Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Встреча с губернатором Курской области Александром Михайловым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с губернатором Курской области Александром Михайловым. Обсуждалась социально-экономическая ситуация в регионе, в частности в промышленном и аграрном секторах, в области здравоохранения и образования. Отдельно рассматривался вопрос регионального финансирования.

В.Путин: Александр Николаевич, поговорим о финансах, о промышленности, вообще об экономике в Курской области, о социальной сфере.

А.Михайлов: Владимир Владимирович, как было поручено избирателями, Вами и как мы отрабатывали у себя линию работы на протяжении многих лет, мы сделали всё, чтобы область в динамике развивалась.

Приведу буквально две цифры. Валовый региональный продукт сейчас у нас составит практически где-то 390 миллиардов рублей, а в начале нулевых годов, 2001–2002-м, он составлял 32 [миллиарда]. То есть если в сопоставимых ценах – мы выросли в 2,2 раза, значит, область почти в два раза прибавила.

По инвестициям в основной капитал, что тоже является обобщающим показателем, мы за этим внимательно следим, Вы контролируете, Владимир Владимирович. Когда начиналось, в нулевые, действительно было 5,4 миллиарда.

Сейчас: прошлый год мы закончили с показателем 90 миллиардов, нынешний год закончим где-то 99–100, так расчёты показывают. Рост где-то в 3,5 раза.

В.Путин: Хорошо.

А.Михайлов: И хотел бы сказать такую вещь: мы, конечно, делаем сейчас всё, спасибо, что сегодня политика такая. Вы знаете, мы заключили и реально выполняем соглашения с нашим Министерством сельского хозяйства, Министерством промышленности и торговли, Министерством экономики и Министерством финансов.

Что имею в виду: прежде всего это касается развития двух экономических кластеров – промышленного и сельскохозяйственного, агропромышленного.

Здесь мы сделали всё, чтобы после падения в девяностых… Я сказал о валовом региональном продукте, у нас сейчас доля промышленности, несмотря на то что аграрный сектор развивается, казалось бы, очень успешно, несколько слов, с Вашего позволения, скажу: по итогам прошлого года составляет в нём 40 процентов, сельского хозяйства – 20 процентов.

То есть область, как в советское время говорили, индустриально-аграрная. Она вообще такой и была, потом, правда, потеряла, к концу девяностых. Сегодня мы не только восстановили, а в динамике значительно усилили по показателям.

По промышленности, коротко. Мы за последние 12 лет ни разу не допустили сбоя показателей по промышленному производству. Да, росли ежегодно на три-пять процентов. За последние пять-шесть лет теперь уже, с 2013 года, рост составил где-то 22 процента.

Сейчас мы реализуем наше соглашение с Минпромторгом, настойчиво работаем над тем, чтобы внедрялись инновационные, импортозамещающие проекты. На экспорт что-то, и здесь у нас совместно тоже эти вопросы решаются.

И поскольку создан хороший институт по поддержке инвестиционных проектов на уровне Федерации, мы тоже создали у себя такой же проект. И сегодня получается так, что у нас не только крупные, но и средние предприятия, если они реализуют инвестиционные, инновационные проекты от 40 миллионов и выше, они получают поддержку.

В результате сейчас у нас в стадии реализации находится 41 инновационный проект в сфере промышленности, что ещё 15 лет [назад] казалось просто недостижимым. Поэтому рост отсюда.

Спасибо большое Вам за поддержку. Реализуется проект по строительству атомной станции замещения – Курской АЭС-2.

Что касается агропромышленного комплекса. Мы в прошлом году закончили с показателем роста к предыдущему году в 12,1 процента. Сейчас – по итогам восьми месяцев пока у меня данные – мы имеем рост где-то 6,5 процента уже к прошлому году.

И что приятно доложить, Владимир Владимирович, что мы сейчас устойчиво входим в шестёрку лучших регионов страны по производству зерна. Это Краснодарский край, Ставропольский край, Ростовская область, Алтайский край, Воронеж и мы. Четыре года подряд именно мы это выдерживаем.

В этом году будет собрано где-то, наверное, более пяти миллионов тонн зерна, и мы готовы. Я докладывал об этом в своё время, два месяца назад, Дмитрию Анатольевичу [Медведеву]. Если поддержите, если нужно участвовать в поставках этой продукции на экспорт, то наши предприниматели готовы.

По сахарной свёкле. Считаю, что правильно делают те регионы, которые занимаются развитием. Во-первых, это даёт хорошую прибыль. Во-вторых, это укладывается в научно обоснованную систему земледелия, тем более в Центральном Черноземье, где мы находимся.

С Белгородской областью тут соревнуемся, периодически друг друга сейчас обходим. Это хороший, на мой взгляд, добрый знак.

Мы в этом году соберём более пяти миллионов тонн сырья и произведём где-то 500, может быть, даже 520 тысяч тонн сахара. Сейчас на нас уже выходят наши зарубежные партнёры: Вьетнам, другие страны Азии, посол Индии недавно у нас был, просил то же самое посмотреть.

Мы готовы участвовать в экспортных поставках. Это что касается агропромышленного комплекса, растениеводства.

Вышли на второе место после Белгорода уже в стране по производству мяса. Теперь работаем над молочным сектором, который [сейчас] в стороне, есть над чем там [работать].

Сегодня спасибо, что поддерживается эта работа, и надеюсь, что два года, может быть, три, и мы восстановим здесь статус-кво.

Что касается социальной сферы. По селу два слова, если можно. Хорошо, что действовала программа устойчивого развития сельских территорий.

Владимир Владимирович, по итогам сельхозпереписи – Белгород и мы – у нас получилось, что где-то по 35 процентов населения живёт в сельской местности, так же, как это было 10 лет назад. Есть чем заниматься на местах.

Выросло количество сёл, где живёт 1000 и более человек. А это означает, что там есть базовая школа, газ, хорошая дорога, электроэнергия, объекты культуры и здравоохранения.

Плюс сегодня очень активно работает фермерская структура, у нас 1340 устойчиво, хорошо работающих фермерских хозяйств. Это означает, что селяне находят занятость у себя, а если нужно кому-то уехать, то дороги везде есть, 10 минут – и он в райцентре, 20 минут – он в Курске, и так далее.

В.Путин: Если по социалке смотреть: здравоохранение, образование, школьные дела.

А.Михайлов: Вы имеете в виду выход на выполнение указов? Владимир Владимирович, непростой вопрос для такого региона, как наш.

Тем не менее даю Вам слово – мы буквально две недели назад делали скрупулёзные расчёты, – по итогам года на заданные параметры мы выйдем, что требуется от нашего региона.

В.Путин: Решение о помощи по региональным финансам как Вы оцениваете, на что рассчитываете?

А.Михайлов: Мы оцениваем, что здесь, конечно же, прежде всего нужно поддержать бюджетников, может быть, даже в плане заработной платы. Потому что в таких регионах, как наш, всегда говорю, где нет нефти, газа и так далее, конечно, они иногда завидуют тем регионам, где это намного выше.

Второе – [направить] на развитие социальной инфраструктуры, в том числе с учётом того, что на селе сейчас появился спрос на работу. Радует, что в прошлом году у нас молодых 120 семей попросили поддержку, а это как раз то, о чём Вы спрашиваете, на строительство жилья.

И строятся в сёлах, правда, в базовых, конечно, сёлах. В этом году уже 75 или 76, до конца года тоже, наверное, до сотни [семей], может быть, чуть больше дойдём.

В.Путин: Я имею в виду закредитованность бюджета и ту программу, которую мы сейчас предлагаем по поддержке региональных финансов. На что Вы здесь рассчитываете, и как Вы оцениваете эти решения?

А.Михайлов: Думаю, надо подходить дифференцированно. Мы входим в двадцатку лучших регионов по управляемости финансами и стараемся сделать всё, чтобы дальше этот процесс [закредитованности] не развивался. Сегодня, конечно, надо просто, может быть, погасить часть кредитов.

Мы очень неплохо взаимодействуем с Минфином. Понятно, его возможности были пока ограничены. Может быть, он на это бы пустил. Что мы с ним делали, Владимир Владимирович, – это одна из очень важных статей.

Мы имеем сегодня девять миллиардов долгов по бюджету. А банковский кредит – всё равно от 14 до 17 процентов. Замена его на бюджетный кредит – 0,1 составляет.

Мы уже на своём уровне этот вопрос решали с Минфином, учитывая то, что мы являемся дисциплинированным регионом, спасибо им, они шли нам навстречу, мы где-то по три-четыре миллиарда в год заменяли банковский кредит…

В.Путин: Коммерческий на бюджетный.

А.Михайлов: Это одна из таких главных, по-моему, составляющих. Это позволит региону, если побольше поддержка будет, практически выйти из этой кабалы, и будем работать относительно нормально.

Россия. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 16 октября 2017 > № 2350927 Александр Михайлов

Выступление Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на XVI Совещании руководителей спецслужб, органов безопасности и правоохранительных органов иностранных государств – партнеров ФСБ России, Краснодар, 4 октября 2017 года

Рад возможности выступить на очередном Совещании руководителей специальных служб, органов безопасности и правоохранительных органов иностранных государств – партнеров ФСБ России.

Совместная, слаженная работа приобретает сегодня особое значение. Ситуация в мире напряженная, и проще она не становится. Не затухают старые конфликты, появляются новые вызовы и угрозы.

Главную опасность, безусловно, представляет международный терроризм. Мы не раз указывали на причины его беспрецедентного всплеска. Предостерегали от попыток перекроить, в том числе силовым путем, внутриполитическое устройство других государств по чужим лекалам, навязать им чуждые ценности, надломить традиции, в целом изменить нравственную систему координат. Подобная геополитическая инженерия уже привела к подрыву государственности, вакууму власти и хаосу в целом ряде стран Ближнего Востока и Севера Африки, чем незамедлительно воспользовались экстремисты и террористы.

Вряд ли стоит убеждать столь авторитетную аудиторию в том, что террористическая активность приобрела действительно глобальный характер. Отсидеться, заняв позицию стороннего наблюдателя, ни у кого не получится. Необходимо реальное – без скрытых повесток дня – объединение усилий в целях эффективного противодействия этому всеобщему злу. Следует раз и навсегда отказаться от стремления использования террористических группировок в качестве инструмента достижения геополитических задач. Мы хорошо помним, как подобные действия неизменно оборачивались против их инициаторов: ставка на моджахедов в Афганистане в свое время породила Аль-Каиду, ударившую по Америке 11 сентября 2001 года. Агрессия в Ираке с целью свержения С.Хусейна привела к созданию ИГИЛ, а противоправное вмешательство в Ливии и Сирии помогло сформировать еще одно мощное террористическое образование – новую инкарнацию Аль-Каиды «Джабхат ан-Нусру».

Не забудем и о том, что те, кто в грубое нарушение резолюций СБ ООН вооружал радикалов в Ливии, используя их для ликвидации режима М.Каддафи, буквально через несколько месяцев столкнулись с необходимостью противостоять тем же бандитам, которые с помощью полученного из Европы оружия вторглись в Мали и дестабилизировали весь Сахаро-Сахельский регион.

Пора бы выучить эти уроки совсем недавней истории. Надеемся, что те, кто подстрекал экстремистов, осознают губительные последствия своих геополитических авантюр и откажутся от двойных стандартов – хотя бы в сфере антитеррора.

В полной мере сохраняет свою актуальность инициатива Президента В.В.Путина о формировании широкого контртеррористического фронта при центральной координирующей роли ООН. Ее реализация подразумевает соблюдение норм международного права, включая уважение суверенитета и территориальной целостности государств, на территории которых ведется борьба с террором.

За последнее время, в том числе благодаря усилиям нашей страны, удалось нанести серьезный урон террористам в Сирийской Арабской Республике. Россия продолжает наращивать усилия на этом направлении, одновременно помогая сирийцам решать гуманитарные проблемы и начинать процесс национального примирения. Начатый нами при участии Турции и Ирана Астанинский процесс позволил выйти на договоренности, в результате которых в Сирии созданы четыре зоны де-эскалации. В них радикально снижен уровень насилия, созданы условия для доставки гуманитарного содействия и социально-экономической реабилитации, а в перспективе – для установления мира на всей территории страны. Главное сейчас – чтобы правительственные силы и вооруженные группы оппозиции воспользовались результатами Астанинского процесса для объединения усилий в интересах окончательной ликвидации террористического очага на своей родине. Это будет хорошим подспорьем межсирийским переговорам в Женеве, возобновление которых нельзя затягивать.

Напомню, что в рамках Астанинского процесса проходит наша работа с наблюдателями от США, Иордании и, конечно же, с ООН. Мы бы хотели, чтобы США и ведомая ими коалиция не стеснялись координировать свои действия с армией САР и ВКС России. Кроме того, необходимо, чтобы коалиция боролась не только с ИГИЛ, но и с «Джабхат ан-Нусрой», которую почему-то ещё при администрации Б.Обамы не хотели трогать.

Инклюзивный национальный диалог, объединение всех этноконфессиональных и политических сил в интересах отпора террористической угрозе является императивом не только в Сирии, но и в Ираке, Йемене, Ливии. Ответственные члены международного сообщества обязаны воздействовать на все стороны в любом конфликте именно в этом русле, поощряя их сближение, а не играя на противоречиях между ними.

В целях повышения эффективности усилий мирового сообщества мы поддержали предложенную Генеральным секретарем ООН А.Гутеррешем реформу системы контртеррористических органов ООН. Назначение российского представителя В.И.Воронкова главой вновь образованного Управления ООН по контртерроризму расцениваем как признание роли России и правильности наших оценок террористических угроз и способов их устранения. Благодарим всех за поддержку этого назначения.

Последовательно выступаем за комплексный подход к задачам противодействия терроризму, за подключение к усилиям государственных структур, потенциала парламентской дипломатии, гражданского общества, религиозных общин, СМИ, деловых кругов. При этом очевидно, что главенствующую роль в этой работе должно и далее играть государство и его специальные службы, прежде всего те, руководителями которых вы являетесь.

Сегодня остро стоит проблема попадания оружия массового уничтожения в руки террористов. Имеются многочисленные свидетельства производства игиловцами химического оружия и его применения в Сирии. Мы призываем отказаться от попыток блокировать честную работу по расследованию всех сообщений о применении химического оружия. К сожалению, расследование печально известного инцидента 4 апреле в Хан-Шейхуне уже наносит серьёзный ущерб ОЗХО, которую заставляют всячески уклоняться от прямого выполнения своих обязанностей.

Успешная борьба с терроризмом невозможна без создания надежного заслона на пути финансовой и в целом материально-технической подпитки террористических организаций, прежде всего ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусры» (как бы она сейчас ни называлась) и аффилированных с ними группировок. Международное сообщество должно положить конец торговле с террористами нефтью, нефтепродуктами, драгоценными металлами, другими природными ресурсами, артефактами.

К сожалению, несмотря на предпринимаемые усилия, только в прошлом году, по некоторым оценкам, бюджет ИГИЛ пополнился от продажи нефти и нефтепродуктов на 200-250 млн. долл. США. Конечно, это в 4-5 раз меньше, чем годом ранее, однако финансирование преступной деятельности игиловцев продолжается. Террористы адаптируются к новым условиям, получают дополнительные доходы от похищения людей, расширяют торговлю краденым антиквариатом, человеческими органами, извлекают прибыль от участия в легальном бизнесе, игры на фондовых рынках. На пленуме ФАТФ в Париже год назад была представлена информация о попытках ИГИЛ инвестировать средства в строительный бизнес в Германии, в недвижимость в Европе, США, Турции. На получаемые средства приобретается оружие, боеприпасы, медикаменты, вербуются новые сторонники. Во Франции сейчас идет расследование в связи с сообщениями о том, что французские владельцы цементного завода в Сирии платили дань террористам, о чем, как сообщают французские СМИ, знали официальные власти в администрации бывшего Президента Франции Ф.Олланда. Рассчитываем, что результаты расследования всех подобных случаев будут представлены в соответствующий комитет СБ ООН.

И конечно же, следует удвоить усилия по разрыву тесной связки между наркобизнесом и террористами. Неуклонное нарастание террористических угроз, исходящих из Афганистана, происходит на фоне бурного крупномасштабного расширения производства в этой стране наркотиков за последние 15 лет. И всё это – в период присутствия в Афганистане натовских сил, которые все эти годы последовательно уклонялись от наших призывов дополнить свой мандат необходимостью борьбы с наркоиндустрией, которая подпитывает терроризм. Эта задача в полной мере остается на повестке дня, и сотрудничество спецслужб по ее решению имеет особое значение.

Россия предложила Совету Безопасности ввести на основании главы 7 Устава ООН всеобъемлющее торгово-экономическое эмбарго в отношении любых территорий под контролем ИГИЛ. Пока наша инициатива встречает не очень понятное сопротивление западных коллег. Мы же убеждены в необходимости срочных дополнительных шагов, прежде всего по линии спецслужб, с целью ликвидации всех каналов финансирования терроризма. Предлагаем наращивать сотрудничество между службами, которые вы представляете, для установления конкретных физических и юридических лиц, вовлеченных в экономические отношения с ИГИЛ, для пресечения их преступной деятельности. Этому призвано способствовать более полное задействование потенциала многосторонних механизмов, прежде всего контртеррористических структур ООН и ФАТФ.

Самое серьезное беспокойство, о чём уже говорил Директор ФСБ А.В.Бортников, вызывает феномен иностранных террористов-боевиков (ИТБ). Граждане десятков государств, в том числе экономически благополучных, выезжают в зоны конфликтов: преимущественно в Ирак, Сирию, Афганистан и другие регионы мира. Получают «инъекцию» радикальной идеологии, приобретают боевые навыки. Вернувшись домой или выехав в третьи страны, они становятся постоянной угрозой стабильности и безопасности соответствующих государств.

Призываем всех зарубежных партнеров присоединиться к созданному еще в 2008 г. ФСБ России Международному банку данных по противодействию терроризму. Он содержит значительный массив информационных и аналитических материалов о лицах и организациях, причастных к террористической деятельности, что позволяет в режиме реального времени обмениваться сведениями об маршрутах ИТБ и готовить условия для их захвата.

Очевидна необходимость более решительных мер борьбы с экстремистской идеологией и пропагандой, особенно в информационном пространстве. Через различные форматы Интернет-общения ведется активная вербовка сторонников экстремистских группировок в самых разных точках планеты, осуществляется подготовка террористических актов. Важным вкладом в работу по пресечению подобной деятельности стала подписанная на саммите ШОС в Астане в июне 2017 г. Конвенция по противодействию экстремизму. Приглашаем всех коллег внимательно изучить этот документ, который – в отличие от весьма сомнительной концепции противодействия насильственному экстремизму – не подрывает центральную роль государств и не призывает к подстрекательству гражданского общества против законных правительств стран-членов ООН. «Арабскую весну» мы все видели, и не думаю, что нормальные люди хотели бы ее реинкарнации у себя дома.

Интернет и другие информационно-коммуникационные технологии все чаще используются в том числе как инструмент пропаганды идей экстремизма, вербовки граждан в ряды террора. Думаю, что ООН должна проявить лидерство в выработке отвечающих интересам безопасности всех государств правил ответственного поведения в цифровой сфере. Россия подготовила проект универсальной конвенции о противодействии киберпреступности, включая хакерство. Рассчитываем начать его обсуждение в универсальном формате – на сессии ГА ООН.

К сожалению, многие наши западные коллеги прохладно относятся (или относились, по крайней мере) к идеям коллективной работы, хотели бы сохранить свою монополию в информационной среде, право на присвоение себе «истины в последней инстанции». При этом когда, скажем, Россия, Китай или кто-то еще вводят национальные меры по недопущению использования интернета для террористической и экстремисткой пропаганды – из западных столиц часто звучали обвинения в подрыве свободы слова. А совсем недавно Британия и Франция объявили о своих инициативах по контролю и регулированию соцсетей, которые, на первый взгляд, даже жестче, чем вводимые у нас правила. Не хотелось бы, чтобы всё получалось опять по Дж.Оруэллу: все животные равны, но некоторые более равны, чем остальные. Великий и хорошо знающий свою родину английский писатель.

Мы за то, чтобы работать по антитеррору вместе, в универсальных рамках ООН. Но вот западные коллеги всячески этого избегают, предпочитают какие-то узкие, если не сказать «карманные», форматы, где не будет альтернативных точек зрения, где все будут с ними соглашаться. Например, в сентябре с.г. в преддверии «недели высокого уровня» сессии Генеральной Ассамблеи ООН было объявлено о создании т.н. «Глобального Интернет-форума» с привлечением крупных западных компаний – при том, что ведущих операторов российского и китайского сегментов глобальной сети не оказалось в списке приглашенных. То есть обвинять Москву или Пекин в хакерском подрыве американской демократии, да и демократии всех других стран – без единого факта за целый год расследований – можно, а сесть за стол и поговорить по-честному – почему-то боятся.

Призываем отказаться от «блокового мышления» и «разделительных линий» в деле обеспечения информационной безопасности. Сотрудничество на этом важном направлении борьбы с терроризмом необходимо вести на основе международного права, в соответствии с имеющейся международно-правовой базой антитеррора, прежде всего Глобальной контртеррористической стратегии ООН (2006) и резолюций СБ ООН 1624 (2005) и 2354 (2017).

Главное – осознать абсолютный приоритет совместной равноправной работы по антитеррору, отложив в сторону амбиции, интриги и всё второстепенное.

В нашем распоряжении немало полезных инструментов взаимодействия, с помощью которых мы могли бы укрепить безопасность наших стран и граждан. Уверен, что полезный вклад в координацию усилий на этом направлении внесет и ваше совещание.

Кстати, на днях было объявлено, что Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш планирует в следующем году впервые провести под эгидой Всемирной организации встречу руководителей контртеррористических ведомств стран-членов ООН. Это значит, что опыт совещаний, проводимых ФСБ России (а нынешнее – уже 16-е), оказался востребован и на уровне ООН. Надеюсь, что все присутствовавшие будут способствовать повышению эффективности многостороннего контртеррористического взаимодействия.

Желаю вам успешной работы и благодарю за внимание.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > mid.ru, 4 октября 2017 > № 2340639 Сергей Лавров

Ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова «на полях» 72-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 22 сентября 2017 года

Вопрос: От лица Ассоциации корреспондентов ООН благодарю Вас за эту пресс-конференцию и возможность общаться с Вами в рамках Генеральной Ассамблеи ООН.

Сергей Викторович, подавляющее большинство лидеров тех стран, которые уже выступили на Генеральной Ассамблее ООН, с беспокойством говорили о ядерной деятельности КНДР, в частности, Президент США Д.Трамп использовал ООН, чтобы угрожать этой стране. А теперь КНДР угрожает ответить. При этом, кажется, что ни лидер США, ни лидер Северной Кореи не готовы работать по предложенной Россией и Китаем «дорожной карте». Что в таком случае должно предпринять международное сообщество? Каким должен быть следующий шаг? Есть ли у России какое-нибудь новое предложение по урегулированию кризиса?

С.В.Лавров: Спасибо большое за добрые слова.

Насчет ядерной проблемы Корейского полуострова. Новых предложений у нас нет, потому что мы убеждены, что потенциал российско-китайской «дорожной карты», которая была распространена в июле этого года в ООН, далеко не исчерпан. Мы не слышим разумных аргументов в ответ на наши предложения все-таки приступить к работе над ней, а также не слышим объяснимых причин, по которым наши западные партнеры, в том числе США, не могут этого сделать. Напомню, что «дорожная карта» во многом идет в русле тех самых четырех «нет», которые месяц назад сформулировал Государственный секретарь США Р.Тиллерсон. Мы убеждены, что Совет Безопасности ООН должен активнее использовать эти позиции США.

Если говорить об обмене угрозами, то это, конечно же, плохо. Да, неприемлемо молча смотреть на ядерно-ракетные «авантюры» Северной Кореи, а также развязывать войну на Корейском полуострове. Если эти угрозы переводить на язык практических действий, то именно об этом идет речь. Поэтому надо «остудить» горячие головы и все-таки понять, что нужна пауза и какие-то контакты. Если есть желающие посредничать, я это активно бы приветствовал. Посредниками готовы были быть некоторые европейские нейтральные страны. Генеральный секретарь ООН А.Гутерреш говорил, что если СБ ООН обратится с такой просьбой, то он, конечно же, постарается ее выполнить. Поэтому нет недостатка в тех, кто готов бы был испытать все-таки не военный и санкционный варианты, а политический. Еще раз напомню то, о чем говорил вчера на заседании Генеральной Ассамблеи ООН: каждая резолюция СБ ООН без исключения помимо санкций содержит требования заниматься политическим процессом. Наши западные коллеги, отказываясь работать на этом направлении, не выполняют своих обязательств, которые на себя взяли во время согласования соответствующих резолюций СБ ООН. Мы с КНР будем продолжать добиваться разумного, а не эмоционального подхода. А то так все выглядит, как будто дети в детском саду стали драться друг с другом, и никто не может их остановить.

Вопрос: Вы, господин Министр и Представитель Российской Федерации при ООН В.А.Небензя заявили, что надеетесь сохранить Совместный всеобъемлющий план действий по урегулированию иранской ядерной программы (СВПД). Открыта ли Российская Федерация для переговоров о ракетах, правах человека и Сирии в рамках СВПД или других форматах?

С.В.Лавров: Не только Россия сказала, что нужно спасать эту программу, а именно Совместный всеобъемлющий план действий по урегулированию иранской ядерной программы. Это сказали все европейские страны, которые участвовали в переговорах, а также подавляющее большинство стран-членов ООН. Эта программа имеет законченный вид, одобрена резолюцией СБ ООН и вскрывать ее равносильно тому, что перечеркнуть все достигнутое. Это все прекрасно понимают. Если есть какие-то озабоченности у США по отношению к Ирану, у кого-то еще к кому-то другому, то их надо решать в рамках тех форматов, которые для этого приспособлены. По Сирии есть целый переговорный процесс, по ракетам есть режим, который не запрещает иметь баллистические ракеты, по правам человека, соответственно, есть Совет по правам человека. Путать яблоки и апельсины, знаете, это, наверное, не очень правильно, тем более в таких сложнейших вопросах, как договоренность по иранской ядерной программе.

Вопрос: Не могли бы Вы рассказать о проблемах в отношениях США и России, связанных с усиленным вниманием к вопросам по Северной Корее, Ирану, Сирии и Украине. Как развиваются российско-американские отношения при Президенте США Д.Трампе?

С.В.Лавров: Вы свалили все в одну кучу – Корею, Иран, Сирию и Украину – и все, по Вашему мнению, проблемы российско-американских отношений. Мне как-то не очень нравится, что некоторые политики во всем назначают ответственной Россию: Россия и Китай должны решить северо-корейскую проблему, мы должны по Сирии сделать то-то и то-то... Нас назначают ответственными и за другие кризисы, вплоть до йеменского, к которому мы вообще никакого отношения не имеем.

Российско-американские отношения страдают не из-за того, что есть конфликты, а из-за того, что предыдущая администрация поступила по-мелочному мстительно, заложив эту мину замедленного действия под российско-американские отношения. Я не ожидал такого от лауреата Нобелевской премии мира. Но в этом, в общем-то, он проявил себя. Это до сих пор сказывается, а также и то, что раздувается кампания по поводу законности избрания Президента США Д.Трампа и то, что Российская Федерация обеспечила это избрание вмешательством во внутренние дела США, но ни одного факта нам не приводят. А вот тот факт, что сайт Демократической партии был взломан инсайдером, то есть членом штаба этой партии, он один раз был упомянут в медиа и потом пропал. Напомните об этом своим читателям, слушателям и зрителям. Уже скоро будет год как работают различные комиссии, слушания, прокуроры, никто никогда ни где не предъявил ни одного факта. Также никто нам не предъявил ни одного факта о том, что мы вмешивались в выборы во Франции, в Германии, а теперь и шведы начинают об этом говорить.

В Советском Союзе у нас был Генеральный прокурор А.Я.Вышинский, который, когда проводил судебные процессы (а занимали они день-два, не больше), говорил, что признание – царица доказательств. Современные американские деятели, которые раздувают эту кампанию, пошли дальше А.Я.Вышинского, для них не признание – царица доказательств, а обвинение – царица доказательств, то есть даже не требуется «выбивать» признание из подзащитного. Я по-другому назвать это не могу. Это все ненормально и препятствует здоровому развитию наших отношений. Мы никогда не просились в союзники друг к другу, но мы были союзниками и достаточно успешно воевали. А сейчас огромный потенциал наших двусторонних отношений просто простаивает вхолостую и даже сокращается из-за русофобской истерии. Международные проблемы страдают из-за того, что Россия и США не могут тесно координироваться по причинам от них независящим. Это тоже очень плохо. Например, по Сирии у нас есть т.н. деконфликтинг. Наверное, этого мало, когда идет борьба с террором, и мы уничтожаем террористические очаги в Ракке и Дейр-эз-Зоре, проходит фактическое разделение труда, но для того, чтобы эффективно добить террористов необходимо иметь не просто некий деконфликтинг, а координацию действий. А американским военным координация запрещена законом о бюджетных ассигнованиях Конгресса для Пентагона напрямую. Почему? Потому что такие законодатели, которым важно не решать конфликты в разных точках мира и не развивать выгодные для американского бизнеса отношения с Россией, а делать политические сигналы. Вот они его и сделали. До сих пор с ним живем.

Вопрос: Вопрос о действиях России в Сирии. Вы придерживаетесь того подхода, что после победы над ИГИЛ все ополчения и силы должны покинуть Сирию. Есть ли у Вас какие-либо временные рамки? Ведёте ли Вы переговоры с Ираном на этот счёт? Останутся ли постоянно присутствующие силы в Сирии? Это называют «картой Лаврова». Вы можете рассказать нам, что это?

С.В.Лавров: Я никогда об этом не слышал (смех в зале).

Во-первых, сначала надо закончить борьбу с терроризмом. Однако необходимо думать и о том, как восстанавливать единство Сирийской Арабской Республики. Никакого раздела допускать нельзя. Иначе по всему Ближнему Востоку пойдёт цепная реакция. Наверное, это то, чего некоторые хотели бы добиться, те, кому выгодно постоянно поддерживать здесь хаос, неразбериху (причём хаос становится уже давно никем не контролируемым).

Концепция районов деэскалации изначально была объявлена как временная. Заявлено, что параллельно с зонами деэскалации мы хотим стимулировать процессы национального примирения, создания механизмов национального примирения между центральными властями и зонами деэскалации с тем, чтобы уже начинался национальный диалог, готовилась почва для политического процесса в дополнение к тому, что делается в Женеве.

В Женеве до недавнего времени были представлены известные сирийские политики (больше, кстати, неизвестных), те, которые живут за границей уже давным-давно. И то, что «процесс Астаны» свёл за одним столом переговоров правительство и те вооружённые отряды, которые противостоят сирийской правительственной армии «на земле» в Сирии, это, я считаю, колоссальный прорыв. Это, наверное, не менее важно, чем разговор с эмигрантами, которые хотят помочь урегулировать сирийский кризис. Это разговор глаза в глаза тех, кто до недавнего времени с оружием в руках противостоял друг другу. Теперь же, с созданием зон деэскалации, это противостояние прекратилось, они становятся (должны стать, по крайней мере) союзниками в борьбе с терроризмом.

Насчёт иностранного присутствия. Я уже говорил не раз: есть присутствие легитимное, которое осуществляется на основании приглашения официальных властей страны-члена Организации Объединённых Наций, и есть присутствие нелегитимное, каковым является присутствие ведомой американцами коалиции и сил спецназа целого ряда зарубежных стран, которых никто не приглашал в Сирийскую Арабскую Республику, но которые туда направлены для того, чтобы помогать действиям оппозиционеров.

Первым шагом, когда терроризм будет побеждён, я в этом уверен, необходимо убрать всех находящихся в Сирии нелегитимно. А что касается тех, кто там приглашён на легитимной основе, то это будут решать, я думаю, руководители сирийского государства по итогам политического процесса.

Вопрос: То есть Вы не держите в уме конкретные сроки, когда это произойдёт?

С.В.Лавров: Знаете, у нас «тайм-фрейм» был в 2000 г., когда квартет по Ближнему Востоку принял «дорожную карту». Там было сказано: надо за год разрешить палестино-израильский конфликт. Прошло 17 лет... Поэтому лучше избегать каких-то искусственно придуманных сроков окончания того или иного процесса. Это сложнейший кризис, и переговоры займут немало времени.

Вопрос: Вопрос о кризисе в Персидском заливе. На Ваш взгляд, в какой степени эмбарго против Катара соответствует упомянутому в Вашем выступлении перед Генеральной Ассамблеей ООН принципу соблюдения суверенитета или нарушает его? Должен ли СБ ООН осудить или проигнорировать это эмбарго?

С.В.Лавров: Мы уже не раз обращались к этой проблеме вскоре после того, как четыре арабских страны обнародовали соответствующее решение. Президент России В.В.Путин общался по телефону с большинством глав государств, которые втянуты в этот конфликт, включая Саудовскую Аравию, Катар, Египет. Я общался с министрами иностранных дел Саудовской Аравии, Катара, совсем недавно был в районе Персидского залива: посетил Объединённые Арабские Эмираты, Кувейт, Катар, Саудовскую Аравию и Иорданию. Во всех этих контактах, на всех этих встречах мы посылаем один очень простой сигнал: страны, которые внезапно стали предъявлять друг другу претензии, говорить о том, что нарушается договорённость 2014 г. (которая была между ними конфиденциально согласована, как я понимаю), должны всё-таки сесть за стол переговоров, отказаться от ультиматумов и искать взаимоприемлемые решения. Озабоченности должны быть рассмотрены, и необходимо найти путь их удовлетворения на взаимной основе. Я уверен, что это можно сделать.

Говоря о санкциях против Катара, интересен пример разного отношения к мирным гражданам Катара и Сирии. Как Вы знаете, Евросоюз и ряд стран ввели очень жёсткие санкции против Сирии, играющие далеко не последнюю роль в серьёзнейших гуманитарных проблемах, с которыми сейчас сталкивается Сирийская Арабская Республика. Мы не раз призывали тех, кто ввёл санкции, сейчас, грубо говоря, подрывающие усилия по доставке гуманитарной помощи, по налаживанию нормальной жизни для простых людей: эти санкции должны быть сняты.

Возвращаясь к Катару, где-то две недели назад Президент Франции Э.Макрон призвал отменить санкции против Катара как минимум в той части, в какой они затрагивают жизнь простых людей. Сколько длится этот конфликт? Три месяца, по-моему. А в Сирии – шесть лет. Вот я тоже призываю снять санкции против Сирии в той степени, в какой они затрагивают жизнь простых людей.

Вопрос: Здесь, в Нью-Йорке, во время дебатов на последней Генеральной Ассамблее ООН мы часто слышим от западных лидеров слово «прагматизм». Президент Франции Э.Макрон в интервью «CNN» назвал Россию «партнёром», Президент США Д.Трамп отметил совместную работу в СБ ООН по северокорейской проблеме. У Вас были переговоры с Министром иностранных дел Великобритании Б.Джонсоном, Генеральным секретарем НАТО Й.Столтенбергом. Вам не кажется, что нынешняя Генеральная Ассамблея является знаковой и на Западе наконец-то начинают понимать, что в отношениях с Россией достигли дна, и нужно возвращаться к нормальному сотрудничеству?

С.В.Лавров: Вы знаете, я бы не сказал, что это какая-то переломная Генеральная Ассамблея. Количество встреч – то же самое, что и за последние годы. По содержанию разговоров – тоже мало изменений. Потому что и в прошлом и позапрошлом годах, когда мы проводили двусторонние встречи с моими коллегами, все они говорили, что ситуация ненормальная и что нужно её исправлять. Может быть, Вы правы, сейчас просто это гораздо острее ощущается. Но так, чтобы я услышал заверения, что сейчас Запад прекратит играть в эти санкционные игры и перестанет игнорировать интересы нашего взаимовыгодного сотрудничества, я бы не сказал.

Я думаю, что это осознание придёт. Ведь мы никогда не уговаривали наших западных партнёров, чтобы с нас сняли санкции, а мы сделали что-то взамен – никогда. Я думаю, что жизнь сама заставляет отказываться от этой абсолютно тупиковой линии.

Вопрос: Как Вы знаете, вокруг мусульманской общины рохинджей в Ракхайнской национальной области Мьянмы развивается крупнейший гуманитарный кризис. Более полумиллиона людей нашли убежище в Бангладеш. Какова позиция Вашей страны?

С.В.Лавров: Я вчера встречался с Министром иностранных дел Бангладеш А.Х.М.Али, мы говорили об этом. Отмечаем, что власти Мьянмы в ответ на призывы стали учитывать мнение международного сообщества, необходимость обеспечивать гуманитарную составляющую своих действий, потому что никто не отрицает, что там были экстремистские нападения. Конечно, никто из мирных граждан, неповинных ни в каких деяниях, не должен страдать.

Отмечаем в позитиве, что сейчас власти Мьянмы уже работают над рекомендациями, которые были переданы по линии Международного комитета Красного Креста, Международного движения Красного Креста и Красного Полумесяца, и сотрудничают с независимой комиссией, возглавляемой «патриархом» мировой дипломатии К.Аннаном.

Мне кажется, что сейчас все уже поняли, что ситуацию надо переводить в русло политического диалога, так же, как и в любой другой стране, где возникают внутренние противоречия – будь то Венесуэла или какая-либо другая страна.

Вопрос: Китай и Россия выдвинули совместную инициативу по КНДР, однако США её отвергли. С учётом эскалации, особенно в последние дни, есть ли ещё какие-либо инициативы, которые бы могли помочь снизить напряжённость и усадить обе стороны за стол переговоров?

С.В.Лавров: (перевод с английского) Это слово в слово повторяет первый вопрос, думаю, я не должен повторять свой ответ на него. Это абсолютно одинаковый вопрос – мертва ли российско-китайская инициатива и что необходимо сделать вместо нее. Полагаю, я полностью на него ответил.

Вопрос: В Вашем вчерашнем выступлении на 72-й сессии ГА ООН Вы упомянули о трудностях в работе Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) в Сирии. По всей видимости, они указывают как на ИГИЛ, так и на сирийское правительство. Почему Вы думаете, что у них есть предубеждения, и не хотите поддержать возможные итоги расследований «JIM» (Совместного механизма расследований ООН)?

С.В.Лавров: Во-первых, достаточно посмотреть на национальный состав экспертов Миссии ОЗХО по установлению фактов применения химического оружия в Сирии (МУФС), созданной Организацией по запрещению химического оружия. В ней две группы: одна рассматривает жалобы, поступающие от оппозиции, а другая – утверждения правительства относительно того, что оппозиция тоже применяла какие-то отравляющие вещества. Обе группы возглавляются гражданами одного западного государства, которое стоит на наиболее радикальных антиправительственных позициях по сирийскому кризису. Вы считаете это нормальным? Я считаю, что это само по себе уже ненормально. При этом большинство экспертов, которых набрали в данную Миссию – из так называемой группы «Друзей Сирии», созданной ещё администрацией Б.Обамы, тех, кто хочет сменить режим.

Во-вторых, если говорить о конкретных примерах: 4 апреля произошёл инцидент в Хан-Шейхуне, где сразу стали сообщать, причём устами «Белых касок», о том, что там был применён зарин. Показали кадры, на которых видно, что воронка, которая там образовалась, не может появиться от применения химической авиационной бомбы. Американцы заявили, что самолёты, доставившие эту бомбу, взлетели с авиабазы «Шайрат» ВВС сирийского правительства. Буквально через день после того, как произошёл этот инцидент, американцы попросили нас добиться от сирийского правительства разрешения на посещение этого аэропорта, чтобы, так сказать, поймать за руку, с поличным. Мы им практически сразу сообщили, что сирийское правительство не только готово, но и приглашает экспертов приехать в этот аэропорт. Мы с радостью сообщили об этом в Вашингтон, а нам сказали: «Ой, нет, спасибо, уже не надо».

Я исхожу только из одного – из того, что они уже поняли к тому времени, что ничего там не найдут. Тем не менее мы стали приглашать Миссию по установлению фактов той самой ОЗХО, которой руководят два подданных одного и того же государства, посетить аэропорт и место инцидента. Нам стали говорить, что это небезопасно, потому что место инцидента контролируется «Нусрой», а в аэропорт, как я уже объяснял, они ехать не хотят, хотя американцы нас просили именно об этом. Но когда стали приводить доводы против посещения Хан-Шейхуна, ссылаясь на угрозу безопасности, вдруг неожиданно эта самая ОЗХО объявила, что ехать туда не надо, потому что у них уже есть пробы, проанализированные в трёх лабораториях стран-членов. Французы и британцы сами объявили, что это были их лаборатории и что они проанализировали пробы, доставленные из Хан-Шейхуна.

Возникает вопрос: если наши французские и британские коллеги получили пробы из района, который ОЗХО считает небезопасным для посещения, значит, и Лондон, и Париж имеют воздействие на тех, кто этот район контролирует или дружит с теми, кто имеет воздействие на «контролёров» этого района.

Это настолько очевидная вещь, что даже, по-моему, аргументов не нужно использовать. Это ненормальный, неправильный подход. Никто нам не может доказать, что те пробы, которые были проанализированы в Лондоне и Париже, нигде не вскрывались и были доставлены в целости и сохранности, как того требуют правила ОЗХО.

Наконец, на основе этих анализов вышел доклад, в котором говорится, что, по всей вероятности, это был зарин, применённый сирийским правительством. Однако доклад не содержит ни единого утвердительного предложения. Все предложения перемежаются словами типа «наиболее вероятно», «скорее всего», «следует полагать».

Это ненаучный подход и тем более не подход к ситуации, которая является, по большому счёту, одной из острейших в современных международных делах. Совместный механизм расследования, т.н. «JIM», наконец-то, после наших очень настоятельных разговоров, в т.ч. и в Секретариате ООН, а также с теми государствами, которые могут оказывать сдерживающее влияние на те или иные шаги Секретариата, наконец, направил миссию, но опять же не в аэропорт, с которого якобы взлетел самолёт, оснащённый химическими бомбами, а только в Дамаск. Сирийское правительство ответило на все вопросы представителей Совместного механизма расследования.

Мы признательны новому руководителю этого механизма за принципиальный подход и рассчитываем, что вскоре его эксперты посетят и аэропорт «Шайрат», потому что утверждения были с самого начала, что именно оттуда взлетел самолёт с химической бомбой.

Думаю, этих примеров достаточно, чтобы ответить на Ваш вопрос.

Вопрос: В процессе наложения санкций на КНДР, согласно статье 32 Устава ООН, КНДР должна быть приглашена на заседания Совбеза ООН, они также должны присутствовать на совместных мероприятиях. Они посылают бесчисленное множество писем в Совбез ООН на этот счет, и при этом говорят, что они не хотят переговоров. Как у них может создаваться ощущение, что внутри Совбеза ООН вообще идет какой-то процесс? Не могли бы вы представить позицию России касательно предоставления приглашения согласно статье 32, которое должно было гарантировано стране, ситуация в которой обсуждается на Совете Безопасности, и чья сторона вопроса также должна быть выслушана.

С.В.Лавров: Я считаю, что когда Совет Безопасности рассматривает вопрос, касающийся любой страны-члена — эта страна должна приглашаться и должна иметь возможность представить свою позицию Совету Безопасности ООН. Для меня это абсолютная данность. Вы правильно говорите, это закреплено в Уставе. Но когда дело касается практических действий — не от нас все зависит. Есть много возможностей у других членов Совета Безопасности ООН, прежде всего - постоянных членов, возбранять приглашение того или иного представителя. В любом случае, несмотря на это положение Устава, практика такова, что требуется консенсус. И, повторю, не от нас все это зависит.

Вопрос: Хотелось бы вернуться в начало этой недели, к выступлению мистера Д.Трампа, его угрозам полностью уничтожить Северную Корею, выйти из иранской ядерной сделки, его замечаниям насчет Кубы и Венесуэлы. Считаете ли вы, что его манера речи, его интонации, его подход делают мир более или менее безопасным местом?

С.В.Лавров: Несложно ответить на Ваш вопрос, потому что я на него ответил вчера, когда выступал на Генеральной Ассамблеи ООН. Я поддержал тот концептуальный заход, который был сделан президентом США о необходимости уважать суверенитет, о необходимости лидировать путем примера, а не путем давления. О необходимости избегать вмешательства во внутренние дела. И я сказал дальше, что под этим может подписаться каждый, и особенно если эти принципы будут последовательно воплощаться в жизнь. Мне, честно говоря, нечего добавить. Мы никогда не поддерживали односторонних действий, мы никогда не поддерживали угроз, которыми никто ничего не решал, и мы никогда не поддерживали, конечно же, прямых вмешательств, тем более с грубой военной силой. Нужно вести переговоры по всем вопросам, о которых вы упомянули.

Вопрос: Спустя 8 месяцев нахождения Администрации Д.Трампа у власти, можете ли вы сказать, ожидали ли Вы или надеялись, что за это время отношения США и России улучшатся? Что уже улучшилось? Что Вы можете сказать насчет расследования, проводимого Г.Миллером: он собирал свои данные из различных источников, включая фейсбук. Мне интересно, какова Ваша оценка этого?

С.В.Лавров: Я уже ответил про все случаи расследования, слушаний в Конгрессе США, прокурорские расследования. Еще раз скажу: за почти год этой возни вокруг слухов о якобы вмешательстве России в избирательные дела Соединенных Штатов, не было представлено ни одного, ни единого факта. И когда я спрашивал у того же Р.Тиллерсона, как можно подтвердить его слова о том, что вмешательство России в выборы США «хорошо задокументировано» — он сказал, что не может мне ничего показать, потому что это секретная информация. Я в это не могу поверить. Во-первых, и это самое главное, в США вся информация утекает всегда. Когда огромное количество людей задействовано на слушаниях, на каких-то прокурорских расследованиях, если бы был хотя бы один единственный факт — это все бы утекло. А насчет фейсбука ответил уже Белый дом, и мне тут добавить нечего.

Вопрос: Не могли бы вы сказать, какова, по Вашему, связь между позицией Администрации Д.Трампа в отношении ядерной сделки с Ираном и кризисом с Северной Кореей? Считаете ли вы, что если США выйдет из сделки или откроет новые переговоры, то это повлияет на верхушку КНДР и их решение сесть за стол переговоров?

С.В.Лавров: Как я уже сказал, «вскрывать» Совместный всеобъемлющий план действий мы не хотим, как этого не хотят ни Китай, ни Германия, ни Франция, ни Великобритания. А что касается «перепева» или влияния ситуации вокруг иранской договоренности на ситуацию на Корейском полуострове — об этом вчера очень убедительно говорил Министр иностранных дел ФРГ З.Габриэль. Я не хочу подрывать его авторство, он сказал, что если в этой ситуации США выйдут из договоренности и вернут те односторонние санкции против Ирана, которые они в рамках этой договоренности сняли 2 года назад, то это будет очень неправильный сигнал Северной Корее. Сейчас КНДР говорят о том, чтобы она отказалась от ядерного оружия и тогда будут сняты санкции. Если сейчас развалится договоренность по ядерной проблеме Ирана, то Северная Корея скажет: «А зачем мне тогда с вами договариваться, если вы недоговороспособны? Если уже не просто обещанное, а сделанное забираете назад». По-моему это вещь очевидная и, надеюсь, что такой пример не станет примером для подражания.

Вопрос: Несколько дней назад в этой самой комнате Генеральный секретарь ООН сказал, что для него Ливия – это вопрос, который можно очень просто или по крайней мере быстро разрешить на международном уровне. Что по мнению России, необходимо Ливии, чтобы наконец прийти к миру?

С.В.Лавров: Конечно, прошлого не вернешь, но наилучшим способом обеспечить мир и стабильность в Ливии, да и в регионе, было бы не бомбить М. Каддафи только потому, что так кому-то захотелось. И наилучшим способом было бы также не использовать настроения народов арабских стран в период так называемой арабской весны для того, чтобы манипулировать политическими процессами.

Ливия была разбомблена при грубейшем нарушении резолюции СБ ООН, которая лишь установила бесполетную зону. Бесполетная зона означает, что не летает авиация в воздушном пространстве. Использовали эту резолюцию члены НАТО («самая демократическая», как вы знаете, организация в мире, как они себя называют и потому, в общем-то, все и «хотят» вступить в эту организацию) для того, чтобы бомбить войска М. Каддафи и охотиться лично за ним. Но, к сожалению, как я сказал, прошлого не вернешь.

Что касается нынешней ситуации. Ливия превратилась в дыру, через которую боевики, контрабандное оружие и прочие контрабандные потоки устремились на юг - это и Мали, и ЦАР, и Чад и целый ряд других стран, в которых до сих пор расхлебывают последствия этой авантюры.

Знаете, ведь по Ливии была еще одна резолюция СБ ООН, которая ввела, еще раньше, до того, как была принята вторая, эмбарго на поставки вооружений. Я прекрасно помню, собственно этого никто и не скрывал, как наши французские коллеги устами представителя своего Генерального Штаба с гордостью говорили, что на ряду с другими товарами они поставляют оружие противникам М. Каддафи. Это можно найти в интернете. Я сейчас никого не подставляю, ничьи секреты не раскрываю.

Потом, когда уже часть драмы была пройдена, и террористы через Ливию пришли в Мали, и на севере этой страны, в районах, где живут туареги, начались боевые действия, французы обратились в СБ ООН с просьбой каким-то образом дать добро на то, чтобы их военный контингент был там использован в борьбе с этими террористами. Мне тогда звонил предыдущий министр иностранных дел Франции Л. Фабиус и просил поддержать эту инициативу в СБ ООН. Я сказал ему, что, конечно мы её поддержим, потому что это борьба с общим для всех нас злом. Но надеюсь, и вы сделаете выводы, сказал ему я, из того факта, что вы будете сейчас бороться с людьми в Мали, которых вы вооружили в Ливии. От ответил мне «Се ля ви». Понимаете, «се ля ви» – это не политика. Вот, это тот самый двойной стандарт. Вот, М. Каддафи мне не нравится, поэтому я сделаю всё, чтобы уничтожить его государство, а вот в Мали, где у меня дружественный президент… Надо, наверное, ко всем относиться с уважением и видеть общего врага.

Что касается того, как сейчас ситуация развивается, то, к сожалению, у двух предыдущих специальных представителей Генерального секретаря ООН не получилось создать такой процесс. Но, наверное, это объяснимо - они только начинали работу. Сейчас накопился уже достаточно, по-моему, серьезный потенциал для того, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Мы совсем недавно, на прошлой неделе, принимали в Москве г-на Гасана Саляма. Я встречался сегодня только что с Ф.Сараджем. Несколько недель назад в Москве был генерал Хафтар. Работаем мы и с А.Салехом, и с Х.Гвейлом, в общем, со всеми заметными фигурами на ливийской политической сцене. Ясно, без каких-либо вопросов и сомнений, что им нужно мириться. Мы приветствуем те инициативы, которые были предприняты наследным принцем Абу-Даби, шейхом Мухаммадом в апреле, а затем в июле президентом Франции Э. Макроном, по посредничеству в диалоге между Триполи и Тобруком. От Триполи был Ф. Сарадж, как вы знаете, а от Тобрука – командующий ливийской национальной армией генерал Хафтар. В Париже были достигнуты определенные договоренности, которые вселяют надежду на то, что всё-таки процесс завязался и будет развиваться правильно. Очень оценили тот вклад в этот процесс, который сейчас уже внес и готовит развить специальный представитель Генерального секретаря ООН г-н Саляма. Как мне говорили некоторые из моих африканских коллег, что, да, это позитивное развитие событий, но важно учитывать, что Ливия – это, в общем-то, страна племен, там никогда не было политических партий. Когда мы говорим о выборах в Ливии, к чему, конечно, нужно стремиться и поставить какую-то точку, надо определить на какой основе эти выборы готовить. Здесь те, кто знает историю Ливии, должны, конечно, внести свой экспертный вклад.

Вопрос: Планируете ли Вы встретиться со своим коллегой из Северной Кореи во время Генассамблеи? И еще одно: Вы вновь подчеркнули, что в будущем потребуется механизм мирного урегулирования в Северо-Восточной Азии, и мы знаем, что во время шестисторонних переговоров в прошлом Россия была привержена этому механизму. Не могли бы Вы немного рассказать о позиции России в отношении мирного механизма для Северо-Востока?

С.В.Лавров: Что касается моих контактов с Министром иностранных дел Корейской Народно-Демократической Республики Ли Ён Хо, мы с ним общались в августе на Филиппинах, где проходили мероприятия АСЕАН. В этот раз такая встреча не планировалась – и уже не планируется. Действительно, в рамках шестисторонних переговоров была достигнута договоренность о том, чтобы развивать диалог по созданию механизма мира и безопасности в северо-восточной Азии. Россия с общего согласия была определена как координатор этого механизма. С тех пор несколько раз – еще в лучшие времена, задолго до этого кризиса – мы предлагали собраться и согласовать хотя бы самые простые, самые общие принципы: уважение Устава, суверенитета, территориальной целостности всех государств региона, учет их интересов в области безопасности и так далее. Наши партнеры, прежде всего – тогдашняя администрация США, отказывались это делать, они сказали: мы будем этим заниматься, только когда Северная Корея выполнит все наши требования. Считаю, что это неправильно. Я с Вами полностью согласен, если бы мы этот механизм хотя бы стали обсуждать, хотя бы начали какой-то процесс по формированию такого механизма мира и безопасности в Северо-Восточной Азии, наверное, появился бы и постоянный канал связи с Северной Кореей. И в рамках этого канала Северная Корея бы лучше поняла озабоченность всей шестерки, и члены шестерки поняли бы, наверное, чуть-чуть получше озабоченность Северной Кореи и поняли бы, основывается эта озабоченность на чем-то или она надуманная. В любом случае, говорить, встречаться, обсуждать предложения друг друга – это неизмеримо лучше, чем кого-то изолировать, игнорировать, грозить кому-то.

Вопрос: Президент Палестины М.Аббас в своей речи на Генассамблее чуть ли не провозгласил решение вопроса о Палестинской автономии. Он был в таком отчаянии, что начал спрашивать, куда двигаться дальше. Думаю, это хороший вопрос, чтобы задать его России: от вас исходила инициатива пригласить стороны в Москву, чтобы начать серьезные переговоры, но Палестина приняла предложение, а израильская сторона – нет. Как Вы думаете, есть ли шанс достижения решения по этому вопросу? В Палестине уже не осталось земель, может ли Россия оказаться всерьез вовлеченной в эту трясину?

С.В.Лавров: Ну вот, еще одна проблема, за которую ответственна Россия. Но шутки в сторону, нас очень тревожит все углубляющийся тупик в палестино-израильском урегулировании, не в последнюю очередь это нас тревожит еще и потому, что неурегулированность палестинской проблемы в течение уже около семидесяти лет активно используется экстремистами для того, чтобы вербовать молодежь в свои ряды, ссылаясь на то, что международное сообщество вершит несправедливость по отношению к народу, который страдает в результате самого старого конфликта, имеющегося на сегодняшний день. И конечно, неурегулированность не может удовлетворять, потому что палестинский народ до сих пор не имеет своего государства. Много можно вспомнить периодов, этапов на переговорах – когда-то они были очень активные, потом затихали, затухали, были Кэмп-Дэвидские договоренности, были договоренности в Аннаполисе. Можно, наверное, и спорить, правильно ли было отказываться от того, что предлагалось в Кэмп-Дэвиде – сейчас это может показаться вообще недостижимой мечтой. Но мы имеем то, что имеем. К сожалению, мы не учимся на чужих ошибках, и на своих тоже, по-моему, научиться уже не сможем. Но вы правы, я убежден, что отсутствие прямого диалога – это плохо. И мы, действительно, по большому счету, с согласия обеих сторон вызвались провести у себя встречу Абу Мазена и Б.Нетаньяху без предварительных условий. Как только они оба будут к этому готовы уже конкретно, естественно, мы предоставим им возможность обсудить ситуацию, и, надеюсь, это поможет хоть как-то сдвинуть с мертвой точки переговорный процесс. Потому что его отсутствие очень серьезно негативно влияет на обстановку и в регионе, и в отношениях между израильтянами и палестинцами.

Вопрос: Мой вопрос о Кубе и Венесуэле, о которых Вы вчера говорили. Мы хотели бы узнать вашу позицию по отношению к санкциям США, введенным против Венесуэлы, и по отношению к американской экономической блокаде Кубы.

С.В.Лавров: Насчет эмбарго в отношении Кубы меня даже спрашивать не обязательно. Наша позиция, как и позиция 99 процентов членов ООН, известна. Она содержится в резолюциях, которые Генеральная Ассамблея ежегодно принимает. Там просто оглушительный перевес тех, кто считает это эмбарго абсолютно контрпродуктивным, нелегитимным. Односторонние меры никогда не приносили желаемого результата – они только отравляют атмосферу и не позволяют создать условия для взаимоуважительного диалога.

Что касается санкций против Венесуэлы, так то, что я только что сейчас сказал, в полной мере относится и к ним. Мы обеспокоены происходящим в этой дружеской нам стране. Я затрагивал эту тему в разговорах со многими странами региона: вчера я встречался с «квартетом» СЕЛАК, встречался и с мексиканским Министром иностранных дел, с представителями Сальвадора, Доминиканской республики и многими другими. Мы приветствуем инициативы Сальвадора, который сейчас председательствует в СЕЛАК. Приветствуем готовность Доминиканской республики также принять непосредственное участие в усилиях по налаживанию диалога. Мы приветствуем готовность, которую вчера я почувствовал в разговоре с Министром иностранных дел Венесуэлы, такой диалог начать. При том понимании, что это будет именно диалог венесуэльских сторон без какого-то вмешательства извне. А вот посредничество латиноамериканских стран они приветствуют. Еще есть такой фактор, как поведение внешних игроков. Те, кто хочет помочь, – они действительно работают со всеми сторонами конфликта, те, кто хочет сорвать урегулирование, – работают только с одной стороной. У нас очень хорошие отношения с Правительством и с Президентом Венесуэлы, но к нам обращается и руководство Парламента, которое находится в оппозиции к этому Правительству. И мы не уходим от контактов, а напротив, активно работаем, побуждая и Правительство и оппозицию сесть за стол переговоров и договориться, как, в общем-то, и должно быть во всех ситуациях: и в отношениях, когда внутри какой-то страны происходит кризис, и на переговорах в ООН и в других международных структурах, и, конечно, так же должно быть и в личной жизни всегда – садиться и договариваться.

Спасибо вам большое!

Россия. ООН > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 22 сентября 2017 > № 2332621 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова российскому информационному агентству «ТАСС» и международному информационно-новостному агентству «Ассошиэйтед Пресс», Нью-Йорк, 20 сентября 2017 года

Вопрос: После Вашей встречи с Госсекретарем США Р.Тиллерсоном, как бы Вы оценили отношения с США? Россия оставила надежды на значительное улучшение при Администрации Д.Трампа?

С.В.Лавров: Отношения сейчас сложные и находятся в очень низкой точке – это наследие администрации Б.Обамы. Мы, конечно, обратили внимание на то, что президент США Д.Трамп говорил, когда участвовал в президентской гонке, об отношениях с Россией и на то, что он говорит сейчас. В основном то, что он хочет хороших отношений с Россией, при понимании того, что это будет в интересах США и в интересах разрешения достаточно большого числа наиболее важных проблем, затрагивающих обе страны.

Когда я разговариваю с Р.Тиллерсоном, то чувствую, что такова позиция Администрации. Они не удовлетворены нынешним состоянием отношений. И мы не удовлетворены им.

Я думаю, что есть понимание того, что мы должны принять реальность, которая была вызвана чередой недружественных шагов администрации Б.Обамы. Такова реальность. Будучи ответственными людьми, Правительство России и Администрация США должны ответственно подойти к двусторонним вопросам, а также международным темам.

Мы ещё не в той точке, когда это может стать устойчивой тенденцией, но есть понимание того, что необходимо двигаться в этом направлении.

Вопрос: У Вас было две встречи с Госсекретарем США Р.Тиллерсоном – сразу после приезда в Нью-Йорк и сегодня. Рассматривается ли возможная встреча в ближайшее время на высшем уровне – Президента России В.В.Путина и президента США Д.Трампа, чтобы сдвинуть наши отношения с той точки, о которой Вы говорите?

С.В.Лавров: Президенты встречались, как вы знаете, в Гамбурге, на полях саммита «двадцатки». У них будет дополнительная возможность, если оба президента будут участвовать в саммите АТЭС в начале ноября в Дананге во Вьетнаме.

Уверен, что если оба лидера окажутся в одно время в одном месте, будет весьма полезно провести такую беседу и посмотреть, куда мы смогли продвинуться на уровне глав внешнеполитических ведомств, по линии механизмов, которые были установлены на уровне наших заместителей. Диалог идет, он непростой и касается двусторонних проблем, которые были проинвентаризированы нашими заместителями, и вопросов стратегической стабильности. Была встреча в Хельсинки, с обеих сторон были межведомственные делегации с участием военных, представителей специальных служб. В этой области тоже есть проблемы, которые нужно решать.

Вопрос: Есть ощущение, что дипломатические действия по принципу «tit-for-tat» на данный момент закончились. Как бы Вы могли это прокомментировать?

С.В.Лавров: Мы очень долго ждали с нашим «tit» в ответ на «tat» Б.Обамы. Я думаю, что уже ответил на вопрос о том, каково настроение у каждой из сторон. Будучи серьезными и ответственными людьми (а я ощущаю, что Р.Тиллерсон один из них), я надеюсь, что мы сможем сделать выводы относительно того, где мы находимся сейчас и куда мы хотим идти.

Вопрос: Во время сессии будет обсуждаться тема Сирии, Северной Кореи, миротворческой миссии в Донбассе. По каким из этих направлений Вы ожидаете наибольшего продвижения, а может быть даже прорыва?

С.В.Лавров: Я никогда не занимаюсь ожиданиями. Нужно просто каждый день, когда есть задачи (а они бывают каждый день и не по одной), заниматься их решением: объяснять свою позицию, убеждать партнеров, если речь идет о выработке резолюции, и продвигаться вперед именно таким способом.

Конечно, мы хотим урегулировать украинский кризис. Но это зависит не столько от нас, сколько от украинской администрации, потому что достаточно прочитать Минские договоренности, чтобы это понять.

Мы хотим добиться сирийского урегулирования, активно занимаемся этим и в части борьбы с террором, и в части создания условий для решения гуманитарных проблем, примирения, налаживания национального диалога между правительством и оппозицией, и, в конечном счете, политического урегулирования, которое будет отражать интересы и чаяния всех сирийцев.

Так и по другим направлениям, будь то йеменский конфликт, ситуация в Ираке, ядерная проблема Корейского полуострова. Если сказать, что в конце сессии будут достигнуты какие-то результаты по тому или иному вопросу, которые мы сейчас обсуждаем, то это просто, наверное, будет расслаблять.

Нам нужно заниматься реальными задачами и переговорами. Каждый из этих конфликтов очень сложный, и нам надо думать о том, что делать сегодня. Планы будем строить по мере того, как ситуация в каждом из этих вопросов будет проясняться.

Вопрос: Каково Ваше мнение о том, что сказал сегодня в ходе своего выступления на Генассамблее президент США Д.Трамп о том, что США готовы полностью уничтожить Северную Корею?

С.В.Лавров: Мы слышали подобные заявления президента США Д.Трампа по Северной Корее много раз. У нас нет сомнений, что у США есть возможности сделать что-либо очень деструктивное.

Но я обратил внимание на другой момент в речи Президента США, где он заявил, что уважает суверенитет и равенство в международных делах, что США хотят вдохновлять собственным примером, только так, а не иначе, и что США не будут навязывать свой стиль жизни другим. Кроме того, он отметил, что США признают многообразие народов, культур, цивилизаций. Считаю, что это заявление можно приветствовать. Подобного мы не слышали от американских лидеров очень давно.

Вопрос: Министр обороны США Дж.Мэттис говорил в интервью о том, что США защитят Швецию в случае, если она подвергнется атаке, даже учитывая, что она не член НАТО. Что Вы можете сказать об этом?

С.В.Лавров: Я не врач и не могу комментировать параноидальные заявления. Слышал, что шведское правительство чего-то боится, что правительство ФРГ держит пальцы скрещенными и благодарно России за то, что за неделю до выборов мы так и не вмешались в голосование. Слишком много фантазий, уделять этому внимание – лишь потеря времени. Это все фейк, абсолютно.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 20 сентября 2017 > № 2332628 Сергей Лавров

Встреча Дмитрия Медведева с губернатором Курской области Александром Михайловым.

Обсуждались предварительные итоги уборочной кампании, а также перспективы развития агропромышленного комплекса региона.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Александр Николаевич, у нас сейчас завершается в целом сбор урожая по стране. Я собираюсь в пятницу провести совещание. Хотел бы узнать, каковы результаты Курской области. Что у вас в этом году получается по видам на урожай?

А.Михайлов: Дмитрий Анатольевич, приятно доложить, что, несмотря на неблагоприятные климатические условия этого года, системная работа, которая нами в сельском хозяйстве велась на протяжении уже более десятка лет, дала нам возможность и в этом году получить хороший урожай. Ещё не собран урожай крупяных, масличных культур и кукурузы. Мы имеем уже где-то 4,2 млн т, а выйдем где-то на 5 млн т сбора. Это будет даже выше, чем в рекордном для Курской области прошлом году. И мы опять подтвердим своё значимое место в стране. Мы регулярно на протяжении пяти последних лет занимаем шестое место после Краснодара, Ставрополя, Ростова, Алтайского края и Воронежа.

Сейчас работа по уборке этих культур уже ведётся. И идёт активная работа по севу озимых. Мы его практически через три дня завершим. Это будет хорошая база для урожая следующего года. В этой части мы внимательно всё отслеживаем.

В агропромышленном комплексе идёт сейчас активная уборка сахарной свёклы. У нас работает девять сахарных заводов. Мы считаем, что эта отрасль должна развиваться. Удалось перевести аграрников на научно обоснованную систему земледелия, много сил пришлось приложить. Мы получим в этом году где-то 5 млн т. И будет произведено примерно 500 тыс. т сахара. Мы готовы снабжать другие регионы Российской Федерации либо участвовать, если Правительство решит, скажем, в поставке на экспорт.

Д.Медведев: Да, это тоже важная экспортная позиция, как и зерно, так и сахар.

А.Михайлов: Мы были с визитом в конце прошлого года во Вьетнаме. Они очень заинтересованы в том, чтобы сахар, мука поставлялись туда. Мы сейчас ведём с ними переговоры. И контакты уже начались в этой части.

Если говорить о животноводстве, то здесь у нас тоже хорошие перспективы. Мы вышли на второе место в стране по производству мяса в целом. Больший удельный вес, конечно, занимает мясо свинины и мясо птицы. Есть проблема – пока мы (как и везде, наверное) навёрстываем сейчас по крупному рогатому скоту и по производству молока.

Я хотел бы Вам доложить и поблагодарить наших партнёров. Есть такая компания – «Мираторг». Она в России известна.

Д.Медведев: Крупная компания.

А.Михайлов: Дмитрий Анатольевич, мы начинаем сейчас (вчера был заложен, как говорится, камень) проект, аналога которому пока ещё нет в стране, да и, наверное, в других странах. Он в целом стоит 160 млрд рублей, рассчитан на четыре года. Мы вчера с Виктором Линником (В.Линник – президент агрохолдинга «Мираторг») сделали первые шаги. Вчера уже строители приступили к работе. Это будет крупнейшая в Европе мясохладобойня на 4,5 млн голов в год. Плюс 16 свинокомплексов. Плюс два комбикормовых завода и элеватора. И интересный момент: будет производство ягнятины, где-то пока на 100 тыс. они делают. В целом проект рассчитан до миллиона голов. Это тоже очень важно.

Д.Медведев: У нас, конечно, ещё не по всем позициям в мясном скотоводстве достигнуты параметры, которые установлены Доктриной продовольственной безопасности. Так что здесь есть куда развиваться. Будем надеяться, что этот проект тоже принесёт пользу.

Россия. ЦФО > Агропром > premier.gov.ru, 20 сентября 2017 > № 2319052 Александр Михайлов

Куда двигаться дальше

Перезагрузка американской внешней политики

Ричард Хаас – президент Совета по международным отношениям, автор книги A World in Disarray: American Foreign Policy and the Crisis of the Old Order («Мировая неразбериха: американская внешняя политика и кризис прежнего порядка»).

Резюме Необходимо найти способы доказать, что США преследуют собственные интересы, но не за счет друзей и партнеров. Американский патриотизм совместим с ответственным глобальным лидерством. Как – главный вызов для администрации Трампа.

Каждой американской администрации требуется несколько месяцев, чтобы набрать команду, освоить новые, часто незнакомые компетенции и разработать всеобъемлющую внешнеполитическую стратегию. Старт администрации Трампа был особенно непростым. Однако Белый дом уже осуществил определенный сдвиг во внешней политике и международных отношениях, отказавшись от дилетантской риторики и сотрудников-профанов в пользу более традиционных вариантов. Если удастся и дальше профессионализировать подход, можно ожидать положительных результатов. Но для этого следует действовать более дисциплинированно и формировать региональную и глобальную политику в рамках единого, стратегического подхода к международным отношениям в интересах США, их союзников и партнеров и мира в целом.

Вызовы в Азии

Президент Дональд Трамп вполне обоснованно пришел к выводу, что главную угрозу для национальной безопасности представляет ядерная и ракетная программы КНДР, которые дадут Пхеньяну возможность атаковать американскую территорию уже через месяцы или – в лучшем случае – годы. Президент, по-видимому, – также справедливо – считает, что многолетняя американская политика санкций и то прекращающихся, то возобновляющихся переговоров, призванных лишить Северную Корею ядерного оружия, провалилась. Главный вызов сегодня – выбор одной из трех альтернатив: принятие факта наличия у Пхеньяна ядерного оружия, военное вмешательство или более креативная дипломатия. Четвертый вариант – смену режима – нельзя рассматривать всерьез, поскольку невозможно просчитать шансы на успех и последствия.

Теоретически Соединенные Штаты и другие страны могут смириться с ядерным потенциалом КНДР и надеяться, что политика сдерживания снизит риск нанесения удара, а система ПРО при необходимости минимизирует ущерб. Проблема в том, что сдерживание и ПРО могут не сработать, поэтому такой вариант означает жизнь в постоянном ожидании катастрофы. Кроме того, даже если Пхеньян удастся удержать от применения имеющегося оружия, он может продать его другим акторам за хорошую цену. Пусть северокорейский ядерный потенциал никогда не будет применен или передан другим, факт его наличия приведет к дальнейшему размыванию режима нераспространения, вынудит Японию и Южную Корею пересмотреть свои позиции по этому вопросу.

Военное вмешательство может быть превентивным (уничтожение нарастающей угрозы) или упреждающим (предотвращение прямой угрозы). В этом случае проблема заключается в том, что любой удар – прыжок в неизвестность с потенциально разрушительными последствиями. Невозможно знать заранее, к чему приведет военная операция и как отреагируют северокорейцы. Учитывая способность Пхеньяна уничтожить значительную часть Сеула обычным неядерным оружием, правительство Южной Кореи настороженно относится к варианту с военным вмешательством, поэтому любые шаги необходимо тщательно планировать и координировать.

Непривлекательность двух первых сценариев вынуждает политиков рассмотреть третий вариант – попытаться обуздать северокорейскую ядерную угрозу путем переговоров. Но, как показали десятилетия безрезультатных усилий, дипломатия – не панацея. Поэтому проблема не в том, чтобы вернуться за стол переговоров, важно продумать, как добиться быстрого прогресса. Решение можно разделить на два этапа: промежуточное соглашение позволит заморозить ядерную и ракетную программы Пхеньяна, а долгосрочные усилия помогут постепенно ликвидировать угрозу.

Промежуточной сделки проще достичь в форме двусторонних договоренностей между США и КНДР, другие государства следует информировать и вовлекать в процесс посредством консультаций. Нужно установить крайний срок для достижения соглашения, чтобы Пхеньян не затягивал переговоры, продолжая разрабатывать военные программы. Ему придется приостановить испытания ракет и боеголовок, пока ведутся переговоры, а Соединенные Штаты и Южная Корея должны воздержаться от ударов по Северу на этот период. В обмен на полномасштабную заморозку ядерной и ракетной программ, допуск инспекций и запрет передачи ядерных материалов или ракетных технологий третьей стороне КНДР получит смягчение санкций, а также договор об официальном окончании корейской войны – де-факто признание государства. Дальнейшие переговоры будут касаться денуклеаризации и других вопросов (включая права человека) в обмен на полное снятие санкций и нормализацию отношений.

Промежуточное соглашение не решит ядерную проблему Северной Кореи, но не позволит ситуации усугубиться и уменьшит риск войны и нестабильности – в нынешних обстоятельствах такой результат можно считать максимально позитивным. Поскольку давление Китая на КНДР будет иметь ключевое значение для заключения сделки, такой вариант подкрепляется инвестициями нынешней администрации в хорошие отношения с Пекином. Даже если дипломатические усилия вновь провалятся, Вашингтон по крайней мере продемонстрирует, что пробовал вести переговоры, прежде чем выбрать другие, более спорные варианты.

Что касается отношений США с Китаем, то главной целью должно быть сотрудничество по Северной Корее, самой острой проблеме в повестке национальной безопасности. Экономическая интеграция двух стран заставляет Вашингтон и Пекин поддерживать нормальные отношения. Руководители КНР сосредоточатся в ближайшем будущем на внутренних проблемах, а не на внешней политике, и Соединенным Штатам не стоит этому мешать. Значит, нужно сохранить привычную политику США по таким вопросам двусторонних отношений, как Тайвань, торговля, продажа оружия и Южно-Китайское море; администрации Трампа не следует занимать позиции, которые вызовут отвлекающий внимание кризис или навредят американским интересам. Отношения с Китаем должны строиться не на принципе «только Северная Корея», а на принципе «Северная Корея прежде всего».

Что касается Азиатско-Тихоокеанского региона в целом, нужно убедить американских союзников в том, что Вашингтон придерживается своих обязательств – сомнения по этому поводу возникли после резкого выхода Трампа из Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и различных заявлений представителей администрации. Вашингтону имеет смысл совместно с другими странами работать над корректировкой ТТП (как это происходит в рамках Североамериканского соглашения о свободной торговле) и затем присоединиться к модифицированному пакту. Такая возможность сохраняется, хотя достичь успеха будет непросто. В случае неудачи администрации стоит попытаться прийти к взаимопониманию с Конгрессом относительно вступления США в ТТП при условии принятия репрессивных мер в определенных случаях (валютные манипуляции, кража интеллектуальной собственности, крупные госсубсидии и т.д.), как это делалось во времена советско-американских соглашений по контролю над вооружениями. Взаимопонимание будет кодифицировано и вынесено на голосование одновременно с самим торговым соглашением, чтобы успокоить критиков.

Друзья и враги

Вашингтону нужно поддерживать стабильность в Европе. Евросоюз, несовершенный во многих отношениях, остается источником мира и процветания на континенте. Продолжение эрозии ЕС или его распад станет серьезным ударом не только для ключевых американских союзников, но и для самих Соединенных Штатов, как стратегически, так и материально. Ближайшие годы и так будут напряженными для Евросоюза из-за переговоров по Brexit и возможных кризисов в Италии и других странах. У США нет особых рычагов влияния на ближайшее будущее континента, но Вашингтон по крайней мере должен выразить поддержку ЕС и перестать демонстрировать симпатии его оппонентам.

Россия агрессивно поддерживает противников Евросоюза, чтобы ослабить и расколоть враждебные, с ее точки зрения, внешние силы. Вмешательство Москвы в выборы на Западе нужно тщательно расследовать и при необходимости – противодействовать. Вызов для Вашингтона заключается в том, как поддержать Европу и НАТО и препятствовать политическим амбициям России, оставаясь открытым для сотрудничества с ней по обеспечению безопасности населения хотя бы в некоторых районах Сирии, борьбе с терроризмом и другим важным для обеих сторон вопросам. Администрация ясно дала понять, что членам НАТО пора увеличить расходы на оборону, в дальнейшем было бы полезно обсудить, как эффективно тратить дополнительные средства. Хотя нет оснований для приема Украины в альянс, можно поддержать обороноспособность этой страны. Кроме того, необходимо сохранить санкции против России, связанные с ее действиями на Украине, пока подобные действия не прекратятся, а Крым не будет возвращен.

В апреле администрация Трампа незамедлительно отреагировала ограниченным авиаударом на применение химического оружия сирийским правительством. Удар укрепил международные нормы против применения оружия массового поражения и стал сигналом для партнеров в регионе, которые в годы правления Обамы сомневались в готовности Вашингтона подкрепить угрозы действием. Теперь вызов состоит в том, чтобы встроить такие действия в более широкую стратегию в Сирии и на Ближнем Востоке в целом.

Какой бы желательной ни казалась смена режима в Сирии, вряд ли в ближайшем будущем она произойдет изнутри, а осуществить ее извне невероятно трудно и затратно. Кроме того, нет уверенности, что новый режим окажется более приемлемым. Поэтому в обозримом будущем Вашингтону следует сосредоточить внимание на борьбе с «Исламским государством» (ИГИЛ) и ослаблении его позиций в Ираке и Сирии. Иракская армия способна контролировать освобожденные территории страны, в то время как в Сирии такой силы нет, поэтому приоритетом должна стать ее подготовка, преимущественно из суннитских группировок.

Турция – союзник США, но ее уже нельзя считать верным партнером. С ужесточением авторитарного правления Реджепа Тайипа Эрдогана главной целью внешней политики становится подавление курдского национализма, даже ценой подрыва усилий против ИГИЛ (запрещено в России. – Ред.). Вашингтон сделал правильный выбор в пользу наращивания поддержки сирийских курдов, воюющих с ИГИЛ, а поскольку это вызовет трения с Анкарой, следует уменьшить зависимость от турецких военных баз при проведении этой и других операций.

Ядерная сделка с Ираном не идеальна, но администрация разумно решила не разрывать ее и не начинать все сначала. В противном случае Вашингтон оказался бы в изоляции, а Тегеран смог действовать бесконтрольно. Соединенным Штатам нужно настаивать на полном соблюдении условий договоренностей, противодействовать региональным амбициям Ирана и продумывать способы сдерживания его ядерной мощи после истечения срока действия соглашения. В то же время Вашингтону не стоит слишком активно участвовать в конфликте в Йемене на стороне Саудовской Аравии и ОАЭ. Ситуация очень быстро превращается в военную и гуманитарную катастрофу, а тот факт, что повстанцев поддерживает Иран – недостаточное основание, чтобы увязнуть в очередном болоте.

Администрация Трампа заявляла разные намерения касательно так называемого ближневосточного мирного процесса. К сожалению, ни израильтяне, ни палестинцы не готовы двигаться вперед; максимум, которого может достичь Вашингтон, – не допустить дальнейшей деградации ситуации (что, кстати, очень важно, потому что на Ближнем Востоке положение в любой момент может стать хуже). Нет оснований считать, что настало время для разрешения конфликта или амбициозных дипломатических усилий. Администрации следует сконцентрироваться на снижении рисков насилия вокруг святынь Иерусалима (один из аргументов против переноса туда американского посольства), укреплении позиций умеренных палестинцев, ограничении строительства поселений и изучении односторонних, но скоординированных договоренностей, которые улучшат статус-кво и откроют путь для амбициозных дипломатических усилий, когда стороны будут готовы идти на компромисс ради мира.

Не стоит ждать быстрых и простых побед на Ближнем Востоке. Борьба с терроризмом и джихадистами неизбежно будет долгой, трудной и вряд ли полностью успешной. Терроризм нельзя уничтожить, но с ним нужно бороться, и для этого потребуется обмен разведданными и сотрудничество с дружественными правительствами, постоянное противодействие финансированию и рекрутированию террористов, а также периодические военные операции. Численность американских войск в Ираке, Сирии и регионе в целом скорее всего придется сохранить или даже выборочно увеличить.

Время быть лидером

Заместитель госсекретаря в администрации Джорджа Буша-младшего Роберт Зеллик, пытаясь сформулировать, что Соединенные Штаты в действительности хотят от Китая, поставил вопрос: готов ли Пекин быть «ответственным участником международной системы». Этот полезный вопрос сегодня можно применить к Соединенным Штатам, основателю и доминирующей державе этой самой международной системы. Что мы понимаем под ответственным поведением Вашингтона в мире на данном этапе?

Во-первых, уделять достойное внимание как интересам, так и идеалам. Администрация Трампа продемонстрировала нежелание вмешиваться во внутренние дела других государств. Подобный реализм вполне оправдан, учитывая многочисленные приоритеты Вашингтона и ограниченность рычагов воздействия. Однако такой подход может быть опасен: благоразумное невмешательство легко превращается в поддержку проблемных режимов. Беспечность в отношениях с так называемыми «дружественными тиранами» не раз подводила США, поэтому вызывают беспокойство первые шаги Вашингтона в отношениях с Египтом, Филиппинами и Турцией. Друзья должны откровенно указывать друг другу на ошибки. Такое общение должно происходить приватно, без особого разрешения. Оно необходимо, если Соединенные Штаты не хотят запятнать свою репутацию, спровоцировать еще более пагубные действия и обратить вспять продвижение к открытому обществу и стабильности в мире. Президент также должен понимать, что его заявления об американских институтах, включая СМИ, судебную систему и Конгресс, внимательно слушают в мире, поэтому США могут потерять уважение, а лидеры других стран ослабят систему сдержек и противовесов своей власти.

Второй элемент ответственного поведения – последовательная поддержка международной помощи и развития, что является эффективным путем продвижения американских ценностей и интересов. Например, можно вспомнить истощенную гражданской войной Колумбию, которая стала источником наркотрафика в Соединенные Штаты. Многомиллионная американская помощь помогла стабилизировать ситуацию в стране и достичь хрупкого мира, в результате удалось сохранить бесчисленные жизни и доллары. Аналогичные истории происходят, когда Вашингтон помогает иностранным партнерам решать проблемы терроризма, пиратства, наркотрафика, бедности, уничтожения лесов и эпидемий. Когда помощь оказывается с умом и на конкретных условиях, США действуют как разумный инвестор.

Администрации стоит смягчить тон риторики по торговле. Технологические инновации ведут к сокращению рабочих мест в большей степени, чем торговля или офшоризация, поэтому протекционизм лишь спровоцирует ответные меры других стран, в результате будет потеряно еще больше рабочих мест. Необходима полномасштабная национальная инициатива по повышению экономической безопасности, включающая образовательные программы и тренинги, временные выплаты для лишившихся работы, репатриация корпоративных доходов для стимулирования инвестиций в американскую экономику и инфраструктуру. Последний пункт – многоцелевой инструмент, позволяющий создать рабочие места, повысить конкурентоспособность и защищенность от природных катастроф и терроризма.

То же самое относится к иммиграции, которую следует рассматривать как практический, а не политический вопрос. Прежде чем американский правящий класс решит разобраться с легальной и нелегальной иммиграцией, нужно осознать, что опасность мигрантов и беженцев для национальной безопасности сильно преувеличена. Администрации нужно прекратить безнаказанно оскорблять своего южного соседа (и провоцировать тем самым антиамериканизм), настаивая, чтобы Мексика заплатила за пограничную стену. А специальные проверки и дифференцированное отношение к представителям мусульманских стран несут в себе риск радикализации их единоверцев внутри Соединенных Штатов и за границей.

Администрация (и Конгресс) не должна повести страну по пути быстрого увеличения долга. К сожалению, сочетание таких факторов, как снижение налогов для компаний и частных лиц, повышение военных расходов и процентных ставок, отсутствие реформы социальной системы, приведет именно к этому. Финансирование долга вытеснит полезные формы расходов и инвестиций (снизив конкурентоспособность США), в результате Америка окажется уязвимой для рыночных сил и политически мотивированных решений правительств, являющихся крупными держателями и покупателями американских долговых обязательств.

Еще один политический вопрос – это климат. Резкая критика Парижского соглашения 2015 г. некоторыми структурами и нежелание принимать изменение климата как результат деятельности человека остается загадкой. Соглашение представляет собой модель креативного многостороннего подхода, полностью соответствующего принципам суверенитета, и администрации следует его приветствовать. Задачи относительно выбросов парниковых газов США установили для себя сами, т.е. правительство сохраняет право изменить их, если посчитает нужным. Хорошая новость в том, что распространение новых технологий, федеральное и местное законодательство, а также доступность глобальных рынков скорее всего позволят Соединенным Штатам выполнить целевые показатели Парижского соглашения, не принося в жертву экономический рост.

Что касается персонала и рабочего процесса, то администрация с самого начала нанесла себе удар, недооценив сложности государственного управления и используя, мягко говоря, своеобразный подход к назначениям. В результате многие ключевые позиции, связанные с национальной безопасностью и внешней политикой, заполняются на временной основе или остаются вакантными, что препятствует эффективной работе. Масштабную бюрократическую реструктуризацию лучше отложить, пока администрация не будет укомплектована необходимым числом квалифицированных сотрудников.

Трамп явно предпочитает неформальный процесс принятия решений, когда звучат разные голоса и точки зрения. Но такой подход имеет как преимущества, так и недостатки, и если администрация хочет избежать рисков чрезмерной импровизации, необходимо обеспечить доминирование официального процесса принятия решений в Совете по национальной безопасности. При этом неформальные дискуссии нужно интегрировать в официальный политический процесс, а не вести параллельно.

Президенту явно нравится быть непредсказуемым. Это имеет смысл как тактика, но не как стратегия. Держать противников в напряжении полезно, но вряд ли такой подход разумен в отношении друзей и союзников, особенно если те на протяжении десятилетий доверяют свою безопасность американцам. Утрачивая доверие к США, они начнут действовать самостоятельно, игнорируя мнение Вашингтона и рассматривая другие варианты защиты своих интересов. Частые колебания во внешней политике дорого обходятся Соединенным Штатам, нанося ущерб репутации страны как надежного партнера.

Один из пунктов на этом пути – развал послевоенного порядка, который США так упорно создавали и поддерживали. Нельзя забывать, что он отлично служил Соединенным Штатам. Ситуации, когда дела пошли особенно плохо – в Корее, где американские войска пересекли 38-ю параллель и начали дорогую и провальную кампанию по объединению полуострова силой, во Вьетнаме, в Ираке – были обусловлены переоценкой своих возможностей, а не необходимостью защищать мировой порядок.

Сейчас он пришел в упадок. Многие его компоненты нуждаются в модернизации или дополнении, для противодействия вызовам глобализации требуются другие правила и нормы. Но международный проект нуждается в реновации, а не демонтаже. Да, появляются новые вызовы, однако старые не исчезли, поэтому прежние решения по-прежнему нужны, даже если их требуется дополнить. Стратегическим приоритетом американской внешней политики должны стать сохранение и адаптация, а не разрушение, чтобы США и те, кто готов к сотрудничеству, могли лучше справляться с региональными и даже глобальными вызовами, характерными для нынешней эпохи.

Лозунг предвыборной кампании Трампа «Америка прежде всего» неудачен, поскольку сигнализирует о сужении американской внешней политики, отказе от значительных целей и видения. За рубежом это интерпретировали как перевод друзей и союзников на вторые роли. Со временем лозунг «Америка прежде всего» вынудит остальные страны ставить себя на первое место и, следовательно, в меньшей степени учитывать американские интересы и предпочтения (не говоря уже о том, чтобы отдавать им приоритет).

Слоган также подкрепляет ошибочную идею о балансе денег и усилий, потраченных на внешнюю и внутреннюю политику. В глобальном мире американцев неизбежно затронет происходящее за пределами страны. Нужны и пушки, и масло: национальная безопасность в равной степени определяется тем, как страна справляется с внешними и внутренними вызовами. К счастью, Соединенные Штаты, оборонный бюджет которых сегодня составляет половину от военных расходов времен холодной войны, могут позволить себе и то, и другое.

Если администрация все же решит сохранить слоган, нужно учесть последствия и противодействовать им. Необходимо найти способы доказать, что США преследуют собственные интересы, но не за счет друзей и партнеров. Американский патриотизм совместим с ответственным глобальным лидерством. Определить, как это сделать – главный вызов для администрации Трампа.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 4, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 августа 2017 > № 2300077 Ричард Хаас

К отпору готовы?

Насколько сильна или слаба военная машина Северной Кореи

Владимир Хрусталёв – эксперт по ракетно-ядерной программе КНДР.

Резюме Текущая скорость ракетной программы КНДР указывает, что возможность безнаказанного удара по ней может исчезнуть уже ближайшие год-два. А потому если США не пойдут на военное решение в непосредственном будущем, альтернатив разговору с Пхеньяном не останется.

Вопрос о военном потенциале КНДР по известным причинам в этом году занимает одно из главных мест в мировой повестке. И к довольно стандартным темам, вроде «каковы все-таки ракетные и ядерные возможности Северной Кореи», добавилась более общая проблема – «а что вообще есть у Пхеньяна». Ведь снова начались разговоры (в США они возобновляются с интервалом в несколько лет) о силовом разоружении и даже смене режима. И для того чтобы понять, сколь реалистичен подобный сценарий, что и кому может грозить, если он воплотится в жизнь, – необходимо хотя бы в общих чертах понять, что представляет собой в военном смысле ситуация для противников Северной Кореи.

Вопросы военной безопасности считаются приоритетными во внешней и внутренней политике страны. Одна из ключевых задач режима — поддержание военного потенциала на уровне, способном удержать оппонентов от силовых действий, а в случае войны не стать для врагов «боксерской грушей».

В качестве противника рассматриваются как по отдельности, так и в коалиции вооруженные силы США, Южной Кореи и Японии. В Пхеньяне достаточно реалистично оценивают свои наступательные и оборонительные возможности, поэтому военная сила считается в первую очередь средством заставить противника «заплатить слишком высокую цену» за победу, нежели победить в классическом смысле этого слова.

Практически лишенная возможности закупать современное вооружение и военную технику за рубежом (серьезный импорт прекратился еще четверть века назад), КНДР опирается на собственный ВПК. А учитывая потенциал экономики страны в плане как материальных ресурсов, так и технологического капитала, сосредоточивает усилия в первую очередь на асимметричных решениях.

Северная Корея находится в ожидании большой войны с 1953 г., а на протяжении 1950–1953 гг. была зоной боевых действий. Это и все вышеперечисленное определяет подходы Пхеньяна к военному строительству и в наши дни, и на ближнюю перспективу.

Миф о силе

В медиа довольно популярен миф о том, что над Югом нависает огромная армия КНДР, численность которой в мирное время превышает миллион. И только американская армия в Южной Корее удерживает Пхеньян от вторжения. Без американцев, мол, эта лавина легко дошла бы до Пусана. При этом забывают, что к войне с 1953 г. готовились не только на Севере, и ДМЗ ныне совсем не аналог 38-й параллели образца 1950 года. Но дело не только в этом. В реальности северокорейская армия (КНА) явно не насчитывает в мирное время миллиона штыков. Более реалистичные оценки колеблются в интервале 650–800 тыс. человек, включая ВВС и ВМС. Для сравнения – по официальным данным численность армии Республики Корея 630–650 тыс., однако тщательный пересчет указывает, что из-за особенностей публичного учета из общей «формулы» выпадают еще примерно 100 тыс. разного персонала. Итак, численность примерно равная.

Однако оборонный бюджет РК более чем в 33–35 раз превосходит военные расходы Пхеньяна. Не стоит забывать, что на Юге армия тоже призывная и располагает большим запасом резервистов. По населению Юг превосходит Север вдвое, значит и численность резервистов и разных парамилитарных формирований у него никак не меньше. А скорее всего и больше. Кстати, как раз демографическими обстоятельствами во многом объясняется и большее относительное число женщин в северокорейской армии и в смежных силовых структурах.

В случае войны Соединенные Штаты автоматически выступают на стороне Сеула, потому необходимо считать и возможности США, и их потенциальных союзников. Даже простое сложение военного потенциала Республики Корея, США и Японии делает соотношение сил для КНДР нереально плохим. А ведь мы не учитывали НАТО, Австралию и т. д.

Говорят также о якобы сокрушительно огромных ВВС и ВМС Северной Кореи. На деле Пхеньян не располагает самолетами дальнего радиолокационного обнаружения, которые имеются у США, Республики Корея и Японии. Во время войны 1999 г. против Югославии и 2003 г. против Ирака такие самолеты позволяли на расстоянии контролировать воздушное пространство этих стран со всеми вытекающими последствиями. Современные ракеты «воздух-воздух» в КНДР не импортировались уже лет 20. За это же время ВВС оппонентов провели не одну волну закупок. У КНДР не более 46 истребителей четвертого поколения МиГ-29 в лучшем случае конца 1980-х гг. (это самая оптимистичная оценка, большинство экспертов сходится на 36–40 машинах). Для сравнения, только у Южной Кореи истребителей четвертого поколения (в значительно более современной комплектации и с современным ракетным вооружением, а потому скорее поколения 4+) свыше 160! Еще пара сотен машин четвертого поколения есть у Японии. О том, сколько современных многоцелевых истребителей у американцев, не стоит и говорить. При этом у ВВС США есть F-22 и постепенно набирающие форму F-35 – машины пятого поколения. В то же время в ВВС КНДР все еще числятся такие раритеты, как МиГ-17. А cамый массовый истребитель – МиГ-21. Этот технологический разрыв сопоставим или даже больше, чем был у ВВС Ирака в 1991 г. или ВВС Югославии в 1999 году. При этом в справочниках до сих пор приводится неизменное с 1990-х гг. число старых самолетов Су-7, хотя на всех спутниковых снимках они стоят уже много лет на одном и том же месте! И летающими их никто не видел. Учитываются и все МиГ-19, хотя еще в 2014 г. значительная их часть была выведена из боевого состава по причинам физического старения. И большой парк транспортных Ан-2 считается полным составом – там цифры выглядят грозными, иллюстрируя, «откуда исходит угроза миру».

Аналогично и с ВМС. У КНДР большой флот подлодок, но это единственное, что есть серьезного для войны «лоб в лоб». Бóльшая же часть ВМС – огромный флот разного рода катеров, причем многие без серьезного ракетного вооружения и без современных средств наблюдения и разведки. Это не значит, что военно-морские силы Северной Кореи не представляют для противника опасности. Представляют, но лишь в определенных прилегающих к берегам КНДР акваториях, где в начальный период большой войны или в локальных столкновениях северяне могут получить временное превосходство. Самые мощные из реально действующих надводных кораблей ВМС КНДР – корветы, а у флота Южной Кореи – эсминцы. При этом действующих эсминцев у Юга больше, чем действующих корветов у Севера. По основному корабельному составу ВМС Южной Кореи занимают 8-е место в мире, ВМС Японии – 4-е, ВМС США – первое место. КНДР по этому показателю в десятку не входит.

На бронетанковой технике северяне до сих пор в качестве систем ночного видения используют системы с ИК-прожекторами. К чему приводят попытки применять подобную технику против противника, имеющего современные системы ночного видения, можно увидеть на примере танкистов Ирака в 1991 и 2003 гг. или Украины в 2014–2015 годах.

Что все это значит практически? Коалиции противников КНДР гарантировано господство в воздухе и на море. Каких-либо радикальных преимуществ для наземного наступления у Пхеньяна не видно.

Миф о слабости

Однако важно не впасть в другую крайность. Дескать, все вооружения КНДР устарели, армия не подготовлена, и вообще «ракеты ржавые». И при необходимости Северную Корею с легкостью можно захватить стремительным вторжением по суше или по морю. Желающие реализовать такой шапкозакидательский план столкнутся с двумя проблемами.

Географически север Корейского полуострова поистине уникален — сама природа создала здесь идеальные условия для противодействия противнику. Преимущественно горный рельеф, сложная пересеченная местность, позволяющая вести наступление лишь в долинных коридорах, имеющих множество поперечных водных преград. На побережье крайне мало мест, пригодных для высадки морского десанта (реально всего 4–5). Собственно, прибрежные районы сложны не то что для десантных операций, но просто для навигации. Во многих местах побережье целиком состоит из довольно крутых скал! Иногда ситуацию осложняет специфический режим приливов и отливов.

Некоторые времена года на севере не слишком хороши для широкого использования авиации и больших масс тяжелой техники. Во многих районах в сезон дождей осадки столь обильны, что практически ежегодно происходят мощные наводнения. В хронике Корейской войны можно увидеть и примеры того, как «гостеприимно» выглядят тамошние холодные осени и зимы.

Довольно своеобразные грунты с большим количеством валунов, а также многочисленные системы ирригации в долинах (в отдельные сезоны наполняемых водой) и прочие особенности местного рельефа влияют на спектральные характеристики и резко осложняют работу приборов наблюдения и разведки (в отличие от идеальных для этого пустынь Ирака). Северная Корея хорошо помнит опыт войны 1950–1953 гг., поэтому потратила десятилетия, чтобы сделать эти местности практически крепостью.

Ключевые принципы, на которых эта крепость строится, следующие.

Во-первых, невероятная плотность обороны по всем угрожаемым направлениям. Довольно небольшую полосу вдоль ДМЗ (240 км) на глубину 15–20 км защищают не менее 200–250 тыс. солдат! Вблизи есть еще примерно 100–150 тысяч! То есть на крохотной территории сосредоточено 300–400 тыс. военнослужащих. При этом побережья прикрываются группировками, каждая из которых насчитывает более 100 тыс. солдат. Все эти силы эшелонированы в глубину, прикрывают десантоопасные направления, имеют не одну линию обороны и выделенные мобильные резервы, которые могут быть переброшены на угрожаемые направления. Поэтому наступающие будут, по крайней мере первое время, вязнуть в порядках обороняющихся. При этом ни через ДМЗ, ни по берегу просто объехать противника (как это было в двух иракских войнах) нельзя – местность пересеченная.

Второй принцип строительства обороны – огромная огневая мощь артиллерии на единицу протяженности. Все направления высадки-наступления простреливаются большим количеством стволов. Точная численность артиллерии КНДР неизвестна, но большинство источников указывает, что только артиллерия береговой обороны и только на западном побережье имеет более 1 тыс. стволов! Однако и вторые эшелоны, и резервы также располагают значительными силами артиллерии. Даже разные ополченческие формирования имеют собственные системы залпового огня и гаубицы (вплоть до 152-мм), пусть в основном буксируемые и морально устаревшие, но мест, не простреливаемых артиллерией, на территории страны нет!

На спутниковых снимках вдоль ДМЗ только в ближней полосе обнаружены позиции не менее чем для 500 (!) артиллерийских батарей, т.е. минимум для 2 тыс. артиллерийских стволов, хотя более взвешенные оценки говорят о 3–3,5 тыс. стволов. Чтобы подавить артиллерию, требуется очень много самолето-вылетов и долгая работа артиллерии.

Но настоящие проблемы создает третий столп оборонительной стратегии КНДР – инженерное оборудование театра военных действий. У северокорейцев еще с Корейской войны имеется успешный опыт позиционной обороны, где важная роль отводилась подземным сооружениям. Именно северокорейские военные инженеры помогали союзникам во Вьетнаме еще в 1954 г., а потом уже прямо консультировали армию Северного Вьетнама в использовании подземных сооружений в борьбе с технологически превосходящим противником. Есть данные, что для помощи в проектировании подземных сооружений организации «Хезболла» привлекались северокорейские специалисты. Так что в строительстве разнообразных бункеров толк они знают. И эти объекты, непрерывно совершенствуясь, строятся там с начала 1960-х годов. Причем не только для укрытия личного состава и техники, а именно с целью обеспечения всех вооруженных сил и военной промышленности необходимыми объемами подземных помещений, в т.ч. и в глубоком тылу.

Точные размер и параметры подземной инфраструктуры КНДР неизвестны. Но существующие данные указывают на то, что количество этих сооружений уже создает новое качество. Так, в начале 2000-х гг. в открытой печати указывалось, что, по оценкам иностранных специалистов, построено более 8 тыс. подземных бункеров, а также 527 км подземных туннелей. Есть оценки, дающие цифру в 12 тыс. бункеров. Глубина залегания многих укрытий для личного состава составляет 40–70 м, а командных центров — 300 м!

Все военные предприятия, танковые, ракетные и артиллерийские части, авиация, флот, наземный транспорт имеют не только основные защитные сооружения, но и запасные. При этом уже в 2000-е гг. помимо настоящих подземных сооружений, входов и выходов стали возводиться в большом количестве и ложные, причем все это на местности, которая и так не способствует эффективной разведке. Т.е. большую часть времени сухопутные силы просто могут находиться под землей, вообще не появляясь в зоне действия разведки и оружия противника. При этом, по оценкам многих специалистов, существует даже возможность маневра по подземным коммуникациям, что фактически нивелирует преимущества врага с сильной авиацией. Чтобы вывести из строя оборонительные позиции такого рода, требуется расходовать больше боеприпасов (надо точно попасть в уязвимые места) и часто применять еще и специальные боеприпасы. Тысячи объектов вообще требуют только специальных тяжелых неядерных «убийц бункеров». Но чтобы они дали гарантированный результат, надо точно попасть в отдельные уязвимые элементы коммуникаций.

Такую систему одними только бомбежками и обстрелами не сломить, а значит даже со всем высокоточным оружием и многим другим надо будет методично «прогрызать» укрепрайоны один за другим. А также заниматься обезвреживанием многочисленных минных полей. Следует помнить и то, что особенности территории КНДР благоприятствуют эффективному применению ОМП против наступающих. Одним из главных способов нейтрализовать ядерное оружие противника является рассредоточение. Однако местности там создают идеальные условия для того, чтобы ядерными взрывами накрывать плотно сгрудившиеся силы противника. Возможно также использование ядерных устройств для подземных взрывов с тем, чтобы создать препятствия на пути противника. Воронка от ядерного взрыва имеет значительные размеры и крутые откосы. Движение машин по неплотному выброшенному и выпавшему грунту затруднено, а сам факт выпадения грунта из образовавшегося облака в радиусе нескольких сот метров оказывает значительное психологическое воздействие на личный состав. В большинстве случаев воронка быстро наполняется грунтовыми водами, что создает дополнительные трудности. На ее поверхности и на прилегающей местности имеют место очень высокие уровни радиации. Ядерные заряды также можно оставлять на территориях и стратегических объектах, захватываемых противником, например, в портовых сооружениях, и подрывать их, нанося противнику максимальные потери в живой силе.

Но что мешает просто разбомбить КНДР? Методичной воздушной кампанией эдак в пару тысяч вылетов в сутки день за днем и в конце концов взяв измором? Подогнать побольше самолетов на авиабазы, подтянув авианосцы и носители крылатых ракет – и дело в шляпе.

А ведь могут и ответить

Для сдерживания оппонентов у Пхеньяна есть то, что можно назвать средствами ответа и на короткой дистанции, и на длинной. На короткой дистанции – речь идет о высокой уязвимости Южной Кореи, прежде всего многомиллионного Сеула, находящегося на расстоянии в 24–60 км от ДМЗ! Отделить себя безопасными полностью ненаселенными районами шириной 20–40 км невозможно. Огневые средства дальнобойной ствольной и реактивной артиллерии достают до северных окраин Сеула, при этом свободно обстреливая ряд населенных пунктов, а также передовые позиции южнокорейской армии. То, что эта артиллерийская группировка еще и встроена в систему подземных укрытий и коммуникаций и опирается на заранее подготовленную долговременную оборону, делает ситуацию весьма сложной.

