Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Спираль независимости

Как белорусское сознание отдаляется от России

Резюме: Идентичность современной Белоруссии формировалась по модели гражданской нации, в чем-то похожей на модель советского народа, которая оказалась достаточно жизнеспособной в гораздо меньшей и практически моноэтничной стране.

Белорусы очень близки русским этнически и культурно. Подавляющее большинство населения говорит по-русски на работе и дома, и доля русскоговорящих заметно выросла именно за годы независимости (во время переписи 1999 г. 62,8% заявили, что дома говорят по-русски, перепись 2009 г. выявила уже 70,2%). Большинство населения – по разным оценкам, от 60% до 75% – не только исповедует православие, но и принадлежит к белорусскому экзархату Русской православной церкви.

Экономическая и политическая близость Белоруссии и России оформлена и институционально, ни одна другая страна в мире не входит в такое большое число объединений с участием России: Союзное государство, ЕврАзЭС, СНГ, Единое экономическое пространство (ЕЭП). Идеи еще более тесной интеграции – от введения в Белоруссии российского рубля до слияния в одно полноценное государство – в последнее десятилетие стали менее популярны, но регулярно появляются в повестке дня двусторонних отношений. Ни одно постсоветское государство не обладает такой концентрацией качеств, которые столь тесно сближали бы его с Россией. И все же, несмотря на все это, предположение о том, что белорусское государство до сих пор не вполне состоялось, несправедливо.

Независимость как снег на голову?

Хотя в Белоруссии имелись силы, последовательно боровшиеся за государственную независимость, в первую очередь Белорусский Народный Фронт, их воздействие на общественно-политическую жизнь было несоизмеримо с влиянием аналогичных движений, например, в Литве, Молдавии, Грузии и Украине. Белоруссия оказалась не столько субъектом, сколько объектом достижения своей независимости, соответствующие процессы носили в значительной степени индуктивный, наведенный характер, были вызваны явлениями, происходящими в других регионах Советского Союза.

Правда, с другой стороны, идея единой страны умирала тогда в сознании очень многих, в том числе и представителей республиканской правящей элиты, клявшихся в верности СССР. В их головах, возможно, теплились не сформулированные надежды, что в суверенном государстве они обретут заметно более высокий статус, чем положение провинциальной бюрократии большой страны.

Между теми, кто действительно хотел независимости и бился за нее, и националистами по умолчанию – значительной частью общества и властной элиты, которая была в принципе не против, – сложились тогда запутанные отношения, напоминавшие перемигивание. После того как независимость была достигнута, победы явных националистов закончились. Более того, независимость, которой лишь немногие в Белоруссии хотели и за которую боролись, стала шоком для большинства населения. А через три года независимости этот шок отозвался оглушительным результатом первых президентских выборов. Их выиграл «человек ниоткуда», харизматичный депутат парламента Александр Лукашенко, обещавший защитить народ от ужасов капитализма и, что очень важно, вернуть утраченное единство с «братской Россией».

Ручей в русское море

Уже в следующем году были подписаны соглашения о тесном военном и пограничном сотрудничестве, а также заключен таможенный союз с Россией. В мае 1995 г. в Белоруссии по инициативе президента состоялся референдум, в ходе которого большинство избирателей высказались за придание русскому языку статуса государственного и за продолжение экономической интеграции с Россией. Последующие годы стали этапами углубления политической интеграции двух стран – от сообщества до союзного государства. В России многие рассматривали это как прелюдию к полноценному государственному объединению, а точнее, к присоединению Белоруссии к России по модели ГДР и ФРГ. Однако время шло, разговоры продолжались, Минск получал из Москвы существенную экономическую поддержку как в прямой, так и в косвенной форме, однако слияние в одно государство все никак не наступало.

Складывалось впечатление, что Александр Лукашенко и не собирается отдавать белорусский суверенитет соседней державе, а предпочитает пользоваться всеми благами, проистекающими из самого процесса бесконечного объединения. Объяснялось это не только политической хитростью белорусского лидера – у двух близких, но все же разных народов были свои представления об интеграции. Для россиян с их многовековым опытом государственности и многократным численным превосходством объединение и не могло быть ничем иным, как поглощением Белоруссии. И дело тут даже не в некоем имманентном российском империализме: если бы актуальным стал вопрос об объединении, скажем, Германии и Люксембурга, немцы представляли бы процесс точно так же.

У белорусов отношение к интеграции более сложное и амбивалентное. Наряду с желанием некоего единства присутствовало и достаточно сильное стремление сохранить свою идентичность, не раствориться в русском море. Откуда оно взялось, если белорусы, как отмечено выше, не очень отличали и отличают себя от россиян?

Во-первых, всегда существовало по крайней мере местническое сознание, известная дистанция от русских.

Во-вторых, опыт советской квазигосударственности в форме союзной республики усиливал ощущение отдельности, отделённости от русского и других народов, составлявших Советский Союз.

Наконец, в-третьих, всегда существовали – в явной или скрытой форме – артикулированные национальные устремления. К 1991 г. они были в Белоруссии слабее, чем, скажем, на Украине или в Прибалтике, но силы, готовые бороться и идти на жертвы ради сохранения Союза, оказались еще слабее. Этнокультурная версия национализма, которую исповедовали в 1989–1991 гг. люди, открыто боровшиеся за независимость, не воспринималась большинством населения и не воспринимается до сих пор. Обретение независимости стало возможным в уникальных обстоятельствах 1991 г. благодаря как процессам распада, происходящих во всем СССР, в том числе и в России, так и негласной коалиции явных националистов и националистов по умолчанию. В последующие годы явные националисты не могли победить, но в борьбе с ними их оппоненты порождали иную версию национализма, пусть и в неосоветской оболочке.

Нежелание растворяться в «русском море» укрепляли и интересы властвующих элит, боявшихся утратить статус в по-настоящему едином государстве, и сам по себе опыт молодой государственности. И дело не только в соответствующей информационной политике – со времени прихода к власти Лукашенко и примерно до конца столетия по крайней мере государственные СМИ не очень усердствовали в отстаивании ценностей независимости. Но их укрепляла сама ткань отдельного государственного существования – своих денег, своей армии (не воюющей), своей политики, во многом непохожей на политику соседей, траектории карьерных линий, заканчивающихся уже в Минске, а не в Москве. Перефразируя первого премьера независимой Италии графа Камилло Кавура, Белоруссия начала создавать белорусов.

Выяснилось, что независимость отдать невозможно – ни политически, ни психологически. Впрочем, интеграционная риторика и тесные отношения между Минском и Москвой сделали Александра Лукашенко важной фигурой российской политики. Он довольно эффективно использовал свои связи среди региональных лидеров Российской Федерации, левых и «державников», а также доступ к российским СМИ для воздействия на ельцинский Кремль. И в Белоруссии, и в России поговаривали даже о вполне реальных шансах Лукашенко стать преемником Ельцина на посту президента России, точнее, России с присоединенной к ней Белоруссией.

Интеграционные войны

Правила игры существенно изменились с приходом к власти Владимира Путина. В отличие от Бориса Ельцина, он не имел «беловежского комплекса» разрушителя СССР. Образ либеральной, прозападной Москвы, идеологическое противостояние которой было частью политического капитала Лукашенко, ушел в прошлое. Именно сходство политической философии нового хозяина Кремля и президента Белоруссии стало источником проблем для Минска. С другой стороны, авторитаризация общественной жизни России лишала Лукашенко прежних возможностей влиять на Москву как через российское общественное мнение, так и через независимые от Кремля элиты.

Одним из самых важных пунктов двусторонних отношений стала встреча Лукашенко и Путина в августе 2002 г., когда российский лидер предложил РБ войти в состав РФ шестью регионами – по числу областей Белоруссии. В годы правления Ельцина Лукашенко неоднократно заявлял, что Белоруссия готова пойти в интеграции настолько далеко, насколько готова России. Путинская Россия продемонстрировала, что готова идти до конца. Но Лукашенко категорически отверг «щедрое» предложение. Стоит отметить, что реакция всей белорусской элиты продемонстрировала, что за годы независимости и правления Лукашенко в стране сформировался консенсус относительно ценности суверенитета.

Выводы из этого кризиса сделали обе стороны. В начале 2003 г. Лукашенко выступил с программной речью, в которой заявил о необходимости введения и насаждения государственной идеологии. Целью новой политики было обоснование не только авторитарной власти Лукашенко, но и ценности воплощенной в этой власти независимости. В практическом плане этот поворот означал последовательное вытеснение из информационного пространства Белоруссии российских СМИ.

В свою очередь Москва, убедившись, что партнер вовсе не собирается осуществить многократно обещанное объединение, перешла к политике постепенного сокращения экономической поддержки. Впрочем, этому препятствовали как решительное противодействие Минска, так и идеологические парадигмы самой российской власти. Лукашенко все же демонстрировал лояльность, по крайней мере на уровне риторики, чего не приходилось ждать от других лидеров постсоветских государств, антизападный курс Минска вызывал явные идеологические симпатии Кремля. Но хотя отношения между Белоруссией и Западом напоминали холодную войну, в Москве никогда не исчезал страх, что чрезмерное экономическое давление на Минск и даже просто попытки изменить формат экономических отношений приведут к крутому развороту союзника в сторону Запада.

Новые отношения складывались в жесткой политико-экономической борьбе. Стоит вспомнить, что первый конфликт с перекрытием транзита российского газа произошел у Москвы не с Украиной, а с ближайшим союзником – Белоруссией в феврале 2004 года. Куда более масштабным был кризис конца 2006 – начала 2007 гг., когда «Газпром» вдвое повысил цену на газ для Белоруссии и добился продажи ему 50% акций белорусской газотранспортной системы. Введение Россией экспортной пошлины на нефть для Белоруссии с начала 2007 г. породило еще один конфликт, в результате которого транзит российской нефти через Белоруссию был остановлен на несколько дней.

Белоруссия – в Европу?

Именно после нефтяного кризиса начала 2007 г. Александр Лукашенко, судя по всему, пришел к выводу, что зависимость от одного внешнеэкономического и внешнеполитического партнера чревата опасностями и в перспективе может привести Белоруссию к утрате суверенитета, а его самого – к утрате власти. Именно тогда начался «роман» официального Минска с Евросоюзом.

В 2008 г. Россия войной с Грузией резко повысила ценность белорусского режима в глазах Европы. И Лукашенко не упустил своего шанса: он освободил политзаключенных, в том числе и бывшего конкурента на выборах Александра Козулина, и дал понять, что не признает независимость мятежных грузинских автономий – Абхазии и Южной Осетии. Расчет оказался правильным: ЕС на полгода приостановил действие визовых санкций против самого Лукашенко и трех десятков высших белорусских чиновников, и официально пригласил Минск к участию в программе «Восточное партнерство». В 2009–2010 гг. Белоруссия получила от МВФ кредиты на сумму в 3,5 млрд долларов.

То, что Минск демонстрировал готовность к сближению с Брюсселем, вызывая при этом раздражение Кремля, отнюдь не означало, что Лукашенко проникся либеральными ценностями и сделал выбор в пользу Европы. Он сделал этот выбор ровно в той мере, в какой его делают азиатские постсоветские автократы. Для них, как и для Лукашенко, Европа – это источник инвестиций и геополитический противовес России.

Формирование новой геополитической конфигурации сопровождалось серией конфликтов между Минском и Москвой. Самыми громкими стали «молочная война» лета 2009 г. (запрет на импорт молочных продуктов из Белоруссии в Россию), нефтяная война января 2010 г. (споры о ценах на нефть, во время которых на месяц прекратилось поступление нефти в Белоруссию), газовая война лета 2010 г. (из-за претензий «Газпрома» по поводу долгов были существенно сокращены поставки газа в Белоруссию). И, наконец, информационная война в разгар избирательной кампании в Белоруссии, когда российский телеканал НТВ показывал сериал «Крестный батька», в котором Лукашенко обвинялся в коррупции и политических убийствах.

Евразийский союз: на круги своя?

Сомнительные в смысле прозрачности президентские выборы, жестокий разгон манифестации в ночь голосования, уголовные приговоры десяткам ее участников, в том числе и пяти экс-кандидатам в президенты – все это вновь отбросило отношения между Белоруссией и Западом к состоянию холодной войны. Европа и США распространили визовые ограничения примерно на 200 белорусских чиновников, включая президента, Вашингтон ужесточил введенные ранее экономические санкции, ЕС впервые также принял экономические санкции против Минска. Вдобавок в стране в 2011 г. разразился острый финансовый кризис. Россия, воспользовавшись ситуацией, начала добиваться как углубления интеграционных процессов (с 1 января 2012 г. вступило в силу соглашение о Едином экономическом пространстве – новом этапе Таможенного союза), так и согласия Минска на продажу бюджетообразующих производственных активов.

Наряду с экономической прагматикой вернулась и политико-экономическая метафизика. Российский премьер Владимир Путин озвучил амбициозный план создания Евразийского союза – тесного объединения постсоветских стран вокруг России. Вряд ли обоснованы страхи тех, кто увидел в этой идее зловещую тень возрожденного СССР, но, безусловно, она предусматривает более тесную, чем ныне, степень прежде всего экономической интеграции стран-участниц планируемого образования и некий геополитический «сухой остаток», несводимый лишь к взаимовыгодному взаимодействию стран-участниц.

Именно последнее, судя по всему, открыло новые (точнее, старые) возможности перед белорусским лидером – позволять партнеру наращивать символический капитал в обмен на вполне материальные блага. И ответ не замедлил явиться: в конце 2012 г. Минск получил беспрецедентные преференции по цене на газ и кредит на строительство АЭС. Правда, расплатиться только интеграционной лояльностью не удалось – «Газпрому» проданы 50% акций газотранспортного предприятия «Белтрансгаз», остававшиеся в руках белорусского государства.

Нельзя исключить, что Таможенный союз – это едва ли не первый серьезный интеграционный проект (или, по мнению оппонентов, первая серьезная угроза суверенитету участников) после многих предыдущих имитаций. Например, ставки таможенных пошлин, которые в рамках белорусско-российского союза оставались разными на протяжении более чем 10 лет, в Таможенном союзе унифицированы за два года.

Но все же более вероятно, что ситуация в определенном смысле вернулась к интеграционной игре 1990-х годов. К этому выводу приводит не только предыдущий опыт, но и те изменения в общественном сознании Белоруссии, которые произошли за годы независимости.

Независимость в массовом сознании белорусов

Безусловно, в авторитарном государстве, каковым уже довольно давно является Белоруссия, вектор внешней политики определяется личными предпочтениями лидера, а мнение народа имеет опосредованное отношение к принятию политических решений. И все же, по крайней мере на большом временном интервале, установки и устремления народа значительно предопределяют политику. К тому же кажущиеся порой экзотичными импульсы авторитарного лидера сформированы породившим его обществом. Как отмечал Карл Юнг, «диктатор всегда ведом».

В связи с этим интерес представляют данные социологических опросов, описывающих динамику отношения массового сознания к различным аспектам независимости. В дальнейшем изложении мы будем в основном оперировать результатами Независимого института социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ).

Согласно опросу, проведенному весной 1991 г. ВЦИОМ, 69% этнических белорусов считали себя в первую очередь гражданами СССР и только 24% – гражданами БССР. Нижеследующая таблица показывает, как за годы независимости сокращалась не только советская самоидентификация, но и желание ее вернуть.

Рис. 1. Хотели ли бы вы восстановления СССР?

Разумеется, примерно каждый четвертый респондент, желающий в марте 2011 г. восстановления Советского Союза – это немало, но доля не желающих этого за годы независимости увеличилась почти втрое и составляет ныне внушительное большинство.

Уже в 1996 г. за независимость Белоруссии высказались 64,5% участников опроса (против – 34,6%). Впоследствии доля сторонников независимости, хотя и колебалась, никогда не опускалась ниже этого показателя, в разных формулировках вопроса за независимость высказывались в 1997-м – 85,4%, в 1999-м – 64%, в 2002-м – 71,8%. В 2009 г. 65,5% признали, что обретение независимости стало благом для Белоруссии.

Пожалуй, единственной реальной возможностью восстановления былого единства (и соответственно утраты суверенитета) является объединение с Россией. Выше было отмечено, что два соседних народа чрезвычайно близки в самых разных смыслах. Это подтверждают и данные опросов. Отвечая на вопрос «Чем белорусы отличаются от русских?», примерно 40% респондентов из года в год вообще не усматривают никаких отличий. Если же речь идет о сравнительной близости, то цифры еще более впечатляют. На вопрос «Вы считаете себя более близким к русским или к европейцам?» в марте 2010 г. 74,5% ответили «к русским» и лишь 19,4% – «к европейцам». Наконец, на заданный в 2009 г. вопрос «Считаете ли вы Россию заграницей?» отрицательный ответ дали 79,4% (!).

Геополитические магниты Белоруссии

Однако отношение к государственному объединению со столь близким народом гораздо более амбивалентно.

Рис. 2. Динамика ответов на вопрос «Если бы сегодня проходил референдум об объединении Белоруссии и России, как бы вы проголосовали?», %

Притом что, как было отмечено выше, около двух третей опрошенных выступают за суверенитет Белоруссии, до середины нулевых годов примерно каждый второй высказывался за объединение с Россией. Это свидетельствует о том, что и независимость, и интеграция воспринимаются противоречиво. Обращает на себя внимание и то, что когда вопрос задавался в более конкретной форме – об объединении с Россией в единое государство со всеми надлежащими атрибутами, за него высказывалось заметно меньше респондентов, чем за неопределенное «объединение с Россией».

Но, пожалуй, самым важным является понижающийся тренд, с годами все меньше белорусов выказывают желание интегрироваться с восточным соседом. Можно указать множество причин изменения: и череда торговых войн, и сопровождающие их информационные дуэли, и привыкание к самостоятельному существованию, и, возможно, недостаточная привлекательность модели жизнеустройства, которую воплощает современная Россия.

Кроме названных факторов стоит отметить и еще один – силу притяжения другого геополитического магнита.

Рис. 3. Динамика ответов на вопрос: «Если бы сейчас в Белоруссии проводился референдум с вопросом, вступать ли Белоруссии в Европейский союз, каким был бы ваш выбор?», %

Тут траектория более замысловатая, в начале столетия проевропейские устремления достигли максимума, потом резкий спад, а последние годы – подъем. Интересно отметить, что начало подъема совпало с нормализацией отношений между Минском и Брюсселем. Хотя мотивы белорусской власти в этом сближении были сугубо прагматичными, смягчение антиевропейской риторики повлияло на общественное мнение. Но это свидетельствует об отсутствии глубинных антиевропейских настроений.

Любопытно отметить, что пик как пророссийских, так и проевропейских настроений пришелся на начало нулевых годов – 2002–2003 годы. Именно тогда произошло резкое ухудшение экономического положения страны. И, судя по всему, оно породило у значительной части населения желание «прислониться» к кому-то более мощному – даже неважно к кому. Многие опрошенные выступали одновременно и за объединение с Россией, и за вступление в ЕС. Однако в этом присутствовал не только прагматизм, геополитическая «всеядность» сохранилась и до сегодняшнего времени.

Поиск, выбор идентичности – драма не только общества в целом, но и едва ли не каждого белоруса. Наглядным показателем служат ответы на вопрос о двусторонней интеграции: в декабре 2010 г. мнения на этот счет разделились пополам: 40,4% респондентов сказали, что интеграция одновременно и с Россией, и с Евросоюзом возможна, отрицательный ответ дал 41% опрошенных. Отчасти столь широкое распространение веры в геополитическую возможность «быть всюду» объясняется тем, что пока перспектива европейской интеграции носит для белорусов чисто абстрактный характер. А мечта может сочетаться с любой реальностью. Вера в возможность «быть всюду» может быть и наивна, но примерно одинаковая сила притяжения двух геополитических «магнитов» – факт общественного сознания.

Таблица 4. Связь геополитического выбора и социально-демографических характеристик *

Если бы пришлось выбирать между объединением с Россией и вступление в Евросоюз, что бы вы выбрали? (июнь 2011 г.)

*таблица читается по горизонтали

**альтернатива – объединенный электорат всех кандидатов, кроме А. Лукашенко

Из таблицы 4 видно, что Белоруссия – не два общества, «проевропейское» и «пророссийское», со своими молодежью и стариками, профессорами и людьми четырех классов образования и т.д., а одно. Налицо очевидная корреляция геополитического выбора с возрастом, образованием, вовлеченностью в интернет. Молодежь, образованные, пользователи интернета в значительно большей степени, чем население в среднем, склонны отдавать предпочтение Европе. Культурная идентификация оказывается не менее важным фактором, чем сравнительные оценки благосостояния.

В ответах на вопрос о виноватых в нефтяном конфликте января 2010 г. наибольшая доля сторонников европейского выбора оказалась среди тех, кто был склонен винить в конфликте отечественные власти, в наибольшей степени признавая справедливость резонов Москвы. А доля «белороссов» оказалась наибольшей среди тех, кто обвинял в конфликте именно потенциального партнера по объединению. Похожая связь обнаруживается и с электоральными предпочтениями. Несмотря на острые конфликты между Лукашенко и Кремлем, а также несмотря на то, что основные оппозиционные кандидаты кампании 2010 г. демонстрировали готовность учитывать российские интересы, геополитические координаты выборов остались прежними – больше всего сторонников объединения с Россией оказалось среди приверженцев президента Лукашенко.

Несколько лет назад Александр Лукашенко сказал знаменательную фразу: «Белорусы – русские со знаком качества». В этой, безусловно, обидной для русских сентенции кроется ключ к указанным парадоксам. Для белорусского президента и многих его сторонников Белоруссия – идеальная Россия, та, какой она должна быть в соответствии со своим предназначением. И вполне естественно, что эти люди воспринимают многие действия реальной России хуже, чем те, для кого Белоруссия – это не идеальная Россия и вообще не Россия.

***

Приход к власти Александра Лукашенко означал тяжелое поражение политических сил, исповедующих этнокультурную версию национального строительства. Однако ирония истории заключается в том, что именно ему, борцу с национализмом и политику, обещавшему вернуть Советский Союз, довелось стать в известном смысле отцом-основателем современного белорусского независимого государства. При этом идентичность формировалась по модели гражданской нации, в чем-то похожей на модель советского народа, которая оказалась достаточно жизнеспособной в гораздо меньшей и практически моноэтничной стране. Однако даже в рамках этой квазисоветской национальной идеологии происходит усиление проевропейских настроений. Процесс имеет сложный характер, сохраняется очень тесная культурная и этническая близость с Россией, не говоря уже об экономической. В значительной степени Белоруссия остается «расколотым государством» в терминологии Самуэля Хантингтона, налицо значительные группы населения, тяготеющие к России и к Западу. Но вектор процесса достаточно очевиден, и круги белорусско-российских ссор и примирений – это все же спираль, на каждом новом витке укрепляющая белорусов в осознании ценности своей государственности и в отделенности ее от российской государственности.

Юрий Дракохруст - белорусский журналист.

Белоруссия. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735581 Юрий Дракохруст

Возвращение в место, которого нет

Можно ли восстановить Советский Союз или создать на его месте жизнеспособную структуру

Резюме: Если в 1920-е гг. молодая Советская Россия предложила народам бывшей империи великий модернизационный и интернационалистский проект, то сегодня его нет. Поколение «рожденных в СССР» всей душой за объединение, но возникает закономерный вопрос: во имя чего?

В одном из недавних выступлений сэр Пол Маккартни так предварил исполнение знаменитого шлягера Back in USSR: «А сейчас прозвучит песня о месте, которого больше нет». Это неприятно резануло слух, как будто нет уже и нас самих, жителей той самой страны.

Двадцатилетие распада Советского Союза вновь напомнило о «месте, которого нет». Вроде бы и рана затянулась, и боль утихла, и шок давно прошел. Но кто в течение этих двух десятилетий не задавался вопросом: как такое могло произойти? Так или иначе, подспудная мысль о «возвращении в СССР» в какой-либо форме занимала умы политиков, политологов и простых граждан. Владимир Путин некогда произнес фразу: «У тех, кто не жалеет о распаде СССР, нет сердца, а у тех, кто мечтает его восстановить, нет головы». Это высказывание должно было примирить всех: пролить бальзам на душу сторонникам советской идеи, и в то же время ясно дать понять, что назад пути нет.

Но, готовясь к возвращению в Кремль, будущий четвертый президент России, похоже, слушает сердце. Его идея о создании Евразийского союза, обнародованная в начале октября 2011 г., вызвала бурю эмоций, догадок и дискуссий, в первую очередь среди ближайших союзников и претендентов на роль партнеров по будущему Союзу. Что это, начали гадать в Астане и Минске, окончательная реализация «доктрины Путина» (сначала экономическое объединение, затем – политическое)? Просто предвыборный трюк? Или долгосрочная стратегия по восстановлению (здесь кое у кого замирает сердце) родного Советского Союза?

Спасительное евразийство

Идея о создании Евразийского союза на месте бывшего СССР далеко не нова. Впервые сам термин прозвучал в начале апреля 1994 г. из уст президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, который, выступая с лекцией в МГУ, предложил создать такую структуру вместо СНГ. То есть на месте аморфного, ни к чему не обязывающего Содружества сформировать нечто вроде конфедерации с четко прописанными политическими и экономическими рамками. Предложения носили радикальный характер. Это стало ясно, когда после визита казахстанский МИД разослал всем правительствам стран СНГ конкретные предложения, оформленные в виде официального документа.

Казахстанский лидер фактически предлагал восстановить Советский Союз под новым названием: по крайней мере, это следовало из текста после внимательного прочтения. Предлагалось создать единые парламент, правительство, вооруженные силы, валюту и т.д. Возникало ощущение дежавю: проект Евразийского союза до боли напоминал новоогаревский план Михаила Горбачёва, сорванный августовским путчем. Напомним, что, согласно тогдашним договоренностям, Назарбаев должен был занять кресло премьера в обновленном Союзе.

Трудно сказать, что двигало тогда казахстанским лидером. Ностальгия либо, скорее, трезвый расчет, поскольку он как никто из лидеров СНГ понимал необходимость постсоветской кооперации. Но Москва оставила предложения Назарбаева без комментариев. А из Киева и Ташкента последовали гневные отповеди. Там сразу раскусили суть проекта и без обиняков назвали его «возвращением в СССР».

Возможно, побудительные мотивы крылись во внутренней политике Казахстана, где в 1990-е гг. евразийская идея была чрезвычайно популярна. После падения железного занавеса и контактов с дальним зарубежьем казахстанцы убедились, что не похожи на соседей из исламского мира, несмотря на некий мусульманский ренессанс в республике. В Советском Союзе жители Средней Азии считались «азиатами», но после более тесного знакомства с китайцами и другими дальневосточными народами стало очевидно, что и на настоящих азиатов они не очень похожи. Гораздо больше общего у них с другими гражданами стран СНГ, здесь и пригодилось понятие «евразийцы».

Речь Назарбаева в МГУ дала старт кампании в советских традициях: бесконечные симпозиумы, конференции и круглые столы по пропаганде евразийской концепции. Сама по себе перспективная и популярная в народе идея вскоре всем набила оскомину. Новому университету в новой столице Акмоле (бывший Целиноград, теперь Астана) было присвоено имя популярного в среде казахских интеллектуалов советского ученого Льва Гумилева, а сам университет стал называться Евразийским. Частым гостем в Казахстане был Александр Дугин, страстный проповедник евразийского геополитического единства.

Но риторикой дело не ограничилось. Астана регулярно предпринимала попытки добиться более тесной интеграции на общесоюзном и региональном уровне. В середине 1990-х гг. появилась идея Центральноазиатского союза, которую (вплоть до 2008 г.) в той или иной форме (в виде «экономического сообщества», «пространства» и т.д.) реанимировала Астана и торпедировал Ташкент. Но к концу десятилетия усилия начали приносить плоды, во многом благодаря поддержке Москвы: в 1998 г. появилось Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), к которому помимо России и Казахстана присоединились Белоруссия, Киргизия и Таджикистан.

Параллельно Москва и Астана нащупали компромиссный механизм для урегулирования каспийской проблемы (делимитация водного пространства и шельфа); позднее их позицию разделил Азербайджан. Возникло нечто вроде «каспийского пула», правда, неофициального – Иран и Туркменистан блокировали любой прогресс в общекаспийском масштабе. Впрочем, Нурсултан Назарбаев сразу понял, что политическое объединение невозможно. Нужно создать союз на экономических принципах и вводить послабления в повседневной жизни рядовых граждан: прозрачные границы, отсутствие таможни, свободный обмен информацией. Так родились «Десять простых шагов навстречу простым людям».

Попытка продвинуть идею Таможенного союза (на базе ЕврАзЭС) в конце 1990-х гг. наглядно проиллюстрировала поговорку «первый блин комом». В ходе многолетних переговоров стороны так и не договорились о единой системе тарифов, удержания НДС, таможенном контроле и так далее. Новые времена наступили с приходом Владимира Путина и особенно с началом проведения вторым российским президентом активной политики интеграции в 2002–2005 годах. Путин вдохнул новую жизнь во многие интеграционные проекты ельцинских времен: Договор коллективной безопасности (переформатирован в ОДКБ), ЕврАзЭС (включил в себя ЦАЭС), динамику придали Союзному государству Россия–Белоруссия. На базе «Шанхайской пятерки» создана ШОС, и, наконец, заложены основы для второго издания Таможенного союза. Одновременно Москва при поддержке Астаны проводила политику отсекания от СНГ нежизнеспособных элементов.

Сложилось интеграционное ядро в составе 5–6 государств (в основном участников ОДКБ и ЕврАзЭС), но в нем, несмотря на обилие подписанных коллективных документов, преобладали двусторонние отношения каждого отдельного государства с Россией. Во второй половине 2000-х гг. Россия, Белоруссия и Казахстан пришли к определенному взаимопониманию относительно темпов сближения. Первой колонной к полноценной интеграции идут они сами, создавая Таможенный союз. Вторая колонна – остальные республики, не готовые, по мнению Москвы, Минска и Астаны, к полномасштабному объединению, а также имеющие проблемы с экономической и внутриполитической стабильностью, внешнеторговой безопасностью и т.п. Подобное деление на категории задело самолюбие Ташкента, и Узбекистан – своего рода enfant terrible Центральной Азии – покинул ОДКБ и ЕврАзЭС. Киргизия и Таджикистан остались ждать своей очереди, хотя старшие партнеры дали им понять, что перспективы вступления в Таможенный союз туманны. Впрочем, существовала негласная договоренность, что в (отдаленной) перспективе Бишкек и Душанбе могут рассчитывать на членство.

Вперед – назад к Евразийскому союзу?

И вот 3 октября 2011 г. Владимир Путин, уже объявивший о своих президентских амбициях, публикует в «Известиях» предложение о создании Евразийского союза. Так была реанимирована идея Нурсултана Назарбаева, причем в самый неожиданный момент. Путин затронул принципиальные вопросы – создание в будущем единой валюты и наднациональных органов. Лукашенко и Назарбаев почти сразу сочли необходимым изложить свои взгляды на страницах той же газеты, что само по себе любопытно – будь президенты полностью согласны с Путиным, они не стали бы сами публиковаться в «Известиях». Но каждому захотелось расставить собственные акценты.

Так, Александр Лукашенко «забыл» об инициативе казахстанского коллеги от 1994 г. и полностью приписал авторство Евразийского союза Путину. Зато президент Белоруссии настойчиво говорит об обязательном равноправии всех участников союза.

Со своей стороны, президент Назарбаев в статье в «Известиях» от 25 октября 2011 г. обозначил характер проблем, связанных с созданием Евразийского союза. Суть выдвинутых (на базе проекта 1994 г.) предложений сводится к следующему.

Во-первых, интеграция должна строиться прежде всего на основе экономического прагматизма. Фундамент будущего Евразийского союза – Единое экономическое пространство как масштабный ареал совместного развития народов СНГ. Во-вторых, добровольность интеграции. Каждое государство и общество должны самостоятельно прийти к пониманию ее необходимости. В-третьих, Евразийский союз – объединение государств на основе принципов равенства, невмешательства во внутренние дела друг друга, уважения суверенитета и неприкосновенности государственных границ. В-четвертых, создание наднациональных органов, которые действовали бы на основе консенсуса, с учетом интересов каждой страны-участницы, обладали четкими и реальными полномочиями. Но это не предполагает передачу политического суверенитета. В-пятых (и это добавлено в 2011 г.), ответственность каждой страны за устойчивость внутреннего развития, результативность национальной экономической, кредитно-финансовой и социальной политики.

Назарбаев указывает, что в первом полугодии 2011 г. общий товарооборот трех стран вырос на треть, а по итогам года он достиг уровня 100 млрд долларов, что на 13% превысило прошлогодний показатель. Быстрее всего растут объемы приграничной торговли между Казахстаном и Россией – более чем на 40%. Но период адаптации экономических субъектов трех стран к унифицированным таможенным тарифам и импортным пошлинам неизбежно вызывает трудности. Есть нестыковки между национальными таможенными администрациями. Таможенный союз расширил до Бреста и Владивостока границы рынка сбыта для казахстанских производителей. В 2011 г. казахстанский экспорт в Россию вырос на 60%, а в Белоруссию – более чем в 2,3 раза. Отменены ограничения на перемещение иностранной валюты внутри единой таможенной территории.

Казахстан рассматривает Евразийский союз как открытый проект. Его нельзя представить без широкого взаимодействия, например, с Евросоюзом. Астана не считает, что объединение призвано стать защитой от так называемой китайской экономической экспансии.

С 1 января 2012 г. начался практический этап создания Единого экономического пространства (ЕЭП) как предтечи Евразийского экономического союза. Последовательно станут реальностью механизмы согласования экономической политики и обеспечения трансграничного свободного движения услуг, капиталов и трудовых ресурсов, унифицированное законодательство. Национальные субъекты бизнеса получат равный доступ к инфраструктуре в каждом государстве, участвующем в ЕЭП. В перспективе – единые транспортные, энергетические и информационные системы.

Совокупный ВВП трех стран составляет почти 2 трлн долларов, промышленный потенциал оценивается в 600 млрд, объем выпуска продукции сельского хозяйства – порядка 112 млрд долларов, а общий потребительский рынок – более 165 млн человек. ЕЭС имеет шанс стать мощным объединением, органичной частью новой мировой архитектуры. Для этого нужна ясная стратегия действий, базирующаяся на следующих принципах.

Первое. Евразийский союз должен изначально создаваться как конкурентоспособное глобальное экономическое объединение.

Второе. Евразийский союз должен формироваться как прочное звено, соединяющее евро-атлантический и азиатский ареалы развития. Предполагается расширение сотрудничества между Единым экономическим пространством и Европейским союзом, Китайской Народной Республикой, Японией, Индией, АСЕАН.

Третье. Евразийский союз должен формироваться как самодостаточное региональное финансовое объединение, часть новой глобальной валютно-финансовой системы. Создание валютного союза в рамках ЕЭП – рубеж, преодолев который, мы вплотную подойдем к новому уровню интеграции, близкому к нынешнему состоянию Европейского союза.

Четвертое. Геоэкономическое, а в перспективе и геополитическое возмужание евразийской интеграции должно идти исключительно эволюционным и добровольным путем.

Пятое. Создание Евразийского союза возможно только на основе широкой общественной поддержки. С этой целью необходимо расширять число евразийских общественных объединений. Например, Евразийский конгресс промышленников и предпринимателей на базе Делового совета ЕврАзЭСа. В формате трех стран Таможенного союза целесообразно создать Евразийскую торгово-промышленную палату. Их штаб-квартиры могли бы разместиться в Астане. Также необходимо начать работу по созданию круглосуточного новостного канала «Евразия-24».

Платформа евразийской интеграции достаточно широка. Она включает разные по форме, целям и задачам межгосударственные объединения – СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, Таможенный союз – ЕЭП Казахстана, Белоруссии и России и прочие. Но Казахстан не исключает возникновения и других структур, в частности Центральноазиатского союза. Это способствовало бы улучшению благосостояния всех граждан стран Центральной Азии и помогло бы решению сложных проблем региона.

Одновременно Казахстан предложил сделать столицей нового Евразийского союза Астану, по аналогии с Брюсселем – столицей Евросоюза. Нахождение центрального офиса вне России избавило бы новое интеграционное объединение от подозрений, имеющихся как внутри стран, так и за пределами объединения.

Фактически предложение об Астане как столице вынуждает Россию определиться, каким она видит процесс интеграции на постсоветском пространстве. Является ли этот проект союзом равноправных партнеров или политикой собирания земель вокруг российского ядра? Если говорить о равноправном партнерстве, тогда размещение центра Евразийского союза в Астане или, например, в Минске не является проблемой. Правда, для Москвы это, очевидно, неприемлемо, по крайней мере на данный момент.

«За» и «против»: дискуссии в Казахстане

В Казахстане существуют и противники (в основном националистического толка) Таможенного союза, Единого экономического пространства и Евразийского союза. Их аргументация примерно такова.

Москва ведет планомерную работу по восстановлению Советского Союза. Суверенитет Казахстана может оказаться под угрозой. Астане приходится согласовывать многие законы с Москвой в рамках ТС, если же будет создан более тесный союз, он приведет к потере независимости. Глубокая интеграция с Россией ведет к неизбежному слиянию с ней, причем не равноправному, а в духе неоколониализма.

Националисты небезосновательно говорят, что экономическая и политическая независимость неразрывно связаны. Вхождение в Евразийский союз должно происходить естественным образом, и оно будет по-настоящему привлекательным для остальных стран, только если Россия откажется от ностальгии и будет готова к равноправному сотрудничеству. Самые важные компоненты казахстанского бизнеса будут скуплены россиянами, а проекты, предлагаемые Москвой, в деталях напоминают возвращение СССР и плановой экономики. Кстати, отмечается, что вследствие присоединения Казахстана к Таможенному союзу цены для рядового потребителя поползли вверх.

Кроме того, создание Евразийского союза осложнит международное положение Казахстана и отношения с Западом, а также с Китаем. Астана потеряет контроль над внешними границами, которые станут границами Таможенного союза и Евразийского союза. В результате учреждения ТС страдают казахстанские производители, перевозчики и многие другие сферы экономики. Создание Евразийского союза может означать фактическое снятие с повестки дня вопроса о будущем членстве Казахстана в ВТО. Вообще, достаточно распространена точка зрения, что новый евразийский проект выгоден исключительно России, поскольку главенствующая роль в региональной интеграции – единственный путь для укрепления международных позиций Москвы.

Эксперты, не впадая, в отличие от националистов и популистов, в откровенный алармизм, тоже указывают на проблемы функционирования ТС и создания Евразийского союза. Например, гарантированное доминирование России в наднациональных органах Таможенного союза исключает возможность равноправного согласования экономических интересов. Агрессивная политика протекционизма ТС в долгосрочной перспективе является тупиковой для стран объединения, поскольку консервирует их огромное технологическое отставание от развитых государств мира и закрывает доступ к привлечению иностранных инвестиций, которые позволили бы провести модернизацию экономики.

Далее, в валютно-финансовой системе у каждого государства сохраняются серьезные национальные особенности, которые объективно затрудняют интеграцию. Скажем, Белоруссия проводит существенно иную денежную политику, чем Россия и Казахстан (Минск сделал ставку на внутренние источники финансирования и собственное производство). Оборотной стороной модели, которая дала высокие темпы экономического роста, стали неразвитый финансовый рынок и определенная закрытость финансовой системы. Будет сохраняться конкуренция в фискальной сфере национальных юрисдикций; соответственно, объединение денежных систем как заключительная фаза интеграции на сегодняшний день находится за горизонтом планирования.

Европейский опыт подсказывает, что если члены ТС хотят иметь единую валюту, необходимо такое ограничение на эмиссию долговых ценных бумаг, чтобы государственные долги финансировались какой-то единой бумагой, а она выпускалась на основе общего баланса и единых границ. Пока никто к этому не готов. Если Таможенный союз и ЕЭП будут расширяться, и в них появятся не только Киргизия и Таджикистан, но и более крупное государство (к примеру, Украина), это приведет к снижению доли рубля во взаимной торговле. Тогда могут сформироваться предпосылки для единой валюты.

Риски также заключаются в «растягивании» СНГ между внешними центрами силы. Молдавия и Украина начинают активно поглощаться, а точнее колонизироваться Европейским союзом. В Центральной Азии главная проблема присоединения Киргизии к Таможенному союзу заключается в колоссальном объеме китайского импорта, который идет через эту страну, а сама она во многом используется как логистический центр для переброски товаров из Китая на территорию СНГ.

Потоки спекулятивного капитала, которые генерируются для финансирования дефицита бюджета и платежного баланса США, перетекают через американские банки по всему миру. Дешевые кредиты, которые они получают благодаря вливанию Федеральной резервной системы, лихорадочно пытаются обменять на какие-то реальные активы. Поэтому риски спекулятивных атак и захвата контроля над национальной собственностью путем дестабилизации национальных финансовых рынков очевидны. Они требуют ужесточения политики валютного регулирования и создания механизмов, которые отсекали бы спекулятивный капитал от прямых инвестиций в рамках ТС и будущего Евразийского союза.

Таким образом, заключают казахстанские эксперты, концепция, предложенная Путиным в качестве одного из первых элементов его президентской программы, выглядит слишком узкой и не соответствующей масштабу задачи. Даже в случае крайне маловероятного участия Украины она охватывает лишь бедные страны, со скромными финансовыми и трудовыми ресурсами и без подходящих рынков.

Таможенный союз: мифы и реальность

Несмотря на оптимистическую оценку Таможенного союза, высказанную Нурсултаном Назарбаевым в цитировавшейся выше статье, дискуссии по ТС, ЕЭП и Евразийскому союзу в Казахстане идут не только среди экспертного сообщества, но и в СМИ – на уровне широкого общественного мнения. Показательны представленные недавно социологические данные, согласно которым общество в Казахстане разделилось фактически пополам: 52% опрошенных поддерживают ТС, 48% – «против» или не определились. Дальнейшее углубление интеграции с Россией способно расколоть казахстанское общество со всеми вытекающими последствиями.

В экспертной оценке перспектив ТС и других интеграционных проектов на постсоветском пространстве налицо два макроэкономических подхода: краткосрочный и долгосрочный. Одни говорят о текущих плюсах и минусах объединения, приходя к выводу, что минусов для Казахстана явно больше, причем не только в экономическом, но и в политическом отношении. Другие анализируют глобальные тенденции, доказывая, что в долгосрочном плане экономическая интеграция с соседями Казахстану жизненно необходима. Обе стороны не отрицают того, что реалии постоянно меняются, поэтому именно текущие интересы отражаются на жизнеспособности большинства экономических объединений в мире.

При интеграции с Россией основной вопрос для Казахстана всегда будет состоять в том, кому это более выгодно, учитывая десятикратную разницу в масштабе экономик. Идея глубокой экономической интеграции была хороша в 1994 г., когда Россия, Казахстан, Белоруссия были еще почти идентичны по экономической структуре, все они только вышли из советского прошлого. Сейчас же в России стратегические активы, например, сосредоточены преимущественно в руках государства, в Казахстане – у частных инвесторов, в основном зарубежных.

Ряд казахстанских экспертов выделяет четыре отрицательных следствия Таможенного союза. Первое – «импорт» российской инфляции. Второе – отрицательный торговый баланс в торговле с Россией и Белоруссией (мы продаем меньше, чем покупаем). Разрыв в сотни миллионов долларов покрывается профицитом, который Казахстан имеет за счет экспорта нефти и другого сырья в дальнее зарубежье. Чтобы рассчитываться за российские и белорусские товары, мы должны как можно больше добывать. Но с какой стати Казахстан должен терять свою валютную выручку, стимулируя экономику других государств? Третий негативный аспект – растущее присутствие на местном рынке российских и белорусских производителей, имеющих более высокие конкурентные позиции. Есть и четвертый момент – за экспансией бизнеса России на внутренний рынок республики могут стоять интересы транснациональных компаний. В качестве примера приводится бренд «Веселый молочник», принадлежащий российской группе «Вимм-Билль-Данн», которая недавно была куплена американской «ПепсиКо».

Любопытно, что при этом мнение об объективной необходимости интеграции в Казахстане разделяют даже некоторые традиционно оппозиционные политики. Они уверены, что и Казахстан, и Россия, и многие другие страны региона экономически суверенны «ровно настолько, насколько ограничены долларовым пространством и долларовой глобализацией». Долларовой зоне, по их мнению, будет только выгодно, что в Казахстане кредиты втрое дороже, а инфляция – в три-четыре раза выше, чем в Европе, что тенге – это «просто местный доллар». И если предполагать, что происходящий на Западе экономический кризис является предвестником конца эпохи глобализации и краха глобального «долларового государства», то формирование евразийской общности – это встречный тренд, идущий в противовес кризису западной финансово-экономической системы.

В парламентских кругах указывают на наличие политической составляющей в формировании наднациональных органов, таких как Комиссия Таможенного союза, где механизм принятия решений пропорционально выстроен в пользу России (57% голосов у РФ против 21,5 соответственно у Казахстана и Белоруссии). Однако, как ни странно, эксперты и даже видные политики иногда оперируют не вполне точными данными. Специалисты опровергают утверждения о том, что между Россией, Белоруссией и Казахстаном существует неравновесие при принятии решений. Так, например, представители казахстанского Министерства индустрии и новых технологий напоминают, что распределение голосов в Комиссии ТС рассчитывалось исходя из количества голосов, которое мы имеем в ЕврАзЭС. Однако это не влияет на принятие общих решений. За полтора года комиссия ТС не проигнорировала ни одно казахстанское предложение. Голоса, о которых идет речь (по 21,5% у Белоруссии и Казахстана), влияют на совместное финансирование общего бюджета ЕврАзЭС и ТС. Согласно этому проценту каждая страна вносит свои взносы. А решения принимаются только консенсусом.

С января 2012 г. Комиссия Таможенного союза трансформируется в Евразийскую экономическую комиссию, которая состоит из двух уровней. Первый – комиссия из девяти человек, по три от каждой страны, где решения принимаются двумя третями. Фактически речи о 57% для России больше вовсе не идет. Следующий вышестоящий орган – Совет комиссии, в который входят всего три представителя заместителей премьер-министров. Здесь решения принимаются консенсусом. Если стороны не договорились на таком уровне, то вопрос, соответственно, уходит на рассмотрение Совета глав государств. Таким образом, дисбаланса уже нет. Любая страна, если ее не устраивает то или иное решение, может его заблокировать. Подразумевается, что такие же принципы будут использоваться при формировании Евразийского союза.

* * *

Итак, идея о создании Евразийского союза, выдвинутая когда-то Назарбаевым и реанимированная Путиным, уже живет своей полноценной политической жизнью. Это заметно в том числе и по реакции (зачастую – нервозной) зарубежных партнеров, особенно на Западе. Но взглянем на ситуацию в историческом контексте: кто, как и на каких основаниях будет объединяться. Прав был Путин – воссоздать Советский Союз невозможно, так как отсутствуют фундаментальные составляющие этого проекта: социалистическая (государственная) экономика, единая идеология и политический класс, объединенный общими интересами.

Если в 1920-е гг. молодая Советская Россия предложила народам бывшей империи великий модернизационный и интернационалистский проект, то сегодня его нет. Поколение «рожденных в СССР» всей душой за объединение, но после здравого размышления возникает закономерный вопрос: а с кем? С державой, взявшей все худшее от западного капитализма, усвоившей буржуазную культуру самого дурного вкуса, демонстрирующей проявления ксенофобии и бытового расизма, находящейся в демографическом и технологическом упадке? Со страной, чья экономика контролируется мафиозными олигархическими группами? Нам могут вполне резонно указать, что у нас в Казахстане то же самое, и будут во многом правы.

Тем самым напрашивается и ответ: объединяться должны не политические и экономические элиты, а сами народы. Но, как учит история, народы доверчивы, и порой сами не знают, чего хотят. И все же обидно думать, что мы останемся в истории только как «место, которого больше нет».

М.Т. Лаумулин – доктор политических наук, главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований, Алма-Ата.

СНГ. Казахстан. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735580 Мурат Лаумулин

Вечно живой призрак

Почему бывшие республики так и не решили проблем, вызвавших распад СССР

Резюме: Распад СССР не обеспечил субъектности вновь возникших стран. Национальные элиты не сформировали основания своей долгосрочной легитимности. Осталась неразрешенной проблема вертикальной мобильности, напрямую задающая параметры социальной стабильности или, наоборот, нестабильности.

Двадцать лет после исчезновения СССР – срок, вполне достаточный для подведения итогов, если не окончательных, то как минимум промежуточных. Относительно того, возникло ли за это время новое качество и в чем оно состоит, можно размышлять. Но в том, что касается преодоления (либо непреодоления) проблем, запустивших некогда цикл перемен, которые привели к появлению нового множественного субъекта под названием «постсоветское пространство», уже должен быть дан ясный и недвусмысленный ответ. Ведь для обеспечения собственной жизнеспособности каждая из вновь возникших стран должна была найти пути решения проблем, которые в итоге и развалили Советский Союз. В противном случае говорить о возможности их исторически продолжительного существования в новом качестве просто не приходится. Фундаментальных же вопросов, на которые так и не смог найти ответ Советский Союз, несколько.

Во-первых, это вертикальная мобильность. Брежневский застой характеризовался тем, что сделать карьеру, не принадлежа к высшей номенклатуре как минимум во втором поколении, было практически невозможно. Личные таланты, способности и знания оказывались вторичными и мало влияли на шанс добиться успеха.

Во-вторых, это коллапс советского странового проекта. Делегитимация советской идеологии, исподволь развивавшаяся начиная со второй половины 1970-х гг. и принявшая обвальные формы в период горбачёвской перестройки, попросту лишила партийные элиты смысла политического существования и права на политическое бытие. Ведь только и исключительно идеологией и можно было оправдать доминировавший способ селекции правящего класса. Отсутствие же оснований легитимности предопределило крушение системы. В силу этого создание собственных оснований легитимности для вновь возникших национальных элит было вопросом их выживания даже в большей степени, нежели проблема вертикальной мобильности.

Третьим вызовом, на который не смог ответить Советский Союз, была проблема эффективности экономической модели. Как известно, советское плановое хозяйство не смогло пережить падения цен на нефть: с уменьшением притока валюты разрыв в качестве жизни советского и западного человека оказался слишком очевиден, что не могло не сказаться на лояльности населения. Это стало еще одной бесспорной причиной краха СССР. Перед постсоветскими элитами, таким образом, встала задача запуска остановившихся механизмов экономики и поиск собственных форматов ее включения в мировую систему.

И наконец, четвертой проблемой, напрямую обусловившей провал решения в рамках СССР первых трех, было качество элит. Картина мира, из которой исходило позднесоветское руководство, оказалась слишком ригидной для адекватного осмысления природы и глубины вызовов, с которыми столкнулась страна. Для постсоветских государств, таким образом, вопрос появления правящего класса, способного производить и транслировать адекватную реалиям и приемлемую для общества картину мира, безусловно, стал вопросом исторического выживания.

Вертикальная мобильность

Проблему вертикальной мобильности на постсоветском пространстве решить не удалось. Практически везде поколение, пришедшее к власти в 1991 г., в точности воспроизвело все системные изъяны, от которых само страдало и против которых боролось. Картина, когда конкуренция в рамках статусного распределения подменена наследованием, ключевые для системы иерархии загнивают, а творческие силы общества оказываются невостребованными и маргинализованными, типична практически для всех постсоветских государств.

Иной вопрос, что засорение каналов мобильности приняло внешне весьма разные формы, скажем, в странах Центральной Азии, в России и в странах Прибалтики. При этом общим свидетельством нерешенности этой проблемы является череда «цветных» революций, которые затронули добрую половину постсоветских стран в виде непосредственной реальности, а вторую половину – в виде фантомных ожиданий властей.

«Оранжевая революция» в Киеве, «революция роз» в Грузии, две «тюльпановые» в Киргизии, волнения, в итоге не переросшие в смену режимов, в Узбекистане и Молдавии, мирное, но оттого не менее напряженное противостояние общества и власти в Белоруссии, демонстрации протеста в России... Везде причиной потрясений в первую очередь являлся застой, не позволяющий новым поколениям претендовать на сколько-нибудь достойные места во власти и бизнесе. В результате альтернатива в виде слома системы начинает выглядеть более привлекательной и перспективной, нежели игра по правилам, когда выигрыш фактически невозможен.

При этом дефицит вертикальной мобильности практически во всех постсоветских государствах является наследием советской системы. Та испытывала нехватку институциональных средств обеспечения мобильности начиная со второй половины 50-х годов ХХ века. В результате каждый поколенческий цикл, т.е. в среднем каждые 12 лет, советский режим переживал системный сбой, который, случаясь в каком-то одном месте, тут же порождал кампанию по наведению порядка, то есть снятия поколенческого напряжения, в рамках системы в целом. События в Венгрии 1956 г., «пражская весна» 1968 г., «Солидарность» в Польше в 1980 г. – звенья одной логической цепи, когда каждое очередное поколение, не видя пространства для самореализации, начинало штурмовать систему. Завершилось все это, как известно, событиями конца 1991 г. уже в самом СССР, приведшими к его распаду.

Примечательно, что украинская «оранжевая революция» произошла практически точно по «советскому расписанию» – в 2004 г., через 12 лет после распада Союза. Это лишний раз подтверждает непрерывность и непрерванность советского цикла на постсоветском пространстве.

В контексте этих проблем стоящими несколько особняком, на первый взгляд, могут выглядеть государства Прибалтики: там «оранжевые» оттенки вроде бы не просматриваются. Однако стоит принять во внимание, что проблема поколенческого бунта там попросту оказалась трансформирована в проблему миграции: молодые люди, пользуясь членством стран Балтии в ЕС, предпочли революции заработки в государствах «старой Европы». Говорить же о создании вертикальных «социальных лифтов» непосредственно в рамках национальных систем, что было бы реальным решением проблемы, не приходится. Напротив, можно констатировать, что деньги, присылаемые на родину выехавшими за границу детьми, стали важной частью национального дохода всех прибалтийских государств, за что, впрочем, было заплачено заметным снижением способности этих стран к демографическому воспроизводству.

Легитимация власти, или страновые проекты

Пристальный взгляд не обнаруживает ни в одной из постсоветских стран состоявшихся проектов, которые объединяли бы нацию ради достижения какой-либо долгосрочной цели.

Так, в России предлагались сегментарные и, по сути, внесистемные проекты. Каждый из них представлял собой некую сверхидею, по степени своей проработки не способную обеспечить системное осознание, но при этом претендующую на довольно радикальное изменение реальности. В качестве само собой разумеющегося предполагалось, что воплощение очередной идеи автоматически перенесет страну в качественно новое, модернизированное состояние. При этом каждая сверхидея, как правило, не обладала внятной формулой своей институционализации, что, мягко говоря, чрезмерно расширяло спектр действий, которые власть при желании могла презентовать, и презентовала, как свои усилия по воплощению этой идеи. Провал же каждого очередного воплощения, при таком положении дел фактически неизбежный, имел следствием не переосмысление ситуации, а механическую замену одной несостоявшейся идеи следующей.

Таким образом, Россия последовательно прошла через: 1) проект демократизации, начатый еще Горбачёвым в составе СССР, 2) проект рынка, запущенный ранним Ельциным в начале 1990-х гг. в ответ на провал горбачёвского проекта, 3) проект порядка, запущенный ранним Путиным в начале 2000-х гг. в ответ на провал ельцинского проекта рынка. Как легко заметить, каждое последующее начинание требовало все менее открытых форм общественной мобилизации, и при позднем Путине она достигла максимально статичной конфигурации подразумевающейся «молчаливой поддержки». Очевидно, этим и объясняется неудачный запуск инновационного проекта президента Медведева: тот явно предусматривал существенно большую степень поддержки, нежели общество готово было ему на тот момент оказать.

Сегодня массовые демонстрации протеста и возврат публичной политики указывают на завершение смыслового цикла, занявшего 20 постсоветских лет, и выход ситуации то ли на новый круг, то ли на новый уровень. Вовсе не требуется сложных логических построений, чтобы доказать, что протесты по поводу легитимности выборов есть не что иное, как новый запрос на демократию, генерируемый, впрочем, в этот раз уже не «сверху», как в горбачёвском варианте, а «снизу», непосредственно самим обществом.

Немаловажно при этом, что все вышеперечисленные проекты не учитывали внутреннюю специфику страны, а являлись заимствованиями, имеющими целью привести положение дел в определенной области в соответствие с некими внешними стандартами. Этим, очевидно, в некоторой степени и объясняется сегментарность и несистемность российских модернизационных идей. По сути, каждый раз брался произвольный аспект реальности, воспринимаемый к тому же скорее через внешние формы, т.е. вне контекста, нежели через довольно сложную и неочевидную систему связей с остальными пластами реальности.

Не продемонстрировали самобытности и остальные постсоветские государства. Конечно, можно рассматривать как таковую традиционные для Восточной Европы и Центральной Азии лимитрофные проекты, которые в разных форматах предполагают все то же балансирование между крупными соседями, Западом и Востоком в случае Восточной Европы и Западом, Россией и Большой Азией в центральноазиатском случае. Однако уже сам факт лимитрофности предусматривает вторичность, ведь соответствующая политика возможна лишь как реакция на действия значимого внешнего игрока. И насколько такое балансирование может быть выигрышным в период роста, когда появляется возможность сочетать сильные стороны каждого из соседей, настолько же проигрышным оно может оказываться в период спадов: удвоение преимуществ враз превращается в удвоение слабостей.

В период же отсутствия внятного российского проекта и кризиса проекта европейского именно таким удвоением слабостей обернулись страновые проекты большинства постсоветских государств.

Так, белорусская система, нащупывая точки опоры для своей легитимации, прошла полный круг: демократический проект 1994 г. сменился белорусско-российским, продолжавшимся до начала 2000-х гг., затем его вытеснил пробелорусский (или «забелорусский», по названию официальной пиар-кампании) проект, длившийся до 2006 г., когда система пыталась обрести основания легитимности в собственной несамодостаточной по сути экономике, а после 2006 г. и вплоть до разгона протестной демонстрации 19 декабря 2010 г. длился проевропейский проект. Круг замкнулся, и факт последовательного использования в актуальном обороте всего возможного спектра ценностей делает ценностную легитимацию режима в дальнейшем вряд ли возможной: ценности просто обесценились.

Не более успешными оказались и поиски легитимности на Украине. Киев привычно пытался балансировать между Западом и Востоком, однако существенно большие, нежели в белорусском случае, масштабы страны обусловили куда более скромные результаты. Ни Россия, ни Европа не готовы в полной мере оплачивать украинские счета. Глобальный экономический кризис законсервировал ситуацию. И в высшей степени сомнительно, что в обозримом будущем Россия или ЕС будут изыскивать средства на украинский проект. В результате текущий, вынужденно проукраинский, проект на сегодня состоит в элементарной централизации ресурса правящими элитами на фоне общего снижения доходов населения, что в принципе не может способствовать укреплению легитимности.

Не принесло ощутимых результатов и балансирование стран Центральной Азии, осуществлявшееся уже не по одному, а как минимум по трем векторам – Запад vs Россия, Запад и Россия vs Азия, исламский мир vs мир христианский. По большому счету практически все страны региона не смогли выйти за пределы парадигмы выживания и не создали запас самостоятельного развития. Определенная же устойчивость режимов была достигнута не за счет развития, а как раз наоборот, за счет их архаизации, что на фоне более развитых соседей чревато взрывом.

Несколько особняком стоят Грузия и Азербайджан: оба государства могут представляться вполне состоявшимися страновыми проектами. Однако в одном случае речь идет о реализации не аутентичного, а американского проекта: Саакашвили удалось повторить достижения раннего Лукашенко, получив уже от Запада ресурсы, в масштабах страны вполне сопоставимые с тем, что Лукашенко получал с начала 1990-х гг. от России, и заметно трансформировать грузинскую политическую реальность. Однако степень устойчивости трансформации будет понятна лишь со временем, сейчас судить о ее жизнеспособности преждевременно. В случае же Азербайджана речь идет о собственном ресурсе нефти, сам факт наличия которого избавил руководство от необходимости генерировать собственный страновой проект.

В странах Балтии в основу легитимации власти был положен европейский проект, довольно быстро институционально закрепленный вступлением в Евросоюз. По сути, это переложило миссию легитимации с национальных элит на европейские структуры. Но текущий европейский кризис ставит под вопрос, как минимум, часть конструкции под названием Европейский союз, если не саму ее в целом; совершенно очевидно, что поиск формулы собственной легитимности не является для ЕС завершенным процессом. В этом плане ситуация в странах Балтии на данный момент не может представляться окончательной.

Экономические стратегии у всех постсоветских государств оказались схожи. Практически во всех случаях речь идет о ресурсном включении в мировую экономику, когда страна поставляет на внешний рынок сырье и получает высокотехнологическую продукцию. Повсеместно такие процессы сопровождались деградацией, когда собственные высокотехнологические производства в лучшем случае заменялись сборочными, и общим упрощением степени сложности экономических отношений. Так, ни одна из постсоветских стран сегодня не обладает ресурсом, позволяющим осуществлять долгосрочную экономическую стратегию, как на уровне государства, так и на уровне крупных субъектов хозяйствования.

На этом фоне исключением представляется амбициозный Евразийский проект, претендующий на объединение России, Казахстана и Белоруссии в едином пространстве. Однако тут пока речь идет не столько о попытке создания собственных экономических смыслов, собственной модели, а значит, и экономической стратегии, сколько о попытке встроиться в интенсивный товарообмен между ЕС и Азией, предложив более быстрый путь для транзита грузов. Иными словами, на этом этапе и евразийский проект является не более чем модификацией той же ресурсной парадигмы, хотя и резервирует возможности выхода за ее пределы, и осознанного строительства собственного внутреннего рынка.

Элиты: их качество и картина мира

Качество элит не претерпело кардинальных изменений. Постсоветские элиты малосубъектны, как правило, не обладают когнитивным инструментарием, который соответствовал бы вызовам, и в силу этого довольно часто склонны подозревать внешнее влияние даже в ситуациях и процессах, имеющих бесспорно внутреннее происхождение.

Довольно яркой иллюстрацией этого феномена является ситуация общей недосубъектности постсоветских элит относительно концепта БРИК, ныне трансформировавшегося в БРИКС. Как известно, изначально созданный аналитиками Goldman Sachs концепт БРИК был лишь ограниченно благоприятен для входящих в виртуальный блок государств: предполагалось, что к 2050 г. эти страны станут наиболее выгодными рынками (но никак не субъектами). Идентичность в виде рынка, напротив, как раз и предполагает известную степень десубъективации: чем ограниченнее возможность государственного субъекта на рынок влиять, тем больше свобода маневра у играющего на рынке инвестора.

В высшей степени примечательно, что появление в обороте такого неоднозначного концепта было воспринято индийскими и китайскими элитами как когнитивный вызов, который тут же породил процессы интенсивной переработки. В результате публичных дискуссий и Индия, и Китай смогли создать на базе изначального концепта Goldman Sachs свои собственные концепты БРИК, в полной мере отражавшие их национальные интересы и предполагающие достаточный уровень субъектности. Эти переосмысленные концепты в итоге и легли в основу их политики. При этом в России публичные дискуссии о БРИКС почти что не вышли за пределы обсуждения «за» и «против» оригинальной концепции Goldman Sachs, в итоге так и не приблизившись к возможности творческой переработки концепта сообразно российским интересам.

Ничуть не лучше ситуация и в остальных постсоветских странах, где картина мира традиционно является производной от картины мира российских и европейских элит. В свете же развития глобального экономического кризиса, требующего от любого жизнеспособного руководства умения эффективно существовать в условиях нестабильности, подобная когнитивная недостаточность может оказаться критичной.

* * *

Как мы видим, распад СССР не обеспечил субъектности вновь возникших стран. Напротив, заметно уменьшилась существовавшая степень субъектности не только России, но и остальных государств постсоветского пространства. Так, упал общий технологический уровень, в ряде случаев обернувшийся ликвидацией целых отраслей экономики и архаизацией социально-экономической и социально-политической структуры. Национальные элиты не сформировали основания своей долгосрочной легитимности, при этом их средний когнитивный уровень понизился. Осталась неразрешенной проблема вертикальной мобильности, напрямую задающая параметры социальной стабильности или, наоборот, нестабильности.

Все это позволяет заключить, что процессы постсоветской трансформации на данный момент еще далеки от завершения, и дальнейшие перемены неизбежны.

К.Е. Коктыш – кандидат политических наук, доцент кафедры политической теории МГИМО (У) МИД России.

СНГ. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735579 Кирилл Коктыш

Постсоветское пространство: что после иллюзий?

Резюме: Двадцать лет назад в мировом политическом лексиконе появились два понятия – «постсоветское пространство» и «новые независимые государства», его составляющие.

Двадцать лет назад в мировом политическом лексиконе появились два понятия – «постсоветское пространство» и «новые независимые государства», его составляющие. Сегодня их уже странно называть новыми, все они – более или менее успешно – состоялись. Зато в том, что постсоветское пространство как единое целое еще существует, многие сегодня сомневаются – слишком далеко разошлись некогда братские республики. Наши авторы рассуждают об этом – что построили и необратимо ли размежевание.

Кирилл Коктыш весьма скептически оценивает результаты. По его мнению, нигде не удалось решить тех проблем общественного устройства, которые по сути привели к распаду Советского Союза. Нет ясности и с устойчивостью страновых проектов. Эндрю Уилсон анализирует, к чему пришла Украина, которая так и не может определиться с направлением своего движения. Юрий Дракохруст обращает внимание на нестандартный путь Белоруссии – там, к удивлению многих, сформировалась независимая идентичность, хотя и совершенно не такая, как в других частях посткоммунистической Европы. Томас Шерлок обращается к современным российским трактовкам истории и приходит к выводу, что не удалось создать целостную картину, на которой можно было бы возводить национальную идеологию. Николай Силаев обобщает опыт трех кавказских стран, указывая на слабость государственности каждой из них, хотя и по совсем разным причинам. Мурат Лаумулин разбирает идею Евразийского союза и реакцию на нее в Казахстане, где она когда-то и родилась, хотя в ином виде. Поддерживая само начинание, автор не обходит вниманием его слабые и непроясненные стороны.

Сергей Минасян и Гюльшен Пашаева представляют два разных взгляда на перспективы урегулирования карабахского конфликта, первого из локальных противостояний, которое возникло еще в рамках СССР и остается острой неразрешимой проблемой до сих пор. Ивлиан Хаиндрава затрагивает другой аспект противоречий на Кавказе – российско-грузинские отношения в контексте политики Тбилиси на Северном Кавказе, активизировавшейся после войны 2008 года.

К постсоветской теме вплотную примыкает кризис вокруг Ирана, который обостряется на глазах. Любой сценарий окажет значительное воздействие на Кавказ, Каспийский бассейн, Центральную Азию. Мэттью Крёниг утверждает, что молниеносная воздушная кампания, целью которой станет уничтожение иранских ядерных объектов, является неблагоприятным, но наименее рискованным решением. Владимир Орлов делится своими впечатлениями относительно того, кто настроен на войну, и размышляет, как вести себя России. Пётр Стегний рассматривает иранский сюжет в контексте общих изменений, которые несет «арабская весна». Российские авторы указывают на то, что достаточно давняя иранская ядерная проблема, по определению глобальная, сегодня тесно переплелась с региональным соперничеством за лидерство, что только осложняет положение.

Тему региональных организаций затрагивают Виталий Воробьев (он пишет о ШОС), а также Саймон Тэй и Аарон Чу (развитие АСЕАН и ее отношения с Россией). При всем различии этих структур обе имеют богатые перспективы, и их политическая роль, вероятно, будет возрастать.

Фундаментальные сдвиги в мировом устройстве отмечает Фрэнсис Фукуяма. Он признает кризис модели глобального капитализма и сетует на то, что не возникает никакой идеологической альтернативы, которую предлагали бы ей на смену. Генерировать другую парадигму должна была бы левая мысль, но она пока что демонстрирует полную неспособность это сделать. Тимофей Бордачёв поднимает вопрос о силе в международных отношениях. По его мнению, современная международная система породила новый тип силы – социальную, которая предусматривает способность государств улавливать запрос глобального «общества» и действовать в соответствии с ним. Збигнев Бжезинский призывает США собраться с силами, внутренне обновиться и приступить к новому переустройству мира – укреплению Запада (включая Россию) и регулированию ситуации на Востоке, которому потребуется баланс.

В следующем номере мы обратимся к анализу российской внешней политики – какие модели поведения могут привести к успеху в этом десятилетии.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

СНГ > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 февраля 2012 > № 735571 Федор Лукьянов

Совещание в Северодвинске, которое состоялось 2 февраля с участием вице-премьера Дмитрия Рогозина, было посвящено проблемам выполнения Гособоронзаказа в части военного кораблестроения и развития Военно-морского флота на дальнюю перспективу. Было, в частности, заявлено о том, что создание вооружения и военной техники для ВМФ является одним из приоритетов развития Военно-промышленного комплекса России. О том, какие еще проблемные вопросы обсуждались в Северодвинске, рассказал специальному корреспонденту РИА Новости Сергею Сафронову во время оперативных сборов командующих флотами на прошлой неделе в Санкт-Петербурге главнокомандующий ВМФ РФ адмирал Владимир Высоцкий.

- Владимир Сергеевич, действительно ли на совещании в Северодвинске обсуждалась тематика приоритетного развития флота?

- Это так. Однако говорить о том, что только флот будет развиваться, а другие виды и рода Вооруженных сил нет, нельзя. Скажем по-другому: в числе приоритетных вопросов рассмотрения Военно-промышленной комиссии - флот и Воздушно-космическая оборона. Именно поэтому Дмитрий Рогозин осуществляет поездки по регионам страны, знакомясь на местах и погружаясь в проблематику ОПК в части ВМФ.

Совещание в Северодвинске отличалось тем, что с нашей стороны - Минобороны и ВМФ - было концептуально и обоснованно доложено видение строительства флота на будущее.

По оценке Военно-промышленной комиссии, в целом мы неплохо развили эту проблематику и, самое главное, показали системный подход.

Рогозин выразил желание посетить все флоты и провести там заседания Военно-промышленной комиссии с привлечением всех лиц, которые отвечают в регионах за этот круг вопросов. Первая поездка планируется в этом году на Балтику или на Тихоокеанский флот.

- Были ли приняты какие-то конкретные решения?

- Скажем так, принят ряд решений по дальнейшему развитию Объединенной судостроительной корпорации (ОСК). Не секрет, что проблемы есть: и организационного плана, и формирования гособоронзаказа, и качества исполнения заказа, и сервисного обслуживания.

- Товарищ главнокомандующий, когда же будут приняты на вооружение морская баллистическая ракета "Булава" и ее носитель - атомная подводная лодка "Юрий Долгорукий"?

- Я думаю, что сейчас это уже не имеет такого юридического значения, как раньше. Ведь президент, Верховный главнокомандующий Дмитрий Медведев заявил в конце прошлого года, что ракета будет принята на вооружение.

Вопрос упирается лишь в стыковку технических моментов. Есть обязательство производителей - доработать вопросы береговой части комплекса, есть вопросы корабельной составляющей, которая не является ракетной. Это связано с отработкой других корабельных систем.

С разрешением этих вопросов будет подписан нормативный документ, подтверждающий принятие этого ракетного комплекса.

Сама ракета, сам комплекс показал неплохие эксплуатационные свойства, и, в принципе, ничто нам не мешает принять его на вооружение.

- "Булава" и "Юрий Долгорукий" будут приниматься одновременно?

- Да, однозначно - и ракета, и лодка. Мы не заказывали отдельно ракету, у нас нет отдельно ОКР ( опытно-конструкторские работы - прим. ред.) под названием "Ракета "Булава". У нас есть ракетный комплекс Д-30, который имеет составляющие - ракетную, корабельную, береговую и другие. Мы надеемся, что в этом году весь комплекс "ракета+лодка" будет принят на вооружение ВМФ. Противопоказаний никаких нет.

- Когда будут приняты на вооружение следующие подлодки этого проекта (955, класс "Борей") "Александр Невский" и "Дмитрий Мономах", которые сегодня строятся на "Севмаше"?

- "Невский"... Мы полагаем, что испытания будут закончены в этом году. "Мономах" - чуть позже.

- Закладка четвертого "Борея" состоится в этом году?

- И этот вопрос обсуждался на совещании в Северодвинске. Вице-премьер не возражал, чтобы это произошло в марте...

- ... на День подводника - 19 марта?

- Мы говорили о том, что можно приурочить закладку к 19 марта - ко Дню подводника. Но решили вернуться к традициям, то есть в дни праздников закладки не делать. А делать их накануне, чтобы с хорошим настроением встретить профессиональный праздник.

- Владимир Сергеевич, много спекуляций в российской прессе по поводу испытаний морской баллистической ракеты "Лайнер". Это новая ракета или модернизация известной "Синевы"?

- "Лайнер" - это очередной этап модернизации "Синевы", значительно повышающий ее возможности. Ее на вооружение принимать не надо, это существующая ракета, которая проходит модернизацию в части боевого оснащения. Энергетические возможности "Синевы" достаточно высокие. А если точнее - самые высокие в мире среди баллистических ракет для Морских стратегических ядерных сил.

- Значит, все Морские стратегические ядерные силы России будут вооружены этими ракетами?

- Они уже вооружены ими.

- Все?

- Нет, пока не все, а только те, которые находятся на боевом дежурстве в Мировом океане. Но в перспективе все наши действующие стратегические подводные лодки (проекты 667 БДРМ и БДР "Дельфин" и "Кальмар" - прим. ред.) будут оснащены этими ракетами.

- Определены ли места базирования "Мистралей"?

- По базированию решение принято, и оно в свое время будет озвучено. Впереди у нас еще очень много времени, но базирование места уже ведется. Предварительно, это Восток (Тихоокеанский флот - прим.ред).

- Владимир Сергеевич, тема строительства перспективного авианосца остается актуальной или после покупки "Мистралей" уже нет?

- Этот вопрос также обсуждался на совещании в Северодвинске. Нужен удовлетворяющий все стороны облик этого корабля. Это будет не классический авианосец - он будет на шаг впереди. Корабль должен будет действовать во всех средах, то есть быть многосредным.

Поясню: авианосец сейчас, хотим мы того или нет, - это воздух (авиация) или в лучшем случае нижняя космическая орбитальная группировка (ВКО). Но мы хотим пойти дальше: есть еще космос, есть подводная часть, есть надводная часть с неуправляемыми и управляемыми аппаратами... Иными словами - хотим сделать комбинированный носитель, позволяющий решать целый круг задач практически во всех средах.

Безусловно, главная нагрузка будет на авиационно-космической составляющей, потому что господство в воздухе и космосе - это и господство на море. И такие работы уже ведутся, но пока качественного подхода к проработке этого вопроса нет.

Если строительство начать уже сегодня, то это будет либо улучшенный "Адмирал Кузнецов" (единственный авианосец ВМФ РФ - прим. ред.) , либо ухудшенный "Энтерпрайз" (USS Enterprise, CVN-65, атомный авианосец ВМС США - прим. ред.) , или непонятные "Минск" с "Киевом " (уже утилизированные авианесущие крейсеры ВМФ СССР - прим. ред.) . Это, собственно, то, что нам сегодня и предлагают. А нам нужно сделать качественный скачок.

- Когда можно ожидать начало строительства авианосца будущего или хотя бы завершения разработки технического проекта?

- Реализация, то есть непосредственно строительство корабля, начнется раньше 2020 года, а завершение сразу после 2020 года. Концептуально же, я сомневаюсь, что завершим работу в этом году. Потому что нужно понять, что мы вообще хотим.

Облик нового авианосного комплекса, я думаю, будет определен в течение двух лет - до 2014 года.

- Много спекуляций в прессе и по поводу будущего дизель-электрических подводных лодок проекта 677 "Лада"...

- "Лада"? Этого корабля вообще нет, что про него говорить?

Есть в опытовой эксплуатации подводная лодка "Санкт-Петербург", которая заявленные технические характеристики не показывает. Причина предельно проста.... Основная недоработка - это главная энергетическая установка.

Нам не нужны новые мозги с оружием, которые сидели бы на энергетике Второй мировой войны. Зачем? Кому это надо? И оперативные свойства у нее такие же. В существующем виде "Лада" Военно-морскому флоту России не нужна.

- Какова же тогда судьба строящихся лодок этого проекта "Кронштадт" и "Севастополь"?

- Это могут быть корабли с другой энергетической установкой...

- То есть?

- У нас ключевая задача - создание неатомных лодок с нашей, российской, воздухо-независимой (анаэробной) энергетической установкой. И первые положительные результаты уже есть.

Мы даже сами не ожидали таких высоких темпов (разработки ведет ЦКБ "Рубин" - прим. ред) . Мы увидели уже действующий макет. Причем действующий настолько, что практически выполняет все без исключения функции, кроме вращательного момента на винт.

Это очень хороший задел, и мы это тоже докладывали на совещании в Северодвинске. Говорили на эту тему и с Романом Троценко (руководитель ОСК - прим. ред.) , и я его убедил.

То есть следующие корабли этого проекта можно достраивать, у них есть модернизационные возможности. Если мы отладим на "Ладе" этот двигатель, то это поколение лодок приобретет новые функции и возможности. И в итоге мы получим хороший образец.

Мы не сбрасываем со счетов заделы. Мы говорим, что в том виде, в каком мы получили первый корпус ("Санкт-Петербург" - прим. ред.) , нас не устраивает. И более того, у нас есть точное понимание, что должно быть. Сейчас появляется возможность для ускоренной реализации этого проекта. Подчеркиваю - ускоренной. Эта идея должны быть главной.

- И когда этот принципиально новый двигатель может пойти в производство?

- Мы вполне можем получить опытную установку в 2014 году.

Как раз к этому времени одна из строящихся лодок типа "Лада" будет готова.

То есть мы сможем получить возможность для комплексного испытания корабля, не проводя специального проектирования. Вот в чем плюс.

Складывается уникальная ситуация, когда мы можем идти с опережением плана.

- Когда же можно ожидать появления в составе ВМФ первой неатомной подводной лодки с воздухо-независимой энергетической установкой?

- Думаю, что уже в этом десятилетии.

Сейчас двигатель будут испытывать на стендах. Но на лодках проекта "Лада", тем более две заложены, можно начинать испытания в 2014 году. Это абсолютно реально.

- Принято ли командованием ВМФ решение относительно судьбы двух остающихся в боевом составе стратегических атомных подлодок "Северсталь" и "Архангельск" (проект 941 "Акула", по классификации НАТО - Typhoon)?

- Они из боевого состава ВМФ не выводятся. В ближайшее время, пока еще есть часть ракет и другие колоссальные возможности, они будут находиться в боевом составе флота, как носители ядерного оружия.

В этом вопросе нас пытаются "наклонять". За рубежом даже разработаны специальные программы по быстрейшему уничтожению ракет к этим подводным ракетоносцам. Но мы часть ракет сохранили и поэтому будем использовать эти лодки как носители.

Что касается третьей лодки "Дмитрий Донской", то этот корабль останется испытательным полигоном для "Булавы".

- Будет ли достроена однотипная с погибшим "Курском" многоцелевая атомная подводная лодка "Белгород" (проект 949А)?

- "Белгород" достраивается как специальный проект. Перед лодкой стоит целый комплекс специальных задач...

- Когда будут размещаться в Калининградской области оперативно-тактические ракеты "Искандер" в ответ на ЕвроПРО без России?

- Такие намерения были, но подобные решения принимает военно-политическое руководство страны. Это не в моей компетенции.

Россия > Армия, полиция > ria.ru, 9 февраля 2012 > № 491449 Владимир Высоцкий

О сегодняшнем дне ОМТП, о том, что он значит для Одессы и что его ожидает в будущем, ТАЙМЕР беседовал с начальником предприятия Юрием Васьковым.

Одесский порт является ровесником Одессы, и это не совпадение: наш город возник как южные морские ворота Российской империи. На протяжении столетий жизнь Одессы вращалась вокруг порта и морской торговли. Одесский порт остается важнейшей составляющей жизни нашего города и сегодня.

О сегодняшнем дне ОМТП, о том, что он значит для Одессы и что его ожидает в будущем, ТАЙМЕР беседовал с начальником предприятия Юрием Васьковым.

- Юрий Юрьевич, каким был для Одесского порта прошедший 2011 год?

- По сравнению с 2010 годом, грузооборот порта вырос на 4%, перевалка грузов составила 25,5 миллиона тонн. Чистая прибыль составила около 415 миллионов гривен, что на 8% больше, чем в прошлом году.

Важно, что по финансовым показателям мы превысили докризисный уровень - уровень 2008 года. В 2008 году у нас был достигнут рекордный грузооборот, около 35 миллионов тонн, потом он упал до 23, сейчас постепенно начал расти. Но грузооборот - это не самоцель, можно и песок переваливать. Для порта важен, прежде всего, финансовый показатель, и по этому показателю мы уже превысили уровень 2008 года.

Что касается тенденций, то изменения в структуре грузопотоков происходят постоянно. Это связано и с мировыми событиями, и с процессами, которые происходят в нашей стране. Например, в 2011 году ушла венесуэльская нефть, которая затем шла в Белоруссию. Белоруссия перестала импортировать эту нефть, соответственно, этот грузопоток мы потеряли. Упали показатели по металлам: на мировом рынке наблюдается снижение цены, и, соответственно, по перевалке этих грузов происходят колебания в сторону снижения. С другой стороны, увеличился спрос на перевалку руды - соответственно, с этой номенклатурой грузов мы работали более активно.

Вторая половина года была благоприятной по перевалке зерновых грузов. Если в первом полугодии действовали ограничения - было квотирование, потом были пошлины - то во втором полугодии это было отпущено в свободное плавание, и сейчас ситуация по зерновым нас радует.

Неплохо обстояли дела с контейнерами. После кризиса мировые тенденции показывали 10-процентный ежегодный рост перевалки контейнеров, а мы за прошлый год увеличили этот показатель на 30%. То есть пока мы опережаем мировые тенденции.

Важным преимуществом Одесского порта является универсальность: мы работаем почти со всеми видами грузов. Единственное, с чем мы не работаем, это пылящие, экологически опасные грузы: цемент, уголь, сера и так далее. Но в основном мы универсальны: металл, цитрусовые, контейнеры, зерно, нефть и нефтепродукты, сжиженный газ, лес, круизное судоходство. Благодаря диверсификации грузов мы можем маневрировать: при падении чего-то одного искать что-то другое и таким образом держаться на плаву. Многие порты не могут этим похвастаться, и они не смогли перенести кризис без каких-либо радикальных мер. А мы, слава Богу, не перешли ни на сокращение рабочих дней, ни на сокращенную рабочую неделю, хотя штатную численность пришлось оптимизировать.

- Чего ждут на предприятии от 2012 года?

- Предсказать, что именно будет в 2012 году, сложно. Простой пример - ситуация в Ливии и Персидском заливе, которая привела к тому, что мы утратили объемы масел. Хотя эти масла в основном азиатского происхождения, везти их только в Украину невыгодно, и по дороге суда заходили в страны Ближнего Востока и Африки. Так что то, что произошло в Ливии, на нас тоже повлияло, а предсказать в 2010 году, что это произойдет, мы, конечно, не могли.

Ожидается дальнейшее сокращение перевалки металла. Причины здесь, на мой взгляд, заключаются в том, что наши производители просто не выдерживают конкуренции с Китаем. С другой стороны, в этой связи прогнозируют рост перевалки сырья - железорудного концентрата, окатыша и так далее, - в котором нуждаются китайские производители. По контейнерам я уже сказал: предпосылки роста есть, такой шанс нам дается, вопрос в том, сможет ли Украина этим шансом воспользоваться.

Абсолютно не понятны перспективы по круизному судоходству после ситуации с Costa Concordia. Costa Cruises - один из наших важных партнеров, в 2012 году планировалось семь заходов судов этой компании в Одесский порт. Как специалист этого направления я могу сказать, что поводов волноваться у пассажиров нет. Но поскольку сегодня основные туристы - это европейцы, американцы, причем люди достаточно зрелого возраста, пока непонятно, как они отреагируют на это событие.

Непростой вопрос по нефти - в нем политики часто даже больше, чем экономики, и сказать что-то конкретное сложно. Мы можем определенно сказать, что останется у нас казахская нефть, компания "Тенгизшевройл" - наш основной партнер по этому направлению на сегодняшний день. Будет ли азербайджанская нефть, российская нефть - пока это под вопросом. Также непонятно, что будет с НПЗ "Лукойл": есть информация, что в феврале они планируют запускаться, а значит, им надо будет где-то брать сырье. Его можно получать по железной дороге, по трубе, можно получать морем. Последний вариант, конечно, для нас наиболее предпочтительный.

В целом международная торговля сегодня находится в неплохом состоянии, в будущее мы смотрим с оптимизмом.

- Какова география грузов, идущих сегодня через Одесский порт? Какие страны являются сегодня нашими основными партнерами в морской торговле?

- Исторически Одесский порт сотрудничал, пожалуй, со всеми портами и всеми странами, которые имеют выход к морю. Если говорить о сегодняшнем дне, то около 80% импортных грузов, в частности контейнеров, идут из Китая и других стран Юго-Восточной Азии. Зерновые грузы, то есть куда мы продаем зерно, - это Ближний и Дальний Восток, а также Африка. Сахар-сырец и бананы идут из Латинской Америки. Цитрусовые к нам везут из Турции, Греции и Египта. Металл везут в Средиземноморье, страны Ближнего Востока, в Северную Америку, Африку. Железорудное сырье - Европа, Северная Америка и, как мы уже говорили, Китай. Так что и сегодня грузооборот есть почти со всеми странами - где больше, где меньше. Очень важную роль играет грузооборот со странами СНГ: Белоруссия, Россия, Молдова, Казахстан, Узбекистан и так далее.

- Насколько остро конкурируют между собой порты Северного Причерноморья? Существует ли конкуренция между портами Одессы, Ильичёвска и Южного, а также между иностранными портами, прежде всего Констанцей и Новороссийском?

- Состояние конкуренции с каждым портом разное, в целом мы одновременно являемся и конкурентами, и партнёрами. Всё зависит от того, о каких перевозках идёт речь.

Что касается круизных перевозок, то здесь мы являемся партнёрами со всеми портами региона, куда заходят круизные суда. Если круизное судно зайдет в Чёрное море, то мимо Одессы оно не пройдёт. Поэтому чем активнее будет привлекать круизные суда, например, Батуми, тем лучше будет нам. А если говорить о перевалке контейнеров, то тут мы, безусловно, конкуренты - и не только с Констанцей и Новороссийском, но и между собой.

Если говорить о взаимодействии портов Украины, в частности, портов Одессы, Ильичёвска и Южного, то здесь существует специализация по типам грузов. Эта специализация не определена административно, а сложилась исторически, вследствие природных и географических условий. Например, порт Южный сосредоточен на больших партиях навалочных грузов. Одесский порт в первую очередь ориентирован на работу с контейнерами и генеральными грузами. Ильичёвск работает как с навалочными, так и с генеральными грузами. В угле, например, мы не конкуренты Южному, потому что Одесский порт углём не занимается, а в контейнерах мы конкурируем и с Ильичёвском, и с терминалом "ТИС" в Южном, и Ильичёвским рыбным портом. Главное, чтобы конкурирующие стороны не прибегали к каким-то недобросовестным средствам. К счастью, этого, на мой взгляд, удаётся избежать.

Стоит отметить, что украинские порты сегодня не могут конкурировать в вопросах ценовой политики, потому что основные тарифы сегодня в Украине жёстко определяются государством. Если говорить о портовых сборах, то здесь жёсткое регулирование должно быть, но в вопросах оплаты за погрузочно-разгрузочные работы портам стоит предоставить большую свободу манёвра. Совсем "отпускать" тарифы, конечно, нельзя: можно было бы установить верхнюю и нижнюю границу и внутри этого диапазона предоставить предприятиям возможность самим принимать решение.

Если же говорить о портах других стран, то здесь дело не столько в самих портах. Например, на то, какие грузы идут в Новороссийский порт, влияют Российские железные дороги. Поэтому нельзя сказать, что мы должны как-то бороться с Новороссийским портом или, напротив, договариваться с ним. Правильнее говорить о конкуренции транспортных систем - в случае с Новороссийском, транспортных систем Украины и России.

И я могу сказать, что здесь существуют очень серьёзные экономические угрозы. В частности, Россия уже начала заниматься строительством порта "Тамань" в районе мыса Железный Рог. К этому проекту сегодня подключились серьёзнейшие российские компании, которые, в том числе, являются нашими клиентами. Всё это представляет серьёзную угрозу для транзита грузов через украинские порты.

А доля транзитных грузов значительна. Если считать с наливными грузами, то она доходит до 40%: очень большую роль играет казахская нефть и сжиженный газ, российские нефтепродукты. Без учёта этих грузов доля транзита достигает 20%. Так что речь идёт о важной доле грузопотоков, которые нам надо постараться удержать. Эта возможность есть, но мы должны быстро предложить лучшие технические и экономические условия. А лучше всего привязать компании к нашим портам при помощи инвестиций - это та модель, которую мы реализуем в Одесском порту.

- Кстати о государственно-частном партнёрстве. Всем известно, что порт - это государственное предприятие, но при этом мы знаем, что в порту работают частные организации. Как проходит линия водораздела между бизнесом и государством?

- Модель заключается в том, что хозяйственной деятельностью максимально занимается частный бизнес, а государство осуществляет администрирование и контроль.

Например, если мы возьмём контейнеры, то физически их перевалку осуществляют две частные компании: "ГПК-Украина" и "Бруклин-Киев порт". Они взяли в пользование на определённый период территорию, гарантируют грузопоток, вкладывают инвестиции, а порт от их деятельности имеет финансовый результат. А наша задача - обеспечить им условия для работы. То есть, мы берём на себя поддержание в надлежащем виде основных фондов: причалов, дорог, железнодорожных развязок, зданий и сооружений, безопасность. На нас - портовый флот: буксиры, плавкраны и так далее, всего более 50 единиц. Тепловодоснабжение, электросети, целый ряд своих котельных - это тоже обеспечиваем мы.

Кроме того, важнейшая функция порта – контроль за безопасностью судоходства. Мы следим за тем, чтобы частные компании выполняли свои обязательства, чтобы соблюдались правила безопасности по экологии, по охране труда, чтобы выполнялись обязательства перед работниками и т. п.

Сегодня порт ещё ведёт определённую хозяйственную деятельность, в том числе переработку грузов, но мы стараемся это минимизировать. Если говорить о сухих грузах, то тут мы уже почти не участвуем. Если говорить о наливных грузах, то здесь соотношение примерно 50 на 50: половину переваливает порт, половину - частники. Круизное судоходство - это полностью на нас.

Такая схема работы доказала свою эффективность - в частности в том, что касается инвестиций. Все пять контейнерных перегружателей, которые работают в Одесском порту, куплены частными компаниями, причём эти краны сегодня в Украине практически не имеют аналогов. Стивидорные компании приобрели сотни единиц погрузочной техники. Я могу сказать, что состояние механизации в Одесском порту одно из самых лучших в Украине - и именно потому, что благодаря государственно-частному партнёрству сюда вложены инвестиции. На сегодняшний день в порт вложено частными компаниями более 300 миллионов долларов США.

- Несколько лет назад шли достаточно активные разговоры о том, что Одесский порт не нужен, что он приносит очень большой вред экологии и так далее. Как обстоят дела на самом деле?

- Разговоры о том, что порт нужно переносить, основаны исключительно на непрофессионализме.

Если говорить о прямых рабочих местах, то порт и компании, которые работают на территории порта, дают городу 15 тысяч рабочих мест. Кроме того, в Европе рассчитан специальный коэффициент, который используется, чтобы оценить влияние порта на экономику города: он показывает, благополучие скольких человек так или иначе зависит от благополучия одного человека, работающего в порту. На научной конференции в Генте, в Бельгии, например, говорилось, что этот коэффициент примерно равен 7 – то есть, на каждого портовика приходится ещё семь одесситов, так или иначе связанных с портом. Это те люди, которые привозят нам продукты, или те, кто ремонтируют технику, автотранспорт и т. д. То есть около 100 тысяч человек в Одессе сегодня так или иначе связаны с портом. Недавно приводили пример "Таврии-В" - мол там больше людей работает, чем в порту. Но надо понимать, откуда берутся деньги у людей, которые ходят покупать в магазины, в ту же "Таврию". Я даже не говорю сейчас об уровне зарплат и социальной защищённости. Я говорю о причинно-следственных связях в экономике региона, о том, откуда в регион приходят деньги: это промышленность, это сельское хозяйство - и это порты региона.

Мы активно пополняем бюджет. На сегодняшний день система налогообложения такова, что налоговые платежи и отчисления порта, включая дивиденды, плату за землю и т. п., примерно соответствуют чистой прибыли. В прошлом году платежи в бюджеты всех уровней составили порядка 400 миллионов гривен. При этом около 10-12% от этой суммы поступает в местный бюджет. Мы когда-то предлагали эту долю увеличить - нам было бы приятнее, чтобы эти деньги шли на развитие того региона, где мы живём. Но поскольку у нас в стране существует единый подход к налогообложению предприятий, этого сделать не удалось. Стоит отметить, что дотаций из бюджета мы не получаем, а живём исключительно на заработанные средства.

Безусловно, можно и нужно думать о том, чтобы развивать туристическую инфраструктуру. Но думать об этом надо только тогда, когда от туризма мы будем получать доходы, эквивалентные тому, что мы сегодня имеем от грузоперевозок. Сегодня в структуре прибыли порта туризм занимает менее 2%. Например, наш морской вокзал, который не имеет аналогов на Чёрном море, по пассажирообороту загружен менее чем на 5%, а по судозаходам - менее чем на 20%. Другими словами, мы можем при нынешней инфраструктуре принимать минимум в 5 раз больше круизных судов. Когда у нас круизные суда, условно говоря, не будут помещаться, тогда мы будем перепрофилировать другие причалы, потому что это красивый и чистый бизнес.

- И всё же, если говорить о влиянии порта на экологию – как обстоит ситуация на самом деле?

- Здесь тоже есть цифры: фактически вклад порта в загрязнение окружающей среды составляет примерно 1%.

Более того, мы постоянно работаем над улучшением этой ситуации, выбросы сокращаются из года в год. Мы вкладываем в экологические программы более 10 миллионов гривен каждый год.

Мы сами заинтересованы в экологическом благополучии нашего предприятия, потому что мы сами здесь работаем и живём, и это полностью в наших интересах.

- Ведётся ли в порту стратегическое планирование, есть ли видение того, каким будет порт через 5, 10, 20 лет?

- Сегодня у нас есть план на 5 лет вперед - это нормативный минимум, которого от нас требует министерство. А сейчас мы работаем над концепцией развития порта на 50 лет.

Мы не видим развития за счёт городских территорий, кроме полей орошения - участка, где выгодно развиваться именно порту и сопутствующим организациям. Начало этому положено: 50 гектар уже выделено под проект "Сухой порт". Там идёт работа, там создаются рабочие места, сам земельный участок развивается. Там идёт строительство дорог: скоро должно начаться строительство дороги "Хаджибей-2". Всего же на полях орошения сотни гектар, и сегодня специалисты говорят, что лучшее использование для них - логистика, хранение грузов, какое-то лёгкое производство. Этот тот путь, которым сегодня идут везде в мире. Например, в Поти, в Грузии, недавно создана специальная инвестиционная зона Ракия, где делают то же самое, и там уже участвуют три украинских предприятия. Так же мы видим много перспектив в развитии на полях орошения, причём неплохо бы дать этой территории какой-то специальный экономический статус.

Но в основном мы видим развитие в сторону моря, как это происходит во всех городах, где порты расположены в городской черте. Это абсолютно нормальный путь, ничего фантастического в нем нет, потому что и сегодня 80% территории порта намыты.

Очень важно, чтобы государство уделило должное внимание портовому хозяйству. Я убеждён, что благодаря географическому положению Украины при правильном подходе транспортная сфера может стать основой экономики страны. Например, так сегодня происходит в Бельгии и Голландии. Там на сравнительно небольшом участке суши расположены три крупнейших порта: Амстердам, Роттердам и Антверпен, которые имеют в десятки раз большую территорию и переваливают в десятки раз больше грузов, чем мы - эти порты являются морскими воротами Евросоюза. Фактически, мы могли бы взять на себя ту же роль для стран СНГ и Прибалтики. Но за это положение надо бороться, потому что, как я уже сказал, существуют очень серьёзные экономические угрозы.

А для этого необходима единая государственная политика, потому что все эти 20 лет порты были фактически сами по себе. Необходимо провести реформу портов, которая сейчас готовится, и я рад говорить, что Одесский порт к такой реформе готов на 100%, потому что фактически эта реформа основана на тех принципах, по которым порт работает с 1994 года.

И мы готовы работать, готовы развиваться. Мы с оптимизмом смотрим в будущее, настроение боевое и, надеемся, всё у нас будет хорошо.

Беседовал Юрий Ткачёв

Украина > Транспорт > trans-port.com.ua, 9 февраля 2012 > № 490339 Юрий Васьков

Заседание коллегии Федеральной службы безопасности.

Дмитрий Медведев выступил на расширенном заседании коллегии ФСБ, посвящённом итогам работы службы в 2011 году.

Д.МЕДВЕДЕВ:Уважаемые товарищи, коллеги! Рад всех приветствовать на расширенном заседании коллегии Федеральной службы безопасности.Прошедший год для ФСБ и других правоохранительных органов был, в общем, таким же непростым, как и другие годы, потому что задачи, которые выполняете вы, выполняют ваши коллеги, сохраняются в полном объёме. Это и нейтрализация боевиков на Северном Кавказе, и предотвращение террористических актов, иных преступлений, анализ потенциальных внешних угроз. Всё это требует предельной концентрации сил от вас, от ваших коллег. Поэтому, пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить личный состав службы за добросовестное выполнение своих обязанностей в прошедшем году.

Вместе с тем система обеспечения государственной безопасности должна совершенствоваться постоянно, мы будем укреплять внимание ко всем её звеньям.

Сегодня я, как и принято на заседании коллегии, обозначу некоторые направления деятельности органов ФСБ на ближайшую перспективу и начну, конечно, с важнейшего направления, – это противодействие терроризму.

В 2011 году благодаря применению силовых и профилактических мер при координирующей роли Национального антитеррористического комитета удалось добиться вполне конкретных и, я бы сказал, ощутимых результатов. Достаточно сказать, что предотвращено 94 преступления террористической направленности, в том числе восемь терактов. А это спасённые жизни.

Вместе с тем кардинально снизить количество подобных преступлений пока не удаётся. В этом контексте отмечу несколько позиций.

Первая. Наступивший год имеет достаточно много событий. Важнейшее политическое событие года – это выборы Президента Российской Федерации. Очевидно, что на это событие могут быть разные реакции, не исключено, что в период предвыборной кампании бандитское подполье на Северном Кавказе может активизироваться, поэтому я требую повысить эффективность работы на этом направлении в этот период, использовать все оперативные возможности службы, все те навыки, которые были приобретены за последние годы, и, что не менее важно, выявлять и пресекать возможные провокации экстремистов самых разных мастей.

Второе. Нужно повышать уровень безопасности на объектах промышленной и транспортной инфраструктуры, в местах массового пребывания людей как наиболее уязвимых местах. Все решения и на законодательном уровне, и на уровне исполнительной власти для этого приняты, вы знаете, выделены значительные средства. Кстати, несколько дней назад смотрел на то, как они расходуются. Тут есть вопросы, в том числе в части целого ряда технических объектов. Траты должны быть разумными. Во всяком случае, они должны быть направлены на то, чтобы пресекать именно террористическую активность, саму возможность совершения теракта.

Проверки антитеррористической защищённости объектов транспортной инфраструктуры – мест, где люди присутствуют в большом объёме, – должны быть регулярными, а иногда внеплановыми. Виновные в халатном отношении к своим обязанностям должны привлекаться к ответственности, наказываться.

Третье. На предыдущей коллегии, которая была в конце января прошлого года, я обращал внимание на необходимость нейтрализации новых угроз безопасности в информационной сфере. Таковых много, они разные. Этим сейчас занимается весь мир. В частности, конечно, пресечение пропаганды терроризма, экстремизма, насилия. Хотел бы услышать, какая деятельность здесь проведена за прошедший год как самостоятельно ФСБ, так и в координации с коллегами.

Четвёртое. Самое пристальное внимание надо обеспечить безопасности форума АТЭС, который состоится в этом году на Дальнем Востоке. Владивосток впервые принимает у себя мероприятие такого масштаба. Напомню, что в этом мероприятии принимают участие руководители 20 государств и правительств, руководители ведущих международных организаций. Конечно, оно должно пройти на самом высоком уровне, в том числе по линии безопасности.

Итоги контрразведывательной деятельности ФСБ в прошлом году наглядно показывают, что активность спецслужб, конечно, не спадает, они выполняют свои задачи. По вполне понятным причинам их интересует и наша экономическая жизнь, и внутренняя политика, и целый ряд других факторов. Цифры, которые я сейчас объявлю, вообще не принято называть, но они показывают сам результат деятельности ФСБ. Это хорошие цифры.

В 2011 году пресечена деятельность 41 кадрового сотрудника иностранных спецслужб, выявлено 158 агентов спецслужб иностранных государств, включая определённое количество граждан нашей страны.

Успешная интеграция в мировую экономику, объединительные тенденции на постсоветском пространстве также требуют совершенствования методов работы в сфере обеспечения экономической безопасности государства. Налаживаются новые хозяйственные связи, новые кооперационные цепочки, как это принято называть, значительно расширился обмен технологиями. Это хороший, позитивный процесс, мы будем его всячески стимулировать.

Вместе с тем, конечно, Федеральной службе безопасности необходимо реагировать на случаи промышленного шпионажа, который применяется во всём мире, в том числе и против интересов нашей страны, противодействовать попыткам незаконно потеснить отечественные компании на зарубежных рынках, что достаточно часто, к сожалению, происходит.

Пограничной службе ФСБ предстоит дальнейшее обустройство и техническое оснащение рубежей России в соответствии с современными требованиями безопасности, с учётом, кстати, создания Таможенного союза. Совместно с коллегами из Белоруссии и Казахстана необходимо обеспечить комплекс мер по пограничной безопасности на внешней границе Таможенного союза. Кроме того, принять дополнительные меры по защите интересов России в целом ряде критически важных для нас регионов планеты, включая Арктический регион, а также по вопросам охраны водных биоресурсов.

Со своей стороны государство будет и дальше укреплять социальные гарантии военнослужащих, включая, соответственно, сотрудников Федеральной службы безопасности. С 1 января этого года серьёзно повышены пенсии военнослужащим, которые уволены в запас, на новую систему формирования денежного довольствия перешли военнослужащие Министерства обороны, служащие МВД, МЧС, а с будущего года эта система распространяется на вас, а также на ваших коллег из Службы внешней разведки, Федеральной службы охраны и Службы специальных объектов.

Будет продолжена и другая работа. В 2011 году введено в эксплуатацию более 120 жилых домов, что позволило обеспечить квартирами большинство сотрудников Федеральной службы безопасности, которые нуждаются в улучшении своих жилищных условий. Хорошо и то, что значительно вырос фонд служебного жилья.

Уважаемые товарищи! Я обозначил лишь ряд наиболее важных и общих проблем, которые стоят перед ФСБ. Разумеется, на коллегии необходимо будет затронуть и другие вопросы: вопросы совершенствования разведывательной деятельности, информационной безопасности, подготовки кадров, повышения материального и научно-технического потенциала службы, что в условиях современной жизни также, на мой взгляд, исключительно важно.

Уверен, что вы и дальше будете достойно исполнять свои задачи, делать всё необходимое для укрепления безопасности нашего государства. Спасибо.

Россия > Армия, полиция > kremlin.ru, 7 февраля 2012 > № 489974 Дмитрий Медведев

От Союза до Союза

Виктор Христенко: «Могли бы мы иметь иную экономическую модель, основанную на малом и среднем бизнесе, как в Италии? Ответ: нет! Мы вышли из СССР, и мы заложники прошлого»

Государство было и остается в экономике «нашим всем». Да, говорят эксперты, нам нужна новая, диверсифицированная экономика. Но и самые либеральные из них признают: создать комфортные условия для малого и среднего бизнеса может пока только государство. Так обречена ли наша страна иметь в основе своей экономики громоздкий госсектор? Есть ли у нас, наконец, промышленность? И изменит ли ситуацию создание Евразийского союза и Единого экономического пространства?

В интервью «Итогам» об этом размышляет экс-министр промышленности и торговли Виктор Христенко, с 1 февраля вступивший в должность главы коллегии Евразийской экономической комиссии — главного рабочего органа Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана.

— Виктор Борисович, год назад вы сказали «Итогам», что жить станет веселее, как только у людей появится понимание будущего. Но неопределенность только растет, будто на дворе 1989-й…

— Как активный участник тогдашних событий не могу согласиться. Была другая страна, другие обстоятельства. Но то, что сейчас растет неуверенность, объяснимо: европейский кризис не добавляет уверенности. Если рынок ЕС просядет, российские производители лишатся спроса на свои товары. Что в этой ситуации может наполнить нас оптимизмом? Возможно, то, что любой кризис невечен и можно снизить риски путем регионализации.

