоциации работодателей уже вовсю бьют тревогу о том, что ЕС на грани массового закрытия предприятий и стремительного роста безработицы. Для того, чтобы европейский и американский электорат не беспокоил своих правителей-руководителей, в незримый бой пошла вся масса крайне независимых, неангажированных, непродажных и даже неполживых западных СМИ: во всём происходящем виновата Россия, Путин и, само собой, «беспричинная, безжалостная агрессивная агрессия тоталитарной России супротив пушистой и демократичной Украины». Всё, больше Украина ни для чего Дядюшке Сэму не нужна: дымовая завеса создана, деньги и оружие киевскому режиму подкидываются. Хороводы политиков кружатся то ли в танце, то ли в приступе эпилепсии, на заднем фоне — вскукареки западных компаний, голосящих о том, как мощно и стремительно они покидают Россию, прекращая работу во всевозможных совместных предприятиях и проектах. Внимание всей России — тоже там, на дорогах специальной военной операции, на сражениях с потоками лжи и грязи, потоками льющихся из всех мыслимых интернет-ресурсов.

А суть происходящего проста и незатейлива: Штаты вполне успешно отрывают промышленность Евросоюза от стабильных, предсказуемых, выгодных поставок энергетических ресурсов. При этом их собственный ТЭК находится в куда как более выигрышном состоянии: если Евросоюз почти 90% спроса на природный газ покрывает импортом, то импорт газа для США не требуется от слова «вообще», и ровно так же ситуация обстоит с углём. По предварительным данным, объём добычи угля в Штатах за минувший год вырос почти на 10%, объём экспорта в Китай, к примеру, вырос сразу на 15%. Ни в одном санкционном списке, которые подписал Джо Байден, нет запрета на импорт из России ОУП, обогащённого уранового продукта, — того, что становится топливом для АЭС после того, как из таблеток урана формируются твэлы и ТВС. Единственный «пробой» — та самая тяжёлая нефть, без которой работа НПЗ, расположенных на побережье Мексиканского залива, будет затруднена.

Что касается Европы, то ЕЦБ уровень инфляции за только что минувший февраль оценил в 5,9%, назвав основной проблемой стремительный рост цен на все виды энергоресурсов. При этом руководство главного банка ЕС бесстрастно констатирует, что тенденций снижения этих цен не предвидится, а потому прогнозировать уровень годовой инфляции пока крайне затруднительно. И это действительно так: проблемы Европы только начинаются, ей ещё предстоит обустраивать миллионы новых беженцев, но это уже их проблемы.

Да, во всевозможных официальных документах и доктринах Штаты зачисляют в свои противники Россию, Китай и Иран, но кто мы с вами такие, чтобы верить велеречивым американским политикам, которые врут, как дышат? «Европа для Штатов — надёжный союзник» — этот слоган навязывается обитателям европейских стран едва ли не 24 часа в сутки, но уже приведённые факты подсказывают, что звучать он должен несколько иначе: «Европа для Штатов — кормовая база».

Если отбросить детали, то план, который пытается реализовать команда Байдена, направлен сразу на три цели. Оторвать Европу от поставок энергетических ресурсов, тем самым устранив европейские товары с американского рынка, — при росте их себестоимости, которая совершенно неизбежна, конкурентных цен европейцы предложить просто не смогут. Заодно пригодится и эта, как там её... Украина! Истерика вокруг агрессивной агрессивности России наращена до максимума, и вот уже рейхсканцлер Шольц победоносно заявляет, что Германия будет платить в бюджет НАТО 2% своего ВВП. Прелестно, это даст дополнительную приличную загрузку американским компаниям оружейного комплекса, а после апрельских невыборов Макрона свои взносы, вполне возможно, понесёт и Франция. Третья цель — Китай. Схлопывается промышленность Европы — вырастет безработица — снизится покупательная способность — снизятся объёмы экспорта из Китая в Евросоюз. С ослаблением Европы самым платёжеспособным рынком станут сами США — значит, благополучие Китая будет куда как больше зависеть именно от них. Да, торговый паритет между Штатами и Китаем отсутствует напрочь: Китай поставляет в Америку на 300 млрд долларов в год больше, чем импортирует из неё. Но монополия на платёжеспособный сбыт — она и есть монополия. Китай вынужден будет стать более сговорчивым, более послушным. Россия помощь Китаю как стабильный поставщик энергетических ресурсов, по мысли американцев, оказать не сможет — импортозамещение в добыче углеводородов, особенно трудноизвлекаемых запасов на суше и с морских и шельфовых месторождений, министерством торговли и промышленности просто завалено. Поручение в адрес этого ведомства Путин дал ещё в 2014-м, но за восемь лет изменения оказались минимальными. Причина? Менеджеры высшего звена в крупных компаниях из числа иностранцев и ими прикормленные — и победителями тендеров на поставку оборудования раз за разом оказывались зарубежные компании. Да, в министерстве торговли были созданы специальные комиссии, которые как бы курировали ведение НИОКР и распределение бюджетных средств, а толку-то? Если бы деньги изымались из бюджетов нефтяников и газовых дел мастеров — эти ребята действительно прикладывали бы максимум усилий для того, чтобы НИОКРы шли максимально быстро, не погнушались бы, глядишь, покупать даже чужие головы — не у иностранных компаний, а в индивидуальном порядке. А так... Ну вкладывались бюджетные деньги, учёные с конструкторами что-то старались сделать, но их придумки на практике никто использовать и не собирался, а механизмов для того, чтобы теория сразу после её создания совмещалась с практикой, Минторг так и не предложил. Возможно, я ошибаюсь в своих размышлениях — не знаток в лабиринтах башен Кремля, у меня только логика в ассортименте. Если импортозамещение требуется для добычи нефти и газа, для их переработки, то почему эти направления курирует Минпромторг, а не министерство энергетики? Напомню, что Росатом на день сегодняшний — это две трети АЭС, строящихся на внешнем контуре, контрольный пакет и даже китайские атомные концерны, со всей их финансовой мощью, конкурировать пока не могут. Почему так? Да потому, что у Росатома — всё своё. Свои НИИ, которым корпорация подкидывает очень серьёзные деньги для того, чтобы уровень мегасайенс не казался чем-то недостижимым. Свои конструкторские подразделения, свои материаловеды, свои лаборатории, собственные машиностроительные предприятия, свои специалисты по добыче, по разведке, по юридическим направлениям, которые способны действенно, результативно помогать странам-новичкам выстраивать структуру «атомного законодательства», свои компании по транспортировке свежего и облучённого топлива, свои предприятия по выводу ядерных объектов из эксплуатации, по переработке облучённого ядерного топлива. Своя сеть вузов, а проекту «Школа Росатома», который нацелен на то, чтобы выуживать талантливую молодёжь в закрытых атомных городах уже на уровне младшей школы, идёт второй десяток лет. Проигрывает Россия из-за того, что у Росатома внутри нашей страны нет конкурентов, что всё собрано в единую, многоплановую структуру? Нет, не проигрывает: Росатом не только справляется с атомной энергетикой дома и за кордоном, он в полный рост тащит направления атомные, но не энергетические, энергетические, но не атомные и вовсе и не атомные, и не энергетические. Радиационные отходы — Росатом, отходы 1 и 2 класса — Росатом, композитные материалы — Росатом, ледоколы и буксиры в порту Сабетта — Росатом, горнодобывающее оборудование для угольной отрасли — тоже Росатом. А Газпром с Роснефтью? Разведка, добыча, транспортировка, переработка нефти — всё это только за счёт тендеров, за счёт так называемых нефтесервисных компаний, то есть за счёт сторонних организаций. ФАС доволен: вроде ж это обеспечивает рост конкуренции, всё по фэншую, то есть по либеральным лекалам. Но вот сейчас сонный Джо клюнул в ягодицы, и выясняется, что всё это было благоглупостью, что в условиях экономической войны против нас мы оказались расслаблены, не сконцентрированы, что нужно всё в максимально сжатые сроки переделывать на мобилизационный лад.

