Всего новостей: 4180035, выбрано 2042 за 0.079 с.
Новости. Обзор СМИ Рубрикатор поиска + личные списки
Списков нет
Подписка или Тест.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Главные отличия.
Платный доступ на polpred с деловой информацией высшего качества. Скажите об этом директору библиотеки.
Канадская компания Molten Aluminum открыла в провинции Онтарио алюминиевый завод стоимостью 16 млн.долл., который будет обеспечивать нужды компании Honda, запускающей в скором времени по соседству машиностроительное предприятие.Новый завод, находящийся в совместной собственности японских Honda Trading Corporation и Asahi Seiren, будет производить до 50 тыс.т. алюминия из лома и отходов. 20% выпускаемого металла будет предназначено для поставок на принадлежащий Honda Trading Corporation завод по выпуску двигателей, который будет открыт в сент. этого года. Остальной объем планируется направлять на другой завод Honda, находящийся в США.
Согласно сообщению компании, открывающийся осенью машиностроительный завод станет первым предприятием в Северной Америке, в цикле которого будет использован непрерывный процесс литья под давлением. При выходе на полную мощность, завод Honda будет выпускать до 200 тыс. двигателей в год.
По словам Мотоxиде Сюдо (Motohide Sudo), президента Honda Trading, на получение рециклированного алюминия идет всего лишь 5% энергии, требующейся для производства первичного алюминия. Завод по выпуск двигателей обеспечит снижение эмиссии углекислого газа, т.к. для снабжения их производства не потребуется везти металл издалека.
Как отмечает International Stainless Steel Forum, в 2007г. производство нержавеющей стали в Китае выросло на 36%, до 7,206 млн.т., что позволяет стране удерживать ведущую позицию среди производителей нержавейки в течение последних 2 лет. Второе место занимает Япония, где выпуск нержавеющей стали упал на 8,9%, до 3,712 млн.т. На третьем месте – Южная Корея с показателем 1,942 млн.т. (снижение на 14,7%).
Как сообщает Irsteel.com, японские стальные компании сокращают экспорт толстого листа в Россию из-за растущего внутреннего спроса, который выбран приоритетным. Российское предприятие – Выксунский МЗ – собирается сохранить японские поставки в 100 тыс.т. для II кв.Переговоры между обеими сторонами должны начаться в этом месяце. В России также растет спрос на толстый лист, т.к. расширяется производство труб. Но японская сторона может аргументировать растущим внутренним спросом на толстый лист со стороны судостроения и машиностроения.
Как сообщает MarketWatch, японская компания JFE Steel Corp. объявила, что намерена увеличить свои производственные мощности для удовлетворения растущего спроса на высококачественную стальную продукцию.JFE сообщила, что готова потратить 50 млрд. иен (473 млн.долл.) на ввод новых мощностей по производству слябов на своей фабрике в Fukuyama, которые будут запущены в сент. 2010г. Их ввод позволит компании увеличить производство стали на 1,5 млн.т., до 13 млн. т.
Как сообщает American Iron and Steel Institute, в янв. 2008г. США импортировали 2,658 млн.т. стальной продукции, включая 2,197 млн.т. конечной стальной продукции. Эти показатели на 33% и 37% выше дек. 2007г. По сравнению с прошлогодними данными показатели импорта снизились соответственно на 4% и 1%.По прогнозам, общий импорт стальной продукции в 2008г. в США должен составить 31,9 млн. т. В янв. 2008г. на 152% увеличились поставки импортного фасонного профиля, на 132% – арматуры, на 109% – продукции для нефтяного сектора, на 57% – оцинкованного листа и полосы, на 31% – х/к листа. Самым крупным импортером стальной продукции в США по-прежнему остался Китай (272 тыс.т.), затем следуют: Южная Корея – 232 тыс.т., Япония – 121 тыс.т., Индия – 102 тыс.т., Германия – 86 тыс.т.
Цены алюминия на утренних торгах электронной торговой системы LME Select 27 фев. поставили 22-недельный рекорд, превысив 3000 долл. за 1 т.По сравнению с уровнем закрытия в понедельник рост цен составил 4%. Активный рост цен начался после завершения официальной сессии, и к моменту закрытия стоимость алюминия приблизилась в 2980 долл. за 1 т. по трехмесячным контрактам.
«Вообще рынок вчера был довольно спокойный, торговли было мало, технически все указывало на снижение, но вмешался крупный покупатель, и цены ринулись вверх», – комментирует ситуацию один из трейдеров. По его словам, крупные производители, активизировав продажу металла, смогут притормозить рост цен, но сейчас переломить тренд не удастся даже им.
«Никто не хочет продавать алюминий, для этого нет никаких стимулов», – добавил другой трейдер. По его наблюдениям, многие японские потребители находились последнее время вне рынка, выжидая снижения цен, но скоро могут решиться на покупки по текущим котировкам, если цены продолжат расти.
Медь 26 фев. также демонстрировала стремительный рост цен – с 8090 долл. до 8300 долл. за 1 т. по трехмесячным контрактам. Утро 27 фев. принесло новый скачок – до 8410 долл. за 1 т.
По мнению трейдеров, причиной этого является существенное снижение объемов меди на складах LME в последние недели, несбывшиеся ожидания участников рынка увеличения количества доступной меди из-за сокращения числа «коротких» позиций, ослабление долл. и рост цен на золото. По их прогнозам, в ближайшее время уровень сопротивления для меди – 8450 долл. за т., поддержки – 8300-8350 долл. за 1 т. Способствует повышению цен высокая цена на нефть и положительная динамика азиатских фондовых рынков. Как сказал один из гонконгских брокеров, «товарные рынки снова будут «лицом месяца».
Впрочем, считает сиднейский брокер, в данном случае утренняя торговля на LME Select имеет ограниченное отношение к спросу и потреблению, поскольку ее объемы вдвое меньше обычных. «Кто-то просто делает деньги на рынке, не надо воспринимать это как руководство к действию», – говорит он.
Оперативная сводка сайта Metaltorg.ru по ценам металлов на ведущих мировых биржах в 11:59 моск.вр. 27.02.08г.:
на LME (cash): алюминий –2991 долл. за т., медь – 8438 долл. за т., свинец – 3316 долл. за т., никель – 28229 долл. за т., олово – 18150 долл. за т., цинк – 2502 долл. за т.;
на LME (3-мес. контракт): алюминий – 3025 долл. за т., медь – 8375 долл. за т., свинец – 3300 долл. за т., никель – 28400 долл. за т., олово – 18200 долл. за т., цинк – 2525 долл. за т.;
на ShFE (поставка март 2008г.): алюминий – 2735 долл. за т., медь – 9427 долл. за т., цинк – 2860 долл. за 1 т. (включая 17% НДС и экспортную пошлину);
на ShFE (поставка май 2008г.): алюминий – 2785 долл. за т., медь – 9534 долл. за т., цинк – 2901 долл. за 1 т. (включая 17% НДС и экспортную пошлину);
на NYMEX (поставка фев. 2008г.): алюминий –2943 долл. за т., медь – 8331 долл. за т.;
на NYMEX (поставка май 2008г.): алюминий – 2943 долл. за т., медь – 8361 долл. за 1 т.
Как сообщает таможенная служба, чилийский экспорт рафинированной меди в янв. 2008г. снизился на 22% по сравнению с янв. прошлого года и составил 246 тыс.т. Экспорт был оценен в 1,637 млрд.долл., т.е. снизился на 12%.Китай стал главным потребителем чилийской рафинированной меди, купив металл на 421 млн.долл. За ним следуют Италия, Нидерланды и Франция. Потребление этих стран составило 36% от общего объема.
Экспорт медного концентрата составил 1,187 млрд.долл., что на 12% выше, чем в янв. прошлого года.
Китай также стал главным потребителем медного концентрата, совместно с Японией, Южной Кореей и Индией. Сумма приобретенного ими металла составила 879 млн. долл., т.е. 74% от общего числа потребителей.
В целом медный экспорт составил 3,248 млрд.долл., что на 4% ниже, чем в янв. прошлого года.
Как сообщает агентство Bloomberg, китайская Baosteel Group Corp., лидер переговорного процесса от стороны КНР, согласилась с 65% повышением цен на железную руду на 2008 контрактный год, предложенным бразильской сырьевой компанией Vale. Таким образом, китайская стальная компания согласилась с ранее заключенной ценой на железную руду со стороны японских и корейских стальных компаний.Как известно, Baosteel согласилась платить 118,98 центов за содержание Fe сухой т. материала для сырья из Southern System fines, для сырья Carajas компания заплатит на 71% больше по сравнению с пред.г., т.е. 125,17 центов.
Как сообщает Steelguru.com, японская Nippon Steel объявила о повышении цен на стальные листы (включая г/к, х/к и лист с покрытием) на 20 тыс. иен (187 долл.) за т., или на 30%, для внутреннего рынка, начиная с 1 апр. 2008г. Компания JFE Steel также проинформировала своих потребителей, что с 1 апр. 2008г. увеличивает цены на стальные листы на 20 тыс. иен (187 долл.) за 1 т. Обе компании сообщили, что повышение цен связано с ростом расходов на сырьевые материалы.
По данным японской металлургической прессы импорт титана первичной переработки вырос на 90% за 2007г. по сравнению с показателями 2006г. При этом ввоз металла из Китая увеличился в 5,8 раз или на 476%, что превышает показатели России и делает КНР крупнейшим поставщиком этого сырья на японский внутренний рынок.По сведениям Sogra, в условиях сильного спроса и дефицита на такое сырье как титановая губка, японские производители проката титана будут стремиться увеличить объемы офшорных ресурсов сырья и поставок из-за рубежа.
Возможно планируемое значительное увеличение объемов производства японских продуцентов губки титана в будущем и будет компенсировать растущий внутренний спрос, однако до 2010-12гг. географическая структура импорта сырья для производителей проката навряд ли изменится, отдавая КНР лидирующую позицию.
Некоторые американские компании предлагают сорт HMS №1 в Юго-Восточную Азию по 490 долл/т C&F и более, указывая на рекордно высокие затраты на доставку и подорожание лома внутри страны, где заводы в штатах Среднего Запада и северо-востока приобретают его по 360-365 долл. за длинную т. (1016 кг.) с доставкой.Правда, потребители пока не готовы к таким ценам. Так, стоимость лома на Тайване, одном из ведущих восточноазиатских рынках, прибавляет по 10-15 долл. в неделю, но местные компании в конце янв. все еще приобретали лом, эквивалентный HMS 1, по 460-470 долл/т с доставкой. Японские цены на лом Н2 близки к 400 долл/т FAS.
В Средиземноморье пока приостановился рост цен на турецком рынке. Местные компании приобретают американский и европейский материал по 445-465 долл/т C&F, хотя некоторые трейдеры заявляют о необходимости поднятия котировок в фев. до 480 долл/т C&F для американского лома HMS №1&2 (80:20). Украинский и российский материал А3 стоит 440-450 долл/т C&F, однако и в этом случае трейдеры говорят о необходимости некоторого подорожания в фев.
Согласно прогнозам крупной индийской сталелитейной компании Tata Steel, мировое производство стали продолжит расти, достигнув в этом году уровня 1,39 млрд. т. (+5,3%) против 1,32 млрд. в 2006г. В 2007г. рост составил 7,5% по сравнению с уровнем 2006г. По мнению компанию, рост будет во многом обусловлен за счет дальнейшего наращивания сталелитейных мощностей в Китае. Такого же мнения придерживается независимое аналитическое агентство Mysteel, которое считает, что китайские амбициозные планы по урбанизации страны, подразумевающие «сшивание мелких городов», продолжат подогревать спрос на этом рынке даже после того, как основные крупные проекты, связанные с проведением Олимпиады в Пекине в авг. 2008г., будут завершены. В Китае, по оценкам агентства, существуют три главных движущих силы, заставляющие сталелитейную промышленность наращивать обороты с невиданной скоростью: индустриализация, урбанизация и глобализация (участие в глобализационных процессах). Среди остальных стран-производителей стальной продукции (кроме Китая), только Индия может похвастаться значительными показателями роста объемов производства, тогда как выплавка стали в трех других крупных странах-производителях стали – Японии, Южной Кореи и Тайваня – замедляется. Компания Tata также добавила, что рост ВВП Индии на уровне 7-8% в течение последних 5 лет, а также расширение сектора перерабатывающего производства на уровне 11-12% в год создают прочный фундамент для дальнейшего развития сталелитейной промышленности в этой страны быстрыми темпами. По оценкам компании, в этом году производство стали в Индии вырастет на 10,4% до 53 млн.т. Мetalloprokat.ru.
Японские отгрузки алюминиевой продукции в дек. 2007г. отметились снижением объемов вследствие вялого спроса со стороны строительного комплекса, упав до 182,566 тыс.т., что на 5,2% ниже, нежели в дек. 2006г., сообщила Японская алюминиевая ассоциация. Это стало еще большим снижением по сравнению с нояб., когда было зафиксировано падение на 4,2% до 197,59 тыс.т.По словам Казахико Мазуда, председателя ассоциации, снижение объемов поставок стало характерной тенденцией последних месяцев 2007г. «Вялый спрос на алюминиевую продукцию со стороны строительства частично помогают растущее потребление в автопроме и экспортные поставки», – отметила она.
Падение спроса на алюминий в строительном комплексе обусловлено новыми более жесткими правилами возведения зданий, введенных после разразившегося в 2005г. скандала, связанного с фальсификацией документаций для блоков квартир. Это негативно отразилось на широком спектре металлов, используемых в строительстве, включая и медь.
Кстати, Японская ассоциация производителей кабельной промышленности также сообщила в минувшую пятницу, что объемы поставок кабельно-проводниковой продукции составили 70,300 тыс.т., что ниже на 3,8% уровня 2006г. Metalinfo.ru.
Согласно японской таможенной статистике, японский экспорт черных и цветных металлов и руды в 2007 резко вырос. Японский экспорт цветных металлов вырос на 69,7% до 1,96 млн.т., в основном благодаря резко возросшей (на 227,9%)отгрузке в Китай. В целом, отгрузки в Азию выросли на 86,2% до 1,79 млн.т., в т.ч. в Китай – до 1,04 млн.т. Отгрузки в страны NIES (Тайвань, Сингапур, Гонконг, Южная Корея) выросли на 6,4% до 410 713 тн, в то время как в страны АСЕАН рост составил 14,4% до 370 882 т. Отгрузка цветных металлов в большинство стран, включая США выросла на 4,9%, в ЕС – на 15,2%, в Россию – на 46,2%, Ближний Восток – на 25%. Рост стального экспорта был более скромным – 4,7% до 36,48 млн.т. Огрузки в Азию увеличились на 7,9% до 30,25 млн. тн. Сильный спрос со стороны NIES, включая рынки Tайваня и Южной Кореи, привел к увеличению поставок на 6,1% до 14,63 млн.т. Экспорт в страны АСЕАН в прошлом году вырос на 14,9% до 8,9 млн.т. Экспорт в Китай вырос на 2% до 6,27 млн.т. Экспорт в ЕС вырос на 9,8%; в Россию – на 32,8%, при этом отгрузки в США снизились на 17,5%, а на Ближний Восток – на 6,1%. Сильный спрос повлек за собой рост импорта сырья. Импорт концентратов вырос на 3,5% до 138,92 млн.т., что в денежном выражении составило 3,110 млрд. йен (на 25% больше показателя прошлого года). Стальной импорт вырос на 7,4% до 8,40 млн.т. Импорт цветных металлов, снизился на 0,3% до 3,65 млн.т. Отгрузки из Азии снизились на 7,6% до 960 964 тн. Но импорт цветных металлов из России вырос на 2,2% до 745 381 тн. Metalloprokat.ru.