— То есть сменить один Союз — Советский на другой — Евразийский? И по должности Виктор Борисович Христенко возглавит этот марш?

— Мое назначение — это «Назад в будущее 4»: с конца прошлого века и до середины 2007 года я был спецпредставителем президента по развитию интеграционных процессов на пространстве СНГ. За последние четыре года тут произошел качественный сдвиг — появился Таможенный союз. С 1 июля 2011 года он полноценно функционирует, а с 1 января 2012 года мы приступили к формированию Единого экономического пространства. Нам нужны четыре свободы — движения товаров, капиталов, услуг и рабочей силы. Хотя есть замах и на большее... Для меня новый пост — источник, если хотите, драйва.

В ближайшее время займемся координацией по макроэкономическим параметрам, тарифам, железнодорожному транспорту, промышленным и сельскохозяйственным субсидиям. Пока есть только соглашения, а нужно, чтобы все это стало реальностью, чтобы из единого центра поддерживать и регулировать важнейшие экономические процессы. Надеюсь, мы этого добьемся в течение трех лет.

— Что оставляете за спиной? Сохранится ли вообще Минпромторг в новом правительстве?

— Трудно сказать: сначала должны пройти выборы. Уверен, до мая Минпромторг просуществует. А на прежнем посту я оставляю большое количество проблем — это минус, зато мы сделали их понятными и выработали рецепты их решения — это плюс.

— Причем проблем столько, что возникает вопрос: осталась ли у нас промышленность как таковая?

— Осталась... После отрицания госполитики в промышленности в 90-е годы пришлось заняться возвращением самого понятия «промышленная политика». Итогом этой работы стало появление двух субъектов диалога — серьезного бизнеса и государства, которое могло позволить себе разделить с бизнесом риски. Возникло государственно-частное партнерство. Минпромторг стал фабрикой по выпечке стратегий, как нас называли коллеги. Я горжусь этим. Нам удалось создать их четырнадцать штук. В каждой — цели, задачи, приоритеты, риски и способы их минимизации. Под стратегии сформированы программы реализации, выделены средства.

— Например?

— В авиапроме мы начали с активизации процессов по выпуску новых самолетов…

— ...И где обещанные «Суперджеты»?

— В 2011 году были сделаны 20 больших пассажирских самолетов. Но это, конечно, несопоставимо ни с Airbus, ни с Boeing, которые делают по 1—1,5 самолета в день. Но опять-таки — смотря с чем сравнивать. Нынешние 20 самолетов — это уже не семь в год, как в 2010-м. Конечно, задача у нас амбициозная — вернуть Россию в тройку мировых авиапроизводителей. Сейчас выпустили Superjet, он уже летает на регулярных рейсах. На него есть спрос в других странах. И на Западе, например в Италии, и на Востоке — на Филиппинах, в Малайзии. Мы не сдвигаем графики по разработке самолета нового поколения — как в гражданской, так и в боевой авиации. Сейчас наращиваем модельный ряд и производство вертолетов: в прошлом году прирост по ним составил больше 15 процентов — 262 штуки. Отрасль поменяла свой облик. Кстати, все наши стратегии прошли крещение кризисом — и ни одной стратегической цели мы не поменяли.

— Перейдем к автопрому: где обещанная год назад новая платформа от «АВТОВАЗ» — Renault — Nissan?

— По планам были и остаются 2015—2016 годы. И я уверен, что новая платформа будет в обещанный срок. Для «АВТОВАЗа» это революция. Главное, что изменилось, — это структура продаж: раньше внутренний рынок был на треть покрыт российским производством, а две трети импортировалось, теперь наоборот. Но на докризисный уровень спроса мы не вышли: ожидается, что это произойдет в 2013 году. Государство сделало все для этого.

— То есть надежда опять на государство?

— Старая тема: мол, государство должно заниматься макроэкономикой, что главное — хороший инвестиционный климат и внятные правила игры... И что либералы от экономики сделали в кризис у себя, на Западе? По масштабам тамошнего госвливания в частный сектор мы — дети! Или другой вопрос: могли бы мы иметь иную экономическую модель, основанную на малом и среднем бизнесе, как в Италии? Ответ: нет! Мы вышли из СССР, и мы в какой-то степени заложники прошлого. Как и Запад. В ряде отраслей нам в принципе невозможно рассуждать с позиций малого бизнеса — в автопроме, авиастроении, металлургии. Рынок глобальный, и игроки в этих секторах глобальные. И по всему миру их можно по пальцам перечесть. Зато эти сектора создают рабочие места и заказы для малых и средних предприятий в смежных отраслях. Одно рабочее место в автопроме позволяет загрузить работой в других отраслях около семи человек. Кстати, за время реализации стратегии по автопрому было создано новых мощностей для производства на 1,3 миллиона автомобилей. Например, Hyundai Solaris…

— Корейский такой концерн…

— Это российское предприятие, пусть оно и принадлежит Hyundai. Купите — будет вашим. У меня лично нет комплекса неполноценности из-за того, что оно принадлежит кому-то другому: налоги-то платятся в России, тут же создаются рабочие места и идет сбыт продукции. Hyundai запустил производство полным циклом и в три смены. Сейчас они уже думают об интеллектуальной кооперации. Это и есть наша цель — интеллектуальная кооперация, чтобы российский инжиниринговый центр (пусть в рамках СП) взял на себя создание того или иного узла, который был бы использован в глобальной платформе той или иной модели по всему миру. То же самое с авиапромом, с металлургией... Рынок-то глобальный!

В судостроении то же самое. Там вообще государству пришлось вмешаться и объединить разрушавшуюся госсобственность. Не вмешиваться, пусть пропадает? Конечная цель объединительных процессов в отраслях с участием государства — выход структур на IPO или партнерство со стратегическим инвестором. Надо создать такие структуры, которые будут оценены рынком. Собственность — это не благо, это бремя. И у государства нет никакого интереса обрастать ею сверх меры…

— Но именно так и получается.

— Не везде. Мы пытаемся менять и структуру доставшейся нам советской экономики. Работаем над модернизацией имеющегося и основываем новое. В цветной и черной металлургии — кстати, полностью частной отрасли — износ фондов сейчас составляет всего 40 процентов! Это очень хорошо. Это значит, что модернизировались пусть не все, но крупнейшие предприятия. Мы создаем фармпром, которого в РСФСР не было — была только химия, а таблетки делали в других республиках или странах СЭВ. Сейчас вокруг фармы столько грязи! И понятно почему: в прошлом году этот рынок в России оценивался более чем в 20 миллиардов долларов. Кстати, когда мы начинали им заниматься, было 12 миллиардов. В этом секторе сейчас нет госсобственности, но есть госуправление развитием. Мы хотим движения по всем звеньям цепочки создания готового продукта — от поисковых до маркетинга на глобальном рынке. Мы готовы делить риски с крупнейшими игроками. Есть уже первые примеры сотрудничества.

В Европе долгое время педалировалась концепция развития ЕС на основе экономики знаний. Дискуссия истощилась сама собой в 2011 году — ЕС принял индустриальную стратегию. Их кризис многому научил: когда Opel в Германии испытал потрясения, а из-за этого пошли и социальные волнения, тут же все всё быстро поняли. Россия не исключение: невмешательство государства в экономику дало бы нам кризис куда более глубокий. Если бы в 2008-м мы закрыли программы поддержки автопрома, то поставили бы на грань выживания 2,5 миллиона человек. И это только работников — без учета их семей!.. Так что государство и тут вынуждено помогать.

— Год назад вы сетовали на тотальное падение спроса. Ситуация выправляется?

— Не в полном объеме, так как не исчезла неопределенность на рынке. Ближайшие годы не будут легкими ни для США, ни для ЕС, ни для России. Например, у нас падение экспорта в металлургии — рухнул внешний спрос. Хотя в целом по году все сложилось не так плохо: если в среднем в 2011 году промышленность выросла на 4,7 процента, то в ряде секторов отмечен взлет. Например, в производстве автотранспорта прирост почти 42 процента.

— А кредиты для производственников подешевели?

— 2011-й — рекордный год по инфляции в смысле ее низких показателей. Так что и ставки ниже, чем в прошлом году. Хотя во втором полугодии стали нарастать кризисные явления в европейской экономике, что тут же отразилось и на России — ставки пошли вверх. Сейчас в среднем они составляют около 9 процентов. Но это все равно лучше, чем было. Проблемы не только в цене, но и в срочности получения кредита и его обеспечении. Банки предпочитают завышать риски, и приходится государству субсидировать процентные ставки.

— Владимир Путин пообещал в своей программе рост инвестиций. За счет чего?

— Есть резервы. В автопроме, например, мы запустили новый инвестиционный цикл, которого не было 40 лет. Сейчас в отрасль инвестировано порядка 6 миллиардов долларов. Но даже по четырем крупнейшим альянсам нам предстоит инвестировать еще более 7 миллиардов. Если к этому добавить около 300 заключенных соглашений с фирмами, поставляющими автокомпоненты, то сумма инвестиций возрастет почти вдвое. И все это — до 2016—2017 годов. Рынок автопрома в России был оценен в прошлом году в 100 миллиардов долларов. И он растет: в 2011-м продано 2,6 миллиона автомобилей, а в 2013—2014 годах Россия станет первой на рынке ЕС.

— По объему продаж? Не на душу населения…

— По объему продаж. С расчетом на душу населения у нас тоже все неплохо: в мире на тысячу человек приходится в среднем 120 автомобилей. В России — 250, в ЕС — 500. Много это или мало — 250 авто на тысячу человек? Для Москвы — много, в среднем по стране — мало. При этом больше половины парка — машины старше 10 лет. Есть куда расти.

— Какие у промышленности ощущения от вступления в ВТО?

— Ощущений масса. За два десятка лет вступления в ВТО наши законодательные нормы были во многом подогнаны под их стандарты. Так что в какой-то степени страна давно в ВТО. За исключением тарифных позиций доступа на наш рынок. С последствиями этих договоренностей мы столкнемся, как только ратифицируем соответствующие соглашения. Проблема в том, что преимущества от вступления в ВТО лежат в среднесрочной перспективе. То есть принятие в клуб джентльменов не означает, что вы сразу стали джентльменом, — должно пройти время, прежде чем вам начнут верить на слово. А риски проявляются быстрее преимуществ. Сейчас мы озадачены снижением этих рисков для конкретных отраслей. Прежде всего для автопрома. Снижение ввозной пошлины в течение 7 лет создает риски для инвесторов, которые пришли на наш рынок. Мы им гарантировали, что обязательства, например, по режиму промсборки будут выполнены. И для авиапрома, и для судостроения, и для лесной промышленности.

— За счет регионального союза? Кстати, что дает вам уверенность говорить об этом проекте как перспективном, если лидеры Казахстана и Белоруссии отказываются от рубля как единой валюты?

— Валютный союз — высшая фаза экономической интеграции. Здесь уже почти неразличима грань между экономикой и политикой. Я этого не исключаю, но должен пройти не один год. Будем реалистами: мы идем темпами, которые в разы превышают те, что были у Евросоюза. Сравнение уместно, потому что ЕС — единственное интеграционное образование, которое получилось. И сегодняшние европейские проблемы — это проверка на эффективность этой интеграционной модели. Мы можем на их примере оценить сложности и риски.

— Модель вполне очевидная: есть «паровозы» в виде Франции и Германии, которые тянут экономики всех стран. А у нас в его роли будет Россия.

— Главное, чтобы мы понимали риски и способы их минимизации. Россия — крупнейшая экономика Евразийского союза, и наши риски больше. Для Казахстана и Белоруссии есть плюс: прикрывая себя, Россия прикроет и их. А нам плюсом будет придание трехстороннему рынку единого характера. Впрочем, это меньше половины задач, которые предстоит решать. Главная цель — сделать за счет интеграции наши страны сильнее и в этом качестве выступать за пределами регионального пространства. При этом свободное движение товаров, конечно, важно. Но еще важнее движение глобальных капиталов и инвестиционная устойчивость новых проектов в разных отраслях — химии, автопроме, энергетике, фарме и т. д., — которые могут выступать со своим продуктом на мировом рынке. Ради этого все и затевается. Модель глобализации себя дискредитировала, а центр глобализации еще и подставил всех игроков по ключевому параметру — валютной составляющей. Создавшиеся риски будут компенсироваться за счет регионализации. Нужно укреплять региональные структуры. Например, Евросоюз. Ему несладко, но он обязан выстоять. Иначе хаос станет всеобщим. Создаются и другие региональные центры — Латинская Америка, АСЕАН... Все ищут формы создания региональных структур. Для нас это пространство СНГ. И не важно, что сейчас глубоко вошли в процесс только трое: заработает — привлечет и четвертую, и пятую, и шестую…

— И так до пятнадцати?

— Время покажет.

Светлана Сухова

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 6 февраля 2012 > № 487693 Виктор Христенко

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин провёл рабочую встречу с заместителем Председателя Правительства И.И.Сечиным, а также с заместителями председателя правления «Газпрома» А.И.Медведевым и А.В.Кругловым.

Обсуждалась ситуация в энергетике в зимний период, а также вопросы, связанные с поставками газа в европейские страны. Премьер поручил приложить максимальные усилия для того, чтобы обеспечить потребности зарубежных партнёров, имея в виду, что главная задача энергетиков вообще, «Газпрома» в частности – обеспечить внутренние потребности Российской Федерации.

Стенограмма начала встречи:

В.В.Путин: Здравствуйте. Хочу поговорить с вами о том, как у нас энергетика работает в целом: электроэнергетика, углеводородная электроэнергетика большая, прежде всего работающая на разных первичных источниках. Игорь Иванович, с Вас начнём.

И.И.Сечин: Владимир Владимирович, в рамках Ваших поручений по подготовке к осенне-зимнему периоду и прохождению в настоящий момент осенне-зимнего периода в стране докладываю Вам, что все объекты большой электроэнергетики работают стабильно. Последствия аварии после шторма в Новороссийске, Анапе устранены, все потребители страны получают необходимый объём электроэнергии.

На объектах электроэнергетики созданы резервы топлива, которые поддерживаются в нормативном режиме. После Вашей поездки в Кемерово разбирались по ситуации на «Бийскэнерго». Заключён дополнительный договор на поставку топлива между угольщиками и собственниками предприятия. Эта ситуация также отрегулирована, поэтому все объекты электроэнергетики функционируют в заданном режиме. Проводится мониторинг ситуации в ежедневном режиме. В Министерстве энергетики создана межведомственная рабочая группа по прохождению осенне-зимнего периода. Ситуация находится под контролём.

В.В.Путин: Угли, топочный мазут, газ – запасы?

И.И.Сечин: Как по резервному топливу все нормативы выполняются на всех объектах электроэнергетики, так и по ремонтам, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Сети?

И.И.Сечин: И по ремонту, и сетям, сетевые решения (я Вам только что докладывал, по Новороссийску были проблемы после шторма) - всё ликвидировано, все последствия сейчас…

В.В.Путин: Хорошо. Но мы видим, особенно в Сибири и в некоторых районах центральной европейской части России ситуация непростая – морозы большие, поэтому самым внимательным образом и дальше нужно ситуацию мониторить и оперативно реагировать на любые изменения. Как с поставками газа?

А.В.Круглов: Владимир Владимирович, к наступившим холодам «Газпром» готов. Ежедневная добыча у нас на уровне 1,6 млрд кубометров газа в день.

В.В.Путин: По сравнению с прошлым годом это как выглядит?

А.В.Круглов: По сравнению с прошлым годом где-то на 300–400 млн даём плюс. Из подземных хранилищ тоже мы ежедневно вынимаем 630 млн. В связи с холодной погодой у нас увеличился отбор предприятий коммунально-бытовой сферы населением. Это тоже где-то по сравнению с прошлым годом на 200 млн. Все заявки мы удовлетворяем, никаких отключений нет. С предприятиями промышленности мы работаем в соответствии с контрактами. То, что касается стран экспорта и стран ближнего зарубежья, контракты мы все выполняем – контракты и обязательства. Сейчас мы наблюдаем увеличение заявок из европейских стран, они тоже… Сейчас там холодно…

В.В.Путин: Давайте сначала по ближнему зарубежью, это наши соседи – Белоруссия, Украина, Молдова. Как они получают?

А.В.Круглов: Белоруссия, Молдова – они получают в соответствии с контрактами. На Украину на прошлой неделе был отмечен перебор газа.

В.В.Путин: Перебор по сравнению с чем?

А.В.Круглов: По сравнению с контрактом (контракт 135 млн ежедневный отбор), там было от 150 до 170, и по годовому объёму у нас заключён договор на 27 млрд. Если вот в таком режиме, то дальше будет отбор порядка 50 млрд.

В.В.Путин: Я так себе представляю, что пока договор-то не переписан?

А.В.Круглов: Пока нет, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Это наши партнёры объявили о том, что они хотели бы закупать у нас не больше 27 млрд, а на самом деле отбирают на сегодняшний день и, если так будут отбирать, то это сколько будет по году?

А.В.Круглов: Это будет порядка 50.

А.И.Медведев: Даже больше, Владимир Владимирович, если так и дальше пойдёт, будет порядка 60.

В.В.Путин: То, что в рамках 50, – это в рамках контракта, а вот то, что больше 50, – это выходит даже за рамки того контракта, который они хотели сократить. Но тем не менее нужно Украине помогать и в полном объёме удовлетворять их потребности.

А.В.Круглов: Есть.

В.В.Путин: А что по дальнему зарубежью, по Европе?

А.В.Круглов: По дальнему зарубежью заявки выполняются в соответствии с контрактами. В настоящее время мы видим, что объём заявок увеличился. У нас существует утверждённый график поставок газа в Западную Европу. В рамках этого графика мы поставляем, но вот те дополнительные объёмы, которые наши западноевропейские партнёры просят нас поставить, в настоящее время, конечно, мы удовлетворить не можем и поставляем газ только в соответствии с контрактами.

В.В.Путин: То есть по тем заявкам, которые были сделаны до этого, вы работаете в полном объёме, так я понял?

А.В.Круглов: Было несколько дней небольшое уменьшение поставок, где-то до 10%, и буквально один день – это Польша, Италия. Но это опять-таки, я говорю, в рамках нескольких дней, в остальном – полностью в соответствии с контрактами.

В.В.Путин: Александр Иванович, а как же спот? Почему на споте не берут? На свободном рынке?

А.И.Медведев: Владимир Владимирович оказалось, что вот эти все слова про ликвидный спотовый рынок являются, мягко говоря, существенным преувеличением, потому что рынок спотовый – не ликвидный, и, несмотря даже на то, что цены спотовые хотя и выросли (они ниже наших цен), по долгосрочным контрактам удовлетворить свои потребности за счёт спотового рынка Европа не смогла, потому что по существу этот спотовый рынок не работает.

В.В.Путин: Он виртуальный в значительной степени.

А.И.Медведев: Конечно.

В.В.Путин: То есть, реального продукта на нём просто нет в нужном объёме.

А.И.Медведев: В нужном объёме нет и быть не может.

В.В.Путин: Альтернативные виды топлива тоже, видимо, нельзя эффективно задействовать в таких условиях.

И.И.Сечин: Владимир Владимирович, дело в том, что надо объективно рассматривать вопросы, связанные с использованием альтернативных источников, так как альтернативная генерация, скажем, ветровая, требует дополнительного резервирования как по сетям, так и по классическим видам генерации. Всё это ложится на плечи потребителей и резко повышает стоимость электроэнергии для европейских потребителей.

В.В.Путин: Сегодня не лишним будет вспомнить тех, кто мешал нам строить «Северный поток». Если бы не мешали, была бы уже вторая нитка, и они обе были бы загружены. Под новые транспортные маршруты «Газпром» уже вскрыл бы новые месторождения, в том числе Бованенковское, активнее работали бы на Штокмане, и сегодня, уверен, таких проблем бы и не возникало. И по споту тоже разговоров много, а толку мало. Надеюсь, что мы завершим работу по северному маршруту, по «Северному потоку», активнее начнём работать по южному. Что, кстати, по отбору со стороны Турции?

А.И.Медведев: Мы уже не в первый раз нашим турецким коллегам помогаем даже сверх возможностей, которые предоставляют наши контракты, и будем помогать по мере возможности, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Сейчас мы в рамках контракта выполняем свои обязательства или это уже больше контрактных обязательств?

А.И.Медведев: Мы даже перевыполняем, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Перевыполняем?

А.И.Медведев: По Турции идёт перевыполнение и по суше, и по морю.

В.В.Путин: На сколько примерно?

А.И.Медведев: Около 6–8 млн в сутки, а это немало.

В.В.Путин: Да-да-да, я понимаю. Ладно, несмотря на все сложности сегодняшнего дня, всё-таки мы проекты свои продвигаем, в том числе и инфраструктурные. Это вопрос, конечно, будущего. Сегодня очевидно, что это абсолютно востребованные проекты, нужные и нам, и нашим партнёрам.

Судя по всему, вот эти представления о глобальном потеплении, тоже нуждаются в определённой корректировке. Во всяком случае мы сталкиваемся сегодня с такими серьёзными процессами, и люди от них страдают, если вовремя к ним, к таким ситуациям, не подготовиться. Надо готовиться, надо готовиться вовремя, своевременно всё делать.

Ну а на сегодня прошу вас приложить усилия максимальные для того, чтобы обеспечить потребности наших зарубежных партнёров, имею в виду, что главная задача энергетиков вообще, «Газпрома» в частности – обеспечить внутренние потребности Российской Федерации, обеспечить потребителей в Российской Федерации. Это первоочередная задача.

Евросоюз. Россия > Нефть, газ, уголь > premier.gov.ru, 4 февраля 2012 > № 487073 Владимир Путин, Игорь Сечин, Александр Медведев, Круглов

О судьбе устаревших кораблей Черноморского флота РФ в Крыму, о демаркации российско-украинской границы, а также о ситуации с возможным вступлением Украины в Таможенный союз рассказал в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Андрею Малышкину статс-секретарь - заместитель министра иностранных дел РФ Григорий Карасин.

- Недавно посол России на Украине Михаил Зурабов заявил, что работа по демаркации российско-украинской сухопутной границы уже началась. Когда будет вбит первый пограничный столб?

- Вопросы демаркации государственной границы между Российской Федерацией и Украиной обсуждаются в рамках Совместной российско-украинской демаркационной комиссии. 25-26 января 2012 года в Донецке прошло ее седьмое заседание. После разработки и согласования всех необходимых документов начнется практическая демаркационная работа на местности. Рассчитываем, что это произойдет весной-летом 2012 года. Так что ждать осталось недолго. При этом важно подчеркнуть, что демаркация

- Как будет решен вопрос замены устаревших кораблей Черноморского флота? В ближайшее десятилетие Россия планирует практически полностью обновить корабельный состав ЧФ. Не возникнут ли проблемы с украинской стороной и как это будет происходить: замена одного типа устаревшего корабля на аналогичный, но новый или по какому-то другому принципу?

- Вопросу модернизации Черноморского флота, как известно, придается большое значение. Обновление состава кораблей необходимо для дееспособности флота. Что касается наших украинских партнеров, то они в принципе выражают понимание необходимости замены устаревших кораблей. Как конкретно регулировать все аспекты модернизации, будет решено с участием соответствующих специалистов двух стран. МИД России, естественно, оказывает необходимое политическое, юридическое и экспертное содействие в решении этих вопросов.

- Киев смягчил свою позицию в отношении Таможенного Союза: премьер Украины недавно заявил, что Киев не исключает возможности вступления в Таможенный Союз. Ведутся ли с украинской стороной консультации по этому поводу?

- Развитие интеграционных процессов на пространстве СНГ занимает важное место в нашей деятельности. Создан Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана, с января 2012 года начало функционировать Единое экономическое пространство, ведется практическая работа по созданию Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС).

25 января 2012 года в Москве состоялось первое заседание Совета Евразийской экономической комиссии (ЕЭК). Этот орган осуществляет общее регулирование интеграционных процессов в Таможенном союзе и Едином экономическом пространстве, а также руководит в целом деятельностью Комиссии. В него входят по одному заместителю главы правительства каждой из сторон (от России - Игорь Шувалов).

На заседании в Москве были обсуждены ход и перспективы интеграционных процессов на евразийском пространстве и приняты административно-кадровые решения, необходимые для начала работы ЕЭК с 1 февраля. Заседание Совета ЕЭК - важный элемент подготовки к предстоящему во второй половине марта в Москве заседанию Межгоссовета ЕврАзЭС на уровне глав государств, посвященного теме евразийской интеграции.

Ко всем этим процессам наши украинские партнеры проявляют понятный интерес, у нас тесные и масштабные торгово-экономические и кооперационные связи. Вспомним, что товарооборот двух стран достиг 50 миллиардов долларов США. Что касается возможных форм участия Украины в интеграционных процессах, то это должен быть осознанный - и просчитанный экономически - выбор прежде всего самого Киева.

Мы, со своей стороны, не скрываем, что заинтересованы в более активном участии Украины в наших общих проектах - сложение потенциалов и совместные усилия дают, ведь, как правило, позитивный эффект. Затаскивать же кого-либо силой в интеграцию - безнадежная идея.

- И украинская и российская стороны постоянно заявляют о том, что они все ближе к решению вопроса о размежевании Керченского пролива. Киев заявил, что рассчитывает на успешное решение Керченского вопроса с Россией в 2012 году. Когда слова о прорыве в переговорах могут перерасти в реальные соглашения? Какие вопросы для делимитации морской границы в Керченском проливе еще остается решить?

- В урегулировании вопросов, относящихся к Керченскому проливу, мы вместе с украинскими коллегами продвинулись значительно дальше, чем были несколько лет назад. Для достижения результатов переговорщики прибавили темп в переговорном процессе, отрабатывают и согласовывают целый ряд практических вопросов. Не будем им мешать.

Украина. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 февраля 2012 > № 487174 Григорий Карасин

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин принял участие в инвестиционном форуме «Россия-2012».

Выступление В.В.Путина:

Добрый день, уважаемые дамы и господа! Герман Греф (Г.О.Греф – глава Сбербанка России) сказал, что здесь выдающиеся спикеры. Я себя к таким не отношу: у нас в стране есть и более выдающиеся спикеры. Он сослался на китайскую мудрость, я вспомнил ещё одну: для того чтобы дальше видеть – нужно выше сидеть. И в силу своего сегодняшнего должностного положения позволю себе изложить видение Правительства Российской Федерации о том, как мы смотрим на процессы, происходящие в мире, в мировой экономике, где мы видим Россию и как предполагаем строить свою экономическую политику.

Сейчас в мире идёт широкая дискуссия о глобальной экономике и возникающих здесь рисках. Все ведущие государства формируют свою стратегию развития, да не только ведущие – вообще все государства мира. Ответственные правительства думают о том, что делать, как поступить, какие механизмы использовать для того, чтобы развивать экономику. Россия, разумеется, в ряду этих государств, она не исключение. Мы часть мировой экономики, и очевидно, что нам придётся столкнуться (да собственно, что значит «придётся столкнуться?!» – мы и сталкиваемся уже) с теми же проблемами, что и всем остальным странам мира, одновременно решая собственные, национальные задачи, причём в контексте глобальной трансформации, которая происходит в мире, в контексте новых экономических, технологических, цивилизационных трендов современного мира.

На наш взгляд, турбулентность, нестабильность глобальной экономики приобрели длительный характер – собственно говоря, здесь наше мнение совпадает с мнением многих международных экспертов. Ни одна из причин нынешних финансовых потрясений до сих пор не устранена. Более того, кризис 2008 года, который предсказал наш уважаемый гость – господин Пол Кругман (американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике в 2008 году), безусловно, переходит в новую стадию и обнажает масштабные, глубинные проблемы: это и долговой кризис корпораций и целых государств, это и дисбалансы раздувшегося непомерно финансового сектора, во многом спекулятивного и оторвавшегося от экономических реалий. Кстати говоря, и здесь тоже (это не моё собственное мнение и не мнение моих коллег из Правительства России, и даже не наших экономистов), я регулярно встречаюсь, вы знаете, с ведущими бизнесменами, руководителями и ведущими акционерами крупнейших корпораций, с менеджментом мировых – и американских, и европейских компаний. По сути, говорят одно и то же, они все говорят одно и то же: говорят о раздувшемся финансовом секторе, который оторван от реалий экономики. Это разрушительный процесс деиндустриализации и потери качественных рабочих мест в экономиках ряда ведущих стран еврозоны и США.

Совершенно очевидно, что мир уже не будет таким, как прежде. Если измерить происходящее историческими категориями, то нам представляется, что речь идёт о завершении продолжавшегося почти пять столетий периода доминирования ряда государств в политике, экономике и финансах. Основные центры мирового роста смещаются за пределы так называемого исторического (условного исторического) Запада, повышается значение Азиатско-Тихоокеанского региона, безусловно, и стран БРИКС.

Такую реальность осознать непросто и осознавать её неприятно, наверное, тем более что за последние 20 лет перед кризисом многие эксперты и политики рисовали совсем другую, куда более радужную перспективу для традиционных мировых лидеров. Казалось, что экономика западных стран может только расти, а сбережениям, переведённым в так называемую, как у нас говорили когда-то, свободно конвертируемую твёрдую валюту – в доллары США, дойчемарки, а затем и в евро, в принципе ничего не угрожает и угрожать не может. Особенно незыблемой западная экономика казалась на фоне хаоса 1990-х годов в России. Возникла устойчивая иллюзия, что можно богатеть и потреблять, не заботясь о своей эффективности и конкурентоспособности, что возможен рост без развития, рост в долг. По сути, так и было.

В настоящее время происходит отрезвление. В настоящий момент консолидированный государственный долг еврозоны составляет почти 90% от ВВП. В разных странах по-разному, но где-то 80–85%, где-то, как вы знаете, в Италии зашкаливает за 124%, в Греции и так далее. Совокупно получается где-то около 90%. Структурные проблемы экономики США также известны и очевидны: госдолг США достиг 15,3 трлн долларов и превысил ВВП страны. Страна целиком живёт в долг. Напряжение в финансовых системах Европы и США… И должен сказать, что нас это, конечно, не радует. Я хочу сразу оговориться (вот я говорю об этом и в значительной степени повторяю то, что говорят наши коллеги и эксперты и из Соединённых Штатов, и из европейских стран): нас это не радует. Я, знаете, не в восторге от того, что мне приходится говорить. Просто мы вынуждены это констатировать и иметь в виду должны. А не радует нас прежде всего потому, что эти системные риски создают угрозу для глобальной экономики, для динамики новых лидеров, таких как Китай, например. Его экономическое здоровье также зависит от развитых на сегодняшний день экономик.

Становится всё более очевидным, что сохраняются риски очередной глобальной рецессии, а выход из кризиса, появление новой модели роста может занять достаточно длительное время, причём прорисовываются два сценария. Негативный – это дальнейшее обострение текущих проблем при неспособности принять кардинальные решения как на национальном, так и на международном уровне. Такой сценарий чреват дальнейшим проеданием будущего, накоплением долга, ростом протекционизма, торговыми войнами как следствие и, конечно, политической нестабильностью, размыванием среднего класса во многих развитых странах. Другой сценарий – позитивный, это, по сути, отказ от экономики «пузырей» и возвращение к экономике реальных сущностей, ценностей и реальных активов, экономике с человеческим измерением, экономике, которая создаёт не деривативы (ценные бумаги на ценные бумаги), а рабочие места. Здесь много коллег с экспертными знаниями, долго работающими в экономике, тем не менее я позволю себе сказать, что, по экспертным оценкам, на сегодня в мире около 60 трлн долларов реальных активов и порядка 600 трлн производных финансовых инструментов. В 10 раз больше!

На наш взгляд, драйвером развития может стать выход на новый технологический уровень, а это не только технологии и инновации. Это – другая культура жизни, бизнеса, труда, потребления, инвестиций и образования, причём сам по себе технологический прорыв поставит перед многими странами серьёзные вопросы и проблемы. Например, потенциальная энергетическая революция (переход на водородное топливо, на другие альтернативные виды топлива) может сопровождаться (и наверняка будет сопровождаться) падением цен на нефть и другие углеводороды, а это сегодня основной экспортный товар России. Для нас это реальный вызов. Правда, по тем же оценкам, по мировым оценкам, по оценкам ООН, в ближайшие 10–15, даже 20 лет объём потребления будет расти, а структура меняться будет медленно. И у нас есть исторический шанс использовать наши природные преимущества для модернизации нашей экономики.

Словом, предстоящие десятилетия – это время больших вызовов, рисков и трансформаций, в результате неизбежно появятся новые экономические центры в мире, и мне бы очень хотелось, я на это рассчитываю, должен сказать, что у нас есть все шансы, чтобы Россия стала одним из таких центров.

Каковы наши исходные позиции? Мы завершили, безусловно, постсоветский этап нашего развития. Россия признана в мире как страна с рыночной экономикой. А в 2012 году (в этом году) мы окончательно присоединяемся к ВТО: основные решения партнёров состоялись, теперь, что называется, мяч на нашей стороне, мы это решение в ближайшие месяцы примем. С 1 января 2012 года заработало единое экономическое пространство России, Казахстана и Белоруссии. В этой связи хотел бы ещё раз выразить слова благодарности руководству этих стран за такое профессиональное, прагматичное отношение к процессам интеграции на постсоветском пространстве. Мы движемся и к другой форме – более глубокой форме интеграции – к Евразийскому союзу. Но уже сегодня общий рынок ЕЭП насчитывает 170 млн человек, а ВВП стран–участниц ЕЭП, рассчитанный по паритету покупательной способности, превышает 3 трлн долларов США. По этому показателю участники ЕЭП потеснили Германию и уступают лишь Соединённым Штатам, Китаю, Индии и Японии.

Сама Россия занимает шестое место среди крупнейших экономик мира, и у нас, безусловно, есть все предпосылки уже в скором времени войти в «пятёрку». Уверен, что так оно и будет. Мы закончили прошлый год с хорошим результатом в целом, если взять интегрированный экономический результат. Без всякого преувеличения, он один из лучших в мире. Более чем 4-процентный рост экономики – самый высокий среди стран «восьмёрки», один из лучших, даже не один из лучших, а лучший показатель среди крупных экономик Европы. Сейчас у нас рекордно низкий за последние 20 лет уровень инфляции. Он ещё достаточно большой по сравнению с развитыми рыночными экономиками, но всё-таки самый лучший показатель за последние 20 лет – 6%. Это уже сравнимо с такими странами, как Великобритания, у которой, например, 4,5%, если мне память не изменяет, в 2011 году. Самый лучший показатель за 20 лет – это всё-таки говорит о том, что мы целенаправленно работали и добились – добиваемся, во всяком случае, определённого успеха на этом направлении. Это не только внешнеэкономическая конъюнктура, это целенаправленные действия Правительства. Это связано и с поддержкой сельского хозяйства, и с соответствующим незначительным ростом цен на продовольствие в прошлом году. Это связано с тем, что мы изымаем часть нефтегазовых доходов и не пускаем их на потребление. Вот мы получили допдоходы в 2011 году за счёт конъюнктуры рынка, но на потребление отправили всего 10%. Это тоже вклад в таргетирование инфляции. В ближайшие годы, надеюсь, она сократится до 4%.

У нас профицит бюджета. Единственная страна среди развитых крупных экономик мира, у которой профицит бюджета! Планировали сначала небольшой дефицит, думаем, что он возможен в наступившем или в 2013 году, но в целом, уверен, мы сведём его к нулю. В этом году профицит почти 1% ВВП. При этом у нас третьи в мире золотовалютные резервы, и резервы Правительства России растут. Крайне низкий, безопасный государственный долг – всего 10,4% ВВП страны, при этом внешний долг составляет всего 2,5%.

Но что важнее – кроме текущего, сбалансированного состояния экономики, хороших макроэкономических показателей Россия обладает и базовыми, долгосрочными, сильными преимуществами. Наш главный ресурс – это, безусловно, талантливые, креативные, хорошо подготовленные и образованные люди, это колоссальное богатство, в том числе, конечно, необходимая стартовая площадка для развития современного производства. Кстати говоря, здесь, в социальной сфере (тоже позволю себе несколько слов сказать об этом) происходят позитивные изменения. Так же, как и во всех европейских странах, у нас большая проблема с демографией, но постоянное внимание к этой проблеме, к этой очень острой проблеме и здесь даёт положительный результат. У нас только за прошлый год (за один год!) на 1,5 года (на 1,5, представляете!?) увеличилась средняя продолжительность жизни в стране. Это очень хороший показатель. Смертность сократилась в пять с лишним раз – лучший показатель по снижению детской смертности за 19 лет!

Кроме того, если вернуться к экономике, у нашей экономики высокая норма сбережений, что создаёт значительные резервы для развития. Наша задача – конвертировать эти сбережения в инвестиции. По оценкам большинства независимых исследований, Россия входит в пятёрку стран с наибольшим потенциалом для привлечения прямых иностранных инвестиций. Но на этом я бы позитив закончил, потому что проблем у нас гораздо больше.

По реальному состоянию инвестклимата мы, к сожалению, на позорном для нас 120-м месте в мире. Печально! Бедная реализация богатого потенциала – это историческая проблема России. Мы, наше поколение, должны разорвать этот замкнутый круг, в полной мере использовать свои возможности и стать одним из глобальных лидеров. Для этого, как я уже сказал, у нас есть все шансы.

Наиболее серьёзный вызов, с которым придётся столкнуться России, – это вызов низкой эффективности. Так, по объёму экономики Россия лишь немного отстаёт от той же самой Федеративной Республики Германия, а по производительности труда отстаёт в 2,6 раза, по энергоэффективности в 3 раза отстаёт. По такому показателю, как ВВП на душу населения, уступает почти вдвое. В низкой эффективности сконцентрированы все наши, по сути, болевые точки – и сырьевой характер экономики с низкопроизводительными рабочими местами, и технологическое отставание, и неконкурентный инвестиционный климат. Решать эту проблему нужно, конечно, комплексно, улучшая качество человеческого капитала, повышая мотивацию работников и активность предпринимательского класса, развивая доступность инфраструктуры и финансовых ресурсов.

Но магистральный путь для изменения структуры экономики и занятости – это создание современных производств и современных, высокотехнологичных, престижных и хорошо оплачиваемых рабочих мест. Вы знаете о наших планах по формированию не менее 25 млн новых рабочих мест в ближайшие 10–15 лет. Я именно специально употребил этот термин «по формированию», не созданию заново. Заново за 10 лет 25 млн создать практически невозможно, но, меняя производство, создавая новое производство и меняя имеющееся, в принципе такая задача реализуема.

По сути, речь идёт о запуске мотора непрерывного обновления рабочих мест. Где их можно создать? Очевидно, что пределы занятости в сырьевом комплексе и связанной с ним инфраструктуре практически достигнуты, предел уже наступил, – это порядка 5,5% граждан, занятых в экономике, поэтому новые, качественные рабочие места предстоит создать именно в несырьевом секторе экономики. Это и будет зримым свидетельством кардинальных изменений в российской экономике. По сути, от рентной, сырьевой, перераспределительной экономики мы должны перейти к экономике созидания, к экономике творчества и развития. Кстати говоря, вот как раз переработку-то и нужно усилить и активно развивать. При этом мы не намерены противопоставлять такие понятия, как «индустриальная» или «постиндустриальная» экономика. Анализ современной практики, опыт многих государств показывают, что одно без другого не живёт: деиндустриализация начинает вымывать научные, инжиниринговые центры, а затем даже и качественное высшее образование, а без постиндустриальных отраслей лишается инновационной подпитки традиционная промышленность.

Новые рабочие места создаются прямыми инвестициями, причём при всей важности государственных вложений, например, в инфраструктуру, где без государства действительно не обойтись. Мы это прекрасно понимаем, так же как не обойтись без государственного участия в софинансировании отдельных крупных проектов, где частный бизнес пока не готов идти на индивидуальные риски. Но в целом генеральное, решающее значение имеют, конечно, частные инвестиции. При этом мы понимаем, что эти частные инвестиции идут в экономику тогда, когда это выгодно, то есть когда создан благоприятный инвестиционный климат. Реальность современного глобального мира – это конкуренция стран за капиталы и предпринимателя. Победить – значит выиграть в борьбе за создание высокооплачиваемых, интересных рабочих мест, о чём я уже говорил, за новое качество жизни и новые возможности.

Уважаемые коллеги! Мы ставим задачу в ближайшие несколько лет войти в число стран с наиболее привлекательным деловым климатом. И я вот сейчас, и с коллегами мы вчера советовались, думали, говорить об этом вслух или нет, но всё-таки надо сказать, – надо сказать о тех целях, которые мы перед собой ставим. Нам нужно сделать 100 шагов вперёд – подняться со 120-го на 20-е место по уровню ведения, по условиям ведения бизнеса. Что это в реальной жизни означает? Какие нужно сделать конкретные шаги? Всё предельно прагматично и прозаично. Сроки подключения к сетям, например, к сетям энергоснабжения, должны сократиться практически в 4 раза. Бухгалтер будет тратить на заполнение налоговой отчётности в 3 раза меньше времени, чем сейчас. Грузовая фура будет пересекать таможню в 7 раз быстрее, чем сейчас. Чтобы получить разрешение на строительство объекта, понадобится в 5 раз меньше времени, чем сейчас, и в 3 раза меньше различных бумаг. Так должно быть во всём. Какие принципы определяют нашу стратегию развития?

Прежде всего, это презумпция добросовестности бизнеса. Исходя из стереотипа нечестности предпринимателя, государство вводит всякого рода надзоры, контроли, запреты, согласования и излишнюю отчётность. Излишнюю – это не значит, что отчётности не надо, тоже в крайности нельзя впадать, но излишнюю нужно ликвидировать. А в итоге это не даёт развиваться законопослушному предпринимателю.

Следующий принцип – это широкое внедрение лучших международных практик, доказавших свою эффективность. У нас есть счастливая возможность проанализировать всё, что в мире делается положительного, и внедрять у себя. И наконец, не чиновник, конечно, должен решать, что нужно инвестору. Убеждён, сами предприниматели должны формулировать требования к таможенным, налоговым, административным и другим процедурам, то есть создание благоприятной деловой среды – это партнёрский проект государства, бизнеса и общества. Должен сказать, что мы практически уже начали эту работу. Здесь, в зале, наверняка есть представители предпринимательских объединений России, они хорошо знают, что при подготовке и законов Российской Федерации, и при подготовке подзаконных нормативных актов Правительства России мы практически постоянно находимся с ними в контакте и, прежде чем сформулировать окончательное решение, многократно с ними советуемся и вносим необходимые коррективы. Мы будем эту практику расширять.

По всем направлениям улучшения инвестиционного климата подготовлены и конкретные дополнительные меры. Сегодня хотел бы о некоторых наших шагах, которые мы сейчас готовим, вас проинформировать.

Первое. В России появится уполномоченный по защите прав предпринимателей – подчеркну: всех предпринимателей, – а не только иностранных инвесторов. Такой омбудсмен у нас уже есть. Он получит особый процессуальный статус, а следовательно, право отстаивать интересы предпринимателей в суде, рассматривать их жалобы, вносить предложения в органы государственной власти, а также (в некоторых случаях это вполне обоснованно) приостанавливать ведомственные нормативные акты до решения суда и в качестве обеспечительной меры обращаться в суд с оперативным приостановлением действий чиновников.

Второе. Для споров с участием предпринимателей в арбитражных судах уже сейчас действует упрощённая процедура административного судопроизводства с гарантиями для предпринимателей. Так, бремя доказывания возлагается на административный орган. Считаю, что эти гарантии вполне можно было бы и усилить: процедура рассмотрения дел должна быть максимально быстрой, и, напротив, следует удлинить, расширить сроки для возможного обжалования решений со стороны предпринимателей.

Кроме того, надо дать возможность совмещать административные и имущественные дела в рамках административного судопроизводства. Предприниматели должны иметь право на компенсацию имущественных потерь непосредственно в административном деле. Необходимо активнее присуждать судебные издержки в пользу выигравших процесс предпринимателей. По сути, речь идёт о создании аналогии административных судов. Считаю, что эту систему нужно и можно формировать на основе арбитражных судов: здесь созданы основы для информационной прозрачности и есть профессиональные люди, судьи профессиональные для рассмотрения административных дел, в том числе и налоговых.

Третье. Из уголовного законодательства, я уже об этом сказал в своей статье, которая недавно опубликована, должны быть убраны все рудименты советского правового мышления, все зацепки, которые позволяют делать из хозяйственного спора уголовное дело на одного из участников этого спора. Надеюсь, что это приведёт и к снижению коррупции, особенно в правоохранительных органах. Отмечу, что по налоговым спорам возбуждение уголовного дела невозможно без решения фискального органа о наличии налоговой задолженности, при этом данное решение можно оспорить в суде. Такой механизм следует использовать и при привлечении к ответственности по иным экономическим правонарушениям. Например, нельзя возбудить уголовное дело, основанное на квалификации незаконности сделки, без признания в арбитражном суде этой сделки недействительной. Считаю также, что споры с участием саморегулируемых организаций и их членов должны рассматриваться также в арбитражных судах.

Четвёртое – изменение идеологии контроля предпринимательской деятельности (чрезвычайно важно!), переход от различных государственных разрешений к страхованию ответственности, при этом максимально расширим поле деятельности для саморегулируемых организаций.

И в этой связи пятое. Общественные объединения предпринимателей получат право подавать судебные иски в защиту интересов предпринимателей. Например, это даст возможность владельцу небольшого бизнеса отстаивать свои права, спорить с самыми высокими должностными лицами, скажем, в регионе и с губернатором не в одиночку, а от лица достаточно мощной общественной организации. И это нужно закрепить в законе. Надо расширить сферу применения групповых (коллективных) исков, которые могут предъявлять предприниматели.

Шестое. По всем позициям будем гармонизировать наше корпоративное законодательство с законодательством наших основных партнёров, прежде всего европейских партнёров. Так, необходимо ввести лучшую мировую практику в сфере акционерных соглашений. Эту работу мы ускорим.

Повторю: всё это только первый пакет предлагаемых мер. Он делает, сделает, уверен, российскую экономику более прозрачной и, конечно, имеет, как я уже только что сказал, сильный антикоррупционный эффект, но, конечно, только этих мер будет недостаточно. Считаю, что общество должно принять самое активное участие в формировании антикоррупционной повестки. Мы должны воплотить отторжение и неприятие коррупции со стороны общества в конкретное, предметное участие общества в борьбе с этим злом. У нас есть предложения, как это сделать. Об этом намерен говорить и на завтрашнем заседании наблюдательного совета Агентства стратегических инициатив, и на следующей неделе – на съезде РСПП.

Хочу подчеркнуть, уважаемые дамы и господа: любые преобразования должны опираться на людей, на их внутреннее стремление изменить нашу страну. Так было в 2000-х, когда мы собирали Россию, так будет, уверен, и сейчас, на принципиально новом этапе нашего развития. Уверен, энергия гражданского общества, и прежде всего его креативного класса, станет главной движущей силой развития Российской Федерации.

Большое вам спасибо за внимание.

* * *

Комментарии В.В.Путина и его ответы на вопросы

К выступлению Пола Кругмана, профессора Принстонского университета

В.В.Путин: Вот мы сейчас все говорим о кризисе, связанном с долгом в Штатах, еврозоне. Но если посмотреть на глобальный рынок потребления, на платёжеспособный спрос в глобальном масштабе с одной стороны и на созданные в мире производственные мощности с другой, посмотреть на запасы, которые накапливаются у крупнейших экономик, у крупнейших глобальных компаний, складывается впечатление, что мы вползаем просто в очередной кризис перепроизводства. Это, конечно, требует таких внимательных расчётов. Просто некоторые специалисты (я с ними разговаривал многократно) считают, что главная проблема и главная угроза – именно здесь. С долгами можно потихонечку разобраться, а более глубинные вещи лежат как раз в сфере глобального перепроизводства. И более того, считают, что в принципе такой кризис уже созрел где-то в конце 80-х годов – мировой кризис созрел где-то в конце 80-х годах прошлого века, но был отложен в связи с развалом Советского Союза, потому что для глобальных компаний появились новые сегменты глобального рынка в виде зон влияния бывшего Советского Союза и самого бывшего Советского Союза, это и территория, которая начала быстро всё потреблять в большом количестве. И просто этот глобальный кризис перепроизводства оказался отложенным. А сейчас он занимает своё законное место. Вот как вы относитесь к этому тезису?

П.Кругман (как переведено): Я слышал об этом мнении, и я крайне не согласен с этим мнением. Я никогда не понимал, что значит «глобальное перепроизводство». Это не значит, что не существует людей в мире, которые не хотят больше покупать. И это не значит, что мир производит гораздо больше автомобилей, потому что, когда мы будем на стадии, когда каждый житель Китая может купить автомобиль, тогда будет огромный потенциал для спроса. В большей степени у нас нет кризиса с рабочими, с неправильным процессом производства. Я думаю, что то, что мы должны делать – инвестировать в инфраструктуру, инвестировать не в недвижимость, не в жильё, а в другие объекты, в другое строительство. Необходимо обучать неквалифицированных работников. Я не думаю, что это кризис перепроизводства. Это кризис долга, кризис падения спроса, потому что спрос был поступательным в своё время, но на спрос нельзя всё время полагаться: существуют другие проблемы. В 1930-х годах каждый человек говорил, что этот кризис был глубоким, структурным, и что мы никогда не сможем использовать весь потенциал производства, и мы не будем нуждаться в рабочих. Люди говорили об этом и в 1945–1946 годах. А потом у нас было экономическое восстановление, которое нчалось с помощью большой государственной программы расходов, и оказалось, что уже не было недостатка в спросе на продукты или на рабочую силу. Как Джон Кейнс (John Keynes) говорил, что у нас проблема не с кризисом, а с заправкой, потому что машине нужна заправка, чтобы дальше продолжать движение.

В.В.Путин: Великая депрессия закончилась, как известно, Второй мировой войной, разрушениями и необходимостью восстановления хозяйства целого региона мира, всей Европы практически. Потребовались новые продукты, открылись новые рынки. Но вы сейчас признали, что есть проблема с платёжеспособным спросом. Да, люди хотят покупать, они бы хотели и задаром получить, я их понимаю, я бы сам хотел что-нибудь задаром получить, но вопрос-то – могут ли они за это заплатить. Я понял, я вашу позицию понял. Мне было важно услышать вашу точку зрения. Спасибо вам большое.

К выступлению Рагурама Раджана, профессора Чикагского университета

В.В.Путин: Существуют объективные показатели, кого относят к людям, живущим за чертой бедности, а кого не относят. У нас разные методики подсчёта, скажем, с европейцами. По европейским методикам у нас количество людей в России, живущих за чертой бедности, примерно 26%. По нашей методике – 12,5%. Но и по той, и по другой методике количество этих людей за последние 10–11 лет сократилось почти в 2 раза. Если по западной методике считать, у нас было 52%, сейчас – 26%. По нашей методике у нас было около 25%, стало – 12,5%. В прошлом году у нас доходы граждан страны росли меньше, чем в позапрошлом, и уровень заработной платы вырос на 3,7% примерно, а общие реальные доходы населения, в связи с тем что пенсии и пособия росли более скромными темпами, чем в 2010, выросли всего на 0,4–0,5%. Поэтому значительное уменьшение людей, живущих за чертой бедности, в прошлом году у нас не было достигнуто. Но в предыдущие годы динамика была вполне позитивной. Я надеюсь, что мы и в этом году эту позитивную динамку продолжим.

Я почему спросил? Один из Ваших тезисов – Вы сказали, что растёт неравенство. Так вот у меня возник вопрос: растёт количество людей, живущих за чертой бедности? По-моему, да, по-моему, в Штатах действительно растёт по всем методикам. Но дело, мне кажется, даже не в этом. А разве раньше, в прежние десятилетия или в прежние столетия, в прошлые столетия разве количество людей, чувствующих, испытывающих это неравенство, было меньше? Их было не меньше! Их было, наверное, даже больше. Вопрос в другом – что сегодня люди не хотят с этим мириться. Вот в чём проблема. Но здесь другие причины, надо смотреть на другие причины. Вот вы совершенно точно указали на средний класс, на его самочувствие и так далее. Но одна маленькая реплика по поводу того, что нельзя чувствовать себя счастливым, накопив долг. Это кто как. Кто как. У нас многие чувствуют себя счастливыми, и в Штатах, кстати, многие чувствуют себя счастливыми. Последствия могут быть тяжёлыми, это правда. И в мире тоже между государствами это неравенство действительно не стало больше или меньше. Раньше ещё хуже было, просто и в мире тоже уже не хотят с этим мириться, другая ситуация складывается.

По поводу… Сам не могу разобрать: накарябал, как курица лапой. Спешил очень, потому что интересно наш коллега рассказывал. То, что сильная зависимость от потребления в Штатах. Ну и чего? Везде сильная зависимость от потребления. Регулирования было недостаточно. Единственное, что могу сказать, чтобы вы понимали, – когда мы говорим о сокращении регулирования со стороны государства, мы имеем в виду прежде всего неэффективное регулирование. Потому что у нас регулирование носит, как правило, не характер и не форму цивилизованного рыночного регулирования, а просто такого грубого административного давления. Это немножко разные вещи. Просто, мне кажется, в этой аудитории, здесь, в России, об этом нужно сказать. Спасибо большое.

… О чём мы говорим? О чём господин Греф сказал? Надо принять решение о сокращении социальных расходов? Кто проголосует из депутатов? Кто руку поднял – поименно обозначили, вывесили в интернет. В следующий раз его уже не изберут в парламент. Вот в чём проблема. Они голосуют, они принимают, может быть, болезненные, но необходимые решения. Во всяком случае, своевременно. А в некоторых странах вообще не принимают. А если принимают, то сразу другая сторона начинает провоцировать действия против очевидных вещей – людей на улицу выводят, начинают витрины бить и так далее. Не будем говорить про те страны, которые сейчас переживают тяжёлые испытания, – дай Бог им мужества и здоровья политического. Возьмём Аргентину: в каком положении эта страна находилась? Вместо того чтобы консолидироваться и решать проблемы, совершенно очевидные для специалистов, очевидные для общества и политических партий, людей на улицу начали выводить – витрины колотить и банки взрывать. И возникает вопрос: такая система имеет перспективы на будущее или нет? И если она должна остаться, сохраниться в основе своей, – что нужно видоизменить таким образом, чтобы не заводить экономику в тупик. И не сводить страны… Это же сводит страны с мировых позиций – они начинают сходить с ведущих позиций в мировой экономике, а за этим наступает и деградация самого общества, и социальной сферы. Вещь очевидная! Но значит, система сбои́т, как говорят в народе, сбой даёт. Вот о чём мы хотели сказать.

К выступлению Майкла Милкена, председателя Института Милкена

В.В.Путин: В своё время, чтобы решить эти экономические проблемы, Александр Македонский пошёл и Персию завоевал. Теперь Греция не может никого завоевать, но её ещё и лишили возможности девальвировать собственную валюту, поскольку у неё нет собственной валюты, лишили возможности эмиссии, поскольку у них нет эмиссионного центра. Остался только один способ – прямое сокращение социальных расходов и увеличение конкурентоспособности на этой базе, потому что сделать резкий скачок, для того чтобы переоснастить всю экономику, всю промышленность, реальный сектор, практически без инвестиций невозможно, а привлечь инвестиции в этой ситуации тоже невозможно. Она в таком трудном замкнутом круге оказалась, Греция.

Но я думаю, что вообще многие страны переживают (не только Греция) такие сложности. Вопрос в том, что (Майкл ведь правильно сказал, я абсолютно с ним согласен) её лишили возможности внутреннего развития, во всяком случае сократили, а такой эффективной помощи извне пока всё-таки не предоставляют, дают понемножку, как бы стимулируя к дальнейшим сокращениям. А здесь есть ограничения и политического характера, о которых мы говорили, в частности Герман Греф говорил. Осталось что? Прямо сокращение соцрасходов, а это такое грубое, прямое решение со стороны парламента и правительства. Когда девальвация - там вроде как объективно страдают тоже люди, конечно, граждане, но это не прямое как бы сокращение соцрасходов. А здесь прямое, резкое. Правительство виновато, партия виновата, которая победила на выборах. Невозможно принять решение в этих условиях, а инструмент, который бы позволял решать проблему, у них изъяли, более аккуратный инструмент. В этой связи у меня вопрос к Майклу и к нашим уважаемым коллегам. Как вы всё-таки считаете (разные ведь точки зрения существуют на то, как решать проблемы проблемных стран): Центральный европейский банк должен скупать их обязательства напрямую или это делать через фонд? А если делать через фонд, то кто должен капитализировать этот фонд – частные какие-то мифические инвесторы или всё-таки государство?

…По сути, природа проблем-то одна и та же. Грецию лишили определённых инструментов, о которых вы сказали, в частности возможности девальвировать собственную валюту, а правительство Аргентины когда-то слишком жёстко привязало свою национальную валюту к доллару и лишило экономику гибкости. Наверное, по сути это очень похожие причины.

Если позволите, пару замечаний по поводу того, что Майкл сказал в начале: по поводу запуска советского спутника и того, что это побудило Соединённые Штаты к соревнованию и вывело на новые рубежи, и это было началом конца Советского Союза. Я позволю себе здесь не согласиться, потому что, во-первых, всё-таки Соединённые Штаты всегда чувствовали и занимались этой конкурентной борьбой, назовём это так мягко, даже в период до Великой депрессии и после Второй мировой войны. На каком-то этапе они явно обогнали всех, а потом просто увидели… Стало очевидным, что Штаты отстали на каком-то этапе, они просто начали проигрывать в этой конкурентной борьбе, и это, конечно, было толчком для инноваций, для развития. Это, безусловно, так. А Советский Союз начал закатываться тогда, когда внедрил у себя и неэффективную, неконкурентоспособную политическую систему, и экономическую. На каком-то этапе в период мирового кризиса, когда регулирующая роль государства возросла, это было очевидно, когда Штаты переживали тяжёлое время Великой депрессии, ведь многие здесь, в зале, наверное, знают, и наши американские друзья знают: многие специалисты из Штатов переезжали в Советский Союз, устраивались здесь на работу, конечно, кадры были замечательные. У меня лично есть знакомые и друзья, семьи которых переехали жить в Советский Союз, так здесь и остались. Просто хорошие инженеры, специалисты. Но в связи с технической, технологической революцией негибкая плановая система государства начала давать сбои и в конце концов, по сути, загнулась. Мне кажется, в этом всё-таки основное дело, а не в том, что США пробудились к соревнованию. Они всегда соревновались. На каком-то этапе отстали, это правда. А что касается Греции, то мне кажется, дело не в том, что греки не хотят или не умеют работать, – там не создано технологических возможностей для эффективного применения высококвалифицированной рабочей силы, во всяком случае, недостаточно. Так же как, допустим, в России. Отсюда и сбои. Но сбои возможны везде. Вот у Майкла, Греф сказал, сколько у него лечебных заведений?

Г.О.Греф: 2,2 тыс.

В.В.Путин: 2,2 тыс. самых современных! А профессор Кругман приехал больной.

Г.О.Греф: Владимир Владимирович, у него 2,2 тыс. школ. Там учат.

В.В.Путин: Но он всю жизнь занимается медициной.

Г.О.Греф: Это правда.

В.В.Путин: Ну вот. Кстати говоря, насчёт образования. У нас сегодня, я приводил такие данные уже, 50% наших молодых людей в возрасте от 25 до 35 лет (50%!) получают высшее образование. А молодёжь в возрасте от 15 до 25 лет получают либо намерены получить образование в этой возрастной группе - 80%. Это совершенно очевидно, образовательный драйв сохраняется в нашей стране, что, безусловно, является очень хорошим показателем и вселяет надежду.

* * *

Вопрос: Мой вопрос господину Премьер-министру. Я руководитель венчурного фонда, руковожу высокотехнологичной компанией. Мне очень понравились Ваши замечания. Я читал Вашу статью в начале недели, где Вы говорите, что необходимо вкладывать в высокотехнологические отрасли, чтобы развивать экономику. И мне понравилось то, что Вы сказали. Я хотел бы, чтобы Вы подробнее прокомментировали, в частности, кто будет реализовывать эти идеи и каким образом, чтобы они смогли иметь реальный эффект?

В.В.Путин: Я об этом написал достаточно подробно. Могу повторить, имея в виду наш сегодняшний формат, в общем виде: мы считаем, что государство и дальше, конечно, должно будет создавать условия, что касается материальной части – прежде всего вкладывая в инфраструктуру. И поэтому мы приняли непростое для себя решение: в условиях приближающихся выборов и в Государственную Думу, и президентских выборов мы пошли на то, что увеличили, скажем, акцизы на моторное топливо, не намного, но вот с этого года на 1 рубль, тем не менее для людей это тоже определённая нагрузка, но для того, чтобы улучшить дорожную сеть в России. Мы хоть и говорили об издержках демократической политической системы и понимаем, что это надполитическая нагрузка, но мы тем не менее действуем ответственно. Правда, мы ставим перед собой задачи снижения разрыва между высокооплачиваемыми гражданами, гражданами с высокими доходами и теми, кто живёт за чертой бедности. Это, кстати говоря, одна из наших основных острых проблем в социальной сфере, но мы будем и дальше вкладывать в инфраструктуру. Мы приняли программу развития железнодорожного транспорта до 2030 года, приняли программу развития аэродромной сети, авиационного транспорта, железнодорожного транспорта и автомобильного. Мы будем и дальше развивать энергетику, не только традиционную углеводородную энергетику, но и атомную. Приняли решение в ближайшие десять лет увеличить генерацию в 2 раза: у нас сегодня в структуре генерации 16% атомной энергетики, мы планируем 25%. И должны будем построить столько же крупных блоков, сколько за весь период Советского Союза.

При этом, конечно, самое главное: будем и дальше совершенствовать инвестиционный климат, о конкретных шагах по этому направлению я сегодня говорил даже в своём вступительном слове. И хочу сказать ещё раз: самое главное, конечно, создать условия для притока частных инвестиций, поэтому государственные инвестиции будем прежде всего вкладывать в инфраструктуру и привлекать на этой базе частные инвестиции. Будем постепенно – хочу это подчеркнуть, – постепенно выходить из активов государственных корпораций, которые мы создали не для того, чтобы увеличить государственный сектор в экономике России, а для того, чтобы поднять с колен очень инвестиционно затратные и ивестиционноёмкие отрасли российской экономики, в которые частные инвесторы пока не приходят либо приходят с известной долей опасений. Потому что отдача от этих вложений носит длительный характер – 10–15 лет, я имею в виду судостроение, авиацию, ракетно-космическую технику. Мы создали корпорации, но постепенно, по мере возмужания этих корпораций будем выводить эти активы тоже в рынок. Вот таким образом…

Вопрос: Премьер-министр, мы занимаемся вопросом развивающихся рынков. Президент Медведев сказал, что хочет сделать Москву важным финансовым центром. Что Вы об этом думаете, и какие конкретные меры будут для этого приняты?

В.В.Путин: Вы знаете, мы все родом из Петербурга. В своё время о том, чтобы сделать Петербург финансовым международным центром, говорил ещё бывший мэр этого города господин Собчак (А.А.Собчак – первый мэр Санкт-Петербурга). Это была его красивая, интересная идея, в которую тогда никто не верил. Он умный человек был, очень образованный, и он умел смотреть в будущее: смелый был человек. И сегодня, когда мы говорим о том, чтобы создать в Москве такой финансовый центр, в это уже трудно не поверить, и скажу почему. Во-первых, мы ставим перед собой реалистичные задачи. Мы не думаем, что сегодня-завтра Москва будет таким же финансовым центром, как, скажем, Лондон или какие-то другие центры - в Швейцарии или ещё где-то. Вопрос не в этом. Вопрос в том, что мы становимся этим финансовым центром естественным образом, по крайней мере для наших ближайших соседей.

Я уже говорил, могу повторить ещё раз: процентов 70 нашего торгового оборота в безналичном расчёте между Россией и Белоруссией осуществляется в рублях, и объём расчётов наличными тоже постоянно увеличивается. Именно в рублях. Рублёвая зона расширяется естественным образом. То же самое происходит и в расчётах с Казахстаном. И мы с вами прекрасно понимаем (здесь же все люди из бизнеса или те, которые занимаются экономикой), мы будем наращивать, углублять интеграцию. Естественным образом российская валюта, а она у нас является абсолютно конвертируемой – мы не отказались от конвертации валюты даже в условиях кризиса 2008–2009–2010 годов, хотя нас многие к этому подталкивали... Вы знаете, мы 1 июля 2007 года приняли решение о полной конвертации. Скажем, юань – неконвертируемая полностью валюта, мы с вами знаем, а рубль – полностью конвертируемый. И даже в условиях кризиса, имея в виду отток капитала (он был большим на первом этапе), мы не пошли на то, чтобы ограничить вывоз. Исходили из того, что деловые люди, капитал в широком смысле слова оценят то, что мы даже в трудных условиях не меняем правил игры.

И в целом мы оказались правы, потому что это практически всё восстановилось. Мы даже золотовалютные резервы восстановили. И вот такая последовательная, финансовая, экономическая политика и естественно складывающиеся интеграционные процессы на постсоветском и евразийском пространстве дают нам шансы превратить Москву сначала в региональный, а потом, может быть, и в глобальный финансовый центр. Разумеется, это возможно будет только в том случае, если мы создадим для этого благоприятные условия. Мы над этим работаем, думаем, будем советоваться и с вами, и с другими участниками рынка. Причём мы не делаем здесь разницу между отечественными, нашими инвесторами и коллегами иностранными, мы считаем вас в одном качестве, в одном ряду, будем с вами советоваться и выбирать наилучшие практики.

Вопрос: На форуме мы обсуждали важность привлечения местного капитала в рынок. При этом в своё время все активно поддержали так называемое народное IPO ВТБ. Акционерами этого банка стали более 100 тыс. человек. Под влиянием мирового финансового кризиса стоимость акций сильно упала, несмотря на то, что показатели деятельности ВТБ улучшаются. Считаете ли Вы возможным в условиях этого глобального кризиса принять меры по защите экономических интересов этих миноритариев, инвесторов? И насколько это важно для будущего процесса приватизации в России? Спасибо большое.

В.В.Путин: Лучшим способом защиты инвесторов, миноритарных акционеров является укрепление российской экономики и повышение капитализации тех учреждений, в которые вы вложили свои средства. Как вы совершенно справедливо заметили, результаты деятельности ВТБ улучшаются. ВТБ, как тоже известно, приобрёл Банк Москвы, столкнулся с проблемами экономического характера (я сейчас не буду говорить о какой бы то ни было криминальной составляющей, это дело правоохранительных органов), но экономические проблемы возникли. И вы знаете, что мы предприняли активные действия по защите интересов и самого учреждения, и его акционеров, в том числе и миноритарных.

Я в целом хочу сказать, что если вы нашли когда-то свободные средства и они несколько упали в цене, эти ценные бумаги (в связи, как вы сами это правильно сказали, с мировым экономическим кризисом, к сожалению), – это объективная составляющая этого процесса, на который российские власти почти не имеют никакого влияния. И поэтому я считаю, что я бы лично не стал спешить с тем, чтобы избавляться от этих активов, потому что, имея в виду положительные тенденции в том же ВТБ, есть все шансы полагать, что они прирастут в цене и вы получите прибыль. Но если вы считаете, что по каким-то соображениям вам лучше выйти из этих активов, то мы можем сделать таким образом: я могу поручить руководству банка проработать вопрос об обратном выкупе этих акций у миноритарных акционеров, с тем чтобы вы не понесли никаких убытков. Да, это вообще серьёзная вещь, я хочу, чтобы не только Надя (задавшая вопрос), но и граждане Российской Федерации, которые приобрели эти активы – а это актив, в котором контрольный пакет принадлежит Правительству Российской Федерации, – чтобы граждане знали, что мы будем делать всё для того, чтобы убытков у них не было. Мы готовы будем для этого выделить даже необходимые ресурсы. Андрей Леонидович, сколько примерно это потребует денег?

А.Л.Костин: Владимир Владимирович, у нас есть разные клиенты: есть миноритарные клиенты и есть небольшие клиенты, их много – 115 тыс. Объём небольшой, поэтому если Вы дадите мне для глубокой проработки три дня, я в понедельник доложу все варианты, которые возможны по этому вопросу.

В.В.Путин: Ну примерно сколько стоит?

А.Л.Костин: Выкупить?

В.В.Путин: Да.

А.Л.Костин: Для того чтобы выкупить, скажем, полностью 100–110 тыс. акционеров, нам потребуется порядка 15–18 млрд рублей, где-то так.

В.В.Путин: Понятно. Хорошо. Поработайте, пожалуйста, с коллегами, доложите.

Россия > Приватизация, инвестиции > premier.gov.ru, 2 февраля 2012 > № 485146 Владимир Путин

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин провёл в Тамбове совещание по развитию животноводства в России.

Стенограмма начала совещания:

В.В.Путин: Уважаемые коллеги, добрый день! Наша встреча сегодня посвящена животноводству, развитию этой отрасли, которая, без всякого преувеличения, является одной из ключевых в агропромышленном комплексе. От её стабильности очень многое зависит: и насыщенность внутреннего рынка, и благополучие десятков тысяч людей, которые трудятся в этой отрасли. Хочу напомнить, что мы обсуждали с вами эту тему около года назад, чуть больше года назад, в Ростове-на-Дону, по-моему. Важно, что даже в тех условиях, достаточно сложных условиях прошлого года, мы говорили в целом о позитивных тенденциях в отрасли. Важно, что они сохраняются и имеют такой устойчивый характер. Достаточно сказать, что мы уже не только практически полностью обеспечили себя мясом птицы (вы об этом хорошо знаете), но и начинаем осваивать даже зарубежные рынки. Очень хорошие показатели и в свиноводстве.

Кстати, назову ещё ряд лидеров по производству мяса всех видов: это Белгородская область, Воронежская, Московская, Ленинградская, Ростовская, Саратовская, Челябинская области, а также Ставрополье, Татарстан, Башкортостан, Краснодарский и Алтайский края. В 2012 году производство скота и птицы на убой ожидается на уровне 11,6 млн т в живом весе, что на 660 тыс. т, или на 6%, больше, чем в 2011 году. А в 2011 году было на 3,7% больше, чем в 2010-м, то есть у нас такая тенденция, тренд, как я сказал, положительный сохраняется.

Всё это, конечно, результат той большой, последовательной работы, которая велась вами прежде всего и теми, кто работает в животноводстве, в последние годы. Конечно, это и результат работы в рамках национального проекта развития АПК: запущены и реализуются специальные отраслевые программы – по мясному и молочному животноводству, птицеводству, свиноводству, развивается и инфраструктура переработки.

Для поддержки товаропроизводителей мы используем меры таможенно-тарифного регулирования, направляем значительные ассигнования из федерального и региональных бюджетов. В результате удалось аккумулировать солидные инвестиционные и кредитные ресурсы. Большая их часть пошла на проекты развития, на создание новых рабочих мест, строительство или модернизацию порядка 3,5 тыс. ферм и других объектов с использованием современных технологических решений. Общая сумма инвестпроектов в отрасли с 2006 по 2011 год составила 576 млрд рублей. Хочу обратить ваше внимание, что при этом на субсидирование процентной ставки мы из федерального бюджета за это время истратили 120 млрд рублей.

Вместе с тем, несмотря на господдержку, одно направление животноводства нуждается в дополнительном внимании, оно остаётся, по сути, проблемным. Это выращивание и переработка мяса крупного рогатого скота, ну и молочное животноводство. Приведу не очень приятные цифры. В целом вы, конечно, и без меня представляете тенденции, но не знаю, все ли знакомы с этими цифрами в обобщённом виде. В 1990 году в России производилось молока 55,7 млн т, а в 2011-м – только 31,7 млн т, то есть у нас за 20 лет в России минус 24 млн т. Понятно, что связано это было в предыдущие годы с большим потоком импорта, в том числе в связи с демпингом по молоку сушёному – порошок этот, конечно, подорвал экономику отрасли на самом деле.

Конечно, нельзя не учитывать и экстремальные погодные условия 2009, и 2010 годов, и последующую за тем нехватку кормов. Но в общем есть совершенно очевидно и системные проблемы, о которых можем и должны мы сегодня тоже поговорить. Вы знаете, что мы из федерального бюджета дополнительно выделили средства – 5 млрд рублей в прошлом году – на те хозяйства, которые сохранили поголовье. Видимо, таких мер недостаточно. Предлагаю сегодня обсудить, что мешает притоку инвестиций в отрасль, как обеспечить большую рентабельность, выгоду такого производства.

Уверен, что у нас есть все возможности насытить рынок собственной продукцией – так же, как происходит с мясом птицы. Единичными, точечными мерами, конечно, проблему не решить. Здесь нужны конкретные системные шаги, в том числе укрепление производственной инфраструктуры, выстраивание эффективной и взаимовыгодной кооперации поставщиков и переработчиков мяса и молока. Особенно это касается средних и малых сельхозпредприятий, фермерских хозяйств. Одним из решений этих задач может быть создание производства полного цикла. Эта практика уже применяется, в рекламе не нуждается. Мы уже имеем достаточно успешных примеров использования такого формата работы, прежде всего в сфере переработки мяса птицы и свинины.

По производству молока таких предприятий мало, и нам следует мотивировать предпринимателей запускать новые линии по глубокой переработке и производству готовой продукции, активнее поддерживать такие инициативы. Это в свою очередь позволит обеспечить привлекательность молочного производства, высокое качество молочной продукции, что, безусловно, сделает наши товары еще более конкурентоспособными и, что важно, ускорит процессы импортозамещения. В настоящее время это одна из ключевых задач развития животноводства.

Но есть и еще один вопрос, который, безусловно, не обойдем сегодня вниманием, – это вступление во Всемирную торговую организацию. Вы знаете, что и ваш покорный слуга постоянно об этом говорил, - я знаю вашу озабоченность в связи с этим. Хочу заметить, что вопрос вступления в ВТО чрезвычайно важен и сейчас. И мне бы сегодня очень хотелось, чтобы мы пообсуждали вот что. Мы окончательно присоединимся где-то летом. До этого времени у нас с вами есть всё для того, чтобы поискать решение тех проблем, которые могут возникнуть после присоединения. А инструменты защиты есть. Нужно просто заранее об этом подумать, договориться. Мы это все понимаем, видим и, безусловно, готовы подставить плечо. Я думаю, что вам понятно в то же время – мы 17 с лишним лет вели переговоры. В целом условия достаточно хорошие. И что касается аграрного производства, без преувеличения могу сказать, – это одни из лучших условий, на которых вообще страны присоединялись к ВТО. Я сейчас об этом поподробнее ещё скажу несколько слов. Да, риски, конечно, всегда есть. Но если взвесить всё, что должна получить экономика и, главное, потребитель, то я думаю, что плюсов всё-таки больше. А как минимизировать риски, повторяю ещё раз, – об этом поговорим.

Государство продолжит поддерживать отечественное сельское хозяйство. В ходе этого переговорного процесса о присоединении к Всемирной торговой организации мы получили определённый резерв для увеличения прямой поддержки товаропроизводителя в ближайшие годы. Вы знаете, что на 2012 год у нас общая поддержка запланирована где-то в долларовом эквиваленте 5,6 млрд, по-моему. Да, 5,6 млрд долларов, 170 млрд рублей. А по условиям, на которых мы присоединились к ВТО, мы можем оказать поддержку в 2012 году и 2013-м на 9 млрд долларов. Понятно, что почти в 2 раза больше, чем мы сами запланировали. Это тоже один из резервов нашей с вами работы. И мы вместе должны будем проанализировать ситуацию по отдельным направлениям, если потребуется, значит, где-то и добавить.

Обращаю внимание: мы сохранили возможности квотирования импорта мяса, а также право вводить специальные антидемпинговые пошлины. Далее. Правила ВТО не ограничивают государственные ассигнования в развитие транспортной, социальной инфраструктуры в сельской местности, создание новых предприятий, субсидирование системы образования и подготовки кадров. И такие программы мы, безусловно, будем продолжать. Я думаю, что вы со мной согласитесь – здесь я бы попросил Виктора Алексеевича Зубкова, министерство вместе с вами посмотреть, особенно на вопросы развития инфраструктуры транспорта. Здесь, в развитии логистики, значительная часть затрат лежит. И если своевременно государство переключит часть поддержки прямого субсидирования на развитие, скажем, транспортной инфраструктуры и другой логистики, это может быть существенной, реальной экономической поддержкой.

Далее. Членство в ВТО создаёт лучшие условия для привлечения в отрасль инвестиций – это уже очевидный факт. И прежде всего в переработку, в пищевую промышленность, для выхода с нашей продукцией и на внешние рынки, для защиты наших производителей от недобросовестной конкуренции внутри страны, здесь, да и за границей прежде всего. Понятно, что, попав в ВТО, нам не только расслабляться не стоит, но нужно знать, учитывать все тонкости членства ВТО. И повторяю ещё раз: у нас есть время над этим подумать, тем более что мы сейчас разрабатываем государственную программу развития сельского хозяйства на 2013–2020 годы, и здесь нужно будет все эти подводные камни заранее предусмотреть, учесть и иметь в виду.

В заключение хотел бы сказать ещё несколько слов о начинающейся в скором времени посевной кампании. Мы об этом много раз говорили в Правительстве, с губернаторами обсуждали этот вопрос, и знаю, что сельхозпроизводители постоянно ставят этот вопрос. Когда мы встречаемся с ними, в том числе и с вами – с теми, кто этим занимается, ставится вопрос о скидках на горюче-смазочные материалы при проведении весенних полевых работ. Хочу вас проинформировать, мы работу с нашими нефтяными компаниями закончили, договорились с ними: скидка будет. Она составит 30% от цены ГСМ, сложившейся в каждом конкретном регионе страны на декабрь 2011 года, за декабрь 2011 года, причём скидка будет рассчитываться не от розничной цены, а от опта, то есть будет за литр бензина и за литр дизельки чуть больше 16 рублей – почти в 2 раза меньше розничной цены, которая сейчас применяется, на сегодняшний день.

В этой связи хотел бы сказать слова благодарности руководству наших основных нефтяных компаний. Это в значительной степени их добрая воля, проявление социальной ответственности людей, которые в этой сфере работают. Мы с вами понимаем, насколько это важно для сельского хозяйства, а значит, и для обеспечения граждан России продовольствием отечественного производства. Я в этой связи хотел бы добавить, что по сравнению с прошлым годом объём поставки льготного топлива будет увеличен на 10%. Надеюсь, что этого будет достаточно для всех сельхозпроизводителей. В этой связи ещё одно замечание. В прошлом году за счёт этой льготы в сельском хозяйстве, если считать субсидии, осталось 18,5 млрд рублей. В этом году только за I полугодие будет 12,2 млрд, только за I полугодие. Что касается II полугодия – это отдельная, другая песня, позднее к этому вернёмся. Всё. Давайте перейдём к работе. Слово – Виктору Алексеевичу Зубкову.

Да, когда я говорил про нефтяников, мы всё-таки не должны забывать: понятно, что это другая сфера деятельности, не сельское хозяйство, но они идут навстречу, притом что общая фискальная нагрузка на нефтяную отрасль у нас в стране – более 80%, имея в виду и налогообложение, и вывозные таможенные пошлины, и так далее. То есть они и так в принципе загружены фискально, но тем не менее проявляют такое чувство ответственности. Ещё раз хочу сказать им спасибо.

Пожалуйста, Виктор Алексеевич (обращаясь к В.А.Зубкову).

В.А.Зубков: Спасибо, Владимир Владимирович. Уважаемые коллеги, я думаю, это хорошая новость не только для растениеводов, которые уже в конце февраля по многим регионам начнут полевые работы. Сегодня это известие как раз вовремя, своевременное, для вас – тех, кто занимается реальным животноводством, потому что это и зерно, которое может быть дешевле, и корма, которые также важно иметь для того, чтобы развивать наше животноводство.

Сегодня животноводство – это важнейшее направление агропромышленного комплекса, которое по сути определяет уровень и темпы его развития. Здесь формируется значительный уровень добавленной стоимости, создаются новые рабочие места, в том числе и в таких отраслях, как пищевая промышленность, переработки и так далее.

Важно, что позитивные изменения, о которых говорил Владимир Владимирович, реально отражаются на прилавках наших магазинов. Мы видим большое разнообразие отечественной качественной продукции. Я посмотрел статистику за последние шесть лет: надо сказать, что несколько лет назад в Москве было менее половины отечественного продовольствия. Сегодня – более 70%. Такие результаты достигнуты благодаря, конечно, значительному росту инвестиционной активности в животноводстве. Ключевую роль здесь сыграли система стимулов и мер государственной поддержки, которые созданы Правительством Российской Федерации за последние годы. Кроме того, мы активно защищаем наш внутренний рынок с помощью мер таможенно-тарифного регулирования. Мы будем и далее их использовать в рамках условий, определённых при вступлении России в ВТО. Но я хочу поддержать Владимира Владимировича, что мы должны сейчас, до 1 июля ещё раз внимательно по всем позициям рассмотреть все те риски, которые имеют место.

Одним из основных инструментов ускоренного развития животноводства, конечно, стала реализуемая Правительством с 2008 года государственная программа развития АПК. В результате нашей стране удалось серьёзно снизить зависимость от импорта мяса. За шесть лет прирост объёма производства составил более 3 млн т. Наибольший рост отмечен в свиноводстве, птицеводстве, здесь поголовье приросло в 1,5 и 2 раза, а, соответственно, и объёмы производства мяса также возросли. Только за 2011 год прирост мяса птицы составил 320 тыс. т, у нас таких никогда не было темпов. А свинины – более 100 тыс. т, и это после двух лет действительно жесточайшей засухи. Я много лет работал в сельском хозяйстве, и думаю, что даже в советские времена, если бы вот так два года потрясло с такой засухой, то выходить из этой ситуации было бы очень сложно. И таких темпов, как мы получили в 2011 году, я думаю, вряд ли можно было бы достичь. Работает рынок, работают те механизмы, которые были включены Правительством в эти годы: конечно, были своевременные решения Правительства по дополнительной государственной поддержке в последние годы.

Ещё раз, если вернуться к засухе. Смотрите, мы из нашего интервенционного фонда выделяли зерно на корм столько, сколько попросили в каждом регионе. И даже многие стали отказываться. Но мы-то выделяли не по той цене, которая была на рынке – 9 рублей за 1 кг, а мы-то выделяли практически в 2 раза дешевле. И конечно, это сыграло на то, что у нас не только не упали объёмы производства, – и продовольственная инфляция у нас за 2011 год получилась 4,2%, самая низкая за все последние 20 лет.

В итоге самообеспеченность по продукции животноводства достигла 73%. Душевое потребление отечественного мяса возросло за эти годы на четверть, но всё равно оно пока низкое – 58 кг. Этого явно недостаточно. Резервы есть. Например, по мясу птицы есть все возможности в ближайшее время увеличить среднедушевое потребление с 25 до 30, а в перспективе – до 35 кг.

Это как раз то, что сегодня потребляет Европа, цифры буквально реальные. Этому будет способствовать в том числе расширение...

В.В.Путин: Вот они столько мяса потребляют, а потом борются с ожирением. Деньги тратят.

В.А.Зубков: Европа-то не так, это Америка. Это диетическое мясо, Владимир Владимирович.

Я про индейку хочу сказать. Помимо Ростова-на-Дону запустим высокотехнологические проекты и в Ставрополье, Калуге, других городах. Учитывая, что Доктриной продовольственной безопасности страны целевой показатель по мясной продукции установлен на уровне 85%, в ближайшие годы мы должны сохранить положительную динамику. Принимаются меры по наращиванию объёма производства говядины – это наиболее высокозатратное, капиталоёмкое направление с длительными сроками окупаемости.

Здесь есть примеры. Я хочу сказать, что в Брянской области при поддержке со стороны государства (это Внешэкономбанк, здесь присутствует руководитель этого банка) реализуется крупнейший в Европе проект по производству говядины. Владимир Владимирович, я думаю, Вам надо обязательно побывать, посмотреть «Мираторг», вот этот проект. Я скажу, такого у нас вообще никогда не было в России. Это такой перспективный, большой, современнейший проект, который, я скажу, я думаю, что такого проекта нигде и нет сегодня – ни в Европе... 40 тыс. т мяса говядины – это прекрасный пример того, что в России действительно можно иметь новый облик, то есть мы эту отрасль не просто развиваем – мы её начинаем развивать с самых современных проектных решений.

Какие основные риски связаны с вступлением России в ВТО, Вы уже говорили. Они, конечно, в первую очередь касаются птицеводства и свиноводства и в определённой степени производства говядины. С учётом высокой инвестиционной составляющей в структуре себестоимости отечественного животноводства наши производители пока не в полной мере готовы конкурировать на открытом рынке без соответствующей поддержки.

Вот свиноводство взять. Сегодня в свиноводстве пока только треть комплексов – это эффективные высокотехнологичные хозяйства. Треть! 15% имеют среднюю эффективность и почти половина – это, к сожалению, пока у нас ещё хозяйства, которые в зоне риска находятся. И, конечно, если к нам, предположим, резко хлынет продукция свиноводства, то вот эта половина, конечно, будет терпеть издержки и надо будет нам помогать. Мы имеем сейчас на 2012 год 6 млрд рублей, и эту сумму на три года мы для свиноводов зарезервировали по 6 млрд рублей на 2012–2013–2014 годы, но нам надо здесь ещё искать такие подходы, чтобы наша отрасль не пострадала. Ведь мы за последние годы вложили в развитие свиноводства более 200 млрд рублей. Кстати, аналогичные инвестиции – до 300 млрд. рублей – запланированы и на ближайшую перспективу. Мы в Правительстве регулярно обсуждаем вопросы, связанные с рисками для этих инвестиций, ищем подходы, чтобы их минимизировать.

Мясо птицы. По сравнению со свининой и говядиной мясо птицы становится экономически наиболее привлекательным продуктом и потребления, и сырьём для переработки. Да и это в общем-то общемировая тенденция. Ставим перед собой задачу обеспечить расширение каналов его сбыта.

Серьёзным стимулом может стать адресная поддержка поставки отечественного мяса птицы в системе детского питания и сети социальных учреждений. Владимир Владимирович, нам, может быть, даже повезло, что мы сейчас нашей отечественной продукцией ещё пока не насытили свои рынки, поэтому нам надо увеличивать не только производство, нам надо увеличивать потребление. Надо посмотреть, действительно, на те нормы, которые сегодня реально существуют в питании, в детском питании – в школах, детских садах, в сети социальных учреждений (больниц и так далее), тем более что государственная поддержка этого направления входит в меры так называемой зелёной корзины, разрешена правилами ВТО.

Нам надо посмотреть нормы: скорее всего, их надо несколько увеличить. Тем самым мы можем направлять, поставлять напрямую в эти учреждения продукцию птицеводства и, может быть, мясо говядины. А найти такие подходы можно при разработке проекта федерального закона «О федеральной контрактной системе». Надо нам посмотреть с точки зрения поддержки поставки отечественной продукции, чтобы туда не шла импортная продукция. Как нам это сделать? Я думаю, что здесь, может быть, такие поручения дать нашим министерствам и ведомствам, чтобы мы могли увеличить не только нормы потребления в этих социальных учреждениях, но и чтобы там не было импортной продукции, а была бы отечественная продукция. Для защиты рынка высококачественной говядины в условиях ВТО Минсельхозу необходимо в кратчайшие сроки подготовить законодательную основу – национальный стандарт на этот вид мяса. Пока у нас нет стандарта, нам могут ввезти под видом высококачественной говядины совсем не то, что это на самом деле из себя представляет. Я думаю, что такая работа – национальный стандарт, – это то, что нам надо необходимо срочно делать.

В целом для решения задач по защите российских производителей при вступлении в ВТО мы должны сформировать новую систему стимулов животноводства как на федеральном, так и региональном уровнях. Ключевое направление этой работы – активизация межрегионального взаимодействия и удовлетворения имеющегося внутреннего спроса за счёт отечественного продовольствия. Есть регионы, Вы уже назвали их, которые полностью себя обеспечивают мясом собственного производства, имеют излишки, поставляют в другие регионы. Не буду называть, Вы называли эти регионы. В других регионах зачастую объёмы производства продукции серьёзно отстают от уровня потребления. У нас есть регионы, которые по сути ничего не производят: по 20 тыс. т мяса производят. Это крупные регионы, то есть они вынуждены или завозить по импорту, чтобы кормить своё население, или из других регионов. А мы знаем, насколько сейчас дороги все перевозки, особенно железнодорожные. Потом это удорожает продукцию – это цены в магазинах совсем другие, поэтому нам, конечно, необходимо очень серьёзно поработать с этими регионами, где объёмы производства крайне малы и недостаточны, и эту работу необходимо наладить на системной основе.

Каждый регион должен сформировать свою чёткую программу по обеспечению региональных нужд в отечественном продовольствии. Мы дали такое поручение, до 1 июля эта работа должна быть закончена. Кроме того, такое предложение есть, может быть, его тоже обсудить сегодня: на предприятия пищевой промышленности, которые работают на импортном сырье, не должны распространяться меры государственной поддержки, включая субсидии из федерального и региональных бюджетов, льготные тарифы и другие преференции. Что получается? Если действительно так случится, что, может быть, более дешёвая какая-то продукция пойдёт на наши рынки и на те же мясоперерабатывающие предприятия, то наше право… Мы же так не делаем с техникой иностранного производства, которую мы не субсидируем за счёт субсидий, которые мы направляем. Мы же субсидируем только отечественную технику. Мы такое решение принимали, и оно было абсолютно правильным. В качестве дополнительных мер поддержки наших производителей мы рассматриваем развитие образовательных услуг, стимулирование кооперации малых форм хозяйствования, повышение уровня ветеринарной защиты внутреннего рынка. Это последнее направление имеет особое значение с учётом необходимости пресечения импорта в Россию некачественной продукции. На границе таможенное и ветеринарное администрирование должно быть ужесточено, мне кажется. Там должны меры приниматься своевременно и вовремя. Сохранение достигнутого уровня развития отечественного животноводства – в этих целях.

В новой госпрограмме, которая начнет действовать 1 января 2013 года, мы не просто сохранили, а постарались усилить основные направления развития животноводства. Я полагаю, что их реализация позволит снизить риски для отечественного животноводства при вступлении в ВТО. Хотел ещё раз поблагодарить за решение о продлении скидки на топливо. Действительно, это сегодня крайне важно. Я думаю, что селяне, которые слышали это, этому будут рады. Спасибо за внимание.

* * *

Заключительное слово В.В.Путина:

По поводу чувствительного вопроса, который так или иначе сегодня многократно звучал, – это ВТО. Вы знаете, у нас, к сожалению, администрирование такое, что на самом деле, если по-честному сказать, не так уж много эффективных инструментов было защиты даже до сих пор. Ну вот смотрите, что у нас происходило по молоку по тому же: вот оно как сократилось. Почему? А потому что завозили сухое молоко. А почему? А потому что существуют огромные дырки через ту же Белоруссию, через другие…

Вот, допустим, буйволятину завозили под видом говядины, мясо из Юго-Восточной Азии завозили под видом европейского продукта и так далее. То есть, если по-честному, у нас достаточно на низком уровне, к сожалению, находилось администрирование, в том числе и таможенное администрирование. В современном мире таких дырок очень много.

Я очень надеюсь, что сам факт присоединения к ВТО нам многие вещи, как ни странно, поможет в более современном, цивилизованном режиме решать. Только нам нужно видеть эти угрозы и своевременно их купировать, мы можем с вами это сделать.

Я хочу вас поблагодарить и за результаты работы по прошлому году, и в надежде на то, что отрасль будет самым активным образом развиваться. И точно могу вам гарантировать, что мы будем продолжать её поддерживать. Спасибо.

Россия. ЦФО > Агропром > premier.gov.ru, 31 января 2012 > № 483362 Владимир Путин

Премьер-министр Украины Николай Азаров, подводя итоги работы правительства в 2011 году, не исключил, что республика может присоединиться к Таможенному союзу России, Казахстана и Белоруссии, и заявил о решимости украинских властей в 2012 году добиться снижения цены на российский газ.

По словам Азаров, высокая цена на газ является главной проблемой для украинской экономики. Премьер считает единственно возможным ее решением создание трехстороннего газотранспортного консорциума с участием ЕС и России.

Украина подумает о ТС

Украина, которая ранее заявляла, что не намерена вступать в ТС, стала лояльнее относиться к этому вопросу - Азаров заявил, что присоединение республики к союзу не исключено.

"Поверьте, мы очень детально отслеживаем, как он (Таможенный союз) работает, и мы не исключаем возможностей присоединения к Таможенному союзу", - сказал он на итоговой пресс-конференции.

Москва приглашает Киев в Таможенный союз. Однако Украина ранее предлагала взамен сотрудничество в формате "три плюс один", что не устраивало Россию. При этом Украина до конца 2011 года надеялась парафировать с ЕС соглашение об ассоциации, частью которого является положение о зоне свободной торговли (ЗСТ). Но парафирование документа было отложено на более поздний срок.

"Работа над доработкой соглашения (об ассоциации с ЕС) продолжается", - сообщил Азаров, отметив, что все основные принципы документа уже согласованы.

Решение о создании Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана было принято в августе 2006 года на неформальном саммите Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС). ТС предусматривает создание единой таможенной территории, в пределах которой не применяются таможенные пошлины и ограничения экономического характера, за исключением специальных защитных, антидемпинговых и компенсационных мер. В рамках Таможенного союза применяется единый таможенный тариф и другие единые меры регулирования торговли товарами с третьими странами.

Таможенный союз формально начал свою работу с 1 января 2010 года, когда вступил в силу Единый таможенный тариф (ЕТТ).

Переговоры все идут

Главной проблемой украинской экономики Азаров назвал высокую цену на российский газ. По его мнению, газотранспортный консорциум с участием ЕС и России - единственное решение газовой проблемы. По его словам, консорциум позволил бы Украине снять с себя часть нагрузки по содержанию газотранспортной системы, что на сегодняшний день является очень затратным для страны.

"То предложение, которое еще в 2004 году правительством Януковича (нынешнего президента Украины) было разработано, - создание трехстороннего газотранспортного консорциума, который бы снял с Украины часть громаднейшей нагрузки по поддержанию этой системы, - является единственно возможным", - заявил он.

"Содержать эту систему, эту махину, которая была построена в свое время и была предназначена для транспортировки 150 миллиардов кубометров газа в Европу, если она работает с пониженной мощностью, - это убытки для страны", - сказал премьер, добавив, что нерентабельной украинскую ГТС также делает строительство обходных газопроводов.

При этом Азаров отметил, что Украина и РФ наконец вышли на финишную прямую в газовых переговорах, и выразил надежду, что они будут завершены в ближайшее время. "Сейчас, наконец, мы приблизились к финишу и, так сказать, к завершающему этапу этих переговоров. Мне очень хотелось бы, чтобы они прошли как можно быстрее", - сказал он.

Очередной раунд переговоров между Россией и Украиной прошел на этой неделе в Москве. Ни о каких конкретных результатах не сообщалось, - стороны лишь отметили, что встреча прошла "конструктивно".

"В 2011 году мы справились (с высокой ценой на газ), в 2012 году мы ставим перед собой задачу эту проблему решить, однозначно", - заявил Азаров. "Решая проблему по цене на газ, мы снимаем абсолютно все проблемы на 2012 год, по большому счету", - отметил он.

Украина уже почти полтора года добивается снижения цены на российский газ, называя действующие контракты от 2009 года кабальными. Россия в обмен на снижения цены хочет получить доступ к управлению украинской газотранспортной системой (ГТС). Киев и Москва не исключают, что в результате переговоров может быть создан консорциум по управлению украинской ГТС, однако формат такого консорциума пока не определен.

Власти Украина на сегодняшний день настаивают на создании трехстороннего консорциума исходя из двух принципов: предоставление гарантий объемов транзита российского газа в Европу и привлечение инвестиций от европейских международных финансовых организаций для модернизации ГТС.

Рост экономики и помощь МВФ

Говоря о задачах правительства на текущий год, премьер Украины заявил, что впереди год увеличения реального благосостояния украинцев и реального роста экономики страны. В частности, Азаров рассчитывает в нынешнем году увеличить темпы роста ВВП до 5-6%, против 3,9%, заложенных в госбюджете на этот год.

Изначально главный финансовый документ страны предусматривал рост экономики на уровне 5%, однако правительство вынуждено было понизить прогноз роста ВВП по требованию Международного валютного фонда.

Несмотря на то, что сотрудничество с МВФ по программе stand-by не осуществляется уже год, в связи с невыполнением Украиной требований Фонда, Азаров выразил надежду на возобновление сотрудничества. В то же время премьер считает, что страна и в этом году может обойтись без средств МВФ.

"У меня нет никаких сомнений, что обойдемся (без средств МВФ). Но мы настроены на сотрудничество с Международным валютным фондом, на реализацию программы сотрудничества, и будем все делать для того, чтобы программа заработала", - сказал Азаров.

По словам премьера, очередной раунд переговоров с МВФ состоится уже на следующей неделе. Делегация во главе с новым министром финансов Валерием Хорошковским везет с собой новые аргументы.

"Задача-минимум - добиться, чтобы программа обеспечивала нам погашение их же собственной задолженности (погашение задолженности по кредиту, который брало предыдущее правительство)", - сказал Азаров. София Мусич.

Украина. Россия. ЕАЭС > Нефть, газ, уголь > ria.ru, 20 января 2012 > № 476969 Николай Азаров

Встреча с председателем правления компании «Газпром» Алексеем Миллером.

Глава «Газпрома» информировал Президента об итогах работы компании в 2011 году, в частности о показателях поставок газа на внутренний и европейский рынки, реализации программы газификации регионов.

Алексей Миллер также рассказал о состоянии российско-украинского газового сотрудничества, работе над проектом «Южный поток».

* * *

Д.МЕДВЕДЕВ: Добрый день, Алексей Борисович! Начнём с того, как «Газпром» завершил год. Вкратце доложите, а потом ещё один вопрос обсудим.

А.МИЛЛЕР: «Газпром» год закончил на хорошей ноте. В первую очередь, конечно же, нас радует, что мы превысили свои плановые объёмы, которые ставили перед собой на 2011 год, и превысили их приблизительно на 7,5 миллиарда кубометров газа. Суммарно «Газпром» добыл и поставил на рынок более 513 миллиардов кубических метров газа, из которых более 150 миллиардов поставлено в Европу – на наш главный целевой рынок. По сравнению с 2010 годом на европейский рынок мы поставили на 13 миллиардов кубических метров газа больше. Это нас, без сомнения, радует, поскольку на фоне тех кризисных явлений, которые мы видим в еврозоне, общий суммарный спрос на российский газ в 2011 году вырос, хотя мы и наблюдали для себя непривычную картину, когда образовались две разнонаправленные тенденции по двум крупным странам Европейского союза. В этих странах спрос на российский газ рос. В других странах он не только стабилизировался, а даже снижался, но суммарные объёмы поставки были значительно больше 2010 года.

Что касается поставок на внутренний рынок, хотелось бы отметить существенный рост спроса на газ в базовых отраслях: агрохимии, цементной промышленности – почти на 10 процентов. На 3,5 миллиарда кубических метров газа поставили больше электроэнергетикам. Это всё говорит о том, что российская экономика в 2011 году развивалась, и рост энергопотребления, рост газопотребления, без сомнения, является хорошим свидетельством экономического роста в стране.

Продолжили реализацию одной из наших приоритетных программ – программы газификации, которая, без сомнения, имеет и большое социальное звучание. По итогам 2011 года мы вышли на средний уровень газификации в стране – больше 63 процентов, в городах – больше 70 и на селе – больше 45 процентов.

С начала реализации программы газификации уровень газификации в стране вырос больше чем на 8 процентов, и, как Вы в своё время ставили задачу, чуть большими темпами газификация росла на селе. Мы селу уделяем и в дальнейшем будем уделять приоритетное внимание.

Конечно же, хотелось бы отметить то, что в 2011 году «Газпром» широко вышел на Дальний Восток, в Восточную Сибирь. Закончено строительство магистрального газопровода Сахалин – Хабаровск – Владивосток, целью которого является и газификация этого региона, и, конечно же, поставка газа объектам электроэнергетики к саммиту АТЭС.

Вы знаете, что построен газопровод на Петропавловск-Камчатский и мы начали газификацию Камчатки. Таким образом, мы существенно расширили географию газификации в стране. Когда мы начинали программу газификации, мы начинали в 25 регионах. Сейчас мы уже работаем в 69 регионах, и нам удалось вывести уровень финансирования газификации в 2011 году на уровень почти 30 миллиардов, чуть меньше 30 миллиардов рублей.

В этом году работа по газификации будет продолжена. В первую очередь мы хотим уделить внимание актуализации генеральных схем газоснабжения и газификации. Когда мы с Вами начинали программу газификации, одной из задач, которая ставилась, была газификация на новой методической основе. В частности, для каждого региона должны быть разработаны генеральные схемы, и каждый год должны утверждаться планы и графики синхронизации работ, поскольку газификация – это улица с двусторонним движением. Это не только финансирование со стороны «Газпрома», но и финансирование со стороны местных властей, со стороны администраций, поскольку вопрос внутрипоселковых сетей, внутридомовых, котельных – это вопрос финансирования местных властей. Поэтому один из вопросов, который мы будем ставить и решать в 2012 году, – это вопрос актуализации генеральных схем (всё-таки прошло уже достаточное количество времени, когда они были разработаны), и мы будем дальше такими темпами двигаться в решении поставленной задачи.

Д.МЕДВЕДЕВ: Задача является актуальной на самые ближайшие годы именно потому, что мы с вами изначально исходили из необходимости продолжить газификацию, довести её до логического завершения по тем населённым пунктам, где необходимо и где целесообразно использовать газоснабжение, поэтому на это необходимо предусматривать деньги. И конечно, ответственность регионов должна быть соразмерной, потому что изначально эта программа строилась как программа, основанная на синхронизации работ и софинансировании.

И ещё один вопрос, Алексей Борисович. У меня перед Новым годом была встреча с Президентом Украины, где мы обсуждали различные вопросы и варианты сотрудничества. Речь шла не только о каких-то новых документах, а прежде всего о новых крупных проектах. Что-то удалось сделать? Или сейчас ситуация пока ещё не развивается?

А.МИЛЛЕР: Нет, Дмитрий Анатольевич, ничего существенно нового не произошло. Об этом направлении сотрудничества наши украинские друзья пока только говорят, никаких конкретных предложений не сделано. Можно надеяться, что какие-то конкретные предложения будут сделаны в ближайшее время. Но «Газпром» беспокоит и заявление о том, что Украина собирается отбирать значительно меньше газа, чем предусмотрено контрактными условиями. Называется цифра 27 миллиардов кубических метров газа.

Д.МЕДВЕДЕВ: Напомните, что контракт предусматривает.

А.МИЛЛЕР: Контракт предусматривает годовое контрактное количество 52 миллиарда кубических метров газа. Это контракт с Украиной, который действует до конца 2019 года, предусматривается также возможность применения условий «бери или плати», которые составляют по условиям действующего контракта с Украиной 80 процентов.

Д.МЕДВЕДЕВ: А в случае невыборки какие меры предусмотрены?

А.МИЛЛЕР: В случае невыборки действуют условия как раз «бери или плати».

Д.МЕДВЕДЕВ: То есть нужно платить за невыбранное?

А.МИЛЛЕР: Надо платить за невыбранный газ. Но Украина сделала такого рода заявление, не договорившись с российской стороной. У нас нет никаких изменений в контракте, тем более если говорить об изменении годовых контрактных количеств, объёмов поставки на последующий год: такие договорённости в соответствии с условиями действующего контракта должны быть достигнуты за полгода до начала действия.

Д.МЕДВЕДЕВ: То есть это одностороннее заявление.

А.МИЛЛЕР: Это одностороннее заявление, которое сделано украинской стороной. Украинская сторона считает, что мы можем в случае нарушения ею условий контракта, действовать в цивилизованном порядке. Но я думаю, что если так произойдёт, то мы поступим должным образом.

Д.МЕДВЕДЕВ: Мы и будем действовать в цивилизованном порядке. А как может действовать российская сторона?

А.МИЛЛЕР: Будем действовать в цивилизованном порядке в соответствии с условиями действующего контракта.

Д.МЕДВЕДЕВ: Понятно. Но в любом случае у нас есть надёжная контрактная основа для того, чтобы работать и дальше с нашими украинскими партнёрами, одновременно продолжая дискуссии по поводу будущего газового сотрудничества, так я понимаю?

«Задача газификации регионов является актуальной на самые ближайшие годы. Нужно довести её до логического завершения».

А.МИЛЛЕР: Да, без сомнения. Условия, которые наши украинские друзья обозначали как условия, приемлемые для украинской стороны, в частности это касается оценки стоимости газотранспортной системы Украины – по мнению абсолютно всех экспертов, российских и зарубежных, заявленная стоимость газотранспортной системы Украины является завышенной, а самое главное, на сегодняшний день не просматривается никаких факторов и оснований для того, чтобы стоимость газотранспортной системы Украины в дальнейшем росла.

Мы полностью выполняем наш контракт на транзит российского газа через территорию Украины, но хотелось бы подчеркнуть, что по итогам 2011 года в сравнении с 2010 годом объём транзита через территорию Украины уменьшился на 5 миллиардов кубических метров газа – при всём том, что объём поставки нашего российского газа за рубеж возрос. Это связано с тем, что уже в 2011 году появились не менее конкурентоспособные направления, чем украинское: это направление через Белоруссию. В 2011 году был введён «Северный поток», и поставки начались напрямую из России в Германию. Также увеличились поставки газа в Турцию через проект «Голубой поток», также напрямую – через трубу по дну Чёрного моря из России в Турцию.