Возвращаюсь к американскому триединому плану: ослабить Европу, ослабить Россию, обнять нежно Китай за горло. Именно в таком порядке, а та самая экстремальная демократия на Днепре — инструмент, причём одноразовый. Не выдержит нагрузки, разлетится на куски? Ну, бывает, что ж такого. Ослабление России как поставщика энергоресурсов для Китая будет тем более сильным, чем больший сегмент китайского рынка удастся оттяпать Штатам. Укорот амбициям Китая будет более жёстким, если продавать свои товары Китай сможет только Штатам, а те постараются максимально полно контролировать его энергетику. Всю осень прошлого года потоком шли новости о том, как очередная китайская государственная компания подписывает контракты на поставки СПГ из Штатов — на 10–15 лет, всё по-взрослому, без всяких европейских игр в спотовый рынок, с привязкой цен к нефтяной корзине. Только так и никак иначе — долгосрочные контракты с условием получай-или-плати, с графиками, сроками, с временными лагами для корректировки цен после изменения котировок на нефтяном рынке. Эти контракты — единственный вид обеспечения для получения банковского финансирования американскими компаниями, идущими на риск строительства СПГ-заводов. В очередной раз напомню, что заводы по сжижению природного газа требуют весьма и весьма серьёзных инвестиций, вложений: условная технологическая линия мощностью 1 млн тонн в год готовой продукции обходится в 1 млрд долларов, средняя мощность СПГ-заводов крупнотоннажного сжижения — не менее 5 млн тонн в год. Шуточки вроде тех, которые обозначены в пресловутой целевой модели европейского газового рынка («никаких долгосрочных контрактов, цены определяет спотовая торговля»), для новых предприятий не подходит. СПГ-заводов, которые бы уже успели полностью рассчитаться с банками-кредиторами, в Штатах на сегодня просто нет и ещё лет пять не будет, а банкиры в любой стране ведут себя, в общем-то, одинаково: давят, выкручивают руки, подвешивают на крюках, пока не состоится полный расчёт. Только после того, как это произойдёт, американские компании — владельцы СПГ-заводов смогут выйти на мировой рынок как самостоятельные игроки, — не раньше. На день сегодняшний СПГ-сектор у США как государства как бы есть, но его как бы и нет — никакой президент, министр, Конгресс с Сенатом не могут, не способны диктовать свои политические хотелки тем компаниям-трейдерам, которые подписали долгосрочные контракты на сжижение газа на территории США.

Выходом из Великой депрессии для Штатов, как известно, стала Вторая мировая война, но особенно стремительным рост влияния этой страны стал сразу после её окончания. Знаменитый план Маршалла — огромные кредиты, причём кредиты связанные, стали источником для роста заказов для американской промышленности. Напомню, что при этом экономика Европы не только восстанавливалась до довоенного уровня — на пятидесятые годы пришлась эпоха автомобилизации Западной Европы. И вот это направление стало стимулом для монополизации европейского топливного рынка семью крупным англосаксонскими нефтяными компаниями, стремительно нарастившими объёмы добычи нефти на Ближнем Востоке, которую они на тот момент опять же монопольно контролировали, с одновременным строительством целого ряда НПЗ в Европе.

ОПЕК на тот момент ещё не существовала, борьба с откровенно колониальной зависимостью только-только начиналась. Картель, который глава итальянской государственной компании Agip Энрико Маттеи метко назвал «Семь сестёр», состоял из американских Gulf oil, Standard oil of California, Standard oil of New Jersey и Standard Oil of New York и английских ВР и Royal Dutch Shell. В дальнейшем компании дробились и сливались, но речь не об этом. Технологии переработки нефти тех лет по сравнению с нынешними были, прямо скажем, достаточно примитивными — при производстве бензина и дизельного топлива получалось огромное количество мазута, с которым нужно было что-то делать. И сделали — на пятидесятые годы прошлого века случилось пришествие мазута в большую энергетику. Энергетика Европы того времени была угольной, первую скрипку играли месторождения Рура, который по результатам раздела нацистской Германии отошёл к ФРГ. Манёвр был простенький, но оказался неотразимым: нефтяники пересчитывали теплотворную способность немецких углей и мазута и держали цены на топочный мазут процентов на 5–10 ниже уровня цены энергетических марок угля. Картельный сговор неподкупная европейская Фемида увидеть не смогла, в результате чего доля немецкого угля стала стремительно снижаться. Закрывались шахты, прекращалась разработка карьеров — красота, сопровождавшаяся ростом безработицы, но это отдельная история и, опять же, не наши проблемы.

Штаты сумели сорвать изрядный куш, но тотальное влияние «Семи сестёр» долгим не было: праздник живота закончился уже в начале 60-х, после создания и стремительного роста влияния ОПЕК. Мировой нефтяной кризис 1973 года в числе прочего породил ренессанс угольной энергетики, но ресурсом для неё стал уже не уголь Рура, а уголь, поступавший откуда-то с Аппалачских гор.

Однако 70-е годы прошлого века в Европе были удивительны тем, что среди тамошних политиков имелись и государственные деятели, которые смели отстаивать интересы собственных стран. Свой способ уйти от тотальной зависимости от нефти разработала и реализовала Франция в годы президентства Жоржа Помпиду: 58 атомных энергоблоков обеспечивают Франции пальму первенства по объёмам экспорта электроэнергии всем её соседям.

