Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Алексей Малашенко

Заметки о пространстве, именуемом постсоветским, и о том, что там делает Россия

Малашенко Алексей Всеволодович (род. в 1951 г.), в 1974 г. окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ им. М.В.Ломоносова. Председатель программы “Религия, общество, безопасность” Московского центра Карнеги. Доктор исторических наук, профессор Высшей школы экономики, автор 15 книг и множества статей.

Однажды в Останкино перед началом телешоу тогда еще не уехавшего на Украину Савика Шустера, на чаепитии участников, я присел рядом с первым президентом Украины Леонидом Кравчуком. Я спросил у него:

— Вы, когда в 1991 году подписывали договор в Беловежской Пуще, предполагали, что Советский Союз распадется раз и навсегда и что в итоге получится то, что получилось?

— Нет, — ответил Леонид Маркович, — чтоб так оказалось, мы не думали.

Что будет именно так, в 1991-м, пожалуй, не думал никто.

(Но вина за распад СССР лежит не на беловежских сидельцах. В первую очередь виновата Грузия. Вспомните, именно тбилисское “Динамо” еще в 1990-м вышло из чемпионата СССР по футболу. Возможно, из-за обиды на то, что тбилисцы всего два раза становились чемпионами. Хотя это не первая грузинская фронда. Еще в 1956-м, после доклада Хрущева на XX съезде КПСС, в Тбилиси на демонстрациях в защиту Сталина несли лозунги, призывавшие к отделению Грузии от СССР, а заодно и избранию В.М.Молотова генеральным секретарем ЦК КПСС. Впрочем, все это — шутка).

В году 1957-м мне было 6 лет. Жили мы в коммунальной квартире на Третьей Тверской-Ямской. На коленках примостившись у обеденного стола, я любил разглядывать подаренный мне папой Атлас мира. Он не был столь многоцветен, как ныне: французское сиреневое, английское (включая Канаду) зеленое, небольшие пятна серого португальского, полукруглый желтый Китай, большая ржавого цвета Америка и мы, СССР, — огромные, розовые, неизмеримо большие, чем соседняя разноцветная “мелочь”: слева — Европа и внизу — ирано-афгано-монгольская Азия.

Много лет спустя, в 2010 году, в Вашингтоне на воскресном базаре я купил карту мира 1901 года. Там вообще было только пять цветов. Российская империя на ней — с Польшей и Финляндией — выглядела еще солиднее. Карту я повесил над письменным столом. Не по причине великорусского шовинизма, тем более, имперскости — просто у нее эстетичная цветовая гамма.

Коммунистов я разлюбил рано, но очень долго благодаря кино — “Ленин в Октябре”, “Ленин в 1918-м году”, “Рассказы о Ленине”, “Котовский”, “Чапаев”, “Коммунист”, “Хождение по мукам” и др.-др.-др. — уважал большевиков. Их всегда играли талантливые, убедительные актеры.

И любовался картой с СССР: нравилось быть самым большим, пусть несытым и неухоженным, но Гулливером. То, что это розовое, похожее на скачущую беременную лошадь без головы, может исчезнуть, я не мог и помыслить.

Кроме Андрея Амальрика, этого вообще никто не представлял. Есть легенда, что еще в 1963-м Шарль де Голль изрек: “Оставьте русских в покое, они сами развалятся”, но текстуального подтверждения этой сентенции мне не попадалось. Привыкнув навсегда к советской карте, душой не воспринимаю постсоветские границы. Не по политическим соображениям, а из-за того, что в голове, как на жестком диске, навечно запечатлен тот самый “файл детства”. И до сих пор с трудом и легким омерзением их пересекаю.

1992 год — Алма-Ата, старый, еще не сгоревший аэропорт. Ранний утренний рейс, луна, горы в тумане, ночной джин с собутыльниками-коллегами по конференции. И вдруг вопрос: паспорт. “Чего тебе, — заскрежетал я, — какой еще паспорт?!” — и гордо, как и положено советскому человеку, проследовал вперед, “не поворотив головы кочан”, в сторону тогда еще робких, бедно одетых казахстанских пограничников.

1993-й — лечу из “Домодедова” (советского, не перестроенного) в только что переименованный из Фрунзе Бишкек. Рейс опаздывает. Холодно, голодно. Захожу в самолет: грязный ковер, с потолка свешиваются провода. Сажусь, взлетаем, паренек в домашнем пиджаке приносит вареное яйцо в скорлупе и кусок черного хлеба.

— А соль?

— Сейчас.

И приносит крупную соль в баночке с надписью “Сметана”.

Садимся в Бишкеке, но не в том “Манасе”, где сегодня и ночью можно выпить хорошего коньяку “Кыргызстан” (очень рекомендую) и где кучкуются летящие в Афганистан серые американские транспорты, но в том, “постсоветском”. Приземлились. Во всем аэропорту вырублен свет. Несвежий лайнер Ту-154 откатывается на край взлетного поля, освещается зенитным прожектором, и при его свете на землю вышвыривают багаж. Бери, что хочешь.

— А!.. — слышу я свой возмущенный голос. — Да у меня там... — Но тут, слава богу, под ноги мне выпадает мой черный чемодан (его спустя три года уперли между Тель-Авивом и Миланом), и я утаскиваю куда-то вбок свою добычу.

В Бишкек было трудно влететь. Из столицы Азербайджана Баку в 1995 году — вылететь. И дело даже не в том, что там был бардак и из старого аэропорта “Бина” делали новый, получивший в 2004 году гордое имя Гейдара Алиева, а в том, что в этой стране уже почти вовсю шуршала местная валюта — манаты, водянистого цвета дензнаки. Баксы, по тогдашнему закону, можно было вывозить в количестве пятисот штук (хотя, может, и целой тысячи). Получив на конференции гонорарище в 200 ам. долл., я честно вписал их в декларацию. Прочитав ее, толстый пограничный майор велел обменять их на манаты. Состоялся краткий диалог.

— Но ведь по закону можно.

— Здесь закон — я.

Но... “у меня с собою было”. Был мой хороший товарищ Рафик, на очень хорошем посту и входивший, так сказать, “в ближайший круг”. Рафик дожидался, когда я пройду все формальности.

— Сейчас я уйду, — сказал я “закону”, — потом вернусь, но тебя здесь после этого больше не будет никогда.

Тот посмотрел на меня, сразу все учуяв, встал и молча удалился. Так я сохранил свои доллары, а он — честь и достоинство азербайджанского пограничника.

В тбилисском “Лочини” в 2000-м проблем было меньше. И были они какие-то жалостливые. На прощанье ребята осчастливили меня чачей — двумя литрами в пластиковых бутылках. Сдавать мягкую тару было опасно, и я открыто потащил бутылки через таможню. (Это было до Бен Ладена — запрет на провоз жидкостей в салоне самолета еще не ввели.)

— Запрещено в домашней таре, — сказала симпатичная пограничница лет сорока.

— Давайте поделимся, — предложил советский я. — Одну — вам, одну — мне.

— У меня таких у самой полно.

— Тогда забирайте обе, — обозлился я.

— Да проносите вы, только хоть один доллар дайте.

Но не дал я бедной красивой грузинке и одного доллара. Из принципа не дал, и до сих пор стыдно.

В “Шереметьево” таможня действовала не так, как “робкая грузинка”. Мы летели в Бишкек проводить конференцию. Конференция стоит немало — тут и билеты, и переводчики, и помещение, и много еще чего. Платить приходится наличными, которые организаторы вынуждены таскать на себе. Не пояс шахида, но тоже неприятно. Уже заползаем в лайнер, и тут мою спутницу Марину — хвать! Она везла дозволенную по старому закону сумму, а уже вышел новый, по которому нельзя вывозить через суверенную границу 10 тыс. баксов. В общем, тормознули нашу Марину. Отнеси, грят, деньги в банк, а то вообще дело на тебя заведем. Выхода у нас нет. Без денег, что у нее на руках, никакой международной, год готовившейся конференции не бывать. Не стану описывать, как я выскочил из уже взвывшего моторами аэробуса, как допрашивали нас в похожем на сортир закутке, не опишу физиономии стражей (один был длинный, другой — короткий) таможенного порядка. Цитаты из диалога.

Он. Как будем договариваться, по-русски?

Я. ?

Он. По-русски или как?

Я. Сколько?

Он. Две с половиной.

Я. Полторы.

Он. Две.

Я. Хрен с тобой.

Цена русского национального таможенного пути развития в тот раз обошлась в 2 тыс. баксов.

“Дешево вы отделались”, — утешили меня сведущие коллеги.

В 1997 г. в ашхабадском аэропорту нейтрального Туркменистана охранители границы вели себя тоже незастенчиво. Правда, руководствовались они не финансовыми, но идеологическими причинами. В Ашхабаде по прибытии у меня отобрали мою же книжку “Исламское возрождение в современной России”. Когда в 1979 г. в столице Ливии Триполи конфисковали советский журнал “Крокодил”, это было хоть как-то понятно — дескать, коммунистическая пропаганда. А здесь… Я уже и не пытался отстоять свое произведение. Но тут вмешался мой спутник, корреспондент журнала “Тайм” Юра Зарахович.

— Да вы знаете, кто он? Да вы знаете, кто я? — И задрожали от Юриного рыка туркменские погоны. Таможенник не стал больше полемизировать: американский корреспондент на постсоветском пространстве более весомый аргумент, чем российский ученый. Так мы и прошли, так пронес я свой безобидный для туркменистанского суверенитета труд.

В душанбинском аэропорту особых приключений не помню. Тем более там, не знаю уже по какой традиции, меня всегда ждет VIP с чашкой чаю. Однажды, впрочем, случилось. И не приключение, а эпизод — тягостный и потому запомнившийся.

Тогда я улетал не VIP’ом, а как простой трудящийся. Обычный зал вылета, который вечно перестраивался и где вместо пола были положены грязные доски. Теснота была, как на перроне индийского вокзала в городе Ахмадабад. Едва я вошел, объявили посадку, и публика рванула к одной-единственной двери, открытой прямо на летное поле. Привыкший к бережному отношению, я замешкался, и тут ко мне подошли два милиционера, встали по обе стороны тела российского гражданина и, расталкивая, слегка стуча палками по своим соотечественникам, повели меня к выходу. Люди расступались. Я почувствовал, как на голове у меня вырастает пробковый колониальный шлем, а в руке вот-вот появится хлыст.

Самолет наполнялся людьми-гастарбайтерами, среди которых легко угадывались инженерские, студенческие и учительские лица. Сколько таких полубездомных таджиков работает по России? Говорят о 400—800 тысячах, о полумиллионе-миллионе узбеков.

Замечено, на душанбинских рейсах почему-то хочется курить особенно сильно. Курить теперь запрещено, и потому многие, направляющиеся в Россию за длинным рублем, делают это в туалете. А где же еще? Я, человек законопослушный, себе этого ни за что не позволю.

Но вот однажды летим мы с профессором Ирой Звягельской в Душанбе. Хорошо летим, душевно. И вдруг нам обоим, не сговариваясь, захотелось перекурить. Ну, очень захотелось. И мы осторожно спросили у стюардессы, что нам делать. Посмотрев на наши ученые лица (на рейсе Москва—Душанбе и обратно — самые красивые стюардессы), девчонка кивнула и провела нас почти в святая святых, где возле полуоткрытой кабины пилотов мы стояли, глядели в маленький иллюминатор и целых пять минут блаженствовали.

Однако с аэропортами да самолетами я несколько увлекся. Теперь два слова о границах на железной дороге. Их приходилось в начале 1990-х пересекать реже. Но вспомнить тоже есть что. На российско-украинской границе, кажется, в Макеевке, пограничники прицепились к ножику (именно ножику, а не ножу), которым я, сидя с семьей в купе, резал сыр. Восприняв их претензии как шутку, я засмеялся, и они ушли. Шедший вослед им милиционер тихо сказал: а ведь могли бы вынуть из поезда за хранение холодного оружия. На обратном пути из Феодосии мы пользовались только пластмассовыми вилками.

На российско-белорусской границе пограничников сопровождали непредсказуемого вида псы, а весь проход по вагонному коридору напоминал средней руки антитеррористическую операцию. Году этак в двухтысячном на той же границе местная таможня устроила обыск моей семье. У дочки обнаружили целых 30 лишних долларов и стали угрожать ссадить с поезда. Столь пристальное внимание, как потом выяснилось (в неофициальном порядке), было объяснено тем, что проводница по ошибке “капнула”, что у этих-де есть что-то, чем можно поживиться.

И все же, мало-помалу, российско-эсэнговские границы устаканились. Конечно же можно утомить байками о прибытии в Астрахань эшелона из Душанбе или о пересечении сухопутной границы между Астраханской или Оренбургской областями и Казахстаном, но не буду. Впрочем, два словечка, дабы озадачить презирающего раскосого азиата русского националиста, скажу. Значит, так, мужики, когда из русской Астрахани попадаешь в “отсталый” Казахстан, то ощущение, будто ты из Крыжополя переехал в почти Финляндию. Это о качестве ихних шоссе. Так что, может, сориентировать первую российскую беду, то есть нас, дураков, на избавление от беды второй — плохих дорог? А им, казахам, узбекам, киргизам, украинцам, кавказцам с неграми и китайцам, будем бить морду потом, а?

Но в целом, повторяю, официальные российско-постсоветские границы обретают почти пристойный вид. Нормальной границы после войны 2008 года нет только с Грузией. Теперь в Тбилиси нужно летать через Киев или Стамбул.

Да вот еще при вылете из Еревана почему-то отнимают 30 долларов. Предположим, что это налог за независимость Нагорного Карабаха (Арцаха по-армянски). Но я-то здесь при чем?

Зато границы между некоторыми бывшими советскими республиками — все еще тоска зеленая. Про армяно-азербайджанскую, она теперь азербайджано-карабахская, говорить не приходится — ее нет и, наверно, при моей жизни уже не будет. Вместо границы — линия фронта. Написано про нее много. Лично мне нравятся записки стрингера, оператора Юрия Романова “Я снимаю войну...” (Москва, 2001). Может, оттого, что я, несмотря на подуставший возраст, все еще завидую людям, проживающим такие адреналиновые ситуации.

Мои ситуации не такие страшные, они скорее занимательные.

Вот граница в Кара-Су — между Киргизией и Узбекистаном.

Когда на конференциях полощут мозги по поводу борьбы с наркотиками, я всегда вспоминаю эту границу. За полчаса я ее перешагнул туда и обратно раз десять. Раза два совсем немного заплатил, а потом уж совсем бесплатно толкался среди осликов с тележками, тюков и людей с неподъемными сумками.

Поэтому вы, у себя в ООН, ШОС, ОБСЕ, СНГ, НКВД, НАТО, ЦРУ, ДДТ, ФБР, а также вы, глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков, думайте, думайте над проблемами наркотрафика, но если возникнут личные трудности, — позвоните, и я вас всех за умеренную плату переведу туда и обратно через любые центрально-азиатские границы, только не забудьте взять с собой пару ваших деклараций о борьбе с наркотиками и их количестве.

Узбекистан заминировал свои границы с Таджикистаном, а частично и с Казахстаном. На минах время от времени подрываются коровы и дети, их пасущие.

Границы в Центральной Азии вообще странные. Они какие-то подвижные, и не всегда понятно, где они пролегают. Возле узбекско-киргизской границы на территории Киргизии существует несколько узбекских анклавов, крупнейшие из которых Сох и Шахимардон, где проживают несколько десятков тысяч узбеков. Споры, по чьей земле чей скот гуляет и где чья вода течет, оборачиваются конфликтами, в ходе которых могут и убить. Там из Киргизии в Киргизию можно проехать только через Узбекистан, то есть через две границы со шлагбаумами и людьми в форме. Хорошо, когда тебя везет глава местной киргизской администрации, который приятельствует с главой местной узбекской администрации. Если нет, то пограничный досмотр может затянуться надолго и стать мучительным.

Этот досмотр, кстати, долог и нахален везде. На границе между Казахстаном и Киргизией в Кордае часами отдыхаешь в толпе разнокалиберных машин, а мимо тебя постоянно протискиваются легковушки и грузовички родственников, приятелей местных погранцов и таможенников или просто людей, готовых выложить лишние киргизские сомы или казахстанские теньге.

Вот что теперь здорово, так это наличие молельных комнат для мусульман. Быстрее от молитвы не становится, но успокоение в стрессовой ситуации она принести может. Не подумать ли и Московскому патриархату о развитии миссионерства на погранпунктах?

Зато после Кордая — прекрасное шоссе, устланное раздавленными галками, которые неосторожно склевывали с асфальта просыпавшееся из кузовов зерно и прочие съедобности. Пулей проносишься до Алма-Аты, чтобы там, уже при въезде, упереться в почти московские пробки. После Бишкека экономические успехи Республики Казахстан особенно наглядны.

Между Киргизией и Казахстаном есть другая, короткая дорога — через хребет Кюнгей Ала-Тоо. На казахской территории назвать ее дорогой можно лишь условно. Это скорее автомобильная тропа, возьмет которую не всякий джип. Но я уговорил на эту авантюру моего друга Сабита Жусупова, известного ученого из Алматы, славного человека (увы, покойного), он поогрызался, но согласился. Предлог для поездки я придумал изумительный: могут ли эти места быть использованы террористами для организации своих баз и лагерей. На дворе стоял 2002 год, так что время было самое подходящее. Меньше ста километров преодолевали часов восемь, госграницу пересекли незаметно — кому охота сторожить ее на пустынной трассе, где с уставшего и озлобленного путника мало что соскребешь?

Но вот до границы мы попались, как говаривал один чеховский персонаж, “в запендю”.

Там, у них в Казахстане, задолго да границы есть таможня — белый четырех-оконный домик, шлагбаум между двумя огромными валунами, объехать которые на машине не позволяет жутко корявая местность. Шлагбаум — на замке, типа того, которыми в средневековой Европе запирали средней величины города. Рядом на земле — разбитый ламповый приемник. Перед шлагбаумом пяток машин, пассажиры которых обсуждают вопрос, куда пропал таможеник. Выдвигалось две версии: ускакал на лошади и пошел за водкой. Возможно, и то, и другое.

Прошло полчаса, прошел и час. Таможеника не было, и я решил открыть замчище самостоятельно. Выдернул из приемника какие-то проволоки, скрутил и пошел открывать. Через три минуты дверь в домике распахнулась, и ко мне устремился мужичок лет пятидесяти в серой куртке и растоптанных кроссовках. Видом своим он напомнил персонажа известной поэмы Баркова Луку Му-ва — “не пьян, но водкою разит”. Отогнав меня от шлагбаума народным русским выражением, он отомкнул замок, затем, с достоинством и не торопясь, собрал мзду уже с полутора десятка машин и поднял символ закона и порядка.

К чему столь долгая история? К тому, что фамилия таможеника была Верещагин. Вспомнили “Белое солнце пустыни”? Дальше думайте, как хотите.

Любопытна граница Киргизии с Таджикистаном. Она там тоже в постоянном движении. Иногда киргизские пограничники переставляют пограничные столбы в свою пользу, иногда то же проделывают таджики, но уже в обратном направлении. Рассказывают, как однажды, сдвинув границу, киргизские служивые поймали на завоеванной территории корову и съели ее. Получился международный конфликт. Потом киргизы оправдывались тем, что давно не получали жалованья, а есть хотелось. Я в такие истории верю.

Однажды в хорошей компании я оказался совсем близко от киргизско-таджикской границы — на Алайском хребте, на посту наркоконтроля. Было нас пятеро — главный американский знаток Центральной Азии Марта Олкотт с помощницей, всегда оптимистичной высокой Наташей, мой коллега по Московскому Центру Карнеги Илья (ныне священник в московской церкви) и Кубан Мамбеталиев, известный журналист, который в те времена был едва ли не самым уважаемым человеком в республике. Президенты раскрывали ему объятия, а министры, когда он входил, вставали. Потом Кубан уехал работать послом Киргизии в Англию.

Чистый, ухоженный дом, приветливые люди. Старший — майор с мудрыми глазами. Принимали нас замечательно. Угостили бульоном из мяса архара (это такой круторогий баран), на хлеб мы намазывали масло, приготовленное из молока яка. Кто не ел — советую попробовать.

Повели показывать и рассказывать. Показали задержанный грузовичок типа военной полуторки, с наркогрузом. Мы поохали. А майор сказал:

— Оружия у нас нет. (В те времена оно почему-то не полагалось.) Конечно, — говорит, — для самообороны кое-что имеется. Но они, — он кивнул на задержанный грузовичок, — имеют больше.

— А как же вы этих поймали?

— Ехали дураки мимо нас. До сих пор не понимаю, почему. Вот мы их и остановили. Вообще только эту дорогу и стережем. А они ходят во-он там, — майор кивнул на невысокую (не забывайте, что разговор шел на высоте за 4 500 метров над уровнем моря) горку. — Они знают, что мы стоим здесь. Хотите туда подняться?

Честно говоря, мы хотели бы, но ни времени, ни сил, ни... стволов у нас не было.

Такие вот у нас постсоветские границы в этой, как ее, Евразии.

Кстати, что это такое Евразия, на просторах которой, как замечают некоторые аналитики и даже политики, Россия должна вернуть свое влияние?

Наше многостраничное, многотомное и неудобоваримое неоевразийство все еще остается одной из идеологем российской политики на постсоветском пространстве. Хотя эти фолианты перестают перелистывать даже занудливые стэнфордские и джорджтаунские аспиранты.

Вот отрывок из евразийской идеологии: “Геополитическая доминанта "военно-стратегическое сдерживание" в контексте евразийской интеграции может найти свое выражение в усилении интеграции в сфере военного сотрудничества, а впоследствии в создании единых механизмов военного строительства и управления. — Простите, но я продолжаю цитату: — Объединение военных потенциалов стран СНГ и других заинтересованных евразийских держав (это кто? — А.М.) создаст для России и ее партнеров гарантии соблюдения их прав и законных интересов на международной арене, обеспечив возможность адекватного военного ответа любым угрозам”1. Слоноподобность только что процитированного — автора называть не обязательно — можно хоть как-то оправдать только тем, что текст опубликован в 2001 году, когда российская внешняя политика не была еще столь прагматична. Жутко пафосно и название статьи — “Геополитические доминанты национальной безопасности России в XXI веке и евразийская интеграция”, и сборника, в котором она была опубликована — “Евразийство — будущее России: диалог культур и цивилизаций”. Практика показывает: чем больше выспреннего штиля, тем меньше здравого смысла.

Первых евразийцев, даже если их втихаря вдохновлял Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), можно понять и простить. Они искренне верили в то, что писали и говорили. В далеких 20—30-х евразийство выглядело романтичным.

Тогдашняя наивность и красивость выродились в нынешнюю бездарность и политпрохиндейство. Время от времени евразийскую карту разыгрывали политики третьего-четвертого эшелона, рассчитывавшие на благосклонность вышестоящих товарищей и стремившиеся стать к ним поближе.

Весной 2001 г. в России возникло сразу две почти одноименные конторы — евразийская партия России “Рефах” (“Благоденствие”) и общероссийское политическое общественное движение “Евразия”. Главной задачей и тех, и этих было стремление хорошенько подкормиться возле власти. Дивидендов, однако, они не снискали. В 2003 г. “Рефах” сменил свое название на “Великую Россию — Евразийский блок”, собрал под своей эгидой букет знаменитостей — популярного на Северном Кавказе Руслана Аушева, бывшего управляющего делами президента РФ Павла Бородина, Чингиза Айтматова и Иосифа Кобзона — и попытал удачи на парламентских выборах. Блок собрал 0,28% голосов... Эклектическая “Евразия”, составленная из Центрального Духовного управления мусульман и главы Международного Евразийского движения Александра Дугина, выродилась в скромный “клуб” единомышленников, в котором можно уютно порассуждать на привычные бесполезные темы.

Так что ничего основательного, “долгоиграющего” с евразийством не получилось. Не принимать же всерьез “молодых евразийцев”, несколько лет тому назад обвинивших директора Института этнологии и антропологии Валерия Тишкова в шпионаже в пользу США.

В начале 2000-х власть смотрела на евразийцев с благожелательной снисходительностью. Дескать, толку от них мало, но при необходимости ими всегда можно попользоваться. Эту публику пустили по телеканалам, где они под присмотром ведущих увлеченно излагали свои идеи в рамках полной лояльности и преданности Кремлю. По степени занудства они походили на ортодоксальных профессоров из теле- “Университета марксизма-ленинизма” 70-х.

Вот русский этнонационализм, который 11 декабря 2010 года на Манежной площади в Москве, а заодно в десятке других российских городов припугнул власть, выглядит куда внушительнее. Рассуждения о том, что там буйствовали некие таинственные люди в масках, среди которых оказался один по сей день не разъясненный армянин, выглядят смешно и глуповато.

Национализм непослушен. Если он встанет на ноги, или, как принято выражаться, “с колен”, то управлять им будет куда как трудно. Тогда проблем у России на “постсоветском пространстве”, не говоря уж о пространстве собственном, значительно прибавится.

Но вернемся к евразийству как идеологии российского доминирования на пространстве от Балтики до Тихого океана.

Был ли шанс на реализацию у евразийской идеи еще до ее появления, то есть тогда, когда формировалась полноценная Российская империя, странная, не похожая ни на Британскую, ни тем более на Австро-Венгерскую? Наверно, был. Наша недоделанная, разбросанная Империя могла скрепить самые разные земли и народы, создать управляемое ею долгосрочное евразийское пространство. Как впоследствии в михалковском гимне пелось, “...сплотила навеки великая Русь”. Советский Союз оказался на это неспособен. Какое уж там “навеки”. Получился сталинско-брежневско-черненковский державшийся только силой “компот”, как только силенок стало меньше, прокисший и расплескавшийся.

Нужно ли теперь это евразийское пространство? Например, болельщику “Спартака” или “Зенита”? Народ вон от Северного Кавказа отказывается. Чуть ли не 60% населения выступает за его отделение от Федерации. После событий на Манежке, по результатам проведенного в конце декабря 2010 г. газетой “Новый регион” опроса, свыше 70% высказалось за то, чтобы вывести из Федерации Дагестан, Ингушетию и Чечню. Говорят — этот опрос не репрезентативный, заказной. Хоть бы и так. Но мне после выступлений в больших и малых аудиториях в коридоре слишком часто приходится отвечать на вопрос уже не о том, отделять или не отделять Кавказ, а как его отделять.

Люди в Санкт-Ленинграде, Новосибирске и Урюпинске хотят быть европейцами. Пусть хреновыми, но европейцами. А тут евразийство. Евро-азийцем быть невозможно. Даже при очень большом желании, даже после пятой под ириску. Националист вам все объяснит на пальцах: я — русский, как француз, как немец; Россия — для русских.

Перед распадом СССР писатель Солженицын в статье “Как нам обустроить Россию” предлагал сбросить неславянские республики, как засохшие листья: “Надо безотложно, громко, четко объявить: три прибалтийские республики, три закавказские республики, четыре среднеазиатские, да и Молдавия… эти одиннадцать — непременно и бесповоротно будут отделены”. Далее классиком предлагалось отпустить и Казахстан, предварительно отрезав от него в пользу России юг Сибири и южное Приуралье. Он, конечно, сочинитель. Ему можно. Но ведь все по нему и случилось. Вот только Казахстан не уполовинили.

Егор Гайдар тоже думал, что многие беды от того, что у России слишком много лишнего. В начале 90-х за Центральной Азией укрепилось обидное прозвище “отцепленный вагон”. Полностью “отцепить вагон” оказалось не так просто. Вообще проблема “отцепленности” или “прицепленности” к России всеми бывшими совреспубликами до конца так и не решена.

Почти ни в одной из стран Евразии о евразийстве никто не говорит. Редко когда упоминали его в Узбекистане и нейтральном Туркменистане, не слышали про него в Таджикистане, на Кавказе. Об Украине и батьке Лукашенко вообще молчок.

Есть только одно-единственное место на материке, где евразийская даже не идея, а евразийское самоощущение оправдано бытием. Это — Казахстан, “странное” (см. Солженицына) государственное образование, составленное из казахских кочевников трех — малого, среднего и старшего — жузов, русских крестьян, советских целинников, искушенных партработников, уйгуров, узбеков. Государство, которое последние 20 лет пытается сформулировать свою национальную идентичность и найти место в мире. Место в мире найти получается. Во всяком случае, стареющий казахстанский президент Нурсултан Назарбаев успешно отыскал его место в мировой политике. Для Назарбаева обращение к евразийству естественно, ибо его страна, пожалуй, единственная, навечно застрявшая между Европой и Азией во всех — политическом, культурном и прочих — смыслах.

Есть еще и Кыргызстан, который по своей промежуточности похож на большого северного соседа. Но его евразийство какое-то невразумительное. Местные политики вспоминают о нем, только когда хотят понравиться России и, конечно, Казахстану. От Киргизии ждешь неожиданностей. Брошенное кем-то выраженьице “народная киргизская забава — революция” решительно отличает Киргизию от Казахстана.

Так кого караулит двуглавый византийский орел? Ему давно пора бы переквалифицироваться в пушкинского “Золотого петушка”, который вертел головой при приближении супостата из ваххабитской Шемахи с ее непристойно по шариатским меркам одетой царицей.

“Станет ли Россия евразиатским тигром?” — с грустью вопрошает известный востоковед и мой хороший товарищ Юрий Александров. Нет, Юра, не станет, и ты сам ответил на этот вопрос в своей последней книге2.

Я не против Евразии как желто-коричнево-зеленого мазка на географической карте. Континент такой существует. Но вот Евразия в контексте геополитики… Да и есть ли в природе эта геополитика? Комитет по геполитике в Думе есть, глава его — Жириновский — тоже. А вот сама геополитика... Будем считать, что это дело вкуса.

С другой стороны, евразизмом хоть как-то можно пользоваться для обоснования российского присутствия на постсоветском пространстве. При ближайшем рассмотрении он здесь тоже мало убедителен и по-школьному примитивен, но тем не менее… “Для российских корпораций оптимальным стало бы использование "евразийского" формата интеграции, основанного на сотрудничестве постсоветских стран, Европейского союза и, потенциально, стран Восточной Азии”, — надеется в статье “Оптимальное пространство евразийской интеграции” экономист, очевидно, сторонник евразийства, Александр Либман3. Что ж, надежды нас всегда питали и питают, особенно теперь, когда России становится все труднее удерживать в своей орбите бывшие советские республики.

Места для каких-нибудь интеграционных, тем более архаичных идеологий на постсоветском пространстве становится все меньше. И сообразить привлекательную, простите за выражение, инновационную идею на... десяток советских обломков уже невозможно, да и неинтересно.

В 2008 году в Концепции внешней политики России постсоветское пространство названо “приоритетным направлением”, а заодно отмечено, что оно развивается на двусторонней и многосторонней основе. Заметьте, что слово “двусторонняя” стоит на первом месте. И это не пустячок.

Легкомысленный стиль изложения серьезных сюжетов позволяет многое. Например, задать детский вопрос: насколько России вообще нужно постсоветское пространство? Заметьте, я спрашиваю не нужно ли, но — насколько нужно? Вопрос может быть поставлен иначе, а именно: нужна ли России на постсоветском пространстве интеграция? Академик В.В.Ивантер в связи с этим пишет: “Если Россия ставит перед собой задачу получить экономическую выгоду от интеграции, то ей это не удастся. Если она стремится к реинтеграции, тогда это будет возможно”4. Не станем вдаваться в различия между интеграцией и реинтеграцией. Ясно одно — придумать, как всем вместе взаимно интегрироваться, не удается никому — ни Богу, ни царю и не герою.

Не сложилось в России здравой, эффективной концепции совместного проживания. Нет таковой и у соседей в ближнем зарубежье. Зато тянется с былых времен пыльный шлейф взаимных обвинений. Самые же занудливые и злопамятные наследники советского счастья все еще решают вопрос, кто кого кормил при коммунистической власти — Москва республики или республики Москву.

Понятно, что Россия хотела бы доминировать на постсоветском пространстве в экономическом отношении, например, создать систему совместного управления энергоресурсами, продвигать российский бизнес, упростить таможенные отношения... Не прекращаются разговоры о создании “единого экономического пространства”, хотя, что это такое, так никто толком и не объяснил.

Ну, и остаются чаяния стать если не политическим лидером, так уж хотя бы координатором усилий по поддержанию безопасности и отражению внешних угроз. Планы — наполеоновские, но складывается ощущение, что они остались сладким утренним сном и никакого отношения к реальной жизни не имеют.

Причины того, что российские амбиции на б/советском пространстве ограничены, столь очевидны, что не хочется вдаваться в подробности. Тем не менее упомянуть о них необходимо, хотя бы потому, что сложившаяся ситуация не случайна и растянется на поколения, то есть навсегда. Первая и самая простая причина — российские национальные интересы далеко не всегда совпадают с интересами бывших советских республик. Их политика многовекторна, и эти самые векторы и векторишки, подобно солнечным лучам, разбегаются во все стороны света. На одном направлении гипотетическому Стану из Центральной Азии или какой-нибудь братской славянской республике удобнее работать с Россией, а на другом — с Китаем, Америкой, да хоть с Венесуэлой.

Разные векторы-интересы есть и у России, которую тянет не только на постсоветское пространство. Она живет в газовую обнимку с Европой, тянется к Китаю, Индии, запускает (но это уже чисто по геополитической глупости) боевые самолеты в Латинскую Америку. Москва обожает вести переговоры с Вашингтоном, именно в эти моменты российские вожди и их свита вновь ощущают себя посланцами сверхдержавы, на равных говорящими с другой сверхдержавой. Правда, обе беседующие стороны понимают, политроссияне паразитируют на советских военных достижениях, и по большому счету их воспринимают как “бывших”, как потомков. Но все равно приятно.

Вторая причина тоже очевидна: постепенная утрата Россией ее привлекательности.

Что было раньше? Были рубли из союзного бюджета. Вообще, других денег, кроме зеленых трешек, красноватых червонцев, сиреневых четвертных, никто (ну, почти никто) не видел. Пределом мечтаний были Московский и Ленинградский гос-университеты. Настоящая карьера выстраивалась не в кишлаке, не в ауле и не на хуторе близ Диканьки, а там, возле Кремля. Если и был телевизор, то свой советский “Темп”, холодильник — то свой “ЗИЛ”, автомобиль — полуитальянский, но и полусоветский “жигуленок”. Для особо продвинутых “волга”. Помните из “армянского радио”: “Может ли грузин купить "волгу"?” — “Может, но зачем ему столько воды?” Было чувство принадлежности к великой державе, к космосу, Большому театру и атомной бомбе. Даже победа в последней войне, хотя, по мнению тов. Сталина, и была прежде всего заслугой русского народа, все же на самом деле распределялась по плечам “младших братьев”. Была вера, что наряду с Нью-Йорком, Парижем, Лондоном Москва есть настоящий пуп Земли.

Была метрополия.

Когда люди увидели другие деньги, другие университеты, а “волга” перестала котироваться и даже производиться, привлекательность бывшей метрополии увяла и уж как минимум видоизменилась.

Да, есть мигранты, для которых Россия хороша уже тем, что в нее можно поехать подзаработать — помахать метлой, положить асфальт, прибить пару гвоздей и возвести кирпичную стенку. Обидная, унизительная привлекательность. В 2003 г. в узбекском городе Маргиллан один местный парень сказал мне, что его мечта — готовить плов на ВДНХ, по-нынешнему — во Всероссийском выставочном центре (помнят-то в Маргиллане советскую ВДНХ).

Но вот те, кто не ездят дворничать и пилить, а размышляют над тем, как дальше строить свои страны, то есть люди политической и бизнес-элит (что на постсоветском пространстве одно и то же), поневоле задаются вопросом Владимира Владимировича, в смысле Маяковского: “делать жизнь с кого?”. И тут выясняется, что по индексу человеческого развития (есть, оказывается, такой) Россия занимает в мире 65-е место, по качеству жизни — 105-е, по уровню миролюбия — 136-е (аукнулась-таки война с грузинами), по индексу социального развития — 75-е. 71-е — по уровню привлекательности для жизни людей и, как апофеоз, — 172-е по “индексу счастья”. Это, заметьте, из 178 стран5.

Еще один любопытный психологический аспект. СССР с его без малого тремястами миллионами был неотрицаемо велик. А теперь — подумайте, граждане — населения в России (по последней переписи 142 млн) меньше, чем в Пакистане (176 млн), да что там в Пакистане, в Бангладеш — это такая оранжевая “клякса” на карте между Индией и Бирмой — и то больше — 156 млн.

Россия не может обеспечить постсоветское пространство новейшей продвинутой технологией, которую оно получит от Америки, Европы, Японии, а теперь еще и Китая. Россия не способна обеспечить стабильность — сама в 2008 г. воевала с Грузией, не вмешалась в ошскую резню в Киргизии в 2010-м.

Конечно, Москва продолжает посредничать в карабахском конфликте, велик ее вклад в подписание в 1997 г. “Общего соглашения об установлении мира и национального согласия в Таджикистане”. Но таджикское соглашение относится уже к былым заслугам, а медиаторство на Южном Кавказе между армянами и азербайджанцами — процесс бесконечный, впрочем, как и конфликт между ними. Вот и в молдавско-приднестровском противостоянии только забрезжит свет в конце тоннеля, только-только начнет казаться, что российское посредничество успешно, как тут же происходит сбой, хотя бы и не по вине Москвы.

Какое-то время в бывших советских республиках по инерции видели в российском Кремле некую высшую инстанцию, но это вскоре прошло, и новые элиты легко позабыли о временах советского патернализма. Россию на постсоветском пространстве не считают полноценным, тем более справедливым судьей. Сказать по правде, она им никогда и не была: российские начальники судили конфликты на некогда подшефных ей землях, исходя из своих интересов.

Восприятие России очень противоречиво. Оно зависит и от того, о какой республике идет речь, и от возраста респондента, и от его социального статуса — министр скажет одно, его шофер — другое, и от момента, в который вопрос о любви и ненависти задан. И от того, о ком спрашивают — о русских или о России, причем, какой России — официальной, чиновной или иной…

Политическая же заинтересованность ближнего зарубежья в России определяется следующими обстоятельствами.

Во-первых, ее близостью: она ведь через дорогу, за рекой, вон за той горой. А, как известно, за хорошего соседа при продаже дома берут дополнительную плату. Вот у Грузии отношения с соседом не сложились и что получилось?

Во-вторых, “российский фактор” во внешней политике некоторых стран есть некий инструмент, который можно использовать, выстраивая отношения с другими партнерами, например, с Америкой или Китаем. Всегда, дескать, есть альтернатива — не заладилось что-то со Штатами, можно намекнуть: у меня, мол, есть выбор между тобой и еще кем-то, и я, если захочу, уйду в другую песочницу.

Классикой такого подхода стала изворотливость бывшего киргизского президента Курманбека Бакиева, который многократно обещал России убрать базу ВВС США из Манаса, а американцам — ее оставить. В конце концов это надоело и Москве, и Вашингтону, и никто не помог изворотливому киргизу, когда его в 2010 г. свергали бывшие соратники. Несколько раз перебегал с российской стороны на американскую и Узбекистан. После 11 сентября 2001 г., когда президент Ислам Каримов позиционировал себя как главного борца против терроризма и предоставил американцам военно-воздушную базу в Ханабаде, местные чиновники уверяли, что вот-вот на них прольется финансовый поток в размере 8 млрд долларов. Почему 8, а не 7 или 9, сказать никто не мог, зато на лицах светилось выражение, схожее с выражением рембрандтовской Данаи, лежащей на диване и с блаженной улыбкой ожидающей, когда — в виде золотого дождичка — прокапается на нее Зевс-олимпиец.

После мятежа 2005 г. в Андижане, который был подавлен весьма и весьма жестоко, “цена” России в узбекской политике подросла, и в течение нескольких лет не прощенный Западом Ташкент тянулся к Москве. Потом про Андижан в Америке и Европе подзабыли, списав его на “особенности национальной политики”, и Россию вновь слегка отодвинули в сторону.

Искусству шантажа научились все. Даже такой уникум, как Александр Лукашенко, который то обещает России вечную дружбу, то вдруг вспоминает, что Белоруссия тоже европейская страна. Конечно, его, как ливийского вождя Каддафи, в приличном обществе уже не принимают. Но нервов он России попортил достаточно. Символом шизофрении московско-минских отношений стало Российско-белорусское союзное государство, которое, заметьте, рассматривается Александром Дугиным “в контексте создания евразийского полюса”6. Вся евразийскость Лукашенко состоит в том, что он хочет меньше платить Москве за газ. В прошлом, 2010 году Белоруссия в одностороннем порядке отказалась платить за газ новую цену — 174 доллара за тысячу кубов, продолжая платить старую — 150 долларов. Да и задолжала братская республика 192 млн долларов. В результате “Газпром” решил ограничить несговорчивому соседу поставки газа (казус повторился и в нынешнем году). Журнал “КоммерсантЪ Власть” недавно пошутил, что в 2000-е годы “у Александра Лукашенко время от времени случаются приступы любви к Западу, которые удивительным образом совпадают с охлаждением отношений с Кремлем”7. Такой вот “евразийский полюс”.

Правда, по мере углубления экономического кризиса (бензин и гречка в Белоруссии весной 2011 г. стоили даже больше, чем в России) Лукашенко хотя и поигрывает в многовекторность, но все теснее прижимается к Москве, тем более что после загадочного теракта в минском метро в апреле 2011-го у него “практически нет возможности не выделить обещанные 3 млрд долларов” на щадящих условиях8.

Украина — не Белоруссия. Она — незалежная, и у нее возможностей покрутиться между Россией и Европейским сообществом побольше. При удачном раскладе Украину — понятно, не так скоро — ожидает будущее европейской державы, достойное ее величины. Посмотрите на Польшу, начинавшую после распада соцлагеря как бедная младшая сестра, а потом, спустя 20 лет, ощутившую себя приобщенной к европейским западным грандам.

Киевский политолог Вадим Карасев элегантно определяет внешний курс Украины после избрания в 2010 г. ее президентом Виктора Януковича не как “многовекторную политику”, а как “многовекторную защиту, как от давления России, так и от предупреждений ЕС”. “Но с каждым днем возможностей для таких маневров все меньше, потому что условия становятся жестче, а лавировать — труднее. Пора выбирать вектор и двигаться”, — констатирует Карасев9.

Попроще высказался весной 2011 г. бывший президент Украины Леонид Кучма, по мнению которого у Украины и России “на сегодняшний день нет доверия друг к другу”. Москва, по его мнению, “смотрит на Украину с позиции "я сказал — ты сделал"”. “А я хочу, — продолжает Кучма, — чтобы мы друг с другом разговаривали на вы”10.

Охарактеризовать интригу отношений между Украиной и Россией одним, даже двумя-тремя словами невозможно. Это и сотрудничество, и желание России доминировать в украинской внешней политике, и попытки Киева установить с ней равноправные отношения. Не надо забывать и то, что украинская власть, несмотря на старания Москвы, может поменяться, стать иной, менее пророссийской. Движение Украины в Европу будет продолжаться. Возможно, она будет протискиваться туда реактивно, отталкиваясь от России.

Украина обречена на балансирование между Европой и Россией, которая, между прочим, вопреки евразийству, также ассоциирует себя с Европой, а не со степью. Это балансирование, которое часто вызывает раздражение и на Западе, и на Востоке, при известном дипломатическом остроумии приносит Украине свои плоды. Европа не хочет отдавать Украину России, а Россия злится, когда Украина излишне тянется в Европу.

А в целом многие постсоветские политики временами ведут себя как парубки на деревенских танцульках, которые жмутся к одной дивчине, а, улучив момент, подмигивают другой. Российская же барышня хоть и ревнует, но относится к такому поведению с пониманием. Хотя иногда и вспыхивает, как Владимир Путин, которого во время его апрельского 2011 года визита на Украину очень раздражал одновременный флирт Киева и с ВТО, и с Таможенным союзом России, Казахстана и Белоруссии.

В-третьих, российско-постсоветские отношения в некоторых случаях облегчает схожесть политических режимов. У России здесь гандикап перед Западом. В России, Белоруссии, Азербайджане, в Центральной Азии они, хотя и в разной степени, авторитарны. Выборы в них похожи, как похожи правящие партии. В Таджикистане почти все места принадлежат правящей Народно-демократической партии, в узбекистанском Меджлисе также безраздельно властвует партия с точно таким же названием Народно-демократическая, в Азербайджане — Ени Азербаджан, ручной парламент в Белоруссии и России, хотя в нашей Думе, помимо “Единой России”, еще целых три. Законодательная ветвь власти повсюду сникла под ветвью исполнительной. В парламенте же Казахстана после выборов в 2011 году вообще осталась одна-единственная партия — “Нур Отан”.

У Путина с Медведевым нет нужды обсуждать с вождями стран постсоветского пространства скользкую тему демократии, гражданского общества. Можете вы себе представить президента Таджикистана Эмомали Рахмона расспрашивающим Путина о расследовании убийства Анны Политковской или самого Путина вопрошающим о положении в узбекских тюрьмах заключенных, арестованных по делу Хизб ат-Тахрир? Не волнуют Москву и судьбы оппозиции в Азербайджане. Лукашенко не интересуется Ходорковским, а самого его не спрашивают, как он разобрался со своими соперниками на выборах 2010 года. Конечно, про него можно снять и запустить на всех российских каналах злобный пасквиль “Батька”. Но ведь это не оттого, что Москве не нравится форма его правления, а оттого, что он порой дерзит московским товарищам.

Кстати, на (в) Украине, в Молдавии, в Армении не принято задавать Москве скользкие вопросы о выборах, о правах человека. Хотя этим странам уже сама Москва, не стесняясь, выражает свое “фэ” относительно некоторых политических поступков, ущемляющих российские интересы.

Сходятся вожди и в том, что у каждой страны есть свой особый, любимый путь развития, в который не надо совать свой чужой нос. Насколько искренне верят в эту самую самобытность Путин, Каримов, Назарбаев, Бердымухаммедов (матом-то все по-русски ругаются), сказать трудно, но что она для них в первую очередь — инструмент самосохранения, это уж точно.

“Россия, — считает историк и политолог Игорь Яковенко, — все время стремится стать ядром притяжения стран, отстающих в процессах модернизации, с тем чтобы создать второй центр силы и играть на этом”11. Однако духовная, задушевная близость постсоветских авторитаристов и их московских единомышленников не означает безоговорочного взаимного доверия и тотального желания остаться в российской орбите. Ключевым словом при принятии и тактических, и стратегических решений остается “многовекторность”.

Что касается интереса к постсоветскому пространству основных мировых игроков, он может нарастать, но может и ослабевать. Аналитики из Института мировой экономики и международных отношений полагают, что “нормализация или улучшение отношений России с ключевыми западными партнерами… в целом работает на политически корректное, не вызывающее серьезных отклонений или откатов в общей позитивной динамике разрешение споров и разногласий, связанных с постсоветским пространством”. Одновременно ими же высказывается вполне обоснованное суждение, что “сотрудничество с Россией отчасти компенсирует отсутствие интереса со стороны ЕС к странам СНГ”12.

Доводилось мне общаться с иностранными бизнесменами, явившимися в Казахстан, в Таджикистан, Киргизию, Россию, чтобы открыть, развернуть там свое дело. Жалуются “заморские гости”. Первым словом, которое им пришлось выучить, было слово “откат”. В общем, “там повсюду немцу слезы…”. Впрочем, российские бизнесмены “тоже плачут”, когда обнаруживают, что коррупция в ближнем зарубежье не меньше, а то и больше российской, да и законы там, в Центральной Азии или на Южном Кавказе, работают, а точнее, не работают, как и здесь, на родине.

Дружить России с родственниками из СНГ нелегко. И им общаться с Россией непросто. Но друг от друга деваться некуда. А ведь как иногда хочется! Так что остается дружить, несмотря на всю нашу многовекторность.

Дружить можно по-всякому: можно на двусторонней основе, а можно и “чохом”, то есть посредством международных организаций, которые Москва создавала для поддержания своего влияния.

Но прежде чем посудачить о методах российской политики, еще чуть-чуть памяти о моем, о нашем самом первом ощущении от новорожденного постсоветского пространства (само это слово выговаривалось с трудом), об ощущении от нас самих, ставших вдруг его обитателями. В первые месяцы, даже в первые два года после случившегося мы не чувствовали, что нашей страны больше нет. Не критикую и не хвалю СССР, я просто констатирую, что была такая страна и пропала. Задним числом готов поговорить об обреченности Советского Союза. Но тогда его исчезновение казалось абсурдом.

1992 год, Голландия, город Утрехт. Конференция на тему — что-то там после СССР. Пригласили ребят из Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, кажется, из Молдавии, еще откуда-то. Журналисты посматривают, как мы относимся друг к другу, особенно, как относятся ко мне, представителю России. А я на пару ярких, с птичками, гульденов (евро еще не было) богаче и могу купить сигареты, могу даже выпить рюмку-другую. Подходит Нурбулат Масанов, казахский историк, специалист по кочевникам, впоследствии известный оппозиционный политик (однажды Нурсултан Назарбаев скажет: у меня два врага — Солженицын и Масанов):

— Эй, метрополия, дай закурить.

Так с его легкой руки и прозвали меня коллеги “метрополией”, лихо расстреливая сигареты.

Голландский журналист:

— А как вы относитесь к тому, что вас называют “метрополией”?

Я не нахожу, что ответить.

За меня, ухмыляясь, отвечает Нурбулат:

— Так ему и надо, пусть содержит бывшие республики.

То, что европейские коллеги наблюдали за нами, веселило. Кто-то даже предложил разыграть перед хозяевами небольшой скандальчик. От этой идеи отказались, да и вряд ли это получилось бы натурально. Ругаться, тогда во всяком случае, мы не умели. Наш адрес действительно был Советский Союз, и, думаю, подсознательно существовала вера, что каким-то неведомым образом у нас опять будут общие паспорта, пусть даже молоткасто-серпастые. Мы были своими.

1993 год, Чимкент, ныне Шимкент, на юге Казахстана. Еще одна конференция — и все о том же. Конференция камерная, человек на двадцать с разных концов бывшей необъятной родины. Собралась публика, которая еще совсем недавно считалась красой и гордостью советской ориенталистики, в юности завсегдатаи лихих научных мероприятий под названием “школа молодого востоковеда”. Принимали нас на славу. После банкета, на десерт, перед нами выступали студентки местного балетного училища, а после концерта были запланированы танцы с будущими балеринами.

И что же мы? Мы вежливо, по-английски, удалились в чей-то самый большой номер и стали распевать песни — то советские, то почему-то украинские. (Был среди нас и бывший посол Монголии, который, не врубившись в ситуацию, исполнил длинную, но очень впечатляющую “песнь Чингисхана”.) Пели не потому, что выпили, а потому, что чувствовали: видеться будем все реже. Что время (а нам тогда было всего-то вокруг сорока), в котором мы жили, исчерпано и что-то начинает нас разделять, я бы даже сказал, оттаскивать друг от друга. Как пел Юрий Визбор, “уходит наше поколение рудиментом в нынешних мирах”…

Становилось рудиментом постсоветское пространство, а значит, заведомо рудиментарными оказывались пристроившиеся на нем постсоветские международные организации, созданные и действующие под эгидой России, для которой они — символ былого контроля над ближним зарубежьем, символ надежд (беспочвенных), что Россия все еще остается мини-подобием сверхдержавы.

Прости, читатель, за мешанину из “мемуаров” и простенькой “аналитики”, но ведь жанр заметок рассыпчат, как гречка, обжаренная в подсолнечном масле. Определим его как эмоционально-политологический.

В официальной внешнеполитической концепции РФ прописано, что “отношение России к субрегиональным организациям… на пространстве СНГ определяется, исходя из оценки их реального вклада в обеспечение добрососедства и стабильности, их готовности на деле учитывать законные российские интересы…”. Организаций таких целых три — Содружество независимых государств (СНГ), Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС), Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

К СНГ вполне можно применить определение “пресловутое”, ибо оно давно превратилось в “клуб президентов без галстуков” (или в галстуках — какая разница!).

Содружество было образовано Белорусской Советской Социалистической Республикой, Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой, а также Украинской Советской тоже Социалистической Республикой в 1991 году в тысячу раз проклятом месте — в Беловежской Пуще сразу после прекращения существования Союза ССР. В том же году, уже в Алма-Ате, лидеры одиннадцати бывших советских республик подписали Декларацию, в которой СНГ было заявлено как формируемый на паритетной основе координирующий институт, не являющийся “надгосударственным образованием”. Понятное дело, из Балтии никто не приехал. Не приехали и из Грузии: в Тбилиси всегда осторожничали, словно предвидя, что грузинам придется расставаться с СНГ раньше других. 12 августа 2008-го, в последний день войны с Россией, президент Михаил Саакашвили заявил, что его страна покидает содружество. (На его месте так поступил бы каждый.)

Создано СНГ было для расставания, иногда говорят, для развода, то есть для плавного перетекания из “была замужем за СССР” в “теперь совсем свободная”. Словом, распался “советский гарем”. В свое время “Московский комсомолец” завел посвященную постсоветскому пространству спецрубрику, простодушно назвав ее “Эсэнговия”. Слышится в этом созвучии что-то такое разлагающееся.

Отсутствие у СНГ креативного потенциала было очевидно с самого начала. На всем протяжении своей скучной истории оно так и не достигло зрелости, впав в политический климакс. Из сотен принимаемых на его совещаниях решений работают, да и то условно, единицы (говорят, 12%). Не все обыватели эсэнгэшного пространства могут расшифровать эту трехбуквенную аббревиатуру (лично провел блиц-опрос среди соседей).

Из тех действующих политических мастодонтов, которые стояли у истоков СНГ, осталось только два — Ислам Абдулганиевич (Узбекистан) и Нурсултан Абишевич (Казахстан). Все остальные мальчики — Саша, Витя, Вова, Гурбангулы, Дима, Ильхам, Серж, Эмомали и одна девочка — Роза этот рыхлый мемориал унаследовали. (Ильхам, тот вообще от своего отца Гейдара Алиевича Алиева унаследовал целое государство — Азербайджан.) По большому счету отношение их к СНГ — как к дедушкину продавленному дивану, на котором, конечно, еще можно посидеть и порезвиться, но который обречен на свалку. Да, они родились в СССР, но как политики сформировались уже на иных подмостках.

Нет такого понятия — “эсэнгэшный” политик, нет понятия “эсэнгэшные” интересы, не существует “эсэнгэшного человека” (советский-то был). Тем не менее, слава богу, что СНГ не упразднили. Причем не потому, что оно приносит ощутимую пользу, а потому, что не мешает. Впрочем, скромная польза от него случается: ну где еще могут приватно встретиться, перекинуться словом по-русски Армения и Азербайджан?

А так СНГ вяло и необязательно, кто что в этом содружестве делает — неясно.

Зато есть одна более заметная структура по имени Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Чем заметна ОДКБ — погонами, совместными маневрами, частыми разговорами на тему о безопасности. Раньше как было? НАТО, а супротив — Варшавский пакт. Когда последний исчез, стало как-то муторно на кремлевской душе. Надо было что-то придумать не взамен, что было невозможно, но как компенсацию, пусть и хилую. Вот и был подписан 15 мая 1992 г. Арменией, Казахстаном, Киргизией, Россией, Таджикистаном и Узбекистаном Договор о коллективной безопасности. В 1993 году к нему присоединились Азербайджан, Беларусь и Грузия. В 1999-м только шесть стран — Армения, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Россия и Таджикистан — подписали протокол о продлении срока его действия на следующий пятилетний период. Азербайджан, Грузия и Узбекистан подписывать его отказались. Это, однако, не помешало России в 2002 году добавить к Договору букву “О”, превратив его во внешне солидную международную Организацию договора о коллективной безопасности. Узбекистан подумал-подумал, посопел-посопел и в 2006 году к ОДКБ присоединился.

Если ты, читатель, даже внимательно прочел предыдущий абзац, то все равно наверняка запутался в том, кто, когда и зачем входил в эту ОДКБ и почему выходил из нее, а следовательно, не сообразил, какие такие цели она преследует. Попробую внести ясность: зыбкость своего экономического авторитета Россия пытается компенсировать активностью в военной и военно-политической сфере. По замыслу Москвы, ОДКБ — структура, способная поддерживать ее военно-политическое влияние. Когда в Кремле хотят выразиться более отстраненно и дипломатично, то говорят о необходимости поддерживать на постсоветском пространстве безопасность, а заодно и стабильность.

Это сладкое слово “безопасность”! Сколь оно амбивалентно! Например, война с Грузией велась именно во имя стабильности, безопасности, а также под предлогом “принуждения ее к миру”. Отдадим должное отечественным политтехнологам на государственном жалованьи — такое придумать не каждому под силу.

Функции ОДКБ более чем многоплановы: тут и упрочение безопасности, и отражение внешней агрессии, и борьба с терроризмом (кто же против него не борется?), и отпор наркомафии. Вот только, как в действительности против всего этого бороться, остается непонятным.

Как сказал Владимир Путин, “члены ОДКБ будут получать российское вооружение и специальную технику по внутренним российским ценам”. Вот где, как говаривал еще М.С.Горбачев, “собака порыта”. Действительно, вооружать свои армии по бросовым ценам весьма соблазнительно. К тому же оружие это просто в обращении, да и переучиваться не надо. Вот только старовато. Руководитель Центра военного прогнозирования, доцент МГУ полковник Анатолий Цыганок в любопытнейшей, посвященной войне 2008 г. книге “Россия на южном Кавказе” обронил печально: “Не дай бог снова вступить в боевые действия с тем, что имеем”13. Реклама, что и говорить, не самая лучшая.

Против кого может быть использовано советско-российское оружие? Против Китая? Брр, не приведи господь. Против НАТО, которого в середине 2000-х некоторые политики и военачальники прочили чуть ли не в противники ОДКБ? Тоже брр, да еще какой. Или, может, вообще друг против друга? Специалисты полагают, что полностью исключать военные конфликты между странами СНГ не следует. Кстати, и Армения, и Азербайджан в основном оснащены советским и российским оружием. В Баку, правда, стремятся разнообразить его иным, более современным. В Казахстане тоже не собираются вечно довольствоваться российскими пушками и танками. Так что в плане военно-технической помощи Россия со временем может лишиться монополии, что отнюдь не способствует притягательности ОДКБ.

ОДКБ можно считать и “крышей” российских военных объектов. А они у России есть: в Армении это Гюмри, где стоят вполне серьезные (потому их так и не продали Ирану) зенитно-ракетные комплексы С-300 и где базируются пусть устаревшие, но все еще летающие МиГ-29; в Казахстане — славный Байконур и кое-что еще, например, испытательный полигон стратегических противовоздушных и противоракетных войск в Сары-Шагане; в Киргизии — база ВВС в Канте и испытательная база торпедного оружия в Караколе, что стоит на потрясающе красивом курортном озере Иссык-Куль. В Таджикистане — 4-я военная база и оптико-волоконный комплекс “Окно”, есть РЛС в Белоруссии. В то же время некоторые военные вопросы Россия успешно решает и помимо ОДКБ: в Габале, в Азербайджане, который в ОДКБ не входит, действует радиолокационная станция “Дарьял”. Да и вопрос о российском флоте в Севастополе тоже решился в приватном порядке.

В 2009 г. члены ОДКБ приняли решение о создании Коллективных сил оперативного развертывания (КСОР), задача которых — отражать внешнюю агрессию, бороться с терроризмом и экстремизмом, наркотрафиком, ликвидировать последствия чрезвычайных ситуаций. Беларусь, которая в то время цапалась с Москвой, поначалу подписывать документы о КСОР не хотела, но сделала это позже. Узбекистан же их вообще не подписал.

Общая численность личного состава коллективных сил — около четырех тысяч человек. Авиационная составляющая (10 самолетов и 14 вертолетов) находится на российской авиабазе в Киргизии.

На бумаге с КСОР, вообще с ОДКБ, все выглядит прозрачно. Но все же на вопрос, в каких целях могут быть использованы ее ударные силы, ответа нет. Против террористов — вряд ли. Здесь в первую очередь требуется агентурная работа, умение наносить точечные удары. В 1996 году, когда талибы пришли к власти в Афганистане, некоторые специалисты считали, что они вот-вот хлынут на север и, прорезав насквозь Центральную Азию, доберутся до Казани. Помню, в одной из московских газет появился замечательный коллаж: талибы, в полном талибском облачении, с автоматами, гранатометами, босые, возлежат на Красной площади на фоне Мавзолея. Появился термин — “талибанизация”. Но, поверьте, талибы в массовом порядке никуда не рванут. Как-то автор этих строк в одном своем интервью пошутил: “Не дойдут талибы ни до Москвы, ни до Казани. Замерзнут по дороге”.

Талибы останутся у себя на родине решать свои внутренние дела. Вот проникать к соседям идеологически, политически, “по-исламски” — сколько угодно. Но тут никакая ОДКБ не поможет. Тут требуется тонкая политика местных властей, тут нужно ликвидировать социальные причины, по которым талибы, вообще радикальный ислам востребованы в центрально-азиатском регионе. (Чуть не забыл, Белоруссии никакие талибы, как и вообще любые внешние агрессоры, не угрожают даже теоретически.)

Предположить, что ОДКБ может быть задействована во внутриафганском конфликте? Но это — только теоретически. Представить казахстанских, белорусских и армянских солдат на перевале Саланг очень трудно. Российских наследников шурави — тем более.

Остаются внутренние “баламуты”, то есть оппозиция — в Узбекистане ли, в Киргизии, в Таджикистане, но подавление ее есть вмешательство во внутренние дела. Да и — по аналогии с Афганистаном — в кошмарном сне не вообразить узбекских миротворцев в Таджикистане, российско-казахских в Узбекистане и киргизских где бы то ни было. Весной 2010 года, когда началась межэтническая резня с применением оружия в полумиллионном Оше и Жалалабаде, новая киргизская власть буквально взывала о помощи. Но не дрогнула ОДКБ, впрочем, как не дрогнула и Россия. Никаких миротворцев, которые могли бы встать между дерущимися узбеками и киргизами, направлено не было. Больше всех по поводу “трусости” ОДКБ возмущался тогда Лукашенко, которому из белорусского далека было конечно же все виднее.

Хорошо это или плохо, правильно или нет — не о том речь. Речь о том, что главная международная отвечающая за стабильность организация не вмешалась в экстремальную, кровавую ситуацию. Москва здесь и проиграла, и выиграла. Проиграла потому, что признала свою несостоятельность как “стабилизатора”, выиграла потому, что ее вмешательство не обязательно привело бы к немедленному миру, более того, Россия могла оказаться втянутой в чужую гражданскую войну. Так что подвести общий баланс, сами понимаете, очень трудно.

А уж что делать в случае возникновения межгосударственного конфликта — и думать не хочется. Случись такое, ОДКБ просто тихо скончается.

Тем не менее, несмотря на импотентность ОДКБ, Россия видит в ее существовании очень конкретный смысл. Во-первых, Москва, положа руку на ОДКБ, решительным образом заявляет, что не намерена отказываться от борьбы за центрально-азиатский политический плацдарм.

Во-вторых, демонстрирует претензию оставаться центром притяжения для своих соседей, своего рода “организатором” евразийского пространства. В Кремле верят, что это вынудит западных и прочих партнеров относиться к нему с большим уважением (и опаской).

В-третьих, это намек дружественному Пекину, что не единой Шанхайской организацией сотрудничества жива Центральная Азия и что Россия не “младшая сестра” Китая, но сила, способная принимать самостоятельные решения.

Кроме почти виртуальной ОДКБ есть еще Евразийское экономическое сообщество, странная организация, страдающая от импотенции, но все-таки с какой-то, пусть и неясной, перспективой. ЕврАзЭС слепили еще 2000 году Россия, Белоруссия, Таджикистан, Казахстан и Кыргызстан. В качестве наблюдателей к ней стали присматриваться Армения, Украина, Молдавия. Узбекистан со свойственной ему непоследовательностью то входил в ЕврАзЭС, то выходил из него.

Задач перед ЕврАзЭС поставлено немерено — от “формирования общих финансового и энергетического рынков” и “согласования принципов и условий перехода на единую валюту” до “сближения и гармонизации национальных законодательств”. Дух захватывает, ну почти Европейский союз. Если вчитаться внимательнее, то заглавная цель Сообщества состоит в формировании единого экономического пространства (ЕЭП). На трехчасовом саммите ЕврАзЭС в Душанбе (октябрь 2007 г.) возникла странная формулировка: “…работа по формированию правовой базы Единого экономического пространства будет продолжена, и о ее итогах будет доложено на очередном заседании Межгоссовета ЕврАзЭС на уровне глав государств”. Дебаты по поводу ЕЭП не стихают, однако толку от них мало. Изумление нарастает, когда выясняется, что оно фактически создается без Украины. Кажется, общего экономического пространства соседи России опасаются потому, что это намек на пространство общеполитическое, а уж этого не хочет ни одна правящая национальная элита, даже лукашенковцы. Наверно, это главная причина, по которой с течением лет ЕЭП обретает черты мифа.

Весной 2011 г. много и обстоятельно говорилось российскими политиками и писалось прокремлевскими экспертами о создании — наконец-то — Единого таможенного союза в составе России, Казахстана и Белоруссии. Его контуры на первый взгляд просматриваются более четко, чем прежде. Но энергоносители из этого соглашения выведены, а ведь они главное достояние российской и казахстанской республик. Украина вступить в таможенный союз желанием не горит, хотя ее туда подталкивает Москва. Без Украины таможенный союз смотрится куце. К тому же он не очень-то монтируется со Всемирной торговой организацией, вступать в которую рано или поздно придется и, скорее всего, каждому по отдельности, а не российско-казахстано-белорусским “хором” фактически под эгидой России.

Думается, что эффективное взаимовыгодное партнерство России со странами “ближнего зарубежья”, которое постепенно в восприятии сравняется с зарубежьем дальним, так сказать, “полноценным зарубежьем”, в будущем будет строиться преимущественно на двусторонней основе. Это уже и сейчас происходит. По философскому наблюдению директора Института мировой экономики и международных отношений Александра Дынкина Россия как “страна, которая с подозрением относится к своим ближним и дальним соседям, постоянно ожидает от них каких-то пакостей, конечно, не может обладать ни устойчивой политической системой, ни открытой экономикой”14. Грустно, конечно, это звучит, но так и есть на самом деле. Дынкинское замечание применимо и к отношениям со многими нашими соседями. К сожалению, Россия и партнеры за два прошедших десятилетия действительно успели вдоволь накушаться пакостей друг от друга.

Я обрываю свои заметки на полуслове. Остались за кадром двусторонние отношения, экономика, русские и русскоязычные, мигранты... Тема “мы и то, что осталось от умершей страны”, необъятна, интересна и болезненна со всех точек зрения. Говоря о ней, мы очень часто “режем по живому”, по людским судьбам. Но не надо полагать, что правильно и честно разобраться в ней, осмыслить все происшедшее, способно только наше поколение, прожившее полжизни там, а ныне очутившееся здесь. Да и распад Советского Союза полностью не завершен, и, честно говоря, я не знаю, чем и когда он закончится.

Не стану прописывать никаких заключений, ибо мы живем в процессе, и российско-украинские, российско-узбекистанские и прочие российско-с-кем-то отношения меняются постоянно, порой и непредсказуемо. Очевидно, эта переменчивость, а также обоюдная многовекторность и есть главная тенденция на том пространстве, которое по инерции и по привычке зовется постсоветским.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Вавилов А.Н. Геополитические доминанты национальной безопасности России в XXI веке и евразийская интеграция. В: Евразийство — будущее России: диалог культур и цивилизаций. М., 2001, с. 201.

2 Александров Ю.Г. Может ли Россия стать Евразийским тигром? Москва, 2007.

3 Либман Александр. Оптимальное пространство евразийской интеграции. — Россия и новые государства Евразии. 2010, IV, с. 5.

4 Стратегические интересы России на постсоветском пространстве (по материалам ученого совета ИМЭМО). Россия и новые государства Евразии. № III, 2010, с. 11.

5 Кива Алексей. Россия: путь к катастрофе или модернизации? СоцИс: социологические исследования. М., 2010, №11, с. 134.

6 Дугин Александр. Российско-белорусское союзное государство в контексте евразийства. Известия белорусских предпринимателей. Ноябрь-декабрь 2004.

7 Многовекторная политика Александра Лукашенко. КоммерсантЪ ВЛАСТЬ, 18 апреля 2011, с. 40.

8 Муртазин Ирек. Признаться трудно поверить. Новая газета, 15 апреля 2011, с. 5.

9 Путин провалил визит на Украину. Украiна съогоднi. 14 апреля 2011.

10 Ивженко Татьяна. Нелегкий выбор Киева. Независимая газета. 17 марта 2011.

11 Яковенко Игорь. Конечная остановка: “Москва — Третий Рим”. Новая газета, 11 апреля 2011 г., с. 19.

12 2011. Россия и мир. Ежегодный прогноз. Москва, 2010, с. 130, 132.

13 Цыганок Анатолий. Россия на южном Кавказе. Москва, 2010 г., с. 217.

14 Россия XXI века: образ желаемого завтра. Библиотека Института современного развития, Москва, 2010, с. 151.

«Дружба Народов» 2011, №9

1 сентября все первоклассники в туркменских школах получили в подарок по ноутбуку, сообщает "Туркменистан.Ру".Всего по республике, по информации издания, в новом учебном году в первый класс пошли 100 тысяч детей. Указание обеспечить первоклассников ноутбуками ранее дал правительству президент Туркмении Гурбангулы Бердымухамедов. Сообщалось, что на эти цели государство потратит 26 миллионов долларов.

Аналогичная акция была организована в Грузии. Там, по информации агентства "Новости-Грузия", компьютеры в новом учебном году получат до 60 тысяч первоклассников. Детям будут розданы нетбуки, собранные на местном заводе (завод был открыт в конце июля в партнерстве с компанией Intel). В нетбуки будут загружены учебные программы по различным предметам.

В 2010 году, как отмечает агентство, первоклассникам в Грузии также раздавались компьютеры, правда, тогда это было сделано лишь в нескольких школах.

Красные маки в Тбилиси

Экономические отношения c Грузией развиваются, невзирая на отсутствие дипломатических

В Грузии в этом году символом поминовения погибших три года назад стали красные маки, которые по всей стране будут носить в течение недели. В воскресенье первыми к мемориалу павшим на тбилисском Мухатгвердском кладбище пришли замминистра образования Николоз Сепертеладзе и приставы, следящие за порядком в средних школах. Все — с красными маками на груди. В понедельник и вторник майки с маками можно будет купить в крупнейших супермаркетах Тбилиси, как обещают, за «символическую цену», а выручка пойдет в помощь пострадавшим от войны, в которой со стороны Грузии погибло 170 военных, 11 полицейских и 219 мирных жителей.

Маковую символику Грузия позаимствовала у Великобритании, которая таким образом поминает погибших с 1921 года. Именно маком были покрыты поля бельгийской Фландрии, где произошли кровопролитные сражения первой мировой войны. К акции присоединяются целыми коллективами. Испанский тренер тбилисского «Динамо» Алекс Гарсия вывел свой клуб в плей-офф Лиги Европы, победив в домашней игре «Рейкьявик» с красным маком, приколотым к футболке.

По общенациональным грузинским телеканалам показывают сюжеты о последствиях «российской агрессии» — горящие дома, беженцы, бронетранспортеры с российскими военными. В Батуми художники-беженцы провели выставку «Хочу вернуться домой». В Гори, оказавшемся в эпицентре войны, на центральной площади показали голливудский фильм «Пять дней в августе» режиссера Ренни Харлина, в котором Михаила Саакашвили сыграл Энди Гарсиа. В феврале 2012 года на экраны выйдет российский ответ Голливуду — «Август восьмого» Джаника Файзиева, в котором сыграют Егор Бероев и Гоша Куценко. Часть этого кино отснята в Абхазии, сейчас съемки ведутся в Северной Осетии. Идеологическая война продолжается, и кино едва ли не главное оружие в ней. С нового учебного года грузинские старшеклассники по специальному учебному пособию будут изучать все о «российской оккупации» их страны начиная с подписания в конце XVIII века Георгиевского трактата о покровительстве Грузии со стороны Российской империи и вплоть до войны 2008-го.

Грузия ведет отсчет трагедии с 7 августа, утверждая, что на момент начала боев российские войска уже перешли границу. Южная Осетия начала проводить траурные мероприятия тоже 7 августа, с 23 часов 35 минут — момента начала обстрела Цхинвали. В Москве и Цхинвали говорят, что российские военные пришли на помощь 8 августа. В этот день в столице Южной Осетии откроют памятник Герою России майору Денису Ветчинову, который погиб, направляясь в составе своего полка на помощь миротворцам.

В целом все, что связано с той войной и ее последствиями, вызывает в Грузии весьма смешанные чувства. Невзирая на отсутствие дипломатических отношений, Россия активно представлена в грузинской экономике, в которой контролирует некоторые стратегически важные отрасли. Российским компаниям принадлежит несколько грузинских ГЭС, а также 75% акций Тбилисской энергораспределительной компании «Теласи». Свет в грузинской столице не отключали даже в дни войны. Российский бизнес занимает серьезные позиции в золотодобывающей отрасли Грузии и на рынке сотовой связи.

Еще два года назад президент Михаил Саакашвили говорил, что Грузия «приветствует и приглашает» российский бизнес, это сделает отношения двух стран «более защищенными от политических рисков». «Мы не открываем двери российским танкам, но наши двери и наше сердце открыты для российских инвесторов и российских туристов», — сказал он.

В национальном агентстве по туризму при грузинском минэкономики «Московским новостям» сообщили, что за семь месяцев этого года Грузию посетило более 130 тыс. россиян, в полтора раза больше, чем за соответствующий период прошлого года. 6 августа открылся рейс в Кутаиси из Москвы, а на днях в Тбилиси начнут летать самолеты из Екатеринбурга. Авиасообщение уже установлено между столицами двух государств, а также между Москвой и Батуми.

Директор тбилисского Международного центра по изучению конфликтов и переговорам Георгий Хуцишвили отмечает, что спустя три года после войны грузинская сторона не продвинулась по пути налаживания отношений с абхазами и осетинами. Ориентированная на народную дипломатию стратегия вовлечения Абхазии и Южной Осетии в общее экономическое и гуманитарное пространство, разработанная в прошлом году правительством Грузии, пока не дала результатов и, по мнению эксперта, должна быть пересмотрена.

Уже в конце августа Тбилиси предложит абхазам и осетинам нейтральные удостоверения личности и нейтральные дорожные документы. По мнению грузинской стороны, такие документы должны оказаться весьма привлекательными, так как позволят жителям Абхазии и Южной Осетии прорвать изоляцию и стать ближе к остальному миру. Их смогут получить только жители Абхазии и Южной Осетии, которые пользуются сейчас своими паспортами, а также российскими — двойное гражданство в этих республиках разрешено. Удостоверения будут заполняться на грузинском, абхазском и осетинском языке. На них не будет государственной символики и надписи «Грузия». В них укажут имя и фамилию владельца, дату рождения, личный номер и сопроводят фотографией.

Дорожный документ — только на английском, а вместе с данными владельца в нем будет указан международный код страны. Для виз в нем отведено 32 страницы. Грузия договаривается со своими партнерами, чтобы те признавали такие документы для въезда — до восстановления юрисдикции Тбилиси в Абхазии и Южной Осетии. На днях абхазских кавээнщиков не впустили в Литву без грузинских документов, и такое происходит регулярно. Несмотря на это, в Сухуми и Цхинвали априори говорили, что их такими «нейтральными документами» не пронять.

«Без реального диалога с Россией будет невозможно вернуть Абхазию и Южную Осетию. Без урегулирования отношений с Россией мы обречены. Ключи от решения наших проблем находятся в России. Никто не будет портить отношения из-за Грузии с такой сильной страной, как Россия», — заявил грузинскому еженедельнику «Асавал-дасавали» экс-президент Грузии, бывший министр иностранных дел СССР Эдуард Шеварднадзе. Что касается ответственности за события трехлетней давности, по его словам, есть доклад «очень компетентной комиссии», которая установила, что «войну начали мы». Речь о комиссии под эгидой Евросоюза, которая два года назад установила, что первый выстрел на совести Грузии, а ответ России был несимметричным. Михаил Вигнанский

Дмитрий Медведев дал интервью телеканалам «Russia Today», «Первый информационный кавказский» и радиостанции «Эхо Москвы».

* * *

Е.КОТРИКАДЗЕ: Спасибо большое, Дмитрий Анатольевич, что Вы согласились ответить на наши вопросы, в том числе вопросы грузинского телеканала «ПИК».

Август 2008 года, российско-грузинская война, это произошло три года назад, но последствия её до сих пор вполне ощутимы, несмотря на то что она продлилась всего пять дней. Мы сейчас находимся в Сочи, отсюда Грузия всего в нескольких километрах, до Абхазии рукой подать, но я не могу поехать в Абхазию, потому что меня просто не пропустят, я грузинка, и не пропустят меня российские пограничники. В таком же положении оказались 500 тысяч беженцев, которые, к сожалению, не могут попасть в свои дома.

Как бы Вы, Дмитрий Анатольевич, могли бы помочь этим людям?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что помочь им можно, но для этого нужно прежде всего сделать так, чтобы наконец воцарился мир и чтобы абхазы, грузины, осетины могли находиться в нормальном полноценном диалоге. И тогда можно разрешить самые сложные вопросы: и вопросы беженцев, и вопросы проезда, пролёта, потому что это всё прикладные вещи применительно к тому конфликту, который, к сожалению, произошёл практически в эти же даты в 2008 году.

Поэтому нормальная дипломатическая работа, переговоры и возможность слышать друг друга – вот что необходимо для того, чтобы разрешить эти проблемы. Ну и плюс, конечно, признание реалий, признание тех реалий, которые сложились в регионе в результате той авантюры, которая случилась в 2008 году.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Давайте тогда вернёмся к событиям 2008 года. Тогда, в 2008-м, Вы встречались с Президентом Грузии Михаилом Саакашвили, произошло это в Петербурге. Тогда сложилось такое ощущение, в Тбилиси и в Москве, что достигнут некий консенсус, что этот конфликт не дойдёт до «горячей точки». Ощущение такое было, повторяю, и в Москве, и в Тбилиси. Вы не могли бы рассказать, Вы тогда договорились о чём-то с Президентом Грузии?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, Екатерина, у меня тоже было такое ощущение. У меня до сих пор это в памяти, как мы встретились первый раз с Президентом Саакашвили. Это было в Петербурге, мы встретились в Константиновском дворце, он пришёл, я ему сказал буквально следующую фразу: «Вы знаете, есть очень много проблем сейчас в регионе, в Грузии, с непризнанными территориальными образованиями. Но я могу Вас заверить как новый Президент Российской Федерации, что я сделаю всё для того, чтобы Вы постарались найти какие-то компромиссы, которые устроят всех, которые в конечном счёте способствовали бы реинтеграции пространства Грузии». Вот что дословно я ему сказал. «Если, конечно, это будет привлекательно для всех, кто находится в переговорах». Я услышал на это: да, конечно, мы готовы работать. И у меня тоже сложилось впечатление, что можно если не новую страницу открыть, то, во всяком случае, постараться найти какие-то новые, нестандартные подходы, но самое главное – регулярно общаться.

Что происходило дальше? Мы общались, разговаривали, и, насколько я помню, последний раз наша встреча состоялась в Астане. В чём она заключалась? Мы тогда договорились о том, что сядем и по-серьёзному поговорим. Где? А вот здесь, в Сочи. Я ему сказал: «Приезжайте в Сочи, мы спокойно поговорим обо всех проблемах». Потому что он начал перечислять свои какие-то сложности или своё видение ситуации, я ему сказал о российском видении. Но с учётом того, что это было на праздновании годовщины Астаны, я ему сказал: «Приезжайте в Россию». Он сказал: «Хорошо. Я готов это сделать».

Могу Вам сказать откровенно, я после этого месяц проверял, есть ли от нашего грузинского партнёра какая-то информация. Её не было. Но зато в Грузию в этот период зачастили, как принято говорить было в советские времена, эмиссары из-за океана. И для меня достаточно очевидным моментом (я потом это анализировал, естественно, неоднократно) был визит в тот период Государственного секретаря Соединённых Штатов Кондолизы Райс. После этого мой коллега просто ушёл со связи, он перестал общаться, перестал писать, перестал звонить, выходить на связь. По всей вероятности, возникли новые планы, и они были реализованы.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, правильно ли я Вас понял, что Вы считаете теперь, что визит Госсекретаря США – это было подталкивание Президента Саакашвили к развязыванию конфликта, что Соединённые Штаты специально двигали в эту сторону?

Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, я так не считаю, потому что Соединённые Штаты – всё-таки очень крупная страна, которая возглавляется прагматичными людьми. Но в политике очень важны оттенки и нюансы.

Я как-то говорил, что, когда я, ещё будучи Руководителем Администрации Президента, приехал в Белый дом и встречался, кстати, с той же самой Конди и с руководителем аппарата Президента, пришёл Джордж Буш. Как у них принято: привет – привет. Зашёл. Первое, что он мне сказал: «А Миша Саакашвили хороший парень?» Я говорю: «Господин Президент, я не знаю, я с ним не знаком, может быть, познакомлюсь». К сожалению, его слова оказались в плохом смысле пророческими. Это была первая фраза, подчёркиваю, которую я услышал в личном общении от Джорджа Буша.

Так вот я не считаю, что американцы подталкивали грузинского руководителя к агрессии. Но я думаю, что определённые нюансы, определённые акценты, слова о том, что пора восстановить конституционный порядок, пора действовать более решительно, могли возбудить совершенно очевидные надежды, что при возникновении любого конфликта «американцы нас не бросят, они вступятся, в конце концов они войну устроят с русскими». Поэтому я всё-таки связываю этот визит и последующие события, как и моё последующее телефонное общение с главой Белого дома, ну и потом уже личное общение.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Значит, зелёного света не было? Это фраза, которую часто повторяют, анализируя войну 2008 года, всё время говорят: наверное, был зелёный свет из Вашингтона.

Д.МЕДВЕДЕВ: Для того чтобы это сказать, нужно иметь как минимум официальные или агентурные данные. У меня их нет. Но мы все умеем анализировать. После визита Кондолизы Райс мой коллега общаться перестал. Может быть, это случайное совпадение. Но у меня есть практически полная уверенность в том, что в этот момент возник план по соответствующей авантюре, которая и случилась в августе.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, Президент Саакашвили говорит о том, что на самом деле Россия задолго до августа 2008 года готовилась к войне, в частности, цитирует тогдашнего Президента (Вашего предшественника) Владимира Путина о том, что «мы вам устроим Северный Кипр». Это цитата, по словам Саакашвили. Вы были в руководстве России, Вы можете подтвердить, что такие вещи обсуждались, или опровергнуть?

Д.МЕДВЕДЕВ: Чушь это всё собачья. Господин Саакашвили много чего говорит. Он вообще свою речь зачастую не контролирует. Естественно, ничего подобного не обсуждалось. А в руководстве страны я нахожусь уже практически больше 10 лет. Это первое.

И второе. Вы знаете, конфликт никогда никому не нужен. Тот, кто скажет, что при помощи конфликта можно чего-то решить, тот врёт. Конфликты ни к чему хорошему не приводили. Если бы удалось предотвратить этот конфликт, это было бы на пользу всем, прежде всего, конечно, на пользу Грузии. И то, что этого не случилось, к сожалению, большая трагедия. И ответственность за эту трагедию, к сожалению, на мой взгляд, несёт только один человек (просто так устроена государственная машина) – это Президент Грузии.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, но ведь в любом случае война – это в первую очередь поражение дипломатии.

Д.МЕДВЕДЕВ: Точно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Анализируя ситуацию спустя три года, что бы Вы сделали по-другому? Что не смогла сделать Россия, чтобы предотвратить войну, избежать войны?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я могу прямо сказать, если бы я понимал, скажем, в июле, что в воспалённом мозгу господина Саакашвили зреют такие планы, может быть, я бы более жёстко с ним разговаривал, старался бы вытащить его из этой ситуации, которая сложилась у него там, в Россию, в третью страну, для того чтобы с ним поговорить, чтобы хотя бы отговорить его. Но этого, естественно, я не знал.

Поэтому, когда всё это произошло, знаете, несмотря на то что мы понимали, что есть различного рода намерения силой восстановить территориальное единство страны, использовать войска, я думал, что это параноидальный сценарий, который никогда не будет реализован. Всегда же надеешься всё-таки на то, что разум будет сильнее, чем аргументы такого порядка. Именно поэтому (я уже неоднократно об этом говорил) то, что произошло 8-го, было для меня удивительным, потому что я понимал, что тем самым Саакашвили лично растерзал своё Отечество. И вот это самое страшное для него и для грузинского народа.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В интервью Алексею Венедиктову он сказал, что как раз во время вашей последней встречи в Астане Вы его избегали, и ему стало ясно, что конфликт неизбежен.

Д.МЕДВЕДЕВ: Ну что я могу сказать? Во-первых, его трудно избегать, потому что он «липкий». И если он хочет пристать, то он пристанет как следует. Он ко мне подходил несколько раз. Мы с ним разговаривали, я отлично это помню, сидя в автобусе, гуляя по какому-то парку. Я даже больше скажу. Мы потом пошли попить вечером чайку и по бокалу вина, и даже там мы сидели с ним на каком-то диванчике и обсуждали, как встретиться. Поэтому это сказки, пусть они останутся на его совести, как и многое другое.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, говоря о Саакашвили лично и вообще о грузино-российских отношениях после 2008 года: они, в общем-то, не развиваются вообще, их нет. При этом понятно, что в некоторой степени это зависело от каких-то личных отношений лидеров. Президент Грузии Михаил Саакашвили недавно официально предложил диалог без предварительных условий. Почему Вы отвечаете отказом, если учесть, что Саакашвили является законно избранным Президентом этой страны?

Д.МЕДВЕДЕВ: Только потому, что Саакашвили совершил преступление по отношению к Российской Федерации и к её гражданам. По его указанию были убиты сотни наших граждан, включая наших миротворцев. Этого я ему никогда не прощу, и поэтому я с ним общаться не буду, хотя он периодически пытается подмигивать в различных международных коридорах и так далее. Со всеми другими – пожалуйста, никаких проблем я не вижу, мы можем общаться на любые темы в рамках, конечно, того международно-правового статуса, который сложился в регионе, и в рамках тех решений, очень тяжёлых и непростых для меня, которые я принимал. Но для меня он фигура нерукопожатная. Я понимаю, что он законно избранный Президент Грузии. Только грузинский народ может ставить ему оценки, выносить ему вердикты. В любом случае я уверен в одном: рано или поздно Михаил Саакашвили не будет Президентом Грузии, потому что таковы законы политической жизни. И в этом случае у нового президента, кто бы им ни был, появится возможность наладить нормальные продуктивные отношения с Россией.

Более того, я сразу хочу сказать, для меня самого очень больно, что между нашими странами нет нормальных отношений, потому что мы очень близкие страны, очень близкие народы. Если бы не эта идиотская авантюра, то даже такой очень сложный политический процесс, который происходил тогда, можно было тянуть ещё годами и в конце концов вырулить на приемлемое, наверное, для всех решение, для грузин, для жителей Абхазии и для жителей Южной Осетии.

Именно этого я ему никогда не прощу. И я считаю, что свою оценку ему должен дать грузинский народ, но сделать это демократическим способом.

Завершая разговор о нём, могу сказать одну вещь. Он вообще должен быть признателен мне, что в какой-то момент я просто остановил войска. Если бы они вошли в Тбилиси, то скорее всего в настоящий момент в Грузии был бы другой президент.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Господин Президент, у нас как раз куча вопросов по этому поводу.

Д.МЕДВЕДЕВ: Куча? Кучи не надо, я уже сказал почти всё.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Например, почему Вы остановили?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Почему Вы не дошли до Тбилиси?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я считаю, что цель той операции по принуждению к миру, которая продолжалась пять дней, была выполнена. Целью этой операции не был захват Тбилиси или какого-то города. Нужно было просто остановить агрессию, которую развязал Саакашвили. Более того, я не судья и не палач, ещё раз подчёркиваю, оценку Саакашвили и его судьбу должен определить народ при помощи голосования или другим способом, как иногда это происходит в истории. Но в мои планы и тогда не входило – и я сейчас об этом могу откровенно сказать, я считаю, я правильно поступил, – низвержение Саакашвили силовым способом, хотя это сделать было очень просто.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Ещё один вопрос. В Европе всё-таки считают, что первоначальный ответ России, конечно, был оправдан целями защиты, а последующие действия российских войск были чрезмерными. Действительно, почему всё-таки нельзя было выдавить грузинские войска из Южной Осетии и ограничиться этим?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, все эти рассуждения, конечно, вполне возможны, я их неоднократно слышал, но попробуйте поставить себя на место Верховного Главнокомандующего российскими Вооружёнными Силами, а именно на моё место. Можно, конечно, было выдавить и остановиться, но что мы слышали: мы сейчас отойдём на какие-то прежние порядки, американские друзья и некоторые другие нам помогут довооружиться, восстановить самолёты, ещё что-то, и мы с удвоенной энергией продолжим ту операцию, которая была. Но это было бы просто преступлением по отношению к памяти тех, кто погиб, защищая свою землю. Именно поэтому задача была в том, чтобы в тот момент демонтировать, разрушить военную машину Грузии, для того, чтобы она не могла наносить удары по мирным жителям, по жителям Абхазии, Осетии и Российской Федерации, потому что, Вы знаете, там всё намешано.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Господин Президент, Вы сейчас говорили об операции по принуждению к миру, а передо мной всплывает, извините, сегодняшний день – это Ливия и это Сирия. Когда возможно, как Вы для себя определяете: здесь можно принуждение к миру, здесь Каддафи Россия пропустила, а на Сирию возложила эмбарго? Когда Вы принимали решение по Грузии и теперь, как Вы разложите это?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, это всегда очень индивидуальная вещь, потому что не бывает одинаковых стран, не бывает одинаковых ситуаций.

Что происходит в Ливии, я думаю, и Вам понятно. В Ливии есть человек, который 40 лет правит страной и который в какой-то момент решил применить силу против собственного народа, что было осуждено всем человечеством и Российской Федерацией.

Мы не принимаем участия в этой военной операции, тем не менее ряд стран пытается наводить там порядок военными возможностями. Мы не считаем это правильным. Но там есть один нюанс, о котором необходимо помнить. В отличие от Грузии, которая, что там скрывать, к тому моменту распалась на три части (и задача была в том, чтобы склеивать, не просто восстанавливать конституционный порядок, а в том, чтобы склеивать страну, если это было возможно), Ливия пока ни на что не распалась. Там есть такая угроза, но пока все (и повстанцы так называемые, и каддафисты – сторонники действующего лидера ливийской революции) выступают за единство собственной родины. Это несколько разные вещи. Но я об этом говорю не в смысле того, чтобы объяснить, почему так, почему сяк, а просто для того, чтобы проиллюстрировать: все ситуации, все модели абсолютно разные. То же самое касается и других стран.

А.ВЕНЕДИКТОВ: А Сирия?

Д.МЕДВЕДЕВ: Сирия – более сложная тема. В Сирии ситуация, к сожалению, пока идёт очень драматическим путём. Мы все, реальные политики, должны следить за тем, как развиваются события. Каддафи в какой-то момент отдал максимально жёсткие указания по уничтожению оппозиционеров. Нынешний Президент Сирии таких указаний не отдавал. К сожалению, там гибнут люди в большом количестве. Это вызывает наше огромное беспокойство. Поэтому и в личном общении с ним, и в тех письмах, которые я ему направлял, я провожу одну идею: нужно срочно проводить реформы, мириться с оппозицией, восстанавливать гражданский мир и создавать современное государство. Если он не сможет это сделать, его ждёт печальная участь, и в конечном счёте нам тоже придётся принимать какие-то решения. Мы тоже, естественно, наблюдаем за развитием этой ситуации, она меняется, как меняются и какие-то наши ориентиры.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Тогда позвольте более жёстко. Чем отличается то, что Саакашвили делал в Цхинвале, от того, что в 99-м году Россия делала в Грозном?

Д.МЕДВЕДЕВ: Да, это вопрос, который довольно часто я слышу. Дело в том, что в Грозном Россия не занималась тем, чем занимались в Цхинвале. Мы занимались обычными вещами, мы просто наводили порядок. Мы просто наводили порядок, мы не занимались уничтожением собственного народа, который формально входил тогда в территорию Грузии. Мы боролись с бандитами, с теми людьми, которые под различными лозунгами (иногда псевдоисламскими, а иногда просто абсолютно экстремистскими) боролись с конституционной властью.

Ничего подобного ни в Цхинвале, ни в Абхазии мы, естественно, не видели, потому что там уже давно существовали анклавы, в которых были собственные правительства, которые сами себя провозгласили государствами и в которых более или менее обеспечивался правопорядок. Это принципиально разные ситуации.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, давайте тогда по цифрам. Тоже война 2008 года. Тогда представители, официальные представители Российской Федерации, а также представители де-факто властей Южной Осетии заявляли о том, что в Цхинвале погибли 2 тысячи человек. Была озвучена такая цифра. Позже Следственный комитет Генпрокуратуры Российской Федерации заявил о том, что погибших до 150. А ведь именно эта цифра, 2 тысячи, была одним из основных аргументов при начале так называемой операции по принуждению к миру. То есть в этом случае как бы Вы сейчас оценили по прошествии трёх лет разницу в цифрах?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я неоднократно рассказывал, как я принимал это решение. Я никакими цифрами не руководствовался. Какая тут может быть арифметика? Я напомню, что происходило.

В ночь с 7-го на 8-е число мне позвонил Министр обороны (я как раз двигался по Волге, был в отпуске, и вообще вся планета была в предвкушении Олимпиады, которая была в Китае) и сказал, что наш грузинский сосед начал активные боевые действия. Я, честно скажу, абсолютно, предельно откровенно, вначале очень засомневался и говорю: «Знаешь, надо проверить, он что, совсем сумасшедший, сбрендил, что ли? Может быть, это просто провокация какая-то, он испытывает на прочность осетин и пытается что-то нам показать?»

Проходит час, он говорит: «Нет, они уже ударили из всех орудий, они используют «Град». Я говорю: «Хорошо, жду новую информацию». Ещё какое-то время проходит, он говорит: «Знаете, я хочу Вам доложить, они только что уничтожили палатку с нашими миротворцами, всех насмерть положили. Что я должен сделать?» Я сказал: «Открывайте ответный огонь на поражение». Никаких цифр в этот момент не фигурировало. К сожалению, это всегда на уровне вот таких прямых докладов и прямых, очень сложных решений. Я могу вам сказать, это была самая сложная ночь в моей жизни.

Цифры о количестве погибших появились потом. Они действительно разнились и до сих пор разнятся. Я не следователь, я не эксперт, я не занимаюсь эксгумацией трупов. Наши осетинские друзья, коллеги говорят, что значительное количество трупов было захоронено и до сих пор не найдено. Грузинские аналитики оперируют другими цифрами. Знаете, мы вообще не должны вот так рассуждать: 2 тысячи достаточно, а 150 – об этом можно забыть, это разве жизни, подумаешь, 150 человек.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Но речь идёт о том, что были эвакуированы многие жители Цхинвала тогда, потому что знали в Южной Осетии...

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: За две недели до начала конфликта.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что кто-то мог и уехать, безусловно, но я просто отвечаю на Ваш вопрос, говорю, что количество погибших никогда для любого нормального человека не должно быть критерием того, что он собирается предпринять в ответ.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, Вы сказали о том, что дали команду открыть ответный огонь, но дальше началась операция, дальше пошло тяжёлое вооружение, началась война. Скажите, пожалуйста, как Вы принимали решение о продолжении операции? И такой вопрос, который задают, извините, все наши коллеги: кто кому позвонил, Вы Владимиру Владимировичу в Пекин или он Вам из Пекина? Как Вы с Премьер-министром согласовывали?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, по-честному сказать, никто никому не звонил. Мы с ним связались спустя сутки.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Спустя сутки?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спустя сутки. Я уже все приказы отдал. Там уже вовсю всё полыхало. Владимир Владимирович просто выступил с заявлением о том, что мы категорически этого не приемлем, естественно, правильно поступил. Спустя сутки мы только с ним связалась, поговорили по закрытой связи, потому что такие вопросы, как Вы понимаете, всё-таки по радиотелефону не очень хорошо обсуждать, а с другими странами эта связь организуется не очень просто. Спустя сутки мы поговорили, потом он вернулся, мы уже, естественно, какие-то вещи обсуждали, но ещё до его возвращения я собрал Совбез, объяснил свою позицию, почему я принял решение открыть ответный огонь и вступить в этот конфликт, члены Совета Безопасности меня поддержали. После этого я собрал всех в Сочи, там уже был и Путин тоже.

А.ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи появляется сразу фигура господина Саркози, который тогда возглавлял Европейский союз.

Д.МЕДВЕДЕВ: Не могу о нём говорить без улыбки в отличие от другого коллеги, о котором мне до этого приходилось рассуждать.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Почему?

Д.МЕДВЕДЕВ: Потому что он у меня вызывает симпатию.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Понятно.

Есть версия о том, что именно Саркози уговорил Вас остановить продвижение российских войск в сторону Тбилиси.

Д.МЕДВЕДЕВ: Нет, конечно. Ни один иностранный руководитель не способен уговорить другого. Весь мир пытается уговаривать Каддафи. И что, уговорили? И не уговорят. Он скорее умрёт в этой своей землянке. Нет. Я ещё раз подчёркиваю, у нас никогда не было цели брать какие-то города или ещё что-то. Речь шла только о том, чтобы остановить военную машину, которая в тот момент была направлена против двух отколовшихся территорий и против наших граждан, к сожалению.

Саркози сделал очень добрую вещь, он позвонил мне и говорит: «Слушай, там у вас конфликт. Давай я прилечу». Я говорю: «Я буду рад тебя видеть». – «Я сейчас председательствую в Евросоюзе, я мог бы приехать, может быть, мы о чём-то порассуждали бы». Ему нравится это, он в этом смысле человек умелый. Он приехал, мы с ним поговорили. Я ему объяснил свой резон. Он сказал: «Да, я с тобой согласен. Здесь действительно это так и так. Я какие-то вещи могу сказать вслух, какие-то не могу. Тем не менее я хотел бы внести свою лепту в то, чтобы остановить этот конфликт». Я говорю: «Хорошо. Давай согласуем определённый план (который впоследствии назвали «план Медведева – Саркози»), и с этим планом ты поедешь в Грузию и предъявишь его». И может быть, самое ценное, что он сделал, он не побоялся приехать в Россию в тот период, когда действительно только ленивый не рассуждал о том, что мы сделали, он не побоялся поехать в Грузию с нашими предложениями и в целом получил достаточно удовлетворительную реакцию со стороны грузинских властей, прежде всего самого Саакашвили. В этом его вклад в наведение мостов и решение этой задачи. Я ему до сих пор за это признателен. Он действительно сыграл очень важную роль. Но, конечно, он не говорил: «Знаешь, нужно здесь остановиться». Он понимал, что, как я считаю целесообразным сделать, я так и буду поступать. Конечно, его задача была остановить всё это как можно быстрее.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Господин Президент, по мнению западных аналитиков, признание Абхазии, Южной Осетии не совсем соответствовало духу соглашения о перемирии «Медведев – Саркози». Там говорилось, что после окончания войны российские войска возвращаются до довоенных позиций. А Россия же, признав эти два государства, оставила свои войска там. Теперь в Абхазии и Южной Осетии есть российские военные базы. Вот интересно, как отреагировал на это Ваше решение Саркози, собственно, соавтор?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я не хочу на него вешать бремя ответственности за тот указ, который я подписал. Конечно, он никакой не соавтор решения о признании.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Нет, не признания.

Д.МЕДВЕДЕВ: Более того, я могу Вам сказать, что я, конечно, с ним это не обсуждал, потому что это не предмет его визита, собственно, он этим и не занимался. Конечно, не буду скрывать, и он, и некоторые другие мои партнёры по Евросоюзу говорили: напрасно Вы это делаете, Вы создаёте для себя проблемы – и так далее. Естественно, я всё это слышал. Но решение, которое я принимал, объяснялось другим, конечно, не реакцией моих партнёров.

Что касается плана Медведева – Саркози. Он вообще не по этому поводу. План Медведева – Саркози о том, как остановить войну, о том, как остановить ту проблему, которую создала авантюра Саакашвили. И в этом смысле я считаю, что этот план сработал. Российская позиция проста: план Медведева – Саркози: а) удался; б) выполнен на сто процентов. Все другие интерпретации я не слышу, потому что считаю их неверными.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Заметьте, французская сторона, недавно и Премьер-министр Фийон, и Президент Саркози, говорит о том, что они все ждут от Дмитрия Медведева, что он закончит выполнение плана Медведева – Саркози.

Е.КОТРИКАДЗЕ: То есть он выведет войска на довоенные позиции.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые друзья, могу вам сказать одну вещь. Есть позиция Франции, есть позиция Евросоюза, она по этому поводу отлична от нашей. С этим ничего не сделать, мы действительно здесь не сходимся. Я считаю, что я выполнил план Медведева – Саркози на все сто процентов. В этом плане нигде не говорилось о том, что мы не будем признавать Абхазию и Осетию или о каких-то других вещах.

Что касается отвода войск, то он произошёл. Он произошёл.

Е.КОТРИКАДЗЕ: На довоенные позиции.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да, и в этом смысле на довоенные позиции в понимании российской стороны.

Е.КОТРИКАДЗЕ: В продолжение темы Евросоюза и позиции Запада относительно этого конфликта. Помимо того что США и Европейский союз критикуют Россию за невыполнение плана Медведева – Саркози, кроме этого Сенат Соединённых Штатов совсем недавно, на днях, сделал официальное заявление, равно как и Европейский парламент, они считают действия России на территории Грузии, в Абхазии и Южной Осетии, оккупацией 20 процентов территории Грузии. Вы, Дмитрий Анатольевич, – либеральный лидер. Всё-таки как Вы оцениваете такую формулировку – «оккупация»?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что Вам мой ответ приблизительно понятен, мой ответ как либерального лидера современной и развивающейся России. Я думаю, что эти формулировки Сената ни на чём не основаны, они отражают вкусовые пристрастия отдельных престарелых членов Сената, которые в силу субъективных причин симпатизируют тем или иным людям. Это их дело, это иностранный парламент, мне до него нет абсолютно никакого дела, скажем так, мне безразличны их формулировки.

Я же считаю совершенно иначе, и моя позиция выражена в тех указах, которые я подписал в этот очень трудный период. Надо сказать предельно откровенно, хотя, наверное, здесь у нас с вами разные позиции: мне не стыдно за эти указы. Не только не стыдно, я считаю, что это были абсолютно правильные и необходимые в этот момент решения, потому что иначе эту трагедию невозможно было остановить никак. Это были очень сложные решения, и я понимал, на что я иду. Я могу вам прямо сказать, даже когда я обсуждал это с разными людьми, со своим ближайшим окружением, говорил: давайте подумаем. То есть не было такой ситуации, когда все говорят: давай, это абсолютно правильная вещь. Это всё родилось в процессе обсуждения. Но я считаю, что решение, которое я тогда принял, было абсолютно чётким и выверенным, и в этом смысл того, что было сделано: признать международную правосубъектность новых территорий, для того чтобы их защитить.

Что касается будущего, а это всегда тот вопрос, который следует за этим, то его не знает никто. Я буду очень рад, если, скажем, руководство Грузии, руководство Абхазии и Южной Осетии сядут за стол переговоров и будут думать о том, как они будут жить дальше, как в регионе будет обеспечиваться мир и правопорядок, какова судьба очень близких народов, что они могут потенциально когда-нибудь создать. Это их дело. И если когда-нибудь до этого дойдёт, я буду счастлив, Россия этому никогда препятствовать не будет.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, коллега спросила Вас про реакцию Сената США и Европейского парламента, а я Вас спрошу про реакцию наших партнёров по ОДКБ и по СНГ. Ни одна страна, входящая в ОДКБ, ни одно государство, входящее в СНГ, ни одно государство, входящее в ШОС, то есть наши союзники и партнёры, которые себя так сами называют, не поддержали это решение, не признали. Когда Вы с ними говорите на эту тему, что Вы...

Д.МЕДВЕДЕВ: Я могу Вам рассказать, я, по-моему, даже об этом когда-то говорил, но скажу ещё раз. Когда это всё произошло, я собрал ОДКБ, позвал своих товарищей и говорю: «Вы знаете, такое очень тяжёлое решение мне пришлось принять. Я вам прямо говорю, я от вас ничего не жду, потому что я понимаю, сколь сложными для вас будут подобные решения. У многих из вас есть территориальные проблемы, у всех у вас есть экономические проблемы, мы все живём в довольно сложном взаимно дополняемом мире. Поэтому я вас ни к чему не призываю. А наше решение окончательное и бесповоротное. Но это не значит, что я к вам обращаюсь с просьбой признать эти новые субъекты международного права. Признаете – ваше дело, не признаете – ничего в нашей позиции не изменится».

И потом, вы знаете, всё-таки я хоть молодой и либеральный Президент, но у меня некоторый опыт есть. Я прекрасно понимал, что после этого признания не так много будет государств, которые пожелают признавать вот эти сложившиеся реалии. Но это уже другая история.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Смотрите, Дмитрий Анатольевич, это же пример, скажем, для Нагорного Карабаха. Вы непосредственно лично вовлечены в переговоры по Нагорному Карабаху. Девять раундов консультаций.

Е.КОТРИКАДЗЕ: И ничего.

А.ВЕНЕДИКТОВ: И ничего, да. Кажется, последняя консультация – тоже ничего. И я думаю, как смотрит на это руководство Армении и Азербайджана, на историю с Абхазией и Осетией? Я про это спрашиваю. Что должны сделать эти две стороны, вернуть районы?

Д.МЕДВЕДЕВ: Очень хороший вопрос. Вы знаете, когда это произошло, оба руководителя (и Президент Алиев, и Президент Саргсян) побывали здесь же, в Сочи. Они знаете мне что сказали? Говорят: «Плохо, конечно, что всё это произошло, для Кавказа это тяжёлая вещь». Я говорю: «Очень плохо». – «Но Вы знаете, для нас это определённый урок, что лучше вести бесконечные переговоры о том, какова судьба Нагорного Карабаха, будет ли там референдум когда-то, как нам готовить мирный договор, чем провести эти пять военных дней». Это был для них очень серьёзный урок. Мне кажется, это очень показательная вещь. Почему? Потому что, если возвращаться к тому, что произошло тогда, ведь если бы хоть немного ума достало нашему грузинскому коллеге, может быть, мы точно так же встречались бы в Сочи, в Казани, ещё где-то и думали о том, каким образом нам искать компромиссы во взаимоотношениях между частями когда-то одного государства, а сейчас Грузии и отколовшимися частями. Но это был бы политический процесс. Я не знаю, с какими перспективами. Может быть, никогда бы не договорились, может быть, что-то пришло бы, может быть, возникла бы какая-то конфедерация. А он взял и порвал свою страну. Вот я считаю, что именно это останется в памяти людей. И это самое главное.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Если вернуться к признанию Абхазии и Осетии: Вы говорите, что не будет Саакашвили, наверное, возможно будет договориться.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я не сказал «договориться». Я сказал, что тогда можно как минимум восстановить дипломатические отношения и начать переговорный процесс по любым вопросам, кроме тех, по которым у нас уже есть позиции. Но даже по этим вопросам мы можем разговаривать.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вот в чём проблема, на сегодняшний день в Грузии не найдётся ни одной политической силы, которая готова смириться с потерей Абхазии и Южной Осетии.

Д.МЕДВЕДЕВ: Понимаю.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Мы даже не говорим про Саакашвили. Но получается, что и с теми, кто придёт после него, у России фундаментальные разногласия.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да, разногласия будут, у меня сомнений нет. Но это будут люди, с которыми можно будет сесть за один стол, а это уже немаловажно. И я уверен, что они не откажутся сесть за один стол, даже несмотря на то что у нас есть фундаментальные разногласия.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Господин Президент, а что если грузинский народ продолжит выбирать ту же команду и тот же курс? Вот что будет тогда?

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Саакашвили останется до 36-го года.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я могу сказать нелестные слова в адрес Саакашвили, потому что мне он в отличие от моего французского коллеги кажется человеком, который не достоин уважения. Но я не могу обижать народ. Если грузинский народ будет голосовать за ту или иную команду, это будет выбор грузинского народа. Мы будем с этим считаться. Наверное, это будет не в лучшую сторону отражаться на наших отношениях. Но мы будем считаться с тем, что грузинский народ голосует за конкретных людей.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, Русская православная церковь считает Южную Осетию и Абхазию канонической территорией грузинского патриархата. Почему мнения властей светских и духовных так различаются по этому поводу?

Д.МЕДВЕДЕВ: Потому что светские власти – это светские, а духовные – это духовные. Светские власти принимали решение под влиянием очень тяжёлых обстоятельств. Если бы их не было, не было бы и этих решений.

Что касается духовных властей, у них отдельная ситуация, я бы не хотел в неё погружаться, это будет просто некорректно с моей стороны, хотя я (не буду скрывать) неоднократно обсуждал её и со Святейшим Патриархом Кириллом, и Святейшим Патриархом-Католикосом Илиёй Вторым. Мы тоже несколько раз встречались, это обсуждали.

В этом нет ничего удивительного, потому что очень часто канонические территории церкви не совпадают с географическими границами государств. Слушайте, у нас абсолютно разные государства, теперь Россия и Украина, но Украинская православная церковь Московского патриархата действует там.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, вопрос про Южную Осетию.

Смотрите, 95 процентов жителей Южной Осетии являются российскими гражданами, на выборах Президента, извините, в 2008 году 90 процентов жителей Южной Осетии проголосовали за Президента Медведева, они получают соответственные выплаты из Пенсионного фонда и так далее, они российские граждане. И в этой связи мы понимаем, что осетины в любом случае – разделённый народ, наследство Сталина, Северная Осетия и Южная Осетия.

Д.МЕДВЕДЕВ: Увы!

А.ВЕНЕДИКТОВ: Обсуждалась ли в руководстве России (мы сейчас об этом говорим) возможность объединения Северной и Южной Осетии, вступление Южной Осетии в Россию? Как Вы вообще относитесь к возможности такой процедуры?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я думаю, что никаких юридических предпосылок в настоящий момент для этого не существует. Конечно, невозможно предвосхитить то, что будет в будущем, возможно различное развитие событий. Но если говорить о текущей ситуации, то, на мой взгляд, ни юридических, ни фактических предпосылок для этого нет. Собственно, с этим были связаны мои указы о признании новых субъектов международного права, а не о чём-то другом. И мне кажется, что это нормальный путь развития добрососедских, дружеских отношений между Российской Федерацией, Абхазией и Южной Осетией. Это нормальный путь.

А.ВЕНЕДИКТОВ: То есть то, что все жители Южной Осетии – российские граждане и голосуют за Президента Медведева, это не является юридической предпосылкой для вхождения в состав Российской Федерации?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это как минимум создаёт определённую ситуацию на территории Южной Осетии, но я не знаю, например, что будет через 15–20 лет, какими будут жители Южной Осетии, сколько там будет граждан России, а сколько будет граждан, собственно, самой Южной Осетии, будет ли у нас двойное гражданство или что-то иное? Поэтому я бы не хотел забегать вперёд. В настоящий момент, подчёркиваю, правовых предпосылок для этого нет. Но жизнь есть жизнь, она развивается.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, Вы сами сказали, что знали: признание будет происходить очень медленно. Действительно, оно происходит очень медленно, только три страны признали на сегодняшний день независимость Абхазии и Осетии. Понятно, что на бытовом уровне это вызывает массу неудобств для граждан этих республик. Например, элементарная поездка за границу может быть проблематичной. Готовы ли Вы дать всем гражданам этих республик, помочь им, российские заграничные паспорта?

Д.МЕДВЕДЕВ: Если они будут обращаться, а многие обращаются, мы, конечно, будем идти им навстречу, это очевидно, и будем давать паспорта, если они граждане России, конечно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы также сказали, что, когда Вы принимали это решение, даже Ваше близкое окружение Вам говорило, что, может быть, не надо, может быть, надо задуматься. И в России, и в Грузии возникает вопрос. С начала окончания войны в помощь Абхазии и Осетии было выделено Россией около 40 миллиардов рублей. Это действительно огромные деньги, которые можно было бы направить на решение каких-то социальных проблем внутри страны. Зачем это России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, у нас существует масса программ помощи и поддержки других стран. А это для нас, может быть, сейчас одни из самых близких государств, которые действительно в настоящий момент от нас всецело зависят. Это близкие нам государства, и там живут наши граждане, мы сейчас с вами об этом говорим. Уж если мы выделяем помощь государствам, в которых живут иностранные граждане, граждане соответствующих государств, то уж тем более есть смысл выделять деньги на поддержку и развитие обособленных территорий, имеющих международную правосубъектность, с нашей точки зрения, где живут российские граждане. Это нормально. Мы раньше вообще чёрт знает кому помогали, я имею в виду Советский Союз.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, Вы говорили о том, что необходимо Президента Саакашвили привлечь к суду, возможно, международному, если мне не изменяет память. Если я неправильно говорю, Вы меня поправьте. Я вообще хотел бы чуть расширить этот вопрос, сказать о допустимости привлечения лидеров государств к международному суду. Сегодня начался судебный процесс над Мубараком (мы все видели это), международный трибунал. Вообще, если говорить об этом, как Вы к этому относитесь? Это прецеденты?

Д.МЕДВЕДЕВ: Да. Скажу. Вообще отношусь к этому юридически. Здесь уже безотносительно к Саакашвили или к кому-то другому. Если существует международный трибунал, который создан по инициативе одного, нескольких государств и который поддержан международным сообществом, это возможно. Но если это некий волюнтаризм, просто желание решить политические проблемы за счёт смещения лидера при помощи какой-то международной процедуры, то я против этого. Собственно говоря, в этом и различие.

Например, если по тому или иному случаю был бы создан международный трибунал, как это происходило в истории человечества, я считаю, что у этого трибунала есть и юридическая компетенция, и, если хотите, высшая справедливость чинить суд над главой государства. Но если это просто чьи-то выдумки, высосанные из пальца предложения по изменению политического устройства государства, то я категорически против этого.

А.ВЕНЕДИКТОВ: В этой связи про Саакашвили. Считает ли Россия в лице её Президента, что должен быть создан международный трибунал по тому, что происходило в августе 2008 года?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, если бы спросили меня, то я бы ответил: да, просто потому, я считаю, это было вопиющее нарушение норм международного права. Но с учётом того, что вряд ли здесь можно опираться только на позицию России, я думаю, что создание подобного трибунала в настоящий момент нереально, поэтому окончательный суд будет творить история, а промежуточный суд будут создавать избиратели Грузии, значит, они должны будут решать, как и куда развиваться.

Е.КОТРИКАДЗЕ: В Грузии сейчас главной проблемой остаётся наличие полумиллиона беженцев. Дмитрий Анатольевич, я хочу, чтобы просто Вы это понимали.

Д.МЕДВЕДЕВ: Понимаю.

Е.КОТРИКАДЗЕ: О другом.

Вопрос Всемирной торговой организации очень актуален в последнее время. Россия стремится в ВТО, ВТО хочет, чтобы Россия вступила в эту организацию, но при этом возникает проблема, насколько нам понятно, Грузия является единственной страной, которая блокирует вступление России в ВТО. Начались спекуляции относительно того, что, возможно, Россия вступит в ВТО, если будет отменено эмбарго на грузинскую продукцию в России, если будут какие-то другие уступки. Господин Президент, как Вы оцениваете перспективы вступления России в ВТО и насколько реально получить какой-то обмен, бартер?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы очень точно выразили эту ситуацию. Бартера я бы точно не хотел, это было бы просто аморально. У Грузии есть отдельная позиция по этому поводу. Как и к любой страновой позиции, мы к ней относимся с уважением, если речь идёт о позиции, продиктованной уставными целями Всемирной торговой организации: торговля, преференции, режимы таможенные – всё готовы обсуждать абсолютно. Вино, минеральную воду – пожалуйста. Но сейчас, к сожалению, всё упирается в другое – по сути, под тему вступления в ВТО нам наши грузинские коллеги пытаются протолкнуть новое издание политической проблемы, а именно: пункты пропуска, кто чего контролирует, давайте позовём туда Евросоюз. Наша позиция простая: если вы хотите знать о движении товаров, в том числе транзитных товаров через территорию Осетии Южной, Абхазии, мы готовы такую информацию давать, причём в электронном виде, самым современным образом. Я, кстати, об этом договорился с Президентом Швейцарии, а вчера об этом говорил, кстати, с Президентом Обамой. В этом смысле мы готовы идти на швейцарские предложения. Но если под марку вступления в ВТО нам пытаются протолкнуть изменения существующих политических реалий, то мы, конечно, на это не пойдём. И здесь даже ВТО не будет той ценой, которая может быть заплачена.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Как Вы расцениваете, исходя из этих сложностей, возможность всё-таки вступления в ВТО России до конца года?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я считаю, что шансы довольно высокие, потому что мы все на эту тему много работаем. Я работаю со своими коллегами и внутри страны, создаю различного рода стимулы за пределами, разговариваю с иностранными руководителями. Я считаю, если грузинское руководство в данном случае проявит мудрость… А мне кажется, это, кстати, один из тех моментов, который сейчас мог бы стать если не поворотной точкой, то, во всяком случае, точкой соприкосновения, вокруг которой можно было бы в дальнейшем начать восстановление сначала нормальных торгово-экономических отношений, а потом уже, глядишь, и дипломатических отношений. Я напомню, мы же дипломатические отношения не прерывали, это была позиция наших грузинских коллег, то есть в этом смысле я считаю, что это было бы неплохо. Но здесь шарик на их стороне.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Но шансы высокие?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я считаю, что высокие. Но, конечно, здесь есть политические преграды. Если они в какой-то момент сработают, то тогда мы можем оказаться отброшенными к началу переговорного периода. Это будет плохо для всех, включая, естественно, саму ВТО.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, а можно бытовой вопрос Вам задать?

Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно, можно.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То, что касается виз.

Российские граждане, у меня куча друзей, которые каждое лето ездят в Грузию, получают грузинские визы прямо в аэропорту. А я, к сожалению, не могу пригласить ни своих друзей, и даже приглашение членам семьи очень проблематично. Есть ли в Ваших планах как-то облегчить визовый режим?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я бы с удовольствием это сделал хоть завтра. Вопрос именно в том, что я сказал до этого. Проблема в том, что нет сейчас субъекта для переговоров. Но вообще-то, если будут разумные предложения, мы готовы и это рассмотреть, не от Саакашвили, но в целом от грузинского руководства мы готовы, естественно, рассматривать и такие предложения.

Вы знаете, ведь не так давно мы даже не имели нормального сообщения самолётами. Сейчас более или менее восстановили, и ничего, всё летает, всё движется. Надо двигаться в этом направлении.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Меня ещё интересует, есть у Вас лично друзья в Грузии и бывали ли Вы когда-нибудь в этой стране?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, в этом смысле моя ситуация такая. У меня, конечно, есть товарищи из Грузии. Я даже не знаю, где они сейчас, по-моему, всё-таки значительная часть их живёт в России. Мы когда-то учились на юридическом факультете, симпатичные, приятные люди, у меня всегда с ними были прекрасные отношения.

Что касается моих личных ощущений. Вы знаете, мне, к сожалению, до того, как всё это произошло, удалось побывать только в Абхазии, это было в 1990 году. Собственно, после этого всё и началось. Вы знаете, у меня потом были мрачные ощущения. Я как раз приехал в Сочи и со своим приятелем поехал в Грузию, тогда в единую, мы немножко покатались по Абхазии, посмотрели красивые места, вернулись, и спустя год начались все эти сложные события. Мне было так жалко. Такая красивая республика, люди такие красивые, гостеприимные. И из-за всего того, что там происходит, туда даже поехать нельзя. Это были мои первые эмоции в отношении событий, которые начались в 95-м.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Дмитрий Анатольевич, у меня вопрос по российско-грузинским отношениям, не касающийся, собственно, войны и конфликта. Некоторые западные СМИ пишут о том, что ЦРУ США подтверждает версию грузинской стороны о взрыве у посольства США в Тбилиси. А версия грузинской стороны заключается в том, что этот взрыв был организован российскими спецслужбами, равно как и ряд других взрывов на территории Грузии. Пишут также западные СМИ о том, что некоторые лидеры, опять же западных стран, беседовали с Вами на этот счёт. Если можно, подтвердите или опровергните.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я Вам говорю предельно прямо: ни один лидер ни одной страны ни разу на эту тему не заикался. Может быть, это будет даже немножко обидно для Грузии, но я Вам честно скажу: сейчас вообще эта тема отсутствует в повестке дня моих переговоров с европейскими лидерами, её вообще просто нет. Действительно, она была сложной в 2008 году, потому что был конфликт. Сейчас её просто не существует.

Есть один вопрос – ВТО. Да, его мы обсуждаем в основном с американцами, немножко с европейцами.

Что касается этих взрывов, это всё чушь, вранье и провокация.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Дмитрий Анатольевич, Абхазия. Каждый Ваш ответ вызывает два вопроса. Это очень опасная история. С чем она связана? Да, Саакашвили начал войну с Осетией. Собственно говоря, почему мы признали Абхазию? Грузинские войска не входили в Абхазию, там не погиб ни один человек, там не началась война, но мы признали Абхазию тоже.

Е.КОТРИКАДЗЕ: И фактически там был второй фронт.

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я думаю, что ответ на этот вопрос абсолютно очевиден: невозможно было признать одно обособленное территориальное образование, не признав другого. Это означало бы следующее: вы на Южную Осетию напали, и мы признали их правосубъектность, теперь нападайте на Абхазию, и тогда мы их тоже признаем.

Е.КОТРИКАДЗЕ: То есть был план нападения на Абхазию, на Ваш взгляд?

Д.МЕДВЕДЕВ: А я в этом абсолютно уверен, более того, Южная Осетия – это такое «слабое звено», маленькое, с небольшим населением, может быть, менее устойчивое. «Давайте попробуем силы там, а если прокатит, тогда попробуем восстановить конституционный правопорядок на территории Абхазии». Не «прокатило», и это фатальная ошибка.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Знаете, Дмитрий Анатольевич, дети обычно спрямляют вопросы.

Д.МЕДВЕДЕВ: У Вас детское восприятие жизни?

А.ВЕНЕДИКТОВ: У меня абсолютно детское восприятие жизни, чем и горжусь.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы счастливый человек.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Да, в этом смысле – да. Скажите, пожалуйста, я, конечно, упрощу: Вы гордитесь тем, что Вы сделали в августе 2008 года, или Вы стыдитесь, или Вам больно? Как Вы сформулируете свою эмоцию по прошествии трёх лет? Тогда – понятно. По прошествии трёх лет?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я попробую выразить… Скажу так: мне больно от того, что произошло тогда, до сих пор, но я считаю, что и решение о применении силы, и последующее признание двух этих территорий в качестве субъектов международного права были абсолютно правильными. И в этом смысле я считаю, что действовал в рамках Конституции, и за свои поступки мне не только не стыдно – я считаю, что это были правомерные, разумные, необходимые решения.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Как последствие этого и, может быть, последняя тема. Недавно был опрос ВЦИОМа или ФОМа, не вспомню, 39 процентов россиян считают, что возможна новая война между Россией и Грузией. В Грузии, я не знаю…

Д.МЕДВЕДЕВ: Сколько, кстати?

Е.КОТРИКАДЗЕ: В Грузии опросов не проводили такого рода, опасаются ли люди второй войны, но однозначно чувствуется, что эта тема не теряет актуальности.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Причём с момента окончания войны.

Е.КОТРИКАДЗЕ: Да, с момента окончания войны всё время постоянно в Грузии обсуждают возможность, вероятность второй войны с Россией.

А.ВЕНЕДИКТОВ: Причём, знаете, что интересно, я неделю был в Грузии, не только на уровне политиков, политики ведут политику…

Е.КОТРИКАДЗЕ: На уровне таксистов.

А.ВЕНЕДИКТОВ: …на уровне таксистов, на бытовом уровне.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Что бы Вы грузинскому народу могли бы сказать по этому поводу?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я считаю, что это было бы очень правильным в завершение интервью сделать.

Во-первых, я очень надеюсь на то, что между нашими странами никогда никаких конфликтов больше не будет, даже в период пребывания у власти господина Саакашвили, потому что он получил хороший урок. Это первое.

Второе. Самое главное, чтобы мы, перевернув эту печальную страницу, помнили о том, что произошло, но смотрели в будущее, чтобы мы восстановили те огромные связи, которые существовали между русским народом, жителями России, и грузинским народом, чтобы мы восстановили добрососедские человеческие контакты в полном объёме. Они и сейчас есть. И вы как раз пример такого рода контактов – вы живёте, бываете и здесь, и там. Но мне бы хотелось, чтобы они были восстановлены в полном объёме. И мне бы очень хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее. Это не просто выгодно для двух стран. Это, если хотите, зов сердца. Я говорю предельно искренне: мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее. И если мы будем трудиться для этого, то мы сможем эту задачу решить. Но здесь не всё зависит от России.

С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Спасибо большое.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вам большое спасибо.

С историей наперевес

Черкесский вопрос между Россией и Грузией

Резюме: Мобилизуя фактор «российской угрозы», президент Грузии с успехом отражает выступления оппозиции и позиционирует себя в качестве главного патриота и защитника государственности. Черкесский вопрос, возможно, не последний в череде кавказских «геноцидов», которые Тбилиси готов признавать.

Геополитическая картина Большого Кавказа недавно была дополнена новыми яркими штрихами. 20 мая 2011 г. парламент Грузии единогласно признал события 1763–1864 гг. в западной части Кавказа «геноцидом Российской империи против черкесского народа». В принятом документе утверждается, что на протяжении 100 лет Российская империя проводила в отношении черкесов колониальную политику. Военные действия на Кавказе в XVIII–XIX веках квалифицированы как «российско-кавказская война». Высший законодательный орган Грузии констатировал гибель от действий Российской империи свыше 90% черкесского населения. Решение грузинского парламента также признает беженцами черкесов, переселившихся в 1860-х гг. в пределы Османской империи, и их потомков, впоследствии рассеявшихся по миру.

Оговоримся сразу. Понятие «геноцид» применительно к истории черкесов (адыгов) прежде уже было использовано в законодательстве субъектов Российской Федерации. В феврале 1992 г. соответствующая оценка была дана в Кабардино-Балкарии и в апреле 1996 г. в Адыгее (обращение президента и Госсовета республики в российскую Госдуму). Но в мае 2011 г. понятие «геноцид» введено в политико-правовой оборот не отдельными субъектами федерации, а независимым государством, признанным ООН и проводящим весьма активную региональную и международную политику.

Остроту ситуации добавлял тот факт, что грузинские парламентарии приурочили свое решение к 21 мая. В северокавказских республиках с адыгским населением (Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Адыгея), а также среди черкесов диаспоры (Турция, страны Ближнего Востока, Европа, США) в этот день отмечается трагическая годовщина. 21 мая 1864 г. русские войска заняли последний очаг сопротивления черкесов на Западном Кавказе – урочище Кбаадэ (Кбаада). Тогда же четвертый сын императора Николая I великий князь Михаил Николаевич принял там парад русских войск. Сегодня на этом месте располагается поселок Красная Поляна Адлерского района Сочи, ставший за последние годы одним из любимых мест отдыха представителей российской элиты.

Для русского оружия это была большая победа после многолетней кровопролитной борьбы. Представители адыгских народов понесли серьезные демографические потери из-за военных действий, болезней и изгнания. Конечно, история российского проникновения на Кавказ не исчерпывается лишь трагедиями (этнополитическими и человеческими). Приход России в регион способствовал всесторонней модернизации Кавказа и его европеизации. Именно через русскую культуру адыги, тюркские, вайнахские народы приобщались к культуре мировой. Подобная диалектика характерна не только для кавказской истории, но практически для любой точки мира, куда распространялись колониальные владения, будь то Индия или Балканы, Америка или «черный континент».

Политически мотивированная резолюция

Однако какой бы противоречивой и трагической ни была черкесская история XIX столетия (и вообще вся история Кавказа), вовсе не она определила политический выбор грузинской государственной элиты в мае 2011 года. События прошлого извлечены политическим классом Грузии для реализации задач, которые, по его мнению, соответствуют интересам государства. Начнем с того, что будь грузинские лидеры последовательны, им пришлось бы наряду с резолюцией о «геноциде черкесов» принимать документ «Об ответственности грузинского народа» за участие в этом процессе. Ведь в XIX веке именно грузинское дворянство считалось главным проводником имперской политики на Кавказе, а десятки и сотни офицеров грузинского происхождения несли службу в рядах русской армии.

Так, через две недели после парада победителей, 9 июня 1864 г., тифлисский предводитель дворянства Дмитрий Кипиани обратился с приветствием к наместнику на Кавказе, великому князю Михаилу Николаевичу Романову (тому самому, который 21 мая принимал парад на Красной поляне): «Ваше Императорское Высочество! Вы довершили покорение Кавказа и тем внесли в историю неразлучное с вашим именем событие громадной важности. Избранные грузинским дворянством, приносим Вашему Императорскому высочеству поздравление от имени всего сословия».

Однако элиту сегодняшней Грузии вопросы академической историографии не интересовали. Правовая мотивация не присутствовала в числе ее приоритетов. Иначе резолюция о «геноциде» не содержала бы очевидные юридические несуразности, такие как придание закону обратной силы. Так, политика Российской империи на Кавказе в XVIII–XIX веках осуждается в соответствии с IV Гаагской конвенцией об обычаях и законах сухопутной войны от 18 октября 1907 г. и Конвенцией ООН о предотвращении и наказании геноцида от 9 декабря 1948 года. То есть на основе правовой базы, которая была принята намного позже Кавказской войны. Добавим к этому, что Российская Федерация не является правопреемником Российской империи.

Таким образом, запрос на признание «геноцида черкесов» возник по чисто политическим причинам. Он стал прямым следствием августовской войны 2008 г., когда грузинам была нанесена самая чувствительная после распада Советского Союза национальная травма. В 1992–1994 гг. фактически уже отделившиеся от нее «мятежные республики» Абхазия и Южная Осетия не добились международной легитимации. В 2008 г. две бывшие грузинские автономии оказались не только признаны Россией, но и прирастили территории за счет Кодорского ущелья, Ахалгорского района и Лиахвского коридора. Грузия же получила новый поток беженцев, крах надежд на быструю североатлантическую интеграцию и вообще на реальную, а не риторическую военно-политическую поддержку со стороны Европейского союза и США. В этих условиях страна с небольшими ресурсами пыталась нащупать точки воздействия на Москву. Задача облегчалась тем, что «проблемные узлы» имеются по другую сторону Кавказского хребта, где Россия противостоит исламскому радикализму и значительно ослабленному, но не искорененному этническому национализму. Это и определило стремление Грузии активизировать северокавказское направление внешней политики, попытавшись таким образом взять реванш за утрату Абхазии и Южной Осетии.

Заигрывать с исламскими радикалами Тбилиси не мог по многим причинам. Во-первых, из-за боязни дополнительной внутриполитической дестабилизации (опыт Панкисского ущелья конца 1990-х гг. до сих пор воспринимается в Грузии очень чувствительно). Во-вторых, из-за нежелания испортить отношения с Западом, и в первую очередь с Соединенными Штатами. В последние годы Вашингтон рассматривает борьбу северокавказских джихадистов в контексте мировой исламистской угрозы. Свидетельством тому является включение Доку Умарова, а затем и «Эмирата Кавказ» в специальные списки террористов и террористических организаций Госдепартамента. Иное дело этнический национализм, который легко встроить в рамки антиимперского дискурса, популярного в некоторых политических и интеллектуальных кругах Запада. Таким слабым звеном России на Кавказе оказался черкесский вопрос.

Черкесский вопрос в постсоветской России: непростая динамика

Черкесы – один из народов российского Кавказа. Различные его подгруппы (зачастую сохранившие за собой идентичность, определенную еще в советские времена) являются «титульными этносами» в Адыгее, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии.

Кого можно считать черкесами? Шапсугов Краснодарского края (по данным переписи 2002 г., их численность оценивалась в 3,2 тысячи человек, но экспертные оценки дают цифры до 10 тысяч). Адыгов (адыгейцев) из Адыгеи (108,1 тысячи). Кабардинцев (всего по России около 520 тысяч, в Кабардино-Балкарии – около полумиллиона, это самая большая этническая группа в республике, 65% от общей численности населения). Черкесов (в Карачаево-Черкесии около 50 тысяч, всего по стране около 60 тысяч). Абазин (почти 38 тысяч, на территории КЧР порядка 32 тысяч). Впрочем, по поводу идентификации абазин (этот этнос ближе всего к абхазам с лингвистической и этнокультурной точки зрения) идут споры и в академической, и в политической среде.

Таким образом, если использовать общий этноним «черкес» для характеристики различных адыгских групп, то после Турции именно Россия будет второй страной, имеющей на своей территории этот этнический элемент. Добавим, что в отличие от Турции (где нетюркская идентификация годами последовательно запрещалась, а сегодня приветствуется по большей части на этнокультурном, но не политическом уровне), в России имеются три национальные автономии. КБР, КЧР и Адыгея еще с советских времен испытали на себе «империю позитивного действия» (термин американского историка Терри Мартина), когда государство акцентировало внимание на этнических различиях, закрепляя их на территориальной основе и путем разнообразных образовательных и прочих программ (издания на родном языке, квоты для «национальных кадров»). В результате в недрах советского строя в обозначенных образованиях были взращены и воспитаны этнонациональная номенклатура (которая в период «перестройки» легко освоила язык этнополитического самоопределения) и гуманитарные кадры (которые в те же 1980-е гг. с легкостью переключились с освещения вопросов коллективизации и индустриализации на темы «геноцида» и «национально-освободительной борьбы»).

Черкесская проблема, как и многие другие этнополитические вопросы, не была «открыта» горбачёвской перестройкой. В той или иной форме она и прежде обсуждалась историками, литераторами и присутствовала на уровне обыденного сознания. Но либерализация на исходе существования СССР дала политический импульс, и с этого момента черкесский вопрос стало можно использовать как инструмент в борьбе за власть и собственность. В начале 1990-х гг. адыгские движения повсюду заявили о себе на Западном Кавказе. Однако реализовывалась эта «заявка» по-разному.

В Адыгее, например, главной проблемой стало «отделение» от Краснодарского края (в состав которого в советский период она входила в качестве автономной области) и обоснование претензий на собственную республику с гарантиями для «титульного этноса». Было разработано и принято избирательное законодательство, которое в итоге обеспечило этническому меньшинству (около четверти населения) контроль над ключевыми позициями во власти. В «двусоставных республиках» (КБР и КЧР) рассматривалась проблема «развода» адыгских и тюркских этносов и образования отдельных субъектов (Черкесии, Карачая, Кабарды, Балкарии). Озвучивалась и идея «черкесского интегризма», которая в ту пору не превратилась в доминирующую.

Свою потенциальную силу адыгские движения показали в начале 1990-х, когда в ходе грузино-абхазской войны поддержали родственных им абхазов (народ абхазо-адыгской группы кавказской семьи языков). За 14 месяцев вооруженного конфликта через Абхазию прошло около 2,5 тысяч адыгских добровольцев. Начальником штаба, а затем министром обороны Абхазии во время военных действий (а потом и в мирное время – в 2005–2007 гг.) был кабардинец Султан Сосналиев. Именно кабардинский отряд во главе с Муаедом Шоровым взял штурмом здание Совмина Абхазии, где в годы конфликта располагалась прогрузинская администрация.

Отметим, что в ту пору «черкесский вопрос» лишь в небольшой степени был проблемой во взаимоотношениях федерального центра и регионов. По справедливому замечанию сотрудника Школы восточных и африканских исследований Лондонского университета Зейнела Бесленея, к середине 1990-х гг. национальные движения «поглотил истеблишмент, потому что прежние местные бюрократические элиты к тому времени уже адаптировались к постсоветским условиям и уверенно восстановились на правящих позициях». Происходило это не без помощи национальной интеллигенции. Однако сформулировать некую общечеркесскую повестку дня союз номенклатуры, нового бизнеса и интеллигенции не смог, хотя отдельные шаги были сделаны (межпарламентская кооперация и даже создание межпарламентской координирующей структуры). Проблемы в каждой из республик северо-западной части Кавказа оказались слишком разными. Как бы то ни было, Москва приноровилась к новым реалиям и смогла остудить «горячие головы».

Но «умиротворение» базировалось в первую очередь на бюрократических принципах. Новая элита и сформировавшийся бизнес инкорпорировались в систему административного рынка, а «генералы от науки» прекрасно устроились в разных диссертационных советах от Краснодара до Ростова-на-Дону. Что же касается «романтиков», то к 2000 г. их, казалось, окончательно вытеснили на обочину, превратив в маргиналов. Добавим к этому рост радикальных исламистских настроений, которые объективно и субъективно работали против этнонациональной идеи в любом ее формате и проявлении. Однако подобного рода «бюрократическое замирение» оказалось недолговременным и не слишком эффективным. В итоге этнический национализм, казалось бы, заглохший, обрел новую жизнь.

Причин для поворота было несколько.

Во-первых, разочарование в политике Москвы. Многие острые вопросы (представительство во власти, земля) были отданы на откуп местным чиновникам, оторвавшимся от нужд народа.

Во-вторых, рефлексия по поводу исламистов. Оказалось, что исламисты с их бессмысленной жестокостью намного опаснее «имперской России». И направлены их действия не столько против чиновничества (которое как раз страдало в меньшей степени), сколько против рядовых граждан. Это, в частности, наглядно показали события в Нальчике 13 октября 2005 года.

В-третьих, региональная и центральная власть «проспала» молодых интеллектуалов, в первую очередь гуманитариев. Тех, кто оказался не востребован на узком (и искусственно суженном) научном рынке своих республик. Эта более свободная в выражении своих мыслей группа оказалась в подвешенном состоянии.

В-четвертых, попытки распространить на Северный Кавказ политику «укрупнения регионов», апробированную в Сибири и Уральском регионе. Идея объединения Адыгеи и Краснодарского края спровоцировала в 2005 г. широкую дискуссию об историческом прошлом черкесов. Именно тогда адыгское движение развернуло кампанию по поводу признания геноцида. И реакцию на нее российских властей вряд ли можно признать удовлетворительной. Так, в 2006 г. Госдума после затягивания с ответом обозначила свою позицию следующим образом: черкесов нет среди народов, пострадавших в годы нацистской оккупации, а потому вести речь о «геноциде» невозможно. На волне критики «лихих 90-х» был упущен из виду тот важный факт, что в 1994 г. (130-я годовщина окончания Кавказской войны) президент Борис Ельцин принес извинения за неоправданное насилие, использованное Российской империей.

В-пятых, тень Олимпиады-2014, которая должна состояться в канун 150-летней годовщины покорения Кавказа, также легла на черкесский вопрос. Многих представителей адыгской интеллигенции на Северном Кавказе и в диаспоре возмутило то, что в июле 2007 г. во время презентации сочинской олимпийской программы в Гватемале Владимир Путин, перечисляя прежних жителей Сочи, назвал греков, колхов и казаков, но ни единым словом не упомянул черкесов. Более того, на Олимпиаду в Ванкувере Олимпийский комитет России в качестве представителей Кубанского региона (где расположен Сочи) и его культуры отправил казачий хор, в то время как отношения черкесов и казаков были крайне непростыми. При этом в отличие от 1980-х гг. ускорение процессам формирования «нового национализма» придают более качественные информационные системы (интернет, социальные сети), а также более глубокая интеграция с окружающим миром (в самые сжатые сроки можно ознакомиться с материалами черкесской диаспоры в Турции, арабских странах, США).

Все это стало тем горючим материалом, которым Тбилиси не преминул воспользоваться.

Северный Кавказ во внешней политике Грузии: от вражды к сотрудничеству

Назвать отношения народов Северного Кавказа и Грузии добрососедскими неверно. Долгие годы Грузия воспринималась как проводник российской имперской политики (не зря в начале 1990-х гг. в северокавказских республиках благодаря Абхазии и Южной Осетии укрепился образ этой страны как «малой империи»). После распада Советского Союза имидж грузинского государства был испорчен благодаря крайнему этническому национализму, который исповедовали его отцы-основатели, в особенности первый президент Звиад Гамсахурдиа. В грузино-осетинский конфликт оказалась вовлечена Северная Осетия. В Пригородном районе этой республики и сегодня проживает около 7,5 тысяч беженцев-осетин из бывшей Юго-Осетинской АО и внутренних областей Грузии. Часть из них обосновалась в домах, ранее принадлежавших ингушам. В значительной степени беженцы из Южной Осетии стали опорой североосетинских радикалов в их споре с соседней Ингушетией. Намного больший эффект в масштабах уже не одного, а нескольких субъектов РФ на Северном Кавказе произвел грузино-абхазский конфликт. Он противопоставил Грузию черкесскому миру, а также сепаратистской Чечне. Об участии черкесов в военных действиях 1992–1993 гг. сказано выше. В Дагестане Тбилиси воспринимался негативно из-за дискриминационной политики в отношении кварельских аварцев, а также других дагестанских народов, проживавших в восточной части Грузии.

Однако с середины 1990-х гг. ситуация начала меняться. Большую роль в «смене вех» грузинской политики сыграла позиция Абхазии в ходе первой чеченской кампании. Сухуми не пришел на помощь Ичкерии. Это способствовало сближению позиций Тбилиси и Грозного. Помимо этого грузинские власти пытались обыграть с Ингушетией тему «общего врага» (осетин). Так, в марте 1997 г. в Назрани прошла встреча президента непризнанной Чечни Аслана Масхадова, президента Ингушетии Руслана Аушева и министра обороны Грузии Вардико Надибаидзе. Тогда же в Тбилиси открылось «Полномочное представительство Чеченской Республики Ичкерия».

Но грузино-ичкерийский альянс просуществовал недолго. Во-первых, оказалось, что целью чеченских сепаратистов было всего лишь получение альтернативных выходов во внешний мир, диверсификация коммуникаций и, в конечном итоге, снижение геополитической зависимости от России. При этом никто из них не собирался соблюдать грузинские законы и принятые в этой стране правила. И тем более бороться за территориальную целостность Грузии. Во-вторых, после трагедии 11 сентября 2001 г. укрывательство таких одиозных личностей, как Руслан Гелаев, на грузинской территории противоречило взглядам уже не только Москвы, но и Вашингтона.

Новый всплеск интереса к Северному Кавказу случился в Грузии после войны 2008 года. Первой целью, которую выбрало грузинское руководство, стала сочинская Олимпиада. С точки зрения многих грузинских политиков и экспертов (как оппозиционных, так и сторонников власти), проведение зимних олимпийских игр на территории известного российского курорта сделает уход Абхазии необратимым. Отсюда и актуализация черкесского вопроса в его прошлом и настоящем. Весной и осенью 2010 г. в Тбилиси при поддержке официальных властей и известных западных аналитических центров (Jamestown Foundation) прошли конференции, объединенные общим названием «Сокрытые нации, длящиеся преступления: черкесы и народы Северного Кавказа между прошлым и будущим». Именно эти мероприятия вывели черкесский вопрос на парламентский уровень. Грузинский парламент получил ходатайства от организаторов этих форумов о необходимости признать «геноцид черкесов» и начал законодательную подготовку резолюции.

В декабре прошлого года инициативу парламентариев публично поддержал и министр внутренних дел Грузии Вано Мерабишвили (самый влиятельный политик в стране после Михаила Саакашвили). В интервью российскому изданию «Коммерсантъ-Власть» на вопрос «Готовится ли в парламенте признание геноцида черкесов?» он без обиняков ответил: «Да, готовится». На реплику же «Но это еще больше осложнит отношения с Россией» Мерабишвили возразил: «А что, разве бывает еще больше?». Продвигая черкесский вопрос, грузинские политики проигнорировали даже дружеские советы из Вашингтона. Так, 16 февраля 2011 г. в рамках слушаний в профильном комитете Сената директор американской национальной разведки Джеймс Клэппер в открытом докладе «Оценка угроз в мире разведывательным сообществом США» недвусмысленно заявлял: «Публичные намерения Грузии привлечь некоторые этнические группы Северного Кавказа также вносят вклад в эту напряженность».

Обращение Тбилиси к черкесской теме продиктовано несколькими обстоятельствами.

Во-первых, необходимостью политически расколоть адыгские и абхазские движения.

Во-вторых, стремлением противопоставить Абхазию и Россию. Известно, что в Сухуми рассматривают события Кавказской войны как трагедию абхазского народа. Эмиграция абхазов в Османскую империю началась после прихода России в Абхазию в первой четверти XIX века, а после восстания 1866 г. исход стал массовым. Опустевшая Абхазия оказалась объектом колонизации и хозяйственного освоения другими этническими группами, прежде всего грузинами и мегрелами. Показательно, что 15 октября 1997 г. Народное собрание (парламент) Абхазии принял постановление «Об акте депортации абхазов (абаза) в XIX веке». В нем, в частности говорилось, что «колониальная политика Российской империи в годы русско-кавказской войны (1817–1867 гг.) и в последующие периоды нанесла абхазскому (абаза) народу, его генофонду непоправимый урон». Сегодняшние лидеры частично признанной республики не раз заявляли о необходимости реэмиграции потомков абхазских махаджиров. И это их стремление вызывает как минимум сдержанную реакцию Москвы.

В-третьих, желанием создать прецедент и вывести черкесский вопрос на международный уровень. Не следует забывать, что ходатайство о признании «геноцида черкесов» уже находится на рассмотрении в парламенте Эстонии (активисты черкесских движений призывают Таллин не столько к признанию, сколько к лоббированию их проекта на уровне Европарламента и в целом ЕС). И при любом ухудшении отношений России с внешним миром тему «геноцида» можно использовать как дипломатический инструмент (как это делают Соединенные Штаты и страны Евросоюза в отношении Турции по армянскому вопросу). Например, это может послужить поводом для кампании за бойкот Игр-2014. (Аналогичный подход был опробован накануне пекинской Олимпиады в связи с Тибетом.)

В-четвертых, поиск способов «сатисфакции» уже не первый год является эффективным внутриполитическим оружием команды Михаила Саакашвили. Мобилизуя фактор «российской угрозы», президент Грузии с успехом отражает выступления оппозиции и позиционирует себя в качестве главного патриота и защитника государственности. Черкесский вопрос, возможно, не последний в череде кавказских «геноцидов», которые Тбилиси готов признавать. Сегодня в парламенте Грузии уже дискутируется вопрос о признании «геноцида» чеченцев и ингушей (или вайнахов в целом).

Возможные последствия

Однако после принятия майской резолюции у Тбилиси появляются и новые проблемы. Создан серьезный политический прецедент, открыт ящик Пандоры. В истории народов и Северного, и Южного Кавказа хватает темных пятен. Здесь и сталинские депортации, и межэтнические противостояния, и переселения, и расказачивание. Таким образом, использование «карты геноцида» сможет стать весьма активным. Достаточно лишь грамотно организовать пиар, заручиться политической и ресурсной поддержкой заинтересованных игроков. Можно предположить, например, что если не официальный Ереван, то организации армянской диаспоры способны начать кампанию обращений в грузинский парламент по поводу признания геноцидом событий 1915 года. Между тем сама ситуация вокруг данного вопроса способна столкнуть Тбилиси с крайне важными для него партнерами – Азербайджаном и Турцией, которые весьма чувствительны к этой проблеме. Хотя самая многочисленная черкесская община проживает в Турции, правительство этой страны воздерживается от акцентирования этнической проблематики. Здесь до сих пор настаивают на существовании единой турецкой политической нации и опасаются прецедентов самоопределения. Нельзя сбрасывать со счетов и российско-турецкое взаимодействие. Начиная с 2008 г. Россия, опередив Германию с товарооборотом в 38 млрд долларов, стала самым крупным торговым партнером Турции. А потому Анкара была бы заинтересована в снижении накала вокруг «черкесской проблемы» и других еще более острых этнополитических вопросов.

Между тем в сложившейся ситуации российской власти следует подумать о программе ответных мер. Посылать громы и молнии в адрес Тбилиси вряд ли стоит. Если уж Кремль решил поднять ставки в геополитической игре на Большом Кавказе, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, надо быть готовым и к контрударам, какими бы нелогичными и нелепыми они ни казались.

Должна ли Россия принимать в ответ жесткие меры или, напротив, стоит сделать ставку на покаяние? Такая черно-белая постановка вопроса неверна в принципе.

Прежде всего, нельзя попасть на крючок организаторов майского голосования и начать противодействие «черкесскому миру» или «устремлениям адыгского народа». В Грузии ждут «медвежьей реакции» в виде закрытия черкесских газет, сайтов, репрессий в отношении активистов и шельмования их в качестве «агентов Грузии». Если все эти акции начнут осуществляться, то лучшего подарка Саакашвили и его соратникам придумать невозможно. Это гарантированная информационная шумиха и раздувание темы бойкота Сочи уже совсем на ином уровне.

Неизбежна и радикализация черкесских движений. На сегодняшний день они раздроблены, сосредоточены на локальных сюжетах, а потому потенциально способны к компромиссам. Грузия рассматривается многими в качестве не более чем инструмента. Инициатива по признанию «геноцида» выдвинута грузинскими политиками и лишь некоторыми группами черкесских националистов, чье мнение разделяют отнюдь не все граждане России кабардинской, адыгейской, черкесской, абхазской, абазинской национальности, а также представителями адыгской диаспоры в Турции и странах Ближнего Востока.

Показателен репортаж, подготовленный известным турецким журналистом и активистом черкесского движения Фехимом Тастекином и красноречиво озаглавленный «Грузия плавает в мутной воде» (ежедневная газета «Радикал» от 26 мая 2011 года). Тастекин описывает реакцию черкесской общины в Кайсери (крупнейший центр черкесской диаспоры в Турции), когда на объявление о признании «геноцида» Грузией аудитория отреагировала не аплодисментами, а молчанием, понимая, что Тбилиси ведет свою игру, а вовсе не стремится к поддержке адыгов. «Согласно распространенному (среди черкесов Турции. – Авт.) мнению, единственной целью Грузии является изоляция Абхазии и Южной Осетии, возвращение под контроль этих двух стран, в настоящее время признанных Россией, и продолжение противостояния своему большому соседу. Одним словом, Грузия обращается к Северному Кавказу с политикой, направленной на провоцирование антироссийских настроений с помощью США, в то время как во многих частях Кавказа растут требования независимости для коренных народов. Однако история говорит нам, что эта тактика не является достаточным условием для объединения народов в регионе и вырывания Кавказа из пасти России. Более того, пока Тбилиси не изменит политику по отношению к Абхазии и Южной Осетии, его слова о единстве Кавказа звучат неубедительно», – резюмирует Тастекин.

Как бы то ни было, России не следует занимать позицию страуса. Очевидно, что без внятной интерпретации исторических событий не обойтись. Как не избежать и поисков союзников и партнеров среди представителей черкесской диаспоры, многие из которых (в особенности после признания Абхазии) настроены прагматично по отношению к России. Не пройти и мимо таких проблем, как разрешение земельного вопроса в Кабардино-Балкарии, адекватное представительство во власти в Карачаево-Черкесии, репатриация адыгов на историческую родину. Грамотная и качественная работа над решением конкретных проблем, волнующих россиян черкесского происхождения, поможет отвлечь их от фантомов, предлагаемых Тбилиси. В любом случае в формировании послеавгустовского статус-кво на Большом Кавказе появились новые сюжеты, которые любой политик должен учитывать.

С.М. Маркедонов – приглашенный исследователь Центра стратегических и международных исследований (CSIS, г. Вашингтон).