Д.МЕДВЕДЕВ: Будем надеяться, что и «Южный поток» получит теперь новое дыхание в связи с решениями, которые были приняты турецкой стороной.

А.МИЛЛЕР: Турецкая сторона после того, как дала разрешение на строительство «Южного потока» в своей исключительной экономической зоне, фактически сняла все те вопросы, которые стояли перед «Газпромом» в отношении начала этапа строительства проекта «Южный поток».

В «Газпроме» в соответствии с решением государственного руководства приняты уже в конце прошлого года соответствующие документы по активизации работ по проекту «Южный поток» и по сдвижке начала строительства этого проекта с 2013 года на конец 2012 года.

Д.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что все эти факторы, Алексей Борисович, необходимо учитывать при принятии крупных решений, в том числе и с Украиной. И наши партнёры должны понимать, что существуют самые разные возможности для того, чтобы «Газпром» поставлял газ в Европу. И то, что Вы называете определением стоимости самой газотранспортной системы или каких-то иных активов, – это, конечно, вопрос экономический, но тем не менее жизнь развивается, и эти факторы должны быть приняты во внимание.

Россия > Нефть, газ, уголь > kremlin.ru, 11 января 2012 > № 470038 Алексей Миллер

В то время как развитые страны все еще преодолевают последствия недавних потрясений, развивающиеся рынки показывают уверенный и стабильный рост. Для предпринимателей из России, стран СНГ, Прибалтики это время новых возможностей и грандиозных проектов. Вице-президент одного из крупнейших банков Латвии Rietumu Ренат Локомет – о возможностях нестандартного финансирования, которые его банк сегодня предлагает амбициозному российскому бизнесу.

– Rietumu позиционирует себя как корпоративный банк. Помимо стандартных банковских услуг, таких как расчеты, депозиты, кредитование, что еще вы можете предложить бизнесу, заинтересованному в развитии своей деятельности?

– Rietumu – это частный банк, который на протяжении последних 20 лет активно работает в Балтии, Белоруссии, России и других странах СНГ. За это время мы накопили солидный опыт, который позволяет находить привлекательные проекты в различных секторах экономики и эффективно структурировать их финансирование.

Если условно поделить финансирование на два направления, то можно выделить его простую форму, назовем ее «прямым кредитом», и сложную – финансирование, которое базируется на принятии инвестиционных решений – «инвестиционное кредитование» – со множеством неизвестных, но с пониманием потенциальной привлекательности проекта.

Наше преимущество заключается в том, что своим клиентам мы можем предложить комплексное финансирование, будь то кредитование, привлечение инвесторов или участие банка в проекте, что позволяет нам максимально эффективно и полноценно организовать финансовую поддержку проектов наших клиентов. Подобный подход подразумевает гибкое структурирование финансовых решений как со стороны банка, так и со стороны наших клиентов.

Многолетний успешный опыт работы в странах Балтии и СНГ дает нам высокий уровень экспертизы рынка, мы прекрасно разбираемся в особенностях бизнеса своих клиентов, знаем, с какими проблемами они могут столкнуться, находим оптимальные решения – и это касается не только финансирования проектов. Мы предлагаем весь спектр услуг, связанных с сопровождением сделок, – комплексная оценка бизнеса при его покупке, продаже, сделках слияния и поглощения; сделки с недвижимостью, юридический и финансовый анализ и консультации.

– Когда мир еще толком не оправился от первого кризиса, а на пороге уже второй, оправданны ли сейчас запросы на инвестиции? Правильное ли сейчас время для развития проектов?

– Эффективные предприятия способны выживать и развиваться в любых условиях – компания, достигшая подобного уровня, осознает свои конкурентные преимущества и знает, как извлечь из них пользу. В то время как их конкуренты во время кризиса теряют обороты, прибыль и клиентов, эффективные предприятия хоть и ощущают влияние кризиса, но способны с ним справиться, более того – извлечь выгоду.

Мир, как известно, не однороден, и он развивается разнонаправлено. И если говорить о российском рынке, на котором традиционно сфокусирована работа Rietumu, то этот рынок сейчас показывает очень хорошие темпы роста. Согласно прогнозам, рост российского ВВП в 2011 году составит порядка 5%, что в разы больше того результата, который показывает Европа.

– Инвестиции в проекты клиентов, когда, по сути, банк становится партнером в бизнесе, – не совсем типичный банковский продукт. Скажите, для Rietumu это обыкновенная практика, или пока подобные проекты, скорее, исключение из правил?

– Банк готов рассматривать возможности инвестиционного участия не только в Латвии, где на сегодняшний момент мы активно работаем по различным направлениям, но и в России, и других странах СНГ.

Департамент корпоративных финансов имеет большой опыт в привлечении стороннего финансирования – это и частные инвесторы, структуры, связанные с банком в рамках его основной деятельности, клиенты и партнеры банка.

В определенных случаях, когда проект нам кажется особо перспективным и несет в себе потенциал повышенной доходности, мы готовы инвестировать в том числе и собственные средства. Предоставляя финансовые ресурсы в той или иной форме, мы всегда рассматриваем своих клиентов в качестве партнеров.

– Какие компании могут обращаться к вам за финансированием? Может, есть особые условия или критерии, которым должен соответствовать клиент?

– Мы не выдвигаем каких-либо жестких условий компаниям, обращающимся к нам за поддержкой. Главное для нас – это качество проекта. Мы готовы рассматривать проекты, которые способны быть эффективными при различных обстоятельствах и любом развитии ситуации. Сейчас на рынках наблюдается нестабильность, и в такое время бизнес должен быть особенно аккуратным и осмотрительным.

Что касается объемов финансирования, нам комфортно работать со средним бизнесом – в Rietumu есть возможности привлечения финансирования в объеме десятков миллионов долларов. При этом у нас есть партнеры, которые готовы предоставлять свои ресурсы, что существенно расширяет наши инвестиционные возможности.

– Какие проекты для вас наиболее интересны? Какие сферы бизнеса вы считаете перспективными на данный момент?

– Мы считаем, что не существует особо привлекательных отраслей или сфер бизнеса, а есть хорошие проекты, и главная их черта – это эффективный менеджмент, который обладает детальным пониманием и успешным опытом работы в своей отрасли.

Интересными мы считаем проекты, обладающие потенциалом привлечения так называемых «европейских денег» – инвестиций из фондов Европейского Союза – поскольку большинство подобных проектов также нуждается в кредитном финансировании. Для нас важно, чтобы эти проекты были не просто успешными бизнес-решениями, но и имели добавочную стоимость, развивали экономику Латвии – особенно ее экспортную часть, создавали новые рабочие места, обеспечивали дополнительные налоговые поступления.

Внимание ЕС направлено на развитие многих перспективных отраслей латвийской экономики, как, например, альтернативная энергетика, которая, на наш взгляд, обладает большим потенциалом развития в Латвии.

Такие проекты мы готовы обсуждать не только с местными предпринимателями, но и российскими бизнесменами, которые становятся все более активными на латвийском рынке.

– Какова география вашей деятельности? Это страны СНГ, вся территория России или предпочтительно европейская часть, крупные города?

– Мы, как банк, и наши партнеры и инвесторы, которых мы привлекаем в новые проекты, чувствуем себя комфортно в регионе Прибалтики, Белоруссии и России.

Исходя из временного пояса и схожего менталитета, нам, как и всем европейцам, проще работать с европейской частью России. Но главное для нас – качество проекта и его потенциал. Неважно, находится он в европейской части России или за Уралом – если проект обладает потенциалом роста, перспективой заработка, и он понятен нам – мы готовы к сотрудничеству.

Нам особо интересно сотрудничество с белорусскими предпринимателями; мы понимаем и любим эту страну, видим там большой потенциал. Это единственная страна постсоветского пространства, которая еще не прошла турбулентный процесс приватизации, и для бизнеса это предоставляет множество возможностей.

Сейчас мы активно занимаемся проектами, связанными с приватизацией, слиянием и поглощением, management-buy-out. В Белоруссии средний по масштабам бизнес всегда был очень эффективным, и с приходом западных инвесторов, которые привнесут высокий уровень экспертизы, новые технологии и контроль, его уровень будет только повышаться.

– Подобные услуги предлагает множество компаний в России и СНГ… В чем ваши преимущества? Что, кроме ставки, позволяет вам конкурировать с российскими компаниями?

– Rietumu – это эффективный частный банк, и это тот фактор, который определяет наше основное преимущество. Мы независимые, гибкие, готовы на более интересные варианты структуризации, участие и привлечение партнеров и инвесторов в проекты; своим клиентам предлагаем весь спектр необходимых услуг и индивидуальный подход к каждому проекту.

Мы выступаем против автоматизированного подхода, когда специалисты стандартно оценивают проект, выносят вердикт, а потом просто следят за графиком выплат.

Мы вникаем во все детали проекта, даже те, которые поначалу могут показаться несущественными. При этом опираемся на свой опыт – уже 20 лет мы работаем на рынках Европы, России и стран СНГ. У нас есть представительства в Москве, Петербурге, других городах-миллионниках. Мы хорошо знаем и чутко следим за развитием этого рынка – у нас есть связи, знакомства, банки-корреспонденты, что позволяет всегда быть в курсе всех бизнес-процессов.

Подобный подход существенно улучшает качество проектов – снижает риски и издержки, предлагает лучшие решения. Мы не раз слышали слова благодарности от клиентов, которым мы помогли оптимизировать их проекты.

– Расскажите о своем опыте финансирования. Что сейчас в вашем портфолио, с какими проектами в России вы работаете на данный момент?

– На данный момент мы работаем с проектами в сфере энергетики, недвижимости, финансовых услуг.

Один из интересных проектов в России – это финансирование промышленной зоны «Горелово», расположенной на юго-западе Петербурга. Несомненно, в ближайшее время в России будет развиваться сектор частного бизнеса, с выходом из центра города в промышленные зоны.

Индустриальные парки и зоны – это реальный механизм для привлечения инвестиций. В них создаются особо комфортные условия для инвесторов – от эффективной современной инфраструктуры до ускоренного согласования различной документации. Индустриальный парк «Горелово» – это вполне успешный проект, хотя наибольший экономический эффект от его развития будет проявляться в ближайшие годы.

Сотрудничество с «Горелово» интересно тем, что мы не только предоставляем средства на развитие парка, но и финансируем его клиентов, например, кредитуя их бизнес-проекты или оборотные средства.

– Каковы ваши дальнейшие планы, какие направления собираетесь развивать в будущем?

– В ближайшем будущем мы планируем создать несколько новых инвестиционных фондов, которые будут специализироваться на секторе энергетики, недвижимости и на ряде эффективных латвийских компаний.

Так как на данный момент мы активно работаем на латвийской фондовой бирже NASDAQ, где уже котируется наш фонд RB Opportunity Fund – I, в планах выводить и новые фонды на эту площадку. Вложение капитала в фонды, находящиеся на бирже, гарантирует прозрачную структуру, чувство уверенности в своих инвестициях и, что немаловажно, позволяет рассчитывать на хороший доход.

Читайте далее: http://bankir.ru/publikacii/s/renat-lokomet-nestandartnoe-finansirovanie-dlya-ambitsioznogo-biznesa-10001045/#ixzz1j69WwIvI

Латвия. Россия > Финансы, банки > bankir.ru, 9 января 2012 > № 468990 Ренат Локомет

Транспортные заторы в московском регионе являются проблемой, для решения которой власти Москвы и Подмосковья объединили усилия еще в прошлом году. О том, каких успехов удалось достичь, а также о ремонте дорог, строительстве ЦКАД, тарифах на проезд в общественном транспорте в 2012 году и борьбе с безбилетниками рассказал в интервью РИА Новости заместитель председателя правительства Московской области, министр транспорта Петр Кацыв.

- Петр Дмитриевич, транспортные проблемы Подмосковья усугубляются тем, что рядом расположена и Москва, насколько активно идет сотрудничество двух субъектов РФ по их разрешению?

- В Московской области транспортная ситуация трудна не только из-за близости к столице, но и из-за того, что через территорию Подмосковья проходят 14 федеральных трасс. Интенсивность движения на них составляет от 90 до 150 тысяч автомобилей в сутки, то есть превышает норму в 1,5 - 2,5 раза. Наиболее сложна обстановка на Ленинградском, Ярославском, Горьковском, Минском, Новорязанском и Щелковском шоссе.

Положение усугубляется значительной долей транзитного транспорта, следующего по МКАД, при этом многие развязки на кольцевой дороге не имеют направленных съездов. Поэтому в состав первоочередных мероприятий включены работы по реконструкции и расширению проезжей части автомобильных дорог как в Москве, так и в Московской области.

Так, в настоящее время Москвой проводится реконструкция "вылетных" магистралей, как правило, с расширением проезжей части и обустройством выделенных полос для движения общественного транспорта.

Основным ориентиром в нашей совместной работе с Москвой является разработанная министерством транспорта РФ совместно с правительствами Москвы и Подмосковья "Программа развития транспортного комплекса Московского региона на период до 2020 года".

В ее рамках обсуждаются вопросы формирования маршрутной сети; обеспечения равных возможностей обслуживания для льготников; формирование единой стоимости проезда; организации объединенной системы безналичной оплаты проезда пассажиров на общественном транспорте. Министерство транспорта Подмосковья активно сотрудничает не только с департаментом транспорта и развития дорожно-транспортной инфраструктуры Москвы, но и с другими столичными департаментами.

Кроме того, между Москвой и Подмосковьем действует соглашение о работе такси. Мы договорились, что все разрешения, которые выданы в Московской области, действуют на территории Москвы, и наоборот. Таким образом, между столицей и областью образовано единое транспортное пространство, единые парковки, единые условия.

- В 2012 году часть Подмосковья войдет в состав столицы, как это повлияет на транспортную сеть московского региона?

- Изменение границ Москвы и Московской области не вызовет изменения пассажиропотоков и, следовательно, нет необходимости менять маршрутную сеть общественного транспорта. Вместе с тем, ведется работа по изменению статуса ряда действующих маршрутов, проходящих по территориям "новой Москвы". Некоторые маршруты в области станут городскими маршрутами Москвы или получат статус межсубъектных маршрутов.

- Строительство ЦКАД сейчас является одной из основных тем в сфере транспорта, насколько успешно оно ведется и можно ли говорить о том, что какие-то его этапы будут завершены досрочно?

- Говорить о том, что ЦКАД может быть построен раньше установленных сроков, не приходится, так как ее строительство связано не только с решением финансовых проблем, но и целого ряда вопросов по подготовке к строительству (проведению конкурсов, торгов и так далее). Строить ЦКАД планируется с 2013 года по 2022 год, причем возведение первых двух сегментов (третьего и четвертого пусковых комплексов) - уже в 2012 - 2019 годах.

Всего же ЦКАД разделен на пять пусковых комплексов, включающих в себя девять участков строительства общей протяженностью 521 километр. В настоящее время проектная документация на строительство третьего пускового комплекса (от пересечения со скоростной дорогой Москва - Санкт-Петербург до трассы М-7 "Волга") уже прошла государственную экспертизу. Министерством транспорта РФ принято решение о подготовке к строительству участка ЦКАД от строящейся трассы Москва - Санкт-Петербург до Ярославского шоссе.

Сейчас одним из важнейших вопросов по третьему и четвертому пусковым комплексам является начало подготовки территории для их строительства, в том числе изъятие у собственников земельных участков, расположенных там.

- Решен ли вопрос обеспечения общественным транспортом жителей отдаленных районов Подмосковья?

- К настоящему времени маршрутная сеть Московской области в целом сформирована. Конечно, нельзя сказать, что до каждой деревни или до каждого населенного пункта ходят прямые автобусы, но, с учетом пересадок, все имеют возможности пользоваться автобусным сообщением. Кроме того, на маршрутах работают и коммерческие перевозчики. Маршрутная сеть тесно увязана и с работой железнодорожного транспорта.

Хочу обратить внимание, что маршруты, протяженность которых составляет более 50 километров, являются междугородними. Они, в соответствии с действующим законодательством, не финансируются из областного бюджета, то есть перевозки на таких маршрутах осуществляется по нерегулируемым тарифам без предоставления льгот. Такие маршруты могут оказаться нерентабельными из-за нестабильного и низкого пассажиропотока, что не позволит привлечь к работе на маршруте перевозчиков.

Добавлю, что инициатором открытия или изменения маршрута может выступить любое физическое или юридическое лицо. Если у граждан есть предложения по открытию новых маршрутов, то прошу обращаться. Для упрощения работы желательно, чтобы в обращении приводилось обоснование необходимости открытия маршрута.

- А в каком состоянии находится автопарк общественного транспорта в Подмосковье?

- Я считаю, что в неплохом состоянии. На наших дорогах практически нет "Газелей", в основном иномарки Mercedes и Ford. Кроме того, только в этом году мы закупаем 450 автобусов для организации междугородних перевозок практически на всех направлениях, следующих до Москвы.

- Недавно правительство Московской области рассмотрело вопрос о повышении штрафов за безбилетный проезд, проблема "зайцев" стоит настолько остро?

- Если бы эта проблема не стояла так остро, то нам не пришлось бы настолько повышать штрафы. Проблема безбилетного проезда существует не только в Подмосковье, но и во всей России. Только за период 2011 года сотрудниками административно-транспортной инспекции Московской области привлечено к административной ответственности 379 граждан за безбилетный проезд и 93 человека за несанкционированное открывание дверей в транспорте.

Штрафы необходимо увеличивать и на железнодорожном, и на наземном транспорте. Мне трудно представить, что человеку, заходящему в автобус, жалко платить за проезд. Это позор! Закон для всех одинаковый. Либо надо менять законодательство, либо выполнять свои обязанности перед законом. Ведь и тарифы такие высокие, потому что половина людей не платят за проезд.

Постановление правительства об увеличении штрафов направлено в региональный парламент. Думаю, что на ближайшем заседании Московской областной думы нового созыва этот закон будет одобрен.

- Многие водители обеспокоены тем, что крупные шоссе Подмосковья перегружены светофорами, из-за которых возникают заторы и пробки. Планируется ли как-то решать эту проблему?

- Светофоры нельзя убрать просто так, взамен необходимо построить эстакады, подземные переходы, иначе невозможно будет перейти дорогу. В целом вопрос решается. Например, реконструкция Октябрьского проспекта в Люберцах, где рассматриваемый нами вопрос стоит довольно остро, включена в долгосрочную целевую программу "Дороги Подмосковья на период 2012 - 2015 годы".

В процессе проектирования будут проработаны вопросы организации движения транспорта и пешеходов, строительства и обустройства подземных и надземных переходов. В результате количество светофоров уменьшится, а режимы работы оставшихся будет оптимизирован.

В настоящее время прорабатывается и возможность создания единого межрегионального центра организации дорожного движения в Москве и Московской области. Его основной задачей должно стать повышение пропускной способности дорог московского региона. В ряде западных стран подобные центры функционируют уже многие годы. В России аналогичные структуры также начинают формироваться. Например, уже несколько лет существует Центр организации дорожного движения правительства Москвы.

- Многие дороги Подмосковья недостаточно освещены, кто должен заниматься этой проблемой и как вообще планируется ее решать?

- Если речь идет об освещении дороги в черте населенного пункта, то его организация относится к компетенции местной администрации. Если же об освещении трассы вне городов (в местах пересечения автомобильных дорог, в районе железнодорожного переезда и так далее), - на владельца автомобильной дороги.

На территории московского региона расположены дороги разной ведомственной подчиненности - 2,5 тысячи километров федеральных трасс, около 15 тысяч километров областных и столько же муниципальных автомобильных дорог. Контроль за их соответствием установленным требованиям осуществляет УГИБДД ГУ МВД России по Московской области.

- В районе ЦКАД планируется построить 20 логистических центров, насколько это позволит уменьшить пробки на въезде в Москву и когда планируется ввести в строй первый центр?

- Двадцать крупных терминалов общей складской площадью класса А и В в 4,7 миллиона квадратных метров будут строится в рамках реализации программы "Развитие транспортно-логистической системы в Московской области в 2011-2015 годах", которая была утверждена в ноябре. Центры будут располагаться на удалении более 30-50 километров от МКАД, то есть в зоне строительства ЦКАД. Девять объектов планируется ввести в эксплуатацию в период 2013-2015 годов, еще 11 - со сроком начала проведения проектных и подготовительных работ в период 2014-2015 годов.

Положительным эффектом от их строительства будет передислокация грозового транспорта за пределы МКАД и ближайшего Подмосковья, что позволит снизить нагрузку на дороги и значительно уменьшит интенсивность транзитных перевозок у границ Москвы.

- Будут ли повышаться тарифы на проезд в общественном транспорте в 2012 году?

- В новом году пересмотр тарифов на проезд в общественном транспорте пока не планируется.

- Каковы планы министерства транспорта Подмосковья на ближайшие годы?

- Как я уже говорил, утверждена долгосрочная целевая программа "Дороги Подмосковья на 2012 - 2015 годы". В соответствии с ней будет закончена реконструкция Лихачевского, Старосимферопольского и Осташковского шоссе, строительство и реконструкция транспортных развязок на пересечении Волоколамского и Ильинского шоссе в Красногорском муниципальном районе, на пересечении дороги "Южный обход Подольска" и на 19-м километре Можайского шоссе в Одинцовском муниципальном районе.

Кроме того, много жалоб автомобилистов и местных жителей на пробки вызывает развязка на 26-м километре трассы М-5 "Урал". Сегодня можно сказать, что все организационные вопросы, связанные с согласованием документов, землеотводом под ее строительство решены, заканчивается проектирование, и проектная документация готовится к сдаче в экспертизу. Предполагается, что строительство данной развязки начнется в 2012 году и будет закончено в 2014 году, как это и предусмотрено программой.

Кроме того, к 2015 году планируется приступить к реконструкции головного участка Волоколамского шоссе в городе Красногорске, автомобильной дороги "Подход к Подольску", Октябрьского проспекта в городе Люберцы, а также Старокаширского шоссе.

Россия. ЦФО > Транспорт > ria.ru, 26 декабря 2011 > № 460066 Петр Кацыв

Идеолог

Вадим Медведев — о преемниках Брежнева и конкурентах Горбачева, о кремлевском пайке и перестройке в Политбюро, о том, как Николай Рыжков саботировал реформы, о тайнах падения Бориса Ельцина c моста, а также о том, что толкнуло к заговору Крючкова, Павлова и Язова, кому обязан своей карьерой вице-президент Янаев и кто на самом деле развалил СССР

«Как бывает жить ни тошно, а умирать еще тошней». Слова дедушки Крылова как нельзя лучше подходят к истории развала СССР. Сохранить прежний Союз было невозможно, но создать новый помешали история и конкретные политические персонажи. К этому выводу приходит один из идеологов КПСС и соавторов перестройки Вадим Андреевич Медведев, которого в аппарате ЦК считали ультралибералом, а в демократической оппозиции консерватором наподобие Егора Лигачева. И в общем-то напрасно. Медведев всегда был и остается правоверным горбачевцем.

— Вадим Андреевич, накануне отъезда в Форос в августе 1991 года Михаил Горбачев провел в Ново-Огареве разговор с Ельциным и Назарбаевым о том, как действовать после подписания Союзного договора. Что вам известно об этом?

— Я знал об этой встрече от Горбачева, но только после путча мне стало понятно ее влияние на развитие августовских событий. Дело в том, что ее участники условились провести изменения в союзном руководстве сразу после подписания Союзного договора. Руководителем правительства должен был стать Назарбаев вместо Павлова, предполагалась замена председателя КГБ и министра обороны. Несомненно, это стало известно будущим путчистам и подтолкнуло их к открытому выступлению против Горбачева...

Распад Союза не был фатально предопределен. Конечно, в прежнем виде — с сохранением партийной иерархии, роли силовых структур, ограниченными политическими и экономическими функциями республик — Союз оставаться не мог. Его надо было обновлять. Но этот вопрос, увы, превратился в объект острой политической борьбы и идеологических спекуляций. А путч нанес стране смертельный удар...

— Скажите, в начале пути у Михаила Сергеевича были серьезные конкуренты?

— В советской истории смена вождей обычно происходила в результате острейшей подковерной борьбы. Но это не тот случай. Серьезной альтернативы Горбачеву в 1985 году не было. Называют в этом качестве лидера Украины Владимира Щербицкого, которого Михаил Сергеевич якобы задержал в США, чтобы тот не успел к дележу власти на Политбюро. Могу подтвердить: действительно, лет за пять до своей смерти Брежнев рассматривал Владимира Васильевича как преемника и даже говорил ему: «Володя, ты будешь после меня». Не могу сказать, что ответил на это Щербицкий, но, по моим наблюдениям, он серьезно отнесся к этому предложению. Он стал зондировать почву, устанавливал полезные связи. Именно этим, как я потом понял, объясняется и неоднократное приглашение меня в Киев на конференции для выступлений перед местным партактивом. Я был в то время ректором Академии общественных наук при ЦК КПСС. Каждый раз Щербицкий принимал меня в своем кабинете тет-а-тет. Но прошло некоторое время, и Щербицкий перестал котироваться на роль преемника. По какой причине, трудно судить. Возможно, он сам принял мудрое решение не ввязываться в борьбу с учетом трудности «завоевания Москвы» и непредсказуемости ее последствий. Сказалось и усиление влияния на Брежнева со стороны триумвирата — Андропов, Устинов, Громыко. Свою роль сыграла резкая переориентация Брежнева на Андропова. Есть и другая версия: в 1980 году после отставки Косыгина Брежнев предложил Щербицкому переехать в Москву и занять пост главы союзного правительства, но Владимир Васильевич почему-то не согласился. И вариант его перехода в столицу вообще отпал. В общем, генсеком в 1982 году стал Андропов. Некоторые въедливые исследователи нашли в биографии Юрия Владимировича, с их точки зрения, неясности и противоречия. Но то, что он был наиболее авторитетным политиком, ни у кого не вызывало сомнения. Свою роль сыграло, конечно, и то, что он как председатель КГБ располагал обширной информацией. Словом, Брежнев не ошибся. Юрий Владимирович прекрасно понимал необходимость экономических и политических реформ. Ни нефтяной поток, ни монополия на продажу алкоголя не могли предотвратить сползания страны к кризису. В 1981—1982 годах, даже по лукавым статистическим данным, темпы роста промышленной продукции приближались к нулю. Андропов не обладал практическим опытом в области управления народным хозяйством, но при нем начался масштабный эксперимент по углублению хозрасчета. То, что Андропов будет преемником Брежнева, прекрасно понимали и в его ближайшем окружении. Да и власть при дряхлеющем Брежневе фактически принадлежала трем лицам: Андропову, Устинову и Громыко. Устинов в возрасте 76 лет умер в конце 1984 года. Громыко — почти ровесник Устинова — был далек от внутренних проблем страны. Так что у самого «молодого» Андропова просто не было конкурентов. Что касается Константина Черненко, то избрание его генсеком, на мой взгляд, было недоразумением, стремлением старых членов Политбюро сохранить свое положение. И Черненко оправдывал их надежды: ни одного из них не тронул.

— Авторитетным членом Политбюро, кажется, был еще и Григорий Романов. Что вы можете сказать о нем?

— Я еще по Ленинграду хорошо знал Романова. Став в конце 1970 года высшим руководителем в Северной столице, он не захотел оставить меня секретарем Ленинградского горкома, и я вынужден был принять предложение о переводе в Москву, от которого до этого рьяно открещивался. Не улучшились наши отношения и после того, как сам Романов появился в Москве и в качестве члена Политбюро начал курировать ВПК. Он так и не стал серьезным политиком. К тому же, по моим впечатлениям, грешил алкоголем. При всем этом слухи, которые живут и сегодня, о беспрецедентно шикарной свадьбе дочери Романова, мягко говоря, сильно преувеличены.

— Kак насчет амбиций первого секретаря Московского горкома КПСС Виктора Гришина?

— При жизни Черненко Гришин, может быть, на что-то и рассчитывал и какие-то потуги делал. Но когда Черненко не стало, он прекрасно понял, что никаких шансов у него нет и надо постараться хотя бы сохранить свои позиции. Он, между прочим, первым предложил Горбачеву занять председательское место на заседании Политбюро после смерти Черненко, когда новый генсек еще не был избран. Я еще раз утверждаю: Горбачев был безальтернативен. В чем правы комментаторы, так это в том, что определенную роль в быстром решении вопроса о его назначении генсеком сыграл Андрей Андреевич Громыко.

— А Егор Кузьмич Лигачев?

— В своих воспоминаниях Лигачев пишет, что он не исключал выдвижения на Политбюро конкурента Горбачеву. Думается, этим он хотел лишний раз подчеркнуть важность своей роли в этом процессе. Действительно, накануне пленума Лигачев созванивался с первыми секретарями ведущих обкомов и ЦК компартий республик. Но это входило в его обязанность как секретаря ЦК и завотделом организационно-партийной работы. Поверьте, кого-то убеждать и выламывать руки насчет Михаила Сергеевича не было ни толку, ни необходимости. Мнение на местах по поводу его кандидатуры было практически единодушным. Лишь один республиканский лидер гипотетически мог составить внушительную конкуренцию любому претенденту на роль генсека. Это Петр Миронович Машеров, первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии. Но он погиб за два года до смерти Брежнева в автокатастрофе. Мне привелось общаться с Петром Мироновичем в Минске. Он произвел на меня сильное впечатление своей эрудицией, культурой, умением рассуждать и слушать. Это был человек большого ума, организаторских способностей и твердых нравственных принципов...

— Ходили разговоры о неслучайности этой автоаварии...

— Если и ходили, то всерьез их никто не воспринимал. Насколько мне известно, у Брежнева с Машеровым были добрые отношения. Да и у самого Петра Мироновича не было амбиций стать первым лицом в партии и стране.

— При вашем назначении завотделом ЦК в 1983 году вы сказали Михаилу Сергеевичу, что он может «полностью рассчитывать» на вас в обновлении деятельности партии...

— После краткой беседы с Горбачевым мы вместе с ним направились к Андропову, с которым и состоялся основной разговор о моем назначении завотделом науки и учебных заведений ЦК. В ходе этой беседы я высказал генсеку признательность за доверие. Что касается идей обновления власти и общества, то они витали в научных и партийных кругах до прихода к власти не только Горбачева, но и Андропова. Например, еще при Брежневе с участием академиков Иноземцева, Арбатова и других авторитетных ученых начинали готовить пленум по вопросам научно-технического прогресса. Мне довелось участвовать в этой работе. Она показала, что дело упирается в конечном счете в социально-политические проблемы, которые тогдашнее руководство трогать не хотело. Но при Черненко по инициативе Горбачева и Николая Рыжкова вновь вернулись к этой идее. Был составлен план пленума, докладчиком определили Горбачева, но затем от мероприятия отказались под благовидным предлогом: мол, столь серьезную проблему следует обсуждать на съезде. По-видимому, сказалась ревность Черненко и Тихонова к Горбачеву. Что касается моих отношений с Михаилом Сергеевичем, то к моменту его выдвижения генсеком они имели солидный стаж. Мы познакомились еще в 1973 году, когда он был первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Затем, когда он работал уже в Москве, я регулярно приглашал его в Академию общественных наук при ЦК КПСС для выступлений. Мы частенько сиживали за чашкой чая, обменивались мнениями. Между нами сложились доверительные отношения, а года через три после первой нашей встречи познакомились семьями...

— Как отнеслись в Политбюро к решению вернуть Андрея Сахарова в Москву?

— Я был на Политбюро, когда Горбачев в конце заседания поднял вопрос о возвращении Сахарова из Горького. Отношение к этому делу в том составе Политбюро, думаю, было непростым даже у тех, кто понимал необходимость перемен. Тем не менее все молча восприняли это предложение, а через несколько дней состоялся известный телефонный разговор Горбачева с Сахаровым, после которого академик вернулся в Москву. Еще задолго до перестройки я читал брошюру Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Она произвела на меня двойственное впечатление. Сахаров был прав в том, что в мире есть вещи поважнее, чем военное превосходство двух великих держав. Но тогда мне было трудно представить, как творец ядерного оружия, отдавший этому делу основную часть своей жизни, превратился в противника его создания. Да и некоторые общественно-теоретические изыски ученого носили непрофессиональный характер. В принципе же его позиция не противоречила идеологии перестройки, вписывалась в контекст политики Горбачева. Кстати, осенью 1988 года на Политбюро было одобрено постановление о восстановлении Сахарова в правах на награды. Правда, академик отказался их принять до реабилитации всех политзаключенных.

— Правда ли, что план перестройки писался в Завидове, в нынешней президентской резиденции «Русь»?

— Такого документа, как «план перестройки», разумеется, не было. Что касается концепции перестройки, то она начала складываться еще до того, как Горбачев стал генсеком. Но действительно, заключительная работа над многими его выступлениями происходила в Завидове, куда Горбачев приглашал Александра Яковлева и меня, а также Валерия Болдина. Тех, кому он полностью доверял и кто был способен генерировать и положить на бумагу близкие ему идеи. Потом мы вместе обсуждали представленные тексты. Горбачев их редактировал, но в основном рассуждал вслух по существу вопросов и форме их подачи. И так по нескольку раз. Работали мы по 10—12 часов в день, а для обсуждения собирались в особняке генсека, в охотничьей комнате. К нам регулярно заходила Раиса Максимовна, угощала нас молоком, а иногда высказывала и свое мнение. Вечером за ужином мы позволяли себе выпить по рюмке и отправлялись делать «домашнее задание». Иногда смотрели фильмы и играли в шахматы. Разочарую: не охотились и не рыбачили. Завидово, конечно, располагало к этому. Брежнев раньше здесь жил месяцами. Яковлев уверял, что местный лес был полон разнообразной дичи. Он мне рассказал, что как-то один раз Леонид Ильич пригласил его на охоту, а он опрометчиво отказался. В результате так и продолжал ходить в ранге первого заместителя заведующего отделом пропаганды в отсутствие его заведующего. Кстати, о дичи. Когда в 1986 году я стал секретарем ЦК, а затем и членом Политбюро, то в числе различных привилегий — дача с обслугой, ЗИЛ-«членовоз», охрана, заказ продуктов на дом, обед, доставляемый в рабочее время в кабинет, — были обязательными дары леса к праздникам из Завидова. Однажды мне позвонила на работу жена и сообщила, что охранники привезли большие оковалки завидовского лосиного или кабаньего мяса, которые не могли даже влезть в холодильник. Я еле уговорил чекистов забрать подарок обратно.

Мои попытки отказаться от чрезмерной, как мне казалось, охраны секретарей ЦК КПСС закончились неудачей. Вообще-то было даже неясно: охрана это или слежка. С немалыми трудностями Горбачеву давался каждый шаг по свертыванию привилегий, но мы сразу условились не награждать орденами юбиляров из числа членов высшего политруководства. При этом нам долго не удавалось сломать систему льготного распределения продуктов через так называемую столовую лечебного питания.

— С политической реформой, видимо, было не легче?

— Идея покончить с ситуацией, когда стержнем государства сверху донизу является партия, а государство на всех уровнях руководит экономикой, бродила в моей голове еще до прихода Горбачева к власти. Ведь главной причиной застоя были как раз партийная монополия на власть и государственная монополия в экономике. И изначальный смысл перестройки состоял именно в том, чтобы превратить партию в партию, а государству дать возможность быть государством. Но формы перехода к такому состоянию стали предметом острых обсуждений даже в самом ближайшем окружении Горбачева. Партийные консерваторы считали монополию КПСС не только естественным, а даже более прогрессивным состоянием, чем конкуренция партий на Западе. По структуре государственной власти также возникли разночтения. Я был убежденным сторонником классической системы, при которой демократически избранный парламент, Верховный Совет, формирует правительство и выполняет законодательные функции. Горбачев же считал, что наряду с Верховным Советом надо было создать более широкий форум — съезд народных депутатов, наделив его председателя функциями главы государства. В дальнейшем в систему власти был вписан и институт президента, но слишком поздно.

— Как в руководстве реагировали на слабое выступление членов ЦК КПСС на первых свободных выборах в 1989 году?

— Нервно. На заседании Политбюро в марте 1989 года Лигачев, Зайков и другие коллеги дружно навалились на прессу, обвиняя ее во всех смертных грехах. О коллективной отставке Политбюро, чтобы развязать руки генсеку, говорили Рыжков и Шеварднадзе. Мотив возможной личной отставки звучал и у члена Политбюро Николая Слюнькова. Да, это было серьезное поражение, но поражение прежде всего консервативных настроений в партии, а не идей перестройки.

— Правда ли, что Николай Рыжков в 1990 году предложил Горбачеву уйти «по-доброму» с поста генсека КПСС?

— Впервые слышу. Рыжков на такой шаг вряд ли смог бы решиться. Если вам Рыжков утверждал такое, то он сам это и придумал. На мой взгляд, уходить в отставку надо было Николаю Ивановичу, и не в 1990-м, а на два-три года раньше, когда стало обнаруживаться, что его взгляды несовместимы с радикальной экономической реформой. Реформа 1987 года была тщательно разработанной, а ее срыв в условиях троекратного падения цен на нефть обрек страну на серьезный экономический кризис и послужил одной из главных причин поражения перестройки. Смысл был в том, чтобы превратить предприятия в самостоятельно действующих товаропроизводителей, работающих на рынок. Намечались переход к свободному ценообразованию и постепенная отмена госмонополии внешней торговли. Реформа должна была пройти в течение двух-трех лет. Пленум ЦК в июне 1987 года принял развернутую концепцию и программу реформы, Верховный Совет — закон о госпредприятии, а Совет министров — 12 постановлений, в частности, о порядке создания на территории СССР совместных предприятий и предоставлении кредитов гражданам, занимающимся индивидуальной трудовой деятельностью. Шла трудная дискуссия. Например, Рыжков категорически выступал против придания плановым заданиям ориентировочного характера, замены централизованного снабжения предприятий оптовой торговлей, перехода к рыночному ценообразованию. В итоге премьер согласился с предложениями ученых, но потом затянул осуществление принятых решений. Приглашение в мае 1989 года в правительство академика Леонида Абалкина ситуацию не спасло. Драма Абалкина, а затем Григория Явлинского и Станислава Шаталина в том, что с каждым годом в экономике нужно было действовать все более решительно, а политическая обстановка быстро ухудшалась. Программа «500 дней», хотя и не отличалась фундаментальностью, в смысле углубления самостоятельности предприятий, развития рыночных отношений была вполне приемлемой. Но в представленном виде не могла быть принятой из-за своей антисоюзной направленности. В ней не было даже упоминания о союзном правительстве, а говорилось о некоем межреспубликанском экономическом комитете. Вспоминаю, что, занимаясь назревшими к концу 1988-го — началу 1989 года вопросами СМИ в стране, я неожиданно столкнулся с намерением Николая Рыжкова создать газету Совета министров СССР. Тогда я его спросил: «Для чего вам это надо? Есть ведь целый ряд экономических газет и журналов». Похоже, Николаю Ивановичу очень не хватало рупора консервативных идей. Я считаю, что, если бы решения по реформе 1987 года мы довели до конца, экономическая, а значит, и политическая ситуация в стране могла бы сложиться иначе. Это помогло бы преодолеть экономические трудности, возникшие по объективным причинам. Напомню, что цена на нефть к этому времени упала до 10—12 долларов за бочку.

— В партии было три идеолога — вы, Егор Лигачев и Александр Яковлев. Как распределялись обязанности?

— Вначале — в 1985—1988 годах — куратором идеологической работы был Лигачев. Яковлев как завотделом пропаганды занимался этими вопросами под руководством Лигачева, а затем, в 1987—1988 годах, как кандидат и член Политбюро. Именно в это время между нами и возникли острые противоречия. Осенью 1988 года как вновь избранному члену Политбюро мне было поручено руководство идеологической работой, а Лигачева и Яковлева отодвинули от нее. Но вот странное дело: в аппарате и среди членов ЦК я прослыл радикальным демократом в духе Яковлева, а в среде демократической оппозиции — партийным консерватором, чуть ли не наподобие Лигачева. Должен сказать, что мне не импонировали ни разрушительно-деструктивный зуд радикалов-антикоммунистов, ни тупое сопротивление консерваторов-сталинистов, хотя, конечно, ближе я был к Яковлеву. В числе моих первых шагов на идеологическом поприще было предложение об отмене постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград». Были отменены ограничения по подписке на газеты и журналы, мотивируемые дефицитом бумаги, а на самом деле служащие идеологическим целям. Внес я и предложение отказаться от традиционных призывов ЦК КПСС к годовщине Октября, превратившихся в пустую формальность. В октябре 1988 года началась эпопея с реабилитацией Александра Солженицына и публикацией его произведений. Союз кинематографистов и группа писателей поставили перед ЦК вопрос об отмене всех ранее принятых дискриминационных решений в отношении писателя. Я провел в ЦК совещание с участием Анатолия Лукьянова, Крючкова из КГБ, трех завотделами ЦК, председателя Союза писателей СССР Карпова. Лукьянов высказался за сохранение жесткой линии в отношении Солженицына. Крючков и Карпов — за более взвешенный подход, разграничение юридических аспектов выдворения писателя и его взглядов. Я доложил о ситуации Горбачеву. Он поручил Лукьянову и Крючкову внести предложения о юридической реабилитации Солженицына. Но выполнение этого поручения стало затягиваться, хотя я не раз о нем напоминал Лукьянову. В начале 1989 года ситуация вокруг Солженицына и публикации его произведений стала вновь обостряться. Тогда я посоветовал главному редактору «Нового мира» начать публикацию произведений писателя с «Ракового корпуса» и «В круге первом» — книг, по которым у журнала была договоренность их публиковать еще до выдворения писателя, но автор настаивал на публикации именно «Архипелага». В конце июня секретариат Союза писателей обратился с просьбой вернуть писателю гражданство и начать публиковать его произведения по его сценарию. Об этом я доложил на Политбюро, и это без обсуждения было принято к сведению.

Почти одновременно разворачивалась история вокруг «Катынского дела». Я стал знакомиться с этой проблемой при подготовке визита Михаила Горбачева в Польшу в середине 1988 года. Уже тогда было ясно, что официальная версия о немецком расстреле поляков в 1941 году, основанная на выводах комиссии академика Николая Бурденко, неубедительна. Я настойчиво ставил вопрос перед Горбачевым о необходимости возвращения к этой проблеме. Мою позицию разделяли Шеварднадзе и Яковлев. Несколько раз Горбачев давал поручения руководству КГБ о поиске и представлении документов по этому вопросу, но ответ был один — их нет. Я написал генсеку краткую записку о «Катынском деле». В ней я, в частности, отметил, что сообщение комиссии Бурденко 40-х годов содержит в себе много пробелов и недоговоренностей, да и вся история с польскими офицерами с момента их интернирования в сентябре 1939 года представляет собой сплошное белое пятно. По моему поручению сотрудники отдела соцстран ЦК КПСС побывали на месте трагедии и убедились, что в Катынском лесу нет никаких следов капитальных сооружений, кроме небольшого особняка НКВД. Там также не было никакого лагеря, это было только место расстрела. От польских друзей нам было известно, что с 1940-го от офицеров не поступало писем домой, хотя до этого родственники в Польше их регулярно получали. Письма же самим польским офицерам от родных и близких возвращались с надписями: «Адресат неизвестен». Припоминаю, что где-то в это время мне позвонил режиссер Элем Климов и сообщил, что в СССР собирается приехать Анджей Вайда, который хочет сделать фильм по катынской трагедии. Там погиб его отец. Мне пришлось просить Климова уговорить польского режиссера подождать. К сожалению, ожидать ему пришлось много лет. Лишь в 2007 году в Польше прошла премьера его фильма «Катынь». В конце концов нашлись материалы и свидетельства этого гнусного преступления, совершенного по предложению Берия и единогласно одобренного всей сталинской верхушкой...

История постоянно напоминала о себе. В августе 1989 года по поручению Горбачева Чебриков направился в Эстонию, я — в Латвию, Слюньков — в Литву. В ночь на 23 августа 1989 года — в годовщину подписания пакта Молотова — Риббентропа — жители трех республик, взявшись за руки, выстроили живую цепь длиной в десятки километров. Люди с детьми стояли днем и ночью. Лично наблюдая за этой демонстрацией, честно говоря, я был потрясен. Как следствие произвольного сталинского подхода к решению национальных проблем мы получили проблемы Нагорного Карабаха и Абхазии. Что касается Абхазии, то она этнически и исторически не относилась к Грузии. Вступила в СССР самостоятельно, но затем была включена в Грузию как ее автономия. За время вхождения в состав Грузии большинством на территории Абхазии стали грузины. Кстати, Грузия была единственной республикой, где в конституции была запись о государственном языке, естественно, грузинском. Когда же абхазы поставили вопрос о повышении статуса своего языка у себя в автономии, это вызвало резкую реакцию в Тбилиси. Массовый митинг весной 1989 года в Тбилиси, разогнанный военной силой по инициативе грузинских властей, в немалой степени имел абхазскую подоплеку. Рано или поздно все эти «сталинские мины», если их не обезвреживать, должны были взорваться. Нельзя не сказать, что разжиганию межнациональных противоречий и поощрению центробежных сил в Союзе в немалой степени способствовала активность Бориса Ельцина, который ездил и в Прибалтику, и в Закавказье, подзуживая местных националистов.

— Кстати, как у Центра в этот момент складывались отношения с российскими властями? Чем закончилась история о «покушении» на Бориса Ельцина, когда он был, по его словам, «сброшен с моста» в сентябре 1989 года?

— Хорошо помню эти события. Мы в этот день с Горбачевым работали за городом над каким-то текстом, когда пришло сообщение об этом странном инциденте. Не знали, что и подумать. По версии Ельцина, он решил посетить своего друга в дачном поселке Успенском, где когда-то проживал. Не доезжая до места, он отпустил машину и направился пешком. И тут неожиданно на него напали неизвестные, надели на голову мешок, затолкнули в свою машину, довезли до Москвы-реки и сбросили с моста. Ему якобы чудом удалось спастись, оттолкнувшись ногами от дна и сорвав мешок с головы. Затем он пешком добрался до проходной Успенского поселка (от реки это километра полтора по дороге), зашел в проходную и рассказал дежурившим там милиционерам о нападении на него. Дежурные, по их словам, предложили растереть его водкой, но он предпочел ее выпить. Из проходной позвонили охраннику Александру Коржакову, жене Наине и дочери. Через час они приехали и забрали потерпевшего. Не знаю, искали ли потом преступников и велось ли расследование этого события. Могу сказать только одно: рассказ его героя совершенно неправдоподобен. Как могли такого богатыря схватить и затолкнуть в машину, а затем сбросить с моста десятиметровой высоты? Я прекрасно знал эти места, ибо до этого лет десять жил в Успенском, объездил все ближайшие дороги на велосипеде и изучил всю реку с удочкой в руках. Воды под упомянутым мостом максимум до пояса, и от падения человека не осталось бы живого места. Как бы там ни было, через некоторое время депутаты Верховного Совета потребовали проинформировать их о случившемся. Ельцин кратко повторил свою версию. На вопрос Горбачева, есть ли у него к кому-то какие-то претензии, он ответил отрицательно, и обсуждение на этом закончилось. Но в своих воспоминаниях он опять повторил историю о нападении.

— В то же время по телевидению показывали ролик о скандальном визите Ельцина в США...

— Когда возник вопрос о трансляции записи по телевидению, я рекомендовал обязательно предварительно показать ее герою сюжета. Председатель Гостелерадио СССР Михаил Ненашев позвонил Ельцину. Тот приехал в «Останкино», посмотрел запись и попросил показать не только скандальное выступление в Балтиморе, но и другие сюжеты о его заокеанском визите. Так и было сделано. Никаких обвинений в искусственном растягивании слов, ссылок на свою усталость в этой командировке он в тот момент не делал. Зато потом эти мотивы циркулировали в объяснениях его коллег и в книге воспоминаний самого Ельцина: якобы видеоинженеры по заданию сверху растягивали слова. Следует признать, что чем чаще Ельцин попадал в скандальные ситуации, которые должны были в любой другой стране стать началом конца политической карьеры, тем популярнее он становился. Впрочем, на фоне падения авторитета Горбачева удивляться тут особенно нечему. При этом я хочу подчеркнуть, что Ельцину было грех обижаться на Горбачева. В свое время Михаил Сергеевич бросил Ельцину спасательный круг, предлагая ему отказаться от самоотвода с поста первого секретаря Московского горкома КПСС. Ельцин тогда им не воспользовался и тем не менее получил высокую должность и работу по специальности, стал первым зампредом Госстроя. Хотя мог бы отправиться послом, например, в республику Габон и там остаться надолго.

— С Ельциным, понятно, не ладилось. Но бывший министр печати и информации Михаил Полторанин теперь обвиняет Горбачева, Яковлева и вас в том, что вы были «в курсе провокации по ликвидации КПСС и СССР» с помощью ГКЧП...

— Полемизировать с Полтораниным — не очень благодарная задача. Это неимоверная чушь. Полторанин, наверное, запамятовал, что первыми шагами ГКЧП было отстранение Горбачева от власти под выдуманным предлогом болезни, изоляция его в Форосе и назначение и. о. президента Янаева. То, что Янаев на известной пресс-конференции назвал Горбачева другом и заверил, что они «еще будут вместе работать», оставим на совести Янаева. Что же он своему «другу» даже не позвонил?

— А Янаев-то как на политический свет появился?

— Выбор Янаева в качестве вице-президента СССР, конечно, нельзя отнести к удачам Горбачева. В разговоре со мной о кандидатуре на пост вице-президента вначале назывались Назарбаев и Шеварднадзе. Я сказал тогда: «Предложите пост Ельцину. Потерь для вас в любом случае не будет. Согласится — хорошо, не согласится — будет какая-то ясность». Перед самыми выборами президент вновь советовался со мной по этому вопросу и назвал две кандидатуры: Янаева и Примакова. Мой ответ был таков: «Янаев, возможно, и будет вам в чем-то помогать, но он не прибавит президентской власти политического капитала. Я бы отдал предпочтение Примакову». Как и следовало ожидать, кандидатура Янаева была встречена съездом кисло, и он при тайном голосовании не набрал нужного количества голосов. В перерыве в комнате президиума предлагалось перенести избрание вице-президента на Верховный Совет или вообще его пока не избирать. В числе других и я склонялся к этому из-за опасения повторной неудачи с весьма нежелательными последствиями. Но президент был тверд, настоял на своем и добился избрания Янаева вице-президентом. После путча борьба за сохранение Союза резко усложнилась. Под давлением руководителей республик и в первую очередь российских властей в проекте Союзного договора была еще больше урезана компетенция Союза в пользу республик. С большим трудом Горбачеву удалось настоять на формуле Союза как конфедеративного государства. Проект договора о таком Союзе был опубликован в «Правде» 27 ноября 1991 года, а 3 декабря его одобрил Верховный Совет СССР. Но в декабре после референдума о независимости на Украине и признания ее Ельциным подписание Союзного договора было сорвано. А в ночь с 7 на 8 декабря состоялась позорно-знаменитая встреча Ельцина, Кравчука и Шушкевича, на которой объявили о роспуске Союза ССР.

Характерно заявление Ельцина, сделанное им тогда на заседании Верховного Совета РСФСР: «Мы сумели быстро найти взаимопонимание, потому что в соглашении нашло отражение то, за что бились наши государства, наши парламенты все это время. Основные позиции и подходы были согласованы еще год назад, когда четыре республики — Беларусь, Казахстан, Россия и Украина — в декабре прошлого года вели подготовку четырехстороннего соглашения. Но тогда оно, правда, не было заключено, но его принципиальные моменты выдержали практически все испытания временем». Вот от кого исходила разрушительная инициатива и энергия в отношении Союза...

Денис Бабиченко

Досье
Вадим Андреевич Медведев
Родился 29 марта 1929 года в Ярославской области.
В 1951 году окончил экономический факультет Ленинградского государственного университета.
Работал ассистентом, старшим преподавателем ЛГУ; преподавал в Ленинградском институте инженеров железнодорожного транспорта, был заведующим кафедрой Ленинградского технологического института им. Ленсовета.
В 1968—1978 годах — секретарь Ленинградского горкома партии, заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС.
В 1978—1983 годах — ректор Академии общественных наук при ЦК КПСС.
В 1983—1988 годах — заведующий отделами ЦК КПСС.
В 1986—1990 годах — секретарь и член Политбюро ЦК КПСС.
С 1988 года — председатель идеологической комиссии ЦК КПСС.
С июля 1990 года — член Президентского совета СССР и старший советник президента СССР.
С 1992 года — советник Международного фонда социально-экономических и политических исследований (Горбачев-фонд) и главный научный сотрудник Института экономики РАН.
Доктор экономических наук (1968), член-корреспондент Академии наук (1984).
Награжден орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, медалями. Женат. Есть дочь, внук Михаил.
Увлекается беговыми лыжами, велоспортом, пешими походами, шахматами.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 26 декабря 2011 > № 459674 Вадим Медведев

ВТОрое дыхание

Максим Медведков: «Мы, безусловно, не умерли бы без ВТО. Но вопрос не в жизни или смерти. Мы должны быть уверены, что нам не закроют доступ на международные рынки»

Восемнадцатилетний переговорный марафон завершен: Россия присоединяется к ВТО. Это значит, что на нашу страну, как и на всех членов организации, распространятся ее основополагающие принципы. Первый: Россия — на взаимной основе — обязана предоставить всем другим членам ВТО режим наибольшего благоприятствования в торговле. И второй: все уступки в ослаблении двусторонних торговых ограничений отныне будут взаимными. В переводе на общедоступный язык речь идет о полномасштабной интеграции в мировую торговлю, открытии новых рынков и решении всех возможных торговых споров путем переговоров по правилам ВТО.

Впрочем, не все от такой либерализации в восторге. По вопросу, надо ли присоединяться к ВТО, и если да, то где в переговорном процессе должна проходить линия компромисса, было немало дискуссий.

О том, на какие уступки пришлось пойти российскому правительству, а что удалось отстоять, в интервью «Итогам» рассказал главный российский переговорщик по ВТО, руководитель департамента торговых переговоров Минэкономразвития Максим Медведков.

— Максим Юрьевич, признавайтесь, Россия пошла на уступки, которые могут потом выйти нашей экономике боком?

— Скорее наоборот: завершение переговоров означает, что наша экономика получит преимущества, которых она до сих пор не имела. Без членства в ВТО мы не сможем успешно провести модернизацию, завоевать новые рынки. Если же говорить о компромиссах, то многие из них в итоге оказываются выгодными именно российским компаниям.

Когда мы только начинали эти переговоры, нас очень многому научила книга, которую написал глава делегации переговорщиков одной из стран. Он великолепно описал психологию переговорного процесса. Смысл в том, что, если хотите добиться какого-то реального успеха, вы должны с самого начала определить для себя рамки, за пределы которых не будете выходить. Их не должно быть много. Понятно, если вы скажете, что у вас одна сплошная «красная линия», переговоры не состоятся. Но рамки должны быть жесткими. Собственно говоря, все годы мы придерживались именно этой стратегии.

«Красные линии», за которые нельзя заступать, касались прежде всего энергетики, доступа к ресурсам и так далее. Наша основная задача заключалась в том, чтобы России не пришлось брать на себя больше обязательств, чем приняли другие страны. Это то, что мы называли «вопросами ВТО плюс». Самое главное, членство в ВТО не должно связывать наше правительство по рукам и ногам при выборе той или иной модели экономической политики. Не важно, нынешнее это правительство или то, которое будет через 30 лет. Оно все равно будет иметь широкий простор для маневра во всех секторах экономики — конечно, в рамках общих правил организации. В этом может убедиться любой желающий, прочтя итоговый доклад рабочей группы по присоединению России к ВТО.

— То есть наши условия членства в ВТО не будут отличаться от условий, на которых в этой организации участвуют, скажем, страны-учредители?

— Отличия будут. Но я бы не стал говорить, что они не в нашу пользу. Мы добились права привести некоторые свои нормы регулирования в различных отраслях не сразу, а на протяжении определенного переходного периода. Причем эти периоды будут даже длиннее тех, что имели другие присоединявшиеся к организации страны. Например, режим промышленной сборки — прежде всего автомобилей. По условиям ВТО все режимы промсборки, которые в свое время не соответствовали нормам этой организации, ее страны-учредители должны были устранить за три года. У нас есть на это время до середины 2018 года. Без переходного периода наша страна потеряла бы не менее 25 миллиардов. Стоит членство в этой организации таких денег? Ответ очевиден, на мой взгляд.

Другой пример — сельское хозяйство. Стандартная формула для тех стран, что присоединялись к ВТО раньше, заключалась в следующем: они брали на себя обязательства зафиксировать степень поддержки сельхозпроизводителей на том уровне, на котором она оказывалась в течение трех последних лет. А дальше снижали этот уровень на 20 процентов. Наши обязательства намного более мягкие. После присоединения к ВТО правительство может увеличить субсидии сельскому хозяйству в два раза. А затем в течение длительного переходного периода должно будет сократить их объем до нынешнего уровня.

Но есть и обратная сторона, где подвинуться пришлось уже нам. Наши партнеры, я бы сказал, с преувеличенным вниманием отнеслись к вопросам технического регулирования и фитосанитарного контроля. Если вы посмотрите окончательный вариант доклада рабочей группы, увидите там десятки обязательств, которые мы приняли на себя в этой сфере. Они не выходят за рамки норм ВТО, однако обязывают нас конкретизировать сложившуюся в этой сфере практику. Это добавляет работы, но вовсе не плохо для экономики и для бизнеса.

— А такой метод переговоров о вступлении в ВТО, как экскурсия по колхозам, это чисто российское ноу-хау?

— Не знаю. Но история получилась довольно забавная. Переговоры по сельскому хозяйству у нас были очень напряженными. В какой-то момент мы поняли, что наши партнеры просто не представляют, как вообще выглядит эта отрасль в России. Мы решили им показать. Это было в 2005 году. Повезли в Нижегородскую область, в колхоз имени какого-то съезда КПСС. В советское время хозяйство считалось одним из передовых, но к тому моменту пришло в полный упадок. Не буду сейчас рассказывать, чего стоило уговорить директора колхоза не пускать иностранным гостям пыль в глаза. Он даже возмущался, как это так: показать басурманам все как есть! В конце концов уговорили. Задачу свою он понял правильно. Но кое в чем мы прокололись. Приводит он гостей на машинный двор и показывает комбайны. По сценарию директор должен был показать наш комбайн и иностранный и сказать, что в наших условиях импортный работать не может. Но получилось все с точностью до наоборот. «Вот, — говорит, — наш комбайн. Мы его ремонтируем каждую уборочную. А это мы купили немецкий, подержанный. И благодаря ему убираем 80 процентов урожая». Доказать после этого членам ВТО, что нам необходимо защищать от конкуренции наших производителей сельхозтехники стало невозможным. Правда, мы добились, что импортная пошлина на комбайны останется высокой. Но только на протяжении определенного переходного периода. Аргумент наших партнеров — вам важнее сохранить комбайновую отрасль или чтобы урожай убирался с наименьшими затратами — надо признать справедливым.

— Поговаривают, что на переговорах с Грузией пришлось едва ли не поступиться признанием независимости Абхазии и Южной Осетии. Это так?

— Нет, не так. В конечном счете мы взяли на себя обязательство предоставлять ВТО информацию о нашей взаимной торговле с этими двумя независимыми государствами. Но точно такое же обязательство взяла на себя и Грузия. Другими словами, она признала свои торговые отношения с Абхазией и Южной Осетией экспортно-импортными операциями, а не внутренней торговлей! Представьте себе, если бы США, например, сообщали в ВТО информацию о торговле между Аляской и округом Колумбия! Более того, теперь Грузия должна будет поставить на своей границе с Абхазией и Южной Осетией таможенные посты. А это уже фактическое признание самостоятельного статуса Абхазии и Южной Осетии в международной торговле.

— Сенсация, однако! Давайте тогда в режиме блиц пройдемся по отдельным секторам. Банки. Иностранные филиалы у нас будут?

— Нет, филиалов инобанков в России не будет. Кроме того, мы установили квоту. Совокупный капитал банков с иностранным участием не может быть более 50 процентов от совокупного капитала всей нашей банковской системы.

— Страховые компании?

— Филиалы можно будет открывать через девять лет. Но условия открытия их будут такими же, как при открытии российских страховых компаний.

— Пошлины на автомобили?

— В день присоединения к ВТО пошлины на легковые автомобили снижаются до 25 процентов, через 7 лет — до 15 процентов. Пошлина на подержанные автомобили будет на 5 процентов выше, чем на новые.

— Экспортные пошлины на нефть?

— Они остаются. И рассчитываться будут по той же формуле, что и сейчас. При этом отмечу, что большинство стран ВТО экспортные пошлины не применяют. Мы будем одни из немногих, кто это делает.

— Цены на газ внутри страны?

— Стоимость газа для населения правительство сможет регулировать так, как посчитает нужным. Что касается поставок для промышленных потребителей, они должны быть установлены на уровне, который позволит поставщикам продавать его с прибылью. Но это уже давно происходит. И обязательства выравнять внутренние цены на газ с экспортными у нас нет и не будет никогда.

— Насколько в среднем снизятся импортные пошлины после присоединения к ВТО?

— В среднем за семь лет на 3 пункта. И приблизятся к 6,5 процента. Это, на мой взгляд, не так много. Если помните, в ходе тарифной реформы 2001 года мы снизили пошлины на те же три процента. И никто ничего не почувствовал. То же самое будет и сейчас. К тому же, если нам понадобится, если импорт будет расти и наносить ущерб, мы сможем увеличивать пошлины для отдельных отраслей. Нормы ВТО позволяют это делать после прохождения определенных процедур. При этом у нас останутся высокие пошлины на импорт авиатехники, других важных для нас товаров, которые мы производим сами и рынки которых требуют защиты.

— Максим Юрьевич, давайте вернемся к более глобальным вопросам. Вот мы стали членами ВТО. Ну, медаль себе на грудь за это повесим. А что дальше?

— Когда переговоры были завершены, вечером того же дня мы собрались с нашими партнерами в неформальной обстановке и они мне задали примерно тот же вопрос. А что делать дальше-то? Ясно, что та работа, которую мы сделали, должна дать какой-то видимый результат. Не просто медаль повесить, а получить конкретные экономические преимущества.

На самом деле у нас теперь появилось много направлений для дальнейшей работы. Даже на ближайшие несколько месяцев. Первое, что мы должны сделать, это определить в очередной раз риски, которые могут возникнуть для отдельных наших отраслей, и рассчитать шаги по их снижению уже в рамках ВТО. Таких отраслей немного, но они есть. И мы сейчас разрабатываем соответствующий план действий.

Второе направление: вместе с бизнесом нам необходимо подготовить концепцию работы в ВТО. Вот мы приходим туда, занимаем кабинеты и что делаем? В каких группах мы участвуем, в каких нет? Чего добиваемся на переговорах в рамках Дохийского раунда, а чего нет?

Третье направление: нам надо готовить специалистов для разных ведомств, учить их тому, как работать в рамках ВТО. У нас уже созданы соответствующие учебные центры в Москве и Санкт-Петербурге. И теперь эту программу мы будем запускать.

Есть и другие проблемы. Например, по нашим договоренностям мы должны изменить режим импорта сахара в Россию. Наши сахаропроизводители этим не очень довольны. Хотя в 2004 году, когда мы на переговорах взяли на себя эти обязательства, они такого недовольства не высказывали. Теперь мы должны будем возобновить переговоры, уже будучи членами организации. Кроме того, нам необходимо помочь присоединиться к ВТО нашим партнерам по Таможенному союзу — Белоруссии и Казахстану. И мы готовы сделать для них все, что им для этого потребуется.

— Переговоры о присоединении к ВТО начинались, когда наши иностранные партнеры были, как говорится, на коне, а теперь то от одной, то от другой волны кризиса отбиваются. Да и в нашей экономике изменения произошли грандиозные. Все эти обстоятельства имели влияние на нашу переговорную позицию?

— Косвенное влияние, безусловно, было. Но непосредственно эти волны наши переговорные позиции не затрагивали. Хотя бы потому, что все переговоры по доступу на наш рынок мы завершили еще в 2005 году.

Длительный переговорный процесс научил нас другому. Оказалось, что система ВТО не приспособлена к масштабным кризисным явлениям. ВТО не запрещает субсидии. Но требует при их предоставлении отдельным отраслям соблюдать определенные критерии и условия. И многие члены этой организации, ведущие ее члены, в период кризиса оказались перед выбором: либо они жертвуют рабочими местами и целыми отраслями, либо нарушают правила. Многие пошли именно по второму пути. Это означает, что система ВТО как система единых норм дала сбой. Она к таким ситуациям просто не приспособлена.

— А зачем нам участвовать в организации, члены которой сами не выполняют ее правил?

— Ну, мир не идеален. Не существует международных договоров, которые выполнялись бы безукоризненно. Важно, что ВТО — единственная организация, которая действительно регулирует международную торговлю. И делает это наиболее справедливо для всех ее участников.

Мы, безусловно, не умерли бы без ВТО. Но вопрос заключается не в жизни или смерти. Мы должны быть уверены, что нам не закроют доступ на международные рынки. Эта проблема была осознана нашей страной еще в 70-е годы, когда Политбюро ЦК КПСС приняло решение о сближении СЭВ и ГАТТ. СССР прекрасно понимал, что нельзя развивать экономику без доступа на международные рынки. Иначе экономика просто схлопнется. Думаю, в России этого не хочет никто. И мы присоединяемся к этой организации именно потому, что думаем о будущем.

Константин Угодников

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 19 декабря 2011 > № 455619 Максим Медведков

Начало встречи с представителями российских и индийских деловых кругов.

Д.МЕДВЕДЕВ:Уважаемый господин Премьер-министр! Уважаемые господа! Уважаемые коллеги!Мы рады возможности встретиться с представителями российских и индийских деловых кругов и придаём большое значение формату непосредственного общения с бизнес-сообществом. По сути, это уже стало составной частью визитов на высшем уровне.

Нынешний визит господина Премьер-министра (и это уже доказал ход визита) проходит, как обычно, в дружественной, конструктивной атмосфере. Мы подписали документы, провели очень насыщенный диалог. И надеюсь, что такие механизмы взаимодействия, как Деловой совет по сотрудничеству с Индией, торгово-промышленные палаты, объединения промышленников России и Индии активно дополнят работу Межправительственной комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и культурному сотрудничеству.

Наши экономические связи складывались не один десяток лет. В 60-х и 80-х годах при нашем содействии в Индии строились крупные предприятия, которые в какой-то период были существенной частью индийской промышленности. Пример: металлургические заводы в Бхилаи и Бокаро стали символом российско-индийской дружбы.

Мы с господином Премьер-министром на переговорах констатировали наличие реальных возможностей как для увеличения товарооборота, так и для оптимизации увеличения инвестиционной активности. Мы готовы сегодня участвовать в модернизации промышленных предприятий, которые были построены в Индии в тот период. Индийские бизнесмены, в свою очередь, входят в состав фонда «Сколково», проекты которого имеют инвестиционную и научную направленность. Ещё в прошлом году с господином Премьер-министром в Нью-Дели мы обсуждали идею перенесения успешного опыта в области военной авиации на гражданский авиационный сектор. Сейчас мы переходим к её реализации, надеюсь.

Вы знаете, мы вступаем или вступили практически во Всемирную торговую организацию, шли мы к этому очень долго – 17 лет. После нашего вступления российские компании в Индии и индийские в России будут уже функционировать на основе универсальных правил, что, конечно, очень хорошо.

Мы также были бы рады начать работу над соглашением о всестороннем экономическом сотрудничестве в формате отношений между Индией и Таможенным союзом России, Беларуси и Казахстана. Можно было бы для этого создать рабочую группу с участием экспертов для изучения перспектив такого соглашения.

Среди многосторонних форматов мы выделяем, конечно, наше соучастие в форуме БРИКС, в форуме Россия – Индия – Китай, в восточноазиатских саммитах, Шанхайской организации сотрудничества. Кстати, намерение Индии стать полноправным участником Шанхайской организации сотрудничества, я уже сегодня говорил об этом несколько раз, мы всячески поддерживаем.

Мы обсудили во время обеда с господином Премьер-министром ситуацию в наших экономиках. Конечно, в мире ситуация непростая, и в наших экономиках ощущается небольшой спад, но в то же время если говорить о двусторонних связях, то мы имеем неплохой товарооборот, который растёт. При этом и наш ВВП соответствующим образом, может быть, не так, как нам бы хотелось быстро, но всё-таки прирастает. И в этом году он будет расти достаточно прилично по отношению ко всему остальному миру.

В настоящий момент мы осуществляем крупные проекты, которые ориентированы на годы вперёд. Они все вам известны. Я даже могу на них специально не останавливаться. Но есть целые сферы, где наше сотрудничество носит стратегический характер: это и ядерная энергетика, и автопром, и действующее совместное предприятие в сфере мобильной связи, мобильного интернета, есть проект по созданию российско-индийского совместного предприятия в области металлургии. У нас в России обосновалась и государственная индийская нефтегазовая корпорация ONGC, которая участвует в ряде проектов, а «Газпромом» подписаны меморандумы с рядом индийских компаний, которые предусматривают крупные поставки сжиженного природного газа в Индию начиная с 2016 года. Также реализуется долгосрочный проект по поставкам в Индию минеральных удобрений. Всё это лишь отдельные примеры взаимодействия в разных областях экономики.

В настоящий момент у нас добротная нормативная база для развития сотрудничества. Сегодня был подписан целый ряд двусторонних документов. Упомяну из них Меморандум о взаимопонимании между контрольными органами наших стран в области соблюдения стандартов лекарств. Фармацевтическая продукция из Индии у нас хорошо известна, у нас зарегистрировано свыше 800 лекарственных средств индийского производства. Я надеюсь, этот документ будет способствовать продвижению качественных медикаментов на наш рынок.

С 1 декабря вступило в силу Межправительственное российско-индийское соглашение об упрощении условий взаимных поездок отдельных категорий граждан. Оно предусматривает максимально простой и быстрый порядок получения российской въездной визы для индийских бизнесменов. Но если это всё-таки не так, вы во время встречи об этом скажите, мы постараемся тогда что-то поправить.

Я хотел бы пожелать вам успехов в вашей работе на российском рынке. Мы всегда рады вас видеть, и в этом наша совместная позиция с моим коллегой господином Премьер-министром, доктором Манмоханом Сингхом.

Господин Премьер-министр, передаю Вам слово.

М.СИНГХ (как переведено): Уважаемый господин Президент! Уважаемые представители российско-индийской промышленности!

Я очень рад присутствовать здесь вместе с Президентом Медведевым и встречаться со всеми вами.

За последние два года правительства обеих наших стран приняли стратегические решения о поддержании торговых и экономических отношений в таких сферах, как оборона, ядерная промышленность и космическая промышленность. Мы поставили целевой показатель – поднять торговый оборот до 200 миллиардов долларов к 2015 году. Кроме межправительственной комиссии мы также образовали ряд механизмов, которые нацелены на прямое сотрудничество бизнес-кругов.

Я хотел бы узнать у вас, дамы и господа, как вы думаете, что необходимо сделать для того, чтобы продвигать торговлю и инвестиции в рамках наших взаимоотношений? Правительство Индии привержено принятию стратегических мер, которые способствовали бы развитию российского бизнеса в Индии, развитию российских инвестиций в Индию. Мы работаем в области взаимного признания стандартов, облегчения визовых процедур и других регулирующих требований. Мы также принимаем ряд мер для поддержки торговли и инвестиций и создаём институциональные механизмы для урегулирования торговых споров. Сейчас очень хорошая возможность ещё более нарастить наши взаимоотношения в этой сфере. Во времена, когда во всём мире экономика находится в упадке, Индия и Россия создают необходимую инфраструктуру. Мы являемся естественными партнёрами, мы развиваем наши возможности. Индия тепло приветствует вступление России во Всемирную торговую организацию. Мы также хотим подписать соглашение с экономическими партнёрами по Таможенному союзу: Россией, Белоруссией и Казахстаном.

Инициатива, выдвинутая Россией по запуску обширной экономической модернизации и приватизации, открывает новые пути для различных компаний из Индии, которые могут сотрудничать с российской промышленностью. Индийская экономика растёт темпами 8,5 процента с 2004 года. Несмотря на ситуацию в глобальной экономике, мы установили целевой показатель – 9 процентов в пятилетнем плане до 2012 года. Мы приглашаем российских партнёров участвовать в наших инфраструктурных проектах и также в других развитийных программах.

У нас уже имеется успешный опыт сотрудничества в прошлом. Кроме того, SSTL и МТС собираются сотрудничать в сфере мобильных коммуникаций, а также национальная комиссия по развитию добычи природных ископаемых заинтересована в сотрудничестве с российскими предприятиями – такими, как «Норникель». Мы приветствуем инвестиции России в телекоммуникационные отрасли Индии, а также индийские инвестиции в различные сектора в нефтегазовой промышленности в России.

Я также хотел бы сказать о потенциале таких сфер, как фармацевтическая, удобрения, нефтехимия и авиация, а также здравоохранение. Кроме того, Российско-индийский форум отметил приоритеты в такой сфере сотрудничества, как телекоммуникации и инвестиции. Кроме того, мы в дальнейшем будем наращивать наши усилия по улучшению политических отношений, которые существуют между нашими странами, для расширения нашего торгово-экономического сотрудничества.

Я желаю вам успехов в вашей работе.

Большое спасибо за внимание.

Индия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 16 декабря 2011 > № 455207 Дмитрий Медведев

Гельмут Шмидт: "Путин правит в русле столетних российских традиций"

Гельмут Шмидт

Резюме: Немцы находятся перед выбором – либо продолжать то, что мы делали на протяжении последней тысячи лет, а именно – вторгаться на периферию, когда мы сильны, и оказываться отброшенными назад, когда мы слабы, либо становиться частью европейского сообщества.

Первый ход за Шмидтом: «Принцип прав человека... стал инструментом, своего рода плавками, скрывающими, что следует скрывать – натиск экспансии западной державы». Ответ Штайнбрюка: «Я не мыслю совсем уж цинично. Что бы значило для мира в целом, если когда-нибудь сильнейшая экономика мира оказалась бы недемократичной?» Шмидт: «Для мира это, скорее всего, вообще не будет иметь значения. Не переоценивайте значение демократии. Ее нельзя и чрезмерно идеализировать». Зато собеседники согласны по поводу Европы, которая видится обоим как «континент на обвисшем суку, если европейцы не поймут, наконец, что ЕС – это их единственный шанс сохранить место за столом великих». Европейцам нужен новый миф, убеждены Шмидт и Штайнбрюк, для которых таковым является мир, утвердившийся в Европе вместе с интеграцией. Впрочем, вопросов о будущем Европы у обоих собеседников больше, чем ответов. «Россия в глобальной политике» публикует отрывок из раздела «Глобальные сдвиги», где речь идет о падении роли Европы и новых шансах европейской интеграции, месте России в Европе будущего и необходимости их более глубокого партнерства, а также взаимоотношениям между Германией, Россией и Польшей. Публикацию подготовил Юрий Шпаков.

Штайнбрюк: Давайте поговорим о конкуренции моделей. Меня волнует, способна ли Европа представлять для других стран интерес в качестве модели? Не покидает мысль, что по мере роста уровня материального благосостояния, демографического омоложения, эмансипации женщин и сомнений в патриархальных системах давление на диктатуры и деспотические системы становится настолько сильным, что оно само по себе каким-то образом деформирует стимулы к соблюдению прав человека и свободы передвижения. Данный вопрос особенно важен в связи с событиями, свидетелями которых мы стали в зоне Магриба и на Ближнем Востоке. Не думаю, что страны этого региона заинтересованы в копировании демократической системы Запада. Однако само по себе требование обуздания коррупции и создания независимых судов, в которые позволительно подавать иски против государства, демонстрирует, насколько глубоки происходящие перемены. Поэтому не хотел бы исключать, что Европа, столь высоко ценящая право индивидуума, все же в состоянии стать неким образцом для подражания. Правда, нечто подобное могло бы быть реализовано тем успешнее, чем менее откровенной оказалась бы при этом наша собственная миссионерская роль. Вы правы, что за последние двести лет миссионерством многократно злоупотребляли, и некоторым странам это чаще наносило вред. Но там, где политические условия меняются в сторону прогресса, нельзя исключить появление интереса и политической воли к тому, чтобы применить ценности и правовые нормы Европы.

Шмидт: Пожилые люди, как я, всегда мыслят долговременными категориями, во всяком случае, более длительными, чем прежде, в 30- или 50-летнем возрасте. В связи с тем, о чем вы говорите, Пеер, я мысленно переношусь в конец XXI века. Европа, возможно, и генерирует модели для подражания. Однако европейцам для начала следует помнить, что на исходе XIX века они составляли четверть мирового населения, а вот к концу нынешнего эта цифра составит всего лишь 5%, и то если включить все население России вплоть до Камчатки. Только пять процентов! И, вероятно, уже к середине столетия на Европу будет приходиться лишь 11–12% добавленной стоимости в мировой экономике, иными словами, глобального ВВП. Всего лишь одиннадцать процентов! Ровно шестьдесят лет назад, в 1950 г., доля европейцев, включая тогдашний Советский Союз, составляла свыше 30% от мирового производства добавленной стоимости. Оба этих показателя – удельный вес в мировом населении и удельный вес в производстве глобального ВВП – неуклонно и резко падают. А почему? Потому что быстро растет мировое население, но не население Европы. Население Европы убывает и старится. Старению сопутствует спад в инновациях, ведь старые люди не изобретают новые электронные приборы. Это делают молодые, но молодежи у нас не хватает.

Штайнбрюк: Мне нечего возразить, сказанное вами неопровержимо.

Шмидт: В таком случае продолжу. Старению европейского общества при его одновременном численном сокращении противостоит демографический взрыв в других частях мира. Когда мой отец еще ходил в школу, это было в 1900 г., в мире жили 1,6 млрд человек. Сегодня нас около семи миллиардов. За ХХ век численность населения увеличилась в четыре раза. Ничего подобного не было в истории человечества. На фоне демографического взрыва , разразившегося исключительно в Азии, Африке и Латинской Америке, мы наблюдаем два феномена, которые очень медленно входят в наше сознание. Первый из них – ускорение научного и технического прогресса. Другой – глобализация, ставшая возможной благодаря этому ускорению, превращение планеты в огромную единую рыночную площадку. Если в таком контексте еще раз вспомнить вашу изначальную постановку вопроса – может ли Европа служить примером для подражания, то ответ мой окажется очень осторожным.

Штайнбрюк: То, о чем вы говорите, представляет собой отчетливо различимую тенденцию к совершенно новому перераспределению не только мирового политического веса, но и благосостояния. Европейские общества едва ли к этому готовы. Вопрос, что будет происходить с нашей производительностью, как сохранить у стареющего общества способность к инновациям, а также тягу к новизне и креативность, является одним из центральных вопросов жизнеспособности немцев в будущем. Но то, что вы утверждаете, Гельмут, на мой взгляд, все же несколько отдает фатальным детерминизмом. Ведь у вас получается, что падение экономического веса и политического влияния Европы неизбежно. Я в этом не уверен. Вот, скажем, почему бы европейским странам не договориться и совместно не сделать предложение, экономически привлекательное для стран Магриба, благодаря которому у местной молодежи появились бы профессиональные перспективы в собственной стране.

Шмидт: Против вашего упрека в детерминизме, прозвучавшего в мой адрес, мне придется защищаться. Но хотелось бы добавить несколько слов к вопросу об ускорении технологического прогресса, кульминацией которого в настоящее время является микроэлектроника. Так называемая арабская весна стала возможной благодаря микроэлектронике. Во-первых, «Аль-Джазира», телеканал, который смотрят миллионы людей и в Алжире, и в Марокко, и в Йемене, и в Сирии; он вещает на обоих важнейших для региона языках – арабском и английском. И, во-вторых, хотя взбунтовавшиеся молодые люди в массе своей безработные, у многих из них есть мобильные телефоны и доступ к интернету. Без интернета и «Аль-Джазиры» было бы невозможно распространить восстание по меньшей мере на шесть, а то и семь государств региона, нивелировав национальные различия. Не было ведь нужды посылать гонцов из Туниса в Бенгази, Рабат или Каир – средствами организации восставших масс стали Facebook и Twitter.

Штайнбрюк: Это возвращает нас к вопросу, не является ли интернет также наибольшей угрозой для Китая и государств, подобных ему по общественному устройству. Сколь долго автократические системы смогут контролировать доступ к интернету? Возможности Сети в сфере коммуникаций со временем могут оборачиваться весомой угрозой для закрытых обществ. И это еще одна причина моей уверенности в том, что судьба Европы еще не предрешена. Разумеется, есть опасность, что экономически мы окажемся в невыгодном положении и утратим политическое влияние; в таком случае лет через десять или пятнадцать для нас станет очевидным, что мы больше не играем в Лиге чемпионов. Но я не могу мысленно допустить, что подобное развитие неотвратимо и безальтернативно.

Шмидт: Свой прогноз о позиционировании Европы в мире к концу XXI века я считаю не стопроцентным, но весьма вероятным. Я убежденный приверженец европейской интеграции с 1948 г. – не из идеалистических побуждений, а преимущественно исходя из немецких национально-эгоистических мотивов. Наша германская нация живет в центре Европы в окружении бОльшего числа соседей, чем другие европейцы. И почти со всеми из них мы воевали. Так вот, немцы находятся перед выбором – либо продолжать то, что мы делали на протяжении последней тысячи лет, а именно – вторгаться на периферию, когда мы сильны, а когда мы слабы, оказываться отброшенными назад, либо становиться частью европейского сообщества. Поэтому я был и остаюсь сторонником европейской интеграции. Но эта интеграция спотыкается вот уже двадцать лет.

Штайнбрюк: К такой опасности надо относиться серьезно, в особенности учитывая то очевидное обстоятельство, что влияние Европы начинает снижаться. Я наблюдаю в Китае тенденции, указывающие, что он вместе с США стремится поделить мир и в итоге создать подобие «Большой двойки». Это особенно бросилось в глаза на Конференции ООН по изменению климата в Копенгагене (декабрь 2009 г.), когда американский президент и один даже не самый высокопоставленный китайский министр в двустороннем формате предприняли попытку определить ход этой международной встречи. С другой стороны, приходится наблюдать стремление Китая осуществлять с другими развивающимися государствами совместные акции, дабы сформировать противовес США и Европе. Пекин особенно активно обхаживает Бразилию, Россию, Индию, а теперь еще и Южную Африку. Незадолго перед вторым саммитом «Большой двадцатки» в Лондоне в апреле 2009 г. глава Народного банка Китая опубликовал статью, в которой поднял вопрос о том, не следует ли перестроить мировую валютную систему и ввести валютную корзину вместо доллара. Эта тема сегодня, как и прежде, актуальна для развивающихся стран, то есть финансовый кризис стал своего рода катализатором тренда к многополярности.

Шмидт: Ответ на вопрос, какие структуры образуются до середины нынешнего века, в значительной мере зависит от того, продолжится ли процесс европейской интеграции. Если нет, мы станем свидетелями тенденции к поляризации или разделу мира между США и Китаем. Однако если бы интеграция продолжилась, а Европейский союз стал по-настоящему дееспособным, возросла бы роль не только Европы, но и, например, Латинской Америки, в особенности Бразилии. И Китай не был бы монопольным представителем Азии. В середине века в Индии будет столько же жителей, сколько к тому времени в Китае – полтора миллиарда человек. Все это сложно прогнозировать. Тем не менее, по моим предположениям, до середины XXI столетия мы будем переживать мощную тенденцию к укреплению многополярности – с несколькими крупными игроками. Однако условие этого – продолжение европейской интеграции. Все остальное было бы для европейцев трагедией, в особенности для нас, немцев.

Штайнбрюк: Примечательно, Гельмут, что при рассмотрении вопроса о распределении глобального влияния стран в будущем Россия до сих пор упоминалась лишь мимоходом. Было бы интересно услышать ваше мнение. Какая роль уготована России в будущем, что станет с европейско-российскими отношениями? Когда речь заходит о Европе, то говорим ли мы в среднесрочной перспективе о пространстве, которое сегодня называем Европейским союзом, иными словами, о Европе с ее границами до Беларуси, или, быть может, мы имеем в виду и вовлечение России? И увеличит ли интеграция России вес Европы в мире? Пока в отношении Москвы я вижу лишь безразличие со стороны и германской внешней политики, и европейской политики.

Шмидт: В течение полувека мы были околдованы впечатляющей военной мощью СССР. Советский Союз развалился в результате давления извне, военная мощь уменьшенной России после распада, как и прежде, велика, но теперь она никоим образом не вызывает у нас страха, и вследствие этого Россия в восприятии СМИ и общественного сознания Европы едва ли играет заметную роль. Ее роль, как и прежде, очень значительна в сознании политического класса Соединенных Штатов. Сегодня они соизмеряют свои вооружения и военный потенциал с Китаем, но все еще сравнивают свой военный потенциал и с русскими.

Штайнбрюк: Однако это лишь военный потенциал. В качестве политической и экономической величины американцы, похоже, воспринимают русских не слишком серьезно.

Шмидт: Да, но достаточно, что всерьез – и даже очень – они относятся к военному потенциалу, почти как прежде. Что же до влияния европейской цивилизации на развитие российского общества, то оно, к сожалению, на удивление незначительно. Все еще отсутствуют истинные зачатки российского среднего класса. В стране что-то модернизируется, но деревня остается такой же, как сорок или пятьдесят лет назад. Говоря о России, я прежде всего хотел бы сделать одно важное признание: я очень счастлив, что ни в российском, ни в немецком народе не сохранилось ненависти по отношению друг к другу – а ведь после той страшной войны подобного едва ли можно было бы ожидать, но в действительности это великолепно.

Штайнбрюк: Прошло 70 лет после того, как немцы напали на русских, и наши сегодняшние отношения мне тоже представляются почти чудом после миллионов понесенных жертв, после тех зверств и разрушений, которые пережила Россия, и которые затем в ответ обрушились на Германию. Но мы недооцениваем Россию в политическом смысле. Думается, есть три фактора, которые должны играть существенно более заметную роль в европейском восприятии России. Во-первых, удивительное противоречие: фантастическое богатство сырьевыми ресурсами и технологическое отставание – за редкими исключениями страна плетется в хвосте. Во-вторых, тот факт, что Россия, которая граничит со странами, где доминирует ислам, и обладает немалой долей мусульманского населения на собственной территории, может оказаться вовлеченной в конфликты, впоследствии опасные и для Европы. И, в-третьих, пустеющие с точки зрения демографии пространства Сибири, вокруг которых, в зависимости от сценария и китайских интересов, вполне может возникнуть напряженность. Мне недостает европейской стратегии относительно того, как на фоне всего этого обращаться с Россией.

Шмидт: – Хотелось бы добавить еще и четвертый пункт. Русские собственными силами, особенно во время Второй мировой войны, разработали технологии, которые были среди лучших в мире. Но их достижения почти без исключения концентрировались в военной области. И когда вопрос о военной мощи утратил остроту, они попросту не поставили новые задачи перед специалистами, которые были причастны к этим выдающимся достижениям, в том числе к созданию первых искусственных спутников Земли. Ресурс разбазарили безо всякой пользы, часть специалистов удалось удержать в оборонной отрасли, часть разбрелась по свету. Тем не менее, все еще сохраняется естественно-научный и технический потенциал, который сегодня, однако, не служит благу россиян.

Штайнбрюк: Займись мы глубже Россией и ее проблемами, наши связи стали бы более тесными. В годы правления коалиции социал-демократов и «зеленых» выдвигался тезис о стратегическом альянсе с Россией. Не знаю, возможно, это было преувеличено, однако я считал бы мудрым и правильным, если бы мы вернулись к такому подходу в нынешней европейской (и германской) внешней политике и политике безопасности. На мой взгляд, шрёдеровское вовлечение России во внешнеполитическую концепцию, которую он, кстати, рассматривал не в качестве альтернативы атлантическому и европейскому партнерству, а как дополнение к ним, явно недооценено. Кое-кто выносил оценки, глядя сквозь игольное ушко личного отношения к России. Это в любом случае близорукий взгляд.

Шмидт: Вполне мог бы с вами согласиться, что Россия заслуживает к себе большего внимания. Но существует еще одна проблема, которая представляет серьезное препятствие. Все еще сохраняющееся глубокое недоверие между Россией и Польшей, которое, понятное дело, с польской стороны намного сильнее, чем с российской. И здесь для нас, немцев, возникает трудность. Мы хотели бы в равной мере сотрудничать и с теми и с другими, но наше масштабное взаимодействие с русскими вызывает страх у поляков, а уровень кооперации с поляками пугает людей в Кремле. От политического класса в Берлине требуется очень тонкое чутье. И как раз его сегодня недостает.

Штайнбрюк: И все же госпожа Меркель зримо повысила уровень германо-польских отношений, вплоть до совместных заседаний правительств двух стран с участием польского премьер-министра. Качество германо-польских отношений заметно отличается в лучшую сторону по сравнению с прежними временами. Страницы европейской истории глубоко запечатлелись в сознании не только поляков. Другие центральноевропейские страны также испытали на себе тиски, в которые они были зажаты между мощной прусской Германией, с одной стороны, а с другой – в царские и коммунистические времена экспансионистской, если не сказать агрессивной, политикой России.

Шмидт: Согласен с вашими положительными оценками политики Меркель в отношении Польши. Но в то же время она очень холодно относится к Москве, постоянно выражает претензии в адрес Путина по поводу недостаточного соблюдения прав человека в России.

Штайнбрюк: Ну да, но разве это не так?

Шмидт: Так или нет – это один вопрос; а вот следует ли германскому канцлеру так говорить, это другой. И на последний вопрос я бы ответил негативно.

Штайнбрюк: То есть Путина следует называть демократом чистой воды (характеристика, которую дал ему в свое время Герхард Шрёдер. – Ред.)?

Шмидт: Нет, конечно. Путин правит в русле столетних российских традиций, но на основе демократической конституции.

Штайнбрюк: – Мне, между прочим, хотелось, чтобы и в Берлине прошло мероприятие в связи с 70-летием нападения на Советский Союз. Такого мероприятия не было, и я считаю это досадной ошибкой. В Москве тысячи людей в четыре часа утра стояли на Красной площади. Однако мне показалось достойным, что немецкие СМИ надлежащим образом напомнили об этой годовщине в особенности молодому поколению. В то время как в медийной среде присутствовали адекватные оценки произошедшего, на политическом уровне ощущалось определенное игнорирование этой даты.

Шмидт: Пеер, сколько должно пройти времени, чтобы наши соседи окончательно оставили в прошлом германское нападение и оккупацию?

Штайнбрюк: Это в значительной степени зависит от нас самих, от немцев. Мы должны всегда стремиться к соблюдению баланса европейских и германских интересов. Это останется задачей для будущих поколений.

Гельмут Шмидт, канцлер Германии в 1974–1982 гг., является у себя на родине непререкаемым политическим авторитетом и в свои 93 года остается активным комментатором как внутренней, так и внешней политики ФРГ, а также глобальных проблем. Осенью в гамбургском издательстве Hoffmann und Campe вышла книга его диалогов с одним из руководителей Социал-демократической партии Германии Пеером Штайнбрюком (оба собеседника – страстные шахматисты, и беседы велись за шахматной доской, поэтому сборник называется «Ход за ходом»). Согласно социологическим опросам, Штайнбрюк – наиболее перспективный соперник канцлера Ангелы Меркель на выборах 2013 года. И хотя внутри СДПГ он не пользуется однозначной поддержкой, Шмидт выбор уже сделал. Первая беседа посвящена тектоническим сдвигам в мировой политике – снижению роли США и восхождению Китая, «экономического гиганта под кнутом однопартийной системы». Игроки размышляют о жизнеспособности и возможном конце западной модели демократии и прав человека.

Германия. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 15 декабря 2011 > № 738722 Гельмут Шмидт

Российский ядерный круг

Уроки постсоветского двадцатилетия

Резюме: Глубокое осмысление того, что же России все-таки досталось по наследству от Советского Союза в ядерных вопросах, того, как наилучшим образом использовать возможности, которые дает режим ядерного нераспространения, только зреет.

25 декабря 1991 г. Борис Ельцин получил из рук Михаила Горбачёва «ядерный чемоданчик». Таким образом, спустя полтора года после провозглашения государственного суверенитета России и спустя полгода после своего избрания российским президентом, Ельцин обрел символические «ключи» от ядерной державы. Но пройдет еще мучительных полгода, прежде чем Россия окончательно подтвердит свой статус государства – правопреемника Советского Союза в вопросах обладания ядерным оружием. А затем предстоят долгие годы осмысления того, что за наследство получила Российская Федерация и как ей этим наследством распорядиться.

«Преемственность» – слово, выскочившее, как чертик из табакерки, уже в самом начале ельцинского правления применительно к политике ядерного нераспространения. И, какие бы внешние перегрузки ни испытывала – особенно в свою первую пятилетку – новая Россия, заявления и особенно действия в сфере ядерного нераспространения (конечно, часто искаженные этими перегрузками) все же оставались вполне «преемственными». Проще говоря, это было продолжение традиционно советской нераспространенческой политики. Именно традиционно советской, а не поздне-горбачёвской: идеями сотворения безъядерного мира к 2000 г. (или к какой другой круглой дате) больше никто в Москве не баловался.

Не обуза!.. Не обуза?

Фактор наличия ядерного оружия в России – безусловный asset, и лишь в незначительной степени – liability. С этим выбором-выводом Ельцин и его первая команда определились быстро. Короче говоря: не обуза! Но только как получить с этой «мощи», с этой «не-обузы» причитающиеся (вроде бы) по вкладу проценты? Тут сразу – головная боль.

Хроника обретения Россией реального и полного контроля над собственным ядерным арсеналом столь же живописна и уродлива, как живописна и уродлива сама российская история начала 1990-х. Только здесь риски выходили далеко за пределы границ бывшего СССР.

В каждой из 15 советских республик велась какая-либо ядерная деятельность или размещалось ядерное оружие. В Москве отдавали себе отчет в том, что если ядерное оружие на длительный период останется за территорией Российской Федерации, обеспечить его сохранность будет весьма затруднительно. Напряжение подогревалось появившимися в американской и израильской печати уже в начале 1992 г. слухами, со ссылками на «осведомленные источники в разведке», что Казахстан якобы продал Ирану одну или две ядерные боеголовки. Хотя уже тогда было ясно, что эти слухи беспочвенны и имеют политический подтекст, вряд ли кто-то в Москве мог гарантировать, что, если упустить время, такая «фантастика» не обратится в реальность.

Наиболее драматичным моментом, когда российская ядерная политика находилась еще в зародыше, является сосредоточение всего тактического ядерного оружия (ТЯО) бывшего Советского Союза на территориях России, Украины и Белоруссии. Причем советские военные сумели во многом предвосхитить ситуацию и сделать это еще до юридического оформления распада СССР. Этот грамотный шаг позволил значительно снизить реальную угрозу ядерного нераспространения, которая в ином случае стала бы неизбежностью уже вскоре после распада Союза. Вывод ТЯО, выражаясь военным языком, «проходил на фоне усложненной оперативной обстановки, связанной с активизацией политических групп», некоторые из которых могли попытаться воспрепятствовать этим действиям силой.

Приведу лишь один пример: вывод ТЯО из Азербайджана осуществлялся в режиме секретности, что помогло доставить боеприпасы на военный аэродром без эксцессов, но там взлетно-посадочная полоса оказалась заблокирована группой гражданских лиц из Народного фронта, которые попытались не дать самолетам взлететь. Ситуация была настолько напряженной, что экипажам пришлось произвести предупредительные выстрелы из оружия средних бомбардировщиков, которые использовались для перевозки боеприпасов. К счастью, толпа рассеялась, и все обошлось без жертв; самолеты смогли спокойно взлететь.

Основной проблемой после распада Советского Союза стало размещение стратегического ядерного оружия, помимо России, еще в трех новых государствах: Украине, Белоруссии и Казахстане. Достаточно сказать, что ядерный арсенал, находившийся на момент распада Советского Союза в Казахстане, превышал ядерные арсеналы Великобритании, Франции и Китая, вместе взятые.

Поначалу Россия не претендовала – по крайней мере, на декларативном уровне – на единоличный контроль над стратегическими ядерными силами. 21 декабря 1991 г., спустя две недели после образования СНГ и в день принятия в Содружество Казахстана, четыре государства подписывают в Алма-Ате Соглашение о совместных мерах по контролю над ядерным оружием. А 30 декабря в Минске государства СНГ заключают Соглашение, по которому они признают «необходимость объединенного командования Стратегическими силами и сохранения единого контроля над ядерным оружием». В статье IV регламентировалось, что «вплоть до полной ликвидации ядерного оружия решение о необходимости его применения принимается президентом Российской Федерации по согласованию с главами Республики Беларусь, Республики Казахстан, Украины, в консультации с главами других государств – участников Содружества».

Но реально объединенные стратегические ядерные силы созданы не были. Сама идея их формирования была, скорее всего, компромиссом, на который Россия пошла в сложный момент непосредственно после распада. Не последнюю роль сыграло стремление Ельцина успокоить Запад, а также заручиться благожелательным нейтралитетом армии при демонтаже СССР, так как многие военные выступали за сохранение единого командования над ядерным арсеналом.

Тем не менее внимательное изучение минских договоренностей свидетельствует о том, насколько шаткими и расплывчатыми они являлись. К тому же очевидно что ни одно из государств бывшего Союза, кроме России, не было в состоянии обеспечить надлежащую боеготовность, техническую исправность, безопасность ядерных боеприпасов и высокую квалификацию, а также хотя бы минимально приемлемую оплату обеспечивавшего их персонала. Кроме того, вопрос «множественного контроля» не только не успокоил Запад, а, наоборот, вызвал нервную реакцию: «Так в чьих же руках ядерная кнопка?».

Ситуацию осложняло отсутствие в новой России эффективно действующего оборонного ведомства. С 19 августа по 9 сентября 1991 г. должность министра обороны (при отсутствии министерства) занимал генерал Константин Кобец, затем она была упразднена. Не появилась она и при формировании российского правительства в октябре-ноябре 1991 года. Для Ельцина это был тактический ход: убедить Горбачёва в отсутствии намерений демонтировать единое государство, ведь именно создание Министерства обороны России рассматривалось как один из самых «взрывных» вариантов, ставящих крест на Советском Союзе. И лишь 16 марта 1992 г. Ельцин подписал указ о создании Министерства обороны России и назначил себя временно исполняющим обязанности министра, а 18 мая эту должность занял Павел Грачёв. Весна и лето 1992 г. прошли под знаком жесткого противостояния Грачёва с маршалом Шапошниковым, бывшим министром обороны СССР, который затем возглавил командование Объединенных вооруженных сил СНГ. Орган аморфный и безвластный, что стало особенно заметно на фоне стремительного расширения полномочий Грачёва и его ведомства, в том числе в вопросах контроля над ядерным оружием. К осени 1992 г. один из «ядерных чемоданчиков» перешел к Грачёву, а весной 1993 г. у Шапошникова был отобран другой. В результате реальный контроль над СЯС продолжал осуществляться исключительно из Москвы, безо всякого участия Минска, Киева и Алма-Аты.

6 июня 1992 г. девять государств СНГ (Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан и Украина) подтвердили, что поддерживают участие России в Договоре о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в качестве государства – обладателя ядерного оружия и заявили, что сами готовы присоединиться к ДНЯО в качестве неядерных государств. В этот день вопрос правопреемства для России в качестве государства – обладателя ядерного оружия был окончательно решен.

Однако потребовалось еще два года, чтобы все стратегическое ядерное оружие было выведено с территории Белоруссии, Казахстана и Украины в Россию. С Белоруссией проблем не возникло, и к концу 1996 г. ядерного оружия на ее территории не осталось. В Казахстане, который в технологическом плане не меньше, чем Украина, и, безусловно, больше, чем Белоруссия, способен был к самостоятельному производству ядерного оружия, разгорелась короткая, но бурная дискуссия о том, не стать ли ему ядерным государством. Однако она была жестко пресечена президентом Назарбаевым, который решил сделать свою страну показательным примером движения к безъядерному миру. К осени 1996 г. ядерного оружия на территории Казахстана не осталось.

А вот Украина представляла собой куда более сложный случай.

В мае 1993 г. известный украинский политический деятель Сергей Головатый разъяснял мне: «Мы должны обладать мощным фактором сдерживания против агрессивной политики России. Иначе Украину постигнет судьба Грузии, Молдовы и Таджикистана, где Россия имперскими методами восстанавливает свои жизненные интересы». Но тут в разговор включился украинский дипломат (ныне министр иностранных дел) Константин Грищенко: «И проблема, и очевидность заключаются в том, что ни на военном, ни на политическом, ни на экономическом уровне мы не сможем позволить себе содержать ядерное оружие». Именно противоборство этих двух позиций и определяло ситуацию с 1992 по 1993 год.

Конечно, украинские политики, выступавшие за сохранение ядерного статуса, лукавили. На самом деле Украина хотела посредством ядерного блефа, во-первых, повысить свой престиж как независимого государства на международной арене, а во-вторых, и это главное, получить существенную экономическую помощь со стороны Запада в обмен на последующую передачу размещенных на ее территории боеголовок России.

В январе 1994 г. в Трехстороннем заявлении президентов России, Украины и США Украина подтвердила, наконец, свой неядерный статус и обязалась вывести ядерное оружие в Россию. При этом Киев, по сути, добился всех своих целей, включая закрепленные в заявлении обязательства России «воздерживаться от экономического принуждения» и «уважать существующие границы».

Поначалу в Москве были убеждены, что вопрос о выводе ядерного оружия с Украины удастся решить «по-братски» и без постороннего вмешательства. Но в итоге пришлось смириться с привлечением Соединенных Штатов, участие которых оказалось не просто символически-посредническим, но равноправным, если не сказать – определяющим.

В итоге Россия мирно, сдержанно и без потерь сосредоточила весь ядерный арсенал на своей территории. Но ядерный уход с постсоветского пространства не был компенсирован со стороны Москвы какими-либо шагами, направленными на цементирование сотрудничества с государствами СНГ в области атомной энергетики или ядерной безопасности. Мол, у нас у самих столько проблем дома, что до ваших трудностей нам дела нет. Россия повторила здесь в 1990-е гг. ту же внешнеполитическую ошибку, что и в других сферах. В 1994 г. Россия проигнорировала просьбу Казахстана забрать несколько десятков килограммов обогащенного урана с Ульбинского комбината, в 1998 г. отказалась принять более четырех килограммов обогащенного урана из Грузии. В результате естественную роль России взяли на себя США. Они же начали системно работать с ядерными институтами, специалистами из государств СНГ. Самоустранение России логически привело к ее вытеснению.

Под давлением

Российская политика в области ядерного нераспространения и контроля над вооружениями распадается на два этапа. Первый очерчивается рамками последнего десятилетия прошлого века. Второй, стартовавший с началом нового столетия, продолжается до сих пор.

Отличительная черта первого этапа – реализация политики ядерного нераспространения при серьезном влиянии на нее внутриполитических обстоятельств и под колоссальным давлением со стороны внешних игроков.

Что касается внутренних факторов, то здесь существовало две основные проблемы. Первая – глубокий экономический и социальный кризис, сотрясавший российское общество, в сочетании с нестабильностью и нарастанием террористической угрозы. Ни российская атомная промышленность, ни ядерно-оружейный комплекс в целом к таким перегрузкам просто не были готовы.

Атомную отрасль приходилось спасать экспортными заказами. А они были наперечет, и клиентов, стучавшихся в двери профильных ведомств, не всегда можно было оценить однозначно: иранцы, пакистанцы. Романтические представления о перспективах сотрудничества с новым другом – Соединенными Штатами – быстро споткнулись о жесткую действительность: достаточно вспомнить антидемпинговые меры против российского урана, санкции против Главкосмоса за сотрудничество с Индией. Кажется, мало было межведомственных согласований внутри России – теперь чуть ли не каждый контракт приходилось проштамповывать у американских сенаторов.

Первая чеченская война также застала империю «Средмаша» врасплох. Террористы присматривались к ядерным объектам, а те даже не были прикрыты с воздуха. Сегодня, когда ситуация выправилась, могу утверждать: нам просто повезло, что в 1990-е гг. Россия избежала масштабного ядерного террористического акта.

В Вооруженных силах ситуация была не лучше. Российский ядерный щит внешне кое-как держался, но знающие люди видели, что он ветшает на глазах. В ноябре 1996 г. начальник инспекции государственного надзора за безопасностью ядерного оружия Министерства обороны Обаревич признавался: «Я вообще не представляю, как живут люди… которые работают с ядерным оружием. У людей нет денег, людям не на что жить. Майор, который завтра идет на техническое обслуживание с ядерным боеприпасом, теряет сознание от голода. Как обслуживать ядерные боеприпасы?! А ведь это боеприпас, для которого нужны еще расходные материалы. На эти расходные материалы денег тем более нет. Мы дошли до того, что у нас нет для офицеров тапочек, чтобы ходить в зале для технического регламента – он не имеет права ходить в своей обуви. Мы дошли до ручки».