1 февраля 1970 года в конференц-зале эссенского отеля "Кайзерхоф" было подписано соглашение между Союзнефтеэкспортом и компанией Рургаз. Названий у этого соглашения несколько — сделка века, контракт столетия, но нам более привычно «Газ в обмен на трубы». Одновременно с основным соглашением были подписаны контракты с компаниями "Маннесман" и "Тиссен" — именно они поставляли для газовой магистрали трубы диаметром 1420 мм, которые в СССР в то время не производились. Результат — строительство магистрального газопровода Уренгой — Помары — Ужгород и Ямбург — Западная граница, серия долгосрочных контрактов на поставки газа, которые подписывали в 1970, 1972 и в 1974 годах. Годовой объём был фантастическим по тем временам — целых 12 млрд кубометров. Достижение германского правительства Вилли Брандта, осуществлённое невзирая ни на какое давление со стороны Штатов во главе с Ричардом Никсоном, а потом и с Джеральдом Фордом.

После ввода ограниченного контингента советских войск на территорию Демократической Республики Афганистан президент Рейган призывал весь коллективный Запад к коллективному бойкоту СССР, но Гельмут Шмидт, Дойче банк и промышленники ФРГ не дрогнули — трубы продолжали поступать, а наши строители работали с ураганным темпом. Уренгой — Помары — Ужгород построили не за плановые 60 месяцев, а всего за 18. Надпись на последней трубе тоже памятна многим: «Вашим санкциям труба, господин Рейган!» Слово «санкции» для нас, в общем-то, многие-многие годы родное, привычное, а вот годы без них никогда ничем особо хорошим не заканчивались — странно, но факт. В 1981 году ФРГ и СССР подписали ещё один газовый контракт, действовавший до 2008 года, — в соответствии с ним объём поставок вырос до 23 млрд кубометров. Газ-в-обмен-на-трубы — это и поражение Штатов, это и настоящая экономическая победа не только СССР, но и государственников Западной Германии. Правда, теперь о том поколении государственных деятелей Германия может только вспоминать, умильно улыбаясь своим новоявленным политикам, которые уверенно скатываются на уровень политиканов-марионеток, но кто мы такие, чтобы осуждать замечательный выбор немецкого электората? Стабильные, надёжные поставки советских энергоресурсов — одна из существенных причин того, что до недавнего времени Германию по праву называли «локомотивом Европы». Но теперь, судя по всему, рельсы просто кончились, и куда поедет-полетит тот паровоз, предсказать непросто.

Чтобы закончить исторический экскурс в энергетические войны Штатов и Европы, напомню, что в конце 80-х годов прошлого века одним из способов экономической борьбы против СССР стало резкое падение стоимости нефти, которое многие связывают с договорённостью США с Саудовской Аравией. Так это или нет, можно спорить — на тот момент у Saudi Aramco были и другие проблемы, но вот то, что такая договорённость вполне могла иметь место, это точно. Нефтяной конфликт ОПЕК и стран-потребителей, список которых с удивительной точностью совпадает со списком стран — членов Международного энергетического агентства, закончился весьма нетривиально. Руководители Саудовской Аравии согласились номинировать все нефтяные сделки в долларах США, согласились на хранение этих долларов в американских банках и инвестировать в американскую промышленность. Именно это является основой того, что доллар по-прежнему является основной денежной единицей планеты, дополнительное подспорье — огромная сеть бирж, где сделки с нефтью котируются всё в тех же долларах, а объём бумажных операций в 10 раз превышает объём сделок с физической нефтью. Но, повторю ещё раз — то, что такая договорённость Штатов и Саудовской Аравии вполне могла быть, отнюдь не значит, что она действительно была.

Энергетическая обеспеченность современных Штатов базируется на сланцевых углеводородах или, если корректно, на возможности добывать нефть и газ из слабо проницаемых коллекторов методом гидроразрыва пласта. Западные и либеральные СМИ уже все уши прожужжали до состояния решета — Штаты стали рекордсменом по объёмам добычи нефти, Россия безнадёжно отстала, потому Штаты и разорвали нашу экономику в клочья. Звучит звонко, особенно с учётом того, какую способность наращивания объёмов добычи демонстрировали американские нефтедобывающие компании после спада стоимости нефти в 2014 и в 2018 году. Как только уровень котировок вырастал настолько, чтобы гидроразрыв становился экономически рентабельным — сланцевики стремительно восстанавливали упавший объём и шли в рост и дальше.

Здорово, что и говорить, вот только есть несколько «но». Эта динамика обеспечивалась биржевым инвестированием в сланцевые компании: частные игроки охотно покупали как акции, так и облигации, свято веря, что инвестиции окупятся сторицей. Биржевые игроки несли всё новые и новые деньги, сланцевые компании бурили всё новые и новые скважины, и смахивало это всё на поведение наркомана на игле, который для получения удовольствия всё чаще втыкает шприц себе в вену. Нюансы сланцевой добычи мало кого интересовали, поскольку в бой шли, мягко скажем, не самые квалифицированные инвесторы, привыкшие играть акциями чего угодно: торговцев лесом, резиновыми уточками, металлами и просто ценными бумагами. А тонкости технологии — да тьфу на них, не может же нефть как биржевой товар отличаться от любого другого биржевого товара! Может, ещё как может.

Традиционная нефть добывается из коллекторов: нефтесодержащая порода изолирована снизу слоем воды, сверху — непроницаемыми породами. Если утрировать, нефть в таких коллекторах находится под высоким давлением, пробуренная скважина становится областью с низким давлением, и нефть движется именно в эту область. Ключевое слово здесь — «движется», поскольку проницаемость нефтесодержащих пород позволяет нефти это делать.

Нефть сланцевых пород двигаться не способна — именно поэтому такие пласты, сланцы, и называют слабопроницаемыми. Для того, чтобы дать такой нефти возможность двигаться, скважина после вертикального участка переходит в горизонтальный, идёт внутри пласта. Дальше — под высоким давлением подаётся смесь воды и песка, чтобы произвести тот самый гидроразрыв, обеспечить нефтесодержащий слой дополнительными, искусственными трещинами. Для того, чтобы эти трещины не затянулись, в смесь добавляют так называемые пропанты, цель — зафиксировать трещины, удержать их от схлопывания на максимально возможный срок. Но, как бы ни изощрялись нефтяных и химических дел мастера, срок этот не превышает двух-трёх лет — после этого приходится бурить новую скважину, снова проводить гидроразрыв. Хотите, чтобы объём добычи хотя бы не снижался — бурите и рвите, бурите и рвите.

Для сравнения — нефть Самотлора открыта более полувека тому назад, но скважины продолжают работать, нефть азербайджанского месторождения Биби-Эйбат добывается и вовсе уже вторую сотню лет.