На фоне высокого спроса, ведущий японский сталепроизводитель – Nippon Steel – в III кв. увеличил производство нерафинированной стали на 3,36% до 9,24 млн.т., снизив чистую прибыль на 0,1% (до 2,47 млрд.долл.) из-за высоких сырьевых затрат. Производство нерафинированной стали в течение девяти месяцев, которые закончились 31 дек. 2007г., составило 26,88 млн.т. Выручка компании увеличилась на 14,3% до 3,51 трлн. йен. Другой японский сталепроизводитель, Kobe Steel, сказал, что предварительные итоги производства за год, который закончится 31 марта, составят 8,08 млн.т., что на 3,19% превысит уровень прошлого года. Компания также анонсировала открытие в Австралии филиала по закупкам сырья. Около половины железной руды и кокса компания получает из Австралии. В прошлом году Kobe Steel импортировла 11,7 млн.т. железной руды и 6,3 млн.т. кокса. 30% потребностей компании покрывали поставки железной руды из Бразилии. Metalloprokat.ru.
Вторая по величине в мире японская сталелитейная компания Nippon Steel Corp. представила отчет за 9 мес. 2007-08гг. финансового года, которые завершились 31 дек. 2007г.Чистая прибыль компании снизилась на 1% – до 263,06 млрд. иен (2,46 млрд.долл.) в связи с расходами на сырье. Операционная прибыль Nippon Steel за указанный период также сократилась на 5% – до 408,11 млрд. иен (3,83 млрд.долл.). После публикации данных акции компании 28 янв. подешевели сразу на 7,7%. MetalTorg.Ru.
Французская компания Jacob Delafon заявила о расширении завода по производству сантехники в Свободной экономической зоне «Танжер». Первоначальные инвестиции составят 20 млн. евро. Компания входит в концерн Kohler, мировой лидер по производству сантехники, насчитывающий более 50 заводов по всему миру.Всего на территории СЭЗ «Танжер» функционирует 247 предприятий, в т.ч. в текстильном и кожевенном производстве (22%), электронной промышленности и металлургии (39%), в сфере услуг (30%). Всего создано более 27 тыс. новых рабочих мест. В СЭЗ «Танжер» зарегистрированы предприятия из Японии (21%), Испании (18%), Франции (17%), Марокко (10%) и других стран.
Правительство Узбекистана предлагает потенциальным инвесторам двенадцать перспективных площадей по совместной разработке редкоземельных металлов на западе и юге республики, сообщил Нариман Мавлянов, председатель Государственного комитета по геологии и минеральным ресурсам (Госкомгео) республики на заседании узбекско-японского комитета по экономическому сотрудничеству. По данным официальной статистики, в Узбекистане на сегодняшний момент выявлено 3 тыс. месторождений полезных ископаемых, из которых 1,1 тыс. месторождений подготовлено к освоению, в т.ч. 50 – золотосодержащих, 41 – цветных и черных металлов, 187 – углеводородных, 19 – горноимического, 45 – горнорудного сырья. Запасы всех видов разведанного сырья оцениваются в 1,3 трлн.долл. По запасам золота и урана Узбекистан занимает четвертое место в мире, по меди – десятое.
20 июня с.г. компания «Кобэ стил» объявила о намерении создать в США совместно с американской добывающей фирмой «Кливленд-Клиффс» предприятие по производству высокочистого чугуна, получаемого по технологии, запатентованной «Кобэ стил». Совместное предприятие будет располагаться в Кливленде рядом с шахтой, принадлежащей вышеуказанной американской компании. Производственная мощность металлургического завода составит 500 тыс.т. чугуна в год. Изготовление чугуна будет осуществляться по технологическому методу, получившему название «ITmk3 Process». Плавка производится в роторной печи путем нагревания мелко измельченной смеси железной руды и угля до температуры в 1300-1450 градусов. В результате получаются заготовки чугуна с 96-97% содержанием железа и 2,5-3% содержанием углерода, т.е. по качеству чугун соответствует доменному чугуну. Различие заключается в том, что в доменной печи чугун «варится» 8 часов, а в роторной – 10 минут. Кроме того, новая технология позволяет уменьшить выбросы в атмосферу двуокиси углерода на 20%. The Daily Yomiuri.
Японская компания «Кобэ сэйкосе» планирует построить в Индии металлургический завод, на котором будет опробована оригинальная технология производства стали, позволяющая использовать низкосортную железную руду. Новая технология позволяет сократить расходы на сырье более, чем в 3 раза по сравнению с традиционным доменным производством. Компания собирается инвестировать в совместный японо – индийский проект 20 млрд. иен. Ввод в эксплуатацию предприятия намечен на 2009г. Объем производства составит 500 тыс.т. стали в год. «Кобэ сэйкосе» рассматривает возможность создания аналогичных металлургических заводов в США и Австралии. Компания запатентовала технологию производства стали из низкосортной железной руды и надеется, что эта технология будет пользоваться спросом у других металлургических компаний.
За последние пять лет мировые цены на высокосортную железную руду выросли в 2,5 раза и составляют примерно 50 долл. за 1 т. Низкосортная железная руда в настоящее время стоит около 15 долл. за 1 т. Для того, чтобы уменьшить расходы на сырье путем использования руды с низким содержанием железа, необходимо металлургическое производство максимально приблизить к источнику (месторождению) сырья. Поэтому компания «Кобэ сэйкосе» приняла решение построить металлургический комбинат в юго-западной части Индии (штат Гоа), богатой месторождениями низкосортной железной руды.
Японская металлургическая промышленность полностью зависит от импортных поставок руды и угля. Железная руда ввозится в основном из Бразилии, Австралии и Индии, а уголь – из Канады, Австралии и США. Япония импортирует дорогостоящую руду с 60%-ным содержанием железа, мировой спрос на которую очень высок. Последнее во многом объясняется быстрым ростом потребления металлургического сырья в Китае. Поэтому компания «Кобэ сэйкосе», разработав и запатентовав новую технологию изготовления стали, позволяющую использовать относительно дешевую руду с низким содержанием железа, приняла решение перенести производство поближе к источникам сырья.
Компания «Син Ниппон сэйтэцу» также рассматривает проект создания металлургического производства в Индии совместно с крупнейшим национальным производителем стали – компанией «Тата».
По объему добычи железной руды Индия занимает четвертое место в мире. В то же время в стране очень высокий спрос на конечную продукцию черной металлургии, в первую очередь на стальной лист, используемый в автомобилестроении, т.к. многие японские компании уже создали производство автомобилей в целом ряде индийских штатов. Поэтому экспансия японских металлургических компаний в Индии представляется экономически обоснованной. «Нихон кэйдзай.
Японские энергетические компании намерены подписать с Казахстаном документы о реализации 20 совместных проектов в области добычи и переработки урана, сообщает газета «Иомиури». Подписание документов состоится в ходе начинающегося 29 апр. визита в Казахстан министра экономики, торговли и промышленности Японии Акиры Амари (Akira Amari). Министра будет сопровождать делегация из 25 представителей крупных энергетических компаний Японии, таких как Марубэни (Marubeni), Токио Дэнриоку (Tokyo Denryoku), Тосиба (Toshiba) и других.Как сообщалось ранее, Марубэни, Токио Дэнриоку и Тюбу Дэнриоку (Chubu Denryoku) приобрели долю в уставном капитале дочерних компаний Казатомпрома – Кызылкум и Байкен-U и получили право на участие в разработке урановых месторождений Харассан-1 и Харассан-2 на юге Казахстана. Пробное производство урана планируется начать в 2007г. с выходом к 2014г. на полный объем – пять тыс.т. урана в год. Проект планируется осуществлять до 2050г., за которые будет добыто 160 тыс.т. урана.
Японские компании получили право экспортировать в Японию две тыс.т. казахского урана, что составляет четверть от годовых потребностей страны в топливе для атомных электростанций, которые оцениваются в 7575 т.
Доля атомной энергетики в энергообеспечении Японии составляет 30% при практически полной зависимости от внешних энергоресурсов. Такая зависимость заставляет власти страны искать пути диверсификации поставок уранового топлива, чтобы обеспечить их бесперебойность.
Казахстан находится на втором месте в мире по объемам добычи урана после Австралии. Однако доля поставок его продукции на японский рынок составляет всего около одного процента, в то время как Австралия занимает 33%, Канада – 27% рынка. Далее следуют Намибия – 16%, Нигер – 13%, Америка – 7% и другие страны. 12% этого урана, который формально поставляется из других стран, является российским, но в отсутствие межправительственного соглашения о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии поставки приходится осуществлять через третьи страны, в частности США.
Как сообщает «Иомиури» со ссылкой на источник в министерстве экономики, торговли и промышленности, после подписания соглашения с Казахстаном, его продукция может претендовать на 20% японского рынка. В обмен на допуск к урановым месторождениям Япония будет помогать Казахстану в области технологий переработки урана и строительстве ядерных реакторов на легкой воде в обмен на поставки урана.
Между тем, как отмечает издание, Япония и Казахстан пока не подписали соглашения о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии, которое необходимо для налаживания поставок урана. Россия также претендует на увеличение своей доли на японском рынке. Работа над межправительственным соглашением была начата в этом году, и, по некоторым прогнозам, оно может быть подписано до конца года.
В этом случае Россия готова увеличить объемы поставок урана до 25-30%, о чем заявлял глава Росатома Сергей Кириенко. Москва приветствует участие японских компаний в создании на территории России совместного производства оборудования для атомных электростанций, а также готова оказывать услуги по повторному обогащению урана и переработке отработанных топливных стержней.
Гарантированные запасы урана, возможность создания которых обсуждают Москва и Токио, будут размещены на территории японских энергетических предприятий, заявил журналистам глава Росатома Сергей Кириенко. «Если у японских энергокомпаний либо заводов по фабрикации топлива есть интерес, чтобы иметь на своей территории подобный запас, то мы готовы выделить дополнительное количество уранового продукта и привезти его в Японию», – сказал Кириенко журналистам в Токио, где он находится с рабочей поездкой. Еще двумя условиями реализации такого проекта, по его словам, является наличие долгосрочного контракта на поставки урана и мер безопасности в соответствие с правилами Магатэ и внутренним законодательством Японии. «Это обязательное условие», – отметил глава Росатома. Он напомнил, что идея создания подобного запаса была высказана год назад японским правительством, а Россия пошла навстречу в этом вопросе.
Российская компания Техснабэкспорт и канадская Cameco планируют создавать совместные предприятия по разведке, разработке и производству урана. Как сообщили в пресс-службе Техснабэкспорта, соответствующий меморандум стороны подписали на днях.Российская и канадская компании продолжат готовить к подписанию полное и окончательное соглашение, которое позволит «совместно заниматься поиском урановых месторождений в России, Канаде и других перспективных районах, а в случае их открытия осуществлять добычу урановых руд и производство урана», сообщил представитель пресс-службы.
По его словам, Техснабэкспорт планирует в ближайшее время совместно с организациями Минприроды РФ и Роснедр разработать основные принципы и направления сотрудничества с Cameco в области геологоразведочных работ на уран. «Ожидается, что подписание окончательного соглашения между двумя компаниями состоится в 2007г.», – сообщили в пресс-службе.
В российской компании отметили, что сотрудничают с Cameco уже на протяжении нескольких лет в различных областях ядерно-топливного цикла.
«Техснабэкспорт рассматривает партнерство с Cameco в качестве важного шага на пути обеспечения потребностей мировой атомной энергетики достаточной сырьевой базой», – сообщили в пресс-службе.
Входящий в структуру Росатома Техснабэкспорт (100% акций принадлежит государству) является крупнейшим в мире поставщиком товаров и услуг в сфере ядерного топливного цикла. Компания имеет дочерние предприятия в Германии, Республике Корея и Японии.
Российская компания Техснабэкспорт и канадская Cameco планируют создавать совместные предприятия по разведке, разработке и производству урана. Как сообщили в пресс-службе Техснабэкспорта, соответствующий меморандум стороны подписан на днях. Российская и канадская компании продолжат готовить к подписанию полное и окончательное соглашение, которое позволит «совместно заниматься поиском урановых месторождений в России, Канаде и других перспективных районах, а в случае их открытия – осуществлять добычу урановых руд и производство урана», сообщил представитель пресс-службы. По его словам, Техснабэкспорт планирует в ближайшее время совместно с организациями минприроды РФ и Роснедр разработать основные принципы и направления сотрудничества с Cameco в области геологоразведочных работ на уран. «Ожидается, что подписание окончательного соглашения между двумя компаниями состоится в 2007г.», – сообщили в пресс-службе. В российской компании отметили, что сотрудничают с Cameco уже на протяжении нескольких лет в различных областях ядерно-топливного цикла. «Техснабэкспорт рассматривает партнерство с Cameco в качестве важного шага на пути обеспечения потребностей мировой атомной энергетики достаточной сырьевой базой», – сообщили в пресс-службе. Входящий в структуру Росатома Техснабэкспорт (100% акций принадлежит государству) является крупнейшим в мире поставщиком товаров и услуг в сфере ядерного топливного цикла. Компания имеет дочерние предприятия в Германии, Республике Корея и Японии.
Японская торгово-инвестиционная корпорация «Мицуи буссан» осуществит разведку самого большого в мире месторождения урана, расположенного в России. Начало работы совместного российско-японского предприятия по добыче урановой руды намечено на 2009г. Общая сумма японских и российских инвестиций в проект составит 245 млн.долл. (20,9 млрд. иен).Соответствующее соглашение подписано на переговорах с Техснабэкспортом – компанией, связанной с Росатомом. Стороны намерены осуществить совместную разработку одного из участков зоны «Южная» Эльконского уранового месторождения в Саха-Якутия. Японская корпорация «Мицуи буссан» получает право на 25% продукции добывающего предприятия, что отвечает потребностям японской ядерной энергетики и соответствует намеченному правительством Японии курсу на обеспечение энергетической безопасности страны. Это первый случай участия японской компании в разведке и разработке российского уранового месторождения.