Вторая внутренняя проблема была связана с ельцинской Византией – неразберихой в принятии решений, кадровой чехардой, перетягиванием каната между ведомствами. В Советском Союзе тоже имели место столкновения интересов различных ведомств, прежде всего МИДа и структур ВПК. Примечателен пример с Ливией во второй половине 1970-х гг., когда полковник Каддафи надумал с помощью советских организаций создать полный ядерный топливный цикл, включавший и тяжеловодный реактор на природном уране, и установку по производству тяжелой воды. Руководители советского правительства и атомного ведомства были готовы пойти на сделку (Каддафи предлагал порядка 10 млрд долларов), но МИД, по воспоминаниям посла Роланда Тимербаева, заявил о своем несогласии, и в конце концов разумный подход возобладал. Помимо высшего «коллективного разума» – Политбюро, такие вопросы проходили и через специальный правительственный механизм согласования – Межведомственную комиссию по нераспространению ядерного оружия.

В России такая комиссия или иной координирующий орган никогда воссоздан не был. Это было ошибкой, плоды которой в ельцинский период приходилось пожинать особенно часто. Характерным примером стала поездка тогдашнего министра по атомной энергии Виктора Михайлова в январе 1995 г. в Тегеран и подписание там протокола о намерениях по строительству газоцентрифужного завода – чем он превысил свои полномочия и чего, с точки зрения российской политики нераспространения, делать было ни в коем случае нельзя. В Кремле о деятельности министра узнали от американцев, которые, получив копию протокола по разведканалам, организовали его «утечку».

Уже забывается, но в новейшей российской истории были периоды, когда парламент играл весьма активную и самостоятельную роль – и во внешнеполитических решениях тоже. Правительственные структуры учились обосновывать ратификацию тех или иных международных соглашений в области нераспространения и контроля над вооружениями, будь то договор СНВ-2 (похороненный американским Сенатом) или соглашения с США по Программе Нанна-Лугара («Совместное уменьшение угрозы»), позволившие получить сотни миллионов долларов на укрепление ядерной безопасности России. Бывали и позорные с точки зрения международной репутации Москвы повороты, как, например, случай, когда вице-президент Александр Руцкой вывалил перед парламентариями чемоданы секретных документов, связанных с так называемой красной ртутью.

Но все-таки, не преуменьшая роли этих внутренних проблем, следует признать, что главное давление на российскую политику в области нераспространения, часто деформировавшее ее, оказывалось извне.

Ельцину пришлось с ходу учиться тому, что друзей во внешней политике нет, а есть только интересы. Так как российские внешнеполитические интересы сформулировать никак не получалось, а изнутри страна была ослаблена, она то и дело оказывалась легкой мишенью Соединенных Штатов: и на пространстве СНГ, и в других регионах мира, куда Россия, подчас бессистемно, пыталась продвинуть или сохранить «свой флаг».

Сначала последовала артподготовка: в течение 1992–1994 гг. мировое общественное мнение упорно приучали к мысли о том, что в России царит «ядерный базар», где каждый желающий может прикупить ядерные материалы. Так как мне самому пришлось тогда изрядно повозиться с различными документами на этот счет, я далек от того, чтобы идеализировать ситуацию с учетом и контролем ядерных материалов в России тех лет, более того, чуть выше я писал об острых проблемах, с которыми столкнулись атомщики. Однако именно в этом и заключается наиболее грамотная и тщательно спланированная дезинформационная кампания: на одну порцию правды одну порцию полуправды и две порции лжи. В историях о «ядерной контрабанде» именно так и было. Кульминацией стало задержание 14 августа 1994 г. в мюнхенском аэропорту 300 грамм оружейного плутония, прибывшего туда рейсом из Москвы и имевшего, вероятно, обнинское происхождение.

Но, оглядываясь сегодня на события 15-летней давности, я думаю не только о том, как грамотно в те годы Россию «травили», но и о том, что не было худа без добра. Благодаря «контрабандным» скандалам внимание российских властей удалось привлечь к истинным проблемам с ядерной безопасностью, а «Большую восьмерку» – мобилизовать на программу Глобального партнерства. Стартовав в 2002 г., она привлекла в Россию столь необходимые в то время средства как на обеспечение безопасности ядерных материалов и боеприпасов, так и на утилизацию атомных подводных лодок, уничтожение химического оружия.

Наиболее зримо американское давление на Россию проявилось в двух случаях: Ирана и Индии.

Подписав договор на строительство Бушерской АЭС в Иране в 1992 г., Россия постепенно чувствовала, что запутывается. С одной стороны, деньги нужны позарез; первый российский атомный контракт на Ближнем Востоке; за ним маячили новые, и не только в атомной сфере: тут и углеводородная энергетика, и ВТС. С другой – в 1993 г. Служба внешней разведки России заявила, что Иран реализует «программу военно-прикладных исследований в ядерной области» (но что даже при ее беспрепятственном развитии на создание ядерного оружия у Тегерана уйдет не менее десяти лет). В результате строительство ведется черепашьими темпами (как известно, АЭС была введена в строй только в сентябре 2011 г.), отношения с иранцами то улучшаются, то ухудшаются, уровень двустороннего торгово-экономического сотрудничества остается скромным, зато от американцев, а потом от израильтян Россия получает кучу «тумаков». Причем бьют Россию и за действительно сомнительные сделки с Ираном или их попытки, и за абсолютно чистые с точки зрения норм ядерного нераспространения контракты.

Еще в 1995 г. Москва предложила рассматривать российско-иранское атомное сотрудничество как «своеобразный полигон, на котором будет предметно прорабатываться возможность и необходимость выполнения государством – членом ядерного клуба своих обязательств по статье IV ДНЯО, согласно которой участники договора должны способствовать равноправному, недискриминационному сотрудничеству в области мирной ядерной энергетики, но при этом не допускать условий для распространения ядерного оружия». Но Россию не слышат. На несколько лет ей жестко перекрывают кислород по ВТС с Ираном, заставляя Ельцина (в том же 1995 г.) подписаться под унизительным российско-американским документом. Российские уступки послали сигнал и Ирану, и другим государствам: Россия «прогибается» под американцами, она ненадежный и несамостоятельный партнер в атомных делах.

Давление США на Россию в связи с ее сотрудничеством с Индией – еще один болезненный урок. В 1992 г. сенатор Альберт Гор в ходе предвыборной кампании инициировал запрет России поставлять в Индию технологию криогенных ракетных двигателей. И хотя Россия на тот момент не была участником Режима контроля за ракетными технологиями (РКРТ) и обязательств такого плана не имела, она была вынуждена в основном подчиниться американским требованиям.

В 2000 г. Россия приняла решение о поставке в Индию 58 тонн диоксида урана на АЭС в Тарапуре для обеспечения безопасной эксплуатации станции. Вашингтон расценил это как «серьезную угрозу» режиму нераспространения. Правда, здесь Россия не «прогнулась». Ирония ситуации – и урок – заключаются в том, что через считанные годы именно Соединенные Штаты станут инициаторами снятия ограничений на ядерную торговлю с Индией, налагаемых Группой ядерных поставщиков.

Вашингтонский обком, пекинский обком

Парадоксальным образом, тот, кто больше всего оказывает на Россию давление в вопросах ядерного нераспространения, уже на протяжении двух десятилетий остается ее главным партнером по диалогу о нераспространении и разоружении. Именно с Вашингтоном Москва постоянно сверяет часы. Будто и не позади холодная война – тогда действительно вопросы ядерного нераспространения были вынесены Советским Союзом и Соединенными Штатами за скобки своих разногласий, и даже в самые напряженные годы (включая и особо драматичный 1983 г.) консультации по нераспространению продолжались в обычном режиме. Две крупнейшие ядерные державы, обладающие в совокупности более чем 95% ядерного оружия в мире, чувствуют особую ответственность за судьбу международного режима ядерного нераспространения, сконструированного ими же в другую историческую эпоху.

Кульминацией российско-американского сотрудничества в укреплении архитектуры режима стало продление ДНЯО в мае 1995 года. Здесь Россия и США работали очень плотно, сообща, продуктивно. Интересы полностью совпадали – продлить договор бессрочно. В плане эффективности режима такая постановка вопроса не была очевидной: куда лучше было бы, например, продлить ДНЯО на сменяющие друг друга 25-летние сроки, между которыми «замерять температуру» и проверять, все ли стороны добросовестно выполняют свои обязательства. Но с прагматической точки зрения и для Вашингтона, и для Москвы важно было не допустить расшатывания Договора. Своей задачи они добились, причем красиво, консенсусом, без голосования. Но после этого их интерес к ДНЯО, как и следовало ожидать, в значительной степени угас, и в дальнейшем он сводился по преимуществу к ритуальным действам и декларациям.

Все последние годы (замечу, без радикальных перепадов, связанных со сменой администраций и курсов в Вашингтоне, хотя, конечно, с оживлением при Обаме и его любящей нераспространение команде) между Россией и США установился взаимно комфортный и в основном непротиворечивый диалог по всему спектру вопросов ядерного нераспространения, разоружения и ядерной безопасности. Даже такие внешние раздражители, как разногласия по Ираку в начале 2000-х, если внимательно приглядеться, не меняют радикально эту палитру. Правда, в ближайшие месяцы ситуация может измениться. Во-первых, в вопросе о противоракетной обороне Россия преднамеренно взяла курс на обострение, что приведет и к усилению разногласий по всему комплексу разоруженческой повестки дня. «При неблагоприятном развитии ситуации Россия оставляет за собой право отказаться от дальнейших шагов в области разоружения и, соответственно, контроля над вооружениями», сказал Медведев – а это значит, пойти на нарушения собственных многосторонних обязательств в рамках статьи 6 ДНЯО, Плана действий, принятого при непротивлении России в 2010 г. на Обзорной конференции по ДНЯО. Американцы теперь легко могут подставить Россию под шквал критики со стороны щепетильных европейцев.

Во-вторых, после американской пиар-акции под названием «Ноябрьский доклад МАГАТЭ по Ирану» вновь обнажились противоречия между Россией и США по подходам к оценке иранской ядерной программы; они будут нарастать, хотя еще недавно обе страны хорошо слышали друг друга. И, наконец, тестом уровня «благости» таких отношений может стать приближающийся кризис с многосторонними усилиями по разоружению: тихий коллапс Конференции по разоружению в Женеве, уже многие годы не способной сдвинуть с мертвой точки начало переговоров по договору о запрещении производства расщепляющихся материалов для военных целей (ЗПРМ). На фоне того, что до сих пор не вступил в силу (и, не надо иллюзий, не вступит в обозримой перспективе) Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), отсутствие какого-либо прогресса на многостороннем треке требует хирургического вмешательства. Либо реформы Конференции по разоружению. Либо ее роспуска и формирования новой структуры на новых принципах. Либо вынесения переговоров по ЗПРМ на другую площадку. Россия пока к этому не готова, а США – готовятся.

Любопытно, что диалог России по ядерному нераспространению с другим ключевым мировым игроком – Китаем, – хоть и насчитывает куда меньшую историю, чем с Соединенными Штатами, внешне выглядит столь же непротиворечиво. На данном временном отрезке российские и китайские интересы в нераспространении в основном совпадают.

Конечно, мы без труда найдем несколько отличий: прежде всего они связаны с подходами к Индостанскому субконтиненту. Кроме того, Пекин не ратифицировал ДВЗЯИ (это его сближает с США). Но и в отношении Ирана, и даже в отношении КНДР, и в отношении перспектив ЗПРМ позиции выглядят очень близкими. С разоружением и сложнее, и проще. С одной стороны, у Пекина, насколько известно, очень скромный ядерный арсенал; есть подозрения, что он может быть быстро наращен, но такой тенденции сегодня не просматривается; то есть здесь сравнения с Россией неуместны. С другой стороны, на декларативном уровне позиции России и Китая почти идентичны. И сегодня число сюжетов, которые еще больше сближают Москву и Пекин, увеличивается: это и резко негативное отношение к стратегической противоракетной обороне (ПРО), и стремление предотвратить гонку вооружений в космосе.

Но в какой-то момент Москве придется выходить из этого комфортного состояния mОnage a trios и сделать выбор между Вашингтоном и Пекином. Это может быть, с наибольшей вероятностью, проблематика стратегической ПРО. Но, возможно, это состояние неопределенности еще продлится, потому что сегодня к этому выбору еще не готов никто.

Свой голос

Может создаться впечатление, что за 20 лет Россия так и не выработала самостоятельной политики в области ядерного нераспространения. Действительно, внешняя политика Москвы вообще и нераспространенческая в частности была и остается во многом реактивной: ответим на расширение НАТО на Восток (потом отступим)… ответим на агрессию Соединенных Штатов в Ираке (потом забудем)… ответим на планы по размещению ПРО размещением «Искандеров» в Калининграде (нет, не ответим)… и т.д. Но, конечно, такое видение было бы упрощением.

В сфере ядерного нераспространения Россия выдвинула десятки крупных инициатив, а в последние годы, переборов синдромы «реципиента международной помощи» и «вечно критикуемого», российская дипломатия ведет себя в вопросах нераспространения и разоружения вполне уверенно и без оглядки на других.

Главная проблема нашей нераспространенческой политики видится в том, что, как правило, серьезные и продуманные предложения затем… тихо умирают. Россия оказывается беспомощной при продвижении своих же собственных инициатив.

Несколько примеров.

В апреле 1996 г. Ельцин собрал в Москве саммит государств «Большой восьмерки» по ядерной безопасности. Мероприятие удалось, приехавшие в Москву лидеры легко ставили подписи под заготовленными декларациями и Ельцину в тот (трудный для него) момент благоволили. Но одна громкая российская инициатива была проигнорирована. А именно: ядерные государства должны взять на себя обязательство не размещать ядерное оружие за пределами собственных территорий. Сегодня четыре из пяти признанных ядерных государств (и восемь из девяти фактических) придерживаются этого правила. Размещение ядерного оружия за пределом национальных сухопутных территорий не запрещено ДНЯО, однако такой запрет хорошо укрепил бы дух Договора. При этом на сегодня речь идет лишь об остающихся двух сотнях или около того американских боеприпасов в Европе. Россия и далее, но как-то между делом, будто стесняясь, упоминала об этой своей инициативе, но ни в документах ДНЯО, ни в резолюциях крупнейших форумов в области безопасности места ей так и не нашлось.

В середине 1990-х годов на пик нераспространенческой «моды» вышла тема зон, свободных от ядерного оружия (ЗСЯО). Действительно, это один из наиболее эффективных, отлично зарекомендовавших себя региональных механизмов, способных сократить количество ядерного оружия в мире и его географию. Достаточно сказать, что уже все Южное полушарие является безъядерным. Но Россию по понятным причинам больше должно интересовать полушарие Северное. Имеется несколько инициатив (прежде всего – выдвинутая Белоруссией), связанных с формированием ЗСЯО в Центральной и Восточной Европе. Россия в свое время эту инициативу бурно поддержала, Польша так же бурно осудила… Сегодня у России достаточно влиятельный голос, чтобы продвигать инициативу, исходящую от одной из стран региона и своего союзника. Но «мода» прошла, тема забылась.

Еще одно предложение (и здесь Москву поддержал Вашингтон) – сделать двусторонний российско-американский договор о запрещении ракет средней и меньшей дальности (РСМД) универсальным. Это решение могло стать значимым шагом на пути снижения ракетных угроз в мире. Однако, успешно «вбросив» эту идею, Россия столь же «успешно» не занимается ее продвижением. Специалистам понятно, что задача архитрудная, к тому же затрагивающая интересы таких российских ключевых партнеров, как, скажем, Индия. Однако такая пассивность все чаще создает впечатление, что по большому счету Россия не заинтересована в реализации своих предложений – ей нужны лишь «инициативы ради инициатив» под какие-либо громкие события.

Еще хуже, что, научившись работать с Соединенными Штатами, с «восьмеркой», Россия подчас совершенно не способна взаимодействовать со своими естественными союзниками и партнерами. Она откровенно упускает возможности консолидации вокруг своих инициатив участников ОДКБ. Не заметно работы в рамках СНГ (единственный пример, который припоминаю: совместная работа России и Украины в рамках предложений по статье X ДНЯО). Не задействованы ресурсы ШОС. И в нераспространенческой тематике пока никак не проявляет себя БРИКС – понятно, что неучастие Индии в ДНЯО делает ситуацию деликатной, но не сомневаюсь, что, например, вопрос развития атомной энергетики во взаимосвязи с нераспространением мог бы стать для БРИКС привлекательной темой.

Позитивных исключений я здесь вижу два, и оба сравнительно недавние.

Первое – предложение России по многосторонним подходам к ядерному топливному циклу через создание Международного центра уранового обогащения (МЦОУ) в Ангарске. МИД и «Росатом» сыграли на «пятерку». МЦОУ создан, действует, и, пусть в нем нет пока Ирана (который изначально там хотели бы видеть), зато уже сотрудничают четыре государства, и он открыт для других. Когда наши партнеры, прежде всего в развивающемся мире, видят такое упорное планомерное движение к цели и ее достижение в заявленные сроки, уважения к политике России сразу прибавляется.

Второе – предложение России созвать международную встречу по обсуждению перспектив зоны, свободной от оружия массового уничтожения (ЗСОМУ) на Ближнем Востоке. Эта российская «домашняя заготовка» оказалась как нельзя более кстати, и в 2010 г. получила развитие в решении Обзорной конференции по ДНЯО. Теперь только важно, чтобы на этапе подготовки к Конференции-2012 по ЗСОМУ на Ближнем Востоке Россия не потеряла самостоятельный голос, убоявшись объема «черновой» и часто неблагодарной работы, которую следует проделать, чтобы претворить идею в жизнь, и с политическими дивидендами для России, а не в ущерб собственным интересам.

Зачем?

Существуют две школы понимания того, чего собственно ожидает сегодняшняя, двадцатилетняя, повзрослевшая Россия от ядерного нераспространения?

Первая – назовем ее «активисты». Они начинают со слов: «Да, мы хотим…» (новых договоров, инициатив, совместных проектов). Они искренне убеждены, что сохранение ведущей роли России в международном режиме ядерного нераспространения ей на пользу, поскольку повышает роль в мире, престиж, позволяет участвовать в развитии ключевых мировых сюжетов. То есть – вип-карту для доступа без ограничений лучше иметь, чем не иметь. ДНЯО вечен, ядерное оружие крепко, танки быстры, и надо просто участвовать в этом броуновском движении, называемом «нераспространение», участвовать во всем, везде, чтобы «была динамика».

Вторая школа – «пофигисты». Эти начинают словами: «Нет, ничего не хотим». По их логике, вип-карта и так у России есть, ее никто не отнимет, она бессрочная. И к чему тогда суетиться? К чему напрягаться? К чему все эти «планы действий»? Разве что пыль в глаза… Россия попросту не должна брать на себя новых обязательств, которые ограничили бы ее свободу маневра.

Глубокое осмысление того, что же России все-таки досталось по наследству от Советского Союза в ядерных вопросах, осмысление роли ядерного оружия и его необходимости в будущем, того, как в интересах России наилучшим образом использовать возможности, которые дает режим ядерного нераспространения, и как этот режим должен быть модифицирован, чтобы встретить реалии нового века, – такое осмысление только зреет.

А пока, пройдя круг ядерных исканий, Россия живет советским багажом.

В.А. Орлов – президент ПИР-Центра (Центра политических исследований России), член Международной академии по ядерной энергии, член Общественного совета при Министерстве обороны РФ.

Россия > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738721 Владимир Орлов

Воссоздание индустриального мира

Контуры нового глобального устройства

Резюме: В наиболее сложном положении окажутся недавние антагонисты в холодной войне – Соединенные Штаты и Россия. США рассказывают себе сказки о том, что новое столетие будет таким же «американским», как и предыдущее. Россия, похоже, уверовала в то, что весь мир теперь зависит от ее ресурсов.

Случившийся 20 лет тому назад уход Советского Союза с исторической арены стал великим политическим событием, исполненным глубокого смысла. Прежде всего он был, разумеется, интерпретирован как победа демократии над авторитаризмом и либерального порядка над коммунистической утопией. Часто говорилось о превосходстве прагматизма над идеологией, как и о том, что закончилось время идеологизированных обществ. В сугубо геополитическом и военном аспектах вспоминали об успехе НАТО и поражении Организации Варшавского договора. В чисто хозяйственном смысле подчеркивали банкротство модели плановой экономики. Однако, помимо всех активно обсуждавшихся аспектов, существовал еще один, на который обращали куда меньшее внимание.

Экономика переходного периода

Экономические проблемы, приведшие к краху СССР, стали особенно заметны во второй половине 1980-х гг. – но в этот период Советский Союз был не единственной крупной державой, столкнувшейся с трудностями. Не только вторая, но и третья экономика мира переживала не лучшие времена. Япония, успехи которой незадолго до начала «эпохи перемен» вызывали в Соединенных Штатах не меньшие страхи, чем достижения Советского Союза в 1960-е гг., вошла в экономический «штопор» почти синхронно с советской экономикой. В результате если в середине 1980-х гг. Америке приходилось оглядываться на двух потенциальных соперников, то к концу 1990-х на горизонте не осталось ни одного.

Какая, может спросить читатель, существует связь между политическим банкротством авторитарной евразийской империи и временными экономическими трудностями высокоэффективной дальневосточной державы? Между тем связь очевидна: рубеж 1980-х и 1990-х гг. не перешагнули две страны, сделавшие ставку на предельное развитие индустриального типа хозяйства. Плановая и рыночная; полностью закрытая и ориентированная на максимальное освоение зарубежных рынков; глубоко милитаризованная и тотально разоруженная – две совершенно разных экономических системы споткнулись почти одновременно. И на последующие 20 лет стали главными лузерами глобальной хозяйственной системы: их общая доля в мировом ВВП сократилась с 19,6 до 8,8%, то есть более чем вдвое.

Объяснение произошедшему было дано практически немедленно, хотя и не получило такого публичного резонанса, как реакция на политические аспекты краха СССР. В небольшой книге с характерным названием «Безграничное богатство» (Unlimited Wealth. The Theory and Practice of Economic Alchemy) Пол Зейн Пилцер, самый молодой в истории вице-президент Citibank и профессор Нью-Йоркского университета, сообщил читателям о том, что западный мир нашел источник неограниченного богатства: в «постиндустриальную» эпоху наиболее успешные общества, создавая технологии, не тратят, а преумножают собственный человеческий капитал, а продавая технологии, реализуют не сам продукт, а его копии, что, разумеется, никак не сокращает общественное достояние. Поэтому богатство постиндустриального мира не ограничено – в отличие от запасов полезных ископаемых, человеческих и материальных ресурсов индустриального производства.

Всего через несколько лет один из самых известных японских экономистов, Тайичи Сакайя, согласился, что Япония действительно не создала хозяйственных, социальных и ценностных структур постиндустриального общества, остановившись на «высшей фазе индустриализма», что и стало причиной ее исторического поражения. Российские экономисты, понятное дело, занимались в те годы осмыслением совсем иных проблем и вопросов – но можно утверждать, что в глобалистике уже в первой половине 1990-х гг. сформировалось мнение, согласно которому своей доминирующей позицией западный мир обязан прежде всего эпохальному прорыву в сфере информационных и коммуникационных технологий.

Данные представления получили впечатляющие подтверждения. Первый же конфликт постиндустриального мира с традиционным – война в Персидском заливе в 1991 г. – продемонстрировал неоспоримое превосходство США и их союзников. С потерями в 379 человек они разгромили мощную армию, уничтожив не менее 30 тыс. и ранив более 75 тыс. иракских солдат. Несмотря на быстрый хозяйственный рост в Азии, Соединенные Штаты в середине 1990-х гг. впервые за послевоенный период начали наращивать свою долю в глобальном ВВП. Финансовые рынки в Америке и Европе демонстрировали стремительный взлет, тогда как нестабильность индустриальных экономик усиливалась. В 1997 г. начался «азиатский» финансовый кризис, затронувший практически все развивающиеся экономики – при этом рост ВВП в США составил в 1997–1998 гг. в среднем 4,5%, в ЕС – 2,8%. В 1998 г. впервые с 1969 г. федеральный бюджет Соединенных Штатов стал профицитным. С начала 1980-х гг. до минимальных значений конца 1990-х гг. нефть подешевела с 42–44 до 11,8 доллара за баррель в текущих ценах, золото – с 850 до 255 долларов за тройскую унцию, хлопок – со 114 до 32 долларов за тонну, а цены цветных металлов упали в среднем в 2,3–2,6 раза. В то же время индекс акций высокотехнологичных компаний Nasdaq-100 за 1995–1999 гг. вырос в 6,1 раза. Всего за два месяца, с середины октября по середину декабря 1999 г. прирост рыночной капитализации одной лишь Amazon.com, компании по продаже книг в интернете, превысил общую стоимость 183 млрд кубометров газа, экспортированного Россией в течение 1999 года. Суммарная капитализация высокотехнологичных компаний США весной 2000 г. в 6,7 раза превышала ВВП Китая. Экономическое доминирование постиндустриального мира над остальным человечеством казалось куда более впечатляющим, чем военно-политическое превосходство западного блока над быстро распадающимся союзом социалистических стран за десять лет до этого. Автор данных строк в те годы полностью разделял триумфалистские надежды сторонников постиндустриальной трансформации, хотя и опасался того, что успехи западного мира спровоцируют непреодолимое неравенство, которое станет источником опасной глобальной политической нестабильности.

Однако еще через десять лет стало ясно, что доминирование это оказалось непрочным. Если в 1999 г. ВВП Китая в рыночных ценах был ниже американского в 21 раз, то по итогам 2010 г. – всего в 2,5 раза. Если доходы российского бюджета в том же 1999 г. едва достигали 1,3% от доходов американского, то в 2010-м они составили более 15%. В десятке крупнейших в мире экспортеров сегодня только пять западных стран, а десять лет назад их было девять. Валютные резервы пяти крупнейших незападных стран достигли летом 2011 г. 5,8 трлн долларов, тогда как дефицит бюджетов Соединенных Штатов и государств Евросоюза превысил 2,5 трлн долларов. И в той же мере, в какой тренды 1990-х гг. были следствием не столько геополитических, сколько экономических сдвигов, тенденции 2000-х гг. оказались результатом хозяйственных процессов, а не политических расчетов.

На первой фазе этого цикла можно было предполагать (это, собственно говоря, и делалось), что главными причинами «разворота» стали чисто рыночные, конъюнктурные факторы. Западный мир в конце 1990-х гг. оказал развивающимся индустриальным странам неоценимую помощь, когда не препятствовал обесценению их валют и выдал попавшим в сложную ситуацию государствам значительные кредиты. Общий прирост импорта одних только США из стран Юго-Восточной Азии в 1997–2002 гг. составлял по 35–40 млрд долларов ежегодно, а курс доллара к йене, вону или рупии в 1998–1999 гг. превышал нынешние показатели почти вдвое. Возобновление роста вызвало повышательный тренд на рынках сырья, и уже к 2002 г. цены на энергоресурсы вышли из «ямы» конца 1990-х гг. – но именно вернулись на прежние уровни, а не взлетели вверх. Затем некоторое время казалось, что дальнейший их рост спровоцировала война в Ираке, и он будет таким же скоротечным, как в 1990 году. Однако с 2006–2007 гг. большинству исследователей мировой экономики стало понятно, что речь может идти о смене долговременного тренда. И вскоре мы увидели массу книг, которые – в «зеркальном» отношении к трудам аналитиков начала 1990-х гг. – проповедовали «возобновление» истории, говорили о конце очередной демократической волны и готовили западное общественное мнение к новому этапу противостояния либеральных и авторитарных режимов.

Ошибки футурологов

Чего же не учли футурологи, которые в середине 1990-х годов смело рассуждали о наступлении нового мира и абсолютном доминировании постиндустриальной цивилизации и информационной экономики? На наш взгляд, ошибочными оказались несколько распространенных в те годы гипотез.

Во-первых, сторонники «информационного общества» де-факто исходили из того, что информация является не только крайне важным ресурсом и на нее существует практически безграничный спрос, но и из того, что этот спрос будет поддерживать относительно высокие цены на технологические новации и информационные ноу-хау. Между тем именно этого и не случилось. В отличие, например, от цены среднего автомобиля, которая в Соединенных Штатах с 1995 по 2010 гг. выросла с 17,9 до 29,2 тыс. долларов, или средней цены ночи пребывания в 4-звездочном отеле, выросшей с 129 до 224 долларов, средняя цена ноутбука за тот же период упала с 1,9 тыс. до 780 долларов, а минута разговора по мобильному телефону – с 47 до 6,2 цента. Технологии и высокотехнологичные товары стали стремительно дешеветь, и хотя технологическим компаниям и удается поддерживать высокую капитализацию, объемы продаж остаются не очень впечатляющими.

США, самая технологически развитая экономика мира, экспортирует технологий на 95 млрд долларов в год, что не превышает 0,65% ее ВВП. Apple, самая дорогая корпорация мира, стоит 370 млрд долларов, но продает продукции лишь на 108 млрд долларов. Услуги по предоставлению интернет-трафика все чаще становятся бесплатными, как и услуги многих информационных компаний. «Технологии» можно бесконечно много потреблять – в этом информационные романтики были правы. Но за них не обязательно много платить (а то и платить вообще) – в этом был их просчет. Более того: логика снижения цен в условиях фантастической конкуренции требует перенесения производства «железа» из развитых стран за рубеж. Соответственно, все большие выгоды получают не те, кто создает новые технологии, а те, кто производят основанную на них продукцию. В 2010 г. 39% экспорта Китая, оцениваемого в 1,6 трлн долларов, составили высокотехнологичные товары, созданные на основе американских и европейских изобретений. В итоге в развитых странах сосредотачиваются обесценивающиеся технологии, а в развивающихся – добавленная стоимость. Это, собственно, и есть главный фактор, не учтенный теоретиками «информационного общества».

Во-вторых, совершенно ошибочным оказался тезис о том, что информатизация экономики резко понизит спрос на ресурсы и уменьшит их цену. Данное заключение основывалось на практике 1980-х и начала 1990-х гг., когда масштабная волна материалосбережения действительно снизила потребность в ресурсах. Сегодня на дорогах Германии ездит на 55% больше автомобилей, чем в 1990 г., но потребляют они на 42% меньше бензина, чем двадцать лет назад. В целом потребление нефти за 2000–2010 гг. сократилось в Германии на 11,3%, во Франции – на 12,1%, в Дании – на 16,3%, в Италии – почти на 22%, хотя в среднем размер этих экономик за десятилетие вырос почти на треть. Примеры такого рода можно продолжить. Эта тенденция создает предпосылку для снижения сырьевых цен, но в то же время сокращает расходы на сырье и энергоносители по отношению к ВВП. Если в 1974 г. этот показатель в Соединенных Штатах составлял более 14,5%, то в 2007 г. в ЕС – около 4,3%. Таким образом, западные экономики на протяжении последней четверти ХХ века стали относительно невосприимчивыми к колебаниям сырьевых цен. И когда в начале 2000-х гг. возрастающий спрос на сырье повел цены вверх, никто не попытался этому противодействовать – в отличие от того, что случилось в 1970-е годы.

Более того, повышение качества жизни в постиндустриальных странах породило новые отрасли «зеленой» экономики, которые существенно выигрывали от роста сырьевых цен, так как их разработки признавались все более актуальными и нужными. В результате если в 2000 г. суммарный экспорт нефти и газа принес Саудовской Аравии, России, Нигерии, Катару и Венесуэле 193 млрд долларов, то в 2010 г. он обеспечил им не менее 635 млрд долларов – причем при физическом росте экспорта (в Btu) всего на 14,4%, а по итогам 2011 г. сумма может достичь 830 млрд долларов. Соответственно не только индустриальные, но и сырьевые экономики существенно упрочили свои позиции vis-И-vis постиндустриальных.

В-третьих, постиндустриальные общества, ощутив себя бесконечно могущественными, сделали акцент на сервисном секторе. Он приобрел гипертрофированные масштабы, и его продукция оказалась крайне переоцененной. В условиях глобализации по самым высоким ценам стали реализовываться услуги и товары, предоставление которых не могло быть глобализировано. Соответственно пошли вверх цены на жилье, коммунальные и транспортные услуги, гостиницы и еду в ресторанах. Предпосылкой для этого стало устойчивое снижение цен на импортируемые потребительские товары и информационную продукцию, что обеспечивало рост уровня жизни, а следствием – финансовая несдержанность, основанная на уверенности в постоянном повышении стоимости активов, расположенных в самых богатых и процветающих странах. Средняя цена жилого дома в США выросла более чем вдвое с 1995 по 2008 год. Все большей популярностью начали пользоваться кредиты, а финансовые институты шли на все большие риски. В результате в Америке за 20 лет объем выданных ипотечных кредитов вырос в 3,6 раза, а потребительских – в 3,1 раза. Экономика Соединенных Штатов и (в меньшей мере) иных постиндустриальных стран превращалась не столько в информационную, сколько в финансовую. В сфере финансовых операций, оптовой и розничной торговли, а также операций с недвижимостью в 2007 г. было создано 44,3% ВВП США.

Все это происходило на фоне того, что развитый мир становился для развивающегося поставщиком не столько технологий и товаров, сколько символических ценностей и финансовых услуг. Дефицит торговли товарами между Соединенными Штатами и остальным миром в 1999–2007 гг. составил 5,34 трлн долларов. Причем весь прирост дефицита был обусловлен ростом дисбаланса в торговле с Китаем, новыми индустриальными странами Азии и нефтеэкспортерами. Эти номинированные в долларах средства в значительной мере возвращались в Америку через продажу американским правительством, банками и частными компаниями своих долговых инструментов. К «неограниченному» богатству добавилась возможность беспредельного заимствования, причем на любых условиях; поэтому совершенно правы те авторы, кто считает, что ответственность за возникновение финансовых диспропорций, приведших к недавнему кризису, в равной степени лежит как на развитых, так и на развивающихся странах.

Подводя итог, следует констатировать: в 1990-е гг. постиндустриальный мир породил не неограниченное богатство, а условия для его создания. Он выработал технологии, радикально расширявшие экономические горизонты – но вместо того чтобы воспользоваться ими, предпочел передать их другим исполнителям и ограничиться ролью сервисной экономики и финансового центра. В этой деиндустриализации, против которой еще в 1980-е гг. возражали самые прозорливые исследователи, и лежит причина изменения глобальной экономической конфигурации. Если бы высокотехнологичное индустриальное производство осталось в развитых странах, не случилось бы взрывного роста Азии и других новых индустриальных стран. Не произойди его, не началось бы перепотребления энергоресурсов и сырья, так как экономики развитых стран по материалоэффективности в разы превосходят Китай или Бразилию. Не стоит забывать, что прирост потребления нефти в КНР в 2000–2010 гг. составил 204 млн тонн – почти треть общего потребления нефти в странах Европейского союза. Итог печален: постиндустриальный мир воспользовался лишь ничтожной долей того, что он создал.

По данным Всемирного банка, в государствах, где на НИОКР в совокупности тратится не менее 2,5% ВВП, рост производительности труда за последние 15 лет составил от 1,3% до 2,0% в среднегодовом исчислении. В том же Китае – главном импортере технологий – он достигал 8,2%. По расчетам профессора Йельского университета Уильяма Нордхауса, трансфер технологий в менее развитые страны, а также их несанкционированное копирование привели к тому, что американские инновационные компании за последние 10 лет получили в качестве прибыли всего… 2,2% от созданной на основе использования их изобретений прибавочной стоимости. В глобализированном мире, в котором доминирует свободная и ничем не ограниченная конкуренция, производство технологий становится своего рода производством общественных благ. Задача благородная и возвышенная, но экономически далеко не всегда оправданная.

«Три мира» XXI века

Итак, тенденции, наметившиеся в конце 1980-х и начале 1990-х гг. в экономической сфере, не стали устойчивыми – точнее, возникли контртенденции, которые в итоге оказались более значимыми. Сформировалась совершенно новая глобальная конфигурация, которую – да простят меня читатели за использование уже набившего оскомину приема – можно рассмотреть в форме сосуществования и конкуренции «трех миров».

На одном «полюсе» в этом новом порядке находятся явно «забежавшие вперед» постиндустриальные страны, в первую очередь США и Великобритания: для них сегодня характерна очень низкая доля обрабатывающей промышленности в ВВП (около 10–13%), гипертрофированно разросшийся финансовый сектор, хронически дефицитный характер бюджета и устойчивое отрицательное сальдо внешней торговли. Данные страны выступают при этом средоточием огромного интеллектуального потенциала и, несомненно, обладают большими возможностями для дальнейшего развития. Помимо Соединенных Штатов и Великобритании, к данной категории государств можно отнести некоторые не вполне благополучные государства Европы – Ирландию, Испанию, Италию и Грецию. Разумеется, такое группирование довольно условно, однако эти страны объединяет безразличное отношение к индустриальной политике и безответственное – к собственным финансам. На этот «деиндустриализировавшийся» мир приходится около 20 трлн долларов из оцениваемого в 76 трлн долларов мирового валового продукта, почти половина зарегистрированной интеллектуальной собственности, идеально выстроенная инфраструктура глобальных финансов и 216 из 500 крупнейших корпораций по последней версии рейтинга FT-500, оцениваемые рыночными игроками в 9,8–10,0 трлн долларов. Сегодня эта часть мира испытывает явный дискомфорт, порожденный неуверенностью в собственных силах и необходимостью искать новые «точки опоры» в изменяющейся международной архитектуре. Подобное чувство, однако, отчасти компенсируется ощущением цивилизационного и исторического единства, а также близости социально-экономических систем. Эти страны западного мира показывают остальным картину будущего, которое их ожидает, если тенденция к деиндустриализации возобладает.

На другом «полюсе» сосредоточена разнородная масса государств, поднятых из фактического небытия «приливной волной» повышающихся сырьевых цен. К ним следует отнести Россию, Саудовскую Аравию, Иран, Казахстан, Венесуэлу, Нигерию, Анголу, Туркмению, ряд латиноамериканских стран–поставщиков сырья, и некоторые другие. Общими чертами для них являются весьма высокая доля сырьевого сектора в экономике (более 75% в экспорте и не менее 50% в доходах бюджета), формирование бюрократии как доминирующей социальной группы и авторитарного стиля власти, предельная зависимость от иностранных технологий и инвестиций, а также прямо пропорциональный сырьевым доходам рост бюджетных расходов. На эту часть мира приходится около 5 трлн долларов совокупного валового продукта, но при этом незначительная доля коммерциализированной интеллектуальной собственности и куда меньшее число крупнейших корпораций – всего 19 из 500 с оценкой в 0,8–0,9 трлн долларов. Хотя справедливости ради следует заметить, что многие крупные компании в этих странах принадлежат государству и поэтому будет правильнее увеличить оба этих показателя в 2–2,5 раза. Как правило, в этой части мира не расположены значимые международные финансовые центры, а валюты привязаны к доллару или евро или не являются свободно конвертируемыми. Элиты ощущают себя баловнями судьбы, проповедуют крайне нерациональные модели потребления, а политическое сотрудничество подобных стран всецело декоративно и не способно привести к формированию сколь-либо прочных стратегических альянсов.

И наконец, в центре находятся как «восставшие из пепла» старые индустриальные государства (Германия и Япония), так и новые центры индустриализма (Южная Корея, Китай, Бразилия, Тайвань, Малайзия, Таиланд, Мексика, Польша, страны Восточной Европы и ряд других). Эти страны объединяет высокая доля обрабатывающей промышленности в ВВП (от 23 до 45%), устойчиво положительное сальдо торговли промышленными товарами, развитые внутренние рынки и относительно уверенное движение в соответствии со стратегическими концепциями, определяющими будущее того или иного государства. Сегодня эта группа доминирует на мировой арене с совокупным валовым продуктом в 26 трлн долларов и относительно высокими темпами его роста. Принадлежащие к ней страны в первую очередь выигрывают от разворачивающейся технологической революции; для них (и даже для Японии после 20-летней «коррекции») характерен разумный уровень капитализации внутренних рынков (в этих государствах сосредоточено 139 из крупнейших публичных компаний, оцененных инвесторами в 5,5–5,7 трлн долларов), а валюты являются безусловно доминирующими в своих регионах и, судя по всему, могут в будущем стать основными для новой глобальной финансовой системы. В то же время история, политические системы и формы социальной жизни этих стран настолько отличаются друг от друга, что рассматривать индустриальный центр мира как нечто внутренне единое сегодня не приходится.

Геоэкономика неоиндустриальной эпохи

Хотя индустриальные державы XXI века относительно разобщены, они образуют весьма интересную картину новой «регионализации». В отличие от ХХ столетия, в мире нет единого экономического центра, но нет и оснований предполагать, что вскоре между потенциальными лидерами может начаться борьба за обретение подобного статуса.

Глядя на географическую карту, можно уверенно говорить о трех индустриальных «монстрах», каждый из которых имеет мощную региональную проекцию. В первую очередь это, разумеется, Китай, окруженный рядом более мелких государств, постепенно вовлекающихся в создаваемые им промышленные и торговые цепочки. Доминирование Китая здесь очевидно: ВВП стран-соседей (Южной Кореи, Тайваня, Малайзии, Таиланда, Сингапура, трех государств Индокитая, Индонезии и Филиппин), исчисленный по паритету покупательной способности, составляет около 52% от китайского. Пекину на протяжении нескольких десятилетий будет хватать дел в этой «сфере сопроцветания»: она станет полем приложения как политических (окончательная интеграция Гонконга и присоединение Тайваня), так и экономических усилий (укрепление влияния в Индонезии и Вьетнаме, создание транспортной инфраструктуры и разработка полезных ископаемых в Мьянме, финансовая консолидация в Юго-Восточной Азии в целом).

При этом на окраинах китайской «делянки» присутствуют и два мощных потенциальных соперника – Япония и Индия, которые в конечном счете и определят ее границы. Глобальные устремления Пекина, если таковые проявятся, на протяжении ближайших десятилетий смогут ограничить Соединенные Штаты, которые выстраивают все более серьезный «альянс сдерживания» вместе с уже упоминавшимися наиболее значимыми соседями Китая.

Куда более интересный процесс мы видим в Европе. В 1990-х и первой половине 2000-х гг. Европейский союз, истоки которого восходят к временам франко-германского примирения, расширил границы на восток, начал с Турцией переговоры о присоединении и объявил о программе «Восточного партнерства». Все эти инициативы можно оценивать с разных точек зрения, но нельзя не видеть стремительного формирования новой индустриальной зоны на востоке ЕС, куда (а не в Китай) перебрасывается часть промышленных мощностей из базовых стран Евросоюза. Наблюдаемые ныне финансовые потрясения на таком фоне воспринимаются как кризис, постигший прежде всего страны, которые либо допустили деиндустриализацию (Ирландия, Греция), либо понадеялись на жизнь в долг (та же Греция и Италия), либо смирились с хроническим торговым дефицитом (Испания). Итогом кризиса несомненно станет «приведение в чувство» данных государств и возврат к более сбалансированной германской модели, предполагающей в том числе и сохранение мощного индустриального сектора. В данном случае мы видим куда менее выраженное «количественное» доминирование «ведущих» стран над «ведомыми».

Если отнести к первым Германию, Францию и Нидерланды, а ко вторым – Италию, Испанию, Польшу, Грецию, Чехию, Словакию, Венгрию, Болгарию, Румынию, страны Балтии, а также потенциально тяготеющих к ЕС Украину и Белоруссию, то на обеих чашах весов окажется приблизительно равный по объему ВВП. В данном случае, однако, вряд ли приходится сомневаться в успехе европейского проекта, так как уроки из нынешнего кризиса будут вынесены и усвоены, а привлекательность общеевропейских институтов и европейской модели сделает свое дело. Российскому читателю, традиционно скептически относящемуся к европейскому проекту, я хотел бы напомнить, что современная Европа – один из мощнейших промышленных центров мира, в 1,5–3 раза превосходящий США по объему выпуска основных промышленных товаров – от автомобилей и индустриального оборудования до металлов, химических и фармацевтических товаров. Успех европейцев в нынешних условиях будет означать и успех самой сбалансированной модели развития, сочетающей инновации с продвижением промышленности. Границы зоны проведения этого эксперимента также определены достаточно четко: на востоке – Россия, на юге и юго-востоке – страны арабского мира.

На юге Западного полушария ситуация также выглядит достаточно очевидной. В этой части мира есть свой естественный гегемон: Бразилия, на которую приходится 50,5% ВВП Южной Америки и 52,7% ее населения. На протяжении последних тридцати лет Бразилия демонстрирует впечатляющий прогресс: она стала третьей страной в мире по выпуску пассажирских самолетов и шестой – по производству автомобилей (большинство которых имеют двигатели, работающие как на бензине, так и на спирте); за двадцать лет она смогла увеличить в 4,5 раза доказанные запасы нефти и на основе собственных технологий организовать бурение самых глубоководных шельфовых скважин в мире. В Бразилии в 2002 г. были проведены первые на планете полностью «интернетизированные» выборы, а доля расходов на НИОКР превысила 1,5% ВВП. Сегодня почти в каждой латиноамериканской стране на прилавках магазинов доминируют бразильские промышленные товары.

Стоит, правда, сказать, что Бразилия всегда стояла на континенте особняком и ее португальский язык и культура, не говоря уже о явно доминирующем масштабе, вызывают смешанное отношение соседей. Но, думается, логика экономического развития возьмет верх: Аргентина, которая могла восприниматься как потенциальный соперник, большую часть последнего столетия идет по нисходящей траектории; Венесуэла погрязла в социалистических экспериментах и уже тридцать лет подряд показывает снижение подушевого ВВП; Китай далеко, а отношение к Соединенным Штатам в этой части мира всегда было более чем настороженным. В свою очередь, Бразилия еще более четко ограничена в своей потенциальной экспансии, чем Китай или ведущие европейские страны – и потому можно утверждать, что в «неоиндустриальном» мире XXI века ни один из «новых индустриальных полюсов» не столкнется с другими.

Каждый из этих полюсов, однако, будет реализовывать собственную экономическую стратегию. В Китае она, скорее всего, окажется основанной на массовом производстве относительно стандартизированной и дешевой продукции, направляемой как на внутренний рынок, нуждающийся в насыщении, так и за рубеж – прежде всего в США, страны ЕС, Россию, Японию и государства Ближнего Востока. Основываясь на такой политике промышленного роста, Китай, несомненно, займет место первой экономики мира, утерянное им в 1860-е гг. – как и подобает наиболее населенной державе планеты. В то же время КНР в ближайшие десятилетия вряд ли станет не только экспортером, но даже создателем значимых новых технологий.

В Европе промышленная стратегия будет ориентирована на производство товаров с крайне высокой добавленной стоимостью, предметов престижного и статусного потребления, высокотехнологичного оборудования, а также продукции, позволяющей использовать новейшие приемы энерго- и ресурсосбережения. Рынком для подобных товаров, как и в китайском случае, станет весь мир. При этом сохранится и производство широкой гаммы более «примитивной» промышленной продукции, потребляемой как в самой Европе, так и экспортируемой в соседние страны. Бразильский вариант окажется наименее «глобализированным» и наиболее «фронтальным»: в данном случае будут развиваться самые разнообразные отрасли, причем не только обрабатывающей промышленности, но также сельского хозяйства и добычи сырья.

Неожиданные аутсайдеры

Если исходить из описанной выше логики, в наиболее сложном положении в ближайшие десятилетия окажутся недавние антагонисты в холодной войне – Соединенные Штаты и Россия.

США – страна-лидер постиндустриальной революции, которая принесла американцам как огромные возможности, так и значительные проблемы. С одной стороны, Америка обладает громадной властью над миром и гигантским технологическим потенциалом, с другой – ее мощь более не может проецироваться так, как это делалось прежде, а технологии обогащают конкурентов даже быстрее, чем самих американцев. «Скакнув» в постиндустриальное будущее, Америка оказалась слишком зависимой, во-первых, от импорта огромного количества относительно дешевых товаров, и, во-вторых, от вечного притока кредитных средств или денежной эмиссии. Сегодня уровень жизни в Соединенных Штатах существенно выше того, на который может рассчитывать страна, производящая такие и такого качества товары.

Массовость, которая со времен Генри Форда была ключом к успеху для американцев, теперь работает против них: массовые брендированные товары должны быть дешевыми, чтобы хорошо продаваться, и массовые информационные продукты легко копируются пиратскими методами. В первом случае американцев обыгрывают конкуренты, во втором им не удается – и не удастся – установить выгодные для себя правила игры. И, похоже, путь назад в развитое индустриальное общество для США уже заказан: учитывая условия функционирования своей экономики, Америка могла бы попытаться побороться с Европой за ее «нишу», но тут ей вряд ли стоит рассчитывать на победу.

Россия – страна, деиндустриализировавшаяся по совершенно иному сценарию. Если Америка объективно переросла современную ориентированную на высокие потребительские запросы промышленность, то Россия до нее так и не поднялась. Объективно она не менее зависит от притока средств извне, чем Соединенные Штаты – только им в мире дают в долг или просто принимают в виде платежного средства доллары, а мы добываем их (пока) из земли. При этом, в отличие от США, мы зависим и от притока технологий и высокотехнологичных товаров, так как не производим и десятой доли того их ассортимента, который наши китайские соседи освоили за последние пятнадцать лет. И если американцам сейчас крайне сложно «развернуться» и в какой-то мере вернуться в индустриальное прошлое, то нам не удается добраться до нашего индустриального будущего.

И в том и в другом случае нужны жесткие политические решения, которые бывшие противники по великому противостоянию ХХ века принять не в состоянии. США рассказывают себе сказки о том, что новое столетие будет таким же «американским», как и предыдущее. Россия, похоже, уверовала в то, что тяжелые времена завершились, и весь мир теперь зависит от ее ресурсов, бесконечных и нужных всем без исключения. И вместо того чтобы переосмысливать допущенные ошибки, изучать возможности, которые могут открыться при соединении конкурентных преимуществ той и другой страны с индустриальной стратегией, политические элиты и Америки, и России застыли в оцепенении. Первая не может поверить во встретившиеся на ее пути трудности, вторая – нарадоваться привалившему счастью. Но, видимо, им обеим придется когда-то проснуться.

* * *

История доказывает: линейные прогнозы редко сбываются. Иллюзорные надежды на то, что новые технологические возможности создадут основы неограниченного богатства, не воплотились в реальную жизнь. Безбедно жить десятилетиями, единожды что-то придумав, не получится. Разумеется, мир изменился – но, как показывают события последних лет, не настолько, чтобы списать как негодные устоявшиеся хозяйственные закономерности. Мир XXI века остается миром обновленного, но индустриального, строя. И сейчас для правительств и интеллектуальной элиты каждой страны нет ничего более важного, чем понять, каким будет ее место в новом мире. Понять и добиться того, чтобы это место было возможно более достойным.

В.Л. Иноземцев – доктор экономических наук, председатель Высшего совета политической партии «Гражданская сила»

Россия. США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2011 > № 738717 Владислав Иноземцев

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин провёл заседание Координационного совета Общероссийского народного фронта.

Стенограмма заседания:

В.В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги! Мы продолжаем наши встречи, нашу совместную работу в рамках Общероссийского народного фронта. Хочу сказать два слова, очень коротко о выборах в Государственную Думу: об этом уже много говорят, со всех сторон эту проблему «обсасывают». Я сейчас не буду давать никаких оценок, скажу только, что 50% фракции «Единой России» обновилось, 25% по спискам «Единой России» прошло беспартийных – это как раз представители ваших организаций, по линии «Народного фронта», то есть на самом деле то, о чём мы говорили, и то, к чему мы в данном случае стремились, состоялось. Мы с вами и говорили, что примерно 25% должно появиться во фракции независимых, по сути дела, депутатов, – так оно и произошло. Не все кандидаты, которых выставляли представители «Народного фронта», прошли, но 25% во фракции будет как раз ваших представителей. И, на мой взгляд, это неплохо, это хорошо.

Но в этой связи хочу сказать следующее, хочу сказать совершенно открыто: мы видим, что происходит в некоторых регионах, там, где функционеры партии не прошли, а прошли представители «Народного фронта». Сейчас на них уже начинают оказывать давление, с тем чтобы они сдали свои мандаты в пользу представителей «Единой России». Я к «Единой России» отношусь с очень нежными чувствами: это организация, которую я в своё время и создавал, но я обращаюсь к вам и к тем кандидатам, которые прошли по спискам, не поддаваться никакому давлению подобного рода, никаких мандатов никуда не сдавать. В Думе должны работать те, кто победил на выборах в честной, открытой борьбе. В этой части будем считать дискуссию законченной. А Вас, Борис Вячеславович (обращаясь к Б.В.Грызлову), прошу самым внимательным образом проследить, чтобы ничего подобного в регионах не происходило. Это первое.

Второе, на что хотел бы обратить внимание – на то, что мы будем, как и договаривались с вами, продолжать работу в рамках Общероссийского народного фронта. Это надпартийная организация, в основе которой лежат базовые ценности в развитии страны, которые все мы разделяем и которыми руководствуемся в практической работе. В этой связи, конечно, очень важной функцией «Народного фронта» остаётся контроль и за теми людьми, которые попали в парламент страны по вашим каналам, и за теми программами, которые государство наметило в последнее время. Я имею в виду, если говорить применительно к развитию различных отраслей экономики и социальной сферы, и реформу в сфере здравоохранения, это и огромное количество денег на развитие дорожной сети - здесь у нас в рамках фронта есть люди, которые занимаются этим профессионально, и нужно наладить контроль за расходованием этих средств, это вообще будут такие деньги, которые мы в предыдущие годы давно уже не выделяли на эти цели, цели дорожного строительства. Есть и другие направления, которые потребуют контроля за этим процессом как в парламенте страны, как на местах, так и при практической реализации всех этих проектов уже в ходе реальной работы. И считаю это тоже очень важным.

И наконец, хочу сейчас перейти к вопросу, который становится актуальным во внутриполитической сфере, имею в виду выборы Президента Российской Федерации. И вот что хотел бы с вами обсудить и что хотел бы предложить. Как вы знаете, в ходе этой избирательной кампании создаются определённые структуры, которые называются штабами кандидатов в Президенты Российской Федерации, и, как правило, это до сих пор были такие технологические, административные формирования. Я в этой связи хотел бы сформулировать предложение и с вами его обсудить. В чём заключается это предложение? Я бы хотел, чтобы этот предвыборный штаб вашего покорного слуги не был такой технологической, административной структурой, а чтобы он носил открытый характер. И если вы не против, если вы поддержите, то я бы хотел создать его на базе Общероссийского народного фронта, на базе организации, которая является, как я уже сказал, надпартийной и объединяет самых разных людей, причём даже с самыми разными политическими взглядами, но объединённых, как я уже говорил, одними базовыми ценностями развития нашего государства.

И здесь, конечно, очень важно использовать не просто механизм… Я хотел бы просить вас, чтобы штаб был сформирован за счёт людей, которые авторитетны в стране, которых люди знают и которым люди доверяют в стране в целом и по отдельным сферам нашей жизни. И я бы попросил Станислава Сергеевича Говорухина этот штаб возглавить, если, конечно, Станислав Сергеевич сочтёт это для себя возможным. Я сейчас не буду говорить про то, чем и как известен Станислав Сергеевич в нашей стране, не буду говорить о его творческой деятельности, но хочу сказать о другом – хочу сказать, что Станислав Сергеевич известен у нас как человек открытый и принципиальный, со своей жизненной позицией. Я знаю, что Станислав Сергеевич и меня неоднократно критиковал (и будет) и, обращая внимание на разные стороны нашей жизни, достаточно жёстко высказывал свою позицию по тем проблемам, которые нам до сих пор решить не удалось либо за которые, по его мнению, мы не брались, а нужно было бы это делать. Это первое, что я хотел сказать.

Затем есть ещё один человек в этом зале, которого я знаю очень давно и с которым мы были в разных, даже очень тяжёлых, сложных ситуациях. Это человек тоже очень известный в нашей стране, это Леонид Михайлович Рошаль. Не буду тоже говорить о его заслугах в медицине и как об организаторе медицины, и как о специалисте, но как общественного деятеля его знает вся страна, за последние годы узнала. Мне бы было очень приятно, Леонид Михайлович, если бы Вы это предложение приняли.

Затем Романов Алексей Викторович (А.В.Романов – первый заместитель начальника управления «В» Центра специального назначения Федеральной службы безопасности Российской Федерации) – Герой России, первый заместитель командира группы «Вымпел». Он прошёл и Афган, и горячие точки, начинал свою службу в ВДВ. И для меня «Вымпел» тоже не сторонняя организация. Я очень хорошо помню, когда сформулировал предложение о реструктуризации силовой составляющей нашей ведущей специальной службы – Федеральной службы безопасности.

Помню, в каком непростом состоянии находились тогда эти подразделения, и знаю, в каком состоянии находятся сегодня. Но дело даже не в подразделении в целом, которое достойно всяческого уважения. Знаю, что там люди… Я уже как-то говорил, сегодня ещё могу повторить, знаете, если уж к слову пришлось, скажу: был момент, когда действительно в очень сложном положении, в очень сложном моральном положении находились сотрудники подобных подразделений. И знаю, как ситуация изменилась, когда после одной из операций я собрал сотрудников, с ними разговаривал, спросил, как у них настроение, как они себя чувствуют (правда, вышли без потерь, слава Богу, из этой операции), но помню, как они мне ответили: «Умереть готовы за Россию». Это, понимаете, кардинальное изменение внутренней мотивации людей и готовности послужить Отечеству. Я это очень высоко ценю, мне было бы очень приятно, если бы Вы тоже оказались в предвыборном штабе.

Затем Людмила Николаевна Бокова – учитель истории гимназии №1 города Балашов. Людмила Николаевна известный человек у нас тоже, отечественное образование ею гордится. Это очень интересная среда, очень важная. Мы, знаете, проводим эти непростые и масштабные преобразования в сфере образования, и, конечно, очень важно было бы иметь прямой контакт с людьми, которые в этой сфере работают, чувствовать людей, понимать их, вовремя формулировать какие-то нерешённые задачи, которые в этой среде есть и наверняка ещё, к сожалению, будут, но главное – вовремя на них обращать внимание.

Алексей Фёдорович Лаврененко – руководитель успешного сельхозпредприятия из Ставрополья. Затем Роман Юрьевич Русанов – руководитель межрегиональной общественной организации «Наши строители». Он активно занимается вопросами поддержки малого и среднего бизнеса. Валерий Васильевич Якушев – я так же просил бы Вас войти в штаб, Валерий Васильевич, – уважаемый, заслуженный рабочий, металлург, который более полувека проработал на индустриальном гиганте – Уралвагонзаводе. Предприятие крупное, одно из знаковых предприятий, оно и к оборонной промышленности имеет отношение, и к гражданской промышленности. Но дело даже и не в этом. Дело в самом Валерии Васильевиче. Я бы очень Вас просил в рамках штаба поработать совместно с нами и поддержать.

Затем Ольга Юрьевна Платошина (О.Ю.Платошина – председатель центрального совета общероссийской молодёжной общественной организации «Российский союз сельской молодежи»). Она член молодёжного клуба «Народного фронта», и, конечно, очень важно было бы эти контакты с молодыми людьми по всем направлениям, которые интересуют молодёжь, поддерживать, иметь обратную связь. И не просто обеспечить и способствовать обеспечению поддержки: дело даже не в поддержке, а в том, чтобы мы смогли сформулировать, ещё раз уточнить все задачи, которые у нас стоят в этой сфере, и наметить пути решения этих вопросов. Молодёжь, безусловно, - та среда, которая нуждается в постоянном внимании, те люди, которые нуждаются в постоянной поддержке. Они только начинают жизнь, у них нет пока за душой ни накопленных денег, ни производственного опыта, и здесь, конечно, нужны особые программы и особое внимание.

Затем Николай Васильевич Фёдоров (Н.В.Фёдоров – председатель совета директоров фонда «Институт социально-экономических и политических исследований»). Он автор Народной программы, над которой работал он и коллеги, которых он привлёк, и в течение достаточно долгого времени возглавлял одну из национальных республик в Поволжье – Чувашию. Мне кажется, что это тоже очень важно. Российская Федерация – это многонациональная страна, федеративное государство, и опыт у Николая Васильевича здесь большой, было бы очень правильно использовать этот опыт.

Затем Вячеслав Иванович Лысаков (В.И.Лысаков – председатель координационного совета межрегиональной общественной организации автомобилистов «Свобода выбора») – человек, который всегда последовательно отстаивал права автомобилистов, справедливость на дорогах, человек очень активный, известный и конкретный. Из того опыта, который у нас есть с Вячеславом Ивановичем, ясно, что он человек принципиальный, настойчивый и умеющий ясно, остро формулировать задачи, перед которыми мы стоим, которые мы должны решать.

Предлагаю также включить в состав штаба Ивана Ивановича Мохначука (И.И.Мохначук – председатель Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности). Мы с ним знакомы давно. Иван Иванович – человек, который умеет защищать интересы рабочего человека. Он уже много лет возглавляет один из ведущих профсоюзов страны, он председатель Совета горняков России. В общем, мы знаем его по работе в официальных структурах при обсуждении вопросов, связанных с проблемами безопасности, при решении вопросов обеспечения интересов горняков, при разрешении трудовых конфликтов и споров. Человек последовательный, жёсткий, я бы сказал, но такие люди и нужны на том месте, где он сейчас находится. И Иван Иванович, безусловно, пользуется доверием людей. Это очень-очень важно. Отрасль чрезвычайно сложная, нуждающаяся в постоянном внимании со стороны государства. В последнее время мы немало сделали для того, чтобы повысить безопасность на предприятиях: изменили ситуацию, связанную с финансированием вопросов безопасности, изменили ситуацию, связанную с оплатой труда. Надеюсь, что все эти инструменты работают. Уверен и знаю, что этого пока недостаточно, но будем последовательно, настойчиво все эти проблемы решать, в том числе с профсоюзами. Надеюсь на поддержку Ивана Ивановича.

Ну и, наконец, просил бы присоединиться к этой работе и студента Академии имени Плеханова Александра Евгеньевича Моноенкова. Александр Евгеньевич, Вы здесь? Тоже по этой же линии, по молодёжной линии. Уверен, что это задача, которую нам нужно решать всем вместе вне зависимости от возраста и профессиональной нашей ориентации, но всё-таки вот такое направление работы со студенчеством, конечно, очень востребовано. Я рассчитываю на вашу поддержку, на вашу активную позицию в ходе этой совместной работы.

Этот список не закрыт. Мы его не должны бесконечно расширять, это всё-таки должна быть такая рабочая, работоспособная структура, но, если тем не менее какие-то дополнительные предложения будут, безусловно, давайте их обсудим и можем внести ещё дополнительные какие-то коррективы. Вот, это, собственно говоря, практически всё, что я хотел предложить вам для обсуждения. Я знаю, что Борис Юрьевич хотел выступить. Извините, Борис Юрьевич, но я прежде всего хотел послушать бы Станислава Сергеевича и услышать его позицию, его ответ на предложение, которое я сформулировал. Пожалуйста, Станислав Сергеевич (обращаясь к С.С.Говорухину - художественному руководителю ООО «Киностудия «Вертикаль», ФГУП «Киноконцерн “Мосфильм”»).

С.С.Говорухин : Предложение для меня весьма неожиданное. Конечно, это высокая честь, огромные обязанности. Если рассматривать искусство политики и искусство режиссуры как смежные искусства (а они во многом похожи, между прочим), то для меня всё равно это новый жанр, поэтому я всей душой возьмусь за эту деятельность. Работой я её не могу назвать, поскольку это работа в удовольствие ещё ко всему прочему, ибо Владимир Владимирович – мой кандидат. Я возьмусь за это, конечно, с душой и серьёзно, но я не могу Вам сейчас гарантировать, что Ваш выбор идеален и что Вы как раз выбрали именно того человека, поскольку опыта нема.

У меня, конечно, было много вопросов и к Владимиру Владимировичу. Вы сказали стране о своих планах, но хотелось бы немножко знать поконкретнее, потому что придётся общаться с людьми. Вы, конечно, можете ответить, как Александр Васильевич Суворов в своё время: когда его спросили, каков план вашей кампании, ваше сиятельство? Он снял шляпу и сказал: «О том, что знает моя голова, не должна знать даже моя шляпа». Но я думаю, со штабом Вы должны быть более откровенны. И, конечно, я должен непременно донести до Вас несколько самых настоятельных просьб, в различных регионах страны они совпадают. Самые настоятельные Правительство просто обязано выполнить, тем более что это не так уж сложно. Я Вам готов их перечислить. Ну, предположим. Всюду, где я ни выступал, по всей огромной стране, обязательно из зала звучал вопрос: когда кино и телевидение прекратят калечить души наших детей? И таких вопросов много. Я уж не говорю про это проклятое ЕГЭ – просто вся страна выла на этих выборах. Ну и так далее. Знаете, позиция для меня крайне сложная, но я люблю играть в шахматы. Я взглянул на позицию: она очень сложная, кажется, в ней не разберёшься, но присмотришься, подумаешь и начинаешь видеть замыслы белых и замыслы черных и тактические угрозы какие-то. Я ещё готов поддержать Леонида Михайловича (Л.М.Рошаль), что, конечно, не мешало бы парочку фамилий в этот штаб широко известных стране и известных не только как профессионалов, а как людей честных. Поэтому это, мне кажется, самое главное должно быть. Вообще, не помню, кто-то из политиков сказал, из великих политиков сказал, что единственное и достаточное качество, которым должен обладать человек, для того чтобы управлять обществом и государством, – это честность. По-моему, это сказал американский президент Джефферсон, если я не ошибаюсь. Вот всё, что я могу Вам на это ответить.

В.В.Путин: Спасибо. Станислав Сергеевич, во-первых, спасибо Вам за согласие. Для меня это вопрос принципиальный. Безусловно, мы поговорим в рамках штаба уже поподробнее, потому что мы на платформе Общероссийского народного фронта будем продолжать работу в любом случае. Это структура, которую мы создали на длительную перспективу, но штабная работа – это предвыборная работа и, конечно, моя святая обязанность с коллегами поделиться своими идеями по отдельным направлениям подробнее, чем то, что изложено, скажем, даже в общенародной программе, над которой работал Фёдоров Николай Васильевич. Но в целом, она у нас сформулирована, эта программа, задачи там поставлены, там всё есть, и можно, опираясь на неё, с людьми работать. Но Вы правы абсолютно: некоторые вещи, безусловно, требуют конкретизации, и мы это сделаем в самое ближайшее время: соберёмся и поговорим на этот счёт. А то, что вопрос, скажем, работы средств массовой информации людей беспокоит, образования – это, само собой, тоже будет предметом нашего обсуждения, нашего разговора, мы от этого уходить не будем, разумеется.

Пожалуйста, Борис Юрьевич (обращаясь к Б.Ю.Титову – председателю общероссийской общественной организации «Деловая Россия»).

Б.Ю.Титов: Спасибо, Владимир Владимирович. Мне бы хотелось прежде всего акцентировать внимание на том, что очень важно, – как бизнес будет поддерживать Вашу кандидатуру на выборах и как консолидировать его позицию в этом направлении. Потому что бизнес, может быть, не самая многочисленная избирательная аудитория, но она очень важна, потому что бизнес создаёт благосостояние для страны, бизнес создаёт рабочие места, поэтому - как чувствует себя бизнес, так и чувствует себя экономика, так и чувствует себя социальная сфера. Мы на прошлом заседании приняли решение с Вашего согласия сформировать промышленную группу в рамках Общероссийского народного фронта, и на этой базе, которую мы сегодня уже создаём, хотелось бы создать штаб бизнеса по поддержке Вашей кандидатуры на выборах Президента. И в этой связи, конечно, очень важно сформулировать правильные сигналы, которые бы пошли, ясные, правильные сигналы бизнесу, прежде всего частному бизнесу, для того чтобы он чувствовал себя увереннее, понимал, что он может инвестировать в российскую экономику, развивать своё дело, частную инициативу. И в этой связи, конечно, уже очень многое сделано за последнее время. Мы говорим о том, что и в программе, допустим, Общероссийского народного фронта, и в программе «Единой России» нашла отражение главная целевая задача – создание 25 млн рабочих мест за 20 лет, что очень важно как для бизнеса, так и для тех, кто получает эти рабочие места – это значит высокопроизводительные, высокооплачиваемые рабочие места.

Кроме этого были приняты конкретные решения в области электроэнергетики, например по снятию штрафов за недобор и перебор для малого и среднего бизнеса. Было многое сделано. В частности, вчера Президент всё-таки подписал решение о снижении (как раньше назывался единый социальный налог) страховых платежей, социальных страховых платежей. Конечно, мы все очень приветствуем это решение, потому что прошлое решение было таким перебором для нас – до 34%. Сейчас же он снижается до 30%. Хотя в принципе, конечно, в рамках той нашей программы, которая будет принята Вами, хотелось бы, чтобы это нашло и дальнейшее развитие, потому что всё-таки это решение половинчатое…

В.В.Путин: Дальнейшее развитие – снижение налогов?

Б.Ю.Титов: Снижение налогов, но не просто, понимаете, снижение налогов. Надо найти, как Вы неоднократно говорили, нелинейное решение. И у нас есть такие предложения нелинейных решений. Например, некое некардинальное изменение пенсионной системы, некое реформирование. Например, создание пенсионного фонда старших поколений, выделение людей после 1967 года рождения, чтобы платилось уже за счёт прямых поступлений в этот фонд, за счёт, в частности, акцизных сборов (табак, алкоголь), может быть, часть нефтяных доходов может туда пойти, то есть это решение надо обсуждать. Это непрямые решения, которые сегодня надо утверждать, но они могли бы служить некой основой для дальнейшего движения.

Но, конечно, бизнес ждёт ещё и других решений. Налоги нас очень волнуют, и здесь можно было бы говорить о так называемом налоговом манёвре, снижения налогов на производство и повышение на потребление. В частности, хотя бы до уровня… В едином Таможенном союзе, а сейчас уже и в едином экономическом пространстве с нашими соседями, например с Казахстаном – у них ниже налоги... Можно было бы думать о том, чтобы как-то выровнять конкурентоспособность в этом смысле России, довести наши налоги до уровня хотя бы Казахстана. Очень важны упрощения налогового учета, переход на международные стандарты. Много разных вопросов.

Очень важны, конечно, вопросы борьбы с коррупцией. Это, наверное, на первом плане, и здесь мы бы хотели ставить вопрос… Так, достаточно, может быть, радикальной, может быть, временной, но радикальной мерой, как какой-то, может быть … Ну, во-первых, 159 статья, по которой 30 тыс. человек сегодня по мошенничеству, и которая в общем сегодня очень привязывает любые действия рейдеров, часто нечестных наших иногда чиновников, через это мошенничество привязывает, 30 тыс. человек уже у нас по этой статье сегодня осуждено. Но, может быть, даже и подумать о каких-то более серьёзных решениях, всё-таки надо завершать этот период. Был сложный период, когда усилилось у нас бюрократическое давление на бизнес, и, может быть, подумать о том, чтобы малому и среднему бизнесу сегодня дать амнистию по малым и средней тяжести экономическим статьям. То есть, может быть, какие-то такие движения, которые могли бы сегодня привести к серьёзному улучшению бизнеса, но не за счёт других социальных слоёв, и здесь надо будет очень чётко и выверено делать эти предложения. Хотя мы считаем, что, например, снижение налогов не только не снизит доходы бюджета и, соответственно, социальные программы, но только их увеличит, прежде всего за счёт того, что будет расти бизнес и, соответственно, налоговая база, а во-вторых, будут расти зарплаты с улучшением технологической базы, промышленности. Будут расти зарплаты, и тем самым будет улучшаться социальная сфера. Поэтому если можно, мы бы сформировали такой штаб бизнеса и там бы обсудили эти проблемы и дали бы Вам предложения, может быть, и обсудили бы с Вами предложения, которые могли бы найти своё отражение в программе, с которой Вы пойдёте на выборы Президента нашей страны.

В.В.Путин: Спасибо, Борис Юрьевич, спасибо. Вот Станислав Сергеевич говорил о том, что нужно посмотреть на шахматную доску и там уже видны ходы белых и чёрных. Нужно видеть все ходы – и белых, и чёрных, и рыжих тоже. Вопросы, связанные с этой сферой деятельности, очень чувствительные для всех составляющих нашей жизни и весьма профессиональны. И, конечно, какие-то предложения бизнес-сообщества крайне важные. Борис Юрьевич знает, и Правительство, и Администрация Президента регулярно, на постоянной основе работают с бизнесом, на постоянной. И Александр Николаевич (Шохин) это знает. Я и с Вами встречаюсь регулярно, и с Александром Николаевичем параллельно у нас встречи прошли – с каждым из вас. Но дело не в моих личных встречах, дело в том, что, скажем, Министерство экономики, Министерство промышленности в постоянном контакте. С трехсторонней комиссией мы обсуждаем все вопросы с профсоюзами на постоянной основе. Вот Михаил Викторович (М.В.Шмаков – председатель Федерации независимых профсоюзов России), сколько крови из нас выпил. Видите, какой он здоровый, а мы все худые в Правительстве.

Мы с вами не должны допустить только одного (я думаю, в этом никто не заинтересован) – такой ситуации, как у наших друзей и коллег в Европе сейчас происходит. Вы знаете, когда долг страны, государственный долг, как в Италии 124%, в Греции 162% от ВВП страны, а в Японии уже 202% или 206%, то осуществлять какие-то программы развития очень сложно, если вообще возможно. Я вчера посмотрел информационные блоки Euronews – с первого и до последнего. Всё про проблемы. А это к чему ведёт, если не решаются эти проблемы? Вы это лучше знаете, чем кто-либо другой, – Вы и вот Александр Николаевич Шохин, который РСПП возглавляет. Если эти проблемы не будут решены – рецессия. Что такое рецессия? Сокращение производства, отсутствие денег на выплаты заработных плат и пенсий напрямую. Напрямую! Это реальная угроза, перед которой сейчас стоят наши коллеги. Посмотрите, о чём говорят люди. Вот всё, что у нас было в 2009 году: сокращение производства, рост всех кредитов, стоимости кредитов, снижение стоимости всей собственности, реальное снижение заработной платы уже везде. Ну, слушайте, премьер-министры, мои коллеги, тоже в том же информационном блоке… Премьер-министр Ирландии сидит под двумя флагами – Евросоюза и национальным и говорит стране: «Нас ждут тяжёлые времена. Я не могу вам обещать, что это не отразится на каждом из вас», – обращается к гражданам. Отразится на всех. Поэтому мы, конечно, должны и будем думать над снижением налоговой базы. Моё личное мнение заключается в том, что социальные гарантии мы можем обеспечить только на основе роста экономики, а рост экономики связан с необременительным налогообложением, эффективным налогообложением, но с выполнением обязательств бюджета перед людьми, которые нуждаются в поддержке. Необходимо обеспечение безопасности, обороноспособности страны, медицины, образования, пенсионного обеспечения и так далее, ведь на всё это нужно брать деньги из бюджета. Но это не значит, что мы не должны думать над тем, как сделать то же самое налогообложение менее обременительным и более эффективным, – это точно. Такие вещи, как снижение социальных отчислений за счёт повышения акцизов на табак и алкоголь, мы, конечно, тоже считали, и у разных наших коллег были разные предложения по этому вопросу. Уважаемый Борис Юрьевич, здесь есть тоже определённые ограничения, которые связаны с текущей, с повседневной жизнью людей. Предварительные расчёты показывают, что денег, которые мы выручим от повышения акцизов на алкоголь и табак, будет недостаточно для заметного для бизнеса снижения отчислений в социальные фонды. Можно получить серьёзную выручку от этого вида налогов, но тогда их нужно увеличить многократно, а это означает многократное повышение цен на алкоголь и табак. Ну, конечно, можно сказать, что и курить вредно, и пить не надо, но я не думаю, что мы имеем право вот так со ссылкой на то, что нам нужно обеспечить нормальную работу бизнес-структур, действовать в этой сфере. Это приведёт к повышению цен не на рубль, не на два, не на тридцать – в разы сразу. В разы! А если этого не сделать в разы, то тогда эффект от незначительного повышения не будет достаточным, для того чтобы решить задачу снижения отчислений в социальные фонды. Поэтому это нужно очень внимательно посмотреть.

Вы сказали о части нефтяных доходов, которые мы должны использовать для поддержания пенсионной системы, а мы так и делаем, ведь средства, которые мы направляем в резервные фонды, и предназначены как раз для целей поддержания пенсионной системы. У нас два фонда, напомню: Резервный фонд Правительства, который мы используем в случае необходимости погашать возникающий дефицит бюджета - в этом году он у нас будет профицитный, но в кризисных условиях дефицит мы гасили из Резервного фонда Правительства. А второй фонд – Фонд национального благосостояния, который мы, слава Богу, держим в работоспособном состоянии. Там сегодня у нас как было, так и есть – 2,7 трлн рублей, он напрямую, по закону предназначен для того, чтобы финансировать дефицит пенсионной системы, а он пополняется у нас именно из нефтегазовых доходов.

У нас с вами в этом году будет профицит бюджета. Мы ожидали дефицит, бюджет этого года будет профицитным. Профицит составит примерно 0,3–0,5% – это примерно 350 млрд рублей. Значительная часть из этих дополнительных денег как раз будет направлена в Фонд национального благосостояния, то есть на цели поддержания пенсионной системы. Это так коротко, но всё равно ваши предложения будут востребованы. Мы, безусловно, их вместе с вами будем самым серьёзным образом рассматривать. Но уже абсолютно точно (и здесь никаких возражений нет), что нужно самым внимательным образом обратить наши взоры на необходимость продолжения борьбы с коррупцией, которая не могу сказать, что эффективно ведётся, но, если мы не будем говорить об этом и не будем искать новые и новые инструменты борьбы с этим злом, мы никогда не добьёмся успеха. Надо это делать. И с различными административными барьерами… Вы знаете, мы этим в последнее время занимаемся очень напряжённо, и сейчас не буду просто повторяться, чтобы время не терять и всех не утомлять этими разговорами. Вы знаете, что в этой сфере делается, будем продолжать вместе с вами совместно работать.

Прошу вас, Вячеслав Иванович.

В.И.Лысаков: Спасибо, Владимир Владимирович. Я как член федерального координационного совета, а с сегодняшнего дня и член штаба Вашего предвыборного, хотел пару слов сказать об обстановке на местах, точнее, о тех проблемах, которые там существуют, – это темы и послевыборные, и предвыборные одновременно. Жизненное профессиональное пространство формирует не только Президент и Премьер – Вы, Владимир Владимирович, но и в большой степени чиновники на местах, в регионах. Я уже неоднократно эту тему поднимал, Вы только что сказали, употребили термин «административные барьеры». Я в последнее время занимаюсь, в том числе, проблемами таксистов, как Вам известно, создан национальный совет такси, который я возглавил. Там есть великолепные профессионалы, высококлассные, имеющие такие технологии, которых не имеют западные компании. Я думаю, что через какое-то время наше такси будет одним из лучших такси в мире и мы будем стараться делать всё в этом направлении. Тем не менее мы проводили недавно «круглый стол» в рамках Общероссийского народного фронта, Светлана Юрьевна Орлова (заместитель председателя Совета Федерации) его проводила, 30-й уже был «круглый стол». Кстати говоря, по народному бюджету, по народной программе, участвовали практически все субъекты, мы делали включения, и картина, конечно, безрадостная, но мы её знали, профессиональное сообщество знало её и до этого. В ряде регионов, во многих регионах выстраиваются огромные административные барьеры, и чиновники на местах… У нас есть такой герой, отличился, могу назвать его – господин Пугачёв (Д.Е.Пугачёв), руководитель департамента транспорта и связи Краснодарского края. Такие люди совершенно игнорируют и профессиональные сообщества, и гражданское общество, и общественные организации, в том числе Общероссийский народный фронт. Я думаю, что Вы нас поддержите в том, что профессиональные сообщества и общественные организации должны всё-таки формировать кадровую политику на местах. Я обращался, просил помощи у партии, к Сергею Ивановичу Неверову (секретарь президиума Генсовета партии) обращался, который уже беседовал с губернатором. Мы вообще настаиваем на снятии этого чиновника, который, игнорируя, повторяю, профессиональные сообщества и общественные организации, фактически опускает рейтинг и власти, и партии, и Ваш рейтинг, Владимир Владимирович. Поэтому, к сожалению…

В.В.Путин: Я его даже не знаю.

В.И.Лысаков: Я его тоже не знаю, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Но он опускает рейтинг.

В.И.Лысаков: Тем не менее, Владимир Владимирович, это факт, потому что на местах люди видят, что Вы, например, передвигаетесь по стране, каждый день практически встречаетесь с людьми, беседуете, отвечаете конкретно на вопросы, а в регионах на местах (я прошу прощения за такой термин) какой-то прыщ чиновничий себя держит так, что к нему невозможно пробиться. Более того, и более высокопоставленные чиновники, начиная от губернаторов и мэров и кончая руководителями департаментов, отделов, ведут себя так, как будто они владимиры владимировичи путины. К сожалению, эту ситуацию, я думаю, точнее, к счастью, эту ситуацию надо исправлять. И ещё раз подчеркиваю, что то жизненное профессиональное пространство, которое формируют эти чиновники, отражается на мировоззрении людей на местах. Они могут не отслеживать глобальные вопросы, которые Правительство решает, и Вы в том числе, а обращать внимание на то, как с ними общаются и как решают их мелкие бытовые профессиональные вопросы, о которых и Борис Юрьевич (Б.Ю.Титов) говорил, и Сергей Ренатович (С.Р.Борисов) наверняка может сказать об этом же. Они их формируют на местах, к сожалению. И поэтому мы можем великие дела совершать в масштабах страны, но если на местах у руководства отраслями и руководства коллективами стоят такие люди, то мы далеко не продвинемся, к сожалению, Владимир Владимирович. Спасибо.

В.В.Якушев (пенсионер, почётный металлург): Владимир Владимирович, можно в продолжение этой темы?

В.В.Путин: Да, пожалуйста, прошу вас.

В.В.Якушев: Это хорошая тема, я хотел об этом сказать. Не знаю, как воспринимают, что 50% – это хорошо, выиграли. А я лично расцениваю, что мы проиграли. 77 депутатов потерять – это очень много. И виноваты на местах такие товарищи-чиновники, которые создают настроение людям. Вам такой пример: встречаюсь с избирателями-инвалидами, женщинам дали 20 билетов в Свердловск на концерт Уральского народного хора. Проблема – автобусы достать. Заместитель главы района не может помочь, ещё и ругается. Пока я по-мужицки не обматерил его, не попросил других людей подключить – свозили инвалидов. Или по спортсменам, ребятам: пловцы, золотые медали в области завоевали, надо ехать на плавание, соревнования региона, три пацана едут, а тренеру денег нет. Как это без тренера-то поехали? Поехал родитель. Ребята опять золотые медали завоевали. Разве можно так относиться? Это настроение у людей создаёт, родители ребятишек, эти инвалиды и много других моментов. Надо, наверное, как-то ужесточить партийный устав «Единой России». И прикрывается большинство «Единой Россией» – убирать их надо: и из «Единой России» убирать, и из кресел надо убирать, чтобы кто-то чего-то боялся и немножко чувствовал ответственность.

В.И.Лысаков: Вот уже предвыборный штаб заработал, Владимир Владимирович, Вы видите?

В.В.Путин: Валерий Васильевич, во-первых, Вы правы. Надо жёстче некоторые вопросы ставить и решать. И я думаю, мы так и будем делать. Первое.

Второе. Сверху всего ведь этого не видно, из Москвы. Даже Николай Васильевич (Н.В.Фёдоров) сидит, кивает головой, и я думаю, с уровня руководителя региона, республики не всё видно, что пониже происходит. Поэтому мы с вами и создали этот «Народный фронт», чтобы можно было такие вещи увидеть и вовремя на них реагировать. И даже в рамках «Народного фронта» не всегда всё возможно, но, если мы сделаем эту структуру широкой, если она будет функционировать по всей стране, это, как я и говорил, дополнительный канал связи с людьми и контроля за ситуацией на территориях. Будем делать, будем делать вместе с вами, Валерий Алексеевич. Пожалуйста, Михаил Викторович (обращаясь к М.В.Шмакову – председателю Федерации независимых профсоюзов России).

М.В.Шмаков: Уважаемый, Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Я хотел бы всё-таки вернуться к теме именно создания Вашего предвыборного штаба. Я считаю, что это абсолютно логичное решение, и этот штаб будет и должен, наверное, активно работать. Но услышав Бориса Юрьевича по поводу того, что будет ещё штаб предпринимателей, потом ещё какие-то штабы возникнут... С моей точки зрения, технологически для цели победы на выборах это будет только мешать друг другу, потому что завтра будет штаб пекарей, потом штаб сантехников, потом кого-то ещё. Все они, конечно, будут за выборы, но они будут действовать не в унисон, а...

В.В.Путин: Насчёт штаба сантехников, не помешало бы, с учётом проблем в области ЖКХ.

М.В.Шмаков: Но тем не менее, мы же говорим о технологии, о технологии предвыборной работы, которую мы должны вести. Конечно, всё должно быть сосредоточено в этом штабе. И всё должно быть, что называется, с одной ноги делаться, и всем задача ставится для достижения этих целей. В связи с этим, с моей точки зрения, какие-то сейчас масштабные новации – изменение пенсионного законодательства или понижение налога для бизнеса… Ну вот взносы в социальные фонды – с нашей точки зрения, неправильное решение было принято в своё время, так сказать, волюнтаристски, без обсуждения, поэтому это решение встретило в обществе неоднозначный отклик.

В.В.Путин: Вы имеете в виду снижение социальных отчислений?

М.В.Шмаков: Снижение с 34% до 30%. Конечно, надо смотреть, где и как, создать нормальные условия бизнесу, для того чтобы налогообложение не душило наш бизнес. Но я хочу сказать, что, например, в Казахстане не самая лучшая социально-экономическая модель. В рамках единого экономического пространства я не знаю, что надо – нам ли опускаться до Казахстана или Казахстан подтягивать вместе с Белоруссией до России. Но это такие глобальные задачи, которые сейчас, на мой взгляд, даже вредно ставить в плане подготовки к выборам Президента РФ, потому что это будет просто уводить людей. Надо с аудиторией говорить на совершенно другие темы – о том, что достигнуто, о том, что есть в программе, и о том, что сама программа нацелена на повышение уровня жизни людей, основного населения. А как только мы уйдём в какие-то дебаты и новации до дня выборов, мы, так сказать, задачу не решим. Активизация населения, мобилизация ваших сторонников для того, чтобы было нужное нам голосование – это первое.

Второе. С моей точки зрения, как Станислав Сергеевич тоже сказал, что на шахматной доске есть разные партии, есть чёрные, есть белые, то есть противники по доске, прошедшая кампания, о которой Вы сказали, что да, она прошла, мы получили результаты, и результаты все мы знаем, но было проиграно информационное пространство и пропагандистское. Я думаю, что нам надо сосредоточиться на том, чтобы те недостатки, которые сейчас очевидны, надо во время этой кампании – кампании по президентским выборам, – надо, конечно, резко активизировать пропагандистскую кампанию и контрпропаганду. Например, то, что будут те события, которые сейчас происходят в Москве, два месяца интернет-сообщество обсуждало, договаривалось, планировало, два месяца назад сказало, что все выборы пройдут с нарушениями, поэтому мы 4-го числа вечером, ну и дальше, и так далее должны выходить на улицу, для того чтобы защитить честные выборы. Выходят. Сегодня в эфире только один Соловьёв посчитал, что это 0,01% – те 10 тыс., которые собираются и выходят, а остальные… И ставят они под сомнение вообще в принципе политическую систему и государственную систему. Ведь дискредитация власти – это один из способов (в принципе власти) для достижения других политических, своих политических целей, потому что это другая команда на этой шахматной доске. Это надо ясно себе признать, надо закончить с политическим благодушием, потому что политика – это жёсткая вещь. Вы правильно сказали - во время политических баталий ни в одной стране никто друг друга или противника не гладит, не пытается умаслить. Там есть чёткое разделение на позиции, и на этом столкновении позиций избиратель выбирает, какая позиция ему по душе. И в этом столкновении позиций, безусловно, тот курс, который проводится в стране – Ваш курс, Владимир Владимирович, – завоюет большинство, безусловно. Но это должны быть разговоры, должна быть в средствах массовой информации соответствующая кампания с нашей стороны, потому что что мы читаем, например, в сегодняшней газете? Не буду даже называть, какая газета: «Партия сантехников», «власть держится на тех, кто на подсосе» и так далее, подобные вещи.

В.В.Путин: Опять про сантехников. Партия сантехников – это хорошо. А если они думают, что они нас оскорбили, то это их ошибка.

М.В.Шмаков: Владимир Владимирович, конечно, не оскорбили, но тем не менее те, кто не так глубоко погружён в политические баталии и разговоры, прочтут, а там дальше… Враньё. Враньё здесь написано. И с этим враньём надо бороться, то есть надо контрпропаганду, как это везде, во всех странах называется, контрпропаганда – пропаганда со стороны той части общества, которая желает достичь определённых целей на президентских выборах, она должна присутствовать, и более сильно, чем мы наблюдали в предыдущий период.

И последнее, чтобы не занимать много времени. Конечно, есть отработанные методики, скажем так, повышения активности людей, избирателей. Вам не нужно собирать, как кандидату, выдвинутому партией, 2 млн голосов, подписей, но давайте, может, мы такую кампанию начнём через сбор подписей в поддержку, через получение каких-то ещё конкретных не наказов, а замечаний, предложений по улучшению - так, как мы это делали на этапе составления программы «Народного фронта». Может быть, такой подход сработает, но это вообще вчерашний день в принципе. Не надо его отбрасывать, потому что сейчас надо более активно работать в средствах массовой информации и на интернет-площадках.

В.В.Путин: Я считаю, что самый главный, самый эффективный способ политической силы, которая находится у власти, самый основной инструмент завоевания доверия людей, граждан, - это, конечно, практическая работа этой политической силы и её результаты. И я думаю, что результаты этой работы… Результаты выборов отражают, как люди воспринимают то, что сделано «Единой Россией». И полагаю, что снижение, уменьшение определённого количества мандатов справедливое. Но это тем не менее даёт «Единой России», да и вообще государственным структурам возможность эффективно построить свою работу в будущем. Этого достаточно для стабильной работы, но я с вами согласен в том, что, конечно, любая политическая сила (любая!) должна эффективно использовать современные средства массовой информации, для того чтобы доводить до людей свои представления о том, что она собирается делать, как она сама оценивает свою работу и так далее.

Что же касается мероприятий уличной, так скажем, демократии, то я к этому отношусь следующим образом: если люди действуют в рамках закона, им должно быть предоставлено право выразить своё мнение, и мы никого не должны ограничивать в этих гражданских правах. Если кто-то нарушает закон, то органы власти и правопорядка должны потребовать исполнения закона всеми законными средствами. Это второе.

Ну, и, наконец, третье. Мы с вами все здесь взрослые люди, и все понимаем, что часть организаторов (я не имею в виду, что все, но всё равно часть организаторов) действуют по известному сценарию, и перед ними узкокорыстные политические цели. Здесь я, Михаил Викторович, не могу с Вами не согласиться. Но мы с вами также знаем, что в нашей стране люди не хотят развития ситуации в России, как это было в Киргизии или в недавнем прошлом на Украине. Никто хаоса не хочет. И, опираясь на подавляющее большинство наших граждан, мы должны вести диалог с теми, кто оппозиционно настроен, дать им возможность высказаться, использовать конституционные права на демонстрации, на высказывания и формулирование своего мнения. Но, опираясь на подавляющее большинство граждан, которые не хотят никакого хаоса в стране, правоохранительные органы должны всё это организовать в рамках действующего закона и Конституции нашего государства. Надеюсь, что так оно и будет. И в этой связи, конечно, тоже надеемся на поддержку профсоюзов.

А вот что касается сбора подписей, то действительно, по закону этого не нужно, имею в виду, что в рамках нашего избирательного закона состоялось выдвижение, как и положено. Но если вы считаете, что по каналам, скажем, единого фронта (именно единого фронта уже) можно было бы выйти на более широкое обсуждение самого выдвижения и программы будущей, и так далее, то мне кажется, что это было бы, наверное, полезно и интересно, и правильно.

М.В.Шмаков: Позвольте ещё короткую реплику?

В.В.Путин: Пожалуйста.

М.В.Шмаков: Рональд Рейган в своё время ввёл такие понятия, как «крикливое меньшинство» и «молчаливое большинство». И все мы сейчас…. Я так же, как и все здесь присутствующие, второй раз переживаю эту ситуацию, которая сегодня…. Потому что в конце 1980-х–начале 1990-х годов такой положенной контрпропаганды или ответа и разоблачения явной лжи, которая там в некоторых крикливых выступлениях содержится, не происходило. И неуважаемый мною Михаил Сергеевич Горбачёв в своё время на такие вопросы, что надо как-то ограничить, что в газетах пишут, сказал: «А вы не читайте газет». Это, конечно, тоже позиция. Но, безусловно, законы должны соблюдаться. В соответствии с законами, если люди хотят выразить свое мнение, пусть выражают. Но идеологическая борьба не прекращается, то есть вранью надо давать адекватный ответ и говорить, что вот это враньё.

В.В.Путин: Михаил Викторович, согласен.

М.В.Шмаков: Сейчас, секунду, извините, я закончу. Я просто переживаю, потому что второй раз…

Реплика: Может, назначить Михаила Викторовича главным идеологом.

М.В.Шмаков: Я возьмусь, если Вы назначите. Но не хотелось бы снова опускаться туда, откуда мы долго выбираемся. А происходило это всё, потому что вот… Ну не будем, тут есть оппозиция, она должна высказываться, то-сё, и поэтому так благодушно относились. Что мы получили на выходе, мы все видим и переживаем. Я думаю, что нам надо более активно в рамках Вашей предвыборной кампании, в рамках Общероссийского народного фронта, в рамках штаба, который сегодня создан, эту тему усилить. Вот что я хотел сказать.

В.В.Путин: Хорошо, ладно. Я понял, услышал и во многом с Вами согласен. И, конечно… Я просто не хотел на эту тему говорить. Мы не для этого собрались. Но я посмотрел на первую реакцию наших американских партнёров. Первое, что сделала госсекретарь, – дала характеристику и оценку выборам и сказала, что они нечестные и несправедливые, хотя ещё не получила даже материала наблюдателя БДИПЧ. Она задала тон некоторым нашим деятелям внутри страны, дала сигнал. Они этот сигнал услышали и при поддержке Госдепа США начали активную работу. Повторяю ещё раз: все, кто действует в рамках закона, должны иметь возможность такое право реализовать. Но правоохранительные органы должны тоже исполнять свою функцию, опираясь на широкую поддержку общественности, и эта поддержка была сформулирована и председателем самой мощной нашей профсоюзной организации, я ее услышал. Спасибо.

Л.М.Рошаль (президент некоммерческого партнерства «Национальная медицинская палата»): Можно я?

В.В.Путин: Пожалуйста.

Л.М.Рошаль: Владимир Владимирович, ну, во-первых, Вы знаете, что я последовательный сторонник «Народного фронта» (об этом я говорил неоднократно). Не потому, что «Народный фронт» защищает «Единую Россию», нет, а потому что я увидел, что это конкретный механизм, который действительно что-то может сделать. Вот на примере здравоохранения: только через «Народный фронт» мы смогли сделать закон более-менее нормальный и сделать программу, за которую не стыдно никому. И хотелось бы дальше подумать, каким образом мы будем реализовывать эту программу, может быть, должны быть даны сейчас конкретные поручения тем же министерствам – и здравоохранения, и финансов, и экономики, и нашим общественным организациям, Правительству, каким образом будет реализовываться то, что там написано? Написано там очень жестко, что в течение пяти лет мы должны удвоить число россиян, которые довольны здравоохранением. Потом пять лет пролетит как один день, и мы должны будем отчитываться за это, вот это очень хотелось…

Я поддерживаю Вашу идею штаба, но хотел сделать еще одно предложение. Вот эти все люди, которые здесь есть… У нас есть штаб, а пусть они будут активом, или пусть они будут советом штаба, которые одни из первых пришли, подставили плечо, работали, обсуждали эти вопросы, и, думаю, такая схема не уменьшит, а усилит просто нас. Я не знаю, надо ли нам создавать каждый по направлениям штаб – по здравоохранению и так далее, – но какой-то актив нам надо делать. Каждый из них, активов по направлениям, опирается на людей нормальных. Мы уже обсуждали этот вопрос, я поддерживаю Вашу мысль, что это список не закрыт, но я мог бы предложить, например, Садовничего, Гергиева, Пиотровского - людей известных, нормальных, толковых, которые знают, что такое Россия, помогают, и народ их знает. Незапачканных, да? Для того чтобы они тоже подставили плечо. И таких фигур ещё несколько, я думаю, можно найти.

Я тоже сейчас наблюдаю за тем, что происходит у нас. Знаете, я недавно понял, что человек – это в принципе самое ужасное животное: ни одно животное не выращивает другое животное для того, чтобы убить и питаться им. Только человек это делает. Акулы хотят крови, на кровь они налетают и уничтожают. Кто-то может этих акул подкармливать, может не подкармливать, может идеологически… Есть люди, которые хотят крови. Просто говорю, мы то, что было в арабском мире, видели, что было в Ливии с Каддафи. В Греции ещё не совсем, но близко к этому. В той же Америке, в Нью-Йорке были демонстрации. Есть люди, но они от рождения такие, и у нас есть такие, я думаю. Я согласен с Вами в том плане, что их не переубедишь. Подкармливаются они со стороны, не подкармливаются – не важно: идеологически они такие. Я знаю людей, которые при коммунизме ругали всех подряд и сейчас ругают всех подряд. Такая натура – всех ругать.

В.В.Путин: Это профессия такая.

Л.М.Рошаль: Да, и сегодня, посмотрите, социальный вопрос – он важен. Думаю, надеюсь, что за этот период социальных катаклизмов не будет, и социальную рамку даже в каком-то плане, в том же здравоохранении нужно будет повышать… У нас с кадрами катастрофа в здравоохранении просто. Надо думать. История показывает, что не только социальная сфера… Смотрите, у Каддафи социальная сфера была нормальная, лучше, чем в других странах, а народ что сделал? Политика играет большую роль, и нам выводы какие-то надо из этого делать. Каким-то образом, вероятно, я не знаю, как, но нужно оформить на законодательном уровне взаимоотношения «Народного фронта» более серьёзно с комитетами Госдумы, с Минздравом (по моей линии), чтобы они не были мальчиками и девочками, которые что-то тявкают, и как от мух отмахивались, но какой-то должен быть диалог. Работа над законом по здравоохранению это конкретно показала. Это полезно для страны. Полезно для страны, потому что не все, оказывается, могут иметь свою позицию. Это нехорошо.

У нас ещё вопрос о двух наших депутатах. Я хочу сказать, когда «Народный фронт» Вы зачитывали, я хочу отметить, что большинство в «Народном фронте» – не члены партии. Это важно. Большинство – действительно представители народа. У нас из трёх депутатов два наших беспартийных кандидата не прошли. Это Аксёнова в Смоленске, хотя она очень много (Франц Адамович подтвердит), очень мощно работала. Я туда приехал, тысяча врачей была собрана. Активно, нормально, хорошо, но мы чуть упустили время: побыстрее бы, это пораньше надо было начать. И Костюшов был бы полезным членом нашей Думы.

И можно я всё же закончу Тахчиди?

В.В.Путин: Пожалуйста.

Л.М.Рошаль: Я четыре раза говорил об этом: человек, которого единогласно в прошлом году все окулисты тайным голосованием избрали президентом (80% набрал голосов), человек, который не дал опуститься Фёдоровскому институту, человек, который не криминал. Не криминал! Я знаю, что разговоры о нём – снять или не снять – шли давно, но это не по производственным делам. И выбрали самый худший путь. Самый худший путь! Взяли представителя «Единой России», депутата (может быть, он организатор хороший, не знаю), заведующего кафедрой сестринского дела (он как человек-то нормальный, только неспециалист) и поставили директором института. Вот сейчас прямо я поездил по стране. Посмотрите, что делается! В Иркутск приехал, тысячная аудитория, спрашивают, что с Тахчиди? В Смоленске спрашивают, что с Тахчиди?.. Вот мы пытаемся на себя завоёвывать народ и такими совершенно глупыми решениями отбрасываем назад всё – для того чтобы восстанавливать. И Ваше поручение, которое Вы написали: у меня впечатление, что оно заматывается. Во всяком случае была комиссия, на которую Тахчиди не пригласили, приехали в институт без него. Хотя бы со мной поговорили! Мало ли что там наговорят. Уже сидит новый директор, а народ (я понимаю народ: и самосохранение, и работу не хочет потерять) вилять стал туда-сюда. Но принципиально думаю, что это ошибка. Чего торопиться? А если бы после выборов это было, а если было бы после мартовских выборов? Куда лететь? Почему именно сейчас надо бросать жареное? Приехали в 7 часов утра выгонять его из кабинета – замминистра и этот самый… И когда он сказал: «Слушайте, вот Владимир Владимирович написал там…А вы эту бумажку можете…» Дословно говорю, при людях было сказано. Мне кажется, надо разобраться. Если мы признаем, что это ошибка, и вернём… У министра есть право, и она не заключила с ним контракт. 2,5 года не заключала контракт, сейчас она решила – раз имеет право не заключать контракт, она и не заключила с ним контракт, по незаключению контракта он уходит. Но речь-то идёт не о том, речь-то идёт не просто… Его же оболгали при этом. Я не думаю, что он вор и что он грабитель какой-то. Так в любом институте, если прийти, накопать… И у меня в институте, если захотят, найдут чего-нибудь. Я думаю, это была ошибка – просто предвыборная была ошибка. Надо бороться за каждого человека. Нам сегодня надо бороться за каждого человека! За каждого, подчёркиваю это. Извините, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Нормально. Вам нет необходимости извиняться передо мной. Вы мне об этом говорили. Я специалиста, о котором Вы сказали, Тахчиди, я его не знаю лично…

Л.М.Рошаль: Познакомьтесь, хороший мужик.

В.В.Путин: Не исключаю, наверняка так оно и есть, если Вы о нём так и говорите.

Л.М.Рошаль: Значит, с глазами всё хорошо.

В.В.Путин: Слава Богу, не жалуюсь пока. Но вы знаете, что министр уволила его в связи с нарушениями. И я не знаю, я лично не занимался проверкой, были эти нарушения или нет. Мы действия такого рода, административного характера всё-таки, Леонид Михайлович, не должны приурочивать к внутриполитическому процессу. Если нарушения есть, вне зависимости от того, какой у нас политический процесс в данный момент времени, мы должны принимать решение. Справедливое это решение или нет, говорю честно: не знаю – это входит в компетенцию Министерства здравоохранения, это компетенция министра, и каждый раз вмешиваться в компетенцию каждого министра, значит, нарушить всю систему управления. Но я с Вами согласен, и Вы знаете мою позицию: если есть основания полагать, что это необъективные сведения, то они подлежат дополнительной проверке. Я попросил Генерального прокурора провести эту проверку – независимую и объективную. По результатам этой проверки мы и примем соответствующее решение.

Л.М.Рошаль: Спасибо.

В.В.Путин: Спасибо Вам.

Реплика: Другому сектору можно, Владимир Владимирович, а то мы всё только общественные организации…

В.В.Путин: Давайте мы Екатерине Филипповне (Е.Ф.Лахова – председатель всероссийской общественной организации «Союз женщин России») сначала, а потом сюда перейдём, ладно? Екатерина Филипповна, прошу.

Е.Ф.Лахова: Владимир Владимирович, я хочу сказать, что Хилари Клинтон, видимо, прорвало, поскольку насчёт грантодателей мы уже давно говорим…

В.В.Путин: Ну да.

Е.Ф.Лахова: И сегодня они, конечно, поддерживают и общественные, и партийные организации, и провокаторов, которых на сегодняшний день… Тех, что делают дестабилизацию – ну, это понятно… Розовую, оранжевую, какую они хотят нам сделать революцию? Но я бы хотела вернуться к тем «прыщам», про которые начали говорить Лысаков и Валерий Васильевич, потому что это как раз увязывается, потому что мы тоже сами себя дискредитируем. Вот, например, приняли закон о некоммерческих организациях, и сегодня многие здесь сидят в Общероссийском народном фронте, и наша организация, занимаются многими социальными проектами. Создали комитет по государственной поддержке социально ориентированных некоммерческих организаций, подали документы. Сотни различных общественных организаций подали документы, в том числе и моя организация тоже подала (почему я стала углубленно пытаться провести расследование, но не до конца), но отказали. Я говорю: «А кто ж тогда получил?» На Общественной палате мы не можем получить грант, а кто здесь? Вот я вам называю: организация называется благотворительный общественный фонд содействия в создании условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека «Созидание». Источники финансирования этой организации: Европейская комиссия, посольства Великобритании, Нидерландов, фонд Форда, фонд Чарльза Стюарта Мотта. Следующая организация – Центр лечебной педагогики, всех сотрудников которой проучила американская организация «ЮСАЙД», координатор этого… Я не знаю, поэтому мне должны подсказать, что это за организация. Поэтому координаторы этого центра координируют работу иностранных волонтёров, у нас своих волонтёров нет. Затем организация «Форум доноров» – это тоже организация, которая собирает эти деньги. Она состоит из наших, российских, олигархов, в том числе фамилия Потанин там и так далее.