Азарт сланцевых компаний до умиления напоминал и напоминает времена золотой лихорадки на Аляске — захватывай новый участок земли и копай, думать будем потом! Но азарт не может длиться вечно, и в 2020 году, в момент кризиса спада спроса на нефть, американские инвесторы очнулись и вежливо так спросили владельцев сланцевых компаний: «Джентльмены, а где, собственно, наша прибыль, о которой вы нам рассказывали десяток лет? Вот тумбочка — складывайте сюда». Такая смена настроения была связана не только с тем, что рухнули все нефтяные котировки, но и с тем, что в Штатах, как и в Европе, всё активнее становились сторонники зелёной революции, получившие поддержку у той самой Демократической партии США, которую возглавляет тот самый Джозеф Байден. Долой уголь, прочь нефтяные продукты, каждому мужику по ветряку, каждой милой даме — по панели, всем по два электромобиля на рыло, и станет всё зелёным, а то и радужным. Поскольку всё это шло, что называется, на серьёзных щах, частные инвесторы и задумались — а не изъять ли деньги из сланцевых компаний, а не перебросить ли их вон тому же Илону нашему Маску, чтобы на заборах не воробьи сидели, а "Теслы" висели.

Вот такой, в кавычках, небольшой технический нюанс, который ломает стройную теорию, которую команда Байдена пытается реализовать в виде своего триединого плана — сланцевая добыча, несмотря на то, каким стал уровень цен, к прежним объёмам возвращается в разы медленнее, чем это происходило в 2014 и в 2018 годах.

Второй нюанс — геологический, я неоднократно о нём уже говорил. Штаты не только страна, на территории которой добываются рекордные объёмы нефти, но ещё и крупнейший потребитель этой же нефти. Геология в том, что 90% добываемой в Штатах нефти — это её лёгкие и сверхлёгкие сорта, переработка которых не даёт возможности получать необходимое количество дизельного топлива. Добывая огромные количества лёгкой нефти, Америка способна только её и экспортировать — и в этом её принципиальное отличие от ситуации в России.

У нас экспортный сорт Urals — не единственный, на восток уходит магистральный нефтепровод ВСТО, по которому идёт одноимённая лёгкая нефть, она добывается и в Западной Сибири, и на Сахалине. Импорт сырой нефти что в СССР, что в России равен просто нулю — мы всем необходимым обеспечиваем себя сами, мы в этом отношении не зависим вообще ни от кого, Штатам такая роскошь просто недоступна. Небольшие объёмы тяжёлой нефти добываются на Аляске, но слишком мало, да ещё и экологи готовы костьми лечь, но не допустить расширения добычных проектов. Напомню, что предшественник Байдена, мистер Трамп, инициировал односторонние дискриминационные меры по отношению к Венесуэле, объявив эмбарго на нефть этой республики. Тем самым НПЗ, расположенные на американском побережье Мексиканского залива, были лишены традиционного для себя сырья — тяжёлой нефти битуминозных песков Венесуэлы. Ещё одна творческая инициатива Трампа — выход из ядерного соглашения с Ираном и введение эмбарго ещё и на иранскую нефть, в том числе и на сорт Iranian heavy, которая по своему составу максимально близка к венесуэльской марке Mars Blend. Именно это стало причиной резкого роста объёма поставок в Штаты Urals и мазута М-100 — ничего более подходящего в наличии просто нет. Да, теоретически может подойти средняя и тяжёлая нефть Саудовской Аравии — Arab Medium и Arab Heavy, соответственно, — но только теоретически, поскольку действует соглашение ОПЕК+ о снижении объёмов добычи нефти всеми странами — участниками соглашения. Традиционно чем легче сорт нефти — тем выше его цена, так что логика предельно проста: если нужно снижать объёмы добычи, то снижать будут добычу наиболее дешёвых сортов. Так что извините, но покупайте Arab Light и не жужжите.

Знал обо всём этом мистер Байден и его штаб в предвыборную пору? Безусловно. А вот действия были крайне своеобразными. Байден вслух заявлял, что Саудовская Аравия за то, что произошло с журналистом Хашогги, должна быть превращена в страну-изгоя. Байден обещал и действительно в первые же дни на президентском посту запретил строительство магистрального нефтепровода Keystone XL, который мог бы обеспечить поставки тяжёлой нефти из битуминозных песков Канады на южные НПЗ. При этом вся предвыборная риторика о зелёной революции, о снижении объёмов потребления нефти никуда не исчезла и после того, как Байден стал хозяином Белого дома. Риторика, которая приводила и приводит к тому, что банки отказываются финансировать «грязные» нефтяные проекты, к тому, что частные биржевые инвесторы стали крайне скептически относиться и к вложениям в традиционную нефтяную отрасль.

Нынешние попытки администрации президента США уговорить нарастить объёмы добычи Arab Medium и Heavy Саудовскую Аравию, заигрывания с Мадуро, с Ираном — это прямое следствие того, что Байден не смог договориться с собственными, американскими, нефтяными компаниями. Это не руководители компаний мечутся по миру в поисках дополнительных объёмов тяжёлой нефти, этим вынуждены заниматься правители Штатов. Что касается саудовской Аравии, то дело не только в том оскорбительном поведении Байдена в период выборов, но и, разумеется, в наличии соглашения ОПЕК+. Весной 2020 года Саудовская Аравия своими односторонними действиями уже привела к нарушению условий сделки, чем это закончилось для Saudi Aramco — известно, финансовые потери исчисляются десятками миллиардов долларов. Это на Западе не желают учиться на собственных ошибках, но на то он и Запад, чтобы быть диким, а наследный принц Саудовской Аравии второй раз повторять одну и ту же ошибку не намерен. Так что извините, но итог попыток договориться с Эр-Риядом что у Штатов, что у Британии одинаков — не шмогла. Саудовской Аравии как лидеру ОПЕК возможность регулировать мировой рынок нефти куда как ценнее, чем сиюминутные пожелания политиков англосаксов — ничего личного, только бизнес.

Напомню, что в феврале 2020 года Штаты и Китай подписали торгово-экономическое соглашение с целью прекратить войну пошлин. Война пошлин — так называлась отчаянная попытка Трампа сбалансировать обоюдные поставки товаров и услуг, попытки уменьшить дефицит во внешней торговле с Китаем. В числе прочих обязательств, которые по этому соглашению взял на себя Китай, — наращивание закупок энергетических ресурсов из Америки. Штаты заинтересованы в этом и ещё по одной причине: наращивание добычи нефти, газа и угля означает ещё и рост реального сектора экономики, рост её доли в общем объёме ВВП. Китай любит и ценит зелёную повестку, он заботится об экологии, но он не перестаёт любить нефть, газ и уголь — спрос растёт, в прошлом году Китай вышел на первое место по объёмам закупок СПГ, американские угольщики поставили в Китай в 2021 году на 15% больше своей продукции, чем годом ранее. Китайские и американские компании подписывают долгосрочные контракты на поставки СПГ — это выгодно и тем, и другим.