Сторонами достигнута договоренность о проведении на первом этапе проекта экологической экспертизы и технико-экономического обоснования, на что «Мицуи буссан» планирует выделить в форме прямых инвестиций 6 млн.долл. (700 млн. иен). Полная производственная мощность будущего предприятия должна составить 1000 т. урана в год, что покрывает 13% потребностей в топливе всех 55 японских ядерных реакторов. Общие запасы месторождения «Южное» оцениваются в 250 тыс.т.
66% всех своих технических потребностей в промышленном ядерном топливе Япония покрывает за счет поставок урана из Австралии и Канады. По последним оценкам, роль ядерной энергетики в мировом энергетическом балансе в ближайшие 20 лет будет неуклонно возрастать. К 2030г. число построенных и пущенных в эксплуатацию реакторов в Азии достигнет 84. Их общая мощность превысит 114 млн.квт., в связи с чем спрос на промышленный уран в мире будет неуклонно увеличиваться, перекрывая существующий сегодня уровень его добычи на 20-50%. К 2025г. объем общемирового спроса на уран может составить не менее 100 тыс.т.
Сегодня в мире производится примерно 67 тыс.т. промышленного урана в год. Его производство, включающее в себя разведку урановых месторождений, добычу и транспортировку урановой руды, а также различные стадии ее последующего обогащения, осуществляется 19 странами. По объемам совокупной добычи урана первые три места в списке лидеров этой отрасли занимают Канада (12 тыс. т. по данным 2005г.), Австралия
(10,5 тыс.т.) и Казахстан (4,5 тыс.т.). На их долю приходится более половины объема всего ежегодно добываемого в мире урана. Четвертое и пятое места в списке занимают Россия (4 тыс.т.) и Намибия (3,2 тыс.т.).
Большая часть производимого в мире урана – 40 тыс.т. – приходится на долю природного урана, вырабатываемого из руды на обогатительных предприятиях. Остальные 27 тыс.т. составляет уран, получаемый из военных запасов, в частности, из высокообогащенного урана демонтируемых боеголовок российских ядерных ракет, подлежащих уничтожению в соответствии с Договором о сокращении ядерных вооружений.
«Нихон кэйдзай».
Рост гелиоэнергетики стимулирует спрос на сверхчистые материалы. Корпорация Hemlock Semiconductor, базирующаяся в Г.Хемлок, штат Мичиган (США), начинает всемирный поиск участка для строительства второго предприятия по производству поликристаллического кремния, необходимого для удовлетворения растущего спроса рынков гелиоэнергетики и электроники.Поиск начнется сразу после завершения руководством компании анализа потенциальных объектов в разных странах мира. Hemlock Semiconductor планирует запустить новое предприятие в действие в течение 5 лет. При выборе участка учитываются следующие факторы: стоимость энергоснабжения, налоги, программы стимулирования бизнеса, стоимость рабочей силы и земли и инфраструктура.
«Поликристаллический кремний требуется гелиоэнергетической промышленности для продолжения разработки нового поколения солнечных технологий, – сказал г-н Ричард С. Доорнобс, президент и главный исполнительный директор корпорации Hemlock Semiconductor. – Мы ищем такое расположение, которое позволит нам расширять производство и продолжать снабжение клиентов этой быстро растущей прогрессивной отрасли. Поиск подходящего участка в штате Мичиган будет проводиться наравне с другими регионами мира».
Поликристаллический кремний – основной исходный материал для производства солнечных элементов, собирающих энергию солнца. Сверхчистый вариант этого материала является основным компонентом в производстве кремниевых пластин, используемых в электронных приборах.
Hemlock Semiconductor является крупнейшим в мире производителем поликристаллического кремния. В нояб. 2005г. компания начала строительство нового корпуса предприятия в г.Хемлок, штат Мичиган. Это позволит увеличить ежегодный объем производства с 10 тыс.т. до 14,5 тыс.т. к 2008г. и затем до 19 тыс.т. к 2009г. Г-н Доорнонс сказал, что новый корпус обеспечит дополнительную гибкость для будущего роста производства. Мари Н. Экстин, вице-президент и гендиректор отделения передовых технологий компании Dow Corning, ожидает, что гелиоэнергетическая отрасль вырастет на 30-40% в течение следующих 10 лет. «Гелиоэнергетика остро нуждается в инновации, которая сдерживается из-за дефицита поликристаллического кремния, – сказала г-жа Экстин. – Dow Corning и Hemlock Semiconductor делают все возможное для оказания нашим клиентам помощи в работе над созданием новаторских продуктов на благо всех людей в мире».
Корпорация Hemlock Semiconductor является совместным предприятием корпорации Dow Corning и двух японских фирм, Shin-Etsu Handotai и Mitsubishi Materials. Помимо обслуживания рынка солнечной энергии, компания также поставляет материалы, используемые в производстве полупроводниковых устройств, применяемых в компьютерах, сотовых телефонах и других электронных приборах.
Корпорация Hemlock Semiconductor (www.hscpoly.com) является крупнейшим в мире поставщиком поликристаллического кремния и других основанных на кремнии продуктов, используемых в производстве полупроводниковых устройств и пассивных солнечных элементов и модулей. Контрольный пакет акций Hemlock Semiconductor, базирующейся в г.Хемлок, штат Мичиган, принадлежит корпорации Dow Corning.
Корпорация Dow Corning Corporation (www.dowcorning.com) предоставляет решения по повышению эффективности, отвечающие разнообразным потребностям 25 тыс. клиентов по всему миру. Dow Corning, мировой лидер в области кремниевой технологии и инновации, предлагает 7 тыс. продуктов и услуг. Компания в равной степени принадлежит компаниям The Dow Chemical и Corning. Более половины ежегодных продаж Dow Corning осуществляется за пределами США.
Король Марокко Мухаммед VI присутствовал на церемонии начала работ по обустройству второй площадки СЭЗ «Танжер». Проект позволит разместить 140 предприятий на территории 60 га и создать более 16 тыс. новых рабочих мест. Свободная экономическая зона «Танжер» создана в 1993г. на площади 345 га на севере Марокко в районе г.Танжер. На территории СЭЗ функционирует 234 предприятия, в т.ч. в текстильном и кожевенном производстве (22%), электронной промышленности и металлургии (39%), в сфере услуг (30%). В СЭЗ «Танжер» зарегистрированы предприятия из Японии (21%), Испании (18%), Франции (17%), Марокко (10%) и других стран. Создано более 27 тыс. новых рабочих мест. Общий объем инвестиций составил более 3,2 млрд.евро.
Руководству России и Казахстана в понедельник направлен доклад и план-график по интеграции предприятий атомных отраслей двух стран, сообщили в Росатоме. Как пояснили в компании Техснабэкспорт, ответственной с российской стороны за подготовку документов по сотрудничеству России и Казахстана, в плане-графике рассматривается взаимодействие двух стран в 2006-2007гг. в области добычи урана, разработки рудника «Заречное» и новых урановых месторождений, а также нормативно-правовая база сотрудничества, инновационные проекты и развитие транспортной инфраструктуры поставок урановой продукции на мировой рынок.«После утверждения плана-графика стороны приступят к практической реализации проектов в области добычи урана», – сообщили в Техснабэкспорте.
Двусторонняя российско-казахстанская рабочая группа по сотрудничеству в области мирного использования атомной энергии была создана в начале 2006г. по поручению руководителей России и Казахстана. Практическая реализация проектов с казахстанскими партнерами в области добычи и переработки урана возложена на Техснабэкспорт (Россия) и Казатомпром (Казахстан).
Первые рабочие встречи экспертов РФ и Казахстана состоялись 16-17 марта в Федеральном агентстве по атомной энергии РФ (Росатом), на них были рассмотрены перспективные направления сотрудничества в области добычи урана на территории Казахстана, обогащения в РФ урана казахстанского происхождения, фабрикации ядерного топлива, разработки новых реакторов малой и средней мощности для АЭС.
Техснабэкспорт на 100% государственная компания, входящая в систему Росатома. Компания является крупнейшим мировым поставщиком товаров и услуг в сфере ядерного топливного цикла. Техснабэкспорт имеет дочерние компании в Германии, Республике Корея и Японии, а также владеет активами в Казахстане.
Два босса крупнейших международных сталелитейных компаний Mittal Steell и Arcelor – Л. Миттал и Г. Долле согласны, что в международной сталелитейной отрасли будет доминировать лишь десяток гигантских компаний». Однако, проблема состоит в том, что Л. Миттал начал осуществлять действия по захвату своего конкурента. Г. Долле, отчаянно борясь за сохранение своей независимости, уверен, что останется в списках лидеров.Причиной столь ожесточенной борьбы является длительный рост спроса на сталь. Это говорит о том, что если ранее сталь рассматривалась как «больная» отрасль, причиняющая правительству множество социальных проблем, то сейчас она опять сталь прибыльной. Л. Миттал сумел создать свою гигантскую компанию из отдельных фирм в весьма фрагментированной отрасли. В последние двадцать лет он занимался лишь тем, что приобретал сталелитейные активы везде, начиная от Мексики и Алжира до Казахстана, что в результате и поставило его на первое место в отрасли.
Однако складывается впечатление, что таким погожим дням приходит конец. Сделка Л. Миттала по приобретению Arcelor за 23 млрд.долл. воспринимается в большинстве стран Европы негативно. Г. Долле борется за свое детище всеми возможными средствами. Он подверг сомнению эффективность бизнес- модели Л. Миттала, его менеджмента и достоверность данных. И хотя, судя по всему; судьба сделки будет решаться акционерами, а не политиками, он поставил вопрос об Arcelor в центр европейского экономического благосостояния.
Предполагаемая будущая компания должна представлять 10% акций международного рынка, что в три раза больше, чем ее ближайшие конкуренты. Позиции компании Arcelor являются самыми сильными в Западной Европе; она выпускает сталь самого высокого качества, в то время как Л. Миттал имеет сильные позиции за пределами ЕС при низком качестве стали. Но пока никто не достиг такого высокого уровня производства стали как в Китае, где производство в пред.г. составило 77 млн.т. Но Л. Миттал уверяет, «что, объединив усилия двух компаний, можно будет укрепить присутствие в Азии».
Однако, пока судьба сделки еще не ясна, Г. Долле сумел заручиться поддержкой общественности в ЕС. Совет директоров категорически отказался принять предложение. Однако Л. Миттал уверенно идет к цели, и после встречи с официальными лицами Франции уверяет, что « двери не закрыты, и страны, напротив, ищут пути для взаимодействия». Он категорически отрицает, что в его компании отсутствует «европейское качество», присущее французской фирме Arcelor. Он предложил также перевести главный офис компании в Люксембург, заявляя, что в результате слияния в компании не будет потеряно ни одного рабочего места. По его мнению, сделка должна быть заключена в июне 2006г.
В ответ Arcelor пытается поднести своего рода «отравленную пилюлю» Л. Митталу, например, заключить другую сделку с другой крупной сталелитейной компанией. Ходят слухи, что Г. Долле намеревается совершить сделку с японской Nippon Steff, чтобы предотвратить соглашение с Л. Митталом.
Но как бы ни сложилась судьба этой сделки тенденцию к международной консолидации в отрасли уже не остановить. Р. Агнелли, глава бразильской фирмы CVRD, которая является крупнейшим поставщиком железной руды на международный рынок, заявляет, что сталелитейная отрасль вскоре станет «ареной для игры гигантов». Такие компании, как US Steel, южнокорейская Posco, немецкая ThyssenKrup, и десятки других, находящихся на более низком месте списка рейтинга, которые ранее не были целью захвата, сейчас оказались на пошатнувшихся позициях.
Китай как мировая сталелитейная супердержава потенциально имеет все возможности для ускоренной консолидации. В конце пред.г., например, Arcelor и Thyssen Krupp соревновались за приобретение канадской фирмы Dofaco. В конце концов сделка досталась Arcelor, но Л. Миттал обещал забрать приз для Thyssen, если он справится со сделкой с Arcelor.
Для Л. Митталла война сделок означает не только создание мощной мировой сталелитейной корпорации, но самое главное возможность отделаться от французского конкурента.
Но кто бы не выиграл сделку, нынешняя борьба является причиной для оптимизма. Если ранее отрасль находилась под опекой государства, то теперь она арена борьбы различных рыночных сил.
После объявления о предстоящей сделке Mittal Steel с Arcelor премьер-министр Франции заявил, что необходимо мобилизовать силы всех участников – акционеров, глав компаний и т. д., чтобы противостоять заключению враждебной сделки.
Благодаря нарастающему сопротивлению в стране, содержание сделки стало самой горячей темой в Европе. Так, недавно уполномоченный по внутренним делам в ЕС дал указание министру финансов Франции проверить предпосылки для принятия закона, в соответствии с которым правительство имеет право налагать вето или отменять условия сделок для 11 отраслей экономики. Если министр финансов Франции не сможет удовлетворить эти требования, то комиссия сама примет ответные меры.
Но министр финансов Т. Бретон пытается доказать, что он никоим образом не намерен противостоять заключению сделки, но его удивляет отсутствие каких- либо значимых предпосылок для заключения столь огромной сделки. «Нет никаких причин для слияния», – считает он.
Во Франции компанию Arcelor считают одним из бриллиантов отрасли. Arcelor была создана в 2002г. путем слияние испанской Aceralia, французской Usinor и люксембургской Arbed. Ей принадлежат множество предприятий и сотни тыс. рабочих в Испании, Люксембурге, Германии, США и во Франции. Она занимает первое место в мире по ежегодной продаже стали и второе место по объему. Наряду с фармацевтической компанией Sanofi Aventis и европейской European Aeronautic Defence and Space, она является одной их немногих пан- европейских корпоративных прибыльных корпораций в Европе.
Французское правительство принимает все меры для предотвращения заключения сделки. Хотя премьер-министр Люксембурга, которому принадлежит 5,6% акций Arcelor, прогнозируя не самый удачный итог борьбы, заранее занял осторожную позицию. Правительство Валлонии, франкоговорящей провинции Бельгии, которой принадлежит 3,2% Arcelor, предпринимает активные меры, а лидеры профсоюзов планируют провести демонстрации, поскольку предстоящая сделка, по их мнению, подразумевает сокращение рабочих мест.
Но реально ее осуществление могут затруднить чиновники Брюсселя, хотя все юристы единогласно заявляют, что компания не нарушает законы. Географическое положения двух компаний равноценно – Arcelor, которая занимает сильные позиции в Европе, Л. Митталл силен в Америке. Вместе они будут контролировать всего лишь 10% мирового рынка стали.
Но если Комиссия ЕС никак не может найти причины, то у правительства европейских стран есть основания для запрета сделки. Согласно правилам, члены ЕС могут противостоять слиянию, если сделка нарушает плюрализм средств массовой информации, общественную безопасность, финансовую систему страны или в ней замешаны грязные деньги. Однако на сегодня нет каких-либо веских оснований для подобного развития событий.