Две общественные организации, которые входят в Общественную палату (Лена Николаева – она сейчас вроде в депутаты пойдёт; Олег Зыков), там получают гранты, и вот такая карусель. У нас, думаю, вроде тоже проект хороший, про социокультурные программы по приобщению детей к чтению, потому что это сегодняшняя проблема для России и так далее. Поэтому хочу сказать, что, когда мы деньги из федерального бюджета выделяем организациям, которые уже подкормлены и получают гранты за счёт различных международных организаций, конечно, может, это хорошо, но надо всё-таки… Мы работаем в России и для России, поэтому нам бы тоже каким-то образом хотелось, чтобы те организации, а их большое количество… Вчера мне звонили из Консорциума женских неправительственных организаций: нам, говорят, тоже отказали. Я говорю: «А вам почему? У вас какой проект?» А мы, говорят, насилие в семье, мы стали преподавать в школах милиции, на курсах повышения квалификации милиционеров, и только стали в этом деле разбираться, хорошие проекты, так тоже отказали. Поэтому у нас такие моменты про этих «прыщей», которые повыше и которые сидят и распределяют эти гранты. В этом плане надо разбираться. Вы совершенно правильно говорите: коррупция, коррупция. И мы начали это говорить, я имею в виду партию «Единая Россия». И сами себе, получается, как бы запускаем, что открываем, не открываем. Всё невозможно, конечно, и нереально знать. Вчера, когда я по Москве стала с женскими организациями разговаривать, они говорят: «Ну а что вы хотите? Да, модернизация здравоохранения, денег выделяется у нас очень много». Но что получается? Она получила направление в феврале на обследование, а провела его только в октябре. Она эту модернизацию на себе желает ощутить, есть что-то для неё плюсом, и, если нужен сегодня анализ, ей говорят: «Ты сегодня не можешь, а вот платно, пожалуйста, иди, спускайся ниже этажом и делай платный». Поэтому нам нужно посмотреть так, чтобы если мы говорим о коррупционности сегодняшней власти разных уровней, то нам надо действительно и внутри отрасли, и везде это как-то посмотреть, чтобы изменить на сегодняшний день эту ситуацию. И просто печально, когда смотришь Германию, у них там появилась Партия пиратов, социальная, через социальные сети. У нас сегодня тоже появилось или формируется такое движение, которое… По звонку, за деньги появляются провокаторы, которые тоже будут говорить, что мы жулики, воры и так далее. Поэтому, Владимир Владимирович, мне бы хотелось, чтобы насчёт «прыщей» разного уровня… Каким-то образом попробуйте разобраться.

В.В.Путин: Хорошо. Значит, что касается финансирования из-за рубежа различных направлений деятельности, то я здесь тоже бы всё в одну кучу не сваливал. Есть вполне благообразные и полезные направления деятельности и работы, в том числе и при поддержке наших коллег и друзей из-за границы. Нам не нужно здесь ничего нагнетать, говорить, что там все враги и какой-то заговор против нас. Совершенно очевидно, что работа проводится, и в том числе такая... Ведь внутри страны идёт политическая борьба и на международной арене идёт политическая борьба, и некоторые наши коллеги…

Я вот совсем недавно общался с прессой, со СМИ, ну что там говорить – мы крупнейшая ядерная держава, и такой остаёмся. И это вызывает определённые опасения у наших партнёров. И нас так «покачивают», чтобы мы не забывали, кто здесь, на нашей планете, хозяин, и слушались, и чувствовали, что у них есть рычаги влияния на нас внутри нашей страны. Поэтому если речь идёт о гуманитарных вопросах, связанных со здоровьем, ещё с чем-то, – это нормально. Но когда деньги из-за границы вкладываются в политическую деятельность внутри страны, это должно нас заставить задуматься. Особенно недопустимо вливание иностранных денег в избирательные процессы. Это просто недопустимо. Это мы должны иметь в виду, и вместе с вами, вместе с депутатами…

Л.М.Рошаль: Я прочитал конкретную цифру – 9 млн. Госдеп… официальные цифры.

В.В.Путин: Извините, можно я закончу? Да больше. Там сотни миллионов долларов вкладываются в эту работу. Значит, и мы должны будем и здесь, в рамках «Народного фронта», с вами поговорить и пообсуждать, с депутатами поговорить: нужно вырабатывать формы защиты нашего суверенитета, защиты от вмешательства извне. У нас есть, скажем, наш внутренний закон, который регламентирует… И мы не против этого, мы за то, чтобы у нас за политическим процессом, за избирательным процессом наблюдали иностранные наблюдатели, мы за это, мы не против. Кстати, в тех же Штатах, там вообще никуда не пускают наблюдателей. Просто их гонят из участков. Последнее время кого-то начали допускать, а так вообще просто говорили: «Пошли вон!», вообще не допускали никого. Там очень жёстко всё на самом деле. Гораздо менее либерально, чем у нас. Мы «за», но у нас есть закон. А вот когда начинают финансировать какие-то внутренние организации, которые якобы являются нашими национальными, но, по сути дела, работают за иностранные деньги и исполняют номер под музыку иностранного государства в рамках избирательного процесса, – вот это недопустимо. И нам нужно посмотреть, какое у нас здесь законодательство, как оно работает, насколько оно эффективно работает – здесь Леонид Михайлович абсолютно прав, – какие там деньги вкачиваются. Мы должны себя огородить от этого вмешательства во внутренние дела и защитить наш суверенитет, в этом заинтересовано все российское общество.

Но, повторяю, это не значит, что нужно все запретить. Много людей, которые настроены абсолютно доброжелательно, хотят с нами сотрудничать, хотят оказывать содействие и методическую поддержку и помощь, и материальную, хотя у них у самих сейчас много проблем, они сами нуждаются в поддержке, и на самом деле без всякого преувеличения ставят вопрос, чтобы Россия поддержала и помогла. Лет 10 назад это просто в страшном сне никому бы не приснилось. Трудно было даже представить себе такую постановку вопроса, чтобы к России обращались за помощью и поддержкой. И мы действительно сегодня в таком состоянии, что мы можем это сделать. Вопрос – как, по каким каналам? Но здесь радоваться нечему. Сегодня у них сложно, вчера у нас было. И, кстати сказать, там многие люди доброжелательно к нам относились, и сейчас относятся доброжелательно. Но защитить свой суверенитет мы обязаны. Надо будет подумать над совершенствованием законодательства, над усилением ответственности тех, кто исполняет задачи иностранного государства по влиянию на внутриполитический процесс.

Теперь что касается недобросовестных чиновников. Знаете, Екатерина Филипповна, я же говорил, мы, в том числе, для этого Общероссийский фронт создали. В том числе для того, чтобы внимательно следить за теми процессами, которые у нас происходят в этой административной бюрократической сфере. Мы выделили очень приличные деньги из бюджета в этом году на поддержку наших неправительственных общественных организаций. Да, и если вы видите, что там есть какие-то проблемы... То, что проблемы есть – это плохо, но то, что вы видите их, – уже хорошо, и то, что у нас есть возможность сегодня от вас это услышать, отреагировать – это тоже, наверное, плюс. Но мы поговорим об этом. Совершенно конкретно давайте обсудим. Договорились.

Реплика: Спасибо.

В.В.Путин: Давайте повернемся сюда. Виталий Борисович (обращаясь к В.Б.Ефимову - председателю объединения «Союз транспортников России»).

В.Б.Ефимов: Я бы хотел немного поговорить о тех раздражителях. Мне удалось во время предвыборной кампании посетить или встретиться примерно в 40 населённых пунктах с избирателями в городах, сёлах. Конечно, это был очень приятный район. Мордовская Республика динамично развивается, люди настроены очень положительно, особенно к Вам относятся с великим почётом. Действительно, там немало по Вашему поручению сделано, но я бы хотел остановиться... Вначале хочу поблагодарить Вас за Новосибирск. Транспортники очень удовлетворены этим, Вы решили практически все проблемы. Единственная просьба – чтобы те поручения, которые Вы там дали, не ушли. Вот и всё.

Что по раздражителям в городе? Для меня это вообще было непонятной проблемой. Есть закон и постановление Правительства о счётчиках на воду.

В.В.Путин: О чём?

В.Б.Ефимов: Счётчики на воду в квартирах ставят, если есть. Но в этом постановлении, как оказалось, записано таким образом, что все потери, которые есть в водопроводах, весь перерасход воды, который осуществляют жители, у которых нет счётчиков, раскладываются пропорционально на эти счётчики. Я сначала не понял, даже не то чтобы не понял, – не поверил. Но когда всё посмотрел, то действительно, мне пришли квитанции, где написано, что 20 кубов израсходовано законно, а 20 вам приписано за то, что где-то потеряно. Меркушкин (Н.И.Меркушкин – глава Республики Мордовия) – человек профессиональный, он, конечно, их компенсирует, чтобы не раздражать, но это очень сильный раздражитель, который надо бы, конечно, немедленно... Говорят, вроде, постановление…

Что в селе? Село вообще-то преображается.

В.В.Путин: Вот Вячеслав Викторович (В.В.Володин) пометил, мы вернёмся к этому.

В.Б.Ефимов: Я скажу, какое это постановление. Это постановление 307-е.

В.В.Путин: Там в чём дело? Это касается воды и касается других расходов. То, что в доме есть вещи общего пользования, что называется, и кто-то должен за это платить...

В.Б.Ефимов: Нет-нет-нет.

В.В.Путин: Да, я понимаю. Но если это вообще перегнули в другую сторону и речь идёт уже не о вещах общего пользования, за которые кто-то должен платить, а за потери, которые не связаны с тем, чем люди пользуются, то это проблема каких-то жилищных организаций, муниципалитетов. Тогда они должны нести за это ответственность и сами это оплачивать. Вы, безусловно, правы, на это нужно посмотреть.

В.Б.Ефимов: И хуже того, если у меня нет счётчика, то мне положено только 7 кубов (за меня берут), и если я сделал 10 (Ефимов), то за меня заплатит рядом сосед, который со счётчиком.

В.В.Путин: Да-да-да.

В.Б.Ефимов: Но что с деревней? Я еще раз повторяю, деревня преображается. Деревня становится более культурной. Сельское хозяйство, я посмотрел, прекрасное. Я на западе пять лет был, и эти комплексы животноводческие, я скажу, нисколько не хуже, а иногда и лучше.

В.В.Путин: Лучше уже, потому что они делаются по последнему слову техники.

В.Б.Ефимов: В каждом районе физкультурные комплексы и плавательные бассейны, у кого-то лёд… Ну какие там раздражители? Понимаете, чем человек лучше живёт, тем у него, конечно, больше появляется других… О пенсиях вопросы ставят единичные, что маленькие пенсии. Сейчас ставят что? Это дороги к селу, особенно в селе. И что самое главное, если уж говорить, то ставят вопрос о том, что жители населённых пунктов не могут добраться до районного центра. От районного центра до областного частник решает, а внутри района никто не решает, потому что поток нестабильный, автобусы не заполняются, частник туда не идёт, а пассажирские предприятия ликвидированы за этот период. Поэтому есть какая просьба? Вот у меня есть такая таблица, где все эти наказы по каждому району. Если посмотреть первые две, то это связано с этим. Что мы предлагаем? Это вообще программа не очень большая. Если бы нам найти где-то 4 млрд в год на пять лет, то мы могли бы закупить за счёт Федерации вот эти маленькие автобусы, нам больших не надо. Руководителям регионов, конечно, надо поручить, чтобы они дотацию нашли, потому что нас всё равно дотировать надо, иначе не получится. И следующее: там надо восстановить вот эти предприятия.

В.В.Путин: Какие?

В.Б.Ефимов: Ну типа где ставить эти автобусы. Мы называем их производственно-технической базой автотранспортных предприятий регионального типа. Кое-где они есть, ЖКХ сохранились, и что-то можно сделать. Мы бы решили этим другую проблему: нас, транспортников, очень беспокоит перевозка детей из школ. Автобусы все отдали в школы, педагоги умеют учить, а дядя Ваня, которого наняли, он и директор, он и шофёр, он и контролёр. Кроме того, эти автобусы выброшены из списка, они не лицензируются, то есть мы не можем предъявить им какие-то условия. Поэтому можно было организовать региональные предприятия. Это вполне возможно, мы посмотрели по Мордовии: там мы могли бы решить проблемы в течение вот этих пяти лет. Я думаю, 4 млрд для страны – небольшие деньги, и можно будет сказать, что вопрос будет решён для многих жителей страны, вернее, для сельского населения. Я, может быть, просил бы Вас от имени транспортников и особенно сельских жителей эту программу поддержать.

Второе. Есть раздражители, которые, понимаете, они для всех, наверное. Владимир Владимирович, не может дизтопливо стоить дороже, чем 95-й бензин. Не могу я нигде объяснить. Это же отходы от производства бензина. Ну, могут зарываться вот эти олигархи, но уж не до такой же степени!

Реплика: По всей Европе так.

В.Б.Ефимов: Я ещё раз говорю: это отходы. Я жил в Европе, давно, правда, не был, года два-три, но, извиняюсь, это дизельное топливо. Поэтому надо посмотреть этот вопрос. Мы на них делаем 60% перевозок, тем более вы дотируете село, огромные деньги уходят по этим вопросам.

Ещё какие проблемы? Они, правда, решаются. Водопровод в каждый дом в деревне теперь требуют, и уже многие деревни вообще-то водопровод сделали. Остальные небольшие: где школу отремонтировать, где детский сад отремонтировать, где инструменты купить, но раздражители, связанные с перевозками, – номер один в деревне. Их нужно как-то решить. Спасибо.

В.В.Путин: Хорошо. Это вопрос (конечно, мы с вами понимаем), который относится к компетенции муниципалитетов и регионов, а не к компетенции федерального бюджета, вместе с тем подумать можно. И нужно сразу двигаться по двум направлениям: первое – дороги нужны там…

В.Б.Ефимов: Дороги уже есть.

В.В.Путин: Нет, здесь я с Вами не согласен. Я понимаю, что Вы, как представитель транспортного цеха, считаете, что нужно закупить автобусы и обеспечить работу этого сектора, и, больше того, если дорог нет, автобусы будут чаще меняться. Может быть, для отрасли и неплохо…

В.Б.Ефимов: Дороги есть, провели дорогу, а ездить некому, пешком…

В.В.Путин: Виталий Борисович, нет там дорог. На селе у нас очень плохие дороги или вообще их нет. Поэтому нужно двигаться по двум направлениям: дороги строить и, конечно, обеспечивать перевозки. Здесь я полностью с Вами согласен. Что касается дорог, то в следующем году, я уже об этом говорил, мы начинаем формировать дорожные фонды – и федеральный, и региональные. Региональные фонды, в соответствие с принятым законом, имеют право формировать муниципальные дорожные фонды. Более того, мы в самый последний момент работы Думы предыдущего созыва приняли решение (коллеги поддержали), приняли поправки в закон, разрешающие из этих дорожных фондов (даже обязывающие фактически) тратить определённый объём денег на внутригородские и сельские дороги. Просто обязали выделять определённый объём, а в целом в этих дорожных фондах будут сконцентрированы очень солидные ресурсы – свыше 165 млрд. Я даже не сомневаюсь, что толчок дорожному строительству будет обеспечен. Параллельно нужно, конечно, и транспортную составляющую развивать. Давайте мы подумаем над программой совместно с регионами. Если это и делать, то вместе с регионами. Согласен, давайте подумаем.

В.Б.Ефимов: Министру могу об этом сказать?

В.В.Путин: Я поручение сформулирую прямо сегодня. Нам надо заканчивать потихонечку.

В.Н.Иванова (председатель Общероссийской общественной организации «Всероссийское педагогическое собрание»): Владимир Владимирович, мне бы хотелось поддержать Михаила Викторовича (М.В.Шмаков) и Леонида Михайловича (Л.М.Рошаль) в том, что, по-видимому, и в нашей сфере (я имею в виду в сфере образования) мы с огромной радостью создадим актив, и сбор подписей здесь соответствующий… Самое главное – вопросы Народной программы, Ваших инициатив активно будем поддерживать и здесь продвигать. И, конечно, я хочу сказать самые добрые слова и передать от учителей целый ряд писем, которые поступают во Всероссийское педсобрание, тем более что в этот период мы ввели и «горячую линию», и встречались, и, конечно, учителя высказывают благодарность за решение вопросов повышения заработной платы. Но, как Вы и предупреждали, тем не менее доходило вплоть до очень интересных курьёзов. Арифметические ошибки – два месяца учитель не получает зарплату. Но затем, все вместе навалившись, решаем, и выплачивают и так далее. Вот такие примеры.

В.В.Путин: Выплачивают всё задним числом?

В.Н.Иванова: Выплачивают. Но это в ноябре, а хотелось бы в сентябре, как мы тогда говорили, в октябре. Поэтому мы считаем, что в этот период мы продолжим эту работу, но, Владимир Владимирович, ведь ещё должны понимать, что у нас 60 млрд в 2012 году будет выплачено, поэтому задача контроля, наверное, не в меньшей степени, а в ещё большей степени встанет. Потому что Вы тогда ставили задачу, чтобы каждая школа знала, что за счёт этих денег будет сделано по модернизации материальной сферы, по ремонту, по благоустройству пришкольного участка, по физкультурным и другим нашим объектам. Здесь, конечно, суммы огромные будут выплачены, и мне кажется, что по итогам нашей работы за этот период «горячей линии», встреч мы выявили, что если в школе есть управляющий совет, то там тогда по стимулирующим надбавкам – ясно, по повышению какие-то недомолвки – они не доходят до федерального уровня, решаются на местах. Поэтому вопрос о государственно-общественном управлении, о создании почти в каждой (естественно, не почти, а в каждой) школе управляющего совета – сейчас вопрос самый важный. И Всероссийское педсобрание ставит задачу проведения соответствующих форумов, по-видимому, конференций с руководителями управляющих советов, с тем чтобы все эти моменты модернизации школы взять под контроль и Всероссийского педсобрания, и нашего Общероссийского народного фронта (штаба), и, наверное, вот этих структур. И управляющие советы очень серьёзно ставят, как мы говорили, взаимодействие семьи и школы, семьи и модернизации образования. Школа ведь влияет на семью, значит, эта стыковка должна найти свой механизм, и управляющий совет – это тот механизм, который объединяет. И ряд этих мероприятий мы планируем, в общем-то, просматриваем, их реализуем.

Но есть проект, Владимир Владимирович, который архиважен, и Вы с ним выступали. Это «Учительский дом». Он межведомственный, он тяжелейший, и, конечно, в рамках нашей, так сказать, цеховой организации – по-видимому, здесь, конечно, и Министерство экономики, и на уровне субъекта, и так далее, всех этих структур… Потребуется, чтобы мы здесь, наверное, вместе провели обсуждения, встречи, потому что, подчёркиваю ещё раз: учителя обращаются. И даже вот буквально последняя встреча. Вот выехала из Северодвинска учительская семья: он – учитель физкультуры, а она вплоть до того, что директор школы, и здесь, в Московской области, опять стала директором школы. Но поскольку не военные, квартиру там не получили. Приехали в Московскую область, поскольку дети окончили обучение, и здесь остались тоже без квартиры. И таких примеров очень много.

В.В.Путин: Я не понял, не военные?

В.Н.Иванова: Они учителя, работали в одной из школ Северодвинска. Но, приехав сюда, поскольку не пользовались льготами (не было льгот для учителей), - только сейчас благодаря Вашему проекту вот такая инициатива разворачивается, и она встречает колоссальную поддержку. Но проект сложный, потому что он межведомственный. И одного Министерства образования, одной нашей общественной организации мало, и здесь, конечно, участие, и даже на уровне субъекта, целых различных ведомств должно быть. И вот мы-то готовы, просим…

В.В.Путин: Мы обязательно, во-первых, эту работу продолжим. Ну и второе, что я считаю очень важно отметить: вообще, в ближайшее время мы должны особое внимание сосредоточить на решении жилищной проблемы. Вот жилищное строительство – это крайне важная тема, которая затрагивает интересы миллионов наших граждан. И мы сейчас в состоянии, реально в состоянии гораздо активнее приступить к ее решению, чем было до сих пор. Вот мы заканчиваем постепенно этот огромный проект подготовки к Олимпиаде, АТЭС, мы наверняка проведем работу и доведем ее до логического завершения по обеспечению жильём ветеранов, военнослужащих. Ресурсы будем высвобождать постепенно, и одно из главных направлений удара нашей совместной работы – это разворачивание широкого жилищного строительства, обеспечение жильём граждан по самым разным каналам. «Учительский дом» – это только один из небольших сегментов. Но в целом – я вот думаю сейчас над этим, и мы с вами ещё неоднократно вернёмся к этому вопросу – посоветуемся, надо будет и с депутатами, и с будущим Правительством эти вопросы ставить и решать, нужно разворачивать такую большую, масштабную работу, рассчитанную на несколько лет вперед. Нам уже заканчивать нужно.

Иван Иванович (обращаясь к И.И.Мохначуку – председателю Российского независимого профсоюза работников угольной промышленности), пожалуйста.

И.И.Мохначук: Владимир Владимирович, конечно, спасибо за доверие, я, честно говоря, даже не ожидал, хотя помню многое, потому что я был у Вас доверенным лицом ещё в первый раз, когда выборы были. Ну я себе позволю... Станислав Сергеевич сказал про шахматы, но, поскольку Вы занимались неким другим видом спорта, я тоже другим видом спорта в юности занимался… Я думаю, что всё-таки, как Вы говорили и знаете, наверное, в дзюдо побеждает тот, кто использует ошибки противника. А поскольку я занимался боксом, то на ринге побеждает тот, кто сильнее. И выходя на ринг, ты должен быть готов к тому, что будет больно, будет кровь, будут удары не по правилам, поэтому я думаю, что нужно эти вещи тоже учесть.

Я хочу поддержать и Михаила Викторовича Шмакова, только не в части сбора подписей в Вашу поддержку (я думаю, подписи в Вашу поддержку не нужны), а в том, чтобы собрать предложения на Ваш адрес от кого бы то ни было. Я считаю, что это нужно сделать по одной простой причине. Я вообще-то уже достаточно давно занимаюсь общественной работой, на разных мероприятиях бываю и наслушался уже всего, честно говоря… Когда выходит некто ретивый на трибуну либо из зала начинает критиковать, то зачастую критикуют ради критики – задают вопросы, а ответы их не интересуют. Но когда ты человеку говоришь: «Вот ты критикуешь, а предложи что-нибудь», – а потом ещё добавляешь: «Ты напиши конкретно, что ты предлагаешь», – сразу весь этот мыльный пузырь сдувается, потому что писать, как правило, никто не любит, не хочет, а зачастую и не умеют – сказать, дескать, проще.

Поэтому я думаю, что этот посыл – штаб – в целом мы должны использовать в нашей работе, когда мы встречаемся с людьми, где-то публично, где-то что-то… Понятно, что рот никому не заткнёшь, каждый будет говорить, что думает, – пожалуйста, говори. Но в то же время ставить остро вопрос: напиши предложение, мы его рассмотрим, мы подумаем. И сразу ситуация переламывается во многом по-другому.

Я бы что хотел сказать? Я не буду ударяться в школу, потому что здесь многое говорили, я со многим бы согласился. Есть действительно много проблем. Я сейчас скажу, что шахтёры Вам действительно благодарны за то, что Вы всё-таки помогли решить вопрос и переломить собственников, которые там сидят, частников, из расчёта оплаты труда 30 на 70, потому что во многом люди недовольны властью и тем, что неправильно выплачивается заработная плата, неправильный подход. Я уже не хочу повторяться про этот пресловутый МРОТ (минимальный размер по оплате труда), куда загнали и северные коэффициенты, и стимулирующие надбавки, и так далее. Я уже всем объясняю, что оплата труда в районах Крайнего Севера (северные коэффициенты) – это не оплата труда, это плата за проживание в этих районах. Если в Краснодаре можно за 4 тыс. 511 рублей прожить и в тапочках, то в Воркуте замёрзнешь, и на валенки не хватит. Я думаю, что здесь нужно посмотреть этот вопрос, потому что он очень больной. Поверьте, куда бы я ни приезжал, везде об этом говорят. У меня с Фурсенко (А.А.Фурсенко) был спор. Приезжаю в Сыктывкар, подходит молодая учительница, говорит: «Иваныч, мне стыдно в рваных чулках ходить к ученикам в класс». Я: «Сколько у вас зарплата?» – «7,6 тыс.». А прожиточный минимум – 8,2 тыс.! А Фурсенко говорит, у нас нет нищих учителей. И как здесь этой учительнице объяснить, что как бы всё нормально? Поэтому я думаю, что тут какой-то подход должен быть.

И потом я скажу, что реформа школы идёт (я не знаю, почему учителя об этом не сказали), она вроде и правильная, но это узаконенная коррупция, потому что когда тарифную сетку отменили, дали на откуп школе, добавили 30% в фонд оплаты труда и сказали, что вы там сами у себя решайте, а барьеров-ориентиров не поставили, хотя деньги бюджетные. У учителей как средняя зарплата была, чуть-чуть ее приподняли, зато директор себе залупил 200–250 тыс. зарплату, что несоизмеримо с зарплатой учителей. Если бы поставили какую-то кратность и сказали директору: «Ты можешь поставить себе зарплату в 3 раза выше средней по школе». Ну понятно, хочешь себе поднять, тогда подымай по школе, тогда ты себе тоже подымешь, то есть не было бы этих перекосов, и учителя, и врачи, и бюджетники, и все остальные по-другому бы на это отреагировали, а это самый больной вопрос, с которым мне приходится сталкиваться, когда я езжу.

Последнее, что бы я хотел сказать. У нас чиновники в Правительстве есть, которые, откровенно говоря, вредят и Вам, и Вашей репутации, и многим другим вещам. Есть такое пресловутое постановление 870, это об аттестации рабочих мест. Оно касается всех отраслей народного хозяйства, в том числе и учителей, и медиков, и так далее, потому что вредные, опасные рабочие места есть и в школе, и в больнице. И мы уже три года бодаемся с Министерством здравоохранения, пытаемся объяснить и доказать, что такое вредные условия труда, что такое тяжелые и так далее. Но поскольку, очевидно, в угоду работодателям, вместо того чтобы их прижать к стенке и заставить ликвидировать вредные рабочие места… Если не ликвидируешь – плати за них больше, потому что я могу понять, когда в шахте под землей 8 тыс. рабочих мест вредных (под землей ничего не сделаешь, условия такие), но когда на поверхности вредные рабочие места растут и увеличиваются, их всё больше и больше, вот этого я не понимаю. И для того чтобы не улучшать условия труда на поверхности и не платить, сейчас додумались до того, чтобы класс вредности по СанПиНу из 3.1 перенести во вредные условия труда. Я уже в Минфине, в Минздравсоцразвития чиновникам говорю: «Вот рельсы вы кладете, шпалы, БАМ строите. Тяжелая работа?» – «Тяжелая». – «На воздухе лопатой кидаешь, кувалдой стучишь, на горбу носишь. В шахте ты делаешь ту же самую работу под землей, рельсы стелешь. Это тяжелая работа? Тяжелая. Вредная?» - «Невредная, тяжелая». – «Но там есть вредные факторы: метан, пыль, все остальное…»

Объяснить чиновникам невозможно, а вот это постановление касается более 5 млн людей, работающих на всех производствах. И нам Минздрав поставил условие – если до 15 декабря не договоримся, мы вас, профсоюзы, вообще слушать не будем, мы его запустим дальше в работу, и отдыхайте. И вот как понимать? Мы 15 декабря последнюю встречу проведем, его запустим в работу. 5 млн людей недовольны, потому что у них отнимут доплату, тарифные ставки, льготы и так далее. А дальше выходи к людям, объясняй, представитель штаба по выборам, почему у них отобрали эти льготы, компенсации. Это потянет за собой зарплату и все остальное. Поэтому я не хочу…

Есть ещё ряд таких моментов конкретных, можно назвать. Я думаю, что нужно внимательно всё-таки посмотреть и поставить, наверное, задачу чиновникам в Правительстве более ответственно во всяком случае подходить к принятию каких-то законов либо спрашивать, либо слушать кого-то, кто говорит пусть плохие вещи или хорошие, но как-то внимать, чтобы мы сейчас дров не наломали с аналогичными постановлениями, потому что потом людям нечего будет сказать.

И последнее, что я хочу сказать: всё-таки мы должны, наверное, оценить ситуацию, сделать какой-то промежуточный анализ. И, Владимир Владимирович, я в прошлом, 2000 году, выступал, когда был у Вас доверенным лицом, но мы, наверное, должны немножко поднапрячься и всё-таки выборы в один тур завершить. Что на два тура растягивать? Я думаю, что мощи у нас хватит, возможностей хватит: битые мы все, нас знают – мы знаем, и по морде получали, и кровь текла. Так надо немножко поднапрячься, боль перетерпеть и решить за один тур.

В.В.Путин: Спасибо. Слава Богу, пока боли у нас нет никакой, а если боль есть, то у нас доктора хорошие, помогут, поправят…

По сути того, что Вы сказали, Иван Иванович. Что касается льгот, компенсаций и решения других вопросов, которые, Вы считаете, в отдельных случаях решаются неэффективно либо решаются несправедливо. У нас существуют механизмы (трёхсторонняя комиссия и так далее), но я ещё раз хочу сказать: и этот инструмент мы тоже создали для того, чтобы был дополнительный канал связи напрямую с профессиональными сообществами и людьми. Пожалуйста, я услышал, что Вы сказали по этим льготам, компенсациям. Если Вы считаете, что что-то было отрегулировано недолжным образом, мы к этому вернёмся обязательно. То же самое касается 870-го постановления. Разумеется, надо вернуться и внимательно посмотреть. И Вы очень хорошую фразу сейчас сказали – нужно научиться слушать и слышать друг друга. Я к этому готов, как вы понимаете, и Вы сами знаете, что действительно каждый вопрос, что там происходит, – это знать невозможно, для этого мы все и собираемся, чтобы обращать внимание на эти вещи.

Что касается уровня оплаты учителей. Что же об этом говорить? Уже много сказано. Мы стремимся к тому, чтобы довести среднюю зарплату учителей до среднего по экономике. В более чем половине субъектов Федерации эта задача уже решена. В остальных везде заработная плата поднята минимум на 30%. В разговорах со всеми губернаторами я постоянно вопросы ставлю о том, чтобы двигаться дальше. Во всех субъектах Федерации зарплата учителей должна быть поднята до среднего по экономике и затем индексироваться в соответствии с инфляцией и постепенно повышаться даже с опережающим темпом. То же самое нужно делать по отношению к другим бюджетным сферам и тем, которые получают очень скромные деньги. Это и сфера культуры, дошкольные учреждения, библиотеки и так далее.

И.И.Мохначук: Владимир Владимирович, я это понимаю. Я говорю о соотношении зарплаты внутри школы, внутри больницы.

В.В.Путин: Я сейчас скажу об этом, Иван Иванович, я сейчас всё скажу, я же всё запомнил, то, что побоялся не запомнить, я пометил. Внутри бюджетных учреждений – я с Вами согласен. Мы предупреждали когда-то своих коллег о том, что нужно более жёстко регламентировать распределение этих вновь полученных два года назад денег в рамках повышения на 30% фонда оплаты труда в бюджетных учреждениях. И действительно, Вы правы, здесь нечего сказать, нечего добавить. Действительно в достаточно большом количестве учреждений руководители этих учреждений рисуют себе заработные платы, несопоставимые со средним доходом работников этих учреждений, и это несправедливо, неправильно. Должны быть внесены коррективы. Они планируются, они будут сделаны.

И, наконец, в завершение. Действительно, мы приняли решение изменить систему оплаты труда для горняков – 30 на 70 сделать, известные вам параметры. Это справедливо, правильно. Я говорил тогда – минимум 70. Изменили ситуацию, связанную с безопасностью. Возложили ответственность за соблюдение правил безопасности на бизнес, чтобы несли цивилизованную ответственность, не нужно было уговаривать при всяких катастрофах или катаклизмах людей и бизнесменов для того, чтобы обеспечивать социальные гарантии членов семей и самих горняков. Это мы с вами сделали, сделали вместе. Внесли изменения в действующий закон. Но я с Вами согласен и в том, что проблем в отрасли еще очень много. И, без всякого сомнения, государство еще очень многое должно сделать в этой сфере. И я даже скажу больше – государство еще в долгу перед горняками. Я не так часто, но всё-таки регулярно бываю в горняцких регионах, с людьми встречаюсь, я знаю, что это за работа. И опасная, и тяжёлая, и, кстати сказать, очень эффективная в последнее время.

И.И.Мохначук: Владимир Владимирович, я Вам написал письмо, чтобы Вы дали поручение провести совещание по выполнению Вами и Игорем Ивановичем Сечиным данных поручений. Там больше 100 поручений, мы очень четко каждое контролируем. И я скажу, что там не всё до конца выполнено, поэтому в этом плане, думаю, отдельно будем работать и сделаем.

В.В.Путин: Ладно. Теперь по поводу ваших встреч с людьми. Конечно, нам нужно всем активней работать, знать проблемы. И, если они даже не решены, но мы знаем эти проблемы и знаем, как их решать, - тогда с людьми легче разговаривать. Но только с одним не могу согласиться. Вы сказали, что встречаетесь с ситуациями, когда человек встает, критикует, а сам сформулировать предложение не может. Вы знаете, когда речь идет о людях, которые в Америку выезжают, там подучатся, а потом деньги получат, оборудование приобретут, а потом сюда приезжают и провокациями занимаются, и просто вытаскивают людей на улицы, еще что-то, – во-первых, даже к этим людям нельзя подходить с единой меркой. Но это одно дело, когда кто-то с инструктажем и деньгами приезжает из-за границы к нам сюда. А другое дело, если рабочий человек встал, сформулировал проблему, но не знает, как ее решить. А он и не обязан знать, как ее решить, мы с вами должны знать, как решать эту проблему, поэтому давайте будем исходить из того, что каждый должен заниматься своим делом. Вот если горняк работает, он кормит свою семью, добывает уголь, решает другие задачи, в том числе для страны, но сталкивается с проблемами, с несправедливостью. Он нам говорит об этом и вам говорит об этом. Но это совсем не значит, что он тут же обязан предложить решение. Мы сами иногда не можем предложить решение, но это наша обязанность. Спасибо вам большое.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 8 декабря 2011 > № 450049 Владимир Путин

БУРБУЛИС: БЕЛОВЕЖСКИМИ СОГЛАШЕНИЯМИ МЫ ЗАВЕРШИЛИ ХОЛОДНУЮ ВОЙНУ

Со стороны России свои подписи под договором о создании СНГ поставили президент Борис Ельцин и государственный секретарь Геннадий Бурбулис. О том, как готовился этот документ и о сегодняшнем видении тех событий, Геннадий БУРБУЛИС рассказал обозревателю "МН" Александру САДЧИКОВУ.

- Непосредственно в Минск Борис Николаевич Ельцин прилетел выступать перед парламентом 7 декабря - это была официальная часть нашего визита, а в Беловежскую пущу мы никаких специальных документов не готовили. Нашей целью было обсудить с Леонидом Кравчуком и с Нурсултаном Назарбаевым ситуацию, которая сложилась после референдума 1 декабря, который прошел на Украине. Почему это было важно? Украина референдумом окончательно закрыла свое участие в подписании нового союзного договора. Нам было важно понять, что делать. Говорили о некой конфедерации. Позиция Кравчука: я не имею прав и полномочий, чтобы обсуждать все, связанное с союзом, это за чертой наших переговоров.

Еще очень серьезный нюанс был в том, что Назарбаев к нам так и не прилетел, задержался в Москве. Он заехал в Кремль к Горбачеву и кормил нас обещаниями: через два часа вылетаю, потом через три. Но мы его так и не дождались. А когда выяснилось, что Назарбаева не будет, мы вдруг увидели друг друга как три славянские республики, которые в декабре 1922 года учредили СССР. Правда, тогда еще была Закавказская республика, но она вскоре перестала существовать как субъект права. И здесь Кравчук - то ли в запале спора, то ли в раздражении - сказал: я же предлагал Горбачеву учредить Содружество Независимых Государств, но он не согласился. Борис Николаевич его останавливает: Леонид Макарович, давай подумаем, что ты предлагал Вдруг выясняется, что термин Содружество Независимых Государств Кравчуку кажется правомерным - он не вступает в противоречие с наказом народа, с логикой его референдума. Начали думать: а если мы попробуем эту линию развить, если новоогаревский документ, в котором тогда отказались участвовать Украина, Азербайджан, Молдавия, Армения, Грузия, переформатируем и найдем другие подходы. Постепенно вышли на ключевую идею: Украина, Белоруссия и Россия - государства - учредители Союза ССР в 1922 году констатируют: Союз ССР как субъект международного права и геополитическая реальность прекращает существование. Кравчук говорит: это действительно отражает суть дела, нет двусмысленности, неопределенности, ничего, что каждая из республик могла бы поставить под сомнение. Мы закрепили эту формулу. Договорились, что можно разработать и подписать документ о СНГ. В результате сложился текст из 14 статей, 10 из которых содержат ценностно-правовые позиции, а четыре - организационно-правовые.

- Вы говорите о последовательности событий, но какой в них был смысл?

- Смысл был в том, что в декабре 1991 года Советского Союза фактически не существовало, ни один орган государственной власти не функционировал. Советский Союз де-факто распался 22 августа 1992 года после провала путча ГКЧП, который сорвал подписание договора "О Союзе суверенных государств", назначенное на 20 августа. Нас упрекают, что мы развалили СССР. Мы не развалили Советский Союз, а завершили логику трансформации советской империи в новое образование.

Во-первых, подписывая эти соглашения, мы обеспечили мирный распад советской империи и тот тоталитарный реактор, который взорвался в августе 1991 года и угрожал совершенно непредсказуемыми последствиями, нами был взят под контроль. Во-вторых, мы предотвратили реальную угрозу гражданской войны за передел постсоветского наследства. Иногда говорят: никто не посмел бы начать эту войну, но у нас есть пример распада Югославии. Сейчас невозможно доказать обратное, но я верю, что мы избежали худшего сценария. В-третьих, впервые в мировой истории государства добровольно отказались от ядерного оружия и согласились удалить его со своей территории (это были Украина, Белоруссия и Казахстан). Сегодня весь мир живет под страхом обретения ядерного оружия новыми странами и бесконечных угроз и конфликтов, которые развиваются вокруг этих стран. 1991-й стал годом завершения всей истории второй половины ХХ века, которая началась 5 марта 1946 года в Фултоне, когда Уинстон Черчилль в своей знаменитой речи сказал: над миром опустился железный занавес. Так вот, мы 8 декабря 1991 года Беловежскими соглашениями завершили эту холодную войну.

- Вы подробно говорите о позиции Кравчука, но ничего о позициях Шушкевича и Ельцина...

- Шушкевич вел себя как истинный хозяин и активно поддерживал нас. Во-первых, он не уклонился от ответственности за принятые решения. Во-вторых, после избрания председателем ВС Белоруссии он участвовал в обсуждении нового союзного договора и неоднократно убеждался в непродуктивности этой работы - где-то в тексте появлялись надгосударственные структуры, где-то трактовка полномочий была двусмысленной. Он как раз видел опасность отсутствия консенсуса. Когда Кравчук решительно заявил: новому союзу нет, то Шушкевич с ним согласился. Мы с Борисом Николаевичем пытались найти какую-то зацепку, чтобы изменить эту ситуацию. Наша позиция: нельзя все оставлять как есть. Тогда для каждой республики был главный вопрос: как решать проблемы жизнеобеспечения - не было продуктов, энергоресурсов, ничего. В основе нашего интереса было желание спасти Россию, сохранить хоть какие-то межхозяйственные связи.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 декабря 2011 > № 449971 Александр Садчиков

Сотрудничество выгоднее соперничества

Йошка Фишер, министр иностранных дел Германии в 1999–2005 гг.

Об отношениях Европы и России

Речь пойдет об отношениях между Европой и Россией. Мы видим, что возникает новая повестка дня и новая глобальная ответственность человечества, и эти процессы слиты воедино.

Дипломатические отношения в мире меняются, как меняются и условия политики, причем эти изменения глобальны.

Китай, Индия и Бразилия входят в группу экономических лидеров. Именно это определяет политическое перераспределение сил в мире на многие годы, а не трагические события 11 сентября 2001 года.

Мир меняется, и с ним изменится абсолютно вся повестка дня для нашего мира — и экономика, и система власти и союзов; будут создаваться новые конфигурации объединений ответственных стран, которые определяют политику в области экономики, финансов, безопасности.

Как действовать политикам в меняющемся мире, какие принимать решения? Регулярно проходят саммиты в формате G8, но это уже не такие важные мероприятия, как десять или даже пять лет назад. Одни страны наращивают потенциалы и влияние, другие утрачивают их... Вместо восьми возникла группа из 16-17-ти влиятельных стран. Будущее европейско-российских отношений теперь определяется этим более широким контекстом. Вероятно, этот процесс будет продолжаться весь ближайший исторический период. Можно ли говорить о доминантности Запада, как это говорилось в XIX веке, или о биполярном мире после Второй мировой войны? Теперь мы говорим о мультиполярном мире, в котором всем предстоит занять место за более просторным столом.

***

Таким образом я задаюсь вопросом: какая роль будет принадлежать России и какая — Европейскому Союзу? Это основной вопрос, на который мы должны дать ответ. Но что представляет собой ЕС? Мы видим национальные государства, а с другой стороны видим Брюссель. Странное сопоставление, но мы знаем, чтó за этим стоит. У многих стран довольно сложные отношения с Брюсселем. ЕС можно представить себе как огромное государство с колоссальным богатством; проанализировать современную ситуацию, в которой экономические проблемы каждой страны будут рассматриваться как проблемы одной из частей Единой Европы. Никогда не следует забывать о том, как трудно возрождалась Европа, как строился единый европейский дом из совокупности находящихся в руинах стран, с разной экономикой, культурой и историческими нарративами... Тем не менее Европа буквально выстрадала свое единство. После преодоления катастроф ХХ века ЕС выступает не против наций, а против национализма.

Между двумя мировыми войнами постоянно главенствовали установки национализма, весьма агрессивного, основанные на эгоистических интересах... Германия несет большую долю вины и ответственности за Вторую мировую войну, в которой концепция воинствующего национализма потерпела полное поражение. Однако после войны беды еще не окончились; Европа была разделена на Западную и Восточную... И только двадцать лет назад началось создание единой Европы. И Европейский Союз призван выступать не против наций, а против национализма.

ЕС с самого начала был основан на отрицании национализма и на представлении, что сотрудничество выгоднее соперничества, узко понимаемого национального материального интереса. Недоверие и предубеждение должны были быть преодолены посредством новых ценностей и инструментов; речь шла об интеграции интересов, трудном курсе на выравнивание интересов. Предпосылкой, или, если угодно, ценой широкого компромисса стало то, что часть национальных суверенитетов должна была быть передана (и была передана) европейским институтам. Новая экономическая реальность сначала возникла в западной части Европы, по границе «холодной войны».

Разделенная Германия весь век находилась в центре войн — и «холодной войны» тоже. Она была разделена физически, экономически и ментально. ЕС формировался не только как упорядочение границ «Старой Европы», но с начала 90 -х годов, когда было преодолено разделение Германии, распахнул двери для стран Центральной и Восточной Европы.

...Сегодня ЕС включает 27 государств — участников Союза. Много говорят о кризисе Европы; но история Европейского Союза — это история успеха, ФОРМИРОВАНИЯ СОТРУДНИЧЕСТВА, ОСНОВАННОГО НА ВЫРAВНИВАНИИ ИНТЕРЕСОВ.

Это было совсем не просто. Необходимо было провести интеграцию, начавшуюся с «Союза угля и стали» в начале пятидесятых годов. Многочисленные противоречия должны были быть устранены посредством новых инструментов, основанных на постепенно укрепившейся культуре компромиссов. Речь шла об интеграции интересов, формировании новых учреждений, сосредоточенных на выравнивании интересов. Часть национальных суверенитетов была передана европейским учреждениям. Так, по границам «холодной войны» возник новый водораздел, который проходил через разделенную Германию. «Холодная война» и шла, в основном за и через Германию. Таким образом, ЕС сначала в своей основе сформировался, как союз стран Западной Европы, но с начала 90 -х годов Союз стал развиваться как общеевропейский интегратор. Эта история успеха не была направлена против кого-либо, она была сфокусирована внутрь себя. Демократия и рыночная экономика, социальные гарантии стали основой Европейского Союза.

Сегодняшние события в Греции, Португалии, ряда других стран не дают повода для оптимизма и самодовольства... Сейчас ЕС должен принимать трудные и ответственные решения; их должны принимать все 27 правительств стран — членов Евросоюза. Даются разные прогнозы и рекомендации; но единство Евросоюза — основная ценность. Реинтеграция, распад Союза — абсолютно неприемлемы, это имело бы ужасающие последствия для всех его членов. Помощь Греции и другим попавшим в трудное положение странам не будет слишком высокой платой за сохранение интеграции, единого рынка Европы. Разделенные национальные экономики, представленные сами себе в бурном море кризиса и нарастающего популизма, будут брошены на произвол этой стихии. Но я весьма оптимистично смотрю в будущее. Выход из кризиса — только вместе. Евросоюз — главный гарант мира в Европе, другие альтернативы неприемлемы, они повлекут за собой колоссальные потери и риски. ЕС — лучший гарант мира на континенте...

***

Россия, с моей точки зрения, — важный фактор общеевропейской реальности; она могла бы стать и важным фактором стабильности, развития и безопасности, к чему очевидно, но непоследовательно стремится.

Что же касается экономического потенциала, развития, модернизации, в Европе нет консенсуса по вопросу о сотрудничестве и более широкой интеграции, как его нет и в России, которая все еще обсуждает: должна ли она пройти по этому интеграционному пути, — или предпочтет еще большее дистанцирование?

Однако это ваше решение. Европа переживет и то и другое, но если будет найдено взаимоприемлемое решение и будут налажены хорошие добрососедские отношения, это как минимум будет способствовать развитию. Интеграция, как показывает опыт, бывает успешна на основе общих фундаментальных ценностей. Насколько я понимаю, вокруг этого идет внутрироссийская дискуссия. Однако в Германии, и в Берлине в частности, живет огромная русская община, она прекрасно интегрируется к европейским порядкам и ценностям; не видно непреодолимых ментальных, ценностных и культурных антагонизмов между русскими и немцами.

***

О потенциале недопонимания

Зоны влияния — на мой взгляд, это устаревшее мышление тех, кто хочет сохранить уходящее влияние, а не самих влияемых. Поскольку эту концепцию трудно принять, она не способствует стабильности.

И все-таки необходимо открыто говорить об общих интересах; тогда будут видны противоречия и можно будет найти решения с помощью разумно сформулированных компромиссов. Противоречия в интересах Европейского Союза и России, конечно, есть. Это две огромные политические, экономические и географические реальности, соседствующие между собой и другими странами.

Какими будет Украины, Белоруссии — это интересует и вас и нас. Любой конфликт, любой катаклизм может очень быстро развиться и превратиться в угрозу экономике, безопасности, экологии.

У Европейского Союза и у России есть серьезные экономические потенциалы; есть интересы и есть опасения. Нужно быть честными по отношению друг к другу. Если нельзя найти решения, необходимо искать перспективы, способствовать благоприятным решениям в будущем. Нужно прямо говорить о том, что вызывает беспокойство. Выявились проблемы с прямыми инвестициями российских предпринимателей в Европе, тому пример — недавняя история с покупкой завода «Опель». Есть и другие примеры. Скажу прямо — проблема есть. И она главным образом психологическая. В Европе с недоверием молчаливым неприятием относятся к российским инвестициям. Чтобы развивать эти инвестиции, надо снять недоверие, возможно и предубеждения. ЕС построен не только на интересах, но и на ценностях и на общественных представлениях.

Фундаментальные европейские ценности, такие как политические права и права человека, свобода прессы, демократия, разделение и сменяемость властей, независимые и уважаемые суды, незыблемость прав собственности, — это принципы, которыми мы не можем поступиться. Соблюдение этих принципов уменьшает недоверие, уменьшает манипулирование политическим процессом. Европейцы привыкли к тому, что экономика должна быть деполитизирована. Вы скажете: это не всегда так, но независимый суд и гарантии собственности совершенно необходимы. Что же касается прав человека, то продвижение в этой сфере необходимо тоже. Чем быстрее будет решена проблема с делом Ходорковского и его коллег — тем лучше для доверия европейцев к России.

Я прямо говорю вам об этом. Полагаю, что прямые инвестиции из России в Европу и из Европы в Россию обеспечат взаимопроникновение интересов и запустят далеко идущие интеграционные процессы.

Нужно открыто говорить о проблемах. О визах. Нужно сделать все, чтобы их отменить. Надо понимать, что сделать это будет непросто, прежде всего с точки зрения безопасности: есть границы, мигранты, законы, инструкции, целые институты, интересы, опасения, определенные технологии порядка. Открытие границ — это серьезный вопрос; но опыт при открывании границ показывает, что этот вопрос решаемый. Но эту проблему нужно решать не на уровне МВД, просто необходимо принять смелое политическое решение. Взаимопроникновение не может осуществляться без свободы передвижения, без доверия...

Опубликовано в журнале:
«Вестник Европы» 2011, №31-32

Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > magazines.gorky.media, 4 декабря 2011 > № 463048 Йошка Фишер

Латвийская газета "Телеграф" публикует интервью с министром сообщений Латвии, экс-министром иностранных дел Айвисом Ронисом, текст которого ниже приводится полностью:Ваше назначение министром сообщения стало для многих большой неожиданностью, ведь ваша карьера была в основном связана с дипломатией. Явно не профильный переход. Почему вы согласились занять эту должность?

Меня пригласил в правительство премьер-министр Валдис Домбровскис. И когда мы говорили о задачах, которые стоят перед Министерством сообщения и этим правительством, я понял, что мое видение совпадает с его видением. Кроме того, в моей работе большое внимание следует уделять международному сотрудничеству с целью повышения нашей конкурентоспособности и привлечения ресурсов в нашу инфраструктуру. По сути, это внешняя политика и геополитика.

Вы совсем недавно вернулись из Казахстана. Что вы там делали? Занимались внешней политикой?

Там проходили Дни транспорта Казахстана. Кроме меня туда поехала большая группа наших предпринимателей. Моя задача была в том, чтобы их поддержать, привлечь к ним внимание со стороны международных партнеров. Ну и, конечно, я сам хотел познакомиться с нашими казахскими партнерами и поговорить с ними о дальнейшем развитии отношений, о привлечении казахских и китайских грузов к нашим портам.

Казахстан - один из самых значимых партнеров наших портов. Министерство сообщения как-то работает с этой страной или этим занимаются только сами предприниматели?

Мы традиционно стараемся быть в тесном контакте и с частным сектором, и с государственным (с железной дорогой), поддерживаем отношения и на уровне правительств.

Эпопея с airBaltic вроде закончилась, но внимание общества по-прежнему приковано к этой авиакомпании. Какие, на ваш взгляд, здесь первостепенные задачи?

Сейчас наступил этап стабилизации. К работе приступил новый руководитель airBaltic, он знакомится с ситуацией и скоро представит свое видение развития авиакомпании. Я думаю, что и у airBaltic, и у Рижского аэропорта еще есть неиспользованный потенциал. Географические предпосылки к этому есть, этот бизнес должен развиваться. Я вижу нашу задачу в том, чтобы привлечь инвесторов для airBaltic и аэропорта.

Инвесторов? Речь идет о продаже государственной части airBaltic?

Есть несколько вариантов, которые можно предложить инвесторам. Но сначала правительство хотело бы ознакомиться с предложениями нового руководителя авиакомпании.

Вы поддерживаете идею строительства в Рижском аэропорту нового терминала?

Да, и для этого надо привлечь частных инвесторов. Я и правительство, мы готовы говорить с любым из них.

Проект Rail Baltica становится все более реальным. Недавно Еврокомиссия заявила, что готова его финансировать, выделив до 85% необходимой суммы. Вы тоже поддерживаете этот политический проект, не имеющий шансов когда-либо стать рентабельным?

Так как мы европейская страна, мы - европейская демократия, то у нас должна быть и европейская инфраструктура. Если у нас будет инфраструктура как на периферии, то рано или поздно мы станем периферией политической. Нам надо быть соединенными с остальной Европой и по энергетике, и по транспорту. Так что Rail Baltica для нас - необходимость. С другой стороны, я не считаю, что странам Балтии надо реализовывать этот проект любой ценой. Если в новом бюджете ЕС Латвии выделит меньше средств и наши фермеры по-прежнему останутся неконкурентоспособными по сравнению с их европейскими коллегами, то зачем мы должны строить на эти деньги железную дорогу, да еще и содержать ее? Я думаю, что еще не исчерпаны все возможности найти дополнительное финансирование вне рамок Фонда выравнивания.

Сколько латвийская сторона должна будет вложить в этот проект?

Речь идет о миллиардах.

Существует другой крупный железнодорожный проект - модернизация ветки Рига - Москва. Россия намерена реконструировать свою часть этой линии с тем, чтобы повысить скорость проходящих по ней поездов. А мы будем что-то делать?

Латвийская железная дорога постоянно инвестирует средства в улучшение инфраструктуры, в том числе и на московском направлении. Сейчас, например, строится параллельная ж/д ветка на перегоне Скривери - Крустпилс. Кстати, этот год будет рекордным по объему грузов, перевезенных Латвийской железной дорогой.

Ваше ведомство часто критикуют за плохое состояние автодорог, указывая, что в соседних Литве и Эстонии автомагистрали гораздо лучше. Планируете ли вы что-то радикально менять в этой области или нет?

К сожалению, средств у нас столько, сколько есть, и я не предвижу революционных изменений в объемах средств, выделяемых на содержание дорог и строительство новых. Протяженность наших дорог очень велика, а людей становится все меньше и меньше. Если бы у нас количество населения был таким, как, скажем, в Чехии, то с собранных налогов мы могли бы содержать автодороги на том же качественном уровне, что и в этой стране. Сейчас наша задача в том, чтобы поддерживать состояние дорог на том уровне, который есть. Но в будущем, конечно, потребуется больше инвестиций в дорожное строительство.

Сколько предусмотрено выделить средств на дороги в 2012 году?

К сожалению, в следующем году в этой области будет спад. Уменьшится и государственное финансирование, и европейское. В 2011 году мы получили на дороги самый крупный объем европейских средств. Поэтому мы будет пытаться сбалансировать эти два источника финансирования, с тем, чтобы этот спад не был таким резким. Еще мы хотим пересмотреть методику, по которой дорожные строители устанавливают свои цены. Возможно, там есть какие-то резервы. В 2012 году мы планировали получить 100 млн латов из европейских фондов и еще 70 млн латов - из госбюджета.

Кстати, консолидация госбюджета коснется вашего министерства?

Дискуссии по бюджету продолжаются. Но последнее предложение предусматривает в следующем году сокращение на 5 млн латов компенсаций пассажирским перевозчикам и на 10 млн латов - средств на содержание автодорог. Сейчас мы обсуждаем эту тему с самоуправлениями, так как эти сокращения, если они произойдут, непосредственно их и касаются.

Почему в Латвии не был закончен когда-то так громко заявленный проект Via Baltica? Недоделанными остались не такие уж большие участки этого шоссе...

Эта магистраль не забыта, улучшение ее инфраструктуры продолжается. Но сейчас главное, как я уже говорил, поддерживать в нормальном состоянии то, что уже имеется. На все сразу денег не было и нет.

Если посмотреть на грузовые машины, которые колесят по той же Via Baltica, видно, что среди них огромная доля фур, следующих через Латвию проездом, то есть бесплатно использующих нашу инфраструктуру. Ранее предлагалось ввести для транзитных фур дорожный налог. Что сейчас с этой идеей?

Да, подключение Латвии к системе Eurovignette рассматривалось. Но в правительственной декларации она не упоминается, хотя определенные разработки в этом направлении у нас уже имеются. Впрочем, ввести эту систему быстро не получится, должен быть некий переходный период. В любом случае, раньше 2013 года Eurovignette в Латвии не появится.

Как и железная дорога, в этом году сильно нарастили обороты и наши порты. Однако некоторые эксперты указывают, что в связи с быстрым развитием портов в России, транзитная отрасль Латвии находится под большой угрозой. В свое время Россия закрыла перекачку нефти через Латвию по трубопроводу. Не произойдет ли нечто подобное со всем транзитом? Есть ли в Латвии у этой индустрии будущее? Если есть, то каким вы его видите?

Если Казахстан будет продолжать развиваться как ключевое государство между Китаем и Европой, если это государство будет продолжать свою нынешнюю политику, то я остаюсь оптимистом. То же самое касается и Китая, западные регионы которого стремительно развиваются. Другой фактор - экономическое развитие России, а также то, что она наконец-то вступает в ВТО. Думаю, что грузов будет много, хватит всем. Но, конечно, Латвия должна быть самой лучшей, самой конкурентоспособной из стран, которые будут бороться за эти грузы. Для этого надо наладить прозрачное, регулируемое, всем понятное сотрудничество между нашими портами, железной дорогой и логистическими компаниями. На внешних рынках мы должны быть одной командой, и государство, и частный сектор.

Тем не менее довольно часто от представителей транзитного бизнеса я слышу мнение, что правительство никак им не помогает. Соседи, Литва и Эстония, мол, нас обошли, отбирают у нас грузы. Или вот, последний пример - сейчас в Беларуси экономические проблемы, она пытается их решить, стремительно наращивая экспорт, а наши власти ничего не делают, чтобы поток этих грузов пустить через Латвию. Вы, кстати, в Беларусь не собираетесь?
Да! Я планирую посетить Беларусь, пообщаться с руководством Министерства транспорта и коммуникаций этой страны. Кроме того, первый посол, с которым я встретился в своей новой должности, был посол Беларуси в Латвии Александр Герасименко. Я также был рад познакомиться недавно в Астане с министром транспорта Беларуси Иваном Щербо. Думаю, что между нашими ведомствами будут все те же традиционно хорошие отношения. Но я бы не согласился с тем, что наши партнеры и конкуренты, Литва и Эстония, где-то нас обошли. Тем более что мы должны быть рады и их успехам, ведь это обращает внимание на наш регион в целом. Если им удается привлечь какие-то грузы по новым направлениям, это работает на популяризацию всех балтийских портов.

Латвия > Транспорт > trans-port.com.ua, 22 ноября 2011 > № 440055 Айвис Ронис

24 октября генеральный директор Государственной российской корпорации по атомной энергии «Росатом» Сергей Кириенко встретился с главными редакторами и ведущими экспертами чешских СМИ на обеде в гостинице Intercontinental.

Комментируя эту встречу, политолог Александр Митрофанов написал, что Кириенко – политик нового поколения, который по уровню своей подготовки и аргументации на голову выше своих чешских коллег.

Сергей Владиленович легко и неожиданно открыто отвечал на вопросы, не замешкавшись даже в тех случаях, когда вопрос был ему наверняка не слишком приятен.

Несмотря на то, что визит Кириенко состоялся за неделю до выдачи тендерного задания участникам тендера на достройку АЭС «Темелин», сам тендер не был главной темой беседы.

Для россиян сейчас крайне важно сотрудничество с чешскими предприятиями, которые работают в области атомного машиностроения, поскольку без их поддержки «Росатому» будет довольно сложно реализовать амбициозную программу по развитию атомной энергетики как в России, так и за рубежом. Объём этой программы Сергей Кириенко оценил в 300 млрд. долл.

Шеф-редактор ПТ Наталья Судленкова была в числе приглашённых на обед с Сергеем Кириенко. Сегодня мы публикуем ответы главы «Росатома» на вопросы чешских журналистов и «ПТ».

Чешско-российский консорциум участвует в тендере на достройку АЭС «Темелин», где его конкурентами выступают компании из США и Франции. Вы не опасаетесь того, что геополитические связи и союзнические обязательства Праги по отношению к Парижу и Вашингтону перевесят стандартные условия тендера?

Скажу откровенно: если решение по выбору проекта достройки АЭС «Темелин» будет приниматься на политическом уровне, то нам придётся тяжело. Тем не менее, я считаю, что у нас есть неплохие шансы победить в этом тандеме.

На что мы рассчитываем? На прагматизм и здравый смысл. Весь вопрос в том, какие аргументы будут существовать на политическом уровне. Если этот аргумент – только геополитическое партнёрство, то мы бы не участвовали в тендере. Если политическое решение строится на национальных интересах страны, то у нас есть хорошие шансы. Нам ничего не гарантировано в этом случае, мы это понимаем. Но у нас есть шансы.

В чём они состоят?

Во-первых, мы точно понимаем, что мы дадим предложение, с технической точки зрения точно не уступающее никаким нашим конкурентам, а с точки зрения безопасности – превосходящее их проекты. Сегодня американцы предлагают реактор, который они не строят в США. Об опыте эксплуатации этого реактора не идёт и речи, а в атомной отрасли безопасность описывается количеством наработанных реакторо-лет.

Мы сегодня с утра говорили с руководством ЧЕЗа и внесли предложение – вы можете посмотреть реактор на всех стадиях жизненного цикла. Такой проект у нас реализован в Китае и отработал там уже 3 года Такие реакторы строятся у нас в Санкт-Петербурге. Срок сдачи – 2014-й год. Такой реактор строится в Калининграде на Балтийской АЭС со сроком сдачи в 2016-м году.

И такие же реакторы заложены в проект сооружения АЭС в Беларуси. Срок их сдачи в эксплуатацию – 2017-2018 г.г. Только что мы подписали контракт на строительстве ещё двух таких блоков в Китае.

Поэтому чешские эксперты могут в нашем случае увидеть готовый блок, блок строящийся, блок монтирующийся и блок, который вводится в эксплуатацию.

Чем предлагаемый российской стороной реактор отличается с точки зрения безопасности? После аварии на АЭС «Фукусима» безопасность – основное требование к любому реактору.

Да, мы вынесли свои уроки из аварии на АЭС «Фукусима» и предусмотрели повышенные меры безопасности. Впрочем, они были и на реакторах, которые уже введены в эксплуатацию, например, в Китае.

Главная мера – двойная защитная оболочка. Наш проект – единственный, который выдерживает падение тяжёлого 400-тонного самолёта. В нашем проекте предусмотрена система пассивного отвода тепла, которое при полном отключении электроэнергии и источников воды обеспечит охлаждение реактора. А это поможет предотвратить расплавление топлива и угрозу неконтролируемой ядерной реакции. Если бы такой реактор был установлена на АЭС «Фукусима», то никаких эксцессов бы не произошло.

Ещё в нашем проекте есть ловушка расплава активной зоны. Это специальное приспособление, в котором собирается топливо в случае аварии реактора. Благодаря этой ловушке расплавленное топливо не попадает за пределы реактора. Такого сочетания мер безопасности нет ни у одного из наших конкурентов.

Чешско-российский консорциум обещает передать чешским предприятиям до 70% от объёма заказа. Но ведь то же самое обещают и конкуренты. Есть ли отличия в этих обещаниях?

Локализация, то есть, размещение заказов в стране, где строится реактор, в Чехии – наше четвёртое преимущество. Мы можем гарантировать, что 70% всех работ будет выполняться чешской стороной. Если быть реалистами, то понятно, что никто из наших конкурентов не даст больше 30%.

Не потому, что мы такие добрые, а они – такие жадные. Это просто вопрос технологической готовности. На протяжении десятилетий мы работали совместно с чешскими предприятиями, создавая атомные электростанции. У нас общая с чешскими заводами технологическая база, схожая подготовка кадров.

Если мы сегодня ведём такие же переговоры о размещении производства, к примеру, на заводах в Индии, то нам надо начинать всё сначала: нам надо обучать соответствующей технологии, а это займёт долгие годы. Чешские заводы могут делать оборудование для АЭС российского дизайна практически немедленно, им даже не нужно проводить перевооружение производства. Они могут начать делать оборудование и комплектацию уже сегодня.

70% локализации – это заказ на 120-125 млрд. крон. Он создаст десятки тысяч рабочих мест. И это – главный аргумент в пользу нашего предложения.

Не секрет, что атомная отрасль во всём мире сталкивается с нехваткой кадров. Вы не опасаетесь такой же проблемы и при строительстве АЭС «Темелин»?

Мы как раз рассчитываем на квалификацию кадров как на ещё одно наше конкурентное преимущество. Тут важны два аспекта. Первый – безопасность. В атомной отрасли очень многое определяется опытом людей: когда люди десятилетиями работали с этой технологией, у них есть уникальный опыт. Переучивать их можно, но очень сложно.

Второй аспект – степень готовности кадров к обучению новым технологиям. Если говорить прямолинейно, то в случае, если Чехия меняет технологию, думаю, что все специалисты старше 45-50 лет становятся просто не нужны. Их вряд ли будут переучивать, поскольку это очень дорого. И возможности для молодёжи тоже не гарантированы. И даже для тех, кто может переучиться, с точки зрения надёжности и безопасности это будет вызов.

В качестве примера приведу венгерскую АЭС «Пакш», на которой установлены ещё советские реакторы ВВЭР-440, аналогичные тем, которые работают на АЭС «Дукованы». Некоторое время назад правительство Венгрии пригласило для вывода из эксплуатации блока французскую компанию. Но закончилось это очень плохо – аварией. Произошло полное разрушение топлива.

Мы потом вместе с венгерскими специалистами проводили уникальную операцию, чтобы устранить последствия этой аварии. И это не потому, что французские специалисты были очень плохими. Просто это – совершенно другая технология. Можно взять, к примеру, автомобили Mercedes и Volvo. Обе машины хорошие, но я не стал бы тормозные колодки с Volvo ставить на Mercedes. Они друг другу не подходят. Так и здесь, в атомной энергетике.

В Чехии это же было, когда Westinghouse тренировался на АЭС «Темелин» с попыткой сделать топливо для реакторов российского дизайна. Дело не в том, что Westinghouse не умеет работать с топливом, он просто с таким типом топлива не работает. Вы знаете, чем это закончилось. Герметичность топлива стала нарушаться, возникли вопросы к безопасности реакторов. В итоге сейчас топливо и на АЭС «Дукованы», и на АЭС «Темелин» поставляет российская корпорация ТВЭЛ.

Чешская сторона настаивает на передаче технологий, чтобы без проблем эксплуатировать и модернизировать новые блоки. Готовы ли к этому россияне?

Да, мы готовы, тем более что в своё время чешские предприятия строили атомные станции советского дизайна. А потом был перерыв. За это время технологические решения немного ушли вперед. Но поскольку у наших и чешских предприятий машиностроительная база общая, то мы можем легко передать эти изменения.

Но чешским предприятиям нет смысла модернизировать производство, если речь идёт только о двух блоках АЭС «Темелин». Готовы ли россияне допустить участие чешских компаний в реализации других проектов?

Мы не только готовы, мы хотим этого. Атомная энергетика – специфичная сфера, где реализация проектов занимает не один год, а десятилетия. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы у нас были долгосрочные контракты с надёжными поставщиками.

У чешских предприятий, которые работают с нашими проектами, есть возможность поставлять оборудование и комплектующие не только на АЭС «Темелин», но и на те станции, которые мы строим по всему миру и в России – от Калининграда до Бангладеш.

Чехия. Россия > Электроэнергетика > ptel.cz, 18 ноября 2011 > № 436421 Александр Митрофанов

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин встретился с представителями германских деловых кругов.

Стенограмма начала встречи:

В.В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа! Мне очень приятно видеть вас снова.

У нас фактически сложилась традиция – мы регулярно, в течение нескольких последних лет, встречаемся с представителями ведущих немецких компаний, а Германия – один из наших крупнейших партнёров в торгово-экономической сфере. Встречаемся то в Германии, то в России. В позапрошлом году, по-моему, встречались в Москве, в прошлом – в Берлине, как раз год назад, в ноябре. В этом году встречаемся снова в Москве. Я сказал, что Германия – один из наших самых крупных торгово-экономических партнёров. С глубоким прискорбием вам сообщаю, что Германия была номером один по торговому обороту, теперь ушла на второе место. Думаю, что в конце года мы выйдем на хорошие показатели, достигнем, может быть, даже превысим докризисный уровень, где-то на 70 млрд выйдем. Это немало, много для нашего торгового оборота – где-то на 50–60, к 70 млрд приблизимся, наверное. А с Китаем у нас будет 80 млрд, а может, 90 млрд. Китайская Народная Республика уверенно заняла первое место по торговому обороту с Россией, отодвинув Германию на второе место.

Я предлагаю следующий формат нашей работы: в присутствии прессы я позволю себе выступить, рассказать вам о том, как складываются дела в России, как мы оцениваем развитие торгово-экономических связей с немецкой экономикой, Германией. Потом выступит кто-то из немецких коллег, а потом мы с вами спокойно, как это и заведено, уже в отсутствие прессы откровенно поговорим по всем проблемам, с которыми сталкивается мировая экономика – европейская, немецкая, российская. Поговорим о том, как мы вместе с вами будем двигаться по преодолению этих трудностей, развитию наших связей.

Наша нынешняя встреча проходит, прямо скажем, в непростые времена, она весьма актуальна: в глобальной экономике происходят сложные процессы. С серьёзными проблемами сталкиваются практически все страны – и страны еврозоны, и Соединённые Штаты, и одна из крупнейших азиатских экономик, японская, и другие государства мира. Положение дел в российской экономике сегодня достаточно стабильно, однако это не значит, разумеется, что и у нас нет определённых трудностей. В условиях современной мировой экономики все процессы взаимосвязаны, и риски на одних рынках неминуемо отражаются на общей конъюнктуре. Именно поэтому для преодоления кризисных тенденций необходимы слаженные, коллективные усилия всех государств, и важную роль в этом призваны сыграть деловые круги России и Европы. Предприниматели находятся в эпицентре экономической жизни, лучше других чувствуют проблемы и могут предложить эффективные решения, в том числе для рассмотрения на межгосударственном уровне.

Считаю, что консультации России и Евросоюза по актуальным проблемам, касающимся текущей экономической и финансовой политики, были весьма полезными, и, уверен, продолжатся в таком же ключе. Наша страна готова включиться (и она уже включена, по сути) в решение проблем по преодолению кризисных явлений, в том числе и в еврозоне. Мы готовы оказывать практическую, реальную помощь, прежде всего, конечно, через механизмы МВФ. Собственно говоря, мы это уже и делаем. Такие возможности у России сегодня есть. Даже в период глобальной турбулентности мы сохраняем экономический рост, устойчивость основных макроэкономических показателей, серьёзные финансовые резервы. По итогам января–сентября 2011 года ВВП страны увеличился на 4,2%. К началу 2012 года планируем полностью преодолеть кризисный спад в экономике. По сути, это уже практически произошло.

Хорошая динамика у промышленного производства: за три квартала текущего года его объём вырос на 5,2%. После прошлогодней засухи (а у нас, собственно, засуха была даже не только в прошлый год, в прошлый год вообще была катастрофическая засуха, она у нас была два года подряд, в сельском хозяйстве были достаточно сложные процессы) в этом году сельское хозяйство сработало весьма успешно, ожидается рост 14% в этом секторе экономики.

Весьма показательны тенденции и в сфере жилищного строительства: после двухлетнего спада вновь отмечается устойчивый рост. Что касается рынка труда – один из важнейших показателей состояния экономики в целом, – так вот он восстановился, полностью восстановился до докризисного уровня, и показатели безработицы сейчас самые низкие за последние три года. Ситуация на рынке труда лучше, чем она была перед кризисом. В сентябре текущего года уровень безработицы по методологии МОТ (Международной организации труда) достиг докризисного уровня – 6%, а сейчас, по-моему, он уже даже ниже. Эльвира (обращаясь к Э.С.Набиуллиной), сколько у нас?

Э.С.Набиуллина: Около 6%.

В.В.Путин: Около 6% где-то, чуть меньше 6%.

Что важно, российская экономика растёт не в долг: государственная долговая нагрузка сейчас невысока, примерно 10% ВВП страны, причём внешняя задолженность у нас составляет всего 2,5%. Всё остальное, 7,5%, – это заимствования на внутреннем рынке. По итогам текущего года планируем выйти на бездефицитный федеральный бюджет. В дальнейшем будем проводить ответственную, сбалансированную бюджетную политику.

В связи с тем, что мы исходим из консервативной оценки цен на энергоносители (в следующем году даже расчёт бюджета будет из более низких показателей цен на нефть), мы планируем в будущем году небольшой дефицит – 1,5%. Но мы и в этом планировали небольшой дефицит: как видите, мы его сводим к нулю. В следующем тоже планируем небольшой, где-то в 1,5%. Но посмотрим, как будет складываться международная мировая конъюнктура.

Сокращаются темпы инфляции. Она в российской экономике (а российская экономика носит ярко выраженный переходный характер) была всегда достаточно высокой. Вы помните, она была у нас, выходила в 1990-е годы даже за 30% и больше, мы постоянно занимаемся её снижением. Таргетирование инфляции – это одна из главных задач Правительства России. В этом году она будет самой низкой за всю историю новейшей России – примерно 7%. Вы знаете, Великобритания уже приближается к 5%, для Великобритании это всё-таки достаточно большой показатель. Для России 7%, повторяю, самый низкий за всю нашу новейшую историю. И это ещё много, мы будем и дальше её стараться снижать, мы хотим выйти тоже на уровень где-то 3–3,5% в краткосрочной перспективе или в среднесрочной, будем, во всяком случае, к этому стремиться. Сохраняется устойчивый профицит торгового баланса: за январь–сентябрь он составил 148 млрд долларов, расширяется внутренний спрос и инвестиционная активность. Кстати, прямые иностранные инвестиции за девять месяцев текущего года превысили 31 млрд долларов – увеличение по сравнению с прошлым годом на 20%.

Конечно, мы заинтересованы в том, чтобы приток капиталов увеличивался, усиливался. Поэтому продолжаем дебюрократизацию законодательства, улучшаем деловой климат в регионах, снимаем избыточные формальности при инвестировании в стратегические отрасли нашей экономики. Особую ценность представляют, конечно, инвестиции в реальный сектор, в высокотехнологичные области, в повышение культуры производства, в создание новых высокотехнологичных рабочих мест.

Со своей стороны намерены и дальше подставлять плечо бизнесу. На условиях государственно-частного партнёрства запускаются крупные инфраструктурные проекты, включая морские порты, расширение железнодорожной сети. Серьёзные планы связаны со строительством автодорог: мы нацелены удвоить его объём в ближайшие 10 лет. Мы для этого создали специальный Дорожный фонд – он будет наполняться как на федеральном, так и региональном уровне. Практически на одну треть мы со следующего года увеличиваем финансирование на строительство, расширение дорожной сети. У нас где-то 600 млрд в целом по стране. В следующем году на 300 мы увеличим – увеличение на 300 млрд будет (рублей, конечно). Увеличивается ввод в строй новых энергомощностей, что, честно говоря, меня особенно радует: если в прошлом году было введено более 3,5 ГВт, то по итогам 2011 года это уже будет более шести. Мы в 2 раза увеличили объём ввода энергетических мощностей по сравнению с прошлым годом, а в следующем, 2012 году мы удвоим этот показатель по сравнению с сегодняшним, текущим 2011 годом. Во всяком случае, где-то к 8 ГВт мы в следующем году выйдем, новых вводимых мощностей, – это рекордные для России цифры, рекордные для России показатели.

Мы открыты для расширения сотрудничества и укрепления деловых связей с нашими партнёрами. Убеждены: взаимные выгоды здесь очевидны для всех. Крупные совместные проекты в промышленности, инфраструктуре, энергетике – это хорошая возможность вдолгую вложить финансовые ресурсы, застраховать их от неблагоприятных колебаний мировой конъюнктуры, всерьёз обосноваться на новых перспективных рынках. Для стимулирования и укрепления экономического роста необходимо в полной мере использовать капитал взаимного доверия, а он у нас, во всяком случае, с представителями европейского, в данном случае – немецкого бизнеса накоплен, мы его не растратили, наоборот, мы его в последнее время с вами только наращиваем.

Приведу несколько цифр по динамике двусторонних торгово-экономических связей. За девять месяцев 2011 года товарооборот России и Германии вырос на 44% и составил почти 52 млрд долларов. Это показатели, сопоставимые с докризисным уровнем. Более того, в этом году, как я уже говорил вначале, мы можем с вами выйти на рекордный объём торговли – свыше 70 млрд долларов. Дополнительным стимулом на будущее должно стать вступление России во Всемирную торговую организацию. Я, кстати говоря, хотел бы немецких коллег поблагодарить за постоянную неизменную поддержку планов России по присоединению к ВТО. Немецкие партнёры нас последовательно и принципиально поддерживали на этом пути – достаточно долгом пути: переговорный процесс продолжался 18 лет. В середине декабря вступление России в ВТО должно быть оформлено решением министерской комиссии.

Особо отмечу и то, что существенно меняется конфигурация российского и, скажу больше, евразийского рынка. В этом году в полном объёме заработал Таможенный союз России, Казахстана и Белоруссии. Со следующего года в рамках «тройки» мы запускаем более продвинутую форму интеграции, более глубокую интеграцию – единое экономическое пространство. Это значит, что бизнес сможет работать по единым правилам и технологическим регламентам, без таможенных и административных барьеров на всей территории Таможенного союза и единого экономического пространства. При этом хочу обратить ваше внимание на то, уважаемые коллеги, что мы это интеграционное объединение строили исключительно на базовых принципах ВТО. И белорусские коллеги, и казахстанские коллеги с этим согласились, и поэтому работа на этом общем экономическом пространстве для вас тоже будет вполне комфортной, понятной и прозрачной. Ещё раз повторю: все наши общие договорённости в рамках этих объединений построены на принципах Всемирной торговой организации. По сути, формируется новый, общий, достаточно большой рынок – это страны с населением 160 млн человек, широкими возможностями для предпринимательской активности, в том числе и со стороны совместных российско-германских предприятий. Для наших совместных предприятий, которые уже освоились, скажем, на российском рынке, достаточно легко будет продвигать дальше свои интересы на территории Белоруссии или Казахстана.

Важно, что взаимные потоки капиталов между нашими странами усиливаются. За первое полугодие 2011 года в российскую экономику поступило 5,6 млрд долларов инвестиций из Федеративной Республики Германия, объём накопленных капиталовложений из вашей страны в российскую экономику составил, таким образом, 29 млрд долларов. Сегодня германский бизнес представлен во многих отраслях российской экономики, включая стратегические, и практически во всех регионах Российской Федерации. Если быть более точным, в 80 регионах действует более 4 тыс. (4,6 тыс.) предприятий с германским участием. Наша активность, активность российского бизнеса в немецкой экономике значительно ниже: в Германии действует 620 предприятий с российским капиталом. В наших общих интересах – не снижать усилий по поиску свежих идей, запуску новаторских инициатив для диверсификации торгово-экономических связей.

Конечно, традиционно сильное направление – это кооперация в сфере энергетики. Здесь не могу не отметить событие, знаковое не только для наших стран, но и практически для всей Европы. Неделю назад вступила в строй первая очередь так называемого «Северного потока», то есть газопровода по дну Балтийского моря. Вы хорошо знаете, сколько по этому поводу было шума, дебатов и в Федеративной Республике, и в других странах. Но когда в других странах, которые получали деньги за транзит, как-то шумели по этому вопросу, я ещё могу себе представить, а почему шумели в Германии, я не могу понять до сих пор. Непонятно совершенно! Этот проект совершенно очевидно в национальных интересах Германии – и России, конечно, и Германии. Никто не знал, конечно, что случится такая беда, с которой столкнулась Япония на «Фукусиме». Никто не знал, что в Германии будет принято решение о прекращении работы ядерных атомных электростанций. Но уже тогда было ясно, когда мы начинали этот проект, что он необходим для Европы. Сегодня он стал действительно общеевропейским. В нём участвует не только российская компания, две немецких, но и голландская, и французская. Потребители будут не только в континентальной Европе, но и, скорее всего, в Великобритании. Вот это первая нитка – 27,5 млрд, на следующий год мы запустим вторую нитку – ещё 27,5 млрд, в общей сложности 55 млрд будет. Кстати говоря, вторая нитка: мы уже полмаршрута прошли, уже по морю. Полмаршрута уже пройдёно: скорее всего, даже будет раньше осуществлён проект, чем мы планировали. Во всяком случае, в срок, как минимум в срок. Это ещё один серьёзный шаг по стабилизации энергетического рынка Европы. Считаю, что это наше общее большое достижение. И ещё раз хочу поблагодарить немецких коллег, стоявших у истоков этого масштабного проекта.

Считаю необходимым расширять горизонты энергетического партнёрства, особенно с учётом наших планов по модернизации нашего российского, отечественного ТЭКа, а также принятого в Германии решения о поэтапном отказе от атомной энергетики. Появляются возможности для кооперации в создании экологически чистых генерирующих мощностей, таких как парогазовые электростанции. Российские компании готовы наладить тесное взаимодействие в этой сфере – и в производстве, и в строительстве, и в снабжении их сырьём.

Ещё одно актуальное направление – это энергоэффективность и использование возобновляемых источников энергии. Для России это тоже один из приоритетов, и здесь мы можем решить сразу две важнейшие задачи. Во-первых, это, конечно, сохранение экологии, и, во-вторых, создаётся реальный стимул для технологического перевооружения промышленности, системы жилищно-коммунального хозяйства на основе самых современных ноу-хау. Но, когда мы говорим о возобновляемых источниках энергии, мы всё-таки должны с вами первый принцип точно поставить в качестве приоритета – это сохранение окружающей среды. Если возобновляемые источники энергии будут такими, что они будут разрушать окружающую среду больше, чем углеводороды, то такие источники, я думаю, человечеству не нужны. Мы рассчитываем на плодотворное сотрудничество с германскими компаниями – признанными лидерами в области энергосберегающих технологий.

Разумеется, экономическое партнёрство России и Германии не ограничивается только энергетикой. Динамично развивается взаимодействие в сфере машиностроения, транспорта, в автопроме, в судостроении. Хотел бы отметить крупные инвестиции, которые сделали такие немецкие лидеры, как компания «Сименс», которая уже вложила в российскую экономику свыше 1 млрд евро, «Фольксваген» 4 ноября запустил новый сборочный конвейер в Нижнем Новгороде, а в октябре на заводе концерна в Калуге выпущен 300-тысячный автомобиль. Знаю, что в планах компании наших немецких друзей – в ближайшем будущем производить такое количество автомобилей ежегодно. Сегодня «Фольксваген» – самый быстрорастущий бренд в нашей стране, а российский авторынок стал в этом году наиболее динамично развивающимся в Европе по объёмам продаж, да и перспективы примерно такие же: ёмкость рынка достаточно большая. Вы, наверное, знаете, в прошлом году (сравнить количество населения в России и, скажем, в Индии) на российском рынке было продано больше машин, чем в Индии. Ёмкость российского рынка ещё далеко не исчерпана. Это ещё раз подтверждает, что льготы инвесторам в рамках режима промсборки оправдываются в полной мере.

Мы долго вели дискуссии в ходе присоединения России к ВТО – как нам выстроить эту работу в будущем, с тем чтобы и наших инвесторов не подвести, выполнить все наши обещания перед ними, и в то же время соответствовать нормам и принципам ВТО в сфере автосборки. Мы достигли приемлемых компромиссов, причём часть нагрузки, чтобы выполнить свои обязательства перед инвесторами, Российское государство возьмёт на себя. Мы делаем это сознательно, с целью повышения технологического уровня в автопроме, с целью обеспечения нашего рынка современным конкурентоспособным товаром.

В заключение затрону ещё одну важную тему. В консультативном совете по иностранным инвестициям мы регулярно встречаемся с ведущими зарубежными бизнесменами, совместно решаем, какие меры нужно принять для улучшения делового климата в России. Например, результатом такого диалога стало упрощение процедур выдачи рабочих виз для высококвалифицированных иностранных специалистов. По новым правилам уже оформлено более 11 тыс. разрешений на работу. Необходимо и впредь снимать разного рода преграды, которые мешают работать бизнесу. Это в полной мере относится и к визовым барьерам между Российской Федерацией и Европейским союзом. Не секрет, что наличие виз осложняет деловой обмен, в особенности для малого и среднего бизнеса. Собственно, и крупные предприятия сталкиваются с проблемой. Были случаи, когда из-за формальных ошибок в заполнении визовой анкеты срывалось подписание крупных контрактов, а предприниматели вносились в чёрные списки, условно, но тем не менее, это так, они формально что-то нарушали.

Специально заостряю визовый вопрос в этой аудитории, поскольку знаю, что многие представители германского бизнеса не только разделяют эту точку зрения, но и последовательно выступают за взаимное облегчение визового режима (а такие вопросы решаются исключительно на основе взаимности) и за полное снятие визовых барьеров.

Я благодарю вас за внимание.

Пожалуйста. Спасибо большое.

Экхард Кордес, председатель правления Восточного комитета германской экономики, глава компании «Метро АГ» (как переведено): Глубокоуважаемый господин Председатель Правительства, уважаемая госпожа министр Набиуллина, уважаемый господин министр Шматко! Уважаемые дамы и господа!

От имени Восточного комитета германской экономики и собравшихся здесь представителей немецкого бизнес-сообщества я хотел бы выразить вам самую сердечную признательность за эту беседу и встречу. Это уже действительно стало почти традицией, господин Председатель. И для нас встречи с Вами являются апогеями нашего текущего делового года. Я вспоминаю, что встреча, которую мы вновь проводим в этом доме, который построил в своё время известный русский фабрикант Морозов и это же действительно очень интересная архитектура... И я вспоминаю, что идея о строительстве этого здания пришла ему во время одной из его зарубежных поездок. Это показывает, что предприниматели всегда думали интернационально и вносили свой вклад во взаимопонимание между народами. И глубоко символично, что в своё время этот дом также был штаб-квартирой обществ дружбы России и зарубежных стран. Я вспоминаю, как год назад на встрече в Берлине Вы говорили о возможности гармонизации экономического пространства на территориях от Лиссабона до Владивостока. Эта цель, господин Председатель, активно поддерживается немецким бизнес-сообществом.

Вы уже говорили и о вводе в эксплуатацию газопровода «Северный поток», и о предстоящем вступлении России в ВТО. Это действительно очень важные шаги, можно сказать, великие шаги, но без Вашего личного вклада наверняка эти успехи не могли бы быть отпразднованы нами совместно. И мы ещё раз хотим выразить Вам признательность в этой связи.

Россия представляет зарубежным инвесторам долгосрочные перспективы. И мы готовы активно участвовать в процессе модернизации вашей страны и считаем, что международное сообщество придаёт важные импульсы процессу модернизации страны. Вступление России в ВТО даёт возможности для расширения сотрудничества между Россией и европейскими партнёрами, в том числе и для создания в конечной перспективе зон свободной торговли между Россией и Европейским союзом. Нам нужны такие долгосрочные перспективы.

С большим интересом мы ознакомились с Вашей идеей создания Евразийского союза. И мы считаем, что это станет очень важным мостом между Россией, азиатскими державами с одной стороны и Европейским союзом с другой стороны. И я полагаю, что мы сможем действительно в перспективе создать единое экономическое пространство между Европейским союзом и Евразийским союзом. Мы не должны поворачиваться друг к другу спинами. Мы воспринимаем Россию как неотъемлемую часть Европы, как надёжного поставщика энергоносителей и как важного инвестора, особенно для Германии. Поэтому мы приветствуем все инициативы, в том числе и последнее предложение господина Шматко (С.И.Шматко). Разумеется, Россия для нас и партнёр в деле модернизации. ЕС, Германия должны в большей степени идти даже и на смелые шаги в области развития партнёрства с Россией – только так мы сможем выстоять в глобальной конкуренции.

Что касается виз, то мне, полагаю, нечего добавить к этому, кроме того что это сообщество, которое собралось здесь, на встрече с Вами, абсолютно поддерживает движение к безвизовому режиму. И постепенно мы действительно делаем такие шаги, в том числе и в Германии. Это хорошие шаги.

Что касается сырья, мы должны идти в направлении ещё более плотного сотрудничества. Что касается поставок нефти и газа, то Россия в течение десятилетий является партнёром нашей мечты и мы хотим, чтобы так и продолжалось впредь. Российско-германская стратегическая рабочая группа по экономике и финансам уже обсуждала возможности дальнейшего движения в этом направлении. Сейчас уже планируется создание российско-германской предпринимательской платформы, о которой, может быть, мы сегодня ещё сможем поговорить. Восточный комитет германской экономики поддерживает эту инициативу, и мы будем её охотно продвигать вместе с другими коллегами.

Тесное сотрудничество вполне мыслимо также и в сфере спорта: Россия и Германия являются великими спортивными нациями. Мы хотим внести свой вклад в успех Олимпийских игр в Сочи и уже предпринимаем активные, конкретные шаги в этом направлении. То же самое мы относим и к проведению чемпионата мира по футболу в России в 2018 году. Что касается развития инфраструктуры, транспорта, логистики, строительства спортивных сооружений, менеджмента в сфере туризма – здесь в ближайшие месяцы мы с большим удовольствием направим в Россию представительные делегации, которые проведут соответствующие переговоры в профильных министерствах и ведомствах Российской Федерации.

Дальнейшие идеи германского предпринимательского сообщества будут представлены Вам прямо сегодня в ходе дальнейшей нашей беседы. Это касается развития автопрома, развития туризма, машиностроения, высоких технологий, сельского хозяйства. И, конечно, при этом мы будем говорить и о тех вызовах, с которыми сталкиваются предпринимательские сообщества России и Германии. Конечно, германские инвесторы хотят ещё больше шансов при тендерах и конкурсах в России и больше поддержки малому и среднему предпринимательству, дальнейшего развития законодательства в России, борьбы с коррупцией, с бюрократией. Нам это тоже кажется важными приоритетами, и нам уже приятно, что эти приоритеты совпадают с теми задачами, которые Вы ставите. И здесь, конечно, есть прогресс, который мы видим за последние годы. Мы очень признательны Вам, господин Премьер-министр, за Ваши усилия в этом направлении.

В заключение хотел бы пожелать Вам, уважаемый господин Председатель Правительства, успеха на предстоящих президентских выборах. Российско-германские экономические круги в значительной степени руководствуются тем развитием, которое они проделали в период Ваших первых двух президентских полномочий. Поэтому для германской экономики было очень приятной новостью узнать, что Вы выдвинули свою кандидатуру на пост Президента России в 2012 году. Мы будем также праздновать много важных дат в следующем году, и я хотел бы поздравить Вас также с будущим нашим юбилеем и пригласить Вас в октябре следующего года в Берлин.

Есть также приятные поводы другого рода. В 2012 году состоятся перекрёстные года России в Германии и Германии в России. Восточный комитет германской экономики, разумеется, будет активно участвовать в их подготовке и проведении. Многие предприятия, которые представлены здесь, уже финансируют эти проекты. Я хотел бы завершить своё выступление пожеланием скорейших новых встреч с Вами. Теперь мы открыты к дальнейшей дискуссии, мы очень рады и предвкушаем интенсивный разговор с Вами. Большое спасибо за Ваши добрые слова.

Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 16 ноября 2011 > № 436486 Владимир Путин

Арно Хидирбегишвили, главный редактор Информационно-аналитического агентства "Грузинформ".

Ключевыми темами ФЕАМ-2011 уже традиционно станут особенности функционирования медиа в условиях стремительного развития информационных технологий, вызовы, которые ставит перед ними современный мир, единое информационное пространство. Но на этот раз в центре внимания, несомненно, будут и перспективы экономических межгосударственных объединений - динамичное продвижение Таможенного союза и введение в действие Единого экономического пространства.

{очется пожелать, чтобы участники форума максимально использовали уникальную возможность встретиться и поработать вместе, которую им предоставило РИА Новости, организовав столь представительное мероприятие. А для этого нам надо заранее определиться - с чем мы направляемся на ФЕАМ, с чем собираемся оттуда вернуться и какой главный лейтмотив нужно сегодня интегрировать в единое пространство не только экономики, а и СМИ бывших советских республик.

Думается, что таким лейтмотивом должен стать проект Евразийского союза, предложенный Владимиром Путиным, и вот почему.

Дисбаланс, возникший после распада Варшавского договора и Советского Союза, "трясет" по сей день не только Европу, но и экс-страны СССР: это и экономические катаклизмы, возникающие по вине государств - экономических аутсайдеров, "сидящих на игле" дотаций ЕС; и критическая температура гражданского противостояния в несостоявшихся государствах (failed state), часто приводящая к вооружнным конфликтам, дробящим последние на меньшие территориальные единицы. В то же время для США и некоторых их партнеров по НАТО категорически неприемлемы любые новые объединения в мире - они расцениваются, как объединение против их интересов, в том числе - энергетических.

Определенная логика тут присутствует, так как объединения, подобные Евразийскому союзу, способны сбалансировать ситуацию в мире, ликвидировав имеющийся западный крен, возникший после "величайшей геополитической катастрофы 20 века". Посмотрите - как только полковник Каддафи стал объединять мусульманские страны Востока и Африки в новый Арабский халифат, вчерашние союзники Ливии по борьбе с мировым терроризмом во главе с США объявили террористом его самого и расправились, как до этого - с Саддамом Хуссейном, Усама бен Ладеном и пока дышащим Хосни Мубараком. Поэтому новое евразийское объединение - это новая "кость в горле" мистеров джонов, рупором которых является сенатор и маразматик от штата Аризона Маккейн, неслучайно пригрозивший Путину разделить судьбу Каддафи...

Исходя из вышесказанного, думается, что на данный момент главной задачей СМИ постсоветского пространства должно быть разъяснение обществу перспектив нового Европейского союза, выгод от интеграции постсоветских стран в единое экономическое и политическое пространство, ликвидация предвзятости и фобий в отношении России. Именно об этом должны подумать руководители масс-медиа, собираясь на ФЕАМ-2011 в Астане, потому, что созданный властями некоторых стран информационный вакуум, или того хуже - дезинформационная пропаганда способствуют созданию у населения экс-республик СССР ложного представления о проекте Путина, а то и полного отсутствия оного.

Приведу конкретный пример: в интервью популярному грузинскому еженедельнику "Асавал-Дасавали" от 4 июля 2011 года и информагентству "Грузинформ" от 19 июля 2011 года автор этих строк, первый и пока единственный в Грузии, заявил, что:

- "Последний исторический шанс Грузии - использовать в скором будущем президентство Путина - единственного, кто может спасти грузинский народ, его историю, религию и культуру";

- Воссоединение Грузии и России в едином экономическом и политическом пространстве по примеру Евросоюза (в новой Шенгенской зоне без внутренних виз и пограничного контроля, с единой валютой и таможенными правилами) повлечет за собой воссоединение Грузии с Абхазией и Южной Осетией по формуле "Грузия + Россия = Грузия+Абхазия+Южная Осетия"".

Тогда я имел ввиду формат ОДКБ и Таможенный союз, но никак не мог предположить, что спустя три месяца, а именно - 3 октября председатель правительства РФ В.В. Путин напишет статью для газеты "Известия" "Новый интеграционный проект для Евразии - будущее, которое рождается сегодня", где презентует первый этап нового Евразийского союза - Единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана (ЕЭП). При его реализации, отмечает Путин в статье, будет использован "опыт Шенгенских соглашений... ЕЭП будет базироваться на согласованных действиях в ключевых институциональных областях... на единой визовой и миграционной политике, что позволит снять пограничный контроль на внутренних границах".

Тем самым, Владимир Владимирович предложил конкретную модель Единого экономического пространства, членство в которой - залог процветания не только для Грузии, но и для всех постсоветских стран, для которых ЕЭП - здоровая альтернатива труднодостижимому членству в ЕС, а вовсе не объединение против Евросоюза и США. Проект ЕЭП, как известно, стартует 1 января 2012 года, но Грузия может подключиться к нему чуть погодя - когда по одну сторону стола переговоров будет сидеть президент РФ Путин, а по другую - честно избранный народом грузинский президент. А когда Грузия войдет в новый Евразийский союз, она, в рамках ЕЭП, имеет шанс воссоединится с Абхазией и Южной Осетией, о чем я также говорил в вышеупомянутых интервью.

Разве сложная формула? Разве большинство населения Грузии, среди которого рейтинг Путина высок, не мечтает о возрождении былой дружбы с Россией, о безвизовом режиме, когда можно будет без виз ездить к своим родственникам и друзьям в Россию? (Кстати, Путина, как сильного политика, признают по секрету и представители нынешней грузинской власти, но только - в самом тесном кругу и чуть "под Бахусом"). Разве грузинские предприниматели не мечтают о выгодном бизнесе - о возвращении на российский рынок? Разве грузинский народ не скучает по единоверному русскому народу, ближе которого у нас не было и никогда не будет? Возможность возрождения единого русско-грузинского стратегического, культурного, исторического и политического пространства - вот единственный путь для Грузии, после чего сюда, привлеченные стабильностью, хлынут не только российские, а европейские и даже американские инвестиции!

Множество людей, позвонивших и написавших в редакцию "Грузинформ" - именитые ученые и педагоги школ, студенты и трудящиеся, сельчане из регионов и тбилисцы, известные представители творческой интеллигенции Грузии, беженцы, пенсионеры и ветераны ВОВ - ознакомившись с моим интервью, искренне выражали свое одобрение. Однако, определенная категория читателей (читай - грузинской общественности) решила, что я ратую за вхождение Грузии в состав Российской Федерации на условиях Гиоргиевского трактата. Оно не удивительно, ведь президент Грузии Михэил Саакашвили, вкупе с парламентариями и находящимися на правительственном "пансионе" экспертами-политологами ежедневно и по всем проправительственным грузинским телеканалам внушают нам, что Путин на самом-то деле хочет возродить СССР.

Поэтому сегодня первоочередная задача крайне малочисленных независимых СМИ в Грузии - разъяснить этой зомбированной и оттого агрессивной категории граждан (потенциальному электорату, избирателям), что:

- Российская империя, подписав Гиоргиевский трактат и по кусочкам собрав разрозненные грузинские княжества в государство под названием Грузия, также как и ее правопреемник - РСФСР, два века имели в Грузии не только интересы, но и обязанности;

- что вхождение Грузии в состав Российской Федерации сегодня так же нереально, как вхождение Абхазии и Южной Осетии в состав Грузии на прежних условиях;

- что такой "манны небесной", когда Советская Грузия получала от центра неизмеримо больше, чем привносила, не предвидится, но если мы возьмемся за дело - выберем достойную национально-ориентированную власть и будем работать за станком, в поле и лаборатории так же, как вкалывают в странах Евросоюза, то Грузия сможет попасть в гораздо более выгодный для нее новый Евразийский союз. Вместо Европейского, куда нас все равно никогда не примут...

Грузия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 2 ноября 2011 > № 465953 Арно Хидирбегишвили

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин принял участие в заседании правления Торгово-промышленной палаты России.

Вступительное слово В.В.Путина:

Уважаемый Сергей Николаевич (С.Н.Катырин – президент Торгово-промышленной палаты России)! Уважаемые коллеги, друзья, добрый день, рад вас приветствовать!

Несколько дней назад Торгово-промышленная палата России отметила своё 20-летие, но это весьма условный юбилей, имею в виду, что Торгово-промышленная палата фактически зародилась ещё в 18 веке в России. В феврале 1727 года Екатерина I подписала указ, там были такие слова: «…известному числу фабрикантов… зимою в Москву для совета съезжаться (столица была в Петербурге, но фабрикантам было предписано всё-таки съезжаться в Москву, так что эта традиция продолжается), а когда о каких-либо делах указа требовать надлежит, о том им доложить в Коммерц-коллегию». Это значит, что тогда уже был заложен принцип частно-государственного партнёрства и совместной работы бизнеса и государства.

Вне зависимости от политических и социально-экономических условий этот формат работал всегда эффективно, и современная организационно-правовая модель Торгово-промышленной палаты была сформирована в 1991 году (именно поэтому мы отмечаем 20-летие сегодня). Именно с этой даты ведут свой отсчёт ваши совместные независимые региональные структуры. Все эти годы вы активно содействуете развитию частной инициативы, помогаете выстраивать цивилизованные отношения между всеми участниками рынка, защищаете их законные интересы, во многом формируете образ России, её регионов, современного отечественного предпринимательства за рубежом и, что особенно важно, обеспечиваете эффективную двустороннюю связь бизнес-сообщества с государством, вместе с другими деловыми союзами и организациями участвуете в формировании социально-экономической повестки дня развития нашей страны и её укрепления.

Очень важно, что у нас общее, единое понимание задач, стоящих перед страной, перед национальной экономикой, общее видение будущего страны и её экономики. И это значит, что мы обязательно добьёмся общих положительных результатов. В ближайшие годы нам предстоит коренным образом изменить нашу экономику. И это не амбиции и не лозунг, это требования сегодняшнего дня, это вызов, который стоит перед современным миром в целом – и перед Россией в особенности остро стоит. Только эффективная, конкурентоспособная экономика, мощная индустриальная и технологическая база позволят нам чувствовать себя уверенно в развивающемся мире, позволят нам снизить зависимость от весьма непростых, турбулентных процессов в мировой экономике, гарантировать себя от глобальных рисков.

И, конечно, только новая, динамично развивающаяся экономика позволит создавать новые, эффективные, хорошо оплачиваемые рабочие места, в конечном итоге обеспечить повышение жизненного уровня граждан нашей страны.

Нам нужно создавать дополнительные точки роста в регионах, создавать новые отрасли экономики, производств, выходить на мировые рынки с наукоёмкими товарами и услугами, с продукцией с высокой добавленной стоимостью. Важнейшим элементом, механизмом решения задач развития должно стать государственно-частное партнёрство, о котором я уже говорил в самом начале. Нам необходимо оптимально настроить этот инструмент на достижение заявленных целей.

Добавлю, что кадровый, экспертный потенциал ТПП, ваши научно-практические наработки обязательно должны быть востребованы и по другим значимым направлениям, причём речь идёт как о решении общих, системных, так и вполне конкретных вопросов и проблем, тем более что они тесно между собой переплетаются.

В составе 34 общественных комитетов ТПП работает свыше 2,5 тыс. топ-менеджеров, докторов и кандидатов наук – отличный, очень мощный потенциал, который, конечно, должен быть востребован.

В качестве примера приведу ситуацию в такой чувствительной сфере, как госзакупки. Переход на федеральную контрактную систему потребует масштабного привлечения независимых экспертных организаций, которые смогут оперативно и грамотно осуществлять проверку качества документов, товаров и услуг. И у ТПП здесь уже накоплен очень хороший, я бы сказал – солидный опыт работы. Достаточно упомянуть эффективное сотрудничество с Министерством обороны, успешное сопровождение важнейших стратегических строек, например экспертизу выполнения контрактов на поставку оборудования для Саяно-Шушенской ГЭС после аварии.

Безусловно, необходимо продолжать работу и в части нормативно-правового обеспечения предпринимательской деятельности, улучшения стандартов делового и инвестиционного климата. ТПП уже ведёт такую работу, и ведёт достаточно плодотворно. Только за последние полтора года палата внесла конструктивные поправки по 144 законопроектам, это очень солидная, большая экспертная работа. Кстати, хочу напомнить, что мы намерены сделать такую общественную экспертизу с участием делового сообщества, институтов гражданского общества - обязательным требованием законотворческого процесса. Требования к национальному законодательству, к качеству деловой среды постоянно и ощутимо растут, и во многом это связано с развитием интеграционных процессов. В последнее время они набрали очень хорошую динамику, и, безусловно, это весьма позитивный факт.

В этом году запущен Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана. Со времён развала Советского Союза всё говорили, говорили, говорили об интеграции. СНГ худо-бедно функционировало и свою роль сыграло, но реальная интеграция началась сейчас. Вот это действительно интеграция в сфере экономики. И вы наверняка познакомились – если кто-то ещё не успел, я прошу вас это сделать, – познакомиться со статьями в газете «Известия» и Президента Белоруссии, и Президента Казахстана, где мы с вами можем чётко понять приоритеты наших государств-партнёров. Вот эти интеграционные процессы – это не что-то навязанное извне, это то, что лежит в основе интересов наших стран-партнёров. Внутренняя потребность подталкивает нас к такой совместной работе. И нужно сказать, что и руководство Казахстана, и руководство Белоруссии много сделали для того, чтобы мы достигли сегодняшнего уровня интеграции. Уже другие страны заявили о своей готовности и желании присоединиться к этим процессам.

С 2012 года начинает работу единое экономическое пространство, затем мы будем идти к формированию Евразийского экономического союза. Это ещё более высокий, продвинутый уровень интеграции. Это значит, что связи, уже наработанные предпринимателями наших стран, будут становиться всё более интенсивными. Теперь речь идёт не только о безбарьерной межгосударственной торговле, а о полномасштабной промышленной кооперации, создании совместных производств, свободном движении рабочей силы и капиталов, унифицированной системе технического регулирования, выработке для каждой компании соответствующих общих правил на общем пространстве и предоставлении им свободы выбора: в какой из стран регистрироваться и вести свою хозяйственную деятельность.