А на другой стороне материка Евразия сходят с ума европейские политики, все эти шольцы с фон-дер как её там — вот если не сегодня, то завтра мы заместим российский трубопроводный газ замечательным и восхитительным СПГ. Выгодно это Штатам? Как бы да — ведь на дефицитном рынке покупатели могут конкурировать друг с другом в борьбе за товар только наращиванием цены. В 2020 году из Штатов было экспортировано 46 млн тонн СПГ, в 2021 — уже 70,4 млн тонн при максимальной мощности СПГ-заводов в 102 млн тонн. Вроде бы как резервы имеются, вроде бы как можно усидеть на двух рынках: и на европейском, и на азиатском. Но 30 млн тонн СПГ — это всего 42 млрд кубометров газа в его обычном состоянии, а никак не 155 млрд, которые Газпром поставил в страны ЕС в минувшем году. Но для Штатов это не главное — аллах с ней, с той Европой, пусть топят углём, соломой, кизяком и чем угодно ещё. Главное — ситуация в самих Штатах, где тоже растёт спрос на газ, не понравилась там особо история с замерзающим Техасом. Растёт спрос в Мексике, куда проложены магистральные газопроводы. На два стула седалища, может, и хватило бы, но число стульев очевидным образом больше двух.

Итог? Гладко было на бумаге, да забыли про овраги или, если корректно, Байден явно переоценил собственные силы. И в том, что касается обеспечения его собственной страны нефтью, и в том, что Штаты смогут обеспечить рост поставок СПГ в Азию, в Мексику и в Европу при надёжном обеспечении собственного спроса. И в том, что касается эмбарго на поставки нефти российской. Да, сейчас рынок лихорадит, но это прямое следствие необходимости перестройки всей мировой логистики. За последнее время с визитами в Москве побывали представители Ирана, Катара, Бахрейна, ОАЭ — нам сообщили, что встречи проходили только с Сергеем Лавровым, но всё ли мы знаем? Как-то уж набор гостей слишком сильно походит на то, что нефтедобывающие страны начали аккуратно просчитывать, кто с какого рынка потребителей уйдёт, кто куда придёт. Много говорилось о начале переговоров России и Индии о расчётах за российскую нефть в рупиях или юанях. Тема интересная, сложная, требует усилий обоих наших государств, но пока государственные руководители только начинают выстраивать новые схемы, частные компании Индии уже действуют.

По итогам первых двух недель марта в Индию импортированы 360 тысяч баррелей российской Urals — для сравнения, за весь прошлый март объём поставок был 90 тысяч баррелей. Да, логистика получается достаточно обременительной, но договор всегда возможен при взаимном непротивлении сторон. Напомню, что Индия занимает третье место в мире по объёмам спроса на нефть, и 80% этого спроса удовлетворяет импорт. Научимся справляться вот с такой непростой логистикой? Конечно, справимся, разве что нашим нефтедобывающим компаниям придётся поступиться частью прибыли, но на фоне общемирового роста уровня нефтяных цен это вполне допустимо. Кратный рост поставок нефти в Индию в этом марте — при расчётах в долларах, поскольку отнюдь не все наши банки отключены от SWIFT. Появится механизм расчёта в наших национальных валютах — ситуация может измениться ещё резче, а на полуострове Индостан находится не только полуторамиллиардная Индия, но и ещё две крошечные страны — Пакистан и Бангладеш с населением по 200 млн человек в каждой.

23 марта для России сменилась целая эпоха. Что такое российский рубль и на каких условиях работает пока что наш ЦБ, если коротко. Центробанку нужны рубли — вообразим, на прямое кредитование государством возводимое предприятие стратегической важности. Напечатать и эмитировать? Как бы не так: эмитировать рубли у ЦБ России есть право ровно на ту величину, на которую ЦБ приобрёл долларов. Собственно, это и было одной из причин того, что наш ЗВР хранился в долларах и в евро в американских и в европейских банках. И это правило появилось не во времена правления Набиуллиной, в него ЦБ РФ был загнан ещё в 90-е годы минувшего века, когда мы, одурев от псевдосвободы, решили стать частью цивилизованной семьи народов. Да, Маслюков и Геращенко предлагали перейти в торговле энергоресурсами на рубли ещё в далёком 98-м, но тогда ничего не вышло — извините, не готовы мы к этому были. А сейчас, после того как тот самый коллективный Запад грабанул нас на 300 млрд долларов, но с учётом вот той самой газовой арифметики, — способны. Готовы даже в том случае, если половина европейских компаний откажется от закупок нашего газа — в деньгах мы не потеряем. Готовы, потому что не будет этой половины — не наберётся в Европе столько стран, согласных с размаху прихлопнуть собственную экономику.

Да, прежде чем перейти к попыткам понять, насколько серьёзным шагом стало свежее решение Путина, обязательно надо вспомнить о вещах простых, приземлённых. Мы уже успели услышать реакцию на решение президента России от доброго десятка комментаторов: от премьеров и министров европейских стран. И ровно один комментарий от европейской энергетической компании, имеющей долгосрочный контракт с Газпромом. Генеральный директор немецкой Uniper был краток: «У нас на руках контракт с валютой платежа в евро, ничего другого, продолжаем действовать на его основании». Точка, больше ни слова. Но слова-то точные на все 100%! Есть заявление президента России, но нет никаких писем от Газпрома — что ещё педантичный немец может сказать? Нет никакого повода шапками кидаться — Путин не просто так дал правительству неделю на подготовку к переходу на рублёвую торговлю. Это обычный бюрократический порядок, ничего нового в этом лучшем из миров. Принят закон, но под него нужны подзаконные акты, внутриведомственные решения, инструкции для конкретных исполнителей — только так, никак иначе. Газпром, направляя письма партнёрам, должен не только сообщить, что наше правительство в ответ на действия ваших правительств запретило торговлю в евро и в долларах, — это для нас, Газпрома, форс-мажор, мы обязаны соблюдать наши законы, потому вот вам, дорогие наши немцы-голландцы-чехи, новый алгоритм. Вот список российских банков, в которых вы имеете полное право открыть рублёвые счета. Вот условия работы ММВБ, на которой вы получите возможность приобретать рубли, вот список дилеров, которые обеспечат вам проведение торгов.

Но Газпром не напишет такие письма до той поры, пока этот алгоритм не будет полностью предоставлен Центробанком. Значит, ждём решения ЦБ, ждём рассылку писем Газпромом и только после этого смотрим на реакцию конкретных европейских газовых «пацанов». Не министров с комиссарами, которые за свои слова не отвечают, поскольку никакого реального бизнеса не ведут, а руководителей европейских энергетических компаний.