Грузия. Россия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 августа 2011 > № 739702 Сергей Маркедонов

Россия в Закавказье: что не так?

Почему Москве так трудно дается эффективная политика

Резюме: Политика Москвы в отношении соседних государств, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

В последние годы многие заговорили о том, что Россия теряет Кавказ, постоянно совершая в этом регионе политические ошибки. Правда, если пытаться суммировать выдвигаемые претензии, то окажется, что одни и те же действия и поступки вызывают прямо противоположные оценки – то, что одни считают провалами, другие записывают в реестр успехов, и наоборот. Тема эта, безусловно, заслуживает особого внимания, но прежде чем начать разбирать ее более детально, необходимо сделать несколько важных оговорок.

Завышенные ожидания и непривлекательная модель

Оценки ошибок России в Закавказье зачастую связаны с неоправданно завышенными ожиданиями. Немалое количество участников политического действа на Кавказе все еще подспудно воспринимают Россию как ту старую царскую или советскую империю, которая по-настоящему владела этим регионом, обладая там практически неограниченным влиянием. Но нынешняя Москва не желает и не может пользоваться колониальными или советскими методами, что, естественно, является благом для кавказских стран.

1990-е гг. и развал советской системы нанесли России немалый урон, лишив ее прежнего статуса. Между тем в регионе образовалось сразу несколько враждебно настроенных по отношению друг к другу государств с ограниченными ресурсами, спорными территориями и противоположными интересами. Ни одно из них не стало по-настоящему независимым и не сумело решить свои проблемы самостоятельно. Все это определило стремление обзавестись сильными союзниками, которые своим влиянием помогали бы решать их геополитические вопросы. С учетом крайней взаимной враждебности новых государств союзники, которых они всеми силами старались завлечь, тоже должны были быть как минимум конкурентами. Так, Грузия приложила немало усилий, чтобы втащить в Закавказье США – «заклятого друга» экс-СССР/России, а Азербайджан – Турцию, исторического соперника России.

В условиях, когда Москва ослабла, а политические симпатии закавказских государств оказались разнонаправлены и интернационализированы, влияние России в регионе объективно стало падать. Из-за острых противоречий между закавказскими государствами и некоторыми их территориями Москве стало трудно, а порой и просто невозможно играть роль независимого арбитра. Говорить в связи с этим об ошибке Кремля неправильно – сохранять в такой ситуации нейтральную позицию крайне сложно в принципе. В таких условиях иные страны либо вообще уходят из проблемного региона, как это делали старые колониальные державы, либо переходят к политике взаимодействия с одной из стран, пытаясь сохранить ровные отношения с ее региональным оппонентом. Примером может служить стратегическое партнерство Соединенных Штатов и Пакистана наряду с дружескими отношениями Вашингтона и Дели.

Россия приняла единственно верное решение – остаться и по возможности вести сбалансированную политику. Однако в первое десятилетие постсоветского бытия Москва продолжала отступать по всем позициям. Замкнувшись в себе, мы не могли уделять достаточного внимания региону, который страдал от множества конфликтов и кризисов. Российские правители отказались от поддержки многих друзей и сторонников, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Подобное случалось в Восточной Европе, Латинской Америке, Азии. На Кавказе же это вылилось в сдачу Кремлем уже в 2000-е гг. «Аджарского льва» Аслана Абашидзе.

Между тем именно в тот период в регионе начали вырабатываться правила игры, которые действуют сейчас. Многие военно-политические блоки, энергетические пути, государственные союзы планировались и создавались в расчете на то, что Москва ушла, утратила свой вес на Кавказе и сфокусирует оставшиеся у нее силы лишь на российской территории. Подобные прогнозы не оправдались, но вернуть то, что утрачено, крайне сложно.

Совершенно отдельным блоком вопросов, влияющим на политику России в Закавказье, является российская внутриполитическая ситуация и все, что с ней связано. К сожалению, наши внутренние проблемы и слабости выходят на первый план и проявляются во внешней политике. Это может носить как неосознанный характер, когда цепь обстоятельств, вызванных внутриполитическими причинами, заставляет совершать неверные действия на внешнем поле, так и осознанный, когда определенная группа властной элиты, исходя из своих эгоистических или узкопартийных предпочтений, навязывает курс, противоречащий государственным интересам.

Современная Россия по определению малопривлекательна для бывших союзных республик, строящих независимые государства. Более того, по ряду внутренних параметров пример России их совершенно не воодушевляет, из-за чего они просто-таки опасаются более тесного сотрудничества и стремятся к диверсификации всех видов отношений. Не секрет, что наша вертикаль власти строится на поддержке лишь одного класса – чиновничества. Подобная модель неминуемо приводит к «родимым пятнам» современной системы управления, расползающимся по всей стране – коррупции во всех звеньях администрации, вплоть до самых высших уровней, закрытости, авторитарности, недемократичности, отстраненности и неподотчетности власти, несменяемости руководства, пренебрежения к закону, неэффективности экономики и т.д.

Если в силу природных богатств, огромной территории, наличия ядерного оружия, пассивности народа у России пока есть запас прочности и мы можем позволить себе «счастье» быть такими, какие есть, то закавказские государства этой возможности лишены по определению – многие наши проблемные черты для них будут означать катастрофу и развал государственности. Эту дилемму грубо, но точно выразил молодой абхазский журналист и блогер Ахра Смыр: «Сосуществование Абхазии с Россией напоминает половой акт с инфицированным партнером».

Довольно широко распространено представление о том, что политические проблемы России в регионе Южного Кавказа поможет решить работа с закавказскими диаспорами. Боюсь, что это очередная модная иллюзия. Во-первых, все диаспоры без исключения в первую очередь являются проводниками интересов не «новых», а «старых» стран проживания, и мы будем являться не донорами, а реципиентами влияния. Во-вторых, работа с диаспорой – признак развитой демократии, где существует спрос на социальный договор, предполагающий поддержку властей определенными слоями населения в ответ на оговоренную политику. Наибольшее развитие это сотрудничество набирает накануне выборов, когда как раз и заключаются эти социальные договоренности. В России нет выборов в классическом смысле этого понятия, мнение избирателей в ходе выборного процесса учитывается очень слабо, диалог власти и народа практически отсутствует. В этих условиях потребность сотрудничества с диаспорами не формируется, а сами диаспоры не могут в полной мере организоваться и стать реальной силой, способной влиять на ситуацию.

Все вышеперечисленное в той или иной степени характерно для отношений России со всеми странами Закавказья, однако в каждом конкретном случае есть своя специфика.

Армения: иллюзия беспроблемности

Ереван – самый последовательный и верный друг Москвы в Закавказье. Наши страны – стратегические союзники, и, исходя из сложившихся реалий, у России в регионе не может быть никого ближе Армении, равно как Еревану не найти союзника крупнее и надежнее Москвы, по крайней мере сейчас.

На первый взгляд, в отношениях все совсем неплохо – развивается экономическое сотрудничество, надолго продлен срок пребывания российской базы в Гюмри, президент Дмитрий Медведев организует прямые встречи президентов Армении и Азербайджана и т.д. Но если говорить не о протокольных, а о реальных вещах, то станет видно, что по истечении ряда лет общественное мнение и оценки экспертов этой закавказской страны по отношению к России изменились в негативную сторону. В армянском обществе нарастает раздражение Москвой, апатия, усталость, ощущается желание перемен, а кое-кто этих перемен уже начинает требовать.

Причин недовольства Россией у армян несколько. В экономической сфере стоит упомянуть о последствиях армяно-российского соглашения «Имущество в обмен на долг», согласно которому Армения передала России ряд предприятий, погасив тем самым свою задолженность перед Москвой. Момент передачи имущества был выбран крайне неудачно. Россия – «щедрая душа» – как раз активно прощала долги странам третьего мира, важность которых несопоставима со значением Армении. Однако ближайшему союзнику Россия не только не забыла долг, но и забрала в его уплату часть государственной собственности, причем, как утверждают некоторые армянские эксперты, по заниженным ценам. Вопрос занижения цены конъюнктурен и спорен – российские специалисты не раз приводили доводы в пользу правильной (а иногда и завышенной) оценки стоимости. Как бы то ни было, немалая часть армянской экономики (по некоторым данным, до 70%) перешла в российское владение.

Один из главных аргументов в пользу передачи предприятий состоял в том, что в непростых условиях того времени Армении оказалось не под силу вернуть в строй все эти активы – они простаивали, изнашивались, морально устаревали и не приносили прибыли. Передача России подразумевала их восстановление, что для Армении автоматически означало бы производство продукции, налоговые поступления, рабочие места и т.д. Но предприятия в массе своей так и остались стоять. Российские бизнесмены, связанные с этими заводами, утверждают, что в условиях экономической блокады их запуск невыгоден, так как снабжение сырьем и материалами и, в еще большей степени, продажа и транспортировка готовой продукции становится трудным, дорогостоящим и ненадежным делом. С экономической точки зрения разумнее построить заводы в России, где подобных проблем нет. Логика ясна, но заводы простаивают, что вызывает справедливую нервозность армянского общества.

Другой аспект, определяющий слабость российской политики в Армении, является одновременно и геополитическим. Связка Россия – Армения, отягощенная целым шлейфом проблем каждого из союзников, по факту отрезает Ереван от транспортных и коммуникационных путей и проектов и в определенной степени усиливает его изоляцию.

История с географией проста: Армения сама навлекла на себя блокаду со стороны Азербайджана и Турции, но остается еще и Грузия. Движение транспорта через эту страну и ранее было затруднено в связи с нежеланием Тбилиси помогать союзнику Москвы, а после событий 2008 г. все в одночасье усугубилось. Оборвалось транскавказское железнодорожное сообщение, надолго закрылись автомобильные таможенные посты, а недавно прекратилось снабжение через территорию Грузии российской военной базы в Гюмри. Строящиеся сейчас транспортные коридоры, как, например, железная дорога Карс–Ахалкалаки–Тбилиси, также политически мотивированы и еще сильнее выводят Армению за рамки экономической и транспортной структуры Закавказья.

Вследствие этого блокада Армении усиливается, ее отставание от соседей критически нарастает, условия жизни ухудшаются. А часть армянской общественности уверена, что Армения страдает из-за неспособности России решить свои проблемы с Грузией, в результате в обществе начинается дискуссия о правильности геополитического выбора.

Растущая изоляция Армении очень опасна. Во-первых, она вталкивает Ереван в экономическую стагнацию, которая рано или поздно сделает военные потенциалы Армении и Азербайджана настолько несопоставимыми, что Баку сможет рассчитывать на блицкриг в Карабахе в надежде на скорую победу. Во-вторых, нельзя исключать вероятность того, что в подобных условиях ради большей экономической и военной безопасности Ереван попытается несколько отойти от России, не сумевшей обеспечить его интересы в регионе, больше развернуться к Западу и, возможно, даже попытаться сблизиться с НАТО. Тогда России для сохранения влияния в регионе было бы логично переориентироваться на Азербайджан. Все это коренным образом изменит расклад сил, последствия чего сейчас просчитать невозможно.

Трудно сказать, что Россия может противопоставить сложившимся обстоятельствам. Единственным стопроцентно верным и долговременным ответом было бы, конечно, решение проблем с Тбилиси и помощь Еревану в урегулировании отношений с Баку и Анкарой, хотя сейчас никто не имеет твердого представления о том, как это сделать. Все прочие меры не приведут к решительному и окончательному результату, значит, хотим мы этого или нет, и у Москвы в Закавказье, и у Еревана в стратегическом блоке с Москвой обязательно будут трудности.

Следующий фактор, определяющий слабость российской политики, относится к хроническому неумению, да, наверное, и нежеланию строить отношения с оппозицией и с обществом в целом. В последние годы положение дел в Армении становится объектом очень жесткой критики со стороны значительной части общества. Людей не устраивает отсутствие реформ, экономическая стагнация, низкий уровень жизни наряду с поляризацией доходов населения, отсутствием идеологии, коррупцией и т.д. В этих условиях Москва занимает традиционные позиции, для которых характерна полная и демонстративная поддержка власти и настолько же демонстративное отсутствие контактов с оппозицией. Это «родимое пятно» всей российской дипломатии. С точки зрения чиновника внешнеполитического ведомства, такой подход полностью оправдан и наиболее прост. С точки зрения представителя государства, защищающего его интересы и стремящегося к упрочению отношений России и Армении, – безусловно, нет.

Напряжение в армянском обществе и его недовольство политикой Сержа Саргсяна растет. Осознанное или спонтанное восприятие России как страны, безоговорочно поддерживающей все менее любимого лидера, непродуктивна и опасна. Как заявил мне один из армянских экспертов, «наши могут позволить себе вести себя так с людьми только потому, что их поддерживают ваши». В качестве раздражителя часто вспоминают визит Саргсяна в Москву в марте 2008 года. В то время значительная часть армянского общества бурлила в связи с жестоким разгоном протестовавших против произошедшей, по их мнению, фальсификации президентских выборов. И то, что сам Саргсян тогда публично выразил признательность России за полную поддержку, ухудшило отношение к Москве.

Подобный односторонний подход заставляет оппозицию, да и просто людей, недовольных положением дел, искать поддержку с другой стороны – у европейцев и американцев, что ослабляет позиции России и приводит к вестернизации. Если смена режима произойдет, в глазах значительной части общества она будет выглядеть как отстранение нелюбимого президента, которого поддерживала Москва, и, возможно, как победа над его патроном-Россией.

Естественно, вышесказанное нельзя воспринимать как предложение отказаться от поддержки Сержа Саргсяна. Но и в Армении, и за ее пределами в российскую дипломатическую практику должно входить то, что считается само собой разумеющимся с точки зрения американцев и европейцев, – диалог с оппозицией и прямая дипломатия на уровне всего общества. Налаживание связей с общественностью, объяснение людям позиции России по сложным моментам взаимоотношений либо не происходит совсем, либо находится в зачаточном состоянии, что нередко приводит к плачевным результатам.

В качестве яркого примера можно привести скандальную ситуацию 2010 г. с попыткой внедрения в Армении иноязычных школ. Этот проект вызвал резкое отторжение населения в том виде, в котором его преподнесло Министерство образования Армении. И по каким-то непонятным причинам появилось мнение, что за этой идеей стоит Россия, которая якобы хочет ослабить позиции армянского языка, чуть ли не заменив его русским. Вместо того чтобы разъяснить всю абсурдность этого предположения, работать с армянской интеллигенцией, лидерами общественного мнения, журналистами, политологами и т.д., Россия молчала. Чуть ли не первое официальное и публичное разъяснение позиции нашей страны прозвучало из уст посла РФ в Армении Вячеслава Коваленко, да и то только тогда, когда уже заговорили о всплеске антироссийских настроений. Конечно, винить в этом промахе только МИД нельзя. Российское внешнеполитическое ведомство лишь выносит вовне порядки, принятые внутри страны, где бюрократический аппарат не считает необходимым вести диалог с обществом.

Подобные просчеты ослабляют позиции России и усиливают довольно распространенное мнение о том, что Москва обращается со своим стратегическим партнером свысока, а совсем не на равных. Не думаю, что это так. Скорее всего на позицию Еревана здесь повлиял синдром младшего брата, которому постоянно нужно доказывать, что он взрослый. Но в целом тенденции не самые хорошие.

Азербайджан: психология «Кемской волости»

Самый основной вопрос позиционирования России на Южном Кавказе – поддержание тесных отношений с Азербайджаном при сохранении стратегического партнерства с Арменией – наша страна решила правильно. Равная важность для России Баку и Еревана не подлежит сомнению. Здесь и энергетический фактор, и карабахское урегулирование, и возможности совместного противостояния радикально-экстремистским элементам на Северном Кавказе, и многое другое. В Армении довольно ревниво относятся к тесным отношениям между Москвой и Баку, однако Россия должна объяснять, что в силу своих разноплановых интересов она не может позволить себе однозначный выбор и будет всеми силами стараться не попасть в ситуацию, когда его придется делать.

Позиции России в Азербайджане гораздо слабее, чем в Армении. В 1990-е гг., когда мы занимались только своими проблемами и Баку пришлось искать союзника, вакуум, образовавшийся после ухода России, быстро заполнили Турция и отчасти США. Рычагов влияния на Баку не так много. Самой эффективной была бы, конечно, всемерная помощь в возвращении Нагорного Карабаха. Этого Азербайджан ожидает от Москвы больше всего, и именно этого нельзя делать ни в коем случае, поскольку тогда весь сложный баланс будет разрушен.

В поисках рычагов воздействия Россия, к сожалению, остановила выбор на «ублажении» Азербайджана посредством имущественных льгот, а также территориальных уступок. Именно с этим связано муссирование слухов о продаже Баку нескольких комплексов С-300, не реализованных из-за активного противодействия Армении. Тогда российские власти выбрали иные методы. В 2010 г. заключены два соглашения, по которым Азербайджану отошла половина водозабора реки Самур, ранее полностью принадлежавшего России, и совсем недавно в придачу ушли две лезгинских деревеньки – Урьяноба и Храхоба – вместе с 500 местными жителями-лезгинами. Мало того, что раздача «Кемских волостей» – это вообще недопустимое для великой державы поведение, оно еще и закладывает основу для новых национальных конфликтов, поскольку лезгинское население попало в очень сложное положение и весьма недовольно.

Говоря не о вредоносных для интересов России рычагах влияния на Азербайджан, можно предложить как минимум два – противодействие радикальному исламскому экстремизму и гуманитарное сотрудничество.

В России не так широко известно, что Азербайджан испытывает те же трудности в связи с распространением ваххабизма, что и мы. Там также создают джамааты, устраивают теракты, убивают представителей силовых ведомств. Уже выявлены несколько случаев, когда экстремистские организации обеих стран координировали свою деятельность. И для российских, и для азербайджанских властей распространение ваххабизма губительно.Именно на этой почве можно наладить взаимодействие между нашими странами.

Правда, надо отдавать себе отчет в том, что причиной усиления религиозного экстремизма и в России, и в Азербайджане во многом является общественный протест против несправедливости и властного произвола. Система двух стран похожа: правящие элиты полностью контролируют политическую жизнь и обеспечили собственную несменяемость, растет неравенство, обостряются межнациональные противоречия. В условиях отсутствия жизненных перспектив и невозможности изменить существующие порядки значительная часть населения Азербайджана, как и часть жителей российских республик Северного Кавказа, ищет выход из сложившегося положения в радикальном исламе ваххабистского толка.

Другим методом воздействия на Азербайджан может стать гуманитарное сотрудничество. США традиционно используют в политических интересах такие ценности, как демократия и права человека, причем в понимании Вашингтона. Хотя Соединенные Штаты мирятся с недемократическими процессами в Азербайджане, они не упускают случая покритиковать Баку, и Ильхам Алиев хорошо понимает, что в нужный момент Вашингтон легко выставит его чуть ли не тираном и врагом прогресса. Несоответствие азербайджанского режима идеалам американской демократии всегда будет его слабым местом. Чувствуя опасность, исходящую с этой стороны, Баку никогда не закроет дверь перед Москвой, представляющей альтернативный полюс притяжения. В отличие от Запада Россия представляет Алиеву повестку дня, свободную от критики на эти темы.

По мнению некоторых авторитетных экспертов, в частности Феликса Станевского, бывшего посла России, заведующего Кавказским сектором Института стран СНГ, мы способны переиграть американцев на поле гуманитарного сотрудничества. Если у США есть демократия, то у нас налажены многолетние исторические связи с азербайджанским народом, общие культурные запросы, обширная диаспора и т.д. Здесь у нас огромные преимущества и перед Вашингтоном, и перед Анкарой. Необходимо резко активизировать культурную работу и пытаться сблизить страны на этой почве. При правильно поставленной работе это представляется реальной задачей, причем гораздо более продуктивной, чем раздача «Кемских волостей».

Нагорный Карабах: пауза в мирном процессе

Говоря о Южном Кавказе, Армении и Азербайджане, нельзя не упомянуть о Нагорном Карабахе. На встрече в Казани в конце июня с.г. по урегулированию нагорно-карабахского конфликта (президенты Армении и Азербайджана при участии российского лидера), несмотря на надежды, возлагавшиеся на нее в рамках Минской группы, у России случился, наверное, самый крупный дипломатический провал. Саммит изначально был запрограммирован на неудачу. В настоящий момент дипломатического решения карабахского вопроса не существует, за долгие годы все варианты были представлены и отвергнуты, чего-то нового уже не выдумать.

Решение возможно только на основе глубокого компромисса обеих сторон, но ни армянское, ни азербайджанское общество к нему не готово. Именно народы, а не лидеры. Ни у Алиева, ни у Саргсяна нет мандата на подписание иного варианта соглашения, кроме того, что предусматривает победу. В таких условиях продолжать переговоры бесполезно, это будет только имитацией урегулирования.

На данном этапе я бы стал рассматривать возможное изменение ситуации по двум сценариям:

а) Выработка единой и более жесткой позиции международного сообщества в лице Минской группы, поддержанной ООН, чтобы принудить стороны к реализации предложенного варианта. Это может стать выходом, хотя, скорее всего, участие России будет негативно воспринято Арменией.

б) Отказ от продолжения переговоров с четкой фиксацией положения о недопустимости решения вопроса военным путем. Потребуется активное воздействие на армянское и азербайджанское общество, дабы объяснить необходимость нахождения компромисса и отказа от жесткой позиции. После нескольких лет такой пропаганды в случае наличия сигналов о сдвигах в общественной атмосфере переговоры можно возобновить.

Грузия: время реторсии

Отношения России с этой закавказской страной наиболее запутанны, полны ошибок и опасны. После 2008 г. мы остановились на том, что мораль и правда на нашей стороне, Грузия проиграла, виновным в войне назначается Михаил Саакашвили. Пока он у власти, Россия дела со всей Грузией вести не будет, и возмущенный грузинский народ, по всей вероятности, его свергнет. А пока не будем обращать на Тбилиси внимания.

Наверное, какое-то время эта позиция была оправданной, но ситуация изменилась, а позиция нет. Если в течение трех послевоенных лет по отношению к Грузии мы вели совершенно пассивную политику и делали вид, что этой страны не существует на карте, то сам Тбилиси был невероятно активен. Не реагируя на перемены, Москва растеряла наработанный ранее ресурс.

Говоря о конфликте с Грузией, наши власти постоянно упоминают Абхазию и Южную Осетию. За последние годы эта связка потеряла актуальность (ситуация в этих двух странах очень различна и там своя динамика), а ставки поднялись – ценой наших политических ошибок в отношениях с Грузией будет теперь ни много ни мало Северный Кавказ. Не секрет, что после окончания Пятидневной войны Тбилиси, не имея возможности решить вопрос возврата мятежных территорий военными средствами, взял курс на дестабилизацию обстановки на Северном Кавказе и на его откол от России в надежде, что ухудшение ситуации там вынудит Москву «вернуть» Абхазию и Южную Осетию. Это традиционная политика независимой Грузии, именно ее она демонстрировала в 1918–1921 гг. во времена Грузинской Демократической Республики.

Целая серия шагов, предпринятых Тбилиси, действительно осложнила положение в этом крайне важном и нестабильном регионе. Можно говорить как о внутренних негативных последствиях, связанных с усилением национал-сепаратистских и радикальных элементов, так и о внешних факторах, как минимум появляющихся из-за интернационализации темы черкесского «геноцида», что со временем может поставить Россию в положение Турции. Анкара, как известно, несет серьезные издержки в связи с вынесением на международный уровень проблемы признания геноцида армян.

История доказывает, что всегда, когда Россия закрывала глаза на агрессивное поведение Грузии и делала вид, что ничего не происходит, ей в итоге все равно приходилось решать эти вопросы, но гораздо более сложным, затратным и кровавым путем. Так было и в 1918–1920 гг., когда Орджоникидзе больше года умолял Ленина позволить ему овладеть Грузией, потому что, по его словам, антироссийская политика Тифлиса была настолько сильна, что без его занятия «советизацию Северного и Южного Кавказа нельзя считать надежной». Так было и в 1990-е гг., когда генерал Марат Кулахметов, командующий миротворческими силами в Южной Осетии, упорно не обращал внимания на постоянные нарушения грузинской стороной общих договоренностей. Нет никаких причин считать, что сейчас будет по-другому.

Источник многих проблем, с которыми мы сталкиваемся в Нальчике, Махачкале и Майкопе, находится в Тбилиси, и наиболее рационально было бы решать их именно там, в месте возникновения. В свое время князь Александр Барятинский – наместник Кавказа и победитель Шамиля – писал: «Победа всегда стоит меньше, чем нерешенное дело». В 2008 г. Россия не решила грузинское дело, а после этого недальновидной политикой высокомерного самоустранения только усугубила его.

Нужно начать активнее и резче отвечать Тбилиси. Я ни в коем случае не призываю двигать на Грузию танки. В международном праве существует термин, вполне подходящий в этой ситуации: «реторсия», правомерные принудительные действия государства в ответ на недружественный акт другого государства. Ведя вызывающую политику на северокавказском направлении, Тбилиси напоминает человека, живущего в стеклянном доме и бросающегося камнями.

С современной Грузией связано много болезненных тем, которые можно и нужно начать поднимать. Это и несоблюдение Тбилиси целого ряда конвенций в области прав национальных меньшинств и их языков, включая фактическую дискриминацию мегрел, армян и азербайджанцев, и уничтожение автономии Аджарии, что является несоблюдением условий Карского договора, и недемократичность режима, и сложное экономическое положение Грузии, и долг России в сумме 118 млн долларов, выплату которого можно затребовать в 2013–2014 гг., и многое другое.

Нужно начать отделять Саакашвили от грузинского народа, начать работать с людьми и доносить наше слово непосредственно до них. В грузинском обществе есть запрос на русский язык, русские книги, русскую культуру. Не работая с обществом, мы оставляем это поле грузинской власти, которая зарабатывает политический капитал, говоря грузинам, что Россия их бросила. Одним из самых важных уроков, которые Москва вынесла из 2008 г., было то, что мы проиграли информационную войну и должны активизироваться в этом направлении. Что сделано с того момента по Грузии? Ничего.

Одним из факторов, препятствующих активизации политики, будут наши внутренние проблемы, а именно то, что российской высшей власти очень удобно оставаться в уютной нише оскорбленного самолюбия. Пока Россия имитировала модернизацию и развитие, Михаил Саакашвили активно и круто реформировал общество. Грузия является страной, которая произвела наиболее кардинальные и глубокие преобразования на всем постсоветском пространстве. По сути своей грузинские реформы спорны и даже опасны, но отчасти невероятно красивы, привлекательны и очень востребованы, особенно на фоне нашего застоя и затхлости. В первую очередь это относится к искоренению низовой коррупции, кардинальным преобразованиям МВД, уничтожению социального класса «воров в законе», разрушению всевластия чиновничества, либерализации административных процессов и т.д. Это именно то, на что в российском обществе есть глубочайший запрос и чего оно от нашей власти не получит никогда, ибо это означало бы ее конец.

Теперь любое приоткрытие информационной завесы невольно повлечет за собой сравнение положения дел в нашей стране и в Грузии, и в целом ряде случаев Саакашвили, моральное превосходство над которым, как считали наши верховные правители, гарантировано, будет выглядеть намного привлекательнее их самих. Сравните хотя бы реформы МВД – если в нашей стране реформа заключается лишь в замене «Ми» на «По», то в Грузии перемены фантастичны, грузинское руководство пошло гораздо дальше того, что делал генерал Макартур с японской полицией после войны.

Абхазия: прекратить лакировку

Не секрет, что после признания Россией независимости Абхазии приоритеты абхазской политики изменились, и она взяла курс на отдаление от Москвы. Это относится и к политике, и к экономике, и даже к официальным идеологическим постулатам, в свете которых Россия в абхазской истории выглядит преимущественно как агрессор и оккупант, принесший абхазам неисчислимые страдания.

Курс на отдаление привел к тому, что в настоящий момент есть как минимум несколько направлений, по которым политика Абхазии полностью противоречит интересам России. Можно выделить три из них, которые, на мой взгляд, наиболее пагубны:

Строительство не демократического государства, а классической этнократии – страны, в которой решается этнический вопрос одной титульной нации – абхазов, в то время как остальные этносы дискриминируются в конституционном, правовом, имущественном, криминальном и иных отношениях.

Массовое лишение неабхазов (в основном русских) недвижимости, происходящее в соответствии с дискриминационными законами.

Непрекращающиеся попытки втянуть в регион Турцию – страну, с которой у нас исторически были очень сложные отношения и которая является нашим самым крупным региональным конкурентом.

Как бы кому-то ни хотелось видеть ситуацию иначе, реальность такова, что в любой сфере – военной, финансовой, экономической, международной и т.д. – Абхазия целиком зависит от России. Степень зависимости настолько велика, что если представить невозможное – Россия вдруг отказалась принимать какое-либо участие в абхазских делах и предоставила Сухум самому себе, – срок существования абхазского государства ограничился бы несколькими месяцами.

Вместе с тем, ни на что меньшее, чем реальный стопроцентный суверенитет и ведение полностью независимой внутренней и внешней политики, абхазы не соглашаются. А любые попытки показать, что в регионе имеются другие государства и этносы, у которых тоже есть интересы, Сухум воспринимает как стремление удушить молодую республику. В лучшем случае – в объятиях.

Фактическое делегирование экономического, финансового и военного суверенитета другой стране одновременно с обожествлением собственного политического суверенитета – непростая задача. Истории известны примеры подобных государственных конструкций, однако каждая из них появлялась в результате совершенно конкретных, аномальных и нездоровых причин, была ограниченной по времени и в конечном итоге стремилась к восстановлению политического баланса, логике и соответствию устоявшемуся в мире порядку вещей.

Эта задача становится вдвойне более сложной, если представить, что государство-рецепиент ведет политику, противоречащую интересам страны-донора, отдаляется от него, дискриминирует и изгоняет граждан его титульной национальности и демонстративно отказывается принимать в расчет его интересы.

Аномалия, делающая возможным существование абхазского государства в его современном виде и с его современной политикой, заключается в разнице интересов российской правящей элиты и самой России. Задачей элиты является обеспечение собственной несменяемости в условиях двух грядущих очень важных выборов – парламентских и президентских. Градус напряжения и недовольства в обществе велик, и проигрыш на выборах будет стоить очень дорого. В этих условиях единственной «правильной» кавказской политикой является максимальная лакировка действительности. Некоторые осведомленные наблюдатели говорят о нарастающих, как снежный ком, кризисных явлениях и даже о том, что Абхазия со временем может превратиться для России во вторую Грузию. Но из конъюнктурных соображений российско-абхазские отношения должны выглядеть безукоризненно и быть использованы в качестве примера побед и достижений власти.

В такой ситуации политика современной Абхазии продолжит расходиться с интересами России, а российская элита, напротив, будет попадать во все большую зависимость от абхазов и сдавать все подряд ради фасадной бесконфликтности и внешней безмятежности.

С позиции государственных интересов России представляется необходимым начать использовать в отношении Абхазии общепринятую практику увязывания поддержки с исполнением определенных условий, выгодных стране-донору и, наоборот, применять контрмеры, в случае если политика реципиента вредит интересам донора. Это нормальная практика, широко распространенная во всем мире, особенно хорошо она развита в Европейском союзе. На ее применение нужно идти, даже заранее понимая, что отказ от традиционной политики сдачи интересов в кратко- и среднесрочной перспективе приведет к череде мини-кризисов в отношениях Москвы и Сухума.

* * *

Кстати, именно Абхазия дает нам редкую возможность заглянуть в будущее. После недавней кончины президента страны Сергея Багапша развалилась партия «Единая Абхазия», которую создавали как кальку с «Единой России» и на базе того же административного ресурса. Вот что пишет известный абхазский политик и историк Станислав Лакоба: «Скажите, где эта партия чиновников под названием “Единая Абхазия”? Она оказалась наиболее не-единой. Не стало президента, и они побежали туда, где есть административный ресурс. Нет никакой партии, есть чувство близости к ресурсу...»

Политика России на Южном Кавказе, хотим мы того или нет, всегда будет тесно связана с ситуацией внутри нашей собственной страны. Во-первых, потому что сам комплекс проблем всего Кавказского региона является единым, ход событий в Закавказье неотделим от происходящего на сопредельных территориях Российской Федерации. Во-вторых, совершая любые внешнеполитические шаги, особенно в этой части мира, Россия транслирует собственное мировоззрение, отражением которого является сегодня сложившаяся недемократическая и неэффективная социально-политическая модель. Именно сквозь ее призму формулируются интересы, а Москву оценивают соседи и партнеры. И до тех пор, пока сама Россия не найдет способ преодоления своих внутренних пороков, рассчитывать на успех в кавказской политике (не только на Южном, но и на Северном Кавказе) не приходится.

А.А. Епифанцев – руководитель аналитического бюро Alte Et Certe.

Грузия. Армения. Абхазия. СКФО > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 августа 2011 > № 739698 Андрей Епифанцев

Нестабильность как норма

Резюме: Лето 2011 г. совсем не дало передохнуть глобальной политике.

Лето 2011 г. совсем не дало передохнуть глобальной политике. Затянувшаяся война в Северной Африке, продолжение нестабильности в арабском мире, углубление концептуальных противоречий в Евросоюзе, клинч американских партий по вопросу о государственном долге, угрожающий всей мировой экономической системе, наконец, жуткая бойня в Норвегии, которая заставила вспомнить о повсеместном росте радикализма, – все это элементы усугубляющегося кризиса мировой системы. Неудивительно, что наши авторы, о чем бы они ни писали, вольно или невольно затрагивают тот или иной аспект этой большой темы.

Норвежский социолог Йохан Гальтунг видит во всем происходящем приметы переломной эпохи, которая вступает в решающую фазу, за ней начнется формирование нового устройства. Исследователь выделяет пять геополитических и пять социальных тенденций, которые определят контуры будущего. Америку и Запад, по его мнению, не ждет ничего хорошего, если они кардинально не пересмотрят свою политику, в частности в том, что касается склонности к насилию и вмешательства в чужие дела.

Майкл Уолцер тоже размышляет об интервенциях, однако склоняется к выводу, что само по себе право на вмешательство оправданно, хотя решение в каждом случае уникально. Майкл Макфол рассуждает об извечном споре американских стратегов – делать ставку на продвижение ценностей или на защиту национальных интересов. В нынешней ситуации, когда даже самая могущественная держава вынуждена заниматься в основном своими внутренними делами и экономить деньги, эта дискуссия снова крайне актуальна. Дэниел Дрезен полагает, что у Барака Обамы есть осознанная стратегия поведения в этой ситуации, хотя, к несчастью, администрация не способна внятно ее изложить. Виталий Наумкин указывает, что «арабская весна» стала для всех полной неожиданностью, а это демонстрирует масштаб непонимания идущих процессов и общей растерянности.

Сергей Дубинин уверен, что нынешний кризис, из которого ведущие страны выходят, используя в том числе и более чем эгоистические приемы, не повернет глобализацию вспять, а, напротив, приведет к переходу ее в новую фазу. России, по его мнению, следует продолжить усилия по интеграции в открытую экономику, флагманом которой всегда был Запад. Павел Салин, напротив, считает, что планета вступила в эпоху заката западного доминирования, хотя и не разделяет мнение тех, кто ожидает на этом фоне неминуемого взлета Китая. Но экономический и политический центр, без сомнения, перемещается в Азиатско-Тихоокеанский регион, что бросает России, привыкшей к западоцентричной системе, очень серьезный вызов. Ласло Лендьел опасается фрагментации Европейского союза – если не формальной, то фактической, и возвращения в Старый Свет всех тех симптомов конфронтационной политики прошлого, от которых, как думали, навсегда излечила евроинтеграция.

Сюзан Шваб призывает взглянуть правде в лицо и признать – Дохийский раунд в рамках ВТО окончательно провалился, всю систему свободной торговли ждут фундаментальные перемены. Алексей Портанский, напоминая об извилистой истории отношений России и ВТО, делает неожиданный вывод – если Москва, наконец, вступит в организацию, она как «свежая голова» сможет дать импульс и вывести ее из тупика. Игорь Макаров обращается к международному климатическому процессу, где все тоже резко меняется – Киотская глобальная модель больше не работает, а борьба с потеплением переходит на национальный уровень.

Андрей Епифанцев пишет о самом болезненном направлении российской внешней политики на сопредельных территориях – Южном Кавказе, том самом, которое три года назад поставило великие державы на грань столкновения. По его мнению, Москва совершила и совершает там множество ошибок, хотя автор признает, что ситуация в регионе объективно крайне запутанна, и перспектив улучшения не просматривается. Сергей Маркедонов посвящает свою статью конкретному аспекту кавказской ситуации – решению Грузии признать «геноцид черкесского народа» и возможным последствиям этого шага.

В следующем номере мы продолжим путешествие по постсоветскому пространству через 20 лет после образования новых государств, обратимся к российско-японским отношениям, не обойдем вниманием события на Ближнем Востоке и нескончаемые российские споры об истории. Все это с традиционной уже оговоркой – если не произойдет ничего чрезвычайного.

Ф.А. Лукьянов - главный редактор журнала «Россия в глобальной политике». Выпускник филологического факультета МГУ, с 1990 года – журналист-международник, работал на Международном московском радио, в газетах "Сегодня", "Время МН", "Время новостей". Председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике России.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 2 августа 2011 > № 739689 Федор Лукьянов

В ходе посещения ОАО «Магнитогорский металлургический комбинат» В.В.Путин побеседовал с работниками предприятия

Стенограмма беседы:

В.В.Путин: Здравствуйте! Я сяду так, чтобы удобно было со всеми разговаривать.

Я поздравляю вас с двойным праздником: первый праздник – это День металлурга, который официально отмечается в воскресенье, но реально металлурги начинают отмечать, как мне Виктор Филиппович (В.Ф.Рашников – председатель совета директоров ОАО «Магнитогорский металлургический комбинат») сказал, уже в пятницу. Правильно: в пятницу, в субботу, в воскресенье. В воскресенье нужно потихонечку выходить уже из праздника, чтобы в понедельник можно было выйти на работу.

И сегодня второй праздник – безусловно, для Магнитки это серьёзное событие – это запуск нового стана-2000. Это действительно большое событие, и, кстати говоря, не только для Магнитки – вообще для всей металлургической промышленности России. Но не только для неё, ещё и для автомобилестроения страны, потому что, собственно говоря, ту цель, которую мы себе ставим в сфере автомобилестроения, – это выход на так называемую локализацию, то есть увеличение процентного отношения выпускаемой продукции на территории страны (как минимум 60–65%), – невозможно было бы сделать, если бы мы не выпускали такого листа, который вы начинаете здесь сейчас выпускать. Потому что завозить из-за границы листы в таком объёме, в таком количестве, при том что мы ставим условием работы иностранных партнёров на территории страны выпуск не менее 300 тыс. автомобилей, – завозить из-за границы экономически нецелесообразно. А вот когда вы начали лист делать здесь, то тогда совсем другая экономика получается. Так что вы делаете доброе дело, полезное не только для себя, поскольку это всё-таки хорошие и неплохо оплачиваемые рабочие места для металлургической промышленности и для автомобилестроения. Знаете, и горняки, и металлурги, и машиностроители – это синергия колоссальная! Поэтому я вас поздравляю!

Реплики: Спасибо!

В.В.Путин: Это вначале. Мне кажется, этого достаточно – длинных монологов я произносить не буду. Я предлагаю в свободном режиме поговорить о проблемах, которые вас беспокоят, волнуют.

Пожалуйста.

П.Л.Качурин: Владимир Владимирович, здравствуйте! Качурин Павел, оператор поста управления листопрокатного цеха №11. Сегодня произошёл наконец-то долгожданный запуск нашего стана – стана очень серьёзного, единственного в своём роде во всей России, что позволяет, как Вы уже сказали, выйти нам на мировой рынок автолиста, тоже востребованный и перспективный. А как Вы считаете, позволят ли нам зарубежные автопроизводители в полной мере реализовать всю мощь нашего стана?

В.В.Путин: Вы знаете, вопрос в том, что производители позволят то, что им выгодно. Вот выгодно им брать вашу продукцию, они будут это делать. Позиция промышленности, или, как у нас модно говорить, капитанов производства, не всегда совпадает с позицией административных органов и правительств. Правительства заинтересованы в том, чтобы обеспечить рабочие места в своей собственной стране, обеспечить сбор налогов в своей собственной стране, а промышленность в первую очередь заинтересована в том, чтобы эффективно функционировать. И если вы будете давать конкурентоспособный продукт (а это две составляющие – цена и качество), то его будут точно брать. Вот мы сейчас говорили с руководителями компаний в сфере автомобилестроения, они говорят, что их партнёры из Европы и США уже сейчас рассматривают возможность не только использования этого листа здесь, в России, на своих предприятиях, но и поставок в соседние страны, где у них предприятия уже развёрнуты, потому что им становится выгодно. Я уверен, что так и будет. Пожалуйста.

В.И.Дорофеев: Владимир Владимирович, здравствуйте.

В.В.Путин: Здравствуйте.

В.И.Дорофеев: Дорофеев Вадим, оператор поста управления листопрокатного цеха №9. Мой вопрос также касается металлургической отрасли, в которой в последние месяцы, к сожалению, произошёл упадок, – в частности, снижение заказов на трубную металлопродукцию, выпускаемую на не менее легендарном стане-5000. Вопрос в следующем: пути решения и как Правительство влияет на стабилизацию рынка?

В.В.Путин: Вы знаете, что Магнитке здесь жаловаться нечего. В 2009 году, когда практически вся металлургическая, горнодобывающая промышленность, машиностроение находились в очень сложных условиях, Магнитка нашла в себе силы запустить стан-5000 в 2009 году. И я, если вы помните, тоже приезжал на пуск этого стана. Это было большим событием в металлургической промышленности страны. Должен сказать, что и в первом случае, и во втором случае – и здесь я хочу отдать должное и менеджменту, и руководству компании в целом, и основным акционерам – они доллары по карманам не тырят: 1,5 млрд долларов проинвестировали в первом случае и 1,5 млрд сейчас во втором. Да, с учётом спада мировой экономики, конечно, это отразилось и на нашей индустрии, и на шахтёрах, и на металлургах. Но сейчас мировая и российская экономики восстанавливаются быстрыми темпами. Конечно, для Магнитки это не простое испытание, потому что, если я не ошибаюсь, где-то примерно одна треть идёт на экспорт, а если рынки сократились, то, значит, и спрос упал. Но он восстанавливается, и в значительной степени он будет восстанавливаться и за счёт внутренних потребностей. Я уже говорил по поводу автомобильной промышленности, но в первом случае стан-5000, безусловно, будет востребован, продукция с этого стана будет востребована при развитии наших инфраструктурных проектов. Ведь сталь с 5000-го куда идёт? В трубную промышленность, на стройки. Стройка растёт, трубопроводный транспорт развивается. Мало того что мы строим и будем строить вторую очередь, допустим, ВСТО (это нефтепровод из Восточной Сибири к Тихому океану – нам предстоит ещё вторая очередь строительства), у нас огромный (просто огромный!) рынок поглощения этой продукции, связанный с ремонтами трубопроводного транспорта. Сейчас будет строиться вторая нитка газопровода по дну Балтийского моря, так называемый Северный поток, Nord Stream. На очереди – Южный поток, а может быть, ещё одна очередь Северного потока, то есть рынок обеспечен. Вопрос в экономике каждого проекта. Я уверен, что в связи с восстановлением и мировой, и российской экономики он будет только расти, здесь сомнений нет никаких. Никаких сомнений!

А.Е.Бобраков: Алексей Бобраков, председатель Союза молодых металлургов. Не так давно по инициативе нашей организации трудовой коллектив Магнитогорского металлургического комбината присоединился к «Народному фронту».

В.В.Путин: Так вы теперь фронтовики?

А.Е.Бобраков: Фронтовики. Какие Вы возлагаете надежды на Фронт и что нам ждать от него?

В.В.Путин: Я уже неоднократно говорил, могу только повторить. Один из главных элементов, который даёт нам возможность даже в условиях кризиса и стан-5000 запустить, и вот сейчас при выходе из кризиса запустить стан-2000, иметь шансы на развитие, строить планы в области автомобилестроения, вынашивать эти планы и реализовывать их (это не единственная, но очень важная составляющая!), – это политическая стабильность. Ну кто будет приходить и инвестировать в страну, которую постоянно трясёт как грушу? Это очень важный элемент составляющей вообще любого инвестиционного процесса, и нам нужно эту стабильность поддержать. Стабильность совершенно не равна застою. Это не значит, что мы не должны развиваться, не значит, что мы не должны внедрять инновационных методов управления и в экономике, и в политической жизни, не значит, что мы не должны останавливать процессы демократизации общества и так далее. Но всё-таки элементы надёжности, надёги, как в народе говорят, должны присутствовать всегда. Обязательно должны присутствовать! Поэтому роль «Единой России», которую часто справедливо поругивают, очень важна – была и остаётся. Но я думаю, что коллеги из «Единой России» на меня не обидятся, когда человек сидит на одном месте несколько лет, он считает, что ему это с небес всё дано. Некоторые наши коллеги начинают «бронзоветь», и нужно, чтобы они внутри чувствовали конкуренцию. Это первый побудительный мотив, который привёл к созданию этого «Народного фронта».

И второй. Всё-таки нужно расширить возможности для общественных организаций, для мелких партий, возможность провести своих людей и свои представления о том, как должны развиваться муниципалитет, регион или страна, соответствующие уровни власти и управления. И именно для этого я предложил создать «Народный фронт», который был бы такой широкой площадкой, на которую люди могли бы прийти, презентовать свои идеи, носителей этих идей и могли бы продвинуть их уже по существующим каналам «Единой России» в эти властные структуры. Я очень надеюсь, что эти социальные лифты заработают, и исхожу из того, что и представители вашего коллектива будут иметь возможность напрямую участвовать во всех этих процессах.

А.Е.Бобраков: Спасибо.

Д.В.Побелянский: Владимир Владимирович, здравствуйте. Побелянский Дмитрий, 10-й листопрокатный цех. Таможенный союз – Белоруссия, Россия, Казахстан. Вход Украины не за горами или же Украина не войдёт в этот союз? И в случае входа Украины в этот союз, чем это чревато для металлургической отрасли в целом?

В.В.Путин: Вопрос понятный и непраздный, особенно для металлургов, потому что Украина – это, конечно, страна с развитой металлургической промышленностью и, безусловно, это ваш конкурент. Это очевидный факт. Войдёт ли Украина в Таможенный союз, и затем в экономическое пространство, мы пока не знаем. Политическое руководство Украины, насколько я себе представляю, пока таких планов не вынашивает в практическом преломлении. Что это означает? Это означает, что три страны – Россия, Белоруссия и Казахстан будут договариваться о том, как защищать свой внутренний рынок от продукции из третьих стран. Уже сейчас подписано соглашение о применении различных форм и методов защиты. Один из них хорошо известен – это так называемые антидемпинговые расследования. Кстати говоря, одно из этих антидемпинговых расследований сейчас проводится в отношении китайской стали с полимерным покрытием. Мы не исключаем, что такие же инструменты могут применяться и в отношении любой третьей страны. Как вы знаете, с 1 июля текущего года мы убрали таможенные границы между Россией и Казахстаном, Россией и Белоруссией и вынесли таможенный контроль на внешние границы Таможенного союза. Но если Украина примет решение присоединиться к Таможенному союзу, то, конечно, это повысит конкуренцию для металлургической промышленности, да и для некоторых других отраслей экономики в России. Это должно будет заставить вас (и прежде всего менеджмент предприятия, акционеров предприятия) действовать на опережение, внедрять новую технику, но в конечном итоге это должно пойти на пользу как экономике России, так и экономике стран-участниц Таможенного союза. Надо сказать, что Магнитка, я думаю, вряд ли прогадает, потому что я уже говорил: ваше предприятие как раз на опережение работает. И стан-5000, и стан-2000. И на некоторых других наших предприятиях внедряются абсолютно новейшие технологии! Самые современные! Вот мы сейчас говорили с вашим партнёром, представителем немецкой фирмы SMS, он говорит: ещё совсем недавно, лет 15–20 назад мы, когда хотели показать новейшее производство, везли наших потенциальных клиентов либо на «Тиссен», либо в Соединенные Штаты, теперь возим их в Россию. Это самое современное оборудование, которые вы сейчас ставите. И вам бояться нечего, но если этот процесс интеграции будет происходить, то тогда, конечно, те, кто интегрируется, должны будут присоединиться и к другим соглашениям. К каким? Это соглашение, которое подписано в рамках единого экономического пространства по субсидиям, и соглашение по конкуренции. Это базовые документы, которые должны будут поставить и ставят всех участников этой экономической деятельности в равные условия. Но если мы этого добьёмся, то тогда ваше счастье будет только в ваших руках. Я ещё раз повторяю, у меня нет никаких сомнений по поводу того, что вы будете эффективны в этой конкурентной борьбе. А вот процесс присоединения и должен выводить нас, в конце концов, на равные условия. Мы вряд ли согласимся с условиями, при которых наши партнёры захотели бы воспользоваться преимуществами интеграционного объединения, но не брали бы на себя никаких обязательств. Ещё раз повторяю: главное добиться, чтобы условия конкурентной борьбы были для всех одинаковые. Ещё раз хочу сказать, всё-таки Магнитка тут действует на опережение

М.В.Юрченко: Владимир Владимирович, Юрченко Максим, охрана окружающей среды. У меня такой вопрос, в 2013 году, как Вы знаете, заканчивается действие Киотского протокола.

В.В.Путин: Глубоко копает.

М.В.Юрченко: Сейчас пока мы, Российская Федерация, в частности наше предприятие, никаких выгод не видели от выполнения этих обязательств. Вот скажите, пожалуйста, Вы видите, что процесс этот можно как-то ускорить? И вообще, позиция Российской Федерации на будущие соглашения, которые будут в 2013 году?

В.В.Путин: Я думаю, что все вы согласны с тем, что если мы хотим жить, то жить мы должны в нормальных экологических условиях. Иначе жизнь может просто прекратиться. И, без всякого сомнения, мы будем стремиться к нормальным экологическим условиям. Мы вводим самые современные экологические стандарты, может быть, даже иногда более жёсткие, чем в других странах. По количеству выбросов наша страна далеко не лидер. По количеству выбросов лидируют Соединённые Штаты Америки, Китайская Народная Республика, Индия их догоняет. И в глобальном масштабе мы не наносим мировой экологической системе такой ущерб, который наносят другие страны. Вместе с тем мы осознаём свою ответственность, но никогда не поставим свою экономику в ситуацию худшую, чем другие государства. В своё время, когда мы подписывали Киотский протокол, ратифицировали его, Россия действительно взяла на себя достаточно жёсткие обязательства по выбросам. И мы всё это соблюдаем. Вопрос в том, чтобы мы своевременно могли модернизировать своё производство, для того чтобы сохранить эффективность и уменьшить нагрузку на экосистему. Но мне ничего не остаётся, как ещё раз указать на ваш пример: здесь, на Магнитке так и происходит.

В целом по экономике процесс модернизации идёт, и идёт достаточно поступательно, достаточно эффективно. Конечно, нам хотелось бы лучших результатов, но – я ещё раз хочу повторить – мы считаем, что если и брать на себя какие-то обязательства по ограничению этих выбросов, то это должны быть равные обязательства для всех участников процесса. Там сегодня существует разница между так называемыми развивающимися странами, развивающимися экономиками (им делается скидка на то, что они развивающиеся, им разрешается выбрасывать больше и не платить за это никаких штрафов). Россия в этот разряд развивающихся экономик в соответствии с Киотскими правилами не попадает, но уровень развития, скажем, того же Китая в общем говорит о том, что здесь уже нужно смотреть на параметры развития, исходя из современных требований и результатов этого развития. Или, скажем, Соединённые Штаты – у них тоже своеобразный подход, они пока на себя не берут этих обязательств. Я не понимаю, почему в этих условиях Россия должна брать на себя повышенные обязательства. Мы этого делать не будем.

М.В.Юрченко: Владимир Владимирович, но мы уже выполнили какие-то условия? Сейчас от продажи квот мы же можем получить какие-то финансовые средства?

В.В.Путин: Вы знаете, это такая засада на самом деле – продажи квот. Там у нас идёт сейчас работа через Сбербанк, но я не считаю, что это должно быть столбовой дорогой нашего развития. Мы должны думать о модернизации, об инновациях, о внедрении новых технологий на перспективу и на этом развиваться, а не торговать квотами за счёт того, что мы можем выбросить вот такой-то объём, выбросили поменьше – давайте, нам заплатите. Это пускай другие страны делают. То есть если что-то можно получить (там есть определённые условия), мы получим это, но говорить, что это для нас генеральный путь развития экономики, наверное, было бы неправильно. Нужно заниматься тем, чем вы занимаетесь здесь, на Магнитке, – модернизироваться нужно своевременно, и тогда у нас производительность труда будет расти, эффективность будет расти, а нагрузка на экосистему будет снижаться. Хотя переговорный процесс идёт очень жёстко и пока, надо сказать, правда, безуспешно, но он продолжается. И в целом мы будем поддерживать эти переговорные процессы, потому что я лично считаю, что международное сообщество должно найти какой-то консенсус и договориться об общих правилах игры в этой сфере, не перекладывая нагрузку на кого бы то ни было, разделяя её справедливо.

А.И.Науменко: Алексей Науменко, листопрокатный цех №11, мастер участка отгрузки. Владимир Владимирович, такой к Вам вопрос: не секрет, уже это известно, что готовится законопроект, по которому мировые автопроизводители будут не только размещать заводы на территории России по сборке автомобилей, но и использовать российскую, в частности магнитогорскую, сталь. Хотелось бы узнать у Вас, в какой стадии находится принятие данного законопроекта и как сами автопроизводители отнеслись к этому? Всё же я думаю, и так думают все, начиная от топ-менеджмента нашего предприятия и заканчивая рабочими, которые непосредственно участвуют в процессе производства: всё-таки нужно не только производить, но и реализовывать продукцию.

В.В.Путин: Да, конечно. Абсолютно точный и очень зрелый вопрос, потому что можно произвести сколько угодно гвоздей, галстуков, трусов, часов и чего угодно, но если всё будет на складе валяться, то толку от этого не будет никакого. Ваша продукция, безусловно, востребована.

Что мы делаем для того, чтобы обеспечить рынок сбыта вашей продукции? Мы уже приняли решение о том, что в России, если приходит иностранный автопроизводитель… Вот до сих пор он обязан был произвести на территории Российской Федерации не менее 25 тыс. автомобилей в год. Сейчас мы меняем эти условия (уже поменяли их) и предъявили новые требования к нашим партнёрам в автопроме, которые приходят из-за границы для работы на территории Российской Федерации. Они должны будут в год производить не менее 300 тыс. автомобилей и локализовать (я уже об этом говорил) своё производство в России не менее чем на 60%. То есть от общей стоимости продукта 60% должно быть произведено на территории Российской Федерации. В этих условиях, при этих условиях, при этих требованиях им экономически выгодно брать металлопродукцию, произведённую именно в Российской Федерации. Вот когда 25 тыс., тогда им можно ещё завести этот лист из-за границы, а когда 300 тыс. надо произвести, на 300 тыс. уже невыгодно завозить из-за границы, уже выгоднее здесь, в России, закупать. Им нечего было закупать до сих пор, не было стана-2000. У вас есть. И уже ясно, что будут брать здесь. Сейчас мы только говорили с «Соллерсом», они здесь находятся, с тем же нашим АвтоВАЗом, который работает с «Ниссаном» и «Рено». Они будут брать здесь 100%. Уверен, что будут брать и другие производители, которые выходят на такой объём производства и на такую глубину локализации. В этом смысле Правительство России уже приняло эти решения.

У нас, не скрою, продолжается непростой диалог с Еврокомиссией и американскими партнёрами в процессе присоединения к Всемирной торговой организации. Они настаивают на том, чтобы мы изменили свою позицию по этому вопросу, чтобы мы сняли требования по производству 300 тыс. и локализации до 60%. Мы сказали, что хотим вступить во Всемирную торговую организацию, но наши условия в этой части являются неизменными. Это красная черта, через которую мы не можем переступить, потому что мы не можем поступиться интересами наших отечественных производителей.

А.И.Науменко: Спасибо, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Пожалуйста.

И.А.Бобров: Здравствуйте, оператор главного поста стана-5000 Бобров Игорь. Меня интересует, в принципе всех российских автомобилистов интересует вопрос роста цен на топливо. По подсчётам аналитиков, среднестатистическая российская семья тратит 10% из семейного бюджета на топливо, тогда как европейская семья – 1%.

В.В.Путин: Вы знаете, в Европе всё-таки моторное топливо раза в два дороже, чем у нас, и сколько они там тратят, ещё надо как следует посчитать. И этим объясняется то, что наши нефтяники правдами или неправдами (а часто правдами) стараются «вытащить» топливо за рубеж. Это для каждого бизнеса характерно: товар идёт туда, где он дороже стоит. Но, тем не менее, у нас в стране общий уровень роста потребительских цен с начала года в среднем где-то 5–5,1%. А на моторное топливо этот индекс 9% – значительно больше, чем в среднем по стране по другим продуктам. И это, конечно, непорядок. Надо отдать должное нефтяным компаниям: они развиваются и, в общем и целом, понимают проблемы, реагируют на требования Правительства (особенно это касается таких сложных моментов, связанных с посевными кампаниями, уборкой урожая, касается некоторых других крупномасштабных мероприятий в сфере экономики), и реагируют и исполняют свои обещания. В целом, я считаю, есть несколько проблем, и мы сейчас, совсем недавно (если вы обратили внимание – в Ленинградской области, в городе Кириши) на нефтеперерабатывающем заводе собрались вместе с нефтяниками и эти проблемы обсуждали. Первая из них заключается в том, что наши основные нефтяные компании отстают с модернизацией нефтеперерабатывающих заводов, не вкладывают нужного объёма средств в реконструкцию. Так вот и у вас происходит, кстати сказать. Не везде так, вот на тех же Киришах работа идёт: они вводят новые мощности, довольно большие, с глубокой переработкой, для того чтобы производить бензин хорошего качества. Не могу сказать, что так происходит на всех предприятиях и во всех компаниях.

Вот мы с ними договорились о том, как выстроим совместную работу, – собственно говоря, прежде всего это их работа, но под наши требования по модернизации нефтеперерабатывающих заводов. Это первая мера. Второе. Мы в своё время серьёзным образом повысили вывозные таможенные пошлины на сырую нефть. Они начали производить тёмные нефтепродукты, мазуты и «вытаскивать» их за границу уже как сырьё для производства там бензинов. Значит, договорились, что мы понизим до 60% таможенные пошлины на сырую нефть, но 66% от таможенной пошлины на вывозную таможенную пошлину на нефть (66%!) будет для тёмных нефтепродуктов, с тем чтобы нам обеспечить необходимый объём сырья для производства моторного топлива и прежде всего бензинов высокого качества. Договорились о том, что предприятия будут обязаны на внутренний рынок поставлять (на внутренний рынок!) определённый объём нефтепродуктов. Договорились о том, что мы будем развивать малый и средний бизнес, то есть для тех добывающих компаний, которые имеют небольшие месторождения, будут созданы необходимые преференции. Будем развивать биржевую торговлю, которая, к сожалению, в наших условиях пока эффективно не функционирует. Я очень рассчитываю на то, что весь этот комплекс мер мы реализуем.

Сейчас идёт процесс подписания соглашений между Министерством топлива и энергетики Правительства России и ведущими нефтяными компаниями. Эти соглашения носят добровольный характер и будут проходить корпоративные процедуры, то есть будут проходить через совет директоров. К тем компаниям, которые будут нарушать эти соглашения, будут применяться санкции прежде всего, конечно, экономического характера, и они будут достаточно существенными. Этот процесс, но процесс, на мой взгляд, абсолютно позитивный, не ущемляющий интересов наших нефтедобывающих и нефтеперерабатывающих компаний. Мы к ним относимся с любовью, бережно. Но этот процесс, на мой взгляд, будет гарантировать потребителя внутри страны.

Реплика: Владимир Владимирович…

В.В.Путин: Да, пожалуйста.

Т.Н.Гончарова: Гончарова Татьяна, работник ЛПЦ №11, машинист крана. У меня такая ситуация: я до кризиса взяла ипотеку в 1 млн долларов.

В.В.Путин: Долларов?

Т.Н.Гончарова: Рублей.

В.В.Путин: Какими мыслите категориями! Молодец!

Т.Н.Гончарова: Сейчас мне сделали реструктуризацию на 30 лет. Как мне, матери-одиночке, с таким долгом в 4 с половиной миллиона рублей жить дальше?

В.В.Путин: Реструктуризация – это что такое в данном случае?

Т.Н.Гончарова: Получается, что очень много лет я буду выплачивать в основном только проценты.

В.В.Путин: Вы где брали этот ипотечный кредит?

Т.Н.Гончарова: В Газпромбанке.

В.В.Путин: В Газпромбанке взяли миллион рублей? Это сколько же процентов у Вас получается?

Т.Н.Гончарова: Сначала шесть месяцев идет по 5,5%, а после шести месяцев – 10,9%.

В.В.Путин: 10,9%?

Т.Н.Гончарова: Да.

В.В.Путин: А Вы когда брали этот кредит?

Т.Н.Гончарова: Я брала в конце 2006 года, а в этом году мне сделали на два года реструктуризацию.

В.В.Путин: То есть они вам растянули платёж?

Т.Н.Гончарова: Да.

В.В.Путин: А когда Вы брали кредит, что Вам нарисовали? Какая была ставка, когда вы брали кредит?

Т.Н.Гончарова: За 15 лет я бы переплатила только миллион.

В.В.Путин: Ну какая ставка была? Не помните?

Т.Н.Гончарова: Проценты вы имеете в виду?

В.В.Путин: Да.

Т.Н.Гончарова: 14%.

В.В.Путин: 14%. А сейчас она 12? То есть эту ставку понизили?

Т.Н.Гончарова: Растянули на 30 лет и понизили.

В.В.Путин: Но они скажут – давайте, мы не будем растягивать. Заплатите сейчас.

Т.Н.Гончарова: Получается, что два года я могла платить и платила, потом уже не смогла столько платить, а после реструктуризации оказалась ещё должна 1 млн 300 с чем-то. Это как: два года платила в никуда? Почему так получается?

В.В.Путин: Надо посчитать. Это надо внимательно посмотреть. И вообще, когда кто-то берёт кредит, нужно внимательно смотреть на то, как будет развиваться ситуация. Давайте рассмотрим Ваш случай. Вы одна ребенка воспитываете?

Т.Н.Гончарова: Да.

В.В.Путин: Сколько лет ребенку?

Т.Н.Гончарова: Восемь. Девочка.

В.В.Путин: Восемь. Можно поговорить, я это сделаю, я Вам это обещаю, обязательно поговорю. Руководство компании здесь слушает, и губернатор тут. Уверен, они Вас поддержат. Даже не сомневаюсь.

Т.Н.Гончарова: Я рада буду.

В.В.Путин: Даже не буду их спрашивать, они уже согласны.

Но в целом ипотека – это, конечно… Как бы ни было сейчас тяжело, в перспективе ипотека должна стать наиболее действенным инструментом решения жилищных проблем. Сегодня ставки ещё большие. Вот Вы брали под 14%, сейчас уже 12–12,5%. Сбербанк уже даёт некоторым заёмщикам под 8–8,5%. Агентство по ипотечному жилищному кредитованию – государственное правительственное агентство (кстати, его в Вашем случае тоже можно подключить, но я думаю, здесь просто нет необходимости) выдаёт под 8,1%, а некоторым категориям заёмщиков – под 7,9%. Естественно, банки не могут выдавать без соответствующей поддержки со стороны государства. Вот через Агентство по ипотечному жилищному кредитованию мы такую поддержку оказываем напрямую и через Внешэкономбанк, потому что Внешэкономбанк туда загружает деньги, фактически государственные деньги. Но общая ставка ипотеки по кредиту будет снижаться в связи со снижением инфляции. Другого пути нет. Другой путь – это эксклюзивная работа по отдельным категориям граждан. Скажем, по таким, как Вы, кстати говоря.

По матерям, которые сами воспитывают детей, по молодым специалистам, которые приезжают на работу вообще и, скажем, в сельскую местность в частности – по ним во многих регионах Российской Федерации существуют отдельные программы софинансирования первого вклада, первого взноса, или затем расчётов по процентным ставкам. Как правило, регион берёт на себя выплату процентной ставки. После рождения первого ребёнка «тело» долга сокращают существенно, после рождения второго – ещё больше снижают, а после рождения третьего вообще эту проблему для семьи закрывают. Такие регионы Российской Федерации есть, и такие программы существуют. Вот там Миша (М.В.Юревич – губернатор Челябинской области) слушает меня? Слушает. Есть, Михаил Валериевич, такие программы, такие регионы. Подумайте…

Мы сейчас ехали с ним и разговаривали на эту тему. Здесь пока они не очень развиты, но в целом это востребовано, и до тех пор пока общая ставка по ипотеке является достаточно высокой, то такие целевые программы можно и нужно использовать, нужно их внедрять. В целом мы, конечно, должны стремиться к тому, чтобы ставка по ипотеке была у нас где-то процентов пять-шесть – не больше, а потом может быть и ниже.

В странах, где эта система развита, где уровень инфляции низкий и легко контролируется (ну достаточно легко), там, конечно, ставки небольшие – 3–4%, в некоторых – гораздо ниже (в Дании вообще 1,1%), но там и инфляция, не знаю сколько, 1,5% максимум, надо посмотреть, сейчас не помню последние данные. Там, где инфляция большая, там нет таких ставок по ипотеке. Но стремиться к этому нужно, мы будем это делать.

В Вашем конкретном случае порешаем отдельно. Хорошо?

Д.А.Хазиахметов: Здравствуйте, я ведущий инженер управления главного энергетика. У меня к Вам вопрос личного характера. Вот я Вас очень уважаю как человека и прежде всего как личность…

В.В.Путин: Спасибо.

Д.А.Хазиахметов: Я сейчас воспитываю сына и хотел бы, если можно конечно, от Вас услышать совет, может быть, какой-то рецепт, как из молодого человека воспитать будущего Президента России. Это как бы первая часть. И в продолжение. Вот мы в принципе о Вас очень мало знаем, то есть...

В.В.Путин: Да что вы? Я думаю, что обо мне больше знают, чем я сам.

Д.А.Хазиахметов: … о вашей юности, о становлении личности. И я уверен, что все хотели бы услышать, если можно, Владимир Владимирович, какой-нибудь эпизод из Вашего детства или юности, такой вот значимый момент какой-то. Может быть, было какое-то значимое принятие решения, то есть стояли перед выбором… Если можно, пожалуйста.

В.В.Путин: Что нужно для того, чтобы быть Президентом? Мне кажется, самое главное качество – это порядочность. Порядочность во всем – в отношениях с близкими, в отношениях с коллективом рабочим, с государством. Без этого базового качества, мое глубочайшее убеждение, нельзя быть не только Президентом, нельзя и область возглавлять, край, нельзя руководить крупным предприятием. Вот это самое важное. Ну затем, конечно, нужны знание, профессионализм, умение строить отношения с людьми. Но без вот этого базового качества – порядочности – вообще ничего невозможно. Человека, который непорядочен, не может держать слово, близко нельзя подпускать к руководству любым коллективом, а тем более страной.

Что касается возможности выбора или ситуации, когда я стоял перед выбором. Да, действительно, в моей жизни (я не могу вспомнить, как в детстве всё складывалось) неоднократно были ситуации, когда я должен был такой выбор для себя сделать и рискнуть. Да. Без преувеличения, поставить всё на карту и для себя решить, как я буду делать: буду поступать – как сердце скажет или лучше сконъюнктурить. Вы знаете, не могу не сказать, что я сразу принимал решения. Конечно, всё время борьба мотивов есть в этом случае, но мне удавалось всегда принимать решения (до сих пор во всяком случае) в направлении того, как сердце подсказывает. И неожиданным образом… Я думал, что ладно, я так сделаю – и всё, сливай воду, собирай чемоданы, иди там занимайся другим. Нет! Как ни странно…. Понимаете? Как ни странно, всё раз – и разворачивалось совершенно в неожиданную для меня позитивную сторону.

Знаете, не хочется такие трагические вещи, но тем не менее… Не хочется об этом говорить, но, если вы спросили, я скажу, скажу вам откровенно: 1999 год, когда было нападение на Дагестан и можно было, знаете, «жевать сопли» месяцами, ждать выборов, как бы чего не вышло, потому что было очевидно, что общество не поддерживает войну, общество устало от этой крови. Казалось, что у нас уже нет внутренних сил бороться с тем, что происходит, но было понятно (для меня, во всяком случае), что, если не начать действовать последовательно и жёстко, мы можем довести страну просто до полного развала. Для меня был выбор. Честно говоря, я решил, что всё. А я был тогда Председателем Правительства, мне нужно было принимать решение, так сложилось. И я решил, что всё, моя карьера закончена, но край, больше некому. И тогда я для себя принял решение: буду делать так, как нужно стране, а не так, как, казалось бы, выгоднее. Я решил, что всё – это конец, всё закончилось, для меня во всяком случае. Нет! Когда люди увидели, что мы действуем мужественно, последовательно, до конца, – практически вся страна поддержала. Для меня это было неожиданно.

Или помните, я вот ляпнул там по поводу того, что будем мочить там где-то…

Д.А.Хазиахметов: В сортире.

В.В.Путин: Да. Я приехал (где-то на выезде был) – в Питер прилетел в расстроенных чувствах, меня приятель спрашивает: «Ты чего такой грустный?» Я говорю: «Да, ляпнул чего-то, видимо некстати, и неприятно – не должен я, попав на такой уровень, так языком молоть, болтать». Он говорит: «Ты знаешь, я вот сейчас в такси ехал, и таксист говорит: “Что-то там мужик какой-то появился, правильные вещи говорит”». Но из этого я сразу сделал два вывода: во-первых, никогда нельзя задирать нос и считать, что каждый из нас – я на своём месте, вы – на своём… Вы кто?

Д.А.Хазиахметов: Ведущий инженер.

В.В.Путин: Ведущий! Вы понимаете, вы не рядовой… Ведущий инженер! Не просто какой-то инженер, а ведущий! А я был тогда Премьером. Я Премьер и считал, что уж меня все знают, я такой важный. А таксист говорит: «Там мужик какой-то правильные вещи говорит». Во-первых, он не знает, кто я такой: просто мужик какой-то. А во-вторых, то, что я ляпнул, – по форме, наверное, неправильно, а по сути – верно. Мне кажется, нужно поступать исходя из вот этих соображений – из соображений порядочности, прежде всего, и целесообразности (если вы, конечно, уверены, что действуете правильно).

Н.А.Прокопьев: Владимир Владимирович, я Прокопьев Николай, представитель железнодорожников, работаю диспетчером. У меня вопрос такой…

В.В.Путин: Металлурги вас не очень любят, по-моему.

Н.А.Прокопьев: Да вроде нормально контактируем.

В.В.Путин: А тарифы большие, говорят.

Н.А.Прокопьев: Следующий вопрос: будет ли реализован проект строительства железной дороги на Норильск? В частности, для чего это: чтобы модернизировать оборудование на Норильском комбинате, увеличить наши позиции, укрепить на рынке цветной металлургии?

В.В.Путин: Вы знаете, мы поддерживаем Норильский комбинат, несмотря на то, что главные акционеры никак не могут разобраться между собой, – у них позиционная борьба продолжается. Всё вроде мы успокоили там, они по основным проблемам вроде между собой договорились, но напряжение всё-таки ещё немножко чувствуется. Надеюсь, что, в конце концов, всё успокоится, они вместе, объединяя усилия, будут работать над развитием комбината. Мы приняли целый ряд решений и по развитию социальной сферы Норильска, и по поддержке самого комбината. Я в ближайшее время, кстати говоря, хочу посмотреть, как идёт работа по выполнению тех договорённостей, которые были достигнуты в ходе моей поездки в Норильск. Вы, наверное, об этом слышали и знаете.

Что касается железной дороги, то, прежде всего, железная дорога строится исходя из возможности РАО «РДЖ» – конечно, при нашей поддержке. В прошлом году мы из бюджета направили туда дополнительно только 25 млрд рублей. В следующем году мы смотрим на возможность того, чтобы увеличить тариф на железнодорожные перевозки только на уровень инфляции. Это, конечно, имеет и позитивную, и негативную стороны. Позитивная заключается в том, что мы будем удерживать экономическим способом рост тарифов на уровне инфляции. И я уверен, что металлурги, шахтёры, горняки и все перевозчики порадуются, но это, конечно, создаст определённую напряжённость при реализации инвестпроектов РАО «РЖД». Оказать такую массированную поддержку, которая перекроет возможный рост тарифов, из бюджета будет крайне сложно. Мы будем оказывать поддержку РАО «РЖД», но не в таком объёме, который позволил бы построить всё и немедленно. Нам нужно будет обеспечить хотя бы необходимый ремонт и поддержание в работоспособном состоянии имеющегося хозяйства частично на каких-то направлениях, и инвестпроекты обеспечить. Строительство дороги в таких регионах страны, за полярным кругом, – это очень дорогостоящее предприятие. И нужно как следует посчитать экономику, хотя, конечно, развитие инфраструктуры существенным образом облегчает работу предприятий не только Норильска, но и позволяет открыть новые бизнесы. На это надо посмотреть отдельно, посчитать экономику.

Н.А.Прокопьев: Спасибо.

В.А.Бегинюк: Владимир Владимирович, здравствуйте. Виталий Бегинюк, доменный цех. Владимир Владимирович, в городе Магнитогорске сложилась непростая ситуация в сфере здравоохранения – отсутствие ремонта в некоторых больницах, огромные очереди в поликлиники, нехватка медперсонала и, что самое главное, – нехватка лекарств и бинтов, элементарно. Некоторые учреждения медицины финансируются ММК. Там таких проблем нет. Как бы вы могли прокомментировать?

В.В.Путин: Вы наверняка слышали, мы сейчас начали осуществлять программу модернизации здравоохранения. Она рассчитана… Это отдельная программа поддержки муниципальному и региональному здравоохранению. Она рассчитана на два года. Общий объём финансирования – 460 млрд рублей. Такие деньги с федерального уровня в муниципальный и региональный до сих пор никогда не направлялись. Это первое. Второе. Каждый регион должен был представить и защитить в Министерстве здравоохранения программу модернизации своего регионального и муниципального здравоохранения. Я уверен, что здесь, в вашем регионе, такая программа уже утверждена. Не помню сейчас просто, сколько выделяется на регион. Сколько(обращается к М.В.Юревичу)?

М.В.Юревич: 9,5 млрд.

В.В.Путин: 9,5 млрд рублей дополнительных ресурсов. И программа должна была предусматривать ремонты, новое оборудование и в сельской местности, и в городах, в том числе и в Магнитогорске. Часть средств должна пойти и пойдёт на повышение уровня заработной платы медицинских работников. Связано это с тем, что изменяются стандарты лечения, стоимость. Допустим, укол раньше стоил, условно, 10 рублей, теперь поставить укол будет стоить 35 рублей. От этого зависит заработная плата медперсонала. Я очень рассчитываю на то, что все эти меры позволят и в Магнитогорске существенным образом обновить систему здравоохранения. Собственно говоря, для этого и делается. Дальше мы рассчитываем, что регионы и муниципалитеты будут сохранять достигнутый уровень и его развивать. Вместе с тем в Магнитогорске в последнее время тоже кое-что делается. Здесь, насколько я помню, введён новый центр по томографии, новая поликлиника чуть ли не на 740 посещений. В общем, развитие есть. Но сейчас мы обеспечим серьёзную, надеюсь, заметную… Главное теперь уже зависит от губернатора, от руководителей районов и городов. Главное, чтобы эти деньги были потрачены с толком – так, чтобы люди это почувствовали.

Е.С.Воротинцева: Здравствуйте. Центральная лаборатория контроля, Воротинцева Екатерина, инженер. Мой вопрос касается материнского капитала. Скажите, пожалуйста, какие перспективы, возможные изменения в данном вопросе? На сегодняшний день это является хорошей поддержкой для молодых семей, поэтому это довольно важный вопрос.

В.В.Путин: Я в 2006 году, по-моему, сказал об этом в послании. И мы сосредоточили на это необходимые деньги. Мы тогда пообещали, что будем индексировать это ежегодно. Мы так и делаем, хотя в условиях кризиса, не скрою, было желание у моих коллег, допустим, хотя бы индексацию сдержать. Но мы не пошли на это, мы индексируем. Я не помню, в этом году там, по-моему, 375 тыс. с копейками (уже к 400 тыс. рублей подбирается), в следующем году материнский капитал уже будет 400 тыс. рублей с лишним после индексации.

Мы расширили возможности использования материнского капитала – по-моему, мы сделали 12 тыс. на текущие расходы в условиях кризиса и возможность использования этих средств, для того чтобы строить дома собственными силами. Расширять возможности использования капитала можно: деньги всё равно там у нас есть. Я, честно говоря, пока воздерживался от этих решений. Мне за вас просто страшно, что деньги растащат. Вот о чём речь! Можно было бы и на машину разрешить деньги тратить, на то, на сё, на пятое-десятое, но они просто растворятся. И потом, столько жуликов там сразу может присосаться к этому делу! Я просто хочу защитить ваши интересы. На жильё – да, на погашение ипотечных кредитов – да, но это понятно будет, что это для решения фундаментальных вопросов семьи и защиты интересов женщины и ребёнка. Но то, что мы исполним эту программу в полном объёме, сомнений нет.

Е.С.Воротинцева: Уточните, пожалуйста, на какой период времени рассчитана данная программа?

В.В.Путин: У нас же обозначен там конечный срок, дальше пока мы продлевать его не собираемся. Но на этот период мы всё исполним, всё, что обещали. Продление пока за эту границу (до какого года мы это планировали сделать) – мы пока не собираемся этого делать, не планируем. Можно будет к этому ещё вернуться попозднее в зависимости от возможностей бюджета, в зависимости от развития экономики.

Е.С.Воротинцева: Спасибо.

А.П.Неронов: Владимир Владимирович, Неронов Александр, слесарь-ремонтник.

В.В.Путин: Да, Саша.

А.П.Неронов: У меня к Вам такой вопрос: будет ли поддержка государства, в частности в выделении из федерального бюджета денежных средств для капремонта и сноса ветхого и аварийного жилья? В общем, программа будет продолжаться?

В.В.Путин: Да, мы её продлили пока до 2013 года. Действительно, это очень эффективная программа, надо отдать должное, это правда. Кстати говоря, первые деньги туда поступили. Не знаю, стоит ли об этом говорить, но это не секрет, ничего здесь такого нет: когда суд принял решение в отношении компании ЮКОС, государство получило примерно 50 млрд долларов в рублёвом эквиваленте, это сотни миллиардов рублей. Значительную часть этих средств мы направили на три направления – в фонд ЖКХ (для расселения ветхого и аварийного жилья, трущоб, по сути дела, и для ремонта многоквартирных домов, которые не ремонтировались уже десятилетиями), на создание компаний наноиндустрии и на ремонт и строительство федеральных трасс. Вот. А потом начали добавлять туда уже чисто бюджетные, федеральные деньги.

Действительно, эта программа затронула большое количество людей –почти 1 млн домов отремонтировано по стране в целом. Большое количество людей получили новые квартиры – по-моему, где-то 250 тыс. семей выехали из трущоб. Мы эту программу будем продолжать. Пожалуйста.

Ф.В.Наследов: Наследов Фёдор, коксовый цех. У меня вопрос касается современного российского образования. То есть если взять в пример бывшее советское образование, которое считалось одним из лучших, произошла ломка всей системы, начиная от садиков и заканчивая университетами. Проблемы с ЕГЭ, Болонская система – бакалавриат, магистратура. Для чего всё это делалось, если наше современное российское образование только ухудшается, в лучшую сторону процесс не идёт?

В.В.Путин: Вы знаете, действительно, у нас очень много было фундаментального и хорошего в советской системе образования. Это правда. Иначе у нас бы не было ни космоса, ни атомной энергетики, потому что это всё произрастает из фундаментальных наук – из математики, физики, химии. Откуда это всё бралось? Это всё произрастало из школы, и потом государство вкладывало отдельные большие ресурсы в академические институты. Надо прямо сказать, что значительная часть этих усилий была связана с обеспечением обороноспособности страны. Но и не только, в целом общая система образования функционировала эффективно. Но жизнь развивается, меняется, и, к сожалению, мы на каком-то этапе увидели, что, скажем, уровень подготовки специалистов у нас отстаёт от требований рынка труда. Я не знаю, как Виктор Филиппович (В.Ф.Рашников – председатель совета директоров Магнитогорского металлургического комбината) скажет, довольны ли руководители предприятий уровнем подготовки тех кадров, которые приходят прямо из лицея или даже из университета? Вот то, что я знаю, – почти всех приходится переучивать, доучивать, доводить до какого-то работоспособного стандарта. А в принципе ведь человек должен прийти и сразу включиться в трудовой процесс. Совершенно очевидно, что у нас начали происходить определённые сбои. Да, фундаментальная наука, в которую государство вкладывало десятилетиями огромные деньги, ещё, слава Богу, жива, но и там уже проходит тяжёлый процесс: туда нужно и денег побольше вкладывать, и побольше уделять внимания. Это первое обстоятельство.

Второе. У нас открыты границы, и я думаю, что мы, даст Бог, уже никогда не столкнёмся с ситуацией, когда мы будем держать своих граждан на границе с собаками. У нас – свободная страна, и она должна быть такой. Я думаю, что одно из немногих достижений, которые были в первые годы после всех этих тяжёлых событий 1990-х годов, всё-таки самое главное – это чувство свободы, которое появилось у каждого гражданина. В этой связи возникает вопрос о нашем участии в международном разделении труда и в рынке труда. Надо сделать так, чтобы наши специалисты, которые закончили у нас университет, институт или техникум, чтобы они имели возможность и право свободно работать, где они хотят. И чтобы иностранные специалисты, которые закончили вузы, скажем в европейских странах, могли свободно приехать и здесь свободно работать. Часто у нас получается так, что мы не можем даже на работу принять хорошего иностранного специалиста, после хорошего учебного заведения. Поэтому, если мы хотим интегрироваться с нашими партнёрами, скажем, в той же Европе, нам нужно выходить на какие-то общие стандарты и взаимное признание документов об образовании. Ещё раз: необходимо обеспечить современный уровень подготовки (а значит, нужно внедрять современные способы обучения) и нужна интеграция. И здесь нужны эти бакалавриаты, магистратура – так, чтобы потребителям наших кадров и потребителям иностранных кадров было понятно, с кем они имеют дело. Но при этом, конечно, очень важно, чтобы мы с грязной водой и ребёнка не выплеснули из ванночки. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы мы утратили те конкурентные преимущества, которые нам достались из прежних систем образования. Поэтому, скажем, в некоторых вузах, в ведущих вузах страны, несмотря на ЕГЭ, абитуриенты должны проходить собеседования, для того чтобы попасть в эти вузы. Действовать нужно, развиваться нужно, но работать в этой сфере нужно, конечно, крайне аккуратно.

Пожалуйста.

Л.П.Новгородова: Новгородова Людмила, экономист. Скажите, пожалуйста, какие главные цели Вы считаете достигнутыми за годы Вашего президентства и премьерства? И какие из Ваших достижений наиболее значимы для Вас?

В.В.Путин: Я скажу о том, что считаю самым главным. Здесь есть и достижения, но ещё и очень много не сделано. Всё-таки главная цель любой власти, где бы они ни была (в России, в другой стране), – это обеспечение нормальной жизни людей. У нас в этом плане, конечно, значительно сократилось число людей, живущих за чертой бедности, и в то же время их ещё осталось очень много. Так что здесь есть и очевидные достижения, но есть ещё и над чем, безусловно, очень много нужно работать.

У нас есть соответствующая программа – программа уменьшения количества людей, живущих за чертой бедности. Она состоит из многих компонентов. Самый главный компонент – это, конечно, развитие производительных сил, развитие экономики. Надо сказать, что за это время, которое вы назвали, когда я был Президентом и Премьером, у нас в два раза вырос объём экономики, почти в два раза. Это очень существенно для любой страны. Мы об этом не говорим каждый день, но объём экономики – это база, и он у нас почти в два раза вырос. Это серьёзный, позитивный результат.

Надо признать, я вот вспоминал об этом, к сожалению, в 2000 году мы жили в условиях гражданской войны. И как бы ни было сегодня тяжело переживать террористические акты, жертвы и так далее, всё-таки, я думаю, вы согласитесь – ситуация абсолютно другая. У нас шла война на Кавказе с применением танков, артиллерии, авиации – реальная война! Всё-таки ситуация другая. Мы их загнали в пещеры, кто ещё остался. Да, они вылезают и гадят нам, ещё и жертвы есть, но это другая ситуация. И всё это вместе создаёт достаточно устойчивое положение России и в мире, и внутри страны.

Ну, конечно, сделать предстоит ещё гораздо больше. Теперь уже нам недостаточно пользоваться прежними инструментами управления, недостаточно уже восстанавливать то, что было утрачено. Нужны, безусловно, новые инструменты, новые люди, новые идеи, нужна действительно глубокая модернизация и инновационный процесс для того, чтобы обеспечить ускоренный рост экономики, социальной сферы и укрепление политических основ нашего общества. И я должен сказать, что по этому направлению тоже, считаю, что было сделано немало.

Да, мы изменили, допустим, правила приведения к власти губернаторов: они раньше избирались целиком и полностью. Мне не хочется говорить об этом, но я скажу: тогда я видел, что за их спинами сразу… Казалось бы, это демократично и очень хорошо, но сразу встают какие-то полукриминальные элементы, которые набили деньгами карманы и начинают манипулировать общественным сознанием и избранными губернаторами. Ведь что мы сделали? Мы сделали так, чтобы губернатор назначался Президентом, но это должно пройти через местное заксобрание, а заксобрание напрямую избирается гражданами региона. Это, по сути, две итерации избрания. Я не вижу здесь ничего, что нарушало бы принципы демократии. В Соединенных Штатах вообще нет прямых выборов Президента. Там сначала избирают выборщиков, а потом выборщики избирают Президента. Ну и что? Это считается демократическим, и никто по этому поводу не пищит. Я не вижу, в чём здесь у нас проблема. Мы привели в полное соответствие с Конституцией Российской Федерации уставы и конституции субъектов Российской Федерации. Вы знаете, если бы вы в 2000 или 2002-2003 году посмотрели конституции некоторых наших республик, даже не республик, а просто субъектов Федерации, вы бы обнаружили, что там есть всё, что угодно: и суверенитеты, и своя таможня, и чуть ли не своя валюта… Нет только одного – указания на то, что это субъект Российской Федерации. Вообще, это такое очень пограничное состояние перед дезинтеграцией страны. Мы это всё ликвидировали, и мы всё привели в соответствие с действующей в стране Конституцией. Но при этом, конечно, нужно продолжить процесс делегирования полномочий из федерального уровня (части полномочий) на региональный и муниципальный. Таких, которые не затрагивают основополагающих, фундаментальных, базовых ценностей единого государства, но облегчают хозяйственные процессы, облегчают принятие решений в социальной сфере. Конечно, это надо делать, но достаточно сложно, потому что каждое ведомство одеяло тащит на себя… Но этот процесс мы обязательно будем продолжать. Надо нам заканчивать. Пожалуйста.

Ж.И.Хасенова: Хасенова Жанслу, главная бухгалтерия.

В.В.Путин: Главная бухгалтерия?

Ж.И.Хасенова: Да. Бухгалтер в главной бухгалтерии.

В.В.Путин: То есть вы самый главный после начальства?

Ж.И.Хасенова: Нет, я всего лишь бухгалтер в главной бухгалтерии. У меня такой вопрос: скажите, пожалуйста, каким Вы видите будущее российской деревни, вообще - есть ли у неё будущее? И что можно сделать помимо господдержки, чтобы исправить ситуацию?

В.В.Путин: Конечно. Вы знаете, я часто об этом говорю, сейчас вспоминали про советское образование, где было много хорошего. Что было хорошего в советском сельском хозяйстве? Только труд нашего крестьянина – вот что там было хорошее, больше там ничего хорошего. Строили, правда…Пожалуй, нет, пожалуй, это будет несправедливо: строили крупные комплексы животноводческие – это да, было. Но ведь ничего не хватало. Мы были абсолютными импортёрами зерновых, а сейчас мы – крупнейший экспортер хлеба! Это же результат работы сельского хозяйства за последние годы, за последние десятилетия. Трудно было даже себе представить, что Россия будет хлеб экспортировать. Мы только всё закупали – в Канаде, в США да в Австралии. А теперь мы вышли на 2-е или 3-е место после той же Канады. Представляете? Мы в прошлом году вынуждены были закрыть экспорт в связи с колоссальными трудностями в сельском хозяйстве, связанными с засухой: два года подряд засуха была. Мы временно прикрыли экспорт до сегодняшнего дня для того, чтобы обеспечить потребности собственной страны, чтобы у нас не было так, как с моторным топливом. И это сыграло свою роль: мы всё-таки и цены остановили в своём росте и мы полностью обеспечили свои потребности. Вот вчера я посмотрел список (мы с 1 июля сняли ограничения на экспорт зерна), куда пошло зерно. Вы знаете, удивительно: Египет, Турция, США, некоторые страны Африки, Прибалтики, Грузия, Азербайджан, Латинская Америка – география очень обширная и впечатляющая.

Смотрите, что у нас произошло в животноводстве в последнее время. Мы шесть лет назад закупали только мяса птицы 1 млн 600 тыс. т. В прошлом году, по-моему, 250 или 300 тыс. т максимум, и всё. И более того, наши отечественные производители говорят: «Хватит, больше вообще не надо. Мы всё обеспечим сами. У нас на складах ещё нереализованная продукция лежит несколько месяцев». Мы увеличили производство мяса птицы – вообще такого, по-моему, нет ни в одном секторе экономики сельскохозяйственного производства в мире – в 2 раза или в 2 с лишним раза. У нас колоссальный рост по свинине. Мы пока отстаём по так называемому КРС (крупный рогатый скот), особенно по мясному животноводству. У нас никогда и не было мясного животноводства, и в Советском Союзе не было.

Что касается крупного рогатого скота. У нас отечественная говядина поступала на прилавки, знаете, из-за чего? Когда коровки уже всё – были старенькие, их – под нож и на производство мясных продуктов. А вот так, чтобы развивать собственное – это же отдельное направление – мясное животноводство, особенно по крупному рогатому скоту… Специально их завозят, специально разводят, делают только первые шаги. Там, правда, большой цикл – не менее 8–10 лет, но работа идёт, причём работа идёт очень эффективно. Молока начали производить в разы больше.

Я уверен, что у нашего сельского хозяйства нормальное, хорошее будущее. Мы только в текущем году напрямую из федерального бюджета даём 150 млрд рублей. Мы субсидируем ставки по кредитам, мы предоставляем им льготы по уплате налогов, мы создали целый ряд программ поддержки по отдельным направлениям.

Вот, скажем, в прошлом году было очень тяжело с кормами в связи с засухой. Мы сказали: мы дополнительно выдадим 5 млрд рублей на страну в целом тем, кто сохранит поголовье, и сейчас эти деньги начинаем раздавать. Засуха была, мы практически каждому хозяйству раздали деньги на поддержание хозяйства, субсидировали удобрения, горюче-смазочные материалы, дали им возможность получить оборотные средства, реструктурировали кредиты… То есть это была масштабная, большая поддержка.

Сейчас важнейшие вопросы – это решение социальных вопросов на селе: образование, здравоохранение, жильё. Конечно, кардинальный способ решения – это повышение уровня доходов сельского населения, с тем чтобы люди могли сами это покупать. Но пока они ещё недостаточны. Нужно идти и по пути отдельных программ решения социальных вопросов. У нас есть программа по развитию социалки на селе. Она будет развиваться и дальше. Может быть, пока недостаточно, но я уверен, что у российского села большое будущее, ведь там 40 млн человек живёт, связанных с селом так или иначе. 40 млн! Почти одна треть населения страны! Но как же мы это оставим? Будем помогать и будем развивать сельское хозяйство.

Ребята, спасибо большое.

Черкесский вопрос в России

Трагические проблемы черкесского народа по попытке их замалчивания и игнорирования, боязни их решить не имеют аналогов в России. Эти проблемы достались современной России от царского самодержавия и советской власти. Они возникли еще в результате Кавказской войны 1763—1864 гг. и с тех пор так и остались неразрешенными.

Суть этих проблем состоит в следующем.

Сегодня черкесы как в России, так и за ее рубежами, где они представлены 7 миллионами потомков изгнанников, вынужденных покинуть родину после Кавказской войны, выражают единое мнение: “Мы хотим входить только

в состав России. Или быть ее гражданами за границей. Для этого мы должны быть полноценным единым черкесским народом и иметь единый субъект

в составе Российской Федерации. Избавьте нас от положения рассеянного по всему миру этноса и от состояния демографических его огрызков как в мире, так и в России, где мы оторваны друг от друга лоскутными автономиями на Северном Кавказе. Пусть демократическая Россия реабилитирует черкесский этнос, репрессированный царским самодержавием в годы Кавказской войны 1763—1864 гг., как она реабилитировала репрессированные сталинским режимом народы России в годы Второй мировой войны. Этим она докажет еще раз миру свою силу, величие и благородство”.

По сути дела, в интересах России необходимо восстановить в лице черкесов этнический баланс, надежную опору России на южных ее рубежах, существовавшую со времен Ивана Грозного, но разрушенную Кавказской войной 1763—1864 гг. Хочу обратить внимание на то, что причину Кавказской войны черкесы обоснованно видят не в нарушении ими принципов союза и добрососедства с Россией, а в геополитических устремлениях царского самодержавия, спровоцированных политикой ведущих мировых держав по переделу сфер влияния. Черкесы никогда не вступали в военные блоки и союзы и не предоставляли свою территорию для агрессии против России и ее интересов.

В последние годы с началом становления демократической России и преодолением ею наследия авторитарных режимов прошлого проблема черкесского народа стала актуальной. Большую роль сыграло здесь обращение

Б. Н. Ельцина, первого президента демократической Российской Федерации,

к народам Кавказа в связи со 130-летием окончания Кавказской войны 18 мая 1994 г. В своей телеграмме он написал: “Эхо Кавказской войны, которой были принесены большие человеческие жертвы и материальные потери, до сих пор болью отзывается в сердцах многих россиян. <…> В разные периоды истории, в зависимости от политической обстановки, Кавказская война 20—60-х гг.

XIX века оценивалась и освещалась по-разному. В настоящее время, когда Россия строит правовое государство и признает приоритет общечеловеческих ценностей, появляется возможность объективной трактовки событий Кавказской войны как мужественной борьбы народов Кавказа не только за выживание на своей родной земле, но и за сохранение самобытной культуры, лучших черт национального характера. Проблемы, которые мы унаследовали от Кавказской войны, и, в частности, возвращение потомков кавказских переселенцев на историческую родину, должны решаться на международном уровне путем переговоров с участием всех заинтересованных сторон”.

Очевидно, что одной из самых заинтересованных сторон в разрешении проблемы преодоления последствий Кавказской войны, в том числе возвращения потомков черкесов на историческую родину, является Российская Федерация. Потому что коренной древнейший черкесский народ 450 лет назад вместе

с русским народом заложили основу образования федеративного Российского государства. Черкесы вместе с русскими защищали Россию от внешних врагов, вместе строили и укрепляли ее.

Российская общественность и политическая элита России хранят молчание по поводу судьбы коренного черкесского народа Российской Федерации, репрессированного во время Кавказской войны 1763—1864 гг. Власти Республики Адыгея, Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской Республик, скованные возможной отрицательной реакцией со стороны федеральных властей, а некоторые, возможно, боясь за свою чиновничью судьбу, не проявляют никакой заметной инициативы, чтобы начать цивилизованное решение проблем, поднятых в телеграмме первого президента Российской Федерации. Общественные организации в лице Международной черкесской ассоциации и общественных движений “Адыгэ Хасэ” в Адыгее, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Шапсугии и других регионов России, в свою очередь, ограничены рамками их деятельности, изложенными в федеральных законах об общественных организациях. Их попытки поднять проблемы признания геноцида черкесов и реабилитации черкесского народа, как это было сделано по отношению к другим народам, которые были репрессированы сталинским режимом в годы Второй мировой войны, в прямой или скрытой форме не поддерживаются. На обращение общественной организации “Черкесский конгресс” в Государственную думу Российской Федерации

с просьбой принять федеральный закон о реабилитации черкесского народа, пострадавшего во время Кавказской войны 1763—1864 гг., оттуда ответили более чем некорректно — “черкесский народ не числится среди народов России, репрессированных сталинским режимом”.

Таким образом, представители Государственной думы России пытаются уйти от сложнейшей и многогранной проблемы укрепления единства народов России. Это уже чревато серьезными последствиями как для Кавказа, так и для всей Российской Федерации.

Хочу обратить внимание на то, что черкесская проблема уже выходит за пределы России. Она приобретает черты цивилизационного кризиса. Весьма тревожно то, что при полном молчании федеральных властей нерешенную проблему черкесского народа недруги России активно используют для разобщения и отрыва Кавказа от Российской Федерации. А это будет, без преувеличения, второй катастрофой для черкесского и других этносов России.

Сегодня черкесы после русского народа — самые разделенные и самые рассеянные из коренных народов Российской Федерации. По своей численности черкесская диаспора за границей является второй после русской. По последней переписи населения, в Российской Федерации в 2002 г. на исторической родине проживает не многим более 720 тысяч черкесов. А за пределами Российской Федерации в 50 странах земного шара, по разным источникам, сейчас проживают 6—7 миллионов этнических черкесов. Независимо от страны проживания черкесы за границей сохранили свою идентичность и свое этническое название.

В России же, на своей исторической родине, черкесы также разделены. Они лишены единой территории, единой государственности и юридического права носить единое этническое название. После Октябрьской революции 1917 г.

советская власть, не пожелав преодолеть последствия Кавказской войны 1763—1864 гг., разделила оставшуюся часть единого черкесского этноса на исторической родине на Северном Кавказе на четыре части и каждой из них дала новые этнические названия: адыгейцы, кабардинцы, черкесы, шапсуги. Сегодня под этими новыми официальными этническими определениями части единого черкесского народа проживают в разных субъектах Российской Федерации: в Республике Адыгея, в Кабардино-Балкарской Республике, в Карачаево-Черкесской Республике. Под тем или иным новым этническим названием другие черкесы проживают в населенных пунктах Краснодарского, Ставропольского краев и

в Республике Северная Осетия — Алания.

Разделенное и рассеянное состояние единого черкесского народа и за границей и в самой России стало препятствием к объединению интеллектуального, материального и прочих потенциалов для нормального самосохранения, возрождения и развития единого по языку, культуре, менталитету

и этикету коренного черкесского народа России.

Проблемы черкесского народа могут и должны быть решены официальными властями Российской Федерации на основе международных и российских законов. Они требуют комплексного подхода. В чем он состоит?

1. Демократическая власть Российской Федерации осудила сталинский произвол, допущенный в годы Отечественной войны 1941—1945 гг. по отношению к карачаевцам, балкарцам, чеченцам, ингушам, калмыкам и другим народам, реабилитировала, вернула их за счет государства на родину, восстановила их государственность на Северном Кавказе. Реабилитировала она

и субэтнос — казачество, репрессированное советской властью.

Теперь она должна наконец преодолеть последствия произвола, допущенного царским самодержавием по отношению к черкесскому народу во время Кавказской войны 1763—1864 гг. Она должна осудить факт геноцида царским режимом черкесского народа, изгнание черкесов в Османскую империю, ликвидацию исторической Черкесии и вместе с другими государствами, которые в этом повинны, реабилитировать черкесов и вернуть их при финансовой поддержке на родину.

2. Демократическая власть Российской Федерации должна признать неотъемлемое право всех черкесов на свою историческую родину, которой является Северный Кавказ в России. Это соответствует девятому пункту Декларации принципов, принятой IV Генеральной ассамблеей Всемирного совета коренного населения в 1984 году в Панаме: “Коренное население имеет исключительные права на свои традиционные земли и их ресурсы, причем земли коренного населения, отнятые у него без свободного и компетентного согласия, подлежат возвращению”. Это означает, что черкесы вместе с другими народами Северного Кавказа цивилизованно, на основе взаимных компромиссов должны найти варианты их расселения с учетом интересов других народов, которые живут сегодня на Северном Кавказе.

3. Демократическая власть России должна исправить несправедливость, допущенную советской властью по отношению к той части черкесов, которым посчастливилось остаться на исторической родине после истребительной Кавказской войны. Это означает, что черкесы как единый народ России, включающий в себя все его части под новыми советскими этническими названиями “адыгейцы”, “кабардинцы”, “шапсуги”, “черкесы” должны иметь единое этническое название “черкесы”, единую территорию, единую государственность на Северном Кавказе — Республику Черкесия в составе Российской Федерации.

Решение этих трех взаимосвязанных животрепещущих проблем позволит черкесам объединить свои усилия для подлинного, реального, эффективного возрождения и развития.

Борьба России за создание прочного союза и надежной этнической опоры на Кавказе никогда не прекращалась и в новых исторических условиях будет еще больше обостряться. В такой обстановке игнорирование федеральными органами власти России трагических итогов Кавказской войны 1763—1864 гг. отнюдь не способствует борьбе черкесов за свои национальные интересы на Кавказе сегодня и в будущем. Признав право абхазского народа на свою идентичность, необходимо признать и право черкесов и абазин на такую же идентичность, ибо черкесы, абхазы и абазины — близкородственные народы.

Наступило время, когда Россия, говоря словами ее выдающегося государственного деятеля князя Горчакова, “должна сосредоточиться”. Она должна найти в себе мужество трезво оценить как прошлые ошибки, так и настоящие. Надо понять, почему черкесы, несмотря на все коллизии истории, всегда ориентировались на север, на поддержку России, а не на юг или восток и запад. Главными причинами были и остаются постоянные поползновения посторонних сил к завладению их плодородными землями с выгодным географическим расположением и благоприятным климатом.

Из множества фактов приведем такой. В течение нескольких столетий подряд Крымское ханство, за спиной которого стояла Османская Турция,

в среднем один раз в три года вторгалось на территорию исторической Черкесии, чтобы ее покорить. Порою это вторжение достигало самой восточной ее провинции — Кабарды. Этого могло не быть, если бы историческая Черкесия согласилась стать составной частью Османской империи. Но черкесы всегда были против.

Убедительным свидетельством этому является то, что даже в самый критический момент в конце Кавказской войны 1763—1864 гг., когда черкесы стояли на грани поражения, они отвергли предложение эмиссаров турецкого султана принять подданство Османской империи. Руководители черкесского сопротивления от имени своего народа заявили, что черкесы не ведут войну против русских как этноса. Они воюют против политики экспансии российского правительства, против захвата их территории и вытеснения черкесов со своей исторической родины.

Причины союза Черкесии и России и договора, заключенного между черкесскими князьями и Иваном Грозным в 1557 г. и подкрепленного династическим браком русского царя и черкесской княжны Кученей, сохраняли свое значение даже в жестокие годы Кавказской войны 1763—1864 гг. Этот договор, без преувеличения, сохраняет свое принципиальное значение и сейчас, потому что причины, вызвавшие его к жизни 450 лет назад, как ни покажется парадоксальным, все еще существуют.

Дело в том, что договор исторической Черкесии и России 1557 г. предполагал мирные постепенные методы взаимной интеграции черкесов и русских

в составе Российского государства. Таким образом, Россия получала прочную этническую опору в лице черкесов на южных рубежах с выходом к теплым южным морям. Численность черкесского этноса к началу Кавказской войны составляла, по разным оценкам, от 4 до 6 миллионов человек. Территория исторической Черкесии в XV—XVI веках на карте, изданной Главным штабом Российской империи, включала в себя почти весь Северный Кавказ, кроме сравнительно небольших территорий Дагестана, Чечни, Ингушетии, Северной Осетии, Карачая, Балкарии и части территории Калмыкии. Сама Черкесия, имея таких грозных соседей, как Крымское ханство и Османская империя, беспокойные тюркские племена, могла сопротивляться их агрессии только в союзе

с мощным северным соседом — Российской империей.

Россия и историческая Черкесия начиная с 1557 г. шли к взаимной интеграции. Это стало очевидным и внешним силам, которые боялись такого сближения. Поэтому Османская империя, Англия, Франция, которые не желали такого союза, стали усиленно провоцировать взаимное недоверие и взаимные претензии России и Черкесии. Но до начала колониального деления земного шара ведущими мировыми державами эта политика не давала результатов. Однако во второй половине XVIII века Россия, подстрекаемая внешними силами, решила стать на путь военной экспансии против исторической Черкесии.

В столетнюю Кавказскую войну были вовлечены как русский, так и все народы Северного Кавказа. Русские понесли огромные людские и материальные потери. За один год в среднем Россия теряла в Кавказской войне 30 тысяч жизней. В той или иной мере другие народы также несли в этой войне потери. Но потери черкесского этноса в результате этой войны ни с чем не сравнимы. Кавказская война стерла с политической карты историческую Черкесию.

Если другие народы, значительно меньшие по численности и покоренные русским оружием в ходе Кавказской войны, остались на своих землях после этой войны, то черкесов лишили такой возможности. Из 4 миллионов черкесов после Кавказской войны на исторической родине, по официальным данным царской администрации, осталось только 80—100 тысяч человек. Это значит, что только 3 % коренного черкесского населения остались жить на территории исторической Черкесии. Остальные погибли, умерли от лишений и невзгод или были насильственно депортированы в Османскую империю.

Это было стратегической и тактической ошибками царского самодержавия. Россия помимо своей воли усилила против себя военную машину Османской империи воинственными черкесами. А в этом Турция была весьма заинтересована. Но самая главная стратегическая ошибка царизма состояла в том, что Россия, разрушив черкесскую историческую цивилизацию, резко изменила не в свою пользу этнический баланс в этом регионе.

Надо особо отметить, что тревожные события, которые сейчас, спустя 145 лет, происходят на Северном Кавказе, в значительной степени берут свое начало с момента уничтожения исторической Черкесии и изгнания ее коренного населения на чужбину. Это правда, которую обходят молчанием аналитики, изучающие причины нестабильности сегодня на Северном Кавказе. Это правда, о которой упорно не хотели говорить ни царская, ни советская власть. Это правда, которую боится признать даже современная власть Российской Федерации.

Надо отметить, что празднование 450-летия единения России и исторической Черкесии в 2007-м отличалось от празднования этого события 50 лет, назад в 1957 году. В 2007 г. то “единодушное одобрение”, что было в советский период, сменилось многими сложнейшими вопросами. Российская и мировая общественность при активном участии черкесской диаспоры и черкесов в России спрашивают: почему до сих пор сохраняется табу на проблемы черкесского народа в России? Чем объяснить нежелание Государственной думы Российской Федерации изучить итоги Кавказской войны для черкесского этноса

и дать профессиональный, грамотный, взвешенный ответ на обращение общественной организации “Черкесский конгресс” по этому вопросу? Почему черкесы, первыми среди народов Кавказа открывшие дорогу в Москву и заключившие с Россией еще в 1557 г. взаимовыгодный договор, юбилей которого официально отмечается в России, не пользуются теми правами, которыми удостоены народы, репрессированные сталинским режимом и реабилитированные демократической властью России? Почему великая авторитетная Россия не может найти в себе силы и мужество восстановить справедливость по отношению к черкесскому народу?

Многие авторы, занимающиеся данной проблемой, сходятся во мнении, что необходимость признания геноцида черкесского этноса в ходе и по итогам Кавказской войны 1763—1864 гг. давно назрела и его затягивание уже наносит ощутимые потери авторитету России как на Северном Кавказе, так и на международной арене. Внимательный анализ дает основания заявить, что неповоротливостью, негибкостью российской политики в этом вопросе активно стали пользоваться в первую очередь спецслужбы недружественных стран. Эти страны мобилизуют мощные экономические, политические, дипломатические, да и военные средства, чтобы оторвать народы Северного Кавказа от Российской Федерации.

В этих условиях необходимо выработать нужную государственную концепцию взаимоотношений народов Северного Кавказа в XXI веке, изменить общественное мнение о черкесской проблеме, чтобы не пугать другие народы провокационным лозунгом о возрождении “Великой Черкесии от моря до моря”. Эта провокация недругов России преследует цель помешать совершенствованию кавказской стратегии Кремля, которая должна способствовать созданию в общественном сознании нового образа современного жителя Северного Кавказа — образованного, размышляющего о судьбах не только своего этноса,

а прежде всего о судьбах единой и мощной Российской Федерации. Такую задачу невозможно решить путем замалчивания исторической правды.

Восстановление правды об истреблении черкесского народа в период Кавказской войны 1763—1864 гг. предполагает приведение фактов, которые, безусловно, будут весьма неприятными и во многих случаях шокирующими. Однако это необходимо сделать, чтобы было понятно, почему ставится вопрос о признании геноцида черкесов и восстановлении их неотъемлемых этнических прав.

Яков Гордин в статье “Черкесская Атлантида” (Звезда. 2007. № 12) пишет: “Судьба адыгов (черкесов) действительно глубоко трагична и существенно отличается от судьбы других народов Кавказа. Обезлюдел ведь именно Западный Кавказ. Меня давно интересует этот аспект: война шла на всем Кавказе, а больше всех пострадали именно черкесы. <…> Кавказская война как была, так и остается „неизвестной“. Российское общество плохо себе представляет, что произошло с адыгами (черкесами). Думаю, что возвращенные черкесы будут благодарны России за вновь обретенную историческую родину. Этот шаг со стороны России станет примером для всего мира”.

Яков Гордин справедливо говорит: “Тот вариант судьбы черкесов и Черкесии, который избран был кавказским генералитетом, оказался трагически порочным. Дело было не только в провале колонизации. Был не менее важный, хотя и менее заметный внешне нравственный аспект происходящего. То, что произошло с черкесами-мухаджирами, было для России опасным уроком бесчеловечности. Если сам факт завоевания Кавказа имеет свое объяснение геополитического характера, то степень жестокости, проявленной к уже побежденному, бессильному населению, не имеет ни объяснения, ни тем более оправдания. <…> Влияние Кавказа на русскую культуру в самом широком смысле еще не исследовано и не осознано. Не обдуман и не осознан и тот урок безнаказанной бесчеловечности, который получила Россия на Западном Кавказе.

И еще одно: Российская империя лишила себя возможности обогатиться не просто лишними землями, но инкорпорировать своеобразную и мощную культуру, которая, сближаясь с русской культурой, обогатила бы ее представления о взаимоотношениях человека с миром, человека с человеком”.

Российская империя до Александра II, присоединяя к себе народы и их территории мирным или немирным путем, никогда не уничтожала их по этническому или религиозному признаку, как это делали европейцы, покоряя народы других континентов. Тем более Россия никогда не изгоняла народы с родной земли, как это случилось с черкесами.

Император Александр II, нарушив вековые незыблемые государственные

и православные христианские принципы и традиции строительства многонационального Российского государства, породил преступный по своей сути прецедент, позволяющий учинить расправу по этническому признаку над любым народом, заподозренным в нелояльности к властям. По свидетельству участников событий, официальное выселение черкесов как военная и политическая мера началось в 1862 г., когда 10 мая состоялось утверждение постановления Кавказского комитета по этому вопросу. Участниками закрытого заседания комитета были военный министр России Д. А. Милютин, наместник Кавказа князь А. И. Борятинский, казачий атаман, командующий правым флангом Г. И. Филипсон, командующий левым флангом, покоритель Дагестана Н. И. Евдокимов. Предложение Филипсона, хорошо изучившего народы Кавказа, добившегося уже мирного присоединения к России сильного субэтноса — абадзехов и настаивавшего на сохранении черкесов в России, было отвергнуто. На этом заседании победило бескомпромиссное предложение Евдокимова о насильственном изгнании черкесов в Османскую империю.

Когда об этом стало известно, против решения об изгнании черкесов выступили просвещенные и высокообразованные русские генералы. Они справедливо считали план выселения черкесов чудовищным мероприятием, чуждым российским государственным и православным традициям. План изгнания черкесов решительно осудили генерал В. И. Рудановский, начальник Главного штаба Кавказской армии Г. И. Филипсон. С ними был солидарен князь Г. З. Орбелиани, исполнявший обязанности командующего Кавказской армией. Еще раньше против попытки очищения края от коренного черкесского населения выступал генерал Н. Н. Раевский (младший), начальник Черноморской береговой линии, малолетний участник Бородинского сражения, сын генерала Н. И. Раевского, прославленного героя Отечественной войны 1812 г.

Но император России не прислушался к мнению этих патриотов-военных и других просвещенных людей России. Царь однозначно поддержал генерала Евдокимова, а всех, кто не был с ним согласен, снял с занимаемых постов и отправил в отставку. После этого судьба черкесского этноса в конце Кавказской войны была уже решена.

О том, как это происходило, историки и военные деятели той поры писали вполне откровенно, потому что жили во времена колонизации, когда действия русских войск ничем не отличались от подобных действий англичан, испанцев, голландцев, французов и других в Старом и Новом Свете. Отличие состояло только в том, что Россия до Кавказской войны никогда не нарушала православных и государственных принципов сохранения коренных народов.

Адольф Петрович Берже, российский археолог и исследователь Кавказа,

в ту пору чиновник канцелярии кавказского наместника и официальный историк Кавказской войны, прикомандированный к штабу командующего русскими войсками, так описывал ход изгнания черкесов: “Происходил открытый грабеж сильным более слабого. Первыми были выселены натухайцы, занимавшие места в районе Анапы и Цемеса. Затем приступлено было к выселению шапсугов и абадзехов. Русские войска сжигали поселения и жителей теснили к морскому побережью, где их силой сажали на баржи для отправки в Турцию. Многие баржи тонули в открытом море вместе с выселяемыми.

В 1864 году Северо-Западный Кавказ фактически лишился почти всего коренного населения. <…> Никогда не забуду того угнетающего впечатления, которое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу 17 000 человек. Позднее ненастное и холодное время года, почти совершенно отсутствие средств к существованию и свирепствовавшие между ними эпидемии тифа и оспы делали положение их отчаянным. И действительно, чьи сердца не содрогнулись бы при виде, например, молодой черкешенки в рубище, лежащей на сырой земле, под открытым небом, с двумя малолетними, из которых один в предсмертных судорогах боролся за жизнь, в то время как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалось немало…”

Процесс уничтожения черкесской цивилизации на Северном Кавказе начался на востоке исторической Черкесии в Кабарде в 1763 г. и завершился на западе — от Пятигорья Минеральных Вод до побережья Черного моря —

в 1864 г. Правилом поведения в этой истребительной Кавказской войне

в отношении черкесов было уничтожение и насильственное вытеснение населения и такое же принудительное заселение освободившихся земель казаками.

В результате такой политики кабардинское население с 1763-го по 1825 г. (год покорения Кабарды) уменьшилось в девять раз, а территория Кабарды сократилась на 73 % от ее первоначального состояния.1 А западная часть исторической Черкесии, как уже отмечено, вообще обезлюдела.

В 1810 г. генерал И. Ф. Булгаков доносил по инстанциям после одного только своего похода: “Кабардинский народ <…> никогда таковой чувствительной не имел потери, и никогда еще войска не доходили туда, где ныне чинили поиски, и они потеряли много имущества, которое сожжено с двумястами селений”.

Командующий войсками в 1830-е гг. генерал-лейтенант А. А. Вельяминов докладывал: “Мы шли, за нами возникали пожары <…> пылали зажженные нами черкесские аулы. Страшно было взглянуть назад!” По словам сравнительно лояльного к черкесам генерала Г. И. Филипсона, “война шла

с неумолимой, беспощадной суровостью. Мы продвигались вперед шаг за шагом, но бесповоротно, очищая от черкесов до последнего человека всякую землю, на которую становилась нога соседа. Горские аулы были выжигаемы целыми сотнями, едва лишь сходил снег, но прежде чем деревья оделись зеленью (в феврале и марте); посевы вытравливались конями или даже вытаптывались. Население аулов, если удавалось захватить врасплох, немедленно было уводимо под конвоем в ближайшие станицы и оттуда отправляли

к берегам Черного моря и далее в Турцию”. Это же подтверждает и другой очевидец: “Борьба России с черкесами Западного Кавказа носила исключительный характер, состоящий в том, что страна завоевывалась и покоренные обитатели ее сейчас же выселялись отсюда”. Цель же всех этих действий разъяснял генерал-лейтенант Р. А. Фадеев: “Земля закубанцев нужна была государству, в них же самих не было никакой надобности”.

Можно привести множество официальных донесений, документов, воспоминаний непосредственных участников и исполнителей царской воли, свидетельствующих о геноциде древнейшего аборигенного черкесского народа.

Но из всего этого ясно одно. В истории Российского государства не было и нет подобного, крайне негативного примера собирания земель и народов под скипетром империи. Сотни и тысячи примеров из истории покорения черкесов в Кавказской войне поражают воображение своей жестокостью.

Весьма негативна роль Османской империи, а также Англии и Франции в судьбе черкесского народа. Посулы и обещания помочь, подстрекательство к продолжению сопротивления сыграли роковую роль в судьбе черкесов. По сути дела, эти страны, особенно Турция, воспользовались незнанием черкесской элитой расстановки политических и военных сил на мировой арене и в Российской империи.

Россия в конце войны осознанно, но стратегически неверно избавлялась от черкесов. Турция же осознанно принимала их, используя черкесов для

укрепления своей пошатнувшейся империи. Главная вина правителей Османской империи, Англии и Франции перед черкесами в том, что они не препятствовали царскому самодержавию России в изгнании черкесов. В итоге судьба черкесов трагична — гибель переселенцев, потеря родины, рассеяние этноса по всему миру.

Черкесы в целом, как этнос, ни в России, ни за ее пределами, несмотря на жестокую катастрофу, которая их постигла в результате Кавказской войны, не стали марионетками в чужих руках.

В период Гражданской войны в России черкесы не противопоставили себя русскому населению, и прежде всего казачеству, которое упорно воевало против черкесов в годы Кавказской войны 1763—1864 гг. и заняло их земли.

В период красного террора против казачества черкесы на Кавказе, рискуя своими жизнями, спасали казаков и их семьи независимо от их политических пристрастий. После поражения Белого движения и решения его руководителей покинуть Россию с остатками своих войск черкесские генералы и князья добились разрешения турецких властей вступить эмигрантам на турецкий берег.

В 1917 и в 1991 гг., когда проверялась прочность этнической и конфессиональной солидарности России, Грузии и Армении, последние без колебаний вышли сначала из Российской империи, а в 1991 г. — из СССР.

Это к тому, что Россия, как утверждали некоторые историки, пришла на Кавказ, чтобы оградить единоверных православных грузин и армян от неминуемого турецкого и персидского порабощения и ассимиляции. И якобы для этого Россия вынуждена была принести в жертву родину черкесов — историческую Черкесию. Парадокс в том, что не грузины и армяне, а именно черкесы вопреки случившемуся с ними оказались верными русским интересам и Российскому государству на юге России. Черкесы и абхазы в русской революции 1905—1907 гг. были одними из немногих народов, которые поддержали Российское правительство. За эту поддержку премьер-министр П. А. Столыпин с одобрения императора Николая II снял с абхазов статус “виновного народа” в Кавказской войне. Черкесы не удостоились такой оценки.

В годы Великой Отечественной войны на стороне вермахта воевал армянский полк СС и дивизия грузин. В то же время на стороне Гитлера не воевало ни одно черкесское формирование. По числу Героев Советского Союза в расчете на тысячу человек черкесы наряду с осетинами были в числе первых из всех народов бывшего СССР.

Все это свидетельствует о том, что черкесы являются надежной этнической опорой на юге Российской Федерации и имеют право возродиться в составе великой России на своей родной земле. Возродиться не отдельно, как сейчас, с этническими названиями “кабардинцы”, “адыгейцы”, “черкесы”, “шапсуги”, — а единым народом с единым историческим этническим названием “черкесы” и единой Республикой Черкесия в составе Российской Федерации.

Искать решения этой назревшей проблемы надо путем взаимной поддержки всего конструктивного, что укрепляет единство народов России

на южных ее рубежах. Важно понимать, что существенной частью в арсена-ле недругов России и антироссийской пропаганды является представление Российской Федерации тоталитарным государством, которое до сих пор

не признало геноцида черкесов в годы Кавказской войны 1763—1864 гг., не решило вопрос о возвращении черкесов на родину предков, их воссоединении и возрождении в одной Республике Черкесия в составе Российской Федерации.

23 ноября 2008 г. состоялся Чрезвычайный съезд черкесского народа

в г. Черкесске Карачаево-Черкесской Республики. Делегаты съезда весьма корректно, доказательно и с чувством глубокого уважения к национальным интересам всех народов России и самой Карачаево-Черкесской Республики обратились к федеральным и республиканским органам власти с просьбой решить проблемы черкесского народа.

Только малая часть проблем черкесов — необходимость внесения изменений в Конституцию Карачаево-Черкесской Республики, которые позволили бы защищать этнические интересы черкесов, — встретила яростное сопротивление властных структур республики. По их заданию все официальные средства массовой информации и часть общественных национальных движений республики обрушились с нападками на решения съезда. Они полностью исказили содержание работы съезда и его решения, запугали все другие народы Карачаево-Черкесии и Северного Кавказа жупелом сепаратизма и возрождения Великой Черкесии. К чести черкесов, они не стали отвечать на подобные инсинуации. Но всему есть предел.

В связи с этим хочу обратить внимание официальных властей и отдельных представителей других народов, репрессированных сталинским режимом в годы Отечественной войны 1941—1945 гг., на следующее. Жизнь каждого человека бесценна. А тем более жизнь целого народа. Раз это так, то и страдания каждого человека и каждого народа должны измеряться одной и той же гуманистической меркой сострадания и справедливости. Черкесы не были никогда уличены в отступлении от этих вековых традиций общечеловеческой морали. Поэтому они вправе ожидать такого же отношения к себе, к своей трагической судьбе со стороны официальных властей и всех народов, особенно тех, которые сами испытали на себе трагедию репрессий и изгнания с родной земли в недалеком прошлом. Тем более что несправедливость, допущенная по отношению к одним народам в России, к счастью, уже преодолена, а по отношению к черкесам пока еще нет.

Черкесский народ не может вечно оставаться изгоем, лишенным этнического права на свое воссоединение и возрождение на исторической родине. Черкесы не могут быть исключением из правил. Уже осужден геноцид евреев и армян на международном уровне. В России давно реабилитированы и возвращены на родину карачаевцы, балкарцы, чеченцы, ингуши, калмыки. Возрождается реабилитированное российское казачество, репрессированное в советское время. Демократическая Россия должна и может завершить избавление от репрессий не только советской, но и царской власти по этническому признаку. Это не унизит Россию, а наоборот, возвысит ее перед лицом как мировой, так и российской общественности. Для этого сложились благоприятные условия и на международной арене, и в самой Российской Федерации.

Пробуждение зажатого в прошлом этнического самосознания черкесов

в России и за рубежом объективно и закономерно. Его уже практически невозможно игнорировать. Национальное движение черкесов повсюду становится авторитетным и влиятельным. Важно только все это направить

в позитивное русло, отвечающее интересам как самих черкесов, так и Российской Федерации.

Объективный анализ происходящих событий свидетельствует, что в XXI веке борьба за Кавказ как стратегический регион будет не менее жесткой, чем

это было в прошлом. Дело в том, что к прежним факторам соперничества

мировых и региональных держав в этом регионе добавились новые, такие, как каспийская нефть, как значительная потеря Россией своего влияния в Закавказье после распада СССР. Для того чтобы выиграть это соперничество, Россия должна создать прочную этническую опору на новых границах на Северном Кавказе. Надежной опорой России в этом регионе наряду с другими народами, несомненно, будут воссоединенные черкесы.

В телеграмме первого Президента Российской Федерации от 18 мая 1994 г. народам Кавказа и в решении международной Организации непредставленных народов от 23 апреля 1997 г. признана необходимость реабилитации черкесского народа по итогам Кавказской войны 1763—1864 гг., что означает воссоединение, возрождение и развитие древнейшего черкесского этноса на своей родной земле.

Появление этих документов по проблемам черкесского народа совпало по времени с периодом решения сложнейших проблем в самой России. Это, безусловно, сказалось на задержке их реализации на практике. Но сейчас Россия и ее народы могут уже преодолеть дискриминацию черкесов, начатую Кавказской войной 145 лет назад.

Реабилитация репрессированных во время Отечественной войны 1941—1945 гг. народов состоялась с принятием Верховными Советами СССР и РСФСР закона “О реабилитации репрессированных народов”. Для разрешения черкесской проблемы требуется принятие Федеральным Собранием Российской Федерации федерального закона “Об осуждении геноцида черкесов царским самодержавием в период Кавказской войны 1763—1864 гг. и реабилитации черкесского народа”.

Черкесы, как и другие народы, с одобрением восприняли принятый Государственной думой Российской Федерации закон о возвращении этнических русских, оказавшихся в разное время и по разным причинам за рубежом, на свою историческую родину и надеются, что будет принят аналогичный федеральный закон о возвращении на родину черкесов.

Большая работа должна быть проведена в международных организациях: в Организации Объединенных Наций, Организации непредставленных народов, в ОБСЕ и других, а также в странах проживания черкесов за границей, чтобы в них с пониманием и поддержкой отнеслись к проблеме воссоединения и возрождения черкесского народа.

Важнейшую роль в решении этой проблемы должны взять на себя сами черкесы, где бы они ни проживали сегодня, их общественные и политические организации. Они обязаны объединить свои интеллектуальные, материальные и финансовые возможности. Может быть, эти возможности малы для решения такой масштабной задачи. Но без этого не будет той основы, на которую должно опираться начало решения данной нелегкой проблемы.

На мой взгляд, к решению черкесского вопроса по воссоединению на исторической родине, возвращению потомков черкесов-изгнанников в Россию должны быть привлечены такие страны, как Турция, Англия, Франция и другие. Все они, как отмечает Президент России в своей телеграмме народам Кавказа от 18 мая 1994 г., несут свою долю ответственности за многострадальную судьбу горских народов. Однако смею однозначно утверждать, что дискриминация черкесов, начатая Кавказской войной 1763—1864 гг., никогда не закончится, если авторитетная Россия сама решительно и однозначно не поставит перед собой задачу по ее преодолению. Умар Темиров. «Звезда»

Остров Россия

Можно ли снова стать сверхдержавой и нужно ли это?

Резюме: Без решительного отказа от мифа о сверхдержавности никакой серьезный разговор о будущем России невозможен. Нужна нацеленность на реальное, а не риторическое, позиционирование страны как самостоятельного центра силы, обладающей ею не для экспансионистского проецирования, а для гарантии лучшей жизни своего народа.

Когда следишь за отечественными дискуссиями вокруг программы модернизации или прислушиваешься к риторике, сопровождающей очередной российско-американский саммит, складывается странное впечатление. Как будто мы чего-то недоговариваем. Зачем Россия хочет модернизироваться? Какие цели преследует на мировой арене? Да и более широко – как мы видим себя в мире? Ради чего начинаем программу перевооружения армии и флота?

Ответ напрашивается сам собой. Разумом мы, конечно, понимаем, что Россия – не Советский Союз. У нас другие ресурсы, несопоставимый потенциал и, как следствие, иные возможности воздействовать на судьбы мира. Но в то же время по сумме признаков мы по-прежнему воспринимаем себя как сверхдержаву. Или, если точнее, как вторую по силе и по влиянию державу мира. Первую роль мы признаем за Соединенными Штатами. Хотя нет более приятной забавы для российского интеллектуала, чем порассуждать о закате Америки.

Проблема заключается в том, что россияне не видят для своей страны другой достойной судьбы в XXI веке, кроме как роль сверхдержавы. Государства, реализующего себя прежде всего через влияние на мировые процессы. Причем, что характерно, такие настроения свойственны не только элите, но и достаточно широким слоям населения. Как моему поколению нынешних 45–50-летних, которые хорошо помнят Советский Союз, так и молодежи, которая толком-то и не видела ту сверхдержаву, что, по сути, самоликвидировалась в конце 1980-х годов. Альтернативного видения России – страны для себя, для своих граждан – почему-то не просматривается.

В этой связи уместно попытаться разобраться – а что такое сверхдержавность? Насколько свойственен России такой статус? Есть ли шансы в обозримой перспективе снова обрести его? И, если нет, то какова альтернатива?

Что такое сверхдержава

Понятие сверхдержавы утвердилось в годы холодной войны, когда мир был поделен на два лагеря с США и СССР во главе. Две конкретные страны обладали такой совокупной силой, прежде всего военной, которая на порядок отличала их от других государств, выводила за круг традиционных международных отношений. По существу, хотя и весьма упрощенно, можно сказать, что вся мировая политика сводилась тогда к взаимодействию этих двух держав. Причем дело было не только в том, что между ними, с одной стороны, и остальным миром – с другой, существовал качественный разрыв, но и в том, что обе они активнейшим образом боролись за мировое господство. Сверхдержава сама по себе и сама для себя, живущая в изоляции от остального мира, скажем, как империя инков, едва ли имеет смысл.

Пойдем дальше. Были ли прецеденты сверхдержавности в истории? Очевидно, да. Если не идти вглубь веков и не пытаться примерить соответствующие атрибуты к Древнему Египту и к империи Александра Македонского с учетом краткости ее бытия, то самый яркий пример, который напрашивается, это, конечно, Римская империя I–II вв. н. э. По своему потенциалу она возвышалась над остальным миром, по сути, представлявшим собой в ту пору расширенное Средиземноморье, и видела себя именно сверхдержавой, даже в отсутствие этого определения. Рим руководствовался сверхдержавной миссией – цивилизовать окружающие народы по своему образу и подобию. Уточним: как и в случае с Соединенными Штатами и Советским Союзом, пока последний не стал ускоренно загнивать, существовала ситуация колоссального отрыва Рима от остальных стран не по двум-трем критериям, а практически по всему набору показателей, характеризующих национальную мощь. А именно:

протяженность территории,численность населения,ВВП (насколько его можно было вычислить в те отдаленные времена),ВВП на душу населения,производительность труда,торговый оборот с окружающим миром,золотовалютные резервы,численность вооруженных сил,современные средства войны.

Абсолютные параметры Рима впечатляют даже сегодня.

1 Angus Maddison,”Contours of the World Economy I-2030 AD”; Oxford University Press; (2007), р.35

2 MacMullen, R. How Big was the Roman imperial Army?; KLIO; (1980), р.454

На протяжении последующих 1700 лет истории не раз возникали державы, на порядок отрывавшиеся от других по своей мощи. Это империя Карла Великого и Арабский халифат при первых халифах, империи Чингисхана и Тимура, империя Карла V, Турция Мехмеда Завоевателя и Сулеймана Великолепного. Однако, строго говоря, ни одна из них не обладала необходимым набором признаков сверхдержавы. Всегда чего-то не хватало. Или речь шла исключительно о военно-завоевательном порыве. Или недоставало экономической базы. Или отсутствовала артикулированная идеология. Не была отстроена государственная машина, без которой настоящая сверхдержава невозможна. Мощь и ярость порыва держались исключительно на личности завоевателя. Мировая миссия сводилась к разрушению, не неся в себе никакого созидания.

Брать же для целей настоящей статьи примеры Китая при Маньчжурской династии или Индии при Великих Моголах бессмысленно, хотя по целому ряду показателей, таких как территория, численность населения, промышленное и сельскохозяйственное производство, они существенно опережали крупнейшие государства тогдашней Европы. Несмотря на все великие географические открытия и борьбу за колонии, вплоть до второй половины XIX века мировая политика варилась по существу в «кастрюле» расширенного Средиземноморья.

Была ли Византия сверхдержавой? Пожалуй, нет. Никогда. Даже при Юстиниане и Велизарии. На протяжении нескольких веков она обладала целым рядом признаков сверхдержавности. Однако отсутствовало главное – агрессивная установка на установление мировой гегемонии. Не было позитивной ориентированности в будущее – все свои 1100 лет, разве что, как ни странно, за исключением последнего кризисного столетия, Византия жила, скорее, в прошлом. Да и силенок недоставало, чтобы воспринимать себя как сверхдержаву. Все блистательные победы Византии, а их было немало, достигались очень небольшими силами – либо благодаря предельной слабости оппонентов (например, когда Велизарий восстанавливал контроль над Апеннинским полуостровом), либо за счет гениального дипломатического маневрирования и комбинирования, либо просто в результате исторической удачи – как на этапе столкновения с Арабским халифатом.

Отдельно разберемся с Францией при Наполеоне. Вроде бы, чем не сверхдержава? Хоть и на очень коротком отрезке времени. Но тоже не получается. Да, Наполеон за считанные годы сумел отстроить государственную и правовую систему значительно более современную и эффективную, чем что-либо существовавшее на тот момент в других странах Европы. Сумел покорить практически всю Европу. И гегемонистский запал, несомненно, был. Но реальных сил не хватало. Единого государства, пусть даже конфедеративного, на гибких шарнирах, создано не было. Франция оставалась Францией, а остальная Европа – завоеванными и частично завоеванными территориями в состоянии полубунта-полусаботажа. Так и случилось, что Англия в одиночку победила Францию на море, а Россия тоже в одиночку – на суше. Если бы Наполеон смог прорвать континентальную блокаду и консолидировать свои территориальные приращения в более или менее разумных пределах, если бы не поспешил вторгаться в Россию, возможно, все было бы иначе. Но это уже сослагательное наклонение.

Самостоятельный сюжет, на котором стоит остановиться, это потрясающие успехи относительно маленьких европейских стран в строительстве громадных колониальных империй. Испания: Кортес, опираясь на пятьсот головорезов с аркебузами, опрокидывает империю ацтеков с населением 15 млн человек. Португалия площадью 90 тысяч кв. км колонизирует Бразилию с территорией 8,5 млн кв. километров. Голландия, где на территории 40 тысяч кв. км проживает 2 млн, подчиняет 13-миллионную Индонезию (1,9 млн кв. км).

Имеем ли мы здесь дело с проявлениями сверхдержавности? Думаю, что нет, это другой феномен. На земном шаре существовало несколько миров. Сильно огрубляя, можно сказать, что их было три. Во-первых, Европа. Во-вторых, то, во что превратились бывшие великие цивилизации на севере Африки, Ближнем и Среднем Востоке, в Индии и Китае. В-третьих, все остальные территории. Эти три мира жили в различных временах, при различных уровнях развития производительных сил и общественной организации, соответственно, средств и методов ведения войны.

Когда эти миры сталкивались, мушкет, естественно, оказывался сто-, тысячекратно смертоноснее копья, пулемет стократно эффективнее кремниевого ружья, а броненосец с паровой машиной превосходил фелуку. Вот почему лорд Китчинер, потеряв 48 человек из 8 тысяч, мог спокойно разгромить в Судане 50-тысячную «Армию Махди», уничтожив пятую ее часть. Подобное произошло бы, приземлись завтра на Землю, не дай Бог, НЛО с планетной системы Тау Кита, и из него высадились бы 15 таукитян с каким-нибудь гравитационным оружием, против которого наши и американские СС-18 и «Минитмены» оказались бы столь же бессильны, как копья против пулеметов.

Безусловно, эффект цивилизационного и технического разрыва при подобных столкновениях срабатывает с потрясающей эффективностью. Однако как только эти миры объединяются, причем неважно, как это происходит – методом завоевания, слияния, поглощения, – эффект перестает действовать. Почему Алжир смог победить Францию, а Вьетнам – Америку? И почему сомалийские пираты (кстати, Сомали – одна из самых отсталых стран мира, не имеющая не только никакой промышленности, но даже собственной государственности) терроризируют весь цивилизованный мир вместе взятый? Потому что, помимо всего прочего, Северный Вьетнам и Вьетконг воевали советским оружием, по эффективности в принципе не уступавшим американскому. А сомалийские пираты плавают на современных катерах со сверхмощными моторами и стреляют из тех же АК-47 и РПГ-7.

Технологическое превосходство по-прежнему имеет значение. На определенных этапах роль этого фактора может даже возрастать, как показали первая и вторая иракские войны. Но в принципе в эпоху глобализации карта мира постепенно выравнивается с точки зрения распределения по ней силы. Не в том смысле, что сила «размазана» теперь по земному шару равномерно, как манная каша по плоской тарелке, а в том, что зависимость силы от ее первичных источников – численности населения и размеров территории – становится более жесткой и прямолинейной. Сегодня маленькая Голландия уже не смогла бы завоевать половину Азии.

Когда Россия была сверхдержавой?

Поговорим теперь о России. Была ли она когда-нибудь до советского периода сверхдержавой? Нет. Двести с лишним лет мы жили на положении протектората при Золотой Орде. В XVI веке безуспешно боролись за выход к морю и за вхождение в первую лигу европейских держав. В начале XVII столетия докатились до распада государственности. Затем с колоссальным трудом восстановились, кстати, попутно решив судьбоносный исторический спор с Польшей относительно того, вокруг какой оси, варшавской или московской, пойдет консолидация восточных славян.

Однако, несмотря на мощный национальный подъем 1613 г., большая часть XVII века прошла под знаком нараставшего тотального государственного и общественного застоя. Единственное светлое пятно – воссоединение с Украиной. Затем петровская модернизация, альтернативы которой не было, поскольку иначе Россия быстро превратилась бы в полузависимое, полуколониальное государство на обочине европейской цивилизации.

При Екатерине II Россия стала настоящей империей, прочно утвердившись в тройке-пятерке крупнейших и сильнейших европейских держав. Империей – но не сверхдержавой. Потому что по всем значимым показателям, составляющим понятие «национальной силы», Россия была одной из первых, но не первой. В чем-то опережая соперников, а в чем-то уступая им.

1812 год. Высшая точка российского национального подъема за всю историю. Даже 1945 г., наверное, не нес такого светлого положительного заряда, поскольку для многих победителей и освобожденных дорога с фронта и из немецкого рабства пролегала в сталинские лагеря. При Александре I после Парижского мира и создания под патронатом русского царя Священного союза Россия по военной силе – на континенте, а не на море – оказалась самой мощной державой Европы и оставалась таковой вплоть до поражения в Крымской войне в 1856 году. Самой мощной – но без отрыва на порядок. Не настолько, чтобы быть сильнее всех остальных вместе взятых, как было в случае с СССР и США. К тому же английский флот господствовал на море, а сама Англия все более утверждала себя «фабрикой мира». Из кубиков, старательно заготовленных Ост-Индской компанией, складывалась великая Британская империя, самая протяженная из когда-либо существовавших империй. А Россия снова столкнулась с феноменом застоя, на этот раз на почве дикого анахронизма в виде крепостного права. Собственно, поражение в Крымской войне и продемонстрировало эту системную слабость страны.

Отмена крепостного права в 1861 г. – одна из самых славных вех в российской истории. И царь Александр II – не гений, но мужественный, достойный человек, политик-модернизатор, со своим видением и реформаторской повесткой дня. Это была эпоха национального возрождения страны, роста здорового позитивного национализма. Россия побеждает Турцию в войне 1877–1878 гг., освобождает Болгарию, по-крупному ставит вопрос о принадлежности Черноморских проливов. Вступает в схватку за контроль над Центральной Азией и добивается серьезных успехов. Создает современную армию и военно-морской флот. Не боится на равных говорить с Англией, Францией и объединенной Германией. Россия – снова держава первого класса. Одна из крупнейших и сильнейших в мире. Но опять-таки не крупнейшая (только по численности населения среди европейских государств) и не сильнейшая. Тем более не сверхдержава.

Дальше неудачное царствование Николая II. Прогрессирующее загнивание режима. Настоящая война против российского государства, развязанная агрессивно-деструктивным меньшинством при симпатизирующем попустительстве общества и, по сути дела, предательстве и самоустранении царского режима. Знаковое деморализующее поражение в войне с Японией и вступление плохо подготовленными в войну с Германией. Несмотря на первоначальный националистический всплеск, эта война очень быстро до предела обострила страдания и возмущение народа. Большевикам оставалось только поднести спичку к этой пороховой бочке.

Дальше все по школьным учебникам.

Поскольку 1920–1930-е гг. СССР практически прожил на осадном положении, во враждебном окружении, выходит, что статусом сверхдержавы мы наслаждались с 1945 по 1990 гг., то есть ровно 45 лет. 45 лет из 1100 лет российской истории, если вести отсчет от полумифического факта прибивания Олегом щита к вратам Царьграда. То есть никакой многовековой традиции сверхдержавности нет. Есть привычка, и есть память двух послевоенных поколений, передавших ее своим детям, внукам, а ныне и правнукам.

Следовательно, речь идет не о том, чтобы следовать традиции, а о том, чтобы переломить ее, если мы хотим, чтобы Россия стала сверхдержавой. Оставим за скобками вопрос, почему столь многим, похоже, действительно искренне хочется этого. Сосредоточимся на другом вопросе – возможно ли сверхдержавие? При этом не забудем про правило, которое зафиксировали, анализируя маленькую Голландию и ацтеков. А именно – что на протяжении длительных исторических периодов совокупная сила государства и его способность позиционироваться в мире находятся в достаточно спрямленной зависимости от размеров территории и численности его населения. Подчеркнем еще раз и то, что в эпоху глобализации эта зависимость спрямляется еще больше.

Итак, есть ли у России шанс, соблюдая законы исторического жанра, стать сверхдержавой в XXI веке?

Сохранятся ли сверхдержавы?

А сохранятся ли вообще сверхдержавы в XXI веке? Вопрос не праздный. Россия выдвигает в качестве одного из постулатов своей внешнеполитической доктрины принцип многополярности, что по определению предполагает непризнание сверхдержавного статуса ни за одним из государств. Повсюду звучат рассуждения об аналогиях с XIX веком, с его «концертом держав», а то и о возврате в эпоху «сражающихся царств».

Разумеется, все относительно. Если придерживаться строгой трактовки понятия «сверхдержавы» как феномена, характерного исключительно для периода холодной войны, тогда, конечно, в XXI столетии сверхдержав нет и быть не может. Но эта трактовка ничего не решает. Немногое изменится и от того, что какие-то страны мы будем называть не «сверхдержавами», а, скажем, «великими державами первой категории», если они будут обладать признаками, качественно, системно отличающими их от других участников международного общения.

Если же брать проблему по существу, приходится констатировать, что в обозримом будущем две страны (если не произойдет чего-нибудь крайне маловероятного – типа фундаментальной внутренней дестабилизации в одной из них) будут именно в таком положении.

Это – Соединенные Штаты уже сегодня и Китай в перспективе полутора-двух десятилетий. Приводимая ниже таблица иллюстрирует масштабы разрыва между этими двумя государствами и остальным миром в проекции 2050 года.

Автор не разделяет теорию постепенного увядания США. Может быть, они и увядают, только очень медленно. Поэтому даже когда Китай обгонит Америку по ВВП, она, скорее всего, еще надолго останется сверхдержавой номер один – и не только благодаря военной силе. Просто по совокупности параметров силы, нравится нам это или нет, Соединенные Штаты системно лидируют в сфере финансов, коммуникаций, технологических инноваций, науки, образования, спорта, массовой культуры и т.д. Америка – страна, дающая значительной части мира модель того, как строить жизнь, причем не только на государственном, но и на бытовом уровне – как одеваться, питаться, заниматься спортом, дружить, любить и т.п. А в этом тоже проявляется сверхдержавность.

И при всем увлечении китайской культурой и едой огромные конкурентные преимущества, накопленные Америкой, например, по таким показателям, как количество иностранных студентов или нобелевских лауреатов, число регистрируемых патентов, аудитория выпускаемых фильмов, компакт-дисков и книг, в реалистичных сценариях нивелируются очень нескоро. Хотя в перспективе это, несомненно, произойдет. Как, впрочем, остановится и каток китайского роста. И тогда, может быть, и вправду мы снова окажемся в мире без сверхдержав.

Попробуем суммировать в виде таблицы основные прогнозные оценки относительно того, как ведущие державы мира будут выстраиваться, например в 2050 г., по основным параметрам национальной силы.

1) U.S. Census Bureau, International Data Base

2) PricewaterhouseCoopers, “The World in 2050”, January 2011, p. 9

Разумеется, есть еще собственно военная сила. И теоретически можно допустить, что военно-силовой элемент мог бы компенсировать нашу относительную демографическую и экономическую слабость в середине века. Этот фактор имеет место, но здесь также есть свои лимиты.

Возьмем данные по доле военных расходов в ВВП по трем странам: Россия, США, Китай – этого достаточно.

Stockholm International Peace Research Institute (SIPRI) Military Expenditure Database

Поскольку никакой серьезный прогноз не дает даже примерных прикидок по численности вооруженных сил и уровню военных расходов в мире в 2050 г., спроецируем эти проценты. Разрыв по военным потенциалам останется примерно таким же, как по демографии и ВВП. Такое соотношение можно «взломать», резко увеличив долю военных расходов в ВВП, но в таком случае мы говорим о другой модели политической и социально-экономической системы. То есть при сохранении превалирующих ныне тенденций Россия к середине XXI века к статусу сверхдержавы не придет. Объективно.

А может ли Россия переломить эти тенденции? Поскольку мы имеем огромную территорию и богатые природные ресурсы, в принципе это возможно. Но потребуются прежде всего три вещи. И все три на форсаже: массированная иммиграция, жесткое стимулирование рождаемости и форсированная модернизация. Для обеспечения этих трех условий мягкого авторитаризма будет недостаточно, потребуется настоящий полноценный тоталитаризм. Только нужен ли статус сверхдержавы такой ценой?

Варианты для России

Теперь можно, наконец, подойти к главному вопросу. Раз не ломая, не насилуя себя мы не можем рассчитывать на статус сверхдержавы, что тогда делать? Переберем варианты, включая самые абсурдные.

Самоликвидироваться – такая опция тоже существует. См. пример СССР.

Смириться, но при этом медленно угасать в исторической ностальгии.

Стать сателлитом США.

Стать сателлитом Китая.

Вступить в Евросоюз, приняв все сопутствующие драконовские правила, то есть по существу превратиться в большую Польшу.

Пойти своим путем.

Очевидно, для целей серьезной практической политики актуален только последний вариант, причем здесь речь идет, по сути, о том, чтобы буквально по Оруэллу превратить минус в плюс, а слабость в силу. Еще раз напомню, что главная причина, почему мы не можем стать сверхдержавой – нехватка населения. Аналогично: в чем главная причина, почему, если бы каким-то чудом удалось быстро решить демографическую проблему, Россия могла бы стать сверхдержавой – в размерах территории и богатстве природных ресурсов. Очень сильно огрубляя, положение России в сегодняшнем мире определяют прежде всего следующие характеристики: огромная территория и богатые природные ресурсы при малочисленном, но пока достаточно качественном населении и по-прежнему достаточно сильных вооруженных силах.

Это значит, что сравнительно небольшое население может очень хорошо жить. Только надо задать себе реалистичную установку. Ориентироваться на создание сильной, современной страны, способной защитить себя, свою территорию и природные ресурсы (иначе реальные сверхдержавы попробуют пооткусывать куски), но не загоняющей себя в исторический тупик, поскольку в погоне за сверхдержавным статусом нас ждал бы крах пострашнее 1991 года. Сильные вооруженные силы – нужны. Сильное государство – тоже, чтобы обеспечивать порядок и продвигать модернизацию. Но главное, на чем должны быть сфокусированы усилия нации – создание современной высокоэффективной экономики, без которой достижение устойчиво высокого качества жизни, несмотря на любые природные ресурсы, невозможно.

Пора перестать нагнетать негатив по поводу XXI века. Но это – непростой век, алгоритм которого в решающей степени задают крутые перемены, порой трудно предсказуемые.

Какое выбрать решение?

Остров Россия. Остров, уверенно и комфортно ощущающий себя между континентами Америки, Европы, Китая и Индии. Не впадающий ни в сверхдержавную гордыню, ни в фальшивое смирение общества, отрекшегося от своего прошлого.

Предлагая этот образ, автор отдает себе отчет в его потенциальной коварности. Того и гляди из шкафа извлекут жупел изоляционизма. Вспоминается «Остров Крым» Аксенова. Повод для подобных аллюзий такое сравнение дает. Однако здесь важнее представление об «острове» как о мощной монолитной структуре в бурном океане перемен. Открытой этим переменам, но и защищенной от их издержек и эксцессов. Потому что от международного терроризма, нелегальной иммиграции, диковинных болезней и даже от природных катаклизмов, включая цунами, можно и нужно защищаться.

У всех у нас на памяти успешный пример реализации именно такой концепции островного государства – Великобритания (можно было бы сослаться и на Венецию – но слишком давно это было). Со времени Великих географических открытий и до начала XX века – почти 500 лет – Англия оставалась самым динамичным государством планеты во многом благодаря зависимости от морской торговли, в свою очередь связанной с ее островным характером. Только сказав это, надо сказать и другое – английский эксперимент не состоялся бы в чистом виде, если бы островное положение не защищало Англию от волн завоеваний, регулярно прокатывавшихся по континентальной Европе. По крайней мере трижды Ла-Манш и британский флот спасли Англию – от Филиппа II, Наполеона и Гитлера.

Повторимся: подобная защита через совокупность компенсирующих мер – Россия, увы, все-таки не остров – была бы для нас не лишней в XXI веке, особенно с учетом того, что в обозримой перспективе два наших ближних соседа будут значительно сильнее нас.

России не нужно стремиться к вступлению в Евросоюз или к союзу с США или Китаем. Нужно уяснить, что мы, несмотря на наши 140 миллионов населения, хотя и не можем стать сверхдержавой, вполне способны быть достаточно сильным государством, чтобы жить сами по себе. И жить лучше очень многих – хотя и не всех – здесь тоже надо быть реалистами. Так что давайте поблагодарим Ермака Тимофеевича с Ерофеем Хабаровым за наши территориальные просторы, а Америка с Китаем пусть завидуют.

Создание «Острова Россия» – острова благополучия и качественной жизни в современном стремительно меняющемся и непредсказуемом мире – могло бы стать основой нашей национальной идеи и модернизационной платформы.

Особый случай

Вернемся еще раз к изначальному вопросу – может ли Россия вновь обрести статус сверхдержавы и, если это возможно, стоит ли ей вступать на этот путь. Проведенный анализ, как мне кажется, при всей своей поверхностности показывает: эта установка была бы сегодня или бесперспективной, или саморазрушительной.

Однако парадоксальность ситуации заключается в том, что пока отечественная элита не предложит альтернативы сверхдержавным устремлениям, и пока общество не примет эту альтернативу, игра вокруг сверхдержавности все равно будет продолжаться. При этом, по сути, мы по подобному пути не идем – это потребовало бы от общества совершенно других жертв и самодисциплины, к чему сегодня никто особенно не готов. Однако эта ностальгия по сверхдержавности – практически исключительно на идеологическом, политическом, психологическом и особенно атрибутивно-пропагандистском уровне – затрудняет поиски реальной национальной идеи и формирование настоящей, работающей национальной стратегии. А сверхвысокие цены на энергоносители – которые, к сожалению, похоже, сохранятся еще долго – создают видимость того, что у страны есть средства для превращения в сверхдержаву.

Не хочется повторять банальности, но Россия – особый случай в мировой истории. Многонациональная поликонфессиональная страна, сформировавшаяся вокруг русского этноса и православия, усвоившая крайне болезненное восприятие Запада, поскольку оттуда исходили как смертельные покушения на нашу независимость и само существование – «псы-рыцари», поляки, шведы, Наполеон, интервенция, Гитлер, так и все модернизационные импульсы. Отсюда наши хронические колебания между заискивающе-подражательным восхищением Западом (последний такой всплеск мы наблюдали в начале 1990-х гг.) и агрессивно-заносчивым пренебрежением по отношению к нему. Сейчас аналогичное раздвоение укореняется и в нашем отношении к Китаю.