Очевидно, что новые рубежи интеграции означают и новые возможности, и новые задачи для российского бизнеса и для наших производителей. Я хочу вам сказать, что речь здесь идёт не только о повышении здоровой конкуренции в бизнес-среде – речь идёт и о повышении конкуренции между государственными процедурами и формами организации работы, речь идёт о создании более конкурентной среды для государств. И, кстати, Правительство России видит для себя здесь определённые вызовы и даже угрозы, и вынуждены будут – и действующее Правительство, и будущие правительства, любые, – считаться с этим фактом и создавать наиболее благоприятные условия для развития бизнеса и экономики.

Нам нужно вместе выстраивать наш общий интеграционный проект. Мы намерены в самом тесном контакте с деловым сообществом работать по этому направлению, вместе искать решения проблем, настраивать механизмы этого сотрудничества. И здесь рассчитываем на активное участие Торгово-промышленной палаты России, тем более что у вас есть давние, прочные связи с коллегами и в Белоруссии, и в Казахстане, и в других странах Содружества.

Подчеркну, что содействие внешнеэкономической деятельности традиционно является сильной стороной российской Торгово-промышленной палаты. Весьма эффективно работает разветвлённая сеть зарубежных представительств ТПП. Они помогают развивать кооперацию предприятий, целых регионов Российской Федерации с иностранными партнёрами, занимаются вопросами приграничного сотрудничества, способствуют развитию торговых и научно-технических связей, способствуют расширению и диверсификации отечественного экспорта. Их консультационная и практическая помощь подчас незаменима, в первую очередь для тех, кто только планирует выйти на иностранные рынки или же наладить совместный бизнес с иностранными партнёрами на территории нашей страны. И то, что число таких компаний постоянно растёт, – это, в том числе, и заслуга ТПП.

Один из элементов реальной поддержки отечественных экспортёров, которую оказывает палата, – это оформление так называемых сертификатов происхождения товаров. Только за прошедший год ТПП выдала свыше 0,5 млн таких документов. По сути, это реализация государственных полномочий в данной сфере, причём на самом высоком профессиональном уровне.

В июне этого года мы встречались с Сергеем Николаевичем Катыриным, обсуждали в целом проблемы работы ТПП, но, в том числе, обсуждали возможность дополнительной передачи Торгово-промышленной палате ряда государственных функций. Например, речь шла о выставочно-ярмарочной деятельности. Сергей Николаевич тогда обещал сформировать предложения, согласовать их с регионами, с коллегами посоветоваться. Рассчитываю, что мы сегодня тоже на этот счёт поговорим.

Также предлагаю коллегам высказаться по вопросам, которые, на их взгляд, препятствуют динамичному развитию различных сфер нашей экономической деятельности, в том числе малого и среднего бизнеса. Как известно, ТПП уделяет этому направлению большое внимание.

Я очень рад, что сегодня собралось такое представительное собрание в расширенном составе. Уверен, это, безусловно, пойдёт на пользу всему предпринимательскому сообществу. Хочу вас поблагодарить за приглашение принять участие в вашей работе. Спасибо большое!

* * *

Комментарии В.В.Путина к выступлениям участников заседания:

Как заявил Премьер, Россия практически согласовала условия промсборки автомобилей в рамках переговорного процесса по присоединению к ВТО. «Мы практически договорились с нашими партнёрами о том, в какие сроки и какие уровни по локализации должны быть достигнуты, если компания начинает работу на территории Российской Федерации, сколько по объёмам должно быть произведено, включая двигатели, трансмиссии, лакокраску, – сказал глава Правительства и добавил: – Мы договариваемся, в какие сроки будем держать эти достаточно жёсткие условия для наших партнёров, а с теми, с кем мы добились раньше даже больших условий, чтобы не ставить их в сложное положение и не менять их контрактных обязательств с российскими партнёрами, мы договорились, что будем готовы субсидировать их убытки, если такие будут возникать».

Комментируя предложение начать «проект века» и построить скоростную автодорогу Санкт-Петербург–Владивосток, В.В.Путин сказал: «Нам нужно не просто объявить стройку века, что в целом несложно сделать, а посмотреть, к чему она приведёт, чего она будет стоить и какую она отдачу даст на каждый вложенный рубль». «Для того чтобы построить дорогу Москва–Санкт-Петербург, нам нужно было подсчитать количество автомобилей, которые будут проезжать по ним в час, и их нагрузку, чтобы понять, будет ли эта стройка окупаема», – привел он в пример проект строительства скоростной платной автодороги Москва–Санкт-Петербург. «Я не против грандиозных строек, – отметил Премьер. – Более того, я – ”за”, но только за такие стройки, которые будут эффективны и будут способствовать развитию нашего народного хозяйства и экономики отдельных российских территорий».

Говоря о проблеме защиты российской лёгкой промышленности от демпинговых товаров иностранного производства, В.В.Путин сказал: «Она [легкая промышленность] действительно работает в очень конкурентной среде, у нас завал идёт ширпотреба, и нам нужно вместе подумать о том, чтобы защитить её от демпинга, и подумать над мерами реальной поддержки со стороны государства», – считает Премьер.

По словам В.В.Путина, даже в рамках ВТО защитить внутренний рынок от контрафактной одежды, как правило китайского производства, достаточно сложно. «Но на самом деле в странах ВТО очень много изобрели инструментов, которые формально как бы не противоречат правилам организации, а на деле с помощью различных технических регламентов создают условия, создающие преференции для отечественного производителя», – отметил в то же время глава Правительства. «Мы с вами можем и должны подумать на эту тему», – добавил он.

«Я бы хотел отреагировать на один очень правильный тезис, который коллега сейчас сформулировал: нам нужно добиться того, чтобы наши крупные промышленные компании не сами у себя создавали (и часто достаточно неэффективно) для целей своего производства какие-то маленькие структурки, а чтобы они опирались на естественно растущий малый и средний бизнес вокруг этих предприятий. Мы вместе с вами должны подумать на тему о том, как создать необходимую среду и нормативно-правовую базу, для того чтобы это было для всех комфортно и выгодно».

* * *

Заключительное слово В.В.Путина:

Нами многое с вами сделано за последнее время, но, конечно, предстоит сделать ещё больше. И мы, безусловно, сможем это сделать, потому что все предыдущие годы, несмотря на большое количество нерешённых проблем, сложных задач, которые нам не удалось ещё в полном объёме преодолеть, – всё-таки предыдущие годы показывают, что в целом мы двигаемся весьма энергично и добиваемся, реально добиваемся практически по всем направлениям, которые вы здесь представляете, хороших, серьёзных результатов.

Об этом свидетельствуют и цифры роста экономики. До кризиса мы росли 6–7% в год, а сейчас, я уже говорил об этом, мы подсчитали дополнительные доходы бюджета этого года: они приличные. Но что особенно радует, это то, что две трети этих доходов получено не за счёт ресурсных отраслей, а за счёт перерабатывающих. Это значит, что усилия, направленные на то, чтобы диверсифицировать экономику, всё-таки дают о себе знать. Конечно, это делается прежде всего за счёт таланта наших инженеров, рабочих, за счёт организаторов производства, таких как вы. Здесь мы со многими знакомы уже десятилетия. Я знаю, как вы напряжённо работаете на своих местах.

Хотел бы вас за это поблагодарить и поблагодарить так же, конечно, и за поддержку «Народного фронта». Ведь «Народный фронт» сам по себе для чего был создан? Он был создан для того, чтобы создать условия для стабильного развития в сфере нашей политической жизни. Без этой стабильности нам и экономику не удержать, как следует. Вы-то это понимаете лучше, чем кто-либо другой. А нам нужна эффективно функционирующая Государственная Дума. Не та, которая послушно штампует, как в советские времена, любое предложение, а та, которая думает (Дума для этого и создаётся, чтобы думать), анализирует, причём критически анализирует, но в конечном счёте вырабатывает эффективные решения по развитию экономики и политической сферы. То, что вы поддержали эти начинания, говорит о том, что как раз вы это понимаете и хотите, чтобы мы двигались именно по этому пути. Большое вам спасибо. Всего хорошего.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 28 октября 2011 > № 427139 Владимир Путин, Сергей Катырин

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин выступил на вечере, посвящённом 10-летию создания Росфинмониторинга.

Выступление В.В.Путина:

Добрый день, уважаемые коллеги! Дорогие друзья!

Очень рад приветствовать вас и в таком замечательном зале, и по случаю вашего праздника – 10-летия Федеральной службы по финансовому мониторингу, или, как мы изначально говорили, финансовой разведки. В системе обеспечения национальной безопасности ваша структура играет особую роль. Это мощный информационный, аналитический, экспертный центр противодействия преступлениям в бюджетно-финансовой сфере, источник важнейших данных для принятия ключевых экономических, да и политических решений. Именно вы ставите преграду на пути теневых денежных потоков, отслеживаете и пресекаете самые сложные, запутанные финансовые цепочки, за которыми стоят криминал, оргпреступность, нечистоплотные дельцы, разного рода экстремистские и террористические ячейки – именно самые сложные и запутанные. Я имею иногда удовольствие знакомиться с вашими материалами – там действительно сразу не разберёшься, как у нас в народе говорят, без определённого допинга. Но с допингом вообще ничего невозможно будет понять, поэтому ваша работа требует, конечно, ясной головы и очень хороших знаний.

Без вашей работы невозможно представить эффективную работу ни по борьбе с хищениями, ни с коррупцией, ни с контрабандой, с нелегальной торговлей оружием, наркотиками, ни даже с людьми, с корпоративными и налоговыми правонарушениями, то есть с теми преступлениями, которые, как говорят профессионалы, оставляют так называемый финансовый след.

Хотел бы сразу отметить, что с момента своего создания Росфинмониторинг проявил себя как действенная структура. Вы добились действительно серьёзных результатов. Кстати, это признают и ваши, наши, зарубежные партнёры, коллеги и прежде всего партнёры по ФАТФ – организации, которая координирует международные усилия по борьбе с легализацией преступных доходов и финансированием терроризма.

Благодаря упорной, кропотливой работе сотрудников Росфинмониторинга в кратчайшие сроки был устранён целый ряд существенных недостатков финансового регулирования и регистрации юридических лиц, созданы необходимые механизмы пресечения отмывания криминальных доходов. Всё это позволило России в 2003 году стать не только полноправным членом ФАТФ, но и непосредственным участником разработки международных стандартов в столь чувствительной и ответственной сфере.

Отмечу и успешную деятельность Росфинмониторинга в группе «Эгмонт», которая является неформальным объединением финансовых разведок мира. Прежде всего это касается оказания практической помощи нашим партнёрам по Содружеству Независимых Государств в части создания и развития их собственных специальных служб по противодействию финансовым преступлениям.

Укрепление сотрудничества, эффективное взаимодействие с нашими ближайшими соседями – это одна из приоритетных для нас задач, особенно сегодня, когда мы выходим на продвинутые формы интеграции в рамках Таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. И этот Таможенный союз, как вы знаете, уже заработал. С января будущего года станет реальностью и единое экономическое пространство, что является ещё более глубокой степенью интеграции. Создаётся огромный рынок со встречными потоками капиталов, товаров, услуг, и эти позитивные интеграционные процессы должны быть самым надёжным образом защищены.

В полной мере это относится и к нашим программам развития, к тем масштабным проектам, которые мы реализуем в экономике, социальной сфере. Нужен самый жёсткий контроль за расходованием бюджетных средств. Любителей так называемых откатов и распилов надо бить не просто по рукам – по морде нужно бить, да так, чтобы не было больше ни у кого желания разевать рот на народные деньги.

Считаю, что Росфинмониторинг должен усилить взаимодействие с правоохранительными, надзорными, судебными органами. В целом налажено неплохое сотрудничество, но здесь нет предела совершенству. Ваши материалы должны быть такими, которые давали бы возможность правоохранительным органам возбуждать уголовные дела и доводить их до судебного решения. Я особо отмечу роль Росфинмониторинга в борьбе с коррупцией, это направление нужно усиливать. Подчеркну, надёжный барьер на пути отмывания преступных доходов и капиталов – это один из ключевых элементов антикоррупционной политики государства.

И конечно, финансовая прозрачность, защита экономики, банковской системы от разного рода криминальных проявлений – важнейшее условие формирования цивилизованной бизнес-среды. Добросовестные, законопослушные предприниматели, инвесторы, просто граждане, должны чувствовать, что их интересы, права защищены надёжно, а вот разного рода финансовые «отмывочные», «прачечные», как мы говорим и вы говорите, фирмы-однодневки, сомнительные банковские учреждения нужно, конечно, последовательно убирать из бизнес-среды, из бизнес-пространств.

Я знаю, что Росфинмониторинг активно взаимодействует и с бизнес-сообществом. Сейчас только встречался с руководством ТПП – Торгово-промышленной палаты России, передаю вам от них самые лучшие пожелания. Я обещал это сделать. Думаю, что ни у кого не вызывает сомнений, что такая организация, как ваша, конечно же, должна работать в очень тесном контакте с объединениями предпринимателей.

Результатом таких совместных действий и консультаций должны стать нормы и правила финансовой и экономической деятельности, отвечающие лучшим мировым стандартам. Тот конкурентоспособный деловой климат, о котором мы так много и долго говорим, который необходим стране для устойчивого развития, конечно, должен вырабатываться в результате совместной работы. От этого выиграет и государство за счёт притока капиталов, открытия новых производств и создания рабочих мест, и сам бизнес. Ведь очевидно, что чем прозрачнее деятельность компаний, тем стабильнее их положение на рынке и тем выше доверие со стороны партнёров и потенциальных инвесторов. В то же время строгие стандарты финансового контроля не должны быть обременительными для бизнеса, здесь нужно найти гибкие механизмы. Я прошу вас это всегда иметь в виду.

И ещё, деятельность Росфинмониторинга не должна ограничиваться расследованием и пресечением правонарушений. Важно продолжить разрабатывать и внедрять системы превентивных мер, устранять условия – разного рода лазейки для организации преступлений, для перемещения криминальных капиталов. И здесь ваши экспертные оценки, ваши экспертные предложения в соответствующие ведомства Правительства будут вполне уместны и востребованы. Убеждён, у вас есть для этого все возможности, наработанные опыт и знания, самые передовые технологии и, конечно же, слаженная команда грамотных, ответственных специалистов, которые уже не раз доказывали свой высочайший профессионализм.

Хочу вас ещё раз поздравить! Хочу поздравить Виктора Алексеевича Зубкова, он здесь сидит, – человека, который создавал эту службу! Когда она создавалась, непросто было найти людей, которые должны были сделать в этой абсолютно неразведанной сфере первые шаги. И сам Виктор Алексеевич, и люди, которые с ним пришли, для того чтобы с нуля начать эту работу, справились с этой работой блестяще. Спасибо вам большое!

* * *

После торжественного вечера, который проходил в здании театра Et Cetera, глава Правительства побеседовал с художественным руководителем театра А.А.Калягиным

Встреча прошла в рабочем кабинете А.А.Калягина, который рассказал Премьеру о творческих планах театра, показал наиболее интересные афиши и сувениры.

Россия > Финансы, банки > premier.gov.ru, 28 октября 2011 > № 427137 Владимир Путин

Новый мегапроект для России

Реализация проекта ИЕТС повысит международный авторитет страны и укрепит национальную безопасность России

Геннадий Осипов

Национальные мегапроекты неоднократно в истории нашей страны становились локомотивами развития, которые не только способствовали ускоренной модернизации экономики, но и консолидировали нацию вокруг общего дела, пробуждали созидательные силы общества, чувство гордости за свою страну.

Достаточно вспомнить строительство Транссиба, план ГОЭЛРО, атомную и космическую программы СССР. Для современной России таким общим делом мог бы стать мегапроект Интегральной евразийской транспортной системы (ИЕТС), предполагающий объединение в единую сеть евразийских транспортных путей и современных средств связи.

Ядром ИЕТС должна стать скоростная комплексная магистраль, соединяющая порты Приморья с западной границей Белоруссии. Магистраль должна включать в себя железнодорожный комплекс, современную автотрассу и линию оптоволоконной связи. Для этого нужно будет проложить 47 тыс. км железнодорожных и автомобильных путей и 23 тыс. км оптоволоконного кабеля. Оснащение системы телекоммуникационной связью позволит создать на транспортных терминалах логистические центры, регулирующие процесс доставки грузов с максимальной скоростью и надежностью. Это также обеспечит трафик больших объемов информации между Западом и Востоком и одновременно послужит созданию современной информационной инфраструктуры в азиатской части России.

Геополитика

Отметим лишь некоторые выгоды помимо очевидной экономической, которые наша страна сможет получить от реализации этого мегапроекта. Прежде всего он соответствует геополитическим интересам России в первой половине ХХI века. Важно сделать так, чтобы для основных мировых полюсов силы стало объективно выгодным существование целостной, суверенной и процветающей России. Россия должна создать узел межцивилизационных связей, ценность которого для участников будет выше любых конъюнктурных соображений.

В настоящее время регион, включающий Японию, Китай, Юго-Восточную Азию, остро нуждается в канале быстрого товарообмена с Западной Европой. Сейчас основные транспортные потоки направлены через Суэцкий канал, пропускная способность которого ограничена. Обеспечить растущий товарооборот можно только новыми коридорами по суше с мультимодальными перевозками. Сегодня доставка одного контейнера из ЮВА в Западную Европу стоит $3000 при сроке доставки 30–40 дней. При доставке по территории России от порта Восточный к финской границе это займет менее 13 суток и будет стоить $1600. Таким образом, будет втрое увеличена скорость доставки и почти вдвое снижена себестоимость. Согласно расчетам, Россия сможет обеспечить примерно 15% общего грузопотока в сообщениях Европа–Азия, а в перспективе также Европа–Азия–Америка. Построив этот транспортный коридор, Россия капитализирует свое уникальное географическое положение моста между Европой и Азией. Следует отметить и важное значение ИЕТС в контексте формирования Евразийского союза, для которого она может послужить надежной транспортной основой.

Реализация проекта ИЕТС может также стать достойным ответом на стоящие перед Россией вызовы, которые угрожают ее существованию как суверенного государства.

Первый вызов заключается в риске ослабления территориальной связности страны, деградации коммуникационных каналов, соединяющих регионы. Особенностью современного этапа глобализации является втягивание в мирохозяйственные и культурные связи регионов, минуя национальные государства. Это уже сейчас реальная угроза: периферия России растаскивается экономическими, демографическими и культурными средствами. В этих условиях крайне важным является создание общенациональной транспортной системы, в которой все каналы перемещения товаров, людей и информации войдут в кооперативное взаимодействие в масштабах страны.

Второй вызов — необходимость освоения и вовлечения в хозяйственную деятельность природных богатств Сибири и Дальнего Востока. Это важно для развития самой России, но этого ждет и мировая экономика. Более того, окультуривание и «очеловечивание» дремлющих пространств России являются естественной обязанностью народа-хозяина. Байкал и сибирские реки, леса и побережье Тихого океана требуют созидательных хозяйственных усилий. Магистраль и ее ответвления станут базой для новой волны землепроходцев.

Вызов мигрантов

Третий вызов — демографический. Нехватка людских ресурсов на территориях Сибири и Дальнего Востока привлекает повышенное внимание соседних стран. Дальневосточный, Сибирский и Уральский федеральные округа, по территории которых пройдет ИЕТС, являются крупнейшими по площади в Российской Федерации и при этом самыми малонаселенными.

Демографические прогнозы показывают, что в отсутствие государственной программы развития этих регионов миграционный отток и естественная убыль населения будут только нарастать. Ситуация усугубляется тем, что сокращающееся российское население в Сибири и на Дальнем Востоке замещается мигрантами из сопредельных стран, прежде всего из Китая. В лучшем случае эта ситуация может быть чревата сменой этнического состава населения, а в худшем — отторжением этих территорий от России.

По примерным расчетам, с учетом отечественного и зарубежного опыта строительство ИЕТС может создать дополнительно на первом этапе (строительство полотна, прокладка коммуникаций) не менее 1,5–2 млн рабочих мест. На следующем этапе реализация проекта даст мультипликативный эффект, поскольку строительство дороги потянет за собой строительство и реконструкцию вокзалов, поддержание коммуникаций, обслуживание дороги, придорожный сервис. В среднесрочной перспективе это может выражаться в создании дополнительных 4,5–6 млн рабочих мест.

Наконец, на третьем этапе, после завершения строительства, магистраль даст прорывной эффект в плане занятости. Расчеты показывают, что введение ИЕТС в действие может спровоцировать бурный экономический рост восточных регионов страны. В долгосрочной перспективе это может дать от 15 до 18 млн новых рабочих мест.

Четыре источника

В этой ситуации очень остро встанет вопрос источников пополнения трудовых ресурсов. При соответствующей государственной политике приток внутренних мигрантов из европейской части России (главным образом молодые специалисты, безработные из регионов Северного Кавказа) может дать порядка 1–2 млн человек.

Вторым источником могут стать страны СНГ. По данным переписи 2000 года, в странах СНГ проживало более 17 млн этнических русских. Если к этому числу прибавить представителей других народов и этнических групп России, то получится еще более значительная цифра. При успешном стимулировании переселения страна может получить от 5 до 8 млн человек. Однако для этого необходимы серьезные изменения в иммиграционной политике в части предоставления реальных преференций народам России в вопросах получения российского гражданства и обустройства на новом месте жительства.

Третий источник миграции — предприниматели и квалифицированные специалисты из Европы. На первый взгляд это кажется невероятным, однако при создании условий для ведения предпринимательства, снятии барьеров на пути инвестиций, ослаблении бюрократического гнета не исключается возможность привлечения и этой категории мигрантов.

Наконец, возможно привлечение на основе временной занятости представителей стран дальнего зарубежья, например Вьетнама, Индии и других стран Южной Азии. При дисперсном расселении иммигрантов из этих стран вдоль магистрали под контролем российского государства это не приведет к существенным изменениям этнического состава населения. Кроме того, это создаст значительный противовес перспективам китайской иммиграции.

Свободная зона

Конечно, наряду с реализацией проекта по строительству ИЕТС потребуется реализовать меры социально-экономического характера, направленные на развитие восточных районов страны. Прежде всего для привлечения инвестиций в реальный сектор экономики целесообразно создать на юге Сибири и Дальнего Востока свободную экономическую зону. Льготы должны предоставляться предпринимателям, готовым вкладывать средства в развитие предприятий по производству полуфабрикатов и готовой продукции, ориентированных на экспорт.

Реализация проекта ИЕТС не только принесет прямую и косвенную экономическую выгоду, но также повысит международный авторитет страны и укрепит национальную безопасность России.

В заключение хотелось бы отметить, что проект ИЕТС не идет вразрез с уже утвержденными государственными программами, в частности транспортной стратегией Российской Федерации на период до 2030 года. При этом комплексное решение, препятствующее распылению средств и способствующее координации усилий, является более эффективным, чем строительство отдельных транспортных коридоров. В случае его принятия проект ИЕТС станет тем стержнем, вокруг которого будут выстраиваться все остальные проекты развития транспортной системы, предусмотренные транспортной стратегией.

Россия > Транспорт > mn.ru, 25 октября 2011 > № 424682 Геннадий Осипов

Вызов из прошлого

Историческая политика: витки спирали в Восточной Европе начала XXI века

Резюме: Будущее феномена «исторической политики» сегодня предсказать трудно. Интенсивность исторических «войн» в Восточной Европе заметно снизилась. Однако этот процесс вполне обратим. И возврат к наиболее агрессивным, конфликтным и разрушительным методам исторической политики остается реальной угрозой.

Полный вариант статьи готовится к печати в книге под редакцией А. Миллера и М. Липман «Историческая политика в XXI веке».

В начале 1980-х гг. новый канцлер ФРГ Гельмут Коль, защитивший в молодости докторскую диссертацию по истории, сделал важным элементом своей политики «морально-политического поворота» ревизию некоторых ключевых трактовок недавнего прошлого Германии. Под флагом укрепления немецкого патриотизма эта линия должна была упрочить его победу над социал-демократами также и в сфере официального исторического дискурса. В ходе полемики, превратившейся вскоре в знаменитый Historikerstreit, то есть «спор, или сражение историков», критики такой политики дали ей название Geschichtspolitik.

В 2004 г. группа польских историков, в политическом отношении близких партии братьев Качиньских «Право и Справедливость», заявила о необходимости проведения в Польше активной исторической политики (polityka historyczna). Они сознательно выбрали в качестве лозунга буквальный перевод того понятия Geschichtspolitik, которое в Германии выступало в роли сугубо негативного ярлыка и никогда не использовалось для самоопределения самими сторонниками Коля. Именно тогда обрел имя феномен все более широкого использования истории в политических целях, характерный в начале XXI века для всех стран Восточной Европы. Вскоре понятие историческая политика получило распространение в соседних с Польшей государствах.

В определенном смысле явление, о котором идет речь, это частный случай политизации истории, ставшей ныне глобальной тенденцией. Скорее всего, каждый отдельный элемент политической интерпретации истории в Восточной Европе в последнее десятилетие имеет аналоги в других регионах мира – а каждая из восточноевропейских стран имела в этом смысле собственную специфику. Вместе с тем по-своему уникально сочетание всех этих элементов политизации истории в одном регионе; не имеет аналогов и интенсивность заимствования методов и форм этой политики между соседними странами и создание в последнее десятилетие механизма ее эскалации в сфере межгосударственных отношений и внутри каждой страны. Почему бы в этой ситуации нам не совершить очередную манипуляцию с понятием историческая политика и не воспользоваться им как исследовательским термином для обозначения региональной специфики политизации истории в Восточной Европе в первое десятилетие XXI века?

После коммунизма и после империи

Прежде всего отметим некоторые особенности, унаследованные регионом от послевоенных десятилетий господства коммунистических режимов. Освещение многих страниц недавней истории, особенно межвоенного периода и Второй мировой войны, подвергалось жесткой цензуре во всех коммунистических странах. Отчасти это было результатом борьбы с противниками режима, отчасти – стремлением «облагородить» историю коммунистического движения. Хотя коммунисты как таковые, как правило, не были замешаны в Холокосте, история истребления евреев повсеместно замалчивалась, главным образом по идеологическим «антисионистским» мотивам, часто из-за болезненного вопроса участия местных жителей в этом преступлении. Также табуировались темы этнических конфликтов предвоенного и военного времени как неуместные в условиях «братства народов социалистического лагеря».

Однако само по себе наличие обширных «белых пятен», которые во многих случаях более верно было бы назвать «минными полями» коллективной памяти, равно как и всплеск националистических эмоций в ходе распада Варшавского договора, а затем и СССР, не могут служить достаточным объяснением резкой активизации исторической политики в «нулевые» годы. К началу XXI века большинство прежде табуированных тем давно уже стали предметом многочисленных исследований и пользовались особым вниманием средств массовой информации. Новые национальные нарративы были внедрены в официальный дискурс и школьные учебники; старые памятники в основном повержены, а вновь созданные, отражающие, в меру понимания их авторов, национальную гордость, водружены.

Среди множества перемен, последовавших после распада коммунистической системы, стоит особо выделить новое положение историков и истории в обществе. Об исторической политике в строгом смысле слова следует говорить только применительно к обществам демократическим или по крайней мере более или менее плюралистическим – тем, которые демонстрируют приверженность, хотя бы частичную, демократическим ценностям, в том числе свободе слова. Собственно, именно в этих условиях и возникает политика как конкуренция различных акторов, партий и точек зрения. В авторитарных режимах советского типа вмешательство власти в изучение истории и политику памяти было основано на официальной презумпции идеологической монополии, на механизмах всеобъемлющей цензуры и административного контроля над профессиональной историографией. «Инакомыслящие» историки подвергались проработке на партсобраниях, а упорствующие изгонялись из профессии.

В обществе, претендующем на то, чтобы быть демократическим, все эти механизмы претерпевают изменения. В отличие от прежней коммунистической системы партии-государства, группа или партия, которым принадлежит власть в данный момент, перестают быть тождественны Государству. Общественная сфера становится плюралистической, власть уже не может претендовать на тотальный контроль над ней, тем более на репрессивный контроль. Утверждается новый набор официальных норм. Плюралистической становится школа, в которой учитель истории, согласно образовательному стандарту, обладает свободой в выборе учебника и трактовки изучаемых событий и процессов. Школа, как правило, законодательно защищена от влияния политических партий. Историку в его научной деятельности должна быть обеспечена независимость и интеллектуальная свобода. Государственные средства, выделяемые на исторические исследования, распределяются на основе экспертных решений самого профессионального сообщества. Государственное финансирование школы и исследований не предполагает права той группы или партии, которая в данный момент стоит у власти, диктовать содержание преподавания и исследований, поскольку это не деньги данной партии, а бюджет страны, сформированный из налогов граждан; политическая сила, стоящая у власти, не может претендовать на идеологическую монополию. Доступ к архивам должен быть равным для всех и регулируется законом, а не административными решениями.

Прежняя система строгого партийного контроля над исторической наукой, историческими публикациями и преподаванием истории в школе была разрушена сразу после краха коммунистических режимов. Можно сказать, что 1990-е гг. во многих странах Восточной Европы были своеобразным переходным периодом: историков пустили на вольные хлеба, как правило, впрочем, весьма скудные. У политиков и руки не доходили, и ресурсов не было для активного вмешательства в эту сферу. К тому же политическим деятелям еще только предстояло освоить все богатство репертуара и возможностей исторической политики.

Конечно, далеко не все посткоммунистические общества стали подлинно демократическими. Более или менее устойчивые демократические системы удалось построить лишь тем государствам, которые получили прямую перспективу членства в НАТО и ЕС, а затем были приняты в эти структуры. Те страны, которые остались за бортом расширения Евросоюза, все же демонстрировали разные варианты политического плюрализма и мягкого авторитаризма, опирающегося в большей степени на договор с населением, чем на репрессии. «Фасадная» демократия, практикуемая элитами этих стран для международной и внутренней легитимации, повышала издержки репрессивной политики. Даже в наиболее авторитарных странах региона ситуация характеризуется неизмеримо большей степенью свободы, чем при коммунистической власти.

В Восточной Европе больше нет официальной цензуры, тотального государственного контроля над печатным станком, монополии одной партии в сфере идеологии. Нигде государство уже не направляет целиком и полностью работу профессиональных историков и исследовательских учреждений и не владеет каналами их финансирования. Что важно, государство теперь и не рискует открыто претендовать на то, чтобы восстановить подобное регулирование научной деятельности, даже если такое желание и возникает. (Наследие прежнего режима на уровне интеллектуальных привычек и рефлексов необходимо признать важным фактором во всех восточноевропейских странах.) Все большее значение повсюду приобретает неподконтрольный Интернет. Иначе говоря, хотя историческая политика в Восточной Европе во многом обусловлена наследием коммунистического периода, она представляет собой качественно новый набор практик по политическому использованию истории, характерных именно для плюралистических некоммунистических обществ. Другое дело, что в этих обществах характер политических режимов и гражданского общества существенно отличается от старых демократий Западной Европы.

Этот момент нуждается в подробном обсуждении. В интерпретации природы самого явления, которое мы называем «историческая политика», акцент, как правило, делается почти исключительно на коммунистическом наследии. То есть современные политические манипуляции историей объясняются прежде всего как наследие прошлых злоупотреблений в этой сфере, как следствие устойчивых привычек прежних лет, как естественное развитие стран, освободившихся от имперского господства Москвы, что якобы автоматически предполагает фокусирование на укреплении национальной идентичности. При такой трактовке от внимания ускользает новизна феномена.

Между тем именно политическая природа феномена, который мы обозначаем понятием историческая политика, требует, чтобы исследователи сосредоточились не только и даже не столько на различных интерпретациях прошлого в рамках исторической политики, сколько на вопросах об акторах, институтах, методах этой политики. До сих пор эти вопросы слишком часто оставались вне поля зрения исследователей.

Многообразие посткоммунизма

Взгляд на коммунистическое и имперское наследие как на универсальное объяснение тех форм политизации истории, которые она приобрела в Восточной Европе в начале XXI века, упускает из виду еще одно важное обстоятельство. Оно состоит в том, что природа политического плюрализма в регионе существенно отличается от страны к стране.

Во-первых, в некоторых государствах Восточной Европы существует серьезный раскол по культурному и/или этническому признаку. Причем в одних случаях он находится в центре политической жизни (Украина), а в других вынесен «за скобки» (Эстония и Латвия, где значительная часть русскоязычного населения до сих пор исключена из официальной политической сферы). Молдавия совмещает в себе оба варианта: раскол между «румынистами» и «молдаванистами» проникает в самый центр политической сферы, в то время как Приднестровье вынесено за ее пределы. Иначе говоря, общая «постимперскость» не должна скрывать существенных различий в характере вызовов, с которыми сталкиваются государства Восточной Европы в процессе формирования коллективной идентичности.

Во-вторых, в Польше, Венгрии и других посткоммунистических странах – членах Европейского союза мы имеем дело с пусть недостаточно зрелой и совершенной, но относительно полноценной демократией, стабильность которой обеспечена в том числе и мощным внешним фактором – влиянием институтов ЕС. В Украине или Молдавии налицо плюралистическая система, в которой исход выборов не всегда предрешен теми, кто контролирует власть в момент подсчета голосов, и все же демократические институты весьма неразвиты и неустойчивы. В России создан авторитарный режим, при котором политическая борьба не носит открытый и конвенциональный характер, а замещается так называемой «борьбой между башнями Кремля». Тем не менее здесь сохраняется значительная сфера свободы слова. Белоруссия, которую во многом можно отнести к той же категории, что и Россию, в последнее время продемонстрировала значительное сходство с жесткими авторитарными режимами Центральной Азии. Все эти различия, безусловно, отражаются и в особенностях исторической политики разных стран.

Многообразие действующих субъектов

Ключевое значение при анализе исторической политики, как и всякого политического феномена, имеет вопрос о действующих субъектах или акторах. Между тем огромное большинство работ, посвященных этой теме, которая носит название «политики истории», «политики памяти», «политических войн вокруг истории» и т.п., практически игнорирует этот вопрос.

В качестве «игроков» на этом поле выступают очень многие.

Политические лидеры и партии. Специализированные новые институты (Институты национальной памяти, ряд созданных в последние два десятилетия музеев). Традиционные научные учреждения, как, например, Академия наук. Различные НПО (от «Мемориала» до фонда «Историческая память» Александра Дюкова) и ассоциации (в том числе различные ассоциации жертв репрессий и их потомков). Средства массовой информации, в первую очередь такие, где история неизменно фигурирует в качестве одной из главных тем, политически активные диаспоры. Специального рассмотрения заслуживают индивидуальные активисты исторической политики из числа самих историков. Среди последних есть разные породы людей – и глубоко идейные энтузиасты, и карьеристы, обслуживающие любых политических заказчиков за чины и деньги. Интересно было бы проследить значение в этом контексте поколенческого фактора. Особенно любопытен тот новый тип молодых людей, которые не без основания напоминают людям постарше райкомовских комсомольских функционеров. Эти персонажи (в Польше – Петр Гонтарчык, Славомир Ченкевич, Павел Зызак, в Украине – Владимир Вятрович, Руслан Забилый, в России – Александр Дюков, Павел Данилин и так далее) обнаруживают поразительное сходство в разных странах.

В подробном изучении нуждается и тема сопротивления исторической политике. В ряде стран, например, в Польше, мы видим, как профессиональные историки оказывают организованное противодействие подобным практикам, в том числе в средствах массовой информации. Иногда историческая политика наталкивается на сопротивление, чаще в завуалированной форме саботажа, со стороны традиционных научных структур, скажем, Академии наук. В качестве примера можно указать на полное отсутствие энтузиазма в среде сотрудников РАН, не изъявивших желания выявлять «фальсификаторов истории» и бороться с ними даже после создания печально известной президентской комиссии. Из той же серии голосование в историко-филологическом отделении РАН, которое провалило на выборах директора Института Российской истории Александра Данилова, редактора учебника, известного как «учебник Данилова-Филиппова».

Продолжая приводить примеры из российской жизни, следует указать, что важную роль в противодействии исторической политике сыграло общественное мнение, в особенности некоторые интернет-издания. Вообще, именно Интернет постепенно становится главной ареной и инструментом исторической политики. Это явление необходимо также глубоко осмыслить, поскольку механизмы функционирования данной среды и жанровые особенности высказываний в Сети имеют собственную специфику.

Но в целом ситуация в Восточной Европе отличается тем, что попытки политиков вторгнуться в сферу преподавания и общественного функционирования истории не встречают достаточно сильного сопротивления. Эта особенность ясно прослеживается в сравнении, например, с Англией, где интенсивные дебаты вокруг преподавания истории в школе идут уже более двадцати лет, причем темы национальной идентичности и государственности занимают в них не последнее место. Довольно активное участие политиков в этих дебатах выражается в критике современных школьных курсов истории, в которых намного больше внимания уделяется истории повседневности, чем славным победам британского оружия. Регулярно звучит озабоченность тем, что преподавание истории не выполняет в достаточной мере функций патриотического воспитания и формирования национальной идентичности. Главная роль оппонентов в этих дебатах принадлежит таким мощным организациям, как Национальный совет по школьным программам и Ассоциация школьных учителей, готовым жестко отстаивать свою независимость. Как следствие, политики не могут навязывать собственную повестку дня и тем более диктовать решения, а вынуждены, если хотят заработать очки у избирателей, участвовать в профессиональной дискуссии и следовать ее правилам. То есть обсуждать весьма сложные и неоднозначные вопросы преподавания истории как общественного достояния по существу, без примитивных политических лозунгов и травли инакомыслящих.

Заимствования

Разнообразие политических условий в странах Восточной Европы ставит перед исследователями важный вопрос о том, какие мутации претерпевают характерные для исторической политики институты и методы действий при заимствовании из одной страны в другую. Такие примеры довольно многочисленны. В контексте политической партийной борьбы менялся правовой статус польского Института национальной памяти (ИНП), при создании которого учитывался опыт немецкой Комиссии Гаука. А вот при переносе на украинскую почву Институт превратился в собственную пародию. Вместо того чтобы возглавить архивы коммунистических служб безопасности, ИНП в Украине выродился в подразделение Службы безопасности Украины (СБУ). В России соображения на тему возможности создания такого Института привели к совершенно иным институциональным решениям, частью которых стала знаменитая президентская комиссия «по борьбе с фальсификациями истории».

Другая широко заимствованная по региону институциональная идея – создание комиссий по расследованию преступлений тоталитарных режимов, которые в основном занимались составлением списков советских преступлений. При этом масштаб злодеяний зачастую пытались оценить в десятках миллиардов долларов, которые предполагалось истребовать в форме компенсаций. В странах Балтии соответствующие комиссии по расследованию работали годами. В Молдавии подобный орган был создан и.о. президента Михаем Гимпу в 2010 г. с четким указанием представить отчет уже через полгода, накануне новых выборов. Налицо прикладной политический характер инициативы, который, собственно, никак и не скрывался.

Еще один пример институционального измерения исторической политики, а также сферы интенсивных заимствований между странами – создание музеев под прямым патронатом определенных политических сил. Альтернативные позиции по темам и вопросам, которым посвящена экспозиция, при этом полностью игнорируются. Так, братья Качиньские основали Музей Варшавского восстания, под патронатом венгерских правых был создан «Дом террора» в Будапеште, покровительством президента Ющенко пользовался Музей советской оккупации, включая стандартную экспозицию о Голодоморе для региональных музеев и т.д. В центре исторического нарратива вообще и музейных экспозиций в частности оказывается мартирология и образ врага, который, как правило, отчетливо ассоциируется с современными политическими силами как внутри страны, так и за ее пределами. Нередко это музеи оккупации и/или геноцида. Почти все посткоммунистические страны, за исключением России, видят политическую задачу в том, чтобы представить свою «титульную» нацию как жертву геноцида в XX веке. В России, заметим, эпидемия склонности манипулировать понятием «геноцид» вызвала хотя и короткий, но весьма интенсивный «приступ» во время войны с Грузией в 2008 г., когда атаку грузинской армии на Южную Осетию пытались описать именно таким образом.

Весьма показательно, что утвержденный в свое время партией Качиньских «Право и Справедливость» проект Музея Коммунизма затем отверг муниципалитет Варшавы, который находится под контролем «Гражданской платформы», придерживающейся в последнее время умеренной линии в вопросах исторической политики.

Историческая политика проявляется и на законодательном уровне, когда парламенты принимают законы, закрепляющие ту или иную трактовку событий как единственно верную. Иногда в проектах этих законов и даже в утвержденных парламентами актах предусматриваются уголовные наказания для тех, кто оспаривает такую трактовку. Эта практика характерна не только для Восточной Европы. Схожие законы существуют во Франции и Турции. Как правило, авторы ссылаются на законы об отрицании Холокоста, принятые в ряде стран Запада. Это сознательная манипуляция, потому что законы об отрицании Холокоста преследуют именно отрицание факта, а не попытки различных интерпретаций.

Методы

Методы исторической политики во многом уже ясны из предыдущего изложения. Их можно разделить на пять групп. Разумеется, предлагаемая классификация достаточно условна – все ниже перечисленные методы тесно связаны между собой.

Во-первых, создание специальных институтов, призванных насаждать определенные трактовки прошлого, выгодные той или иной политической силе. Здесь особый интерес представляет вопрос финансирования. Если у партии есть собственные финансовые ресурсы, выделяемые в поддержку нужных ей или «правильно» ориентированных исторических исследований, она вправе это делать, как и другие меценаты и спонсоры. При этом такое спонсорство должно быть «прозрачным» и регулироваться общими правилами. Однако принципы транспарентности часто не соблюдаются. Но главное – в Восточной Европе для такого финансирования используются деньги государственного бюджета, которые контролирует политическая сила, находящаяся у власти. Сомнительное, зачастую незаконное использование финансовых ресурсов, и особенно бюджетных средств, – характерная черта исторической политики.

Во-вторых, политическое вмешательство в деятельность средств массовой информации. Разумеется, эта черта не специфична для Восточной Европы, подобное случалось и случается до сих пор, например, в Японии и Турции. Здесь, однако, мы имеем дело с качественными различиями – в одних случаях такое вмешательство чревато серьезными неприятностями для политиков, в других – скорее рассматривается как негласная норма. Во вторую категорию попадают практически все страны Восточной Европы. Эпизоды прямой цензуры в виде «вырезания» фрагментов фильмов и книг довольно редки. Однако широко применяются техники маргинализации оппонентов, прежде всего перекрытие им доступа к главным телевизионным каналам и наиболее тиражным газетам.

В-третьих, манипуляция архивами. Сюда входит сохранение режима секретности над многими материалами государственных архивов, которые по закону уже должны быть доступны исследователям; организация приоритетного, а порой эксклюзивного доступа к материалам историков, обслуживающих определенный политический заказ; публикация архивных материалов в препарированном виде, причем без возможности проверки независимыми экспертами.

В-четвертых, разработка и использование новых мер контроля над деятельностью историков. Помимо морального давления на оппонентов, возникает целая система официальных и неофициальных способов поощрения близких той или иной партии или политической силе историков. В одних случаях это привилегии в оплате труда и статусе сотрудников, например, Институтов национальной памяти: являясь государственными служащими, сотрудники ИНП получают зарплату, существенно превышающую зарплату коллег в академических и образовательных структурах. Но частью государственного статуса является иной уровень «дисциплины» и угроза потерять привилегии. В других случаях люди, имеющие заслуги на ниве исторической политики, могут рассчитывать на поддержку при назначении на ключевые посты в академических учреждениях.

В-пятых, политическое вмешательство в содержание учебников и программ преподавания, вплоть до откровенного нарушения закона, как в случае с главой, посвященной суверенной демократии, в учебнике Данилова–Филиппова в России, в которой элемент идеологии правящей партии представлен в качестве объективной, «научной» концепции.

Общее для всех этих методов – использование государственных административных и финансовых ресурсов в сфере истории и политики памяти в интересах правящей партии.

Идеологические основания

Политическое манипулирование историей в новых условиях требует и нового идеологического обеспечения. Идеологические основания исторической политики демонстрируют поразительные черты сходства во всех странах Восточной Европы. Оно основано на четырех главных постулатах.

Во-первых, история и память представляются прежде всего ареной политической борьбы с внешним и внутренним противником. Отсюда делается вывод, что история «слишком важна, чтобы оставить ее историкам». Это, среди прочего, означает, что историков необходимо поставить под контроль и руководство более искушенных в политических вопросах людей, а сами историки не имеют права, ссылаясь на принципы профессиональной этики, претендовать на «свободу от политики».

Во-вторых, утверждается, что «все так делают». Тем самым предпринимается попытка оправдать в глазах общественности очевидное нарушение принципов функционирования наук об обществе, принятых в демократических условиях. Подлинные и воображаемые примеры манипуляций в сфере исторического сознания и коллективной памяти в других странах неизменно приводятся не для того, чтобы показать, чего следует опасаться и избегать, но для подтверждения тезиса о политизации как «неизбежном зле».

В-третьих, считается очевидным, что долг историков – солидарно противостоять «вредным» для отечества интерпретациям, которые якобы пропагандируются и используются внешними врагами. Вполне закономерно, что полемика с оппонентами внутри собственного сообщества заменяется личными нападками, обвинениями в пособничестве врагу и предательстве национальных интересов или просто попытками доказать «чуждость» оппонента. Как следствие, внутри страны разрушается пространство для диалога по проблемам истории, а с ним, повторимся, и плодотворные способы общественного обсуждения прошлого как общего достояния.

Механизм разрушения пространства диалога работает и в отношениях с внешним миром: сторонники исторической политики по обе стороны границы вступают друг с другом в жаркие перепалки, проходящие порой под маркой «диалога национальных историографий». Такое противостояние, как правило, сводится к отстаиванию прямо противоположного аргумента: на всякое их «да» мы скажем «нет», и наоборот. Поскольку ни та ни другая сторона не стремится ни убедить, ни понять оппонента, подобные «дискуссии» только нагнетают конфликт и, как следствие, служат легитимацией для сторонников исторической политики внутри каждой из стран. По сути, воспроизводится характерная черта советской пропаганды, когда главным методом ответа на «идеологические происки врага» становилась усиленная промывка мозгов собственного населения. Но и раньше никто на Западе, кроме нескольких аспирантов со странными вкусами, не читал советской критики «буржуазной историографии», и сегодня, например, в Прибалтике никто не читает гневных отповедей российских активистов исторической политики современным прибалтийским борцам с советским тоталитаризмом.

Последствия такого подхода крайне разрушительны и для профессионального цеха историков, и для общественной морали в целом. В обществе насаждается убеждение, что стремление к объективности в исторических исследованиях и оценках – не что иное, как проявление наивности либо фарисейский камуфляж неизбежной национальной или партийной ангажированности. Двойные стандарты при оценке исторических персонажей и событий доводятся до крайности. Дискуссия по существу собственно исторических вопросов вытесняется на обочину. Те, кто в рамках исторической политики якобы ведет дискуссию, на самом деле занимаются ее имитацией, обращаясь не к оппонентам, а к собственной целевой аудитории.

В замечательном исследовании Голодомора как специфической формы культурной реальности украинский историк Георгий Касьянов перечисляет следующие «родовые признаки» дискурса. Это этническая эксклюзивность; конфронтационность; элементы ксенофобии; доминирование идеологических форм над научными; акцент на страдальческой, мученической миссии собственной нации; сакрализация национальных страданий; отождествление нации с телом, организмом; доминирование моралистической риторики; оправдательный пафос, возлагающий главную ответственность за причиненное зло на внешние факторы, прежде всего московский коммунизм. Все девять признаков этого синдрома неизменно обнаруживаются в дискурсах, выкованных в рамках исторической политики во всех странах Восточной Европы.

В-четвертых, оправдание исторической политики происходит под предлогом будто бы плачевного состояния патриотизма и преподавания истории в школе. По той же надуманной причине предлагается (временно) принести в жертву плюрализм в учебниках и концепциях – ради того, чтобы «дети знали хотя бы главные вещи». В понимании «главных вещей» приоритет, безусловно, отдается не критической гражданской позиции, а воспитанию патриотизма. При этом предполагается, что патриотизм воспитывается с помощью исторического нарратива, который максимально очищен от темы вины представителей собственного сообщества и максимально подчеркивает победы и страдания собственной нации.

Внутриполитические задачи

В действительности забота об общественных интересах, как правило, служит лишь прикрытием сугубо партийных целей исторической политики. «Истинно патриотическая» версия истории неизменно оказывается выгодной определенной политической силе. Так, сторонники исторической политики в Польше с ее помощью сражались с конкурентами за право братьев Качиньских считаться единственными подлинными наследниками движения «Солидарность». В Украине насаждавшиеся Виктором Ющенко трактовки истории Украинской повстанческой армии и голода 1932–1933 гг. служили подспорьем в его борьбе с оппозицией и помогали (по мнению авторов этой политики) утвердить концепцию украинской нации, которая соответствовала представлениям бывшего президента и его политических союзников. В России историческая политика в 2007–2009 гг. неприкрыто служила пропаганде концепции «суверенной демократии», которая являлась (или до сих пор является?) элементом политической программы партии «Единая Россия».

С помощью исторической политики борются за голоса избирателей, устраняют конкурентов в рамках и за рамками законов о люстрации. Отчасти историческая политика является следствием выхолащивания подлинно значимой повестки дня, когда в борьбе за голоса избирателей апеллируют не к реальным проблемам современного развития, а к интерпретации прошлого. И напротив, если жизненные обстоятельства подбрасывают удобную тему для кампании из иной сферы, историческая политика тут же откладывается «про запас», как это произошло в Польше после смоленской авиакатастрофы.

Бросается в глаза тот факт, что активизация исторической политики в начале XXI века связана по преимуществу с деятельностью правых партий – там, где партийные различия имеют значение. Правые охотно играют на поле национализма и патриотизма в роли «защитников отечества», часто пользуясь алармистскими мотивами угрозы национальному суверенитету, достоинству, традиционным национальным ценностям. Темы «исторической несправедливости», «геноцида» и т.д., как правило, разрабатываются ими в том ключе, что роль жертвы приписывается исключительно собственной этнической группе/нации, а требование «покаяния» адресуется вовне. Современным либералам свойственно поднимать вопрос об исторической ответственности собственной группы, что в большинстве случаев более продуктивно для общественной морали и отношений с соседями. Это, впрочем, вовсе не значит, что либералы и левые стремятся воздерживаться от некоторых методов исторической политики, особенно в сфере конструирования общественного дискурса о прошлом. Однако в целом репертуар соответствующих средств ближе правым, чем левым.

Внешнеполитические задачи

Как правило, во внешнеполитической сфере историческая политика играет менее важную роль, чем внутри страны, хотя ее сторонники зачастую утверждают обратное. Если глубокие разломы (по политическому, культурному, языковому признаку) проходят на почве внутренних размолвок в официальных кругах, то именно внутриполитические задачи почти наверняка становятся приоритетом исторической политики, даже если предметом споров и манипуляций формально являются вопросы отношений с внешним миром. В то же время роль внешнего контекста в Восточной Европе не следует преуменьшать и, что тоже случается часто, упрощать. Влияние внешнеполитического фактора никогда не было одномерным. В литературе, как правило, подчеркивается постимперское измерение ситуации, то есть напряжение между Россией, с одной стороны, и бывшими советскими республиками или странами Варшавского договора – с другой. Этот аспект очевиден, но он вряд ли поможет в понимании динамики происходящего, потому что никак не объясняет резкое повышение активности приверженцев исторической политики в 2003–2004 гг. и заметную «ремиссию» в 2009–2010 годах.

В 2003–2004 гг. страны Восточной Европы столкнулись с принципиально новой для себя ситуацией, когда единство «Запада» было нарушено из-за начала войны в Ираке, а мир, с подачи Дональда Рамсфельда, заговорил о «старой» и «новой» Европе. Малые государства Балтии всегда были озабочены тем, что гарантии безопасности, полученные ими от Запада в результате вступления в НАТО и ЕС, ненадежны. Эти опасения еще более усилились после того, как вторжение США в Ирак выявило глубокие разногласия Вашингтона с ведущими европейскими союзниками. В этих условиях активное использование темы жертв советского тоталитаризма в связке с мотивом предательства либерального Запада накануне Второй мировой войны было адресовано именно западному общественному мнению и отражало стремление «малых» стран получить гарантии безопасности от ведущих держав Запада.

«Революция роз» в Грузии в 2003 г. и «оранжевая революция» в Украине в 2004 г. также повысили ставки в Восточной Европе. Именно на это время и приходится резкая активизация исторической политики, когда она, как уже отмечено, и получила свое имя.

Нет сомнений в том, что смена администрации в Вашингтоне в 2009 г. и последовавшая за этим смена курса и риторики в отношениях Соединенных Штатов и России оказали существенное влияние на ситуацию. Администрация Барака Обамы отчетливо дала понять «новой» Европе, что не заинтересована в дальнейшем нагнетании напряженности во взаимоотношениях этих стран с Москвой. Изменившаяся ситуация в ряде случаев способствовала успеху усилий в «разрядке напряженности», которые предпринимали Москва и польское правительство Дональда Туска. Это, в свою очередь, вызвало серьезную корректировку подхода российских властей к исторической проблематике.

В то же время потепление в отношениях между Москвой и главными западными столицами, интерпретированное в духе возвращения Realpolitik, предоставляет очередной повод для использования исторической политики. Весьма знаменательно, что, в отличие от Польши, где нашлись влиятельные силы, готовые дополнить «перезагрузку» на линии Вашингтон–Москва «разрядкой» между Варшавой и Москвой, прибалтийские лидеры, как мы теперь знаем из материалов Wikileaks, продолжают прежнюю линию, несмотря на рекомендации американцев умерить накал страстей. Опасаясь, что их интересы станут предметом торга, малые страны Восточной Европы продолжают использовать историческую политику в целях воздействия на западное общественное мнение.

В этой связи можно предположить, что выборы американского президента в 2012 г., вне зависимости от их исхода, станут важной вехой в развитии исторической политики в Восточной Европе. Либо линия первой администрации Обамы будет подтверждена и «разрядка», в том числе в области исторической политики, продолжится, либо мы станем свидетелями ее новой активизации. В любом случае анналы исторической политики еще весьма далеки от своего завершения.

Будущее феномена «исторической политики» сегодня предсказать трудно. Начиная с 2009 г. интенсивность «исторических войн» в Восточной Европе заметно снизилась. Однако этот процесс вполне обратим. Во-первых, неясно, как долго продлится перезагрузка между Вашингтоном и Москвой. Во-вторых, все более очевиден кризис европейской интеграции. Это уже привело по всей Европе к росту национального эгоизма в экономике, а со временем может поставить под вопрос и те достижения в сфере исторического примирения и преодоления прошлого, которые лежат в основе Европейского союза. Использование истории как политического инструмента в спорах между членами Евросоюза, равно как и в конфликтах с иммигрантскими сообществами внутри европейских стран, остается весьма вероятным. Пространство Восточной Европы вне ЕС тоже далеко не стабильно – и в экономическом плане, и в политическом, и даже в отношении устойчивости границ и государств. В этих условиях возврат к наиболее агрессивным, конфликтным и разрушительным методам исторической политики остается вполне реальной угрозой.

А.И. Миллер – доктор исторических наук, главный научный сотрудник ИНИОН РАН.

Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738758 Алексей Миллер

Южный Кавказ в поисках общей идентичности

Укрепление доверия и урегулирование конфликтов

Резюме: Жителям Южного Кавказа необходима единая идентичность, чтобы лучше ладить друг с другом. Сегодня у них слишком мало общего. ЕС может добавить новое измерение принадлежности к большой европейской семье, чтобы помочь выйти за рамки узконационального самоопределения.

В первой половине прошлого десятилетия Европейский союз постепенно осознал тот факт, что у ЕС есть собственные интересы на Южном Кавказе. Главный из них заключается в поддержании стабильности, безопасности и процветания в соседнем регионе, а также его развитии в качестве энергетического и транспортного коридора к Каспийскому морю и далее. Однако Брюсселю понадобилось время для того, чтобы решить, стоит ли принимать непосредственное участие в делах региона, столь плохо поддающегося пониманию. Способны ли вновь открываемые возможности перевесить имеющиеся риски? Так, трудно развеять распространенные опасения по поводу того, что взаимодействие со странами Южного Кавказа будет означать конкуренцию и конфронтацию с Россией, а не стимул для сотрудничества.

В конце концов, Евросоюз обозначил свою заинтересованность несколькими способами: включив этот регион в Стратегию европейской безопасности 2003 г., пригласив страны Южного Кавказа стать участниками новой европейской политики в отношении соседних регионов и создав должность специального представителя по Южному Кавказу. Но лишь после того, как в регионе вспыхнула война, Европейский союз отбросил все сомнения и заявил о приверженности принципу взаимодействия со странами Южного Кавказа.

Начав работу в ранге специального представителя в марте 2006 г., я попытался определить приоритетные области политики и моей миссии на Кавказе. После пятилетия, исполненного драматических событий, в середине которого (август 2008 г.) разразилась война, наверно, полезно вернуться к перечню приоритетов, какими они представлялись в начале моей службы, подвести итоги и подумать о том, что возможно в следующем пятилетии. В частности, что под силу сделать совместно с Россией для укрепления безопасности, стабильности и процветания в этом важном соседнем регионе? Хотя в некоторых областях удалось добиться определенного прогресса, многие задачи, как ни печально, остаются невыполненными. Пятидневная война стала серьезным откатом назад, но, хотя это может показаться парадоксом, дала импульс для выдвижения инициатив, которые в противном случае могли бы никогда не увидеть свет.

Конфликты как проклятие Кавказа

Мой первый приоритет заключался в том, чтобы Европейский союз дал импульс к разрешению затянувшихся конфликтов. И пять лет тому назад, и сейчас очевидно, что конфликты в Абхазии, Южной Осетии и Нагорном Карабахе препятствуют нормальному политическому и экономическому развитию, угрожают безопасности даже за пределами Кавказа и осложняют отношения с Россией и Турцией. Механизмы разрешения острых противоречий, существовавшие в то время, не предполагали участия ЕС в целом и до сих пор были по большому счету неэффективными. Я считал, что Брюсселю, если ему, как это признавалось всеми сторонами, суждено сыграть ключевую роль в реализации и поддержке мирных договоренностей, следует активно присутствовать в переговорном процессе. Вот почему я полагал необходимым участие в одном или более из имеющихся механизмов разрешения конфликтов. ЕС мог бы также использовать свой политический и финансовый вес, чтобы облегчить процесс примирения, согласовать усилия с основными партнерами (не в последнюю очередь с Россией), инициировать планирование своей возможной роли в урегулировании конфликтов, а также публично заявить о заинтересованности в их решении.

Поскольку в краткосрочной перспективе эти честолюбивые планы представлялись неосуществимыми, я выступил с инициативой разработать ряд мер по укреплению доверия, что способствовало бы разрешению ситуации в Грузии. Отчасти подобные предложения выдвигались уже во второй половине 2007 г., когда начала нарастать напряженность. Вышеупомянутые меры включали размещение сотрудников для связи и взаимодействия с полицией в конфликтных регионах, техническое содействие и рекомендации Министерству по урегулированию конфликтов Грузии, помощь в реабилитации Абхазии и Южной Осетии. Сюда же можно отнести и встречи представителей гражданского общества, возложение функции связующего звена на Европейскую группу поддержки безопасности на границах, присутствующую в Грузии. Рекомендации по таможенным вопросам торговли с конфликтными регионами, а также транзита через них, открытие там информационных центров ЕС, участие Абхазии и Южной Осетии в региональных программах борьбы с наркотиками, поддержка в ликвидации мин-ловушек, программы помощи беженцам и перемещенным лицам. Наконец, это образовательные программы для учащихся, консультации по восстановлению нарушенной инфраструктуры, а также дискуссии между сторонами конфликта в Южной Осетии для определения возможного европейского вклада в укрепление доверия, не считая программы реабилитации Южной Осетии под руководством ОБСЕ.

Многие из этих инициатив были отложены или сорваны в связи с военными действиями, но некоторые можно было бы впоследствии продолжить и реализовать с Абхазией, власти которой после непродолжительного периода охлаждения де-факто сохраняют интерес к поддержанию и развитию разносторонних международных связей. Однако послевоенная ситуация отличалась от довоенной, поскольку появились новые деликатные моменты – в частности после того, как Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Вот почему необходимо было обсудить и сформулировать политику участия Евросоюза.

Новая политика вырабатывалась параллельно с так называемым Женевским диалогом России и Грузии, в центре которого – реализация соглашения о прекращении огня после августовской войны и, в частности, проблемы безопасности и ситуация с перемещенными лицами. Посредничество ЕС в подписании соглашения о прекращении огня сыграло чрезвычайно важную роль с точки зрения престижа Европейского сообщества и его дальнейшего участия в разрешении конфликта, к чему я призывал еще до начала войны. Также стало ясно, что Евросоюз нуждается в более широком рамочном законодательстве для проведения политики в отношении конфликтных регионов, поскольку нельзя ограничиваться лишь мерами по стабилизации положения и укреплению безопасности, такими как подписание соглашения о прекращении огня.

Политика непризнания и взаимодействия была разработана и взята на вооружение ЕС в декабре 2009 г., после того как я и моя рабочая группа целый год не покладая рук совершенствовали ее положения. В ее основе две поддерживающие друг друга опоры: приверженность Европейского союза идее территориальной целостности Грузии в рамках признанных международным сообществом границ, с одной стороны, и заинтересованность во взаимодействии с Абхазией и Южной Осетией, с другой. Политика двух опор создала стратегическое и юридическое пространство, в рамках которого Евросоюз мог строить отношения с сепаратистскими регионами и наращивать свое влияние и присутствие, не идя на компромисс по вопросу о территориальной целостности Грузии. Она позволила продолжать и дальше развивать многие довоенные инициативы. Властные структуры в Абхазии и отдельные политики из Южной Осетии де-факто приветствовали такой подход.

Брюссель также продолжил консультации с Тбилиси, побуждая его занять более терпимую позицию в отношении контактов с Сухуми и Цхинвали. Грузинское правительство выступило с рядом политических документов по Абхазии и Южной Осетии, в разработку которых внесли вклад внешние советники. При составлении первого документа под названием Государственная стратегия по оккупированным территориям грузинские власти недостаточно консультировались с представителями ЕС и слишком много внимания уделили вопросам истории и статуса. Однако принятый впоследствии План действий был одобрен Евросоюзом в качестве дальновидной и прагматичной политической инициативы, не обремененной полемическими выпадами.

В то же время к югу от Грузии продолжает углубляться кризис вокруг Нагорного Карабаха, и ситуация до сих пор кажется тупиковой и неразрешимой. Внутренняя логика и динамика нагорно-карабахского конфликта чреваты серьезными рисками. Существует реальная опасность резкой эскалации. Стороны конфликта ввязались в неослабевающую и дестабилизирующую гонку вооружений. Существует только саморегулирующееся и ненадежное соглашение о прекращении огня без размежевания воюющих сторон; за его соблюдением следят лишь несколько наблюдателей от ОБСЕ.

Брюссель ясно дал понять, что готов внести вклад в укрепление доверия и поддержать переговоры в рамках Минской группы. Я выступил инициатором и принял участие в разработке программы Европейского союза по связям со средствами массовой информации и общественным мнением в Армении и Азербайджане. Политику ЕС в отношении Абхазии и Южной Осетии можно было бы частично использовать для урегулирования ситуации в Нагорном Карабахе, но полное отсутствие доверия между сторонами до сих пор не давало возможности осуществлять системное взаимодействие. Евросоюз мог бы также помимо мягких мер по укреплению доверия внести практический и политический вклад в работу Минской группы. В частности, необходимо упрочить договоренности о прекращении огня.

Государственное строительство и управление ожиданиями

Второй важный приоритет, о котором я говорил пять лет тому назад, заключается в том, что Евросоюзу следует и дальше поддерживать государственное строительство и демократизацию в странах Южного Кавказа. Обоснование подобной политики очевидно: эффективное управление, демократия и права человека необходимы сами по себе, но они являются и предпосылками для более тесных отношений с Европейским союзом на основе общих ценностей. Среди прочего, в рамках данного направления предусматривались консультации по правовой реформе и программы поддержки парламентов и политических партий. Я также верил в дальнейшее усиление роли Европы в части управления границами в Грузии, поскольку это способствовало бы государственному строительству и укреплению суверенитета.

С тех пор Брюссель внес вклад в политическую стабилизацию, поддерживая реформы в трех странах. Однако демократический процесс в регионе пока буксует. Отсутствие доверительного политического диалога и уверенности в добросовестности и искренности отношений между правящими партиями и оппозицией в трех странах по-прежнему негативно влияет на внутриполитическую обстановку в регионе. Конфликты также подрывают усилия по продвижению политических реформ и экономическому развитию.

Я потратил много времени на решение внутриполитических вопросов; при этом акценты были не те, что предусматривались с самого начала. Приходилось выполнять функцию посредника в переговорах между правительством и оппозицией – в частности, в Грузии в 2007 и 2009 гг. и в Армении в 2008 году. Принял непосредственное участие в разрешении нескольких конкретных конфликтных ситуаций в области прав человека и свободы средств массовой информации. Эта трудоемкая и крайне напряженная работа была жизненно необходима для того, чтобы нейтрализовать целый ряд реальных угроз, а также справиться с трудноразрешимыми практическими проблемами.

Перед Группой поддержки границ, созданной Европейским союзом и работавшей в Грузии под моим руководством до 2011 г., стояла комплексная задача. Она являет полезный пример того, как помощь в государственном управлении и укреплении суверенитета также служит профилактикой конфликтов. Группа поддержки границ взяла на себя некоторые функции миссии ОБСЕ по мониторингу границ, прекратившей существование в 2005 году. Она успешно консультировала правительство в процессе выбора правильной стратегии управления границами и выработки закона, регулирующего деятельность Пограничной полиции, а также помогала Пограничной полиции определиться со стандартными рабочими процедурами, подготовкой и обучением персонала. Благодаря глубокой осведомленности о положении дел на границе она выполняла важную функцию раннего оповещения.

Брюсселю также приходилось управлять ожиданиями стран Южного Кавказа, чтобы быть их эффективным партнером. Разница между ожиданиями и конкретными делами имела две стороны. В краткосрочной перспективе Евросоюз недостаточно быстро откликался на реальные или мнимые нужды стран-партнеров. Например, до тех пор пока Европейская комиссия не направила делегации в две страны, ЕС вынужден был терпеть справедливую критику за несоответствие возложенным на него ожиданиям и надеждам. Однако разница между ожиданиями и делами также объяснялась нереалистичными запросами стран-партнеров, которым нужно было понять, на какие отношения они могут рассчитывать в долгосрочной перспективе и какую поддержку они могут получать в различных спорах и конфликтах.

Любопытно, что августовская война способствовала сокращению разрыва между ожиданиями и делами. Стала понятна степень поддержки международного сообщества в случае серьезного обострения ситуации: энергичное взаимодействие с целью положить конец конфликту, поддержка в принципиальных вопросах – не в последнюю очередь в вопросах сохранения территориальной целостности Грузии. Вместе с тем мир занимает более отстраненную и сдержанную позицию по второстепенным вопросам. В частности, это касается требования незамедлительно изменить формат переговоров и миротворческих усилий. Война также показала руководству Евросоюза, какие меры должны быть приняты безотлагательно. В результате дан ход новой региональной инициативе под названием «Восточное партнерство», в рамках которой обещаны договоры о сотрудничестве, свободной торговле и более свободном передвижении. Если бы не война, у инициативы была бы более трудная судьба в Совете ЕС, хотя она и отвечала давним чаяниям стран-партнеров.

Объединение соседей и друзей

Приступая к новой работе, я был убежден, что взаимопонимание с Россией по вопросам, представляющим взаимный интерес, будет главной предпосылкой достижения долгосрочной стабильности на Южном Кавказе. Нужно вести как можно более содержательный диалог с Россией – страной, имеющей здесь исключительно прочные исторические связи. ЕС должен активно присутствовать в регионе и сделать Южный Кавказ постоянной темой в контактах с Москвой. Евросоюзу следует стремиться строить отношения с Россией на общих интересах, таких как сотрудничество в области безопасности, обеспечения стабильности, в сфере энергетики и транспорта, чтобы ослабить и нейтрализовать логику «управляемой нестабильности», в то же время оставляя за собой право в любой момент поднять более серьезные проблемы. Тогда я был убежден, что необходимо развивать все эти направления на базе двустороннего взаимодействия с Россией и в рамках более крупных региональных объединений.

В краткосрочной перспективе некоторые аспекты российской политики осложнили выдвижение совместных инициатив в сфере безопасности – например, стремление Москвы отстаивать свои особые интересы в соседних странах, признание независимости Абхазии и Южной Осетии, а также своеобразное истолкование соглашения о прекращении огня 2008 года. ЕС по-прежнему ожидает, что Россия полностью выполнит взятые на себя обязательства по выводу войск в рамках плана из шести пунктов, который положил конец войне в Грузии. Однако это не должно препятствовать совместному обсуждению некоторых долгосрочных планов и общих интересов уже сейчас. В частности, вполне возможно открыть пути сообщения, несмотря на остающиеся разногласия по статусу двух республик.

Что самое важное, преобразование Южного Кавказа в транспортный узел, чему способствует география региона, еще больше повысило бы заинтересованность ЕС и России в его безопасности. Для России наиболее значимы маршруты, пролегающие с юга на север, а для Европейского союза – пути, идущие с востока на запад. Но это не должно наносить урон ни одной из сторон. Такой подход облегчил бы урегулирование затянувшихся конфликтов, поскольку экономические выгоды от открытия стратегических путей сообщения, проходящих через зоны конфликтов, стали бы более осязаемыми для всех участников. Например, открытие железнодорожного движения через территорию Абхазии оказало бы огромное позитивное влияние и на более удаленные регионы. Подобные инициативы позволили бы сдвинуть мирный процесс с мертвой точки и добиться существенного прогресса.

Уже в 2006 г. я отмечал, что очень важно способствовать установлению добрососедских отношений между Турцией – еще одной великой исторической державой данного региона – и странами Южного Кавказа. Значение Турции очевидно, поскольку все три страны региона имеют границы с этим весьма серьезным экономическим партнером – благодаря транзиту энергоносителей, торговле и помощи в развитии. Турецкая блокада Армении позволила Анкаре опосредованно участвовать в деликатных переговорах по Нагорному Карабаху. Мне представлялись очевидными несколько способов взаимодействия Евросоюза с Турцией по Южному Кавказу: поднимая проблемы региона в контексте многогранных двусторонних контактов Турции со странами Европейского союза и путем осуществления совместных программ помощи данному региону.

Описываемый период совпал с более дальновидной и амбициозной внешней политикой, которую начала проводить Турция. Анкара выступила с различными инициативами, чтобы утвердить свою роль на Южном Кавказе, включая Пакт безопасности и стабильности Кавказа, принятый при участии России вскоре после августовской войны. Однако инициатива не имела успеха – прежде всего потому, что в ней не участвовал Европейский союз, который к тому времени стал незаменимым действующим лицом региональной политики, а после принятия в ЕС Болгарии и Румынии – непосредственным соседом.

Возможности Турции на Южном Кавказе остаются ограниченными, поскольку конфликты в регионе оказывают на нее самое непосредственное влияние. Армянский вопрос по-прежнему вызывает бурные эмоции, турецкое население энергично поддерживает Азербайджан, и голос многочисленной общины абхазов и черкесов в Турции также хорошо слышен. Тем не менее на посту специального представителя я прикладывал все усилия для того, чтобы наладить тесный политический диалог с Анкарой, поскольку она всегда будет важной частью любого рамочного соглашения в регионе.

Трудности, с которыми сталкивается Турция, стремящаяся играть более активную роль на Кавказе, как в зеркале отражаются в ее неудачной попытке нормализовать отношения с Арменией. А без этого она не сможет стать здесь важным игроком. Брюссель всячески поддерживал процесс нормализации между Анкарой и Ереваном, будучи твердо убежденным в том, что открытие границы задаст импульс положительной динамике, способной облегчить разрешение других конфликтов. Присутствуя при подписании турецко-армянских протоколов в Цюрихе в октябре 2009 г. вместе с несколькими министрами иностранных дел, включая Сергея Лаврова, я вполне разделял впечатление Верховного комиссара Хавьера Соланы, который заявил о всемерной поддержке мирного процесса. Неудача с ратификацией достигнутых соглашений стала огромным разочарованием; однако совместные усилия Европейского союза и его партнеров по крайней мере служат гарантией того, что процесс лишь приостановился, но не заглох.

Из этого я исходил, приступая к работе по содействию региональному сотрудничеству в Черноморском регионе, позволяющему стабилизировать положение на Южном Кавказе. Три страны здесь не похожи друг на друга, и вряд ли удастся выработать рамочное соглашение только с их участием. И для ЕС, и для стран Южного Кавказа гораздо более выгодно строить сотрудничество вокруг Черного моря и привлекать другие страны, имеющие выход к Черному морю (Молдавия, Украина), а также государства, недавно ставшие членами Евросоюза (Болгария, Румыния). Более широкое рамочное соглашение о региональном сотрудничестве могло бы также способствовать разрешению российско-грузинских и турецко-армянских разногласий.

В последние несколько лет Брюссель на самом деле прилагал серьезные усилия к тому, чтобы наладить региональное сотрудничество и расширить сферу взаимодействия Южного Кавказа с соседними странами и регионами, но у всех инициатив были определенные недостатки. Одна из них под названием «Черноморская синергия» связана с региональной Организацией черноморского экономического сотрудничества; к сожалению, эта инициатива не оправдала возложенных на нее надежд. «Восточное партнерство», в которое также входят Белоруссия, Украина и Молдавия, добилось конкретных результатов в смысле углубления двусторонних отношений с каждой из этих стран. Однако конфликт между Арменией и Азербайджаном не дал возможности раскрыть потенциал программы. «Восточное партнерство» также предусматривает участие России и Турции в отдельных региональных проектах, но это опять-таки затруднительно из-за сложных отношений этих стран, соответственно, с Грузией и Арменией. Создание подобных рамочных соглашений имело бы большое значение для регионального сотрудничества, но их неоднородная ратификация еще раз показывает, как важно урегулировать неразрешенные конфликты.

На ранних этапах своей миссии я также был уверен в необходимости разработать трансатлантическую программу для Южного Кавказа. Эта совместная программа опиралась бы прежде всего на двусторонний диалог ЕС и США по широкому спектру вопросов, представляющих взаимный интерес и вытекающих из растущего стратегического значения региона. Большинство компонентов Трансатлантической программы для Южного Кавказа давно известно. Это демократическая система управления, экономическая реформа, мирное разрешение конфликтов, региональное сотрудничество и развитие энергетических связей.

Необходимость разработки совместной Трансатлантической программы также объяснялась возможностью открытия НАТО для стран региона. Хотя можно спорить о том, какие условия должны этому предшествовать. Решение, принятое на саммите альянса в Бухаресте в марте 2008 г., предоставить Тбилиси и Киеву возможность присоединения в отдаленной перспективе, к сожалению, привело к обострению напряженности в регионе, которая достигла кульминации в период августовской войны. После нее стало понятно, что Грузия еще очень нескоро сможет стать членом НАТО. Параллельно с этим Евросоюз впервые вынужден был взять на себя значительную долю ответственности за обеспечение безопасности вокруг конфликтных регионов.

Позаботиться, чтобы это не повторилось

Наконец, как я указывал еще в 2006 г., Евросоюзу следует организовать мониторинг потенциальных конфликтных территорий и принять меры по недопущению новых конфликтов. Потенциал их значителен, потому что страны Южного Кавказа малы, бедны и нестабильны, а Грузия еще к тому же этнически разнородна. Совершенно очевидно, что конфликтный потенциал сохранится на периферийных территориях, населенных преимущественно меньшинствами, до тех пор, пока национальное благосостояние не начнет распределяться более равномерно.

Помимо всего прочего, война 2008 г. стала свидетельством неспособности своевременно предотвращать конфликт. По крайней мере в течение года до начала военных действий в районе Южной Осетии постоянно нарастала напряженность. Представители ЕС, включая автора этих строк, предпринимали многочисленные попытки успокоить страсти и призвать международное сообщество играть более деятельную роль в предотвращении конфликта, но усилий оказалось недостаточно. В то время Евросоюз не был готов настоять на более активной роли в его разрешении или на развертывании полицейского контингента и сухопутных войск, способных оказывать сдерживающее влияние на стороны конфликта. Конечно, неясно, смог бы Европейский союз не допустить войны, но более деятельное участие и присутствие ЕС смягчило бы ее последствия.

Возможно, риск возобновления боевых действий вокруг Абхазии и Южной Осетии снизился, но полностью не исчез. Барьер на пути военной конфронтации вокруг Нагорного Карабаха постепенно исчезает, поскольку стороны продолжают вооружаться. Хрупкое равновесие, позволявшее сохранять конфликт относительно управляемым и предотвращать его эскалацию на протяжении последних 15 лет, может вскоре быть нарушено. В долгосрочной перспективе обострение всех конфликтов можно исключить лишь в том случае, если их главные причины будут не заморожены, но устранены. В противном случае сохраняется риск того, что очаг напряженности будет и дальше незаметно тлеть в недрах землей, пока внезапно не начнется новое извержение вулкана. Пока конфликты не разрешены, невозможно реализовать весь экономический потенциал региона во благо странам Южного Кавказа и их соседям.

На Южном Кавказе имеется множество потенциальных очагов: области, населенные меньшинствами, где безработица и социальные проблемы, если их не решать, способны спровоцировать конфликт на этнической почве; религиозный экстремизм; опасность взаимовлияния между данным регионом и неспокойным, этнически разнородным российским Северным Кавказом и т.д. Многие программы Евросоюза направлены на региональное развитие в депрессивных районах, населенных этническими меньшинствами. Европейский союз также работает над законодательной базой, созданием государственных институтов, системы образования и другими правовыми вопросами совместно с ОБСЕ. Но чтобы быть по-настоящему эффективными и способными к своевременным действиям, не допускающим выхода ситуации из-под контроля, важно повышать уровень осведомленности о рисках.

Следовательно, профилактика конфликтов, а также урегулирование имеющихся остаются первоочередными задачами. Обеспечение безопасности граждан требует (помимо официальных политических переговоров и размещения сил безопасности) и совсем других подходов. Внимание к нуждам отдельных людей возможно только в том случае, если международное сообщество возьмет на вооружение совершенно иной инструментарий. Речь идет прежде всего о поддержке гражданского общества, увеличении его значения и об организации диалога. Это возвращает нас к вопросу о значении, которое имеет эффективное управление и его связь с недопущением возможных конфликтов. Я по-прежнему убежден, что ЕС и ОБСЕ исключительно хорошо оснащены и подготовлены для организации и проведения подобной работы.

Программа на следующее пятилетие

Конфликты на Южном Кавказе вряд ли будут окончательно разрешены в ближайшем будущем. Существуют разные связанные между собой уровни противостояния, которые необходимо устранять параллельно. Грузинские конфликты включают в себя и межгосударственный, и внутригрузинский компоненты. Эти аспекты нельзя игнорировать или отрицать. Урегулирование можно считать состоявшимся тогда, когда с этим согласятся все участвующие стороны. А это случится лишь после того, как будут удовлетворены главные потребности сторон: физическая безопасность, безопасность людей и право перемещенных лиц на возвращение. Статус – вторичный вопрос. Стороны конфликта иначе взглянут на вопросы статуса после того, как будут удовлетворены их первичные нужды. Помимо всего прочего, имеется и стратегический уровень, с точки зрения которого Южный Кавказ – одно из нескольких игровых полей в более крупной игре.

Уже сегодня может быть заложен фундамент для урегулирования конфликта. Необходимо приложить больше усилий, чтобы добиться прогресса на Женевских переговорах по безопасности – не в последнюю очередь решить вопрос о выводе войск в соответствии с договоренностями 2008 г., а также озаботиться проблемой перемещенных лиц. Однако это лишь часть плана. Поскольку нельзя себе представить, чтобы конфликтные области продолжали в долгосрочной перспективе отгораживаться от соседей, играющих важную роль в историческом и экономическом отношении, и проводить политику изоляционизма, основные участники процесса – правительства, а также жители и де-факто власти конфликтных регионов – будут неизбежно расширять контакты, и их нужно к этому всячески поощрять. Как только эти связи перерастут во взаимные экономические интересы, динамика урегулирования основных конфликтных вопросов изменится.

Ресурс экономического взаимодействия и общих интересов существует не только на уровне местного населения, но также и на региональном уровне. Закрытые границы между Арменией и Азербайджаном, Арменией и Турцией, а также отсутствие функциональных связей между Россией и Грузией мешают раскрытию огромного потенциала региона. Все три неразрешенных конфликта блокируют некоторые из стратегических связей и путей сообщения, которые могут проходить по Южному Кавказу. Это имеет колоссальное значение для региона, который исторически всегда представлял собой перекрестье стратегических путей с юга на север и с востока на запад. Если региональная интеграция получит новый мощный импульс, потенциальная выгода от разрешения конфликтов может стать более очевидной их участникам.

Помимо этого, жителям региона необходима единая идентичность, чтобы лучше ладить друг с другом. Сегодня у них слишком мало общего. ЕС может добавить новое измерение принадлежности к большой европейской семье, чтобы помочь странам Южного Кавказа выйти за рамки узконационального самоопределения, которое вышло на первый план после обретения политической независимости, а затем было закреплено войнами 1990-х годов. Общая идентичность помогла бы народам Южного Кавказа обрести совместные устремления вместо того, чтобы растрачивать энергию на конфликты, от которых никто не выигрывает. Но для этого Брюсселю надо продемонстрировать последовательную приверженность интересам, потребностям и чаяниям людей, населяющих этот регион. России следует понять, насколько выгодно было бы позволить Европейскому союзу играть подобную роль. Если это станет реальностью, то прогноз на следующее десятилетие будет благоприятным. Большая часть фундамента уже заложена.

Петер Семнеби – в 2006–2011 гг. специальный представитель ЕС по Южному Кавказу.

Грузия. Армения. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 22 октября 2011 > № 738756 Петер Семнеби

Сирия и Турция пока не делают конкретных шагов по присоединению к проекту контейнерного поезда "Викинг", сообщил 28 сентября на пресс-конференции в Минске начальник управления внешнеэкономической деятельности и транспортной логистики Министерства транспорта и коммуникаций Сергей Негрей.Он напомнил, что эти страны высказывали заинтересованность в продлении маршрута контейнерного поезда "Викинг", передает БелаПАН.

"К сожалению, по той информации, которой мы располагаем, пока этими странами практических шагов не предпринято", - отметил Негрей.

По его словам, белорусская сторона также заинтересована в расширении данного проекта и готова поддерживать эти страны в их присоединении после того, как они предпримут практические шаги.

Между тем, о планах присоединиться к железнодорожному проекту "Викинг" и воспользоваться возможностью переправлять грузы между портами Балтийского и Черного морей заявляет также и Грузия.

Этот вопрос в рамках встречи, состоявшейся на днях в Тбилиси, обсудили министр путей сообщения Литвы Элигиюс Масюлис и министр экономики и устойчивого развития Грузии Вера Кобалия. По словам Масюлиса, маршрут поезда "Викинг" позволит Грузии перевозить грузы в Восточную Европу и Скандинавию по кратчайшему пути, пишет LETA/ELTA.

Железнодорожный проект "Викинг" реализуют Литва, Беларусь и Украина. Он обеспечивает доставку грузов поездом для транспорта смешанного типа по маршруту Литва (Клайпедский порт) - Беларусь - Украина (порт Ильичевск). Маршрут поезда составляет 1.734 км, которые он из-за упрощенного таможенного режима преодолевает за 52 часа.

Белоруссия > Транспорт > trans-port.com.ua, 5 октября 2011 > № 413151 Сергей Негрей

В газете «Известия» опубликована статья Председателя Правительства России В.В.Путина, посвящённая вопросам интеграции и взаимовыгодного сотрудничества на постсоветском пространстве.

Статья в газете «Известия»

Новый интеграционный проект для Евразии – будущее, которое рождается сегодня

1 января 2012 года стартует важнейший интеграционный проект – Единое экономическое пространство России, Белоруссии и Казахстана. Проект, являющийся, без преувеличения, исторической вехой не только для трёх наших стран, но и для всех государств на постсоветском пространстве.

Путь к этому рубежу был непростым и порой – извилистым. Он начался двадцать лет назад, когда после крушения Советского Союза было создано Содружество Независимых Государств. По большому счёту была найдена та модель, которая помогла сберечь мириады цивилизационных, духовных нитей, объединяющих наши народы. Сберечь производственные, экономические и другие связи – без которых невозможно представить нашу жизнь.

Можно по-разному оценивать эффективность СНГ, бесконечно рассуждать о его внутренних проблемах, о нереализованных ожиданиях. Но трудно спорить с тем, что Содружество остается незаменимым механизмом, позволяющим сближать позиции и вырабатывать единую точку зрения на ключевые проблемы, стоящие перед нашим регионом, и приносит зримую, конкретную пользу всем его участникам.

Более того, именно опыт СНГ позволил нам запустить многоуровневую и разноскоростную интеграцию на постсоветском пространстве, создать такие востребованные форматы, как Союзное государство России и Белоруссии, Организация Договора о коллективной безопасности, Евразийское экономическое сообщество, Таможенный союз и, наконец, Единое экономическое пространство.

Характерно, что в период мирового финансового кризиса, заставившего государства искать новые ресурсы для экономического роста, интеграционные процессы получили дополнительный импульс. Мы объективно подошли к тому, чтобы серьёзно модернизи­ровать принципы нашего партнёрства – как в СНГ, так и в других региональных объединениях. И сконцентрировали своё внимание, прежде всего, на развитии торговых и производственных связей.

По сути, речь идёт о превращении интеграции в понятный, привлекательный для граждан и бизнеса, устойчивый и долгосрочный проект, не зависящий от перепадов текущей политической и любой иной конъюнктуры.

Замечу, что именно такая задача ставилась при создании в 2000 году ЕврАзЭС. И в конечном счёте, именно логика тесного, взаимовыгодного сотрудничества, понимание общности стратегических национальных интересов привели Россию, Белоруссию и Казахстан к формированию Таможенного союза.

1 июля 2011 года на внутренних границах трёх наших стран был снят контроль за передвижением товаров, что завершило формирование полноценной единой таможенной территории с ясными перспективами для реализации самых амбициозных деловых инициатив. Теперь от Таможенного союза мы делаем шаг к Единому экономическому пространству. Создаём колоссальный рынок с более чем 165 миллионами потребителей, с унифицированным законодательством, свободным передвижением капиталов, услуг и рабочей силы.

Принципиально важно, что ЕЭП будет базироваться на согласованных действиях в ключевых институциональных областях – в макроэкономике, в обеспечении правил конкуренции, в сфере техрегламентов и сельскохозяйственных субсидий, транспорта, тарифов естественных монополий. А затем – и на единой визовой и миграционной политике, что позволит снять пограничный контроль на внутренних границах. То есть, творчески применить опыт Шенгенских соглашений, ставших благом не только для самих европейцев, но и для всех, кто приезжает работать, учиться или отдыхать в страны ЕС.

Добавлю, что теперь не потребуется техническое обустройство 7 тысяч километров российско-казахстанской границы. Более того, создаются качественно новые условия для наращивания приграничного сотрудничества.

Для граждан снятие миграционных, пограничных и прочих барьеров, так называемых «трудовых квот» будет означать возможность без всяких ограничений выбирать где жить, получать образование, трудиться. Кстати, в СССР – с его институтом прописки – подобной свободы не было.

Кроме того, мы значительно увеличиваем объём товаров для личного потребления, которые можно ввозить беспошлинно, тем самым, избавляя людей от унизительных проверок на таможенных постах.

Широкие возможности открываются и для бизнеса. Говорю – о новых динамичных рынках, где будут действовать единые стандарты и требования к товарам и услугам, причём, в большинстве случаев унифицированные с европейскими. Это важно, поскольку сейчас все мы переходим на современные техрегламенты, и согласованная политика позволит нам избежать технологических разрывов, тривиальной несовместимости продукции. Более того, каждая из компаний наших стран в любом государстве-члене ЕЭП фактически будет пользоваться всеми преимуществами отечественного производителя, включая доступ к госзаказам и контрактам.

Естественно, чтобы закрепиться на таком открытом рынке – бизнесу предстоит работать над своей эффективностью, снижать издержки, вкладывать ресурсы в модернизацию. Потребители от этого только выиграют.

Вместе с тем, мы можем говорить и о начале настоящей «конкуренции юрисдикций», о борьбе за предпринимателя. Ведь каждый российский, казахстанский, белорусский бизнесмен получает право выбирать – в какой из трёх стран ему регистрировать свою фирму, где вести дела, где заниматься таможенным оформлением грузов. Это серьёзный стимул для национальных бюрократий заняться совершенствованием рыночных институтов, административных процедур, улучшением делового и инвестиционного климата. Словом, устранять те «узкие места» и пробелы, до которых прежде не доходили руки, совершенствовать законодательство в соответствии с лучшей мировой и европейской практикой.

В свое время европейцам потребовалось 40 лет, чтобы пройти путь от Европейского объединения угля и стали до полноценного Евросоюза. Становление Таможенного союза и ЕЭП идёт гораздо динамичнее, поскольку учитывает опыт ЕС и других региональных объединений. Мы видим их и сильные, и слабые стороны. И в этом наше очевидное преимущество, позволяющее избежать ошибок, не допустить воспроизводства разного рода бюрократических навесов.

Мы также находимся в постоянном контакте с ведущими бизнес-ассоциациями трёх стран. Обсуждаем спорные вопросы, учитываем конструктивную критику. В частности, весьма полезным было обсуждение на Деловом форуме Таможенного союза, который прошёл в Москве в июле этого года.

Повторю: для нас очень важно, чтобы общественность наших стран, предприниматели воспринимали интеграционный проект не как верхушечные бюрократические игры, а как абсолютно живой организм, хорошую возможность для реализации инициатив и достижения успеха.

Так, в интересах бизнеса уже принято решение начать кодификацию правовой базы Таможенного союза и ЕЭП, чтобы участникам экономической жизни не приходилось пробираться через «лес» многочисленных абзацев, статей и отсылочных норм. Для работы им будет достаточно всего лишь двух базовых документов – Таможенного кодекса и Кодифицированного договора по вопросам Таможенного союза и ЕЭП.

С 1 января 2012 года в полном формате заработает и Суд ЕврАзЭС. Обращаться в суд по всем фактам, связанным с дискриминацией, нарушением правил конкуренции и равных условий ведения бизнеса – смогут не только государства, но и участники экономической жизни.

Принципиальная особенность Таможенного союза и ЕЭП – это наличие надгосударственных структур. К ним также в полной мере относится такое базовое требование, как минимизация бюрократических процедур и нацеленность на реальные интересы граждан.

На наш взгляд, должна повышаться роль Комиссии Таможенного союза, которая уже сейчас обладает значительными полномочиями. На сегодня – их около сорока, а в дальнейшем уже в рамках ЕЭП – будет более ста. В том числе, это полномочия на принятие ряда решений по конкурентной политике, по техрегламентам, по субсидиям. Решать столь сложные задачи можно только путём создания полноценной, постоянно действующей структуры – компактной, профессиональной и эффективной. Поэтому Россия выдвинула предложение создать Коллегию КТС с участием представителей государств «тройки», которые будут работать уже в качестве независимых, международных чиновников.

Строительство Таможенного союза и Единого экономического пространства закладывает основу для формирования в перспективе Евразийского экономического союза. Одновременно, будет идти и постепенное расширение круга участников Таможенного союза и ЕЭП за счёт полноценного подключения к работе Киргизии и Таджикистана.

Мы не останавливаемся на этом и ставим перед собой амбициозную задачу: выйти на следующий, более высокий уровень интеграции – к Евразийскому союзу.

Какими нам видятся перспективы и контуры этого проекта?

Во-первых, речь не идёт о том, чтобы в том или ином виде воссоздать СССР. Наивно пытаться реставрировать или копировать то, что уже осталось в прошлом, но тесная интеграция на новой ценностной, политической, экономической основе – это веление времени.

Мы предлагаем модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-тихоокеанским регионом. В том числе, это означает, что на базе Таможенного союза и ЕЭП необходимо перейти к более тесной координации экономической и валютной политики, создать полноценный экономический союз.

Сложение природных ресурсов, капиталов, сильного человеческого потенциала позволит Евразийскому союзу быть конкурентоспособным в индустриальной и технологической гонке, в соревновании за инвесторов, за создание новых рабочих мест и передовых производств. И наряду с другими ключевыми игроками и региональными структурами – такими как ЕС, США, Китай, АТЭС – обеспечивать устойчивость глобального развития.

Во-вторых, Евразийский союз послужит своего рода центром дальнейших интеграционных процессов. То есть, будет формироваться путём постепенного слияния существующих структур – Таможенного союза, Единого экономического пространства.

В-третьих, было бы ошибкой противопоставлять Евразийский союз и Содружество Независимых Государств. У каждой из этих структур есть своё место и своя роль на постсоветском пространстве. Россия совместно с партнёрами намерена активно работать над совершенствованием институтов Содружества, насыщением его практической повестки.

В частности, речь идёт о запуске в СНГ конкретных, понятных, привлекательных инициатив и совместных программ. Например, в сфере энергетики, транспорта, высоких технологий, социального развития. Большие перспективы у гуманитарного сотрудничества в науке, культуре, образовании, у взаимодействия в сфере регулирования рынков труда, создания цивилизованной среды для трудовой миграции. Нам досталось большое наследство от Советского Союза – это и инфраструктура, и сложившаяся производственная специализация, и общее языковое, научно-культурное пространство. Совместно использовать этот ресурс для развития – в наших общих интересах.

Кроме того, убеждён, что экономической основой Содружества должен стать максимально либерализованный торговый режим. По инициативе России – в рамках её председательства в СНГ в 2010 году – был подготовлен проект нового Договора о зоне свободной торговли, базирующийся, кстати, на принципах Всемирной торговой организации и нацеленный на полномасштабное снятие разного рода барьеров. Рассчитываем на серьёзный прогресс в согласовании позиций по Договору в ходе очередного заседания Совета глав правительств СНГ, которое состоится совсем скоро – в октябре 2011 года.

В-четвёртых, Евразийский союз – это открытый проект. Мы приветствуем присоединение к нему других партнёров и прежде всего – стран Содружества. При этом не собираемся кого-либо торопить или подталкивать. Это должно быть суверенное решение государства, продиктованное собственными долгосрочными национальными интересами.

Здесь хотел бы затронуть одну, на мой взгляд, весьма важную тему. Некоторые наши соседи объясняют нежелание участвовать в продвинутых интеграционных проектах на постсоветском пространстве тем, что это якобы противоречит их европейскому выбору.

Считаю, что это ложная развилка. Мы не собираемся ни от кого отгораживаться и кому-либо противостоять. Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединённой едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов.

Ещё в 2003 году Россия и ЕС договорились о формировании общего экономического пространства, координации правил экономической деятельности без создания наднациональных структур. В развитие этой идеи мы предложили европейцам вместе подумать о создании гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока, о зоне свободной торговли и даже более продвинутых формах интеграции. О формировании согласованной политики в сфере промышленности, технологий, энергетики, образования и науки. И, наконец, о снятии визовых барьеров. Эти предложения не повисли в воздухе – они детально обсуждаются европейскими коллегами.

Теперь участником диалога с ЕС станет Таможенный, а в дальнейшем и Евразийский союз. Таким образом, вхождение в Евразийский союз, помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу.

Кроме того, экономически логичная и сбалансированная система партнёрства Евразийского союза и ЕС способна создать реальные условия для изменения геополитической и геоэкономической конфигурации всего континента и имела бы несомненный позитивный глобальный эффект.

Сегодня очевидно, что мировой кризис, разразившийся в 2008 году, носил структурный характер. Мы и сейчас видим его острые рецидивы. Корень проблем – в накопившихся глобальных дисбалансах. При этом очень сложно идёт процесс выработки посткризисных моделей глобального развития. Например, практически застопорился Дохийский раунд, есть объективные сложности и внутри ВТО, серьёзный кризис испытывает сам принцип свободы торговли и открытости рынков.

На наш взгляд, выходом может стать выработка общих подходов, что называется, «снизу». Сперва – внутри сложившихся региональных структур – ЕС, НАФТА, АТЭС, АСЕАН и других, а затем – путём диалога между ними. Именно из таких интеграционных «кирпичиков» может сложиться более устойчивый характер мировой экономики.

К примеру, два крупнейших объединения нашего континента – Евросоюз и формирующийся Евразийский союз – основывая свое взаимодействие на правилах свободной торговли и совместимости систем регулирования, объективно, в том числе и через отношения с третьими странами и региональными структурами, способны распространить эти принципы на всё пространство от Атлантики до Тихого океана. На пространство, которое будет гармоничным по своей экономической природе, но полицентричным с точки зрения конкретных механизмов и управленческих решений. Затем будет логично начать конструктивный диалог о принципах взаимодействия с государствами АТР, Северной Америки, других регионов.

В этой связи отмечу, что Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана уже начал переговоры о создании зоны свободной торговли с Европейской ассоциацией свободной торговли. В повестке форума АТЭС, который пройдет через год во Владивостоке, важное место займут темы либерализации торговли, снятия барьеров на пути экономического сотрудничества. Причём Россия будет продвигать общую, согласованную позицию всех участников Таможенного союза и ЕЭП.

Таким образом, наш интеграционный проект выходит на качественно новый уровень, открывает широкие перспективы для экономического развития, создаёт дополнительные конкурентные преимущества. Такое объединение усилий позволит нам не просто вписаться в глобальную экономику и систему торговли, но и реально участвовать в процессе выработки решений, задающих правила игры и определяющих контуры будущего.

Убеждён, создание Евразийского союза, эффективная интеграция – это тот путь, который позволит его участникам занять достойное место в сложном мире XXI века. Только вместе наши страны способны войти в число лидеров глобального роста и цивилизационного прогресса, добиться успеха и процветания.

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 4 октября 2011 > № 413273 Владимир Путин

"Для нас единственная потенциальная преграда - это нежелание властей что-либо менять", - заявила в интервью BFM.ru директор по стратегии и развитию бизнеса Philips в России, Украине, Белоруссии и Казахстане Елена Сябренко

Директор по стратегии и развитию бизнеса Philips в России, Украине, Белоруссии и Казахстане Елена Сябренко в интервью BFM.ru рассказала о приоритетных направлениях деятельности компании и о роли государства в развитии бизнеса.

 - У Philips три направления работы в России: потребительские товары, здравоохранение и светотехника. Какое из направлений вы считаете самым перспективным и на каком сейчас самая высокая конкуренция?

 - На сегодняшний момент мы очень удачно вписались в программу модернизации российской экономики, в рамках которой объявлены пять приоритетов: энергоэффективность, здравоохранение, космические, информационные и ядерные технологии. Phillips работает в двух из пяти приоритетных направлений - в направлении энергоэффективности и здравоохранения. На них сейчас фокусируется государство, а значит, есть спецпрограммы, под которые выделяются бюджеты.

Так, например, для светотехнической отрасли, безусловно, характерен рост конкуренции. После того, как свет стал технически сложнее, начался переход к светодиодам, появилось больше возможностей для того, чтобы войти в этот сектор, число компаний увеличилось. Подобный рост способствовал возникновению проблемы качества и контроля стандартов. За последний год произошли изменения в области регулирования, стандарты были приняты, но механизм их контроля, к сожалению, до сих пор должным образом не отлажен. Это приводит к тому, что производителей на рынке много, а качественной продукции мало.

При этом в России совершенно не развито такое профессиональное направление, как светотехнические бюро. Для большинства российских компаний светотехника - это поставка светильников или лампочек. Такой подход не позволяет раскрыть весь потенциал современной светотехники. В Европе есть специализированные компании, которые занимаются дизайном света.

 - Это экономически обосновано?

 - Если правильно использовать новые технологии, то расходы на содержание офиса можно сократить до 40-50%, планируя освещение еще на этапе проектирования.

Однако, разговаривая с различными строительными предприятиями или подрядчиками, работающими в России, мы нередко слышим: "Все построим, а потом займемся светом". Мы продолжаем переговоры, пытаясь убедить в том, что при правильном проектировании они смогут сэкономить на покупке дополнительных мощностей.

На сегодня свет составляет порядка трети от общих затрат на электроэнергию в офисе. Уровень затрат может сократиться до 10-15% за счет энергоэффективных решений. Надо сказать, постепенно в России меняется отношение к электроэнергии. Помните, когда-то в России не пользовались услугами дизайнеров квартир и офисов. Люди покупали обои, мебель, оборудование, делали это не всегда профессионально. Теперь первым делом приглашают дизайнеров, которые разрабатывают общий проект помещений, а потом уже закупают необходимые вещи и реализуют проект. А вот к планированию освещения похожего подхода пока нет.

Многие по-прежнему считают, что исправность - главный параметр света. Однако для создания правильного освещения организациям необходимо не только использовать правильный дизайн с применением новых технологий, но и также учитывать экономическую выгоду и эффективность.

 - В коррупционных скандалах упоминалась и медтехника вашей компании. Планируете ли вы что-то изменить во взаимоотношениях с поставщиками, чтобы не повторилась эта история с цепочками посредников?

 - Несмотря на то, что журналисты упоминали нашу технику в статьях о тендерах по закупке высокотехнологичного медицинского оборудования, наша компания не участвует в этих тендерах напрямую. Продукты и решения предлагаются через сеть дистрибьюторов федерального и регионального уровней и через их партнеров. Поскольку мы действуем в соответствии с федеральным антимонопольным законом и нормативными актами о защите конкуренции, мы не влияем на ценовую политику наших дистрибьюторов.

В целом же стоит отметить, что схемы по закупке оборудования, существующие сегодня в России, далеко не совершенны и часто не оставляют возможности для реализации сложных проектов. Все игроки рынка находятся в одинаково неудобной ситуации. Схемы ведения бизнеса в этой сфере нужно упрощать и добиваться прозрачности.

 - В планах по расширению Москвы есть экономическая выгода для вашей компании?

 - Любая девелоперская деятельность нам на пользу. Мы ведем диалог с застройщиками, разработчиками, проектировщиками и работаем всегда с ними очень тесно, потому для нас важно установить контакт в самом начале проектирования. Тогда все вместе мы сможем принять правильное решение. И, на мой взгляд, те возможности, которые сейчас открываются в связи с расширением Москвы, будут только открывать новые перспективы сотрудничества.

Кроме того, мы работаем с московской администрацией, у нас есть реализованные проекты в Москве, а новое строительство станет логичным продолжением уже начатой работы. Тем не менее, говорить о какой-либо конкретной экономической выгоде пока рано.

 - Сталкиваетесь ли вы с проблемами в общении с региональной и муниципальной властями при реализации проектов в российских регионах, к примеру, проекта "Города, удобные для жизни"?

 - Проблемы, которые стоят перед мэрами всех крупных и мелких городов, на самом деле похожи. Любой мэр города, который думает на долгосрочную перспективу, хочет сделать свой город безопасным для своих жителей. Свет - один из способов обеспечения безопасности.

У регионов могут быть другие приоритеты. У многих мэров может просто не хватать времени на решение этой задачи. Кроме того, любая модернизация требует финансирования. И не каждый регион обладает ресурсами или возможностью привлечь дополнительные инвестиции.

Один из удачных примеров - Нижний Новгород, в котором мы и мэрия города реализовали проект по модернизации парка "Черный пруд". До того момента, пока в парке не были проведены определенные работы по реконструкции освещения и всего остального, некоторые горожане просто боялись заходить туда. После реконструкции он считается лучшим местом для вечерних прогулок.

 - ИКЕА, например, неоднократно заявляла, что уйдет с российского рынка из-за бюрократических препон. Вам не хотелось бросить все?

 - Для нас единственная потенциальная преграда - это нежелание властей что-либо менять. Но Россия - большая страна. И если какой-то регион или город не очень активен и не готов вкладываться в реконструкцию и модернизацию освещения, то всегда найдутся те, кто готов к подобным проектам.

 - Владимир Путин в Сочи заявил о необходимости создать во всех регионах единые стандарты поддержки предпринимательства. Какие первоочередные меры для компаний, которые планируют начать работать в регионе, нужно сделать едиными на территории РФ, на ваш взгляд?

 - Я регулярно слышу от бизнесменов о проверках, с которыми они постоянно сталкиваются. Подобные сложности с отчетностью приводят к демотивации предпринимателей. Я считаю, что компании, которые только начинают работать, должны получить определенные преференции в виде сокращения количества проверок. И, возможно, было бы проще, если проверки делала одна организация, например, один раз в год, чтобы в остальное время бизнес работал и развивался. Кроме того, можно давать определенные налоговые послабления для тех компаний, которые приходят развивать индустрию.

Еще одна проблема, с которой мы сталкиваемся, - недостаточная поддержка образовательных программ со стороны государства. Если мы говорим о нашем медицинском подразделении, то сегодня мы сталкиваемся с ситуацией, когда в России просто не хватает инженеров высокого уровня, которые могут работать с большинством медицинской диагностической техники. Нам приходится обучать специалистов самим в течение нескольких лет. На мой взгляд, взаимодействие образования и бизнеса может быть улучшено.

 - Если говорить о финансовой поддержке, как вы считаете, государство должно брать часть рисков при вхождении бизнеса в регион на себя?

 - Государство не должно на себя брать риски такого плана, но оно может сделать более комфортными принципы кредитной политики.