Письмо от Газпрома будет длинное, ведь многие европейские компании сделки осуществляют под банковские аккредитивы и кредиты. Банки — европейские, финансовые инструменты — европейские. Но они нас больше не интересуют, вот ведь какая штука. Так что те европейские компании, которые откажутся издеваться над населением родных им стран, с российскими банками будут контактировать не только ради открытия рублёвых счетов и торгов на ММВБ, но и для того, чтобы договариваться про те самые аккредитивы и кредиты. Без этого не получится, фокусов не бывает. Сейчас считать-то стало легко и удобно: если, допустим, мы намерены в этом году поставить в Европу 100 млрд кубометров газа, то денег за это придётся получить что-то около 100 млрд долларов — в рублях, по курсу ММВБ. Вообразить, что у европейских газовых компаний имеется вот такой свободный кассовый остаток, — у меня не получится, воображалка слабовата. Так что вперёд, господа европейцы, — за рублёвыми счетами, за рублёвыми аккредитивами, за рублёвыми кредитами.

Какое поле для манёвров останется у европейских компаний с того момента, как им в торжественной обстановке вручат пакеты от Газпрома? Собственно говоря, всего три. Первый самый простой: «Извините, герр Миллер, но работать в рублях не намерены, в контракте предусмотрена другая валюта платежа, потому пока-пока, ауфвидерзеен и даже гудбай». Ответ очевиден: «И вам до свидания, мы будем помнить вас молодыми, красивыми, сытыми и в вашем тёплом и светлом офисе». Вариант второй: «Герр Миллер, вы нарушаете условия договора, я на вас в суд подам». Ответ: «Имеете полное право, мы будем ждать вердикта суда и заранее готовить апелляцию, встречные иски и прочие документы. Закончатся суды — поговорим и о поставках. Очно поговорим, потому как вряд ли у вас связь работать будет — она без электричества как-то не очень. Подъедете? Отличная идея, у нас тут неподалёку превосходный конный завод, вы только заранее лошадку себе там подберите — вдруг хозяин согласится за эти, как их там, евры, продать. Вот на лошадке и приедете, а пока — пока». Третий — согласиться на алгоритм действий, который будет предложен Газпромом и Центробанком России, дабы даже в таких условиях продолжить соблюдать принципы энергетической обеспеченности и энергетической безопасности. Да, это будет, что называется, против шерсти — вопреки и поперёк всей нынешней политики Европы, на просторах которой в полный рост цветёт зоологическая русофобия, но тут уж ничего не поделаешь: нацизм не свалился в Европу из неведомой дали, нацизм был и остаётся высшей стадией развития европейской философской мысли, подлинной, настоящей ценностью Европы. Но у тех европейских газовых компаний, которые относятся к своему бизнесу действительно профессионально, отдавая себе отчёт в том, что поставки газа — это не только про бизнес, про прибыль, но ещё и про огромную социальную ответственность за поддержание достигнутого в их странах уровня жизни, никакого другого выбора нет. Или условное сложение с себя полномочий хранителя очага, или тесное сотрудничество с финансовыми институтами России, согласие с тем, что российский рубль будет обеспечен уже не европейской или американской денежной единицей, а природным газом.

Россия. США. Евросоюз > Электроэнергетика. Нефть, газ, уголь > zavtra.ru, 31 марта 2022 > № 4021337 Борис Марцинкевич

О роли врага

СЕРГЕЙ ПОЛЕТАЕВ

Сооснователь и редактор проекта «Ватфор».

26 марта в Варшаве Джо Байден произнёс речь, суть которой сводится к следующему: мы на стороне добра и свободы, Россия (и Путин лично) на стороне зла и несвободы, мы будем сражаться со злом до тех пор, пока не победим. У нас поспешили эту речь высмеять, а зря: она очень хорошо укладывается в американскую традицию.

Именно борьба за свободу была идеологической основой американской нации на всем протяжении её истории. Разумеется, за свободу в собственном понимании американцев, идеал которой – местное издание буржуазной демократии (сияющий Град на холме). Враги же такой свободы – тираны в широком смысле слова.

Начинает и выигрывает

Американцы – пассионарный и воинственный народ. Война лежит в самой основе американской нации, которая, собственно, и была рождена в борьбе за собственную свободу от колониальной Британии и монарха-тирана. После американской революции и войны за независимость следующим этапом стала борьба с европейским присутствием на американском континенте, выразившаяся в доктрине Монро. Тиранами здесь были объявлены колониальные империи, под гнётом которых страдали соседи Североамериканских Штатов в Новом Свете. Далее – Гражданская война. Лидерам Севера удалось представить южан тиранами, стронниками рабства и угнетения. И хотя причины войны были главным образом экономическими, именно мессианские идеи аболиционизма смогли поднять янки на эту войну.

В годы Первой мировой США примкнули к Антанте, которая провозглашалась как союз демократий против тиранов. Здесь Штаты оказались в общем окопе с нациями, у которых американцы черпали вдохновение для своей идеологии: с французами и англичанами. Царская Россия плохо укладывалась в эту схему, что стало одной из причин, почему западная пресса приветствовала Февральскую революцию и почему многие в Америке поначалу с интересом и даже сочувствием отнеслись к приходу к власти большевиков.

Вторая мировая – и снова победа сил добра над тиранией. И снова неудобный союзник, СССР, который быстро перешёл в разряд главного врага Америки и роль которого в общей победе предпочли забыть. Далее – холодная война, ставшая, по сути, генеральным сражением: впервые Америке противостоял глобальный идеологический проект, с самого начала провозгласивший своей целью коренное изменение мироустройства и построение общества другого типа. А значит, разрушение Града на холме.

Американская концепция свободы адаптировалась под этот вызов и также стала глобальной: Штаты объявили себя защитниками свободы во всём мире, а Советский Союз – тираном и врагом свободы. Целью борьбы, соответственно, стала не просто защита свободы, а её победа во всём мире.

Разумная гибкость

Причина успеха американского либерализма на протяжении последних двух с лишним веков заключается в том, что американский строй в местных условиях действительно обеспечивает высокий экономический рост при сравнительно высоком уровне личных свобод. Традиционный капитализм даёт гражданам Соединённых Штатов достаточно возможностей для самореализации, развития своего дела, создания и коммерциализации технологических и сервисных инноваций. Деловые качества американцев отмечал даже И.В. Сталин, и надо признать, что американские идеологические установки всегда были достаточно гибкими, чтобы адаптироваться под внешние условия и обслуживать экономические интересы США.

В самом деле, целью борьбы с колониализмом в XIX веке был передел рынков сбыта в Новом Свете в пользу Соединённых Штатов. Как мы отметили, экономика лежала в основе Гражданской войны. На стороне Антанты Штаты выступили для того, чтобы защитить своих главных торговых партнёров и должников, а следовательно – свои империалистические коммерческие интересы. Действия в эпоху холодной войны также были вполне империалистическими, и именно поэтому они пошли на соглашение с Китаем при Никсоне, несмотря на всю одиозность режима Мао и то, что от рук красных китайцев пало множество американских солдат. Альянс США и Китая определил лицо мировой экономики в конце ХХ и первой четверти XXI веков.