При этом помимо обычных артиллерийских систем классических советских калибров у КНА есть и несколько более мощные. Речь идет о САУ калибром 170 мм и РСЗО калибром 240 мм и 300 мм. Последние имеют дальность довольно точной стрельбы аж на 200 километров. Еще у Северной Кореи есть тактические ракеты «Хвасон-1» и «Хвасон-3» («Луна» и «Луна-М»), которые, будучи оснащены даже просто химическими боеголовками, способны нанести серьезнейший урон. При этом северокорейские противокорабельные ракеты с берега достают и до одного из крупнейших портов Южной Кореи – Инчхона.

Поэтому Южная Корея находится в довольно неприятном положении. Чтобы нейтрализовать возможности КНДР по нанесению ответного неядерного удара, первый удар должен проводиться такими силами и средствами, сосредоточение которых от Пхеньяна скрыть невозможно. А если сделать ставку на внезапность в ущерб огневой мощи, есть слишком высокая вероятность неприемлемого ущерба в результате ответного удара. Однако северокорейцы не исключают, что США могут пренебречь Южной Кореей, а значит, надо иметь козыри и на этот случай.

Ракетно-ядерный щит

Теоретически американцы могут ударить палубными самолетами с авианосцев, дальнобойными крылатыми ракетами и авиацией с баз в Японии. В таком сценарии Южная Корея в заметных военных приготовлениях участия не принимает. Вот от такого сценария и предохраняют ракеты с ядерными зарядами. А если не предохранят, то в крайнем случае позволят хотя бы не оставить агрессора безнаказанным.

КНДР располагает развернутыми баллистическими ракетами средней дальности. Это «Хвасон-7» (чаще принято обозначение «Нодон») и «Хвасон-9» (чаще известны под индексом SCUD-ER). И та и другая достают и до городов Японии, и до американских авиабаз в Японии. В мае 2017 г. было объявлено о запуске в серийное производство ракеты средней дальности «Пуккыксон-2» – твердотопливной БР с более коротким временем предстартовой подготовки на гусеничном шасси повышенной проходимости и с усиленными возможностями преодоления ПРО.

В 2017 г. были также испытаны БР «Хвасон-12» и «Хвасон-14». О начале их серийного производства не сообщалось, но эти ракеты серьезно изменили досягаемость целей. Ракета «Хвасон-12» свободно достает до американских баз на острове Гуам, а «Хвасон-14» – до Аляски. И хотя пока в активе у этих ракет всего по одному успешному пуску, это означает теоретическую возможность ядерного удара по американской территории, а не только по базам в государствах-союзниках и по самим союзникам. Американцы могут попытаться выбить первым ударом с воздуха ракетные установки, дезорганизовать систему управления и т.д. и т.п. А ослабленный ответный удар отразить ПРО. В теории все гладко, а в реальности не настолько.

Во-первых, в КНДР методично работают над разными способами преодоления ПРО. Одним из теоретических способов нейтрализации или хотя бы снижения эффективности ПРО является стрельба по цели не одиночными ракетами, а группой ракет. Групповые запуски ракет «Хвасон-9» отрабатывались на учениях 2016 и 2017 гг., и успешно.

Другой способ преодоления ПРО – стрельба по «условно навесным» траекториям, когда ракета запускается на аномально малую дальность, но с очень большим апогеем. Это также снижает вероятность перехвата. Подобные пуски северяне проводят и во время учений, и во время испытаний ракет. Так, в Японии считают очень большой опасностью пуск ракет «Хвасон-10» и «Хвасон-12» именно по такой траектории. Развиваемые скорости и углы выхода к цели либо сильно снижают вероятность успешного перехвата, либо делают его невозможным.

Также новое поколение ракет получило головные части, уже оснащенные своими двигательными системами. Причем у ракеты «Пуккыксон-2» прямо заявлялась возможность выполнения маневров на среднем участке траектории – это также усложняет перехват. В мае испытана и некая новая система из семейства «Хвасон», напоминающая «Хвасон-6», но с аэродинамическими поверхностями. Это не только повышает точность, но и может быть использовано для создания системы маневрирования на конечном участке для преодоления соответствующих систем ПРО.

Во-вторых, принимаются меры повышения сохранности в случае охоты с воздуха. Так, в июле СМИ КНДР показали ряд материалов, на которых видно, что для пусковых установок БР есть специальные подземные укрытия, где можно прятаться от разведки и авиации противника. Также ведутся активные работы по сокращению времени подготовки ракет к старту. С одной стороны, развивается направление твердотопливных ракет с изначально более короткой предстартовой подготовкой. С другой, активно осваивается технология хранения и транспортировки к месту запуска части ракет заправленными. Это сильно сокращает время. Также проводится модернизация старых БР за счет оснащения некоторых подсистем современной электроникой для сокращения времени подготовки к запуску. Чем быстрее ракета готовится к старту, тем труднее ее атаковать в это время.

Другой проблемой является рост числа потенциальных стартовых площадок. Чем больше таких локаций, тем тяжелее контролировать их. Этому помогает создание новых гусеничных пусковых установок повышенной проходимости. Причем ракеты «Пуккыксон-2» перемещаются в транспортно-пусковом контейнере, что снижает требования к грунту для перевозки и запуска.

Важнейший инструмент повышения устойчивости ракетных сил – наращивание числа ПУ. КНДР не может закупать современные колесные шасси повышенной проходимости, подходящие для производства мобильных ПУ. Зато способна самостоятельно делать гусеничную технику или полуприцепы для гражданских седельных тягачей. За счет этих вариантов численность ПУ БР быстро растет. Выбить их еще на земле становится все труднее.

Предпринимаются и другие меры, чтобы не дать врагу избежать возмездия. ПВО КНДР много лет была эдаким музеем под открытым небом (самый массовый ЗРК – С-75). Однако в 2010-е гг. стало известно о проекте ЗРК «Молния-5». Это новый многоканальный ЗРК с дальностью стрельбы 100–150 километров. Автору во время визита в КНДР довелось кое-что узнать о его параметрах – и они довольно хороши. И сейчас комплекс в серийном производстве. Насколько это все сработает в реальных условиях – вопрос, но пока эти ЗРК не будут подавлены, охота за пусковыми установками баллистических ракет останется серьезно затруднена. По некоторым данным, на вооружении может быть уже до 10 дивизионов.

Еще одной проблемой для американцев потенциально является подавление систем управления. Дело в том, что в 2017 г. в Малайзии вскрылась деятельность якобы сингапурской коммерческой компании Global Communications. Как оказалось, это была вывеска для северокорейского производителя и экспортера военной электроники. Изучение имеющихся материалов указывает на то, что создание больших военных АСУ для стратегического и оперативного звена в КНДР ведется, и на этом направлении достигнут ряд успехов еще в 2012 году. А значит, нарушение управления ракетными силами КНА может оказаться много сложнее.

Конечно, не стоит думать, что у Соединенных Штатов совсем нет шансов на успешный обезоруживающий удар. Есть, и неплохие. Однако шансы на то, что получится успешный обезоруживающий (а потому и точно безнаказанный) удар, быстро тают. Текущая скорость ракетной программы Пхеньяна указывает на то, что эта опция исчезнет уже в ближайшие год-два. И тогда в случае неудачи под ударом окажутся уже американские города. А потому, если США не рискнут в ближайшем будущем, альтернатив вменяемому разговору с Пхеньяном не останется.

КНДР > Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 августа 2017 > № 2300071 Владимир Хрусталев

Кибербунт, которого нет (пока)

Ждать ли новых волн хактивизма?

Жюльен Носетти - научный сотрудник Французского института международных отношений (IFRI) в Париже

Елена Черненко – кандидат исторических наук, руководитель отдела внешней политики газеты «Коммерсантъ», член Президиума Совета по внешней и оборонной политике, член рабочей группы ПИР-Центра по международной информационной безопасности и глобальному управлению интернетом.

Резюме Угасание первой волны хактивизма не означает, что не будет второй и третьей. При наличии общей цели объединить людей в следующий раз будет даже проще, поскольку они уже знают, каких результатов можно добиться сообща.

В последние месяцы и дня не проходит, чтобы СМИ не сообщили о новых – все более масштабных и изощренных – хакерских атаках. Это наводит на мысль, что речь идет о глобальном бунте пользователей сети против властей. Однако дело обстоит с точностью до наоборот. На протяжении многих лет казалось, что государства в мультистейкхолдерной (термин режет слух, но при переводе теряются нюансы) модели управления интернетом действуют лишь на вторых ролях, а тон задают бизнес и гражданское общество. Но сегодня уже нет сомнений, что именно государства выходят на первый план. Они научились по максимуму использовать возможности киберпространства для своих целей – внутренне- и внешнеполитических, разведывательных, военных. А теперь договариваются друг с другом о введении правил поведения в сети – при минимальном вовлечении бизнеса и граждан.

С учетом все более активного наступления государств на права и свободы пользователей, будь то посредством цензурных ограничений или слежки, можно было бы предположить, что глобальный хакерский бунт неизбежен. Тем более если принимать во внимание растущее в «офлайне» недовольство устоявшимися политическими силами и институтами, что в последнее время особенно ярко проявляется в США, странах ЕС и на постсоветском пространстве.

Но наблюдаемая сегодня «кибервакханалия» – еще не политически мотивированный бунт. По большей части это результат работы обычных кибермошенников и кибервандалов, операций спецслужб и разборок внутри IT-индустрии.

В этом плане весьма показательна история с атрибуцией крупнейшей за 2016 г. DDoS-атаки (Distributed denial of service, «Распределенная атака типа отказ в обслуживании»), когда в результате диверсии в отношении крупного американского провайдера доменных имен Dyn «полегло» более 80 популярных новостных порталов, социальных сетей, стриминговых сервисов, включая сайты The New York Times, CNN, Amazon, Twitter, Reddit, PayPal, Airbnb, Pinterest, Netflix и Soundcloud.

Атака была произведена в три волны при помощи ботнета, включавшего более 100 тыс. зараженных вирусом устройств. Причем инфицированы были не только и не столько компьютеры, сколько устройства из «интернета вещей» – телевизионные приставки, камеры, принтеры и даже видеоняни. 4% скомпрометированных аппаратов находились в России. Некоторые специалисты утверждают, что все вместе эти зараженные устройства передавали данные на серверы Dyn со скоростью 1,2 Тбит/с, невиданный доселе показатель для подобного рода диверсии. Ущерб от атаки оценивается в 110 млн долларов.

Представители скандально известного сайта WikiLeaks, специализирующегося на обнародовании секретных документов, объявили, что атака на Dyn – месть их сторонников. Симпатизанты WikiLeaks якобы ответили на то, что создателю портала Джулиану Ассанжу, с 2012 г. скрывающемуся в посольстве Эквадора в Лондоне, отключили интернет. Однако эксперты в области кибербезопасности сомневаются, что за атакой стояли политически мотивированные хакеры – хактивисты, тем более что WikiLeaks никаких доказательств своей версии не представили.

Исследователи полагают, что речь может идти либо о кибервандалах, либо о коллегах Dyn. В пользу первой версии говорит тот факт, что исходный код вредоносной программы Mirai, использованной для создания ботнета, активно обсуждался на форумах хакеров-любителей, кроме того, созданная при помощи Mirai инфраструктура ранее использовалась для атаки на популярный портал видеоигр. В пользу второй версии свидетельствует, что на Dyn как раз незадолго до атаки ополчилось несколько компаний из сферы IT, поскольку аналитики провайдера выпустили доклад, где утверждалось, что некоторые фирмы, продающие антивирусные программы, сотрудничают с хакерами, создающими искусственные угрозы.

Не имеет отношения к политически мотивированным бунтам и недавняя беспрецедентная кибератака вируса-вымогателя WannaCry, жертвами которой стали не менее 200 тыс. физических и юридических лиц в 150 государствах. По мнению большинства экспертов, вирус запустили северокорейские хакеры из группы Lazarus. Среди прочего эта структура предположительно ответственна за кражу 81 млн долларов из Центробанка Бангладеш в феврале 2016 г. и кибератаку на кинокомпанию Sony Pictures Entertainment двумя годами ранее.

Между тем все технические условия для глобального хакерского бунта есть. Есть и политическая мотивация.

Источники недовольства

Целое поколение активистов, по сути простых граждан, стремится использовать интернет как цель и средство поступательной «демократизации». Действуют они достаточно сумбурно, но непоколебимо, создавая и преумножая различные дискуссионные площадки. Это необратимый процесс, который ставит под сомнение существующие институты. Если исходить из слов Ханны Арендт о необходимости «действовать сообща», нельзя не признать, что цифровые технологии создают неограниченные возможности. Рост популярности слова empowerment, которое достаточно сложно поддается переводу, но, по сути, означает расширение прав и возможностей людей, отражает появление у отдельных людей и групп возможности, а также их готовность реагировать на политическую и экономическую действительность. Это касается общества в целом и угрожает всем символическим крепостям, включая такие неприкосновенные области, как внешняя политика, оборона и безопасность.

В западном обществе развивается двоякий процесс. С одной стороны, растет недовольство населения политической системой, с которой люди перестают себя идентифицировать, а с другой – политические институты уже не способны адекватно реагировать на этот вызов. На фоне многоликого кризиса «нашей» системы интернет стал орудием, площадкой и средством для выражения индивидуальных и коллективных чаяний, создавая новые возможности для восстановления доверия между гражданами и властями и для эффективного функционирования институтов.

Использование цифровых инструментов как следствие разочарования в политике? Охвативший западные демократии глубокий кризис по своей сути многогранен. Это и кризис участия, проявляющийся в росте абсентеизма и распространении экстремальных проявлений электорального поведения, и кризис представительства, который заключается в охватившем многих чувстве, что власть узурпирована кастой политиков, которые перестали понимать сограждан. Имеет место и кризис легитимности власти, а также кризис институтов, которые кажутся слишком громоздкими и непонятными. Наконец, налицо кризис «эффективности», из-за которого политика перестала восприниматься как средство обеспечения поступательного развития (как личностного, так и коллективного).

Демократический ресурс? Социальные сети заняли доминирующее положение в общении людей и в их отношениях с властями. Twitter, Facebook, ВКонтакте и их многочисленные приложения дают возможность всем получать и распространять информацию в режиме реального времени. С утверждением в этой роли социальных сетей произошел окончательный разрыв между печатным и написанным от руки словом, показавший, что виртуальная близость больше не подразумевает близости пространственной. Интернет обеспечивает наглядность, дает возможность наблюдать, осуждать и преследовать, превращаясь в «пространство» меняющегося баланса сил между отдельными субъектами, группами, властями и компаниями. Интернет играет все большую роль в процессе выборов. Так, использование обычными людьми и журналистами хештегов может иметь решающее значение для мобилизации оппозиции по проблеме безработицы или коррупции.

Действительно, на фоне кризиса и его разрушительных последствий именно социальные сети способствовали появлению таких протестных проявлений, как антикапиталистическое движение Indignados («Возмущенные») в Испании (май 2011 г.) или движение Occupy Wall Street («Захвати Уолл-стрит») в Нью-Йорке (сентябрь 2011 г.). Такие движения характеризуются преобладанием горизонтальных связей, сетевой структурой, неинституциональным и ненасильственным характером, что отличает их от политических партий и профсоюзов. Неизбежно возникают новые способы использования цифровых технологий в целях протеста, и властям по всему миру приходится к этому приспосабливаться. Так, социальные сети используются для координации протестных действий, организации флешмобов или в целях «массовых самокоммуникаций», как писал видный испанский социолог Мануэль Кастельс. Речь идет о возможности отдельного человека обратиться к глобальной аудитории, например, разместив видео на YouTube или отправив электронные письма широкому кругу адресатов. Пример устроенной гонконгскими студентами зимой 2014 г. «революции зонтиков» показал возможность массового и творческого использования цифровых технологий в политических целях. Сетевые технологии также не позволяют замалчивать акты насилия. В 2015 г. жестокие действия полиции в американском Балтиморе были засняты на мобильные телефоны и мгновенно оказались в социальных сетях. Такие репортеры/активисты формируют собственный нарратив о протесте, создавая побуждающие к действиям хештеги, например, #Ferguson или #ICantBreathe («Не могу дышать»), которые распространяются по всему миру. Некоторые такие хештеги, например, #BlackLiveMatters (лозунг «Жизнь черных имеет значение»), даже попали на обложку журнала Time.

Нельзя сказать, что выступающим против установившихся порядков людям совершенно чужды соображения идеологического характера. В основе присущих интернету либертарианских общих ценностей лежит требование обеспечения «прозрачности». Крупнейшие цифровые компании также возвели прозрачность в разряд своих основных принципов, хотя ее достижение подчас остается невозможным. Не они ли положили в основу своих отношений с пользователями принцип «взаимной прозрачности»? Неудивительно, что в основе создания физической и программной инфраструктуры интернета лежала популярная в те времена либеральная идея «свободного обмена информацией». Пожалуй, наиболее важным элементом дискурса Соединенных Штатов стало увязывание свободного обмена информацией и открытости интернета с необходимостью защиты и поощрения всеобщих прав человека на свободу слова и самовыражение. Представители администрации как Буша, так и Обамы постоянно подчеркивали взаимосвязанность идеи свободного обмена информацией со свободой выражения мнений и правами человека. Этим объясняется укоренившееся в некоторых странах мнение, что официальный дискурс Соединенных Штатов по вопросу о свободном интернете не может не влиять на общественное мнение и отдельных граждан во всем мире, хотя обнародованная Эдвардом Сноуденом и WikiLeaks информация основательно подорвала моральный авторитет США как гаранта свободы интернета.

Новая угроза

Методы деятельности могут быть разными, в зависимости от того, желает ли человек или организация оставаться в рамках закона или считает необходимым выйти за его пределы. Например, сложно сравнивать действия WikiLeaks, Anonymous и Telecomix. В этой связи необходимо понять политическую мотивацию, стоящую за деятельностью различных групп или проектов.

В настоящее время проект WikiLeaks завязан на Джулиане Ассанже, который уже семь лет не может покинуть посольство Эквадора в Лондоне, а также на Челси Мэннинг (ранее известной под именем Брэдли Мэннинг), которая была приговорена к 35 годам лишения свободы в августе 2013 г. за организацию утечки секретных документов (вышла на свободу в мае 2017 г. после решения Барака Обамы накануне ухода с поста президента существенно смягчить наказание). WikiLeaks без зазрения совести отвергает принцип «государственного интереса», выступая в качестве контрвласти. События 2010 г. ознаменовались целым рядом «нестыковок»: между притязаниями привилегированной элиты на конфиденциальность и требованием прозрачности со стороны масс, между монополией на процесс принятия политических решений и желанием построить более открытое демократическое общество, а также между скрытной правящей кастой и молодым поколением, для которого Facebook задал новую матрицу восприятия окружающей реальности.

Примечательно, что сам факт публикации на сайте WikiLeaks секретных документов о военных операциях США в Ираке и Афганистане, а также переписки американских дипломатов в итоге не привел к существенным изменениям в мировой политике. Между тем, когда WikiLeaks только приступил к обнародованию оказавшихся в его распоряжении бумаг, многим казалось, что сдвиги будут титаническими. Самая яркая формулировка тех дней принадлежит бывшему главе МИД Италии Франко Фраттини: «Публикации WikiLeaks станут 11 сентября для мировой дипломатии». Да и сам Ассанж утверждал, что разоблачения «взорвут мир». Однако в итоге ни одна страна не разорвала отношения с другой, и ни одно правительство не ушло в отставку. С тех пор было еще несколько масштабных утечек секретных данных (и они продолжаются), но на мировую политику и они повлияли в куда меньшей степени, чем можно было бы ожидать. Так, например, канцлер ФРГ Ангела Меркель не перестала ездить в Соединенные Штаты, узнав, что американские спецслужбы на протяжении долгого времени прослушивали ее мобильный телефон. А высокопоставленные представители стран «Группы 20» не отказались от проведения саммитов, хотя порой хозяева используют подобные мероприятия для того, чтобы получить доступ к компьютерам и гаджетам членов делегаций (как делали британцы в 2009 г.). В целом же можно сказать, что государства уже выработали устойчивость к подобного рода утечкам.

Однако у разоблачений все же был неоспоримый эффект: они еще больше усилили недоверие граждан к политическим лидерам и институтам. Недовольство сложившейся ситуацией и желание хотя бы защитить свое право «знать» – раз уж на мировую политику или практики спецслужб повлиять невозможно – привели самых продвинутых из них в ряды хактивистов.

Группа Anonymous – самое известное из хактивистских движений – представляет собой широкий спектр сообществ интернет-пользователей, выступающих в роли защитников права свободно выражать свое мнение в интернете и за его пределами. Но на современном этапе эта «галактика», похоже, уделяет больше внимания выявлению уязвимостей в компьютерных системах организаций, нежели преследованию политических целей. Хотя именно Anonymous пока по сути можно назвать единственным реальным примером глобального кибербунта. WikiLeaks и Anonymous поддержали Эдварда Сноудена, нашедшего временное убежище в России в июле 2013 года. В Россию он приехал в сопровождении юридического консультанта WikiLeaks Сары Харрисон. Крупнейшие международные газеты опубликовали предоставленную Сноуденом информацию. Действия Telecomix освещались СМИ гораздо меньше. Эта организация пыталась восстанавливать возможность пользоваться социальными сетями и средствами связи в странах, где такие ресурсы были отключены властями для противодействия протестным выступлениям, например, в Тунисе, Египте и Сирии.

Интернет-культура зародилась во второй половине 1960-х годов. С самого начала в ее основе лежали два, казалось бы, совершенно разных источника, которые, однако, тесно переплетаются, учитывая специфику организации исследовательской деятельности в США. Первый представляет собой оборонный исследовательский проект по созданию компьютерной сети Arpanet, а второй – культуру протеста, в частности, против военных действий Соединенных Штатов во Вьетнаме. Интернет-культура напоминает контркультуру, основанную на принципах обмена и взаимодействия. Она очень разнообразна. Ее проводниками являются истинные либералы (в том смысле, который в этот термин вкладывают в США), либертарианцы, радикальные анти-капиталисты, анархисты, компьютерные фанатики или, попросту говоря, интернет-пользователи, поставившие целью отстаивать свободу слова, общения и организации.

В этом отношении можно было бы провести историческую параллель между делом Сноудена и делом о «Документах Пентагона» (Pentagon Papers). Именно анализ ситуации с публикацией «Документов Пентагона» навел Ханну Арендт на мысль о «процессах, в которых сочетаются решения властей» и механизмы, с помощью которых ответственные за принятие решений вводят людей в «заблуждение». В 1971 г. аналитик корпорации RAND Даниэль Эллсберг передал 7 тыс. страниц секретной информации о действиях во Вьетнаме газете The New York Times. Естественно, впоследствии он поддержал Джулиана Ассанжа и Челси Мэннинг. В опубликованной в 2013 г. статье Даниэль Эллсберг заявил, что возможности американских разведывательных служб по вторжению в частную жизнь «значительно расширились по сравнению с доцифровой эпохой». По его мнению, Сноуден раскрыл информацию о нарушении основополагающих личных и общественных свобод «с риском для своей жизни», что должно послужить примером для тех, «кто обладает подобной информацией и испытывает такое же чувство долга и патриотизма для проявления гражданского мужества». В конце сентября 2013 г. Конгресс США дал старт реформе Агентства национальной безопасности с целью ограничить программы наблюдения, не подрывая их «эффективности».

Разведывательным службам как в авторитарных, так и в демократических странах следует опасаться возникновения «цифровой волны». С 11 сентября 2001 г. мировое общественное мнение постоянно убеждали, что основной угрозой является международный терроризм в лице «Аль-Каиды». Дело Сноудена привело к смене парадигмы, однако проблема не стала предметом обсуждения среди широких слоев населения.

Первая волна

Пока только одну такую волну можно назвать настоящим глобальным хакерским бунтом. Речь о движении Anonymous периода 2010–2011 годов. Тогда тысячи хакеров, да и обычных пользователей со всего мира, объединили свои усилия, чтобы отомстить властям Соединенных Штатов и ряда других стран за давление на WikiLeaks. Джулиан Ассанж многими воспринимался как главный борец за свободу слова, а его детище – как символ новой эпохи, при которой государства не смогут утаивать информацию от граждан.

Возмущенные утечкой в сеть сотен тысяч секретных документов, американские власти пытались заставить компании отказаться от сотрудничества с WikiLeaks. Под давлением Вашингтона контракты с порталом разорвали несколько крупных платежных систем и хостинговых сервисов. Ассанжу стало куда сложнее принимать пожертвования и поддерживать доступность портала.

За WikiLeaks вступилось хактивистское движение Anonymous. К рубежу 2010–2011 гг. оно уже существовало несколько лет, но было известно лишь в узких кругах – в основном за счет нескольких успешных взломов электронных ресурсов Сайентологической церкви, а также активными действиями в поддержку торрент-трекера Pirate Bay («Пиратская бухта»). Объявив о начале Operation Payback («Операция Возмездие»), анонимусы стали собирать под своими знаменами тысячи неравнодушных пользователей со всего мира. Их девизом стали слова Джона-Перри Барлоу, одного из создателей правозащитной организации Electronic Frontier Foundation («Фонд электронных рубежей»): «Первая серьезная информационная война началась. Поле битвы – WikiLeaks. Солдаты – это вы».

Принять участие в наступлении на недружественные WikiLeaks сайты мог каждый желающий: пошаговые инструкции по тому, как осуществить DDoS-атаку при помощи простой программы (Low Orbit Ion Cannon или LOIC, «Низкоорбитальная ионовая пушка»), распространялись в тематических чатах и в сети микроблогов Twitter. В итоге к атакам на сайты Mastercard, Visa, PayPal и Amazon присоединились пользователи со всех континентов. Абсолютное большинство из них никогда раньше хакерством не занимались.

Массовость обеспечила успех кампании – несколько правительственных и коммерческих ресурсов удалось на время вывести из строя. В 2012 г. американский журнал Time включил Anonymous в список ста наиболее влиятельных людей года.

Многие эксперты тогда сочли, что хактивизм будет только набирать обороты и что впредь политически мотивированные пользователи будут подобным образом реагировать на любую несправедливость. Однако вскоре эта волна стихла и в таком масштабе больше не повторялась.

Причин тому, что за первым кибербунтом не последовали другие, несколько.

Во-первых, у движения Anonymous не было лидера или хотя бы ядра, которое взяло бы на себя координацию совместных действий и мотивировало участников на продолжение борьбы. В прессе от имени движения мог выступить любой из его членов. В чатах, где обсуждались цели и время атак, также все происходило достаточно хаотично, а после первых успешных диверсий начались ожесточенные споры относительно дальнейших мишеней. В то время как большинство «анонимов» с Запада продолжали дисциплинированно атаковать сайты отказавшихся от сотрудничества с WikiLeaks платежных систем, среди русскоязычных хактивистов начали раздаваться призывы «ударить по Пентагону».

Во-вторых, многие из тех, кто изначально симпатизировал Ассанжу, вскоре разочаровались в нем. Одних отпугнули предъявленные ему обвинения в сексуальных домогательствах. Других смутило, что WikiLeaks начали один за другим покидать ключевые сотрудники, обвинившие Ассанжа в нецелевом расходовании многомиллионных пожертвований. Третьи не согласились с решением Ассанжа выкладывать в сеть секретные документы «без купюр», то есть со всеми именами и адресами, несмотря на то что это создавало угрозу жизни для некоторых из упомянутых лиц (например, информаторов американских войск в Афганистане).

В-третьих, как только Anonymous начали активно рекрутировать сторонников в Facebook и Twitter, их аккаунты были заморожены, а несколько их сайтов (например, Anonops.net) сами подверглись атаке и надолго «легли на дно». Лишенные площадки для общения «анонимы» долго не могли собраться с силами. Среда, благодаря которой хактивисты появились на свет, оказалась их ахиллесовой пятой.

Ну и наконец, угасанию бунта явно способствовало преследование членов движения правоохранительными органами США. После нескольких громких арестов и показательных судебных процессов число желающих поучаствовать в атаках заметно поубавилось. Примечательно, что действия хактивистов осудил и их кумир Джон-Перри Барлоу, назвавший DDoS-атаки «ядовитым газом киберпространства».

Anonymous осуществили еще несколько «операций», уже не связанных с WikiLeaks, однако ни одна из них не была столь успешной, как «Возмездие». Сегодня под брендом Anonymous действует несколько разрозненных хакерских группировок, однако они все больше занимаются взломами «just for the lulz» – ради развлечения.

До того как движение сошло на нет, наиболее активные его члены обсуждали возможность совместных действий иного плана, чем DDoS-атаки. Например, предполагалось, что опытные хакеры станут менять внешний вид сайтов при помощи defacement-атак («искажение»), оставляя на них призывы к протестам и другую подобную информацию, а хактивисты-любители будут помогать «раскручивать» эти акции в социальных сетях, через мессенджеры и т.п. Или же что обладающие хакерскими навыками активисты примутся взламывать почтовые серверы официальных лиц и государственных структур, скачивать переписку, а рядовые члены будут изучать ее на предмет компромата и помогать распространять его. Несколько таких диверсий Anonymous даже смогли осуществить – в частности, взломали почтовый сервер частной американской разведывательно-аналитической компании Stratfor и «слили» переписку (200 гигабайт информации) WikiLeaks. Таким же образом в распоряжении WikiLeaks появилась переписка людей из окружения сирийского президента Башара Асада.

Впрочем, в случае со взломом почтового сервера Национального комитета Демократической партии США и людей из окружения экс-кандидата в президенты Хиллари Клинтон Джулиан Ассанж дал понять, что это дело рук не хактивистов и не российских спецслужб (как то утверждают американские власти): информацию якобы предоставил инсайдер.

Угасание первой волны хактивизма не означает, что не будет второй и третьей. Судьба этого общественного феномена во многом зависит от того, найдется ли такой же мощный объединяющий фактор, каким в свое время было желание поддержать WikiLeaks и тем самым отстоять право на доступ к информации. Можно предположить, что при наличии общей цели объединить людей в следующий раз будет даже проще, поскольку они уже знают, каких результатов можно добиться сообща. И не факт, что бунтовщики ограничатся одними лишь DDoS-атаками.

Данный материал вышел в июле 2017 г. в серии записок Валдайского клуба, публикуемых в рамках научной деятельности МДК «Валдай». С другими записками можно ознакомиться http://valdaiclub.com/publications/valdai-papers/

Весь мир > Армия, полиция. СМИ, ИТ > globalaffairs.ru, 30 августа 2017 > № 2300068 Жюльен Носетти, Елена Черненко

Российский уголь идет на восток

Интервью с первым замгендиректора УПК Ириной Ольховской

Яна Кузнецова

Россия может в этом году нарастить экспорт угля на 5 млн тонн до 170 млн. О том, куда пойдут поставки сырья, как России конкурировать за долю на рынке с Австралией и Индонезией, а также о последней инициативе Госдумы по запрету открытой перевалки угля в интервью «Газете.Ru» рассказала первый замгендиректора «Управляющей портовой компании» Ирина Ольховская.

— Как АО «Восточный Порт» и АО «Ростерминалуголь» завершили первое полугодие?

— По итогам первого полугодия специализированный порт «Ростерминалуголь» демонстрирует рост объемов перевалки угля за счет увеличения объемов перевозки. По сравнению с первым полугодием прошлого года перевозка в адрес «Ростерминалугля» выросла почти на 4 млн тонн. В том числе это получилось за счет перераспределения потоков — РЖД заранее предупредило нас о ремонтных работах по Восточному полигону, что позволило своевременно подготовиться к увеличению погрузки угля в северо-западном направлении. Необходимо отметить и совокупный рост объемов перевозки в адрес «Восточного Порта» — он вырос на 170 тыс. тонн по сравнению аналогичным периодом прошлого года.

— Какой прогноз по итогам 2017 года?

— При сохранении действующей динамики объемов перевозки «Ростерминалуголь» выйдет на 21 млн тонн по итогам 2017 года. По Дальнему Востоку сейчас договариваемся с РЖД — хотим нарастить погрузки в осенне-зимний период. Кроме того, в этом году планируем увеличить объем перевозок в адрес «Восточного Порта» до 24 млн тонн против 23,5 млн в прошлом году.

— «Восточный порт» сможет принимать больше грузов? Как идет его модернизация?

— За счет реализации третьей очереди угольного комплекса мы планируем увеличить его мощности в два раза. АО «Восточный Порт» уже инвестировал более 24 млрд руб. из запланированных 31 млрд руб., был образован искусственный земельный участок, построен глубоководный причал, проведены строительно-монтажные работы и сборка специализированной углепогрузочной техники, установлены мощные высокотехнологичные стакеры, реклаймеры и судопогрузочные машины.

«Восточный Порт» также вложит 5 млрд руб. в строительство федеральной железнодорожной инфраструктуры, которая увеличит пропускную способность станции Находка-Восточная на 20 млн тонн в год.

Мы представим проект третьей очереди на Восточном экономическом форуме. В этом году основной акцент будет сделан на меры экологической безопасности. Это, прежде всего, модернизация очистных сооружений «Восточного Порта», аспирационных систем, ветрозащитных сооружений. За последние пять лет мы инвестировали в модернизацию и природоохранные мероприятия порядка 1 млрд руб.

— Когда начнет работу третья очередь порта?

— Сейчас мы проводим испытания оборудования с техническими нагрузками, рассчитываем начать полноценную работу в начале 2018 года, идет работа по координации проектных и строительных решений с РЖД, чтобы решить вопросы технологической взаимоувязки железнодорожной инфраструктуры. После открытия начнем поэтапно увеличивать мощность, прибавляя по 5-7 млн тонн до проектной мощности 40 млн в год.

— Планируются ли новые проекты или пока возьмете паузу на развитие терминала на Дальнем Востоке?

— Мы считаем, что наиболее сейчас перспективный проект — это строительство специализированного угольного терминала «Тамань». На данный момент наблюдается достаточно острый дефицит специализированных портовых угольных мощностей на юге России. Единственный глубоководный порт в регионе — Новороссийск, но там нет специализированных мощностей именно по перевалке угля.

— Таманью интересуетесь в расчете на европейский рынок?

— Не только. География поставок будет направлена на Турцию и страны Африки. Появление мощного специализированного терминала на Юге России позволит увеличить объемы поставки российского угля в страны Африки — Египет, Марокко.

— Минэнерго прогнозировал увеличение Россией экспортных поставок угля в этом году. Какой прогноз с вашей стороны?

— Мы согласны с оценкой министерства. С 2010 года угольная отрасль России развивается и увеличивает объем добычи только за счет экспорта. В этом отношении 2016 год был очень показательным — объем экспорта практически сравнялся с объемом потребления внутренним рынком и достиг 165 млн тонн. По итогам прошлого года доля российских производителей угля в мировом рынке достигла 12% по сравнению с 11% в 2015 году. В этом году можно прогнозировать рост экспорта на 5 млн тонн — до 170 млн.

— Мы можем конкурировать с лидерами угольного экспорта, Австралией и Индонезией?

— Для сравнения, Австралия экспортировала в прошлом году 391 млн тонн, Индонезия — 382 млн. Чтобы России сохранить, а тем более увеличить долю, необходимо развитие существующих и строительство новых специализированных портовых мощностей для повышения конкурентоспособности российских производителей угля.

Потому что в том же Китае порты-малыши — это 80 млн тонн в год. А такие крупные порты как Далянь или Шэньчжэнь — это уже за 100-150 млн тонн по году. То есть один китайский порт по объемам перевалки — как все порты Дальнего Востока.

Кроме того, идет борьба за повышения качества поставляемого угля за счет его обогащения. Сейчас происходит полномасштабное строительство обогатительных фабрик и на Кузбассе, и в Красноярском регионе, и в регионе Восточно-Сибирской железной дороги. Потому что у того же австралийского и индонезийского угля есть большое преимущество — минимальное железнодорожное плечо, их экспорт практически весь морской. Учитывая, что расстояния мы никак не сократим, Кузбасс и Красноярский регион как были в центре России, так и останутся, единственный выход — повышать качество поставляемой продукции.

— Конкурентоспособность российского сырья должна была вырасти за счет девальвации — издержки же сократились.

— Девальвационный эффект был отыгран в 2015-2016 годах. Ничего не поделаешь, промышленная инфляция растет. Все рублевые затраты по добыче, производству, обогащению, логистике растут.

— Как вы оцениваете перспективы угля как сырья на мировом рынке на фоне роста популярности ВИЭ и газа?

— С 2010 года объем мирового рынка угля увеличился с 1 млрд до 1,3 млрд тонн. За этот период мы наблюдали спад только в 2015 году, что было связано с резким падением угольных цен. В 2017 году рост продолжается, о чем можно судить даже по России, где, например, увеличивается добыча в Кузбассе и даже Якутии, в крайне тяжелой климатической зоне.

Что касается альтернативной энергетики, то ее рост, особенно в Европе, можно объяснить дотационным эффектом. Так что в плане конкуренции куда больший риск для угольной отрасли представляет газ, особенно трубопроводный.

— Какие сейчас риски по спросу?

— Главный риск — политика основного потребителя угля, Китая. В прошлом году, когда Китай закрывал угольные шахты, цены на уголь несколько выросли, после чего рынок все это дело отыграл обратно.

— Какие бы выделили для России перспективные рынки?

— Основным рынком сбыта угля остаются страны Азиатско-Тихоокеанского региона — Япония и Китай. Увеличение спроса на импортный уголь в азиатском регионе прогнозируется в странах, развивающих угольную энергетику: Южной Корее, Вьетнаме, Малайзии, Филиппинах. Рост спроса на импортный уголь также ожидается в странах Средиземноморья, где идет развитие угольной генерации и увеличиваются мощности угольных электростанций — Турции, Марокко и Египте.

— Сейчас в Госдуме готовится законопроект, который, в частности, предусматривает запрет открытой перевалки угля. Как оцениваете эту инициативу?

— Учитывая достигнутый уровень технического прогресса, нет смысла запрещать открытую перевалку угля. В мире в принципе нет полностью закрытых портов — в Европе, Китае, Японии работают открытые порты, склады. Это связано, прежде всего, с тем, что уголь является пожароопасным материалом.

К примеру, на Дальнем Востоке переоборудовали ряд закрытых терминалов с удобрениями под перевалку угля. Там теперь системно происходит возгорание угля, который, пока не выгорит, будет гореть и тлеть. И задымление будет достаточно серьезное.

Полностью исключить выброс угольной пыли в атмосферу невозможно. Но существующие технологии позволяют минимизировать вред для окружающей среды. Речь идет о закрытых помещениях вагоноопрокидывателей, конвейерных линиях, системах орошения складов, очистки воздуха, сточных вод и всего комплекса экологических мероприятий, который уже реализован в управляемых нами портах «Ростерминалуголь» и «Восточный Порт». На данный момент необходимо сосредоточиться на разработке технических регламентов перевалки угля, руды и других навалочных грузов в портах России для комплексного рассмотрения вопроса и принятия системных решений на уровне правительства.

Россия > Нефть, газ, уголь > gazeta.ru, 26 июля 2017 > № 2257636 Ирина Ольховская

«Дальрефтранс» выходит на прямой диалог с рыбаками.

Дальний Восток с головой окунулся в лососевую путину. Перед рыбаками традиционно встают многочисленные вопросы, которые не ограничиваются лишь сферой организации промысла. Ведь сегодня производитель, который заботится о своем положении на рынке, должен быть уверен в том, что его продукция дойдет до потребителя, сохранив свое качество, а сама доставка не сделает рыбку по-настоящему золотой. Но и рынок грузоперевозок не стоит на месте: конкуренция помогает создавать новые сервисы и маршруты, повышать скорости, объемы доставки и качество услуг. О том, что сегодня готов предложить рыбакам один из лидеров российского рынка мультимодальных перевозок – ООО «Дальрефтранс» (группа FESCO), в интервью журналу «Fishnews – Новости рыболовства» рассказал генеральный директор компании Антон Баженов.

– Антон Алексеевич, расскажите для начала, с какими возможностями и конкурентными преимуществами вы подошли к нынешней лососевой путине – что сможете предложить грузоотправителям?

– На рынке грузоперевозок конкуренция сегодня достаточно высока, многие идут в этот бизнес, появляются новые компании, но доля «Дальрефтранса», который в отрасли уже 20 лет, не снижается. Если говорить в цифрах, то общий ежегодный объем перевозок у нас составляет более 25 000 TEU в год: на сегодня мы крупнейший оператор контейнерных перевозок на Дальнем Востоке и владельцы самого большого в России парка рефконтейнеров – 1860 единиц. Собственный подвижной состав компании – 460 специализированных платформ и 38 дизель-генераторных вагонов.

С 2003 года наша компания является 100-процентным дочерним предприятием Дальневосточного морского пароходства (ДВМП). Для обработки грузов «Дальрефтранс» использует специализированный рефрижераторный терминал Владивостокского морского торгового порта (ВМТП) – это единственный на российском Дальнем Востоке специализированный комплекс для обработки рефконтейнеров, их хранения и техобслуживания.

Но, наверное, основным условием, которое позволяет нам постоянно развиваться и предлагать всё новые сервисы своим клиентам, является участие в транспортной группе FESCO. Мы способны осуществлять доставку контейнеров в каботаже и экспортно-импортные перевозки, используя внутригрупповые возможности.

– То есть вы выходите за рамки исключительно железнодорожного формата перевозок?

– Большинство наших конкурентов сосредоточено на железнодорожном секторе, мы же способны предлагать грузоотправителям на Камчатке, Сахалине, Курилах, в Магаданской области мультимодальные, или комбинированные, контейнерные перевозки. То есть ваш груз за один маршрут может сменить сразу несколько видов транспорта – железнодорожный, морской и автомобильный. И все эти этапы перевозки будут осуществляться партнерскими компаниями, входящими в группу FESCO.

«РЫБНЫЕ» МАРШРУТЫ

– А какие особые сервисы вы способны предложить отправителям такого требовательного груза, как рыбопродукция?

– На самом деле мы сегодня вышли на прямое общение с рыбопромышленниками, что позволяет нам одновременно знакомить их с нашими новыми возможностями и учитывать их потребности. А что в первую очередь важно при доставке рыбопродукции? Конечно, это сохранение температурного режима на всем пути следования и максимальное сокращение времени нахождения груза в пути.

В этом году мы создали такой продукт, как движение рефрижераторных сцепов в составе смешанных ускоренных контейнерных поездов. Это позволило нам изменить сроки движения по направлениям на Москву и Новосибирск. Так что теперь из Владивостока в российскую столицу ваш груз будет доставлен за 10 дней, так же и в обратном направлении. До Новосибирска и в обратном направлении – за 6 суток.

Уже с июля мы запускаем второй поезд на Москву, таким образом, отправления будут выполняться два раза в неделю двумя поездами, в Новосибирск – еженедельно. Новая схема движения позволит увеличить грузооборачиваемость подвижного состава на 56%, а объем перевозок по железной дороге – на 37%.

Также у нас есть возможность отправлять контейнеры на экспорт и принимать импорт. Мы более плотно работаем на таких популярных для дальневосточников направлениях, как Китай, Корея, Япония, Вьетнам, но с помощью наших партнеров по группе FESCO способны отправить контейнеры и в США, Европу, и в любую другую точку мира.

– Вы отметили, что сегодня «Дальрефтранс» выстраивает прямой диалог с рыбопромышленниками. Какие новые проекты или планы по улучшению, расширению ваших услуг стали результатом этой работы?

– В этом году, пользуясь своим преимуществом по осуществлению каботажных перевозок силами компаний группы FESCO, мы заключили пакет договоров о совместной работе с камчатским ООО «Терминал “Сероглазка”», которое входит в группу «Норебо». В этом году, как мы рассчитываем, суда нашей группы компаний начнут заходить на этот терминал специально для вывоза контейнеров с рыбопродукцией, предназначенной для внутреннего рынка и отправки на экспорт. Это будет как собственная продукция группы «Норебо», так и продукция других компаний Камчатки.

Безусловно, это важное соглашение как для рыбопромышленников Камчатки, так и для экономики региона в целом, так как создает возможности для развития портовой инфраструктуры края.

Еще один перспективный и важный для рыбной отрасли проект, который мы планируем запустить совместно с рыбаками, – это организация вывоза контейнерных грузов с курильского острова Шикотан. Предполагается, что со строительством здесь нового рыбоперерабатывающего завода компании «Гидрострой», который сможет перерабатывать до 900 тонн скумбрии и иваси в сутки, с середины июля до середины октября возникнет необходимость в вывозе с острова порядка 60-70 тыс. тонн продукции. Это непростая логистическая задача. Во-первых, для вывоза рыбопродукции в обороте должно постоянно находиться не менее 400 рефконтейнеров (и это только для каботажа). Для дальнейшей же отправки рыбы другими видами транспорта потребность в контейнерах может составить до 1000 единиц. Во-вторых, для перевозок такого большого объема потребуется организация выделенного маршрута.

Все технические возможности для реализации крупных проектов в холодной логистике у группы FESCO есть, и не лишним будет отметить, что из отечественных компаний они существуют только у нас – больше никому не хватит как минимум собственного контейнерного парка.

К настоящему моменту мы уже провели серию переговоров и наметили конкретные мероприятия с руководством рыбопромышленной компании и властями Сахалинской области. У всех есть понимание, что реализация этого проекта позволит продуктивно работать отечественным компаниям на Курилах и даст островам возможность развиваться. Тем более что потребности отрасли будут только возрастать: к 2020 году есть перспектива по увеличению грузопотока в упомянутый сезон с Шикотана до 150 тыс. тонн со строительством там еще одного завода другой рыбопромышленной компании.

ТАРИФЫ – РЕШЕНИЕ НАЙДЕТСЯ

– Антон Алексеевич, анализируя современную ситуацию на рынке грузоперевозок, вы можете сказать, кто главным образом несет ответственность за перевозку рыбы: производитель или покупатель, т.е. новый собственник продукции?

– На самом деле сегодня нельзя сказать, что задача рыбаков ограничивается лишь выловом водных биоресурсов. Да, какой-то процент таких компаний в отрасли остается, но с каждым годом он будет уменьшаться. Рыбодобывающие предприятия начинают все активнее включаться в процесс доставки и организации сбыта своей продукции, в том числе объединяясь в холдинги, которые выстраивают всю цепочку движения рыбопродукции – от добычи до реализации. Поэтому в большей степени заказчиками перевозок становятся именно рыбопромышленники. И в дальнейшем эта тенденция продолжит свое развитие: если бизнес нацелен на зарабатывание денег, то ему придется расширять сферы своей ответственности.

– Вероятно, это будет повышать значение и без того актуальных для рыбной отрасли вопросов стоимости перевозки рыбопродукции, в первую очередь железнодорожным транспортом, и соблюдения особых условий транспортировки замороженной продукции. Дополнительные сервисы и направления, которые предлагает сегодня «Дальрефтранс» своим клиентам, заметно влияют на стоимость перевозки?

– Мы постоянно работаем над снижением себестоимости перевозок, причем не только в структуре нашей группы компаний, но и на уровне общероссийского рынка грузоперевозок. Мы ведем переговоры с РЖД через группу FESCO, Ассоциацию рефрижераторных перевозчиков по снижению железнодорожного тарифа на рефрижераторные контейнеры до уровня сухого контейнера, т.е. почти вдвое. На межведомственном уровне обсуждение этой проблемы ведется на площадке рабочей группы с участием Росрыболовства, РЖД и Федеральной антимонопольной службы, но, к сожалению, пока кардинального решения по проблеме еще не принято.

Однако у нас есть эффективные инструменты снижения собственной себестоимости перевозок. Если учесть, что она складывается не только из тарифов РЖД, но и стивидорной составляющей, а также стоимости использования контейнерного парка и подвижного железнодорожного состава, морского фрахта и перевозки автотранспортом, то влиять на эти статьи расходов мы в состоянии. «Дальрефтранс» постоянно ведет работу с партнерами по группе FESCO по снижению стоимости перевозок для постоянных и крупных клиентов, созданию особых условий для транзитных контейнеров и т.д.

– Несколько лет назад, когда проблема сезонного повышения тарифов на железнодорожные перевозки рыбопродукции достигла своего пика, от рыбаков звучали заявления о необходимости перехода на использование автомобильного транспорта для рефрижераторных перевозок в качестве альтернативы железной дороге. Насколько высока конкуренция со стороны автотранспорта сегодня?

– На самом деле существует такое правило: чем больше грузоподъемность транспорта, тем на большее расстояние перевозок он рассчитан. Поэтому я считаю, что автомобильные перевозки мороженой продукции из Владивостока в Новосибирск или Москву временно заняли не совсем свою нишу. Доставка подобных грузов на расстояния в 5-10 тыс. км – это уже прерогатива железной дороги. Да, в настоящий момент, пока РЖД не снизили тариф на транспортировку рефконтейнеров, в плане стоимости автомобильный транспорт при некоторых условиях может составить конкуренцию. Но с точки зрения сохранности груза и соблюдения температурного режима, конечно, железная дорога находится в гораздо более выгодном положении (особенно в летнее время), не уступая автомобильным перевозкам и по срокам доставки на таких больших плечах.

КАЧЕСТВО ПРЕЖДЕ ВСЕГО

– Вы затронули такой актуальный аспект, как сохранение температурного режима при транспортировке рыбопродукции. Как сегодня обеспечивается выполнение этих сложных условий при перевозках по железной дороге?

– Каждый рефрижераторный контейнер в обязательном порядке оборудован аппаратурой для отслеживания температурного режима на всем пути следования груза. Термограмма дает полную информацию контролирующим органам и собственнику груза обо всех условиях транспортировки. Мы также начали делать совместные шаги с компанией «Транспорт Девелопмент Групп», ГЛОНАСС и Минтрансом России по созданию спутниковой системы мониторинга температуры рефконтейнеров по мере их движения по железной дороге. Был создан пилотный проект «Холодный коридор», и, думаю, работа в этом направлении будет продолжена.

Кроме того, «Дальрефтранс» ведет большую работу по поддержанию надлежащего технического состояния собственного рефрижераторного парка. Сервисные услуги по обслуживанию рефконтейнеров мы оказываем и своим коллегам, т.к. являемся официальным сервисным центром таких компаний – мировых поставщиков рефрижераторной техники, – как Carrier, Transicold, Thermo King и Star Cool.

– Но в целом на железной дороге все равно продолжают фиксироваться случаи, когда в пути рыбопродукция теряет свой товарный вид и, добираясь до пункта назначения, становится просто опасной для здоровья потребителей. Из-за чего возникают подобные ситуации?

– Такие случаи все-таки не носят массовый характер, и каждый раз это результат недобросовестности отдельных людей и стремления к излишней экономии, причем как со стороны перевозчика, так и грузоотправителя. Например, нынешней весной сложилась ситуация, когда по какой-то причине до апреля не успели запретить перевозку в изотермических вагонах на Екатеринбург. Этим воспользовались некоторые любители сэкономить и рыбу из Владивостока в Екатеринбург отправляли в термосах. Между тем в это время года по регионам России уже установились устойчивые плюсовые температуры. То, что в итоге приезжало в пункт назначения, конечно, невозможно было назвать рыбой.

Не будем вдаваться в рассуждения, как такое вообще стало возможным, – пусть это останется на совести тех, кто разрешал подобные перевозки, – но скупой, как известно, платит дважды.

По этой же причине я бы предостерег от перевозок мороженой продукции и автомобильным транспортом на дальние расстояния. В летний период, когда по Сибири температура воздуха может достигать +40 градусов, рефустановки фур не справляются с задачей сохранения температурного режима. Напомню, для рыбопродукции он должен составлять -18 градусов, а для отдельных видов и до -25. Поэтому, как я уже говорил, с этой точки зрения железнодорожные рефрижераторные перевозки предпочтительнее и надежнее.

ПРИВЫЧНОЕ НЕ ЗНАЧИТ ЛУЧШЕЕ

– А как решается вопрос с равномерным распределением нагрузки на владивостокский транспортный узел, которая в периоды путин возрастает в разы? Рыбаки даже называют Владивосток «бутылочным горлышком», которое рыбопродукция с трудом преодолевает из года в год.

– Корень этой проблемы заключается в том, что когда речь идет о лососевой путине, то главным образом у нас рассматриваются балковые перевозки. Люди предпочитают доставлять во Владивосток рыбопродукцию навалом, сдавать ее на холодильник и только затем перегружать в рефконтейнеры.

Для того чтобы «расшить» данную ситуацию, достаточно грузить рыбопродукцию в рефконтейнеры непосредственно в регионах промысла и уже оттуда: с Камчатки, Сахалина, Магаданской области, Хабаровского края – привозить ее во Владивосток. Но только не в один порт на Чуркине, а на тот же контейнерный терминал ВМТП, который имеет свои подъездные пути: отсюда ваш груз оперативно продолжит следование по внутрироссийскому маршруту или за рубеж. Таким образом, мы добавляем в схему еще один крупный, мощный порт, и проблема решается сама собой.

Кроме того, это решает и целый ряд сопутствующих вопросов. Во-первых, вопрос сохранения температурного режима, который неизбежно нарушается при дополнительных перегрузах продукции на открытом воздухе. Во-вторых, отпадают дополнительные расходы на сами перегрузы и хранение продукции на холодильнике. В-третьих, сокращается общение с контролирующими органами, т.к. по требованиям Россельхознадзора каждый перегруз – это отдельный досмотр. В результате при кажущейся выгоде традиционной для рыбаков перевозки рыбы транспортными судами оказывается, что загрузить рыбопродукцию на той же Камчатке в рефконтейнер и отправить его по прямому маршруту до пункта назначения выйдет дешевле, проще и быстрее. Прибавьте к этому особые тарифы и условия, которые мы предлагаем в рамках оказания услуг силами группы FESCO, и вы получите ощутимую выгоду.

Еще раз отмечу, что сегодня мы взяли курс на прямое общение с рыбопромышленниками и сами рассказываем им обо всех существующих возможностях и особых условиях. Мы уже проводили переговоры как с отдельными компаниями, так и отраслевыми ассоциациями на Камчатке и в Сахалинской области. И мы увидели серьезную заинтересованность со стороны рыбацкого бизнеса: людям интересны наши сервисы по внутренним направлениям и, конечно, экспортным. Люди хотят работать напрямую, минуя ненужных посредников – им это действительно выгодно. А мы, в свою очередь, открыты для сотрудничества и разработки новых схем взаимодействия.

Так, например, мы рассказываем рыбакам о готовности в высокий сезон предоставлять в распоряжение береговым компаниям свой парк рефконтейнеров.

– Это действительно интересная возможность: получится в прямом смысле слова доставка рыбопродукции «от двери до двери» непосредственно из района промысла.

– Да, численность рефрижераторного парка свободно позволяет нам предоставлять компаниям контейнеры, которые могут использоваться вначале в качестве холодильников на береговых предприятиях, а потом без перегрузов транспортироваться до конечного покупателя. Но для этого требуется соблюдение двух условий: это техническая возможность рыбакам самостоятельно погрузить полный рефконтейнер на автоприцеп и, собственно, транспортная доступность – для доставки контейнера в район промысла и вывоза его оттуда.

Если все эти возможности у вашей компании имеются, то вы можете воспользоваться данным сервисом. Думаю, плюсы такой схемы работы особенно оценят рыбопромышленники, которые производят такие дорогостоящие продукты, как рыбное филе и икра.

И самое главное то, что у нас точно не возникнет нехватки рефконтейнеров: на сегодняшний день в России «Дальрефтранс», с привлечением транспортных возможностей партнеров по группе FESCO, остается единственной компанией, которая способна обеспечивать рефрижераторные перевозки грузов любой сложности и в любых объемах.

Наталья СЫЧЕВА, журнал « Fishnews – Новости рыболовства»

Россия. ДФО > Рыба. Транспорт > fishnews.ru, 13 июля 2017 > № 2688048 Антон Баженов

До основания, а затем…

Алексей Арбатов

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2906786 Алексей Арбатов

До основания, а затем…

Устарел ли контроль над ядерными вооружениями?

Алексей Арбатов – академик РАН, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова Российской Академии наук, в прошлом участник переговоров по Договору СНВ-1 (1990 г.), заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы (1994–2003 гг.).

Резюме Если откажемся от наработанных за полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, останемся у разбитого корыта. Необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно ее совершенствовать.

Противостояние России и Запада и начало нового цикла гонки вооружений вернули проблемы ядерного оружия на авансцену мировой политики после двадцати лет забвения. Администрация Дональда Трампа не считает приоритетом прогресс в контроле над ядерным оружием, что по идее должно послужить стимулом для Москвы к существенному пересмотру курса в данной области. Но в какую сторону? Этот вопрос остается открытым.

Ядерный романтизм в консервативную эпоху

На Валдайском форуме в октябре 2016 г. президент России Владимир Путин заявил: «Ядерное оружие является фактором сдерживания и фактором обеспечения мира и безопасности во всем мире», его нельзя «рассматривать как фактор какой бы то ни было потенциальной агрессии». Следует отметить, что столь положительная и в чем-то даже романтическая оценка роли ядерного оружия высказывается у нас на самом высоком государственном уровне впервые – такого не было ни во времена СССР, ни в демократической России.

Впрочем, многое зависит от интерпретации. Если эти слова – пожелание того, как должно быть, пока ядерное оружие существует в качестве объективной реальности, на это нечего возразить. Возможно, имелось в виду, что ядерное оружие должно быть предназначено только для ответного удара, и этой возможностью следует сдерживать агрессора от нападения («фактор сдерживания»). И что его недопустимо применять в первом ударе («как фактор потенциальной агрессии»). В таком случае мы имеем дело с одним из вариантов формулировки концепции стратегической стабильности как состояния стратегических взаимоотношений сторон, при котором сводится к минимуму вероятность ядерной войны, во всяком случае – между двумя сверхдержавами.

Однако если приведенное высказывание отражает представление о существующем порядке вещей, то с ним нельзя согласиться без существенных оговорок.

Фактор агрессии или ее сдерживания?

Первая оговорка состоит в том, что все девять нынешних государств, имеющих ядерное оружие, в своих официальных военных доктринах или по умолчанию допускают применение его первыми.

До недавнего времени КНР и Индия были единственными двумя странами, принявшими обязательство о неприменении ядерного оружия первыми. Но в Китае идет дискуссия об отказе от этого принципа ввиду растущей возможности США поражать китайские ядерные средства высокоточными неядерными системами большой дальности. А Индия, судя по всему, изменила свое прежнее обязательство, заявив, что оно распространяется только на неядерные государства, и это сближает ее стратегию с доктринами России и Соединенных Штатов.

Американские союзники по НАТО – Великобритания и Франция – всегда доктринально допускали применение ядерного оружия первыми, хотя их ядерные силы в сокращенном составе технически более всего соответствуют концепции сугубо ответного удара, во всяком случае в отношении России (а до того – СССР).

Пакистан открыто и безоговорочно придерживается концепции первого применения ядерного оружия (как оперативно-тактического, так и средней дальности) против Индии, имеющей большое превосходство по силам общего назначения.

Израиль не признает и не отрицает наличия у него ядерного оружия. Но ввиду специфики его геополитического окружения ни у кого нет сомнений, что Тель-Авив негласно придерживается концепции первого ядерного удара.

У Северной Кореи вместо доктрины – идеологические декларации с угрозами применения ядерного оружия. В свете малочисленности и уязвимости ее ядерных средств в противоборстве с ядерной сверхдержавой в лице США первый удар – единственный способ применить ядерное оружие (и после этого погибнуть).

Тем более сказанное выше относится к двум ведущим ядерным державам. Российская официальная военная доктрина недвусмысленно предусматривает не только ответный ядерный удар (в качестве реакции на нападение на РФ и ее союзников с использованием ядерного и других видов оружия массового уничтожения, ОМУ), но также и первый ядерный удар: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие… в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». В таком случае ядерный удар будет иметь целью «нанесение неприемлемого ущерба агрессору в любых условиях обстановки».

В военной политике Соединенных Штатов тоже всегда допускалась возможность использования ядерного оружия первыми, как гласит американская ядерная доктрина от 2010 г., «для узкого набора сценариев». Обеспечивая гарантии безопасности союзникам в Европе и Азии, США имеют варианты ядерного ответа на нападение на них с использованием обычного оружия или других видов ОМУ и потому «не готовы в настоящее время принять безоговорочную политику сдерживания ядерного нападения как единственного предназначения ядерного оружия…».

Таким образом, Россия, Соединенные Штаты и другие государства, обладающие ядерным оружием, допускают, помимо ответного удара, те или иные варианты применения ядерного оружия первыми (т.е. как «фактор агрессии»). Такие варианты включены в их понимание ядерного сдерживания (т.е. «фактора обеспечения мира и безопасности во всем мире»). Объясняется этот доктринальный симбиоз тем, что все они без исключения считают «фактором агрессии» только первый ядерный удар вероятного противника. А сами намерены применить ядерное оружие первыми исключительно в ответ на агрессию с использованием других видов ОМУ или обычных вооружений.

В связи с этим следует подчеркнуть, что исторически во многих войнах, особенно после 1945 г., каждая сторона считала, что, даже ведя наступательные операции, она обороняется, отражая реальную или неминуемо грозящую агрессию. Это влекло за собой или могло повлечь эскалацию конфликта. Карибский ракетный кризис октября 1962 г. наглядно продемонстрировал возможность ядерной войны из-за потери контроля над событиями, а не в результате спланированной агрессии. Несколько раз чистое везение спасало мир от ядерной катастрофы, хотя тогда уже существовало взаимное ядерное сдерживание (пусть асимметричное) и ни одна из сторон не хотела прямого конфликта.

Похожие, хотя и не столь опасные ситуации эскалации взаимных оборонительных действий имели место во время берлинского кризиса 1961 г., в ходе вьетнамской (1964–1972 гг.), афганской (1979–1989 гг.) и первой иракской войн (1990 г.). То же можно сказать о четырех ближневосточных войнах (1957, 1967, 1973 и 1983 гг.), фолклендском конфликте (1982 г.), индо-пакистанской и ирано-иракской войнах (1971 и 1980–1988 гг.) и ряде других событий такого рода. Причем некоторым из них сопутствовали открытые угрозы применения ядерного оружия и повышение уровней его готовности ведущими государствами.

Нынешняя конфронтация России и НАТО в Европе, многосторонний характер кризисов на Ближнем Востоке в сочетании с развитием новейших ядерных и обычных высокоточных вооружений и изощренных информационно-управляющих систем порождают угрозу быстрой непреднамеренной эскалации обычного (даже локального) конфликта между великими державами к ядерной войне. Эта угроза усугубляется «новаторскими» концепциями применения ядерного оружия в стратегиях ведущих государств.

Опасные новации

Во времена прошлой холодной войны вероятность быстрой (и даже изначальной) эскалации крупного вооруженного конфликта в Европе к применению ядерного оружия со стороны НАТО и Варшавского договора принималась как данность (а на континенте было развернуто в общей сложности до 17 тыс. единиц тактических ядерных средств). После окончания холодной войны тактические ядерные силы сторон были многократно сокращены, а апокалипсические сценарии были на четверть века забыты.

Но кризис вокруг Украины и наращивание вооруженных сил по обе стороны новых границ между Россией и НАТО вернули прежние страхи в европейскую политику. Масштабные военные учения сторон стали регулярно проводиться с имитацией применения тактических ядерных средств. Оружие такого класса в количестве нескольких сотен единиц все еще размещено вместе с силами общего назначения на передовых базах России и в американских хранилищах на территории стран НАТО.

Однако есть и новшества, чреватые не меньшей опасностью: концепции избирательного применения стратегических ядерных вооружений. Соединенные Штаты с начала 1960-х гг. экспериментировали со стратегией контрсиловых ядерных ударов – поражения стратегических сил и других военных объектов СССР, избегая разрушения городов (во всяком случае, на первых этапах войны). Но все эти планы разбивались о вероятность массированного ядерного ответа другой стороны.

Перемены начались много лет спустя: в 2003 г. в официальных российских документах появились планы «деэскалации агрессии... угрозой нанесения или непосредственно осуществлением ударов различного масштаба с использованием обычных и/или ядерных средств поражения». Причем предполагалась возможность «дозированного боевого применения отдельных компонентов Стратегических сил сдерживания».

С тех пор издания военной доктрины РФ не упоминали подобных концепций, и на время они ушли в тень. Но в условиях нынешнего обострения напряженности в профессиональную печать стали периодически просачиваться сходные идеи, возможно, отражая закрытые стратегические изыскания уполномоченных организаций. Можно в связи с этим предположить, что в России, США (и, видимо, в КНР) прорабатываются концепции избирательного применения стратегического ядерного оружия.

Например, военные профессионалы из закрытых институтов Минобороны РФ подчеркивают «…ограниченный характер первого ядерного воздействия, которое призвано не ожесточить, а отрезвить агрессора, заставить его прекратить нападение и перейти к переговорам. При отсутствии желательной реакции предусматривается нарастающее массирование использования ядерного оружия как в количественном отношении, так и по энерговыделению. Поэтому… первое ядерное воздействие Российской Федерации может носить ограниченный характер. Реакция противника просчитывается в форме как массированного, так и ограниченного ядерного удара. Более вероятным, на наш взгляд, можно считать второй вариант. В его пользу говорит тот факт, что США являются страной, где родилась концепция ограниченной ядерной войны». В качестве возможных средств таких действий рассматриваются, в частности, новые тяжелые наземные ракеты шахтного базирования типа «Сармат», поскольку уязвимость пусковых установок не позволяет полагаться на них для осуществления ответного удара в случае массированной контрсиловой атаки США.

Судя по всему, и Соединенные Штаты, в свою очередь, реанимируют концепции ограниченной стратегической ядерной войны в виде «подогнанных (tailored) ядерных опций». Как оружие таких ударов обсуждаются, например, перспективные ядерные авиационные крылатые ракеты большой дальности (LRSO – long-range stand-off missile) и управляемые авиабомбы с вариативной мощностью заряда (В-61-12).

Чаще всего в России подобные избирательные удары предлагаются как ответ на массированную неядерную «воздушно-космическую агрессию» США и НАТО (вроде многократно расширенного варианта налетов на Югославию, Афганистан или Ирак). А в США такие «опции» прорабатываются как реакция на ограниченное «ядерное воздействие» со стороны России (а также имея в виду Китай). В реальности Соединенные Штаты не имеют ни планов, ни достаточных средств для неядерной «воздушно-космической агрессии» против России, особенно если речь идет об ударе по ее стратегическим ракетным силам. Эти сценарии существуют в воображении российских стратегов. Однако взаимная разработка планов избирательных стратегических ударов угрожает молниеносно перевести на глобальный уровень любое локальное (и даже случайное) вооруженное столкновение двух сверхдержав.

Хотелось бы спросить авторов российской концепции: почему они думают, что Соединенные Штаты в ходе обмена ограниченными ударами, в конце концов, первыми дадут «задний ход»? Видимо, подсознательно здесь присутствует стереотип: в США живут богаче и ценят жизнь выше, а патриотизм – ниже, чем в России. Возможно, применительно к большой и долгой обычной войне это не лишено оснований (достаточно сравнить отношение общества двух стран к войнам во Вьетнаме и Афганистане). Однако упускается из вида, что ядерное оружие и в этом смысле является «великим уравнителем»: и богатым, и бедным одинаково не хочется, чтобы они сами, их дети и внуки превратились в «радиоактивную пыль». Во всяком случае, исторический опыт кризисов холодной войны не подтверждает представления о трусливости американцев, а с тех пор уровень жизни в России и на Западе стал менее контрастным.

Сопутствующая идея, набирающая ныне обороты, состоит в том, что после большого сокращения ядерных арсеналов за прошедшие четверть века ядерная война снова стала возможна и не повлечет глобальной катастрофы. Вот один из образчиков такого прогнозирования: «Решившись на контрсиловой превентивный удар по России… США имеют основания рассчитывать на успех… В итоге до 90 процентов российского ядерного потенциала уничтожается до старта. А суммарная мощность ядерных взрывов составит около 50–60 мегатонн… Гибель миллионов американцев, потеря экономического потенциала будут перенесены относительно легко. Это умеренная плата за мировое господство, которое обретут заокеанская или транснациональная элиты, уничтожив Россию…» В качестве спасительной меры, утверждает автор, создание 40–50 «боеприпасов (в 100 МТ) в качестве боеголовок для тяжелых МБР или сверхдальних торпед гарантирует доведение до критически опасных геофизических зон на территории США (Йеллоустонский супервулкан, разломы тихоокеанского побережья США)... Они гарантированно уничтожат США как государство и практически всю транснациональную элиту».

Можно было бы отмахнуться от таких идей как не составляющих предмет стратегического анализа и требующих услуг специалистов другого профиля, но не все так просто. Их автор (Константин Сивков) много лет служил в Генеральном штабе Вооруженных сил РФ и принимал участие в разработке военно-доктринальных документов государства. В других работах этого специалиста, как и в публикациях упомянутых выше экспертов, вопреки официальной линии Москвы, приводятся вполне убедительные расчеты невозможности массированного поражения не только российских ракетных шахт, но и значительной части промышленности высокоточным неядерным оружием. Также следует напомнить, как пару лет назад один из центральных каналов российского телевидения в репортаже о заседании военно-политического руководства самого высокого уровня как бы «случайно» показал картинку именно такой суперторпеды, вызвав немалый ажиотаж на Западе.

Приведенные примеры не позволяют безоговорочно принять тезис известного российского политолога Сергея Караганова: «Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, “цивилизовало”, делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению». И дело не в том, что до «ядерной кнопки» могут добраться экстремисты или умалишенные, а в том, что замкнутые институты имеют склонность генерировать узко технико-оперативный образ мышления, совершенно оторванный от реальности и чреватый чудовищными последствиями в случае его практической имплементации.

Так или иначе, приведенные концепции насколько искусственны, настолько и опасны. Россия и США уже второй год не могут договориться о координации обычных авиаударов даже по общему противнику в Сирии, а что уж говорить о негласном взаимопонимании «правил» обмена избирательными ядерными ударами друг по другу! Касательно приемлемости ядерной войны при сокращенных потенциалах, даже если принять крайне спорные прогнозы минимального ответного удара России мощностью в 70 мегатонн (10% выживших средств), надо обладать экзотическим мышлением для вывода, что российский ответ (5 тыс. «хиросим») не будет означать полного уничтожения Cоединенных Штатов и их союзников вместе со всеми элитами.

В реальности нет никаких оснований полагать, что ядерное оружие теперь и в будущем может стать рациональным инструментом войны и ее завершения на выгодных условиях. Однако есть риск (особенно после смены руководства США), что государственные руководители, не владея темой, не имея доступа к альтернативным оценкам и тем более не ведая истории опаснейших кризисов времен холодной войны, поверят в реализуемость подобных концепций. Тогда в острой международной ситуации, стремясь не показать «слабину», они могут принять роковое решение и запустить процесс неконтролируемой эскалации к всеобщей катастрофе.

Банализация и рационализация ядерного оружия и самой ядерной войны, безответственная бравада на эти запретные ранее темы – опаснейшая тенденция современности. Парадоксально, что отмеченные стратегические новации выдвинуты в условиях сохранения солидного запаса прочности паритета и стабильности ядерного баланса России и США. Похоже, что даже классическое двустороннее ядерное сдерживание в отношениях двух сверхдержав (не говоря уже о других ядерных государствах) «поедает» само себя изнутри. Впредь едва ли можно надеяться только на него как на «фактор обеспечения мира и безопасности».

Нельзя не признать, что традиционные концепции и методы укрепления стратегической стабильности не способны устранить данную опасность. Для этого нужны новые принципы стратегических отношений великих держав и механизмы обоюдного отказа от опасных стратегических новаций. Но их невозможно создать в условиях распада контроля над ядерным оружием и неограниченной гонки вооружений.

Спасло ли мир ядерное сдерживание?

Вторая оговорка в отношении упомянутой в начале статьи «валдайской формулы» заключается в том, что ядерный «фактор сдерживания» реализуется исключительно в рамках системы и процесса контроля над вооружениями и их нераспространения – и никак иначе. Сейчас, на кураже ниспровержения прежних истин, по этому поводу высказываются сомнения. Например, цитировавшийся выше Сергей Караганов пишет, что «…баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно». Тем не менее это сделать легко – при всей сложности проблематики ядерных вооружений.

До начала практического контроля над вооружениями (ведя отсчет с Договора 1963 г. о частичном запрещении ядерных испытаний) мир неоднократно приближался к грани ядерной войны. Характерно, что упомянутый выше самый опасный эпизод – Карибский кризис – помимо конфликта СССР и США из-за Кубы, был главным образом вызван именно динамикой ядерного сдерживания. Отвечая на большой блеф советского лидера Никиты Хрущева о ракетном превосходстве после запуска спутника в 1957 г., Соединенные Штаты начали форсированное наращивание ракетно-ядерных вооружений. Администрация Джона Кеннеди, придя к власти в 1961 г., унаследовала от предшественников 12 старых межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и две первые атомные подводные лодки с баллистическими ракетами (БРПЛ). Однако уже в 1967 г. американские стратегические ядерные силы (СЯС) увеличились по числу ракет в 40 раз (!). Поняв, куда идут процессы, Хрущев санкционировал переброску ракет средней дальности на Кубу, чтобы хоть замедлить быстро растущее отставание от США. Остальное хорошо известно.

Так ядерное сдерживание чуть не привело к ядерной войне. Можно до бесконечности спорить, спасло ли мир ядерное оружие или нет. И то и другое недоказуемо, поскольку, слава Богу, ядерной войны в те годы не случилось. Но в течение ста лет после битвы при Ватерлоо и до августа 1914-го большой войны в Европе тоже не произошло, хотя ядерного оружия не было, как и на протяжении полутора веков между Тридцатилетней войной и наполеоновским нашествием. А малых войн случалось множество, как и в годы холодной войны, причем через своих клиентов великие державы воевали и друг с другом.

После Договора 1963 г. в течение последующего полувека была создана обширная система ограничения и нераспространения ядерного оружия. Последний кризис холодной войны произошел осенью 1983 г., причем тоже из-за динамики ядерного сдерживания: развертывания новых ракет средней дальности СССР, а в ответ и аналогичных ракет США и провала переговоров по ограничению ядерных вооружений. Вывод очевиден: международные конфликты на фоне неограниченной гонки ядерных вооружений периодически подводят мир к грани ядерного Армагеддона. А в условиях процесса и режимов контроля над вооружениями – нет.

Отрицать прямую и обратную корреляцию мира и контроля над вооружениями можно, только если не желать признавать очевидного. Именно соглашения об ограничении и сокращении ядерного оружия стабилизировали военный баланс на пониженных уровнях и сыграли решающую роль в спасении мира от глобальной войны. Точно так же четко прослеживается взаимосвязь успехов и провалов диалога великих держав по ядерному разоружению и соответственно – прогресса или регресса режима нераспространения ядерного оружия.

Тем не менее, если исходить из того, что сдерживание, наряду с соглашениями великих держав, явилось одним из факторов спасения мира от ядерной войны в прошлом, то это отнюдь не значит, что так будет продолжаться в будущем. Отношения стабильного стратегического паритета сложились исключительно между СССР/Россией и США, хотя и здесь сейчас нарастают возмущающие факторы. Но нет оснований рассчитывать на тот же эффект в отношениях других ядерных государств, например, Индии и Пакистана. Тем более это относится к Северной Корее и возможным будущим обладателям ядерного оружия, если продолжится его распространение, что неизбежно в случае провала переговоров по дальнейшему сокращению ядерных арсеналов.

А через новые ядерные государства это оружие или оружейные материалы и экспертиза неизбежно рано или поздно попадут в руки террористов, что положит катастрофический конец роли ядерного оружия как «фактора обеспечения мира и безопасности». Ядерное сдерживание, согласно вечным законам гегелевской диалектики, убьет само себя. Это тем более так, поскольку в настоящее время разворачивается беспрецедентный кризис системы контроля над ядерным оружием.

Распад системы: есть ли повод для волнения?

Впервые за более чем полвека переговоров и соглашений по ядерному оружию (после Договора 1963 г.) мир оказался перед перспективой потери уже в ближайшее время договорно-правового контроля над самым разрушительным оружием в истории человечества.

Наиболее слабым звеном в системе контроля над ядерным оружием является Договор РСМД между СССР и США от 1987 года. Стороны уже несколько лет обвиняют друг друга в нарушении Договора, и после смены администрации в Вашингтоне в обозримом будущем он может быть денонсирован. В России к этому соглашению относятся скептически, что регулярно проявляется в высказываниях государственных руководителей. Еще более настораживает, что в новой «Концепции внешней политики» от 2016 г. он даже не упомянут в числе договоров, которым привержена Москва.

Обычно в вину Договору РСМД вменяется, что согласно его положениям было ликвидировано в два с лишним раза больше советских, чем американских ракет (соответственно 1836 и 859), и этой арифметикой до сих пор возмущаются многие российские эксперты в погонах и без. Но дело не просто в том, что советских ракет было развернуто намного больше и соответственно до «нуля» пришлось больше их сокращать. Еще важнее, что по высшей стратегической математике СССР все равно остался в выигрыше по качеству. Ведь для него был устранен, по сути, элемент стратегической ядерной угрозы, особенно ракеты «Першинг-2», способные с коротким подлетным временем (7 минут) наносить точные удары по подземным командным центрам высшего военно-политического руководства в Московском регионе. А непосредственно для американской территории Договор никак угрозу не уменьшил, поскольку советские ракеты средней дальности ее по определению не достигали.

Другой аргумент против Договора состоит в том, что ракеты средней дальности нужны России для ударов по базам ПРО США в Европе. Между тем все непредвзятые оценки показывают, что эти системы не способны перехватить российские МБР ни на разгонном участке, ни вдогонку. Кстати и президент Путин заявлял, что новые системы РФ могут преодолеть любую ПРО США.

Довод о том, что нужно отвечать на ядерные ракеты средней дальности третьих стран, не участвующих в Договоре, тоже неубедителен. Поскольку Великобритания и Франция не имеют ракет такого класса, из пяти остальных ядерных государств КНР и Индия – стратегические союзники России, Пакистан нацеливает ракеты только на Индию, Израиль – на исламских соседей, а КНДР – на американских дальневосточных союзников, а в перспективе – на США.

В любом случае Россия обладает большим количеством достратегических ядерных средств для сдерживания третьих стран, помимо стратегического потенциала для сдерживания Соединенных Штатов, часть которого может быть нацелена по любым другим азимутам. И уж если этой огромной мощи недостаточно для сдерживания третьих ядерных государств, то дополнительное развертывание наземных баллистических и крылатых ракет средней дальности делу не поможет. Придется рассчитывать на противоракетную оборону в составе модернизированной Московской ПРО А-235, новейших систем С-500 и последующих поколений подобных средств. А заодно пересмотреть позицию о необходимости отказа от систем ПРО или их жесткого ограничения.

Вопреки критике Договора при современном геополитическом положении России он намного важнее для ее безопасности, чем 30 лет назад. В случае его краха и в ответ на развертывание ныне запрещенных российских систем оружия возобновится размещение американских ракет средней дальности, причем не в Западной Европе, как раньше, а на передовых рубежах – в Польше, Балтии, Румынии, откуда они смогут простреливать российскую территорию за Урал. Это заставит Москву с огромными затратами повышать живучесть ядерных сил и их информационно-управляющей системы.

Кризис контроля над ядерным оружием проявляется и в том, что вот уже шесть лет не ведется переговоров России и США по следующему договору СНВ – самая затянувшаяся пауза за 47 лет таких переговоров. В 2021 г. истечет срок текущего Договора СНВ, и в контроле над стратегическими вооружениями возникнет вакуум. Времени для заключения нового договора, в свете глубины разногласий сторон по системам ПРО и высокоточным неядерным вооружениям, все меньше. При этом новая администрация Белого дома не проявляет заинтересованности в заключении нового договора СНВ до 2021 г. или в его продлении до 2026 года.

Именно с середины 2020-х гг. Соединенные Штаты приступят к широкой программе обновления своего стратегического ядерного арсенала (стоимостью до 900 млрд долл.), а также, вероятно, расширят программу ПРО, на что Россия будет вынуждена отвечать. Причем в отличие от периода холодной войны эта ракетно-ядерная гонка будет дополнена соперничеством по наступательным и оборонительным стратегическим вооружениям в неядерном оснащении, а также развитием космического оружия и средств кибервойны. Новейшие системы оружия особенно опасны тем, что размывают прежние технические и оперативные разграничения между ядерными и обычными, наступательными и оборонительными, региональными и глобальными вооружениями.

К тому же гонка вооружений станет многосторонней, вовлекая, помимо США и России, также КНР, страны НАТО, Индию и Пакистан, Северную и Южную Кореи, Японию и другие государства. Геополитическое положение России обуславливает ее особую уязвимость в такой обстановке.

Уже два десятилетия по вине Вашингтона в законную силу не вступает Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). По их же вине недавно «заморожено» соглашение о ликвидации избыточного запаса плутония. Переговоры по запрещению производства разделяющихся материалов (оружейного урана и плутония) в военных целях (ДЗПРМ) много лет стоят в тупике на Конференции по разоружению в Женеве. По российской инициативе за последние три года прекратилось сотрудничество РФ и США по программам безопасной утилизации, физической сохранности и защите ядерных вооружений, материалов и объектов.

Конференция по рассмотрению Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) в 2015 г. закончилась провалом. Северная Корея, которая вышла из ДНЯО в 2003 г., продолжает испытания ядерного оружия и баллистических ракет. В апреле 2017 г. от нее дистанцировался даже главный покровитель – Китай. Настрой новой администрации и Конгресса против многостороннего соглашения об ограничении иранской ядерной программы от 2015 г. может нанести окончательный удар по ДНЯО. Дальнейшее распространение ядерного оружия будет происходить главным образом рядом с российскими границами (Иран, Турция, Египет, Саудовская Аравия, Южная Корея, Япония).

Если и когда это оружие попадет в руки террористов, Россия – с недавнего времени лидер в борьбе с международным терроризмом – может стать одним из первых объектов их мщения, тем более в свете уязвимости ее геополитического положения и проницаемости южных границ.

Рецепты летального исхода

Традиционный контроль над ядерным оружием зиждился на ярко выраженной биполярности миропорядка, примерном равновесии сил сторон и согласовании классов и типов оружия в качестве предмета переговоров. Ныне миропорядок стал многополярным, равновесие асимметричным, а новые системы оружия размывают прежние разграничения. Контроль над вооружениями и предотвращение ядерной войны необходимо своевременно адаптировать к меняющимся условиям. Но надстраивать здание нужно на твердом и испытанном фундаменте – таково элементарное правило любой реконструкции.

В упоминавшейся выше статье Сергей Караганов пишет о необходимости выработки «новых схем ограничения вооружений». В качестве таковых он предлагает «не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия... Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета… Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи…) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны… Таким образом, – пишет этот авторитетный специалист, – цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений».

Прежде всего по поводу приведенного подхода следует отметить, что у Москвы и Вашингтона уже есть совместная концепция стратегической стабильности, предметно согласованная в первый и, к сожалению, последний раз в 1990 году. Ее суть (состояние стратегических отношений, устраняющее стимулы для первого удара) вполне актуальна. Что касается конкретных способов укрепления стабильности (взаимоприемлемое соотношение наступательных и оборонительных средств, снижение концентрации боезарядов на носителях и акцент на высокоживучие системы оружия), они, безусловно, требуют обсуждения и дополнения. Нужно учесть появление новейших наступательных и оборонительных вооружений, затронутые выше опасные концепции их применения, киберугрозы, распространение ядерного и ракетного оружия. Но расширение круга участников таких переговоров преждевременно. В обозримом будущем было бы величайшим успехом достичь взаимопонимания хотя бы в двустороннем формате, а уже затем думать о его расширении.

Кроме того, отвлеченное обсуждение стратегической стабильности сродни популярным в Средние века схоластическим диспутам. Это не приведет к конкретному результату, вроде упомянутого Карагановым «предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений». Едва ли можно рассчитывать, что оппоненты просто силой аргументов убедят друг друга отказаться от вызывающих беспокойство программ – без достижения взаимных компромиссов в виде ограничения и сокращения конкретных вооружений. А раз так, то и «численному паритету» нет альтернативы: ни одна из сторон не согласится юридически закрепить свое отставание.

Это суждение подтверждает практический опыт. Ведущиеся в течение последних лет американо-китайские консультации по стратегической стабильности при неравенстве потенциалов не породили ничего (кроме совместного словаря военных терминов). Та же участь постигла переговоры «большой ядерной пятерки», начавшиеся с 2009 г.: ничего конкретного, кроме общих благих пожеланий, согласовать не удалось. Наконец, есть опыт диалога России и Соединенных Штатов, который шел до 2012 г. по системам ПРО в контексте стратегической стабильности. Интеллектуальное взаимодействие потерпело фиаско, поскольку США не соглашались ни на какие ограничения ПРО, а Россия их и не предлагала, требуя «гарантий ненаправленности».

Если бы удалось организовать предлагаемый Сергеем Карагановым форум «девятки» по стратегической стабильности, он в лучшем случае вылился бы в бесплодный дискуссионный клуб, а в худшем – в площадку для взаимной ругани (тем более с участием таких своеобразных стран, как Израиль и КНДР).

Единственное содержательное определение стабильности от 1990 г. потому и состоялось, что согласовывалось в рамках переговоров о Договоре СНВ-1 и нашло воплощение в его статьях и обширнейшей интрузивной системе верификации и мер доверия. Поэтому паритет, количественные уровни, подуровни и качественные ограничения являются самым оптимальным и доказавшим свою практичность фундаментом соглашений по укреплению стабильности. В достигнутых с начала 1970-х гг. девяти стратегических договорах сокращение и ограничение вооружений, меры доверия и предсказуемости – отнюдь не самоцель, а способ практического (в отличие от теоретического) приближения к главной цели – предотвращению ядерной войны.

Разрушить существующую систему контроля над вооружениями проще простого, для этого даже не надо ничего делать – без постоянных усилий по ее укреплению она сама разрушается под давлением политических конфликтов и военно-технического развития. А вот создать на ее обломках нечто новое невозможно, тем более если предлагается привлечь скопом все ядерные государства и говорить одновременно обо всех насущных проблемах.

Об интересах России

После смены власти в Вашингтоне сохранение и совершенствование режимов контроля над ядерным оружием впредь могла бы обеспечить только Россия. Конечно, в том случае, если бы она этого захотела. Однако ни на США, ни на КНР или НАТО/Евросоюз рассчитывать не приходится. Помимо ответственности России как великой державы и ядерной сверхдержавы за эту кардинальную область международной безопасности, побудительным мотивом могут быть и другие соображения. При трезвом анализе ситуации, избавленном от политических обид и «ядерного романтизма», Москва должна быть больше всех заинтересована в этом с точки зрения национальной безопасности.

Во-первых, потому что гонку ядерных вооружений теперь намерены возглавить Соединенные Штаты, так зачем предоставлять им свободу рук? В интересах России понизить стратегические «потолки», загнать под них гиперзвуковые средства, вернуться к вопросу согласования параметров и мер доверия применительно к системам ПРО. Тем более что РФ интенсивно строит такую систему в рамках большой программы Воздушно-космической обороны (ВКО).

Другой мотив в том, что, как отмечалось выше, Россия находится в куда более уязвимом геостратегическом положении, чем США и страны НАТО, не имеет союзных ядерных держав и вообще не богата верными военно-политическими союзниками. Соответственно, продуманные и энергичные меры контроля над вооружениями способны устранить многие опасности, которые нельзя снять на путях гонки вооружений.

И, наконец, последнее: новое военное соперничество потребует колоссальных затрат, тогда как российская экономика сегодня явно не на подъеме (в этом году грядет серьезное сокращение российского военного бюджета). Ограничение стратегических сил и другие меры позволят сэкономить изрядные средства и обратить их на другие нужды страны.

Тот факт, что от Вашингтона впредь не следует ждать новых предложений или готовности с энтузиазмом принять российские инициативы, должен рассматриваться как дополнительный аргумент в пользу активизации политики РФ на данном треке. Если со стороны России поступят серьезные предложения (но не такие, как в случае с утилизацией плутония), от них не получится просто так отмахнуться. Более того, с учетом трудностей в отношениях двух ядерных сверхдержав на других направлениях (Украина, Сирия, Иран, Северная Корея), указанная сфера способна быстро стать триггером возобновления их взаимодействия, о котором много говорил Дональд Трамп в ходе избирательной кампании. К тому же он сможет поставить себе в заслугу достижение успеха там, где прежнего президента постигла неудача. (В истории были прецеденты: Никсон и Джонсон, Рейган и Картер.)

Возобновление активных усилий Москвы в данной сфере, безусловно, вызовет поддержку всех стран «Старой Европы», Китая, Японии, мира нейтральных и неприсоединившихся стран, широких общественных движений (вроде кампании за запрещение ядерного оружия, ведущейся в ООН), а также среди либеральных кругов США, в основном настроенных ныне против России. В известном смысле наша дипломатия в сфере контроля над ядерным оружием может стать важнейшим направлением использования «мягкой силы» в российской политике расширения своего глобального влияния.

Первоочередной задачей является спасение Договора РСМД. Вместо бесплодного обмена обвинениями сторонам следует совместно выработать дополнительные меры проверки, чтобы устранить взаимные подозрения. Разумеется, это возможно, только если Россия сама для себя признает ключевое значение Договора в обеспечении собственной безопасности и отбросит недальновидные взгляды на это соглашение.

Затем – заключение следующего договора СНВ на период после 2021 г. и на этой основе – согласование мер в области систем ПРО и новых стратегических вооружений в обычном оснащении. Далее – шаги к закреплению практического эффекта, а затем и вступлению в законную силу ДВЗЯИ. Потом – прогресс по линии ДЗПРМ и утилизации плутония, возобновление сотрудничества России и других стран по физической защите ядерных объектов и сохранности ядерных материалов. Параллельно – укрепление ДНЯО и режима контроля над ракетными технологиями. После этого – ограничение достратегического ядерного оружия и в этом контексте поэтапное и избирательное придание процессу сокращения ядерного оружия многостороннего характера.

* * *

Как показал исторический опыт нашей страны в других общественных сферах, в реальной жизни (в отличие от идеальной) не удастся до основания снести старое, а затем на чистом месте воздвигнуть нечто новое и прекрасное. На деле, если откажемся от наработанных за предшествующие полвека норм и инструментов контроля над ядерным оружием, то в итоге останемся «у разбитого корыта». Вместо этого необходимо срочно спасать эту сложную и бесценную конструкцию и, опираясь на такой фундамент, продуманно совершенствовать систему, приспосабливая к новым вызовам и угрозам российской и международной безопасности. Как сказал великий русский историк академик Василий Ключевский, «где нет тропы, надо часто оглядываться назад, чтобы прямо идти вперед».

США. Россия > Армия, полиция. Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 4 июля 2017 > № 2258189 Алексей Арбатов

Трамп в состоянии войны: реальная перспектива?

Как президент может оказаться случайно вовлечен в конфликт

Филип Гордон – старший научный сотрудник в Совете по внешним связям. В 2013–2015 гг. был Специальным помощником президента и координатором Белого дома по Ближнему Востоку, Северной Африке и региону Персидского Залива.

Резюме Если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам выйти из нее и избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит способен привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне.

Администрация Трампа находится в Белом доме уже несколько месяцев, и до сих пор неясно, какой внешнеполитический курс выберет президент. Понятно, что импульсивность, воинственность и необдуманность, характерные для избирательной кампании, сохранились. Заняв президентское кресло, Трамп продолжил бросать вызов общепринятым нормам, нарушать дипломатические традиции и скатываться к оскорблениям или угрозам в ответ на то, что ему представляется неуважительным отношением или провокацией. Ключевой посыл состоит в том, что Соединенные Штаты больше не позволят друзьям или неприятелям пользоваться Америкой в своих интересах. После нескольких десятилетий «уступок» другим странам он намерен поставить интересы США на первое место и начать снова побеждать.

Вполне возможно, жесткие переговорные позиции просто тактическая уловка – подход к переговорам, который он характеризует как «искусство сделки». Когда-то давно президент Ричард Никсон разработал «теорию сумасшедшего», согласно которой можно напугать своих недругов и заставить их поверить в свою непредсказуемость и возможность совершить безумные шаги, если они не выполнят его требований. Трамп, который давно пользуется репутацией отвязанного, вполне может взять на вооружение эту тактику.

Однако проблема в том, что переговоры часто терпят неудачу, а неприятели сами нередко оказываются бесцеремонными и непредсказуемыми. В конце концов, теория сумасшедшего не помогла Никсону заставить Северный Вьетнам пойти на компромисс. Более того, претворение этой теории в жизнь предполагает умение действовать рассудительно, когда это требуется. Трампу как президенту еще нужно доказать, что он на это способен. И если неудачная сделка в бизнесе позволяет сторонам избежать серьезных последствий, то неудачный дипломатический гамбит может привести к политической нестабильности, дорогостоящим торговым спорам, распространению опасных вооружений и даже к войне. История пестрит примерами лидеров, которые, подобно Трампу, пришли к власти на волне народного недовольства, пообещав принудить недругов к покорности, но в итоге увязли в военном, дипломатическом или экономическом конфликте, о чем вынуждены были потом сожалеть. Случится ли нечто подобное с Трампом? Никто не знает. А что если бы, подобно Эбенезеру Скруджу из «Рождественской песни» Чарльза Диккенса, Трамп встретил Духа из будущего, показавшего, куда может завести его политика, прежде чем он решится ее проводить?

Может ли такой Дух показать ему вариант будущего, в котором его администрация после бурного старта со временем становится умереннее и более традиционной, нежели прогнозировалось, и даже добивается успеха в переговорах, заключив «более выгодные сделки»? Однако существует реальная опасность того, что все окажется гораздо хуже, если эксцентричный стиль и конфронтационная политика Трампа разрушат и без того хрупкий мировой порядок и приведут к открытому конфликту – скорее всего, с Ираном, Китаем или КНДР.

В нижеприведенном сценарии все, случившееся до середины марта 2017 г., имело место в действительности, а то, что происходит после этой даты – по крайней мере на момент публикации – художественный вымысел.

Скатывание к войне с Ираном

Сентябрь 2017 г.: Белый дом поглощен дебатами о вариантах эскалации конфликта с Ираном. Еще 10–12 американских солдат убиты в результате теракта в Ираке, спонсированного Ираном, и президент разгневан тем, что нанесенные ранее авиаудары по Ирану не смогли сдержать эту смертельно опасную агрессию. Он испытывает искушение ответить гораздо агрессивнее, но понимает, что, поступая таким образом, рискует еще больше втянуть Соединенные Штаты в дорогостоящую и непопулярную войну – тот самый «хаос», которого он обещал избегать. Оглядываясь назад, он понимает, что конфликт, вероятно, стал неизбежен, когда он назначил определенную команду во внешнеполитическое ведомство и начал реализовывать новый подход в отношении Ирана.

Конечно, еще задолго до выборов Трамп критиковал ядерное соглашение с Тегераном как «худшую из когда-либо заключенных сделок» и обещал положить конец «агрессивному стремлению Ирана дестабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке и доминировать» в регионе. Некоторые из его главных советников крайне враждебно настроены в отношении Ирана и склонны к более конфронтационному подходу. Среди них первый помощник по национальной безопасности Майкл Флинн, директор ЦРУ Майк Помпео, главный стратег Стив Бэннон и министр обороны Джеймс Маттис. Некоторые из бывших коллег Маттиса по военному ведомству говорили, что он вот уже 30 лет буквально одержим Ираном. Как сказал один морской пехотинец в интервью журналу Politico, «складывается впечатление, будто он хочет поквитаться с иранцами».

Во время кампании и первых месяцев пребывания в должности Трамп всячески подпитывал антииранские настроения и последовательно вводил общественность в заблуждение по поводу того, что повлекла за собой ядерная сделка. Он настаивал на том, что Соединенные Штаты «абсолютно ничего не получили» от этой сделки, что она позволит Ирану в конце концов обрести бомбу и что она дала Тегерану 150 млрд долларов (очевидно, намекая на условие сделки, согласно которому Иран получил доступ к 50 млрд долларов, замороженных на иностранных счетах). Критики утверждали, что эта риторика напоминала намеренно преувеличенное описание администрацией Буша программ по созданию оружия массового уничтожения в Ираке, которое предшествовало вторжению. В феврале 2017 г., реагируя на испытание Ираном баллистической ракеты, Флинн дерзко заявил, что «делает официальное предупреждение Ирану». Спустя два дня администрация объявила о новых санкциях в отношении 25 иранских граждан и компаний, участвовавших в программе создания баллистической ракеты.

Наверно, не менее предсказуемым было и то, что Тегеран пренебрег жесткой риторикой администрации Трампа и продолжил испытания ракет, настаивая на том, что ни ядерная сделка, ни резолюции Совета Безопасности ООН не запрещают ему это делать. Верховный правитель Ирана Али Хаменеи, оказывающий военную помощь режиму Башара Асада в Сирии, утверждает, что это не слишком обременительно для иранской казны. Попытки США убедить Россию в необходимости ограничить роль Ирана в Сирии были также проигнорированы, и это еще больше раздосадовало Белый дом.

Многих удивило, что растущее давление на Тегеран не сразу привело к расторжению ядерной сделки. Как только Трамп вступил в должность, он положил конец практике администрации Обамы побуждать банки и международные компании делать все, чтобы Иран получил экономическую выгоду от сделки. И поддержал планы Конгресса наложить санкции на иранские организации и компании за терроризм или нарушение прав человека, поскольку высокопоставленные чиновники настаивали на том, что это допускается условиями ядерной сделки. Иран посетовал на то, что эти закулисные санкции нарушают условия договора, но не предпринял никаких действий. К марту 2017 г. официальные лица в США пришли к выводу – и некоторые сторонники администрации начали торжествовать, – что более жесткий подход Трампа приносит плоды.

Если бы каждая из сторон вела себя иначе, то ухудшения отношений не произошло бы. Но в конце концов сделка не была надежной. В начале лета 2017 г. начали появляться первые признаки беды. Под давлением сторонников жесткой линии в Иране, преследовавших собственные интересы, торпедируя договоренность, Тегеран продолжал провокации, в том числе задерживая граждан с двойным иранско-американским гражданством. В июне, проанализировав свою иранскую политику, Трамп включил Корпус стражей Исламской революции в список иностранных террористических организаций и объявил, что облегчение режима санкций возможно только, если Иран отпустит всех задержанных граждан США и вернется к переговорам по устранению «изъянов» ядерной сделки. Вместо того чтобы подчиниться этим требованиям, Иран ответил дерзко. Его новый президент – сторонник жесткой линии, победивший Хасана Рухани на выборах в мае 2017 г. – заявил, что, поскольку Соединенные Штаты не соблюдают условия соглашения, Иран возобновит некоторые запрещенные ядерные исследования, включая испытание усовершенствованных центрифуг и увеличение запасов низкообогащенного урана. Вашингтон заговорил о необходимости новых усилий по экономическому подавлению Ирана или даже о превентивном военном ударе.

Администрация Трампа была уверена, что другие страны поддержат ее более жесткий подход, и предупредила союзников и недружественные страны, что им придется выбирать, с кем иметь дело: с Вашингтоном или Тегераном. Но давление не сработало. Китай, Франция, Германия, Индия, Япония, Россия, Южная Корея и Великобритания дружно заявили, что сделка приносила плоды до тех пор, пока Соединенные Штаты не попытались изменить ее условия, и возложили вину за кризис на Вашингтон. ЕС даже принял закон, запрещавший поддерживать вторичные санкции США против Ирана. Трамп вспылил и поклялся, что они ответят за свое предательство.

Пока Соединенные Штаты враждовали со своими ближайшими партнерами, напряженность в отношениях с Ираном продолжала нарастать. Раздраженный непрерывной поддержкой Ираном мятежников-хуситов в Йемене, Пентагон усилил патрули в Ормузском проливе и разрешил американским военным открывать огонь на поражение при первом подозрении. Когда иранский патрульный катер приблизился к американскому крейсеру при неясных обстоятельствах, корабль США открыл огонь, убив 25 иранских моряков.

В Иране инцидент упрочил поддержку режима и вызвал повсеместные призывы к мщению, которым новый президент страны не мог сопротивляться. Менее недели спустя военизированная группа «Катаиб Хезболла» убила шесть американских солдат в Ираке. Хотя американская общественность требовала отмщения, некоторые призвали к дипломатическим усилиям, вспомнив, как в январе 2016 г., когда американские моряки заплыли в иранские территориальные воды, государственный секретарь Джон Керри и иранский министр иностранных дел Мохаммед Джавад Зариф вели переговоры напрямую. На этот раз ЕС предложил посреднические услуги по урегулированию кризиса.

Но Белый дом не желал иметь ничего общего с тем, что считал унизительным умиротворением Ирана, предпринятым администрацией Обамы. Чтобы проучить Иран, Трамп велел нанести удар крылатыми ракетами по разведывательному штабу Стражей исламской революции, в результате чего были разрушены три здания, убито около 10 офицеров и неизвестное число гражданских лиц.

Советники Трампа предсказывали, что Иран отступится, но тот был охвачен националистической лихорадкой и решил пойти на эскалацию конфликта, прикинув, что у американской общественности нет желания проливать кровь или тратить финансы на Ближнем Востоке. «Катаиб Хезболла» и прочее шиитское ополчение в Ираке, частично действуя под управлением Ирана, но во многом самостоятельно, атаковали персонал США. Тегеран вынудил слабое багдадское правительство потребовать вывода американских военных из Ирака, что нанесло бы серьезный удар по кампании США против ИГИЛ.

Когда Вашингтон повторно ввел санкции, приостановленные ядерной сделкой, Иран отказался от ограничений в программе обогащения урана, изгнал наблюдателей ООН и объявил, что больше не считает себя связанным соглашением. После того как ЦРУ пришло к выводу, что Тегеран вернулся к наращиванию возможностей по созданию ядерного оружия, ведущие советники Трампа проинформировали его об этом. Некоторые советовали вести себя сдержанно, тогда как другие, во главе с Бэнноном и Маттисом, настаивали, что доверия заслуживает лишь вариант уничтожения иранской ядерной инфраструктуры с помощью массированного превентивного удара, а также расширение присутствия Соединенных Штатов в Ираке для отражения возможных нападений Ирана. Помпео, давнишний сторонник смены режима в Иране, доказывал, что подобный удар мог бы привести к народному восстанию и изгнанию верховного лидера. Эту ободряющую теорию сам Трамп уже слышал по телевидению в программе, где телеведущие брали интервью у экспертов исследовательских центров.

И опять-таки нервничающие союзники предложили посредничество в поисках дипломатического решения. Они попытались вернуть к жизни ядерную сделку 2015 г., утверждая, что она особенно актуальна в свете последних событий. Но было слишком поздно. Удары по ядерным объектам в Араке, Фордоу, Исфахане, Натанзе и Парчине привели к ответным ударам по войскам США в Ираке, к новым атакам возмездия против целей в Иране и очередным терактам против американцев в Европе и на Ближнем Востоке. Тегеран также поклялся возродить ядерную программу в больших масштабах, чем раньше. Президент, обещавший прекратить бессмысленную гибель американцев и растранжиривание средств на Ближнем Востоке, теперь недоумевал, как мог дойти до очередной войны в этом регионе.

Борьба с Китаем

Октябрь 2017 г.: эксперты считают, что это самая опасная конфронтация ядерных держав со времен Кубинского ракетного кризиса. После беспрецедентной эскалации торговой войны между США и Китаем – гораздо худшей, чем предсказывали обе стороны – стычка в Южно-Китайском море привела к потерям с обеих сторон и интенсивной перестрелке между флотами. Прошли слухи, что КНР привела ядерные силы в состояние повышенной боеготовности. Конфликт, которого многие так опасались, начался.