Сможет ли французское правительство противостоять сделке, ведь сталь не включена в список отраслей, защищенных государством. Однако Т. Бретон хочет найти такую тактику, чтобы Л. Миттал сам отказался от сделки, как в случае со сделкой китайской фирмы Cnooc по покупке американской нефтяной компании Unocal. Столкнувшись с жесткой неприязнью в политическом истеблишменте США, китайская компания Cnooc сама отказалась от своего предложения. Economist.
На протяжении ХХ столетия сталелитейная отрасль играла важную роль во многих странах. США, Великобритания и Германия были главными производителями стали до 70гг., пока на рынке не появились Япония и Республика Корея как наиболее эффективные производители стали в мире. В наши дни большое значение приобрели программное обеспечение компьютеров и отрасль машиностроения. Однако рынок сталелитейной отрасли все еще таит много интересного для мировой экономики, особенно на фоне процесса глобализации и появления у западных производителей неожиданной угрозы со стороны Азии.Сегодня сталь доминирует в экономике Китая. Страна производит и потребляет более четвертой части мировой продукции сталелитейного производства. Так, увеличивающийся спрос Китая вывел из состояния депрессии целую отрасль в конце 2003г. В это же время США были вынуждены ввести импортные пошлины, чтобы остановить серию банкротств сталелитейных предприятий. Но поскольку Китай потребляет все больше стали, цены растут. Например, на горячекатаные детали или обработанные листы, необходимые для автомобилей и холодильников, они выросли с 200 долл. до 600 долл. за 1 т. Оперативная маржа у сталелитейных компаний повысилась на 30%, т.к. они продавали сталь за 150-250 долл. за 1 т.
Бум на сталь способствовал появлению процесса слияний, который идет полным ходом. Последний пример – война за канадскую Dofasco между европейской международной корпорацией Arcelor и германской ThyssenKrupp, которая предложила более выгодную цену в 3,5 млрд. евро. Волна консолидации началась еще в 2001г., когда лучшие компании Франции, Испании и Люксембурга создали Arcelor, производителя номер один в мире. Сталелитейные компании поняли, что им необходимо объединиться для получения более выгодных условий от поставщиков.
Но в начале 2005г. Arcelor стала терять свою доминирующую роль, когда сталелитейная империя Mittal, в которой 88-процентная доля принадлежит индийскому олигарху Л. Миттал и его семье, приобрела американскую International Steel Group, агломерат, в который входят Bethlehem Steel и LTV. В нояб. 2005г. Миттал заключил сделку на покупку украинской «Криворожсталь», увеличив ежегодные производственные мощности более чем на 65 млн.т., что намного больше, чем у Arcelor.
До заключения этой сделки сталь считалась в основном национальным бизнесом США, американские производители обслуживали свой рынок. Международный сталелитейный бизнес, в основном, состоит из экспортных операций, а не владения активов в различных странах. Появление Arcelor и Mittal изменило ситуацию в отрасли, поскольку эти сталелитейные группы вышли на международный рынок. Даже крупнейшему местному американскому производителю UC Steel сейчас принадлежат предприятия в Восточной Европе, на которые приходится большая часть его производства.
Л. Миттал и Г. Долле, глава Arcelor, понимают, что в международной сталелитейной отрасли вскоре будет доминировать десяток крупных групп с производством в 100 млн.т. в год. А. Миттал, президент и главный менеджер финансового подразделения в компании своего отца, заявил на конференции World Steel Dynamics, что в ближайшее время доминирующим рынком станет Китай.
Если мощности сталелитейной отрасли в Китае в 1994г. составляли 11% от общего мирового объема производства стали, то сейчас на них приходится 25%. С 2000г. производство стали увеличилось в три раза, а потребление в два раза. Осенью 2004г. и весной 2005г. Китай был чистым экспортером стали. Цены на стальные канаты упали с 600 долл. за 1 т. в марте 2005г. до 440 долл. в начале лета того года. И хотя в течение осени 2005г. цены опять несколько повысились, их снижение продемонстрировало, насколько велико влияние Китая на международный рынок.
В такой ситуации каждого производителя стали беспокоит, что в случае замедления роста спроса на сталь, огромные и растущие производственные мощности Китая будут работать на экспорт. Перепроизводство на внутреннем рынке уже заставило Китай снизить внутренние цены на сталь до 300 долл. за 1 т., что намного ниже уровня на других рынках, в частности, в США. И экспорт, очевидно, может стать выходом для Китая из сложившегося положения.
Общий объем экспорта Китая в I пол. 2005г. составил 185%, что подняло его с восьмого на третье место среди экспортеров, позади остались только Япония и Россия. Как уже указывалось, производственные мощности Китая растут неимоверно быстрыми темпами. Он инвестирует 35 млрд.долл. в год и намерен построить еще четыре огромных сталелитейных завода. П. Маркус, ветеран сталелитейной отрасли и партнер World Steel Dynamics в Нью-Йорке, отмечает, что к 2010г. мощности Китая составят 63 млн., т, что намного больше его внутренних потребностей.
Но у этой проблемы есть и другой аспект – угроза Китая для западных производителей. Возможно, это не так и серьезно, т.к. Китай имеет мало кусковой руды и весьма плохого качества по сравнению с азиатскими сталелитейными гигантами, например, индийскими. Поэтому Китаю приходится приобретать дорогой импорт из Австралии и Бразилии, что делает его сталь менее конкурентоспособной.
Высокие цены на электроэнергию и плохая инфраструктура также создают дополнительные препятствия, особенно с учетом фрагментированности сталелитейного рынка. Л. Миттал, чья фирма уже владеет небольшой частью акций одного из китайских производителей, стремясь захватить большую часть рынка на начальном этапе, отмечает, что китайские производители далеки от приемлемого уровня конкурентоспособности, к тому же их продукция плохого качества, не соответствующего требованиям большинства рынков.
Существуют и другие причины, по которым китайский экспорт стали не будет представлять угрозу. Китай уже стал сокращать экспортные налоговые скидки и вводить пошлины и квоты. В ближайшем будущем китайские железные дороги и порты будут загружены более ценными экспортными товарами, чем сталь. Хотелось бы провести историческую параллель. Экспорт Японии перестал быть пугалом для Европы и США, когда японские производители начали использовать сталь для производства автомобилей и судов. В связи с этим многие надеются, что автомобильная отрасль Китая будет набирать вес в ближайшее десятилетие. Например, Китай уже стал поставлять на экспорт в Европу, США, Юго-Восточную Азию и на Ближний Восток больше велосипедов и автомобилей, чем получать их по импорту. Опасения Запада по поводу экспорта китайской стали могут вскоре смениться чувством немалого удивления. Economist.
Холдинговая компания Якутуголь подписала пятилетний контракт с японской металлургической компанией Nippon Still, сообщили в пресс-службе якутской компании. Контракт с Nippon Still стал первым из семи долгосрочных соглашений, которые Якутуголь планирует заключить с крупнейшими японскими металлургическими компаниями на поставку твердого топлива. Согласно документу, Якутуголь начнет ежегодно поставлять Nippon Still до 1 млн.т. коксующегося угля марки К-9. По словам якутских угольщиков, переговоры проходили очень трудно, но увенчались успехом. Делегация холдинговой компании во главе с гендиректором Владимиром Петровым вылетит из Японии в Южную Корею, с которой Якутуголь также связывают долгосрочные контрактные взаимоотношения.
В посольстве России в Токио в четверг открылась девятая выставка украшений из российского янтаря, выполненных японскими мастерами. На ней представлено 1,5 тыс. произведений из янтарного сырья, добытого в Калининградской области. Средняя цена каждого украшения составляет 200 тыс. иен (2 тыс.долл.).Выставка, организованная японской компанией «Беолуна» (Beoluna) и посольством РФ, приурочена к 150-летию установления дипломатических отношений между Россией и Японией, сообщил председатель компании Тэрухиса Такаба (Teruhisa Takaba). По его словам, «Беолуна» сотрудничает с Россией более 40 лет. Ежегодно компания закупает в Калининграде около 1,5 т. сырья. Произведения из янтаря продаются в нескольких десятках тыс. торговых точек Японии и за рубежом.
Такаба рассказал, как были поражены японские мастера, когда прибывшие для обмена опытом российские коллеги продемонстрировали им технику обработки янтаря. Японцы решили, что должны научиться работать на том же уровне. «Нам очень приятно, что стиль японских мастеров получил высокую оценку в России», – отметил Такаба. Он считает, что при создании украшений из янтаря следует учитывать этнографические и культурные различия стран. Так, смуглость кожи японок и их невысокий рост диктуют определенные требования дизайну произведений, пояснил глава компании.
Япония с 1 сент. в ответ на протекционистские меры США увеличила на 15% тарифы на импорт американской сталелитейной продукции. Это увеличение было утверждено японским правительством в середине авг. В перечень товаров, на которые повышены тарифы, включены шарикоподшипники и детали корпусов самолетов различных типов. Общая сумма дополнительного тарифообложения может составить до 5 млрд. 700 млн. иен (51 млн.долл. К подобным мерам в отношении США Япония прибегает впервые. Они будут сохраняться до тех пор, пока американская сторона не отменит так называемую «поправку Барда», принятую в США в 2000г., согласно которой в отношении всех ввозимых в США товаров, стоимость которых ниже, чем у соответствующих американских, вводятся дополнительные пошлины. Полученные средства затем распределяются среди американских предприятий, пострадавших от зарубежного демпинга. В июне и июле Япония неоднократно обращалась к США с настоятельными просьбами об отмене поправки, однако безрезультатно.
Собираются инвестировать 2,25 млрд.долл. компании Impala Platinum (ЮАР), Dynatec (Канада) и Sumitimo (Япония) в разработку никель-кобальтового месторождения Амбатуви на Мадагаскаре. Консорциум инвесторов окончательно сформировался в авг., когда к нему присоединилась японская инвестиционная группа. Проект должен стать самым крупным иностранным капиталовложением за всю историю Мадагаскара. На месторождении планируется добывать 60 тыс.т. никеля в год и 5,5 тыс.т. кобальта. После вывода проекта на плановую мощность Мадагаскар должен стать 7-ым производителем никеля в мире (уровень добычи чуть ниже, чем на Кубе) и первым – в Африке. По текущим рыночным ценам, стоимость таких объемов металла составляет, соответственно, 900 млн.долл. (никель) и 225 млн.долл. (кобальт), то есть стоимость конечной продукции, полученной из руды Амбатуви, достигнет 1,125 млрд.долл. в год. Впрочем, значительная часть добавленной стоимости будет создаваться при выплавке мадагаскарского никеля и кобальта в ЮАР.
Implats и Dynatec будет принадлежать по 37,5% акций в проекте, Sumitomo – оставшиеся 25%. Проект по разработке месторождения Амбатуви (Ambatovy) предполагает инвестиции в 2,25 млрд.долл. Половина стоимости проекта партнеры финансируют из собственных средств, в соответствии с распределением долей. Другую половину они планируют привлечь в виде заимствований. Проект вскоре должен стать основным источником валютных поступлений для Мадагаскара. Его реализация стала возможной благодаря проведенному недавно на Мадагаскаре снижению экспортных пошлин.
Месторождение находится в провинции Туамасина, в 130 км. от столицы Антананариву. По данным Mining Weekly, руда на месторождении залегает неглубоко, что делает возможной открытую разработку. Тот же источник указывает, что себестоимость добычи на Амбатуви будет одной из самых низких в мире.
Инициатором проекта была американская компания Phelps Dodge Corporation, которая затем переуступила 100% прав связанной с ней Dynatec. В мае этого года владельцем половины акций в проекте за 50 млн.долл. стала южноафриканская Implats, затем Dynatec и Implats уже сообща нашли третьего партнера – одну из крупнейших финансово-промышленных групп Японии – Sumitomo. Теперь, кажется, формирование пула инвесторов можно считать завершенным. Трем крупным компаниям вполне по силам освоить проект как за счет собственных средств, так и за счет привлечения долгосрочных кредитов. Мы полагаем, что роли в проекте будут распределяться следующим образом: Dynatec будет отвечать за добычу, Implats – за выплавку металла (в ЮАР), а Sumitomo – за сбыт и привлечение финансирования.
Уже известно, что оператором месторождения будет Dynatec, эта же компания будет управлять перерабатывающим производством, которое в рамках проекта планируется организовать рядом с портовым городом Туамасина. Сырье с месторождения также будет поставляться на аффинажный завод Implats в ЮАР. В ЮАР Implats добывает никель в качестве сопутствующего сырья на своих платиновых месторождениях, никель дает 11% выручки компании, уступая по этому показателю только платине.
Мадагаскар является одним из крупнейших должников России в Африке (200 млн.долл.). Этих денег, с учетом дисконта, теоретически могло хватить для вхождения российских инвесторов в проект. Например, частная компания могла бы выкупить у минфина долговые обязательства Мадагаскара, конвертировать их в государственные облигации и затем внести эти облигации в уставной фонд СП. Или использовать для вхождения в проект любые другие пути, опираясь в том числе и на поддержку российского правительства.
«Норильский никель» реализовал в 2004г. 250т. никеля на мировом рынке, сохранив позиции крупнейшего в мире производителя этого металла (19,5% из 1,28 млн.т. ). Мадагаскарское месторождение позволило бы «Норникелю» закрепить лидирующие позиции на мировом рынке, при этом диверсифицировать географию запасов и производства. Но этого не произошло. Годом ранее свободные средства компании в 1,16 млрд.долл. были отвлечены на приобретение миноритарного пакета в низкорентабельной южноафриканской компании Gold Fields.
Население Демократической Республики Мадагаскар составляет 18 млн. чел. Один из самых высоких показателей прироста в мире – 3% в год (в среднем, у женщины рождается 6 детей). Остров заселен, в основном, потомками выходцев из Юго-Восточной Азии. Малагасийский язык ближе всего к языкам острова Борнео (Индонезия). В 1896-1960гг. – французская колония.
До сих пор экспорт Мадагаскара составляли, в основном, кофе, ваниль, гвоздика, морепродукты, хромовая руда, графит и слюда. На Мадагаскаре выращивается 30 тыс.т. кофе в год. На кофе приходится от 1/3 до половины стоимости экспорта; на ваниль, гвоздику и креветки – еще 1/3. Кофе не является для Мадагаскара традиционной культурой. Ради расширения посадок под ориентированное на экспорт производство, были вырублены леса, составлявшие традиционную жизненную среду для значительной части населения.
Согласно данным Всемирного банка на 2005г., уровень безработицы на острове составляет 30-35%, а число живущих меньше чем на 1 доллар в день – 80% в сельской местности и 52% – в городах. Данные Всемирного банка цитируются по сообщению IRIN, информационного агентства ООН, от 3 авг. 2005г. Правительство пытается исправить положение, финансируя общественные работы по строительству дорог, масштабы таких программ недостаточны, для того, чтобы существенно изменить положение.