Штаты, когда им выгодно, спокойно закрывают глаза на тиранию: не только в Китае, но и на Аравийском полуострове, и в Юго-Восточной Азии, и в Латинской Америке – везде есть свои «сукины дети», не подпадающие ни под какое определение демократии, но пользующиеся расположением Вашингтона.

В той или иной мере такой подход действовал даже в отношении главного противника, СССР. Так, проникновение потребительских товаров США на советский рынок, открытие здесь американских производств (например, «Пепси») подавалось как победа американского образа жизни, и обострение советско-американских отношений в 1980-е гг. никак не мешало этому процессу. Война войной, а бизнес по расписанию. Впрочем, хватало и идеологии, из-за чего нормальные торговые отношения двух стран в советское время были невозможны.

После конца истории

В конце 1980-х гг. пал советский лагерь. Совокупность экономического базиса и идеологической надстройки обеспечили Америке победу в холодной войне, и казалось, ничто уже не мешает наступлению всеобщей свободы и конца истории. Логика подсказывала, что раз война выиграна, больше не нужна такая мощная армия, не нужен заточенный на внешнее противостояние государственный аппарат – однако ничего другого в распоряжении США не было, а как известно, если у тебя в руках только молоток, всё вокруг кажется гвоздями.

Отсюда – потеря гибкости во внешней политике, отсюда кажущиеся сейчас дикими действия США в 1990-е и нулевые: Сомали, Югославия, Афганистан и Ирак при Буше. Отсюда и представляющаяся нам иррациональной политика в адрес России: ведь, с нашей точки зрения, если бы Соединённые Штаты проявили чуть меньше упёртости, хоть чуть-чуть нас услышали, всё могло бы быть иначе. Однако после «конца истории» Штаты были не готовы создавать новые союзы, а старые – с Китаем, со странами Залива и так далее сохранялись больше по инерции. Реализма почти не осталось, а внешнюю политику США стал определять идеологический императив победы добра над злом.

Причина не только в самом факте победы в холодной войне: такое бинарное восприятие глубоко зашито в культурном коде, оно составляет основу американского менталитета и главный нарратив американской культуры второй половины ХХ века: от комиксов про супергероев до компьютерных игр. Все эти сюжеты, однако, не показывают, что происходит после победы, когда, одолев врага, супергерой теряет внутренний стержень. Череда внешнеполитических провалов за последние тридцать лет и отсутствие ясной цели привели к тому, что традиционная доктрина свободы стала причудливо смешиваться с десятилетиями культивируемыми в американском обществе левыми идеями.

Потребность во враге для мотивации собственных действий никуда не делась, и после Милошевича и арабских террористов врагом были назначены белые цисгендерные мужчины, глобальное потепление и крупные корпорации. Американское общество начало разлагаться на глазах, пожирая само себя и подрывая свои деловые, буржуазно-демократические основы. Казалось, ещё немного, и раскол в США примет необратимый характер.

Make America great again

В этом смысле нынешний кризис – подарок для традиционной Америки. Борьба теперь идёт не против абстрактных террористов, углекислого газа или карикатурного Кима-Rocketman’а. Нет, враг на этот раз серьёзный, по-настоящему бросающий вызов Америке – всё как в старые добрые времена. Поэтому надо сплотиться, надо быть готовыми терпеть лишения (небольшие), снова отстоять Нашу Свободу и Наш Образ Жизни. Мы обязательно победим, станем ещё сильнее и снова утвердим наши идеалы Демократии. Иронично, что эту достойную самых консервативных республиканцев речь произнёс лидер демократической, как бы левой, партии.

Есть, однако, нюанс. Сейчас – возможно, впервые в таком масштабе – экономические интересы США в корне противоречат идеологическим установкам. С точки зрения экономики американским компаниям выгодно расширять рынки сбыта, вести дела в как можно большем числе стран, для чего с их властями нужно так или иначе договариваться, даже если они противники свободы. Провозгласив же себя лидером свободного мира, Америка не может договариваться с тиранами – получится, что она сдаётся тьме. В своей речи Байден однозначно делает выбор в пользу идеологии: так, он одобряет действия американских компаний, которые ушли из России и не стали «потакать злу». То, что эти компании потеряли существенный рынок, в данном случае не имеет значения.

И дело здесь не только в компаниях и не только в российском рынке. Фактически руководство США провозглашает политическое и экономическое отступление в свою сферу влияния, в «свободный мир»: больше невозможна ситуация, при которой враги свободы пользуются экономическими и технологическими благами этой свободы. Лишить их таких благ – доблесть, и к чёрту интересы бизнеса.

Чем закончится это отступление, прогнозировать тяжело. Идеологические установки неминуемо ведут к аналогичному разрыву с Китаем, к чему американцы пока, видимо, не готовы. Разрыв же с Россией Штаты переживут относительно легко. Тяжелее будет Западу в целом, однако и здесь есть возможность адаптироваться – увеличив, например, добычу традиционной нефти в самих Соединённых Штатах.

Куда более далеко идущие последствия будет иметь де-факто добровольный отказ от финансовой гегемонии, однако последствия этого шага ещё только предстоит осознать.

***

Неважно, насколько иррациональны действия США сейчас, неважно, насколько прочно они попались в капкан собственной идеологии, не так важно даже, насколько нынешняя Америка, заплывшая жиром, во многом деиндустриализованная, поражённая метастазами левых идей, готова к длительной борьбе за свои идеалы и насколько эта борьба в итоге погубит сами Штаты.

Важно, что мы оказались на линии огня. Хороший знак – Вашингтон пока ещё сохраняет остатки разума и не лезет с нами в прямой военный конфликт. Плохой знак – полный отказ от переговоров. Быть может, через какое-то время деловой подход возьмёт верх, американские политики одумаются и начнут искать контактов с нами. Быть может, слабым звеном окажется Европа, у которой нет такой мощной идеологической подпитки. Однако рассчитывать на это не стоит, следует исходить из того, что торгово-экономические связи не восстановятся ещё долго и что Запад будет искать способ отказаться от наших ресурсов.

России волей-неволей придётся приспосабливаться к новой реальности, искать других покупателей наших товаров и другие источники технологий, восстанавливать технологические цепочки, разворачивать внутри страны недостающие производства, услуги и сервисы, опережающими темпами развивать критически важные высокие технологии. Всё, что не было сделано в спокойные годы, придётся делать сейчас.

Что ж, нет худа без добра. В конце концов, нам тоже нужна внешняя угроза, чтобы слезть с печи и заняться делом.

Роль врага Америки в этом смысле подходит как нельзя лучше.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 марта 2022 > № 4313800 Сергей Полетаев

Михаил Ремизов: «Нам нужно пройти стресс-тест»

Как повлияют санкции на развитие России?

Саркисов Григорий

Сможем ли мы добиться экономической и технологической самостоятельности? Насколько повлияет на Россию и мир спецоперация по денацификации Украины? Каким вообще будет этот «прекрасный новый мир»? Об этом мы говорили с президентом Института национальной стратегии Михаилом Ремизовым.