Понятно, что с таким психологическим багажом обещание благоустроенной комфортной жизни на своем «острове» не заменит национальную идею. Если бы ее было так просто сформулировать, это давно было бы сделано. Тем не менее, хотел бы акцентировать несколько ключевых мыслей.

Во-первых, без решительного и бесповоротного отказа от мифа о сверхдержавности никакой серьезный разговор о будущем России невозможен.

Во-вторых, национальная идея и национальная стратегия России должны в обязательном порядке учитывать и национальную историческую традицию, критически развивая ее, и особенности того мира, который сейчас складывается на наших глазах.

В-третьих, сила еще, видимо, надолго останется базовым фактором, определяющим положение того или иного государства в мире, но содержание этого понятия кардинально меняется. И классическая формула, заданная известным вопросом Сталина: «А сколько дивизий у Ватикана?», в нынешнем веке будет еще менее актуальной, чем в предыдущем.

В-четвертых, у нас есть основания надеяться, что XXI век станет лучше, светлее, комфортнее, благополучнее и милосерднее века ХХ. Хотя бы по той причине, что более жестокого и мрачного столетия, чем прошлое, не было. Но все равно это не будет означать всеобщей любви и братства. И предстоящие десятилетия точно не будут временем для слабых и вялых.

Мы должны быть нацелены на реальное, а не риторическое, позиционирование России как самостоятельного центра силы. Не сверхдержавы, но великой страны, способной постоять за себя (и не только перед Грузией) и обладающей силой не для ее экспансионистского проецирования в мире, а для гарантии лучшей материальной и духовной жизни своего народа. Такая установка концептуально продуктивна для формирования национальной стратегии и платформы модернизации. В этом единственный смысл образа «острова России» – острова безопасности и устойчивого развития в стремительно меняющемся непредсказуемом мире.

Н.Н. Спасский – доктор политических наук, чрезвычайный и полномочный посол.

Нелинейное примирение

Армяно-турецкая нормализация в прошлом и будущем

Резюме: Кризис и спад армяно-турецкого процесса не привел к его политической смерти. Идеи нормализации и примирения с соседом стали частью внутреннего дискурса и в Армении, и в Турции. Сближение перешло в плоскость сложных согласований и торга как внутри самих «мирящихся» стран, так и между «большими державами», от которых зависит внешний контекст.

Геополитические перспективы Южного Кавказа (Закавказья) во многом зависят от динамики армяно-турецких отношений. После распада Советского Союза взаимные конфронтационные настроения, распространенные в двух этих государствах, существенно затрудняют превращение Кавказского региона (и без того начиненного неразрешенными этнополитическими конфликтами) в территорию мира и поступательного развития. Армяно-турецкая нормализация создала бы дополнительные предпосылки для урегулирования застарелого конфликта между Арменией и Азербайджаном (стратегическим союзником Турецкой Республики) из-за Нагорного Карабаха. Открытие армяно-турецкой границы позволит Армении вырваться из региональной изоляции (сегодня две из четырех межгосударственных границ страны закрыты), стать транзитным государством и получить выход в Европу.

Для Турции же налаживание связей с Арменией способствовало бы движению к трем стратегическим целям ее внешней политики: сближению с Европейским союзом, широкому проникновению на Кавказ (не ограничиваясь кооперацией с Азербайджаном) и превращению в самостоятельный (менее зависимый от США и НАТО) центр в Евразии. Однако за два десятилетия, прошедших после распада Советского Союза и появления на карте мира Республики Армения, продвинуться от конфронтации к добрососедству не удалось.

Армяно-турецкая нормализация востребована и из-за внешних обстоятельств. Революционные потрясения в странах Ближнего Востока чреваты непредсказуемыми сценариями (рост политического исламизма, более активное вовлечение Ирана в ближневосточную геополитику, эскалация напряженности между Тегераном и Вашингтоном, ухудшение ирано-израильских и турецко-израильских отношений). Все эти «фоновые» факторы могут коснуться и Южного Кавказа. Перед лицом возможных угроз урегулирование старых конфликтов (или как минимум серьезное продвижение в этом направлении) позволило бы и Анкаре, и Еревану сосредоточиться на разрешении и предотвращении новых рисков и кризисов.

1990-е годы: первые шаги навстречу друг другу

По справедливому замечанию турецкого исследователя Мустафы Айдына, «отношения с Арменией были для Турции особенно сложным вопросом из-за наследия взаимного недоверия между обеими странами и народами, а также исторического багажа, от которого они не сумели освободиться». Однако изначально и Анкара, и Ереван проявили интерес к политике добрососедства. Турецкая Республика признала независимость Армении уже 16 декабря 1991 г. (через восемь дней после подписания Беловежских соглашений и за пять дней до принятия Алма-Атинской декларации, зафиксировавшей основные принципы Содружества независимых государств). Схожим образом армянская элита пыталась начать политический диалог «с чистого листа».

Еще в конце 1989 г. будущий первый президент Армении Левон Тер-Петросян говорил о пантюркизме как «об окончательно перевернутой странице в истории Турции». Первое постсоветское правительство, состоявшее из представителей Армянского общенационального движения (АОД), начало проводить в жизнь курс на «историческое примирение» с соседом. В июне 1992 г. Тер-Петросян встретился с тогдашним турецким премьер-министром Сулейманом Демирелем. Это произошло в рамках Организации черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС), инициированного Анкарой проекта по экономической интеграции стран Кавказа и Черноморского бассейна. Затем лидеры провели двустороннюю встречу. В апреле 1992 г. Ереван посетил посол Турции в России Волкан Вурал, а в августе 1992 г. делегация турецкого МИДа. Именно через Турцию в Армению (уже блокированную со стороны Азербайджана) было поставлено 100 тысяч тонн пшеницы, оттуда начались поставки электроэнергии.

Однако практически сразу же после распада СССР в армяно-турецких отношениях остро встал вопрос о границах. Ереван всегда испытывал неоднозначные чувства по поводу границы, определенной мирным договором 1921 года. Депутаты национального парламента вновь независимой Армении заявили об отказе от признания границ, установленных не Ереваном, а Москвой. В итоге уже весной 1992 г. Анкара заявила, что будущие дипломатические отношения возможны только после снятия всех пограничных споров и формально-правового признания Ереваном границ, сложившихся на 1991 год.

Помимо проблемы разграничительных линий напряженность между двумя странами усиливалась вследствие разных трактовок событий 1915 г. в Османской империи. В пункте 11 Декларации о независимости Армении (принята 23 августа 1990 г.) целью провозглашалось «международное признание геноцида армян 1915 г. в Османской Турции и Западной Армении». Таким образом, помимо гуманитарного аспекта (необходимость признания понесенных армянским народом жертв) в документе содержалось определение части территории современной Турецкой Республики как «Западной Армении».

Жирный крест на первой попытке нормализации поставила эскалация конфликта между Арменией, де-факто государством Нагорно-Карабахской Республикой (провозглашена в сентябре 1991 г.), с одной стороны, и Азербайджаном, с другой. После того как в 1993 г. попытки Баку подавить армянское вооруженное сопротивление в Нагорном Карабахе закончились неудачей (пиком военных успехов азербайджанской армии стало лето 1992 г.), формирования НКР при поддержке регулярной армии Армении предприняли ряд эффективных военных операций. Армянские силы вышли за пределы территории бывшей НКАО (Нагорно-Карабахской Автономной области в составе Азербайджанской ССР), занимая поочередно Кельбаджарский (апрель 1993 г.), Физулинский и Джебраильский (август 1993 г.), Кубатлинский (август-сентябрь 1993 г.), Зангеланский (ноябрь 1993 г.) районы. Все эти операции сопровождались эксцессами и преследованиями этнических азербайджанцев.

Наращивание вооруженного противостояния спровоцировало открытое выступление Турции на стороне тюркоязычного Азербайджана, связи с которым в Анкаре рассматривались как приоритетные. В апреле 1993 г. Турция закрыла сухопутную границу с Арменией (чуть более 300 км). Но хотя общественное мнение Турции требовало применить к Армении более жесткие меры и активнее поддержать Азербайджан, официальная Анкара ушла от прямого вовлечения в военное противоборство. Турецкая дипломатия прибегла по большей части к «мягкой силе», стремясь мобилизовать международное общественное мнение против действий Еревана. Именно тогда в широкий оборот были запущены такие понятия, как «армянское вторжение», «армянская агрессия» или «оккупация». В Турции также велась информационная кампания по обличению Армении, якобы оказывающей помощь Рабочей партии Курдистана (организации, которую в Турции рассматривают как террористическую).

После того как 12 мая 1994 г. вошло в силу Соглашение о бессрочном прекращении огня в зоне нагорно-карабахского конфликта, Анкара выступила с инициативой разместить в регионе международные миротворческие силы. Идея до сих пор не реализована. Нагорный Карабах представляет собой уникальную «горячую точку» постсоветского пространства, где противников не разделяют миротворцы, а перемирие держится на одном юридически обязывающем документе (хотя периодически и нарушается мелкими стычками и перестрелками). В итоге, по справедливому замечанию ереванских политологов Александра Искандаряна и Сергея Минасяна, армяно-турецкие отношения перешли в фазу «статики».

15 лет «застоя»

В 1993–2008 гг. в процессе армяно-турецкой нормализации наступила продолжительная пауза. Армения осталась единственным государством Южного Кавказа, с которым у Турции не было дипломатических отношений. Закрытием сухопутной границы с Арменией Анкара пыталась усилить геополитическую изоляцию последней (к этому времени сухопутная граница с Азербайджаном была уже закрыта). Изоляция усугубилась после того, как с помощью нефтепровода Баку–Тбилиси–Джейхан (открыт 13 июля 2006 г., общая протяженность 1773 км) и газопровода Баку–Тбилиси–Эрзерум (открыт 25 марта 2007 г., общая протяженность 970 км) Турция укрепила коммуникационные связи с двумя другими кавказскими республиками – Грузией и Азербайджаном. Эту же линию по углублению региональной изоляции Армении должен был продолжить и железнодорожный проект Баку–Ахалкалаки–Тбилиси–Карс (его реализация началась в 2007 г. при решающей финансовой роли Турции). Еще в 1996 г. турецкий МИД заявил, что «до тех пор, пока Армения не предпримет шаги в направлении достижения соглашений с Азербайджаном, решение держать на замке границу останется в силе».

Практически в течение всех лет «застоя» этот подход в той или иной мере воспроизводился. Позиция же Армении значительно ужесточилась, когда президентское кресло занял Роберт Кочарян (1998–2008 гг.). Как утверждают ереванские политологи, именно тогда тема международного признания геноцида армян стала рассматриваться как «неконвенциональное оружие» против Турции. Выступая на 53-й сессии ООН, Кочарян попытался вернуть в сферу международной политики «армянский вопрос». Позиция второго президента Армении по всему комплексу армяно-турецких отношений была в целом гораздо более жесткой. На саммит ОЧЭС, прошедший в Стамбуле в июне 2007 г., Кочарян не поехал, мотивировав свой отказ отсутствием дипломатических отношений между странами.

Между тем, даже резкое ухудшение двустороннего армяно-турецкого диалога не привело к его полной и окончательной «заморозке». В Турции звучали мнения о том, что сухопутная блокада не достигает своей цели. Об этом, в частности, говорили представители администрации пограничных с Арменией регионов. Так, губернатор Карса заявлял в одном из своих выступлений: «Жизнь в нашей провинции умирает на глазах из-за того, что нет прямого выхода за рубеж». В 1996 г. открылось авиационное сообщение Ереван–Стамбул (позже к нему добавится рейс Ереван–Анталия). В 1995 г. Стамбул посетил спикер национального парламента Армении Бабкен Араркцян. Заметим, что этот визит состоялся в год, который не только Армения, но и армяне диаспоры отмечали как восьмидесятилетие геноцида армян в Османской империи.

Несмотря на закрытие сухопутной границы в течение всего «застойного периода», регулярно осуществлялся торговый оборот (как правило, через третьи страны). По словам сопредседателя Турецко-Армянского делового Совета Каана Сояка (апрель 2009 г.), товарооборот между Турцией и Арменией в нынешних условиях (отсутствие дипломатических отношений и закрытая сухопутная граница) составляет 150 млн долларов, а в случае открытия границы может вырасти до 300 миллионов. В 2001–2004 гг. функционировала Турецко-Армянская комиссия по примирению, в процессе работы которой на уровне экспертов высказывалась идея о желательности нормализации двусторонних отношений (а в перспективе и исторического примирения). Все эти факты сами по себе и вместе взятые создавали предпосылки для выхода из застоя и перехода к новой попытке преодоления конфронтационного сценария.

2008–2009 годы: ветер перемен

9 июля 2008 г. во влиятельном издании The Wall Street Journal Europe вышла статья третьего президента Армении Сержа Саргсяна под заголовком «Мы готовы разговаривать с Турцией». Армянский лидер справедливо констатировал, что и турки, и армяне пытаются разными способами преодолевать закрытую сухопутную границу: «Они получают выгоду от регулярных рейсов из Еревана в Стамбул и Анталию. Есть многочисленные автобусные маршруты и такси через Грузию, и даже грузовики предпринимают долгие объезды, таким способом помогая торговле между нашими странами».

Статья привлекала к себе интерес не только потому, что глава Республики Армения призывал соседнюю страну к пересмотру внешнеполитических приоритетов. Автор – человек, никогда не принадлежавший к «либеральному лагерю» внутри Армении и ранее не замеченный в стремлениях к улучшению двусторонних отношений с Турцией. Напомним, что Серж Саргсян до своего президентства занимал ключевые позиции в силовых структурах Армении (то есть по определению более консервативной части республиканского истеблишмента, привыкшего хотя бы в силу профессии с подозрением смотреть на соседнюю державу). Впрочем, экспромт 9 июля был хорошо подготовлен. Двумя неделями ранее Саргсян пригласил своего турецкого коллегу Абдуллу Гюля посетить футбольный матч между командами двух стран в рамках отборочного цикла чемпионата мира. А это приглашение стало, в свою очередь, результатом начавшегося непубличного переговорного процесса между Ереваном и Анкарой.

Что же заставило третьего президента Армении констатировать: «Не существует альтернативы установлению нормальных отношений между нашими двумя странами. Я надеюсь, что наши правительства смогут пройти через порог новой открытой двери»? Существовало несколько причин для такой «смены вех». Одним из главных последствий нагорно-карабахского конфликта стала экономическая и геополитическая изоляция Армении. Республика имеет только два окна в мир через Иран и Грузию. И оба ненадежны. Первое слишком зависит от глобальной политической ситуации, которая все менее предсказуема, политики Соединенных Штатов и других ведущих держав в отношении Тегерана. Второе делает Ереван заложником российско-грузинских отношений. «Пятидневная война» в Грузии в августе 2008 г. воочию продемонстрировала эту зависимость (а также уязвимость позиций Армении). В этом плане определенное потепление армяно-турецких отношений могло бы оторвать весь комплекс связей между Анкарой и Ереваном от разрешения нагорно-карабахского конфликта. И Вашингтон, и Москва обозначили свою заинтересованность в таком развитии событий в 2007–2008 годах.

Что касается Турции, то, во-первых, попытки нормализации контактов с Арменией стали важной частью кавказской стратегии Анкары. В отличие от США и Евросоюза, Турция не новичок в кавказской «большой игре». В XVI–XVIII веках исторический предшественник Турецкой Республики – Османская империя – вела борьбу за доминирование на Кавказе с Персией, а в XVIII – начале ХХ века – с Российской империей. Значительная часть территорий нынешних государств Южного Кавказа в различные периоды входили в состав Турции.

В начале 1920-х гг. основатели современной Турецкой Республики и лидеры Советской России договорились о статус-кво в регионе. Турецкая Республика фактически выступала в роли гаранта автономии Нахичевани в составе Азербайджана и Аджарской АССР в составе Грузии. Однако в годы холодной войны Турцию оттеснили от разрешения этнополитических проблем Кавказа. Она играла роль главного партнера США и натовского плацдарма на Юге. Между тем относительная пассивность Анкары определялась не только геополитическими соображениями. Создатели республиканского строя Турции – кемалисты – стремились оборвать все связи с наследием Османской империи (включая и исторический нарратив, и представления об «османском геополитическом пространстве», которое включало Балканы и Кавказ). Отсюда и акцент на «национальных» началах в противовес региональным (в которых, как считали отцы-основатели республики и хранители ее идеалов, рисковала раствориться турецкая национальная «самость»).

После распада СССР в 1991 г. Турция вернулась в кавказскую геополитику. Этому способствовало, во-первых, образование тюркоязычного независимого государства – Азербайджанской Республики (Турция признала его 9 декабря 1991 г.) и этнонациональное самоопределение тюркских народов Северного Кавказа, а во-вторых, наличие многочисленной «кавказской диаспоры» в самой Турции. По различным оценкам, на территории Турецкой республики проживает сегодня от 2,5 до 7 млн выходцев из Кавказского региона. Для установления точной цифры существуют объективные трудности. В XIX веке (период массового наплыва выходцев из Кавказа в Турцию) иммигрантов называли «черкесами», хотя помимо адыгов в Османскую империю переселялись и чеченцы, и представители дагестанских этнических групп, и осетины. В-третьих, с окончанием холодной войны и распадом биполярного мира Турция столкнулась с многочисленными новыми вызовами. Региональные конфликты в Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Абхазии, Чечне происходили в непосредственной близости от ее государственных границ. В-четвертых, значительную роль в активизации турецкой внешней политики на кавказском направлении сыграло политико-философское осмысление места и роли Турции в глобальном мире.

По мнению историка и журналиста Игоря Торбакова, новое внешнеполитическое освоение Кавказа Анкарой базируется на идеологии «неоосманизма»: «Его истоки уходят в начало 1990-х гг. – эпоху президента Тургута Озала. Однако подлинный расцвет течения совпадает с приходом к власти в Турции умеренно-исламистской ПСР (Партии справедливости и развития. – Ред.). Одним из основных идеологов неоосманизма является главный внешнеполитический советник Гюля и Эрдогана профессор Ахмет Давутоглу… В отличие от кемалистов, неоосманисты с готовностью включают в турецкое наследие и османское прошлое, и османское геополитическое пространство… По мнению Давутоглу и его последователей, Турция отнюдь не находится на обочине НАТО, Европейского союза или Азии. Турция, утверждают неоосманисты, расположена в самом центре Евразии и непосредственно – исторически и географически – связана с такими стратегически важными регионами, как Балканы, Ближний Восток и Кавказ. Неудивительно поэтому, что неоосманисты являются сторонниками гораздо более активной внешней политики – особенно на территориях, относящихся к османскому геополитическому пространству».

Эта стратегия уже принесла свои плоды на ближневосточном направлении турецкой политики. «Турция заново открывает Ближний Восток». С помощью этой метафоры аналитик RAND Corporation Стив Ларраби пытается описать усилия, которые в последние годы предпринимает Анкара в этом крайне сложном для глобальной повестки дня регионе. В последние пять лет Турция сделала серьезнейший прорыв в развитии двусторонних отношений с Сирией, хотя еще в начале 2000-х гг. Анкару и Дамаск было трудно заподозрить во взаимных симпатиях, а эксперты даже предполагали возможность осуществления военных сценариев. В 2004 г. впервые в истории сирийский президент посетил Турцию. Сегодня же дипломаты двух стран в конструктивном ключе обсуждают такие вопросы, как разделение водных ресурсов Евфрата или противодействие курдскому движению. Это, среди прочего, сделало Дамаск намного более осторожным в подходах к признанию геноцида армян. И последнее соображение (по порядку, но не по важности) – интерес Турции к Европе, который посредством «обнуления отношений с соседом» только усиливается, пишет Ларраби. Анкара пыталась (правда, без особого успеха) участвовать в урегулировании острого внутреннего кризиса в Сирии весной 2011 года.

В 2008–2009 гг. Армения и Турция пытались стремительно наверстать упущенные за 15 лет возможности. 6 сентября 2008 г. президент Турции Абдулла Гюль впервые посетил Ереван (его визит назвали «футбольной дипломатией»), а 22 апреля 2009 г. при посредничестве швейцарских дипломатов Ереван и Анкара подписали «Дорожную карту» конкретных мероприятий по нормализации отношений. Однако наибольшего продвижения в процессе нормализации Армения и Турция достигли 10 октября 2009 г., подписав в Цюрихе «Протокол о развитии двусторонних отношений» и «Протокол об установлении дипломатических отношений».

Подписание этих документов – не просто значительный шаг вперед в процессе примирения Армении и Турции, хотя бы потому, что две страны взяли на себя и политические, и юридические обязательства. Названы конкретные сроки реализации объявленных инициатив. Так, в «Протоколе о развитии двусторонних отношений» Анкара и Ереван «договорились открыть общую границу в течение двух месяцев после вступления в силу данного Протокола». В «Протоколе об установлении дипломатических отношений» стороны «договорились установить дипломатические отношения со дня подписания данного Протокола в соответствии с Венской конвенцией о дипломатических отношениях от 1961 года, обменяться дипломатическими представительствами». Оба документа могли вступить в силу «в один и тот же день – в первый день месяца, следующего за обменом инструментами ратификации». Создание же рабочей группы под руководством двух министров иностранных дел с целью разработки механизмов функционирования межправительственной комиссии (и подкомиссий в ее составе) планировалось через два месяца после вступления в силу «Протокола о развитии двусторонних отношений между Республикой Армения и Турецкой Республикой». Таким образом, в разговоре Еревана и Анкары изменился не только тон, но само содержание, от слов перешли к делу. Оба протокола дали свою интерпретацию такого критически важного для двусторонних отношений сюжета, как геноцид армян в Османской империи. Это – «диалог в исторической плоскости между двумя народами, направленный на восстановление взаимного доверия, в том числе с помощью научного беспристрастного изучения исторических документов и архивов для уточнения имеющихся проблем и формулирования предложений». Диалог планировалось развивать в формате «подкомиссии, занимающейся исторической плоскостью» (она будет работать внутри армяно-турецкой межправительственной комиссии).

От прогресса к новому «застою»?

Однако эти два юридически обязывающих документа не прошли фазу ратификации в национальных парламентах Армении и Турции. Парламент Турецкой Республики начал рассмотрение обоих протоколов практически сразу после их подписания 21 октября 2009 года. Оппозиция в знак протеста покинула зал заседаний, а многие представители правящей Партии справедливости и развития вели себя весьма сдержанно. Создалось впечатление, что немедленная ратификация документов не входит в число их приоритетов.

Естественно, снова зазвучал «карабахский фактор». Тема, которая была проигнорирована Турцией во время подписания двух протоколов, получила второе рождение после цюрихской церемонии. О необходимости совместить два мирных процесса турецкий премьер Реджеп Тайип Эрдоган заявил в ходе своих встреч с американским президентом Бараком Обамой (7 декабря 2009 г.) и главой российского правительства Владимиром Путиным (13 января 2010 года). По справедливому замечанию турецкого эксперта Митата Челикпала, «Эрдоган слишком сильно связал себя с этой проблемой (нагорно-карабахской. – Ред.), и люди, принимающие решения в Анкаре, возлагают всю ответственность на армянскую сторону».

В Армении же вхождение в фазу «застоя» также сопровождалось жесткими спорами и массовыми проявлениями публичного недовольства. Как бы то ни было, 12 января 2010 г. Конституционный суд (высшая судебная инстанция Армении) признал: два армяно-турецких протокола соответствуют Основному закону страны. Казалось бы, вот он, долгожданный шаг к укоренению армяно-турецкого примирения в массовом сознании граждан Армении. И этот шаг приветствовал Госдепартамент США. Однако это решение вызвало жесткую реакцию Турции. Все дело в том, что Декларация о независимости Армении (считающаяся составной частью Основного закона страны) содержит пункты о необходимости международного признания геноцида армян и упоминание «Западной Армении». Таким образом, получалось, что подписанные Анкарой и Ереваном документы соответствуют требованиям не просто признания геноцида, но и определенного признания «Западной Армении», то есть территориальной проблемы.

В обеих странах далеко не все оказались готовы к быстрому пересмотру сложившихся мифов, стереотипов, подходов. И Анкара, и Ереван не смогли реализовать задачи, которые ставились ими при запуске процесса «перезагрузки». Наивно полагать, что армянские и турецкие дипломаты начали примирение ради абстракций. Каждая сторона преследовала вполне конкретные прагматические цели. Армения пыталась вбить клин между Баку и Анкарой. Турция надеялась на отдаление Еревана от армянской диаспоры, которую демонизируют и в Анкаре, и в Баку. Турецкие дипломаты также просчитались, надеясь на то, что изоляция их визави сделает собеседников сговорчивее. По мере отдаления от поставленных целей обе стороны теряли интерес к мирному процессу. Как результат, замедление темпов ратификации и многократное воспроизведение на новом витке старых претензий и упреков.

Однако армяно-турецкое примирение никогда не было исключительно внутриполитической проблемой двух соседних республик, его нельзя свести к формату взаимоотношений Еревана и Анкары. Это – часть большой кавказской игры, в которой у «больших игроков» есть собственные соображения. И в Соединенных Штатах, и в России существовали свои резоны для участия в армяно-турецкой перезагрузке. В отличие от грузинской темы здесь позиции Москвы и Вашингтона полярно не отличаются друг от друга, каждый по-своему заинтересован в сотрудничестве с Турцией. Если у США налажен высочайший уровень кооперации с Турцией в сфере безопасности (от него весьма сложно отказаться), то у России имеются серьезные интересы в развитии совместных энергетических проектов («Южный поток» – наглядный тому пример). При этом Армения – важный партнер и Вашингтона, и Москвы. И в первом, и во втором случае нельзя сбрасывать со счета позиции армянского лобби.

Что же получилось в «сухом остатке»? Активизация поисков возможных схем по разменам. Как следствие, чем больше американские и российские политики говорили о невозможности сочетать армяно-турецкое примирение и нагорно-карабахское урегулирование, тем сильнее эти два процесса сближались и влияли один на другой. Точнее сказать, они мультиплицировали сложности, которых и без того хватает в каждом из них.

В итоге 22 апреля 2010 г. в преддверии девяносто пятой годовщины геноцида армян в Османской империи президент Армении Серж Саргсян выступил с обращением к нации. В этом обращении он заявил о необходимости приостановки двух протоколов об установлении дипломатических отношений и развитии двусторонних связей, подписанных его страной и Турцией в октябре 2009 г. в Цюрихе. По мнению армянского тюрколога Рубена Мелконяна, президент Армении лишь формализовал фактический кризис процесса нормализации.

Однако, констатируя спад в сложной динамике армяно-турецкой нормализации, нельзя говорить о ее полной остановке. Армянский лидер приостановил ратификацию протоколов, но так и не вышел из мирного процесса окончательно. Два цюрихских документа не аннулированы, а глава Армении готов к продолжению диалога. В конце концов, мирные процессы никогда не развиваются линейно. Для того чтобы идеи добрососедства, высказанные еще харизматическим президентом Турции Тургутом Озалом, сработали (например, в отношениях с Сирией или в меньшем объеме с Ираном и Грецией), потребовался не один год. Что же касается кипрского конфликта, прорыва так и не произошло, несмотря на определенную позитивную динамику начала 2000-х годов. Прошлогодняя победа на президентских выборах в непризнанной Турецкой Республике Северного Кипра Дервиша Эроглу, последовательного противника объединения острова, – яркое тому доказательство.

С армяно-турецким процессом та же история. Кризис и спад не означают политическую смерть. Идеи нормализации и примирения с соседом стали частью внутреннего дискурса и в Армении, и в Турции. Сегодня уже не турки с армянами, а армяне между собой и турки между собой спорят о том, что надо сделать, чтобы помириться. С меньшими издержками и затратами для себя, конечно же. Но в любом случае взаимоотношения вышли на иной уровень. Процесс нормализации перешел в плоскость сложных согласований и торга как внутри самих «мирящихся» стран, так и за их пределами между «большими державами». Однако примирение двух исторических противников уже не раз случалось, Армения с Турцией не открывают здесь ничего принципиально нового. Существует опыт и греко-турецких отношений, и болгаро-турецких, и польско-украинских, и польско-литовских, и германо-российских, и венгерско-румынских, не говоря уже об израильско-германском примирении, и превращении в ближайших союзников таких исторических противников, как Германия и Франция. Естественно, историческое примирение должно прежде всего соответствовать национальным интересам примиряющихся сторон, а также быть политически рентабельным. В противном случае ожидать нового «ветра перемен» придется еще долго.

С.М. Маркедонов – приглашенный исследователь Центра стратегических и международных исследований (CSIS, г. Вашингтон).

Армения. Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 11 июня 2011 > № 739728 Сергей Маркедонов

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин принял участие в пленарном заседании II Всероссийского форума сельских поселений

Вступительное слово В.В.Путина:

Добрый день, дорогие друзья!

Я прежде всего хочу вас поблагодарить за приглашение принять участие в вашей работе! Считаю сегодняшнюю встречу очень важной. В сёлах и посёлках проживает почти четверть граждан нашей страны. И здесь представлены люди, от качества работы которых зависит социальное благополучие и в значительной степени жизненный уровень этих миллионов людей, потому что именно вам – местной сельской власти – люди доверили решать вопросы, которые напрямую определяют качество их жизни. И я, и все мои коллеги очень хорошо понимаем, как много сложных, если не сказать – очень сложных, проблем стоит именно перед вами. Нужно, конечно, вместе искать пути к повышению эффективности и расширению возможностей местного самоуправления на селе.

Я начну с ключевого вопроса, который, безусловно, занимает каждого из вас, и, конечно, нужно признать, эта проблема пока решается не самым эффективным образом. Речь идёт о финансовой базе. Сельские поселения и муниципальные районы практически полностью зависят от помощи вышестоящих бюджетов. Собственные доходы более чем половины таких муниципальных образований не превышают 30% в структуре их бюджета. Цифра у нас есть соответствующая: у 8009 из 18 954 сельских поселений собственные доходы составляют от 10 до 30% доходной части бюджета, у 3150 – менее 10%. Особенно трудно сельским поселениям. Собственные доходы почти половины из них – менее 1 млн рублей, при этом обязанностей у этого уровня власти много. Ну, собственно, что значит много? Такие же обязанности, как и у других уровней. У нас и муниципалитеты-то очень разные. По закону о местном самоуправлении на этот уровень возложено более 30 функций. С такими ресурсами качественно реализовать свои полномочия очень трудно, я понимаю, что подчас практически невозможно, поэтому большинство сельских администраций вынуждено передавать на районный уровень те функции, которые они не в состоянии исполнить самостоятельно. Это касается правил землепользования, выдачи разрешений на строительство и даже организации досуга граждан, а также многих других вопросов, которые, по сути, должны решаться на уровне власти, самом близком к людям. Получается, на бумаге самоуправление на селе есть, а доходов, стимулов к развитию территорий подчас нет. К этому нужно добавить и дефицит кадров. Зачастую в сельской местности на 1 тыс. человек населения приходится около одного муниципального служащего (около – потому что в среднем). Чтобы успеть везде, нужно просто разорваться, да и управленческих, профессиональных знаний, конечно, в этих случаях явно недостаточно. Считаю, что регионам следует расширить своё участие в подготовке и повышении квалификации муниципальных служащих – прежде всего, конечно, в сельской местности.

Пока же в поселковых администрациях люди работают – один человек и за юриста, и за экономиста, и за бухгалтера, – при этом получают за свой труд в некоторых субъектах всего 5–7 тыс. рублей в месяц. Всё это вместе взятое, конечно же, обесценивает сам статус местного самоуправления, а по большому счёту снижает авторитет всей системы власти в глазах граждан.

Знаю, что у вас есть немало обоснованных претензий к 131-му федеральному закону «Об общих принципах организации местного самоуправления». Мы можем и должны сегодня об этом поговорить подробнее. Если есть предложения, давайте их обсудим.

Что бы в этой связи мне хотелось сказать? Первое – необходимо чётко выстроить финансовые отношения, включая порядок предоставления межбюджетных трансфертов на уровне район/регион/поселение. Должны появиться понятные критерии оказания финансовой помощи сельскому самоуправлению, не зависящие от прихоти вышестоящего начальства.

Справочно могу проинформировать (большинство из вас знает это на собственной практике): анализ показывает, что эффективное сочетание всех механизмов межбюджетного регулирования, включая финансовую помощь и передачу отчислений от налогов, можно отметить только в некоторых субъектах Российской Федерации. Это Воронежская, Калужская, Волгоградская, Ростовская и Пензенская области, Алтайский край.

Недостаточно используются механизмы стимулирования финансовой самостоятельности муниципальных образований, к сожалению, в Орловской, Тамбовской, Тверской и Омской областях, Республиках Марий Эл и Тыва. Это видно по финансовым документам.

Второе, на что хотел бы обратить внимание. И субъектам Федерации, и муниципальным районам надо в полной мере использовать механизм передачи на уровень нижестоящих бюджетов отчислений от федеральных, региональных и местных налогов и сборов. В законодательстве такая возможность предусмотрена. Считаю, что именно на уровне район/поселение должна оставаться значительная часть поступлений от налога на доходы физических лиц. Вопрос это, конечно, непростой, но в таком направлении, безусловно, нужно постепенно двигаться. Это хороший стимул для муниципалитетов создавать новые рабочие места, выводить из тени бизнес, заработные платы, создавать новый бизнес. Добавлю, что именно на уровень муниципальных районов мы собираемся передать основную часть поступлений от выдачи патентов индивидуальным предпринимателям. А муниципальные районы в свою очередь также должны предусмотреть отчисления от этого дохода в пользу поселений.

Третье. Согласен с тем, что за сельскими поселениями нужно закрепить дополнительные источники доходов. Так, сейчас сельские поселения обязаны выявлять административные правонарушения, в том числе, например, за нанесение ущерба экологии, а вот взыскания в их бюджеты не поступают. Получается, что никакого стимула наводить порядок, следить за благоустройством нет. Полагаю, что административные штрафы должны идти в бюджет того уровня власти, территории которого и наносится в данном случае ущерб. И, конечно, расширение доходной базы сельского местного самоуправления напрямую зависит от вашей, уважаемые друзья, инициативы. Нужно поощрять создание новых производств и рабочих мест, поддерживать малое и среднее предпринимательство на селе.

Конечно, вы лучше кого бы то ни было, лучше меня знаете, что у нас на селе много людей, которые могут и хотят трудиться. На долю фермерских и личных подсобных хозяйств приходится почти половина производства всей продукции российского АПК. Мы все вместе должны помочь сельским жителям расширить своё производство, прочно встать на ноги, чтобы они не торговали из-под полы, а имели нормальный доступ на рынок, развивали свой цивилизованный бизнес. Причем не только в сельхозпроизводстве, но даже и в несельскохозяйственных сферах деятельности – например, в секторе услуг, автоперевозок, производства стройматериалов, организации отдыха и туризма.

И не надо здесь плодить никаких барьеров, наоборот, нужно поддерживать деловую инициативу людей. Это обязательно окупится и ростом доходов граждан, и пополнением бюджетов сельских поселений. Уже в рамках региональных программ поддержки занятости помощь государства в открытии своего дела получило 105 тыс. сельских жителей. В свою очередь они создали ещё 36 тыс. новых рабочих мест.

Мы со своей стороны также поможем предпринимательству в сельской местности: с будущего года запустим специальную федеральную программу для начинающих фермеров. Каждый, кто хочет начать собственное дело на селе, получит от государства грант на создание своего собственного хозяйства, льготный инвестиционный кредит и единовременную помощь на бытовое обустройство. Кроме того, расширим программу по развитию семейных молочных ферм.

Конечно, будем развивать сельскохозяйственную и потребительскую кооперацию, сеть предприятий по заготовке, переработке и реализации продукции. Я прошу дать предложения, как использовать здесь возможности Россельхозбанка, «Росагролизинга», как вы чувствуете эту работу там – на месте, на земле. Думаю, что и регионы должны софинансировать из своих бюджетов такие проекты.

Хотел бы затронуть также вопрос, на самом деле, ключевой для развития села. Это вечный для России вопрос о земле. Уже с 1 июля этого года начинается практическая реализация, по сути, нового этапа масштабной земельной реформы. Её цель – в том, чтобы граждане стали полноценными хозяевами своих участков, а поселения получили право распоряжаться земельными ресурсами и получать дополнительный доход.

Уважаемые друзья, коллеги! Несколько слов хочу сказать об этом дополнительно. Считаю, что это очень важная часть нашей сегодняшней встречи. Как вы знаете, мы изменили законодательство об обороте земель сельхозназначения. Процедура оформления границ земельных паёв существенно упрощена. При этом органы власти поселений должны помочь гражданам закрепить за собой право собственности на землю. Мы снимаем с вас дополнительные издержки. Так, органы кадастрового учёта будут бесплатно предоставлять муниципалитетам сведения из Государственного кадастра недвижимости, включая кадастровый паспорт объекта недвижимости, кадастровую выписку, кадастровый план территории. Но и вас тоже прошу в свою очередь бесплатно предоставлять гражданам все сведения, необходимые для подготовки проекта межевания земельных участков.

Обращаю внимание и глав поселений, и кадастровых органов: все процедуры, включая межевание, кадастровые работы, оформление и выдачу документов, нужно проводить без всяких проволочек и без всякой волокиты. Люди не должны стоять часами в очередях, тратить время на дорогу или отдавать посредникам эти деньги, чтобы получить документы на этот самый участок. Может быть, вы уже слышали, вчера я говорил об этом на президиуме Правительства, мы сейчас вводим ответственность федеральных чиновников за различные бюрократические проволочки. Я думаю, что это нужно будет распространить на все уровни власти и управления. Что касается невостребованных земельных долей, то ими теперь смогут распоряжаться сами поселения, и делать это надо ответственно и бережно.

435-м федеральным законом о внесении изменений в закон «Об обороте земель сельхозназначения» предоставлено право органам местного самоуправления обращаться в суд с требованием о признании права муниципальной собственности на невостребованные земельные участки. В приоритетном порядке все нераспределённые земли сельхозназначения должны предоставляться сельхозпроизводителям и фермерам, фактически работающим на этих участках или собирающимся начать здесь своё собственное дело. Причём цена выкупа таких земель снижена с 20 до 15% от кадастровой стоимости.

Напомню также, что мы приняли решение о компенсации из федерального бюджета половины расходов крестьянских и фермерских хозяйств на оформление в собственность используемых земельных участков. Такие средства в федеральном бюджете на текущий год уже предусмотрены. Как и договаривались, региональные бюджеты должны изыскать возможность софинансировать оставшуюся часть затрат.

Кроме того, готовится законопроект, который разрешит фермерам строить жилые дома на землях сельхозназначения. Если вы обратили внимание, некоторое время назад я встречался с руководителями фермерских хозяйств, и они тогда поставили этот вопрос. Сейчас мы его готовим, и это решение находится уже в заключительной стадии. Я прошу заинтересованные федеральные ведомства завершить в короткие сроки все необходимые согласования, и я буду просить фракцию «Единой России» в Госдуме принять данный закон до конца текущего года. И, безусловно, надо застраховаться от рисков. Земли сельхозназначения не должны попасть в руки спекулянтов и перекупщиков. Участок может быть принудительно изъят у собственника в судебном порядке, если в течение трёх и более лет не используется для ведения сельхозработ. Прошу ускорить подготовку постановления Правительства, определяющего признаки неиспользования земель сельхозназначения. И прежде всего обращаюсь к Министерству сельского хозяйства: ускорьте, пожалуйста, эту работу.

Также федеральные органы исполнительной власти – прежде всего Минсельхоз и регионы – должны оказать муниципалитетам всю необходимую консультативную помощь в реализации земельной реформы. Безусловно, необходимо расширять возможности поселений по распоряжению земельными участками, ликвидировать оставшиеся в земельном законодательстве пробелы, поэтому сегодня хотел бы рассказать вам, объявить о ряде законодательных инициатив.

Что предполагается сделать в этой сфере? Первое. По экспертным оценкам, право собственности на более чем половину государственных земель не разграничено до сих пор. Поэтому предполагается дать субъектам Федерации право передавать поселениям полномочия по распоряжению такими землями. Я очень рассчитываю, что региональные власти будут активно использовать этот механизм.

Второе. Земельное законодательство в настоящий момент не регламентирует процедуру предоставления гражданам земли на льготных основаниях. Мы предлагаем законодательно закрепить передачу участков в безвозмездное срочное пользование для тех людей, которые уже работают или собираются переехать на работу в сельскую местность, то есть прежде всего, конечно, для сельской интеллигенции – врачей и учителей, библиотекарей, социальных работников, но, возможно, и для переселенцев, которые хотят связать свою жизнь с сельским хозяйством.

Далее. Гражданам, имеющим трёх и более несовершеннолетних детей, предоставлено право бесплатно получать в собственность земельный участок – без конкурса и без торгов. Это касается и федеральных земель, которые государство под эти цели будет передавать муниципалитетам, и соответствующий закон принят.

Ещё один механизм, ещё один момент, на который я хотел бы обратить внимание. В настоящее время жилое помещение, признанное выморочным имуществом, переходит в собственность муниципального образования, а земельный участок, на котором оно расположено, – в собственность Российской Федерации. Получается, например, муниципалитет готов и может отдать, скажем, семье учителя, свободный дом, но уже без приусадебного участка, который нужно долго и нудно переоформлять. Это, конечно, ненормально. Соответствующим ведомствам нужно подумать над этой проблемой, внести соответствующие предложения и изменения в действующую нормативную базу. Мы это сделаем в ближайшее время.

Рассчитываем, что в результате чёткой, грамотной реализации всех вышеперечисленных мер миллионы граждан окончательно закрепят за собой право собственности на землю, а муниципалитеты смогут существенно пополнять свои бюджеты.

Дорогие друзья! Всё, что мы вместе с вами делаем – укрепляем доходную базу муниципалитетов, совершенствуем земельные отношения, создаём рабочие места, – подчинено одной главной задаче: село должно стать привлекательным и комфортным для жизни людей.

В рамках федеральной целевой программы «Социальное развитие села» за последние восемь лет мы выделили из федерального бюджета более 40 млрд рублей. Ещё порядка 190 млрд рублей поступило в село из региональных бюджетов и внебюджетных источников. Эти ресурсы пошли на улучшение жилищных условий граждан, в том числе молодых семей, молодых специалистов, на газификацию, водоснабжение, строительство общеобразовательных учреждений. В результате мы смогли построить более 14 млн кв. м жилья, обеспечить газом и водой более половины домов в сельской местности. Кроме того, значительно улучшили электроснабжение и телефонизацию. Конечно, этого ещё недостаточно. Это сделано, но предстоит сделать ещё намного больше. В текущем году на эти цели будет направлено ещё почти 26 млрд рублей, из них около 8 млрд рублей – средства федерального бюджета. Намечено построить, приобрести 915 тыс. кв. м жилья для сельских граждан, в том числе 510 тыс. кв. м – для молодых семей и молодых специалистов.

Принято решение продлить ФЦП «Социальное развитие села» до 2013 года, и уже приступили к разработке концепции новой федеральной целевой программы, которая определит основные направления совершенствования социальной, инженерной, жилищно-коммунальной инфраструктуры села до 2020 года. Она у нас рассчитана на период до 2017 года, и потом до 2020 года. И это далеко не все ресурсы, которые мы должны выделять на село.

Как вы знаете, в этом и следующем году мы будем проводить программу мероприятий по модернизации здравоохранения в регионах Российской Федерации. Только из федерального бюджета на эти цели будет выделено 460 млрд рублей. Эти средства в том числе пойдут на развитие сети медицинских учреждений, оказывающих первичную медицинскую помощь сельским жителям, на ремонт больниц, фельдшерско-акушерских пунктов, офисов врачей общей практики, закупку современного диагностического и лечебного оборудования.

Отмечу также, что с будущего года начнётся процесс обязательной передачи с муниципального на региональный уровень полномочий по организации первичной медицинской помощи, а вместе с ними и имущества зданий, сооружений больниц и поликлиник. Это, конечно, неоднозначный процесс, сложный, но хочу вам сказать откровенно: это решение было принято только с одной целью – повысить качество предоставляемых услуг. Обращаю внимание, предложен очень гибкий механизм: субъект Федерации может принять решение о делегировании полномочий обратно на муниципальный уровень. К этим вопросам нужно подходить очень взвешенно, учитывать специфику каждой конкретной территории, а главное – руководствоваться интересами граждан, ради которых, собственно говоря, всё это и делается.

Далее. Село продолжает развиваться, жить, если в нём есть – мы знаем этот тезис, – если в нём есть школа. Необходимо создавать базовые учебные заведения, оставляя филиалы в малых населённых пунктах, и при этом делать всё, чтобы юные жители села могли получить образование, не уступающее по качеству городскому. С этой целью принято решение выделить дополнительно из федерального бюджета 120 млрд рублей на ближайшие три года. Начнём это финансирование уже сейчас. В этом году будет выделено 60 млрд, и в последующие годы доведём до 120. Эти ресурсы будут направлены на приобретение оборудования для учебных лабораторий, спортивных залов, медицинских кабинетов, школьных столовых. За счёт дополнительной закупки компьютеров, увеличения скорости подключения к интернету созданы возможности для дистанционного обучения учащихся – будут создаваться такие условия, где-то уже есть на селе, где-то ещё нет, но нужно будет это сделать. Смысл вот в этой части заключается в том, чтобы не закрывать там, где можно не закрывать малокомплектные школы, а создавать филиалы крупных, хороших образовательных учреждений, чтобы ребятишки, живущие на селе, имели возможность, как я уже сказал, получать качественное образование, используя дистанционные формы обучения. И для муниципалитетов, для регионов в то же время это должно означать снижение издержек по содержанию этих малокомплектных школ.

Будут пополнены фонды школьных библиотек и закуплен необходимый транспорт. И конечно, мы сможем обеспечить качественное образование и медицинскую помощь – в целом высокие стандарты жизни. Должны будем связать дополнительно сельские населённые пункты с общефедеральной сетью автомобильных дорог. Сегодня, к сожалению, более 46 тыс. населённых пунктов на селе не имеют подъездных дорог с твёрдым покрытием. Мы приняли решение уже в этом году выделить 5 млрд рублей на строительство подъездов от сельских населённых пунктов к автомобильным дорогам. К 2013 году доведём эти ассигнования до 7 млрд рублей. При распределении этих средств, конечно же, должны учитываться: особенности населённых пунктов, расположенных в Сибири и регионах Дальнего Востока, динамика развития производства, другие факторы. Всё это должно учитываться при распределении средств – словом, должен быть обеспечен дифференцированный подход к различным территориям страны. Кроме того, считаю, что одно из главных условий предоставления ресурсов – это региональное софинансирование. Мы договариваемся с руководителями регионов, что это должно быть не менее половины от общего объёма финансирования.

Обращаю внимание субъектов Федерации: у вас появляется серьёзный ресурс для строительства дорог – региональные дорожные фонды. Считаю правильным, если при их формировании определённая, значительная часть средств будет направляться именно на сельские дороги. Это ответственный и правильный подход к развитию регионов, тем более что жители села вносят существенный вклад в пополнение дорожных фондов и, как и все другие граждане страны, имеют право на нормальные дороги.

В этой связи, конечно, нужно будет пересмотреть и технические нормативы строительства дорог к предприятиям, фермам, другим производственным объектам в сельской местности, чтобы, с одной стороны, снизить время и финансовые затраты, а с другой – сделать такие дороги более функциональными и удобными для движения сельхозтехники. Естественно, при соблюдении норм безопасности, само собой разумеется.

И несколько слов в заключение. Мы с вами живём в стране с огромной территорией, огромными природными богатствами и уникальным человеческим потенциалом. Динамичное развитие государства зависит прежде всего от граждан страны, от людей – их инициативы, стремления изменить жизнь в родном селе, посёлке, районе, городе и стране к лучшему, от качества и эффективности самого близкого к гражданам уровня власти, то есть от местного самоуправления. Именно с него, с этого уровня, и начинается Россия.

И мы вместе с вами будем делать всё, чтобы задачи, которые перед нами стоят, исполнялись по самому высшему разряду, чтобы граждане чувствовали нашу с вами заботу о них. Спасибо вам большое за внимание.

* * *

Комментарии В.В.Путина к выступлениям участников форума:

Если позволите, я несколько слов скажу, прокомментирую выступления.

Вопросы чрезвычайно важные. Это очень хорошо, что мы имеем возможность с вами так встретиться и поговорить по самым ключевым, по самым в полном смысле этого слова животрепещущим вопросам. Мы должны с вами найти оптимальные пути решения непростых задач, которые стоят перед всей страной, муниципалитетами, регионами и Федерацией в целом.

Давайте начнём с острых моментов, которые были затронуты. Я благодарен тем, кто выступал и эти острые вопросы поднял. Прежде всего, это вопрос тарифов, развития инфраструктуры, газоснабжения, электроснабжения, налоговой базы, собственных источников, формирования доходной части бюджетов муниципалитетов. Это такой комплекс, который так или иначе звучал во всех выступлениях. От этого зависит и развитие транспортной инфраструктуры, дорог, газоснабжения, электроснабжения и так далее, и так далее. Мы с вами должны принять непростые решения. Я начну, если позволите, прямо по мере поступления проблем – так, как они были сформулированы.

Прежде всего, конечно, это формирование доходной части муниципальных бюджетов. Прозвучал ряд вполне серьёзных предложений, реализация которых может существенным образом изменить ситуацию. Одно из этих предложений (об этом первый выступающий говорил) – начать брать налоги с линейных объектов. Это железные дороги, это газопроводы, это линии высоковольтных электропередач и так далее. Не скрою, мы этот вопрос рассматривали. Более того, Министерство финансов, которое так с удовольствием все поругивают, как ни странно было для меня, считает решение вопросов подобным образом целесообразным.

Есть ещё одна проблема. Это проблема соответствующих объектов и земель Министерства обороны, которые тоже выведены из системы налогообложения. Там, между тем, предусмотрена плата (сейчас мы думаем над этим) 0,3% от кадастровой стоимости. Можно льготы убрать, можно и нужно взвесить, посмотреть и проанализировать: какие объекты, в том числе и недвижимости, какие земли и как используются по основному назначению. Для решения вопросов, связанных с обеспечением оборонной безопасности страны, далеко не все объекты используются по прямому назначению. И здесь нужно внимательно разобраться. Мы сейчас спокойно, в рабочем режиме, без того, чтобы совершить здесь какие-то необдуманные шаги, всё-таки в этом направлении будем двигаться. Это я вам сразу могу сказать.

Что касается линейных объектов. Скажем, по газовым сетям. Кстати, говоря, что касается газоснабжения: в 2010 году в рамках федеральной целевой программы «Социальное развитие села до 2012 года» было введено в действие 5,2 тыс. км распределительных газовых сетей, газифицировано 57,8 тыс. домов. Уровень газификации сельской местности был доведён до 52,6% (в 2009 году было 47%), за год – очень заметное движение вперёд в целом по стране. Есть здесь и регионы, которые очень эффективно работали с «Газпромом», есть те, которые не очень (сейчас не буду их перечислять, но нам они известны). Что бы в этой связи хотелось сказать? «Газпром межрегионгаз» (есть такое подразделение «Газпрома») финансирует только строительство межпоселковых газопроводов, то есть в его задачу входит доведение газа до населённых пунктов. А региональные и местные власти отвечают за прокладку уличных сетей и, по сути, доведение газа до конечного потребителя. И здесь часто бывает так, что «Газпром» выполнил свою часть работы, а региональные и местные власти останавливаются – скажем так, ресурсов нет. Сейчас мы не будем говорить почему, но самое простое объяснение всегда – нет ресурсов. Нужно координировать эту работу. Получается, что «Газпром» вложил средства, и они омертвились, потому что дальше до конечного потребителя не доходят. Нужно чётко координировать эту работу – и с регионом, и с муниципалитетом. Это первое.

Второе и очень важное, существенное. Можно обнулить рост тарифа, но тогда «Газпром» перестанет строить эти сети. Понимаете, в чём дело? У него просто ресурсов не будет это сделать. Вот сейчас мы решаем очень важную и очень чувствительную задачу. До сих пор у меня рука не поднялась, чтобы подписать это постановление – а именно: ограничить рост тарифов так называемых естественных монополий (ОАО «РЖД», по газу, по электричеству) только ростом инфляции в следующем году. Инфляция в следующем году, так мы думаем, будет где-то 5,5%–6,5%, но и это крайне чувствительно для этих крупных предприятий, так называемых инфраструктурных монополий, потому что это резко ограничит их возможности к развитию. Для ОАО «РЖД», допустим, будет очень сложно просто осуществлять даже текущий ремонт. Это такие счётные позиции, но одновременно, я хочу вам сказать, ограничить рост тарифов для них по инфляции, и ещё нагрузить их дополнительной налоговой нагрузкой просто очень опасно для страны. Нам нужно подходить к этому вопросу крайне взвешенно, и всё как следует… Здесь не семь раз отмерить, один раз отрезать, здесь нужно 27 раз отмерить, а потом только отрезать. Но постановка вопроса, тем не менее, правильная, и я хочу вам сказать, что мы обязательно будем не только думать, а будем двигаться в этом направлении. Решим вопрос по росту тарифов и по ограничению роста тарифов в следующем году. Мы всё равно такое решение примем. Параметры мне пока трудно назвать, я просто боюсь заранее это делать, сейчас публично об этом сказать. Но мы совершенно точно будем действовать в направлении ограничения тарифов, и будем думать над тем, как отрегулировать вопрос наполнения муниципальных бюджетов - аккуратненько, постепенно, - в том числе и за счёт линейных объектов. Мы будем в этом направлении двигаться. Это я вам говорю определённо.

Теперь дальше. Что касается сельских дорог, то я уже в своём выступлении говорил и хочу ещё раз подчеркнуть: мы приняли решение формировать региональные дорожные фонды. Но здесь уже регион должен определить приоритеты использования этих средств. Они, по предварительным подсчётам, очень приличные деньги получают (очень приличные!) – реальный источник для развития дорожной сети. И, конечно, не могу не согласиться с последней выступающей в том, что, когда мы говорим про село, прежде всего нужно думать о безопасности перевозок, в данном случае детей. Если мы говорим о реструктуризации школьной сети и о перевозках детей, то, конечно, прежде чем закрывать какие-то малокомплектные школы и начать перевозку детей к крупным учебным заведениям, к крупным школам, надо прежде всего решить вопросы с транспортом и дорожной сетью. Другое решение, наоборот, будет абсолютно безответственным и неправильным.

Здесь было сказано, что надо в обязательном (я вроде бы сказал, выступая: обязательном!) порядке оставить все малокомплектные школы. Я всё-таки хочу, чтобы вы меня правильно поняли: я не говорил, что все малокомплектные школы надо оставить в обязательном порядке. Это вы должны подумать сами, и нужно оставлять их там, где это целесообразно. У нас огромная территория, и автоматом всё взять и закрыть было бы огромной ошибкой, потому что невозможно по огромным территориям довозить детей в хорошо подготовленные образовательные центры, межрегиональные образовательные центры, средние школы. Невозможно у нас по нашей территории! И мы сказали, что нужно развивать дорожную есть, но это же требует времени и денег, и сразу этого мы не сделаем. А повышать образование нужно сейчас. Поэтому идея в чём заключается? В рамках преобразований в сфере школьного образования, школьной сети что предлагается? На что мы деньги собираемся в идеале потратить, вот эти 120 млрд рублей за 2,5 года? Я ещё раз хочу это повторить: мы будем выделять деньги на транспорт, на школьное обеспечение, на приобретение оборудования, отчасти - на ремонты. А высвобождающиеся деньги регионов должны быть направлены на повышение заработных плат учителей и доведение их среднего уровня заработной платы до среднего по экономике в соответствующем регионе. Многие губернаторы мне уже сказали, что эту задачу мы решим уже с 1 сентября текущего года. Не везде это возможно сделать, я понимаю. В некоторых, кстати говоря, уже это сделано. Может быть, так быстро не удастся везде, но нужно сделать это как можно быстрее.

Что это означает? Это означает, что перед нами стоит задача укрепить единое образовательное пространство России, выйти на обеспечение единых стандартов подготовки школьников. С точки зрения сохранения малокомплектных школ там, где это можно и нужно сделать, что предлагается? Предлагается их преобразовать: создать крупные образовательные центры – хорошие школы, базовые, а вокруг них создать сеть филиалов из так называемых малокомплектных школ. Там можно сократить управленческий персонал, потому что управление должно быть передано в базовую школу, там можно еще что-то минимизировать с точки зрения расходов, но качество нужно поднять за счёт (как я уже говорил здесь, выступая), например, дистанционных форм обучения. Но для этого мы будем давать деньги на приобретение соответствующего оборудования и переподготовку преподавательского состава. И там, где нужно, там, где обосновано, конечно, нужно сохранить малокомплектные школы. По-другому мы на сегодняшний день не сможем, да и не нужно этого делать, наверное.

Кстати говоря, при распределении средств мы договорились с регионами, что на каждого сельского школьника мы будем направлять денег в 2 раза больше, чем на всех других школьников, в рамках этой программы модернизации школьного образования.

Теперь по поводу здравоохранения. На фельдшерско-акушерские пункты, конечно, деньги нужно выделять. Я хочу вот на что обратить ваше внимание: мы с уровня Министерства здравоохранения провели очень большую работу с регионами Российской Федерации. Со всеми регионами заключены соглашения. Со всеми! На каждый регион подсчитано, сколько денег выделяется на регион. А вот как дальше регион их распределяет между своими лечебными заведениями, сколько он направляет на село, сколько он направляет, скажем, на районные больницы и так далее – это в целом всё-таки его уровень ответственности. Эти программы уже подписаны, но они, конечно, вполне могут корректироваться. Нужно просто активнее вам работать с руководителями регионов. Мы готовы поддержать. Я, например, считаю и постоянно на это обращаю внимание руководителей регионов (постоянно!) и Министерства здравоохранения, что на селе нужно повышать уровень медицинского обслуживания населения. Конечно, для этого деньги нужны. Деньги есть – важно их правильно и грамотно распределить.

Теперь по поводу установления уровня отчисления при расщеплении налогов. Я так понимаю, что и раньше муниципалитеты сами не устанавливали этот уровень расщепления, просто объём этих отчислений был больше. Знаете, я полагаю, что надо на это ещё раз посмотреть, вы правы абсолютно. Надо посмотреть, как эти налоги расщепляются, и подумать на предмет обеспечения наполняемости муниципальных бюджетов. Обязательно подумаем.

Теперь по поводу поддержки села. Разумеется, мы этот процесс начали. Если вы помните, лет 10 назад. Вообще практически помощи никакой не было, и мы знаем, в каком состоянии находилось тогда село. Всё-таки при всех сложностях - а проблем у нас на селе с вами «выше крыши», совершенно точно! - ситуация в сельхозпроизводстве кардинальным образом поменялась. Я уже говорил об этом, могу повторить: сейчас вот только на выставке я подтверждение ещё раз получил. Мы с вами импортировали лет восемь назад 1 млн 600 тыс. т мяса птицы, допустим, а в этом году 200 тыс. с небольшим. И нам наши производители говорят, что вообще можно целиком закрыть, даже уже просят об этом: мы сами справимся. Это кардинальное изменение ситуации.

У нас в разы увеличилось производство свинины. Есть ещё проблемы по КРС – крупному рогатому скоту. У нас не развито мясное животноводство в этой сфере – это очевидный факт. Оно развивается, делает первые шаги. Уже и своё собственное племенное стадо появляется во многих хозяйствах.

У нас развивается молочное производство. Вот сейчас только разговаривал здесь с одним из производителей, он говорит: рынок молочной продукции маловат, уже даже договариваемся с Казахстаном, туда начинаем продавать. Это кардинальное изменение ситуации, в том числе благодаря вам. Вам спасибо большое за это!

Мы понимаем, как было тяжело в прошлом году. Два года подряд засуха, два года подряд такое тяжёлое испытание выпало на сельхозпроизводителей. Мы вспоминали в последнее время о засухе и голоде в 1930-е годы, в конце 1920–начале 1930-х годов. Вы помните, к чему это привело? Миллионы людей умерли от голода. А засуха была не такая жёсткая, как в предыдущие два года. Понимаете, в последствиях какая разница! Это результат того, что нам удаётся при таких вот тяжёлых испытаниях достаточно мягко их проходить, – это всё-таки результат развития сельского хозяйства и поддержки сельского хозяйства в последнее время со стороны государства.

В этом году 150 млрд – это прямая поддержка из федерального бюджета, мы её наметили. Ещё 150 млрд – по линии Россельхозбанка и других финансовых учреждений. Продолжается субсидирование ставок по кредитам для сельхозпроизводителей. Мы это продолжим, и по некоторым направлениям работает 80–95% субсидирования, вы это знаете. Мы пролонгировали все кредиты, которые были взяты в прошлом в связи с этой засухой. Дополнительно выделили деньги на перевозку зерна из тех регионов, где урожай был приличным и нужно было обеспечить перевозку зерна в те регионы, где явно не хватало зерновых. Мы начали субсидировать эти перевозки. Мы выделили 5 млрд дополнительно тем хозяйствам, которые сохранят крупный рогатый скот, несмотря на все сложности. Кстати говоря, вот здесь тоже, на выставке, мне один из руководителей подтвердил, что получил эти деньги. Сохранил стадо и деньги получил.

Мы дополнительно приняли административные решения, связанные с закрытием экспорта зерновых, вы знаете об этом. В целом ситуация нормализовалась. Сейчас, с 1 июля, мы опять открыли, в надежде на то, что сбудутся прогнозы Министерства сельского хозяйства и мы получим ожидаемые 85 млн т зерновых в этом году. Но, безусловно, поддержка села по всем этим направлениям будет сохранена. Подумаем на тему о том, что можно будет сделать дополнительно. Во всяком случае территория страны где проживает почти 40 млн человек не может и не останется без поддержки государства.

* * *

В.В.Путин ответил на вопросы участников форума

Вопрос: Глава Кагальницкого сельского поселения Ростовской области. Я вот слушала свою коллегу, Светлану Николаевну (С.Н.Кутенко – глава Быстрогорского сельского поселения Тацинского района Ростовской области), и думаю: бедная железная дорога! Они у них – шпалы, а мы у них – булыжники. Краской покрасили, сделали озеро, посадили лебедей – красота в центре станицы, можно мастер-класс проводить!

В.В.Путин: Только рельсы не разбирайте, ради Бога, оставьте в покое.

Вопрос: У меня вопрос другой. Владимир Владимирович, конечно, приятно услышать, что будут направлены денежные средства на сельские дороги. Конечно, для нас это вопрос очень важный, этим мы занимаемся ежедневно. Но я с ужасом думаю, сможем ли мы воспользоваться этими средствами, потому что есть очень большая проблема, каждый день мы с ней сталкиваемся. Заключается она в том, что при финансировании работ по строительству, капитальному ремонту, реконструкции внутрипоселковых дорог и тротуаров требуется изготовление полноценного проекта с изысканиями, топосъёмкой и положительным заключением экспертизы. Стоимость таких проектов за 1 км внутрипоселковой дороги колеблется от 500 тыс. до 2,5 млн рублей и порой достигает стоимости самого строительства. В случае с тротуарами этот вопрос ещё сложнее, потому что затраты на проектирование капитального ремонта тротуаров порой превышают строительно-монтажные работы. Например, маленький тротуар в станице Кагальницкой – 330 м. Задумали его отремонтировать, посчитали: строительно-монтажные работы стоят 508 тыс.рублей, а проект с изысканиями – 624 тыс. Думаем, что это не очень рационально, поэтому очень просим Вас что-то сделать с направлением денежных средств на ремонт внутрипоселковых дорог. Принять решение о том, чтобы ремонтировать их не через проекты, а через проектно-сметную документацию. Потому что ПСД на этот тротуар будет стоить 20 тыс. рублей. А мы поступим по-хозяйски: сэкономленное от проектирования из наших и так скудных бюджетов направим на сам ремонт тротуаров внутрипоселковых дорог. Спасибо.

В.В.Путин: Знаете, мне даже комментировать нечего! Вы правы! Эта избыточная бюрократия должна быть ликвидирована. Мы внесём соответствующие изменения в постановление Правительства. Это должно сделать Министерство регионального развития. Виктор Фёдорович (В.Ф.Басаргин) здесь находится, всё слышит. Я полностью с этим согласен. Нужно просто сделать это как можно быстрее. Там, я прекрасно понимаю, проблема, которая заключается в том, что без соответствующих документов до вас не могут довести финансирование. А финансирование откуда возьмётся? А деньги вы откуда возьмёте на такую документацию? И всё встаёт. Порочный круг – его нужно порвать. Абсолютно согласен.

Вопрос: Добрый день, Владимир Владимирович. Родниковское сельское поселение, Соликамский муниципальный район, Пермский край. В недавнем прошлом Правительством принято решение о выделении десятков миллиардов рублей на вопросы благоустройства внутриквартальных, внутридворовых территорий. И, по средствам массовой информации, деньги получат Москва, Санкт-Петербург и областные города. Почему?

В.В.Путин: Из-за лимитов бюджетного финансирования. Где-то 40 млрд с небольшим выделяется вместе с софинансированием со стороны регионов, а со стороны Федерации – около 26 млрд. Я должен вам сказать, что это как бы не от хорошей жизни, а из-за того, что ситуация там весьма сложная. Я частенько бываю в регионах и сам своими глазами вижу, что там происходит, допускаю, что у вас ещё сложнее. Но я хочу пояснить, в чём дело. Дело в том, что это совершенно не федеральная функция – заниматься дворовыми покрытиями, прилегающими дорогами, которые подходят к соответствующим объектам внутри регионов.Это вообще не функция федерального бюджета. Тем не менее, мы пошли навстречу руководителям регионов, и эти деньги выделили дополнительно, чтобы это было, знаете, таким стартовым, спусковым крючком для решения проблемы в целом. Но, разумеется, и этих денег недостаточно, потому что, когда я приезжаю в другие малые города, там говорят в принципе то же самое: почему только в региональные центры? Дело совсем не только в Москве, Петербурге. Речь идёт об административных центрах в субъектах Федерации. Но, наверное, этого недостаточно. Связано это исключительно с бюджетными ограничениями и с тем, что это не наша функция.

Я хочу ещё раз вернуться к тому, о чём говорил. Говорил, и выступая, говорил, и комментируя выступления наших коллег здесь. Мы приняли решение о формировании дорожных фондов, и я очень рассчитываю на то, что они будут потрачены с умом. Деньги там очень большие. Мы же пошли на увеличение акцизов на топливо – первое, и второе – налог сохранили, против чего бизнес, кстати, возражает. Вот я только что встречался с дорожными компаниями, дорожными фирмами, они говорят: «Ну тогда налог ликвидируйте, поднимите акциз». Всё это будем решать, но деньги там очень приличные и они должны быть направлены на первоочередные нужды, в том числе и на решение тех задач, о которых вы сейчас сказали. Мы обязательно будем работать в этом направлении с руководителями регионов, обязательно.

М.А.Дегтярёв: Разрешите? Добрый день, уважаемый Владимир Владимирович! Добрый день, уважаемые коллеги! Я глава Бродокалмакского сельского поселения, Дегтярёв Михаил Афанасьевич, Челябинская область, возглавляю Ассоциацию сельских муниципальных и городских поселений Челябинской области.

Владимир Владимирович, мы подготовили доклад о состоянии местного самоуправления Челябинской области, то есть о его финансовом обеспечении. И вот провели анализ… Было 30 полномочий, сейчас уже 50 полномочий, , которые возложены на сельские городские поселения. Но, к сожалению, финансовые ресурсы очень скромные, мизерные. И я хотел бы Вам передать этот доклад, чтобы Вы вникли в эти цифры, и уже при рассмотрении вопроса о закреплении дополнительных доходов за сельскими, городскими поселениями учли этот факт.

В.В.Путин: Хорошо, спасибо.

В.С.Тимченко: Уважаемый Владимир Владимирович, добрый день!

В.В.Путин: Пожалуйста.

В.С.Тимченко: Тимченко Владислав Степанович. Я возглавляю Всероссийский совет местного самоуправления Российской Федерации. Уважаемый Владимир Владимирович, 6 мая в Волгограде Вы озвучили предложение о формировании Общероссийского народного фронта. Эта идея нашла широкое отражение и поддержку у сотен общественных организаций и объединений. Всероссийский совет местного самоуправления обсудил во всех своих региональных отделениях меморандум и предложения в программу деятельности Общероссийского народного фронта. Нам уже поступило более 500 предложений, носящих конкретный, конструктивный характер. 11 июля этого года в Москве пройдёт съезд Всероссийского совета местного самоуправления, в котором примут участие более тысячи гостей и делегатов, где все те предложения, в том числе предложения, которые звучат сегодня на Сельском форуме, будут обсуждаться, будут приниматься решения.

Уважаемый Владимир Владимирович, я и коллеги понимаем Вашу загруженность, если будет возможность, мы хотели бы пригласить Вас на съезд. И поверьте, мы предложим уже конкретные пункты в программу Общероссийского народного фронта, безусловно, консолидирующего все слои общества нашей Российской Федерации. Там будут представлены все муниципальные образования – и городские округа, и сельские поселения, и городские поселения, и муниципальные районы. Я думаю, разговор состоится конструктивный и полезный для государства, для общества. Мы поддержим Ваши предложения и готовы работать на условиях партнёрства.

В.В.Путин: Спасибо вам большое за поддержку. Я надеюсь, что это будет ещё одним действенным, эффективным инструментом прямого контакта с коллегами, которые здесь, в зале, представлены. С тем чтобы нам острее чувствовать проблемы и оперативно принимать по ним решения. Спасибо большое.

Вопрос: Глава Отрадновского сельского поселения, Ярославская область, Угличский муниципальный район. Владимир Владимирович, у меня два вопроса к Вам. Первый вопрос. Поселение имеет в своём составе своё имущество, и за это имущество мы платим также налоги. Как бы посмотреть, чтобы освободить поселение от этих налогов, и это будет помощь поселению. Это первый вопрос.

Второй вопрос. Мы прожили молодость в прошлом веке и воспитывались в детстве своим трудом на сельских территориях. Сегодня законодательство сделано так, что мы не можем привлечь школьников на различные работы. Как бы пересмотреть это законодательство? И, во-вторых, предусмотреть законодательством строительство сельскохозяйственных площадок при школах, чтобы школьников можно было учить профессиям и чтобы они закреплялись на селе. Мы сделали школу управления, мы готовим управленцев для своего муниципального образования, но для сельскохозяйственных профессий нужны будут эти площадки и нужны бюджетные средства, чтобы финансировать эти площадки. Спасибо.

В.В.Путин: Имеется в виду профессионально-техническое образование?

Реплика: Нет, это просто при школах площадки, чтобы все школьники могли научиться…

В.В.Путин: Это уроки труда, что называется.

Реплика: Да.

В.В.Путин: Да, хорошо, подумаем. Давайте так договоримся: в рамках программы модернизации образования, о которой я уже сегодня говорил, и на которую мы выделяем немаленькие ресурсы, предусмотрим работу именно в этом направлении. Андрей Александрович (А.А.Фурсенко) здесь, министр образования, я вас прошу на это обратить внимание и иметь в виду предложение, которое было сформулировано. Спасибо.

Теперь что касается освобождения от налогов. Вы знаете, есть общие принципы функционирования налоговой сферы, и любые исключения налоговую систему разрушают. Здесь, кстати, по-моему, кто-то из коллег уже высказывался: вот, говорят, если какие-то льготы вводите для кого-то, пожалуйста, компенсируйте нам, субсидируйте нам эти изъятия. Это общий принцип функционирования всей налоговой системы. Но, тем не менее, я буду иметь это в виду, мы обсудим с коллегами это. Хорошо.

В.В.Виноградов: Виноградов Владислав Владимирович, глава Харабалинского района Астраханской области. Здорово, что мы сегодня собрались здесь, на хорошей земле – мордовской земле. Ваше присутствие здесь очень приятно, потому что местное самоуправление – это одновременно и гражданское общество, и власть. Вот эту специфику надо понимать, и хорошо, что Вы это понимаете, Владимир Владимирович. Мы это чувствуем, большое спасибо Вам.

Сейчас наша организация собирает предложения, в том числе и в «Народный фронт». И часто звучит такое предложение… Я знаю, что это поддерживается и общероссийским каналом, и в муниципальных образованиях. Степан Михайлович Киричук (С.М.Киричук – представитель в Совете Федерации Федерального Собрания РФ от исполнительного органа государственной власти) и Виктор Федорович Басаргин поддерживают. В учреждении для местного самоуправления, в ситуации, когда нас часто кошмарят надзоры всякие, прокуратура…То есть это не совсем праздник, это такой день местного самоуправления, когда все местное сообщество, местные общины могли собраться, подумать о путях развития местного самоуправления, потому что на самом деле это базовый уровень власти. Все остальное там – район муниципальный, регион – это все сервисные уровни, а базовый – это день местного самоуправления. На самом деле такой консенсус у нас уже есть. Поддержите через фракцию.

В.В.Путин: Давайте.

В.В.Виноградов: Поддержите? Спасибо!

В.В.Путин: Поддержу, поддержу, и проработаем это обязательно с коллегами в Госдуме. На самом деле вы очень верно сказали: по закону это не называется государственным уровнем управления, это – самоуправление. Но все равно, это – часть государства и в то же время это самоуправление, это гражданское общество, и поэтому это чрезвычайно важный уровень власти. На самом деле я ведь говорил в своём вступительном слове: для рядового гражданина вообще все равно, как это там называется – муниципальный уровень, региональный, федеральный. Это власть. И от того, как мы с вами работаем, зависит отношение человека, гражданина России к государству вообще. Крайне важная вещь, и, конечно, нужно искать любые пути поддержки местного самоуправления. Это один из них. Это будет повышать авторитет и даст возможность людям посмотреть ещё раз не в текущем режиме (а текучки у всех у вас хватает), а остановится на бегу и ещё раз проанализировать, как идёт работа, отметить лучших, поговорить о будущем. Давайте поддержим.

Вопрос: Владимир Владимирович, глава сельского поселения Вата, Нижневартовский район Ханты-Мансийского округа. У меня такой вопрос: все мы знаем, что «Газпром» занимается газификацией сельских населённых пунктов, но в то же время понимаем, что есть населённые пункты, которые находятся далеко от магистральных нефтепроводов и, возможно, действительно нерентабельно туда тянуть ветку.

В этой связи возможно ли развитие автономного газоснабжения таких населённых пунктов, и чтобы это направление нашло своё место в государственных и региональных программах?

В.В.Путин: Возможно и нужно. Вы правы. Только, наверное, вы оговорились. Речь идёт не о магистральных нефтепроводах, речь идёт о газопроводах. Но имея в виду удалённость отдельных населённых пунктов, особенно с Сибири и на Дальнем Востоке, конечно, нужно развивать то, что называют сжиженным газом и широко его использовать.

У «Газпрома» есть такие планы, но мне кажется, что здесь не надо ограничиваться только «Газпромом». Это как раз та сфера деятельности, которая вполне может развиваться на основе так называемых независимых производителей. И я, кстати говоря, тоже прошу вас обратить на это внимание и оказывать им всяческую поддержку. Мы это с уровня Правительства будем делать.

Вопрос: Уважаемый Владимир Владимирович, глава Азовского сельского поселения, Азовский район, Омская область. Огромное спасибо. Хотел бы выразить Вам слова благодарности за поддержку села. Прежде всего, я хотел бы сказать, что работаю шесть лет, и все эти годы мы регулярно участвуем в федеральных программах. Только в этом году мы уже получили поддержку по газификации наших сёл, по строительству и переводу с временного жилья и по ряду других вопросов.

У меня такой вопрос. Ежегодно на уличное освещение мы из бюджета местного поселения тратим 750–800 тыс. рублей. И одна из главных проблем – это авансовые платежи и те тарифы, которые мы сегодня платим. Сегодня у нас 1 кВт стоит 4 рубля, как для промышленных предприятий. Жители, проживающие в сельской местности, платят 1,76 рубля. Возможен ли пересмотр этих тарифов и отмена авансовых платежей? Спасибо.

В.В.Путин: Авансовых платежей за что? (обращаясь к В.Ф.Басаргину)

В.Ф.Басаргин: За использование.

В.В.Путин: Вперёд что ли?

В.Ф.Басаргин: Это для снабжающих организаций.

В.В.Путин: Вы знаете, это надо как следует просмотреть. Я вообще не очень понимаю, почему с вас тянут эти авансовые платежи. Нужно внимательно посмотреть на работу снабжающих организаций. Я вам обещаю, что мы на Правительстве это рассмотрим – рассмотрим и посмотрим практику, которая складывается в этой сфере деятельности. Что касается тарифов, то я уже об этом сказал: мы постараемся удержать уровень тарифов на уровне инфляции в следующем году. В этом году в среднем по стране рост не должен превышать 15%. Ясно, что он в некоторых регионах естественным образом больше 15%. Там, где это обоснованно, наверное, с этим придётся смириться. Что я имею в виду? Имею в виду недоразвитость инфраструктуры энерго- и электроснабжения в данном случае. В некоторых случаях руководители регионов действительно представляют соответствующие документы, подтверждающие, что для того, чтобы обеспечить уровень ремонтных работ, развитие сети, не обойтись 15%, и обязательно нужно там и 20–24% в некоторых случаях. Но явно это не должно зашкаливать за уровень здравого смысла.

Я уже этим занимался многократно, но вернёмся ещё раз. Нам, судя по информации, поступающей из регионов, в целом всё-таки удалось в I квартале текущего года этот всплеск удержать, а где-то даже понизить. Подскочили на 32%, в некоторых регионах даже до 40%, но всё-таки они спустились вниз до уровня 15–24% максимум, насколько мне известно. Но посмотрим, вернёмся к этому ещё раз.

Т.В.Савиных: Уважаемый Владимир Владимирович! Уважаемые коллеги! Кировская область. Биртяевское сельское поселение. Савиных Тамара Васильевна. Трудовое село работает, лечится, учится, а кроме того, ещё поёт и пляшет. У нас проблема с Домом культуры. Прекрасный Дом культуры мы несколько лет не можем отремонтировать. Необходимо порядка 10 млн рублей для завершения реконструкции. Но эта проблема ещё каким-то образом решается. Услышал нас губернатор Никита Белых.

Я хочу затронуть тему народного ансамбля песни и танца «Искорка». Ансамбль – 30 штатных единиц. 35 лет этому ансамблю. Ансамбль выездной, ежегодно выезжает за рубеж, даже сейчас в непростое время (пятый год подряд) возобновили поездки. Из 5 млн бюджета нашего сельского поселения 3 млн рублей уходит на содержание Дома культуры и этого ансамбля. Распустить ансамбль – не поднимается рука: заслуженные работники культуры, которые положили всю свою жизнь, можно сказать. Поэтому поддержка художественного творчества таких народных заслуженных ансамблей, я думаю, это наша с вами обязанность и честь. Спасибо.

В.В.Путин: Правда. Во-первых, это направление деятельности должно быть отражено в программе развития села, о котором я уже сказал. Я прошу Министерство сельского хозяйства на это обратить внимание, Министерство культуры. Что касается непосредственно вашего коллектива «Искорка» – вы дайте мне документы, а мы посмотрим, что можно сделать для того, чтобы их конкретно поддержать.

С.А.Махалов: Махалов Сергей Анатольевич, глава Смольненского сельского поселения Ичалковского района Республики Мордовия.

Владимир Владимирович! На территории нашего сельского поселения находится национальный парк «Смольный». Это федеральные земли. Так получилось, что часть важных для нас социальных объектов…

В.В.Путин: Как называется?

С.А.Махалов: Национальный парк «Смольный».

В.В.Путин: «Смольный»? Ещё один Смольный. «Авроры» у вас там за кустами не припасено?

С.А.Махалов: Пока нет.

В.В.Путин: Слава Богу! Держите её на запасном пути пока.

С.А.Махалов: Часть важных объектов находится либо на территории национального парка, либо в федеральной собственности. Это такие объекты, как жилые дома, дом культуры, здание медпункта. Собственником они не ремонтируются, никак не обслуживаются и пришли в аварийное состояние. Может быть, в таких случаях можно обязать собственника достойно содержать эти объекты или же передавать муниципалитетам со средствами на капремонт?

В.В.Путин: Нужно. Не можно, а нужно это сделать! Если не могут содержать – пусть отдают! Абсолютно правильно! Но здесь встанет другая проблема, и вы наверняка с ней сталкиваетесь, скажем, в отношениях с Минобороны: некоторые федеральные ведомства готовы скинуть, но в ненадлежащем виде. Нам нужно следить за тем, чтобы сначала ремонтировали. Но речь идёт сейчас о том, что это собственность этого заповедника? Это федеральное учреждение?

С.А.Махалов: Федеральная собственность в оперативном управлении национального парка.

В.В.Путин: Давайте пометим это. Это какой регион?

С.А.Махалов: Мордовия.

В.В.Путин: Мордовия. Мы с губернатором разберёмся, поговорим на этот счёт. Правда. Это же не его собственность – это федеральное. Так что постановка вопроса абсолютно правильная. Нужно либо содержать в нормальном виде, либо отдать в регионы, либо в муниципалитеты.

Пожалуйста.

А.В.Тюрикова: Грязовецкий район Вологодской области, Тюрикова Антонина Викторовна. Владимир Владимирович, для того чтобы построить дом, нужно решить две проблемы. Первая проблема – земельный участок, вторая проблема – финансовые средства. Есть хорошая программа «Социальное развитие села», но, к сожалению, по Жилищному кодексу человек, который получает земельный участок, снимается с очереди нуждающихся в улучшении жилищных условий и автоматически выбывает из этой программы, а значит не получает средств…

В.В.Путин: Не получает средств уже на строительство, да?

А.В.Тюрикова: Да. Владимир Владимирович, прошу на законодательном уровне решить эту проблему. Спасибо большое.

В.В.Путин: Да, это справедливо. Надо обязательно пометить и не забыть это сделать. Значит, если я вас правильно понял, человек, стоящий на очереди, имеет право на определённые финансовые ресурсы, но как только он получает землю, он автоматом лишается прав на получение финансовой поддержки.

А.В.Тюрикова: Он снимается с учёта как стоящий на очереди нуждающихся в улучшении жилищных условий…

В.В.Путин: Так это сформулировано в Жилищном кодексе, да?

А.В.Тюрикова: В Жилищном кодексе.

В.В.Путин: Будем считать, что мы договорились. Я обязательно поручу это проработать и соответствующим ведомствам в Правительстве, и с депутатами поговорим.

А.В.Тюрикова: Будем очень благодарны.

В.В.Путин: Да, да. Это абсолютно правильно. Само наличие земельного участка – это ещё не гарантия строительства дома на нём. Совершенно верно, конечно.

Вопрос: Владимир Владимирович, глава муниципального образования Торновское селькое поселение, Некрасов Александр Михайлович. Я отработал в сельском хозяйстве главным специалистом 18 лет и 19 лет работаю главой муниципального образования Торновское сельское поселение. Что говорили мои коллеги, честь и хвала им, со всем согласен. Правильно всё говорили, правильно поступали. Но не могу не озвучить одну проблему в дополнение к выступлению моей коллеги из Костромской области. Мы в своём поселении тоже участвуем в программах. Мы участвовали в капитальном ремонте жилья (освоили 18,5 млн), участвуем в газификации, благоустройстве. В областном конкурсе участвовали и заняли призовое место. Всё это есть. Но есть серьёзная проблема, и я не могу не сказать, потому что мне уже на будущий год 60 лет. Я, может, и уйду на пенсию, как там сложится, но другие останутся. Проблема, Владимир Владимирович, – водоснабжение. Вот мы так, вокруг да около, поговорили: надо то, надо это, надо бы и снизить нам плату за энергоресурсы и так далее. Но конкретно я вот, честно говоря, не услышал этой проблемы. Как её решить? И если у нас человек пришёл с работы усталый и грязный и ему негде помыться, то никакие раскрашенные баллоны и тазики настроения не прибавят, а у людей будет расти недовольство. Я лично плачу 1,9 рубля за 1 кВт как физическое лицо, ЖКХ, которое я создал у себя на территории, платит 5 рублей за 1 кВт. Но мы не можем так дальше жить: мы работаем уже на пределе, поэтому у меня конкретное предложение. Мы говорили, что через год, через два, поселению дадут деньги, будем жить лучше. Поэтому мое предложение на переходный период – хотя бы на ближайшие три года снизить тариф с 5 рублей (конкретно по моему поселению) до 1,9 рубля. То есть люди воду качают только для людей, больше ничего не делают, ни бутылки, ни производство – ничего нет. И если мой вопрос волевым решением Владимира Владимировича будет решён, то у нас ЖКХ будет стабильно в сельском поселении. Это только для сельских поселений, не для городских. Значит, ЖКХ будет работать, люди будут с водой, будет хорошее настроение – честь и хвала нашему руководству, и местному поселению, и Российской Федерации. Спасибо.

В.В.Путин: Как вы знаете, с начала этого года у нас либерализован рынок электроэнергии. Хорошо это или плохо, но это сделано и сделано это для того, чтобы развивать электроэнергетику и сети. У нас и генерация недостаточная в стране, и сетей тоже недостаточно. И вы, наверное, видели то, что происходило прошлой зимой: стоит только погодным условиям измениться так, как мы с этим ещё никогда не сталкивались, и сразу целые населённые пункты остаются вообще без всякого электроснабжения. Мы оставили регулирование для граждан, почти все остальные потребители не подлежат уже регулированию. Но, безусловно, вы правы в том, что все-таки эти цены, эти тарифы не должны быть запредельными. Это факт. И здесь, несмотря на дерегулирование оставшейся (кроме граждан) части рынка, всё-таки инструменты у властей, у государства должны быть, и один из этих инструментов – это антимонопольная служба. Она должна внимательно следить за тем, чтобы эти тарифы не завышались. Я сейчас вам не скажу совсем определённо, возможно ли сейчас, после принятых в начале года решений, взять всё это и ликвидировать, но то, что можно и нужно работать в направлении сдерживания этих тарифов – это очевидно. В чём проблема с тем, чтобы прямо взять и всё вернуть на рубль девяносто? Мы, допустим, пошли на то, что привлекли иностранных и отечественных инвесторов в генерацию и развитие сетей – главным образом в генерацию. Договорились с ними о том, что они вложат определённые ресурсы в развитие электроэнергетики. Вложения большие. Должен сказать честно, что на первом этапе, на этапе, когда мы вошли в кризис, к сожалению, наши собственные отечественные компании этих обязательств не выполняли. Сейчас они поправились: уже вкладывают деньги. Речь идёт о миллиардах и десятках миллиардов рублей.

Иностранные инвесторы, надо отдать им должное, практически все, несмотря на кризис, реализовали программы развития. Но если они вкладывают инвестиции в программы развития, то, конечно, они должны получать отдачу. И в принципе им было обещано, что мы либерализуем этот рынок и их инвестиции, которые они уже вложили, - эти миллиарды, десятки миллиардов рублей, - они у них не сгниют. Но всё равно мы должны, безусловно, сопоставлять эти тарифы с реальными возможностями наших потребителей. Здесь вы правы, можно дальше не продолжать. Я в целом с вами согласен. Я просто хочу, чтобы вы тоже поняли, чем мы руководствуемся при решении вопросов подобного рода. Если мы с вами, грубо говоря, как это в народе говорят, кинем этого инвестора один раз, в другой раз к нам уже и в другие отрасли не придут. Поэтому здесь нужно быть очень аккуратными. Но обратить внимание на соотношение роста тарифов и реальные возможности потребителей мы, конечно, должны, это правда.

Реплика: Владимир Владимирович, ещё буквально два слова. Я в селе живу 36 лет на одном месте и вижу, какая энергосбытовая компания была, допустим, 15–20 лет назад, и какая сейчас. Там шикарные офисы, дорогие машины. Мне прислали предписание об отключении электроэнергии. Я зашел: подожди, тут охрана. Я туда, сюда пока, а баба сидит, воды у неё нет…

В.В.Путин: Правильно, поэтому я и сказал, что должно быть соответствие между ростом тарифа и реальными возможностями потребителя. Правильно. Посмотрим ещё раз обязательно.

Реплика: Спасибо большое!

Реплика: Можно с Минэнерго проработать…

В.В.Путин: Нужно и с Минэнерго, и с ФАС обязательно посмотреть ещё раз на эти вещи.

Реплика: Уважаемый Владимир Владимирович! Глава сельского поселения Объячево, Республика Коми. Большое спасибо, что Вы находите время и у нас в республике побывать и всегда решаете вопросы положительно.

Уважаемый Владимир Владимирович, мы неоднократно обращались по поводу тарифов в республике. Действительно, чем дальше живём от Сыктывкара, тем выше тариф. В Сыктывкаре 3 тыс. рублей за квартиру, у нас, за 200 км, две плюс ещё две–три. Итого где-то получается, что 6–8 платим только за тепло одной квартиры. Неужели нельзя на уровне республики решить вопрос о транспортной составляющей? Чем дальше расстояние, тем дороже мазут, дороже уголь, и у нас глубинка живёт хуже, чем в республике, а тариф намного выше.

И большое спасибо хотел сегодня сказать за то, что Вы обратились к закону №94, обратили на это внимание. Он нас всех глушит. У нас лето очень короткое, пока мы котировки проводим, у нас опять осень. Средства выделяются весной, пока котировки – осень, у нас опять снег, и мы ничего не успеваем сделать.

Наши сельские дороги особенно сегодня потеряли весь внешний облик. Федеральная дорога строится. Спасибо большое федералам, здесь сидящим, что на нас обращают внимание. Очень хотелось бы поддержать то, что сегодня Вы сказали, дорожный фонд будет, но ещё есть у нас фонд охраны природы, к которому хочется обратиться. У нас на 16 сельских поселений, можно сказать, одна свалка. А район-то наш в трёх направлениях, по 130 км каждый, и все возить на одну свалку. Никакой перспективы на пятилетку по свалкам мы не видим. Составленные программы – ни республиканская, ни районная – сегодня не работают. Спасибо.

В.В.Путин: Что касается этих полигонов (так их специалисты называют) или в простонародье свалок, то, конечно, это республика должна на это посмотреть. Мы, конечно, с федерального уровня не сможем заниматься всеми полигонами и свалками, хотя я вам обещаю, что с руководителем республики я поговорю на этот счёт обязательно. Это первое.

Второе – что касается перевозок. Вы знаете, мы в ОАО «РЖД» таким образом отрегулировали тариф: на определённое расстояние – это один тариф, а если он превышает энное количество тыс. км, тариф понижается. В принципе то же самое можно и нужно сделать и на республиканском уровне, особенно имея в виду огромность нашей территории. На это тоже посмотрим, и поговорю с руководителем.

Наконец 94-й Федеральный закон. Да, там много проблем с ним, и, вы знаете, принято решение его кардинальным образом модернизировать, пересмотреть или даже принять совершенно новый закон. Сейчас мы над этим работаем. Надо будет посмотреть, что можно и нужно сделать в оперативном порядке, чтобы вот эти несуразицы, о которых вы сейчас сказали, как можно быстрее устранить. Подумаем тоже.

Д.С.Швецов: Добрый вечер, Владимир Владимирович! Я хочу передать Вам привет от глав городских и сельских поселений Республики Бурятии, которые приглашают Вас к нам в гости.

В.В.Путин: Спасибо.

Д.С.Швецов: Я Швецов Дмитрий Сергеевич, глава сельского поселения Кабанское, Республики Бурятия. Я хочу акцентировать внимание на двух вопросах. Вчера мы на секции очень бурно обсуждали проблему ЖКХ. В принципе наш представитель сегодня очень достойно выступила, но есть один момент, который хотелось бы ещё затронуть. Хорошо, что у нас есть такая замечательная программа, как «Социальное развитие села». В рамках этой программы на территории нашего поселения при софинансировании Федерации и республики мы строим два водовода, которые должны сдать в этом году. Но, когда мы в 2009 году, подготовив проект, эти два проекта торговали, условия игры были иные, чем сейчас. Тогда основную часть финансирования этих объектов брала на себя Федерация и республика при небольшом софинансировании муниципального бюджета. При выделении средств в 2010 году у нас появилась ещё одна графа «Внебюджетные средства». Я просто приведу пример: чтобы мне достроить, надо 6 млн, значит, из них 3 млн я должен привлечь средств. Я не хочу ни в коей мере здесь плакаться. С этими деньгами, конечно, вопрос остро стоит, но я хочу сказать о том, что в принципе по ходу игры условия же уже не меняют? В ещё более затруднительном положении находится мой сосед, Калисовское поселение. Он только начал работу. Численность населения 1,5 тыс., бюджет у него около 2 млн. Ему необходимо привлечь средства в этом году (при цене проекта 20 млн) – 11 млн. Где он возьмёт? Непонятно. И ещё один момент, тоже из сферы ЖКХ.

В.В.Путин: Вы с Наговицыным-то (В.В.Наговицын - президент Бурятии) разговаривали на этот счёт?

Д.С.Швецов: Разговаривал Владимир Владимирович.

В.В.Путин: И что он говорит? Где взять деньги?

Д.С.Швецов: Привлекать инвестора. Пусть предприятие, которое на будущее планирует взойти на обслуживание этих водоводов, вкладывает деньги. Но нет у нас такой возможности.

Далее ещё один момент. У нас довольно-таки мощная система ЖКХ в поселении: 6 угольных котельных, 42 км теплосетей, уже около 60 км водоводов, без тех которые мы в этом году планируем достроить. Но большая проблема с нашей котельной №5. Она в свое время была построена посреди жилого квартала, и как весна, с окрестных улиц тоннами мы вывозим сажу. У меня вопрос простой: всё-таки к нам, в Бурятию, придёт газ или нет?

В.В.Путин: Газ, разумеется, придёт. Вы знаете о планах газификации в республике? Вам что-нибудь известно об этом?

Д.С.Швецов: О планах газификации мы знаем, но магистральный трубопровод, он в Бурятию пошел сверху…

В.В.Путин: Да.

Д.С.Швецов: А с завозным газом, насколько знаю, есть предварительная договорённость. Но мы опасаемся, что, если будет газ привозной, то тарифы, опять же, будут у нас большие.

В.В.Путин: Да, это дороже, чем трубный газ. Конечно, трубный газ дешевле. Я вам просто обещаю, что я на это обращу особое внимание. Я понимаю, насколько это важно. И с Наговицыным поговорю, и с «Газпромом». Я такое поручение им сформулирую, с тем, чтобы они согласовали свои действия и подумали о том, как подать газ в республику. Сделаем это.

Д.С.Швецов: Спасибо, Владимир Владимирович! Но я как истинный джентльмен не мог отказать женщине. Пришла записка с последнего ряда с просьбой озвучить вопрос …

В.В.Путин: А откуда вы знаете, что это с последнего?

Д.С.Швецов: А потому, что передали. Значит, можно?

В.В.Путин: Нужно!

Д.С.Швецов: Виндрейское сельское поселение Республики Мордовии. Соколова Елена Петровна спрашивает. Уважаемый Владимир Владимирович, верите ли Вы в то, что все населённые пункты, имеющие общую границу с лесным массивом, готовы к пожароопасному периоду? Моё поселение ежемесячно получает доходы на сумму 46 тыс. рублей, из которых я оплачиваю зарплату, фонды, коммунальные услуги и связь.

В.В.Путин: Нет, конечно. Конечно, далеко не все наши поселения сейчас готовы к тому, чтобы эффективно отразить угрозы стихии. К сожалению, хотя на федеральном уровне мы соответствующие решения приняли, и немалые средства на это выделяем. Выделяем на поддержку, в регионы деньги направляем, выделяем на переоснащение техникой пожарных служб МЧС. Но программа, которую мы наметили, очень существенная: 43 млрд рублей. Должен вам сказать, что, конечно, с федерального уровня мы до каждого поселения дойти не можем. Это реально должна быть работа региональных властей – напрямую нужно работать в том числе, создавая так называемые противопожарные народные дружины. Соответствующие решения на этот счёт приняты. Разумеется, без финансовой поддержки эти вопросы решены быть не могут. И я ещё раз обращаю внимание на эту проблему, которая сейчас была сформулирована нашей коллегой в этом зале. Как её зовут, ещё раз?

Д.С.Швецов: Соколова Елена Петровна.

В.В.Путин: Елена Петровна абсолютно права. Мы на этот счёт проводили уже неоднократно совещания и в Правительстве, и на межрегиональном уровне. Обращаю ещё раз внимание всех руководителей регионов Российской Федерации: ситуация непростая и нужно сделать всё, для того чтобы трагедий прошлого года не повторилась. Посмотрю на это ещё раз.

Д.С.Швецов: Спасибо.

В.В.Путин: Пожалуйста. Нам потихонечку надо будет заканчивать. Мне подсказывают, уже мы 2,5 часа с вами.

С.Н.Михайлов: Владимир Владимирович, Челябинская область, глава Кидышевского сельского поселения Михайлов Сергей Николаевич. Всегда вызывают опасения эксперименты, проводимые с целью укрупнения, например, как в электроэнергетике. У нас сегодня в нашем регионе «Почта России» начинает проводить эксперимент. 300 лет она существует, никогда проблем не было, даже в военное время, а сегодня – а это обеспечение пенсиями местного населения - почтальонов убирают и централизуют эту доставку. То же самое происходит сегодня и с аптечным обеспечением в мелких населённых пунктах. Мы сегодня за счёт местного бюджета вынуждены будем учить для получения лицензии работников ФАПов (фельдшерско-акушерских пунктов), а доходы от реализации будет получать центральный аптечный склад. Они от нас ушли, потому что оптимизируют свои расходы.

В.В.Путин: То же самое и «Почта» делает. Что касается снабжения лекарствами, то, как Вы знаете, у нас работа по снабжению, аптечная сеть целиком частная, но через ФАПы, конечно, нужно минимизировать расходы местных властей. Они здесь ни причём должны быть. Я подумаю над этим. Это крайне важная вещь. Обратим внимание и на работу «Почты». Я знаю их проблемы. Там очень много проблем, связанных с тем, что нужно содержать огромную сеть, большое количество работников, повышать им заработную плату. И конечно, они так же, как и любое предприятие, работающее в этой сфере, вынуждены думать об оптимизации своих расходов. В то же самое время все эти новации должны находиться в рамках здравого смысла. Я услышал ещё раз, и в принципе проблема известна, но мы обратим на неё внимание ещё раз и сделаем всё, для того чтобы этот здравый смысл при всех этих новациях был сохранён.

В.Ф.Басаргин: Коллеги, мы отработали 2,5 часа. Давайте так: два последних вопроса, и на этом будем завершать. Не будет возражений? Спасибо.

Вопрос: Сельское поселение, Смоленская область. Население – 5 тыс. 34 человека. Поселение находится в 10 км от города воинской славы Вязьмы и в 160 км от областного центра. Уважаемый, Владимир Владимирович, в 2008 году Министерство обороны передало в муниципальную собственность объекты коммунальной сферы и жилые дома. Имущество передало, а земля осталась за Министерством обороны. Причём сразу после передачи Министерство обороны перестало обслуживать свою территорию. Чистка дорог, уборка мусора, косьба бурьяна и так далее – всё это лежит сегодня на плечах сельского поселения. Кроме этого, мы по этой причине не можем решить вопрос капитального ремонта жилых домов по 185-му федеральному закону. За 15 лет существования военного городка, естественно, жизнь не стояла на месте – были построены аптека, церковь, гаражные кооперативы. Мы не получаем в доходную часть бюджета значительную часть тех налогов, которые могли бы получать. Плюс ещё то, что все эти объекты, построенные за 15 лет, сегодня можно считать, практически самостроем.

В.В.Путин: Почему?

Вопрос: Потому что они их не могут вести, они не могут зарегистрировать право собственности на них, потому что не решён вопрос земельных отношений. В связи с этим, у нас есть такая информация, что Министерство обороны не против передать земли под переданными объектами, но если эту работу за свой счёт проведёт сельское поселение. Это одна сторона проблемы. К сожалению, мы в разных, мне кажется, финансовых весовых категориях – сельское поселение и Министерство обороны.

Второй момент. Есть опасения, что будут переданы Министерством обороны только земельные участки, которые находятся под переданными объектами, а вся территория, которая им сегодня принадлежит, останется в их собственности. В связи с этим мне хотелось бы у Вас спросить: долго ли может складываться такая ситуация и есть ли возможность оперативно эту ситуацию изменить?

И вторая у меня просьба. Вы уж простите, наверное, такой менталитет у нас просящий. Я думаю, что в своей жизни я больше не встречу, не буду иметь возможности так близко видеть Председателя Правительства…

В.В.Путин: Кто знает.

Реплика: Уже возраст не тот. Основу нашего поселения составляет военный городок, построенный австрийской фирмой «Магдебург» в 1995 году для российских офицеров, выводящихся из Германии. Городок красивый, ухоженный, со всей социнфраструктурой. Но, как всегда бывает, в конце строительства не хватило сил для того, чтобы построить дом культуры и спортивный комплекс. Дом культуры вообще-то в посёлке есть, в другом месте, и в общем-то эта проблема может решиться, а вот решить проблему со спортивным залом, к сожалению, пока сельскому поселению не получается.

Со своей стороны мы построили теннисный корт для большого тенниса, хоккейную площадку. Сегодня с помощью губернатора в самой Вязьме, в районном центре, будет строиться большой спортивный оздоровительный комплекс. Если можно - я понимаю, что таких просящих много по стране, - не могли бы Вы помочь нам решить вопрос для наших военнослужащих? Кстати, в посёлке четыре Героя России, к сожалению, трое из них награждены посмертно. Школа носит имя Куцыкина Алексея Викторовича, нашего выпускника, который погиб во время событий с Грузией. Военные уходят на пенсию рано, в 45 лет, они молодые, здоровые мужчины, поэтому спортивный комплекс, оздоровительная работа очень важны для молодого микрорайона, кстати, одного из немногих, где рождаемость превышает смертность. Если можно, то, пожалуйста, помогите!

В.В.Путин: Хорошо, я вам обещаю, мы это сделаем либо напрямую по линии министерства, либо по линии «Единой России», у них есть отдельная программа. Решим эту проблему, обещаю вам. Теперь…

Реплика: Владимир Владимирович…

В.В.Путин: Извините, пожалуйста, я всё-таки хочу отреагировать на ту проблему, которая была сформулирована и касается недвижимости и земли. Может быть, она имеет отношение не только к конкретно этому поселению, а ко многим. Поэтому я бы хотел ответить, что здесь нужно иметь в виду.

Во-первых, эти процедуры чрезмерно забюрокрачены, и я сразу хочу сказать: мы должны и сделаем, в ближайшее время разработаем упрощённую методику передачи объектов недвижимости от Министерства обороны в муниципальные образования. Это первое.

Теперь дальше. Что касается того, что вы не можете получать налоги. Это не потому, что не хватает нормативной базы или есть какие-то там проблемы. Хотя я ещё раз посмотрю, что там на самом деле происходит в этой нормативной базе, что там есть и что мешает решать проблемы. Но насколько я себе это представляю, обязанность платить налог, в данном случае со стороны Министерства обороны, наступает сразу же после того как… Не тогда, когда они поставлены на учёт, а когда они приняты на баланс, и с момента начала их функционирования они должны платить налоги. И если они этого не делают, это недоработка местной налоговой службы. Мы с этим поработаем обязательно, через Налоговую службу России.

И.П.Петров: Республика Саха (Якутия). Добрый вечер, уважаемый Владимир Владимирович! Игорь Петрович Петров, глава муниципального образования «Майский наслег» Амгинского улуса Республики Саха (Якутия). Меня немножко опередили - Елена Петровна - насчёт пожаров. Вот мы сегодня на форуме общаемся с людьми, и люди, узнавая, что мы приехали из Якутии, сразу задают вопрос: а как у вас дела с лесными пожарами? Действительно, Республика Саха (Якутия) сейчас до сегодняшнего момента немножко догорает. Я уезжал, в нашем муниципальном районе ещё небольшие пожары были. И я хотел бы задать вопрос, когда в лесном хозяйстве наведут порядок? Приведу пример: все главы муниципальных образований моего района выводили людей на пожар. Что это такое – лесной пожар в тайге? Половина России в прошлом году горела – прекрасно, наверное, знает, что это такое, да? Пожар подходил к населённым пунктам на 5–6 км. Там и женщины выходили, тут нечего скрывать, и выходили старшеклассники, чтобы тушить пожары. Наш лесхоз практически не готов бороться с лесными пожарами – локализовать, тушить и прочее: нет техники. Люди выходили с ветками на пожар. Представляете, что это такое? И я хотел бы ещё раз повториться, эта проблема очень серьёзная. Без гусеничной техники, без определённых самолётов, и прочее, без специальных средств мы никогда не сможем потушить лесные пожары. Мы не сможем бороться с этой стихией. И никакие народные дружины не смогут потушить пожар. Хорошо, если горит на территории муниципального поселения, дружина работает очень слаженно, очень хорошо, приходят на пожар, первые мероприятия проводит, до приезда. Но вывести людей на большой пожар - это довольно-таки проблематично. Проблематично в чём? Мы, выводящие людей, отвечаем за их жизнь, мы не уверены, что они вернутся оттуда живыми, не покалеченными. Поэтому эту систему нужно как-то возрождать. К нам приезжал Масляков (В.Н.Масляков – глава Рослесхоза), в наш район. Конечно же, разговоры были, но хотелось бы, чтобы и с Вашей стороны какая-то поддержка не только нашей республике, а полностью системе была. Спасибо большое.

В.В.Путин: Я уже говорил об этом, хочу повторить ещё раз. Мы приняли большую программу для федеральных органов власти. Леса и лесхозы только у нас, в Московской области, остались федеральными, всё остальное передано в регионы Российской Федерации. И поэтому здесь нужно действовать как минимум по двум, а то и по трём направлениям.

То, что касается федерального уровня. Повторяю: мы приняли большую, очень финансово затратную программу. На одно переоснащение пожарных служб выделили 43 млрд рублей (и это ещё не всё) и субсидируем, оказываем соответствующую поддержку регионам Российской Федерации.

Что касается лесных пожаров, то здесь нужно действовать всё-таки по всем направлениям, и муниципалитеты должны обращать на это внимание и выделять необходимые средства, где это возможно, и сколько возможно. Регионы мы готовы ещё поддержать, но нужно с людьми работать. Ведь кроме пожаров, которые возникают по природным причинам, основная часть возникающих пожаров – рукотворная, и нужно тоже внимательно за этим следить.

У нас огромные территории и огромные лесные массивы – такие, которых в мире, может быть, нет. Якутия – одна из самых больших республик по территории, и сколько там в процентном отношении лесов? Огромное количество вообще в Сибири. У нас и дорог-то туда часто нет, и единственный способ тушения – это с помощью авиации. Здесь тоже есть определённые ограничения. Но то, что нужно возрождать эти службы, нужно выделять необходимые ресурсы… Кстати сказать, мы выделили и на лесопосадки, и на расчистку лесов, которые пострадали от пожаров в прошлом году. Эти средства выделены все. В федеральном бюджете они есть, и надеюсь, что они вовремя дойдут и будут эффективно использоваться. Но мы с вами должны понять, что стихия есть стихия. Вот в прошлом году что происходило? Вы же многие знаете об этом: так называемые верховые пожары – при большой температуре и при сильном ветре. Там даже авиация была бессильна. Вот эти траншеи, которые вокруг населённых пунктов и различных объектов, нужно было сооружать. Они просто были ни к чему, потому что огонь перепрыгивал на сотни метров, над целыми озёрами перепрыгивал. Понимаете? Это настоящее стихийное бедствие, но это, конечно, не значит, что не нужно готовиться к преодолению этих проблем. Давайте делать это вместе. Повторяю ещё раз – из федерального бюджета все необходимые средства не только нарисованы, они реально доведены до бюджетополучателей. Будем работать вместе.

Вопрос: Уважаемый Владимир Владимирович! Я приехала издалека – из Республики Тыва. Пожалуйста, разрешите задать вопрос.

В.В.Путин: Пожалуйста.

Вопрос: Вы не раз приезжали в Республику Тыва. Тувинский народ очень ценит и любит Вас за Ваше пристальное внимание к нашей малой родине – Республике Тыва. Я с Кызылского кожууна, сельское поселение Сумон Сукпак, председатель хурала представителей сельского поселения, являюсь делегированным депутатом муниципального района Кызылский кожуун Республики Тыва. В органе местного самоуправления работаю уже 12 лет. У меня вопрос по земле. В апреле в хурале представителей муниципального района Кызылский кожуун рассматривался вопрос о передаче земельного участка, подлежащего по линии железной дороги Кызыл–Курагино, находящегося на территории Кызылского кожууна, на уровень города Кызыла – столицы нашей республики. Нам, конечно же, на уровне муниципального района Кызылского кожууна хотелось бы оставить данный земельный участок на уровне нашего Кызылского кожууна, так как это пополняет налогооблагаемую базу. Почему я задаю этот вопрос? Потому что я являюсь председателем бюджетной комиссии муниципального района Кызылского кожууна. Это бы дало нам возможность пополнить нашу налогооблагаемую базу и пополнить бюджет наших сельских поселений. Спасибо.

В.В.Путин: Да. С Шолбаном Валерьевичем (Ш.В.Кара-оол – председатель правительства Республики Тыва) вы говорили на этот счёт?

Реплика: Шолбан Валерьевич нам как раз дал понять, что …

В.В.Путин: Как раз хочет забрать у вас эту землю.

Реплика: … по данному земельному участку на уровне и региона, и Российской Федерации уже вопрос решён. Поэтому нам бы хотелось попросить… Конечно, это стратегический план и это затрагивает интересы не только нашего района и вообще республики, но хотя бы малую долю…

В.В.Путин: Мы говорили с вами о развитии инфраструктуры, дорог, железных дорог и так далее. Это одна из важнейших магистралей для республики, которая реально должна обеспечить увеличение количества рабочих мест, приток в республиканский бюджет, причём денег очень серьёзных. Речь идёт об абсолютно другом качественном наполнении республиканского бюджета. Речь идёт о вскрытии огромных месторождений природных ресурсов – прежде всего коксующегося угля, причём как для внутреннего потребления, для наших металлургических предприятий, так и для экспорта. Действительно, это стратегическая дорога, но я не знаю, просто первый раз слышу об этой проблеме, связанной с интересом муниципалитета. И я не знаю, что Шолбан Валерьевич вам говорил, но мы эту тему с ним не обсуждали. Это наверняка решение республиканских властей, а не федеральных. Я с ним обязательно поговорю на этот счёт, а всем остальным коллегам могу только сказать, что нужно своевременно резервировать соответствующие участки земли. Своевременно! Вы же знали, что там будут строить дороги.

Реплика: Большое спасибо!

В.В.Путин: Не за что пока! Но я с руководителем республики, обещаю Вам, прямо сегодня-завтра переговорю на этот счёт.

Реплика: Владимир Владимирович, мы соберём все вопросы…

В.В.Путин: Нет, давайте, вот коллеги стоят, пусть быстренько зададут, а я попробую в экспресс-варианте ответить.

А.А.Трудинов: Владимир Владимирович, большое спасибо! Трудинов Антон Аркадьевич, заместитель главы администрации Медведевского муниципального района Республики Марий Эл.

Владимир Владимирович, в рамках федеральной целевой программы «Социальное развитие села» одним из направлений является реализация пилотных проектов комплексной застройки сельских населённых пунктов. Но, к сожалению, на сегодняшний момент это направление не реализуется. В 2009 году мы разработали генеральный план. Наш план получил положительное заключение экспертизы. Сметная стоимость проекта составляет порядка 120 млн рублей. У нас имеется конкретный инвестор, который готов вложить собственные средства. Это известный практически на всю страну агрохолдинг «Йола» – йошкар-олинская тушёнка известна практически всей стране. Но на сегодняшний момент средства федерального бюджета на данное направление, к сожалению, не выделяются. Я прошу Вас помочь в данном направлении, поскольку на сегодняшний момент мы действительно готовы застроить крупный населённый пункт, где у нас будет и своя дополнительная школа, детский сад, стадион и, кроме того, ещё 40 домов, которые инвестор готов построить за собственные средства.

В.В.Путин: Речь идёт о комплексной застройке какого-то конкретного микрорайона?

А.А.Трудинов: Да.

В.В.Путин: И сколько там объём инвестиций?

А.А.Трудинов: 120 млн. Но эти деньги…

В.В.Путин: 120 млн рублей на сколько лет?

А.А.Трудинов: Мы готовы этот проект реализовать в течение трёх лет. Но дело в чём? Ведь здесь предусматривается софинансирование федерального, республиканского и местного бюджетов, плюс средства инвестора. Если будут средства федерального бюджета, то средства местного и республиканского бюджета, и, конечно же, инвестора у нас …

В.В.Путин: То есть речь идёт о федеральной части? 30 млн? Сколько?

А.А.Трудинов: Порядка этой суммы. Да.

В.В.Путин: Запишите, пожалуйста.

А.А.Трудинов: Спасибо.

В.В.Путин: Изучим, проработаем, и решим.

А.А.Трудинов: Спасибо.

Реплика: Добрый день, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Здравствуйте.

Реплика: Я глава Хатукайского сельского поселения, из Республики Адыгеи. Вы у нас были, при наводнении летом 2002 года в Южном федеральном округе. Я вышел не просить, не жаловаться. У нас проблемы есть, но мы развиваемся, мы решаем вопросы. И я думаю, при активной работе мы в содействии с региональным центром, районным уровнем власти решим и все оставшиеся проблемы. Я решил поблагодарить Вас за Ваше человеческое тепло, за участие, которое Вы проявили в 2002 году, от имени всех жителей нашей территории, которые Вас вспоминают добрым словом. Спасибо Вам за это.

В.В.Путин: Вам спасибо большое. Пожалуйста.

Вопрос: Глава администрации Якшайского сельского поселения Звениговского района Республики Марий Эл.

Владимир Владимирович, у меня такой вопрос. Наши населенные пункты прилегают к границам федеральных лесов, и мы не можем расширить границы населённого пункта, потому что Министерство лесного хозяйства нам не согласовывает данные вопросы. Как этот вопрос решить?

И второй вопрос у меня. Мне бы хотелось, чтобы прибавили зарплату главам администрации и специалистам администрации сельских поселений. Спасибо.

В.В.Путин: Вы знаете что, сейчас, когда закончим, вы подойдите ко мне, пожалуйста, мы по первой части вашего вопроса поговорим поподробнее. Хорошо? Про зарплату – понятно, это не может не встретить общего одобрения, понимаю. Пожалуйста.

Реплика: Здравствуйте, Владимир Владимирович! Республика Мордовия, Лямбирский муниципальный район, Большеелховское сельское поселение. Еремкин Александр Иванович.

У меня несколько вопросов, но я их вкратце скажу, я их изложил на листочке, потом я Вам их передам. Первый вопрос. Это не мои пожелания, это пожелания участников форума вчерашнего дня. Вставал вопрос по поводу контрольных и надзорных органов. И сейчас мне тоже передали записку. В частности, звучало предложение о том, чтобы с возложением полномочий федеральным центром на органы местного самоуправления либо включать дополнительное финансирование по статьям расходов, либо при недостаточном финансировании по этим статьям освобождать органы местного самоуправления от штрафных санкций на глав муниципальных образований или на юридических лиц. Там штрафы всё-таки значительные идут. Это первый вопрос. Второй вопрос…

В.В.Путин: Секундочку, будем считать, что первый вопрос мы берём в тщательную проработку и обязательно выйдем на решение. Я с вами полностью согласен: у нас контрольные и надзорные органы, как мы только ограничили их возможности связанные с проверкой бизнеса, кинулись на другие площадки и рвут там всех на части просто.

Реплика: Да. Вот буквально в понедельник уже у меня две проверки было.

В.В.Путин: Да, я понимаю.

Реплика: И штрафы.

В.В.Путин: Я прекрасно это понимаю, потому что мы серьёзно ограничили проверки бизнеса и внеплановые проверки разрешили только с санкции прокуратуры. И там действительно ситуация более или менее нормализовалась. Они кинулись к вам.

Реплика: Второй вопрос. Относительно программы «Чистая вода». Она разработана и принята для крупных городов свыше 100 тыс. человек. Наши предложения и пожелания, чтобы эту программу учли и для малых муниципальных образований. Вот в нашем сельском поселении, численность населения 4368 человек. Мы по программе «Социальное развитие села» смогли обеспечить село всеми видами коммуникаций: и вода, и газ, и электричество. Сейчас стоит вопрос относительно качества воды. И это очень серьёзный вопрос, потому что сети износились. Соответственно, нужно предусмотреть и решение этого вопроса.

В.В.Путин: Здесь, что греха таить, вы меня поймёте все. Этот вопрос связан только с финансовыми ограничениями. Но постановка вопроса абсолютно правильная, потому что вне зависимости от того, где человек проживает – в крупном или малом населённом пункте, – он должен пользоваться одинаковыми услугами со стороны государства. Это правильно.

Реплика: Третий, но не вопрос, а предложение. Конечно же, у нас инфраструктура значительная и нам хотелось бы попросить, чтобы поддержали не только в нашем поселении, а вообще, культурную сферу населённых пунктов, потому что от этого зависит сохранение в определённой степени традиций сёл Российской Федерации. Это, что касается третьего.

Далее четвёртое. 4 июня этого года принят 123-й Федеральный закон о возложении на органы местного самоуправления контроля над управляющими компаниями. И мы хотели бы попросить предусмотреть изменения в этот федеральный закон в части расторжения договоров с управляющими компаниями: там нет никаких вариантов решения. Если выявляется какое-то нарушение, органы местного самоуправления на общем собрании собственников жилья ставят вопрос о расторжении договора обслуживания жилфонда. Но у нас нет никакой альтернативы: мы живём в селе – никакая управляющая компания, обслуживающая организация к нам не придёт. Создавать другие формы организации самоуправления жилфондом проблематично и на это нужно время. Поэтому в данном случае мы предлагаем предусмотреть административную и уголовную ответственность управляющих компаний, а далее – по ходу развития событий.

В.В.Путин: Секундочку! Уголовная ответственность – очень серьёзная вещь. Вы знаете, у нас как что – так сразу в тюрьму. Поэтому здесь нужно очень аккуратно подойти. Если кто-то что-то украл, то есть и так достаточно эффективно работающий Уголовный кодекс. Там, уверяю вас, как в некоторых местах говорят: был бы человек – статья найдётся. И если что-то спёрли (извините меня за такое слово), то уж точно там можно подобрать соответствующий состав преступления.

Что касается финансовой, хозяйственной, административной ответственности, то давайте вместе подумаем, что можно сделать для того, чтобы настраивать этот механизм, приспособить его к небольшим поселениям. Это, правда, наверное, трудно себе представить, что в малые поселения будут ломиться управляющие компании. Об этом нам вместе с вами нужно подумать. Да, санкции какие-то должны быть, но какие они, эти санкции, и насколько они будут эффективным инструментом давления на эти компании?

Я предлагаю нам, может быть, вместе с объединением муниципалитетов просто сесть и подумать, и сделать, и сформулировать предложения. Мы готовы отреагировать на те инструменты, что вы предложите для повышения эффективности работы в этой сфере – крайне важной сфере для всех нас. Давайте подумаем.

Что касается в принципе таких муниципалитетов, которые являются очень крупными, то там (я напомню) собственники жилья должны собраться, муниципалитет им должен помочь, а они имеют право расторгнуть договор. Здесь я, честно говоря, не вижу проблем – надо расторгать и привлекать другие компании.

Реплика: Но их нет, других компаний. В этом вся причина.

В.В.Путин: В вашем случае нет, но я вам могу сказать, что на самом деле, если эта сфера деятельности будет развиваться на уровне регионов и муниципалитетов, то вообще, по большому счёту, это не так важно – маленький населённый пункт или большой. Компания-то может работать в сотне таких населённых пунктов – вот в чём всё дело. Надо просто развивать инфраструктуру этого бизнеса, надо помогать им развиваться, но и требовать с них. Это правда.

Реплика: Ещё один вопрос от моих коллег относительно земельных правоотношений. Существует процедура аукциона представления земельных участков. Проблема заключается в том, что возникает масса перекупщиков и агентств недвижимости, которые соответственно могут за этот участок предложить большую сумму,. И получается, что у жителей села, у работников села нет возможности этот земельный участок взять и соответственно там дальше проживать. Вот ещё одна проблема. Спасибо.

В.В.Путин: Нет, секундочку. И что? Там появляются перекупщики, посредники, что вы предлагаете?

Реплика: Именно для индивидуального жилищного строительства и развития личного подсобного хозяйства хочу предложить, может быть, какую-то возможность льготных условий представления для сельских жителей – непосредственно тех, кто там живёт, которые нуждаются в улучшении жилищных условий.

В.В.Путин: Послушайте меня. Я ведь говорил в своём вступительном слове. Во-первых, я считаю, что муниципалитетам нужно отдавать земли. Муниципалитетам надо отдавать земли! Особенно те, которые не используются, в том числе и федеральными органами власти и управления. Это первое. Второе. Муниципалитеты имеют право передавать эти земельные участки тем, кто живёт на этой земле и собирается там работать (или работает) бесплатно. И это нужно делать. Пожалуйста, мы только поддержим это направление.

Следующее решение, которое должно быть принято. Людям, которые живут и работают на земле, должно быть разрешено строиться на землях сельхозназначения. Мы обязательно доведём до конца это решение.

Реплика: Огромное спасибо.

Вопрос: Уважаемый, Владимир Владимирович, извините меня за то, что у меня вопрос немножко не по теме. Республика Мордовия, руководитель садоводческого хозяйства. Спасибо Вам огромное за то, что в прошлом году была оказана огромная помощь селянам. В своём выступлении Вы опять говорите, что селу будет оказана помощь, а про сады почему-то забыли, как будто их нет в сельском хозяйстве, как будто не было высоких температур, не было засухи. Если полеводы выбывают на один год, то садоводы выбывают, когда гибнут сады, на 10 лет. Поэтому у меня большая просьба от всех садоводов – если мы хотим, чтобы наши люди ели наши российские яблоки, помогите садоводам. Очень много сейчас гибнет садов, нужна помощь именно садоводческим хозяйствам.

В.В.Путин: Я исходил из того, что вся помощь, которая оказывается сельхозпроизводителям, она целиком и полностью распространяется на садоводов.

Реплика: На садоводов?

В.В.Путин: Да, это же сельхозпроизводство. Они могут брать кредиты с субсидированными ставками, мы им пролонгировали кредиты, как и всем сельхозпроизводителям. Там есть какие-то проблемы? Есть какие-то отличия?

Реплика: Есть.

В.В.Путин: Какие?

Реплика: Есть проблемы и по кредитам. Например, они не субсидируются по оборотным средствам, которые берут садоводческие хозяйства. Нет – по удобрениям, нет – по химзащите.

В.В.Путин: Да быть такого не может. Пожалуйста, министр сельского хозяйства.

Е.Б.Скрынник: Владимир Владимирович, дело в том, что наши садоводы не являются сельхозтоваропроизводителями.

В.В.Путин: Как так?

Реплика: Здравствуйте.

В.В.Путин: Здравствуйте. Правильно, и я хочу так сказать. Почему?

Е.Б.Скрынник: Они у нас не оформлены. Если юридически не оформлены, в таком случае они у нас не являются сельхозтоваропроизводителями.

В.В.Путин: Надо их оформить. А чего же они производят-то?

Е.Б.Скрынник: Владимир Владимирович, мы этим занимаемся. В рамках «Единой России» мы занимаемся всеми нашими садоводческими предприятиями.

В.В.Путин: Нет, слушайте, если они не сельхозпроизводители, то они производители чего? Надо это сделать, и сделать как можно быстрее.

Е.Б.Скрынник: Хорошо. Мы этим занимаемся, Владимир Владимирович.

В.В.Путин: Нет, нет. Хорошо. А когда вы это сделаете? Когда завершите этот процесс? Что нужно? Какое решение нужно принять, чтобы легализовать садоводов как товаропроизводителей?

Е.Б.Скрынник: Владимир Владимирович, я подготовлю и в ближайшее время доложу.

В.В.Путин: Нет, вы мне сейчас скажите. Я хочу, чтобы все слышали. Когда это можно завершить?

Е.Б.Скрынник: 15-го я предоставлю Вам полный доклад по ситуации.

В.В.Путин: Нет, пожалуйста, скажите: сколько нужно времени, для того чтобы завершить процесс признания садоводов товаропроизводителями? В целом? Приблизительно хотя бы?

Е.Б.Скрынник: Необходимо внести изменения в Закон «О развитии сельского хозяйства».

В.В.Путин: Давайте сделаем это.

Е.Б.Скрынник: Хорошо, в ближайшее время.

В.В.Путин: Я не знаю, какие там внутренние сложности, но я вам обещаю, что мы доведём это дело до конца.

Реплика: Спасибо.

* * *

Заключительное слово В.В.Путина:

В.В.Путин: Уважаемые друзья и уважаемые коллеги!

Должен сказать, что работа в таком режиме и с такими конкретными людьми, как вы, доставляет мне большое внутреннее удовлетворение, потому что вы – те люди, которые реально, в прямом смысле этого слова, стоите на земле и занимаетесь текущими проблемами граждан страны. И от того, как мы с вами будем вместе трудиться, действительно зависит очень многое в России. Вот Светлана Николаевна (С.Н.Кутенко, глава Быстрогорского сельского поселения Тацинского района Ростовской области), выступая, сказала, что ей пришлось пойти на прямой контакт с губернатором, а потом и с министром культуры, и все вопросы она решила. Здорово, молодец. Вот если мы с вами вот так будем постоянно находиться в прямом контакте, мы решим все проблемы. Спасибо вам большое.

Тамань до большого взрыва

Почему так происходит? Как какой-нибудь редкий, реликтовый райский угол, так мы его непременно уничтожим. Арал, Байкал, последняя стройка коммунизма на Южном Урале в заповеднике Шульган-Таш… Теперь вот Тамань. Места, что ли, не хватает? Или уничтожение райских кущей — модельная ситуация, эксперимент, проверка на прочность?

Сизоворонка

Это было несколько лет назад…

— Неловко сказать, — доверительно сообщили мне про главу местной администрации, — не берет взяток.

Я засмеялся. Первое лицо Тамани, Геннадий Григорьевич Майков, был вообще человеком уникальным в своем роде. На рабочем столе — литературный журнал. И сам вроде писателя. С седоватой бородкой, в легкой белой куртке наподобие парусиновой блузы, какую носили интеллигенты в позапрошлом веке.

Работал в Харькове в институте радиофизики, вдруг заболела жившая в Тамани мама, переехали, а работать негде, два года был без дела. А тут освобождается место главы администрации. Двенадцать претендентов, а выбирают его. Как в сказке. Нетипичный глава, нетипичная история, будто выброшенная на берег морем. “Промысел божий, — считает Майков. — Или наказание, — смеется, — за прошлую жизнь”.

Засучиваем штаны, шлепаем босиком по проливу, в котором пролетело его детство и по которому теперь проходит граница, разделяющая два государства. На той стороне — Крым, белеет Керчь. А тут — фиолетовый чертополох, и голубая с перламутровым брюшком сизоворонка — большая Синяя птица — взлетает на расстоянии протянутой руки.

Есть две Тамани. Одна — “скверный городишко”, как при Лермонтове, и даже хуже, ничтожнее, уже не город — станица. “Что же вы тут делаете, в нашей дыре? — спрашивала меня продавщица с севера, в Тамани четыре года и не может привыкнуть. — Что тут есть? Одни камни. Летом все блеклое, в огороде короста, сорняк прет, программы по телевизору одни украинские, молодежи деваться некуда. Дыра и есть…”.

А другая Тамань, о которой рассказывает Майков, крутя баранку старенького “Жигуленка”, — южные ворота России. Ворота, через которые пришло православие. Еще раньше Андрей Первозванный, Кирилл и Мефодий, Борис и Глеб… Исторический перекресток, крест: с юга на север и с востока на запад. В десятом веке Тамань оспаривает у Киева статус духовного центра. Преподобный Никон несет отсюда “духовность заквашенную” и, как Сергий Радонежский, “заквашивает” всю Россию. Потом духовный центр перемещается, уходит из Тамани, но центр физический…

Крутой обрывистый берег. Синева. Застывшие в море корабли.

— Я, знаете, — говорит мне Майков, — не задумывался об этом раньше, и только теперь чиновное мое положение и встречи со многими людьми, которые сюда приезжают и исследуют, наводят меня на мысль, что все здесь происходящее имеет особый смысл. Не случайно сюда казаки переместились из Киева, первая казачья столица тут. И на геральдическом знаке Тамани, в левом верхнем углу, — шапка Мономаха. А в “Слове о полку Игореве” говорится о Тмутаракани как о вечном городе. Вечном…

Столкновение интересов, замечает он, на разных культурных пластах… Недаром так много замечательных людей тут побывало. Вторая после Пушкина дуэль, окончившаяся смертью, — Лермонтов. Как роковой знак. И в первом русском романе отдельная глава, повесть, названа именем этого места. Это не случайно. Лермонтов мог ничего не знать, “тмутараканский камень” обнаружили в Тамани в 1792 году, то есть совсем свежая была история, еще не уложенная в классику, раскопки начнутся с середины девятнадцатого века, и тогда станет обнаруживаться слой за слоем — до античных городов-колоний и глубже… Две тысячи лет жизни не в хаосе, а в государственном образовании. Четырнадцать метров культурного слоя. Это потрясает. Какой же мощный слой культуры, какая потенция, рождающая на этой почве все новое и новое.

Я слушал Майкова и думал: все это, конечно, хорошо, все эти древности, раскопки, но сегодня-то что тут есть, в Тамани? Затрапезный базарчик у постамента танка на площади? Рыбколхоз? Средняя, прямо скажем, школа имени Лермонтова?

И что Лермонтов? Странная история: в 1837 году пишет “На смерть поэта”, сослали на Кавказ, по дороге простыл, схватил “ревматизм”, лечится на водах, все о нем пекутся, дядя-генерал, начальник штаба у командующего Вельяминова, хлопочет, чтобы попал в “экспедицию” и был прощен, сам шеф Бенкендорф дважды просит царя за юного корнета. А этот корнет неизвестно чем занят — гуляет на водах, странствует по Кубани, заезжает зачем-то в Тамань (дважды) и делает карандашный рисунок; во время ночлега оказывается обворованным — в общем, болтается в водах обыденности, как парус одинокий, и из всего этого непонятно как выходит шедевр.

Куры, гуси, провинция, захолустье, а у главы местной администрации — куча дел. И люди очень интересные — чудаки разные, собиратели, много, говорят, народу занимается стихотворчеством. Как говорится, среда брожения мысли. Раз в пятьдесят-семьдесят лет она выплескивает какую-нибудь незаурядную личность. Вот, говорит Майков, мальчик тут у нас один пишет музыку, сведущий человек смотрел — говорит, необычайно интересно. Что это? Воздух, море, ландшафт или дух, исходящий из глубин?

Мы мотались с Майковым вокруг Тамани, и он показывал мне моря — их тут два, Черное и Азовское — обрывы, лиманы, таинственно мерцающие корабли… “Жизнь среди синего? — спросил я его. — Особое состояние, когда живешь среди

синего?” — “Да, — отвечал он, — голубое и зеленое, как у Казакова”.

Недавно высаженный (радость и гордость Майкова!) лес, ковыльные степи, сопки, вулканы… Кто бы мог подумать, что на Тамани есть действующие вулканы! “Гомер описывал царство пекла отсюда”, — замечает Майков.

“Эти жерла, уходящие под землю — почему они здесь? Совершенно непонятно, — размышляет он. — А с другой стороны, понятно: зло и добро должны быть рядышком — конфликт, лежащий в основе мироздания. Где-то здесь, среди синевы, таятся и мощные черные силы. Просто, — улыбается мой провожатый, чтобы я сильно уж не пугался, — добро побеждает. Хотя кто знает, может быть, это большая игра, и зло рядом с добром выжидает момент его минутной усталости, чтобы пересилить? Возьмите то, что у нас с терминалом происходит”, — добавляет он.

Коса

“Члены общественного совета… при администрации, правление хуторского казачества, единодушно поддерживают таманцев в их борьбе против строительства терминалов”.

Пока я изучаю листовки, обращения, газетные вырезки, наклеенные на стене таманской администрации, над зданием укрепляют российский флаг. “А ну,

правей”, — говорит один рабочий. “А ну, левей”, — поправляет другой. “Шатается”. — “Да он всегда шатается”.

Открытое письмо главы администрации таманского сельского округа Г.Г.Майкова тогдашнему президенту РФ можно переадресовать нынешнему без поправок: “Над нами нависла угроза превращения в отстойник анчарного дыхания. Строительство терминалов по перевалке сжиженных углеводородов и аммиака через Тамань навсегда уничтожит ее первозданное, первозванное предназначение в судьбе России…”

А знают ли за пределами Тамани про это ее предназначение?

“Гермонасса-Тмутаракань-Тамань”1 . 2600-летие этой триады было отмечено в 2008 году по инициативе местных депутатов. Тогда этот исторический юбилей даже в Краснодаре оказался неожиданностью, а уж в Москве о нем и слыхом не слыхивали.

— А ведь можно было провести на мировом уровне, — говорит мне Майков теперь, в 2011 году. — Из Израиля, Индии, Китая, Монголии, Норвегии хотели делегации прислать — это же тот самый путь из варягов в греки, историческое для всей мировой культуры место, тут памятный знак должен стоять. Мировой резонанс мог быть, — вздыхает Майков. — А вышел кубанский праздник. И за последние годы ничего не изменилось. В свое время мы обращались во все ветви власти по поводу угрозы утраты Россией таманской косы Тузла, пять депутатов Госдумы в Тамани побывали. И что? Потеряли и косу Тузла, и Керченский пролив, и Керчь-Еникальский фарватер…

Вчерашняя история с косой — предтеча сегодняшней, с терминалом.

Вот она, хорошо видная с этого берега родная коса, верней, теперь — гряда чужеземных островов в Керченском проливе. Кому принадлежит коса, тому принадлежат и пролив, и проход в иные моря и земли. Отсюда, с этой далеко выдающейся в море косы, начиналось освоение Кубани. Сколько исторических сражений было за косу Тузла! Об этом напоминают крепостные валы, воздвигнутые Суворовым. И памятный камень адмиралу Ушакову, чьи героические фрегаты сражались за косу и ее отстояли. Есть причины и чисто экономические, пролив — это порты, нефть, газ, рыбные запасы.

В 1925 году, чтобы рыбакам из колхоза не делать крюк, в середине косы прорыли искусственную промоину. После шторма косу размыло, и незадолго до начала войны ставшая уже островом Средняя коса, как теперь ее называли, была передана внутренним Указом Президиума Верховного Совета РСФСР из Темрюкского района Краснодарского края в Крымскую АССР. Ну а уж после войны Хрущев подарил ее вместе с Крымом Украине.

Все это не имело особого значения, пока существовала одна страна. Но когда она распалась, коса Тузла оказалась камнем преткновения. Украина считала остров, который Россия называла косой, для себя потерянным. Границу собрались было проводить по фарватеру, но тогдашний губернатор края, известный борец с жидомасонами и пламенный патриот России батько Кондрат возопил: “Не ссорьте меня с Украиной!”, и последней неожиданно привалило счастье. Украинские газеты запестрели аршинными заголовками: “Считавшийся потерянным для нас остров в Керченском проливе способен принести стране миллионы долларов”.

Глава Тамани Майков часть жизни отдал за эту косу, здесь был организован комитет борьбы, писали во все газеты, выступали по телевидению, обращались к президенту, в правительство — все напрасно.

Теперь всякое иностранное судно, в том числе российское, платит за проход по Керченскому проливу канальный и лоцманский сборы, движение наших пограничных катеров в районе Тамани ограничено, рыбаки рискуют скоро остаться без работы. Из-за пересмотра госграницы едва ли не две трети акватории Азовского моря попадают в экономическую зону Украины, да и само море из внутреннего для России становится внешним.

Не говоря уж о том, что теперь в проливе зарыт острейший геополитический конфликт для будущих поколений, который, возможно, чреват взрывами…

Промзона

И вот стоим мы у последней черты — аммиачного терминала. Прислушайтесь, даже звучит, как шварценеггеровский “терминатор” — орудие уничтожения. Тамань — ступень, перевалочный пункт. 2,2 миллиона тонн аммиака в год собираются переваливать тут на экспорт. Принимать аммиак на склад-терминал намереваются по железной дороге из города Россошь Воронежской области — это 600 километров. Из железнодорожных цистерн его будут перегружать в терминал, а оттуда — перекачивать на причал, в огромные морские танкеры, для чего понадобится протянуть в глубь открытого моря трехкилометровую эстакаду.

Строительство чудовищного терминала — я видел это собственными глазами и тогда, и недавно — идет полным ходом неподалеку… от действующего вулкана. Его глухой рык, рев, огненный выброс наблюдали на Тамани не раз. Казалось бы, какое еще надо предупреждение? Но его мало кто слышит, все заглушает грохот стройки.

По древним городищам идут тяжелые самосвалы, грейдеры, все разворочено. Гора, на которую ходили с молебном, крестились еще до официального принятия христианства на Руси, грубо срезана, как голова вместе с шапкой Мономаха. На ее месте вырастает другая гора — вывороченной земли, шлака, отходов. Яма под хранилище аммиака пахнет большими деньгами и большой бедой.

Перспектива — большая свалка, промзона, место, куда людей вообще нельзя допускать, надо будет выделять зону отчуждения. С Таманью будет покончено. Но вполне может статься — не с ней одной, если учесть здешние быстрые течения и шквальные ветры. Представим себе на миг: сотни тысяч тонн аммиака в условиях геологии, кишащей вулканами и оползнями, непрекращающегося кавказского непокоя, разгула терроризма.

Это же самоубийство!

Начиная кампанию против строительства терминала, полагаю, Майков понимал, что этот бой может стать для него последним, — темные силы скрыты за этим терминалом.

— Что это, — спросил я Майкова, — государственный проект? Ведомственный?

— Нет, — ответил он, — это частная корпорация. Некая “Тольяттиазот”. И решение принято всего-то на уровне края. Без всякой независимой экспертизы, нет даже технико-экономического обоснования.

А какое может быть у этих сил обоснование? На то они и темные… Зато у них есть тяжелая техника, бульдозеры, железнодорожные войска.

“Разрушен культурный слой античного поселения в районе горы Зеленской на площади 2000 кв. м., гусеницами и колесами давили античную керамику, коверкали городище… — писал “Вестник Тамани” еще в начале двухтысячных годов. — При прокладке железной дороги разрушены 11 курганов и античные поселения. Комитетом по охране историко-культурных ценностей Краснодарского края предъявлен судебный иск по нанесенному ущербу на сумму свыше 3 млрд рублей”.

Плевать они хотели на миллиарды, сколько это в “зеленых”? Тем более — на открытые письма, подписанные нобелевским лауреатом, всемирно известной балериной, знаменитым русским писателем…

Пишите письма.

Это в Америке катастрофы. А у нас все стало стабильно, спокойно, уезжаешь на дачу в июле и знаешь наверняка, что ничего не случится в августе. Уже все случилось. Мы живем в ситуации случившегося со страной. На кого жаловаться? Кому?

Из открытого письма Г.Г.Майкова президенту: “Россия — самая холодная страна в мире, она потеряла Крым, Одесскую область, Прибалтийское взморье, Николаевскую и Херсонскую области, Черноморское побережье Грузии. Осталась маленькая полоска черноморской земли, которая может принять на отдых и оздоровление небогатых российских граждан”.

Вот в чем суть дела, поясняет мне Майков. Существовала большая территория со своими заповедными местами. Был Крым, где отдыхали государь император, советские вожди. И простой люд пускали. Грузия… И вдруг — раз и исчезло все в одночасье для огромной холодной страны.

А маленький клочок — Тамань — Господь нам сберег. И возникла альтернатива — чем быть Тамани: промзоной или курортом? C государственной точки зрения, считает Майков, понятно, что это единственное для России место, где могут отдыхать простые люди со всего огромного холодного российского пространства. И в то же время хочется портов, промзоны.

Но если сюда придет промзона, вся эта жизнь среди синего, вся эта библейская красота накроются. Здесь должен быть общенациональный и мировой курорт, центр отдыха для здоровых и инвалидов. В этом суть проекта под названием “Тамань — Новый Крым”. Если чуть поддержать его на государственном уровне, считают вместе с Майковым многие видные деятели бизнеса и культуры, чудесный город-курорт может возникнуть на этом месте за каких-то несколько лет.

Открытое письмо Майкова президенту России заканчивалось словами: “Храни вас Бог!”. А бульдозеры между тем давили городище.

Вулкан подо мною

Под занавес этой, можно сказать, античной трагедии живописую еще одну сцену. Про местный Везувий. Вулканы на Тамани, как говорят здесь, “плюются” систематически. Глуховатый раскат, клубы пара, потом столб грязи — мощный выброс, бывает до ста метров и выше, а в конце — обожженная глина, красная, кипящая. Залез, рассказывал один знакомый, в жерло, встал, а оно дышит, вибрирует, сейчас, думаю, без парашюта катапультируюсь.

Под вулканом — глубина несколько километров.

Едем с Майковым в сопровождении телевизионной съемочной группы на Карапетову сопку к действующему вулкану. Панорама — крутой коктейль из фантастики и обыденности. Вулканов много, разного размера, есть — будто из песочницы (вспоминается Маленький принц, каждое утро чистивший свой вулкан), а есть — величиной с гору. Взрываются так, что на пять километров от Тамани разлетаются камни.

Спускаемся к самому большому, не действующему. Но что это? Что-то шипит из-под потрескавшейся земли. Вдруг выплеснуло.

— Может, мы присутствуем при зарождении нового вулкана, — говорит Майков.

— Или вулканчика. Пошипел, пошипел и перестал, — вздыхает наш провожатый.

Земля, как старая-старая мостовая, вся в трещинах. Вот еще один забулькал, родился вулканчик. А тот — прекратил свою деятельность. Умер.

Повстречались с одним жителем из поселка Прогресс, приехал на велосипеде — посмотреть. Исколесил, говорит, все горы. Поговорили о вулканах. Вот тот, над сопкой, когда-то после войны выбрасывал шары огня, а потом затух, зарево стояло три дня. А до революции там вон была лечебница, вулканические грязи — самые целебные.

Сейчас лиманное грязевое озеро бездействует, но сюда, на гору, ведет по траве свежая колея — видно, кто-то смышленый ездит, черпает грязь из вулкана.

Отношение к строительству терминала вблизи вулканов характерное. Конечно, говорит прохожий, надо где-то строить. Но у нас ведь как: какой-нибудь Ванька, Гришка забудет закрыть задвижку — и бабахнет. А так что ж, цивилизация, рабочие места…

Ветер на сопке клонит ковыль-траву. Бежит ковыль, волна за волной, волнуется. Безмолвная величественная музыка звучит на Карапетовой сопке, на вулканах, окруженных со всех сторон морем.

Тамань — дыра? Если и дыра, то с двойным дном-смыслом.

А может быть, думаю я, собрать тут, на вулканах, всю общественность, деятелей науки и культуры, международные организации, Гринпис, Фонд дикой природы, приковать себя к вулкану, выразить таким образом протест против уничтожения Тамани? Впрочем, вулкан может начать действовать, и общественность провалится сквозь землю.

Когда-то, в романтические времена, мерещилось, что и у нас — чем мы хуже? — могут прийти другие, новые люди, вот хоть мы сами, и власть с нашим собственным лицом сможет сделать что-то положительное.

Шанс был, но — не вышло. Остались единицы вроде Майкова. Максимум, что можно пожелать остальным: “Не ройте! Не срезайте горы! Не будоражьте вулканы!”

Турецкий фонтан

Старая тема: школа, параллельная жизни. Фонтан жизни бьет, а ученье засохло. Жалуемся, что учить в школе некому, а только выйдешь за стены…

Толстой писал, правда, не о России — о Франции: “Если бы кто-нибудь каким-нибудь чудом видел все эти заведения (“учебные” — вставлено в скобках небезызвестным педагогом, C.Т.Шацким), не видев народа на улицах, в мастерских, в кафе, в домашней жизни, то какое бы мнение он себе составил о народе, воспитанном таким образом? Он, верно, подумал бы, что этот народ невоспитанный, грубый, лицемерный, исполненный предрассудков и почти дикий. Но стоит войти в сношение, поговорить с кем-нибудь из простолюдинов, чтобы убедиться, что, напротив, французский народ… понятливый, умный, общительный, вольнодумный и действительно цивилизованный… Где же он приобрел все это?

Я невольно, — говорит Лев Толстой, — нашел этот ответ…”

Фонтанировал, струился из-под земли источник, вдруг иссяк. Александр Петрович стал искать причину. Ходил с рамкой по котловану и чувствовал, что внизу много воды. Очень много. Пришел к главе администрации Тамани и говорит: что-то тут не так. Колодец пуст, а вода есть. Стали копать трактором, потом вручную, втроем — глава, замглавы — бывший директор школы и Александр Петрович. И докопались… до древнего водопровода протяженностью четверть километра. Трубы из керамики и терракоты, шахтные — вертикальные и горизонтальные — водозаборы, шестиметровые колодцы. Если взять справочник и сравнить, всю водно-инженерную мысль можно найти в этом древнем сооружении, объясняет мне Александр Петрович, или “лозоходец А.П.Меташоп”, как подписывается он в отчетах.

Выше среднего роста, гибкий как лоза, очень спокойный. Таким человек бывает, когда занимается своим делом, оно запечатлевается в облике достоинством.

Знание — сила, а умение — достоинство.

Мы сидим с Александром Петровичем, таманским жителем, в скверике на набережной Лермонтова, и он чертит на земле прутиком, объясняя устройство открытого им водопровода. Таманский полуостров, говорит он, это маленькие Курилы между Европой и Азией.

— Какой Азией? — не понимаю я.

— А мы в Азии находимся, — не удивляется моему незнанию Меташоп. — Географически мы в Азии. Платформы как таковой нет, а есть складки в коре. Они, как меха гармони, сжимаются-разжимаются. Мы живем на этих складках. Тут синие понтийские глины на глубине от трех до пяти тысяч метров имеют водоем, как чашу. А поскольку мы связаны с вулканами, то тектонические процессы идут, выдавливают из донышка газ, и он выносит на поверхность воду.

Таким образом, по Меташопу, образуется источник, колодец этот, турецкий фонтан. С древних времен его по-всякому огораживали, обустраивали, а лет четыреста назад, чтобы больше получить пресной воды, додумались до подземного водопровода, который и был откопан Меташопом.

Признаться, я в этом мало что понимаю. Меташоп интересует меня с другой стороны. Таких, как он, по-моему, самих надо “раскапывать”. Без них Тамань — дыра. Растрескавшаяся от жары земля, сущий ад. И неутолимая жажда воды.

В гостинице, где ночую, слабая струйка течет из крана, да и то несколько часов в сутки. Водовоз перед Таманью летом часами сторожат, чуть не на коленях упрашивают, чтобы заехал в огород. Кругом полуострова вода, а воды нет. Народу куча, а людей нет — обычная наша ситуация. Вопрос в том, что искать раньше — воду или человека?

— Педагогика, — заметил другой искатель воды, Евгений Бондарь, в прошлом директор школы, — не то, что мы говорим. И даже не то, чему учим. А как мы живем. Нашу жизнь повторяют дети. По их облику, повадкам можно узнать учителей и родителей. Та вон поплевывает семечками сквозь дырку в зубах. А этот ищет затонувшее Боспорское царство. Греция, Рим, Византия, Тмутаракань — чего только тут нет. Под землей — высохшее русло реки, ему десять миллионов лет, геоморфолог-академик сказал о нем: “водоносная память”.

Была вода — жили люди. И, как считает еще один водоискатель, Геннадий Майков, жили в основном счастливо. Культурные слои, один под другим, говорят о том, что человеку хотелось здесь жить. То, что человек к нынешней ситуации никак приспособиться не может, наталкивает Александра Петровича Меташопа на мысль, что люди чего-то не знают. Ученые, геологи здешними местами особенно не интересуются, для них они, может быть, не важны, а для людей, которые тут живут, — очень важны, но они не знают, что под ними, а незнание рождает вымыслы, и Александр Петрович пытается объяснить людям, что здесь есть на самом деле.

Он давно занимается биолокацией, еще с Дальнего Востока. Там строили поселки, и геодезисты часто ошибались: поставят здание, а лед его поднимает, называется “вскипают ключи”. Чтобы не напороться на ключ, надо знать, есть вода или нет. Попробовали выяснять с помощью рамки, и у Александра Петровича стало получаться. Биолокация, говорит он, это вещь тонкая. Два металлических прутика и ты — единое целое. Ты чувствуешь не только, где находится вода, но и сколько ее, когда заканчивается и почему.

Вот как вышло с этим подземным водопроводом: Александр Петрович стал искать причину, почему иссякает источник, и оказалось, что причину мы сотворили сами. Прокладывали над древними трубами дорогу, и две трубы раздавили.

Ну, тут по незнанию, хотя это не оправдывает. А вот с одним из искателей ездили мы в урочище Писки. Там среди курганов Меташоп с коллегами раскопал старые засыпанные колодцы — казаков Карельских и Филатовых. Собрали народ, освятили, праздник устроили, а не прошло и года — в колодцах помойка.

В нас причина.

Александр Петрович выяснил, что во времена Суворова здесь было двенадцать источников. И этот фонтан турецкий перехватывает лишь часть подземной воды, остальная уходит в море. Тогда его заинтересовало: если водоносный слой расположен под наклоном к морю, не размывает ли он берега? Стал исследовать и пришел к выводу, что именно эта вода унесла Тмутараканское городище, центральная часть которого находится теперь под водой.

Вода смыла царство, легендарную Тмутаракань. И этот процесс продолжается.

— На перекрестке улиц Карла Маркса и Соседского, — сообщает Меташоп, — в огороде у одного мужика источник не пробился на поверхность, а прошел под землей, вымыл берег и за два года унес участок земли, вот такой, как от нас с вами до памятника Лермонтова, — показывает он мне. — И никто не может дать гарантии, что мы вот сидим тут у Михаила Юрьевича, а в один день вместе с ним не окажемся под водой. Вопрос все тот же, — повторяет вслед за Майковым Меташоп: — чего мы хотим: чудесного курорта или конца света?

Суть поразительного открытия, которое Александр Петрович сделал еще в прошлом веке, но никто им до сих пор не воспользовался: водоносные горы, окружающие Тамань, сливают в Таманскую котловину слишком много воды. И она, не находя выхода наверх, пробивается к морю, подмывает таманские берега. Надо дать воде выход, надо поднять ее к людям! Нужны фонтаны, гостиницы, пляжи — нужны люди.

Тамань нужно срочно очеловечивать, сама природа голосует за это. А как она “проголосует”, когда в активной сейсмической зоне появится склад сжиженного аммиака, лучше не представлять.

Относительно “безопасности” терминала (после ввоза в страну ядерных отходов — последнего слова “отечественной науки”) Меташоп говорит так: пытались тут дважды через Керченский пролив строить мост. Первый раз во время войны Рузвельт с Черчиллем на Ялтинской конференции по нему проехали. Через три месяца мост рухнул. Второй раз после войны строили по чужому проекту, используя трофейные конструкции (немцы тоже хотели построить мост, но не успели, а наши — быстро-быстро, с двух сторон, из Тамани и Керчи, поставили). Результат тот же.

Рыбзавод ушел под воду, поплыл пионерлагерь… Это только то, что сам видел, говорит Меташоп. Конечно, понимаю, Тамань — выход России в море. Но проектировщики не учитывают, что мы не на материке. Тут надо просчитывать, как в космосе. Любая инженерная оплошность может стоить огромного числа жизней.