С/х обеспечивает 80% занятости, т.е. занято 4,7 млн. чел. Добывающая промышленность создает 100 тыс. рабочих мест, и еще 500 тыс. мадагаскарцев нанимаются на временную (сезонную) работу на добывающих предприятиях. Можно заключить, что разработка небольших месторождений по всей стране дает основной или дополнительный доход приблизительно 3-5 млн. чел., то есть четверти всего населения страны. Прямая занятость в туристическом секторе, согласно тем же данным, составляет 20 тыс.чел., на которых приходится 100 млн.долл. в год притока иностранной валюты. 100 тыс. чел. заняты в текстильной промышленности. Этот сектор экономики переживает в этом году депрессию, в связи с отменой многосторонней инициативы Multi-Fibre Arrangement (MFA), в рамках которой многие развивающиеся страны получили льготные условия для экспорта продукции легкой промышленности. Андрей Маслов.
С 1 сент. 2005г. правительство Японии намерено повысить до 15% ставку ввозной пошлины на импорт стальной продукции из США в качестве ответной меры против применения в отношении Японии так называемой «поправки Берда», ранее признанной Всемирной торговой организацией «несправедливой и противоречащей международным договоренностям». Новый тариф не будет введен только в том случае, если правительство США откажется от применения указанной поправки в отношении Японии.
Правительство Японии утвердило увеличение с 1 сент. 2005г. на 15% пошлин на импорт американской сталелитейной продукции. Соответствующее решение было принято в пятницу на утреннем заседании кабинета министров в ответ на протекционистские меры США. В перечень товаров, на которые повышены пошлины, включены шарикоподшипники и детали корпусов самолетов различных типов. Общая сумма доходов от дополнительных пошлин может составить до 5 млрд. 700 млн. иен (51 млн.долл.). К подобным мерам в отношении США Япония прибегает впервые, отмечает. Они будут сохраняться до тех пор, пока американская сторона не отменит так называемую «поправку Барда», принятую в США в 2000г. Согласно «поправке Барда», на все ввозимые в США товары, стоимость которых ниже, чем на соответствующие американские, вводятся дополнительные пошлины. Полученные средства затем распределяются среди американских предприятий, пострадавших от зарубежного демпинга. В мае этого года сходные ответные меры против американских товаров принял Евросоюз. В июне и июле Япония неоднократно обращалась к США с настоятельными просьбами об отмене поправки, однако все они остались безрезультатными.
Министр торговли, промышленности и энергетики сообщил, что на состоявшейся 19 июля 2005г. встрече центрального и местных правительств выработан план по привлечению иностранных инвестиций на II пол. 2005г. План охватывает пять секторов: автомобильные компоненты, полупроводники и жидкокристаллические дисплеи, биотехнологии, логистика и туризм. Прямые иностранные инвестиции в РК за II кв. 2005г. снизились до 1,50 млрд.долл., что на 25,2% ниже прошлогодних показателей. За I пол. 2005г. прямые иностранные инвестиции снизились на 8,4% до 4,63 млрд.долл. по сравнению с этим же периодом пред.г. Правительство планирует создать исследовательские центры для транснациональных компаний-разработчиков и обеспечить инвестиции в производство продукции с высокой добавленной стоимостью. На II пол. 2005г. намечены визиты в 79 зарубежных компаний в 15 странах мира для переговоров и привлечения инвесторов.По сообщению Корейской Ассоциации черной металлургии (Korea Iron & Steel Association), объем экспорта сталелитейной продукции за 6 месяцев 2005г. вырос на 8% до 8,14 млн.т. по сравнению с показателем пред.г. Экспорт в Китай снизился на 10% до 2,42 млн.т. за 6 месяцев 2005г., а экспорт в Японию, Европу и США вырос на 27, 23 и 16% соответственно.
Горнодобыча
Уран. Разработка уранового месторождения в Малийской Сахаре представляет значительный интерес для России, но в долгосрочной перспективе. Месторождение требует доразведки, а сам проект – комплексного подхода в рамках концепции «экспорта безопасности», учета интересов Франции, Китая и США.
По непроверенным данным, переговоры об освоении этого месторождения велись с Францией, которая является монополистом добычи урана в соседнем Нигере. 2 или 3г. назад исследование этого месторождения со спутников вела японская компания TRIC (Исследовательский центр университета Токаи). В г.Томбукту (ближайший крупный город) существует отель Hendrina Khan, принадлежащий доктору Абдул Кадыр Хану («отец» пакистанской ядерной бомбы). Сам доктор Хан неоднократно посещал Томбукту.
С российской стороны заинтересованными структурами могут выступать государственные компании «Твэл» или «Техноснабэкспорт». Особенностью уранового проекта в Мали является возможность реализации концепции «экспорта безопасности» с российским участием: основной задачей вооруженных сил Мали было и остается сдерживание сепаратистских, повстанческих и бандитских организаций в северной части страны (пустыня Сахара) – именно там расположено месторождение. Есть основания предполагать, что правительство Мали не готово пойти на усиление французского присутствия в Сахаре, так как в военных и политических кругах Мали сильно убеждение в том, что Франция использует фактор сахарского сепаратизма для шантажа правительства в Бамако. В 2002-04гг. отмечается активность в этих районах специальных и разведывательных подразделений США, которые фактически выступают на стороне правительства Мали, ведя охоту за «террористами». Существуют предпосылки для комплексного решения проблемы сепаратизма и безопасности в малийской Сахаре, в т.ч. с российским участием.
Присутствие российских интересов в этом регионе имеет важное значение еще и потому, что малийская Сахара является уязвимым подбрюшьем Алжира (стратегического партнера России). Вблизи этих мест предполагается прокладка магистрального газопровода Нигерия-Алжир-Европа, поставки газа по которому будут (в случае реализации проекта) дополнять российский газ на европейском рынке. Андрей Маслов
Золото. По добыче золота Мали занимает 3 место в Африке (на 3 место претендует также Танзания), уступая ЮАР и Гане. После спада в минувшем году, по итогам 2005г. ожидается рост добычи золота – до 54 т. Это далеко от рекорда в 64 т., установленного в 2002г., но все же выше, чем 49 т. (2004г.). Рост и падение добычи зависят в первую очередь не от конъюнктуры мировых рынков или общего экономического климата в стране, а от жизненных циклов нескольких крупных месторождений, которые и определяют суммарный уровень добычи. Основной объем добычи приходится на 3 рудника: Морила, Саджола и Йатела.
В тек.г. начинается добыча на двух новых рудниках, крупнейший из них – Луло (Randgold) – должен дать 8 т., а Табакото (Nevsun Resources, Канада) – 2,6 т. Производительность крупнейшего из старых – Морила – будет продолжать постепенно падать: добыча снизилась с 39 т. в 2002г. до 12,5 в 2005г. Это месторождение совместно разрабатывают австралийская Randgold Resources и британская AngloGold Ashanti. Готовятся к разработке еще 2-3 сравнительно крупных месторождения, ведется разведка на перспективных площадях. Запасы оцениваются различными источниками в диапазоне от 350 до 700 т., ресурсы – до 1500 т. По самым пессимистичным оценкам, разведанных запасов должно хватить на 7 лет добычи.
Временные ограничения не относятся к кустарной добыче и обработке золота. Этой отрасли народного хозяйства страны уже полутора тысяч лет, и нет определенных предпосылок для ее исчезновения в будущем. В 2005г. на небольших россыпных месторождениях вручную будет добыто 7 т. металла, хотя точные объемы наверняка неизвестны – часть золота вывозится контрабандой или в виде примитивных ювелирных изделий.
Лицензий на разведку золотоносных месторождений выдаются на 3г., добыча золота подразумевает получение определенных налоговых льгот и отсрочек по платежам в бюджет. Сложившаяся практика состоит в том, что малийскому правительству принадлежит 20% в золотодобывающих предприятиях на территории страны. В целом, отрасль характеризует хороший налоговый климат, разрешается репатриация капитала. Борис Свинцов.
Мали > Металлургия, горнодобыча > af-ro.com, 30 июня 2005 > № 340372
Крупнейший в мире производитель листового проката турецкий сталелитейный концерн Erdemir Group 13 апр. с.г. в Стамбуле подписал с Nippon Export and Investment Insurance (NEXI) соглашение о предоставлении займа в 200 млн.долл. сроком на 10 лет под годовую ставку ЛИБОР (London Interbank Offering Rate) + 0,3%. Впервые NEXI предоставляет заем компании без требования предоставления гарантий Казначейства страны и это первый среднесрочный заем, предоставленный Турции после кризиса 2001г. Полученные средства будут в равных долях использованы для модернизации и увеличения производственных мощностей двух предприятий Erdemir Group – заводов Erdemir и Isdemir. По условиям соглашения, большая часть дополнительной продукции после расширения заводов будет поступать на турецкие предприятия, осуществляющие сборку японских автомобилей «Тойота».
Циклы нефтяной зависимости
© "Россия в глобальной политике". № 2, Март - Апрель 2005
А.А. Арбатов – заместитель председателя Совета по изучению производительных сил (СОПС) Министерства экономического развития и торговли и Российской академии наук. В.С. Смирнов – главный научный сотрудник СОПСа. В.И. Фейгин – главный директор Института энергетики и финансов.
Резюме И Россия, и Европейский союз сталкиваются, по сути, с одной проблемой, хотя и на качественно различном уровне, – необходимостью серьезной модернизации. Взаимодополняемость экономик позволяет ставить вопрос об их масштабном симбиозе во имя реализации стратегии прорыва.
В последние полтора десятилетия существования СССР в экономике страны возник дисбаланс, связанный с притоком нефтяных доходов в народное хозяйство. По данным Всероссийского научно-исследовательского института комплексных топливно-энергетических проблем (ВНИИКТЭП) при Госплане СССР, доля выручки от продажи топливно-энергетических ресурсов (ТЭР) в валютных поступлениях достигла самого высокого уровня (55 %) в 1984 году; доля нефти составила в 1985-м 38,8 %, в 1987-м – 33,5 %. По мнению многих исследователей, именно сырьевой фактор прежде всего обусловил глубочайший кризис советской системы. Грозит ли аналогичная опасность сегодняшней России, экономика которой тоже основана на экспорте продукции нефтегазового сектора?
Рассматривая вопрос о значении экспорта энергоресурсов для экономики СССР, о различиях между Советским Союзом и нынешней Россией, авторы сосредоточатся здесь на нефтяной составляющей. Вопрос о газе оставим в стороне, поскольку в советские времена его роль во внешней торговле была несопоставима с ролью нефти: основной объем экспорта в долларовую зону приходился на компенсационные соглашения типа «газ – трубы».
ОТКУДА ВЗЯЛАСЬ «НЕФТЯНАЯ ИГЛА»?
В основе экспортной стратегии, сформировавшейся в 1970-е (и имеющей немало сторонников по сей день), лежал тезис о том, что мы, мол, располагаем громадными нефтяными ресурсами, но научно-технический прогресс может привести к появлению новых неисчерпаемых и дешевых источников энергии и тогда наше богатство останется неиспользованным. Мощный импульс торговле энергоносителями дал нефтяной кризис 1973–1974 годов. Стараниями стран – членов ОПЕК мировые цены на нефть подскочили сразу в четыре раза, затем произошло еще несколько значительных подорожаний. В итоге доходы экспортеров резко возросли. Между 1975 и 1985 годами доля нефтяных ресурсов, выделявшихся в СССР для экспорта в долларовую зону, устойчиво снижалась и в добыче, и во всем нефтяном экспорте, выручка же возрастала в геометрической прогрессии. Казалось бы, замаячила очевидная перспектива ликвидировать отставание сельского хозяйства, машиностроения, легкой промышленности. За счет валюты от продажи энергоресурсов предполагалось покрыть дефицит продукции этих отраслей и удовлетворить их инвестиционные потребности, направленные на цели сокращения отставания. Экспортносырьевой путь представлялся самым простым, а главное, беспроигрышным: сырье конкурентоспособно от природы, у страны, богатой природными ресурсами, нет необходимости разрабатывать и внедрять новые технологии, поднимать культуру производства, искать прогрессивные формы управления; всего этого не требуется и при импорте продукции обрабатывающей промышленности в обмен на сырье. (Последствия такого подхода были осознаны много позднее: в 1987-м на совещании экономистов один из работников Госплана СССР заметил: «Не будь нефти Самотлора, жизнь заставила бы начать перестройку экономики еще лет 10–15 назад».) Обвал мировых цен в 1985–1988 годах только усугубил проблему.
К тому же полностью упускалось из виду, что экспорт сырья влечет за собой даже более значительную внешнюю зависимость, чем импорт. В случае нереализации предназначенной для экспорта продукции или реализации ее по более низким, чем предполагалось, ценам экспортер лишается возможности приобретения продовольствия, потребительских и других жизненно важных товаров.
В 1980-е экономика фактически подстроилась под нужды сырьевого сектора вообще и нефтегазового в частности. В 1988 году добыча нефти превысила уровень 1980-го на 21 млн т, а экспорт возрос, с учетом нефтепродуктов, на 48 млн т при одновременном снижении валютной выручки (при оценке ее в неизменных ценах) в 1,5 раза.
Тем временем экономика нефтегазодобычи входила во все более резкий штопор удорожания, особенно это относилось к инвестиционным ресурсам. В 1970–1986 годах темпы роста капитальных вложений в нефтяную и газовую промышленность были существенно (до 3–5 раз) выше, чем в среднем по всему народному хозяйству. В 1970–1973 годах, то есть до энергетического кризиса, доля нефтяной промышленности в капиталовложениях всей промышленности колебалась в пределах 8,8–9,3 %, а в 1986-м она составила 19,5 % (!). Ускоренное развитие нефтяной и газовой промышленности приводило к опережающему «разбуханию» базовых отраслей экономики (металлургия, тяжелое машиностроение, химия). Доходы от продажи энергоресурсов тратились не на развитие прогрессивных наукоемких технологий, а на закупку продовольствия, потребительских товаров, обеспечение оборудованием все тех же традиционных, а не новейших отраслей и в особенности на огромные дотации сельскому хозяйству. Именно в этот период СССР превращается в крупнейшего импортера зерна: в 1970 году чистый экспорт зерна из СССР составил 3,5 млн т, в 1974-м баланс был нулевым, а начиная с 1975 года массированные закупки исчисляться стали десятками миллионов тонн; пик импорта пришелся на 1984-й, когда только в США и Канаде было закуплено 26,8 млн т зерна. Наиболее значительными статьями импорта становятся подъемно-транспортное оборудование, суда, сельскохозяйственные машины, а импорт нефтегазового оборудования по темпам прироста побил все рекорды: он вырос за 1970–1983 годы в стоимостном выражении в 80 раз (!); с учетом дефлятора импорта за этот период его физический объем увеличился в 38 раз.