Китай был главным объектом критики Трампа во время избирательной кампании и в первые месяцы пребывания на президентском посту. Еще в роли кандидата Трамп то и дело обвинял Пекин в уничтожении американских рабочих мест и в краже американских секретных материалов. «Мы не можем и дальше позволять Китаю насиловать нашу страну», – сказал он. Бэннон, создавший теневой совет национальной безопасности в начале президентства Трампа, даже предсказывал конфликт с Китаем. «В течение следующих 5–10 лет мы будем воевать в Южно-Китайском море», – сказал он в марте 2016 года. – У меня нет на этот счет никаких сомнений».

Вскоре после своего избрания Трамп принял телефонный звонок с поздравлениями от президента Тайваня Цай Инвэнь, нарушив дипломатическую традицию и намекнув на возможные изменения в политике «единого Китая», которую до этого проводили Соединенные Штаты. Неясно, было ли это сделано неумышленно или сознательно. Но в любом случае Трамп оправдывал свой подход и настаивал на том, что политика будет зависеть от того, пойдет ли Пекин на уступки в торговле. «Разве Китай спрашивал у нас, хорошо ли обесценивать свою валюту (чтобы затруднить конкуренцию нашим компаниям), облагать наши экспортные товары высокими налогами (США не облагают такими же налогами китайские товары) или наращивать военную мощь в центре Южно-Китайского моря?» – написал он в Твиттере. – «Я так не думаю!» В феврале 2017 г., после звонка китайского президента Си Цзиньпина, Трамп объявил, что готов согласиться с политикой «единого Китая». Азиатские эксперты испытали облегчение, но президента привело в ярость то, что многие решили, будто он дал задний ход. «Трамп проиграл в первом сражении с Си и теперь будет восприниматься как бумажный тигр», – сказал в интервью «Нью-Йорк Таймс» профессор Народного университета Китая Ши Йнхун.

Были и другие ранние признаки грядущих столкновений. На слушаниях в связи с его возможным назначением на пост государственного секретаря Рекс Тиллерсон, похоже, провел красную черту в Южно-Китайском море, отметив, что «нельзя позволить Китаю иметь доступ к островам». Некоторые пропустили эти слова мимо ушей как надуманную риторику, но только не Пекин. Государственная газета China Daily предупредила, что любая попытка проводить подобную политику может привести к «губительной конфронтации», а Global Times заявила, что это может спровоцировать «крупномасштабную войну».

Затем начались торговые споры. Трамп выдвинул на пост руководителя нового Национального совета по торговле при Белом доме Питера Наварро, автора книги «Грядущие китайские войны, смерть от Китая» и других провокационных книг, описывающего отношения с точки зрения игры с нулевой суммой и настаивающего на необходимости повышения американских пошлин и введения торговых санкций. Подобно Бэннону, Наварро постоянно вызывал дух военного конфликта с Пекином и требовал более жестких экономических мер – не только для того, чтобы выправить торговый баланс между Соединенными Штатами и КНР, но и для ослабления военной мощи Пекина, которая, как он утверждал, будет неизбежно использована против США. Эта риторика встревожила многих наблюдателей, но они нашли успокоение в идее о том, что ни одна из сторон не может позволить себе конфронтацию.

Однако последовавшие решения действительно сделали войну неизбежной. В июне 2017 г. Северная Корея испытала еще одну ракету дальнего радиуса действия. Это приблизило ее к возможности нанести удар по Соединенным Штатам, и Трамп потребовал, чтобы Китай остановил своего маленького союзника, пригрозив «серьезными последствиями», если Пекин откажется. Пекин не был заинтересован в наращивании КНДР ядерного потенциала, но беспокоился по поводу того, что полная изоляция Пхеньяна, как этого требовал Трамп, может привести режим к краху, вследствие чего миллионы северокорейских беженцев устремятся в Китай. Более того, это было чревато образованием единого корейского государства под управлением Сеула, имеющего на вооружении ядерный арсенал Северной Кореи и состоящего в союзнических отношениях с Вашингтоном.

Китай согласился на новое заявление Совета Безопасности ООН с осуждением Северной Кореи, а также продлил запрет на импорт угля из КНДР, но отказался от более жестких мер. Разгневанный непрерывной критикой Трампа, а также конфронтацией по поводу торговли, Си счел Соединенные Штаты более серьезной угрозой для Китая, чем соседнее государство, и предупредил, что Вашингтону не удастся его запугать.

В то же время текущий торговый дефицит США в торговле с Китаем вырос, что частично объяснялось растущим дефицитом американского бюджета, который был вызван начатым Трампом массированным сокращением налогов. Этот факт в сочетании с упрямством Китая по поводу Северной Кореи убедил Белый дом, что пришло время для жестких действий. Внешнеполитические эксперты, наряду с госсекретарем и министром финансов, предупреждали о риске опасной эскалации, но президент не обратил на них внимания и заявил, что дни, когда Китай мог использовать американцев для собственной выгоды, окончены. В июле администрация официально заклеймила Китай как «манипулятора валютным курсом» (несмотря на имеющиеся доказательства, что фактически Пекин использовал свои валютные резервы для поддержания справедливой цены юаня) и ввела 45-процентную пошлину на китайские товары. К восторгу толпы, собравшейся на митинг во Флориде, Трамп объявил, что эти новые меры будут действовать до тех пор, пока Пекин не повысит курс своей валюты, не начнет покупать больше американских товаров и не введет более жесткие санкции против Пхеньяна.

Воинственно настроенные советники Трампа уверяли его, что реакция Китая будет умеренной с учетом его зависимости от экспорта и большого количества облигаций американского казначейства в авуарах Пекина. Но они недооценили волну национализма, поднятую действиями США. Си вынужден был показать силу и нанес ответный удар.

Через несколько дней Си объявил, что Китай подает иск против Соединенных Штатов во Всемирную торговую организацию по поводу импортной пошлины (он был уверен, что выиграет) и ввел ответную пошлину на импорт из США в размере 45%. Китайцы считали, что война пошлин причинит больше вреда Соединенным Штатам, чем Китаю (поскольку американцы покупали намного больше китайских товаров, чем китайцы американских), и знали, что последующая инфляция – особенно на такие товары как одежда, обувь, игрушки и электроника – настроит против Трампа «синие воротнички», голосовавшие за него. Что еще важнее, они сознавали, что готовы идти на жертвы в большей мере, чем американцы. Си также велел Центральному банку Китая продать облигации Казначейства США на сумму 100 млрд долларов, что сразу вызвало рост процентных ставок и привело к обвалу индекса Доу Джонса на 800 пунктов за один день. Тот факт, что Китай вложил какую-то часть наличных от продажи облигаций в крупные американские компании по сниженным ценам, только подогрел националистические настроения в Америке. Трамп воспользовался этим, потребовав принять новый закон для блокирования китайских инвестиций.

После обмена личными оскорблениями Трамп объявил, что, если Китай не начнет строить справедливые отношения с Соединенными Штатами, Вашингтон может пересмотреть политику «единого Китая». Воодушевляемый Бэнноном, доказывавшим в кулуарах, что лучше пойти на неизбежную конфронтацию с Китаем, пока есть военное превосходство, Трамп принялся публично рассуждать о приглашении президента Тайваня в Вашингтон и о продаже острову противоракетных систем и подлодок.

Китай ответил, что «отреагирует решительно» на любое изменение в политике Соединенных Штатов по отношению к Тайваню. По мнению экспертов, это как минимум означало прекращение торговли с Тайванем (который экспортирует 30% товаров в Китай) и, в крайнем случае, военные удары по острову. Поскольку более миллиарда жителей материкового Китая страстно привержены идее номинального единства страны, мало кто сомневался, что Пекин не шутит. Обычно вялые празднования Дня рождения нации 1 октября превратились в пугающую демонстрацию антиамериканизма.

Именно в этих условиях инцидент в Южно-Китайском море привел к эскалации, которой многие опасались. Подробности до конца неясны, но все началось с того, что американский разведывательный корабль, находясь в спорных водах в густом тумане, случайно протаранил китайский траулер. В последовавшем замешательстве фрегат ВМФ Народно-освободительной армии Китая открыл огонь по невооруженному кораблю США, американский эсминец потопил китайский фрегат, а китайская торпеда сильно повредила эсминец, убив трех американцев.

В регион устремляется американский авианосец с силами специального назначения на борту, а Пекин развертывает дополнительные ударные подлодки и начинает агрессивные облеты и патрулирование Южно-Китайского моря. Тиллерсон стремится связаться со своим китайским коллегой, но официальные лица в Пекине не уверены, что он выступает от имени администрации, и опасаются, что Трамп не примет ничего, кроме победы.

Просочившиеся из разведслужб США оценки свидетельствуют о том, что крупномасштабный конфликт может быстро привести к сотням тысяч жертв, в него будут втянуты соседние государства, и он причинит экономический ущерб, оцениваемый в триллионы долларов. Но, поскольку национализм свирепствует в обеих странах, ни одна из столиц не видит пути к отступлению. А ведь все, чего хотел Трамп – это получить от Китая более выгодную сделку.

Следующая корейская война

Декабрь 2018 г.: Северная Корея только что открыла тяжелый артиллерийский огонь по целям в Сеуле, убив тысячи или, возможно, десятки тысяч людей; пока еще слишком рано делать выводы. Американские и южнокорейские войска, теперь, по условиям Договора о взаимной обороне, объединенные под командованием США, открыли артиллерийский и ракетный огонь по позициям северокорейских военных и нанесли удары с воздуха по их передовой сети противовоздушной обороны. Из бункера близ Пхеньяна неуравновешенный диктатор Ким Чен Ын пообещал «сжечь Сеул и Токио дотла», намекая на запасы ядерного и химического оружия Северной Кореи, если «империалистические» силы немедленно не прекратят атаки. Вашингтон ожидал подобную реакцию от Северной Кореи, когда предусмотрительно нанес удар по пусковой установке межконтинентальной баллистической ракеты, способной доставить ядерную боеголовку до американского континента. Тем самым Трамп сдержал обещание не дать Пхеньяну такой возможности. Но мало кто думал, что КНДР пойдет так далеко, напав на Южную Корею и рискуя собственным уничтожением. Теперь Трамп должен решить, продолжать ли войну, чреватую эскалацией до ядерного противостояния, или согласиться с тем, что будет рассматриваться как унизительное отступление. Некоторые советники подначивают его быстро закончить дело, тогда как другие предупреждают, что, если он пойдет на этот шаг, это будет стоить жизни слишком многим из тех 28 тыс. американских солдат и офицеров, которые расквартированы на полуострове, не говоря уже о 10 млн жителей Сеула. Собравшись в Зале оперативных совещаний Белого дома, Трамп и его помощники размышляют об этом ужасном выборе.

Как могло дойти до такого? Даже самые суровые критики Трампа признают, что у США нет хороших вариантов тактики в КНДР. Параноидальный режим в Пхеньяне, находящийся в изоляции более 20 лет, получил на вооружение ядерный арсенал, ракеты для доставки боеголовок и казался невосприимчивым к положительным и отрицательным стимулам. Так называемые «Рамочные договоренности» 1994 г. для сворачивания ядерной программы Северной Кореи развалились в 2003 г., когда Пхеньян был уличен в их нарушении, что побудило администрацию Джорджа Буша отказаться от сделки в пользу ужесточения санкций. Многочисленные раунды переговоров не увенчались успехом. К 2017 г., по оценкам экспертов, Северная Корея имела более десятка ядерных боеголовок и накапливала необходимые ядерные материалы для производства новых бомб. Специалисты также полагали, что у Северной Кореи есть ракеты, способные доставлять эти боеголовки до целей по всей Азии, и что она испытывает ракеты, которые смогут уже в 2023 г. долететь до Западного побережья США.

После того как новая администрация заняла Белый дом, многочисленные внешние эксперты и бывшие высокопоставленные чиновники призывали Трампа сделать Северную Корею приоритетом во внешней политике. Соглашаясь с тем, что полное сворачивание ее ядерных и ракетных программ представляется нереалистичной долгосрочной целью, большинство призывало к переговорам, на которых следует предложить пакет экономических стимулов и гарантий безопасности в обмен на прекращение дальнейших испытаний и разработки ОМУ. Они утверждали, что важно установить связь с Китаем – единственной страной, способной повлиять на Северную Корею.

Но администрация предпочла более конфронтационный путь. Еще до того, как Трамп занял Белый дом, Ким хвастливо заявлял, что работает над возможностями нанесения ядерного удара по Соединенным Штатам. Трамп отреагировал на это, написав в Твиттере: «Этому не бывать!» Однако 12 февраля 2017 г. КНДР испытала ракету радиусом более 500 км, запустив ее в Японское море в тот момент, когда Трамп проводил встречу с японским премьер-министром Синдзо Абэ в своем имении Мар-а-Лаго, штат Флорида. На следующее утро старший советник Трампа Стивен Миллер объявил, что США вскоре отправят сигнал Северной Корее в виде наращивания военной группировки, которая продемонстрирует «бесспорную военную силу, превосходящую самое смелое воображение». В конце того же месяца Трамп объявил о планах увеличения оборонных расходов на 54 млрд долларов в 2018 г. при соответствующем снижении бюджета на дипломатию. И в марте 2017 г. Тиллерсон отправился в Азию и объявил, что «политические и дипломатические усилия последних 20 лет» не принесли результата, и нужен «новый подход».

В последующие месяцы критики призывали администрацию сопровождать наращивание военной мощи региональной дипломатией, но Трамп решил действовать иначе. Он дал ясно понять, что Вашингтон изменил внешнюю политику. В отличие от своего предшественника, пытавшегося умиротворить Иран, Трамп заявил, что не собирается награждать Тегеран за плохое поведение. Летом 2018 г. администрация объявила, что делает «официальное предупреждение» Северной Корее. Хотя Белый дом согласился с критиками, утверждавшими, что лучше всего оказывать давление на КНДР через Китай, оказалось, что с Пекином невозможно сотрудничать по причине ввода запретительных пошлин и обвинений в экономическом «изнасиловании» США.

Таким образом, проблема усугубилась в первые два года. Северная Корея продолжила испытание ракет и накопление ядерных материалов. Периодически она провоцировала Сеул, обстреливая демилитаризованную зону, хотя и промахиваясь по целям в море. Словесная война между Пхеньяном и Вашингтоном также нарастала – советники не могли убедить президента прикусить язык и не отвечать на возмутительные и провокационные высказывания Кима, и Трамп еще более красочно выразил предупреждение, сделанное в Твиттере, что не позволит Пхеньяну испытать ракету, способную донести ядерный заряд до Соединенных Штатов. Когда разведывательное сообщество доложило, что по всем признакам Пхеньян собирается это сделать, Совет национальной безопасности собрался на совещание, и председатель Объединенного комитета начальников штабов доложил президенту о возможных вариантах ответных действий. Он может попытаться сбить испытательную ракету в полете, но при этом высок риск промаха, и даже успешный перехват может спровоцировать военный ответ. Он может ничего не предпринимать, но это означало бы потерять лицо и придать больше смелости Северной Корее. Либо он мог бы уничтожить ракету вместе с пусковой установкой, обстреляв ее крылатыми ракетами, тем самым лишив Пхеньян ядерных средств сдерживания, проведя четкую «красную линию» и дав ясный сигнал остальному миру.

Источники, присутствовавшие на совещании, сообщали, что, выбрав третий вариант действий, президент сказал: «Пора нам уже снова побеждать в войнах».

Уроки из будущего

Это пугающее будущее отнюдь не неизбежно. Несмотря на первоначальную воинственную риторику и обещание резко порвать с прошлым, внешняя политика США вполне может оказаться не настолько революционной и опрометчивой, как многие опасаются. Трамп уже продемонстрировал способность менять курс без малейших угрызений совести по многим вопросам: от абортов до войны в Ираке, и здравые рекомендации наиболее искушенных советников могут умерить его пыл и склонность к поспешным и безрассудным действиям.

С другой стороны, с учетом темперамента президента, стиля принятия решений и его внешнеполитических предпочтений, подобные сценарии вполне правдоподобны: внешнеполитические катастрофы иногда случаются. Представьте себе, что Дух из будущего открыл бы мировым лидерам в 1914 г., к каким катаклизмам приведет их политика. Или что в 1965 г. президент Линдон Джонсон узнал, к чему через десять лет приведет эскалация во Вьетнаме. Или если бы в 2003 г. президенту США Джорджу Бушу были показаны последствия вторжения в Ирак. Во всех этих случаях неумные решения, ущербный процесс и принятие желаемого за действительное привели к катастрофе, которую можно было предвидеть.

Быть может, Трамп прав в том, что резкое наращивание военной мощи в том или ином регионе, репутация непредсказуемого политика, стиль переговоров с высокими ставками и отказ идти на компромисс убедят другие страны пойти на уступки, которые увеличат безопасность Америки, обеспечат ее процветание и снова сделают ее великой. Но он может и заблуждаться на этот счет.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 3, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 июля 2017 > № 2258204 Филип Гордон

Максим Орешкин: Рынок Вьетнама может стать «стартовой» площадкой для совместного выхода на рынки других государств АСЕАН

30 июня 2017 года Министр экономического развития РФ Максим Орешкин выступил на открытии Российско-Вьетнамского экономического форума.

Максим Орешкин:

Всем добрый день! Уважаемый господин Чан Дай Куанг! Уважаемые вьетнамские и российские друзья!

Рад возможности сегодня выступить на открытии Российско-Вьетнамского делового форума.

Мы придаем очень важное значение официальному визиту в Россию Президента Вьетнама. Рассчитываем, что переговоры, которые состоялись вчера между нашими президентами, придадут дополнительный импульс нашему сотрудничеству на ключевых направлениях.

Исторически Россию и Вьетнам связывают очень крепкие традиции взаимной поддержки и глубокой симпатии между народами двух государств. Между нашими странами накоплен уникальный опыт сотрудничества практически во всех областях – торговля, инвестиции – которые распространяются на все отрасли экономики. Можно выделить и энергетику, промышленность, транспорт, связь, высокие технологии, науку, образование и культуру.

Все это позволило реализовать уникальный для России и других государств-членов Евразийского экономического союза проект региональной интеграции – зону свободной торговли с Вьетнамом.

Вместе с тем существующий потенциал раскрыт пока еще не в полной мере. В ближайшие годы важно сконцентрировать усилия на создании благоприятных условий для развития торговли, реализации крупных инвестиционных проектов, поддержке малого и среднего предпринимательства.

Развитию этих направлений будет способствовать реализация того пакета документов, который вчера был подписан в присутствии президентов России и Вьетнама.

Резервы для наращивания двустороннего товарооборота видим в укреплении взаимодействия в сфере сельского хозяйства. Рассчитываем на расширение номенклатуры поставок сельхозпродукции уже в ближайшее время. Россия готова удовлетворить растущий спрос на кормовые культуры во Вьетнаме. О существующем потенциале говорит многократный – более чем в 15 раз – рост поставок российских зерновых на рынок Вьетнама в этом году.

Одновременно, снижение тарифов создало дополнительные условия для увеличения импорта в Россию таких традиционных вьетнамских товаров, как фрукты и рыба.

В этой связи принципиальное значение имеет четкая и оперативная работа ветеринарных органов России и Вьетнама по предоставлению доступа продовольственных товаров на рынки двух стран.

В рамках Соглашения о свободной торговле дополнительные возможности появляются и у инвесторов.

Правительство Российской Федерации оказывает необходимую поддержку проектам в сферах электроэнергетики, добычи полезных ископаемых и других отраслях. Наши компании имеют богатый опыт при реализации инициатив как в этих областях, так и других, а также новых, которые развиваются в последние годы. Такие проекты создают предпосылки для увеличения экспорта товаров, услуг, расширения финансово-кредитного сотрудничества.

В настоящее время созданы новые банковские продукты для обслуживания российско-вьетнамских проектов и торговых операций компаний двух стран. Вьетнамско-Российским банком (ВРБ) запущен канал расчетов в национальных валютах. Следует активнее подключать экономических операторов двух стран к использованию этой инфраструктуры.

В России создан универсальный механизм финансовой и нефинансовой поддержки экспортеров в формате «одного окна» – Российский экспортный центр.

Важным инструментом для качественного роста российско-вьетнамского торгово-экономического сотрудничества может стать укрепление связей и контактов между малыми и средними предприятиями. Обмен опытом в этой сфере, проведение выставок и ярмарок, создание платформы по поддержке инновационных стартапов должны стать приоритетными направлениями сотрудничества.

Отмечу, что для многих компаний рынок Вьетнама может стать «стартовой» площадкой для совместного выхода на рынки других государств АСЕАН. Для этого необходимы совместные усилия по либерализации торговли и развитию инвестиционного взаимодействия.

В этой связи нами предложено разработать совместную программу торгово-экономического и инвестиционного сотрудничества на среднесрочную перспективу. При ее подготовке будут учтены предложения и рекомендации, которые сегодня выскажут участники форума.

В заключение еще раз подчеркну важную роль, которую призваны сыграть деловые сообщества России и Вьетнама в обеспечении дальнейшего развития торгово-экономического сотрудничества, повышения его уровня и качества.

Пользуясь случаем, хочу пригласить всех участников Российско-Вьетнамского делового форума в сентябре этого года во Владивосток на Восточный экономический форум.

На этой площадке будем обсуждать новые возможности экономического развития региона, инвестиционный потенциал различных отраслей экономики Дальнего Востока – от сельского хозяйства и туризма до высоких технологий.

Будем рады видеть Вас на форуме.

Спасибо большое за внимание.

Россия. Вьетнам > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 30 июня 2017 > № 2238191 Максим Орешкин

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения», Москва, 30 июня 2017 года

Уважаемый Александр Александрович,

Уважаемый д-р Г.Киссинджер,

Дамы и господа,

Коллеги,

Для меня большая честь выступить на втором Международном научно-экспертном форуме «Примаковские чтения» под эгидой ИМЭМО РАН.

Хотел бы поприветствовать присутствующих здесь видных ученых, государственных деятелей, политиков, дипломатов – как из России, так и зарубежных государств.

В нынешней не самой простой ситуации на международной арене сопряжение интеллектуальных усилий, деполитизированный, действительно экспертный поиск оптимальных путей преодоления общих насущных проблем заслуживают искреннего уважения и поддержки.

Мы в Министерстве иностранных дел России отмечаем нацеленность «Примаковских чтений» на рассмотрение комплекса актуальных вопросов современности с опорой на опыт наших великих предшественников, в том числе, разумеется, с использованием многогранного творческого наследия Е.М.Примакова. Выдающийся государственный и общественный деятель современности, дипломат, ученый, мыслитель Евгений Максимович не только внес значительный вклад в выработку ключевых, прошедших проверку временем положений внешнеполитической доктрины современной России. Он всемерно способствовал комплексному осмыслению разворачивающихся в «постбиполярном» мире сложных процессов, которые, как показала жизнь, не вписываются в упрощенную логику «конца истории».

Россия честно выполнила свою часть «домашнего задания» по ликвидации наследия «холодной войны», много сделав для упрочения доверия и взаимопонимания в Евро-Атлантике, в мире в целом. В числе наиболее крупных шагов отмечу нашу без преувеличения решающую роль в деле объединения Германии, вывод войск из государств Центральной и Восточной Европы и стран Балтии. Все это время мы «играли с открытыми картами», действовали без скрытых мыслей и двойных повесток. Нелишне напомнить, что во многом благодаря нашей политике за последние четверть века европейцы смогли сэкономить колоссальные средства, сократив расходы на оборону и направляя их на социально-экономическое развитие своих государств, повышение благосостояния граждан.

К сожалению, мир не стал ни более стабильным, ни более предсказуемым. Мы неоднократно говорили о причинах деградации международной обстановки, о нежизнеспособности концепции однополярности, о контрпродуктивности односторонних действий, об опасности подрыва международного права и связанного с этим роста силового фактора в мировых делах.

Сегодня очевидно, что уходящая корнями в начало 1990-х годов прошлого века «либеральная» модель глобализации, прежде всего ее экономическая составляющая, ориентированная на обеспечение лидерства и процветания узкой группы государств за счет остального мира, себя исчерпала. Она продемонстрировала неустойчивость к различным вызовам, неспособность эффективно справляться с многочисленными проблемами, хотя внешние лозунги, казалось бы, благородные.

Дополнительные возможности, открывшиеся перед человечеством в связи с переходом на новый промышленный и технологический уклад, не привели к сокращению разрыва в уровне развития между богатыми и бедными странами. За последние десятилетия он увеличился. Сохраняется волатильность в мировой экономике и мировых финансах. Серьезными рисками чреваты изменения климата. Бедность, социальная незащищенность, обостряющаяся конкуренция практически по всем азимутам способствуют росту изоляционизма, протекционизма, национализма, экстремизма, неконтролируемой миграции.

Оборотной стороной «западноцентричной» модели глобализации, настойчивого стремления измерять других по шкале своих псевдолиберальных ценностей, внедрять извне преобразования без учета местной специфики, а то и применять силу для смены неугодных режимов стал всплеск международного терроризма. В свою очередь, непрекращающиеся кровавые теракты в различных регионах мира, поразивший Европу миграционный кризис говорят об иллюзорности попыток построить «отдельные островки безопасности», отсидеться «в тихой гавани» или решать свои проблемы без опоры на широкое многосторонне сотрудничество.

Особую тревогу вызывает масштабный рост киберпреступности, участившееся использование информационных и коммуникационных технологий в целях оказания воздействия на общественно-политическую и социально-экономическую обстановку и манипулирования общественным сознанием ради достижения и решения узкокорыстных задач. Не менее опасна пропаганда в киберпространстве идей экстремизма, вербовка граждан в ряды международных террористических организаций. Россия на протяжении многих лет последовательно добивается принятия под эгидой ООН универсальных правил ответственного поведения государств в киберпространстве. Ожидаем реакции на наши предложения.

Очевидно, что в обозримой перспективе мир продолжит сталкиваться с целым рядом проблем долгосрочного, поистине общецивилизационного характера. Президент России В.В.Путин, выступая недавно на заседании ПМЭФ, подчеркнул, что мы не должны, не имеем права размениваться, тратить силы и время на склоки, распри, геополитические игры. Востребованы мудрые, взвешенные подходы, подразумевающие отказ от ставки на единоличное глобальное доминирование, от порочной практики «двойных стандартов».

Сегодня все мы являемся участниками объективного процесса формирования полицентричного мироустройства, о котором много говорил и писал Е.М.Примаков. Его талант ученого, подлинно системный подход позволили вычленить главное, четко уловить смысл тектонических подвижек на международной арене. Вряд ли кто-то может оспаривать, что это естественная тенденция, связанная с перераспределением глобального баланса сил, с усилением фактора культурно-цивилизационной идентичности в современном мире. В наших общих интересах не сдерживать этот процесс, а обеспечивать его устойчивость и предсказуемость, сделать так, чтобы обновленный, очищенный на основе принципов Устава ООН миропорядок, был справедливым и демократическим, а глобализация играла объединительную роль, учитывая интересы всех без исключения участников международного общения, способствуя обеспечению стабильного и безопасного будущего всего человечества.

Появление новых, уверенных в своих возможностях центров экономической мощи и связанного с этим политического влияния подразумевает новый, более высокий уровень взаимного доверия, что невозможно без соблюдения таких основополагающих принципов международной жизни, как суверенитет государств, невмешательство в их внутренние дела, разрешение споров мирными средствами. Необходимо договориться о единообразном толковании принципов и норм международного права. Трудно переоценить в этой связи значение ООН, обладающей универсальной легитимностью. Практика последнего времени показала, что солидарные действия, подкрепленные авторитетом ООН в форме соответствующих резолюций ее Совета Безопасности, способны привести к значительному прогрессу в решении самых сложных и запутанных проблем.

Попытки приспособить к реалиям XXI века институты эпохи биполярного противостояния обречены на провал. В частности, Североатлантический альянс до сих пор остается в логике «холодной войны», пытаясь найти оправдание собственному существованию. При этом он оказался не в состоянии дать адекватный ответ на рост главной угрозы современности – террористической. И одновременно своими действиями НАТО серьезно раскачало и продолжает раскачивать структуру безопасности в Европе. Это, безусловно, противоречит чаяниям народов европейского континента.

Международные отношения подошли сегодня к крайне важной развилке. От того, по какому пути мы пойдем, зависит картина мира через 15-20 и более лет. Либо продолжится потеря времени, пустая трата ресурсов и средств, что чревато новой гонкой вооружений, дальнейшим расширением пространства нестабильности, хаоса, неуправляемости. Либо ведущим центрам цивилизации удастся договориться, объединить усилия на основе широкого международного партнерства при центральной координирующей роли ООН. Россия однозначно выступает за второй вариант. Мы неизменно открыты к совместной работе со всеми, кто проявляет встречную готовность в целях эффективного решения ключевых вопросов мирового развития. Этот наш подход – в пользу коллективных, многосторонних усилий по укреплению безопасности, налаживанию широкого равноправного взаимовыгодного сотрудничества – разделяется большинством членов мирового сообщества.

Россия будет и впредь действовать именно в таком ключе, продвигать мирную, позитивную, устремленную в будущее повестку дня в международных делах, выступать в качестве уравновешивающего фактора, гаранта глобальной стабильности. Продолжим наращивать взаимодействие с партнерами в таких объединениях нового типа как «Группа двадцати», БРИКС, ШОС, ЕАЭС, другие объединения на пространстве СНГ, где нет «ведущих» и «ведомых», где решения принимаются на основе выверенного консенсуса с учетом интересов всех без исключения участников.

Особое значение в сегодняшнем мире придается отношениям между Россией и Соединенными Штатами Америки, от которых зависит решение множества международных проблем – от обеспечения стратегической стабильности до урегулирования региональных кризисов. Мы видим, с какой озабоченностью большинство стран мира воспринимают нынешнее ненормальное состояние этих отношений, которые стали заложником внутриполитической борьбы в США.

Рассчитываем, что встреча президентов В.В.Путина и Д.Трампа в Гамбурге, о которой было объявлено, внесет ясность в вопрос о перспективах российско-американского взаимодействия. Лично я искренне надеюсь, что возобладает прагматизм, нацеленность на обеспечение национальных интересов реалистичными и наиболее эффективными методами. Именно такой подход всегда отличал «патриарха» американской внешней политики и большого друга Е.М.Примакова Г.Киссинджера, который вместе с нами сегодня участвует в этих очень важных «Примаковских чтениях».

Уважаемые коллеги,

Научно-экспертное сообщество призвано играть энергичную роль в деле всестороннего, комплексного анализа международной ситуации. Напомню, что Евгений Максимович придавал большое значение такой работе. По его инициативе были созданы Отделение глобальных проблем и международных отношений РАН и Центр ситуационного анализа РАН. Рассчитываю, что высокий потенциал «Примаковских чтений» будет и далее в полной мере востребован в интересах объективного осмысления многочисленных проблем современности, нахождения возможностей для их долгосрочного урегулирования, оздоровления обстановки в мире в целом.

Благодарю за внимание.

Вопрос: Как известно, планируется встреча между Президентом России В.В.Путиным и Президентом США Д.Трампом. Мы знаем, что атмосфера в отношениях довольно тяжелая. Каковы, на Ваш взгляд, ожидания от этой встречи у В.В.Путина?

С.В.Лавров: Полагаю, что как Президент России В.В.Путин, так и Президент США Д.Трамп в своей деятельности руководствуются национальными интересами своих стран и, наверное, лучше, чем кто-либо другой они понимают эти интересы.

Я вспоминаю, как очень давно я работал в Нью-Йорке, и Э.Барак, будучи министром обороны Израиля, приезжал в Нью-Йорк. В его честь Посол Израиля устроил ужин, на котором мы с Г.Киссинджером оказались за одним столом с хозяином и Э.Бараком. Это было через несколько дней после назначения Е.М.Примакова Министром иностранных дел России (январь 1996 г.). Кто-то из сидевших за этим столом спросил у Г.Киссинджера, как он относится к тому, что Е.М.Примаков был назначен Министром иностранных дел после достаточно либерального периода во внешней политике Российской Федерации. Г.Киссинджер ответил, что ему всегда было проще иметь дело с теми, кто понимает свои национальные интересы. Я исхожу из того, что президенты В.В.Путин и Д.Трамп понимают эти интересы. Ожидания предпочитаю не формулировать, потому что самое главное, что будет преодолен ненормальный этап в наших отношениях, когда лидеры двух ведущих держав общались между собой только по телефону и ни разу не встречались лично. Да, у нас был Госсекретарь США Р.Тиллерсон, в Белом доме меня принимал Президент США Д.Трамп, но все-таки личный контакт президентов в дополнение к их телефонным разговорам очень важен, тем более что, судя по телефонным разговорам, у них обоих есть желание преодолеть ненормальность, которая сегодня сложилась, и начать договариваться по конкретным вещам, от которых зависят двусторонние отношения, включая интересы бизнеса обеих стран, и решение международных проблем.

Когда мы обсуждаем с нашими европейскими и другими партнерами украинский кризис, задачи урегулирования в Сирии, последние события, связанные обвинениями Дамаска в том, что 4 апреля правительственные силы в Хан-Шейхуне использовали химическое оружие (в этой связи Организация по запрещению химического оружия (ОЗХО) очень невнятно реагировала, отказывалась ехать на место, не предоставила никакой информации, а вчера распространила доклад, в котором говорится, что они не уверены, что зарин, который вроде бы там обнаружен, был сброшен в бомбах с самолета; они не знают, как там оказался зарин, а все эти месяцы нагнеталась атмосфера), с кем бы мы ни говорили, какую бы тему ни обсуждали (надеюсь, не открою большого секрета), по любому из этих и многим другим вопросам, когда мы начинаем продвигать свои аргументы с европейскими партнерами, с представителями международных структур, нам шепчут, чтобы мы договорились с американцами, и все остальное очень легко и просто уляжется. Я не к тому, что это плохо. Жизнь такова, что по многим вопросам действительно нужно договариваться России и США, но, конечно же, мы не можем забывать и о других державах, которые имеют свои особые интересы в других районах мира. Это просто показывает, что сохранять эту ненормальность наших отношений дальше было бы огромной ошибкой, потому что от этого страдают многие.

Надеюсь, что на этой встрече возобладают прагматизм, реализм и осознание того, что каждая из наших стран может обеспечивать свои национальные интересы более эффективно «в концерте», а не через «сольное выступление».

Вопрос: У Г.Киссинджера есть фраза, что Россия в исторической перспективе зачастую не шла на компромисс и получала поражение по тем или иным вопросам. Не кажется ли Вам, что по целому ряду международной повестки мы «играем не в своей лиге»?

С.В.Лавров: Все зависит от того, кто смотрит на ту или иную ситуацию. Не знаю, воспринимается ли в политологическом сообществе, что мы «играем не в своей лиге». Я читал и до сих пор слышу критику о том, что мы зря ввязались в конфликт в Донбассе, в Сирийский конфликт. Наверное, здесь нужно комплексно подходить к тому, что из себя представляет та или иная нация и народ. Это люди, которые хотят исключительно «хлеба и зрелищ», и им все равно, как они воспринимаются на международной арене, в качестве каких игроков – серьезных, ответственных, самостоятельных, достойных – или те, которые ради «хлеба и зрелищ» готовы поддерживать любые капризы гегемона. Для меня очень важно, чтобы это было понято.

Я не хочу проводить параллели, но не так давно на одном из наших каналов были рассуждения о том, почему мы не сдали Ленинград немцам, и жили бы хорошо, и жизни бы спасли. Для меня не существует этого вопроса. Пускай все это определяют те, кто анализирует ситуацию, пускай определяют на основе критериев, которыми они руководствуются как политологи и аналитики.

Соответствовало бы тому весу, который мы имеем в мировой политике молчание и признание переворота, если бы мы на Украине бросили русских и русскоязычных после того, как организаторы антиконституционного вооруженного госпереворота, поддержанного из-за границы, первым своим актом объявили запрет на многие вещи, которые были связаны с русским языком, ввели дискриминацию русского языка, а потом объявили о том, что русские в Крыму никогда не будут думать по-украински, поэтому русских из Крыма надо выгнать? Это уже неважно. Если бы мы этого не сделали, мы бы предали свою цивилизацию, которую наши предки столетиями создавали, распространяли ее, как сказал Генри, на огромные пространства. То же самое происходит в Сирии. Некоторые из ведущих членов мирового сообщества взяли курс на то, чтобы любой ценой свалить Президента САР Б.Асада, в том числе, как это было с М.Каддафи, путем прямого блокирования с террористами в расчёте на то, что потом этих террористов как-то «урезонят». Стоит ли говорить, что это не наша лига, и пускай, мол, играют те, кто там привык, в ситуации, когда мы от террористов страдали больше, чем кто-либо еще за нашу постсоветскую историю, когда подобные рода грязные сделки с преступниками противоречат всем устоям международного права? В лиге, о которой я веду речь и на которую, как Вы сказали, может быть нам бы и не стоило претендовать, играют методами, которые подрывают все основы международного права и принципы Устава ООН. Я не знаю, наше ли это дело, но считаю, что наше дело – защищать то, о чем договорились после Великой Победы в 1945 г. У меня нет другого ответа на этот вопрос. Повторю, это дело вкуса, воспитания и политических взглядов. Я постарался изложить свои.

Вопрос: Сейчас настала пора, когда встреча президентов, к сожалению, не всегда достаточна для того, чтобы убедить народы стран, которые они возлглавляют. В частности, в США сейчас огромную роль в формировании в т.ч. внешней политики играет Конгресс США. Как Вы считаете, достаточно ли со стороны России коммуникации с членами Конгресса США, каждый из которых действует на основе информации, представленной определенными лоббистами и СМИ, которые не всегда хорошо информированы о России? Планируется ли новая волна коммуникации для того, чтобы напрямую донести правду и свою точку зрения, в т.ч. через каналы народной дипломатии?

С.В.Лавров: Конгресс США не только сейчас, но и всегда играл и продолжает играть очень важную предусмотренную Конституцией США роль во внешней политике, как и во многих других делах. Кроме того, каналов коммуникации сейчас практически нет. Я вижу здесь А.К.Пушкова и других наших парламентариев. Уже несколько лет, еще до того, как прошли новые выборы в США, были попытки установить такие контакты, даже состоялись результативные короткие встречи на полях различных международных форумов. Но сейчас, как нам сообщили из Вашингтона, американские законодатели, включая руководителей международных комиссий Конгресса, взяли паузу. Это я очень вежливо пытаюсь объяснить то, что нам сказали.

Считаю это неправильным, что межпарламентские связи, как показывает опыт наших отношений с подавляющим большинством государств, это очень важный канал, так как парламентарии являются представителями соответствующих стран, их избрали на соответствующих выборах. Замыкаться в себе, даже учитывая американскую традицию, согласно которой большинство членов Конгресса даже за границу не ездят, неправильно. Но там есть активные деятели – конгрессмены, сенаторы, члены палаты представителей, которые посвящают себя внешней политике. Многие из них внесли важный вклад еще в советско-американские, а теперь в российско-американские отношения. Там есть люди, которые понимают происходящее в мире и, я уверен, заинтересованы в том, чтобы каналы межпарламентского общения не были заблокированы.

Но в США сейчас царит такая атмосфера, идет такая «охота на ведьм», что никто не хочет делать то, что в иной атмосфере считалось бы совершенно нормальным, а в нынешней атмосфере будет воспринято как то, что ты «ведьма». Во многом люди были запуганы, но я думаю, что это пройдет, что это абсолютная аномалия, происходящая сейчас в политической жизни США, когда не предъявляя ни одного доказанного факта, по большому счету пытаются переиграть итоги выборов, не может долго продолжаться. Все-таки американское общество имеет инстинкт самосохранения, как и американская политическая система. Надеюсь на то, что это пройдет. А контакты по линии общественной дипломатии, различных неправительственных организаций, политологических центров, по-моему, продолжаются и сейчас, хотя наши коллеги в российских мозговых центрах ощущают небольшую сдержанность американских партнеров по той же самой причине. Никто сейчас не хочет быть на виду в контактах с нашей страной.

Вопрос: Вы справедливо сказали, что многое в мире будет зависеть от того, договорятся ли русские с американцами. Но выглядит так, что американцы уже договорились с китайцами. Это упрощает или усложняет нашу задачу?

С.В.Лавров: Это опять же игры с нулевой суммой, теория «большого международного заговора», «большая шахматная доска», как писал З.Бзежинский, или то, что написал Г.Киссинджер в своей книге «О Китае». Этот треугольник тасуется многими в разных конфигурациях. Помните, была Кимерика, предсказывалось, что она сложится и будет править миром. Мне кажется, все это нереалистично. Во-первых, это не прибавит устойчивости международной системе, которая после того, как однополярность ушла в прошлое, сейчас ищет новые опоры. Они примерно понятны – страны, которые наиболее быстро развиваются, дополняют круг ведущих мирового развития. Пока все это в движении и, наверное, будет еще долго оставаться в движении. Его остановить нельзя, но придать устойчивость ему нужно. Этим сейчас все занимаются. В этом контексте невозможно говорить, что модель, когда США и Китай объединятся против России или Россия и Китай выступят против США, будет продуктивна.

А вот втроем осознать, как наши три страны, с учетом их влияния на мировые дела и мировую экономику, могут помочь решать международные проблемы, вполне реально. Безусловно, в любой конкретной ситуации у политиков, особенно в странах, где многое зависит от электоральных циклов, как в США, всегда есть искушение сыграть в свою пользу, постараться немного обхитрить своих партнеров ради каких-то геополитических очков перед своими избирателями, союзниками, пойти на некие хитрости и не вполне добросовестно начать себя вести. Бывает такое, и не исключаю, что это может продолжаться. Наверняка в различных странах есть сторонники таких игр, когда с кем-то нужно работать против кого-то. Это жизнь, такое часто бывает в быту, в семейных отношениях, со знакомыми, товарищами. В этом ничего нового нет. Наверное, это никогда не искоренится.

Прошу понять меня правильно, всё-таки необходимо стремиться к тому, чтобы договариваться по-честному, как бы это ни было неестественно для человеческой натуры.

Помните, как В.И.Чапаев ездил в Монте-Карло? Когда раздали карты и игроки стали говорить, у кого сколько очков, кто-то сказал, что у него 21. Василий Иванович попросил, чтобы показали. На его просьбу заметили, что у них принято верить на слово. И тут В.И.Чапаеву «поперла» карта. Что-то похожее сейчас происходит и с обвинениями в наш адрес. Те, кто обвиняют нас в хакерских атаках, санкционированных государством, во вмешательстве в избирательную кампанию США и многих европейских стран, кто обвиняет Б.Асада в применении химического оружия, кто обвиняет нас и других во многих грехах, руководствуются этой самой максимой – в приличном обществе принято верить на слово.

Однако, во-первых, мировое сообщество является многоцветным и многогранным. Во-вторых, тот же самый Президент США Р.Рейган сказал великую фразу: «Доверяй, но проверяй». Мы будем доверять исключительно фактам, а не верить на слово.

Вопрос: Что Вы думаете относительно будущего Европейского Союза? Я знаю, что в Москве многие считают, что ЕС скоро распадется, другие - что он несовершенен. Что можно ожидать от отношений между Россией и Европейским Союзом? Насколько я помню, осенью на заседании Валдайского клуба Вы упомянули, что хорошо было бы, если бы Европа играла более активную роль. Какой должна быть эта роль в нынешней ситуации?

С.В.Лавров: Свой вопрос Вы начали с утверждения, что многие в Москве думают, что ЕС вот-вот распадется и что он несовершенен. Мне казалось, что эти сентенции высказывают лидеры целого ряда стран ЕС. В Москве мы просто слушаем, что там происходит, однако, об этом говорят европейские страны. Не буду сейчас их называть, чтобы их не обвинили в сговоре с русскими по подрыву единства Европейского Союза.

Повторюсь, об этом говорят члены ЕС, и уже даже есть некоторые инициативы действующих политиков, относительно того, чтобы повторить британский пример и провести референдум по выходу из Европейского Союза. Мы на это всё смотрим без какого-либо злорадства, точно не получаем от этого удовольствия, однако понимаем, что повлиять на то, что происходит сейчас в ЕС, мы не можем. Эти процессы, это «брожение» должно как-то успокоиться.

Мы были и есть заинтересованы в едином и сильном Евросоюзе, который говорит в один голос. К огромному сожалению, сейчас один голос ЕС выстраивается по самому низкому камертону, на основе самого низкого общего знаменателя и на основе той позиции, которую занимает русофобское меньшинство. Те же люди, которые конструктивно смотрят на отношения с Россией и понимают контрпродуктивность нынешней ситуации и дальнейшего нагнетания ЕС конфронтации по отношению к нам, разводят руками и говорят, у нас, мол, принцип солидарности и консенсуса. Консенсус, как я об этом уже говорил, предполагает встречу где-то посередине, между крайними позициями. Евросоюз же в своей российской политике последние годы действует не по этому принципу, а выстраивает консенсус путём ухода на экстремистские и антироссийские позиции небольшой группы стран. Мы все знаем, как она называется.

Мы хотим от Европейского Союза, чтобы политика, которую он проводит в отношении нас, да и вообще в отношении любого другого своего партнёра, основывалась на балансе интересов внутри ЕС, а не на диктате меньшинства по отношению к большинству.

?

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 30 июня 2017 > № 2230846 Сергей Лавров

Си Цзиньпин, председатель КНР: Совместно продвигать строительство «Одного пояса и одного пути»

Си Цзиньпин, председатель КНР

Строительство «Одного пояса и одного пути» - дело великое, которое невозможно без великой практики

Более 2000 лет назад наши предки, преодолевая неимоверные трудности, пересекая степи и пустыни, проложили Шелковый путь на суше, соединяющий Азию, Европу и Африку. Наши прадеды на парусных судах совершали походы в далекие моря, сквозь бурю и девятый вал, открыли Морской шелковый путь, объединяющий Восток с Западом. Благодаря Великому шелковому пути открылись окна-коридоры дружественных связей между разными странами планеты, была вписана новая страница в летопись человечества. На Великом шелковом пути закалился и сформировался дух Шелкового пути, в основе которого лежат мир и сотрудничество, открытость и инклюзивность, взаимообмен и взаимозаимствование, взаимовыгода и всеобщий выигрыш. Вот это и есть самое ценное наследие человеческой цивилизации.

Мир и сотрудничество. В период династии Хань (примерно 140-е годы до нашей эры) отряд смелых первопроходцев из города Чанъань с мирной миссией отправился в далекие западные страны. При династиях Тан, Сун и Юань параллельное развитие получили шелковые пути на суше и море, где свои следы оставили китайский путешественник Ду Хуань, итальянец Марко Поло. А в начале XV века, во времена династии Мин, известный китайский флотоводец Чжэн Хэ семь раз возглавлял легендарную морскую экспедицию. Воспевались эти исторические подвиги потому, что там шли в поход не боевые кони и копья, не военные корабли и пушки, а караваны верблюдов и торговые суда с добрыми намерениями. Это они, «шелкопутийцы», из поколения в поколение создавали узы сотрудничества и мост между Востоком и Западом.

Открытость и инклюзивность. Великий шелковый путь проходил через бассейны рек Нил, Тигр, Евфрат, Инд, Ганг, Хуанхэ и Янцзы, тянулся до колыбелей цивилизаций Египта, Вавилона, Индии и Китая, простирался до мест компактного проживания буддистов, христиан и мусульман, проходил земли разных народов. Стараясь достигать взаимопонимания при сохранении разных точек зрения, в духе открытости и инклюзивности, различные цивилизации, конфессии и этносы вместе создали грандиозную и великолепную картину взаимоуважения и общего развития.

Старинные города Цзюцюань, Дуньхуан, Турфан, Кашгар, Самарканд, Багдад и Константинополь, древние порты Нинбо, Цюаньчжоу, Гуанчжоу, Пакхой, Коломбо, Джидда, Александрия считаются наглядным свидетельством этой истории. История учит, что цивилизация развивается в открытости, а нации сосуществуют в сближении.

Взаимообмен и взаимозаимствование. Великий шелковый путь — не столько путь торговли, сколько путь обмена знаниями. Китайский шелк, фарфор, лаковые и железные изделия были перевезены по нему на Запад, и обратно китайцы привозили душистый перец, лен, специи, виноград и гранат. По этому пути в Китай вошли буддизм, ислам, арабская астрономия, летосчисление и медицина. А компас, порох, бумага, книгопечатание и шелководство Китая получили распространение по всему миру. Более того, обмен товарами и знаниями сопровождает еще и развитие мышления. Например, буддизм брал начало в Индии, получил развитие в Китае и распространение в Юго-Восточной Азии. Конфуцианство родилось в Китае, но его высоко ценили, очень уважали и европейские мыслители, такие как Лейбниц, Вольтер. В этом отражаются привлекательность обмена и заметные плоды взаимозаимствования.

Взаимовыгода и всеобщий выигрыш. По Великому шелковому пути по суше непрерывно ходили посланцы и торговцы, а по морю плавали бесчисленные суда. По этим магистралям свободно передвигались капиталы, технологии, трудовые ресурсы и другие производственные элементы, в результате стали доступными товары, ресурсы и блага развития. Поднялись крупные города, такие как Алматы, Самарканд и Чанъань, бурно развивались морские порты, такие как Сур и Гуанчжоу. Процветали Римская империя, Парфия и Кушанское царство, Китай пережил расцвет династий Хань и Тан. Великий шелковый путь принес в регион колоссальное развитие и процветание.

Осенью 2013 года в Казахстане, а затем в Индонезии я выдвинул инициативу о совместном строительстве экономического пояса Шелкового пути и Морского шелкового пути XXI века. То есть «Один пояс и один путь». За минувшие 4 года более 100 государств и международных организаций активно откликнулись на строительство «Одного пояса и одного пути», инициатива как таковая включена в резолюции Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН. Строительство «Одного пояса и одного пути» постепенно переходит от идеи к практике и приносит плоды.

Прошедшие 4 года — это годы углубления политических контактов. Строительство «Одного пояса и одного пути» отнюдь не означает разрушение существующего и создание всего заново. Смысл этой идеи в сопряжении стратегий и взаимодополнении друг друга своими преимуществами. Речь идет о консолидации политики, включая российскую инициативу о Евразийском экономическом союзе, «Взаимосвязанность АСЕАН-2025», казахстанскую программу «Нурлы Жол», турецкий проект «Центральный коридор», монгольский «Степной путь», вьетнамский «Два коридора и один экономический цикл», Industrial Powerland Англии, польский «Янтарный путь» и т. д. Заключено соглашение о сотрудничестве с больше чем 40 государствами и международными организациями. Партнерами по регулярному сотрудничеству в сфере производственных мощностей стали больше 30 стран.

Прошедшие 4 года — это годы наращивания взаимосвязанности инфраструктуры. Мы с партнерами ускоренно продвигаем такие проекты, как высокоскоростная железная дорога Джакарта — Бандунг, железная дорога Китай — Лаос, железная дорога Аддис-Абеба — Джибути, железная дорога Белград — Будапешт, строим порты Гвадар, Пирей, разрабатываем целый ряд проектов в области транспорта и коммуникаций. В настоящее время формируется мультимодальная инфраструктурная сеть, базирующаяся на железных дорогах, портах и трубопроводных системах, включающая экономические коридоры Китай — Пакистан, Китай — Монголия — Россия и новый евразийский континентальный мост, с опорой на сухопутные, морские, воздушные сообщения и телекоммуникационную сеть.

Прошедшие 4 года — это годы активизации торговых связей. Вместе с участниками инициативы «Один пояс и один путь» мы всемерно способствуем облегчению торговли и инвестиций, улучшаем деловой климат. Время доставки сельскохозяйственной продукции до китайского рынка (с учетом таможенного оформления) из стран Центральной Азии, включая Казахстан, сократилось на 90%. За 2014-2016 годы товарооборот между Китаем и странами вдоль «Одного пояса и одного пути» превысил 3 трлн долларов. Совокупные инвестиции Китая в экономику этих стран превысили 50 млрд долларов. Китайские предприятия создали 56 зон торгово-экономического сотрудничества более чем в 20 странах, обеспечив 1,1 млрд долларов налоговых поступлений и 180 тысяч рабочих мест в этих странах.

Прошедшие 4 года — это годы роста финансовых потоков. Китай осуществляет разные формы финансового сотрудничества с участниками «Одного пояса и одного пути». Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ) выделил кредит странам-участницам в объеме 1,7 млрд долларов для девяти проектов, инвестиции Фонда Шелкового пути составляют 4 млрд долларов. Официально учрежден финансовый холдинг Китая и стран Центральной и Восточной Европы в формате «16+1». Эти новые финансовые институты и традиционные многосторонние финансовые структуры имеют каждый свои особенности, дополняют друг друга и вместе формируют сеть финансового сотрудничества «Одного пояса и одного пути» с четкими иерархиями и достойным масштабом.

Прошедшие 4 года — это годы душевного сближения. Страны-участницы «Одного пояса и одного пути» создают «интеллектуальный Шелковый путь» и «здоровый Шелковый путь», развивают сотрудничество в областях науки, образования, культуры, здравоохранения, народных связей, укрепляют общественную и социальную основу для «Одного пояса и одного пути». Ежегодно правительством Китая предоставляются правительственные стипендии «Шелковый путь» на региональном уровне, направленные на активизацию международного обмена в области культуры и образования. Осуществляются разнообразные проекты культурно-гуманитарного сотрудничества, такие как Год культуры «Шелковый путь», Год туризма, фестивали, киномосты, семинары и диалоги мозговых центров.

Как говорят, лиха беда начало. Следует использовать эту благоприятную ситуацию, шаг за шагом двигаться вперед и дальше к прекрасному будущему. В этой связи хотел бы высказать следующие предложения.

Во-первых, «Один пояс и один путь» должен вести к миру. Древний Шелковый путь пережил расцвет в мирные годы, а в период войны — упадок. Строительство «Одного пояса и одного пути» немыслимо без мирной и спокойной обстановки. Необходимо создать международные отношения нового типа в духе взаимовыгодного сотрудничества, сформировать партнерские отношения в пользу диалога и кооперации без конфронтации и блоков. Важно взаимно уважать суверенитет, достоинство, территориальную целостность, уважать путь развития и социальный строй друг друга, учитывать коренные интересы и ключевые озабоченности.

Во-вторых, «Один пояс и один путь» должен вести к процветанию. Важно углублять производственное сотрудничество, продвигать совмещение стратегий разных стран в развитии производственных отраслей. Важно сформировать стабильную, устойчивую и контролируемую систему финансового обеспечения, обновить модель инвестиций и финансирования. Важно прилагать усилия к формированию мультимодальной связанности, включающей сухопутную, морскую, воздушную и сетевую, сфокусировать внимание на ключевых коридорах, городах и проектах с целью объединить сеть автодорог, железных дорог и морских портов.

В-третьих, «Один пояс и один путь» должен вести к открытости. Необходимо создать открытую платформу сотрудничества, развивать открытую мировую экономику. Важно формировать благоприятную среду, способствовать созданию справедливой, рациональной и прозрачной системы правил международной торговли и инвестиций, содействовать организованному передвижению производственных элементов, эффективному распределению ресурсов и глубокой интеграции рынков. Нужно отстаивать многосторонность механизмов торговли, продвигать строительство зон свободной торговли, стимулировать либерализацию и облегчение торговли и инвестиций.

В-четвертых, «Один пояс и один путь» должен вести к инновациям. Важно встать на путь инновационного развития, активизировать сотрудничество в передовых областях, в том числе цифровой экономики, искусственного интеллекта, нанотехнологий и квантовых компьютеров, содействовать развитию больших данных, облачных вычислений и умных городов. Необходимо стимулировать глубокую интеграцию науки и техники, как с производством, так и с финансами, оптимизировать инновационный климат. В эпоху интернета нужно создать поле и пространство для предпринимательской деятельности молодежи всех стран, помочь будущему поколению воплотить в жизнь молодежную мечту.

В-пятых, «Один пояс и один путь» должен вести к цивилизации. Целесообразно создать многоярусный механизм гуманитарного сотрудничества, наладить больше платформ и каналов взаимодействия. Важно увеличить обмен студентами и повышать уровень совместного обучения. Необходимо задействовать роль мозговых центров и потенциал культурно-исторического наследия, совместно разрабатывать свойственные Шелковому пути туристические продукты. Предлагаем активизировать контакты по линии парламентов, политических партий и неправительственных организаций, обмены между женщинами, молодежью, людьми с ограниченными возможностями, усиливать борьбу с коррупцией.

Накануне нового старта развития Китай углубленно реализовывает концепцию инновационного, согласованного, зеленого, открытого и общедоступного развития, последовательно адаптируется и идет вперед в духе новой нормы экономического роста, активно продвигает структурные реформы в сфере предложения, нацеленные на устойчивое развитие.

Китай готов на основе пяти принципов мирного сосуществования развивать дружбу и сотрудничество со всеми странами-участницами. Готовы делиться опытом развития без вмешательства во внутренние дела других стран. Мы не экспортируем социальный строй и модели развития, тем более их не навязываем. В ходе строительства «Одного пояса и одного пути», вместо того чтобы повторить стереотипы геополитической игры, будем создавать большую семью гармоничного сосуществования без вредных для стабильности замкнутых групп.

В рамках ОПОП Китай заключил со многими партнерами соглашение о сотрудничестве по строительству «Одного пояса и одного пути». Речь идет о проектах в области транспорта, инфраструктуры, энергетики, а также в коммуникационной, таможенной, санитарно-карантинной и т. д. Туда также входят программы и проекты по торговле, индустрии, электронной коммерции, морской и зеленой экономике и т. д. Будем работать над скорейшей реализацией и отдачей от всех этих проектов.

Китай намерен увеличить финансовую поддержку строительству «Одного пояса и одного пути». Будет вложено дополнительно 100 млрд юаней в Фонд Шелкового пути. Поддерживаем финансовые структуры развития за счет фондов за рубежом в китайских юанях, предполагаемый размер достигнет 300 млрд юаней. Государственный банк развития Китая, Эксим банк Китая предоставляют целевые кредиты на сумму 250 млрд и 130 млрд юаней для поддержки инфраструктурного, производственного и финансового сотрудничества в рамках «Одного пояса и одного пути».

Китай готов активно развивать со странами-участницами «Одного пояса и одного пути» взаимовыгодное торгово-экономическое партнерство, создать благоприятные условия для торговли и инвестиций, строить сеть свободной торговли в интересах экономического роста региона и всего мира. На полях недавнего форума «Один пояс и один путь» были подписаны соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве с более чем 30 странами, доработаны с заинтересованными странами соглашения о свободной торговле. С 2018 года в Китае будет проводиться международная Экспо по импорту.

Китай готов со всеми странами укреплять инновационное сотрудничество. В течение предстоящих пяти лет 2500 молодых ученых будут приглашены на краткосрочную научно-исследовательскую работу в Китае, будут обучены у нас 5000 научно-технических и управленческих специалистов и введены в действие 50 совместных лабораторий. Будем создавать платформу сервиса для обработки больших данных охраны экосистемы, выступать с инициативой о создании международного союза зеленого развития «Одного пояса и одного пути» и оказывать заинтересованным странам помощь в противодействии климатическим изменениям.

На ближайшие 3 года Китай предоставит грант в размере 60 млрд юаней для реализации проектов по улучшению жизни населения. Предоставим развивающимся странам вдоль «Одного пояса и одного пути» оперативную продовольственную помощь на 2 млрд юаней, увеличим взнос в Фонд помощи кооперации «Юг — юг» на 1 млрд долларов, реализуем 100 проектов «Очаг счастья», 100 проектов «Помощь малообеспеченным», 100 проектов «Выздоровление». Соответствующим международным организациям будет выделен 1 млрд долларов в виде помощи в реализации проектов для стран-партнеров вдоль «Одного пояса и одного пути».

Китай готов создать механизм последующих контактов нынешнего форума, учредить центр исследования финансово-экономического развития, центр содействия строительству «Одного пояса и одного пути», вместе с многосторонними банками развития открыть центр финансового сопровождения многостороннего развития, с МВФ открыть центр по укреплению потенциала, создать сеть сотрудничества общественных объединений, образовать новые площадки гуманитарного сотрудничества вдоль Шелкового пути, в том числе пресс-союз, лигу музыкального образования.

Строительство «Одного пояса и одного пути» имеет глубокие корни в истории Шелкового пути. Оно обращено к Евразии и Африке, открыто для всех друзей. Вне зависимости от места происхождения все страны, пусть азиатские и европейские, африканские и американские, могут в нем участвовать. Строительство «Одного пояса и одного пути» реализуется путем совместного согласования, а результаты, разумеется, будут доступны для всех его участников.

Строительство «Одного пояса и одного пути» — дело великое, которое невозможно без великой практики. Давайте шаг за шагом двигаться вперед, по крупице накапливая позитивные результаты, приносить ощутимую пользу миру и народам всех стран.

Китай > Внешэкономсвязи, политика > trud.ru, 30 июня 2017 > № 2227584 Си Цзиньпин

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с Вице-канцлером, Министром иностранных дел ФРГ З.Габриэлем, Краснодар, 28 июня 2017 года

Прежде всего хотел бы вновь поблагодарить Губернатора Краснодарского края В.И.Кондратьева, мэра Краснодара Е.А.Первышова за оказанные нам гостеприимство и радушный прием. Мы знаем, что регион вносит полезный вклад в укрепление межрегиональных связей с зарубежными партнерами, регулярно принимает у себя крупные международные форумы. В МИД России высоко ценят эту работу.

Еще раз хотел бы поприветствовать Вице-канцлера, Министра иностранных дел ФРГ З.Габриэля. Это его третий визит в нашу страну в текущем году, что наглядно говорит об интенсивном и насыщенном характере нашего двустороннего диалога. Я искренне признателен З.Габриэлю за конструктивный настрой, способствующий эффективному решению стоящих перед нашими министерствами задач.

Только что мы приняли участие в церемонии открытия Российско-германской конференции городов-партнеров – значимого события в деле наращивания межрегиональных и межобщественных связей между двумя государствами. Наше общее мнение заключается в том, что в условиях не самой простой ситуации в Европе усилия по линии общественной дипломатии, прямые контакты между людьми всемерно способствуют укреплению доверия и взаимопонимания между нашими странами и народами.

Удовлетворены тем, что несмотря на сохраняющиеся разногласия по ряду серьезных международных проблем, российско-германский диалог в целом носит конструктивный характер. Поддерживаются регулярные политические контакты, в том числе на высшем уровне, восстанавливаются двусторонние форматы взаимодействия, ранее замороженные не по российской инициативе.

Отрадно, что после продолжительного спада наметились позитивные тенденции в торгово-экономической области. Немецкий бизнес был широко представлен на Петербургском международном экономическом форуме. Реализуются перспективные совместные проекты в сфере инноваций, высоких технологий, энергетики.

Эффективно функционируют межпарламентские и межведомственные диалоговые каналы. Традиционно насыщенным остается взаимодействие в культурной, научно-образовательной и историко-мемориальной сферах. Особо отмечу успешное проведение «перекрестного» Года молодежных обменов. Вместе с З.Габриэлем мы планируем принять участие в церемонии его закрытия в Берлине 13 июля.

Сегодня мы объявили о начале нового «перекрестного» Года регионально-муниципальных партнерств. Его насыщенная программа предусматривает многочисленные встречи представителей бизнеса, деятелей образования, науки и культуры, молодежные и спортивные обмены, контакты по линии гражданских обществ.

После нашей пресс-конференции у нас с З.Габриэлем будет ещё одна возможность обсудить широкий спектр актуальных вопросов двусторонней и международной повестки дня. Будем говорить о том, как выходить из кризиса на Украине через выполнение Минских договоренностей, как можно сотрудничать по содействию урегулированию серьезных кризисов на Ближнем Востоке и Севере Африки, в том числе в Сирии, Ливии. Рассмотрим, как мы можем взаимополезно и с пользой для всего мирового сообщества сложить наши усилия в борьбе с терроризмом. У нас на повестке дня всегда есть такие вопросы, как взаимодействие в Совете Европы, в ОБСЕ, в рамках «Группы двадцати», в ООН. Будем готовы выслушать оценки наших германских коллег ситуации, складывающейся в отношениях между ЕС и Россией и между НАТО и Россией.

Еще раз благодарю З.Габриэля за то, что он принял наше приглашение. С удовольствием передаю ему слово.

Вопрос (адресован обоим министрам): На следующей неделе состоится саммит «Группы двадцати» и в том числе встреча президентов России и США. Что вы ожидаете от этого в плане продвижения по сирийскому направлению? Видите ли вы в принципе возможности для прогресса? На какое взаимодействие готова Россия для решения сирийского конфликта?

С.В.Лавров: Подготовка к саммиту идет. Там есть повестка дня, которая была предложена германским председательством. Она весьма насыщенна. Разумеется, в рамках таких форумов, что называется «на полях», проходят такие контакты.

Тема о возможной встрече президентов России и США за последние дни если не недели уже достаточно обсуждается в СМИ. Добавить к этому нечего. Мы исходим из того, что контакт состоится, поскольку два президента в одно время будут в одном городе, здании, зале. Наверное, будет неправильно, если они не смогут переговорить, причем по многим вопросам.

Вы упоминали Сирию и Украину. Мне кажется, прежде всего нужно добиваться нормализации диалога, чтобы он опирался на коренные интересы России и США. Сейчас мы наблюдаем крайне искаженную картину, которая складывается в Вашингтоне под воздействием охвативших многих политиков русофобских настроений. Думаю, что это вредит самим США, о чем прозорливые американские наблюдатели уже начинают говорить. Это уж точно не помогает решать международные вопросы, вклад в урегулирование которых могут внести Россия и США. Тем самым это затрудняет решение проблем, стоящих перед всем международным сообществом.

Вопрос: Планируется ли встреча «нормандской четверки» «на полях» саммита? Видите ли Вы потенциал для прогресса по этому вопросу?

С.В.Лавров: По крайней мере, я не слышал о таких планах. Есть высказывания в пользу того, чтобы с учетом результатов последних президентских выборов во Франции, избрания нового президента состоялся контакт, по крайней мере по телефону. Я думаю, что организационные вопросы решаются соответствующими протокольными службами.

Вопрос: Есть ли возможность ограничить или остановить процесс наращивания вооружений НАТО и Россией? Какие шаги для этого необходимы?

С.В.Лавров: Есть статистика, по крайней мере, никто ее не опроверг, и мы ее предъявляли неоднократно, которая говорит, что НАТО многократно увеличило свое присутствие в районах Европы, где договаривались не наращивать вооруженные силы на постоянной основе. НАТО говорит, что делается это на основе ротации, но при этом эта ротация постоянная. Поэтому никакой разницы между постоянным и ротационным развертыванием в нынешних планах НАТО мы не усматриваем. Многократно увеличилось количество учений, причем их легенда большей частью носит характер сдерживания России.

Мы понимаем, что в НАТО есть и другие аргументы. Чтобы внести в этот вопрос полную ясность, мы давно предложили, чтобы военные эксперты России и Альянса сели за стол, разложили соответствующие карты и просто инвентаризировали, какие силы и средства есть у НАТО на границах с Россией и какие средства есть у нашей страны на границах с Альянсом. Тот факт, что наши североатлантические коллеги уходят от этого разговора, от этого очень простого предложения наводит на мысль, что они прекрасно понимают, какое соотношение сил и средств будет в Европе.

Но мы к диалогу готовы, как готовы и к диалогу по реализации инициативы Президента Финляндии С.Нийнистё о нормализации обстановки в воздушном пространстве над Балтикой. Год назад было внесено соответствующее предложение. Пока наши натовские коллеги не торопятся его рассматривать.

Так же, как в российско-американских отношениях, так и в отношениях Россия-НАТО есть существенно искаженная картина восприятия происходящего, которая обусловлена тем, что натовцы тоже уходят от нормального диалога. Наверное, какие-то члены Североатлантического альянса используют правило консенсуса, чтобы такой диалог не возобновлялся, постоянно твердят как мантру, что отношения НАТО с Россией никогда не будут прежними, пока Россия не исправится. Такой подход сугубо политизированный и идеологизированный, на нем далеко не уедешь. Мы проявляли добрую волю по всем вопросам, о которых Вы упомянули.

По Сирии наша инициатива совместно с Турцией и Ираном при участии США, ООН, Иордании по проведению серии важных встреч между правительством и оппозицией на площадке казахстанской столицы Астаны поддержана всеми. Очередной раунд состоится в самое ближайшее время на следующей неделе. Мы заинтересованы в том, чтобы эта инициатива реализовывалась добросовестно всеми участниками этого конфликта, в том числе и всеми внешними игроками. Это наш конкретный вклад. Я рассчитываю, что со стороны наших американских, европейских и региональных партнеров будет такой же открытый, понятный подход, нацеленный на деэскалацию обстановки через создание соответствующих зон (как Вы знаете, это было нами предложено), через нормализацию гуманитарной ситуации, прекращение попыток отвоевать себе ту или иную часть территории Сирии, что подвергает угрозе ее территориальную целостность и суверенитет.

То же самое относится к украинскому кризису, о котором Вы упомянули в вопросе о том, планируется ли созывать «нормандский формат». Есть Минские договоренности. То, что мы в последнее время в очередной раз слышим о появлении каких-то новых идей, как у нас говорят, - «от лукавого». Минские договоренности одобрены СБ ООН, они недвусмысленны и предельно конкретны. Их надо выполнять. Когда «нормандский формат» возобновит свою работу на высшем уровне, мы обратим на это внимание наших партнеров, в том числе Германии и Франции, которые по большому счету подписались под тем, чтобы поддержать выполнение этих договоренностей и которые имеют очень серьезное влияние на Киев. Мы будем готовы пройти свою часть пути.

Вопрос: Белый дом выступил с заявлением, в котором обвинил Б.Асада в подготовке к очередной химатаке, а также пригрозил жесткими ответными мерами. США отказались предоставлять доказательства, однако угрозы уже звучат. Вы и Госсекретарь США Р.Тиллерсон недавно обсудили недопустимость провокаций против сирийской армии. Что делать в ситуации, когда наш голос не слышат? Как Россия будет реагировать на возможные меры США и их союзников?

С.В.Лавров: Реагировать будем достойно и соразмерно реальной ситуации, которая может сложиться.

Госсекретарь США Р.Тиллерсон звонил мне. Утечка о том, что конкретно мы обсуждали, опять произошла на американской стороне. Теперь, чтобы не было кривотолков и недосказанностей, я могу подтвердить, что он звонил мне и предупредил о наличии у США информации о якобы готовящейся очередной, как он выразился, химатаке Правительства САР против оппозиционеров. Я напомнил ему, что до сих пор не расследованы остающиеся абсолютно голословными утверждения о том, что 4 апреля во время бомбардировок Хан-Шейхуна сирийской авиацией применялись химические боеприпасы. Я также напомнил Р.Тиллерсону, что он звонил мне буквально 5 апреля с просьбой оказать содействие в том, чтобы инспекторы Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) посетили тот самый аэродром, откуда вылетали самолеты на боевую миссию. Если самолеты оснащались там химическими боеприпасами, то невозможно замести следы, и профессионалы, вероятно, обнаружили бы наличие или отсутствие там химического вещества. Я обещал Р.Тиллерсону, что мы обязательно доведем этот сигнал до Правительства САР, подчеркнул, что и мы заинтересованы в расследовании этого инцидента, раз есть утверждение неких очевидцев в Хан-Шейхуне. Сирийское правительство подтвердило свое согласие принять инспекторов. Как только это произошло, позиция сразу поменялась – США стали говорить, что готовы поддержать такую инспекционную поездку, если сама ОЗХО будет в этом заинтересована. Хотя, как может быть не заинтересована Организация, созданная для борьбы с химическими угрозами, в посещении конкретного места, откуда, как утверждается, поднимались самолеты с вредоносными снарядами с отравляющими веществами? Однако эта Организация неожиданно сказала, что ей нельзя и ни к чему ехать на аэродром. Американские партнеры в этой ситуации тоже сказали, что не видят в этом большой необходимости, если ОЗХО того не хочет. Мы до сих пор бьемся, чтобы они хотя бы съездили в тот самый Хан-Шейхун, где, по утверждению наших западных коллег, ВВС Сирии применяли боеприпасы, оснащенные химическими отравляющими веществами. Надеюсь, что эта абсолютно очевидная, «притянутая за уши» ситуация будет когда-нибудь разрешена.

В германских СМИ была опубликована статья С.Херша, который проводил журналистское расследование, установившее, по его утверждению, что военные и разведчики США прекрасно знают, что сирийская авиация не применяла химических боеприпасов. Я не говорю, что он обязательно прав в тех шагах, о которых он пишет (мы не знаем, какие у него источники), но в том, что дело не очень ясное и требует прояснения, у меня нет никаких сомнений. Слышать же каждый раз, что есть стопроцентные доказательства, но ими нельзя поделиться, поскольку они добыты путем разведывательной деятельности и являются секретными, мне уже даже не интересно. Аналогичные аргументы применяются в отношении обвинений в адрес России в том, что мы на государственном уровне организуем хакерские атаки. Аналогичные аргументы о невозможности раскрыть информацию применяются и во многих других случаях, будь то Сирия, Ливия или что-то еще.

Очень рассчитываю, что на этот раз США будут руководствоваться необходимостью действительно защищать режим нераспространения химоружия, а не спекулировать на неких разведданных, которые являются секретными и которые никому нельзя показать, чтобы провоцировать или создавать предлоги для очередных ударов по силам правительственной сирийской армии, которая борется с террористами.

Я слежу за тем, как эксперты в США анализируют сложившуюся ситуацию вокруг новых сообщений о якобы готовящихся химатаках. Эксперты открыто пишут, что очень вероятно, что подобным предупреждением Вашингтона воспользуются экстремисты, которые вполне могут организовать провокацию и свалить все на сирийскую армию.

Напомню, что данные о том, что 4 апреля в Хан-Шейхуне якобы состоялась химическая атака, появились от очевидцев, которых никто не видел, но которые являются сотрудниками организации «Белые каски». Это отъявленные профессиональные провокаторы, которые работают только на территории, которую контролируют террористы. Никто не видел их на правительственных территориях, но информацию, которую они формируют, используют те, кто хотел бы организовать антиправительственные вылазки.

Напомню и о том факте, что инцидент 4 апреля, как нам говорят американские и европейские партнеры, расследовался ОЗХО на основе неких проб, собранных французами и британцами и проанализированных в каких-то лабораториях. Ни то, каким образом были получены эти пробы, ни в каких лабораториях они были проанализированы, также не раскрывается. Это тоже, видимо, секретная информация.

Мы уже устали приводить пример, когда в 2003 году К.Пауэлл в СБ ООН показывал всем пробирку с белым порошком, утверждая, что это споры «сибирской язвы», что явилось предлогом для разрушения Ирака. Это было совсем недавно. Те люди, которые не извлекли из этого урок и, тем более, забыли об этом, берут на себя колоссальную ответственность.

Вопрос (адресован обоим министрам): Недавно М.Платцек (Премьер-министр федеральной земли Бранденбург) говорил о восточной новой политике и цитировал В.Брандта. Может быть, стоит указать новый путь и найти возможность образумиться? Видите ли вы возможность достигнуть согласия и преодолеть разногласия, сложившиеся между ЕС и Россией? Возможно ли создание единого пространства от Лиссабона до Владивостока?

С.В.Лавров (отвечает после З.Габриэля): Я согласен с тем, что сказал З.Габриэль. Все больше людей по обе стороны, если можно так выразиться, хотят нормальных отношений, но политику определяют не они, а те, кто принимают решения в соответствующих столицах.

Еще раз обращаю внимание на одно простое обстоятельство. Всегда в любой ситуации есть возможность для достижения согласия. Несмотря на всю остроту противоречий между Россией и Западом в целом, несмотря на то, что мы расходимся по целому ряду аспектов урегулирования на Украине, в Сирии и, наверное, в ряде других регионов, наши отношения с Германией взаимоуважительны, и мы никогда не прекращали диалог.

Не так давно были периоды, когда нашими немецкими коллегами были заморожены определенные форматы данного диалога. Однако сейчас они возобновляют свою работу. Мы выступаем именно за такой подход в отношениях с любой другой страной – западной или незападной, а именно, что разногласия не должны быть препятствиям для диалога, разговора, для того, чтобы выслушать и услышать друг друга. Если будет добрая воля к тому, чтобы понимать законный интерес партнера, я убежден, компромиссы будут возможны в любой ситуации.

Еще раз упомяну то, о чем я уже сказал. Нас обвиняют во всём, что происходит в Европе, в США, на Ближнем Востоке. Обвинения, выдвигаемые в наш адрес по хакерам, химическому оружию, по Украине не подкрепляются ни единым фактом всё по той же причине секретности. Кстати, по Украине тоже наблюдается достаточно безапелляционная позиция – заявляют, что всё должна решить Россия, забывая о том, что есть главный принцип урегулирования любого конфликта, который означает вовлечение всех сторон. В рамках Контактной группы, которую никто не отменял и которую «нормандский формат» только подкрепляет, а не заменяет, Правительство Украины должно начать по-честному прямой диалог с теми людьми, которые на востоке страны отказались принимать вооруженный антигосударственный переворот.

Нам говорят, что они не могут закрыть глаза на то, что делает Россия. После украинского кризиса, переворота в стране в ЕС «хлопнули дверью», отменили саммит, заморозили практически все диалоговые форматы, которые сейчас только-только начинают восстанавливаются, закрыли на замок Совет Россия–НАТО – обиделись. Мы ведь тоже могли обидеться. Нас очень просили поддержать соглашение от 21 февраля 2014 г. (между являвшимся тогда президентом Украины В.Ф.Януковичем и оппозицией, под которым стоят подписи министров иностранных дел Германии, Франции и Польши), а через сутки, после того, как оно было подписано и мы поддержали просьбу высказаться в пользу такого решения, его разорвала оппозиция. Вместо формирования правительства национального единства, как было предусмотрено в этом соглашении, они объявили о формировании правительства «победителей». Русский язык тут же отменили, приняв закон, который существенно его ущемлял. Когда люди восстали против этого, наши западные коллеги заявили, что уже ничего не поделать – демократия победила. Мы ведь тоже могли обидеться - нас просили поддержать то, что было согласовано с прямым участием Европейского союза. Однако мы прекрасно понимали, что «на обиженных воду возят», и в любой ситуации нужно держать каналы диалога открытыми, чтобы не было еще большего недопонимания, и разногласия начинали преодолеваться через поиск разумных решений. Эти разумные решения в случае с Украиной вылились в создание Контактной группы и «нормандского формата», которые худо-бедно привели к тому, что Минские договорённости универсально признаны.

Я никому не хочу предъявлять претензии, а просто привожу пример, который говорит о том, что во внешнеполитических делах, как и в жизни, в любой частной ситуации, обижаться – это огромная ошибка. Политики не могут позволить себе такую роскошь, они должны быть прагматичны. Прагматизм всегда был присущ нашим германским коллегам, как и нашим западным партнерам в целом.

Надеюсь, что в итоге здоровое понимание своих коренных национальных интересов, понимание того, что в сегодняшнем мире ни одна страна не может реализовать свои национальные интересы без сотрудничества с другими ведущими игроками на международной арене, всё-таки возобладает, и мы вернемся в нормальное русло.

Что касается новой восточной политики, то можно по-разному называть то, что сегодня требуется. Требуется равноправный, взаимоуважительный, основанный на поиске баланса интересов диалог. Мы двумя руками за это.

Россия. Германия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 28 июня 2017 > № 2230843 Сергей Лавров

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова белорусским СМИ по случаю 25-летия установления дипломатических отношений между Российской Федерацией и Республикой Беларусь, Москва, 23 июня 2017 года

С.В.Лавров: Рад вас приветствовать. Поздравляю с наступающей через два дня годовщиной – 25-летием установления дипломатических отношений.

Вопрос: Сергей Викторович, благодарим Вас, что согласились ответить на наши вопросы в канун 25-летия установления дипломатических отношений между нашими странами. Для большинства граждан России и Белоруссии это достаточно протокольная цифра, потому что отношения между нашими странами и народами гораздо глубже и дольше, чем четверть века. В то же время для журналистов и экспертов 25 лет – это знаковый период, насыщенный двусторонним взаимодействием, порой не совсем простым, но, безусловно, важным. Хотелось бы услышать Вашу объективную оценку того, что можно отнести к наиболее ярким успехам и достижениям нашего сотрудничества за четверть века.

С.В.Лавров: Вы, безусловно, правы. 25 лет - это, конечно, миг, песчинка в потоке истории наших отношений, которая действительно уходит корнями вглубь веков. Многие столетия мы вместе жили и отстаивали независимость наших земель, народов, духовную и культурную близость. Переплетение судеб людей в прямом смысле, российско-белорусские семьи и дети, – все это создает особую атмосферу и фундамент в наших отношениях, который очень прочный и, я считаю, очень надежный на далекое будущее.

Что касается того периода, который мы прожили как независимые государства после того, как перестал существовать Советский Союз, то, я думаю, что белорусы и россияне первыми поняли пагубность развала тех отношений, которые сформировались за предыдущий период и которые отвечали коренным интересам народов наших теперь уже независимых стран. Именно этим и было стимулировано движение к интеграции, которое затем, в общем-то, было подхвачено и в более широком географическом плане другими странами на пространстве Содружества независимых государств (СНГ). Договор о создании Союзного государства 1999 г. и Договор между Российской Федерацией и Республикой Беларусь о равных правах граждан 1998 г. были реальными кирпичиками в «здании» нашего Союзного государства, которые позволяют извлекать из наших продвинутых интеграционных планов и решений, большую выгоду. Поэтому Союзное государство как таковое, конечно, наше главное завоевание, хотя целый ряд планов, которые были обозначены в Договоре о создании Союзного государства, еще предстоит завершить. В любом случае какую-то инвентаризацию нужно провести, и мы это предложили нашим белорусским друзьям. Важно, что это сотрудничество опирается не только на взаимоотношения между Москвой и Минском. Практически все российские регионы (а их 80 с небольшим – т.е. практически все) так или иначе участвуют в связях с партнерами в Белоруссии, регулярно происходят обмены визитами не только на уровне правительств России и Республики Беларусь, но и между регионами. Взаимный поток не иссякает. Это позволяет поддерживать очень плотную «ткань» повседневного сотрудничества и союзничества.

У нас общие оборонные задачи. У нас есть объединенная группировка войск, которая надежно обеспечивает безопасность наших стран, нашего Союзного государства в дополнение к союзничеству в рамках ОДКБ, членами которой являются Российская Федерация и Республика Беларусь и где они наиболее активно продвигают дальнейшую гармонизацию наших союзнических действий.

Не могу не упомянуть гуманитарно-культурную сферу. В России и Белоруссии постоянно проводятся фестивали, где коллективы двух стран, общественные движения активно общаются друг с другом и укрепляют те самые человеческие контакты, которые столь важны в современном мире.

Если говорить о наших внешнеполитических делах, то самые плотные координация и взаимодействие у нас развиваются в контексте Программы совместных согласованных действий в области внешней политики, принимаемой на каждые два года, реализуются в полном объеме и позволяют нам буквально в повседневном режиме сверять все наши действия.

Это далеко не все, что характеризует наши отношения за последние 25 лет, но, наверное, основные блоки я постарался выделить.

Вопрос: Что Вы имели в виду под необходимостью провести инвентаризацию?

С.В.Лавров: Необходимо прочитать Договор о создании Союзного государства и будет понятно, что уже выполнено, а что нет. Не буду сейчас вдаваться в эти делали. Думаю, что все в состоянии это сделать самостоятельно.

Вопрос: Главная идея Союзного государства – это равные возможности для граждан России и Белоруссии. Спустя два десятилетия, как видим, еще остались сферы для усиления совместной работы в этом направлении. В каких отраслях в ближайшее время следует ожидать взаимную унификацию прав?

С.В.Лавров: Договор между Российской Федерацией и Республикой Беларусь о равных правах граждан 1998 г. предусматривает унификацию прав во всех областях. Понятно, что этих областей так много, что все за один присест сделать было трудно. Хотя прошло немногим более 10 лет, но сделано много и в сфере трудовой и хозяйственной деятельности, и в сфере тех методов, которые реализуют права на труд и отдых, в образовательной сфере и в области медицинского обслуживания. Если не на 100 процентов, то в очень большой степени сделаны шаги по выравниванию всех прав, включая, как я уже сказал, различные аспекты трудовой деятельности, выход на пенсию, обучение, получение стипендий. Поскольку жизнь не стоит на месте, у нас, например, был введен ЕГЭ. В Белоруссии есть похожие требования, которые отличаются несколько методологически. Сейчас есть решение гармонизировать эти два инструмента с тем, чтобы вообще не было никаких неудобств. В любом случае сейчас белорусы, которые заканчивают среднюю образовательную школу по своей методике, имеют полное право поступать без каких-либо ограничений в российские вузы и наоборот. Это очень важно.

Осталось сделать не так много. Необходимо уточнить кое-какие нюансы по медицине. Сейчас идет процесс расширения категории граждан, которые будут автоматически получать бесплатную медицинскую помощь в обеих странах. Есть вопрос, который связан с несовпадением законодательства о праве собственности на недвижимость, есть различия в том, что касается взимания платы за санаторное лечение и пребывание в гостиницах. Мы ставим эти вопросы перед нашими белорусскими друзьями. Есть соответствующие экспертные контакты. Думаю, что это все уже мелкие вопросы.

Иногда возникают вещи, которые требуют незамедлительного решения, как это произошло с вопросом о признании водительских удостоверений для тех, кто занимается индивидуальной или иной предпринимательской длительностью. 16 июня, через две недели после того, как этот вопрос стал вызывать опасения, в Санкт-Петербурге было принято Постановление Союзного кабинета министров. Этот вопрос уже полностью снят. Думаю, что любые другие нюансы, которые могут возникать (потому что законодательства при всей нашей скоординированности развиваются достаточно индивидуально), будут решаться оперативно без какого-либо неудобства для наших граждан.

Вопрос: Вы уже сказали о том, что Россия и Белоруссия согласовывают свои действия в области внешней политики. В этом году были отменены санкции Евросоюза в отношении Белоруссии, и можно наблюдать некоторое потепление отношений. В то же время у России нет потепления с Западом, скорее похолодание. Как Москва реагирует на такие действия союзника?

С.В.Лавров: Как я понимаю, не все санкции, которые были введены в отношении Республики Беларусь, были отменены, а лишь частично.

Что касается процесса сближения между Белоруссией и Европейским союзом, у нас к этому нет никакой аллергии, ощущения ревности. Это естественное стремление любой страны, в том числе и Российской Федерации искать взаимовыгодные связи со всеми своими соседями.

Отмечу, что с нашей стороны не было какого-либо охлаждения к Европейскому союзу. Мы по-прежнему убеждены в том, что Россия и Европейский Союз, как и Белоруссия и Европейский Союз и другие наши с вами соседи с ЕС должны сотрудничать транспарентно, равноправно и откровенно.

Мы никогда не ставили перед нашими партнерами на постсоветском пространстве вопрос о том, что они должны выбирать, с кем хотят быть – с Россией или с Западом. Такой вопрос неоднократно ставили перед странами постсоветского пространства наши западные коллеги. Чего стоит первый «майдан» на Украине 2004 г., когда министры иностранных дел стран Евросоюза публично требовали от Киева сделать выбор, с кем он хочет быть – с Россией или с Европой. Считаю, что это безобразная, подрывная политика, которая до сих пор аукается и украинскому народу, да и многим другим – она применялась и проводилась не только там.

В нашей Концепции внешней политики сказано, что мы выступаем за равноправное, продвинутое, стратегическое партнерство с Европейским союзом. Этот принцип остается в наших доктринальных установках. Как только Евросоюз будет готов изменить свою нынешнюю абсолютно тупиковую линию (а такие признаки уже проявляются), мы будем готовы вернуться на путь поступательного развития в интересах наших граждан и граждан стран Евросоюза.

Повторю, что есть целый ряд указаний на то, что осознание абсолютной бесперспективности нынешней линии приходит ко многим членам Европейского союза, которым уже давно не нравится, что политику в отношении России формирует русофобское меньшинство, злоупотребляющее тем самым принципом солидарности, который есть в ЕС, требующее всех солидаризироваться с их экстремистскими, категорически антироссийскими подходами. С подходами тех, кто выступает за разумные отношения с Россией, они не хотят солидаризироваться, не хотят искать ничего посередине.

Мы говорили нашим партнерам на постсоветском пространстве, в том числе нашим партерам из Республики Беларусь, и коллегам из Евросоюза в ходе контактов с ними, что мы не хотели бы, чтобы известная программа «Восточное партнерство» использовалась для того, чтобы ставить так называемые фокусные страны перед ложным выбором. С самого начала мы были готовы сотрудничать с этим проектом, предлагали Брюсселю поискать проекты, которые в рамках этой программы будут объединять страны ЕС, страны, являющиеся фокусными в рамках программы «Восточного партнерства» и которые также включали бы в себя участие Российской Федерации. К сожалению, с тех пор мало, что получилось. Но мы не делаем из этого трагедии. Хотя мы знаем, как кое-кто хочет этот процесс, нацеленный на достижение полезных результатов, опять превратить в некую антироссийскую затею.

Еще раз подчеркну, у нас не вызывает никакого отторжения стремление какой-либо страны сотрудничать с кем бы то ни было в сферах социально-экономического, гуманитарного и культурного развития. Это также закреплено в наших документах, и в нашей внешней политике это называется «принцип многовекторности». Исходя из своего географического положения Россия не может иначе подходить к выстраиванию своей внешней политики, равно как и Беларусь, учитывая её географическое и геополитическое положение, имеет полное право и, уверен, даже должна добиваться хороших отношений со всеми своими соседями.

То, что к соседям приходит озарение и они начинают отказываться от своей санкционной принудительной позиции в отношениях с Республикой Беларусь, можно только поприветствовать. Надеюсь, что они делают это не для того, чтобы опять попытаться оторвать Белоруссию от России, а просто потому, что убедились, что любые санкции – это путь в никуда, и ничего хорошего они никогда не приносят, в том числе и тем, кто их заказывает и осуществляет.

Вопрос: Соседи из Восточной Европы, не оглядываясь на приближение инфраструктуры НАТО к границам Союзного государства, часто достаточно нервно реагируют на любые плановые совместные военные учения России и Белоруссии. Недавно Президент Литвы Д.Грибаускайте назвала опасностью для Прибалтики соседство Белоруссии с Литвой. На Ваш взгляд, как мы должны реагировать на подобные заявления? Готовы ли мы к дальнейшему усилению позиций НАТО на нашем западном направлении?

С.В.Лавров: Во-первых, стенания и причитания по поводу наших учений с Республикой Беларусь наблюдаются уже не первый год. В настоящее время у нас готовятся учения «Запад – 2017». Пару лет назад были учения «Щит Союза – 2015». Раздавались те же самые крики, что сейчас российские войска якобы для проведения учений войдут, а потом останутся там навеки и оккупируют Республику Беларусь. Больший бред, наверное, трудно себе представить. Тем более, если речь идет о политиках, которые претендуют на какую-то респектабельность в Европейском Союзе.

Слухи о том, что мы якобы готовимся к введению войск в Белоруссию под видом учений и сохранению их там на веки вечные, были многократно опровергнуты как с российской стороны, так и со стороны руководства Республики Беларусь.

Наши коллеги из Североатлантического альянса прекрасно знают, что у них есть приглашение на эти учения, которые проводятся транспарентно, как и все предыдущие совместные военные учения Российской Федерации и Республики Беларусь. В Совете Россия-НАТО неоднократно проходили презентации по поводу тех учений, которые проводятся с участием Российской Федерации и её союзников и партнёров.

Всё, что необходимо делать для поддержания нормальной атмосферы в Европе, для укрепления доверия, недопущения обострения ситуации, недопущения нагнетания каких-либо конфронтационных тенденций, мы стараемся делать. Мы неоднократно убеждались в том, что все эти приготовления, которые сейчас реализуются на практике, когда инфраструктура НАТО приближается к нашим общим границам, когда новые подразделения направляются туда же, причем под лозунгом постоянной ротации, что означает постоянное развертывание во всех практических смыслах, что все эти предлоги, которые используются для оправдания подобного рода действий, надуманы. Не было бы государственного переворота на Украине, после которого мы были вынуждены прийти на защиту тех людей, которые отказались подчиняться путчистам неонацистского толка, было бы придумано что-то другое. Натовские планы никогда не менялись и с разной степенью интенсивности были нацелены на то, чтобы жадно осваивать то геополитическое пространство, которое, как они считали, оказалось «бесхозным» после распада Советского Союза.

Эта стратегия, к огромному сожалению, возобладала над теми, кто предлагал после распада Советского Союза идти не по пути укрепления Североатлантического альянса, его бесконечного расширения во все стороны, и прежде всего на Восток, не по пути углубления разделительных линий в Европе, а по пути выработки общего подхода, может быть, «под крышей» ОБСЕ, либо под какой-либо иной универсальной «крышей», который опирался бы на обеспечение равной неделимой безопасности для всех стран Североатлантического региона.

Когда Россия несколько лет назад предложила заключить соответствующий договор, чтобы уже в юридически обязывающей форме закрепить то, что торжественно произносили лидеры западного мира о необходимости избегать попыток укрепления собственной безопасности за счет безопасности других, нам сказали, что пусть этот политический лозунг остается политическим лозунгом, а юридические гарантии безопасности получат от Запада только те страны, которые вступят в НАТО.

Это откровенно провокационная политика, которая до сих пор сохраняется и отражает некую натоцентричность в мышлении. Это плохо и не помогает налаживать добрососедство, укреплять доверие, снимать озабоченность. Хотя мы по-прежнему делаем всё, что от нас зависит, даже в этих условиях.

Год назад Президент России В.В.Путин поддержал предложение Президента Финляндии С.Нийнистё о том, чтобы разработать дополнительные меры безопасности в воздушном пространстве Балтийского региона, включая решение вопроса о т.н. транспондерах. Предполагалось, чтобы все самолеты, включая военные, пролетали с включенными транспондерами. В июле прошлого года мы внесли соответствующее предложение в Совет Россия-НАТО, касающееся не только транспондеров, но и других мер доверия и транспарентности. Натовцы, которые постоянно призывали нас быть более предсказуемыми, уже скоро год думают над тем, как отреагировать на эти наши предложения. Как говорится, это проверка практическими делами тех позиций, которые излагаются публично.

Что касается наращивания контингентов и инфраструктуры прежде всего в Прибалтике и Польше на бывших модернизируемых советских базах и на вновь создаваемых базах, переброски контингентов стран НАТО, в т.ч. ведущих западных государств на границы с Российской Федерацией. Я высокого мнения о качестве военной мысли и подготовки в США, ФРГ, Великобритании и других странах Североатлантического альянса. Я не могу допустить, чтобы у них было хоть малейшее допущение возможности нападения России на НАТО. Все, что происходит, отражает линию, которая возникла в конце 80-х – начале 90-х гг., на освоение геополитического пространства, которое оказалось как бы «свободным». Разумеется, все это идет в нарушение заверений, которые давались руководству СССР о том, что не только НАТО не будет расширяться на Восток, но и на востоке Германии не будет никаких объектов натовской инфраструктуры. Я не предлагаю в этой связи вдаваться в какую-то панику, нагнетать конфронтацию, поддаваться на провокации, которые нацелены на то, чтобы втянуть нас в непомерную гонку вооружений. У нас есть достаточно уверенности в том, что Россия и Республика Беларусь в рамках объединенной группы войск обладает всем необходимым, чтобы никакие провокации не подорвали нашу безопасность.

Вопрос: Как и любые партнеры, Россия и Белоруссия в чем-то имеют схожие позиции, а где-то придерживаются разных точек зрения. Есть ли в отношениях между нашими странами какие-то проблемные вопросы и серьезные разногласия, или это все рабочие моменты, которые последовательно разрешаются?

С.В.Лавров: Нет ни одной пары государств, между которыми на сто процентов все было бы абсолютно согласовано раз и навсегда. Во-первых, страны обладают суверенитетом. Во-вторых, в любом интеграционном механизме ключом является нахождение баланса между экономическими интересами. Однажды найденный баланс никогда не остается навсегда, потому что жизнь идет, экономика развивается, появляются новые технологии, меняется конъюнктура, которая влияет на экономику каждого участника международной торговли и международного инвестиционного сотрудничества.

Так происходит и в наших отношениях в рамках Союзного Государства. Отмечу, что белорусские переговорщики (в особенности из экономического блока) очень настойчивые и аргументированные. Наши коллеги стараются им в этом не уступать. Когда в последнее время возникли разногласия по поводу отдельных аспектов энергетического сотрудничества, эксперты потратили немало усилий и времени, но в итоге подготовили к апрельской встрече президентов почву для того, чтобы Президент России В.В.Путин и Президент Белоруссии А.Г.Лукашенко достигли договоренности, которая сняла вопросы и шероховатости, возникшие на данном этапе нашего интеграционного взаимодействия. Я уверен, что и в будущем будут возникать вопросы, требующие дополнительного вмешательства, и я не менее уверен, что их будут регулировать таким же союзническим и товарищеским способом с тем, чтобы обеспечить взаимовыгодное решение каждого из них.

Вопрос: Сейчас готовится межправительственное соглашение о взаимном признании виз. В какие сроки планируется его подписание? Можем ли мы говорить о том, что у наших стран общий союзный взгляд на весь спектр вопросов миграционной политики?

С.В.Лавров: Общий взгляд вырабатывается. На заседании Союзного Правительства 16 июня в Санкт-Петербурге была одобрена Программа совместных действий по формированию общего миграционного пространства до 2020 г. Главным инструментом работы на этом направлении будет созданная уже достаточно давно межведомственная группа по согласованию миграционной политики. Она возглавляется первыми заместителями министров внутренних дел, которые встречались в апреле и в значительной степени подготовили предложения, которые были одобрены премьерами в рамках Программы формирования общего миграционного пространства. Это уже важный шаг в создании единых подходов в этом непростом вопросе, учитывая, что у нас пока нет полного совпадения по перечню стран, с которыми мы имеем тот или иной режим –безвизовый или визовый облегченный.

У нас в планах соглашение о едином визовом пространстве. Первым шагом на этом пути является договоренность о взаимном признании виз, которую мы хотим согласовать. Это будет требовать профессиональных, технических и экспертных консультаций. Мы их сейчас начинаем. По достижению договоренности мы очень серьезно продвинемся и в формировании не только единого миграционного, но и единого визового пространства.

Вопрос: Вы уже сказали о невведении российских войск в Белоруссию. Хотелось бы уточнить несколько деталей по схожей проблематике. Одно время обсуждалось создание в Белоруссии российской военной авиабазы. Этот вопрос больше не поднимается и не обсуждается? Поднимается ли вопрос о каком-либо военном присутствии России в Белоруссии?

С.В.Лавров: Я не слышал, чтобы вопрос о военной базе поднимался в последнее время. Мы приняли к сведению решение Президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко, который принял это решение в рамках своих полномочий и компетенции. Мы относимся к нему с полным уважением.

О каком-то присутствии российских войск на территории Белоруссии за пределами согласия белорусского руководства никто и не помышляет. Еще раз подчеркну, что военные учения, которые регулярно проводятся на территории Белоруссии с участием контингентов ВС Российской Федерации, являются результатом согласованных решений, принятых главами государств, которые осуществляются на транспарентной основе и в полном соответствии с обязательствами в рамках Союзного Государства.

Вопрос: В настоящий момент Россия и Белоруссия активно включились в работу над проектом «Экономического пояса Нового Шелкового пути». Однако есть скептики, которые видят в этом угрозу мягкого захвата наших рынков. В чем перспективность этого проекта, что он может дать Белоруссии, России и ЕАЭС в целом?

С.В.Лавров: Современная ситуация в мировой экономике не очень устойчива и предсказуема, как принято говорить, волатильна. Все большее количество стран понимают, что нужно искать устойчивость прежде всего через наращивание интеграционных процессов. Создание ЕАЭС при активной инициативной роли наших стран является отражением этих тенденций. Упомяну в скобках, что и в рамках СНГ есть интеграционные процессы, в частности, там функционирует зона свободной торговли для товаров. Сейчас идут экспертные консультации с тем, чтобы распространить эту зону свободной торговли на сферу услуг. Так что эти процессы на нашем общем пространстве развиваются не только в ЕАЭС, но и в более широком географическом формате.

Одновременно, как вы помните, при создании ЕАЭС главами государств был декларирован его открытый характер и готовность к сотрудничеству в самых разных общеприемлемых формах с другими странами. Замечу, что сейчас около 50 стран проявляют интерес к установлению тех или иных отношений с Евразийским экономическим союзом. Многие из них хотели бы договариваться о создании зоны свободной торговли. Первый договор о создании такой зоны был заключен с Вьетнамом. Идут переговоры с целым рядом других стран Юго-Восточной Азии, начинаются консультации и с организацией АСЕАН, о чем говорилось в мае 2016 г., когда в Сочи состоялся саммит Российской Федерации и стран Ассоциации Юго-Восточной Азии.

Открытость общей позиции стран-членов ЕАЭС предполагает установление связей с соседями нашего интеграционного объединения, крупнейшим из которых является Китайская Народная Республика, которая примерно в те же годы, когда начинались переговоры о ЕАЭС, стала продвигать инициативы о создании «Экономического пояса Шелкового пути» и «Морского Шелкового пути», которые в итоге оформились в концепцию «Один пояс – один путь». В мае этого года в Пекине состоялся очень представительный, с участием порядка 50 руководителей различных стран и организаций форум, где обсуждались возможности развития этой концепции. Она действительно предполагает продвижение транспортных, логистических маршрутов, экономического взаимодействия на огромном пространстве всего Евразийского континента. Не думаю, что этого следует опасаться.

Что касается наших действий в рамках ЕАЭС, то, во-первых, уже пару лет назад руководство ЕАЭС, главы государств одобрили линию на то, чтобы мы старались гармонизировать свои интеграционные планы и планы, которые продвигает в рамках упомянутой концепции КНР. Во-вторых, наши руководители и руководитель Китая согласились работать над тем, что условно называется «Большой Евразийский проект», который включал бы в себя ЕАЭС, КНР, ШОС, которая с вступлением в нее Индии и Пакистана обрела мощный дополнительный экономический вес. Помимо этих перечисленных мной организаций еще и страны АСЕАН высказали свою заинтересованность. Если мы посмотрим на географические параметры этого вырисовывающегося взаимодействия, то станет ясно, что сам Бог велел посмотреть и на Запад, где развиваются интеграционные процессы в ЕС, который сейчас переживает непростой период – например, «брекзит», высказывается и ряд других скептических настроений. Мы были бы очень заинтересованы в том, чтобы эти сложности были преодолены. Евросоюз, несмотря на резкое сокращение нашего товарооборота, по-прежнему остается нашим главным внешнеэкономическим партнером. Кстати, Республика Беларусь – наш первый партнер по товарообороту в СНГ и четвертый, если брать весь спектр наших торговых партнеров во всем мире.