Как-то отдыхали в Тамани гидроморфологи, известный профессор из Академии наук заинтересовался раскопками Меташопа и говорит: на кой мы тянем сюда плохую воду, когда тут хорошая? Пригласил главного гидролога России, краевого гидролога, они проехались и подтвердили, что да, воды много, хотя на картах она не обозначена. “А как подтвердили?” — спрашиваю. “А взяли, — говорит, — с собой рамку, у них в подразделениях тоже есть биолокация, хотя мало используется в жизни”.

Стали здешние лозоискатели допытывать тамошних: объясните нам природу этой воды. Те только руками разводят. Тогда Александр Петрович сам стал думать. Изучал книги по геологии, грязе-вулканизму, анализировал, сопоставляя со своими ощущениями. “Я понимаю, почему у нас так, — говорит он. — Потому что “мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь”. Вы придите в школу, в любой населенный пункт, там про то, что я вам рассказываю, никто слыхом не слыхивал. Отсюда все наши шишки”.

Я нарочно зашел в ближнюю школу. Там про Меташопа и его изыскания действительно не слышали. Обычное дело: школа параллельна жизни, но не соприкасается. Как быть?

Вернемся к Толстому, искавшему ответ на вопрос: как это может быть, что, если судить по школе, — народ дикий, а поговоришь с кем-нибудь на улице, видишь — цивилизованный.

“Я невольно, — продолжает Толстой, — нашел этот ответ в Марсели, начав после школы бродить по улицам… музеумам, мастерским, пристаням и книжным лавкам. По самому беглому подсчету, на 250 000 жителей пятая часть изустно поучается ежедневно в этих народных школах. Даже в маленьких кафе даются маленькие комедийки, сцены, декламируются стихи. То самое, что я видел в Марсели, — и во всех других странах… там, где жизнь поучительна… народ образован, а там, где жизнь не поучительна…”.

Отчет Александра Петровича по турецкому фонтану, с выкладками и чертежами — готовая, уж поверьте мне, доктору наук, диссертация. Но Меташоп ее никогда не защитит, потому что формально у него нет высшего образования. Да никакого нет, если формально.

Кто же он?

Когда-то был агрономом, потом слесарем в газпромовском пансионате “Факел”.

А вода, колодцы, фонтаны?!

Начальник газового управления, где Меташоп работал слесарем, прослышав о его необыкновенных способностях, спросил, откуда тут берется вода. Меташоп сказал ему, что вода — результат вулканизации, а начальник: чепуха, навыдумали себе! И слесарь, чтобы объяснить людям истинное положение дел, написал просвещенческую статью, что-то вроде путеводителя по здешним местам — “Карабетова сопка”.

Сижу, говорит, зимними вечерами и записываю.

Конечно, ему, как всякому нормальному человеку, хочется, чтобы его знание было людьми использовано. Космос, говорит Меташоп, исследуем, а что у нас под ногами — не знаем.

Оверкиль

“Это надо быть на борту, наблюдать, что там с ним происходит, — сказал Быковский и задумался, не зная, как объяснить мне, что происходит в открытом море с юным человеком, юнгой, когда он на “Луче” остается один. — Что он чувствует, пытаясь справиться со шквалом? Как один выполняет переворот? Никто, кроме него, не знает. Но он же справляется, преодолевает себя, страх, стихию. Это же есть!”

В лермонтовские времена в море можно было увидеть одинокий парус. А тридцать с лишним лет назад, когда Владимир Петрович приехал в Тамань, уже не было ни одного. Первые гребные ялы, шести-, десятивесельные, подарил командующий черноморским флотом. Тогда был общий флот, и в Темрюке при районо — клуб юных моряков. Быковскому выделили ставку руководителя кружка, и он начал работу с простенького яла, на который сажают с четырнадцати лет, чтобы у капитана был какой-то вес, в буквальном смысле слова: лодкой управлять — вес нужен. Изучали основы управления парусным судном и делали первые погружения с аквалангом у берега. Так постепенно вырос детско-юношеский клуб “Тамань” с кружками, секциями радиолюбителей и судостроения, с кинофотостудией, запечатлявшей историю клуба и общую — если не со времен викингов, то двухсотлетнюю, со времен высадки казаков на Кубань, — оживавшую в парусных экспедициях по местам славы и трагедий русского флота. Во время одной из них на яхте “Парсек” ребята Быковского прошли через Босфор и Дарданеллы в Эгейское море, в Италию, до Туниса и обратно. Даже умудрились подорвать киль на рифе и сами его отремонтировали.

Всякое дело, если оно настоящее, обрастает со всех сторон жизнью. Школу жизни, вот что строил Быковский.

До этого, в обычной школе, он преподавал физику. А с географией возникла проблема.

— Вам уже говорили про косу Тузла? — спрашивает Быковский. Последние походы его ребят были туда, с ночевкой на “рикошетах” — судах пяти с половиной метров длиной. — Вот коса, — показывает мне Владимир Петрович на карте, хотя ее и так видно, — а вот Тамань. От берега до косы мелями пешком дойти можно. Обычно в мировой практике граница проходит по фарватеру, вот здесь она должна быть. Но косу вместе с проливом отдали, теперь с наших судов берут за проход и за лоцию, — повторяет он уже известное мне, но больное для каждого таманца. — По живому разрезали.

В Керчи, хорошо видной из Тамани в ясную погоду, раньше оканчивали школу, институт, оттуда брали невест. Теплоходик ходил шесть раз в сутки, билет стоил рубль двадцать. А сейчас родители здесь, дети там. Или, наоборот, с той стороны пролива присылают к бабушкам детей в Тамань, они ходят тут в школу. С русским языком происходит там что-то несусветное, считает Быковский, с украинским раньше такого не было. Кто как хотел, так и разговаривал.

— Ну, уж, — сомневаюсь я, — прямо уж как хотел.

— Ну да, — говорит он, — моя тетка до войны училась в Тамани на украинском, “Кобзаря” в подлиннике читала. И я читал в детстве книги на украинском, которые дядя привозил. Да вы послушайте наши казачьи песни, половина же на украинском. Поэтому зря, я вам скажу, эта история нагнетается. Паны дерутся, а у мужиков чубы трещат.

Хочешь построить школу жизни, думаю я, сам выучись, как Быковский.

Служил на Северном флоте. По образованию радиофизик, закончил в Саратове университет. Женился, вернулся домой и здесь проходил дальше школу жизни — был в Тамани одним из первых лиц, еще до перестройки его “ушли”, и он стал в школе учительствовать.

— Сами знаете, — говорит он, — что сегодня в школе делается. Подражают тамошним схемам...

Он лично против.

— Капица, — говорит, — кончал наш университет. Мало ли ребят, у кого светлая голова, умные руки, но необходимы образование, широкий кругозор. Специальность — это понятно, но нужно и писать, и говорить правильно по-русски. Я не ханжа, флот прошел. Но когда берешь иную книгу… Я при женщинах не матерюсь, воспитание такое, дед у меня сам не матерился и другим не позволял. Помню его аргумент: ты ведь этим же ртом говоришь — “хлеб”, “бог”…

Ну так вот, не сразу получается у мальчишек на море, — продолжает Быковский. — Замерзают иной раз, синеют, а гоняют, пока не начнут им с берега флагом размахивать. Активное времяпрепровождение. Что воспитывается? Прежде всего уверенность в себе. Понимаете, когда лодка под мотором, она идет, куда вы правите. А под парусом — ветер дует в одну сторону, а тебе надо в противоположную. Как туда попасть? В лодке с веслами — грести, упираться. А на парусе стихии можно противопоставить умение. Человек на парусе — это преодоление элементарного страха, боязни перевернуться. Есть два поворота: носом к ветру или кормой. А есть “оверкиль” — это значит: перевернулся. Так вот, ребята не должны этого бояться. Обязаны встать на “шверт” — такая доска в корпусе, которая в воду выдвигается, — открепить, поставить на ровный киль, опять поймать ветер и продолжать движение.

Так же и в жизни, говорит Быковский про своих воспитанников, а я думаю… ну, не про всю страну, а хотя бы про тех молодых, несогласных. Их и в омоновские автобусы затаскивают, и запугивают, чтобы не выходили на площадь, а они все равно выходят, подавляя элементарный страх. Не боятся перевернуться и встать на место. Как мальчишки и девчонки Быковского — кстати, в клубе много девчонок.

Раз трое на “рикошете” пошли с его сыном посмотреть, что под водой делается, — в смысле археологических изысканий. Налетел сильный ветер, их опрокинуло. Быковский увидел в бинокль, побежал к моторке, но не понадобилось. И он испытал гордость за сына и ребят: они поставили судно на киль, взяли на рифы, поменяли направление движения и галсами, галсами прошли против ветра.

Сейчас парус в Тамани уже далеко не одинокий. И работают в клубе не только с местными, приезжают ребята из Москвы, Курска, Екатеринбурга. Из Германии были. Клуб проводит экологические экспедиции. Собираются создать, как во Франции, крейсерскую школу. Занимаются с детьми бесплатно — новые русские в Тамани большая редкость. Им бы спонсора какого-нибудь, который взял бы над ними шефство. Ведь бросить дело легко, а восстановить будет невозможно.

Профессия — дельфинер

Вообще-то официально такой профессии нет, специально не готовят. Но если решил посвятить этому жизнь, будешь, как выражаются в их компании, “ходить кругами” — проситься, чтобы взяли. Чему-то научат. Но главное зависит от тебя самого: станешь или не станешь дельфинером — так на профессиональном сленге именуется человек, работающий с дельфинами. В каком смысле — работающий? А во всех. Это за бугром одни ловят, другие дрессируют, третьи показывают шоу, четвертые изучают, а пятые лечат — дельфинов или с их помощью людей. А у нас все делают одни и те же.

Народ колоритный. Романтики. Флибустьеры-авантюристы. Белые брюки, бритый череп. Обветренные, загорелые физиономии, что неудивительно, если одиннадцать месяцев в году дует морской бриз.

У одного — усы, как у Чарли Чаплина, тонкая сигара “Блэк кэптэн”. На арабском востоке, где приходится работать с дельфинами, сигареты как веник, пришлось перейти на сигару, объясняет свое пристрастие Евгений Абрамов, Джон, с которым, оказывается, мы давно знакомы. Со времен “Маяка” — гениального пионерского лагеря Олега Семеновича Газмана, где я года два числился воспитателем, а Джон — воспитанником в отряде на самоуправлении, под названием “Обыкновенное чудо”.

К этому “чуду” мы еще вернемся, а пока отправимся с братьями Абрамовыми, Джоном и Андреем, на отлов дельфинов в Тамань — здесь начинается работа.

Лагерь на берегу Керченского пролива. Пара вагончиков, палатка, грузовик. К стойке крепится бинокль, время от времени кто-нибудь посматривает вдаль. Если на горизонте ничего не наблюдается, тогда — медленно текущая жизнь, пекло или непогода, хриплые песни под гитару, “мужская еда”: большая ракушка, жареный рапан, под “фанагорийскую лозу”. Вина тут много, самого разного, и рыбы много. Дальневосточная кефаль под названием “пеленгас” размножилась страшно и жрет все подряд, даже прокисшее вино — однажды, рассказывали рыбаки, винзавод слил его в море, так вода была красной от вина и черной от рыбы.

Но если наблюдатель кричит: “Появилась группа! Гоняют рыбу!” — вот тут все закручивается со страшной скоростью.

Заводят мотор, в лодке трое. Андрей на носу, для противовеса, Джон выпрыгивает с якорем и “сыплет сеть” — разматывает вокруг дельфинов. А Сергей Гейко, бывший замполит, загоняет зверя, он охотник, единственный, кто умеет подкрасться, окружить.

Если удача, сеть вокруг стаи заметана, — считай, половина дела сделана: дельфины, хотя это не составило бы им никакого труда, сети не перепрыгивают, преграда действует на них странным образом. Тогда тройка ловцов возвращается на берег, забирает остальных, и вшестером, на двух лодках, едут брать зверя — афалину, или “бутылконоса”, как называли этого дельфина в семнадцатом веке моряки. Внутри большого круга заметывают меньший и берут дельфинов по одному, втаскивая на брезенте в лодку животное весом килограммов двести пятьдесят. Снаряжение особое — сеть сделана так, что, если дельфин в нее попал, она не мешает ему всплыть на поверхность для вздоха, а замет таков, что можно контролировать каждое животное. При сильном ветре не ловят: возрастает риск гибели дельфина. В общем, все закручивается, но часто заканчивается ничем — стая уходит. Тогда ловцы, возвращаясь на берег, кричат коллегам: “Дельфины просили передать привет”.

И опять вагончик, ожидание, можно поболтать о жизни и разузнать подробности профессии дельфинера.

Джон из “Обыкновенного чуда”

К дельфинам он пришел благодаря отцу. В свободное время тот увлекался подводным плаванием, объездил все моря, вначале северные, а когда дети чуть подросли, переориентировался ради них на юг. Добывал рапана в рыбколхозе, исследовал для института океанологии рост морской капусты, а с 70-х работал в крымской экспедиции по изучению диких дельфинов. Дети все лето вертелись рядом…

Евгению Абрамову повезло дважды: в детстве у него были и дельфины,

и “Маяк” — уникальное явление советской педагогики. Расскажу в двух словах, что это такое, для понимания логики профессиональной судьбы моего собеседника.

В “Маяке” никакой логики не было, была игра.

Дом начальника лагеря назывался “Замок покаяния”, лужайка перед столовой — “Вкусная площадь”, в домике Айболита какое-нибудь будущее светило медицины рисовало зеленкой ребенку на содранной коленке зайчика. Были потрясающие игры, которые придумывались взрослыми и детьми вместе. “Охота на мамонтов”, “Эпоха Екатерины Второй”, “Бородино”… Поэтому понятно, что из “Маяка” без всякой натуги выходили педагоги, психологи, детские врачи и тележурналисты — тоже детские. “Дельфины из той же оперы?” — спрашиваю я Джона, имея в виду педагогику и лицедейство.

— Не знаю, как ответить, — говорит он. — Конечно, когда выступаешь на тысячной публике, да еще за границей, да еще пять раз в день, приходится играть. Но демонстрировать — не самое интересное. Самое интересное — придумывать.

Человек, который готовит номер с дельфином, во всем мире называется тренером, а не дрессировщиком. Евгений Абрамов, в прошлом детский тренер, с этим согласен.

Какие для этого необходимы качества? Образование, желательно, с биологическим уклоном. Физическая подготовка, умение плавать, не случайно ведущие тренеры дельфинов — спортсмены. Само собой, желание, мотивация… Много людей приходит, но очень много отсеивается. Трудно объяснить, почему из одного тренер выходит, а из другого нет.

И еще одно, это в работе с любым животным необходимо — терпение. Нужно не меньше года, чтобы подготовить программу.

— У дрессировщиков есть какая-то дифференциация способностей? — спрашиваю я. — Почему одни дрессируют собак, другие тигров, а третьи дельфинов?

— Средний тренер, — отвечает Абрамов, — может работать с любым животным. Но у нас не как в цирке. Как научить петуха под дудочку плясать? Можно привязать к сковородке, поставить на огонь — и начнет “плясать”. А можно коснуться ноги и дать зернышко. Сегодня коснуться, завтра, потом само пойдет. А можно еще так: месяц просто сидеть и смотреть. Когда поднимет ногу — дать зернышко. С дельфинами часто только так и можно. Тут не проходит метод “кнута и пряника”. Наказанный дельфин отворачивается, уходит в сторону и отказывается работать.

В сущности, дельфинеры остались “мэнээсами”, если понимать под этим образ жизни, духовный настрой — когда многое еще хочется и кажется, что все впереди. Иначе зачем бы все это, если тот же Джон мог бы спокойно сидеть где-нибудь на ближневосточном курорте и за полторы-две тысячи долларов проводить шоу. И зачем было бы заместителю директора питерского дельфинария Олегу Васильеву в заливе жариться? А затем, что настоящему дельфинеру нужно все пройти самому. Зверь проходит с нуля — и ты с ним. Ты взял его в этом заливе, ты пережил с ним стресс, ты выхаживал, кормил, учил… То есть вы прошли вместе все, от А до Я. Он — твой, ты сам его выбрал.

Доктор Лена и дельфин Паша

Когда только что отловленных дельфинов привезли в Утриш, стояла ночь, и не было видно ничего, кроме звезд, висевших, как яблоки, между ветвей. Домики биостанции, уникальной, единственной в стране станции адаптации дельфинов, разбросаны на горе, в реликтовой роще. Блики, тени, шум моря… Елена Розанова, Леночка, как все ее тут называют, говорит, что человеческий голос для дельфина — шепот. Но этот наш шепот может выражать угрозу, страх, боль, а может успокаивать и лечить.

Леночка Розанова — доктор от бога, дельфиний доктор.

А до этого была детским. Здесь, на биостанции, много педиатров — они умеют выхаживать. А именно это нужно животному, которое, лишившись свободы, испытывает стресс от сетей, погрузки, разгрузки, вырванности из среды обитания, от ошеломления, тоски, непривычной пищи. Все это надо преодолеть, и кто-то должен помочь. Леночка Розанова помогает, выхаживает.

Ну, как это бывает и с людьми — привезли в полусознательном состоянии, положили на койку, а утром появляется доктор и начинается обследование: температура тела, анализ крови, мочи. У дельфина та же физиология, что у человека. Болеет теми же человеческими болезнями: простуда, воспаление легких, инфаркт… Люди дают дельфину имя, но — мало ли что — на всякий случай еще метят его специальной “ложкой Фольтмана” — вырезают кусочек кожи в виде, положим, знака “V”. С этого начинается утро у вновь прибывших.

Адаптация — процесс сложный и болезненный. Дельфин — это вечное движение (даже в бассейне он проходит сто восемьдесят километров в день), а здесь, в неволе, он в движении стеснен. Нужно примириться, научиться брать мертвую рыбу. Уже обученные дельфины покажут, что в этом нет ничего страшного. В неволе дельфины живут около тридцати лет, даже дольше, чем на воле. Рассказывают разные истории про “адаптированных”. С базы военно-морского флота в Севастополе ушел дельфин. И сам вернулся. Других выпустили на свободу не в том месте, где поймали, и они не ушли.

Зоопсихологов на биостанции нет, но необходимость изучать и учитывать психику животных, различающихся по характеру, способностям, сообразительности, есть.

— У меня, — рассказывает Елена Розанова, — был дельфин Паша, громадный такой зверь, у него болел живот. И он уже на второй раз, завидев зонд, стал открывать рот. Сам подходил, выкладывал хвост, чтобы взяли кровь. Я не знаю аналога, чтобы зверь понимал разумом, что ему это поможет.

Я не удержался от вопроса: дельфин — это животное или нечто большее? Спрашивал многих, но только доктор Розанова ответила, что на ее взгляд — нечто большее.

Тот, кто не калечит, а выхаживает, наверное, и должен так думать.

Доктор Розанова говорит, что всегда хотела работать с животными, но в ветеринарный институт принимали ребят из сельской местности, а она была москвичкой. Пошла на педиатрию. После закончила ветеринарный колледж, лечила собак, кошек, потом встретилась с дельфином. “И поняли, что это ваше?” — “Да, это мое. Ни одна собака сама вам рот не откроет, чтобы зонд взять”.

К доктору Розановой дельфины поступают с разными проблемами. Последнее время на теле дельфинов все чаще находят рубцы, раны неестественного происхождения — в море много мусора. Немало животных с аллергией — из-за выбросов сернистой нефти в море: неподалеку тянут нефтепровод.

Невольно думаешь о своем месте обитания. Лена говорит, что в Москве уже жить не может, побудет недельки три — и скорее назад. Однажды в метро потеряла сознание. Джон тоже плохо себя в городе чувствует, а его слабым не назовешь. У многих столица вызывает кожные заболевания. Да, мы все — как дезадаптированные дельфины.

Двоих из последнего отлова решили перевезти в морские вольеры. Подошел грузовик, дельфинов на брезентовых носилках перевалили через кузов и поехали. Приехали на место. Отгороженный от моря плитами водоем, немного заросший, с останками трибун — когда-то здесь показывали представления — напоминает римские развалины. Садимся на трибуны и наблюдаем, как Джон и Андрей выпускают дельфинов на “большую воду”. Основная задача — поддержать животное, чтобы оно сделало первый самостоятельный вдох и увидело своих сородичей. Без поддержки после пережитого дельфин может запросто утонуть, захлебнуться. “Лена, я его не вижу”, — говорит Джон из вольера. “И я не вижу”. — “Да вон он, с красной меткой, — кричат с грузовика, — вынырнул!”

Считается, что “корабль спущен на воду”, если дельфин-новичок присоединяется к сородичам, ныряя и выныривая вместе с ними. Мы дожидаемся этого счастливого момента. На трибунах аплодисменты. “Всем спасибо”, — говорят ребята.

А я думаю: как было бы хорошо здесь пожить, не дельфину — человеку. Да он и жил здесь издавна — под ногами большой античный город. Иллюзия, быть может, но завораживает: у самого синего моря живут мужественные мужчины и нежные женщины — люди, объединенные дельфином. Здесь царит его культ, всюду встречаются изображения: подвеска в форме дельфина на шее, татуировка на плече, смешные рисунки и фотографии в столовой. Благодаря дельфину люди становятся добрее. Даже простые рабочие, шоферы на биостанции кажутся какими-то особенными. Может быть, море, горы, самшитовая роща и дельфины отбирают людей, а может, на биостанцию приходят люди определенного склада. “Я вам завидую”, — на прощанье сказал я Леночке, с которой хотел встретиться промозглой поздней осенью в Москве, куда она приезжает на пару недель доложиться шефу. “Я сама себе завидую”, — улыбнулась она.

Признаюсь, я влюбился в Утриш с первого взгляда. Место такое, располагающее к любви. Кажется, что этим чувством переполнены все: молоденькие аспирантки и солидные профессора, хранитель маяка — очень выразительной внешности бородач, бывший физик из Харькова, и повар с необычными глазами, в которых чувство, кажется, переливается через край. “Почему у вас так вкусно?” — “Так для своих же готовлю. Я их люблю”.

Старьевщик

“Ночь придет — выспишься”, — говорит он, имея в виду: пока день — двигайся, делай что-то полезное, не ленись. Не опускай руки, житель всемирно известной лермонтовской Тамани и других, пока еще населенных пунктов. Владельцы корпорации “Тольятти-азот”, видно, очень хотят, чтобы “пункты” стали ненаселенными. А кто этому противостоит? Как мы видели, бывший глава местной администрации, его заместитель, лозоходец — искатель подземных вод, руководитель юношеского яхт-клуба. И еще один уникальный человек, собиратель народной жизни…

“Приходите ко мне в любое время года, здесь стоит прекрасная погода!” — написано на табличке. Во дворе беленого, вроде мазанки, домика, под сенью винограда — всякие чудные вещи: амфора, колесо от телеги, игрушечная лошадка, якоря и рыбачьи сети…

— Откуда это? — спрашиваю я хозяина, Юрия Федоровича Лиманского.

— Да так, — говорит, — море выкидывает, а я собираю.

Он — собиратель.

— Собираю все. Вот экскаватор котлован копал, а в нем старинные пузырьки — я подобрал. Мальчишки пришли: купите, говорят, у нас старые фотографии? Куплю, вот вам на мороженое, отвечает им Лиманский (а мне шепотом на ухо: “Надо только, чтобы жинка не знала”). Вот грамота, выбросили из сельсовета. Номер от старого дома…

Дом Лиманского полон никому не нужных вещей. Он их зачем-то собирает.

— Это, — показывает мне какой-то закопченный котелок, — я на Кавказе у армянки купил. “Сурку” в нем варил — курдючий овечий жир кладется, лапша, картошка. Один такой отдал в музей Лермонтова, другой себе оставил. Женщину встретил на базаре, говорю: у тебя ничего старого нет? Есть, утюг. Видите, с петушком? Вот вымпел переходящий, с Лениным — не выкинешь, это же наша история. Захожу сюда, — показывает Лиманский свой закуток, — и у меня боли в сердце проходят. Легчает. Радуюсь.

Счастливый человек мой собеседник, всему радуется. Какой-нибудь бутылке суворовских времен. Горбачевскому купону 1991 года, по нему в Тамани выдавали мыло. А потом, вспоминает Юрий Федорович, мыла не стало, решил сохранить купон.

— “Программа и Устав КПСС” вот, больше же не напечатают. Смотри, подписано нашему главврачу. А я ж не читал. Думаю, дождь пойдет — почитаю. Я такой суетной, наверное, в деда, у меня дед шустрый был. Я вот 800 стихов написал, все примитивные. Каждый день пишу. Сегодня написал про лампаду. А завтра детей веду в поход, километров восемь, на Черное море, потом берегом на Бугас, разведем костер, пожарим картошку — и назад. Это у меня кружок при казачьем музее. Мы только начинаем, — говорит дед Лиманский, которому пошел семьдесят шестой год, а человек — в самом расцвете творчества.

— А это кто, — спрашиваю, — на фотографии?

— Иван Максимович Поддубный, знаменитый борец, родился в 1871 году, а умер в 1949-м.

— Вы его знали?

— А як же ж. Раз иду за керосином — стоит. Я у него банку взял, говорю продавщице: налейте Поддубному без очереди. Она отпустила, я ему банку отдал. А отец меня еще ругал, что не отнес до двора самому Поддубному. Он уже старик был, на костылях.

— А усы у него были?

— Усы были. Но сам — худой такой, грязный. Раз захожу к родным, он там сидит. Моей тетки муж починил ему обувь, говорит: Иван Максимович, я принес вам чувяки. Тот: сколько я вам обязан? — Ничего. — Ну, я вам премно-ого благо-да-рен — так вот, по слогам, скрипя, говорил, как старик. Хотел уйти — его за стол посадили. Он был голодный. Я бы, говорит, килограмм за раз съел, а эти сукины дети дают полкило. Хочу Ворошилову пожаловаться, неужели не могут записать меня в военную часть, чтобы я там питался?

Не запиши все это Лиманский, думаю, великий русский борец остался бы для потомков одной легендой. Я сам был уверен, что он умер до революции. А оказывается, Иван Максимович Поддубный жил в советское время в городе Ейске, в двухэтажном доме. Во время Второй мировой, когда в город пришли немцы, открыл в доме биллиардную. Мальчишка Лиманский забегал туда погреться у буржуйки. Поддубный сидел в подтяжках, с черными усами. Ему было уже за семьдесят, рассказывает Лиманский, а тут такое пятно — открыть при оккупантах биллиардную. Когда наши пришли, ее закрыли. И в этом же доме, в матросском клубе, Поддубного хоронили. У него, говорит очевидец Лиманский, даже костюма не было, пришлось покупать на похороны. Поставили простую ограду, суриком написали: “Иван Поддубный”. И все, травой поросло… А потом вдруг Би-би-си передает: “В городе Ейске похоронен Иван Поддубный, которого ни один борец не положил на лопатки”. Ну, тут сразу нашлись средства, рассказывает Лиманский, на могильной плите по указанию из ЦК выбили заказные стихи про русского богатыря.

— Вчера был посетитель, приехал с сыном Тамань посмотреть, — сообщил Лиманский, поправляя картуз, на котором ручкой написано: “Тамань”. — Что за Тамань такая? Большинство ведь не знает. Иной человек, вон, отпуск получил — и сидит у себя на пороге. А у меня ни одного отпуска не прошло, чтобы так сидел. Сказал дочке и ее подружке: давай, девчата, посмотрим свет. И поехали на теплоходе “Грузия”. Потом в Крым повез — Мариуполь, Керчь, Ялта, Севастополь… Мои сверстники поумирали, а я, — говорит, — бегаю, как пацан. Вот наблюдаю за родственниками: то ему кабана кормить, то пристраивать комнату седьмую, девятую, а она ему нужна? А я, — говорит Лиманский, — утром встал, берег обежал, в музей зашел, поехал куда-то, у меня много друзей хороших, пускают переночевать. И я тоже, разговорюсь с кем-нибудь на море и приглашаю, а жена — ни слова, потому что она добрый человек.

Зашла внучка Сашенька, четырнадцати лет. Лиманский ей говорит: давай-ка Пушкину сделаем праздник. Нарядили во дворе яблоню, как дуб. Цепь, кот ходит по цепи, русалка, избушка на курьих ножках — все сделали из картона, разукрасили.

— А народ приходит смотреть ваш музей?

— Да у меня всегда народ.

Рассматриваем семейные фотографии.

— Это я на могилке Анны Петровны Керн, километров семь от Торжка, на лыжах ходил. Это я до войны. А это мать.

— Красивая.

— Молодые все красивые. Это брат матери в 1918 году. Он был и белым, и красным. Ты чего, спрашиваю, бегал? А жить-то, говорит, охота. Как “Хождение по мукам”. Эх, — смеется Юрий Федорович, — когда помру, наверное, все в печку выкинут.

Во время войны мама ему сон рассказала: будто явился ей дед Лиманский и звал зимовать на кладбище. А через десять дней маму с сестренкой убьют. Они выйдут из дома, а он чуть задержится у калитки — знакомый паренек угостит семечками. Бомба разорвется от него в тридцати шагах, а от мамы с сестрой — в семи.

Все это он записывал, зарисовывал в тетрадку что помнил. Как во время войны ел кисель с “жердем”, от которого “пекла изжога”. Как мерз в “опорках”.

— Нам всем выдали брезентовые кули на ноги, и вот я рисую, как выглядели наши ноги.

Ему тогда было шестнадцать лет, послали работать на лесоповал. Голова кружилась, изо рта тек желудочный сок, скользкий, горький. Когда мать и сестру убили, комендант написал за него своей рукой: “Здравствуй, дорогой папочка. Сообщаю, что я жив и здоров…”

— Вот, — показывает фотографию: — отец и двоюродный брат. Не виделись всю войну, а встретились в парикмахерской в Чехословакии. Да, пройдет лет сто, скажут: вон, дед какой-то написал, интересно. Как нам интересен 1812 год, — замечает Лиманский, показывая мне находки двухсотлетней давности: кивер, курительную трубку, медный таз.

Раз, рассказывает, идет по улице, гуси купаются в тазу. Он мужику: что за таз, продай. Тот говорит: жена в огород уйдет — за десятку дам. Оказался такой вот таз, 1812 года. Лампу австрийскую у мясника купил. Кружку бабушка подарила, сделана из артиллерийской гильзы начала прошлого века. Коромысло, смотрите какое интересное, раньше их в доме по пять штук висело. Отнес три в казачий музей. Весы 1881 года, бутылка суворовского времени, трубка турецкая, разбитая, ступка с Днепра…

— Я это собирал, — говорит Лиманский, — чтобы меньше драки было, чтоб люди рассматривали. А кому неинтересно — пожалуйста, иди, пиво попей.

И он мог бы пить. Но тогда ничего этого не было бы. Трех великолепных музеев, которые он собрал: в Тамани, в Ейске и в городе Чимкенте — в Казахстане. Не было бы памяти, которую он свернул в рулон, чтобы было сподручнее передать другим.

— Не знаю, — говорит он, — может, я чудной, дурной, но я хочу сохранить.

Моя амфора

Существуют неписаные законы и права, из которых первое и последнее — право человека на жизнь. Тамань — подтверждение того, что жизнь эта висит на волоске. Что некто господин Махлай и компания могут осуществить проект конца света для одной из его немалых частей. И это не страшилка, не сказка. Как бы прелюдия близящейся трагедии — разыгравшаяся в Краснодарском крае стихия, невиданные наводнения, захватившие уже Темрюк, совсем рядом с Таманью. Геннадий Григорьевич Майков пишет: “Никак не справятся с Кубанью, вернее, с теми последствиями от рук человеческих, что называются искусственными морями и водохранилищами. Природа по-своему протестует и скатывает свое горе на людей.

Обыкновенно до потомков доходят мифы да черепки — свидетельства факта гибели цивилизации. А сама тайна катастрофы остается за семью печатями, под многометровым слоем вулканической лавы. Но вулкан только завершает то, что спровоцировано людьми. Возможно, последний день легендарной Помпеи — подтверждение не безжалостности природы, а легкомыслия человека. В случае с Таманью мы имеем уникальную возможность показать скрытые пружины планируемой, можно сказать теперь, на государственном уровне, катастрофы, показать, как это происходит на самом деле, как жадность одних, равнодушие других, нерешительность третьих, глухота четвертых шаг за шагом приводят к трагедии. Она все ближе и ближе.

Но пока мы еще не пепел и не груда черепков, есть надежда. Надежда на жителей Тамани, ее защитников и помощников. Надежда на страну, у которой проявится инстинкт самосохранения, хотя бы за мгновение до непоправимого, того, что может случиться с женщинами и мужчинами, стариками и юношами. Надежда на юношей…”.

С тем же успехом среднюю школу в Тамани можно было назвать именем не Лермонтова, а древних греков, скифов или печенегов, к которым она тоже не имеет никакого отношения. Школа учила себе чему-то. Гуляли дети. На набережной Лермонтова, условно набережной — просто вода, огороженная плитами, — резвились после уроков ученики. Каждый возраст по-своему. Двое малышей в трусах залезли на памятник Лермонтову, вот здорово, встаньте-ка ему на плечи, попросил я ребят для фотоснимка. Но тут появилась учительница и закричала: “А ну слезьте немедленно! Чтобы я вас больше никогда здесь не видела!” (Никак не удается следующим поколениям встать на плечи предшествующих).

Другие, сжав кулаки, считали: раз, два, три — и выбрасывали пальцы. Девчушки на деревянном настиле, усевшись в кружок, играли во что-то свое. Кто-то купался. Кто-то бегал по узкому бордюру, как по канату.

Этого молодого человека звали Никитой. Учился он в десятом классе той же школы. Очень приятное, умное, взрослое лицо. Я возвращался с раскопа, а он как будто ждал меня, прогуливая на поводке большущего пса по кличке Гунн. “От гуннов?” — “Да, германские племена, воинственные… Он очень активный, второй раз вывожу, а так по вольеру бегает”. — “Ему сколько?”. — “Год”.

Между тем парня интересовали тысячелетия.

— Тут что интересно: мусорную яму копаешь, на поверхности наш век — кирзачи, консервные банки находишь, а внизу — античность. А было такое, что нашли копейку 1961 года, а под ней — монету древней Эллады, вот так срослось. А вы на суворовском валу бывали? — спросил он, имея в виду всамделишный, построенный Александром Васильевичем Суворовым оборонительный вал в Тамани.

Никита с пятого класса копает. Копал Боспорское царство в поселке Ильич. Там, говорит, все так оставлено, как будто их вмиг накрыло волной огненной. Осталась утварь. Чашки. Разбитая посуда. В ней — рыбные кости, зерно. Зерно здесь находят даже в пифосах — древнегреческих сосудах объемом от сотни литров до полутора тонн. Сюда экспортировали из Греции вино, а отсюда — живых осетров, — рассказывает Никита так, будто сам возил. — На больших галерах выложены бассейны из мрамора. Здесь были греческие колонии, шла постоянная торговля. Река Кубань-Гипанес текла в Черное море — пока казаки русло не повернули.

— Правда?

— Конечно. Сейчас же в Азовское течет.

Есть легенда, рассказывает мне Никита: жили два помещика, один торговал пушниной, другой — рыбой. Что-то не поделили, и один сказал: ах так, больше у тебя рыбы не будет. Нагнал крестьян и повернул реку.

Да, подумал я, правдоподобно.

Отец Никиты плавал с трубкой неподалеку от затопленного городища и нашел цепочку, а плетение цепочки — из шестнадцати волосков. То есть, делает вывод сын, ценилось не столько золото, сколько работа.

— А какую вещь вы нашли самую интересную? — спрашиваю его на “вы” (на “ты” как-то неудобно — такого, как он, и взрослого-то редко сыщешь).

— Амфору, — отвечает, — первого века. Хотите посмотреть?

В Тамани много чего находят. Монету нашли, аналога которой нет в мире. Останки животных. У Никиты дома лежит позвонок весом три килограмма. Он точно не знает — чей. Но если позвонок столько весит, можно представить, что это было за животное. Обычно, говорит, находишь окаменелое, то, что море выбрасывает, а понюхаешь — запах сероводорода.

— На исторический поступать будете?

Ответ, достойный представителя нового поколения:

— Нет. Я посмотрел на археологов — заросшие, грязные, бедные — и подумал: пусть это будет моим хобби. А когда я стану богатым, заработаю деньги и снаряжу экспедицию. Как Шлиман, знаете такого? Он не был историком, но археология была мечтой его жизни. И он нашел сокровища Приама. Когда уже руки опускались и его стали покидать рабочие, он нашел! Так и я хочу. А жить, не имея гроша за душой, — это просто потерять свою жизнь.

Новое поколение выбирает… Что там оно выбирает? Пепси? Трою? Ничего я о них не знаю, не понимаю.

Словом, он собирается заняться курортным бизнесом. Как мама, которая, кстати, тоже увлекается историей. Этот бизнес дает возможность повидать мир, завязать связи. Никита постоянно сидит в Интернете. Одна девчонка ему написала из Германии, что всем надоел Кипр, в Тамань с удовольствием бы приехали.

А как тут, в Тамани, спрашиваю Никиту, народ относится к тому, что под ногами? Ответил пословицей: что имеем, не храним. Рассказывает: на огороде копали туалет, нашли пятнадцать пифосов для вина, литров на двести-триста. И разбили кувалдой. А разбили потому, что боятся мертвецов. И еще боятся, что музей исторический захотят построить на этом огороде. Им по фигу история, им важно, чтобы туалет стоял.

В школе, говорит, то же самое.

Я вспомнил результаты социологического опроса школьников одного из черноморских ареалов. Ребят спросили: кем хотите быть? Ответили: отдыхающими.

Хотя историю в классе Никиты ведет очень хорошая учительница, Евгения Валентиновна. Я побывал на ее уроке. Очень понравилось. Написал ей записку, что благодарен за Никиту. Хотя, возможно, он был бы таким же, независимо от того, есть в школе Евгения Валентиновна или нет. Учительница, мама, небритые археологи на раскопе… Или связь все-таки есть?

— Приходите ко мне домой, — приглашает Никита, — я могу поделиться с вами каким-нибудь артефактом.

К вечеру погода испортилась, и Тамань стала похожа на лермонтовскую. Шквальный колючий ветер, серое, как сталь клинка, море, Керчи не видно. Стихия…

Делать нечего. Я читал рефераты учеников. Одна девочка написала про амазонок на Тамани. Были тут такие, с длинными, до плеч, волосами, перехваченными лентой. Одевались в короткие подпоясанные хитоны, ниспадавшие волнистыми складками. Разводили сады, охотились верхом. Имели железное оружие, в то время как у всех вокруг еще было каменное. Были очень эмансипированные. С мужчинами из соседних племен вступали в “брачный союз”, а после отправляли мужей “на историческую родину”. Если рождались мальчики, отсылали отцам, а девочек оставляли себе и воспитывали из них женщин-воительниц. Чтобы было удобней стрелять из лука и метать копье, выжигали себе правую грудь. Этого, правда, на рельефах с амазонками, найденными в Тамани, не видно. Да и вообще, как считали греки, это были не женщины, а мужчины-варвары, вроде наших панков. “Тема, — пишет ученица, — до конца не исследована”.

Береговая полоса — сплошь ушедшие под воду города, водолазы говорят — с каменными стенами, пересекающимися под углом прямыми улицами, вымощенными булыжником, с водостоками и колодцами…

Почему ушли под воду? Как распалось могучее Боспорское царство? У другого ученика прочел: “Подрыв хлебной торговли. Массовое сокрытие кладов. Гибель сельских усадеб. Переименование городов… Что-то знакомое? Надо копать глубже”.

— Нет, — возражает Никита (пришел за мной утром и повел-таки вместо уроков к себе в гости), — копать нельзя, берег может упасть. У Лысой горы обрушился берег, и одну семью завалило. В другом месте археолог разбился, упал с осыпавшегося обрыва.

— Так как же исследовать?

— А вместо того чтобы копать, можно использовать ультразвук, геолокацию. Создают компьютерную базу, находку дополняют, раскрашивают и получают виртуальный портрет того, что находится в земле. Правда, предполагают, — помолчав, добавляет Никита, — что в России эти методы внедрят не скоро. У нашего музея нет денег даже чтобы стекла протирать.

Одна надежда, думаю я, — на богатого Никиту, будущего Шлимана. Признаюсь, он мне интересен. А как, спрашиваю, у вас изначально возник интерес к археологии? А шел по берегу моря и нашел кусочек отесанной ручки амфоры. “Это была такая радость, — говорит, — я чуть сознание не потерял”.

Для того чтобы человек ощутил: это моя амфора, ее самому надо найти. Не всем дано. И 2000 лет назад были люди, которые не просто жили, а чем-то увлекались. Никита вот нашел кремниевый нож в пласте эпохи бронзы и железа. Таких ножей, говорит, в те времена уже не делали. Кто-то, значит, еще тогда, в бронзовом веке, его нашел и удивился: смотрите, что раньше было…

Пришли с Никитой на самый конец Тамани. Кругом виноградники.

— Вы летом сюда приезжайте, — говорит Никита. — Летом тут красиво. Вон там сплошь черешня и вишня — рви и ешь. А осенью — виноград. Не надо ничего покупать. Бесплатно все, — вздыхает будущий богач. — Ну, вот и мой дом.

Дом в меру роскошный. Во дворе — обложенный камешками прудик с рыбками, большой зал занят Никитиными коллекциями.

Гвозди, чтобы сбивать мебель, без шляпок, — из Фанагории. Белая глина — из Византии. Звезда Давида. На многих находках — виноградная лоза, распаханная земля, вода.

— Чем жили, то и рисовали, — замечает Никита.

— А кто атрибутировал?

— И специалисты, и сам уже понимаешь, когда находишь, — по форме горлышка, по текстуре, цвету. Самое красивое — вот, вот и вот. Очень богатая посуда. Настолько богатая, что, если разбивали, не выбрасывали, а скрепляли свинцовыми скобами. Видите дырочки? А это красный лак, а вот черный, секрет которого до сих пор не разгадан. Ну, какая бы из нынешних вещей так блестела? Смотрите, — показывает на свет.

— Это был ширпотреб или индивидуальные заказы?

— Индивидуальные. Мастер ставил свое клеймо. На амфоре — на изгибе ручки. Вот клеймо мастера, похожее на перо павлина.

— А это что?

— Донышко, — обводит руками в воздухе: — Вот такая ваза была, изящная.

— А вам попадалось что-нибудь цельное?

— Нет. Тут кочевники-варвары были, они не признавали такую посуду, били.

Вроде тех, вспоминаю я, что копали уборную в огороде. Возможно, варвары являются всегда, когда чувствуют распад, слабость.

По этим кусочкам, показывает Никита, можно представить, какая была красота. Двенадцать метров культурного слоя в огороде. А под двенадцатым — еще один: древляне. И все уживается.

Фотография у меня не вышла. Пленка кончилась, жаль, не смог запечатлеть Никиту Кумейко, будущего Шлимана, на фоне его амфоры. “Вот моя амфора, — сказал он. — Я ее из осколков склеил. Такой амфоры нет даже в музее в Тамани”.

Да и вообще нигде такой нет, думаю я. Она уникальна. Не потому даже, что существует в единственном экземпляре. А потому, что это его амфора. Его миг и его вечность. Он нашел ее осколок…

С тех пор как я побывал в Тамани, утекло много воды. Майков — уже не глава администрации, его уволили за отказ подчиниться корпорации. Но он не сдался. Cудился с администрацией района, и процесс выиграл, хотя далее работать не стал, понимая, что это будет хуже для Тамани.

Впрочем, когда изменился закон “О местном самоуправлении…”, опять пошел на выборы главы местной администрации и с большим преимуществом выиграл. Снова стал главой Тамани и проработал на этом месте до недавнего времени. Потом обстоятельства снова вынудили его уйти, и новый глава Темрюкского района предложил Геннадию Григорьевичу стать его заместителем. В этом качестве Майков трудится сегодня.

Занимается стратегией развития Тамани как историко-культурного центра — России и шире. “В основном, теоретически, к сожалению…” — вздыхает Майков, разговаривая со мной по телефону.

Что сказать? Прошла международная конференция по экологии и географии — тут, в Тамани, где проходит соединительная материковая линия Европа—Азия. Провели съезд старейших исторических городов России — тоже в Тамани. Но статус города она так и не получила, хотя Майков встречался по этому поводу даже с советниками президента. Тамань так и осталась станицей, захолустьем.

А что с ударной стройкой, “проектом века”? Один из крупнейших портов России, сооружаемый для развоза сжиженных углеводородов и нефтепродуктов, собирались закончить в три-четыре года. Но, удивительное дело (“Как будто господь им не

дает”, — говорит Майков), строительству перегрузочного терминала в бухте у мыса Железный Рог пошел 14-й год, а “жизненно важный проект” до сих пор не завершен, здания и сооружения, механизмы, эстакады, причалы и железнодорожные пути ржавеют, уже пятьсот миллионов долларов вылетели в трубу (надо признать, это тот редкий случай, когда бюрократической неразберихе следует порадоваться).

Но не стоит обольщаться. Приостанавливаемая усилиями общественности, эта стройка уже не раз возобновлялась с новой силой.

Вот и сейчас она снова идет.

Воздвигается смертельно опасный терминал. Вот не самый страшный фрагмент из заключения Госкомэкологии: “При авариях в зоны поражения могут попасть Тамань, Волна и другие поселки. Возможен летальный исход для жителей… Расчетное время подхода облака аммиака к этим пунктам — несколько минут”.

Летальный исход! Конечно, не для владельца непотопляемой корпорации “Тольяттиазот” и стоящих за ним чиновников!

“Этот терминал будет лакомым куском для всех бенладенов мира. И никакая охрана не поможет! Достаточно мины со спичечный коробок величиной — и мы получим крупнейшую катастрофу века! Ведь это — пролив, — напоминает Геннадий Майков, — и если случится хотя бы малейшая авария — очень быстро погибнут рыба, водоросли, все живое. А рядом Украина, Болгария, Румыния, Турция, Абхазия… Господа махлаи взяли в заложники не только Таманский полуостров!”.

Майков и его единомышленники продолжают титаническую борьбу за то, чтобы не допустить катастрофы. Неужели нам мало взорванного аэропорта, пожара, охватившего всю страну, вырубки Химкинского леса?.. Нужна еще аммиачная Тамань?

В свое время в открытом письме тогдашнему президенту России Майков писал то, что можно адресовать и нынешнему: “Господин президент, Вы готовы защищать нас от всемирного терроризма, но защитите сначала нашу Родину от самых страшных террористов — наших собственных! От расхитителей и уничтожителей России!”

Простим ему понятные эмоции.

На самом деле надо сделать совсем немного: объявить Таманский полуостров Всероссийским природно-культурным заповедником. Придать станице Таманской статус города, чтобы она могла развиваться и развивать свою инфраструктуру. Придать проекту “Тамань — Новый Крым” статус национального проекта. И таким образом подарить людям надежду.

Тамань — вечный парус, который не должен потерпеть крушение. Нельзя, чтобы она в мгновение ока исчезла с лица земли, ушла под воду, как древние города, стоявшие на ее месте. Если мы не хотим, чтобы от нас остались лишь датированные кем-то осколки: “Тамань. Фрагменты. Первый век до большого взрыва”.

1 Гермонасса — древний греко-синдский город на Таманском полуострове, входивший в состав Боспорского царства. Был расположен на месте современной станицы Тамань и являлся вторым по значению богатым торговым городом на восточном берегу Босфора. В Х в. н.э. на его месте возник древнерусский город Тмутаракань. Анатолий Цирульников«Дружба народов»

Председатель Правительства Российской Федерации В.В.Путин встретился в Сочи с первой сменой стройотряда - победителями акции «Стройотряд "Авторадио"», а также артистами – участниками акции

Стенограмма:

В.В.Путин: Здравствуйте! День рождения у вас – поздравляю. Привет!

Реплика: Владимир Владимирович, мы тут остановились как раз: песню попросили: «Я так ждала тебя, Вова». Мы сейчас споём.

В.В.Путин: Давайте.

Звучит песня группы «Ума Турман» «Я так ждала тебя, Вова», которую все хором подхватывают.

В.В.Путин: Хочу с вами поздороваться и выразить удовлетворение тем, как «Авторадио» придумало и провело такую замечательную акцию, а вас всех, кто собрался в рамках этой акции, поздравить с тем, что вы прошли испытание, причём такое абсолютно демократическое, насколько я понимаю, и оказались здесь, в Сочи. Надеюсь, вам здесь нравится.

Реплика: Буквально два слова по поводу того, что сейчас здесь происходит. Сейчас у нас действительно открытие замечательной акции – стройотряд «Авторадио». Но опять-таки с чего все началось? Давайте вспомним…Вообще очень приятно, что наши встречи становятся регулярными. Во всяком случае в прошлом году посредством телемоста мы виделись: Вы были тогда в Сочи, мы были в Ванкувере…

Реплика: Встречи олимпийские такие…

Реплика: Да, встречи олимпийские - все по олимпийскому поводу действительно. В этом году опять вот в преддверии Олимпиады встречаемся здесь. И опять-таки кто подсказал идею? Идею подсказал Владимир Владимирович, когда сказал: «Хорошее движение – стройотряды». Это прозвучало тут несколько месяцев назад. И тогда, собравшись кулуарно, мы подумали, что хороший энергетический посыл нам подал сейчас Владимир Владимирович. Почему бы не поддержать? Вот благодаря этой гениальной идее и опять-таки нашим воспоминаниям стройотрядовским появилась такая акция. И вот здесь сейчас собрались те люди, представляющие полную географию. Это люди, которые откликнулись на призыв, во-первых, совершенно безвозмездно: естественно, здесь никто ни за что не получает деньги. Надо отметить: совершенно безвозмездно делали в своих домах, подъездах, своих городах действительно добрые дела, мимо которых часто обычный человек проходит. Ну там яма какая-то во дворе – кому это надо? Или там какие-нибудь неприличные слова написаны, нехорошие, скажем так. Вот эти люди действительно делали эти замечательные дела и таким образом, посредством действительно сложного отбора попали сюда, в стройотряд «Авторадио». Давайте сейчас маленькую перекличку устроим!

Реплика: Мне кажется, энергетический посыл изначально был дан немножко раньше, нежели слова о стройотряде. Когда было сказано, что неплохо было бы вообще Олимпиаду провести в Сочи, что довольно-таки редко в России проводятся Олимпиады. Действительно, подумал весь мир, почему так редко? И вот пришла пора провести Олимпиаду в Сочи. И мы видим сейчас здесь вот это огромное количество кранов. Сегодня, кстати говоря, отряд уже впервые (первый, но не последний раз) выехал в Красную Поляну, на «Розу Хутор», могут сами потом рассказать всё, что они сегодня по крайней мере начали испытывать, и понимают, что их ждёт впереди. И по крайней мере они одни из первых увидели то, где будет проходить реальный этап Олимпиады – горные лыжи.

В.В.Путин: А здесь, в Имеретинской долине, вы посмотрели объекты?

Реплика: Только исключительно проездом, мимо, потому что всё-таки пробочки такие небольшие.

В.В.Путин: Я попрошу, чтобы вас туда обязательно свозили, потому что это впечатляет. Я сегодня только что там был в очередной раз. Это грандиозное сооружение, одно из них – главная арена – в 5 раз больше, чем Колизей.

Реплика: Так они стоят ещё наполовину построенные.

В.В.Путин: Да. И главное, что это всё очень высокотехнологично, на самом современном уровне. Лучше нет, лучше нигде нет! Это естественно, потому что мы делаем по новым технологиям.

Вопрос: Владимир Владимирович, в связи с этим вопрос по поводу новых технологий и того, сколько средств тратится сейчас. Невольно возникает вопрос, может быть, у нашего народонаселения: а зачем? Казалось бы, кризис был недавно, Европа еле с колен поднялась, мы – слава Богу, но зачем? Может быть, действительно скептики такие есть. Нужна нам эта Олимпиада-2014? Потом 2018-й год у нас…

Реплика: 2016-й год ещё…

Реплика: 2016-й, 2018-й, 2020-й у нас и так далее…

В.В.Путин: Во-первых, всегда полезно иметь какие-то реперные точки, на что-то ориентироваться. Всегда нужно перед собой видеть в чём-то какую-то перспективу. Вообще, надо видеть генеральную перспективу: у нас генеральная перспектива – это план развития страны до 2020 года. Но всё равно у людей должны быть какие-то радостные и приятные ожидания праздника. Это всегда взбадривает, придаёт хорошее настроение. Но для нас дело не только в этом – дело в том, что (мы много раз уже об этом говорили) развитие спорта у нас, к сожалению, отстаёт от развития спорта и физической культуры в развитых экономиках. От этого зависит состояние здоровья нации, наличие или отсутствие инфраструктуры, в которой можно заниматься, - от этого, от побед или поражений, зависит общенациональный настрой. Наверняка сейчас встанет вопрос: отчего проигрывают наши команды? А как им не проигрывать, если мы даже некоторые чемпионаты России до сих пор проводили в Германии? У нас катков не было! Всё, Советский Союз распался, и тот же горный кластер остался здесь рядом – в Армении, Грузии. Мы утратили полностью: у нас не было ни одной базы подготовки в Среднегорье и до сих пор нет. Сейчас только начали воссоздавать, а без этого невозможно развивать современный спорт. Поэтому, во-первых, здоровье, во-вторых, развитие инфраструктуры, в-третьих, я повторяю, это мобилизация сил государства, общества на достижение какого-то общенационального результата. Это всегда только в плюс, положительно.

А скептики, конечно, есть. Разного рода скептики есть: записные (им и при царе Горохе плохо, и при Николае Кровавом плохо, и при красных плохо, и при белых плохо – ну в принципе такие люди тоже нужны, потому что они не дают властям заснуть, всё время так взбадривают) и есть так называемая системная оппозиция, которая говорит, что, да, это бы нужно сделать, но мы сделали бы лучше, если бы мы были у власти. Это тоже естественно, нормально. Есть люди, которых действительно задевает реализация этих проектов. Ну вот как здесь, в Имеретинской долине, где строятся основные объекты. Там же люди жили, не на всей территории Имеретинской долины, их всё-таки это задевало. Но здесь обязанность государства – сделать так, чтобы они не пострадали, а, наоборот, выиграли от этого. И мне кажется, что в этом случае главным образом люди выиграли, потому что многие из тех, кто там жил, на старом месте, вряд ли смогли бы приобрести такие дома, которые они получили от государства.

Реплика: Вот вчера встречал нас водитель, говорит: «Слава Богу, аэропорт хоть открыли. 120 лет он там стоял, ждал своего часа».

В.В.Путин: А шансов не было открыть аэропорт. Если бы не было Олимпиады, так бы он и стоял ещё в полуразрушенном состоянии. В Сочи мы приехали, вы приехали в Сочи. Главный курорт страны, а канализации не было нормальной, ливнёвки. Не уничтожались отходы нормальным образом, отсутствовало необходимое количество энергии для развития курорта. Практически каждый год (здесь электричество в значительной степени передавалось по линиям высоковольтных электропередач, которые идут по горам) обледенение и обрыв проводов. Каждую зиму целые районы Сочи оказываются обесточенными. И вот только сейчас в связи с Олимпиадой… вот сегодня, кстати говоря, мы открыли новый газопровод Джубга–Лазаревское–Сочи, который будет подавать сюда 3,8 млрд куб. м газа в год. Новая электростанция, восемь подстанций – полностью будет обеспечен большой Сочи тепло- и энергоснабжением. Что это такое? Это возможность развития, строительства новых жилых домов, новых санаториев, домов отдыха, отелей, потому что без энергетики их невозможно сделать. Это так называемые инфраструктурные ограничения. Есть энергетика – можно строить. 200 км с лишним железных дорог и 220 км автомобильных дорог, развязки, десятки мостов и тоннелей, причём некоторые из них просто колоссальные. Вот будет возможность – посмотрите. На меня самого это впечатление производит. Первый раз приехал: работают крупные международные коллективы – канадские, швейцарские, австрийские специалисты, наши. Наши себя очень хорошо показывают. Конечно, можно было бы сказать: ну, если это всё надо, ну и сделали бы, и не нужно Олимпиаду какую-то проводить. А всегда не хватает на первоочередные вещи, а когда Олимпиада есть, мы должны это сделать, и мы сюда ресурсы выделим и реализуем весь этот проект. Кстати говоря, 63% из всего объёма финансирования – это государственные ресурсы, всё остальное – это частные финансирования, привлекаем бизнес.

Вопрос: А можно я сразу же задам как бы вдогонку вопрос о спорте? По словам наших чиновников, мы готовимся к Олимпиаде в Сочи. Понятно, домашняя Олимпиада, огромное количество золотых медалей, но ощущение складывается, что именно в зимних видах спорта - а дальше у нас спорта нет… Я могу сказать про хоккей, поскольку имею к этому некоторое отношение…

В.В.Путин: Какое? А какое вы имеете к этому отношение?

Ответ: Я пресс-атташе сборной, помимо всего прочего, по совместительству. И я понимаю, что дальше за 2014 годом (там соберется сборная, да), дальше у нас нет хоккея.

В.В.Путин: А кто выиграл сейчас чемпионат мира среди юниоров?

Реплика: Среди молодёжных команд?

В.В.Путин: Ну да, среди молодёжных.

Ответ: Наша сборная.

В.В.Путин: Ну а вы говорите «нет». А им сколько лет, ребятам?

Ответ: 19, сейчас уже 20.

В.В.Путин: Нет-нет-нет, там до 18 лет. Ну вот молодёжка выиграла…

А я знаете, сейчас посмотрел, как играла «Золотая шайба»…

Реплика: «Золотая шайба», к сожалению, не может в мировых первенствах играть.

В.В.Путин: Не может, но оттуда же черпаются люди. Вы знаете, сколько у нас сейчас… У нас полностью было ликвидировано такое соревнование среди детей, как «Кожаный мяч». И полностью ликвидировали в свое время «Золотую шайбу». Вы знаете, сколько сейчас в «Золотой шайбе» принимают участие по всей стране? 300 тыс. детей

Реплика: 300 тыс.? Но это же очень мало?

В.В.Путин: Это мало, недостаточно пока. А в «Кожаный мяч» играют 600 тыс. мальчишек. Но значит, у нас есть шансы дальше развивать тоже и «Кожаный мяч», и «Золотую шайбу», и там уже будет не 300 тысяч, а 600 будет, миллион, может быть, и так далее. Мы должны добиться, чтобы у нас, так же как в Финляндии, 75% людей занималось физической культурой.

Вот оттуда и надо будет черпать ресурсы, только оттуда. Нам тренеров нужно вернуть.

Реплика: Согласен. Как же это сделать?

В.В.Путин: Очень просто.

Реплика: Все тренеры работают там: в НХЛ...

В.В.Путин: Нет, не все, конечно, но многие работают. То, что я сейчас скажу, это в целом общее место, это касается не только тренеров, это касается любых других высококлассных специалистов. Рабочая сила ищет наилучшие условия для своего применения, главным из которых является уровень заработной платы. И вот у нас границы рухнули. У нас была высокая классификация тренерского состава по очень многим видам спорта – я потом скажу: по фигурному катанию, тому же хоккею, по другим видам, – и им за границей больше платят, они туда уехали. Мы: а) платить не могли такие деньги и б) надо прямо об этом сказать: у нас общество не готово к тому, чтобы мы платили высококлассным специалистам (и не только в этой сфере спорта, но и в других областях) деньги, не сопоставимые со средним уровнем заработной платы в стране.

Вот пока нам кажется, что это избыточно, – не мне, а общественное мнение так считает. Но мы все должны понять, что или мы будем им платить, вот таким уникальным людям, гораздо выше, чем средняя заработная плата по стране, – гораздо выше, может быть, даже выше, чем платят на Западе, – и тогда у нас будут результаты и в спорте, и в науке, и в образовании, и в других отраслях... Не будем этого делать – значит, мы всё равно добьёмся результата, но это будет сложнее и дольше.

Олег Митяев: Мне кажется, что всё-таки во всём этом деле мы как-то забываем про настрой – настрой для того, чтобы наполнить все эти здания каким-то восторгом, какой-то душевностью, для того, чтобы что-то написать, заразить аудиторию и болельщиков, которые будут болеть за этих людей, и в конце концов победить. Мне кажется, на это совсем не обращается внимания. Вот как стройотряды, может быть, все заразятся сейчас и начнут участвовать в строительстве объектов. Мне хотелось бы, чтобы люди писали песни, писали какие-то произведения, чтобы к Олимпиаде мы подошли с каким-то настроем.

В.В.Путин: Конечно.

Олег Митяев: И вот здесь, в Сочи, я сейчас рассказывал, что проходит фестиваль «Лето – это маленькая жизнь», и мы приглашаем авторов, которые участвуют и пишут сейчас песни, для того чтобы нормально встретить Олимпиаду. Но пока в этом очень мало поддержки. У нас проходят фестивали по всей стране, которые по 40–50 тыс. собирают сегодня, но у нас нет собственной базы. Если бы у нас был Дом авторской песни, в котором бы был музей, где лежала бы гитара Визбора, рукописи Галича (а это всё рассовано по квартирам, по домам), где был бы большой зал, классы для занятий – это как-то бы объединяло всё это большое движение. Оно сейчас пока на улице. Я не мог сегодня этого не сказать, но тем не менее я возвращаюсь к началу разговора. Мне кажется, это очень важно: надо поддерживать таких людей, которые хотя бы на конкурсной основе что-то сделали, ведь это большой повод – написать что-то стоящее для Олимпиады. Как-то хотелось бы, чтобы нам помогли власти и обратили на это внимание тоже, а не только на стройку. Это здорово, я тоже ехал и восхищался: сколько всего сделали и так быстро, но наполнить всё это духом, наполнить настроем – это тоже задача непростая!

В.В.Путин: Спасибо, что обратили на это внимание. Честно говоря, я даже об этом как-то не подумал. А вообще, это очень важно и нужно сделать. И сделать-то несложно: достаточно объявить соответствующие конкурсы, объявить как бы мобилизацию такую интеллектуальную, творческую – и наверняка будет результат.

Олег Митяев: Это даже повод для того, чтобы появились какие-то новые произведения в различных видах искусств.

В.В.Путин: Да-да.

Вопрос: Что будет с объектами после Олимпиады?.. Извините, забыла представиться. Меня зовут Алёна Глёза, я из Дмитрова, Московская область. Так вот что будет с объектами после Олимпиады? Не будет ли такого, что они просто будут стоять бесполезно и без дела и не будут использоваться?

В.В.Путин: Это одна из таких существенных проблем, которая сразу ставится перед организаторами Олимпиады Международным олимпийским комитетом. И МОК к этому относится очень серьёзно. Было бы обидно, если бы были вложены большие деньги, миллиарды долларов, а потом выяснилось, что это никому не нужно. Поэтому мы заранее подумали о так называемом постолимпийском наследии, подумали о том, какой объект, какие функции будет выполнять. Горный кластер есть, он будет функционировать как спортивные сооружения. Часть объектов здесь, в Имеретинской долине, нецелесообразно оставлять в том виде, в котором они строятся, поэтому некоторые из них будут перепрофилированы. Там, скажем, в одном из них планируется сделать крупный выставочный центр. Мы специально их строим в сборно-разборном виде и перенесём в другие регионы страны. Правда, имея в виду, что строятся они здесь, на юге России, они должны быть перенесены в этот климатический пояс, в одну из прилегающих областей, а остальные будут использоваться для проведения различных соревнований. Мы заранее об этом подумали, и проблем с этим не будет.

Реплика: Спасибо.

В.В.Путин: Хотя это очень важный вопрос действительно.

И потом, вы знаете, что самое-то главное, я об этом сказал в начале беседы, могу ещё раз повторить, для того чтобы акцентировать на этом внимание. Всё-таки 70% всех средств, которые вкладывают и государство, и частный бизнес (70%!) – это на развитие инфраструктуры (дорог, транспорта, тоннелей, мостов, электроснабжения, газоснабжения, порта, который здесь вот строится новый, аэропорта, который вы видели, мы же там полосу делаем, потом вторая будет полоса). Вот всё это вместе – это 70% всех затрат. А собственно-то, сами спортивные объекты (их много, их там, по-моему, чуть ли не 225 всего) – на них всего процентов 30 выходит.

Вопрос: Здравствуйте, Кирилл Сорокин, Санкт-Петербург. Сейчас мы здесь, в Сочи, собрались. Вы любите отдыхать, мы любим отдыхать. В России ещё много курортов, но почему российские курорты такие дорогие по сравнению с зарубежными? В России заработная плата у многих невысокая, и многие едут отдыхать в Египет, другие страны, не могут позволить себе красоту, которая есть в России, в нашей стране.

В.В.Путин: Вы предпочитаете какую обувь покупать – итальянскую или российскую?

Ответ: Я – российскую.

В.В.Путин: А тапки чьи? «Адидас» там… Вот я к чему это сказал? И товары, и услуги… В советские времена мы развивали, по сути дела, только одну отрасль – оборонку. Вот я сказал про итальянскую обувь, она хорошая, эта индустрия развивалась там десятилетиями, сейчас, правда, китайцы теснят итальянцев на их собственном рынке: там уже, по-моему, в некоторых итальянских городах все названия – только по-китайски. Но в принципе эти отрасли развивались десятилетиями, а мы десятилетиями развивали оборонку. У них нет таких ракет, как у нас, а у нас есть. И мы запускаем до сих пор больше всех ракет в мире уже в коммерческом плане. У нас просто это развито, государство вкладывало в это средства на протяжении десятилетий. А в отрасли гражданского производства, в услуги почти ничего не вкладывали или вкладывали слишком мало, поэтому у нас услуги пока дорогие и не очень качественные. Но развитие идёт, и развитие идёт очень быстро.

Мы стараемся стимулировать это с федерального уровня: есть и федерально-целевая программа развития внутреннего туризма (вот с этого года у нас пошла, так она и называется – «Развитие внутреннего туризма») и создаём часть так называемых особых экономических зон рекреационного плана, где даём льготы предприятиям и частным предпринимателям для того, чтобы они могли развернуть свою сеть туристических услуг (это на Алтае, в других некоторых регионах страны). Но это, конечно, требует определённого времени, поддержки. Поддержка, как я сказал, будет обеспечена. Время нужно, и, уверен, нужно создавать инфраструктуру. Вы сказали: «У нас большая страна и очень интересная и красивая». Это правда – я отдыхаю только в России. Но у меня, конечно, больше возможностей куда-то съездить, прилететь туда, куда трудно добраться рядовому гражданину… Так же, как и в производстве товаров широкого потребления, так и в предоставлении услуг нужно время. Это не значит, что у нас эти услуги намного дороже, – нет, они немного дороже. Перелёт, качество – самое главное.… За те же деньги можно в той же Турции как-то покрасивее отдохнуть.

Реплика: Только билет туда и обратно в Сочи стоит так, как путевка в Турцию…

В.В.Путин: Есть такие проблемы, они связаны как ни странно с особенностями налоговой системы. При поездках за границу не взимается НДС (или возвращается), а внутри страны взимается. Это ерунда, на первый взгляд, но непросто это преодолеть, потому что есть определённые принципы построения налоговой системы. Поручения у Министерства финансов и Министерства экономического развития на этот счёт есть, надеюсь, что они их представят.

Вопрос: Шаталов Дмитрий, Красноярск. Я частный предприниматель, я, видимо, всё-таки зернышко такое. Я произвожу светодиодную технику.

В.В.Путин: Мы поняли уже по вашей майке.

Дмитрий Шаталов: Причём делаю это не традиционным способом, то есть я не беру китайское, не собираю здесь и не продаю людям, а разрабатываю, изготавливаю и продаю качественный продукт.

В.В.Путин: У вас нетрадиционные светодиоды.

Дмитрий Шаталов: У нас хороший светодиод, и работает лучше, надёжнее, эффективнее и долговечнее, чем всё китайское, которое приобретается здесь, и, собственно говоря, именно поэтому я сюда и попал. Я заменил в подъезде лампочки, которые жрут гигантское количество энергии, на светодиодные светильники, которые нельзя украсть. Они будут работать долго. Парадокс такой, что с нас в год собирают столько денег, что на эти деньги можно купить два светильника, установить их и оплатить электричество на 20 лет вперёд.

В.В.Путин: Я не понял, что значит «с нас собирают деньги»?

Дмитрий Шаталов: Берут деньги за свет в подъезде. Это общая традиция – раскидывается на все квартиры, и выходит сумма в среднем, получается где-то около 600–700 рублей в год. То есть, вот если эти деньги не тратить на лампочки Ильича, а просто поставить светодиодную технику, её хватит, во-первых, на два светильника (я по одному поставил на каждый этаж), хватит за работу заплатить, за установку и оплатить электроэнергию на 20 лет вперёд.

В.В.Путин: Ну они у вас дороже, чем лампочки накаливания, да?

Дмитрий Шаталов: Нет, Вы знаете, у меня мелкосерийное производство, но я очень маленький производитель. Не очень дорогие, я Вам подарю.

В.В.Путин: Нет, ну всё-таки - не очень дорогие, но они дешевле, чем лампочки накаливания?

Дмитрий Шаталов: Нет, они дешевле китайских аналогов.

В.В.Путин: Дима, вот это нужно продвигать на уровне ТСЖ, на уровне товарищества собственников жилья.

Дмитрий Шаталов: Им не надо.

В.В.Путин: Почему?

Дмитрий Шаталов: А на следующий год им нечего будет собирать!

В.В.Путин: Нет, ну жильцам надо.

Дмитрий Шаталов: А жильцы не могут ничего сделать.

В.В.Путин: Могут, если вы объясните жильцам различных жилых домов, что у них будут существенные преимущества. Так научите, как действовать в рамках действующего законодательства и потребовать от управляющих компаний внедрять именно вашу технику – они этого добьются, и добьются легко.

Дмитрий Шаталов: Простите за наивный вопрос: а когда я буду работать, если я все это буду делать?

В.В.Путин: А это и есть часть вашей работы. Да-да-да, на самом деле это правда, я не иронизирую. Потому что, понимаете, у нас у всех сложилось впечатление, что нам достаточно произвести продукт. Значительная часть работы в условиях рынка – это продвижение продукта на рынок.

Дмитрий Шаталов: Я вам скажу интересную вещь. Я живу в Красноярске, я уже упоминал, и у меня очень большой рынок сбыта. Я произвожу мало, у меня есть сайт, уж простите, так берут везде, кроме Красноярска.

В.В.Путин: Вы знаете что? У вас достаточно дельный, прогрессивный губернатор. Я с ним обязательно переговорю, честное слово. Правда, я искренне говорю. Он недолго пока ещё работает в качестве губернатора, но он достаточно эффективный человек. Я обязательно с ним переговорю.

Дмитрий Шаталов: У нас очень много талантливых ребят, Вы это видите, и, если чуть-чуть помочь, чуть-чуть подтолкнуть, мы горы свернём. А получается, что…

В.В.Путин: Дима, я вам обещаю. Я обязательно с ним переговорю, прямо завтра. Вы мне оставьте координаты, чтобы я понял, о ком я должен поговорить, ладно?

Дмитрий Шаталов: Хорошо. Спасибо.

Вопрос: Меня зовут Гнатюк Валерия. Я из города Дмитрова. Все же ребята знают, чтобы попасть сюда, они должны были сделать какое-то доброе дело в своём городе, а таких добрых дел на самом деле нужно делать много, потому что и социальных проблем много, и нуждающихся много. Вот меня интересует Ваше мнение: быть добровольцем – это почётно?

В.В.Путин: Конечно, почётно. Дело даже не в почёте, дело в том, что это должно приносить внутреннее большое удовлетворение, а если это не приносит внутреннего удовлетворения, тогда этим просто не надо заниматься.

Реплика: Всё. Мне просто было очень интересно.

Вопрос: Владимир Владимирович, Вы говорите, что Вы – как тягловая лошадь, а до этого были как раб на галерах, вот теперь как тягловая лошадь. Не устали? Вот так вот по-честному?

В.В.Путин: Вы меня на пенсию отправляете?

Реплика: Нет, я не к тому, что на пенсию надо.

В.В.Путин: Даже по закону рановато.

Реплика: Нет, просто человека реально жалко. Со стороны смотришь, Владимир Владимирович там, Владимир Владимирович здесь. С семьёй ещё когда-то, наверное, надо увидеться – не знаю, насколько Вы часто видитесь…

В.В.Путин: Вижусь.

Вопрос: Успеваете, да?

В.В.Путин: Успеваю.

Вопрос: Ну вот следующий год опять же, да. Может быть, заняться чем-нибудь другим? Вот такой вот вопрос. Не думали?

В.В.Путин: Каждый человек, наверное, думает о своей жизни, о своём будущем. Каждый, без исключения! Я просто не представляю человека, который вообще не думает о своей жизни и о своём будущем. Я тоже. Но самое главное – это всё-таки иметь возможность самовыражаться, добиваться поставленных целей, и вот сейчас… Извините, как Вас зовут?

Ответ: Лера.

В.В.Путин: Лера сказала очень правильные слова: она сказала о том, что есть люди, которые добровольно работают на то, чтобы сделать что-то полезное, и в этом, я бы добавил, они самоутверждаются и проявляются. И это такой симбиоз, который приносит наивысшее удовлетворение от своей жизни. У меня есть внутреннее убеждение, что у меня в целом всё получается. И это действительно приносит мне удовлетворение.

Вопрос: Ну а как Вы отдыхаете?

В.В.Путин: С вами собрался здесь, песни поём.

Реплика: Но всё-таки это такой отдых… Наверное, каждому человеку, который занимается чем-то одним, как нам, снятся страшные сны: у нас нет эфира, пропадает музыка, не звучит микрофон. У Вас бывает нечто подобное во снах, может быть? Нет, правда, интересно.

В.В.Путин: Нет, мне не снятся.

Вопрос: Не снятся производственные сны?

В.В.Путин: Мне не снятся производственные сны.

Реплика: Повезло.

В.В.Путин: Действительно, просто нужно менять вид деятельности. Вот мы же собрались в олимпийском Сочи – спортом надо заниматься, что я и стараюсь делать. С друзьями иногда пообщаться…

Вопрос: Очень хочется спросить. Ольга Новикова, Санкт-Петербург. Мы с мужем уже больше 16 лет слушаем «Авторадио». Для нас «Авторадио» – это не просто радио, а стиль жизни. Мы участвуем в акциях: вот сюда приехали. Вы слушаете «Авторадио»?

В.В.Путин: Бывает.

Реплика: Я советую слушать почаще, поучаствуйте в акциях.

В.В.Путин: Вы знаете, когда до работы еду – в Кремль ездил или сейчас в Белый дом, – я включаю радио, иногда слушаю.

Реплика: Очень интересные розыгрыши, призы интересные.

Реплика: А кстати, если заговорили, как к пародиям относитесь?

В.В.Путин: Положительно. Вы знаете, я вообще отношусь положительно ко всему талантливому. Если пародия талантливая и интересная, почему же, это прекрасно. Помните, был такой пародист Иванов? Шикарный просто, талантливый человек! «Весёлая птичка, помахивая хвостик, насвистывает мой стихотворение» – это классика!

Реплика: Тогда позвольте «угостить» Вас пародией. Я надеюсь, многие, кто здесь собрался, её знают. «Путин едет в Пикалёво» называется песня. Подпоёте, нет? Владимир Владимирович, я не знаю, слышали или нет, может быть, понравится. Если будем забывать слова, Вы нас поддерживайте, хорошо? Поехали! Только небыстро, степенно…

В.В.Путин: Спасибо. Но я чувствую себя неловко, честное слово.

Реплика: Это 22 песни из 45, которые мы спели про Вас.

Реплика: Из 57.

В.В.Путин: Да, ладно, вы шутите?

Реплика: Нет, это такая, Владимир Владимирович, аудиокнига о Путине. Мы давно за Вами следим и поём.

В.В.Путин: Я даже не знал, что я такой. Ужас!

Реплика: В этом году шоу исполняется 10 лет, на «Авторадио», на утреннем шоу, «Мурзилки International», «Мурзилки Live». За 10 лет напели, то есть мы шли вместе с Вами все эти долгие годы.

В.В.Путин: Меня в соавторы, наверное, уже к вам надо. Спасибо большое, ребята.

Реплика: Спасибо Вам.

В.В.Путин: Мне приятно, но неловко.

Вопрос: Юрий Новиков, Санкт-Петербург. После такой весёлой паузы, наверное, вернёмся опять на землю. И вопрос такой чисто питерский, наверное, хотя он общий. В Петербурге вообще ужасное состояние автомобильных дорог, если не сказать больше. Недавно, несколько лет назад, начали строить так называемый западный скоростной диаметр. Буквально недавно открылся небольшой участок этой дороги. Дорога там действительно замечательная: она пролетается (участок этот пролетается) за 10–15 минут максимум. Буквально сразу этот участок сделали платной дорогой, то есть чтобы проехать туда и обратно по этому участку, надо заплатить 60 рублей. Почему единственный участок хорошей дороги в Санкт-Петербурге является платной дорогой, учитывая, что мы как автомобилисты платим огромные налоги?

В.В.Путин: Вопрос несложный. Во всем мире развивается сеть платных автомобильных дорог. Но автомобильные платные дороги – это только альтернатива для тех маршрутов, по которым можно проехать параллельно и бесплатно.

Юрий Новиков: У нас нет альтернативы, потому что она проходит параллельно дороге, которая является вот такой узкой (то есть одна полоса в одну сторону, другая в другую) и пересекает большие проспекты (такой как Ленинский и другие), то есть параллельно идёт дорога, которая, которая создаёт огромные пробки, то есть там проехать невозможно.

В.В.Путин: Вы знаете, я не помню сейчас точно географию, есть там альтернатива проезду или нет. Если нет альтернативы, то этот маршрут нельзя делать платным: так прописано в законе, если альтернатива проезду есть, то его можно сделать платным. А вообще, я вам хочу сказать следующее: конечно, желательно не иметь вообще никаких платных дорог. Но имея в виду недоразвитость инфраструктуры страны, у нас вообще не было автомобильной дороги на Дальний Восток, вы представляете? Страна колоссальная…

Юрий Новиков: У нас во всём городе нет дорог...

В.В.Путин: Тем не менее, на Дальний Восток вообще невозможно было проехать. Невозможно! Не было дороги. У нас выбор какой? Либо также постепенно-постепенно за государственный счёт развивать или иметь всё же какую-то альтернативу и строить какие-то платные участки. Они не должны быть повсеместно платными – это первое. И второе. Я хочу ещё раз подчеркнуть: платная дорога возможна только там, где есть альтернатива проезду, если нет, то не должно быть платной дороги. Вот и всё. Если этот принцип в данном случае в Питере нарушен, значит надо справедливость восстанавливать.

Юрий Новиков: А как Вы считаете, является ли альтернативой следующее? Здесь этот участок по прямой можно проехать за 10–12 минут, а в альтернативном варианте он же пересекается за 1,5 часа? От точки до точки Вы проедете за 1,5 часа.

В.В.Путин: Я сейчас не говорю про западный скоростной диметр, я сейчас не говорю про эту дорогу, я говорю в целом. Принцип такой: есть альтернатива – возможна платная дорога, нет альтернативы – невозможна. Но платные и создаются для того, чтобы можно было проехать по ним за 15 минут, а не за 1,5 часа, поэтому они и платные. Вопрос в цене этого проезда, это отдельная тема. Я сейчас не берусь сказать, нормально это или нет, чтобы за 10–15 минут проезда заплатить 60 рублей. Может быть, там можно 6 рублей заплатить, тогда бы у вас вопросов не было, правильно? Вот этот вопрос надо решать – это первое. И второе. Абсолютно точно должна быть альтернатива проезда рядом.

А в целом, на мой взгляд, всё-таки параллельно с развитием обычной бесплатной дорожной сети там, где можно, неплохо было бы развивать и платные участки, чтобы деньги привлечь. Давайте посмотрим, я с Валентиной Ивановной (Матвиенко) поговорю, уточню, насколько обоснованно взимание таких денег.

Вопрос: Меня зовут Анастасия, я из города Дмитрова. Чтобы немножко разрядить нашу обстановку (здесь задают вопросы по развитию нашей страны), я бы хотела задать личный вопрос. Вы сказали, что очень любите путешествовать, и наверняка Вы со своей семьёй все вместе выезжаете куда-либо раз в год или чаще. У Вас есть домашние животные. И как Вы с ними поступаете? Берёте их с собой или же предпочитаете оставлять дома? И если берёте, то как они переносят дорогу?

В.В.Путин: Когда я приезжаю, скажем, в официальные места отдыха, вот как в Сочи и так далее, я стараюсь их брать с собой, потому что здесь они уже никуда не денутся, за забор не убегут. А если уж я еду куда-то далеко, в Сибирь, на Дальний Восток, на Север, то тогда их, конечно, с собой брать невозможно, потому что это очень хлопотно, да и их только мучить.

Вопрос: Да. А как они дорогу переносят, если с собой берёте?

В.В.Путин: Отлично, без проблем. Они привыкли к этому, они постоянно со мной летают. Известная всем собачка Кони, она же маленькая была, когда мне её подарили. Первое, что я сделал, – прилетел на мероприятие на вертолёте. Её сразу посадили в вертолёт, и всё, и с тех пор…

Вопрос: То есть она с детства привыкла уже летать, путешествовать?

В.В.Путин: Абсолютно точно. Она постоянно путешествует со мной.

Реплика: Спасибо.

Вопрос: Пермь. У меня вопрос также на тему отдыха. Вы известны как рыбак и как охотник в нашей стране. И Америка, мне кажется, очень вдохновляется Вашими фотографиями и поездками. Хватает ли вообще времени посещать места именно для души, чтобы так посидеть, собраться у костра с ружьём, с охотниками, с рыбаками?

В.В.Путин: Очень редко.

Вопрос: То есть времени не хватает, да?

В.В.Путин: Нет, конечно. Очень редко, если раз в год или пару. Пару – это хорошо.

Вопрос: А вообще тянет к природе?

В.В.Путин: Да, конечно. Я с удовольствием бываю на природе, особенно у нас. У нас уникальная страна, просто уникальная! Вы знаете, ведь до того, как у меня не было таких возможностей побывать в самых отдалённых районах страны, я даже не представлял, насколько она разнообразна. Север, где мишки бегают белые, бескрайние просторы, пустыни снежные. И, допустим, Дальний Восток, куда я в прошлом году прилетел, может быть, многие видели, по телевизору показывали. Ходишь вот так: кругом мишки, как собаки бездомные в Москве со всех сторон. Ну со всех сторон, почти на расстоянии вытянутой руки медведи ходят – это, конечно, уникально. Я ничего подобного нигде не видел. Нигде! Они приходят туда, чтобы рыбой подпитаться, перед тем как залечь в берлогу. Так этой рыбы там – как камней, я тоже такого никогда не видел. Понятно, почему они ловят! Достаточно лапой хлопнуть, и обязательно рыба попадётся. Просто кишит этой рыбы, я ничего подобного нигде не видел, не встречал. Или в Сибири некоторые места есть. Вот у них Красноярск – шикарно просто.

Реплика: Я родилась в Сибири. Да, у нас уникальные места.

В.В.Путин: Шикарно просто. На Урале у нас какие места замечательные, на Каспии, посмотрите, в дельте Волги! Дельта Волги – я до этого и не знал – шириной 300 км с лишним. Вот дельта Миссисипи…. Да, вторая после Миссисипи, по-моему, дельта Волги. Вот летишь и летишь на вертушке, летишь и летишь – всё Волга, всё дельта Волги, то есть уникальный отдельный мир.

А тайга какая у нас замечательная? В Туву мы выезжаем с Шойгу каждый год почти. Просто уникальные места: и горы, и реки горные – ничего подобного нигде нет. У нас очень красиво, и это заряжает очень сильно. Но, конечно, нужно время и возможность туда добраться…

Или на Алтае сплав по рекам! Я как-то с девчонками своими сплавлялся, с дочерьми. У нас народ такой спокойный. Вот мы на лодке едем (правда, может, неудобно об этом говорить, но всё-таки), стоят мужики на берегу, просто стоят, и там никто и не ожидал, что я там окажусь, потому что мы прилетели по-тихому, сели на этот рафтинг и пошли по этим горным рекам. Они прямо на берегу стоят, по-моему, человека три вот, с такими же кружками, меня увидели: «Владимир Владимирович, как?» Я говорю: «Я не могу, я спешу». «Ну ладно тогда, за Ваше здоровье». Как будто они давно стояли, меня ждали или я здесь каждый день плаваю.

Вопрос: У меня вопрос по теме. Наша природа и правда уникальна, и она сейчас загрязняется. В наши леса сейчас невозможно зайти, во всех подмосковных зонах отдыха много мусора. Как наше Правительство занимается вопросам экологии? На каком уровне, если сейчас у нас в России так грязно? Мы же сами загрязняем нашу страну. Это очень плохо, я считаю.

В.В.Путин: Ну что любопытно – люди любой страны загрязняют свои собственные страны.

Реплика: Надо перевоспитать, наверное, людей…

В.В.Путин: Да, это правда.

Реплика: И проблема загрязнения мусором стоит очень глобально. Через 15–20 лет у нас не будет места для мусора.

В.В.Путин: Это зависит от очень многих компонентов: от того, сколько региональные и местные власти уделяют внимания и средств на решения вопросов экологического характера, сколько уделяет этим вопросам Правительство на федеральном уровне, как к этому относятся сами люди. Это тоже проявление общей культуры, так же как поведение на дорогах.

Вопрос: Ну да. А общей культуре нас раньше воспитывали в школе: не кинь бумажку, постой перед светофором, посмотри направо, посмотри налево… Сейчас это есть?

В.В.Путин: И сейчас есть.

Реплика: Сейчас это как бы ушло на задний план.

В.В.Путин: Согласен. Но то, что вы об этом говорите, уже хорошо.

Что касается, допустим, этого региона. Вот смотрите: мы сегодня (я уже говорил) открыли газопровод Джубга–Лазаревское–Сочи. Это крупный инфраструктурный проект. Но для того чтобы его открыть и сделать подешевле, мы могли бы пройти по берегу, но там реликтовые леса и заповедники и нужно было бы рубить огромные просеки. Мы выбрали более дорогой маршрут и проложили 90% маршрута по дну Чёрного моря, на глубине, причём (до 80 метров – это непростые глубины) было довольно дорого, но мы пошли именно по этому пути, чтобы сохранить природу. Первое.

Второе. Несмотря на то, что некоторые экологические организации предъявляют претензии при осуществлении этого проекта, всё-таки мы с ними находимся в постоянном контакте и по их настоянию, и по их рекомендации три объекта после предварительного планирования (фактически работы ещё не начались, мы истратили деньги на проект, и потом, когда я с ними встретился, поговорил, выслушал их аргументы) мы приняли решение перенести эти объекты, и, честно говоря, просто потеряли деньги, истраченные на проектную работу. Речь шла тоже о десятках миллионов рублей. То есть там, где это возможно, на федеральном уровне, мы такие решения принимаем.

Понимаете, это ещё такая вещь, она очень тесно связана с развитием экономики, потому что мы, допустим, сейчас стоим на пороге принятия новых регламентов и новых требований к производству по экологии. Что это означает для конкретных производителей, конкретных предприятий? Это будет заставлять их переходить на новые технологии производства продукции и с меньшей нагрузкой на природу. Но это что значит? Это значит, что они должны будут покупать, внедрять и ставить новое оборудование. Это крупные инвестиции, это серьёзные деньги, которые они должны вложить – сегодня на завтра. И если мы резко сейчас это не сделаем, мы просто остановим некоторые производства. Старые стандарты закроем, а к новым они не готовы. Мы просто закроем целые заводы. Конечно, мы должны будем это сделать, но делать это надо спокойно, постепенно, чтобы людей-то на улицу не выбрасывать, без работы не оставлять. Но мы идём по этому пути, мы всех предупреждаем, говорим, что мы будем это делать, намечаем рубежи, говорим, к какому времени им готовиться.

Да и, скажем, переход на новые виды топлива – «Евро-4», «Евро-5». Ну да, мы можем завтра принять, уже принимали такое решение, но вынуждены всё откладывать и откладывать. Почему? Потому что автомобильная промышленность не готова к этому. Или, скажем, мы можем перейти на «Евро-5», но весь транспорт Вооруженных сил мы сегодня до завтра не заменим: у нас денег столько нет. А там все «Уралы» и прочая техника ходит на 76-м бензине. Какие «Евро-5»? Это всё такие системные вещи, которые один за другой цепляются. Правильно абсолютно вы поставили вопрос и благородно. Но когда начинаешь практически это делать, выясняется, что цепляешь интересы целых огромных групп людей. И слишком резво там поступать подчас просто невозможно. Но делать нужно, и мы будем это делать. Пожалуйста.

Вопрос: Владимир Владимирович, тут Вера Брежнева хочет спросить, как Вы к красивым девушкам относитесь?

Вопрос: Я Вера Брежнева, город Киев. Я как украинка по идее должна была бы просто с Вами поговорить о всех нас.

В.В.Путин: На ридной мове надо поразговаривать?

Вера Брежнева: На самом деле как женщина я не могу не отметить, что Вы в отличной форме. И хотела бы у Вас спросить: спорт – это здоровье нации. Каким спортом Вы занимаетесь? Безусловно, Вы им занимаетесь, это видно. Как поддерживаете свою форму?

В.В.Путин: Очень просто. Нужно просто каждый день заниматься этим, вот и всё.

Вера Брежнева: Я имею в виду, что именно Вы делаете?

В.В.Путин: Я плаваю, хожу в спортзал. Сначала разминаюсь минут 30–40, а потом проплываю километр, и всё.

Вера Брежнева: Я считаю, что страна должна брать с Вас пример, потому что многие люди не уделяют внимания и времени спорту, соответственно, страдает от этого здоровье, а мы готовимся к Олимпиаде!

В.В.Путин: Правильно.

Реплика: Город Киев. А мы готовимся к Олимпиаде!

В.В.Путин: А что делить – всё правильно. Время от времени встречаюсь со своими друзьями, выходим на татами, на ковёр. Не так часто, конечно, потому что всегда спарринг-партнёр нужен.

Реплика: Но всё равно дзюдо хочется иногда?

В.В.Путин: Не иногда, а всегда хочется. Зимой на лыжах катаюсь, когда время есть. Мы с Дмитрием Анатольевичем выезжаем в Сочи вместе. Сейчас вот попробовал встать на коньки, научился кататься. Я считал, что для меня это просто невозможно! Я пытался это сделать один раз, когда ещё активно занимался борьбой. Мы поехали на зимний оздоровительный сбор (тогда он так назывался) на Медео в Казахстан, и днём пошли на этот каток. Я одел беговые коньки. У меня сразу, извините, как у коровы на льду, копыта в разные стороны фьють! Я причём даже ногу потянул, сразу понял, что это не моё, забросил их и с тех пор даже не пробовал. А сейчас смотрел-смотрел на этих пацанов, которые носятся, и мне так завидно стало. Думаю, не может быть, чтобы у меня не получилось. Встал и постепенно месяца за три научился. Удар ещё очень неустойчивый.

Вопрос: А ещё скажите, пожалуйста, за каким видом спорта на Олимпиаде Вам интереснее всего наблюдать? Что для Вас самое интересное и, может быть, зрелищное?

В.В.Путин: Зимой это, конечно, хоккей.

Реплика: А мне как выпускнику института физкультуры нравится выражение Михаила Михайловича Жванецкого: если бы спорт был полезен для здоровья, то в каждой еврейской семье было бы как минимум по два турника.

В.В.Путин: Смотрите. Первый мой тренер – еврей, второй – тоже. Он подключался, когда мы готовились к крупным соревнованиям. А наш первый призёр в дзюдо (это было в Токио, он не стал чемпионом только потому, мне кажется, что это было в Токио, его просто слили) по национальности тоже еврей. Так что вы меня не убедили.

Вопрос: Владимир Владимирович, Вы что-нибудь поёте в компании?

В.В.Путин: Я? В компаниях?

Реплика: Оn blueberry hill!

В.В.Путин: Да, хорошая была компания. Я учил это в рамках изучения английского языка с преподавательницей. Она меня заставила эту песенку разучить.

Реплика: Владимир Владимирович, есть не вопрос. По-моему, это будет первый за этот вечер не вопрос. Юра, Москва, президент «Авторадио», бригадир. Поскольку, как мы все знаем, движение наше началось с Вашей инициативы провести Олимпиаду в Сочи, мы хотели бы посвятить Вас в почётные бойцы стройотряда «Авторадио» и подарить Вам вот эту замечательную штормовку.

В.В.Путин: Спасибо. Я надевать сейчас не буду, чтобы не менять микрофончик.

Реплика: Да, обязательно. Она очень удобная и…

Реплика: Тёплая!

Реплика: Да. Есть ещё у нас к Вам один вопрос. У нас в 2013 году «Авторадио» отмечает 20-летие, нам уже 20 лет будет скоро. И мы хороши очень в организации всяких больших мероприятий, в том числе автопробегов, а мы знаем, что Вы это дело тоже любите.

В.В.Путин: Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству.

Реплика: Так вот к 20-летию «Авторадио» мы хотим проехать от Владивостока до Москвы, а может быть, до Калининграда, как получится. Официально приглашаю Вас принять участие в этом мероприятии. Можно на «Ладе», можно на «Ниве», можно на «Харлее», потому что Вам это очень идёт. Братья-байкеры передавали большой привет.

В.В.Путин: Спасибо. А что вы откладываете на 2013 год?

Реплика: 20 лет «Авторадио».

В.В.Путин: Так можно уже сейчас начинать движение. Можно начинать движение! Спасибо вам большое за приглашение. На каком-то участке…

Реплика: На участке Сквородино–Чита.

Реплика: Там, где дорога новая.

В.В.Путин: Хорошая, кстати, дорога, приличная довольно в той части, где она построена в последние годы. Вы представляете, задумывалось строительство в 1966 году и сейчас только закончили!

Вопрос: Иванова Татьяна из Санкт-Петербурга. Я – мама двоих детей, мой муж работает в 1-м Отдельном батальоне (кстати, передавал Вам огромный привет) в Санкт-Петербурге.

В.В.Путин: Спасибо.

Татьяна Иванова: Скажите, пожалуйста, когда повысят зарплату? Я просто воспитываю двоих детей, муж у меня работает один, и всё-таки мало.

Реплика: ГАИ?

Татьяна Иванова: ГАИ.

В.В.Путин: С 1 января.

Татьяна Иванова: Какого?

В.В.Путин: 2012 года.

Татьяна Иванова: Намного?

В.В.Путин: Прилично. Там, я уже не помню, в армии у нас лейтенант с 50 тыс. рублей начинает, а в МВД где-то, по-моему, 35–40, так что там приличное будет повышение.

Татьяна Иванова: А за третьего ребёночка у нас сейчас сколько?

В.В.Путин: За двух-то получили, да?

Татьяна Иванова: Нет.

В.В.Путин: Как так?

Татьяна Иванова: Не успела. Нет, просто они прописаны у меня были в Москве, так получилось. И там от Лужкова в общем-то, когда он был…

В.В.Путин: А при чём тут Лужков? Лужков не при чём: это – федеральные деньги.

Татьяна Иванова: Нет-нет-нет, я имею в виду, это от города, у нас в Петербурге дают, а в Москве ничего…

В.В.Путин: Нет, послушайте. Мы, когда думали о том, платить за третьего или не платить (я прямым текстом скажу, я вам скажу, это уже совсем серьёзно), речь шла о том, чтобы стимулировать рождаемость …

Татьяна Иванова: Я не из-за денег рожала, честно. Я ничего не получала, только по любви.

В.В.Путин: Я понимаю.

Татьяна Иванова: Мне просто интересно, мне не надо ничего, просто интересно.

В.В.Путин: Я вам скажу, в чём была цель – стимулировать повышение рождаемости в европейской части, в Сибири, на Дальнем Востоке…

Вопрос: В Петербурге не надо? Достаточно уже, да?

В.В.Путин: А он относится к европейской части. В некоторых регионах у нас и так рождаемость очень высокая, скажем на Северном Кавказе. И там - с прагматической точки зрения - там нет необходимости стимулировать рождаемость (она там и так высокая), и поэтому ограничились двумя детьми – двумя или любым последующим. Поэтому надо посмотреть точно в закон, но у вас всё равно получается, что вы имеете право рассчитывать на материнский капитал. А плюс к этому ещё принято решение сейчас по земле и по некоторым другим элементам, связанным с налогообложением. Там льготы есть. Посмотрите в закон – там всё функционирует.

Татьяна Иванова: Спасибо большое.

В.В.Путин: Ну а то, что Вы сейчас нам здесь сообщили о намерении вашей семьи увеличить количество членов семьи, – это здорово, это похвально, это говорит о том, что у вас счастливая семья прежде всего!

Татьяна Иванова: Да. Спасибо.

В.В.Путин: Мы вас искренне поздравляем!

Реплика: Владимир Владимирович, спасибо Вам огромное, что Вы заехали к нам в гости. Есть предложение: может быть, совместное фото?

В.В.Путин: Так, по-моему, мы только этим и занимаемся…

Реплика: Нет, чтобы совместное, не с разных сторон.

Реплика: Чтобы очень совместное.

В.В.Путин: Давайте. Сейчас ребята нам споют что-нибудь на прощание, и мы с вами…

Реплика: Ребята, вы знаете, можно я спою песню ещё раз? Вот я её спел сейчас, мы репетировали с Верой. Дело в том, что это песня, предполагается, будет петься уже после того, как пройдёт Олимпиада, мы уже всё выиграем, и уже надо разъезжаться, и вот уже сидим…

Реплика: И грустно…

Реплика: Будем учить наизусть.

Реплика: Слова выучили?

Реплика: Практически.

В.В.Путин: Так вы уже подготовились, а говорите, что не знаете, что писать.

Поют песню.

В.В.Путин: Спасибо.

Руслан Гринберг, член-корреспондент РАН, доктор экономических наук, профессор, директор Института экономики РАН, в интервью РИА Новости размышляет о том, во что обошелся бывшим союзным республикам распад СССР, а также как теперь можно преодолеть его последствия.

– Существуют различные версии причин распада СССР, и одна из них – неэффективная социалистическая экономика, которая исчерпала свой ресурс, что и предопределило развал внутрихозяйственных связей, а в конечном итоге и всей страны. Каково ваше мнение на этот счет?

–У меня другое мнение. Я считаю, что Советский Союз можно было сохранить почти в полном составе. Исключение – страны Балтии, где подавляющее большинство населения просто мирилось с "чужой" властью и мечтало о независимости от Москвы. В остальных же республиках СССР за 70 лет новая историческая общность людей – советский человек со всеми его положительными и отрицательными качествами – состоялась.

Тем не менее СССР распался, и на то были причины, вернее, комбинация причин объективного и главным образом субъективного порядка. Прежде всего такой, по-моему, самый  важный фактор потенциального подрыва целостности советского государства, как его беспрецедентная централизованность, которая вытекала из директивно-плановой природы организации всей экономики СССР. Свобода  действий, свобода маневра в республиках, краях  и областях были минимальными во всем, в том числе и в экономике. Все и всегда решал Центр. Поэтому положение  республики в решающей мере зависело от того, как складывались ее отношения с Москвой: каковы были связи в Госплане, в союзных министерствах и так далее. Уже одно это обстоятельство не могло нравиться республиканским элитам,  жаждавшим увеличить уровень самостоятельности в принятии тех или иных хозяйственных и социально-политических решений.

Другой важный фактор, постоянно угрожавший целостности СССР, – нарастающий разрыв между требованиями модернизации, научно-технического прогресса и архаичности экономики, основанной не на рыночных стимулах, а на принудительном административном распределении. Оказалось, что плановая экономика неэффективна хотя бы потому, что человек по своей природе существо непредсказуемое, неожиданное. Даже если все очень правильно рассчитать, вовремя обнаружить и учесть потребности и пожелания, успех все равно не гарантирован. Например, вы подавали заявку на красные перчатки, а когда пришли в магазин – захотели синие.

Кроме того, директивное планирование в принципе противопоказано внедрению инноваций. Человечество методом проб и ошибок пришло к пониманию того, что невозможно все запланировать и предусмотреть: только силы саморегулирования, хотя и они время от времени дают сбои, обеспечивают интересы потребителей и производителей наилучшим образом. Так что даже в идеальном исполнении система директивного планирования и управления обречена. Поэтому, конечно же, было очевидно, что эти два потенциально центробежных фактора начнут проявлять себя при даже самом ограниченном расширении самостоятельности местных органов власти и хозяйствующих субъектов. Но из этого никак не следовало, что стремление избавиться от директивного планирования в СССР равносильно стремлению избавиться от самого СССР.

Здесь на сцену истории выступили народы и их руководители. Именно от их поведения, зрелости и уровня общественного сознания зависел дальнейший ход событий. Дав советским людям свободу, Михаил Сергеевич Горбачев, в сущности, открыл ящик Пандоры. Когда вы даете людям свободу, к которой они не привыкли, на поверхности общественной жизни сразу же появляются всяческие сепаратистские и националистические предрассудки. В условиях "разрешенной смелости" политического плюрализма в республиках тут же появились деятели, знающие, что и как надо делать, с кем дружить, с кем враждовать  и  куда вести  народ. Началось то, что я называю "партикулярным шовинизмом". На простом языке это означает "восстание части против целого", когда вполне безобидная гордость за свой местный регион трансформируется в бурное самовосхваление и высокомерие по отношению к соседям и вообще к "другим".

– Тогда еще повсюду начались дискуссии на тему "кто кого кормит"…

– Так это и есть проявление "партикулярного шовинизма". В республиках считали, что они якобы сдают свои ресурсы в мифические "закрома Родины" и кормят Москву. А Москва, особенно ельцинская Москва, думала наоборот. Когда началось перетягивание каната власти между союзным центром и командой Ельцина, в России пошло активное вымывание товарного ассортимента:  у нас, как вы помните, население все скупало впрок, что привело к полному опустошению прилавков. А в других республиках такой паники не было, и поэтому чисто внешне "магазинное" положение выглядело там лучше. В результате возникла иллюзия, а лучше назвать это "коллективным сумасшествием": республики считали, что надо быстрее отделиться от России и от остальных "братьев и сестер", тогда-то они и заживут богатой и счастливой жизнью. Кое-кто тогда надеялся на помощь других соседних стран – Балтия на Запад, южные союзные республики рассчитывали на Турцию и Иран. Многим именно там виделся рай.

Понятно, что история не имеет сослагательного наклонения: прошлое не изменить. Но я твердо убежден в том, что альтернатива развалу СССР была. Советский Союз мог и должен был сохраниться, став демократическим и рыночным государством. Собственно, именно так оно выглядело в союзном договоре об ССГ – Союзе Суверенных Государств, который должны были подписать лидеры бывших советских республик. И подписали бы, если бы не случился августовский путч 1991 г.

Но верх взяли  безответственное властолюбие элит и благодушное легковерие народов: наивная вера в то, что все хорошее, созданное при советской власти сохранится, а к этому добавятся все преимущества демократии и рынка.

В ельцинском окружении возобладали тогда две своеобразные теории: "теория обузы" и "теория приползания". "Теория обузы" – это рассуждения о том, что мы, мол, самые умные и богатые и чудесно проживем без всяких нахлебников: киргизов, таджиков, узбеков, молдаван и украинцев. Будем жить, как в Люксембурге. Расчеты делали неправильно, считали все только в свою сторону – и ресурсы, товарные потоки и т. п. Оказалось, что все это химера. Разрушение единого хозяйственного организма нанесло вред всем. Кроме того, обнаружилось, что должно существовать более или менее крупное единое экономическое пространство, чтобы иметь преимущества экономии на масштабах и емкие рынки сбыта. И наука, и практика показали, что для этого требуется как минимум 280–300 миллионов населения.

Теперь о "приползании" или теории несостоявшихся государств. Советники Ельцина, в том числе и зарубежные, внушили ему, что республики от России никуда не денутся – "сами приползут", и не надо беспокоиться на этот счет. В этом тоже была большая ошибка.

Никто тогда не ожидал таких трагических последствий распада СССР. У меня совесть чиста, я предупреждал и об опасности таможенных барьеров, и о невозможности сохранения единой валюты в случае распада единого государства и вообще об утрате всех преимуществ "реального социализма".

А если вспомнить первые документы СНГ, там была чистая маниловщина: и сохранение единого экономического пространства, и единой валюты и т. п.  Прекраснодушие чистой воды! Ничего не получилось! Был сделан неверный роковой шаг. Великий Гете говорил: "Мы вольны в выборе первого шага, но всегда рабы – второго". В общем, я еще раз подчеркну, что страна распалась в значительной мере по субъективным причинам.

Россияне в подавляющем большинстве были опьянены свободой. Демонизировали Горбачева, а Ельцина считали чуть ли не сверхчеловеком, который всех приведет к счастью… Полный инфантилизм – заигрались в реформы и сепаратизм. У многих возникла странная уверенность в том, что с помощью каких-то мифических новых друзей они сразу же устроятся "на солнечной стороне жизни". А получилось, что одним стало хуже, а другим – совсем нехорошо!

А ведь Советский Союз уже было трансформировался в рыночное социальное государство, и первый шаг в этом направлении сделал Горбачев, разрешив предпринимательскую деятельность. Вновь вернусь к проекту нового Союзного договора, который тогда предложили республикам. За Центром там оставались только внешняя политика, денежный печатный станок и инфраструктурные отрасли, а все остальное отдавалось в руки союзных республик. Но так называемым "пассионарным интеллектуалам" и  местной номенклатуре этого уже было мало. В результате восторжествовала установка: "Лучше быть у мухи головой, чем у слона хвостом". Эти "вожди" и решили дело.

– Какие варианты действий в области экономики были выбраны новыми руководителями? Какие экономические модели оказались успешными и почему?

– Видите ли, никто толком не был готов к системной трансформации. Не было соответственно и никакого опыта. Но более или менее исправно работала модель под названием "вашингтонский консенсус", модель простая и ясная. В свое время она была разработана для слаборазвитых латиноамериканских и африканских стран, которые заняли много денег у государств "золотого миллиарда". И кредиторы задумались над тем, как вернуть эти средства. Ведь проедят – и все. И решили, что в странах-должниках необходимо все приватизировать, максимально либерализовать хозяйственную жизнь и проводить жесткую денежную политику, то есть сдерживать инфляцию. В моде тогда была доктрина неолиберализма, которая в наши дни за рубежом в основном уже утратила свои позиции, а в России, к сожалению, по-прежнему правит бал.

В те годы бытовала фраза: рыночная экономика не нуждается в прилагательном "социальная". Маргарет Тэтчер и Гельмут Коль все время повторяли, что надо заканчивать с социализмом. Им казалось, что в их странах экономике стали сильно вредить перераспределение первичных доходов от богатых к бедным, значительные социальные гарантии для работников, мощная защита их интересов. В какой-то момент возобладало убеждение, что потенциальным инвесторам невыгодно вкладывать капиталы в подобную экономику. Надо, дескать, возвращаться  к классическому капитализму, к рынку времен Адама Смита.

А народам бывшего СССР не повезло в том смысле, что у нас системная трансформация началась в самый пик идеологического противопоставления государства и рынка, точнее говоря, в самый разгар демонизации государства. Следуя этой моде и наши квазилибералы стали чуть ли не отождествлять коммунистическую власть с государством как таковым. Мол, государство – это сплошное зло и бюрократия. Популярным стало изречение Рональда Рейгана: "Правительство не решает проблемы, оно само является проблемой".

В наших условиях это, в сущности, был призыв к анархии – пусть побеждает сильный. Именно так и произошло. При этом демонизация государства оказалась очень удобным руководством к действию. Если в стране сформулирован общественный интерес, то, находясь у власти, вы обязаны думать, как его реализовать. А если существуют только личные интересы? Тогда все надо отдать им на откуп.

Помните, какие тогда звучали лозунги: нельзя рубить хвост кошки по частям, нельзя пропасть перепрыгнуть в два прыжка. Потом заговорили про удочки, дескать, людям надо в руки дать удочки и научить их ловить рыбу. Ничего себе, ребята, говорю я: сначала вы пришли и толом глушили рыбу, сетями ее таскали, а теперь предлагаете взять в руки удочки  и ловить, что осталось…

Общим выбором всех бывших советских союзных республик стала рыночная трансформация. Конечно, в каждой были свои особенности, свои нюансы, преобразования шли разными темпами. По самому жесткому пути – шоковой терапии – пошла Россия. Многие еще тогда на нас ориентировались, но просто по соображениям здравого смысла выбрали более мягкую экономическую форму трансформации, например, Молдавия и Киргизия. Узбекистан и Белоруссия пошли по псевдокитайскому пути, с сохранением высокого уровня государственного вмешательства в экономику. В Казахстане и на Украине сочетались элементы шоковой терапии с постепенным переводом экономики на рыночные рельсы. Но везде на постсоветском пространстве вместе с мутной водой реального социализма выплеснули и хорошее – образование, здравоохранение, науку и культуру. И большинство новых независимых государств вместо "первого мира" начали сползание в третий.

 - В чем причины относительных успехов и неудач новых независимых государств, а также возникших в последние годы интеграционных образований?

– Очень быстро в большинстве образовавшихся стран были утрачены ростки демократии, гласности и гражданского общества. Но хочу подчеркнуть, что во всех странах, за исключением России, реализовывалась важная миссия – построение новых независимых государств.

В России все иначе. Она всегда, и в формате СССР, была великим независимым государством. Так что ей пришлось пережить двойной удар: и экономический, и культурно-цивилизационный – унижение по поводу утраты великой державы. Остальные республики бывшего СССР стали создавать новые государства, мы – потеряли империю.

И ладно бы это было оплачено материальными благами. Так, нет, все вышло наоборот! Получилось, что в очередной раз подверглось испытанию долготерпение русского народа. Недавно прошла новость о том, что Москва на первом месте в мире по числу долларовых миллиардеров. Но этим можно было бы гордиться в социальном государстве, в котором средний класс составлял бы две трети населения страны. А у нас он не дотягивает и до 20%.

Между тем, пик экономического спада на постсоветском пространстве пришелся на 1994–98 гг. и был довольно неравномерен по отдельным странам. Наиболее сильно пострадали Таджикистан, Грузия, Молдавия, Азейрбайджан и Украина, сократившие физический объем ВВП по сравнению с 1991 годом более чем в два раза.

Одной из важнейших причин спада стал разрыв хозяйственных связей между республиками. Кроме того, переход к рыночной экономике выявил множество неэффективных производств, в которые были закачаны огромные средства. В результате в целом по СНГ произошла примитивизация структуры промышленного производства за счет вымывания обрабатывающих отраслей и высокотехнологичных производств, которые утратили рынки сбыта. В то же время резко выросла доля добывающих отраслей.

С улучшением конъюнктуры на мировых сырьевых рынках и роста цен на углеводороды с конца 90-х гг. экономическая ситуация в СНГ стала выправляться. Сказалась также постепенная адаптация к новым геополитическим условиям и требованиям рыночной экономики. С 2000 по 2008 год страны СНГ демонстрировали  устойчивый экономический рост. Постсоветская Евразия из региона всеобщего спада превратилась в один из наиболее динамично развивающихся регионов мира. В целом страны СНГ в 2006 г. превысили объем ВВП СССР. Но темпы роста сильно разнились. Если Грузия, Молдавия, Таджикистан и Украина так и не смогли достичь объема ВВП 1991 года, то Азербайджан – его удвоил.

Экономический рост в СНГ был связан исключительно со спросом на топливные и сырьевые товары, никакой новой международной специализации за все эти годы постсоветские страны не приобрели. В целом произошла деиндустриализация стран СНГ. Приходится констатировать, что суверенитет не смог обеспечить всем постсоветским странам устойчивое развитие и повышение качества жизни граждан. Для большинства из новых государств прошедшие два десятилетия обернулись перемещением на глубокую периферию мирового хозяйства. А ведь их народы выступали за новую жизнь, за независимость своих стран. И народы же стали первыми жертвами происходящих перемен. Ну, а власть, начальство живет гораздо лучше, чем при советской власти.

– Что-то можно сделать?

– Надо учиться извлекать уроки из прежних ошибок и думать о будущем. Будущее – в интеграционных образованиях. Не в риторических заклинаниях, а в реальных, серьезных делах. Вот, начинает, похоже, действовать на практике Таможенный союз, что открывает широкие перспективы для настоящей интеграции. Если с 1992 года все страны по отношению к России жили по формуле, которую очень точно сформулировал академик Александр Некипелов: максимум экономических выгод при минимуме политических обязательств, то сегодня возникают серьезные "окна возможностей", как принято говорить.

По-прежнему много зависит от России, которая, я убежден, должна стать инициатором широкой комплексной модернизации стран СНГ. Странам Содружества не хватает целеполагания, внутренне они все по-прежнему ждут сигнала из Москвы, не окрика, а именно вдохновляющего сигнала. Но Россия должна действовать умно, не навязывать свои порядки, а создать обстановку необходимости реализации взаимовыгодных проектов. В противном случае продолжится нынешнее бессодержательное инерционное развитие, когда одни благоденствуют за счет ресурсов –  Россия,  Казахстан, Азербайджан, Туркмения. А остальные просто выживают.

Но ведь и ресурсами можно распорядиться так, чтобы реанимировать кое-что из еще имеющегося советского научно-технического потенциала, чтобы производить готовые изделия и продавать их хотя бы на рынке стран СНГ. У рынка, как инструмента, одна цель – быстрое получение дохода. Долгосрочные проекты – совсем другая история. Здесь нужны принципиально иные подходы – обязательно должно работать и государство. И нам самим надо понять, что государство – это равноправный игрок на рынке, который реализует общественный интерес. Есть такие сферы жизни, которые невозможно поддерживать за счет саморегулирования – здравоохранение, образование, наука, культура – здесь один рынок не справится. Но именно эти сферы являются барометром общественного и экономического здоровья нации.

В Костроме Дмитрий Медведев обсудил с молодыми депутатами парламентских партий актуальные вопросы развития политической системы страны.

Д.МЕДВЕДЕВ: Всех приветствую!

Я с удовольствием сегодня пообщаюсь с представителями молодёжи, с теми, кто представляет в местных парламентах наши партии.

В том, что мы встречаемся в Костроме, есть хороший символ. Это древний красивый российский город, в то же время это город, в котором есть свои трудности, свои проблемы, как и вообще по всей нашей стране. Для меня это важно, потому что я давно не разговаривал с представителями местных законодательных органов, причём в данном случае речь идёт о молодёжи.

Именно вы являетесь наиболее энергичными проводниками линий ваших партий в местных парламентах. Вы каждый на своём месте отстаиваете позиции вашей партии, отстаиваете, в конечном счёте, интересы избирателей. Делаете это по-своему, с использованием собственной политической риторики, но я уверен, что каждый из вас делает это эффективно, а иначе бы вы, наверное, сегодня не сидели в этом зале.

Мне будет очень интересно обменяться с вами соображениями о том, как развивается наша политическая система. Скажу сразу, я считаю, за последние несколько лет мы её немножко оптимизировали. Я никогда не предаюсь иллюзиям по поводу того, что мы создали хорошо работающий, полностью отрегулированный механизм. Нет, конечно. Но мы всё-таки качество её несколько улучшили, в том числе и прежде всего благодаря тем консультациям, которые велись на самых разных уровнях.

Я регулярно встречаюсь с руководителями всех парламентских партий и, соответственно, фракций в Государственной Думе. Эти встречи проходят в неформальной обстановке, и лидеры ваших партий говорят мне о том, что они считают правильным изменить вообще в жизни страны, в экономике и, конечно, в настройке политической системы. Некоторые предложения, которые звучат, вначале кажутся весьма революционными, но потом, поразмыслив, я и мои коллеги приходим к выводу, что эти предложения интересны, и тогда они получают форму президентской законодательной инициативы или каким-то иным образом пробивают себе дорогу в жизнь.

Благодаря этим встречам, я считаю, мы за последние несколько лет улучшили качество парламентаризма в нашей стране. Ещё раз подчёркиваю, это не означает, что мы создали какую-то законченную, хорошо работающую систему, но мы её настраиваем. И сегодняшний уровень этой политической системы, уровень развития парламентаризма в стране, на мой взгляд, соответствует уровню развития нашего общества – она не лучше, но и не хуже нашего общества, уровня его подготовленности.

Очень важно подумать о будущем, а будущее, естественно, в ваших руках, потому что вы сегодня, с одной стороны, ещё находитесь в прекрасном возрасте, но, с другой стороны, вы уже достигли больших жизненных успехов – вы являетесь депутатами разных законодательных органов и можете отстаивать свои позиции, отстаивать аргументированно, жёстко. А в тех случаях, когда ваши позиции не слышат, естественно, использовать и другие методы политической работы, которые соответствуют закону.

Хотел бы сегодня с вами обсудить контуры развития нашей политической системы. Это особенно важно, актуально в преддверии двух больших политических событий, имею в виду выборы в Государственную Думу и последующие выборы Президента Российской Федерации.

Мы настраиваем нашу политическую систему, и в ваших парламентах, в законодательных органах субъектов Федерации появились новые правила, которые, на мой взгляд, всё-таки в лучшей степени помогают раскрывать потенциал работы законодательных структур.

Это и отчёты губернаторов, это и возможность быть представленным тем партиям, которые набрали более пяти процентов голосов, это в целом возможности, которые связаны с доступом к государственным средствам массовой информации, целый ряд других возможностей.

Я только что был в территориальной избирательной комиссии – это очень важная структура в любой территории, от её работы зависит качество народного представительства, именно она должна сформировать необходимые процедуры, проконтролировать соблюдение избирательного законодательства.

Поэтому наша политическая система, конечно, сегодня находится, может быть, не в самой нижней точке своего развития – она уже насчитывает два десятилетия своего становления. Тем не менее мы ещё пока в самом начале пути, это нужно понимать.

Именно поэтому считаю крайне необходимым встречи главы государства и с лидерами парламентских партий, и с лидерами фракций, и с депутатами, причём не только на уровне Российской Федерации в Москве, но и в регионах. Рассчитываю, что сегодняшняя встреча будет одной из таких важных встреч, которая будет способствовать формированию современной политической системы в нашей стране.

Я на этом ограничусь и попрошу выступить тех, кто представляет свои политические силы, политические партии, а потом, если у вас будут вопросы, то я с удовольствием на них отвечу.

М.КОЗЛОВА: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Козлова Маргарита, депутат Саратовской городской Думы, фракция «Единая Россия».

Мы, молодые депутаты, собравшиеся здесь, представляем четыре парламентские партии и уже два года подряд ежеквартально собираемся для того, чтобы развивать традицию существования нашей межпартийной дискуссионной молодёжной площадки. Буквально вчера завершился седьмой раунд наших дебатов, и он в очередной раз показал, что во многих вопросах общенационального характера, как то наше единство, как вопросы безопасности, даже ценности демократии, мы едины, мы имеем единую позицию. При этом, конечно, по многим вопросам внутреннего развития страны мы спорим, иногда открыто конфликтуем, но я считаю, что это вполне нормально. Конфликтуем, но не на дебатах.

Дело в том, что дебаты в принципе мы подразумеваем как площадку для того, чтобы научиться вести цивилизованный диалог, а иногда даже и посоревноваться в спорте. Например, коммунисты вчера по традиции второй раз уже мухлевали для того, чтобы обрести победу в футболе. Но главное в другом – главное, что мы вчера сошлись в едином мнении о том, что действительно политическая система должна модернизироваться в нашей стране. И те инициативы, которые звучали от Вас, в последние годы в нашей стране действительно последовательно реализуются.

Я хочу отметить, что партия «Единая Россия» поддержала все Ваши предложения, потому что мы понимаем, что политическая конкуренция нам нужна, нужна, прежде всего для нашего развития, это залог, в общем-то, нашего самовыживания.

Здесь единственное, на что хочется обратить внимание, что политических конкурентов нам хочется тоже иметь сильных. Не партии одного лидера, который постоянно эпатирует публику, не партии, которые забывают иногда о ротации в своих рядах или ориентироваться будут, как сейчас в предвыборной кампании, только на отработку эфирного времени, а на те партии, которые, как и мы, выйдут в проблемное поле и попытаются решить проблемы наших сограждан.

Ведь Ваши реформы и предложения, они были направлены на то, чтобы усилить работу депутатов именно на муниципальном уровне. Недавно, избираясь в Государственную Думу, как и мои коллеги в прошлом году, в этом году мы уже проходили по новой системе выборов, смешанной. Она даёт большой шанс оппонентам, но, к сожалению, в большинстве случаев мы не увидели сильных спарринг-партнёров.

Думаю, что перед выборами в Госдуму ажиотаж будет побольше, но хочется призвать в этом плане наших коллег уходить от эпатажа, уходить от инфантильности, да и креатив, он, конечно, хорош, но не для самопиара, а для того, чтобы усилить политическое самосознание граждан. Думаю, что всем нам надо ориентироваться на реальные дела для честной победы.

Дмитрий Анатольевич, я не только молодой депутат, но ещё и председатель студенческой профсоюзной организации, поэтому не могу не затронуть текущую практику работы, да и мои саратовские студенты не дадут мне сегодня солгать, как трепетно я к ним отношусь, но ещё больше беспокоюсь за наше подрастающее молодое поколение. Ведь наше нынешнее нравственное состояние общества порой деморализует молодёжь, оно настраивает на социальную апатию, социальный паразитизм, такое ощущение, что они ориентируются на какие-то образцы, сформированные вне границ нашего государства, или, по крайней мере, вне интересов его развития.

Например, я не могу спокойно смотреть, как во всенародно чтимый, любимый праздник со слезами на глазах, что прошел недавно, половина нашего населения выходит в парки, на площади с бутылкой пива в руке, а при этом другой рукой ведя ребенка. Через две недели эта же картина продублируется – когда наше подрастающее поколение будет прощаться со школой. Там они будут совмещать белые банты, белые фартуки и всё ту же самую бутылку. Думаю, нельзя с этим мириться, пора действовать.

Дмитрий Анатольевич, хочу обратить внимание: надо, наверное, ужесточать нормы законодательства. Посмотрите, какие несостыковки есть у нас даже в КоАПе. Водку на улицах запрещено пить, а пиво, значит, в детском парке, мы, например, имеем право пить, потому что ограничения идут только в медучреждениях, в образовательных учреждениях.

И потом, если самовоспитание нашей молодёжи давно переведено в интернет-плоскость и во многом отдано на откуп средствам массовой информации, зачастую, кстати, негосударственных, так давайте тогда вкладывать средства в наших интересах. При этом, конечно, надо их вкладывать эффективно.

Я тут хочу привести областной пример. У нас недавно областное правительство на улицах города выставило на билбордах рекламу: белое полотно и аббревиатура «ЗОЖ» и куча марихуаны и мелкостатистические какие-то циферки и надписи внизу. Разве это эффективная пропаганда здорового образа жизни? И потом зачастую фигуры и лица первых персон, политической нашей власти в регионах демонстрируют ориентацию на другой образ жизни, хотя пример есть с кого брать.

Я полагаю, что, наверное, с Вашей стороны должен прозвучать общий, единый посыл на демонстрацию поведения – отношения к жизни, альтернативного асоциальному. Пусть лучшие школы, лучшие университеты демонстрируют и реально, естественно, в практику проводят отказ от курения, отказ от употребления наркотиков обучающимися, а дальше уже по образу и подобию все молодые будут следовать им. Почему?

Потому что у нас в основной массе принято ориентироваться на модное, так давайте создавать моду на положительных героев нашего времени. Положительные герои своего времени были всегда, к сожалению, сейчас как-то эта тема особенно и не поднимается. Если Вы меня сейчас спросите, какого я вспомню героя нашего времени, я наверняка навскидку из ХХ века приведу пример.

А кого в пример приведёт наше подрастающее поколение, вообще трудно предположить, да и приведёт ли вообще, и можно ли наделить этого героя геройскими качествами? В то время как ими действительно могут быть наши спортсмены, наши учёные, представители нашей талантливой молодёжи. В общем-то, молодые депутаты от разных партий, сидящие здесь, могут быть таковым примером, поэтому, Дмитрий Анатольевич, нас надо поддерживать. А молодёжь – она публика благодарная и, естественно, в ответ всегда готова поддержать Вас.

Ю.АФОНИН: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

В этом зале присутствуют в основном те, чьё детство и юность пришлись на период слома эпох: мы застали советское время и живём в современной России. Для большинства из нас понятия демократии, свободы, альтернативных выборов, возможности свободно выражать свою точку зрения являются ключевыми. И я надеюсь, что будущие поколения также пронесут эти идеи, и в связи с этим те вопросы, связанные с модернизацией социально-экономической жизни, политической, которые были затронуты в Вашем Послании и статье «Россия, вперёд!», являются очень важными.

Мы понимаем, что в основе всего лежит экономика. Мы понимаем, что стране нужна модернизация, я бы сказал, индустриализация, потому что без создания новых крупных промышленных производств, без создания новых наукоёмких технологий мы не сможем решить ключевые задачи как в сфере обороноспособности и безопасности страны, так и вопросы, связанные с социальной защитой нашего населения. Думаю, что сегодня коллеги будут говорить об этом.

Я хотел бы остановиться на вопросах политической модернизации. Действительно, за последнее время сделан ряд серьёзных шагов: есть возможность выхода в эфир оппозиционным партиям, мы сейчас отмечаем, что идёт либерализация избирательного законодательства в части целого ряда административных препон, ограничено досрочное голосование, ограничено голосование на дому, ограничена возможность голосования по открепительным удостоверениям.

Наша партия, являясь оппозиционной, максимально поддерживает внедрение системы выборов по партийным спискам, начиная от Государственной Думы и заканчивая органами местного самоуправления. С другой стороны, мы отчётливо видим, что идёт серьёзное противодействие элиты этому процессу, в том числе элит, которые встроены в вертикаль власти. С моей точки зрения, в основном это противодействие приходится на уровень органов местного самоуправления.

В своё время властью было заявлено о необходимости отделения крупного бизнеса от принятия решений в политической сфере. И в целом на федеральном уровне такие процессы идут, но на уровне местного самоуправления, возможно, из-за того, что оно менее контролируемо, такие процессы, к сожалению, не идут, а они присутствуют.

Мы видим, что, как правило, любой бизнесмен на местном уровне хочет приобрести статус депутата от партии власти, и там идёт полное объединение бизнеса и власти, потому что там есть муниципальная земля, там есть муниципальное имущество, там есть муниципальные заказы, муниципальные конкурсы, и этот уровень очень тяжело контролируем, но именно этот уровень занимается непосредственно выборами.

У нас, к сожалению, сейчас редко применяются прямые выборы глав муниципальных образований, контроль со стороны регионального центра тоже не всегда присутствует. Именно на этом уровне они решают свои политические задачи. Часто главы не хотят идти к избирателю и рассказывать о своей деятельности, они хотят сделать политический результат на федеральных и региональных выборах и отчитаться за этот результат перед вышестоящим начальством.

Именно избирательный участок с точки зрения нашей партии является сейчас одним из самых проблемных. Вы сейчас встречались в областной избирательной комиссии, но реальные результаты, реальная мозаика, которая выстраивается в ходе крупных федеральных выборов, это, конечно, избирательный участок. Поэтому разрешите от имени нашей партии внести ряд предложений по либерализации законодательства именно в этой сфере.

Первое. Мы считаем необходимым, чтобы в рамках работы участковой избирательной комиссии председатель избирательной комиссии, секретарь избирательной комиссии – те, кто визирует окончательный протокол, – и заместитель председателя, конечно, были представителями разных политических партий. Это обеспечит прозрачность выборов.

Второе. Мы считаем, что, к сожалению, нормы уголовного законодательства и Кодекса об административных правонарушениях, которые действуют в нашей стране, являются в целом нерабочими. Я как участник многих избирательных кампаний сам на нескольких избирательных участках пресекал противоправные действия. На этих участках аннулировались результаты, но, к сожалению, правоохранительные органы в ходе следственных действий даже при наличии состава преступления не доводили эти дела до суда. Это есть серьёзная проблема деятельности данных нормативных актов.

Третье. Хотелось бы отметить, что у нас основные фальсификации на выборах проходят при переписывании протоколов, или же при вбросе бюллетеней, когда избиратель не ходит на избирательный участок. Наша партия предлагает после окончания голосования в течение 5–7 дней дать каждому избирателю возможность ознакомиться со списком избирателей в части своих данных, то есть был я на избирательном участке или нет. И если я прихожу и вижу, что за меня поставлена подпись, а я не был на избирательном участке, это право обратиться и в правоохранительные органы, и даже признать выборы на этом избирательном участке недействительными.

Ещё одна проблема, которая существует. Сейчас в ходе дня голосования члены избирательных комиссий имеют право своим решением вывести с избирательного участка члена комиссии, который, по их мнению, мешает им работать. К сожалению, бывают случаи, когда наши члены комиссии требуют устранения нарушений законодательства.

Вот здесь присутствует Андрей Клычков, он сейчас является депутатом Московской городской Думы, а в своё время был членом Центральной избирательной комиссии Российской Федерации. Он приехал на избирательный участок, обнаружил «букет» нарушений, в том числе глава управы незаконно находился на избирательном участке во время выборов депутатов Мосгордумы, позвонил Чурову.

Несмотря на это, собралась комиссия, пришли милиционеры, выгнали Клычкова в нарушение всякого законодательства с избирательного участка. Явка там была у господина Лужкова 90 процентов, а оппозиционные партии все вместе не получили более 10 процентов. Вот типичный пример, и мы считаем, что здесь можно установить реальные запреты на такие действия.

Мы считаем, что необходимо серьёзно регламентировать работу органов внутренних дел в день голосования. Вот те ведомственные инструкции, которые у них существуют, я Вам скажу честно, они давнего уровня обсуждения и принятия. Думаю, что их писали не специалисты в избирательном законодательстве. А милиция часто в этих процессах или становится крайней, или, наоборот, способствует неправомерным действиям.

И, конечно, необходимо техническое перевооружение избирательных участков, введение КОИБов, введение прозрачных урн и, самое главное, вопрос проведения видеосъёмки на избирательных участках, что обеспечит безопасность, в том числе избирательного процесса. Это как бы такой блок, связанный с юридическими предложениями.

Мы считаем, что, к сожалению, в современной России не было практики, когда глава государства – гарант Конституции – в канун крупных федеральных выборов обращался к жителям страны, к избирателям, всем участникам избирательного процесса с требованием жёсткого соблюдения законодательства, с требованием ненарушения этого законодательства и жёсткой ответственности в случае этих действий.

Думаю, что если такую инициативу в канун предстоящих федеральных выборов можно было бы заложить, это бы позволило сделать выборы более прозрачными, и любому, практически большинству честных участников избирательного процесса можно было сказать главе своей администрации: «Я видел Президента, я слышал его обращение, и я противоправными действиями заниматься не буду». И тогда у молодого поколения и вообще у всего населения страны доверие к нашей избирательной системе и политической системе будет на порядок выше.

М.ДЕГТЯРЁВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Уже 100 лет во главе государства не было человека, который бы не симпатизировал какой-то одной партии. У нас в Советском Союзе все генсеки были коммунистами, первый Президент России был с демократическими партиями, второй Президент России – во главе «Единой России», в последние годы наметился чёткий курс на регулярные встречи, консультации с оппозиционными партиями, с руководством. Вы регулярно встречаетесь с нашим председателем, с Владимиром Вольфовичем Жириновским, с руководителем высшего совета ЛДПР Игорем Владимировичем Лебедевым, с другими руководителями. Чувствуется, что со времён первых царских государственных дум, с начала 90-х взят курс на модернизацию, реальную модернизацию политической системы, на прозрачность, на реальную конкуренцию, на дебаты, и яркий пример – сегодняшняя и наши регулярные встречи с коллегами из других партий.

Но модернизация в опасности, и в опасности она в первую очередь из-за местных чиновников, князей, которые действуют, 15–20 лет сидят в одном кресле, для которых основной принцип работы: «солнце свети, рожь колосись, поезд стой, раз, два», которые – не успели высохнуть чернила на законопроекте о введении смешанной системы в муниципалитетах, где численность депутатов более 20, – уже начали работу по снижению численности.

Такие примеры есть, яркие примеры – это Алтайский край, где уже вводятся изменения в устав, идёт давление со стороны «Единой России» на местных депутатов. В Самарской области, которую я представляю (Михаил Дегтярёв, депутат Самарской губернской Думы, фракция ЛДПР), уже начались подобные консультации. Поэтому здесь нужно принимать жёсткие меры. Думаю, со мной согласятся все.

Второй факт – метод Империали, пресловутый бельгийский маркиз Империали, а не итальянский математик, кстати, который активно используется сегодня в регионах при избрании законодательных собраний. Мы в Самаре в 2007 году избирались по этому методу. Но мне повезло: руководство партии – Владимир Вольфович Жириновский и Игорь Владимирович Лебедев – поставили меня вторым в список. А сколько из-за этого «метода делителей» наших коллег, молодых кандидатов остаются вне стен законодательного собрания, остаётся только считать! И с этим мы можем побороться.

И мы обращаемся к Вам (те, кто прошли горнило выборов, избирательных комиссий, этого чудака Империали), внести изменения в два федеральных закона. Первый – об основных гарантиях, и второй – об организации работы законодательных и исполнительных органов власти, дабы ввести единообразие при распределении мандатов в законодательных собраниях в регионах.

Наиболее оптимально использующийся во всём мире метод – это метод квот Хэйра. Очень хороший, оптимальный метод. Мы не просим чуда, мы не рассчитываем на доброго волшебника. Мы просим миллионы голосов, которые отдают за ЛДПР, конвертировать в реальные мандаты депутатов, которые должны получать наши активисты, а не престарелые единороссы. Вы знаете, по методу Империали преимущество получает побеждающая чаще всего «Единая Россия». Один, два, три мандата – в подарок. Где же здесь равенство? Поэтому, Дмитрий Анатольевич, мы Вас просим убедительно, Вы – гарант Конституции для всех наших соотечественников, прогарантируйте молодому поколению политиков, пожалуйста, возможность попасть в стены парламента и насытить наше политическое поле молодыми, яркими, оппозиционными, компетентными политиками.

И второй вопрос, который возник неожиданно. Пару лет назад у нас в блогосфере было только два раскрученных федеральных политика, это Вы и наш председатель Владимир Вольфович Жириновский. Сегодня блоги ведут все губернаторы, мэры, депутаты. Это очень эффективное средство уже не только общения, но и контроля, и обращения граждан к власти. Так вот, есть в Самаре семья Таразановых, у них девять детей, мама, отец-кормилец, бабушка, они живут в 18 квадратных метрах в Самаре и обратились ко мне через блог.

Я через блог обратился к главе города (новый человек, Дмитрий Игоревич Азаров) с просьбой помочь, не успел нажать enter, как замглавы города уже выделил денежные средства на помощь этой семье. А семья, прямо скажу, настоящая православная, непьющая, дружная, просто нет возможности оформить кредит. Поэтому возник вопрос в течение нескольких дней к Вам как главе государства с предложением: может быть, выйти на изменение 57-й статьи Жилищного кодекса, когда муниципальная власть могла бы в первую очередь предоставлять муниципальное жильё (а в Самаре у нас хорошие темпы ввода жилья, у нас много вводится и строится муниципальных квадратных метров), дабы этой многодетной семье главе города дать возможность помочь.

И эту категорию граждан, молодые семьи и, может быть, не только молодые, многодетные ставить во главу угла, потому что, я считаю, это настоящие герои, которые для России растят и рожают такие прекрасные семьи. Это было бы прекрасно, тем более мы приветствовали в Послании Ваше предложение о выделении земельного участка при рождении третьего ребенка. В программе ЛДПР мы, правда, предлагали и за первого давать землю, в России много земли. Но постепенно движемся, что очень приятно.

Поэтому, Дмитрий Анатольевич, обращаемся к Вам с предложением дать поручения. Первое – метод Хэйра в два федеральных закона вводим, ограничиваем региональных чиновников от возможности манипулировать при распределении мандатов. Второе, может быть, в 57-й статье Жилищного кодекса предусмотреть выделение первоочередного жилья там, где оно есть в муниципалитетах, многодетным семьям. Два, три, четыре, пять детей – это вопрос открытый. Обращаемся к Вам.

Спасибо большое за внимание.

Г.ФАНДЕЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Уважаемые коллеги!

Григорий Фандеев – депутат Законодательного Собрания Республики Карелия, партия «Справедливая Россия».

Дмитрий Анатольевич, Вы недавно сказали, что парламентская демократия может обернуться катастрофой для России. Позволю не во всём согласиться с Вами. Мы считаем, что парламентская демократия создаёт условия для конкуренции, и это даст возможность для модернизации нашей страны. Еще в 1993 году полномочия были перераспределены таким образом, что Государственная Дума была ослаблена, и большинство полномочий ушло Президенту. На наш взгляд, сверхконцентрация власти приводит к политическому застою и монополии. И эффективная модернизация, на наш взгляд, невозможна при этих двух параметрах. Нужна конкуренция, реальная политическая конкуренция.

На сегодняшний момент многие мои коллеги меня поддержат и скажут, что парламент не имеет многих возможностей. Партии зачастую борются за место под солнцем и за флаги в Государственной Думе и не могут никак реализовать те наказы, которые дают им избиратели. Из-за слабости парламента у нас проблемы – это кадровый голод и коррупция, а также многие другие.

На наш взгляд, необходимо полноценно реализовать статью 13 Конституции Российской Федерации. Чтобы это сделать, необходимо принять закон о гарантиях парламентской деятельности, который «Справедливая Россия» вносила в Государственную Думу. Также необходимо принять закон о парламентском контроле, тоже внесённый «Справедливой Россией» в Государственную Думу. И третье – это проводить честные выборы по общемировым, общепринятым стандартам. Коллега из ЛДПР уже говорил об этом.

Сегодня, когда нет закона о парламентском контроле, я бы хотел обратить внимание на кричащую проблему. Парламентарии даже не могут помочь в вопросе того, что 200 тысяч семей военнослужащих сегодня находятся в такой ситуации, что они имеют сертификаты на руках и даже выиграли суды, а до сих пор не могут получить по несколько лет квартиры. Эта ситуация в Московской области, в Калининградской области, в Новосибирске.

Дело в том, что нет закона о парламентском контроле, существуют пробелы в законодательстве, и единороссовское большинство не всегда эти пробелы видит и не всегда вовремя успевает исправлять, а маленькие политические партии, представленные в Государственной Думе, не могут провести свои законопроекты. И поэтому из-за этого дисбаланса властей, из-за того, что парламент на сегодняшний момент находится в такой ситуации, что не может всегда влиять на законодательство, на политическую обстановку, в том числе эти люди вынуждены обращаться через интернет напрямую к Президенту Российской Федерации.

Думаю, что эта проблема будет Вами услышана, и им помогут, потому что они надеются, уже сегодня более двух тысяч подписей под этим документом стоит. Там проблема заключается в том, что ранее выделялось большее количество метров, сегодня другое законодательство. Построены площади больше, и люди даже не могут собственные средства доплатить, чтобы получить эти квартиры. Поэтому, на наш взгляд, парламентская демократия сбалансирует нашу политическую систему.

Также хотелось бы сказать, что в перспективе нам нужно менять принципы формирования судебного корпуса. На наш взгляд, судьи должны проходить фильтры парламентских комиссий, а эти комиссии должны формироваться не большинством, а в равных пропорциях. И в рамках шутки, может быть, начать судебную реформу можно с Фемиды, которая установлена в Москве на здании Верховного Суда. Она у нас стоит с открытыми глазами, может быть, мы можем ей завязать глаза, потому что судьи идут на работу, а она им подмигивает и говорит: «Смотрите, кого судите».

Спасибо большое за эту встречу. Мы с большим вниманием следили и следим за Вашей деятельностью. Очень благодарны за закон о средствах массовой информации, который действительно выполняется, и мы имеем право, имеем возможность высказаться.

Дмитрий Анатольевич, я также хочу передать Вам письмо от Законодательного Собрания Республики Карелия.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые друзья! Не буду скрывать, мне было очень интересно услышать все ваши выступления, во-первых, уже потому, что я понял, вы не зря занимаете свои должности, вы не зря были избраны. Вы способны формулировать позицию, отстаивать её, а это, на мой взгляд, для практикующего политика, наверное, самое главное. Помимо внутренней убежденности, моральных качеств всё-таки способность вести полемику, отстаивать свою позицию для человека, который живёт на политическом поприще, может быть, самая важная. Так что я уверен, будущее парламентаризма в нашей стране в надёжных руках. Хотел бы вам пожелать в этом смысле дальнейших успехов.

Теперь некоторые вещи, которые были озвучены вами. Уверен, что потом ещё вопросы будут, тем не менее есть моменты, которые меня заинтересовали, я позволю себе вкратце их прокомментировать буквально в нескольких словах.

Я не буду сейчас даже называть, кто что говорил, просто пробегусь по поводу общей ситуации и того, как мы видим будущее, кто является нашим героем. Мне кажется, у каждого поколения свои герои. Вряд ли мы сможем кому-то навязать классических героев, другое дело, что в этом плане, наверное, мы не всё делаем, чтобы рассказывать о наиболее важных событиях и о тех людях, которые совершили значимые для страны поступки. И это действительно задача и для средств массовой информации, и для тех, кто пользуется интернетом, и хотел бы рассказать о таких людях.

В любом случае, я уверен, у каждого поколения свои герои, и, может быть, мы даже сейчас кого-то не ощущаем в качестве таковых, но пройдёт 10–15 лет, и мы все осознаем, что эти люди в конкретный период времени формировали общественный мэйнстрим, выражали мнение большого количества людей или, наоборот, противостояли большинству, отстаивая абсолютно непопулярную точку зрения, но они оказались правы.

И то, и другое – это могут быть герои нашего времени. Единственное, я против чего, наверное, сам бы выступал – я не очень люблю накачивание героев. Может быть, просто мои корни в большей степени связаны с советским периодом, чем у всех присутствующих, я практически университетское образование получил и даже сумел защитить кандидатскую диссертацию в период Советского Союза. Я помню, как иногда навязчиво формировались политические образы, кстати, и сейчас, наверное, мы не без недостатков в этом смысле. Так что герои должны быть верифицированы и верифицироваться самим временем.

Я перейду к более приземлённым вещам. Меня самого сильно раздражает, когда молодые люди ходят по улицам и, с одной стороны, держат за руку ребенка, а с другой стороны, идут с пивом. Во-первых, это вообще следствие общей невысокой культуры. Мы её сами должны формировать, в том числе в рамках существующих и действующих полномочий.

Я два года назад затронул весьма непопулярную в нашей стране тему – тему употребления алкогольных напитков в силу глубоких традиций, связанных с их употреблением. В чём был основной посыл того, что я хотел донести до наших региональных руководителей? Вы за это в ответе. Эти решения не могут приниматься так, как они были приняты 16 мая 1986 года, когда был подписан известный антиалкогольный указ, нанёсший борьбе с пьянством колоссальный ущерб.

Это задача региональных руководителей. У нас тут сидит местный региональный руководитель, другие коллеги сидят, они сами должны решать, чего и где продавать, где можно употреблять алкоголь, где нельзя, как продавать слабоалкогольные напитки. Это должно быть связано с традициями конкретной территории. У нас же всё-таки страна большая, она многонациональная, многоконфессиональная, где-то этого больше, где-то этого почти нет.

Поэтому это задача региональных властей. Почему я об этом говорю? Дорогие друзья, это ваша задача. Если вы считаете, что с этим плохо, нужно максимально жёстко свою позицию отстаивать. Можете не сомневаться, вас губернаторы поддержат, никуда они не денутся и введут соответствующие правила. А вы за них проголосуете на ваших форумах, на законодательных собраниях.

Целый блок вопросов, связанных с совершенствованием политической системы. Я с самого начала сказал, что не считаю нашу систему застывшей. Наоборот, за последние несколько лет мы её всё-таки меняли. Очень часто я слышу такие упрёки: вы слишком медленно всё меняете, вы делаете какие-то косметические вещи, на самом деле нужно всё перелопатить. Но это, как правило, говорят люди, очень далёкие от политической практики. Вы-то все, присутствующие здесь, вы ею занимаетесь, от разных партий в разных региональных парламентах, но вы понимаете, что нельзя систему трясти как грушу, она может этого не выдержать.

У нас был период такого абсолютно скачкообразного перехода в новое качество из советского периода в новую российскую жизнь, он был очень сложным, многие из вас этого уже не помнят. Но вы должны тем не менее помнить о том, что у нас были драматические события 91–93-го годов, когда наша страна стояла на пороге гражданской войны и только чудом удалось удержаться от внутреннего кровопролития.

Что бы там ни говорили про власти того периода, я считаю, что в конечном счёте мы им должны сказать спасибо за то, что они по краю провели страну, но всё-таки не дали свалиться нам в кровавую баню, хотя ошибок насовершали, конечно, очень много. Но не совершает ошибок, как известно, тот, кто ничего не делает. Мы все совершаем ошибки, и я, наверное, их совершаю. Нужно стараться быть объективным по отношению к собственной деятельности.

Вы сказали в отношении отделения бизнеса от власти на федеральном уровне. Нам на самом деле удалось практически это сделать, и я считаю, что очень важно, чтобы и региональные органы власти были бы не то чтобы свободны от бизнесменов – нет, ни в коем случае, бизнесмены, предприниматели такие же члены нашего общества, очень важные создатели новой жизни.

Более того, я знаю, что и Коммунистическую партию поддерживает большое количество бизнесменов и помогает ей развиваться, во всяком случае, так мне об этом рассказывает Геннадий Андреевич Зюганов, думаю, что он не обманывает. Но Вы правы в том, что, конечно, нельзя допустить, чтобы представители бизнеса приходили в местные органы власти и всех покупали.

Это та же самая коррупция, то же самое сращивание власти с предпринимателями, которое было некоторое время назад у нас на верхних этажах, оно и осталось в чём-то, но всё-таки его масштаб стал существенно меньше, и сейчас у нас всё-таки в Государственной Думе люди представлены не по принципу кошелька, а всё-таки по принципу партии.

Любой партии деньги нужны, и, конечно, любая партия их собирает, надо это делать, во-первых, в законных рамках и, во-вторых, никогда не разрушать существующего баланса, но задача разрыва всё равно стоит, и я считаю, это действительно правильно. В местные парламенты должны приходить профессионалы, а не люди, которые хотят подстраховаться за счёт депутатского мандата.

Да и потом, знаете, я десять лет бизнесом занимался. Или то, или другое, невозможно стать профессиональным политиком, занимаясь бизнесом. Значит, нужно выбрать для себя. Я, кстати, считаю, что ничего плохого нет в том, что человек сначала заработает себе деньги для собственной политической карьеры, а потом свой бизнес как-то всё-таки сдвинет в сторону и пойдёт заниматься политикой, как это в других странах происходит. Но он не должен использовать это для собственного обогащения или, во всяком случае, он должен минимизировать такие возможности. Это, конечно, тоже элемент политической культуры, которая пока у нас, к сожалению, не очень высокая.

Ряд предложений, которые были сделаны по совершенствованию нашей политической системы, включая и ознакомление со списками после завершения голосования, некоторые другие вещи, о которых вы говорили. Согласен, как минимум их стоит изучить, и я дам соответствующие поручения это сделать. То же самое, как и использование правоохранительного ресурса в период выборов.

Очевидно, что это очень тонкий инструмент, и наши правоохранительные структуры должны быть к этому готовы. Они не должны быть безразличны к тому, что происходит на избирательных участках, с другой стороны, они не должны вмешиваться в сам избирательный процесс. И вот где эта грань, это уже вопрос воспитания, извините, наших полицейских, сотрудников других правоохранительных органов. И те инструкции, которыми руководствуется МВД, должны быть современными, с этим я абсолютно согласен.

КОИБы, КЭГи – абсолютно необходимый элемент политической культуры и развития нашей политической системы. Я двумя руками за то, чтобы их количество на избирательных участках увеличивалось. Более того, я принял целый ряд финансовых решений для того, чтобы мы всё-таки двигались в этом направлении. Из-за кризиса, может быть, мы двигаемся чуть медленнее, но в целом у нас такая ситуация, когда к 2015 году мы сможем создать систему голосования, в которой 90 процентов наших граждан будут голосовать через электронные средства подсчёта голосов, и уже через полчаса, через час у нас будут окончательные результаты голосования.

Я считаю, что это очень хороший результат, и на это не жалко миллиардов, потому что это такой же важный элемент нашей жизни, как и социально-экономическое благополучие. Ты должен понимать, кому достался твой голос, должен понимать, что он не пропал зря и что та политическая сила, которой ты его отдал, будет представлять твои интересы. На это денег не жалко, и, в общем, это всё в планах.

То, что говорил коллега из ЛДПР, мне тоже кажется во многом интересным. Насчёт того, что в нашей стране никогда не было непартийного руководителя, знаете, вопрос в точке отсчёта. Каждый человек имеет какие-то собственные убеждения, в этом смысле он партиен. Но так получилось, что по нашей Конституции Президент может быть, а может и не быть членом партии.

На самом деле я считал до поры до времени, что, наверное, это благо – что Президент является беспартийным. Но, откровенно говоря, не уверен, что так будет всегда. Я даже скорее уверен в обратном. Я считаю, что рано или поздно Президент всё-таки должен быть партийным. Когда?

Во-первых, что называется, как получится, а, во-вторых, тогда, когда это будет восприниматься всё-таки подавляющим большинством наших людей, чтобы это не приводило к уязвимости всей политической конструкции. Но в целом это скорее благо, потому что я почти не знаю примеров, где бы Президент был свободен от какой-то политической силы. Ещё раз подчёркиваю, для этого, конечно, должны быть определённые условия.

По поводу метода Империали, метода Хэйра. Вы в абсолютном унисоне находитесь с вашим лидером, на каждой встрече он этот вопрос поднимает, и, наверное, это объяснимо. Очевидно, что тот или иной способ подсчёта голосов может быть выгоден или доминирующей политической силе, или оппозиционным партиям. И найти какую-то оптимальную, единую для всех схему вряд ли удастся.

Мы должны постараться создать сбалансированный вариант. Почему я об этом говорю? В нашем мире нет ничего абсолютно постоянного. И политическая система развивается. Сегодня мы считаем голоса так, завтра мы можем считать их несколько иначе. Вы знаете, что мы стартовали совершенно с других условий работы нашей избирательной системы, нашего избирательного законодательства, и по-другому всё считалось. Сейчас мы уже находимся в рамках другой системы. Поэтому я этого не исключаю. В то же время я не могу вам сказать, что я готов немедленно к этому перейти. Здесь нужно взвесить все плюсы и минусы перехода к новой системе подсчёта голосов и распределения мандатов.

Статья 57 Жилищного кодекса. Я, конечно, тоже двумя руками за то, чтобы помогать многодетным семьям. Другой вопрос – как это делать: нужно ли это делать в прежнем стиле или же всё-таки для этого должны быть запланированы деньги в региональном бюджете и вовсе необязательно устанавливать какие-то жёсткие правила в рамках статьи 57-й или каких-то иных статей жилищного законодательства. Но в принципе это должны быть отдельные программы, которые действуют в каждом регионе.

И если в семье – сколько Вы сказали, 9 детей, – я могу сказать прямо: любой губернатор просто обязан квартиру найти и дать, неважно, от какой он партии, и неважно, какие статьи Жилищного кодекса работают, потому что это уникальный случай для нашей страны. У нас страна, где маленькие семьи, и в этом наша проблема. Считайте, что это обращение к вашему губернатору и поручение ему по поводу этой семьи.

Насчёт парламентской демократии. Может быть, я выразился избыточно эмоционально, но сейчас объясню, что я имел в виду, когда сказал, что парламентская демократия может стать или могла стать катастрофой для нашей страны. Конечно, я говорю не о развитии парламентаризма, не об укреплении законодательной власти в нашей стране – чем сильнее будет эта власть, тем лучше, – я говорю лишь о том, какой политический режим и какая форма правления будет использоваться в нашем государстве.