– Михаил Витальевич, много шума наделало заявление Владимира Путина о намерении России продавать газ недружественным странам только за рубли. В понедельник министр экономики ФРГ Роберт Хабек заявил, что страны G7 отказываются платить России за энергоресурсы в рублях. Что даёт нашей стране схема «газ за рубли»?

– Это решение имеет техническую и стратегическую стороны. Технически Россия переводит ответственность за доведение платежей за газ на покупателя. И это вполне логично, ведь проблемы возникают вследствие санкций, введённых европейцами. Если оставить всё как есть, высока вероятность того, что «Газпром» просто не получит доступа к деньгам за поставленную продукцию. Или в лучшем случае канал платежей будет действовать с постоянной угрозой перекрытия. Стратегически это заявка на статус рубля как валюты, обеспеченной не валютными активами, а минерально-сырьевой базой России. Это и попытка превратить национальную валюту в основное средство сбережения внутри страны, что абсолютно необходимо в условиях, когда доллар и евро такими средствами быть уже не могут. Продажа газа и затем других ресурсов за рубли, безусловно, этому будет способствовать. Однако уже сейчас понятно, что «принуждение к рублю» будет делом непростым.

– Может ли Европа обойтись без российского газа?

– В обозримом будущем – не сможет. Вопрос в том, насколько длительным будет период энергетической зависимости Европы от России. Самым быстрым решением было бы возвращение к углю. В Старом Свете уголь и сейчас занимает значительную долю в генерации, хотя от него уходят как от «грязного» вида топлива. У Европы есть возможность нарастить масштабы добычи и использования угля, но для этого придётся на какое-то время отказаться от концепции зелёной энергетики. Можно делать ставку на расширение мощностей по приёму сжиженного природного газа. Что уже происходит. Но это долго и дорого. Я уже не говорю о существенном повышении издержек, неизбежном при уходе от российского газа, – а это может резко снизить конкурентоспособность европейской промышленности на фоне США и Китая. Европа – не «счастливый остров» США, где есть не только развитая промышленность, но и сырьевая база под неё. А значит, и издержки у Европы будут куда ощутимее при любом сценарии замещения российских поставок.

– Выходит, и тут в выигрыше остаются США, которые заодно и ослабляют Евросоюз как экономического конкурента. Не получат ли американцы в лице Старого Света ещё одного недруга?

– Не недруга, а более зависимого вассала. Европейцы и в прежней модели отношений ничего не могли противопоставить США даже там, где американцы очень жёстко и бесцеремонно наступали на их интересы. Например, в применении вторичных санкций против европейских компаний. Эти санкции применялись масштабно, демонстративно и успешно. Причём отнюдь не только по российскому поводу. В новых условиях, когда структурная зависимость Европы от США – в энергетике, в сфере безопасности – только возрастает, готовности проявлять самостоятельность явно не прибавится. Европа ещё сильнее «прикручивается» к Штатам. Россию же, наоборот, прибивает к китайскому полюсу. Всё это усугубляет биполярную конструкцию мира.

– А если бы мы начали торговать газом только за евро, это сблизило бы Европу и Россию? Поставим вопрос по-другому – это немного оторвало бы Европу от США?

– Большая часть европейских договоров «Газпрома» и так привязана к евро. Как видите, не очень-то нас это сблизило. Местами европейские санкции оказались более жёсткими, чем американские, Европа иногда даже действовала «первым номером». Примечательно, что, поощряя переход к СПГ, европейцы сами сокращали «зону евро» и расширяли «зону доллара» на своём газовом рынке. Ведь биржевые товары торгуются в долларах. Рынок СПГ по своей модели ближе к нефтяному рынку, чем к рынку трубопроводного газа. Поэтому СПГ тоже торгуется в долларах. Некоторые эксперты считают, что именно с этим, а не только с расширением собственных поставок связан интерес США к расширению применения СПГ в Европе. То есть это ещё один пример обнуления европейских геоэкономических амбиций.

– Даже при активнейших военных действиях на Украине местная ГТС продолжает работать и газ исправно поступает в Европу. Нет ни одной попытки диверсии с украинской стороны, хотя там такие отморозки, которые, кажется, готовы взорвать всё. Кто-то приказал не трогать газовую «священную корову»?

– Это и впрямь удивительно, но это факт. Видимо, есть вещи, которые нам, простым смертным, знать не дано.

– Чем Россия может ответить на санкции Запада? Может, раз они запретили поставлять нам свои чипы, перестать поставлять им палладий или титан?

– В своё время наша страна при вступлении к ВТО присоединилась к базовому соглашению по охране интеллектуальной собственности, правообладатели которой – гигантские транснациональные корпорации. Сейчас, когда Вашингтон практически поставил российский бизнес вне закона, Россия могла бы заявить, что отныне каждый раз будет договариваться с правообладателями индивидуально, приостановив свои прежние обязательства и исходя из своего законодательства. Оказавшись, по сути, в режиме экономической блокады, Россия не может и не должна соблюдать прежний режим патентной охраны и в целом правовой охраны интеллектуальной собственности, сформированный до последней запятой в интересах глобальных транснациональных компаний. Это не значит, что нужно вывесить «пиратский флаг». Правовая защита интеллектуальной собственности нужна. Но страны, участвующие в экономической блокаде России, не могут на неё рассчитывать по умолчанию.

Важно отметить, что формирование нового режима в сфере интеллектуальной собственности нужно не для того, чтобы наказать так называемые недружественные страны, а для того, чтобы обеспечить собственное развитие. В США в период их догоняющей индустриализации в XIX веке действовал закон, легализующий использование любых изобретений, если они внедряются на территории США. Я говорю о задачах развития, но понимаю, что это задачи на перспективу. Сейчас же нам нужно пройти стресс-тест – отраслям промышленности, системе управления, политической системе. Если мы выдержим это испытание на прочность, то сможем начать цикл роста и развития с опорой на собственные силы.

– Раз уж мы упомянули Украину – каким будет мир, когда «пыль уляжется»?

– Основная глобальная тенденция – кристаллизация американо-китайской биполярности. Европа более жёстко пристёгивается к США. Россия – к Китаю. К сожалению, мы упустили возможность маневрировать между Китаем и США в их позиционном противостоянии. Но это не значит, что мы упустили шанс на свою самостоятельную стратегическую роль. Чтобы его реализовать, нам нужно, во-первых, преодолеть последствия разрыва с Западом, пройти тот самый стресс-тест. Во-вторых, избежать формирования аналогичной модели зависимости от Китая. Это две эпохальные задачи для подкрепления того статуса великой державы, на который мы претендуем. Если получится их решить, займём достойное место в этом новом мире.

Россия. США. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика. Нефть, газ, уголь > lgz.ru, 30 марта 2022 > № 4259005 Михаил Ремизов