Я убежден, что, учитывая достаточно активную работу на пространстве к Востоку от ЕС по продвижению интеграционных процессов, в Европейском союзе не могут не понимать, что они только выиграют от нахождения взаимовыгодных путей подключения к этой работе. Когда (надеюсь, именно «когда», а не «если») это произойдет, будет воплощаться в жизнь то самое видение, которое еще Ш. де Голль сформулировал, говоря о единой Европе от Атлантики до Урала. Сейчас мы уже говорим об общем экономическом и гуманитарном пространстве с опорой на равную и неделимую безопасность от Лиссабона до Владивостока. Опасаться этого не следует. Никто, по крайней мере, в рамках структур, в которых мы работаем – ЕАЭС, ШОС, диалог с Китаем и АСЕАН – не собирается никому ничего навязывать, все решения будут приниматься на основе баланса интересов. Белоруссия как страна, которая находится на стыке процессов, развивающихся между ЕАЭС и его восточными соседями, и тех процессов, которые происходят в ЕС, обладает очень хорошими возможностями органично вписаться в современные тенденции.

Вопрос: В последнее время активизировались разговоры о том, что Минские договоренности себя исчерпали и необходимо переходить к другому формату, в том числе с участием США. Каково Ваше мнение по этому поводу?

С.В.Лавров: Я не слышал серьезных разговоров о том, что Минские договоренности себя исчерпали. Несерьезных – много, в основном они слышатся из Киева. Практически с момента подписания договоренностей украинские руководители стали искать предлоги для их невыполнения. То вбрасывалась и очень долго муссировалась идея обращения в ООН, тем самым внося сумятицу в схему, предполагающую опору на ОБСЕ. Потом стали говорить о необходимости вооруженных полицейских со стороны ЕС, о необходимости вооруженной миротворческой миссии по линии ООН и т.д. Тем не менее, сейчас из уст Президента Украины П.А.Порошенко мы слышали, что Минские договоренности должны полностью выполняться. Но это лишь фраза, потом в разных форматах и по разным каналам украинские коллеги расшифровывают это. Расшифровка выглядит так: Минские договоренности должны выполняться, но не в той последовательности, которая там записана. В Киеве считают, что сначала украинская власть должна получить полный контроль над всем Донбассом, а потом выполнять свои обязательства по проведению выборов и отражению какого-то статуса этого региона в конституции. Это противоправно, потому что Минские договоренности были утверждены СБ ООН и предполагают решение всех вопросов политических реформ (амнистию, закон об особом статусе Донбасса, на постоянной основе закрепленный в конституции, проведение выборов под контролем ОБСЕ) прежде, чем Киев установит полный контроль над этим регионом. Без этих политических реформ невозможно гарантировать безопасность людей, которые сейчас руководят отдельными районами Донецкой и Луганской областей, и которые возглавили протест против незаконного госпереворота, осуществленного, прежде всего с помощью неонацистских элементов. То, что произошло и происходит с противниками присутствия и доминирования в действиях киевских властей радикалов, имею в виду инцидент в Одессе и многие другие, которые до сих пор не расследованы, заставляет всерьез усомниться в том, что киевские власти будут способны обеспечить безопасность этих людей. Гарантии в виде особого статуса, амнистии, выборов, которые должны отражать волю проживающих на этих территориях людей, абсолютно неизбежны и неотъемлемы. Именно они закреплены в Минских договоренностях как условие восстановления полного контроля киевских властей над всем этим регионом.

Вопрос: Нужен ли здесь какой-то другой формат или нужно выполнять исключительно Минские договоренности?

С.В.Лавров: Еще на стадии администрации Б.Обамы, когда нам задавали эти вопросы, мы отвечали, что если наши европейские партнеры, которые вместе с нами помогают продвигать «нормандский формат» как средство внешнего содействия выполнению Минских договоренностей на это готовы, то мы будем не против подключения американских коллег. Но тогда было сочтено целесообразным сотрудничать с американцами в дополнение к «нормандскому формату», а не внутри этого механизма. Как вы знаете, был двусторонний канал США–Россия на уровне представителей Госдепартамента и Администрации Президента Российской Федерации. Такие же двусторонние каналы существовали у Вашингтона с Берлином, Парижем, Киевом. Когда в Москве в апреле был Госсекретарь США Р.Тиллерсон, когда я был в Вашингтоне и встречался с Президентом США Д.Трампом и Госсекретарем Р.Тиллерсоном в мае этого года, при обсуждении украинского кризиса мы подтвердили готовность возобновить двусторонний канал, если Администрация Д.Трампа сочтет это целесообразным. Мы считали, что это было бы полезным, но пока конкретных откликов на эту нашу заинтересованность мы не получили.

?

Россия. Белоруссия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 июня 2017 > № 2230839 Сергей Лавров

Татарстан — евразийское чудо

мы, изборяне наблюдали, как воплощается в жизнь знаменитая путинская программа "алтари и оборонные заводы"

Александр Проханов

Изборский клуб побывал в Казани, где открыл своё отделение. Мы проводили круглые столы, на которых собиралась казанская элита: учёные, политики, православное и мусульманское духовенство. Встречались с президентом Татарстана Рустамом Нургалиевичем Миннихановым, обсуждали таинственную в своей глубине, явленную во всём своём цветущем многообразии волжскую цивилизацию — чудо евразийских пространств, в которой воплощалась сущность многонационального государства Российского.

Во все века своей имперской истории Россия умела создать симфонию пространств, народов, верований, языков. Волга, мистическая река евразийского времени, река-богиня собрала на своих берегах удивительные народы: славян, тюрков, угро-финнов, окропила их своей священной водой, сочетала в нерасторжимое единство. Русские, чуваши, татары, марийцы, башкиры пришли на водопой к этой великой реке, поставили на берегах мечети и православные храмы, возвели города и плотины, показали уникальный пример союза народов, явившихся, казалось, из разных уголков Вселенной, и здесь, на берегах священной реки, нашедших свою восхитительную обитель. Смотришь на Волгу — и кажется, что это река без устья и без истока, истекающая из небес и в небеса утекающая.

Народы на этой бесконечной реке творили на протяжении веков свою историю. В Костроме рождалась династия Романовых, начиналось новое русское царство. Когда пресеклись Рюриковичи, кончилась их династия, и началась великая смута, из Нижнего Новгорода потекло ополчение Минина и Пожарского спасать государство. И в этом ополчении двигались русские, татары, башкиры. Они шли защищать свою общую поруганную родину.

В Симбирске, ныне Ульяновске, появились на свет два человека, бурей ворвавшихся в русскую историю: Керенский, положивший в феврале 1917 года конец романовской империи. И Ульянов-Ленин, создавший невиданное советское государство.

В Сталинграде произошла сакральная битва, где в предельно беспощадном ударе сошлись силы ада, вторгшиеся сюда вместе с армией Паулюса. И силы русского поднебесного рая, одолевшие ад. Здесь, на волжских берегах, создавались грандиозные творения, сочинялась великая музыка, строились фантастические корабли и подводные лодки, поднимались в небо невиданной красоты самолёты. Этой волжской цивилизации были посвящены наши изборские раздумья и наши духовные поиски.

Загадкой является судьба иконы Казанской Божией матери, которая была обретена здесь, в Казани, в период её покорения Грозным, в дни кровавой кромешной вражды между московским царём и казанским ханом. Страшная сеча, подкоп, разметавший в огненном взрыве стены казанской крепости. Русские стрельцы, конница, устремившаяся в пролом. Кровь, лязг мечей, сеча, слёзы... И после всего побеждённые царём Иваном татары избегли истребления, не познали горькой участи покорённого народа, а сразу же по приказу умного царя были включены в поток русской государственности. Татарские мурзы и татарские ханы были приближены к царскому двору, получили должности, земли, были поставлены во главе полков. А в момент, когда зашаталась Москва, ополчение с Казанской Божьей матерью пошло избавлять столицу. Икона собрала под свою хоругвь татар, мордву, чувашей. И она, Казанская, стала общерусской святыней. С ней победили Наполеона, и татарская конница первой ворвалась на улицы Парижа. Она же, Казанская, во время страшных боёв побывала в Сталинграде. Её обносили вокруг Москвы. И теперь она, православная, молится за всех, кто живёт в пределах государства Российского: за мусульман, за язычников, за неверующих. Молится за татар и за русских. Икона Казанской Божьей матери, как священный ковчег, проплыла по всей Волге.

Владыка Феофан, митрополит Казанский и Татарстанский, принимал нас в храме, где находится эта чудотворная икона. Водил по огромному дивному собору, который строится благодаря радениям и усилиям знаменитого государственника Минтимера Шаймиева.

Мы, изборяне, путешествуя по Татарстану, наблюдали, как воплощается в жизнь знаменитая путинская программа "алтари и оборонные заводы". Алтари и их молитвенники заслоняют Россию от невидимых тёмных сил, не пуская их сквозь божественный защитный покров. Оборонные заводы строят оружие, заслоняющее от врагов российские земные пределы.

Удивителен городок Свияжск, что в шестидесяти километрах от Казани. Это оплот, построенный царём Иваном Грозным, где копилось перед штурмом русское войско, сюда завозили продовольствие и боеприпасы. Здесь для боя собирались стрельцы и пушкари, инженеры военного дела, прорывшие под стены Казани невиданной длины подкоп, набившие его порохом и взорвавшие. Царь Грозный перед началом похода послал мужиков с топорами в леса под Углич — и те валили сосны, рубили из них город с крепостными башнями, стенами и деревянной церковью. Построенный город разобрали на части, пометили каждое бревно и сплавили по Волге в окрестность Казани. Здесь вновь в одночасье собрали его, и оттуда повели наступление. С годами Свияжск был украшен великолепными храмами, монастырями, чудесными обителями. После революции они были осквернены и поруганы. Там находилась тюрьма НКВД, а потом сумасшедший дом, где содержались объявленные безумцами диссиденты. Здесь в 1918 году приехавший Троцкий воздвиг памятник Иуде, называя его первым революционером.

Теперь эти руины, залитые слезами и кровью, вновь возвращают себе образ чудесных обителей. Иные ещё в строительных лесах, другие сияют во всей своей первозданной красе. В одном из храмов среди строительных лесов и облупленных стен мы увидели дивную фреску, где изображён прижизненный портрет царя Ивана Васильевича Грозного.

В Казани побывали мы на авиационном заводе, великом и могучем в советские годы, создававшем невиданные боевые машины, а потом погубленном, разрушенном до такой степени, что его директор не вынес страшного погрома, учинённого либералами в «святые девяностые», и застрелился. Теперь на этом заводе восстанавливаются разорённые прежде производственные линии и цеха. В этих цехах модернизируются грандиозные бомбардировщики дальнего действия, стратегические бомбовозы, именуемые в народе "белыми лебедями" и "медведями", и один медведь назван в честь Изборского клуба. Эти великолепные белоснежные машины, уникальные цеха воссозданы молодыми инженерами и рабочими, ими возрождены великие советские технологии и созданы новые.

Могучие белоснежные самолёты и свияжские храмы, удивительной красоты и силы мечети, воздвигнутые в Булгаре, древней столице, — всё это вдохновляет, заставляет верить, что мы одолеем все нынешние трудности и напасти. Государство Российское, стремящееся ввысь своими крестами и минаретами, и сберегаемое волей духовенства, военных, политиков, продолжит своё восхождение в потоках русского времени, окропляемого волнами священной Волги.

Россия. ПФО > Внешэкономсвязи, политика > zavtra.ru, 22 июня 2017 > № 2484203 Александр Проханов

Борис Нуралиев, «1С»: «Цифровая экономика — это государственная мода»

Создатель, владелец и директор компании «1С» рассказал BFM о состоянии дел в российском IT-секторе

Что происходит с российским IT? Мы надеемся, что это как раз та отрасль, которая хорошо развивается. Мы ошибаемся?

Борис Нуралиев: Нет, конечно, она развивается хорошо, но есть разнонаправленные факторы. IT действительно развивается не плохо, но все-таки основная часть информационных технологий направлена на повышение эффективности предприятий и учреждений. Соответственно, она сильно зависит от инвестиций в экономику, то есть идут большие инвестиции — IT быстро растет, а пока экономика в среднем не в очень хорошем состоянии, то это негативный фактор. С одной стороны, понятно, что экономика должна развиваться, конкуренция только обостряется, немного есть способов повышения эффективности предприятий и госучреждений, один из них — хорошая автоматизация. Поэтому спрос все равно есть, есть небольшой рост рынка в деньгах, не большой, но есть, в первую очередь на услуги и на софт. По аппаратному обеспечению роста вообще нет пока, но нет и такого падения.

Но ведь это сейчас товары первой необходимости, поэтому железо, да, может подождать, а обновление софта не может подождать, как правило.

Борис Нуралиев: Или как остро модное, скорее, направление.

А есть и модное?

Борис Нуралиев: Но это тоже важно, и государственная мода сейчас есть уже — цифровая экономика.

Вот об этом только и речь кругом — цифровая экономика.

Борис Нуралиев: По-моему, весь форум был посвящен цифровой экономике, поэтому это наше время.

Блокчейн и цифровая экономика.

Борис Нуралиев: Вы знаете, все-таки это разное. Цифровая экономика — это очень широко, это очень важно, это, собственно, куда будет двигаться страна в ближайшее время. Я надеюсь, это то, на чем мы сейчас можем выиграть. Блокчейн — это один мем, а русские хакеры — это другой мем, и есть несколько мемов, которые помогают. Слишком серьезно к ним относиться нельзя.

Заниматься делом на самом деле?

Борис Нуралиев: Да, чтобы быть востребованными, модными. Для развития IT важно не столько как на самом деле в экономике, сколько как бизнесмены — они считают, что будет улучшаться, и будут вкладываться деньги. А сейчас они считают, что, да, будет улучшаться, вот почему-то такой позитивный настрой на рынке.

Государственный заказ. У нас есть мода на то, чтобы покупать все российское, в том числе программное обеспечение, тем более Россия его создает. Что произошло за этот год нового, качественного?

Борис Нуралиев: С одной стороны, действительно государственные меры есть. С начала 2016 года работает, за год вступил в силу реестр отечественного программного обеспечения, который вроде должны закупать государственные учреждения. Но каких-то кардинальных изменений не произошло, все-таки на автоматизацию и на госучреждения не столь большие затраты, как на автоматизацию, бизнес, в том числе госкомпаний. Компании с госучастием — это огромный рынок. Для них пока это обязательно, у них рекомендации есть, и бывает, что компании раньше стеснялись «1С» покупать. А теперь у них есть ответственность за импортозамещение, они должны чем-то отвечать и говорят: вот, мы «1С» купили, ну или мы внедрили «1С». «1С» почти во всех крупных корпорациях в той или иной степени — но обычно довольно значительно — используется. В этом плане нам психологически стало легче.

А раньше было немножко немодно?

Борис Нуралиев: А теперь можно похвастаться. Это психологически. Мы исследовали 198 случаев, когда производственные предприятия выбирали между нами и западными поставщиками и выбрали нас. Из 198 только один случай, когда люди сказали: для нас главное, что это импортозамещение. В основном все-таки это цены, это наличие большого количества специалистов, это ровно тот функционал, который нужен этому предприятию, то есть учет национальной специфики, отраслевой специфики. Полпроцента, грубо говоря — один случай из 198, когда это стало определяющим. Главное — софт должен быть хорошим и полезным. Импортозамещение тоже важно.

Наверное, оно все-таки само происходит при курсе рубля даже 56. Кстати, год назад рубль был дешевле. Для вас лучше, чтобы он был дешевле или дороже?

Борис Нуралиев: Не так сильно влияет, есть и в ту, и в другую стороны. Более сильный рубль — в какой-то степени показатель силы отечественной экономики. А если экономике хорошо, то и нам хорошо, мы же часть страны.

Что нового вы здесь показали, потому что у вас всегда какие-то продуктовые премьеры?

Борис Нуралиев: В этот раз мы делаем акцент на бренд «1С:Корпорация», в который входят ERP-система, система управления холдингами. И сейчас это очень важно, потому что многие группы компаний автоматизируются, там одно только законодательство по КИК (контролируемые иностранные компании). То есть если в структуре есть какая-то офшорная или иностранная компания, то там очень сложно.

Мы про это год назад очень много рассказывали как раз, но не во всех деталях. Это целое направление в программировании породило эти законы.

Борис Нуралиев: Да, сложные законы. Так же, как какой-нибудь 54 ФЗ с кассами. Да, частично изменения двигаются.

Вот кому мы должны быть благодарны.

Борис Нуралиев: Наверно, не мы, потому что мы сами кассы не производим. Но я думаю, что это поможет автоматизации российского бизнеса, выводу из тени и автоматизации. Потому что сейчас до сих пор в маленьких бизнесах, в каком-нибудь магазине в районном центре две кассы, одна под ЕГАИС, все вручную, по дороге с базы завмаг пишет карандашом новые цены, приезжают, и они все садятся ценники от руки переписывать. Но сейчас, поскольку все равно в системе цены должны быть, потому что они кассовые чеки в налоговую должны посылать с наименованием товара, если нормально автоматизировать, то они же будут эффективнее, им эффективнее будет закупки заказывать. Поставщикам местным тоже. Обычно они не с федеральными оптовиками работают, им легче будет подбирать заказ, предложить что-то более правильное в ассортименте.

В прошлом году вы именно на форуме подписали 10 соглашений. А результаты есть?

Борис Нуралиев: Да. По ряду соглашений есть серьезные результаты. Например, мы с вашими коллегами, с «Интерфаксом», подписали соглашение. Мы продавали программное обеспечение и дистрибутировали то, которое сами не делаем. Теперь мы продаем сервисы, и вот «1СПАРК» — первый чужой сервис, который мы взяли, адаптировали под себя на дистрибуцию.

Фактически это приложение появилось?

Борис Нуралиев: Это еще одно приложение, оно позволяет по контрагенту больше узнать. Например, предприятие готовит платежку, им говорят: вы знаете, вот этот контрагент находится в стадии реорганизации.

Мы знаем, что такое «1СПАРК», пользуемся им тоже.

Борис Нуралиев: У нас было успешно подписано соглашение с московским правительством по автоматизации бюджетного учета. Сейчас похожее соглашение отработали и по Тюменской области по медицинским учреждениям, по Иркутской — по бюджетникам; и уже пошло на ряд меньших образований — Нюрбинский улус (район в Якутии), например, или мэрия Архангельска, то есть сам город, а не область — пошло тиражирование вниз. Например, мы в прошлом году подписали соглашение с Российским экспортным центром (РЭЦ), стали серьезно заниматься рынком Вьетнама, мы туда поехали. РЭЦ нам оказал поддержку во Вьетнаме.

Вот тогда чуть шире: вообще, выход на международные рынки как происходит?

Борис Нуралиев: С играми проще, и у нас по играм все нормально на международных рынках. Но вот по автоматизации бизнеса именно не очень просто из России выйти на зарубежные рынки, потому что Россия не считается таким законодателем мод в бизнесе, в отличие от защиты информации или от игрового направления. Но мы будем пробовать, мы создали сейчас отдельное предприятие «1С International». Я считаю, для нас может оказаться большой удачей то, что мы привлекли Сергея Андреева, который очень долго возглавлял ABBYY. ABBYY — одна из двух российских компаний (еще одна — это «Лаборатория Касперского»), которая больших тиражных успехов достигла и в России, в дальнем зарубежье. И мы хотим использовать его опыт, чтобы попробовать наши замечательные наработки, которые в принципе используются по всему миру, но точечно, куда российский бизнес пролез и заодно с собой «1С» и взял.

Дальше вопрос — продвижение.

Борис Нуралиев: Продвижение, обслуживание, учет местного менталитета, который может отличаться — вопросов много, но я считаю, что система очень гибкая, и особенно на emerging markets, где ценится возможность быстро подстроиться под новую технологию работы, под новый бизнес-процесс, там это может оказаться востребованным.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ. Госбюджет, налоги, цены > bfm.ru, 16 июня 2017 > № 2226317 Борис Нуралиев

Встреча с губернатором Московской области Андреем Воробьёвым.

Владимир Путин провёл рабочую встречу с губернатором Московской области Андреем Воробьёвым. Глава региона информировал о социально-экономической ситуации в Подмосковье и перспективах реализации ряда крупных инвестиционных проектов.

В.Путин: Андрей Юрьевич, как обстоят текущие дела?

А.Воробьёв: Разрешите доложить и отчитаться. В Московской области год мы завершили неплохо с точки зрения экономики, но, что приятно, в первом квартале 2017 года показатели тоже стабильные.

По бюджету мы приросли на 19 процентов, а по консолидированному, включая муниципальные бюджеты, – плюс 15 процентов. Это нам, конечно, позволяет реализовывать ту программу, о которой говорится в майских указах.

В прошлом году и в этом году мы запланировали повышение заработной платы согласно «дорожной карте» не только учителям и врачам, но и младшему медицинскому персоналу, нянечкам, младшим воспитателям.

Младшим воспитателям в этом году мы поднимем зарплату на 70 процентов – это очень востребовано, долгое время мы не могли себе это позволить.

Большое внимание уделяем созданию рабочих мест. Всё-таки большое количество людей до сих пор ездят в Москву работать, и наша задача – создавать высокопроизводительные рабочие места [в области].

В этом году расширяем особую экономическую зону «Дубна» – плюс 30 гектаров прирезаем, потому что нет больше места для производства. Семь предприятий откроем в этом году и семнадцать новых предприятий закладываем в Дубне.

Здесь хочется отметить стратегически важное решение. Вы поддержали строительство моста. Дело в том, что часть города была оторвана, в том числе экономическая зона. После того как эта поддержка была оказана, сегодня идёт активное строительство мостового перехода.

В.Путин: Сколько там общий объём финансирования?

А.Воробьёв: Около десяти миллиардов рублей. Соответственно, нам помогает федеральный бюджет, строители добросовестно работают. Надеемся, что в 2019 году мы сдадим большой мостовой переход.

Вторая смена [в школах], то, что было сказано в Послании Президента. Для Подмосковья это тоже серьёзный вызов, потому что регион растёт, порядка ста тысяч человек каждый год прибавляется.

Мы построим 230 школ в следующие 4–4,5 года, беспрецедентно много. До этого мы построили 350 детских садов. Так что очень большая программа, стараемся её реализовать.

На заседании [Совета по развитию физической культуры и спорта] в Казани Владимир Петров, недавно ушедший из жизни, обращался к Вам, Владимир Владимирович, с предложением построить хоккейную школу в Красногорске.

Это поручение мы тоже выполняем. В этом году приступаем к строительству. Будет открыта детская спортивная школа в Красногорске – трибуны на тысячу мест, две ледовые арены.

В Красногорске до сих пор нет такой школы, и нет сомнений, что она будет очень востребована. Рассчитываю, что за полтора – максимум два – года мы завершим это большое строительство и откроем школу имени Владимира Владимировича Петрова.

Хочу сказать также о том, что мы завершаем строительство перинатальных центров – это тоже федеральная программа.

В.Путин: Где?

А.Воробьёв: По федеральной программе мы строим два центра.

В.Путин: В Наро-Фоминске?

А.Воробьёв: В Наро-Фоминске и в Коломне – это два самых современных перинатальных центра. Мы строим также дополнительно в Сергиевом Посаде и Щёлкове.

Это позволит нам радикально снизить показатели по детской смертности. Очень надеемся, что в ближайшее время, вернее, не надеемся, а мы запустим перинатальные центры в ближайшее время.

Ещё одна тема, поддержку которой Вы оказывали, – помните, я приходил с письмом от «Мерседеса» с намерениями открыть завод?

В.Путин: Да.

А.Воробьёв: Они выходят летом на площадку в индустриальном парке «Есипово». Это недалеко от города Химки, между Химками и Солнечногорском.

В первом полугодии 2019 года «Мерседес» планирует выпустить первые машины: четыре модели сейчас намечены, поэтому очень надеемся, что эта программа будет реализована.

И важно, что под это мы адаптируем профессиональное училище, колледж. Потому что ребята должны быть на «ты» с робототехникой, и думаю, что здесь тоже будет всё на должном уровне.

Сельское хозяйство…

В.Путин: Приросло?

А.Воробьёв: Растёт сельское хозяйство. Благодаря правительственной программе есть поддержка капитальных затрат. Это и закрытые грунты, это производство молока (35 процентов капекса [капитальных расходов] предусмотрено федеральной программой). Мы открыли в прошлом году ферму.

Что приятно, первую борозду в этом году сделала «Ти-Эйч Тру милк». Это вьетнамская компания, которая собирается инвестировать несколько сотен миллионов долларов, аккуратно это говорю, в территорию Подмосковья.

Мы выделили четыре тысячи гектаров, и вьетнамский инвестор, частный инвестор, хочет построить несколько мощных молочных ферм, для того чтобы дальше заниматься уже переработкой молока. Интерес большой.

У нас есть региональные программы, например по производству грибов (шампиньоны, вёшенки), есть ещё разные вьетнамские названия. Мы тоже с регионального уровня поддерживаем эти проекты.

В.Путин: Это вполне возможно. У нас хорошие примеры: инвестиции в сельское хозяйство из Азиатско-Тихоокеанского региона, китайские инвесторы.

А.Воробьёв: Да, совершенно точно. Китайцы тоже у нас есть – инвестируют в свинину, мы с ними тоже работаем.

Россия. ЦФО > Госбюджет, налоги, цены > kremlin.ru, 5 июня 2017 > № 2198836 Андрей Воробьев

Игорь Афанасьев: Такие месторождения, как «Белый Лебедь», на шельфе Вьетнама еще не разрабатывались.

О новом газовом проекте рассказал заместитель генерального директора по геологии и разработке АО «Зарубежнефть» Игорь Афанасьев

Недавно компания «Зарубежнефть» объявила о том, что в конце марта 2017 года завершено бурение горизонтальной разведочной скважины на месторождении «Белый Лебедь», которое расположено на блоке 12/11 шельфа юга Вьетнама. На испытаниях приток газа превысил 1 млн м3 в сутки, а потенциал скважины составил более 3 млн м3 в сутки. О подробностях нового газового проекта рассказал заместитель генерального директора компании по геологии и разработке Игорь Афанасьев.

«НиК»: Игорь Семенович, «Белый Лебедь» – это первый газовый проект компании «Зарубежнефть» на шельфе юга Вьетнама?

Нет. Первым нашим проектом стало месторождение «Тьен Ынг» (Thien Ung, Орел). В 2017 году мы запустили его в промышленную эксплуатацию. Сейчас на нем работают три эксплуатационные скважины, которые обеспечивают суммарную добычу газа в объеме около 600 тыс. м3 в сутки. Месторождение разрабатывается совместно с КНГ «Петровьетнам».

«НиК»: В чем специфика месторождения «Белый Лебедь»?

В целом запасы блока 12/11, на котором расположено месторождение, небольшие и представлены малыми залежами с ресурсами в несколько млрд м3. Это небольшие запасы для газовых месторождений. Такие месторождения на шельфе Вьетнама еще не разрабатывались и считались нерентабельными. Ранее на блоке велось разведочное бурение такими компаниями, как Canadian Petroleum, консорциум под операторством Samedan, Premier Oil. Были получены некоммерческие притоки газа, однако открытий сделано не было, газовая часть блока была окончательно сдана в нераспределенный фонд в 2008 году.

Компания «Зарубежнефть» взяла этот блок после собственной переоценки ресурсного потенциала в 2012 году. Понятно, что продолжение использования старых традиционных подходов не могло дать результата. Нам было важно найти решения, которые не только обосновывали бы наличие запасов, но и доказывали возможность рентабельной разработки, так как, помимо величины запасов, профиль добычи является не менее важной составляющей эффективности любого проекта.

«НиК»: Одно из таких решений – бурение горизонтальной разведочной скважины?

Да, причем такие разведочные скважины на шельфе юга Вьетнама прежде никто не бурил. Во Вьетнаме бурение горизонтальных скважин не очень распространенная технология, даже для добычных проектов. Во многом это определяется многопластовым строением большинства месторождений. Однако для новых проектов необходимо искать новые решения. Бурение высокопродуктивных скважин, позволяющих разрабатывать месторождения за короткий срок, – это единственное решение, которое дает потенциальную возможность рентабельно вовлечь в разработку малые залежи.

«НиК»: Кто бурил горизонтальную разведочную скважину на «Белом Лебеде»?

Скважину бурила «Арктикморнефтегазразведка», которая является дочерним обществом «Зарубежнефти». Это одно из немногих российских предприятий, которое имеет СПБУ (самоподъемная плавучая буровая установка – прим. «НиК») для бурения скважин на шельфе. СПБУ «Мурманская» называют во Вьетнаме «легендарной установкой». С 2010 года эта СПБУ пробурила 10 разведочных скважин, и все они оказались успешными. При этом было открыто два новых месторождения, которые уже запущены в добычу (скважина GT-1X, пробуренная в 2011 году, открыла месторождение «Белый Медведь»; ThT-1X, пробуренная в 2012 году, открыла месторождение «Белый Заяц»). Подтверждение коммерческой перспективности «Белого Лебедя» – третье коммерческое открытие нового месторождения, сделанное с использованием нашей буровой установки.

«НиК»: Какие методы и технологии позволили получить хороший результат на блоке 12/11?

На блоке 12/11 была проведена большая подготовительная работа. Мы сделали детальную бассейновую модель, провели тщательный сейсмический анализ. Все это позволило выявить оптимальное место для бурения разведочной скважины, а также выделить и определить перспективы других поисковых структур для последующего размещения новых поисковых скважин.

«НиК»: О каких оценках запасов газа на месторождении «Белый Лебедь» идет речь?

Благодаря проведенному бурению пилотного ствола мы уточнили структурный план месторождения и определили положение газоводяного контакта. Уверенные запасы основного пласта, представленного отложениями олигоцена, составляют около 4 млрд м3 газа, перспективные ресурсы структуры – до 10 млрд м3.

Кроме того, в миоценовых отложениях «Белого Лебедя» мы нашли небольшую нефтяную залежь. Оценка запасов пока не проведена, но мы полагаем, что наличие жидких углеводородов может значительно улучшить эффективность проекта.

«НиК»: Когда планируется промышленная добыча газа на месторождении «Белый Лебедь»?

В первую очередь нужно отметить, что по этому проекту необходимо реализовать достаточно много технических решений, снижающих суммарные эксплуатационные и капитальные затраты. Сейчас мы ищем решения, которые позволят разрабатывать подобные месторождения достаточно эффективно. Рассматриваемые варианты предполагают использование технологий подводной обвязки скважин, применение гибких трубопроводов, минимизацию количества скважин. По нашим планам, запуск месторождения возможен уже в 2019 году, полка по добыче составит 1,5-2 млн м3 в сутки при фактическом потенциале скважины более 3 млн м3 в сутки. Ежегодные объемы добычи газа составят около 0,6 млрд м3.

«НиК»: Каким образом газ будет доставляться потребителю?

Рядом с нашим лицензионным блоком имеется месторождение «Ронг Дой» (Rong Doi, «Двуглавый дракон»), эксплуатируемое Корейской национальной нефтяной компанией (KNOC). Оно полностью обустроено, при этом на самом месторождении добытый газ снижается и имеются значительные свободные мощности. Предполагается проложить газопровод на «Ронг Дой» и далее подавать газ на берег по имеющейся газотранспортной сети. Потребителем газа будет внутренний рынок Вьетнама.

«НиК»: Руководство Вьетнама стимулирует развитие газовых проектов?

Я бы сказал, что стимулируются любые инвестиции в шельф юга Вьетнама. Сейчас нераспределенных блоков здесь почти не осталось. Под каждый из них есть программа геологоразведки и промышленной добычи. Вьетнамская сторона очень внимательно следит за выполнением контрактных обязательств, в том числе и по блоку 12/11, но зачастую идет навстречу при возникновении спорных или сложных вопросов. Когда мы вышли с предложением об изменении ряда проектных решений по блоку 12/11, вьетнамская сторона их оперативно рассмотрела и согласовала. В настоящее время Вьетнам активно развивает свой газовый бизнес. Сейчас на шельфе юга Вьетнама самый крупный новый проект – это газовый, который осуществляется совместно с компанией Exxon. Насколько я знаю, заканчиваются переговоры о контрактной цене на газ, если все будет в порядке, то скоро будет запущено довольно крупное месторождение «Голубой Кит» (Ca Voi Xanh).

Но и небольшие месторождения, такие как «Белый Лебедь», нельзя сбрасывать со счетов. Для шельфа они имеют большое значение. Если удастся решить вопросы по их эффективной разработке, это позволит вернуться к «пропущенным» запасам углеводородов и существенно нарастить энергетический потенциал региона. На шельфе юга Вьетнама много открытых структур с незначительными запасами. С применяемыми ранее подходами они считались нерентабельными, поэтому реализация технологических решений, обеспечивающих эффективность малых проектов, – стратегический шаг вперед.

«НиК»: В 2014 году компания «Зарубежнефть» приняла новую стратегию развития компании, где основное внимание уделяется сложным месторождениям. В чем, по Вашему мнению, специфика работы на таких объектах?

Работа на небольших сложнопостроенных месторождениях имеет свои особенности. Тут нужна ювелирная работа. У нас не очень большие запасы, чтобы иметь право на ошибку. Каждое решение отрабатывается индивидуально, взвешивается и детально обосновывается. Мы работаем очень внимательно с каждой скважиной.

Наша задача, которую мы постепенно решаем, – наработать и применять на практике решения для получения нефти и прибыли на тех месторождениях, где другие компании испытывают трудности при разработке. Например, мы смогли сделать эффективной разработку наших активов в Ульяновской и Оренбургской областях, работаем со сложными карбонатными коллекторами в Ненецком АО, много внимания уделяем месторождению «Белый Тигр», где в разработку, помимо фундамента, все больше вовлекаются терригенные отложения, считавшиеся до некоторого времени неперспективными.

Беседовала Мария Славкина

Игорь Афанасьев - биографическая справка

Игорь Семенович Афанасьев в 1994 году окончил Новосибирский государственный университет. В 2002-2004 годах работал в Уфимском филиале «ЮганскНИПИнефти» (Уфа). В 2005-2006 годах занимал должности начальника управления технологий разработки, заместителя директора Корпоративного Научно-технического центра (КНТЦ) нефтяной компании «Роснефть». В 2007 году был назначен директором департамента разработки месторождений нефтяной компании «Роснефть». С августа 2014 года – заместитель генерального директора по геологии и разработке АО «Зарубежнефть».

АО «Зарубежнефть»

«Зарубежнефть» получила лицензию на блок 12/11 в 2012 году. Компания является подрядчиком по данному проекту, на 100% финансируя проводимые работы. Оператором проекта выступает СП «Вьетсовпетро». Разработка будет осуществляться на основе соглашения о разделе продукции. Блок 12/11 расположен в Южно-Коншонском бассейне, в 200 км к югу от месторождений «Белый Тигр» и «Дракон», которые «Зарубежнефть» разрабатывает совместно с вьетнамской национальной компанией «Петровьетнам» в рамках СП «Вьетсовпетро».

Вьетнам. Россия > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 22 мая 2017 > № 2685413 Игорь Афанасьев

Дмитрий Песков: «Обычные отрасли падают, как перезрелые орехи, перед фронтом глобальной технологической революции»

Летающие мотоциклы, нейрочат, который позволяет общаться мысленно, дроны, следящие за стройкой — директор направления «Молодые профессионалы» АСИ рассказал Business FM, в каком состоянии сейчас находится технологический сектор экономики и что нужно делать, чтобы он развивался

Что такое национальная технологическая инициатива? В чем заключаются приоритеты инновационной политики? Что российские компании смогут предложить на рынках будущих технологий, и как сформировать среду для их развития? Об этом в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу рассказал директор направления «Молодые профессионалы» Агентства стратегических инициатив Дмитрий Песков:

Возникло новое понятие в модерировании, я бы так сказал, наших технологических изысканий на будущее, называется «национальная технологическая инициатива», которая призвана стать таким новым форматом для работы всех институтов развития. Я вам дам слово, чтобы вы вкратце описали идею.

Дмитрий Песков: Есть уходящая аналоговая экономика, есть технологическая эволюция, которая обнуляет достижения предыдущих эпох и ставит под угрозу, как возможности зарабатывать деньги, так и исполнять социальные обязательства государства. То есть нефть, газ, понятно, остаются основой нашего экономического благополучия, но больших денег на них мы уже не заработаем. Обычные отрасли падают, как перезрелые орехи перед фронтом глобальной технологической революции. Россию на развитые, технологические рынки не пускают, место в добавленных цепочках стоимости не дают или дают внизу.

Чуть-чуть поясню. Место в существующих цепочках добавленной стоимости — это, например, если концерн «Фольксваген» переместил бы к нам производство некой части своего «Фольксвагена».

Дмитрий Песков: Да, но они же зарабатывают не на этом, они зарабатывают на бренде, на интеллектуальной собственности, на платформе, которую они делают. А вот эти жалкие два процента, которые аутсорсят, они могут аутсорсить один год в Россию, один год в Китай, третий год во Вьетнам. И на 2% вы не сможете делать ничего, кроме того, чтобы некоторое время платить зарплаты рабочим, все. Но дохода, налоговых отчислений, которые могут наполнять бюджет и обеспечивать развитие страны, на этом не заработаешь.

Значит, выход, как я понимаю, не пытаться встроиться в ныне существующий ландшафт мировой технологичной экономики, а попытаться, пробежав расстояние вперед, в каком-то будущем рынке...

Дмитрий Песков: Конечно. Мы же по большому счету до сих пор живем на достижениях двух таких проектов: космического и атомного. Когда страна, напрягаясь, создавала новые отрасли, а не пыталась встроиться в уже существующие. Ну и создала гигантским напряжением сил.

Вы забыли вооружения, они тоже.

Дмитрий Песков: Они в значительной степени являются наследством ракетного и атомного проекта. Если посмотреть на наши экспортные поставки сегодня, с точки зрения поставок авиации, поставок средств ПВО, у них корни растут из двух этих проектов. Те изменения, которые происходят, они сомасштабны изобретению атома и полету человека в космос. Они направлены в другие стороны, но сомасштабны. Глубокое погружение в мозг человека, появление дешевых технологий генетического редактирования, появление технологий распределенных реестров, то, что мы сегодня «попсово» называем блокчейн — все это явления, которые носят характер фундаментальных изменений. Каждое из этих явлений создает новые рынки. По подсчетам мировых ведущих аналитических, консалтинговых агентств — это рынки стоимостью в триллионы, десятки триллионов долларов.

В какие годы мы смотрим, в какой период?

Дмитрий Песков: Мы умеем смотреть сейчас до 2035 года.

Кто умеет?

Дмитрий Песков: Как наша группа в России, так и наши основные мировые конкуренты. Если вы сегодня возьмете, например, концерн Rolls-Royce, то он занимается прогнозированием морских технологий беспилотных, как ни странно, до 2035 года. Возьмете подход концернов из Tesla, BMW, Googlе и остальных по автопрому, они тоже целятся примерно в 2035 год. Возьмете план модернизации промышленности Индии и перевода ее на новые технологические рельсы, это тоже 2035-й. Поэтому примерно все целятся в 2035 год, дальше целиться бессмысленно, потому что это будет уже алхимия, это будет попадание пальцем в небо.

Есть впечатление, что в области новых технологий наше место близко к нулю, и даже ни одной компании пока, которая была бы общеизвестна, была бы на слуху, кроме «Яндекса», которая могла бы служить ориентиром и маяком, так ли это?

Дмитрий Песков: Да, именно то, о чем я говорил, что на сложившиеся рынки нас не пускают. Конечно, помимо «Яндекса» у нас есть такие компании, как «Касперский», еще пяток технологических компаний, которые занимаются софтом и его разработками, и они как раз возникли на новом в тот момент рынке — рынке Интернета. Когда еще не было стандартов, когда Googlе еще не забрал весь мир, «Яндекс» успел возникнуть и отхватить себе небольшой кусочек. Сейчас времена нейронета приходят, нейронет — это следующее поколение Интернета, который основан уже на прямом взаимодействии наших с вами мозгов, на возможности неголосового прямого управления и прямой коммуникации мыслями. Поэтому нас ждет в этом смысле и нейрорадио, и многие другие невероятные сегодня форматы. Это реальность, которая стремительно возникает. Действительно, например, у нас есть компания «Нейроботикс» в России, которая является одним из мировых лидеров в этом сегменте. Да, вы о них ничего не знаете, но так же, как и не знаете об их основных американских конкурентах, потому что они слишком маленькие, а рынки слишком узкие. Но продукты, которые они сегодня делают, очень похожи на то, как выглядели поисковики «Яндекса» и Googlе в 1999 году. Например, у нас есть проект «Нейрочат», в котором полностью парализованные люди обмениваются мыслями. Этот проект реализуется сегодня в России. Или, например, в феврале этого года у нас прошло испытание — инвалидная коляска, управляемая силой мысли. То есть полностью парализованный человек садится и едет.

Этот товар имеет стоимость сейчас, у него есть конкурент. Это очень хороший пример, поэтому можете о нем сказать?

Дмитрий Песков: Конечно. Умные инвесторы, венчурные фонды внимательно смотрят в это направление и быстро инвестируют. Если появляется команда, у которой есть «вижн» вперед, которая умеет применять технологию будущего для решения задач сегодня, то ее капитализация растет стремительно. Например, у нас есть компания TraceAir, она делает простую штуку — это дроны, которые мониторят строительство. Например, у вас там гастарбайтеры роют яму, в которую нужно положить трубу. Казалось бы, причем здесь 2035 год, нейроинтерфейс и все остальное? Очень просто. Если они пророют яму не так точно, как вам надо, это ваши прямые убытки, как владельца компании, которые занимаются стройкой.

А в 2035 году яму будет рыть все еще гастарбайтер?

Дмитрий Песков: Думаю, да, потому что роботы вымывают людей из середины бизнеса. Они не вымывают тех людей, которые решают их задачу дешевле, чем роботы. Какая вам разница, кто это делает? Если это делает робот дешевле, вы возьмете робота, если это будет делать дешевле гастарбайтер, вы возьмете гастарбайтера.

В каких отраслях, вы думаете, мы можем в 2025-2035 годах выйти на заметные конкурентные позиции?

Дмитрий Песков: У нас есть сильная до сих пор фундаментальная наука в определенных сферах, в той же физике, и останется таковой, и сильная технология по программированию. Вот на стыке этих двух вещей, там, где вы можете сделать решение, которое за счет сочетания этих компетенций существенно дешевле и эффективнее зарубежных аналогов, вы можете побеждать. Поэтому, например, решения в области логистики, где задействуются такого рода решения, останутся нашим конкурентным преимуществом. Решения в области создания цифровых платформ — тоже, более того, решения в области роботизации на определенном этапе тоже могут быть нашим конкурентным преимуществом.

Я хочу сказать, что это, конечно, не широко известно, но я в действительности встречал в жизни молодых людей, которые создали компании по производству роботов самых разных направленностей. Здесь, в России, не такие большие, но они действительно поставляют этих роботов за границу, это я могу засвидетельствовать. Но это, кстати, сегодня, это не будущий 2025 год.

Дмитрий Песков: Конечно. Просто, скажем, следующий робот, который они продают на рынки, этот робот, например, становится чуть умнее, потому что у него уже появилась внутренняя нейросеть, которая распознает желание ее потребителя, он учится лучше переводить и понимать язык, на котором к нему обращаются, если речь идет про сервисных роботов, например, это роботы, которые оказывают услуги ЖКХ и мониторят подводные каналы, у нас есть прекрасная питерская компания, которая лидирует на этом рынке в мире. И мы нашли порядка 40 такого рода компаний, которые являются российскими технологическими компаниями, мировыми лидерами или борцами за это самое мировое лидерство в своих узких сегментах. Вот сегодня все эти компании от космоса до производства еды, они объединяются в рабочие группы — национальные технологические инициативы — и вырабатывают те самые совместные действия, на самом деле, как им взять эти рынки, как на них заработать.

Вы упоминали мировые бренды, я думаю, они тоже, собственно и вы сказали, они смотрят туда — в 2025-2035 годы. Я понимаю, что это рынки будущего, значит, продукция вот этих компаний будущего завоюет массовые рынки через 8-18 лет. И нужно иметь большой финансовый ресурс для того, чтобы на такой срок инвестировать деньги и, между прочим, не иметь ни залога, как это принято у банков, ни гарантированного возврата. Я боюсь, что вот там, на Западе этот ресурс гораздо больше, несравнимо больше, чем у нас. Как нам тут бороться за будущее?

Дмитрий Песков: Это правда, но у нас есть несколько конкурентных преимуществ. Как ни странно, одно из конкурентных преимуществ — это внимание государства, потому что принципиально важно открывать рынки. И если мы научимся открывать рынки быстрее, чем их открывают наши конкуренты, то мы можем быстрее выращивать компании на этих рынках. Открывать, например, для них рынки государственного, муниципального, регионального заказа. Это очень сильная мера, которая позволяет быстро вырасти этим технологическим компаниям, которые, да, они про будущее, но... Но смотрите на конкретном примере. У нас есть компания, которая делает нейрокепки. Это простая кепка с контролем ваших альфа-ритмов. И если вы ее надеваете...

Извините, альфа-ритм — это что? В мозгах?

Дмитрий Песков: Да, в мозгах. Ну, например, вы дальнобойщик, и у вас огромная проблема в том, что вы засыпаете. И каждый год у нас происходит огромное количество аварий, заканчивающихся смертельным исходом, от того, что люди засыпают. Вот в этой кепке, когда кепка чувствует, что вы засыпаете, она подает вам яркие звуковые сигналы. Кепка может быть дополнена айтрекером и браслетом. Браслет вибрирует, айтрекер мигает, и все эти устройства вместе не позволяют вам заснуть и таким образом предотвращают столкновение.

Сколько стоит кепка?

Дмитрий Песков: Понятно, на ранней стадии дороговато. Сейчас кепка продается, по-моему, за 16 тысяч рублей. При массовом заказе от нескольких тысяч ее цена может упасть втрое, вчетверо. То есть вполне доступно с точки зрения окупаемости.

А конкуренты у этой кепки уже есть?

Дмитрий Песков: Конечно, они стремительно появляются, но совокупного решения ... — кепка, браслет, айтрекер — нет. Но здесь, еще раз, важнее, какое государство быстрее изменит нормативку под формирование этого рынка для того, чтобы его выиграть. Вот, например, Германия на днях приняла закон о беспилотных автомобилях, который позволяет выводить их на дороги общего пользования и выигрывает эту конкуренцию. А мы ждем этой задачи от Минпромторга с 2015 года и проигрываем эту конкуренцию. Вот вся разница.

А у нас есть собственные разработки, чтобы выводить автопилоты на наш российский рынок, наши собственные?

Дмитрий Песков: Да, по России в настоящий момент ездит восемь разного типа беспилотных автомобилей. Ну, помимо купленных «Тесла», которые в полуавтоматическом режиме уже гоняют по улицам Москвы.

Я слышал про КамАЗы, я слышал про автобусы, которые в «Сколково» катались.

Дмитрий Песков: Это Volgabus Matrёshka, да. Помимо этого у нас есть решение компании Cognitive Technologies с очень продвинутым софтом, который тоже уже ездит. У нас есть беспилотная «Газель», у компании ГАЗ. У нас есть два опытных образца, которые едут по Москве, по внутренним дорогам НАМИ. У нас есть одно решение в Томске. У нас есть КБ «Аврора» в Рязани, которое делает сейчас и продает на российском рынке вездеходы беспилотные и детские беспилотные автомобили. И у нас есть компания в Таганроге, которая занимается этими же решениями для, скажем так, сдачи безопасности.

Знаете, я бы очень поверил в наше будущее на этом рынке, если бы вдруг «БМВ» или пусть «Опель», или пусть «Фиат» купили бы эти программные комплексы. Или хотя бы попробовали их.

Дмитрий Песков: Я думаю, это будет. Я могу вам сказать, что они не просто их пробуют, а некоторые наши группы они практически осаждают. И как раз нам бы очень не хотелось, чтобы они их сейчас купили. Потому что, например, компания, которая у нас сделала первый летающий мотоцикл. Он есть, он летает. Их уже сейчас очень активно сманивает одна из трех лидирующих мировых технологических компаний. Я боюсь, что эту команду мы в ближайшие месяцы потеряем.

То есть она просто станет не нашей компанией?

Дмитрий Песков: Да.

А какова, это важный вопрос, какова природа этих компаний, на которые мы можем опираться? Потому что да, проблема в том, что у нас возникают очень интересные группы инженеров, которые, еще будучи студентами, в свободном режиме что-то очень продвинутое придумывают, но потом все это просто купит какой-нибудь Logitech или Tesla, или Googlе. Купит лицензию, либо купит этих людей, как таковых, потому что нет большой компании здесь в России, частной компании, которая их купила бы.

Дмитрий Песков: Здесь есть три ответа на ваш вопрос. Первый ответ заключается в том, что, ну и не страшно, потому что Центр разработки остается в России, люди возвращаются сюда, происходит взаимное обогащение. Это, условно говоря, модель большого количества компьютерных компаний, типа «Парелса».

Но продукция с лейблом не будет российской.

Дмитрий Песков: Да, не будет российской, потому что продукцию с российским лейблом сегодня в мире продавать на потребительских рынках практически невозможно по целому ряду причин — от отсутствия комфортной юрисдикции до проблем с брэндингом России. Второй ответ заключается в том, чтобы такого рода покупателями стали растущие, крупные российские технологические компании, в том числе госкорпорации, которые тоже пытаются меняться. Если посмотреть на новую стратегию «Ростеха», это опережающий рост на новых рынках, покупка частных игроков и попытка вырастить из них за счет межотраслевой кооперации игроков посильнее.

Вам не кажется, что это утопическое будущее, где мы попытаемся скрестить огромную госкорпорацию, как мы считаем, все-таки менее рыночно ориентированную, в силу просто того, что собственник у нее не частный, совместить вот с этой новой экономикой, которая зиждется на личной инициативе, научно-технической инициативе небольшого института Академии наук, а как мы видим сейчас, это происходит, и выросли группы, которые попытались сразу что-то сделать, и вдруг у них начало получаться. «Ростеху», мне кажется, нужны реально академия наук и институт.

Дмитрий Песков: Знаете, «Ростех» тоже меняется и в последнее время начинает покупать маленькие группы, держателей новых стандартов, работающих на новых рынках. Вопрос в том, чтобы он их не купил слишком много и не съел. И, конечно, есть ведь другие компании. Есть компании, которые у нас как раз лидируют, — это средние технологические компании в России, в разных отраслях, и они достаточно крупные для того, чтобы не быть поглощенными тем же «Ростехом». У них есть хорошие, сильные, глобальные амбиции. Если посмотреть на тех, кто у нас здесь лидирует, то их, в общем, довольно много. К примеру, в «Маринете»...

Поясним, что такое «Маринет».

Дмитрий Песков: «Маринет» — это беспилотное решение для морской отрасли. В «Хелснете» — это про здоровье. В «Энерджинете» — это компания «Таврида электрикс» с сотнями миллионов продаж в долларах на глобальных рынках. Таких компаний довольно много. Но есть еще один фактор, он самый нелогичный. Но когда мы проводили опрос среди наших компаний, их там порядка 200 совокупных, которые у нас участвуют сейчас, мы его выяснили. Вдруг обнаружили, что у нас есть компании с глобальными амбициями, российские технологические, которые не хотят продаваться, не хотят уезжать на Запад, а хотят развивать свою страну, и в этом смысле они патриоты. Я понимаю, что это не очень экономическая категория, наверное, но по факту, они, несмотря на очень быстрый рост, не хотят быть поглощенными Google Microsoft Alibaba, хотят оставаться в России со всеми сложностями, развиваться здесь и менять жизнь вокруг себя к лучшему. Это амбиции, в это абсолютно можно поверить. Другой вопрос, будет ли эта амбиция поддержана реальностью, потому что возможности, которые может предоставить крупная глобальная технологическая компания — это одно, патриотическая амбиция — это другое, но на ней не все можно. А патриотическая амбиция, подкрепленная осознанной, долгосрочной политикой государства — это третье. Вот в этот третий сценарий, совместные работы амбициозных технологических компаний и длинной стратегии государства мы играем.

Мозги, группы, команды, взгляд в будущее — это все прекрасно, но им нужно платить зарплату, им нужно давать деньги на создание опытных образцов, на маркетинг, на продвижение, на продажи. Поэтому все в конечном счете упирается в инструменты финансирования, как это ни грустно.

Дмитрий Песков: Да, но я бы сказал, что сейчас уже развернута довольно широкая линейка финансирования. Есть прямое финансирование...

Она государственная?

Дмитрий Песков: Оно и государственное, оно и частное. То есть мы видим, что сегодня, даже сегодня, уже в 2017 году у нас где-то с коэффициентом в 3, наверное, происходит финансирование. То есть на один рубль государственного, примерно три рубля взаимных частных инвестиций. Сегодня есть 12,5 млрд субсидий этого года, которые распаковываются через фонд Бортника, через РВК. На подходе линейка совместных специализированных венчурных фондов с фондом «Сколково», которые тоже будут инвестировать в направления национально-технологической инициативы.

У нас есть частный венчурный инвестор? Он хотя бы в проекте у нас или в зародыше существует? У нас же есть состояния, которые можно немножко вкладывать?

Дмитрий Песков: Конечно. И как раз сегодня мы видим очень серьезный разворот крупных игроков и владельцев состояний, сделавших деньги, например, на девелопменте, на нефти и газе, тогда они перекладываются, перекладывают риски в новые отрасли. То есть я лично за последние три месяца работал, по-моему, с шестью венчурными фондами, чисто частными, без копейки государственных средств, которые инвестируют массово в направление НТИ, как крупных игроков, и мы работаем с самыми разными — от фондов, которые созданы, я не знаю, АФК «Система» до более мелких частных игроков. Более того, и фонды, например, РВК, они ведь не государственные, они финансируют не более 50%. Вторые 50% вносят как раз те, о ком вы говорите, это частные инвесторы.

Поверим и будем ждать их. Спасибо. У нас был Дмитрий Песков.

Дмитрий Песков: Не надо ждать, надо инвестировать.

Спасибо.

Илья Копелевич

Россия > СМИ, ИТ. Образование, наука. Приватизация, инвестиции > bfm.ru, 21 мая 2017 > № 2206469 Дмитрий Песков

Торгпред РФ во Вьетнаме о бренде «российский»

Торгпред России во Вьетнаме Вячеслав Харинов в интервью RNS рассказал о результатах работы зоны свободной торговли между странами, расширении экспорта и возможном возобновлении переговоров о строительстве АЭС.

Какой портфель проектов сформирован торгпредством по состоянию на конец прошлого года? Какие проекты реализованы в прошлому году и с какими проектами, в каких сферах чаще всего к вам обращаются предприниматели?

Обращений предпринимателей — как российских, так и вьетнамских — на сегодняшний день очень много. Скорее всего, это обусловлено тем, что 5 октября вступило в силу соглашение о зоне свободной торговли. Часть обращений связана с тем, какие преимущества получают импортеры и экспортеры, на какие группы товаров обнулены пошлины и так далее.

Вступление в силу соглашения о ЗСТ, как мы считаем, дает результат: с января текущего года средний прирост по товарообороту составил более 25%, в январе — 31,2%, в феврале — 27–28%. Вьетнамская статистика показывает 27-процентный рост. Так, в январе российский экспорт во Вьетнам увеличился почти на 30% — до $173,1 млн, а импорт — на 32,4%, до $279,1 млн.

Один из лидеров российского экспорта по темпам роста — продукция АПК. Во Вьетнаме очень хорошее отношение к бренду «российский», то есть распространено мнение, что российские продукты — это качественные продукты. Значительно увеличился товарооборот по кондитерским изделиям, по продуктам мясной переработки. Хотя сохраняются большие сложности с поставкой курятины, свинины, говядины — это связано с оформлением ветеринарных сертификатов. Если взять Польшу, то на вьетнамском рынке сертифицированы 49 польских компаний, а у нас только четыре, и те не имеют ветеринарных сертификатов. Из российских компаний дальше всех в этом направлении продвинулся «Мираторг».

Сильно растут поставки нашего угля. Вьетнам сам производит уголь. Однако для удовлетворения основных потребностей металлургической отрасли страны он не подходит, там требуется совсем другое качество угля. Если раньше поставки из России не превышали 3 млн тонн, то сейчас они выросли до 6 млн тонн, и мы рассчитываем, что по итогам года будут увеличены до 20 млн тонн. В разы выросли поставки во Вьетнам российской стали, которая идет для строительства судов, легированная сталь. Всего в 2016 году в торгпредство с запросами по поиску потенциальных партнеров, проведению анализа рынков, оказанию поддержки в организации бизнес-миссий и визитов делегаций обратились более 400 российских и вьетнамских компаний.

Что касается портфеля проектов, то в рамках межправительственной комиссии составлен перечень приоритетных проектов, который в общей сложности около $10 млрд — 21 проект. Кроме того, есть паспорта проектов, по которым работает торгпредство, — это 20 проектов компаний, 27 «веерных» проектов, связанных с регионами Российской Федерации. Из новых — поставки зерна и муки на вьетнамский рынок.

Какая это компания?

Это «Мельницы Кирова». Вообще, сейчас на вьетнамский рынок чаще выходят региональные компании. Курская область начала поставлять кондитерские изделия, а Башкортостан ведет переговоры о поставках продукции нефтехимии.

Насколько здесь активные регионы Дальнего Востока?

Среди регионов российский Дальний Восток — это один из лидеров по объему торговли с Вьетнамом, в 2016 году товарооборот составил около $100 млн, 52% пришлось на Приморье, 20% — на Хабаровский край. Недавно прошел визит делегации с Дальнего Востока во главе с вице-премьером Трутневым, во время которого были презентованы возможности Дальнего Востока по привлечению инвестиций из Вьетнама.

Первые результаты обнадеживают. Есть вьетнамская компания TH True Milk, которая уже достаточно давно работает на российском рынке — создает животноводческие комплексы в Калужской и Московской областях, где запланированный объем инвестиций составляет $2 млрд. Ее заинтересованность в российском рынке связана с тем, что во Вьетнаме не хватает собственной молочной продукции, пастбищ, коров необходимых пород — их завозят из США и Канады. Поэтому вьетнамцы хотят создавать молочное стадо в России, им нужны рынки сбыта. Сейчас они повернулись лицом к Дальнему Востоку и намерены командировать туда делегацию, для того чтобы изучить возможности региона: где можно было бы разместить животноводческий комплекс, с тем чтобы поставлять продукты и на российский рынок, и в том числе на китайский, гарантируя ее экологическую чистоту.

А что еще предлагает России вьетнамская сторона?

Вьетнамские партнеры сейчас активно осваивают в Москве гостинично-деловой и торговый комплекс «Ханой-Москва» на Ярославском шоссе. В активной фазе находятся переговоры по строительству такого же комплекса в Ханое — правительство Москвы намерено построить такой комплекс, с тем чтобы там были выставочные, офисные, гостиничные помещения для обеспечения работы российского бизнеса во Вьетнаме. Достаточно долго этот проект был в спящем состоянии, сейчас он активно двигается вперед. Мы думаем, что летом текущего года будут подписаны документы, которые дадут старт этому проекту.

Я скажу больше: сейчас достаточно сложно с привлечением инвестиций из Вьетнама, ведь кризис не обошел и эту страну. Кроме того, в соответствии с местным законодательством сейчас на реализацию за рубежом инвестпроектов стоимостью $15 млн необходимо разрешение председателя правительства.

Вы можете назвать какие-то, с вашей точки зрения, «нестандартные» или необычные сферы предпринимательства и с той и с другой стороны?

Например, во Вьетнаме очень активно работают наши известные компьютерные, высокотехнологичные компании — это Infowatch, некоторые биллинговые компании. На вьетнамском рынке уже давно присутствует «Лаборатория Касперского». Ведутся переговоры с рядом компаний — разработчиков систем управления транспортом. Например, это аналогичные московским системы единых проездных билетов, электронных кошельков и так далее. В этом плане можем отметить интерес вьетнамской стороны именно к разработкам российских компаний. Я, к сожалению, сейчас не смогу назвать конкретные предприятия, но знаю, что предварительные переговоры вьетнамцы уже ведут достаточно активно.

С вступлением в силу соглашения о зоне свободной торговли будет ли достигнута прогнозная цель по увеличению к 2020 году товарооборота между странами в два раза?

Мы работаем над поставленной задачей. Если бы вьетнамская сторона не отказалась от строительства атомной станции, то эту цель было бы проще достигнуть, потому что с поставками оборудования, материалов и так далее товарооборот вырос бы значительно. Сейчас российские и вьетнамские эксперты активно работают над тем, чтобы восполнить эту нишу новыми крупными проектами, которые могли бы сохранить динамику роста товарооборота. В первую очередь, это участие в строительстве энергообъектов, поставки нашего оборудования — в этом активно принимают участие «Силовые машины», «Интер РАО Экспорт», которые уже присутствуют на вьетнамском рынке. Обе компании заявляют о заинтересованности в участии в строительстве ТЭС «Куангчать-1» и «Куангчать-2».

Если динамика роста товарооборота первых трех месяцев сохранится, то мы рассчитываем, что до конца этого года товарооборот, возможно, увеличится до почти $5 млрд.

Отмечу, что уже получен доступ на вьетнамский рынок по сельхозпродукции — говядине, свинине, птице, мясной переработанной продукции, рыбным консервам, семенам, муке, молочной и алкогольной продукции, а также по промышленной продукции — это и автомобили, и детали, и автобусы, и сельхозтехника, и оборудование, и корабли, и драгоценные камни, и так далее.

В связи с отказом от строительства АЭС «Ниньтхуан-1» планирует ли Вьетнам предложить российским или другим инвесторам альтернативные проекты по созданию новой генерации?

Вопрос о дальнейшей судьбе атомной энергетики во Вьетнаме будет рассматриваться не ранее 2030 года. По подсчетам вьетнамских специалистов, в ближайшие годы стране необходимо до 140 новых энергообъектов. На встрече с вице-премьером Вьетнама мы обсуждали участие «Силовых машин» и других наших компаний в создании новых крупных объектов энергетики, в модернизации мощностей и оборудования, которое было ранее поставлено с участием Советского Союза. Отношение к нашим компаниям хорошее. Более того, вьетнамская сторона готова рассматривать особые условия допуска российских компаний к строительству и модернизации энергообъектов, но это уже вопросы конкретных контрактных договоренностей.

Если вернуться к атомной энергетике, то мы считаем, что вопрос окончательно не закрыт, потому что сейчас «Росатом» ведет переговоры, обсуждает вопрос строительства исследовательского центра. Мы этот вопрос поднимали на недавней встрече с вице-премьером Вьетнама, сейчас идет сбор информации заинтересованных ведомств, и не исключено, что в ходе предстоящего визита президента Вьетнама в Россию в июне этот вопрос будет каким-то образом оформлен. Соответственно, появится возможность сохранения имеющихся специалистов, привлечения их к разработке новых продуктов в этой области. И будем надеяться, возвращение к вопросу строительства станции не за горами.

Вы упомянули проблемы фитосанитарного контроля. Какие еще вопросы тормозят более быстрое развитие или разворачивание проектов в рамках ЗСТ?

Я бы не сказал, что что-то идет тяжело. Первые два месяца решались вопросы с сертификатами происхождения — они были достаточно быстро решены. Мы рассчитывали, что первый год будет идти устранение каких-то неясностей, нестыковок, но на самом деле бизнес решает эти вопросы гораздо быстрее — те, кто заинтересован, ищут пути и развивают экспорт.

Из крупных результатов, которые бы хотелось отметить по итогам прошлого года, — это поставки нашей автомобильной техники во Вьетнам. Достигнут определенный рекорд: на рынок Вьетнама поставлено более 2 тыс. автомобилей на $77,4 млн — это КамАЗы плюс специальная техника и автомобили специального назначения. Наши ближайшие партнеры и друзья — белорусы — поставили менее сотни.

Идет ли речь о более глубоком продвижении наших автомобильных компаний на вьетнамский рынок, создании представительств, сборочных производств?

Подписан протокол, в соответствии с которым российские компании взяли на себя обязательства создать совместные предприятия и организовать сборочные производства во Вьетнаме. Это основные наши производители: КамАЗ, ГАЗ, УАЗ. На сегодняшний день они уже в значительной степени продвинулись, кто-то уже создал совместное предприятие — у КамАЗа совместно с «Винакомином» уже есть сборочное производство Vinacomin MotorIndustry. Кроме того, планируется создание еще двух совместных предприятий — УК «Группа ГАЗ», где партнер с вьетнамской стороны еще не определен, и «Соллерс», где ведутся переговоры с «Винамотор». УАЗ уже начал поставлять УАЗ «Патриот» и другие модели пока еще в рамках действующего законодательства.

Это автомобили для гражданского применения или для военного?

В первую очередь нацеливаемся на гражданские машины. И если в 2014–2015 годах поставки легковых автомобилей не осуществлялись, то в 2016 году во Вьетнам экспортировано 145 автомобилей на $2,5 млн. Значительная часть — по отдельным позициям до 100% — шла по линии военно-технического сотрудничества в соответствии со специальным режимом ввоза.

В прошлом году УАЗ принял участие в выставке в Хошимине. У вьетнамской стороны значительный интерес к этим автомобилям, в первую очередь потому, что они находятся в невысоком ценовом сегменте. Результаты такого взаимодействия будем анализировать в конце года, но стоит отметить, что активность большая, поэтому надеемся на положительный результат.

В прошлом году Минвостокразвития говорило о заинтересованности вьетнамских инвесторов в российском судостроении. Вам известно о планируемых или обсуждаемых совместных проектах?

У России и Вьетнама сформировались очень крепкие взаимоотношения в области кораблестроения: это связано с поставками военных кораблей для ВМФ Вьетнама, они выступили локомотивом и для гражданского судостроения. В прошлом году в Ханое открылось представительство Центра технологии судостроения и судоремонта, которое активно ведет переговоры с вьетнамскими специалистами о возможности поставок или совместного строительства во Вьетнаме судов гражданского назначения. Активность в этом плане проявляют и Дальневосточный центр судостроения и ремонта, и Зеленодольский завод имени А.М. Горького, который предлагает суда прибрежной зоны, но пока конкретных договоренностей не достигнуто. Основной интересант с вьетнамской стороны — Судостроительная корпорация Вьетнама (SBIC), которая эту тему изучает, мы даем ей соответствующие предложения, переговорный процесс идет.

Возможно ли участие вьетнамской стороны в реализации проекта судоверфи «Звезда»?

Сейчас рано говорить о каких-то конкретных результатах, переговоры по этому направлению были, вьетнамской стороне представлены предложения, которые рассматриваются.

Вьетнаму предлагали поучаствовать в создании кластера легкой промышленности на территории свободного порта Владивосток. Знаете ли вы о потенциальных инвесторах в такие кластеры, в том числе в других регионах?

Этот вопрос постоянно поднимается на переговорах разного уровня. Рассматривался вопрос о создании на Дальнем Востоке кластера по пошиву специальной одежды — в первую очередь для моряков — на базе Дальневосточного университета, но, насколько я знаю, технико-экономическое обоснование этого проекта показало, что проект нерентабельный, потому что нет достаточного количества заказов, рынков сбыта и так далее. Что касается кластеров легкой промышленности в центральных регионах, то локомотивом могут стать проекты TH True Milk. На прилегающих территориях, которые компания будет использовать для развития животноводства, она может организовать, к примеру, швейные цеха. Проблемы в первую очередь связаны со сложностями с завозом, адаптацией рабочей силы. В целом в отношении кластера легкой промышленности нет такого продвижения, как по животноводству.

Возможно ли задействование российских компаний в других инфраструктурных проектах, например, в транспорте?

Сейчас будут строить аэропорт на юге Вьетнама, в районе Фантьета, чтобы развивать как туристическую инфраструктуру, так и мощности в сфере грузоперевозок. Кстати, за прошлый год количество прибывших во Вьетнам российских туристов увеличилось на 25%, в этом году ожидается еще больше. Туризм развивается быстро, нужны новые аэропорты. Я думаю, что если наши предприятия, которые занимаются обеспечением безопасности полетов, поставляют соответствующее оборудование и аппаратуру, смогут предложить эту продукцию вьетнамским партнерам, то это станет еще одним перспективным направлением сотрудничества. Во Вьетнаме раздаются голоса: «Соседние, более богатые страны, предлагают построить для нас аэропорты, но суммы, которые они называют, слишком высоки, а в условиях кризиса необходимо считать каждую копейку».

Поднималась неоднократно тема расчетов в национальных валютах. Она жива?

Более того, она уже отрегулирована. Существует совместный вьетнамско-российский банк, с российской стороны его участником является ВТБ. Недавно они нас проинформировали о том, что готовы к осуществлению взаиморасчетов в национальных валютах. Данный механизм уже отработан.

Россия. Вьетнам > Внешэкономсвязи, политика > economy.gov.ru, 16 мая 2017 > № 2177070 Вячеслав Харинов

Заседание круглого стола лидеров форума «Один пояс, один путь».

Владимир Путин принял участие в первом заседании круглого стола лидеров Международного форума «Один пояс, один путь». Обсуждались вопросы интеграционного взаимодействия и развития экономического партнёрства.

По итогам круглого стола лидеры Международного форума «Один пояс, один путь» приняли совместное коммюнике.

* * *

Выступление на первом заседании круглого стола Международного форума «Один пояс, один путь»

В.Путин: Уважаемые коллеги, уважаемый Председатель Си Цзиньпин!

Вчера с большим интересом послушал вступительную речь Председателя Си Цзиньпина. Задачи, которые были сформулированы, являются весьма масштабными, я бы сказал – впечатляющими.

Ясно, что они не так просты в реализации, ясно, что это большой путь, который мы все вместе должны пройти для того, чтобы достичь целей, которые были вчера сформулированы. Но, безусловно, то, что предлагается, находится, что называется, в тренде современного развития, чрезвычайно необходимо и в высшей степени востребовано.

Именно поэтому Россия не только поддерживает проект «Один пояс, один путь», но и будет активно участвовать в его реализации совместно с китайскими партнёрами и, конечно, со всеми другими заинтересованными странами.

Создание пояса экономического развития и взаимовыгодной торговли между Азией и Европой представляется актуальной и важной инициативой. Она учитывает современные тенденции в мировой экономике, кардинальные масштабные изменения в экономике в целом, в движении товаропотоков, а также отражает общую потребность в координации разноформатных интеграционных процессов на Евразийском континенте и в других регионах мира, о чём только что было упомянуто.

Важно, чтобы все интеграционные структуры, как уже существующие в Евразии, так и вновь формируемые, опирались на универсальные, общепризнанные правила. Конечно, учитывали и особенности национальных моделей развития государств-участников, выстраивались открыто и прозрачно.

Уважаемые коллеги, особое внимание Россия уделяет всестороннему развитию Краткая справка Евразийский экономический союз (ЕАЭС) Евразийского экономического союза. За прошедшие годы объединение добилось серьёзных успехов в формировании и укреплении общего рынка с едиными правилами для экономических операторов.

Разумеется, мы сталкивались с проблемами, которые имеют место для всех экономик мира. Вместе с тем деятельность ЕАЭС позволила в значительной мере нивелировать влияние неблагоприятной конъюнктуры на экономики государств нашего Союза, помогла лучше адаптироваться к новым глобальным реалиям.

Уверенно расширяются внешние связи ЕАЭС. Интерес к сотрудничеству с ним проявляют около 50 государств Европы, Азии, Латинской Америки.

В октябре прошлого года вступило в силу Соглашение о свободной торговле с Вьетнамом. Ведутся переговоры по соглашению о торгово-экономическом сотрудничестве с Китаем, о свободной торговле с Израилем. Достигнуты договорённости о запуске консультаций с Египтом, Ираном, Индией, Сербией и Сингапуром.

В мае 2015 года совместно с китайскими друзьями приняли решение о сопряжении интеграционных процессов в рамках Евразийского экономического союза и проекта Китая по созданию «Экономического пояса Шёлкового пути».

В целом мы говорим о так называемом большом евразийском партнёрстве. Речь идёт о налаживании многосторонней кооперации с участием стран Евразийского экономического союза, Краткая справка Шанхайская организация сотрудничества (ШОС) Шанхайской организации сотрудничества и Краткая справка Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) Ассоциации государств Юго-Восточной Азии.

Имеется в виду создать систему двусторонних и многосторонних соглашений по упрощению регулирования в таких сферах, как таможенное дело, санитарный и фитосанитарный контроль, отраслевое сотрудничество и инвестиции, защита прав интеллектуальной собственности.

Выстраивание такого партнёрства, безусловно, длительный и кропотливый процесс. Процесс, предполагающий разную глубину, разную скорость и уровень интеграции в зависимости от готовности конкретного государства-участника, но вести такую работу, безусловно, крайне важно. По сути это и есть то, что предлагает Китай, что предлагает Председатель Си Цзиньпин в рамках мероприятия, которое мы сегодня проводим.

В конечном итоге это позволит выйти на формирование единого экономического пространства от Атлантики до Тихого океана.

Благодарю вас за внимание.

Китай. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 14 мая 2017 > № 2173045 Владимир Путин

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова на пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Финляндской Республики Т.Сойни, Усадьба «Хайкон картано», г.Порвоо, 4 мая 2017 года

Уважаемые дамы и господа,

Прежде всего, хочу выразить признательность нашим финским друзьям и лично Министру Т.Сойни за гостеприимство и организацию наших переговоров в таком красивом историческом месте.

Мы провели очень хорошие переговоры, констатировали, что несмотря на непростую ситуацию в Европе, российско-финляндские отношения продолжают поступательно развиваться.

Переговоры с моим финским коллегой Тимо Сойни прошли в конструктивном ключе и были насыщенными. Необходимый импульс нашей совместной работе придает регулярный конструктивный диалог на высшем уровне. Как вы знаете, в конце марта президенты наших стран встречались «на полях» международной конференции «Арктика – территория диалога» в Архангельске. После длительной паузы возобновились контакты между главами правительств двух стран. Продолжается достаточно интенсивное взаимодействие между различными министерствами и ведомствами.

Мы с удовлетворением констатировали постепенное преодоление спада в экономических связях. В январе-феврале товарооборот увеличился почти на 60% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Реализуются крупные совместные проекты, в числе которых – строительство в Финляндии АЭС «Ханхикиви-1» при участии «Росатома», успешно функционирует принадлежащая АО «Объединенная судостроительная корпорация» судоверфь в Хельсинки. Все это создает рабочие места и добавляет динамики экономическому развитию. В свою очередь, наши финские партнёры, в данном случае, в лице концерна «Фортум», участвуют в создании парка ветряных электростанций в Ульяновской области. Активно работает Межправкомиссия по экономическому сотрудничеству, которая провела очередное заседание в ноябре 2016 года в Москве.

В прошлом году состоялось первое заседание вновь созданной Межправкомиссии по приграничному сотрудничеству, работа которой наверняка будет положительно влиять на межрегиональный обмен.

Мы рассмотрели ход реализации мероприятий, которые были согласованы в рамках празднования 100-летия независимости Финляндской Республики. В конце мая в Турку состоится 5-й Российско-Финляндский конгресс породненных городов, а в сентябре этого года в Санкт-Петербурге – 18-й Российско-Финляндский культурный форум. Осуществляется очень насыщенная программа обменов по линии театров и оркестров двух стран.

Обсудили международную и региональную проблематику. В России ценят вклад Финляндии в укрепление стабильности в районе Балтийского моря, включая инициативу С.Ниинистё, направленную на повышение безопасности полетов над Балтикой.

У нас совпадающие подходы к развитию взаимовыгодного сотрудничества в северных широтах, прежде всего, через укрепление взаимодействия в рамках Арктического совета, председательство в котором буквально через неделю перейдет к Финляндии.

Мы обсудили состояние отношений между Россией и Евросоюзом. Оно, конечно, не может вызывать никакого удовлетворения. Мы напомнили о предложениях по выводу этих отношений из нынешнего тупика, которые были переданы Президентом В.В.Путиным Председателю Еврокомиссии Ж.-К.Юнкеру в июне прошлого года.

По просьбе наших друзей мы изложили подходы России к урегулированию различных кризисных ситуаций, включая сирийский и украинский кризисы, ситуацию на Корейском полуострове. По Сирии мы очень рассчитываем на успех проходящего сейчас в столице Казахстана Астане очередного, четвертого раунда переговоров. Прежде всего, рассчитываем на успех с точки консолидации режима прекращения боевых действий (РПБД), согласования механизма реагирования на нарушения, проведения мероприятий по разминированию. В Астане обсуждается и относительно новая идея формирования в Сирии с учетом всех заинтересованных сторон и с согласия Правительства САР зон деэскалации, которые должны стать важным шагом на пути укрепления РПБД. Надеемся также, что уже в этом месяце продолжатся переговоры на женевской площадке, которые, прежде всего, посвящены решению проблем комплекса вопросов, связанных с политическим урегулированием конфликта, когда сам сирийский народ должен определить будущее своей страны. Выразили нашу общую обеспокоенность эпизодом, который произошел в Сирии, в Хан-Шейхуне 4 апреля с использованием химического оружия. Россия настаивает на профессиональном, тщательном, транспарентном расследовании, которое некоторые наши западные коллеги пытаются замотать.

Мы поделились нашими оценками тяжелой ситуации, сложившейся на Украине и являющейся результатом антиконституционного вооруженного переворота, совершенного в феврале 2014 года. Россия считает, что ведущие страны Евросоюза, Запада, поддержавшие этот антиконституционный переворот, назвав его «демократической сменой власти», несут особую ответственность за то, чтобы заставить Правительство Украины выполнить Минские договоренности, заключенные в феврале 2015 года. У нас общая позиция в том, что касается поддержки деятельности специальной мониторинговой миссии ОБСЕ, в составе которой работают граждане России и Финляндии. Мы настаиваем на том, чтобы в будущем не допускать каких-либо инцидентов, которые бы подвергали жизнь наших наблюдателей угрозе.

Что касается ядерной проблемы Корейского полуострова, мы убеждены, что у нее есть только политическое решение. Любые попытки урегулировать ситуацию военным путем будут губительны.

Считаю, что переговоры были очень своевременными, полезными. В продолжение нашего визита сегодня еще предстоит встреча с Президентом Финляндии С.Ниинистё в Хельсинки.

Ещё раз хотел бы поблагодарить наших хозяев за гостеприимство и организацию нашей работы.

Вопрос (адресован обоим Министрам): Сейчас активно обсуждается возможность встречи президентов России и США В.В.Путина и Д.Трампа в Хельсинки. Насколько реальной Вам кажется такая идея? Как Вы оцениваете роль Финляндии в подобных международных вопросах?

С.В.Лавров: На эту тему уже задавали вопрос во время пресс-конференции наших президентов в Архангельске. Президент России В.В.Путин ответил, что если американская сторона заинтересована и готова в таком контакте, то для нас Хельсинки является очень удобным местом. Финляндия – наш сосед. Это дружественная нам страна. Нас связывает многовековая история. Мы, конечно, как и другие страны, ценим международную репутацию Финляндии, которую она завоевала благодаря последовательной политике нейтралитета. Но пока никаких планов проведения встречи президентов России и США в ближайшие пару месяцев не существует. Президент России В.В.Путин и Президент США Д.Трамп несколько дней назад говорили по телефону. Это был очень хороший разговор. Они упоминали предстоящие между ними контакты. В качестве одной из ближайших возможностей называлась встреча «Группы двадцати» в Гамбурге в июле этого года.

Вопрос (адресован обоим Министрам): Удалось ли Вам найти выход из тупика по проблеме включения транспондеров военных самолетов на Балтике?

С.В.Лавров (отвечает после Т.Сойни): Как Вы знаете, мы поддержали инициативу Президента Финляндии С. Нийнистё по транспондерам. Это было сделано в прошлом году на встрече наших президентов. Более того, мы расширили соответствующие подходы, включив дополнительные меры повышения безопасности полетов. Мы внесли эти предложения на заседании Совета Россия-НАТО летом прошлого года. К сожалению, наши натовские партнеры, которые до того времени очень часто выражали озабоченность авиабезопасностью над Балтикой, взяли эти предложения и задержались с реакцией почти на полгода. Только недавно они нам сказали, что готовы к предметному обсуждению нашего предложения, но пока этого не произошло. Пока наши натовские коллеги размышляют, мы поддерживаем тот образ действий, который предложила Финляндия. Наши финские коллеги предложили использовать проектную группу по вопросам Балтийского моря, которая существует в рамках ИКАО. Группа уже провела свое заседание в марте, а очередное заседание пройдет в Хельсинки в конце этого месяца. Надеемся, что члены НАТО тоже созреют для того, чтобы подключиться к этой работе.

Вопрос: Сейчас между Россией и США ведутся важные переговоры в т.ч. касающиеся Сирии, урегулирования ситуации в этой стране. Между странами ведется диалог. Обсуждается возможность встречи президентов двух стран. С другой стороны, в США обсуждается возможное влияние на президентские выборы в этой стране. Как бы Вы охарактеризовали отношения между Россией и США? Что мы должны о них думать?

С.В.Лавров: Мы хотим о любых отношениях с любой страной думать позитивно. Мы хотим развивать нормальные, взаимовыгодные и прагматичные связи. Это возможно делать исключительно на основе взаимовыгодного уважения, равноправия и поиска баланса интересов. Насколько мы понимаем, в ходе предвыборной кампании нынешний Президент США Д.Трамп выступал с примерно таких же позиций: он выступал за взаимовыгодное развитие сотрудничества со всеми странами, включая Россию. Соответствующий настрой подтвердился в ходе недавнего телефонного разговора Президента России В.В.Путина и Президента США Д.Трампа. К сожалению, на этапе, когда происходила смена администрации в Белом Доме, наши отношения находились на очень низкой точке, поскольку администрация Б.Обамы делала все, чтобы их подорвать. Печально, что развязанная администрацией Б.Обамы русофобская кампания сохраняет свою инерцию в США и сегодня. Причем очевидно, что сегодня это делается, прежде всего, для того, чтобы попытаться использовать русофобскую карту во внутриполитической борьбе в США, в т.ч. со стороны тех, кто так и не смог принять результаты выборов, состоявшихся в полном соответствии с американской Конституцией. Мы слышим многочисленные обвинения России во всех смертных грехах на грани истерик. Видим, как Конгресс США создает какие-то межведомственные структуры для того, чтобы заниматься расследованием «русской угрозы». Но до сих пор мы не видели и не слышали ни одного факта, который хоть каким-то образом подтверждал бы то, в чем нас обвиняют. Также мы не слышали и не видели ни одного факта относительно утверждений, будто бы мы занимаемся вмешательством во внутренние дела Франции и Великобритании. Недавно даже ваши шведские соседи сказали, что мы и им угрожаем в плане влияния на выборы и политическую ситуацию. Если есть факты, то можно их обсуждать. Если фактов нет, то мы эту кампанию воспринимаем исключительно как пропагандистскую, нацеленную на достижение не очень благовидных целей.

Судя по тому, что вопрос был объявлен как последний, исхожу из того, что Финляндия победила на этой пресс-конференции со счетом 2:1.

?

Россия. Финляндия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 4 мая 2017 > № 2164795 Сергей Лавров

Пресс-конференция по итогам российско-турецких переговоров.

По окончании переговоров Владимир Путин и Реджеп Тайип Эрдоган дали совместную пресс-конференцию.

В.Путин: Уважаемый господин Президент! Уважаемые дамы и господа!

Мы встречались с господином Эрдоганом совсем недавно, 10 марта, в Москве, где успешно провели заседание Совета сотрудничества высшего уровня.

Нынешние переговоры в Сочи дают хорошую возможность сообща оценить, как выполняются мартовские решения, наметить новые задачи для совместной работы на будущее, а также обменяться мнениями по ключевым международным и региональным вопросам.

Турция является важным и перспективным партнёром России. Некоторое время назад наши двусторонние отношения, известно, проходили испытания на прочность. Сейчас можно с уверенностью констатировать, что восстановительный период в российско-турецких связях завершён, мы возвращаемся к нормальному партнёрскому взаимодействию.

Характерно, что наши страны твёрдо настроены на дальнейшее укрепление многопланового сотрудничества в соответствии с духом и буквой договора об основах двусторонних отношений, которому в конце мая исполняется 25 лет.

Сегодня в ходе переговоров сначала в узком составе, затем с участием членов правительств, глав ведущих энергетических компаний подробно рассмотрели ход выполнения программы российско-турецкого сотрудничества на 2017–2020 годы. При этом особое внимание уделили взаимодействию в экономической сфере, снятию ограничений и барьеров, мешающих расширению торговых и инвестиционных обменов, коснулись возможностей перевода взаимных расчётов на национальные валюты. Решением этих неотложных задач активно занимается Межправкомиссия, а также специально уполномоченные на это вице-премьеры обоих правительств. Важно, что удалось прекратить падение взаимной торговли. И в первые месяцы этого года был зафиксирован небольшой рост товарооборота, около трёх процентов.

На хорошем уровне находятся показатели встречных инвестиций – по 10 миллиардов долларов с каждой стороны. Договорились ускорить подготовку соглашения об услугах и инвестициях, которое позволит выстраивать в дальнейшем наше взаимодействие на современной договорно-правовой базе, а также завершить в ближайшее время формирование и начать работу совместного инвестиционного фонда объёмом до 1 миллиарда долларов.

Разумеется, много говорили о сотрудничестве в энергетике, имеющем действительно стратегическое значение для обеих стран. Напомню, что Россия обеспечивает свыше 55 процентов потребностей турецкого рынка в газе, 33 процента – в угле, 18 – в нефти.

Продолжается совместная работа по сооружению нового газопровода «Турецкий поток». Этот масштабный проект предусматривает прокладку по дну Чёрного моря двух веток мощностью по 15,7 миллиарда кубических метров газа: одна – в Турцию, другая – транзитом в Европу. Его реализация позволит существенно укрепить энергобезопасность Турции, Европы, расширит возможности России по экспорту газа.

Обсудили и другой крупный совместный проект – строительство в Турции первой атомной электростанции «Аккую». Общий объём российских инвестиций в него составит 22 миллиарда долларов.

Обменялись мнениями о перспективах углубления двусторонних связей в гуманитарной сфере. В 2019 году намечено проведение перекрёстного Года культуры и туризма, подготовка к организации мероприятий которого переходит в практическую плоскость.

В эти майские праздники треть российских туристов, которые поехали отдыхать за границу, выбрали именно Турцию. Поэтому принципиально важно обеспечить надёжную безопасность российских граждан на турецких курортах. Российские профильные ведомства готовы оказывать турецким спецслужбам всяческое содействие и помощь в этих вопросах. Взаимодействие между специальными службами укрепляется.

При обмене мнениями по глобальной и региональной повестке дня большое внимание было уделено борьбе с международным терроризмом. Договорились укреплять взаимодействие на этом направлении по линии спецслужб и министерств обороны. В частности, продолжить практику регулярного проведения межведомственных консультаций по антитеррору.

Подробно обсудили ситуацию на Ближнем Востоке, прежде всего, конечно, в Сирии. Мы с господином Президентом придерживаемся точки зрения, что решение сирийского конфликта может быть обеспечено исключительно политико-дипломатическими средствами. Напомню, что во многом благодаря активной роли России, Турции, Ирана удалось не только добиться прекращения боевых действий между сирийскими правительственными войсками и вооружённой оппозицией, но и усадить их за стол переговоров в Астане, где сегодня стартует очередной, четвёртый, раунд консультаций.

В ходе встречи были также затронуты вопросы, связанные с подготовкой юбилейного, 25-го, саммита Организации черноморского экономического сотрудничества, который пройдёт 22 мая в Стамбуле. Этот формат регионального взаимодействия весьма полезен, и Россия, безусловно, будет представлена на мероприятии на достойном уровне.

В завершение хочу поблагодарить господина Президента, всех наших турецких коллег и друзей за прямой и конструктивный разговор. Уверен, что сегодняшние переговоры послужат дальнейшему развитию стратегического взаимодействия наших стран на основе принципов партнёрства и добрососедства.

Благодарю вас за внимание.

Р.Эрдоган (как переведено): Дорогой мой друг!Уважаемые министры! Уважаемые представители прессы! Сердечно приветствую вас всех!

Я осуществляю свой второй визит в Российскую Федерацию за последние два месяца. В первую очередь хочу выразить господину Президенту Путину, нашим российским друзьям благодарность за оказанное гостеприимство лично мне и моей делегации.

Начиная с августа 2016 года мы встречаемся с господином Путиным уже пятый раз, часто разговариваем по телефону. Благодаря всем этим встречам нам удалось достичь желаемого результата. Обе стороны проявляют сильную волю для укрепления наших отношений. Несомненно, в этом плане большую роль играет разумный подход руководства стран.

Сегодня мы провели консультации по экономическим, торговым и другим вопросам.

10 марта в Москве мы осуществили шестое заседание Совета сотрудничества высшего уровня. В ходе нашей сегодняшней встречи мы вновь рассмотрели принятые нами решения и сделанные шаги. Наши экономические команды часто встречаются в Москве и в Анкаре. Они прилагают большие усилия для устранения препятствий на пути развития торговых и экономических отношений. Верю, что в ближайшие дни мы увидим результаты этих работ. Сотрудничество по проектам «Турецкий поток» и «Аккую» продолжается в своём русле.

В ходе сегодняшней нашей встречи с господином Путиным мы обсудили региональные вопросы, в первую очередь кризис в Сирии. Есть одна русская пословица, которая мне очень нравится: «У кого что болит, тот о том и говорит». Да, для обеих наших стран Сирия является кровоточащей глубокой раной за последние шесть лет. В то время как в других странах мира дети играют, радуются приходу весны, восхищаются солнечными днями, сирийские дети каждый день сталкиваются со смертельными случаями. Это является для нас общим горем.

Протяжённость нашей границы с Сирией составляет 911 километров. Мы из одного теста. Как мы можем остаться равнодушными к крикам детей, исходящим из соседней страны? Как мы можем закрыть глаза на убийство химическим оружием детей, женщин, стариков? Около 3 миллионов сирийских беженцев мы приютили в нашей стране, они борются за выживание. Несомненно, мы будем говорить о Сирии, мы будем проводить встречи для разрешения этого кризиса. Мы будем прислушиваться к крикам и воплям невинных, мы будем работать в направлении разрешения этого вопроса.

Мой дорогой друг Путин также искренне выразил своё желание покончить с этой драмой. Он лично приложил много усилий, и я верю, что он приложит их и в будущем для прекращения боевых действий.

Турция, Россия и Иран являются странами-гарантами в сохранении перемирия, и как страны-гаранты мы должны подходить к этому вопросу очень чувствительно. Мы при первой же возможности должны укрепить это перемирие. Но некоторые круги тратят свою энергию для саботирования этого процесса. Мы очень хорошо знаем, что делают эти элементы, чтобы уничтожить прорастающие семена надежд. Очевидным примером этого является химическое нападение, осуществлённое в Хан-Шейхуне. Такое варварское нападение не должно остаться безнаказанным.

Сегодня с господином Путиным мы пришли к согласию, и это имеет большое значение, что совершившие нападение должны получить наказание. Любые нападения, направленные на нарушение перемирия, ухудшают не только положение на участке, но также подрывают работу стран-гарантов. Во всех этих вопросах мы работаем совместно с Россией. Считаю, несомненно, что политический процесс приведёт к решению сирийского кризиса, к прекращению кровопролития в Сирии. Территориальная целостность Сирии, а также политическая целостность Сирии являются нашим приоритетом.

Пока Сирия будет являться сценой опосредованной войны, террористические организации будут продолжать развиваться. В этом плане борьба со всеми террористическими организациями в Сирии считается важным в отношении будущего Сирии, выживаемости сирийского народа, а также спокойствия мира.

Мы никогда не делали различия между террористическими организациями. YPG, или ДАИШ, или «Аль-Каида» не имеют никакого различия для нас – все они питаются кровью, все они питаются хаосом и слезами. Искоренение террористических организаций является общей нашей ответственностью. Мы не допустим образования вражеских организаций на наших южных границах, которые будут грозить нашей территориальной целостности и безопасности нашей страны. Как и было до сих пор, впредь мы будем делать всё, предпринимать любые шаги для обеспечения безопасности наших граждан.

Пользуясь случаем, я хочу выразить соболезнования в связи с гибелью граждан Российской Федерации в результате теракта в апреле. Эти вероломные действия ещё раз доказывают и показывают нам, что террор не признаёт границ, не признаёт принципов.

Как я всегда выражался, нет никакого различия между терактами в Москве, Стамбуле, Брюсселе, Кабуле, Париже, нет никакой разницы между этими терактами. Террористические организации являются общими врагами человечества независимо от их названия, от их идеологии. Хочу ещё раз сказать, что мы находимся рядом с нашими российскими друзьями в борьбе с террористическими организациями. Также хочу выразить сочувствие в связи с аварией судна с российскими военнослужащими на Чёрном море. Как только мы получили известие об этом случае, мы обеспечили всё необходимое для [оказания помощи]. Утешительным является то, что не было смертельного случая.

С этими чувствами я хочу выразить благодарность за любезное приглашение господина Путина, а также хочу пригласить господина Путина на саммит по случаю 25-й годовщины Организации черноморского экономического сотрудничества, который будет проведён 22 мая этого года в Стамбуле.

Надеюсь, что консультационная работа и принятые нашими странами решения пойдут на благо нашим странам, региону и всему человечеству.

Большое спасибо.

Вопрос (как переведено): Мой вопрос – относительно решения сирийского кризиса, создания зон безопасности в Сирии. Было ли это темой обсуждения двух лидеров и пришли ли они к согласию?

Р.Эрдоган: Дело в том, что появилась новая инициатива в этом плане. Как вы знаете, ещё с самого начала этого процесса везде я использовал такой термин, как «зона безопасности». Я и впредь буду использовать этот термин. Но, с другой стороны, появилось название «зона деэскалации». Как вы знаете, сегодня в провинции Идлиб и приютились беженцы из Алеппо. И в Идлибе, к сожалению, временами появляются некоторые проблемы. И там была образована «зелёная зона», то есть «зона деэскалации». Надеемся и будем желать, что зона деэскалации будет сохранена.

В ходе процесса в Астане этот вопрос является одним из важнейших. И надеюсь, что решение относительно зоны деэскалации будет принято и приведено в движение для дальнейшего разрешения вопроса.

В.Путин: Мы с господином Президентом исходим из того, я уже сказал об этом, что решить сирийский кризис можно исключительно политическими средствами. Но для того, чтобы этот политический процесс развивался, нужно обеспечить прекращение огня. Россия, Турция, Иран как страны, которые внесли наибольший вклад в эту формулу и в эту практику прекращения боевых действий, всё время думали на тему о том, как закрепить этот режим прекращения огня.

Один из способов закрепления режима прекращения огня – это создание зон безопасности, или зон деэскалации, как сейчас сказал господин Президент. Об этом говорит, мы слышали это в одном из выступлений, Президент Соединённых Штатов Америки, который говорит о зонах деэскалации. Мы вчера по телефону с господином Трампом обсуждали эту тему. Насколько я понял, американская администрация поддерживает эти идеи. Предварительно Россия провела консультации и с Дамаском, и с Тегераном, мы все исходим из того, что нужно добиваться, создавать такие механизмы, которые гарантировали бы прекращение кровопролития и создали бы условия для начала политического диалога. В этом смысле наша позиция с Президентом Турции полностью совпадает. Мы исходим из того, что непосредственно участники конфликта, которые собрались сегодня в Астане, примут окончательное решение, потому что в конечном итоге только от них зависит, какова будет судьба их собственной страны. Мы, со своей стороны, мы как гаранты прекращения огня – Турция, Иран, Россия – сделаем всё, чтобы эти механизмы совершенствовались и были действенными. Мы поддержим это предложение.

Вопрос: Вопрос обоим президентам.

Хотелось бы знать, когда можно будет говорить о полном восстановлении прежнего уровня торгового сотрудничества между Россией и Турцией, до кризиса, до конфликта, связанного с инцидентом с нашим самолётом. Известно, что некоторые ограничения, введённые после этого инцидента, до сих пор не отменены. Это касается некоторых видов сельскохозяйственной продукции из Турции, которая поступает в Россию, прежде всего речь идёт о помидорах. Российские производители этой продукции несколько обеспокоены. Если турецкие помидоры снова появятся на нашем рынке, это будет означать для них необходимость снижения своего производства, турецкие помидоры более дёшевы.

Но Турция, как мы видим, вводит, в свою очередь, некоторые заградительные пошлины в отношении российской пшеницы, кукурузы, подсолнечного масла. Как может быть решён этот вопрос? И вообще хотелось бы знать, каким вы видите торгово-экономическое партнёрство в уже далёком, более далёком будущем, какой может быть товарооборот на длительную перспективу.

Спасибо.

В.Путин: Вы спросили, когда можно будет сказать о том, что ограничения, возникшие некоторое время назад, сняты. Об этом можно сказать сегодня. Мы договорились о комплексном решении всех проблем, связанных с ограничениями. Исходим из того, что любые ограничения разрушают экономику, вредят в конечном итоге нашим производителям.

Есть чувствительные вещи, Вы сейчас о них сказали. Вот те самые томаты, о которых Вы упомянули, – это не единственный товар, который подвергался ограничениям, ограничительным мерам. Здесь много было и услуг, и других товаров, это и текстиль, это услуги, это рабочая сила, это строительный сектор. Там много, целый список ограничений. Мы договорились, что мы все эти ограничения снимаем.

Но мы просили наших турецких партнёров и друзей понять, что после известных трагических событий, когда были введены эти ограничения, жизнь развивалась и не стояла на месте. Это связано как раз с производством тех самых томатов, о которых Вы сказали. Наши сельхозпроизводители взяли значительные объёмы кредитов, кредитных ресурсов. Это достаточно длительный цикл производства, связанный в наших климатических условиях со строительством тепличных сооружений и так далее. Поэтому по этому виду товаров ограничения пока будут оставаться, так же как и по безвизовым поездкам, и это – второе – связано с необходимостью усиления взаимодействия между нашими спецслужбами в условиях нарастающей террористической угрозы. Это, тем не менее, проблема, которая может выглядеть гораздо мягче, чем сейчас. Имею в виду, что возможна, и мы это сделаем, либерализация поездок специалистов, либерализация поездок тех, кто постоянно бывает в нашей стране по делам службы, по делам бизнеса. Здесь целый набор граждан Турции, которым будет предоставлен либеральный режим, коллеги договорились о том, что будут сверены соответствующие списки по линии Министерства иностранных дел.

Что же касается этих товарных групп, в том числе и томатов, то, разумеется, мы не можем, не планируем навечно закрыть свой рынок для всего импорта, в том числе импорта томатов. По мере прохождения этого инвестиционного цикла, о котором я сказал, будет либерализоваться и эта часть нашего рынка. В целом мы считаем, что все остальные ограничения должны быть сняты. Мы об этом сегодня и договорились.

Р.Эрдоган: И сегодня в ходе нашего совещания кроме помидоров мы пришли к согласию по всем вопросам. Несомненно, мы желаем, чтобы турецкие помидоры оказались на российском рынке, потому что они и вкусные, и дешёвые. И это совет нашим партнёрам. Но, так как это временно, как сказал дорогой Президент, может быть, можно найти более подходящие варианты, временные варианты и обсудить вопрос на более новой почве.

Наши коллеги провели очень хорошую работу. И относительно помидоров было несколько вопросов, относительно остальных пунктов мы пришли к согласию. И нужно сказать, что мы уже находимся за нормализацией отношений, этот период уже завершился, мы перешли.

Вопрос: Владимир Владимирович, у меня вопрос больше к Вам, поэтому я по-русски задам его. Кстати, Вы частично ответили на вопрос. Но я всё-таки задам.

Сегодня, начиная встречу, Вы сказали, что мы вышли на полноформатные отношения с Турцией. Только что Вы повторили эти слова. Но 10-го числа Вы обещали, что в кратчайшие сроки будут отменены визовые ограничения турецким бизнесменам и им будут выдавать рабочие визы. Российский производитель взял кредит на помидоры, но и турецкий бизнесмен взял кредит, чтобы делать дела в России когда-то. Учитывая это, 10-го числа Вы сказали, что в кратчайшие сроки будут отменены эти ограничения. Сегодня можно сказать чётко и ясно, что этот срок настал?

В.Путин: Мы всегда говорим чётко и ясно, других формулировок у нас не бывает.

Ограничения, которые возникли, возникли в результате трагического случая, произошедшего с нашим лётчиком, Вы об этом знаете. Все мы об этом сожалеем. Мы видим, как и Турция сожалеет об этом. Но это произошло – возникли ограничения. После этого мы приняли определённые ограничительные меры в сфере экономики, в том числе и в области сельского хозяйства. Наши производители набрали кредитов, они должны окупить эти кредиты и вернуть кредиты в банк. Это определённый цикл, связанный со временем (возвращение кредитов), с реализацией продукции. Господин Президент правильно сказал, действительно, турецкие помидоры подешевле, и мы это прекрасно понимаем, и мы заинтересованы в том, чтобы наш потребитель получал более дешёвый продукт. Но мы также заинтересованы в том, чтобы сельхозсектор России развивался, а те, кто взял кредиты под гарантии Правительства, не оказались у разбитого корыта, как у нас говорят. Мы договорились сегодня, что этот цикл когда-то завершится, мы дадим знать об этом. Это легко считается, это счётные позиции.

Кроме того, есть периоды в течение года, когда мы не можем обеспечить потребности нашего рынка собственным производством, и мы закупаем часть товаров, в том числе и томаты, по импорту. Мы сегодня договорились, что, поскольку мы закупаем по импорту в определённое время года, наши турецкие партнёры и друзья также не должны быть дискриминированы. Они будут так же, как любые наши импортёры, работать на нашем рынке.

По поводу виз я уже тоже высказался достаточно ясно. Нам нужно улучшить взаимодействие наших спецслужб в связи с террористической угрозой. Но мы понимаем, что есть категории граждан Турции, которые постоянно бывают по делам службы в России, и для них мы готовы ввести особый, гораздо более либеральный режим, чем для всех остальных граждан, посещающих нашу страну. Для этого нужно, чтобы поработали министерства иностранных дел и обменялись соответствующими списками. Мы к такому решению готовы.

Вопрос: Вопрос о создании зон безопасности в Сирии. Хотелось бы узнать подробности. Чья это была изначально инициатива, кто её поддержал, кто и как будет координировать действия в этих зонах? Означает ли это, что эти зоны будут бесполётными? И как Вы считаете, не приведёт ли создание этих зон к нарушению территориальной целостности страны? Спасибо.

В.Путин: Мы подробно сегодня с господином Президентом это обсуждали. Мы вместе исходим из того, и это наша общая позиция, что создание зон безопасности должно привести к дальнейшему умиротворению и укреплению режима прекращения огня. Отсутствие кровопролития – главнейшее условие для начала политического диалога между конфликтующими сторонами. И в конечном итоге этот политический процесс должен привести к полному восстановлению территориальной целостности страны и к единому руководству страной, вне зависимости от тех взглядов, которые исповедуют те или иные политические силы сегодня, в интересах сирийского народа они должны объединиться. На какой почве, на какой платформе, какими способами – это дело самого сирийского народа и конфликтующих сторон. Надеемся, что в ходе переговорного процесса эти решения будут найдены.

Что касается террористов, то, несмотря на создание этих зон, борьба с терроризмом будет продолжаться. С такими организациями, как ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусра» и иже с ними, со всеми, кто входит в список террористических организаций, утверждённый Организацией Объединённых Наций. Мы будем продолжать борьбу с ними. А как контролировать соблюдение соответствующего режима в этих условиях – это вопрос отдельных переговоров.