Я абсолютно убеждён в том, что в силу истории, размеров нашего государства, сложнейшего этноконфессионального состава нашего государства не существует альтернативы президентской формы правления, в этом я убеждён на 100 процентов. Кстати, опыт других государств близкого к нам размера и таких же сложностей показывает, что всё-таки президентская форма в этом смысле со своими обязанностями справляется неплохо.

Это ни в коем случае не следует воспринимать как желание подавить парламентскую власть, законодательную власть и свести на нет теорию разделения властей. Это весьма не глупая теория, и создавалась она для решения вполне прагматичных задач не ради того, чтобы удовлетворить амбиции авторов. Поэтому мы должны исходить из того, что парламент, наше Федеральное Собрание, местные законодательные органы – это важнейшие элементы политической системы, и ни в коей мере исполнительная власть их не должна подавлять.

Сверхконцентрация власти – это действительно опасная штука, в нашей стране это бывало неоднократно. Как правило, это вело или к застою, или к гражданской войне, поэтому мы этого допускать не должны. Мы должны действовать строго в рамках Конституции, и попытки выстроить власть под конкретного человека в любом случае опасны. Если они и не принесут проблем в текущей жизни, то можете не сомневаться, в ближайшем обозримом будущем они создадут огромные проблемы и для самой страны, и для конкретного человека. Мы должны об этом думать, и мы должны помнить исторические уроки.

Парламентский контроль, безусловно, важнейшая часть системы контроля в стране. Я считаю, что не только Президент должен быть наделён правом контроля, но и парламентский контроль должен развиваться во всех смыслах этого слова. Если необходимо законодательство поправить, я готов подумать об этом, с тем чтобы парламентский контроль стал более эффективным.

Вы затронули тему военнослужащих и льшего количествараспределения квартир, а также учёта некоего бо метров, которое, допустим, в этой квартире находится, для того чтобы люди могли получить квартиру. Я знаю об этой проблеме, она не такая простая. Знаете, об этом легко рассуждать, когда ты не принимаешь финансовых решений.

На самом деле всё это выливается в довольно значительные суммы, в значительные средства. Я только что разговаривал с губернатором Костромской области на эту тему. Хочу, чтобы вы все вдумались, все сидящие в этом зале, за всю более чем 1000-летнюю историю нашей страны, нашей любимой России, никогда вопрос жилья для военнослужащих, как бы они ни назывались, не был решён. Мы впервые его решаем, на самом деле впервые.

Любую эпоху вспомните, всегда военнослужащие мыкались по служебным квартирам, даже в царские времена, я уж не говорю о последующем периоде. А если и получали квартиры, то совсем, так сказать, не там, где хотели. Сейчас мы создали такую систему, и не только создали, мы её профинансировали.

Я вам откровенно скажу, я считаю это большим достижением и собственной работы, и вообще последних лет развития. Она, конечно, не идеальна, но мы действительно способны обеспечить абсолютно всех офицеров постоянным жильём. И это будет сделано.

Наконец, в отношении Фемиды. Я не имею права принимать решение о том, чтобы изменять памятники, но вы можете ночью залезть и завязать ей глаза.

Ю.САПРЫКИН: Добрый день, уважаемый Дмитрий Анатольевич! Меня зовут Сапрыкин Юрий, я – депутат Законодательного Собрания Краснодарского края, партия «Единая Россия».

Буквально несколько дней назад вся наша страна праздновала великий праздник 9 Мая – День Победы над фашистской Германией. Все мы, вне зависимости от наших политических предпочтений, участвовали в этих мероприятиях в городах, посёлках, внимательно наблюдали за парадом на Красной площади.

Вместе с тем мы знаем, что буквально у нас на границах, в наших соседних республиках происходят такие досадные, и я бы даже сказал, обидные события, когда в Эстонии под флагами СС маршируют, при попустительстве местных властей, молодчики, когда в Грузии, буквально недалеко от города Краснодара, где я живу, взрываются памятники истории, памятники павшим в Великой Отечественной войне. И последние события, которые были во Львове, совершенно возмутительные, когда ветеранов били и топтали георгиевские ленты – символ Победы.

Фракцией «Единая Россия» в Государственную Думу внесено законодательное предложение по изменению Уголовного кодекса и добавлению нормы, предусматривающей ответственность за реабилитацию нацизма.

На Ваш взгляд, необходимо ли нам в этой сфере ужесточать законодательство, дабы наша история не предавалась анафеме, и не давать возможность втаптывать её в грязь?

Д.МЕДВЕДЕВ: Юрий, Вы кто по образованию?

Ю.САПРЫКИН: Я – прикладной математик.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я не прикладной математик, у меня немножко другое амплуа, я всегда крепко задумываюсь, когда говорят: «Надо ужесточить законодательство». Я не против жёсткого законодательства, чтобы Вы понимали, но законодательство должно быть эффективным.

Мы можем, допустим, увеличить сроки лишения свободы по тем или иным составам, в том числе связанным с пропагандой нацизма, фашизма или совершением преступлений, скажем так, против целостности государства. Вопрос в эффективности применения этих норм. Я считаю, что мы должны прежде всего обратить внимание не на суровость Уголовного кодекса, а на то, чтобы он работал.

Ведь он зачастую не работает в этой части. Чёрт знает кто, чёрт знает под какими флагами ходит, руки вскидывают в приветствиях, пропагандируют вещи, от которых волосы дыбом встают у наших стариков. Извините, если бы мёртвые знали, в гробу бы перевернулись, что это граждане бывшего Советского Союза, граждане России. И на это никто не обращает внимания. Вот на что нужно прежде всего ориентироваться. Нужно требовать соблюдения действующих правил уголовного закона и их неукоснительного применения, распространения на всех, кто живёт в нашей стране. Может быть, тогда мы с такими проблемами на нашей территории сталкиваться не будем.

Что же касается Эстонии, Грузии, Украины, мне это так же печально, как и вам. Смотреть на это неприятно и больно. Это свидетельствует о незрелости политических устоев в этих странах. Но не наше дело их критиковать, дело избирателей формировать собственную власть. Если эта власть «пляшет на костях» людей, которые когда-то защищали их страны, то мы должны понимать, какое у нас будет отношение к этой власти, и исходя из этого выстраивать нашу внешнюю политику. Ещё раз повторяю, это вопрос к гражданам этих стран. А мы будем учитывать это в выстраивании внешнеполитических приоритетов. Вот так.

А.КЛЫЧКОВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Клычков Андрей, руководитель фракции КПРФ в Московской городской Думе, коммунист.

Хотел бы обратить внимание на вопрос образования. Не так давно в Ярославле Вы в качестве приоритетных направлений определили образование, науку, экономику. Но практика показывает, что в бюджете, который принят в Государственной Думе, достаточных средств на эти направления, к сожалению, не нашлось. Мы [партия КПРФ], ставя перед страной, перед каждой из наших фракций задачу модернизации или развития, должны понимать, что именно от этих экономических и прикладных составляющих, которые мы предлагаем для реализации, будет зависеть само решение вопроса.

К примеру, если взять китайский опыт: Китай последние 10 лет – лидер по темпам вложения в науку и образование, и каждый год на 20 процентов увеличиваются темпы вложения. Сейчас Китай занимает лидирующее пространство.

Мы, к сожалению, должны констатировать, что та ситуация, которая складывается в сфере образования или в прилагаемых вариантах решения проблемы, не даёт стимулов к тому, чтобы были серьёзно изменены какие-то ориентиры. Есть законопроект об образовании, предложенный Министерством образования, который должен по своей сути ставить задачу реформирования этой системы, постановки новых стимулирующих задач перед самой системой образования, перед теми, кто там учится и преподаёт. К сожалению, кроме чёткой структуры, мы в этом законе ничего не увидели.

В этой связи фракция КПРФ при участии гениальных людей (Жореса Алфёрова – лауреата Нобелевской премии, Ивана Ивановича Мельникова – профессора МГУ, Смолина Олега Николаевича, а также многих других) подготовила свой альтернативный законопроект, в котором указана необходимость выделения не менее семи процентов от консолидированного бюджета России на сферу образования, не менее пяти процентов от расходной части бюджета Российской Федерации.

Сразу хочу сказать, что эта цифра увеличилась с трёх до пяти процентов, как было раньше, за счёт того, что региональные бюджеты получили большую нагрузку, и нужно помогать из федерального бюджета. Также мы считаем, что та подушевая система обеспечения, которая введена в России, приводит к тому, что закрывают сельские школы, малокомплектные школы, но они направлены на выделение какого-то интеллектуального потенциала.

Если мы сможем на базе этого законопроекта (возможно, сохранив подушевую часть), введя, к примеру, 30-процентную ставку сметы, которую государство будет поддерживать, заложить возможность увеличения заработной платы для преподавателей и учителей различных вузов, сможем сохранить специальные учебные заведения, сможем поднять, наконец, до нормального уровня стипендии, тогда я могу предположить или утверждать о том, что наше образование будет лидером в дальнейшей модернизации, скажем так, локомотивом этого.

Вспоминаю послевоенный период во время Нюрнбергского процесса, руководители вермахта говорили, что их победила образованная, организованная и патриотически сильная армия – их победил учитель. Я считаю, что мы должны сделать достаточно много для того, чтобы именно такой локомотив был в нашей стране.

В этой связи вопрос: можете ли Вы поддержать те предложения, которые вносит для обсуждения в своём законопроекте фракция КПРФ, до внесения в Госдуму, чтобы мы на экспертном обществе их обсудили, и потом учесть их при принятии закона об образовании?

Д.МЕДВЕДЕВ: Андрей, я хочу Вам тоже маленький вопрос задать. Вы Китай привели в пример. Вы знаете, как там со стипендиями?

А.КЛЫЧКОВ: Со стипендиями там, конечно, не очень хорошо. Как и с пенсиями.

Д.МЕДВЕДЕВ: Там их просто нет. Но это, что называется, апропо.

Я так же, как и Вы, мягко говоря, не вполне доволен тем, как развиваются дела в образовании. И знаете ещё почему? Не потому, что обязанность Президента следить за системой образования и так далее. Это само собой разумеется. Я, в общем, системе образования сам отдал практически 13 лет своей жизни, потому что я в Петербурге занимался не только юридической практикой, но я и был ещё преподавателем в университете, поэтому эта среда мне хорошо знакома.

У нас очень много проблем в образовании. И нет никаких сомнений, что мы должны сохранить всё, что было сделано хорошего в образовании в советский период, постараться сохранить. В то же время я думаю, что ни одна из существующих моделей, мировых моделей, не может быть в полной мере реализована у нас, как и советская. Почему?

Потому что мы не Советский Союз и не Китайская Народная Республика. Китайцы молодцы, они очень много полезного сделали для развития образования в своей стране, но всё это сделано в условиях определённых стандартов жизни, подчёркиваю, стандартов жизни, к которым мы не привыкли, и в условиях существования своей политической системы.

Это не значит, что мы не можем брать какие-то отдельные методические, методологические вещи в Китайской Народной Республике для тиражирования в нашей стране, как и из других стран. Но создавать мы должны свою систему, которая впитала бы всё лучшее, что было и в царский период, и в советский период, и современный опыт.

Закон об образовании – такой же спорный документ, как и все законопроекты (законопроекты об образовании), именно поэтому я предложил обсудить его всенародно. Очевидно, что он в любом случае будет носить компромиссный характер и отражать наши текущие финансовые возможности.

Вы предлагаете зафиксировать семь процентов или ещё какой-то процент. Понимаете, это красиво, и когда-то мы на это шли. Но проблема в том, что за весь период нашей современной жизни ни один процент, ни одна позиция по процентам, заложенным в бюджет, не исполнялась в силу самых разных причин. Возникает куча самых разных непредвиденных обстоятельств. Мы должны ориентироваться на то, чтобы больше денег тратить на образование.

Я не знаю, в курсе Вы или нет, но наши совокупные затраты на образование превышают два триллиона рублей, что для нашего бюджета – огромные деньги, для всей нашей бюджетной системы. Поэтому деньги в бюджете Российской Федерации, в бюджете краёв, областей, городов, регионов есть. Вопрос в том, как их правильно тратить. И здесь уже действительно есть где наводить порядок, потому что приоритеты зачастую формируются абсолютно субъективно, а деньги зачастую просто не доходят до пользователей.

Мы должны подумать о том, чтобы закон, который будет принят, был бы работающим. Я готов к тому, чтобы дать дополнительное поручение ещё раз посмотреть тот законопроект, о котором Вы говорите, особенно с учётом того, что он готовился действительно подготовленными, хорошо мне знакомыми людьми, такими как академик Алфёров и некоторыми другими. У нас постоянные рабочие контакты. Я готов подумать над тем, чтобы то, что Вы предлагаете, ещё раз изучили, и то, что соответствует основным идеям законопроекта, туда интегрировали.

Д.КУШНАРЁВ: Кушнарёв Денис, депутат Ставропольской городской Думы, член партии ЛДПР.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Позиция партии ЛДПР довольно-таки известна в вопросе поддержки русских, в том числе и за рубежом. Мы всегда стоим на защите прав русских, которые не являются титульной нацией в тех странах, где они проживают.

Прежде всего нужно обратить внимание на русских, проживающих в России, где именно русские являются титульной нацией. Если проанализировать, какие ключевые посты занимают русские, даже если не учитывать национальные регионы, допустим, такие как Ставропольский край, Краснодарский край, Ростовскую область, то можно ужаснуться. Если зайти в прокуратуру, МВД, ФСБ, то можно увидеть русскую фамилию лишь на каждой третьей, четвёртой, а то и пятой двери.

Дмитрий Анатольевич, как Вы считаете, пора ли обратить на это внимание?

Д.МЕДВЕДЕВ: Денис, Вы поднимаете очень тонкую тему в нашей стране, потому что, как только глава государства начинает говорить на тему соотношения национальностей в органах власти и управления, сразу же напрягаются представители всех этносов, всех национальностей в нашей стране.

Вы сказали о защите русских за рубежом. Вне всякого сомнения, защита наших соотечественников и русских людей за рубежом – это один из наших приоритетов. Вы сказали о том, что русские должны быть под защитой, в том числе и в Российской Федерации. Абсолютно точно. Но в не меньшей степени, чем представители других народов и национальностей, которые живут в нашей стране.

Вопрос в том (истина, как всегда, конкретна), отражает ли существующая сегодня система принятия решений, допустим, в области должностей или соответствующих позиций в правоохранительных органах, существующий баланс национальностей, народностей в нашей стране. Знаете, здесь и у меня есть некоторые вопросы. В чём они заключаются?

Понятно, что люди в правоохранительные органы должны подбираться по профессиональному признаку. Не важно, какая у него фамилия, является ли эта фамилия русской, украинской или представляет народы Кавказа, какие-то другие народы. Но когда есть сомнения в том, что все люди, которые, допустим, работают в той или иной правоохранительной структуре, подобраны именно по профессиональному признаку, то это на самом деле повод призадуматься.

Не в смысле каких-то государственных обобщений о том, что кого-то притесняют, или же сформировалась сила, которая вытесняет русских или кого-то другого из органов власти, из органов управления, из правоохранительной системы, а в смысле порядка принятия этих решений. Я же понимаю, на что Вы намекаете. Но ведь речь-то идёт о чём? О банальной, но всеохватной коррупции, когда в том или ином регионе, в той или иной правоохранительной структуре появляется, допустим, диаспора. И не важно, кстати, какая, по каким корням создана. Она зачастую формируется за счёт коррупционных взносов, за счёт того, что представитель той или иной диаспоры начинает за деньги лоббировать своих соплеменников. Причём, ещё раз говорю, это может касаться кого угодно. И с этим обязательно нужно бороться, потому что это может очень сильно напрягать ситуацию и возмущать наших людей.

Эта задача не только для руководителей правоохранительных структур. Если говорить прямо, это задача и для губернаторов, которые у нас не принимают решения о назначениях, допустим, в милицию, прокуратуру, другие правоохранительные органы, но которые отвечают за ситуацию в регионе. Ведь они же должны понимать, что если возникает какая-то диспропорция такого рода, то в условиях сложного государства это может вылиться в конфликт. И это происходило в истории нашей страны.

Поэтому на эту ситуацию должны влиять губернаторы, но не только, на неё должны влиять политические силы, но делать это максимально корректно. Если политической партии, политической фракции известно о случаях такого рода нарушений, вы сами должны об этом открыто рассказывать, благо возможностей для этого предостаточно, включая Интернет.

Ваш руководитель фракции, лидер партии, довольно часто мне приносит письма на эту тему. Надо отдать ему должное, делает он это довольно активно. Мне кажется, и другие должны так же поступать, то есть рассказывать о такого рода проблемах, вскрывать эти проблемы, тогда будет лучше.

И ни в коем случае нельзя принимать решение по таким вопросам путём составления каких-либо списков или же определения какого-либо баланса национальностей, потому что в таком случае мы можем просто взорвать страну. Это должна быть адресная, методичная, основанная на законе работа. Вот так.

М.МАРЯХИН: Уважаемый Дмитрий Анатольевич!

Меня зовут Маряхин Михаил, я из Тольятти – руководитель фракции «Справедливая Россия» в Думе Тольятти.

Вопрос достаточно простой. У нас устраивается на работу чиновник, проходит год-два, и мы видим, как появляются у этого чиновника коттеджи, квартиры, машины, часы, которые стоят столько же, сколько этот коттедж или квартира. Западные страны нашли решение: ратифицировали 20-ю статью Конвенции ООН против коррупции. Данная статья, я считаю, тоже важна для нас. Как Вы видите решение этого вопроса?

Д.МЕДВЕДЕВ: Михаил, надеюсь, Вы не ждёте, что я скажу, что если мы ратифицируем статью 20 или даже целую Конвенцию, то в нашей стране наступит или будет создано государство всеобщего благоденствия и коррупция исчезнет? Я, вообще, как человек, уже немало поработавший на юридической ниве, имею определённый скепсис в отношении возможностей юридической формы.

Она очень важна, и мы действительно должны создавать правовое государство. Но право не универсальный механизм, право – лишь один из инструментов. Очень многие вещи существую в идеальной сфере. И на них, конечно, нужно воздействовать в том числе и правом.

По большому счёту я считаю, что мы должны сделать всё для того, чтобы находиться в одном ряду с другими цивилизованными государствами, в том числе и в смысле присоединения к международной конвенциональной базе, направленной на противодействие коррупции. Другое дело, как соответствующие законы будут работать в нашей стране. Вы же сами понимаете, это разные проблемы, разнопорядковые. Прививки от коррупции ещё никто не придумал. Вы знаете, она существует во всех странах, но в нашей стране она имеет сверхъестественные объёмы и, к сожалению, абсолютно разнузданные формы.

На мой взгляд, если не справиться с коррупцией, то существенным образом уменьшить её объём может только один фактор. Это наше внутреннее отношение и создание принципиально другой политической культуры, основанной не только на страхе, но и на понимании того, что это неприлично, это невозможно, это испортит тебе карьеру, это создаст для тебя совершенно другие стартовые условия для развития, если тебя поймали за совершение какого-то коррупционного преступления.

Ведь пока значительная часть чиновников, которая рассуждает на эту тему, исходит из того, что всё это имеет отношение к каким-то другим людям: «Я умнее, меня не поймают, да я ничего особенного не сделал, в соседнем кабинете делают то же самое. Почему я должен выделяться? Если я откажусь принимать деньги, то на меня косо будут смотреть мои коллеги, меня просто изгонят из корпорации, а я хочу оставаться в этой корпорации!». И пока эти настроения будут сохраняться, мы не найдём какого-то универсального рецепта для решения этой проблемы.

Поэтому (я обращаюсь ко всем вам) это задача создания новой политической культуры, а такую политическую культуру должны создавать молодые. От того, какую модель поведения вы заложите в собственные действия, зависит успех этой работы. Если вы поплывёте по течению – а течение понятно какое, оно довольно мутное, – то вы скоро тоже станете частью этой коррупционной системы. Противостоять ей очень непросто, в конечном счёте это вопрос личного выбора каждого человека.

П.ФАДЕИЧЕВ: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Фадеичев Павел, депутат Ярославского муниципального района, партия «Единая Россия».

Ко мне большое количество просьб поступает от молодых мам, пап, вместе с детишками приходят и просят о том, чтобы оказали помощь в получении жилья. Дело в том, что у нас есть замечательная программа «Жильё для молодых семей», которая предусматривает реальную возможность молодёжи, молодым семьям получить жильё.

Получается так, что молодая семья вкладывает 50 процентов от общей суммы, остальные 50 процентов безвозмездно предоставляет государство за счёт федерального и местных, и региональных бюджетов. Но кризис дал некий сбой, частичный сбой в этой программе.

На сегодняшний день более 230 тысяч молодых семей стоят в очереди на получение жилья. При всём этом региональные и местные бюджеты достаточно заинтересованы в том, чтобы продолжить реализацию данной программы. Насколько возможна здесь помощь со стороны Федерации в плане увеличения объёмов финансирования по программе «Жильё для молодых семей»?

Д.МЕДВЕДЕВ: Павел, Вы же понимаете, я тоже двумя руками за то, чтобы объёмы этой программы были больше. Ещё работая в Правительстве, я всё-таки какие-то свои, что называется, пять копеек внёс именно в развитие программы «Доступное жильё». Когда мы начали этим заниматься пять лет назад, с тех пор получили и позитивный, и негативный опыт.

Позитивный заключается в том, что практически в каждом регионе, куда бы я ни приезжал, есть своя программа поддержки молодых семей. Уверен, что и здесь она есть, и в других регионах, которые вы представляете.

Негативность заключается в том, что эта программа очень сильно конъюнктурно зависима от ситуации на финансовом рынке. Как только мы попали в область финансового кризиса, большинство ипотечных программ были просто свёрнуты. Программы прямой поддержки оказались существенно урезаны, просто меньше стало денег. Сейчас ситуация становится лучше: ипотечные программы заработали лучше, и наполняемость бюджета всё-таки тоже стала выше.

Поэтому я считаю, что это важнейший вопрос и вопрос государственных приоритетов. С учётом того, что «Единая Россия» у нас важнейшая в этом смысле политическая сила, обладающая пока контрольными возможностями в парламенте, в региональных законодательных органах, думаю, это должно быть и частью вашей политической работы, политической программы – дополнительное выделение денег на соответствующие средства, на соответствующие траты, потому что в конечном счёте ведь эти деньги должны быть зарезервированы в региональных бюджетах. Если вы это сделаете, то тогда больше денег будет для этих целей.

Что же касается софинансирования из федерального уровня, мы будем это делать. Но всё-таки в большей степени это должно лечь на региональные бюджеты, потому что заниматься проблемами отдельной семьи из Москвы неправильно. Мы должны решать какие-то точечные задачи, но далеко не все. Мы должны дать возможность заниматься этими вопросами регионам.

Хороший пример у нас существует по программе поддержки села. Там есть несколько подпрограмм, которые связаны с покупкой жилья для молодых семей, многодетных семей, молодых специалистов, которые приезжают на село. Там есть и федеральная компонента, и региональная компонента. Вот это мы делать обязаны.

То же самое касается молодых учёных. Некоторое время назад ко мне обратился президент нашей Академии наук [президент Российской академии наук Ю.Осипов] и сказал, что проблема предоставления жилья молодым учёным не решается. И мне пришлось в это вмешиваться персонально и предлагать способ решения этой задачи для всей системы Академии наук. Кое-где уже жильё стали предоставлять молодым учёным на новых началах.

Такие адресные вещи я предполагаю вполне возможными. Но, ещё раз говорю, в целом я считаю правильным, чтобы этим занимались регионы.

В.СТАРОВ: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич!

Старов Вадим, депутат Государственного собрания Республики Башкортостан, член КПРФ.

В феврале 2009 года Вами принято решение о создании кадрового резерва Президента Российской Федерации. В него включены представители различных партий, в том числе оппозиционных, различных общественных движений и объединений. Кстати говоря, некоторые из этого списка присутствуют в этом зале.

Д.МЕДВЕДЕВ: Приятно слышать.

В.СТАРОВ: К сожалению, потенциал этого кадрового резерва, на мой взгляд, достаточно слабо используется в субъектах Российской Федерации, на уровне местного самоуправления. В регионах зачастую проводится политика несменяемости элит, а если проводятся кадровые замены, то они основаны больше на непонятных, непрозрачных схемах или зачастую откровенно коррупционных. Молодёжь в данном движении представляется крайне редко, а представители оппозиционных партий – может быть, существуют единичные случаи, которые мне неизвестны.

Хотелось бы узнать, как Вы считаете, что ещё можно сделать (сделано, безусловно, много в этом направлении), чтобы выстроить понятную, прозрачную систему по замене элит в регионах и местном самоуправлении, основанную больше на профессиональных кадрах?

Д.МЕДВЕДЕВ: Самое простое, что можно сделать, это поменять тех губернаторов, которые не хотят приглашать молодёжь на работу. И я, кстати, абсолютно не шучу. Потому что если, как Вы сказали, губернатор исповедует принцип несменяемости элит, значит, ему давным-давно пора на отдых.

Каждый человек, какую бы должность он ни занимал, будь-то сельский староста или президент страны, должен думать о том, кому он передаст свои полномочия, есть ли достойные люди вокруг и какой курс они впоследствии будут проводить. Если человек об этом не думает, а считает, что он самодостаточен и может руководить на своём уровне бесконечно долго, этот человек опасен для общества. Так что делайте выводы.

А.ДИДЕНКО: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Диденко Алексей, руководитель фракции ЛДПР в Думе города Томска.

Дмитрий Анатольевич, ни для кого не секрет, что модернизация государства и общества невозможна без реформирования его политической системы. Вы сами неоднократно говорили об этом в своих ежегодных Посланиях Федеральному Собранию Российской Федерации. И на самом деле ни один из выступающих не сказал, что наша политическая система за это время не изменилась к лучшему. Все это отмечают, но все говорят, что ещё очень многое предстоит сделать. Думаю, самое главное, что это звучит из уст оппозиции, и это признание чего-то стоит.

К сожалению, многие Ваши новаторские и демократические посылы в регионах принимаются с некоторыми искажениями либо вовсе остаются без внимания. И ЛДПР как оппозиционная парламентская партия считает очевидным, что невозможно создать реальной многопартийной политической системы и плюрализма внутри парламента любого уровня без создания реальных правовых гарантий, независимости и безопасного осуществления своей деятельности депутатом, представляющим оппозиционную политическую партию.

В этой связи необходимо отметить, что в последнее время, к сожалению, мы возвращаемся назад. И всё чаще и чаще возникают вопросы некоторого давления со стороны местной администрации, работодателей на членов оппозиционных партий, на наших активистов и депутатов отдалённых сельских поселений и муниципальных районов, потому что в центре мы ещё как-то справляемся и можем их защитить.

К сожалению, размах этой проблемы приобретает такой масштаб, что фракция ЛДПР в Государственной Думе совсем недавно выступила с инициативой о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации, которые предусматривают введение 144-й статьи с примечанием, предусматривающим нарушение трудовых прав граждан Российской Федерации по политическим мотивам.

Этой статьёй вводится довольно серьёзная ответственность для работодателей, которые практикуют дискриминацию по политическому признаку, вплоть до штрафов до 300 тысяч рублей и лишения свободы.

В этой связи как юрист юриста хочу Вас спросить: как Вы считаете, будет ли получена нужная поддержка данного законопроекта, будет ли он иметь успех и, вообще, возможно ли правовыми методами создать такую конструкцию, которая бы защитила человека, занимающего активную политическую позицию, который является представителем оппозиции?

Д.МЕДВЕДЕВ: Несмотря на то что я в ряде случаев выражал некоторый скепсис по поводу того, что мы можем только при помощи юридических инструментов навести порядок, это не означает, что ими нужно пренебрегать. Наоборот, их нужно использовать максимально широко.

Я не видел, что предложила уважаемая мною партия и фракция в качестве изменений в статью 144 Уголовного кодекса. Но если разобраться в этом, то, наверное, такого рода изменения вполне возможны. Почему? Потому что всё-таки я тоже слышал о случаях, когда работодатели отказывали по политическим соображениям лицу в приёме на работу или увольняли его с работы только из-за того, что он принадлежал к какой-то иной партии.

Знаете, мы уже когда-то это проходили, это плохо закончилось для нашей страны. Поэтому, если здесь не хватает юридического инструментария, я готов поддержать эти изменения в статью 144, вообще в уголовный закон.

К.КУЗЬМИН: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Меня зовут Кирилл Кузьмин. Я являюсь депутатом Ставропольской городской Думы, представлю партию «Справедливая Россия».

Вы знаете, совершенно случайно недавно пересмотрел фильм, он основан на реальной истории советской подлодки, называется «К-19». Фильм американский, достаточно неоднозначный, однако мне запомнился один чёткий, пронзительный эпизод. Когда из строя вышел ядерный реактор и произошла утечка радиации, капитан подлодки отправил туда ремонтную бригаду из шести человек. Он совершенно чётко отдавал себе отчёт, что оправляет людей на верную гибель. Тем не менее он принял это решение, тем самым предотвратив глобальную катастрофу.

В нашей сегодняшней жизни очень часто происходят разные ситуации, когда необходимость лишает нас возможности права выбора. Скажите, пожалуйста, бывают ли такие ситуации, когда Президент Медведев входит в противоречие с гражданином Медведевым или, возможно, блоггером Медведевым? И кто выходит в этой ситуации победителем?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я всё-таки стараюсь делать так, чтобы не происходило «растраивание» гражданина Медведева на Президента Медведева и блоггера Медведева, потому что в противном случае мне нужно тогда уже в другом направлении выдвигаться.

Тем не менее, если говорить серьёзно, в жизни любого руководителя, а тем более руководителя государства, бывают очень трудные моменты. Вы привели пример с катастрофой, аварией на подводной лодке. Знаете, я вспоминаю август 2008 года, когда мне пришлось принять очень сложное решение о направлении наших войск, для того чтобы защитить наши интересы.

Могу вам сказать откровенно: это очень непросто. Потому что, когда я его принимал как действующий Президент, я не мог не осознавать того, что часть людей не вернётся. Может быть, это очень показательная ситуация, но чрезвычайно непростая для любого руководителя любой страны. Тот, кто таких решений не принимал, никогда меня не поймёт. И мне бы очень хотелось, чтобы количество таких решений в истории нашей страны и нашего государства было минимальным.

Р.ГАТТАРОВ: Добрый день, Дмитрий Анатольевич!

Руслан Гаттаров, член Совета Федерации, партия «Единая Россия».

Мы с ребятами дебатируем на той площадке, которую создали. И не только дебатируем, не только спорим, но у нас родилась совместная законодательная инициатива (может быть, Вы нас поддержите): нужна помощь ребятам, молодым людям, которые выходят из детских домов, сиротам. Они достигают 18 лет и должны покинуть это учреждение.

И очень часто они попадают в лапы мошенников, теряют квартиры, которые им выдаёт государство, теряют деньги, которые им даёт государство, потому что не приспособлены к взрослой жизни. Я говорю не про всех ребят: кто-то из них, безусловно, найдёт свой путь в жизни. Но есть и такие ребята, и им нужна наша помощь. У нас есть предложения, и если Вы нас поддержите, мы можем подготовить эту законодательную инициативу и продвигать её везде: и в Государственной Думе, и в Совете Федерации.

Д.МЕДВЕДЕВ: Руслан, я, конечно, знаю об этой проблеме. И мне думается, что мы не можем быть к ней равнодушными, потому что огромное количество наших детей продолжает оставаться в детских домах, несмотря на то что мы сейчас развиваем и другие формы воспитания.

Действительно, несмотря на то что существуют нормы о предоставлении жилья, большое количество детей, которые выходят в самостоятельную взрослую жизнь, этого жилья лишается, потому что попадают, как Вы правильно сказали, в лапы мошенникам.

Если у Вас есть конструктивные предложения, которые финансово сбалансированы, скажем откровенно, конечно, я буду готов их поддержать, безусловно. Это важная составляющая моей работы. Подготовьте предложения. Я готов их посмотреть и поддержать вас в этой работе.

Р.ГАТТАРОВ: Спасибо. Это очень здорово.

Д.МЕДВЕДЕВ: И ещё одна вещь, я не успел отреагировать. Тот клуб, который вы создали, по-моему, реально полезный, потому что, во-первых, вы оттачиваете свои политические навыки, что очень важно для нашей политической культуры; во-вторых, вы встречаетесь и общаетесь вместе.

Все вы относитесь к действующим политикам, молодым, но действующим политикам. И то, что у вас общие площадки для того, чтобы встречаться, то, что вы используете один, как принято говорить, словесный код, то, что у вас нет аллергии друг на друга, даже если вы придерживаетесь принципиально разных позиций, это и есть формирование нового политического класса. Это даёт хорошую уверенность в том, что у нас будет современная политическая система. Так что такие встречи (конечно, я не могу вам ничего навязывать) я бы рекомендовал продолжать.

А.ПРОКОФЬЕВ: Депутат Государственного совета Республики Татарстан Артём Прокофьев.

Уважаемый Дмитрий Анатольевич! Здесь уже по самой разной тематике прозвучали вопросы. Хотелось бы коснуться и такой темы, как экология. В своём последнем Послании Вы эту тему подняли, в частности отметили, что состояние окружающей среды должно стать критерием оценки деятельности властей на местах.

Опыт зарубежных стран показывает, что модернизация экономики сегодня идёт бок о бок с ростом экологичности. Инновации превращают отходы в доходы. Мы знаем, у нас успешный пример – утилизация старых автомобилей, программа действует.

За рубежом уже пошли дальше: там действуют программы утилизации старой бытовой техники, «прожорливой» до энергии, воды, при покупке батареек сдаёшь старые батарейки, тебе делают скидки. Целый комплекс программ. И они не только, как показывает практика, полезны для природы, но и очень выгодны. Простой пример: утилизация аккумуляторов в США сегодня даёт 95 процентов свинца для выпуска новых.

Хотелось бы понять, объявленная Вами модернизация подразумевает ли поддержку таких инициатив, инноваций, в том числе предлагаемых нашей партией, КПРФ, которые направлены на поощрение переработки, утилизации и экологичности?

Д.МЕДВЕДЕВ: Артём, я коротко отвечу. Это абсолютно правильное направление модернизации, включая утилизацию всякого рода продуктов человеческой деятельности. И Вы действительно правы, что такого рода переработка, утилизация способна принести не только положительный эффект для окружающей среды, но и просто создать дополнительные доходы.

Любой современный предприниматель, когда формирует свою бизнес-программу, должен думать не только о деньгах, но и о том, как это отзовётся в окружающем мире. И я скажу откровенно, к чести наших многих предпринимателей, в том числе и крупных, они сегодня по-настоящему задумались об экологии. Не все, конечно.

Мы должны создавать побудительные мотивы для них, чтобы они действовали в этом направлении. Как раз то Послание, о котором Вы упомянули, содержит целый набор предложений на эту тему.

В.ГРИНЧЕНКО: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! Гринченко Владимир, депутат местного самоуправления Московской области в Ленинском районе.

У меня, скорее, будет не вопрос, а пожелание. Вначале хотел бы поблагодарить Вас и сегодняшнюю власть за то, что дали нам возможность собраться и высказать те насущные проблемы, которые у нас существуют.

Что касается пожелания, то хотелось бы как можно чаще и встречаться, и обсуждать насущные проблемы, потому что вся дальнейшая жизнь в нашей стране зависит от нас, молодых.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Я думаю только об одном. Грустно в этой ситуации, для меня лично, только осознание одного факта, что вокруг, с двух сторон, сидят люди, которых сейчас называют молодыми политиками, а я уже в эту категорию не вхожу. Хотя ещё недавно мне казалось, что я совсем ещё не старый.

Понимаете, наша жизнь действительно короткая штука. И то, что вы сейчас находитесь в начале своей политической карьеры, и в то же время уже многого добились каждый на своём месте – вас воспринимают коллеги, вы стали авторитетами для большого количества людей, вас продвигает партия, которую вы представляете, у вас, наконец, хорошие перспективы, – это уже большой жизненный успех. Большой жизненный успех!

Может быть, вы даже не до конца ещё понимаете, потому что думаете: «Какой это жизненный успех? Ты стоишь здесь, ты – президент большой страны, вот это да, это успех. А я пока депутат достаточно небольшого регионального парламента или местного самоуправления». Понимаете, без маленьких успехов не бывает больших успехов. Вопрос в том, как распорядиться этим капиталом.

Вопрос в том, как ты ощущаешь себя в каждый конкретный период. Нельзя поддаваться унынию, нужно стараться работать и работать (я, может быть, банальные вещи скажу) на самом деле во благо тех людей, которые вам поверили, во благо нашей общей страны, которую мы все любим и любим по-разному, даже когда даём ей весьма критические эпитеты и когда ругаем руководство страны, различного рода начальников, ругаем самих себя, ругаем нашу нерасторопность, какие-то наши не очень хорошие привычки, которых, к сожалению, у нас тоже хватает. Всё равно мы это делаем для нашей страны и для наших людей.

Поэтому я вам абсолютно искренне желаю качественно распорядиться теми возможностями, которые у вас есть. Я вам действительно по-хорошему завидую. Почему? Потому что у вас ещё всё впереди, вы только начинаете свою политическую карьеру. Но то общение, которое у нас состоялось, на самом деле для меня было очень приятным, потому что, я вам прямо скажу, мне не стыдно и не страшно осознавать, что на смену нашему поколению политиков придут такие люди, как вы. Я сейчас имею в виду всех, кто присутствует в этом зале, и многих, кто сегодня сюда не попал.

Поэтому позвольте пожелать вам больших успехов, потому что ваш успех – это в конечном счёте успех нашей страны. Я надеюсь, мы рано или поздно встретимся, для того чтобы продолжить наши с вами дискуссии. Будьте активны! До встречи!

«Мы проявили конструктивность по Ливии, ею сейчас злоупотребляют». Сергей Лавров о законности ликвидации Бен Ладена, "защите населения" Ливии и безвизовом режиме с Европой

Позавчера глава МИД России Сергей Лавров впервые посетил Ирак, где провел переговоры с руководством страны. На обратном пути в Москву он ответил на вопросы «Московских новостей».

«Ликвидация Бен Ладена имела под собой прочную правовую базу»

— Российский МИД заявил, что «разделяет чувства американцев» по поводу ликвидации Бен Ладена. Но она была совершена на территории другой страны и без санкции Совбеза. Насколько она оправданна с точки зрения международного права?

— Наша позиция очень простая. После 11 сентября 2001 года Совет Безопасности принял резолюцию, в которой четко признал право США на самооборону в соответствии со статьей 51 Устава ООН, ведь это было нападение на страну — члена ООН. Каких-либо ограничений право на самооборону не предусматривает. Те, кто осуществлял, планировал, замышлял соответствующее нападение, являются предметом и объектом реализации этого права. Здесь есть поле для вопросов, и журналисты (в том числе американские) эти вопросы задают. Но повторю, что те, кто операцию осуществлял, имели под собой прочную правовую базу в виде права на самооборону по Уставу ООН, подтвержденного к тому же в резолюции Совбеза.

Я бы здесь не стал вставать на легалистскую позицию. Ни у кого в мире нет сомнения, что Бен Ладен — человек, который стоит за жуткими терактами 11 сентября, за целым рядом других терактов. «Аль-Каида», которую он создал и выпестовал, причастна к многочисленным терактам в других странах, включая Россию. Безусловно, борьба с террором должна осуществляться в рамках международного права, включая правила и для подобного рода случаев — для вооруженных комбатантов,?каковыми?являются террористы. Но это детали, в них еще предстоит разобраться. Я так понимаю, что американская сторона к разъяснениям готова, будем их ждать. Но основополагающим является то, о чем я сказал в начале.

— То есть 51-я статья Устава ООН позволяет странам преследовать террористов?

— Она позволяет стране, на которую совершено нападение, принимать все необходимые меры для того, чтобы это нападение предотвратить и чтобы виновные в нем понесли наказание.

— Не будет ли теперь эта статья использоваться для преследования не только террористов, но и политиков, которые совершают преступления в своей стране?

— Статья 51 не предполагает карт-бланша на уничтожение политических деятелей. Она относится исключительно к случаям, когда человек не только отдавал приказы, но когда он реально руководил  конкретной операцией. Политики, которые отдают преступные приказы, подлежат суду. Для этого создан Международный уголовный суд (МУС), он функционирует.

«Коалиция скатывается к поддержке одной стороны»

— Россия воздержалась при голосовании по ливийской резолюции Совбеза, которая позволяет «принимать все необходимые меры для защиты гражданского населения и мест его проживания». Не предполагала ли Москва, что «все необходимые меры» могут впоследствии толковаться настолько широко, как это происходит сейчас?

— Нет, мы этого не предполагали по одной простой причине, что в предыдущем параграфе 3 содержится цель этой резолюции, а именно защита гражданского населения путем объявления режима бесполетной зоны над Ливией. Эту цель мы, безусловно, разделяли, поскольку ВВС Ливии использовались для нанесения ударов по районам, где находилось гражданское население, и эту практику необходимо было срочно пресечь. Вместе с тем мы настойчиво выступали за то, чтобы параграф 4 был четко привязан исключительно к цели обеспечения режима бесполетной зоны. Когда формулировка, о которой вы говорите, была предложена соавторами (резолюцию представили Великобритания, Франция, США  и Ливан. — «МН»), мы поинтересовались у них, что она значит. Имеется ли в виду, что будут конкретно обозначены государства, которые готовы выполнять цель обеспечения режима бесполетной зоны? Какими методами эта цель будет достигаться, каковы пределы применения силы? Потому что то, что вы процитировали, — это безразмерная формулировка, позволяющая при желании легалистски трактовать ее, как бог на душу положит.

Тот факт, что соавторы отказались ее уточнять, свести к понятным, абсолютно проверяемым действиям, безусловно, вызвал у нас серьезную озабоченность, и мы были вынуждены воздержаться. Воздержались мы потому, что разделяли цель резолюции, но были недовольны тем, что методы ее реализации не были сформулированы четко. К сожалению, наши опасения были оправданны. То, что делается сейчас в отношении Ливии, выходит далеко за рамки санкционированной Советом Безопасности задачи.

— Но что можно сделать? Россия призывает коалицию прекратить бомбардировки. Но тогда армия Каддафи наверняка перейдет в наступление, снова будут жертвы среди повстанцев и мирного населения…

— Это не может начаться снова, потому что это никогда и не заканчивалось. Идет гражданская война. И мирным жителям абсолютно все равно, от кого они гибнут — от ударов Каддафи, от ударов повстанцев или от ударов с воздуха, которые наносит коалиция, причем по большому счету уже без разбора. Коалиция, по сути, открыто объявляет, что в ее задачу входит смена режима. Что Каддафи и его родственники — со всеми экивоками, с которыми обставляется данная фраза, — законная цель. Это уж совсем перебор.

Коалиция, кстати, одновременно выполняет задачи предыдущей резолюции №1970, а именно обеспечение военного эмбарго, которое предполагает запрет на поставки любых вооружений, любых военных услуг кому бы то ни было в Ливии. Тут явно начинают применяться двойные стандарты. Например, останавливают торговые суда, которые везут гражданские товары, продовольствие. Остановили судно, на котором в Ливию следовало оборудование для уничтожения оставшихся запасов химического оружия. Теперь ливийцы — по-моему, вполне оправданно — обратились в Организацию по уничтожению химоружия с просьбой разъяснить, как им выполнять обязательства по ликвидации этих запасов.

С другой стороны, все больше шагов предпринимается по поддержке повстанцев финансами, и на вопросы о том, не будут ли эти средства использоваться для закупки оружия, что запрещено СБ, ответы следуют не очень внятные.

Третий момент. Никаких экономических санкций против Ливии как страны не вводилось. Были заморожены счета Каддафи, его ближайшего окружения. И тем не менее члены коалиции открыто говорят о необходимости ввести прямую экономическую блокаду Ливии. В том числе блокаду на любые операции с энергоносителями, другими жизненно важными для функционирования государства товарами. Звучат в открытую призывы ввести информационную блокаду, т.е. пресечь вещание центральных СМИ Ливии на заграницу. Об этом никто не договаривался. Даже при самом богатом воображении трудно себе представить такое совсем уж расширительное толкование того параграфа, который вы процитировали.

В Ливии идет настоящая гражданская война. Коалиция скатывается — если уже не скатилась — к поддержке одной стороны в этом конфликте. Выход один. Немедленное прекращение огня, что Россия уже предлагала в Совбезе. Потом поиск выхода на основе посреднических усилий, прежде всего Африканского союза и ООН. Пять президентов африканских стран от имени Афросоюза посещали Ливию, говорили и с Триполи, и с Бенгази. Я считаю, что именно это должно лечь в основу переговоров.

— В Бенгази сказали, что с Каддафи переговоры вести не будут.

— Честно говоря, это можно понять. Каддафи совершил грубые ошибки, совершил преступления. Он отдавал приказ вооруженным силам убивать свой собственный народ, и мы это решительно осудили, поддержав резолюцию №1970 и пропустив резолюцию №1973. Но когда говорят об отказе от переговоров с любыми представителями Каддафи… Это либо непонимание реальности, потому что в Ливии племенная система, и значительная племенная прослойка не то что поддерживает методы Каддафи, но представляет интересы части населения государства. Либо — я иначе не могу это оценить — сознательный выбор военного пути урегулирования проблем, война до победного конца. Это будет иметь катастрофические последствия. В арабских столицах, с кем мы проводим консультации, все очень обеспокоены тем, что это может привести к развалу Ливии на два, а то и больше образований.

Переговоры нужно начинать незамедлительно, независимо ни от каких обстоятельств. А дальше уже можно ставить условия и высказывать разные предложения. Говорят, что можно согласовать какие-то приемлемые для Каддафи условия его ухода. Все это нужно обсуждать. Но решать должны сами ливийцы. Внешние силы не должны никого подзуживать и создавать впечатление, что если вы проявите принципиальность, то мы будем продолжать бомбить и бомбить часть Ливии, пока противник однажды не закричит: «Я сдаюсь!» Может быть, это и будет отвечать чьим-то интересам. Но количество жизней, которые при этом будут принесены в жертву, нас абсолютно не может устроить.

Худой мир лучше хорошей войны, это древние сказали, и с тех пор ничего не изменилось.

«Ситуация в Сирии не равнозначна ливийской»

— МУС признал Каддафи ответственным за уничтожение мирных граждан и выписал ордер на его арест. Может ли это стать основанием для более жесткой резолюции Совбеза по Ливии?

— Это не вопрос Совета Безопасности. Это вопрос МУС. Это судебные процедуры, которые имеют свою логику и динамику и будут развиваться именно по ней.

— Россия не препятствовала принятию резолюции по Ливии, но не поддержала проект заявления председателя СБ ООН по Сирии, осуждающий чрезмерное применение силы в отношении демонстрантов. В чем разница этих ситуаций?

— Мы, как и более половины членов Совбеза, были убеждены в полной контрпродуктивности такого шага. Ситуация в Сирии не равнозначна ливийской. В Сирии много конкретных фактов, которые говорят, что противники режима с самого начала использовали силовые методы. Поступающая информация свидетельствует, что в ходе столкновений есть жертвы со стороны как протестующих, так и сотрудников правоохранительных органов. Это значит, что противники режима неплохо вооружены. И еще один момент — очевидная попытка противников режима использовать ливийскую схему. А именно: будем требовать отставки президента Асада, НАТО примет решение, а СБ ООН будет убежден, что надо каким-то образом осудить режим. А осуждать там надо всех, ибо неприемлемо применение грубой военной силы против гражданского населения кем бы то ни было.

И хватит нам плодить ливийскую модель. Мы проявили конструктивность по Ливии. Этой конструктивностью сейчас злоупотребляют. Любые новые предложения Совбезу санкционировать?вмешательство во внутренний конфликт мы будем рассматривать через огромное увеличительное стекло, опираясь на печальный опыт Ливии.

«Старые привычки умирают тяжело»

— Как продвигаются переговоры с Евросоюзом по вопросу введения безвизового режима?

— Продвигаются нормально. Мы договорились согласовать единый перечень предельно конкретных вопросов, относящихся к аспектам пересечения границ. Вопросы касаются введения биометрических паспортов с соответствующей защитой, миграционных процедур на границе, реадмиссии, упрощения любых правил регистрации на обоюдной основе и т.д. Список сейчас находится на завершающей стадии согласования. Надеюсь, что на предстоящем в июне саммите Россия–ЕС можно будет принять решение по этому вопросу, и тогда работа вступит в практическую стадию. Мы исходим из того, что список будет исчерпывающий и что по закрытии всех включенных в него вопросов незамедлительно приступим к переговорам по соглашению Россия–ЕС об отмене виз для краткосрочных поездок граждан.

Это идеальная схема. Не буду скрывать, что некоторые члены ЕС руководствуются еще и соображениями политическими. Кто-то, основываясь на старых фобиях, хочет нас наказать. Кто-то выудить из России уступки по не относящимся к визовому режиму вопросам.

Мы к этому относимся философски. Старые привычки умирают тяжело. Мы с ними расстались быстрее, чем некоторые члены ЕС и НАТО. У нас есть основания полагать, что наше естественное движение навстречу друг другу будет постепенно, но верно очищаться от искусственных наслоений.

— А как идут переговоры о безвизовом режиме с США?

— Пока мы их только предложили. Мы убеждены, что, имея безвизовый режим с более чем 100 государствами, включая таких союзников США, как Израиль, имея очень продвинутый переговорный процесс с Евросоюзом, нет никаких причин не поставить этот вопрос в нашем диалоге с США. Это серьезное предложение, которое отражает новое мышление, к чему нас, собственно, и призывали всегда. Еще с Хельсинкского заключительного акта ОБСЕ наши западные партнеры настаивали, чтобы СССР согласился на свободу передвижения. Мы тогда согласились.

С тех пор мы целиком прошли свою часть пути. Эмиграция гарантирована Конституцией нашей страны, хотя поправка Джексона–Вэника, введенная США в отместку за запрет еврейской эмиграции, продолжает действовать. И сейчас мы и наши партнеры по СНГ ставим в ОБСЕ и других форматах вопросы о необходимости перехода к безвизовому режиму. А наши западные партнеры уже соглашаются, но как-то так стыдливо и немножко озираясь назад.

Я понимаю, что сейчас проблема мигрантов в Европе стоит довольно остро. Это сопряжено с переосмыслением европейскими странами многих аспектов политики открытых дверей. Сейчас эта тема обостряется в связи с наплывом иммигрантов из Северной Африки. Но это отнюдь не означает, что мы будем с пониманием относиться, если наши европейские партнеры скажут: «Все-все-все, мы не можем больше с вами об этом говорить».

С США у нас все больше областей сотрудничества. Мы создали президентскую комиссию, которая охватывает все сферы взаимодействия. Для общения в них важен комфортный режим, так что наши предложения абсолютно обоснованы. Мы тем временем завершаем согласование документа, который будет существенно облегчать взаимные поездки по примеру договоренности, которую мы заключили с ЕС несколько лет назад в качестве предтечи безвизового режима.

«Стремимся к безвизовому режиму со всеми странами»

— Какова вообще политика России в отношении визового режима? Хотели бы мы, чтобы визы для граждан РФ исчезли вообще?

— Конечно мы за то, чтобы со всеми странами переходить на безвизовый режим. Безусловно, нельзя игнорировать аспекты безопасности. Со всеми партнерами, с которыми мы договариваемся о безвизовом режиме, мы заключаем еще и соглашения по пресечению незаконной миграции и реадмиссии. Тогда, если человек попал к нам незаконно из государства, с которым у нас есть договоренность о безвизовом режиме, страна принимает этого нарушителя назад. Так что в принципе да, безвизовый режим — наша цель в отношениях с любой страной при соблюдении необходимых мер предосторожности и безопасности.

— Однако прозрачность наших южных границ эксперты называют одной из причин того, что в Россию попадает большое количество наркотиков.

— Основной поток наркотиков в Россию идет из страны, с которой у нас нет и в обозримом будущем не будет безвизового режима, я имею в виду Афганистан. У нас есть безвизовый режим с нашими соседями по Центральной Азии, через территорию которых к нам идет большой поток наркотиков. Но бороться нужно с проблемой в корне. Нужно уничтожать посевы, лаборатории, которые изготавливают героин в Афганистане, и мы на этом настаиваем. Безусловно, всегда будут злоупотребления безвизовым режимом. Но бороться с ними нужно не путем возведения новых стен, а через пресечение незаконных потоков наркотиков, оружия или чего-либо еще. А также через искоренение проблем, в данном случае в Афганистане, чем мы активно и занимаемся.

Отгородиться от любой напасти невозможно. Нарушители всегда найдут лазейку путем подкупа, выправления поддельных документов. А страдать от запретов будут только добропорядочные граждане.

— Действительно ли Москва намерена поставить вопрос о членстве в ВТО на общее голосование в обход Грузии?

— Пока мы ведем консультации с грузинской стороной при посредничестве швейцарцев. По сути дела проблема, которую создает Грузия, — единственная политическая. Все остальные вопросы относятся к режиму ВТО и поддаются решению на экспертном уровне. Могу подтвердить то, что говорил. Правила ВТО допускают прием стран на основе голосования в отсутствие консенсуса. Грузинские коллеги мои комментарии на сей счет называли блажью. Но, наверное, это делали те, кто не знаком с документами ВТО и тем, что на этот счет даже есть прецедент. Правила ВТО позволяют вступить в организацию путем голосования. Евгений Антонов

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 12 мая 2011 > № 325826

По данным Госкомстата АР, за январь-март 2011 г. объём валового внутреннего продукта (ВВП) страны составил 10,42 млрд.манатов

(13,15 млрд.долл.США по курсу ЦБ АР 0,7927 маната за 1 долл.США) с ростом на 1,6% по сравнению с январем-мартом 2010 г. На душу населения этот показатель достиг 1157,4 маната (1455,1 долл.США) и увеличился на 0,3 %.

Объём промышленной продукции (работы, услуги) увеличился на 0,3% и составил 7,49 млрд.манатов (9,45 млрд.долл.США).

В структуре ВВП доля промышленных отраслей составила 55,7 %, сельского, лесного и рыбного хозяйства - 2,7%, строительства - 5,3 %, транспорта - 7,4%, социальных и прочих услуг - 11,4%, оптово-розничной торговли - 7,8%, услуг по организации жилья - 1,4 %, сектора информации и связи - 1,9 %, налогов на продукцию и импорт - 6,4 %.

На добывающую промышленность пришлось 74,0% всего промышленного производства, обрабатывающую - 19,3%, снабжение электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом - 6,1%, водоснабжение - 0,6%.

Объем производства продуктов переработки нефти сократился на 3,4%, строительных материалов – на 4,3%, лекарственных препаратов – на 0,6%, полиграфической продукции - на 15,3%, одновременно наблюдался рост производства в пищевой промышленности на 8,4%, металлургии – в 2,1 раза, химической промышленности - на 54,2%. Выпуск электрооборудования вырос в 2,5 раза, автомобилей, прицепов и прочей техники - в 2,4 раза.

Инвестиции в основной капитал из всех источников финансирования за указанный период увеличились на 2,5% и составили 1775,8 млн.манатов (2240,2 млн.долл.США), в том числе внутренние – 1302,4 млн.манатов / 1643,0 млн.долл.США или 73,3% всех инвестиций, иностранные – 473,4 млн.манатов / 597,2 млн.долл.США или 26,7%.

Государственные капвложения снизились на 2,1% и составили 884,1 млн.манатов, частные возросли до 891,7 млн.манатов (рост на 4,6%). При этом удельный вес государственных инвестиций в общем объеме составил 49,8%, частных - 50,2%.

В нефтяной сектор экономики было вложено 601,7 млн.манатов (-2,1%) или 33,9% от общего объема, в ненефтяной – 1174,1 млн.манатов (+5,1%) или 66,1%.

В добывающую промышленность было инвестировано 590,6 млн.манатов

(-3,4%) или 33,3% всех инвестиций, в обрабатывающую - 180,6 млн.манатов (рост в 5,3 раза) или 10,2%. Инвестиции в сектор снабжения электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом составили 27,1 млн.манатов (-60,7%), в сектор водоснабжения - 19,7 млн.манатов (-64,3%). В транспортное, складское хозяйство и связь инвестировано 317,5 млн.манатов (-41,7%), в сельское хозяйство - 52,3 млн.манатов (-42,4%), образование - 23,8 млн.манатов (+45,3%), в государственное управление соцобеспечениием - 54,2 млн.манатов (рост в 2,2 раза), в культурно-развлекательный сектор - 79,0 млн.манатов (+68,4%).

За счет средств предприятий и организаций в основной капитал было инвестировано 1059,0 млн.манатов с ростом на 18,1% и удельным весом 59,6% в общем объеме капвложений. В строительство объектов, финансирование которых осуществлялось за счет бюджетных средств, инвестировано 487,3 млн.манатов

(-21,5%) c удельным весом 27,4%. Доля банковских кредитов составила 6,6% (+99,0%), средств внебюджетных фондов - 2,6% (-58,8%), средств населения - 3,7% (+53,1%).

В страновом разрезе по-прежнему лидерами по инвестированию в экономику Азербайджана являются компании из Великобритании с объемом 203,8 млн.манатов (43,1% всех иностранных инвестиций). Капитальные вложения из США составили 79,5 млн.манатов (16,8%), Японии – 45,7 млн.манатов (9,7%), Норвегии – 25,6 млн.манатов (5,4%), Турции – 22,9 млн.манатов (4,8%), Чехии – 17,5 млн.манатов (3,7%), Франции –15,8 млн.манатов (3,3%).

Всемирный банк инвестировал в национальную экономику АР 32,4 млн.манатов (6,9%), Азиатский банк развития - 17,6 млн.манатов (3,7%), Исламский банк развития - 1,3 млн.манатов (0,3%).

Объем розничного товарооборота вырос за I квартал т.г. на 9,2% и составил 3,8 млрд.манатов, в т.ч. по продовольственным товарам – 2,4 млрд.манатов (+3,3%), непродовольственным товарам – 1,4 млрд.манатов (+24,8%).

Номинальные денежные доходы населения Азербайджана в январе-марте 2011 г. достигли 6496,5 млн. манатов (8195,4 млн.долл.США) с ростом на 16,8% по сравнению с январем-мартом 2010 г. На душу населения этот показатель увеличился на 15,3% и составил 721,5 маната (910,2 долл.США). Реальные денежные доходы населения за указанный период составили 5973,0 млн.манатов с ростом на 18,1%. Среднемесячная заработная плата на одного работника увеличилась на 11,7% и достигла 339,6 маната (428,4 долл.США).

Численность официально зарегистрированных безработных на

1 апреля 2011 г. составила 39,7 тыс. человек.

За январь-март потребительская инфляция достигла 9,1% в годовом исчислении. При этом в марте 2011 г. по отношению к февралю 2011 г. она составила 1,1%. Индекс цен производителей промышленной продукции в марте по отношению к февралю остался без изменения, цены на сельхозпродукцию повысились на 1,4%, а по отношению к январю-марту 2010 г. увеличились на 13,8%.

Сельскохозяйственное производство выросло на 5,3% и составило

474,1 млн.манатов или 598,1 млн.долл.США.

Объем грузоперевозок за отчетный период составил 45,8 млн.тонн и вырос по сравнению с январем-мартом 2010 г. на 5,6%, в т.ч. автомобильным транспортом – 21,7 млн.тонн (+6,7%), железнодорожным – 5,0 млн.тонн (+2,0%), морским – 3,1 млн.тонн (+9,8%).

На автомобильный транспорт пришлось 47,4% всех грузоперевозок, трубопроводный – 35,0%, железнодорожный – 10,9%, морской – 6,7%.

По магистральным нефтепроводам транспортировано 12,1 млн.тонн нефти, из которых 9,2 млн.тонн пришлось на экспортный трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, газопроводам – 5,5 млрд.кубометров газа с ростом на 11,0% по сравнению с январем-мартом 2010 г.

В связи с ростом доходов от экспорта углеводородного сырья на рассмотрение Милли Меджлиса в мае т.г. предполагается внести изменения в госбюджет Азербайджана на 2011 год, предусматривающие повышение базовой цены нефти до 80 долларов США за баррель, что означает увеличение этого показателя на треть – с 60 долларов США, заложенных в госбюджете ранее.

Социально-экономическая модернизация без политических реформ может привести к плохим результатам — тирании, гражданской войне или массовому насилию. Но мало кто из ученых рассматривает процесс развития как совокупность взаимосвязанных факторов — политических, экономических и социальных.

Экономисты, занимающиеся развитием, не думают о последствиях экономического роста для политики. Политологи, наоборот, забывают о значении социально-экономического развития для политических преобразований. Эта несогласованность отражается на практической работе международных организаций в развивающихся странах.

Концептуальная путаница

На словах большинство экономистов и сотрудников организаций, оказывающих социальную помощь странам третьего мира, признают важность политических институтов. На деле же они считают политику препятствием своей работе. Развитие для них — это рост доходов, улучшение качества медицины и образования. В политической модернизации они не видят самостоятельной ценности.

Наоборот, организации, содействующие развитию демократии, не особенно заботятся о темпах экономического роста, социальной политике и здравоохранении. Они опасаются, что прогресс в этих областях будет использован авторитарными режимами, чтобы купить поддержку населения и избежать демократизации.

Результатом этой концептуальной путаницы стала крайняя «балканизация» внешней политики: подчас работающие в развивающихся странах международные организации невольно преследуют противоположные цели.

Так, оказывающие соцпомощь организации симпатизировали авторитарным и полуавторитарным режимам Мелеса Зенави в Эфиопии, Поля Кагаме в Руанде и Йовери Мусевени в Уганде, отмечая их успехи в экономике, медицине, социальных вопросах. В то же время правозащитные организации резко критиковали эти режимы. Они поддерживали в этих странах оппозицию, требуя большей открытости исполнительной власти и ограничения ее сферы влияния.

Гуманитарные организации не против большей прозрачности государственной власти. А борцы за демократию не собираются мешать победе над СПИДом или малярией. Проблема в том, что никто не задает более общий вопрос: помогают программы помощи сохранению политического режима или, наоборот, дестабилизируют его.

Египет: противоречивая помощь

Эту политическую непоследовательность прекрасно иллюстрирует cитуация в Египте. Он был одним из основных получателей американской помощи. Но незаметно, чтобы Вашингтон преследовал в Египте цели развития — США были прежде всего заинтересованы в стабильности. И Кондолиза Райс, и Барак Обама произносили в Каире вдохновенные речи о демократии. Однако в действительности Вашингтон не слишком настаивал на проведении в Египте серьезных демократических реформ, особенно после победы движения ХАМАС на выборах 2006 года.

В то же время гуманитарные организации продолжали подталкивать страну к экономическим и социальным реформам. Это было бы дальновидной стратегией, если бы они смотрели на вещи шире и понимали, что их поддержка косвенно способствует росту социальной неудовлетворенности и подрывает доверие к режиму Хосни Мубарака. Но дальновидности не было. Были лишь узкоспециальные программы помощи, не учитывавшие взаимосвязь политики и экономики.

Узость теории

Что же делать? Теория предшествует практике: чтобы разработать последовательную стратегию для Египта и других стран, надо лучше понять природу развития. Это требует междисциплинарного подхода.

Сейчас наука как никогда далека от него. Ход мыслей ученых полностью определяется традиционными границами между научными дисциплинами. Исследователи анализируют локальные факторы, а не логику развития в целом. Результат — множество работ типа «Введение доплаты врачам за распространение антималярийных сеток» или «Влияние изменений в правилах голосования на электоральное поведение этнических групп».

Возможно, эти прекрасные исследования помогут реализации социальных проектов на микроуровне. Но даже собранные вместе, они не дают общей картины, не объясняют, как легитимный режим вдруг становится нелегитимным или как развитие экономики меняет структуру социума.

Непонимание на практике

Необходимо обеспечить большее взаимопонимание между гуманитарными организациями и теми, кто занимается продвижением демократии. Традиционные агентства по развитию, такие как Агентство международного развития США, уже начинают задумываться о политических аспектах. Но лишь о тех, что имеют значение для внешней политики США.

Однако ни у этих организаций, ни у их коллег из международных институтов вроде Всемирного банка нет опыта комплексного анализа политических и социально-экономических процессов. Они не пытаются понять, как политическая ситуация влияет на результат социальных программ. А найти то, чего не ищешь, удается крайне редко.

В свою очередь политические организации заняты в основном демократизацией — в авторитарных государствах они поддерживают оппозиционные партии и гражданское общество. Но когда происходит переход к демократическому режиму, им почти нечего предложить новой власти. Они не могут помочь демократически избранным правительствам в выработке дальнейшего политического курса, антикоррупционной стратегии, оказании необходимых населению услуг. Именно так было после «оранжевой революции» на Украине и «революции роз» в Грузии.

Универсальных решений нет

Комплексная теория развития сказала бы нам, что порой лучший способ дестабилизировать авторитарное государство — это стимулировать быстрый экономический рост и расширение доступа к образованию. А не в том, чтобы спонсировать правозащитные организации, добивающиеся смены режима.

В других странах, наоборот, деньги, выделенные на программы развития, будут потрачены впустую не отчитывающимися ни перед кем диктаторами. В этом случае было бы разумно вообще отказаться от социально-экономической помощи, сосредоточившись на политических реформах. Так было, например, с Зимбабве при Роберте Мугабе, но прежде чем встал вопрос о прекращении материальной помощи, ситуация в стране зашла слишком далеко.

Концепция «авторитарной модернизации» (использование диктаторских полномочий, чтобы обеспечить быстрый экономический рост и социальные преобразования) не универсальная формула развития. Она работала для Восточной Азии, где у власти стояли такие личности, как Ли Куан Ю (Сингапур), Пак Чон Хи (Корея), лидеры китайской компартии. Арабские диктаторы сделаны из другого теста: их вполне устраивает управление странами со стагнирующей экономикой. В результате несколько десятилетий были потеряны для реформ.

Неизмеримые эмоции

Из всех аспектов социальных преобразований сложнее всего объективно анализировать психологическую составляющую: что люди думают о легитимности власти, что считают справедливым, а что оскорбляющим чувство собственного достоинства. В арабских странах массовые волнения спровоцировало самосожжение 26-летнего Мохаммеда Буазизи, продавца овощей из Туниса. Власти неоднократно конфисковывали его товар. В ответ на жалобы молодой человек получил пощечину от представительницы местной администрации, что и переполнило чашу его терпения. Баузизи — один из тех, кто благодаря содействию гражданских организаций получили чересчур хорошее для своей среды образование, но не имели возможности применить его в жизни.

Публичное самоубийство Буазизи положило начало общественному движению: современные средства коммуникации сформировали новое социальное пространство, где представители среднего класса обмениваются мыслями и группируются вокруг общих интересов. Возможно, мы никогда не поймем, почему революционное пламя разгорелось из искры оскорбленного самолюбия в декабре 2010 года, а не в 2009-м или десятью годами ранее. И почему конфликт распространился на одни арабские страны, не затронув другие. Эмоциональный аспект плохо поддается анализу. Но мы могли бы собирать воедино немногие понятные фрагменты социально-политической реальности. Тогда это начнет приносить пользу политикам, которым приходится действовать в условиях социальных перемен. Фрэнсис Фукуяма.

США > Внешэкономсвязи, политика > mn.ru, 18 апреля 2011 > № 321931

Для превращения Москвы в международный финансовый центр (МФЦ) нужна модернизация практически всей столичной инфраструктуры, уверено Минэкономразвития. Столице нужны недорогие гостиницы, комфортное метро и современная дорожная сеть. Пока же Москва не соответствует и половине критериев для города, претендующего на звание финансового центра.

Превратить Москву в международный финансовый центр президент Дмитрий Медведев пообещал летом 2008 года. На разработку концепции создания МФЦ у Мин­экономразвития ушло чуть больше года. В феврале 2009 года правительство одобрило программу, согласно которой к 2012 году Москва должна стать одним из ведущих финансовых центров на евроазиатском пространстве, способным конкурировать и с глобальными лидерами вроде Лондона или Сингапура. Но чиновники погорячились — пока к получению статуса мирового финансового центра Москва явно не готова, признает Мин­экономразвития в докладе, подготовленном по поручению президента (копия есть в распоряжении «МН»). Проблема в слабой подготовленности социальной и бизнес-инфраструктуры столицы.

На сегодня инфраструктура Москвы как международного финансового центра сформирована в среднем на 40% от уровня полноценно работающих в мире центров, объясняет Минэкономразвития, ссылаясь на данные Московского банковского союза. Среди параметров комфортности проживания, которые берутся в расчет, — качество жизни населения (уровень предлагаемого сервиса, качество медицинского обслуживания, развитие спортивно-оздоровительного сектора), возможности передвижения в пределах города, доступность офисной недвижимости, наличие жилого фонда и гостиниц, возможности для обучения детей иностранцев. Москве нужно улучшать практически все сферы, констатирует Минэкономразвития.

В первую очередь изменения требуются транспортной инфраструктуре, указано в докладе: нужны новые дороги, современный общественный транспорт, прозрачный рынок услуг такси. Еще одна системная проблема — отсутствие парковок. Относительно стабильно и надежно работает метро. По данным министерства, именно этим видом транспорта предпочитают пользоваться в Москве иностранцы, не желающие стоять в многокилометровых пробках. Но и здесь не все хорошо, инфраструктура столичной подземки сильно изношена, а уровень технического оснащения и комфортности оставляют желать лучшего. К примеру, в час пик на квадратный метр вагона приходится 7,7 человека (в два-три раза больше, чем в Лондоне, Нью-Йорке или Шанхае), при этом в большинстве поездов отсутствуют кондиционеры.

О том, что московские пробки главное препятствие на пути превращения Москвы в финансовый центр, во время своего мартовского визита в столицу говорил председатель совета директоров Goldman Sachs Ллойд Бланкфейн.

Впрочем, транспортные проблемы столицы не единственное, что беспокоит чиновников. Для создания полноценного финансового центра нужно решить проблемы с размещением иностранных специалистов. Большинство открытых в 2010 году столичных гостиниц принадлежит к категории четыре-пять звезд, а номера средней ценовой категории в Москве найти непросто. Оптимальной же формой для проживания иностранных специалистов и их семей в Москве должны стать «доходные дома». Они могут быть частными или государственными и должны стать основой «цивилизованного рынка найма жилья».

Минэкономразвития предлагает увеличить число школ с этнокультурными компонентами образования. Сейчас в 126 из 1500 московских школ есть группы для изучения русского языка как иностранного. Существуют и так называемые этношколы с включением в учебный процесс национальных компонентов для детей иностранцев — армянских, грузинских, азербайджанских, дагестанских, еврейских, литовских, татарских, турецких, украинских, китайских, корейских, польских и хинди. / стр. 10

По мнению чиновников, нужно рассмотреть возможность увеличения количества общеобразовательных учреждений, в которых бы могли адаптироваться дети иностранцев, приезжающих в Москву на высококвалифицированную работу из Европы и США.

Еще одно необходимое условие социализации иностранных граждан — снижение языкового барьера. Уровень английского языка столичных чиновников должен соответствовать хотя бы уровню «умею объясняться». На базе Московского городского университета уже создана рабочая группа из преподавателей английского языка, которой поручено провести входное тестирование госслужащих. Повышением уровня знания языков должны озаботится и работники сферы услуг — водители такси, служащие аэропортов, проводники поездов и работники музеев. Представители служб правопорядка и диспетчеры экстренных служб также должны обладать определенным уровнем знаний иностранного языка, чтобы гости столицы имели возможность обратиться за помощью.

Особое внимание Минэкономразвития предлагает уделить криминальной обстановке в городе — этот фактор напрямую влияет на решение иностранного специалиста работать и жить с семьей в России. Здесь пока тоже ничего хорошего — Москва по-прежнему славится большим числом случаев мошенничества, воровства и тяжких преступлений.

Власти Москвы поддерживают большинство предложений Минэкономразвития, пишет в своем отзыве Сергей Собянин. Единственное, что показалось столичному мэру лишним, — создание дополнительных школьных и дошкольных учреждений для детей из иностранных семей. Тех, что уже существуют, вполне достаточно, считает мэр.

Москва действительно пока далека от мировых лидеров практически по всем параметрам условий для жизни, говорит президент Института экономики города Надежда Косарева. Низкий уровень развития транспорта, экология, невысокое качество жилья по высоким ценам — все эти проблемы не решаются сиюминутно, а значит, в ближайшее время говорить, что столица станет полноценным МФЦ, не приходится, полагает она. Прежде всего столичным властям нужно определиться с социально-экономической стратегией развития Москвы, если ее цель превратить город в международный финансовый центр, должен быть проанализирован мировой опыт в этой области, советует Косарева.

На уровне идеи создание в Москве МФЦ — амбициозная и правильная задача, говорит замдиректора Института мировой экономики и международных отношений Евгений Гонтмахер. Но надо понимать, что одних слов мало, структурно наша экономика пока остается в XX веке, и Москва остается там вместе с ней, пока не будет изменена модель развития, ни о какой конкуренции с современными финансовыми центрами речи идти не может, убежден эксперт. Алена Чечель.

В нынешнем году российская Нефтяная Компания Лукойл отмечает юбилей, став за 20 лет одной из крупнейших международных вертикально интегрированных нефтегазовых компаний мира. Основными видами ее деятельности являются разведка и добыча нефти и газа, производство нефтепродуктов и нефтехимической продукции, а также – сбыт произведенной продукции. Лукойл – вторая крупнейшая частная нефтегазовая компания в мире по размеру доказанных запасов углеводородов.

В Венгрию Лукойл пришел в 2003г., серьезно заявив о себе на рынке страны. О деятельности ООО «Лукойл Венгрия» нам рассказал управляющий директор Денис Юрьевич Рюпин.

• Что представляет собой сегодня Нефтяная Компания «Лукойл»?

• Если говорить о нашей Компании в целом, то отмечу, что сегодня география НК Лукойл охватывает 26 стран мира. Это – прежде всего Россия, страны ближнего и дальнего зарубежья такие как Азербайджан, Беларусь, Грузия, Молдова, Украина, Болгария, Венгрия, Финляндия, Эстония, Латвия, Литва, Польша, Сербия, Черногория, Румыния, Македония, Кипр, Турция, Бельгия, Люксембург, Чехия, Словакия, Хорватия, Босния и Герцеговина, а также США. В собственности Компании находятся 199 объектов нефтехранилищ с общей резервуарной емкостью 3,13 млн.куб.м. и 6620 автозаправочных станций (включая франчайзинговые). Венгерское предприятие занимает важное место в поле деятельности НК «Лукойл».

• Как «Лукойл Венгрия» отметит юбилейную дату?

• Данное событие крайне важно для всех работников Компании во всех странах присутствия. Конечно, праздничные мероприятия не обойдут стороной и наше венгерское предприятие. Мы собираемся их проводить в коллективе и, безусловно, заявим о себе в местных средствах массовой информации. Одним из главных мероприятий станет вступление в Торгово-Промышленную Палату г. Будапешта.

• «Лукойл» начал активно развиваться в Венгрии с 2004г., когда пошел процесс создания розничной сети. Сколько сегодня заправок вы имеете и как оцениваете достигнутые за это время результаты?

• Если говорить о розничной сети Лукойла на территории Венгрии, то сейчас мы насчитываем 75 автозаправочных станций (АЗС), разбросанных по всей стране. Порядка половины из них приходятся на Будапешт и его окрестности. Формирование корпоративной розничной сети в Венгрии происходило двумя этапами. Первый – эволюционный этап – 2003-06гг. – тогда сеть создавалась за счет строительства новых АЗС и приобретение и перестройка частных АЗС. К концу этого периода мы имели 46 АЗС.

Второй этап ведет отсчет с 2007г., когда розничная сеть предприятия значительно увеличилась за счет присоединения к ней 30 АЗС. Тогда ОАО «Лукойл» приобрело активы американской нефтяной компании «КонокоФиллиппс» в шести европейских странах, в том числе: Венгрия, Чехия, Словакия, Польша и Бельгия.

Таким образом было создано так называемое ЦЕ МРО – Центрально-Европейское Межрегиональное Объединение, или как мы его еще называем – кластер, с центром управления в Праге. В него вошли наряду с венгерским предприятием все Лукойловские предприятия, зарегистрированные в вышеперечисленных странах. Мы работаем одной командой, осуществляя коллективное взаимодействие.

Пражский офис является основным в коммуникациях с московским офисом Компании, но в каждой конкретной стране местное предприятие отвечает в первую очередь за свой региональный сбыт. Наше МРО насчитывает сегодня 395 АЗС.

• Как Вы оцениваете хозяйственную деятельность предприятия в Венгрии, что бы хотелось изменить и улучшить?

• Вопрос интересный и непростой. Если на него отвечать, уходя в детали, то можно говорить долго. Но если ответить в общих чертах, то рынки Центральной и Восточной Европы, к которым относится и Венгрия, интересны и в плане восстановления потерянных когда-то связей. Лукойл имеет серьезные интересы на этом рынке, и уходить отсюда, несмотря на слухи, мы не намерены.

А если говорить про динамику, то рынок Венгрии, так же, как и рынки Чехии и Польши, непростой и достаточно конкурентный. На венгерском рынке доминирует национальная Компания «MOЛ». Мы являемся небольшими игроками, но, тем не менее, работаем плодотворно и чувствуем себя уверенно. Не на всех рынках одинаковые показатели, может быть, в Венгрии несколько похуже, чем на других, но наше будущее в Венгрии очевидно.

• Т.к.им Вы видите будущее компании «Лукойл Венгрия»?

• Успехи венгерского предприятия неразрывно связаны с результатами деятельности всего МРО. Мы не ставим себе задачу создавать конкуренцию на рынке доминирующим компаниям. Объединившись по затратам и по менеджменту, наш кластер управляется небольшими функциональными подразделениями и на этом мы пытаемся добиться масштаба и синергетического эффекта. Концентрируясь на данном подходе, мы будем продвигаться и в будущем.

• Как кризис сказался на Лукойле? Как Вы оцениваете его продолжительность?

• Кризис, безусловно, сказался на всех участниках венгерского рынка. Следствие тому – введение в нынешнем году антикризисного налога, напрямую сказавшегося на экономических показателях деятельности всех без исключения компаний. Если говорить про макрорынок, просматривая данные ведущих статистических агентств, становится понятно, что происходит сужение рынка и снижение потребления. Эти факторы напрямую сказываются на ВВП страны, так или иначе оказывая влияние на результаты деятельности участников рынка.

Сейчас просматривается некоторая стагнация, и я думаю, что в этом году она продолжится. По моим прогнозам, если все будет хорошо, кризис закончится в 2013г., и тогда можно будет говорить о каком-то подъеме. Нынешний и следующий за ним годы будут еще стагнационными, как это было в 2010г.

• Ощущает ли Ваше предприятие сегодня снижение потребления нефтепродуктов?

• В первую очередь это сказывается на крупных игроках рынка. Безусловно, мы это чувствуем тоже, но если говорить о потреблении в зимние месяцы, то в целом идет нормальный процесс. Все же правильнее будет дождаться конца года и посмотреть, с какими результатами мы его закончим.

• Сегодня Лукойл в Венгрии предлагает горюче-смазочные материалы мирового качества по одной из лучших цен, каким образом удается этого добиваться?

• Как я уже говорил, мы далеко не основные игроки на рынке и поэтому не «задаем» цену, а скорее – следуем за рынком, устанавливаем свои розничные цены в соответствии с общей рыночной тенденцией.

• Есть ли у «Лукойл Венгрия» планы по расширению сети АЗС?

• Большинство крупных нефтяных компаний в период нынешнего кризиса уже пересмотрели свои инвестиционные планы по заправкам. И большинство придерживается консервативного сценария. Правильнее сейчас говорить о повышении эффективности работы существующей сети АЗС. Сейчас мы заняты именно этой работой и хотим добиться эффективности каждой нашей заправки и корпоративной сети в целом. После – можно будет говорить и о новых инвестициях.

• Совсем недавно офис предприятия был переведен в новое здание на улице Бенцур, с чем это было связано?

• В Компании давно рассматривалась возможность перевода офиса венгерского предприятия ближе к центру города. Для нас важным моментом является соседство с посольством и Торговым Представительством РФ. Теперь мы – в пяти минутах ходьбы от российских учреждений и чаще можем встречаться с коллегами.

• За годы существования «Лукойл Венгрия» Вы являетесь четвертым ее руководителем. Расскажите о себе.

• В Лукойле я работаю с 1996г., и это было вторым местом моей работы. Закончил факультет экономической кибернетики в университете, затем получил второе высшее образование в области маркетинга. Скоро получу диплом MBA. Начинал я в Лукойле на Урале, в Перми. После этого был направлен на стажировку Лукойла в Хьюстон. Потом два года проработал в Нью-Йоркском офисе Лукойла, после – несколько месяцев в «Лукойл Румыния». Затем был назначен управляющим директором ООО «Лукойл Чешская Республика» и руководителем ЦЕ МРО. С сент. пред.г. по совместительству назначен управляющим директором венгерского предприятия. Это позволило мне наряду с макроменеджментом на уровне МРО, заняться вплотную и микроменеджментом на уровне отдельных предприятий, входящих в кластер.

И теперь уверенно могу сказать, что венгерское предприятие занимает существенную позицию в активах Лукойла и сточки зрения развития Центрально-Европейского МРО в целом.

• Нравится ли Вам Венгрия?

• Раз в неделю я с удовольствием приезжаю сюда. Меня потрясает архитектура венгерской столицы, хочется побольше узнать об этой стране и о ее народе. Первую обширную экскурсию с профессиональным гидом я уже провел. Многое о Венгрии мне рассказывают мои коллеги из будапештского офиса. Но Прага мне нравится тоже.

В заключении хочу поблагодарить за возможность данного интервью. Мы уважаем и ценим читателей «Российского Курьера». Всегда с радостью ждем всех Вас на наших заправках и будем всегда рады видеть Вас в рядах наших клиентов. Со своей стороны мы сделаем все, чтобы Вы были довольны уровнем нашего сервиса, а также качеством нефтепродуктов и товаров, продаваемых в магазинах наших АЗС.

Почему Москва говорит "нет"

Вопрос российских интересов, а не психологии

Резюме: Вместо того чтобы стремиться вылечить Россию, Вашингтону нужно научиться иметь с ней дело – так же, как с Китаем, Индией и многими другими странами. Хорошая новость состоит в том, что по вопросам, которые действительно представляют взаимный интерес, Россия готова к сотрудничеству.

Опубликовано в журнале Foreign Affairs, № 1 за 2011 год. © Council on Foreign Relations, Inc.

В последние 10 лет поведение России на международной арене озадачивает многих американских наблюдателей. С точки зрения Вашингтона, главные вызовы современности – терроризм, ядерное распространение, изменение климата – носят глобальный характер и угрожают всем странам. Соединенные Штаты пытаются найти на них международный ответ. Однако Кремль оказался в этом отнюдь не помощником. На протяжении многих лет российские переговорщики блокировали попытки заставить Иран и КНДР отказаться от ядерных программ. В то же время Москва использовала экономическое и дипломатическое давление, чтобы помешать вступлению соседних стран в НАТО, она также препятствовала использованию американских баз для борьбы с талибами в Афганистане. А в августе 2008 г. Россия вторглась в Грузию и успешно отделила два горных анклава от ее территории.

Недавно появились некоторые намеки на потепление российско-американских отношений. В июне президент США Барак Обама и президент России Дмитрий Медведев беседовали в Вашингтоне, закусывая гамбургерами, и объявили о перезагрузке. Москва подписала новое соглашение взамен Договора о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1), срок действия которого истек, и поддержала резолюцию ООН об ужесточении санкций против Ирана.

Но в других вопросах Кремль по-прежнему разочаровывает. Россия согласилась лишь на те санкции, которые позволяют ей достроить АЭС Тегерану и, вероятно, разрабатывать его нефтегазовую отрасль. Россия провела военные учения, моделирующие вторжение в Польшу, и разместила противовоздушные ракеты в Абхазии.

Суперэго России

Объяснение такого поведения американские официальные лица и обозреватели обычно ищут в области психологии. Русские, говорят они, действуют так из-за оскорбленного самолюбия. Импульсивные, эмоционально неустойчивые и часто страдающие паранойей, они набрасываются на соседей, стремясь залечить раны недавнего прошлого и возродить утраченное чувство величия.

Все вашингтонские психологи связывают поведение России с комплексами ее лидеров, однако ставят разные диагнозы. Одни рассматривают сопротивление России политике США как детское бунтарство. Когда в 1990-е гг. российские официальные лица яростно возражали против расширения Североатлантического альянса и протестовали против бомбардировок Сербии, некоторые в Вашингтоне усматривали в этом симптомы истерии. В 1994 г. президент Борис Ельцин напомнил президенту Биллу Клинтону, что «НАТО была создана во времена холодной войны», и предупредил, что включение в альянс стран Центральной Европы «посеет зерна недоверия». Позже один из сотрудников Белого дома писал, что это заявление «подорвало уверенность [Клинтона] в эмоциональной, психической и политической устойчивости Ельцина». На протяжении 10 лет американские официальные лица пытались успокоить российских коллег и убедить их в том, что политика Соединенных Штатов на самом деле выгодна России. Между собой это называли «лечить нервы шпинатом».

Другие объясняли несговорчивость Москвы уязвленным эго. Как выразился в 2006 г. Ричард Бёрт, бывший представитель США на переговорах по контролю над вооружениями, политические реформы в России вряд ли будут успешными из-за чувства унижения и поражения, возникшего после окончания холодной войны. Конфликт в Грузии в августе 2008 г., казалось, подтвердил эти подозрения: обозреватель Time назвал причиной вторжения России «зреющий в руководстве страны гнев из-за утраченного величия», а Newsweek писал, что российские лидеры одержимы идеей «добиться уважения».

Еще один частый диагноз – это паранойя. Приверженцы такой точки зрения считают, что у России нет достаточных оснований опасаться продвижения Североатлантического альянса к ее границам, размещения противоракетных комплексов в Восточной Европе или враждебности некоторых своих соседей. Негативно реагируя на «цветные революции» в Грузии и на Украине, российское руководство скорее подчинилось «параноидальному, агрессивному импульсу», как сказала тогдашний госсекретарь Кондолиза Райс. Или, как писал весной 2008 г., за несколько месяцев до конфликта с Грузией, болгарский политолог Иван Крастев: «Чтобы понять, почему Кремль действует таким образом, нужно осознать, насколько он не уверен в себе и страдает паранойей».

Наконец, прохладное отношение российского руководства к американским проектам воспринимают как результат «ментальности холодной войны» или неспособности отбросить устаревший способ мышления. Перед саммитом 2009 г. в Москве Обама жаловался, что российский премьер-министр Владимир Путин по-прежнему «одной ногой опирается на старые методы ведения дел».

Каждый из этих диагнозов подразумевает особое лечение. Если проблемы России связаны с подростковым комплексом или смятением, американские официальные лица должны терпеливо, но твердо и как можно чаще говорить о позиции США, объясняя при этом, почему она выгодна Москве. Эмоциональная неустойчивость лечится психотерапией: Клинтон призывал помощников помочь Ельцину «усвоить» или «принять» расширение НАТО как неизбежную реальность, «к которой ему нужно просто привыкнуть и научиться жить с ней». Для уязвленного эго одни предлагали метод показного проявления уважения, в то время как другие советовали пригрозить лишить Кремль статусных символов, которыми предположительно дорожат российские власти. Если руководство России страдает паранойей и проявляет агрессию, Вашингтону нужно вооружать потенциальных жертв Кремля. Наконец, если кремлевские деятели являются приверженцами антагонистического мышления времен холодной войны, Соединенным Штатам нужно делать ставку на более молодое поколение – отсюда разговоры о том, что Вашингтон поддерживает более современного Медведева, а не Путина.

За 20 лет США неоднократно пытались применить различные варианты психологического подхода к России. Однако нет свидетельств того, что Вашингтон преуспел в этом. Напротив, это раздражало и вызывало противодействие, а поведение российских лидеров не изменялось так, чтобы больше соответствовать целям Соединенных Штатов. Этот подход основан на глубоком заблуждении по поводу мотивации России. Разумеется, лидеры страны хотели бы, чтобы к ним относились с уважением. Верно и то, что многие россияне чувствуют себя униженными из-за падения национального статуса, а риторика Кремля часто обусловлена этим ощущением разочарования. Но реальная причина, по которой США считают Россию таким неконструктивным партнером, лежит не в области психологии, она связана с объективной оценкой национального интереса.

Что важно для Москвы

Сегодня у России и Соединенных Штатов мало общих интересов и еще меньше общих приоритетов. Там, где они совпадают, российские лидеры часто сомневаются в эффективности американской стратегии. Более того, существует определенный дисбаланс: США, будучи мировой сверхдержавой, заинтересованы в поддержке России по многим вопросам, в то время как Россия нуждается в Соединенных Штатах в меньшей степени. Требования России исключительно негативны: Вашингтон должен остановить расширение НАТО и прекратить поощрять антироссийские правительства и неправительственные организации в соседних государствах.

Внешняя политика России при Путине и Медведеве была обусловлена тремя целями: укрепление экономического роста, поддержка дружественных режимов в бывших советских республиках и предотвращение терроризма в стране. С точки зрения российского руководства, успех в каждой из этих сфер жизненно необходим для сохранения власти и поддержки населения.

Экономический рост стоит на первом месте. Кремль понимает, что власть в современном мире основана на экономической мощи. Как Путин заметил в феврале 2000 г., «не может быть супердержавы там, где царит слабость и бедность». Российские лидеры знают, что их популярность в стране объяснятся впечатляющим возрождением экономики. ВВП на душу населения с учетом паритета покупательной способности увеличился с менее чем 7 тыс. долларов в 1999 г. до почти 16 тыс. долларов в 2008 г. (и сопоставим с показателями Ирландии в 1987 г. или Португалии в 1989 году.)

Основную роль в этом буме играют нефть и газ. Сегодня они обеспечивают треть российского бюджета. Хотя и Путин, и Медведев говорят о модернизации и диверсификации экономики, они понимают, что по крайней мере в ближайшие 10 лет процветание страны будет зависеть от сохранения стабильных рынков и относительно высоких цен на углеводороды. Принимая во внимание события недавнего прошлого, они должны осознавать, что, если эти условия изменятся, под угрозой окажется не только процветание страны, но и их собственное политическое будущее. Хотя обвал цен на нефть в начале 1980-х гг. стал не единственной причиной краха СССР несколько лет спустя, это был важный фактор. Позже, когда цены на нефть упали до девяти долларов за баррель, Россия объявила дефолт по своим долгам, поставивший крест на репутации ельцинских реформаторов.

Поэтому неудивительно, что мировоззрение российских лидеров формирует зависимость от экспорта топлива. Большая часть экспорта нефти и газа идет в Европу. В целом импорт из России составлял около 18% всего энергопотребления в ЕС в 2007 г. (когда полностью обновлялись данные). Но некоторые страны зависимы в значительно большей степени. В то время как в 2007 г. Франция и Германия получали, соответственно, 14% и 36% газа из России, показатели в странах Восточной Европы были гораздо выше: 48% в Польше, 92% в Болгарии и 100% в трех прибалтийских государствах. Некоторые считают, что такая ситуация подвергает эти государства риску политического давления со стороны Кремля. В 2008 г. тогдашний британский премьер Гордон Браун предупреждал, что Европа может оказаться в «энергетических тисках» у таких стран, как Россия.

Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что именно Россия зависима от европейского рынка, а не наоборот, – и это самое удивительное. Европа, включая прибалтийские государства, является пунктом назначения почти для 67% российского экспорта газа (другие бывшие советские республики покупают остальные 33%). Точно так же, по данным 2007 г., 69% российского экспорта нефти шло в Европу. С учетом того, насколько доходы и бюджет России зависят от этой торговли, потеря европейских клиентов стала бы катастрофой.

Вполне понятно, что Кремль без энтузиазма относится к строительству альтернативных трубопроводов для доставки в Европу газа из Центральной Азии. Газопровод «Набукко», проект которого поддерживают Евросоюз и Соединенные Штаты, предназначен для поставок азербайджанского (а, возможно, когда-нибудь и иранского) газа через Турцию и Восточную Европу в Австрию. Москва рассматривает это как серьезную угрозу своему процветанию. Российский государственный гигант «Газпром» предпринимает шаги, чтобы препятствовать строительству «Набукко», скупая газ, который предполагалось транспортировать, и проектируя конкурирующий трубопровод «Южный поток», который в основном пройдет через те же страны.

Энергетика также сказывается на сложных отношениях России с Китаем и странами Центральной Азии. Экономический рост в КНР сулит обширный рынок для российского экспорта полезных ископаемых. Тем не менее, пока Китай предпочитает Москве центральноазиатских производителей ресурсов, используя конкуренцию, чтобы заключать наиболее выгодные сделки. Хотя Россия недовольна тем, что ее обходят южные соседи, она предпочитает, чтобы они торговали с Азией, а не соперничали с «Газпромом» за европейский рынок. Тем не менее, с падением потребности Европы в российской энергии в ближайшие годы китайские заказы станут особенно важными для обеспечения замены. Понимая это, Медведев встречался с главой КНР Ху Цзиньтао не менее пяти раз за год и подписал пакет новых соглашений в сентябре 2010 года.

В российской энергетической политике национальные приоритеты переплетаются с узкими интересами высокопоставленных руководителей, которые входят в советы директоров крупных корпораций и хотели бы, чтобы эти компании доминировали на рынках и приобретали зарубежные активы, не говоря уже о материальной выгоде для их друзей в менеджменте. Коррупция кажется одной из основных проблем российского энергетического сектора. По словам Бориса Немцова и Владимира Милова, либеральных критиков Путина, стоимость строительства трубопроводов «Газпрома» настолько высока (3 млн долларов за километр по сравнению со средним мировым уровнем 1–1,5 млн долларов), что это нельзя объяснить только некомпетентностью управления.

Разумеется, интересы хозяев Кремля и обычных россиян не всегда совпадают. Но это не означает, что энергетическая политика Москвы является только результатом коррупции. Зависимость России от экспорта топлива в Европу была бы такой же значительной, даже если бы в Кремле находилась команда истинных демократов и честных госслужащих. Российские демократы тоже предпочли бы, чтобы Болгария покупала газ у «Газпрома», а не у его конкурентов; а Белоруссия и Эстония платили бы такую же высокую цену за газ, как Германия и Италия.

Российская газовая индустрия столкнулась с новыми тревожными тенденциями. Мировое производство сжиженного природного газа (СПГ) возросло, что увеличило предложение, в то время как финансовый кризис сократил спрос. Одновременно новые перспективы добычи сланцевого газа повысили вероятность того, что скоро Европа сама сможет производить необходимый ей газ. Центральная опора российской политэкономии неожиданно зашаталась.

Второй основной интерес России – дружественность правительств в соседних странах. Это особенно чувствительный вопрос из-за 16 млн этнических русских, которые остаются в постсоветском «ближнем зарубежье». В случаях очевидной дискриминации – например, когда Эстония ввела экзамен по эстонскому языку в начале 1990-х гг., затруднив получение гражданства для местных русских, – давление общества вынуждает Кремль высказываться (но не предпринимать военные действия). В более широком масштабе Москва выступает резко против дальнейшего расширения НАТО на восток. И это неудивительно: ни одно государство не будет приветствовать приближение исторически враждебного военного союза к своим границам вне зависимости от того, как часто этот альянс заявлял о своих мирных намерениях.

Тем не менее, многие видят более зловещую цель во внешней политике Москвы – восстановление российского доминирования над бывшими советскими республиками и, возможно, даже над большей частью Восточной Европы посредством экономического и военного давления. Не имея возможности читать мысли Путина, полностью исключить такую вероятность невозможно. Однако доказательств существования такого экспансионистского плана мало.

Двадцать лет Россия в основном отступала в геополитическом плане. Вместо того чтобы расширять присутствие за границей, она демилитаризировалась и выводила войска на свою территорию. В 1990-х гг. российская армия покинула Восточную Европу и страны Балтии, а общая численность войск под командованием Москвы снизилась с 3,4 млн солдат почти до 1 миллиона. С тех пор Россия ушла со своих баз на Кубе и во Вьетнаме и сократила численность войск в бывших советских республиках. За несколько лет до конфликта 2008 г. Путин закрыл в Грузии три военные базы, а численность российских солдат в этой стране сократилась, по оценкам Международного института стратегических исследований, с 5 тыс. до тысячи.

Режим, вынашивающий экспансионистские планы, вел бы себя совершенно иначе. Можно было бы взбудоражить русских националистов в приграничных районах стран Балтии, Восточной Украины или в Крыму, и затем направить российские войска им на помощь. В Грузии ревизионистская Россия аннексировала бы Абхазию и Южную Осетию уже давно, еще до того как грузинский президент Михаил Саакашвили начал наращивать военную мощь после прихода к власти в 2004 году. Для многих на Западе российское вторжение в Грузию в 2008 г. явилось доказательством территориальных претензий Москвы. Но если бы кремлевские руководители склонялись к идее экспансии, они бы двинули войска на Тбилиси, чтобы свергнуть Саакашвили и поставить на его место более дружественное правительство. По крайней мере российские войска взяли бы под контроль нефте- и газопроводы, которые проходят по территории Грузии. На самом же деле они не тронули трубопроводы и быстро вернулись в горы.

Попытки Москвы оказать влияние на соседей были не очень успешными. Содружество независимых государств, региональный координационный орган, который якобы является инструментом российского доминирования, распадается – только шесть из 11 президентов приняли участие в последней встрече, продолжавшейся всего 30 минут. Даже Александр Лукашенко, белорусский диктатор, предположительно зависимый от Москвы, не согласился признать независимость Абхазии и Южной Осетии. В Киргизии президент Курманбек Бакиев нарушил данное Москве обещание закрыть американскую авиабазу. (В Москве недолго горевали, когда несколько месяцев спустя в результате народных протестов Бакиев был свергнут, но, к раздражению Кремля, Лукашенко немедленно пригласил его в Минск.)

Стала ли зависимость от российского газа политическим рычагом влияния Москвы на Запад? Признаки этого не очень заметны. Можно было ожидать, что наиболее зависимые государства будут проявлять наибольшее уважение. В действительности именно эти страны – Чехия, Эстония и Польша – упорно старались «щелкнуть медведя по носу». Всего за несколько лет государства, в значительной степени зависящие от российских поставок нефти и газа, вступили в НАТО, разрешили разместить на своей территории элементы американской ПРО и подвергали критике политику России. В то же время менее зависимые западноевропейские страны – Германия и Италия – демонстрировали большую симпатию к Кремлю, например, не высказывая особого энтузиазма по поводу быстрого присоединения Грузии и Украины к НАТО.

Некоторые воспринимают периодические попытки «Газпрома» повысить цены на газ для Белоруссии, Грузии, Украины и других государств как политический шантаж. Хотя в некоторых подобных конфликтах существовал политический подтекст, факт остается фактом: на протяжении многих лет Россия продавала газ странам, которые считала недружественными, за гораздо меньшую цену, чем платили страны Западной Европы. В 2005 г. Россия поставляла газ украинским «оранжевым революционерам» по 52 доллара за тысячу кубометров, в то время как Германия платила 197 долларов. Разницу частично можно объяснить расходами на транспортировку, но Россия долго продолжала поставлять газ в прибалтийские государства по значительно меньшей цене (90–95 долларов за тысячу кубометров), чем в соседнюю Финляндию (148 долларов).

Почему Россия продавала газ по такой низкой цене странам Восточной Европы и бывшего СССР – не совсем ясно. Мотивы «Газпрома» могли включать рациональную ценовую дискриминацию: умный монополист оценивает платежеспособность разных клиентов. В начале 1990-х гг. «Газпром» резко повысил цены для прибалтийских государств, затем снизил их после падения спроса на две трети. Отчасти «Газпром» надеялся получить в обмен на низкие цены долю в системах трубопроводов и распределения энергоресурсов, чтобы в будущем закрепить спрос. Российские лидеры, возможно, полагали, что дешевый газ поможет улучшить отношения с государствами, которым оказывается предпочтение, или по крайней мере позволит избежать открытых конфликтов. Учитывая то, как мало Россия получила за свои ценовые уступки, пересмотр Кремлем этой политики не должен никого удивлять.

В действительности уроки недавних газовых войн кардинально отличаются от выводов, сделанных большинством обозревателей. Вместо того чтобы продемонстрировать возможности политического давления, газовый конфликт между Москвой и Киевом показал, насколько малым влиянием реально обладает Кремль. Нарушение поставок газа западноевропейским потребителям, платящим высокую цену, могло быть только актом отчаяния – в конечном итоге, продолжение продажи российского газа в Европу, рынок, в котором Москва очень нуждается, зависит от уверенности европейцев в способности России обеспечить бесперебойные поставки. То, что Кремлю пришлось поставить под удар собственную репутацию, чтобы привлечь внимание Киева, демонстрирует пределы подобной политики шантажа.

Третьей важной целью России является предотвращение терроризма. Нет смысла обсуждать непростую историю военных действий России в Чечне, достаточно сказать, что сегодня Москва столкнулась с серьезной террористической угрозой со стороны исламских фундаменталистов, базирующихся на Северном Кавказе. Кремль решительно настроен ограничить поддержку этих группировок извне, что влияет на его политику в Афганистане, Иране и Центральной Азии.

Целенаправленность политики России не означает, что она всегда грамотно прорабатывается и реализуется. В экономике правительство вкладывает миллиарды долларов в проекты, которые кажутся обреченными на провал – как, например, попытка повысить котировки акций с помощью государственных приобретений или спасение отсталого автопроизводителя АвтоВАЗ. Инвестиции Москвы в высокие технологии могут принести какие-то плоды, но, скорее всего, расходы превысят прибыль. Пока Кремль уклоняется от введения мер, которые, вероятно, реально могли бы обеспечить быстрый рост, – от реформ правоохранительной и судебной системы и борьбы с коррупцией.

В отношениях с Западом российские представители иногда, кажется, готовы подлить масла в огонь русофобии. Если, как полагают многие, Александр Литвиненко, критиковавший Путина, был отравлен в 2006 г. по приказу Кремля, трудно понять, какую выгоду Москва могла бы извлечь из этого убийства, ухудшившего имидж России в мире и осложнившего отношения с Великобританией.

В России, как и везде, политику делают личности. Путин поражает наблюдателей как чрезвычайно конкурентный политик, но иногда он вызывает разочарование – например, когда в 2009 г. заявил, что Россия вступит во Всемирную торговую организацию (ВТО) только вместе с Белоруссией и Казахстаном (позже он пересмотрел свою позицию). Но такие случаи – исключение. В основном политика России является целенаправленной, осторожной и – даже в случае заблуждений – достаточно последовательной. Вопрос в том, допускают ли цели, стоящие за этой политикой, практическое сотрудничество с США.

Общие цели

Соединенные Штаты понимают свою роль как одной из лидирующих мировых держав, а вызовы, с точки зрения Вашингтона, являются пугающими. В Афганистане, Ираке и Пакистане исламские боевики угрожают захватить власть и предоставляют базы для террористов. Проблема предотвращения ядерного распространения никогда ранее не стояла так остро – Иран приблизился к созданию бомбы, а КНДР отказывается разоружаться (если говорить о более широкой задаче, то Обама, как известно, призвал к безъядерному миру). Другие приоритеты США включают борьбу с изменением климата, обеспечение безопасности энергетических поставок и поддержание стабильного восстановления мировой экономики.

Благодаря своему географическому положению, статусу ядерной державы, историческим отношениям с ключевыми странами, праву вето в Совете Безопасности ООН, роли крупного экспортера энергоресурсов и крупнейшей армии в Европе Россия может либо содействовать, либо осложнить осуществление американских целей.

До недавнего времени для борьбы с «Талибаном» войска НАТО были вынуждены доставлять большую часть грузов на север из Пакистана через Хайберский проход. Но этот маршрут с трудом справляется с огромным объемом грузов, кроме того, конвои часто попадают в засаду. Согласие России в 2008 г. разрешить альянсу транспортировать грузы на юг по железной дороге или через российское воздушное пространство обеспечило необходимую альтернативу.

Москва могла бы также играть позитивную роль в усилиях, направленных на обуздание ядерных амбиций Ирана. На протяжении многих лет российские ученые-ядерщики развивали тесные связи со своими иранскими коллегами, эти отношения могли бы помочь в достижении компромисса на переговорах. Еще важнее, что поддержка России в Совете Безопасности ООН необходима для ведения новых санкций или легитимного применения каких-либо других способов давления. (В июне Россия согласилась на новый набор санкций, но только на те, которые, по-видимому, не затрагивали ее коммерческие интересы в Иране.)

Голосование Москвы в СБ ООН также имеет ключевое значение для любых скоординированных действий по сдерживанию ядерной программы КНДР. В более широком смысле дальнейшие соглашения по ядерному разоружению невозможны без участия России. Ни один план по борьбе с изменением климата не может игнорировать загрязнение, связанное с работой российских предприятий. Наконец, хотя это не столь значительно, российские долларовые резервы и объем долгосрочных казначейских облигаций США дает Москве по крайней мере небольшой потенциал для воздействия на стоимость доллара.

Но нужна ли России помощь Вашингтона, чтобы достичь своих целей? Краткий ответ – нет. Как потребитель российской энергии Соединенные Штаты отнюдь не самый крупный клиент – в последние пять лет они закупали 2–4% от российского нефтяного экспорта, и почти не приобретали газ. На самом деле энергетические интересы США и России в основном противоречат друг другу. Добыча газа из сланцевых залежей в Соединенных Штатах сделала возможной поставку СПГ в Европу, что привело к снижению цен. Вашингтон, стремясь избавить своих европейских партнеров от зависимости от России, поддерживает строительство альтернативных трубопроводов, таких как «Набукко». А в долгосрочной перспективе усилия США по уменьшению внутреннего спроса на ископаемые виды топлива приведет к снижению мировых цен на нефть, от которых зависит Москва.

В целом у России и Соединенных Штатов мало общих экономических интересов. В 1995 г. 6% российского экспорта шло в США; к 2009 г. эта цифра составляла 3% – меньше, чем Россия экспортирует в Польшу. В то же время доля Соединенных Штатов составляет всего 5% от российского импорта. Доля США в потоке капитала в Россию тоже незначительная. В 1995 г. 28% от общего объема иностранных инвестиций в Россию шло из Соединенных Штатов; к 2010 г. эта цифра сократилась до 2,5%. К этому времени доля российских инвестиций в американскую экономику превышала инвестиции США в Россию.

Отдаление российской экономики от Соединенных Штатов совпало с укреплением связей Москвы с Европой и Китаем. В 2009 г. доля Европы составляла 52% российского экспорта и 45% российского импорта; еще 14% импорта шло из Китая – по сравнению с 2% в 1995 году. Хотя российский экспорт в КНР сейчас составляет менее 6% от общего объема, эта цифра будет увеличиваться с ростом потребности Китая в сырье. Доля Европы в иностранных инвестициях в Россию возросла с 41% в 1995 г. до 71% в 2010 г., хотя в основном это российские деньги, которые возвращаются в страну с Кипра, из Люксембурга и Швейцарии.

В рамках намеченной модернизации Москва, безусловно, будет рада увеличению американских частных инвестиций. В ходе визита в 2010 г. Медведев посетил Массачусетский технологический институт и Силиконовую долину. Партнерство с американскими фирмами, разумеется, необходимо, но на данном этапе высокотехнологичные совместные предприятия с Западной Европой будут иметь большее значение. В 2009 г. 61% российских коммерческих соглашений об импорте высокотехнологичного оборудования и услуг был заключен с партнерами из ЕС (11% – с американскими компаниями). В ближайшем будущем рост России будет в большей степени зависеть от копирования и применения американских инноваций, а не от сотрудничества с американскими учеными в создании новинок.

В сферах, где Вашингтон может помочь России, – например, поддержав ее вступление в ВТО – российские интересы являются смешанными. Членство в ВТО имело бы благоприятные последствия для некоторых отраслей, таких, как цветная металлургия, но пагубно сказалось бы на других – например, на автомобилестроении. Поэтому, хотя в целом Россия получила бы больше преимуществ, некоторые в Москве по-прежнему занимают двойственную позицию.

В достижении второй из основных целей России – содействие дружественным режимам в соседних государствах – Кремль не ожидает помощи от США. Ему бы просто хотелось, чтобы Соединенные Штаты перестали вмешиваться, используя методы, которые Россия называет неконструктивными. Однако Вашингтон считает попытки Москвы влиять на внешнюю и внутреннюю политику своих соседей нарушением их суверенитета. США финансово поддержали цветные революции, в результате которых настроенные против России лидеры пришли к власти на Украине и в Киргизии, а также настаивали на скорейшем присоединении Грузии и Украины к НАТО. Хотя при Обаме такие усилия сократились, Вашингтон сохраняет приверженность идее членства Тбилиси и Киева в Североатлантическом альянсе, а американские военные продолжают проводить совместные учения с режимами, которые Москва считает враждебными, например, в Грузии. Таким образом, в вопросе о российском «ближнем зарубежье» Вашингтон и Москва придерживаются диаметрально противоположных точек зрения, и сотрудничество вряд ли возможно.

Наконец, недоверие и разница в подходах ограничивают сотрудничество в сфере борьбы России с исламскими террористами. Хотя ни Вашингтон, ни Москва не хотят усиления боевиков на Северном Кавказе, их взгляды на проблему настолько различны, что обсуждение вызывает только раздражение. Там, где многие в Вашингтоне усматривают сопротивление, вызванное грубыми нарушениями прав человека со стороны местных властей, Москва видит «войну против террора». Путин не понимает, почему Великобритания и Соединенные Штаты предоставили политическое убежище Ахмеду Закаеву и Ильясу Ахмадову, чеченским лидерам, которых он считает эмиссарами террористического движения.

За редким исключением, Россия не нуждается или не хочет помощи от Вашингтона в достижении своих главных целей. Но она оценила бы, если бы США перестали вмешиваться, вооружая приграничные государства и пытаясь подорвать позиции России на энергетическом рынке.

Рациональная двойственность

Тем не менее Россия может по-прежнему надеяться, что Соединенные Штаты преуспеют в своих глобальных устремлениях. Например, Кремль не хотел бы видеть Афганистан под контролем «Талибана». Победа там исламистов может привести к выступлениям радикалов в Центральной Азии и усилить террористические сети Северного Кавказа. Но российское руководство не уверено в том, что НАТО победит «Талибан» или по крайней мере обеспечит стабильность. Представляя себе ситуацию после ухода американских войск, Кремль не хочет сейчас предпринимать шаги, которые сделают невозможными отношения с будущими правителями Кабула. Москва также знает, что некоторый уровень напряженности держит в узде ее южных соседей. Если центральноазиатские лидеры почувствуют угрозу со стороны «Талибана», они скорее будут готовы к сотрудничеству в рамках возглавляемой Москвой Организации договора коллективной безопасности и к российскому военному присутствию в регионе. В то же время Россия озабочена потоками героина, хлынувшими через ее границы; производство наркотиков удвоилось после вторжения НАТО. И опросы показывают, что российское общество гораздо менее позитивно, чем Путин и Медведев, относится к идее помощи НАТО в Афганистане.

Иран также находится в центре сложных расчетов. Москва предпочла бы, чтобы Тегеран не разрабатывал ядерное оружие. Тем не менее многие российские официальные лица сомневаются, что даже самые жесткие экономические санкции, полностью поддержанные Россией, могут предотвратить такой исход. В то же время у России есть экономические интересы в Иране, ставить которые под угрозу было бы слишком дорого. Российский экспорт в эту страну вырос с 250 млн долларов в 1995 г. до 3,3 млрд в 2008 году. Москва надеется получить контракты на строительство новых АЭС, разработку нефтяных и газовых месторождений и поставку в Иран современного вооружения. Россия в то же время не склонна искать какие-либо оправдания для иранских радикалов, раскачивающих ситуацию на Северном Кавказе.

Разрешение конфликта между Тегераном и Вашингтоном поставило бы под угрозу коммерческие и стратегические интересы России. Западные инвестиции, вероятно, пришли бы в нефтегазовую отрасль Ирана, конкурируя с российскими многонациональными проектами. Отмена санкций и ослабление напряженности привели бы к снижению цен на нефть; началось бы строительство новых трубопроводов для поставки иранского газа в Европу. Во многом нынешняя тупиковая ситуация отвечает целям Кремля. Россия также хотела бы ядерного разоружения КНДР, но при этом сомневается, что даже ее мощная поддержка санкций поможет добиться результата. Одновременно Россия опасается, что в случае военной эскалации конфликта или падения режима в Пхеньяне потоки беженцев устремятся на Дальний Восток.

Новый договор по СНВ закрепляет сокращение ядерного арсенала России, которое и так происходит естественным образом из-за старения вооружения. Дальнейшее сокращение не столь очевидно отвечает интересам России, поскольку противоракетные системы становятся более точными и мощными. Москве необходимо сохранить достаточно ракет и боеголовок, чтобы оставаться уверенной в возможности ответного удара. В сфере изменений климата Кремль признает, что глобальное потепление связано с огромными расходами из-за затоплений и разрушения инфраструктуры. Однако вопрос о том, как затраты на сокращение загрязнений должны быть распределены между промышленно развитыми и развивающимися государствами, остается спорным. Как и в других странах, в России имеются влиятельные группы, выступающие против ограничения выбросов.

Ограниченно, но конструктивно

Вашингтону не следует ожидать особой помощи от Москвы, но не из-за оскорбленного самолюбия или паранойи российских официальных лиц, а потому, что приоритеты Соединенных Штатов не являются их приоритетами – и вообще не соответствуют их интересам.

Параллель с отношениями между США и Китаем может оказаться полезной. Выстраивая связи с Пекином, американские политики воспринимают конфликты интересов такими, как они есть. Они не ощущают необходимости опекать китайских коллег или проводить с ними сеансы психоанализа. Трудно представить, чтобы накануне пекинского саммита американский президент упрекал председателя Ху Цзиньтао за его устаревшие маоистские взгляды и обещал в качестве противовеса поддержать премьера Вэнь Цзябао.

Если противоположные интересы делают тесные отношения между Москвой и Вашингтоном маловероятными в ближайшие годы, то в долгосрочной перспективе имеется больше оснований для оптимизма. В то время как взаимодействие с Соединенными Штатами сокращалось, происходило постепенное сближение России с Европой и в экономическом, и в культурном плане. Поскольку эти изменения происходят медленно и не очень резко, они оставались незаметными. В дальнейшем Россия станет еще более европейской, не утратив при этом своих отличительных черт. В 2008 г. россияне совершили в 39 раз больше поездок в Западную Европу и в 19 раз больше поездок в Китай, чем в Соединенные Штаты. Из 41 тыс. российских студентов, обучавшихся за границей в 2008 г., 20 тыс. проходили курс в университетах Европы и только 5 тыс. – в США. В 2009 г. россияне предпочитали покупать недвижимость в Болгарии, Черногории, Германии, Испании и Чехии, а не в Соединенных Штатах.

Хотя пока не все россияне считают себя европейцами, их отношение меняется. В апреле 2010 г., отвечая на вопрос о том, с какими государствами Россия должна более интенсивно сотрудничать во внешней политике, 50% опрошенных назвали страны Западной Европы – таких оказалось даже больше, чем назвавших Белоруссию, Украину и другие страны СНГ (20% назвали США). Большинство – 53% – заявили в 2009 г., что поддержали бы вступление России в ЕС, если бы была такая возможность.

Вероятно, эти тенденции сохранятся. Даже если средние темпы роста в России замедлятся до чуть более 4%, как прогнозирует Всемирный банк, через 10 лет она догонит бедные страны Западной Европы по уровню доходов. С развитием страны ее средний класс продолжит расширяться и интегрироваться в Европу. В какой-то момент – хотя невозможно предсказать, когда именно – произойдут политические перемены, либерализация органов власти и серьезная попытка взять под контроль коррупцию. Даже при росте торговли с Китаем культурная идентичность России будет еще прочнее связываться с Западом. В конечном итоге, хотя и не скоро, идея присоединения России к Евросоюзу может стать серьезной.

Однако сотрудничество с Европой – особенно с Восточной Европой – будет сопровождаться и конфликтами. Сближение Москвы с Европой станет причиной обоюдной уязвимости и вызовет борьбу за преимущества и выгоду в торговле. Самый очевидный пример – энергетический рынок. Возможно, столкновения экономических интересов приведут к политическому кризису, который затруднит европеизацию России. Но, скорее всего, подобные конфликты будут успешно разрешены.

Даже если в ближайшие 10 лет Россия и США не достигнут тесного партнерства, их отношения все равно могут быть конструктивными. Ограниченные связи необязательно должны быть плохими, и риторика России на протяжении прошлого года позволяет предположить, что Путин и Медведев хотели бы улучшить атмосферу. Парадоксально, но главным условием потепления является признание обеими сторонами пределов их общих интересов. Если в Вашингтоне будут ожидать слишком многого, не оправдавшиеся надежды вновь приведут к подозрениям, новым сеансам психоанализа и контрпродуктивным реакциям.

За исключением периодических вспышек покровительственной риторики, администрация Обамы подходила к России прагматично. И это принесло ограниченный, но полезный результат: новый договор по СНВ, соглашение о транспортировке грузов НАТО в Афганистан через российскую территорию и голосование России в Совете Безопасности ООН за санкции против Ирана.

Такой прагматизм означает признание того, что Соединенные Штаты мало что могут сделать для дальнейшей демократизации России. Продолжение роста и сближение с Европой хотя и не дает гарантий, но является наилучшей надеждой на политические реформы. Чем больше российская элита связана с Европой – через туризм, образование, деловое партнерство и социальные контакты, – тем больше она заинтересована в поддержании теплых отношений. Ослабление визовых требований Евросоюза для россиян ускорит процесс. Прагматизм также означает, что Вашингтону придется предоставить Европе право самостоятельно строить отношения с Россией.

Признание этих фактов не должно задевать такую перенапряженную супердержаву, как США. Вместо того чтобы стремиться вылечить Россию, Вашингтону нужно научиться иметь с ней дело – так же, как с Китаем, Индией и многими другими странами. Хорошая новость состоит в том, что по вопросам, которые действительно представляют взаимный интерес, Россия готова к сотрудничеству.

Дэниел Трейсман – профессор политологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и приглашенный научный сотрудник Института гуманитарных наук в Вене. Он является автором книги «Возвращение: Путь России от Горбачёва до Медведева».

Андрей Шлейфер – профессор экономики Гарвардского университета

США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 февраля 2011 > № 739762

Кавказ особого назначения

Об авторе | Вадим Павлович Дубнов родился в 1962 году в Киеве. Закончил Московский институт инженеров транспорта по специальности “Прикладная математика”. С 1994 по 2006 год работал в журнале “Новое время” обозревателем, редактором отдела политики, заместителем главного редактора. После смены собственника журнала работал в газете “Газета”, сотрудничал с российскими и зарубежными СМИ, с 2004 года — постоянный колумнист раздела “Комментарии” сетевого издания “Газета.ру”. С 2009 года — обозреватель Русской службы “Радио Свобода”.

Кавказ особого назначения

Родина на своих самых южных рубежах меня явно не ждала. Километровый мост через реку Самур, соединяющий Азербайджан и Россию, заканчивался наглухо закрытыми воротами. “Закрыто, — сказал пограничник голосом продавщицы и пояснил: — Здесь нет пешеходного погранперехода”. То есть пешком нельзя, только на колесах. Вернее, можно — если минут сорок подождать что-нибудь колесное и, проехав на нем метров десять, получить заветный штамп в паспорте. И попытавшись, наконец, с этим штампом начать свое путешествие по Кавказу, услышать уже на выходе с погранпоста: “Пешком нельзя. Ждите машину…”.

По мосту, кстати, курсируют в обе стороны специальные маршрутки. По сто рублей с пассажира. Мост еще в советские времена назывался Золотым. Без всякого намека на восточную цветистость.

Дагестан

Счастье в кредит

Россия начинается с Дербента. Самый древний и самый южный город России — как запущенный склад с реквизитом к восточной сказке, поставленной так давно, что об успехе постановки все уже давно забыли, научившись жить на подмостках. Но это история на тысячи лет старше самой России, она вместе с географией оказывается словно немного чужой, как и весь Дагестан. Хотя и сам Дербент, где азербайджанцы переплавили в себе потомков персов и арабов, русские стали просто одним из кавказских народов, а евреи говорят на персидском, оказался Дагестаном словно лишь по прихоти истории, в чем, кажется, и черпал свое городское, такое непонятное Махачкале или Хасавюрту, вдохновение.

Еще несколько лет назад здесь не слышали ни о ваххабитах, ни о беспощадной войне за власть. В Дербенте и думать не думали, что их выборы станут событием общероссийского значения.

Путь к нынешней катастрофе, которым Дагестан шел десятилетиями, в Дербенте можно изучать по нескольким последним годам. Здесь нет работы, как в древних кварталах нет воды, но за высокими заборами, в тенистых двориках ничего не напоминает о разбитых мостовых. Здесь машина может чиниться с дедовских времен, но дом — всегда торжество евроремонта и особого южного уюта. “Работа у дагестанца не заканчивается” — смеются дагестанцы, и работа — это и есть дом, ради которого откладывается каждый рубль.

И эту форму благосостояния можно было принять за тайну, если бы ее кто-нибудь скрывал. Никто не собирается бить тревогу по поводу поистине африканского уровня детской смертности — и правильно. Ребенок рождается здесь так же внезапно, как и умирает после получения детского пособия. Цена инвестиции — всего две справки. Количество пенсионеров тоже должно бы взволновать демографов, но и они спокойны. Страшный бич Дагестана — повальная инвалидность, и если, скажем, девушка не имеет соответствующего свидетельства, ее шансы выйти замуж, говорят, существенно снижаются — кому нужна нищая жена. Услуга в последнее время дорожает. Если еще недавно справка оценивалась в полугодовую доходность, то есть тысяч в тридцать рублей, то теперь ставки выросли вдвое. Зато, как говорят знающие люди, теперь ее можно купить в кредит.

“И вы думаете, что в Москве этого не знают?” — запальчиво спрашивает лидер коммунистов затерянного в горах Табасаранского района Казихан Курбанов. Коммунистов он не любит, но другой формы хоть какой-то оппозиционности не видит. Когда он пошел регистрировать учрежденный им Антикоррупционный комитет, с него, разумеется, попросили взятку. Он знает ответ на свой вопрос. “Просто Москве легче завалить нас халявными деньгами, чем что-то придумать. А когда деньги кончатся? Или кому-то станет их для нас жалко? Что будет? Я скажу: будет Киргизия”.

Дагестанский экономист Михаил Чернышев, не боясь Киргизии, мечтает о том дне, когда Дагестан оторвут от бюджетной кормушки. Но, кажется, он не очень верит в то, что этот день близок. В связи с чем дает, кажется, исчерпывающую формулировку.

— Отношение Москвы к Дагестану совершенно колониальное, но хуже другое: у нас нет ресурсов, которыми колония может быть интересна. Банановая республика — без бананов. Поэтому к нам не идет никто, кто мог бы колонию хоть как-то модернизировать, поднять с ее феодального уровня. А единственным ресурсом — в отсутствие газа, нефти, рыбы или золота — становится близость к бюджетным потокам.

Все остальное — вторичные следствия. Включая и то, что так заунывно принято перечислять в списке корней зла — терроризм и коррупцию.

Охрана для и.о.

В Дагестане убивают милиционеров, боевиков, тех, кого подозревают, что они боевики, министров, глав местных администраций. Недавно убитого главу администрации Магарамкентского района на юге Дагестана, недалеко от Дербента, сменил новый, в начале июня его тоже убили. “Расстрельная должность, ничего не поделаешь”, — объясняет коллега. Глава администрации, может быть, и не хотел бы на этой должности работать, но надо, потому что на него уже сделаны ставки у тех, кто повыше. Но у соперников тех, кто повыше, сделаны другие ставки, и глава администрации вынужден ждать, кто выстрелит первым. А еще есть “лесные братья”, у которых имеются свои вопросы. Точно так же, говорят, не хотел быть мэром Дербента Феликс Казиахметов. Но пришлось. Ставки были куда как высоки — служивший тогда президентом Муху Алиев должен был показать Москве, что контролирует ситуацию в республике сверху донизу. А соперники Муху Алиева должны были показать обратное.

Так в Дербент пришла большая политика. Через Дербент пролегли все дагестанские фронты, здесь столкнулись в великой, будто бы за сам пост президента, битве все самые значимые фигуры полыхающей республики. Как победил, не желая того, Казиахметов вместе с президентом Муху Алиевым, знает теперь вся Россия и ее Верховный суд, который результаты выборов отменил. Казиахметов, который был до этого мэром, свою должность сохранил. Однако Муху Алиев не доказал того, что должен был доказать. Феликс Казиахметов с явным облегчением покинул свой пост.

Только в том-то и суть Дагестана, что любой руководитель здесь — лишь исполняющий обязанности. Которому очень нужна охрана.

Мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов — один из дагестанских тяжеловесов первого порядка и первого призыва и один из немногих, кто из этого состава по сей день жив. “За всеми терактами, которые здесь происходят, стоит какой-нибудь богатый дагестанец, который рвется к власти”, — убежден он. Он ищет деликатные формулировки.

— Новый президент Дагестана Магомедсалам Магомедов — парень молодой, грамотный. Но если бы он был самостоятельным руководителем, может быть, что-то бы и получилось. Я думаю, у него есть какие-то обязательства, которые мешают ему работать. И те люди, которым он дал обязательства, мне кажется, слишком многого хотят.

Умаханов не называет этих людей, хотя дает понять, что иные из них проживают в Москве. У него ко многим из них свои счеты, но, кажется, он невольно выдал политическое дополнение к той исчерпывающей формуле про банановую республику без бананов, но с бюджетными дотациями, которую вывел экономист Чернышев.

Вертикаль и ее вольница

В Дагестане уже давно перестали, как заклинание, повторять миф о сложившемся национальном разделении труда: аварцы, дескать, занимаются нефтью, даргинцы — шерстью, лакцы — рыбой, и все это — часть тонкой балансовой настройки говорящего на сорока языках Дагестана. На самом деле уже давным-давно здесь убивают за право быть диспетчером того потока, который называется бюджетными дотациями. Это называлось борьбой за власть, в которой при всей своей беспредельности были хоть какие-то закономерности и даже некоторые компромиссы. Гаджимурад Камалов, бизнесмен и издатель популярной в Дагестане газеты “Черновик”, объясняет наблюдаемую динамику так, как и положено выпускнику физфака.

— По крайней мере, была формула, по которой можно было хотя бы оценить ситуацию — о том, чтобы ее просчитать, речи не было никогда. Имелось такое политическое число Авогадро. Одни беспредельщики увеличивали критическую массу с одной стороны, другие беспредельщики увеличивали ее с другой стороны, и это позволяло канатоходцу-лидеру удерживать равновесие. Но любая попытка навести порядок чревата. Скажем, Муху Алиев пытался провести системные изменения на таможне. И что получилось: из организма была вырвана голова, а все, что было заражено, ушло вовнутрь, и теперь это уже даже не контролируется.

А потом необходимость договариваться и составлять хоть временные коалиции отпала сама собой: лидера республики стала назначать Москва. Теперь силу надо было показывать не друг другу, а Кремлю, и договариваться между собой стало почти не о чем.

А великих беспредельщиков в Дагестане остались единицы — кто-то ушел, но большая часть просто отстреляна. Правозащитник Заур Газиев вспоминает убитого в прошлом году министра внутренних дел Адильгирея Магомедтагирова, и уже никто с традиционной уверенностью не говорит, что он стал жертвой “лесного” подполья.

— Весь Дагестан знал, что Магомедтагиров контролировал участок нефтепровода Баку — Новороссийск от Махачкалы до границы с Азербайджаном — со всеми врезками, “самоварами” — кустарной нефтеперегонкой, таможней. И, конечно, ему надо было договариваться со всеми центрами силы.

А теперь место Магомедтагирова заняли эти самые центры силы помельче. В полном соответствии с законами вертикали: на каждой ее ветке висит список обязательств перед теми, кто веткой повыше. Москва, как известно, ставит на сильного, а бесспорно сильного в Дагестане нет, поэтому вертикаль президентом по сути и заканчивается. Ниже начинается вольница, при которой день без контртеррористической операции или убийства в Дагестане как редкий праздник, которого никто уже и не ждет. В Дербенте, кажется, уже на полном серьезе решили считать себя центром дагестанской политики. “Через год начнем Магомедсалама валить”, — доверительно анонсировал свои планы один из местных делателей местных королей.

Лес навсегда

Заур Газиев рассказывает обычную для Дагестана историю.

Гусейн Мусалаев был младшим братом шести сестер, и можно только догадываться, как ждал его появления отец. В двадцать лет Гусейн женится. У него две дочки. К его отцу приходит милиция: ваш сын изнасиловал девушку. Гаджияв Мусалаев, сам бывший милиционер, начинает собственное расследование. Девушка признается: оговорить его сына ее заставили. Мусалаев-старший с ее помощью составляет фоторобот, добивается нового расследования, сына, уже три месяца просидевшего в СИЗО, выпускают и даже дают компенсацию порядка 90 тысяч рублей.

Однако через восемь месяцев к Гусейну снова приходят: ты, дескать, похож на того, кто совершил ограбление в Буйнакске. Отец снова проводит свое расследование. Сына опять отпускают. Через полгода новая история — теперь связанная с хранением оружия. Снова забирают и люто бьют. Снова выпускают.

И парень, как следовало ожидать, уходит в лес — боевиков здесь называют на старый советский манер “лесными братьями”. Отец снова бросается на поиски, и ему советуют: “Спроси у ментов”. Знакомый милиционер организует ему встречу в одном из РУВД с одним из лесных командиров. Тот возвращает ему сына, который в лесу довольно быстро почувствовал себя чужим.

Люди, посвященные в процесс, утверждают: тех, кто приходит в лес, боевики фотографируют и MMS-ками отправляют фото милиционерам, лишая новобранцев обратной дороги. Проверить это невозможно. Но с Мусалаевым происходит следующее. Он возвращается, полгода не выходит из дома. А потом однажды за ним приходит машина от вчерашних лесных коллег. На первом же перекрестке машину расстреливают милиционеры.

— “Лесники” сами сдают тех, кто уходит от них, — убежден Газиев, — у них есть налаженные связи и договоренности с милиционерами. Они нужны друг другу. Милиционеры получают неплохие бюджеты на борьбу с лесом, лесные получают наводки на тех, кто хорошо зарабатывает. Менты пополняют свою отчетность за счет мелкой пехоты, которой боевикам не жалко.

Человек из исламского государства

“Где в Махачкале улица Салаватова?” — на бегу спросил я у администратора гостиницы. “А что случилось?” “Контртеррористическая операция”, — бездумно выпалил я, и она, охнув, села: “Я там живу…”.

Впрочем, больше, кажется, новость никого не взволновала. Зевак, собравшихся у оцепленного квартала в центре города, было не больше, чем телеоператоров местных каналов, скучавших в ожидании спецпредставителя ФСБ. По заранее известному сценарию он после нескольких часов вялой перестрелки должен был выйти из-за кулис и чеканно сообщить, сколько убито боевиков (три), к чему кто из них причастен (к теракту в Каспийске) и нет ли среди них лидера дагестанского подполья Магомедали Вагабова (нет)…

— Про Вагабова, когда я учился в университете, ходили легенды, — вспоминает Газиев. — Он мог на спор выпить трехлитровый баллон пива. Он был душой студенческого театра миниатюр, он любил женщин, и женщины любили его. Что должно было случиться, чтобы такой человек ушел в ислам и стал лидером подполья?

В тот ислам, который одни называют радикальным, другие — истинным, третьи ваххабизмом, Вагабов, рассказывают, ушел еще в середине 90-х. В то время многие из тех, чья юность выпала на излет атеистической эпохи, оказавшись в Саудовской Аравии, Иордании или Египте, обнаружили, что увиденный там ислам совсем не похож на то, что они привыкли считать исламом на родине. Эти прозрения органично вплетались в романтическую ткань открытий ранних 90-х, но религиозного диспута не получилось, как, впрочем, не получается его в таких случаях никогда.

“Нельзя брать из ислама только то, что нравится”, — наставляет меня в элитном махачкалинском кафе молодой человек со светским юридическим и двумя исламскими образованиями. Он и его спутник, вполне интеллигентного вида человек средних лет, некогда авторитетная фигура в местном криминале, не бравируют своей связью с лесом, это данность, из которой в разговоре и приходится исходить. “Ислам надо принимать полностью”. Это значит, что привычка жить по адату, то есть по традиции, а не по шариату, порочна, а с пороком надо бороться. В сложившейся традиции нормы ислама вполне комфортно сочетаются со светскими вольностями, в чем, собственно, и назначение традиции, и чем традиция большинству и нравится. “Вы спрашиваете, что первично — адат или шариат, и тем самым выдаете в себе атеиста, — резюмировал “лесной” богослов. — У вас получается, что традиция была всегда, а потом кто-то пришел и написал Коран. Но мы-то знаем, что все было наоборот”. И — очередной аят, который декларируется на арабском.

Между тем, “истинные” мусульмане, кажется, сами еще не до конца разобрались в своих планах. Государство, функционирующее по законам шариата, — это понятно, но дальше начинаются разночтения. Расул, торгующий в центре Махачкалы холодильниками и кондиционерами, призывающий не смотреть на женщин с вожделением, честно признается, что с искушениями бороться непросто и ему самому. Он полагает, что в будущем государстве, построенном по законам чистого ислама, всем, кому эти законы не понравятся, надо позволить уехать, не платя ни копейки за вывозимое имущество. “Лесной” богослов называет Расула провокатором, но и сам, кажется, не уверен в существовании модели, по которой неистинное меньшинство будет уживаться с истинным большинством. Он вспоминает средневековую арабскую Испанию, которая была торжеством веротерпимости. “Но, согласитесь, исламское государство в вашей модели сродни коммунизму или царствию небесному — это не вопрос одной — двух пятилеток…” Он снисходительно улыбается и снова что-то выразительно зачитвает наизусть на арабском…

Но, возможно, если бы дело ограничивалось лишь тем раздражением, которое естественным образом вызывали неофиты у тех, кто, ни в чем себе не отказывая, полагал себя добрыми мусульманами, все могло бы несколькими драками и обойтись. Накал Варфоломеевской ночи в планы оппонентов ни с одной, ни с другой стороны не входил. Но уже вовсю разыгрывалась чеченская драма, уже готовилось к назначению виновными мировое исламо-террористическое подполье. Тем более что и сами борцы за веру, назвавшие себя салафитами, к своей борьбе были готовы с самого начала.

“Что такое “ислам”? — продолжают меня экзаменовать и ставят двойку: — Ислам — это покорность”. Но в том-то, кажется, и лукавство, что это не просто покорность — это покорность Аллаху. И если он велит очистить ислам, надо быть готовым к покорности любой ценой. Нельзя принимать ислам фрагментами. У Абу-Муслима, торгующего на дербентском рынке джинсами, исчез брат, и на то, что он жив, никто уже особенно не надеется. Абу-Муслим готов к вопросу, почему он еще не ушел в лес. Его ответ “не все из нас в лесу” звучит, кажется, как “всему свое время”. “Мы победим!” — сказал он, хотя я спросил его всего лишь о готовности к диалогу с официальной мечетью.

Идеалисты, мстители, бандиты

Однако, никто не мешает Абу-Муслиму торговать джинсами, а Расулу в центре Махачкалы — кондиционерами. И наши непреклонные собеседники с хорошим знанием арабского не выказывают в кафе в центре Махачкалы ни малейших признаков беспокойства за свою безопасность. Да и вообще, по улицам дагестанских городов и сел в немалом количестве ходят мужчины и женщины, своим видом вполне способные вызвать подозрение в том, что ислам они принимают целиком. “Есть ситуации, в которых мусульманину позволено лгать, — объясняют мне. — В частности, когда признание религиозных взглядов может быть опасным”. Но и лгать по этому поводу тоже никто не собирается. Хоть никто не удивится, если завтра за тем же Абу-Муслимом все-таки придут.

— За что забирают людей? — переспрашивает адвокат Сапият Магомедова. — Да за все что угодно. Скажем, подвез таксист незнакомого человека. Откуда ему знать, что он из леса? Но к таксисту приходят, его забирают. Пытки душераздирающие. И когда вам говорят, что посадят на бутылку или на ваших глазах изнасилуют жену, вы подпишете все, что угодно — потому что они все это на самом деле делают.

Но Сапият занимается отнюдь не только теми, кто подозревается в связях с подпольем. Через две недели после нашего разговора ее жестоко избили в Хасавюртском ГУВД, когда она попыталась встретиться со своей подзащитной. Подзащитная никакого отношения к лесу не имела — она просто пыталась спастись от милиционера, который ее не только насиловал, но еще и вымогал деньги за то, что оставит это в секрете. “Выкиньте эту сучку!” — кричал начальник ГУВД людям в маске, избивавшим Сапият, а за две недели до этого она рассказывала про задержанную женщину, которую избивали в камере: “Причем били по женским частям тела, так, чтобы она не могла показать следы побоев адвокату-мужчине”. Я тогда, еще чего-то не понимая, наивно спрашивал: “Почему милиционеры не боятся? Ведь есть родственники, есть тот же лес, в конце концов?” — “А почему они должны бояться?” — спрашивала Сапият, не понимая, почему дагестанские милиционеры должны чем-то принципиально отличаться от своих общероссийских коллег.

В том-то и дело, что милиция в Дагестане обычная, и ей в общем-то все равно, кому ломать кости и с кого брать деньги — с таксиста, подвезшего “лесного брата”, или Гусейна Мусалаева, которого оговорила жертва изнасилования. Обычная практика. Но дело происходит в Дагестане.

— Сколько осталось бы в лесу народу, если бы вдруг все ваши религиозные требования были удовлетворены? — спросил я у своего собеседника в махачкалинском кафе. “Около трети”, — ответил он. Он не заметил случайного подвоха, улыбнулся и поправился: “То есть, нет, никого бы не осталось”. Но его первая нечаянная искренность приблизила наше общее понимание к оценкам других наблюдателей: стойких борцов за построение исламского государства в лесу не более половины.

Подполье развивается уже по собственным законам, весьма далеким от шариатских. Идеалы леса оказываются близки и обычному криминальному беспределу. В лес уходит Гусейн Мусалаев. В лес идут те, у кого остается в жизни одна радость — завалить мента. Идеалисты, мстители и бандиты переплавляются в одном котле, превратившись в воинство, которому, с одной стороны, уже нечего терять, а с другой особенно и непонятно, за что воевать.

Остается только одно — конечно же, исламское государство.

Закон ваххабизма

“А бывает такое, что “лесу” кого-нибудь заказывают, чтоб не тратить время и патроны самому?” спросил я у Сапият Магомедовой. “Конечно”.

Лес стал органичной частью дагестанского ландшафта. Тем более размытого, чем меньше необходимости у “лесных” на самом деле сидеть в лесу. Куда удобнее жить дома. О чем милиция не может не знать. Если все соседи знают, что у соседки родился ребенок, и все знают, что ее муж — в лесу. Да ведь и не в лес носят деньги те, кого “лесные” считают достаточно обеспеченными, чтобы удостоить отправленной флэшкой, на которой записывается высокопарное обращение с предложением поделиться во имя, конечно, Аллаха, и от таких предложений отказываться здесь не принято. “Ни один глава администрации не выживет, если не будет поддерживать конструктивного диалога с боевиками” — уверены разбирающиеся в вопросе люди. В Хасавюрте взорвали магазин, торгующий водкой. Что это было — послание на шариатскую тему или просто назидание тем, кто вовремя не расплатился? Или, в самом деле, и то, и другое?

“Мы просто хотим таких же прав, какие имеет официальная мечеть”, — настаивает богослов. Он, конечно, имеет в виду право проповедовать. Но у официальной мечети сегодня, говорят, есть и другие проблемы: ее очень интересует вопрос о распределении долей в махачкалинском порту. И мечеть альтернативная об этом, конечно, тоже знает.

Тем временем богословский диспут в нашем махачкалинском кафе меняет тональность. “Да, — признают они, — в последнее время появились признаки того, что дагестанская власть готова пойти на диалог”. И даже дает понять, что готова отменить закон о запрете ваххабизма, принятый еще в 1999 году. Только, говорят, Москва против. Пребывать в уверенности в том, что дело именно в ваххабизме, ей по-прежнему ничего не мешает.

ЧЕЧНЯ

Фараон, сын муфтия

По центральной площади Грозного удрученно брели чеченские телевизионщики. “Не хочет народ на камеру говорить. А всего-то и просим, чтобы рассказали, за кого болеют на чемпионате мира…” Я с пониманием кивнул. Я это уже прошел, пытаясь разговорить хоть кого-нибудь из прохожих, хоть о чем-нибудь, хоть со словами благодарности власти. “Нет, — опасливо отвечали прохожие, — спросите у кого-нибудь другого…”

Мы нашли друг друга. Я со всей прямотой рассказал эфиру Чеченского телевидения о своих симпатиях испанцам. Корреспонденты чеченского телевидения так же честно изложили мне свое видение переживаемого Чечней исторического момента:

— Спасибо нашей власти, лично Рамзану Кадырову за то, что так расцвела республика! У нас строятся дома, у нас есть прекрасная футбольная команда, волейбольная команда… И, иншалла, будет хоккейная…

Глобус Чечни

В том, что чеченская хоккейная команда непременно будет играть в Континентальной хоккейной лиге, сомнений почти нет. По крайней мере у того, кто, бродя по развалинам Грозного лет семь назад, не мог себе и представить, что увидит на месте этих руин сегодня. Там, где катакомбы казались вечными, а люди бродили словно тени, потому что людям здесь делать было нечего, теперь город-сад. С просторными площадями и широкими проспектами, с парками, в которых по выходным гуляют счастливые горожане, с кофейнями и бутиками на проспекте Путина, и этот проспект должны увенчать пять настоящих небоскребов. Гудермес, который разрушен не был, но и городом мог считаться лишь по понятиям чечено-ингушской урбанизации, теперь выглядит так, как и должна выглядеть неофициальная столица, давшая миру героя, и строительство продолжается, не останавливаясь ни на миг, словно и нет никакого кризиса.

Счастье должно иметь формулу, которую, конечно, никто не обязан открывать первому встречному. Но пусть не формула — хотя бы какие-нибудь цифры. Рамзан Адалаев, человек, который должен знать об экономике все, потому что именно по экономике замещает главу гудермесской администрации, смущенно улыбается: “Не знаю”. “Количество построенных метров?” — “Не знаю”. — “Общий бюджет восстановления?” — “Честное слово, не знаю!”

Адалаеву вдруг приходит в голову спасительная мысль: “А вы обратитесь со своими вопросами к самому Рамзану Ахмадовичу…”.

— Но он же не экономист, не строитель, не менеджер…

— Так в этом и феномен: он не строитель и не менеджер, но все понимает намного лучше любого строителя и экономиста!

…Байсангур Бенойский — чеченский герой Кавказской войны, славой немногим уступающий самому Шамилю. “Бесстрашие Байсангура, мудрость шейха Мансура, проницательность великих имамов — все это соединилось в одном человеке: Ахмаде-хаджи Кадырове” — писала одна популярная чеченская газета в годовщину гибели ичкерийского муфтия, ставшего чеченским президентом. Про его сына пока таких од не возносят, но в этом нет никакой необходимости. Со всех фасадов смотрят Рамзан с отцом, Рамзан с Путиным, Рамзан с Медведевым, Рамзан в темных очках и в ковбойке — “Я — за молодежь”, Рамзан в камуфляже. Чуть нарушает общую гармонию некоторый диссонанс с первоисточником: “Спасибо Рамзану за заботу о детях!”.

Но дело не в этом, и даже не в огромном глобусе на въезде в город, рядом с российской военной базой в Ханкале, на котором начертано “Грозный — центр мира”, и “мир”, видимо, следует читать в обоих его смыслах. Тому, кто уже стал Большим Братом, не надо быть Байсангуром. Он — Лидер, он вместо отца стал Отцом Нации. Он треплет за холку скакуна и задумчиво произносит: “А почему бы нам не вывести нашу чеченскую породу лошадей?”. Говорит по-чеченски: “нохч пород”, но все понятно, и все, даже хоккейная команда, меркнет перед очередными планами: “Почему бы нам не послать в космос чеченского космонавта”…

Тот, кто попал в Грозный впервые, кто Чечню видел в руинах только по телевизору, и в самом деле уедет потрясенным. И заключить: что бы ни говорили — молодец Рамзан, кто и где еще мог бы такое совершить?

Новое имя для проспекта

В чеченском городе Солнца по окончании рабочего дня становится тихо и безлюдно. Здесь не живут, да и, по правде сказать, приличествующего случаю количества чиновников тоже пока не набирается. Знакомый в Гудермесе, вполне благополучно нашедший себя при новой власти, везет меня к себе домой. Не в одну из роскошных новостроек — он привычно предпочитает свой старый дом в старой части города.

Тайна чеченского счастья скрыта не очень глубоко. Примерно в том же духе проходили первые работы по восстановлению Грозного. Строя на свои — то есть на собранные жесткой рукой правителя со всех, и экономя на всем, чеченская власть предъявляла Москве смету, рассчитанную по официальным расценкам, то есть в разы больше. Бонусы из Москвы поступали бесперебойно, несмотря на вечное удивление федерального Минфина, для которого бой с Кадыровым за каждую копейку стал поистине вечным. Но на то именем Путина и назван бывший грозненский проспект Победы, чтобы даже недоплаченного российской казной организаторам чеченского возрождения вполне хватало.

Сегодня технология осталась прежней, но больше размах и намного сильнее чеченская власть. Замглавы администрации одного горного села долго подбирал точное слово для обозначения того финансового потока, который оросил их край. Не инвестиции, не дотации… Кредит? “Да, кредит. Новый глава администрации привез сюда своих друзей-бизнесменов, они осмотрелись и вместе с главой дали нам в долг”. То есть главный чиновник дает себе и своим подчиненным в долг для исполнения служебных функций — действительно, точного слова сразу не подберешь. “Уже расплатились?” — “Еще нет…” Из каких средств расплачивается местная администрация? Из тех, которые придут из Грозного, в который они, соответственно придут из Москвы, в количествах, достойных самого удачливого инвестора.

У Рамзана Кадырова теперь есть разветвленная и действенная сеть разбогатевших соратников, всем ему обязанных. Каждый из них получил задание, и это задание исполняется с тем большим задором, чем больше всеобщая уверенность в несокрушимой мощи патрона. А есть ведь еще и богатые соотечественники, которые одновременно осознали свой долг перед родиной. У Дагестана есть Сулейман Керимов, в Ингушетии — Гуцериев, но это те, кто на слуху, а сколько их, безымянных, но богатых подвижников социальной ответственности бизнеса? В Чечне таких, может быть, и побольше, чем у соседей. Не говоря о том, что ее сыном является Руслан Байсаров. Именно ему выпала честь строить горнолыжный курорт мирового класса. На самой границе с Грузией. Деньги, говорят, уже выделены.

Как провожают журналистов

Итум-Кале, село в несколько сотен жителей, оспаривает право считаться красивейшим местом Чечни с соседями-шатойцами. “Двадцать лет не могу доехать до Итум-Кале”, — вздохнул таксист из Шатоя, пускаясь в путь, еще не зная, что и на этот раз он эти заветные 12 километров снова не преодолеет. Банальная проверка документов на горной дороге обернулась многочасовым задержанием. Чеченские милиционеры извинялись и звали к столу. “Еще немного подождем, вот ФСБ приедет, и все решится…” — “А в чем вообще проблема?” — “Режим КТО”.

В этих местах, где хочется остаться навсегда среди водопадов и фьордов, режим контртеррористической операции не отменен, хоть признаков терроризма здесь не наблюдали с прошлой осени. Но приехавший часа через три лейтенант ФСБ беспрестанно связывался с кем-то, и, судя по сосредоточенности лейтенантского лица, этот кто-то должен был быть Центром. “Как вас зовут?” — спросил я. “Военная тайна”. Чеченцы вежливо отошли, чтобы не пугать лейтенанта громким смехом. “А как же будут туристы ездить на горнолыжный курорт? С охраной?” Чеченцы не поняли. “Какой курорт? А, байсаровский… Вы что, правда думаете, его кто-то будет строить?”

Ночью в ФСБ было принято решение: отправить меня обратно в Шатой. Снова приехал лейтенант, и, срывая на нем досаду за депортацию, я сказал: “Я раскрыл вашу военную тайну”. И назвал его по имени. Он смущенно опустил глаза. “Да. Только я вас прошу: больше никому не говорите…”

И только начальник шатойского ФСБ не знал, чему смеяться больше: незадачливости моей поездки, глубине связанной с нею разработки или самому себе, который должен был наконец решить, что со мной делать. “Может, интервью?” — предложил я компромиссный вариант.

В общем, никаких боевиков в этих краях, по словам начальника, нет. “По крайней мере, постоянно. Они передвигаются совсем небольшими группами, по три—пять человек, и долго в одном месте не остаются”. В общем, ловить их бессмысленно, на что, судя по всему, никто особенно сил и не тратит.

В отличие от Дагестана с его неутихающей финансово-политической вольницей, в Чечне боевое подполье действительно перестает быть серьезным фактором. Вопрос, который в Дагестане звучит для подполья как “против ментов, но с их помощью”, в Чечне решен окончательно с формулировкой “ментом быть выгоднее, чем боевиком”. То есть те, кто когда-то не успел уйти в лес или по каким-то причинам там не задержался, нашел себя в структурах людей с ружьем у Кадырова, что во всех отношениях комфортнее. Лес становится вещью в себе. И дерется — как Портос, потому что дерется, потому что обратного пути нет, как нет и обильного притока новых сил.

Как полагает Хеда Саратова, руководитель чеченской правозащитной организации “Объектив”, сам Кадыров боевого опыта не имеет, но, окружив себя людьми, у которых другого опыта зачастую и нет, разделил функции: они знают, как бороться с подпольем, он заряжает их лютой беспощадностью. А поскольку вся его жизнь в атмосфере этой лютости и прошла, и другого — кроме, понятно, встреч с Путиным и пары академических званий — в ней ничего не было, она вкупе с поистине звериной энергией становится той силой, которая согнула Чечню, одновременно ее отстроив. Любой министр или начальник отделения милиции знает: неподчинение или простая нерадивость чревата не просто потерей кресла и денег. Он рискует стать изгоем, что, впрочем, тоже будет выглядеть везением и признаком того, что Рамзан обозлен не до конца. “Я не думаю, что Наташу Эстемирову убил именно он, — полагает Саратова, подруга Наташи. — Но он мог об этом подумать, а для подчиненных мысль Рамзана — прямое руководство к действию”.

И Чечня тихо ворчит, наблюдая за бесчинствами этих подчиненных, гоняющих по проспекту Путина на бронированных джипах или устраивающих очередную облаву. Как говорят правозащитники, количество бесследных исчезновений людей в последнее время уменьшилось. Теперь пропавшие обнаруживаются — либо мертвые с непременной гранатой в руке, либо в суде, во всем признающиеся. “Наслушавшись, как здесь все хорошо, парень решил вернуться в родную Ассиновскую из Польши, — рассказывает Саратова. — Едва он появился, дома, его забрали. Избили. Отпустили. В мечети к нему подошел начальник милиции и сказал: “Как ты похож на “шайтана”!” Шайтанами называют боевиков. Снова забрали и избили. Он решил уехать. В Ростове его с поезда снимает чеченская милиция из Серноводска. В итоге суд, он во всем признается…”

Идеальная вертикаль

Люди, которые готовы хоть что-то сказать, назначают встречу на оживленном перекрестке, но минут через пять начинают тревожно оглядываться по сторонам. И только старик, помнящий, что мы стоим там, где когда-то стоял президентский дворец Дудаева, пытливо всмотревшись в незнакомца, тихо роняет: “Все забыто. И никто ни за что не ответил…”.