 - Вы участвуете в проекте "Сколково". В апреле этого года Дмитрий Медведев выразил недовольство тем, что иностранные компании в этом проекте не очень активны. Подписаны только рамочные соглашения и меморандумы о сотрудничестве, но до каких-то конкретных проектов дело не дошло. В чем проблема?

 - У нас есть проекты, которые сейчас проходят регистрацию. Возникнут ли у нас сложности с их реализацией, пока не известно. Поэтому думаю, что имеет смысл говорить об этом немного позже.

Когда мы с представителями "Сколково" ведем переговоры и пытаемся задавать конкретные вопросы о том, как будет выглядеть то или иное решение, в ответ мы нередко слышим, что для доработки документов потребуется время. Однако зачастую для этого должны быть пересмотрены многие законодательные акты, которые на сегодняшний момент в России не предусматривают реализации подобных проектов.

 - О каких законодательных актах идет речь?

 - О тех, которые касаются патентного права. Кому будут принадлежать патенты, разработанные в "Сколково": компании, фонду или обеим сторонам? Пока вопрос открыт. Это вопрос налоговых льгот для компаний - резидентов "Сколково". Они предоставляются, но не всегда определены временные рамки их действия. Также актуален вопрос работы с привлеченными специалистами. Среди других рабочих моментов, которые необходимо проработать, - вопрос о дистанционном привлечении экспертов для проектов и их оформления на работу в кампус.

 - Владимир Путин ранее вновь призвал иностранных инвесторов "не бояться России". По вашим ощущениям, как меняется ситуация с инвестклиматом в России?

 - Philips в этом году уже анонсировал несколько крупных проектов на территории России. Это говорит о том, что мы не боимся России. Мы видим, что правительству необходимо со своей стороны еще проделать существенную работу в области совершенствования законодательной базы. Мы должны быть уверены, что обещания о поддержке локализации бизнеса и развития инноваций полностью выполняются. Необходимы также стимулы поддержания рынка, который был бы более нацелен на потребление инновационных продуктов.

Например, покупатель приходит в магазин и собирается купить лампочку. На прилавке - обычная лампочка и инновационная, более дорогая. Потребителю тяжело сделать свой выбор в пользу инновационных продуктов, которые будут способствовать энергосбережению, но при этом стоят в несколько раз дороже. Для того чтобы у потребителя изменилось отношение, государство может проводить стимулирующие программы. В прошлом году была принята поправка, согласно которой 5% всех лампочек, которые закупаются по госпрограммам, должны быть светодиодными. Но 5% для поддержания индустрии недостаточно. На наш взгляд, этот процент нужно увеличивать, только тогда это будет стимулировать спрос. И стимулирующая роль в этой ситуации принадлежит именно государству.Елена Сябренко считает, что государству должна принадлежать стимулирующая роль

Нидерланды. Россия > СМИ, ИТ > bfm.ru, 2 октября 2011 > № 413069 Елена Сябренко

Немецкий профсоюз пилотов Cockpit считает, что в сфере безопасности в российской гражданской авиации сложилась катастрофическая ситуация. "Хуже только в Африке", - заявил в воскресенье, 11 сентября, агентству dpa пресс-секретарь профсоюза Йорг Хандверг, сообщает Deutsche Welle. По его словам, главные проблемы - недостаточная профессиональная подготовка, устаревшие самолеты и нехватка денег на ремонт и профилактические работы. Нарекания вызывает и техническое оснащение наземных служб аэропортов - за исключением нескольких крупных международных. Самые серьезные проблемы испытывают небольшие аэропорты в провинции.
Подготовка диспетчеров также оставляет желать лучшего, сказал Хандверг, который, будучи пилотом, не раз бывал в российских аэропортах. Если говорить о провинции, то там практически никто не знает английского. Есть и еще одна юридическая особенность: российские метеорологи несут личную ответственность за прогнозы погоды. Поэтому они склонны проявлять консерватизм и нередко предсказывают более ненастную погоду, чем ожидается на самом деле, ссылаясь на возможный штормовой ветер или град. Такие попытки подстраховать себя являются контрпродуктивными, отметил эксперт.
Он подчеркнул, что безопасность стоит денег. Хотелось бы надеяться, что ответственные лица в России предпримут соответствующие шаги. Для улучшения ситуации в сфере безопасности работу нужно вести по всем направлениям, считает пресс-секретарь профсоюза пилотов.
Напомним, В России 7 сентября разбился самолет Як-42 разбился 7 сентября. На борту воздушного судна находилась хоккейная команда "Локомотив" (Ярославль), которая летела в Белоруссию для участия в запланированном на 8 сентября 2011 г. матче с клубом "Динамо" (Минск). По последним данным, на борту потерпевшего крушение Як-42 находились 45 человек, из них двое - член экипажа Александр Сизов и хоккеист Александр Галимов - выжили и направлены в Москву. По факту авиакатастрофы возбуждено уголовное дело по ст.263 (нарушение правил безопасности движения воздушного транспорта) Уголовного кодекса РФ.
В качестве приоритетных версий катастрофы следователи называют отказ техники и ошибку пилотирования. В Росавиации сообщили, что топливо, которым был заправлен самолет, соответствовало нормам. Россия > Транспорт > trans-port.com.ua, 13 сентября 2011 > № 401785 Йорг Хандверг

Перевод с президентского

Сергей Ястржембский — о неспортивном поведении команды Лужкова, замирении с Ельциным и возвращении в Кремль, о Чечне, Дубровке и маоистах в Евросоюзе, о дембеле, полученном у Путина и Медведева, а также о пигмеях, ликующих гиппопотамах и о том, есть ли жизнь после тридцатилетней госслужбы

После ухода из Кремля и не самого нежного расставания с Борисом Ельциным судьба Сергея Ястржембского опять сделала выкрутас. Причем не единственный.

— То есть погорели из-за Лужкова, Сергей Владимирович?

— Я вообще не представлял, что собой являла команда Лужкова. Только потом это увидел. К тому же чисто внешне канва отношений между Лужковым и Ельциным, как мне казалось, говорила в пользу того, что Юрий Михайлович ни разу от Ельцина не отворачивался, был рядом с ним во время жестких поворотов истории.

С «раскольниками» — а меня, видимо, таким и сочли — в кремлевской администрации принято расставаться. Подписав указ 12 сентября, президент меня уволил. Даже не переговорил со мной. Потом, правда, реакция была, но это позже.

А тогда не было времени разбираться, кто и насколько о чем-то информирован, главное, чтобы команда, которая работает с президентом, оставалась единой. Мне было очень неприятно, я считал, что это подстава. Но потом, хорошо поразмыслив, пришел к тому, что в этом была своя логика.

Борис Николаевич этого тоже не забыл. Уже много лет спустя, я уже опять работал в Кремле, на этот раз помощником Владимира Путина, мы встретились с Борисом Николаевичем на презентации его мемуаров. Он меня увидел, жесткой хваткой схватил за плечи, в глаза смотрит и говорит, показывая на сердце: «Вот здесь против меня ничего нет?» «Борис Николаевич, — у меня даже голос задрожал, — я сюда бы не пришел, если бы у меня хоть что-нибудь было». Обнялись, и с этого момента и до его кончины отношения у нас были превосходные, и встречались мы довольно часто. И к моей второй супруге Анастасии он тоже с большой симпатией относился.

— Тем не менее, уйдя в 1998-м из Кремля, вы выбрали московскую мэрию.

— И увидел там другую реальность. Не готов сейчас все это описывать в адекватных формулировках. Просто понял, что я там абсолютный чужак. И встретили меня соответственно. Были попытки оказывать давление напрямую, чтобы я подчинялся не только Лужкову, что для меня категорически неприемлемо. Из-за этого я испортил отношения с ведущими игроками команды.

Мне поручили заниматься международными и региональными связями. Лужков хотел, чтобы я помог имиджу Москвы и его собственному за границей. Многое получилось. Он это видел и ценил. Возили пачками сюда зарубежных журналистов, причем сделали ставку на провинциальную прессу, которая никогда в жизни не была в России и ничего о ней не знает. Помогал Лужкову во время его визитов.

Один раз он не послушал меня. Дело было в Берлине. В то время Кремль и мэрия находились уже в состоянии войны. Но Лужкова все же принял канцлер. Потом была большая встреча с журналистами и с общественностью. Я сказал Юрию Михайловичу: «Не ставьте канцлера в неудобное положение, не критикуйте публично Кремль». Так вот, при канцлере он сдержался, а на этой общественной встрече, как когда-то Ельцин, тоже взглянув в мою сторону, сказал: «Мне тут советовали не критиковать Кремль, но я все-таки скажу...» За что на следующий день получил по полной программе во всей прессе. Нельзя сводить политические счеты за рубежом, ни в одной стране это не принято.

— Контакты с Лужковым тянулись со Словакии?

— Да. Он приезжал туда и по линии обменов Москва — Братислава, и в отпуск... В принципе с ним не было проблем, он человек достаточно широких взглядов, хотя ясно было, что международного опыта у него маловато. Еще до меня делал выпады по поводу Севастополя и Крыма.

Личной дружбы у нас не было, но неформальное общение — довольно часто. На горных лыжах катался с ним в Словакии и в Австрии. И в теннис играли. Тут, правда, открылись особенности команды мэрии. Я не признаю авторитетов на спортивной площадке, то есть мне не важно, кто играет против меня. И считаю нормальным, когда точно так же относятся ко мне. Когда люди играют в футбол или теннис, они все едины и равны. И мы с Валентином Юмашевым десятки раз выигрывали у Лужкова и его партнеров. Так вот ко мне после этого подходили десятка полтора людей и говорили: «Слушай, у нас так не принято, чтобы шеф проигрывал». Я их посылал.

— Пчел-то видели вживую?

— В Молоденове он их держал. Медом угощал и у себя в кабинете. Там задняя комнатка была, личная мэра. У него традиция: чай и мед. Я в мэрии пробыл где-то с конца 1998-го около полугода. Но как только началась избирательная кампания в Думу, был назначен одним из руководителей избирательного штаба блока «Отечество — Вся Россия». И тут же ушел туда из правительства Москвы.

Я вроде числился как вице-премьер, но вся работа у меня была в избирательном штабе. Заниматься информацией, пропагандой, общественным пиаром — это, собственно, то, что я хорошо умею. Георгий Боос возглавил штаб, я был фактически вторым руководителем. К «Отечеству» присоединилась «Вся Россия». Лужков, Яковлев, Шаймиев, Примаков, Рахимов. Само присутствие таких сильных региональных лидеров уже было гарантией того, что ОВР будет представлено достойно. А потом Владимир Путин предложил мне вернуться в Кремль. И мне был предложен очень тяжелый участок — информационное обеспечение контртеррористической операции в Чечне.

Для российской аудитории мы с этой задачей справились — общественное мнение повернулось в сторону государства. В мире это оказалось невозможно решить. Сделано было немало, по крайней мере для того, чтобы позиция России присутствовала на страницах крупнейших международных изданий. Организовали, например, большое интервью Владимира Путина для Paris-Match. На следующий день этот материал появился в крупнейших газетах Германии, Испании, Великобритании. Что нетипично: газеты ведь эксклюзив любят.

— Дубровка вас тоже не миновала.

— Это была самая тяжелая ситуация. Я работал в штабе Владимира Проничева на Дубровке... Ужинал в каком-то ресторане. Слышу по радио: террористы совершили захват. Сразу поехал туда. Как помощнику по информационной работе мне нужно было как можно быстрее захватить инициативу, пока эту поляну не освоили другие. Мы оказались одними из первых, кто туда приехал вслед за ФСБ. Потом уже Лужков появился и другие. Это была очень тяжелая работа...

Работать по Чечне я закончил в 2004 году. Владимир Владимирович назначил меня своим спецпредставителем по развитию отношений с ЕС. Пришлось мобилизовать навыки дипломата. За четыре года кое-какие вещи удались. Например, то же облегчение визовых процедур. А своим главным завоеванием считаю создание Европейского колледжа, который является совместным проектом Евросоюза и России и финансируется из госбюджета и бюджета ЕС. Он открыт при МГИМО. Туда набираются сотрудники наших министерств и ведомств, которые уже имеют высшее образование и работают на европейском направлении. Это и суды, и министерства, это налоговики, полицейские, пограничники.

Я контактировал в Брюсселе, если брать высший уровень, с Романо Проди, с Хавьером Соланой, с нынешним руководителем Еврокомиссии Жозе Мануэлом Баррозу, португальским политиком, в прошлом членом маоистского студенческого движения в Португалии.

— Вы с ним на эти темы не беседовали?

— А как же! Конечно, ввернул и про это. Потому что я-то его довольно хорошо знал, даже наблюдал за его деятельностью в 1978 году. И он был просто поражен, когда я ему назвал имена двух десятков его сподвижников того периода. Он даже воротничок расстегнул и галстук ослабил. А основными партнерами у меня были дипломатические советники глав государств и правительств по международным вопросам — при Шираке, при Шредере, при английском премьере Блэре...

— Почему все-таки ушли из Кремля?

— Тут все просто. К 2008 году стаж госслужбы подходил к тридцати годам, если приплюсовать работу в международном отделе ЦК КПСС. Это уже много. Наступает момент, когда хочется перемен. А мне предлагали остаться в том же качестве, только добавляли еще функцию шерпы в «большой восьмерке». То есть я предвидел, что следующие четыре года пройдут точно так же, как предыдущие. Никаких всплесков... Если бы у меня было несколько жизней, то можно было бы и дальше плыть по этому руслу. Но поскольку жизнь одна, а ты чувствуешь ресурсы и силы, то решил просить дембель и у одного, и у второго начальников — у Путина и у Медведева. Было несколько бесед. В общем, редкий случай, когда кто-то хочет уйти из Кремля просто так. Я им обоим благодарен, что отпустили меня в свободное плавание.

Все было абсолютно обыденно, готовилась передача власти. По сути дела всем игрокам — членам путинской команды предлагали остаться у Дмитрия Анатольевича. Но повторяю: мне очень важно чувствовать интерес в работе, драйв. И у меня всегда это было. Не ради красного словца говорю.

А выбор был какой? Звали некоторые друзья или, скажем так, олигархи к ним на работу. Мне не хотелось этой стези. Думал уйти куда-то совсем в другую сферу. К этому времени я уже профессионально занимался фотографией, прошло несколько выставок, выпущены альбомы, работал с серьезными музеями и коллекционерами. Увидел, что есть востребованность того, что я делаю. Это первое. Второе: подумал, что было бы неплохо попробовать еще и кино, документалистику. Много раз бывал в Африке, охотился, в том числе вместе с местными жителями. Предположил, что интересно было бы снимать документальные фильмы, посвященные жизни этих людей — не зверей, птиц, насекомых и обитателей морских глубин, а именно людей. Решил сделать анализ того, что показывают ведущие мировые телеканалы Discovery, National Geographic, Animal Planet. Увидел, что чутье не подвело, что действительно людей показывают мало. Создал свою компанию «Ястреб Фильм», получил поддержку от друзей и начал снимать фильмы в Африке.

К сегодняшнему дню у нас есть серия об Африке. Там, где можно, делаем еще отдельную серию про охоту и рыбалку. Плюс, когда я с нового года стал вести на «России-2» программу «Магия приключений», мне понадобились другие регионы. Мы начали снимать в Португалии, в Монако, в Турции, поедем в Индонезию. К сегодняшнему дню в России пять каналов купили наши фильмы, приобрели их в Италии, Словакии. Сейчас с другими восточноевропейскими странами договариваемся.

— Кто вас так подвиг на Африку?

— Это опять же через Словакию. Там были друзья, охотники заядлые. Говорили: «Если не съездишь в Африку, не сможешь называться охотником». И как только я там оказался в 1997 году, был пленен раз и навсегда. Просто крыша съехала! Никогда больше такого потрясения у меня не было в эмоциональном плане. Палатка, гигантские тени животных, бегающих по ночам, ликующие гиппопотамы, огромная плотность дикой фауны, смена обстановки, постоянный адреналин. Запал на Африку на тысячу процентов! Купил приличный фотоаппарат и стал снимать. И кое-какие вещи сразу попали в журналы.

И вот мне исполняется пятьдесят. Говорят, кризис среднего возраста. И я многое изменил в себе. Сел на лошадь, начал изучать итальянский язык и занялся фотографией. И вышел на Леву Мелихова, замечательного русского фотографа, одного из самых одаренных. Лева посмотрел мои работы и сказал: получится. Мы ходили по Москве и снимали помойки, сосульки, дворики. Он и я — одно и то же. Потом сравнивали: как видит он, как вижу я. Он меня очень быстро подготовил. И будучи в Кремле, я уже успел сделать альбом «Кремль неизвестный-известный». Естественно, имея возможность залезать на любые крыши, имея почти неограниченный допуск и содействие комендатуры Кремля и ФСО.

Владимир Владимирович посмотрел альбом: «Да, я во многих местах еще и не был». Сейчас семь альбомов выпущено. В этом году будет большая выставка в Италии моей основной серии — то, что я снимал с воздуха. Жанр аэрофотосъемки сразу стал самым удачным. Видимо, проснулись в крови мои предки-авиаторы.

— Предки ваши кто? Фамилия уж больно звонкая.

— Среднепоместная шляхта, основные земельные угодья находились под Гродно и под Киевом, но где-то к концу XIX века они были распроданы... Моя бабушка по линии Ястржембских — из офицерской среды, окончила женскую гимназию в Варшаве. Она единственная в том поколении говорила по-польски. Дед Андрей Станиславович Ястржембский дошел до генерал-майора, служил завкафедрой Академии им. Жуковского, доктор наук, профессор.

Дед по маминой линии Иван Николаевич Виноградов — один из первых летчиков царской армии: после духовной семинарии пошел по технической линии. Летал на бипланах, участвовал в воздушной разведке, обеспечивавшей прорыв войск Брусилова. Был дважды сбит над Галицией. После того как его комиссовали, стал инструктором военно-воздушного дела в Петрограде. Потом переехал в Москву и всю свою жизнь занимался конструированием летательных аппаратов. Авиатор до мозга костей! Отец Владимир Андреевич тоже всю жизнь отдал армии, занимался поставками военной техники за рубеж.

— Новые увлечения требуют хорошей физической подготовки. Со спортом отношения складываются?

— В детстве занимался несколько лет беговыми лыжами. Это сильно помогло потом. Затем волейбол, естественно, футбол. Горные лыжи пришли после МГИМО. В Архызе первые уроки брали. Потом еще одно увлечение — конкур. Много плавания, а сейчас возобновил теннис. Любимый партнер — Валя Юмашев.

— Не удалось вам с Борисом Николаевичем сыграть.

— Мы играли с Борисом-младшим в санатории «Волжский Утес», Борис Николаевич болел за внука. Но увлечением номер один теперь стали экспедиции, связанные с этнографическим документальным кино.

— Совмещать с охотой экспедиции удается?

— Как правило, нет, но бывают исключения. Например, в джунглях Камеруна мы охотились вместе с пигмеями и натолкнулись на габонскую гадюку. Такой двухметровый монстр. Пришлось застрелить. Аборигены посоветовали зажарить: мол, неотразимое по вкусу мясо. С нами был французский повар. Но осторожности ради я запивал блюдо сорокаградусным виски. И оказался прав. Один наш оператор, который предпочел колу, наутро себя чувствовал очень неважно. Но мне стало плохо в Москве — нет, не от съеденного, а от рассказа одного из наших. Гадюку готовил не французский повар, а пигмеи, помыв ее в ручье.

— А как с российской охотой?

— У нас есть люди, которые очень незаурядные охотники и большие профессионалы. Начнем с Павла Николаевича Гусева, главного редактора «МК», прекрасный охотник. Есть ребята, которые основали концерн «КАРО», — Олег Андреев и Леонид Огородников. Есть такой депутат Госдумы Александр Шишкин, Олег Киселев из РОСНАНО. Черномырдин был азартным охотником. С ним связана знаменитая история с ярославскими медвежатами. Проблемы охоты на зимней берлоге состоят в том, что у нас не осталось егерей, которые по слуху могут определить, кто находится в берлоге — самец или самка с малышами. Нет таких! Была ситуация, когда Виктор Степанович вышел на медвежью берлогу. И в прессе раструбили, что он охотился на медвежат. Но есть понятие медвежонок, а есть пестун. Пестун — это медведь не из последнего помета, достаточно уже крупный. Приезжает Черномырдин на доклад к Ельцину, рядом — толпа журналистов. Заходит в приемную. А я ему с ходу и говорю: «О, Виктор Степанович, покоритель Ярославской области!» ЧВС на меня чуть не с кулаками: «Ты-то, блин, от тебя-то, охотника, я вообще такого ожидать не мог... Это же пестун был! Ты-то должен понимать, что это взрослый медведь». Вся приемная там лежала просто, настолько энергично он защищал свою правоту как охотника.

Честно говоря, сейчас я разочарован тем, что творится в российской охоте. Охочусь в частных хозяйствах своих друзей, знакомых, где все нормально обустроено, или предпочитаю охотиться за пределами России.

— Домашних животных не держите?

— Две лошади, пять собак, много птицы — японские журавли, филины, большая коллекция фазанов. Так что компенсируем недостаток внимания к природе. Владимир Щербаков мне помог, знаменитый наш в прошлом зампред правительства при Горбачеве. У него великолепная, лучшая в стране коллекция фазанов. С птицами интересно. Любопытно наблюдать за их жизнью, за взаимоотношениями. Потом, они очень красивые сами по себе. Но когда еще удается получить яйцо, чтобы через инкубатор вывести и вырастить этого фазана, это просто совсем кайф.

Собаки — это два пойнтера для охоты, один голден ретривер плюс два алабая.

— Кто вас приобщал к конкуру?

— Наверное, Саша Абрамов, помощник президента. Он этим очень увлекался. Потом несколько раз я охотился на лошадях и в Африке, и в Киргизии, и в Красной Поляне и как-то себя чувствовал неуютно, честно говоря. И когда узнал, что на ипподроме можно получить навыки верховой езды, с удовольствием пошел на это. Видимо, шляхетские гены должны были заговорить.

Сейчас у меня два ганновера. И совершенно влюбленная в лошадей дочка. Мама категорически против, а у нее игрушки основные — это лошади, она их просто обожает.

— У вас еще двое взрослых сыновей?

— Они у меня погодки — по 26 лет каждому. Оба окончили МГИМО. Старший, Владимир, пошел неожиданным путем: после МГИМО — диджей, играет, зажигает, и ничто другое его не интересует. Имеет право. И маленькие мои детки — почти четыре года дочке Анисье и полтора года сыну Милану. Кому уделял больше внимания? Первое отцовство, так скажем, прошло на высоком аллюре. Позднее, конечно, дает огромное преимущество...

Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 5 сентября 2011 > № 397481 Сергей Ястржембский

«С поставками продовольствия все решается, как правило, в течение двух-трех недель»

В этом году Россия может направить до $500 млн на финансовую помощь другим странам. Минфин даже предложил правительству создать специальное Российское агентство международного развития — структуру, которая возьмет на себя координацию разных форм финансовой помощи. О том, как справляется Россия с ролью донора, и о сотрудничестве с международными организациями, такими, как МВФ и Всемирный банк, рассказал в интервью обозревателю «МН» Андрею ЛИТВИНОВУ директор департамента международных финансовых отношений Минфина Андрей БОКАРЕВ.

«Мы не считаем, что 2,7% — это максимальный уровень, на который мы можем претендовать в МВФ»

— В декабре 2010 года Совет управляющих МВФ одобрил пересмотр квот членов фонда. Устраивают ли Россию темпы реализации этого решения и можно ли ожидать, что в будущем российская сторона будет предлагать новый пересмотр?

— Традиционно в МВФ голосование по таким вопросам занимает довольно много времени. Нужно, чтобы не просто управляющие проголосовали, но и страны утвердили это решение. Я бы не стал оценивать скорость этого процесса. И президент России, и управляющий от России в МВФ Алексей Кудрин заявляли, что мы поддержали принятое решение, но рассматриваем его как промежуточное. Должен происходить дальнейший пересмотр позиций стран с формирующейся экономикой — их роли, участия в процессе принятия решений. Это было зафиксировано на последнем саммите «двадцатки» в Сеуле. Есть договоренность, что будет разработана новая формула расчета квот, которая будет более четко отражать вес той или иной страны в мировой экономике и торговле. Работа над формулой должна быть завершена к 1 января 2013 года, и уже на ее основе в течение года должен состояться еще один пересмотр.

Что касается России, то ей, после определенного уменьшения в прошлом году, квоту повысили до 2,7%. Мы не считаем, что это максимальный уровень, на который мы можем претендовать. Дальнейшее ее увеличение будет зависеть от двух факторов: темпов роста российской экономики и от того, какие компоненты войдут в состав новой формулы.

— И от темпа роста экономик, которые тоже претендуют на увеличение квот?

— Безусловно. Нужно будет определить, какой базовый год мы возьмем для расчетов. Существующая формула — мы об этом неоднократно заявляли — нас не до конца устраивает. Мы считаем, что во главу угла должен быть помещен такой параметр, как ВВП. Другие критерии тоже могут присутствовать, но они должны быть четкими и понятными. Не умозрительными, а поддающимися оценке.

— ВВП — объем или темпы роста?

— Объем. Темпы роста, например, экономики Афганистана, несколько лет выражались двузначными показателями, но это отнюдь не означает, что появился новый экономический гигант, просто база для роста была очень низкой. Сейчас вес фактора ВВП в формуле — 50%. По нашему мнению и по мнению ряда наших партнеров из стран BRICS, эта доля должна быть увеличена. Насколько — пока нет даже начальных предложений.

— А какие другие факторы учитываются, кроме ВВП?

— Есть показатель международных резервов — его вес 10%. Есть еще вариативность экономики и ее открытость. Здесь учитываются потоки капитала — приток и отток, показатели торгового оборота. К этим показателям у нас есть целый ряд претензий. Если мы говорим про торговлю, то надо четко учитывать торговлю в рамках различных таможенных союзов. Что касается открытости, то это достаточно условный показатель. Очевидно, что есть ряд стран, относящихся к международно признанным финансовым центрам, та же Великобритания, туда и идет капитал. С другой стороны, есть экономики не менее влиятельные, но с другой статистикой притока и оттока капитала. Ставить в зависимость от этого фактора квоту страны в МВФ неправильно.

— Почему пересмотр российской квоты начался со снижения?

— По многим показателям — той же вариативности и открытости — у нас далеко не лидирующие позиции. При проведении прошлого пересмотра за основу брались экономические показатели начала 2000-х годов, когда объем российской экономики был еще на достаточно низком уровне. Последний перерасчет, когда произошло повышение российской квоты, отталкивался от данных 2008 года.

— Получается, что российскую квоту повысили примерно до того уровня, который и был?

— Когда Россия в 1992 году вступала в МВФ, квота была установлена в 2,89%. Но этот уровень нет смысла брать за точку отсчета. Тогда квота рассчитывалась достаточно условно, бралась в расчет доля бывшего СССР в мировой экономике, да и политический фактор присутствовал.

— Готова ли стратегия сотрудничества России со Всемирным банком на четыре года, о которой шла речь весной?

— Работа идет, она должна быть закончена до конца этого года. Новая стратегия, безусловно, будет логическим продолжением действующей. Какие-то направления добавятся, например, в ближайшие годы Россия будет председательствовать в ряде международных форумов: АТЭС в 2012 году, в 2014 году наступит очередь России возглавлять «восьмерку». На нас ляжет бремя интеллектуального лидерства, надо будет предлагать какие-то инициативы для обсуждения всеми участниками. Мы рассчитываем на определенное взаимодействие, использование технического и экспертного потенциала Всемирного банка в ходе нашего председательства. Это нормальная международная практика, которой пользуются и США, и европейские страны.

«Приоритетом для нас являются страны СНГ, но это логично»

— В прошлом году Россия направила $472 млн на финансовую помощь другим странам, сколько может быть выделено в этом году?

— Сумма, о которой мы говорим, это «официальная помощь развитию» (ОПР). Она рассчитывается по методологии ОЭСР, традиционной для всего донорского сообщества. Учитывается несколько факторов: средства должны идти именно на социально-экономическое развитие страны, никакой военной нагрузки, предоставляться в виде льготных кредитов или грантов. Могут быть и другие формы помощи, но они уже за рамками ОПР.

Я не согласен с утверждением, что Минфин не публикует данных об оказании финансовой помощи. Начиная с прошлогоднего саммита «восьмерки» запущен процесс отчетности, осуществляется анализ того, как реализуются принятые лидерами этого форума решения. Накануне саммита лидеров такие доклады публикуются. Там есть и общие позиции, и данные по странам, с перечислением конкретных проектов и инициатив. Параллельно с публикацией общего доклада мы устраиваем и национальную презентацию, на сайте Минфина эти данные размещены.

Нельзя сказать, что Россия не уделяет должного внимания африканским странам, как иногда утверждают. Мы не отрицаем, что приоритетом для нас являются страны СНГ, но это логично. Эти страны наши ближайшие соседи, нас связывают многолетние связи и интересы. Те же французы делают акцент на странах, бывших французскими колониями, потому что с ними сохранились определенные связи.

Но это не значит, что мы не уделяем внимания другим государствам, в прошлом году Россия оказала помощи африканским странам более чем на $70 млн. Мы не игнорируем ситуацию, сложившуюся на Африканском Роге, — готовится ряд решений по оказанию помощи практически всем странам этого региона, например, Эфиопии, Джибути, Сомали. Сейчас в первую очередь речь идет о поставках продовольствия. Планируем реализовывать эти усилия совместно со Всемирной продовольственной программой.

Что касается будущего, то мы обычно прогнозируем для себя какой-то потолок. Мы понимаем, что больше оказать помощи не сможем, так как есть бюджетные ограничения. До конца года осталось четыре месяца, так что называть конкретную сумму по итогам года еще рано. В итоге, думаю, будут цифры, сопоставимые с уровнем прошлого года, $450–500 млн.

— А можно ли оценить общий объем помощи, помимо ОПР?

— Мы в Минфине ведем учет прежде всего по линии официальной помощи развитию. Не всегда понятна грань, которая отделяет финансовую помощь от других видов сотрудничества. Пока эти данные существуют в разрозненном виде, сводной картины нет.

— Например, кредит Белоруссии — финансовая помощь?

— Нет, там условия более льготные, чем рыночные, но все же Белоруссия не относится к странам — получателям ОПР. Этот кредит можно назвать не «помощью», а «поддержкой» — он помогает нашим соседям преодолевать кризис. В кредитах по линии ОПР грантовый элемент должен составлять не менее 25%.

— Допустим, возникла ситуация, связанная с угрозой голода или еще более оперативная — с войной в Ливии. Каков механизм принятия решений?

— Схемы могут быть самые разные. Могут быть конкретные поручения президента или председателя правительства — либо по их собственной инициативе, либо после просьбы властей той или иной страны об оказании помощи. Инициаторами могут быть и федеральные органы власти, прежде всего МИД, поскольку именно они держат руку на пульсе и располагают информацией о ситуации в конкретных странах.

— Когда обсуждается вопрос о пределах финансирования, вы можете дать свою предварительную оценку?

— Безусловно. Когда идет речь об оказании продовольственной помощи, есть оценка ФАО, Всемирной продовольственной программы ООН — в чем нуждается страна, каковы затраты на доставку грузов. Бывают ситуации, когда с ходу оценить уровень затрат сложно. Например, идет речь о строительстве школы — надо учитывать, в каком климате будем строить, городская школа или сельская, есть ли вокруг необходимая инфраструктура, помогаем ли мы с подготовкой учителей. Это может потребовать анализа, который займет время. С поставками продовольствия все решается, как правило, в течение двух-трех недель.

— А продовольствие откуда?

— Есть два варианта: из запасов Росрезерва или из текущего (вариант — прошлогоднего) урожая, если речь идет о зерне или муке. Все зависит от потребностей принимающей помощь стороны и логистики. Очевидно, что в Африку проще поставлять зерно, которое хранится в европейской части страны, а если идет речь о помощи Афганистану, то приоритет за Алтаем и Западной Сибирью.

— Что нужно, чтобы отправить самолеты? Распоряжение правительства?

— Тут две схемы. То, что мы часто видим по телевизору, когда происходит некое стихийное бедствие, как цунами в Японии, то тут МЧС в течение суток отправляет грузы. У них есть определенный объем финансирования, который позволяет заправить самолет и посадить туда нужных людей с необходимым набором оборудования. Все их расходы потом возмещаются по факту. Другое дело, если сначала проводится оценка необходимых затрат, как в случае с засухой. Это тоже стихийное бедствие, но более растянутое во времени. Поэтому решение может приниматься дольше.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 31 августа 2011 > № 395516 Андрей Бокарев

Об особенностях и перспективах экономического развития Калининградской области, создании "янтарного кластера", работе над облегчением визового режима с ЕС и подготовке региона к ЧМ-2018 в интервью РИА Новости рассказал губернатор области Николай Цуканов.

- Калининградская область - единственный полуэксклав России, самый западный регион страны, граничащий с Евросоюзом. Какие преимущества дает такой статус и какие проблемы создает?

- Калининградская область является своеобразным "полпредом" нашей огромной страны в Европе, ее передовым рубежом. От Калининграда до польской границы - всего 35 километров, до литовской - семьдесят. При этом расстояние до ближайшего областного центра России - Пскова составляет 800 километров, до Москвы - почти 1300 километров.

Уникальное геополитическое положение определяет ту особую роль, которую отводит нашему региону руководство государства, в том числе, в интеграционных процессах между Россией и Евросоюзом. География определяет и экономическую "харизму" области. Так, в числе безусловных приоритетов для нас является развитие производств, ориентированных на экспорт. Вместе с тем, отдаленность региона от Большой России создает жителям области транспортные неудобства: до Москвы почти сутки пути на поезде, две границы...

-Вы ставите задачу превратить Калининградскую область в своеобразный плацдарм реализации экспортных амбиций России через модернизацию, улучшение инвестклимата. На территории области определены новые промышленные зоны, где для инвесторов готовится инфраструктура. Какие направления промышленности планируется развивать в этих зонах, какие преференции предоставляются инвесторам, когда эти зоны начнут действовать?

- На территории области планируется создать семь промышленных зон, четыре уже находятся в высокой степени готовности. В ближайшие годы там будут не только сконцентрированы крупнейшие предприятия традиционных для области отраслей, но и возникнут производства, представляющие новые кластеры региональной экономики, например, химическая промышленность и высокотехнологичная электроника.

Самый восточный и один из наиболее развитых объектов программы развития промышленных зон - "Технополис Гусев". Его базовый инвестор - российская научно-производственная компания "Дженерал Сателайт", представляющая на отечественном и международном рынках радиоэлектронное оборудование. Промзона "БалтТехПром" - самая западная на карте региональных промзон - специализируется на производстве битумов и гудронов, развитии морской и железнодорожной транспортной логистики. Инвесторы-резиденты ОЭЗ получают весь спектр налоговых и таможенных преференций, предусмотренных режимом Особой экономической зоны, установленным федеральным законом "№" 16-ФЗ.

Замечу, что в борьбе за инвестора нам приходится конкурировать с другими регионами. И мы понимаем, что одних преференций, предусмотренных федеральным законодательством, для этого мало. Мы обязаны помогать инвесторам с инфраструктурой: не звать их в "чисто поле", а подвести газ, электричество, все необходимые коммуникации. Кроме того, необходимо избавлять их от лишних административных барьеров на всех этапах инвестирования. Для решения этих задач в правительстве области создан Совет по инвестициям. При одобрении проекта инвесторы в режиме "одного окна" получают все необходимые документы на землю, разрешения и согласования. Кроме того, вместе с муниципалитетами мы помогаем инвесторам подобрать земельный участок, подходящий под создание производства.

- Действие ряда механизмов режима ОЭЗ для Калининградской области заканчивается в 2016 году. Что, по Вашему мнению, необходимо предпринять, в том числе, на законодательном уровне, для обеспечения развития ОЭЗ и области в целом в последующие годы?

- Закон об Особой экономической зоне в редакции 2006 года дал региону инвестиционные перспективы и гарантии. Инвесторы четко понимали, что ближайшие 10 лет правила игры не изменятся. Это дало стабильность с точки зрения притока инвестиций и поставок сырья. С 2006 года область получила более одного миллиарда евро иностранных инвестиций в основной капитал, у нас действует 66 резидентов ОЭЗ.

Однако, за эти пять лет обнажились и слабые стороны закона: очевидно, что ему не хватает "прозрачности" и дополнительных гарантий для долгосрочных инвестиций. То, что нашему региону даже в силу особой географии необходимы специальные условия развития бизнеса, прекрасно понимают и на федеральном уровне. У нас есть четкое понимание того, каким должен быть новый закон для обеспечения стабильного развития региона на долгосрочный период, который не просто будет "преемником" "№"16-ФЗ, но и сформулирует новые задачи. В нем должны быть отражены такие направления как инновационное развитие и экспортное продвижение регионального несырьевого продукта. Ну, а главное в том, что речь идет о создании не просто закона, а о разработке условий развития области на несколько десятилетий вперед. Ведь только тогда наши инвесторы будут четко понимать, что правила ведения бизнеса в регионе не изменятся, и только так мы сможем существенно увеличить список резидентов Особой экономической зоны, а, значит, влить дополнительные средства в областной бюджет.

- На территории области сосредоточено 80% мировых запасов янтаря, однако доля предприятий по его переработке в общем объеме промпроизводства составляет лишь 0,35%. Какие меры планируются для развития отрасли, что это может дать региону с точки зрения экономики, развития калининградского "бренда"?

- Проблемы янтарной отрасли могут быть решены на федеральном уровне, но инициировать эту работу должен регион. Сейчас мы готовим программу развития янтарной отрасли, главная цель которой - добиться, чтобы не только добыча, но и переработка "солнечного камня" была сосредоточена на территории области. Нужно добиться того, чтобы добавленная стоимость переработанного янтаря оставалась у нас, а не в экономиках соседей. Для этого нужно привлекать инвесторов и, значит, включить наш Янтарный комбинат, который находится в федеральной собственности, в программу приватизации, либо передать его региону.

Мы также предложили ряд конкретных мер в этом направлении. Первое - это введение уголовной ответственности за незаконную добычу янтаря. Второе - заградительные пошлины на вывоз янтарного сырья. Третье - налоговые преференции для обрабатывающих янтарь компаний и беспошлинный вывоз янтарной продукции. Мы должны создать, вернее, воссоздать на территории области особый янтарный кластер, где мы могли бы собрать лучших мастеров-янтарщиков. Это станет нашей не только производственной, но и туристической "визитной карточкой".

- Насколько плотно Калининградская область сотрудничает с соседями из Евросоюза - Польшей и Литвой?

- Калининградская область всегда открыта для сотрудничества, особенно для наших соседей. Естественно, что особое географическое положение определяет активный уровень нашего взаимодействия как с Литвой, так и с Польшей. У нас есть двух-трехлетние планы межрегионального сотрудничества в области экономики, культуры, спорта, туризма, охраны окружающей среды. Важный элемент приграничного сотрудничества - связи на муниципальном уровне. Трудно найти в нашей области район или город, который бы не имел партнеров в Литве или Польше.

Что касается Польши, то наибольшее количество мероприятий проводится совместно с Варминьско-Мазурским воеводством. Это, прежде всего, взаимные культурные и экономические презентации. Второй год проводится Международная парусная регата по Калининградскому (Вислинскому) заливу на кубок трех Губернаторов. Растет грузопоток между портом Калининград и портами Польши.

Традиционное сотрудничество с польской стороной осуществляется и по линии ветеранских организаций, общественных объединений и студенчества для обеспечения ухода за расположенными на территории Польши мемориалами павшим советским воинам.

Говоря о взаимодействии с регионами Литвы, могу отметить нашу совместную работу в российско-литовской межправительственной комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому, гуманитарному и культурному сотрудничеству. В стадии подготовки - проект соглашения о строительстве моста через реку Неман между городами Советск и Панемуне и подходов к нему.

Напомню, что в апреле 2011 года состоялись ставшие уже традиционными Дни Калининградской области в Литве. В рамках Дней я встречался с президентом Литвы Далей Грибаускайте и главами литовских министерств. Совместными усилиями идет подготовка к празднованию трехсотлетия со дня рождения классика литовской литературы Кристионаса Донелайтиса.

- Какие меры предпринимаются для решения визового вопроса?

- Облегчение визового режима Россия - ЕС должно произойти для всех россиян, однако для калининградцев этот вопрос имеет особое значение: ведь от Большой России нас отделяет шенгенская зона.

Поэтому правительство Калининградской области ведет последовательную работу по облегчению визового режима для жителей региона в тесном сотрудничестве с МИД РФ и другими федеральными ведомствами. Российская позиция заключается в последовательной и поэтапной работе по переходу в перспективе к безвизовому режиму взаимных поездок граждан России и стран Евросоюза. Правительство Калининградской области инициирует или принимает участие в разработке как раз таких поэтапных документов, минимизирующих последствия действия Шенгенского соглашения для жителей. Так, в свое время Российской Федерацией были приняты следующие меры, разработанные с участием правительства области:

- введение особого порядка пересечения территории Литвы железнодорожным и автомобильным транспортом по упрощенным проездным документам (УПД-ЖД и УТД), который показал свою эффективность;

- получение жителями Калининградской области не однократных, а двукратных транзитных литовских виз для проезда на территорию Белоруссии, Украины и возвращения обратно без специальных приглашений;

- оформление заграничных паспортов для жителей региона на бесплатной основе.

В настоящее время правительство области предлагает отработать еще один механизм, а именно выдачу многократных, многолетних виз без приглашений для жителей области - граждан России.

Это предложение мы постоянно озвучиваем на встречах с руководителями органов власти зарубежных стран, на официальных мероприятиях МИД РФ. Мы видим роль Калининградской области как площадки для апробации всех этапов обсуждаемой сейчас Россией и ЕС "дорожной карты" по переходу к безвизовому режиму. Однако, в принятии решения по "дорожной карте" значительную роль играет политическая составляющая: различные позиции стран Евросоюза. То есть с предложением России должны согласиться большинство стран ЕС. Именно поэтому на всех наших встречах с европейскими коллегами мы обязательно затрагиваем визовый вопрос и стараемся настроить их положительно по отношению к этой российской инициативе.

- Какие объекты будут строиться в Калининграде для ЧМ-2018? Как они будут использоваться после чемпионата?

- Объекты Чемпионата я бы разделил на несколько частей. Первая часть, самая важная для области - это областная инфраструктура, которая делится на "общую" (жизненно необходимая области) и "специализированную" (строящуюся для обеспечения Чемпионата). К "общей" инфраструктуре относятся современный аэропорт, автовокзал, морской порт, хорошие дороги, транспортные развязки и путепроводы, гостиницы, капитальный ремонт фасадов, приведение в порядок внутридомовых территорий, реконструкцию набережной Преголи, развитие инфраструктуры связи. Улучшение должно произойти также в системе здравоохранения и оказания первой медицинской помощи. К "специализированной" инфраструктуре можно отнести строительство двух мостов через рукава Преголи.

Вторая часть - это комплекс Центрального стадиона, включающий в себя пресс-центр, деревню спонсоров, зону гостеприимства, внешний периметр для болельщиков, центр волонтеров и другие. Подготовить все объекты мы планируем к 2016-2017 годам. Главный спортивный объект, который будет построен к ЧМ-2018, это футбольный стадион на 44 тысячи зрителей. Его возведут в центре Калининграда. Кроме того, в плане подготовки к Чемпионату - строительство тренировочных баз в живописных курортных зонах области. Конечно, после игр жизнь этих спортивных объектов не закончится. Механизмы целевого использования всей инфраструктуры, которая останется после ЧМ-2018, разрабатываются в рамках областных долгосрочных программы развития спорта.

Россия. СЗФО > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 11 августа 2011 > № 386790 Николай Цуканов

Тень избранного

«Иоанну Павлу II очень хотелось приехать в Россию простым паломником — посетить святые места, особенно те, где в сталинские времена совершались казни», — вспоминает его бессменный личный секретарь кардинал Станислав Дзивиш

Недавно римские журналисты попросили Папу Римского Бенедикта ХVI назначить небесного покровителя электронных СМИ. Наиболее подходящей кандидатурой репортеры сочли предшественника нынешнего понтифика Иоанна Павла II. Почему именно его? Ответ «Итоги» попытались найти у человека, который 27 лет был бессменным секретарем прежнего папы, — кардинала Станислава Дзивиша. Судьба свела их в далеком 1966-м. Именно тогда молодого ксендза Дзивиша ввел в свой ближний круг митрополит Краковский Кароль Войтыла. Позже, в Ватикане, рассудительного ксендза почтительно называли дон Станиславо и считали, что он наделен властью всего лишь чуть меньшей, чем сам папа. Именно кардинал Дзивиш был тем человеком, который с самого близкого расстояния мог наблюдать, как Иоанн Павел II превратился в одну из самых харизматичных фигур ХХ века.

— Ваше Высокопреосвященство, Иоанн Павел II известен прежде всего тем, что за время своего понтификата сломал массу стереотипов и даже приветствовал общение Церкви и прихожан с помощью Интернета. Его всегда раздражал архаичный порядок вещей?

— Папа хотел стать современнее, где это было необходимо. Так, например, сразу после избрания Иоанн Павел II встретился с примасом Польши кардиналом Стефаном Вышинским, которому не позволил встать перед собой на колено, как того требовал церемониал. Папа отказался, чтобы его носили в лектице (так назывались у римлян носилки, на которых переносились первоначально больные и женщины, а затем и мужчины. — «Итоги»), — у Кароля Войтылы были сильные ноги горца. Только после покушения святой отец путешествовал в бронированном папамобиле. Отказался святой отец носить и пышную тиару (корона Папы Римского. — «Итоги»). Папа первым стал целовать землю, на которую ступал в новой стране, он ввел массовые мессы на стадионах. Он был человеком очень современным. Это он продемонстрировал в своей первой книге «Любовь и ответственность». Он рассмотрел природу сексуальности в супружеских отношениях, стыд перед обнаженным телом, женскую фригидность, которая часто объясняется мужским эгоизмом... Для епископа это было смелое, новаторское сочинение, при этом учитывающее все последние научные разработки. Журналисты называли папу «великим коммуникатором», имея в виду его талант находить контакт с людьми. Он свободно говорил на девяти языках, а в молодости Кароль Войтыла играл в театре — видимо, оттуда и пошло умение держаться на публике, чувство сцены. При этом он оставался самим собой.

Вспоминаю, как в Фатиме папа долго молился перед фигурой Богоматери, а в храме на Вавеле в Кракове ушел в молитву не менее чем на полчаса. В обоих случаях телеоператоры, снимавшие визит, покорно транслировали «молчание папы». Но святой отец никому не навязывал своего молчания. Просто в тот момент он хотел молиться и оставался самим собой.

Именно Кароль Войтыла ввел выступления фольклорных ансамблей во время мессы. В Гаване, например, они исполняли самбу! Нередок был обмен шутками. В Мюнхене на встрече с детьми он спросил, отпустили ли их сегодня в школе. Дети дружно это подтвердили. На что святой отец сказал: «Значит, папа должен сюда чаще приезжать». Ему всегда хотелось отойти от формализма, стать ближе к людям. И, похоже, Каролю Войтыле это удалось.

— Вспомните, как происходило избрание Кароля Войтылы папой? Вы этого не ожидали?

— Это было невозможно предугадать: спустя 455 лет папой избрали неитальянца, тем более славянина из Восточной Европы. Я находился на площади Святого Петра, недалеко от входа в Сикстинскую капеллу, когда услышал, как кардинал Перикле Феличе объявил имя нового папы — это был мой епископ! Я словно окаменел. Про себя повторял: «Случилось...» В Кракове нашлось немало людей, которые молились против его избрания только ради того, чтобы он их не покидал. Кто-то тем временем проводил меня к дверям конклава (от латинского conclave — «запертая комната», коллегия кардиналов, которые выбирают нового папу после кончины прежнего. — «Итоги»). Двери наконец-то отворили и «маршал» — маркиз Джулио Саккетти — проводил меня в залу, где святой отец ужинал вместе с членами коллегии кардиналов. Он посмотрел на меня, пытаясь отгадать, какие эмоции я испытываю, видя его в новом обличье. Он сам был удивлен, что избран. Сразу после ужина отправился в комнату маленькой квартирки на этаже, где жил, будучи госсекретарем Ватикана, и приступил к написанию своей первой энциклики. То было программное выступление, где ставились основные задачи понтификата — введение в жизнь соборных постановлений, открытость миру, экуменизм. А я тем временем вернулся в нашу польскую коллегию, где вместе с другими ксендзами мы всю ночь обсуждали то невероятное событие, старались поймать польское радио — хотелось узнать о реакции в Кракове и других городах страны. На Вавеле (замок-крепость в Кракове) бил колокол Зигмунда, что случается в исключительных случаях... Но не все в Польше радовались избранию Кароля Войтылы. Когда он, еще будучи кардиналом, покидал Краков, власти отобрали у него дипломатический паспорт и выдали обычный — туристический. Говорят, кто-то из провинциальных партийцев тогда заявил: «Пусть едет на конклав. Посчитаемся с ним после возвращения».

— Рабоче-крестьянское руководство Польши не жаловало Войтылу?

— Неподалеку от входа в архидиоцез на улице Францисканской постоянно дежурили автомобили секретной службы, которых Кароль Войтыла называл своими «ангелами-хранителями» и всегда их благословлял. «Приятно, когда к тебе проявляется такое внимание», — говорил он, выглядывая в окно. Все его выступления записывались сотрудниками службы безопасности и анализировались «где надо». Причем когда Войтыла приезжал в Польшу уже будучи папой, Большой Брат не оставлял свой пригляд. В начале 80-х в Варшаве святой отец встречался с представителями оппозиции. Гостей он принимал в саду своей резиденции, где не было прослушки, а в комнатах говорил только то, что хотел, чтобы было услышано. В 1983 году папа должен был переговорить с главой судостроительного профсоюза Лехом Валенсой. Власти были категорически против, но в конце концов генерал Ярузельский (в то время председатель комитета обороны и верховный главнокомандующий вооруженными силами Польской Народной Республики. — «Итоги») согласился. Было определено место встречи — небольшой пансионат на Хохоловской Поляне в Татрах. Конечно, отнюдь не горным воздухом собирался там дышать Иоанн Павел II. Папу и Валенсу ждал хорошо подготовленный конференц-зал. Святой отец вошел, осмотрелся, но что-то явно возбудило его подозрения. Он взял Валенсу под руку и вышел вместе с ним в коридор, где они смогли спокойно поговорить.

— Говорят, что «Солидарность» появилась не без помощи папы?

— Это движение, возникшее в 1980 году, — действительно последствие паломничества папы на родину годом ранее. «Я должен поддержать свой народ. Я должен напомнить, что государство существует для того, чтобы помогать и служить человеку, а не за тем, чтобы им владеть», — говорил он, прекрасно понимая, что поляки ждут его, но руководство страны, наоборот, не знает, как затормозить приезд. Святой отец был первым папой в истории, который отправлялся в коммунистическую страну — Европу все еще разделял железный занавес. По этому поводу у Брежнева были дурные предчувствия: «Этот человек принесет нам столько проблем!» Советский генсек всерьез рекомендовал польскому руководству воспрепятствовать визиту понтифика. «Пусть папа официально заявит, что не может приехать из-за плохого самочувствия. Он же разумный человек», — советовал Леонид Ильич. Разрешение на приезд папы оттягивалось до последнего. Я предупреждал Ежи Амброзевича, одного из редакторов отдела пропаганды в ЦК Польской объединенной рабочей партии, какие катастрофические последствия для имиджа Польши будет иметь отказ папе во въезде. Только сейчас стало известно о секретных стенограммах летучек Амброзевича со Станиславом Каней, первым секретарем ЦК партии, когда они обсуждали предстоящий визит. «Товарищ секретарь, раньше «матчи» с кардиналом Войтылой разыгрывались в Кракове, но теперь «стадион» перенесен в Рим, где включены камеры телекомпаний всего мира. Это не польская лига, это уже мундиаль», — напоминал Амброзевич. И поскольку «мундиаль» нельзя было отменить, поездка состоялась. Первая месса была в Варшаве на площади Победы, где обычно проходили основные государственные празднования. Кардинал Франц Кениг, митрополит Венский, назвал это «настоящим землетрясением». Во время выступления Иоанн Павел II дал понять, что никогда не смирится с результатами Ялтинской конференции и разделением Европы на два блока. Перед отъездом, поднимаясь на борт самолета и прощаясь с председателем государственного совета ПНР Генриком Яблоньским, папа расцеловал его в обе щеки. Коммунист Яблоньский был явно озадачен. «Это событие, без сомнения, стало свидетельством смелости с обеих сторон, — заявил святой отец. — В наше время такой шаг был просто необходим. Иногда надо взять на себя смелость и пойти в ту сторону, куда еще никто не ходил». Понимал ли Яблоньский, что папа имеет в виду?..

— Так вот почему в Польше на следующий год начались брожения.

— Ясно было: что-то должно произойти. На ум приходили город Познань и первый протест рабочих в Польше, который положил конец сталинизму. 1 июля 1980 года из-за очередного повышения цен перестало работать несколько цехов завода «Урсус», что под Варшавой. Забастовки возникали то тут, то там по всей стране, в том числе и в Гданьске на верфи имени В. И. Ленина, где стачку организовал электрик Лех Валенса. Рабочие протестовали против увольнения члена независимого профсоюза Анны Валентинович, оператора башенного крана с двадцатилетним стажем. На воротах верфи появилось изображение Черной Мадонны из Ченстоховы и фотография папы-поляка. Увидев это по телевидению, святой отец воскликнул: «Может, настал момент?! Никогда такого не было! Рабочие протестуют против нарушения права на труд, но при этом они молятся. И все происходит мирным путем!» С тех пор каждое утро лета 1980 года начиналось с вопросов папы: «Ну, что там происходит? Где еще забастовки?» Мне приходилось пересказывать ему теле- и радионовости. События развивались стремительно — два месяца забастовочного движения привели к возникновению профсоюза «Солидарность». Протокол соглашений признавал «наличие свободных и независимых профсоюзов» и гарантировал полякам право на забастовки. Помню, как папа вздохнул с облегчением: он был очень рад, что все закончилось без кровопролития. Но его волновала угроза вторжения войск Варшавского договора — Пражская весна еще была свежа в памяти. Телефонные звонки и переговоры с американской администрацией, в частности с занимавшим тогда высокий государственный пост Збигневом Бжезинским, помогали папе получать необходимую информацию. Он писал и письма Брежневу, пытаясь предостеречь от вторжения, но ответа не получал. Не думаю, что угроза со стороны сил Варшавского договора была настолько серьезной: к тому времени Советский Союз проигрывал войну в Афганистане и вряд ли бы начал кампанию в европейской стране.

— Но эйфория вскоре прошла, и «лето с «Солидарностью» в итоге обернулось зимой с военным положением?

— Все оборвалось 13 декабря 1981 года, когда кто-то из Ватикана попытался связаться с Польшей. Телефоны не отвечали. Около полуночи в стране отключили все телефонные линии, а в шесть утра о военном положении объявили по телевидению. Позвонил Бжезинский — мы слушали его сообщение в полном молчании. «Хитрый ход» генерала Ярузельского, который взял дело в свои руки», — сообщил Бжезинский. Мы знали до этого о маневрах сил Варшавского договора и войсках, приближающихся к Варшаве, но такого поворота никто не ожидал. Вскоре наступило Рождество, и святой отец попросил поставить на окне у себя в кабинете горящую свечу — символ надежды. То Рождество и начало нового года были для папы временем большой скорби. Некоторые западные СМИ писали о помощи «Солидарности» со стороны апостольской столицы. Хотел бы подчеркнуть: никакой финансовой помощи Иоанн Павел II не оказывал — то была исключительно моральная поддержка. Решающим для будущего Польши оказалось паломничество 1983 года. Тогда Лех Валенса вообще не существовал для властей, а для простых поляков он слыл народным героем. Иоанн Павел II предупредил, что приедет, исключительно чтобы встретиться с Электриком, как называли Валенсу, поддержать его лично. Когда папа был уже в Польше, он понял, что такая встреча может и не состояться. «Если я не смогу увидеться с Валенсой, поворачиваю обратно, — твердо заявил понтифик. — Я должен быть последователен в отношениях с людьми». Как только папа вышел из самолета в Варшаве, он сразу дал понять польскому руководству, что приехал повидаться с членами «Солидарности». Потом встретился с Ярузельским и сказал, что совершенно не понимает, почему надо было ликвидировать «Солидарность», ведь в ней была польская идея: «Где же ваш патриотизм?!» Встреча с Валенсой все-таки состоялась. А спустя месяц генерал Ярузельский снял военное положение и начал выпускать политзаключенных. Так начался этот процесс, который обернулся появлением первого послевоенного некоммунистического правительства в Восточной Европе — правительства Тадеуша Мазовецкого, а позднее — избранием Валенсы президентом Польши.

— Мирная смена власти в Польше, потом падение Берлинской стены, бархатная революция в Праге. Все в Европе случилось как-то уж очень стремительно...

— А разве вы забыли, что во время выступления в ООН в декабре 1988 года Горбачев заявил, что в каждой стране народ имеет право решать сам, в какой политической и экономической системе жить? И именно поэтому дела в Восточной Европе в 1989-м пошли именно так, как пошли. Освобождение народов папа связывал с фатимскими пророчествами (откровения, якобы полученные детьми в португальском городе Фатиме в 1915—1917 годах и долго остававшиеся засекреченными католической церковью. — «Итоги») и особую миссию в этом отводил России. «Если Россия примет просьбу Богоматери, то в мире будет все хорошо. Если нет, ошибка России будет разнесена по всему миру» — так было записано в пророчестве. Кстати, своеобразное обращение к России было сделано еще 25 марта 1984 года на площади Святого Петра в Риме перед фигурой Фатимской Божьей Матери. Иоанн Павел II тогда впрямую не произнес «Россия», но обратил свою речь к «народам, которые в этом очень нуждаются».

— Как складывались отношения Ватикана с Советским Союзом?

— Некоторое сближение началось еще во время правления папы Павла VI, который встречался в 1967 году с Николаем Подгорным (председатель президиума Верховного Совета СССР в 1965—1977 годах. — «Итоги»). В 1979 году в Ватикане побывал шеф советской дипломатии Андрей Громыко. Во время двухчасовой беседы папа спросил Громыко напрямую: «Господин министр, как вы считаете, это нормально, что миллион католиков в Белоруссии до сих пор не имеет своего епископа?» На что «Мистер Нет», как прозвали Громыко за границей, без тени смущения начал рассказывать о свободе совести, которую гарантирует Конституция СССР, а все случаи религиозных преследований в Союзе, дескать, выдумки Запада. Но такие контакты все равно были необходимы хотя бы потому, что международная напряженность в конце 70-х и холодная война не оставляли другого выбора.

— Как после долгого перерыва Советский Союз смог установить дипломатические отношения с Ватиканом?

— Потепление началось с Михаила Горбачева. Историческая встреча произошла в Ватикане 1 декабря 1989 года. «Горбачева послало нам провидение» — такова была оценка Иоанна Павла II, когда стало ясно, что встреча с лидером КПСС состоится. Приветствуя энергичного и уверенного в себе генсека, папа произнес несколько гостеприимных фраз по-русски. На что советский лидер сказал: «А мы давно уже поддерживаем контакты». «Да-да, только все они были на бумаге, а теперь настало время поговорить», — продолжил папа уже по-итальянски. И они удалились в библиотеку. При самом разговоре я не присутствовал, но видно было, что они нашли взаимопонимание. А после того ужина папа сказал: «Человек, который так сильно верит в свои принципы, готов принять все логические последствия этой веры». Именно так и получилось. Горбачев начал процесс, который на определенном этапе его же и отторгнул.

— Иоанн Павел II всегда мечтал посетить Россию. Почему же этого не случилось?

— Найдется мало людей на земле, кто бы так знал и ценил славянскую душу. Папа восхищался литургией, хорошо знал русскую классику и часто повторял: «Какая великая культура...» Был период, когда святой отец прочитал все Священное Писание от начала и до конца по-русски. Понтифик называл православие «восточными легкими церкви» и был очень заинтересован в диалоге с православной церковью. Руководители страны неоднократно передавали понтифику приглашения посетить Россию. Сначала Горбачев, потом и Ельцин, но уже не так горячо. Когда в Ватикане в 2003 году был Путин, как мне кажется, речь о приезде уже не шла. Со стороны Русской православной церкви приглашение не поступало, однако мы были в контакте и пытались встречу приблизить. Несколько раз мы даже договаривались о месте, где Патриарх всея Руси Алексий II может увидеться с папой, но каждый раз что-то не складывалось. Одна из встреч должна была, например, состояться в Сараево в 1997 году. Папа собирался туда еще тремя годами ранее, но ему дали понять, что в Боснии неспокойно. «Риск — обычное дело для миссионеров, епископов, нунциев. Почему папа должен быть исключением?» — сказал он тогда. На что в Сараево объяснили понтифику, что безопасность ему военные могут гарантировать, но верующим — увы.

— Папа переживал, что диалог с российским православием не складывается?

— Помню, как митрополит Кирилл (ныне Патриарх Московский и всея Руси. — «Итоги»), занимавшийся организацией встречи, побывал у нас. Интересный собеседник, он оставил впечатление человека, очень хорошо подготовленного и высокообразованного. Визит в Россию был бы важен для папы, если бы это принесло экуменическое сближение. Но туристические поездки ему были не нужны. Иоанну Павлу II хотелось также приехать в Россию простым паломником — посетить святые места, особенно те, где в сталинские времена совершались казни. Папа хотел поклониться мученикам земли Русской. Он знал, какие огромные преследования перенесла во время революции и после Русская православная церковь. Во время мессы в Колизее он как-то сказал: «Святые нас объединят, мученики нас объединят...» Папа видел себя паломником с молитвой, а не политиком или дипломатом.

— Иоанн Павел II был новатором: первым из пап перешагнул порог синагоги, вступил в диалог с мусульманами. Почему именно он?

— Идея объединения и сотрудничества представителей разных религий была для него очень важной. Хотя синагога находится в нескольких километрах от Ватикана, это путешествие оказалось самым длинным со времен апостола Павла — понадобилось 20 веков истории. Папа рассказывал, что первая неофициальная встреча с главным раввином Рима Элио Тоафф произошла еще в 1981 году, когда тот пришел в одну из католических епархий по приглашению понтифика. Потом раввин еще несколько раз бывал в Ватикане, так что визит в синагогу был неслучаен. В юношеские годы Кароль Войтыла подружился с евреем Юреком Клюгером, сыном адвоката из Вадовиц, и эту дружбу они сохранили на многие годы. Войтыла был уже в Ватикане, а Клюгер переехал в Италию, так что они могли встречаться в Риме. Благодаря этой дружбе папа был в курсе новостей в еврейской общине, и именно Иоанн Павел II привнес особо чуткое отношение к еврейской теме в христианской религии. Что касается той памятной встречи в римской синагоге 25 лет назад, то я припоминаю: рассчитанная примерно на тысячу человек синагога была переполнена. Главный раввин Рима Элио Тоафф, другие раввины и представители еврейских сообществ со всей Италии собрались, предчувствуя что-то особенное. «Когда я был в Освенциме и молился за погибших в лагере — людей многих национальностей, я почему-то вдруг остановился перед памятной доской, на которой было написано по-гебрайски (на древнееврейском. — «Итоги»)... Теперь я могу сказать вам лично: еврейский народ никак не может отвечать две тысячи лет за поступок одного иудея. Нет просто никакой основы для дискриминации евреев. Мы чувствуем глубокое родство с вами: христианская церковь открывает связь с иудаизмом. Вы — наши старшие братья» — такими были слова папы. У людей в синагоге просветлели лица. Позднее эта модель встречи стала образцом для межрелигиозных собраний на высшем уровне. Вспоминается мне, например, встреча с мусульманами в Касабланке в 1985 году и в 2001-м в мечети Омейядов, величайшей мусульманской святыне, в Дамаске. В Сирии папа первым в истории посетил мусульманскую святыню вместе с муфтием этой страны Ахмедом Кафтаро. То был отважный шаг, который по значению ничуть не меньше, чем молитва у Стены Плача в Иерусалиме. Папа был убежден, что у мусульман и христиан есть общие элементы в религии: например, вера в одного и того же бога или вера в воскрешение. Папа тогда поделился со мной, что многое в мире зависит от того, как христиане и мусульмане смогут наладить общение. И как же ему было больно, когда 11 сентября 2001 года в Америке эта надежда подверглась серьезному испытанию.

— Накануне миллениума ходили упорные слухи, что Иоанн Павел II может досрочно сложить свои полномочия…

— Дело в том, что еще Папа Павел VI установил правило: кардиналы старше 80 лет не могут участвовать в выборе нового папы. Следуя этой логике, папа подумывал, а не уйти ли с поста наследника Святого Петра раньше. Понтифик уже тогда плохо себя чувствовал, вынужден был сократить апостольские поездки, меньше общаться с верующими, принимать гостей в Ватикане. У него закралось сомнение: а справляется ли он со своими обязанностями в полной мере? После консультаций с префектом конгрегации доктрины веры кардиналом Йозефом Ратцингером и изучения материалов, оставленных Папой Павлом VI, Иоанн Павел II пришел к выводу, что надо поддаться воле Божьей и оставаться на своем посту: «Бог меня призвал, Бог меня и отзовет в такой форме, в какой захочет». Вместе с тем папа предусмотрел особую процедуру сложения полномочий, как если бы он больше не мог выполнять свою миссию. Но он решил нести свой крест до конца.

— Как папа отдыхал, когда был еще здоров и полон сил?

— Он с удовольствием уходил в горы — таких прогулок мы организовали в итальянской области Абруццо более ста. Никто об этом не знал — ни в Ватикане, ни в стане журналистов. Мы хотели, чтобы во время вылазок папа мог не только покататься на лыжах, побродить по горам, но и посмотреть, как живет простой народ. Именно этого ему не хватало в Ватикане. Вначале один из ксендзов предложил в качестве эксперимента местечко Овиндоли, куда мы съездили на разведку. Места там были достаточно безлюдные, так что мы сочли «побег из Ватикана» возможным. Выехали из Рима около 9 утра в автомобиле ксендза Юзефа Ковальчика, чтобы не возбудить подозрений швейцарских гвардейцев, охранявших дворец в Кастель-Гандольфо (летняя резиденция Папы Римского. — «Итоги»). Рядом с ксендзом Юзефом сидел другой ксендз, раскрывший перед собой газету. В лучших традициях конспирации мы прикрывали святого отца, который расположился на заднем сиденье, а рядом с ним устроился я. Не доезжая до Овиндоли, мы остановились недалеко от горнолыжного спуска, где уже катались несколько человек. Вокруг — заснеженные горы и удивительная тишина, благоприятная для сосредоточения и молитвы. Святой отец сумел там даже покататься на лыжах! А когда мы возвращались, он был очень доволен: «Вырвались, все-таки у нас получилось». После этого «побега» мы еще не раз отправлялись в горы. Папа был одет как обычный горнолыжник: комбинезон, лыжная шапочка, очки. Стоял в очереди на подъемник вместе со всеми, хотя мы подстраховывали его — один из ксендзов прикрывал спереди, другой сзади. Удивительно, но долгое время папу никто не узнавал — никто и подумать не мог, что святой отец такой хороший горнолыжник! Первым раскрывшим инкогнито оказался паренек лет десяти, который отстал от своей группы. Святой отец тогда как раз лихо спустился с горы и подъехал к нам. Парень вдруг вытаращил глаза и завопил на весь склон: «Папа, папа!» Ксендз Тадеуш Ракочи его одернул: «Ты что болтаешь? Поторопись, твоя группа уже далеко, еще потеряешься». Мальчишка отправился догонять своих, а мы быстро сели в машину и помчались в Рим. После этого случая нас уже сопровождала ватиканская полиция — Vigilanza и автомобиль инспектора итальянской полиции при Ватикане. Не хотелось подводить итальянские власти: если бы что-то произошло, им было бы не оправдаться.

— В последние годы его жизни складывалось впечатление, что понтифик сильно страдал физически.

— Кароль Войтыла считал, что мученичество — это часть человеческого существования. Он научился сосуществовать с болью, это было возможно благодаря его духовности, его личным отношениям с Богом. Он принимал все, что Господь для него спланировал. Боль — душевная и физическая — сопровождала его с детства. Очень рано Кароль Войтыла потерял родителей и брата. Он лишился многих друзей во время войны, страдал от нацизма, от коммунизма. Покушение в 1981 году ранило папу не только физически, но и душевно. Он никак не мог понять, почему другой человек хотел его убить. Папа так и не оправился после покушения, когда пуля попала ему в живот и ранила кишечник. Он потерял много крови, перенес сложнейшую, почти пятичасовую операцию, так что врачи даже не верили, что после этого можно выжить. А в 1991 году появились признаки страшной болезни, которая скрутила его позднее. Когда личный врач папы доктор Бузонетти сказал, что дрожание пальцев левой руки — это признак болезни Паркинсона, святой отец принял это с полным смирением и готовностью лечиться. Просил только, чтобы ему разрешили исполнять свою миссию. В 1992 году папа перенес операцию по поводу раковой опухоли в кишечнике. В конце 90-х святому отцу приходилось передвигаться уже на инвалидной коляске — его раздражало чувство зависимости, но он и здесь был мужествен. Больше всего меня восхищало, что он воспринимал свои болезни легко даже тогда, когда они буквально валили его с ног. В конце пути он не мог уже вымолвить ни слова, не мог даже глотать... В 2004 году папа отправился в свое последнее паломничество в Лурдес, где часто происходят исцеления, и сказал об этом так: «Поеду как больной с больными». В начале 2005 года папе стало хуже, и я чувствовал, что его время подходит...

Елена Зигмунд

Ватикан > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 8 августа 2011 > № 382617 Станислав Дзивиш

8 августа исполняется три года с того дня, когда грузинские войска атаковали Южную Осетию и разрушили часть ее столицы Цхинвали. Россия, защищая жителей Южной Осетии, многие из которых приняли гражданство РФ, ввела войска в республику и после пяти дней боевых действий вытеснила грузинских военных из региона. О том, чем живет республика сегодня и каким видит свое будущее, в интервью РИА Новости рассказал президент Республики Южная Осетия Эдуард Кокойты.

- Прошло три года с начала грузинской агрессии 2008 года. Как вы можете охарактеризовать прошедший период?

- Сегодня самое главное - то, что все эти три года наш народ живет совсем другой, мирной жизнью и перед ним стоят совсем другие задачи - сохранение мира, созидание и строительство. Это стало возможным благодаря братской помощи великой России, которая три года назад спасла наш народ от истребления, признала независимость Южной Осетии, а сегодня оказывает всестороннюю поддержку позитивным процессам, направленным на возрождение республики.

Конечно, 18-летняя блокада, жизнь фактически в состоянии войны, последствия августа 2008 года оставили тяжелый след в истории нашего народа и государства. Тогда каждый гражданин республики был вовлечен в решение самой важной задачи - обеспечения безопасности государства и граждан Южной Осетии. Сегодня люди постепенно возвращаются к мирной жизни, начинают самостоятельно облагораживать свои дома, возделывать землю, заниматься бизнесом, создаются все новые и новые рабочие места.

Наше управление занятости и трудоустройства сегодня предлагает свыше 300 вакансий с довольно приличными по республиканским меркам зарплатами. А разве рост рождаемости - не показатель стабильности в стране и душевного спокойствия нации? Ведь, скажем, только в столице республики в текущем году этот показатель составил 122% от уровня прошлого года! И наш народ, как никакой другой, понимает, чего это стоит - жить под мирным небом, иметь возможность строить планы и с оптимизмом смотреть в будущее.

- Наверное, ставший уже традиционным вопрос: как идет восстановление республики?

- Сразу хочу сказать, что комплексный план восстановления выполнен в полном объеме. Заработала инвестиционная программа содействия социально-экономическому развитию Республики Южная Осетия на 2011 год. На ее реализацию Россия планирует выделить 6 миллиардов 810 миллионов рублей.

При этом хочу отметить высокий уровень доверия и взаимопонимания, который достигнут с Министерством регионального развития России во главе с Виктором Басаргиным. Интенсивность деловых контактов значительно возросла с приходом на должность заместителя Минрегионразвития Сергея Верещагина, который курирует вопросы реализации инвестпрограммы. Благодаря его поддержке мы сегодня можем говорить не только о строительстве новых домов, дорог, объектов инфраструктуры. Понимая, что республика должна развиваться разносторонне, он поддержал наше предложение о возведении нового университетского комплекса и драматического театра, за что мы ему безмерно благодарны. Такой подход вселяет уверенность в завтрашнем дне, открывает новые горизонты развития республики.

- Кстати, говоря о завтрашнем дне: каким вы видите будущее Южной Осетии как государства? Недавно прозвучала идея о вхождении республики в Союзное государство.

- Я обозначил лишь вектор возможного развития, так сказать, дальнюю стратегическую перспективу. Да, действительно, мне кажется, одним из наиболее приемлемых вариантов могло бы стать вхождение Южной Осетии в Союзное государство вместе с Россией и Белоруссией. Безусловно, для осуществления этой идеи сначала необходимо, чтобы нашу независимость признала белорусская сторона. И когда будут созданы все предпосылки для развития событий по этому сценарию, тогда и можно будет предметно разговаривать. То есть, я хочу сказать, что в любом случае будущее своего государства должен определить сам народ.

В любом случае, торопиться в таких важных, серьезных, судьбоносных вопросах никто не собирается. Необходимо разработать правовую базу, создать юридические и иные условия, а уж затем садиться за стол переговоров. И нельзя забывать: что многое будет зависеть и от позиции России, мнение которой для нас является таким же важным. И вообще, такие вопросы надо решать консолидировано и взвешенно.

- Но сначала народ выберет нового президента, от позиции которого все-таки многое зависит. Вы уже выбрали себе преемника?

- Перед нами такой вопрос не стоит. Вы знаете, сам я ничьим преемником не был и таковых оставлять не собираюсь. У меня была собственная программа, за которую и проголосовал народ.

Нынешние выборы президента в Южной Осетии состоятся в ноябре и по сложившейся традиции пройдут в строгом соответствии с принятым законодательством. Победит тот кандидат, за которого проголосует народ. Я готов работать с любым человеком, которого выберет мой народ, и на любом посту.

При этом для меня как гражданина своей страны самым главным является сохранение нынешнего курса, дальнейшее признание государственной независимости республики, сохранение стабильности, как внешней, так и внутренней, а также выстраивание отношений, в первую очередь с Российской Федерацией как с главным стратегическим партнером и союзником.

Южная Осетия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 5 августа 2011 > № 383887 Эдуард Кокойты

Миссия России в ВТО

Может ли Москва спасти Дохийский раунд?

Резюме: Нынешний Дохийский раунд торговых переговоров уже давно находится в глубоком кризисе, а это грозит подрывом и ослаблением роли организации в мире. Не совпадет ли появление за столом многосторонних торговых переговоров в Женеве нового игрока – России – с началом выхода Дохи из кризиса?

На протяжении длительных переговоров о присоединении России ко Всемирной торговой организации наиболее актуальным и дискутируемым оставался вопрос о возможных последствиях этого шага для национальной экономики. Сегодня, когда многолетний процесс подходит к завершению, все больший интерес представляют и иные аспекты проблемы. Среди них – выбор стратегии страны в ВТО, влияние России на ситуацию внутри этой организации, а следовательно, и на будущее многосторонней торговой системы (МТС), вероятное изменение международных позиций Российской Федерации в целом.

Из множества разнообразных политических, экономических, социальных проблем, находящихся в последнее время в центре общественного внимания, вопрос присоединения к ВТО остается, пожалуй, наиболее мифологизированным и порой скандальным. В этой связи необходимо обозначить наиболее принципиальные моменты, связанные с выбором в пользу членства.

Во-первых, присоединение к этой структуре позволит России получить свободный недискриминационный доступ на внешние рынки и начать процедуры по отмене целого ряда ограничительных мер, от которых страдают российские экспортеры и производители. Во-вторых, в результате многолетних переговоров Москва получила вполне приемлемые с экономической точки зрения условия членства, которые не причинят ущерба отечественному производителю. В-третьих, воплощение в жизнь планов модернизации невозможно без равноправного участия в международном обмене товарами, услугами, технологиями. В-четвертых, Россия более не может оставаться в стороне от процесса выработки правил мировой торговли, ибо это угрожает долговременным экономическим интересам государства.

Сегодня значительная часть россиян, пытаясь оценить роль и место своей страны в международном сообществе, зачастую исходит не из реалий ХХI века, а скорее из ностальгии по «некогда могучей державе», которую «все боялись и уважали». Но нынче мощь государства и уважение к нему уже не определяются исключительно числом ядерных зарядов и танков, интерес вызывают те страны, в которых выстроена успешная экономическая модель, отсутствует коррупция, развиваются современные технологии и наука, высока продолжительность жизни и т.п. К сожалению, по этим параметрам Россия не может быть отнесена к разряду передовых держав. Из чего же складывается авторитет нынешней России?

Статус постоянного члена Совета Безопасности ООН, членство в «восьмерке», успехи в освоении космоса, заметная роль в решении многих вопросов глобального характера и региональных конфликтов, огромная территория, богатейшая ресурсная база и пр. – вот набор качеств, которые придают России как государству глобальное измерение. Серьезнейшим изъяном остается отсутствие полноправного голоса в таком крупном и важном международном формате, как многосторонние торговые переговоры. Это, кстати, почувствовал президент Дмитрий Медведев в ходе первых саммитов «двадцатки» в 2008–2009 годах. Оказалось, что российский лидер не может ощущать себя наравне с другими при обсуждении некоторых тем, связанных с противодействием мировому кризису. К таким вопросам относятся, в частности, борьба с протекционизмом в торговле и проблема завершения переговоров в рамках ВТО в Дохе.

Россия остается единственной крупной экономикой в мире, не являющейся членом ВТО, что противоречит естественным торгово-экономическим интересам страны, не говоря уж об уроне ее имиджу. Чтобы оценить возможности Москвы после того, как она вступит в ВТО, необходимо принять к сведению исторический контекст наших отношений с этим институтом.

Извилистый путь навстречу

В 1947 г. по понятным политическим и идеологическим соображениям СССР отказался от участия в создаваемом Генеральном соглашении о тарифах и торговле (ГАТТ). Иосиф Сталин исходил из неизбежности конфронтации с Западом вплоть до новой войны и потому считал, что и в экономической сфере не следует связывать себя со структурами, где главенствующая роль принадлежит государствам – лидерам некоммунистического мира.

Только в середине 1970-х гг. советское руководство, осознав необходимость выхода на внешние рынки, взяло курс на установление отношений с ГАТТ. К сожалению, в переговорах Москве было отказано – немалую роль в этом сыграл ввод советских войск в Афганистан в декабре 1979 года.

Между тем именно в 1970-е гг. на Токийском раунде переговоров в рамках ГАТТ произошел принципиальный сдвиг, когда от обсуждения преимущественно снижения торговых барьеров перешли к созданию общих правил торговли. Были выработаны и подписаны хорошо известные специалистам так называемые Кодексы: антидемпинговый, кодекс о субсидиях и компенсационных мерах, кодекс по определению таможенной стоимости товаров и др. Формируя общие правила на международном уровне, участники данного процесса стали постепенно приспосабливать к ним внутренние законодательства своих стран. Таким образом, началась стыковка национальных законодательств в их торгово-экономической части, получившая дальнейшее развитие в ходе Уругвайского раунда. Это имело огромное значение для повышения предсказуемости и эффективности рыночных отношений в мире.

За прошедшие десятилетия страны–члены ГАТТ/ВТО накопили огромный опыт торговых переговоров. Сменилось не одно поколение дипломатов, сложились национальные школы, на государственном уровне сформированы современные системы управления внешнеэкономическими связями. Для того чтобы извлекать в полной мере выгоду из членства в ВТО и влиять на ситуацию внутри этого института, России необходимо обладать примерно теми же атрибутами. Однако сложившееся в данной сфере историческое отставание трудно ликвидировать в сжатые сроки.

Статус наблюдателя в ГАТТ СССР обрел лишь в 1990 году. Между тем число участников соглашения уже перевалило за сотню, его принципы и правила прочно утвердились в мировой торговле, многие страны реформировали свои законодательства в соответствии с положениями ГАТТ. Отставание тех, кто все еще находился вне системы торговых переговоров, увеличилось. После распада СССР заявка на присоединение к ГАТТ от имени России была подана в 1993 году. Тем временем в рамках ГАТТ завершился Уругвайский раунд торговых переговоров, и в апреле 1994 г. более 120 стран подписали пакет документов о создании Всемирной торговой организации. В том же 1994 г. Россия подала заявку уже на присоединение к ВТО, и с 1995 г. наконец начались переговоры.

Однако форсировать присоединение к ВТО невозможно, что, похоже, многие у нас отказываются понять до сих пор. Сама организация явилась плодом длительных и сложнейших переговоров. Приобщение к ней также достигается только путем переговоров, причем процесс индивидуален, ибо каждая страна сама решает, до какой степени она готова открыть свои рынки. Отсюда разная продолжительность процесса: большинство республик бывшего Советского Союза, ставших членами ВТО, вели переговоры 3–5 лет. У Китая на это ушло 15 лет, у нас – уже 16.

Чрезвычайно важен государственный подход к проблеме, та система предпочтений, которую выстраивает правительство. В начале минувшего десятилетия президент России назвал вступление в ВТО приоритетом экономической политики. Практически все присоединявшиеся государства вели переговоры с членами ВТО на достаточно высоком правительственном уровне. Так было на начальном этапе и у нас. Однако мало кто знает, что уровень российского представительства на консультациях по присоединению к ВТО последовательно снижался. В 1995 г. на переговоры в Женеву была направлена делегация, в которую вошли четыре члена правительства, в том числе вице-премьер и министр экономики, в дальнейшем нашу делегацию возглавлял первый заместитель министра внешних экономических связей. С 2004 г. в результате административной реформы статус главного российского переговорщика был понижен с заместителя министра до директора департамента Минэкономразвития. Поскольку аналогичное понижение в должности коснулось большей части замминистров не только в Минэкономразвития, но и в других министерствах, в правительстве просто не обратили должного внимания на возможные последствия этого чисто бюрократического решения.

Однако данный шаг вызвал крайнее недоумение за рубежом. Зная в течение многих лет Максима Медведкова как настоящего профессионала, партнеры были вынуждены истолковать понижение его статуса не иначе, как явный признак падения интереса России к ВТО. При этом уверения в обратном уже не могли дать желаемого эффекта. Спустя четыре года, в ходе очередного этапа административной реформы в 2008 г., произошло деление торгово-политических функций между Минэкономразвития и Минпромторгом, что опять-таки не могло не усложнить ведение торговых переговоров.

Активизация строительства Таможенного союза в рамках ЕврАзЭС в начале июня 2009 г. и намерение вступить в ВТО коллективно явились очередным примером непоследовательности и непродуманности принимаемых решений. Это стало очевидно всего месяц спустя, когда президент Дмитрий Медведев после беседы с главой ВТО Паскалем Лами во время очередного саммита «восьмерки» в Аквиле (Италия) признал, что присоединение к ВТО всем Таможенным союзом вряд ли достижимо.

Новость о возможности выхода России из двустороннего формата переговоров в момент, когда до завершения процесса действительно оставалось не более полугода, буквально шокировала партнеров. Характеризуя возникшую ситуацию, Паскаль Лами заявил на страницах The New York Times в конце сентября 2009 г.: «Фундаментальная реальность состоит в том, что в Москве более нет энергии к присоединению».

Смещение акцента на создание Таможенного союза не замедлило сказаться и на ближайших перспективах отношений России с ее главным торговым партнером – Европейским союзом, о чем, в частности, сигнализировал наш МИД. Дело в том, что после истечения в 2007 г. срока действия Соглашения о партнерстве и сотрудничестве Россия – ЕС стороны приступили к выработке нового долговременного документа. В этом соглашении/договоре не планировалось подробно прописывать вопросы торговли, т.к. предполагалось, что Россия вскоре станет членом ВТО, а это откроет путь к дальнейшему прогрессу в торгово-экономической сфере посредством создания зоны свободной торговли. Но когда на горизонте возникли Астана и Минск, глава Еврокомиссии Жозе Мануэл Баррозу направил президенту Медведеву письмо, в котором предупредил, что теперь переговоры о новом соглашении затянутся на годы, ибо все параметры торговли придется обговаривать снова.

Противоречивость и неоднозначность отношения Москвы к вступлению в ВТО очевидны. Официальные заявления на высоком уровне о приверженности курсу на присоединение уживались с попытками ужесточения таможенно-тарифной политики и ростом протекционизма, отходом от уже зафиксированных обязательств, неоправданными задержками в выполнении переговорных обещаний, торможением приведения национального законодательства в соответствие с нормами ВТО и пр.

В результате российский бизнес, в целом настроенный позитивно к членству в ВТО, в 2008–2009 гг. оказался дезориентирован относительно истинных намерений руководства страны. Сложившейся ситуацией не преминули воспользоваться лоббисты, добившиеся в 2009 г. принятия ряда протекционистских мер. Это не оздоровило ситуацию в экономике в период кризиса, о чем прямо говорил президент Медведев, и, конечно, не способствовало улучшению позиций на переговорах по присоединению к ВТО. Приходится признать, что достаточно сильное лобби, противодействующее членству в ВТО, по-прежнему сохраняет влияние, питательной средой для него служат теневая часть российской экономики и коррупция, монополизм, сращивание бизнеса с властью, подавление здоровой конкуренции.

Бюрократические препятствия

Сегодня, на пороге присоединения к ВТО, когда актуальными становятся вопросы выработки и реализации собственной стратегии и влияния России на дальнейшее развитие этого института, чрезвычайно важно, проанализировав негативный и позитивный опыт, принять меры к тому, чтобы наше членство оказалось эффективным во всех отношениях. Чтобы добиться этого, необходима как минимум модернизация управления внешнеэкономической сферой, включая торговые переговоры.

В августе 1997 г. в российском правительстве была образована комиссия по вопросам ВТО, преобразованная в июле 2004 г. в комиссию по вопросам Всемирной торговой организации и взаимодействию с Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Ее цель – согласование функций различных правительственных учреждений в процессе присоединения и выработка переговорной позиции российской стороны. В то же время комиссия не проводит систематических консультаций с отечественными производителями. Интересы частного сектора до сих пор учитывались главным образом через контакты правительственных чиновников с отдельными отраслевыми лидерами, имеющими доступ в высокие кабинеты. Подобная практика ущербна, ибо не позволяет выявить отношение всей отрасли к либерализации. В результате правительство постоянно рискует выработать предложения, базирующиеся на неполной информации, с одной стороны, и подорвать внутреннюю поддержку либерализации, с другой.

Но главная организационная проблема заключается в отсутствии единой структуры, которая отвечала бы за проведение переговоров и применение международных договоров в сфере торговой политики. Наличие такого института давно оправдало себя и в Соединенных Штатах (Офис Торгового представителя США – USTR), и в Европейском союзе (комиссариат Еврокомиссии по торговле), и во многих странах. Практически в каждой из них существует министерство торговли, глава которого и отвечает за торговые переговоры. Ряд известных российских экономистов, имеющих опыт работы во внешнеэкономическом блоке правительства, неоднократно высказывался за создание у нас аналогичного министерства либо вневедомственного учреждения (на этот счет, кстати, еще в 1999 г. был соответствующий Указ президента Бориса Ельцина, который, однако, так и остался нереализованным).

Чтобы как-то разрешить проблему и обеспечить нужный уровень представительства, в последние годы в ответственные моменты к переговорам по присоединению к ВТО подключается правительственный чиновник в ранге министра, вице-премьера или первого вице-премьера. Как известно, в настоящее время куратором является первый вице-премьер Игорь Шувалов. Но позволяет ли подобная практика эффективно решать поставленные задачи?

В 2010 г. Шувалов координировал работу федеральных органов исполнительной власти по пятнадцати (!) направлениям. При этом переговоры по вступлению в ВТО – лишь одно из них и отнюдь не главное. Если проследить крайне напряженный график первого вице-премьера в любом месяце, то станет очевидным, что вопросы присоединения к ВТО никогда не оказывались на первом месте. В результате в последние десять лет, когда у России была по-настоящему профессиональная команда торговых переговорщиков, между ними и высшим уровнем руководства нарастал разрыв. Решения по переговорам о присоединении к ВТО зачастую принимались без участия или консультаций с наиболее компетентными в торговой политике людьми. Подобное положение не может считаться приемлемым, если Россия намерена проводить активную политику в ВТО.

В настоящий момент мы вынуждены исходить из того, что в последнее время Россия почти исчезла из повестки регулярно проводимых в Женеве дебатов о мировой торговле. Так, осенью 2009 г. в ходе ежегодного Общественного форума ВТО впервые за последние годы российская тема оказалась вообще исключенной из повестки, хотя прежде России как стране, находящейся в активной стадии присоединения, наоборот, уделялось весьма заметное внимание.

Тем не менее, несмотря на описанные проблемы, необходимо начинать мыслить категориями члена ВТО. Какие же конкретно задачи национального уровня сможет решать Россия внутри организации, и будет ли это иметь глобальное измерение?

Кризисные явления в мировой торговле

Как известно, наиболее сложными на торговых переговорах в ВТО являются вопросы сельского хозяйства. Именно они стали камнем преткновения на фактически зашедшем в тупик Дохийском раунде. Развивающиеся страны, составляющие большинство, требуют существенного сокращения и ликвидации фермерских субсидий в богатых странах. Россия, как известно, весьма скромно субсидирует своего агропроизводителя по сравнению со многими развитыми странами, причем ликвидировать этот разрыв мы не в состоянии за отсутствием соответствующих финансовых возможностей. Поэтому логически в ВТО для нас остается одна линия поведения – добиваться снижения и ликвидации фермерских субсидий совместно с другими странами, прежде всего с так называемой Кернской группой (Канада, Австралия, Новая Зеландия, Бразилия и др.), где действует нулевая поддержка аграрному сектору.

Западные эксперты уже сделали соответствующие расчеты: если производство говядины в ЕС будет лишено субсидий, доля которых в конечной цене продукта составляет около 40%, она окажется неконкурентоспособной на внешнем рынке, и на смену ей может прийти мясо из России. При этом активная роль России в сельскохозяйственном досье ВТО одновременно может способствовать решению глобальных задач, связанных с переговорами внутри организации.

Упомянутая Кернская группа – лишь один из так называемых переговорных альянсов внутри ВТО, которых насчитывается ныне более десяти. Страны с совпадающими или близкими торгово-экономическими интересами объединяются в неформальные группы для координации и укрепления своих позиций по конкретным вопросам. Естественно, Россия могла бы не только стать участницей ряда существующих альянсов, но и сформировать новые, исходя из своих интересов. В этом, собственно, и состоит повседневная напряженная работа внутри ВТО, успех которой создает авторитет тому или иному ее участнику.

Не секрет, что часть противников вступления уповают на нефть и газ, которые, по их мнению, и в будущем обеспечат стране необходимый доход. Однако уже сейчас принимаются меры, которые в среднесрочной перспективе могут существенно повредить нашим интересам. Речь идет о введении в действие так называемого третьего энергетического пакета Евросоюза, одно из положений которого предусматривает отделение собственников транспортных сетей от добывающих компаний. Это способно изменить структуру сбыта и повлиять на долгосрочные интересы России на европейском рынке. Для «Газпрома», в котором принудительное разделение называют «экспроприацией», реализация третьего пакета означает потерю контроля над транспортировкой газа по территории Евросоюза, а в перспективе – неизбежное снижение доли в международных консорциумах по строительству газопроводов в Европе. Если бы на данный момент мы были членами ВТО, то смогли бы найти аргументы в свою пользу. Ибо неухудшение условий торговли – одно из правил ВТО, которое не раз успешно использовалось различными странами для защиты своих интересов.

Эффективность и результативность нашей деятельности в ВТО, безусловно, будет зависеть как от состояния дел в российской экономике, так и от масштабов ее вовлеченности в экономику мировую. В ХХI веке большинство государств как никогда зависят друг от друга. Россия по-прежнему не включена в глобальные индустриальные цепочки и международное разделение труда. Наглядную иллюстрацию тому дал нынешний мировой экономический кризис. В отличие от кризиса 30-х гг. прошлого века, большинство государств, следуя дисциплине ВТО, удержалось от нарастающего протекционизма. Россия же, наоборот, оказалась одним из лидеров по части наиболее вредных протекционистских мер, что как раз стало возможно из-за ее крайне слабой вовлеченности в упомянутые производственные цепочки.

Императив модернизации в нашей стране провозглашен, однако серьезные шаги в этом направлении пока не последовали. Не реформируется судебная система, не улучшается инвестиционный климат. Остаются неясными приоритеты в развитии отраслей, производстве товаров и услуг в будущем. А это означает, что не вполне понятно, какие именно торгово-экономические вопросы, кроме сельского хозяйства, окажутся для нас главными внутри ВТО. Страна продолжает движение в рамках энерго-сырьевого или инерционного сценария развития, которые не предусматривают активного поведения во Всемирной торговой организации.

Спасти Доху?

И все-таки, несмотря на все описанные обстоятельства, нельзя исключать, что Россию может ожидать в ВТО заманчивая миссия. Речь идет о том, что нынешний Дохийский раунд торговых переговоров уже давно находится в глубоком кризисе, а это грозит подрывом и ослаблением роли организации в мире. Не совпадет ли появление за столом многосторонних торговых переговоров в Женеве нового игрока – России – с началом выхода Дохи из кризиса?

Подобная постановка вопроса может показаться несколько надуманной и даже фантастической, однако без рассмотрения данного аспекта анализ проблемы получился бы неполным. Как страна-кандидат Российская Федерация имеет официальную возможность присутствовать на переговорах в Дохе, участвовать в обсуждениях, но не в принятии решений. Таким образом, работающие в Женеве российские представители в достаточной мере погружены в повестку Дохийского раунда.

Рассмотрение причин кризиса в Дохе, несомненно, заслуживает отдельной статьи и, возможно, не одной. Однако ради ответа на поставленный вопрос наиболее важные моменты обозначить необходимо. Хотя ВТО как институт продемонстрировала успех своей деятельности и имеет потенциал для развития, она подвергается резким нападкам. В значительной мере они отражают представления о том, что ВТО не решает (и не может решить) все более широкий круг проблем, с которыми сталкиваются глобализирующаяся экономика и социальное развитие. Нажим на систему оказывают, с одной стороны, антиглобалисты, с другой – бизнес, желающий большей либерализации рынков, с третьей – группы политического влияния, требующие соблюдения трудовых стандартов и охраны окружающей среды.

Среди важнейших вызовов, перед которыми оказалась сегодня ВТО, можно назвать следующие:

тенденции к протекционизму в развитых странах, усилившиеся из-за мирового кризиса, и как результат – утрата ими лидерства на торговых переговорах;нерешенность проблем развития для бедных стран и как следствие этого – их недостаточное участие в деятельности ВТО;активизация процесса регионализации международной торговли, опасность которого состоит в возведении барьеров между блоками, сужении пространства для открытой справедливой конкуренции и подрыв одного из ключевых принципов ВТО – режима наибольшего благоприятствования;необходимость институционального совершенствования организации;выбор главных направлений развития ВТО на ближайшее будущее и формирование новой повестки дня.

Серьезнейшим препятствием в современных торговых переговорах, в которых участвует уже более 150 государств, становится механизм принятия решений путем консенсуса. «Нет», сказанное даже самым малоактивным фигурантом мировой торговли, слишком часто приводит к параличу. Длительный кризис Дохийского раунда дал повод для пессимистических оценок перспектив современной торговой системы. Очевидно, что сегодня существует лишь одна альтернатива ВТО – переход, а в какой-то степени возвращение к практике двусторонней торговой дипломатии и региональных торговых соглашений (РТС). Эта мысль периодически, с большей или меньшей интенсивностью, обсуждается на различных международных уровнях.

Однако из истории известно, что фрагментация торговли чревата возникновением поводов для конфронтации и национализма. Главный же довод против РТС заключается в том, что региональные договоренности никогда не станут полноценной альтернативой многосторонней системе, ибо не могут охватить всех условий торговли – субсидий, технических стандартов продукции, антидемпингового регулирования и т.д. Региональный формат не способен обеспечить столь эффективный механизм разрешения споров, каковым обладает МТС. Следовательно, может пострадать принцип верховенства закона. Отход от многостороннего характера торговой системы вызывает неопределенность ее дальнейшего развития, ибо целый ряд современных направлений в мировой торговле (например, электронная торговля) обусловлен именно ее многосторонним характером. Разумеется, формальные преимущества МТС не гарантируют ей автоматического выживания.

В ВТО пока нет каких-либо конкретных планов реформы, однако накопился ряд предложений. Например:

договориться об отмене всех импортных тарифов ниже 3%, окончательном запрете экспортных субсидий в сельском хозяйстве, принятии всеми унифицированных правил происхождения товаров и предоставлении беспошлинного и количественно не ограниченного доступа товаров из наименее развитых стран на рынки развитых;формирование механизма гармонизации и координации РТС с МТС.

В конце апреля 2011 г. в Женеве была предпринята новая серьезная попытка компромисса ради спасения Дохи. Генеральный директор ВТО Лами поставил новый предельный срок для достижения соглашения – конец 2011 года. Растет спрос на свежий подход. Такая ситуация открывает возможности для нового участника, не отягощенного грузом десятилетних переговоров, выступить со своими инициативами. Например, можно проявить активность в отборе тех вопросов из повестки дня Дохи, по которым реально достижение согласия к концу года. При этом и на данном этапе, и в более отдаленной перспективе Россия могла бы постараться взять на себя роль медиатора между развитыми и развивающимися странами, противоречия которых в конечном счете и не позволили достичь договоренностей в ходе Дохийского раунда. Даже частичный успех на данном поприще, равно как и в реализации перечисленных выше предложений, принес бы Москве немалые политические дивиденды.

А.П. Портанский – кандидат экономических наук, профессор кафедры торговой политики факультета мировой экономики и мировой политики НИУ «ВШЭ».

Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739700 Алексей Портанский

Бигмак по-русски

Как американская котлета испытала на прочность ядерную сверхдержаву

Кто-то, кажется, Пол Маккартни, сказал, что железный занавес начал рушиться под песни «Битлз». Хотя самую зримую брешь в нем пробила простецкая котлета. Речь идет, как вы, наверное, догадались, о появлении в Москве первого ресторана «Макдоналдс».

О том, как бигмак покорял СССР, «Итогам» рассказал президент «Макдоналдс» в России и Восточной Европе Хамзат Хасбулатов, человек, который 21 год назад возглавил самый первый ресторан — тот, что на Пушкинской площади.

— Хамзат Хамидович, а вы сами-то давно стояли у свободной кассы?

— Нет, недавно. Это было в середине апреля, когда отмечался день рождения компании. По старой традиции офисные менеджеры приходят на несколько часов поработать в рестораны сети, пообщаться, вспомнить старые времена. Вот и я в тот день стоял за прилавком первого «Макдоналдса» на Пушкинской площади, который возглавил более 20 лет назад.

К сожалению, уже не все процедуры помнишь. Но потом быстро старые навыки возвращаются. Очень многие нынешние управленцы «Макдоналдса» вышли из стен ресторана. У нас практически нет ни одного руководителя, который бы в свое время не работал за кассой или на кухне. Вице-президент по производству, по работе с персоналом, по маркетингу — все начинали с прилавка на Пушкинской площади. Даже финансовый директор когда-то был обычным рядовым сотрудником. Я называю такую карьеру историей from crew room to board room («от прилавка до главка», перевод «Итогов»).

— Чем вас так манила индустрия общепита?

— Мне это было просто интересно! Праздников в СССР было мало, и советские люди старались их отмечать по-особому, например ходили в рестораны. Мне же всегда хотелось быть частью этого праздника и даже немного его создавать.

Родился я в Казахстане, и мне было меньше года, когда семья вернулась в Россию. Детство прошло в Чечне. После окончания школы, будучи 16 лет от роду, я приехал в Москву поступать в институт. По рекомендации дяди выбрал «Плешку» и окончил курс «Технологии и организации общественного питания».

Поработав по распределению несколько месяцев замдиректора предприятия на одном закрытом объекте в Тушине, отправился служить на Дальний Восток и вернулся на гражданку только через 18 месяцев. Нисколько не жалею о том периоде, для меня это была очень интересная школа. Как только пришел в себя от армейской службы, снова принялся за работу в системе общепита.

Первым местом работы на гражданке оказался ресторан в Кунцевском районе. Затем я обслуживал Олимпийские игры в 1980 году, руководил сначала рестораном «Регата», потом замдиректорствовал в «Будапеште». И однажды, в середине 1988 года, мне позвонили из нашего управления, которое тогда называлось «Мосресторантрест», и пригласили на какое-то собеседование. Я понятия не имел, о чем речь. Но приехал, захожу в зал заседаний — а там сидит большая группа иностранцев. Среди них был и мой будущий руководитель, основатель «Макдоналдс» в Канаде и России Джордж Кохон. Начальник Главного управления общепита города Москвы говорит: «Садись, побеседуй с людьми. Их очень заинтересовала твоя кандидатура».

После часового интервью я наконец-то понял, что за место работы мне предлагают, но не имел ни малейшего представления о том, что такое «Макдоналдс». Как и любой другой советский человек, я понятия не имел, как живут обычные люди на Западе и куда они заходят перекусить. В общем, через несколько дней после встречи вновь раздался звонок, и меня спросили, что я по этому поводу думаю.

— С радостью согласились, конечно.

— Нет. Отказался... Дело в том, что на тот момент у меня не было никакого интереса менять свое руководящее кресло в «Будапеште». Я считал, что в мои 32 года жизнь в общем-то удалась... Но ровно через месяц, когда я уже успел забыть об этой вакансии, со мной еще раз связались из главка и сказали, что иностранцы остановили свой выбор на мне. И предложили место в команде, которая будет открывать первый «Макдоналдс» в Советском Союзе. По телефону мне в общем-то сразу дали понять, что возможности отказаться практически нет. Пришлось соглашаться в добровольно-принудительном порядке. В принципе, я ничего не терял, так как в противном случае у меня была возможность вернуться на бывшее место работы.

В августе 1988 года меня формально приняли на работу, и первого октября я появился в московском офисе компании. Если то помещение, которое она снимала, можно было назвать офисом — «Макдоналдс» расположился в нескольких номерах гостиницы «Минск».

— Но история покорения СССР «Макдоналдсом» началась ведь не с вашего выхода на новое место работы...

— Да, эта одиссея длилась к тому моменту без малого 12 лет! Шел 1976 год, в Монреале проходили летние Олимпийские игры, и компания «Макдоналдс», будучи их спонсором, предоставляла автобусы для перевозки национальных делегаций.

Однажды, выходя со своей семьей с олимпийского стадиона, Джордж Кохон заметил в одном из автобусов советских представителей и решил подойти познакомиться. Но на его пути встал канадский чиновник, который настоятельно советовал сначала обратиться в протокольный отдел МИДа и попросить разрешение на встречу с делегатами из СССР.

Кохон не растерялся и продолжал настаивать на своем. К тому же у него на руках был сильный козырь — автобус-то был фактически его. В итоге англоговорящие члены советской делегации услышали спор и подошли сами. Между ними завязалась беседа, слово за слово, никто и не заметил, как Кохон и компания оказались в ближайшем ресторане «Макдоналдс».Тогда канадец и задал советским чиновникам вопрос, который изменил будущее многих людей: «А хотели бы вы ходить в такой вот «Макдоналдс», если бы он был, скажем, в Москве?»

— Ответа «да» пришлось ждать долго...

— После этой встречи Кохон несколько раз посещал СССР, однако реальные планы стали обсуждаться через много лет после Игр в Монреале. В итоге в апреле 1988 года наконец-то было подписано соглашение между компанией «Макдоналдс» и правительством Москвы. Для открытия первого ресторана создали совместное предприятие «Москва — Макдоналдс», где 51 процент принадлежал правительству города, а 49 — компании. В то время это было единственным условием, которое позволяло выйти на советский рынок. Учитывая тогдашние сложные отношения между СССР и США, канадский филиал «Макдоналдс», а не американский, выглядел наиболее приемлемым партнером для этого начинания.

Планы у нас были очень амбициозные. В рамках соглашения предполагалось открыть аж 20 ресторанов в Москве! Тогда это считалось фантастическим проектом, просто немыслимым. К тому же мы планировали построить собственный пищеперерабатывающий комплекс, так как в Советском Союзе на тот момент было невозможно найти приемлемого поставщика.

Но для начала мне нужно было пройти производственную стажировку в Канаде и выучить язык. Так как я два слова не мог связать по-английски, мне пришлось все бросить и посещать интенсивные курсы. Параллельно занимался приготовлением к отъезду. В советское время для отбытия за рубеж необходимо было получить большой набор документов. Сначала они согласовывались начальством, потом шли в горком или райком партии, затем бумаги перехватывал КГБ, то есть везде тебя шерстили... Раньше ведь выпускали за бугор, как правило, в составе профсоюзной или научной делегации, а индивидуальные поездки были под пристальным вниманием. Короче, мне потребовалось около пяти месяцев, чтобы наконец-то получить разрешение уехать в Канаду. Только когда я был принят на работу, я узнал, что кроме меня готовили еще троих претендентов на позицию директора первого ресторана.