Разумеется, импорт продукции машиностроения подчинялся идеологическим установкам, и его основной поток шел из европейских социалистических стран, не слишком способствуя повышению технико-технологического уровня СССР. Однако нефтегазовое оборудование приобреталось в промышленно развитых странах Запада: на Италию, Францию, ФРГ и Японию суммарно приходилось 60–80 % всех закупок нефтегазопромыслового оборудования, хотя одновременно приходилось выручать режим Николае Чаушеску в Румынии, приобретая часть технических средств и у него. Строго говоря, СССР должен был активно закупать в развитых странах и нефтеперерабатывающее оборудование, но социалистическая система хозяйствования отказалась от таких мер, в очередной раз не сумев проявить рациональность, и лишь углубила диспропорции в развитии нефтедобычи и нефтепереработки.
При этом добыча нефти давалась все труднее. БольшЗя часть капитальных вложений шла на поддержание достигнутого уровня добычи. В 1966–1970 годах эти цели требовали менее половины всех капиталовложений нефтедобывающей промышленности, в девятой пятилетке (1971–1975 гг.) доля составила уже 64 %, в десятой (1976–1980 гг.) – 77 %. Удельные капиталовложения на одну тонну новой мощности выросли с 21,3 руб. в 1975 году до 97,1 руб. в 1988-м; далее экспертная комиссия Госплана СССР намечала экспоненциальный рост (то есть увеличение в геометрической прогрессии. – Ред.). За всем этим стояло сокращение инвестиций в жилищное строительство, непроизводственную сферу, экологию. Но и такой ценой сохранить к концу одиннадцатой пятилетки (1981–1985 гг.) достигнутый объем добычи не удалось. И лишь в 1986-м колоссальные затраты (капитальных вложений было произведено на 31 % больше, чем в 1985-м) позволили несколько увеличить объем добычи. Приобретаемые технологии и оборудование во многих случаях не давали ожидаемого эффекта, а часть оборудования стоимостью в миллиарды рублей так и не была установлена. Возросла зависимость приобретенной техники от запасных частей и сервисного обслуживания фирмами-изготовителями.
Зыбкость этой модели обусловили два принципиальных фактора: 1) порочная практика, соответствующая лозунгу «Больше разведывать, больше добывать любой ценой!», со всеми вытекающими из нее негативными последствиями и 2) зависимость от уровня мировых цен на нефть, на которые СССР влиять не мог, сколько бы сырья ни экспортировал. Последствия такой зависимости не замедлили сказаться: советский нефтяной экспорт только-только «раскочегарился», как с 1984-го началось падение мировых цен, приобретшее в 1986–1988 годах обвальный характер. Это сыграло далеко не последнюю роль в развале потребительского рынка и обрушении производства и инвестиций в 1989–1991 годах, подтолкнув экономику страны к краху.
СТРАХИ ПОДЛИННЫЕ И МНИМЫЕ
В чем сходство и различия советской и нынешней российской моделей развития сырьевого экспорта?
Ни по доле топливно-энергетических ресурсов вообще и нефти в частности в общем объеме экспорта, ни по динамике абсолютных объемов поставок энергоносителей на внешний рынок принципиальной разницы между СССР и сегодняшней Россией нет. В СССР доля ТЭР в экспортной выручке колебалась в 80-е годы прошлого века от 40 до 54,4 % (пик в 1984 г.), в России на все минеральные продукты, включая нетопливные полезные ископаемые, в 1990-е приходилась почти та же доля – от 42 до 48 % (кроме 1992 г., требующего особой оценки), но в 2000 году этот показатель составил уже 53,8 % (в т. ч. ТЭР примерно 52 %).
Доля экспорта ТЭР в распределяемых ресурсах в топливно-энергетическом балансе СССР составляла в период высоких цен (1980–1985 гг.) в среднем 14,7 %, в период обвала (1986–1988 гг.) 16 %; соответствующие данные по России в 2000-м – 25,3 %. Казалось бы, сдвиг явно не в пользу России. Но примем во внимание, что на территории Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (РСФСР) производилось около 80 % всех «советских» ТЭР и сотни миллионов тонн нефтегазовых потоков растекались из России во все республики СССР. Доля чистого вывоза в распределяемом объеме ТЭР РСФСР составила в 1980 году 23,8 %, в 1985-м – 28,3 %. В этом качестве чистый экспорт ТЭР России составил в 1985 году 474 млн т условного топлива, в 1990-м – 462 млн т, в 2000 году – 503 млн т условного топлива.
К тому же в отличие от СССР, который экспортом топлива сам себя загонял в угол, постсоциалистическая Россия, несмотря на многочисленные сложности переходного периода, кардинально перестроила структуру топливного баланса в сторону снабжения потребительских секторов и перестала воспринимать уничтожение энергетических ресурсов как самоцель.
Если в советские времена мы не без оснований говорили о нагрузке минерально-сырьевых отраслей на экономику, особо выделяя при этом нефтегазодобычу, то сегодня повсеместно говорят о нефтегазовом секторе как локомотиве экономического роста. То, что этот рост носит достаточно здоровый характер, доказывается устойчивым снижением энергоемкости российской экономики. Средний коэффициент эластичности энергопотребления по ВВП за 1999–2002 годы (более поздних данных нет) составил, по нашим расчетам, примерно одну четвертую: при приросте за этот период ВВП на 27 % потребление топливно-энергетических ресурсов возросло на 7 % (причем в течение данного времени процесс ускорялся), а за 2002-й потребление ТЭР не увеличилось вообще при росте ВВП на 4,5 %. Можно предполагать, что интенсивное снижение энергоемкости растянется еще на 3–5 лет, а затем, будем надеяться, Россия надолго закрепится на уровне снижения, характерном для постиндустриальных стран, где коэффициент эластичности уже довольно долго составляет примерно 0,5.
Тем не менее опасность превращения России в сырьевой придаток мировой экономики остается. Большинство аналитиков связывают с объемами валютной выручки от сырьевого экспорта, в первую очередь нефти и газа, не только наполняемость бюджета, но и в целом экономический рост России. По примерным оценкам, вклад нефтедолларов в экономический рост страны колебался в последние годы в пределах 1/5–1/3.
Наиболее оживленно дискутируется вопрос о выборе направлений использования нефтедолларов: гасить ли ими внешние долги, инвестировать ли их в реальный сектор или направить в непроизводственную сферу? Тем самым обозначаются контуры так называемой «голландской болезни», впервые давшей себя знать в 70-х годах прошлого столетия, когда в Голландии крупные доходы от добычи газа, получаемые государством через систему изъятия ренты, использовались для поддержания быстрого роста общественных расходов. При этом внутренние потребности промышленности и других секторов экономики страны не требовали существенного увеличения потребления газа и значительная его часть экспортировалась. Такая политика привела к резкому повышению объема импорта самых различных товаров, а также к перетоку капитала из конкурирующих на мировом рынке отраслей в отрасли, защищенные от конкуренции природными условиями. В результате наступил продолжительный период замедления экономического роста и усугубления проблемы структурной безработицы, что и было охарактеризовано как болезнь.
Параллели между описанной ситуацией и нынешней российской действительностью достаточно очевидны. Вообще, опасность гипертрофированного развития минерально-сырьевого производства советские специалисты начали осознавать в 1972 году, когда в СССР стал известен тезис японского прогнозиста Сеия Яно: отсутствие собственного минерального сырья может быть благом для страны (Яно С. Японская экономика на пороге двадцать первого века. – М.: Прогресс, 1972. С. 26).
Тогда это суждение вызвало смятение в рядах советских экономистов-минеральщиков, однако впоследствии экономическое развитие многих стран, в первую очередь Японии, подтвердило правоту японского исследователя.
Тем не менее история знает немало государств, в которых рентные нефтяные (и аналогичные) потоки обеспечивали народу изрядные блага: Австралия, Великобритания, Норвегия, отчасти Канада и США. Эти страны поступали со своими минеральными ресурсами, образно говоря, в соответствии с концепцией английского экономиста и мыслителя ХVІІІ века Джеймса Стюарта – одного из поздних меркантилистов: «Первоначальные продукты земли, которых имеется ограниченное количество и которые существуют совершенно независимо от человека, даны природой совершенно так же, как молодому человеку дается небольшая сумма денег с той целью, чтобы вывести на путь полезного труда и преуспевания».
Экономика США выросла в немалой степени на базе богатого сырьевого потенциала, важную роль в становлении национального богатства Швеции сыграла железная руда, Великобритании – уголь и цветные металлы, Германии – уголь и железная руда, Канады – разнообразный комплекс полезных ископаемых и других природных ресурсов. Но опирались все эти страны в первую очередь не на природно-ресурсный потенциал, который был, к примеру, фундаментом экономики СССР и ныне является экономической базой, в частности, Кувейта, а на знаменитый дух капитализма Бенджамина Франклина, выраженный в формуле: помни, что деньги по природе своей плодоносны и способны порождать новые деньги.
Директор Экспертного института при Российском союзе промышленников и предпринимателей Евгений Ясин справедливо отмечает, что «сырьевой сектор не оттягивает инвестиции от остальных секторов, он просто больше зарабатывает. Потому что производит продукцию, которую можно продать на международном рынке». По мнению Ясина, благополучие сырьевого сектора представляется в столь радужном свете лишь на фоне бедности остальных секторов. Такое сопоставление и создает видимость «голландской болезни» в России. Но обрабатывающие сектора пришли у нас в упадок вовсе не из-за опережающего развития добывающего сектора, как это было в Голландии, а по целому ряду других причин, основной из которых является социалистическое прошлое. Развитие огромных секторов экономики шло тогда по замкнутому кругу без видимого выхода на потребителя – они-то и оказались совершенно не приспособлены к реалиям рынка.
Сегодня отечественная обрабатывающая промышленность и многие другие сектора экономики извлекли немало уроков из конкуренции, создаваемой импортом. В частности, высокие технологии внедряются в сегодняшней России не только в военно-промышленном комплексе, как это было во времена СССР, но и в сферах сугубо гражданского назначения – в пищевой области, строительстве, связи, медицине. Даже такая «дремучая» отрасль, как сельское хозяйство, будучи и ныне, по сути, социалистической, демонстрирует ощутимые сдвиги: Россия сократила потребление продовольственного зерна примерно на 15 млн т в год и стала его экспортером, а продуктивность в животноводстве устойчиво растет с 1996 года при резком снижении нагрузки сельского хозяйства на экономику.
Конечно, определенное сходство России со странами, уже перенесшими «голландскую болезнь» или «болеющими» сейчас, имеется. Это прежде всего концентрация богатства у сравнительно небольшого круга людей, а также некоторые тенденции к замене внутреннего производства импортом. Вместе с тем формирование российских нефтегазовых доходов имеет под собой не такую краткосрочную ресурсную базу, как в Голландии. Россия может иметь устойчивые доходы от добычи и экспорта нефти, если уровень мировых цен будет достаточным для рентабельности добычи, и тратить эти средства на нужды общества в течение многих лет, имея постоянный положительный платежный баланс. В процессе реструктурирования экономики и приватизации предприятий высвобождаются и будут высвобождаться крупные ресурсы, которые могут быть задействованы для удовлетворения внутреннего спроса при наличии стабильных доходов потребителей.
Нужно ли регулировать добычу и экспорт? Регулирование такого рода не является рыночным методом, но им можно воспользоваться ради достижения двух важных целей:
добиться стабильного притока прибыли, что возможно только при оптимальном сочетании цены и объемов реализуемой продукции;
при регулировании добычи в сторону ее сдерживания компании могут сокращать инвестиции в добычу и, наращивая вложения в переработку, начать инвестировать в другие отрасли экономики (при наличии развитого фондового рынка и финансовой системы).
Насколько опасно сворачивание инвестиций в нефтедобычу? Специфика нефтегазового и всего минерально-сырьевого комплекса (МСК) состоит в том, что они нуждаются в постоянном притоке капиталовложений даже для поддержания простого воспроизводства. Резкое сокращение, а впоследствии и полное прекращение государственных инвестиций в отрасли МСК в последнее десятилетие не были по ряду причин компенсированы финансированием из других источников, и это привело к резкому сокращению объема производства, что многими рассматривалось как кризис комплекса. Однако, имея в виду достижение конечного результата, можно утверждать, что глубокого кризиса в отраслях МСК России не наблюдается, поскольку значительно снизившийся платежеспособный спрос в части текущего потребления сырья и топлива удовлетворяется, а экспорт стабильно растет. Рост инвестиций в какой-либо отрасли является не самоцелью, а лишь средством для поддержания и увеличения прибыли в будущем. Если для этих целей не надо наращивать инвестиции, то их можно направить в другие сферы.
НЕОБХОДИМЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
База большинства отраслей российской экономики устарела и нуждается в коренной модернизации. За 1990-е годы не создано серьезных новых производств, за исключением ряда отраслей непосредственно сырьевого характера или имеющих быструю отдачу (типа пищевой). После распада СССР вновь созданные финансовые учреждения РФ всерьез рассматривали лишь проекты с горизонтом окупаемости не более года или – в редких случаях – двух лет (отсюда такая увлеченность финансированием торговых операций, на котором, как и на «взаимодействии» с государственными финансами, и выросло большинство этих институтов). Сейчас этот период удлинился, хотя и недостаточно. Между тем промежуток, необходимый для реализации эффективных по мировым меркам проектов индустриального плана, составляет, как правило, свыше пяти лет, а отдельные жизненно важные для России стратегические проекты могут иметь и гораздо бЧльшие сроки окупаемости.
Данный разрыв очень внушителен. Он связан с целым комплексом по-прежнему действующих в стране факторов, включая значительную внутреннюю инфляцию, политические риски, нестабильность налоговой сферы, а также ставку внутреннего капитала на более высокую степень доходности и неразвитость форм привлечения «длинных» денежных ресурсов. Трудно предположить, на каком отрезке развития нашей финансовой системы отставание на этом направлении может быть преодолено. По крайней мере, опыт последних 15 лет не дает повода для слишком больших ожиданий. А это уже заставляет задуматься о смене парадигмы экономического взаимодействия старых партнеров, главными из которых с советских времен являются европейские страны, объединенные ныне в Европейский союз.
В период холодной войны и после ее окончания в основе такого взаимодействия лежал интерес Европы к стабильным поставкам российских энергоносителей. Это естественная база для экономических отношений, поскольку:
Россия богата энергоносителями, а Европа испытывает их растущую нехватку;
Евросоюз и Россия расположены в географической близости друг от друга, что придает наибольшую эффективность транспортировке энергоносителей, весьма дорогостоящей, особенно в случае с природным газом.
Важно и то, что эти отношения сложились в предшествующий период, несмотря на трудности затяжной конфронтации.
Таким образом, многое говорит в пользу сохранения и развития энергетической модели отношений. Вместе с тем у нее есть естественные пределы и недостатки.