…Конечно, это случилось не сегодня и не вчера, хотя еще, кажется, позавчера чеченцы, узнав в человеке журналиста, привычно окружали его нескончаемой новостной лентой, не забывая при этом еще и обсудить и актуалии мировой политики. Предъявляя свой счет Масхадову за его слабость, они, тем не менее, прекрасно знали, что Кадыров-старший, вручивший Кремлю ключи от Чечни, ни при каких условиях не будет избран на сколь-нибудь честном голосовании, а мысль о том, что ими может править Кадыров-младший, не тянула даже на скверный анекдот.

Но прекратились свист авиабомб и шелестение мин. Исчезли блокпосты. Оказалось, что, как и повсюду, дети могут ходить в детские сады, по выходным можно пойти на настоящий стадион с настоящим футболом, а в кофейне, удивляясь звуку собственного голоса, заказать двойной эспрессо. Ну да, исчезают люди. Но ведь если вести себя осмотрительно, то и ничего страшного, и что за зуд у этих правозащитников, они что, не понимают, что больше нет войны, и дети ходят в детский сад? Да, из компенсации за разрушенное жилье половину надо отдать чиновнику, в новых стильных многоэтажках квартиры покупать никто не собирается, и лично средний чеченец с этих чудес ничего для себя не получил. Но разве небоскреб — не символ уверенности в том, что больше не будут бомбить? К тому же по всем законам известной всей стране экономики шальные деньги все-таки тонкими струйками растекаются, и тому подтверждением — активно строящиеся на вчерашних пустырях близ Гудермеса поселки частных домов, каждый в 5—10 миллионов рублей ценой. А дом для чеченца — это главное.

“Нет, чеченцы ничего не забыли. Ни Кадырову, ни Путину, — задумчиво произносит Хеда Саратова. — Просто они упрятали это куда-то в глубину сознания”. Это значит, что они искренни и тогда, когда благодарят Кадырова, и тогда, когда, уже познакомившись поближе, вспоминают войну, и уже никакого Кадырова нет, а есть бомбежки и единственные честные выборы — выборы президента Масхадова. “Нас банально купили, — все так же тихо говорит старик и повторяет: — И все забыто”.

“Не забыто, — возражает мой старый грозненский знакомый. — Раз купили, значит, вопрос в цене. И если завтра шальное чудо вдруг прекратится, Кадырову вспомнят все. И первыми вспомнят его нынешние клевреты”.

А с продолжением чуда обнаруживаются естественные трудности. Появление хлопонинского полпредства в Чечне восприняли если не как черную метку, то, по крайней мере, как признак определенной усталости от Кадырова даже у того человека, которого он неустанно называет своим кумиром. Отношения с Хлопониным не лучезарны, а именно на него, как подозревают в Грозном, теперь и придется ему замыкаться — по замыслу тех, кого стали несколько тяготить постоянные визиты чеченского лидера в Кремль.

И идеальная вертикаль, нервничая, оказывается, обречена быть азартным игроком: она снова и снова повышает ставки. Она, не останавливаясь ни на минуту, строит, создает хоккейную команду и готовит своего космонавта. Великий и ужасный лидер обречен быть еще более великим и ужасным. Чтобы ему оплатили предыдущий счет, он должен выкатить новый и больший.

И счета оплачиваются. Пусть и не целиком. По крайней мере пока. Вот, собственно говоря, и вся история.

ИНГУШЕТИЯ

Полковнику никто не верит

Где в этих местах заканчивается Чечня и начинается Ингушетия, можно догадаться только по руинам, которые когда-то были селом Бамут — это Чечня. Пять километров по разбитой дороге без единого намека на административную границу — это уже Ингушетия, село Аршты. И никто не возьмется сказать точно, за какими, ингушскими или чеченскими боевиками здесь охотились в феврале, когда под огонь спецоперации попали мирные жители — то ли опять же ингуши, то ли чеченцы. Глава администрации Аршты Бейали Акиев проводит для меня экскурсию по селу и показывает в разные стороны света: там — чеченский Ачхой-Мартан, там — Грузия, там была стоянка для автобусов, которые привезли в тот день охотников за лесной черемшой, вайнахским лакомством и одним из немногих способов заработать. “Мы предупреждали за две недели: будет спецоперация, не ходите. Но вы же знаете наших людей…”

Спецоперация, о которой предупреждают за две недели, повергает в некоторое удивление даже видавших виды милиционеров. Для Резвана Бакашева здесь границ тоже нет — он и помощник Адама Делимханова, чеченского депутата и близкого сподвижника президента Кадырова, и охотник на боевиков в ингушских горах, — “Силовикам виднее. Но за восемнадцатью трупами так ведь никто и не пришел”.

Как официально принято считать, 18 боевиков в той спецоперации были убиты. По тем же официальным данным, погибли и четверо мирных жителей. Правозащитник Тимур Акиев, руководитель ингушского отделения “Мемориала”, тоже склонен полагать, что боевиков тогда в лесу накрыли, правда, более или менее уверен он в 14-ти. Почему вся эта февральская история вызвала такой резонанс? Да потому что все было организовано так, что погибших могло быть гораздо больше. “И еще, — добавляет Акиев, — те четверо погибших селян погибли не от минометного обстрела. Мы — не эксперты, мы можем не определить, с какого расстояния стреляли. Но уж ножевое ранение от огнестрельного мы все-таки отличим…”

Три задачи Юнус-Бека Евкурова

То, что произошло в феврале в Аршты, подняло на ноги всю Чечню и Ингушетию не только из-за того, что погибли четыре человека — такая арифметика здесь давно воображения не поражает. Дело, возможно, еще и в том, что это случилось почти одновременно с разрушением иллюзии, которой ингуши к этому времени жили уже почти два года.

Имя иллюзии — Юнус-Бек Евкуров. И будто бы и не плясала от счастья Ингушетия, как в честь всенародной победы, в день избавления от Мурата Зязикова. И будто бы все разом прозрели, догадавшись, что даже знаменитый полковой разведчик роль президента Ингушетии обречен исполнять в той же манере, в которой ее исполнял Зязиков.

Популярную гипотезу о том, что Евкурова будто бы подменили после покушения, в Ингушетии считают мифом. “Я не вижу, что изменилось, — недоумевает Тимур Акиев. — Позиция Евкурова относительно боевиков та же: он никогда не собирался вести себя с ними, как Кадыров. Если кто хочет вернуться — пожалуйста. Но сначала каждый должен получить по заслугам”.

“А вы как думаете — зачем его вообще ставили?” — спрашивает меня Магомед, молодой и удачливый бизнесмен, с весьма редкой для сегодняшней Ингушетии внешностью недавнего выпускника Гарварда. Он некоторое время вместе со всей Ингушетией питал надежды, а теперь знает ответ на свой вопрос, и мы, будто играя в слова, начинаем по очереди перечислять свои версии. К игре подключается его друг, вчера тоже бизнесмен, сегодня высокопоставленный госслужащий, то есть знающий ответы еще лучше, но — анонимно.

“Снять то нервное напряжение, которое создавала фигура Зязикова?” Правильно. Зязиков стал олицетворением всех генеральских московских мечтаний, которые казались несбыточными при Руслане Аушеве. Там, где раньше любые претензии на ингушскую власть со стороны московских людей в погонах встречали жесткий отпор, теперь царила приветливость готового исполнить любую прихоть официанта. Однако платить за это стремительным переходом от предчувствия гражданской войны к ее полномасштабному старту Москва была явно не готова. “Проблема Зязикова была в том, что он при полном беспределе силовиков не подавал голоса. Евкуров, по крайней мере, реагирует. В Ингушетии нельзя не реагировать”, — объясняет ингушский омбудсмен Джамбулат Оздоев.

В общем, следующий ход в нашей игре ходом почти и не считается, являясь продолжением первого: на место Зязикова должен был прийти человек, который, помимо прочего, должен вызывать аллюзии с Аушевым. Полковой разведчик — это уж никак не вчерашний замначальника астраханского ФСБ.

Дальше. “Закрыть на продолжительное время полемику на тему Пригородного района?” Правильно. Едва ли не первым значимым действием Евкурова были съезд ингушского народа, на котором эта московская задача была провозглашена, и местные выборы, без которых Ингушетия жила довольно долго в ожидании возвращения Пригородного района, все-таки состоялись без “исконных территорий”. И изрядной частью ингушей были сочтены предательством. Правда, тут трудно не согласиться с омбудсменом Оздоевым: “Я не понимаю, что значит: отдал Пригородный район. Чтобы отдать, этим надо обладать”. Тот же Оздоев, кстати, еще в те времена, когда и не помышлял о государственной должности, пытался донести до соотечественников простую мысль о том, что неплохо бы хоть как-то устроить жизнь на тех скромных просторах, которые у ингушей имеются и без Пригородного района. Соотечественников эта мысль не увлекала. Теперь все могут хоть на время перевести дух.

Но и это, кажется, не главное. Следующий ход. Может быть, самый главный. “И все, ради чего Евкуров сюда приехал, он должен сделать так, чтобы тем, кому было хорошо вчера при Зязикове, не стало хуже и сегодня при нем. В чем, собственно говоря, и залог стабильности…”

Люди, которые не возвращаются

Руслан Точиев, помыкавшись по якутским холодам, вернулся в родной Малгобек, где, в ожидании обещанной работы, промышлял частным извозом. Первый раз его задержали еще при Зязикове, но тогда он принял это за недоразумение. В ноябре 2008 года на заправке к его машине подъехали две белые “семерки” без номеров, и Руслан исчез. Обычная история, за исключением одного: как говорит отец Руслана Магомет Точиев, это было первое похищение эпохи Евкурова. Прошло без малого два года, уголовное дело по факту похищения человека пылится где-то на полке без движения. “Люди, которые так пропадают, как правило, уже не возвращаются?” — уточнил я у Тимура Акиева в “Мемориале”. “Как правило, не возвращаются”.

Таксист посадил в машину человека, подозревавшегося в связях с боевиками. По дороге увидел знакомого студента. Расстреляли всех троих. Во время спецоперации по задержанию двоих подозреваемых расстреляли их, а заодно и молодых жильцов дома. Их мать прибежала на шум из больницы, в которой работала медсестрой. Ее пропустили через оцепление и расстреляли — как пособницу, о чем и было торжественно отмечено в рапорте о спецоперации. У Тимура Акиева — толстые папки таких историй.

По официальной статистике, их тоже становится меньше. Но так называемый дворовой эфир транслирует совсем другое. И дело не в том, что официоз, может быть, и резонно призывает не верить досужим сплетникам. Дело в том, что эти сплетники уже не видят никакой разницы между временами Зязикова и временами Евкурова. А особенно запальчивые — и между ними вообще.

То, что в 2009 году боевики в Ингушетии значительно активизировались, официальная пропаганда объясняет двумя причинами. Первая — откуда-то у подполья появилось дополнительное финансирование. Версия вызывает зевоту даже у официальной пропаганды. Вторая: с приходом Евкурова с боевиками стали бороться, в связи с чем произошла и ответная реакция, включая знаменитое покушение. Опять без вдохновения.

Есть, впрочем, и третья версия. При Зязикове, что бы ни говорилось об ингушском подполье, отлаженной структурой оно отнюдь не являлось. То есть на территории Ингушетии имелись группы, приходившие из Чечни, но, если речь не шла о каких-то масштабных операциях вроде атаки на Назрань в 2004 году, эти боевики в Ингушетии больше отсиживались и лечились. Активность же местных боевиков сводилась больше к отчаянным акциям мщения, которые не требовали ни выучки, ни опыта, и у каждой из которых, соответственно, имелась своя предыстория с участием силовиков. Может быть, поэтому, кстати, ингушское подполье, в отличие от чеченского и дагестанского, не выдвинуло из своих рядов мало-мальски знаменитого лидера. Собственно, одним лишь Магасом их список и ограничивается, да и тот, прежде чем в июне быть задержанным, в Ингушетии, по мнению местных силовиков, не появлялся.

Но границы между Чечней и Ингушетией как не было, так и нет. И чеченские командиры по мере своего ухода на периферию чеченской жизни, не замечая разницы в ландшафте, продолжили свое расширение за счет соседней республики. Тем более что чеченские силовики это сделали намного раньше. Глава администрации Аршты Бейали Акиев обыденно, как сводку погоды, рассказывает, как чеченские милиционеры спокойно заезжают в село и забирают тех, кто им подозрителен. Впрочем, про такие истории рассказывают и в Назрани. Тимур Акиев вспоминает и случаи проявления ингушским руководством политической воли, чувствуя которую ингушские милиционеры иногда даже вступают в бой с чеченскими: “И несколько чеченцев как-то были убиты. Был приказ не пропускать — и их не пропустили”. Бывает такое нечасто, но и без того непростые натянутые отношения между Кадыровым и Евкуровым от этого лучше не становятся.

И Евкуров, зажатый между Москвой, Кадыровым и боевиками, продолжает галерею образов северокавказских кадровых подходов Москвы. Если в Дагестане в соответствии с ежечасно вычисляемым балансом вычисляется доминирующая на данный момент коалиция, если в Чечне, кроме этого сильного лидера, вообще нет никого и ничего, то единственным ресурсом Евкурова было то, что он не Зязиков. И, может быть, надо сказать слово в его защиту: не он виноват в том, что этого ресурса не хватило и на два года. Среди задач, сформулированных в ходе нашей игры в слова, не значилось ни одной из тех, которая могла сделать этот ресурс хоть сколь-нибудь самовоспроизводящимся.

Другое задание

А силовики как стреляли на поражение, так и продолжают стрелять, причем поражение становится все более массовым. “Почему?” — спросил я у правозащитника Акиева. “Потому что они сюда прикомандированы, и всем хочется вернуться домой живыми. Поэтому легче и безопаснее стрелять по всему живому”.

Но противоборство республики с подпольем отнюдь не является основным сюжетом ингушской жизни, будучи, как и везде на Северном Кавказе, лишь одним из вторичных ее проявлений. Однако описанный подход тех, кто прикомандирован к Ингушетии, имеет полное право считаться аллегорией.

“Ингушетия — кажется, единственный субъект Федерации, у которого в графе “промышленное производство” гордо значится ноль”, — объясняет бизнесмен Магомет. Даже то, что еще вчера могло бы дать хоть пару сотых, умерло — включая промышленные достижения времен пресловутой особой экономической зоны. Например, типография, которая должна была зачем-то стать едва ли не крупнейшей в регионе. “Оборудование износилось окончательно”, — печально произносит омбудсмен Оздоев, и, кажется, только статус государственного человека не позволяет ему улыбнуться. Из того, что было построено на доходы от зоны, функционируют из последних сил только гостиница да новый аэропорт, из которого как летал один рейс в Москву, так и летает.

И дело, конечно, не в Евкурове, который, как гласит современный ингушский эпос, ушел однажды из родного Тарского, обещав никогда больше в эти края не возвращаться. У него была славная биография, и ингуши его если и винят, то совсем не запальчиво и как-то обреченно. Мне объясняют то, что объясняли и в Дагестане, и в Чечне: Москве нужна от нас только лояльность и бюджетные откаты, и неужели никто там, в Кремле, не боится, что все рухнет и в лес начнут подаваться целыми селами или вместо леса все хлынут однажды на площадь? “А если не боятся, — печально подводит итог собеседник, вчерашний бизнесмен, сегодняшний госслужащий, — значит все будет еще больше загибаться, и зря кто-то думает, что загибаться дальше некуда. И никаких Киргизий”.

А человек, который однажды ушел из Тарского, в отличие от своего предшественника, не боится полемики, он реагирует и выступает, по его мобильному телефону могут звонить правозащитники. Но сами правозащитники признают: если об одном и том же ему расскажем мы и расскажут военные, он поверит последним. “Это позиция человека, который считает себя хозяином: говорите, пожалуйста, никто не мешает. Но решение буду принимать я”, — объясняет Акиев. И это решение будет таким, что обязательно понравится Москве.

Но перед Евкуровым был Зязиков, и, когда Зязиков ушел, на улицах танцевали счастливые люди. Эти люди из последних сил заставляют себя верить, что тогда было еще хуже, значит, надо из этих последних сил держаться хотя бы за Евкурова. И без того не слишком убедительная ингушская оппозиция теперь может регулярно общаться с президентом, и ей тоже только и остается вяло его защищать неизвестно от кого, обвиняя во всем его окружение, разогнать которое ему не позволяет, конечно, Москва. И никто лично, получается, не виноват в том, что, как и прежде, здание в Назрани, которое не могли продать за 22 миллиона, вдруг покупается для республиканского Минздрава за 70 миллионов. Впрочем, власть может и не называть это коррупцией. Совершенно искренне. Знакомый, вхожий в ингушскую власть, рассказывает про нее со смехом: “Там как-то очень удивились: если я дал бизнес своему брату, а он потом меня отблагодарил — разве это коррупция?”. Я на всякий случай уточнил у рассказчика: писать это можно — его не вычислят? Собеседник снова рассмеялся: думаете, только со мной делятся такими сомнениями?

Евкуров действительно ни в чем не виноват. Он просто выполняет совсем другое задание.

СЕВЕРНАЯ ОСЕТИЯ

Забытый форпост

Вице-спикер североосетинского парламента Станислав Кесаев, смеясь, вспомнил “Путешествие в Арзрум”: “Осетинцы — самое бедное племя из народов, обитающих на Кавказе”.

— Пушкин, кстати, удивлялся, что мы не боремся за свободу. Все вот кругом воюют, а мы нет. Можно было бы сказать, что осетины к покорению отнеслись с пониманием, хотя с пониманием к покорению никогда не относятся. Просто есть такое понятие — историческая необходимость. Это когда, будучи малочисленным народом, понимаешь, что не надо объявлять войну Китаю.

А я всего-то и спросил, где в Северной Осетии традиционные северокавказские проблемы. “А кто вообще сказал, что они существуют?” — ответил вице-спикер вопросом на вопрос.

Там, где ходят трамваи

С формальной точки зрения Черменский круг, обычный кольцевой разворот, является территорией Северной Осетии, но после осетино-ингушского конфликта 92-го года он стал неофициальной линией размежевания, которую все уже привыкли считать административной границей между Северной Осетией и Ингушетией. На самом же деле Черменский круг — рубеж почти метафизический.

Все, что по эту его сторону, — империя. Ее форпост. Уютный город отставных военных Владикавказ со старейшим русским театром и бульварами, по которым ходят трамваи. По ту сторону Черменского круга не ходят трамваи, потому что там, где живут будто бы временно, трамваи не нужны. За Черменским кругом нет городов, потому что их там никто не строил, кроме разве что древних персов, но первый город России Дербент им уже давно перестал быть, Махачкала, памятник революционной урбанизации Дикого Поля, городом стать так и не успел. В то, что по ту сторону Черменского круга, будто бы и незачем было вкладывать деньги, нервы и державную душу, потому что все это можно с удовольствием и комфортом вкладывать в форпост, гарнизон и русский Баден-Баден.

В теплых провинциальных городах вообще намного труднее уберечься от ностальгической рефлексии.

…Что при царе, что после него, в тихом очаровании теплой провинции кое в чем жилось, может быть, даже получше, чем в столицах. Про то, что случилось после империи, в Северной Осетии рассказывают так же, как рассказывают от этом в Воронеже или Сибири. Да, был ВПК. Ничего не осталось. Конечно, разрыв производственных цепочек. Еще здесь была горная металлургия. Дорога через поселки-рудники — словно экскурсия по памятникам былому благоденствию, которыми не только в моногородах обычно служат руины.

Но то, что за Черменским кругом, — озлобленная безнадежность, на окраинах империи — депрессия, такая же тихая и безропотная, как сама вчерашняя провинциальность. Министр экономики Заур Кучиев печально рисует картину происходящего, и картина привычна, из местной экзотики только одно: остановилось водочное производство, и это действительно удар. Умер даже знаменитый “Исток”, и Заур Кучиев с готовностью поддерживает версию о том, что завод просто “заказали” конкуренты. Но он оживляется и рассказывает мне про фотоэлектронные пластинки, которые республика делает лучше всех в стране, и, может быть, даже во всем мире, и будто бы это настоящий инновационный шанс и вообще Сколково, а не занятие для нескольких десятков счастливчиков.

Вице-спикеру Кесаеву уже и раньше приходилось выслушивать это подозрение — мол, какие-то вы, осетины, совсем не северокавказские. “И я, когда мне это говорят, стучу по дереву… Да, мы — часть большой страны, и из-за этого у нас имеются маленькие, но большие проблемы”.

В форпосте все спокойно

Во Владикавказе, как и повсюду на Северном Кавказе, все друг друга, кажется, знают, и мой старый знакомый, обнявшись с очередным прохожим, усмехнулся: “Ты хотел посмотреть на нашу оппозицию?”. Прохожий улыбнулся, как мне показалось, не без того же легкого ехидства. Молодой человек оказался организатором местных флэшмобов, которые здесь, на центральной площади, иногда случаются — по поводу какой-нибудь неправильной застройки или отравляющих выбросов агонизирующего “Электроцинка”. Власть выслушивает протестующих с пониманием, но уютную ткань былого Владикавказа продолжают протыкать невообразимого цвета многоэтажки, как продолжают пропитывать атмосферу трупные газы “Электроцинка”. Еще по части оппозиции здесь, конечно, есть коммунисты, но запоминаются либерал-демократы, которые бомбардируют полпредство идеями вроде социального такси: партии — ее логотипы на машинах, пассажирам — смешные цены, вопрос только в том, кто будет оплачивать разницу, и жириновцы никак не могут понять, почему этого не хочет взять на ебя бюджет.

Оппозиции нет. Вообще. Как в Чечне. Только, в отличие от Чечни, здесь никто не врывается в дома по ночам, и на вопрос об отсутствии оппозиции власть сама, кажется, удивлена. “У вас что, все хорошо?” — “Да ничего хорошего, как везде”. — “Может быть, у вас дотаций в бюджет намного меньше, чем у соседей?” — “Да нет, ненамного, около семидесяти пяти процентов”. — “Может быть, у вас выросло поколение честных чиновников, которые не дают украсть из них ни копейки?” Собеседники окончательно расслабляются и только спорят между собой, когда я рассказываю, что в Дагестане цена справки об инвалидности — ее годовая доходность. “Нет, у нас подешевле…” — “Ну ладно, ничего не дешевле, примерно столько же…”

Отличие от всех остальных северокавказских пространств одно, но принципиальное. Здесь — стабильность, которая соседям и не снилась. Это значит, что за близость к бюджетным потокам здесь никто не бьется. В борьбе за право черпать из них североосетинские чиновники достигли невиданного консенсуса.

Здесь больше нет внутреннего и негасимого конфликта за право быть главным финансовым диспетчером. Наезд на водочную промышленность здесь воспринимают как общенациональную беду. Над идеей энергетического кластера здесь посмеиваются одинаково и вне всяких различий в политических пристрастиях: никакой сетью малых ГЭС Северная Осетия не покроется по той простой причине, что гораздо выгоднее с точки зрения чиновного счастья вечно строить Зарамагскую ГЭС. И никому в Северной Осетии от этого хуже жить не становится.

И вся формула про маленькие, но большие проблемы. Раньше на бонусы от паленой водки, которую разливали в каждом подвале, здесь строились дворцы. Теперь дворцов стало меньше, нет даже “Истока”, скромнее стал бюджет. Пугать Москву Владикавказу нечем — ни тебе готовой перейти в перестрелку борьбы кланов, ни ваххабитов, ни идей независимости, ни захудалого межнационального конфликта. Все друг друга знают, во главе республики тот, кто для каждой мало-мальски значимой чиновной команды — свой. И нет ничего такого, что можно было бы продать на рынке природных политических ресурсов. В форпосте все спокойно, особенно когда всем ясно, что никакой необходимости в форпосте нет, а имперская инерция продолжает работать. В отличие от “Истока”.

Солидарность по-осетински

И тут, казалось бы, такая невиданная удача: война в Южной Осетии. Северная Осетия, конечно, никакая не передовая, но чем не повод обозначить свою стратегическую значимость. “Почему восстановлением Южной Осетии занимается кто угодно, только не осетинские строители?” — не боясь текстуальных совпадений с творчеством президента братской Южной Осетии, говорят североосетинские чиновники. В попытке найти хоть какую-нибудь тему для счета, который можно было предъявить Москве, Владикавказ не стесняется быть запальчивым, и Теймураз Мамсуров говорит о неминуемом объединении двух Осетий. И если Северная Осетия не становится тыловой базой, то пусть ей достанется хотя бы часть функций штаба по восстановлению Южной Осетии. А поскольку любая политическая позиция во Владикавказе практически сразу становится единой, Южная Осетия оказывается ловушкой и способом раздвоения сознания — вполне, кстати, северокавказского. С одной стороны, северные осетины по-прежнему отнюдь не в восторге от массового переселения энергичных южан на север, которое началось еще после первых конфликтов в Южной Осетии в начале 90-х. И уж тем более они не испытывают восторга от лидера этих южан. Не говоря о том, что среди северян не так уж мало тех, кто и вовсе полагает осетинское родство формальным, считая, что за века жизни в Грузии южные осетины стали куда ближе к соседям, чем к братьям. С другой стороны, солидарность, в том числе и внутриэлитная, — фирменный осетинский знак, даже вполне либерально настроенные люди вынуждены комментировать боевые югоосетинские сюжеты так, будто их история и на самом деле началась только в начале августа 2008-го. И Эдуард Кокойты обречен быть “нашим”, просто потому, что быть в оппозиции здесь как-то вообще не принято.

В общем, так и выглядит гармония по-северокавказски. Переназначение на новый срок Теймураза Мамсурова в Москве сомнений не вызвало. То, что делает Северный Кавказ — большой и бурный распил бюджетного потока, здесь проходит тихо, без полемики и дорогостоящих сюрпризов. Чтобы быть у Москвы на самом хорошем счету, больше ничего не требуется. “Забытый форпост” — это второй вариант идеальной вертикали. Первый, напомним, в Чечне — там, куда этот форпост переехал.

КАРАЧАЕВО-ЧЕРКЕСИЯ

Искусство играть в карту

В любом национальном конфликте есть та счастливая фаза, когда его еще можно изучать по анекдотам. Один из лидеров черкесского национального движения “Адыгэ Хасэ” Мухаммед Черкесов рассказал о тысячелетнем черкесском этикете и истории этих бескрайних земель, в которой еще шестьсот лет назад признаки существования карачаевцев не прослеживались. О мире и дружбе, которые все равно царили между народами, и в частности о том, как любая карачаевская свекровь мечтала заполучить черкешенку-невестку. Почему? “Не скажу”, — вдруг создал Мухаммед Черкесов интригу. И только с оговоркой “не для прессы” рассказал анекдот про карачаевцев. Не бог весть какой смешной и новый. Как выяснилось уже через час, точно такой же анекдот рассказывают про черкесов карачаевцы. Вполне беззлобно. “Если черкесы у нас историю украли, что им стоит украсть у нас анекдот?”

“Из республики уезжают все. Кроме карачаевцев. Подумайте сами — о чем это говорит?” — спрашивает Черкесов. “Они очень много требуют, — парирует лидер карачаевского национального движения Мухаммед Абайханов. — Их же меньшинство? А у нас демократия, значит, меньшинство должно подчиняться. И у кого в руках крупный бизнес? У черкесов”. “Да, а что нам остается?” — все так же заочно отвечают черкесы и загибают пальцы: — Министр сельского хозяйства — их, министр финансов — их”.

И тогда я спросил Мухаммеда Черкесова без обиняков: “То есть все у черкесов настолько плохо, что они отстранены даже от коррупционных потоков?” “Ну, конечно!” “Весь сыр-бор из-за того, что одна группировка проигрывает другой в доступе к финансовым потокам?” — так же прямо спросил я у Мухаммеда Абайханова, и он посмотрел на меня с любопытством, как на человека, который наконец догадался, что творог делают из молока.

Проект “Каждому по Ингушетии”

В общем, съезд черкесского народа потребовал разделения республики и создания Черкесской автономии. Сенсацией требование не стало.

Хроника совместного существования черкесов и карачаевцев так же захватывающа, как и вообще история перекройки местных административных рубежей. Латая карту после ликвидации Горской республики, так и не ставшей воплощением большевистской мечты о всеобщем кавказском умиротворении, карачаевцев и черкесов в 22-м году объединили — чтобы спустя четыре года снова разъединить. Как уверяют и карачаевцы, и черкесы, истинную формулировку от народов скрыли: в связи с невозможностью совместного проживания. Потом, в 43-м, карачаевцев депортировали — и границы опять меняли, как пришлось менять их снова, когда они вернулись, и совместное их проживание с черкесами было признано не только возможным, но и необходимым. Словом, черкесы, привыкшие быть отдельной автономией, оказались меньшинством в странном образовании внутри Ставропольского края. Когда в 91-м году вехи снова сменились, и Карачаево-Черкесия обнаружила себя полноправным субъектом Федерации, все пять ее государствообразующих народов — карачаевцы, русские, черкесы, абазины и ногайцы — предложили и вовсе счесть республику анахронизмом и разделить ее на пять же отдельных территорий. С учетом размеров республики местные остряки назвали эту систему проектов “Каждому по Ингушетии”.

Теперь о своих тогдашних ошибках говорят и карачаевцы — дескать, погорячились, не стоило поддаваться на черкесские провокации, и незачем вообще этот вопрос поднимать, и черкесы: “Мы дали слабину и сняли требование о разделе. Чиновнику же лучше руководить большим колхозом, чем маленьким, и наши же, черкесские, чиновники нас уговорили”.

А статистика смешанных браков еще оставалась жизнеутверждающей, и, как вспоминают 40-50-летние, национальность тех, с кем они учились в одной школе, они узнают только сегодня. Идиллии, может быть, и не было, но все знали, что при любом раскладе все разрулится, до крайностей дело не дойдет, и сотня черкесов врукопашную против сотни карачаевцев — это из истории какого-то другого города. Оказалось, того самого. Станицы Баталпашинской, потом Ежово-Черкесска и, наконец, просто Черкесска. Межнациональная полемика перешла в обыденность поножовщины. В центре города и на его окраинах. Где-то раз в месяц и уже несколько лет.

В Карачаево-Черкесии даже точно знают если не день, то неделю, в которую все началось: в мае 99-го, на президентских выборах. Вечный начальник республики Владимир Хубиев уходил в историю вместе, как могло показаться, с принципом, согласно которому первый человек в республике должен быть карачаевцем. Мобилизация могла быть только национальной. И, как оно бывает в таких случаях, беспощадной. Мобилизация удалась на славу — с обеих сторон.

Оказалось, что в межнациональном конфликте действительно не бывает победителей и проигравших. И вовсе не по той причине, по которой, как принято считать, не бывает таковых в ядерной войне.

Победа — не цель, и поражение — не провал. Это просто разные технологии и разные амплуа.

Национальный откат

В карачаевских аулах пейзажи ничуть не менее лунные, чем в черкесских. Как бы ни распределялись посты в правительстве. Свой диагноз Карачаево-Черкесии и, может быть, всему Северному Кавказу публицист Мурад Гукемухов облекает в форму сочувствия местному чиновнику: живется ведь ему намного труднее, чем, скажем, красноярскому коллеге. “У того — Енисей. У нашего — жалкая Кубань. Тому, чтобы построить дом в Сочи, нужно из дотаций на укрепление береговой линии украсть процент-другой. Наш должен украсть все…”

Как утверждается, в Карачаево-Черкесии поголовье овец — около миллиона. “Но даже в самые счастливые советские годы в Карачаево-Черкесии оно едва достигало четырехсот тысяч”, — говорит Гукемухов. Говорят про десять тысяч лошадей, и осведомленные люди готовы пойти на самоубийство, если их наберется хотя бы тысячи две. “Когда-то прямо с гор по трубам сюда текло молоко, — словами из детской сказки вспоминает минувшее казачка Татьяна Козырева из станицы Исправная. — Там были пастбища, а здесь — сырзавод”. Оказалось, именно сырзаводом когда-то были руины, отделенные от ее дома бурьяном и наводящие на подозрение, что бомбардировщики, летевшие утюжить Грозный, по дороге случайно уронили пару бомб здесь, в предгорьях Архыза. И в самом деле, зачем нужен сырзавод, если рентабельность скота, существующего исключительно в отчетах, в разы выше каких-то дурацких технологических цепочек, о которых мы, смеясь, рассуждаем с экономистами, и зачем строить дороги, если деньги исправно идут на те, что давным-давно и построены, и уже разбиты.

А бюджет страны ведь и вправду выглядит настолько бездонным, что коммерческие схемы издевательски просты. Скажем, сорок тысяч рублей выделяется на душу населения ветхого жилья. Чего-то приличного на эти деньги в Черкесске не купишь, зато можно прописать в лачуге десяток человек, которые немедленно, всего за половинный откат получают четыреста тысяч произведенных из воздуха рублей. Надо ли кому-то объяснять, что источник неиссякаем и лачуга ждет следующих счастливых клиентов?

А в связи с тем, что сырзавод никому не нужен, дотаций требуется все больше. Чем больше дотаций, тем острее борьба. Поэтому политика на Северном Кавказе — это искусство повышать ставки. По всем законам финансовой пирамиды, потому что пирамида, переставая расти, немедленно рушится. У каждой республики технология своя, в Карачаево-Черкесии она незамысловата, как схема получения компенсации за ветхое жилье, и называется “Межнациональный конфликт”. Поэтому, допустим, откат, который везде откат, в ситуации межнационального противостояния ко всем своим преимуществам еще и монополизируется, потому что и откатывать надо по национальной вертикали. Может быть, кстати, и по этой причине в Черкесске, который даже самые большие его патриоты не решаются назвать лучшим городом на земле, стоимость квадратного мера приближается к московской.

Бюджет для Великой Черкесии

Естественно, самые бюджетные министерства вроде минсельхоза отдаются карачаевцам. “Но ведь что такое национальная вертикаль? — задается вопросом Гукемухов. — Ты же не просто складываешь деньги в чемодан или раздаешь тем, кто под тобой. Деньги — это ресурс, они должны быть готовы к работе, и ты, сидя наверху, должен в любую минуту быть уверен: в нужный момент твои люди скинутся и мобилизуются”. Так было всегда, в нужный момент по своим вертикалям скидывались и мобилизовывались и карачаевцы, и черкесы. Вопрос только в том, кого считать своими людьми.

Карачаевцами были все три президента — и Владимир Семенов, и Мустафа Батдыев, и нынешний глава республики Борис Эбзеев. Но Мухаммед Абайханов хитро улыбается: “Чего черкесы жалуются — у них же был свой президент” “Кто это?” “Батдыев”. Обида карачаевцев на своего соплеменника непреходящая, но и не запальчивая. Все понятно, и обижаться не на что — бизнес. Батдыев, получивший власть, быстро обнаружил, что присягать ему на верность карачаевские элиты не торопятся — они к этому времени уверенно ставили на других предводителей, и никого из сильных карачаевцев Батдыеву не осталось. Пришлось ставить на черкесов. Впрочем, Абайханов не совсем точен, и “черкесским президентом” Батдыев тоже был недолго. Карачаевцы, осознав ошибку, изъявили готовность к сотрудничеству. Все стало на свои места, вертикаль восстановилась, и Мустафа Батдыев остался в новейшей истории российского федерализма сильным президентом.

Его сменщик Борис Эбзеев судьбу искушать не стал, какие карачаевские элиты у него были, на те он и положился, не дожидаясь присяги. В связи с чем уверенности в том, что в случае необходимости карачаевская вертикаль скинется и мобилизуется, как и вообще в существовании такой вертикали, никакой нет. “Ему, скажем, перед выборами приносят список его будущего большинства в парламенте, он его благословляет, а после выборов выясняется, что большинство это не его, а совсем другой карачаевской группировки”, — посмеиваются люди, посвященные в политическое таинство республики. Поэтому в Москве Борис Эбзеев считается слабым президентом. И тем острее борьба. И, как считается, межнациональный конфликт.

И, с одной стороны, на площадях пока никто не собирается. А, с другой стороны, Мурад Гукемухов убежден, что сегодня ситуация даже хуже, чем она была в горячие майские дни 1999-го. “Тогда каждый из национальных лидеров контролировал свою толпу. И отвечал за нее перед Москвой — таковы были правила игры. Сегодня если толпу кто-то и контролирует, то никакой ответственности ни перед кем он уже не несет”. Вертикаль пожирает саму себя, к радости тех, кто должен ее крепить. Карачаевские группировки, побеждая в борьбе с черкесами, бьются между собой, а черкесы время от времени спорят, кто именно из их сильных людей, борясь за право быть опорой Москвы, организовал свое самоутверждение на историческом и никем не замеченном съезде. В его требованиях ничего, кстати, не было про Великую Черкесию, которая охватывает и Кабарду, и Адыгею, которая вообще в Ставрополье, и изрядную часть олимпийского Краснодарского края. Но в приватных разговорах поверившие в идею черкесы подтверждают: да, Кабардино-Балкария должна войти в состав Черкесии. “А как же балкарцы?” “Пусть задумаются…” И все понимают: с таким же успехом можно присоединить Турцию или Иорданию по факту нахождения там большой черкесской диаспоры. Но ничего не остается, и нельзя останавливаться. Политика в этих краях только и может быть искусством повышения ставок.

ЭПИЛОГ, ИЛИ ПЕРЕДНИЙ КРАЙ В ГЛУБОКОМ ТЫЛУ

Татьяна Ивановна Козырева продает свой дом в карачаево-черкесской станице Исправная, хотя вполне могла бы и учредить в нем маленький этнографический музей. За два века существования станицы в ее казачьем доме нечему было меняться: дотошно выбеленные стены, печка, из мебели кровать, на стене иконка. Больших денег она за свой дом не выручит, продаст она его, скорее всего, карачаевцам, с которыми обитателей русской станицы всегда связывали непростые отношения. Но рассказывает она о них без обиды и запальчивости, и я вспоминаю начало своего кавказского путешествия в древнем дагестанском Дербенте, где русские, ведущие свою здешнюю историю с петровских времен, уже устали объяснять: мы здесь — другие, мы — кавказцы.

Бабка у Козыревой — черкешенка. О набегах нынешних горцев, которые нет-нет, да уведут у кого-нибудь корову, она рассказывает как о продолжении истории, которую она знает от бабки. “Если они украдут у нас девушку — значит, все, отрезанный ломоть, если наши пленят горянку, то обращали в православие. Воевали жестоко, но и куначили сильно”. Но горцы, пленившие казачью красавицу, — это было полбеды. Хуже, если никому не приглянувшуюся дочку надо было отдавать за “мужика” — за пришлого русского, волею судьбы сюда заброшенного, или вообще, отправлять с глаз долой в большую империю. Про такую если и вспоминали, то лишь как печальный курьез, под сочувствующие взгляды соседей и кунаков-горцев. Татьяна Ивановна улыбается: в ее роду есть и такая.

В ее голосе чуть добавляется чеканности. “Была национальная политика. И при царе, и при советах. А теперь нет”. Что за политика? Козырева задумывается. “Зачем здесь были нужны казаки? Чтобы проводить политику империи”. Черкесов, живших в горах, для пущего контроля переселяли на равнину, а в предгорьях ставили станицы, Исправную или Сторожевую, чтобы окончательно отрезать горцев от гор. Империя шла на Кавказ, она воевала с Турцией, она расширялась, в ее обозе сюда ехали обрусевшие дети лояльных ей народов — армяне, греки, евреи. “А вы, значит, вместо того, чтобы исполнять имперское предназначение, взяли да и стали таким же кавказским народом, как и черкесы, даргинцы, чеченцы?” Козырева улыбается. Кажется, радоваться этой мысли ей мешают только неисчислимые мужики, которые сюда понаехали — и при царе, и при советах, в соответствии с той самой национальной политикой. Но она продолжает настаивать: Кавказ был передовой линией империи, ее вечным фронтом, который надо было защищать. “А когда этот смысл исчез, другого так и не появилось?” Козырева, председатель русского общества “Казачка”, кивает. Она продает свой дом. И это вкратце вся история, теория и практика всех кавказских исканий большой страны.

Армия для счастливчика

Империя расширялась, и Кавказ был форпостом. Форпосту не отказывалось ни в чем, и даже ссылка сюда оборачивалась в итоге “Хаджи-Муратом” и “Героем нашего времени”, по которым империя и изучала свою диковинную окраину. К ней по привычке относились как к форпосту и потом, когда, в соответствии с доктриной, соседом в этих краях был враг и член агрессивного блока НАТО. А потом выяснилось, что никакого врага больше нет, а есть огромное пространство, на котором люди с навязчивой частотой цитируют Расула Гамзатова, сформулировавшего кредо: мы в Россию добровольно не входили, и добровольно из нее не выйдем.

Может быть, поэтому, не находя никаких ответов, власть с аналогичным упорством продолжает настаивать на мифе о великом стратегическом назначении Кавказа. Не турки, которые уже двести лет мечтают о реванше, то хотя бы трубопроводы, хотя бы всемирное нашествие ваххабитов, с помощью которых мир пытается поставить страну на колени, и передний край этой битвы снова проходит по Кавказу. И большая страна верит, потому что для нее это единственный ответ на вопрос, зачем ей Кавказ.

А народ-покоритель, который бился и куначил с покоренными, действительно уходит. В Карачаево-Черкесии его численность уменьшилась на треть, и в русских станицах все больше карачаевцев, и в Черкесске мой русский собеседник, который из-за своего статуса госслужащего, увы, в нашем рассказе останется анонимом, дал на этот счет исчерпывающий ответ: “Да, русские уезжают. Не потому, что их отсюда гонят. Просто уничтожена экономическая среда обитания”. То, что можно было здесь делать, и то, ради чего сюда ехали те же советские “мужики”, исчезло, развалилось, растворилось в горных потоках, как деньги, выделенные на укрепление береговой линии. А еще — есть куда и к кому ехать, в отличие от тех, кто, уезжая отсюда, становится лицом кавказской национальности, но все равно тоже уезжает, хоть и не в таком количестве.

И, наверное, прав коллега из Черкесска Мурад Гукемухов — тот, кто сформулировал разницу между Северным Кавказом и всей остальной бескрайней страной: красноярскому, скажем, чиновнику достаточно из выделяемых из Москвы дотаций украсть процент, а северокавказскому для эквивалентного уровня благосостояния нужно украсть все. Только зря он северокавказскому чиновнику при этом издевательски соболезнует. Потому что есть у этой разницы и другая, чрезвычайно выигрышная сторона: этому чиновнику это все украсть не просто позволено — это непреложное правило игры.

Все неповторимое своеобразие Кавказа связано не с горами, не с покоренностью и не с геополитикой, а с тем, что делало теплые советские края торжеством советской же коррупции. Секрет укладывался в скучную тогдашнюю формулу экономического процветания: завышенные цены на сельхозпродукцию и смешную цену на энергоносители. То, что наполняло счастьем Кавказ и Среднюю Азию, их и сгубило, когда было предложено по нормальным экономическим законам.

Однако то, что стало крахом для населения, вынужденного срочно осваивать турецкие и польские рынки, для чиновника стало счастьем даже покруче того, которым была осенена жизнь его советского предшественника. Тому даже для знаменитых приписок надо было хоть что-нибудь все-таки вырастить, выпустить или хотя бы перевезти. Теперь эта тягостная необходимость исчезла. Чиновник перестал нести ответственность даже за никому не нужные заводы. Первым и естественным шагом к спасению утопающих республик стали бюджетные дотации, и единственным назначением чиновника стало их распределение.

Но теперь и счастливчиком мог стать любой из тех, кто был способен доказать свою силу, и только из-за чеченских фронтовых дымов никто как-то не заметил, что в соседнем Дагестане у каждого честолюбивого человека имеется своя небольшая армия. Вчерашний хасавюртский рэкетир стал главным дагестанским нефтяником, вчерашний заготовитель шерсти — мэром, вчерашний криминальный авторитет — председателем госкомитета. И в этом жизнерадостном ключе в той или иной степени со временем стали разворачиваться события везде. Просто на Северном Кавказе и советской власти всегда было не больше, чем у местного милицейского начальника — желания выйти из кабинета с намерением противопоставить местной традиции смешной советский закон.

“Неужели в Москве не боятся, что у нас дело постепенно дойдет до Киргизии?” — спрашивали меня в Ингушетии люди, от своего приобщения к власти не потерявшие любопытства к происходящему. И сами качали головами: может быть, только Киргизии они и боятся. “А Киргизии не будет. Значит, все будет еще хуже. Это ведь только кажется, что хуже быть не может…”

“Наши” на Кавказе

И, как в каждой северокавказской республике играют в одну и ту же игру в бюджетный распил, так в каждом здании местной власти обязательно найдется человек, который знает простое решение всех кавказских проблем. Один из высокопоставленных министров в Махачкале даже удивился нашим сомнениям. “Надо устранить из этой власти 10, ну, 12 человек, и все станет на свои места. Необязательно убивать — просто отстранить от бизнеса и от власти”. В Ингушетии правительство поменьше, поэтому один из чиновников доверительно ограничился пятью—шестью. В раскаленных Ессентуках, где резиденция полпредства встретила нас прохладой и безлюдьем, решения не знают, но программа-минимум формулируется примерно в тех же параметрах: “Как минимум в половине республик руководителей надо менять”.

Да и вообще, со всеми вопросами, которые у меня накопились за тысячу километров путешествия, в полпредстве нас встретили с полным пониманием. Я ведь очень хотел наконец узнать, почему за полгода работы федеральные посланцы на Кавказ прорывом и революцией объявили знаменитый туристический кластер из пяти горнолыжных курортов, которые обязаны стать отечественной заменой Куршевелю. Когда властные люди в Махачкале, Владикавказе или Черкесске говорят про курорты официально, их уверенность в туристическом будущем может сравниться лишь с тем напряжением, которое позволяет им сдержать улыбку. Выключение камеры становится сигналом к расслаблению, и мы говорим на одном языке, и я снова слышу то, что слышал всю эту тысячу километров: помилуйте, какие курорты? Кто их будет строить? Какой дурак будет инвестировать? Я в ответ рассказываю про чеченский опыт, который учит: инвестировать совершенно необязательно в то, что может потом принести доход. Люди понимают. “Это другое дело…”

В полпредстве интрига затянулась еще туже. При упоминании курортов там улыбнулись уже знакомой нам смущенной улыбкой, которая должна была скрыть легкое и недоуменное раздражение:

— Ну что нас все донимают этими курортами?

— А есть что-нибудь еще?

— Если бы вы почитали проекты, которыми нас бомбят республиканские лидеры, вы бы над курортами не смеялись.

Нариман Гаджиев, коллега из Махачкалы, ведет на дагестанском телевидении передачу, один из героев которой, пародируя творчество власти, задался вопросом: “Зачем нам курорты? Давайте сразу создадим управление по аэронавтике и построим космодром”. Собеседник из полпредства понимающе кивает. Проектов выделения бюджетного финансирования под производство вечных двигателей и маниловских беседок в полпредстве накопилось несколько папок. “А это все надо было читать. А кому читать?”

Ударный форпост президента на Северном Кавказе — как кадрированная дивизия: есть полпред, шесть замов, пара начальников управлений. Здание в Ессентуках — пристанище, потому что в Пятигорске, объявленном столицей округа, помещение нашли только через полгода после учреждения округа. В Пятигорск, впрочем, полпредство все равно не стремится — один опыт начальственного визита в сторону Машука парализовал город намертво, никаких симпатий федеральному начинанию не добавив.

А прошло более полугода. “Лагерь! — радостно вспоминают в полпредстве. — Молодежный лагерь для ребят с Северного Кавказа, где они могли бы нормально общаться”. — “Что-то вроде Селигера?” — “Нет, никакой политики и никаких “Наших”. Даже депутатов не надо”. Уже через несколько дней стало ясно, что курировать лагерь будет Министерство по делам молодежи. То есть “Наши”.

Полномочия для кризис-менеджера

Майя Аствацатурова, политолог из Пятигорска, к людям из полпредства относится с симпатией и хорошо понимает: за полгода полпредство не дало повода даже для критики. Она не спорит с гипотезой о том, что рачительное вложение небольшой суммы в дряхлеющий Пятигорск могло бы явить результат куда более впечатляющий, чем все взятые вместе макеты будущих Куршевелей. “А вы ждали немедленного прорыва? Вы же проехали весь Кавказ, все видели?”. “А что они вообще могут сделать?” — спросил я, поскольку успел увидеть и в самом деле достаточно. “Кое-что могут…”

“Что-то из этого может получиться, — без особого, как мне показалось, воодушевления предполагал во Владикавказе спикер североосетинского парламента Станислав Кесаев. — Нам уже присылали генерала, присылали чиновника. Может быть, здесь и в самом деле нужен менеджерский подход”.

— Топ-менеджер или кризис-менеджер?

— Топ-менеджер, работающий в режиме кризис-менеджера.

Полномочия, которые у кризис-менеджера должны быть хоть сколь-нибудь диктаторскими, пока позволяют полпредству не столько наступать, сколько обороняться, и лучшим примером этой обороны можно, кажется, считать его немноголюдность. Помимо проектов века, которыми республики принялись закидывать полпредство, каждый местный руководитель, естественно, счел делом чести провести в новую структуру своих людей. Может быть, поэтому было сочтено полезным не набирать вообще никого, чем брать лоббистов. Слабину Ессентуки, как полагают наблюдатели, дали только один раз: после долгих борений одним из замов Хлопонина стал генерал Еделев — как уверены на Кавказе, большой друг Рамзана Кадырова.

Но если и так, то, надо полагать, это стало последней удачей чеченского президента. Он, говорят, вообще в хлопонинском кресле видел одно время себя или того же Еделева. И по всему Северному Кавказу таксисты и торговцы на рынках уже убеждены: Кадыров — заместитель Хлопонина, но это формально, потому что на самом деле это Хлопонин — заместитель у Кадырова. “Вот как? — совсем не удивились в полпредстве. — А про совещание по энергетике вы не слышали?” С этого совещания Кадыров со скандалом ушел, не добившись привычных преференций по оплате Чечней электроэнергии. Но это еще полбеды. Хуже для Кадырова то, что с учреждением полпредства ему стало несколько труднее проникать в ту самую последнюю и самую высокую инстанцию, именем которой в Грозном назван центральный проспект. “Похоже, Хлопонин должен помочь Путину несколько дистанцироваться от своего немного назойливого протеже”, — предполагал в Грозном знакомый политолог. “Да, что-то в этом есть”, — частично подтвердили версию в Ессентуках.

Перемирие

“Да, половину надо менять, — говорят в безлюдном полпредстве и тут же оговариваются: — Но как? Куда вы в одном случае денете ауру Беслана, в другом — ауру покушения, в третьем — еще что-то?”

Да, с курортами получилось как-то незамысловато. С энергетикой тоже. “А сколько у вас времени?” — “Мало. Мы это тоже понимаем”. — “И что делать?”

На самом деле, из всех вожделенных полномочий, как надеются в полпредстве, одно у них и в самом деле есть. “Мы можем в режиме капли, которая точит камень, влиять на кадровую политику на Кавказе”. То есть будоражить Москву рассказами про очередное достижение кого-то из той половины, которую надо менять. И верить, что от них можно избавиться. И в то, что это хоть что-то изменит. И, может быть, удовольствоваться тем, что, глядишь, и уволят кого-то из каких-нибудь заместителей.

Впрочем, Майя Аствацатурова видит в учреждении нового округа и более глубокий смысл. “Это — сигнал к перемирию. К паузе. Если хотите, попытка выиграть время. Ведь сам факт учреждения полпредства заставил всех участников северокавказской игры по крайней мере затаиться. Посмотреть, что из этого выйдет. А для того чтобы разобраться, им потребуется время”. Сколько? Если даже ничего не выйдет, по мнению Аствацатуровой, у власти год-два появляется. В полпредстве эту версию тоже не оспаривают. Правда, насчет года-двух высказывают осторожный скепсис.

Здесь вообще не питают иллюзий. Здесь не рассказывают про стратегическое назначение Кавказа, про неуправляемых горцев, здесь даже не говорят о коррупции, клановости и ваххабитах. Здесь все понимают о том, что вторично. А о том, что первично, в приватных разговорах даже позволяют себе предположить: может быть, не стоит отдавать “Единой России” во всем контрольный пакет? Может быть, чуть ослабить хватку, чтоб появился интерес к нормальной политической борьбе, в том числе, может быть, и у тех, кто завтра-послезавтра уйдет в лес?

Им, кажется, даже довольно комфортно в теплом городе Ессентуки, в стильном здании, в своем кругу и в кадрированном состоянии. Они должны держать руку на пульсе, и пусть будет спокойно хоть год-два, лишь бы без Киргизии, остальное не страшно, а там будет видно. За эти год-два на деньги для курорта Мамисон в Северной Осетии, наверное, построят еще пару мостов через горные реки. В Хасавюрте взорвут несколько десятков машин и расстреляют несколько десятков милиционеров. В Итум-Кале, может быть, отменят режим КТО, но потом поймут, что погорячились, и введут его снова. В Грозном построят хоккейный дворец. Черкесы, видимо, проведут еще один съезд. И Татьяна Ивановна Козырева, наверное, продаст свой дом. Кажется, последний обитаемый дом на ее улице. Вадим Дубнов. Москва — Махачкала — Грозный — Назрань — Владикавказ — Черкесск — Ессентуки

По данным Европейского бюро ВОЗ за 2 календарную неделю из 38 стран, представивших сведения, в 20 отмечен рост обращений за медицинской помощью в связи с заболеваемостью ОРИ. В остальных 16 странах уровни обращаемости существенно не изменились.

Наиболее высокая обращаемость зарегистрирована среди детей 0-14 лет. Наивысшие показатели активности отмечаются в западной части Европейского региона. Из 23 стран, сообщивших о влиянии гриппа на службы здравоохранения, 19 стран оценили его как слабое, 1 страна (Ирландия) – как сильное, 3 страны (Грузия, Израиль, Эстония) – как умеренное. В большинстве стран доминирующее место в циркуляции вирусов занимает пандемический вирус гриппа А(H 1 N 1)-2009 и гриппа В.

В Российской Федерации за вторую неделю года превышение недельных порогов заболеваемости гриппом и ОРВИ зарегистрировано в 13 субъектах Российской Федерации, из них: в 3 субъектах Центрального федерального округа (Костромской, Орловской, Тамбовской областях; в 2 субъектах Северо-Западного федерального округа (Республике Карелия, г.Санкт-Петербурге); в 4 субъектах Приволжского федерального округа (Республике Татарстан, Чувашской Республике, Кировской, Оренбургской областях); в 1 субъекте Уральского федерального округа (Челябинской обл.; в 3 субъектах Сибирского федерального округа (Республике Хакасия, Омской и Томской областях.

На 24.01.2011г. заболеваемость острыми респираторными инфекциями (ОРИ) в Беларуси находится на не эпидемическом уровне. За прошедшую неделю 17-23 янв. в 18 контрольных городах страны зарегистрировано 70213 случаев ОРИ и гриппа (показатель заболеваемости 1352,53 на 100 тыс. населения), что выше уровня предыдущей недели на 20,4% (1123,68 на 100 тыс. населения).

Структура заболевших характеризуется преобладанием детского населения – 61%, что выше показателя прошлой недели на 7,4% и характерно для развития эпидситуации после окончания зимних каникул в школах. Показатель заболеваемости среди взрослого населения по сравнению с предшествовавшей неделей возрос незначительно на 0,9% и составил 647,35 на 100 тыс. населения.

В целом по республике уровень заболеваемости ОРИ превышен на 8,27%, что свидетельствует о начале сезонного эпидемического подъема. Расчетные показатели заболеваемости ОРИ были превышены только в 5 контрольных городах: Барановичах – на 12,6%, Орше – на 14,1%, Могилеве – на 13,2%, Мозыре – на 4,8% и Гомеле – на 2,1%. В данный период времени можно говорить о начале сезонного повышения уровней заболеваемости, которое прогнозировалось специалистами министерства здравоохранения Республики Беларусь ранее в 2010г. на конец янв. – начало фев. 2011г.

Вирусологический мониторинг этиологической структуры ОРИ по данным иммунофлюоресцентного метода показывает преобладание аденовирусов – 38,1%, РС-вирусов – 21,4%, парагриппа – 17,9%, смешанных инфекций – 14,3%, вирусы гриппа определялись в 8,3% (грипп А – в 1,2%, грипп В – в 7,1%).

Результаты лабораторних исследований позволяют полагать, что рост респираторной заболеваемости в стране обусловлен активной циркуляцией респираторных не гриппозных вирусов, а также зимними климатическими условиями.

В наст.вр. в Республике Беларусь на отдельных административных территориях наблюдается локальная активизация эпидпроцесса по ОРИ, связанная с отдельными учреждениями образования. С целью разобщения и предупреждения распространения инфекции в соответствии с требованиями санитарных норм, правил и гигиенических нормативов, по состоянию на 27 янв. 2011г. был приостановлен учебный процесс в 8-ми школах (6 – в Оршанском районе и 1 – в Толочинском районе Витебской области, 1 – в г.Лида Гродненской области).

В предэпидемический период планомерно реализовывались мероприятия по подготовке к эпидемическому сезону. В результате проведенной работы в республике было привито 2 170 955 чел. или 22,7% населения (в 2009-10,7%). Помимо этого, создавались запасы лекарственных средств в аптечной сети и организациях здравоохранения, изделий медицинского назначения, расходных материалов, дезинфицирующих средств, пересматривались планы перепрофилирования коечной мощности, приема больных в амбулаторных организациях здравоохранения и другие мероприятия.

В целях оперативного реагирования на эпидситуацию для принятия управленческих решении организован ежедневный анализ заболеваемости ОРИ и гриппом в 18 контрольных городах.

В Украине за 2 неделю в 10 контрольных городах наблюдается рост заболеваемости ОРИ на 30% по сравнению с предыдущей неделей. Однако ни в одном из городов уровни эпидпорогов не были превышены.

Британия владела империей, Россия же сама была империей». Интервью с профессором Джеффри Хоскингом

Джеффри Хоскинг (р. 1942) - профессор русской истории Университетского колледжа в Лондоне, автор многочисленных книг, посвященных истории России.

“Британия владела империей, Россия же сама была империей”

“Неприкосновенный запас”: Американский исследователь Александр Мотыль, написавший несколько лет назад интересную книгу об извилистых путях имперской государственности, открывает ее замечательной фразой. “Империя снова в моде”, - говорит он[1]. Действительно, в последние годы можно без особого труда обнаружить резкое повышение интереса к такому забытому, казалось бы, феномену, как империя. Чем, на ваш взгляд, объясняется это любопытное явление?

Джеффри Хоскинг: В течение нескольких лет, последовавших за распадом Советского Союза в 1991 году, многие политики и эксперты всерьез полагали, что верховенство закона можно установить практически повсеместно. Глобальный порядок, опирающийся на Организацию Объединенных Наций, нормы международного права и санкционированные Советом безопасности миротворческие акции, на короткое время показался достижимой реальностью. На деле, однако, все оказалось не так просто: прежде всего потому, что народы и правительства, взваливающие на себя груз миротворчества, преуспевают только там, где руководствуются каким-то ощутимым непосредственным интересом. А иначе ради чего рисковать жизнями своих граждан? Ведь войну во имя абстрактных принципов международного права трудно себе представить. Но, когда прямого национального интереса нет, а международная бюрократия из штаб-квартиры ООН реагирует на возникающие проблемы вяло и медленно, сама собой появляется мысль о какой-то эффективной и состоятельной альтернативе: например, о том, что неплохо было бы передать ответственность за поддержание порядка в мире великим державам. Найл Фергюсон, например, в своей книге “Колосс”, посвященной американской истории[2], прямо рекомендует Соединенным Штатам стать самой настоящей империей, то есть в трактовке этого автора - государством, не подчиняющимся международному праву, а руководствующимся сугубо собственными представлениями о справедливости, законности, мироустройстве. Таков, как мне кажется, важнейший источник упомянутого вами интереса к имперской проблематике.

“НЗ”: Не кажется ли вам, что и глобализация экономики, потрясающие свидетельства которой мы наблюдаем сегодня на каждом шагу, тоже способствует имперской ностальгии?

Д.Х.: Вы абсолютно правы, принципиальнейшим фактором, в наши дни делающим империализм довольно привлекательной опцией, выступает экономика. Для мировой торговли жизненно необходимо, чтобы во всем мире действовали одни и те же принципы, господствовали одни и те же универсальные стандарты. Если какое-то государство не хочет подчиняться общепринятым правилам коммерции и предпринимательства, это создает сложности для многих других стран. Американцы, например, в таких ситуациях испытывают сильнейшее искушение навязать непокорным правительствам свои нормы и законы. Надо сказать, что подобного рода “экономический” империализм по плечу только очень могущественным государствам.

“НЗ”: На первый взгляд, в обозначенную вами общемировую тенденцию вполне вписывается оживившийся интерес к имперскому прошлому и здесь, в России. Но имеются ли, наряду с общемировыми факторами, еще и местные обстоятельства, способствующие этому? Иными словами, можно ли, несмотря на несомненный универсализм тренда, говорить о том, что в нашей стране империя переживает реанимацию по каким-то локальным причинам?

Д.Х.: Интерес к Российской империи в вашей стране возник не вчера. Напомню, что уже в последние годы существования Советского Союза в стране имелись внушительные политические силы, которые желали поначалу спасти СССР, а потом стремились восстановить его. Когда и то и другое оказалось невозможным, они стали добиваться распространения российского политического и военного влияния на все постсоветское пространство и прочие территории, где традиционно присутствовал российский дипломатический интерес, например на Балканы. Иначе говоря, это явление нельзя считать новейшим; тяга к ушедшей империи в России оформилась давно, а сегодня она напоминает о себе отчасти по тем же причинам, что и во всем мире, а отчасти - по специфически российским.

“НЗ”: Если такие самобытные причины действительно есть, то мы вправе задаться вопросом об отличиях русского империализма от его зарубежных аналогов. В чем вы усматриваете его специфические, неповторимые черты?

Д.Х.: Я бы так сказал: Британия просто владела империей, Россия же сама была империей. За этой фразой стоит большой смысл. Российская империя во многом не походила на британскую, французскую или голландскую, которые всегда оставались преимущественно заморскими империями. Колонии в них располагались довольно далеко от метрополии, а это коренным образом отличало их ситуацию от российской. Скажем, в Индии в 1857 году вспыхнуло грандиозное восстание, но этот факт совершенно не взволновал землевладельцев Девоншира или Йоркшира; но зато польское восстание, происходившее примерно в тот же период, очень обеспокоило русских помещиков, причем не только в западных губерниях, но и во всей России. Ваша империя всегда была сухопутной, а имперский центр в ней непосредственно граничил с периферией. Четкое различие между метрополией и колониями здесь отсутствовало; массы русских проживали на инородческих окраинах империи. На мой взгляд, Россия XIX века более походила на Римскую, а не на Британскую империю. Римляне, как и русские, укрепляли собственную власть в смежных колониях через местное, коренное начальство, выступавшее носителем государственности и культуры метрополии. Кроме того, Российская империя зиждилась, скорее, не столько на институтах, сколько на связях патронажного типа. То же самое было и в Римской империи: если посмотреть на практическое функционирование римского государства, то без труда можно увидеть, какую огромную роль в нем играли личные связи. Для XVIII-XIX столетий такой тип политической коммуникации был уже нетипичным, по крайней мере в Европе; так что Российская империя была, бесспорно, своеобразным феноменом.

“НЗ”: Надо ли понимать вас так, что Россия стояла особняком не только от морских, но и от иных континентальных империй, радикально отличаясь от империй Габсбургов или же Османов?

Д.Х.: Она была довольно похожа на Османскую империю. Владения русских царей также располагались в “пограничной” зоне, разделявшей мир христианства и мир ислама. В обоих государствах доминировали разные религии, но и там и здесь элиты всегда оставались многонациональными. Русские же - как этнос - неизменно пребывали отчасти в тени, поскольку большинство этого народа составляли бесправные крепостные; примерно так же обстояло дело и с турками в Османской империи. Кроме того, империи Романовых и Османов не были похожи на империю Габсбургов в том отношении, что в Австро-Венгрии составные части имперского целого пользовались довольно широкой самостоятельностью, так как имели свои историю, традиции, институты. Коронованные властители Вены ничего не могли с этим поделать; неслучайно, скажем, Богемское королевство, сложившееся еще в Средние века, продолжало существовать внутри империи Габсбургов до самого ее конца. В России невозможно представить ничего подобного - о какой-либо автономии Казанского ханства, например, вообще не могло быть и речи.

“НЗ”: А можно ли считать еще одной особенностью Российской империи то, что она не раз обнаруживала удивительную способность к регенерации? Ведь после краха 1917 года имперская государственность в России довольно быстро была восстановлена, хотя и происходило это на новых правовых, политических, социальных основаниях. Советский Союз, на мой взгляд, заимствовал у империи многие методики управления подвластными территориями - подобно тому, как нынешние строители “вертикали власти” заимствуют их у СССР. Что вы скажете об этом?

Д.Х.: Действительно, Советский Союз перенял у Российской империи многое, но все-таки преувеличивать значение этих заимствований не стоит. Скажем, в национальной политике после революции наблюдались большие перемены. Как известно, в последние имперские десятилетия царское правительство хотело превратить все народности в подобие русских. Давалось это с трудом, и отсюда проистекало множество конфликтов; такова одна из причин русской революции. Советское государство, в отличие от этого, последовательно стремилось к формированию национального самосознания и созданию национальных политических объединений там, где их прежде не было вовсе или же они существовали лишь в зародыше. Политика коренизации сознательно поощряла становление национальных языков, национальной образовательной системы, национальных кадров. Согласно марксистской теории, все социальные образования должны были прежде, чем вступить в пролетарский интернационализм, пройти стадию национального самовыражения. И поэтому советское руководство вполне логично пыталось создавать нации внутри СССР. Впрочем, большевистское строительство наций всегда оказывалось частичным: официальная политика в этом вопросе как бы раздваивалась, поскольку в одно и то же время новые “социалистические нации” и стимулировались, и подавлялись советской властью. Такое подавление осуществлялось в нескольких плоскостях. Прежде всего, в Красной армии командным языком всегда оставался русский, а после 1938 года все воинские части комплектовались на межнациональной основе - система безопасности не признавала этнического самовыражения. Далее, ущемление национального начала осуществлялось посредством плановой экономики, поскольку для всего Советского Союза утверждался единый экономический курс, являвшийся для национальных республик обязывающим. Наконец, той же цели служила и строго централизованная структура КПСС. Результатом всех этих процессов, репрессирующих и вытесняющих национальные чувства, стала невиданная вспышка этнического самосознания в последние годы существования Советского Союза.

“НЗ”: Но империи, хотел бы заметить, часто обращаются со своими меньшинствами довольно строго. Кстати, в наши дни часто звучит мнение о том, что империя вообще есть оптимальная форма управления Россией, поскольку русские, органично имперский народ, никогда не умели и даже не пытались осваивать свое политическое пространство по-иному. Как в свете такого предположения - да и независимо от него - следует оценивать перспективы возрождения русского империализма?

Д.Х.: У меня такое впечатление, что в предшествующее десятилетие, в 1990-е годы, имперские настроения хотя и сохранялись в России, но проявляли себя в довольно мягкой форме: скажем, нельзя было вести речь о возвращении под власть Москвы прибалтийских государств. Но в последнее время на репрезентациях имперского начала в российской политике ощутимо сказывается тот факт, что российское государство испытывает нарастающее беспокойство по поводу стабильности на своих границах. За этим, подчеркну, стоит вполне законное требование. Однако, поскольку в обществе сохраняется и лелеется ощущение великой державы, Россия все чаще пытается обеспечивать решение этой важнейшей задачи не дипломатическими путями, а имперским образом. Война в Грузии - хорошая иллюстрация того, о чем я сейчас говорю. Кроме того, в трениях с Украиной или Белоруссией Россия порой тоже выступает не как равноправный партнер, а как бывший имперский хозяин. Мне хотелось бы, чтобы другие государства согласились с Россией в том, что стабильность на ее границах действительно важна; было бы также желательно, чтобы в ее обеспечении приняли участие и европейцы. В 1993 году имел место интересный случай: министр иностранных дел Андрей Козырев пригласил войска ООН участвовать в охране границы между Россией и Грузией, но Запад тогда отказался от этого предложения. Российские военные, естественно, очень этому обрадовались, потому что это развязывало им руки. Надо сказать, западные политики всегда относились к проблемам российской безопасности поверхностно; но это значит, что России придется заботиться о решении этой задачи своими методами.

“НЗ”: Есть ли, на ваш взгляд, в русском имперском наследии какой-то позитивный смысл, нечто такое, что можно применить с пользой для будущего? Или же в нем однозначно преобладает отрицательное начало?

Д.Х.: В равной мере присутствует и то и другое. Негатив - это склонность России использовать насильственные способы для решения проблем, возникающих на ее границах. Подобный подход всегда чреват опасностями, которые проявились, в частности, в грузинской операции. А позитив состоит в том, что русские по-прежнему чувствуют ответственность за весь этот регион, за всю Евразию или, по крайней мере, за северную ее часть. Знаменательно, например, что с Россией не произошло того, что случилось с Сербией после распада Югославии: мир так и не увидел русского Милошевича, который призвал бы соотечественников с оружием в руках вернуть Украину или Казахстан. Вот в этом я вижу позитивную сторону российского империализма.

Беседовал Андрей Захаров

Июль 2010 года

_____________________________

1) Мотыль А. Пути империй: упадок, крах и возрождение имперских государств. М.: Московская школа политических исследований, 2004. С. 7.

2) См.: Ferguson N. Colossus: The Price of America’s Empire. New York: Basic Books, 2004.

Модернизация модернизатора. Новейшие трансформации российской политической системы

Виталий Анатольевич Куренной - заведующий отделением культурологии, профессор Государственного университета - Высшей школы экономики, научный редактор журнала “Логос”.

Модернизация модернизатора.

Новейшие трансформации российской политической системы

Политическая жизнь России в последние годы не отличается впечатляющей динамикой. Тем не менее, попробуем определить основные сдвиги, произошедшие за последние три года, то есть примерно с момента прихода к власти нового президента Российской Федерации.

Настоящая статья предполагает сформулировать объемное видение действующей политической системы, поэтому осознанно отказывается от рассмотрения ситуации в какой-то одной тематической или методологической плоскости. Варьируя различные аспекты рассмотрения, фрагментируя тематику, мы лучше сможем уяснить характер нынешней ситуации.

Комиссарская диктатура и ее генеалогия

В качестве отправной точки - несмотря на сомнительность всякого самоцитирования - прибегну к собственному диагнозу четырехлетней давности[1]. Тогда в качестве наиболее адекватной, на мой взгляд, дескриптивной характеристики сложившейся политической системы мной было выбрано понятие диктатуры. Диктатуры, однако, не вполне прозрачной, а колеблющейся между двумя позициями - комиссарской и суверенной[2]. Существо сложившейся политической системы на тот момент в большей мере соответствовало определению “комиссарская диктатура”. Целью последней является устранение помех, препятствующих функционированию официально провозглашенного порядка, создание условий, при которых неработающая Конституция сможет заработать. Решающим критерием был вопрос о российской Конституции: ее сохранение (до прихода к власти Дмитрия Медведева) как раз и указывало на комиссарский характер установившейся диктатуры. Эту характеристику на свой манер немного позднее подтвердил глава государства (“прямая линия” Владимира Путина в 2007 году). Речь идет о его политической метафоре “ручного управления”. В этом режиме, как заявил Путин, страна будет находиться “ближайшие 15-20 лет” - пока не будут созданы “необходимые условия правового характера, когда заработают все элементы рыночной экономики”.

Сложившаяся в форме комиссарской диктатуры политическая система никоим образом не может рассматриваться как продукт путинской эпохи. Она является даже не восприемницей, а просто той же самой системой, которая сформировалась в России после прихода к власти Бориса Ельцина. В связи с этим вопросом я отсылаю к статье Дмитрия Фурмана “Политическая система современной России и ее жизненный цикл” (2003), которая остается, на мой взгляд, лучшим описанием политической генеалогии и логики эволюции властной системы в постсоветской России[3]. Согласно Фурману, Борис Ельцин, выражающий более или менее либерально-демократические настроения, в 1991 году пришел к власти недемократическим путем - демократическим путем сделать это было невозможно. Пройдя точку невозврата в 1993-м, система далее могла двигаться только в логике недопущения демократического реванша, и вот как пишет об этом Фурман:

“Безальтернативность становится самой сутью возникающей системы. С самого момента своего зарождения она могла развиваться лишь в направлении все большей безальтернативности, все более прочного закрепления у власти президента, а затем - и его “династии”, тех, кого будут назначать своими преемниками стоящие у власти президенты. В этой системе не могут сложиться неизменные “правила игры”, при которых выигрывать, приходить к власти могут разные силы, а наоборот, обеспечивается постоянство пребывания у власти одного лица (или его наследников) при меняющихся в зависимости от ситуации “правилах игры””.

Соглашаясь с Дмитрием Фурманом в вопросе генеалогии, отмечу, однако, что понятие “комиссарская диктатура” корректирует его прогноз относительно возможного сценария кризиса и упадка существующей системы (в силу ее естественного ослабления в модернизирующемся обществе, состоящем из более молодых поколений[4]). Режим комиссарской диктатуры указывает на то, что внутри самой этой системы управления государством существует представление хотя и об отдаленной, но, тем не менее, необходимой фазе изменения (под чем можно понимать, грубо говоря, отказ от безальтернативной политики и переход от номинальных к реальным процедурам демократического выбора). Сама эта фаза изменения является моментом, самолегитимирующим режим установившейся диктатуры. Таким образом, система включает в себя представление о некотором механизме самоликвидации, которому предстоит сработать в отдаленном будущем, что и оправдывает из этой перспективы наличное настоящее. Эта рефлексивная (то есть, как свидетельствует, в частности, упомянутая метафора “ручного управления”, осознаваемая самой системой) особенность является решающим для такого все более отчетливо проявляющегося момента действующей системы, как консервативный утопизм, под которым мы понимаем легитимацию своего политического настоящего и прошлого через будущее[5]. Для читателя, знакомого с концепцией Карла Мангейма (“Идеология и утопия”) такое смысловое сочетание является невозможным[6], однако именно отсюда проистекает девиантный характер существующей политической системы и невозможность ее простой идентификации в “нормальной” системе политических координат (либерализм-консерватизм-социализм).

Резюмируем амбивалентный характер нынешней политической системы: достижение в будущем состояния правовой и либерально-демократической саморегуляции общества легитимирует нынешний авторитарный и политически безальтернативный механизм достижения этого состояния. Подобная стратегия оправдывается не только и не столько расхожим аргументом, что “общество не готово” и подвержено популистским соблазнам в ситуации нормального демократического выбора. Не менее важным здесь является историческая колея и историческая родословная нынешней системы. Вспомним основные политические развилки страны в 1990-х: распад СССР в 1991 году, сделавший Бориса Ельцина президентом России; разгон и расстрел парламента в 1993-м, выборы 1996-го, назначение “преемника” в 1999-м. Ни в одном из этих случаев выбор не был сделан нормальным демократическим образом: дальнейшая эволюция было лишь совершенствованием сложившейся системы. Реальная политическая ротация сегодня может и не обернуться каким-то экзотическим спазмом антидемократического популизма. Но она способна поставить под вопрос легитимность (а в конечном счете, и легальность) в том числе и перечисленных осевых политических событий постсоветской России. И остается только гадать, насколько далеко в прошлое могла бы продвинуться такая возможная ревизия.

Авторитарный либерализм

Генеалогия сегодняшней системы власти в России указывает на интимную связь, существующую между либеральной (оставим это грубую маркировку) ориентацией политической системы, возникшей при первом президенте России, и антидемократическими способами ее реализации. И в этом отношении нетрудно уловить корреляцию между портретами российских президентов и авторитарным характером их правления. Корреляция будет иметь обратный характер.

Борис Ельцин - носитель наиболее авторитарного персонального имиджа: матерый советский партийный босс, органично трансформирующийся в постсоветского “царя Бориса”[7]. При этом в политической системе все еще наличествуют элементы реальной политической конкуренции, а формируемый либеральными идеологами в 2000-х образ эпохи 1990-х определяется как либеральный (несмотря на расстрел политических противников).

Путин - менее эпатажно авторитарен, напрочь лишен публичного самодурства, лучше образован. Политический курс, однако, становится намного жестче, а политические решения принимаются все более закрытым образом. Наиболее остросюжетные внутриполитические события правления: “равноудаление” олигархов, суд над Михаилом Ходорковским, отмена губернаторских выборов, трансформация партийной и выборной систем. Эти действия, тем не менее, встречают скорее одобрение, чем возмущение демократического большинства (арест Ходорковского и кампания против “ЮКОСа” одобрялись большинством осведомленного о происходящем населения[8]). Реформы имеют половинчатый, незавершенный характер, фактически ни одна из них не была при Путине решительно доведена до конца, другие же и вовсе тихо заглохли (вроде административной реформы, взятой на щит во время выборов на второй срок). Самое громкое социальное возмущение - протесты пенсионеров против либеральной реформы по монетизации льгот.

Наконец, Дмитрий Медведев - интеллигент во власти[9], на фоне которого Путин, несмотря на то, что он так же является кандидатом наук, выглядит человеком с несколько солдафонским юмором и повадками; Медведев - любитель гаджетов и фотографий снежных вершин, водной глади и закатов[10], достойных честных побед в конкурсе “Фото дня” на портале “Яндекс”. И при этом - суверенный блицкриг с Грузией; реформа структур, которые Путин не решался трогать (армия, МВД); волюнтаристское снятие Юрия Лужкова - самого крупного регионального барона, сохранившегося с ельцинской эпохи (причем, разумеется, мнением москвичей никто так и не решился поинтересоваться)[11]. Наконец, важнейший показатель - изменение российской Конституции, направленное на продление срока президентства и работы Госдумы.

Основные политические шаги Медведева являются намного более авторитарными, чем ключевые политические шаги Путина, - вплоть до опасности перерождения диктатуры из комиссарской в суверенную[12]. При этом политический дискурс Медведева отличают две особенности: 1) отказ от технократического, нейтрального и дистанцированного по отношению к любым эксплицитным формам идеологии языка Путина[13]; 2) перенос акцента на “личность” и темы, так или иначе ассоциированные именно с проблемами формирования и развития личности (вплоть до темы детства в послании Федеральному Собранию 2010 года). Этот идеологический ренессанс нетрудно констатировать также на основании следующего простого соображения: если при Путине возникший идеологический дефицит заполнялся людьми из его окружения (прежде всего это Вячеслав Сурков с концепцией “суверенной демократии”), то сегодня эта прерогатива отошла к самому президенту. Теперь главный внутриполитический идеолог путинской эпохи скромно аттестует себя чиновником, взгляды которого, как теперь оказывается, всего лишь его “личное дело”[14].

Вместе с тем, эта гуманизация и одновременно идеологизация дискурса Медведева имеет и свою заметную обратную сторону: все более артикулированное формирование фигуры самого президента, что не сложно подтвердить эмпирически - по числу употреблений местоимения “я”, а также качественно - по модусам его использования. В последнем послании Путина Федеральному Собранию (2007) это местоимение используется 10 раз. В послании же Медведева 2010 года - 54 раза![15] Что касается модуса, то у Путина - это суждения, комментирующие его речь:

“Я сейчас не буду называть конкретных цифр...”

“Я сейчас говорю” / “Я уже говорил…” / “Я уже говорил со своими коллегами…”

“Я так понял…”

“Я бы даже сказал…”

Совершенно иной модус высказывания фиксируется у Медведева: это прежде всего распоряжения и приказы от первого лица, а также суждения, определяющие его персональную роль в контексте некоторого события (сделанного распоряжения, предстоящей встречи, поездки и так далее). Привожу выборочный перечень:

“Я принял решение…” (2 раза)

“Поручения на эту тему я уже дал…”

“Я выступил с этой инициативой…” (другой вариант: “Я выдвинул инициативу…”)

“Я поручаю…” (6 раз)

“Я предлагаю…” (2 раза)

“Я подписал указ…”

“Сегодня я внесу в Государственную Думу закон…”

“Я сформулировал…” (2 раза)

“В Лиссабоне я поделился своими соображениями…”

“На следующей неделе я и буду вести разговор…”

Если бы не дурные ассоциации, следовало бы сказать, что Медведев на дискурсивном уровне активно формирует своеобразный культ личности. Кроме того, в самой манере публичного поведения Медведева и его публичных жестах обнаруживаются элементы персонального волюнтаризма, менее характерные для предшествующего президента. Например, можно вспомнить прямое и публичное распоряжение Медведева о подарке новых квартир молодоженам, отданное перед телекамерами губернатору Еврейской автономной области во время визита в Биробиджан[16]. К этому же роду явлений следует отнести и разнообразные прямые распоряжения, навеянные каким-то новостным событием (например за неудачным запуском космического корабля с тремя спутниками ГЛОНАСС 5 декабря 2010 года тут же следует прямое распоряжение о прокурорской проверке расходования средств по данной программе).

Симптоматично, однако, что сочетание двух этих фактов: намного более радикальный авторитаризм Медведева в политической сфере и его индивидуалистический волюнтаризм на дискурсивном и символическом уровне - не замечается российским общественным мнением. Напротив, закрепляется и культивируется оппозиция “авторитарный Путин” - “либеральный Медведев”. Здесь возможны два объяснения: более рыхлое, так сказать, общекультурное, и более факультативное, но связанное именно с особенностью российского либерального общественного мнения. Общее отсылает к специфическому устройству российского интеллигентского сознания, отличающегося особым характером нерефлексивности в отношении различия “что” и “как”[17]. Это довольно негибкое сознание, ориентирующееся лишь на поверхностный набор символических индикаторов: если говорится о личности, ценностях, детях и модернизации, это воспринимается позитивно как нечто близкое и созвучное интеллигентской аудитории; а если язык становится менее идеологически и гуманистически нагруженным, то это воспринимается негативно, как проявление “бездушности” и авторитаризма. Важную роль в числе этих поверхностных индикаторов играет также религиозность и церковность: Медведев публично менее тесно взаимодействует с церковью, тогда как выражено благожелательное отношение к ней Путина был важнейшим негативным индикатором для интеллигентского сознания. К числу действующих здесь факторов относится так же и сословный характер категоризации действительности в интеллигентском сознании (Путин, в отличие от Медведева, - силовик, гэбэшник).

Второе объяснение более специальное. Оно связано с тем, что либеральная политика в России мыслится как проводимая исключительно авторитарными методами. Соответственно, авторитаризм является conditio sine qua non либеральной политики как таковой, а авторитарная власть - единственным субъектом, который может воспринимать и проводить либеральные идеи. Показательно, что даже наиболее последовательное крыло экономических либералов (либертарианцев), выступающее за всяческую минимизацию государства и фактическую редукцию его функций к военно-полицейским (“Государство не вправе вести деятельность, не связанную с применением насилия”[18]), в практических вопросах (связанных, в частности, с действиями во время экономического кризиса) апеллирует исключительно к государству как субъекту действия[19]. Показательно в этом отношении нашумевшее выступление Игоря Юргенса[20] после ярославского форума 2010 года, которое следующим образом представляет портал “Грани.ру”:

“По его [Игоря Юргенса. - В.К.] словам, основными помехами для модернизации являются незаинтересованность большинства элиты, а также архаичность российского народа, который не раньше 2025 года окажется “ментально совместим в восприятии демократии со среднестатистическим прогрессивным европейцем””[21].

Согласно тому же Юргенсу, локомотивом модернизации может быть только российский “средний класс”, численность которого не превышает 7% (!) населения (по оптимистическим подсчетам - 20%). Из этих констатаций легко сделать вывод, объясняющий деформацию восприятия различий между Медведевым и Путиным: на самом деле для либерального сознания в России максимум либерализации требует и максимума авторитарности. На этом фоне Путин как более демократичный президент, пользующийся широкой народной симпатией, воспринимается как более авторитарная фигура, чем Медведев. Quod erat demonstrandum.

Эти нюансы, впрочем, не должны скрывать главного: Ельцин, Путин и Медведев - представляют одну политическую систему, а различия между ними играют второстепенную роль.

Новый режим пропаганды

И все же нюансы имеют значение. Наиболее заметный из них связан с фундаментальным изменением пропагандистской машины государственной власти в период президентства Дмитрия Медведева. Речь прежде всего идет о телевидении. Напомню, что уже в эпоху президентства Бориса Ельцина телевидение стало активно выполнять прокремлевскую пропагандистскую функцию (апогей пропагандистского накала приходится на выборы 1996 года). Это напоминание не тривиально, так как именно с этой, вполне еще допутинской эпохи, и нужно начинать отсчет кончины телевизионной журналистики[22]. Развитие ситуации с телевидением при Путине шло лишь в направлении дальнейшего совершенствования управляемости и контролируемости этой системы. В самой этой тенденции в России нет ничего необычного: телевидение - основной фактор функционирования современной демократии, которая даже в странах с мощной партийной традицией все меньше рассчитана на партийную организацию и все больше - на зрительскую аудиторию (“аудиторная демократия”[23]). Для России, где партийная традиция представлена одной только КПРФ, вопрос о контроле над телевидением, разумеется, является и вовсе ключевым в политической жизни.

Что изменилось в этой сфере при президенте Медведеве? Пропагандистская машина вступила в новый режим интенсивной промывки мозгов и массивных пропагандистских кампаний, оркеструющих основные решения политической власти. В начале 2000-х на телевидении сложилась система, в которой освещение социальной и политической действительности было определенным образом структурировано. Это произошло отчасти напрямую под влиянием политической тенденциозности, но в какой-то мере и с целью устранения совершенно невозможных режимов функционирования телевидения - как это, в частности, обнаружил информационный хаос во время захвата террористами на Дубровке зрителей “Норд-Оста” (2002). Выстроенная новая система имела фоновый характер: за исключением выборов она работала в рутинном режиме. При Медведеве она, однако, претерпевает глубокую трансформацию. Любые серьезные политические и реформаторские шаги сопровождаются теперь массивными пропагандистскими кампаниями. Например, подготовка реформы МВД сопровождается фронтальный информационной кампанией, переполненной сюжетами о “ментовском беспределе”. Наиболее показательным примером здесь является пропагандистская кампания, в течение месяца предварявшая отстранение мэра Москвы Юрия Лужкова.

Дело здесь не в отношении к деятельности Лужкова, а в том, как осуществлялось его отстранение от должности. Кроме того, политически Лужков представлял собой хотя и далекий от фрондерства, но все же заметный центр силы, позволявшей себе демарши и высказывания, далекие от субординационной сервильности. Замена его правительственным чиновником упразднила даже это незначительное рассредоточение политической власти в России.

Особую роль в новом информационном режиме играет Интернет, приверженцем и популяризатором которого является президент Медведев. При этом в самом Рунете активно формируется представление о двух политических культурах в современной России. Первая - культура телевизора. Это пассивная, управляемая и бездумная аудитория, контролируемая показушной телевизионной пропагандой. Вторая - самостоятельная, активная и автономная в суждениях культура пользователей Интернета[24]. Формированию этой оппозиции особенно способствовали летние пожары 2010 года, когда волонтеры коммуницировали, объединялись для тушения пожаров и распространяли информацию о реальном положении дел по блогам, в то время как по телевидению демонстрировались победные и успокаивающие реляции[25]. Эта оппозиция хорошо ложится на некоторые старые концептуальные схемы, противопоставляющие дискурсивный Интернет и пассивно-визуальную телевизионную культуру (одна из подобных схем принадлежит Умберто Эко[26]). Популярна также метафора двух миров, заимствованная у братьев Вачовски: “матрицы” и реальности[27].

Как отнестись к этой новой структурной особенности медийной и, одновременно, политической ситуации? В уже упоминавшейся выше статье 2007 года я писал, ссылаясь на один пассаж из Карла Шмитта:

“…нынешняя российская власть действует грубо. Только обучаясь отладке механизмов господства, она еще не посвящена во все “политические арканы”, или тайные приемы власти. Например, уже автор начала XVII века - Арнольд Клампар - в качестве одного из “арканов власти” (arcane imperii) приводит, например, такой: необходимы свобода слова и печати, “допускающие многошумное, но в политическом отношении незначительное участие в жизни государства””[28].

Похоже, данный аркан власти больше арканом для нее не является. Именно Интернет стал тем самым пространством свободы слова, “допускающим многошумное, но в политическом отношении незначительное участие в жизни государства”.

Принципиальный недостаток Интернета вообще и таких “частных СМИ”, как блоги в особенности, состоит в избыточном и, так сказать, синхронном характере информации: пользователю доступна вся возможная информация сразу. Частным следствием этого является то, что пользователь всегда может извлечь из Интернета практически любой сюжет. Например, для того, чтобы затем использовать его в тех же пропагандистских целях. Именно таким образом и используется Интернет на тенденциозном российском телевидении, поскольку под любой пропагандистский заказ там всегда можно найти свежую информацию в каком-нибудь блоге. Наконец, чрезмерное обилие разноречивой информации, а также ее возрастающее рассеивание - в индивидуальных блогах, социальных сетях и так далее - окончательно дезориентирует человека, который актуально не включен в какую-то конкретную историю коммуникации и не может опираться на свои представления о репутации источников. Впрочем, это большая и отдельная тема.

Подводя итог этим фрагментарным наблюдениям, я хотел бы еще раз вернуться к вопросу о политической идентификации современной российской власти. Является ли она консервативной? Безусловно, нет. Напротив, черпая свою легитимность из будущего, она имеет авангардистский характер, который становится все более отчетливо выраженным по мере того, как совершенствуется авторитарный механизм реализации благих либеральных намерений.

В силу специфической генеалогии современной российской политической системы сложилась ситуация, когда на ближайшую и даже среднесрочную перспективу едва ли возможна ее решительная демократизация. Но, парадоксальным образом, именно эта недемократическая система символически и идеологически дискредитировала демократию как символ и политическую позицию - демократия оказалась безусловно ассоциирована с 1990-ми годами. Возникла своеобразная тупиковая ситуация: контрадикторно противостоять сложившейся системе могла бы именно демократическая позиция, которая в силу указанной социально-исторической дискредитации оказывается заведомо обреченной на политическое банкротство. В итоге возможны две основные реакции. Одна из них либеральная: она не ставит под сомнение сложившуюся безальтернативную систему, но ставит вопрос об изменении режима доступа к ней - особенно когда представитель этой позиции вдруг теряет собственный доступ к системе. При этом имеет место следующая регулярность: те, кто долгое время были частью или даже демиургами системы, а затем по тем или иным причинам выпали из нее, занимают позицию ее умеренной, а иногда и яростной либеральной критики (образцовые примеры - Борис Березовский, Михаил Касьянов, даже Юрий Лужков попытался было разыграть ту же карту).

На демократическом же фланге, вместо собственно демократической позиции, пестрит целый букет разных ее субститутов и суррогатов: националисты, традиционалисты, государственники, державники, консерваторы и так далее. Сюда же, не колеблясь, я отношу и левых. Все эти течения апеллируют к некоторой общности, способной, как им кажется, противостоять авторитарному либерализму. Однако этот консервативный налет (включая левый налет “социального государства”) с легкостью перенимает и сама система власти, подкрепляя свою легитимность и устойчивость в том числе за счет формирования уже упомянутого синкретического символизма (образцовым образом данный механизм персонифицирует, например, Михаил Леонтьев).

Остается ли из этой тупиковой ситуации просто с надеждой взирать на авангардистский проект российского авторитарного либерализма? Едва ли. Совершенствование безальтернативной политической системы оборачивается прогрессирующим атрофированием государственной системы и даже ее патологическим перерождением. Бойня в краснодарской станице Кущевской, ставшая одним из значимых событий конца 2010 года, послужила поводом для вскрытия - усилиями журналистов и Следственного комитета - реальных процессов, происходивших в одном из самых процветающих регионов России (российские социологи и культурные антропологи не очень преуспели в описании подобной реальности). Суть этих процессов вкратце можно описать следующим образом: приватизация значительной доли государственной инфраструктуры социальной группировкой с выраженными частными интересами (совокупность подобных группировок формирует так называемое “гражданское общество” в его классическом понимании[29]). Результат подобного процесса, в общем-то, известен: если этот процесс не остановить, то государство попросту прекратит свою существование[30]. Речь идет, повторюсь, уже не о легкой форме эксплуатации инфраструктуры государства в частных целях (так называемая коррупция), а о своеобразном процессе его патологического перерождения.

И все это происходит на фоне все более укрепляющейся, на первый взгляд, “вертикали власти”. Таким образом, основной риск нынешней системы связан не с чрезмерным укреплением государственного аппарата власти, а напротив, с его прогрессирующей деградацией, ослаблением и разрушением. Виталий Куренной

_______________________

1) См., в частности: Куренной В. Мерцающая диктатура: диалектика политической системы современной России // Левая политика. 2007. № 1. С. 17-24 (http://hse.ru/org/persons/506669).

2) Различия двух типов этих диктатур, как и само понятие диктатуры, заимствовано у Карла Шмитта. Вторым важным автором для меня в тот момент был Джорджо Агамбен.

3) Фурман Д. Политическая система современной России и ее жизненный цикл // Свободная мысль. 2003. № 11; далее цитируется электронный вариант статьи: www.nes.ru/public-presentations/Papers/Furman-PS-13-11-03.pdf.

4) “Общество, таким образом, становится и далее будет становиться все более “психологически раскрепощенным”, “открытым”, все более способным осознать противоречие провозглашенных и в значительной мере даже принятых и усвоенных демократических принципов и реальности нашей политической системы… и имитационный характер выборов. Одновременно оно становится и все более готовым перейти к следующему этапу своего политического развития, к системе ротации власти. И как во время советской власти сами ее успехи в модернизации общества приближали ее кризис, ту черту, за которой дальнейшее развитие предполагало ее слом, так и сейчас сами успехи нашей системы приближают черту, за которой дальнейшее развитие предполагает переход к новой системе, слом лежащей в основе нашей системы “безальтернативности”” (Фурман Д. Указ. соч.).

5) В отношении исторического прошлого господствует, скорее, безразличный синкретизм: власть готова смешать любые исторические символы - имперских орлов, советский гимн etc. - в механический конгломерат, кое-как удовлетворяющий потребность в символической самоидентификации значимых социальных групп. Синкретический характер этого конгломерата не позволяет российскому обществу самоопределиться в символической и исторической плоскости ни по одному ключевому событию новейшей и даже новой российской истории. В результате точка сборки этой самоидентификации обнаруживается в каких-то трансцендентных фикциях.

6) Утопия, согласно Мангейму, это политический инструмент тех, кто только стремится к власти, консервативная идеология - тех, кто ею уже обладает.

7) Виталий Найшуль в этой связи часто приводит слова самого Ельцина, сказанные им Павлу Вощанову: “Тебе царь сказал - иди и делай” (реплика относится примерно к 1991 году!).

8) См., например, опросы фонда “Общественное мнение” “Дело “ЮКОСа”, судьба М. Ходорковского” (http://bd.fom.ru/report/cat/ec_yuk/dd044327).

9) Тот же Дмитрий Фурман однажды заметил: “Медведев - первый человек из интеллигентной семьи в руководстве Российского государства за много лет, со времен, наверное, Ленина” (www.russ.ru/Mirovaya-povestka/Pervyj-intelligent-u-vlasti-posle-Lenina).

10) См. на личном сайте Дмитрия Медведева (http://medvedev.kremlin.ru/personal_photo).

11) Манипуляции центров опросов общественного мнения в подобных ситуациях очевидны: чтобы выявить положительное отношение к отставке Лужкова ВЦИОМ провел опрос россиян (а не жителей Москвы).

12) Цель суверенной диктатуры, в отличие от комиссарской, - не обеспечение работоспособности Конституции, а ее изменение.

13) В котором, напомню, цели развития страны формулировались суконным языком цифр, вроде “удвоение ВВП”. Не аргументируя этого момента дальше, просто сошлюсь на дискурсивный анализ всего массива посланий Путина на предмет взаимоотношения государства и человека: “Уже начиная с 2000 года можно обнаружить тенденцию “плана Путина” трактовать не государство как средство для нормальной жизни человека, а “нормальную жизнь каждого человека” как средство для того, чтобы страна или государство стали “сильными и богатыми”” (Куренной В. Мощь страны и человек: средства и цели в российской политике // Политический журнал. 2007. № 32(175) (www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=67&tek=7738&issue=209)).

14) “…Я сотрудник администрации президента, работаю на главу государства, и мои убеждения - мое личное дело” (Интервью Владислава Суркова […] Михаилу Леонтьеву // Однако. 2010. 7 декабря (www.odnakoj.ru/exclusive/interline/vladislav_syrkov_mxdolzhnx_gotovitqsya_k_bydyshcej_vojnedot_nasamom_dele_kbydyshcemy_miry)).

15) Можно ради симметричной корреляции сравнить и с третьим по счету посланием Путина (2002). В нем местоимение “я” использовано еще меньше - 9 раз.

16) Медведев подарил квартиры молодоженам Биробиджана // Росбалт. 2010. 2 июля (www.rosbalt.ru/2010/07/02/750178.html).

17) Под “интеллигентским сознанием” в данном случае понимается светская практика самоопределения себя и других прежде всего в оценочных и моральных категориях.

18) Цитирую программный документ российских либертарианцев - “Либеральную хартию” (www.libertarium.ru/l_libsb2_1-1).

19) См. дискуссию на этот счет на сайте “Частный корреспондент”: Куренной В. Тень Великого инквизитора. 2008. 30 октября (www.chaskor.ru/article/ten_velikogo_inkvizitora_758); Кизилов В. Идею свободы хоронить рано. 2008. 6 ноября (www.chaskor.ru/article/ideyu_svobody_horonit__rano_891); Куренной В. К дискуссии о кризисе либерализма: Валерий Кизилов против философов. 2008. 10 ноября (www.chaskor.ru/article/k_diskussii_o_krizise_liberalizma_valerij_kizilov_protiv_filosofov_971).

20) Игорь Юргенс является председателем правления ближайшего к нынешнему президенту России мозгового центра Институт современного развития (ИНСОР). Дмитрий Медведев является председателем попечительского совета этой организации.

21) Юргенс И. В провалах модернизации виноват народ // Грани.ру. 2010. 16 сентября (www.grani.ru/Politics/Russia/m.181733.html).

22) О чем в ноябре 2010 года высказался тележурналист Леонид Парфенов, ставший первым лауреатом телевизионной премии имени Владислава Листьева. Парфенов, правда, обрисовал, ситуацию таким образом, словно смерть тележурналистики в России случилась относительно недавно (что неверно).

23) См.: Анашвили В. Демократия в современном мире. Случай России // Оценка состояния и перспектив политической системы Российской Федерации в 2008 году - начале 2009 года. М.: Институт общественного проектирования, 2009. С. 33-56 (www.intelros.ru/intelros/reiting/reyting_09/material_sofiy/5170-demokratiya-v-sovremennom-mire-sluchaj-rossii.html); Куренной В. Электоральная симфония // Политический журнал. 2005. № 30(81).

24) Оценка реальной численности пользователей Интернета весьма спорна. С одной стороны, может указываться цифра 50 миллионов и даже больше. С другой стороны, есть оценки на порядок меньше. Более сдержанные оценки представляются мне более близкими к истине, так как действительный Интернет-пользователь выходит в сеть дома, на работе, по телефону (к тому же используя различные модемы и IP адреса). Тогда как оптимистическая статистика фиксирует все эти итерации как разных пользователей (добавляя огромное число абонентов мобильной связи, у которых есть возможность выхода в Интернет, фактически никогда ими не используемая).

25) Весьма типичный для Интернет-сообщества обзор и оценка этой ситуации см.: Амзин А. Генератор былинных отказов // Лента.ру. 2010. 31 августа (http://lenta.ru/articles/2010/08/30/summer/)

26) Эко У. От Интернета к Гуттенбергу: текст и гипертекст. Отрывки из публичной лекции Умберто Эко на экономическом факультете МГУ 20 мая 1998 года (www.philosophy.ru/library/eco/internet.html).

27) См.: Засурский И. Последний бой агента Смита. Парфенов, Матрица, революция и перезагрузка // Частный корреспондент. 2010. 30 ноября (www.chaskor.ru/article/poslednij_boj_agenta_smita_21269).

28) Куренной В. Мерцающая диктатура… Цитируется работа: Шмитт К. Диктатура. От истоков современной идеи суверенитета до пролетарской классовой борьбы. СПб.: Наука, 2005. С. 158.

29) Некоторые журналисты и публицисты полагают, что гражданское общество - это группы с какими-то хорошими, на их взгляд, интересами (защищающие, например, интересы геев и лесбиянок, или занимающиеся благотворительностью, или защищавшие тигров). На самом же деле - это любая группа, преследующая свой частный интерес в пространстве между семьей и государством. Если кто полагает, что где-нибудь в Америке это не так, то рекомендую смотреть фильм “Банды Нью-Йорка” Мартина Скорсезе.

30) См.: Mann M. The Autonomous Power of the State: Its Origins, Mechanisms and Results // Archives européennes de sociologie. 1984. Vol. 25. P. 185-213.

Пресс-конференция по итогам заседания Совета глав государств-участников СНГ

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые представители средств массовой информации!

Долгая череда саммитов, которые проходили в Москве, подошла к концу. На мой взгляд, все они были весьма продуктивными, и вот последний из них, четвёртый саммит, саммит государств СНГ, только что завершился. Мы провели два заседания: одно – в узком составе, другое – в широком составе, обсудили то, чем мы занимались в этом году под российским председательством.

Мы действительно очень много времени уделили нашей общей Победе – юбилею Победы в Великой Отечественной войне. Прошли очень хорошие мероприятия на территории каждого из государств. Вообще я хочу сказать, что такие гуманитарные вопросы – вопросы нашей общей истории, нашего культурного взаимодействия – нас очень объединяют. И, несмотря на то что у СНГ, может быть, не так много достижений в экономической сфере, работа в области культуры, гуманитарного взаимодействия, на мой взгляд, налажена очень неплохо.

Что касается развития интеграционных процессов на пространстве СНГ – до этого мы занимались ЕврАзЭС, занимались Таможенным союзом, – что касается СНГ, этот год тоже получился очень и очень неплохим, потому что мы вышли на Соглашение о свободной торговле, и соответствующие документы будут в ближайшее время подписаны. Мы дали необходимые поручения нашим правительствам, нашим министрам заняться этим до конца года. Это означает, что, несмотря на трудности, несмотря на некоторые проблемы, скажем так, экономического порядка, которые были в наших странах и в прошлом году, и в этом году, мы всё-таки двигаем интеграционные процессы и на пространстве СНГ. Да, они идут не так быстро, например, как это происходит в ЕврАзЭС, и особенно в ЕЭП, но тем не менее они идут, и об этом нельзя не говорить.

У нас традиционно проводятся тематические годы. Мы в этом году занимались наукой, образованием, инновациями. Это получилось. Было много хороших мероприятий и в Российской Федерации, и в других местах. Мы открыли так называемые сетевые университеты, которые позволяют общаться студентам, получать глобальное образование с учётом специфики образования на территории различных стран Содружества Независимых Государств. Так что в этом плане тоже было сделано, в общем-то, немало, и это радует.

Означает ли это, что у СНГ нет проблем? Нет, их хватает. Мы, конечно, не по всем вопросам быстро договариваемся, у нас, может быть, не так хорошо отлажены механизмы взаимодействия, как это существует на пространстве других интеграционных объединений, не по всем вопросам голосуют те или иные государства. Но, в общем, это и нормально, потому что, в конце концов, каждое суверенное государство само принимает решение, где ему участвовать.

В любом случае у нас сегодня была довольно оживлённая дискуссия, что принесло Содружество за последние 20 лет нашим странам. И каких бы разных позиций ни придерживались участники сегодняшнего саммита, все сказали, что без СНГ развитие наших стран было бы другим. Мы и так в значительной мере страдаем от разрыва кооперационных связей, разрыва культурных связей. Так вот если бы СНГ не было, то и эти связи, во многом сейчас не такие активные, как нам бы хотелось, были бы абсолютно деформированы. Этого всё-таки не произошло. Поэтому я считаю, что все направления развития СНГ: и экономическое, и, естественно, политическое, и культурно-гуманитарное – все они должны быть востребованы в следующем году.

Председательство от Российской Федерации перешло к Таджикистану. Эмомали Шарипович принимает это председательство и будет работать. Мы в следующем году встретимся в Таджикистане, будем работать под руководством Таджикистана. Я уверен, что будет сделано много полезных вещей.

Знаете, в конечном счёте, в деятельности СНГ всегда будут какие-то трудности. Но у нас нет другой площадки для согласования наших интересов в масштабах практически всего постсоветского пространства, её нет и, по всей вероятности, не предвидится. Те, кто покинули эту площадку, в данном случае я говорю о Грузии, вряд ли что-то получили. У них нет возможности общаться со всеми странами вместе, часть соглашений для них утратила силу. Это означает, что даже вот таким негативным образом Содружество Независимых Стран доказывает свою способность регулировать отношения между государствами, помогает нам совместно развиваться.

Передаю слово Эмомали Шариповичу.

Э.РАХМОН: Большое спасибо.

Уважаемые представители средств массовой информации, дамы и господа!

Об основных итогах заседания Совета глав государств вас уже проинформировал Дмитрий Анатольевич Медведев. Скажу лишь, что Республика Таджикистан придаёт огромное значение принятым решениям относительно Договора о зоне свободной торговли как правовой базы наших торгово-экономических отношений, межгосударственным программам, совместным мерам в борьбе с преступностью, против терроризма и иных насильственных проявлений экстремизма, незаконного оборота наркотических средств и торговли людьми.

В соответствии с принципом работы в СНГ по формуле «Один год – одна тематика» главы государств приняли решение об объявлении 2011 года Годом повышения продовольственной безопасности в Содружестве. На наш взгляд, намеченные мероприятия в рамках этого года позволят приблизить решение этой проблемы. Процессы глобального изменения климата и природные катаклизмы лета 2010 года наглядно показали, что в обеспечении продовольственной безопасности очень важны коллективные усилия.

Принято решение о том, что в течение 2011 года председательство в Содружестве будет осуществляться Республикой Таджикистан, а встреча лидеров государств СНГ будет проведена в Душанбе в начале сентября следующего года. В связи с этим хотел бы заявить, что председательство Республики Таджикистан будет осуществляться в рамках продолжения процесса реализации концепции дальнейшего развития СНГ, принятой в Душанбе 5 октября 2007 года. При этом особое внимание будет уделено ходу исполнения плана основных мероприятий по реализации данной концепции, а также стратегии экономического развития Содружества на период до 2020 года. Наше председательство в Содружестве будет исходить из принципа преемственности. В этом плане наряду с другими задачами первоочередное внимание будет уделено повышению значения СНГ как региональной организации и его эффективности.

В следующем году СНГ исполняется 20 лет. Одной из основных задач таджикского председательства будет выполнение решений Совета глав государств об объявлении 2011 года Годом Содружества Независимых Государств и связанных с ним мероприятий.

Одной из своих задач мы видим содействие и поддержку через уставные и отраслевые органы СНГ государств-участников, экономика которых в наибольшей степени пострадала от влияния мирового финансового кризиса, а также форсирование работы по созданию действенной системы регулирования миграционных процессов и социально-трудовых отношений. Нам представляется целесообразным провести встречу национальных координаторов по делам СНГ государств-участников с целью обмена опытом реализации решений, принятых Содружеством. Таким образом, в продолжении всего того позитивного, что накоплено Содружеством, в дальнейшем развитии и углублении интеграционных процессов в СНГ Таджикистан видит свою основную задачу. Благодарю вас за внимание.

ВОПРОС: Уважаемые главы государств!

В этот день прозвучала такая фраза – «зона свободной торговли для СНГ». Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, в чём разница со вчерашними зонами, уже даже не зонами свободной торговли, а мы перешли ещё дальше, на каком этапе находится обсуждение вопроса, как я понимаю, теперь уже более сложное, то четыре государства, а то столько членов СНГ? И как Вы представляете себе, как долго можно идти по этому пути?

Д.МЕДВЕДЕВ: Разница, конечно, большая, потому что в рамках, например, того, что мы сделали вчера в структуре Таможенного союза, мы создаём уже Единое экономическое пространство – пространство, где нет таможен, где нет, по сути, специального отдельного оформления товаров, где действуют абсолютно единые правила, единые тарифы, единые подходы к перемещению грузов, открыто абсолютно свободное пространство для движения товаров, услуг и граждан. То есть это высшая форма экономического объединения, то, что принято называть во всём мире общим рынком. И в этом смысле мы недаром вчера упомянули в своей декларации такое понятие, как Евразийский союз. Естественно, здесь можно посмотреть на другие союзы экономические, которые существуют, чтобы понять, к чему мы стремимся. Это очень высокая степень экономической интегрированности, очень высокая.

Что же касается зоны свободной торговли, то её цель гораздо более приземлённая – просто обеспечить удобные условия и равные критерии доступа товаров из стран, которые будут подписывать соответствующие документы о Договоре в зоне свободной торговли. Это скорее такой первый интеграционный шаг. Но он тем не менее всё равно очень важен. И я в своём вступительном слове сказал, что на самом деле это впервые, по сути, за последние годы произошло, в рамках СНГ, когда мы по-серьёзному занимаемся именно экономическими вопросами. И распространяться, естественно, этот договор будет на всех участников СНГ, кто пожелает к нему присоединиться. Самое важное – чтобы эта работа была доведена до конца. Только что выступала Министр экономического развития России Эльвира Набиуллина, которая проинформировала о состоянии дел, и мы подписали решение. Оно заключается в том, чтобы практически до конца года подписать соответствующий договор. Он будет открыт для подписания где-то в 20-х числах. Я считаю, что это очень серьёзное событие в жизни СНГ. Это не означает, что мы продвинулись так, как в рамках ЕврАзЭС, как в рамках тем более Таможенного союза, но это тем не менее первый шаг по пути экономической интеграции.

ВОПРОС: Вопрос к Президенту Республики Таджикистан.

Господин Президент, как Вы думаете, чем или какими итогами может запомниться год председательствования Таджикистана в СНГ?

Э.РАХМОН: Я уже рассказал в своём заявлении, что наряду с другими задачами первоочередное внимание Таджикистан будет уделять повышению значения СНГ как региональной организации, его эффективности. И в следующем году СНГ исполняется 20 лет, одной из основных задач таджикского председательства будет выполнение решений Совета глав государств об объявлении 2011 года Годом Содружества Независимых Государств и связанных с ним мероприятий. При этом особое внимание будет уделено ходу исполнения плана основных мероприятий по реализации данной концепции, а также стратегии экономического развития Содружества на период до 2020 года.

Есть ещё другое мероприятие, план мероприятий, который по поручению глав государств был принят в рамках глав правительств Содружества. Это очень хорошие мероприятия, более 30 пунктов, по проведению 20-летия Содружества в следующем году, над которыми нам придётся работать очень серьёзно и вплотную.

Также сегодня было высказано предложение со стороны Украины о проведении в апреле 2011 года международной конференции, посвящённой 25-й годовщине чернобыльской катастрофы, а также проведении встречи Делового совета в Ялте. Мы будем активно сотрудничать и поддерживать связь со своими коллегами. Естественно, нам придётся совместно с аппаратом Исполкома и Генеральным секретарём работать очень серьёзно в течение почти 11 месяцев. Я думаю, что с тем опытом работы, который Дмитрий Анатольевич во время своего председательства приобрёл, он окажет нам серьёзную помощь, поддержку в реализации тех мероприятий, которые нами были приняты и намечены на следующий год.

Поживём – увидим. В следующем году будет много-много мероприятий и в Таджикистане, на постсоветском пространстве, в других странах Содружества, но особенно заключительный этап, то есть основное юбилейное мероприятие, будет в декабре следующего года в Москве в соответствии с намеченными мероприятиями, которые были приняты в рамках Совета глав государств и Совета глав правительств Содружества.

Министр науки и образования Украины Дмитрий Табачник лишь частично согласен с утверждением, что СМИ являются «четвертой властью», поскольку многие средства массовой информации манипулируют процессами в обществе.

«Некоторые средства массовой информации, особенно на рубеже 20-21 века, превращаются во всевластную анархическую вольницу, которая часто позволяет себе создавать дутые и незаслуженные репутации, которая часто служит важнейшим средством манипуляции процессами в политике, науке, искусстве», – сказал Табачник в четверг, выступая на Форуме европейских и азиатских медиа в Киеве. При этом он добавил, что это его персональная позиция.

Министр отметил, что любая власть предполагает моральную и юридическую ответственность, чего нельзя сказать о многих средствах массовой информации.

Вместе с тем, он согласился с тем, что часто СМИ обладают огромной властью и в некоторых странах они действительно обладают большим влиянием, чем официальные государственные структуры.

Очередной ежегодный форум европейских и азиатских медиа (ФЕАМ), организуемый РИА Новости, открылся в среду.

В столице Украины, которая располагает одним из самых крупных рынков массовой информации на территории Европы, собралось 300 руководителей СМИ стран СНГ, Балтии и Грузии – руководители информационных структур, главные редакторы ведущих газет и журналов, гендиректора крупнейших теле- и радиокомпаний, а также известные журналисты и международные эксперты.

В течение двух дней представители медиасообщества обсуждают проблемы информационного взаимодействия в европейско-азиатском регионе: развитие мультимедийных технологий и переход на цифровые носители, конвергенцию СМИ, конкуренцию между традиционными медиа и обладателями новых платформ, феномен социальных сетей. Марина Шмаюн

В некоторых бывших советских республиках порядка в лесном секторе куда больше (а неприятностей – куда меньше), чем в России, но узнать об этом непросто. Официальные российские источники на подобную информацию скупы. Поэтому журналистам, интересующимся подобными вопросами, приходится изыскивать дополнительные источники информации. Одним из них остается личное общение, которое, увы, год от года становится все более редким. Иными словами, самым надежным рецептом оказывается – либо расспрашивай тех, кто видел, либо поезжай и смотри сам.

Обе эти редкие возможности появились одновременно у нескольких российских участников семинара – медиа-тренинга, организованного в конце окт. в легендарном грузинском г.Телави (ау, Мимино!) для журналистов семи постсоветских стран Международным союзом охраны природы (МСОП), в рамках международного процесса FLEG (Forest Law Enforcement and Governance – Совершенствование правоприменения и управления в лесном секторе), одна из программ которого (ЕПД ФЛЕГ) уже не первый год выполняется в семи государствах – бывших республиках СССР: Азербайджане, Армении, Белоруссии, Грузии, Молдавии, России и Украине.

• Скажите, друзья, а почему это у вас нынешнее лето обошлось без пожаров, хотя лесов, как и в России, у вас много, да и торфяников хватает? – спрашивали мы своих белорусских коллег.

Коллеги отвечали в том смысле, что, мол, следить за лесом надо, тогда и гореть не будет, а следить у них есть кому – служба государственной лесной охраны Белоруссии насчитывает более 14 тысяч человек. Далее посыпались цифры, которым можно только позавидовать: в республиканской службе защиты лесов от пожаров – 238 пожарно-химических станций, почти полтысячи пожарных автомобилей, мощная система видеонаблюдения. Камеры на вышках вращаются, в результате чего каждая из них позволяет обозревать участок леса на 30 км. вокруг. Треть от общего объема отраслевых затрат предназначена для охраны лесов и их защиты от пожаров. В пожароопасный сезон зеленое море патрулируют и с воздуха.

Вот так: лесную охрану в великой лесной державе – соседней Беларуси – не уничтожали, как у нас, а, напротив, укрепляли самыми современными средствами.

Много интересного рассказали и грузинские коллеги. В Грузии (тоже, как ни удивительно, великой лесной державе – как никак 40% территории под горными лесами) за все лето один пожар в районе Боржоми все-таки случился, но его погасили за полдня, ибо быстро заметили и навалились всей гурьбой.

Леса в этой закавказской стране удивительно красивы. Но в недавнее смутное время они заметно поредели. Особенно опустошили склоны гор незаконные рубки. Больше всего пострадали дубравы – они массово пошли на дрова. Причина бедствия понятна: надо же было чем-то отапливать жилища, если ни газа, ни электричества в домах не стало.

Такой участок, прежде бывший под дубравами, довелось увидеть в окрестностях Телави, столицы Кахетии. Там по склонам холмов – густые, не продерешься, заросли каких-то кустов. Эта непонятная растительность (в соответствии с незыблемыми законами сукцессии) взошла на вырубках, где дубравам уже не подняться. Видимо, подобных примеров достаточно не только в Кахетии. Думается, это стало не последним поводом всерьез озаботиться проблемой сохранения грузинских лесов.

Ныне прежняя профильная служба (лесной департамент) в республике упразднена, с 1 авг. создано государственное лесное агентство, работников которого набирают по конкурсу. Претенденты на должность егерей сдают экзамены в полицейской академии. Отобранным для службы предстоит двухмесячное обучение. Интересно, что егерями могут работать и женщины. Специального образования не требуется. Нужны хорошие физические данные, достаточный уровень интеллектуального развития плюс честность. Последнее, правда, проверить нелегко. Энтузиазм соискателей вполне можно объяснить неплохой по здешним меркам зарплатой (в эквиваленте 270 долл. в месяц).

В обязанности егерей входит охрана леса, выдача порубочных билетов и пресечение незаконных рубок.

Сегодня в стране четко поставлена задача восстановления лесов во всех районах, чем не занимались много лет. Здесь признают, что проблем в лесном секторе за годы смуты накопилось много, но тут же добавляют, что в последнее время демонстрируется воля к их решению.

Конечно, скоро только сказка сказывается, но политическое решение, подкрепленное организационно, принято. И когда, путешествуя по Грузии, ежечасно видишь и слышишь, что здешняя ГАИ по кустам не прячется и взяток не берет, что полиция работает, легко веришь в то, что и в лесном секторе рано или поздно воцарится порядок.

Правда, есть одно существенное препятствие: в селах, небольших городах до сих пор топить приходится дровами, и радикальных перемен на этом важном фронте пока не предвидится. Это легко понимаешь, пройдя по улицам того же Телави или близлежащих селений. Здесь что ни двор – то дровяной склад. Бабушки библейского вида собирают в пригородных лесочках хворост.

Радикально изменить привычки людей и их отношение к лесу смогло бы более широкое использование альтернативных источников энергии, которые вполне реально развивать не только в этих щедрых на солнце и ветер краях, но и в российской тайге. Но это отдельная история и задача государственного масштаба, и для ее выполнения потребуется немало времени и средств. А пока энергетического благоденствия в наших лесных районах не наступило, хождение с топором и пилой в лес окончательно пресечь вряд ли удастся.

Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан требует для Центральной Европы гарантий по безопасности, энергетике и транспорту при подписании нового базового соглашения России и ЕС, передает агентство Франс Пресс.

На прошлой неделе МИД РФ заявил, что Россия и ЕС достигли прогресса в согласовании всех четырех разделов будущего соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС): по взаимодействию в сфере политдиалога и внешней безопасности; по сотрудничеству в сферах свободы, безопасности и правосудия; по отраслевому экономическому взаимодействию; по сотрудничеству в вопросах культуры, образования, СМИ, спорта и молодежи. Очередной саммит Россия – ЕС пройдет в Брюсселе 7 дек. В I пол. 2011г. Венгрия будет председательствовать в ЕС.

«Близится момент подписания Евросоюзом исторического соглашения с Россией, но Центральная Европа должна получить гарантии в рамках военной безопасности, экономических инфраструктур, доступа к рынкам и по другим вопросам», – заявил Орбан, выступая в четверг во Французском института международных отношений (IFRI).

Он перечислил гарантии солидарности в рамках НАТО в случае нападения на одного из членов альянса, гарантии по энергопоставкам, по транспортным путям в Европе, по справедливому доступу к российскому рынку и гарантии относительно российского влияния на Украине.

Срок действия предыдущего СПС, базового для взаимодействия России и ЕС, истек в конце 2007г., но оно было автоматически продлено. Старт переговорному процессу, который длительное время сдерживали сначала Польша, а затем Литва, был дан 4 июля 2008г. в Брюсселе. После августовских событий в Южной Осетии лидеры ЕС на экстренном саммите по Грузии решили приостановить переговорный процесс, но в дек. 2008г. возобновили его. Одиннадцатый раунд переговоров завершился 12 нояб. в Брюсселе, до конца 2010г. решено провести двенадцатый раунд переговоров. Владимир Добровольский

Россия занимает 65 место в мировом рейтинге человеческого развития, который рассчитывается на основе комплекса критериев – таких, как продолжительность жизни, уровень здравоохранения, доступ к образованию, знаниям и информации, говорится в 20 ежегодном докладе программы развития ООН, обнародованном в Нью-Йорке в четверг.

Лидирует же по основным показателям человеческого развития Норвегия, в первую тройку входят также Австралия и Новая Зеландия. Замыкают мировой рейтинг три африканские страны – Нигер, Демократическая Республика Конго и Зимбабве.

По данным доклада, за последние пять лет России удалось подняться на три строчки в мировом рейтинге развития. Несмотря на это, она осталась во второй группе, куда входят страны с высоким уровнем человеческого развития. Всего таких групп четыре: страны с очень высоким (1-42 места в рейтинге), высоким (43-85 места), средним (86-127 места) и низким (128-169 места) уровнем развития.

При этом 25 стран рассматривались отдельно, поскольку экспертам ООН не удалось получить доступ к информации по всем критериям. Среди этих государств – Куба, Ирак, КНДР, Ливан, ряд малых островных государств, Палестниские территории и вполне благополучные европейские карликовые государства – Монако и Сан-Марино.

Основные показатели РФ в 2010г., согласно докладу, таковы: ожидаемая продолжительность жизни при рождении – 67,2г.; средняя продолжительность получения образования – 8,8г.; ожидаемая продолжительность получения образования – 14,1г.; ВНП на душу населения (в ценах 2008г.) – 15,258 тыс.долл.

При этом Россия занимает 42 место в рейтинге социально-экономического неравенства (здесь первое место – также у Норвегии) и 41 место в рейтинге гендерного неравенства (наилучший показатель – у Нидерландов). Эти два критерия также являются базовыми при расчете общего положения страны в индексе человеческого развития.

Ближайшими соседями РФ в общем рейтинге являются Албания, занимающая 64 место в мире, и Казахстан, идущий следом за Россией.

Из всех стран бывшего СССР лишь Эстония смогла войти в первую группу государств с очень высоким уровнем человеческого развития – она занимает 34 место.

Вместе с Россией в группе стран с высоким рейтингом человеческого развития из бывших советских республик оказались Литва (44 место), Латвия (48), Белоруссия (61), Казахстан (66), Азербайджан (67), Украина (67), Грузия (74) и Армения (76).

В число государств со средним уровнем человеческого развития вошли Туркмения (87), Молдавия (99), Узбекистан (102), Киргизия (109), Таджикистан (112). Дмитрий Горностаев

Пресс-конференция по итогам российско-французско-германских переговоров

Н.САРКОЗИ (как переведено): Дамы и господа, спасибо за то, что вы здесь, и за то, что вас так много. Каждый из нас коротко прокомментирует результаты нашей встречи, потом ответит на два вопроса – в целом получается шесть вопросов.

Со вчерашнего дня мы с Канцлером Меркель и господином Медведевым работали над целым рядом вопросов двустороннего и международного характера. Я не буду возвращаться ко вчерашнему франко-германскому соглашению об общеевропейском экономическом регулировании. Думаю, очень важно, что Франция и Германия совместно разработают соглашение, которое поможет усилить контроль европейской финансовой системы.

Вчера во время рабочего ужина и сегодня мы обсуждали с госпожой Канцлером и Президентом России проблемы, которые интересуют и Европу, и Россию, целый ряд вопросов международной повестки дня. Мы убеждены, что во многом Россия, Германия и Франция имеют общие позиции.

Господин Медведев решительно проводит модернизацию, и мы должны помочь России в этом. И мы будем работать с Россией рука об руку, сотрудничать в различных направлениях в атмосфере доверия и дружбы. Что касается вопроса отмены виз, который так важен для России, – он будет решаться поэтапно, однако будет решён. Наши позиции совпадают и по экономическим вопросам, где мы взаимосвязаны, когда речь идёт о сырье, об обмене технологиями или о торговле, по вопросам безопасности, где мы сталкиваемся с одинаковыми угрозами. По ситуации на Ближнем Востоке и в Иране, где позиция господина Медведева была очень смелой и полезной. И, конечно, в рамках подготовки председательства Франции в «большой двадцатке» мы (госпожа Меркель, господин Медведев и я сам) обговорили все вопросы, которые будут включены в повестку дня саммита 2011 года. Мы не будем подробно говорить об этом сегодня, потому что ещё рано, сейчас только 2010 год. Но у нас есть общее стремление продвигаться вместе – Франция, Россия и Германия.

Если у вас есть вопросы, я с удовольствием на них отвечу. Но я думаю, что эта трёхсторонняя встреча показала наш общий взгляд на многие проблемы, и я могу сказать, что у нас есть общее стремление решить эти проблемы, приходя к компромиссу и прекрасно понимая, что мы живём в новом мире, в мире дружбы между Россией и Европой.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые представители средств массовой информации! Уважаемые дамы и господа!

Мы завершили трёхстороннюю встречу. Я, конечно, хотел бы два слова сказать – поблагодарить моего коллегу, Президента Николя Саркози, за прекрасный выбор места и за прекрасные условия для проведения таких мероприятий. Это всегда очень важно, потому что это располагает к диалогу. Пять лет не было таких встреч, и я полностью согласен с тем, что только что было сказано Президентом в отношении полезности таких мероприятий. Это откровенный, открытый, спокойный и дружеский формат для обсуждения самых разных вопросов.

Вчера во время ужина мы в основном говорили про международные вопросы, обсудили региональные проблемы, говорили про Ближний Восток, говорили про Иран, говорили про Европу. И, действительно, это обсуждение показывает, что, во-первых, мы на очень многие процессы смотрим одинаково. Это даёт возможность скоординировать позиции и выходить на вполне конкретные результаты: один из них Президент только что упомянул – например, работу по иранскому направлению. Кстати сказать, про Иран – мы договорились о том, что мы будем стараться придерживаться тех подходов, которые были выработаны. Мы должны, с одной стороны, следовать тем санкциям, которые были одобрены, с другой стороны – подталкивать, побуждать Иран к сотрудничеству по всем вопросам.

Мы говорили о европейской безопасности, что исключительно важно. Сегодня затронули и вопросы работы в крупных форматах, таких как «двадцатка» и «восьмёрка». Мы готовимся сейчас к той «двадцатке», которая состоится в Корее. В то же время мы должны смотреть в будущее, а будущее – это французское председательство. И надо, чтобы те решения, которые мы обсуждаем на «двадцатке», воплощались в жизнь, чтобы это были не благие намерения, а вполне конкретный план действий. И как раз подготовка к такого рода мероприятиям очень важна. Мы договорились синхронизировать наши подходы, координировать наши позиции. Справедливости ради я хотел бы сказать два слова по поводу этих форматов.

Во-первых, сама «двадцатка» в значительной степени возникла благодаря активности Президента Саркози. Он как-то мне сказал: «Послушай, Дмитрий, я разговаривал с Президентом Бушем и требую от него собрать большой форум». Мы собрались, и сегодня этот формат работает – небезупречно, но он работает. И нужно сделать так, чтобы и последующие встречи приводили к конкретным результатам.

Во-вторых, мы и до этого старались координировать наши подходы. Поэтому перед визитами в Вашингтон и Лондон, в частности, я залетал и к нашим партнёрам, залетал и во Францию, и в Германию. Мы и дальше намерены так поступать.

Вопрос архитектуры европейской безопасности, как я уже сказал, был тоже в центре внимания. Мы считаем, что здесь нужно работать и дальше. Есть целый ряд идей, включая и российскую идею договора о европейской безопасности. Коллеги готовы к тому, чтобы также продолжать рассматривать и эту идею тоже.

Мы говорили о сотрудничестве между Россией и НАТО. Это важный разговор, содержательный и полезный, и здесь я хотел бы объявить о том, что я поеду на саммит Россия–НАТО, который состоится 20 ноября в Лиссабоне. Мне кажется, это будет способствовать нахождению должных компромиссов и в целом развитию диалога между Российской Федерацией и Североатлантическим альянсом. Мы говорили о «Партнёрстве для модернизации», мы говорили о безвизовом общении, мы говорили по всем вопросам взаимосвязи между Россией и Евросоюзом, потому что Франция и Германия являются нашими крупнейшими партнёрами в Евросоюзе, и для нас очень важна координация усилий с этими государствами.

В целом хотел бы отметить, что этот формат очень полезный. Он позволяет в открытой, ещё раз повторю, и дружеской манере обсуждать самые разные вопросы – и, самое главное, находить на них ответы. Поэтому я надеюсь, что мы продолжим общение в таком составе.

Спасибо.

А.МЕРКЕЛЬ (как переведено): Я хотела бы поблагодарить французского Президента Николя Саркози за превосходный выбор места для встречи. Это очень красивое место, которое отлично подходит для откровенных переговоров, как это и было в последние часы.

Мы поговорили о предстоящих международных встречах. Я очень рада, что российский Президент Дмитрий Медведев сказал, что он посетит саммит НАТО в Лиссабоне. Это хорошая новость, так как мы должны поставить отношения между Россией и НАТО на разумную основу, ведь существующие в мире угрозы отчасти являются для нас совместными. Что касается санкций против Ирана, следует дать положительную оценку тому, что мы нашли здесь совместный путь. Мы, конечно, поговорили и о том, что нам следует сохранить давление на Иран и одновременно снова и снова говорить ему: если Иран будет вести себя рационально и разумно, если он ясно даст нам понять, что он действительно не преследует [цель развития] ядерной программы, то сохранится и наша готовность к сотрудничеству с этой страной.

Мы поговорили о предстоящем саммите «Группы двадцати» в Корее. И я хочу сказать, что мы с нашей стороны видим здесь явный прогресс в регулировании, так как мы ещё не закончили процесс формирования новой глобальной финансовой архитектуры. И даже если кризис уже отступил, нам не следует недооценивать необходимость регулирования.

Мы говорили о предстоящем в следующем году председательстве Франции. Германия будет активно поддерживать Францию в осуществлении её планов сделать «большую двадцатку» постоянным форматом. «Большая двадцатка» и «большая восьмёрка» – это два разных формата. Мы уверены, что они оба нужны и имеют смысл и что в мире достаточно тем, которые мы можем обсуждать в этих двух форматах.

Мы также говорили о саммите ОБСЕ в Астане, который ещё раз должен показать, что мы продвигаемся в решении вопросов безопасности, прежде всего в вопросах структуры безопасности Россия–ЕС. Первые подходы к этому вопросу мы разработали ещё во время встречи с Президентом России в Германии. В отношении этой темы Германия, Франция и Россия едины во мнении. Мы должны в пошаговом порядке выстроить такую архитектуру, которая даст нам возможность реагировать на конфликты.

Мы говорили об отношениях между Россией и ЕС. Мы хотим, чтобы новое соглашение между Россией и ЕС было готово как можно скорее и переговоры ускорены. Конечно, визовая тема играет в этом контексте большую роль, как и многие другие, однако. Нам нужно новое современное соглашение. Германия и Франция поддержат Россию, чтобы переговоры по этому поводу были быстро завершены.

В ходе переговоров мы смогли обсудить множество важнейших тем. Конечно же, это касается и процесса ближневосточного мирного урегулирования, который, к нашей большой озабоченности, продвигается недостаточно быстро. Мы призываем все заинтересованные стороны: как Израиль, так и арабские страны – прилагать больше усилий к решению проблемы. К сожалению, прогресс не так хорош, как мы бы хотели, но мы – и Европа, и Россия – готовы принять ответственность и совместно с нашими американскими партнёрами сделать всё, чтобы этот процесс снова вошёл в стадию разумных переговоров.

ВОПРОС (как переведено): Госпожа Федеральный канцлер, как Вам удалось устранить российские опасения касательно американской системы ПРО в Центральной и Восточной Европе? Как Ваш министр иностранных дел должен уговорить Францию в среднесрочной перспективе отказаться от своего ядерного оружия?

А.МЕРКЕЛЬ: Я рада, что российский Президент примет участие в саммите НАТО. Это показывает, что повестка дня и новая стратегическая концепция НАТО содержит пункты, открывающие возможности для сотрудничества в будущем. Каковы мысли российской стороны по вопросу ПРО, Россия скажет сама. Это не моя задача. Однако я рада, что существует принципиальная готовность говорить на эти темы и поставить отношения с НАТО на рациональную основу. Я уже говорила об этом. Моё мнение состоит в том (и Россия также неоднократно это подтверждала), что такие крупные угрозы, как терроризм, проблема несостоявшихся государств, ядерное оружие, – это общие для нас угрозы. С ними мы должны, насколько это возможно, бороться вместе.

Что касается вопросов новой стратегической концепции НАТО, то существует хорошая возможность решить их до следующего саммита НАТО. Я думаю, достигнуто основополагающее согласие в том, что необходимо глобальное ядерное разоружение. Это согласие должно быть основано на взаимности всех сторон. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что по этому пути мы придём к очень хорошим результатам, в которых будут отражены интересы всех стран.

ВОПРОС: Вы только что сказали, Президент Саркози, что вы на этой встрече обсуждали вопрос безвизового режима между Россией и ЕС. Но всё-таки известно, что существуют страны, которые занимают, мягко говоря, сдержанную позицию в этом вопросе. Всё-таки о чём вы конкретно говорили здесь и договорились ли вы о чём-то здесь, в Довиле? И можно ли рассчитывать на то, что, например, во время европейского саммита Россия–ЕС 7 декабря в Брюсселе этот вопрос уже будет окончательно снят с повестки дня и о безвизовом режиме можно будет говорить? Наверное, вопрос Вам и канцлеру Германии.

Спасибо.

А.МЕРКЕЛЬ: Я перевода не слышала, но поняла.

Н.САРКОЗИ: Послушайте, мы встречаемся для того, чтобы обсудить совместные вопросы. Ангела Меркель и я знаем, что проблема виз очень важна для наших российских друзей. Это очевидно, и никто не говорит, что нельзя обсуждать этот вопрос. Германия и Франция рассматривают Россию как дружественную страну. Но нам необходимо сблизить наши позиции.

Мы договорились, что к отмене виз мы будем двигаться шаг за шагом. Господин Медведев тоже принял на себя некоторые обязательства, в том числе в вопросе Энергетической хартии, для того чтобы в наиболее сжатые сроки достигнуть желаемого результата, то есть полной отмены визового режима. Поэтому наша дискуссия позволит нам продвинуться быстро в двустороннем и трёхстороннем формате. Не стоит драматизировать ситуацию, каждый пытается понять проблемы другого. Для России, Франции и Германии самое главное, что мы движемся вперёд, и движемся быстро. На мой взгляд, через 10–15 лет – таким должно быть видение будущего – возможно создание общего экономического пространства Евросоюза и России со свободой предпринимательства, с безвизовым режимом и с единой концепцией безопасности.

Позвольте также сказать, мне кажется, предыдущий вопрос был адресован и мне. Франция не собирается отказываться от сил ядерного сдерживания. Я не знаю, разочарует ли Вас это, но нужно понимать, что, даже если речь идёт о друзьях, есть моменты, которые крайне важны для нас. Франция ратифицировала все договоры в этой области. Мы за прозрачность в этом вопросе и за разоружение.

У меня несколько дней тому назад был разговор с Генеральным секретарем НАТО. Я думаю, что мы договоримся о соглашении, которое удовлетворит всех. И мне кажется, что НАТО, которая является военным альянсом, не должна в одностороннем порядке полностью отказываться от ядерного оружия, тем более что многие страны в мире, по-моему, не стремятся присоединяться к этому процессу. Поэтому речь идёт о взаимодополняемости, а не об обособленности. Я уверен в том, что мы придём к соглашению в Лиссабоне. Я так же, как и Ангела, думаю, что господин Расмуссен ведёт очень эффективную работу в этом направлении.

А.МЕРКЕЛЬ: Наша позиция относительно виз: мы знаем, что для России это важная тема; мы считаем, что мы должны продвигаться пошагово. Германия уже облегчила режим по краткосрочным визам. На следующем этапе мы сможем поговорить о многогодовых визах. Мы сегодня сказали, что эти шаги должны ясно прорисовываться, просматриваться, и мы должны продвигаться, но это будет невозможно сделать одним шагом. Я понимаю, что Россия не хочет, чтобы это откладывалось в долгий ящик, и ожидает от нас упорной работы над теми вопросами, которые ещё не выяснены.

Д.МЕДВЕДЕВ: Наверное, мне тоже надо два слова сказать на эту тему, раз это касается России. По поводу виз – в принципе позиции понятные, они такие как есть: они прагматичные, и они основаны на внутриполитических реалиях, которые сложились в каждой из стран.

Все понимают, что визы нужно отменить. Все понимают, что это невозможно сделать просто волевым, нажимным путём. Поэтому мы договорились о двух вещах применительно к нашим странам. Мы понимаем, что это должен быть процесс, нужно только оценить рамки этого процесса, и мы понимаем, что этот процесс должен иметь свою «дорожную карту». На основе двух этих позиций мы и будем дальше работать. Следующий раунд консультаций должен уже, естественно, проходить с участием всех сторон. Я полагаю, что это было бы разумно сделать в ходе работы с Еврокомиссией в рамках посещения Брюсселя. И, конечно, на других площадках мы эту работу с другими государствами тоже продолжим.

Два слова по ПРО. Я не успел ничего сказать, но в целом, конечно, эта тема нас заботит, мы вчера её обсуждали. Мы услышали то, что нам говорится в отношении идеи подключения России к глобальной ПРО. Эта тема была предложена и в повестку дня наших отношений, наших отношений с НАТО. Сейчас мы оцениваем идею этого предложения, но я думаю, что и само НАТО должно понять, в каком плане они видят присоединение России к этой системе, что это даст, в каком ключе могут быть достигнуты соглашения и как дальше работать. Только исходя из оценки этого предложения мы и сможем дать ответ о том, как мы будем дальше работать применительно к идее о европейской ПРО.

ВОПРОС (как переведено): Вопрос к госпоже Меркель и к господину Медведеву. Вы согласны с мнением господина Саркози о необходимости реформы международной валютной системы во избежание так называемой «валютной войны»? Поддерживаете ли Вы Францию, которая будет председательствовать в «большой двадцатке», в этом вопросе?

Господин Медведев, согласны ли Вы с мнением, что юань может стать проблемой?

И вопрос к господину Саркози. Европейская комиссия отказалась применить к Франции дисциплинарное взыскание. Что Вы думаете по этому поводу?

А.МЕРКЕЛЬ: Что касается валютных вопросов, валютной архитектуры в будущем, я считаю, это было бы очень хорошей темой для следующего председательства «большой двадцатки». Германия поддержит Францию в этом деле очень активно. По дискуссиям, которые ведутся на данный момент, видно, что вопрос валют и адекватных курсов является одним из центральных вопросов и центральных угроз протекционизма. Мы практически все являемся членами ВТО – Россия также уже почти член этой организации. У нас по таможенным сборам мало возможностей для протекционизма. Но существует много других возможностей. Германия и весь Европейский союз очень заинтересованы в честной, справедливой валютной системе. Поэтому мы придаём большое значение этому вопросу. Мы будем делать всё, чтобы дойти до большей прозрачности в международном масштабе.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я в целом согласен с Президентом Саркози и сказал об этом прямо во время нашего общения. Когда начиналась работа «двадцатки», я понимал, что мы не сможем избежать ответа на этот вопрос, какая будет наша валютно-финансовая система в ближайшие годы. Да, объективно существуют государства, которые придерживаются такой точки зрения: вот надо подлатать то, что есть, – и всё будет в порядке, бреттон-вудские институты себя не исчерпали. Никто и не спорит с тем, что бреттон-вудские институты не должны быть разрушены, – вопрос в том, какая будет валютно-финансовая система в ближайшие 20–30 лет; достаточно ли того, о чём договорились в середине ХХ века. Общий ответ: недостаточно. Мы изначально придерживались позиции, что нам нужно договариваться об этом.

И вообще, «двадцатке» пора сделать что-нибудь окончательное. Что такое «окончательное», что можно вложить в это: это, безусловно, фундаментальные договорённости, и для «двадцатки» – это, конечно, вопрос структуры валютной и финансовой системы. Да, мы приступили к реформированию МВФ, Всемирного банка, там ещё есть о чём поговорить, но в целом мы уже продвинулись вперёд. Я считаю, что «двадцатка» – это хороший формат, который принёс много полезного, особенно в период апогея кризиса. Но сейчас мы должны уже достичь окончательного результата. И в этом плане мы всячески будем поддерживать те идеи, которые сегодня обсуждались. Думаю, что если не в ближайшее время, то в период председательства Франции в «двадцатке» это могло бы быть одной из самых существенных тем для обсуждения. Мы готовы работать и над другими темами, но эта тема является абсолютно важной для всех, как и тема большего количества резервных валют и, может быть, даже создания глобальной резервной валюты.

Н.САРКОЗИ: Я считаю, что мировой финансово-экономической системе не хватает стабильности и ей нужна поддержка. Конечно же, вы понимаете, что поддержка госпожи Меркель и господина Медведева в этом вопросе очень важна для меня. В этой ситуации было бы очень непродуктивно отказываться от поддержки наших друзей и коллег. Вопрос не в том, кто виноват, вопрос заключается в том, чтобы заложить новые основы мировой финансово-экономической системы. Если мы начнём спорить и искать виновных, то не добьёмся ничего, кроме ослабления стабильности. Это противоречит нашим стремлениям.

Я считаю, что мы втроём работаем сообща, мы обсуждаем множество проблем. Однако не будем уходить от темы дискуссии и опережать события. Подождём следующей встречи «Группы восьми» в Корее и пока не будем говорить подробно об этом .

Что касается решений Комиссии, я очень рад тому, что логика торжествует. Комиссия приняла решение не начинать никаких процедур в отношении Франции по вопросам дискриминации, потому что, как я всегда говорил, не было никакой дискриминации. Поэтому я думаю, что решение было правильным и, таким образом, ставит точку в полемике, без которой вполне можно было обойтись.

ВОПРОС (как переведено): Вопрос российскому Президенту. Приближение к НАТО и ЕС всегда исходило из того, что Россия выкажет добрую волю для решения замороженных конфликтов. Приятно было слышать, что Вы стараетесь внести свой вклад в это. Приведу пару примеров: Приднестровье. Когда Россия будет готова вывести солдат из Молдавии и Грузии?

Госпожа Федеральный канцлер, если позволите ещё вопрос по поводу вчерашней встречи с французским Президентом и саммита ЕС, который состоится на следующей неделе. Отчего Вы так уверены, что на этом саммите будет принято решение, которое даст изменения по пакту стабильности и росту до 2013 года?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я считаю, что у нас есть потенциал для разрешения самых разных конфликтов, в том числе и тех, которые относятся к числу «замороженных». Вы упомянули Приднестровье. Мы вчера обсуждали эту тему, как и традиционно обсуждаем её во время встреч с Ангелой Меркель. Считаю, что мы можем достичь здесь неплохих результатов, но для этого нужно, чтобы все стороны, вовлечённые в конфликт, занимали конструктивную позицию, а вот это уже дело посредников, дело тех, кто способен влиять на эту ситуацию. Мне приходилось собирать и молдавское руководство, и руководство приднестровского образования в Москве, и в принципе их можно нацеливать на конструктивную работу.

Другой вопрос, что сегодня в Молдове власть находится в довольно неопределённом состоянии, впереди выборы, и естественно, что эти процессы могут быть возобновлены только в случае, когда возникнут переговорные стороны. А переговорная сторона – это та, которая имеет полномочия. Поэтому, как только будут проведены соответствующие избирательные процедуры, я считаю, у нас есть неплохие шансы возобновить соответствующий процесс и достичь результата. Россия будет этому способствовать.

Но хотел бы обратить внимание, что, конечно, успех этого зависит не только от России. Успех всей этой работы зависит и от позиции самой Молдовы, это вне всякого сомнения; это, главное, зависит от позиции Приднестровья, зависит от позиции Румынии, зависит от позиции Евросоюза. Все должны участвовать.

А.МЕРКЕЛЬ: Мы, Франция и Германия, вчера воспользовались случаем подготовиться к Совету на следующей неделе. Я думаю, что это важно и правильно. Я всегда говорила, что фонды, которые мы сейчас учредили для спасения евро, – и относительно Греции, и относительно всей зоны евро – закончатся в 2013 году, и их нельзя просто продлить. Поэтому сегодня уже надо подумать над тем, что мы будем делать потом. Мы сошлись на том, что нам нужен механизм спасения на долгий срок, который имеет другие качества. Я думаю, это очень хороший сигнал, что Германия и Франция вместе сказали: для этого нам нужно изменение договора, и это изменение должно содержать механизм, благодаря которому кредиторы также будут участвовать финансово в устранении сложной ситуации для евро. Это очень большой прогресс.

Согласие между Францией и Германией ещё не равнозначно согласию в Европейском совете, но если мы, Франция и Германия, не согласны друг с другом, то и другие не смогут быть едины. Поэтому это согласие – необходимое, но ещё не достаточное условие для успешного проведения Совета. Я уверена, что нам ещё предстоит жёсткая работа по убеждению других, но я думаю, наше согласие – это уже хорошая новость.

Н.САРКОЗИ: Я полностью согласен с госпожой Канцлером. Мы, как и Германия, участвуем в пересмотре этого договора, и в этом вопросе наши мнения совпадают. Мы никому не собираемся навязывать свои взгляды. Я совершенно убеждён в том, что, как правильно отметила госпожа Меркель, когда между Германией и Францией нет согласия, нас в этом упрекают. Но никто нас не упрекнёт в том, что мы согласны друг с другом, тем более если мы знаем, что обе страны очень активно участвовали в стабилизации ситуации и в преодолении финансового кризиса в Европе. Так что все эти решения были приняты совместно. В этом направлении я поддерживаю всё то, что говорит госпожа Меркель, и я думаю, это успокоит всех. Мы уже работаем в настоящий момент над долгосрочным планом посткризисной стабилизации.

С господином Медведевым мы, конечно же, говорили о проблеме замороженных конфликтов. Мы говорили о Грузии. Как вы знаете, мы договорились с господином Медведевым в 2008 году. Нам было очень нелегко прийти к согласию. Я ему говорил о том, что вывод войск из Переви стал очень значительным шагом, значительным прогрессом. Я его благодарю за это, уже благодарил в прошлом и продолжаю это делать. Считаю, что дипломатия должна торжествовать и брать верх над насилием. Я думаю, что необходимо подумать о возвращении пленных.

С другой стороны, Грузия должна дать обязательство о неприменении силы. Было бы хорошо, если бы наши друзья из России согласились с присутствием европейских наблюдателей на этих территориях. Мы над этим работаем, но это длительный процесс, и не стоит полагать, что из такой сложной и трагической ситуации можно найти выход за несколько недель.

Мы говорили обо всём в атмосфере доверия, и мы, думаю, пришли к положительным результатам для всех. И разрешение этих конфликтов, конечно же, не в противостоянии, не в военном разрешении, а в дипломатии, дискуссиях, во взаимном уважении и в понимании проблем друг друга. Именно таким образом решаются конфликты. Я в этом абсолютно убеждён.

ВОПРОС: Мы сегодня услышали от всех троих лидеров хорошие слова в адрес сегодняшней встречи. Было очевидно, что вам приятно видеть друг друга.

Можно ли считать, что таким образом вот этот формат «тройки», который несколько лет не собирался, а в своё время пользовался определённой популярностью, переходит в режим регулярных встреч, может быть, со своей повесткой дня? Как он будет встраиваться в будущее (если будет), встраиваться в архитектуру политики европейской и мировой? Может быть, есть какая-то определённая повестка дня? И где в следующий раз вы собираетесь встретиться? Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Мне кажется, что мы все едины в том, что это было полезное мероприятие, полезное во всех отношениях, потому что мы обсудили европейскую проблематику, мы обсудили региональную проблематику, мы обсудили трёхстороннюю проблематику; наконец, мы обсудили вопросы формирования повестки дня «большой двадцатки», работу внутри «большой двадцатки». Поэтому такая координация позиций, на мой взгляд, весьма полезна – я считаю, что этот формат нужно сохранить. Считаю, что такого рода встречи должны быть регулярными. Я думаю, что у нас найдётся для этого и хорошее место, и достаточное количество поводов.

А.МЕРКЕЛЬ: Я думаю, что в глобализирующемся мире должно быть много различных форматов. И этот саммит – очень полезный формат. Нам было вовсе не скучно, у нас было очень много тем для обсуждения. Но есть и другие интересные форматы. Например, Веймарский треугольник – Франция, Германия, Польша – и множество других возможностей для встреч, в ходе которых мы можем спокойно, в неформальной обстановке обсудить множество тем и найти новые подходы. Германская сторона готова в следующий раз съездить в Россию и с удовольствием пригласит обоих президентов к себе. В каком бы это ни было формате, наше сотрудничество будет продолжаться.

Н.САРКОЗИ: Я думаю, что всегда очень полезно, когда главы правительств и государств работают в атмосфере доверия, когда они хотят обговорить разные проблемы без всяких протокольных формальностей. Обговорить все проблемы, которые их волнуют. Я думаю, что этот формат сохранится, у него хорошее будущее. Не знаю, где будет следующая встреча. Если я правильно понял – в Германии.

Д.МЕДВЕДЕВ: Нет проблем. Мы с Ангелой договоримся.

А.МЕРКЕЛЬ: Да, это возможно, предложение принимается, но мы ещё сможем это обсудить.

ВОПРОС (как переведено): Вопрос к господину Саркози по поводу внутренней ситуации. Шестой день демонстрации, у нас проблемы сейчас с горючим, у нас проблемы с лицеями, с университетами. Думаете ли Вы, что будет радикализация этого движения, и какие могут быть здесь изгибы и пагубные последствия?

Н.САРКОЗИ: Простите, дорогие коллеги, этот вопрос касается внутренней ситуации во Франции. Я много думал перед тем, как начать реформу пенсионной системы во Франции. Эту реформу откладывали очень долгое время, и я думаю, что её больше нельзя было откладывать. Почему? Потому что речь шла о перспективах будущих пенсионеров и вообще о гарантиях того, что они будут получать пенсию.

Во Франции 15 миллионов пенсионеров. В настоящий момент миллионам пенсионеров выплачивают пенсию за счёт кредитных ресурсов банков. Ситуация не может оставаться такой же, потому что это совершенно несправедливо по отношению к активному населению, к рабочим, к молодому населению. Такая ситуация, в общем-то, имеет место не только во Франции, эта ситуация существует во многих странах в мире. Она несколько лет назад возникла в Германии. По-моему, там тоже были очень бурные дебаты. Эти же вопросы – Дмитрий, я думаю, помнит – мы с ним обсуждали несколько месяцев назад.

Мы видим, что с 50-х годов во Франции средняя продолжительность жизни выросла в среднем на 15 лет. Если такая ситуация возникает, как же можно не работать дольше, чем раньше? Это простая логика. Это было моим долгом, поэтому я принял это трудное решение.

У глав государств тоже есть свои обязательства. Это обязательства по отношению к молодому населению, к будущему, к равновесию в моей стране. Поэтому я думаю, в демократическом обществе каждый имеет право голоса, каждый имеет право на своё мнение. Но я, как только вернусь в Париж, соберу совещание по разблокированию целого ряда проблем, потому что большинству людей нужно работать, и нельзя допустить того, чтобы им не хватало бензина. Это неприемлемая ситуация в демократической стране.