— Дублеры, как у космонавтов...

— Что-то вроде того. И «тренировочный полет» мы осуществили тут же: впервые попали в бизнес-класс «Аэрофлота». В то время выезд за границу был целым приключением! Одно дело — турпоездка в Болгарию или Чехословакию, другое — капстрана, фактически враждебный лагерь!

Мы прилетели в начале февраля, и сразу же — море впечатлений! Потребовалось несколько дней для адаптации, в том числе и для прихода в себя от шока. Только представьте: в Москве пусто, серо, люди ходили голодные, а тут...

Нас поселили по двое в квартире со всеми стандартными по западным меркам удобствами: с кондиционером, телевизором, который показывал кучу каналов... Помню, какое впечатление произвел на меня хоккейный матч в Торонто в рамках НХЛ. Это совершенно отличалось от того хоккея, который мы привыкли смотреть в Советском Союзе. Как раз тогда в канадскую профессиональную лигу приехали Макаров, Фетисов, Ларионов и другие. В Канаде я, кстати, познакомился с нашим легендарным хоккеистом Владиславом Третьяком. Мне довелось побывать на торжественном ужине в честь введения его в Зал хоккейной славы. С тех пор мы поддерживаем хорошие отношения.

В Канаде же я научился играть в гольф и делать барбекю, ходил на ужины, ездил на рыбалку, да и просто путешествовал по стране. За нашими переездами активно следили западные СМИ, и нам часто приходилось давать интервью: выход «Макдоналдс» в Советский Союз казался событием на грани фантастики!

— Словом, обуржуазились, Хамзат Хамидович, по полной.

— Компания давала нам деньги на карманные расходы. Сумма небольшая, порядка 100 долларов в неделю, но всем необходимым мы были обеспечены: транспорт, жилье, еда. Тогда мне казалось, что лучше не бывает. В общем, решил эту стажировку «дотерпеть» до конца.

Несмотря на то что я получил в Советском Союзе вроде бы профильное образование, оно не имело абсолютно никакого значения для компании «Макдоналдс». Всему приходилось учиться заново, с самых азов, и без отрыва от производства. Так что свой первый день практики я провел на кухне и жарил гамбургеры.

Постигая азы ресторанного дела на Западе, я много общался с людьми, и меня тогда поразила их открытость. Например, президент компании спокойно и непринужденно садился рядом с тобой пить кофе, общался на равных, приглашал к себе домой на выходные. Таким дружелюбием советская система, увы, не отличалась.

После стажировки в ресторане в Торонто нас отправили на дальнейшее обучение, и завершающая стадия освоения новой профессии проходила в университете гамбургерологии под Чикаго.

Этот корпоративный учебный центр был образован в 1961 году для сотрудников компании: директоров ресторанов, маркетологов, специалистов по недвижимости. Университет занимает порядка 12 тысяч квадратных метров и состоит из десятков учебных комнат, аудиторий и производственных лабораторий. Техническая оснащенность такая, что одновременно там можно обучать студентов на 28 языках. Интереснейшее заведение! Кстати, самого ресторана в университете не было, он находился напротив.

За два месяца до окончания стажировки мне сказали, что я буду директором первого ресторана «Макдоналдс» в Советском Союзе.

— А дублеры?

— Трое остальных претендентов становились моими замами. Когда мы вернулись в Москву, перед нами была поставлена задача набрать будущих менеджеров и работников ресторана на Пушкинской площади, а затем послать их вторым эшелоном для обучения на Запад.

— Почему выбор пал именно на Пушку?

— В то время пока я был в Канаде, строительство ресторана уже шло полным ходом. Место, на котором располагалось советское кафе «Лира», было предложено московским правительством. Дело в том, что, когда создавалось совместное предприятие, компания «Макдоналдс» взяла на себя обязательства по вопросам инвестиций, обучения персонала и управления бизнесом. Московская же сторона должна была предоставить площади. Вот они и отдали нам это место на Пушкинской площади, а также участок земли в Солнцеве, где был построен завод. В него вложили порядка 50 миллионов долларов и около 15 миллионов — в открытие первого ресторана. Часть продуктов брали на месте, но основное сырье привозили из-за рубежа. В России закупали мясную продукцию, молоко, овощи, муку. Сами выращивали в Подмосковье картофель.

Для строительства второго ресторана и офисного здания нам выделили место, которое находилось напротив Центрального телеграфа.

— Сейчас любой желающий может прийти на работу в «Макдоналдс». А как нанимали первых сотрудников?

— В первом ресторане работало порядка 650 человек. Чтобы их найти, мы дали объявление в «Московском комсомольце» и получили около 30 тысяч анкет. Пришлось проводить три цикла интервью, чтобы выбрать самых подходящих. Кстати, многие люди, которые были готовы стоять у прилавка или жарить картошку, имели высшее образование!

На первом этапе процесс курировали зарубежные специалисты. Открытие офиса и первого ресторана в Советском Союзе готовили порядка 80 иностранцев, некоторые из них работали на нашем заводе в Солнцеве, а некоторые обучали офисных менеджеров.

— Премьера прошла штатно?

— Да, как планировали открыть ресторан в конце января 1990 года, так и получилось.

Накануне этого события, 30 января, был дан торжественный прием в Кремле, на котором присутствовало около тысячи гостей из разных стран, а также все основные информационные агентства, телевизионные каналы и газеты.

Правда, мне пришлось это празднование пропустить: утром открытие, и я готовил ресторан. Всю ночь со мной был один из основателей компании «Макдоналдс» Фред Тернер. Много переживал, много курил и постоянно спрашивал меня: «Есть продукция? Есть сотрудники? Проблем завтра не будет?» И на каждый вопрос я давал развернутый ответ, успокаивал его как мог.

И вот 31 января, часов в 6 утра, собирается весь персонал, и мы готовимся к торжественной церемонии открытия. На улице — ни души! Все иностранцы в шоке, спрашивают, что случилось. Это было действительно странно, ведь накануне открытия была проведена обширная рекламная кампания, все только и говорили, что о приходе в СССР одного из символов Америки. Я тоже не мог понять, куда же подевался народ.

Во всем оказалось виновато метро: оно открывалось только в начале седьмого. Зато, как только первый поезд подошел к «Пушкинской», оттуда хлынула такая толпа, что у нас мгновенно образовалась гигантская очередь, протянувшаяся по всей Пушкинской площади. По нашим оценкам, к открытию «Макдоналдса» набралось более пяти тысяч человек.

После пресс-конференции и торжественной церемонии мы запустили первых посетителей. Было около 11 часов утра — все это время гости терпеливо ждали. Всего их в тот день у нас побывало более 30 тысяч. К слову: до этого ни одно заведение сети не обслуживало столько посетителей за одну смену. Всего же за 21 год «Макдоналдс» на Пушкинской обслужил более 143,2 миллиона человек. Почти все население России, если сравнить...

Как мне потом рассказывали, вокруг первого ресторана завязался целый посреднический бизнес, когда первые посетители покупали еду и потом перепродавали ее тем, кто не хотел стоять в очереди.

— Какие были базовые блюда?

— Все основные наши позиции в меню на тот момент были представлены. Бигмак, если я не ошибаюсь, стоил 3 рубля 25 копеек, рубль семьдесят стоил гамбургер.

— Кто-нибудь из представителей власти приобщился к американской культуре фастфуда?

— Конечно, без генерального секретаря и первого президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева приход «Макдоналдс» в нашу страну вряд ли бы состоялся. Кстати, мы с ним встречались накануне 15-летия бизнеса в России. Обсуждали разные вопросы, вспоминали тот период, когда проект только-только запускался. Из всего меню Михаил Сергеевич отдавал предпочтение бигмаку.

На открытие второго ресторана в Газетном переулке в 1993 году приезжал Борис Николаевич Ельцин. Я показывал ему здание, потом у нас был обед в офисе. Бигмаком он, кстати, тоже перекусил.

Еще я помню, как однажды летом после открытия «Макдоналдса» на Пушкинской я зашел в ресторан. Гляжу — сидит легендарный Арманд Хаммер, «официальный друг» Советского Союза, человек, встречавшийся с Лениным! Арманд пришел пообедать, и я не упустил возможности с ним пообщаться. Он начал рассказывать о том, как открывал СССР всему миру, как встречался с вождем пролетариата. В тот момент я осознал, что видел перед собой человека-легенду, что в общем-то неудивительно: ему тогда было уже более 90 лет. Это была, насколько я знаю, одна из его последних поездок в Россию.

— Августовский путч и период ГКЧП заставили поволноваться?

— Конечно, и мы, и иностранцы волновались за судьбу совместного предприятия. Однако одно наблюдение меня все-таки успокоило. Я помню, как стояли танки на Пушкинской площади, а между ними тянулась очередь в «Макдоналдс». Меня это потрясло! Война войной, а есть все равно хочется. Когда я показал фотографии иностранцам, они тоже изумились и сказали: «Поразительная страна!»

Когда распался СССР, сильнее всего пострадала сельскохозяйственная отрасль. Развалились колхозы, и посыпались наши поставщики. В итоге нам пришлось постепенно восстанавливать все цепочки, заключать договоры, платить за выращивание скота, даже закупать нашим партнерам производственные линии — лишь бы не встало производство.

В то время, когда мы запустили наш завод в Солнцеве, доля местной продукция была на уровне 20 процентов, а 80 процентов завозилось из-за рубежа. Сейчас все наоборот.

Мы первыми привезли в Советский Союз салат айсберг и начали выращивать его на предприятиях поставщиков. «Кока-Кола» приняла решение построить первый цех по производству напитков рядом с нашим заводом в Солнцеве.

Прошло более 20 лет с тех пор, как «Макдоналдс» пришел в Советский Союз. Тогда выход, пожалуй, самого известного американского бренда в нашу страну казался чем-то немыслимым, фантастичным, даже немного авантюрным. Однако я рад, что сейчас, по прошествии многих лет, можно с гордостью сказать, что первый ресторан позволил чуть-чуть приоткрыть тот железный занавес, который отделял нашу страну от остального мира. Интересное было время!

США. ЦФО > Агропром > itogi.ru, 1 августа 2011 > № 379853 Хамзат Хасбулатов

Товарищ посол

Джек Мэтлок — о том, кто придумал «империю зла», о Гаврииле Попове, слившем американцам имена гэкачепистов за месяц до путча, о Джордже Буше-старшем, в свою очередь сдавшем мэра Москвы агентам КГБ, о Михаиле Горбачеве, не понимавшем намеков, о русской кухне, «отборном зерне», а также о том, как, будучи консулом, выдал американскую визу супруге Ли Харви Освальда

В свои без нескольких месяцев 82 года Джек Мэтлок выглядит дай бог каждому. Подвижен, обаятелен, остроумен. Неизменные очки и аккуратный синий блейзер. А памяти и более молодые люди позавидуют. Правда, немного слух стал подводить. Но ничего. Он не жалуется. Общению это не мешает. И сборам в новую поездку по России тоже.

— Г-н Мэтлок, два десятилетия спустя после развала СССР в России все еще немало людей считают Америку причастной к этой драме...

— Советский Союз распался, не выдержав давления внутренних факторов. Он был ослаблен коммунистическим правлением. Система рухнула, потому что не отвечала чаяниям людей. США и многие наши союзники пытались помочь Михаилу Горбачеву заключить новый Союзный договор со всеми республиками, за исключением трех прибалтийских государств, которые мы никогда не считали законной частью СССР. Именно поэтому президент Буш (Джордж Буш-старший. — «Итоги») в своей киевской речи 1 августа 1991 года советовал всем 12 республикам одобрить предложенный господином Горбачевым документ.

Мы не хотели, чтобы Советский Союз исчез с карты мира. Мы понимали, что горбачевские реформы создают совершенно новое государство, отличное от прежней империи зла. Мы видели, что демократизация во многих республиках зависела от поддержки из Москвы. Мы не хотели появления нескольких новых стран с ядерным оружием. США и Запад не играли роли в этой драме. Может быть, очень косвенно, демонстрируя более успешные экономические модели.

Кроме того, посмотрите, кто рулил процессом. Это был не иностранец, это был президент РСФСР Борис Ельцин, который в сотрудничестве с лидерами Украины и Белоруссии разрушил СССР. Попытки винить посторонних — это попытки поставить историю с ног на голову.

— Вы работали в Совете нацбезопасности при Рональде Рейгане, когда он назвал СССР в одной из речей империей зла. Не ваша ли, кстати, авторская заслуга?

— Нет. Речь готовилась для внутренней аудитории, евангелистской конференции во Флориде, и нам в СНБ ее не показывали. Тем не менее я верю, что сталинский СССР, безусловно, был империей зла. Любое государство, в котором лидер позволяет себе уничтожать миллионы своих сограждан, благословенным назвать нельзя.

— Почему же тогда в США часто можно слышать утверждения, что Америка победила в холодной войне?

— Это абсурд. Холодная война — это условность, метафора. Это как война с бедностью, наркотиками или терроризмом... Окончание холодной войны — результат переговоров между США и СССР, между НАТО и государствами Варшавского договора. Победили все. Гонка вооружений была не только опасна. Она непомерной тяжестью ложилась на все экономики. Особенно тяжело было Советскому Союзу, советские люди платили тяжелую цену за оружие, которое им не было нужно, и при этом создавали себе врагов. Все выиграли, никто не потерпел поражение, за исключением идеи самой войны как таковой — она была бы самоубийственной...

— Вы родились в американской глубинке. Росли в то время, когда на Западе об СССР не говорилось ничего хорошего. Как в таких условиях возник интерес к нашей стране, к русскому языку?

— Интерес проснулся еще в школе, потому что мы следили за ходом боевых действий на советско-германском фронте и понимали, какой огромный вклад СССР внес в победу над Гитлером. Первый раз я услышал русскую речь по радио — это было выступление советского представителя на конференции в Сан-Франциско, где была образована ООН. Конечно, я ничего не понял, но подумал, как было бы здорово, если бы я знал этот язык. Раскопал в местной библиотеке грамматику русского языка, но сами понимаете, толку от этого было мало.

В первый год учебы в Университете Дьюка я прочитал «Преступление и наказание» Федора Достоевского, естественно, в английском переводе. Я был потрясен! Начал читать другие вещи Достоевского и обнаружил, что «Братья Карамазовы» еще более сильное произведение. Для меня до сих пор «Легенда о Великом Инквизиторе» остается самым мощным отрывком из всей русской и мировой литературы. Я был пленен и очарован Россией! Тут и созрело окончательное решение выучить русский, и, как только в университете в 1948 году впервые ввели курс русского языка, я немедленно стал посещать эти занятия.

— Кто еще из наших писателей вам внутренне близок?

— О, мой список длинный. Пушкин, Гоголь, Чехов... Лев Толстой с «Войной и миром» и «Анной Карениной», поздний Толстой менее интересен. Моя докторская диссертация посвящена Лескову — в ней я сравнивал переводы его произведений на английский, французский и немецкий языки. Из периода начала ХХ века я бы выделил Леонова, Булгакова, Платонова, Пастернака и Ахматову. Из современников я дорожу творчеством таких людей, как Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина и Вася Аксенов...

— Тогда понятно, почему темой вашего диплома в Колумбийском университете вы выбрали «Функционирование «руководящих органов» Союза писателей СССР».

— Для меня было очевидно, что СП был создан Сталиным как инструмент контроля над литературой по аналогии с другими творческими союзами. Мне ужасно хотелось понять, как он функционирует, как, говоря словами Сталина, он используется в качестве «передаточного ремня» для создания «инженеров человеческих душ».

— Классиков марксизма-ленинизма тоже штудировать пришлось?

— Разумеется. По причинам как культурным, так и политическим я не только погрузился в изучение русского языка и истории, других славянских языков и культур, в знакомство с нерусскими национальностями СССР, но и приобщился к марксистской идеологии. Читал «Коммунистический манифест» и «Капитал» Маркса, отдельные труды Энгельса и Ленина, «Государство и революция» например. А уж 13-томное собрание сочинений Сталина на русском языке прочел минимум два раза — от корки до корки. Не из любви: составлял индекс указателей к нему.

— Как пришло решение перейти на дипломатическую службу?

— Еще в начале 1950-х я пришел к выводу, что одной из самых трудных проблем американской дипломатии является выстраивание отношений с СССР. Я подумал, что могу стать частью решения этой проблемы... Мой дипломатический дебют отмечен курьезом. На подготовительных курсах нас, молодых дипломатов, спросили, чего мы ждем от своей карьеры. Я по наивности так и брякнул: «Хочу стать американским послом в Советском Союзе». Потом руководитель группы напишет в моей характеристике: «У Мэтлока нереалистичные амбиции, но он кажется достаточно благоразумным, чтобы умерить их в процессе продвижения по службе».

— Итак, в 1961 году, ровно полвека назад, вы впервые оказались в Москве...

— Москва с тех пор сильно изменилась, во многом к лучшему. А чего-то жаль. Тогда, например, не было такого понятия, как дорожные пробки. Я мог подъехать на машине к Большому театру, запарковаться и за несколько рублей наслаждаться прекрасным спектаклем. Культурная жизнь процветала, и мы с Ребеккой были в восторге от наших походов в театры, оперу и на концерты. Самым большим расстройством для нас тогда было то, что КГБ всячески препятствовал контактам между иностранными дипломатами, в особенности американскими, и советскими гражданами.

— Вы были вице-консулом. Чем запомнилась первая московская командировка?

— Я оформлял визу Марине Освальд, жене Ли Харви Освальда (единственный официальный подозреваемый в убийстве президента Джона Ф. Кеннеди 22 ноября 1963 года в Далласе. — «Итоги»). Он тогда решил вернуться в США. Она в своей анкете утверждала, что не является членом ВЛКСМ, потому что так сделать ей сказал ее муж. Конечно, я знал, что это неправда, и сделал пометку в документах, что она не может не быть комсомолкой. Поскольку этот момент не мог стать препятствием для выдачи визы, то я ее оформил. Позже моя пометка будет использована Комиссией Уоррена (занималась расследованием обстоятельств убийства президента Кеннеди. — «Итоги») как подтверждение того факта, что возвращение Освальда в США не было делом рук КГБ. Потому что там сведущие люди знали наши правила и требования и никогда бы не посоветовали врать насчет членства в комсомоле. С самим Освальдом я не контактировал, поскольку американскими гражданами занимался сам консул.

— В октябре 1962-го, в разгар Карибского кризиса, вы в Москве. Какие были настроения в посольстве?

— Мы были совершенно уверены, что войны не будет, что Хрущев только пытался давить на Запад. Советскому народу даже не говорили толком, в чем дело, не говорили о советских ракетах на Кубе. Позже, однако, мы узнали, что реальная опасность была куда большей, чем мы предполагали. Оказывается, советские офицеры на Кубе имели право самостоятельно, без санкции Москвы дать команду на пуск ракет с ядерными боеголовками в случае атаки на советский контингент на Кубе. Но в 1962 году мы себе такое не могли вообразить.

— Чем вы лично занимались в это время?

— С моим коллегой Гербертом Окуном мы переводили письма Хрущева к Кеннеди. Связь в то время была не такая, как сейчас, русский текст можно было передать только в английской транслитерации, что все равно бы потребовало перевода, чтобы госсекретарь и президент могли прочитать эти письма. Поэтому мы переводили их в Москве для последующей передачи телеграфом. Напряжение было большое, все надо было делать быстро, помню, что одно из писем было на 14 страницах. Но в два часа мы уложились. Хотя отправка советских ракет на Кубу была безрассудным шагом, Хрущев в достаточной мере проявил себя как государственный деятель, чтобы положить конец кризису. Казалось, что он вынужден был отступить под давлением, но в реальности Кеннеди согласился убрать американские ракеты из Турции, правда, на условиях секретности. Мы в посольстве про этот пункт не знали ничего, поскольку это делалось по неформальному каналу, через представителя КГБ в Вашингтоне.

— Уж коли мы упомянули Рейгана: комфортно ли вам было работать в его команде? Насколько я понимаю, на выборах 1980 года вы голосовали за Картера?

— Я действительно поначалу не был сильным приверженцем Рейгана. Меня пригласили в штат Совета национальной безопасности как профессионала дипслужбы и относились ко мне очень хорошо. Никто не спрашивал о личных предпочтениях на выборах. Моей задачей была разработка переговорной стратегии с СССР об ограничении и сокращении ядерных вооружений.

— Это в то время, когда президент США выдвигал одну инициативу за другой, включая пресловутую СОИ, по наращиванию военной мощи США?

— Не забывайте, он сделал лишь то, что рекомендовал его предшественник Джимми Картер. После вторжения СССР в Афганистан в США сложилось мнение, что мы слишком слабы, чтобы противостоять СССР и следует укрепить обороноспособность США. Рейган верил, что, имея военное преимущество, советские лидеры станут претендовать на преимущество политическое. Поэтому свои усилия по укреплению американского военного потенциала рассматривал как козыри для эффективных переговоров. Он искренне стремился ко всеобщему уничтожению ядерных арсеналов. Это была его философия, и это была его мечта.

— И как она совмещалась с его подчеркнутым антисоветизмом?

— Рейган жестко критиковал коммунистическую идеологию, осуждал попытки навязать силой эту систему другим странам и народам, публично подчеркивал, что система не отвечает интересам советских людей, а экономика работает не на пользу народу. Даже когда он назвал СССР империей зла, он имел в виду систему, а не людей. Заметьте, он никогда не призывал к смене режима внутри страны или чему-то подобному. Он даже не позволял себе личных выпадов против советских лидеров, хотя я-то помню, как советская пресса соревновалась в придумывании оскорбительных эпитетов для президента Рейгана.

— И в апреле 1987 года вы прибыли в Москву уже в качестве посла...

— Мой приезд совпал с визитом в СССР Маргарет Тэтчер (в то время премьер-министр Великобритании. — «Итоги»). И первое, что меня поразило, — ее речи и комментарии публиковались советской прессой, хотя содержали весьма критические замечания по поводу советской политики. Вообще наблюдалось причудливое смешение новых подходов и старой ортодоксии. В мае на Красной площади приземлился германский юноша Матиас Руст. Я узнал об инциденте вечером на приеме в посольстве от американского журналиста, который, как и многие другие его коллеги и рядовые москвичи, бросился к Кремлю посмотреть на такое невиданное дело. И вот журналист показывает пальцем на «Сессну» и спрашивает приставленного к ней милиционера, что этот самолет делает в самом центре Москвы. Милиционер глядит на него и отвечает: «Какой самолет?.. Где?..»

Я не считаю сам факт приземления «Сессны» на Красной площади показателем слабости советской системы ПВО. Военная авиация не использует спортивные самолеты для атак, и в СССР еще была свежа память о международном осуждении того, что советский истребитель сбил четырьмя годами ранее южнокорейский пассажирский авиалайнер. Но Горбачев смог использовать этот инцидент как предлог для отставки нескольких высокопоставленных военных чинов, препятствовавших сокращению вооружений.

— Как вы узнали о подготовке путча против Горбачева?

— В июне 1991 года ситуация в советских верхах была сложной, многое было непонятно. В поисках ответов на свои вопросы я пригласил нескольких политических деятелей к себе на ланч в четверг 20 июня, в том числе и только что избранного мэра Москвы Гавриила Попова. Однако утром из его офиса позвонили и сказали, что мэр не может прийти на ланч, но хотел бы встретиться со мной и попрощаться перед убытием в отпуск. Мы встретились в библиотеке Спасо–хауса. Я поздравил Попова с победой на выборах. Он спрашивал меня о моих планах после ухода с дипломатической службы. В какой-то момент, не прекращая разговора, он достал из кармана листок бумаги, что-то на нем написал и протянул мне. Крупными, неровными буквами по-русски там было написано, что против Горбачева готовится заговор и что необходимо эту информацию сообщить президенту Ельцину, который тогда был с визитом в Вашингтоне.

— Как вы отреагировали?

— Я постарался сохранить натуральность нашей беседы, одновременно на том же клочке бумаги написав: «Я доложу, но кто это организует?» Попов добавил несколько слов и протянул листок мне. Там было четыре фамилии: «Павлов, Крючков, Язов, Лукьянов». После того как я прочитал, Попов забрал у меня листок, разорвал на мелкие кусочки и сунул к себе в карман. Мы еще поговорили минут десять — пятнадцать, чтобы внезапное окончание разговора не возбудило подозрений. Его планы дальнейшего развития Москвы и перспектив частного сектора, вероятно, были адекватным прикрытием для микрофонов КГБ, хотя мы сами совершенно не вникали в смысл того, что произносили вслух.

— Что последовало дальше?

— Как только Попов ушел, около 12.30, я немедленно составил телеграмму для президента Буша, чтобы эту информацию передали Ельцину. Они встречались в тот же день, в 10 утра по вашингтонскому времени. Набросав второпях текст, я положил его в конверт, опечатал, вызвал сотрудника посольства, чтобы это передали моему заместителю Джиму Коллинзу с инструкцией отправить послание в Вашингтон максимально быстрым и безопасным образом. К счастью, из-за разницы во времени до встречи президентов было еще несколько часов.

— Какова была реакция в Вашингтоне?

— Она последовала очень быстро. По защищенному телефону мне позвонил заместитель госсекретаря Роберт Киммит. Он сказал, что, конечно же, президент Буш все передаст Ельцину, но необходимо также встретиться с Горбачевым и предупредить его тоже. Я был согласен, однако подчеркнул, что только Ельцин должен знать, от кого исходит эта информация. Никому другому имя Попова не должно быть раскрыто. Еще мы согласились в том, что было бы некорректно с нашей стороны называть конкретные имена, поскольку у нас не было независимых подтверждений этой информации. Скажу больше. Даже если бы наши сведения были более точны и детальны, я вряд ли решился бы называть фамилии заговорщиков. Как выглядел бы американский посол, убежденно заявляющий главе великой державы, с которой США еще недавно были врагами, что его премьер-министр, глава разведки, министр обороны и спикер парламента замышляют против него что-то недоброе? Мы сошлись с Вашингтоном на том, что я скажу о наличии у нас информации, которую мы не можем подтвердить, но которая серьезнее, чем просто слухи, — о замысле отстранить его от власти.

— Как оперативно вам удалось добиться приема у Михаила Сергеевича?

— К счастью, с этим не было проблем. Я связался с помощником Горбачева Анатолием Черняевым и попросил о срочной встрече с президентом. Он перезвонил буквально через несколько минут и предложил немедленно приехать. Я застал Горбачева уже на пути из кабинета. Тем не менее он не торопился выслушать, с чем я к нему пожаловал. Похоже, он был в хорошем настроении, поскольку приветствовал меня словами: «Товарищ посол». Потом стал объяснять, что привык воспринимать меня как члена совместной команды, занимающейся гармонизацией отношений между двумя странами, и как твердого сторонника углубления взаимопонимания между Америкой и СССР. Еще посетовал, почему же я уезжаю из Москвы в такой ответственный момент, когда столько дел начато и намечено... Я чувствовал дискомфорт от того, что собирался ему сообщить. Наконец мы присели за длинный стол в его кабинете, и я озвучил свои заготовки.

— И что же ваш собеседник?

— Я так понимаю, что он подумал — мы имеем в виду маневры в Верховном Совете, происходившие на той же неделе, когда премьер Павлов на закрытом заседании потребовал для себя некоторых президентских прерогатив. Горбачев посерьезнел и сказал, что признателен президенту Бушу за проявленную озабоченность. Что он поступил так, как поступают настоящие друзья. Но скажите ему, пусть не беспокоится, все под контролем и что завтра мы все увидим сами. ВС действительно проголосовал против предложения Павлова.

— А как случилось, что имя Попова как источника этой информации было раскрыто?

— На следующий день во время телефонного разговора с Горбачевым у президента Буша сорвалось с языка имя Попова как источника тревожной информации. И это по телефону, явно прослушиваемому КГБ!

Конечно, я не ожидал такой неосторожности от бывшего руководителя ЦРУ, который гордился своим профессионализмом и решительно осуждал утечки самой тривиальной информации. Ничего удивительного, что потом имя Попова оказалось в первых строчках списка людей, которых путчисты собирались арестовать в случае своего успеха. Правда, много позже, когда я просил у Попова разрешения описать всю эту историю, он заметил, что нет худа без добра, что, возможно, Крючков понял — полной секретности подготовки путча нет, и масштаб приготовлений и их интенсивность уменьшились. В конечном счете плохая подготовка послужила провалу путча. Все это показывает, какую большую роль в международных отношениях и в политике вообще может сыграть случай.

— Потом вы встречались с Горбачевым?

— Да, буквально за неделю до его ухода из Кремля. Я был в составе группы, обсуждавшей в Москве способы уменьшения этнической вражды. Горбачев приветствовал участников одного за другим и, когда подошла моя очередь, назвал меня «господин посол» и добавил: «У нас такой обычай: стал однажды послом — остаешься послом навсегда». Я ответил: «У нас то же самое: однажды президент — навсегда президент». Он был спокоен и казался примирившимся со своей судьбой, хотя заявил, что не решил еще вопрос о сроке своей отставки. К сожалению, этот вопрос скоро решили без него.

...Я убежден, что Россия в большом долгу перед Михаилом Горбачевым за то, что он освободил СССР от коммунистического диктата. Среди партийных лидеров его поколения, которые могли бы занять место генерального секретаря КПСС, только Горбачев обладал комбинацией опыта инсайдера и смелости и способностями политического маневрирования, чтобы отодвинуть от власти самовоспроизводящуюся клику, семь десятилетий держащую в заложниках всю страну. Его вклад в историю ХХ века по глубине и продолжительности мало с чем может быть сравним. Он был истинным модернизатором. Его отказ применить силу, чтобы остаться у власти, избавил страну от вероятной кровавой гражданской войны. Горбачеву не удалось превратить прежний СССР в демократическую федерацию республик, чему он отдал много сил, но это не должно затемнять его достижений. Как и того, что он сделал немало ошибок, включая назначение на высшие посты тех людей, которые попытались отстранить его от власти. Когда-нибудь история воздаст ему должное.

— Как развивались ваши отношения с Борисом Ельциным?

— Впервые я с ним встретился вскоре после моего прибытия в Москву, то есть в апреле 1987 года. Ельцин возглавлял партийную организацию Москвы, но за рубежом его мало кто знал. Когда в ноябре его сняли с поста, я не перестал считать его одним из самых объективных наблюдателей и комментаторов советской политики и продолжал общаться с ним. Иногда я с женой и Ельцин с супругой Наиной встречались за ужином. У Ельцина была репутация любителя выпить, но я никогда не видел его пьяным. Позже он станет известен своими «отсутствиями по болезни». Каждые несколько месяцев он вдруг пропадал с публичной арены на неделю-две, чтобы потом появиться в форме и готовым к борьбе. Я помню, как был гостем на свадьбе одного из его сотрудников. Ельцина не ждали, сообщалось, что он перенес трудную операцию на спине. Однако он появился в хорошем расположении духа и танцевал, по-моему, с каждой из присутствовавших там женщин. У него было острое чувство политического значения театральных жестов. Мне запомнилось его объявление о выходе из КПСС не на пресс-конференции или другим традиционным методом, а демонстративным уходом с партийного съезда под десятками телекамер.

Тогда он был более популярен, поскольку мог противостоять старой системе, не неся ответственности за решения. Но Ельцин преуспел гораздо больше в разрушении этой старой системы, чем в созидании новой. И его враждебные личные отношения с Горбачевым не отвечали интересам страны. Ирония судьбы заключается в том, что те россияне, кто сожалеет о развале СССР, словно забывают, что именно первый президент России сделал больше всего для этого развала.

Годы спустя невозможно избавиться от двойственности восприятия его образа. С одной стороны — самое полное воплощение самой важной демократической революции последних 50 лет. С другой — он был непредсказуем и не умел создавать государственные институты. Мне кажется, что Ельцин был также слаб в своих попытках построить институты по-настоящему демократические. И, вероятно, он мог бы сделать больше в борьбе с коррупцией.

— У кого — у вас или у вашего сменщика в Москве Роберта Страуса — больше оснований считать себя последним американским послом в СССР? Ведь он едва прибыл, когда Советского Союза не стало...

— Тем не менее Роберт Страус — последний посол США в СССР и первый — в новой России. Меня же можно считать последним американским послом в Союзе, отслужившим полный срок.

— Ваша увлеченность Россией общеизвестна. Передалась ли она детям?

— Более или менее. Все знают русский, одни лучше, другие хуже. Один из сыновей женат на русской девушке и живет в Москве.

Сын тут попробовал начать свой малый бизнес. Но по ряду причин потерпел неудачу. Главное в том, что в России нет атмосферы поддержки малого бизнеса и есть недружественное, неделовое отношение к иностранным инвестициям. Я знаком со многими людьми, которые сделали инвестиции в вашей стране и почти все потеряли. Теперь всем желающим сделать вложения в России я рекомендую для начала ознакомиться с рассказом моего любимого Лескова «Отборное зерно». Там довольный помещик объясняет: да, пропало прекрасное зерно, но все не внакладе, поскольку получили страховку. Ему возражают, позвольте, а как же насчет страховой компании? Подумаешь, отвечает помещик, она же иностранная... Для привлечения иностранного капитала в России следует еще много и много чего сделать.

— Кстати, о хлебе насущном. Приобщились ли вы к русской кухне? Что любите особенно? Случалось ли выпивать рюмку-другую водочки?

— Нам нравятся многие русские блюда, и мы довольно часто готовим их и кушаем. Среди любимых у нас борщ и бефстроганов.

— Вы продолжаете бывать в России. Каковы ваши впечатления — она вас обнадеживает, расстраивает или удивляет?

— Да, бываю... В Москве, Санкт-Петербурге, на Дальнем Востоке... Это большое удовольствие — повидаться с друзьями, соприкоснуться с вибрирующей культурной жизнью.

Но есть и не столь приятные вещи. Я, к примеру, был поражен, как плохо развивается Дальний Восток. Владивосток со всем его замечательным населением находится далеко позади других современных тихоокеанских городов. У него столько сравнительных преимуществ, а он теряет население в то время, как Ванкувер, Сиэтл и такие соседи, как Пусан и Далянь, процветают... Меня беспокоит снижение рождаемости в современной России, короткая продолжительность жизни, особенно среди мужчин, плачевное состояние здравоохранения... Высказывание Джорджа Кеннана: «Когда видишь два противоречивых сообщения по поводу России, то скорее всего они оба верны» — по-прежнему актуально.

— В США есть люди, считающие, что Россия — это не прежний мощный СССР и что она-де не отличается от многих других стран и какого-то особого отношения со стороны США не заслуживает.

— Мы должны сотрудничать. Для США Россия будет либо частью решения проблем, либо частью проблем. И наоборот. Ни одна сторона ничего не выиграет, отодвигая другую, и обе выиграют, работая совместно. При всех своих слабостях Россия продолжает быть жизненно важным фактором нового мирового порядка. Она располагает ядерным арсеналом, сравнимым по мощи только с американским. Она — постоянный член Совбеза ООН, и ее голос необходим, чтобы сделать в глазах всего мира законным или незаконным любое военное вмешательство. Ее земли полны естественными богатствами — нефтью, газом, всевозможными минералами. Население образованно. Если все использовать надлежащим образом, то открываются огромные возможности для развития и влияния на мировые дела.

Вашингтон

Николай Зимин

Досье

Джек Мэтлок

    * Родился 1 октября 1929 года в Гринсборо (штат Сев. Каролина). Учился в Университете Дьюка и Колумбийском университете Нью-Йорка. Изучал русский язык и литературу. Преподавал эти предметы в Дартмутском колледже с 1953 по 1956 год.

    * В 1956 году поступил на дипломатическую службу. Работал в дипмиссиях США в Вене, Гармиш-Партенкирхене, Аккре, Дар-эс-Саламе и на Занзибаре.

    * Несколько раз был в командировках в Москве — впервые в 1961 году.

    * В 1971—1974 годах руководил отделом СССР в Госдепе.

    * В 1981—1983 годах служил послом США в Чехословакии. Затем в течение трех лет при Рональде Рейгане — специальным помощником президента и старшим директором по делам Европы и СССР в Совете национальной безопасности США.

    * В апреле 1987 года назначен послом в Москву, откуда убыл 11 августа 1991 года, за неделю до ГКЧП.

    * Выйдя в отставку после 35 лет дипломатической карьеры, вернулся к преподавательской и научной деятельности в Принстонском и Колумбийском университетах. Автор фундаментальных монографий: о крахе СССР — «Смерть империи» (Autopsy on an Empire — 1995 год), об окончании холодной войны — «Рейган и Горбачев» (2004 ) и об ошибках внешнеполитического курса США при президенте Джордже Буше-младшем — «Иллюзии сверхдержавы» (Superpower illusions — 2010).

    * Владеет русским, французским, немецким, чешским и суахили.

    * Жена — Ребекка Мэтлок. Супруги вместе уже 62 года.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > itogi.ru, 25 июля 2011 > № 376257 Джек Мэтлок

Губернатор Кировской области Никита Белых: «Общество сидит, щелкает семечки и смотрит, как власть корячится».

- Никита Юрьевич, как-то странно от вас из Кирова, с поста вице-губернатора, ушла Мария Гайдар. Я попытался у нее выяснить - утверждает, что хочет учиться в Гарварде.

- Здесь, как в известном выражении, не надо искать черную кошку в темной комнате. Мы договаривались с Марией - работаем вместе два года, после чего, возможно, меняем формат работы. Я ей рекомендацию в Гарвард подписал еще в ноябре прошлого года.

- Но уезжать перед самыми выборами странно. Мария все-таки политик...

- Если губернатор не политик, то уж зам губернатора тем более.

- Но Мария уже не зам, она уже вырвалась на свободу.

- Насколько я знаю, у нее не было никаких планов принимать участие ни в выборах в Госдуму, ни в выборах президента.

- Интересно, что другой ваш знаменитый экс-советник - Навальный никуда не уезжает, а, наоборот, успешно перед выборами раздувает один коррупционный скандал за другим...

- Его антикоррупционный проект - штука правильная. В любом случае общественный контроль нужен. Но Алексей при всех его многочисленных достоинствах не в состоянии заменить гражданское общество. А вот оно должно со временем заменить Навального. Очевидно, что общество скептически относится к власти. Власть, мягко говоря, недолюбливает общество. Я пытаюсь этот кризис доверия преодолеть информационной открытостью, вовлечением гражданского общества в управленческие решения. У Алексея другой подход. Он старается кризис усугубить, чтобы ярко показать - эта власть должна быть изменена. Мы с ним дружим с 2005 года. Но вот нашла коса на камень! Я говорил: Леша, я работаю на то, чтобы сказать, что люди во власти не полубоги или бандиты. Это обычные люди. Поэтому я у себя в Твиттере постоянно пишу о таких мелочах - как, например, я сходил в кино. Мне говорят: вам что, заняться нечем? Мне есть чем заняться! Просто я хочу сказать, что тоже смотрю кино, а не только, как вы думаете, «пилю деньги» и размышляю, как бы еще обокрасть народ.

- То есть вы не согласны с утверждением Навального, что «Единая Россия» - партия воров и жуликов?

- Конечно, не согласен. Это утверждение из серии все бабы дуры и все мужики сволочи. Так можно договориться до того, что все чиновники тоже жулики, мерзавцы, все полицейские - коррупционеры, все прокуроры - негодяи.

- Так большинство и думает.

- Но это же неправда! В любой части общества есть как приличные люди, так и подонки. Когда журнал «Форбс» опубликовал список 200 самых богатых бизнесменов в России, я поразился - с какой ненавистью это обсуждалось в Интернете. Убежден: большинство комментаторов в лучшем случае знают 10 - 15 фамилий из этого списка и на этом основании делают вывод - все негодяи, все заработали капиталы незаконным путем! Я написал статью «Список ненависти», где поинтересовался: а как мы собираемся развивать нашу страну в режиме рыночных отношений и популяризации предпринимательства, если априори считать любого успешного предпринимателя мерзавцем?! Так мы получим отдельно взятое «Сколково», где предпринимателям создаются все условия для работы, но это «Сколково» придется охранять с автоматами, потому что за его границами будет царить всеобщая ненависть. То же самое, кстати, происходит и с чиновничеством...

- Мне, кстати, запомнилась ваша цитата: «Я, находясь в оппозиции, очень не любил власть. Сейчас я продолжаю власть не любить, но, честно говоря, начинаю не любить и общество. Более деструктивного, несговорчивого, неадекватного и тупого института, чем общество, не существует. Оно не готово к реформам, привыкнув либо сидеть на кухне, либо бесцельно шляться по улицам».

- Да, я это сказал в 2009 году на Пермском экономическом форуме. Во время дискуссии получился такой эмоциональный перехлест. Как мне кажется, многие политики (да и не только политики) не до конца понимают одну вещь. Да, власть неэффективна, коррупционна, неповоротлива. Но делать вывод о том, что простая смена персоналий во власти приведет к концептуальным изменениям в социально-экономическом развитии страны, неверно.

Сейчас люди абсолютно уверены, что все за них должно решить государство. Но решение проблем - это дорога с двусторонним движением. Например, у нас есть целый институт властный, называется местное самоуправление. Он по Конституции создан для самостоятельного решения гражданами местных вопросов. Но общество настолько аморфно, что просто не хочет решать собственные проблемы. Оно ждет, что они все будут решены властью. И когда власть по каким-то причинам этого не делает, общество решает - те, кто на капитанском мостике, гады.

- Поработав губернатором, вы увидели «реального избирателя». И вы все еще хотите заниматься политикой?

- Я считаю, что любому политику не вредно это все посмотреть.

- Это не разочаровывает?

- Нет. Это дает новые знания. Я о лесных пожарах сейчас знаю столько, сколько не мог себе представить. Или о надоях молока, о состоянии жилищно-коммунального хозяйства, об особенностях дорожного строительства. Да, многое удивляет. Ты, например, представлял себе общество как активный институт, который борется за возможность влиять на власть. А выясняется, что эта возможность ему на фиг не нужна. Общество сидит, щелкает семечки и смотрит, как власть корячится. Для меня это самое большое удивление.

«РЕФОРМАТОРАМИ МОГУТ БЫТЬ ТОЛЬКО ЛЮДИ-КАМИКАДЗЕ»

- По социологическим опросам, четверть населения не против эмигрировать из страны. Ваш сын, кстати, учится в Англии. И когда некоторые депутаты Госдумы заинтересовались, почему вы отправили сына за границу, вы заявили: «Идите вы в ж...».

- Все-таки не совсем так. Когда я отправлял сына на учебу в Англию, я подробно объяснил, почему принял это решение. Хотя в общем-то не обязан был это делать. Это мой сын, и я отправляю его учиться за свой счет. Это мое дело. И вообще странно, что кто-то стал давать этому какие-то публичные оценки. Даже не удосужившись узнать мою аргументацию, просто клеймят какими-то лозунгами о патриотизме и непатриотизме. И да, я послал их!

Слушательница радио «КП» Екатерина:

- Не кажется ли вам, что наш народ не принимает ту политику, которая проводится последние 20 лет? Власти не удалось решить ни одной социальной проблемы. И страна, которая была второй в мире, катится все ниже и ниже.

- Есть такая шутка - у нас страна с непредсказуемым прошлым и необъясненным настоящим. Люди не до конца понимают, и власть не объясняет им, куда идет страна.

Радиослушательница Ольга Николаевна:

- Все эти реформы выходят боком простому народу. За что вы ни возьметесь, все клином.

- «Вы» - это кто?

Ольга Николаевна:

- Демократы, правительство. 75 тысяч заводов и фабрик закрыли. Где народу работать-то?

- Я не совсем понимаю, о каких реформах идет речь... Но абстрагируясь от каких-то персоналий и вопроса, кто демократ, а кто нет, замечу, что у реформ несколько правил. Первое - они никогда не происходят от хорошей жизни. Второе - реформы всегда болезненны. Поэтому в мировой политической истории не найдете реформаторов, которые были бы популярны при жизни.

Ворсобин:

- Думаю, слушатели назовут «безболезненные» страны - Китай, Белоруссия.

- С Белоруссией, я надеюсь, уже сейчас все понятно - ее уже трясет. Про Китай, я думаю, такие представления просто от того, что наше общество мало о нем знает. Вы знаете, как там живет сельское население? Там нет пенсионной системы, нет бесплатной медицины и так далее.

Кстати, если вы вспомните Маргарет Тэтчер - она как раз поплатилась своим рейтингом за те крайне необходимые реформы, которые сейчас оцениваются позитивно. Возьмите наших соседей, ту же Польшу, Лешека Бальцеровича, и массу других примеров... Именно поэтому реформаторами могут быть только люди с сознанием камикадзе. Они понимают, что их возненавидят, но они идут на это.

- Но неужели демократия - непременное условие хорошей жизни? Есть же примеры успешных стран, где обходятся без нее…

- Демократия нужна. Как громоотвод, как клапан для выпуска пара. Еще год назад скажи кому-то в Египте, Тунисе, Йемене, Ливии, что народ взбунтуется, - посмеялись бы. Лидерами были харизматичные вожди, в странах цвела стабильность, экономика неплохо развивалась. Разве Египет за эти 20 лет не преобразился? Преобразился. Но есть еще и усталость, которая у людей накапливается по отношению к власти. Людям нужны понятные легитимные механизмы для ее контроля, причем легитимные не в плане решений Конституционного суда

, а чтобы гражданин для себя считал по понятиям, «по чесноку» - да, все справедливо. И какой бы хороший человек ни был бы долго у власти, это обыкновенно все выливается в бунт. Помните ситуацию с Чаушеску в Румынии? Расстреляли без суда и следствия. Особенность любых авторитарных режимов - процессы не видны... А чем хороша демократия - при ней все видно. Демократия - это, условно говоря, томограф для организма. Это не означает, что у тебя, например, нет и не будет опухоли, но ты имеешь возможность заметить болезнь и начать лечение.

ЛЮДИ ПРОТЕСТУЮТ ПРОТИВ СИСТЕМЫ В ЦЕЛОМ

- А чего России стоит опасаться?

- Меня настораживает то, что в обществе нарастает не протест по отношению к власти, а к системе в целом. Например, в выборах участвует директор крупного предприятия, не член «Единой России». Округ им облизан так, что в каждой школе, в каждом детском садике все на уровне. Но он проигрывает какому-то кандидату, который впервые появился в этом округе. Или другой пример - директор маргаринового завода занимает последнее место, а замдиректора Кирово-Чепецкого химкомбината проигрывает автоперевозчику.

- Но, может, люди голосуют за таксистов, потому что директор хам, оскорбляет сотрудников и весь город об этом знает?..

- Допускаю, что такое может быть. Единичный какой-нибудь случай. Но я видел, как была построена у этих директоров кампания. Там не было серьезных косяков! А результат удивительный!

Тут надо что-то менять с подходом. Либо придется просто в черную покупать голоса, тупо за деньги. Например, правительство заявило: повысим зарплату для некоторой части бюджетников. Но коврижек на всех не хватит! Те, кому ты поднял зарплату, воспринимают это как само собой разумеющееся, и это не увеличивает их любовь по отношению к тебе. Но зато те, кому ты это не сделал, тебя просто ненавидят.

- В «Комсомолку» недавно приходил Явлинский, который признал, что вообще-то российский народ никогда не жил так хорошо, как сейчас...

- Я наблюдаю странную вещь. Например, в Кировской области самый высокий уровень удовлетворенности в наиболее бедных районах, а самый высокий уровень неудовлетворенности как раз в более-менее благополучных. У нас в области, например, лидер по неудовлетворенности - Кирово-Чепецкий район. С экономической точки зрения город достаточно благополучный, но его жители сравнивают свой уровень жизни с Кировом и Кирово-Чепецком - и соответственно остаются недовольными. Тот, кто получает 100 тысяч рублей у вас в Москве, будет более недоволен жизнью, чем тот, кто получает 10 тысяч у нас в регионе. Потому что ожидания и запросы выше. И несоответствие запросов и реальности гнобит человека очень сильно.

- Прохоров возглавил «Правое дело» и обещает возродить либеральную оппозицию. Вы с ним недавно встречались - он действительно это всерьез?

- Его план, возможно, и правильный, но времени до выборов уж слишком мало, его, можно сказать, вообще нет. Но запрос со стороны общества на сильную либеральную партию есть - и это то, что внушает оптимизм.

В этом контексте еще я думаю, тут очень важно сохранить преемственность с теми, кто с точки зрения общества является носителями либеральной идеи. Они не дадут бешеных процентов, но они должны как минимум не критиковать «Правое дело», а еще лучше - высказываться в поддержку. У меня большой круг знакомых предпринимателей разного уровня. Я с ними общаюсь и понимаю: даже те, кто высоко оценивает предпринимательские способности олигархов, просто так не выберут их своими лидерами и представителями интересов. Нужен еще моральный авторитет - такой, какой был, например, у Сахарова...

- Много говорилось о сокращении количества чиновников. Их правда становится меньше?

- Больше. Причем чиновники плодятся не просто так, а с появлением каких-то новых функций, задач и полномочий. Например, информационное общество, электронное правительство... Вот приходит ко мне руководитель антимонопольной службы: у нас такие-то задачи, выделяется такое-то количество ставок, будем расширяться. Приходят налоговики: будем расширяться. На моих глазах расширяются все, кроме полиции. Им дали команду: сократить количество личного состава. А потом начинаются новые вводные. ОМОН не сокращается, потому что это резерв министра. Теракт в «Домодедово»: надо усилить антитеррористическую часть - места пребывания людей, вокзалы, аэропорты и т. д. В итоге сокращают, например, школьных инспекторов (на 70%), сотрудников ДПС. В результате вверх поползла аварийность... Придется и их как-то увеличивать.

О КИРОВСКИХ ПАССИОНАРИЯХ

- За 2,5 года либерал-губернаторства у вас возникла какая-то социальная опора из предпринимателей?

- Пока нет. Надеюсь, что к концу срока появится. Когда я приехал в Киров, мне в основном встречались, с одной стороны, активные и понимающие люди, но жулики. Или честные люди, которым абсолютно ничего в этой жизни было не надо. А таких, чтобы и активные, и честные, - единицы. К сожалению, нельзя научить человека быть предприимчивым! Используя модный термин Гумилева - или он пассионарий, или нет. Есть некая тусовка пассионариев, а новые не появляются. Поэтому я говорю пермским, московским, красноярским бизнесменам: приходите в Киров. Местные обижаются, а я им говорю: ребята, если вы готовы работать - работайте. Но для появления новой генерации бизнесменов нужно не два-три года. Менталитет должен измениться.

- Когда вы вернетесь в политику?

- Свои обязательства по губернаторскому сроку все равно планирую выполнить. А дальнейшее будет сильно зависеть от того, что будет происходить в конце этого года и в марте 2012-го. При каких-то раскладах я, условно говоря, готов будут продолжить свою деятельность на государственной службе, а при каких-то - нет.

- Давайте угадаю. Если будет Путин, то вы на госслужбе останетесь, если Медведев - пойдете в политику?

- Или наоборот... (Улыбается.) Вариантов может быть много... Владимир Ворсобин

Россия. ПФО > Госбюджет, налоги, цены > kp.ru, 7 июля 2011 > № 379685 Никита Белых

Какие тайны России находятся под замком? Что значат секреты с пометкой «особой важности»? Что раскрывают свидетельства о распаде СССР?

Об этом - разговор с директором Госархива РФ, доктором исторических наук Сергеем МИРОНЕНКО.

Придуманные панфиловцы

- Сергей Владимирович, вы хранитель главных исторических секретов России, у вас есть возможность заглянуть в самые невероятные документы. Были ли архивные материалы, которые потрясли лично вас?

- Меня потрясает количество исторических мифов. Когда мне предложили работу в архивной службе, я колебался. Но для меня, историка, интерес к источнику, к документу перевесил все сомнения. Став директором Государственного архива, я волей-неволей стал заниматься очень интересными материалами. В истории XIX века мифов поменьше, а вот в истории XX века - невероятное количество. Например, для меня было большим потрясением, когда я узнал, что не было 28 героических панфиловцев.

- Ну как же так, а в советское время на примере подвига панфиловцев в советских детях воспитывали патриотизм.

- О том, что не было никаких героически павших героев-панфиловцев, стало известно еще в 1948 году, когда один за одним начали появляться люди, которые должны были лежать в могиле. И тогда партийное руководство поручило выяснить, что произошло на самом деле. Было проведено следствие. Нашли командира полка, который показал, что никакого боя у разъезда Дубосеково не было. Стали спрашивать автора очерка о «подвиге панфиловцев» Кривицкого: зачем же вы написали это все? Он говорит: мне дали задание найти какой-то подвиг, и кто-то рассказал, что под Дубосековом был бой. «А кто же автор слов, якобы сказанных политруком Клочковым: «Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва»? - спросили Кривицкого. «Я», - ответил он. Было очень непросто - признать, что не было никаких героев-панфиловцев.

- А когда вы об этом сообщили?

- Пять лет назад, к 65-й годовщине начала войны. Я очень хорошо помню, как Олег Борисович Добродеев полгода не решался выпустить этот сюжет на телевидении. Но в конце концов решился. Меня тогда упрекали многие: зачем рассказал, молчал бы.

- А правда, зачем? Пусть был бы миф, он же не обидный, напротив, красивый, героический.

- Я могу объяснить. Для советской власти было все равно, кто герой, кто не герой, вообще человек был ничто. Знаменитые слова советского полководца: «Надо технику спасать, а солдат бабы новых нарожают» - это про отношение к человеку. Поэтому не надо повторять исторические придумки советской власти и поклоняться несуществующим идолам, как и нельзя забывать настоящих героев. Ведь были настоящие герои, они-то и отстояли Москву, но до них тогда никому не было дела. Есть такое понятие, как историческая правда. Трактовки событий могут быть разными, но никогда мы не очистим правду от идеологических наслоений, если будем считать фактом придуманную в угоду правителям фантастику. Тогда это уже не история, не наука.

- Вы сказали, что в ХХ веке создано много мифов. О царской эпохе, до 1917-го, тоже?

- В истории сейчас существуют разные трактовки событий 1917-го, которые привели к отречению Николая Второго. Некоторые историки считают, что Николай сделал правильно, уехав из Петрограда в Ставку, в Могилев. На самом деле это было роковой ошибкой. В истории, конечно, нет сослагательного наклонения. Но если бы Николай во время февральских событий был не в Могилеве, а в Петрограде - все могло бы повернуться по-другому. То, что глава государства, в руках которого была сосредоточена вся власть, какими бы благими идеями и помыслами он ни руководствовался, уехал из центра управления страной, это был безумный шаг. И ведь все это понимали. Восемь министров направили ему прошение, чтобы он не делал этого шага. Председатель 4-й Государственной думы Родзянко предостерегал, мать Николая, вдовствующая императрица Мария Федоровна, заклинала: не делай, Ники, этого шага, это шаг в бездну! Никого не слушал. Последний русский император был, как бы это лучше сказать, наивным, чистым человеком и считал, что в трудную годину он должен встать во главе армии, воодушевить личным примером… Красивые слова, прекрасные помыслы, но не политика. Печально…

Под грифом «Секретно»

- С Польшей у нас все еще есть разногласия из-за Катынского дела. Там еще есть засекреченные данные?

- О самом расстреле польских офицеров рассекречено все. Не рассекречена только часть многотомного прокурорского дела. Но я думаю,что, поскольку, как теперь говорят, принято политическое решение, полякам передадут и эти тома.

- А что в них?

- Решение Политбюро ЦК, записка Берия, записка Шелепина 1959 года Хрущеву, в которой Шелепин говорит о том, что надо уничтожить эту 21 с лишним тысячу дел. Все эти документы хранятся в президентском архиве, это бывший архив Политбюро ЦК КПСС. Там было 16 запечатанных конвертов, на которых от руки было написано: «Вскрывать только с разрешения генерального секретаря или первого секретаря ЦК КПСС», где хранились наиболее неприятные с точки зрения руководителей советского государства документы. Эти документы в конвертах уже рассекречены. В любом государстве есть секреты. Нет ни одного государства без секретов. Просто в СССР секретно было все. Возьмем архив Политбюро ЦК КПСС. По нему работа движется очень медленно. Хотелось бы быстрее, но 90% документов Политбюро имело гриф «Секретно», «Совершенно секретно», «Совершенно секретно, особой важности». Секретилось абсолютно все.

Мифы о Ленине

- А что за секреты «особой важности»?

- Если обратиться к истории, то я думаю, что одним из самых охраняемых секретов советского государства была наша собственная история. Сначала придумали «Краткий курс истории ВКП(б)», потом создали учебник истории КПСС, где раз и навсегда была задана схема - ни шагу ни вправо, ни влево. Создано множество мифов. Государственный архив в 2007 году сделал выставку, посвященную Февральской и Октябрьской революциям 1917-го, двум революциям. Выставка называлась «Мифы революции». Мы показывали две картины одного художника об Октябре ­1917-го. Одну он написал в 1927 году, а другую - почти через 10 лет. И на картинах об одном и том же событии - разные люди, другой зал. Все перевернуто в угоду конъюнктуре.

- Это картины съезда Советов, на котором выступал Ленин как вождь Октября?

- Да, картины про этот период, но дело в том, что на самом деле Ленин не выступал на 2-м съезде Советов. Любопытно, что составлявшие биохронику Ленина честные историки так и указали: не выступал Ленин на 2-м съезде Советов. Знаменитые слова «Пролетарско-крестьянская революция, о которой так долго говорили большевики, свершилась» Ленин сказал на заседании Петроградского совета, а не на съезде Советов. А почему нельзя было говорить о заседании Петроградского совета? Потому что его вел Троцкий. Утром 25 октября на этом заседании Троцкий объявил, что Временное правительство низложено. И тут входит Ленин. И Троцкий представляет: вот это Владимир Ильич Ленин, лидер пролетарской революции. Ленина встретили овациями. Так было на самом деле. Долгое время было два лидера революции - Ленин и Троцкий. Потом Троцкого, несмотря на то что он-то и был главным организатором и руководителем Октябрьской революции, из ее лидеров выкинули. Оставили одного Ленина. Потом были Ленин и Сталин. Потом снова один Ленин.

- Все еще спорят, чьим шпионом был Ленин - немецким, английским?

- Да смешно все это! Конечно, Ленин ничьим шпионом не был. Другое дело, что Ленин мог взять деньги у кого угодно, потому что не считал это зазорным. Он считал: все нравственно, что на пользу революции. Но неправда, что он сделал революцию на немецкие деньги. Эта байка возникла с легкой руки немецкого генерала Людендорфа. Нет никаких документов, которые подтверждали бы это.

Сталин рассекреченный

- К личности Сталина у нас сейчас полярное отношение. Забытая вроде фигура сейчас стала каким-то разделителем общества. Одни - за Сталина, он даже как бы в моду входит, у него много влиятельных защитников. Другие - требуют решительной десталинизации.

- Важно, что руководство страны - и президент, и премьер - решительно осудило сталинизм, сталинский произвол. Рост просталинских настроений, полагаю, объясняется вовсе не любовью к Сталину. Это протест против сегодняшнего состояния России, против произвола правоохранителей, невероятного бюрократизма, коррупции. И люди, не понимая, что такое Сталин, говорят: Сталина на вас нет! Знаете, даже я, абсолютный противник сталинизма, иногда начинаю предполагать, что у нас есть враги народа. И с ужасом ловлю себя на мысли, что не могу найти другого ясного и понятного термина.

- Когда рассекретят архивы Сталина?

- Архивы Сталина в значительной степени рассекречены. Они переданы в Российский государственный архив социально-политической истории. Сейчас готовится полное сканирование этих документов и выставление их в Интернете на всеобщее обозрение.

- И что, каждый сможет покопаться в архивах «вождя народов»?

- Все желающие смогут их посмотреть. Но, поймите, это непростая работа. Только кажется, что архивы - занимательное чтиво. Историческое исследование требует навыков, знаний. Все документы так или иначе друг с другом связаны, чтобы понять один, надо знать, что было до него, какой была ситуация.

- Когда сталинские архивы появятся в открытом доступе?

- Думаю, в этом году, в крайнем случае в будущем работа будет закончена. О Сталине известно много, но все еще нет его научной биографии.

- Почему?

- Одна из причин - отсутствие части документов, другая - несформировавшееся общественное мнение. Чрезвычайно сложно писать сталинскую биографию. Историки ведь обычные люди, они тоже живут в обществе. Многие факты только в последние годы стали известны. Например, о поведении Сталина в начале войны. Ведь он верил Гитлеру, и то, что Гитлер напал на СССР, стало для Сталина сильнейшим ударом. И два с половиной дня Сталин не показывался в Кремле. Ворошилов, Молотов, Булганин, Вознесенский, его соратники, были в растерянности: что делать?

В начале войны

- Вот это тоже момент для горячих споров. Хрущев утверждал, что Сталин был в прострации в первые дни войны. В то же время некоторые историки доказывают, что, согласно записям сталинских помощников, Сталин в первые дни войны­ напряженно работал, проводил совещания, заслушивал доклады. Где же правда?

- В Государственном архиве РФ хранятся воспоминания управляющего делами Совета народных комиссаров, потом - управляющего делами Государственного комитета обороны Чадаева. Он сталинист абсолютный, для него Сталин - идеал. Он бы не стал сочинять во вред образу Сталина. Но он не мог написать то, чего не было. Чадаев сидел в приемной. Приходят люди. Где Сталин? Нет Сталина. В конце концов отправились к Сталину, который решил, что приехали его арестовывать. И тогда он произнес эти знаменитые слова: «Ленин нам оставил великую империю, а мы ее потеряли». И, только когда Ворошилов сказал: «Коба, как ты можешь! Ты должен нас возглавить! Мы без тебя никто!» - Сталин немножко приободрился. Вообще надо внимательно читать самого Сталина. Например, знаменитый тост за русский народ в День Победы. «Я пью за великий русский народ… Другой бы народ нас выгнал бы…» Он в этот момент вспомнил свое растерянное настроение первых дней войны...

- А как вы думаете, почему Сталин не верил многочисленным донесениям, что Гитлер готовится напасть на СССР?

- Он не верил, что Гитлер начнет войну. За 5 дней до начала войны глава НКВД Меркулов прислал докладную записку, что источник в штабе Люфтваффе твердо говорит: 22-го числа начнется. Что Сталин написал? «Товарищу Меркулову. А не послали бы вы свой источник...» И прямым текстом - куда именно. «Это не источник, а дезинформатор», - вынес вердикт Сталин. Это миф, что Сталин все знал, все понимал, все мог. Вообще сложилось ошибочное впечатление, что Сталин после смерти Ленина в 1924 году стал всемогущим. Это не так, у него были серьезные противники, в том числе Зиновьев, Каменев, Бухарин, Рыков, другие члены Политбюро. Все время шла борьба. Другое дело, что Сталин безжалостно их уничтожал. И не надо думать, что Сталин боролся за социализм. Он боролся за свою личную власть.

- Есть версия, что и ранняя кончина Ленина на совести Сталина.

- Ленин в последние месяцы своей жизни вообще уже был недееспособен, парализован, были лишь нечастые моменты просветления в больном мозгу. Во время такого просветления Ленин и продиктовал знаменитые письма к съезду с предостережением в отношении Сталина. Ленин писал: Сталин, может быть, самый способный из всех, но он сосредоточил в своих руках слишком много власти, и я не уверен, что он правильно ею воспользуется. И предложил увеличить состав ЦК. Он хоть как-то хотел предотвратить угрозу, исходящую от Сталина, рвущегося к единоличной власти.

Как готовили развал СССР

- По эпохе Ельцина много засекреченных документов?

- 90-е - такое время, когда вообще было немного документов, многое решалось устно. 10 лет назад мы с Татьяной Комаровой, ныне уже покойной, взяли интервью у тех, кто был в Беловежской Пуще. И, поверьте, все, за исключением тогдашнего министра иностранных дел Козырева, утверждали: да не было никаких документов, никаких проработок. Шахрай рассказывал, что такой была манера работы Бориса Николаевича - он любил преподносить сюрпризы. Гайдар вспомнил, что когда Ельцин приказал ему лететь в Беловежскую Пущу, то он даже не спросил зачем и проспал в самолете всю дорогу до Минска. «Спал я тогда по 3 - 4 часа, потому что положение было чудовищное».

Как в самолет этот сел, так и заснул», - рассказал Гайдар. Только один Козырев утверждал: «У нас были чемоданы документов». Но где эти чемоданы-то?

- А может, они существуют? Или, напротив, предусмотрительно уничтожены?

- Никаких чемоданов не существовало.

- А вы точно уверены?

- Конечно. Козыреву просто хотелось показать, что он, как министр иностранных дел, прорабатывал массу вариантов. Когда мы подняли документы в архиве президента, там оказались всего несколько аналитических записок о перспективах существования СССР. И всё.

- А чьи записки и о чем?

- Без подписи. Работа аппарата. Прогнозы. Всем уже было ясно, что Советский Союз не спасти. Я спрашивал Егора Тимуровича, когда он это понял? Он рассказал: «Когда в правительственном буфете во «Внуково» мне дали чай без сахара, я спросил - почему, а мне ответили, что сахара нет. Вот тогда я понял, что это всё». Когда страна распадается, прежде всего распадается ее денежная система. Если нет единой денежной системы, как ты эту страну спасешь? Была угроза голода. В Петербурге и в Москве оставалось запасов продовольствия на 2 - 3 дня. Ельцин прилетел в Беловежскую Пущу, а Кравчука нет. А Кравчук катается на лыжах.

Это же тоже был ход. За его спиной уже был референдум, на котором больше 90% украинцев проголосовали за выход из Советского Союза. И Кравчук таким образом показывал Ельцину и Шушкевичу: о чем мне с вами говорить? Народ Украины подавляющим большинством не хочет Советского Союза. Так что говорить не о чем, я лучше на лыжах покатаюсь.

- А когда Кравчук покатался, как дальше развивались события?

- Сели и стали думать, что делать. Единой страны уже нет. Бурбулис так мне рассказывал: «Приходит врач к больному, а больной умер. И вот в Беловежской Пуще выписали свидетельство о смерти». А главным был вопрос - в чьих руках останется ядерный чемоданчик. Это ведь не шутки. И тогда договорились: пусть Россия им владеет.

Секреты эпохи Путина

- А много в архиве секретных документов времени президентства Путина, Медведева?

- Источники Государственного архива - это высшие органы законодательной, исполнительной и судебной власти. Следовательно, мы получаем материалы из президентской администрации, правительства, Госдумы, Совета Федерации, Государственной Думы, Федерального Собрания. Считается, что 15 лет документ еще нужен в действующей системе управления, он еще не утратил своей управленческой функции. А через 15 лет передается в архив. Сейчас остро стоит проблема дополнительных хранилищ. Раньше мы просили дать нам документы, а сейчас нам негде их хранить. Электронный документооборот еще не введен в полной мере. В электронном формате мы пока еще получаем очень немного документов. Например, материалы всеобщей переписи населения 2002 года придут в электронном виде.

- Когда все наши архивы будут отцифрованы, не случится ли утечек, подобных тем, что обнародовал «Викиликс»?

- Я был бы безответственным человеком, если бы утверждал, что ничего подобного никогда, ни при каких ситуациях в России не будет. Но мы стараемся сделать все, чтобы утечки из государственных архивов не было. Мы храним документы секретные, совсекретные, совсекретные­ особой важности. И, слава богу, пока с сохранением секретов справляемся. Большинство документов приходит в обычном бумажном формате. Это в каком-то смысле нас тоже оберегает от утечки. Потому что доступ к ним жестко ограничен.

- А как хранятся эти суперсекретные документы?

- Надежно хранятся.

- Но все-таки? Под амбарным замком? В бомбоубежище?

- Это особое хранилище.

- Бронированные двери?

- И бронированные тоже. Но могу точно сказать, что хранятся государственные документы очень надежно.

Россия > СМИ, ИТ > kp.ru, 7 июля 2011 > № 379674 Сергей Мироненко

После дуумвирата: внешняя политика Москвы

Россия в зоне турбулентности

Резюме: То, как Россия преодолеет рубеж 2012 г., станет определяющим и с точки зрения эффективности ее внешней политики. Менее важен результат, конкретная персона на вершине властного Олимпа, нежели сам процесс выборов, их способность (или неспособность) обеспечить легитимность следующего президентства.

Второе десятилетие XXI века началось в мировой политике с трагедии маленького человека в провинциальном тунисском городке Сиди-Бузид – самосожжения молодого торговца, который не вынес оскорбления, нанесенного ему местной чиновницей. В других обстоятельствах это событие, вероятно, осталось бы лишь темой пересудов в лавках и кафе тамошней медины, но на сей раз оно в считанные недели превратилось в ураган, охвативший весь арабский Восток. И хотя предпосылки обрушения режимов Бен Али и Мубарака, гражданской войны и операции международных коалиционных сил в Ливии являются системными, именно крошечный камешек столкнул лавину фундаментальных изменений в одном из ключевых регионов планеты.

Глобальная турбулентность-2011

Революционные потрясения в странах арабского Востока уже стали предметом политического анализа, причем сторонники тех или иных подходов спешат увидеть в этих событиях подтверждение своих идей либо повод для их корректировки. Очень многое определяется тем, как описывать международную ситуацию в целом – как процесс нелинейный, многовариантный и не имеющий заранее предрешенного результата в духе «конца истории» Фрэнсиса Фукуямы, либо как общее следование за цивилизационным авангардом, который, разумеется, знает, куда идет. Происходящее уместнее описывать в терминах не «волн демократизации», а политической турбулентности. Малые события порождают цепную реакцию массового, низового протеста, за которым организованные политические силы – от партий и движений в самих арабских странах до зарубежных государств, международных организаций и военно-политических блоков – вынуждены следовать, пытаясь направить его в нужное русло. И с куда большим основанием нынешние катаклизмы могут быть интерпретированы как предвестники вступления мирового сообщества в область неизведанного, где его, возможно, ожидает еще более сильная встряска.

Наиболее значительный вклад в разработку идеи турбулентности в мировой политике внес Джеймс Розенау. Свою основную работу по этой теме он опубликовал в самом начале событий, обваливших Берлинскую стену, а вскоре – и Советский Союз. Идя по пути радикализации теорий взаимозависимости, Розенау писал о вступлении мира в эру «постмеждународной» политики, когда глобальные политические процессы начинают определяться разнонаправленными действиями немыслимого прежде множества коллективных акторов, руководствующихся разными целями и использующих для их достижения новейшие технические возможности. Результатом становится длительная хаотизация международных процессов, сохраняющаяся и даже нарастающая в условиях, когда продолжают функционировать стабильные структуры политического управления. При этом турбулентность превращается в неотъемлемый атрибут мировой динамики, указывающий не только на потрясения, сопровождающие те или иные «штатные» сдвиги в основных переменных составляющих локальных или глобальных процессов, но и на изменения, опрокидывающие все устоявшиеся правила, модели и закономерности.

С тех пор прошло два десятилетия. Тем не менее мир явно остается во власти все того же потока, мощь и продолжительность которого заставляют задуматься о фундаментальном характере глобальных изменений. За эти двадцать лет были периоды относительного затишья, но их мимолетность показывала, что источники турбулентности не только не иссякают (как ожидали многие после окончания холодной войны), а множатся, возникая порой и там, где никто не ждал их появления.

Похоже, что сегодня мы имеем дело с новым качеством турбулентности, обусловленным двумя взаимосвязанными процессами. Один из них – глобализация. Другой – поствестернизация – еще только утверждается в мировом социально-научном дискурсе. Его не надо смешивать с девестернизацией. Речь идет о том, что, опираясь на полутысячелетний опыт доминирования Запада, учитывая и перерабатывая его, мировая цивилизация будет далее развиваться совсем не как глобальный Запад. Причем конкретные параметры новой фазы цивилизационного развития еще до конца не ясны, а то, что мы наблюдаем сейчас – это длительный и турбулентный переход, «междуцарствие модерна», тревожное преддверие новой эры.

Основные характеристики турбулентности XXI века (начавшегося, впрочем, в 1991 г., по истечении «короткого двадцатого века», по выражению Эрика Хобсбаума) связаны не только с завершением эпохи доминирования Запада, но и с глобальностью мировых процессов. Речь теперь идет не просто об усиливающейся тенденции к взаимозависимости и транснационализации, но о таком качественном состоянии, когда мир-система, обретя единство, оказалась закрытой, замкнутой, не имеющей внешней периферии. Новое качество состоит в том, что турбулентность происходит в системе, лишенной возможностей внешней экспансии и, следовательно, снижения внутреннего давления.

Разумеется, внутри замкнутой глобальной системы сохранилось еще довольно много внутренних переборок и перегородок, остаточных рудиментов разделенного на части мира, в котором при необходимости всегда можно было найти новые пространства для хозяйственного освоения, оттока «избыточного» населения или хотя бы для загрязнения отходами индустриальной деятельности. Сохранение подобных рудиментов суверенитета и партикулярности само по себе создает перепады внутреннего давления и, следовательно, турбулентные потоки. И здесь уже многое зависит от того, насколько устойчивы эти унаследованные от Вестфальской эпохи перегородки: или это всего лишь бесполезные руины, или же старомодные, но еще относительно надежные укрепления, способные служить защитой от вихревых потоков средней мощности. Во всяком случае, в поисках причин современной турбулентности следует очень серьезно отнестись к асимметрии суверенитетов в системе международных отношений и увеличивающемуся разнообразию существующих типов государственности.

Экономические факторы, как и в прежние эпохи, играют определяющую роль в обеспечении стабильности или дестабилизации социальных систем и политических режимов. Однако в «замкнутом» мире движение потоков капитала менее чем когда-либо соответствует идеальным представлениям о «естественном регуляторе» экономических процессов. Напротив, мгновенные перетоки капитала, нередко обусловленные спекулятивной игрой или конъюнктурными обстоятельствами, в считанные дни могут поставить процветавшие нации на грань экономического коллапса и социального взрыва. При этом сокращающиеся возможности пространственной экспансии капитала, прежде всего финансового, компенсируются лихорадочным стремлением к экспансии во времени, то есть к различным формам «жизни взаймы», «надуванию пузырей» во всех областях экономики и финансов, где это только возможно – от сырья и недвижимости до сектора высоких технологий. На протяжении первого десятилетия XXI века большинство из этих пузырей последовательно лопались. И сегодня последним рубежом экспансии капитала во времени становится надувание пузыря государственного долга. В случае США – крупнейшей в мире экономики и страны-эмитента мировой валюты – оно чревато глобальным коллапсом, размеры которого могут значительно превзойти масштабы кризиса 2008–2009 годов. Но турбулентность способны спровоцировать и меры экономического оздоровления, которые будут означать значительное сокращение расходов в государственном и частном секторах Соединенных Штатов, что приведет к схлопыванию потребительского спроса в глобальном масштабе и сделает реальной угрозу новой рецессии мировой экономики.

Турбулентность в международной политике в настоящее время как никогда прежде связана и с тем, что можно назвать турбулентностью естественной – возрастающей уязвимостью социотехнических систем перед природными катаклизмами, часть из которых, по всей видимости, обусловлена антропогенным воздействием на климат планеты и критически важные для равновесия глобальной окружающей среды экосистемы. Множатся свидетельства того, что через природные аномалии и катастрофы биосфера все чаще предопределяет поведение человека и социальных общностей. К числу прямых следствий этих процессов относятся повсеместное обострение проблемы продовольственной безопасности, растущее неравноправие в доступе к пресной воде, все менее контролируемые миграционные потоки и появление очагов социальной нестабильности даже в прежде «благополучных» обществах. Однако и в тех случаях, когда положительная обратная связь между масштабом природных катастроф и антропогенным воздействием отсутствует, можно все чаще наблюдать феномен, когда природная катастрофа с большим количеством разрушений и человеческих жертв в одной из частей планеты порождает комплексные и долгосрочные последствия. Один из последних трагических примеров – землетрясение и цунами в Японии, спровоцировавшие самую серьезную после Чернобыля аварию на объекте атомной энергетики. Это событие будет иметь долгосрочные последствия для мировой энергетической политики, по сути дела, еще более сужая и без того ограниченный набор возможностей в решении энергетических проблем человечества.

На этом фоне положение России противоречиво, поскольку она уже значительно интегрирована в глобальные процессы, но вовлеченность не является тотальной, и часть потоков мировой турбулентности обходит нас стороной. Разумеется, не все. Расчеты российских соправителей на особое положение «тихой гавани» были, как известно, с легкостью опрокинуты кризисным штормом 2008 года. Но все же с потоками менее сильными пока вполне успешно справляются старомодные бастионы суверенного государства, а некоторые из более сильных ветров затрагивают нас, скорее, по касательной. После распада СССР нынешнее поколение россиян чуть раньше других народов ведущих стран успело накопить свой собственный опыт выживания в эру «великих потрясений», и адаптивные способности в этом отношении у нас развиты лучше. Более того, во многом благодаря достаточно высокой степени внешнеполитической маневренности России в хаотизирующемся мире удалось достичь по-своему уникального состояния, когда отношения с большинством стран являются хорошими или удовлетворительными. Даже в экономическом отношении ниша крупнейшего поставщика энергоносителей оказалась более надежной, чем почетные позиции флагмана экономики знаний. Вероятнее всего, это состояние ситуативно, преходяще, оно подобно штилю внутри «глаза тайфуна». Но пока России удается умещаться внутри этой зоны – нам в самом деле, как заметил недавно Сергей Караганов, «везет». Вопрос, однако, состоит в том, как долго Россия сможет оставаться в достаточно выигрышном положении при продолжающемся усилении турбулентности.

Здесь есть по меньшей мере две составляющих. Во-первых, способность и далее умело вести лайнер российской внешней политики через зону турбулентности, опираясь на представления о мире, адекватные современным глобальным процессам. Во-вторых, и это главное, – не допустить того, чтобы Россия сама превратилась в новый мощный источник мировой дестабилизации. Именно последнее обстоятельство является определяющим в дискуссии о возможной эволюции российской внешней политики после думских выборов 2011 г. и президентских выборов 2012 года.

Идеологемы и групповые интересы. Российский случай

В первые три года существования путинско-медведевского дуумвирата внешняя политика в основном оставалась вне сферы реальных или мнимых противоречий между соправителями. Мюнхенская программа-минимум – длительная приостановка продвижения НАТО на постсоветском пространстве – была выполнена еще в 2008 году. Вслед за этим при сохранении прежних ориентиров Москве было необходимо продемонстрировать снижение накала полемики, готовность к диалогу и выстраиванию партнерских отношений с Западом в контексте совместных усилий по преодолению последствий глобального экономического кризиса. Президент Дмитрий Медведев эффективно решал эти задачи, которые, несомненно, были частью совместной стратегии дуумвиров.

На этом фоне неожиданностью стал всплеск заочной полемики между Владимиром Путиным и Дмитрием Медведевым по поводу резолюции ООН № 1973, открывшей путь военной операции против режима Каддафи. Любопытно, что полемика вспыхнула уже после того, как Кремль принял решение (скорее, все-таки принципиально согласованное) не накладывать вето на эту резолюцию. Причем это явно было решение, основанное на расчете выгод и издержек ситуации, когда Москва не препятствует Западу втянуться в очередную войну в исламском мире. Разница, очевидно, заключалась в том, что Путин сразу после начала авиаударов по ливийским военным объектам не чувствовал себя связанным какими-либо обязательствами перед новой коалицией и использовал стандартный оборот антизападной риторики, тогда как Медведев выступил с оправданием если не действий Запада, то, во всяком случае, принятой резолюции.

В потоке суждений и комментариев экспертов, стремившихся в очередной раз увидеть признаки бесповоротного раскола тандема, мало кто обратил внимание, что президент России аргументировал свою позицию с использованием терминологии гуманитарного интервенционизма. Ранее подобная линия аргументации использовалась во время пятидневной войны в августе 2008 года. Но в целом идеи гуманитарного интервенционизма явно не относились к числу популярных в России внешнеполитических дискурсов. И прежде чем задаться вопросом о его перспективах, стоит подумать о том, почему кроме политического реализма у нас явно отсутствуют устойчивые течения или школы внешнеполитической мысли, сопоставимые с либеральным вильсонианством или популистским джексонианством в США? Нельзя ведь сказать, что подобные идеи у нас вовсе не звучат. Напротив, российское экспертное сообщество вполне в состоянии предлагать эти идеи a la carte, или по крайней мере транслировать их от внешних источников генерации. Однако помимо предложения необходим спрос.

Но каковы же источники и механизмы формирования такого спроса? Те или иные направления внешнеполитической мысли будут устойчивыми, только если они связаны со стабильными и влиятельными группами интересов, а сами эти интересы выражены в соответствующих идеологемах. Понятно, что из-за разрывов исторической преемственности в XX веке у нас нет прямых соответствий течениям масштаба джексонианства или вильсонианства. Могли бы они появиться, если бы не эти разрывы? Несомненно, да. Ведь уже в установочном для русского консерватизма тексте – карамзинской «Записке о древней и новой России» – историософская аргументация в пользу самодержавной «вертикали власти» спроецирована на вполне конкретные обстоятельства европейской политики после Тильзитского мира. Но если идеи Карамзина относительно природы российской власти отчасти применимы и к внутриполитической ситуации в начале XXI века, то и его оценки турбулентной эпохи Французской революции и наполеоновских войн будут поучительными для тех, кто пытается сориентироваться в бурлящем мире поствестернизации.

Сложнее будет с «опрокидыванием» в современность внешнеполитических идей дореволюционных либералов. Скорее, случайностью выглядит аналогия между империалистическими устремлениями кадетского лидера Павла Милюкова и чубайсовской идеей «либеральной империи», которая в свое время вызвала непродолжительную оживленную полемику, но серьезного концептуального развития так и не получила.

Устойчивость и востребованность внешнеполитических идей напрямую определяются интересами влиятельных сил и артикуляцией этих интересов в публичном пространстве. В постсоветскую эпоху появились принципиально новые группы интересов, которые на протяжении 1990-х гг. вполне успешно осваивали публичное пространство. Воссоздание вертикали власти не означало устранения групп интересов – напротив, происходила их дальнейшая консолидация. Однако формы артикуляции и механизмы согласования различных интересов и разрешения конфликтов существенно изменились, будучи в период путинского президентства тесно привязанными к власти. Пожалуй, наилучшим образом специфику этой ситуации описывает предложенная Юрием Пивоваровым метафора «властной плазмы», способной объединять даже несовместимые друг с другом кластеры российской элиты на основе специфического регулирования отношений «власть-собственность». Именно в этой аморфной субстанции разрешаются и возникают вновь конфликты между основными группами интересов. «Властная плазма» служит питательной средой для дальнейшего структурирования и дифференциации групп интересов, часть из которых имеет уже вполне определенные геоэкономические и геополитические предпочтения (постсоветское пространство, Европейский союз, США, Китай и страны АТР). Впрочем, эти предпочтения артикулированы пока довольно невнятно.

Политические дискуссии предвыборного года, распространившиеся и на сферу российской внешней политики, свидетельствуют о том, что «властная плазма» как механизм политико-экономического управления и «разруливания» конфликтов перестает устраивать многие влиятельные силы, равно как и массовые группы, на которые эти силы хотели бы или могли бы опереться. Сама ситуация реконфигурации власти и начала первого «длинного» (шестилетнего) президентства означает не только завершение промежуточного периода тандемократии, но и возможность эмансипации основных групп интересов. Если «после дуумвирата» они заявят о себе, перейдя из состояния «властной плазмы» к полноценному существованию в публичном политическом пространстве, то, по всей вероятности, будет запущен и процесс формирования устойчивых внешнеполитических доктрин. Доктрин, опирающихся не на предпочтения отдельных экспертов, а на спрос, формируемый стабильными структурами, укорененными в российском обществе.

Основой процесса являются как общие макросоциальные изменения, связанные с укреплением российского среднего класса и формированием его идентичности, так и с дальнейшей трансформацией структуры элитарных групп. По всей видимости, в ближайшие годы средний класс, как и другие крупные социальные группы, еще не будет в состоянии сформировать четкий запрос на то или иное направление внешней политики. Скорее, запрос останется размытым и внутренне противоречивым, в чем-то отдаленно напоминающим весьма эклектичные внешнеполитические устремления тех широких слоев американского общества, на которые опираются сегодня оппоненты президента Обамы, в том числе пассионарии из «партии чаепития». В Америке, однако, элитарные группы способны артикулировать запросы широких слоев, сопрягать их с интересами бизнеса, военно-промышленного комплекса, различных меньшинств и т.д. Группы российской элиты, погруженные во «властную плазму», варятся в собственном соку, не испытывая (до последнего времени) сильной потребности во взаимодействии с массовыми группами. В конечном счете речь идет о качестве нынешней российской элиты, о степени ее укорененности в современном обществе и об осознании ответственности перед этим обществом.

Российский городской средний класс, или «новые сердитые», как метко назвал его представителей Алексей Чадаев, информационно и технологически уже вполне интегрирован в глобализированный мир, но это не значит, что при жестком критицизме в отношении собственной власти и элиты он заведомо будет генерировать прозападный и промодернизационный запросы. Скорее, это будет установка на то, чтобы отношения России с внешним миром начали реально работать на его, среднего класса, интересы. Но представители критически настроенного среднего класса в числе первых откажутся поддержать политику, которая при всех декларациях открытости Западу и стремления к модернизации будет реально работать лишь в интересах нескольких элитарных групп.

Не исключено, что в среднесрочной перспективе появятся основания говорить о формировании широких коалиций в поддержку стабильности или обновления, коалиций, отражающих и массовые запросы, и интересы тех или иных групп элиты. Формирование таких коалиций могло бы стать основой трансформации социально-политического порядка, преодоления нынешней модели «властной плазмы». Одним из множественных последствий появления таких коалиций, по всей видимости, станет и «укоренение» в российском публичном пространстве различных школ внешнеполитической мысли. Вопрос состоит в том, будут ли эти изменения ускорены электоральными кампаниями 2011–2012 гг. или же они окажутся сопряжены с другими, возможно, тревожными событиями эпохи «после дуумвирата».

Выборы и турбулентность

От того, какой будет новая конфигурация власти после выборов в 2011-м и 2012 г., зависит не столько радикальное изменение российского внешнеполитического курса (довольно маловероятное), сколько то, станет ли Россия новым источником глобальной турбулентности. И здесь обнаруживается, что менее важен результат, конкретная персона на вершине властного Олимпа, нежели сам процесс выборов, их способность (или неспособность) обеспечить легитимность следующего президентства. Потребность в новой полноценной легитимности вызвана уже тем, что модель «властной плазмы» утрачивает эффективность, переставая отвечать нуждам ряда влиятельных групп и массовым социальным запросам.

Следует подчеркнуть, что это должна быть легитимность в глазах граждан России (критерии ОБСЕ или других наднациональных институций, дающих оценки электоральным процедурам, являются в данном случае не более чем субсидиарными). А она не сводится лишь к чистоте процедуры выборов, но складывается также из соответствия политики избранного президента массовым ожиданиям. В этом смысле легитимность президентства Бориса Ельцина обеспечивалась не только победой в реальной конкурентной борьбе на выборах 12 июня 1991 г., но прежде всего огромным потенциалом надежд, которые возлагали на него самые разные слои населения. Выборы 1996 г. едва ли укрепили эту легитимность, но изначального запаса надежд хватило на все 1990-е годы. В случае Путина наибольшую роль в легитимации власти сыграли не конкурентные выборы, но соответствие изменившемуся социальному запросу. Легитимность дуумвирата Путин–Медведев была инерционной, продолжающей легитимность путинского президентства.

Основная проблема нынешних выборов состоит именно в необходимости получения новой легитимности, и сейчас все большее количество представителей самых разных политических взглядов сходятся в том, что наилучшим инструментом решения этой задачи могут быть выборы, выигранные в реальной конкурентной борьбе. В нынешних условиях одержать победу с использованием административного ресурса способен любой располагающий им кандидат. Но такая победа практически не создаст новому президенту легитимности. На эксплуатацию остатков прежнего доверия мог бы в лучшем случае рассчитывать Владимир Путин, опираясь на патерналистски ориентированный электорат, но предложив ему некий новый социальный контракт в духе обновленного политического консерватизма или модифицированного солидаризма. Ну а если при полном использовании всех административных рычагов победа будет обеспечена кандидату, декларирующему либеральные ценности, то с высокой степенью вероятности можно ожидать либо полной делегитимации нового президентства (со всеми последствиями, известными по последним годам горбачевского правления), либо радикального поворота, означающего отказ от принципа «свобода лучше, чем несвобода».

Альтернативные свободные выборы – совсем не панацея; использование этого инструмента в условиях «вегетарианского», по выражению Ивана Крастева, авторитаризма способно привести и к непредсказуемым последствиям. Но сегодня в российской политике необходим «гамбургский счет», нужно понять реальное соотношение сил и интересов (в т.ч. внешнеполитических), а не пытаться усыплять себя разговорами о безальтернативности модернизации либо о непреходящей ценности политической стабильности. Обеспечение представительства сил самой разной направленности, реально присутствующих в обществе, но не существующих в официальном политическом ландшафте, является средством предупреждения внутренней турбулентности.

Между тем признаки утраты контроля и проявлений делегитимации явно обозначились уже в конце 2010 г., когда стало ясно, что на арену общественной и политической жизни выходит новая внесистемная сила. Акция болельщиков «Спартака» на Манежной площади 11 декабря 2010 г. стала симптомом нарастания внутренней политической турбулентности, продемонстрировав спонтанность, потенциал массового участия, быстроту мобилизации, неподконтрольность легально действующим политическим силам и растерянность властей. Особенно тревожным показателем неблагополучия явилась направленность протестного потенциала. Москвичи наблюдали не просто выплеск ксенофобских настроений, в основе которого лежит примитивное деление на «своих» и «чужих», но готовность провести это деление по карте страны, отгородиться (а то и осуществить сецессию) от части территории российского государства. «Национал-изоляционизм» – так можно назвать это направление, если оно получит серьезное идеологическое обоснование – представляет собой исключительно опасную утопию, попытка осуществления которой автоматически превратит Россию в одну из основных зон мировой турбулентности.

Протест, прорвавшийся на поверхность в конце прошлого года, сразу же обнажил то, что ни для кого не было секретом, – структурную и конструктивную уязвимость нынешнего Российского государства. Обрушение Советского Союза не могло не привести к появлению опасных трещин и в государственной конструкции Российской Федерации. На протяжении 1990-х гг. центральная власть стремилась не допустить, чтобы эти трещины расширились до критического уровня. В следующем десятилетии как будто удалось большее: трещины замазали и подштукатурили. Теперь штукатурка начала осыпаться, и сотрясение даже средней силы способно эти трещины вновь расширить. В таких обстоятельствах конкурентные выборы как наиболее эффективный способ легитимации власти и обеспечения представительства основных групп интересов могли бы стать средством укрепления государственности, нахождения разумного баланса между стабильностью и модернизацией, упрочения позиций России в турбулентном мире.

Внешнеполитические опции после 2012 года

Внутренняя уязвимость государственной конструкции и внешняя турбулентность – вот рамочные условия следующего президентства. Любые усилия по разработке российской внешнеполитической стратегии во втором десятилетии XXI века окажутся тщетными, если завершение периода дуумвирата будет способствовать нарастанию тенденций внутренней дестабилизации, напряжения в межэтнических и федеративных отношениях и превращению России в новый источник глобальных потрясений. То, как Россия преодолеет рубеж 2012 г., станет определяющим и с точки зрения эффективности ее внешней политики.

Очевидно, что избранный президент (неважно, кто персонально им окажется) должен иметь новый полноценный мандат, а не пытаться закрепиться у власти, эксплуатируя остатки прежней легитимности. Разумеется, укреплению новой легитимности будут способствовать и ключевые внутриполитические мероприятия начального периода следующего президентства. И если консолидация власти пройдет успешно, не вызывая нарастания социального недовольства и политической напряженности, то вновь избранный президент, очевидно, захочет обладать максимально полным набором инструментов внешнеполитической деятельности.

В этом смысле едва ли оправданно идти на самоограничение политического маневра, следуя какой-либо нормативной доктрине. Глобальную турбулентность после произнесения присяги российского президента никто не отменит. Скорее, напротив, следует ожидать новых потрясений, вызванных прежде всего мировой экономической динамикой, а именно тем, что ни одну из основных причин кризиса 2008–2009 гг. устранить не удалось, болезнь загнана внутрь. Наверняка и процессы поствестернизации породят немало новых шквальных порывов.

Если фундаментальную неопределенность «междуцарствия модерна» и глобальную турбулентность рассматривать как Zeitdiagnose (диагноз времени. – Ред.) начала XXI века, то для российской внешней политики это означает необходимость решения трех взаимосвязанных задач:

предотвращать либо минимизировать дестабилизирующее воздействие глобальной турбулентности на внутриполитические процессы;насколько возможно использовать глобальную турбулентность в российских интересах;добиваться полноценного участия России в определении будущих правил игры – нового мирового порядка, который рано или поздно придет на смену «междуцарствию модерна».

Первые две задачи представляют собой попытку продлить «момент везения», подольше удержаться внутри «глаза тайфуна». Их решение потребует сохранения максимальной степени внешнеполитической маневренности, открытости к конструктивному взаимодействию со всеми влиятельными акторами мировой политики и недопущения поспешного встраивания в ту или иную жесткую конфигурацию военно-политических союзов и интеграционных механизмов, где Россия окажется на положении ведомого.

Усиление конкурентной борьбы между США и Китаем за глобальное лидерство станет, очевидно, одним из основных трендов предстоящего десятилетия. Объективно Россия обладает потенциалом, способным обеспечить стратегический перевес одной из сторон. Однако Москве есть здесь чему поучиться у того же Пекина, который в последние два десятилетия холодной войны пребывал в сходном положении. Избранная Мао Цзэдуном и его наследниками тактика «обезьяны, наблюдающей за схваткой двух тигров», оказалась выигрышной, причем торжествующая обезьяна так и не присоединилась ни к одному из участников схватки. В нынешних обстоятельствах Россия может максимизировать выгоды, не присоединяясь ни к одному из соперников, но стремясь выстроить партнерские отношения с каждым из них.

К настоящему моменту, несмотря на серьезные достижения политики перезагрузки, российско-американские отношения так и не приблизились к уровню отношений между Москвой и Пекином. Основная трудность состоит здесь в неспособности Москвы и Вашингтона согласовать принципиально новую повестку двусторонних отношений, отвечающую современным реалиям. В результате к концу (первых?) президентских сроков Барака Обамы и Дмитрия Медведева определяющей дальнейшую повестку двусторонних отношений может стать проблема противоракетной обороны, которая, по всей видимости, выявит пределы российско-американской перезагрузки, а то и вовсе ее похоронит. Вместе с тем возвышение Китая рано или поздно заставит Москву и Вашингтон выработать новый формат взаимодействия, причем имя и партийно-политическая принадлежность будущих лидеров России и США едва ли значительно повлияют на этот процесс.

Существенное изменение формата российско-американских отношений также будет связано с возможностью полноценного участия России в определении рамочных условий и институциональных механизмов нового международного порядка. Однако поиск в этом направлении не может вестись только по линии Москва – Вашингтон. В кратко- и среднесрочной перспективе речь идет о возможности совместных действий ключевых международных игроков для обеспечения относительной управляемости на фоне накопления конфликтного потенциала в ряде важных регионов планеты, турбулентности на товарных и финансовых рынках, новых миграционных волн, растущей активности различных сетевых сообществ, деградации окружающей среды, техногенных катастроф и т.д.

Процесс поиска новой модели глобального управления является многосторонним и конкурентным, и в этом смысле он также может продуцировать турбулентность. В последние годы мы стали свидетелями лихорадочного поиска тех механизмов глобального управления, которые окажутся достаточно работоспособными в условиях экономического кризиса. Мы видели и попытки оживить институты Вашингтонского консенсуса, и усилия сформировать более представительный клуб ведущих мировых экономик (G20), и новые структуры многостороннего сотрудничества (БРИКС). Очевидно, что в интересах России активное участие в большинстве возможных конфигураций, ориентированных на формирование новой системы глобального управления. Исключением могут быть те политические структуры, участие в которых ведет к прямому вовлечению России в региональные конфликты либо в соперничество за мировое лидерство на стороне одного из основных претендентов.

Многовекторность российской дипломатии, скорее всего, сохранится после выборов 2012 года. Даже если внешнеполитическая деятельность будет жестко подчинена задачам модернизации, понимаемой преимущественно в инструментальном смысле, все равно потребуются и быстрое реагирование на турбулентность, и готовность к ситуативным коалициям, и использование различных доктринальных установок, позволяющих обосновать те или иные действия, оправданные в соответствующих обстоятельствах. Следовательно, идеи и риторику гуманитарного интервенционизма также желательно сохранять в арсенале на случай, когда придется предпринимать соответствующие действия на постсоветском пространстве (а вероятность подобного поворота событий, к сожалению, сбрасывать со счетов нельзя). Но было бы, конечно, странно, если именно эти идеи станут краеугольным камнем внешнеполитической философии нового президентства.

По всей видимости, России в период первого «длинного» президентства следует быть готовой к возникновению угрожающей турбулентности на постсоветском пространстве либо в непосредственной близости от него. Прежде всего, нельзя исключать возможность дестабилизации положения в Центральной Азии, что может быть связано как с массовыми социальными протестами и межэтническими столкновениями, так и с естественной сменой поколений политических лидеров (уже произошедшей в Туркменистане и приближающейся в остальных странах региона). Даже если сам регион в эти годы сохранит видимую стабильность, постоянным источником турбулентности останется Афганистан, где после ликвидации Усамы бен Ладена могут быть реализованы различные сценарии, позволяющие значительно сократить или вовсе завершить западное военное присутствие.

Крайне опасна для Москвы была бы и расконсервация таких региональных конфликтов, как карабахский и приднестровский. Возобновление открытого противоборства их участников привело бы если не к прямому вовлечению России, то, во всяком случае, к серьезному нарушению хрупкого равновесия на всем постсоветском пространстве и к открытому вмешательству отдельных стран Запада либо его военно-политических институтов в дела СНГ.

Одним из несомненных политических достижений периода дуумвирата стало формирование Таможенного союза и создание фундамента для Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана. В настоящее время, однако, ситуация остается недостаточно устойчивой, и связано это как с экономическими, так и с политическими причинами, прежде всего, с проблемой стабильности режима Александра Лукашенко. Очевидно, что закрепление этих успехов России на постсоветском пространстве станет важной задачей следующего президентства, неизбежно сопряженной с попытками стабилизирующего воздействия на положение в странах – участницах Таможенного союза и ЕЭП.

Позитивные изменения в российско-украинских отношениях после избрания президентом Украины Виктора Януковича относятся к числу наиболее ярких событий 2010 года. Но есть опасность растратить этот потенциал, если Москва и Киев будут ориентироваться на существующие шаблоны межгосударственных связей на постсоветском пространстве. «Бегство от Москвы» – альфа и омега политики прежней украинской власти – оказалось прорывом не в Европу, а в геополитический тупик. Но и резкие движения в противоположном направлении не сулят Киеву больших дивидендов, особенно если опираться они будут на существующие институциональные формы сотрудничества постсоветских государств. России следовало бы помочь нынешней украинской власти в определении особого места Украины в Большой Европе, где она могла бы играть действительно активную и уникальную роль, к которой с равным уважением будут относиться и в Москве, и в Брюсселе, и в Вашингтоне. В стратегическом плане стабильность и перспективы развития постсоветского пространства напрямую будут зависеть от нахождения новой формулы российско-украинского партнерства.

***

Роль России в мире «междуцарствия модерна» будет в первую очередь определяться тем, удастся ли ей избежать внутренней дестабилизации. Если внутренняя стабильность сохранится, активность Москвы на международной арене станет возрастать независимо от имени человека, который в 2012 г. принесет в Большом Кремлевском дворце президентскую присягу. Вместе с тем внутриполитическая эволюция будет способствовать постепенному формированию спроса со стороны основных групп интересов на те или иные доктрины, которые станут оказывать большее влияние на российскую внешнюю политику. Иначе говоря, в среднесрочной перспективе внешняя политика России уже не будет выражением консенсуса «властной плазмы» по поводу отношений с внешним миром, но начнет отражать более эксплицированные интересы влиятельных групп, как массовых, так и элитарных. Вместе с тем, мировая турбулентность и коллизии эры поствестернизации внесут свои, возможно, очень серьезные коррективы и в повседневную внешнеполитическую деятельность, и в теоретическое осмысление ее основных задач.

Д.В. Ефременко – доктор политических наук, зав. отделом социологии и социальной психологии Института научной информации по общественным наукам РАН.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739741 Дмитрий Ефременко

Начало вступительной кампании - повод обратиться к рейтингам вузов. На Западе это один из популярных инструментов при выборе учебного заведения. О рейтингах российских вузов в интервью РИА Новости рассуждает доцент кафедры государственного и муниципального управления Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского государственного университета (ВШМ СПбГУ) Игорь Баранов.

- Игорь Николаевич, объективность российских рейтингов часто ставится под сомнение: дискуссии вызывают критерии рейтингования. Может ли рейтинг вообще быть объективным?

- Субъективный элемент в рейтингах практически всегда есть. Но если вы видите в лидерах какого-то рейтинга вполне ожидаемые ведущие вузы, а сам рейтинг не меняется радикально от года к году, относительно стабилен, то, я думаю, элемент субъективизма не играет существенной роли. Очевидно: рейтинг в этом случае основан преимущественно на объективных показателях.

В то же время, международные рейтинги пытаются избавиться и от оставшихся субъективных моментов. Показательна в этом отношении ситуация с рейтингом The Times Higher Education. До недавнего времени этот рейтинг предполагал, в частности, элемент субъективной оценки, а именно то, что ученые в разных университетах мира опрашивались относительно научной репутации того или иного вуза. Когда этот критерий включался в расчет рейтинга, российские университеты - МГУ и СПбГУ - входили в список 200 лучших вузов, правда, на относительно низких позициях. С прошлого года вместо репутационной оценки были введены объективные показатели - количество публикаций в международных журналах и индекс цитируемости. В результате впервые ни один наш вуз не попал в список двухсот лучших. В отдельном же рейтинге репутации (World Reputation Rankings 2011), публикуемом тем же изданием, МГУ занял 33-е место.

- Чем объясняются слабые позиции ведущих вузов РФ в международных рейтингах? Ведь они известны в мире, их выпускники поступают в аспирантуры и магистратуры за рубежом...

- Бренд российских вузов, их неофициальный рейтинг базируется преимущественно на оценке качества первого высшего образования - программ бакалавров и специалистов. В части программ этого уровня вполне возможно, что ведущие российские вузы - МГУ, СПбГУ, МФТИ - сопоставимы с лучшими зарубежными учебными заведениями. Но международные рейтинги составляют по другим критериям.

Во-первых, оценивается по большей части постбакалаврский уровень (магистратура и аспирантура), в российских же вузах он более слабый.

Во-вторых, оцениваются исследования и публикации в международных журналах с индексом цитируемости. Наши вузы традиционно более ориентированы на публикации на русском языке.

В-третьих - уровень интернационализации, доля иностранных студентов и преподавателей в вузе.

С этих позиций ни один российский вуз в список лучших в мире не входит. Но это не значит, что подготовка на уровне бакалавриата или специалитета в ведущих российских вузах слабая.

- Как вы относитесь к рейтингу вузов по среднему баллу ЕГЭ?

- Это полезный рейтинг. В первую очередь, он выполняет информационную функцию - абитуриенты могут понять уровень требований вуза.

Другое дело, что этот рейтинг, как и любой другой, надо аккуратно готовить. В частности, есть недостатки по учету участников олимпиад. Победу на олимпиаде приравнивают к 100 баллам ЕГЭ. Но уровень олимпиад - даже тех, которые входят во Всероссийский перечень олимпиад, - очень разный, и это искажает оценку. Кроме того, надо понять, как быть с тем, что количество принимаемых студентов в вузах существенно различается, и это тоже влияет на средний балл. Так, он может оказаться более высоким при приеме 5-10 студентов на определенную специальность (направление), чем при приеме 100-120 человек.

- А что касается рейтингов бизнес-школ, что мешает создать рейтинг российского бизнес-образования, который не вызывал бы споров среди профессионалов? Есть же зарубежные аналоги...

- Какие-то компоненты международных рейтингов, безусловно, могут быть продублированы в России. Однако некоторые ключевые элементы международных рейтингов сложно перенести на российскую почву - данные о карьере и росте зарплат выпускников бизнес-школ. В международных рейтингах удельный вес этих параметров составляет 30-50 процентов. В нашей стране из-за непрозрачности системы оплаты и карьерного продвижения эта оценка затруднена. Поэтому рейтинги основаны на субъективных показателях, например, таких, как удовлетворенность работодателей уровнем подготовки выпускников. Но чтобы подготовить такой рейтинг, нужна репрезентативная выборка: к примеру, 100 компаний Москвы, которые имеют дело с выпускниками большинства бизнес-школ и вузов, что почти невозможно.

Возможна оценка по традиционным показателям ресурсного потенциала, когда учитывается число докторов и кандидатов наук, количество компьютеров, кв. метры на студента, и иные аналогичные индикаторы. Подобные рейтинги готовит Минобрнауки, но фактически они ничего общего не имеют с положением школы на рынке.

Материал подготовила Елена Кузнецова (НИУ ВШЭ)

Россия > Образование, наука > ria.ru, 9 июня 2011 > № 343224 Игорь Баранов