Во-первых, для ЕС важную роль играют соображения безопасности поставок и связанные с ними требования диверсификации их источников.
Роль этих соображений, однако, не стоит преувеличивать. Формальных ограничений на долю отдельных стран (в том числе России) в объеме поставок тех или иных энергоносителей в Европейском союзе нет, и в импортном портфеле целого ряда стран Евросоюза поставки, например, природного газа из России доминируют. К тому же обеспокоенность ЕС может быть в определенной мере снижена в результате упрочения связей с поставщиками, и в первую очередь с Россией. В документах Европейского союза все чаще отмечается важность совместных мер по обеспечению безопасности поставок. Однако до разработки каких-либо практических механизмов дело пока не дошло.
Во-вторых, возможности российского топливно-энергетического комплекса (ТЭК) отнюдь не беспредельны. Особенно это относится к расширению поставок нефти. Кроме того, большое значение имеют и региональные аспекты: новые перспективные регионы Восточной Сибири и Дальнего Востока целесообразно ориентировать на связи с близлежащими странами. При этом появляются симптомы «ревности», когда высокопоставленные чиновники Евросоюза высказывают недовольство намерениями России развивать экспорт энергоносителей в восточном направлении и в США.
Наконец, самым главным является то, что российскую сторону не может удовлетворить положение, при котором ЕС окончательно станет рассматривать Россию только как поставщика энергоносителей, пусть и стратегически важного. Ведь экспорт энергоресурсов, даже с учетом всех «мультипликативных» факторов, в принципе не способен обеспечить современный уровень благосостояния в стране с населением масштаба России. При этом речь идет не об отказе от использования естественных преимуществ обладания богатыми сырьевыми ресурсами, а об их встраивании в современную структуру экономики. Кроме того, если подобное отношение к России со стороны Европы сохранится надолго, то оно будет существенно задевать национальные чувства граждан нашей страны, приведет к восприятию ее как «сырьевого придатка» и затруднит использование значительного потенциала России – в частности, достаточно высоких уровней образования, квалификации и пр.
Важно отметить, что Европа сама находится в процессе поиска своего места в постиндустриальном мире. Заявленный руководством ЕС курс на превращение его в один из наиболее быстро развивающихся регионов мира пока сталкивается с серьезными проблемами, а многие из поставленных задач не выполнены.
В этом контексте борьба руководства Европейского союза за дешевые энергоресурсы, развернувшаяся со второй половины 1990-х, была попыткой улучшить свои конкурентные позиции на глобальном рынке малыми средствами и по возможности за счет поставщиков энергоресурсов. Действительно, мировой опыт показывает: либерализация рынков, как правило, приводит к снижению цен вследствие увеличения предложения и облегчения доступа поставщиков к инфраструктуре рынка и потребителям. Уровень цен на внутреннем рынке электроэнергии и природного газа в странах Евросоюза превышал уровень в Соединенных Штатах и Великобритании, где в 80–90-е годы прошлого века была осуществлена либерализация этой сферы. Европейские рынки энергоресурсов оставались поделены на национальные сегменты, находившиеся под жестким контролем государства, национальных монополий или доминирующих участников рынка. В 1998–2000 годах две директивы ЕС запустили процесс либерализации. На рынке электроэнергетики снизить цены удалось, но в этой сфере основные производители находятся на территории Европейского союза; на рынке же природного газа изменения происходят медленно и не столь успешно.
Беспокойство Евросоюза вызывают нарастающие симптомы отставания от глобального лидера – США. Экономика Европы носит гораздо более традиционный характер, факторы постиндустриальной фазы (развитие финансовых рынков и инструментов, информационных технологий, биотехнологии, фармацевтики и других наиболее технологически передовых и инновационных отраслей), способствовавшие беспрецедентному подъему американской экономики в 1990-е, в Европе представлены в значительно меньшей степени. В эпоху быстрых перемен проявляются институциональные слабости европейской экономики, ее меньшая гибкость и адаптивность. Любопытны итоги обсуждения, прошедшего недавно на одной из деловых встреч ЕС. Участникам предлагалось спрогнозировать будущее место Европы в мире, выбрав между тезисами «Европа – активный лидер» и «Европа – пассивный аутсайдер». Вывод был сделан парадоксальный: вполне может оказаться, что ответом будет «Европа – активный аутсайдер».
Важным фактором решения собственных проблем экономики Европейского союза и желательных для России изменений в совместной повестке дня может стать акцент на необходимости резкой активизации взаимоотношений в том, что касается более глубокой переработки сырьевых ресурсов.
Этот процесс был в период существования СССР важнейшей сферой взаимодействия по линии Совет экономической взаимопомощи (СЭВ) – Запад. Действительно, хотя СССР был мощной промышленной державой, реализация им большинства индустриальных проектов и развитие целых отраслей, по сути, опирались на поставки оборудования с Запада. Частично проблемы решались внутренней кооперацией в рамках СЭВа, что в современных условиях также практически равносильно взаимодействию РФ с рядом стран Евросоюза. Доля машин и оборудования во всем импорте СССР из развитых капиталистических стран возросла с 29,8 % в 1980 году до 43,8 % в 1990-м. Нормой являлась закупка комплектного оборудования для целых заводов, например, нефтехимической промышленности. При этом СССР постоянно ощущал недостаток твердой валюты для оплаты поставок оборудования; основным источником поступления валюты в 1980-е годы стали экспортные поставки энергоносителей, и прежде всего нефти.
К настоящему моменту большинство объектов, введенных в строй за счет таких поставок, эксплуатируются свыше пятнадцати, а то и двадцати лет. Даже тогда далеко не все поставленное оборудование отличалось передовыми характеристиками. А за прошедшее время в мире вообще и в Европе в частности появилось множество сфер новых высокотехнологичных производств, в которых Россия по понятным причинам отстала.
В государствах Европы также возникает проблема модернизации, причем она обостряется в силу того, что в условиях современной глобальной конкуренции эффективность размещения этих производств в странах ЕС не всегда очевидна. В последние годы стало общепринятым в таких случаях направлять свои взоры в Азию, и в особенности в Китай – в растущую «мировую фабрику», куда уже перенесены основные объемы производства многих отраслей, требующих прежде всего значительных трудозатрат. Однако если речь идет о производстве продукции ранних переделов сырьевых ресурсов, то в этом случае привлекательность Китая сомнительна. Такие производства целесообразнее размещать ближе к источникам сырья. И в этом смысле Россия является чрезвычайно перспективным игроком.
В центр повестки дня развития сотрудничества Россия – Европейский союз следует поставить вопрос о масштабном симбиозе двух экономик, что означало бы следующее:
ЕС делает ставку на получение из России не только первичных энергоресурсов, но и продуктов их передела, тем самым относительно снижая свои энергетические потребности и получая преимущества от участия в высокоэффективных проектах на территории РФ;
для этого ЕС (прежде всего в лице своих бизнес-структур) становится активным участником формирования и реализации таких проектов за счет применения ноу-хау, опыта производства и поставки высококачественного оборудования, развития финансовых механизмов и прямого инвестирования;
РФ создает необходимые условия благоприятствования на разных уровнях;
ЕС и РФ дают бизнесу ясные сигналы о том, что такой вектор развития отношений между ними относится к приоритетам обеих сторон.
Конечно, продукцию переделов сырья разной степени глубины нельзя назвать экологически чистой. Но перестройка экономики именно в этом направлении имеет для России, помимо чисто экономической целесообразности, ряд преимуществ.
Во-первых, уровень загрязняющих выбросов в России сейчас существенно ниже, чем в 1990 году, что позволяет ей использовать возможности, предусмотренные Киотским протоколом, для того, чтобы осуществлять дополнительные инвестиции в более современные и более экологичные производства.
Во-вторых, замена устаревшего, не отвечающего современным требованиям оборудования может компенсировать негативные экологические последствия расширения масштабов ресурсоперерабатывающего производства.
И, наконец, в-третьих, рост и углубление переработки сырья обеспечит экономику значительными количествами конструкционных материалов, металлов, веществ, используемых при изготовлении высокотехнологичной продукции. Весьма вероятно, что увеличение такого предложения получит спрос, ведущий к росту как раз тех отраслей, продукция которых имеет высокую добавленную стоимость и предназначена для конечного потребления. А это вызовет конкуренцию на рынке инвестиций и будет способствовать развитию российской экономики в направлении более высокой технологичности.
Проекты такого рода могут быть включены в программы государственно-частного партнерства, а их реализация должна проводиться на принципах коммерческой целесообразности. О необходимости таких программ уже много говорится в последнее время.
Россия. Евросоюз > Нефть, газ, уголь > globalaffairs.ru, 20 апреля 2005 > № 2906764
Александр Арбатов, Виктор Смирнов, Владимир Фейгин
Согласно данным, опубликованным 18 янв. Японской федерацией чугуна и стали, производство стали в стране в 2004г. выросло на 2% по сравнению с уровнем предыдущего года до 112,68 млн.т., что является наивысшим показателем за последние 30 лет. Основной причиной данного увеличения стало одновременное оживление внешнего, в основном со стороны Китая, и внутреннего (со стороны национальных автомобиле- и судостроительных компаний и т.п.) спроса.
Нефтедоллару придется потесниться
Владимир Евтушенков
© "Россия в глобальной политике". № 1, Январь - Март 2003
В.П. Евтушенков – председатель совета директоров АФК «Система», член попечительского совета журнала «Россия в глобальной политике».
Резюме Только перевод инвестиционных ресурсов из сырьевых отраслей в отрасли высоких технологий позволит укрепить экономическое и политическое влияние России в мире. Доминирующая сейчас экспортно-сырьевая экономика может стать колоссом на глиняных ногах.
Представление о том, что российский экспорт – это прежде всего сырье, прочно закрепилось в сознании мировых экономических элит. Однако впервые на протяжении всей истории отечественной экономики ее экспортный продукт – в широком смысле слова – начинает меняться. Сегодня, наряду с нефтью и газом, сталью и круглым лесом, Россия нарастающими темпами поставляет миру интеллект. В то время как в Европе дефицит квалифицированных специалистов сферы информационных технологий вырос до 1,2 млн человек, в родном Отечестве ждут своего часа 1,3 млн программистов, исследователей фундаментальных проблем физики, биологии и других наук. Базовая экономика и знания в России словно сосуществуют параллельно, не преобразуясь в «экономику знаний».
Вслед за ростом — торможение
«Утечка мозгов» – прямое свидетельство того, что особо ценные знания и технологии не находят в России адекватного спроса. За последние два года в российском секторе высоких технологий (ВТ) производилось не более 1,5 % национального валового внутреннего продукта (ВВП), что примерно соответствует уровню стран Восточной Европы и Латинской Америки.
Россия ныне занимает 63-ю строку в мировом рейтинге перспективной конкурентоспособности, поэтому «разглядеть» качественные изменения в ее экономике трудно, хотя они есть. Начиная примерно с 2000-го в стране поддерживается макроэкономическая стабильность, которая находит отражение в профицитном бюджете, умеренных темпах инфляции, поддержании адекватного уровня золотовалютных резервов. При возросшей потребительской активности населения ВВП за последние четыре года увеличился на 21 %, промышленное производство – на 30 %, выпуск продукции машиностроения – на 5 %. Партнерство с Западом, освобожденное от излишней политизированности, обеспечило заметное продвижение России на переговорах о ее вступлении во Всемирную торговую организацию, признание нашей страны государством с рыночной экономикой.
Минувший год характерен тем, что в условиях закрепления в России посткризисных тенденций экономического роста наконец появилась возможность практической постановки вопроса о его направлениях, темпах и качестве. Эта дискуссия, можно сказать, инициирована самим правительством, которое, направив основные усилия на институциональные преобразования, подвело определенную черту под этапом рыночной трансформации экономики. А что же за чертой? Есть ли импульс к промышленному росту?
Многие политики и предприниматели озабочены тенденциями, наметившимися в экономике. Главными факторами оживления производства в России после кризиса 1998 года были девальвация рубля и высокие мировые цены на сырьевые товары при относительно низкой стоимости продукции и услуг естественных монополий. Производство расширялось в первую очередь за счет загрузки простаивающих мощностей и выпуска импортозамещающих товаров. На сегодня эти резервы практически исчерпаны.
Вернувшаяся к нам из середины 1970-х экспортно-сырьевая экономическая модель способна принести облегчение, но временное. Высокий уровень материало- и энергоемкости промышленности, низкая производительность труда неминуемо приводят (или приведут в ближайшем будущем) к торможению роста. Причина – значительные издержки предприятий обрабатывающих отраслей, их слабый инвестиционный потенциал вследствие растущих относительных цен на продукцию и услуги естественных монополий, неконкурентоспособность отечественных товаров из-за поддержания завышенного курса рубля.
Согласно прогнозам большинства экспертов, в ближайшие годы экономический рост в России продолжится, но его темпы будут снижаться (в 2002 году рост ВВП составил 4 %, в 2003-м ожидается 3–3,2 %). Экспортно-сырьевая экономика может стать колоссом на глиняных ногах, который рухнет под тяжестью нестабильных мировых цен на энергоресурсы, сокращения освоенной базы в металлургической, нефтяной и газовой промышленности.
Пустые инвестиционные кассы предприятий, выпускающих продукцию с высокой долей добавленной стоимости, приближают день, когда они утратят саму способность создавать высокотехнологичный товар. Российскому нефтедоллару придется, как и прежде, возмещать отсутствие наукоемкой продукции, но с ущербом для нации в целом, поскольку в сравнительном выражении он более скромный источник ее благосостояния. Если одна тонна сырой нефти приносит до 20–25 долларов прибыли, килограмм авиационной техники – до 1 тыс. долларов, то килограмм наукоемкого продукта в отраслях высоких технологий (электроника, промышленность средств связи) позволяет извлекать уже до 5 тыс. долларов прибыли.
К сожалению, в развернувшейся дискуссии о путях выхода страны из топливно-сырьевого тупика никак не обозначены позиции правительства. Оно ограничивается поквартальными заявлениями о росте ВВП, воздерживаясь от качественных оценок пройденного пути и перспектив.
Тяжелый крест индустрии
Экономика России начала 90-х годов объективно не могла распахнуть двери перед высокими технологиями, поскольку она начиналась не с чистого листа. Фактический сценарий рыночных реформ, несмотря на все намерения их авторов, складывался под влиянием мощного фактора индустриального наследства СССР, в первую очередь отраслей оборонного комплекса. Массированное извлечение на его нужды производственных ресурсов обрекло «гражданскую» экономику на глубокое техническое отставание. (Это отличает Россию от Запада, который развивался с сохранением относительной технологической однородности во всех секторах экономики.) Результатом стали катастрофическое падение качества продукции, форсированная эксплуатация сырьевой базы.
Смена политических эпох не спасла гражданские научно-промышленные отрасли, которым вместо модернизации было предложено освобождение от пут государства, что послужило толчком к их дальнейшей деградации.