С другой стороны, необходимо очень бдительно относиться к бандитам, которые втёсываются в это движение, и я, как глава государства, должен гарантировать общественный порядок и сохранение законности в стране.

Вы спросили, что я думаю о перегибах. Да, конечно же, нам тоже не приносит радости это противостояние. Но это моё обязательство – противостоять этим процессам и думать о сегодняшней и будущей пенсионной системе.

Всё остальное касается ответственности всех участников этого процесса. Не стоит выходить за определённые границы.

Большое спасибо.

Как Армения относится к своему прошлому: история и политика

Сергей Минасян (р. 1977) - руководитель департамента политических исследований Института Кавказа (Ереван).

Как сказывается осознание прошлого на общественной ситуации в сегодняшней Армении и на перспективах ее дальнейшего политического развития? Какую роль играют исторические мифы в политическом восприятии местной и внешней действительности? И, наконец, каким образом армянская политика влияет на развитие истории как науки в постсоветский период? Как представляется, ответы на все три вопроса - а вернее, на один вопрос “Что такое история для армян?” - не могут быть однозначными. Более того, если такие ответы и удастся найти, то они при всей специфичности едва ли окажутся уникальными и применимыми исключительно к Армении начала XXI века.

Реконструкция прошлого на постсоветском пространстве

Очевидно, что история - равно как исторические мифы, исторические стереотипы и исторические комплексы - играет весьма важную роль в политическом развитии всех без исключения постсоветских стран. Но для того, чтобы история стала исторически значимой и цементировала строительство национального государства, ее нужно написать и систематизировать, то есть представить в виде консолидированной картины прошлого, объединяющей элиту и общественность конкретной страны. Причем речь идет именно о таком прошлом, каким его хотели бы видеть само общество и его лидеры[1].

В некоторых странах, например, в Казахстане, Кыргызстане и Беларуси, политические элиты и историки вынуждены создавать свои национальные истории практически “с чистого листа”. Другие постсоветские государства - в частности, прибалтийские республики, Украина, отчасти Грузия - пытаются заново переписать “темные страницы” имперского и коммунистического прошлого, используя это стремление как действенный ресурс в политической и пропагандистской борьбе с Россией. В Азербайджане заметно желание сделать собственную историю более древней и более активно использовать историческую аргументацию в этнополитическом конфликте вокруг Карабаха, а также, соответственно, в информационной войне против Армении. Наконец, в постсоветской России историческое сознание колеблется между “неоимперской ностальгией” и попытками критического переосмысления своего прошлого (без чего, наверное, невозможно оформить ценностные принципы новой российской государственности). В первую очередь, разумеется, речь идет о тоталитарном прошлом Советской России и СССР в целом[2].

При этом во всех без исключения постсоветских странах исторический дискурс и апелляции к прошлому - как к “золотому веку”, эпохе обретения нацией независимости или периоду героической борьбы за выживание во враждебном окружении - остаются самыми важными и, возможно, наиболее эффективными идеологическими основами построения новой независимой государственности.

Восприятие прошлого в общественном сознании нынешней Армении

В Армении все отмеченные проявления “инструментального” применения истории и исторической науки (за исключением неоимперского дискурса) также присутствуют, но в довольно оригинальных сочетаниях. Как и в прочих малых республиках бывшего Советского Союза, восприятие прошлого в Армении подвержено сильному влиянию этничности. Очевидно, что история не только последнее прибежище этнического самосознания, но и его питательная основа. Разрушение коммунистического строя сопровождалось становлением новых независимых государств и резким всплеском национализма. Не приходится удивляться тому, что подъем этнического самосознания в Армении в конце 1980-х - начале 1990-х годов пробудил невиданный прежде интерес к истории народа. Но одновременно этническая интерпретация истории не могла не привести и к определенному упрощению армянских представлений о собственном национальном пути. В связи с тем, что на первый план политической повестки дня выдвинулся карабахский конфликт, этническое переосмысление истории испытало на себе его мощное влияние. По словам армянского исследователя Александра Искандаряна, произошла “карабахизация” армянской истории и историографии[3].

Вместе с тем, возвращаясь к вопросу, что такое история для армян, можно утверждать, что для армянского общества - и в самой Армении, и в армянских диаспорах, разбросанных по всему миру, - дискурс исторического прошлого предельно осовременивается, причем, по-видимому, в гораздо большей степени, чем во многих постсоветских странах, разделяющих с нами коммунистическое прошлое. Для многих армян прошлое - больше, чем история, оно защитная реакция на вызовы национального настоящего. Так было и в первой половине ХХ века, когда погружение в историю было вызвано шоком от геноцида 1915 года в Османской империи и неудачной попыткой построения государственности в Первой Республике в 1918-1920 годах. Не случайно первая половина прошлого столетия явилась “золотым веком” армянской историографии, особенно посвященной древности и медиевистике.

Аналогичным образом в последующие годы уход в историю стал для армянской интеллигенции и общественности советского периода своеобразным бегством от “бремени” коммунизма. В частности, из-за наличия суровой цензуры, не допускавшей критики коммунистического строя и мрачных сторон советской жизни, оппозиционные настроения могли косвенно проявляться лишь в публикациях историков или писателей и поэтов. В результате уже с 1940-х годов армянские историки стали уделять больше внимания героическим страницам истории своего народа и изучению самых ярких эпизодов строительства независимой государственности. Возврат в прошлое позволял отвлечься от реальности коммунизма, но одновременно имелся и своеобразный общественный заказ на подобные произведения, обусловленный стремлением сохранить элементы национальной идентичности в условиях усиливающейся унификации. Неслучайно, например, именно в эти годы появился классический труд “История Киликийского армянского государства”, посвященный уникальному периоду в истории армянского народа - средневековому государству, созданному вдали от исторической Армении на малоазиатских берегах Средиземного моря и просуществовавшему почти три столетия, вплоть до 1375 года[4]. Со временем такого рода исторические труды стали появляться в Армении все чаще.

Интересно, что похожие сюжеты разрабатывались и исторической художественной литературой Советской Армении послевоенного периода. Так, писатель Дереник Демирчян создал в 1943-1946 годах классический труд “Вардананк”, посвященный национально-освободительной войне армян под руководством князя Вардана Мамиконяна против персидского владычества в 450-451 годах. Другой армянский писатель, Хачик Даштенц, в 1947 году опубликовал историческую поэму “Тигран Великий”, в 1950-м - роман “Ходедан”, а в конце 1950-х - свое самое знаменитое произведение “Зов пахарей” (оба романа повествовали о борьбе армян против турецких властей в годы Первой мировой войны). Впрочем, появление такого рода художественных или научно-исторических трудов в середине XX века было вызвано и временным ослаблением советской цензуры после Второй мировой войны. Коммунистическая власть отчасти была даже заинтересована в появлении таких публикаций, поскольку считала, что они способствуют идеологической мобилизации народов СССР в условиях “холодной войны”.

Наконец, в 1990-х, когда Армения только начинала созидать собственную независимость после столетий ее отсутствия, в сложных обстоятельствах карабахской войны и блокады со стороны Турции и Азербайджана, возврат в историческое прошлое для многих армян означал в действительности поиск надежды на лучшее будущее.

Ситуация с восприятием истории в Армении сложнее, чем в некоторых других странах, имеющих за плечами советский опыт. Ведь этническая и языковая идентичность армян сформировалась раньше, чем у большинства постсоветских наций. Кроме того, на нашем отношении к собственной истории не мог не сказаться тот факт, что средневековое армянское царство Аршакидов оказалось первым в мире государством, принявшим христианство в качестве официальной религии. Это событие произошло в 301 году; армянский же алфавит, созданный в начале V века, использовался для написания исторических хроник Армении с самого начала своего применения. Следствием такого положения вещей сделалась особая чувствительность армян к своей истории и их привязанность к образу избранного христианского народа, оказавшегося “во враждебном окружении”[5].

Политическая конъюнктура и историческая наука в Советской Армении

Лучшим зеркалом восприятия армянами своего прошлого - и это довольно наглядно проявлялось как в советское время, так и после 1991 года - стала эволюция армянской исторической науки. Анализируя этот процесс, стоит учитывать, что развитие исторического знания в Армении, как и в других посткоммунистических странах, всегда испытывало заметное воздействие политической конъюнктуры.

В Советской Армении, как и в прочих республиках бывшего СССР, история была наиболее политизированной гуманитарной дисциплиной. По этой причине наша историческая наука вплоть до конца 1980-х годов подвергалась жесткому идеологическому контролю со стороны партийных органов и зачастую выполняла пропагандистские функции. Однако в Армении, в отличие от некоторых других советских республик, политизация истории подразумевала не только соответствующую корректировку событий 1917 года, фальсификацию последующего процесса советизации Армении в 1920-х или выстраивание истории партийного движения в республике. Особенностью армянской советской исторической науки было то, что ее исследовательские задачи прочно увязывались с более ранним историческим периодом - с возникновением так называемой “прорусской ориентации армянского народа” примерно со второй половины XVIII века[6]. В многочисленных трудах армянских историков советского времени вплоть до конца 1980-х годов особый упор также делался на освещении присоединения Восточной Армении к Российской империи в XIX веке в результате многочисленных русско-персидских и русско-турецких войн, что, естественно, сопровождалось политически мотивированными интерпретациями и выводами[7].

По инерции такого рода исследования армяно-российских взаимоотношений - даже с разработкой присущей советской историографии социально-классовой тематики - продолжались и на рубеже 1980-х и 1990-х годов, после развала СССР и достижения Арменией независимости. Поскольку авторами трудов, увязываемых с темой “армяно-российского братства”, в основном выступали представители старшего поколения армянских историков (Мкртич Нерсисян, Вардан Парсамян, Вальтер Дилоян), эту тенденцию можно считать затухающей. Впрочем, в некоторых сферах рецидивы советского стиля повторяются до сих пор.

Вместе с тем, примерно с середины 1960-х - начала 1970-х годов в армянской исторической науке стали появляться публикации иного рода. Так, сохраняя формально присущие советской историографии черты, с неизбежным наличием цитат классиков марксизма-ленинизма и ссылок на решения съездов КПСС, в трудах Лендруша Хуршудяна, Константина Худавердяна и ряда других ученых предлагалось относительно корректное освещение истории традиционных партий, действовавших в Армении вплоть до падения Первой Республики в 1920 году и продолживших дальнейшее функционирование уже в эмиграции[8]. В упомянутых работах стали проявляться оценки, не полностью совпадавшие с господствовавшими идеологическими нормативами. Одновременно, пусть пока и в сугубо повествовательной форме, в ряде исследований начал описываться геноцид армян 1915 года и даже задавались “крамольные” вопросы о том, “почему советское государство не осуждает и не предпринимает никаких шагов к смягчению его последствий”[9].

Дальнейшее изменение внутриполитической ситуации, включая интеллектуальную “оттепель” периода застоя, создало предпосылки для публикации еще более смелых трудов и исследований, в основном посвященных откровенному и объективному освещению прежде “табуированных” страниц армянской истории с конца XIX века и вплоть до установления советской власти в Армении. С начала 1970-х годов появились новые научные работы Джона Киракосяна, Ашота Арутюняна, Лендруша Хуршудяна и других маститых армянских историков[10].

К концу 1980-х, по мере ослабления коммунистического режима, эта тенденция становилась все более очевидной, освобождая армянскую историографию от идеологических штампов и одновременно четко подтверждая тезис о чрезмерном влиянии политической конъюнктуры на развитие исторической науки в Советской Армении.

Роль диаспоры в развитии армянской историографии

Довольно специфическим направлением, оказывающим влияние на развитие исторической науки в Армении и отличавшим ее от других советских республик, можно считать наличие довольно большого количества исторических работ, написанных представителями армянской диаспоры. Их вклад особенно ценен в систематичном и глубоком исследовании истории Первой Республики 1918-1920 годов, проблем историко-политической ответственности за геноцид армян в османской Турции, компаративном анализе геноцида и Холокоста, проводившимся учеными из диаспоры в течение многих десятилетий, что, по понятным причинам, было практически невозможно в Советской Армении. Кроме того, представители диаспоры внесли неоценимую лепту в изучение истории армянских общественно-политических движений и традиционных партий[11].

Очевидно, что в советское время история Первой Республики оставалась чрезвычайно политизированной; издаваемые тогда труды несли на себе явный отпечаток или откровенной фальсификации, или же идеологической цензуры. Вклад историков из диаспоры, включая наработанный ими массив научной литературы, оказался востребованным с начала 1990-х годов, когда исчезли идеологические и цензурные запреты коммунистической системы, а значительная часть работ советской историографии, посвященных новейшей истории Армении, утратила актуальность. В итоге многие теоретические подходы и выводы зарубежных армянских историков сыграли важнейшую роль в концептуальном оформлении современной армянской исторической науки.

Причем очевидно, что и общественность, и историки армянской диаспоры относятся к Турции и ее влиянию на историческое прошлое армян намного более критично, чем это делают в самой Армении. Естественно, это связано с тем, что традиционная армянская диаспора, в первую очередь в странах Запада, а также Ливане и Сирии, является прямым порождением геноцида и депортаций армян, прошедших в Турции в первой трети XX века: эти люди - прежде всего, потомки выживших в геноциде 1915 года и последующих событиях. Поэтому память о той трагедии остается стержневым элементом в самоидентификации диаспоры, включая армянских историков, живущих и работающих за пределами исторической родины[12].

Кроме того, как показывает мировой опыт политического вовлечения крупных диаспор в общественно-политическую жизнь родины предков, они всегда оценивают прошлое и обусловленные им современные конфликты более радикально, чем многие из оставшихся на родине соотечественников[13]. Армянская диаспора и армянские историки диаспоры не являются здесь исключением.

Историография Третьей Республики

Структура армянских научных центров и исследовательских учреждений, занимающихся историей, на момент обретения независимости была довольно типичной для государств постсоветского пространства. Наряду с историческим факультетом Ереванского государственного университета (со специализированной кафедрой истории армянского народа) работали исторические факультеты или отделения в Ереванском педагогическом институте, а также в педагогических институтах Ванадзора и Гюмри. Профессорско-преподавательский состав этих факультетов в основном занимался не столько научной, сколько преподавательской и учебно-методической работой, поэтому значительная часть исследований в области истории осуществлялась в академических институтах: в Институте древних рукописей (Матенадаран), Институте истории, Институте этнографии и археологии, а также в Институте востоковедения Национальной академии наук.

При этом в Армении даже в системе академических институтов наибольшим авторитетом и научной основательностью отличалось изучение истории древних и средних веков, а также смежных отраслей археологии, этнографии, древней и классической филологии, ориенталистики. Причина заключалась в том, что эти сферы были менее политизированы, а труд в них требовал более основательной квалификации. Соответственно, Матенадаран и прочие академические институты имели более прочную профессиональную репутацию, чем вузовские кафедры.

На рубеже 1980-1990-х годов в связи с началом нового этапа карабахского движения в армянской исторической науке резко активизировался интерес к карабахской тематике. Появились десятки исследований, посвященных различным периодам и аспектам истории Карабаха. Естественно, особый упор делался на раскрытии тех страниц истории, которые были связаны с фактом включения упомянутой территории в состав Советского Азербайджана в начале 1920-х годов, а также с эволюцией армяно-азербайджанских взаимоотношений. Эта тематика продолжает оставаться довольно актуальной в исторической науке Армении и сегодня[14].

Примерно в то же время среди армянских историков приобрела популярность тема Первой Республики, существовавшей в 1918-1920 годах, а также смежные с ней сюжеты, касающиеся истории армянских традиционных партий и освободительного движения в Западной Армении в конце XIX - начале XX веков. Интерес к этой проблематике оказался настолько распространенным, что значительная часть кандидатских и докторских диссертаций, защищенных в Армении в начале 1990-х, посвящена именно упомянутым аспектам становления армянской государственности. Темы диссертаций и опубликованных на их основе монографий и статей включали подробное рассмотрение самых разных сторон этого краткого периода, начиная с политической истории и регионального контекста 1918-1920 годов и заканчивая исследованиями по истории становления вооруженных сил, парламентаризма, культурной жизни и даже здравоохранения Первой Республики[15].

Другой важной особенностью развития исторической науки в независимой Армении примерно с середины 1990-х годов стало снятие табу на освещение “темных” и политически “некорректных” страниц в исторических взаимоотношениях Армении со своими соседями, а также с Россией. В частности, в минувшее десятилетие появились многочисленные работы, посвященные истории отношений с Грузией, в том числе и по историческому прошлому населенного армянами региона Джавахк, а также новые труды, исследующие отношения большевистской России с кемалистской Турцией в 1920-х годах[16].

Новая политизация и борьба за научную беспристрастность

Избавившись от наследия советской политической ангажированности, армянская историческая наука, подобно историческому знанию в остальных постсоветских странах, ныне переживает иной вид политизации: перед ней стоит задача представить национальную историю максимально древней и географически обширной. Именно в таком ключе можно рассматривать, в частности, попытки отождествить государство Урарту или Ванское царство[17] с древнеармянским государством, а его обитателей - с этническими армянами. Идентификация Урарту в качестве древнейшего армянского государства (Араратского царства) обосновывается историко-лингвистическими и топонимическими аргументами, а также синонимичностью использования слов “Урарту”, “Арарат”, “Армения” в ассирийских и древнеперсидских письменных источниках и в ранних редакциях библейских тестов[18]. Несмотря на критику со стороны многих армянских и зарубежных историков (которые, тем не менее, не подвергают сомнению саму историческую, культурную и лингвистическую преемственность между Урарту и последующими армянскими государствами), верификация данной гипотезы осуществляется в основном профессиональными историками и лингвистами и в целом встраивается в рамки научного дискурса.

Но иногда на этом же поле появляются псевдонаучные публикации людей, не имеющих никакого отношения к исторической науке и прежде осваивавших совершенно иные поприща. Первым в ряду подобных авторов стоит геолог Сурен Айвазян. Распространению исторического непрофессионализма способствует то, что сравнительно небольшой объем материальных и письменных источников, касающихся древнейшего периода армянской истории, явно стимулирует полет кабинетных фантазий дилетантов от науки. Кроме того, зачастую заманчивое искушение представить историю своего народа максимально древней и географически пространной подогревается и тривиальными националистическими настроениями. Нельзя сказать, что упомянутая тенденция заявила о себе лишь недавно. Первые увлечения историей, например того же Айвазяна, относятся еще к 1960-м годам, хотя последние его публикации датируются 2000 годом[19]. Однако в постсоветский период исчезновение не только научной цензуры, но и фактическое отсутствие элементарных профессиональных ограничений со стороны академических структур или университетских кафедр облегчили доступ безграмотных энтузиастов к занятиям “любительской историографией”. Впрочем, сходные явления в Армении можно отметить и в других сферах гуманитарного знания - политологии, международных отношениях, философии.

Естественно, подъем дилетантизма подвергался и подвергается серьезной критике со стороны армянских и зарубежных историков, специализирующихся на древнейшей истории Армянского Нагорья[20]. Многие авторитетные специалисты, уже на уровне общественной, а не строго научной дискуссии, ссылаются на очевидный постулат: история Армении и без того достаточно богата, и потому ее искусственное “удревнение” не только антинаучно, но и попросту дискредитирует как армянскую историографию, так и собственно армянскую историю. Естественно, в этих спорах более весомо звучат аргументы ученых, которые, выступая против вульгаризации и политической инструментализации армянской истории, имеют за плечами опыт глубоких исследований, полевой и археологической работы, владеют древними языками и первоисточниками.

Тем не менее, даже с учетом вышеперечисленных тенденций, армянская археология и медиевистика отзываются на политические запросы не столь охотно, как, скажем, история нового и новейшего времени. Среди прочего требования политической конъюнктуры проявили себя и в том, что по мере углубления европейской интеграции в Армении стало появляться больше работ по истории армянских общин в государствах Восточной и Центральной Европы, а также в США[21]. Одновременно в последние годы заметно снизилось число работ по истории армяно-российских отношений. Исключение составляют несколько трудов армянских историков, посвященных критическому осмыслению отношений с Российской империей, а также политическим контактам Первой Республики с белым движением и антикоммунистическими организациями России в 1918-1920 годах[22].

Следует еще раз подчеркнуть, что не все области исторического знания подверглись политизации в равной степени. Так, открывшиеся возможности научных контактов с коллегами из западных стран создали армянским специалистам условия для проведения качественно новых научных изысканий, посвященных эллинистическому периоду, а также средневековой Киликийской Армении. Новые, в том числе связанные с развитием современной технологии, горизонты открылись перед историками и филологами Матенадарана, работающими над расшифровкой и изучением древних рукописей. Одновременно появляются работы, позволяющие по-новому оценить исторические взаимоотношения Армении с Ираном, Византией и другими странами, освободив их трактовки от идеологических ограничений советской эпохи.

Как отмечалось выше, изучение геноцида армян, имевшего место в османской Турции, в независимой Армении получило новое развитие. Уместно отметить, что из-за идеологического и политического противостояния с блоком НАТО, членом которого является Турция, власти и в советское время во многом поощряли работы армянских историков, посвященные трагическим событиям 1915 года. Но после обретения независимости эта тематика получила новое развитие в армянской исторической науке, особенно после того, как в 1995 году в системе Национальной академии наук был создан Музей-институт геноцида армян. Благодаря его деятельности появляются многочисленные материалы по истории геноцида на иностранных языках, причем особый упор делается на публикации сборников исторических документов из архивов других стран[23].

В последние годы среди армянских историков и публицистов стал формироваться новый интерес к истории Советской Армении, однако теперь это происходит в несколько ином качестве и без присущих советскому времени стереотипов. Деятельность видных политических и государственных фигур Советской Армении нередко освещается как труд прагматичных и патриотичных лидеров, вынужденных работать в условиях коммунистического гнета. В основном подобные изыскания публикуются в виде исторических биографий[24]. Одновременно стали появляться и исследования, посвященные диссидентскому и антисоветскому движению в Советской Армении[25].

Публикации армянских специалистов по новейшей истории в основном посвящены становлению Третьей Республики, карабахской войне и карабахскому национально-освободительному движению, политическим, военным и государственным деятелям последних двух десятилетий, социально-экономическому развитию страны. Некоторые из этих трудов довольно профессионально подготовлены и имеют научную ценность - это, прежде всего, сборники и энциклопедии, хотя встречаются и чисто конъюнктурные работы. Появляются также публикации, посвященные современным отношениям Армении с Грузией, Турцией, Россией, Ираном и другими странами, охватывающие международные отношения Третьей Республики. Вместе с тем, армянская историческая наука явно сталкивается с новой методологической проблемой, обусловленной необходимостью выработать междисциплинарный подход, который позволил бы сочетать с историей географию, политологию, юриспруденцию и прочие отрасли гуманитарного знания.

Вместо заключения: национальная история - тормоз или двигатель политического развития?

Выше уже говорилось о том, что в настоящее время история играет важнейшую роль в процессе построения новой государственности во всех странах бывшего Советского Союза. В случае Армении влияние прошлого специфично, поскольку история для армян не только инструмент национального строительства, но и убежище от неблагоприятных политических обстоятельств и тягот повседневной жизни.

Но защитная реакция армян на собственное прошлое, на историческую травму геноцида 1915 года, на длящееся столетиями противостояние армян как нации, не имевшей государственности, ассимиляционной политике соседних государств теперь осложняет строительство независимого армянского государства. Возможно, современное армянское общество нуждается в тех “сорока годах Моисея”, которые позволят забыть комплексы и страхи прошлого. Необходимо, чтобы армяне не воспринимали государство под названием Республика Армения так же, как любое иное государство, в котором они жили в течение предшествующих столетий, - то есть как противника армянской идентичности и индивидуальности. Кроме того, хотелось бы добиться того, чтобы привычка борьбы против чуждой государственности не мешала построению собственного государства, а история перестала быть ограничителем политического развития новой Армении.

В свою очередь, в исторической науке Армении, несмотря на инерцию коммунистического прошлого и влияние политической конъюнктуры настоящего, уже заметно стремление к достижению подлинной научной объективности и отказу от политической ангажированности. Хотя, естественно, политическая “инструментализация” армянской истории сохранится еще долго (а, скорее всего, как и в других странах, никогда не будет преодолена до конца). Сергей Минасян

__________________________________________________________

1) Подробнее об этом см.: Minasyan S. Armenia’s Attitude Towards Its Past: History and Politics // Caucasus Analytical Digest. 2009. № 7. July 17.

2) См.: Шнирельман В.А. Войны памяти. Мифы, идентичность и политика в Закавказье. М.: Академкнига, 2003.

3) Искандарян А., Арутюнян Б. Армения: “карабахизация” национальной истории // Национальные истории в советских и постсоветских государствах / Под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюгова. М.: АИРО-ХХ, 1999. С. 153.

4) Микаелян Г.Г. История Киликийского армянского государства. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1952.

5) Там же. С. 148-149.

6) См., например: Нерсисян М.Г. Из истории русско-армянских отношений. Кн. 1-2. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1956-1961; Арутюнян Э.Р. Развитие исторической науки в Советской Армении (1964-1988). Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1990 (на армянском языке).

7) См., например: Парсамян В. Россия и историческая судьба армянского народа. Ереван: Ереванский государственный университет, 1978 (на армянском языке); Дилоян В. Восточная Армения в первом тридцатилетии XIX века и армяно-русские отношения. Ереван: Ереванский государственный университет, 1989 (на армянском языке); Балаян Б.П. Дипломатическая история русско-иранских войн и присоединение Восточной Армении к России. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1988.

8) Аветисян В.А. Зарождение марксистско-ленинского этапа в развитии армянской общественной мысли. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1967 (на армянском языке); Хуршудян Л.А., Худавердян К.С. Армянские политические партии. Некоторые вопросы истории и идеологии // Непролетарские партии и организации национальных районов России в Октябрьской революции и гражданской войне. М., 1980; Саркисян А.Е. Великий Октябрь и непролетарские партии Закавказья. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1990.

9) Манукян С. Возникновение националистического дискурса и подпольного движения в Армении в начале 1960-х годов // Южный Кавказ: территории, истории, люди. Сборник статей. Выпуск 2. Тбилиси: Южно-Кавказское бюро Фонда имени Генриха Бёлля, 2006. С. 86.

10) Киракосян Дж. Западная Армения в годы Первой мировой войны. Ереван: Ереванский государственный университет, 1971; Он же. Младотурки перед судом истории. Ереван: Айастан, 1986; Арутюнян А. Турецкая интервенция в Закавказье в 1918 г. и оборонительные бои. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1984. Хуршудян Л. Советская Россия и армянский вопрос. Ереван: Айастан, 1977.

11) См., например: Suny R. Armenia in the Twentieth Century. Chico, CA: Scholar’s Press, 1983; Idem. Looking toward Ararat: Armenia in Modern History. Bloomington: Indiana University Press, 1993; Hovhannisian R. Armenia on the Road to Independence, 1918. Berkeley: University of California Press, 1979; Dadrian V. The Historical and Legal Interconnections between the Armenia Genocide and the Jewish Holocaust: From Impunity to Retributive Justice // Yale Journal of International Law. 1998. Vol. 23. № 2. P. 503-559; Peroomian R. Literary Response to Catastrophe: A Comparison of the Armenian and Jewish Experience. Atlanta: Scholar’s Press, 1993.

12) Подробнее об этом см.: Дятлов В., Мелконян Э. Армянская диаспора: очерки социокультурной типологии. Ереван: Институт Кавказа, 2009.

13) См.: Fair C.C. Diaspora Involvement in Insurgencies: Insights from Khalistan and Tamil Eelam Movement // Nationalism and Ethnic Politics. 2005. № 11. P. 125-156.

14) Нагорный Карабах - историческая справка / Под ред. Г.А. Галояна, К.С. Худавердяна. Ереван: Академия наук Армянской ССР, 1988; Авакян Г. Нагорный Карабах: ответ фальсификаторам. Ереван: Айастан, 1991; Дадаян Х. Армяне и Баку (1850-е - 1920 гг.). Ереван: Нораванк, 2006; Казанджян Р. К предыстории самоопределения Нагорного Карабаха (с приложением новых документов). М.: Конгресс русских общин, 1997; Оганесян Н. Карабахский конфликт. Этапы, подходы, варианты решения. Ереван: Национальная академия наук Армении, 1997.

15) См., например: Вирабян А. Создание и деятельность системы органов государственной безопасности Первой Республики Армения. Ереван: Национальный архив Армении, 2008 (на армянском языке); Сардарян К. Армения на восточном перекрестке мировой революции (как погибла Республика Армения). Ереван: Ереванский государственный университет, 2007 (на армянском языке); Акопян А. Армянский парламент и политические партии (1918-1920). Ереван: Кавказский центр иранистики, 2005 (на армянском языке); Газахезян В. Земельный вопрос и земледельческие реформы в Республике Армения (1918-1920). Ереван: Институт истории Национальной академии наук, 2005 (на армянском языке); Вирабян В. Милиция и Министерство внутренних дел Первой Республики Армения. Ереван: Национальный архив Армении, 2003 (на армянском языке).

16) См.: Карапетян С. Ахалцха (регион Самцхе). Ереван: RAA, 2008 (на армянском языке); Мелконян А. Джавахк в XIX веке и первой четверти XX века. Ереван: Институт истории Национальной академии наук, 2003 (на армянском языке); Чобанян П. Армяно-русско-грузинские взаимоотношения во второй половине XVIII века. Ереван: Национальная академия наук, 2006 (на армянском языке); Казанджян Р. Большевики и младотурки: новые материалы о российско-турецких отношениях (1920-1922). Ереван: Национальная академия наук, 1996.

17) Это образование документально зафиксировано как союз племен с XIII века до нашей эры, а как государство - примерно с IX по VI века до нашей эры.

18) См.: Мовсисян А. Армения в третьем тысячелетии до н.э. (по письменным источникам). Ереван: Институт востоковедения Национальной академии наук, 2005.

19) См.: Айвазян С.М. История России. Армянский след. М.: Крон-Пресс, 2000. Т. 1.

20) См., например: Пиотровский Б.Б. Письмо в редакцию // Историко-филологический журнал. Ереван: Академия наук Армянской ССР. 1971. № 3; Дьяконов И.М. К праистории армянского языка (о фактах, свидетельствах и логике) // Историко-филологический журнал. 1983. № 4; Аракелян Б.Н., Джаукян Г., Саркисян Г.К. К вопросу Урарту-Армения // Историко-филологический журнал. 1987. № 1; Тер-Саркисянц А. История и культура армянского народа с древнейших времен до начала XIX века. М.: Издательство восточной литературы РАН, 2005; Арутюнян Н.В. Биайнили - Урарту. Военно-политическая история и вопросы топонимики. СПб.: Санкт-Петербургский университет, 2006.

21) Армянская диаспора: энциклопедия. Ереван: Армянская энциклопедия, 2003 (на армянском языке).

22) См., например: Петросян Г. Отношения Республики Армения с несоветскими государственными образованиями России (1918-1920). Ереван: Ереванский государственный университет, 2006 (на армянском языке).

23) См. подробнее: Геноцид армян 1915-1916 гг. Библиография. Ереван: Музей-институт геноцида армян, 1995 (на армянском, русском и английском языках); Армянский вопрос: геноцид армян. Библиография. Т. 1-2. Ереван: Музей-институт геноцида армян, 2005 (на армянском языке).

24) См., например: Вирабян А. Армения от Сталина до Хрущева (1945-1957). Ереван: Национальный архив Армении, 2001 (на армянском языке); Заробян Н. Яков Заробян и его эпоха. Ереван: Российско-армянский университет, 2008.

25) См., например: Овсепян В. Гарегин Нжде и КГБ. Ереван: Нораванк, 2007

Встреча с ведущими российскими и зарубежными политологами. 10 сент. 2010г.

В рамках мирового политического форума в Ярославле Дмитрий Медведев встретился с российскими и зарубежными политологами. Глава государства ответил на вопросы о развитии демократии в России, модернизации экономики, ситуации на Северном Кавказе, а также о внешнеполитических приоритетах страны.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые коллеги! Уважаемые дамы и господа! Я не хотел бы занимать какого-то обильного времени вначале. Хотел бы сказать, что я очень рад вас видеть. Спасибо вам за то, что вы приехали на форум. Надеюсь, что вы не разочарованы, потому что, судя по тому, что я вчера видел в промежутках между довольно активной работой и теми сложностями, которые, вы знаете, у нас произошли вчера, теми проблемами, которые существуют, те дискуссии, которые ведутся, – интересные. Говорю это не ради дежурной фразы, они на самом деле показались мне любопытными.

Повестка дня нашего общения абсолютно свободная. Не буду никак её обозначать. Я в вашем распоряжении. Единственное, конечно, мне кажется, было бы любопытно поговорить о проблемах развития демократии в мире и, естественно, в Российской Федерации, потому что мы находимся в России.

Год назад я написал статью, посвящённую модернизации в нашей стране. С тех пор удалось что-то сделать. Но, конечно, мы не довольны тем, насколько быстро это происходит. Тем не менее есть определённые итоги, которые я тоже мог бы прокомментировать, если для присутствующих эта тема интересна. Потому, как я считаю, что в целом модернизация как основной лозунг или основная повестка дня сегодня уже является общественным явлением, люди воспринимают её. И, собственно, никакой альтернативы модернизации экономики, социальной сферы в нашей стране, модернизации политической системы в конституционных рамках не существует, поэтому эта тема не является предметом дискуссий. Дискуссии возникают по поводу темпов, глубины модернизации, средств, методов и институтов, которые подвергаются модернизации.

Поэтому об этом, мне казалось бы, тоже можно поговорить. Ну и мне было бы, не скрою, любопытно услышать и ваши суждения. Может быть, было бы интересно, если бы наше общение было не только в форме вопросов и ответов. Ваши соображения для меня как для Президента России были бы весьма и весьма любопытны. Всё, пожалуйста.

П.ДУТКЕВИЧ: Дмитрий Анатольевич, спасибо большое за приглашение в Ярославль. Очень хорошая конференция, глубокая, инновационная, новые мысли. Спасибо.

Мне кажется, что нет модернизации без модернизаторов. И у меня просто к Вам вопрос: кто модернизаторы в России в социальном смысле, в политическом смысле? Вам не кажется, что для модернизации нужно не только присутствие государства, но и политические опоры модернизации и социальные? Вам не кажется, что политическая партия, которая могла бы помочь такой модернизации, могла бы получить довольно большую поддержку в России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, господин Дуткевич.

Знаете, я хотел бы, чтобы модернизаторами выступал наш народ, а не только политический класс, не только президент, который ходит с айпадом, или некая элита, которая хочет меняться. Мы понимаем, что если люди сами не почувствуют тягу к тому, чтобы измениться и поменять окружающие условия, поменять экономику, поменять социальную среду, внести необходимые коррективы в политическую систему, то ничего не получится. Но «народ» – понятие достаточно обширное. Понятно, что всегда есть люди, которые стараются действовать более активно, политически активный класс.

Кто к нему относится? Безусловно, это партии. И я с Вами на сто процентов согласен. Совершенны ли наши партии и насколько они готовы к модернизации? Они совершенны настолько, насколько совершенна наша политическая система. Наши партии не выше и не ниже этой политической системы, в том числе и крупнейшая партия «Единая Россия», которая в настоящий момент находится у власти. У неё есть свои достоинства, есть и значительное число недостатков, но считать, что она не способна заниматься модернизацией, я думаю, было бы неправильно.

Я, например, не могу сказать, что «Единая Россия» не разделяет идеи модернизации. Во всяком случае, глаза в глаза мне никто не говорил: «Мы против модернизации, давайте законсервируем всё, как было, мы развивались абсолютно правильно, у нас всё хорошо, ничего не трогайте, не дай бог, что-нибудь испортите, разрушите». Так мне не сказал ни один деятель «Единой России», никто из руководства, включая и премьера Путина, и председателя партии Грызлова, и других уважаемых товарищей.

Поэтому, в общем, идеологически эта тема воспринимается. На мой взгляд, проблема сейчас заключается не в том, что есть какие-то силы, которые выступают против этой самой модернизации, а в том, что для значительной части чиновников и, к сожалению, бизнеса это пока проходная вещь. Это не вошло ещё в голову, это, может быть, воспринимается как лозунг дня, но не более того. И люди сидят и думают: «Пройдет три-пять лет, неизвестно, что будет. Может быть, на смену этой модернизации ещё что-нибудь придёт, поэтому лучше не высовываться». Это обычная психология для чиновников и для определённых партийных деятелей тоже, может быть.

Но, мне кажется, задача власти и моя лично задача, тех, кто верит в модернизацию, – укреплять [модернизационное] движение, помогать людям, чтобы у них возникло восприятие модернизации как абсолютной неизбежности. А я в этом уверен. Мы на самом деле находимся в таком положении, когда невозможно стоять дальше. Не буду цитировать статью «Россия, вперёд!», надеюсь, какие-то тезисы вам оттуда известны, но в любом случае у нас закончился запас прочности, связанный с сырьевым ростом. Очевидно, что кризис это продемонстрировал во всей неприглядности: наша экономика упала больше, чем другие, если говорить об этом абсолютно честно и откровенно. В этом году она отросла, правда, достаточно быстро, и если в прошлом году у нас было минус 10 процентов, а по промышленному производству даже минус 15 процентов от размера ВВП, то в этом году плюс 5. Почему такие скачки? Да ровно потому, что мы зависим от энергоносителей. Не только потому, что мировая экономика распрямилась, а потому что выросли цены на энергоносители, произошёл всплеск.

Но мы понимаем, что если будет вторая или третья волна кризиса, не дай бог, то в этом случае падение будет снова. Значит, надо обязательно изменить экономическую инфраструктуру. Иначе просто нет будущего. Я восемь лет просидел в «Газпроме», я знаю, что это за система. Она очень важна, это очень мощная система. Сейчас от нефти и газа зависит экономическое благополучие нашей страны. Но всё время, пока я был в должности председателя совета директоров «Газпрома», мне приходила только одна мысль в голову: «Сейчас хорошо, а через 30 лет?»

Если то, чем занимается сейчас мировая наука, реально исполнится, если возникнут водородные двигатели, возникнут другие возможности, как мы будем жить? Каждый раз в течение 50 лет происходит смена энергетической парадигмы, меняется основной энергоноситель: уголь, потом нефть, потом газ, потом ядерное топливо. И дальше так будет происходить. Поэтому нет никакой альтернативы изменению источника нашего роста. И именно поэтому мы должны заниматься высокими технологиями, должны заниматься инновациями.

Это экономическая сторона. Но есть и сторона политическая. Безусловно, модернизацией могут заниматься только свободные люди, люди, которые чувствуют себя свободными, я ещё сегодня об этом скажу на пленарном заседании в своём выступлении. Но человек, который испуган, зашорен, который боится государства, боится правоохранительных органов, боится конкурентов, боится жизни, не может заниматься модернизацией. Это может быть только свободный человек. А это уже вопрос очень сложный и в значительной мере личный, потому что ощущение личной свободы – это очень сложная тема. Поэтому, развивая политические институты, мы должны думать о том, что, раскрепощая людей, мы даём им дополнительные стимулы к модернизации.

Мы кое-что сделали за последние два года. Первый год в должности Президента я занимался изменением политических институтов федерального уровня. Сразу подчеркну, не радикальным. Не потому что нельзя, а потому что не нужно. А во второй год – изменением политических институтов на региональном уровне. Все законы на эту тему приняты, их много, их несколько десятков. Просто зачастую, когда проходит анализ, им обычно занимаются аналитики или оппозиция, они говорят: ну вот это всё косметические изменения какие-то, а нужно радикально всё поменять. А вопрос в том, чего менять-то? Конечно, можно представить себе другую политическую систему, например, парламентскую демократию в России. Наши киргизские друзья на этот путь встали, но я открыто вам скажу: для России, как, кстати, боюсь, и для Киргизии, это катастрофа. Если находиться в рамках действующей конституционной модели, то изменения могут быть только осторожные и пошаговые, действительно step by step, для того чтобы не разрушить то хрупкое равновесие, которое у нас сегодня имеется, да ещё и при наличии огромного числа вызовов, с которыми мы сталкиваемся: и коррупция, и терроризм на Кавказе, техногенные катастрофы, от которых никто не застрахован. Поэтому, безусловно, политический класс и изменения в политической структуре – важное условие модернизации, но не единственное. Пожалуйста, господин Скидельски. Р.СКИДЕЛЬСКИ: Благодарю, господин Президент.

Я с большим интересом выслушал Ваши комментарии. Я принимал участие в рабочей группе, на которой мы говорили о связи между демократизацией и экономической модернизаций. По сути, мы спорили о том, что произошло раньше – курица или яйцо.

Одна группа коллег считает, что демократия стала результатом успешной экономической модернизации, в то время как другая группа коллег склонялась к точке зрения, которую Вы высказали только что, что личная свобода является обязательным условием успешной экономической модернизации.

Также мы говорили об уроках истории, о том, почему Россия не смогла, к примеру, пойти по тому же пути, по которому пошёл Китай и другие страны, которые добились очень успешного экономического развития в условиях авторитарной политической системы. И затем уже, после того как они добились определённых успехов, у них была учреждена демократия. Я не знаю, что Вы об этом думаете. В Ваших публичных заявлениях, мне кажется, Вы придерживаетесь второй точки зрения – о том, что демократизация необходима для экономических успехов. Однако, так или иначе, у нас состоялось очень интересное обсуждение. Нам очень понравилось. Не знаю, можете ли Вы это как-нибудь сейчас прокомментировать?

Д.МЕДВЕДЕВ: С удовольствием прокомментирую. Спасибо, господин Скидельски. В том, что в ходе обсуждения точки зрения распределились между двумя граничными позициями (одна из них: демократия – это результат развития общественной системы, а вторая (это conditio sine qua non) – необходимые условия развития общественной системы), мне кажется, есть обычное философское противоречие. И, с другой стороны, очевидно, что каждая эта позиция имеет право на существование. Мы понимаем, что не существует законченных демократий. Демократия, которая объявляет себя полностью состоявшейся и великой, может оказаться на свалке истории. Примеры тому, к сожалению, имеются. Демократия – это всегда процесс, это политическая практика, но в то же время это набор институтов, которые являются общим достоянием и которые во многом одинаково воспринимаются во всём мире.

Я действительно считаю, что демократия является условием развития России именно потому, что верю в демократию, несмотря на то, что, вы знаете, в нашей стране к демократии было достаточно сложное отношение в 90-е годы. Это было связано с обнищанием людей, с тем, что они стали бедными. И вместо того успеха, который гарантировали им реформаторы в конце 80-х – начале 90-х годов под лозунгом демократии, в их дома пришла бедность. В какой-то момент демократия как явление слепилась с бедностью и дискомфортом от разрушения большой страны. Но это была ошибка. Демократия совсем не сводится к этому.

Поэтому я думаю, что демократия является всё-таки обязательным условием развития России как государства и развития России как большой экономической и политической системы. Но в то же время демократия является и результатом. Та демократия, которая у нас сегодня, на мой взгляд, лучше, чем та, что была пять лет назад. А та, что была пять лет назад, наверное, несмотря на возможность разных оценок, всё-таки более развитая, чем та, что была 12 лет назад. Поэтому демократия развивается. Это нормально. Ещё раз говорю, не бывает законченных общественных институтов. Есть краеугольные камни, но нет конца развитию.

Допустимо ли развитие России по какой-либо иной модели, например, упомянутой Вами китайской модели? У нас очень хорошие отношения с Китайской Народной Республикой. Как принято обычно говорить, это отношения стратегического партнёрства. Но у них [КНР] свой путь. Я думаю, что для России этот путь невозможен, и не только сейчас, но он был невозможен и 20 лет назад, когда мы выбирали свою общественную модель, в силу разных причин: исторических, ментальных, экономических. Мы просто не могли пойти по такому пути. Есть общественные силы, которые постоянно говорят: «Как жаль, что мы не пошли по такой-то модели. Если бы члены Политбюро ЦК КПСС были прозорливы, Горбачёв и некоторые другие, и проводили бы эту модернизацию аккуратно, то тогда бы мы имели экономические успехи Китая и в то же время стабильную политическую систему в границах Советского Союза». Знаете, я в это не верю, я думаю, что это было невозможно. Да, крах Советского Союза – это действительно огромное испытание для людей, для многих из них это была трагедия, но я не думаю, что у нас был какой-то альтернативный сценарий развития. Конечно, всё могло проходить мягче, аккуратнее, хотя объективности ради надо признать, что в отличие от многих других стран, в том числе европейских, Россия всё-таки удержалась в определённых границах. У нас не было гражданской войны, несмотря на смену общественной формации и общественного устройства. У нас было поступательное развитие. За весь период российской современной истории, за все 20 лет у нас никогда у власти не было общественной силы, которая бы требовала ревизии политических институтов или отказа от рыночной экономики. Такие силы не приходили к власти. Я даже больше скажу: по сути, за все эти 20 лет у власти в самых разных формах были центристы, которые старались двигать Россию по пути экономических преобразований. Что-то им удавалось, что-то им не удавалось, были серьёзные, иногда почти катастрофические ошибки, были и достижения. Но факт тот, что мы всё-таки двигались вперёд, это абсолютно объективно. Поэтому я не думаю, что у нас был какой-либо другой путь. А если Вас интересует моя личная точка зрения, то мне бы его ещё и очень не хотелось.

К.КАЛХУН: Спасибо, господин Президент.

Позвольте мне спросить у Вас более конкретный вопрос. Китай может быть примером, но есть и другие страны. Китай делает крупные капиталовложения в образование как часть своей программы модернизации и развития. Вы можете сказать нечто дополнительное в отношении того, как Вы рассматриваете образовательные учреждения на различном уровне, включая высшее образование, университеты, вузы, которые играют свою роль в модернизации и развитии, в демократическом процессе в России? Так как это вопросы человеческого капитала и в то же время это вопросы знаний и образования граждан, которые смогут держать государство в ответе и таким образом быть в центре жизни в стране в целом.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, господин Калхун. Для меня тема образования достаточно близкая, потому что я довольно долго работал в университете. И вообще в России университеты, как и во многих других странах, это не просто место, где получают образование. А в России традиционно университеты были оплотом либеральной идеи, зачастую местом, где готовились самые разные мероприятия, по сути, революции готовились. Я бы не хотел, конечно, чтобы сегодня университеты действовали в таком качестве, потому что революциями Россия сыта, у нас весь лимит, как принято говорить, на революции был исчерпан в прошлом столетии. Но то, что университет – это особая среда, у меня никаких сомнений не вызывает. Это не только образовательный центр (к университету, к высшему образованию нельзя относиться совсем технологически), это то, что закладывается в человека на всю его жизнь, формирует его мировосприятие.

Я очень доволен, например, что я получил образование в Санкт-Петербургском университете, потому что он всегда был сильным – и до революции, и в советский период, и, надеюсь, сейчас остается таковым. Хотя я очень завидую тем студентам, которые сегодня учатся, потому что даже в тот период, когда я учился, а это было на границе эпох... Кстати, это было очень интересно, потому что я начинал учиться в брежневские времена, а заканчивал в горбачёвские. В брежневские времена, естественно, у нас были «зашиты» рты, мы ничего не могли сказать вслух, а уже в горбачёвские времена, в общем, можно было обсуждать очень многое. И эти первые лекции, первые дискуссии на семинарах оставили глубокое впечатление, потому что это было очень свежо. Сейчас студенты этого не чувствуют, потому что можно обсуждать всё что угодно, а тогда это было очень рельефно. Но я уверен, что сейчас университеты остаются очень важной составляющей нашей жизни в целом, а не только образовательными центрами. Ну а как образовательные центры, вне всякого сомнения, – это краеугольный камень модернизации.

У нас, к сожалению, долгое время существовали сепаратные, по сути, части науки. Мы почему-то всегда делили на университетскую науку, с одной стороны, это была чисто советская штука, и академическую науку, что непродуктивно. На мой взгляд, доля университетских исследований должна быть значительно больше и хотя бы потому, что там как раз студенты, там молодые преподаватели, там существует повышенный креативный потенциал.

Поэтому мы занимаемся реформой образования, занимаемся, на мой взгляд, небезуспешно. Хотел бы сказать, что совокупный, консолидированный бюджет образования в нашей стране составляет 2 трлн. рублей, что в переводе, допустим, на другие валюты довольно приличные деньги, это практически 70 млрд. долларов ежегодно. Для России это довольно приличные деньги. Это, правда, все бюджеты.

Но нужно обязательно менять подходы. Мы не можем просто содержать университеты, мы должны заниматься созданием современных образовательных институтов. В этом плане опыт других стран, опыт создания эндаументов должен быть крайне востребован. Пока у нас это не очень работает, потому что, может быть, не всегда бизнес готов вкладывать. Но на всяких встречах, различных встречах моих с бизнесом я всегда подталкиваю бизнес к тому, чтобы они помогали родным университетам, создавая эндаумент-фонды для развития университетов, потому что только за счёт государственных инвестиций развивать образование невозможно. Но это не значит, что в этом случае государство должно устраниться в какой-то период. Наоборот. Даже последний мой опыт посещения Кремниевой долины и Стэнфорда показывает, насколько велика роль государства. Я даже, откровенно говоря, был немножко удивлён, когда на мой вопрос (мы обсуждали с руководством Стэнфорда, как финансируются те или иные программы) они сказали: 85 процентов даёт бюджет, даёт государство, и только 15 процентов – это частные сборы. Там, конечно, огромный фонд, и это всё большие объёмы, но тем не менее по очень крупному американскому университету такие цифры, так что государство не должно устраняться. Государство должно тратить деньги на образование. Но должны быть приоритеты. И должна проходить дальнейшая модернизация образования. Глеб Олегович, пожалуйста.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Дмитрий Анатольевич, вчера мы участвовали, очень многие, я думаю, половина, не меньше из тех, кто здесь присутствует, в дискуссии по стандартам демократии и многообразию демократического опыта, о чём уже говорил здесь лорд Роберт Скидельски. И очень интересно, что дискуссия не разделила участников, несмотря на то что прямо напротив друг друга сидели китайский коллега и Майкл Макфол. Не произошло конфронтации в рамках дискуссии. И итогом…

Д.МЕДВЕДЕВ: Главное, чтобы конфронтации не произошло между Макфолом и Сурковым.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Суркова не было.

Д.МЕДВЕДЕВ: А, ну ладно.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: И интересно, что в итоге вышли на тему, что существует некая единая мировая повестка демократии. И она по-разному осуществляется в разных демократических обществах. Все были согласны, что демократии разные. Но при этом все говорили при остро критических выступлениях о важности процедур, о верности ценностям демократии, которые не должны быть предметом дискуссии, а предметом дискуссии должны быть реальные проблемы. И назывались определённые стандарты. К ним относили и благосостояние граждан в результате развития экономики, состояние мегаполиса, состояние интеллектуального класса.

И в этой связи я хотел бы спросить. В своей статье [«Россия, вперёд!»] Вы говорили год назад об опоре в развитии на культуру свободных, обеспеченных, критически мыслящих, уверенных в себе людей. И о том, что они не только есть, но в каком-то смысле потенциально Вы говорили: «Нас большинство». Но есть такая точка зрения, что в обществе тяжёлая атмосфера, нет доверия, нет опоры на принципы, страна не может развиваться в такой атмосфере, – это говорит московский мэр. Вы согласны с этой точкой зрения?

Д.МЕДВЕДЕВ: Предлагаете мне привет московскому мэру послать? Нет, я не согласен с этой точкой зрения, потому что у нас нет тяжёлой атмосферы в обществе. У нас есть люди, которые не довольны тем, как мы развиваемся. Это абсолютно нормально. Если мои коллеги не довольны, то у них тоже есть возможность сделать из этого для себя свои выводы. Во всяком случае, представители власти в этой ситуации должны или участвовать в улучшении общественных институтов, или переходить в оппозицию.

Что же касается общей атмосферы, может быть, мне было бы как раз интереснее от вас это услышать, но у меня нет ощущения, что у нас затхлая атмосфера, страна в стагнации, вокруг полицейский режим и авторитарное государство. Есть люди, которые действительно не довольны тем, как развиваются события. Но это нормально, это и есть демократия. А есть люди, которые активно протестуют против этого, это тоже нормально. Главное, чтобы это проходило в границах правопорядка. Потому что в конечном счёте демократия нужна не для того, чтобы что-то высказать, хотя это тоже очень важно, а для того, чтобы достигнуть каких-то целей.

И поэтому для обеспечения этих возможностей государство принимает решения. Эти решения, эти правила все должны соблюдать, как люди, которые высказывают свою точку зрения, так и полиция, спецслужбы, все они должны находиться в процессе общественной дискуссии и должны помогать друг другу. Но считать, что мы отброшены куда-то… Не знаю, у меня таких ощущений и таких эмоций нет. И в отношении людей, которые готовы к тому, чтобы принять демократию, готовы к тому, чтобы развиваться самостоятельно, помогать развиваться другим. Я в этом плане, знаете, всё-таки оптимист. И оптимист не потому, что я Президент. Президент обязан быть оптимистом по должности, что называется, ex officio, а я оптимист исторический. Я вспоминаю, какими мы все были, и Вы тоже помните, Глеб Олегович, скажем, лет 25 назад. Мы были другими людьми. Наши коллеги, которые приехали из других стран, может быть, они были такими же, хотя они тоже были другими, их взгляды менялись, иногда радикально менялись, но всё-таки у них была близкая жизнь по уровню благосостояния, по доступности общественных институтов, по доступности информационной среды. А мы были другими. И мы открылись, мы пропустили это через себя, и мы изменились, причём изменились все. Изменились обычные люди, изменились начальники, изменился политический класс, изменились общественные деятели, даже бизнес изменился. Если 20 лет назад руководителями бизнеса были так называемые «красные директора», то сейчас это совсем другие бизнесмены. Но даже те, кого называли красными директорами, даже они поменялись. А я хорошо помню этих людей, какими привычками они обладали, как они мыслили. Нет их.

Поэтому, мне кажется, мы набрали нормальный темп общественного развития, причём этот темп такой, что нас не выбрасывает на повороте. Конечно, можно ускориться, но тогда в условиях России велик риск того, что наш транспорт, наш автомобиль может занести, как это иногда бывало в нашей истории, и часть людей окажутся отброшенными, просто выброшенными в другом направлении. Всё-таки здесь лучше ехать в более спокойном темпе.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Я хотел бы сказать одну реплику. Один из участников дискуссии сказал: «Конечно, у вас авторитарное государство, и вы строите…»

Д.МЕДВЕДЕВ: То есть это такие implied conditions, да?

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Да.

Д.МЕДВЕДЕВ: Подразумеваемые условия.

Г.ПАВЛОВСКИЙ: Он сказал: «Мне одно непонятно, зачем вы создаёте такое количество либеральных институтов? Ведь вам трудно управлять. Почему вы – авторитарное государство, а создаёте (целая хроника законодательной деятельности) либеральные [институты]… Видимо, это такая сложная программа обмана».

Д.МЕДВЕДЕВ: Что ж, это возможная точка зрения. Я слышал о таких позициях. Есть люди, которые говорят о декоративной демократии или о каком-то декоративном авторитаризме, припудренном элементами либеральной системы. Знаете, это всё оценки. В конечном счёте главное то, как люди себя ощущают. Но людям, всё-таки я закончу эту мысль, очень важно опираться на свой исторический опыт и вспоминать, какими они были. Потому что иногда действительно в суете возникает ощущение, что что-то распадается, что-то давит. Давайте вспомним, что было, в каком направлении мы движемся. Это очень быстро всё ставит на свои места. И, кстати сказать, об этом обязательно нужно рассказывать, в том числе и молодому поколению.

Я когда общаюсь со своим сыном, понимаю, что он многих вещей просто не знает, он их никогда не видел. Он никогда не видел пустых полок [в магазинах], он никогда не видел чёрно-белой картинки программы «Время», когда выступает генеральный секретарь ЦК КПСС, он никогда не видел парткома живого. Он этого не видел. Но я не к тому, что это нужно, но это нужно знать обязательно – то, от чего мы ушли. Поэтому тот, кто говорит, что мы находимся в тоталитарной системе, тот или лукавит, или у него хреновая память.

А.ЛИВЕН: Спасибо, господин Президент. Позвольте мне спросить Вас о другой главной теме нашего форума – о новой архитектуре европейской безопасности.

Представляется, что, к сожалению, эта идея сталкивается со значительным сопротивлением в США, в частности, и во многих других странах. И, как показала грузинская война, есть срочная необходимость в лучших превентивных мерах по предотвращению кризисов и в консультациях. У Вас есть какие-то идеи, предложения в отношении более ограниченных, может быть, консультативных действующих институтах или консультациях во избежание таких кризисов, чтобы управлять ими, если они будут возникать?

Такие институты могли бы в результате составить основу для более развитой архитектурной договорной деятельности в будущем.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, у меня есть такие идеи. Я, наверное, не сформулирую ничего нового, но, мне кажется, всё время менять знамёна неправильно. Ещё два года назад я обратился с предложением создать так называемую архитектуру, новую архитектуру европейской безопасности. Европейской в широком смысле этого слова, естественно. Реакция была сначала очень настороженная, потом – скептическая, а сейчас она, может быть, сдержанно пессимистическая. И здесь я вижу, конечно, несколько причин.

Во-первых, ряд государств считает, что в области обеспечения международной безопасности и так всё нормально, особенно, скажем, в Европе. Есть НАТО, которая решает вопросы безопасности, есть институты Евросоюза, некоторые другие институты, есть, наконец, ОБСЕ. И казалось бы, это правильно для европейцев. Для нас – гораздо сложнее, потому что мы не участвуем в НАТО, мы не участвуем в Евросоюзе, но, правда, участвуем в ОДКБ. И для нас НАТО – это всё-таки военный блок, скажем так, аккуратно, в котором мы не участвуем.

Но, с другой стороны, это близорукая позиция, и как раз целый ряд международных кризисов показал, почему она близорука. Посмотрите, что произошло в 2008 году? Возник конфликт между Грузией и, по сути, отколовшимися к тому времени от неё двумя территориями. Я сейчас не анализирую историческую причину, каким образом они входили в состав когда-то Российской империи, отдельно и так далее и что происходило в конце 80-х – начале 90-х годов. Не важно, возник конфликт. Каким образом он разрешался? Вместо того чтобы задействовать какие-либо международные институты, господин Саакашвили решил восстановить территориальную целостность своей страны силой. Он не обращался ни в ОДКБ, ни в какие-либо другие организации, не проводил консультаций, во всяком случае формальных, с НАТО, хотя для меня было удивительным, что всё это началось после того, как Грузию посетила госсекретарь Соединённых Штатов Америки. А до этого, я напомню, господин Саакашвили хотел приехать ко мне в Сочи, но не приехал. Ни один европейский институт не помог, потому что они были не эффективны, и именно поэтому нам необходимо создавать действующие институты, в которых участвуют и члены НАТО, и не члены НАТО, и другие структуры, причём туда нужно, на мой взгляд, влить всех. Там должны быть и все государства, и все общественные структуры, все военные альянсы. Это должна быть площадка, где безопасность не фрагментирована, а где она обсуждается в самых разных направлениях. В этом случае консультации при возникновении подобных конфликтов могут принести успех.

А в 2008 году этого не случилось, хотя, надо признаться, Евросоюз помогал решать эту проблему. Я ничего не могу сказать плохого, наоборот, я до сих пор очень благодарен, скажем, посредническим усилиям, которые предпринимал тогда мой приятель Николя Саркози. Он много ездил и реально помогал. Но это хорошо, что в тот момент во главе Евросоюза стоял такой активный человек, и хорошо, что он всеми воспринимался, но института не существует. Мы сейчас пытаемся нащупать определённые точки с Евросоюзом.

Теперь об отношении Америки. С предыдущей Администрацией, естественно, обсуждение этого вопроса было свёрнуто, а с действующей Администрацией мы обсуждаем его. Мой коллега, Президент Обама, не уходит от обсуждения этого вопроса. Он не говорит, что это вредно, что это не нужно, наоборот, мы периодически к этой теме возвращаемся. Это уже само по себе неплохо. Но, естественно, я полагаю, что всё-таки у наших американских партнёров существует определённая ревность по отношению к этой идее, скажем откровенно. Мне кажется, что нужно над ней несколько возвыситься (над этой ревностью) и постараться посмотреть правде в глаза. Без создания такой системы безопасности наш мир не сможет нормально развиваться, и здесь мы должны друг другу помогать. При этом региональные институты очень и очень нужны, потому что не все вопросы можно обсуждать в ООН, даже несмотря на то, что это главная международная площадка.

В.ИНОЗЕМЦЕВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич, я хотел бы вернуться к экономической повестке дня. Была очень интересная секция по модернизации. Мне хотелось бы сделать несколько комментариев на эту тему.

В первую очередь о том, что в Вашей статье, которая вышла год назад, Вы говорили о модернизации и об инновациях. И эти темы показались мне в этом тексте, скажем так, структурированными.

За последний год, который прошёл после выхода статьи в свет, акцент сместился в первую очередь на составляющую, связанную с инновациями. Собственно говоря, весь опыт модернизации в Латинской Америке, в Азии, в Восточной Европе показывает, что крайне сложно перескочить через стадию индустриального развития, уйти от зависимости от энергоносителей и прийти непосредственно в такое постиндустриальное общество.

На нашей секции тоже обсуждался этот вопрос. В частности, мне кажется, что если сделать больший акцент на развитие индустриального сектора, сделать его более современным, более модернизированным, внедрить в него спрос на инновации, чтобы он предъявлял этот спрос, внедрить европейские стандарты, техническое регулирование (Вы совершенно правильно говорили на Комиссии по модернизации в январе о техническом регулировании), это было бы очень важным шагом вперёд.

Основной вопрос у меня заключается в том, может ли Россия действительно сделать тот скачок, о котором Вы говорите, в сторону инновационной экономики, без радикального подъёма индустриального сектора? И в сотрудничестве с кем это можно сделать?

И последний комментарий по поводу демократии. Мне кажется, что Вы абсолютно правы в том, что Вы говорите о постепенном движении вперед, потому что сегодня быть демократом в России, мне кажется, это быть сторонником модернизации. Я считаю, что экономическое развитие, появление мощного среднего класса, индустриального класса двинет демократию вперёд, потому что именно здесь возникает тот класс модернизаторов, который должен повести страну вперёд.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо большое, Владислав Леонидович. Я, во-первых, хочу в целом согласиться с тем, что Вы сказали. Я не верю в скачок в постиндустриальное общество за счёт только упора на отдельные сегменты нашей экономики. Конечно, мы должны заниматься развитием нашей промышленности. Но, мне кажется, здесь не нужно противопоставлять собственно инновации и развитие нашей промышленности, модернизацию наших промышленных возможностей. Потому что как мы их можем развивать? Только за счёт инноваций, это же понятно, только за счёт внедрения современных технологий, высоких технологий. Поэтому здесь, мне кажется, никакого логического противоречия нет. Но в чём я хотел бы Вас отдельно точно поддержать: в том, что именно эти люди, которые будут заниматься развитием экономики, промышленности, они и есть люди, готовые к внутренней модернизации, к человеческой модернизации, и должны быть опорой для проведения этих преобразований.

Ю КЕПИН: Большое спасибо всем участникам. Я приехал из Китая. Я хотел бы сравнить Россию и Китай, это, по моему мнению, возможно. Я поддерживаю точку зрения Президента России: и Россия, и Китай надеются достичь демократии, но различными способами и различными путями.

Я хотел бы задать Президенту один вопрос. Я хотел бы спросить: какая основная политическая составляющая демократизации в России, какие в этой области основные мероприятия? И какие основные трудности в процессе демократизации Россия испытывает на этом пути?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я так понимаю, что мы сходимся в одном главном тезисе. Если я правильно помню, то одна из Ваших работ называется таким образом: «Демократия – хорошая штука». Очень ёмкое название. Так что я тоже из этого исхожу, демократия – на самом деле хорошая штука.

Теперь в отношении того, где наши трудности. Я думаю, что трудностей, конечно, несколько. Трудности, во-первых, заключаются в том, что мы зачастую ждём от демократии тех вещей, для чего демократия не создана. Такого рода иллюзии наблюдались в 90-е годы, когда люди перепутали понятие «демократия» и понятие «благополучие». И это привело к понятийному конфликту, а слово «демократия» стало на долгие несколько десятилетий, по сути, отрицательным ярлыком, и только сейчас ситуация начинает исправляться.

Во-вторых, конечно, может быть, самой большой трудностью является неготовность наших людей в целом к восприятию демократии в полновесном смысле этого слова, к тому, чтобы пропустить эту демократию через себя и ощутить и сопричастность к политическим процессам, и ответственность. Мы понимаем, демократия – это не только свобода высказывать свои суждения, свобода принимать решения о том, кому отдать голос при выборах. Но это и внутреннее чувство ответственности, которое каждый человек должен испытывать за себя, за своих близких, за свою страну. И в этом плане, безусловно, нам ещё есть что делать, и это проблема человеческого порядка.

В-третьих, большой проблемой является неготовность многих политических институтов, их нынешнее состояние. Я неоднократно об этом говорил. Я думаю, в ходе обсуждения об этом было много разговоров. У нас совсем молодая демократия и несовершенная демократия. Мы об этом открыто говорим, мы этого не стесняемся. Наши политически институты далеко не совершенны, партии не совершенны, потому что многие родимые пятна нашей партийной системы всё-таки унаследованы от советского периода, а советский период предполагал совершенно иное участие в партийных структурах. Членство в партии было лишь неотъемлемой частью, обязательным условием карьеры, но не проявлением самого себя, своих политических пристрастий, убеждений, желания соучаствовать в развитии страны. Хотя, конечно, были люди, которые свято верили во многое, но, с другой стороны, всё-таки для значительной части людей членство в партии было лишь обязательным условием карьеры. Сейчас происходит некоторое переосмысление этой позиции.

Естественно, что есть претензии к тому, как работают чиновники, как они воспринимают демократию, насколько они наделены политической культурой. Чиновники в широком смысле этого слова, я имею в виду и государственные гражданские служащие, и полицейский аппарат, и даже судебных людей, людей из суда, потому как каждый человек всё равно пропускает все демократические институты сквозь себя. То есть мы на самом деле находимся на той фазе, на которой находимся.

Тем не менее хотел бы ещё раз сказать, что я довольно оптимистично смотрю вперед. Я просто вспоминаю себя самого, мои представления, мои убеждения, скажем, 20-летней давности и нынешнее восприятие жизни. Дело даже не в том, что я стал руководителем государства. Я менялся, и люди менялись, мы совсем другие. Может быть, поэтому к государству предъявляются очень жёсткие требования, может быть, иногда даже завышенные требования. Это потому, что наши люди стали более развиты, они усвоили основной код политической культуры. Не во всём, конечно, но в значительной мере. И поэтому демократия развивается.

Наконец, я ещё об этом тоже сегодня скажу, но мне хотелось бы отметить, что все современные средства коммуникации, тот же самый интернет, на мой взгляд, создают совершенно новые условия для развития демократии и в России, и в других странах мира. Мне не так давно на эту тему приходилось рассуждать. Я считаю, что, скажем, эпоха представительной демократии в какой-то момент может снова уступить в значительной мере непосредственной демократии. Демократии, которая осуществляется путём непосредственного голосования через сеть не только по вопросам политическим, но по самым разным вопросам. Ведь каждый раз, когда мы что-либо делаем при использовании виртуальных средств общения, мы голосуем за что-либо, мы совершаем покупки, мы заказываем государственные услуги и тем самым мы голосуем за что-то. Точно так же уже сейчас такого рода интеллектуальные формы используются для голосования по политическим вопросам. Поэтому, как мне представляется, пространство для развития непосредственной демократии будет расширяться. И это создаёт для нас и дополнительные вызовы, и дополнительные возможности.

М.ВЬЕВОРКА: Вы предложили нам немножко продвинуться вперёд в том размышлении, в том анализе, который мы вместе с Вами делаем. Та угроза, которая стоит перед всеми демократиями (перед старыми демократиями, перед молодыми демократиями), – это не декоративная демократия, о которой Вы говорили только что. Это то, что некоторые называют постдемократией, то есть режим не является каким-то особо авторитарным, но граждане больше не интересуются политикой в рамках такой демократии, граждане больше не голосуют, граждане не ждут от прессы, чтобы она была слишком критичной, то есть они становятся политически пассивными.

И мой вопрос состоит в следующем. Вы только что говорили о других формах демократии, кроме представительной демократии, Вы говорили об участии, о прямой демократии. Как Вы видите будущее демократии, которая была бы более живой, более динамичной демократией, которая бы не состояла в том, чтобы созерцать, как проходит этот поезд модернизации и развития?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Вы затронули интересную тему, во всяком случае для меня, потому что действительно эта постдемократическая фаза, как её иногда именуют, неполитизированное общество – оно в каком-то смысле действительно уже существует. Но, с другой стороны, мне кажется, что ошиблись те, кто говорил, что при создании основы такого общества люди перестанут быть политическими личностями, им будет неинтересна политическая жизнь. Они сконцентрируются только на обычных семейных ценностях, на развлечениях, на путешествиях, а сама государственная машина и политическая система будут работать автономно, как бы не вторгаясь в обычную частную среду. И с этим все будут согласны, потому что, может быть, для многих это вполне удачное развитие, во всяком случае, многие люди чувствуют себя комфортно вне какой-либо политической связи с государством и с другими людьми. Но последние десять лет абсолютно взорвали это утверждение. Опять же, если обратиться к тому же самому интернету, к блогам, к тем ресурсам, которые вытекают из сети, мы видим, что это абсолютно быстро развивающаяся и очень энергетически насыщенная политизированная среда. Причём использующая зачастую совершенно иные средства общения, ломающая политические стереотипы, использующая иную политическую фразеологию, зачастую, что называется, на грани фола, но с ней необходимо считаться.

Я смотрю, сейчас уже практически ни для кого не является табу или абсолютно запрещённым приёмом встретиться с представителями какой-либо блогосферы, которая исповедует очень жёсткие позиции, потому что политики, чиновники видят в этом определённую необходимость. Таким образом, общественная среда генерирует новые формы коммуникаций, политических коммуникаций. И в этом смысле, как мне представляется, смерть политики и смерть демократии нам точно не грозит. Наоборот, нам всем, и политикам прежде всего, руководителям стран, чиновникам необходимо научиться общаться по-новому, не плестись в хвосте всех этих общественных тенденций, а стараться если не управлять ими, то, во всяком случае, быть в мейнстриме. Только тогда есть возможность сохраниться, быть интересными для людей и правильным образом отвечать на их запросы.

Я некоторое время назад ввёл такую систему общения, когда люди могут написать на мой президентский сайт любое обращение, если оно имеет хоть какой-то гран содержания. Это обращение, естественно, сам я не могу его прочитать, в автомате рассылается по тем структурам и ведомствам, которые отвечают за этот вопрос. И зачастую происходит так, что обращением на информационный сайт Президента начинают грозить чиновникам, а чиновники на это начинают реагировать. То есть написать таким образом Президенту – это уже определённая коммуникация, которая может иметь последствия. Да, не всегда, конечно, после этого вопрос разрешается по существу. Но это совсем другая коммуникативная форма, и она подчас приносит очень интересные результаты. Поэтому я думаю, нас ждёт очень интересное будущее, и демократия будет приобретать новые формы, но от этого не станет менее актуальной.

Д.НЕЙСБИТТ: …Вы говорили о переменах, об изменениях. Мы в последние годы уделяем много внимания Китаю. И в интервью, которое мы давали российским СМИ на днях, мы отвечали на вопрос: какие различия существуют между Китаем и Россией. У нас ограниченный опыт работы в России, я говорю, конечно, за себя. Могу сказать, что разница заключается в следующем. Когда мы говорим с китайцами, мы видим настоящий огонь, настающую заинтересованность в будущем. Они все спрашивают: "Что могу сделать лично я? Как я могу изменить свою жизнь, как я могу реализовать свои мечтания?" Когда мы принимали участие в конференции в Сколково, мы видели, что есть та же любовь к России у русских, но не хватает страсти, не хватает огня.

Сейчас осуществляется великий проект, который похож на проекты, которые реализовывались в Китае, а Китай по европейским стандартам был далеко не идеальной демократией. И поэтому вся критика, которая была обращена к демократии в Китае, может быть обращена и к России. Однако в Китае есть страсть, есть вера в будущее.

Если позволите, сравним, Вы и господин Сурков, вы очень энергичные молодые люди по сравнению с некоторыми, извините, господин Юй, например с некоторыми закостенелыми китайскими политиками. Однако они смогли зажечь сердца китайской молодежи. Как вы сможете зажечь этот огонь? И, конечно, прямая связь с вами – это часть процесса. Однако вот основное различие, в Китае мы видим страсть, видим огонь применительно к будущему.

Д.МЕДВЕДЕВ: Госпожа Нейсбитт, а можно я Вам вопрос задам? А Вы чувствуете этот огонь в европейцах – в австрийцах, в немцах, в британцах?

Д.НЕЙСБИТТ: Нет, нет. В австрияках – нет. Австрияки – это нация жалобщиков. Вы также говорили об ответственности. В моей стране мы постоянно говорим: "Что может Австрия сделать для меня? Если я не могу добиться успеха, это не моя проблема, в этом виновато правительство, правительство мне помешало". Но китайцы так не говорят. Китайцы засучивают рукава и решают вопросы. И мы в России сталкивались с такими талантливыми, такими прекрасными людьми, но как…

Д.МЕДВЕДЕВ: Я понял. Я просто хотел узнать, как Вы относитесь вообще к европейцам в этом плане, и понял, что так же, как и к русским.

Понимаете, я могу сказать следующее. Я с Вами в чем-то согласен, в чем-то не согласен. Действительно, китайская нация сейчас очень сориентирована на достижение общего результата. Это вызывает у меня чувство отрытой и, может быть, оптимистической зависти, доброй зависти, потому что китайское общество работает как единый организм. Но является ли это следствием удачных политических решений? Наверное, да, но не только. Это отражение тысячелетней истории китайского народа, его привычек, его склонностей. Бессмысленно говорить, какие привычки и склонности лучше – европейские или китайские. Это просто неправильно.

Но я согласен с тем, что, скажем, вопрос мобилизации на достижение результата для европейцев более сложен, чем для китайцев и некоторых наших партнеров из Дальнего Востока и Азии. Это так. Тем не менее я и в этом вопросе все-таки оптимист. Потому что если вы видите перед собой двух, как Вы сказали, молодых (уже не очень), но энергичных людей, то количество таких энергичных людей в России, нацеленных на результат, не исчерпывается только двумя.

Безусловно, у нас есть проблемы, с которыми нам нужно бороться. Вы сказали, что австрийцам отчасти присущ патернализм, то есть «что государство сделало для меня?» Это и нам в полной мере присуще и еще, наверное, в большей степени, чем австрийскому обществу. Потому что период прежнего развития в нас воспитал людей, которые прежде всего уповают на государство, а не на самих себя. Хотя этому тоже есть историческое объяснение. Это возникло не только в советский период. И в досоветский период в основном люди уповали на царя-батюшку и на высшие силы.

Поэтому это та история, тот набор национальных привычек, с которыми нам нужно считаться. Но как было сказано в моей статье год назад, это не значит, что все эти привычки нужно тащить в XXI век. Какие-то из них вполне можно было бы оставить и в XX или даже в более ранних веках. Поэтому я умеренный оптимист, считаю, что мы можем зажигать интерес, но для этого требуется более высокая «температура», чем, скажем, в Китайской Народной Республике.

Дж.НЕЙСБИТТ: Я думаю, моя супруга очень хорошо выступила за двоих, но все же добавлю кое-что. Господин Президент, Вы говорили об этом и раньше. Действительно, выбора нет. Нет выбора. И в том, что касается Правительства, оно не может работать одно, только народ может вместе с Правительством работать сообща. Это понял Дэн Сяопин еще в 78-м году, когда взял страну в свои руки, и улучшил ситуацию, потому что он понял, что доктрины не помогут, нужно привлечь, действительно зажечь сердца и умы. И действительно, как он говорил: «Давайте любить деревья, давайте их выращивать, вот в чем сила». И граждане несут ответственность за то, чтобы внести свой собственный вклад, насколько люди это могут сделать, они должны принимать решения, они будут выращивать эти деревья и любить их. И это будет новое чудо, это страсть, это энергетика китайского народа, творческий подход, это дар божий. И Дэн Сяопин его привнес, он дал им дар жизни, любви.

Д.МЕДВЕДЕВ: Господин Нейсбитт, Вы, вероятно в отличие от меня владеете китайским языком?

Дж.НЕЙСБИТТ: Не владею, нет, но у меня много друзей, кто знает…

Д.МЕДВЕДЕВ: Я почему об этом заговорил? Вот Вы сказали про дерево. Есть такой момент, нам очень важно заниматься практическими делами в российской политической практике и в экономической практике. Что выгодно отличает наших китайских друзей? Они почти всеми вопросами занимаются весьма прагматичным образом. И меня просто то дерево, о котором Вы упомянули в контексте со словами Дэн Сяопина, навело на одну мысль. Я сам не знаю китайского языка, но когда-то мне объясняли, что китайский язык таким образом построен, что практически нет общего понятия дерева, иероглифа «дерево», но есть различные иероглифы, которые показывают дерево, стоящее на склоне, зеленое дерево, сухое дерево и так далее. В этом, мне кажется, есть достаточно серьезное ментальное отличие. Мы очень любим зачастую строить общие конструкции. Кстати, это иногда полезно. В этом было, может быть, сильное начало в какой-то период в европейской цивилизации. Но зачастую из этих общих конструкций не вытекают практические выводы. Поэтому если мы будем таким образом строить нашу политическую практику, экономическую практику, как делают наши китайские друзья, то, мне кажется, может многое получиться.

И.ВАЛЛЕРСТАЙН: Господин Президент, Вы в начале встречи говорили о демократии как процессе. Вы говорили о том, как сегодня изменились времена со времен Брежнева. Мой первый визит состоялся в 1981 года. Я мог бы с Вами согласиться, Россия сегодня совсем иная, чем она была тогда, когда я впервые с ней встретился.

В Вашем описании демократии как процесса Вы указали на то, что Россия добилась прогресса, но нуждается в дополнительном значительном прогрессе. И мне представляется, то, о чем Вы говорите, что обычно понимается как набор гражданских свобод в такой степени, чтобы люди, ассоциации людей чувствовали, что они участвуют, имеют право выражать свое мнение без страха, без давления со стороны правительства различными путями и так далее, и тому подобное. Но вы все хорошо знаете (и вы знаете, и мы знаем), что уровень гражданских свобод – это не только функция того, что происходит в стране и отношение правительства, это также функция геополитической напряженности в мире. Мы знаем, что когда напряженность возрастает, гражданские свободы снижаются. Это можно сказать и о США, и о России, и о любой другой стране. И все мы страдали в прошлые годы именно в силу этого обстоятельства. Как сказал генерал де Голль однажды: «Политика Франции должна направляться во все стороны, по всем азимутам». Мне представляется, сегодня в мире основные державы смотрят по всем направлениям.

Россия, как мне кажется, должна по меньшей мере смотреть в четыре стороны. Об одной Вы уже говорили. Это направление Европы, политика, отношения в этом направлении. Другая очевидная сторона – это отношения с США, сложные отношения. Это постоянный вопрос в повестке, который Вы пытаетесь возобновить. Как сказал Президент Обама и Вы, «перезагрузить».

И далее Ваше участие в Шанхайской организации сотрудничества, которое в принципе в первую очередь означает отношения с Китаем и некоторыми другими странами в том направлении. Россия вложила сюда значительную энергию.

И четвертое направление, естественно, для России – это ваши отношения на юге вблизи ваших границ: Иран, арабский мир, Турция и так далее. Итак, четыре основных направления, где у вас есть интерес и политические отношения. Могли бы Вы сказать в данных условиях, какое из этих направлений самое сложное? И какое является вашим главным приоритетом с точки зрения российских интересов?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, господин Валлерстайн. Вы, безусловно, знаете, о чем говорите, потому что бывали и раньше в нашей стране, очень внимательно всем этим занимаетесь. Действительно, если сводить наши отношения к четырем векторам, то их можно расклассифицировать так, как Вы сказали, хотя в каждой классификации есть доля условности.

Я все-таки стараюсь делать так, чтобы отношения России с упомянутыми Вами группами государств были отбалансированы. Увлечение одним направлением до добра не доводит.

Нужно, во-первых, стараться дружить со всеми и брать все полезное, что можно взять у соседей, у партнеров. С другой стороны, когда какое-то звено выпадает, сразу начинаются проблемы. С прежним руководством Соединенных Штатов Америки в какой-то период отношения очень сильно деградировали, это было плохо, как я считаю, и для нас, и для американцев. Одно из направлений нашей внешней политики превратилось в бесконечную пикировку и выяснение, кто прав, кто виноват. Я сейчас не буду давать своих оценок, не принципиально, но это не продуктивно, поэтому все эти направления абсолютно важны.

Ну, Европа. Россия в целом – страна, основанная в большей степени на европейской культуре, с европейской самоидентификацией. Здесь уже все сказано, у нас 250 миллиардов торгового оборота в долларах с Европой, и эта цифра будет расти.

Соединенные Штаты Америки – я только что об этом сказал. Страны Азиатско-Тихоокеанского региона, Шанхайская организация сотрудничества, - это тоже, безусловно, наши ближайшие партнеры, стратегические партнеры, с которыми мы активно развиваем самые разные программы: экономические и иные, сотрудничаем по региональной повестке дня. Так тоже было не всегда, у нас были сложные периоды отношений и с Китайской Народной Республикой. Очень хорошо, что это все в прошлом, сейчас у нас все хорошо.

Наконец, наше окружение – это страны, входившие в бывший Советский Союз, и наши сопредельные государства. С ними тоже очень важно иметь добрые отношения.

Во-первых, во многих из них живут очень близкие нам люди, говорящие с нами на одном, русском языке, имеющие сходную ментальность, набор привычек, экономики наши очень сильно взаимосвязаны. И поэтому для нас очень важно с ними иметь добрые отношения. Наши соседи, с которыми мы выстраиваем отношения. Среди них есть государства, с которыми все просто, и есть государства, с которыми совсем все не просто, например, Иран. Но это не значит, что мы должны отказаться от сотрудничества с Ираном даже в условиях введения соответствующих санкций. Я считаю, что наша задача заключается в том, чтобы помогать Ирану занять достойное место, что называется, «под солнцем» и в то же время стимулировать его к тому, чтобы он был правильным членом международного сообщества, не нарушающим международные нормы, готовым, открытым к сотрудничеству по всем направлениям.

Поэтому все эти направления очень важны, и с моей стороны было бы неправильным показать только в одном направлении. Россия такая большая страна, что она просто обязана иметь добрые отношения со всеми. Россия все-таки постоянный член Совета Безопасности, и у нас есть целый набор обязанностей даже внутри международного сообщества.

Но что на самом деле важно, и Вы об этом сказали в начале своего вопроса, – поддерживать нужный уровень гражданских свобод. Эта тема действительно важна не только для Российской Федерации, но и для всех других стран. После возникновения проблемы 9/11, то есть 11 сентября, очевидно, мир очень сильно изменился, и появился соблазн в угоду или для достижения самых разных целей, весьма благовидных, заниматься ограничением прав и свобод. И в целом это всегда может найти объяснение, особенно, например, в такой стране, как наша, где уровень террористической опасности очень высок. Но, встав на эту довольно скользкую дорожку, можно не вернуться назад. Поэтому нужно всегда понимать, какую планку уровня гражданских свобод мы не должны переходить, что допустимо, а что отбрасывает нас на несколько столетий назад. И где эта граница – наверное, это самый сложный выбор и для нас, и для Соединенных Штатов Америки, и для европейцев, и для наших азиатских партнеров. В любом случае человечество не должно уходить в историю, не должно происходить регресса общественных отношений.

Как это сделать? На самом деле это очень тонкий политический процесс. Но я абсолютно убежден, что такого рода элементы того, как выглядит гражданское общество, каков уровень защиты гражданских свобод, это то, что мы, политики, обязаны сверять с самим гражданским обществом.

Как это делать? Просто общаться, смотреть. Вот я поглядел, уже появилась информация: «Медведев счел парламентскую демократию неприемлемой для России». Значит, это уже первый результат нашего с вами общения. Мир настолько открыт, что в этом плане ни одному политику не спрятаться, мы просто обязаны сверять часы с людьми, с гражданским обществом, и прежде всего по такому тонкому вопросу, как уровень гражданских свобод.

А.ЧЕСНАКОВ: Уважаемый Дмитрий Анатольевич! После того что Вы сейчас сказали по поводу трактовок Ваших выступлений, хотелось бы задать тоже сложный вопрос. Не знаю, правда, как ответ на него оттрактуют наши журналисты. Все обсуждали в кулуарах Вашу статью, потому что прошел ровно год, и очень много вещей было сделано, правильных, позитивных. И Вы там говорили о том, что одной из ключевых проблем для России является нестабильный Кавказ. За этот год появился и специальный Северо-Кавказский округ, и подготовлена программа развития Северного Кавказа. Но в то же время существуют очевидные проблемы, потому что ряд тех институтов, в том числе демократических институтов, которые в целом свойственны для России, на Кавказе имеют или свою специфику или развиваются несколько по-другому. Как Вы видите последовательность действий в будущем, потому что Вы говорили о последовательных шагах во всех направлениях как одном из проявлений умной политики, что необходимо действительно реализовывать и учитывать при принятии дальнейших решений? Как Вы видите эту возможную последовательность действий?

Д.МЕДВЕДЕВ: По Кавказу?

А.ЧЕСНАКОВ: Да.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я просто слежу за дискуссией, сразу же люди начинают писать о том, что «мы уже сыты демократией, мы видели ее в марте-октябре 17-го и в 92-93-м году. Спасибо!». Это одна точка зрения. Другая точка зрения: «Правильно! Даешь монархию!». С другой стороны, пишут о том, что «есть у демократии начало, но нет у демократии конца» и так далее. «Где же вы видели настоящую демократию? То, что вы видели, это была анархия, а демократия только впереди». Видите, абсолютно полярный набор представлений. И это только буквально по одному моему замечанию. Но это знаете, что означает? Это означает, что людям интересна эта тема. А это уже хорошо, значит, у демократии есть будущее.

Теперь в отношении Кавказа. Это действительно очень сложный для нас вопрос и очень сложный регион. Но это российский регион. Там живут граждане Российской Федерации со всеми своими сложностями, со всеми своими представлениями, достоинствами и недостатками. Поэтому мы будем заниматься Кавказом так же, как мы занимаемся другими регионами. Но будем заниматься по-особенному, с другой стороны, потому что на Кавказе есть целый ряд специфических черт, которые невозможно не учитывать при выстраивании политической практики.

Мы знаем, как развивалась история Кавказа, кавказских республик, насколько люди там чувствительны, эмоциональны. Мы знаем, каково влияние религии на Кавказе, какова опасность появления всякого рода иностранных идеологов, которые подчас приносят только беды, сеют вражду, подталкивают людей к совершению террористических актов, бедность, коррупция – все это неотъемлемая часть жизни на Кавказе. Но все это вещи, которые можно преодолеть, все это проблемы, с которыми можно бороться. Главное, не нагнетать страсти, не говорить о том, что «все, конец, с Кавказом ничего сделать нельзя, это бесконечно кровоточащая рана. Людей там не изменить, они не хотят работать. Они хотят бегать с автоматами в руках по лесу». Это вранье, это неправда. Люди хотят нормально жить. И на Кавказе тоже. Нужно создавать нормальные институты, нормальные инструменты, давать возможность людям получить образование и заработок.

Мы с вами знаем, в кавказских республиках 30-40 процентов молодежи не имеет работы. Безработица – вот основная проблема. Религиозный экстремизм? Да. Но нужно открыто вести дискуссию, нужно обсуждать все это. Властям на Кавказе не нужно прятаться. Они не должны сидеть в своих дворцах, они должны разговаривать с людьми. Они должны разговаривать с людьми, в том числе и с теми, которые по каким-то причинам с ними не соглашаются. И это, кстати, даст возможность этих людей, может быть, вернуть к нормальной цивилизованной современной жизни.

Поэтому спокойствие, соединение экономической работы и использование силовой компоненты. С бандитами церемониться нечего, их надо уничтожать. И ничего другого человечество не придумало. Демократические правила в такой ситуации сворачиваются до Уголовного кодекса и до правил проведения соответствующих специальных операций. Ничего другого быть не может. Это доказывает политическая и общественная практика огромного количества стран.

Вот таким образом надо действовать на Кавказе.

Дж.ПОДЖИ: Итак, иногда мы видим, что вопрос, который возникает у нас в головах, озвучивался другими людьми, а часто эти люди находили ответы на эти вопросы. Однако, несмотря на это, я хочу сказать то, что хотел сказать с самого начала. Надо иметь в виду, что несколько десятилетий назад Хабермас указал на то, что либерально-демократические институты обычно предполагают функционирование гражданского общества. Это зачастую игнорировалось или забывалось, и основная суть сводится к тому, что выражение различных политических взглядов и желаний предполагает выработку идей или критики, предложений, которые возможны, только если люди могут свободно общаться друг с другом и обсуждать государственные вопросы. Токвиль также говорил, что в Штатах он заметил, что читают очень много газет, их роль важна, и каждая газета – это в какой-то степени партия, которая может высказывать свое мнение, зачастую критическое. Разница между положением во времена Токвиля и в настоящее время заключается в том, что общественная сфера сейчас захвачена СМИ, электронными СМИ в частности. И технологическое развитие имеет значительные политические и социальные последствия. Основные последствия сводятся к тому, что электронные СМИ позволяют создавать монополии или олигополии.

Мы видим, к примеру, здесь вот эту рекламу. Я не знаю русский, но я знаю, что все эти компании, которые рекламируют себя, заявляют, что они информационные партнеры форума. К примеру, это четыре различных агентства, они занимаются развитием СМИ, однако возникает вопрос, действительно ли у них мощные рычаги влияния, какую нишу они занимают. Один из аспектов этого феномена заключается в том, что существует совпадение интересов правительства или бизнеса в создании монополий или каких-то союзов, например, у бизнеса – для захвата части рынка, у правительства – для формирования мнения общества.

Об этом говорил в какой-то степени и Президент – все меняет Интернет, который моментально создал новую возможность собирать информацию, выражать мнение.

И возникает вопрос. В какой-то степени, конечно, на этот вопрос уже был дан ответ. Итак, мой вопрос, в какой степени российский Президент, политическая система России позволит Интернету стать местом, где люди будут высказывать мнения, будут создавать союзы или будут вмешиваться в общественную жизнь? Потому что, когда это возникает, возникает соблазн подавить критику, возникает соблазн также прибегнуть к какого-то рода репрессиям, подавлению. В какой степени нынешнее российское Правительство готово позволить свободу выражений, автономность, отказаться от цензуры, от контроля, от подавления новой формы выражения для общественности, а именно Интернета, который очень бурно развивается?

Д.МЕДВЕДЕВ: На этот вопрос есть очень простой и короткий ответ, господин Поджи. Российское Правительство в отличие от некоторых других стран, вообще не занимается Интернетом. Интернет живет по своим законам, таким же, как в других странах. Более того, когда периодически ко мне п Россия. ЦФО > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 сентября 2010 > № 249820

Грузия знаний. Михаил Саакашвили начинает свою последнюю радикальную реформу – образования. Закончит ее он уже в кресле премьера

Пару лет назад бывший хозяин «Уралмаша» и идеолог грузинских реформ Каха Бендукидзе купил антенное поле в местечке Базалети. В советские времена там, на площади 200 га, стояли глушилки – они должны были препятствовать вещанию зарубежных радиостанций. Бендукидзе выкорчевал антенны и открыл на этом месте учебный центр – теперь он проповедует там любимые им либертарианские идеи: свободный рынок и минимальное вмешательство государства в экономику.

Уйдя из грузинского правительства, Бендукидзе вообще увлекся просветительством. Учебный центр в Базалети – часть принадлежащего ему Свободного университета. Для собственного вуза он купил лучшую в Грузии бизнес-школу и Институт восточных языков. Теперь, хвастается Бендукидзе, у него учатся лучшие в Грузии студенты. Других проектов на родине у него нет. «В Грузии я только трачу, а зарабатываю в других странах», – уверяет он.

Бендукидзе, что называется, в тренде. Под занавес своего последнего президентского срока Михаил Саакашвили собирается провести радикальную реформу образования. По сути она может стать повторением самого знаменитого достижения президента – реформы полиции. Теперь примерно то же самое нужно сделать в средних школах, говорит Newsweek собеседник из правительства Грузии: уволить до 60% учителей, зато оставшимся повысить зарплату. «Эта реформа намного опаснее полицейской, – размышляет чиновник. – Уволить гаишников было легко, потому что их все ненавидели. А стареньких учительниц все любят».

Впрочем, реформа специально растянута так, чтобы не помешать Саакашвили остаться у власти: парламентские выборы в Грузии состоятся в 2012г., президентские – в 2013, а массовые увольнения учителей намечены на 2014-й. Планируется, что Саакашвили сможет завершить задуманное, проведя конституционную реформу и пересев в 2013г. в премьерское кресло.

Учителя и туристы. С нового учебного года в Грузии появится новый обязательный предмет – народные танцы. Это идея Михаила Саакашвили, который на днях признался, что не смог станцевать лезгинку на собственной свадьбе и оттого ему очень стыдно. «Ну а что в этом смешного? – недоумевает министр образования Дмитрий Шашкин. – Ведь никому не кажутся смешными уроки музыки в школе!» Шашкин – этнический русский, единственный в грузинском правительстве. Правда, во время интервью он то и дело забывает русские слова и просит помощницу подсказать ему верный перевод с грузинского.

«Как говорит наш президент, у нас нет нефти, и наш главный ресурс – это люди, – рассуждает министр, – поэтому для Грузии реформа образования – стратегическая». По словам Шашкина, первый этап реформы уже позади: «Нам удалось сделать так, чтобы у молодежи было чувство справедливости. Они могут поступить в вуз только благодаря собственному таланту, а не за взятку».

В 2004г. в Грузии был введен Единый государственный экзамен, одновременно посадили ректоров нескольких вузов – на этом коррупция в высшем образовании закончилась. Шашкин рассказывает, что заранее вопросов ЕГЭ никто не знает, потому что их случайным образом выбирает компьютер, экзаменационные листы печатаются в Англии, а на тестах нет фамилий. Сами студенты подтверждают, что взятки за поступление в институт ушли в историю.

Первый этап реформы хвалит даже оппозиция. Лидер партии «Альянс за Грузию» Ираклий Аласания говорит, что введение ЕГЭ было очень успешным шагом, но качество образования, особенно школьного, по его словам, стало намного хуже.

Повысить качество образования должен второй этап реформы, говорит Шашкин. Этим летом в Грузии началась сертификация школьных учителей. Те, кто сдаст экзамены, получат прибавку к зарплате – 100 лари. Остальные, очевидно, будут уволены – правда, министр старательно избегает слова «увольнение».

Пока что сертификация добровольная – этим летом сдать тесты согласились 25% учителей. Из них только 12% смогли сдать экзамен. Чтобы подготовиться, у них еще есть четыре года. Шашкин признает, что учителей в Грузии гораздо больше, чем нужно: 70 000 педагогов на 600 000 учеников. По подсчетам высокопоставленного чиновника из окружения президента Саакашвили, работу потеряют 60% учителей, т.е. 40 000, – они уже ничему не могут научить, потому что не знают языков, не умеют пользоваться компьютером и вообще морально устарели.

Несмотря на переизбыток, по словам Шашкина, Грузия сейчас активно привлекает учителей из-за границы: из США, Британии, Ирландии, Австралии и Канады. Это носители языка, которые будут учить маленьких грузин английскому. Проект очень амбициозный: учителями должны быть волонтеры, которые не будут получать никакой зарплаты – государство оплатит им только авиаперелет. Жить они будут в семьях, т.е. питание для них будет бесплатным. По словам Шашкина, по этой программе в Грузию приедет больше 2000 учителей, а сейчас их уже 300. «Это просто бред, – считает оппозиционер Аласания. – При чем тут вообще образование? Чему они смогут научить, эти туристы?»

Хлеб и ноутбуки. Недавний студент Миша рассказывает, что в 1990 в Грузии были очень странные учебники, особенно по истории. Он оканчивал тбилисскую школу №1, где когда-то учился и президент Саакашвили, но говорит, что и там, например, про советский период не рассказывали вообще ничего. Зато особое внимание уделяли античности – тому, что, по мнению авторов учебника, имело отношение к Грузии. Центральными персонажами, конечно, были Ясон и грузинка Медея. После рассказа о том, что Медея убила своих детей, следовал комментарий: «Но это все неправда, потому что настоящая грузинская мать никогда бы так не поступила».

Учебники с тех пор уже несколько раз поменяли. По словам министра Шашкина, грузинские школьники скоро будут читать самую лучшую литературу. Со следующего года всем первоклассникам будут выдавать ноутбуки, в каждой школе будет бесплатный беспроводной интернет, а книги для внеклассного чтения можно будет скачивать в электронном виде на сайте министерства. Все эти расходы предусмотрены бюджетом, говорит Шашкин.

Но оппозиционеры уверяют, что экономическая ситуация в стране плачевная и у правительства очень скоро закончатся деньги. Георгий Таргамадзе, лидер парламентского меньшинства и глава Христианско-демократической партии, говорит, что Грузия получила последний транш помощи от американцев – 83 млн.долл. – и больше траншей не будет. А еще, по его словам, нынешний год – худший по числу иностранных инвестиций со времен Шеварднадзе.

Близкий к правительству источник тоже считает, что момент упущен – надо было увольнять учителей уже минувшим летом. «Момент был очень выгодный: лето, затишье, оппозиция слаба. А сейчас подорожал хлеб, гречка, масло. Теперь уже все будет труднее», – говорит собеседник Newsweek.

А бывший министр экономики Каха Бендукидзе считает реформу несовершенной, потому что его мечта – приватизация всех школ. «У нас только 8% учеников учатся в частных школах, – сетует он, – а в Швеции 25%». Но на масштабную приватизацию правительство не пойдет. Оно до сих пор не может завершить начатую Бендукидзе программу по переводу здравоохранения в частные руки, когда по всей стране собирались построить 100 частных больниц. Христианский демократ Таргамадзе говорит, что Саакашвили еще использует эти новые больницы в своих пропагандистских целях – в предвыборный год он сможет регулярно перед телекамерами разрезать ленточку при открытии новой клиники.

«Саакашвили управляет страной не через правительство, а через телевизор. Все, что он делает, – блеф», – соглашается оппозиционер Аласания. Он предполагает, что растущая безработица может погубить Саакашвили – его рейтинг рухнет, и тогда оппозиция сможет выиграть парламентские выборы 2013г. И отменить самое свежее изобретение президента – конституционную реформу.

Русский преемник. Накануне 1 сент. Саакашвили встречался со студентами – представителями национальных меньшинств. Он говорил им, что любой гражданин Грузии может стать президентом страны. В качестве примера он вдруг привел министра Шашкина и сказал, что, даже будучи русским, он вполне может стать президентом.

О преемнике Саакашвили заговорил не случайно. Уже в ближайшие недели грузинский парламент примет изменения конституции, и Грузия превратится из президентской в парламентско-президентскую республику. Все важнейшие функции перейдут к премьеру, которого будет выбирать парламент, а всенародно выбираемый президент станет церемониальной фигурой. Саакашвили прямо сказал, что реформа нужна для того, чтобы сохранить команду реформаторов во власти, – он не имеет права баллотироваться в президенты в третий раз, зато сможет стать премьером и сохранить все полномочия.

Политолог Гия Нодия, бывший министр образования Грузии, уверен, что поправки будут приняты без каких-либо проблем – у правящей партии есть квалифицированное большинство. Но он отмечает, что, по слухам, в окружении президента уже начались внутренние трения: кто станет президентом при премьере Саакашвили. Самая сильная фигура в правительстве – глава МВД Вано Мерабишвили, однако он непубличный политик и вряд ли сможет претендовать на первую роль. Более вероятный претендент – мэр Тбилиси Гиги Угулава. Однако есть и более нейтральная фигура – спикер парламента Давид Бакрадзе, он более удобен для роли церемониального главы государства.

Кандидатуру Дмитрия Шашкина, конечно, всерьез никто не рассматривал, а его самого неожиданные слова президента даже заставили поволноваться – в нынешней ситуации лишние подозрения со стороны более влиятельных коллег ему явно ни к чему. Комментируя похвалу президента в разговоре с Newsweek, министр четыре раза процитировал его слова: «Любой гражданин Грузии, вне зависимости от его этнического происхождения, имеет возможность стать президентом».

Дипломат и журналист. «В 1783г. Россия и Грузия заключили Георгиевский трактат. Но Россия недобросовестно выполнила его условия и аннексировала Грузию», – студент второго курса Вахо вспоминает школьный учебник истории. По его словам, подробнее всего в учебнике рассказывается о грузинских царях, а также про краткий период независимости с 1918 по 1921г. Период после этого – «советская оккупация».

Никто в Грузии не верит, что в ближайшие два года в отношениях между Россией и Грузией наступит потепление. По словам Гии Нодия, наоборот, многие боятся, что в 2011г., перед российскими выборами, ситуация вновь обострится. «Но что делать? Все понимают, что премьер-министр скоро станет президентом Российской Федерации, – рассуждает Аласания, – и нам придется с ним иметь дело еще 12 лет. Поэтому нам надо быть предельно осторожными в высказываниях».

Впрочем, о приезжавших в Москву и встречавшихся с Владимиром Путиным экс-спикере Нино Бурджанадзе и экс-премьере Зурабе Ногаидели Аласания говорит с возмущением: «Не дело оппозиции вести прямой диалог с российскими властями, нужно сначала прийти во власть».

То же говорит и Таргамадзе, по его мнению, поездки на поклон в Москву напоминают ему средневековую историю, когда мелкие князья, попав в немилость у царя, бежали просить заступничества у персидского шаха. Политолог Нодия считает, что у оппозиции пока очень мало шансов побороться за власть с Саакашвили, но на общем фоне наиболее перспективные фигуры – это Таргамадзе и Аласания.

Сам Таргамадзе по профессии журналист, бывший главный редактор телеканала «Имеди», принадлежавшего Бадри Патаркацишвили и захваченного властями в 2006г. Он – грузинский Евгений Киселев, но только молодой и резкий. И потеряв телеканал, он не ушел в небытие, а сумел создать партию и сформировать единственную оппозиционную фракцию в парламенте.

Аласания – дипломат, бывший посол в ООН. Он уверяет, что собирался уйти в оппозицию еще летом 2008г., когда Саакашвили отказался подписывать разработанный им план грузино-абхазского урегулирования. Но из-за войны задержался на госслужбе и уволился только в конце 2008-го. На выборах в мае этого года его только что созданная партия получила второй результат в Тбилиси и третий по всей стране – после партии власти и христианских демократов Таргамадзе.

Хиллари Клинтон во время своего последнего визита в Грузию из оппозиции встречалась только с Аласанией и Таргамадзе. Лидер христианских демократов, вспоминая ту встречу, говорит, что замгоссекретаря Филип Гордон, курирующий Грузию в госдепе, сам задал вопрос: «Как вы думаете, Саакашвили пойдет в премьеры?» Таргамадзе после того разговора сделал вывод, что администрация Обамы будет давить на Саакашвили и отговаривать его от премьерства. «Легитимность Cаакашвили зависит от многих факторов, в т.ч. и от внешнего признания, особенно со стороны США», – говорит он. Правда, Аласания, единственный грузинский политик, которого приглашали на инаугурацию Барака Обамы, не верит, что Вашингтон будет напрямую вмешиваться во внутренние дела Грузии и заставлять Саакашвили отказаться от поста премьер-министра.

И Таргамадзе, и Аласания уверены, что только они смогут нормализовать отношения с Москвой. И они пристально следят за событиями в России. Ираклий Аласания, например, может абзацами цитировать последнее интервью Владимира Путина газете «Коммерсантъ». А в его штабе шутят, что внимательнее всех за действиями российского премьера следит, конечно, Михаил Саакашвили.

И во всем его копирует. Вскоре после того, как Путин плавал баттерфляем перед фотокамерами, Михаил Саакашвили организовал похожую фотосессию и без майки играл в пляжный волейбол. В середине авг. он по примеру Путина сел за штурвал самолета – чтобы осмотреть стройки в Батуми с высоты. Ну и конечно, грядущая операция «преемник» и подготовка к переезду в кресло премьера. При этом, говорят, что Михаил Саакашвили очень злится, когда его сравнивают с Путиным.

Впрочем, никаких аналогов грузинских реформ полиции или образования в России все же не наблюдается. Хотя, если верить министру Шашкину, реформы в Грузии идут благодаря России. «Президент всегда говорит, что у нас есть только один ответ на российскую агрессию 2008г., – патетично заявляет он, – еще больше реформ». Михаил Зыгарь

Россия выходит из соглашения по учреждению Международного научно-технического центра (МНТЦ), распоряжение об этом подписал президент РФ Дмитрий Медведев 11 авг. 2010г. Соглашение по МНТЦ было подписано еще в 1992г. Согласно информации на сайте МНТЦ, центр является межправительственной организацией, налаживающей деловые связи между учеными из России, Грузии и других стран СНГ с их коллегами из исследовательских организаций в Канаде, ЕС, Японии, Республики Корея, Норвегии и США.

Россия также выходит из протокола о временном применении соглашения по созданию МНТЦ от 27 дек. 1993г. Госкорпорации «Росатом» поручено «провести работу, связанную с выходом из соглашения и протокола по МНТЦ». МИД РФ должен уведомить по дипломатическим каналам каждую «из сторон соглашения и протокола».

«Считать соглашение и протокол прекратившими действие для РФ по истечении шести месяцев со дня представления другим сторонам соответствующего уведомления в установленном порядке», – говорится в распоряжении президента.

МНТЦ способствует реализации международных научных проектов, а также помогает глобальному научному и деловому сообществу найти и задействовать институты России и стран СНГ, обладающих уникальными научными ноу-хау, для совместных разработок и ведения бизнеса.

Власти Грузии приняли решение установить дефибрилляторы в общественных местах, где часто происходят скопления людей. Об этом рассказал на пресс-конференции министр здравоохранения, труда и социальной защиты Александр Квиташвили.

Дефибриллятор – это прибор для оказания неотложной помощи при смертельных аритмиях, таких как фибрилляция желудочков или желудочковая тахикардия. Для использования парамедиками и лицами без медицинского образования выпускаются автоматические дефибрилляторы. Они требуют от пользователя лишь наложить контакты на грудную клетку пациента по приложенной схеме и нажать на кнопку – определение типа аритмии и расчет силы импульса производятся автоматически.

В развитых странах автоматические дефибрилляторы устанавливают в офисах, торговых центрах, аэропортах, спортзалах, школах, отелях, казино, ресторанах и на стадионах. Как правило, эти приборы имеют яркую окраску и снабжены простой схемой применения.

«Дефибрилляторы будут находиться в доступном месте в местах общественного скопления и ими смогут воспользоваться в случае необходимости даже непрофессионалы», – заявил министр. По его словам, приборы будут поставлены из США в ближайшее время.

Совместная пресс-конференция с президентом Южно-Африканской Республики Джейкобом Зумой. 5 авг. 2010г.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые представители средств массовой информации! Коллеги! Я хотел бы выразить своё удовлетворение по поводу визита Президента Южно-Африканской Республики господина Джейкоба Зумы, тех переговоров, которые проходили между нашими делегациями. Только что подписаны важные документы, но, надеюсь, это лишь первая часть большой работы, которую мы собираемся вести, работы, направленной на создание особых отношений между нашими странами, отношений, которые будут характеризоваться стратегическим уровнем, и именно поэтому работу в этом направлении мы продолжим. Даже с точки зрения подготовки двусторонних отношений у нас в заделе находится целый ряд очень важных документов. Мы договорились с господином Президентом дать поручение нашим межправкомиссиям, нашим ведомствам продолжить эту работу, с тем чтобы выйти на подписание этих документов в кратчайшие сроки.

Мне бы хотелось отметить одну символическую вещь. Нынешний визит Президента ЮАР проходит в год 50-летия принятия Декларации о предоставлении независимости колониальным странам. Напомню, что этот документ был принят Генассамблеей ООН по инициативе нашей страны в тот период. И сейчас позиция России заключается в том, чтобы самым активным образом помогать нашим африканским партнёрам, содействуя их развитию. Мы и дальше эту работу будем вести, имея в виду наши контакты со всеми странами Африканского континента.

Южно-Африканская Республика является нашим ведущим торговым партнёром в Африке. Действительно, за последние годы торговый оборот вырос. Он в настоящий момент уже составляет около миллиарда долларов. В то же время мы констатировали в ходе наших переговоров, что 500 с лишним миллионов долларов, которые были достигнуты в прошлом году, не являются пределом, а являются, скорее, отправной точкой, потому что наши страны имеют все возможности для наращивания торгового оборота, как и сотрудничества в инвестиционной сфере. Поэтому мы должны заниматься диверсификацией такого рода связей. Есть перспективные проекты, включая вопросы высоких технологий, космоса, о чём только что был подписан документ, вопросы сотрудничества в сфере ядерной энергетики, сотрудничества в области полезных ископаемых. И дальше мы будем, естественно, продвигать такого рода проекты.

Не так давно был осуществлён запуск южноафриканского спутника связи, о чём господин Президент говорил во время переговоров. С конца 2008 года реализуется проект создания системы дистанционного зондирования Земли. Это хорошие примеры такого рода высокотехнологичных проектов.

В последние годы в Южно-Африканской Республике при участии российских компаний с успехом реализуется целый ряд инвестиционных проектов. Главным образом они касаются горнодобывающей промышленности, металлургии. В свою очередь бизнес Южно-Африканской Республики уже достаточно широко представлен в нашей стране. Можно назвать такие крупные российские компании, как «Ренова», «Норильский никель», «Евраз-групп», с южноафриканской стороны это компании «САБМиллер», «Насперс» в области информтехнологий, «Бейтман», ряд банковских структур сделали соответствующие инвестиции. Ещё раз хотел бы отметить, что, на наш взгляд, это всё-таки лишь начало сотрудничества. Надеюсь, что завтрашние встречи, бизнес-форум поможет продвижению контакта в этой сфере, и очень хорошо, что он проходит при участии моего партнёра – Президента Южно-Африканской Республики господина Зумы.

Важной сферой нашего взаимодействия является энергетика. Мы готовы к тому, чтобы развивать сотрудничество в этой сфере в части создания энергетической инфраструктуры, генерирующих мощностей, передающих мощностей. В ходе переговоров также ставился вопрос о создании атомных станций, совместной геологоразведки, эксплуатации урановых месторождений. Сейчас мы подписали договор, касающийся поставок урана для атомных станций Южно-Африканской Республики. Но я думаю, что это также требует дальнейшей работы, продолжения наших контактов, продолжения контактов между российскими и южноафриканскими профильными ведомствами и предпринимательскими структурами, между компаниями наших стран.

В наших планах также расширение культурных связей, туристических связей, научных и спортивных обменов. Я только что выразил господину Президенту своё восхищением тем, как был организован чемпионат мира, который недавно прошёл в ЮАР. Это было выдающееся футбольное событие. Мы все с большим интересом следили за тем, что происходит. К сожалению, российской команды там не было, но было много других классных команд, которые показали высокий уровень футбола. Мы стремимся к тому, чтобы наша страна приняла у себя чемпионат мира. Надеюсь, что это произойдёт, в том числе и при деятельной помощи наших южноафриканских друзей.

Развиваются связи между различными провинциями, между различными структурами, городами, областями Российской Федерации и Южно-Африканской Республики. У нас уже соответствующие соглашения заключили Санкт-Петербург, Кейптаун и Йоханнесбург, Москва и Претория, целый ряд соглашений есть и между другими провинциями и другими субъектами Российской Федерации. Это хорошо, потому что это также позволяет устанавливать и человеческие отношения и развивать торгово-экономические связи.

В ходе переговоров мы с господином Президентом обсудили ключевые вопросы международной жизни. Наши подходы к решению современных сложных международных проблем очень близки или совпадают. Мы – и Россия, и Южно-Африканская Республика – твёрдые сторонники формирования нового международного правопорядка, основанного на справедливом распределении возможностей, на использовании всех существующих на сегодняшний день институтов международного развития, на формировании современной архитектуры глобальной международной безопасности, которая была бы основана на верховенстве международного права, на ценностях и интересах всех участников и, конечно, на уважении суверенитета.

Мы обсудили некоторые текущие вопросы, в том числе вопросы, касающиеся устойчивого развития стран Африки, говорили о миротворческой проблематике. В общем, поговорили обо всём том, что является сегодня сферой нашей совместной озабоченности и нашей возможной кооперации.

Мы с господином Президентом достаточно регулярно встречаемся в формате международных форумов, международных саммитов, что тоже неплохо. Но мы договорились о том, что двусторонние контакты должны быть более активными, несмотря на то что они и сейчас уже достаточно развиты, но рабочие встречи между президентами являются весьма и весьма важными, хотя, конечно, очень ценно и то, что сейчас проходит такой полноценный официальный визит Президента ЮАР в Российскую Федерацию.

В заключение я хотел бы ещё раз поблагодарить Президента ЮАР господина Джейкоба Зуму за конструктивный и дружеский обмен мнениями. Я уверен, что и дальше так будет. Хотел бы пожелать народу Южно-Африканской Республики успехов в развитии и процветания в будущем.

Дж.ЗУМА: Ваше Превосходительство господин Президент Медведев! Министры! Дамы и господа! Представители прессы! Как вы слышали, мы только что завершили успешные переговоры между двумя нашими делегациями. Мы удовлетворены, и нам понравилась дружественная, продуктивная атмосфера, в которой проводились переговоры. Это подтвердило, что наша встреча была встречей между двумя друзьями, старейшими друзьями.

Отношения между Южной Африкой и Россией начались ещё во времена борьбы Африки за свободу. Южноафриканцы и многие африканцы хорошо помнят ту решительную поддержку, которую оказывала Россия в момент, когда это было необходимо, когда многие страны Африканского континента боролись за свободу и независимость.

Мы отметили и упомянули с горечью ту трагедию, с которой сейчас столкнулась Россия: огонь, который уносит жизни многих граждан и продолжает влиять на жизни других. От имени Правительства и народов Южной Африки я бы хотел передать наши глубокие соболезнования Российской Федерации в этот сложный период.

Господин Президент, моя делегация во время этого визита состоит из 11 министров. В составе бизнес-делегации более сотни людей. Бизнес-делегация представляет различные сектора. Это сектор авиастроения, банковский сектор, финансовый сектор, оборонный сектор, авиакосмический сектор, сектор энергетики, инжиниринга, информации и связи, развития технологий, развития образования и другие секторы. Размер правительственной и деловой делегации подчёркивает нашу приверженность укреплять и в дальнейшем наши двусторонние отношения с вашей страной.

Мы считаем, что подписание Договора о дружбе и партнёрстве в 2006 году говорит о том, что ЮАР и Россия являются стратегическими партнёрами. После наших успешных переговоров мы можем быть убеждены в том, что наш визит поможет нам и в дальнейшем укреплять и расширять наши отношения как на двустороннем, так и на многостороннем уровне.

Мы также хотели бы подчеркнуть те новые возможности, которые могут помочь нам модернизировать нашу повестку дня. Мы уверены в том, что визит также станет стимулом для развития человеческих контактов, для активизации обменов, которые являются основой для строительства дружбы между двумя странами и между народами этих двух стран.

Нам приятно слышать об успехе министерской встречи, которая прошла в ходе этого визита вчера в Москве. Завершилась она подписанием заключительного протокола. Также приятно отметить успех, который достигли наши две страны в запуске спутника «Сумбандила» в сентябре 2009 года. Это укрепило сотрудничество в области науки и технологий и исследовании космоса. Мы разделяем мнение о том, что у нас есть потенциал для дальнейшего расширения сотрудничества во всех секторах. На многостороннем уровне наши две страны разделяют приверженность развитию более справедливого распределения сил и влияния на глобальной экономической арене. Мы поддерживаем принцип верховенства международного права и полицентричности Организации Объединённых Наций. Таким образом, мы являемся естественными партнёрами, которые могут внести свой вклад в прогресс и развитие системы справедливого управления в мире в партнёрстве с другими странами.

Мы рады тому, что во время этого визита смогли подписать два основных соглашения и меморандум о взаимопонимании. Мы надеемся на эффективное осуществление соглашения о сотрудничестве в области карантина растений и соглашения о безвизовом режиме для владельцев дипломатических служебных паспортов. Меморандум о договорённости между нашими двумя соответствующими космическими агентствами поможет перенести наше сотрудничество на новые высоты в этой области.

Мы в общем удовлетворены обстоятельным прогрессом, который был достигнут в течение этого визита. Мы хотели бы видеть больше сотрудничества и взаимодействия между нашими правительствами. Мы также будем способствовать продолжению плодотворного сотрудничества между членами Делового совета Россия–ЮАР, для того чтобы развить наши отношения. Самое важное – это то, что мы надеемся, что Президент Российской Федерации приедет в ЮАР с официальным визитом в 2012 году. Это приглашение, Ваше Превосходительство.

Д.МЕДВЕДЕВ: Большое спасибо.

ВОПРОС: Учитывая, что Россия и Южная Африка очень хорошо сотрудничают на различных уровнях, возможно, Россия и Президент Медведев будет поддерживать ЮАР в рамках БРИК. Будете ли Вы поддерживать ЮАР в БРИК?

Д.МЕДВЕДЕВ: Мы сегодня обсуждали этот вопрос с господином Президентом. Мы открыты к тому, чтобы обсуждать с нашими южноафриканскими партнёрами все формы сотрудничества, в том числе и взаимодействие по линии БРИК, тем более что уже такого рода взаимодействие существует.

Естественно, я напоминаю о том, что БРИК – это не только Российская Федерация, это ещё целый ряд других стран. Но в то же время мы понимаем, что на самом деле участие Южно-Африканской Республики в обсуждении целого ряда вопросов, которые сегодня мы обсуждаем в формате БРИК, было бы весьма и весьма продуктивным с учётом того, что это новый формат. Он представляет быстро развивающиеся экономики, к числу которых относится и экономика Южно-Африканской Республики. Поэтому мы готовы к тому, чтобы развивать самые разные формы кооперации с нашими южноафриканскими партнёрами, в том числе и нестандартные формы кооперации. Взаимодействие по линии БРИК – это тоже одна из возможностей, конечно, при учёте мнений и подходов, которые существуют у других государств, которые сегодня составляют этот форум.

ВОПРОС: Господин Зума, Дмитрий Анатольевич только что отметил, что в прошлом году товарооборот между нашими странами превысил полмиллиарда долларов. Каковы могут быть перспективы развития отношений между нашими двумя странами?

Дмитрий Анатольевич, близится вторая годовщина событий на Кавказе. Можно ли сегодня говорить о том, как принятые тогда решения повлияли на отношения России с другими странами?

Дж.ЗУМА: Большое спасибо за Ваш вопрос.

Конечно же, наши министры, в частности, министры, которые занимаются техническим сотрудничеством, говорили о возможностях углубления нашего сотрудничества, расширения сотрудничества в сфере торговли. И также мы с господином Президентом говорили о необходимости работать более активно. Я уверен, что после этого визита многое будет сделано, в частности, потому что мы привезли с собой многочисленную делегацию из предпринимательской среды. Они встречались со своими партнёрами и обсуждали возможности для работы. И я уверен, что об этом аспекте позаботятся.

Что касается финансового кризиса, интересно, что было отмечено, что во время кризиса отношения с точки зрения торговли не остановились, наоборот, торговля выросла. Это означает, что у нас сейчас больше возможностей, поскольку мы уже практически выбрались из кризиса. И, кроме того, мы сосредоточены на развитии наших отношений, и это будет отвечать нашим желаниям более широкого сотрудничества.

Д.МЕДВЕДЕВ: Возвращаясь к событиям двухлетней давности, я, во-первых, хотел бы сказать, что считаю все решения, принятые в тот период, абсолютно оправданными и доказавшими свою эффективность. В тот период наша страна пришла на выручку народам Южной Осетии и Абхазии, сделала это в критической ситуации, когда была поставлена под угрозу сама их идентичность, их существование в будущем, защитила эти народы. И, как я думаю, эти два года были потрачены не напрасно.

С тех пор мир убедился в том, что оценки, которые возникли в августе месяце 2008 года, со стороны отдельных государств или средств массовой информации оказались весьма спорными. Время показало, что наши усилия, наши миротворческие усилия того периода, действительно были оправданы. И, несмотря на позицию, которую занимала и занимает по этому вопросу Грузия, я уверен, что мир узнал правду, в том числе и в результате международной деятельности, в результате публикации так называемого отчёта Тельявини, да и других материалов, которые были предоставлены в распоряжение международной общественности.

Именно поэтому я считаю, что наши отношения с другими странами не претерпели каких-либо существенных изменений. Те, кто выказывал свою озабоченность, на мой взгляд, всё-таки смогли убедиться в том, что действия российской стороны были продиктованы только одним: желанием сохранить жизнь людям, которые подверглись агрессии, – и ничем иным. Ровно поэтому наши отношения с европейскими странами, с другими странами, даже с теми, кто вначале высказывал свои сомнения или озабоченность, были восстановлены очень быстро. И сейчас и со странами Евросоюза, и с другими государствами у нас очень приличное взаимодействие по всем вопросам. Мы обсуждаем и вопросы кавказского кризиса. В чём-то у нас, конечно, остаются разные подходы, но в любом случае, если говорить прямо и откровенно, во время обсуждения без прессы, в узком составе, практически все, с кем мне доводилось обсуждать этот вопрос, признают и факт агрессии, и правомерность такого ответа.

Другое дело, что в силу самых разных соображений некоторые наши партнёры, во всяком случае, не могут дать таких оценок публично. Мы готовы к тому, чтобы продолжить обсуждение уроков кризиса 2008 года в тех форматах, которые сегодня работают, в том числе и в режиме консультаций, которые проходят. Россия никогда от таких консультаций не уклонялась, наоборот, побуждала конфликтующие стороны, а именно Грузию, Южную Осетию и Абхазию, к продолжению этих коммуникаций. Я надеюсь, что стороны будут проявлять добрую волю, будут стараться услышать друг друга. Что, на мой взгляд, было бы исключительно важным, так это достижение соглашения о неприменении силы. На таком соглашении Россия изначально настаивала. К сожалению, грузинское руководство на подписание такого документа пока не пошло, но я уверен, что соглашение по этому поводу существенным образом разрядило бы ситуацию в этом районе Кавказа.

И, наконец, последнее из того, что я хотел сказать, но не по значимости, – это наши отношения с Грузией. К сожалению, в силу того, что произошло, наши дипломатические отношения с Грузией оказались разрушенными. Это не вина Российской Федерации. Мне уже неоднократно приходилось говорить о том, что ответственность за всё, что случилось, в том числе и за прекращение двусторонних отношений, политических отношений, всецело лежит на руководстве Грузии и лично на Президенте Саакашвили.

Я также неоднократно говорил о том, что при нынешнем руководителе у нас не может быть нормальных отношений с Грузией. Но это не значит, что такие отношения не могут быть восстановлены практически в полном объёме в случае и в тот период, когда во главе Грузии встанут другие люди. Я уверен, что это произойдёт. Грузинский народ рано или поздно сделает свой выбор, и те дружеские вековые отношения, которые связывают российский и грузинский народы, будут восстановлены в полном объёме, и мы сможем развивать контакты между нашими странами и в области экономики, и в области культурно-гуманитарного сотрудничества, и во всех других областях.

Я абсолютно уверен в том, что это не будет зависеть от воли тех или иных политиков, которые пытались навязать иной сценарий развития наших отношений, сколько бы они там ни рассуждали по поводу того, что в результате того, что произошло, исчезает русский язык и всё остальное. Мы понимаем, кто совершил это преступление и кто за него должен нести ответственность. Но я уверен, что впереди у российско-грузинских отношений лучшие времена. Спасибо.

По данным Госкомстата АР, за янв.-июнь 2010г. объем валового внутреннего продукта (ВВП) страны составил 19,68 млрд.манатов (24,48 млрд.долл. по курсу ЦБ АР 0,8039 маната за 1 долл.) с ростом на 3,7% по сравнению с янв.-июнем 2009г. На душу населения этот показатель достиг 2210,6 маната (2751,5 долл.) и увеличился на 2,5%. Объем промышленной продукции (работы, услуги) возрос на 3,5% и составил 14,1 млрд.манатов (17,6 млрд.долл.).

В структуре ВВП доля промышленных отраслей составила 57,2%, сельского, лесного и рыбного хозяйства – 3,4%, строительства – 6,9%, транспорта – 6,3%, социальных и прочих услуг – 10,5%, оптово-розничной торговли – 6,6%, услуг по организации жилья – 1,1%, сектора информации и связи – 1,6%, налогов на продукцию и импорт – 6,3%.

На добывающую промышленность пришлось 77,5% всего промышленного производства, обрабатывающую -17,2%, снабжение электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом – 4,8%, водоснабжение – 0,5%. Рост промышленного производства был обеспечен в основном за счет увеличения объемов добычи нефти на 2,1% и газа на 9,9%.

Объем производства продукции пищевой промышленности увеличился на 9,2%, продуктов переработки нефти – на 9,7%, металлургии – на 39,4%, химической промышленности – на 55,2%, автомобилей, прицепов и прочей техники – в 42,4 раза.

Инвестиции в основной капитал из всех источников за указанный период увеличились на 10,9% и составили 3766,9 млн.манатов (4685,8 млн.долл.), в т.ч. внутренние – 2964,5 млн.манатов (3687,7 млн.долл. или 78,7% всех инвестиций, иностранные -802,4 млн.манатов (998,1 млн.долл. или 21,3%.

Государственные капвложения возросли на 1,2% и составили 2198,9 млн.манатов, частные увеличились до 1568 млн.манатов (+30,4%). При этом, удельный вес государственных инвестиций в общем объеме составил 58,4%, частных – 41,6%. В нефтяной сектор экономики было вложено 1222,3 млн.манатов (+26,6%) или 32,4% от общего объема, в ненефтяной – 2544,6 млн.манатов (+4,7%) или 67,6%.

В добывающую промышленность было инвестировано 1209,3 млн.манатов (+20,2%) или 32,1% всех инвестиций, в обрабатывающую – 120,5млн.манатов (+32,2%) или 3,2%. Инвестиции в сектор снабжения электроэнергией, газом, паром и кондиционированным воздухом составили 248,4 млн.манатов (рост в 2,2 раза), в сектор водоснабжения – 105,2 млн.манатов (-44,1%), в транспортное, складское хозяйство и связь – 888,6 млн.манатов (-11,7%), в сельское хозяйство – 186,1 млн.манатов (+51,2%), образование – 41 млн.манатов (-4,3%), в государственное управление соцобеспечением – 80,1 млн.манатов (-46,5%), в культурно-развлекательный сектор – 112,9 млн.манатов (+24,5%).

За счет средств предприятий и организаций было инвестировано в основной капитал 2033,6 млн.манатов с ростом на 31,9% и удельным весом 54% в общем объеме капвложений. В строительство объектов, финансирование которых осуществлялось за счет бюджетных средств, инвестировано 1236,6 млн.манатов (-10,2%) c удельным весом 32,8%. Доля банковских кредитов составила 4,4% (+19,8%), средств внебюджетных фондов – 5,2% (-13,5%), средств населения – 3,5% (+17,3%).

В страновом разрезе по-прежнему лидерами по инвестированию в экономику Азербайджана являются компании из Великобритании с объемом 371 млн.манатов (46,2% всех инвестиций) и ростом на 36%. Инвестиции из США составили 166 млн.манатов (+35%), Японии – 87 млн.манатов (+74%), Норвегии – 54 млн.манатов (+74%), Турции – 43 млн.манатов (+72%).

Всемирный банк инвестировал в национальную экономику АР 43 млн.манатов (рост на 34%), Азиатский банк развития – 11,5 млн.манатов (+1,8%), Исламский банк развития – 2,4 млн.манатов (+60%). Объем розничного товарооборота вырос за янв.-июнь тек.г. на 8,4% в годовом исчислении и составил 6,3 млрд.манатов, в т.ч. по продовольственным товарам – 4,1 млрд.манатов (+7,6%), непродоволь-ственным товарам – 2,2 млрд.манатов (+11,1%).

Номинальные денежные доходы населения Азербайджана в янв.-июне т.г достигли 11483,7 млн.манатов (14285 млн.долл.) с ростом на 9,7% по сравнению с янв.-июнем 2009г. На душу населения этот показатель увеличился на 8,4% и составил 1290 маната (1604,7 долл.). Реальные денежные доходы населения за указанный период составили 10364,8 млн.манатов с ростом на 10,4%. Среднемесячная заработная плата на одного работника увеличилась на 5% и достигла 315,2 манатов (392,1 долл.). Численность официально зарегистрированных безработных на 1 июля 2010г. составила 40 тыс.чел.

За янв.-июнь потребительская инфляция достигла 4,9% в годовом исчислении. При этом, в июне тек.г. по отношению к маю 2010г. она составила 99,4%. Индекс цен производителей промышленной продукции в июне по отношению к маю уменьшился на 4,8%, цены на сельхозпродукцию снизились на 0,2%, а в годовом исчислении за янв.-июнь увеличились на 1,5%.

С/х производство снизилось на 1% и составило 1307,4 млн.манатов или 1626,3 млн.долл. США при росте продукции животноводства на 2,8% и сокращении продукции растениеводства – на 5,8%. Объем грузоперевозок за отчетный период составил 94,2 млн.т. и возрос по сравнению с янв.-июнем 2009г. на 2,4%, в т.ч. автомобильным транспортом – 47,6 млн.т. (+6,8%), ж/д – 10,7 млн.т. (+6,5%), морским – 5,5 млн.т. (-14,3%).

На автомобильный транспорт пришлось 50,5% всех грузоперевозок, трубопроводный – 32,3%, ж/д – 11,4%, морской – 5,8%. По магистральным нефтепроводам транспортировано 23,9 млн.т. нефти, из которых 18,2 млн.т. пришлось на экспортный трубопровод Баку-Тбилиси-Джейхан, газопроводам – 9 млрд.куб.м. газа с ростом на 4,3% по сравнению с аналогичным периодом 2009г.

Отложенный нейтралитет?

Центральная Азия в международной политике

Алексей Богатуров – доктор исторических наук, профессор, заместитель директора Института проблем международной безопасности РАН, главный редактор журнала «Международные процессы».

Резюме Новизна международной среды в Центральной Азии состоит в освобождении малых и средних стран от пассивной роли объектов воздействия со стороны крупных держав. За два десятилетия после распада СССР государства Центрально-Азиатского региона прошли путь к формированию рациональной внешней политики.

Современная Центральная Азия – преемница, но не эквивалент советской Средней Азии. В политико-географическом смысле к этому региону можно отнести не только бывшие среднеазиатские союзные республики (Киргизия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан), но и Казахстан. Более того, понятие «Центральная Азия» подразумевает причисление к нему частей Северного Афганистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) Китайской Народной Республики. В работах, посвященных анализу энергетических аспектов положения вокруг Каспия, в соответствующий дискурс включены также пограничные с Казахстаном территории России – от Астраханской области на западе до Алтайского края на востоке.

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ СРЕДА ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Энергоресурсы – благословение Центральной Азии и ее бремя. После распада СССР ни Россия, ни западные страны не смогли установить контроль над природными ресурсами центральноазиатских государств, хотя имели возможность влиять на их энергетическую политику. Обладание природными богатствами, доходы в виде экспортных поступлений, способность играть на конкуренции между российскими и западными компаниями обеспечивают энергоэкспортирующим малым и средним странам серьезный внешнеполитический ресурс.

Лишенные такого ресурса государства приобретают региональное значение в силу своих пространственно-географических характеристик, позволяющих влиять на безопасность сопредельных территорий, через которые проходят либо будут проходить трубопроводы. Пространственное измерение Центральной Азии стало восприниматься как зона прохождения энергонесущих артерий, способных перекачивать углеводородные потоки и в западном (в сторону Европейского союза и Атлантики), и в южном (к побережью Индийского океана), и в восточном (к Китаю, Японии и Тихому океану) направлениях.

Наряду с трубопроводной дипломатией геополитическим фактором может послужить железнодорожная сеть этой части мира. После распада СССР старая советская сеть железнодорожных путей перестала замыкаться на европейскую и сибирскую части России. Усилиями Казахстана достроен участок, соединивший эту республику с СУАР Китая (г. Урумчи). Теперь грузопотоки, если это окажется рентабельным, потянутся из Центральной Азии на восток не только через территорию России, по старому транссибирскому пути, но и через Китай.

Туркмения в 1990-х гг. тоже построила участок железнодорожной ветки, соединивший туркменскую сеть с иранской (г. Мешхед). Открылся прямой путь транспортировки на юг. После длительной изоляции от южных и восточных соседей регион «разомкнулся», получив впервые в истории техническую возможность прямого сообщения не только в северном и западном направлениях, но и в южном и восточном. Этот сдвиг не повлек за собой переориентацию связей центральноазиатских стран. Но открытие дорог на восток и юг способствовало созданию психологических предпосылок для проведения политики сотрудничества «по всем азимутам».

В Центральной Азии сосредоточено нелегальное производство наркотиков (прежде всего в Фергане), здесь же пролегает крупнейший транзитный путь, по которому после распада Советского Союза и свержения просоветского правительства в Афганистане стали доставляться наркотики афганского производства. Этот поток, частично оседая в России, следует далее через российскую территорию в страны Евросоюза.

Наркоторговля – источник огромных нелегальных доходов всех, кто к ней причастен, но распределяются они неравномерно. Рядовые контрабандисты-курьеры часто остаются нищими на протяжении всей жизни, так как их заработки поглощаются многочисленными родственниками. Однако этот люмпенский слой участников оборота наркотиков стал наиболее массовым и приобрел социально-политическое значение отчасти благодаря медленному расширению прав граждан в условиях «управляемой демократизации сверху».

«Пролетарии наркобизнеса» объективно не могут не сочувствовать наркодельцам, видя в совместной с ними нелегальной деятельности единственный источник своего существования. Одновременно этот слой наиболее взрывоопасен. С одной стороны, попытки государства искоренить наркобизнес рассматриваются им как посягательство на жизненные основы. Лидерам наркобизнеса нетрудно направить стихийное возмущение населения наркотранзитных и наркопроизводящих районов Центральной Азии против местных правительств и спровоцировать подобие не то нарко-, не то «цветных» революций.

С другой стороны, более образованная часть бедных слоев справедливо видит инструмент борьбы с наркоторговлей в экономических и социальных реформах, которые позволили бы отвлечь население «наркоопасных» регионов от преступного бизнеса. Отсутствие таких реформ тоже порождает недовольство населения.

Обе тенденции, налагаясь на личные, политико-партийные, клановые, региональные и иные легальные, но зачастую «невидимые» для аналитика конфликты, создают сложную структуру общественно-политических взаимодействий. Трудности внутреннего развития проявляются на уровне внешней политики стран региона. Колебания во взаимоотношениях Узбекистана и Таджикистана, обоюдонастороженные отношения между Таджикистаном и Афганистаном, хроническое противостояние властей и криминала в Ферганском оазисе, «пульсирующая» нестабильность в Киргизии – все это трудно проанализировать в отрыве от конфликтогенной роли наркотиков.

Контроль над наркотранзитом – источник борьбы между правительствами центральноазиатских стран и криминальными группировками, а также между самими группировками. Наркофактор, попытки местных криминальных структур поставить у власти «своих» людей составляют элемент местного политического, социально-экономического и идеологического колорита.

Наконец, важнейшее значение имеет неразрывность политических проблем Центральной Азии с вопросами безопасности Афганистана, Ирана и Пакистана. В Центральной Азии, неразделенность не воплощена в международно-политических документах или заявлениях руководителей. И своими корнями она уходит не в культуры и ценности, а в географические реалии. В силу особенностей рельефа (труднопроходимые горы, пустыни), распределения водных ресурсов и соответственно этнического расселения контуры политических границ – в отличие от Европы – не совпадают с очертаниями политико-географических интересов безопасности разных стран.

В Ферганском оазисе, зоне таджико-афганской границы или в поясе проживания пуштунских племен на рубежах Афганистана и Пакистана невозможно разграничить интересы безопасности сопредельных государств. Практически исключена выработка юридически четких договоренностей, поскольку таковые де-факто не могут учесть всю сложность реальных отношений между этническими группами и государствами в местах соприкосновения их интересов.

ПОЛИТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФОН

По-видимому, такой вариант «нераздельности безопасности» имеет объективную опору в традиционном сознании жителей этой части мира, для более южных народов которой (киргизы, таджики, туркмены, узбеки) характерно оазисное сознание. В его основе – идентификация по принципу самопричисления не столько к «своей» этнической группе, сколько к территории проживания. Люди селились преимущественно у воды. Ее дефицит в окружении пустынь и гор ограничивал возможности менять место жительства. Обитатели оазисов невольно вырабатывали в себе терпимость к чуждой этничности. Владетель мог не принадлежать к «твоей» этнической группе, но если он не лишал тебя доступа к воде, его можно было терпеть, даже если по крови он был «чужим».

До включения в состав Советского Союза с проведенным в его рамках этнотерриториальным размежеванием население Центральной Азии не знало «национального государства» в европейском понимании. Преобладало территориально-политическое образование по принципу надэтничности. С позиций европейской науки Бухарский и Кабульский эмираты, Хивинское и Кокандское ханства рассматривались как пестрые оазисные империи, «объединяющими идеями» которых были общее водно-земельное достояние и идеология религиозной солидарности. В таком идейно-политическом комплексе этническая рознь лишалась возможности развиться в доктрины этнического либо расового превосходства, как это происходило на волне «национальных самоопределений» в Европе и в Японии конца XIX столетия и первой половины XX века.

Такой фон вряд ли упростил ситуацию. Водораздел между понятиями «мы – они» и «свой – чужой» в центральноазиатском контексте был более размытым, чем в культурах, из недр которых вырастали концепции Макса Вебера. Условность понятий транслировалась в условность реалий. Четкость представления о «своем» и «чужом» материализовывалась в Европе в твердость предубеждения уважать чужие границы – на уровне правовой и этической норм.

Взаимотерпимость этносов в Центральной Азии, условность смысловой переборки между «своим» и «чужим» оборачивались невосприимчивостью к таким европейским по происхождению принципам международного общения, как уважение чужих государственных границ, невмешательство во внутренние дела других государств. Чужими или нечужими для Таджикистана являются афганские дела, если в Афганистане живет больше таджиков, чем в Таджикистане? Какое из двух государств «среднестатистический» таджик должен считать «своим» по Веберу? Сходные проблемы самоидентификации возникают для узбеков и таджиков Северного Таджикистана (г. Худжанд), для узбекских городов Самарканд и Бухара, для узбеков, таджиков и киргизов Ферганской долины.

Вооруженные формирования, выступающие против правительства Узбекистана, до сих пор перемещаются по горным перевалам и тропам с узбекской территории на таджикскую и киргизскую и обратно, не вступая в конфликты с местным населением. Этими же тропами пользуются для провода караванов, груженых наркотиками. Следуют они самостоятельно или под охраной бандформирований? Наркобизнес, контрабанда оружия и антиправительственные движения имеют общие интересы, и параметры их сотрудничества быстро меняются.

Конфликт в узбекской части Ферганской долины (г. Андижан) весной 2005 г. был частью антиправительственного брожения, которое происходило в то время в Киргизии и тоже уходило корнями в ее ферганские районы. Аналогичным образом «просачивание» конфликтности из Афганистана (из его таджикских и узбекских частей) в Таджикистан и Узбекистан – устойчивая черта региональной ситуации. «Тюльпановой» или «маковой» была революция 2005 г. в Бишкеке? Некоторые полагают, что на ее эмблеме было бы уместно поместить оба цветка.

ФАКТОР ПОЛИТИЧЕСКОГО РЕФОРМИРОВАНИЯ

Важнейший вопрос – реформа политических систем стран Центральной Азии. Наличие прочных структур традиционного саморегулирования местных обществ – региональных, племенных, родовых, клановых – и иных традиционно-общинных связей налагает отпечаток на условия, в которых формируется политика. Семь десятилетий модернизации среднеазиатских обществ в составе СССР и еще два десятилетия реформ в качестве независимых государств трансформировали социальный ландшафт региона. Советский строй, а после 1991 г. модели авторитарно-плюралистического устройства (по Роберту Скалапино) внешне изменили политический облик этих стран и заложили основы развития большинства из них по пути нелиберальной демократии (по Фариду Закариа).

Однако традиционные структуры саморегулирования не были ликвидированы и не саморазложились. Приняв удар большевистской модернизации в 1920–1940 гг., они выжили благодаря десятилетию «оттепели» в 1953–1963 гг., а затем адаптировались к условиям «позднего СССР» в 1970–1980 гг. Традиционные структуры нашли место в политической системе советского общества. Они изыскали способ сотрудничать с партийно-бюрократическим аппаратом, помогая ему в мобилизации масс на трудовые кампании, а иногда и образовывая личные унии.

При этом внешне система государственного управления в Казахстане и республиках Средней Азии выглядела советской, а реальное управление шло по двум ветвям: формальной – партийно-советской и неформальной – регионально-клановой. Центральный аппарат КПСС адекватно оценивал ситуацию и стремился не столько изменить ее через искоренение традиции, сколько научиться использовать традиционные факторы для регулирования положения на местах.

Во второй половине ХХ века в этой части СССР раньше, чем на остальной территории страны, сложилась «сдвоенная» общественно-политическая система. Внутри местных обществ уживались два отчасти автономных уклада. Первый – советский (современный). Второй – родо-племенной, этногрупповой, региональный (традиционный). Обычаи, нормативные прецеденты, своды поведенческих запретов и правил, религиозные регламенты составляли второй уклад. Привычка получать современное высшее образование, заниматься экономической, общественной и политической деятельностью, навыки проведения выборов – первый.

Бытовое поведение характеризовалось перемещением человека из первого уклада во второй и обратно. Светское сочеталось с религиозным – исламским, доисламским и не исламским (христианским, иудейским, языческим). Современный рыночный бизнес – с обычаем помогать в трудоустройстве неквалифицированных родственников и земляков. Привычки к существованию по канонам западного потребления – со вкусом к традиционному образу жизни. На уровне политической практики это выливалось после 1991 г. в обыкновение участвовать в выборах и политической борьбе и при этом голосовать в соответствии с советами «старших» в их традиционном понимании – начальники, вожди кланов и групп, старейшины, муллы, старшие родственники мужского пола либо в их отсутствие – просто мужчины.

Механизм поддержания социального порядка был сложным, но надежным. Во всяком случае, повсюду, кроме Таджикистана в начале 1990-х гг., подобная структура общества уберегла страны от войн и распада. Да и гражданская война в Таджикистане была вызвана чрезмерностью политических преобразований под натиском незавершенной «исламской демократической революции», которая разрушила старый механизм регулирования отношений между конкурирующими региональными группами в бывшей Таджикской ССР.

Провал эксперимента с «исламской демократией» настолько напугал соседние с Таджикистаном бывшие советские республики, что их руководители были вынуждены принять меры для борьбы с исламской и светской оппозицией, в том числе с применением силы. После этого реформы в Центральной Азии, если они вообще проводились, были направлены в консервативное русло. Гражданская война скомпрометировала концепт одномоментной демократизации по западным образцам. Последующее десятилетие было использовано для стабилизации и дозированной модернизации. На смену советской машине пришли системы правления, для которых характерно соединение официальных институтов партийно-президентской структуры с неформальным традиционным регулированием.

Наложение западных форм демократического правления на местный традиционализм вызвало к жизни центральноазиатские версии нелиберальной демократии. В политических системах Центральной Азии соотношение «нормы» и «патологии» не больше и не меньше, чем в общественно-государственном устройстве Индии, Южной Кореи или Японии на ранних стадиях развития демократических моделей, присущих каждой из названных трех стран.

Либерализация политических систем стран Центральной Азии возможна не раньше, чем произойдут изменения в культуре. Имеются в виду прежде всего сдвиги в базовых представлениях о достаточности либо избыточности, привлекательности «свободы» или «несвободы», индивидуальной конкуренции либо общинно-корпоративной солидарности, ответственности каждого за себя (и равенстве) или покровительстве (и подчиненности).

Это не означает, что Центральная Азия может позволить себе приостановить реформы. Приближеение естественной смены поколений лидеров вынуждает думать о необходимости продолжить модернизацию. Однако форсированная демократизация может подвергнуть эти страны такой же опасности, как и попытки остаться в парадигме поверхностного реформирования, стабилизирующий ресурс которой в значительной мере уже исчерпан.

СТАНОВЛЕНИЕ ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ СООТНОШЕНИЙ В РЕГИОНЕ

Так же, как центральная и восточная части евразийского материка, Центральная Азия формировалась под влиянием взаимодействия оседлых и кочевых этносов. Оседлые культуры быстро порождали государства. Малопригодный для организованной эксплуатации в традиционных формах кочевой уклад исходно выступал альтернативой государственности. Однако кочевники нашли вариант адаптации к государству через симбиоз с ним. Внутри Бухарского эмирата, например, потомки кочевников составили «специализированный клан» – слой (по сути, племя) профессиональных воинов.

Часть завоевателей становилась системообразующим элементом новых правящих элит, другая – смешивалась, не всегда сливаясь с населением завоеванных территорий, формируя вместе с ним социальный «низ». При этом в ряде случаев могла веками сохраняться «этническая специализация» разных групп населения: завоеванные группы тяготели к привычной хозяйственной деятельности (земледелие, ремесленничество, строительство крепостей и каналов, торговля), пришлые же предпочитали быть воинами, управленцами низовых уровней, а позднее – тоже торговцами. Взаимная диффузия этнических специализаций, конечно, происходила. Но этнически окрашенные архетипы экономического поведения (по Максу Веберу и Александру Ахиезеру) хорошо различимы в странах Центральной Азии и сегодня, характеризуя деятельность «исторически коренных» и «исторически пришлых» (русские, украинцы, армяне, евреи-ашкенази, греки) групп населения. Конечно, такое обозначение условно: за 200 лет после переселения русских и украинцев в Центральную Азию они там укоренились и ныне представляют собой во всех смыслах, кроме исторического, группы коренного населения.

Русский элемент стал играть преобладающую роль в управленческих структурах присоединенных территорий. После революций 1917 г. в России и последующего вхождения Бухары и Хивы в состав СССР структура политико-административной элиты региона стала более разнообразной. Русский и украинский элементы были весомо дополнены как другими некоренными этносами (еврейский, армянский), так и местными группами населения, которые получили гораздо более широкий доступ к власти, чем прежде.

«Советская элита» в Центральной Азии вобрала в себя множество этносов. В этом смысле механизм ее формирования соответствовал привычной для региона взаимной этнической терпимости и традициям оазисно-имперской идеологии. Первыми лицами в республиках советской Средней Азии и Казахстане, как правило, являлись прямые назначенцы Москвы из местных уроженцев либо приезжих из других частей СССР.

Включение Центральной Азии в Советский Союз вызвало изменения в регионе. Крупнейшими нововведениями стали перевод Казахстана в режим оседлости и проведение в южной части региона водно-земельной реформы. В результате превращения казахов и киргизов в оседлых жителей, часть казахских и киргизских родов бежали на территорию Китая – в Синьцзян-Уйгурский автономный район. Важнейшим политическим последствием водно-земельной реформы явилось истребление сельской части русской диаспоры в Центральной Азии. Казачество, успевшее было укорениться в Семиречье (юго-восточная часть Казахской ССР. – Ред.), перед лицом советских нововведений встало на сторону Белого движения. В ходе Гражданской войны казаки и их семьи были уничтожены, репрессированы или же вслед за казахами и киргизами бежали в СУАР.

В годы Второй мировой войны в Среднюю Азию и Казахстан было эвакуировано от трех до пяти млн человек из европейской части СССР. Это были в основном образованные люди, при помощи которых удалось решить ряд крупных социальных проблем и задач культурного строительства. Была ликвидирована безграмотность, а также были заложены основы современной системы здравоохранения. К тем же годам относятся развитие в Центральной Азии современного театрального и музыкального искусства, литературы, создание системы университетского образования.

Отмеченная тенденция связана и с высылкой в годы войны из Поволжья, Крыма и Северного Кавказа репрессированных народов: немцев, крымских татар, балкарцев, карачаевцев, греков, чеченцев, ингушей и др. Впоследствии в регион шли целые потоки политических иммигрантов из Греции. По завершении восстановительных работ после землетрясения в Ташкенте в 1966 г. многие рабочие разноэтничных строительных бригад пожелали остаться жить в этом регионе.

ОСОБЕННОСТИ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ СТРАН РЕГИОНА

Новизна международной среды в Центральной Азии состоит в освобождении малых и средних стран от пассивной роли объектов воздействия со стороны крупных держав. За два десятилетия после распада СССР государства региона прошли путь к формированию рациональной внешней политики. Большинство из них сформулировали более или менее убедительные внешнеполитические концепции, даже если не всем им был придан официальный статус, будь то различающиеся между собой версии постоянного нейтралитета Туркмении и Киргизии, варианты доктрин регионального лидерства Казахстана и Узбекистана либо концепция национальной безопасности Таджикистана.

Выделяются три типа внешнеполитического поведения малых и средних стран в отношении превосходящих их держав. Первый тип – агентский: «я – твой младший брат, моя земля – твой бастион, форт и крепость». Этот тип заменил собой прежнее вассальное, подданническое поведение. Второй – защитный: «ты – мой недруг, и я готовлюсь к борьбе с тобой, нападаешь ты или можешь хотеть напасть». Третий – условно партнерский: «мы ничем друг другу не обязаны и пробуем сотрудничать не только друг с другом, но и со всеми странами, несмотря на разность потенциалов».

При первом типе страны стремятся плотнее «прильнуть» к какому-то мощному государству, выторговывая себе за это определенные привилегии. При втором они могут обострять отношения с заведомо более сильной страной, желая привлечь к себе внимание мирового сообщества, нарочито концентрируясь на угрозах, реально либо предположительно исходящих от крупной державы. При третьем типе поведения малые и средние страны стараются осторожно дистанцироваться от всех мощных государств, одновременно пытаясь сохранить с ними хорошие отношения и отвоевать себе хотя бы небольшое автономное пространство.

К первому типу тяготеют страны, именуемые сателлитами. Ко второму – несостоявшиеся или неуверенные в себе государства (от Венесуэлы и Северной Кореи до Грузии). К третьему стремятся нейтральные и неприсоединившиеся государства, которые демонстрируют многообразные формы внешней политики – от «ядерного неприсоединения» Индии до сдержанного и гибкого «антиядерного нейтрализма» Вьетнама, Индонезии и Малайзии.

Центральноазиатские государства, как представляется, тяготеют к третьему типу поведения. Он тесно увязывается с их возможностями и спецификой международных условий существования. Главное из них – рыхлая внешнеполитическая среда, где в течение 20 лет Китай, Россия и США не могли да и не имели желания жестко привязать местные страны к своей военно-политической стратегии. Государства Центральной Азии избегают перегибов. Дистанцируясь от России и ассоциирования себя с «частями бывшего СССР», страны региона все же не поддались соблазну провозгласить себя «частью Запада». Увлечение сначала Турцией, а потом Китаем не спровоцировало их ни на «следование Китаю», ни на развитие по пути превращения в элементы «пантуранского пространства».

Ограничив влияние Москвы, страны региона не допустили деградацию отношений с ней, сохранив возможность при необходимости прибегать к ее ресурсам. Взамен они позволяют России пользоваться своим потенциалом – пространственно-геополитическим и отчасти энергосырьевым. Местный национализм, окрасившийся колоритом ислама и здешних доисламских культур, в целом не отлился ни в религиозный экстремизм, ни в светскую ксенофобию и шовинизм. Позитивную роль в этом смысле сыграли мощное советское просветительское и культурно-атеистическое наследие, присущая СССР традиция надэтничной социально-групповой солидарности в сочетании с оазисной культурой терпимости к говорящим на другом языке.

Отчасти сходным образом страны Центральной Азии добиваются уменьшения зависимости от России как покупателя и транспортировщика их энергоносителей. Но это не препятствует их желанию оставаться под «зонтиком» Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), который продолжает быть скорее политическим, нежели военным институтом.

В целом обстановка ориентирует малые и средние государства на проведение политики, которую характеризуют прагматизм, гибкость, лавирование, уход от обременительных внешних обязательств, стремление привлечь помощь более богатых держав. Ради этой помощи они торгуются по поводу встречных уступок – с Индией, Китаем, Россией, США или богатыми исламскими странами.

В этом не следует усматривать коварство со стороны центральноазиатских соседей России – данный термин уместнее адресовать тем государствам, лидеры которых, хитроумно переиграв Бориса Ельцина в 1991 г., разрушили советскую страну. В ту пору центральноазиатские республики стремились к увеличению пространства свободы рук в отношениях с Москвой, а не к полному отделению от России.

Важнее другое. Прагматизм в политике стран Центральной Азии соседствует с исторической памятью, в которой негативные ассоциации уравновешиваются комплексом представлений о позитивном наследии отношений с Россией. Взлет культурного и образовательного уровней, создание систем охраны здоровья, формирование основы, на которой возможно возведение современной политической системы – это плоды пребывания центральноазиатских союзных республик в составе СССР.

Советская система действовала в Центральной Азии так же деспотично, как и на всем остальном пространстве страны. Но при всех пороках она хорошо подготовила данный регион для избирательного восприятия новаций 1990-х гг., когда бывшие союзные республики стали независимыми государствами. Эта система позволила местной власти сдержать рост низовых протестов, направить исламизацию в умеренное русло и справиться с натиском транснациональных криминально-контрабандистских структур, которые действовали в союзе со здешними и зарубежными экстремистами. Сценарии раздела Таджикистана, распада Киргизии и образования криминального «Ферганского халифата» не реализовались, а попытка «исламской революции» не привела в Центральной Азии к тем удручающим результатам, которые проявились в Афганистане.

КОНЦЕПЦИЯ "ОТЛОЖЕННОГО НЕЙТРАЛИТЕТА"

Географически и отчасти политически центр региона кажется из России расположенным между Астаной и Ташкентом. Но с позиций энергосырьевой дипломатии в ее зарубежных версиях центральную позицию в региональных делах занимают Каспий, вернее, его восточное побережье, а также газовые месторождения Туркмении.

Однако и такое восприятие региона является «объектным» скорее по отношению к малым и средним странам. Американские же и евросоюзовские политики и ученые оценивают ситуацию в этой части мира через призму того, какую выгоду либо опасность она им может сулить. Немалая часть российских и китайских государственных деятелей и экспертов фактически остались на такой же позиции. В качестве субъектов международной политики малые и средние государства мало кого интересовали.

Исследователи в лучшем случае стремились оценить, насколько они могут воспрепятствовать или поспособствовать реализации целей крупных держав. При этом каждая из них старалась составить представление о том, при помощи каких рычагов можно расширить влияние на региональную ситуацию. Всесильным инструментом представлялась американским аналитикам демократизация, в том числе путем революций – сначала «исламско-демократической», а потом «майдано-площадной». Российские и китайские ученые выступали за консервативные версии реформ, которые необходимы для преобразования экономических систем центральноазиатских стран и их политического устройства.

Малые и средние страны вынуждены лавировать. Однако вектор маневрирования не исчерпывал смысл их внешних политик. Местные государства тяготеют к нейтральному статусу. В 1990-х гг. о нем официально попытались заявить Киргизия и Туркмения. Правда, о классическом нейтралитете Швейцарии и Швеции в здешнем контексте говорить не приходится. В регионе сохраняются источники угроз – со стороны Афганистана, экстремистов в Ферганской долине и потенциальной нестабильности в исламских регионах Китая. Опыт Таджикистана, Узбекистана и самой Киргизии свидетельствует в пользу иллюзорности классического нейтрализма в этой части мира.

Вот почему в осмыслении перспектив нейтрализма страны Центральной Азии могут рассчитывать скорее на вариант «умеренно вооруженного нейтралитета» по образцу государств АСЕАН. При определенных обстоятельствах такой вариант мог бы устроить все страны региона, включая Казахстан и Туркмению. Но в силу военно-политических реалий он непригоден для немедленной реализации. Страны региона включены в многосторонние отношения с Россией через ОДКБ, а также с Россией и Китаем через Шанхайскую организацию сотрудничества. Правда, гибкость обязательств по этим договорам и неразработанность практики их применения позволяют входящим в них странам оставаться самостоятельными в сфере внешнеполитического поведения. Оба договора являются больше механизмами координации и профилактики угроз, чем боевыми организациями, способными к быстрой мобилизации ресурсов стран-членов.

В то же время наличие этих структур дает малым и средним государствам необходимые им гарантии внутренней и международной безопасности. Причем они сохраняют возможность по собственному усмотрению дозировать практическое участие в сотрудничестве с Россией и Китаем, не отказываясь от балансирования и ориентации на нейтралитет в принципе.

Для внешней политики центральноазиатских стран характерно соединение линии на партнерство с Москвой и Пекином со стремлением независимо от них развивать сотрудничество с США и ЕС. При этом страны Центральной Азии не стремятся участвовать в военном сотрудничестве вне пределов минимально необходимой безопасности. Подобный тип внешнеполитического поведения можно назвать потенциальным или отложенным нейтралитетом. Этот принцип фактически стал системообразующим элементом международных отношений в Центральной Азии.

Азия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 19 июня 2010 > № 2851569 Алексей Богатуров

Наш отец Коркуд, или Кто такие азербайджанцы. Этнолирические заметки с отступлениями

Эмиль Агаев — писатель-публицист. Был собственным корреспондентом “Литературной газеты”, заведующим Азербайджанским бюро АПН (РИА “Новости”). После распада СССР — “колумнист” ряда республиканских изданий, консультант независимого аналитического агентства MMC (Мюнхен, ФРГ). Автор ряда публицистических книг, кино-, телесценариев, путеводителя по Баку, вышедшего в Москве на иностранных языках, художественных переводов с азербайджанского. Член Союза писателей и Союза журналистов Азербайджана. Лауреат премии Золотое перо Союза журналистов Азербайджана.

Азербайджанцам не свойственно зацикливаться на истории. Мой отец вспомнил по моей просьбе — да и то не без труда — только своих прадеда и прабабку, не дальше. Но любопытно: не каждый из азербайджанцев знает происхождение своего рода, однако, откуда родом “они ВСЕ”, знает: конечно, от пратюрков! От кого же еще?!

Да, если рассматривать изначальную доминанту, консолидирующий фактор этноса — его язык, равно как зафиксированные в нем событийные и бытовые приметы давно минувшего, то для азербайджанцев, несомненно, такой доминантой является огузский эпос “Китаби-деде-Коркут”, 1300-летие которого было отмечено в конце прошлого века.

Не случайно автор перевода эпоса на русский язык (к слову, блестящего!) Алла Ахундова слово “деде” перевела не так, как это делалось до нее, не буквально, “дед”, а — “ОТЕЦ”, в смысле — отец тюрков, духовный отец. Как не случайно и то, что первопроходец изучения азербайджанского менталитета философ и публицист Гасан Гулиев свою первую книгу на эту тему назвал “Генотипы рода Коркуда”.

На основе тщательного исследования этого эпоса турецкий ученый Мухаррем Эргин делает однозначный вывод: он — “всецело творение Азербайджана”, поскольку каждая его строка “сталкивает нас с азербайджанским тюркским языком”. И не только языком — с жизнью, бытом, ритуалами и обычаями, наконец, с географией раннесредневекового Азербайджана. Так, живший в XIV веке Абу Бекр, перечислив страны, которые завоевал герой эпоса Баяндур-хан, добавляет: “…а сам он направился на зимовку в Карабаг и на летовку в Гекче-Дениз”. Упоминаются в эпосе и Барда, и Гянджа, и находящаяся на территории Нахчывана крепость Алынжа, и другие места Азербайджана.

Огузско-тюркское начало можно смело считать доминантой этногенеза азербайджанцев (и соответственно его ментальности), но в седой пра-пра-истории его были и другие составляющие, прошедшие длительную эволюцию, как и сама письменность: от пиктограмм Гобустана, древней клинописи Манны, тюркских рун и арабского письма до современной латиницы (древнейших текстов до нас, увы, дошло крайне мало: борясь с язычеством, ислам уничтожил практически всю рунику!).

Тут и Кавказ, прародина многих этносов, в том числе и азербайджанцев, тут и другая их прародина — за рекой Аракс. Тут и другие культуры, которые оказали на азербайджанцев воздействие и на которые воздействовали они сами. Тут и культура пришедших из южнорусских степей “коровьих пастухов”, как называли древнеиранские племена аборигены Передней Азии, испокон веков пасшие в основном овец (ну, и лошадей — по некоторым данным, они были приручены именно здесь, а не в степях Центральной Азии), которых тюрки сделали своими тотемами, причислив к ним еще и тотем своего мифического спасителя — волка, тут и арабо-исламская культура, и русская, а через нее — западная… Много было чего!

История водила на протяжении тысячелетий вокруг Азербайджана целый “хоровод культур”, время от времени впиваясь в него стрелами прямых вторжений — с севера, с юга, с запада; на востоке Азербайджан защищал “водяной ров” Каспия, ну и горы Кавказа в какой-то степени тоже помогали уберечься от иноземного размыва.

Умение сохранить себя и одновременно — открытость, образованность, живая восприимчивость родили в свое время феномен Низами, который, прожив всю жизнь в Гяндже, стал классиком одной из богатейших культур — персидской, и обратный феномен — Физули, всю жизнь жившего в Ираке, куда переселили его предков, и создавшего поэтические шедевры на родном азербайджанском языке.

Отступление археологическое

Вместе с Фарманом Керимзаде, писателем и знатоком этнографии, побывали в селе удин — одного из древнейших обитателей Южного Кавказа, входивших в союз племен Кавказской Албании, первое упоминание о которой относится к IV веку до н.э., потом посетили развалины находящейся рядом древней Габалы — столицы этого государства, существовавшего на территории нынешнего Азербайджана.

Наши ученые мужи долгое время не занимались им, ограничиваясь послеисламской историей, а зря! Недавно провели наконец раскопки и — сколько находок!

Долго ходили по котловине между остатками старых стен и фундаментов, собирая то, что не нашли или не сочли ценным археологи. Лично я накопал кучу осколков керамики, несколько кувшинчиков, предназначенных то ли для воды, то ли для масла (нефти), светильников — сохранились почти целиком.

Привезя находки домой, решил разместить эти реликты на полках недавно купленной “стенки” — где еще? — и, дабы отмыть от грязи, окунул черепки в ведро с водой. И вдруг послышался загадочный такой шорох, потрескивание, даже попискивание.

— Смотри, история подала голос! — удивился помогавший мне младший сын. — Наверное, это вода так заполняет поры сосуда!

— Читал где?

— Да нет. Это я так… Так думаю!

И как это я сам не сообразил: кувшин, сотни лет пролежавший на склоне горы под слоем пыли, настолько высох, что в его порах не осталось, видимо, ни капли влаги.

И тут же в голове промелькнула другая мысль: а ведь сегодня Мансур, мой сын, впервые произнес эти слова: “Я так думаю!”. История — надо же! — пробуждая воображение, заставляет соображать…

Черепки в ведре тем времени стихли. Только нет-нет да и на поверхности возникали пузырьки.

— Воздух десятого столетия, — подыграл я сыну. — Представляешь, тысячу лет назад этим воздухом дышали люди!

(Примечание автора. Упомянутого выше Фармана Керимзаде уже нет в живых. Сам переселенец из Армении в соответствии с постановлениями центральных органов 1947-го и 48-го годов о принудительном выселении с территории Армении азербайджанцев — было такое, под предлогом размещения в Армении армян-репатриантов! — с началом карабахских событий он принял живейшее участие в устройстве изгнанных из родных мест соотечественников и вскоре скончался — сердце не выдержало!)

Да, скажу так: Азербайджан БОЛЬШЕ, чем Азербайджан — исторически, географически, культурно, а азербайджанцы больше, чем азербайджанцы, будучи СВОИМИ не только в самом Азербайджане, но и на значительной части Кавказа (в Дагестане, в Грузии, до недавнего времени в Армении), и по ту сторону Каспия, и в Турции, и в Ираке, не говоря уже об Иране, где они — вторые после фарсов (а по некоторым данным, и не уступают им по численности).

Это и понятно. В силу религиозного (ислам) и языкового (тюрки) факторов Азербайджан был более естественно включен в историю всего региона Переднего Востока, Азии, чем его соседи.

Сыграли свою роль и переселения азербайджанцев внутри этого региона, переселения по разным причинам, но чаще — в результате нашествий. Помню, как, вернувшись из поездки в Ирак, поэт Расул Рза рассказывал о поразившем его сходстве языка и поэзии живущих ныне в Киркуке (Ирак) туркманов, как они называют себя, с языком и поэзией Азербайджана — некоторые из их песен исполняются на лад так называемых “карабаги”; равно как родом из Азербайджана и даже конкретно — “из племени Баят” (крепость Баят — первичный центр карабахского ханства, расположена на нынешней территории Агджабединского района АР) были и предки великого поэта Физули. А в поражающих своим величием минаретах мечетей и других исторических памятниках Стамбула есть доля труда и “уста”, мастеров, из Баку, всегда отличавшихся особым искусством резьбы по камню (достаточно увидеть Диванхане во Дворце ширванханов в Крепости).

Поначалу язык носил общетюркский характер (как и этноним “туркман”). Однако после размежевания с анатолийскими турками и образования Османского государства азербайджанский язык все более шлифуется, стабилизируется и на исконно исторической азербайджанской территории выделяется в самостоятельный язык тюрко-огузской группы, на который “особо сильное воздействие оказывали сложившиеся почти неизменно враждебные отношения с султанской Турцией и Сефевидской державой” (академик А.С.Сумбатзаде).

“Начал учиться по-татарски (азербайджанцев называли в те времена кавказскими татарами. — Авт.), язык, который здесь, и вообще в Азии, необходим как французский в Европе”, — известные слова Лермонтова из его письма Раевскому. “…Почти во всем Дагестане тюркско-татарский язык считается, так сказать, интернациональным”, — отметит полвека спустя К.Ф.Ган.

* * *

И вот эти уходящие в глубь веков “пересечения” истории племен и народов начисто опровергают имеющий хождение, увы, и поныне старый миф, который разделяет народы на “древние аборигенные” и на так называемые “пришлые” — этот миф был в свое время порожден небольшими (“реликтовыми”) этносами, замкнутыми на себе и своей истории, он совершенно нелеп. Ведь в мире нет “не пришлых” — разве что какие-нибудь затерянные в дебрях Амазонки или на Крайнем Севере племена!

Азербайджанцы — наглядное и как нельзя лучшее подтверждение того, как так называемая “аборигенность” может органически сочетаться с так называемой “пришлостью”, в чем-то вбирая последнюю в себя, растворяя ее в себе и в то же время отчасти растворяясь в ней.

“Жители, населяющие этот край, суть потомки различных племен, почти всего рода человеческого” (А.Бакиханов, историк, ровесник Пушкина, с которым он, к слову говоря, встречался).

Отступление гипотетическое

…Нахчыван, Гями-гая (“Корабль-скала”). Согласно народным легендам, именно здесь остановился Ноев ковчег, затем поплыл дальше, к Арарату, а потом… потом вернулся обратно. Ведь, согласно Книге Бытия, ковчег остановился не на горе Арарат, как принято говорить, а “на горах Араратских”. То есть выходит — гора не одна! Вспомним, наконец, одно из толкований происхождения слова “Нах-чыван” — от слова “Нух” (так по-азербайджански называют Ноя).

А вот — Гобустан (“Страна оврагов”), близ Баку. Здесь сохранилось множество памятников, но главное — наскальные рисунки. В том числе — судов. Среди них “складные ладьи” из обтянутого кожей тростника, используя которые древние плавали по морям и рекам, а когда водный путь кончался, складывали их и, взвалив на себя, шли пешим ходом до “следующей воды”. Но самое главное — время, когда были начертаны на скалах эти петроглифы. Их датируют концом VII — началом VI тысячелетия до н.э. (!). Выходит, они… самые древние на Земле? То есть если предположить чисто гипотетически, что патриарх человечества сошел с первого на земле судна на Гями-гая, то его потомки, расселившиеся до самого Апшерона, первыми ступили здесь с земли на корабль! Красиво…

Гиперсенсация? Миф? Допустим. Хотя побывавший здесь (и не раз!) Тур Хейердал, изучив похожие петроглифы в разных уголках земного шара, признал датировку изображенных на скалах Гобустана судов верной. Более того, выдающийся норвежец пришел к выводу: именно Прикаспий, а не какой иной уголок Земли, не исключено, является очагом земной цивилизации!

Вопрос вопросов — каким образом на территории вокруг Аравийского полуострова, населенного дикими племенами, практически одновременно возникли три великие цивилизации? Тур Хейердал ответил на него так: их создали те самые первопроходцы с берегов Каспия, преодолевшие сотни и тысячи километров по суше и по морю, двигаясь на юг. Затем они двинулись и на север!

Подтверждение каспийской гипотезы Хейердала — исландские саги. В них упоминаются асы. Так древние скандинавы называли и своих богов, и некий загадочный народ.

Некий шведский король, повествуется в одной из саг, дал обет посетить страну асов — Асгард, где жил их правитель Один, и посетил для этого “страну турок”.

Про асов я читал, хетты называли их “азии”. Наконец, “азы” упоминаются и в “Древнетюркском словаре”, и еще ранее, в “большой надписи в честь Кюль-Текина”, как пишет ныне покойный историк, по национальности удин, Ворошил Гукасян (очевидно, имеется в виду знаменитая Орхоно-Енисейская надпись).

А сколько еще надписей и других свидетельств, относящихся к событиям древней, средневековой и даже относительно недавней истории Азербайджана, сокрыто от наших глаз! На древнееврейском — как память о походах сюда хазар, исповедывавших иудаизм, на языке итальянских купцов, приезжавших за коврами и шелком в Шемаху, на русском — языке староверов и молокан, первых переселенцев из России, на языке преследуемых у себя на родине и нашедших в Азербайджане вторую родину немцев-лютеран…

Еще одно любопытное открытие. В старом словаре казахский поэт и исследователь истории Азии Олжас Сулейменов нашел, что слово “албан” китайцы произносят как... “азебай-жень”. Перенесение названия Азербайджан, возникшее на юге, на северную его часть, в Албанию, объясняется, по мнению Сулейменова, просто: китайцы сохранили древнетюркское прочтение одного и того же понятия!

“Народ Азербайджана в своих традициях и культуре выразил всю многоцветную, многоголосую историю Евразии и ее кавказского региона, — пишет Олжас. — Вслушиваясь в речь простых азербайджанцев, я узнаю слова, звучавшие VI тысячелетий тому назад в городах и селах долин Тигра и Евфрата”.

(А вообще-то, как предположил в разговоре с автором этих строк писатель Иса Гусейнов, названия многих древних этносов, к примеру, скифы, гунны, нередко — это названия одного и того же этноса или совокупное название разных, даже разноязычных народов, объединенных в племенной союз, как это было, например, в Кавказской Албании. Ныне покойный историк Мирали Сеидов к указанным выше этносам добавлял и саков, оставивших память о себе в некоторых географических названиях Азербайджана, таких как Саки — ныне Шеки, Арсак — Арцах.)

* * *

Традиционно толкование названия Азербайджан — от имени правителя Северной Мидии Атропата. Как писал русский востоковед и этнограф XVIII века Ханыков, совершивший экспедицию в тогдашнюю Персию, в “Книге Бытия” — этом поистине этнографическом перечне известных древним евреям народов — о персах нет ни малейшего упоминания, а вот мидийцы (если так можно перевести слово “Mdi”) есть.

И, наконец, всем известное, переходящее из учебника в учебник объяснение: Азербайджан — “страна огней”.

Ну, не наивно ли было повеление победителя персов Александра Македонского сжечь текст “Авесты”, записанный на 12 тысячах коровьих шкур. Это все равно что сжечь на огне сам Огонь!

Отступление романтическое

Янар гая (“горящая скала”), ее называют и по-другому: Янар-даг (“даг” — гора). Очевидно, на этом месте, в центре Апшерона, когда-то возвышалась гора, но под влиянием нещадного южного солнца, ветров (“Азербайджан — страна ветров”, говорят и так!) от нее теперь только и остался вот этот скалистый холм.

От подножия и по всему склону этот холм усеян, словно красными тюльпанами, язычками пламени. Поначалу странно видеть эти огоньки, вырывающиеся не из привычной для нас газовой горелки, а из-под земли, без какой-либо надобности, сами по себе (как, впрочем, и все в природе — так текут реки, растут деревья, поют птицы). А потом приходит чувство восхищения независимостью огня, вырывающегося из недр “просто так”. Его может задуть, и нет-нет это делает неистовый бакинский норд — “хазри”, но через какое-то время огонь вспыхивает вновь; достаточно искры, которую выбьет несомый ветром камушек, ударившись о скалу или о другой камень.

Представляю, как, остановившись у Янар гая, дивятся на это легионеры Александра Македонского. Как, схватив пасущуюся овцу, прирежут ее мечом и зажарят на этом неизвестно кем и когда разведенном “костре”, дабы пополнить свой скудный, состоящий из горсти маслин рацион. А потом оставят надпись о своем пребывании здесь, правда, в другом месте Апшерона — в том самом Гобустане. Эта надпись: “Здесь был такой-то центурион…” сохранилась до наших дней.

* * *

Существует мнение, что автор “Китаби-деде-Коркут” жил предположительно в VII—VIII веках, то есть являлся современником пророка. И распространение эпоса одновременно с распространением ислама, возможно, объясняется желанием тюрков, поклонявшихся богу Гек Танры (Богу Неба), противостоять новой религии, а что может быть при этом лучше, чем обращение к своему богу, к своей истории и быту, к подвигам своих героев. Однако позже, после того, как турки-огузы приняли ислам, в эпосе появляется упоминание Аллаха, и — более того — в одном из его сюжетов рассказывается о наказании, постигшем вероотступника.

По другим источникам, появление огузов на Кавказе произошло за семь веков до появления ислама, когда “Иисус, мир ему, вознесся в небо” (“Новости истории” турецкого историка XVI века).

Так или иначе, но до ислама предки азербайджанцев были и идолопоклонниками, и зороастрийцами, и буддистами, и христианами.

Албанский историк Моисей Каланкатуйский назвал церковь в селе Киш (северо-запад Азербайджана, недалеко от Шеки) “матерью церквей восточных”. Раскопки, проведенные норвежскими учеными, подтвердили: эта церковь была построена… в

I веке (!), то есть является одной из первых церквей в мире. В настоящее время эта албанская церковь реставрирована, при ней создан музей.

Но ранее всего предки азербайджанцев поклонялись окружающей природе — существовал дошедший, к слову, и до наших дней культ святых мест. В том же историческом заповеднике Гобустан сохранились камни, под которыми женщины пролезали, дабы избавиться от бесплодия. Но чаще эти места (“пиры”) связаны с неким конкретным чудотворцем.

Наиболее популярное из них находится недалеко от моей дачи, в апшеронском поселке Шувелян, и, что интересно, оно связано с именем человека, который жил сравнительно недавно. И сейчас, когда пишу эти строки, я вижу в окне переливающуюся на солнце глазурь минаретов сооруженного над его могилой величественного мавзолея.

Отступление духовное

“…В детстве я часто встречал на лобовых стеклах автомобилей черно-белые фотографии худощавого человека в темном пиджаке и в каракулевой папахе, сидящего на стуле и опирающегося на его спинку. Когда я обратил внимание, что фотография на комоде в нашем доме идентична этим фотографиям, я обратился к маме с вопросом. "Это святой человек, сынок, Сеид (так называют особенно уважаемых мусульман, считающихся потомками самого пророка Магомеда. — Авт.) Его все любят и уважают", — ответила она, поцеловав фотографию.

Спустя годы я узнал, что Сеид в раннем детстве заболел церебральным параличом и не мог передвигаться. Он был крайне немногословным, добрым и удивительно душевно щедрым человеком. Потому за ним ухаживали не только родные и близкие, но и самые разные люди, считавшие своим долгом и честью для себя быть в чем-то полезными Сеиду, всеобщему любимцу в Баку.

Его дом в Ичери Шехер был полон приношений, а ручка на дверях всегда пестрела от завязанных разноцветных ленточек, обрывков ткани и одежды. В него так верили, что хранили даже кусочки колотого сахара с его стола. У вкусившего этот кусочек сахара или хлеба всегда исполнялось желание.

По воспоминаниям Г.А.Алиева, в 1943 г. его семья испытывала особенные трудности. Ему самому исполнилось 20 лет, и мать специально послала его в Баку к Сеиду поклониться и попросить о помощи. Молодой Гейдар Алиев работал в госбезопасности в Нахчыване, чтобы пробраться к дому Сеида, за которым была установлена круглосуточная слежка НКВД, ему пришлось прибегнуть к хитрости. Но мольба о помощи была услышана”.

(Из последней публикации поэта Валеха Рзаева в газете “Азербайджанский конгресс”.)

* * *

Итак, фактор ислама — это вторая доминанта формирования азербайджанцев как этноса.

Не зная Корана и мусульманской культуры в целом, невозможно понять до конца не только творчество Низами, Физули, но даже и Насими, которому принадлежат знаменитые строки: “В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь”, который исповедовал еретическое с точки зрения мусульман течение — хуруфизм и который подвергся мучительной казни в сирийском городе Алеппо: на площади с него, живого, сняли кожу. Азербайджанский ренессанс — хоть и своеобразная, но составная часть мусульманского Ренессанса в целом, на века опередившего европейский.

Я не говорю уже о том, что без знания ислама не понять психологии, некоторых обычаев и взглядов азербайджанцев, равно как и сформировавшихся под влиянием малограмотных мулл предрассудков и предубеждений, которые в результате просветительской деятельности “могучей кучки” европейски ориентированной национальной элиты в конце XIX — начале XX века пошли было на убыль, а затем, после советизации и в результате гонения на религию, законсервировались в “чистый быт”.

А потому азербайджанский ислам, я бы сказал, — это больше ислам “народный”. О мулле у нас вспоминают обычно на похоронах. А в день свадьбы, когда приданое невесты вносится в дом, по старой традиции, первым вносят зеркало, вторым подсвечник и только затем Коран.

Отступление эпистолярное

“С Рождеством, сына! Поздравляю тебя не просто так, а как человек, так сказать, “крещеный” (ставлю тут кавычки, поскольку сделано это было помимо моей воли, когда я был еще неразумным младенцем!). Ну, помнишь, я тебе рассказывал, как в Чимкенте, где я родился, когда отец-мать были на работе, домработница, верующая старушка, организовала — во имя спасения меня от "басурманства"! — крещение на дому с приглашением, как рассказывала моя мать… аж игуменьи Ленинградской лавры, сосланной в годы гонений на религию в Казахстан. Когда мать подоспела, возле нашего дома стояла толпа молящихся, а из открытого окна валил дымок. Дымок ладана (меня уже успели окунуть в священную воду и наречь… Емельяном!). Но, увидев это, мать подумала — пожар, бросилась в дом… Надо ли говорить, что после этого случая домработницу тут же уволили, но, как говорится, что было, то было…

Так что считай, что твой отец — Эмиль-Емельян-Эмин (созвучное имя в азербайджанском, нередко меня так именуют сейчас. — Авт.). Не правда ли, готовое название для сентиментальной такой книги с подзаголовком — “Записки маргинала”? Обнимаю, папа”.

Это — письмо сыну Новрузу, которого я назвал так потому, что родился он 20 марта, в день Новруз-байрама, праздника Нового года, отмечаемого во всем тюркско-мусульманском мире (с нынешнего года, по инициативе Азербайджана, ЮНЕСКО признала его международным). Сыну, к слову, приобщенному мною к мусульманству: когда ему делали операцию по удалению грыжи, я попросил сделать заодно и обрезание (можно считать, мой ответ на мое “крещение”!). Сейчас оба мои сына живут в Москве, а Новруза в шутку иногда кличут “Нов-рус” (в смысле “новый русский”).

А вообще-то лично у меня верующими были обе бабушки — как со стороны матери, так и со стороны отца. Одна — украинка с Полтавщины, семья которой была переселена в Казахстан еще при царе, другая — азербайджанка из апшеронского села Тюркян. Одна христианка, другая мусульманка. Одна верила в Бога, другая в Аллаха. И все это СОШЛОСЬ ВО МНЕ, что, я думаю, даже символично, поскольку Бог один, или един, как едина и породившая всех нас, живущих на земле, Матушка Вселенная.

Я даже как-то написал эссе с революционной такой гипотезой. О том, что когда-нибудь, в далеком будущем, Азербайджан может стать первой в мире… биконфессиональной страной! Учитывая, с одной стороны, то, что здесь представлены обе ветви ислама и среди наших мусульман появились хорошо знающие Коран, по-современному мыслящие юноши и девушки, а с другой — возможное развитие в Азербайджане также и христианства, которое когда-то здесь было (деятельность иностранных компаний, среди работников которых большинство носят нательный крест, плюс учеба азербайджанской молодежи за рубежом и пр.). Последнее, как я сам понимаю, крайне маловероятно, учитывая, что в самой Европе христианство переживает не лучшие времена — если верить Би-би-си, закрываются церкви. Но идея мне показалась красивой. Хотя я оговорил и возможные при этом негативные последствия — разрыв традиций и т.д.

* * *

И, наконец, третья — после языка и веры — этническая доминанта Азербайджана — это, безусловно, присоединение к России. С несколькими оговорками — если не считать: а) разделения азербайджанского народа по реке Аракс; б) переселения армян на азербайджанские земли; в) политику русификации, неофициально проводившуюся обеими империями — и российской, и советской — по отношению к мусульманскому (тюркскому) населению. Ну, а так...

Мамед Эмин Расулзаде, лидер партии “Мусават” и просуществовавшей неполные два года (1918—1920) Азербайджанской Демократической Республики: “Русская оккупация имела и положительные моменты”, поскольку, “приобщаясь через русских к европейской науке и технике, Азербайджан постепенно освобождался от пут восточного догматизма и мистицизма, ступал на новый путь развития, процветал и прогрессировал”.

С развитием российского капитализма нефтяной бум вызвал появление в Баку (и не только в Баку) национальной буржуазии и европейски ориентированной элиты, что привело к бурному культурному росту Азербайджана и азербайджанцев, сформировавшихся именно тогда, по мнению историков, как нация (если прибегать к традиционной для Европы этнотриаде: народность—народ—нация).

“Если я скажу, что М.Э.Расулзаде и его сподвижники "сконструировали" не только Азербайджанское государство, но и создали азербайджанскую нацию, меня обвинят в отсутствии патриотизма, скажут, что я лью воду на мельницу наших врагов. Но в этих словах нет большого преувеличения”. Это — писатель Чингиз Гусейнов. Полемизируя с теми, кто обсуждает сейчас в Азербайджане имеющую право на жизнь, но больше, по его мнению, надуманную проблему (кто мы: азербайджанские тюрки или азербайджанцы?), писатель пишет:

“Мы азербайджанцы, каковыми представлены всему миру… Так что следует не дискутировать по поводу единого самоназвания, а радоваться трехименности, исторически выпавшей на нашу долю: языковой (тюрки), религиозной (мусульмане) и общечеловеческой (азербайджанцы)”. Указывая при этом на то, что эта трехименность зафиксирована и в трех цветах нашего флага: синий — символ тюркизма, зеленый — мусульманства, а красный — современного мира.

Эта триада, добавлю, впервые была провозглашена еще в начале прошлого века азербайджанским публицистом и политическим деятелем Али беком Гусейн-заде — “тюркизироваться, исламизироваться, европеизироваться”. При этом какое-то время, поначалу, азербайджанские публицисты и просветители (в отличие от своих кавказских соседей) допускали возможность существования своей национальной республики в качестве автономии обновленной России.

Мелкая, но любопытная деталь: среди азербайджанских пословиц и поговорок существует много критических по отношению к мулле, беку, шаху, однако не встречается ни одной в адрес русского царя. Этому есть такое объяснение — мол, сказалась сила запретов! Но не следует преувеличивать “властобоязнь” азербайджанцев, да и народу на язык замок не повесишь.

Вскоре после завоевания русскими Гянджи, несмотря на героическое сопротивление ее жителей во главе с Джавад-ханом, которого азербайджанцы по праву относят к своим национальным героям, город переименовали в Елизаветполь. При этом установили штраф в один рубль серебром для каждого, кто назовет город по-старому. Так вот. На следующий же день после объявления запрета перед городской управой выстроилась очередь из местных жителей. Входя, каждый произносил: “Гянджа!” и молча клал на стол перед русским чиновником рубль!

Ахмед бек Агаев, публицист того времени, в одной из своих статей приводит мнение некоего русского интеллигента: “Знакомство с жизнью природы, с идеалами и интересами других народов, с научными приемами в деле мышления и воспитания совершает медленный, но радикальнейший переворот в каждом народе. Через одно или два поколения вы будете неузнаваемы, ибо я знаю ваш народ, знаю его любознательность, его восприимчивость” (газета “Каспий”).

Данный процесс наверняка пошел бы дальше по нарастающей, не случись большевистского переворота, в результате которого, вырвавшись из “тюрьмы народов”, как называли в советские времена Российскую империю, азербайджанцы вновь оказались в “заточении”, на этот раз — в “новой исторической общности” людей, советском народе.

В ранней своей статье, опубликованной еще в 1904 году, Сталин писал: “Никакого национального духа не существует и существовать не может”. И, изложив байку про одного “мудреца-анатома”, который оскандалился, не сумев собрать части скелета, сделал вывод: “"Национальный вопрос" исчерпан! Наша партия расчленила его на отдельные части, извлекла из него жизненные соки, разлила их по венам своей программы…”.

Вот ведь, оказывается, с каких, еще досоветских, времен берет начало эта байка! С вытекающими из нее обезличкой и обезнационаливанием.

Отступление географическое

Вот письмо, полученное мной вскоре после Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве в 1957 году, на котором я побывал в составе коллектива художественной самодеятельности Бакуниверситета.

“Здравствуйте, господин Агаев, — читаю. — У нас в Советском Союзе люди живут хорошо, дети бесплатно учатся и хорошо себя ведут. А как живут дети у вас, в вашей стране?”

Ничего не понимая, я еще раз глянул на конверт — такой красивый, продолговатой формы, на хорошей бумаге, явно предназначен для корреспонденции за рубеж. Вроде бы и фамилия моя, и адрес: Баку, улица Рылеева — все правильно… И не сразу сообразил: по-видимому, после какого-то из выступлений нашего ансамбля в одной из московских школ я оставил свой адрес (эпистолярная дружба народов в те годы очень приветствовалась!), и вот — весточка “издалека”. Может, подумал я, тех, кто написал это письмо, сбило с толку европейское мое имя — Эмиль, не знаю. Но следующей мыслью было: ладно, дети могли быть двоечниками по географии, но ведь письмо-то наверняка читали (а скорее всего, и организовали — иначе не делалось тогда!) люди взрослые, учителя! Вот так…

Конечно, многое изменилось с моих студенческих времен. Но, увы… Много позже, когда я, будучи в Москве уже в качестве собственного корреспондента “Литературной газеты”, то ли в гостинице, то ли в магазине, стоя в очереди, на вопрос: “Откуда вы?” отвечал: “Из Закавказья”, то обычно слышал: “А, грузин…”, а когда я отрицательно мотал головой, говорили: “Значит, армянин!”.

Нас не знали!

Возникший в XIX веке в России интерес к Кавказу удовлетворялся, с одной стороны, поисками любви и взаиморасположения с проживающими здесь христианами — грузинами и армянами, с другой — борьбой против воинственных горцев, в основном мусульман. Азербайджанцы (при Петре Первом “персияне”, затем “кавказские татары”, затем “тюрки”) играли при этом малопонятную роль полудрузей-полуврагов, народа, который ушел в своем развитии дальше диких горцев, но не достиг уровня своих соседей — православных христиан. Своего рода островок Северного Кавказа на юге или островок Средней Азии по ту сторону Каспия — как смотреть. Иначе говоря, роль чего-то несамостоятельного, непонятного, неясного… Они и на самом деле сочетали в себе — в соответствии со своей историей и местом обитания — самые разные черты. Это и затаенно спящая, но при случае взрывная воинственность горцев, и созерцательно-добродушное спокойствие обитателей равнин, и постоянная готовность к риску и подчинению слепой стихии жителей приморья.

Ну, а что они сами? В очередной раз на протяжении долгой своей истории они ушли в быт, в себя.

“Гостеприимство, радушие, образованность для чужих, кротость и неусыпное внимание к детям — словом, все достоинства общительности и домашнего быта вместе”, — отмечал Александр Бестужев-Марлинский, долгие годы живший на Кавказе и изучивший азербайджанский язык.

Да, так же, как скромна и неброска природа заповедного Гобустана, скромна и неброска природа характера азербайджанцев, избегающих громких слов, предпочитающих промолчать там, где другие хвалят себя, а то и подтрунить над собой (не зря в азербайджанской литературе столько блестящих сатириков!). Но говорят же: не все то золото, что блестит…

Готовые как никто другой прийти на помощь, спасти, принять гостя, азербайджанцы иной раз беспомощны в сколько-нибудь организованном спасении самих себя, предпочитая смело с кинжалом, а то и с голыми руками бросаться на до зубов вооруженного врага и мужественно принять смерть. С тем, чтобы, предавшись на какое-то время глубочайшей скорби, затем снова вернуться к прежней жизни. Не держа зла и, в отличие от горцев, не будучи способными долго — а тем более жестоко! — мстить.

Может, все дело в снижении, если вспомнить теорию Гумилева, пассионарности? Есть такое мнение. Читаю: “Тюрки из воинов превратились в поэтов, ученых, зодчих, дипломатов и купцов. Они создали блестящий стиль в архитектуре, построили благоустроенные города, наладили ирригацию и вырастили прекрасные сады, обеспечивающие пищей растущее население. Но защищать себя от врагов тюрки разучились” (выходящая в Баку газета “Ежедневные новости”).

Не соглашусь! А как же тогда расценивать всплеск пассионарности в 1988-м, во время знаменитой сидячей забастовки на главной площади Баку в знак протеста против вырубки деревьев на историческом месте Шуши — Топхане, и невероятные даже в масштабах СССР накануне его краха митинговые страсти на той же площади Азадлыг, собиравшей сотни тысяч людей? Я жил рядом, наблюдал этот потрясающий всенародный подъем и как-то вернулся домой даже в сопровождении кого-то из ребят: от перенапряжения и холода — дело было зимой — у меня случился приступ аритмии… Выйдя на балкон, я увидел, как колонна танков остановилась внизу — ей преградила путь цепочка взявших друг друга за руки юношей и девушек.

Речь о другом. Тая в себе огромный протестно-боевой, скажем так, потенциал, азербайджанцы редко “выходят из себя”. Разве что в такие вот переломные моменты истории или в случае личного оскорбления или оскорбления семьи: защита чести — namus! — на Кавказе, не только в Азербайджане, дело святое. Но и, “выходя из себя”, они обычно действуют разрозненно и не очень эффективно.

Речь об организованных, коллективных действиях, для которых нужны навыки владения оружием, воинская выучка и тому подобное, чего у азербайджанцев не могло быть, поскольку они не знали “солдатчины” (как и, к слову, крепостного права!), их не брали в царскую армию (благо теперь у них — армия своя!).

Впрочем, миролюбием и веротерпимостью азербайджанцы отличались и раньше.

Да, “огузы “Китаби-деде-Коркут” являются коренным населением Азербайджана, поддерживающим сложные отношения с соседями”, — пишет автор предисловия к переводу эпоса на русский язык профессор Х.Короглу, отмечая, что, как правило, захватнические набеги на огузов совершали соседи (в основном из Грузии), встречая каждый раз сопротивление; и хотя последние называли противников гяурами, “нет даже намека на то, чтобы бои велись во имя торжества какой-либо из религий”.

А это — спустя тысячелетие: “Азербайджан может экспортировать не только нефть, но и толерантность”. Символично, что слова эти принадлежат послу Германии — страны, извлекшей уроки из ужасов нацизма.

Откуда она, эта черта в характере азербайджанцев? Да все оттуда же, как я думаю, — от проникновения, столкновения, соперничества, растворения друг в друге разных культур в истории Азербайджана. А там, где есть конкуренция, есть соперничество, там неизбежна и терпимость!

Отсутствие природной агрессивности, скажем так (нападали не они — на них, хотя, думаю, были и исключения), равно как и нежелание навязывать другим силой что-то свое — одна из главных особенностей национального характера азербайджанцев.

Созерцатели и гурманы (влияние персидской культуры с ее культом наслаждения, отдыха!), погруженные в повседневные свои заботы и многочисленные обязанности, наипервейшая из которых — дети и семья, азербайджанцы не умеют ненавидеть. Точнее, их ненависть носит, повторю, вспыльчивый, взрывной характер и обусловлена, как правило, необходимостью защиты ближних.

Не переходя временных границ, границ национальных, не превращаясь в злопамятство, она вскоре уходит и забывается.

И это аукалось — им самим, азербайджанцам! — на протяжении истории не раз (аукается и поныне!).

Так, только в конце прошлого века, то есть спустя 80 лет (!) после мартовских событий 1918 года — массового насилия, погромов и мародерства, совершенных в отношении мусульманского населения Азербайджана, в результате чего погибли тысячи мирных жителей, в республике был на государственном уровне объявлен День геноцида азербайджанцев. Но даже эти погромы и убийства, поданные, к слову, в советской историографии как подавление “антисоветского мятежа”, не изменили в дальнейшем отношения азербайджанцев к соседям. И не только потому, что эти преступления долгие годы утаивались. Сказалась опять-таки природа азербайджанцев, не знающих того, что они сами называют deve kini (то есть “верблюжьей ненавистью”).

Из интервью Гарри Каспарова агентству “Trend Life”: “У моего дедушки Шагена Мосесовича было три дочери, так вот, мама — старшая сестра — вышла замуж за еврея, средняя — за армянина, младшая — за азербайджанца…”.

А вот слова Армена Джигарханяна, которого в Азербайджане особенно любят: “Я не могу представить себе армянина, который не включил бы у себя в машине азербайджанский мугам!”.

…XIX век. Шуша. Водопровод, построенный внучкой последнего карабахского хана, поэтессой Натаван (“Родник ханской дочери”, как его назвали в народе), тянулся в армянскую часть города, и только часть его — в ханский дворец. В свою очередь, три части второго водопровода, купца Татевоса Томирова, вели в азербайджанские кварталы и только одна — в армянский. На вопрос, почему так, армянин отвечал: в моем магазине азербайджанцы покупают чаще и больше!

Чисто человеческий, лишенный национализма, прагматический, как мы назвали бы его сейчас, подход. В средние века было написано целых восемь историй азербайджанского края — “Карабахнаме”!

И еще о Шуше, откуда происходят многие знаменитые музыканты, особенно певцы, от знаменитого Бюль-Бюля (отца нынешнего посла в РФ Полада) до Рашида Бейбутова. Почему именно здесь рождались такие голоса? Как сказал мне один ларинголог, формированию таких голосовых связок способствовали чистейший воздух Шуши и отсутствие влажности.

Отступление музыкальное

На вопрос, почему он не исполняет мугам, знаменитый художник (а также, что не все знают, и певец) Тогрул Нариманбеков ответил так: “Не могу… Начинаю петь и… хочется плакать!”.

Восприятие мугама как плача испытал и я сам, когда после университета поехал в район в качестве сельского учителя с целью увидеть Азербайджан из глубинки, развить свой азербайджанский.

Так вот. На первую свою получку я купил приемник и каждое воскресенье в два часа дня — в святой для всех азербайджанцев час, “час мугама”, — садился и пытался понять эту непривычную для меня музыку, которая поначалу не столько нравилась, сколько удивляла, порой даже наводила тоску. Так продолжалось месяца два-три. Тем не менее с немецкой педантичностью каждое воскресенье я совершал это “окунание” в незнакомую для меня музыкальную стихию. Как вдруг однажды… Однажды я почувствовал, как тепло разлилось по телу, к горлу подступил ком. Даже слезы выступили на глазах! От неожиданности в первый миг я даже испугался. Но потом пришло чувство удовлетворения, удовольствия. А через какое-то время, еще через неделю-две, — наслаждения!

Конечно, в иных, упрощенных формах мугам (или что-то похожее на мугам) исполняют и другие народы. Но азербайджанский мугам, несомненно, — корона, венец жанра; некоторые мелизмы, их называют “zengule”, не исполняют — не могут исполнять — никто, кроме азербайджанцев.

И еще. Мугам и ашугская (народная) музыка, которая, так же, как и азербайджанский язык, распространилась по всему Южному Кавказу (знаменитый армянский ашуг Саят Нова большую часть своих песен пел по-азербайджански!), когда-то были близки. А потом разошлись. Ашуг (или правильнее “ашыг”) с его сазом словно бы остался под открытым небом, а “ханенде” (мугамист) вошел в дом (а потом — во дворец); этого требовала и сама хрупкость тара, кожа на котором не любит солнца и влаги.

Наконец, мугам — это и духовное пение (его связывают со словом “маги”). Так, недавно по заказу ЮНЕСКО был снят фильм о мугаме как родоначальнике духовной, а равно и мирской музыки. Не случайно тот же Бюльбюль начинал свое музыкальное образование в специальной школе исполнителей мерсийе (школе религиозного пения) в Шуше.

Да, в Азербайджане любят и умеют петь. По разным случаям и поводам, иногда и забавным.

Поэт, уроженец Южного Азербайджана, Сохраб Тахир в разговоре со мной как-то рассказал такое. В советские годы, когда границы — особенно на юге — усиленно охранялись, азербайджанцы нашли оригинальный способ общения с родными по ту сторону Аракса (который разделяет некоторые села и города Азербайджана, например, Астару). Выходили на берег реки и начинали петь, перечисляя по ходу пения сельские новости: у такого-то корова отелилась, тот-то скончался, да упокоит Аллах его душу, тот-то обручился… Пограничники, в основном русские ребята, не понимая, не придавали этому значения — человек поет, ну и пусть себе поет...

Так вот. Шуша, мугам, пение, друг армянин — “kirve”…

И вдруг, как снег на голову, изгнание азербайджанцев из родных мест в Армении, в том же Карабахе, трагедия Ходжалы (помню, как навзрыд плакал в эфире первый независимый телерепортер первого независимого агентства АНС Чингиз Мустафаев, снимая страшные кадры этой трагедии.

* * *

“…Азербайджан, Азербайджан!”. Этот рефрен, которым завершается каждая строфа знаменитого стихотворения Самеда Вургуна, считают намеком на разделенный на две части Азербайджан, но кто-то, помню, с иронией и не без горечи сказал мне во время торжественного заседания в бывшем Дворце Ленина, что это… и желание растолковать вождям (повторение — мать учения!) правильное — не “Адирбижан”, не “Адырбыжан” и не “Азебарджан” — название страны. Если Брежневу это можно было простить — дефект речи, то другим генсекам сам бог велел отработать произношение названия одной из самых богатых (только Азербайджан и не то Россия, не то Белоруссия, точно не помню, были в СССР не дотационными!) и к тому же одной из самых стратегически важных (ее называли не иначе как “врата Востока”) республик.

Но если бы дело было только в произношении!

Азнефть — корова дойная,

Доходней нет статьи —

Покорная, спокойная,

Кто хочет, тот дои.

Так писал пролетарский поэт Демьян Бедный, после того как Красная армия положила конец Азербайджанской Демократической Республике, а замерзавшая от холода Красная Россия получила наконец доступ к бакинским промыслам. “Мы вам нефть качай-качай, вы нам политику качай-качай!” — эта нехитрая формула, прозвучавшая из уст Мирбашира Гасымова, малограмотного бакинского рабочего-большевика, привела Ленина в восторг, поскольку полностью соответствовала отношению Москвы к своей сырьевой окраине.

“Нефть качай-качай” — это пожалуйста, с превеликим удовольствием. А вот кто они там, эти “качальщики”, выдающие на-гора уже не только нефть, но и рекордные урожаи хлопка, винограда, тех же ранних овощей для Москвы и Ленинграда, никого не интересовало... Это не жалоба задним числом. Это я так, наболело…

(Хотя то, что нас не знали и не очень-то любили, — проблема, конечно, куда сложнее и глубже, чем просто большевизм. Последняя работа Льва Гумилева /в соавторстве/, опубликованная в 1989 году в двух номерах выходившего в Баку журнала “Хазар”, посвящена развенчанию существующего в Европе опасливо-негативного отношения к “азиатской” России и соответственно — отношению самой России к татаро-монголам, тюркам. Этот историко-психологический этюд под названием “Черная легенда” на большом конкретно-историческом материале разбивает эту легенду, не оставляя в ней камня на камне! Но это — другая тема.)

Не помог даже “цветочный бум”, когда на рынках и возле станций московского метро появились мои соотечественники, как правило, парни молодые да пригожие (кровь с молоком!), выкрикивающие: “Девушка, ты только посмотри, какие гвоздики — пах-пах! Э-э, уходишь? Ладно, зачем тебе цветы, ты сама цветок!”

И надо же — ирония судьбы! — на эти цветы я, как и многие другие бакинцы, после “черного января”, когда столицу советской — еще советской! — республики советские же войска взяли штурмом, как какой-нибудь Берлин, — на эти цветы я смотреть не могу. Тогда, на следующий день после штурма — против безоружных людей! — на политых кровью улицах везде и всюду оказались рассыпаны миллионы… нет, не алых роз, как поется в известной песенке, а кроваво-красных гвоздик. Те самые рыночно-назойливые и внешне вроде бы не очень патриотичные продавцы все как один срезали с немалыми трудами выращенные в парниках цветы и, не обращая внимания на вооруженных солдат, охапками несли и несли их, возлагая везде — на асфальте, у стен домов, на раздавленных танками автомашинах, с которых еще не были смыты следы крови!

Да, нас не знали, не очень знают и сейчас. Ну, а мы-то что?

Шутим-с.

Отступление юмористическое

Только в Азербайджане иностранцы, приземлившиеся в бакинском аэропорту, думают, что попали не в ту страну, потому что первое, что они видят, сойдя с самолета, это реклама — “Welcome to Azercell”.

Только в Азербайджане полицейские при прощании могут целовать друг друга в щеки.

Только в Азербайджане Дед Мороз может на глазах у детей флиртовать со Снегурочкой.

Только в Азербайджане человек, просящий милостыню, может вернуть ее обратно, недовольный пожертвованной суммой, и т.д. и т.п. (портал Day.az).

А вот — анекдоты.

Грустный

На традиционный вопрос: “Харалысан (откуда ты родом)?” ребенок беженца может ответить так: “Я? Я родом из палатки!”.

И вправду в его метрике записано: “Азербайджанская Республика, скажем, Билясуварский район, Третий палаточный городок…”.

(Правда, уточню, палаточных городков в Азербайджане больше нет, беженцев переселили в новые дома, но без права на жилье, поскольку беженцы должны — иншаллах! — вернуться в родные места.)

Бытовой

Отец с ребенком идет за покупками. Ребенок, видя надпись: “Насиминский базар”, спрашивает:

— Папа, а что — это здесь содрали кожу с поэта Насими?

— Нет, сынок. Здесь сдирают кожу с нас, покупателей!

(Поясню: базар назван по имени района Баку, носящего имя знаменитого поэта XVI века, подвергнутого ортодоксальными исламистами мучительной казни, о чем я упоминал выше.)

“Сексуальный”

Как сообщил агентству “Туран” источник в одной из иностранных делегаций, в ходе приема глава государства стал рассказывать о достижениях страны. Один из гостей заметил, что не может судить о других областях, но в области секса Азербайджан точно не имеет аналогов. На вопрос удивленного главы государства, что он имеет в виду, гость пояснил: вдоль всех дорог он видел объявление: “Sexi”. То, что это слово по-азербайджански означает “цех”, знаем только мы, иностранцы не знают, ведь на английском “sexi” — однозначно “сексуальный”!

Такие объявления и вправду одно время висели у нас здесь и там. После того случая их сняли!

* * *

На вопрос: “Как дела?” с некоторых пор (то ли возраст, то ли нынешний кризис виноваты) я стал отвечать так: “Жив!”. Максуд Ибрагимбеков прореагировал на такой ответ в свойственном ему юмористическом стиле: “Это немаловажно!”.

Вместе с тем рождение и смерть (с пиковой точкой между ними — свадьбой) и вправду составляют своего рода философию азербайджанца. По натуре он жизнелюб — крепкий сон (шутка того же Максуда: когда иду к кровати, главное — не промахнуться!), после пробуждения — стакан хорошо заваренного чая, на обед — долма или плов, ну, а если вечером случится еще и приглашение на свадьбу в один из расплодившихся сейчас Домов торжеств, то можно считать, что день прошел — супер!

Разумеется, я утрирую. Если и выпадает кому такой образ жизни, то не многим. Просто я хотел обозначить одну из тех особенностей традиционных азербайджанцев, которую упомянутый мною ныне покойный философ и публицист Гасан Гулиев в своей книге “Архетипичные азери: лики менталитета” назвал “амнезией памяти” или “культом настоящего”. То есть из-за погружения в текущие дела и заботы — в основном бытовые, семейные — у людей почти не остается “времени на изучение прошлого и проектирование будущего”.

Если смотреть философски, то сегодня каждый переживаемый нами миг (“Остановись, мгновенье, ты прекрасно!”) по сути — это и есть жизнь!

А погружение по уши в собственную историю не лучше, чем игнорирование ее, даже в каких-то отношениях хуже. Вот как писал об этом “мудрец из Гянджи”, как называли поэта Мирзу Шафи Вазеха:

Коль хочешь мир познать, что скрыт в тени,

Ты в собственное сердце загляни.

А если сам себя познать захочешь,

Смотри, собой себя не заслони1 .

Впрочем, тема эта непростая. А если говорить об упомянутой выше книге, то разошлась она мигом. Правда, как сказал мне сам автор, главным образом раскупали ее… работники иностранных посольств! То ли по причине нашего хронического нежелания копаться в себе, то ли в подтверждение слов, которые я услышал однажды на мероприятии, организованном каким-то НПО: “Разведка сегодня, — сказал тогда в своем выступлении, как видно, человек компетентный, — это не разузнавание, не выпытывание чего-то (из космоса и так все как на ладони плюс — всепроникающая телефонная "прослушка"). Разведка сейчас — это изучение менталитета народа!”.

* * *

Да, Азербайджану “было суждено на протяжении столетий периодически погружаться в иные цивилизации, участвовать в их становлении, расцвете, а затем, обособляясь, следуя центробежным тенденциям, возрождаться вновь. Неся при этом неизбежные потери, но и обогащаясь”, — пишет в своей книге “Национальная идея и этничность” академик Афранд Дашдамиров.

А что дальше? Каковы перспективы существования “традиционного азербайджанца”, каким его описал в той самой книге философ?

Глобализация как явление не новость в истории. Она имела место — пусть в иных масштабах — и раньше. Тут и языки, охватывающие целые континенты (будь то романские, славянские, тюркские), тут и религии, которые не зря называют мировыми. Просто какие-то народы раньше вышли из своих этнокультурных “колыбелей”, раньше сделали первые шаги к взрослой жизни, какие-то — позже.

А потому не существует древних и не древних народов. Есть просто разные степени (темпы) их “ВЗРОСЛЕНИЯ”, а затем — способности к развитию, росту.

Еще в годы перестройки, которую, как известно, поддержала если не вся, то большая часть либеральной интеллигенции, филолог и большой умница Айдын Мамедов (погиб позже, в 90-е, при загадочных обстоятельствах) призывал “перестроить в целом тип мышления нации”, имея в виду “сказочность”, “восточность нашего мышления”. Утверждение спорное, хотя в чем-то и справедливое, но — как это сделать?! Призывая не утрачивать азербайджано-русское двуязычие, Айдын хотел “сделать так, чтобы и азербайджанский язык был так же развит, как русский, поскольку это "язык поэзии". Но сегодня он должен быть и языком экономики, дипломатии, технической информации…”. Что верно, то верно. Одно время, работая в аппарате Милли меджлиса (парламента) в качестве старшего референта издательско-редакционного отдела, я не раз сталкивался с трудностями перевода законодательных текстов. Однако с тех пор минуло более десяти лет, и сейчас — хвала Аллаху! — я все чаще слышу прекрасную, богатую новыми терминами и оборотами, азербайджанскую речь некоторых наших депутатов и экономистов.

А там, кто знает, может, произойдут какие-то сдвиги и в “типе мышления

нации” — в сторону большего практицизма, рациональности.

Политолог Зафар Гулиев: “Несмотря на то что первоначальная романтическая эйфория в обществе от завышенных нефтяных ожиданий постепенно испарилась, было бы крайним упрощением говорить об отсутствии позитивов в этой сфере… Азербайджан в определенной мере уже вернул себе роль своеобразной "нефтяной Мекки", что способствовало успешному вхождению страны в мировое сообщество”.

Рустам Ибрагимбеков, в шутку: “В неделе три дня мы европейцы, три дня азиаты, а в оставшийся день мы садимся и думаем — что лучше?”.

Листаю русско-английский разговорник “Hello Amerika”, включающий главу “Американский характер”. Хотя в смысле “мечты” — дом, машина, счет в банке — сходство полное, в путях достижения этой мечты — полная противоположность американского характера характеру азербайджанцев. В самом деле. В первом случае — индивидуализм, культ равенства, безусловный приоритет бизнеса, доходящий до “трудоголизма”, традиционный оптимизм. Во втором — семейно-родственные устои, подчинение авторитету старших, культ не столько работы, сколько досуга, от чайханы и нард до утонченной музыки и кулинарии, наконец, уходящий корнями в шиизм культ скорби (по имаму Гусейну). Азербайджанец, как и любой бывший “хомо советикус”, привык жить в мире возможностей, пускай зачастую иллюзорных (коммунистический рай!), американец — в мире реальностей.

Могут ли азербайджанцы, не теряя своего лица, приспособиться к этим и другим требованиям современного образа жизни? Это очень непросто. “Почти двести лет нам удалось в "скорлупе традиционности" отстаивать как-то свою самость. Но теперь на нас надвигается более сильная цивилизация, основанная на истории и прогрессе — технологии новаций” (Гасан Гулиев).

И, тем не менее, возможности для адаптации есть.

Как сказал мне один уста-“папахчи” (мастер по пошиву головных уборов), папаха находится “выше головы, но ниже Бога”. Когда призывают подумать, поразмыслить, не случайно прибегают к фразе: “Положив папаху перед собой…”. Только сняв папаху, можно думать. Когда папаха на голове, не думают — действуют, ведут себя решительно, по-мужски.

Так вот. Сейчас время как раз положить папаху перед собой…

…Иду по улице. Сидит, положив шапку перед собой, явно сельского вида пожилой человек. Бросаю монету и вдруг замечаю: коврик, на котором этот человек сидит, прекрасной ручной работы. Предлагаю ему продать его и слышу:

— Не продается!

— Почему?

— Как почему? — с удивлением поднял голову старик. — Понимаешь, его соткала своими руками еще моя бабушка! Разве его можно про-да-вать?! — с иронией передразнил он меня.

Честь превыше желудка!

Безусловно, народ, который так думает, не очень вписывается в нынешнее прагматическое время. Но у этого народа есть будущее. Поскольку у него, этого народа, есть свой внутренний стержень.

Отступление праздничное

Внутренний дворик нашего дома (его называли “итальянкой” из-за многонаселенности и публичности нравов) не казался нам, детям, тесным. Может, оттого, что жизнь в нем протекала одновременно на разных уровнях. Помимо собственно двора, заасфальтированного и вымытого, был уровень пересекавших его в разных направлениях лестниц, ведущих к обитателям верхних этажей и на крышу. Был уровень крыши, где гоняли голубей — не только мальчишки, в безветренные дни, когда было особенно душно, здесь же, на крыше, играли в нарды, пили чай, даже спали. Наконец, ступеньки, которые спускались вниз, в полуподвальные квартиры. Двери туда постоянно были открыты, а на табуретках напротив или прямо на ступеньках сидели женщины, перебиравшие рис для плова и вязавшие носки-джорабки. Здесь — своя жизнь.

Эти женщины, плов…

Первое соприкосновение с “азербайджанизмом” (сейчас это термин, означающий суть идеологии независимого Азербайджана!) у меня, еще ребенка, связано с азербайджанской кулинарией, а она, в свою очередь, — с тем же Навруз-байрамом. Официально он не отмечался, сам праздничный ритуал во всей его многокрасочности я увидел только много лет спустя — выстрелы с Девичьей башни, возвещающие начало весеннего равноденствия, цоканье лошадиных копыт по мостовой — на улицах Баку появились первые фаэтоны, всенародное гулянье в Крепости с театрализованными представлениями: в газете “Вышка”, где я тогда работал, нам разрешили подготовить целую полосу, посвященную всему этому, с шапкой: “Праздник Весны” (название Навруз тогда, в тот первый раз — было это в 1967 году, — в ЦК “не прошло”!).

И, тем не менее, в быту этот праздник отмечался всегда — с разжиганием костров во дворах, к возмущению работников жэка, и прыганьем через них (означающим очищение!).

А тогда, в детстве, повторю, Навруз запомнился мне только сластями — тем более восхитительными, что это было в первые послевоенные годы. Сидя за столом, из блюда (xoncha) в центре стола, перепоясанные красной ленточкой, мы угощались орешками, сушеным инжиром, урюком, фисташками, “стукались” выкрашенными в разные цвета яйцами. Ну и, конечно, печености. Пахлава, сладкий хлебец на молочной основе, карабахская кята. Но апофеозом казались мне shaker-bura — пирожки из тончайшего пресного теста, начиненные мелко перемолотым фундуком и украшенные снаружи тончайшим узором, который делали щипчиками вручную, и еще — shor-gogal. Последняя сласть — собственно, и не сласть даже, поскольку была она на вкус пряно-солоноватой, с начинкой из смешанного с топленым маслом шафрана, перца и еще чего-то, чего — я так и не понял.

Сколько веков и тысячелетий этим кулинарным чудесам, как и самому Наврузу? Бог весть! Как и крепчайшим узам семьи, взаимной помощи. Все это, как мне кажется, будет жить и дальше!

Такая байка:

— Сколько ты зарабатываешь? — спросили у одного человека.

— Три маната.

— И как тратишь?

— Один манат оставляю себе, второй — возвращаю в счет долга, третий — даю в долг. Ведь у меня родители и дети.

…Исторический въезд в Крепость — стрельчатые ворота сейчас перекрыли шлагбаумом, дабы уменьшить количество машин на ее узких улочках. С началом нынешнего, второго нефтяного бума Баку стал еще более европейским, ухоженным. Украсилась набережная, которую можно назвать главной улицей города или развернутым в одну линию общим двором старого дома. Город стал благоустроеннее, светлей, особенно по вечерам, когда его исторические здания, очищенные от вековой пыли и копоти, благодаря искусной подсветке блистают своим декором.

Что ж, можно говорить о феномене Азербайджана, соединившего в себе запад и восток. Можно говорить о вещах, составляющих не слабость, а, наоборот, силу национального характера азербайджанца, о его преимуществах (семейные традиции, отношение к матери, к старикам), во многом объясняющих выживаемость этноса на протяжении истории, о достоинствах его культуры, приводящих в восторг иностранцев.

Три опасности, как кто-то сказал, угрожают Азербайджану. Водка с севера, исламский радикализм с юга, американская масскультура с запада. Думаю, с этим можно сладить (хотя если водка и ислам взаимно нейтрализуются, как кислота и щелочь, то с поп-культурой сложней!).

Трансконтинентальное положение Азербайджана на карте мира позволяет ему смотреть как на запад, так и на восток (можно привести в качестве примера проект “Великий шелковый путь” и другие). Не так, как смотрит двуглавый орел на иных гербах, сверху вниз, держа в хищном поле зрения оба подвластных направления, а без имперских амбиций, просто и естественно, как естественны для природы две руки, два крыла...

Это — возможность обратиться, с одной стороны, к вечным ценностям, к своим корням, припасть к матери-Азии, что, к слову, пытается сделать и переживающая духовный кризис западная цивилизация, а с другой — выйти в Новый и Старый Свет, приобщиться к демократии и европейской культуре, к информационно-техническому гению той же Америки. Это одна сторона вопроса. Другая — приметы исламской реформации, наблюдающиеся в Западной Европе и США, что немаловажно для Азербайджана, подавляющее большинство жителей которого мусульмане. Так, в книге Хишам Аль-Талиба (“Руководство по искусству управления”) прямо говорится о “необходимости исламизировать американский опыт и облечь исламское содержание в современную форму”.

Внешне менее четкая, чем, скажем, у христианских соседей, проявленность национальной природы компенсируется у азербайджанцев большей вариативностью в построении собственного будущего благодаря большему числу необходимых для такого конструирования “кубиков”. Как у любого “срединного” этноса, пришедшего в мир на пересечении культур и не “окостеневшего”, более того, только начинающего по-настоящему развиваться и расти.

Это, впрочем, уже было. Появление в Азербайджане первого среди мусульманских стран театра, национальной оперы и оперетты, кинотеатра, публичной библиотеки, сатирического журнала, бичующего отсталость мусульманских масс, школ для девочек-мусульманок и тому подобного — все это происходило в пору бума, когда Баку “сначала стал "русским городом" (хотя сюда стекались люди со всего света. — Авт.), а потом — городом русскоязычных азербайджанцев”, которые в то же время, как справедливо отмечает философ Рахман Бадалов, никогда не были русско-имперски ангажированными. И хотя возникло определение бакинцев как “особой нации”, не все были космополитами. Более того. При недостаточной связи с национальной историей и культурой, они, тем не менее, внесли в них весомый вклад (подобно получившей европейское образование интеллигенции Индии, Африки, Латинской Америки). И хотя количество русскоязычных после объявления Азербайджаном независимости и в результате притока в столицу из Армении и Карабаха беженцев, в своей массе крестьян, и соответственно оттока городской элиты уменьшилось, они все же сохраняют свою нишу.

Все эти процессы, происходящие на фоне интернационализации и маргинализации — развития на стыках идей! — придают понятию “маргинальность” в куда большей степени значение “сложения”, “синтеза” (назовем это значение гуманитарным), чем распространенное в бытовой сфере, как и в сфере науки и техники, значение “неопределенный”, “пограничный”, “предельный” (marginal analysis — анализ по предельным показателям и т.д.).

И хотя рано говорить о движении мирового общественного сознания от конфронтационности (понятий, идеологий) к симбиозу (явлений, культур) — что органически свойственно Азербайджану на всем протяжении его истории! — какие-то приметы этого есть.

В этом, как я думаю, — основа надежд (и перспектив на будущее) азербайджанцев как нации (нации XXI века, как ее иногда называют!).

Отступление заключительное

Одна из ярких картинок детства. Поезд, сказка дороги. Я сижу в вагоне, смотрю в окно и со сладостным нетерпением жду, когда же появится загадочная страна моего отца с длинным и непривычным для уха названием — Азербайджан.

Поезд останавливается. Высокий, как дом, черный паровоз на соседнем пути шумно дышит, выпуская белесый пар. Помню, как меня не удивило даже — потрясло гигантское, возвышавшееся, казалось, до самого окна нашего купе колесо. Это огромное, с красной поперечной чертой колесо с натугой вращается и никак не может сдвинуться с места. Но вот паровоз, стоящий на соседних путях, дрогнул, по всему составу прокатился металлический лязг, и... Мы медленно поплыли назад.

Только тогда, когда, быстро постукивая на стыках, прокатился последний вагон, я увидел: мы находимся на том же самом месте. По-прежнему стоим. Ждем. А уехал влекомый паровозом с гигантским колесом соседний состав...

Устав от обилия впечатлений и послевоенного недоедания, я на минуту задремал. И во сне снова увидел, как прокручивается огромное, с красной чертой колесо и... я медленно, медленно плыву назад.

Следующее за этим потрясение: мой отец вдруг заговорил... на неведомом мне языке. В пестрой шумной толпе на перроне встречавшие нас незнакомые люди обратились к моему отцу, издавая совершенно непонятные для меня звуки, и — что поразительно — отец понял их! Внутренним слухом я уловил мелодию, интонации незнакомого языка и сообразил: язык встречающих нас людей и язык, на котором стал отвечать им отец, это ОДИН И ТОТ ЖЕ язык.

Но почему, почему не понимаю этого языка я, если на нем говорит МОЙ отец?

…С того памятного для меня дня минуло шестьдесят лет, в течение которых я жил и пока еще живу — хвала Аллаху! — на этой благословенной, щедрой, теперь уже и МОЕЙ земле. Вроде знаю и язык, знаю и народ — вот, набравшись смелости, даже рискнул написать о нем. Одним словом, чувствую себя азербайджанцем, так сказать, и телом, и душой.

Но… Хотел было поставить точку, как вдруг в голове промелькнула мысль. А что, подумал я, если бы колесо судьбы забросило меня не в Азербайджан, на родину отца, а в Украину, на родину матери? Что тогда? Стал ли бы я тогда полноценным украинцем?

Может быть, да, а может, и нет. Нет — хотя бы потому, что сама мать родилась не на родной Украине, а в Казахстане и во время гражданской войны потеряла всех родных и близких…

Вместе с генами мне как бы по наследству досталась и вот эта национальная маргинальность…

А потом я подумал. Да что голову ломать? Это и неважно — смог бы, не смог бы. Важно не оказаться перекати-полем, важно зацепиться за клочок земли с тем, чтобы пустить СВОЙ корень. И пусть это будет не так, как в живой природе, где рост идет от корня к стволу, пускай я произрасту наоборот, от ствола к корню. Важно обрести свою, свободную от хворей и вирусов, как считают ученые, точку роста, расположенную на самом верху, на “макушке” побега.

Лично я ее, эту точку роста, обрел…

1 Перевод Наума Гребнева. Эмиль АГАЕВ

Председатель правительства Российской Федерации В.В.Путин и Премьер-министр Франции Ф.Фийон приняли участие в церемонии открытия и осмотрели Российскую национальную выставку в Гран-Пале.

Ф.Фийон: Господин Председатель Правительства, уважаемые дамы и господа, уважаемые министры! Для меня большое удовольствие открывать Российскую национальную выставку во дворце «Гран-Пале» вместе с Владимиром Путиным. Мы хорошо знакомы, и хочу ему сказать, что Франция исключительно рада еще раз принимать его у себя.

В этот перекрестный год России-Франции наша совместная повестка очень насыщена. В начале марта Президент Медведев с государственным визитом находился в Париже. Вчера и сегодня Владимир Путин почтил нас своим присутствием. 19 июня Президент Французской Республики будет участвовать в Экономическом форуме в Санкт-Петербурге. А я сам в конце декабря буду закрывать Год России-Франции в рамках традиционной встречи французского и российского правительств.

Около 400 мероприятий в рамках перекрестного года, в том числе культурная, художественная, экономическая, гуманитарная программы, характеризуются исключительным богатством. Российская национальная выставка является главным событием этого года. Я хотел бы поприветствовать всех организаторов, всех тех, кто участвовал в реализации этой выставки, и пожелать всяческих успехов в выставке.

Выставка «Святая Русь» в Лувре помогла французской публике в марте этого года познакомиться с величием истории и цивилизации России. Эта новая выставка позволит лучше узнать сегодняшнюю Россию, ее богатство, ее людей, интеллектуальное и художественное творчество, ее промышленный, технический потенциал и многообразие ее регионов.

У нас создалось впечатление, что мы присутствуем в национальном павильоне Всемирной выставки. И этому очень способствует Гран-Пале: в двух шагах отсюда - мост Александра III, который был подарен Франции Россией в конце XIX века. Мы помним, что дружба наших народов уходит корнями в глубину веков. Мы активно сотрудничаем в промышленной сфере, в сфере автомобилестроения, в авиакосмической сфере, в энергетике, в атомной энергетике. Мы сотрудничаем по целому ряду направлений, причем очень активно. И эти вопросы мы как раз обсуждали сегодня утром: можем мы развивать их и дальше, в частности изучая те области, которые были недостаточно изучены до сего времени. Я имею в виду сельское хозяйство или медицинскую промышленность. Франция и Россия являются стратегическими партнерами.

Никогда еще мы столь остро не ощущали тот факт, что будущее европейского континента является нашей общей судьбой. Мы преисполнены решимости вместе принять вызов безопасности в Европе. Мы преисполнены решимости вместе принять вызов глобализации. Мы разделяем общую волю, общее стремление к модернизации, реформам, прогрессу. Это стремление вписывается в рамки общего гуманитарного экономического пространства России и Европы, горячим сторонником которого является Франция.

Вчера Владимир Путин упомянул об этом активном экономическом сотрудничестве - наша торговля выросла в 4 раза с начала 2000 года.

Мы также сегодня говорили о проблемах Грузии, Нагорного Карабаха, об отношениях с Ираном, обсуждали кризис в международных отношениях. Мы говорили о конференции по вопросам безопасности, которая могла бы быть в рамках ОБСЕ в Казахстане. Мы говорили также о перспективах инвестиций французских компаний, активизации этих инвестиций, в частности на Дальнем Востоке России.

В последние месяцы Франция перешла с 9-го на 5-е место по объему импорта в Россию. Мы думаем, что это не предел. Взаимное расширение инвестиций, в частности российских инвестиций во Францию, будет важным фактором, способствующим такому развитию.

Хотел приветствовать всех российских граждан, присутствующих здесь. Поскольку завтра российский национальный праздник и в этот день все люди объединены единой гордостью, я хотел бы передать мои поздравления от всего сердца и провозгласить: «Да здравствует Россия! Да здравствует Франция! Да здравствует российско-французская дружба!»

В.В.Путин: Уважаемый господин Премьер-министр, уважаемые дамы и господа! Прежде всего хочу сказать, что мне очень приятно быть снова в Париже, иметь возможность посмотреть на этот прекрасный город, встретиться с друзьями.

Хорошо известно, насколько глубоки на протяжении столетий были отношения между Россией и Францией. Только что, перед нашей церемонией открытия выставки, господин Фийон показал мне два места в самом сердце Парижа. Первое место - то, где будет построен новый духовный, культурный российский центр, и второе - где будет поставлен памятник российским воинам, погибшим во время Первой мировой войны и защищавшим Францию.

Я хочу сказать, что мы глубоко признательны Президенту Французской Республики, Правительству за принятые решения. Убежден, что это будет не просто напоминанием о наших особых отношениях и нашей дружбе, нашем союзничестве. Это будет еще и дополнительным мостом, духовным мостом, связывающим два народа - народ Франции и народы России.

Мы с вами присутствуем при открытии выставки, которая создавалась крупнейшими российскими компаниями, научным и экспертным сообществом. Это мероприятие является одним из ключевых в рамках Года России во Франции и Года Франции в Российской Федерации. Вы ознакомитесь не только с тем, чем гордится Россия на сегодняшний день, но и с нашими возможностями, устремленными в ХХI век. У нас большая площадка для совместной работы и для достижения новых успехов.

Это касается, разумеется, и энергетики, причем и атомной, и электроэнергетики, и углеводородов. Это касается - причем, без всякого преувеличения, перед нами здесь крупнейшие, европейского масштаба проекты - высоких технологий, я имею в виду авиастроение, машиностроение, космос, химию, биологию. Мы очень хорошо сотрудничаем в ряде научных сфер, и, разумеется, на выставке представлено то, что мы называем духовным состоянием России, - искусство, фотография, живопись.

А здесь, как известно, наши отношения всегда были особенно глубокими. Я хочу выразить надежду на то, что все мероприятия, которые проходят в рамках двух годов, проводимых параллельно в России и Франции, позволят еще раз взглянуть не только на наше прошлое, но и на наше совместное будущее, позволят гражданам двух стран еще лучше узнать друг друга, наметить пути для эффективной работы в самое ближайшее время и в долгосрочной перспективе.

Не случайно в свое время генерал де Голль, давая оценку российско-французским отношениям, как-то сказал: «Русско-французский союз всегда становится особенно актуальным на всех переломах истории». Трудно сказать что-нибудь лучше. Сейчас мир переживает действительно много турбулентных процессов - интересных, но ведущих к значительным переменам. И чтобы нам вместе быть конкурентоспособными, эффективными, иметь перспективы развития, оставаться на самых высоких рубежах, на самых передовых рубежах науки, техники, образования, нужно объединять усилия. Хочу пожелать устроителям выставки всего самого доброго. И поблагодарить всех, кто приложил к этому руку. Спасибо вам большое! Благодарю за внимание.

После церемонии В.В.Путин и Ф.Фийон осмотрели выставку. В частности, главы правительств ознакомились с презентацией стенда компании «Сухой», где была представлена модель самолета Суперджет-100. В присутствии премьер-министров было подписано соглашение между Союзом авиапромышленности России и Ассоциацией аэрокосмической промышленности Франции.

В.В.Путин и Ф.Фийон осмотрели стенд Нижегородской области, посвященный, в частности, созданию кластера атомного машиностроения, экспозиции ГК «Ростехнологии», компании «АвтоВАЗ», на стендах которой представлены серийные модели «Лады-Калина Спорт» и автомобиля «Нива». Премьеры ознакомились также со стендом компании «КамАЗ-AC», на котором представлен «Камаз-мастер» - автомобиль победителей ралли «Шелковый путь» серии «Дакар-2009».

Intel и министерство образования Грузии подписали соглашение о реализации программ инновационного образования по модели «каждому ученику – по своему компьютеру». Соглашение, подписанное министром образования и науки Грузии Дмитрием Шашкиным и региональным директором Intel в странах Средней Азии и Закавказья Дмитрем Киселем, предусматривает сотрудничество сторон в области информатизации учебного процесса.

Intel обладает уникальным опытом реализации инновационной программы обучения «каждому ученику – по своему компьютеру» во многих странах мира. Специально для ее внедрения корпорация создала мобильные персональные компьютеры ученика (Classmate PC), в конструкции которых учтены санитарно-гигиенические требования и пожелания педагогов и психологов мира.

Во исполнение соглашения корпорация Intel безвозмездно передаст учебным заведениям страны мобильные персональные компьютеры ученика с программным обеспечением для проведения пилотных проектов с тем, чтобы органы власти и руководство системой образования Грузии смогли оценить эффект от внедрения инновационной формы обучения. Грузинская сторона, в свою очередь, оснастит общеобразовательные учреждения, выбранные для проведения пилотных испытаний, доступом в интернет и необходимой инфраструктурой. Intel будет оказывать информационное содействие школам в освоении новых методов обучения. Ученики получат нетбуки, с помощью которых смогут совместно с одноклассниками изучать различные предметы, а также принимать участие в учебных исследовательских проектах. Результатом пилотных проектов станет подготовка предложения по использованию упомянутой модели обучения в рамках действующих школьных программ.

Партнером Intel в реализации программы «каждому ученику – по своему компьютеру» выступает корпорация Microsoft*, которая возьмет на себя заботу об оснащении ученических нетбуков программным обеспечением.

Качество образования при использовании новой модели зависит от подготовки учителей. Поэтому соглашением предусматривается проведение в школах программы Intel «Обучение для будущего», целью которой является повышение квалификации педагогического состава школ на основе использования передовых компьютерных технологий.

Подписание соглашения является очередным шагом на пути к внедрению инновационного образования, направленного на воспитание граждан современного мира, в котором информационно-коммуникационные технологии используются для освоения различных областей знаний, формирование передовых социальных и интеллектуальных навыков, умений и способностей. Информатизация обеспечивает «прозрачность» образовательных процессов, гласность и открытость в принятии решений, касающихся методов обучения. Terra & Comp.

Компания Intel и министерство образования Грузии подписали соглашение о реализации программ инновационного образования по модели «каждому ученику – по своему компьютеру». Соглашение, подписанное министром образования и науки Грузии Дмитрием Шашкиным и региональным директором Intel в странах Средней Азии и Закавказья Дмитрем Киселем, предусматривает сотрудничество сторон в области информатизации учебного процесса.

Intel обладает уникальным опытом реализации инновационной программы обучения «каждому ученику – по своему компьютеру» во многих странах мира. Специально для ее внедрения корпорация создала мобильные персональные компьютеры ученика (Classmate PC), в конструкции которых учтены санитарно-гигиенические требования и пожелания педагогов и психологов мира.

Во исполнение соглашения корпорация Intel безвозмездно передаст учебным заведениям страны мобильные персональные компьютеры ученика с программным обеспечением для проведения пилотных проектов с тем, чтобы органы власти и руководство системой образования Грузии смогли оценить эффект от внедрения инновационной формы обучения. Грузинская сторона, в свою очередь, оснастит общеобразовательные учреждения, выбранные для проведения пилотных испытаний, доступом в интернет и необходимой инфраструктурой. Intel будет оказывать информационное содействие школам в освоении новых методов обучения. Ученики получат нетбуки, с помощью которых смогут совместно с одноклассниками изучать различные предметы, а также принимать участие в учебных исследовательских проектах. Результатом пилотных проектов станет подготовка предложения по использованию упомянутой модели обучения в рамках действующих школьных программ.

Партнером Intel в реализации программы «каждому ученику – по своему компьютеру» выступает корпорация Microsoft, которая возьмет на себя заботу об оснащении ученических нетбуков программным обеспечением. Качество образования при использовании новой модели зависит от подготовки учителей. Поэтому соглашением предусматривается проведение в школах программы Intel «Обучение для будущего», целью которой является повышение квалификации педагогического состава школ на основе использования передовых компьютерных технологий.

Подписание соглашения является очередным шагом на пути к внедрению инновационного образования, направленного на воспитание граждан современного мира, в котором информационно-коммуникационные технологии используются для освоения различных областей знаний, формирование передовых социальных и интеллектуальных навыков, умений и способностей. Информатизация обеспечивает «прозрачность» образовательных процессов, гласность и открытость в принятии решений, касающихся методов обучения.

Ранее редакция THG сообщала, что корпорация Intel подвела итоги конкурса проектов среди общеобразовательных учреждений России по использованию «персональных мобильных компьютеров ученика» в средней школе по программе «один ученик – один компьютер». Tom's Hardware.

Пресс-конференция по итогам саммита Россия–Евросоюз. 1 июня 2010г.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые дамы и господа, уважаемые представители средств массовой информации! Я хотел бы прежде всего поблагодарить руководителей Евросоюза за результативную работу в рамках 25-го юбилейного саммита Россия–ЕС.

Состоявшаяся встреча, первая после вступления в силу Лиссабонского договора о реформе Евросоюза, была конкретной, предметной, насыщенной и проходила в товарищеской обстановке. И конечно, атмосфера доверительности, которая сопровождала эту встречу, помогла нам в решении целого ряда вопросов.

Отношения с Евросоюзом – важнейшая составляющая нашей внешней политики. Основной темой сегодняшнего разговора стало укрепление долгосрочного стратегического партнёрства в рамках реализации определённых ещё в 2005 году четырёх общих пространств: экономического пространства, пространства внутренней безопасности и правосудия, внешней безопасности и пространства науки и образования.

Но помимо четырёх пространств мы в Стокгольме договорились заняться модернизацией, и была сформирована инициатива «Партнёрство для модернизации». Сегодня мы на эту тему согласовали совместное заявление. Цель этой работы – расширить кооперацию России и Евросоюза в таких прорывных областях, как высокие технологии, инновации, но не только (это и контакты по целому ряду других направлений), ну и конечно, объединить усилия в проведении новейших исследований, в организации совместных высокотехнологичных производств, по вопросам энергоэффективности, зелёного роста, по вопросам, связанным с техническим регулированием. По всем этим вопросам, я надеюсь, мы сможем двигаться вперёд, в результате тех решений, тех дискуссий, которые у нас на эту тему были.

Считаем также принципиально важным подписанное сегодня соглашение о защите секретной информации между Россией и Евросоюзом, которое будет способствовать налаживанию тесного сотрудничества в сфере внешней безопасности. У нас есть удачный опыт такого рода сотрудничества на внешнем треке. Это касается Африки, это касается кризисного урегулирования в Чаде, в Центральноафриканской Республике, в Аденском заливе у берегов Сомали, где и сегодня мы совместно с нашими европейскими партнёрами осуществляем патрулирование для того, чтобы бороться с пиратами.

Мы говорили, конечно, и о таком важном для нас направлении сотрудничества, как энергобезопасность и сотрудничество в области энергетики. Здесь есть неплохие результаты. О них мы поговорим, может быть, в ходе пресс-конференции. Мы последовательно занимаемся диверсификацией маршрутов поставок нефти и газа. Успешно реализуются и крупные совместные проекты, такие как «Северный поток». Рассчитываем на то, что и «Южный поток» получит статус трансевропейской энергетической сети. Вместе мы разрабатываем страховочные механизмы для того, чтобы защитить законные интересы всех стран, то есть стран – производителей энергии, транзитных стран и стран потребителей. Никто не должен страдать, но все должны иметь равную защиту. Мы в этом контексте говорили и о необходимости формирования новой нормативной базы или улучшения действующей международной нормативной базы, посвящённой энергетическому сотрудничеству.

Обменялись мы и соображениями по такой тематике, как изменение климата. Тема сложная, но мы и дальше готовы этим заниматься. Мы надеемся, что в конечном счёте мы сможем выйти на универсальное, всеобъемлющее и, что немаловажно, обязывающее соглашение по этой проблематике.

Ещё одна важная тема, по которой мы сегодня обменивались соображениями, касается облегчения деловых и туристических поездок наших граждан. Мы совершенствуем законодательство. Не так давно для того, чтобы приезжающие к нам иностранные граждане, в том числе и из Евросоюза, могли проще получать соответствующие разрешения на работу в нашей стране, я подписал закон об изменениях в законодательство о статусе иностранных граждан. Эта работа будет продолжена. Но, конечно, нам нужно двигаться к основной цели, а именно – к отмене визового режима. Сейчас главное – не политизировать этот вопрос и не заниматься прожектёрством. Мы должны смотреть правде в глаза, смотреть на состояние готовности всего Евросоюза к этой проблеме. Хотел бы сказать только одно. Наша страна к этой теме, к решению этой задачи готова. За нами, что называется, дело не станет. Нам, конечно, проще: мы – одна страна. Евросоюз – это 27 стран. Но для того, чтобы работа шла более активно, мы передали нашим партнёрам наш проект соглашения об отмене визовых требований для граждан России и Евросоюза. Надеюсь, что наши европейские партнёры его изучат, и мы будем двигаться дальше. В любом случае этот шаг цементировал бы стратегическое партнёрство между Россией и Евросоюзом. Но самое главное (дело даже не в партнёрстве) – он просто облегчил бы жизнь миллионам людей, живущих и на территории Евросоюза, и на территории Российской Федерации.

Актуальной является для нас тематика преодоления кризиса. Мы вчера довольно долго об этом говорили с нашими партнёрами, говорили о трудностях, которые Европа испытывала, о тех быстрых, грамотных, на мой взгляд, шагах, которые сделаны нашими партнёрами для преодоления последствий кризиса, и решениях тех сложных вопросов, которые возникли в отдельных странах Евросоюза. Мы продолжим обсуждение этих тем в рамках «двадцатки», которая пройдёт в Торонто, и мы обсудили как раз параметры взаимодействия в этой сфере, имея в виду ранее принятые решения «двадцатки», что мы сделали, что не сделали.

У нас здесь единое представление о том, что делать дальше. Желательно, чтобы каждая «двадцатка» завершалась какими-то конкретными решениями, которые впоследствии неукоснительно соблюдались всеми странами. Нам нужны не декларации, а последовательная работа по реформированию международной финансовой системы. Никто не ожидает, что мы это сделаем быстро, моментально, но двигаться нужно именно вперёд и исполнять ранее принятые решения.

Конечно, мы обсуждали международные вопросы. Мы только что во время рабочего завтрака говорили о развитии мирного процесса на Ближнем Востоке, в частности говорили и о той ситуации, которая сложилась в результате атаки на гуманитарный конвой, который шёл в сектор Газа. Соответствующее заявление было принято министрами иностранных дел. Оно в полной мере коррелируется с тем, что было сделано в рамках Совета Безопасности, с той резолюцией Совета Безопасности, которая была принята сегодня с осуждением того, что произошло. Нужно провести максимально тщательное расследование, но в любом случае гибель людей невосполнима и абсолютно немотивирована.

Мы, конечно, обсудили иранскую ядерную программу, положение в Афганистане, Пакистане, вопросы, связанные с кипрским урегулированием, ситуацию в ряде регионов Европы. Ну и конечно, я не мог не затронуть вопроса о заключении договора о европейской безопасности, с соблюдением юридически обязывающего принципа неделимости безопасности. Этот диалог у нас с нашими партнёрами идёт уже достаточно давно. Мы намерены и дальше продолжать взаимодействовать с Евросоюзом в решении этих задач. Это не значит, что у нас все подходы совпадают. Есть темы, по которым наши позиции разнятся. Но это, с другой стороны, не мешает нам находить возможности для поиска компромиссов и решения тех задач, по которым наши подходы близки или по которым они тождественны.

Завершая своё вступительное слово, хотел бы сказать, что саммит прошёл, на мой взгляд, в весьма доброжелательном ключе, в деловом ключе. Мы впервые работали в таком составе. Я ещё раз хотел бы поприветствовать президента ван Ромпёя в качестве главы Евросоюза и, конечно, нашего традиционного партнёра Председателя Комиссии Европейских сообществ господина Баррозу. Мы уже умеем вместе работать, у нас хорошие деловые отношения. Надеюсь, что практические результаты этой работы послужат укреплению стратегического партнёрства между Россией и Евросоюзом.

И самое последнее. Я хотел бы выразить нашу большую признательность всем жителям Ростова-на-Дону, где мы провели этот саммит. Они обеспечили и великолепную погоду, и природа не подкачала. Вчера нам удалось посмотреть местные красоты. Но самое главное, это способствовало той атмосфере, которая отличала прошедший саммит. Большое спасибо, что вы нас приняли в Ростове-на-Дону.

Х.ВАН РОМПЁЙ: Господин Президент, дамы и господа, добрый день! Хочу поблагодарить Вас, господин Президент, за проведение саммита в историческом городе – Ростове-на-Дону. Сегодня прекрасный весенний день. У нас состоялся прекрасный саммит. Мы провели плодотворное обсуждение в дружеском духе. Перед тем, как я перейду к своим комментариям, я бы хотел, как положено бельгийцу, не в качестве европейского чиновника, поздравить Президента с победой российского пианиста Дениса Кожухина на конкурсе Королевы Елизаветы. Это демонстрирует тесные связи между Россией и странами Евросоюза.

Хотел бы отметить и ряд моментов. Во-первых, саммит состоялся на очень важном этапе как для России, так и для ЕС. В ЕС мы приняли новое соглашение, и новые участники появились в нашем процессе. Госпожа Эштон и я сам – это первые продукты, первые «дети» Лиссабонского соглашения. Сейчас ЕС ищет путь через дебри финансово-экономического кризиса, и надеемся, что мы выйдем из этого кризиса сильнее, чем раньше.

Наши ответные меры на недавний кризис публичного долга, государственного долга показал, что мы готовы принимать решительные меры общими усилиями. Мы должны приложить все усилия для финансовой консолидации, повышения уровня конкурентоспособности, укрепления экономических институтов, обеспечения роста в рамках экономической стратегии ЕС до 2020 года. Это залог сохранения наших позиций на мировой арене. Россия также находится на перепутье. Президент Медведев задался амбициозной целью – провести модернизацию России в XXI веке, основываясь на демократических ценностях, стремясь построить современную диверсифицированную, динамичную экономику при активном участии гражданского общества. Это важное достижение для России.

Мы хотим стать российским партнёром по модернизации. Именно поэтому я очень рад, что мы запустили «Партнёрство для модернизации», что мы согласовали его приоритеты и охват. Я убеждён, что оно будет способствовать реформе и придаст дополнительный импульс развитию наших отношений, позволит укрепить наше торговое и экономическое сотрудничество, сотрудничество в области энергобезопасности, а также позволит внести вклад в становление международной экономической системы. Однако, если мы хотим, чтобы партнёрство приносило плоды, модернизация в России должна стать реальностью и должна избегать, в частности, протекционизма.

В свете вышесказанного я приветствую новый импульс, который был дан в российской организации процессу присоединения России к ВТО. В этом контексте мы также говорили о наших долгосрочных целях, безвизовом режиме. Я считаю, что контакты между российскими и европейскими бизнесменами, студентами, профессорами позволят придать дополнительный толчок модернизации. Поэтому мы высказываем свою приверженность достижению скорейшего конкретного процесса на местах.

Во-вторых, по саммиту «двадцатки», который состоится в Торонто, отмечаю, что у нас существует обширный консенсус по ряду вопросов. Что касается конкретной реформы финансовой системы, мы в Европейском союзе считаем, что это наш первый приоритет. И мы надеемся, что на саммите в Торонто будут обсуждены способы снижения системных рисков, будут согласованы принципы действия финансовых учреждений в случае следующих финансовых кризисов. Как сказал господин Президент, в Торонто мы должны добиться конкретных результатов. Такого же подхода необходимо придерживаться на климатическом саммите в декабре.

В-третьих, мы также подписали соглашение по защите секретной информации, которое является важным шагом вперёд в наших отношениях, поскольку оно позволит упростить сотрудничество по широкому ряду тем, в том числе управлению кризисными ситуациями, юстиции, внутренним делам.

В-четвёртых, мы также вновь подтвердили свою заинтересованность в поисках дальнейших путей сотрудничества в области кризисного управления, юстиции, внутреннего сотрудничества. Собираемся продолжать операции в Чаде и бороться с пиратством вблизи Сомали.

В-пятых, что касается темы прав человека, я признателен и хочу высоко отметить недавние события в России, ратификацию четырнадцатого протокола Европейской конвенции по правам человека, распространение практики присяжных на всю Россию, а также подтверждение моратория на смертную казнь. Однако положение правозащитников и журналистов в России по-прежнему вызывает большую озабоченность европейской общественности. Также возникает озабоченность атмосферой безнаказанности, которая царит в Чечне и некоторых областях Северного Кавказа.

В-шестых, у нас была возможность обсудить ряд международных вопросов.

Мы также приветствуем заключение нового соглашения о сокращении стратегических вооружений с США, и мы поздравляем господина Президента с достигнутым результатом. По Ирану ЕС и Россия полностью согласны. Ядерная программа Ирана остаётся источником озабоченности. Цель ограничительных мер – вернуть Иран за стол переговоров. Мы очень рады, что Российская Федерация сыграла конструктивную роль в выработке проекта резолюции Совбеза ООН по Ирану.

Мы также вчера говорили о трагических событиях на Ближнем Востоке и подготовили совместное заявление высокого представителя Кэтрин Эштон и Министра иностранных дел Сергея Лаврова. Хотел бы выразить свою полную поддержку этому заявлению от лица ЕС. Мы сожалеем о человеческих жертвах в результате операции против флотилии, перевозившей гуманитарную помощь в сектор Газа. Мы требуем немедленного подробного расследования, а также требуем обеспечить свободное перемещение товаров и людей в и из сектора Газа.

Интересы Российской Федерации и ЕС совпадают в вопросе обеспечения процветания, стабильности, безопасности в соседних странах. По историческим, географическим причинам мы разные страны, однако мы соседи. Мы зависим друг от друга и от благосостояния наших соседей. Поскольку наш континент существует в едином духе, мы надеемся, что и Россия будет играть более активную роль и выполнять взятые на себя обязательства, в частности относительно Грузии. В заключение хотел бы заявить, что для ЕС Россия является настоящим стратегическим партнёром. Именно с вашей страной у нас ведётся наиболее интенсивный, динамичный диалог. Нам не нужно проводить перезагрузку наших отношений с Россией – скорее, нам надлежит нажимать кнопку «Полный вперёд». Благодарю вас.

Ж.БАРРОЗУ: Спасибо. В первую очередь я бы хотел поблагодарить наших российских коллег за тёплый приём. Особенно хотел поблагодарить Президента Медведева за открытую дружественную и продуктивную обстановку, в которой прошли сегодняшние переговоры. Стратегическое партнёрство между Россией и Европейским союзом доказало свою ценность.

В этом быстро меняющимся мире люди, экономики всё более зависимы друг от друга. Наша безопасность и процветание важны для нас, поэтому действительно важно, чтобы отношения между Россией и Европейским союзом были куда более глубокими, и этот 25-й саммит между Россией и Европейским союзом на самом деле оказался крайне продуктивным. Я не буду повторять то, что было сказано. Хотел бы выделить основные пункты нашего партнёрства. Мы рассмотрели наше видение проблемы, по которой проводились переговоры в Стокгольме, и сегодня мы запустили инициативу «Партнёрство для модернизации». Мы обсудили те приоритеты, которые у нас имеются, но также мы хотели бы принести конкретные результаты, которые будут полезны для наших обществ, для наших экономик.

Конечно, экономика и общество связаны друг с другом, поэтому модернизация затрагивает не только вопросы экономики, но и развитие общества, закона, установления определённых стандартов, которые будут способствовать развитию бизнеса, сотрудничества в определённых сферах. Мы обсуждали сотрудничество в вопросах энергетики, безопасности, и это очень важный момент общих европейских и российских интересов. Россия для нас является очень важным партнёром. Мы поддерживаем вступление России в ВТО, потому что очень важно, чтобы страна, которая является одной из основных экономик в мире, была членом ВТО. Должен произойти важный толчок, определённые шаги должны быть предприняты, потому что экономики должны быть открыты и должны принимать глобальные правила игры, глобальной практики.

Мы сделали ещё один шаг к улучшению взаимной торговли и инвестирования, это очень важно для России. Россия – один из важнейших партнёров во многих сферах, в частности в энергетике. Я убеждён, что этот саммит, на котором обсуждалось большое количество важных внешнеполитических вопросов, станет важным заделом для саммита в Торонто. Я ещё раз хотел бы поблагодарить Президента Медведева за российское гостеприимство, а также город и Ростовскую область за то, что они так участвовали в этой важной встрече между Россией и Европейским союзом. Спасибо.

ВОПРОС: У меня вопрос к российскому Президенту. Дмитрий Анатольевич, накануне саммита российские официальные лица заявляли – и Вы только что это повторили, что Россия готова хоть завтра отменить визовый режим с Евросоюзом. Из Брюсселя, напротив, раздаются голоса о том, что это может произойти ещё нескоро. Хотелось бы понять, что именно мешает отменить визы, какие препятствия существуют и когда они могут быть устранены.

И второй вопрос также касается будущего. Здесь говорилось о том, что в ходе саммита обсуждалась тема вступления России в ВТО. Наступило ли в ходе этого обсуждения понимание того, когда это может произойти? И, к слову, было бы любопытно услышать ответы на эти вопросы и от европейских руководителей. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Я не знаю, будут ли мои коллеги это комментировать, но я обязательно выскажусь, раз Вы первую часть вопроса мне адресовали. По поводу виз, точнее их отмены – что мешает. Нам ничего не мешает, мы это готовы сделать хоть завтра. Мы считаем, что степень готовности российского общества к тому, чтобы принимать европейцев без виз и соответственно контролировать самые разные процессы, связанные с этим, в настоящий момент весьма и весьма высока. У нас есть и техническая сторона, необходимая для этого, мы сейчас её реконструируем, есть и соответствующий набор соглашений, над которыми мы работаем, включая соглашения, которые касаются судьбы тех, кто приезжает с нарушением законодательства, и их последующей высылки. Хотя эту работу можно продолжить.

Но мне, конечно, понятно, что у наших партнёров, у Евросоюза, ситуация несколько иная. Евросоюз состоит из 27 государств, каждое из которых имеет собственную точку зрения по вопросу отмены виз, в том числе с Российской Федерацией. Эта тема ведь касается не только России, есть и другие страны, с которыми Евросоюз в конечном счёте стремится к отмене виз. Некоторые из этих государств, насколько я понимаю, находятся уже в более продвинутом состоянии, чем Россия. Поэтому чем быстрее будет найден консенсус по этой теме внутри Евросоюза, тем, как мне представляется, лучше. В то же время это тема тонкая, мы понимаем те трудности, с которыми сталкиваются наши европейские партнёры, мы понимаем необходимость, может быть, разъяснения тех или иных позиций. Есть отдельные позиции, которых придерживаются государства – участники Евросоюза. На мой взгляд, это всё-таки в большей степени связано с нашей историей, нежели с реальной ситуацией, потому что, как мне представляется, никаких угроз с точки зрения безопасности отмена виз в принципе не содержит.

Но есть собственные представления о том, когда это делать, в отношении каких государств, как быстро это делать. Эти представления разные у разных стран, входящих в Евросоюз. Мы по этому поводу особых волнений не проявляем, считаем, что это внутреннее дело Евросоюза – как выстроить эту работу. Но в свою очередь я сказал нашим партнёрам, что, если потребуется что-то с нашей стороны, мы готовы работать и в двустороннем порядке.

И, наконец, для облегчения работы и для того, чтобы всё-таки впереди появился контур хоть какого-то документа, я передал проект соглашения об отмене визовых ограничений между Россией и Евросоюзом нашим партнёрам в ходе этого саммита. Пусть это будет первым камнем в фундамент решения об отмене визовых ограничений. Поэтому будем работать дальше. Я уверен, что это на самом деле соответствует интересам миллионов и миллионов европейцев.

Теперь по ВТО. Мы и вчера говорили об этом в ходе неформального общения, и сегодня говорили. Здесь ситуация достаточно простая, и, как мне представляется, абсолютно точно об этом сейчас сказал мой коллега господин Баррозу. Он сказал, что Россия нуждается в ВТО, но и ВТО нуждается в России, потому что те проблемы, с которыми сталкиваются в том числе и наши партнёры в Европе, и некоторые шероховатости, которые мы обсуждаем, иногда претензии, которые адресуются России в том числе по протекционизму, – они в значительной мере связаны с тем, что у нас разный режим. Если бы Россия была внутри ВТО, хотели бы мы или не хотели чего-то делать, мы должны были бы следовать этим правилам. А сейчас ситуация другая.

Теперь в отношении нашей воли. Я неоднократно об этом говорил. У нас ничего не поменялось применительно к ВТО, несмотря на наше стремление создать полноценный Таможенный союз и Единое экономическое пространство с Казахстаном и Беларусью. Не поменялось, потому что мы в принципе сторонники вступления в ВТО, мы считаем, что без этого наше государство не может нормально развиваться в мировом экономическом пространстве. Не поменялось, потому что мы не договаривались ни о чем другом с нашими партнёрами кроме как о том, что мы будем вступать или вместе, если получится, а если степень нашего продвижения по переговорам будет разная (а сегодня это так) – будем вступать по отдельности. Поэтому здесь всё абсолютно просто, хотя меня частенько об этом спрашивают, – здесь ничего не изменилось.

И, наконец, последнее – за кем сегодня решение. Решение, конечно, за теми государствами, которые должны согласовать окончательно позицию по этому поводу. Мы вчера говорили о том, что можно было бы ещё сделать. У нас идут непростые переговоры с американскими партнёрами на эту тему, но мне кажется, что всем, в том числе и американским партнёрам, пора бы определиться: членство России в ВТО – это не «морковка», которую нам всё время предлагают в качестве приза за хорошее поведение, а это просто необходимость – для того, чтобы Россия была полноценным интегральным участником международных экономических процессов.

Я не буду называть ряд стран, которые вступили в ВТО и которые по степени вовлечённости в международную экономическую жизнь и современности правил отстоят от России на десятилетия. Скажу лишь одну вещь. Достаточно странным выглядит то, что в рамках «двадцатки» Россия является единственной страной, которая не участвует в ВТО. Кому от этого хуже?

Поэтому я очень рассчитываю на то, что в результате такого саммита, как у нас состоялся, наши позиции будут более консолидированы (а здесь у нас, кстати, с нашими европейским партнёрами практически никаких расхождений нет), и те сложности, которые ещё существуют, всё-таки отпадут, и мы сможем присоединиться к ВТО в ближайшей перспективе.

ВОПРОС: Вопрос по поводу флотилии, которая шла в сектор Газа. Хотелось бы знать Вашу личную реакцию. По всему миру ситуация осуждалась. Думаете ли Вы, что в будущем что-то изменится?

И второй вопрос касается прав человека. Вы сказали, что обсудили ситуацию с правами человека. Хотелось бы подробнее узнать, что вы обсуждали – ситуацию в общем или что-то конкретно: Кавказ или что-то ещё?

Х.ВАН РОМПЁЙ: Во-первых, по поводу Ближнего Востока я хотел бы вновь выразить свой шок и серьёзную озабоченность в связи с трагическими событиями, происшедшими вчера с «флотилией свободы», которая направлялась в Газу. Гибель людей необъяснима. Хотелось бы выразить искренние соболезнования семьям погибших. Сегодня мы подготовили совместное заявление Высокого представителя Эштон и Министра иностранных дел Лаврова. Хотел бы полностью поддержать это заявление от имени Европейского союза. Мы осуждаем применение насилия, сожалеем о гибели людей и требуем проведения беспристрастного и полного расследования, мы будем внимательно следить за развитием ситуации. Мы призываем к тому, чтобы было найдено окончательное решение проблемы Газы. Вчера я заявлял, что продолжающаяся политика изоляции неприемлема и контрпродуктивна. Наконец, я хотел бы подчеркнуть, что мир на Ближнем Востоке должен быть нашей основной задачей. Хотя ситуация остаётся напряжённой, были начаты проксимальные переговоры. По правам человека я вряд ли что-то могу добавить, кроме того что я сказал в своём вступительном слове. Мы отмечаем как позитивное развитие, так и некоторые негативные моменты, и я не буду повторять то, что было сказано.

ВОПРОС: Во-первых, вопрос Председателю Европейской комиссии господину Баррозу. Вчера Вы говорили о еврокризисе и возможных шагах, создании новых правил регулирования финансового рынка до заседания «двадцатки». Была ли разработана новая стратегия в связи с подготовкой к «двадцатке»?

И второй вопрос адресован Президенту Медведеву. Что может сделать Россия для стабилизации мировой финансовой системы?

Ж.БАРРОЗУ: Действительно, вчера у нас состоялось неформальное открытое обсуждение экономического положения в Европе. Хотел бы отметить, что саммиты ЕС–Россия важны в связи с достигаемыми результатами, а также в связи с возможностью откровенно обсудить между лидерами проблемы, которые перед нами стоят. И в этом духе мы провели анализ проблем в еврозоне, проблемы задолженности. Президент Медведев проинформировал нас о том, как Россия отслеживает данную ситуацию, он проинформировал нас, что Россия уверена в будущем евро. Евро действительно является одной из наиболее стабильных валют в мире, это вторая расчётная валюта в мире. И европейцы привержены делу сохранения и гарантирования стабильности евро.

Мы обсуждали эти вопросы углублённо и очень открыто. В частности, мы обсуждали, что можно сделать совместно в глобальном плане, чтобы способствовать росту, поскольку потенциал роста был серьёзно затронут финансовым кризисом, начавшимся некоторое время назад. Часть проблем в еврозоне носит структурный характер, некоторые из них усугубляются финансовым кризисом и тем, что от нас требуется в ответ на финансовый кризис. Мы заинтересованы в обеспечении устойчивого глобального роста, и это должно быть основной задачей процесса «двадцатки».

Процесс «двадцатки» был начат после того, как разразился кризис. На разных уровнях: и в Лондоне, и в Питтсбурге, в других городах, где проходили наши совещания, – рассматривались вопросы регулирования и надзора, чтобы избежать повторения подобного кризиса, а также чтобы обеспечить системный рост. Наши позиции очень сходятся. Мы тесно сотрудничаем в рамках «двадцатки», и есть совпадения взглядов на необходимость увеличить разумно, рационально финансовое регулирование и надзор, определить проблемы протекционизма и проблемы глобальных диспропорций, а также необходимость учёта разных ситуаций в разных странах, чтобы найти выход из кризисной ситуации.

Мы обсуждали это вчера, мы получили некоторую информацию, а также поделились своей информацией о том, какие меры принимаются у нас, и мы заявили о нашей приверженности процессу «двадцатки». Мы хотим сохранить динамику. Мы хотим завершить начатую работу в плане финансового регулирования и финансового надзора, мы занимаем прагматическую позицию. Мы понимаем, что на этом наши задачи не закончатся, мы хотим продолжить этот процесс и в Торонто, и в течение года. Мы подтвердили свою полную приверженность не только процессу «двадцатки», но также заинтересованность в совместной работе с Россией в этом формате.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я теперь продолжу то, что было сказано в отношении того, что может Россия сделать для стабилизации мировой финансовой системы, общей стабилизации на рынках. Я знаю, что усилия одной страны не могут привести к каким-либо результатам. Мы в этом убедились, стоя перед лицом кризиса в 2008 году. Как ни пытались отдельные государства – те же самые Соединённые Штаты Америки – решить эту задачу за всех, не получилось. Пришлось придумать «двадцатку». И вот мы уже собираемся в четвёртый раз. Мы, действительно, собирались в Вашингтоне, в Лондоне, Питтсбурге. Теперь собираемся в Канаде, в Торонто. Что мы можем сделать для стабилизации – работать вместе, и работать усердно над решением абсолютно практических задач, не устраивать истерик по поводу тех или иных проблем, которые возникают в разных частях света, в том числе и тех, которые в Европе сейчас возникли, а наоборот, стараться помогать нашим партнёрам, не делать резких заявлений, не раскачивать тем самым собственную экономику и экономику Евросоюза. А это, знаете ли, тоже дорогого стоит.

Я хотел бы, кстати, отдельно заметить, что та быстрота, с которой Евросоюз и руководители приняли соответствующие решения о выделении денег для решения проблемы Греции и вообще в целом проблемы финансовой устойчивости, заслуживает всяческой похвалы. Потому что от оперативности таких решений зависит то, каким образом будет развиваться кризис: или же удастся проблему, что называется, снять в самом зародыше, или же её придётся потом раскручивать, купировать на протяжении, может быть, десятилетий. И вот то, с какой быстротой это было сделано, с какой синхронностью, несмотря на внутренние, может быть, какие-то противоречия, были приняты эти решения, показывает работоспособность тех институтов, которые были созданы в результате подписания Лиссабонского договора.

Нам это тоже хорошо. Мы не участвует в Евросоюзе, но мы зависим от того, какова ситуация вокруг основных резервных валют. Мы смотрим за тем, как развивается ситуация вокруг доллара, но мы смотрим и за тем, что происходит с евро. Я напомню, что у нас, по-моему, около сорока процентов резервов находятся в евро. А у нас не самые маленькие резервы. Поэтому мы считаем, что главное в этой ситуации – помогать партнёрам, выстраивать совместную стратегию, в том числе и в данном случае стратегию выхода из кризиса и заниматься решением текущих задач. Таких задач достаточно. Это и проблемы аудита, и проблемы рейтинговых агентств, и проблемы окончательного разрешения вопроса с перераспределением квот и фиксацией тех изменений в органах управления, которые связаны с перераспределением квот в МВФ и Всемирном банке, и просто проблемы соучастия в финансировании экономических программ. Я напомню, что Россия, как и Евросоюз, как отдельные государства Евросоюза, участвует в программах МВФ и приобретает обязательства на весьма значительные средства, на весьма значительные суммы. Поэтому если все мы будем так ответственно относиться к своим обязанностям, то тогда проблемы, которые в настоящий момент ещё существуют в мировой экономике, в европейской экономике, будут успешно разрешены.

ВОПРОС: У меня вопрос к Президенту России и Президенту Евросоюза. На предыдущем саммите Россия–Евросоюз в Стокгольме вы объявили о создании «Партнёрства для модернизации». Потом речь шла о создании программы, потом – что, возможно, будет подписан меморандум, и сегодня подписано совместное заявление, в котором говорится, что должен быть подготовлен план совместной работы. Так всё-таки что такое это «Партнёрство для модернизации»? Какие конкретные черты должны быть у него и когда можно будет их вообще как-то ощутить, увидеть?

Д.МЕДВЕДЕВ: Что такое «Партнёрство для модернизации»? Это новое направление нашего сотрудничества с объединённой Европой. Когда можно будет увидеть плоды этого сотрудничества? Так они уже есть. Мы занимаемся вопросами энергоэффективности, вопросами так называемой зелёной экономики, вопросами разрешения всякого рода трудностей, связанных с недостатком технического регулирования в России при помощи Евросоюза.

У нас уже работает целый ряд европейских компаний, которые занимаются энергоэффективностью и приводят эту тему в России в порядок, потому что у нас очень высокая энергоемкость экономики, и нужно снижать издержки. Опыт европейцев – очень хороший. Мы сейчас уже приняли решение о том, чтобы техническое регулирование в нашей стране осуществлялось не только на основе наших внутренних правил, но и на основе того законодательства, которое существует в Евросоюзе. Это прямая имплементация законодательства о техническом регулировании. Что это, как не партнёрство? Это и есть партнёрство. Другое дело, что на этом нельзя останавливаться, нужно наметить будущие шаги. И сегодня мы говорили как раз о том, чтобы позаниматься вопросами спутниковой связи и навигации, имея в виду соответствующие совместные программы между ГЛОНАСС и «Галилео». Мы говорили о том, чтобы продолжить сотрудничество в сфере технического регулирования, что для нас действительно имеет большое значение, уже упомянутой мною энергоэффективности и целого ряда других предложений, которые мы обсуждали ещё в Стокгольме.

Так что сегодня мы приняли специальное заявление, сейчас нужно, действительно, подготовить план, но основные черты того, что нужно делать, основные элементы будущей работы уже абсолютно понятны, и мы ими уже в принципе сегодня занимаемся. Поэтому сейчас главное, чтобы эта работа проходила по согласованному сценарию. Наши партнёры считают, что в эту работу можно было бы включить и другие направления. Поживём – увидим. Может быть, ещё что-то сюда пристегнём. Главное, чтобы был положительный эффект, чтобы был прагматический выход из этого. Надеюсь, что сегодняшнее решение, сегодняшнее заявление этому поможет.

А то, что для России это сейчас абсолютно актуальная тема, я думаю, никому доказывать не надо. Меня порадовало и то, что вчера было сказано президентом вам Ромпёем в отношении того, что Евросоюзу тоже нужна модернизация – правда, по другим вопросам. Мы все должны этим заниматься. Это «Партнёрство для модернизации» полезно всем участникам.

Председатель правительства Российской Федерации В.В.Путин встретился с президентом Республики Южная Осетия Э.Д.Кокойты и председателем правительства Южной Осетии В.В.Бровцевым. Стенограмма начала встречи:

В.В.Путин: Добрый день, уважаемые друзья, коллеги!

Мы сегодня собрались не для обсуждения межгосударственных отношений с Республикой Южная Осетия, а для того, чтобы посмотреть, как реализуются наши совместные планы по восстановлению экономики и социальной сферы республики, осуществляемые при поддержке Российской Федерации. Напомню, что финансирование у нас идет по двум каналам. Первое - это поддержка бюджета Южной Осетии. Проще говоря, это на заработную плату, на текущее содержание зданий, сооружений, на текущий ремонт.

Второе - это инвестиционные расходы бюджета Российской Федерации на восстановление объектов в республике, на строительство новых объектов. По первой позиции в 2008 году у нас было направлено 2 млрд 100 млн рублей, а в 2009 году - уже 2 млрд 849 млн рублей. В 2010 году предусмотрено 2 млрд 537 млн рублей.

Я хочу сразу отметить, что растут и возможности самой республики. Это очень позитивный момент, на который я бы хотел обратить внимание. Если собственные доходы бюджета Южной Осетии в 2008 году составили всего 60 млн рублей, то в 2009 - это уже 139 млн рублей, а в 2010-м планируется получить уже 167 млн рублей. Есть еще и специальный счет, который находится под контролем Президента республики, - это благотворительные пожертвования, которые пришли в республику сразу после боевых действий, в основном из Российской Федерации. Люди и организации просто направляли средства на какие-то текущие, срочные восстановительные работы, на поддержку граждан Южной Осетии. Всего там было собрано свыше миллиарда рублей, сейчас, по-моему, осталось где-то около 700 млн.

На восстановление по инвестиционной программе в 2008 году было направлено около 1,5 млрд рублей, в 2009-м - уже 7 млрд рублей, а в 2010-м планируется 5 млрд 700 млн. Я к этим цифрам еще вернусь: 1,5 млрд, 7 млрд и 5 млрд 700 млн.

В контексте восстановления югоосетинской экономики, на мой взгляд, следует сфокусировать усилия прежде всего на реализации Соглашения об оказании помощи Южной Осетии и на обеспечении выполнения комплексного плана содействия.

Речь идет о крупных инвестпроектах в области транспортной инфраструктуры, жилищно-коммунального хозяйства, строительстве, реконструкции предприятий промышленности, образования, спортивных сооружений, объектов здравоохранения и культуры. Это позволит существенно нарастить совокупный объем производства товаров, услуг, увеличить доходы населения и снизить уровень безработицы.

Федеральным бюджетом России на 2010 год - я уже об этом сказал - предусмотрено бюджетное финансирование, бюджетные инвестиции в Южную Осетию в размере 5,7 млрд рублей, из которых 630 млн должны пойти на покрытие долгов прошлого года, а 5 с небольшим на строительство новых объектов газоснабжения, энергетики, дорожной инфраструктуры, коммунального хозяйства.

Работы, начатые Государственным комитетом по реализации проектов восстановления, в первую очередь в области жилищного строительства, должны быть завершены в короткие сроки, в рамках выделенных ассигнований.

Заказчиком новых объектов будет Южная дирекция программ и проектов. Рассчитываю, что руководство Южной Осетии сделает все, чтобы обеспечить четкое взаимодействие с этой организацией. Так же как и рассчитываю на то, что эта организация наладит нужные, необходимые контакты с руководством Южной Осетии для того, чтобы работа шла ритмично.

Помимо средств на восстановление экономики из бюджета России выделяется и финансовая помощь для покрытия дефицита. Я уже об этом говорил - 2,8 млрд. Реализация комплексного плана рассчитана на 2008-2010 годы. И осуществляется, прежде всего, за счет средств федерального бюджета. Уже завершены работы по 385 объектам. В том числе: 20 объектов образования, 2 объекта культуры, 14 объектов здравоохранения, 12 объектов газоснабжения, 48 объектов дорожной инфраструктуры, 32 объекта связи и массовых коммуникаций, далее объекты государственных и муниципальных органов власти, жилой фонд (102 было на позавчерашний день, сейчас уже 110, как только что сказали) - так что работа идет.

Как я уже сказал, федеральным бюджетом Российской Федерации предусмотрены деньги на инвестпроекты в объеме 5,7 млрд рублей. И уже проведены аукционы по следующим проектам - это вертолетные площадки Джаве и Ленингори, автодорога Цхинвал - Ленингори, пожарно-спасательная часть в поселке Ленингори, водовод из Цхинвала, ЛЭП «Северный портал» - Нижний Рук, разводящие сети водоснабжения города Цхинвал.

Привлекаются также средства из внебюджетных источников - всего более 12 млрд рублей, в том числе «Газпром» - 10 млрд рублей на газопровод Дзуарикау - Цхинвал (работы практически завершены), и правительство Москвы выделяет около 2 млрд рублей на строительство микрорайона «Московский». Начиная с осени 2008 года совокупный объем средств на развитие Южной Осетии составил более 26 млрд рублей.

По восстановлению жилого фонда есть и проблемы: сейчас возник дефицит финансовых ресурсов в объеме 483 млн рублей. Речь идет о количестве субподрядных организаций и необходимости иметь типовые проекты, а также о некоторой корректировке технических условий и так далее. Но на это нужно внимательно посмотреть.

Очень рассчитываю на то, что коллеги и с российской стороны, и с южноосетинской наладят необходимую деловую атмосферу для того, чтобы двигаться вперед, решать те задачи, решения которых ждут граждане Южной Осетии.

Э.Д.Кокойты: Спасибо, Владимир Владимирович! Прежде всего, хотел бы поблагодарить Российскую Федерацию, Вас, Правительство Российской Федерации за постоянное внимание к проблемам восстановления Республики Южная Осетия.

Да, прошло почти два года с момента грузинской агрессии. И за это время в Южной Осетии, безусловно, сделано очень много, особенно в рамках переговорного процесса, что отмечают и многие наши иностранные партнеры, которые приезжают сюда. Я имею в виду американцев, которые посещали Южную Осетию.

Безусловно, второй год наше государство живет другой, мирной жизнью -благодаря российским военным, которые дислоцируются на территории Республики Южная Осетия в соответствии с межгосударственным соглашением, а также благодаря профессиональным действиям российских пограничников.

Сегодня перед нашим государством стоят другие задачи - созидание, строительство. И в этом отношении помощь Российской Федерации будет, безусловно, огромна. Пользуясь случаем, также хотел выразить слова благодарности всем россиянам, субъектам Российской Федерации, которые сделали очень многое (микрорайон «Московский» будет сдан в ближайшее время, и, кстати, правительство Москвы посетит Республику Южную Осетию), а также другие субъекты, которые постоянно, несмотря на то, что уже прошло почти два года, оказывают помощь, проявляют постоянное внимание к нашей республике, за что мы очень признательны.

Президент Южной Осетии Эдуард Кокойты пребывает в субботу в Москву для участия в торжествах по случаю 65-летия Победы в Великой Отечественной войне. О героях-фронтовиках Южной Осетии, о югоосетинской национальной идее и об инициативе создания «силиконовой долины» в этой республике президент рассказал в интервью РИА Новости. Беседовал Алан Булкаты.

• Приближается годовщина Победы в Великой Отечественной войне. Раскажите, как в республике чествуют ветеранов и какие мероприятия планируется провести?

Тогда, в 41-ом, практически вся молодежь Осетии, Юга и Севера, подключилась к этой священной задаче – защите Родины. Сотни сыновей и дочерей Осетии вступили в ряды Красной армии добровольцами. Многие из них не вернулись домой с полей сражений, многие стали орденоносцами и даже Героями Советского Союза. И мы с гордостью говорим о том, что в процентном отношении (относительно численности народа – при. ред.) выходцы из Осетии занимают первое место по количеству Героев Советского Союза.

Нынешнее поколение считает себя обязанным ветеранам Великой Отечественной войны, солдатам Великой Победы. Сегодня в Южной Осетии мы широко отмечаем 65 годовщину Победы. На территории республики восстанавливаются и реставрируются все памятники героям Великой Отечественной войны – а это 33 памятника.

В Квайсе и Ленингоре (населенные пункты в Джавском и Ленингорском районах) у нас устанавливаются новые памятники героям Великой Отечественной, а в Цхинвале установлен памятный знак труженикам тыла.

Мы должны восстановить или построить новые дома тем ветеранам Великой Отечественной войны, чьи дома были разрушены в ходе грузинской агрессии. Из 14 пострадавших домов ветеранов на сегодняшний день восстановлено пять, еще девять мы в ближайшее время закончим восстанавливать.

Для нас нынешняя годовщина и нынешний парад в Южной Осетии будут знаковыми. Впервые на центральной площади города Цхинвал в Параде Победы примут участие и вооруженные силы Южной Осетии и представители воинского контингента РФ на территории республики.

• Действуют ли в республике какие-либо программы поддержки ветеранов?

На территории Южной Осетии на сегодняшний день остается всего 158 ветеранов ВОВ. У нас, безусловно, действуют определенные льготы для наших ветеранов, к этому вопросу мы подошли основательно. Каждый ветеран должен ощущать заботу о себе. В эти дни мы объезжаем все районы, для того чтобы наградить каждого ветерана Великой Отечественной войны и передать им ценные подарки. Очень многие жителей республики захотели принять участие в этой акции – каждый хочет помочь ветеранам и отблагодарить их.

• А в каком положении сегодня находится весь югоосетинский народ?

Проблемы, которые есть после грузинской агрессии, не сломили дух югоосетинского народа. Мы полны решимости, полны оптимизма, мы уверены в своих силах и в том, что в ближайшее время полностью восстановим нашу республику. Россия оказывает нам в этом отношении огромную помощь, но в любом случае мы рассчитываем на свои силы. Народ прекрасно понимает, насколько это нелегко, и сейчас югоосетинское общество все консолидировано. Я хочу подчеркнуть, что имею полную поддержку народа Южной Осетии в этом отношении и все решения, которые принимаются президентом, единогласно поддерживаются населением республики.

• Недавно произошел инцидент с правительством – когда парламент Южной Осетии хотел объявить вотум недоверия премьеру. Вы сказали тогда, что работа некоторых ведомств вызывает у Вас определенные вопросы… Будут ли отставки в югоосетинском кабмине и если да, то когда их ждать?

Сегодня перед правительством Республики Южная Осетия ставятся серьезные задачи, и есть министерства и ведомства, которые не справляются с ними. Еще раз хочу подчеркнуть, что президент республики абсолютно уверенно себя чувствует, пользуется поддержкой населения. Но я буду принимать самые радикальные меры по отношению к тем министерствам и ведомствам, которые не соответствуют требованиям сегодняшнего дня, не выполняют все возложенные на них обязательства. В этом отношении я буду абсолютно бескомпромиссным и буду добиваться того, чтобы правительство работало эффективно. Сегодня вопрос об отставке правительства на повестке дня не стоит, а вот вопрос об отставке отдельных министров – он уже актуален.

• Кто из министров может лишиться своего места?

Сегодня этим вопросом занимается парламентская группа, которая должна выяснить некоторые обстоятельства (в деятельности правительства – прим.ред). Но в любом случае это однозначно будет отставка отдельных министров. Я уже к этому пришел и как глава государства буду решать эти вопросы.

• Каким Вам видится будущее Южной Осетии?

Мы смотрим в будущее, мы хотим внедрить в Южной Осетии несколько инновационных проектов, чтобы продвинуть экономику республики и укрепить ее. Мы абсолютно уверены, что те шаги, которые предпринимаются сейчас, приведут к успеху. Я благодарен многим выходцам из Осетии, которые ныне работают в РФ и активно подключились к решению этих вопросов, я благодарен и тем россиянам, которые уже сегодня готовы инвестировать определенные средства в нашу республику и войти со своими инновационными разработками в Южную Осетию. Ведь все это – признак стабильности, признак цивилизованного стабильного государства.

Южная Осетия связывает свое будущее во многом именно с развитием инновационных технологий. Мы ведем сегодня такие переговоры и готовы даже скорректировать законодательство Южной Осетии таким образом, чтобы многие инновационные технологии реализовались именно здесь, в нащей республике. Южная Осетия может стать своего рода «силиконовой долиной», зоной, где могут себя реализовать многие проекты, которые в силу определенных причин или обстоятельств не могут реализоваться где-то в другом месте. Поэтому мы абсолютно открыты и будем делать все для того, чтобы давать людям возможность реализовывать и внедрять свои современные научные разработки. Мы считаем, что за этим будущее.

• Вы уже предложили эту инициативу российскому руководству?

Мы обсуждаем многие вопросы с руководством Российской Федерации, особенно тестно сотрудничаем с Минрегионразвития, и в ближайшее время, я так думаю, по итогам этих обсуждений состоится ряд встреч на высшем уровне. Все эти вопросы проговаривались не раз, и мы находим понимание со стороны руководства РФ. На сегодняшний день готовятся к подписанию около тридцати проектов и межведомственных договоренностей.

• Когда Южная Осетия сможет крепко встать на ноги и самостоятельно, без чьей-либо поддержки содержать себя?

Южная Осетия и сегодня очень крепко стоит на ногах, и народ республики полон уверенности и оптимизма, которые нужны, чтобы решить все проблемы. Я думаю, в ближайшие 3-5 лет мы можем стать экономически самодостаточным государством и реализовывать свою продукцию и за пределами нашей республики.

• Одна из проблем Южной Осетии – нехватка молодых квалифицированных кадров. Не стоит ли, на Ваш взгляд, уделять больше внимания этому вопросу, направить на его решение больше финансовых ресурсов?

В этом направлении проводится огромная работа. Мы уделяем особое внимание молодому поколению. Безусловно, в Южной Осетии налицо большой кадровый голод, но много выпускников наших школ уже поступили в престижные вузы России – в этом отношении нам помогает и правительство РФ.

Что касается разработки новой концепции образования в Южной Осетии, то это очень важно. В этом году в бюджете республики закладываются довольно серьезные средства на то, чтобы помочь молодым людям переквалифицироваться, помочь им получить второе высшее образование. У нас разрабатывается комплексная государственная программа для подготовки молодых специалистов. И могу сказать, что Южная Осетия будет направлять на обучение в российские вузы и вузы других стран еще больше своих молодых граждан.

В ближайшее время мы собираемся провести большую научную конференцию с участием всех представителей научной и творческой интеллигенции Юга и Севера Осетии. Мы пригласим наших земляков-ученых, которые проживают в разных г.г. РФ и, возможно, пригласим осетин из-за рубежа, чтобы обсудить эти вопросы. Мы знаем, что нужно сделать, чтобы укрепить наш кадровый потенциал.

• Что объединяет сегодня осетинский народ? Когда была война с Грузией, тогда, как и в годы Великой Отечественной войны, все до единого понимали, что есть враг, с которым надо бороться, – и это объединяло. Какова же сегодня, в мирное время национальная идея Южной Осетии?

Мне часто говорят: «Вы стремились к независимости, и вы ее добились – а дальше что?». Безусловно, на этом жизнь не кончается и сегодня ориентиры меняются с учетом сложившихся реалий. Сегодня вся национальная идеология Южной Осетии – в том, чтобы построить процветающую, стабильную Южную Осетию, которая достойно будет представлена на международном уровне, построить цивилизованное демократическое государство.

Андерс фог Расмуссен: «Дверь в НАТО остается открытой». Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен заявил, что Североатлантическому альянсу пора радикально пересмотреть свой взгляд на европейскую безопасность, противоракетную оборону и Россию. Он считает, что Россия и НАТО должны вместе строить «крышу безопасности» (систему ПРО) от Ванкувера до Владивостока.

Если принять во внимание отношение Москвы к противоракетным инициативам альянса, это достаточно смелое предложение. Свое заявление генсек НАТО сделал 27 марта, выступая на международной конференции по безопасности в Брюсселе. В тот же день с ним поговорил Константин фон Эггерт.

Вы призываете Россию участвовать в создании эффективной системы ПРО. Полагаете, что Москва в итоге согласится?

В конечном счете это вопрос наличия или отсутствия политической воли. Я не раз говорил, что по-настоящему общая архитектура безопасности будет только надежнее, если нам удастся создать единый щит, который оградит наши народы от возможной ракетной угрозы. Для наших народов это важнее, чем бесконечные конференции по безопасности и договоры на эту тему.

Но российские политики придают огромное значение именно официальным договоренностям и документам.

Я не отрицаю, что нам нужны официальные документы. Но их уже довольно много. Это и Основополагающий акт НАТО-Россия 1997г., и совместная декларация Римской встречи в верхах Россия-НАТО 2002г., та самая, которая провозгласила создание Совета Россия-НАТО. Кстати, Россия – единственная страна, для взаимодействия с которой создан подобный специальный орган. Я не говорю, что нам не нужны формальные договоренности. Я утверждаю, что они уже есть. Но нам нужно сделать что-то конкретное для предотвращения реальных угроз. Ракетная угроза – одна из них, прежде всего иранская. Иран скоро может получить возможность наносить удары по целям как в России, так и в Европе. Мы должны защитить наших граждан от этой опасности.

Не кажется ли вам, что главной проблемой, как и десять или пятнадцать лет назад, остается отсутствие взаимного доверия?

Новая военная доктрина России зачисляет НАТО в потенциальные противники и тем самым отражает старомодное мышление времен холодной войны. Это мышление игнорирует реальные, а не вымышленные угрозы. Однако на деле все не так однозначно плохо. За первые восемь месяцев моей работы генеральным секретарем нам удалось договориться о реформе Совета Россия-НАТО, о программе на 2010 год и о начале работы над документом, который проанализировал бы новые угрозы нашей общей безопасности в XXI веке. Разумеется, чтобы потом выработать совместные меры по противодействию этим угрозам. Наконец, я сделал предложение России подключиться к созданию совместной системы ПРО. Наши разногласия, которые, несомненно, существуют, не должны мешать сотрудничеству там, где у нас общие интересы.

Одно из таких разногласий – перспектива вступления в НАТО Грузии и Украины. Многие считают, что ради сохранения отношений с Россией альянс без лишнего шума отложил эти планы если не навсегда, то надолго.

Нет, мы своими принципами не поступаемся. Мы поддерживаем суверенитет и территориальную целостность Грузии и призываем Россию выполнить все обязательства, которые она взяла на себя в авг.-сент. 2008г. Решение, принятое саммитом НАТО в Бухаресте весной 2008г., остается в силе: Грузия и Украина смогут вступить в альянс, если они, во-первых, выразят такое желание, а во-вторых, будут соответствовать тем критериям, которые предъявляются кандидатам в члены альянса.

Но ведь политику открытых дверей можно не отменять, а просто заморозить на неопределенный срок.

Напомню, что членство в НАТО – привилегия, которая предоставляется при выполнении определенных условий. Поэтому я бы не стал здесь говорить о сроках. В конце концов, страны, желающие вступить в альянс, должны сами решить, какими темпами проводить необходимые для вступления реформы. Но главное – это то, что дверь в НАТО остается открытой.

Недавно в Германии группа отставных военных и политиков призвала сделать интеграцию России в альянс официальной целью. Среди них был и экс-глава Военного комитета НАТО генерал Клаус Науманн. Как вы относитесь к этой идее?

Каждое государство имеет суверенное право выбирать, в какие союзы ему вступать в интересах собственной безопасности. Согласно десятой статье Североатлантического договора, НАТО имеет право пригласить в альянс любую европейскую страну, которая может внести вклад в безопасность Евро-Атлантического региона и способствовать развитию принципов, на которых базируется наш союз. В принципе, это относится и к России. Однако я думаю, что ожидать от России заявки на вступление не очень реалистично. Мне кажется более продуктивным развивать с Москвой стратегическое партнерство. Это и есть моя цель.

Вы не раз положительно отзывались о вкладе России в афганскую операцию, прежде всего за предоставление транспортных коридоров. Могла бы Россия сделать еще больше?

Во время своей поездки в Москву в начале этого года я предложил российскому руководству пакет предложений по расширению участия России в афганской операции. Это, прежде всего, передача афганцам вертолетов и подготовка экипажей для них. Во-вторых, обучение афганских полицейских и, возможно, военнослужащих. Кстати, это обучение могло бы проходить в России. Некоторые программы есть, но их можно было бы существенно расширить. И наконец, борьба с наркотрафиком. На недавнем заседании Совета Россия-НАТО руководитель Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов проинформировал альянс о работе своего агентства и выдвинул конкретные предложения по расширению сотрудничества. Ведь Россия также страдает от контрабанды наркотиков из Афганистана.

Операция в Афганистане не пользуется поддержкой граждан в большинстве стран-членов альянса. Люди требуют вывода войск. Получается, что демократические правительства идут наперекор мнению своих избирателей?

Это не совсем так. Люди поддерживают операцию в Афганистане в принципе, но они также устали ждать конкретных результатов этой операции. И я их нетерпение понимаю и разделяю. Именно поэтому наша стратегия – постепенная передача контроля над ситуацией в руки самих афганцев, город за городом, провинция за провинцией. Вот почему наша миссия по подготовке кадров для афганских армии и полиции столь важна. Наш план – подготовить 300 000 полицейских и военнослужащих.

Правительство Хамида Карзая контролирует далеко не всю территорию страны. Его постоянно обвиняют в коррупции. Выращивание опиумного мака остается главным источником дохода населения – это признают и официальные представители НАТО. Что в этой ситуации считать признаком прогресса?

Средства массовой информации по понятным причинам концентрируются на проблемах. Мне бы хотелась напомнить и о несомненных успехах. Мы построили в Афганистане 3500 школ. В них учится млн. учеников, из них треть – девочки, для которых раньше образование было недоступным. 85% афганцев теперь имеют доступ к медицинскому обслуживанию в сотнях клиник, созданных нами. Альянс построил 13 000 км. дорог. Это кровеносные сосуды экономики. Домой вернулись 5 млн. афганских беженцев. Согласен, что в сфере борьбы с наркотиками многое предстоит сделать, но и здесь растет число провинций, свободных от посадок опиумного мака.

Недавно вы попросили группу политиков-ветеранов подготовить предложения по новой стратегической концепции НАТО. Чего вы ждете от этого документа?

Предыдущая концепция была принята в 1999г. С тех пор произошло много событий. Во-первых, число членов альянса увеличилось с 16 до 28. Во-вторых, 11 сент. 2001г. мы стали свидетелями нападения террористов на одного из союзников – США. Новая стратегическая концепция посвящена именно новым вызовам и угрозам безопасности стран-членов НАТО. Это терроризм, атаки на компьютерные сети, пиратство, распространение оружия массового поражения и ядерных технологий. Обновленная стратегическая концепция расскажет миру, как НАТО будет реагировать на эти вызовы. Константин Эггерт

Танки августа

Исследование московского неправительственного Центра анализа стратегий и технологий, посвященное конфликту в Южной Осетии в августе 2008 г., отличается от большинства вышедших в России по горячим следам скороспелых изданий, наполненных некритическими заимствованиями из СМИ. Авторы проделали значительную работу по установлению действительных фактов беспрецедентного на постсоветском пространстве военного строительства Грузии, предшествовавшего конфликту, доктринальным установкам этого строительства, а также хронологии боевых действий пяти дней августа, включая подробное описание действий отдельных российских и грузинских частей и подразделений и результатов нескольких боестолкновений.

Авторы «Танков августа» сознательно отказались от оценок политических причин и последствий конфликта, однако ясное изложение военной стороны вопроса – лучшее средство и для прояснения политических пружин конфликта, и для объяснения разного рода мифов, все еще окружающих эту войну. Достойно сожаления, что официальные институты российского военного ведомства все еще не провели необходимую работу (и вообще опубликовали меньше информации, чем грузинские официальные источники), хотя Российской армии в общем-то стыдиться нечего.

В статье Вячеслава Целуйко, посвященной реформированию грузинской армии при Михаиле Саакашвили, представлена подробная картина первой на постсоветском пространстве попытке создать армию по западным лекалам. С 2003 г. по 2007 г. военные расходы Грузии выросли в 24,5 раза (что, видимо, является мировым рекордом) и достигли в 2008 г. 1,003 млрд долларов или 8,1% ВВП, что сравнимо с уровнем военных расходов КНДР. Всего же военные расходы Грузии с 2003 по 2008 г. достигли почти 2,7 млрд долларов, в то время как иностранную военную помощь за период 2002–2008 гг. автор оценивает в 300 млн долларов. Это наглядно показывает, что создание грузинской военной машины финансировалось бюджетом Грузии, а не ее западными друзьями.

Целуйко отмечает также действия грузинских властей, прямо противоположные рекомендациям НАТО. Стратеги альянса предлагали в 2007 г. сократить численность сухопутных войск до 11 876 человек, однако в сентябре этого года парламент Грузии принял решение увеличить численность вооруженных сил страны в целом с 28 тыс. до 32 тыс. человек, а в июле 2008 г. – уже до 37 тыс. военнослужащих. Аналогичным образом был проигнорирован и совет натовских экспертов упразднить оснащенную штурмовиками Су-25 боевую авиацию: их число только росло, а грузинское руководство обсуждало планы приобретения боевых истребителей.

Полностью на западный лад перестроена подготовка офицеров, для чего были введены краткосрочные курсы для кандидатов, уже имеющих высшее образование, а их оклады значительно повышены (оклад лейтенанта к 2008 г. вырос за четыре года в семь с лишним раз и достиг 770 долларов в месяц). Однако Грузия, как показали последующие события, так и не справилась с массовой подготовкой офицерского состава для быстро растущей армии, что, как отмечается в исследовании, является сложной проблемой и для армий великих держав.

В дополнение к регулярной армии, комплектуемой почти целиком на профессиональной основе, Саакашвили решил скопировать принятую в Израиле и ряде малых стран Европы систему «тотальной обороны» с явным прицелом на противостояние с Россией, для чего с 2007 г. была введена подготовка ежегодно по 25 тыс. резервистов.

В области перевооружения Грузия, начав с приобретения подержанного советского оружия на Украине и в Чехии, уже в 2006–2007 гг. первой на постсоветском пространстве произвела массовые закупки современных западных систем – израильских беспилотных аппаратов и зенитных ракетных комплексов, американских систем связи и стрелкового оружия и другого оборудования. Итогом стало многократное качественное и количественное превосходство грузинской армии над военными структурами Абхазии и Южной Осетии.

Попытке силового восстановления территориальной целостности страны, обернувшейся для Грузии поражением, посвящена статья Антона Лаврова. Развертывание грузинских войск началось заранее (уже 6 августа они получили приказ о переходе в состояние повышенной боеготовности), а в ночь на 7 августа была объявлена частичная мобилизация резервистов. К исходу 7 августа 12-тысячная грузинская группировка, включая артиллерию, сосредоточилась на исходных рубежах, а незадолго до начала атаки генерал Мамука Курашвили предупредил об этом командующего российском миротворческим контингентом в Южной Осетии Марата Кулахметова. Грузинским солдатам даже не объявлялось, что они могут столкнуться с частями и подразделениями Российской армии; по всей видимости, Тбилиси ошибочно рассчитывал на медлительность реакции российской стороны, которая была бы поставлена перед фактом быстрой победы. Однако уже в 2 часа ночи 8 августа, через два с небольшим часа после начала грузинского нападения, в Рокский тоннель вошла батальонная тактическая группа 693-го мотострелкового полка. Это свидетельствовало о провале надежд грузинского руководства на вынужденный нейтралитет России, а также о полном крахе военных планов грузин, ориентированных на действия лишь против югоосетинских сил. Два штурма Цхинвала, предпринятые грузинскими войсками 8 и 9 августа, захлебнулись.

10 августа в Южную Осетию продолжали прибывать российские войска, в Абхазии был «открыт второй фронт», причем российские и абхазские силы не встретили сопротивления. После этого положение Грузии в военном отношении стало безнадежным, и 11 августа грузинская армия начала отступление, превратившееся в бегство. Лишь к вечеру этого дня в Южную Осетию были введены российские войска (около 14 тыс. человек), адекватные по численности грузинской группировке. 12 августа президент РФ Дмитрий Медведев объявил об окончании военных действий.

Однако и после отступления грузин из Гори российские войска отнюдь не были уверены в том, что сопротивление грузинской армии сломлено: 14 августа наши уничтожили в районе Гори до 20 танков противника, опасаясь, что грузинская сторона может их отбить. Любопытно, что и грузины преувеличивали намерения Российской армии: так, марш российской колонны по шоссе Гори–Тбилиси 13 августа с целью захода по удобной дороге в изолированный Ленингорский район Южной Осетии был понят в Тбилиси как подготовка к штурму грузинской столицы.

Последующее демонстративное разоружение грузинской армии, предпринятое российскими войсками в Западной Грузии и в районе Гори, представляется рациональным шагом российской стороны с учетом данных, приведенных еще в одной статье Лаврова. Потери грузинских войск в технике к окончанию фазы военной операции были в реальности крайне незначительны благодаря их своевременному отступлению, и в этих условиях талантливым грузинским пропагандистам ничего не стоило объявить об одержанной над «ордами с Севера» победе. Показательное утопление российскими десантниками кораблей грузинского флота в Поти и вывоз техники с баз сухопутных войск в Гори и Сенаки наглядно показали, кто достиг успеха в конфликте. Впрочем, и эта демонстрация не помешала впоследствии президенту Саакашвили заявить едва ли не о разгроме российской 58-й армии.

Исследование по-новому ставит вопрос об эффективности действий авиации России и грузинской ПВО. Центр анализа стратегий и технологий первым подверг сомнению официальную цифру российских потерь в четыре самолета, утверждая, что всего было сбито шесть боевых машин. Проведенное исследование подтверждает эту цифру, однако ставит под сомнение высказанные ранее мнения об эффективности грузинской ПВО: не менее двух самолетов из шести были уничтожены по ошибке войсковой ПВО Российской армии и не менее одного – осетинскими ополченцами. В то же время именно авиаудары российских штурмовиков 8 августа стали одной из важнейших причин срыва первого штурма Цхинвала, а бомбардировки грузинских баз привели к отмене мобилизации резервистов, местом сбора которых были эти базы. Таким образом, несколько десятков «глупых» (неуправляемых) авиабомб, большая часть которых не разорвалась, решили судьбу разрекламированной грузинской концепции «тотальной обороны». При этом интенсивность воздушной войны была крайне низка – в среднем порядка 50 вылетов в сутки, что примерно равно показателям боевых вылетов самолетов ВВС США в будто бы уже умиротворенном Ираке в конце 2009 г.

Весьма интересна и статья Антона Лаврова о послевоенном обустройстве российских военных баз в Южной Осетии и Абхазии. Положение одной из них в Южной Осетии – фактически полностью развернутой мотострелковой бригады – кардинально отличается от ситуации, в которой перед августом 2008 г. находился малочисленный и легковооруженный российский миротворческий контингент. Теперь у российской стороны есть все необходимые средства поддержки и тяжелое вооружение, так что соблазн взять реванш может обернуться для Тбилиси даже более тяжелыми последствиями, чем в августе. Тем не менее вывод о том, что Российская армия должна быть готова к отражению таких попыток, абсолютно верен: несмотря на некоторое снижение военных расходов, Грузия не отказалась от содержания своей военной машины, явно превосходящей задачи обороны в рамках членства в НАТО.

Хотя пятидневная война выявила многие слабые места Российской армии и стала одной из причин начала ее кардинальной реформы, с поставленной задачей Вооруженные силы РФ справились, чего не скажешь о грузинской армии, реформированной по западным образцам. Очевидно, как отмечено в исследовании, что заимствование лишь внешних форм современных западных армий не ведет автоматически к приобретению западной военной эффективности.

Алексей Никольский

А.В. Никольский – корреспондент отдела политики газеты «Ведомости».

Россия. Южная Осетия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 24 марта 2010 > № 2907527

Георгий Арвеладзе: «Россия может докончить дело с Грузией». Глава телеканала «Имеди» объяснил Newsweek, зачем он выпустил в эфир наделавший шуму сюжет

Как вы сами оцениваете ситуацию?

Прежде всего мы – канал и я – хотим извиниться перед грузинской общественностью, перед всеми людьми, которые были напуганы. Нашей целью не было вызвать панику в обществе. Цель передачи – предупредить людей и показать самый худший вариант событий.

Россия может докончить дело с Грузией. Сохраняется большая опасность повторения того, что уже было не только в 2008г., но и в 1921. Тогда в Грузии были политики, которые не только приветствовали советские войска, но и координировали, даже возглавляли интервенцию в Грузии. У них не было популярности, их никто не знал в Грузии, но они вошли в нашу историю как люди, которые поменяли курс истории. В 2008г. грузинских политиков, которые приветствовали бы интервенцию, не нашлось. А сейчас ситуация резко меняется, потому что находятся политики, которые активно сотрудничают с Россией.

Вы сейчас конкретно говорите, например, о Нино Бурджанадзе и Зурабе Ногаидели, которые ездили в Москву в I пол. марта?

Да. Но целью этой передачи не была дискредитация этих политиков, потому что они и так давно дискредитировали себя сами. Целью не было повлиять на процесс выборов или кого-то очернить, потому что общество и так имеет конкретное мнение по поводу этих людей. Целью было показать те риски, которые мы считаем реальными, с точки зрения агрессивных планов, которые, как мы полагаем, создаются в Кремле.

Проходят тренировки российских войск. Их целью является тренировка высадки армии с моря на берег и марш-бросок в глубину территории на 100 км., и те люди, которые организуют эти учения, открыто говорят, что моделируют высадку в Грузии. Параллельно идет милитаризация на оккупированной территории Грузии. В 30 км. от Тбилиси стоят оккупационные войска. Эта опасность исходит не от каких-то инопланетных существ, это конкретные люди с конкретным оружием из конкретной страны, с которыми у нас есть конкретная история оккупации и потери государственности.

Мы хотели сделать тревожный звонок, чтобы все знали, каким может быть будущее, наступления которого мы не хотим никогда. Мы, конечно, допустили большую ошибку, мы не хотели допускать паники.

Вы пытались как-то предупредить телезрителей?

До начала передачи было объявлено, что это все смоделировано. В течение нескольких дней крутился проморолик, который так и назывался «Самый худший день». Но, к сожалению, этого не хватило. Мы не предвидели, что люди так быстро отреагируют, станут паниковать и паника распространится на всю страну.

Мы не хотели устраивать провокацию. Грузия – страна, которая пережила очень плохие исторические явления, и это всегда заставляет думать о будущем. В подготовке смоделированного сценария участвовали не только журналисты, но и уважаемые политические эксперты. Например, Гия Нодия [директор Кавказского института мира, демократии и развития и бывший министр образования в кабинете Саакашвили. – Newsweek], Зураб Давиташвили [профессор политологии в Тбилисском государственном университете. – Newsweek]. Они не знали, в какой форме это выйдет и, конечно, не одобряют сейчас то, что получилось.

Грузинские оппозиционеры уверены, что лично президент Михаил Саакашвили заказал этот материал.

Это несерьезно. По этому сценарию грузинское правительство пало и президент был убит. Не думаю, что какое-либо правительство хотело показать людям такое. Кроме этого, я могу сказать, что никто, кроме людей, работающих на нашем телевидении, не участвует в планировании и создании продуктов, которые мы делаем. Это из сферы конспирологии.

И неужели президент не знал о фильме, при том что по сюжету он умирает? Вы не боялись, что он обидится?

Вообще-то там не было четко сказано, что он умер. По сюжету, администрация президента говорит, что он жив и продолжает руководить обороной, а оппозиция утверждает, что он сбежал или мертв.

То есть виртуального убийства президента с вашей стороны не было?

Нет, нет, такого не было. Насчет знал ли он или нет – все знали, кто на неделе смотрел телевизор и видел анонсы, которые мы пускали в эфир. Там говорилось, что это самый худший сценарий, конец грузинской государственности, реквием по грузинской мечте.

Но ведь вы были главой администрации Михаила Саакашвили и остаетесь близким другом. Неужели не предупредили его?

Я был политиком три года тому назад, сейчас я политикой не занимаюсь. У меня, конечно, есть много связей и личных человеческих контактов с тех времен. Но я в первую очередь профессионал и не позволю личным контактам из моего прошлого влиять на мою нынешнюю работу.

(Я благодарю за интервью и уже прощаюсь, как Арвеладзе добавляет)

Я вот вам что еще хочу сказать. Я гражданин Грузии и патриот этой страны. И все, что я делаю, исходит из этого. И я как грузин чувствую, что это мой долг все время быть начеку. И если есть опасность, я буду смотреть ей в лицо. Самое легкое, что может человек сказать другому, – «все будет хорошо». И это приятнее всего услышать. Труднее говорить об опасности, и это неприятно слышать. Но если мы не сможем заранее оценить эту опасность, то когда она наступит, мы ничего ей не сможем противопоставить.

Мы готовы сделать эту неприятную вещь – говорить об опасности, чтобы в реальной жизни такого не случилось. К сожалению, все получилось не так, как мы хотели. Мы ни в коем случае не хотели сеять панику и даже не предполагали, что она возникнет. Трудно было представить, что кто-то поверит, что все это произошло за последние двадцать минут. Елена Черненко