Кому пришла в голову эта идея? Она, собственно, родилась, по-моему, в ходе обсуждения всех этих очень тонких проблем и с нашими партнёрами в Турции, в Иране, в самой Сирии. Как я уже говорил, и со стороны Соединённых Штатов мы слышали аналогичные предложения. Как это назвать – зоной безопасности, зоной деэскалации – это неважно. Важно, чтобы режим, о котором мы там договариваемся, соблюдался. И важно договориться о режиме контроля за соблюдением этих договорённостей.

Что касается полётов авиации. Если это зона деэскалации, то авиация там тоже работать не будет. При условии, что из этих зон не будет наблюдаться никакой военной активности. Но это всё тонкие профессиональные вопросы. Наши министерства обороны, специальные службы находятся в контакте друг с другом и разрабатывают весь этот порядок.

Турция. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 3 мая 2017 > № 2166592 Владимир Путин, Реджеп Тайип Эрдоган

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел Саудовской Аравии А.Аль-Джубейром, Москва, 26 апреля 2017 года

Дамы и господа,

Мы провели очень содержательные и конструктивные переговоры с Министром иностранных дел Саудовской Аравии А.Аль-Джубейром.

Рассмотрели состояние наших отношений, прежде всего в русле тех договоренностей, которые были достигнуты в рамках контактов на высшем уровне. Позитивно оценили состояние нашего политического диалога, межпарламентских связей, взаимодействие в энергетической сфере, в области мирного атома, реализацию совместных проектов в сельском хозяйстве, а также инвестиционное взаимодействие.

Значительное внимание уделили региональной и международной проблематике, прежде всего в контексте тех проблем, которые сегодня обостряются на Ближнем Востоке и Севере Африки. У нас единая оценка в том, что касается угрозы, которую представляет международный терроризм, в первую очередь т.н. «Исламское государство», напрямую угрожающее безопасности стран региона и, в частности Саудовской Аравии, Российской Федерации.

Констатировали, что у наших стран есть значительные возможности позитивно влиять на усилия международного сообщества по урегулированию различных кризисных ситуаций в регионе, включая сирийский кризис, ситуацию в Йемене и ряд других.

С общих позиций выступаем за скорейшее преодоление застоя в палестино-израильском урегулировании, продвижение урегулирования ситуации на основе двухгосударственного принципа и на других принципах, закрепленных в международном праве, включая Арабскую мирную инициативу, которую 15 лет назад выдвинул покойный король Саудовской Аравии.

Подтвердили важное и возрастающее значение стратегического диалога между Российской Федерацией и Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ). Обменялись мнениями о мероприятиях в рамках этого стратегического диалога, которые планируются в этом году.

Мы выразили признательность нашим саудовским друзьям за неизменное внимание, которое власти Саудовской Аравии уделяют российским паломникам в период начинающегося очень скоро Хаджа.

В целом мы удовлетворены итогами переговоров, которые подтвердили обоюдную готовность к дальнейшему развитию российско-саудовских связей на благо наших народов и в интересах стабильности на Ближнем Востоке и Севере Африки.

Вопрос (адресован обоим министрам): Рассчитывают ли стороны на новые моменты в плодотворном сотрудничестве по Сирии в контексте обмена визитами между официальными лицами России и КСА? Ожидается ли в ближайшее время организация визита Короля Саудовской Аравии Сальмана Бен Абдель Азиза Аль Сауда в Москву?

С.В.Лавров (отвечает после А.Аль-Джубейра): Я полностью разделяю озвученные А.Аль-Джубейром оценки российско-саудовских отношений, которые за последние годы переживали подъем. Но у нас гораздо более амбициозные планы.

Активизирует свою работу Межправительственная комиссия, сопредседатели которой встречались в декабре 2016 г. в Москве. Они наметили планы по подготовке пленарного заседания осенью этого года. Эти планы включают рассмотрение практических проектов в сфере инвестиций, в том числе в энергетику и сельское хозяйство. Есть планы по сотрудничеству в сфере атомной энергии. Делегация «Росатома» посетила Эр-Рияд в этом месяце. В работе находится 12 проектов межправительственных соглашений, которые, безусловно, продвинут наши связи на качественно новый уровень.

В ходе своего недавнего визита в Эр-Рияд Председатель Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации В.И.Матвиенко была принята его Величеством Королем Саудовской Аравии Сальманом Бен Абдель Азизом Аль Саудом, который подтвердил свое желание использовать у него имеющееся приглашение Президента России В.В.Путина посетить нашу страну в удобное для него время.

Как я уже сказал, мы очень ценим внимательное отношение властей Саудовской Аравии к российским паломникам. Сегодня наши партнеры любезно согласились принять дополнительные шаги, чтобы сделать их пребывание и проезд в КСА и обратно в Россию еще более комфортным.

Отмечу и такой фактор наших отношений, как связи по линии российских регионов. Руководители Татарстана, Ингушетии, Чеченской Республики за последние месяцы посетили Саудовскую Аравию и были приняты представителями саудовского руководства.

Я полностью согласен с тем, что мой коллега и друг сказал в отношении сирийского урегулирования. Россия и КСА являются приверженцами решений, которые принимались в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС), в СБ ООН, включая резолюцию 2254.

Вопрос (адресован обоим министрам): КСА не раз заявляла, что Президент Сирии Б.Асад должен уйти политическим или военным путем. Сумели ли вы на переговорах преодолеть разногласия по Сирии в том, что касается роли Б.Асада в будущем страны?

С.В.Лавров: Как мы уже отметили, отвечая на предыдущий вопрос, я не сказал бы, что у нас есть какие-то непреодолимые разногласия по вопросу о сирийском урегулировании. Россия и Саудовская Аравия являются членами МГПС, в т.ч. ее двух целевых подгрупп — по прекращению огня и по гуманитарным вопросам. Отмечу, что эти подгруппы еженедельно встречаются в Женеве и рассматривают соответствующие вопросы. Так же мы являемся соавторами резолюции 2254 Совета Безопасности ООН. Она излагает принципы сирийского урегулирования, включая принцип о том, что только сирийский народ будет определять судьбу своей страны.

Безусловно, вопрос о том, как конкретно этот принцип будет претворяться в жизнь, подлежит обсуждению и согласованию между представителями Правительства САР и всем спектром оппозиции, как того и требует резолюция 2254 Совета Безопасности ООН. Эти переговоры удалось завязать с большим трудом и при поддержке внешних игроков, включая две наши страны. Предстоит очень непростая работа под эгидой ООН. Она требует воздействия внешних игроков на сирийские стороны, с тем, чтобы побудить их к максимально конструктивной работе, поискам общего знаменателя и подходов к судьбе своей страны.

Министр иностранных дел Саудовской Аравии А.Аль-Джубейр подтвердил сегодня поддержку «астанинского процесса» со стороны КСА. Этот процесс позволил достичь соглашения о прекращении огня и сейчас работает над его соблюдением, также он вырабатывает механизмы реагирования на его нарушения. Инициатива запустить процесс на площадке Астаны в значительной, если не в решающей, степени послужила стимулом для возобновления женевских переговоров. Эти два процесса мы хотим развивать в скоординированном режиме.

Вопрос (адресован обоим министрам): Звучат обвинения в адрес вооруженных сил Ирана и движения «Хезболла» в Сирии. Их обвиняют в том, что они выполняют план по изменению демографической ситуации во многих городах САР, кроме того, им ставят в вину геноцид. Обсуждалась возможность вывода иранских войск и боевых подразделений «Хезболлы» с территории САР, но ситуация не изменилась. Как Вы оцениваете роль Ирана и «Хезболлы» в Сирии? Какие меры, по-Вашему, можно предпринять?

С.В.Лавров (отвечает после А.Аль-Джубейра): Что касается Вашего вопроса о т.н. «этнических чистках», то на самом деле этот процесс является результатом договоренности между Правительством САР и соответствующими оппозиционными группами в том или ином регионе. В нем мы видим возможность избежать большего количества жертв, чем при отсутствии такой договоренности.

В любой военной ситуации сторонам и тем, кто хочет им помочь, нередко приходится принимать решения, которые не являются идеальными с точки зрения сохранения принципов урегулирования. Мы убеждены, что такие меры являются полезными на временной основе для спасения жизни людей. Это доказал опыт освобождения Восточного Алеппо. Методы, которые тогда применялись, помогли спасти много жизней. К сожалению, мы сейчас не видим учета этого опыта в попытке взять в Ираке г.Мосул.

Что касается присутствия в Сирии Ирана и «Хезболлы», то, как Вы знаете, мы не считаем «Хезболлу» террористической организацией. Исходим из того, что и те, и другие находятся в САР по приглашению легитимного правительства. Мы, конечно, знаем, о позиции Саудовской Аравии. Ясно, что наши подходы, мягко говоря, не совпадают. Тем не менее, мы едины в том, что для урегулирования кризиса необходимо участие всех без исключения сирийских сторон и всех без исключения внешних игроков, которые оказывают влияние на эти стороны. Конечно, следует исключить террористические организации, признанные таковыми Советом Безопасности ООН (имею в виду ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусру»). Иран, как Россия и Саудовская Аравия, является членом МГПС, и заявил о своей приверженности резолюции 2254 Совета Безопасности ООН. В рамках «процесса Астаны» Иран наряду с Турцией и Россией является одним из трех гарантов соблюдения режима прекращения огня, что имеет важнейшее значение на нынешнем этапе. В этом смысле это является общей позицией России и Саудовской Аравии.

Вопрос (вопрос обоим министрам): Сейчас у России имеются подозрения, что некоторые стороны процесса урегулирования сирийского конфликта пытаются отойти от резолюции 2254 СБ ООН и свернуть с трека политического урегулирования под предлогом использования правительственными силами химоружия в Хан-Шейхуне. У России на этот счет ясная позиция: необходимо провести прозрачное и детальное расследование. Может ли Саудовская Аравия поддержать эту позицию с учетом того, что есть идущие вразрез с принципом презумпции невиновности заявления о том, что Дамаск следует наказать прежде, чем будут известны итоги расследования?

С.В.Лавров (отвечает после А.Аль-Джубейра): Я согласен с той частью заявления А.Аль-Джубейра, в которой говорится о поддержке полноценного расследования с целью установления автора преступления до того, как будет определено наказание. Как вы знаете, мы предложили соответствующий проект решения в ОЗХО, который призывал к проведению расследования в строгом соответствии с мандатом действующей при этой Организации миссии по установлению фактов. Этот мандат предусматривает обеспечение широкого географического представительства в составе экспертов, которые работают в рамках данной миссии.

Я уже имел возможность упоминать, что у нас вызывает большой вопрос то обстоятельство, что оба подразделения миссии по установлению фактов возглавляются подданными британской короны. Это расходится с упомянутым мной принципом, заключенном в мандате данной миссии. В прошлом я уже приводил факты, показывающие, что когда речь идет о подозрениях в применении химических веществ в адрес оппозиции, эта миссия тянет с расследованием многие месяцы. Когда же речь идет об обвинениях Правительства САР, они ведут себя гораздо более шустро. Нас пытались обвинить, что, выдвигая проект решения о необходимости объективного, беспристрастного и транспарентного расследования, мы отходим от своей собственной позиции, когда мы голосовали за создание миссии по установлению фактов. Но мы голосовали за механизм, который будет сбалансированным, а не возглавляться двумя британцами (при всем уважении к их профессиональным качествам). Наши западные партнеры, как вы знаете, заблокировали этот проект решения, заявив, что ничего дополнительно делать не надо. Нам доверительно сказали о том, что у наших американских коллег есть неопровержимые данные и чуть ли не поименный список сирийских официальных лиц и военных, принимавших решение о применении химоружия, а также все другие факты, касающиеся инцидента 4 апреля. Естественно, с нами не могут поделиться этими фактами по соображениям секретности, конфиденциальности.

Мы не можем действовать по принципу, который герой А.Шварценеггера обозначил словами «trust me». Мы предпочтем принцип, сформулированный Р.Рейганом, который так же требует доверять, но проверять. В свою очередь, официальные представители Лондона и Парижа заявляют, что опять-таки не нужно больше ничего делать, принимать никаких решений, потому что, оказывается, на месте инцидента уже взяты пробы, они анализируются и скоро будут представлены результаты. Возникает вопрос, почему, если об этом знают в Великобритании и во Франции, другие члены международного сообщества не в курсе. Мы не раз вслух и в приватных контактах задавали вопросы о том, кто брал эти пробы, когда, в каком конкретно районе, как была обеспечена доставка этих проб в соответствующую лабораторию таким образом, чтобы исключить возможность манипулирования с ними, что за лаборатория имеется в виду, сертифицирована ли она ОЗХО и многие другие. Мы адресовали эти вопросы руководителю Технического секретариата ОЗХО, но никакого ответа пока не получили, равно как не получили соответствующих ответов от англичан и французов, которые выступали с утверждениями, что все в порядке и не надо ни о чем беспокоиться.

Еще один аспект, о котором раньше мы не говорили, касается утверждений противников объективного расследования о том, что невозможно направить группу экспертов в район применения химического вещества по соображениям безопасности и это якобы опирается на оценки соответствующего департамента ООН. Мы не поленились проверить эти утверждения – они оказались лживыми. Соответствующий департамент Секретариата ООН изложил нам позицию, которая означает, что не существует препятствий для организации поездок инспекторов в район применения химического вещества в Хан-Шейхуне и на соответствующий аэродром, откуда якобы взлетали самолеты с химическими боеприпасами. Кроме того, сирийское Правительство официально гарантировало безопасность для тех, кто приедет на аэродром для проведения там инспекции.

Что касается Хан-Шейхуна, то кто-то же взял те самые пробы, о которых известно в Лондоне и Париже. То есть в обеих этих столицах знают людей, которые могут посещать Хан-Шейхун. Поэтому и здесь, наверное, можно решить вопрос с безопасностью, тем более, что лидер Высшего комитета по переговорам (ВКП) Р.Хиджаб, хорошо известный нам оппозиционер, сразу же после инцидента 4 апреля публично заявил, что он и вся его структура готовы поддержать независимое расследование с выездом на место.

Как я уже сказал, мы знаем о позиции Саудовской Аравии, о подозрениях и обвинениях, имеющихся в Эр-Рияде в адрес Дамаска, в том, что касается инцидента с применением химических веществ, но то, что сейчас А.Аль-Джубейр подтвердил поддержку объективного расследования, полностью совпадает с нашим подходом.

Россия. Саудовская Аравия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 26 апреля 2017 > № 2159117 Сергей Лавров

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини, Москва, 24 апреля 2017 года

Переговоры были весьма полезными. Достаточно предметно обсудили ключевые аспекты нынешнего состояния отношений между Российской Федерацией и Европейским союзом, которые переживают не самые простые времена. При этом могу сказать, что в ходе этих переговоров никто никого ничему не учил, мы старались услышать друг друга. Считаю, что это единственно верный подход.

В России по-прежнему рассматривают Евросоюз, во-первых, в качестве соседа и, во-вторых, – основного торгово-экономического партнера, каковым он является. Убеждены, что развитие связей между нами на принципах равенства и взаимного уважения отвечает долгосрочным интересам наших народов и, кроме того, призвано способствовать упрочению глобальной и региональной безопасности и стабильности.

Подтвердили обоюдную заинтересованность в активизации политического диалога, который, по нашему убеждению, должен быть поставлен на регулярную основу. Рассмотрели состояние отраслевого сотрудничества, включая энергетику, транспорт, научные и культурно-гуманитарные обмены, природоохранную проблематику. По целому ряду этих направлений накопились непростые вопросы, которые требуют принятия совместных решений. В этой связи обратили внимание наших партнеров на востребованность взаимодействия по линии диалоговых секторальных форматов, работа которых была заморожена по инициативе Брюсселя.

Мы коснулись той кампании, которая разворачивается в СМИ. По-моему, мы услышали друг друга в том, что касается недопустимости попыток ограничения деятельности СМИ, использования их в каких-то внутриполитических целях.

Мы рассказали партнерам о развитии евразийской интеграции, в том числе с учетом ее фактора в диалоге между Россией и Евросоюзом. Соответствующее предложение о налаживании прямых контактов между Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС) и Европейским союзом было направлено. Будем готовы к прагматичному обсуждению этих идей, тем более, что они действительно могут способствовать повышению конкурентоспособности и развитию интеграции на пространстве Большой Евразии, частью этого континента является, конечно, и Европейский союз. Мы никогда не отказывались от долгосрочной стратегической цели формировать единое экономическое и гуманитарное пространство от Атлантики до Тихого океана с опорой на принцип равной и неделимой безопасности.

Мы обсудили некоторые позитивные подвижки, произошедшие за последние полтора года, в том, что касается активизации нашего взаимодействия по проблемам борьбы с терроризмом, наркотрафиком, нелегальной миграцией. Как я уже сказал, с удовлетворением констатировали, что диалог по антитеррористической проблематике возобновился после достаточно длительной паузы.

Поговорили о ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африке, прежде всего в Сирии. Россию и Евросоюз не может не тревожить то, что происходит в Ливии, Ираке и Йемене. Мы рассказали нашим партнерам об усилиях России по продвижению урегулирования сирийского кризиса через инклюзивный национальный диалог, активно задействуя процесс «Астаны». Выразили поддержку межсирийским консультациями в Женеве под эгидой ООН, которые должны строиться строго на основе резолюции 2254 СБ ООН.

Как вам известно, мы взаимодействовали и продолжаем взаимодействовать с Евросоюзом в рамках реализации договоренностей по иранской ядерной программе.

Говорили об Украине. С обеих сторон подтверждена безальтернативность полного выполнения минского «Комплекса мер». Изложили основанные на фактах российские оценки, которые характеризуют препятствия, сохраняющиеся на пути выполнения Минских договоренностей, прежде всего, в том, что касается отказа Киева подтвердить концептуальное содержание документа, который был принят в Минске в феврале 2015 г. Наши украинские соседи пытаются изменить эту договоренность, в корне переписать и подчинить ее своим интересам, что, безусловно, сделает этот процесс тупиковым. Повторю, факты мы привели. Рассчитываю, что наши коллеги из Евросоюза в своей работе с Правительством Украины будут добиваться строгого выполнения Минских договоренностей. При этом как гарант этих договоренностей мы готовы в полной мере пройти свою часть пути. Будем оказывать воздействие на Луганск и Донецк с тем, чтобы с их стороны было встречное движение, когда Киев, наконец, все-таки начнет выполнять свои обязательства.

В целом переговоры подтвердили наличие многих точек, по которым наши позиции не совпадают. Понятно, что в решающей степени это обусловлено тем общим фоном в наших отношениях, созданным в результате реакции Евросоюза на действия Российской Федерации в контексте событий, которые предшествовали антиконституционному государственному перевороту на Украине и последовавших за тем событий, связанных с необходимостью не допустить ущемление прав русскоязычного населения Украины.

Тем не менее, повторю, несмотря на такую системную проблему, которую мы не скрываем, у нас есть желание продолжать разговаривать, что уже само по себе хорошо. Будем надеяться, что в итоге возобладает здравая и фактическая оценка того, что произошло и что происходит. В любом случае, мы соседи и нам необходимо жить вместе. Проблемы лучше обсуждать, чем делать из них искусственные препятствия для диалога.

Признателен Высокому представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини за нашу совместную работу.

Вопрос (адресован С.В.Лаврову и Ф.Могерини): Поднимались ли на переговорах вопросы взаимных санкций, а также перспективы системной ревизии отношений между Россией и ЕС? С таким предложением еще год назад выступала российская сторона. Официальные лица Украины не скрывают того, что нынешний состав Рады не будет рассматривать законы, необходимые для полного выполнения Минских договоренностей. Обсуждает ли Ф.Могерини эту проблему с Киевом? Возможно ли частичное снятие санкций еще до полного выполнения Минских договоренностей, в случае прогресса в их выполнении?

С.В.Лавров: Во-первых, как сказала Ф.Могерини, мы едины в том, что вчерашний инцидент недалеко от линии соприкосновения в Донбассе должен быть тщательно, быстро и полностью транспарентно расследован. Кто бы ни был виновен в данном инциденте, этот человек или люди должны быть привлечены к ответственности. Мы еще раз выражаем соболезнования американским коллегам, потерявшим одного из своих граждан, и желаем скорейшего выздоровления тем, кто был ранен в ходе этого эпизода. Повторю, у нас единое мнение, что здесь нужно собрать все факты и не допустить, чтобы и эта трагедия стала поводом для политических спекуляций.

Что касается санкций, то эта тема всплывала в нашей беседе. Как вы знаете, мы сами не затрагиваем этот вопрос, но он всплыл неизбежно, потому что, как вы справедливо заметили, это является частью тех искусственных проблем, которые накапливаются в наших отношениях с Евросоюзом. Ф.Могерини озвучила интересный нюанс, сказав, что ЕС выступает за то, чтобы Минские соглашения выполняли все. Это включает, как вы понимаете, Правительство в Киеве, ополченцев Донбасса в Донецке и Луганске, Европейский союз, потому что Германия и Франция, по большому счету, действовали от имени ЕС, тем более, что все эти договоренности были одобрены в СБ ООН. Если эти договоренности должны выполняться всеми, то, наверное, обязанность России сделать так, чтобы Луганск и Донецк, чьи подписи стоят под Минскими договоренностями, конструктивно и в полной мере выполняли свою часть обязательств, а ФРГ и Франция должны обеспечить, чтобы то же самое делало украинское правительство. Мы стремимся добросовестно выполнять свою часть работы, но, к сожалению, Киев уходит от прямого диалога с Донецком и Луганском, хотя это черным по белому записано в минских документах.

В свою очередь мы обсуждали то, как наши европейские коллеги работают с Киевом. Если Ф.Могерини захочет, то расскажет, какие усилия предпринимают в Брюсселе для того, чтобы Киев выполнил свои обязательства. Если позиция ЕС заключается в том, что все должны выполнять свою часть обязательств, то возникает вопрос, почему санкции вводятся только против России? Очевидный саботаж киевским руководством всего, что написано в минском документе, должен встретить какую-то реакцию со стороны тех, кто покровительствует этому правительству.

Поскольку Ф.Могерини произнесла слово «Крым», в скобках упомяну, что Крым является частью Российской Федерации в полном соответствии с волеизъявлением народа Крыма. Я не слышал, чтобы ЕС оспаривал заявления, которые делали многие премьер-министры Великобритании, когда речь заходила о Фолклендских (Мальвинских) островах. Постоянно, когда к Великобритании адресовалась резолюция ГА ООН, гласящая, что Аргентине и Великобритании необходимо сесть за стол переговоров, ответ из Лондона был один – никто не может оспаривать право народа Фолклендских островов на самоопределение. Мы просим минимум такого же отношения к куда более близкому России народу Крыма.

Что касается ревизии отношений между Россией и ЕС, то мы предложили не столько провести ревизию, сколько инвентаризировать их. Ревизия в русском языке несколько отличается от английского «review». Чуть меньше года назад появилась бумага, и сегодня мы убедились, что она зашита в досье, с которым делегация приехала в Москву. Рассчитываем, что эта бумага продолжает изучаться и что ответ поступит и будет основан на практических интересах наших партнеров, а не на идеологических предвзятостях отдельных членов ЕС.

Ф.Могерини сейчас сказала, что у нас немало общих интересов в том, что касается сотрудничества в решении международных проблем, и перечислив их: Ближний Восток, Север Африки, палестинская проблема, Афганистан, Корейский полуостров, климат и много чего еще. Мы тоже согласны с тем, что это общие проблемы и необходимо объединять усилия в интересах поиска решения всех этих международных проблем.

Предлагаю пофантазировать и представить себе следующее. Допустим, мы урегулируем все эти проблемы, наступит спокойствие вокруг России и ЕС, а мы при этом останемся в очень интересном положении, когда мы вроде бы соседи, преимущества нашего взаимодействия очевидны для всех, особенно в очень высококонкурентную эпоху, наступившую в современном мире, вокруг будет все урегулировано, а мы между собой будем не партнерами, а даже не знаю, как назвать эти отношения. Мы это также обсуждали.

В Концепции внешней политики Российской Федерации написано, что мы подтверждаем нашу заинтересованность в стратегическом партнерстве с ЕС. В новом документе Евросоюза о внешней политике, который, как и наша Концепция, был принят в прошлом году, мы не нашли слова «партнерство». Раньше оно там было. Там сказано, что развитие отношений с Россией является «вызовом» для ЕС. Я пытаюсь рассуждать на эту тему. Половинчатой и двусмысленной выглядит линия Брюсселя на то, чтобы несколько «подморозить» двусторонние отношения с нами, сохранить их в таком состоянии (в стремлении «наказать» нас за то, что народ Крыма сделал свой свободный выбор) и одновременно сотрудничать с нами для решения международных проблем. Вопрос не в том, что мы будем делать в том или ином регионе мира. Это важно, но нам в интересах наших народов необходимо ответить на вопросы, как мы будем жить рядом друг с другом, будем ли мы искать компромиссы или навязывать свою точку зрения своему партнеру?

Сейчас в Европе очень обостряется идеологический спор. Совершенно по-разному трактуются ценности. Мы не хотим, чтобы Россия была втянута в этот спор. Мы желаем Европейскому союзу максимально благополучно достичь консенсуса внутри отдельных стран и в Брюсселе с тем, чтобы ЕС был единым и сильным, чтобы никакие внутренние игры не отвлекали Европейский союз от партнерства в т.ч. и с Российской Федерацией.

Системность в наших отношениях пока еще отсутствует, но мы очень хотим, чтобы были устранены все эти искусственные барьеры на пути нормального, честного и взаимоуважительного диалога, основанного на фактах, а не на идеологических предпочтениях.

Вопрос: Вы недавно провели переговоры с Государственным секретарем США Р.Тиллерсоном. Стало известно, что в ходе переговоров упоминалась возможность возобновления расследования инцидентов в г.Хан-Шейхуне и на авиабазе «Шайрат». Действительно ли возможно возобновление расследования, учитывая, что большинство членов ОЗХО проголосовали против российско-иранского предложения?

С.В.Лавров: Во-первых, специальная сессия Исполсовета ОЗХО завершилась, «разбившись» почти пополам — разница между теми, кто заблокировал наше предложение и теми, кто не стал его блокировать и поддержал, составляла всего два голоса. Тем не менее, по правилам процедуры оно принято не было. Это странно, потому что данное решение не предусматривало ничего кроме возможности проведения независимого, беспристрастного и транспарентного расследования с выездом инспекторов на места, включая место инцидента в Хан-Шейхуне. Там, по сообщению тех самых «Белых касок» (по крайней мере, других подробных сведений никто не предоставил), было применено химическое оружие, как утверждается, силами Правительства САР. Одновременно выезд должен был быть проведен на аэродром, с которого, по утверждению, взлетели сирийские самолеты, оснащенные химическими боеприпасами. Я напомнил Государственному секретарю, что сразу в день инцидента, 4 апреля наши американские коллеги, включая его самого, просили у нас срочно помочь направить инспекторов именно на аэродром, чтобы проверить, не хранятся ли там боеприпасы, снаряженные химическими веществами. Когда зашла речь о нашей инициативе в Гааге, то ни наши западные коллеги, ни секретариат ОЗХО не соглашались направить инспекторов на этот аэродром, говоря, что ОЗХО исследует только места, где реально применялись отравляющие химические вещества. Я обратил внимание Р.Тиллерсона на эту нестыковку и просил вернуться к его изначальной позиции о том, что нужно посетить аэродром.

Во-вторых, я также объяснил ему, что для обеспечения транспарентности необходимо, чтобы нам предоставили информацию. Сообщалось, что пробы уже взяты и изучаются. Где они были взяты? Кем? В какой лаборатории они изучаются? Было ли обеспечено правило о том, что по пути от места, где пробы были взяты, до лаборатории с ними никто не производил никаких манипуляций? Есть целый ряд требований, которые давно применяются во всех случаях такого рода. Мы хотели получить информацию о том, как эти требования были соблюдены в ходе уже состоявшегося, по утверждению наших партнёров, отбора проб.

Американцы также выдвигали тезис о своем желании поддержать ОЗХО и созданный при ней механизм Миссии по установлению фактов предполагаемого применения химоружия в Сирии (МУФС) и не подвергать сомнению их целостность и профессиональный характер. Нам говорили, что мы сами голосовали в т.ч. в ООН за то, чтобы создать такой механизм установления фактов, поэтому как же мы можем подвергать сомнению его действия. Мы не подвергаем сомнению, что мы принимали такую резолюцию, но среди прочего в ней сказано, что состав этого механизма должен опираться на максимально широкое географическое представительство задействованных в нем экспертов. Я уже имел возможность упоминать, что МУФС состоит из двух сегментов — один занимается рассмотрением жалоб, которые поступают от Правительства САР, а второй – на Правительство САР. Оба этих сегмента возглавляются подданными Великобритании.

Четыре месяца назад, после того, как Восточный Алеппо был освобожден, мы вместе с сирийскими коллегами направили собранные в Алеппо образцы которые, по нашему убеждению, свидетельствуют о применении там оппозиционерами химических веществ. Прошло четыре месяца и никаких результатов нам не сообщают. В ответ на напоминания говорят, что требуется дополнительное время. Вместе с тем, сегмент этого механизма, занимающийся рассмотрением жалоб на Правительство САР, за несколько дней после произошедшего в Хан-Шейхуне, оказывается, уже смог озвучить заявления, которые подтверждают обвинения, сделанные сразу после этого инцидента «Белыми касками» и прочими НПО, о том, что там был применен зарин. В одном случае мы имеем четыре месяца – и ничего не происходит, в другом – вообще не сообщив, откуда взялись пробы, в какую лабораторию они доставлены, через четыре дня утверждается, что это было применение химического оружия. Повторю, что делается это двумя сегментами одного и того же механизма, оба из которых возглавляются подданными Великобритании. Не знаю, может, их стоит поменять местами, тогда произойдет что-нибудь более конструктивное. Но если серьезно, все это не шутки. Это попытка создавать искаженную, извращенную реальность, а потом использовать ее, чтобы пытаться перейти от выполнения резолюции СБ ООН об урегулировании в Сирии на основе общесирийского диалога к линии на то, чтобы в очередной раз свергнуть режим в регионе. Мы будем рассчитывать, что ОЗХО все-таки строго, на основе своего мандата, который требует обеспечить максимально широкое географическое представительство экспертов, направит специалистов в Хан-Шейхун и на аэродром, чтобы все это было транспарентно и не облекалось в какую-то тайну от стран-членов, которые оплачивают работу этого механизма.

Вопрос: Были сделаны очень серьезные заявления о вероятных нападениях на ЛГБТ-сообщество в Чечне, убийствах, пытках и т.д. Волнует ли это сегодня Европейский Союз? Более 30 членов ЛГБТ-сообщества сейчас прячутся в России и отчаянно хотят уехать из этой страны. Должен ли Европейский Союз или отдельные страны ЕС выступить с планом спасения этих людей, чтобы облегчить их отъезд?

С.В.Лавров: Ф.Могерини напомнила, что ЕС хотел бы возобновить наш диалог по правам человека. Но не мы перекрыли практически все остальные каналы секторальных диалогов. Мы к этому готовы, но надо действовать комплексно, а не выбирать, что хочется одному партнеру, а все остальное оставлять на потом. Как только мы возобновим полноценную работу секторальных диалогов, возобновится и наш диалог по правам человека. Вот что мы обсуждали из правозащитной тематики.

Сегодня у нас не было разговора про обвинения в исчезновении или применении пыток по отношению к лицам, принадлежащим к категории ЛГБТ, в Чечне. Мы видели заявления, сделанные несколько дней назад Евросоюзом, в котором осуждалось то, что лица, относящиеся к ЛГБТ, пропадают, подвергаются пыткам и даже кто-то из них якобы был убит. Но в том же заявлении, где содержалось такое осуждение, была фраза «если эти сведения подтвердятся». Мы предпочли бы, чтобы Евросоюз, прежде чем выступать с такими жесткими осуждениями, если уж он хочет установить истину, сначала бы дождался, подтвердятся ли сведения или нет.

Хочу еще раз сказать, что в России, и эта позиция была неоднократно подтверждена Президентом В.В.Путиным, мы озабочены нарушением прав человека любого из российских граждан, к какой бы категории они ни относились. Мы против дискриминации. У нас есть закон, защищающий детей от того или иного влияния. Это сейчас очень актуально – посмотрите, что происходит в соцсетях. Но этот закон никак ничего никому не запрещает.

Что касается конкретных озабоченностей по поводу того, что происходит с людьми из категории ЛГБТ в Чечне либо в какой-либо другой части Российской Федерации, то любые факты, а не подозрения, будут незамедлительно расследованы. В этом неоднократно заверяли российские власти. Информацию, которая бы подтверждала эти обвинения, мы пока не видели, но нас заботит любое нарушение прав человека. Главное, чтобы эти обвинения подтверждались фактами и не использовались в политических целях, хотя в европейских странах и стало модно использовать любой российский фактор в каких-то внутриполитических целях.

Россия. Евросоюз > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 24 апреля 2017 > № 2159112 Сергей Лавров

Фигуры страхового пилотажа

Готовы ли страховщики платить за аварии?

Развитию авиационной и космической отраслей традиционно уделяется большое внимание. И важный момент здесь — страхование, которое позволяет минимизировать финансовые потери участников этого рынка. Об итогах 2016 года и перспективах мы спросили Алексея Володина, заместителя генерального директора ООО СК «ВТБ Страхование».

Алексей, последние годы с точки зрения прибыли страховщиков нельзя назвать удачными. С 2014 по 2016 годы объем совокупной премии по страхованию космических рисков сократился втрое. С чем это связано?

Алексей Володин: На снижение объема премий повлияли три основных фактора: снижение тарифов страхования космических рисков (по некоторым рискам на 40%), уменьшение количества запусков (в 2014 году — 32 запуска, в 2015 — 26 запусков, в 2016 — 17 запусков), а также отсутствие в последние два года крупных страховых проектов, таких как запуски КА Экспресс и Ямал, которые приносили существенный объем премии на рынок.

Некоторые эксперты полагают, что расширение покрытия на грузы поможет страховщикам увеличить объемы премий. Каково Ваше мнение на этот счет?

Алексей Володин: На конференции РААКС поднимался вопрос необходимости страхования грузов, которые отправляются на МКС. К примеру, в результате аварий нескольких грузовых космических кораблей, грузы, отправленные на МКС, были потеряны, а страховое покрытие на них не распространялось. Сегодня предусмотрено страхование таких грузов — тариф рассчитывается, исходя из стоимости страхования самого запуска.

Крупные выплаты на рынке авиационного и космического страхования:

Похожее изображение2,5 млн евро ВТБ Страхование выплатило компании «МКБ-Лизинг» в результате крушения вертолета «Еврокоптер» AS350 B3 RA-07259. Авиационное происшествие произошло в мае 2016 года в районе озера Суходольское Ленинградской области. Причиной аварии послужило столкновение с проводом линии электропередачи. Находящиеся в вертолете пилот и пассажир погибли.

Изменились ли за последние несколько лет тарифы в сегменте авиационного и космического страхования? Если да, то каким образом?

Алексей Володин: Снижение тарифов происходило по всем сегментам страхования как космических, так и авиационных рисков, при этом объем страхового покрытия расширялся. Такая ситуация связана с высокой конкуренцией на российском рынке и избытком международной перестраховочной емкости.

Как завершился 2016 год в сегменте авиастрахования? Зарубежные страховщики отмечают значительное снижение премий и рост убытков.

Алексей Володин: На российском рынке ситуация более стабильная, тем не менее, некоторые страховщики все-таки понесли крупные убытки. В ситуации ВТБ Страхование произведенные выплаты не оказали значительного влияния на баланс премий и убытков компании. В этом году мы планируем увеличить объемы страхования, в том числе за счет санкционных проектов. Мы участвуем в состраховании воздушных судов и дополнительного оборудования военного назначения холдинга «Сухой». Доля ВТБ Страхование составила 20%. А также будем принимать участие в других конкурсах ОАК (Объединенной авиастроительной корпорации, — ред.)

Более 1,2 млн долларов США ВТБ Страхование выплатило по договору входящего перестрахования в результате неудачной посадки «Боинга» B747-200 в аэропорту King Khaled Air Base Саудовской Аравии. Из-за повышенного угла крена в посадочном положении произошел удар одного из двигателей самолета о взлетно-посадочную полосу. Полученные повреждения стали причиной утечки топлива и последующего возгорания.

Напомним, что годом ранее ВТБ Страхование выплатило более 387 млн рублей перестраховочного возмещения в результате гибели грузового космического корабля «Прогресс М-27М». Он был застрахован на период запуска и стыковки с Международной космической станцией. Аварийный запуск корабля прошел 28 апреля 2015 г. с космодрома Байконур.

Как сейчас осуществляется перестрахование космических и авиационных рисков, в том числе по проектам оборонного комплекса?

Алексей Володин: Большая доля космических рисков перестраховывается в российских компаниях и на международных рынках — такая практика была всегда. В перестраховании участвуют как перестраховщики классических рынков — США, Франция, Британия, Германия, так и компании альтернативных рынков, в частности по санкционным проектам, — Китай, Южная Корея, Индия, Вьетнам, а также стран СНГ — Белоруссии и Казахстана. Дефицита в перестраховочной емкости на сегодняшний день нет: на рынке наблюдается конкуренция перестраховщиков, которая усиливается активностью компаний альтернативных рынков.

Будет ли совершена выплата по «Прогрессу»?

Алексей Володин: Да, происшествие было признано страховым случаем, выплата будет произведена в ближайшее время. Сумма страхового возмещения составляет более 2,1 млрд рублей.

ВТБ Страхование выплатило более 50 млн рублей по КАСКО воздушного судна, включающего в себя риски гибели, повреждения и пропажи без вести. Причиной послужила авария частного вертолета Robinson-66 в Подмосковье. При выполнении полета по Московской области пилот не справился с управлением, в результате чего произошла жесткая посадка, повлекшая за собой разрушение воздушного судна. К счастью, пилот и пассажир остались живы, получив незначительные травмы.

Какие перспективы Вы видите в 2017 году?

Алексей Володин: В 2017 году мы не ожидаем существенных изменений. Важную роль на рынке сыграет появившаяся в прошлом году Российская Национальная Перестраховочная Компания. Мы думаем, это окажет положительное влияние на рынок. На рынке космического страхования мы ожидаем расширения страхового покрытия, которое будет также включать риски переноса запусков и предстартовой подготовки. Продолжим выполнять страхование федеральной космической программы и ожидаем старта крупных и интересных космических проектов.

Россия > Финансы, банки. СМИ, ИТ. Транспорт > bfm.ru, 17 апреля 2017 > № 2172897 Алексей Володин

«Асад уедет, только если у него не будет иного выбора»

Знакомый Асада рассказал о секрете его политического долголетия

Александр Братерский

Беглый сирийский генерал Захер ас-Сакат заявил, что президент Сирии Башар Асад смог спрятать часть запасов химического оружия. Хорошо знавший сирийского лидера профессор Университета Тринити в Техасе Дэвид Леш предполагает, что Асад действительно мог санкционировать удар в условиях «асимметричной войны». О том, каким был сирийский лидер в начале своего правления и какой Леш видит ситуацию в Сирии, профессор рассказал «Газете.Ru».

— Вы хорошо знали Асада. Он не похож на типичных диктаторов Ближнего Востока. Что помогло ему удержаться у власти столь долгое время?

— Башар аль-Асад гораздо больше похож на своего отца Хафеза Асада, чем его старший брат, который был назначен преемником отца до своей смерти в автокатастрофе в 1994 году. Последний был гораздо более харизматичным и ярким военным человеком. Башар, как и его отец, более спокойный и интеллигентный. Правда, в первые несколько лет своего правления он пытался продемонстрировать себя более общительным и более доступным, чем его отец.

Мои самые лучшие воспоминания об Асаде связаны как раз с ранним периодом нашего знакомства, когда я нашел его непритязательным, скромным и даже склонным к самоуничижению, что было совершенно не похоже на типичный карикатурный образ ближневосточного диктатора.

— Что способствовало его политическому выживанию?

— Он смог удержаться у власти столь долго потому, что спустя некоторое время после начала своего президентства он окружил себя лоялистами — как в партии «БААС», так и в военном аппарате.

Даже несмотря на все проблемы и неприятности гражданской войны, его окружение придерживается принципа «плывем или утонем вместе».

В то же время режим показал свою устойчивость к переворотам и оказался гораздо более долговечным, чем ожидалось, когда началось восстание. Наконец, Башар продолжал развивать и улучшать отношения с Ираном и Россией в течение своего первого десятилетия, что оказалось полезным, когда ему понадобилась их помощь в нынешней войне.

— Насколько правдоподобными могут быть утверждения о том, что Асад действительно использовал химическое оружие?

— Конечно, на первый взгляд трудно представить, что Асад отдает такой приказ. Однако, с его точки зрения, провинция Идлиб подвергается бомбардировкам как российских, так и американских самолетов, там активно действует «Аль-Каида», которую преследуют США. Так что если он действительно и отдавал приказ на этот счет, он думал, что сможет выйти сухим из воды. Уже более шести лет происходит демонизация обеих стороны конфликта. Когда кровопролитие происходит с обеих сторон, пойти на такой шаг гораздо легче, появляется рациональный подход в духе формулы «цель оправдывает средства». К тому же сирийские власти не располагают достаточными силами или ресурсной базой, чтобы брать город за городом, поэтому асимметричная война становится для них более практичной.

Хочу добавить, что в Сирии происходят две войны: первая — с пулями и бомбами, вторая — информационная. На этой второй войне фактической информации так мало, что мы никогда не сможем понять, что именно произошло в Хан-Шейхуне.

— Насколько Асад контролирует ситуацию в Сирии?

— Асад, безусловно, все еще владеет ситуацией, но ни он, ни сирийское правительство уже не имеют того контроля, который был до войны и в ее первые несколько лет. Произошла определенная фрагментация власти между сирийским правительством и проправительственными силами, чтобы решать многочисленные вызовы войны. Связи, которые сирийское правительство скрупулезно создавало до войны, были разрушены в результате конфликта.

Если Асад надеется остаться у власти в долгосрочной перспективе, ему придется перестроить свою управляющую сеть таким образом, чтобы признать изменившиеся обстоятельства Сирии из-за войны и тот факт, что власть перешла от центра к периферии. Асад должен в конце концов предпринять серьезные политические реформы, если он все еще лелеет надежду на восстановление страны.

— Каким вы видите будущее Сирии? Есть ли опасность распада страны?

— Я думаю, что страна останется единой как географическая единица, но она будет децентрализованной. В какой степени, сейчас предсказать невозможно. Но должна произойти передача власти от центрального правительства провинциям и муниципалитетам, как это будет предусмотрено любым потенциальным политическим урегулированием.

Почти все сирийцы по-прежнему хотят, чтобы Сирия продолжала оставаться географически в тех же границах, как это было до войны.

Но одновременно сирийцы хотят и политических реформ, которые формально отражали бы существующее в связи с войной действительное самоуправление — по существу, большинство населения несколько лет жило без государства. Выходит, что Сирия не может выжить как государство, в котором доминирует алавиты. Система должна стать более инклюзивной, потому что никто не хочет повторения Ирака.

— Существует ли возможность переворота в политической системе Сирии?

— Я не думаю, что может произойти какой-то переворот. Режим скорректировал тот политический класс, на который теперь опирается, что отразило процесс фрагментации Сирии в целом. Восстание может наступить, только если режим попытается восстановить ту же самую систему правил, которая существовала до начала восстания. И такой переворот могут осуществить не только оппозиционные элементы, но и представители нынешних проправительственных сил, которые остались верными режиму и захотят получить справедливую награду после войны.

— Какой вы видите политику президента США Дональда Трампа в Сирии и будет ли она успешной?

— Несмотря на удар американских крылатых ракет, я не думаю, что политика при администрации Трампа коренным образом изменилась. Я считаю, что он по-прежнему будет ориентироваться на исламские государства и не предпримет никаких действий, которые могли бы подорвать режим Асада в краткосрочной перспективе — если только не будет нового удара с применением химического оружия.

Трамп обозначил четкую красную линию по этому вопросу.

Если это так, как я предполагаю, и «игиловцы» (члены ИГ, запрещенной в России организации. — «Газета.Ru») потерпят поражение как территориальное образование, то в конечном итоге США захотят работать с Россией и региональными заинтересованными державами с целью скорее добиться устойчивого политического урегулирования.

— Большими возможностями в Сирии обладает Иран. Нет ли у вас ощущения, что Иран, опасаясь США, может оставить Сирию?

— Из-за действий США Иран не откажется от Сирии, потому что Тегеран знает, что США вообще не заинтересованы во втягивании в военные действия, кроме как в форме ограниченного, целенаправленного удара, такого как на прошлой неделе. Иран в некотором роде уже достиг своих целей — как и Россия, потому что отношение к Асаду изменилось. Даже несмотря на предполагаемую химатаку. Он теперь рассматривается Западом как наименьшее из зол. Его падение приведет к большей нестабильности и хаосу.

— Способен ли Асад пойти на компромисс и покинуть страну?

— Я думаю, что Асад уедет, чтобы укрыться в другой стране, только если у него не будет иного выбора. Если он поймет, что он и его семья находятся в серьезной опасности, то он, скорее всего, согласится покинуть страну. Особенно если он получит гарантии, защищающие его от судебного преследования в Международном уголовном суде.

Сирия > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > gazeta.ru, 16 апреля 2017 > № 2142289 Дэвид Леш

Уцелеет ли либеральный миропорядок?

История идеи

Джозеф Най-младший – заслуженный профессор факультета государственного управления Гарвардского университета; автор книги «Наступил ли конец американского века?».

Резюме Американцы и другие народы могут не замечать, что безопасность и благоденствие обеспечивают либеральный порядок, пока он не исчезнет, но тогда может быть уже слишком поздно.

В XIX веке США играли второстепенную роль в мировом балансе сил. До 1870-х гг. в стране не было постоянной армии, а американский ВМФ был меньше, чем чилийский. Американцы легко применяли силу для захвата земель или ресурсов (свидетельство тому Мексика и коренные народы Америки). Но по большей части правительство Соединенных Штатов и американская общественность выступали против активного участия в мировой политике за пределами западного полушария.

Заигрывание с империализмом в конце XIX столетия, равно как и растущая роль в мировой экономике, заставили США обратить внимание на внешний мир. Это проложило путь для втягивания в Первую мировую войну. Однако высокие издержки войны и неосуществившиеся честолюбивые планы Вудро Вильсона реформировать послевоенную мировую политику вынудили американцев в 1920-е и 1930-е гг. снова сосредоточиться на внутренних делах. В результате возникла странная ситуация, когда держава, становившаяся все более могущественной, совершенно не интересовалась тем, что происходило в мире.

Американские политики, как и их коллеги в других странах, стремились продвигать национальные интересы, обычно делая это без обиняков и определяя интересы слишком узко. Для них мировая политика и экономика оставались полем острой конкуренции между государствами, боровшимися за выгодное положение и преимущества. Поэтому, когда разразилась Великая депрессия, власти США, как и других государств, бросились на защиту внутреннего рынка и национальной экономики, утвердив пошлины под лозунгом «сделай соседа нищим» и углубив кризис. И спустя несколько лет, когда возникли агрессивные диктатуры, угрожавшие миру на планете, американские политики, как и их европейские визави, повели себя аналогичным образом в сфере безопасности: они попытались проигнорировать нарастающие угрозы, переложить ответственность на других или отсрочить конфликт через умиротворение.

К этому моменту Соединенные Штаты стали сильнейшей державой мира, но не понимали, зачем тратить деньги на других или уделять внимание мировым общественным благам, таким как открытая экономика или международная безопасность. В 1930-е гг. еще не существовало мирового порядка, ведомого США, и, как следствие, мир пережил «бесчестное десятилетие», по словам Уистена Хью Одена, десятилетие депрессии, тирании, войны и геноцида.

Оказавшись втянутыми в пожар мировой войны, несмотря на отчаянные усилия избежать этого, официальные лица Запада потратили первую половину 1940-х гг. на борьбу со странами гитлеровской коалиции, продолжая работать над созданием другого, лучшего мира после окончания войны. Теперь они уже не считали вопросы экономики и безопасности исключительно внутренним делом, но стремились к сотрудничеству, формированию системы международных отношений на основе определенных правил, которые теоретически позволили бы странам-единомышленницам наслаждаться общим миром и процветанием.

Либеральный мировой порядок, сформировавшийся после 1945 г., представлял собой не слишком тесно связанные многосторонние организации, в рамках которых Соединенные Штаты обеспечивали общие блага, такие как более свободная торговля, свобода мореплавания и защита более слабых государств, которые могли воспользоваться американской силой. Бреттон-Вудские соглашения заключены еще до окончания войны. Когда другие страны оказывались слишком бедными или слабыми, чтобы защитить себя, администрация Трумэна предоставляла им материальную помощь и размещала за рубежом воинский контингент, тем самым порвав с давнишней традицией США. Речь шла об альянсах, в которые принимали всех желающих. В 1946 г. Вашингтон выдал Соединенному Королевству крупный кредит, в 1947 г. взял на себя ответственность за поддержку прозападных правительств в Греции и Турции, вложил большие средства в восстановление Европы в рамках «плана Маршалла», принятого в 1948 году. В 1949 г. Соединенные Штаты выступили инициаторами создания НАТО, возглавили военную коалицию для защиты Южной Кореи от вторжения в 1950 г. и подписали новый договор о безопасности с Японией в 1960 году.

Эти и другие действия поддерживали порядок в мире и сдерживали советскую мощь. Как отмечал американский дипломат Джордж Кеннан и другие, в послевоенном мире было пять ключевых зон промышленного производства и силы: Соединенные Штаты, Советский Союз, Великобритания, континентальная Европа и Северо-Восточная Азия. Чтобы защитить себя и предотвратить Третью мировую войну, Вашингтон решил изолировать СССР и установить тесные отношения с тремя другими индустриальными центрами, и американские войска по сей день расквартированы в Европе, Азии и других регионах мира. В рамках такого мироустройства росла экономическая, социальная и экологическая взаимозависимость. К 1970 г. экономическая глобализация восстановилась до уровня, на котором находилась к началу Первой мировой войны.

Мифология, которой оброс миропорядок, искусственно раздута. Быть может, Вашингтон в целом и предпочитал демократию и открытость, но нередко поддерживал диктаторов или совершал циничные своекорыстные шаги. В течение первых десятилетий послевоенная система объединяла преимущественно страны-единомышленницы по обоим берегам Атлантики; в нее не входили многие государства, такие как Китай, Индия, страны советского блока, и она не всегда оказывала благоприятное воздействие на относящиеся к ней страны. В военном отношении Соединенные Штаты не были гегемоном в мире, потому что Советский Союз уравновешивал их мощь. И даже на пике могущества Вашингтон не смог предотвратить «потерю» Китая, раздел Германии и Берлина, ничейный исход в Корее, подавление Советами мятежей внутри Варшавского блока, создание и сохранение коммунистического режима на Кубе и крах во Вьетнаме.

На протяжении многих лет американцы вели ожесточенные дебаты по внешнеполитическим вопросам, в том числе относительно военных вмешательств, а также выражали недовольство по поводу того, что им приходится платить за оборону других богатых стран. И все же реальный успех мирового порядка в сфере безопасности и поддержания стабильности в прошедшие семь десятилетий привел к консенсусу, что защита, углубление и расширение этой системы были и остаются главной внешнеполитической задачей США.

В последнее время, как никогда прежде, возникают сомнения в целесообразности и устойчивости существующего мироустройства. Некоторые его критики, такие как вновь избранный американский президент Дональд Трамп, доказывают, что стоимость поддержания порядка неприемлемо высока, перевешивает все возможные выгоды и Вашингтону лучше взаимодействовать с другими странами на транзакционной основе, переходя от одного соглашения к другому – конечно, при условии, что в каждом случае удастся заключать выгодные сделки. Другие утверждают, что фундамент международного порядка размывается вследствие перетекания мировой силы в направлении Азии – в частности, из-за беспрецедентного укрепления китайской и индийской экономики. Некоторые же видят главную угрозу в распылении власти и ее переходе от правительств к негосударственным образованиям в силу постоянных изменений в политике, обществе и технологиях. Короче, мировой порядок сегодня сталкивается с самыми серьезными вызовами за несколько поколений. Сможет ли он устоять и сохраниться?

Вызов силе и ее распыление

Все должны иметь доступ к общим благам, никому нельзя в них отказывать. На государственном уровне правительства обеспечивают гражданам многие из этих благ: безопасность людей и их имущества, экономическая инфраструктура, чистая окружающая среда. В отсутствие мирового правительства общие мировые блага – чистый воздух, благоприятный климат, финансовая стабильность или свобода мореплавания – иногда гарантируются коалициями во главе с крупнейшей державой, которая больше всего выигрывает от общих благ и может позволить себе платить за них. Когда сильнейшие державы не оценивают по достоинству эту силу, происходит недопроизводство общих мировых благ, и от этого страдают все.

Некоторые наблюдатели видят главную угрозу существующему либеральному порядку в быстром наращивании мощи Китая, который, похоже, не всегда сознает, что статус великой державы также означает серьезную ответственность и обязательства перед всем миром. Их беспокоит то, что Китай вот-вот обойдет США по силе и могуществу, и когда это произойдет, Пекин не будет поддерживать существующий порядок, потому что считает его навязанным извне, отражающим интересы других стран, а не КНР. Однако опасения беспочвенны по двум причинам: в обозримом будущем Китай вряд ли обгонит Америку по могуществу и, кроме того, Пекин понимает и ценит нынешний порядок больше, чем принято думать.

Вопреки общепринятому мнению, Китай не сменит Соединенные Штаты в роли доминирующей силы в мире. Мощь предполагает способность получить от других то, что вам нужно, с помощью денег, принуждения или привлечения. Экономика Китая резко выросла в последние десятилетия, но ее размер пока составляет 61% экономики США, и темпы роста замедляются. Даже если через несколько десятилетий Китай превзойдет Соединенные Штаты по общему размеру экономики, экономическая мощь – лишь часть геополитического уравнения. Согласно Международному институту стратегических исследований, США расходуют на армию в четыре раза больше, чем КНР, и хотя возможности Пекина в последние годы растут, серьезные наблюдатели полагают, что ему не удастся изгнать американцев из западной акватории Тихого океана и тем более претендовать на роль мирового военного гегемона. А что касается мягкой силы или способности привлекать других, то в последнем рейтинге, изданном лондонской консалтинговой компанией «Портленд», США занимают первое, а Китай – 28-е место. Хотя Китай пытается догнать Соединенные Штаты по этому показателю, те тоже не стоят на месте. В США благоприятная демография, дешевеющая энергия, ведущие университеты и технологические компании мира.

Более того, Пекин выигрывает от нынешнего мирового порядка и ценит его больше, чем иногда признает. Он является одной из пяти стран, имеющих право вето в Совете Безопасности ООН, а также получает выгоду от участия в либеральных экономических организациях, таких как Всемирная торговая организация (где принимает участие в урегулировании споров и даже соглашается с решениями, идущими вразрез с его интересами). Китай также активен в деятельности Международного валютного фонда (где в последнее время с его голосом все больше считаются, и где его представитель занимает важную должность заместителя директора). Китай сегодня – второй по размеру вклада донор миротворческих сил ООН, участник программ ООН по противодействию лихорадке Эбола и изменению климата. В 2015 г. Пекин присоединился к Вашингтону для разработки новых форм противодействия изменениям климата и конфликтам в киберпространстве. В целом Китай пытается не свергнуть нынешний порядок, а наращивать свое влияние в нем.

Порядок неизбежно изменится. КНР, Индия и другие экономики продолжат рост, и доля США в мировой экономике будет падать. Но никакая другая страна, включая Китай, не сможет бросить вызов доминированию Соединенных Штатов.

Вместе с тем мировому порядку угрожает перетекание силы от правительств к негосударственным акторам. Вследствие информационной революции ряд транснациональных проблем, таких как финансовая стабильность, изменение климата, терроризм, пандемии и кибербезопасность вошли в мировую повестку дня; но та же информационная революция ослабляет способность правительств адекватно реагировать на вызовы.

Обстановка в мире становится все более сложной, и мировая политика скоро перестанет быть прерогативой национальных правительств. Физические и юридические лица – от корпораций и негосударственных организаций до террористов и общественных движений – имеют все больше возможностей, а неформальные сети подрывают монополию на власть традиционных бюрократий. Правительства по-прежнему располагают властью и ресурсами, но на сцене, где они действуют, все теснее, а у них все меньше возможностей режиссировать действие.

Даже оставаясь крупнейшей державой, США не смогут добиться многих целей, действуя в одиночку. Например, финансовая стабильность мирового сообщества жизненно важна для благоденствия американцев, но для ее обеспечения Соединенным Штатам необходимо сотрудничать с другими странами. Глобальное изменение климата и подъем уровня Мирового океана влияют на качество жизни, но американцы не справятся с этой проблемой только своими силами. В мире, где границы проницаемы практически для всего – от наркотиков и инфекционных заболеваний до терроризма – государствам необходимо использовать «мягкую силу» для развития сетей и создания институтов и организаций, необходимых для отвода общих угроз и ответа на общие вызовы.

Вашингтон может в одиночку обеспечить доступ к некоторым важным общемировым благам. Американский ВМФ играет ключевую роль в патрулировании Мирового океана, обеспечении соблюдения морского права и защите свободы мореплавания, а Федеральная резервная система укрепляет финансовую стабильность в мире, выполняя функции кредитора последней инстанции. Однако успех в решении новых транснациональных проблем потребует сотрудничества, придется наделить необходимыми полномочиями других игроков, чтобы они помогли в достижении целей США. В этом смысле сила или власть становятся беспроигрышной игрой: нужно думать не только о власти над другими, но также и о способности решать проблемы, которую Соединенные Штаты смогут приобрести, лишь взаимодействуя с другими. В таком взаимосвязанном мире способность работать в связке с остальными становится главным источником силы, и в этом смысле США опять-таки должны взять на себя роль лидера. Соединенные Штаты занимают первое место в рейтинге стран Института мировой политики Лоуи по числу посольств, консульств и дипмиссий. У них 60 союзников, связанных договорами, и, по оценке журнала The Economist, 100 из 150 крупнейших стран мира тяготеют к США и лишь 21 страна выступает против них.

Однако открытость, позволяющая Соединенным Штатам выстраивать сети, поддерживать международные организации и союзы, оказывается под угрозой. Вот почему самый важный вызов обеспечению мирового порядка в XXI веке исходит не извне, а изнутри.

Популизм против глобализации

Даже сохраняя мировое лидерство в военной и экономической мощи, а также в «мягкой силе», США могут отказаться использовать имеющиеся у них ресурсы для обеспечения общих благ в рамках системы международных отношений. В конце концов, именно так они поступали в годы между двумя мировыми войнами и после конфликтов в Афганистане и Ираке. Опрос 2013 г. показал, что 52% американцев считают, что «Соединенным Штатам не следует совать нос в чужие дела, и нужно позволить другим странам самостоятельно решать стоящие перед ними проблемы».

Президентские выборы 2016 г. обнаружили популистскую реакцию на глобализацию и торговые соглашения в обеих крупных партиях, тогда как либеральный мировой порядок – проект космополитических элит, в которых популисты видят врага. Корни популистской реакции следует искать как в экономике, так и в культуре. Регионы, потерявшие рабочие места из-за иностранной конкуренции, склонны были поддержать Трампа, равно как и белые мужчины старшего поколения, утратившие статус вследствие усиления других демографических групп. По прогнозам американского Бюро переписи, менее чем через три десятилетия белые перестанут быть расовым большинством в Соединенных Штатах. Это усиливает тревогу и опасения, сделавшие Трампа привлекательным, и подобные тенденции указывают на то, что популизм переживет кампанию Трампа.

Стало почти расхожим мнение, будто популистский всплеск в США, Европе и других местах знаменует начало конца современной эпохи глобализации, и эти процессы будут сопровождаться потрясениями, как это случилось по окончании раннего периода глобализации столетие назад. Но обстоятельства настолько изменились, что аналогия не выдерживает критики. Сегодня внутри страны и на международном уровне так много амортизаторов, смягчающих турбулентность, что сползание в экономический и геополитический хаос, как это случилось в 1930-е гг., просто невозможно. Недовольство и разочарование вряд ли скоро пройдут, и избрание Трампа и голоса британцев за выход из ЕС показывают, что популистская реакция свойственна многим западным демократиям. Политическим элитам, поддерживающим глобализацию и открытую экономику, явно нужно обратить больше внимания на экономическое неравенство, помочь тем, чье положение вследствие происходящих в обществе перемен ухудшилось, и стимулировать широкий экономический рост.

Было бы ошибкой делать слишком далеко идущие выводы по поводу долговременных тенденций в американском общественном мнении на основании пламенной риторики во время последних выборов. Перспективы сложных торговых соглашений, таких как Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство, довольно туманны, но вряд ли мы увидим возврат к протекционизму в масштабах 1930-х годов. Например, опрос, проведенный Чикагским советом по международным отношениям в июне 2016 г., выявил, что 65% американцев считают глобализацию полезной в основном для США, несмотря на опасения потерять работу. И даже в начале избирательной кампании во время опроса, проведенного американским исследовательским центром Pew в 2015 г., 51% респондентов сказали, что иммигранты укрепляют страну.

Соединенные Штаты и в будущем смогут позволить себе поддерживать мировой порядок. В настоящее время Вашингтон выделяет менее 4% ВВП на оборону и внешнюю политику. Это меньше половины того, что он тратил в разгар холодной войны. Альянсы – несущественное бремя для экономики, а иногда, например, в случае с Японией, дешевле расквартировать войска за рубежом, чем у себя на родине. Проблема в выборе не между пушками и маслом, а между пушками, маслом и налогами. Из-за желания избежать дальнейшего увеличения налогов или государственного долга бюджет национальной безопасности США в настоящее время – жертва компромисса между расходами на оборону, образование, инфраструктуру, научные исследования и развитие. Но это игра с нулевой суммой. Сегодня политика, а не экономические ограничения определяют, сколько средств будет выделено на ту или иную статью.

Разочаровывающий итог последних военных интервенций – еще одна причина, по которой американское общественное мнение не поддерживает активность Соединенных Штатов в мировой политике. В век транснационального терроризма и кризисов с беженцами абсолютное невмешательство во внутренние дела других стран либо невозможно, либо нежелательно. Но такие регионы, как Ближний Восток, скорее всего, будут десятилетиями оставаться в состоянии хаоса, и Вашингтону нужно быть осмотрительнее, взваливая на себя бремя тех или иных задач. Вторжение и оккупация порождают ненависть и сопротивление, которые, в свою очередь, повышают издержки интервенции, снижают вероятность успеха и еще больше подрывают поддержку активной внешней политики внутри страны.

Наконец, политическая раздробленность и демагогия – еще один вызов, ограничивающий возможность Соединенных Штатов обеспечить ответственное международное лидерство, и выборы 2016 г. показали, насколько раздроблен американский электорат. Например, Сенат не смог ратифицировать Конвенцию ООН о морском праве, хотя страна полагается на нее для защиты свободы навигации в Южно-Китайском море, противодействуя провокациям Китая. Конгресс вот уже пять лет отказывается ратифицировать важное обязательство США поддержать перераспределение взносов в МВФ таким образом, чтобы Китай вносил больше средств, а Европа меньше, хотя это практически не требует никаких затрат со стороны Вашингтона. Конгресс принял законы, нарушающие международный юридический принцип государственной неприкосновенности, защищающий не только иностранные правительства, но и американских дипломатов и персонал за рубежом. А сопротивление закону о штрафах за избыточные выбросы углерода в атмосферу не позволяет Соединенным Штатам стать лидером в борьбе с изменением климата.

США еще на протяжении нескольких десятилетий останутся ведущей военной державой мира, и военная сила по-прежнему будет важной составляющей американской мощи. Усиливающийся Китай и слабеющая Россия пугают соседние с ними страны, и американские гарантии безопасности в Азии и Европе обеспечивают стабильность, лежащую в основе процветания либерального порядка. Рынки зависят от соглашений в области безопасности, и поддержание альянсов – важный источник влияния для Соединенных Штатов.

В то же время военная сила – не тонкий инструмент, и во многих ситуациях он непригоден. Попытка контролировать внутреннюю политику государств с националистически настроенным населением – это рецепт неудачи, и такие сложные проблемы, как изменение климата, финансовая нестабильность или управление Интернетом, силой не разрешить. Очень большое значение имеет поддержание сетей, работа с другими странами и международными организациями, помощь в установлении норм разрешения новых транснациональных проблем. Ошибочно приравнивать глобализацию к торговым соглашениям. Даже при замедлении экономической глобализации технологии способствуют глобализации экологической, политической и общественной, требующей совместного реагирования на вызовы. Лидерство – не доминирование, и роль Вашингтона в стабилизации мирового сообщества и поддержке его прогресса может быть сегодня важнее, чем когда-либо. Американцы и другие народы могут не замечать, что безопасность и благоденствие обеспечивают либеральный порядок до тех пор, пока он не исчезнет, но тогда может быть уже слишком поздно.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1, 2017 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 10 апреля 2017 > № 2134535 Джозеф Най-младший

Экономический национализм и будущее неолиберальной глобализации

Что принес миру Дональд Трамп

Илья Матвеев – кандидат политических наук, доцент факультета сравнительных политических исследований Северо-Западного института управления РАНХиГС, слушатель PhD-программы ЕУСПб.

Резюме Неолиберальный консенсус как глобальный феномен уходит в прошлое; возникающие на уровне отдельных стран неолиберально-националистические гибриды меняют отношения между трудом, капиталом и государством.

Президентство Дональда Трампа беспрецедентно во многих отношениях, однако его ключевым глобальным следствием, по-видимому, является новая роль Соединенных Штатов как оппонента свободной торговли. За 30 лет неолиберальная глобализация встретила множество врагов, но никогда – среди американских лидеров, которые, напротив, принадлежали к числу ее главных союзников. Однако Трамп не только сделал международную торговлю центральной темой предвыборной кампании, но и, выиграв выборы, сразу продемонстрировал серьезность намерений, подписав указ о выходе из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве (TTП), переговоры по заключению которого велись с американским участием с 2008 года. Что это означает с точки зрения баланса классовых сил в США и последствий для неолиберальной глобализации?

Позиция Трампа по вопросу о международной торговле обнаруживает два парадокса. С одной стороны, его правительство – это кабинет мультимиллионеров и миллиардеров, беспрецедентное по числу бизнесменов, ранее никогда не занимавших государственных должностей. Суммарное состояние членов нового кабинета, согласно консервативной оценке Bloomberg, составляет 6,1 млрд долларов. Однако экономический национализм Трампа и выход из TTП явным образом противоречат интересам части американского крупного бизнеса: ранее соглашение лоббировали такие компании, как Wal-Mart и Nike, чья бизнес-модель основана на дешевом производстве в странах – членах соглашения, среди которых Малайзия и Вьетнам. Означает ли это, что администрация Трампа отражает противоречия в рядах правящего класса?

С другой стороны, по остальным вопросам, таким как сокращение государственного регулирования и снижение корпоративных налогов, Трамп выступает как безусловный неолиберал. Тимоти Джилл называет его политику «националистической формой неолиберализма, которая останавливается у границ страны». Однако не заключено ли здесь логическое противоречие? Филип Черни утверждает, что свобода торговли и интернационализация производства – «краеугольный камень неолиберального проекта как на национальном, так и на международном уровне». Неолиберальный консенсус, по Черни, имеет глобальный характер. Значит ли приход Трампа, что неолиберализм как глобальный проект сменяется рядом национальных (и националистических) неолиберальных формаций, сочетающих политику высвобождения рыночных отношений от каких-либо социальных и экологических ограничений на уровне страны с протекционизмом во внешнеторговых связях?

«Националистический неолиберализм» Трампа: классовое измерение

Ряд исследователей отмечают, что вплоть до избрания Трампа американский крупный капитал активно поддерживал политику свободной торговли и многосторонних торговых соглашений, а также выступал ее основным выгодополучателем. Майкл Дрейлинг и Дерек Дарвс утверждают, что поддержка американским крупным бизнесом свободной торговли объясняется не только интернационализацией производства и инвестиций c 1970-х – 1980-х гг., но и включенностью бизнес-игроков в различные сети и организации, такие как Деловой круглый стол (Business Roundtable), в рамках которых вырабатывалась коллективная, классовая позиция по этому вопросу. Таким образом, свобода торговли выступает органичной частью неолиберального проекта как классового проекта капитала. В этом качестве она регулярно критикуется рабочими и экологическими организациями, антиглобалистским движением, – однако вплоть до настоящего времени американские лидеры последовательно придерживались этого курса.

Дональд Трамп оказался первым успешным кандидатом в президенты, выступившим против свободы торговли как принципа. В ходе предвыборной кампании он грозился ввести запретительные тарифы для американских фирм, увольняющих работников, чтобы перенести производство в другую страну, а затем поставлять товары на американский рынок; он также угрожал тарифами для стран – «торговых мошенников», к которым относил прежде всего Китай. Критика взглядов Трампа на международную торговлю позволяет увидеть его расхождения с неолиберальной доктриной по этому вопросу. The Economist обвиняет Трампа, во-первых, в том, что он считает торговые соглашения построенными на «конфронтации и игре с нулевой суммой»; другие страны для него – «соперники в борьбе за добычу, а не торговые партнеры, извлекающие взаимную выгоду из обмена». Во-вторых, «команда Трампа к каждому случаю подходит отдельно, в духе ручного управления и микроменеджмента. Они хотят добиваться конкретных коммерческих результатов, а не создавать плодотворные коммерческие условия. Вместо того чтобы создавать правила игры, в рамках которых компании вольны делать выбор, они стремятся путем переговоров определить результаты игры: дополнительные поставки хлопка в Китай и сжиженного природного газа в Японию, больше рабочих мест Carrier в Индиане». Таким образом, Трамп и его команда не только не разделяют неолиберальной убежденности во взаимовыгодном характере международной торговли, но и являются сторонниками прямого вмешательства, ориентированного на результаты, в отличие от дистанционного (arm’s length) регулирования, ориентированного на процессы и характерного для неолиберализма.

Позиция Трампа по международной торговле – один из ключевых элементов его правопопулистской платформы «Америка прежде всего». Риторическим обоснованием новой торговой политики служит, с одной стороны, защита национальных интересов в переговорах с другими государствами, с другой – защита американских рабочих и американской промышленности: не только от агрессивного экспорта со стороны развивающихся экономик, но и от практики американских компаний по выводу производств за пределы страны. При этом характерно, что Трамп, обрушиваясь с критикой на Китай и другие государства, которые он считает «торговыми мошенниками», избегает столь же масштабной критики американского бизнеса. В разъяснениях на сайте Белого дома основными бенефициарами прежней торговой политики в целом и многосторонних торговых соглашений в частности называются не транснациональные корпорации, а неопределенные «инсайдеры», «вашингтонская элита» и «вашингтонский истеблишмент».

Новая линия Трампа в отношении внешней торговли не сводится к популистским риторическим упражнениям: она имеет классовое измерение. Судя по ряду свидетельств, Трамп опирается на то, что можно обозначить как неинтернационализованный сегмент американского бизнеса. К нему принадлежит, в частности, сталелитейная промышленность, одна из последних отраслей, противостоящих транснационализации производства. С этим сектором связано сразу несколько назначений Трампа. Новый министр торговли Уилбур Росс, бизнесмен и обладатель состояния в 2,5 млрд долларов, в начале 2000-х гг. инвестировал в сталелитейные компании, воспользовавшись тарифом на импорт стали, введенным администрацией Джорджа Буша-младшего. В свою очередь, новый торговый представитель США Роберт Лайтхайзер в качестве юриста лоббировал интересы сталелитейной промышленности, прославившись как «самый протекционистски настроенный человек в Вашингтоне» (The Economist 2016). В переходную команду Трампа также вошел Дан Димикко, бывший глава сталелитейной компании Nucor и автор книги «Сделано в Америке: почему производство вернет нам славу». Громкие обещания Трампа возродить сталелитейную промышленность помогли ему выиграть в штатах «ржавого пояса», таких как Пенсильвания и Огайо, а после его избрания акции трех крупнейших американских производителей стали взлетели в цене.

К неинтернационализованному сегменту американского бизнеса можно также отнести средних и мелких производителей, сохраняющих производство в США и испытывающих трудности из-за ожесточенной конкуренции с импортом. Этих предпринимателей представляет Совет бизнесменов и промышленников (US Trade and Industry Council), лоббирующий протекционистские меры и критикующий другие бизнес-ассоциации, такие как Деловой круглый стол, за приверженность свободной торговле. Ранее Совет финансировался Роджером Милликеном, текстильным магнатом, который представлял протекционистскую ветвь консерватизма Республиканской партии. Глава Совета Кевин Кирнс является активным сторонником Трампа и предупреждает, что при воплощении в жизнь новой торговой политики ему придется столкнуться с «масштабным институционализированным уклоном» в пользу свободной торговли.

Президентство Трампа может привести к укреплению неинтернационализованного сегмента американского бизнеса, однако в настоящий момент этот сегмент не является доминирующим ни экономически, ни политически. Как охарактеризовать отношения администрации Трампа с капиталом в целом? По-видимому, речь идет о сделке: сокращение возможностей, связанных с экспансией свободной торговли и интернационализацией производства, в обмен на дерегулирование и снижение налогов внутри страны. На встрече с главами крупных компаний Трамп пообещал снизить корпоративные налоги с 35% до 15–20%, отказаться от каких-либо новых мер по регулированию бизнеса и отменить три четверти уже существующих. В свою очередь, представители Делового круглого стола направили в администрацию Трампа письмо со списком мер, которые, по их мнению, нужно отменить: в этом списке повышение порога зарплаты, при котором работники имеют право на оплату сверхурочных, и необходимость публиковать соотношение доходов главы компании со средней зарплатой в ней. Кроме того, бизнес в перспективе может выиграть от двухсторонних торговых соглашений, которые Трамп предпочитает многосторонним.

Жертвой в этой новой сделке с бизнесом, по-видимому, окажутся те самые «синие воротнички», к которым Трамп столько раз обращался во время предвыборной кампании. Об этом говорит его попытка назначить министром труда Эндрю Паздера, главу CKE Restaurants, управляющей несколькими фастфуд-сетями, включая Carl’s Jr. Паздер подвергся ожесточенной критике со стороны прогрессивного лагеря за свои антипрофсоюзные взгляды и многочисленные нарушения трудовых прав в ресторанах его компании. Когда стало ясно, что его не поддержат не только демократы, но и часть республиканцев в Конгрессе (из-за скандала с его домработницей, оказавшейся нелегальной мигранткой), Паздер отозвал свою кандидатуру. В то же время Трампу удалось назначить министром образования Бетси Девос, сторонницу радикальной коммерциализации и приватизации в этой сфере. Сокращение налогов, которое предлагает Трамп, неизбежно поставит под вопрос финансирование различных программ социальной поддержки: еще один удар по бедным и рабочему классу.

Пока в новой ситуации, созданной правопопулистской риторикой Трампа, американские компании спешат продемонстрировать готовность «исправиться», создавать рабочие места и инвестировать в производство на родине. Это напоминает первые годы правления Владимира Путина. Тогда после громкой критики российские олигархи так же торопились продемонстрировать социальную ответственность и готовность платить налоги. При этом реальная политика Путина, в частности, принятие нового Трудового кодекса, ограничивающего права работников, частичная приватизация пенсионной системы и коммерциализация социальной сферы, полностью соответствовали интересам крупного капитала.

Роль, которую играет Трамп, похожа на роль Путина: лидер, сочетающий антиэлитную риторику с приверженностью интересам элиты. В случае Трампа экономический национализм – часть игры. Если протекционистская риторика превратится в сколько-нибудь последовательную политику, часть американского капитала (которую я выше обозначил как его неинтернационализованный сегмент) окажется в выигрыше, часть получит компенсацию за счет сокращения налогов и регулирования, однако труд скорее станет жертвой в этой сделке.

Трамп и будущее неолиберальной глобализации

Если на уровне страны экономический национализм Трампа отражает новую сделку капитала с государством, то какими будут его последствия на международном уровне?

В течение десятилетий Соединенные Штаты играли ведущую роль в формировании системы международных институтов, служивших проводниками глобализации. Свобода торговли была стержнем проекта. Глобальная экспансия свободной торговли обеспечивалась с помощью многосторонних торговых соглашений и переговоров в рамках Всемирной торговой организации (ВТО). ВТО была создана взамен Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) в 1995 году в результате Уругвайского раунда переговоров. По словам Нитсана Хорева, основной мотивацией США при создании ВТО было включение услуг, инвестиций и защиты интеллектуальной собственности в сферу действия организации; выиграть от этого должен был прежде всего американский крупный бизнес. При этом ключевой особенностью ВТО, отличающей ее от ГАТТ, был новый механизм разрешения торговых споров. Как показывает Хорев, ВТО способствовала дальнейшей экспансии свободной торговли, однако с помощью органа по разрешению споров другие страны успешно атаковали протекционистские меры, применяемые самими США.

В ходе предвыборной кампании Трамп критиковал всю послевоенную систему международных институтов, созданных при ведущей роли Соединенных Штатов, включая ВТО и НАТО. Однако, как утверждает Financial Times, в случае НАТО назначения Трампа не говорят о серьезной перемене курса, тогда как в случае ВТО они свидетельствуют о радикальных изменениях. По последним данным, Белый дом изучает юридические возможности для введения односторонних торговых санкций против Китая в обход механизма ВТО. Если эта угроза будет претворена в жизнь, она неизбежно ослабит организацию.

Хорев отмечает, что создание ВТО одновременно укрепило американскую гегемонию и поставило ее под угрозу. С одной стороны, введение новых правил разрешения торговых споров повысило легитимность усилий Соединенных Штатов по снижению тарифов и открытию рынков в других странах. С другой стороны, оно же затруднило использование протекционистских мер самими американцами; каждый случай введения таких мер в обход ВТО подрывал легитимность как самой организации, так и проекта глобализации в целом. В этом смысле агрессивный подход команды Трампа к ВТО несет еще большую угрозу легитимности принципов, которые ранее американское руководство при поддержке крупного бизнеса сделало основой мировой экономической системы.

Избрание президентом США противника «глобализма» – еще одно звено в цепи событий, ослабляющих международную архитектуру глобализации, наряду с кризисом Евросоюза и постепенной трансформацией международных финансовых институтов (так, сотрудники исследовательского отдела МВФ недавно опубликовали статью с критикой «неолиберализма»). На наших глазах разрушается связка между торговой открытостью и высвобождением рыночных отношений на уровне страны. Новая генерация правых лидеров сочетает протекционизм и экономический национализм с типично неолиберальными мерами, такими как снижение налоговой нагрузки на бизнес и сокращение социального государства. Так, Франсуа Фийон, до недавнего времени остававшийся фаворитом французской президентской гонки, не скрывает своего восхищения Маргарет Тэтчер и планирует меры вполне в ее духе, такие как сокращение 500 тыс. рабочих мест в госсекторе и снижение корпоративных налогов, однако, в отличие от Тэтчер, во внешнеторговой политике он занимает скорее протекционистскую позицию и выступает противником Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства между ЕС и США. Виктор Орбан, правопопулистский лидер Венгрии, также совмещает экономический национализм (отказ от перехода на евро, специальные налоги для иностранных банков, действующих в стране) и неолиберализм (увольнения бюджетников, сокращение социальных пособий, введение плоского подоходного налога, что в сочетании с резким ростом НДС приводит к регрессивному налогообложению). Возникновение по всему миру неолиберально-националистических гибридов при ослаблении международной архитектуры неолиберальной глобализации создает новый политический ландшафт, нуждающийся в дальнейшем осмыслении.

* * *

Пока рано судить о том, каким будет президентство Трампа, однако ряд шагов, предпринятых им уже в первые дни и недели правления, говорит о радикальной смене курса в области внешней торговли. Трамп не только подписал указ о выходе США из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве, но и назначил в свою команду протекционистов, таких как Роберт Лайтхайзер и профессор экономики Питер Наварро, возглавивший специально созданный Национальный торговый совет. Отход от политики свободной торговли даст преимущества протекционистским отраслям, таким как сталелитейная промышленность, а крупный капитал в целом получит компенсацию в виде сокращения госрегулирования и корпоративных налогов. Жертвой в этой новой сделке с бизнесом окажется труд, который понесет основное бремя от сокращения государственных расходов, неизбежных при столь радикальном снижении налогов.

На международном уровне президентство Трампа ослабит институты глобализации, ранее утвердившиеся благодаря политике самих Соединенных Штатов. Неолиберальный консенсус как глобальный феномен уходит в прошлое; возникающие на уровне отдельных стран неолиберально-националистические гибриды радикально меняют отношения между трудом, капиталом и государством.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 10 апреля 2017 > № 2134531 Илья Матвеев

Азиатские ценности как дорога к прогрессу

Почему конфуцианский культурный регион совершил рывок из Третьего мира

Константин Асмолов – кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН.

Резюме Уникальность дальневосточного мобилизационного успеха основана на традиционном конфуцианском наследии, творческое применение которого позволило существенно повысить статус в рамках меняющегося миропорядка.

Современный мир не просто имеет достаточно четко выраженную пирамидальную структуру, но она еще и очень ригидная. Известно лишь несколько случаев, когда страна, принадлежавшая ко второму или третьему миру, перемещалась в первый, сумев провести форсированную модернизацию. По случайности или совпадению все такие страны находятся в конфуцианском культурном регионе. Наиболее явный пример – Республика Корея, которая в начале 1960-х гг. уступала в развитии Нигерии, а к началу нынешнего экономического кризиса претендовала на место в первой десятке наиболее развитых стран. Впечатляющие темпы экономического роста продемонстрировали Сингапур и Тайвань, а сейчас по этому пути движутся Вьетнам и Китайская Народная Республика.

Во всех перечисленных случаях модернизационный рывок происходил на фоне достаточно авторитарной «диктатуры развития» (в РК реальные правозащитные нормы стали возникать только во второй половине 1980-х гг.), а в качестве маскировочной идеологии использовались социалистические или демократические идеи, однако переработанные применительно к национальной или региональной специфике. Эта специфика связана с духовным наследием конфуцианства, синтез традиций которого с социальными инновациями ХХ века породил теорию или комплекс так называемых азиатских ценностей, которые в Евразии часто рассматриваются как альтернатива общечеловеческим. Именно следование им позволило азиатским странам осуществить модернизацию так эффективно.

Традиционная основа конфуцианских ценностей

Конечно, о конфуцианстве можно рассказывать много, и я заранее отсылаю интересующихся к работам таких специалистов, как Леонард Переломов и Александр Ломанов. Здесь лишь немного с системной точки зрения. Как и большинство этических учений Дальнего Востока, конфуцианство уделяло меньше внимания метафизике и концентрировалось на вопросах улучшения управления государством и жизнью народа. Ориентируясь на Золотой век прошлого, конфуцианцы пытались создать некий универсальный регламент поведения, привязанный к надлежащему исполнению определенных социальных ролей. Эти роли были сведены к пяти основным типам взаимоотношений квазисемейного характера (начальник – подчиненный, государь – подданные, отец – сын, муж – жена, старший брат – младший брат и просто друзья).

Отталкиваясь от подобных моделей, конфуцианцы пытались написать что-то вроде инструкции на все случаи жизни, дабы благородный муж знал способ разрешения любой коллизии. А чтобы такая модель могла воспроизводить себя, они приложили усилия к созданию системы образования, во многом построенной на заучивании определенных паттернов и элементов. К этому добавлялась концепция меритократии, согласно которой любой талантливый человек имел теоретическую возможность сдать экзамены и стать чиновником. В результате, говоря о конфуцианской политической культуре, можно выделить несколько ее характерных черт.

Представления об идеальном Порядке и Гармонии связаны не с горизонталью всеобщего равенства, а с вертикально организованной системой, выстроенной на каркасе указанных выше пяти моделей иерархических взаимоотношений. Таким образом, лозунг «Все люди – братья!» имеет иное наполнение, поскольку абстрактное понятие «брат» отсутствует: есть братья старшие и младшие. Полное равенство воспринималось как хаос и анархия, для недопущения которой следует идти на любые жертвы.

Канон иерархии накладывает обязанности на обе стороны. Конфуцианская категория «служение» предполагает взаимную заботу и налагает на начальника моральные обязательства по отношению к подчиненному. Младший обязан слушаться старшего, старший обязан заботиться о младшем. Государственное устройство тоже воспринимается через призму семьи. С моральной точки зрения отношения между властями и населением представляют собой взаимоотношения послушных детей и заботящихся об их благе родителей.

Основной ценностью государства считаются стабильность и гармония. Поддержание таковых является более важной целью, чем блага отдельного подданного, и обеспечивается сильной центральной властью. Статус правителя основывается на принципе Небесного мандата. Эта концепция, разработанная еще Мэн-цзы, утверждала, что право на управление Поднебесной тот или иной клан получает по воле Неба в награду за свою мудрость и моральные качества. Император подотчетен непосредственно Небу, которое выражает свое удовольствие или неудовольствие через природные явления или общее социальное положение народа. В отличие от европейской доктрины «божьего помазанника», легитимность правящего дома не вечна, и утративший мандат правитель должен быть низложен и заменен более достойным, но от легитимной и достойной своего места династии Небо не отворачивается по определению, и принципиальной оппозиции, деятельность которой направлена на изменение существующего миропорядка, у носителя Небесного мандата быть не может.

Конфуцианское общество в целом ориентируется на поиск консенсуса, и оппозиция в нем играет «системную» роль, критикуя недостатки, но не замахиваясь на полную перестройку системы. Теоретически она как бы играет роль критического взгляда со стороны, который помогает государству выявлять перегибы и недостатки и совершенствовать себя. Такой подход тоже формально помогает концентрироваться на решении общегосударственных задач.

Вынужденное существование в рамках группы формирует систему ценностей, основанную на превалировании общества над человеком и коллектива над индивидом. Конфуцианская политическая культура исключает такие либеральные элементы, как права личности, гражданские свободы, плюрализм и местную автономию и относится к ограничению индивидуальной свободы человека гораздо более спокойно, чем демократия западного толка. Европейское понятие «свобода», по сути, отсутствует. Если мы внимательно проанализируем иероглифы, из которых состоит слово, обычно переводимое как «свобода» (кор. чаю), мы поймем, что буквально они означают «вольность» или «самоопределение».

Однако не следует думать, что идеи, связанные с понятием «демократия» в массовом сознании, в китайской культуре отсутствуют вообще. Восприятие демократии, особенно такого ее компонента, как плюрализм, можно проанализировать через конфуцианские категории хэ, которую принято переводить как «гармония», и тун, которую принято переводить как «согласие». Однако более внимательный анализ, сделанный Переломовым, трактует хэ как единство через разномыслие, а тун – как единство через послушание. В политической культуре эпохи Конфуция тун символизировало покорное единение с силой, исходящей, как правило, от верховной власти, в то время как хэ означало достижение единства путем столкновения и взаимопреодоления полярных сил. Конфуций отдавал предпочтение хэ, сравнивая достигнутую таким образом гармонию с гармонией вкуса, полученного при приготовлении блюда, когда различные ингредиенты в сочетании создают нечто новое и удивительное, или с музыкой, состоящей из разных нот.

Одной из главных составляющих конфуцианской политической культуры является меритократия. Основанием для обретения власти на Дальнем Востоке было не аристократическое происхождение, а уровень духовных заслуг, проявляющийся в эрудиции и образованности. Личные качества важнее родовитости, и теоретически любой крестьянин мог сдать государственные экзамены и стать чиновником, которые и составляли основу господствующего класса. Отсюда повышенное внимание к образованию как средству самосовершенствования и способу подняться вверх, а также упор на создание человека нового типа через изменение не столько внешних условий, сколько его ментальности посредством политической индоктринации. Так как, в отличие от легистов, конфуцианство после долгих внутренних дискуссий признало, что человек по своей природе скорее добр, нежели зол, образование должно было служить способом наставления индивида в правильном направлении.

Правда, со временем содержание образовательного процесса начинает выхолащиваться, и вместо практического знания требовалось просто заучивать наизусть тексты и помнить образцы, которым надо следовать. Типичный конфуцианский ученый не осмеливался заняться творческим поиском, ограничиваясь интерпретацией, анализом и комментированием классиков.

С этим же связано большее внимание к контролю сознания. Если для европейца, и особенно американца, важно «право на мысль» (вспомним известное изречение Вольтера), то для китайцев – «правильное мышление», отражающее представления совокупного общественного блага, символом которого является «сборник высказываний», будь то труды Мэн-цзы или цитатник Вождя.

Важным моментом конфуцианской концепции государства является и то, что оно основано на идее главенства не закона, а достойных людей, которые управляют страной сообразно со своими высокими моральными принципами. Европейская концепция закона как сочетания прав и обязанностей отсутствует, и судебная функция государства воспринимается как система репрессивных действий. Это очень четко видно даже по этимологии: если латинское слово «юстиция» означает «справедливость» и предполагает, что закон предназначен для установления справедливости или защиты прав личности, то орган, выполнявший сходные с министерством юстиции функции в дальневосточной государственной системе, именовался «министерством наказаний».

Кстати о «справедливости». Отметим принципиальную разницу в содержании этого понятия в Европе и на Дальнем Востоке. В конфуцианской парадигме понятия «справедливость» отсутствует идея социального равенства и равных возможностей для всех, а этический аспект преобладает над социальным. То же самое касается понятий «долг», «совесть», «права», «обязанности» и т. п. Последнее представляется чрезвычайно важным, так как внедрение этих понятий в конфуцианскую парадигму без дополнительного разъяснения того, какой смысл в них вкладывается на Западе, может привести к тому, что эти понятия будут автоматически наполняться традиционным восточным содержанием.

При этом значительную роль во взаимоотношениях человека и системы играет моральная заинтересованность. Стремление к получению материальных благ любой ценой воспринимается с пренебрежением (в традиционной системе в табели о рангах торговец стоял ниже крестьянина), а наиболее престижная работа не всегда является самой высокооплачиваемой. Труд функционера системы оплачивается не столько в денежной форме, сколько в форме повышения статуса или привилегий.

Ясно, что, как и везде, между нормативной этикой и ее применением на практике был значительный разрыв, и добросовестное исполнение этических норм обычно не сочеталось с успешной карьерой. Но если на Западе коррупция не только уголовно наказуема, но и общественно порицаема (в теории), на Дальнем Востоке отношение к коррупции неоднозначное. С одной стороны, с ней всегда боролись, и пойманный на взятках чиновник подвергается общественной обструкции, с другой – традиция «дополнительного поощрения» очень сильна. Однако эта коррупция является не столько подмазыванием европейского типа, сколько прикармливанием чиновника с тем, чтобы связать его неформальными отношениями или моральными обязательствами так, чтобы в нужной ситуации он поступил «правильно».

Тем не менее этот раздел можно смело завершить словами южнокорейского политолога Ли Ин Сона: «Выражаясь кратко, народы, исповедующие конфуцианство, придают первоочередное значение семье, коллективизму, высшему образованию и нравственному самосовершенствованию человека… Пропагандируемый конфуцианством коллективизм в не меньшей мере способствовал тому, что население приоритетное внимание уделяло таким ценностям, как семья, работа, родина».

Основные различия между азиатскими и общечеловеческими ценностями

Указанные выше особенности конфуцианской модели сформировали определенный набор элементов, которые проявляются в том числе в культуре, бюрократической или управленческой. Для удобства восприятия сведем их в таблицу, где определенной характеристике условной «европейской» культуры будет соответствовать ее дальневосточный аналог.

Из таблицы видно, что основной набор ценностей конфуцианской и общечеловеческой/западной систем весьма различается. Понятно, что во всех случаях мы говорим об идеальной модели, и среди представителей Европы и Азии наверняка есть люди, не следующие этому стандарту. Тем не менее любопытно, что западную систему ценностей критиковали даже те представители азиатских ценностей, которые больше других говорили о необходимости глобализации. Так, Ким Ен Сам пишет о том, что демократизация вызвала «фонтанообразный “выброс” экономических нужд и требований и взрыв группового эгоизма», а чрезмерный акцент на достижение индивидуальных устремлений в ущерб общественным должен быть ликвидирован.

Азиатские ценности с дальневосточной точки зрения

В каждой стране концепция азиатских ценностей своя, но ядро обычно связано с «поддержанием сильного государства и стабильного лидерства; отказом от полноценного общественно-политического плюрализма; уважением традиционных устоев, направленных на поддержание консенсуса и социальной гармонии в противовес разногласиям и конфронтации; обеспечением условий для активного вмешательства государства в экономику и общественные процессы; приоритетом коллективных прав над правами индивидуальными; первостепенным положением национального благосостояния, а не гражданских прав и свобод» (Толстокулаков И.А. Политическая модернизация Южной Кореи).

Так, по мнению южнокорейского политолога Юн Мин Бона, наиболее значимыми «азиатскими ценностями являются: корпоративный подход к любым проблемам и консенсус при выработке практических решений; традиционно почтительное отношение к власти; усилия по поддержанию гармонии и порядка в обществе; чрезвычайно важная роль семьи и других социальных сообществ; самодисциплина и отказ от собственных желаний во имя коллектива; исключительно важная роль образования; терпимость, бережливость, уважение к старшим».

Азиатские ценности оспаривают современную западную модель управления в экономической и политической сферах: приоритетное положение занимает традиционная политическая культура, направленная на поддержание корпоративизма и иерархических принципов организации общества, затем следуют культурные ценности, освящающие этику и общественную жизнь, а концепции гражданских прав и обязанностей придается второстепенное значение. Азиатский капитализм и азиатский рынок строятся на родственных и клановых связях и в меньшей степени зависят от юридических норм и судебной системы.

Нередко азиатские ценности связывают со средневековым «азиатским способом производства»: главной земледельческой культурой был рис, а его выращивание невозможно без создания оросительных систем, каналов, водохранилищ, постройка и поддержание которых требуют согласованных усилий сотен и даже тысяч человек. Поливное рисоводство как основной хозяйственно-культурный тип во многом сформировало ситуацию, при которой основным собственником земли было государство. Процесс расползания земли в частные руки, ведущий к феодальной раздробленности, всегда находился под б?льшим контролем, чем в Европе, а необходимость поддерживать ирригационную систему вела к тому, что урожайность зависела не только от погоды, но и от деятельности правителя. Труд в таких условиях формировал в дальневосточных крестьянах те качества, которые сделали их идеальными работниками в современной капиталистической экономике.

Установление связей между особой этикой и успешной социально-экономической модернизацией стоит отметить особо. Конфуцианская культурная традиция воспринимается как «особый стартовый капитал». Юн Мин Бон подчеркивает, что азиатские ценности обеспечили не только экономический рост, но и духовное здоровье нации, которое благодаря высокой социальной ответственности и дисциплине оберегается от анархии и эгоизма. События последних лет дают основания говорить о моральной деградации европейской цивилизации, одержимой проблемой индивидуальных прав и свобод, в то время как сохранение социальной и политической стабильности в Азии увязывается с культивируемым здесь приоритетным чувством долга.

Тут, кстати, будет уместно вспомнить, что человек по своему складу существо общественное и с точки зрения ряда зоологов именно свойственные человеку определенный альтруизм и коллективизм позволили ему выделиться из животного мира. Понятно, что один индивидуалист в коллективе альтруистов обеспечивает себе привилегированное положение, однако когда процент индивидуалистов становится слишком высоким и они начинают доминировать, структура распадается, так как ее способности к коллективному ответу на внешний вызов падают.

Вообще же идея азиатских ценностей появилась как ответ на попытку Запада навязать миру культурную гегемонию, представив свои ценности как универсальную догму. Поэтому сторонники азиатских ценностей как минимум желают доказать различие путей развития Запада и Востока, как максимум – показать превосходство Азии над Западом и создать свой центр притяжения, противоположный европоцентризму. Не случайно практически все варианты восточной «региональной специфики» говорили о неприемлемости механического копирования западных моделей.

В рамках классической конфуцианской системы достаточно факторов, работающих на торможение модернизации. Конфуцианство хорошо обеспечивает преемственность ценностей и сохранение традиций в течение долгого времени, но оперативное реагирование на быстро меняющуюся обстановку – не его конек. Именно такие аспекты конфуцианства обусловили тот тип стагнации, который постиг страны Дальнего Востока после их «насильственного открытия» европейскими державами. Перегиб в сторону излишнего коллективизма приводит к обезличиванию и убивает креативность, однако не случайно азиатские ценности воспринимаются как синтез старого и нового, позволяющий системе эффективно обновляться в рамках меняющегося миропорядка, где темп изменений значительно выше, чем раньше.

Поэтому речь идет не о механическом копировании традиций, а о синтезе и формировании той самой азиатской специфики, суть которой хорошо укладывается в корейский лозунг «Тондо соги» («Восточный путь, западная техника»), а также месте азиатских ценностей в политическом контексте. В этом смысле полезно проанализировать отношение к конфуцианскому наследию ряда азиатских лидеров, в первую очередь Пак Чжон Хи, его опыт модернизации автор полагает наиболее ярким.

Несмотря на традиционное воспитание, Пак Чжон Хи не был убежденным поклонником конфуцианства и не пропагандировал это учение в качестве главной причины экономического прогресса Кореи, как это делал, например, президент Сингапура Ли Куан Ю. К конфуцианским правилам и церемониям Пак относился довольно пренебрежительно, а в его работах, особенно первых лет, можно встретить критику конфуцианского догматизма как одной из причин отсталости. К отжившим элементам Пак относил те особенности менталитета и устройства корейского общества, которые объективно затрудняют модернизацию, – кастовость, бюрократизм, стремление к подражанию и низкопоклонство, слепое подчинение вышестоящим, привычка полагаться во всём на других, а не на себя.

Однако «сохранение традиций и проведение модернизации общества не должны противоречить друг другу – это части одного непрерывного процесса». И потому Пак говорит и о важности коллективизма, и о внимании к таким важнейшим для конфуцианства добродетелям, как преданность государству (чхун) и сыновняя почтительность (хё), которые, по его мнению, прекрасно вписываются в современные стандарты этики.

В конце ХХ века место конфуцианства и его соотношение с корейским национальным характером стали темой широких дискуссий. Впрочем, критике подвергалось не конфуцианство как таковое, а некие морально устаревшие элементы общества, тормозящие его развитие по пути демократии и глобализации. Так, Ян Гын, профессор политологии Университета Ханъян, считает, что, хотя государственная система РК сейчас построена на следовании европейской традиции, мысли и действия субъектов этой системы демонстрируют приверженность традиционной политической культуре, основанной на дискриминации, связанной с регионализмом, образованием и личными связями, и они сковывают движение общества вперед. Несколько иное мнение о конфуцианских добродетелях, высказанное известным адвокатом и журналистом Чун Сон Чхолем, заключается в том, что эта система ценностей традиционно ставит верность системе выше рациональности, а интересы группы выше интересов отдельной личности. Помощь человека человеку воспринимается как естественный долг, даже если это выглядит (или является) нелегальным актом или проявлением коррупции. Новая эра ставит на первое место индивидуализм и независимость личности от системы, абстрактные интересы страны доминируют над интересами узкого круга (семьи), а понятие честности отличается от традиционного понятия искренности.

Азиатские ценности как объяснение прорыва

Способности авторитарной системы осуществлять более эффективное руководство силами и ресурсами государства, а также «удешевлять» человеческий фактор за счет ограничения прав и регулирования уровня жизни в целом известны. Это обусловлено несколькими причинами. Во-первых, такие особенности авторитарной системы, как высокое быстродействие, дисциплина или умение быстро перебрасывать силы и ресурсы, хорошо подходят для управления в кризисной ситуации. Во-вторых, определенный уровень принуждения позволяет управлять ситуацией, вызванной противоборством двух тенденций. С одной стороны, тяжелое положение страны, как правило, требует жестких мер по выходу из кризиса, в ходе исполнения которых граждане будут вынуждены жертвовать частью своего личного благосостояния ради блага страны. С другой, концепция гражданских прав и приоритета интересов личности над интересами государства препятствует этому.

Как отмечает Сэмюэль Хантингтон, модернизация отсталой страны – противоречивый процесс. Там, где он завершен, общество обретает относительную стабильность и благополучие, однако начальные стадии характеризуются ростом кризисных явлений и конфликтов. К тому же народ по большей части консервативен и не хочет перемен – его в общем устраивает сытое спокойствие без необходимости отдавать что-то на нужды страны. Авторитаризм и нематериализм позволяют преодолеть эту тенденцию.

Однако в рамках европейской культуры с развитыми институтами гражданского общества такая политика вызывает или явное сопротивление, или определенную апатию, которая также не позволяет осуществлять прорыв.

Но в конфуцианском обществе благодаря описанным выше традициям оснований для такой реакции народа на действия государства значительно меньше, и он гораздо лучше «поддается мотивированию», притом что в бедной стране моральное стимулирование является более дешевой и более распространенной социальной технологией, это очень важно, потому что форсированный прорыв возможен, когда основные массы воспринимают процветание государства как часть личной судьбы, готовы отказывать себе или ограничивать себя ради лучшего будущего: «три года упорного труда, потом – десять тысяч лет счастья».

Проблема рецессии и торможения экономического развития возникает в азиатских странах, когда происходит смена поколений, и новые поколения в значительно большей степени подвержены «культуре глобализации». Этот процесс наиболее четко виден в Республике Корея, где из-за демографических и социальных диспропорций страна начинает переходить на все более активное использование труда мигрантов, так как ее собственный «человеческий фактор» значительно «подорожал».

Чем более явны перемены к лучшему, тем больше общество готово воспринимать объективные минусы авторитарного режима как приемлемую цену за благополучие. Однако новое поколение, не знавшее прошлого, из которого вырвалась страна, как минимум в меньшей степени готово воспринимать старые ограничения как должные. Как хорошо сказал один из философов РК, старое поколение довольствуется рисом и помнит времена, когда он был лакомством, молодые этого не помнят и беспокоятся об экологической чистоте риса. Иными словами, как только темп экономического роста замедляется, негативные стороны авторитарного режима начинают мозолить глаза и уже не кажутся адекватной платой за экономический рост.

Азиатские ценности позволяют как минимум существенно продлить период, когда основная масса населения лояльна государству и готова вкалывать на его благо в течение срока, достаточного для того, чтобы осуществить модернизационный прорыв. С другой стороны, конфуцианская модель как минимум декларирует социальную ответственность власти, которая обязана заботиться о народе в рамках ее квазисемейной модели взаимоотношений.

С третьей стороны, пора задуматься, в какой мере основа для азиатских ценностей сохраняется в современном обществе. Часть корейских экспертов в разговоре с автором уже задавалась вопросом, насколько «поколение единственных детей», выросшее в обстановке избыточного внимания и излишней заботы и во многом оторвавшееся от традиционной конфуцианской/коллективистской культуры, сможет пойти на тот же уровень самопожертвования, если страна вновь столкнется с аналогом кризиса 1997 года.

Азиатские ценности как объект критики

Данный вопрос – тема политически ангажированной дискуссии, так как является аргументом не в пользу распространенного среди либералов и демократов тезиса о том, что авторитарный режим по определению плох. Популярная в последнее время точка зрения вообще отказывает этому варианту построения общества в праве на существование. Однако азиатский опыт дает важный пример соотношения демократии и модернизации: мы не можем уйти от признания того, что стремительный прорыв из бедности и развала к стабильности и процветанию был невозможен без «мобилизации нации» и связанного с ней усиления роли государства, неизбежно сопровождающегося ограничением свобод отдельных граждан.

Критики азиатских ценностей приводят в пример страны Восточной Европы, которые смогли преодолеть кризис в экономике и без закручивания гаек, однако следует отметить, что а) бывшие члены СЭВ не переживали такую разруху, как Корея 1960-х гг.; б) темпы их экономического роста несравненно ниже достигнутых Кореей. Не является позитивным примером и Аргентина, где комплекс либеральных преобразований после иллюзии роста привел к весьма плачевным экономическим последствиям. В пользу точки зрения автора говорит и то, что, став президентом РК и выводя страну из последствий кризиса 1997 г., Ким Дэ Чжун был вынужден закрутить гайки и принять ряд мер, которые, будь он лидером оппозиции, он, скорее всего, критиковал бы.

Как подчеркивает Андрей Ланьков, попытки построить в Восточной Азии общество, сочетающее либеральную демократию и рыночную экономику, оставались безуспешными до конца 1980-х гг. (исключение – Япония, но к конфуцианскому культурному региону она относится отчасти). Опасность в другом – «есть гражданские методы управления во время мира и военные во время войны», и их не стоит смешивать. Когда чрезвычайная ситуация заканчивается, необходимо постепенно перейти к более мягкой модели управления. Задержка этого процесса чревата перерождением в диктатуру, а сохранение авторитаризма вне чрезвычайной ситуации может принести не меньше проблем, чем проявление либерализма во время войны или острого социального кризиса. Не случайно большая часть трудностей авторитарных систем начинается, когда на фоне улучшения экономического положения у масс возникает несколько иное представление о своем месте и своих правах. Попытка давить нарождающийся протест оказывается неконструктивной и, как подтвердил корейский опыт, ведет к социальному взрыву.

Другой ангажированный аспект дискуссии об азиатских ценностях заключается в том, что они как бы оказываются альтернативой так называемым общечеловеческим, которые западный мир пытается распространить на всю планету. Но в связи с этим хочется процитировать высказывание известного итальянского политолога Джозефа Лапаломбары: «Проблема политологии… состоит в том, что разработанные и апробированные на опыте одной страны научные парадигмы могут оказаться неподходящими для объяснения феноменов в других странах». О подобном же говорит и южнокорейский автор Ли Чжун Хан: «Методологическая ошибка западных исследователей состоит в их непоколебимой уверенности в том, что азиатские народы повторяют европейские сценарии и следуют в русле европейского модернизационного развития».

Поскольку новые азиатские ценности отчасти являются синтетической системой, одно из направлений их критики заключается в том, что на первое место ею ставится именно западные заимствования. Здесь, однако, возникает вопрос: «Почему в таком случае страны Восточной Европы или, скажем, Латинской Америки не оказались способны на прорыв?». Есть несколько стран, которые довольно сильно накачивались западной помощью, однако если сравнить любимое либеральными экономиками пиночетовское Чили с Республикой Корея времен Пак Чжон Хи, на фоне успехов Пака итоги правления Пиночета будут более чем скромными, а крови было пролито больше.

Другая критическая точка зрения на модернизацию стран Азии говорит о том, что Республика Корея и остальные страны конфуцианского культурного региона модернизировались потому, что им позволили это сделать. И Республику Корея, и Тайвань, и Сингапур создавали как бы в противовес странам соцлагеря, делая из них азиатскую витрину демократии. Кроме того, благоприятная политическая конъюнктура совпала с периодом, когда США и странам Запада нужно было выводить производство за рубеж с целью его удешевления. У первого мира возникли возможность и необходимость вывести ряд низко- и среднетехнологичных производств в третьи страны, а страны Восточной Азии лишь воспользовались этим историческим моментом. Правда, это не до конца объясняет успех Вьетнама и Китая, которые начали процесс модернизации уже после окончания холодной войны.

К критикам относился и экс-президент РК Ким Дэ Чжун, который, в частности, писал о том, что «теория особых азиатских ценностей есть не что иное, как миф, выдвинутый противниками процесса модернизации азиатских стран». Более того, Ким Дэ Чжун неоднократно проводил в своих речах идеи о том, что азиатский финансовый кризис во многом был следствием именно традиционной системы. Впрочем, стоит сделать важную «пометку на полях». Ким Дэ Чжун часто воспринимается как противник концепции азиатских ценностей, которые он называл мифом, выдвинутым противниками модернизации стран Азии, но проведенный Марией Рязановой анализ его публицистики позволяет увидеть, что Ким Дэ Чжун протестовал не против азиатских ценностей, а против их тенденциозного противопоставления ценностям общечеловеческим. Более того, с его точки зрения, все те черты, которые приписываются конфуцианству (склонность почитать правителей и презирать простой народ, стремление к жесткой иерархичности и т. п.), на самом деле ему не свойственны. В этом контексте он, например, сравнивает философию Джона Локка о естественных правах людей и подотчетности власти закону с Небесным мандатом и концепциями Мэн-цзы, которые он высказывал за два тысячелетия до Локка.

Все это, по его мнению, указывает на то, что демократия естественно присуща восточной цивилизации вообще и Корее в частности, отчего делить ее на «западную» и «азиатскую» нет смысла. Таким образом, Ким Дэ Чжун не проповедовал универсальность западной демократии, а полагал, что так как Азия обладает богатым наследием демократически ориентированных учений (куда он относил не только конфуцианство или тонхак, но и буддизм), она имеет все шансы превзойти Запад в развитии демократии.

Итоги

Уникальность дальневосточного мобилизационного прорыва в значительной степени (остальные факторы тоже важны, но являются скорее дополняющими) основана на традиционном конфуцианском наследии, творческое применение которого позволило этим странам существенно повысить статус в рамках меняющегося миропорядка. По мнению Переломова, конфуцианство остается стратегическим курсом КНР.

Этот момент чрезвычайно важен не только в дискуссии о том, существуют ли общечеловеческие ценности, но также при анализе будущего миропорядка, многополярность которого может быть дополнительно подкреплена пониманием различности ценностных систем, связанных с наследием той или иной цивилизации.

Корея. Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 7 апреля 2017 > № 2134527 Константин Асмолов

О новом ядерном мире

Как укрепить сдерживание и сохранить мир

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Новый «концерт наций» может оказаться более устойчивым, чем предыдущий из XIX века. Но он должен базироваться на взаимном ядерном сдерживании, а не только моральных принципах или балансе сил.

Сначала – главные тезисы. Ядерное оружие – если оно будет применено – чудовищное зло. Но его существование спасло мир в годы холодной войны, спасает и сейчас, в период одновременного разложения двух прежних мировых систем – двухполярной (она закончилась, но ее пытаются возродить) и «однополярного момента» (здесь процесс разложения в эндшпиле). Эти два процесса накладываются на головокружительно быстрое изменение соотношения сил в мировой экономике и политике, кризис системы международного права и просто приличий в межгосударственном обиходе, хаос в головах элит многих стран. Ситуация усугубляется началом гонки вооружений в сфере ПРО, неядерных стратегических систем. Весьма вероятно, что мир входит в эпоху, когда кибероружие может начать приобретать характер оружия массового поражения. Разваливаются и прежние режимы ограничения вооружений.

В результате мир объективно живет и еще долго будет жить в предвоенном состоянии. В этой ситуации опора на ядерное сдерживание может оказаться спасением. Но она должна быть дополнена совместными усилиями по укреплению всех факторов, влияющих на международную стратегическую стабильность.

Геополитический и интеллектуальный фон

Понимаю, что буду обвинен в том, что я второй «доктор Стрейнджлав, полюбивший ядерную бомбу» из знаменитого фильма 1964 года американского режиссера Стэнли Кубрика. Однако полагаю, что разумная опора на ядерное сдерживание нужна не только русским с нашей экономикой, все еще страдающей от неудачных реформ, но и всему миру.

В начале своей научной карьеры – в 1970-е и 1980-е гг. – я потратил немало времени и усилий на исследование роли ядерного оружия в международной политике, изучал документы, участвовал в дебатах и даже политической борьбе вокруг ядерного оружия. Исследования и опыт привели меня к выводам, отличным от тех, что разделяло большинство коллег из научно-политического сообщества. Но применить эти выводы почти не пришлось. Разве что активно противодействовал всерьез рассматривавшейся, в том числе и советским руководством в конце 1980-х гг., идее резкого сокращения ядерных потенциалов, даже всеобщего ядерного разоружения, «ядерного нуля», выражаясь более современным языком. Потом холодная война как будто закончилась, ядерный фактор ушел на задний план. А я с удовольствием занялся другими более актуальными и плодотворными темами.

В последние девять лет обстановка в мире снова накаляется, хоть и по-другому, чем раньше, а ядерное оружие все более ощутимо выходит из политического забвения. Разгорелась новая дискуссия о его роли. Политические изменения в США придают этой дискуссии дополнительный вес.

Современный свод идей о роли ядерного оружия был заложен в основном американскими теоретиками и практиками в 1950-е и 1960-е годы. Он имел две ипостаси – во-первых, общечеловеческую, философскую, во-вторых, связанную с обслуживанием национальных интересов и даже использовавшуюся для обоснования того или иного считавшегося выгодным направления развития вооруженных сил. Ограничение и сокращение ядерных вооружений (советский термин, у американцев звучит откровеннее – контроль над вооружениями) были призваны оптимизировать и оправдывать создание или сохранение тех или иных систем, обуздывать излишние траты, навязывать другой стороне выгодные представления или даже направления гонки вооружений. Разумеется, одной из целей контроля над вооружениями – не всегда главной – было уменьшение риска возникновения ядерного столкновения через прежде всего улучшение политического климата. Баланс полезности и вредности контроля над вооружениями подвести крайне трудно.

Согласно превалирующим до сих пор взглядам, распространение ядерного оружия – безусловное зло, что частично противоречит исторической логике. История ядерного оружия есть в том числе история его распространения. Если бы СССР и Китай не создали ядерного оружия, вряд ли бы мы миновали прошлые десятилетия без большой войны. Но зато идея нераспространения полностью соответствует интересам состоявшихся ядерных держав, в том числе и Советского Союза и России.

Политическая, технологическая, морально-правовая ситуация кардинально изменилась со времени, когда закладывались основы теории ядерного сдерживания и ограничения ядерных вооружений. Это, видимо, требует пересмотра концептуальных подходов к роли ядерного оружия в современном мире. Новая теория необходима и из-за нарастающего изменения экономического, политического, морального соотношения сил.

К новым размышлениям о роли ядерного оружия подталкивает и необходимость осмысления опыта последней четверти века, когда ядерный фактор во многом ушел в тень. Временно ослабевшая Россия де-факто отказалась от политики сдерживания и балансирования. И тут же получили результат – серию агрессий: в Югославии, Ираке, Ливии. Сейчас в Соединенных Штатах начинается новая дискуссия о ядерном оружии. Зачастую с прямо противоположных позиций. Во время предвыборной кампании демократы выдвигали идеи как движения к ядерному «нулю», так и очередного наращивания ядерных вооружений. Трамп задался вопросом о том, зачем ядерное оружие, а потом пообещал мощное наращивание его арсеналов или предлагал ограничение вооружений в обмен на уступки со стороны России.

За идеями о резком сокращении стоят как идеалисты, стремящиеся освободить мир от чудовищного зла, которым является применение ядерного оружия, так и сверхциничные реалисты.

Последние хотели получить возможность перевода американского военно-экономического превосходства в политически применимое доминирование в области вооруженных сил общего назначения. А также развязать себе руки в области систем ПРО, по которым США также лидируют. Ровно противоположные взгляды стратегического истеблишмента – признак общей сумятицы в мозгах не только американской, но и других мировых элит.

Еще один повод вновь подумать о новой роли ядерного оружия – свистопляска вокруг «ядерных угроз» со стороны России, ставшая важной частью политико-пропагандистской войны, развязанной в конце прошлого – начале текущего десятилетия и резко усугубившейся после того, как Россия сначала остановила через действия в Крыму и на востоке Украины экспансию западных союзов, а затем в Сирии поставила блок серии смен режимов, проводившихся Западом.

Уже во время президентства Барака Обамы началась игра с обвинениями России в нарушении договора по ракетам средней и меньшей дальности. За ней стояли, видимо, не только попытки создать очередной фронт политического давления, но и оправдать возможные планы развертывания вокруг России новых систем ядерных вооружений и ПРО. Уже приходилось писать на страницах этого журнала (№ 4, 2016, «Ракеты в Европе: воспоминания о будущем?»), что ситуация напоминает ракетный кризис 1970-х годов. Тогда для оправдания развертывания в Европе американских «Першингов» и крылатых ракет, провоцирования напряженности и укрепления атлантической связки был использован удобный предлог – развертывание (не совсем разумное) Советским Союзом ракет CС-20.

Российские публицисты, работавшие в контрпропагандистском режиме, позволяли себе высказывания на грани фола. Но они не отражали официальную точку зрения, которая к тому же достаточно искусно полностью и не оглашалась. Главная причина активизации дискуссии вокруг роли ядерного оружия и одновременно целесообразности ее развивать и, возможно, выводить на высший политический уровень – крайне острая международно-политическая обстановка, объективно увеличивающая вероятность войны. Во многих отношениях ситуация более опасна, чем в последние два с половиной десятилетия холодной войны, не говоря уже о первом десятилетии после ее окончания. Может быть, за исключением начала 1980-х гг., когда ввод советских войск в Афганистан, рейгановские «звездные войны» и «империя зла» накалили обстановку до опасного предела. Но и тогда общая международная ситуация была структурно более стабильной.

Главная причина этого состояния – беспрецедентно быстрое перераспределение сил в мире. Оно вызвано не только «подъемом новых», но и крайне быстрым и неожиданным падением в 2000-е гг. мощи и влияния Запада, особенно болезненным после «окончательной победы», которая, как казалось, была им достигнута к началу двухтысячных. Уже ко второй половине этого десятилетия Соединенные Штаты обесценили свое военное превосходство, пустив в ход вооруженные силы в Афганистане, Ираке, Ливии и политически потерпев поражение. Экономический кризис, начавшийся в 2008–2009 гг., подорвал привлекательность модели либерального капитализма, что ударило по моральному авторитету Запада. Затем вышел на поверхность кризис политической модели США, кульминацией которого пока стал фарс президентских выборов, и нынешняя война американского истеблишмента против Трампа.

Одновременно с середины 2000-х гг. усугубляется почти всеобъемлющий и пока безысходный кризис Евросоюза. Значительной части элиты для замедления расползания понадобился «враг», которым сделали Россию. Если раньше принято было говорить о необходимости управления «подъемом новых», то теперь на повестку дня, похоже, выходит необходимость управления «упадком старых».

Эти кризисы накладываются на ревизионистское стремление «новых» (неявно Китая, Индии, других, открыто – России) изменить правила игры, навязывавшиеся Западом с 1990-х гг. после его, как казалось, победы в холодной войне. А одновременно Соединенные Штаты, используя часть европейских стран, попытались взять реванш за поражения последнего десятилетия, развернуть вспять складывающееся не в их пользу соотношение сил. Образовалось вдвойне взрывоопасное столкновение «реваншистов» и «ревизионистов».

Эти процессы идут на фоне системного замедления мировой экономики, обострения конкуренции, а также быстро развивающегося процесса деглобализации. Неизбежен и рост протекционизма, лидером которого, похоже, будет Америка Дональда Трампа.

Тревожна и ситуация в военно-политической области. Началась гонка вооружений в сфере ПРО. Разворачиваются дальнобойные и высокоточные неядерные системы, которые, кстати, могут нести и ядерные боезаряды. Почти наверняка начинается и скрытая, но, может быть, самая опасная с точки зрения поддержания стратегической стабильности, гонка кибервооружений. Параметры ее неясны, но вероятно, что применение кибероружия может быть сравнимо по последствиям с действием оружия массового поражения. И весьма вероятно, что уже в ближайшее время возможности для нанесения такого ущерба появятся у террористов.

Ситуация кажется еще более опасной из-за кризиса лидерства и управления во многих странах мира. Не в последнюю очередь – в государствах, еще недавно считавшихся образцом для большинства. Подобная нестабильная, если не прямо предвоенная, ситуация может продлиться еще неизвестно сколько, до тех пор пока не будет (если будет) сформирован новый баланс сил и выработаны новые или возвращены старые нормы международного общежития.

С узкой российской точки зрения имеются и позитивные стороны. Россия, продемонстрировав, в частности, в Сирии новые типы вооружений, укрепила способность к стратегическому сдерживанию. Но международная стратегическая стабильность может снова пошатнуться, в том числе и из-за новых направлений гонки вооружений.

Для того чтобы прожить этот неопределенно долгий период, стоит обратиться к главному системному стабилизатору международных отношений, спасшему человечество от мировых войн, – ядерному сдерживанию. Спасало оно по стыдливому умолчанию. На него опирались, но от него постоянно открещивались, заявляли о необходимости отказаться. Стоит сказать себе и миру правду: мы не выживем без ядерного оружия, сколь бы опасным оно ни было. И целью политики должно быть не преодоление ядерного сдерживания, а его совместная оптимизация в предстоящий трудный период становления нового миропорядка.

Ядерное сдерживание

О ядерном сдерживании написаны библиотеки книг, и у него есть десятки определений. Дам свои трактовки, в чем-то отличающиеся от общепринятых.

Стратегическое сдерживание, или сдерживание I – способность внушить потенциальному противнику, что в случае ядерной атаки неизбежен ответный удар с «неприемлемым ущербом». Его оценка субъективна, зависит от страны, населения, территории, политической системы. В США неприемлемым, судя по рассекреченным документам, уже в начале 1950-х гг. считался даже единичный ответный ядерный удар.

Для подкрепления этой главной функции ядерного оружия ученые и практики выдвинули идею неизбежности эскалации любой ядерной войны на глобальный уровень, теорию «ядерной зимы» – охлаждения Земли в результате обмена ядерными ударами, делающее ее невозможной для жизни людей. Пока этот, основной, тип сдерживания работал.

Сдерживание II, или расширенное сдерживание. Так называют доктрину, согласно которой США гарантировали союзникам «ядерный зонтик», заявляя о готовности нанести удар по «агрессору», если НАТО (Япония, Южная Корея) проигрывает войну с применением обычных вооруженных сил. Готов доказать, что обещание было чистой воды блефом. Уверен, американцы никогда не пришли бы на помощь союзникам, подставляя под ответный удар свою территорию. Но войны в Европе, к счастью, не случилось, а это «сдерживание» позволяло и по-прежнему позволяет союзникам экономить на оборонных бюджетах, оплачивая американское прикрытие политической и экономической лояльностью.

К тому же оно работало в головах советских стратегов. Они верили в возможность первого удара США и пытались подготовить вооруженные силы к ведению боевых действий в условиях обмена ядерными ударами. «Агрессором» была, естественно, НАТО. Эта вера была одной из причин безумного наращивания Советским Союзом сил общего назначения.

Россия, согласно заявлениям официальных лиц (секретарь Совбеза Николай Патрушев), также исходит из того, что ядерное оружие может быть применено и при нападении на союзников.

Сдерживание III – готовность применить ядерное оружие в случае нападения с использованием только сил общего назначения, угрожающего, как говорится в современных российских доктринальных документах, «самому существованию государства». Сходной линии, видимо, придерживаются и большинство других ядерных государств – Великобритания, Франция, Израиль, Индия, Пакистан, Северная Корея. Эта функция поддерживается представлением о неописуемых последствиях любой ядерной атаки. Она пока работает на предотвращение войны, но может быть подорвана, если одиночное или ограниченное применение ядерного оружия все-таки случится, вызовет гибель десятков и сотен тысяч людей, но не приведет ни к дальнейшей региональной эскалации, ни к глобальной катастрофе. Это крайне опасное развитие событий, ибо может свести на нет всю мифологию ядерного сдерживания и его полезность как инструмента предотвращения войны. Такой сценарий кажется возможным сейчас в отношениях Индии и Пакистана и вокруг Северной Кореи, в меньшей степени – Израиля.

Наиболее полезна функция ядерного оружия, которую я назвал бы сдерживанием IV. И у военных стратегов, и в обыденном сознании утвердилось представление о недопустимости любого масштабного военного конфликта, если он может вовлечь ядерные державы, особенно СССР/Россию и США и – через шаг – способен стать глобальной катастрофой. Этот тип сдерживания в немалой степени способствовал сохранению относительного мира в годы «зрелой» холодной войны. СССР и Китай не отправляли напрямую войска во Вьетнам, опасаясь эскалации. Соединенные Штаты и НАТО стояли в стороне, когда Советский Союз и Варшавский договор усмиряли Будапешт и Прагу, только скрытым образом поддерживали моджахедов в Афганистане.

Это перестало работать, когда СССР развалился, а Россия была крайне слаба. Тогда, почувствовав безнаказанность, страны НАТО, организации, до того бывшей оборонительным союзом, совершили серию нападений – против остатков Югославии в 1999 гг., против Ирака, Ливии. В Сирии, где Россия продемонстрировала готовность и способность защищать свои интересы и международное право, об открытом силовом вмешательстве речи почти уже не шло.

Чтобы понять, как действует этот тип сдерживания, стоит представить себе, скажем, атаку альянса на Сербию сегодня. Она немыслима. Трудно вообразить, несмотря на заявления некоторых политиков, и прямую военную поддержку Соединенными Штатами и НАТО, скажем, нынешнего украинского режима. Когда горячие головы в Вашингтоне требовали поставки Киеву «летальных вооружений», европейцы, да и руководство США категорически это отвергли, поскольку понимали, что Россия, прикрытая ядерным оружием и обретшая волю к борьбе, ответит крайне жестко.

Этот тип сдерживания является одним из ключевых факторов относительной международной стабильности.

Сдерживание V – ядерное оружие как фактор сдерживания гонки неядерных вооружений. Сохранение и наращивание ядерных потенциалов ассоциируется с гонкой вооружений. Так оно во многом и было в годы холодной войны, когда Вашингтон и Москва увеличивали ядерные арсеналы, не сообразуясь ни с нормальной логикой, ни с разумными стратегическими расчетами. Но уже и тогда опора на ядерное оружие позволяла более рациональному и ответственному перед своими гражданами Западу, особенно в Европе, экономить на обычных вооружениях.

Теперь Россия в значительной мере компенсирует военно-экономическое превосходство соседей опорой на ядерное оружие, в том числе нестратегическое. По словам Патрушева, «Россия оставляет за собой возможность нанесения упреждающего (превентивного) ядерного удара по агрессору».

Наиболее полезной функцией этого типа сдерживания является то, что он делает в принципе бессмысленной погоню за превосходством на других направлениях – в области вооруженных сил общего назначения, сил противоракетной обороны, высокоточных неядерных систем большого радиуса действия. Это доказывает и последний опыт США, которые в 1990-е и начале двухтысячных сделали огромный рывок, растратили триллионы, обогнали чуть ли не всех остальных вместе взятых, только чтобы обнаружить после серии поражений, что в современном мире такое превосходство почти ничего не дает, в том числе и из-за невозможности или неготовности к эскалации на ядерный уровень.

В российско-китайских отношениях ядерный фактор предотвращает любые теоретические попытки добиться неядерного превосходства. Он объективно является одним из факторов поддержания дружественных отношений двух стран.

Сдерживание VI. Обеспечение демократизации международных отношений. Без сдерживающей роли ядерного оружия, которое ограничивает массированное применение военной силы вообще, «новым», прежде всего Китаю, вряд ли позволили бы подняться, и тем более столь быстро. Могли бы «добить» и Россию в период ее слабости. В последние годы не раз сталкивался с сожалениями оппонентов, что «Путина нельзя наказать, как Милошевича».

Это структурное влияние ядерного фактора глубже. Он лишает наиболее могущественные в экономическом отношении страны и группы государств возможности переводить экономическое превосходство в используемую военную мощь, и тем самым содействует (наряду с изменениями в сфере информации и идеологии) общей демократизации международной политики. Здесь не только нынешний подъем «новых» и появление благодаря этому у всех других стран большей свободы выбора и маневра, но и одна из причин самой возможности возникновения и развития движения неприсоединения в прошлые годы.

Сдерживание VII – одна из важнейших, хотя и почти не исследованных функций ядерного сдерживания – его цивилизующее влияние. Наличие ядерного оружия с имманентно присущей ему теоретической способностью уничтожения стран и континентов, если не всего человечества, изменяло мышление, «цивилизовало», делало более ответственными правящие элиты ядерных держав. Из этих элит вымывались или не подпускались к сферам, связанным с национальной безопасностью, люди и политические группы, взгляды которых могли бы привести к ядерному столкновению. Это можно достаточно четко проследить по эволюции американской правящей элиты. Последним относительно радикальным американским политиком, претендовавшим на пост президента, был сенатор от штата Аризона Барри Голдуотер («бомбист»). Его американская элита просто снесла на выборах 1964 года. Аналогичная эволюция наблюдалась, насколько известно, и в советском руководстве. Проследить ее труднее. Но элементы авантюризма в ядерной области (Карибский кризис 1962 г.) были одной из важных причин смещения Никиты Хрущёва.

С функцией сдерживания как цивилизующего фактора сочетается и функция Сдерживания VIII, или самосдерживания. Понимание опасности эскалации конфликтов заставляло и заставляет руководителей ядерных государств исключать из рассматриваемых или тем более планируемых вариантов действий те, которые могут вывести на ядерный уровень. Объективно все стороны ядерного уравнения косвенным образом «заинтересованы, чтобы и их сдерживали». Знаю, что такие аргументы использовались в дискуссиях вокруг будущего ядерного фактора, в т.ч. для противодействия регулярно поднимавшимся волнам ядерного аболиционизма. В частности, против идеи «ядерного нуля», предлагавшейся во времена Горбачёва и Рейгана.

Что делать?

Концептуально – сохранять и поддерживать ядерное сдерживание на предстоящий период выработки новой международной системы, новых (старых) правил международного управления, новых схем ограничения вооружений. Совместные усилия всех ядерных держав по недопущению дальнейшего распространения ядерного оружия, попадания его в руки террористов, по предотвращению его случайного использования.

Инструменты – не традиционные переговоры по сокращению (ликвидации) ядерного оружия. Они могут иметь некоторый политический эффект, но неизбежно приведут к ремилитаризации отношений России и США, усложнят отношения двух стран с Китаем. Переговоры в более широком формате сейчас невозможны и по сути беспредметны.

Пора и в расчетах, и в переговорах, если их все-таки вести, отходить от бессмысленного принципа численного паритета. Если для надежного обеспечения сдерживания на любом уровне достаточно, скажем, полутора тысяч боезарядов и соответствующих носителей, способных преодолеть любую оборону, не важно, сколько будет у другой стороны – тысяча или пять. Если они хотят терять больше денег – это их право.

Вместо этого стоит начать диалог всех ядерных держав (в том числе, возможно, даже Израиля и Северной Кореи, получив возможность интегрировать ее, а не только наказывать, что контрпродуктивно) по укреплению международной стратегической стабильности. Сопредседателями диалога могут быть Россия, США и Китай. Цель – предотвращение глобальной войны, использования ядерного оружия. Он должен быть направлен именно на повышение стабильности, предсказуемости, донесения друг до друга опасений, предотвращения новых дестабилизирующих направлений гонки вооружений. Особенно основанных на новых принципах средств противоракетной обороны в динамическом взаимодействии с наступательными вооружениями. Естественно, диалог должен включать и обсуждение неядерных, но де-факто стратегических вооружений. А также средств кибервойны. Вероятно, необходима выработка новых мер по укреплению доверия, направленных на предотвращение случайного возникновения конфликта не только с использованием ядерного оружия, но и неядерных вооружений нового поколения, а также кибероружия.

Стороны в рамках существующих договоренностей по ограничению вооружений или, по согласованию изменяя их (возможно, такая участь может постигнуть безусловно устаревший Договор о ракетах средней и меньшей дальности – ДРСМД), модернизируют конфигурацию своих ядерных арсеналов. Но делают это в рамках философии взаимного укрепления сдерживания, а не стремления к невозможной в обозримый период ликвидации ядерного оружия или к получению преимуществ для первого удара.

Таким образом, цель диалога – не собственно сокращение арсеналов, а предотвращение войны через обмен информацией, разъяснение позиций, в том числе причин развертывания тех или иных систем, доктринальных установок, укрепление доверия или по крайней мере уменьшения подозрений. Сейчас вновь, как и в худшие годы холодной войны, стороны обмениваются сигналами в сфере стратегических вооружений через демонстрации, угрожающие пуски, учения, двусмысленные утечки.

Спустя какое-то время этот диалог, если он поможет миру не свалиться в новую большую войну, пережить «смену вех», может стать одной из основ формирования нового миропорядка. Такую же роль в экономической сфере, по сути, играет «Большая двадцатка», не решающая проблем, но позволяющая лучше понимать и учитывать взгляды других игроков, мировые тенденции.

А, начав лидировать в сфере предотвращения войны, укрепления международной стратегической стабильности, распространив свое сотрудничество на другие сферы международной жизни, «Большая тройка» будет закладывать основы для менее хаотичной и более безопасной мировой системы будущего. Этот новый «концерт наций», если и когда у лидеров трех стран хватит чувства ответственности создать его, может оказаться более устойчивым, чем предыдущий из XIX века, если он по согласию будет базироваться на взаимном ядерном сдерживании, а не только на моральных принципах или балансе сил.

США. Россия. Китай. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 4 апреля 2017 > № 2134539 Сергей Караганов

ТУРЦИЯ СЕЕТ ЗЕРНО РАЗДОРА

Наше зерно, кукуруза, горох, подсолнечное масло теперь не смогут легко попадать на турецкий рынок.

Власти этой страны заморозили ввоз этих продуктов из России. Продуктовые войны с Анкарой обойдутся Москве минимум в 670 млн долларов.

Российским экспортерам теперь придется ломать голову, что делать с предназначавшимися для Турции 1 млн тонн пшеницы, 400-700 тыс. тонн кукурузы, 100-200 тыс. тонн подсолнечного шрота и 250-350 тыс. тонн подсолнечного масла.

Проблемы возникли после того, как правительство РФ огласило расширенный перечень разрешенной к продаже в России турецкой сельхозпродукции. Напомним, что ее ввоз был запрещен после инцидента в небе Сирии с российским Су-24.

После официальных извинений турецкой стороны в октябре прошлого года Россия сначала сняла запрет на импорт апельсинов, мандаринов, абрикосов, персиков и слив. А 9 марта этого года отменила ограничения и на поставки лука, цветной капусты, капусты брокколи, соли, жевательной резинки и гвоздик. Но этого Анкаре показалось мало.

Она рассчитывала, что в список разрешенных попадут также помидоры, огурцы, яблоки и груши, но Минсельхоз России объяснил, что в последние годы наши аграрии с производством этих продуктов справляются сами.

И тогда Турция решила показать, что у нее тоже есть рычаги влияния. С 15 марта она исключила Россию из числа стран, имеющих право на беспошлинный импорт ряда сельхозтоваров, и ввела повышенную пошлину в 130%. Прилетевшая с Босфора новость сделала российские зерновые и масла неконкурентоспособными.

В Союзе экспортеров Стамбула заявили, что введенные ограничения будут действовать до тех пор, пока Россия полностью не снимет запрет на импорт турецких продуктов.

Россия делает вид, что потеря одного из постоянных покупателей зерновых и масленичных культур некритическая. Глава Минсельхоза Александр Ткачев заверил, что страна хоть и потеряла второго по величине импортера пшеницы (больше Турции ее покупает только Египет), но замена ему найдется быстро. Мол, есть еще страны Африки, Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии.

Действительно, в тройку крупных импортеров сейчас входит Бангладеш, наращивает импорт по зерну и Нигерия. Но, по данным «Совэкона», Северная Африка, Ближний и Средний Восток с марта начинают свертывать закупки импортной пшеницы в преддверии поступления нового урожая, а Бангладеш сокращает импорт третий месяц подряд. Даже от Вьетнама и Таиланда, до декабря закупавших у нас пшеницу, заявок пока нет.

«Хотя основной объем российского экспорта в Турцию уже состоялся, потеря крупного импортера негативно отразится на объемах всего российского экспорта сельхозпродукции, - считает директор департамента социальных и маркетинговых исследований Центра политической конъюнктуры Алексей Харь. - Возможные потери России из-за введения Турцией высоких пошлин в декабрьских ценах могут составить по пшенице 527 млн долларов, а по кукурузе 150 млн долларов».

Елена Хакимова

Турция. Бангладеш. Нигерия. Ближний Восток. Россия > Агропром. Внешэкономсвязи, политика. Госбюджет, налоги, цены > mirnov.ru, 30 марта 2017 > № 2512038 Александр Ткачев

Сергей Кудряшов: В основе стратегии – четкое определение ниши.

Мария Славкина, д.ист.н.

В 2017 году одно из старейших предприятий отечественного ТЭК АО «Зарубежнефть» отмечает 50-летие. О новой стратегии компании, итогах деятельности в 2016 году и планах «Зарубежнефти» на ближайшую перспективу журналу «Нефть и капитал» рассказал генеральный директор «Зарубежнефти» Сергей Кудряшов.

В 2017 году одно из старейших предприятий отечественного ТЭК АО «Зарубежнефть» отмечает 50-летие. О новой стратегии компании, итогах деятельности в 2016 году и планах «Зарубежнефти» на ближайшую перспективу журналу «Нефть и капитал» рассказал генеральный директор «Зарубежнефти» Сергей Кудряшов.

АО «Зарубежнефть» – российский государственный нефтегазовый холдинг с активами как за рубежом, так и на территории РФ. Компания основана 30 сентября 1967 года. Вела работы в Ираке, Сирии, Ливии, Алжире, Индии, на Кубе и в других странах. В 1988 года начала курировать деятельность «Вьетсовпетро» - совместного предприятия, осуществляющего разработку легендарного месторождения «Белый тигр». За прошедшие 28 лет не только сохранила, но и значительно укрепила вьетнамский вектор сотрудничества. Сегодня «Зарубежнефть» следует новой перспективной стратегии развития, определяя свою нишу как работа на сложных месторождениях, и заявляет о готовности расширения своего присутствия в зарубежных проектах.

«НиК»: Сергей Иванович, начиная со второй половины 2014 г. нефтяная отрасль живет в условиях низких мировых цен на нефть. Что изменилось в деятельности компании «Зарубежнефть» за это время?

– В 2014 г., еще до снижения мировых цен на нефть, мы приняли новую стратегию развития. Ее главная идея заключалась в том, что мы решили сосредоточиться на наших конкурентных преимуществах – прежде всего, умении эффективно работать на сложных месторождениях. Образно говоря, мы не стремимся быть многопрофильным медицинским центром, а хотим развивать специализированную клинику. Сейчас уже можно сказать, что данное решение оказалось верным и своевременным. Базовые принципы новой стратегии – четкое определение ниши, эффективные геологоразведочные работы и геолого-технические мероприятия, оптимизация затрат – уже приносят нам положительные результаты.

«НиК»: Каковы производственные и финансовые итоги деятельности компании в 2016 году?

– Несмотря на сложные условия развития – цены на нефть, как мы знаем, падали до $25 за баррель, – «Зарубежнефть» завершила прошлый год с ростом основных производственных и финансовых показателей.

Общий объем добычи углеводородов в эффективной доле владения компании по итогам 2016 года составил 5,2 млн тонн нефтяного эквивалента (компания предпочитает оперировать единицей измерения «тонны нефтяного эквивалента», считая это корректным отображением газовой составляющей в деятельности компании – прим. авт.), что превышает аналогичный показатель 2015 года на 3,3%. Нам удалось повысить эффективность геологоразведочных работ до 80% и более. В результате компания вышла на максимальный объем запасов за последние 5 лет (с учетом долевого участия в проектах) – более 92 млн тонн нефтяного эквивалента. Успешность геологоразведочных работ на ключевых добывающих предприятиях компании – «Вьетсовпетро» (ВСП) и «Русвьетпетро» (РВП) – составила 100%.

Комплексная программа сокращения расходов позволила снизить производственные затраты ВСП и РВП более чем на 20%. Удельный показатель по РВП (на суше) составляет $2,6 за баррель, по ВСП (на шельфе) – $6,7 за баррель, что соответствует лучшим практикам по регионам нефтедобычи. В Харьягинском СРП после перехода функций оператора к компании «Зарубежнефть» мы обеспечили сокращение операционных затрат в 2016 году на 25% – с 6,4 до 4,8 млрд руб. Мероприятия по повышению производительности труда и снижению операционных затрат проводятся и в сегменте downstream. Положительный совокупный эффект по итогам 2016 года составил €9,5 млн.

Что касается финансовых результатов деятельности компании в целом, то в 2016 году, несмотря на негативные макропараметры, EBITDA составил 14,9 млрд руб., а свободный денежный поток – 13,8 млрд руб., что более чем на 8 млрд руб. выше плана, а также почти на 1,6 млрд рублей лучше уровня 2015 года. Данные результаты позволили в полном объеме исполнить обязательства компании перед государством как основным акционером; сумма выплаты дивидендов в 2016 году на 12% выше, чем годом ранее.

«НиК»: В каких странах сегодня работает «Зарубежнефть»?

– Активы и проекты группы компаний АО «Зарубежнефть» на сегодняшний день расположены на территории Российской Федерации, Социалистической Республики Вьетнам, Боснии и Герцеговины, Республики Куба, а также Республики Беларусь.

«НиК»: Один из основных добычных активов «Зарубежнефти» – СП «Вьетсовпетро», разрабатывающее месторождения на шельфе юга Вьетнама. Максимум добычи здесь был достигнут в 2003 году и составил 13,5 млн тонн. Удалось ли стабилизировать падение добычи? Какие меры были приняты?

– Главное – мы смогли изменить тренд по снижению добычи нефти на стабилизацию. Сейчас в рамках СП «Вьетсовпетро» компания придерживается стратегии, направленной на поддержание текущих объемов добычи. Ее успешная реализация привела к тому, что за 2016 год было извлечено чуть более 5 млн тонн нефти. Не менее этой цифры мы планируем добыть и в 2017 году.

Это стало возможно за счет повышения эффективности технологических процессов. Так, в период с 2013 по 2016 год имело место повышение эффективности наклонно-направленного бурения: в 2014-2016 годах все пробуренные скважины показали дебит по нефти, в том числе свыше 100 т/сутки. За этот же период при общем сокращении количества ГТМ и, соответственно, расходов на их проведение эффективность мероприятий выросла в полтора раза. Планы по поддержанию добычи мы связываем с поиском нетрадиционных ловушек и малых залежей, а также разработкой низкопроницаемых интервалов.

Отмечу, что разработанный по инициативе компании «Зарубежнефть» комплекс мер по сокращению затрат СП позволил преодолеть последствия резкого падения цен на нефть в 2015 году и покрыть дефицит бюджета предприятия за счет средств «Вьетсовпетро» без дополнительных затрат участников или привлечения заемных средств.

«НиК»: Другой важнейший добычной актив компании – зеркальное СП «Русвьетпетро», созданное в 2008 году для разработки месторождений на территории Российской Федерации. Сегодня предприятие работает на европейском севере страны и активно наращивает производство. Какие месторождения разрабатывает компания? За счет чего здесь осуществляется быстрый рост добычи нефти?

– Совместное предприятие «Русвьетпетро» работает на месторождениях Центрально-Хорейверского поднятия в Ненецком автономном округе. За счет четко выстроенной структуры реализации проекта в рекордно короткие сроки были запущены в промышленную разработку три крупнейших месторождения: Северо-Хоседаюское (2010 год), Висовое (2011 год) и Западно-Хоседаюское (2013 г.). Зимой 2016 года «Русвьетпетро» ввело в эксплуатацию еще два нефтяных месторождения (Северо-Сихорейское и Южно-Сюрхаратинское) с суммарными извлекаемыми запасами более 8 млн тонн нефти.

Разработка месторождений осуществляется с учетом достижений современных технологий и новейшего оборудования. Объемы разведочного бурения в 2016 году удалось повысить на 17% по сравнению с показателями, продемонстрированными годом ранее.

В 2016 году также успешно завершился пилотный проект по внедрению производственной системы, что в дальнейшем позволит сохранить уровень добычи нефти выше 3 млн тонн в год и достигнуть утвержденных финансово-экономических показателей.

«НиК»: Пользуется ли «Зарубежнефть» какими-либо налоговыми льготами в России? Поддерживаете ли Вы введение НДД?

– «Зарубежнефть» применяет предусмотренные налоговым законодательством льготы по налогу на добычу полезных ископаемых на месторождениях, расположенных в льготируемых регионах добычи, на малых месторождениях, а также в отношении добычи сверхвязкой нефти. Одно из месторождений компании также включено в перечень месторождений, в отношении которых допускается применение льготной ставки экспортной пошлины.

В большинстве случаев эти режимы налогообложения называют льготными, однако надо понимать, что с точки зрения экономической сущности они являются инструментами государственной политики по стимулированию инвестиционной активности и обеспечению приемлемого уровня эффективности инвестирования в конкретных условиях. Географически месторождения располагаются по воле природы, и в отличие от промышленных предприятий мы не можем выбирать, где нам строить инфраструктуру. Поэтому уравнивать налоговую нагрузку на все месторождения неправильно. Государство, осознавая это, предусмотрело систему коэффициентов к налоговой ставке на добычу полезных ископаемых, попытавшись учесть региональные особенности месторождений. Этот порядок предусмотрен налоговым кодексом, и мы его, конечно, используем.

«Зарубежнефть» в целом поддерживает необходимость создания универсальной системы налогообложения нефтедобывающей отрасли, исключающей наличие адресных льгот. Вместе с тем к текущей редакции проекта НДД есть ряд точечных вопросов для «донастройки».

«НиК»: В прошлом году компания «Зарубежнефть» увеличила долю в Харьягинском СРП и стала оператором проекта. Как Вы оцениваете первые результаты сделки?

– Положительно. Еще до завершения сделки мы внимательно изучили ситуацию и разработали комплекс мероприятий по оптимизации затрат. Речь идет о серьезных цифрах. Скважины получаются в несколько раз дешевле, чем было предусмотрено ранее, когда в проект закладывались мощности, значительно превышающие потребности производства. Мы вводим жесткий контроль, рассматриваем каждую скважину, каждое геолого-техническое мероприятие.

«НиК»: Так же, как и на других объектах?

– Да,мы в целом ведем очень серьезную работу по сокращению затрат по всей технологической цепочке, и сегодня навыки работы с издержками стали для нас, по сути, самостоятельной компетенцией, а в условиях жесткой макроэкономической конъюнктуры – и сильным конкурентным преимуществом.

«НиК»: Какие проекты для компании считаются приоритетными? Стоит ли ждать новых зарубежных проектов в 2017-2018 годах? А на территории РФ?

– С этого года мы приступаем к реализации нового трехлетнего этапа нашей стратегии – «Новый рост». Реализация данного этапа предполагает приобретение долей в 3-5 новых активах в рамках наработанных компетенций.

По данному направлению была проделана значительная работа: за период 2014-2016 годов были детально проработаны и рассмотрены на предмет возможного вхождения 34 проекта, в том числе 22 проекта на территории Российской Федерации и СНГ, а также 12 проектов за рубежом.

В целом основные задачи этапа определены тремя ключевыми направлениями. Это дальнейшее развитие технологических компетенций, вхождение в новые проекты за рубежом и продолжение работы над повышением эффективности управления.

Приоритет «Зарубежнефти» – это развитие сегмента добычи в текущих регионах деятельности, прежде всего во Вьетнаме, где компания добилась значительных успехов. Так, к примеру, в декабре 2016 года на шельфе республики введено в эксплуатацию газовое месторождение «Тьен Ынг» блока 04-3. Ежегодная добыча на пике составит около 700 млн м3 газа. Кроме того, было совершено коммерческое открытие месторождения «Белуга», которое планируется ввести в эксплуатацию в первом квартале 2018 года.

По зарубежным активам было проведено ранжирование, в результате чего определен список стран первого приоритета, в который, помимо территорий традиционного присутствия (Вьетнама и Кубы), вошли Колумбия, Эквадор, Мексика, Аргентина, Ирак, а также Индонезия. Но прежде всего, это Исламская Республика Иран, где с этого года открыто представительство компании. Сейчас наши специалисты изучают некоторые предложения иранской стороны. Думаю, уже в ближайшее время мы сможем принять решение.

«НиК»: Планирует ли «Зарубежнефть» развивать сектор нефтепереработки и сервисных услуг?

– Согласно стратегии компании, приоритетным для нас все же является сегмент upstream. В части переработки и сбыта у «Зарубежнефти» в Республике Сербской (Босния и Герцеговина) есть нефтеперерабатывающий завод, а также завод по производству масел и смазок. Реализация выпускаемой заводами продукции отлажена через дочернюю компанию, занимающуюся оптовыми поставками, и через собственную розничную сеть АЗС. Компания вошла в данный проект в 2007 году. С самого начала реализации он являлся убыточным. С 2013 г. нами начата реализация программы повышения эффективности этих предприятий. И уже сейчас виден эффект от этих мер. Впервые за десять лет реализации проекта по итогам 2016 года компания вывела данный сегмент на операционную прибыль. Выход светлых нефтепродуктов увеличен на 13% – с 47% до 60%. Объем розничных продаж увеличился до уровня 100 тыс. тонн в год – рост на 50% за последние 7 лет.

Что же касается сервисного сектора, то здесь основной задачей является его привязка к собственным проектам upstream и формирование центров компетенций. В результате уже сегодня потенциал нашего корпоративного сервисного блока позволяет собственными силами реализовывать новые нефтегазовые проекты в любой точке мира при минимальных издержках, гарантированном качестве и сроках выполнения работ. Кроме того, часть маржи потенциальных сторонних подрядчиков остается в периметре компании.

Такой подход уже успешно внедряется при работах как в Российской Федерации, так и за рубежом. В результате растет выручка наших нефтесервисных предприятий, по некоторым из них – в разы. Так, РМНТК «Нефтеотдача» нарастило ее с 2014 г. почти на 240%.

«НиК»: Какие задачи сегодня ставит перед компанией государство?

– В последние годы правительство Российской Федерации уделяет повышенное внимание именно эффективности работы государственных предприятий. Одним из важнейших элементов контроля сегодня является привязка целей к результативности через внедрение КПЭ (ключевых показателей эффективности – прим. «НиК»).

Следование интересам государства касается и наиболее актуальных задач, стоящих перед компанией. В частности, снижения операционных издержек. Кроме того, АО «Зарубежнефть» строго следует стандартам выплаты дивидендов. Отдельное внимание уделяется решению задач в части выявления и реализации непрофильных активов, повышения прозрачности принятия решений и государственных закупок, улучшения качества управления на всех уровнях, импортозамещения, взаимодействия с малым и средним бизнесом, выполнения Программы инновационного развития.

И все же одной из ключевых задач «Зарубежнефти» с момента ее основания было именно обеспечение долгосрочных интересов Российской Федерации на мировом нефтегазовом рынке. Основной критерий успеха в этой области – выход на реализацию нефтегазовых проектов в новых странах.

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 24 марта 2017 > № 2685411 Сергей Кудряшов

Сергей Кудряшов: «В основе стратегии – четкое определение ниши».

В 2017 году одно из старейших предприятий отечественного ТЭК АО «Зарубежнефть» отмечает 50-летие. О новой стратегии компании, итогах деятельности в 2016 году и планах «Зарубежнефти» на ближайшую перспективу журналу «Нефть и капитал» рассказал генеральный директор «Зарубежнефти» Сергей Кудряшов.

АО «Зарубежнефть» – российский государственный нефтегазовый холдинг с активами как за рубежом, так и на территории РФ. Компания основана 30 сентября 1967 года. Вела работы в Ираке, Сирии, Ливии, Алжире, Индии, на Кубе и в других странах. В 1988 года начала курировать деятельность «Вьетсовпетро» - совместного предприятия, осуществляющего разработку легендарного месторождения «Белый тигр». За прошедшие 28 лет не только сохранила, но и значительно укрепила вьетнамский вектор сотрудничества. Сегодня «Зарубежнефть» следует новой перспективной стратегии развития, определяя свою нишу как работа на сложных месторождениях, и заявляет о готовности расширения своего присутствия в зарубежных проектах.

«НиК»: Сергей Иванович, начиная со второй половины 2014 г. нефтяная отрасль живет в условиях низких мировых цен на нефть. Что изменилось в деятельности компании «Зарубежнефть» за это время?

– В 2014 г., еще до снижения мировых цен на нефть, мы приняли новую стратегию развития. Ее главная идея заключалась в том, что мы решили сосредоточиться на наших конкурентных преимуществах – прежде всего, умении эффективно работать на сложных месторождениях. Образно говоря, мы не стремимся быть многопрофильным медицинским центром, а хотим развивать специализированную клинику. Сейчас уже можно сказать, что данное решение оказалось верным и своевременным. Базовые принципы новой стратегии – четкое определение ниши, эффективные геологоразведочные работы и геолого-технические мероприятия, оптимизация затрат – уже приносят нам положительные результаты.

«НиК»: Каковы производственные и финансовые итоги деятельности компании в 2016 году?

– Несмотря на сложные условия развития – цены на нефть, как мы знаем, падали до $25 за баррель, – «Зарубежнефть» завершила прошлый год с ростом основных производственных и финансовых показателей.

Общий объем добычи углеводородов в эффективной доле владения компании по итогам 2016 года составил 5,2 млн тонн нефтяного эквивалента (компания предпочитает оперировать единицей измерения «тонны нефтяного эквивалента», считая это корректным отображением газовой составляющей в деятельности компании – прим. авт.), что превышает аналогичный показатель 2015 года на 3,3%. Нам удалось повысить эффективность геологоразведочных работ до 80% и более. В результате компания вышла на максимальный объем запасов за последние 5 лет (с учетом долевого участия в проектах) – более 92 млн тонн нефтяного эквивалента. Успешность геологоразведочных работ на ключевых добывающих предприятиях компании – «Вьетсовпетро» (ВСП) и «Русвьетпетро» (РВП) – составила 100%.

Комплексная программа сокращения расходов позволила снизить производственные затраты ВСП и РВП более чем на 20%. Удельный показатель по РВП (на суше) составляет $2,6 за баррель, по ВСП (на шельфе) – $6,7 за баррель, что соответствует лучшим практикам по регионам нефтедобычи. В Харьягинском СРП после перехода функций оператора к компании «Зарубежнефть» мы обеспечили сокращение операционных затрат в 2016 году на 25% – с 6,4 до 4,8 млрд руб. Мероприятия по повышению производительности труда и снижению операционных затрат проводятся и в сегменте downstream. Положительный совокупный эффект по итогам 2016 года составил €9,5 млн.

Что касается финансовых результатов деятельности компании в целом, то в 2016 году, несмотря на негативные макропараметры, EBITDA составил 14,9 млрд руб., а свободный денежный поток – 13,8 млрд руб., что более чем на 8 млрд руб. выше плана, а также почти на 1,6 млрд рублей лучше уровня 2015 года. Данные результаты позволили в полном объеме исполнить обязательства компании перед государством как основным акционером; сумма выплаты дивидендов в 2016 году на 12% выше, чем годом ранее.

«НиК»: В каких странах сегодня работает «Зарубежнефть»?

– Активы и проекты группы компаний АО «Зарубежнефть» на сегодняшний день расположены на территории Российской Федерации, Социалистической Республики Вьетнам, Боснии и Герцеговины, Республики Куба, а также Республики Беларусь.

«НиК»: Один из основных добычных активов «Зарубежнефти» – СП «Вьетсовпетро», разрабатывающее месторождения на шельфе юга Вьетнама. Максимум добычи здесь был достигнут в 2003 году и составил 13,5 млн тонн. Удалось ли стабилизировать падение добычи? Какие меры были приняты?

– Главное – мы смогли изменить тренд по снижению добычи нефти на стабилизацию. Сейчас в рамках СП «Вьетсовпетро» компания придерживается стратегии, направленной на поддержание текущих объемов добычи. Ее успешная реализация привела к тому, что за 2016 год было извлечено чуть более 5 млн тонн нефти. Не менее этой цифры мы планируем добыть и в 2017 году.

Это стало возможно за счет повышения эффективности технологических процессов. Так, в период с 2013 по 2016 год имело место повышение эффективности наклонно-направленного бурения: в 2014-2016 годах все пробуренные скважины показали дебит по нефти, в том числе свыше 100 т/сутки. За этот же период при общем сокращении количества ГТМ и, соответственно, расходов на их проведение эффективность мероприятий выросла в полтора раза. Планы по поддержанию добычи мы связываем с поиском нетрадиционных ловушек и малых залежей, а также разработкой низкопроницаемых интервалов.

Отмечу, что разработанный по инициативе компании «Зарубежнефть» комплекс мер по сокращению затрат СП позволил преодолеть последствия резкого падения цен на нефть в 2015 году и покрыть дефицит бюджета предприятия за счет средств «Вьетсовпетро» без дополнительных затрат участников или привлечения заемных средств.

«НиК»: Другой важнейший добычной актив компании – зеркальное СП «Русвьетпетро», созданное в 2008 году для разработки месторождений на территории Российской Федерации. Сегодня предприятие работает на европейском севере страны и активно наращивает производство. Какие месторождения разрабатывает компания? За счет чего здесь осуществляется быстрый рост добычи нефти?

– Совместное предприятие «Русвьетпетро» работает на месторождениях Центрально-Хорейверского поднятия в Ненецком автономном округе. За счет четко выстроенной структуры реализации проекта в рекордно короткие сроки были запущены в промышленную разработку три крупнейших месторождения: Северо-Хоседаюское (2010 год), Висовое (2011 год) и Западно-Хоседаюское (2013 г.). Зимой 2016 года «Русвьетпетро» ввело в эксплуатацию еще два нефтяных месторождения (Северо-Сихорейское и Южно-Сюрхаратинское) с суммарными извлекаемыми запасами более 8 млн тонн нефти.

Разработка месторождений осуществляется с учетом достижений современных технологий и новейшего оборудования. Объемы разведочного бурения в 2016 году удалось повысить на 17% по сравнению с показателями, продемонстрированными годом ранее.

В 2016 году также успешно завершился пилотный проект по внедрению производственной системы, что в дальнейшем позволит сохранить уровень добычи нефти выше 3 млн тонн в год и достигнуть утвержденных финансово-экономических показателей.

«НиК»: Пользуется ли «Зарубежнефть» какими-либо налоговыми льготами в России? Поддерживаете ли Вы введение НДД?

– «Зарубежнефть» применяет предусмотренные налоговым законодательством льготы по налогу на добычу полезных ископаемых на месторождениях, расположенных в льготируемых регионах добычи, на малых месторождениях, а также в отношении добычи сверхвязкой нефти. Одно из месторождений компании также включено в перечень месторождений, в отношении которых допускается применение льготной ставки экспортной пошлины.

В большинстве случаев эти режимы налогообложения называют льготными, однако надо понимать, что с точки зрения экономической сущности они являются инструментами государственной политики по стимулированию инвестиционной активности и обеспечению приемлемого уровня эффективности инвестирования в конкретных условиях. Географически месторождения располагаются по воле природы, и в отличие от промышленных предприятий мы не можем выбирать, где нам строить инфраструктуру. Поэтому уравнивать налоговую нагрузку на все месторождения неправильно. Государство, осознавая это, предусмотрело систему коэффициентов к налоговой ставке на добычу полезных ископаемых, попытавшись учесть региональные особенности месторождений. Этот порядок предусмотрен налоговым кодексом, и мы его, конечно, используем.

«Зарубежнефть» в целом поддерживает необходимость создания универсальной системы налогообложения нефтедобывающей отрасли, исключающей наличие адресных льгот. Вместе с тем к текущей редакции проекта НДД есть ряд точечных вопросов для «донастройки».

«НиК»: В прошлом году компания «Зарубежнефть» увеличила долю в Харьягинском СРП и стала оператором проекта. Как Вы оцениваете первые результаты сделки?

– Положительно. Еще до завершения сделки мы внимательно изучили ситуацию и разработали комплекс мероприятий по оптимизации затрат. Речь идет о серьезных цифрах. Скважины получаются в несколько раз дешевле, чем было предусмотрено ранее, когда в проект закладывались мощности, значительно превышающие потребности производства. Мы вводим жесткий контроль, рассматриваем каждую скважину, каждое геолого-техническое мероприятие.

«НиК»: Так же, как и на других объектах?

– Да,мы в целом ведем очень серьезную работу по сокращению затрат по всей технологической цепочке, и сегодня навыки работы с издержками стали для нас, по сути, самостоятельной компетенцией, а в условиях жесткой макроэкономической конъюнктуры – и сильным конкурентным преимуществом.

«НиК»: Какие проекты для компании считаются приоритетными? Стоит ли ждать новых зарубежных проектов в 2017-2018 годах? А на территории РФ?

– С этого года мы приступаем к реализации нового трехлетнего этапа нашей стратегии – «Новый рост». Реализация данного этапа предполагает приобретение долей в 3-5 новых активах в рамках наработанных компетенций.

По данному направлению была проделана значительная работа: за период 2014-2016 годов были детально проработаны и рассмотрены на предмет возможного вхождения 34 проекта, в том числе 22 проекта на территории Российской Федерации и СНГ, а также 12 проектов за рубежом.

В целом основные задачи этапа определены тремя ключевыми направлениями. Это дальнейшее развитие технологических компетенций, вхождение в новые проекты за рубежом и продолжение работы над повышением эффективности управления.

Приоритет «Зарубежнефти» – это развитие сегмента добычи в текущих регионах деятельности, прежде всего во Вьетнаме, где компания добилась значительных успехов. Так, к примеру, в декабре 2016 года на шельфе республики введено в эксплуатацию газовое месторождение «Тьен Ынг» блока 04-3. Ежегодная добыча на пике составит около 700 млн м3 газа. Кроме того, было совершено коммерческое открытие месторождения «Белуга», которое планируется ввести в эксплуатацию в первом квартале 2018 года.

По зарубежным активам было проведено ранжирование, в результате чего определен список стран первого приоритета, в который, помимо территорий традиционного присутствия (Вьетнама и Кубы), вошли Колумбия, Эквадор, Мексика, Аргентина, Ирак, а также Индонезия. Но прежде всего, это Исламская Республика Иран, где с этого года открыто представительство компании. Сейчас наши специалисты изучают некоторые предложения иранской стороны. Думаю, уже в ближайшее время мы сможем принять решение.

«НиК»: Планирует ли «Зарубежнефть» развивать сектор нефтепереработки и сервисных услуг?

– Согласно стратегии компании, приоритетным для нас все же является сегмент upstream. В части переработки и сбыта у «Зарубежнефти» в Республике Сербской (Босния и Герцеговина) есть нефтеперерабатывающий завод, а также завод по производству масел и смазок. Реализация выпускаемой заводами продукции отлажена через дочернюю компанию, занимающуюся оптовыми поставками, и через собственную розничную сеть АЗС. Компания вошла в данный проект в 2007 году. С самого начала реализации он являлся убыточным. С 2013 г. нами начата реализация программы повышения эффективности этих предприятий. И уже сейчас виден эффект от этих мер. Впервые за десять лет реализации проекта по итогам 2016 года компания вывела данный сегмент на операционную прибыль. Выход светлых нефтепродуктов увеличен на 13% – с 47% до 60%. Объем розничных продаж увеличился до уровня 100 тыс. тонн в год – рост на 50% за последние 7 лет.

Что же касается сервисного сектора, то здесь основной задачей является его привязка к собственным проектам upstream и формирование центров компетенций. В результате уже сегодня потенциал нашего корпоративного сервисного блока позволяет собственными силами реализовывать новые нефтегазовые проекты в любой точке мира при минимальных издержках, гарантированном качестве и сроках выполнения работ. Кроме того, часть маржи потенциальных сторонних подрядчиков остается в периметре компании.

Такой подход уже успешно внедряется при работах как в Российской Федерации, так и за рубежом. В результате растет выручка наших нефтесервисных предприятий, по некоторым из них – в разы. Так, РМНТК «Нефтеотдача» нарастило ее с 2014 г. почти на 240%.

«НиК»: Какие задачи сегодня ставит перед компанией государство?

– В последние годы правительство Российской Федерации уделяет повышенное внимание именно эффективности работы государственных предприятий. Одним из важнейших элементов контроля сегодня является привязка целей к результативности через внедрение КПЭ (ключевых показателей эффективности – прим. «НиК»).

Следование интересам государства касается и наиболее актуальных задач, стоящих перед компанией. В частности, снижения операционных издержек. Кроме того, АО «Зарубежнефть» строго следует стандартам выплаты дивидендов. Отдельное внимание уделяется решению задач в части выявления и реализации непрофильных активов, повышения прозрачности принятия решений и государственных закупок, улучшения качества управления на всех уровнях, импортозамещения, взаимодействия с малым и средним бизнесом, выполнения Программы инновационного развития.

И все же одной из ключевых задач «Зарубежнефти» с момента ее основания было именно обеспечение долгосрочных интересов Российской Федерации на мировом нефтегазовом рынке. Основной критерий успеха в этой области – выход на реализацию нефтегазовых проектов в новых странах.

Россия. Весь мир > Нефть, газ, уголь > oilcapital.ru, 24 марта 2017 > № 2119482 Сергей Кудряшов

Расширенная коллегия Министерства промышленности и торговли.

Из стенограммы:

Д.Медведев: Я приехал сегодня на коллегию впервые за последнее время, чтобы поговорить о том, как развивается наша промышленность и каково место министерства в системе управления промышленностью в нашей стране.

Ведь фактически Минпромторг работает там, где в советские времена работало более десятка отраслевых министерств. Жизнь изменилась, экономика изменилась. И сегодня речь идёт уже не об индустриализации образца прошлого века, а об управлении промышленным развитием в условиях открытой, современной рыночной экономики, в условиях технологического обновления, революционных изменений в производстве, когда государство уже не может командовать промышленностью, а укрепляет её конкурентоспособность, действуя только через формирование норм регулирования, поддерживая перспективные направления, развивая систему специализированных институтов. И конечно, действуя в кооперации с партнёрами по интеграционным форматам.

Некоторые результаты я назову.

Совокупный прирост промышленного производства в 2016 году составил 1,3%. В обрабатывающей промышленности – 0,5%. Это немного – я совсем недавно об этом говорил на различных площадках, в том числе на партийной площадке, – тем не менее в текущих условиях это тоже результат.

Самое главное, нам удалось избежать ненужных потрясений. Мы сохранили костяк трудовых коллективов, обеспечили социальную стабильность крупных промышленных центров и, что особенно важно, моноотраслевых городов. В рамках плана действий Правительства мы дополнительно поддержали отдельные отрасли, включая автомобильную и лёгкую промышленность, транспортное и сельскохозяйственное машиностроение. И в этом году дополнительная поддержка отдельных отраслей сохраняется на весьма значительном уровне – более 107 млрд рублей.

Некоторые направления особенно выпукло выглядят. Производство сельхозтехники увеличилось в полтора раза. Это стало возможным потому, что мы последовательно занимались развитием агропромышленного комплекса. За счёт этого увеличивали и инвестиционный спрос на новую сельхозтехнику.

Сработали меры поддержки в транспортном машиностроении. Несмотря на общий спад в автомобилестроении, отдельные его сегменты всё-таки тоже выросли. Я имею в виду, например, сегмент LCV. Конечно, мы продолжим эту работу в рамках решений, которые недавно были приняты.

Отмечу успехи фармацевтической и медицинской промышленности. Растёт российский лекарственный рынок. Нам важно обеспечить развитие собственного производства – как дженериков, так и современных, инновационных препаратов. При этом в перечне жизненно необходимых лекарственных препаратов доля российских лекарств продолжает увеличиваться. В настоящее время она достигла почти 77%. Я считаю, что это весьма серьёзное достижение последних лет.

Мы продолжим курс на разумное импортозамещение. Министерство утвердило 22 отраслевых плана. Система субсидий и инструментов, включая программы Фонда развития промышленности, нацелена на решение этой задачи. Но, как я уже неоднократно говорил, импортозамещение не является самоцелью. По каким-то позициям мы можем быстро наладить выпуск аналогов, а по каким-то позициям должны обеспечить долгосрочный технологический суверенитет. Особенно это касается оборонной составляющей.

Большой блок деятельности министерства и всех подведомственных структур связан с развитием предприятий ОПК. Министерство курирует, по сути, ¾ всей оборонки. Производство продукции ОПК выросло более чем на 10%. В целом успешно исполняется государственный оборонный заказ. Ведётся не только реконструкция мощностей, но и новое капитальное строительство (недавно посещал некоторые объекты). В прошлом году мы утвердили новую госпрограмму развития оборонно-промышленного комплекса. Однако важно использовать технологический и кадровый потенциал ОПК не только для обеспечения обороноспособности страны – хотя, конечно, это самое главное, – но и решать задачу диверсификации производства, о чём мы не так давно говорили на форуме в Сочи. Наша цель ведь в чём? Не в том, чтобы заставить оборонные заводы выпускать сковородки, как это бывало в нашей истории. А нужно сформировать устойчивые бизнес-модели, которые позволяют успешно внедрять инновационные технологии.

Продолжаем мы работать и над развитием авиационной промышленности и судостроения. Образована недавно Авиационная коллегия. Она призвана обеспечить координацию федеральных ведомств в этой сфере, создавать условия, чтобы российские перевозчики заказывали конкурентоспособную российскую авиатехнику. В судостроении прирост производства гражданской продукции составил 11%, в авиастроении – почти 20%.

Уважаемые коллеги, мы с вами, конечно, понимаем, что важно не только удержать планку, на которую мы вышли. Самое главное – двигаться вперёд.

Я упомянул о серьёзных изменениях в технологическом укладе. Некоторые эксперты говорят о четвёртой технологической революции. Я имею в виду не просто перевод производства в цифру, а внедрение полностью автономных управляющих интеллектуальных систем, которые ведут весь жизненный цикл изделия. Ваше министерство курирует четыре «дорожные карты» нашей Национальной технологической инициативы: по беспилотным автомобилям, летательным и морским аппаратам, а также по цифровым «фабрикам будущего».

Важно не только отработать новые технологические принципы, но и, конечно, быть готовыми к радикальному изменению нормативной среды и в известной степени социальных отношений. Мы об этом недавно говорили в очередной раз: готовы ли мы к тому, что беспилотные автомобили, автобусы выйдут на улицы? Не только с человеческой точки зрения, но хотя бы с нормативной точки зрения? Конечно, не готовы. Нормативных актов нет. Более того, как их состыковать – пока непонятно. Некоторые ведомства просто этого опасаются. Это реально сложная проблема. И это проблема деятельности вашего министерства и других министерств, потому что министерства осуществляют политику в той или иной отрасли и занимаются нормативным регулированием.

Ещё одна задача министерства – регулирование оборота промышленной продукции на рынке и противодействие некачественной и контрафактной продукции. Здесь ряд пилотов запущен. В частности, по маркировке меховых изделий идентификационными знаками. Стартовал эксперимент по маркировке лекарств специальными кодами. С учётом полученных результатов можно будет думать о распространении этого опыта и на некоторые другие товары (обувь, древесину, авиакомпоненты). Этот процесс тоже идёт непросто, тем более что мы действуем не в одиночестве, мы действуем вместе с нашими партнёрами по Евразийскому союзу, но двигаться в этом направлении надо.

Потребители российской продукции – и у нас, и за рубежом – должны быть уверены в самом высоком качестве наших товаров. Здесь свою роль должны сыграть система добровольной сертификации и исследования, которые ведутся в рамках «Российской системы качества».

Конечно, ещё многое предстоит сделать, чтобы наши товары могли успешно конкурировать за перспективные рынки. Это не фигура речи, это именно так. Министерству нужно плотно работать совместно с Внешэкономбанком, с Российским экспортным центром, активно участвовать в реализации приоритетного проекта «Международная кооперация и экспорт». Этот проект ставит своей целью увеличить экспорт несырьевых товаров (для нас это крайне важно), в том числе автомобилей, авиационной, железнодорожной, сельхозтехники. Рассчитываю, что наша гражданская продукция в перспективе станет не менее востребованной, чем поставки по линии военно-технического сотрудничества. Уверен, что мы сможем этого добиться. Многие результаты, в том числе те, о которых только что мы говорили и которые показывали на экране, действительно вполне вдохновляющие.

Д.Мантуров: Во-первых, хотел бы поблагодарить, Дмитрий Анатольевич, Вас лично, всё Правительство за участие в нашей коллегии. Такое происходит впервые в таком широком составе.

Действительно, позитивную динамику показало подавляющее большинство обрабатывающих отраслей в прошлом году, и это было бы невозможно без поддержки, которая была оказана Правительством. Вы также одобрили нашу инициативу по её продолжению в этом году. Эффективная реализация этих мер позволит нам выйти на рост – мы рассчитываем в обрабатывающих секторах выйти на 2% по этому году.

Эта оценка подтверждается позитивной динамикой в январе (с учётом поправки на календарный эффект – в феврале) этого года. Кроме того, после двухлетнего снижения прогнозируется разворот в инвестиционной активности. И в целом мы отмечаем улучшение настроения бизнеса.

За последние полгода опережающий индекс производственной активности вырос до высокого уровня – до 55% впервые за шесть лет. По сути, факторы неопределённости, которые могут повлиять на итоги года, – это только курс рубля и уровень ключевой ставки. Но мы продолжим оперативно отслеживать через Государственную информационную систему промышленности, которая уже заработала, влияние этих параметров на деятельность предприятий и оценивать эффективность реализуемых мер поддержки как на федеральном, так и на региональном уровне.

Взаимодействие с субъектами Федерации для нас остаётся главным приоритетом, обеспечивающим синхронизацию работы по основным направлениям промполитики, включая импортозамещение и развитие промышленной инфраструктуры. Одним из ключевых механизмов такой координации выступает сегодня Фонд развития промышленности. С прошлого года более 20 субъектов Федерации создали свои фонды, вместе с которыми ФРП осуществляет софинансирование региональных проектов.

Аналогичным образом в режиме одного окна фонд работает с крупным, средним и малым бизнесом по всем вопросам реализации мер поддержки, а также механизма специнвестконтрактов. В части СПИКов регионы продолжают формировать свою нормативную базу по их применению. Также при общественном совете Минпромторга создана комиссия по специнвестконтрактам, которая эффективно дополняет аналогичный орган публичного контроля за реализацией проекта в сфере импортозамещения.

Выстроенная системная взаимосвязь региональной и федеральной промполитики даёт нам возможность дальнейшего движения по новым направлениям промышленного роста. На 2017 год мы ставим перед собой задачу запустить механизмы развития трёх отраслей, ранее, к сожалению, не получавших должного внимания. Это, во-первых, машиностроение для пищевой и перерабатывающей промышленности, которая является важным элементом продовольственной безопасности нашей страны. Уровень её зависимости от импортного оборудования составляет сегодня 87%. Характерно, что треть объёма производимой продукции этого направления уходит на экспорт. Это подтверждает, что её качество и конкурентоспособность соответствуют запросам рынка.

Поскольку мы всегда прорабатываем с регионами новые инициативы, на предыдущем координационном совете, который недавно проходил в Чувашии, мы обсудили перспективы развития этого сектора. Сформулированные нами предложения были включены в план мероприятий, направленных на повышение темпов роста российской экономики, который Вы, Дмитрий Анатольевич, утвердили.

В этом году за счёт предусмотренных мер поддержки пищевого машиностроения планируем добиться роста отечественного производства на 25%. В дальнейшем будем последовательно наращивать долю на российском рынке и увеличивать поставки нашего оборудования на экспорт.

Ещё один сектор, затрагивающий интересы 60 млн россиян, – это индустрия технических средств реабилитации. Совместно с заинтересованными ведомствами мы сейчас дорабатываем стратегию развития этой отрасли, и для поддержки российских производителей с нынешнего года будет предоставляться комплекс мер, включая три отраслевые субсидии и преференции при государственных закупках. Благодаря этому мы рассчитываем к 2020 году увеличить долю отечественных средств реабилитации на внутреннем рынке до 50%.

Третье, новое направление, над которым мы начали работать, предусматривает развитие высокотехнологичной отрасли переработки промышленных и бытовых отходов. В рамках приоритетного проекта «Чистая страна» в этом году начинается строительство пяти пилотных перерабатывающих комплексов, обеспечивающих выработку электроэнергии. Конечной продукцией других предприятий этой отрасли станет сырьё для производства стройматериалов. В дальнейшем планируем создать несколько экотехнопарков, работающих по полному циклу. И сейчас мы с регионами согласовываем карту размещения таких площадок. Это даст возможность, с одной стороны, развивать современную отрасль мусоропереработки, а с другой – расширять производство соответствующего оборудования на предприятиях тяжёлого машиностроения.

В своём выступлении, Дмитрий Анатольевич, Вы обозначили для промышленности вектор технологического роста, который должен обеспечиваться в том числе за счёт реализации «дорожных карт» Национальной технологической инициативы. Дополнять реализацию этой долгосрочной задачи повышения экологичности и ресурсосбережения производств будет переход на наилучшие доступные технологии.

Символично, что именно в Год экологии мы завершаем трёхлетнюю совместную работу с бизнесом по подготовке 51 справочника НДТ. По нашим оценкам, их внедрение во всех секторах экономики потребует до 2030 года инвестиций в объёме более 8 трлн рублей, но это создаёт огромный спрос на продукцию российских машиностроителей, так как в справочниках предусмотрено применение преимущественно отечественного оборудования. Благодаря этому мы будем иметь возможность не только нарастить уровень конкурентоспособности внутри страны, но и выйти на глобальный рынок за счёт мер поддержки, которые отражены в утверждённом приоритетном проекте «Международная кооперация и экспорт».

В продолжение этого направления не менее важным мы считаем необходимость принятия на уровне Правительства проекта «Электронная торговля», цель которого – продвижение на общемировые торговые площадки, в том числе компаний среднего и малого бизнеса.

Затрагивая тему торговли, хотел бы обратить внимание, что в данном секторе экономики в России заняты более 13 млн человек и он занимает второе место по вкладу в ВВП, составляя порядка 16%. К сожалению, объёмы торговли в последние два года сокращались ввиду снижения покупательской способности населения. Из-за административного давления уменьшилось число розничных рынков, а это основная товаропроводящая сеть для малого бизнеса. В прошлом году приняты новые нормативы минимальной обеспеченности населения торговыми площадями, и мы рассчитываем, что регионы предпримут все усилия для их выполнения.

Кроме того, мы подготовили на рассмотрение Правительства законопроект в части совершенствования правового регулирования нестационарной и развозной торговли. Будем Вас просить поддержать эту инициативу, так как это очень важно для развития конкуренции в торговле и обеспечения населения качественными отечественными товарами.

В целом повышению качества способствует и деятельность, которую координирует наше ведомство через Государственную комиссию по противодействию незаконному обороту продукции, и работа системы «Роскачество». Этот институт существует чуть больше года, но уже стал хорошо известным среди населения. Мы отмечаем рост объёмов продаж российской продукции, прошедшей проверку и удостоенной знака качества. Результаты этих испытаний мы предлагаем учитывать при определении круга организаций, где проводятся контрольные мероприятия. Такой подход сократит избыточность проверок для производителей и оптимизирует бюджетные расходы на их проведение.

Уважаемые коллеги! Перед нами стоит амбициозная задача – используя широкий инструментарий господдержки, увеличить динамику роста промышленности и её технологический потенциал. Для этого в большинстве высокотехнологичных отраслей, обеспечивающих целые сектора экономики, необходимо не просто продвинуться вверх по цепочке добавленной стоимости, а делать это ускоренным темпом. По многим направлениям нам придётся быстро расшивать застарелые узлы технологической зависимости, избегая при этом самоизоляции, и даже, наоборот, активно конкурируя с импортом внутри страны и завоёвывая таким образом статус равноправных технологических партнёров на глобальном рынке.

А.Шохин: Большая честь для меня выступать на столь представительном собрании. Коллегия в таком составе проходит не каждый год и, действительно, это связано с успехами промышленности, которая вполне может быть драйвером и в восстановлении экономического роста, и в обеспечении устойчивого экономического роста в будущем.

Минпромторг России является одним из наиболее открытых и конструктивных ведомств для бизнес-сообщества. Думаю, что и представители других бизнес-объединений это подтвердят. Министерство готово обсуждать наиболее острые темы, причём на ранних стадиях подготовки документов это позволяет оперативно учесть позицию бизнеса. Более того, в ряде случаев это позволяет министерству отказаться от некоторых идей. В частности, обсуждение на площадке РСПП вопроса, как быть с утильсбором для продукции инвестиционного машиностроения, позволило, как говорится, эту работу не доводить до принятия соответствующего нормативного акта.

Эффективно работает общественный совет при министерстве, в котором представлены все бизнес-объединения, включая РСПП, и позиция общественного совета учитывается министерством. Это один из наиболее эффективных общественных советов, которые действуют при федеральных органах.

Для нас важно также включение представителей бизнеса в экспертизу проектов по инструментам и институтам поддержки, которые подведомственны Минпромторгу. В частности, мы обычно приводим в пример Фонд развития промышленности. Объединённый инвестиционный комитет бизнес-объединений, на мой взгляд, включился в эту работу эффективно, и хотелось бы, чтобы этот опыт тиражировался другими институтами развития, в том числе и на региональном уровне.

Ведётся активная работа по наилучшим доступным технологиям, хотя здесь хотелось бы, чтобы были согласованы действия разных министерств и федеральных органов исполнительной власти. В частности, технология наилучших доступных технологий должна быть сопряжена с другими механизмами регулирования со стороны природоохранных ведомств, санитарно-эпидемиологического надзора и так далее, с тем чтобы у нас не получалось двойного или тройного надзора и контроля. Мы здесь активно работаем с Правительством, с Открытым правительством и будем пытаться использовать в данном случае риск-ориентированный подход.

Как я уже сказал, Фонд развития промышленности активно работает, есть механизм специнвестконтрактов, идёт работа по стандартизации оценки соответствия – я не буду на всех направлениях останавливаться, поскольку об этом говорилось в выступлениях Председателя Правительства и министра.

Я хотел бы остановиться немного на механизме специнвестконтрактов, в том числе потому, что вчера одно из средств массовой информации неверно истолковало позицию РСПП. Дело в том, что мы считаем, что механизм специнвестконтрактов – это один из наиболее эффективных механизмов специальной поддержки инвестиционных проектов. Но в то же время есть целый ряд направлений, по которым можно совершенствовать эти механизмы.

В целом хотелось бы, чтобы предсказуемость механизмов поддержки была более длительной и предопределялась в рамках трёхлетних бюджетов и основных направлений налоговой политики, чтобы здесь были согласованные позиции у Правительства в целом, у ведомств. Многим компаниям хотелось бы понимать, какие льготы, механизмы поддержки будут в течение двух-трёх и более лет сохранены, какие будут отменены. Безусловно, это касается в том числе и механизмов специнвестконтрактов. В докладе министра было упомянуто, что регионы нормативную базу для этих механизмов разрабатывают, но, по нашим данным, в 49 субъектах Федерации ещё нет нормативной базы – она либо разрабатывается, либо на стадии согласования.

Безусловно, важно, чтобы региональные органы исполнительной власти обратили на это внимание. Если говорить о региональных сюжетах, то, безусловно, механизм СПИК было бы правильнее использовать для региональных программ по повышению производительности труда, о чём на прошлой неделе говорилось на президентском совете по стратегическому развитию.

Если ещё говорить о направлениях донастройки СПИК с учётом предложений бизнеса, то я назову несколько из них. Во-первых, включение в перечень объектов инвестиций, учитываемых в рамках заключения СПИК, объектов интеллектуальной собственности для целого ряда высокотехнологичных компаний. Это является ключевым моментом.

Важно также введение раздельного учёта доходов вместо обязательного выделения проекта в виде отдельного юридического лица (мы считаем, что это обременительное требование); точечное снижение порога инвестиций для отдельных секторов, в частности для производителей компонентной базы; повышение эффективности налоговых льгот в рамках СПИК для проектов с длительным сроком окупаемости (свыше пяти лет). Нужна также бóльшая прозрачность и чёткость в части определения продукции, не имеющей аналогов. Эта тема волнует, безусловно, многие отрасли.

В частности, мы готовы работать над совершенствованием 708-го постановления (это базовое постановление по СПИКам). Здесь ряд предложений министерство высказало, но согласование необходимо было бы ускорить.

В целом мы считаем, что такие востребованные механизмы, как Фонд развития промышленности, специнвестконтракты, с учётом их большей универсальности, доступности и прозрачности могут быть эффективным инструментом в условиях, пока мы все ждём снижения ключевой ставки. Наверное, ещё совет директоров не состоялся, но хотелось бы сегодня услышать, что ключевая ставка Центрального банка будет однозначной цифрой, то есть будет ниже 10%. Безусловно, для бизнеса важна эта универсальная схема поддержки через бóльшую доступность финансовых ресурсов. Я думаю, что в течение среднесрочной перспективы механизмы специальной поддержки, в том числе СПИКи и механизмы типа Фонда развития промышленности, будут востребованными. Но мы хотели бы сделать эти механизмы более универсальными, доступными, прозрачными, более эффективными. Понимание с министерством у нас есть, осталось только, как говорится, реализовать это наше общее понимание. Надеюсь на конструктивное взаимодействие по всем вопросам промышленной политики с министерством. И хотелось бы, чтобы 2% в этом году всё-таки вылились в то, что мы считаем ключевой задачей: на рубеже 2019–2020 годов выйти на уровень выше среднемировых темпов и по ВВП в целом, и по промышленному росту.

А.Комиссаров (директор Фонда развития промышленности): Так совпало, что ровно два года назад, 24 марта 2015 года, по итогам открытого отбора Агентства стратегических инициатив Денис Валентинович (Мантуров) назначил меня на должность директора Фонда развития промышленности. И поэтому в своём выступлении я хотел бы подвести коротко итоги не только 2016 года, но и двухлетней истории фонда.

Сначала напомню, зачем создавали ФРП. Говорить об открытии новых производств при ставках банковских кредитов 15% и выше сложно, а создавать практически невозможно. Поэтому Минпромторг инициировал создание Фонда развития промышленности. И мы выдаём льготные займы под 5% годовых. Но не всем, а только тем, кто модернизирует производство, разрабатывает новые технологии, занимается импортозамещением.

Это решение буквально взорвало рынок. В первый же месяц работы на нас обрушился шквал заявок. Это было действительно попадание в десятку – именно то, чего ждали промышленные предприятия. Но раздать деньги несложно, особенно когда желающих их получить так много. Сложно выбрать лучших из тех, кто действительно готов заниматься развитием. Это был наш главный вызов. При этом мы хотели оценивать именно проекты, а не результаты соревнования, кто сможет лучше разобраться, какие документы и как заполнять. Мы хотели, чтобы наша клиентоориентированность была как минимум на уровне лучших банков, чтобы бизнесу не приходилось переводить наши требования с чиновничьего языка на человеческий.

И одним из первых наших шагов стало создание электронной системы подачи заявки. Все документы на первом этапе предоставляются через наш сайт – никаких оригиналов, справок, очередей, долгих рассмотрений. Это делает жизнь проще и нам, и потенциальным заёмщикам. Мы не тратим время, не заставляем заполнять тонну документов, а сразу говорим, подходит проект по основным параметрам или нет. Если нет, то почему. В фонде тщательно анализируют юридические, финансовые аспекты проектов, но финальное решение принимает независимый экспертный совет, который состоит из представителей бизнеса, банков, бизнес-объединений, профессионалов в оценке инвестиционных проектов. Всё это хорошо сказывается не только на отборе проектов, но и на доверии бизнеса. Решение принимается не в закрытых кабинетах, а в открытом обсуждении.

За два года работы фонд одобрил около 200 проектов. Сами компании уже вложили и ещё вложат в реальный сектор экономики 100 с лишним миллиардов рублей частных инвестиций и создадут около 16 тыс. рабочих мест. Я бы особенно хотел подчеркнуть, что займы это возвратные, то есть все выданные нами деньги вернутся в бюджет и будут снова предложены для создания всё новых и новых производств и внедрения наилучших доступных технологий.

Самое главное, что при помощи займов фонда уже открыто 20 новых заводов. О некоторых из них.

Компания из Курганской области наладила производство более 60 лекарственных средств, из которых больше половины успешно заменяют импортные аналоги. Это препараты для лечения сахарного диабета, язвы, эпилепсии, аллергии. Продукция частично экспортируется в страны бывшего СССР, а также Вьетнам, Монголию, Афганистан.

Открыто производство погружных насосов и осевых клапанов для нашей нефтегазовой отрасли. В Ярославской области начали производить топливные насосы для двигателей стандарта «Евро-5» и «Евро-6». В Ленинградской области теперь делают мебель, которую закупает IKEA. Ещё недавно шведский гигант получал такую продукцию из Польши и Китая.

Мы работаем не просто над импортозамещением отдельных продуктов, но и целых звеньев промышленных цепочек. Например, один из наших заёмщиков начал выпуск мощных промышленных электродвигателей. До этого в нашей стране их не производили, мы их покупали у крупных мировых производителей. Эти двигатели будут поставляться другому нашему заёмщику, который в свою очередь строит в Липецкой области завод по производству станков с российской системой ЧПУ (числовое программное управление).

Мы постоянно меняемся исходя из реалий рынка, стараемся становиться лучше и удобнее для заёмщиков. Последние изменения произошли буквально месяц назад. Теперь заёмщики нашего фонда по основной программе проекта развития смогут потратить до 100% займа на закупку оборудования, а максимальная сумма займа повышена с 300 млн до 500 млн рублей.

Если говорить о наших планах на будущее, то мы хотим решить одну из основных проблем среднего производственного бизнеса – проблему залогов. Быстрорастущим компаниям сложно найти обеспечение, при этом они нуждаются в дешёвых инвестиционных кредитах на своё интенсивное развитие. И в наших перспективных планах – создание механизма мезонинного финансирования как источника капитала для компаний, не имеющих большой залоговой массы. Это позволит обеспечить доступ к финансам ещё большему количеству средних производственных компаний, создать ещё больше новых, современных производств в нашей стране.

Д.Медведев: Можно было бы ещё продолжать, но давайте мы сделаем хорошее дело. У нас есть наши товарищи, которым ещё не вручены государственные награды. Я готов это сделать.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > premier.gov.ru, 24 марта 2017 > № 2117008 Дмитрий Медведев

Семь сценариев для России

Сергей Глазьев дает семь сценариев развития для России

Рустем Фаляхов

Россия может стать набором разрозненных анклавов на периферии американской или китайской экономики. Или совершить технологический прорыв и к 2025 году занять достойное место в новом мировом порядке. Академик РАН Сергей Глазьев по просьбе «Газеты.Ru» изложил семь сценариев развития России в глобальной экономике.

Компрадорская олигархия выжидает

Академик РАН Сергей Глазьев считает, что Россия не может и дальше плыть по течению в условиях, когда два геоэкономических центра — США и Китай — ведут жесточайшую борьбу за глобальное лидерство. «Экономическая политика у нас пассивна. Не имея собственной стратегии, мы отдаем инициативу по освоению нашего экономического пространства иностранцам. Они господствуют на финансовом рынке и манипулируют им, доминируют на рынке машин и оборудования, потребительских товаров длительного пользования», — говорит Глазьев.

Интересам иностранных инвесторов подчинена валютно-денежная политика. По его словам, эмиссия рублей ведется преимущественно под покупку иностранной валюты.

Это означает, что эволюция нашей экономики направляется внешними силами, которые заинтересованы в потреблении российских природных ресурсов и сбыте своих товаров, отмечает Глазьев.

«Инициативой в нашем финансово-экономическом ориентировании пока владеют «западные партнеры» — США и Евросоюз. Но вследствие введенных ими же санкций инициатива постепенно переходит к китайским товарищам», — считает Глазьев.

При этом российская властвующая элита занимает выжидательную позицию: «Компрадорская олигархия ожидает отмены западных санкций, а производственные предприятия пытаются пробиться к китайскому финансированию и рынку».

Семь сценариев для России

Сохранение такой ситуации пассивного ожидания «меж двух огней», точнее двух центров мировой экономики, весьма опасно. Есть риск, что при пассивной политике Россия снова может стать «разменной монетой» и «объектом агрессии конкурирующих мировых держав», как это уже не раз было в нашей истории: в 1812, 1853–1856, 1905, 1914–1922, 1941–1945 годах.

С тезисами о том, что делать в этой ситуации, Глазьев выступил на семинаре Изборского клуба. Тезисы своего доклада он развил и прокомментировал для «Газеты.Ru».

По Глазьеву, в ближайшее десятилетие возможны семь сценариев изменения геоэкономического положения России в мире в результате происходящей в настоящее время смены технологических и мирохозяйственных укладов.

Партнерство на троих: США, России и КНР

Это самый позитивный и, к сожалению, наименее вероятный сценарий связан с прекращением американской агрессии, присоединением США к стратегическому партнерству России и Китая.

Это предполагает отмену антироссийских санкций и «солидарную ответственность великих держав за сохранение мира в процессе глобальных структурных изменений».

По мнению Глазьева, критерием реалистичности этого варианта может стать приезд президента США Трампа на саммит глав государств — участников инициативы «Экономического пояса нового Великого Шелкового пути» (ЭПНВШП) в Пекине в мае этого года. Это наиболее комфортный для России, но неустойчивый вариант, он чреват тем, что при пассивной позиции России события могут перейти в колею следующего, самого негативного сценария.

Изоляция и интервенция

Этот сценарий может быть реализован, если американское руководство вместо сегодняшней конфронтационной линии вернется к прежней политике вовлечения КНР в экономический симбиоз с США — так называемой «химерики» (Chimerica — от China + America). Если предположить, что в КНР верх возьмут весьма влиятельные проамериканские силы, Россия может оказаться в полной изоляции, теряя как валютные резервы, так и внешние рынки сбыта. При сохранении нынешней экономической политики это повлечет существенное падение уровня жизни и создаст угрозу евразийской интеграции.

«Такой поворот событий будет сопровождаться нарастанием американской агрессии и переносом ведущейся ими гибридной войны на территорию ЕАЭС с целью его раздела на сферы влияния между старым и новым центрами мировой экономики (то есть между США и Китаем)», — отмечает Глазьев.

Изоляция и мобилизация

Суть этого сценария в том, что «еще имеющийся в России научно-производственный, военно-технический, природно-ресурсный и интеллектуально-духовный потенциал» позволит стране выжить и даже развиваться на основе формирования мобилизационного варианта экономики. «Однако сделать это нынешняя система управления экономикой принципиально не способна. Для этого потребуются новые кадры как в органах государственной власти, так и в бизнесе», — предупреждает Глазьев.

Американская колонизация

Предпосылки для такого сценария — США пытаются сохранить глобальное доминирование путем развязывания гибридной войны за контроль над своей экономической периферией, ключевым звеном которой американская властвующая элита считает Россию. США подчиняют российскую экономику своему влиянию посредством контроля над денежно-кредитной политикой и финансовым рынком, подъем китайской экономики постепенно охватывает смежные регионы и отрасли сопредельных стран.

Вот как Глазьев представляет реализацию этого сценария: в условиях нарастающих социально-экономических трудностей в России восстанавливается доминирование проамериканских сил во внутренней политике. В целях снятия санкций делаются уступки давлению Запада. Это провоцирует резкое нарастание американской агрессии вплоть до организации «цветной революции» и установления марионеточного режима, как это было в 1991 и 1993 годах.

Его руками осуществляется ядерное разоружение и окончательная дезинтеграция постсоветского пространства. Экономика России приватизируется американо-европейскими транснациональными компаниями, а Средняя Азия становится зоной доминирования Китая.

Глазьев отмечает, что смена администрации в США породила надежды на прекращение антироссийской агрессии. «Прежде всего, российская властвующая элита уповает на отмену экономических санкций. По-видимому, определенные изменения по отношению к России в Вашингтоне произойдут. Во всяком случае, снизится значение субъективных факторов, связанных с личными счетами ушедших с политической сцены лиц, в отношении российского руководства и Украины», — считает Глазьев, добавляя, что объективные факторы американской агрессивности списать со счетов едва ли получится.

Имеется и прямо противоположный по геоэкономическому вектору колонизации сценарий.

Китайский протекторат

Если Россия не перейдет к стратегическому планированию экономического развития на основе собственных источников кредита, то реальным содержанием «стратегического партнерства с КНР» станет подчинение эволюции российской экономики интересам роста китайской, говорит Глазьев.

В этом случае благодаря китайскому финансированию, о котором мечтают инженеры и проектировщики, реализуются совместные программы сопряжения ЕАЭС и доктрины нового Шелкового пути. «Массированные китайские инвестиции направляются в развитие российских топливно-энергетического, агропромышленного и транспортного комплексов, которые переориентируются на потребности китайского рынка. ВПК развивается в соответствии с целями внешней защиты в интересах Организации Договора коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Остатки потенциала гражданской высокотехнологической промышленности осваиваются совместными китайско-российскими предприятиями. Россия сохраняет политический суверенитет и равноправное военно-политическое партнерство с КНР», — прогнозирует Глазьев.

Сейчас КНР побеждает в экономической конкуренции с США, но для успешного противостояния американской агрессии китайская экономика нуждается в российской сырьевой и энергетической базе, не говоря уже о военно-промышленном комплексе.

И в этом сценарии российская экономика «становится китайской периферией».

Набор разрозненных анклавов

Глазьев рассматривает и сценарий статус-кво. В этом случае экономика России и всего Евразийского союза «едва ли выдержит испытание на разрыв противонаправленным давлением со стороны США и Китая, между старым и новым центрами мировой экономики».

В конце концов, российская экономика, по такому сценарию, станет набором слабо связанных между собой анклавов, обслуживающих разные сегменты мирового рынка.

Это создаст предпосылки для дестабилизации политической ситуации и перехода к варианту «Американская колонизация».

До 10% прироста ВВП

Наконец, Глазьев рассматривает самый желаемый для России сценарий, подкрепленный впечатлениями от недавней поездки в Пекин. В этом случае России придется напрячься, чтобы перейти к стратегии опережающего развития путем форсированного создания производств нового технологического и институтов нового мирохозяйственного укладов. Это сценарий успешной реализации выдвинутой президентом Путиным инициативы создания Большого Евразийского партнерства. На основе ЕАЭС и стран – членов ШОС.

В этом случае Россия и ЕАЭС могли бы претендовать на полноценное участие в новом центре мировой экономической системы, то есть идти в ногу с Китаем. В настоящее время на ЕАЭС приходится всего 3,5% мирового ВВП и 2,8% международной торговли.

Компенсировать относительно небольшой вес ЕАЭС в мировой экономике возможно только в рамках внешнего контура евразийской интеграции, выстраивая преференциальные режимы торгово-экономического сотрудничества с быстро растущими странами Евразии — Китаем, Индией, странами Индокитая, Ближнего и Среднего Востока, уверен Глазьев.

Первое соглашение о создании такого режима в формате зоны свободной торговли (ЗСТ) уже заключено с Вьетнамом. Идет проработка соглашений о ЗСТ Евразийского союза с Египтом, Индией и Израилем. Другие потенциальные партнеры, по мнению Глазьева, — Южная Корея, Иран, Сирия, Индонезия.

Реализация инициативы глав России и Китая по сопряжению двух трансконтинентальных интеграционных инициатив — ЕАЭС и Шелкового пути — открывает возможности для устойчивого экономического развития Евразии. Эти инициативы могут органично сочетаться, дополняя и приумножая интеграционный эффект каждой из них.

В этом сценарии, прогнозирует Глазьев, темпы роста российской экономики достигают максимальных значений – до 10% ежегодного прироста ВВП и 20% прироста инвестиций.

Потребуется в этом случае и создание «широкой антивоенной коалиции во главе с Россией, КНР и Индией».

Этот сценарий предполагает «существенное обновление российской властвующей элиты».

И «скорейшего внедрения доказавших свою эффективность в Китае институтов нового мирохозяйственного уклада». В этой связи академик предлагает реализовать 12 рекомендаций для создания в России современной системы управления экономическим развитием. Но это отдельная тема для публикации.

Россия > Госбюджет, налоги, цены > gazeta.ru, 27 февраля 2017 > № 2086657 Глазьев Сергей

Скандал вокруг Пак Кын Хе и Чхве Сун Силь: арест Ли Чжэ Ёна и возможный выход на финишную прямую

Константин Асмолов

Продолжая информировать аудиторию о скандале вокруг президента РК и ее конфидантки, отмечаем, что, похоже, дело выходит на финишную прямую, и главным признаком этого является арест Ли Чжэ Ена, де-факто руководителя компании Самсон/Samsung.

Напомним, что первая попытка заключить Ли под стражу не удалась, однако следствие заявило о новых уликах и, как заявил 17 февраля 2017 г. судья Хан Чжон Сок, «с учетом представленных новых доказательств суд считает, что следствие имеет основания для задержания, а потому ордер на арест будет выдан». Кроме Ли арестовать собирались еще четырёх высокопоставленных представителей Samsung Electronics: дебаты в суде продолжались около 10 часов, после чего суд отклонил запрос на арест президента компании Samsung Electronics Пак Сан Чжина.

Напомним, что по версии следствия Ли передал или собирался передать Чхве Сун Силь в качестве взятки в общей сложности 43 млрд вон или 36 млн долларов в обмен на то, чтобы Государственная пенсионная корпорация оказала поддержку в слиянии компаний Samsung C&T и Cheil Industries.

Сам Ли Чжэ Ён утверждает, что стал жертвой вымогательства властей. 6 февраля руководство компании даже подало заявку о выходе из состава Федерации корейских промышленников, считающейся главной структурой, отвечающей за связи государства и крупного бизнеса. Впрочем, 27 декабря прошлого года о выходе из ассоциации официально сообщила компания LG. SK и Hyundai Motorts рассматривают соответствующую процедуру. На эти четыре корпорации приходилось примерно 70% годовых взносов организации, общий объем которых составляет 43,2 млн долларов.

В результате 13 февраля Ли был допрошен спецпрокурором в течение 15 часов, а 17 февраля — арестован. Следствие должно быть завершено до 28 февраля, и в ожидании судебного решения по своему делу Ли будет находиться в следственном изоляторе в 15 км от Сеула.

Арест вице-председателя Samsung Electronics стал шоком для компании. После его заключения под стражу руководство Samsung Group ввело экстренный режим работы, а её представитель выразил глубокое сожаление по поводу решения суда о выдаче ордера на арест. Он указал, что подозрения спецпрокурора относительно Ли Чжэ Ёна, представленные суду, мало отличаются от тех, что были озвучены во время подачи первого запроса на выдачу ордера на арест, который был отклонён. За свою 80-летнюю историю Samsung Group неоднократно становилась объектом расследований прокуратуры, однако глава корпорации никогда прежде не заключался под стражу, и потому арест часто комментируется как «в борьбе с коррупцией рухнул еще один ранее неприступный бастион».

На взгляд автора, арест Ли Джэ Ёна демонстрирует отчаянное положение, в котором оказалось следствие по делу Пак Кын Хе. Дело в том, что, с одной стороны, несмотря на медиаистерию, в которой Чхве Сун Силь разве что не утопила лично паром «Севоль», «обоснованные подозрения» так и остались подозрениями. Особенно это касается главного обвинения, новость о котором и вывела массы на улицу — тезис о том, что Чхве вмешивалась в политические решения и использовала фонды для своих личных нужд, выводя оттуда средства, то подтверждений того, что «президент принимала инвестиции в семейный бизнес» (как это было доказано в случае Но Му Хена) так и не нашли.

С остальными громкими инвективами – то же самое. История с черным списком так и не прояснилась, поскольку в некоторых показаниях, наоборот, говорится, что Пак просила воздерживаться от жестких действий в отношении деятелей культуры. К тому же, список предполагал лишение критиков государства господдержки, но не репрессивные действия в их отношении. С затонувшим паромом тоже становится понятно, что президенту доложили о катастрофе уже тогда, когда ничего нельзя было сделать. И если к ней и возможны претензии, то только этические, а не политические. Все остальные обвинения кажутся слишком мелкими.

А между тем, для того, чтобы отрешить президента от власти требуется серьезное подтверждение того, что президент нарушал конституцию и нужно громкое коррупционное дело, в котором именно Пак Кын Хе, а не кто-то из ее знакомых или подчиненных был главным выгодоприобретателем. Оттого история со слиянием компаний – это последняя попытка найти что-то заслуживающее внимание.

Это накладывается на цейтнот что в группе спецпрокурора, что в Конституционном суде. Сейчас дело рассматривают восемь судей, так как полномочия девятого судьи, Пак Хан Чхоля, который был председателем суда, завершились. И.о. председателя суда, госпожа Ли Чжон Ми относится к сторонникам импичмента, но 14 марта она тоже должна уйти в отставку и в суде останется семь человек, в том время как для одобрения импичмента нужно шесть голосов: если против проголосуют более одного человека, решение не будет принято.

Это означает, что сторонникам отрешения Пак от власти желательно вынести вердикт до этой даты. Противники импичмента, наоборот, пытаются затянуть следственный процесс, используя вполне резонные доводы о необходимости изучить больше документов или заслушать больше свидетелей. Пока суд провел 14 заседаний, в ходе которых были заслушаны мнения свидетелей, истцов и ответчиков, но ни одна из сторон не смогла склонить его на свою сторону.

Затем, 28 февраля закончится срок полномочий спецпрокурора, после чего спецследствие обязано представить пакет обличающих документов, чтобы Конституционный суд мог вынести нужное решение. Если такого заключения нет, полномочия группы могут быть продлены еще на месяц, и такая просьба уже подана, но утвердят ее или нет – вопрос.

С учётом практики, в соответствии с которой подготовка решения Конституционного суда занимает около двух недель, вынесение решения ожидается к десятому марта.

Между тем, адвокаты Пак Кын Хе потребовали от Конституционного суда дать дополнительно хотя бы несколько дней для более тщательного рассмотрения дела, а сама президент продолжает отрицать свою причастность к коррупции, называя соответствующие обвинения «нелепостью» и «колоссальной ложью». Впрочем, факт контактов между ней и Чхве все-таки доказан — в период с 18 апреля по 26 октября прошлого года Пак и Чхве провели примерно 570 телефонных разговоров с использованием мобильных телефонов, зарегистрированных на чужие имена.

Что в перспективе? С одной стороны, вероятность отрешения Пак от власти немного снизилась из-за отсутствия однозначных доказательств. Ажиотажное внимание народа тоже начинает спадать, потому что тяжело поддерживать интерес, когда нет новых улик. Более того, начали появляться и митинги сторонников Пак, которые также довольно многочисленны.

С другой стороны, ни одна из политических сил не пытается ассоциировать себя с Пак. Даже ее экс-соратники по партии «Сэнури» демонстративно переименовались в «Партию свободной Кореи», а также, по некоторым сведениям, пытались добиться, чтобы президент «по доброй воле» покинула ее ряды. Поэтому автор все-таки полагает, что импичмент состоится хотя бы потому, что рейтинг данного сериала начинает проседать.

Допустим, что Пак вернут во власть. А толку? Политический кризис от этого только затянется. Во-первых, она все равно будет «хромой уткой», не имеющей в аппарате власти сторонников или назначенцев, которые смогут проводить ее политическую линию. Во-вторых, оппозиция немедленно использует это в политической борьбе, хотя непонятно, насколько у нее получится снова вывести на улицы миллионные демонстрации. В-третьих, между выборами в ноябре и выборами в апреле не такая уж большая разница.

Оттого автор не удивится, если даже в случае неудачи импичмента, через некоторое время под давлением обстоятельств Пак Кын Хе все равно уйдет в досрочную отставку, сохранив формально привилегии экс-президента, но ожидая второй волны обвинений в случае, если ее преемником станет кто-то из представителей оппозиции с явным желанием добить врага.

Корея > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ > ru.journal-neo.org, 24 февраля 2017 > № 2091653 Константин Асмолов

К убийству старшего брата Ким Чен Ына в Малайзии

Константин Асмолов

13 февраля 2017 года в международном аэропорту Куала-Лумпура был убит 46-летний Ким Чон Нам, сын Ким Чен Ира от его первой (гражданской) жены — актрисы Сон Хе Рим, и единокровный старший брат северокорейского лидера Ким Чен Ына.

Покойный родился 10 мая 1971 года, учился в международной школе в Берне и университете Женевы. Неясно, рассматривали ли его в качестве наследника Ким Чен Ира, но в 2001 году Ким Чон Нама задержали в аэропорту Нарита, когда он пытался посетить Японию по поддельному паспорту Доминиканской Республики, и депортировали в КНР. После этого он не возвращался на родину, проживая в Макао и Сингапуре и будучи известен скорее как плейбой. Международные СМИ, однако, лепили из него то главного северокорейского диссидента (хотя критика КНДР с его стороны была очень редкой и очень осторожной), то главного хранителя «золота партии» в зарубежных банках (должен же кровавый режим иметь подобные сокровища, а если должен, то кому как не брату диктатора за ними присматривать), то тайного претендента на трон или фигуру, которую в этом качестве готов поддержать Китай (о чем, правда, китайские политики и ученые решительно не в курсе).

По данным местных СМИ, Ким Чон Нам собирался вылететь в Макао, отправляющемся в 10 часов утра 13 февраля, используя поддельный паспорт на имя некого Ким Чхоля, но примерно в 9 утра обратился за помощью в медпункт аэропорта с жалобами на сильные боли, после чего скончался по дороге в больницу Путраджаи. Так как личность покойного не сразу установили, какое-то время полиция подтверждала только то, что какому-то корейцу стало плохо.

По собственно покушению источники разнятся. Кабельный телеканал TV Chosun (связанный с небезызвестной с точки зрения «уткопускательства» газетой Чосон Ильбо), ссылаясь на неназванный правительственный источник, утверждает, что Ким Чон Нам был убит в аэропорту в результате нападения на него двух неизвестных женщин с отравленными иглами, которым удалось скрыться на такси, причем эта версия была широко озвучена еще до того, как смерть подтвердили местные. Associated Press со ссылкой на местную полицию сообщает, что Ким Чон Нам обратился за помощью из-за спрея, которым брызнули ему в лицо. По данным издания The Star, Ким Чон Наму плеснули в лицо жидкостью, после чего он почувствовал головную боль. Еще одна версия говорит о женщине, которая обхватила его сзади и набросила ему на голову пропитанный чем-то платок.

Малайская полиция задержала двух женщин и одного мужчину, подозреваемых в убийстве. 28-летняя гражданка Вьетнама Доан Тхи Хюонг, которую опознали по записям с камер наблюдения и яркой футболке с надписью LOL, была задержана утром 15 февраля при попытке вылететь в Ханой. На следующий день там же, в аэропорту, была задержана вторая подозреваемая, 25-летняя гражданка Индонезии, у которой был билет на самолёт до Сеула.

На допросе в полиции Доан показала, что, когда вместе с подругой отдыхала в Малайзии, с ней познакомились четверо мужчин, которые предложили ей подшутить над их знакомым — обрызгать его лицо из баллончика, а потом набросить на него носовой платок. Один из этих мужчин, по словам Доан, был похож на северокорейца, другой, гражданин Малайзии, был задержан в Куала-Лумпуре 16 февраля.

И хотя подобная история вызывает очень много вопросов, организатором убийства ожидаемо назначили Ким Чен Ына. В ходе встречи с депутатами Национального собрания 15 февраля глава Национальной службы разведки Ли Бён Хо сказал, что его служба узнала об инциденте в Малайзии спустя четыре часа после того, как он произошел, благо на протяжении пяти последних лет на Ким Чон Нама, который находился под защитой Китая, было несколько попыток покушений со стороны Пхеньяна. Ли Бён Хо подтвердил, что причиной смерти брата северокорейского лидера стал яд, для введения которого в организм использовалась либо игла, либо химический спрей.

На той же встрече Ли рассказал, что Ким Чон Нам никогда не обращался к Южной Корее с просьбой предоставить ему убежище, игнорировал подобные советы со стороны друзей, а в 2012 г. направил своему младшему брату письмо, в котором просил сохранить жизнь ему и членам его семьи: «Ким Чон Нам заверял пришедшего к власти в Северной Корее брата, что ни он, ни его дети не претендуют на власть и хотят лишь спокойной жизни за пределами КНДР».

В тот же день в Сеуле состоялось экстренное заседание Совета национальной безопасности при президенте под председательством исполняющего обязанности президента РК Хван Гё Ана. Его участники обсудили подробности и вопрос о возможном влиянии данного события на политическую ситуацию на Корейском полуострове. Хван Гё Ан заявил, что правительство относится к этому вопросу с большой серьёзностью, — если выяснится, что убийство совершено по инициативе северокорейских властей, то это будет очередным доказательством жестокости и античеловечности режима Ким Чен Ына. Хван Гё Ан дал указание совместно с международным сообществом продолжать усиление давления на Пхеньян с целью вынудить Ким Чен Ына изменить свою нынешнюю политику. Военных также призвали сохранять готовность к провокациям Севера.

Что же до оппозиции, то, как заявила лидер оппозиционной Демократической партии Тобуро Чху Ми Э, правительству РК не следует политизировать убийство Ким Чон Нама под предлогом опасности данного инцидента для национальной обороны: убийство повышает напряжённость в межкорейских отношениях, и властям нельзя преувеличивать или скрывать информацию.

И если Хван Гё Ан или Ли Бён Хо все-таки не заявили о северокорейском следе открыто, остальные эксперты РК и Запада сделали это, приведя массу причин, зачем Ким Чен Ыну потребовалось убивать брата кроме как в силу природной склонности к злодейству, которой глава «тиранического режима» не может не обладать. У одних убийство обусловлено нестабильностью власти Кима, который таким образом пытается запугать народ, показывая, что ради власти он готов убить даже брата; другие считают этот инцидент подтверждением незыблемости власти Кима, готового казнить за малейшую критику, или его жестокого и импульсивного характера. Вспомнили даже, что поелику покойный был старшим сыном Ким Чен Ира от первой жены, а Ким Чен Ын – от третьей, он мешал брату самим фактом существования.

В общем, когда 16 февраля Ким Чен Ын появился на публике и явно выглядел мрачным и усталым, южнокорейские писаки немедленно интерпретировали его плохое настроение не как огорчение в связи со смертью брата: «По выражению лица северокорейского лидера можно было понять, что он обеспокоен нестабильной политической ситуацией или испытывает угрызения совести: это связано с тем, что власть стремительно теряет уважение и доверие народа».

Автору же все-таки кажется, что при всей одиозности северокорейского режима он не будет совершать действий, вред от которых заведомо превышает возможную выгоду. В ситуации, когда после запуска нового типа ракеты средней дальности вопрос о том, что делать с КНДР, обсуждается на очень серьезном уровне, вплоть до разговоров о допустимости превентивных ударов, подтверждать образ безумного режима, глава которого готов убить собственного брата – точно «выстрелить себе в ногу», развеяв любые представления о своей договороспособности. Кроме того, Малайзия – полицейское государство, и вероятность потерять агента достаточно высока, а разоблаченный убийца, рассказывающий под камеру подробности покушения, – не только удар по репутации, но и повод снова включить КНДР в список стран-спонсоров терроризма, чего активно добиваются консерваторы что в РК, что в США.

Можно ли найти иные варианты заказчиков? Смелые заявления южнокорейских разведчиков и журналистов, описывающих ключевые детали покушения еще до того, как появились нужные подробности, при должной ангажированности или конспирологической жилке вполне можно интерпретировать как указание на причастность официального или неофициального Сеула, благо он точно оказывается выгодоприобретателем. Как бы не пошло следствие, обвинение в братоубийстве уже вброшено, и Север получил свою долю демонизации. Еще можно было бы вспомнить про недавнее объявление о создании в РК спецподразделения для ликвидации Ким Чен Ына, которое, вероятно, «решило потренироваться на братьях».

Помимо официального Сеула, может быть неофициальный – скажем, тоталитарная протестантская секта или тайное общество среди силовиков, члены которого решили поиграть в Ан Чжун Гына. Кстати, в таком вполне могут состоять перебежчики из КНДР, морально готовые в случае неудачи не просто пожертвовать собой, а выдать себя за убийц из Пхеньяна для того, чтобы задуманная провокация точно удалась.

Не исключаем пока и криминальные или бытовые версии. Однако если в ближайшее время не появится убойных улик в пользу того, что это не Пхеньян, причастность КНДР к смерти Ким Чон Нама станет таким формирующим элементом дискурса, что любые факты уложатся в его рамку. Нет следов яда – это был секретный яд, который их не оставляет. Следствие пришло к иным выводам – на него надавили или власти испугались международного скандала.

Так что ждем фактов.

КНДР. Малайзия > Армия, полиция > ru.journal-neo.org, 23 февраля 2017 > № 2091651 Константин Асмолов

Это сделали русские

Георгий Бовт о том, почему Америке выгодно считать Россию опасной

«Это сделали русские!» — новый мем американской политики. Утопив президентство Хиллари Клинтон, они избрали Дональда Трампа. И теперь ему грозят неприятности. Если верить американским СМИ, то непонятно, каким чудом он сможет усидеть в Белом доме четыре года. В атмосфере явственно повисло слово «Уотергейт». Ричарду Никсону на втором сроке президентства для этого потребовалось три месяца. Тогда один из сенаторов поставил роковой вопрос: «Надо выяснить, что знал президент и когда именно он об этом узнал». В отличие от 70-х, на сей раз все крутится в основном вокруг темы отношений Трампа с Россией. «Русский жупел», который, собственно, никуда и не задвигали после «холодной войны», снова востребован по максимуму.

Факт телефонных разговоров уволенного под улюлюканье прессы советника по национальной безопасности Майкла Флинна подается как акт национального предательства. Из архивной пыли вытащен «закон Логана» 1799 года, карающего за содействие иностранному государству, с которым у Америки есть «споры». Он никогда не применялся.

Теоретически у Трампа в ходе конгрессовского расследования, к которому уже идет дело, могут начать допытываться, уж не он ли отдал Флинну распоряжение. Скорее всего, так и было.

Однако если обратиться снова к временам Никсона, то еще перед началом его первого срока в январе 1969 года, за пару недель до инаугурации, не кто иной, как будущий «лучший советник по нацбезопасности всех времен и народов», но еще не назначенный Генри Киссинджер посетил посольство СССР в Вашингтоне для беседы с главой советской резидентуры. Прощупать почву для налаживания отношений. Тогда СССР и США были не просто «в состоянии спора», они опосредованно воевали друг с другом во Вьетнаме. Была ли в прессе истерика по поводу контактов Киссинджера? Он, правда, предварительно заручился согласием могущественного главы ФБР Эдгара Гувера. В чем явный аппаратный прокол Флинна, действовавшего в условиях невиданной враждебности транзита от одной администрации к другой.

Но костерят-то его не за это, а за сам факт контактов с русскими. ФБР уже расследовало в этот момент его прошлые связи с Москвой. Которые подаются как однозначно преступные. И никак иначе.

В 1983 году сенатор-демократ, «икона» либералов Эдвард Кеннеди обратился к генсеку Юрию Андропову (обращение, видимо, передали по каналам КГБ) с недвусмысленным предложением организовать в США пиар-кампанию в поддержку советской политики, включая организацию турне по США для советских генералов. Кеннеди не исключал своего выдвижения в 1984 году против Рейгана и фактически просил Москву вмешаться в избирательную кампанию с целью не допустить переизбрания «милитариста Рейгана». Разведке США было известно о планах Кеннеди, но дела против него не завели. Отношения США и СССР в 1983 году (особенно после того, как в сентябре был сбит пассажирский корейский «Боинг») были хуже некуда.

Скандал вокруг разговоров Флинна с послом Сергеем Кисляком раздут намеренно, притом посредством утечек секретной информации как из спецслужб, так и из минюста, которым тогда «рулили» люди Обамы.

Поводом для увольнения стало то, что Флинн соврал насчет своих разговоров вице-президенту Майклу Пенсу. А у Трампа к этому моменту появилась отличная, как он полагал, кандидатура на замену доставляющему столько скандальных хлопот Флинну в лице отставного вице-адмирала Роберта Гарварда. Однако тот неожиданно откажется «по семейным обстоятельствам». А на деле опасаясь вляпаться в организационный бардак внутри новой команды.

Почему же «русский жупел» столь удобен для американских разборок и теперь им вовсю размахивают против «выскочки», избравшегося как кандидат антиистеблишмента? Раньше этот жупел использовали разве что как пропагандистский фактор во внешней политике, в отношении которой политический класс был более-менее солидарен.

При желании можно ведь было бы раскрутить скандал не меньшей силы против Клинтон, которая согласовала важную сделку «Росатома» по приобретению в 2010 году компании Uranium One с активами в Казахстане и США. А ее муж, так совпало, получил несколько сотен тысяч долларов за выступление в Москве. Жертвовали в Фонд Клинтонов и другие фигуранты сделки. Долгие годы близким помощником Клинтон была Хума Абедин, чей папа, на минуточку, был не последним человеком в пропаганде исламистов, издавая откровенно «джихадистский» журнал. Связи Хиллари с Саудовской Аравией и пожертвования в их семейный фонд из стран Персидского залива — отдельная протяжная песня. Но Хиллари — «своя», так что по этим поводам «свободная и объективная пресса» особо не истерила. А Трамп — чужак и выскочка.

«Русский жупел» прост в употреблении как палка. Действует огромная идеологическая инерция со времен «холодной войны».

Сотни советологов, перековавшихся в «специалистов по России», должны отрабатывать свой хлеб. При том, что качество экспертизы резко упало (как и американистики в России). Проще отрабатывать хлеб, оперируя простыми и хлесткими тезисами, годными для коротких экспертных выступлений на условном CNN.

Там сложные умствования не проходят. А вот слоган про «Путин — убийца» — вполне. Понятный персонаж, яркий лидер. Значит — продается. Продается «агрессия на Украине», «оккупация Крыма» (разбираться в сложных перипетиях крымской постсоветской истории, включая результаты референдума, где люди поддержали присоединение к России, — недосуг).

Запроса на улучшение отношений с Москвой в американском политическом классе нет. Размахивать «русским жупелом» еще и дешево. Никаких последствий, кроме пропагандистских дивидендов. У нас даже общих «ножек Буша» не осталось.

Будь под нашими отношениями такой же 500-миллиардный торговый оборот, как у США с Китаем, присоединение Крыма проглотили бы почти молча.

Как молчат те же СМИ, что ужасаются «варварским бомбардировкам Алеппо», на тему агрессии Саудовской Аравии в Йемене (темы нарушений прав человека в Королевстве вообще нет). А тему «хакерских атак» закрыли бы, как закрыли аналогичный вопрос с китайцами, заключив соглашение о «ненападении в киберпространстве» на высшем уровне.

Россия в образе врага — более «достойный» фигурант, нежели какая-нибудь маленькая Северная Корея или закрытый Иран. Плюс историческая память, воспитанная сотнями фильмов, о медведях на улицах, русском пьянстве, милитаризме, угрюмости, тоталитаризме и пр. В общем, бери изданную несколько десятилетий назад книгу Hedrick Smith «The Russians» — и пиши по ней «темник» для новых поколений журналистов.

Или мы думаем, что только у нас орущие клоуны на телевизионных ток-шоу делают рейтинги? Это же всемирное явление. Обыватель деградирует, исчезают способности критически осмыслять и искать альтернативную информацию (популярность fake news — отсюда же), поэтому дебилизация «инфотейнмента» шагает по планете.

Информвещание должно быть простым и понятным даже дебилам. А чтобы они потребляли контент и давали рейтинг, их надо развлекать или пугать.

То «распятыми мальчиками», то «президентом-убийцей», то всемирным заговором Ротшильдов с Рокфеллерами, то ужасами про хакеров, хакнувших американскую демократию. А то, что из вскрытой переписки демократов обнаружились вещи весьма неприглядные, — дело десятое.

Что такое для Трампа «русский жупел»? У нас Трампа поняли как намеревающегося улучшить отношения с Россией. Он и сейчас вроде говорит о том же. Так даже Рейган говорил о мире. У нас просто не уловили, что новая администрация больше похожа именно на рейгановскую. «Дональд лучше Хиллари» всего лишь тем, что от нее понятно было, чего ожидать Москве (ничего хорошего), а он нес — вот и принес — сплошную неопределенность. Что на коротком отрезке даже лучше, чем иная определенность.

Для Трампа русский вопрос — это «средний палец» истеблишменту, от которого его ядерный электорат тошнит. Раз «они» против Путина, то я за.

За этим не было и нет никакой внятной программы улучшения отношений. А когда не знают, о чем говорить, обычно говорят о «совместной борьбе с терроризмом».

Электорат республиканцев и Трампа в особенности, по всем опросам, намного лучше относится к России и к Путину, чем Америка в среднем. Если две трети избирателей Клинтон верят, что русские хакнули выборы, то лишь 12% электората Трампа согласны, что Россия к этому причастна. Его электорат больше верит «Викиликс», чем ЦРУ. Если в 2014 году лишь 10% республиканцев относились к Путину положительно, сейчас — около 40%. Учитывая, что лишь 17% республиканцев благожелательно смотрят на Обаму, то «Путин — лучше Обамы». В любом случае, избирателям Трампа в большей степени вообще наплевать на то, что либеральные СМИ сделали главными темами внешнеполитической повестки.

На примере «русского жупела» в медийном пространстве Америки видна недостаточная адекватность истеблишмента запросам глубинки. И недаром уровень доверия к прессе сейчас в США на уровне 20%, хуже разве что у конгресса.

Против Трампа в ходе кампании работали до 90% ведущих СМИ. И продолжают. С точки зрения истеблишмента, он — клоун, некомпетентный и вспыльчивый. При нем в Белом доме воцарился хаос, помощники не координируют свои действия. Бардака и впрямь немало. Но если захотеть найти аналогичные примеры в окружении «интеллигентного Обамы» — найдутся. Все, что говорит Трамп, подвергается нещадному фактчекингу, в результате выясняется, что он «совсем заврался».

Его администрацию сравнивают с собакой, проникшей в автобус и не понимающей, куда он идет. Только теперь собака еще и сама за рулем.

Если посмотреть, что пишут про Трампа ведущие СМИ, то это полный провал, катастрофа, позор и некомпетентность. И либо импичмент неминуем, либо позорное отстранение по процедуре 25-й поправки к конституции. По ней инициировать отставку президента ввиду «неспособности выполнять обязанности» может — притом в любой момент! — вице-президент совместно с большинством членов кабинета или просто «ключевыми министрами». В случае возражений президента вопрос передается в конгресс, и уже он решает. Эта процедура куда короче (можно уложиться недели в две-три), чем сопряженный со сложными юридическими разбирательствами импичмент через конгрессовское расследование.

Первая большая пресс-конференция Трампа-президента на прошлой неделе подана почти всеми СМИ как позорный провал, фарс, цирк, торжество вранья и некомпетентности. Насчитали дюжину перевранных фактов. Но! Агентство Bloomberg отправилось в «красные штаты» (т.е. стойко голосующие за республиканцев). Мол, а что народ?

Оказалось, что незамысловатые реднеки в полном восторге. В отличие от впавших в ужас от происходящего университетской публики, звезд Голливуда и Кремниевой долины, активистов всяческих меньшинств, проповедников толерантности и защитников «бедных иммигрантов». Президент выполняет свои обещания, чего от ставленников зажравшегося истеблишмента не могли дождаться десятилетиями. Дает отпор «продажной прессе». Круто! «Поддерживаем на все 100!»

Представим себе, условно (очень), Жириновского, получившего кучу денег на избирательную кампанию и полную свободу ее проведения на условиях «No Churov!». На фоне СМИ состояния эдак середины 90-х, когда их еще не сгубили «споры хозяйствующих субъектов». Ну вот это примерно будет то же самое.

«Русский жупел» наряду с обвинениями в некомпетентности может привести к тому, что Трампа свергнут. Отстранением от должности занимается политический класс, а не «реднеки-обыватели».

Однако манипуляторы массовым сознанием, исходя из упрощенной картины мира и (само)уверенные, что только им ведомо, как надо управлять всем, только они знают, что такое хорошо, а что плохо, кто «наш сукин сын», кто «верный союзник», а кто «государство-изгой», — сами же становятся жертвами своих манипуляций. Что ведет к деградации политического лидерства вне зависимости от Трампа. Это Обама что ли был образцом что «имперского президентства» (по определению Артура Шлезингера), что «просвещенного либерализма»?

Во времена Никсона и Киссинджера в отсутствие лишнего информационного шума и инфотейнмента Америке удалось договориться не только с Москвой, но и с не менее «страшным» тогда Пекином. Жаль, у нас тогда в головах кремлевских старцев (уж главный идеолог Суслов точно не был Дэн Сяопином) правили свои тараканы. С тех пор они эволюционировали. Но не перевелись. Так что на их американский «русский жупел» у нас всегда найдется свой. Ничем не хуже. И этим двум жупелам никогда не сойтись.

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика. СМИ, ИТ. Армия, полиция > gazeta.ru, 19 февраля 2017 > № 2077490 Георгий Бовт

2016 – победа консервативного реализма

Россия выиграла сражение, потому что решила его выиграть

Сергей Караганов — ученый-международник, почетный председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике, председатель редакционного совета журнала "Россия в глобальной политике". Декан Факультета мировой политики и экономики НИУ ВШЭ.

Резюме Российскую внешнюю политику направляют консервативные реалисты, противодействуя реакционерам, тянущим назад в двухполярную конфронтацию, и либеральным радикалам, которые хотели обогнать историю и навязать народам казавшиеся прогрессивными (и им выгодные) порядки.

Зимой 2014 г., за два месяца до событий в Крыму, когда было уже ясно, что нараставшее шесть лет противостояние с Западом неизбежно обострится, я в очередной раз перечитал «Войну и мир». Поразила фраза, которую раньше пропускал: «Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть». Тогда понял, что Россия решится и выиграет. Три с лишним года спустя перелом произошел. Опасностей много, все еще слаба экономическая база, слишком медленно разворачиваются реформы, борьба с коррупцией, смена элит. Но во внешней политике Россия выстояла и пока побеждает практически по всем направлениям, качественно укрепляя международные позиции. Помогли воля, объединение большинства народа и элиты, способность к стратегическому предвидению и умелая дипломатия.

Повезло. У партнеров, решивших, «наказав» Россию, повернуть вспять свое отступление, поехала почва под ногами. Но везет обычно сильным и умным. И консервативным реалистам, которые и направляют российскую политику, успешно противодействующую реакционерам, тянущим назад в двухполярную конфронтацию, и либеральным радикалам, которые хотели обогнать историю и навязать народам казавшиеся прогрессивными (и им выгодные) порядки. И геополитически, и идеологически Россия встала "на правильную сторону истории".

Конец двух эпох

2016 год завершил сразу две эпохи – двухблоковую холодную войну, которую пытались пока без успеха возродить, и «однополярный момент» – гегемонию Запада – после нее. Если считалось, что холодную войну проиграла Россия (русские так не думали, они считали, что сами свергли коммунизм, да никогда и не признают поражения), то «однополярный мир» в 2000-е гг. проиграл Запад, который попытался расширить сферу влияния и контроля и не справился. Последние 7–8 лет он стремился взять реванш, в первую очередь нанеся поражение моральному лидеру поднявшихся «новых» – России. Но снова не преуспел.

Многие из изменений объективны – подъем Азии, Китая и других «новых» в условиях, когда «старые» уже не могли из-за ядерного фактора остановить силой этот процесс. Во многом объективен и долговременный, и почти всеобъемлющий кризис Евросоюза. Человечество на новой и глобальной основе возвращается к миру национальных государств.

Россия выигрывает от этих изменений. Но во многом их и катализировала. Не хочется сглазить, однако 2016-й был не только годом мирового перелома, но и годом внешнеполитических побед России.

Появляются условия для формирования более справедливого и сбалансированного мирового порядка. Во многом ситуация схожа с 1812–1814 гг., когда стойкость русских, сила их оружия, дальновидность и великодушие Александра I стали одним из ключевых факторов создания в 1815 г. на Венском конгрессе «концерта наций» – международной системы, почти на столетие обеспечившей относительный мир и возможности для развития большинства европейских государств.

Ситуация снова стала благоприятствовать России. Стабилизировались на приемлемом уровне нефтяные цены. Отступают одна за другой силы, сделавшие ставку на ее поражение, открыто заявлявшие о стремлении «разорвать» ее экономику, «сменить режим» или заставить изменить политику санкциями, «изоляцией» или «стратегическим терпением». В Соединенных Штатах потерпела поражение глобалистская идеологизированная элита, стремившаяся к реваншистскому восстановлению короткой американской гегемонии, которую она сама и разрушила безумной и некомпетентной политикой «распространения демократии». Она привела к политическим поражениям в Афганистане, Ираке, Ливии, дестабилизации всего Большого Ближнего Востока, обрушению морально-психологических позиций США. В одной за другой европейских странах проигрывают европейские ответвления этой элиты, забывшие ради химеры глобальной победы «демократизма» и «новых европейских ценностей» собственные страны и интересы большинства их граждан. Эти элиты допустили то, что появился риск краха одного из лучших политических изобретений человечества – Европейского союза. Свой провал они отчаянно пытались остановить чуть ли не последней «скрепой» – единой политикой санкций. Но долго удержать ее не удастся. А общества, видимо, побеспокоятся о смене этих элит – пока на право-консервативные, а в дальнейшем, возможно, и на левые, но также относительно патриотические.

Российские победы во многом – результат сознательных усилий. Во второй половине 2000-х гг. грузинский конфликт и решение открыть дорогу Украине и Грузии для членства в НАТО, нарастающая дестабилизация Ближнего Востока, попытка Запада укрепить свои пошатнувшиеся позиции опасно повысили вероятности новой масштабной войны. Одновременно выяснилось, что шанс «договориться по-хорошему» для России недостижим, была начата эффективная военная реформа. Когда пришло время для прямого политического противодействия, мало у кого из партнеров появилось желание повышать ставки. К 2016 г. стало очевидно, что экспансии западных союзов на территории, жизненно важные для безопасности России, положен конец. Злонамеренно или бездумно брошенной в котел конфронтации Украине отказывают уже и в большинстве символических знаков «европейского выбора».

Почти двадцать пять лет наша страна балансировала на грани «Веймарского синдрома», чувства уязвленности и несправедливости, вызванного политикой Запада. В отличие от Германии 1930-х гг., в него не свалилась, зато напряглась, дала политический бой, выстояла и становится победителем. Многообещающая метаморфоза случилась и с другой частью сознания российской правящей элиты и большинства населения. На протяжении последних 300 лет геостратегически и культурно они ощущали себя и свою страну периферией Европы. С 2011–2012 гг. резко активизировался поворот России к растущим экономическим и политическим рынкам Азии. На него наложилось обострение политического и идейного противостояния с постмодернистской Европой, во многом по сути забывшей свои ценностные корни, к которым стремилась и Россия. Пришло, наконец, понимание того, что ЕС вошел в длительный и пока безысходный всеобъемлющий кризис. Увидев все это, Россия ментально превратилась из провинции Европы в центр поднимающейся Евразии, в консервативную, но устремленную в будущее атлантико-тихоокеанскую державу, в глобального игрока, но, надеюсь, без глобальных обязательств.

Поворот на Восток

Относительный консерватизм российской внешней политики не помешал Москве начать запоздавший, но решительный поворот на Восток. Четыре века Россия смотрела на свои азиатские владения как на бремя, которое нужно защищать и развивать, или как на тыл в противостоянии с Западом. Теперь Сибирь становится двигателем развития, а Азия – наиболее перспективным направлением внешней политики. Продолжает увеличиваться доля азиатских стран во внешней торговле. Можно с уверенностью предвидеть, что лет через пять будет достигнут искомый баланс, уменьшающий чрезмерную зависимость от европейского рынка, не только политически, как показали санкции, но и экономически невыгодную. За ресурсы Россия получала относительно дорогие европейские товары вместо азиатских, часто гораздо более эффективных по соотношению цена-качество.

На прошедшем в 2016 г. саммите Россия–АСЕАН была заложена основа для резкого расширения торговли с этой группой быстрорастущих стран. Увеличивается товарооборот с Индией. Достигнута договоренность о строительстве газопровода в эту страну. Наконец, активизировался проект прямого железнодорожного сообщения через Азербайджан в Иран, к Индии и Персидскому заливу.

Начались переговоры между Комиссией Евразийского экономического союза и Китаем о конкретизации «сопряжения» Шелкового пути и ЕАЭС, по формированию между ЕАЭС и Китаем непреференциальной зоны свободной торговли (ЗСТ). Соглашение о ЗСТ подписано с Вьетнамом. Желание создать такие зоны с ЕАЭС выразили еще почти 40 государств.

Существенным успехом 2016 г. стала серия договоренностей между Японией и Россией об экономическом сотрудничестве на Дальнем Востоке и Курильских островах. Соглашения выгодны двум странам не только экономически, но и геополитически. Япония де-факто вышла из и так уже трещавшего по швам западного фронта противостояния с Россией. Сотрудничество обеих стран – еще один элемент, предотвращающий угрозу доминирования Китая, опасного и для него, так как неизбежно вело бы к стремлению выстроить баланс против Поднебесной. Тесное дружеское взаимодействие России с КНР вкупе с развитием ее сотрудничества со странами-соседями создает условия для конструктивного и выгодного погружения в сеть институтов и отношений.

В 2016 г. идея движения к континентальному партнерству Большой Евразии – пространства развития, сотрудничества, безопасности от Токио (или Шанхая) до Лиссабона обрела официальный статус. Она заявлена президентом России, а позже подтверждена как официальная цель лидерами России и КНР.

Перелом тренда

Особенно удачной – пока – оказалась сирийская операция. Все ее цели достигаются. Предотвращен казавшийся почти неминуемым захват террористическими группировками разного толка контроля над всей страной и ее береговой линией, который превратил бы Сирию в Чечню образца 1990-х гг. в квадрате. Перебито немало террористов, особенно выходцев из стран бывшего СССР. Остановлена череда «смен режимов», проводившихся Западом в последние два десятилетия, и навязано возвращение к уважению обычных норм международного права и общежития, которые Западом систематически нарушались. Смещено внимание с безысходной на ближайшие годы ситуации вокруг Украины. Созданы условия для конструктивного взаимодействия с США.

Продемонстрированы новые возможности российских вооруженных сил. Укрепляется такая их важнейшая функция, как сдерживание, в том числе стратегическое, потенциальных противников. Особенно эффективными с этой точки зрения были пуски высокоточных крылатых ракет с кораблей «река-море» из Каспия, новых типов ракет воздушного базирования.

Попутно после провалившихся попыток запустить мирный процесс с западными странами он начался с участием важнейших региональных держав –

Ирана и Турции. До того удалось урегулировать кризис в отношениях с Анкарой. Турецкое руководство извинилось за сбитый российский самолет. А Россия еще раз доказала, что она – серьезная страна, и это особенно выигрышно на фоне метаний Соединенных Штатов, уступок и заламывания рук европейцами. Хотя любой успех в столь нестабильной обстановке с большим количеством игроков неустойчив. Пока удалось избежать безнадежного и глубокого втягивания в конфликт, о чем открыто мечтали недоброжелатели.

Насколько я понимаю, сохранение Башара Асада у власти навечно в перечень задач российской политики не входит. Вне зависимости от того, как закончится сирийская гражданская война, а она может длиться бесконечно, победив вместе с силами законного правительства в Алеппо, Россия утвердила за собой статус ключевой региональной для Ближнего Востока и глобальной державы. Восстановлен и мировой баланс, нарушение которого после временного ухода СССР с мировой арены превратило НАТО, раньше оборонительный союз, в агрессора в Югославии, Ираке, Ливии. При всех опасностях мир становится устойчивее.

А Россия, остановив ведущую к большой войне неовеймарскую экспансию западных союзов, практику «смены режимов», восстанавливает свою традиционную и важную для всего мира роль одного из главных, если не основного, поставщика безопасности. Но самое важное, что началось в 2014-м и произошло к 2016 г. – изменение психологического состояния общества и элиты.

Наиболее острым направлением атаки или контратаки Запада была и частично остается сфера информации и идеологии. В области СМИ он до сих пор удерживает ключевые позиции, в идейной сфере, как считалось, его позиции незыблемы: образ жизни относительно свободных и, главное, богатых западных обществ считался весьма привлекательным. С 2013 г. пропаганда против России стала тотальной: хороших или просто корректных новостей о ней практически не транслировалось. Неправды было столько, что вся западная информационная кампания стала казаться лживой. А когда под конец скверно проигрывавшая администрация Обамы стала обвинять Россию чуть ли не в подрыве государственного строя Соединенных Штатов, это вызвало уже очевидную неловкость даже у союзников.

Пропагандистские силы были, очевидно, неравны, но и здесь наметился перелом. Россия начала наверстывать и в информационной сфере, несмотря на подавляющее численное преимущество СМИ оппонентов. Главную роль в переломе сыграла твердая и спокойная политика. Российские лидеры в отличие от западных коллег до ругани и личных оскорблений не опускались. Россия предложила жизнеспособные и привлекательные для большинства народов и стран принципы: защита национального суверенитета, свобода культурного и политического выбора, укоренившиеся в многотысячелетней истории человечества нормальные, а не постмодернистские ценности общественной и личной жизни.

У России с этим набором ценностей и с готовностью их защищать появилась немалая привлекательность – «мягкая сила». Помогла мощная консервативная реакция против постмодернизма, ультралиберализма и глобализации на самом Западе и во всем мире. Оторвавшиеся от обществ западные элиты называли эту реакцию популизмом, иногда даже, уже совсем несуразно, фашизмом. Но волну не остановили, а, похоже, даже стимулировали. Повсеместно растет государственный национализм. Постмодернистские западные ценности отвергнуты и в поднимающейся Азии. Россия встала, в отличие от СССР, на «правильную сторону истории».

Запад из наступления перешел в оборону. Кампания о всемогущих «российских хакерах» показала его внутреннюю, ранее скрывавшуюся, слабость. Одна за другой и в США, и особенно в Европе принимаются программы уже не пропаганды, а контрпропаганды. Цель – не расшатать сплотившуюся под давлением Россию, население которой под шквалом почти стопроцентно недобросовестной пропаганды выработало иммунитет к ней, и даже не нанести ущерб российским международным позициям, а защитить собственные рушащиеся институты и ценности, все шире ставящиеся под вопрос.

Что делать дальше

Мы живем и будем жить в трудном, высококонкурентном, опасном и все менее предсказуемом мире. Принципиально важен запуск экономического роста и развития, чтобы не отстать от начавшейся технологической революции. Экономическая слабость провоцирует внешнее давление. Собственно во внешнеполитической сфере стратегический курс на ближайшие годы достаточно очевиден, во всяком случае, для меня и в той мере, в какой возможно планирование в мире головокружительных перемен.

Необходимо продолжение модернизации вооруженных сил, но с сокращением расходов на нее, о чем, собственно, уже заявил Владимир Путин. Достигнутые успехи, уверен, послали внятный сигнал всем, что Россия не только готова, но и способна жестко защищать свои интересы. Требует качественного развития и укрепления экономическая дипломатия. Пошел процесс делиберализации и политизации мировой экономики. Конкуренты постоянно обвиняют Россию в массированном применении экономического оружия. К сожалению, в значительной степени облыжно. У нас еще нет адекватной геоэкономической стратегии, увязанной с внешней политикой и внутренней экономической ситуацией. Российская политика помощи другим странам вызывает оторопь своей устарелостью и неэффективностью.

Слабость или отсутствие внешнеэкономической стратегии в прошлом привели к более чем десятилетнему опозданию «поворота на Восток», к провалу украинской политики, где у нас были значительные экономические возможности по принуждению или вовлечению в сотрудничество. Нет и органа, ответственного за выработку и проведение геоэкономической стратегии. Та, что есть, зачастую зиждется на идеологии из прошлого, от которой отказываются партнеры и конкуренты.

Есть опасность увлечься или слишком глубоко влезть в бездонное и бескрайнее болото ближневосточных конфликтов. Решительный выигрыш здесь невозможен, проигрыш в случае втягивания – почти неизбежен, тем более что силы и люди, еще недавно открыто надеявшиеся и старавшиеся устроить там «новый Афганистан», никуда не делись.

О конструктивной повестке. На заложенном фундаменте надо продолжать с ускорением активизировать поворот на Восток. Теперь уже и с Японией, вовлекая Южную Корею, страны АСЕАН. Остро необходим специальный комплекс мер по развитию наших все еще слабых экономических отношений с Индией, Ираном. И, разумеется, необходимо беречь и развивать крупнейшее достижение последних лет – де-факто стратегический союз с Китаем, особенно учитывая неизбежность попыток «растащить» нас, которые будет предпринимать новая американская администрация.

Если мы еще не готовы, в первую очередь из-за недостаточного институционального и экспертного потенциала, примкнуть к многосторонним торговым переговорам в Евразии в рамках Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП), ведомого Китаем и АСЕАН, этот потенциал надо наращивать. Но одновременно давно пора резко активизировать работу по развитию и институционализации Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Она – потенциально центральный институт формирующегося геоэкономического и геополитического партнерства Большой Евразии – одной из двух несущих основ будущего мира.

Другой будет общность, которая складывается вокруг Соединенных Штатов. Конкуренция с ними не уйдет. Может быть и острой. Но приход новой администрации, которая хочет сконцентрироваться на подъеме самой Америки, создает окно возможностей для нормализации отношений, выстраивания их на основе интересов и балансов. Тем более что Россия на гребне успехов обладает позицией силы, позволяющей торговаться с выгодой.

Очевидно, что России и США было бы полезно объединить усилия, чтобы сломать хребет ближневосточному исламскому терроризму. Корни кризиса глубоки, и лишь историческое развитие может его разрешить. Но если ИГИЛ (запрещено в России) и ему подобных не сломить, не показать, что победить они не могут, Ближний Восток и мир обречены на новые волны экстремистского идеологического терроризма. Рациональной была бы ведомая двумя странами политика поддержки существующих государств и режимов. Любое ослабление государственности, особенно в столь уязвимом регионе – доказанное зло.

Стоит попытаться договориться с американцами и о прекращении ремилитаризации Европы, которая и так становится все более хрупкой из-за углубляющегося кризиса Евросоюза, а он может привести к относительной дестабилизации субконтинента. «Стабильная конфронтация» по типу прошлой холодной войны, о которой мечтали многие в США и в Европе, когда развязывали кризис, в нынешних европейских обстоятельствах стабильной быть не может.

Пора снимать остроту военно-стратегического противостояния. Не через контрпродуктивные или устаревшие разоруженческие переговоры по типу тех, которые велись в годы поздней холодной войны или «перезагрузки».

Стоит, наверное, оставить позади бессмысленные, если не реакционные мечтания о ядерном разоружении, понять, что ядерное сдерживание, несмотря на все его опасности, спасло мир от катастрофы в прошлом и спасает сейчас в эпоху быстрых и опасных изменений, появления новых вызовов, в частности киберугроз. Если преодоление ядерного сдерживания невозможно, а то и самоубийственно, лучше нацелиться на консервативную и рациональную его оптимизацию через широкий постоянный диалог всех ядерных держав под предводительством России и США. Даже не доверяя друг другу, можно договариваться о совместных правилах и сотрудничестве, направленных на предотвращение катастрофы.

Став полноценной, нацеленной в будущее тихоокеанско-атлантической державой, усилив таким образом свои стратегические позиции, России стоит задуматься и о «ремонте» на основе нового баланса отношений с Европой, испорченных жадностью и бездумием части соседей. Большие договоренности с ЕС предвидеть трудно. Брюссель в растущей степени недееспособен. Но разговоры вести стоит – для облегчения создания нового партнерства Большой Евразии, которое должно включать и Европу. Целесообразно без промедления начать развивать отношения с ведущими странами, способствуя дальнейшей изоляции или самоизоляции государств, которые придерживаются антироссийского курса. Важное направление – создание многосторонних консорциумов с участием российских, европейских, азиатских компаний, в том числе для проектов в Сибири и на Дальнем Востоке. Полезно и участие российских компаний в множащихся китайских проектах в Европе.

Не стоит реанимировать провалившиеся переговорные форматы, к которым тянут партнеры в том числе чтобы не дать вырваться из считающегося им выгодным тупика. Политический диалог Россия–НАТО – ошибка, граничащая с умиротворением и легитимацией агрессора. Его стоит спустить на военный уровень – на предотвращение инцидентов. ОБСЕ – на координацию борьбы с терроризмом, киберугрозами, незаконной миграцией, защиты внешних границ, предотвращение и урегулирование кризисов – украинского и весьма похоже – будущих, внутриевропейских. Цель политики на европейском направлении – развитие важных для России культурно-цивилизационных, человеческих, экономических связей, вовлечение западных соседей в пространство сотрудничества развития и безопасности Большой Евразии.

Украинская ситуация пока безысходна. Продолжая настаивать на выполнении Минских договоренностей, строя обходные транспортные магистрали, стоит сделать ставку на опережающее предоставление высокой степени автономии Донбассу в границах Украины, через шаг – вести дело к формированию нейтральной, независимой, дружественной России Украины или украин, если Киев не сможет удержать контроль над всей территорией нынешней страны. Единственный способ выживания соседнего государства – его превращение из субъекта соперничества в мост и буфер.

Но нужен и орган глобального управления для абсолютно нового мира. Совет Безопасности ООН незаменим. Однако он несет в себе инерцию ушедших времен. Другие институты пока только слабеют. Рано или поздно – лучше раньше – другого, похоже, не дано – мир вернется к концепции «концерта наций». Сначала, если и когда получится – «большая тройка» Россия–Китай–США. Затем к ней должны примкнуть Индия, Япония, возможно, Бразилия и какие-то из ведущих европейских стран.

Возвращаюсь к исторической параллели из начала статьи. Кризисы и даже вражда неизбежны. Но похоже, что проигранные Аустерлиц, (дважды) Смоленск, с огромным трудом выигранные Бородино, Сталинград и Курск позади. Если так, то лучше не идти на Париж, как в 1814-м, или на Берлин, как в 1945-м. А прямо в Вену 1815 года, заканчивая миром и новым консервативным, но устремленным в будущее «концертом наций», строя структуру управления для нового мира. Без такого «возвращения к истокам» хаос будет только нарастать.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 31 января 2017 > № 2067889 Сергей Караганов

«Тайваньская премьера» Трампа – предпосылки и последствия

«Новая политика» в отношении КНР может раздуть угли регионального конфликта

Евгений Мищин – специалист по Азиатско-Тихоокеанскому региону.

Резюме Неуклюжие маневры Трампа, если только он и правда не собирается признавать Тайбэй вместо Пекина, могут самым негативным образом сказаться на политической ситуации на острове, перечеркнуть процесс примирения двух берегов Тайваньского пролива.

Еще не вступив в должность, избранный президент Соединенных Штатов Дональд Трамп сделал заявления, растревожившие международную общественность. В частности, на передний план мировой политики на несколько декабрьских дней вдруг вышел небольшой остров Тайвань, который нечасто попадает в ленты новостей. Однако благодаря телефонному разговору Трампа с тайваньским лидером Цай Инвэнь миру напомнили, что у Тайваня есть, оказывается, президент и что это не совсем Китай. Более того, в эфире телеканала Fox избранный президент США пригрозил отказаться от политики «одного Китая», если Пекин не проявит гибкости в торговых вопросах. Чтобы оценить высказывания Трампа и их потенциальные последствия, необходимо устроить небольшой экскурс в историю.

От Гоминьдана до «подсолнухов»

Многие ошибочно полагают, что Тайвань – это еще одно непризнанное (или частично признанное) мировым сообществом государство, однако это не так. Остров никогда не объявлял независимости. Тайваньцы считают себя преемниками основанной в 1911 г. Китайской Республики, в состав которой входила большая часть материкового Китая. С 1895 по 1945 гг. Тайвань входил в состав Японской империи. Капитуляция Японии, казалось бы, устранила препятствия для воссоединения страны, однако все оказалось не так просто. В 1949 г. после победы коммунистов в гражданской войне сторонники партии Гоминьдан во главе с генералиссимусом Чан Кайши бежали на Тайвань (всего около 2 млн человек).

Естественно, китайские коммунисты считали возвращение острова делом чести, чаша весов в военном противостоянии постепенно склонялась в их пользу, однако вмешались американцы. В декабре 1954 г. был подписан и в марте 1955 г. вступил в силу американо-тайваньский Договор о взаимной обороне (Sino-American Mutual Defense Treaty), в соответствии с которым стороны обязались «сохранять и развивать индивидуальную и коллективную способность противостоять вооруженному нападению и подрывным коммунистическим действиям». Тайвань предоставил американцам право использовать в этих целях свою территорию, воздушное и морское пространство.

В январе 1955 г. Конгресс США принял так называемую «формозскую резолюцию», которая содержала обязательство защищать «территорию Китайской Республики» в случае вторжения войск КНР. Пекину подобную пилюлю пришлось проглотить, однако с потерей Тайваня он не смирился и в 1958 г. предпринял еще одну попытку вернуть остров военным путем. Американцы вновь вмешались, правда, не напрямую, а предоставив острову некоторые виды вооружений. В течение почти 20 лет значительное большинство государств считали Китайскую Республику, существовавшую на Тайване, единственным легитимным представителем китайского народа. Тайвань, в частности, заседал в ООН и обладал правом вето в Совете Безопасности. Однако в начале 1970-х гг. начался постепенный, весьма болезненный для руководства острова процесс нормализации отношений между Вашингтоном и Пекином. Американцы уже не могли игнорировать растущий вес материкового Китая. 1 января 1979 г. США признали КНР, однако от поддержки Тайваня не отказались, хотя и приняли к сведению в Шанхайском коммюнике 1972 г. с Пекином «стремление всех китайцев к единому и неразделенному Китаю».

В апреле 1979 г. президент Джимми Картер взамен потерявшего смысл Договора о взаимной обороне подписал во многом перекликающийся с ним Акт об отношениях с Тайванем (Taiwan Relations Act). В этом документе речь идет уже не о Китайской Республике, а о «управляющих властях Тайваня». В соответствии с ним были сформированы фактические посольства двух стран в Тайбэе и Вашингтоне, Соединенные Штаты взяли на себя обязательство предоставить Тайваню в необходимых количествах средства для поддержания «самодостаточной обороны». Любые попытки определить будущее Тайваня иными, кроме мирных, средствами, включая бойкоты и эмбарго, станут предметом «крайней озабоченности» для США.

В 1982 г. Рональд Рейган согласился поддержать сформулированные тайваньцами «шесть гарантий», которые предусматривали, что американцы не прекратят поставки вооружений и не будут консультироваться об этом с КНР; не изменят положений Акта об отношениях с Тайванем; не будут посредничать между Пекином и Тайбэем; не изменят позиции о том, что вопрос о суверенитете Тайваня может быть решен самими китайцами мирными средствами; не станут побуждать Тайвань к переговорам с КНР и, наконец, самое важное – формально не признают суверенитет КНР над Тайванем.

Было бы ошибкой полагать, что остров и материк не имеют никаких отношений. Долгое время Тайвань принципиально не общался с Китайской Народной Республикой. В частности, в 1979 г., после того как Тайвань потерял признание международного сообщества в качестве «правильного Китая», Чан Кайши отверг предложение Дэн Сяопина установить прямое почтовое и авиационное сообщение между двумя берегами Тайваньского пролива, а также развивать торговые связи. Однако в 1986 г. Тайваню пришлось вступить в диалог с материком для решения вопроса о возврате угнанного в Гуанчжоу грузового самолета и его экипажа. После этого возглавлявший остров в то время сын Чан Кайши Цзян Цзинго пошел навстречу многочисленным просьбам жителей острова и разрешил общение членов семей, разделенных гражданской войной. Такая ситуация создала предпосылки для появления в 1990 г. на Тайване неправительственного Фонда обменов через Тайваньский пролив, курируемого правительственным Советом по делам материкового Китая. КНР ответила симметрично, и после нескольких раундов встреч было сформулировано рубежное, с точки зрения Пекина, представление о том, что существует только один Китай, и каждый из берегов пролива волен интерпретировать это так, как ему захочется. Данное понимание закрепилось под названием «Консенсус 1992 года». Однако после избрания в 1996 г. первого демократически избранного лидера острова Ли Дэнхуэя (формально он находился у власти с 1988 г. после смерти Цзян Цзинго) и особенно первого президента от оппозиционной Демократической Прогрессивной партии (ДПП) Чэн Шуйбяня, продвигавшего тезис о независимости Тайваня, контакты (прежде всего политические) между Пекином и Тайбэем практически прекратились.

Ренессанс пришелся на период нахождения у власти в 2008–2016 гг. следующего президента от партии Гоминьдан – Ма Инцзю, который вместо независимости начал продвигать тезис о «тайваньской идентичности». «Консенсус 1992 года» вновь стал краеугольным камнем отношений. Тайваньский Фонд обменов через Тайваньский пролив и его аналог в КНР, Ассоциация по развитию связей между сторонами Тайваньского пролива, де-факто выполняли роль посольств. Последовали договоренности о допуске китайских туристов на остров, взаимных инвестициях, торговле, интенсифицировались политические контакты, повышался их уровень. В 2010 г. между Тайванем и КНР подписано Рамочное соглашение об экономическом сотрудничестве, взаимная торговля достигла почти 200 млрд долларов США.

Однако столь быстрое сближение с Пекином вызвало неприятие значительной части тайваньского общества, опасавшейся, что Китай экономическими рычагами хочет вернуть себе мятежный остров. Накануне подписания Рамочного соглашения возникло весьма активное гражданское движение, поддерживаемое оппозиционной ДПП, в пользу проведения референдума о целесообразности заключения каких-либо торгово-экономических договоренностей с КНР. Опросы общественного мнения указывали на то, что чаша весов склонилась бы не в пользу Гоминьдана и Ма Инцзю не дал провести плебисцит. По острову прокатились протесты, в парламенте развернулись настоящие бои, однако сторонники действующей власти выстояли. Весной 2014 г., когда на голосование было поставлено соглашение с КНР о торговле услугами, в парламент ворвались участники студенческого «движения подсолнухов» и их сторонники. Они не покидали здание до тех пор, пока рассмотрение соответствующего законопроекта не было отменено.

С тех пор популярность действующей администрации острова стала неуклонно снижаться. Действия «подсолнухов» получили позитивный резонанс и поддержку в тайваньском обществе, президента Ма Инцзю стали обвинять чуть ли не в работе на Пекин. В КНР серьезно занервничали. В ноябре 2015 г. состоялась историческая встреча председателя КНР Си Цзиньпина и Ма Инцзю, призванная, по мнению наблюдателей, повлиять на результат президентских выборов на Тайване в январе 2016 года. Однако этот шаг Пекина возымел обратный эффект, и к власти на острове при поддержке почти 60% избирателей пришла лидер оппозиционной ДПП Цай Инвэнь, которая еще на предвыборном этапе высказывалась против пресловутого «консенсуса 1992 года».

Эквилибристика на «красной линии»

В Пекине приход к власти политика, поддерживавшего «подсолнухов» и выступавшего против торговых соглашений с материком, расценили как прелюдию к независимости острова. Такой сценарий – «красная линия» для КНР, перейти которую Пекин не позволит ни при каких обстоятельствах. И чтобы было понятнее, китайские власти предприняли ряд рестриктивных шагов, демонстрирующих острову, что ругаться с «большой землей» совсем не следует. Прежде всего очень быстро, почти на треть, сократилось число прибывающих с материка туристов, которых к моменту начала межкитайских «разборок» ежегодно приезжало около трех миллионов. Казалось бы, заменить их не составит труда. Но не тут-то было: континентальные китайцы в среднем проводят на Тайване 10 дней и ездят по самым разным его уголкам, где туристу, не владеющему китайским и не интересующемуся китайской историей и культурой, делать практически нечего. Как следствие начали разоряться мелкие гостиницы, особенно на юге и востоке острова, и транспортные компании, перевозившие в основном соседей через Тайваньский пролив. Осенью Тайбэй сотрясли массовые акции протеста занятых в этих сферах тайваньцев, рейтинг поддержки президента Цай Инвэнь упал с 60% до 40%. Кроме того, Пекин стал закупать меньше тайваньских сельхозпродуктов, что на острове также быстро прочувствовали.

Может возникнуть вопрос, а чего, собственно, хотят сейчас китайские власти от Тайваня? Вроде бы ультиматумов о воссоединении Пекин в последние годы не выдвигал, да и понятно, что тайваньское общество на схемы, подобные гонконгской (одна страна – две системы), добровольно не пойдет. Пока власти КНР лишь настаивают на формальном подтверждении Цай Инвэнь приверженности «консенсусу 1992 года». С точки зрения Пекина, главное, что из него вытекало – невозможность существования Тайваня как независимого государства, а то, что остров при этом продолжал претендовать на легитимность исключительно Китайской Республики (не путать с Китайской Народной Республикой), пекинские власти сильно не задевало.

Цай Инвэнь при любом удобном случае заявляет, что не приемлет требований КНР, в лучшем случае она готова ссылаться на «консенсус» как на исторический факт. При этом она обещает действовать в соответствии с волей тайваньских избирателей и на основе «Конституции Китайской Республики». Ситуация складывается весьма запутанная – ни независимости, ни «консенсуса». Молодые же тайваньцы зачастую воспринимают существование Китайской Республики лишь как дань историческим традициям, многие открыто говорят, что китайцами себя не считают. Тем более что прибывающие на остров туристами собратья с материка, сознание которых формировалось в принципиально иных идеологических и экономических условиях, весьма сильно от них отличаются с точки зрения культуры, воспитания, образования. Язык вроде бы один, но отличия все равно есть, в частности, традиционные иероглифы, которые тайваньцы в свое время не стали упрощать вслед за Пекином. Плохо понимают тайваньцы и идеологические штампы и сокращения, укоренившиеся в лексиконе жителей КНР. Раздается все больше призывов называть остров не Китайской Республикой, не Китайским Тайбэем (под такой вывеской он был принят в ряд международных организаций и форматов), а исключительно Тайванем. А от таких настроений до независимости, опасаются в Пекине, всего один шаг. Тем более что все признаки независимого государства у Тайваня и так налицо, включая экономическую стабильность, которая не снилась многим «настоящим» государствам.

Председатель КНР Си Цзиньпин и другие официальные лица не раз давали понять, что за объявлением независимости последует неминуемый военный ответ. Трудно, конечно, сказать, пойдет ли здесь Пекин до конца, и самое главное – как на это отреагирует главный гарант нынешнего статуса Тайваня – США. С учетом возросшей в последние годы военной мощи КНР остров вряд ли продержится долго – как признаются сами тайваньские военные, максимум пару недель, до прибытия «защитников из Вашингтона». Только вот прибудут ли они? Сомнений в этом в последнее время возникало все больше, слишком уж нежелательным выглядит военное столкновение Пекина и Вашингтона.

И вот в этих условиях избранный президент США Трамп не только нарушает рамки сложившегося в последние десятилетия в американо-тайваньских отношениях «этикета», но и недвусмысленно намекает, что Соединенные Штаты могут отказаться от политики «одного Китая». Что может стоять за подобным «дипломатическим прорывом» и чем это грозит региону и миру в целом?

Вашингтон на распутье

Если принять все сказанное Трампом за чистую монету, то картина вырисовывается не самая радужная. Отказ от политики «одного Китая» подразумевает фактическое признание независимости Тайваня, если власти острова, возбужденные такой перспективой, решатся ее объявить. Не нужно быть экспертом в региональных делах, чтобы представить себе, что Пекин не будет сидеть сложа руки, военный сценарий решения тайваньской проблемы при этом практически неизбежен. В итоге – острейший региональный, а возможно и общемировой, кризис, новый раскол мирового сообщества (рискну предположить, что сторонников у Пекина, пусть даже и не преисполненных чрезмерным энтузиазмом, будет большинство). Тайвань вряд ли от этого выиграет, ведь остров очень зависит от экспорта своей продукции, да и туристов военный конфликт или его перспектива, разумеется, отпугнет. А назад потом не отыграешь – мол, погорячились, Китай мы, Китай, просто «не материковый».

Вряд ли будущий хозяин Белого дома настолько несведущ в мировых делах или ему совсем не с кем посоветоваться по этому вопросу. Значит, дело в другом. Трамп угрозой нарушить сложившийся в Тайваньском проливе статус-кво сознательно хочет спровоцировать Пекин, заставить его нервничать. Только вот сработает ли этот расчет? Нельзя исключать, что Си Цзиньпин как раз уцепится за этот повод, чтобы перейти, наконец, к практическому решению тайваньского вопроса. В случае успеха его авторитет в китайском обществе, сталкивающемся со все более серьезными экономическими проблемами и внутренними вызовами, заметно укрепится.

А что же тайваньцы? Как они отнеслись к заявлениям Трампа? Есть те, кому перспектива американо-китайских разборок, изменения политики Вашингтона в отношении острова действительно вскружила голову. Наконец-то, рассуждают они, Вашингтон, да и весь «прогрессивный мир», перейдет от вербальной поддержки тайваньской демократии к реальным шагам. Подобных мечтателей, надо признать, не очень много. Но они есть. Как минимум, считают они, Тайвань должен сегодня заняться более активным самопиаром в США, чтобы усилить позитивное впечатление будущего главы Белого дома. Однако большинство тайваньских экспертов сложившаяся ситуация серьезно насторожила и натолкнула на мысль о том, что Трамп, скорее всего, решил попугать Китай в надежде на уступки Пекина в торговых вопросах. Тайвань же в этой игре двух сверхдержав сыграет роль разменной монеты и в итоге окажется один на один с Китаем без американской поддержки.

В общем, ситуация парадоксальная – у островитян вроде бы есть все основания для радости, но на деле все для них лишь осложнилось. Неуклюжие маневры Трампа, если только он и правда собирается признавать Тайбэй вместо Пекина, могут самым негативным образом сказаться на политической ситуации на острове, перечеркнуть или по крайней мере очень существенно осложнить и без того вставший на паузу процесс примирения двух берегов Тайваньского пролива.

Много вопросов возникает и в связи с линией Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом. Сохранится ли его значение в качестве жизненно важного региона США? Пойдет ли Трамп на жесткие шаги для обеспечения свободы мореплавания в Южно-Китайском море, которое КНР недвусмысленно считает своей территорией? Какова будет торговая повестка новой администрации, уже почти отказавшейся от Транстихоокеанского партнерства?

С тревогой за нарождающейся азиатской политикой Трампа следят и в Японии – еще одном важнейшем региональном государстве. У Токио были свои причины поволноваться, ведь новоизбранный американский президент в ходе предвыборной кампании обещал оставить японцев без военной поддержки, если те не покроют все расходы по содержанию на островах американских войск, расквартированных там после поражения милитаристской Японии во Второй мировой войне. Сама тема иностранного военного присутствия крайне чувствительна для японцев. Как проигравшие они были вынуждены конституционно ограничить свою армию компетенцией «сил самообороны». В этих условиях фактически только Армия США, имеющая базу на острове Окинава, гарантирует безопасность Токио. С базой за последние десятилетия было связано много неприятных для американских военнослужащих инцидентов, японское общество, мягко говоря, не в восторге от сложившейся ситуации, однако приспособилось к ней. Кроме того, присутствие США на японских островах стало своего рода психологической гарантией для пострадавших от японского милитаризма государств региона, что Токио больше не будет агрессором.

Если американцы решат уйти, этот статус-кво в регионе может вообще перекроиться. Отдельные силы в Токио, скорее всего, обрадуются и воспримут происходящее как конец «азиатского Версаля». Премьер-министр Синдзо Абэ явно настроен изменить сдерживающую развитие японской армии Статью 9 Конституции страны, для этого потребуется провести референдум, и нужная ему общественная поддержка, похоже, постепенно вызревает. В том, что у японцев на это есть и средства, и технологии, сомневаться не приходится. Таким образом, у Китая уже через несколько лет вполне может появиться весьма мощный военный противник в регионе помимо США.

Но это пока более отдаленная перспектива. Тайвань, выживание которого во многом зависит от американской политической и военной поддержки, смотрит на все происходящее с нескрываемым беспокойством. Наверное, более бдительными следует быть и другим членам мирового сообщества, включая Россию, чтобы избежать риска военного конфликта в столь непростом с геополитической точки зрения регионе.

Пекин явно будет стараться заручиться нашей поддержкой любых мер по «воссоединению Родины», однако в тайваньском вопросе слишком много нюансов и исторических наслоений, чтобы до конца считать его внутренним делом КНР. Да и «класть все яйца в одну корзину», во всем потакая китайскому соседу, наверное, было бы неправильно. Курс на развитие взаимовыгодных российско-японских связей, декларируемый президентом Путиным к плохо скрываемому раздражению Пекина, подтверждает, что в Москве это понимают.

Отдельная тема – территориальные споры в Южно-Китайском море, которое КНР, игнорируя мнение соседей, считает своим внутренним водоемом. Если бы не американские военные корабли, китайцы явно действовали бы еще более нахраписто и риски военных столкновений с такими странами, как Вьетнам или Филиппины, существенно возросли бы.

Гипотетический уход США из региона отвечал бы нашим интересам и стратегически стал бы большим шагом вперед, однако этот сценарий должен сопровождаться серьезными международными гарантиями Тайваню в том, что существующие противоречия острова с материком не будут решаться военным путем. В противном случае мы рискуем получить еще одну горячую точку, которая вместе с северокорейской ядерной проблемой может превратить регион в пороховую бочку.

США. Китай > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 30 января 2017 > № 2067991 Евгений Мищин

Закончить бесконечную войну

Прагматичная военная стратегия

Эндрю Басевич – профессор истории и международных отношений Бостонского университета, автор книги America’s War for the Greater Middle East: A Military History.

Резюме В ноябре лозунг «Америка прежде всего» вновь оказался в центре американской политики. В зависимости от того, как официальные лица интерпретируют эти настроения, американцы и весь мир в целом будут либо приветствовать его возвращение, либо сожалеть.

В годы холодной войны Соединенные Штаты предпочитали рационально использовать свою военную мощь. Идея заключалась в том, чтобы не воевать, а защищать, сдерживать и вовлекать; холодный мир всегда оставался предпочтительнее ядерного катаклизма. Когда американские политики отступали от этого принципа, попытавшись объединить Корейский полуостров в 1950 г. или направив войска во Вьетнам в 1960-х, результаты оказывались плачевными.

Рациональное использование мощи не означает нерешительность. Для придания убедительности своей стратегии сдерживания США разместили значительные силы в Западной Европе и Северо-Восточной Азии. Союзникам, которые не могли защитить себя сами, американские гарнизоны придавали уверенность, создавали благоприятные условия для восстановления и развития. Со временем уязвимые регионы превратились в стабильные и процветающие.

Однако в начале 1990-х гг. официальная точка зрения касательно целесообразности применения силы кардинально изменилась. Проект «Руководства по оборонному планированию» (Defense Planning Guidance), подготовленный в 1991 г. командой Пола Вулфовица, тогдашнего заместителя министра обороны по стратегической политике, намекал на новые настроения. Самого по себе избегания войны было уже недостаточно. Документ описывал международный порядок, «сформировавшийся благодаря победе Соединенных Штатов» над коммунизмом, и итоги только что завершившейся войны с Ираком, определял возможности «формирования будущих условий безопасности, благоприятных для США».

Формирование будущего – вот дело, достойное супердержавы, взявшей на себя выполнение исторической миссии. Подобные ожидания были обусловлены экзальтированной оценкой американской военной мощи. В начале 1990-х гг. концепции вроде «защищать и сдерживать» выглядели малодушными, если не сказать трусливыми. В одном армейском полевом уставе того периода говорилось, что войска Соединенных Штатов способны добиться «быстрой и полной победы на поле боя или вне его в любой точке мира и при любых условиях». Если раньше военная сила считалась крайним средством, то теперь она должна была служить универсальным инструментом.

Редко благие намерения приводят к бедам бÓльшим, чем случилось в этот раз. В соответствии с императивом формирования будущего военная активность заняла первые строчки повестки дня. Вместо того чтобы придерживаться принципиальной стратегии, американские администрации шли на поводу приспособленчества, множа списки неотложных проблем, с которыми США были призваны разобраться. В большинстве случаев выбранное решение предполагало угрозу или реальное применение силы.

Возникла практика беспорядочных вторжений. После 11 сентября вера в эффективность американской военной мощи достигла апофеоза. Руководствуясь «программой свободы» как идеологическим прикрытием, президент Джордж Буш-младший выбрал превентивную войну, первоначально направленную против «оси зла». Американская военная политика стала абсолютно хаотичной. И остается такой до сих пор: войска США практически постоянно вовлечены в боевые действия. Конфликты вспыхивают, развиваются, угасают и в конце концов приходят к неоднозначному завершению, только чтобы разгореться вновь или проявиться в другой точке. Они практически не заканчиваются. Как будто на автопилоте Пентагон берет на себя новые обязательства и наращивает глобальное присутствие, не задумываясь, что в некоторых районах американские войска уже не нужны, а в других их размещение может навредить.

В годы холодной войны мир всегда казался отдаленной перспективой. Но даже тогда американские президенты от Гарри Трумэна до Рональда Рейгана называли мир конечной целью политики Соединенных Штатов. Сегодня сам термин «мир» исчез из политического дискурса. Война стала нормой.

Следующий президент США получит в наследство массу серьезных вызовов национальной безопасности: от провокаций России, китайского бряцания оружием и злонамеренного поведения Северной Кореи до хаоса в исламском мире. Американцы ждут, как Вашингтон ответит на каждый из этих вызовов, а также на непредвиденные проблемы. В значительной степени эффективность реагирования будет зависеть от того, смогут ли люди, принимающие решения, провести различия между тем, что американские военные могут делать, чего не могут, что им не нужно и не следует делать.

Чтобы продемонстрировать возвращение здравого смысла в американскую политику, следующая администрация должна обнародовать новую доктрину национальной безопасности. И сделать это быстро, желательно в первые 100 дней, когда власть президента наименее ограниченна, а необходимость разрешать каждодневные кризисы не мешает действовать на опережение.

Центральной темой доктрины должен стать прагматизм, а трезвый анализ недавних просчетов ляжет в основу будущей политики. Прежде чем двигаться вперед, нужно подвести итоги. В Афганистане, Ираке и других операциях американские войска понесли серьезные потери. Пентагон потратил колоссальные суммы. Что касается заявленных целей – наведение порядка, продвижение демократии, защита прав человека, обуздание терроризма – Соединенным Штатам особенно нечем похвастаться.

Ценность доктрины

С тех пор как президент Джордж Вашингтон предупредил в своем прощальном послании об опасностях втягивания в международные дела, доктрины были сквозной темой американского государственного управления. В некоторых случаях они давали ориентиры будущих действий, формулируя намерения и определяя приоритеты. Так было с доктриной Трумэна 1947 г., в которой провозглашалась обязанность США помогать странам, уязвимым для распространения коммунизма, или доктриной Джимми Картера 1980 г., в которой Персидский залив был назван жизненно важным для интересов национальной безопасности Соединенных Штатов. Он причислялся к регионам, за которые Вашингтон считал нужным бороться, что предполагало милитаризацию американской политики на Ближнем Востоке. К этой же категории относится доктрина Буша 2002 г., в которой говорилось, что США больше не будут «ждать, когда угрозы полностью материализуются», чтобы нанести удар.

В других случаях доктрины были нацелены на обуздание пагубных тенденций. В 1969 г., негласно признавая пределы свободы действий президента, обусловленные последствиями войны во Вьетнаме, Ричард Никсон советовал азиатским союзникам умерить ожидания по поводу помощи Соединенных Штатов. Вашингтон готов предоставлять оружие и военных советников, но не будет направлять войска. В 1984 г. министр обороны в администрации Рейгана Каспар Уайнбергер сформулировал жесткие критерии для военного вмешательства за границей. Доктрины Никсона и Уайнбергера были призваны не допустить дальнейшего втягивания Америки в бесполезные войны, в которых невозможно победить.

Сегодня стране нужна доктрина национальной безопасности, сочетающая обе функции. Как минимум она должна строиться на любимом выражении президента Обамы «не делайте глупостей». Кроме того, необходимо установить критерии применения силы и определить степень ответственности США и их союзников.

Разумеется, критерии не будут универсальными. Этого не стоит даже ожидать. Десять заповедей и Нагорная проповедь не описывают все возможные ситуации, тем не менее по-прежнему остаются ориентирами, определяющими поведение людей. Отсутствие четких ориентиров располагает к совершению глупостей, что подтверждает неправильное применение американской военной силы в последние годы.

Новая доктрина национальной безопасности должна включать в себя три фундаментальных принципа: применение силы только как последнее средство, полномасштабное привлечение внимания и энергии американцев в случае необходимости войны и убеждение союзников, которые способны самостоятельно обеспечить свою безопасность, именно так и поступать.

Война как последнее средство

В 1983 г. Рейган убеждал американцев и весь мир: «Оборонная политика США основывается на простом принципе: Соединенные Штаты не начинают военные действия. Мы никогда не будем агрессором». Но слова расходились с поступками. Один из примеров – американское вмешательство на стороне Саддама Хусейна в ирано-иракскую войну, начатую Багдадом. Тем не менее Рейган был прав: надо прилагать все усилия, чтобы не начинать военные действия. Следующему президенту стоит вернуться к этой позиции, официально отказавшись от доктрины Буша и осудив практику превентивных войн. Ему нужно вновь сделать оборону и сдерживание главными задачами американских войск.

В пользу этой позиции можно привести мощные правовые и моральные доводы. Тем не менее главное обоснование применения силы как последнего средства – и даже в этом случае исключительно в оборонительных целях – заключается вовсе не в поддержании верховенства закона или каких-то моральных норм. Этот аргумент скорее эмпирический. Если сравнивать затраты и полученную выгоду, превентивная война просто неоправданна.

После окончания холодной войны возникли иллюзии возможности использования насилия для формирования мирового порядка. Казалось, природа войны изменилась, и это якобы обеспечивает Соединенным Штатам некое военное превосходство. Проверка этих идей в Афганистане и Ираке показала их ошибочность. Даже в эпоху больших данных, беспилотников и высокоточного оружия природа войны остается прежней. Современные военные менеджеры, получающие изображение поля боя в режиме реального времени в своей штаб-квартире в сотнях или тысячах миль от места боевых действий, вряд ли информированы лучше, чем генералы Первой мировой, которые смотрели на карты западного фронта и считали, что владеют ситуацией. Война остается такой же, как была – ареной возможностей, которые нельзя предугадать или контролировать. Всегда случаются неожиданности.

Помимо прерогатив, сила означает необходимость делать выбор. Как самая мощная мировая держава Соединенные Штаты должны выбирать войну только после того, как будут исчерпаны все альтернативы, и только если затронуты жизненно важные интересы. Речь не идет о том, чтобы определить фиксированную иерархию интересов и провести черту: за все, что выше, стоит воевать, а за то, что ниже, – нет. Это проигрышная стратегия. Нужно восстановить уклон в сторону сдержанности как антидот против безрассудных, непродуманных интервенций, которые дорого обошлись США и погрузили в хаос Ирак и Ливию. Больше никаких «готовься, целься, пли». Оружие должно быть смазано и заряжено, но в кобуре.

Разделить бремя

Когда государство идет на войну, то же самое должна делать нация. После окончания холодной войны в Соединенных Штатах доминировала другая практика, отражавшая ожидания, что супердержава может вести заокеанские кампании, в то время как жизнь дома течет как обычно. Во время войн в Афганистане и Ираке – самых длинных в истории США – большинство американцев следовало призыву Буша после 11 сентября «наслаждаться жизнью так, как мы хотим». Подразумевающийся в этом призыве принцип «мы делаем покупки, пока они воюют» подорвал эффективность американских вооруженных сил и спровоцировал политическую безответственность.

Следующая администрация получит в наследство серьезно испорченные отношения между гражданскими и военными – эта тенденция тянется со времен Вьетнамской войны. Почти полвека назад разочарование заставило американцев забыть традиционный принцип всеобщей воинской обязанности, который до этого лежал в основе военной системы. Избавившись от воинского призыва, американцы устранились от участия в войнах, которые стали делом регулярных войск – «постоянной армии», как предостерегали отцы-основатели.

Пока США ограничивались небольшими контингентами, как при вторжении в Гренаду и бомбардировках Югославии, или краткосрочными кампаниями, как война в Заливе 1990–1991 гг., система работала нормально. Однако в период длительных войн недостатки стали очевидны. Когда операции в Афганистане и Ираке превратились в затягивающие болота, Соединенным Штатам потребовалось больше солдат, чем предполагалось. Источников, которые в прошлом позволяли набирать огромные армии – в XIX веке толпы добровольцев собирались под флаг страны, в XX веке действовал призыв, – больше не существовало. Хотя сегодня более чем достаточно молодых мужчин и женщин, которые могут служить в армии, немногие выбирают эту стезю. Военные аппетиты Вашингтона превышают желание молодых американцев воевать (и, возможно, умереть) за свою страну.

Чтобы компенсировать нехватку военных, государство идет на крайние меры. Менее 0,5% американцев, которые все же несут военную службу, постоянно отправляют в боевые командировки. Правительства других стран уговаривают принять участие в операциях хотя бы символически. Для выполнения задач, которыми раньше занимались солдаты, теперь нанимают контрактников. Результаты не соответствуют признанным стандартам успеха или даже справедливости. Если победа предполагает достижение заявленных политических целей, то американские войска проигрывают. Если справедливость в демократическом обществе означает равное распределение потерь, то существующая в США военная система несправедлива.

В то же время население, отстранившееся от военных, понимает, что не может высказывать свое мнение по поводу применения вооруженных сил. Пока чиновники и командующие без конца экспериментируют с вариантами трансляции военной мощи, чтобы добиться желаемого результата – используется «шок и трепет», борьба с повстанцами, борьба с терроризмом, точечные убийства и т.д., – граждане неожиданно осознают, что им отведена роль сторонних наблюдателей.

Исправить такие неполноценные отношения будет непросто. Первый шаг – обязать население платить за войны, которые государство ведет от их имени. Когда американские войска затевают боевые действия на иностранной территории, должны быть увеличены налоги, чтобы покончить с бесчестной практикой перекладывания долгов, накопленных нынешней элитой национальной безопасности, на будущие поколения. Если следующий президент решит, что определение исхода гражданской войны в Сирии или сохранение территориальной целостности Украины требуют крупномасштабного военного участия США, американцы должны коллективно покрыть затраты.

Второй шаг вытекает из первого: возложить на американцев ответственность за ведение войн, которые превышают возможности регулярной армии. Как это сделать? Личный состав регулярных войск должен пополняться за счет волонтеров, но поддерживать их должны резервисты в соответствии с расовым, половым, этническим, региональным и, прежде всего, классовым составом американского общества.

Конечно, единственный способ создать силы резервистов, отражающие состав населения, – это наделить государство правом призывать на обязательную службу. Важно, чтобы предоставление такого права было политически приемлемым. Необходимо четко определить полномочия государства и обеспечить равенство при воинском призыве: никаких исключений для состоятельных людей.

Такая двухуровневая формула – регулярная армия из волонтеров-профессионалов, поддерживаемая резервистами на базе призыва, – потребует перераспределения ответственности. Мелкие операции по поддержанию порядка и краткосрочные карательные кампании останутся прерогативой регулярной армии. Для более масштабных или длительных операций потребуется мобилизация резервистов, что позволит населению почувствовать свою вовлеченность в конфликт. Таким образом, война Вашингтона станет войной народа. Конечно, в истории трудно найти примеры, когда небольшая война такой или остается, или краткосрочная кампания идет по графику. На войне все дороги опасны. Осознание этого факта может заставить американцев призывного возраста (и их семьи) задуматься о том, как правительство использует регулярную армию.

Финансирование войн по принципу оплаты текущих счетов и создание армии резервистов на основе призыва потребует соответствующих изменений в законодательстве. Вряд ли нынешний Конгресс обладает политической смелостью, необходимой для их принятия. Тем не менее важно огласить основополагающие принципы. Именно это должна сделать следующая администрация, инициировав давно назревший пересмотр военной системы.

Отпустить союзников

Прежде всего новая военная доктрина США должна положить конец халяве. Обязательства Америки по защите других должны распространяться только на друзей и союзников, которые не могут защитить себя сами. Дело не только в затратах, хотя непонятно, почему американские налогоплательщики и солдаты должны взваливать на свои плечи груз, который способны нести другие. Скорее речь идет о долгосрочных стратегических целях.

Глобальное лидерство не самоцель, это лишь средство достижения цели. Задача не в том, чтобы аккумулировать зависимых клиентов или оправдать существование огромного аппарата национальной безопасности. Задача (по крайней мере так должно быть) – создать сообщество государств-единомышленников, готовых и способных действовать самостоятельно. Рано или поздно каждый родитель понимает, что пришло время отпустить ребенка в самостоятельное плавание. Этот урок применим и в государственном управлении.

Рассмотрим пример Европы. Именно там «халява» наиболее выражена и наименее оправданна. Сразу после Второй мировой войны измученные демократии Западной Европы действительно нуждались в американской защите. Но сегодня ситуация изменилась. Опасности, из-за которых XX век стал таким тяжелым испытанием для европейцев, исчезли. А с оставшимися вполне можно справиться. Конечно, с хорошими новостями приходят и новые сложности. Главная из них – проблема обеспечения безопасности огромного периметра, включающего теперь почти три десятка формально объединенных, но по-прежнему суверенных национальных государств. На практике угрозы исходят с двух сторон. С юга потоки отчаявшихся беженцев прибывают на берега Европы. На востоке затаила обиды Россия. Соединенные Штаты обоснованно воздержались от ответственности за миграционный кризис. Точно также им не стоит брать на себя ответственность за решение для Европы российской проблемы.

Конечно, когда дело касается России, европейцы с радостью вспоминают о разделении труда, существовавшем с начала холодной войны, когда бремя ответственности практически полностью лежало на США. Но сегодняшнюю Россию вряд ли можно сравнить с Советским Союзом. Скорее бандит, чем диктатор, Владимир Путин – это не новое воплощение Иосифа Сталина. Кремлевский реестр государств-клиентов начинается и фактически заканчивается Сирией Башара Асада, а ее вряд ли можно считать прибыльным активом. Когда Обама после аннексии Крыма пренебрежительно назвал Россию «региональной державой», оценка вызвала негодование потому, что он попал в точку. Кроме арсеналов фактически бесполезного ядерного оружия, Россия значительно отстает от Европы по основным показателям силы. Ее население равно трети населения ЕС. Ее экономика, зависимая от сырьевого экспорта, равна одной девятой части европейской экономики.

Европа – даже после того как британцы проголосовали за выход из Евросоюза – вполне способна самостоятельно защитить свой восточный фланг, если захочет. Следующей администрации нужно подтолкнуть европейцев к такому решению – не одномоментно отозвав американские гарантии безопасности, а поэтапно передавая ответственность. Процесс может происходить следующим образом: для начала отказаться от практики, когда верховным главнокомандующим силами союзников в Европе всегда является американец; следующий командующий силами НАТО должен быть европейцем. Затем нужно выработать график закрытия крупных штаб-квартир сил США в таких городах, как Франкфурт и Штутгарт. После этого нужно определить дату прекращения членства Соединенных Штатов в НАТО и вывода последних американских войск из Европы.

Когда же Вашингтон должен перерезать трансатлантическую пуповину? Нужно дать европейскому обществу время, чтобы приспособиться к новой ответственности, парламентам европейских стран – чтобы выделить необходимые ресурсы и армиям – чтобы провести реорганизацию. 2025 год кажется вполне подходящей датой. В этом году будет отмечаться 80-я годовщина победы во Второй мировой войне – прекрасный повод объявить о завершении миссии. Но чтобы запустить процесс, следующая администрация должна дать европейцам четкий сигнал с первого дня: готовьте ваши армии, мы отправляемся домой.

Уход из Европы должен стать началом пересмотра глобального присутствия Пентагона – сегодня американские войска размещены почти в 150 странах. Новой администрации следует проанализировать господствующие идеи по поводу предполагаемых преимуществ дислоцирования американских войск по всему земному шару. Затраты и выгоды, а не привычка, догма или (что еще хуже) внутренняя политика должны определять, куда направлять американские войска и что они будут там делать. Если размещение войск США способствует стабильности – считается, что так происходит в Восточной Азии, – следующая администрация должна подтвердить такое присутствие. Если же американские войска излишни или их усилия не дают результатов, миссии необходимо сократить, реорганизовать, а то и вообще завершить.

Назовем это естественным следствием правила Обамы о «глупостях». Если то, что вы делаете, не нужно (например, Южное командование сил США готово к «проведению совместных полномасштабных военных операций» на всей территории Южной Америки), положите этому конец. Если усилия, как бесконечная война против терроризма, не дают желаемых результатов, подумайте об альтернативах. Это не изоляционизм. Это здравый смысл.

Каковы основные последствия перехода к более скромному военному присутствию в мире и сдерживанию интервенционизма Вашингтона? Азиатско-Тихоокеанский регион будет притягивать все большее внимание США с военной точки зрения, этот тренд заставит сухопутные силы в их нынешней конфигурации доказывать свое право на существование. Американская регулярная армия уже сокращается, и эта тенденция сохранится. Когда войска Соединенных Штатов покинут Европу, а провал усилий по стабилизации обстановки на Ближнем Востоке станет совершенно очевидным, сами собой появятся возможности сократить расходы Пентагона. Здесь здравый смысл также диктует поэтапный подход. Сегодня США тратят на вооруженные силы больше, чем идущие за ними семь стран с наиболее щедро финансируемыми армиями вместе взятые. Для начала можно урезать бюджет Пентагона до уровня следующих шести стран, что позволит высвободить около 40 млрд долларов в год. Перспективы распределения этой приличной суммы должны заинтересовать и либералов, и консерваторов.

Но даже после такого сокращения, вынуждающего Пентагон обходиться полутриллионом долларов в год, Соединенные Штаты по-прежнему будут обладать самыми мощными вооруженными силами на планете. Соперничество за сохранение лучших в мире военно-морских и военно-воздушных сил будет способствовать инновациям. Придется распрощаться с авианосными ударными группами и пилотируемыми самолетами. Им на смену придет новое поколение вооружений, которые будут более точными, более смертоносными, лучше сохраняющими боеспособность и более подходящими для стратегии обороны и сдерживания.

Время меняться

В ноябре лозунг «Америка прежде всего» вновь оказался в центре американской политики. Когда-то считалось, что этот девиз полностью дискредитирован событиями Второй мировой войны, но сегодня он возвращается: Дональд Трамп использует его, чтобы продемонстрировать свое отношение к международным делам. В зависимости от того, как официальные лица интерпретируют эти настроения, американцы и весь мир в целом будут либо приветствовать возвращение этого лозунга, либо сожалеть.

Следующей администрации необходимо провести критическую оценку военных разочарований последнего времени. Формулирование новой доктрины национальной безопасности станет важным шагом в выполнении священного долга, но это будет лишь предварительный этап: чтобы увидеть результаты реализации доктрины, понадобятся годы.

А пока сторонники статус-кво будут готовить мощный контрудар. Радикальные интервенционисты будут настаивать, что противники воспримут сдержанность как слабость. Рефлекторно противящиеся любым инициативам, предполагающим сокращение расходов Пентагона, бенефициары ВПК призовут удвоить усилия, чтобы достичь перманентного военного доминирования. Армейские командиры, со своей стороны, будут заняты защитой своей территории и своей доли бюджета.

Все они будут утверждать, что для обеспечения безопасности нужно делать больше и прилагать максимальные усилия, оставив нетронутыми побуждения, которые исказили политику США после холодной войны. Вероятнее всего, если продолжать в том же духе, ситуация усугубится, а американцы и весь мир заплатят за это огромную цену.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 5, 2016 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

США > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 30 января 2017 > № 2067882 Эндрю Басевич

Выступление и ответы на вопросы Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе «Правительственного часа» в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации, Москва, 25 января 2017 года

Уважаемый Вячеслав Викторович,

Уважаемые депутаты Государственной Думы,

Благодарен за приглашение выступить на этом заседании Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации в рамках «Правительственного часа».

Ценим ваш интерес к международной проблематике. Всегда рассматриваем парламентскую дипломатию как важный ресурс в деле эффективной реализации внешнеполитического курса России, упрочения доверия и взаимопонимания в мировых делах. МИД заинтересован в наращивании сотрудничества с Федеральным Собранием.

Сегодня такая слаженная работа особенно востребована. Ситуация в мире остается непростой, о чем неоднократно говорил Президент Российской Федерации В.В.Путин, в том числе в Послании Федеральному Собранию и на пресс-конференции в декабре прошлого года. Груз взаимного недоверия сужает возможности для эффективных ответов на стоящие перед мировым сообществом реальные вызовы.

Основная причина нынешнего положения дел заключается в стремлении адептов отжившей теории однополярного гегемонизма любой ценой сохранить свое глобальное доминирование, навязать всем и повсюду псевдолиберальные ценности без учета культурно-цивилизационного многообразия современного мира. Никогда еще принципы свободы выбора, соблюдения прав человека не использовались столь цинично в качестве лозунгов для прикрытия политической и экономической экспансии.

Вместе с тем мир продолжает стремительно меняться. Происходит перераспределение экономической мощи и связанного с этим политического влияния. Процесс формирования устойчивой полицентричной системы стал объективной реальностью.

Российские оценки ситуации отражены в обновленной редакции Концепции внешней политики, одобренной Президентом России В.В.Путиным в ноябре прошлого года. Опираясь на верховенство международного права, центральную роль ООН и ее Совета Безопасности, документ усиливает акцент на борьбу с терроризмом и экстремизмом. Значительное внимание уделено активному участию в работе многосторонних структур, включая Союзное Государство России и Белоруссии, ЕАЭС, ОДКБ, СНГ, БРИКС, ШОС, «Группу двадцати». При этом сохранена преемственность таких основополагающих принципов, как прагматизм, самостоятельность, многовекторность внешней политики России, которые на практике доказали свою эффективность.

Большинство мирового сообщества выступает за демократизацию международной жизни. Возрастает востребованность продвигаемых Россией деидеологизированных подходов в пользу многосторонности и коллективной работы. В глазах все большего числа государств наша страна выступает гарантом стабильности, центром притяжения для тех, кто заинтересован самостоятельно определять свое будущее.

Отечественная дипломатия продолжает работу по отстаиванию интересов России, созданию максимально благоприятных внешних условий для обеспечения безопасности, развития нашей страны, благополучия наших граждан. Это – безусловный приоритет.

Что касается злободневных вопросов международной повестки, то, разумеется, особое внимание уделяем региону БВСА, где в результате «экспорта демократии» возник опасный вакуум власти. В «черную дыру» беззакония чуть было не «провалился» огромный регион – от берегов Атлантики до Афганистана. Суть мер, которые предпринимает Россия во взаимодействии с другими странами, хорошо известна. Не буду останавливаться на них подробно. Отмечу лишь, что эффективная борьба с терроризмом невозможна без стабилизации Ближнего Востока, без действенного мирного решения конфликтов, которыми он перенасыщен – будь то в Сирии, Ираке, Ливии, Йемене. Наращиваем взаимодействие с Турцией, Ираном, другими государствами региона для решения острых проблем сирийского кризиса. Благодаря согласованным усилиям прежде всего по линии военных ведомств удалось освободить от экстремистов Алеппо, а затем ввести режим прекращения боевых действий на основе соглашения от 29 декабря прошлого года.

Позавчера и вчера в Астане состоялась встреча Правительства Сирии и вооруженной оппозиции, результаты которой призваны содействовать продвижению процесса политического урегулирования в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН.

По-прежнему тревожит ситуация на Востоке Украины. Основное препятствие на пути преодоления внутриукраинского кризиса – упорное нежелание киевских властей выполнять взятые на себя в Минске почти два года назад обязательства. Более того, Киев продолжает устраивать вооруженные провокации на линии соприкосновения, не прекращает военную реваншистскую риторику.

Контакты с зарубежными партнерами, в т.ч. в «нормандской четверке», а также с США, показывают, что сохраняется общее понимание безальтернативности реализации Минских соглашений во всей их совокупности. Разумеется, невозможно добиться этого без прямого диалога Киева с Донецком и Луганском, как это и закреплено в резолюции Совета Безопасности ООН 2202.

Особое внимание уделяем интеграционным процессам на постсоветском пространстве. Содействуем налаживанию внешних связей ЕАЭС в русле реализации инициативы Президента России В.В.Путина о формировании в Евразии широкого партнерства.

Вступило в силу Соглашение о свободной торговле между ЕАЭС и Вьетнамом. Набирают обороты переговоры по заключению соглашения о торгово-экономическом сотрудничестве между ЕАЭС и КНР. Продолжаются шаги по сопряжению строительства ЕАЭС и «Экономического пояса Шелкового пути». Идею В.В.Путина о развитии широкого евразийского партнерства активно поддержали члены АСЕАН на саммите в Сочи в мае прошлого года. Практическая работа по линии Евразийской экономической комиссии ведется сейчас более, чем с дюжиной стран и интеграционных объединений. В целом заинтересованность в налаживании сотрудничества с ЕАЭС выразили порядка пятидесяти государств. Это способствует встраиванию России в интеграционные процессы в Азиатско-Тихоокеанском регионе, что отвечает долгосрочным национальным интересам, задачам комплексного развития Сибири и Дальнего Востока.

Неизменным остается курс на упрочение российско-китайских отношений стратегического партнерства, которые мы рассматриваем как образцовые для ответственных крупных держав в XXI веке. Наше внешнеполитическое взаимодействие, в том числе в ООН, утвердилось в качестве важного фактора поддержания глобальной стабильности.

Приоритетным направлением остается углубление стратегического партнерства с Индией, Вьетнамом, Лаосом, расширение связей с другими государствами АТР. В результате первого за одиннадцать лет официального визита Президента России В.В.Путина новый импульс практически во всех областях получили отношения с Японией.

Диалог с США и Евросоюзом не может строиться иначе как на принципах равноправия, взаимного уважения и учета интересов друг друга, т.е. так же, как со всеми другими нашими партнерами. Понятно, что для преодоления тяжелейшего ущерба, нанесенного российско-американскому взаимодействию при Б.Обаме, потребуются время и серьезная работа. Мы, как отметил Президент России В.В.Путин, готовы пройти свою часть пути по оздоровлению связей в интересах наших народов, глобальной безопасности и стабильности. Разделяем заявленную позицию Президента США Д.Трампа в пользу налаживания нормального взаимодействия. При этом, разумеется, судить будем по делам. Уверены, что в итоге национальные интересы, порядочность и предсказуемость при их продвижении поставят все на свое место.

Наследие ушедшей администрации США сказалось и на плачевном состоянии отношений России с ЕС. Видим, что в деловых и общественных кругах ЕС растет запрос на нормализацию отношений с Россией. Надеемся, что Брюссель сможет трезво расставлять приоритеты, не идти на поводу у узкой, но крайне агрессивной группы русофобов. Наши предложения о путях возвращения к здравому смыслу были переданы Президентом В.В.Путиным Председателю Еврокомиссии Ж.-К.Юнкеру в ходе встречи в июне 2016 года. Остаются в силе и подвешенные Брюсселем предложения Евразийской экономической комиссии о рабочих контактах с Еврокомиссией.

Принимаем совместно с коллегами из других ведомств ответные меры на действия НАТО по изменению военно-политической ситуации в Европе, включая размещение новых элементов военного потенциала Североатлантического альянса вблизи российских границ, создание американской глобальной ПРО и ее европейского сегмента. Россия – мирная страна, но наше миролюбие опирается на готовность и способность при любых условиях обеспечить безопасность наших граждан.

Углубляются связи с Кубой, Венесуэлой, Никарагуа, Аргентиной, Бразилией, ЮАР, Нигерией, Суданом, Эфиопией, Гвинеей, Угандой, другими странами Латинской Америки и Африки и с их интеграционными структурами.

Повышенное внимание уделяем поддержке отечественного бизнеса за рубежом, продвижению крупных инвестиционных проектов, недопущению дискриминации и недобросовестных методов в отношении российских компаний.

Неизменный приоритет — защита прав и интересов соотечественников, росграждан, попавших в трудную ситуацию за границей. Расширяем международные гуманитарно-культурные обмены, которые находятся на подъеме с подавляющим большинством стран. Укрепляем партнерство с гражданским обществом и средствами массовой информации в т.ч. с учетом необходимости должного ответа на развязанную против России информационную войну.

Подлое убийство Посла России в Анкаре А.Г.Карлова лишний раз подчеркнуло острую необходимость повышения безопасности российских загранучреждений и их сотрудников. В межведомственном формате подготовлен комплекс мер, который был одобрен Президентом России В.В.Путиным и на основе которого были даны поручения Председателя Правительства Д.А.Медведева. Добиваемся их выполнения, что потребует дополнительных ресурсов. В этом рассчитываем на вашу поддержку.

Все наши действия направлены на создание условий для мирного поступательного развития России и обеспечения интересов её граждан. Считаю, что совместными усилиями, координируя действия с парламентской и общественной дипломатией, нам удастся успешно решить все задачи, которые ставит перед нашей дипломатической службой руководство страны.

Спасибо за внимание.

Вопрос: Президент США Д.Трамп во время предвыборной кампании сказал, что, как только станет Президентом, он изменит взаимоотношения с Китаем по созданию рабочих мест внутри США путем переноса на национальную территорию производственных мощностей ТНК, а там, где это невозможно или невыгодно, через введение дополнительных импортных пошлин. Он позвонил главе тайваньской администрации, чем вызвал негативную реакцию со стороны руководства Китая. Какую позицию займет Россия, если возникнут осложнения в отношениях США и Китая? Ведь у нас с КНР дружеские стратегические взаимоотношения. Было бы здорово, если бы три великие державы – Россия, Китай и США – установили дружеские связи и сотрудничество.

С.В.Лавров: Я с Вами полностью согласен. По большому счету, Вы сами дали ответ на этот вопрос. Мы никогда не дружим с кем бы то ни было против кого-то.

Наши отношения с Китаем, действительно, переживают подъем, расцвет, они небывало насыщенные, доверительные, дружественные и эффективные как в том, что касается двустороннего сотрудничества во всех областях, так и в отношении нашего взаимодействия, координации наших шагов на международной арене. Я не думаю, что какие-либо перспективы развития отношений с любой другой страной мира должны ставить под вопрос российско-китайское стратегическое партнерство и многоплановое взаимодействие.

Абсолютно согласен с Вами, что в идеале, конечно, все крупные державы должны осознать свою ответственность за то, чтобы выстраивать отношения друг с другом и на благо своих народов и таким образом, чтобы не подрывать глобальную стабильность, не создавать конфронтационные зазоры в международных отношениях. Это требования той самой объективно формирующейся многополярности, которая идет на смену биполярному и однополярному миру, который пытались создать, но который провалился.

Россия, США, Китай наряду с Евросоюзом, с мощными странами Азии, Латинской Америки, Африки, такими, как, например, Индия, ЮАР, Бразилия и другие, – это центры современного экономического роста и финансовой мощи. Политическое влияние этих стран также возрастает. По сути дела, формируется группа объединений таких, как Евросоюз, интеграционные объединения на постсоветском пространстве, без которых будет очень трудно регулировать международные экономические и политические вопросы.

Мы за то, чтобы Россия, США и Китай выстраивали отношения между собой, причем этот треугольник не должен быть закрытым и направленным на какие-то проекты, которые будут настораживать другие государства. Открытый честный характер. Я убежден, что структура экономики России, США и Китая такова, что здесь можно найти много взаимодополняемого в материально-хозяйственной сфере.

Что касается проблем безопасности в мире, то это три страны, которые играют очень большую роль. Россия с Китаем оказывали сдерживающее воздействие на попытки вносить конфронтационные, силовые решения в мировую политику. Рассчитываем, что Д.Трамп, который подтвердил свою нацеленность на решение проблем прежде всего Америки, на отказ от вмешательства во внутренние дела других государств, будет следовать той же линии.

Вопрос: Российскими дипломатами прилагаются значительные усилия для расширения влияния России в мире, поддержки разными странами наших переговорных позиций, продвижения национальных интересов. В этом контексте представляется важной утвержденная в 2014 г. Концепция государственной политики в сфере содействия международному развитию, которая реализуется пока в основном через ооновские организации и по другим многосторонним каналам. Как Вы оцениваете перспективность и эффективность реализации этой Концепции в качестве инструмента мягкой силы для продвижения наших стратегических интересов в разных странах? Что нам необходимо предпринять для активизации этой работы?

С.В.Лавров: Аудитор Счетной палаты Российской Федерации А.И.Жданьков уже упомянул, что Концепция участия России в международном содействии развитию успешно реализуется на практике. У нас действительно очень впечатляющие цифры содействия развитию. В прошлом году Россия оказала двустороннюю и многостороннюю помощь на сумму 1 млрд. 160 млн. долл. США. Львиная доля, больше 77%, идет на оказание содействия по двусторонним каналам. Считаю, что это наиболее эффективный способ оказать поддержку нашим друзьям, союзникам и одновременно упрочить позиции России в соответствующих странах.

Основная часть этой двусторонней помощи идет странам СНГ, нашим союзникам по ОДКБ и партнерам по интеграционным проектам. 22,5% от суммы – это деньги, которые направляются по каналам многосторонних организаций, через Группу Всемирного банка и ООН (хотя Всемирный банк формально является специализированным учреждением системы ООН, но это достаточно автономная организация). По линии ООН, без Всемирного банка, помощь составляет порядка 105 млн. долларов США в год. Она вся целевая, необезличенная, хорошо известна всем ее получателям по линии многосторонних проектов как помощь Российской Федерации. Мы заключили соглашение о создании совместного фонда с Программой развития ООН (ПРООН), через который будет более эффективно направляться наше содействие.

Из шагов, которые я все-таки предложил бы рассмотреть, и мы об этом говорим с Министерством финансов, это делать больше, чтобы то, что мы отправляем по каналам группы Всемирного банка, все-таки ассоциировалось с Российской Федерацией. Часто по этим каналам помощь поступает обезличенно, как бы от неких абстрактных руководителей Всемирного банка.

Вопрос: Вы в своем выступлении оценили развитие обстановки на Украине и вокруг нее, которая, мягко говоря, не внушает оптимизма. Возникает ощущение, что в урегулировании проблем не заинтересован ни Киев, ни ведущие мировые игроки за исключением России, которая за свои же усилия в ответ получает санкции и вылитые информационные «помои». Как Вы считаете, возможно ли изменение этого негативного вектора в связи с приходом в политику Д.Трампа и новых членов его Администрации, а также с предстоящей в ближайшее время сменой руководителей в ряде западных государств? Насколько в целом договороспособен режим в Киеве?

С.В.Лавров: Пока мы не видим признаков «договороспособности» у руководства Украины. Последний пример. Буквально на днях Президент Украины П.А.Порошенко заявил, что Киев не сделает ни единого шага по выполнению политических аспектов Минских договоренностей, пока не будут полностью обеспечены его требования в сфере безопасности, вплоть до взятия под полный контроль всех участков российско-украинской границы. Это говорит публично Президент, подписавший Минские договоренности, в которых черным по белому сказано, что контроль над границей будет полностью восстановлен, когда все политические обязательства Киева будут выполнены, включая проведение амнистии, выборов, при обеспечении особого статуса Донецка и Луганска и его закрепления в конституции Украины на постоянной основе. Президент Украины П.А.Порошенко просто прямо «в лоб» противоречит тому, под чем он «подписался» вместе с президентами России и Франции В.В.Путиным и Ф.Олландом и Канцлером ФРГ А.Меркель.

Министр внутренних дел А.Б.Аваков также на днях посещал, как я припоминаю, штаб-квартиру Национальной гвардии Украины, где заявил о необходимости готовиться к силовому возвращению Юго-Востока и Крыма. Вот такие деятели руководят сейчас этой страной и процессом по выполнению Минских договоренностей, вернее, по торможению выполнения Минских договоренностей.

По разным каналам от наших коллег в Европе мы знаем, что в подавляющем большинстве европейских правительств прекрасно понимают, что происходит, понимают нежелание украинской власти выполнять Минские договоренности, понимают, что продолжающиеся вспышки насилия и перестрелки на линии соприкосновения главный образом провоцируются украинскими вооруженными силами при поощрении Киева и при участии т.н. добровольческих батальонов, включая «Правый сектор», который сохраняет свои абсолютно автономные позиции и не принимает никаких команд от руководства украинской армии, действуя по собственному усмотрению. Все это поощряется, потому что украинские руководители полагают, что, как только установится мир и тишина, от них начнут требовать по-настоящему выполнять то, что они пообещали.

Надеюсь, что с приходом Д.Трампа в Белый дом при реализации заявленных им подходов к внешней политике как к чему-то прагматичному, что не должно создавать лишних проблем для США, в связи с тем, что он не хочет вмешиваться в дела других государств, украинское руководство почувствует необходимость более самостоятельно действовать и не будет полагаться на своих заокеанских хозяев, как это было при Б.Обаме и Дж.Байдене.

Вопрос: В прошлом году граждане Великобритании проголосовали за выход из ЕС. Кандидат в президенты Франции М. Ле Пен также в случае своей победы на президентских выборах обещала провести референдум наподобие английского. Санкционная политика со стороны Евросоюза по отношению к России тоже неоднозначна, потому что многие лидеры европейских стран ее не поддерживают. Означает ли это, что мы в ближайшее время можем стать свидетелями распада ЕС?

Прибалтийские республики очень часто демонстративно нарушают права и интересы русскоязычного населения. Считаете ли Вы, что необходимо занять более жесткую экономическую и политическую позицию по отношению к этим странам?

С.В.Лавров: Что касается притеснения русскоязычных в странах Прибалтики, то мы постоянно говорим об этом на самых разных площадках, включая ООН, ОБСЕ, Совет Европы, различные комитеты, в том числе Комитет по ликвидации расовой дискриминации, реагируем на каждый недружественный шаг также и по двусторонним каналам. Я считаю, что русофобия в практическом своем проявлении должна встречать практические ответы. Невозможно дать рецепт на все случаи жизни, на все случаи подобных дискриминационных действий. Уверяю вас, что каждый раз мы подходим к такого рода вопросам весьма ответственно.

Что касается распада ЕС, то мы никогда не были в этом заинтересованы. Президент России В.В.Путин многократно говорил, что Россия хотела бы видеть Евросоюз сильным, единым и самостоятельным. Для меня просто удивительно слышать рассуждения о том, что Россия проводит работу против Евросоюза, сейчас «свалила» правительство демократов в США и собирается «свалить» правительства во Франции, Германии, Голландии и ряде других стран. И это подпитывается не просто на уровне безответственных политических заявлений. Я недавно смотрел «Евроньюс», корреспондент которого взял интервью у некоего политолога. Так вот он заявляет как о чем-то само собой разумеющемся, что Россия, конечно, заинтересована в ослаблении ЕС. «Евроньюс» не приводит никакого комментария и, конечно, не показывает альтернативной точки зрения.

Мы хотим, чтобы Евросоюз, еще раз подчеркну позицию Президента России В.В.Путина, был сильным, единым и самостоятельным и чтобы большинство в Евросоюзе, который все-таки представляет нормальные политические силы и нормальные государства, не шло на поводу у небольшой группки русофобов, спекулирующих на принципе т.н. солидарности и консенсуса и заставляющих ЕС идти по пути, который совсем не нравится большинству стран и граждан этого объединения.

Вопрос: Правительство Монголии планирует строительство нескольких ГЭС на притоках реки Селенга. Это строительство крайне беспокоит прибайкальские регионы, поскольку может иметь непредсказуемые последствия для акватории озера Байкал. Селенга – главный приток Байкала. Российские ученые полагают, что строительство ГЭС может привести к снижению уровня воды в озере и нарушению годового стока самой реки, что грозит серьезными экологическими проблемами для Байкала – одного из ценнейших природных объектов России, включенного в список всемирного наследия ЮНЕСКО. Между тем, притоки Селенги не являются трансграничными реками, и хозяйственная деятельность на них Монголии не может регулироваться международными правилами и Соглашением по охране и использованию трансграничных вод, который был ратифицирован нашими странами в 1995 г. Необходимы иные решения и договоренности. Какова позиция Министерства? Участвует ли МИД России в защите интересов нашей страны в данном вопросе? Какие решения возможны?

С.В.Лавров: Мы знаем об этой проблеме и активно занимаемся урегулированием этой ситуации. В ходе прошлогоднего визита в Монголию я лично говорил с Президентом Ц.Элбегдоржем на эту тему. Наши Президент, Председатель правительства в ходе контактов с руководством Монголии затрагивают эту тему. Но помимо обозначения проблемы мы передали монгольским коллегам по линии наших соответствующих экономических ведомств свои оценки ситуации и предложения о том, как ее решить без строительства гидроэлектростанции. У нас есть возможности удовлетворить потребности Монголии в электроэнергии, не подвергая риску экологическую систему Байкала и окружающей его среды.

Вопрос: США вышли из Транстихоокеанского партнерства. Россия в свою очередь проявила интерес к участию в ТТП. Будет ли теперь наше участие более вероятным? Насколько оно целесообразно?

С.В.Лавров: Я бы не сказал, что мы проявляли интерес к участию в ТТП. Мы, как и Китайская Народная Республика, говорили, что, конечно, наблюдаем за этим процессом и отмечаем, что он нацелен на создание узкого «закрытого клуба», в рамках которого сначала будут выработаны правила, а уже потом в него будут приглашать всех остальных на условиях, которые создавались и вырабатывались без их участия, требуя их принятия.

Мы противопоставляли такому подходу концепцию создания открытых экономических пространств. Есть озвученная одновременно с ТТП китайская инициатива о формировании Всеобъемлющего регионального экономического партнерства. С этим, конечно, перекликается «Экономический пояс Шелкового пути». С нашей стороны есть проект Евразийской экономической интеграции, который не замыкается на «пятерку» нынешних членов и который ведет диалог о создании инструментов взаимодействия, включая в перспективе зону свободной торговли с полусотней государств и их объединениями. В его рамках Президент Российской Федерации В.В.Путин сформулировал идею большего Евразийского интеграционного проекта с участием членов ЕАЭС, ШОС и АСЕАН.

Сейчас, когда США официально вышли из ТТП (подписан Указ Президента США Д.Трампа), я не знаю, как будет дальше развиваться этот процесс. Например, Австралия заявила, что необходимо любой ценой сохранить всех остальных и двигаться вперед по этому пути без США. Япония же сказала, что без США в этих рамках не собираются ничего делать. Давайте посмотрим, как пойдет процесс. Еще раз скажу, что концептуально, все-таки, это не то, что мы считаем правильным. Правильным должен быть процесс объедения всех желающих участвовать в либерализации торговли, в продвижении взаимных инвестиций. И уже с участием всех заинтересованных стран вырабатывать условия, нормы и правила.

Вопрос: Визит Президента Российской Федерации В.В.Путина в Японию совершенно очевидно создает некую новую конфигурацию внешнеполитической обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Какие изменения намерен внести МИД России в практическую дипломатию? В настоящее время имеет место борьба за влияние в регионе между Китаем и Японией. Нам необходимо выстраивания отношения с этими странами. Изменится ли наша внешняя политика в контексте этой новой конфигурации на Тихоокеанском направлении?

С.В.Лавров: Я не думаю, что внешняя политика изменится. По крайней мере, тот факт, что после длительного перерыва Президент России В.В.Путин нанес официальный визит в Японию, не отражает каких-либо перемен в наших подходах к взаимодействию с азиатскими странами, как и со всеми другими государствами. Мы неизменно говорили, что хотим развивать сотрудничество с Японией во всех областях: в торговле, экономике, гуманитарной, образовательной, научно-технической сферах и, конечно же, в области внешнеполитического взаимодействия.

Одиннадцать лет, в течение которых не было визита Президента Российской Федерации В.В.Путина в Японию, диалог не прекращался. Президент Российской Федерации В.В.Путин и Премьер-Министр Японии С.Абэ регулярно общались. Премьер-Министр Японии С.Абэ неоднократно приезжал к нам. Они виделись практически на каждом многостороннем мероприятии, в котором совместно участвовали. Нацеленность на хорошие отношения всегда лежала в основе нашего подхода.

Как и в своем ответе про потенциальную тройку Россия-США-Китай, скажу, что мы не дружим с кем бы то ни было против кого-то, мы никогда не пытались разыгрывать противоречия, которые существуют между теми или иными странами, в том числе, между Японией и Китаем. Некоторые другие участники международного общения на такого рода противоречиях регулярно стараются набрать какие-то очки, затевать какие-то интриги. Мы в это не играем. Это абсолютно ответственное заявление. Если у кого-то есть хоть малейшее доказательство обратного, я буду готов выслушать и отреагировать.

Вопрос: Недавно Европейский суд по правам человека принял политически необъективное, ангажированное решение по известному «закону Димы Яковлева». Это не первое политически мотивированное решение в ущерб юридической справедливости. Парламентская ассамблея Совета Европы продолжает сохранять санкции в отношении наших коллег и практически препятствует участию в Парламентской ассамблее Совета Европы. В то же время сам институт Совета Европы – это институт даже не вчерашнего, а позавчерашнего дня. То же самое и с ОБСЕ, это «плод» «холодной войны», институт из прошлого. Как Вы считаете, есть ли для нас смысл продолжать участвовать в этих институтах, где мы по-прежнему выступаем в роли учеников, или все-таки стоит создавать новые форматы взаимодействия с европейскими коллегами, где бы Россия была равноправным партнером?

С.В.Лавров: Россия уже равноправный партнер в перечисленных Вами структурах, за исключением Парламентской ассамблеи Совета Европы, явно злоупотребившей принципами равноправия и взаимного учета интересов, которые лежали в основе этой старейшей общеевропейской организации. К сожалению, при создании Парламентской ассамблеи (она является не уставным органом Совета Европы, а, я бы сказал, вспомогательным клубом) никому не могло прийти в голову, что кого-то будут пытаться ограничить в правах. Поэтому в документы, которые регулируют ее деятельность, соответствующий запрет не был включен.

Считаю, что сейчас мы обязательно должны, продолжая честно и открыто отстаивать свои интересы, которые требуют полного снятия любых ограничений с нашей делегации, параллельно добиваться включения в нормативные документы Совета Европы положений, запрещающих какую-либо дискриминацию любой делегации, положений, которые «затыкают рот» полноправному члену общеевропейской структуры.

Что касается самого Совета Европы, то там такие игры невозможны (я имею в виду межправительственный компонент Совета Европы), там существует культура консенсуса. К сожалению, в последнее время она подвергается испытаниям, потому что украинская делегация и те, кто ее поощряет, кто ей покровительствует, всячески пытаются ставить на голосование неконсесусные, однобокие, односторонние, непорядочные решения. Это не добавляет веса Совету Европы. Но сам Совет Европы является структурой, которая базирует свою деятельность на юридически обязывающих конвенциях, образующих единое правовое пространство Европы. Нам это выгодно, мы заинтересованы в том, чтобы не было какого-то отдельного пространства Евросоюза, отдельного пространства какой-то еще страны, чтобы нас воспитывали, а сами себя выставляли в роли учителей. Как раз правовая база, правовой фундамент Совета Европы не позволяет подобного рода действий, хотя попытки злоупотреблять всегда были, есть и будут.

ОБСЕ – это не организация, у нее пока нет устава (мы давно предлагаем это сделать). Она опирается не на юридические документы, а на политические декларации. Но в ОБСЕ существует принцип консенсуса, что также обеспечивает нам полноправное участие и полностью защищает наши интересы. Когда большинство начинает следовать за теми, кто хотел бы внести конфронтацию в эту структуру, мы отвечаем. Но какого-либо ущемления наших интересов на практике не происходит.

Вопрос: Искренне благодарим МИД России и Вас лично за активное содействие З.Албегоновой, которая более 5 лет безуспешно борется в турецких судах за свою дочь Айлин. В апреле 2011 г. ее бывший муж, гражданин Турции, увел из дома ребенка и похитил все документы. Обращения в местные правоохранительные судебные органы не дают должного результата, несмотря на то, что в соответствии с турецким законодательством все права на ребенка принадлежат матери. Более того, похищение и незаконное удержание ребенка является уголовным преступлением. В 2012 г. уголовный суд Стамбула приговорил похитителя к 5 месяцам тюремного заключения условно. Несмотря на это ребенок по-прежнему удерживается похитителем, положительного решения вопроса пока добиться не удается. Предполагаются ли в связи с этим дополнительные действия МИД России для возвращения российской гражданки на Родину?

С.В.Лавров: Этот случай не единичен. Существует пара десятков похожих ситуаций, в которых оказались наши граждане. В основном это проблемы разделенных семей или семей, которые распались, а ребенок остался в качестве главного пострадавшего. Эта тема – предмет регулярных консультаций. В ходе переговоров с турецкими коллегами мы всегда затрагиваем этот вопрос. Там есть много аспектов, которые указывают даже на нарушение турецких законов, норм и правил. Но это судебная процедура, и мы поддерживаем справедливое судебное разбирательство. Не могу сказать, чем оно закончится, но я полностью согласен, что несправедливость нельзя оставлять без ответа.

Вопрос: Очередной допинговый «наезд» на наших спортсменов четко спланирован. Это воспринимается народом, обществом как наказание России на международной арене за последовательную и честную политику. Идут удары по самым незащищенным. Паралимпийцы до сих пор не могут принять участие в международных стартах, под угрозой их участие в Паралимпиаде в Корее, легкоатлеты уже отказываются от флага России. Сегодня, конечно, тезис «спорт вне политики» звучит как усмешка. Мы со своей стороны как законодатели делаем все, чтобы бороться за чистоту спорта, следуем рекомендациям ВАДА, однако, тема допинга, как известно, международная. Все громче звучат призывы реформировать ВАДА, принять конвенцию по защите прав спортсменов. Помогает ли МИД защите прав наших спортсменов? Поднимает ли в «высоких кабинетах» тему о недопустимости коллективной ответственности и дискриминации в спорте?

С.В.Лавров: Мы ставим этот вопрос на всех международных площадках, включая Совет Европы и ЮНЕСКО, где есть соответствующие конвенции. Кстати, в ЮНЕСКО существует комитет по утверждению соответствующих проектов, председателем которого на очередной двухлетний срок недавно был переизбран представитель России Г.П.Алешин. Эта площадка нами активно используется, а сам факт избрания Г.П.Алешина показывает, что далеко не все страны готовы «выстроиться в затылок» тем, кто фабрикует фильмы и доклады без достаточных доказательств, указывающих хоть на какую-нибудь сопричастность государства с теми нарушениями, которые имеют место в любой стране, где спортсмены хотят добиваться результатов не совсем честным образом.

В ООН и ОБСЕ мы продвигаем резолюции, которые требуют исключить дискриминацию в спорте, любые попытки политизировать спорт. Такие предложения мы вносили и продвигаем в Комитете по делам инвалидов, требуя прекратить дискриминировать инвалидов-спортсменов. В Комитете по правам человека мы также настаиваем на решениях, которые закрепят недопустимость политизации спортивных мероприятий и вообще подхода к спортивным вопросам.

Проблема серьезная, сами понимаете. Если бы только все было в наших руках! Мы распространили в ООН заявление, принятое Советом Федерации, о недопустимости политизации проблем допинга, которое вызывало там широкий интерес. Готовы сотрудничать и с Государственной Думой. Но у нас есть специальная структура, которая была создана по решению Президента России В.В.Путина, контактирующая с ВАДА и национальными агентствами по борьбе с допингом. Этим занимаются Министерство спорта, Олимпийский Комитет России. Наша позиция открыта, и мы готовы сотрудничать, но на основании конкретных фактов, а не голословных утверждений.

Вопрос: Мы заявили главные цели по Сирии: это реальная борьба с международным терроризмом, защита собственных национальных интересов и создание условий для диалога внутри Сирии. Астана, организованная нами «площадка», сегодня подтверждает, что мы справляемся с этими задачами достаточно хорошо. Есть ли у нас в дальнейшей перспективе дипломатические ресурсы для принуждения сторон к поиску диалога, уступок, чтобы в Сирии все-таки было согласие? Что такое согласие для нас: это замороженный конфликт в Сирии или Сирия в новом политическом статусе?

Способен ли «обновленный» сегодня Вашингтон войти в процесс урегулирования без геополитических игр?

С.Лавров: Вопрос очень важный. Как я говорил, вчера в Астане завершилась встреча между сирийским Правительством и вооруженными формированиями оппозиции, в которой также участвовали в качестве гарантов Россия, Турция, Иран, спецпредставитель Генерального секретаря ООН по Сирии С. де Мистура и посол США в Казахстане в качестве наблюдателя. Встреча завершилась принятием документа. Я считаю, что ее итоги весьма важны – они выводят усилия на качественно новый уровень.

Во-первых, состоялся прямой выход Правительства на вооруженные формирования оппозиции, т.е. за одним столом, пусть и не весь день, находились представители сторон, которые противостоят друг другу «на земле» с оружием в руках. Такого еще не было, до сих пор лишь политическая оппозиция, состоящая в основном из эмигрантов, была участником различных мероприятий, нацеленных на организацию межсирийского диалога.

Во-вторых, наряду с прямыми контактами между Правительством Сирии и вооруженной оппозицией наша делегация, в которой были представители МИД и Минобороны, также провела несколько прямых встреч с представителями вооруженной оппозиции и говорила с ними о перспективах налаживания совместной борьбы с терроризмом в Сирии, прежде всего с ИГИЛ. Сирийское Правительство, российские ВКС, которые поддерживают сирийскую армию, и вооруженные формирования оппозиции в принципе готовы объединить усилия и наносить удары по позициям игиловцев в тех районах Сирии, которые пока остаются под их контролем.

Эта встреча также подтвердила режим прекращения огня, который был согласован в результате переговоров между Правительством и вооруженной оппозицией при посредничестве России и Турции. На встрече в Астане был сделан еще один шаг в этом направлении. Россия, Иран и Турция создали трехсторонний комитет, в рамках которого повседневно будут отслеживаться любые сообщения о нарушениях режима прекращения огня. Говоря о механизме контроля за нарушениями прекращения огня, напомню, что у нас был такой механизм с США. Его долго согласовывали, но потом Администрация Б.Обамы оказалась недоговороспособной и не смогла выполнять свою часть договоренностей.

Кроме того, мы договорились в Астане, что вооруженная оппозиция будет участвовать в переговорах по урегулированию в Сирии наряду с политической оппозицией в соответствии с резолюциями СБ ООН. Также записали, что у сирийского кризиса нет военного решения. То, что под этим подписались вооруженные оппозиционеры, считаю принципиально важным.

Ну и наконец сам факт проведения встречи в Астане стимулировал ООН, которая уже почти год не может созвать межсирийские переговоры. Более того, чтобы стимулировать этот процесс еще более конкретно, мы распространили в Астане проект конституции, который проработали с учетом всего того, что за эти годы мы слышали от Правительства, оппозиции и от стран региона. Для того, чтобы никто не подозревал Российскую Федерацию, Турцию, Иран в том, что мы подменяем астанинским процессом все, что до сих пор было сделано, мы пригласили в Москву в пятницу всех оппозиционеров из числа политической оппозиции, которые пожелают приехать. Мы их пробрифингуем о том, что произошло в Астане, и как мы видим позитивное развитие «процесса Астаны» в дальнейшем.

Вопрос: Каждый ответственный гражданин страны, каждый политик, воздает должное тем усилиям, которые Вы предпринимаете на дипломатическом поприще. Я уверен, что то, что уже достигнуто на Ближнем Востоке войдет славной страницей в историю отечественной дипломатии. Тем более удивительно оценивать те негативные процессы, которые происходили на наших глазах многие годы на Украине. Это издержки кадровой политики, недооценка ситуации в целом или какие-то другие причины? Ведь нам всем надо извлекать для себя из этой ситуации уроки.

С.Лавров: Я не думаю, что мы должны здесь сейчас искать причины. Думать о том, почему так произошло, безусловно, надо. Но главное сейчас сконцентрироваться на выполнении того, что необходимо сделать для выполнения Минских договоренностей, поскольку они выведут украинскую ситуацию из кризисного состояния. Наверное, были ошибки, но все мы знаем какую подрывную контрпродуктивную роль сыграли наши западные партнеры, которые были обуреваемы желанием «отколоть» Украину от России. В дело шли самые грязные методы. Кто-то из американцев, по-моему З.Бжезинский, сказал, что Россия с Украиной великая держава, а без Украины – региональная или даже мельче. Поэтому битва была со стороны Запада абсолютно жестокая, применялись запрещенные, непорядочные приемы. Весь пафос позиции Запада направлен на то, чтобы поставить Украину перед ложным, искусственным выбором – либо вы с нами, либо против нас. Это активно подпитывалось, приводились цифры, подтверждающие сколько предыдущая американская администрация потратила на развитие «гражданского общества» на Украине (имею в виду формирование круга провокаторов и русофобов).

Безусловно, нужно делать выводы. Я не думаю, что мы будем действовать такими же методами, но, конечно, мы накрепко запомним и будем в своих практических действиях иметь в виду, какими методами готовы были действовать наши западные коллеги при всей их приверженности демократии, свободе выбора и т.д. Выбор навязывался грубо, цинично, используя шантаж и угрозы.

***

Спасибо за высокую оценку работы нашего Министерства. Видим в этом результат очень тесного сотрудничества с другими ветвями власти, прежде всего, с парламентской дипломатией. Не буду делать обобщения, просто хочу отреагировать на то, что сказал Л.Н.Калашников.

Сначала про соотечественников. Закон работает, он позволил за последние годы существенно консолидировать диаспору, помочь нашим соотечественникам за рубежом отстаивать свои права в государствах пребывания. Создан Фонд поддержки и защиты прав соотечественников, который имеет несколько десятков отделений за рубежом, страновые советы соотечественников почти в ста государствах, шесть региональных советов, регулярно проводятся мероприятия, позволяющие сохранять связь с исторической Родиной. Соотечественники активнейшим образом участвуют в акции «Георгиевская ленточка», «Бессмертный полк», прекрасно себя проявили, обеспечивая очень хорошее, объективное информационное сопровождение кампании по выборам в Государственную Думу в сентябре прошлого года. Ежегодно проводятся конференции или конгрессы на важные объединяющие темы. Мы активно поддерживаем деятельность Всемирного конгресса русской прессы, который также оказывает содействие СМИ, принадлежащим нашим соотечественникам. Мы активно способствуем налаживанию контактов между бизнес-структурами соотечественников и нашими компаниями, работающими в соответствующих странах. Совсем свежая инициатива, которую, как я понимаю, выдвинула «Единая Россия», это Всемирные игры соотечественников, спортивное мероприятие, которое пользуется большим успехом и большой популярностью.

Соглашусь с необходимостью предпринять дополнительные шаги в сфере российского гражданства. У нас есть сейчас несколько вполне конкретных ситуаций и достаточно системных проблем. Коллега упомянул, что для получения российского гражданства необходимо выйти из гражданства зарубежного государства и предъявить решение этого государства о том, что вы прекратили свое гражданство. Понятно, что не только Украина, но и целый ряд других стран не будет выдавать таких справок. Я знаю, что в Комитете по делам соотечественников обсуждается возможность убрать это требование, чтобы было достаточно копии заявления гражданина третьей страны о том, что он подал соответствующую просьбу. Считаю, что это необходимо поддержать.

Во-вторых, есть проблема, которую мы пытаемся решить в течение трех лет и пока не получается. Речь идет о гражданстве детей от смешенных браков. Если ребенок от смешенного брака родился в России, достаточно заявления любого из родителей. Если это смешанный брак и семья живет за границей, а мать, гражданка России, хочет, чтобы у ребенка был российский паспорт, необходимо согласие отца. Получается, что одна и та же ситуация решается по-разному. Вижу в этом отход от принципа равноправия, который заложен в Конституции России.

Еще одна вещь. Я с удивлением узнал, что когда российский гражданин женится на иностранке или российская гражданка выходит замуж за иностранца, то для того, чтобы иностранцу получить гражданство России, ему необходимо состоять в браке не менее трех лет и проживать на территории России. Я считаю, что это чрезмерно. Наверное, что-то можно сделать.

Наконец, Президентом Российской Федерации В.В.Путиным было принято решение об облегченном предоставлении гражданства носителям языка, культуры. Здесь пока нет применительных понятных правил. Если Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации и Комитет по делам соотечественников озаботятся этим вопросом, мы будем готовы активно участвовать в формулировании соответствующих рекомендаций.

Самое последнее. Мы не испытываем иллюзий насчет новой «перезагрузки» отношений с США, никаких наивных ожиданий у нас нет. Знаем, что Президент США Д.Трамп считается мастером заключать сделки, но Президент Российской Федерации В.В.Путин тоже умеет договариваться и всегда в интересах России.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 25 января 2017 > № 2053558 Сергей Лавров

Алексей Фененко: «Давос давно разошелся с реальностью»

Всемирный экономический форум в швейцарском Давосе завершился в день инаугурации 45 президента США Дональда Трампа. О новых мировых трендах в политике и экономике «Вестнику Кавказа» рассказал доцент кафедры международной безопасности факультета мировой политики МГУ им. М.В. Ломоносова Алексей Фененко.

- Хотя форум в Давосе называется экономическим, вопросы большой политики здесь обсуждались всегда. Чего больше было в этот раз?

- Закат Давосского форума начался с 2009-2010 годов. Мир накрыл финансовый кризис, обсуждался вопрос, переходить в протекционизм или нет, а Давос существовал сам по себе, делая вид, что ничего не происходит, все это мелочи. С этого момента Давос начал расходиться с реальностью. Повестка мировой экономики шла сама по себе, Давос был сам по себе. То же самое – Давос начала 2014 года. Давайте вспомним, назревает война на Украине, а Давос рассуждает об улучшении инвестиционной активности, как будто ничего и не происходит. Лишь сейчас в Давосе начинают осознавать, что повестка начала 1990-х годов начинает расходиться с реальностью, и что делать вид, что ничего не происходит, уже попросту невозможно.

- Каковы, на ваш взгляд, перспективы отмены антироссийских санкций новым президентом США?

- Если США отменят санкции, это будет выглядеть, как их внешнеполитическое поражение. Все сразу будут понимать, кто проиграл войну на Украине. Аналогично и со стороны России. Если мы пойдем на ослабление санкций, это наведет на мысль, что Россия проиграла, и тогда давление на нее только усилится. Поэтому первый шаг не сделает, думаю, никто.

- Как, по-вашему, будут развиваться китайско-американские отношения при новом руководстве в Белом доме?

- Думаю, американцы будут играть по трем направлениям. Первое – подорвать российско-китайский Большой договор 2001 года. Конечно, Вашингтону неприятен сам факт, что есть блок России и Китая. Пусть это политический, а не экономический союз, но он есть.

Второй момент – американцы будут всячески подрывать финансовую систему Китая, играть против нее.

Третий момент – американцы будут выстраивать военное окружение вокруг Китая, но при этом стараться играть не сами, а направлять на Китай своих представителей – «младших партнеров» в Восточной Азии – Японию, Вьетнам. США попытаются также улучшить отношения с Филиппинами, на запас там есть Австралия, Новая Зеландия. Словом, выбор у них весьма большой.

Швейцария. США. Китай. Весь мир. Россия > Госбюджет, налоги, цены. Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 24 января 2017 > № 2058886 Алексей Фененко

Андрей Бакланов: «Трамп попробует навести порядок в американской ближневосточной политике»

В столице Казахстана Астане завершилась встреча по сирийскому урегулированию с участием представителей официального Дамаска и сирийской оппозиции. Страны-гаранты - Россия, Иран и Турция - договорились создать механизм контроля за соблюдением режима прекращения огня в Сирии. «Мы ценим участие в данных переговорах специального посланника генерального секретаря ООН по Сирии Стаффана де Мистуры и подтверждаем приверженность идее суверенности и целостности Сириийской Арабской Республики как мультиэтнической, многоконфессиональной страны, существование которой гарантируется Совбезом ООН», - говорится в совместном заявлении. О сирийском урегулировании и новой политике США на Ближнем Востоке «Вестник Кавказа» побеседовал с заместителем председателя Ассоциации российских дипломатов Андреем Баклановым.

- Как, на ваш взгляд, политика нового президента США повлияет на политическую ситуацию в мире, в частности на Ближнем Востоке?

- В США в течение длительного периода назревало переосмысление как внутренней, так и внешней политики. Ясно было, что США ждут большие перемены, сравнимые с периодом, который у нас ассоциируется с именем президента Рузвельта или с периодом переосмысления политики США после провала войны во Вьетнаме. Сейчас третий раз в новейшей истории США назревает поиск новых приоритетов и одновременно уход от тех направлений, которые себя не оправдали. Эта необходимость, которую чувствовали и верхи, и американский народ, и во внешнем мире органично совпала это по времени с выборами и появлением такой колоритной фигуры как Дональд Трамп. Его в какой-то мере генерировала сама жизнь. Когда-то давно Трампу неоднократно задавали вопрос, будет ли он такой амбициозный и богатый баллотироваться в президенты. Он тогда отвечал: «У меня пока таких планов нет». Он тоже созревал, а сейчас его личные амбициозные планы совпали с той обстановкой, которая предполагает крупные изменения в США.

Естественно, изменения затронут и ближневосточную политику США, потому что как раз на Ближнем Востоке в последние годы больше всего чувствовалось опасное отсутствие рациональностей. Некоторые вещи были для специалистов просто смехотворны, скажем, выдвижение американцами 12 лет назад концепции Большого Ближнего Востока (как будто это какая-то совершенно новая концепция была). К моменту выдвижения этой инициативы в американском Госдепе не осталось специалистов, которые знали о том, что такая концепция уже была раньше.

Думаю, что сейчас Трамп попробует навести порядок, вернуть специалистов, сделать политику более рациональной, хотя она будет оставаться «империалистической». Мы очень заинтересованы в том, чтобы такой процесс в США происходил, и чтобы на определенном этапе этот процесс соединился с нашими усилиями, направленными на то, чтобы вывести регион из бесконечных войн и перейти к нормальному мирному развитию.

- Сейчас завершаются межсирийские переговоры в Астане. Можно уже подвести какие-то их итоги?

- Это встреча в совершенно новом формате. Это образование нового направления, подтягивание к переговорному процессу тех, кто реально имеет влияние на воюющие стороны. Это важно само по себе, и одновременно это подстегивание женевского процесса, потому что большого прока народам мира от этого женевского формата не было. Это подстегивание и представителей ООН, которые работали очень плохо, вяло, безынициативно. В ряде случаев они вдруг неожиданно иногда становились на сторону тех, кого не стоило бы защищать. Даже де Мистура недавно вдруг стал поддерживать формирование советов на территории Алеппо в тот период, когда речь уже шла о последних днях пребывания там экстремистов. Фактически это могла быть узаконенная власть экстремистских элементов.

Думаю, что сейчас Астана заставит более ответственно, более инициативно, более толково действовать других политиков по другим направлениям. Общая форма переговорщиков от этого только выгадает. Конечно, дальше нужно расширить количество государств, которые реально готовы работать на этом направлении, найти формулу для того, чтобы усадить за стол переговоров того, кто хочет, может работать и способен воздействовать на людей, которые в свое время взялись за оружие, а теперь понимают, что оружие не решит сирийский кризис.

- То есть никаких прорывных моментов вы не ожидайте?

- Это уже прорывной был момент сам по себе. Возможно, не будет каких-то выверенных итоговых документов, далеко идущих готовых рецептов, но прорывной момент уже наступил. Это реализация давно назревавшей необходимости подтянуть к процессам урегулирования воюющих там людей. Этот процесс уже имел место - больше тысячи населенных пунктов договорились о прекращении войны. В Астане же предпринимается попытка вывести тот процесс, который был до сих пор на уровне местных, муниципальных образований, на общенациональный уровень. Сразу этого не удастся сделать, но сама по себе попытка - уже прорыв.

США. Сирия. Ближний Восток > Внешэкономсвязи, политика > vestikavkaza.ru, 24 января 2017 > № 2058883 Андрей Бакланов

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе пресс-конференции по итогам деятельности российской дипломатии в 2016 году, Москва, 17 января 2017 года

Добрый день, уважаемые дамы и господа,

С Новым Годом, со всеми наступившими праздниками. Минувший високосный год был непростым – в дополнение к тем бедам, которые обычно выпадают на високосные годы, происходили еще и рукотворные события, которые не способствовали укреплению международной безопасности.

О том, как Россия видит свои задачи на международной арене, подробно говорится в новой редакции Концепции внешней политики страны, которая была утверждена в ноябре Президентом Российской Федерации В.В.Путиным. Уверен, что все, кто интересуется этой сферой деятельности нашей страны, с ней ознакомились. Международной проблематике было уделено много внимания в ходе пресс-конференции Президента России В.В.Путина (23 декабря 2016 г.), в ряде других его выступлений. Поэтому не буду подробно излагать наше видение итогов года, лучше мы оставим больше времени для вопросов и ответов.

Скажу лишь, что угрозы за истекший год не уменьшились, прежде всего, имею в виду угрозу международного терроризма, который продолжал делать свое подлое дело. От него страдали жители городов Европы, Ближнего и Среднего Востока, других стран. В результате гнусного террористического акта мы потеряли нашего Посла в Турции А.Г.Карлова. Проблема терроризма действительно приобрела системный характер. То, что до сих пор международное сообщество пока не может реально сплотиться и сформировать то, что Президент Российской Федерации В.В.Путин, выступая в прошлом году в ООН, назвал единым универсальным антитеррористическим фронтом, конечно же, вызывает серьезные озабоченности и сожаление.

Почему так происходит? Наверное, на то есть много причин. Мы видим, что проблема формирования общих рядов для борьбы с терроризмом, организованной преступностью, наркотрафиком и со многими другими угрозами становится системной и накладывается на базовые противоречия между объективной тенденцией формирования полицентричного мира с одной стороны, а с другой – действиями тех, кто пытается цепляться за отжившую концепцию однополярности. Я имею в виду доминирование даже не столько одного государства, сколько одной группы государств со своей системой ценностей. Мы тоже все больше и больше сталкиваемся с противоречием, которое накапливалось все последние несколько лет и очень «обнаженно» проявилось на нынешнем этапе – противоречие между тем, что лежит в основе внешней политики той или иной страны: прагматизм, хорошо и правильно понятые национальные интересы, или мессианство, стремление распространять ценности по всему миру, причем в том понимании, в котором у этой группы государств они сформировались и сложились.

Если говорить о западных и европейских ценностях, которые нам постоянно и везде приводят в пример, то скорее это не те ценности, которые исповедовали деды и прадеды европейцев, а нечто новое и уже осовремененное, я бы сказал, вседозволенное. Это ценности, которые можно охарактеризовать как постхристианские. Они коренным и принципиальнейшим образом расходятся с ценностями, которые в нашей стране столетиями передавались из поколения в поколение и которые мы хотим очень бережно хранить и передавать дальше нашим детям и внукам. Когда в центр внешнеполитических баталий выдвигается требование для нас и для многих других воспринять эти новые постхристианские западные ценности, включая вседозволенность и абсолютизацию либеральных подходов к жизни индивидуума, я считаю, что с человеческой точки зрения это неприлично, а с точки зрения профессиональных международников это является колоссальной ошибкой и абсолютно недопустимой переоценкой значения собственного влияния на международные отношения.

Идет борьба двух тенденций. Такой мессианской одержимости насаждением ценностей (был экспорт демократии, сейчас мы наблюдаем попытку экспорта ценностей) противостоит все большее желание серьезных политиков сосредоточиться на прагматичной оценке собственных интересов, на стремлении понять законные интересы других стран и вычленить совпадения подходов к тем или иным проблемам, будь то терроризм, развитие экономики, таким образом, чтобы не страдали твои собственные интересы, и так далее. Понимаете, столкновение прагматизма и мессианства во внешней политике, по-моему, сегодня добавляет новое измерение в те противоречия, которые наблюдались за последние несколько лет.

Выбор Российской Федерации хорошо известен. Мы, конечно же, не пытаемся ничего экспортировать. В истории нашей страны был опыт экспорта революции. С тех пор мы перестали этим заниматься, но дурной пример заразителен. Повторю, экспорт демократии и ценностей продолжает сеять проблемы в международных отношениях. Именно экспортом ценностей и требованием принять только европейский взгляд на вещи стартовал кризис на Украине. Экспорт демократии и ценностей привел к тому, что мы называем «арабской весной», последствия которой мы сейчас пожинаем. «Арабская весна» в свою очередь породила импорт миграции в сторону Европы. Так что экспортно-импортные операции, к сожалению, тоже имеют место и отнюдь не способствуют укреплению безопасности.

Наш выбор в пользу прагматизма, основанного на коренных интересах Российской Федерации. Эти интересы просты. Они неизменны и заключаются в том, чтобы страна жила хорошо, чтобы повышалось благосостояние наших людей, чтобы было устойчивое развитие нашей экономики и социальной сферы в условиях безопасности и в максимально благоприятных внешних обстоятельствах. На это нацелена вся наша работа. Здесь нет места какой-то идеализированной позиции, нет места для мессианства. Мы ищем совпадающие интересы со всеми, кто готов делать так, чтобы мировая экономика развивалась в интересах всех без исключения стран и народов. Мы ищем общие подходы с теми, кто понимает безальтернативность объединения усилий для борьбы с терроризмом и прочими современными угрозами, с теми, кто готов работать с нами на равноправной, взаимовыгодной основе, на основе учета интересов друг друга и выстраивания баланса таких интересов. С этих позиций мы работаем в ООН, БРИКС, «Группе двадцати», СНГ, ШОС, ОДКБ, ЕАЭС и в других многосторонних структурах. С этих же позиций выстраиваем свои отношения с партнерами и союзниками в самых разных регионах мира, будь то государства или межгосударственные интеграционные и прочие объединения. С позиций равноправия, взаимного учета интересов и взаимного уважения мы готовы выстраивать отношения с США, Евросоюзом и НАТО, повторю, без импорта ценностей, без попыток навязывать нам какие-то ценности, тем более что, как показывают последние информационные войны, эти ценности или псевдоценности уже достаточно серьезно себя дискредитировали.

Хотел бы, чтобы наш разговор был откровенным. Постарался высказать, что я ощущаю на данном этапе международной жизни. Приглашаю вас задавать вопросы.

Вопрос: Как в ходе предвыборной кампании в США, так и после нее звучали упреки во вмешательстве в этот процесс со стороны России. Как в целом изменились условия работы дипломатов в 2016 г., участились ли попытки вербовки российских дипломатов? Официальный представитель МИД России М.В.Захарова на днях упоминала об одном из таких случаев. Наблюдается ли скрытое давление на дипломатов в странах их пребывания?

С.В.Лавров: Любые дипломатические миссии могут поделиться сведениями о том, как им работается в той или иной стране. Периодически при администрации Б.Обамы мы получали жалобы о том, что Посольство США в Москве работает в невыносимых условиях: организуется слежка, Послу «перекрыли кислород», его не принимают никакие российские учреждения. Мы специально разбирались с этой ситуацией – она оказалась абсолютно противоположной. Мы провели инвентаризацию контактов, которые за один и тот же период были у Посла России в США в ответ на его просьбы, и собрали такие же данные по контактам Посла США в России в российских официальных учреждениях. Российские министерства, ведомства, парламентарии в десятки раз больше принимают Посла США, чем американцы принимают Посла Российской Федерации.

Если говорить о вербовочных подходах, то мы не предавали гласности полную статистику на этот счет, но за последние несколько лет, особенно во время второго срока работы администрации Б.Обамы, такая недружественная активность в отношении наших дипломатов нарастала. М.В.Захарова в ходе недавнего выступления по телевидению упоминала случай, когда вербовали сотрудника российского Генконсульства, который пришел к врачу забрать оплаченное лекарство для Е.М.Примакова. Надо иметь специфическую профессиональную наглость, глубокое чувство цинизма и нечистоплотности, чтобы вербовать в этой ситуации. Это не единственный случай. В апреле 2016 г. были беспрецедентные вербовочные подходы с предложением сотрудничать на уровне второго человека в Посольстве, советника-посланника. Другому нашему дипломату старшего звена американские спецслужбы, пытаясь сделать вербовочное предложение, буквально засунули в машину в его отсутствие 10 тыс. долл. с предложением о сотрудничестве. Деньги, если кто-то интересуется, были оприходованы нашей бухгалтерией и работают на благо российского государства. Имели место и совсем отвратительные эпизоды, когда два сотрудника аппарата военного атташе России в Вашингтоне в один из выходных дней обедали со своими супругами в ресторане недалеко от Вашингтона, их схватили сотрудники ФБР, заковали в наручники, допрашивали, не давали связаться с Посольством. В итоге, естественно, мы вызволили наших товарищей, но даже никаких извинений не последовало.

Что касается утверждений, будто Посольство США в Москве при Президенте Б.Обаме подвергалось каким-то «особым гонениям», то я не вижу оснований для подобных заявлений. Было несколько эпизодов, ставших достоянием гласности, поскольку американцы пытались представить их как «охоту» на дипломатов США. На самом деле на поверку все выглядит совершенно иначе. Пресекалась разведывательная деятельность американских представителей, работающих под дипломатическим прикрытием. Был известный эпизод, когда переодетый американский дипломат, в парике, с накладными бровями или чем-то еще, проникал в здание Посольства США, отказавшись предъявить свое удостоверение сотруднику безопасности, обеспечивающему контроль на входе, ударил этого сотрудника. Было и несколько других эпизодов с переодеванием дипломатов США, в том числе мужчина переодевался в женщину, потом в общественном туалете возвращал себе изначальный облик. Все это фиксировалось. Сотрудники военного атташата Посольства США очень любят ездить по нашей Родине на арендованных машинах. Соответственно, у них нет дипломатических номеров, на них обычные российские номера – так меньше шансов быть замеченными. Они ездят по Калининградской, Ленинградской, Мурманской, Воронежской областям, многократно были замечены в Новороссийске, Чеченской Республике, исколесили буквально все вдоль и поперек границы с Донбассом. Мы уже не говорим о том, что помимо шпионажа, дипломаты Посольства США многократно были замечены участвующими в антиправительственных, несанкционированных митингах нашей оппозиции, в том числе в переодетом виде. Делайте выводы сами.

Однажды я уже говорил на эту тему. В ноябре 1933 г. происходит восстановление дипломатических отношений между нашей страной и США. Нарком иностранных дел М.М.Литвинов обменивается с Президентом США Ф.Рузвельтом официальными нотами, в которых, помимо фиксации самого факта установления дипломатических отношений, записано, подчеркиваю, по настоянию США, что каждая из сторон имеет право устраивать свою жизнь по собственному разумению, обязуется не вмешиваться в дела другой стороны и удерживать все организации под своим контролем от действий, способных угрожать спокойствию, благополучию и безопасности другой договаривающейся стороны, включая ведение агитации с целью изменения политического и социального строя. Это почти цитата. Повторю, она была включена в документы об установлении дипотношений между СССР и США по настоянию Вашингтона.

В 2012 г. задолго до Украины и того, как нас стали обвинять во вмешательстве в сирийские дела и в прочих грехах, тогда уже началась пропагандистская атака на Россию, нашу внешнюю политику и внутренние дела, на политическом внутреннем поле России активно работали различные структуры, включая «Агентство международного развития». В ходе одного из наших контактов я предложил Госсекретарю США Х.Клинтон воспроизвести на бумаге приверженность тем самым принципам, которые по настоянию Ф.Рузвельта были зафиксированы в качестве основы отношений между нашими странами. Она вежливо ушла от этого разговора. Через год Госсекретарем стал Дж.Керри, и я предлагал то же самое ему. Он тоже не проявил большого энтузиазма по этому поводу. Делайте выводы и не забудьте, что обязательство не вести какую-либо агитацию с целью изменения политического и социального строя, записанное по настоянию США, нарушается грубейшим образом, в том числе принятым пару лет назад в Конгрессе США законом о поддержке Украины, в котором Госдепартаменту и спецслужбам прямо предписывается насаждать в России демократию, как ее понимают американцы. Это к слову о договороспособности и о том, как нужно уважать международное право и помнить, что подписанный и не дезавуированный документ является твоим святым обязательством.

Получилось долго. Но США, правда, много делают, хотя это и не всё.

Вопрос: Существует много прогнозов, деклараций, надежд на то, что российско-американские отношения улучшатся с приходом Д.Трампа. Если это сбудется, то как повлияет на разрешение сирийского кризиса?

С.В.Лавров: Вопрос, вроде, задан коротко, но одной фразой не ответишь.

Во-первых, мы реалисты и, конечно, следим за тем, как новая администрация США готовится к вступлению в свои права. Я бы не стал впадать ни в одну, ни в другую крайность. Сейчас в СМИ и политологическом обществе очень много прогнозов и спекуляций: одни захлебываются от восторга, другие говорят, что нечего радоваться и ничего не изменится. Сейчас совершенно бессмысленно об этом говорить. Только когда все рассядутся по своим местам в новой администрации и начнется практическая официальная работа, тогда и станет понятно, как будут выстраиваться отношения между США и окружающим миром. Я специально говорю «окружающим миром», поскольку у Д.Трампа особые взгляды. Они существенно отличаются от взглядов его предшественников – не только демократов, но и республиканцев, и в их основе коренной интерес США, как Д.Трамп его представляет. Если мы слышим, что во внешней политике самым главным для него будет борьба с терроризмом, то мы, конечно, можем это только приветствовать. Это именно то, чего до сих пор не хватало нашим американским партнерам. Вроде бы, на словах на каких-то переговорных площадках они работали с нами и другими странами, вырабатывали документы, но по сути дела обманули нас, когда обязались отмежевать умеренную оппозицию от «Джабхат ан-Нусры», всячески ее щадили, выводили из-под ударов. Как выяснилось из недавно утекшей записи встречи Дж.Керри с сирийскими оппозиционерами несколько лет назад, ИГИЛ также рассматривался США как приемлемая сила для ослабления позиции Б.Асада.

То, что мы слышим от Д.Трампа и его команды, говорит о том, что у них другой подход и они не будут прибегать к двойным стандартам, чтобы использовать борьбу с терроризмом для достижения не относящихся к этой задаче целей. То, что Д.Трамп говорит о желании сосредоточиться на интересах США в сфере безопасности, на интересах страны в том, что касается создания благоприятных условий для американского бизнеса – это ровно то, чем руководствуется Президент России В.В.Путин, определяя основные направления внешней политики Российской Федерации.

Отмечу еще одну тему, которую периодически затрагивает Д.Трамп. Он хочет, чтобы каждая страна сама отвечала за собственное развитие. Это тоже перекликается с нашим подходом. Мы выступаем за то, чтобы все были самостоятельны, чтобы в мире было меньше иждивенчества и больше уважения к законным, легитимным интересам каждого государства. После того, как Д.Трамп назвал борьбу с терроризмом своим главным внешнеполитическим приоритетом, как я слышал, конечно, я надеюсь, что наше взаимодействие по сирийскому кризису, как и по другим проблемам, связанным с борьбой с террором, будет более эффективным, нежели с администрацией Б.Обамы. Разумеется, мы сможем начать официально согласовывать возможные пути взаимодействия по борьбе с терроризмом в Сирии только после вступления в должность президента, его госсекретаря, министра обороны, представителей разведки, спецслужб. На готовящуюся по инициативе России, Турции и Ирана встречу в Астане между теми вооруженными группировками, которые подписали договоренность о прекращении огня 29 декабря, и Правительством Сирии (как вы знаете, эта договоренность была одобрена СБ ООН, а Москва, Анкара и Тегеран выступают ее гарантами и готовят сейчас встречу в Астане) считаем правильным пригласить (о чем я говорил уже давно, когда министры иностранных дел России, Турции и Ирана встречались в Москве 20 декабря) представителей ООН и новой администрации США, учитывая, что встреча будет проходить 23 января, как это сейчас намечено.

Рассчитываем, что новая администрация сможет принять это приглашение и будет представлена своими экспертами на любом уровне, который посчитает возможным. Это будет первый уже официальный контакт, в ходе которого можно будет начать обсуждать повышение эффективности борьбы с терроризмом в Сирии. Не будем забывать, что Россия и США создали и возглавили в качестве сопредседателей Международную группу поддержки Сирии (МГПС), которую никто не распускал. У нее есть две целевые группы: по гуманитарным вопросам и по контролю за прекращением боевых действий. Вполне реально вдохнуть новую жизнь в деятельность этих механизмов, учитывая, что новая администрация США, по ее заявлениям, нацелена на борьбу с террором всерьез, а не как это было до сих пор до нее.

Вопрос: В ближайшее время состоится встреча в Астане. Мы знаем, что Россия играет большую роль в урегулировании ситуации в Сирии. Готовы ли Вы поддерживать проект по созданию федеративной республики Сирии? Будут ли в нем гарантированы права курдов в Сирии и конституционно закреплен статус Курдистана?

С.В.Лавров: Этот вопрос не ко мне, а к сирийцам. Во всех решениях ООН, которые принимались консенсусом за последние годы, очень четко сказано, что судьбу своей страны могут определить только сами сирийцы в рамках всеохватывающего, т.н. инклюзивного диалога с участием всех без исключения этноконфессиональных и политических групп этого государства.

Внешние игроки, будь то Россия, США, страны региона, они, согласно резолюциям ООН призваны создавать все необходимые условия для того, чтобы завязался такой инклюзивный общесирийский диалог. В течение последнего года мы добивались именно этого. Однако не все группы оппозиции были к этому готовы, сказались какие-то особые претензии т.н. Высшего комитета по переговорам, который претендовал на то, чтобы единолично представлять всю оппозицию президенту Сирии Б.Асаду и из-за этого саботировал попытки ООН проводить общесирийские переговоры. Я думаю, что одной из проблем, по причине которой этот переговорный процесс до сих пор буксовал, являлось то, что ООН приглашала только политических оппозиционеров, из которых подавляющее большинство — эмигранты, которые живут в Европе или на Ближнем Востоке, в других странах, но не в Сирии, и какое-то количество внутрисирийских оппозиционеров. Курды, кстати сказать, это в основном оппозиция внутри Сирии, хотя есть несколько политиков из числа курдов, которые живут за границей. Но все сирийские группировки, которые приглашались на переговоры по линии ООН в соответствии с имеющимися резолюциями — это политические деятели, эмигранты и неэмигранты. Чего не хватало в этих переговорах, так это участия тех, кто реально определяет ситуацию «на земле» - называйте их вооруженные формирования, вооруженные группы оппозиции.

Теперь, когда Россия и Турция выступили с инициативой вовлечь в процесс переговоров тех, кто противостоит друг другу с оружием в руках, после чего сирийское правительство подписало соответствующие договоренности с полевыми командирами основной части вооруженной оппозиции, мы, я думаю, сделали очень важный и качественный шаг вперед. Одной из задач встречи в Астане будет, во-первых, консолидировать режим прекращения огня, а во-вторых, договориться о том, чтобы эти полевые командиры будут полноправно участвовать в политическом процессе, который предполагает, как вы знаете, разработку конституции, проведение референдума, выборов, и который начинался, но потом застопорился по линии ООН в Женеве. Сейчас они собираются его возобновить. Мы считаем, что полевые командиры должны стать полноправными участниками этого процесса. Думаю, что не стоит ограничивать дело только теми конкретными группами, которые подписали 29 декабря соглашение о прекращении огня. Любые другие вооруженные отряды, которые захотят присоединиться к этим соглашениям, должны иметь такую возможность. У нас уже есть обращение целого ряда боевиков, которые не охвачены этими договоренностями, но хотят к ним присоединиться. Думаю, что это здоровый процесс, вовлекающий в переговоры тех, кто реально контролирует ситуацию.

Вопрос: 2016 год также запомнился кровавыми событиями в Нагорном Карабахе — на оккупированных территориях Азербайджана. Как Вы полагаете, в случае начала контртеррористической операции на оккупированных территориях, в случаях «чистки» Азербайджанской территории от оккупационных сил и прочих криминальных элементов, какова будет позиция России? Закроет ли Россия на это глаза? Будет ли вмешиваться во внутренние дела Азербайджана?

С.В.Лавров: Это уже не является чем-то абстрактным, не является исключительно темой внутренних дел Азербайджана. По поводу Нагорно-Карабахского конфликта существует целый набор решений, прежде всего, которые принимались в СБ ООН в самый разгар конфликта и требовали прекращения огня. Если интересуетесь, можно обратиться к архивам и увидеть, как соблюдались эти требования о немедленном прекращении огня, кем они соблюдались и кем не соблюдались. С тех пор, как при посредничестве Российской Федерации и ОБСЕ состоялось прекращение огня сохраняет силу требование об освобождении оккупированных территорий, но ни в коем случае не силой и при определении окончательного статуса Нагорного Карабаха. Это записано в тех документах, которые разработаны Минской группой ОБСЕ, через ее сопредседателей (Россия, США и Франция). Это закреплено в многочисленных заявлениях, которые принимали президенты-сопредседатели (президенты России, США и Франции), а также в заявлениях и документах, которые принимались и подписывались президентами Армении и Азербайджана. Мирное урегулирование споров записано там со всей недвусмысленностью.

То, что в апреле 2016 года произошли кровавые события вызывает глубочайшую тревогу. Россия сыграла в тот момент решающую роль, чтобы остановить это кровопролитие. Учитывая взаимные обвинения, мы договаривались на встречах в Вене с президентами Азербайджана И.Г.Алиевым и Армении С.А.Саркисяном, затем с ними договаривался Президент Российской Федерации В.В.Путин в июне 2016 года в Санкт-Петербурге о необходимости создать механизм расследования инцидентов, увеличить количество наблюдателей ОБСЕ непосредственно на линии соприкосновения. О необходимости расследования инцидентов речь шла еще в 2010 году, когда встреча президентов России, Азербайджана и Армении проходила в Астрахани.

Как я понимаю, вы озабочены тем, чтобы подобные события не повторялись. Но, к сожалению, такая элементарная, необходимая для этого вещь как механизм расследования инцидентов и увеличение наблюдателей ОБСЕ на линии соприкосновения, не может воплотиться в жизнь пока отсутствует консенсус в ОБСЕ. О причине отсутствия консенсуса в ОБСЕ можно тоже поинтересоваться у представителей этой организации.

Вопрос: На фоне многочисленных требований сопредседателей Минской группы ОБСЕ по Нагорному Карабаху о недопущении применения силы или угрозы силы при попытках разрешить карабахскую проблему происходят два события: 29 декабря 2016 года происходит массированное столкновение на армяно-азербайджанской государственной границе, подчеркиваю, не в Карабахе, в результате чего были погибшие и раненные. А через некоторое время в Минске по запросу азербайджанской стороны был взят под арест российский гражданин, он же гражданин Израиля, блогер А.Лапшин, вся вина которого состоит в том, что он посетил Нагорный Карабах и там высказался в том смысле, что и в Нагорном Карабахе люди имеют право самостоятельно решать собственную судьбу. Когда он оказался в Минске по своим делам по запросу Азербайджана, его взяла под арест белорусская сторона и второй месяц держит в тюрьме. В Ереване, например, по этому поводу проходят акции у белорусского посольства, а реакции российской стороны по отношению к ее гражданину, мы, к сожалению, пока не слышали.

Как российская сторона оценивает события 29 декабря 2016 года на государственной границе Армении и Азербайджана?

Как российская сторона оценивает факт ареста блогера А.Лапшина в Минске?

С.В.Лавров: Во-первых, мы против криминализации в качестве уголовного преступления посещений журналистами или просто частными лицами той или иной территории в том или ином регионе. Во-вторых, мы против того, чтобы экстрадировать граждан Российской Федерации, задержанных в той или иной стране, в третью страну.

У нас был консульский контакт с А.Лапшиным. Мы знаем, что он одновременно является гражданином Израиля. Израильские дипломаты тоже были с ним в контакте. Исходим из того, что будем предпринимать все меры, чтобы эту ситуацию разрешить при полном уважении прав гражданина Российской Федерации, который одновременно является гражданином Израиля.

В этой связи скажу еще одну вещь. Как вы знаете, у нас с Белоруссией Союзное государство, в рамках которого принято принципиально решение выравнивать права граждан одной и другой стран во всех без исключения областях. Одной из таких сфер приложения наших нынешних усилий является согласование параметров единого визового пространства. Это требует единого миграционного пространства, это требует среди прочего определения единых списков лиц, которые нежелательны и желательны, это также требует единой политики в области экстрадиции. Мы надеемся, что сейчас этот вопрос актуален, потому что есть тема о договоренности между Белоруссией и ЕС о создании лагерей для нелегальных мигрантов на территории Белоруссии. Учитывая, что у нас нет с Белоруссией оформленной наземной, сухопутной границы, это создает вопросы и возможности для злоупотребления. Мы начинаем на эту тему диалог с нашими белорусскими коллегами. В принципе, мы уже давно ведем переговоры о единой миграционной политике. Сейчас, я думаю, все эти события требуют ускорить эти разговоры и привести наконец к каким-то результатам.

Повторю еще раз, мы имеем консульский доступ к нашему гражданину, который был задержан в Белоруссии. Мы вместе с израильтянами как с представителями страны его второго гражданства, работаем в тесном контакте.

Вопрос: Три года назад Россия подписала договор о российско-эстонской границе, но до сих пор Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации не ратифицировала этот документ. Говорят, что для этого неподходящее время.

С.В.Лавров: Действительно, это достаточно интересная история. Еще в 2005 г. мы с занимавшим тогда пост министра иностранных дел Эстонии У.Паэтом подписали договоры о сухопутной границе и о границе по озерной глади. Была четкая договоренность о том, что эти договоры будут ратифицированы без каких-либо провокационных довесков, без каких-либо формулировок, содержащих территориальные претензии. Это было стопроцентно гарантировано, но когда договоры попали на ратификацию в эстонский парламент, парламентарии за день до окончания весенней сессии приняли закон о ратификации, в котором сослались на Тартуский договор 1920 г., содержащий, как Вы знаете, территориальные претензии к нынешней Российской Федерации. Мы спрашивали у эстонских коллег, если они понимали, что у них не набирается голосов для ратификации в том виде, в котором договорились, почему они не отозвали этот закон и не дождались следующей сессии, можно было бы провести разъяснительную работу. Ответа не было, и мы вынуждены были отозвать нашу подпись.

Через много лет опять же с У.Паэтом, он тогда еще был министром иностранных дел Эстонии, договорились о переподписании этих договоров, начали процедуру их ратификации. Подписывали мы их в Москве. Договорились, что обменяемся ратификационными грамотами в Таллине (кстати, это единственная столица стран бывшего СССР, в которой я в качестве Министра еще не был), но при этом условились, что для ратификации необходимо создать нормальную атмосферу. Нормальная атмосфера, как мы ее понимали вместе с У.Паэтом – это отсутствие каких-то высказываемых на ровном месте инвектив в отношении друг друга, неувлечение постоянными обвинениями в том, что Россия подвергает опасности безопасность Эстонии и всех остальных стран региона, да и всей Восточной Европы в целом. К сожалению, когда договор уже был в Комитете Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по международным делам и по нему состоялись слушания, риторика из Таллина звучала совершенно не подходящая для того, чтобы этот процесс продолжался, не вызывая возмущения со стороны нашей общественности.

Мы готовы вернуться к процессу ратификации. Об этом не раз говорили наши парламентарии. Они чувствуют настроения своих избирателей, им и принимать решение. Мы будем поддерживать этот процесс в условиях, когда наши отношения будут двигаться в конструктивном ключе, а не в ситуации постоянного нагнетания конфронтации.

Вопрос: Как Вы относитесь к тому, что у российско-эстонской границы сейчас появляются войска НАТО?

С.В.Лавров: Все это плохо, и, думаю, никому не нужно. Если силовые структуры НАТО не видят себе иного применения, кроме как в Эстонии, на границе с Россией, тогда разведка у них работает плохо, и они не представляют, что происходит в других частях и зонах ответственности НАТО.

Вопрос: Вы, наверное, один из самых опытных дипломатов и министров в мире по вопросу кипрского урегулирования. Это долгосрочный вопрос, который сейчас снова становится актуальным. Идут переговоры, но кажется, что Россия как-то отстранена от этого процесса. Наше общественное мнение часто задает вопрос, обращались ли к Вам кипрское или греческое правительства на счет какой-то формы российского участия в процессе урегулирования? Какова Ваша оценка этого момента?

С.В.Лавров: Я действительно давно стал заниматься этим вопросом, прежде всего в связи с тем, что всегда, традиционно кипрская проблема была в центре внимания СБ ООН, в том числе в связи с пребыванием на Кипре временных сил ООН, мандат которых регулярно переподтверждается, продлевается Советом Безопасности. Всегда соавторами таких резолюций о продлении мандата или о политическом процессе урегулирования кипрской проблемы становились постоянные члены СБ ООН. Когда я уже заканчивал свою работу в Нью-Йорке в качестве Постоянного представителя, примерно такие же ожидания, как и в случае с нынешней женевской встречей, были связаны с т.н. «планом К.Аннана», занимавшего тогда пост Генерального Секретаря ООН. Он предложил сторонам согласиться на проведение референдума при остающихся несогласованными ключевых проблемах, сохранить разногласия в тех документах, которые выносятся на референдум, при понимании, что позитивное голосование отдаст решение этих неурегулированных вопросов на откуп ООН, которая создаст свой арбитраж, присудит кому-то меньше, кому-то больше территорий и решит вопросы собственности. Я тогда встречался с руководителями Кипра, когда они приезжали в Нью-Йорк. Мы были уверены, что отдавать на арбитраж острейшие проблемы, которые разделяют турок-киприотов и греков-киприотов, будет ошибкой. Тем не менее, такая поддержка «плану К.Аннана» была оказана и состоялся референдум, который провалился. Если Вы имеете в виду, что моя позиция в тот момент отразила мой опыт, то да, наверное.

Я сказал это для того, чтобы Вы сейчас тоже понимали, что попытки нагнетать позитивный фон не всегда верны и продуктивны. Я наблюдал чрезмерный оптимизм при подготовке встречи в Женеве. Не скрою, мы беседовали с кипрскими, греческими и турецкими коллегами. У нас со всеми есть контакты. На их вопрос о том, как мы видели бы организацию этой конференции, мы сказали, что если речь вести о международном мероприятии, где будут обсуждаться гарантии, то оптимальными гарантиями для объединенного Кипра являются гарантии Совета Безопасности, а не гарантии одной, двух или трех стран. С нами соглашались наши греческие и кипрские коллеги. В этой связи они проявляли заинтересованность в том, чтобы в конференции, которая будет заниматься международными аспектами урегулирования, приняли участие пять постоянных членов СБ ООН. Остальные участники этого процесса, видимо, не захотели такого формата, что меня наводит на мысль о стремлении некоторых партнеров уйти от варианта, согласно которому безопасность Кипра будет гарантироваться СБ ООН, а не кем-то в одиночку, вдвоем или втроем. По-моему, это неправильно, но мы будем готовы поддержать любые договоренности, которые сами киприоты между двумя общинами достигнут.

Вопрос: Россия и Греция очень тесно связаны традиционными теплыми отношениями. Только что закончился перекрестный год культуры России и Греции. Но есть такое ощущение, что некоторые силы пытаются этот хороший климат испортить. Недавно греческие журналисты узнали, что несмотря на теплые слова, греческое правительство отказалось от дозаправки российского военного корабля, который направлялся в Сирию. В конце 2016 г. из Афин был выслан российский дипломат, Россия ответила такой же высылкой греческого дипломата из Москвы. У нас есть такая информация, хотя на межправительственном уровне Россия и Греция договорились не придавать этому огласки.

С.В.Лавров: По последнему вопросу могу сказать, что если Ваша информация верна, то счет 1:1, мы квиты.

Насчет дозаправки наших кораблей, которые снабжают российские ВКС, базу в Хмеймиме и пункт материально-технического обеспечения в Тартусе, мы справились. Мы имеем возможности, не обременяя никого из наших коллег, обеспечивать функционирование своих ВКС и ВМС.

Вопрос: На днях Д.Трамп в интервью заявил, что в принципе готов рассматривать сделку по схеме «отмена антироссийских санкций в обмен на ядерное разоружение». Что Вы думаете по этому поводу за исключением того, что надо подождать, пока случится инаугурация?

С.В.Лавров: Я, как Вы понимаете, не хочу и не вправе интерпретировать то, что сказал Д.Трамп в интервью. Но я услышал в его фразе, на которую вы сослались, несколько иной смысл, чем в нее сейчас вкладывает большинство обозревателей и комментаторов. Он сказал (как я это услышал), что будет думать над тем, что делать с санкциями. Это одна часть фразы. Вторая часть гласила, что если с Россией можно делать общеполезные дела, то надо найти выход из этой ситуации. В третьей части говорилось, что среди полезных дел он видит дальнейшие шаги в области ядерного разоружения. Я здесь не увидел предложения разоружаться в обмен на снятие санкций.

Что касается темы ядерного оружия, стратегической стабильности, ядерного и вообще стратегического паритета, то она является одной из ключевых в отношениях между Россией и США. Для меня вполне понятно, что избранный президент, говоря о России, упомянул о ядерных арсеналах. Я убежден, что и для нас одной из приоритетных задач будет возобновление диалога по стратегической стабильности с Вашингтоном, который, как и все остальное, был разрушен администрацией Б.Обамы, «разбившей столько горшков» и развалившей столько полезных механизмов, что и не сосчитать. Хотя администрация Б.Обамы в последнюю неделю, «на издыхании» пыталась предложить нам возобновить диалог по стратегической стабильности. Поскольку мы люди вежливые, мы не стали отказываться и даже провели встречу. Но, конечно, основной разговор у нас предстоит с администрацией Д.Трампа.

Мы должны прекрасно понимать, что, говоря о международной безопасности и о тех шагах, которые нужно сделать, чтобы сокращать материальные угрозы этой безопасности, необходимо иметь в виду и учитывать все без исключения факторы, которые влияют на стратегическую стабильность, а таковых, помимо ядерного оружия, накапливается уже немало. Это неядерные стратегические, в том числе и гиперзвуковые вооружения, которые способны доставать любую точку земного шара за один час без всяких ядерных боеголовок. Если это у вас есть, то вам, может, и ядерное оружие не нужно. Во-вторых, это, конечно, программа противоракетной обороны (ПРО), которая меняет стратегический баланс. Здесь необходимо договариваться, чтобы сделать так, чтобы эти изменения стратегического баланса не привели к дестабилизации обстановки. Это, конечно, еще и такой фактор, влияющий на стратегическую стабильность, как планы, по крайней мере, нынешней (как и предыдущих) администрации США, вывести оружие в космос, а также целый ряд других факторов, в том числе отказ американцев ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Весь этот пакет (возможно, я что-то еще забыл), влияет на то, как обеспечивается в мире стратегический баланс, паритет. Мы будем готовы, как только американская администрация вступит в свои права и подготовится со своей стороны встречаться, разговаривать по-деловому, ощущая ответственность перед народами наших стран и перед народами всего остального мира.

Вопрос: Многие считают необходимым, чтобы лидеры двух сверхдержав — Д.Трамп и В.Путин — встретились, чего давно не было. Довольно уважаемое издание «Сандэй Таймс» написало в воскресение о том, что встреча состоится в Рейкьявике, между Москвой и Вашингтоном. Как бы Вы могли прокомментировать данную информацию?

С.В.Лавров: Так же, как ее комментировали в Вашингтоне и Москве — она не соответствует действительности. Таких контактов для обсуждения подобных планов просто не было.

Вопрос: За минувший год развитие Евразийского экономического сообщества набрало высокие темпы. Как Вы оцениваете реакцию Европы на это? Как бы Вы посоветовали развивать Евразийское пространство на данном этапе?

Недавно в Узбекистане сменилась власть. Как, на Ваш взгляд, могут сложиться отношения России и Узбекистана?

С.В.Лавров: Что касается отношений России и Узбекистана, то они уже давно являются отношениями стратегического партнерства и союзничества, несмотря на то, что несколько лет назад Узбекистан вышел из состава ОДКБ. Наши двусторонние союзнические отношения закреплены в международно-правовом плане. Мы считаем, что новый президент и новое руководство Узбекистана однозначно нацелены на обеспечение преемственности в отношениях. Мы это приветствуем. Рассчитываем также, что дополнительные возможности для углубления отношений Узбекистана с Российской Федерацией и с другими своими соседями, включая многосторонние структуры, будут задействованы в интересах народов всех наших стран.

Что касается ЕАЭС, то деятельность этого объединения поступательно развивается. Как Вы знаете, недавно был принят новый таможенный кодекс, в соответствии с которым сокращается время и затраты на оформление товаров, сокращается количество документов, которые нужно предъявлять, чтобы товары «пересекли» границу. У нас уже функционирует единый рынок лекарств и медицинских изделий, к 2025 г. будет единый рынок электроэнергии. Несмотря на все сложности, связанные с нынешней внешнеэкономической конъюнктурой, на непростые переговоры, которые ведутся внутри ЕАЭС, я вижу, что это объединение имеет очень хорошую перспективу. Уже есть реальные результаты, чтобы наши граждане почувствовали плюсы от участия наших стран в ЕАЭС.

Интерес к ЕАЭС, который проявляют другие внешние игроки, также подтверждает перспективность этой структуры. Уже ведутся переговоры примерно с 15-ю зарубежными партнерами — как со странами, так и с организациями — об установлении тех или иных специальных отношений. Как Вы знаете, с Вьетнамом подписано соглашение о зоне свободной торговли, идут переговоры с Китаем над межправительственным соглашением о торгово-экономическом сотрудничестве. Начинаются переговоры с Израилем о зоне свободной торговли и уже создана т.н. исследовательская группа. Обсуждаются такие же идеи с Египтом, Ираном, Индией, Сербией, Сингапуром. Конечно, эти процессы нужно рассматривать в контексте более широких планов, идей, которые Президент России В.В.Путин сформулировал в прошлом году и, которые касаются продвижения т.н. «Большого Евразийского проекта», в котором на основе различных форм взаимодействия, могли бы участвовать страны ЕАЭС, ШОС и страны АСЕАН. Кстати, секретариаты этих трех структур встречались в мае этого года в Сочи «на полях» саммита Россия-АСЕАН, который также подтвердил заинтересованность стран Юго-Восточной Азии в налаживании сотрудничества. В дополнение к стремлению отдельных стран АСЕАН к заключению соглашения о зоне свободной торговли с ЕАЭС, АСЕАН как организация также рассматривает такую возможность. В эти же процессы вписывается взаимодействие, которое нацелено на сопряжение Евразийской экономической интеграции с проектом «Экономического пояса Шёлкового пути».

Если я правильно понял, то Вы спросили, как Европа относится к этому взаимодействию. Для начала скажу, что больше года назад, в ноябре 2015 г., Евразийская экономическая комиссия направила предложение в Брюссель об установлении контактов с Европейской комиссией и обсуждении путей взаимополезного сотрудничества по либерализации торговли и расширению возможностей для инвестиций. Ответа до сих пор нет. Мы исходим из того, что по разным каналам получаем информацию, которая свидетельствует, что ЕС не рассматривает Евразийское экономическое интеграционное движение как полноценное, считает его идеологизированным и продиктованным стремлением России захватывать территории влияния.

В своем вступительном слове я говорил о разновидности внешнеполитического менталитета, которая обусловлена вот таким мессианством и задачей продвижения ценностей в том виде, в котором наши европейские партнеры их понимают. Обвинения в том, что Россия пытается «оторвать» соседние страны от европейских ценностей буквально произносят не только отдельные журналисты, но и официальные лица. З.Бжезинский написал книгу «Большая шахматная доска». Мне кажется, некоторые современные политики до сих пор руководствуются его кредо в отношении Евразии. В своей книжке про Евразию он написал, что «нельзя дать варварам объединиться». Вот так он нас охарактеризовал. Наверное, не с такой степенью хамства и грубости, но многие современные политики не хотят, чтобы Евразийский экономический интеграционный проект состоялся. Приведу в пример Сербию. Она ведет и хочет вести переговоры с ЕАЭС по поводу зоны свободной торговли, но из ЕС звучат сигналы, которые характеризуют то, о чем я сказал. У Верховного представителя Европейского союза по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини есть советник Н.Точчи, которая сказала, что отношения Сербии с Россией — это главный вызов для Сербии с точки зрения соответствия этой страны внешней политике ЕС. Сказано это было не в связи с отношениями Белграда и ЕАЭС, а в связи с переговорами о вступлении в ЕС, которые ведет Сербия. Это показывает, что ничего не изменилось за последние двенадцать или больше лет, когда любой партнер в Европе рассматривался Брюсселем как долженствующий сделать выбор — либо ты будешь с Европой, либо ты будешь с Россией. К моему огромному сожалению эта порочная, недальновидная и контрпродуктивная логика доминирует до сих пор. Как я уже сказал, Евразийская экономическая комиссия направила предложение о сотрудничестве в Европейскую комиссию. Надеюсь, что на каком-то этапе элементарная вежливость, которая всегда была в числе европейских ценностей, сработает, и мы получим ответ.

Вопрос (перевод с английского): Несколько дней назад Д.Трамп говорил о санкциях и о ядерном оружии. Похоже, что он увязывает между собой эти две темы. Вы готовы к «большой сделке» с Д.Трампом по этим вопросам?

Какое послание направит Россия не Д.Трампу или новой американской администрации, а США после инаугурации нового президента?

С.В.Лавров: Я в некотором замешательстве, потому что я, по-моему, на оба этих вопроса уже ответил, на первый точно. Я рассказал, как я вижу наши отношения в том, что касается стратегической стабильности, и что я услышал от Д.Трампа, когда он говорил о трех вещах: о необходимости разобраться с санкциями, о необходимости видеть позитивные сферы взаимодействия с Россией и о том, что одной из таких сфер может быть диалог по стратегическим ядерным вооружениям. Здесь я не увидел никакой предложенной сделки «разоружение в обмен на санкции».

Что касается наших посланий Америке. Мы желаем американскому народу процветания, как и любому другому народу. Как я уже говорил сегодня, мы понимаем Д.Трампа, когда он хочет именно на этом сконцентрировать свою деятельность внутри и вне страны. Если то, что говорит Д.Трамп и его команда о России, о готовности искать с Россией совместные подходы к решению общих для нас проблем, к преодолению общих для нас угроз, если это позиция новой администрации, то мы ответим взаимностью. Об этом уже не раз говорил Президент России В.В.Путин. Наша позиция не зависит от того, кто стоит у руководства той или иной страны, мы готовы сотрудничать со всеми, кто готов делать это на основе равноправия и взаимного учета интересов.

Вопрос: Не грустно ли Вам, что в скором времени потеряете Министра иностранных дел ФРГ Ф.-В.Штайнмайера и Госсекретаря Дж.Керри в качестве официальных партнеров на переговорах? В Германии накануне выборов много говорят о хакерских атаках из России. Можете ли Вы доказать, что Ваша страна не представляет киберугрозу?

С.В.Лавров: Меня, действительно, связывают с Ф.-В.Штайнмайером и Дж.Керри очень тесные и дружеские отношения. Надеюсь, что эти отношения сохранятся независимо от того, в каком качестве каждый из нас будет находиться. По крайней мере, Франк-Вальтер и Джон об этом знают. Это моя позиция, и они, как я понимаю, ее разделяют. Желаю тому и другому успехов на новых поприщах.

Что касается кибербезопасности и обвинений, то я, честно говоря, не собираюсь Вам доказывать, почему это неправда. Я думал, что в Германии, как и во многих других странах, действует «презумпция невиновности», поэтому доказывайте вы. Мы видели попытки доказательств, которые «высосаны из пальца» каким-то беглым жуликом из МИ-6, от которых уже открещиваются англичане и их коллеги в США, пытавшиеся наделать гадостей новой Администрации. У нас все телевизионные ток-шоу заполнены возмущенными обсуждениями этих грубейших провокаций, просто дискредитирующих Европу и ту часть Америки, которая в это вовлечена. Поэтому можно бесконечно перечислять их абсурдность и надуманность, да и просто факты, говорящие о вранье. Но я не собираюсь этого делать. Знаете, международная кибербезопасность – это нечто, что должно волновать нас всех. Именно Россия всегда выступала за то, чтобы наладить устойчивое сотрудничество по наведению порядка в деле борьбы с киберпреступностью. Мы внесли соответствующее предложение, между прочим, в ОБСЕ, в ООН. В частности, предложили проекты конвенций о борьбе с преступлениями в информационном пространстве, которые позволяли бы криминализировать хакерство. Нам сказали, что ничего не надо, все в порядке, есть, мол, Будапештская конвенция 2001 г., принятая в Совете Европы и позволяющая вмешиваться в суверенные дела государств без их согласия, поэтому ничего больше не требуется, хотя с 2001 г. произошли колоссальные изменения. Вопли о том, что кибербезопасность Запада находится под угрозой – это, в общем-то, подтверждение двойных стандартов. Те же самые люди, которые отказываются работать над универсальными правилами наведения порядка в информационном пространстве и в общих усилиях по борьбе с киберпреступностью, голословно обвиняют нас в том, что мы своими действиями взяли под контроль чуть ли не весь мир.

Недавно я видел сообщения «Би-Би-Си» о созданной ЦРУ специальной контрразведывательной группе, которая якобы давно занимается расследованием финансовых связей Д.Трампа с Россией. В нее, помимо ЦРУ, входят представители ФБР, АНБ, офиса директора по национальной разведке, министерства юстиций, министерства финансов. Они все собирали доказательства того, что Россия имеет финансовые связи с Д.Трампом или он имеет эти связи с нами. Если вся эта команда из уважаемых учреждений «накопала» только то, что они сейчас «вывалили» на всеобщее обозрение, то они явно заслуживают увольнения со своих должностей, потому что зря получают свою зарплату, в таком случае, «грош им цена». Так что объяснять и доказывать, что мы здесь ни при чем, я не собираюсь.

Вопрос: Все мы помним, что год назад во время пресс-конференции Вы поздравили китайских коллег с наступающим праздником Весны. Вы также сказали, что взаимодействие России и Китая на международной арене является одним из важных факторов обеспечения безопасности. Совсем недавно пресс-секретарь МИД КНР еще раз подчеркнул, что Китай желает продолжить укреплять и развивать всестороннее стратегическое партнерство наших стран в деле обеспечения безопасности региона и всего мира. Как Вы оцениваете наше сотрудничество по проблемам Ближнего Востока, Корейского полуострова и борьбе с терроризмом за прошедший год? Каковы Ваши ожидания от дипломатического взаимодействия в будущем?

Мы все знаем, что в 2016 году Россия приложила большие усилия для урегулирования внутренних конфликтов в Сирии и продвижения политических переговоров в САР. Международное сообщество с большой надеждой ожидает прогресс на переговорах, которые скоро состоятся в Астане. Каких достижений добилась и какие понесла потери Россия в результате начатого год назад процесса сирийского урегулирования?

С.В.Лавров: С КНР у нас наилучшие отношения за всю историю существования наших стран. Двустороннее стратегическое взаимодействие, всеобъемлющее партнерство, сотрудничество по региональным и глобальным делам находится на подъеме. Действительно, мы убеждены, и это наша общая оценка с китайскими друзьями, что координация действий Москвы и Пекина на международной арене является одним из ключевых факторов поддержания стабильности в мире. Мы это сотрудничество будем продолжать.

Во время официального визита Президента России В.В.Путина в Пекине в июне 2016 г. был принят целый ряд документов: Совместное заявление об экономическом сотрудничестве и сотрудничестве во внешней политике, Совместное заявление об укреплении глобальной стратегической стабильности, Совместное заявление о взаимодействии в области развития информационного пространства (это тема информационной и кибербезопасности), Декларация министров иностранных дел о повышении роли международного права. Так что по одному перечню этих документов вы видите, какое внимание наши лидеры уделяют международной проблематике. Это включает, конечно же, ситуацию на Корейском полуострове, где Россия и Китай самым тесным и доверительным образом продвигают инициативы, нацеленные на возобновление переговорного процесса, на то, чтобы при твердой позиции всего мирового сообщества о недопустимости претензий КНДР на ядерный статус и твердом осуждении провокаций, авантюр с ядерными испытаниями и ракетными пусками, все-таки Корейский полуостров не становился точкой постоянного накопления угроз, чтобы этот кризис не использовался для форсированного, непропорционального наращивания вооружений и агрессивности проводимых там учений, а чтобы мы параллельно с давлением на Пхеньян открывали дверь для возобновления переговоров. Здесь позиции России и Китая абсолютно идентичны. Стремимся всех остальных участников т.н. шестисторонних переговоров убедить в таком же подходе.

По ближневосточным делам, прежде всего если говорить о сирийском кризисе, о ситуации в Ливии, Ираке, Йемене, Россия и Китай традиционно голосуют в ООН солидарно. В этом проявляется полная скоординированность наших действий, в том числе по вопросам борьбы с террором. Отмечу также, что кроме ООН антитеррористические программы существуют в ШОС и рассматриваются сейчас в контексте деятельности БРИКС. В обоих этих объединениях Россия и Китай играют важную инициативную роль.

Что касается Сирии и Вашей просьбы оценить наши достижения и потери, то не нам это делать. Мы убеждены, что поступили правильно, когда позитивно ответили на просьбу законного Правительства Сирии, страны-члена ООН, чья столица находилась в двух-трех неделях от того, чтобы быть захваченной террористами. То что нам удалось отбросить террористов от Дамаска и помочь сирийской армии освободить Алеппо, я считаю очень важным, прежде всего, для того, чтобы сохранить Сирию многонациональным, многоконфессиональным, светским государством, как того требует резолюция СБ ООН. Те, кто молча взирал полтора года назад на то, как ИГИЛ и прочие бандиты окружают Алеппо, совершали, наверное, преступление, поскольку прямо нарушали резолюцию СБ ООН, требующую не допустить превращения Сирии в исламистское государство.

О потерях Вы знаете. Мы скобим о потерях, которые понесли наши ВКС, артисты, врачи, которые направлялись не так давно в Сирию, чтобы поздравить наших военнослужащих с наступающим Новым годом. Да, это потеря, но мы убеждены, что наши герои навсегда вписали свое имя в историю освобождения Сирии от терроризма.

Вопрос: Официальный визит Президента России В.В.Путина в Японию в декабре 2016 г. для нас самое главное событие двусторонних отношений. Как Вы оцениваете его и что считаете самым главным результатом этого визита?

Во время визита была достигнута договоренность о совместной хозяйственной деятельности на Курильских островах. Японская сторона считает очень важным достижением саммита, но задача по ее реализации непроста. Как можно найти взаимоприемлемые условия для этого?

С.В.Лавров: Считаю, что главным результатом визита было очень четкое, недвусмысленное подтверждение обоюдного стремления к тому, чтобы вывести наши отношения на качественно новый уровень без оглядки на какие-то внешние факторы и конъюнктуру. Это очень важный момент, потому что мы знаем, какое давление оказывалось на Японию со стороны уходящей администрации США - она и здесь пыталась максимально подорвать перспективы нормальных отношений, с тем, чтобы японское руководство воздерживалось от общения с российским президентом, а если решит общаться, то всячески принижала формат таких контактов. Недостойные вещи творит уходящая администрация США. Повторю еще раз, что и здесь они попытались злоупотребить своими отношениями с Японией, попытались относиться к своим японским союзникам, как к второстепенным, «подчиненным» членам международного сообщества. Поэтому в этих условиях решимость, которая закреплена в совместных документах, по выведению российско-японских отношений на качественно-новый уровень, невзирая на внешние факторы, это очень важная констатация.

Президент России В.В.Путин и Премьер-министр Японии С.Абэ договорились продолжать переговоры по выработке мирного договора. Этим, безусловно, будут продолжать заниматься наши переговорные команды на уровне заместителей министров иностранных дел. Было решено, как Вы правильно отметили, отдать приоритет разработке конкретных параметров совместной хозяйственной деятельности и облегчению режима поездок, прежде всего для бывших жителей островов или их родственников, которые посещают могилы своих родных и близких. Такой процесс идет уже полным ходом. Для стартовых дискуссий на эту тему Москву уже после визита Президента России В.В.Путина в Японию посетил Министр экономики, торговли и промышлености, по вопросам экономического сотрудничества с Россией Японии Х.Сэко и встретился со своими российскими коллегами. Естественно, мы опираемся на материальные итоги российско-японского саммита, а это двенадцать межправительственных соглашений и около семидесяти коммерческих договоренностей, из которых выделю как очень важную договоренность о создании российско-японского инвестиционного фонда. У нас весьма позитивные впечатления от визита, цели поставлены достаточно четко, движение к ним не будет простым, об этом Президент России В.В.Путин сказал на пресс-конференции, учитывая сложность проблемы мирного договора. Но с обеих сторон есть нацеленность на то, чтобы эти проблемы решать естественно, опираясь на коренные интересы японского и российского народов, не принимая во внимание попытки третьих стран как-то вмешаться в этот процесс. Работа предстоит немалая, и мы к ней готовы.

Вопрос: Вы сегодня неоднократно вспоминали слова Президента России В.В.Путина. Среди прочего, он говорил о том, что Россия никогда не скрывала, что отправляла людей решать военные вопросы в Донбасс, а так же, что Россия вынуждена защищать русскоязычное население в Донбассе и Крыму. Могли бы Вы уточнить, где это записано в Минских соглашениях и Будапештском меморандуме? На какие изменения позиции по оккупированным Донбассу и Крыму готова Российская Федерация при новой администрации США?

С.В.Лавров: Не могли бы Вы повторить последний вопрос?

Вопрос: На какие изменения позиции по оккупированным Донбассу и Крыму готова Россия при новой американской администрации?

С.В.Лавров: Вы опытный журналист. Наверное, правильно было бы спросить, готова ли Россия на какие-то изменения, а не на какие изменения Россия готова.

Вопрос: Готова ли Россия на какие-то изменения по оккупированным Донбассу и Крыму при новой администрации США?

С.В.Лавров: Что касается первого вопроса, то мы уже на раз обсуждали эти аргументы, соотношения между тем, что происходило, и обязательствами Украины в т.ч. по Будапештскому меморандуму. Напомню еще раз, Будапештский меморандум содержит одно-единственное юридическое обязательство России, США и Великобритании, которое заключается в том, что против Украины, которая освободилась от ядерного оружия, не будет применена сила с использованием ядерного оружия. Это единственное юридическое обязательство 1994 г., закрепленное в Будапештском меморандуме. Вместе с тем, конечно, в этом протоколе есть и политические обязательства, которые заключаются в том, что все мы хотим, будем и должны уважать суверенитет, территориальную целостность и независимость украинского государства. Все это абсолютно соответствует нашей позиции. Единственное, чего нет в Будапештском меморандуме, это обязательства или обязанности России или кого бы то ни было еще соглашаться с результатами антиконституционного вооруженного государственного переворота, авторы которого первой своей акцией провозгласили борьбу с русским языком и русскими в Крыму. Я цитирую бывшего лидера «Правого сектора» Д.Яроша, который сказал, что «русский в Крыму должен быть изгнан или уничтожен». С такими политическими изменениями на Украине под руководством подобного рода деятелей никто не обязывался соглашаться. Пойдя на подрыв договоренностей от 20 февраля 2014 года, будучи не в состоянии обеспечить обязательства по формированию правительства национального единства под гарантии Франции, Польши и Германии, украинские путчисты сами грубейшим образом нарушили положения Будапештского меморандума о необходимости свято уважать суверенитет и территориальную целостность украинского государства.

Что касается Минских договоренностей, то у меня нет каких-либо намерений их переписывать. Они закреплены единогласно принятой резолюцией Совета Безопасности ООН. Я не слышал, чтобы Франция или Германия как страны-участницы «нормандского формата» или Донецк или Луганск как участники Контактной группы предлагали поменять эти договоренности. Наоборот, все мировое сообщество беспрестанно повторяет, что альтернативы Минским договоренностям не существует. Действительно, на Украине из политологических и официальных кругов на очень высоком уровне звучат заявления, что никто не собирается выполнять эти договоренности, что их нужно переписать, подключить к урегулированию США в дополнение к «нормандскому формату». Мы это слышим достаточно давно, еще со времен заключения этих договоренностей. Администрация Президента США Б.Обамы пыталась поддержать их выполнение. Кстати, это было небесполезным усилием, однако, в конечном итоге ни к чему это не привело. Я не слышал, чтобы администрация Д.Трампа заявляла о необходимости «похоронить» Минские договоренности и решить проблему кризиса на востоке Украины каким-то иным способом. У нас даже не возникает необходимости размышлять на эту тему.

Вопрос: Хотела бы задать Вам вопрос насчет Балкан. Несколько дней назад Белград был намерен отправить новый поезд на север Косова. Поезд был окрашен в национальные цвета, на нем было написано «Косово – это Сербия». Естественно, спецназ Косова остановил этот поезд на границе, после чего он развернулся в сторону Белграда. Президент Косова Х.Тачи оценил это как провокацию и счел это признаком того, что Сербия готова аннексировать северную часть Косова по крымскому сценарию. Президент Сербии пригрозил после этого Приштине, что отправит войска в Косово для защиты сербского населения. Неделю назад президент Республики Сербской М.Додик заявил, что он намерен выйти из состава БиГ, присоединиться к Сербии, а потом присоединить северные части Косова, а впоследствии и Черногорию. Как Вы расцениваете ситуацию на Балканах сегодня? Некоторые эксперты говорят, что они опять находятся на пороге войны.

С.В.Лавров: К сожалению, Балканы не один раз становились источником очень серьезных конфликтов. Я убежден или, по крайней мере, надеюсь, что, хотя, как известно, история учит только тому, что она ничему не учит, что на этот раз все понимают необходимость не допустить силовой конфронтации, хотя напряженность растет. Возвращаясь к своему вступительному слову, скажу, что в значительной степени эти раздражители создаются политикой тех, кто навязывает всем балканским народам т.н. европейские ценности в уже новой, осовремененной, постхристинской упаковке. У меня в этом нет никаких сомнений.

Что касается конкретно ситуации вокруг поезда «Белград-Приштина», то в тот же день, когда это произошло, мне позвонил Министр иностранных дел Сербии И.Дачич. Я сразу получил конкретную информацию. Потом мы анализировали, что случилось на самом деле. Могу сказать только одно: здесь ЕС должен разрядить эту ситуацию и сделать так, чтобы выполнялись достигнутые при посредничестве Брюсселя договоренности между Белградом и Приштиной, которые заключаются во-первых, в том, что свобода передвижения людей не ограничивается, а во-вторых, что на севере Косова, там, где проживает сербское население, не должно быть албанских силовых структур. Как мне кажется, как минимум некоторые из этих договоренностей под гарантией ЕС были в данном случае нарушены.

Что касается заявлений президента Республики Сербской М.Додика, то мы выступаем за выполнение Дейтонских соглашений. М.Додик всегда до сих пор подтверждал приверженность Дейтонским соглашениям. При этом мы не раз напоминали нашим западным партнерам, что уже становится неприличным сохранять в БиГ, которая считается независимым государством, т.н. Аппарат Высокого представителя по Боснии и Герцеговине, который обладает правами генерал-губернатора и может навязывать трем государствообразующим народам БиГ — бошнякам, сербам и хорватам — любые решения. Несколько лет назад БиГ была даже непостоянным членом Совета Безопасности ООН. ЕС по-прежнему выступает за сохранение этой структуры, либо же он не может отказаться от этих полномочий Высокого представителя. Это, конечно, вызывает раздражение, как вызывает раздражение и то, что внутри БиГ сербские деятели в Баня-Луке постоянно подвергаются обвинениям, что они разрушают это государство. Подчеркну еще раз, это государство никто не разрушает. Президент Республики Сербской М.Додик многократно подтверждал свою приверженность Дейтонским соглашениям. Но Дейтонские соглашения нарушаются как раз теми, кто пытается принимать решения в БиГ без учета мнения всех трех государствообразующих народов, без их согласия. Именно в этом суть Дейтонских соглашений. Когда устраиваются истерики по поводу решения боснийских сербов объявить 9 января праздником своей культуры, и заявляется, что это «подрыв Дейтона», то это очередная провокация, очередная уязвленность от того, что кто-то признает свои, а не брюссельские постхристианские ценности.

Вопрос: Вопрос связан с ситуацией на Ближнем Востоке. Я месяц находился в Ираке, где освещал битву за Мосул. Я наблюдал определенную картину, заключающуюся в том, что как в Сирии, так и в Ираке происходят гонения христиан. Христианские обители разрушаются, христиане бегут со своих мест и не намерены туда возвращаться. В интервью со мной генерал курдских сил пешмерга С.Барзани заявил, что пока не будет политической воли, пока там есть коррумпированные политики, в этом регионе люди и в дальнейшем будут убивать друг друга. Он сказал, что военные понимают, что именно им придется проливать кровь. Так же он заявил, что после победы над ИГИЛ появится новое ИГИЛ.

С.В.Лавров: Нас очень тревожит исход христиан. Их число в Ираке сократилось в четыре раза, в Сирии – в разы. В других частях региона христианам приходится несладко. Мы сегодня уже упоминали о том, как этот кризис разродился. Это опять результат экспорта демократии и ценностей. Парадоксально, что эти усилия исходили из Европы, а ударили в т.ч. по христианам, и ударили очень больно. Это лишний раз убеждает меня в том, что нынешние ценности, которые экспортируются из Европы, являются постхристианскими. Ставка была сделана на то, чтобы свергнуть т.н. авторитарные режимы, которые не вписываются в понятие и категорию «рукопожатных» в рамках либеральной философии. Вот и результат. Точно так же, как когда в 80-е годы американцы поддерживали моджахедов, то появилась «Аль-Каида», так же после того, как в 2003 году был окуппирован Ирак, возникло «Исламское государство». Точно так же сейчас в сирийском кризисе одно из отпочкований «Аль-Каиды» — «Джабхат ан-Нусра» является наиболее злобной, зверской и беспощадной террористической силой. Остановить эту войну, обеспечить права не только христиан, но и мусульман, прочих людей, живущих всю жизнь в Сирии и в других страна региона, можно, прежде всего, используя силу, потому что терроризм нужно беспощадно бить и добивать. Именно этим мы занимаемся, помогая сирийской армии и ополченцам, которые вместе с сирийской армией участвуют в антитеррористической борьбе. Я приглашаю вас посмотреть на статистику. Только после того, как в сентябре прошлого года ВКС России по просьбе Президента САР Б.Асада стали работать в Сирии, существовавшая к тому времени около года американская коалиция стала всерьез хоть как-то бомбить позиции игиловцев, наносить удары по их инфраструктуре, в т.ч. по нефтяным месторождениям, которые ИГИЛ через контрабанду использовал для собственного финансирования. Немало примеров того, что и «Джабхат ан-Нусру» и ИГИЛ американцы и их союзники втихаря хотели использовать для ослабления и в конечном итоге свержения режима Б.Асада. Поэтому они достаточно отстраненно подходили к реализации заявленной ими цели – борьбе с терроризмом.

Второе направление работы, которое является для нас приоритетным – это, конечно, мобилизация мирового общественного мнения. Мы уже трижды проводили в Женеве на площадке Совета ООН по правам человека конференции в защиту христиан. Соавторами этой инициативы были Россия, Ватикан, Ливан и Армения. Никто из стран-членов ЕС не присоединился к этой инициативе. Видимо, защита христиан уже считается в современной Европе неполиткорректной. Вы знаете, что и из основополагающих документов ЕС, включая проект Конституции ЕС, а потом и из Лиссабонского договора, изъята фраза о том, что у Европы христианские корни. Мы сейчас планируем на весну этого года очередную конференцию. Да, это всего лишь конференция, но я думаю, то, что СМИ могут использовать ее для того, чтобы привлечь внимание к ужасающему положению христиан и людей другого вероисповедования на Ближнем Востоке, очень важно.

Кроме ООН, в рамках ОБСЕ мы неизменно поддерживаем решение Совета министров ОБСЕ о борьбе с антисемитизмом. В позапрошлом году мы предложили одновременно с декларацией о борьбе с антисемитизмом принять соответствующий документ о борьбе с исламофобией и христианофобией. В такой организации как Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе пока не находится консенсуса принять документы против исламофобии и христианофобии. Так что проблема есть. Мы ее прекрасно видим и пытаемся делать все, что мы можем, для ее как минимум нейтрализации, а затем и решения. Но я призываю европейскую прессу посмотреть и на свои собственные столицы, на то, какую позицию в отношении христиан, где бы они ни жили, занимают ваши правительства.

Вопрос: Вопрос связан с ситуацией вокруг российских памятников в Болгарии. В г.Плевне есть 3400 братских могил. Я снял фильм на русском языке, в котором показал, что эти могилы запущены. Если нам, болгарам, нет до них дела, может быть, Вы обратите внимание на эту ситуацию? Там так же похоронен генерал Иван Цолов Винаров, получивший в Москве звание полковника, проходящий обучение в Военной академии имени М.В.Фрунзе. Я добирался до его могилы с мачете. Может быть, Вы обратите на это внимание... Для того ли умирали в Болгарии эти военнослужащие, чтобы мы собирали апельсины в Испании, оливки в Греции и клубнику в Англии?

С.В.Лавров: Если Вы мне передадите материалы по вопросу о состоянии захоронений наших солдат, я буду Вам признателен. У нас до сих пор не было фактов о массовых проблемах с состоянием захоронений русских и советских солдат. У нас есть государственная система поддержания этих захоронений в должном состоянии. Частично это делается на основе двусторонних межправительственных соглашений, в остальных случаях военные захоронения поддерживаются по линии созданной ассоциации «Военные мемориалы», а гражданские — по линии Россотрудничества. Я хочу на основе Вашей информации понять, к какой категории относятся эти могилы, являются ли они предметом двустороннего соглашения между Россией и Болгарией, или проходят по другой категории. Мы уделяем особое внимание сохранению памяти всех наших воинов, павших смертью храбрых, освобождая Европу, в т.ч. Болгарию от османского ига, да и в годы двух мировых войн на европейском континенте немало русских героев сложили свои головы. Буду признателен за информацию, о которой Вы сейчас упомянули.

М.В.Захарова: Телеканал «Раша Тудэй». Люди, виноватые во всем.

С.В.Лавров: Это уже хэштег?

М.В.Захарова: Да, давно.

Вопрос: Вопрос касается ряда историй, которые появляются с недавних пор в некоторых уважаемых, я бы даже сказал, ведущих западных СМИ. Например, сообщения о компромате на избранного президента США Д.Трампа. Их абсурдность признали уже многие в Америке, в т.ч. члены разведывательного сообщества. Казалось бы, как говорится, «проехали», но буквально вчера в прайм-тайм телеканал «Би-би-си» показал документальный фильм, где т.н. московскому досье было уделено более десяти минут. В этом зале немецкий коллега уже произнес слово «хакеры». Создается ощущение, что в Германии российские хакеры и российская пропаганда становятся тем, что в английском называют «словами на слуху» (англ. «buzzwords»). К примеру, немецкие СМИ в качестве страшилок и доказательств, насколько страшна российская пропаганда, недавно реанимировали историю о девочке Лизе. Не является ли все это звеньями одной цепи? Кто или что стоит за этим?

С.В.Лавров: Я уже касался этой темы. Это такие судороги, которые опираются на гораздо более широкий контекст, нежели просто на желание «стравить» Д.Трампа и Россию. Это судороги тех, кто понимает, что их время на данном этапе истекает, что уже не будет получаться абсолютно безоглядно продвигать свои либеральные ценности, ценности вседозволенности в быту, в личной жизни и во внешней политике. Серьезные люди хотят заниматься не этим действом ради удовлетворения собственного эго, а проблемами своих стран и своих народов. Проходит время внешнеполитических демагогов. Это обидно, поэтому фабрикуются всякие фейки. Я не знаю, можно ли сказать по-русски «фабриковать фейк». Фейки изобретаются? Все это делается очень просто: сначала кто-то из официальных кругов сбрасывает какой-нибудь фейк в СМИ, делаются т.н. «сливы». Затем эти «сливы» раскручиваются в СМИ, обретают широкое хождение, а потом комментируются теми же официальными лицами как данность. Мы наблюдаем это на многочисленных примерах. Это касается и девочки, о которой Вы упомянули, и т.н. «Белых касок», которых «Би-би-си» едва не номинировало (если уже не номинировало) на Нобелевскую премию. Потом появилось видео, показывающее, как эти «Белые каски» инсценируют все эти ужасы, которые они потом рассылали по всем телеканалам и через Интернет. Это касается истерики, которую закатывали наши западные коллеги в Совете Безопасности ООН, требуя, чтобы мы заставили сирийское Правительство пропустить в Восточный Алеппо колонну с медикаментами и медицинскими изделиями. Когда Восточный Алеппо освободили, там на складах у боевиков обнаружилось столько медикаментов, что и не снилось Западному Алеппо, который уже давно был в руках правительственных сил. По поводу этого вранья с «Белыми касками» и ситуации с медикаментами в Восточном Алеппо мы сейчас официально сделали запрос в Секретариат ООН и другие международные структуры. И тот, и другой фактор использовались для демонизации Президента САР Б.Асада и демонизации тех, кто помогает ему бороться с террористами.

Я знал что этот вопрос будет задан. Говоря о вранье, я специально взял с собой одну цитату. В эфире Русской службы «Голоса Америки» репортер Д.Гальперович 9 января с.г. сказал, что заявления руководителей разведки США, обвинивших власти России в причастности к хакерским атакам в России, не были прокомментированы никем из тех, кто обычно делает такие комментарии по долгу службы: якобы ни Кремль, ни МИД, ни руководители комитетов обеих палат парламента не сделали ни одного заявления относительно обвинений из Вашингтона. Вот такую «правду» несет «Голос Америки». На самом деле он врет. К тому времени, как Д.Гальперович делал подобные заявления, выступил и пресс-секретарь Президента России Д.С.Песков, и официальный представитель МИД России М.В.Захарова, и представители комитетов по иностранным делам Федерального Собрания России. Вот эта туфта, извините за грубое слово, выдается через радиослужбу, которую финансирует Государственный департамент США.

Наверное, кому-то хотелось бы забыть о том, что Э.Сноуден рассказал еще три года назад: как АНБ США взламывало т/к «Аль-Джазира», систему бронирования билетов ПАО «Аэрофлот», внутреннюю видеоконференцсвязь ООН, напрямую прослушивало Президента Франции Ф.Олланда, Федерального канцлера ФРГ А.Меркель, руководство ЕС. Наверное, хочется, чтобы это было поскорее забыто. Вспомните об этом, напомните своим читателям, что эти эпизоды, ставшие известными и которые подтверждаются фактами, прошли как-то незамеченными теми, кто сейчас кричит на основе туфты и вранья о том, что Россия представляет собой киберугрозу.

Вопрос (перевод с английского): Мой первый вопрос касается предстоящих переговоров в Астане. На Ваш взгляд, чего можно будет добиться в ходе предстоящих переговоров по Сирии, учитывая, как много главных оппозиционных сил намерены ее посетить? Что реально может быть сделано?

Вы заявили, что Россия намерена улучшить отношения с США. Насколько это возможно, учитывая, какие недавние комментарии мы слышали от представителей т.н. команды Д.Трампа по формированию будущей администрации, которые называли Россию угрозой? Действительно ли Россия хочет «подружиться» с Америкой, или она больше заинтересована в том, чтобы иметь ее в качестве «внешнего врага», такого зарубежного «пугала»?

С.В.Лавров: Что касается встречи в Астане. Я уже сказал, что главное качественное отличие от всех предыдущих попыток заключается в том, что это будет встреча с участием людей, которые с оружием в руках противостоят друг другу «на земле» и контролируют конкретные территории в САР. До сих пор процесс, который был начат в феврале по линии ООН, включал в себя только политическую оппозицию. Как выяснилось, большинство из этих политических оппозиционеров не имеют влияния «на земле» и не контролируют тех, кто реально завоевывает территории. Но и процесс по линии ООН был заморожен, потому что т.н. Высший комитет по переговорам, который обхаживали, прежде всего, западные страны и некоторые страны региона, занял такую капризную позицию: ничего ни с кем не обсуждать, пока Б.Асад не уйдет. Это было грубейшее нарушение резолюции СБ ООН, которая оставляла решение всех вопросов на усмотрение сирийских переговорщиков, которые должны договориться между собой. Но, тем не менее, покровители этого Высшего комитета по переговорам ничего не делали и не давали спецпосланнику Генсекретаря ООН С.де Мистуре выполнять свою работу. Поэтому в ситуации полного тупика, созданного позицией прежде всего тех европейских стран, которые обхаживали Высший комитет по переговорам, мы с турецкими коллегами предложили то, что мы предложили. При посредничестве Турции и нашем посредничестве представители вооруженных сил Сирии и вооруженной оппозиции достигли договоренности о перемирие, которые единогласно были одобрены СБ ООН. Их надо выполнять. Я надеюсь, что некоторые западные страны, которые почувствовали себя оказавшимися в стороне от этих договоренностей, не будут назло всем остальным пытаться их подорвать. Мы такие сведения получаем. Рассчитываем, что все-таки возобладает ответственный подход, а не желание напомнить о себе и отомстить.

Встреча в Астане призвана, наконец, ввести в число переговорщиков не только политическую оппозицию, которая никуда не исчезает (мы это понимаем), но и полевых командиров, о чем я уже сказал.

Что касается наших будущих отношений с администрацией Д.Трампа, то я уже говорил об этом и я мало, что могу добавить. Как я понял, Вы упомянули слушания, которые состоялись в Сенате. Их тоже пытаются интерпретировать, анализировать. Я думаю, что это достаточно бесплодное занятие, потому что важны будут те действия и позиции, которые прозвучат, когда соответствующие люди уже займут соответствующие кабинеты в Вашингтоне.

Приведу еще одну ремарку, одно наблюдение из высказываний Р.Тиллерсона на слушаниях в Сенате. Отвечая на вопрос о России, он сказал, что США должны открытыми глазами смотреть на отношения с Россией, Россия представляет угрозу. Но дальше он отметил, что Россия не является непредсказуемой в продвижении своих интересов. Мало, кто эту фразу комментировал, может быть, ее не заметили. Но слова о том, что Россия не является непредсказуемой в продвижении своих интересов, означает, что мы имеем дело с людьми, которые не будут заниматься морализаторством, а будут стремиться понять интересы своих партнеров так же, как они хотят четко предъявлять интересы собственной страны.

Вернусь к теме интересов против морализаторства и мессианства. Мне кажется, что концентрируясь на прагматичном поиске совпадающих интересов, можно решать очень многие проблемы с участием многих стран.

***

Спасибо вам большое. Я бы еще остался, но начинаются переговоры с Президентом Молдавии И.Н.Додоном, на которых мне нужно присутствовать.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 17 января 2017 > № 2053542 Сергей Лавров