Спустя десять лет, в то время как в мире все больше внимания уделяют востребованию ценных знаний и квалифицированных научно-творческих кадров, в России по-прежнему не преодолена технологическая отсталость. Ее экономику составляют устаревшие индустриальные структуры, поддержание которых не требует ускоренного технологического развития и информатизации общества.
Другая причина – в так называемом «человеческом факторе». Наиболее влиятельные силы современной России, формирующие ее экономический курс (включая политические партии), сгруппировались вокруг отраслей сырьевого экспорта и добывающих производств, не отличающихся высоким технологическим уровнем и сложностью ведения бизнеса.
Исследования конкурентоспособности российской индустрии показывают, что только 3–5 % ее продукции способны завоевать рынки экономически развитых стран. Мировому уровню соответствует лишь четвертая часть отечественных технологий, многие из которых не преобразуются в конкурентные преимущества на стадии промышленного производства.
В совокупности предприятий индустрии доля инновационно-активных за последние годы возросла – с 5 % в 1997 году до 14 % в 2001-м. Однако в общем объеме продукции промышленности удельный вес инновационной не превышает 5 % (даже в машиностроении и металлообработке – не более 10 %). Уровень рентабельности (соответственно инвестиционной привлекательности) отраслей с высокой степенью переработки существенно уступает сырьевым секторам.
Медленно развивается инфраструктура инновационного бизнеса. Сравните: в финском городе Оулу, где проживает 100 тыс. человек и имеется один университет, работает технопарк площадью 70 тыс. кв. метров. А в Санкт-Петербурге, имеющем при пятимиллионном населении 80 высших учебных заведений и академических институтов, общая площадь всех технопарков составляет менее 15 тыс. кв. метров.
От имени российских промышленников, ориентированных на приоритетное развитие высокотехнологичных отраслей, возьму на себя смелость заявить: реформы последнего десятилетия не заложили основы для структурного прорыва в источниках экономического роста. Будущее российской экономики связано не с «деиндустриализацией» (замещением промышленности производством услуг), а с революционными преобразованиями в экономической структуре в целом. Промышленность не должна свернуть на обочину, необходимо провести ее реорганизацию, опираясь на современные финансовые, информационные и управленческие технологии, услуги научных и инновационных центров.
Россия являет миру десятки успешных разработок в области ВТ, в том числе в сферах, находящихся на острие мирового технологического прогресса. Среди них – технологии изготовления кристаллических элементов для электронной промышленности (компания «Фомос-Технолоджи», Москва) и выращивания полупроводниковых структур (Физико-технический институт, Санкт-Петербург), биологические микрочипы для медицинских целей (Центр биологических чипов Института молекулярной биологии РАН, Москва), лазерные микрочипы и микролазеры (Научно-технический центр «Фирн», Краснодар), плазмохимические реакторы для уничтожения токсичных отходов (Международный научный центр по теплофизике и энергетике, Новосибирск) и многие другие.
Эти примеры – отчаянный прорыв через многочисленные налоговые и административные преграды. Прорыв, который происходит не благодаря государству, а во многом вопреки ему, ибо перспективные производства не находят в стране реальной поддержки. Существующие концепции развития отдельных отраслей (автомобильная и лесная промышленность, металлургия, станкостроение) фактически представляют собой перечень слабых производств, которые государство намерено поднять. Но адресуемые им бюджетные деньги или налоговые послабления «уходят в песок» из-за устаревшего профиля предприятий, их слабой конкурентоспособности, низкого уровня менеджмента.
Вызывавшие в недавнем советском прошлом негативную реакцию общества факты, когда бюджетные средства «зарывали в землю» или ими «отапливали небо», трансформировались в полузакрытые лоббистские проекты типа «Высокоскоростных магистралей» или «Союзного телевизора», которые поддерживаются через финансовые, налоговые и другие льготы государства, – по существу, через тотальный отраслевой протекционизм. Общественность не располагает сведениями ни о целях, сроках и подлинных масштабах финансирования этих проектов, ни о мере ответственности их инициаторов.
Силы «новой экономики» формируют особый стиль хозяйственной деятельности, когда интеллект больше управляет капиталом, чем обслуживает его. В этих условиях главный ресурс хозяйственного роста – высокая квалификация и знания работников, составляющих кадровую основу наукоемких и информационно-технологических компаний малого и среднего бизнеса. Они могут стать наиболее активными проводниками экономического роста, но при условии, что капитал и знания не исключают друг друга. Пока же действует российский сырьевой капитал. Знания «спят».
По сути, у российской промышленности есть два пути развития. Или жесткая государственная политика с преобладанием прямого бюджетного субсидирования отраслей и отдельных амбициозных проектов на основе административных рычагов (что знакомо нам по ранним стадиям индустриального развития). Или политика косвенного финансово-экономического стимулирования выпуска конкурентоспособной продукции. Специфика геополитического положения России, ее история не позволяют быстро перейти ко второй модели. Но и первый путь неприемлем, поскольку определение «точек роста» силами и волей государства неизбежно ведет к разбалансированию хозяйства.
Глубинной причиной краха СССР многие аналитики называют сверхжесткую централизованную экономику, которая не выдержала соревнование с гибкими рыночными системами экономически развитых стран. Однако ее либеральная трансформация в новой России не создала условия для технологических прорывов. Неизменной осталась сама концепция «универсальной», изолированной от мирового хозяйства экономики, которая не выдвигает технологических приоритетов даже теоретически.
Необходим маневр ресурсами
В спорах о том, может ли Россия обойтись без мирохозяйственной специализации, международный опыт поставил точку. Поддержание «универсальной» экономики непосильно даже для промышленно развитых государств. Так, США отказались от разработки и выпуска бытовой аудио-, видео- и другой наукоемкой бытовой техники, Великобритания – от собственных легковых автомобилей, Германия – от систем атомной энергетики, Япония – от крупного авиастроения и выпуска ракетно-космической техники. Исчезает первоначальный смысл понятия «национальный продукт», который становится компонентом международного производства.
Становление новой хозяйственной системы в корне меняет наше представление о прямой зависимости между «объемом производства» и реальным потенциалом экономики. Знания способны умножать результаты хозяйственной деятельности гораздо эффективнее, чем любой другой производственный фактор. На смену традиционной концепции текущей конкурентоспособности страны, «привязанной» к объему, удельному весу и темпам роста ВВП, приходит понятие перспективной конкурентоспособности, которая определяется уровнем использования новых технологий.
В течение последних пяти лет американские корпорации (не считая правительства и частных лиц) ежегодно получали больше патентов на изобретения и усовершенствования производственных технологий, чем компании, государственные организации и частные лица во всем остальном мире. В конце XX столетия на долю компаний, работающих в сфере информационно-коммуникационных технологий, приходилось более 20 % акционерного капитала США, 18 % – Великобритании, 14 % – Швеции, 11 % – Германии. Знания способны умножать результаты хозяйственной деятельности гораздо эффективнее, чем любой другой производственный фактор.
Действующие в России программы поддержки промышленности нельзя назвать значимыми в силу ничтожно малых средств, заложенных в них. По данным Института комплексных стратегических исследований, несмотря на сокращение общего количества федеральных программ и подпрограмм с целью концентрации ресурсов, их реально действует около 130. Каждая из них дает «подшефным» отраслям около 2 млрд руб. (65 млн дол.) в год.
Между тем, по разным оценкам, модернизация российской промышленности в ближайшие пять лет потребует от 100 до 200 млрд долларов. Где найти эти средства?
Есть все основания предполагать, что Россия выберет путь развития на базе интегрированных бизнес-групп (ИБГ) – преимущественно холдингов и стратегических альянсов. Во всяком случае, они войдут на этот путь первым эшелоном, оставив позади зарубежные инвестиции. С этой точки зрения доминанта в ВВП сырьевых отраслей – естественное преимущество страны, можно сказать, исторический шанс.
Доказавшие свою жизнеспособность в кризисном 1998 году, ИБГ сегодня концентрируют в себе основные ресурсы общенационального развития: финансовые средства, профессиональные кадры, управленческую компетенцию, передовые технологии. Они берут на себя риски технологических новшеств, добиваются их внедрения, образуют шлейф компаний малого инновационного и производственного бизнеса, для которых сами же становятся источником платежеспособного спроса. На восемь крупнейших ИБГ, не считая ОАО «Газпром» и РАО «ЕЭС России», приходится более четверти российского экспорта.
По существу, ИБГ играют в России ту роль, которую в развитых странах выполняют институциональные и финансовые структуры, – ведь на их создание в нашей стране потребовались бы десятки лет.
Недавний экономический кризис в Восточной Азии заставил многих скептически отнестись к роли ИБГ в экономическом развитии. Однако российские интегрированные бизнес-группы принципиально отличаются от восточноазиатских (в частности, южнокорейских чеболей). ИБГ в Восточной Азии создавались под прямым контролем государства для проведения в жизнь его промышленных целей. Напротив, российские ИБГ изначально возникали как структуры частной, а не государственной экономики. Они больше влияли на экономическую политику, чем были ее проводниками.
Можно ожидать, что дальнейшее развитие рыночных институтов по «западной» модели приведет к постепенному снижению роли ИБГ в экономике России. Но сегодня это единственные реальные механизмы трансферта капитала из экспортно-сырьевого сектора в обрабатывающий.
Безусловно, создание такого механизма само по себе конфликтно. «Невидимая рука» сложившегося российского рынка тщательно оберегает сырьевые монополии. Так, если налоговая нагрузка (по отношению к остающимся в распоряжении предприятий финансам) в настоящее время составляет в машиностроении около 53 %, то в нефтедобыче – лишь 34 %. «Маневр ресурсами» из сырьевой сферы в сферу ВТ неизбежно нарушит политический и экономический статус-кво сырьевого сектора, извлекающего ныне основные прибыли.
Государство в силах обеспечить условия для того, чтобы этот маневр был максимально быстрым и эффективным. Поддержание «на плаву» неконкурентоспособных отраслей должно быть заменено поддержкой технологически перспективных компаний (в том числе региональных, а также относящихся к малому и среднему бизнесу). Прежде всего это работающие на жизненно важные национальные интересы предприятия электроники, биотехнологии, высокотехнологического машиностроения, энергетики и транспорта.
Критерии выбора будущих «национальных чемпионов» промышленности должны быть прозрачны и понятны обществу. Определяющие среди них – показатель роста произведенной добавленной стоимости и высокий инновационный потенциал, закладывающий основу для динамичного развития в будущем. Далее идут рентабельность и структура активов компании, своевременные платежи в бюджет, рост транспарентности внутренних финансовых потоков, создание новых рабочих мест и другие.
На этом основан подход Комитета по промышленной политике Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), многие наработки которого ложатся в основу правительственных решений и, надо надеяться, формируют позицию главы государства. В прямом телеэфире 19 декабря 2002 года президент Путин, в частности, заявил: «Нужно, чтобы наше законодательство стимулировало развитие так называемой новой экономики, то есть экономики, основанной на информационных технологиях, экономики XXI века».
Комитет по промышленной политике РСПП предлагает конкретные инструменты проведения промышленной политики. Назовем главные из них.
Должен быть найден разумный темп приближения тарифов на услуги естественных монополий к мировому уровню. Сегодня инвестиционные проблемы российских монополистов решаются путем механического повышения тарифов и невольно перекладываются на плечи потребителей. Нужен разумный баланс между развитием самих естественных монополий и обрабатывающей промышленности.
Ставки налогов следует нацелить на обеспечение равных условий для сырьевых и обрабатывающих отраслей, их сопоставимую инвестиционную привлекательность.
Таможенная политика требует переориентации, с тем чтобы создавать максимально благоприятные условия для инвестиций в сектор высоких технологий. Пока российская таможня не видит разницы между экспортом промышленной продукции высоких и низких (например, изделия лесопереработки) переделов, что подрывает стимулы к выпуску наукоемкой продукции.
Наконец, курс национальной валюты не должен быть завышенным. Нужен компромисс между интересами крупных компаний-импортеров, испытывающих потребность в крепком рубле, и меркантилизмом компаний, ориентированных на экспорт и внутренний рынок, заинтересованных в слабом рубле. Резкое укрепление национальной валюты может привести к падению обрабатывающей и укреплению экспортно-сырьевой ориентации экономики.
Конечная цель промышленной политики – повышение конкурентоспособности национальных товаропроизводителей, соблюдение международных стандартов, расширение доли отечественных компаний на внутреннем и мировом рынке.
Бизнес и «правила игры»
Мы наблюдаем, таким образом, триединство благоприятных условий для развития высоких технологий в России. Это ростки «интеллектуальной» экономики, ИБГ с необходимыми ресурсами и собственно государство. Все три условия пока неравнозначны. Российский бизнес еще не сложился как равноправная сила, не обладает «пакетом акций» на национальные ресурсы.
Роль главного агента модернизации выпадает на долю государства. В условиях резкого сокращения закупок им промышленной продукции, открытости экономических границ и неготовности отечественных товаропроизводителей к борьбе с мощными зарубежными компаниями государственная поддержка российских отраслей ВТ приобретает чрезвычайную актуальность.
Участие властей в инновационном процессе приняло в экономически развитых странах столь широкий размах, что в США появился термин «полугосударственная экономика», отражающий кооперативное взаимодействие частного сектора и органов власти. По самым осторожным прогнозам, доля ВТ в общем объеме ВВП всех стран мира в первой четверти текущего столетия превысит 40 %.
В то же время, рассчитывая на государство как активного агента модернизации экономики, хотелось бы избежать двух крайностей. Первая проистекает от господствующей в России политической идеи усиления роли государства, под которой иногда подразумевается процесс укрепления бюрократического аппарата и расширения возможностей принятия им решений вне контроля общества. Чтобы частный сектор мог эффективно выполнить свою миссию, он должен опираться на четкие правила игры, в выработке которых сам принимает деятельное участие, а государство гарантирует их соблюдение.
Вторая крайность связана с полным отказом от конструктивной роли государства в хозяйственной сфере. В правительстве последовательно заявляют о курсе на сокращение государственного участия в экономике как панацее от всех бед, главном ресурсе экономического роста. Между тем дерегулирование экономики не означает ее модернизации, так же как свободный рынок не способен выявить те предпочтения общества, о которых мы ведем речь.
Процесс перехода России от ресурсозатратной модели к хозяйственному развитию с опорой на потенциал ВТ только начинается. Для него характерно столкновение сложившихся экономических элит и сил «новой экономики». Но общее направление разрешения «тлеющего» конфликта предсказуемо. Только перевод инвестиционных ресурсов из сырьевых отраслей в отрасли ВТ, закладывающий фундамент долговременного развития страны, позволит укрепить ее экономическое и политическое влияние в мире.
Россия > Госбюджет, налоги, цены. Образование, наука > globalaffairs.ru, 17 февраля 2003 > № 2906311
Владимир Евтушенков
Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter