Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Расширенное заседание коллегии Министерства обороны. 5 марта 2010г.

На заседании подведены итоги деятельности военного ведомства в минувшем году и уточнены задачи на 2010г. Президент отметил, что задача по выходу на перспективный боевой состав Вооружённых Сил выполнена. Штатная численность военнослужащих доведена до 1 млн. чел. Теперь главная цель – создание современных, оснащённых новейшими вооружениями армии и флота. В этом году будет завершена разработка новой госпрограммы вооружения на 2011-20гг. Правительству поставлена задача довести ежегодное обновление вооружения и военной техники в среднем до 9-11% в год. Это позволит к 2020г. поднять долю современных образцов вооружения до 70%. Реализация этой задачи должна быть обеспечена полноценным и своевременным финансированием.

Важнейшей задачей, по словам Президента, остаётся подготовка офицерского корпуса. Армии и флоту нужны высококлассные специалисты, владеющие современной техникой и глубоко мотивированные к избранной ими военной профессии. Д.Медведев считает необходимым совершенствование системы военного образования, развитие его материальной базы, поддержание опытных и преданных своему делу педагогов. Помимо этого Д.Медведев поручил уделить особое внимание подготовке сержантского состава.

В числе приоритетных задач военного ведомства глава государства назвал повышение престижа военной службы, улучшение социальной защиты ветеранов, военнослужащих и членов их семей. В перерыве заседания Дмитрий Медведев провёл встречу с командующими округами и флотами. Во встрече также приняли участие Министр обороны Анатолий Сердюков и начальник Генштаба Вооружённых Сил Николай Макаров.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые товарищи, как только что было сказано Министром обороны, сегодня мы подводим итоги деятельности Министерства за прошлый год, говорим о планах. Несколько слов по общим моментам. Месяц назад я утвердил новую Военную доктрину Российской Федерации – она внимательно изучается и внутри страны, и за её пределами. Утверждены также «Основы государственной политики в области ядерного сдерживания до 2020 года». Из этих документов вытекают несколько достаточно важных выводов.

Во-первых, сегодня у нас нет потребности в дальнейшем увеличении самого потенциала стратегического сдерживания, однако обладание ядерным оружием – это определяющее условие для проведения Россией своей независимой политики для сохранения её суверенитета, политики, направленной на поддержание мира и предотвращение любого военного конфликта, а также для содействия урегулированию постконфликтных ситуаций.

В прошлом году были приняты поправки к Закону «Об обороне». Они дают правовое обоснование применению Вооружённых Сил Российской Федерации для защиты своих граждан, которые находятся за её пределами. Важно также иметь в виду, что вблизи наших границ ещё существует конфликтный потенциал, существуют неурегулированные проблемы. И это, безусловно, создаёт потенциальную угрозу национальной безопасности нашей страны.

При этом мы ведём настойчивую работу по закреплению позитивных тенденций в современной международной политике. В сравнительно короткие сроки путём интенсивных переговоров с Соединёнными Штатами Америки нам удалось вплотную подойти к выработке нового договора о стратегических наступательных вооружениях, предусматривающего дальнейшее сокращение соответствующих вооружений. Возобновились после определённой заминки и полномасштабные контакты между Россией и НАТО.

Барометром наших отношений с Соединёнными Штатами Америки, с Североатлантическим альянсом во многом является реакция на российскую инициативу о заключении Договора о европейской безопасности. Определяющим фактором здесь будет степень готовности наших партнёров закрепить в юридически обязывающей форме приверженность принципу неделимости безопасности в Европе. Сейчас обсуждение этого документа идёт достаточно активно. Убеждён, что предлагаемый нами Договор – это как раз тот формат, в рамках которого можно предотвратить различные региональные конфликты, прежде всего на Европейском континенте, в том числе конфликты, подобные грузино-осетинскому.

К сожалению, далеко не все страны и политики извлекли из событий августа 2008 года соответствующие уроки. К сожалению, продолжается восстановление военного потенциала Грузии, причём за счёт военной поддержки извне. Учитывая этот фактор, а также сложную социально-экономическую ситуацию на Кавказе, мною было принято решение о создании Северо-Кавказского федерального округа. Это позволит в том числе повысить эффективность взаимодействия находящихся там силовых структур.

Уважаемые коллеги! Главная цель качественного совершенствования Вооружённых Сил – это создание современных, оснащённых новейшими вооружениями армии и флота. В сентябре 2008 года я утвердил перспективный облик Вооружённых Сил. В течение прошлого года создана их организационная основа – создана в сжатые, как и планировалось, сроки и без дополнительного выделения средств. Штатная численность военнослужащих доведена до одного миллиона человек. Поставленные перед Министерством обороны задачи по выходу на перспективный боевой состав Вооружённых Сил в целом решены. Это подтвердили и результаты маневров войск «Осень-2009».

Я, как вы знаете, находился в районах активной фазы этих учений и смог убедиться в том, что в целом подготовленность, слаженность действий, выучка соединений, частей и подразделений, переведённых на новую организационно-штатную основу, достаточно высокие. Это не значит, что нет проблем, но тем не менее впечатление в целом благоприятное, особенно с учётом того, что мы очень долгое время вообще не проводили манёвров такого уровня. Такие учения и дальше должны проходить и иметь системный характер. Без этого нет просто Вооружённых Сил.

Важнейшей задачей остаётся подготовка офицерского корпуса. Армии и флоту нужны, безусловно, высококлассные специалисты, владеющие современной техникой и глубоко мотивированные в отношении избранной ими военной профессии. Надо совершенствовать систему военного образования, развивать его материальную базу, а она, к сожалению, за последние годы деградировала, поддерживать опытных и преданных своему делу педагогов. Особое внимание также следует уделить сержантскому составу. Сержанты должны быть способны в том случае, если это потребуется, заменить офицеров первичного звена.

Надо повысить ответственность должностных лиц всех уровней за работу с кадровым резервом и включать в него перспективных и подготовленных офицеров, организовать для них дополнительную подготовку по должностному предназначению. В целом положительным фактором является и то, что на основные руководящие должности назначения сейчас идут преимущественно из кадрового резерва, такая политика должна быть продолжена.

Чрезвычайно сложной и очень важной является задача переоснащения войск новыми вооружениями. Здесь мы, как и договаривались, действуем поэтапно. В прошлом году удалось стабилизировать состояние вооружения и военной техники, даже в условиях финансового кризиса обеспечить выполнение оборонного заказа, хотя и не без проблем. Идут перспективные научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, те работы, которые необходимы для переоснащения Вооружённых Сил.

Вместе с тем механизмы реализации договоров по закупкам вооружений действуют пока недостаточно эффективно. Здесь есть над чем трудиться, действуем пока очень медленно. В этом году завершим разработку новой госпрограммы вооружения на период с 2011 по 2020 годы. Я поставил задачу Правительству довести ежегодное обновление вооружения и военной техники в среднем до 9–11 процентов в год. Это позволит к 2020 году поднять долю современных образцов военной техники до 70 процентов. Реализация этой задачи должна быть обеспечена полноценным и своевременным финансированием.

Что касается текущего года, задачи в этой области мною уже названы, я их назвал в Послании, там названы конкретные системы и образцы вооружений, которые должны в приоритетном порядке быть поставлены в Вооружённые Силы. Эта задача корректировке не подлежит. Устаревшее оружие должно утилизироваться, этот процесс сейчас готовится в соответствии с федеральной целевой программой на 2011–2015 годы и на период до 2020 года. При этом, как я уже неоднократно говорил, должны быть приняты меры по наведению должного порядка в эксплуатации, хранении и сбережении техники: ракет, боеприпасов, взрывчатых веществ, всего военного имущества. События прошлого года показали, какие здесь есть проблемы.

Ещё один вопрос – обеспечение Вооружённых Сил автоматизированными пунктами управления и информационными комплексами включая задачу перехода до 2012г. на цифровые средства связи. Эта задача также была поставлена мною в Послании. На учении «Запад-2009» была апробирована система автоматизированных подвижных пунктов управления. Это только начало работы, её нужно активизировать, со связью ситуация неблагополучная.

В 2010г. на передний план выходит задача повышения боеготовности сил общего назначения в их новой организационно-штатной структуре. Главные усилия должны быть сосредоточены на формировании и подготовке межвидовых группировок войск и сил и, конечно, на поддержании и развитии сил и средств ядерного сдерживания, с учётом, конечно, пороговых уровней сокращения стратегических наступательных вооружений. Основным мероприятием подготовки войск в этом году должно стать оперативно-стратегическое учение «Восток-2010». Спланирую свой график таким образом, чтобы посетить основные, ключевые эпизоды этого учения.

В числе приоритетных задач – повышение престижа военной службы, улучшение социальной защиты ветеранов, военнослужащих и членов их семей. Хотел бы подчеркнуть, что все обязательства государства перед действующими и увольняемыми военнослужащими будут выполняться безоговорочно, никаких поправок на изменение бюджета, ещё на какие-то факторы я принимать не буду. Правительству поставлена чёткая задача – обеспечить к концу этого года всех нуждающихся военнослужащих постоянным жильём, а к 2012 году, как известно, – служебным жильём. Реализация этой задачи идёт неплохо, я также буду держать это на своём контроле.

Необходимо выдержать в полном объёме те цели, которые были нами заявлены по повышению денежного содержания военнослужащих, в том числе по переходу на абсолютно новую систему с 2012 года, обеспечить выполнение принятых Советом Безопасности решений по повышению пенсий военным пенсионерам. О тех, кто уволен с военной службы, забывать нельзя.

Практика стимулирования военного труда, всем хорошо известный 400-й приказ, показала весьма приличные результаты. Я считаю, что важно сохранить возможность премирования и при введении новой системы оплаты труда. Жду, что Министерство обороны представит мне предложения на этот счёт, чтобы помимо собственно денежного содержания в новом объёме была предусмотрена и система премирования и поощрения.

Необходимо также уделить особое внимание празднованию 65-летия Победы. Это действительно наш великий, особый праздник. Здесь у Министерства обороны много задач. Я рассчитываю на их чёткое выполнение, в том числе и на вклад военной науки в отстаивание правды о событиях того периода (и не только науки), утверждение справедливого, непредвзятого взгляда на ведущую роль нашей страны в разгроме фашизма. Ещё раз хотел бы, завершая своё выступление, подчеркнуть, при переходе к новому облику Вооружённых Сил нужно действовать эффективно, слаженно и последовательно, реализовывать всё, что было запланировано, не колебаться и двигаться вперёд. Спасибо.

Отступление от соглашений времен холодной войны

Джон Айкенберри – профессор политики и международных отношений в Принстонском университете и приглашенный профессор в Баллиольском колледже Оксфордского университета.

Даниел Дьюдни - доцент политологии Университета Джонса Хопкинса. Последняя его книга Bounding Power: Republican Security Theory from the Polis to the Global Village («Обязывающая власть: республиканская теория безопасности – от города к глобальной деревне») вышла в издательстве Принстонского университета (2007). Опубликовано в журнале Survival (т. 51, № 6, декабрь 2009 – январь 2010).

Как перевернуть страницу в американо-росийских отношениях

Двадцать лет тому назад, когда холодная война близилась к завершению, американский и российский президенты определли свое видение формирующегося мироустройства. Они также выработали принципы и положения фундаментального урегулирования, призванные обеспечить мир между великими державами и расширить либеральный международный порядок. В отличие от предыдущих договоренностей, соглашение о контроле над вооружениями, ставшее краеугольным камнем урегулирования конфликта между Востоком и Западом, не закрепляло силу победителя и слабость побежденного, а основывалось на признании взаимной уязвимости сторон перед оружием нового типа. Выработанное после полувека напряженного антагонизма и соперничества, оно знаменовало собой эпохальный сдвиг в мировой политике.

Сегодня надежды, порожденные тогда, кажутся бесконечно далекими. В последнее десятилетие отношения между Россией и Западом становились все более враждебными и конфликтными. Многие предполагают, что в будущем стороны ожидают не сотрудничество и партнерство, а усиливающееся соперничество и растущее геополитическое противостояние, что, по существу, будет означать возврат в XIX век.

Администрация президента Барака Обамы считает восстановление конструктивных связей с Россией одной из главных внешнеполитических задач и честолюбиво стремится «перезагрузить» отношения, переведя их на более позитивную основу. Эти усилия начались с переговоров в ходе визита Обамы в Москву в июле 2009 г. и уже привели к серьезному сдвигу во внешней политике, когда было решено заменить размещение ракет-перехватчиков системы ПРО шахтного базирования и радары в Восточной Европе на более гибкую систему морского и наземного базирования. Новая политика вызвала хор негодующих голосов, утверждающих, что Соединенные Штаты умиротворяют Россию, жертвуя своими национальными интересами и интересами своих союзников в Восточной Европе и на бывшем советском пространстве. В действительности политика Обамы – шаг вперед в направлении восстановления некоторых самых успешных внешнеполитических методов Америки, достигших расцвета на закате холодной войны при администрации покойного Рональда Рейгана и администрации Джорджа Буша-старшего.

Обама исходит из того, что от отношений с Россией зависит слишком много – даже больше, чем принято считать. Его сторонники понимают, что для достижения целей американской внешней политики (нераспространение ядерного оружия, победа над терроризмом, обеспечение энергобезопасности и изменение климата, а также мирные преобразования в бывшей сфере советского влияния) необходимо наладить сотрудничество с Москвой. Дальнейшее ухудшение отношений не только помешает решению поставленных задач, но и чревато малоприятной перспективой возращения к полномасштабному соперничеству между великими державами.

Россия недостаточно могущественна для того, чтобы доминировать на мировой арене или даже быть полноценным конкурентом США, но она способна стать на пути Америки. Возобновление гонки ядерных вооружений и полномасштабная конкуренция с Россией стали бы шагом назад в смысле обеспечения фундаментальных интересов Вашингтона в области безопасности. Зависимость Соединенных Штатов от России не столь велика, как в годы холодной войны, но она остается существенной в силу уязвимости обеих стран перед угрозой ядерного опустошения.

Прошлое – как далекое, так и недавнее – бросает тень на нынешние усилия по «перезагрузке». Характер новой России и формат ее связей с окружающим миром рождаются в муках под гнетом многовековой антидемократической и нелиберальной внутренней политики и подчас жестко антагонистических отношений с международным сообществом. Если принять во внимание прошлое России и большую часть ее настоящего, американцы могут легко заключить, что Москва и Вашингтон обречены на взаимную неприязнь. Однако думающие так не понимают ключевых моментов мирного завершения холодной войны и вытекающих из него несбывшихся ожиданий России. Но именно это породило новую волну враждебного отношения к Западу, которое необходимо исправить.

Главный фактор заключается в том, что многие россияне небезосновательно полагают, что США, по сути, нарушили основные условия соглашения с постсоветской Россией. Вот почему отношение Москвы к миру в целом и к Соединенным Штатам в частности отравлено желчью, горечью и обидой. Ключ к успеху кроется в сглаживании этих неприятных воспоминаний, связанных с договоренностями, положившими конец холодной войне.

По мнению россиян, Вашингтон посягнул на законные, исторически обоснованные национальные интересы России в области безопасности, оговоренные в соглашениях завершающего периода холодной войны. Россияне выдвигают три основные претензии: два десятилетия расширения НАТО на страны бывшего Варшавского договора и постсоветские регионы, а также перспектива присоединения к альянсу Украины и Грузии; выход США из Договора об ограничении систем противоракетной обороны (Договор по ПРО, подписан в 1972 г. – Ред.) и планы администрации Джорджа Буша-младшего разместить в Восточной Европе ракеты для перехвата баллистических носителей; наконец, усилия Америки, направленные на прокладывание трубопроводов из Каспийского бассейна в обход России. Эти действия усугубляют травмы, нанесенные болезненному самолюбию России, и усиливают ее ностальгию по утраченным статусу и влиянию. Тем временем изъяны российской стороны – в первую очередь склонность премьер-министра Владимира Путина к авторитаризму – подорвали доверие Соединенных Штатов к Москве и помогли оправдать отступление от принципов урегулирования в завершающий период холодной войны.

Но больше всего американо-российский отношения омрачают не расхождения между современными политиками, а тень прошлого. Для успешной «перезагрузки» недостаточно только смотреть вперед и заниматься совместным строительством на фундаменте общих национальных интересов, что пытается делать администрация Обамы. Необходимо также оглянуться в прошлое и залечить раны, нанесенные отступлением от прежних соглашений. Осью договоренностей было сочетание сдержанности со стороны великих держав и построение либерального миропорядка. Принципы примирения, сдержанности и интеграции, лежавшие в основе урегулирования, в свою очередь, были выражением более широкой и давней идеи об умиротворении великих держав и построении либерального порядка по американскому и западному образцу. Следовательно, ключом к «перезагрузке» является возвращение к архитектуре и принципам, закрепленным в период завершения холодной войны и их восстановление.

Cоглашение, положившее конец холодной войне

Думая о том, какую тень бросает недавнее прошлое на американо-российские отношения, важно рассматривать завершение холодной войны в правильной исторической и теоретической перспективе. Холодная война не просто закончилась – она завершилась благодаря компромиссному урегулированию.

Напрашиваются сравнения с другими конфликтами прошлого, которые также закончились благодаря важным компромиссам. В истории современного государства договоренности, достигавшиеся в результате урегулирования серьезных конфликтов, становились фундаментом для построения нового миропорядка, поскольку в такие моменты оговаривались либо изменялись международные правила и устои. Основными компонентами подобного урегулирования служат мирные конференции, всеобъемлющие договоры и послевоенные соглашения о принципах глобального устройства.

В редкие поворотные моменты истории великие державы вынуждены находить компромиссы по основным принципам мирового порядка, когда не только легитимируются итоги войны, но и формулируется общее понимание, а также создаются процедуры разрешения конфликтов. Подобные урегулирования выполняли тем самым «квазиконституциональную» функцию. По сути дела, они создавали основополагающую конструкцию для последующего развития международных отношений. Логика и ожидаемые последствия этих компромиссов отличаются от «обычной» внешней политики и политических стратегий, в которых преобладают краткосрочные, пошаговые и рутинные решения. Однако некоторые современные политики, отстаивающие национальные интересы, склонны считать эти рамочные соглашения чем-то само собой разумеющимся и зачастую не предпринимают шагов, направленных на их защиту и поддержку.

Хотя компромиссные договоренности отличались по степени успешности и характерным особенностям, в течение последних нескольких веков достигнуто несколько удачных компромиссов, которые стали неотъемлемой частью мирового порядка и американского либерального общественного устройства. Они возникли в два этапа, которые частично перекрыли друг друга.

Во время первого, который пришелся на эпоху существования великих европейских держав, успешные урегулирования чаще всего базировались на принципах сдержанности, ассоциирующихся с «сообществом государств». Этот образ мышления остается важной частью современной практики поддержания международного мира и правопорядка. Второй этап был вдохновлен американцами, когда в 1919 г. на Версальской конференции президент США Вудро Вильсон изложил смелый проект либеральной реформы. Хотя американский план не стал краеугольным камнем мирного договора, положившего конец Первой мировой войне, его подхватили и более детально разработали, чтобы использовать для улаживания отношений между странами Запада по окончании Второй мировой войны.

В истории современного государственного строительства в качестве основных вех становления современной системы международных отношений обычно выделяют Вестфальское, Утрехтское, Венское, Версальское и Ялтинское и Потсдамское соглашения. Переломным моментом в практике мирных урегулирований на первом этапе, способствовавшим выработке современной реалистичной модели успеха, стало подписание Венского соглашения, положившего конец французским войнам – революционным и наполеоновским. Историки современной дипломатии характеризуют Венское соглашение как особенно удачное, потому что оно основано на принципе сдержанности великих держав. Оно объединило побежденных французов, признало законные национальные интересы Франции, в том числе в области безопасности, и дало старт дипломатическому процессу для разрешения возникающих проблем на основании общих принципов и общего понимания. Появившийся в результате договоренности о европейском устройстве считаются образцом стабильного мирового порядка.

В отличие от него Версальский мирный договор представлял собой противоречивое сочетание карательных и прогрессивных мер. Он олицетворял британско-французские требования возмездия, накладывал на Берлин весьма обременительные обязательства по возмещению убытков и ассиметричному разоружению и предусматривал частичную оккупацию Германии, а также игнорировал ее законные национальные интересы, касающиеся безопасности. Историки и современные реалисты указывают на эти карательные меры как на основную причину провала Версальского мирного договора. Вместе с тем Версальский мир учредил Лигу Наций, которая, как надеялись ее приверженцы, положит начало совершенно новой, основанной на передовых либеральных принципах системе межгосударственных отношений.

«Зализывание ран», нанесенных Второй мировой войной, проходило гораздо труднее, нежели урегулирование прежних конфликтов. Никаких переговоров с побежденными противниками, Германией и Японией, не велось. В Ялте и Потсдаме друг с другом разговаривали победители, которые, по сути, разделили Европу между собой. Тем временем Соединенные Штаты предприняли всеобъемлющую реконструкцию Германии и Японии, превратив их в либерально-демократические, конституционные государства, участников послевоенного либерального мирового порядка, создававшегося под руководством США. Это урегулирование по-американски отличалось от Венского мира, при котором уважалась внутренняя целостность побежденного режима, но напоминало прогрессивную часть Версальского мирного договора, потому что имело целью вовлечь побежденные страны в систему коллективной безопасности. Последовавший антагонизм между победителями, вылившийся в холодную войну, затмил эти достижения, но они знаменуют собой важный прорыв к либеральному мироустройству.

Можно лучше понять логику примирения участников холодной войны, если сравнить ее с прежними мирными соглашениями. Как и другие вооруженные конфликты в истории, холодная война была закончена благодаря далеко идущему компромиссу, который, как оптимистично надеялись его архитекторы, станет рамочным договором для создания нового глобального порядка. Но компромисс оказался результатом не одного прорыва, а следствием последовательных шагов и событий: крах коммунизма в Восточной Европе, оговоренный вывод советских войск и воссоединение Германии, взаимное ядерное и обычное разоружение и внезапный развал Советского Союза. Все это быстро, мирно и неожиданно. Потенциально взрывоопасные тенденции умело направлялись в безопасное русло с помощью интенсивной дипломатии, а также взаимных компромиссов, достигавшихся в процессе переговоров.

Более чем любые другие мирные соглашения в истории, компромиссное урегулирование, положившее конец холодной войне, опиралось на несколько важных договоров в сфере контроля над вооружениями. Конкуренция в области разработки новых ядерных вооружений была основой соперничества между Соединенными Штатами и СССР, полностью затмив другие разногласия и проблемы. Советско-американское противостояние резко отличалось от прежних конфликтов между великими державами, поскольку две сверхдержавы имели возможность мгновенно уничтожить не только друг друга, но и всю человеческую цивилизацию. Центральным стратегическим вопросом эпохи было управление этими рисками, и со временем, в течение длительного процесса, стороны выработали базовые принципы мирного урегулирования. Поворотный пункт наступил в 1980-х гг., когда ядерная проблематика подтолкнула президента США Рональда Рейгана и советского лидера Михаила Горбачёва к неожиданному сближению. Оно вышло далеко за пределы традиционного сдерживания и военной стратегии, разработанной американским и советским военными ведомствами. Ключевым моментом являлась взаимная уязвимость, а вовсе не превосходящая американская военная мощь – именно понимание этого стало основанием для завершения холодной войны.

Дипломатический стержень урегулирования составляли несколько договоров по контролю над вооружениями. Промежуточный договор о ядерных силах полностью запретил целый класс вооружений, базировавшихся в европейской зоне (Договор о РСМД. – Ред.), по Договору СНВ-1 (1991) предусматривалось значительное сокращение советских и американских стратегических ядерных арсеналов дальнего радиуса действия. Документы опирались на наследие более раннего периода разрядки, и в частности на Договор о ПРО. Драконовские ограничения на размещение оборонительных вооружений служили по общему признанию предпосылкой для последующего сокращения наступательных вооружений. Компромиссные соглашения, положившие конец холодной войне, принимались в расчете на то, что сокращение ядерных вооружений продолжится и будет сопровождаться новыми мерами по контролю и расширением списка организаций по обеспечению безопасности.

Конечно, и прежние договоренности содержали пункты по контролю над вооружениями, но они зачастую были асимметричны по своей природе. Положения, оговаривавшие контроль над вооружениями, закрепляли односторонние преимущества, достигнутые победителем в конце войны. Особенности компромиссного урегулирования заключались в том, что договоренности по контролю над вооружениями были строго симметричными и прозрачными. Это отражало не только приблизительное равенство развернутых обеими сторонами ядерных сил, но также и фундаментальное равенство в уязвимости, которое было главным мотивом изменения отношений.

Противостояние второй половины ХХ столетия также отличалось от прежних конфликтов, заканчивавшихся подписанием мирного договора, тем, что это все же была холодная, а не горячая война. Советский Союз не считал себя побежденной или тем более оккупированной стороной, подвергшейся разрухе. Таким образом, ему были доступны многочисленные возможности для проведения реформ и трансформации. Завершение холодной войны оказалось чем-то средним между примирением великих держав по венскому образцу и построением либерального мирового порядка версальского типа. Интересы Москвы учли в полной мере, и на основании этого уважительного отношения великих держав друг к другу была выстроена новая архитектура международного устройства и сотрудничества. В противоположность Версалю здесь отсутствовал карательный элемент и постсоветская Россия (в отличие от веймарской Германии) не должна была нести бремя возмездия или дипломатической изоляции. В отличие от Лиги Наций, которая исключила Германию из своих рядов, Организация Объединенных Наций после окончания холодной войны по-прежнему играла важную роль для новой России. Российские реформаторы надеялись, что в период после холодной войны ООН обретет второе дыхание, выйдя из состояния паралича, вызванного конфликтом между Востоком и Западом.

ЗАПАДНЫЙ ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПОРЯДОК И ХОЛОДНАЯ ВОЙНА

Доминировавшее в Соединенных Штатах представление о «победе Рейгана в холодной войне» затмило важность самоограничения великой державы, добившейся окончания холодной войны. Согласно этой точке зрения, отстаивание американских идеалов и применение силового подхода, подкрепленного идеологической самоуверенностью Рональда Рейгана и наращиванием военной мощи, а также экономическая слабость, вызванная разгулом коммунизма, вынудили Советский Союз пойти на уступки.

Но эта трактовка слишком проста, поскольку из нее вытекает, что решающим фактором стала самоуверенность, а не самоограничение США. При этом упускается из виду значение того, что Запад продемонстрировал готовность к согласию и сотрудничеству, а также тот факт, что внешняя политика Запада в целом и Соединенных Штатов в частности стала привлекательной для СССР. Американские потенциал и решимость, конечно, останавливали Москву, но существовала и более широкая западная система, которая делала мощь США более сдержанной и менее опасной. Эта либеральная система и активная дипломатия, воплощавшая ее принципы, сделали возможной советскую переориентацию и сокращение Кремлем расходов на оборону.

Российские реформаторы осознавали, что живут в совершенно иной международной обстановке, менее угрожающей безопасности их страны и более миролюбивой по своей сути. На протяжении многих веков Российская империя и Советский Союз сталкивались с угрозой их национальной безопасности со стороны Запада; кульминацией стало нападение Третьего рейха в годы Второй мировой войны. Понятно, что Москва не доверяла внешнему миру и занимала оборонительную позицию, проявляя повышенную бдительность (вплоть до параноидальной) и сидя на горах оружия. В более ранние эпохи Россия, а затем СССР существовали в международной системе, состоявшей из хищных, нелиберальных империй, в мире государств и блоков с низкой степенью взаимодействия и взаимозависимости. В противовес российскому историческому опыту и памяти, относительно умеренная западная система, восторжествовавшая во второй половине XX века, была чем-то совершенно новым. Усиление Соединенных Штатов и послевоенное восстановление Западной Европы в виде интегрированных в мировое сообщество либеральных демократий стали важным водоразделом и указывали на изменение военной обстановки вокруг Советского Союза.

Эта новая реальность сделала возможной переориентацию Кремля. В цепочке событий, свидетельствовавших об окончании холодной войны, главным узловым моментом было решение СССР вывести свои войска с территорий стран Центральной и Восточной Европы. Это решение опиралось на вывод Москвы о том, что Запад не будет эксплуатировать советскую уязвимость, посягать на советскую оборонную мощь и сферу влияния и тем самым не будет угрожать ключевым советским интересам в сфере безопасности. Другими словами, США и их западные союзники сумели донести до Москвы свой сдержанный настрой и убедить ее в том, что от них не исходит никакой угрозы. Запад как бы взял на себя обязательство не извлекать выгоду из того, что Советский Союз свертывает свои военные программы, и не угрожать его фундаментальным интересам.

В более широкой исторической перспективе добровольный вывод советских войск из Германии и из Восточной Европы фактически не имеет аналогов. Германия была в прошлом смертельным врагом СССР, а страны Восточной Европы попали в подчинение Кремля в результате неслыханных жертв, понесенных советским народом в годы Второй мировой войны. Осуществляя это исторически беспрецедентное отступление, Советский Союз демонстрировал тем самым уверенность в том, что НАТО не будет эксплуатировать его уязвимое положение к собственной выгоде.

Эта новая ситуация в сфере безопасности не только была менее угрожающей, но и открывала новые благоприятные возможности. СССР мог сделать больше, нежели просто отказаться от своей враждебности к Западу в разных частях мира. Как часто подчеркивал Горбачёв, его страна готова стать лидером коллективных усилий, направленных на решение глобальных проблем и создание новых международных организаций. Московские реформаторы верили в то, что переориентированный Советский Союз способен изменяться, развиваться и интегрироваться в мировое сообщество, только если закончится холодная война. Мировой порядок не просто стал мягче; он трансформировался и в других отношениях. С формированием после Второй мировой войны западной системы, ведомой Америкой, мироустройстве начало меняться. Появлялось все больше международных организаций, развивались транснациональные сети, расширялась сфера применения рыночных отношений. При всей своей сложности современная западно-ориентированная система привлекала СССР, который тоже хотел присоединиться к ней, чтобы пожинать плоды интеграции и взаимодействия. Отчуждение не просто стало дорогостоящим и ненужным: примирение открывало возможности членства и, быть может, даже лидерства в международных организациях.

Конечно, мирное окончание холодной войны было не просто вопросом международных отношений, а во многом предопределялось ожиданиями внутренней трансформации Советского Союза, а затем России. Всевозможные планы реформ требовали прекращения международного антагонизма и изоляции и, таким образом, зависели от готовности противников Москвы снизить уровень противостояния. Более того, западная государственная система не только обеспечивала подходящий международный контекст для крупномасштабных внутренних преобразований, но и предлагала модели, некоторые из которых российские реформаторы надеялись реализовать в своей стране.

Первоначально Горбачёв и его окружение полагали, что программа построения социализма была серьезно искажена в течение нескольких десятилетий (от Сталина до Брежнева). Они считали социализм фактической реализацией, а не ущемлением демократии и прав человека. Программа перестройки и гласности нацеливалась не на отказ от социализма, а скорее на его реформацию и возвращение к утраченным фундаментальным принципам. Команда Горбачёва с оптимизмом предвкушала, что реформированный и возрожденный социалистический режим будет включать в себя демократические элементы и напоминать передовые социальные демократии Северной Европы. Эта программа казалась правдоподобной, поскольку была связана с верой в то, что современные индустриальные общества в конечном итоге сближаются.

После развала Советского Союза реформаторы во главе с Борисом Ельциным, первым президентом новой России, предпочли другую модель. Теперь их целью была не западная социальная демократия, а конституционное, демократическое и капиталистическое государство. Вторая волна реформаторов предпочла вариант, больше напоминавший англо-американскую неолиберальную парадигму, а не социал-демократическое государство всеобщего благоденствия.

Несмотря на глубокие различия, два плана реформ имели общие особенности. Во-первых, оба были западными. Во-вторых, сторонники каждой рассчитывали на то, что предпочитаемый вариант перестройки советской системы может быть осуществлен сравнительно быстро. Западные наблюдатели и лидеры также очень надеялись на то, что планы будут успешно претворены в жизнь, и эти ожидания играли ключевую роль в западном представлении о новом глобальном порядке и роли в нем Москвы. Таким образом, окончание холодной войны и компромиссное урегулирование конфликта означали коренную перестройку не только международных отношений, но и самой России, которой предстояло стать полноправным участником нового мироустройства.

НАРУШЕНИЕ ПРИНЦИПОВ УРЕГУЛИРОВАНИЯ, ПОЗВОЛИВШИХ ЗАВЕРШИТЬ ХОЛОДНУЮ ВОЙНУ

На протяжении двадцати лет после окончания холодной войны происходило медленное, но верное размывание принципов и архитектуры мирного урегулирования. Вместо нового международного порядка, интеграции и взаимной вежливости взаимоотношения России и Запада характеризуются обидами, разочарованием и несбывшимися надеждами. Тому есть несколько причин. Отчасти, конечно же, дело в крахе внутренних преобразований в Советском Союзе и новой России, в невыполнении смелых планов быстрых реформ и сближения с Западом. Россия по-прежнему больше напоминает СССР и империю, нежели Швецию или Техас.

Но во многом это – следствие американского курса. Внешняя политика США, столь успешная в эпоху окончания холодной войны, начала преследовать цели, противоречащие принципам достигнутых тогда договоренностей. Это стало особенно очевидно при администрациях Билла Клинтона и Джорджа Буша-младшего, когда Соединенные Штаты стремились достичь краткосрочных и вторичных целей, принеся в жертву более фундаментальные интересы. Одна из причин в том, что глобальная американская стратегия во многом определялась внутренними группами интересов. США подорвали также принципы урегулирования, эксплуатируя свое доминирующее положение и не принимая в расчет интересов России. Явное преувеличение американских однополярных привилегий в сочетании с усилением агрессивной неоконсервативной идеологии привело к тому, что Америка в своей внешней политике утратила чувство меры, сдержанность и уважение к интересам других стран. В общей траектории ухудшения отношений с Москвой особенно выделяются три конкретные проблемы: расширение НАТО и соперничество по поводу бывших советских республик, выход из Договора по ПРО и размещение ракет-перехватчиков, а также полемика по поводу нефтепроводов из Каспийского бассейна.

Список американских нарушений, вызывающих недовольство русских, возглавляет расширение НАТО на восток. Членами альянса стали не только бывшие союзники СССР из стран Восточной Европы, но и некоторые республики, бывшие ранее частью советской империи. Если бы Михаил Горбачёв и советское руководство понимали, что союзники по Варшавскому договору и некоторые советские республики вступят в западный военный блок, вряд ли они согласились бы на столь масштабный вывод войск. Русские, независимо от их партийной принадлежности и политических воззрений, считают расширение НАТО серьезным нарушением мирных договоренностей конца холодной войны, поскольку опасаются, что Россия будет со всех сторон окружена натовскими базами, а ее интересы в области безопасности останутся проигнорированными.

Сторонники расширения Североатлантического союза утверждают: четкой договоренности о том, что НАТО не будет расширяться, не существовало. Но это не должно сбивать с толку, так как сама идея расширения альянса на восток являлась просто немыслимой во времена завершения холодной войны. Скорее всего, дипломатический диалог конца холодной войны шел о создании такой архитектуры, при которой Советы (и русские) интегрировались бы в панъевропейские и панатлантические структуры. Стержнем диалога являлись трансформация НАТО из военного союза в политический и вопрос о том, должна ли Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) расшириться, чтобы заменить НАТО либо просто дополнять ее.

Каким образом произошло столь стремительное расширение альянса, о котором не было и речи в процессе урегулирования? Различные группы и разные точки зрения одновременно и противодействовали расширению НАТО, и поддерживали его.

Наиболее видными критиками расширения были историки дипломатических отношений, специалисты по России и приверженцы школы реализма, такие, в частности, как Джордж Кеннан и Джон Льюис Гэддис, которые утверждали, что продвижение Североатлантического блока идет вразрез с принципами сдержанности, положенными в основу мирного завершения холодной войны, и потому может вызвать антагонизм со стороны России. В противовес им многие деятели из Восточной Европы и сторонники жесткой политики считали расширение НАТО привлекательным и благоразумным заслоном на пути неизбежного возрождения российской военной мощи. Популярность харизматичных восточноевропейских лидеров, особенно Леха Валенсы и Вацлава Гавела, в сочетании с мобилизацией этнических восточноевропейских лоббистских группировок внутри Соединенных Штатов оказала мощное давление на политический истеблишмент США, который не мог сопротивляться требованию расширения альянса.

Повестку дня определяла внутренняя американская политика, а не глобальные стратегические соображения. Либеральные интернационалисты также отстаивали идею продвижения альянса в качестве инструмента демократической консолидации. Прием восточноевропейских стран с переходной экономикой в западные организации казался полезным шагом, призванным исключить дестабилизацию обстановки и антидемократические перевороты в этих государствах. Интеграция Восточной Европы и бывших советских анклавов в НАТО и в самом деле рассматривалась как расширение интеграционных принципов, заложенных в фундамент мирного завершения холодной войны. Проблема была не в интеграции, как таковой, а в недостаточности масштаба ее распространения: нужно было включить саму Россию в западные структуры. Но в отличие от смелых мечтаний, свойственных периоду завершения холодной войны, 1990-е гг. отмечены упорным нежеланием приложить серьезные усилия для интеграции России и перестройки западных учреждений с целью ее приема. А тот факт, что расширение НАТО происходило одновременно с первой «горячей» войной альянса против Сербии («младшего славянского брата» России на Балканах), усилил убежденность русских в том, что НАТО, по существу, является антироссийской организацией.

Контроль над ядерными вооружениями – второй серьезный источник недовольства русских, поскольку они рассматривают этот вопрос во взаимосвязи с договоренностями, положившими конец холодной войне. Ослабление режима контроля над ядерными вооружениями началось в 1990-х гг., когда пропал интерес к дальнейшему сокращению вооружений, и достигло кульминации в годы правления Буша-младшего. Администрация Клинтона хоть и была привержена идее контроля над вооружениями, не сделала ее главной внешнеполитической целью и не смогла довести до логичного завершения Договор СНВ-2 (1993) или ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (1996). С приходом в Белый дом администрации Буша-младшего апатия превратилась в деятельное противодействие. Желая кардинальным образом изменить американскую ядерную доктрину, администрация приняла знаковое решение выйти из Договора по ПРО и прекратить все переговоры в этой области.

Существовало несколько причин подобного изменения политического курса. Отчасти политика администрации Буша-младшего была просто следствием давнего отношения консервативных критиков к разрядке и контролю над вооружениями в целом. Если Рональд Рейган решительно порвал со своими правыми союзниками, то Джордж Буш в значительной мере оставался в плену их предвзятых суждений. Подобно призракам из прошлого, чиновники прежних администраций, скептически относившиеся к идее контроля над вооружениями, занимали ключевые посты при Буше и быстро начинали осуществлять свои планы. В то же время почти полное исчезновение антиядерных суждений, которые сами по себе были плодом успешного завершения холодной войны, означало, что противники контроля над вооружениями беспрепятственно действовали на американской политической сцене.

Сыграла роль и неожиданно возникшая и постоянно углублявшаяся в 1990-х гг. пропасть между американской и российской мощью, а также экономическими и организационными возможностями. Архитектура урегулирования являлась двухполюсной, но в 1990-х гг. было очевидно, что, судя по распределению власти и влияния между двумя государствами, мир становится все более однополярным. Ухудшение взаимопонимания после окончания холодной войны было вызвано также тем, что американский военный истеблишмент стремительно развивался, в то время как русские остановились, вследствие чего возник разрыв в возможностях и желании соблюдать условия достигнутого соглашения. Когда американские возможности возросли, а российские уменьшились, вашингтонские стратеги все чаще стали действовать так, будто мнение Москвы их больше не интересует и США могут делать все, что им заблагорассудится.

Согласно американскому видению однополярного мира, особенно в трактовке неоконсерваторов, Соединенные Штаты должны укреплять свою безопасность и безопасность своих союзников, не обращая особого внимания на многостороннее сотрудничество и международные организации. Ответственность России и Америки за состояние дел в мировой политике также была несопоставима. Роль США, и без того немалая, еще больше повысилась в Европе, на Ближнем Востоке, в Южной и Восточной Азии, а интерес к России в то же время снижался; это создавало впечатление, будто Соединенные Штаты могут не обращать особого внимания на озабоченность России.

ПРИТЯЗАНИЯ ЗАПАДА

Еще один неожиданный источник напряженности в отношениях между Россией и Западом – трения из-за получивших независимость республик бывшего СССР. Напряженность возникла также в вопросах прокладки новых маршрутов трубопроводов, прав российских меньшинств, границ, унаследованных от Советского Союза, и демократизации бывших новых независимых государств. Вопросы, связанные с эксплуатацией энергоресурсов в Каспийском бассейне, оказались весьма непростыми.

Внезапное обретение суверенитета более бедными советскими республиками создало в 1990-х гг. нечто вроде геополитического вакуума власти. История российской колонизации народов Средней Азии насчитывала несколько столетий: и Российская империя, и Советский Союз являлись многонациональными государствами с многочисленной русской диаспорой во всех удаленных анклавах. Положение осложнялось наличием в районе Каспийского бассейна существенных неразведанных запасов нефти и газа. На эту нестабильную и непредсказуемую сцену вышли американские и западные нефтегазовые компании, требовавшие концессий на разведку и разработку новых месторождений. СССР был организован как единое и замкнутое экономическое пространство, имевшее немногочисленные связи с внешним миром. В 1990-х гг. США, подстрекаемые энергетическими компаниями, попытались проложить через территории бывших советских республик сеть нефтепроводов в обход России, чтобы избавиться от ее влияния.

Неудивительно, что это породило в Москве опасения, что Соединенные Штаты пытаются взять под контроль те регионы, которые исторически считались сферой влияния России. Еще один источник напряженности связан с дебатами по поводу границ и внутренней политики новых независимых государств. После 1991 г. примерно 25 миллионов этнических русских оказались за пределами российских границ и их положение превратилось в постоянную заботу Москвы. Это давало России возможность оказывать влияние на непрочные государства через своеобразную «пятую колонну» этнических русских, ставших гражданами новых государств. Дополнительные трудности создавал тот факт, что границы новых независимых государств полностью совпадали с границами бывших советских республик, которые, по сути, были административными образованиями внутри СССР.

Самая «горячая точка» – Крымский полуостров. Исторически он был российской территорией с преобладающим русским населением и областью базирования российского Черноморского флота. Крым стал частью Украины по прихоти Никиты Хрущёва, который передал эту территорию Украинской ССР в 1954 г. Наконец, русские заподозрили Запад в посягательстве на их кровные интересы вследствие энергичной деятельности американцев, европейцев и транснациональных групп, стремящихся демократизировать авторитарные режимы, возникшие после распада Советского Союза.

Все эти сложные и трудноразрешимые конфликтные ситуации и обиды тяжелым грузом висели на американо-российских отношениях, разбивая надежды россиян, связанные с мирным завершением холодной войны.

ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ В РОССИИ

Отступление от соглашений, положивших конец холодной войне, также отчасти объясняется незавершенностью процесса перехода к демократии и капитализму внутри самой России. После окончания холодной войны многие предвкушали сравнительно быстрое движение России к либерально-демократическому капитализму. Однако главной особенностью переходного периода стало вопиющее социальное неравенство. Для подавляющего большинства россиян путь от социализма к капитализму был сопряжен с катастрофическим падением заработной платы, снижением уровня жизни, а также уменьшением социальных льгот, поскольку основные активы Советского государства оказались в руках ничтожно малой прослойки населения. Оглядываясь назад, можно сказать, что тяжелое наследие 75-летнего правления коммунизма стало серьезным препятствием на пути развития здорового капитализма.

Но Соединенные Штаты и их западные союзники сыграли важную роль также в тех решениях, которые были приняты в 1990-х гг. и предопределили вектор развития переходной экономики. Во-первых, модель ускоренной трансформации, предложенная западными консультантами, не учитывала проблемы неравенства и справедливого распределения активов. Она сводилась к экспорту неолиберальной, радикальной рыночной идеологии, которая усилилась в США в последние десятилетия XX века. Эта разновидность капитализма с присущими ей сильными и слабыми сторонами не обращает никакого внимания на социальное равенство и главный акцент делает на растущей концентрации богатства. Крайняя олигархическая форма распределения богатства в современной России является в значительной степени следствием такого безразличия.

Глядя на эту безрадостную картину, стоит вспомнить о другой разновидности капитализма, которая была введена американскими оккупационными силами в Германии и Японии после окончания Второй мировой войны в соответствии с так называемым «новым курсом». Преимущество либеральных реформ в Германии и Японии заключалось в том, что они проходили в разгромленных и дискредитированных государствах и этим как раз отличались от переходного периода, начавшегося после распада Советского Союза. Восстановление экономики Германии и Японии тоже осуществлялось в соответствии с принципами западного либерализма, но главное внимание уделялось социально-экономическому равенству и наделению экономическими полномочиями в первую очередь маргинальных групп, таких, например, как профсоюзы, малый бизнес и фермеры. Если бы в России переход происходил на основе демократического капитализма по типу «нового курса», то перспективы российской политической либерализации и стабилизации были бы гораздо радужнее. В Россию экспортировали не успешный либерализм середины XX века, а радикальную и извращенную разновидность либерализма конца столетия, главными бенефициарами которой были элита и богатое меньшинство.

УРОКИ ГЛОБАЛЬНОЙ ЛИБЕРАЛЬНОЙ СТРАТЕГИИ

События эпохи окончания холодной войны содержат важные уроки относительно реализации Америкой глобальной стратегии и ее плана построения либерального мирового порядка. Неизменной проблемой американского внешнеполитического курса является необходимость совмещения либеральной повестки дня с политикой великой державы. Признание этой дилеммы указывает на глубокие трения и конфликты, которые требуют индивидуальных подходов и решений. В качестве отправной точки важно подумать о более глубоких проблемах построения либерального порядка в мире с учетом взаимоотношений великих держав. Важно отметить, что отход Вашингтона от принципов мирного урегулирования конфликта между Востоком и Западом отчасти объясняется непоследовательной и не всегда уместной политикой либеральных преобразований. Расширение НАТО, несмотря на сложные проблемы в отношениях с Россией, сыграло стабилизирующую роль в Восточной Европы и продолжает олицетворять либеральные принципы интеграции. Точно так же безразличие американцев к исторически обоснованным интересам России в ее «ближнем зарубежье» воплощает либеральные принципы антиимпериализма, хотя и провоцирует враждебность со стороны Москвы.

Либеральная генеральная стратегия неизбежно возникает в контексте великодержавной политики. Хотя конечной целью либерализации политики является ее замена расширяющейся и углубляющейся демократической отчетностью, капиталистическим процветанием и международным институциональным сотрудничеством, примирение между великими державами должно предшествовать формированию либерального мирового порядка. Как это ни парадоксально, построение ничем не ограниченной либеральной системы ухудшает условия, необходимые для ее же реализации. Это означает потребность в «более возвышенном» либерализме или более «стратегически мыслящем» либерализме, в котором стремление к созданию либерального мирового порядка умеряется надлежащим уважением к исторически обоснованным интересам и устремлениям других великих держав. Иначе можно спровоцировать националистическую истерию.

В случае с Россией либеральная повестка дня, проявляющаяся в расширении НАТО на восток и насаждении демократии, совершенно не учитывала, как это повлияет на российские исторические великодержавные интересы и устремления. В конечном итоге процесс демократизации внутри России замедляется посягательством Америки на российские интересы и отступлением от соглашений времен холодной войны. Подобно тому как Гитлер пришел к власти, эксплуатируя недовольство немцев кабальными условиями Версальского мирного договора, так и авторитаризм в России усиливается недовольством россиян политикой США.

Вторая причина трудности проведения либеральной политики в мире вытекает из традиционно пренебрежительного отношения американцев к историческому наследию. Администрация Обамы хочет «перезагрузить» отношения с Москвой, но сама метафора «перезагрузки» обнаруживает утрату американцами исторической памяти. Главная отличительная особенность американцев – это вера в то, что мир может, по словам Томаса Пейна, «быть переделан». Ориентация на прошлое – важное условие привлекательности либеральной и современной повестки дня, поскольку она предполагает возможность уйти от «мертвой руки» истории. Самонадеянность американцев как нельзя лучше отражена в метафоре «перезагрузки», которая говорит о том, что лидеры США считают вполне возможным и желательным в ответ на возникающие трудности просто начать все с чистого листа, опираясь исключительно на настоящие и будущие интересы.

Эта точка зрения недооценивает степень влияния прошлого – воспоминаний, обид, горьких ассоциаций и т. д. – на настоящее. Соединенным Штатам нужно осуществить не только «перезагрузку», но и «обратную перемотку». Для этого потребуется по-новому проанализировать наследие недавнего прошлого, которое так сильно омрачает американо-российские отношения.

И последний урок, касающийся реализации либеральной стратегии в мире, – необходимость определить верный баланс между разрешением международных конфликтов и внутренней политикой. Отступление от принципов, на основе которых была мирно завершена холодная война, служит хорошей иллюстрацией того, как новая архитектура международных отношений может быть подорвана рутинной внешней политикой, проводимой под влиянием внутриполитических лоббистов.

В моменты мировых кризисов и больших возможностей американские лидеры успешно претворяли в жизнь стратегические инициативы, которые отражали как реальность великодержавной политики, так и традиционные либеральные принципы. Именно это делали американцы на завершающем этапе холодной войны, когда администрация Джорджа Буша-старшего пусть и не сразу, но блестяще справилась с брошенным ей вызовом выработать системное мирное соглашение с Советским Союзом. К несчастью, в 1990-х гг., когда внимание американских политиков переключилось на другие проблемы, внешняя политика Америки в отношении России и бывшего СССР отошла от этих рамочных соглашений и договоренностей. Курс Вашингтона стал формироваться «негибкими» реалистами и неоконсерваторами, а также внутренними группами, преследующими собственные интересы, – в частности, корпорациями с участием зарубежного капитала и этническими общинами. Этот опыт указывает на неизменный и фундаментальный конфликт в либеральном обществе: с одной стороны, конституционные принципы и структуры американского истеблишмента отражают фундаментальные либеральные идеи, но, с другой стороны, они могут быть подорваны и размыты вследствие давления со стороны гражданского общества и лоббистских групп, которые руководствуются конъюнктурными соображениями.

Проблема встает особенно остро, когда речь заходит о системных международных договоренностях, определяющих архитектуру мирового сообщества и всегда гораздо меньше кодифицированных и узаконенных, чем большинство внутренних конституций и уставов. Принципы межгосударственного конституционального урегулирования особенно хрупки перед лицом нарастающего давления и групповых интересов, поскольку они во многом зависят от решений, принимаемых национальной военно-политической элитой, и лишь частично закреплены в формальных договорах. Если говорить об окончании холодной войны, то статус достигнутого урегулирования внутри американской политической системы был с самого начала ослаблен повсеместными разговорами о том, что победа достигнута благодаря силовому давлению. Такая трактовка полностью противоречит принципам урегулирования, которые можно охарактеризовать как «взаимную сдержанность в силу взаимной уязвимости». Общий урок состоит в том, что США должны найти способ более глубокой институционализации межгосударственных соглашений, соблюдающихся более последовательно. Только поступая так, Соединенные Штаты смогут сделать договоренности соразмерными их важности в мире усиливающейся взаимозависимости.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПРИНЦИПОВ БОЛЬШОГО КОМПРОМИССА

Проект возвращения соглашений времен холодной войны и их логики на передний план американской внешней политики жизненно важен для реализации фундаментальных интересов США. Это будет означать возврат к некоторым самым успешным внешнеполитическим и дипломатическим традициям. Курс администрации Барака Обамы – это не столько разрыв с прошлым, сколько попытка восстановить и возродить давнишнюю и успешную глобальную стратегическую ориентацию Америки. Однако, учитывая, что администрация Обамы занимает Белый дом менее года, она еще не зашла достаточно далеко в своем отказе от ключевых моментов внешнеполитической линии Джорджа Буша-младшего и возвращении к потрясающе успешным методам администрации покойного Рональда Рейгана и администрации Джорджа Буша-старшего. В свое время эти администрации добились поразительных успехов отчасти благодаря беспрецедентной открытости и перестройке в Советском Союзе и России, которые создали возможности для дипломатии, направленной на преодоление противоречий и урегулирование конфликтов. Но успехи объяснялись еще и тем, что американская сторона делала акцент на общей уязвимости перед лицом ядерных вооружений, которая легла в основу глобальной американской стратегии.

Воспользовавшись открывшимися возможностями и попытавшись решить эту ключевую проблему, Рейган и Буш-старший взяли на вооружение набор дипломатических приемов и средств, сочетавших традиционные принципы примирения между великими державами с принципами построения либерального миропорядка. Этот дипломатический комплект по-прежнему содержит в себе наиболее эффективные инструменты и лучшую «дорожную карту» для достижения успеха.

Администрация Обамы, порвав с идей администрации Джорджа Буша-младшего об однополярном мире, гегемонии, превосходстве, откровенном пренебрежении большинством международных договоров, восстанавливает методами многостороннего урегулирования и институционального строительства два столпа, на которых зиждилась успешная американская международная стратегия в течение прошлого столетия.

Первый столп, учитывающий наиболее успешный опыт урегулирования крупных конфликтов в практике европейских государственных систем, – это акцент на принципах сдержанности и примирения. Второй в большей степени связан с недавней американской практикой и более либерален по своей природе. В прошлом веке либеральный интернационализм, будучи неотъемлемой частью американской глобальной стратегии добился наиболее впечатляющих свершений. Опираясь на исторические принципы дипломатии компромиссного урегулирования, направленной на достижение мира между великими державами, либеральная программа задается целью узаконить трансграничные связи, чтобы ограничить самоуправство государств и создать предпосылки для сотрудничества и взаимопомощи. Либеральный международный подход все еще находится в стадии развития, и его способность решать проблемы современности будет зависеть от способности политиков демонстрировать изобретательность и находчивость, которые до сих пор позволяли либеральным принципам торжествовать в мире.

Будет непросто восстановить атмосферу доверия, которая была характерна для эпохи окончания холодной войны, и наладить отношения с Россией. Для осуществления этих планов американцам нужно сделать усилие и отказаться от недавно приобретенных привычек и мышления, которые трудно характеризовать иначе как устаревшие и контрпродуктивные. Во-первых, американцам придется отказаться от идеи однополярного мира и собственного превосходства. Им необходимо перестать расценивать любую уступку России как ее «умиротворение». И им следует отказаться от предвзятой трактовки окончания холодной войны как «победы через принуждение силой». Глобальная стратегия Америки должна быть приведена в соответствие с ее фундаментальными, долговременными интересами, которые всегда следует учитывать в первую очередь при проведении внешнеполитического курса. США не должны допускать впредь, чтобы «яйца курицу учили», и идти на поводу у узких этнических, корпоративных и бюрократических групп, представляющих могущественные лобби внутри Соединенных Штатов. Самое главное – американцам необходимо развивать такое мышление, которое ставит во главу угла международной политики взаимозависимость и взаимную уязвимость.

Россия. США > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 февраля 2010 > № 2913941 Джон Айкенберри, Даниел Дьюдни

Евросоюз: от частного к общему

И.М. Бусыгина – д. полит. н., профессор, директор Центра региональных политических исследований МГИМО (У) МИД России

М.Г. Филиппов – профессор Государственного университета штата Нью-Йорк (США).

Резюме Нетрадиционная надгосударственная природа Европейского союза порождает многочисленные попытки найти для этого объединения правильную дефиницию.

Понять и доказательно объяснить основы и принципы формирующегося миропорядка пытаются многие эксперты. Общим местом стало указание на то, что «разделенный мир» времен холодной войны не превратился в мир однополярный под руководством Соединенных Штатов. Ныне принято говорить скорее о «геополитическом рынке», где соперничают «центры силы». В их число по умолчанию входят США, как правило – Европейский союз, очень часто – Китай, иногда – Россия и Индия, редко – «исламский мир» (что бы это ни означало в геополитическом контексте). Кеннет Уолтц полагал, что, помимо уже существующих ведущих держав, «вырасти» до этого статуса способны Германия, Япония или Китай. Генри Киссинджер добавлял к ним Россию и Индию (настаивая на том, что Соединенные Штаты сохраняют мировое лидерство). Примеры составления такого рода реестров можно продолжить.

В подобных списках Евросоюз фигурирует как единственное не-суверенное – надгосударственное – образование. Что, казалось бы, предполагает его эквивалентность, по существу, «сильному» суверенному государству. Правомерно ли вносить ЕС в перечень мировых «центров силы», не делая дальнейших разъяснений относительно особого рода геополитической субъектности, присущей ему?

СИЛА И СЛАБОСТЬ ЦЕНТРА

Нетрадиционная надгосударственная природа Европейского союза порождает многочисленные попытки найти для этого объединения правильную дефиницию. Все сходятся в одном: в силу своей аморфной природы Евросоюз не может вести себя на мировой арене в традиционной жесткой геополитической манере. Механизмы выработки и реализации внешнеполитической стратегии ЕС напрямую вытекают из особенностей его интеграционных принципов и институционального устройства. Так, важнейшим фактором интеграционного успеха Европейского союза является отсутствие сильного политического центра.

На протяжении уже более 50 лет европейская интеграция развивалась и, скорее всего, еще долгие годы будет развиваться без полномочного центрального правительства, без Конституции и с минимально возможным союзным бюджетом. Это разительно отличается, например, от «американского проекта», где после неудачи конфедерации и замены ее федеративной Конституцией движение в направлении экономического и политического объединения связывалось с созданием и упрочением сильного и эффективного центра.

При наличии «слабого» центра государства-учредители изначально соглашаются на асимметричную интеграцию, когда успех в одних сферах соседствует с преднамеренно и предсказуемо ограниченной глубиной процесса в других. Важно подчеркнуть, что это осознанная стратегическая ограниченность. То есть именно потому, что интеграция успешно развивается в экономике, она оказывается вынужденно лимитированной в других сферах, и это отражает сознательный выбор государств-участников, которые таким образом сдерживают экспансию наднациональных институтов.

Хорошо известный аргумент о расширении интеграции через эффект «переливания» (spill-over) наиболее применим к множественным аспектам одной сферы – экономической, и ею же он по стратегическим соображениям исчерпывается. В экономике преимущества «сильных» наднациональных институтов общего рынка перевешивали издержки от утраты полномочий и части суверенитета национальными лидерами, которые не блокировали деятельность ни Еврокомиссии, ни Европейского суда. В других областях (Общая внешняя и оборонная политика, иммиграция) задача создания сильных центральных институтов декларировалась, но не реализовывалась.

Безусловно, в теории и на практике возможен переход от одной модели федерального центра к другой. В какой-то момент постепенное расширение полномочий наднациональных органов может привести к тому, что контроль над процессом дальнейшей интеграции перейдет главным образом к европейским институтам (то есть де-факто к федеральному центру). В этом случае следует ожидать быстрого расширения формальных и неформальных полномочий наднациональных органов и централизации принятия решений во всех областях, включая внешнюю политику. Но этого пока не предвидится, и особенности формирования внешней политики Европейского союза диктуются стремлением учредителей межгосударственного объединения гарантировать себе контроль над процессом интеграции.

Функциональный метод, изначально предложенный Жаном Монне, являлся хотя и пошаговой, но «глобальной» стратегией объединения. Предполагалось, что интеграция будет захватывать один сектор за другим, придавая наднациональным институтам черты федерального правительства. Но, по сути, без ответа оставался вопрос, зачем правительствам национальных государств передавать все больше полномочий наднациональным органам. Реальная практика оказалась сложнее ожиданий функционалистов. Попытки сторонников федерализации провести институциональные изменения, создающие возможности для «переливания» экономического союза в политическую область, и особенно в сферы внешней политики, обороны и безопасности, последовательно отвергались национальными государствами. В итоге европейская интеграция углублялась только в рамках, заранее обозначенных соглашениями государств-участников, что имело для них принципиальное значение.

Состояние Общей внешней политики и политики безопасности (ОВПБ) Евросоюза обычно является объектом жесткой критики. Несмотря на предпринимаемые усилия, под прикрытием этой политики до сих пор реализуется лишь «среднее арифметическое» курса отдельных государств. Из этого делается вывод о том, что проблема преодоления противоречия «экономического гиганта и политического карлика» стоит остро. Однако на самом деле результаты интеграционного прогресса в экономике (Экономический и валютный союз) и во внешней политике несравнимы в принципе. Более того, отсутствие у ЕС внешней политики с теми механизмами и инструментами, которые мы привыкли видеть у «нормального» государства, является выбором лидеров государств-участников интеграции и условием успехов экономической интеграции. Таким образом, отсутствуют агенты, для которых асимметрия интеграции составляет проблему.

КОМПРОМИССЫ ЭЛИТ

Создание и развитие Европейского союза – это многоступенчатый процесс взаимодействия демократических государств Европы в поиске взаимовыгодных компромиссов. Компромисс – единственный способ, посредством которого писалась история Евросоюза, определялись его институты и механизмы функционирования. Лидеры разных стран (зачастую даже руководители одной и той же страны) преследовали в процессе интеграции различные цели. Фактически за пределами самых общих деклараций о единстве, единых предпочтений у участников никогда не имелось, поэтому было крайне важно выстроить институциональный механизм, позволявший находить компромиссные решения и развивать взаимоприемлемую интеграцию, невзирая на внутренние разногласия.

Любая попытка создать механизмы интеграции суверенных государств, имеющих противоречивые интересы, сталкивается с серьезной проблемой, как преодолеть недоверие сторон. Для этого нужны надежные гарантии выполнения договоренностей. Сложность же заключается в том, что необходимо создать и поддерживать достаточно сильные наднациональные органы, которые, тем не менее, оставались бы под контролем национальных лидеров.

Налицо противоречие. Национальные лидеры, вступающие в наднациональное объединение, будут опасаться экспансии создаваемого ими центра. Соответственно, не желая оказаться его заложниками, они пойдут лишь на создание союза со слабыми наднациональными институтами, оставляя принятие ключевых решений за собой. Но изначально слабая союзная власть часто испытывает нарастающее давление со стороны национальных правительств, ведущее к еще большему ослаблению наднациональных институтов, вследствие чего само существование объединения оказывается под угрозой.

Вышеуказанное противоречие, в частности, хорошо объясняет, почему успешные федерации остаются редкой конституционной формой. С начала ХХ века не было ни одной плодотворной попытки объединить независимые государства под эгидой полномочного федерального правительства. Существенно более удачно шла деволюция в унитарных (централизованных) государствах. И лишь немногим эффективным федерациям, таким, к примеру, как США, Швейцария или Германия, удалось создать политические механизмы, сдерживающие постоянную тенденцию к централизации. На этом фоне успех ЕС оказался во многом неожиданным и труднообъяснимым для всех существующих федеративных теорий.

Как же Европа умудряется обходить описанную проблему? Национальная автономия в принятии решений в менее интегрированных сферах является тем институтом, который гарантирует странам-участницам сохранение контроля над Европейским союзом, и позволяет им без страха идти на радикальную централизацию в более интегрированных областях. Чтобы этот институт работал, неинтегрированными должны оставаться важные области. Поэтому значимость ОВПБ заключается не в том, что она будет ускоренно интегрирована, а, напротив, что эта сфера так и останется в «интеграционном резерве».

Все теории экономической и политической интеграции предполагают, что интеграция на уровне политических и экономических элит происходит раньше, чем на уровне общества в целом. Различия между существующими концепциями состоят скорее в том, какие группы элит и почему рассматриваются как ключевые для развития интеграции. Теоретические предпосылки подтверждаются эмпирически: во всех известных случаях решения об объединении независимых государств принимались изначально узкой группой, непосредственно заинтересованной в интеграции, без прямой поддержки населения. И лишь позднее население оказывалось втянутым в объединительный процесс. С другой стороны, дезинтеграция также почти всегда происходила вследствие действий групп, игнорировавших мнение большинства (как это было, например, в Чехословакии или СССР).

Следовательно, и формальные правила интеграции, и их неформальное воплощение в жизнь будут в значительной мере определяться интересами узких групп. Другими словами, мы можем ожидать, что формальные институты интеграции и их практика эндогенны интересам тех, кто планирует и осуществляет объединение. То, что в целом, политические и экономические институты эндогенны, признается практически всеми современными исследователями.

Идея эндогенных институтов кажется простой, однако в применении к вопросам интеграции приводит к любопытным гипотезам.

Во-первых, мы можем ожидать, что интересы тех, кто выбирает институты, меняются как во времени, так и в отношении отдельных областей политики и экономики.

Во-вторых, если интересы различны и меняются, это должно отражаться на выборе формальных институтов и особенно на их реальной практике.

В-третьих, степень и формы интеграции в разных областях государственной деятельности (экономика, социальная сфера, образование, внешняя политика, оборона) будут в значительной степени независимыми друг от друга, т. е. интеграция в одной сфере не будет вести к автоматической интеграции в другой.

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ЕС ДО И ПОСЛЕ ЛИССАБОНСКОГО ДОГОВОРА

Хроника европейской интеграции – это история серии договоров между национальными руководителями. Интеграция строилась шаг за шагом, развиваясь, углубляясь и расширяясь с каждым новым документом. Заключенные договоры полностью определяли успехи и пределы процесса. Именно руководители стран обсуждали, подписывали либо отказывались подписать новые установочные документы. Даже предложенный к ратификации и отвергнутый населением ряда стран Европы проект на самом деле был лишь Конституционным договором (Договор, учреждающий Конституцию для Европы. – Ред.), а не Конституцией в традиционном понимании.

«Пик» развития интеграции вглубь пришелся на начало 1990-х гг., что было зафиксировано принятием в декабре 1991 г. решения о заключении Договора о Европейском союзе (Маастрихтский договор). При подготовке этого документа столкнулись два принципиально разных подхода. Сторонники федеративного пути предлагали сделать новые направления интеграции своего рода «ветвями» Сообщества, где также использовался бы общий коммунитарный метод, успешно применяемый в экономической сфере. Противники федерализма полагали, что интеграция в новых сферах должна базироваться исключительно на межправительственных соглашениях. Этот сдержанный подход и одержал верх.

В итоге Европейское (экономическое) сообщество стало главной опорой (pillar) Евросоюза, а новые направления интеграции – дополнительными, относительно автономными опорами, где принятие решений должно было основываться на межправительственном консенсусе, хотя и под «крышей» общих институтов. При этом в созидании первой опоры были задействованы все европейские институты, а остальные опоры отдавались на откуп Совету (то есть главам государств), оставляя Европейской комиссии в лучшем случае вспомогательную роль и, по существу, исключая из процесса Европарламент и Суд.

Все это означало, что лидеры стран – членов ЕС по-прежнему сохраняли контроль над интеграцией за пределами экономики, прежде всего в сфере внешней политики. Более того, Европейский союз институционализировал возможность «гибкого» участия государств в общих внешнеполитических инициативах. Таким образом, стимулы и обязательства в области внешней политики задавались принципиально отличным от экономической сферы интеграции образом.

Национальные правительства получали гарантии того, что прогресс в экономике не приведет к автоматическому развитию интеграционных процессов в области внешней политики. Эти сферы создавались не по типу «сообщающихся сосудов», к чему стремились сторонники федерализма. Напротив, принятая модель развития предполагала своего рода горизонтальный принцип «разделения властей» внутри Евросоюза. В этом заключалась гарантия сохранения контроля государств над процессами интеграции при одновременном наделении институтов ЕС необходимыми полномочиями для эффективной работы в экономике.

После неудачи с ратификацией Конституционного договора многие его положения были инкорпорированы в Лиссабонский договор, вступивший в силу в декабре 2009 г. Документ упразднил разделение на три опоры, объединив Сообщество (экономическую составляющую) и Союз в одно целое. Таким образом, формально все направления интеграции теперь равнозначны. Но отказ от трех опор не отменяет различий в методах принятия решений в отдельных областях. В частности, право вето национальных государств сохраняется во внешней политике и вопросах безопасности, в социальной и налоговой политике, в борьбе с финансовыми нарушениями, в сотрудничестве по вопросам уголовного права и ключевых аспектах экологической политики. Более того, новый договор подтвердил и, возможно, даже усилил роль национальных лидеров и институтов во всех вопросах за пределами четко установленных рамок исключительных и совместных компетенций Союза. Суд ЕС по-прежнему лишен компетенции в сфере Общей внешней политики и политики безопасности, его возможность контролировать выполнение государствами-членами обязательства по поддержанию порядка, безопасности и законности ограниченна.

Лиссабонский договор формально провозглашает принцип институционального баланса между наднациональными (центр) и межправительственными элементами, но на практике он усилил влияние межправительственных институтов: Европейского совета и Совета министров. Об этом свидетельствует, в частности, введение постов председателя Европейского совета и верховного представителя Союза по иностранным делам и политике безопасности. Хотя тут чиновник и имеет двойную подчиненность, он больше связан с Европейским советом, чем с Еврокомиссией. И это отнюдь не случайно: процедура и результат избрания двух новых формальных руководителей Евросоюза продемонстрировали усиление контроля крупных государств – Германии, Франции и Великобритании – над принятием политических решений. Принципиальные решения в области внешней политики по-прежнему требуют если не единства, то согласования мнений национальных лидеров.

ПОИСК КОНСЕНСУСА ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ

Сторонникам углубления интеграции вплоть до возможной федерализации Европейского союза принципиально важно найти обоснование для формирования и реализации Общей внешней политики. Это позволило бы резко сдвинуть баланс властных полномочий в сторону наднациональных институтов, а значит, существенно ослабить возможности национальных лидеров по блокированию углубления интеграции в будущем. Однако такие изменения шли бы вразрез с действующими институтами и привели бы к обострению разногласий между брюссельскими политиками и политиками государств – членов Евросоюза в отношении многих внешнеполитических проблем.

С увеличением числа стран – членов ЕС до 27 поиск консенсуса по любому вопросу заметно усложнился. Можно ожидать, что самые успешные внешнеполитические проекты будут реализовываться от имени Европейского союза группами наиболее заинтересованных стран. Последние же станут проводить внешнеполитическую линию, отличную от предпочтений менее вовлеченных государств и, следовательно, от предпочтений Евросоюза в целом. В результате, внешнеполитический курс ЕС как единого геополитического игрока будет непоследовательным и несогласованным. Журнал The Economist верно отмечает тенденцию: роль Европейского союза во внешней политике возрастет, но его значимость и влияние будут меньше, чем сумма ролей и влияний составляющих его частей.

Остановимся вкратце на трех наиболее успешных и важных для России направлениях внешней политики единой Европы, основанных на консенсусе заинтересованных групп стран-участниц.

Инициатива «Северное измерение» была выдвинута Финляндией в 1997 г., в 1999 г. она принята Европейской комиссией в качестве стратегии Евросоюза (первоначально на период с 2000 г. по 2003 г.). Ее важнейшей составной частью является развитие трансграничного сотрудничества между сопредельными административными единицами стран-участниц (Финляндия, Швеция, Норвегия, Исландия, государства Балтии, Польша и Россия).

«Северное измерение» – это прежде всего попытка заинтересованных государств – членов ЕС преодолеть нарастающее размежевание между отдельными европейскими странами и Россией посредством совместного решения практических проблем. Безопасность и вопросы политики или исключены из повестки дня, или обсуждались в ограниченном объеме. Европейцы сочли за благо не поднимать вопросов о поставках нефти и газа; лишь ядерная безопасность и энергосбережение включены в Экологическое партнерство в рамках программы. Неоднократно подчеркивалось: «Северное измерение» доказывает, что малые страны Европейского союза могут многого добиться, проводя «умную маленькую политику» (“smart small policies”). Многоуровневое управление позволяет акторам воздействовать на процесс принятия решений через разнообразные каналы – от работы с европейскими институтами до непрямого действия через региональные, национальные и суб-национальные структуры.

Формирующаяся таким образом политика есть результат накладывающихся друг на друга компетенций, напряженностей и конфликтов. Можно ожидать, что процесс принятия решений по частным, «локализованным» вопросам будет децентрализованным, то есть рассредоточенным между различными институциональными уровнями – региональным, национальным, субнациональным, но наднациональные институты сохранят ответственность за формулирование общей политики в отношении России.

«Еврорегионы» представляют собой локализованную форму внешнеполитического трансграничного взаимодействия отдельных членов Евросоюза со странами-соседями. «Еврорегионы» за пределами ЕС существовали еще до его последнего расширения – в районе германо-польской, германо-чешской и на других границах; впоследствии на границах с республиками бывшего СССР, в том числе и с Россией. Это распространенная форма взаимодействия: например, с 1990 г. одни только местные власти Польши подписали 13 таких соглашений с внешними соседями.

«Еврорегионы» – особая форма трансграничных соглашений, связывающих региональные и особенно местные власти по обе стороны границы. Сотрудничеству придается институциональная форма (оно развивается по согласованным правилам, принятым участниками добровольно), но общей модели еврорегиона не существует. Европейский союз представляют заинтересованные страны, которые руководствуются не универсальным, а контекстуальным подходом, когда конкретные механизмы и инструменты сотрудничества определяются местными условиями и, подчеркнем, национальными предпочтениями.

19–20 марта 2009 г. Европейский совет учредил новую инициативу – «Восточное партнерство», а уже 7 мая в Праге Евросоюз и правительства шести государств (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия, Украина) подписали соответствующую декларацию. Это вызвало острую реакцию Москвы, расценившей проект как вызов со стороны Евросоюза в регионе, который Россия считает зоной своих интересов. Согласно широко распространенной в России точке зрения, ЕС, декларативно ратуя за отмену разделительных линий в Европе, в действительности способствует их созданию и укреплению и принуждает постсоветские страны, связанные определенными политическими и правовыми обязательствами с Москвой, делать стратегический выбор между Европейским союзом и Россией. Часто можно услышать характеристику Евросоюза как имперской структуры нового типа, которая распространяет влияние за пределами своих границ.

Для таких выводов, вероятно, есть объективные политические основания. Но не стоит забывать, что принятие внешнеполитических решений в ЕС децентрализовано, и хотя инициатива осуществляется под эгидой Европейского союза в целом, изначально она заявлена лишь малой группой заинтересованных приграничных государств, ведущую роль среди которых играет Польша. По правилам европейской «игры» центр не в состоянии ни пересмотреть региональную внешнюю политику своих членов, ни предотвратить подобные проекты в будущем.

Очевидно, что выдвижение Москвой описанных выше претензий не изменит ситуацию в более благоприятном для России направлении. Прежде всего нужно заниматься разработкой конкурентоспособных проектов, в которых соседи усмотрели бы для себя больше выгоды, чем в «Восточном партнерстве» (надо отметить, довольно скромном по объемам его финансирования). А по многим вопросам того, что мы называем сегодня внешней политикой ЕС, договариваться следует с отдельными его членами, учитывая их индивидуальные интересы и мотивацию.

РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В ПОЛИТИКЕ

Европейский союз не является сверхдержавой в традиционном смысле, и входящие в него страны не ставят перед собой на будущее задачу ее создания. Реакция Евросоюза на геополитические вызовы принципиально отлична от действий «великих держав». У ЕС нет «национального интереса». Однако он способен продвигаться по пути углубления интеграции, движимый национальными интересами государств-членов, которые сбалансированы сложной системой институциональных механизмов.

Важнейшей особенностью Европейского союза как внешнеполитического игрока является то, что это объединение до сих пор находится в процессе формирования. Экономическое сотрудничество в рамках Евросоюза во многом достигло федеративного уровня, так что Брюссель выступает в качестве полноправного представителя общих экономических интересов государств-членов. В других же сферах, в первую очередь во внешней политике, объединение весьма ограниченно: решения принимаются на межгосударственной основе, то есть только при достижении консенсуса. А это означает, что в сфере внешней политики отсутствует механизм выработки общего «интереса», а имеется всего лишь возможность опираться на «общий знаменатель» интересов отдельных стран.

Более того, как мы пытались показать выше, для многих европейских политиков ограниченность интеграции во внешней политике устанавливает пределы «федеративной экспансии» наднациональных институтов. С целью добиться эффективного контроля над процессом интеграции в целом, ключевые решения, определяющие будущее общей внешней политики, отданы на откуп национальным лидерам. Следовательно, роль предпочтений, характеристик и индивидуальных особенностей конкретных руководителей европейских стран будет возрастать.

В то время как большинство исследователей концентрируют внимание на изменениях формальных правил работы институтов в области общей внешней политики, нам представляется, что внешняя политика – это та область, где следует в большей степени принимать в расчет роль лидеров. Их взгляды на будущее европейской интеграции, личные симпатии и антипатии зачастую будут иметь решающее значение.

Возрастающая роль национальных лидеров в определении внешнеполитической стратегии Европейского союза потенциально ведет к появлению новых поводов для игры амбиций, соперничества, разногласий и конфликтов между персоналиями, представляющими наиболее крупные европейские государства. Поддержка общеевропейской внешней политики национальными лидерами, вероятно, останется непоследовательной – прежде всего потому, что приоритеты разных стран различны. Например, государства – члены Европейского союза и субнациональные территории (регионы) будут реализовывать разные, возможно даже противоречивые, стратегии в отношении России. Одни акторы выберут в качестве приоритета отношения между Россией и Евросоюзом в целом, другим покажется перспективным развитие двусторонних отношений. Более того, один и тот же актор может использовать разные стратегии на различных институциональных площадках. В частности, Финляндия, скорее всего, будет по-разному действовать в Европейском совете, в рамках «Северного измерения» и в двусторонних отношениях с Москвой. Наконец, появление новых политических лидеров потенциально расширяет либо сужает возможности формирования общей внешней политики.

Отсутствие механизмов выработки общих внешнеполитических интересов и непоследовательность руководителей стран – членов Евросоюза в вопросах общей внешней политики часто подводит к выводу о том, что можно (и нужно) играть на противоречиях. Однако, играя в такую игру, следует учитывать, что многие «евробюрократы», депутаты Европейского парламента и часть лидеров европейских стран заинтересованы в создании условий для продвижения интеграции в области внешней политики ЕС. По крайней мере для некоторых политиков, несмотря на различные предпочтения по конкретным вопросам, объединяющим является стремление выработать стратегию развития внешней политики Европейского союза, а значит, и интеграции в целом. И в этом отношении те, кто надеется продолжать играть на противоречиях внутри Евросоюза, невольно будут добавлять аргументы в пользу углубления интеграции.

В ближайшие годы сам факт незаконченности процесса объединения в существенной мере определит действия тех, кто выступает за дальнейшую интеграцию. Стратегии внешней политики для них будут мотивированы не только и не столько внешнеполитическими интересами ЕС (каковые по большей части еще не сформулированы), сколько попытками найти веские доводы для дальнейшего расширения полномочий Европейского союза, необходимых в том числе для формирования из него реального субъекта мировой политики. Для этого страны-участницы должны отказаться от наиболее существенной части своего суверенитета, а это может произойти только при наличии серьезных побудительных мотивов. В определенном смысле сторонники углубления интеграции заинтересованы в поиске объединяющей внешнеполитической проблемы или угрозы. Возможно появление группы сторонников федеративного развития Евросоюза, потенциально готовой поддержать любую общую внешнеполитическую инициативу.

Пока основы для консенсуса нет, эта группа поддержки останется разобщенной по менее глобальным вопросам. Но ситуация может кардинально (и быстро) измениться при наличии общей угрозы, способной повернуть евроскептиков в сторону признания необходимости проводить единый внешнеполитический курс. К примеру, если лидеры крупнейших стран ЕС в какой-то момент будут склонны рассматривать Россию как общую угрозу (энергетическую либо иную), сторонники европейской интеграции, вероятнее всего, с энтузиазмом их в этом поддержат, надеясь использовать единство для придания импульса объединительным процессам. Сегодняшние внешнеполитические разногласия между государствами – членами Европейского союза могут в случае смены лидеров крупнейших стран смениться консолидированным курсом по поводу наиболее важных вопросов, таких, например, как отношение к России.

Евросоюз. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 февраля 2010 > № 2911751 Ирина Бусыгина, Михаил Филиппов

Внешняя политика Турции и Россия

Региональный подход к глобальному миру

Ахмет Давутоглу – профессор, министр иностранных дел Турецкой Республики.

Резюме Турция верит в возможность установления справедливого и устойчивого мирового порядка, который будет служить на благо всех стран, любого общества и каждого человека в отдельности.

Окончание холодной войны предвещало, что в истории откроется новая глава мира и стабильности. Риск прямого столкновения двух противоборствующих блоков был устранен, и это отвело угрозу, нависшую над человечеством. Однако исчезновение опасности глобального ядерного холокоста не привело автоматически к установлению нового и стабильного мирового порядка. Вместо этого во многих уголках земного шара наметились линии глубокого геополитического водораздела, некоторые из которых породили разрушительные войны и конфликты. Сегодня, оглядываясь назад, можно сказать, что эпоха, наступившая после окончания холодной войны, была и остается промежуточным, переходным периодом к более стабильной системе международных отношений, хотя сама эта система по-прежнему находится на ранней стадии развития.

Избавившись от старого миропорядка и встав на путь построения нового, планета снова проходит через муки преобразований и перестройки. По мере того как баланс сил в системе международных отношений меняется в направлении выравнивания игрового поля и медленного формирования многополярного мира, все насущнее становится потребность закрепить эти тенденции посредством создания формальных структур.

Призывы к действию можно услышать во всех сферах международных отношений – от затянувшихся попыток реформировать ООН до усилий, направленных на то, чтобы сделать управление мировыми финансами более представительным. Нет сомнений в том, что все мы только выиграем от создания более эффективного и гуманного мироустройства, дающего ключ к решению таких серьезных проблем, как преодоление бедности и глобальное потепление. Вопрос в том, насколько мы готовы действовать, как сможем мобилизовать и координировать усилия, как быстро сумеем добиться поставленной цели.

Турция верит в возможность установления справедливого и устойчивого мирового порядка, который будет служить на благо всех стран, любого общества и каждого человека в отдельности. С нашей точки зрения, путь к этому лежит через формирование местных и региональных блоков. Необходимо принимать близко к сердцу региональные проблемы, заботиться о развитии диалога и восстановлении взаимного доверия, а также усиливать стимулы для укрепления сотрудничества в регионах. Мы можем и должны изменить ситуацию к лучшему, преодолевая психологические барьеры, открывая умы и сердца друг другу, объединяя ресурсы. Как говорится в русской пословице, «берись дружно – не будет грузно».

Руководствуясь этими принципами, Турция активно работает над тем, чтобы внести свой вклад в безопасность, стабильность и процветание в ряде соседних и более отдаленных регионов. Результаты, которых нам удалось добиться, говорят сами за себя. Чтобы точнее оценить итоги, полезно взглянуть на идейный фундамент, на котором зиждутся наши усилия.

ШЕСТЬ ПРИНЦИПОВ И ТРИ ОСОБЕННОСТИ

В основе современной внешней политики Турции лежат шесть принципов.

Первый – это определение баланса между свободой и безопасностью. Если безопасность хороша для одного государства, одной страны и одного человека, она принесет пользу и другим. Но не следует обеспечивать безопасность в ущерб свободе и наоборот. Следовательно, необходимо найти правильное соотношение между ними.

Второй принцип предполагает усиленное вовлечение всех региональных сил в мирный процесс. Мы проводим политику «обнуления проблем» в соседних странах и считаем, что это вполне достижимая цель, если только участники процесса смогут доверять друг другу.

Третий принцип предполагает проведение эффективной дипломатии в отношении соседних регионов. Наша цель – максимальная интенсификация сотрудничества, от которого выиграют все наши соседи. Для достижения этой цели мы строим отношения с соседними государствами на принципах «безопасности для всех», «политического диалога на высоком уровне», «экономической взаимозависимости», а также «культурной гармонии и взаимоуважения».

Являясь членом Совета Безопасности ООН на период 2009–2010 гг. и ответственным членом международного сообщества, которое вынуждено решать широкий спектр проблем, мы придерживаемся четвертого принципа в нашей внешней политике, который можно сформулировать как стремление к взаимодополняющим действиям с основными игроками на мировой арене.

Пятый принцип предполагает эффективное использование международных форумов и новых инициатив для придания импульса решению вопросов, представляющих взаимный интерес. Именно с этих позиций следует оценивать рост влияния Турции в таких организациях, как ООН, НАТО, Организация Исламская конференция, а также установление взаимоотношений со многими новыми структурами. Следует также упомянуть о том, что Турция получила статус наблюдателя в ряде ведущих региональных организаций, таких, например, как Африканский союз, Лига арабских государств, Ассоциация стран Карибского бассейна и Организация американских государств.

Шестой принцип нашего внешнеполитического курса опирается на предыдущие пять, – это создание «нового образа Турции» благодаря усиленному вниманию, которое мы уделяем общественной дипломатии.

По сути дела, наш подход нацелен на то, чтобы положить конец спорам и укрепить стабильность в регионе с помощью новаторских механизмов и каналов для разрешения конфликтов, стимулирования позитивных перемен и развития межкультурного общения и взаимопонимания.

Таким образом, можно сказать, что наша внешняя политика имеет три отличительные особенности: она ориентирована не на кризис, а на мечту и видение будущего мироустройства; вместо того, чтобы реагировать на возникающие угрозы, мы предлагаем творческие подходы к разрешению конфликтов. Кроме того, наша политика носит системный характер и охватывает весь спектр международных проблем.

Сегодня Турция проводит поистине многомерную и всеохватную внешнюю политику, участвуя в решении насущных вопросов в разных частях земного шара – от Африки до Южной Америки, от Восточной и Южной Азии до стран Карибского бассейна. Кроме того, Анкара активно укрепляет принципы мирного сосуществования, взаимного уважения, дружбы, согласия и сотрудничества между разными культурами, идеологиями и религиями. Пять лет тому назад Турция совместно с Испанией создала под эгидой ООН «Союз цивилизаций». Этот проект призван стать флагманом глобальных усилий, направленных на углубление межкультурного диалога и противодействие экстремизму. Российская Федерация со своим богатым культурным наследием также имеет все необходимое для того, чтобы внести существенный вклад в это историческое предприятие.

Являясь членом «Большой двадцатки», Турция поддерживает инициативы по реформированию структуры международных финансов и принятию новых мировых стандартов, которые обеспечат устойчивый экономический рост и стабильную финансовую систему, а также помогут создать более эффективную экономическую архитектуру. С другой стороны, будучи развивающейся страной-донором, Турция протягивает руку помощи развивающимся странам и вносит вклад в достижение Целей развития тысячелетия, сформулированных ООН.

Наше нынешнее председательство в Инициативе по сотрудничеству стран Юго-Восточной Европы и грядущее президентство в Конференции по взаимодействию и мерам укрепления доверия в Азии, а также в Комитете министров Совета Европы во второй половине нынешнего года предоставляет значимые возможности для совершенствования регионального сотрудничества. Турция и Россия могут вместе работать на всех направлениях под знаком солидарности в решении острых региональных вопросов.

Не следует забывать, что турецкая внешняя политика опирается на уникальный исторический опыт и географию, которые еще более усиливают в нас чувство ответственности.

Подобная историческая ответственность мотивирует интерес Турции к близлежащим зонам, включая Кавказ, Каспийский и Черноморский бассейны, Балканы, Восточное Средиземноморье и Ближний Восток от Персидского залива до Северной Африки. В этом контексте мне хотелось бы более подробно остановиться на турецко-российских отношениях и на ситуации на Южном Кавказе.

ТУРЕЦКО-РОССИЙСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

С Россией нас связывают образцовые соседские отношения, не омраченные никакими проблемами. Отношения развиваются на взаимовыгодной основе, и мы глубоко удовлетворены поступательным движением во всех сферах турецко-российских связей в течение последних 19 лет. Мы считаем Россию бесценным партнером, важной мировой державой и ключевым игроком с точки зрения регионального взаимодействия. Хотелось бы подчеркнуть, что дальнейшее развитие сотрудничества, основанного на общей заинтересованности сторон, взаимном доверии и прозрачности, является одним из главных приоритетов нашего внешнеполитического курса. Турецко-российские отношения остаются неотъемлемой частью многомерной внешней политики Турции.

Анкара и Москва – главные игроки, способствующие поддержанию мира и сохранению стабильности в своем регионе. Мы озабочены решением одних и тех же международных проблем, понимаем друг друга и стараемся деликатно обходить «больные» темы, способные вызывать раздражение. Мы хотели бы продолжать искренний и открытый диалог с Россией о дальнейшем развитии нашего региона.

Визиты на высшем уровне, которые имели место в последние два года, также внесли существенный вклад в наши отношения. Президент Абдулла Гюль побывал с государственным визитом в России в феврале 2009 г., премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган посетил Сочи в мае прошлого года, а премьер-министр Владимир Путин нанес рабочий визит в Турцию в августе 2009 г. Эрдоган побывал в Москве 12–13 января этого года, и я сопровождал его в этой поездке. Я также приезжал в Москву в июле прошлого года. Эти визиты, безусловно, придали дополнительный импульс отношениям между обеими странами.

Визит президента Гюля стал первым государственным визитом главы турецкого государства в Россию за всю историю двусторонних отношений. (Еще одной важной особенностью поездки стало посещение турецким президентом Республики Татарстан – важного региона Российской Федерации, поддерживающего культурные и исторические связи с Турцией.) В ходе визита лидеры обеих стран подписали Совместную декларацию, в которой не только закладывается основа для совместных отношений, но и предлагается «дорожная карта» нашего будущего регионального сотрудничества почти во всех вопросах, представляющих обоюдный интерес. В документе подтверждается, что цель, обозначенная в Совместной декларации от 2004 г., а именно поднять наши взаимоотношения на уровень «многомерного углубленного партнерства», достигнута. Новые договоренности также являются проявлением политической воли на высшем уровне – решимости «поднимать наши отношения на новый качественный уровень и углублять их».

В этом контексте Турция и Россия решили создать межгосударственный механизм (Высший совет сотрудничества) на уровне высшего политического руководства. Мы верим, что данный орган будет способствовать развитию двусторонних отношений и внесет вклад в региональную стабильность. Первая встреча в рамках Высшего совета сотрудничества запланирована на первую половину 2010 г.

С начала 1990-х гг. сотрудничество в экономической и энергетической областях было движущей силой турецко-российских отношений. Хотя мы с гордостью говорим о том, что торговля достигла впечатляющих объемов – в 2008 г. Россия стала нашим главным торговым партнером (товарооборот достиг 38 млрд долларов), а в 2009 г. была вторым торговым партнером (около 22 млрд долларов, из которых 3 млрд приходилось на экспорт и 19 млрд на импорт), – к сожалению, у Анкары образовался существенный торговый дефицит вследствие импорта энергоресурсов (в 2009 г. Турция импортировала из России свыше половины всего потребляемого газа и четверть всей нефти). Мы придаем большое значение достижению баланса и нацеливаемся на диверсификацию в торговле с Россией. Снижение товарооборота объясняется в первую очередь мировым финансовым кризисом. Но мы уверены, что негативные последствия кризиса в двусторонней торговле будут преодолены в нынешнем году. Кроме того, к 2015 г. наш товарооборот должен достигнуть 100 млрд долларов, как запланировали оба премьер-министра на встрече 13 января в Москве.

Другие отрасли экономики также заслуживают внимания. Общая стоимость проектов, осуществляемых турецкими подрядчиками в России, достигла 30 млрд долларов. Прямые турецкие инвестиции превысили 6 млрд долларов, а прямые российские инвестиции в Турцию – 4 млрд долларов. В 2008 и 2009 гг. поток российских туристов в Турцию составил 2,8 и 2,6 млн человек соответственно. Кроме того, мы с радостью наблюдаем растущий интерес российских фирм к энергетическим инфраструктурным проектам и туристическому сектору Турции. Сотрудничество в энергетической отрасли является значимым аспектом турецко-российских отношений. Россия – важный поставщик энергоносителей для Турции. Проект газопровода «Голубой поток» вывел энергетическое сотрудничество на новый стратегический уровень. Значительное место в повестке дня занимают новые проекты с участием России (к примеру, строительство атомной электростанции в Турции) и российские инвестиции в проект нефтепровода Самсун – Джейхан.

Я верю, что двусторонние отношения и взаимодействие с Россией в политической, экономической и энергетической областях, а также в сфере культуры и образования будут развиваться и впредь. Продолжится и диалог по региональным и международным вопросам. В целом отношения с Москвой весьма многообещающи, и мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы они получили дальнейшее развитие, как было заявлено в Совместной декларации, подписанной двумя президентами в феврале 2009 г.

ЮЖНЫЙ КАВКАЗ

В центре коридора, который простирается с севера России до юга Турции, находится конфликтный регион, который отчаянно нуждается в мире и экономическом развитии. Это Кавказ. Нынешняя обстановка в Западной Азии отчасти напоминает тупиковую ситуацию на Корейском полуострове, расположенном между двумя гигантами Восточной Азии – Китаем и Японией. Следовательно, говоря о турецко-российских отношениях, мы должны осознавать, сколь большое значение они имеют для общей ситуации на евразийском континенте.

Находясь на протяжении многих веков на перекрестке между Востоком и Западом, Севером и Югом и населенный множеством разных народов, этнических групп, говорящих на разных языках и исповедующих разные религии, Южный Кавказ, конечно же, является самым интригующим и непредсказуемым местом на политической карте мира.

Южный Кавказ, примыкающий к границам Турции и России, всегда играл особую роль и для турок, и для русских, занимая важное место в дипломатической повестке дня обеих стран. Сегодня стратегическое значение региона еще больше возросло, и по этой причине он, как никогда, нуждается в стабильности и региональном сотрудничестве. Турция отводит Южному Кавказу особое место в своей внешней политике, стремясь обеспечить там мир, безопасность и процветание. Это объясняется не только историческими и гуманитарными узами, связывающими Турцию с народами Кавказа; некоторые из них имеют культурную и этническую общность с турецким народом. Главное в том, что эта небольшая по территории область, к сожалению, по-прежнему нестабильна. Три крупных конфликта на территории стран – членов ОБСЕ остаются неразрешенными в течение почти двух десятилетий.

Со времен обретения независимости республиками Южного Кавказа мы старались сделать все от нас зависящее, чтобы здесь воцарились мир и процветание. Турция одной из первых признала суверенитет всех трех республик, включая Армению. Однако оккупация азербайджанских земель Арменией, ставшая причиной конфликта вокруг Нагорного Карабаха, затруднила дальнейшее сотрудничество в региональном и общемировом масштабе.

Отношения Турции с Азербайджаном всегда были уникальны в силу особых братских уз, связывающих наши народы, объединенные общей историей, языком и культурой. Вот почему у нас выстроены важные политические отношения с Баку, о которых можно судить по частоте взаимных визитов, а также постоянному диалогу и солидарности в вопросах, представляющих взаимный интерес. Наше экономическое сотрудничество развивается поступательно. Торговый оборот достиг 2,5 млрд долларов. Кроме того, Турция лидирует в части иностранных инвестиций в азербайджанскую экономику.

Отрадно, что, благодаря развивающейся демократии, растущей экономике, человеческому капиталу и природным ресурсам, Азербайджан стал центром притяжения на Кавказе. Однако неурегулированный конфликт вокруг Нагорного Карабаха и оккупация 20 % территории страны Арменией мешают Азербайджану и региону в целом использовать этот важный потенциал.

Будучи членом Минской группы ОБСЕ, Турция с самого начала активно выступала за мирное урегулирование карабахского конфликта посредством переговоров между Ереваном и Баку. Весьма прискорбно, что механизм, такой же старый, как и сам конфликт, пока не принес ощутимых и конкретных результатов. Вот почему так важен прогресс, недавно достигнутый на переговорах между президентами Ильхамом Алиевым и Сержем Саргсяном. Это еще раз подчеркивает необходимость достижения конкретных результатов посредством интенсивного диалога в то время, когда сама история предоставляет уникальную возможность. Вместе с тем Минская группа ОБСЕ остается единственным международным инструментом, способным побудить стороны предпринять конкретные шаги для преодоления разногласий и достижения мирных договоренностей.

По понятным причинам наши отношения с Арменией находились в ином русле и до сих пор остаются недостающим элементом в той целостной картине, которую Анкара хотела бы видеть на Южном Кавказе. Однако мы не теряем надежду на то, что связи с Арменией в конце концов удастся восстановить, и с этой целью мы прибегаем к односторонним мерам по укреплению доверия. В 2007 г. удалось задействовать дипломатический канал для диалога между высокопоставленными чиновниками обеих стран, целью которого является установление нормальных двусторонних отношений.

Эти усилия принесли плоды в 2009 г., когда ответственные политики обоих государств пришли к выводу, что настал благоприятный момент для всеобъемлющего мирного урегулирования. Мы решительно приступили к реализации этого плана, несмотря на резкую критику наших действий внутри страны. Титанический труд и интенсивные переговоры привели к подписанию 10 октября 2009 г. двух протоколов в Цюрихе.

Это беспрецедентный шаг вперед в направлении искоренения юридических и психологических барьеров, которые до сих пор разделяли два соседних народа. Однако на протяжении всего диалога с Ереваном мы неизменно отдавали себе отчет в том, что одного лишь турецко-армянского примирения недостаточно для того, чтобы долгожданный мир и стабильность пришли в этот многострадальный регион.

Мы убеждены в том, что прогресс в нормализации отношений между Турцией и Арменией должен дополняться и развиваться с помощью конкретных шагов, направленных на разрешение конфликта в Нагорном Карабахе. Только при условии всеобъемлющего урегулирования мы сможем сохранить атмосферу примирения и устранить оставшиеся барьеры, препятствующие диалогу, сотрудничеству и миру в регионе. И это, конечно, потребует политической воли и мужества.

После подписания оба протокола были незамедлительно направлены для ратификации в турецкий парламент. Мнение Конституционного суда Армении по поводу протоколов стало неожиданным препятствием, которое необходимо преодолеть. Если все стороны будут вести себя ответственно и постараются внести свой вклад в достижение всеобъемлющего мира на Южном Кавказе, то, мне кажется, протоколы будут быстро ратифицированы парламентом Турции. Это не только облегчит процесс примирения двух народов, но и проложит путь к новому будущему и воцарению мира, процветания и сотрудничества. В этом смысле самая безотлагательная потребность состоит в том, чтобы не воздвигать препон на пути достижения мира и стабильности под ширмой надуманных юридических проблем.

Что касается Грузии, то глубокие исторические и культурные связи между народами, общая граница, крупномасштабная транспортно-энергетическая инфраструктура, турецкие граждане грузинского и абхазского происхождения являются главными факторами, способствующими нашим интенсивным взаимоотношениям и сотрудничеству с Тбилиси.

Турция поддерживает и уважает независимость, суверенитет и территориальную целостность всех государств Южного Кавказа, и Грузия здесь не исключение. Это было нашей принципиальной позицией со времени обретения странами независимости, и мы по-прежнему придерживаемся этой позиции. Учитывая наши прекрасные отношения и многомерное партнерство с Россией, нетрудно представить себе, что Турция была в числе тех, кого крайне обеспокоили события августа 2008 г.

Сегодня Анкара и Москва, а также Баку, Ереван и Тбилиси больше чем когда-либо стремятся превратить Южный Кавказ в зону всеобъемлющего и прочного мира. Все заинтересованы в разрешении застарелых конфликтов, что, в свою очередь, будет усиливать у лидеров наших стран чувство ответственности за судьбу региона. Нас также объединяет заинтересованность в укреплении гуманитарных связей, которые позволят залечить старые раны. Мы все хотим забыть прошлую вражду и спроецировать в будущее позитивные аспекты общей истории, и, что самое важное, у нас есть общее стремление построить светлое будущее на Южном Кавказе.

Понимая, что длительный мир и стабильность в регионе невозможны без взаимоприемлемого урегулирования конфликтов, мы предложили создать новый региональный форум, чтобы облегчить и ускорить поиски компромиссов. Идея в том, чтобы усадить лидеров пяти стран – Азербайджана, Армении, Грузии, Российской Федерации и Турции за стол переговоров для решения региональных проблем и укрепления доверия.

Выступив с инициативой создания Платформы стабильности и сотрудничества на Кавказе, Турция признала, что это нелегкий процесс, поскольку наличие конфликтов служит одновременно и поводом для появления такой структуры, и главным препятствием в процессе реализации идеи. Более того, это не первое предложение по формированию некой кавказской организации: с 1990-х гг. выдвигался целый ряд схожих инициатив, но все они остались нереализованными, несмотря на добрые намерения. Памятуя о прошлых неудачах, мы собираемся создать структуру, которая сможет способствовать диалогу, обмену идеями и укреплению доверия между основными действующими лицами региона, и считаем, что это будет длительный процесс, а не одномоментное действие. Идея платформы, как таковой, создаст в будущем многообещающую альтернативу насилию и инструмент урегулирования конфликтных ситуаций.

Чем бы ни увенчались наши усилия, направленные на достижение устойчивого мира и стабильности на Южном Кавказе, ясно одно: Турция останется активным участником мирного процесса в регионе и продолжит создание прочного и конструктивного партнерства с Россией, чтобы сотрудничать с ней в нормализации ситуации.

Со времени окончания холодной войны прошло 20 лет, и сегодня процесс глобализации вступает в новую стадию. До 1990-х гг. условия, определявшие мировой политический порядок, были гораздо яснее, хотя отношения между ведущими державами порой обострялись до пугающего уровня. Сегодня мы живем в совершенно ином, глобальном, мире. Демократия, права человека и рыночная экономика заложены в фундамент системы международных отношений. Вчерашние враги становятся партнерами в современной взаимозависимой глобальной экономике. В этом контексте отношения между Москвой и Анкарой являются структурным фактором в нашем регионе и за его пределами. Турецко-российские отношения действительно представляются неотъемлемой частью многомерной внешней политики Анкары. Начинались они как скромные торговые связи, но быстро развивались, включая в себя всё новые сферы сотрудничества. Я глубоко удовлетворен тем, что наши отношения приобрели стратегическое измерение.

Многочисленные вызовы, такие, к примеру, как организованная и транснациональная преступность, нелегальная иммиграция, межкультурная и религиозная нетерпимость, экстремизм и терроризм, требуют укрепления взаимодействия между Турцией и Россией.

Это касается также и региональных проблем. На Турции и Российской Федерации лежит историческая и нравственная ответственность по объединению усилий в деле достижения мира, безопасности, стабильности и процветания на Южном Кавказе, и нам будет легче выполнить свой долг, если мы будем сотрудничать на основе общего понимания стоящих перед нами проблем и путей их решения. Культивируя компромисс и добрососедские отношения на Южном Кавказе, мы будем способствовать урегулированию других конфликтов на планете, а также созданию атмосферы согласия и взаимопонимания. Это то, что нам следует делать, чтобы формировать настоящее и готовить светлое будущее нашего общего региона.

Россия. Турция > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 28 февраля 2010 > № 2909695 Ахмет Давутоглу

Лэптоп и крест

С грузинского. Перевод Виктории Зининой

В новейшей истории Советский Союз был первой сверхдержавой, которая зиждилась не на экономике, а на идеологии. Эксперимент завершился грандиозным крахом, а миру явились не только политически, но и качественно новые государства. Несмотря на весьма различающиеся культурные традиции (которые въяве проявились вскоре после развала Советского Союза, хотя и прежде играли значительную роль), эти страны (за исключением стран Балтии) характеризовали, а ныне характеризуют и поныне, специфические, полученные в наследство от СССР общие черты. Это низкая культура труда и соответственно низкий экономический потенциал, авторитарный менталитет, дефицит навыков самоорганизации, низкое правовое сознание, и в то же время — относительно высокий уровень формального (но далеко не реального) образования, определенный потенциал в сферах науки, искусства или спорта — как институционный, так и функциональный. Одним словом, миру явились общества-химеры, в которых сосуществовали несовместимые элементы — с одной стороны, бедная экономика, с другой — атрибуты экономики развитой и, что также немаловажно, не отвечающие уровню экономики высокие требования населения в отношении вознаграждения за труд, обеспечение отдыха, образования, здравоохранения, питания и качества товаров потребления.

Химерные образования нежизнеспособны; чтоб не умереть, они должны адаптироваться к новому окружению или же изменить его применительно к себе. После распада Советского Союза прошло без малого двадцать лет, и, как выясняется, “детская смертность” среди этих новых государств, вопреки малым и средним катаклизмам, равна нулю, во всяком случае, пока. Все без исключения постсоветские страны здравствуют и более или менее успешно пытаются завоевать свое место в мировом или региональном сообществах. А это означает, что в новых государствах начались и продолжаются какие-то адаптационные процессы, более или менее различные в соответствии с экономическими, культурно-историческими, экологическими, геополитическими и другими факторами. Постараюсь очертить адаптационные процессы, происходящие в Грузии, а также другие изменения, адаптационная ценность которых пока еще проблематична.

* * *

В 1994 году я попробовал охарактеризовать адаптационную к постсоветскому режиму модель Грузии как культурной единицы1 . Во всякой эволюционной системе (а культура относится к таковой) изменения осуществляются за счет модификации существующих реалий и доступных ресурсов. Поэтому считаю целесообразным повторить некоторые соображения из той статьи.

1 Г.Нижарадзе. Полемические заметки о некоторых особенностях социально-психологического своеобразия Грузии. Ум от горя. Тбилиси, cipdd, 1994, 41—82.

После смерти Сталина и частичного развенчания Хрущевым “культа личности” в советском истеблишменте произошли серьезные, практически революционные изменения — на вершине власти органы безопасности были заменены партийной номенклатурой, которая была вынуждена позволить определенную либерализацию. Система оставила в неприкосновенности и табуировала идеологию и политику, но неформально допустила запрещенную старым советским законодательством экономическую деятельность. Казалось бы, государство подписало со своими подданными некий неписаный договор, по которому гражданин в определенных пределах имел возможность (но, разумеется, не право) нелегальной экономической деятельности. Политика и идеология оставались в монопольной собственности государства. Можно сказать, что новые правила игры раньше других прижились в Грузии. Произошло практически полное отчуждение от коммунистических идеалов. Социализм в Грузии был “почитаем” только потому, что он был детищем соотечественника — “отца народов”. А исключение Сталина из советского “пантеона” и его преступления лишили смысла советские ценности, они превратились в трухлявых идолов, которым требовалось ритуальное поклонение, но вера в них была поколеблена.

К тому же система создала такие условия, при которых стало возможным приобретение серьезного богатства за счет высокого социального статуса и советского наследия, можно сказать, без адекватных усилий (уровня образованности, профессионализма, трудовых затрат). Если при Сталине не то что карьерный рост, но и сама жизнь зависела от активного проявления лояльности режиму, то в изменившихся условиях появились новые “конвертируемые” ценности: деньги, должность, влиятельные знакомства. Наметились три пути, следуя по которым можно сделать карьеру. Первый — номенклатурный (партийно-комсомольский). С его помощью осуществлялось обретение материальных ресурсов и открывалась дорога к распределению этих ресурсов, что создавало питательную среду для коррупции. Второй путь — это теневая экономика, обогащение за счет государства и соотечественников. Теневая экономика не имела ничего общего с капитализмом, поскольку ей была чужда конкуренция, она была порождением советского режима, и вне этого режима у нее не было перспективы. И был еще один путь — “черный” — обретение авторитета в криминальном мире, предполагающий отнюдь не низкий социальный статус; вор высокого ранга уже не ходит “на дело”, но имеет приличный доход, значительную часть которого составляет “арбитражно-медиаторская деятельность” — устранение конфликтных ситуаций по законам “понятий”.

Обозначенные три сферы — номенклатура, теневая экономика и криминальная элита — в Грузии были тесно переплетены между собой и фактически составляли единую систему. Эта адаптационная система была расточительной: она потребляла ресурсы империи, а сама создавала очень мало. К тому же она выработалась в условиях пребывания в статусе зависимой страны, а это значит, что любые крупномасштабные проблемы, стоящие перед любой страной (безопасность, социальная защита, снабжение и пр.), решались, худо-бедно, непременно в центре.

Рост благосостояния, позволяющий выделиться среди других, определил в масштабе всего Советского Союза формирование модели специфической идентичности, модели, позволяющей подчеркнуть свое отличие, прежде всего свою “нерусскость”, опираясь на язык и мифологизированную историю. Примечательно, что представители просвещенных слоев титульных этносов в большинстве советских республик старались определить детей в русские школы. Исключение составляли Грузия и Прибалтика, хотя и с существенным отличием — грузинская “нерусскость” не подразумевала антирусскость, как в Прибалтике, и носила компенсаторный характер, иными словами, акцентирование основных компонентов (язык, история и т.д.) национальной идентичности создавало психологический противовес факту пребывания страны в статусе страны зависимой.

Следует отметить, что вероисповедание (православие) в тот период не составляло столь уж значительного компонента в грузинской идентичности. Это было обусловлено несколькими факторами. Первый — принципиальная антирелигиозность режима. Хотя следует сказать, что в этом смысле идеологический пресс в Грузии был сравнительно слабее, так же как и цензура вообще (к примеру, в романе Нодара Думбадзе “Закон вечности” священник выведен как положительный персонаж, что очень трудно было бы представить в литературной продукции других республик). Второй — по отношению к России православие не было отличительным признаком. Третий и, пожалуй, самый значительный фактор состоял в том, что социальный заказ в отношении религии не был четко определен: режим воспринимался как сильный и злой, но глупый монстр, борьба с которым была бессмысленна, но который можно легко провести и строить свое маленькое счастье. В общей атмосфере преобладала беззаботность, не срабатывали такие факторы, как массовые стрессы и безнадежность, бурно развивались грузинское искусство и спорт (они также составляли значительный компонент идентичности) — так что потребности в религии не ощущалось. Хотя нужно сказать и то, что религия все же играла определенную роль в повседневной жизни: крещение ребенка было всеобщей практикой (это было социально “желательно”, хотя и не обязательно), социальная роль крестного была вполне реальной, считалось хорошим тоном и некоторым фрондерством ходить в церковь на Рождество и на Пасху (с этим режим боролся, показывая в такие дни по телевизору популярные иностранные фильмы). Но этим практически все и ограничивалось.

Вот в таких условиях разваливается Советский Союз. Грузия становится независимым государством, за этим следуют эйфория, затем гражданская война, потеря территорий, противостояние с Россией, развал экономики, расстройство практически всех институтов и инфраструктур, но одновременно и узаконивание свободного предпринимательства, открытие границ, создание свободных медиаструктур, освоение современных информационных и коммуникационных технологий. Короче, социальная, экономическая и политическая ситуации изменились в корне. В то же время стало очевидно, что жить по привычным правилам уже невозможно, а навыки жизни в новых реалиях в большом дефиците. Одним словом, Грузия оказалась в адаптационном кризисе, выход из которого и сегодня еще представляется далекой перспективой. Хотя признаки новой адаптационной модели уже налицо, и именно о них пойдет речь.

* * *

Кто не жил в Грузии в начале девяностых годов, тому трудно представить тогдашний быт — холодные и темные дома, во дворах водруженные на костры огромные кастрюли, в которых варилась фасоль на всех жителей дома, бессмысленная стрельба на улицах, очереди за керосином и хлебом, величиной с почтовую марку миллионные купоны, блуждание по распродажам, абсолютно оправданное ожидание душераздирающих новостей etc, etc… Но во мраке постепенно замигали светлые точки, как всегда, по милости коммерции — появились корейские керосинки, газовые баллоны, генераторы, заработали частные маршрутные такси, стали открываться магазины, столовые и даже рестораны (хотя последние были населению не по карману).

Но первой структурой, которая очень скоро возродилась и заработала как часы, была ритуальная служба. И это не случайность, поскольку смерть в Грузии — феномен, несущий серьезную социальную функцию. Правила и традиции, связанные со смертью, создают базовую основу ритуала, в котором проецируется грузинская культура и проистекающие в ней изменения.

Грузинская культура общения коллективистская и ориентирована на небольшие группы. Подобные группы состоят из нескольких сотен людей, которые знакомы друг с другом, состоят между собой в родстве, дружат, более или менее часто встречаются, в той или иной степени признают общие нормы и ценности, а в случае необходимости оказывают друг другу посильную помощь. Можно выделить и подгруппы: родственные, дружеские, соседские, круг сотрудников и относительно далеких знакомых — одним словом, всех, кого можно объединить словами “мои” и “наши”, которые употребляются больше в разговорной речи, поэтому в дальнейшем я использую термин “нострия”1 (от латинского nostri — наши).

1 Приношу благодарность г-ну Левану Бердзенишвили за консультацию.

Смерть члена нострии является событием, которое собирает всех “собратьев”, находящихся в пределах досягаемости и не прикованных к постели (в этом отношении в Грузии с ритуальной службой не сравнится даже брачный церемониал). Траурный ритуал хорошо знаком любому грузину, но хочу заметить, что он медленно, но все же меняется (мы это увидим на примерах). Поэтому данный текст со временем может послужить этнографическим материалом, тем более что описания современного грузинского траурного ритуала, насколько мне известно, не существует.

Итак, происходит трагическое, но неизбежное — умирает человек (не сочтите за цинизм то, что я не коснусь тяжелых переживаний родственников усопшего, а остановлюсь только на нормативно-ритуальной стороне события). Начинаются обязательные процедуры. Члены семьи оповещают о случившемся всех родственников, последние, в свою очередь, сообщают о происшедшем всем, до кого можно дотянуться и кому надлежит это знать, после чего срочно отправляются в дом усопшего, чтобы помочь родственникам в подготовке панихиды. Покойного переносят в центр самой большой комнаты, переставляют мебель, выбирают фотографию для увеличения, решают необходимые формальности и назначают день и час похорон (14.00 или 15.00). Питание членов семьи в эти дни обеспечивают соседи, это твердо установившаяся традиция. Здесь же отмечу, что траурные дни связаны с немалыми затратами, поэтому традиционно члены нострии собирают деньги для семьи покойного.

Похороны возможны только в строго определенные дни — во вторник, в четверг, в субботу и в воскресенье, которые, следует отметить, не несут никакой сакральной нагрузки (по церковным канонам похороны допустимы в любой день); насколько мне известно, эти правила установило правительство где-то в 50-х годах, хотя неизвестно по каким соображениям, но по сей день похороны проходят только в упомянутые дни, нарушений я не припомню.

Выбор дня похорон автоматически означает, что предшествующие два дня отводятся панихиде, причем тоже в определенные часы. В советский период панихида назначалась на 19.00 зимой и на 20.00 — летом. В 90-х годах время сместилось на 17.00 или 18.00 часов. К предположительным причинам этого мы еще вернемся. Добавим, что в деревнях нет определенного времени для панихид, поскольку члены нострии, проживающие в разных уголках страны, приезжают в разное время.

Таким образом, у членов нострии на исполнение траурных обязанностей имеются три дня, которых вполне достаточно, чтобы узнать о случившемся и отправиться даже в другой город или деревню.

Собственно панихида продолжается один час. Пришедшие входят в комнату, где покоится усопший, обходят гроб, поцелуем или ритуальными фразами выражают соболезнование членам семьи и потом, в зависимости от того, насколько они близки членам семьи, остаются на определенное время в центральной комнате, выходят в другую комнату, где царит более “неформальная” атмосфера, или, не задерживаясь, удаляются. Ближайшие родственники и друзья семьи не довольствуются официальной панихидой, откладывают в сторону текущие дела и практически постоянно находятся рядом с семьей покойного. Здесь же следует отметить, что кончина родственника является важной причиной для того, чтобы повременить с любыми делами, что подчеркивает характерную особенность грузинской культуры — нормы, порожденные личными или групповыми интересами, приоритетны в сравнении с деловыми обязанностями. Хотя в последние годы в этом отношении ситуация постепенно меняется, о чем пойдет речь дальше.

Больше всего народу — практически вся нострия — бывает в день похорон. Встречаются давно не видевшиеся родственники и знакомые, обмениваются новостями, вспоминают прошлое, обещают, что будут встречаться чаще, — одним словом, происходит демонстрация жизнеспособности, единства и солидарности нострии. Сто—двести человек, ядро данной нострии, провожают покойного на кладбище, присутствуют при погребении, а затем едут на траурное застолье — поминки. В сравнении с традиционным грузинским застольем поминки отличаются некоторыми особенностями: порядок и четкая последовательность тостов строго регламентированы, не разрешается пить никакие алкогольные напитки, кроме вина, обязательны ритуальные блюда — кутья, плов с бараниной.

На сороковой день устраивается еще одно, но более ограниченное ритуальное собрание (на нем присутствуют только близкие родственники и друзья, примерно человек пятьдесят—восемьдесят). Собравшиеся выезжают на кладбище, после чего снова садятся за поминальный стол. То же самое повторяется по прошествии одного года, и этим для семьи завершается траурный цикл.

Таким образом, траурный ритуал в Грузии служит объединению основной социально-культурной единицы общества — нострии, выражению солидарности между ее членами. Но у него есть еще одна, так сказать, “психотерапевтическая” функция.

У любой культуры выработана собственная “философия смерти”. Скажем, в японской культуре смерть является обычным элементом повседневности, в которой существует нечто еще более страшное, к примеру, стыд. У нас дело обстоит иначе — общество как бы старается “избавиться” от смерти, или, во всяком случае, игнорировать ее: о смерти стараются не говорить, а если приходится сказать что-либо, то добавляется ритуальная фраза “упаси Господи!”. Слово гроб заменяется эвфемизмом “чертог”, за покойного зачастую пьют как за живого, широко распространилось выражение “Небесная Грузия”, или же место, где, наверное, жизнь продолжается так же, как на этой земле, и т.д. Это очень интересная тема, которая требует отдельного изучения.

Для родственников усопшего траурные дни очень утомительны — приходят и уходят люди, всех необходимо встретить, хотя бы коротко пообщаться, решить множество проблем, касающихся в том числе кладбища, поминок и т.д. В итоге практически не остается времени остаться наедине со своим горем, подумать и осознать трагичность и неизбежность случившегося, боль от смерти близкого в такие дни приглушается, сама смерть как бы уходит в тень, “исчезает” в тщетности земной жизни. Это и есть коллективизм: группа защищает — порой даже излишне — своего члена в трудную для него минуту.

А теперь посмотрим, как изменился траурный ритуал в Грузии за последние двадцать лет.

В первую очередь, конечно, заметно возросла роль Церкви. Отпевание в храме и похороны по церковному обряду (что раньше было событием исключительным) стали обычным явлением; подсвечник со свечой и икона у изголовья покойного, так же как и крест на могиле, превратились в почти обязательные атрибуты; если поминки совпадают с периодом поста, то на стол подают только постные блюда (во время других застолий пост так строго не соблюдается).

Кроме того, Церковь объявила борьбу с языческими предрассудками. К примеру, еще несколько лет назад был широко распространен следующий ритуал: до выноса покойника из квартиры женщины выходили из комнаты, оставшиеся мужчины поднимали гроб, трижды по часовой стрелке вращали его вокруг своей оси и трижды стучали им в закрытую дверь. Мне не ведомы происхождение и символика этого ритуала, но совершенно очевидно, что это действо язычески-магическое, оно не прошло мимо внимания Церкви, и теперь к этому обряду обращаются все реже.

Под влиянием Церкви изменилось и музыкальное сопровождение панихид. В советский период из соответствующей службы в семью усопшего приходил пожилой мужчина с магнитофоном “Днепр”, в зависимости от желания родственников, он включал или классическую программу (Бах, Моцарт, Бетховен, Шопен) или же грузинскую (Палиашвили, традиционные песнопения)1. Когда в грузинском обществе рекомендации церковнослужителей обрели определенный вес, из репертуара постепенно исчезла классическая музыка католико-протестантского происхождения, за ней последовала грузинская музыка общего характера, и сегодня в большинстве случаев на панихидах либо вообще не бывает музыки, либо звучат только церковные песнопения.

Это что касается изменений, происшедших под влиянием Церкви; но есть изменения и другого порядка, казалось бы, не столь уж существенные, однако тоже достойные внимания. Одно мы уже отметили — время панихиды перенесено на более раннее. Это произошло не сразу. В начале 90-х годов, когда разрушилась практически вся инфраструктура (энергетика, коммуникации, транспорт), довольно трудно стало исполнять обязанности перед нострией, но об упразднении этих обязанностей не могло быть и речи (добавлю, что, по моему предположению, именно нормы и обязанности, непреложные для нострии, остановили наше общество на краю полнейшего хаоса2). Но в соответствии с существующими реалиями разрушался и привычный порядок прихода на панихиду — люди стали приходить тогда, когда им удобно, в основном в дневные часы, ибо вечером, когда темнело, ходить по улицам было небезопасно.

1 Любопытно, что в 80-х годах в Гурии (Западная Грузия) в репертуаре панихидной музыки неожиданно появились композиции группы Pink Floyd.

2 Для иллюстрации приоритета нострических норм в грузинском обществе приведу анекдотичный пример. Рассказывают, что в условиях жесточайшего энергетического кризиса по распоряжению Кутаисской мэрии в корпус дома, где был покойник, в дни траура электричество подавалось бесперебойно, но этим проявлением чисто грузинского гуманизма население воспользовалось весьма своеобразно: жильцы корпуса вскладчину покупали крышку от гроба, выставляли его перед дверью то одной квартиры, то другой, и в результате электричество подавалось в дом бесперебойно.

С восстановлением транспортного движения и вообще с относительной стабилизацией в стране, когда тесные улицы стали представлять меньшую опасность, время, отведенное для панихид, снова стало фиксированным, оно совпадало с окончанием рабочего дня. На мой взгляд, это объясняется существенным ростом серьезного отношения к деловым ценностям в грузинском обществе, в результате чего рекреациям и семейным взаимоотношениям все больше отводятся вечерние часы. В нашем случае это выражается в том, что исполнение нострической обязанности в “облегченной” форме превращается в привычную процедуру. Последнее, с моей точки зрения, характеризует весьма примечательную тенденцию в современном грузинском обществе: больший вес, который приобретают принципы индивидуализма, и соответственно постепенное ослабление примата нострии.

В советский период посещение панихид было более “нагруженным”: к ним специально готовились, часто шли всей семьей или группами. Сегодня подобное встречается значительно реже. Также уменьшилось количество “корпоративных” венков и букетов с надписями “От соседей”, “От сослуживцев” и т.д. — цветы приносят в основном индивидуально. На определенное ослабление социальной функции панихид указывает и то, что с началом 90-х годов исчезла традиция публикации в прессе траурных объявлений (хотя это касается только крупных городов, бегущая строка с траурными объявлениями сегодня все еще является значительным источником дохода для регионального телевидения).

Претерпели изменения и поминки. Прежде их справляли в семье усопшего. Брались напрокат складные столы и лавки, а также посуда, еду готовили родственники. В 80-х годах появились специальные, спартански оборудованные помещения и обеспечивающие поминальное меню кооперативы, в том числе и семейные.

Сегодня в крупных городах поминки справляют в основном в ресторанах, хотя это обходится недешево. Это весьма любопытный факт — ритуальные поминки перешли в публичное пространство. Нострия становится более открытой.

Подведем итог вышесказанному. В сегодняшней грузинской бытовой культуре траурный ритуал сохраняет функцию объединения нострии, солидаризации ее членов. Вместе с тем происходящие в ней изменения отображают две весьма значимые тенденции, предвещающие нашему обществу серьезную трансформацию. Первая тенденция — исходящий от Церкви “коллективизм прихожан”, который в корне отличается от “коллективизма нострального” в первую очередь тем, что прихожане менее дифференцированы, нежели нострия — есть только обладающий незыблемым авторитетом священник и рядовые, но равноправные прихожане. Вторая, противоположная тенденция — рост степени индивидуализма, объясняемый приходом западных ценностей и институтов: рыночной экономики, элементов демократии и др. Позволю себе предположить, что, если исключить форс-мажор, общественный профиль Грузии в ближайшие десятилетия определится борьбой двух упомянутых тенденций. А теперь посмотрим, как проявляются эти тенденции в других сферах жизни.

* * *

И упомянутый нами индивидуализм, и “коллективизм прихожан” можно рассматривать в разрезе, с одной стороны, демократически-либеральных, с другой — фундаментально-националистических парадигм, которые рождаются практически во всех посттоталитарных обществах, и не только в них. Более того, и в советский период претензии к режиму определялись этими парадигмами: с одной стороны, русификация в противовес национальным интересам, с другой — права человека. Так было и в Грузии. К тому же следует отметить, что при критике советской власти здесь преобладала националистическая риторика. После распада Советского Союза произошла институционализация этих двух парадигм, хотя и не сразу; националистический режим первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа в какой-то степени противостоял Церкви, но позже, во времена Эдуарда Шеварднадзе, национализм и православие сблизились настолько, что сегодня для значительной части общества слова “грузин” и “православный” стали синонимами. Что касается демократической парадигмы, ее институциональную обеспеченность проводили, с одной стороны, государство, которое, начиная с правления Шеварднадзе, объявило строительство демократии официальной доктриной и даже сделало определенный шаг в этом направлении, несмотря на многочисленные реверансы в сторону Церкви (я намеренно избегаю называть конкретные политические акции и ограничиваюсь описанием общих тенденций), а с другой — неправительственный сектор.

С началом 90-х годов в Грузии под влиянием постсоветских перемен и демократических изменений начинает развиваться гражданское общество. Вместе с тем демократические перемены в Грузии протекали в условиях дефицита демократических традиций. Фактически гражданское общество в современной трактовке этого понятия начинало свое существование с нуля. Строительство гражданских институтов происходило как “снизу вверх”, так и “сверху вниз”, и процесс этот параллельно протекал как в правительственно-вертикальной, так и в общественно-горизонтальных плоскостях. Упомянутый процесс имел отличительную черту — сильное влияние извне. Запад финансово и организационно активно поддерживал утверждение демократических принципов, среди которых одним из главных было создание гражданского общества. В этих условиях различные социальные группы начали осваивать новые ресурсы, что вылилось в основном в учреждение неправительственных организаций, манифестная функция которых заключалась в поддержке и распространении либеральных и демократических ценностей, подразумевающих защиту прав человека, мирное разрешение конфликтов, распространение гражданского образования и т.д.

Первые неправительственные организации появились в Грузии в 1992–93 годах. Естественно, этот процесс протекал иначе, нежели в свое время в Западной Европе и Северной Америке, то есть в основном не “снизу”, а “сверху”.

Факт, что после разрушения Берлинской стены интерес западных организаций-доноров к постсоветским странам чрезмерно возрос. Нам неизвестно, существовала ли какая-либо координация между государственными или неправительственными международными организациями в осуществлении стратегии активности на постсоветском пространстве, но надо сказать, что развитие неправительственного сектора в странах бывшего коммунистического блока, в том числе в Грузии, стало приоритетным для западных доноров. Начиная с 1993 года число неправительственных организаций возросло до нескольких тысяч, хотя большинство их ограничилось лишь регистрацией, так и не проявив никакой активности. Причины тому были разные: некоторые организации не отвечали требованиям доноров, другие не имели опыта создания и развития фондов, были и такие, которые создавались “на всякий случай”, следуя примеру других.

Рядом с ними появились довольно многочисленные организации различных профилей с квалифицированным контингентом, в основном это были ученые, технари и люди творческих профессий. Для таких организаций выделенные им гранты служили источником существования; они более или менее регулярно выигрывали гранты, в меру своих возможностей добросовестно исполняли взятые обязательства, чем и обеспечивали себе относительную экономическую стабильность. Вместе с тем неправительственные организации все-таки оказывали и оказывают определенное влияние на грузинское общество с помощью тренингов, публикаций, внедрения нового языка. Именно такие организации стали называться “грантоедами”, или “грантофагами” (термин З.Карумидзе); любопытно, что это слово родилось в среде тех работников Академии наук и университетов, которые были вынуждены довольствоваться скромным государственным финансированием.

В Грузии ядро гражданского общества составляли и составляют не многочисленные, но энергичные неправительственные организации, которые исповедуют демократические принципы, хорошо осознают главную социальную функцию неправительственного сектора — роль медиатора между обществом и властью, контроль власти — и по мере возможности выполняют эту функцию. Именно члены этих организаций представляют чаще всего неправительственный сектор в медиасообществе в качестве независимых экспертов, и именно эти организации чаще всего упоминаются в социологических исследованиях.

Но было бы ошибочным считать, что неправительственный сектор в Грузии отличается исключительно демократической ориентацией. В стране действует целый ряд организаций, которые под флагом православия активно выступают против сексуального образования молодежи, теории эволюции, гендерного равноправия, против западного влияния вообще. И все-таки неправительственный сектор вместе с соответствующими медийными структурами сегодня можно считать основными “провайдерами” западных, в том числе индивидуалистических ценностей (медиа в

Грузии — отдельная тема, которой я не буду здесь касаться, отмечу только, что в стране множество как демократических, так и фундаменталистских изданий и каналов, в то же время значительная часть медиасообщества пытается соблюдать баланс и “не обижать” ни одну из сторон, хотя это чаще всего касается Церкви).

* * *

Неправительственный сектор и Церковь, индивидуализм и “приходской коллективизм” — какая тенденция превалирует? На общественном уровне, несомненно, вторая. Судя по социологическим исследованиям, Церковь пользуется значительно большим доверием, нежели другие общественные институты1, до 90% населения считает себя верующими2 , иконы и кресты всех размеров стали привычными деталями современных интерьеров и ландшафтов, демонстрация религиозности в общественном пространстве стала “хорошим тоном”. Вместе с тем, судя по тем же социологическим исследованиям, число людей, регулярно исполняющих церковные ритуалы, не превысило 15–18% населения3.

1 См. напр.: Ценности грузинского общества. Тбилиси. Фонд “Открытое общество — Грузия”, 2006, график 2.

2 Там же, график 7–8.

3 Там же, график 11.

Другая тенденция — условно говоря, индивидуализация — заметна сравнительно меньше, но это вовсе не означает вовсе, что она не оказывает влияния на современное грузинское общество. Передо мной результаты1 опроса населения, сделанные с интервалом в четыре года, в марте 2004-го и в мае 2008-го (число респондентов 1000—1000, города, в которых проводился опрос, — Тбилиси, Кутаиси, Гори).

1 Городское население Грузии — о религиозных и политических вопросах. Результаты социологического опроса. Тбилиси. Фонд Конрада Аденауэра. 2008. С.17.

Один из вопросов был сформулирован так: определите, что означает лично для вас быть грузином? (Перечисленные определения оцените в очках от 0 до 9 в зависимости от того, насколько каждое из них связано с вашим ощущением того, что вы грузин). Результаты таковы:

2004 2008 изменение рейтинг

2004 2008

1. Грузинский язык 8,81 8,88 +0,07 1

2. Традиционная еда и напитки 7,70 7,98 +0,28 5–6 6

3. Свобода и права человека 6,88 7,88 +1,0 8 7

4. Религия 8,37 8,80 +0,43 4 2

5. История 8,65 8,69 +0,04 2–3 3

6. Миролюбие 7,70 8,42 +0,72 5–6 4

7. Наука и техника 5,87 6,28 +0,51 12 12

8. Конституция Грузии 6,35 6,49 +0,14 9 10

9. Демократия 6,09 8,39 +2,3 10 5

10. Свободное предпринимательство 5,96 7,83 +1,87 11 8

11. Гуманизм 7,50 6,48 -1,02 7 11

12. Культура, литература, искусство 8,65 7,06 -1,59 2–3 19

В графе “изменение” черным выделены статистически значимые изменения.

Динамика ответов весьма любопытна. Как явствует из таблицы, три основных компонента грузинской идентичности — это язык, религия и история (в сравнении с опросом 2004 года религия опередила историю). Четвертый компонент, а именно “культура, литература и искусство”, который по результатам 2004 года опережал религию и приближался к показателям по истории, сдал свои позиции (на 1,6 пункта).

Вызывает удивление резкий рост компонента “демократия”, а также компонентов “свободное предпринимательство” и “свобода и права человека”, особенно первого. Разумеется, опираясь только на приведенные выше результаты, нельзя утверждать, что грузинское общество реально освоило ценности развитых стран, однако столь внушительный рост рейтинга ценностей, ассоциированных с “осью индивидуализма”, указывает на то, что общественное настроение меняется в этом направлении, причем довольно заметно.

Интересен также статистически значимый рост компонента “наука и техника”, тем более на фоне резкого падения показателей компонента “культура, литература и искусство” (я подчеркиваю это, поскольку наука и культура нередко мыслятся в одной категории). Возможно, рост этого показателя обусловлен ростом ценности реальных (а не формальных) образования и квалификации. С этим, видимо, связан наглядный спад компонента “гуманизм”. Следует предположить, что в нашем обществе, где превалировали нормы “нострических” межличностных взаимоотношений, во главу угла все больше ставятся уже деловые нормы и неквалифицированного человека не возьмут на работу или уволят в первую очередь, несмотря на то, что этот человек может нуждаться (стало быть, гуманизм, как это ни печально, приносится в жертву деловым интересам). Понятно, что и эта тенденция связывается с “осью индивидуализма”.

На рост весомости качества “индивидуализм” указывают и другие признаки. Обратим внимание на то обстоятельство, что индивидуализация приняла глобальный характер, чему значительно способствовало широкое распространение таких “индивидуалистических” реалий, как мобильные телефоны, персональные компьютеры и Интернет; разумеется, и грузинское общество вовлечено в этот процесс. Хотя упомянутые реалии — это фактор, но не знак. А знаки таковы.

* * *

Традиционно уровень миграции в Грузии был низким, если не считать вынужденное переселение (ферейданские грузины1, продажа пленников и слуг). До самого ХХ столетия в истории Грузии было всего две не очень масштабные волны миграции, но они были для страны весьма ощутимы. Первая — это свита царя Вахтанга VI (состоявшая из более чем тысячи знатнейших фамилий), последовавшая за ним в Россию. Известно, что большая часть ее осталась в России и претерпела полную ассимиляцию. Вторая волна связана с советизацией Грузии и была гораздо больше, но следует отметить, что значительная часть представителей социальных групп, не примирившихся с Cоветской властью, все же осталась в стране, и большинство оставшихся поплатились жизнью за это свое решение.

Можно предположить, что основной причиной такого развития событий мог быть высокий уровень коллективизма, а именно сильная привязанность к нострии, эта привязанность и определяет страх перед чужой средой, ее неприятие. Возможно, здесь смешаны причина и следствие, и, напротив, страх перед чужой средой обусловливает привязанность к нострии, но в данном случае это не столь важно, нас интересует результат — традиционно низкий уровень миграции.

Положение определенно изменилось в советский период, особенно с 60-х годов, когда режим претерпел некоторую либерализацию и стала возможна разносторонняя, хотя и незаконная коммерческая деятельность (об этом процессе речь шла в начале статьи). Помимо других явных результатов, за этим процессом последовал рост благополучия, что само собой способствует индивидуализации. С другой стороны, к этому времени в Грузии уже сформировалась культурная модель адаптации к режиму. Психологически это означало, что советское пространство, несмотря на этнокультурное многоцветие, для большей части грузин уже не было чужим и пугающим, это и обусловило довольно активную миграцию из Грузии в Москву и другие крупные города. Но не только. Наших соотечественников можно было встретить в совершенно неожиданных краях — от льдов Арктики до пустыни Каракум — и обычно самое меньшее на посту руководителя среднего звена. Часть мигрантов претерпела натурализацию, и сегодня грузинская диаспора самая многочисленная в России и на Украине.

За развалом Советского Союза последовали мощные потоки миграции из всех постсоветских государств, в том числе из Грузии (как и в советский период). По разным оценкам, количество мигрантов из Грузии увеличилось с 300 тысяч до 1,5 миллиона2. Новая волна миграции отличается от предшествующей двумя аспектами: социальным — большую часть мигрирующих составляют низкоквалифицированные работники и гендерным — больше половины мигрирующих составляют женщины. Гендерный аспект чрезмерно важен для нашей проблематики, и к этому вопросу мы скоро вернемся. Что касается темы миграции в целом, я не стану разбирать экономические, политические и другие факторы, а также позитивные и негативные стороны этого процесса. Только отмечу, что миграция такого масштаба в грузинском обществе — наглядный индикатор ослабления “нострических” связей и преодоления страха чуждой культуры, другими словами — роста качества индивидуализации.

1 Грузины, переселенные шахом Аббасом в 1616 году в Ферейданскую долину в Турции (прим. перев.)

2 J. van Selm. Georgia looks west, but faces migration challenges at home. Migration Policy Institute. 2005. http://www.migrationinformation.org/Profiles/display.cfm?id=314

* * *

До 90-х годов миграция из Грузии была привилегией мужчин. Домочадцы обычно присоединялись к главе семьи позже, когда он приживался в новой среде. Но нередко эмигрант создавал новую семью на новом месте. Одним словом, женщина в лучшем случае представала в роли “пассивной” эмигрантки.

Эта деталь выражает довольно существенный аспект выработанной в Грузии адаптационной модели к позднему советскому режиму: на всех уровнях общественной жизни — семейном, “ностральном”, публичном, правительственном, общенациональном — “представительская” функция составляла монополию мужчин. В соответствии с гендерными стереотипами мужчина, с точки зрения интеллекта и дееспособности, “полноценнее” женщин, что и определяет его доминантную социальную позицию. Не буду углубляться в корни этих традиций или стереотипов, замечу только, что у них многовековая история и они воспринимаются как нечто “само собой разумеющееся”.

В условиях всеобщего кризиса и потери обычных жизненных ориентиров первые признаки адаптационного поведения проявились в развитии чартерного бизнеса и мелкой торговли. Примечательно, что в этих сферах больше проявили себя женщины, и это не случайно. В Грузии торговля традиционно считалась делом не престижным и даже недостойным (наверное, не ошибемся, если рассмотрим это как элемент традиционной “православно-феодальной” этики). Поэтому, когда торговля стала удобным средством приспособления к создавшимся условиям, за нее взялась в первую очередь подчиненная гендерная категория, у которой не было “представительских” функций, то есть женщины (эта тенденция проявилась особенно среди беженок из Абхазии). Надо отметить, что подобная тенденция широко распространена — торговая деятельность, которой пренебрегают представители доминантных социальных групп, часто концентрируется в социально подчиненных этнических, религиозных и других группах.

Так или иначе, массовое включение женщин в торговую деятельность повысило уровень их материальной независимости, женщина превратилась в главного кормильца семьи, вследствие чего незаметно повысился и ее социальный статус (надо заметить, что в этом процессе определенную роль сыграли и неправительственные организации по защите прав женщин). Резко увеличилось количество женщин за рулем, они все чаще стали появляться в барах и ресторанах без сопровождения мужчин (в советское время неписаные социальные нормы запрещали подобное, и если женщина все же заходила в ресторан, она становилась объектом недвусмысленного внимания мужчин).

Вместе с тем распространенные в грузинском обществе гендерные стереотипы (которые, как и любые стереотипы, характеризуются присущей им инерцией) все еще априори рассматривают мужчин как доминантную категорию. Хотя и здесь налицо определенные изменения — женщина уже не воспринимается однозначно как декорация в такой области деятельности, как политика или бизнес, а все чаще ценится в соответствии с “негендерными” критериями.

Таким образом, тенденция сокращения дистанции между значимостью полов в современной Грузии прослеживается довольно четко, хотя, разумеется, до гендерного равноправия предстоит пройти еще немалый путь. Но очевидно, что и эта тенденция относится к “индивидуалистическому измерению” — эмансипация любой социальной группы указывает на рост ценностей индивидуализма.

* * *

Коротко суммируем вышесказанное. Единицу основной социальной группы современного грузинского общества все еще составляет нострия — группа, включающая родственников, друзей, близких знакомых, соседей и сослуживцев. Характерные для нострии нормы и традиции проявляют себя практически во всех сферах общественной жизни, включая политику и бизнес. В своем завершенном виде нострия как адаптационная система сложилась в 60—80 годах прошлого столетия, во время пребывания Грузии в статусе зависимой страны. В условиях же независимости образ жизни, продиктованный нострическими нормами, уже не может противостоять глобальным или локальным политическим, экономическим и социальным вызовам. Соответственно проявились признаки трансформации нострии: с одной стороны, распространяются и укрепляются присущие “коллективизму прихожан” стереотипы, а с другой — набирает силу индивидуалистическая тенденция. Сегодня эти противоположно направленные векторы в той или иной мере сосуществуют и не вступают в открытый конфликт друг с другом, но в будущем можно ожидать их более острого противостояния, которое может длиться долго, хотя не исключено и то, что один из векторов может одержать верх над другим. Будущее принципиально непредсказуемо, поэтому я воздержусь от конкретного прогнозирования, впрочем, полагаю, из текста ясно, за какую тенденцию я ратую. Георгий Нижарадзе

Махмуд Ахмадинежад – президент Исламской Республики Иран с июня 2005г. Родился в 1956г. в г.Гармстар в семье кузнеца. Окончил бакалавриат Тегеранского университета науки и промышленности по специальности «городское благоустройство» и магистратуру того же университета. Доктор технических наук по специальности «транспорт и дорожное движение». Участвовал в молодежном антишахском движении. Во время войны с Ираком (1980-88гг.) пошел добровольцем в армию и был в составе спецподразделения стражей Исламской революции. Позже стал губернатором остана (провинции) Ардебель, затем префектом городов Маку, Хой, по совместительству преподавал и был советником министра культуры и образования. В 2004г. – мэр Тегерана.

Согласие иранской стороны предоставить интервью журналу VIP-Premier поступило после долгого ожидания. В конце янв. из Тегерана пришло сообщение, что встреча назначена на субботу, 30 янв., на 16 часов.

Резиденция президента Ирана – современное здание в центре Тегерана. Строгий и бдительный протокол, подчеркивающий ответственность встречи с главой государства. Кинозапись беседы официальной службой. Четко поставленная работа переводчиков через радиосвязь, подключенную к наушникам. Президент Ирана, вошедший в гостиную к назначенному часу, доброжелателен и деловит. Убранство помещения характерно для традиций страны – ковер, украшенный персидскими узорами, цветы на журнальном столике. После рукопожатия – приглашение к беседе. Слово гостям.

• Прежде всего, господин президент, разрешите вас поблагодарить за то, что нашли время для интервью журналу VIP-Premier. В следующем году нашему журналу исполнится 20 лет, как и новой России. С большим удовольствием мы приехали к вам с уверенностью в том, что читателям будет интересно знать ваше мнение по многим актуальным проблемам. В России проявляется большой интерес к вашей стране и к вашей персоне лично.

Президент отвечает приветствием, соответствующим канонам речи политического деятеля исламской страны.

Я приветствую всех читателей вашего журнала, приветствую русский народ и прошу Всевышнего ниспослать всем народам счастье, здоровье, прочный мир и благополучие.

• Господин президент, Иран отметил 30-летие революции. Как вы считаете, какие достижения характеризуют минувшее 30-летие? Как обеспечивается единство общества? Каков жизненный уровень людей? И какие задачи ставятся руководством Ирана в этом отношении?

Сегодня как никогда прежде сильно национальное единство и прочна социальная сплоченность иранского общества. Мы достигли самого высокого уровня гражданского единения. На последних выборах (ред.: президентские выборы 12 июня 2009г.) был отмечен самый высокий за всю историю иранской демократии уровень участия граждан, который составил 85% от всех имеющих право голоса. В течение 30 лет единство общества постоянно крепло.

Исламская революция – значимое событие всей истории человечества. Эта революция, произошедшая в Иране, важна не только для нашей страны и нашего народа. Это начало нового этапа, который привнес большие изменения в жизнь всего человечества. Исламская революция оказала на Иран и на весь мир намного большее влияние, чем эпоха Ренессанса. Человеческое общество пережило почти 300-летний период, испытало различные формы правления, но в основе всех их лежали традиционные философские взгляды на мир и на человека. Исламская революция сформировала новый подход к этим проблемам. Иранский народ сильно изменился за прошедшие 30 лет. Претерпели изменения его помыслы и действия. Эти перемены носят прогрессивный характер. Положительные сдвиги произошли в Иране во всех областях жизни: экономической, политической, научной. Укрепилось положение Ирана в регионе и в мире. Вы видите, что произошли изменения и в сфере международных отношений, на многие из них также оказала влияние Исламская революция. Утвердился новый революционный взгляд на мир, на человека, на отношения между народами. Мы убеждены в том, что роль личности не обесценивается. Люди хотят оставаться людьми. Они должны совершенствоваться. Войны, конфликты никому не идут на пользу. Народам для своего развития нужно поддерживать контакты друг с другом, и всем вместе надо управлять этим миром.

Международные отношения должны строиться на основе справедливости, дружбы, сотрудничества и уважения. Почему несколько держав считают себя правителями мира и на своих встречах пытаются определять мировую политику и принимать судьбоносные решения? Это должен делать народ. Влияние рядовых граждан во всем мире постоянно растет. Вы, наверное, видите и по России, что такие мысли разделяются многими. Эти идеи находят своих сторонников в Америке, Европе, Азии, Африке и Латинской Америке, для них не существует границ. Эти идеи не принадлежат какому-то народу, они не имеют географической привязки, они характерны для всех народов. Все имеют право на достойную жизнь. Все имеют право жить в мире, спокойствии и благополучии. Все имеют право на развитие. Все имеют право самостоятельно определять свою судьбу.

Исламская революция оказала колоссальное влияние на Иран. Хочу провести небольшое сравнение. До победы революции Иран находился в сфере влияния западных государств и не имел практически ничего. Нас использовали как средство для достижения своих целей. Вывозили наши ресурсы, углеводороды, а нам оставляли лишь наше унижение. США нас использовали как инструмент для установления своего господства на Ближнем Востоке и противостояния СССР. Иран не руководил своей жизнью. Мы были отсталой страной и с точки зрения экономики, и с точки зрения науки. Мы не играли никакой роли на международной арене. Угнеталась наша культура. Теперь же, несмотря на 30-летнее противостояние с государствами Запада, одним из примеров которого можно назвать 8-летнюю войну (ред.: с Ираком – 1980 -1988гг.), мы занимаем достойное место. С точки зрения развития науки Иран вошел в число наиболее передовых государств. По уровню экономического развития мы занимаем 17 место в мире, и наша экономика продолжает развиваться. А что касается культурного и духовного развития, то надо отметить, что многие теории, новые взгляды и идеи, рожденные в Иране, получают международное признание. И в политической сфере мы достигли больших результатов. Сегодня в регионе Ближнего Востока ни одно решение не принимается без участия Ирана.

Наша страна расположена на Юге (ред.: имеется в виду противостояние друг другу Севера и Юга). У нас сложились хорошие отношения со всеми народами. Особенно крепки наши связи с государствами Африки и Азии. Позиции Ирана в сфере международных отношений укрепились. И это тоже достижение Исламской революции.

А что мы видим в капиталистическом мире? Он переживает серьезные испытания. Его развитие зашло в тупик и в экономике, и с точки зрения политических отношений, и в области морали. Я не думаю, что это результат влияния революции или наших свершений и, конечно, не результат деятельности Ахмадинежада. Нет. Но наша революция – это событие общечеловеческой значимости. Народы мира солидаризируются с этой революцией и считают ее своей. В действительности эта революция принадлежит всем. Именно поэтому она и получила широкий отклик во всем мире. Это настоящая РЕВОЛЮЦИЯ, и одним словом ее нельзя охарактеризовать.

Сегодня, в 31 годовщину Исламской революции, мы стали более счастливыми, более сильными, чем в первый послереволюционный год. У нас больше надежд. Мы, несмотря на сильнейшее противодействие многих государств, сумели, начав с самого низкого уровня, достичь значительно более высокой точки в своем развитии. Условия, в которых мы находимся сегодня, полностью отвечают нашим интересам и согласуются с нашими идеями. Мы не стремимся к господству и никогда не стремились. Наша цель – установление порядка, справедливости во всем мире, и это в интересах всех народов.

• Господин президент, наши страны связывает давняя история. Как вы считаете, достаточно ли используется нынешний потенциал для упрочения отношений наших стран, естественных соседей, сегодня и в будущем?

Как вы сказали, мы – естественные соседи. У нас есть общие интересы и общие вызовы. Всем известно, что в период Второй мировой войны помощь России, сражавшейся с германскими агрессорами, поступала с юга (ред.: имеются в виду поставки союзников, проходившие через Иран). Сегодня те, кто оказывал тогда содействие, в т.ч. с южного направления, создают для России угрозу. Цель продвижения НАТО на восток – Россия. Экстремистские течения, распространяющиеся с Юга на Север, тоже направлены против России, а также против Индии и Китая. Иран прекрасно осознает свою роль в данной ситуации и, подобно прочной стене, защищает южный фланг. Конечно, в этом аспекте мы надеемся на развитие сотрудничества с Россией. Сложившаяся ситуация представляет опасность для всех. Посмотрите, в конце концов, на события в Грузии. Если НАТО и экстремисты проникнут все глубже, если мы впустим их в наши пределы, то окажемся в очень сложном положении.

Есть и другие сферы, в которых может развиваться сотрудничество между Ираном и Россией. Это энергетика, транспорт, торговля, вопросы безопасности, Каспийское море. Мы можем взаимодействовать на региональном и международном уровнях. Я считаю, что Иран действует разумно, и полагаю, что руководители России правильно оценивают нынешнюю международную ситуацию. В противном случае положение России сложится не лучшим образом. Сильный Иран им не нужен, им не нужна и могучая Россия. Они (ред.: имеются в виду неназванные недружественные страны и силы) не приемлют никакого другого сильного государства. Поэтому я считаю, что укрепление внутрирегиональных связей – в интересах России.

Уже 30 лет мы заявляем, что против любого давления. Но давление усиливается. Хотя никакое давление на нас не окажет влияния. Они не смогут расчленить Иран и не захотят уничтожить нас, т.к. Иран им нужен. А что может ждать Россию? Мы считаем, что Россия может столкнуться с большим числом угроз. Если проявить беспечность, то можно понести большой урон. Они не хотят, чтобы другие страны развивались. Они стремятся привязать к себе всех. И Иран, и Россию, с тем, чтобы все в них испытывали нужду. Наше географическое соседство предоставляет нам хороший шанс, которым мы должны воспользоваться с умом и доверием. Мы не хотим ни с кем воевать, но мы должны себя защищать.

• На Западе подчас происходит демонизация Ирана и его идеологии. Как вы объясняете это? Ясно всем, что американцы выступают против нас и ведут свою пропаганду. Если бы они этого не делали, это вызывало бы у нас беспокойство. Мы открыто заявляем: «Они стремятся установить свое господство на Ближнем Востоке». А ведь тот, кто доминирует в этом регионе, доминирует и в мире. Мы ясно говорим, что выступаем против такой политики США. Да, мы – против и не позволим, чтобы их планы осуществились. Не только мы, но и народы региона не допустят этого. Естественно, что против нас ведется пропаганда и извращается действительность. Они говорят не то, что есть на самом деле. Это пропаганда. Но это действует до определенного предела. Такими действиями они сами наносят себе ущерб, т.к. подрывают доверие к своим средствам информации. Когда какой-нибудь источник тиражирует ложную информацию, к нему окружающие теряют интерес. Конечно, вы понимаете, что СМИ – это важнейшее средство обеспечения их господства. Идет информационная война. Мы убеждены в том, что в этой войне они потерпят поражение, т.к. опираются на ложь и обман. Мы не прибегаем ко лжи. Мы открыто заявляем, что выступаем против политики Запада на Ближнем Востоке. Мы не скрываем, что выступаем против экспансионизма, против агрессии и против убийства людей. Мы – против терроризма, против распространения лжи. И об этом заявляем всем. Мы полагаем, что в этой сфере Россия и Иран могли бы сотрудничать более тесно.

• Господин президент, какие перспективы видит Иран во взаимодействии с Шанхайской Организацией Сотрудничества (ШОС). Возможно ли дальнейшее сближение и упрочение сотрудничества?

У нас налажены отношения со всеми государствами-членами ШОС. Наше сотрудничество развивается на хорошем уровне. Сейчас мы имеем статус наблюдателя в этой организации. Мы участвовали в заседаниях шанхайской группы в течение четырех лет. Мы были заинтересованы стать полноправным ее членом. Но в персидском языке есть поговорка: «Прекрасно, когда чувства любви связывают две стороны, хотя любви без страданий не бывает». Мы жили много лет, не участвуя в ШОС, чувствуя себя с каждым днем все сильнее и сильнее. Однако считаем, что наше присутствие в этой организации отвечало бы и нашим интересам и интересам организации. Такое решение надо принимать на двусторонней основе. Полагаем, что ШОС в будущем достигнет успехов. Мы ожидаем от руководства организации смелых и серьезных решений. Занимая консервативную позицию, прогресса не добьешься. Мы подождем, не дойдет ли НАТО до Пекина, а потом и до Москвы. Все это требует от нас принятия решений. Нет, мы не заинтересованы в военных методах решения вопросов. По большинству политических, экономических и социальных проблем можно достичь согласия. Можно контролировать положение, если создать мощный политический и экономический фронт.

• В России большой интерес вызывает позиция Ирана по отношению к Афганистану. Мы очень хорошо знаем, что такое войти с оружием в такую страну и как из нее выйти. Американцы пошли явно по неверному пути. Как вы сегодня оцениваете ситуацию в этой стране?

Афганская проблема – вопрос очень важный, т.к. он напрямую связан с вопросом о будущем всего региона. Можно выделить несколько аспектов этой проблемы. Первый – курьезный и вместе с тем серьезный. Руководство России, наверно, испытывает удовлетворение от того, что войска НАТО «увязли в афганском болоте». Это своего рода компенсация за неудачи, которые претерпели советские войска в Афганистане. Второй аспект проблемы связан с ответом на вопрос, почему они пришли в Афганистан. В Афганистане нет энергетических ресурсов, нет никаких богатств. Зачем им нужен Афганистан? По-моему, они преследуют несколько целей. Первая связана с продвижением НАТО на восток. Они стремятся взять Россию в кольцо, а затем продолжить наступление на Индию и Китай. Они представляют дело таким образом, что оказывают противодействие Ирану, хотя сами знают, что не смогут никак повлиять на нас. Иран сплочен идеологически и культурно. Соседние с нами государства находятся под культурным влиянием Ирана. Каким образом можно нанести ущерб нашим интересам? Все, что там происходит, не имеет для нас большого значения. Значит, они пришли туда с целью окружить Россию, Индию, Китай и оказать на них давление.

Экономика Запада работает на войну: сначала разрушают, затем восстанавливают. Они должны постоянно разрушать какую-либо страну, чтобы потом самии руководить ее восстановлением. В этом суть их экономики потребления. Они должны что-то разрушить, чтобы затем стимулировать рынок потребления. Их исследования свидетельствуют о том, что Китай очень укрепился экономически, и Индия тоже идет по этому пути. Все, что происходит в Афганистане, направлено не в сторону запада, а на восток. Мы полагаем так: то, что они увязли в Афганистане и понесли там ущерб, это неплохо. Однако они создают проблемы для региона и осложняют жизнь народам. А это невыносимо. Они убивают афганцев. Они попирают их достоинство, действуют вопреки их интересам. Говорят, что на Афганистан потрачено более 300 млрд.долл. Но на афганской земле ничего не создано. Ясно, что деньги осели в чьих-то карманах.

Самое важное в этом вопросе то, что события, происходящие в Центральной Азии, связаны с Россией. Мы говорили и говорим, что проблема Афганистана не может быть решена военными мерами. Путь ее решения может быть только гуманитарным. И такое решение отвечает интересам всех сторон. Конечно, я вам могу сказать, что силам НАТО в Афганистане уготовлена та же судьба, что и бывшим советским войскам. Они уже понесли тяжелое поражение, хотя сами об этом не догадываются и продолжают двигаться в одном направлении.

Можно представить, что перед ними дорога, которая заканчивается глубоким ущельем. И они посылают и посылают людей по этой дороге. Постоянно посылают своих военных к этому ущелью. Но ущелье невозможно перегородить людьми. Их будущее очевидно – их ждет крах. Они только осложнят положение, создадут угрозу безопасности Пакистана, Китая, Индии. Они не выйдут победителями. Они потерпят серьезное поражение. А мы, Россия и другие страны этого региона, должны содействовать тому, чтобы свести к минимуму все отрицательные последствия. Это хороший путь решения проблемы.

• Господин президент! Как вы оцениваете сотрудничество Ирана с Россией в нефтегазовой сфере?

Вопрос очень важный. Мы с Россией – соседи, и мы должны сотрудничать, а не противостоять друг другу. У нас есть общие интересы, и мы сталкиваемся с общими вызовами. Но сотрудничество в нефтяной области, по моему мнению, продвигается медленно. Западные компании имеют большие капиталовложения в нашей нефтяной отрасли. А российских компаний там нет, хотя мы заявляли о своей готовности к активному сотрудничеству. Что касается транспортировки и переработки газа, мы также стремимся к сотрудничеству, конструктивному и открытому. Иран – это наилучший путь для транзита нефти и газа. Мы заключили договоры с Туркменистаном и Казахстаном о строительстве и соединении ж/д сетей. Сейчас Иран тянет газопровод от Каспийского моря до Оманского залива. В газовой сфере мы в трехстороннем формате сотрудничаем с Россией и Катаром. В некоторых сферах процесс сотрудничества развивается хорошо, в других – слабее. У американцев – свой стратегический подход к вопросу энергоресурсов. Они заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее исчерпать углеводороды Ирана, Ближнего Востока, России и сохранить свои ресурсы нефти на Аляске. Их экономика работает на дешевой энергии. Вы обратили внимание на то, что в Копенгагене они не пошли на сокращение потребления энергии? Это потому, что их экономика привязана к дешевым энергоносителям, которые они получают в результате осуществления политического давления. С энергоресурсов Ирана, России, Ближнего Востока, поступающих на западные рынки, поступает доход в большем размере, чем та оплата, которую мы получаем. И эти доходы затем вводятся в стоимость товаров, которые они нам продают. Реальная цена энергоресурсов значительно выше той, по которой их покупают у нас. Сейчас делаются капиталовложения в Ираке с тем, чтобы каждый день вывозить из этой страны несколько млн. бар. нефти. И это тоже стратегический подход. Через 50 лет энергоресурсы закончатся. А они сохранят свои ресурсы и потому будут осуществлять свое господство над миром.

Сегодня Ближний Восток, Иран, Россия должны правильно распоряжаться своими углеводородами. 8 месяцев тому назад, когда цены на нефть достигли своей нижней отметки, я обратился с посланием к руководителям России, в котором писал: давайте вы, мы, Венесуэла, Алжир, Эквадор все вместе установим единую цену на нефть и скажем, что не продаем нефть дешевле 80 долл. или даже не продаем дешевле 100 долл. Они будут вынуждены согласиться и пойти на внедрение новых технологий, сокращающих потребление энергии. Почему они не меняют свои технологии, хотя имеют самый высокий уровень энергозатрат? Потому, что они политическими методами могут оказать влияние на снижение цены.

Запасы углеводородов истощаются. Когда они совсем подойдут к концу, кто пострадает? Страны Ближнего Востока, Иран, Россия. А кто выйдет победителем? Они. Мы при помощи друг друга можем контролировать энергоресурсы. Однако для этого надо решать проблему. Мы готовы к этому. Есть еще один момент. Вы сказали: то, что я говорю, в России внимательно изучают. Мы никогда не оценивали Россию как средство для достижения своих целей. И мы не собираемся в угоду Западу отказываться от взаимоотношений с Россией. Да, мы стремимся к развитию отношений между нашими странами и расцениваем их как стратегические. Такого же подхода мы ожидаем и от России. Сегодня мы знаем, как действовать на международной арене. Прошедшие 30 лет показали, что Иран и в одиночку сможет защитить себя и отстоять свои интересы. Мы продолжаем жить, продолжаем развиваться. А в нашем сотрудничестве мы видим выгоду и для обеих сторон, и для региона, и для всего мира.

• Большое внимание в мире привлекает развитие в Иране атомной энергетики. В дополнение к ранее изложенной вами позиции что можно было бы сказать на этот счет? Вы, безусловно, видите серьезность ситуации. Что можно было сказать в отношении целей атомного проекта в целом?

Я хочу привлечь ваше внимание к нескольким важным моментам. Первое: мы сумеем защитить себя и без атомного оружия. Для обороны страны нам не нужно атомное оружие. Второй момент. В сегодняшнем мире атомное оружие не находит применения. Разве Советский Союз не имел ядерного оружия? Разве ядерное оружие спасло его от развала? Разве Америка не имеет ядерного оружия? Разве оно помогло им в Афганистане и Ираке? Вы можете представить более значительную угрозу для США, чем Ирак и Афганистан? Давайте посмотрим на сионистский режим. Он, обладая ядерным оружием, смог одержать победу в Ливане и в Газе? Сегодня изменилась вся система международных отношений, в которой уже не осталось возможности для применения ядерного оружия. Все решения принимает народ. Разве атомная бомба может противостоять народу? Наши обвинители сами обладают ядерным оружием и поддерживают тех, кто тоже его имеет. И именно они нам постоянно угрожают. Если ядерное оружие – реальное зло, пусть они первыми его уничтожат.

Хочу привести один пример. Допустим, кто-то с трибуны постоянно говорит: «Не надо говорить неправду. Это нехорошо». А сам при этом постоянно лжет. Кто последует его совету? Мы принципиально против атомного оружия и говорим искренне, что не стремимся к атомной бомбе. Мы никого не боимся. Мы открыто говорим, что выступаем против политики США и Европы на Ближнем Востоке. Открыто говорим, что мы против атомной бомбы. Если бы мы стремились получить эту бомбу, то имели бы смелость признать, что мы создаем ее. Почему мы должны кого-то бояться?

• Наш журнал распространяется в т.ч. среди людей, которые принимают решения в России, а также во влиятельных кругах общественности нашей страны. Может быть, вы хотели бы что-либо дополнительно сказать в адрес наших читателей и всех россиян?

Мы относимся с симпатией ко всем народам, в т.ч. и к народу России. Мы заинтересованы в том, чтобы все народы жили в мире, спокойствии, благополучии, чтобы стремились к прогрессу. Мы приветствуем достижения других народов. Мы радуемся счастливой жизни других народов. Именно так мы смотрим на мир. Мы считаем, что потенциал сотрудничества между Россией и Ираном огромен, но пока он не используется. Мы можем его задействовать.

Сегодня мир предоставляет нам множество возможностей для развития, не принуждая никого ни к чему. Мы все вольны принимать решения. Однако я считаю, что поскольку мы – соседи, развитие наших отношений пойдет во благо народам обеих стран, во благо региону и мировому сообществу. Мы все – и я, и вы, и все человечество – заинтересованы в этом.

Специальные кредитные карточки будут введены в тек.г. в грузинских школах. По словам представителей министерства образования Грузии, ученикам будет запрещено пользоваться деньгами в школах, и они будут пользоваться только кредитными картами, сообщает GHN. Как отмечают в министерстве, в тек.г. одним из основных принципов ведомства станет внедрение концепции безопасной школы, и указанные новшества вносятся именно с этой целью. banki.ru. Грузия > Образование, наука > rosinvest.com, 15 января 2010 > № 196410

При поддержке Cisco в школах Казахстана стартовал проект обучения по курсу «Основы ИТ» (базовый курс программы Сетевых академий Cisco). В проекте участвуют 43 школы, где для прохождения курса зарегистрировался 1741 ученик. В Казахстане, который лидирует в Центрально-Азиатском регионе по темпам экономического развития, вопросам внедрения передовых технологий и подготовки высококлассных ИТ-специалистов придается первостепенное значение. В стране на государственном уровне принята программа развития ИТ-индустрии и поддержан проект по созданию электронного правительства. Проект обучения по программе Сетевых академий Cisco в казахстанских школах – еще один шаг к достижению намеченных целей.

«Свой 10-летний юбилей в Казахстане программа Сетевых академий Cisco отмечает, открывая доступ к передовому учебному материалу учителям и школьникам этой страны, – комментирует Г. Ю. Вальчевская, региональный менеджер Сетевых академий Cisco в странах СНГ. – В Казахстане функционируют 53 Сетевые академии. Из них 4 имеют статус региональных1, а 23 академии открыты в школах. Для нас важно, чтобы школьники Казахстана получали такое же качественное обучение, как их сверстники за рубежом, т.е. глубокие теоретические знания в сочетании с практическими навыками работы с оборудованием. В помощь учителям, преподающим наши курсы, мы создали специальный портал для инструкторов – http://ciscoforum.park.by».

Курс «Основы ИТ» (IT Essentials) рекомендуется слушателям любого уровня подготовки. Ученики старших классов (не ниже 8-го), которые будут обучаться по данному курсу, не только получат базовые знания об информационных технологиях, но и научатся собирать компьютеры, устанавливать различные версии операционных систем и программного обеспечения, узнают об особенностях архитектуры локальных сетей, познакомятся с сетевыми протоколами, моделями OSI и служебными программами TCP/IP. Курс также охватывает вопросы работы с переносными компьютерами и портативными устройствами, настройки беспроводных сетей, проблемы безопасности, защиты окружающей среды, а также навыки общения с клиентами.

Выпускники курса будут подготовлены к работе в сфере ИТ на таких начальных должностях, как помощник ИT-администратора, работник технического обслуживания на выезде, помощник инженера по обслуживанию ПК, помощник инженера службы удаленной поддержки, центра обработки звонков и т.п. Специально для реализации данного проекта компания Cisco подготовила более 20 инструкторов.

Школьный проект в Казахстане Cisco реализует в партнерстве с региональной академией «Ориент Лаб». На инструкторов этой академии возложена миссия подготовки учителей для открывающихся в стране Сетевых академий.

Глобальная программа Сетевых академий Cisco существует уже 12 лет. Она носит благотворительный характер и нацелена на фундаментальную подготовку специалистов по теории и практике проектирования, строительства и эксплуатации локальных и глобальных сетей с использованием международных стандартов. Сетевые академии Cisco используют электронную модель образования (e-learning), которая сочетает Web-обучение и аудиторные занятия. Обучение включает в себя также лабораторные работы, дающие практические навыки проектирования, строительства и обслуживания компьютерных сетей.

Программа Сетевых академий Cisco действует уже в 169 странах мира, в т.ч. в Азербайджане, Армении, Беларуси, Грузии, Казахстане, Киргизии, Молдове, России, Узбекистане, Украине. В 11 тыс. Сетевых академий Cisco по всему миру прошли обучение более 3 млн. студентов, но спрос на специалистов в области сетевых технологий продолжает расти.

По количеству Сетевых академий Cisco Казахстан занимает третье место в СНГ после России (125 академий) и Украины (60). Сетевые академии создаются на базе вузов, государственных учреждений и школ, являя собой пример взаимовыгодного сотрудничества между IT-индустрией и учебными заведениями. Такое взаимодействие имеет большой потенциал и предполагает установление прочных, долговременных связей. Программа Сетевых академий Cisco обеспечивает жизненно важную технологическую поддержку, являющуюся существенным дополнением к ограниченным ресурсам образовательных учреждений. Слушатели же Сетевых академий Cisco получают возможность приобрести знания и навыки, необходимые для работы в условиях все более технологически зависимой экономики. Terra & Comp.

В основе отношений России и Ирана в 2008г. лежали тенденции, которые определялись совпадением как экономических, так, главным образом, геополитических интересов. Россия и Иран придерживаются концепции многополярного мироустройства, выступают за главенствующую роль ООН в международных отношениях. Общими для обеих стран в 2008г. продолжали оставаться взгляды на продвижение НАТО на Восток, на присутствие военных сил США в регионе, присутствие третьих стран на Каспийском море. Определенным подтверждением совпадения геополитических оценок на развитие ситуации в регионе стала в 2008г. позиция ИРИ в отношении конфликта в Южной Осетии. Общей задачей являлась борьба с наркотиками, поступающими из Афганистана. Иран и Россия принимали активное участие в международной антинаркотической операции «Канал». В определенной мере сближающим моментом является и «пристрастное» отношение США – достаточно настороженное к России и открыто враждебное к Ирану.К этой проблеме близко примыкает ситуация вокруг ядерной программы Ирана, с которой оказалась непосредственно связана Россия. Ситуация вокруг ядерной программы, в т.ч. принятые в 2007 и 2008гг. резолюции СБ ООН, не может не оказывать влияния на состояние отношений России с Ираном, особенно на развитие экономических связей. Для России Иран остается потенциально выгодным экономическим партнером, страной, не затрагивающей геополитические интересы России в регионе.

Наличие энергетических ресурсов, которое, с одной стороны, делает эти страны конкурентами, с другой, является фактором укрепления экономических интересов. Географическая отдаленность российских и иранских месторождений, общий интерес в расширении участия в поставках на мировые рынки нефти и газа, заинтересованность Ирана в рынках сбыта газа и заинтересованность России в южных источниках газа для поставок в Южную Европу и на азиатские рынки, создают объективные условия для координации деятельности на этом перспективном направлении.

Эта тенденция отчетливо проявила себя в 2008г. при заключений различных соглашений о намерениях. Однако, фактическая ситуация реализации этих намерений была достаточно сложной. С одной стороны, снизился уровень конкуренции на иранском рынке крупных западных компаний. Иран заявлял о возможности заключения контрактов на разработку газовых месторождений даже без тендеров. Но сдерживающим фактором являлся ущерб от сокращения экономических связей с США. В особенности это относилось к российским компаниям, которые связаны с американским рынком или американскими финансовыми организациями. Многие направления экономических связей, особенно в области обмена научными кадрами, подготовки иранских студентов и т.п. оказались свернутыми.

Несмотря на это, Иран продолжает оставаться объективно привлекательным объектом экономического партнерства. Он обладает значительным экономическим потенциалом и достаточно диверсифицированной экономикой. Несмотря на все очень пессимистичные прогнозы, связанные с резолюциями СБ ООН о санкциях, Иран сохранил положительную динамику экономического развития. Хотя ситуация в стране на уровне микроэкономических показателей, особенно роста цен и сохраняющейся безработицы достаточно напряженная, тем не менее, макроэкономические показатели позитивны. ВВП вырос в 2008г. (в постоянных ценах), по данным иранской статистики, на 6,9%, в т.ч. без нефтяной промышленности- на 7,6%, по данным международной статистики- на 6,4%. Валовой национальный доход в ИРИ на душу населения составил в 2008г.- 5380 долл., а по паритетам покупательной способности -12,1 тыс.долл. Иран остается платежеспособным государством, имея на конец 2008г. золотовалютные запасы почти на 100 млрд.долл.(96,6), т.е. более четверти ВВП. Внешний долг (21,8 млрд.) составлял менее 6% от ВВП.

Россия заинтересована в торговле с Ираном, позволяющая ей диверсифицировать свой экспорт, заинтересованность Ирана в России обусловлена как сложившимися на протяжении многих десятилетий экономическими связями, так и вводимыми сейчас санкциями, сдерживающими присутствие на иранском рынке американских и европейских компаний. Россия, которая на мировом рынке выступает в качестве сырьевого поставщика, на иранский рынок поставляет, главным образом, свою промышленную продукцию, а также научно-технические услуги.

Если в 2005-06гг. товарооборот между нашими странами составлял 2,1 млрд.долл., то уже в 2008г. он вырос до 3,2 млрд.долл.(5), главным образом, за счет российского экспорта. Основными статьями российского экспорта в Иран являются металлы и металлоизделия (свыше 70%), машины и оборудование, древесина и целлюлозно-бумажные изделия. Импорт из ИРИ в основном представлен товарами народного потребления, продовольственными товарами (60%), машинами и оборудованием.

В экономических связях главным для двух стран была не столько торговля, сколько экономическое сотрудничество. Основными его направлениями являются энергетика, транспорт, нефтегазовая сфера, военно-техническое сотрудничество. Вопросы экономических связей находятся в центре внимания Постоянной межправительственной Российско-Иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству.

В дек. 2007г. в Москве состоялось 7 заседание, на которой был подписан «меморандум о намерениях развития торгово-экономического, промышленного и научно-технического сотрудничества между РФ и ИРИ», а также «протокол 7 заседания Постоянной Российско-Иранской комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству». 8 заседание (в Тегеране), запланированное на конец 2008г., из-за смены руководителя российского сопредседателя было перенесено на I пол. 2009г. Руководителем комиссии с российской стороны в наст.вр. назначен министр энергетики РФ Сергей Шматко.

Главным объектом российско-иранского сотрудничества являются энергетические проекты. В 2008г. практически завершена АЭС в Бушере, закончена поставка топлива под контролем Магатэ, испытания и отгрузка необходимых приборов (различных клапанов и дроссельных устройств), изготовленных Чеховским заводом энергетического машиностроения проходили в присутствии иранской стороны. В 2008г. Закончен монтаж циркулярных насосов, введена в эксплуатацию аппаратура по поддержанию необходимых климатических условий, все пусконаладочные работы АСУ технологическими процессами. За последние четыре года обучение в России прошли 700 иранских специалистов. Хотя строительство АЭС в Бушере выведено из-под санкций СБ ООН, именно сооружение АЭС, как возможной основы для создания ядерного оружия, стало причиной давления США на Россию, содействовало принятию санкций. Несомненно, что одной из основных задержек с пуском в эксплуатацию Бушерской АЭС, строительство которой российский

«Атомстройэкспорт» начал еще в 1998г., стала позиция США. Однако после поддержки США грузинской стороны в военном конфликте в Южной Осетии и позитивно- нейтральной позиции Ирана российское руководство заявило о твердом намерении осуществить пробный пуск уже в начале 2009г. и ввести АЭС в эксплуатацию к авг. 2009г., а также настояло на том, чтобы новая резолюция СБ по Ирану(№1835 от 27 сент. 2008г.) не усилила режим санкций. Т.к. контрактов на строительство других АЭС не заключено, основной акцент в энергетическом диалоге сделан на сотрудничестве в производстве и распределении электроэнергии, в добыче энергоресурсов и способах их транспортировки. В фев. 2008г. состоялся визит в Тегеран делегации РАО ЕЭС России во главе с А.Б.Чубайсом, в ходе которого были подписаны меморандум о сотрудничестве РАО ЕЭС России и иранской энергетической компанией «Таванир», а также меморандум о сотрудничестве в объединении на параллельную работу энергосистем Ирана и стран СНГ и Балтии.

Одним из важнейших сфер экономического сотрудничества является нефтегазовая отрасль. Хотя обе страны являются экспортерами нефти, Россия является экспортером газа, а Иран обладает крупными экспортными запасами газа и ставит задачу увеличить свой газовый экспортный потенциал, нельзя однозначно рассматривать их только как конкурентов. На современном этапе мирового развития именно согласованные действия на мировом энергетическом рынке и являются взаимным интересом. По инициативе Ирана ОПЕК в лице его управляющего – представителя Ирана Мохаммада Али Хатиби пригласил Россию к участию в заседании ОПЕК в дек. 2008г. Ранее, в начале дек. глава ОПЕК предложил России, Норвегии и Мексике стать членами этой организации.

В 2008г. деятельность некоторых российских компаний на иранском нефтяном рынке активизировалась. Российская компания «Газпром нефть» предложила правительству Ирана разрабатывать помимо Северного также «Южный Азадеган» (одно из крупнейших месторождений в мире с запасами 5,7 млрд.т.). В авг. 2008г. «Газпром нефть» направила правительству Ирана отчет о результатах исследования северного блока этого месторождения Азадеган и в наст.вр. ведет переговоры с Иранской национальной нефтяной компанией о совместной разработке этого месторождения. «Газпром нефть», будет участником компании-оператора, которая займется разработкой этого проекта, а также инвестором проекта. Главной проблемой является вопрос о разделе продукции. В 2008г. главным предметом переговоров стало создание совместной нефтяной компании, решение об ее создании перенесено на начало 2009г.

В 2008г. продолжила свою деятельность в Иране компания «Татнефть», которая создала совместное российско-иранское предприятие «Парс-Татнефть». В рамках этой компании контракт на исследования месторождения «Монд» выполнен, однако продолжается деятельность совместного предприятия, которое создали «Татнефть» и исламский фонд «Фонд обездоленных (Боньяде мостазаффин)» (с равными долями участия) для ведения в Иране буровых и разведочных работ на нефть и газ, оказания инжиниринговых услуг в нефтяной и нефтехимических отраслях иранской промышленности, в т.ч. очистки нефти от серы на заводе на о-ве Харк. В конце окт. 2008г. в Казани «Татнефть», Иранская Национальная Нефтяная Компания и Фонд обездоленных, подписали новый меморандум о сотрудничестве, открывающий новые возможности для российской компании на нефтяном рынке Ирана.

Компания «Лукойл», которая в составе совместного с норвежской компанией «Хидро» провела успешное бурение разведочной скважины в районе месторождения «Анаран», что позволило обнаружить новые крупные залежи углеводородов с запасами 2 млрд.бар. нефти, из-за санкций США вынуждена была приостановить свою деятельность в Иране.

Сотрудничество в газовой сфере развивается как на уровне двусторонних отношений, так и многосторонних – в формате Форума стран-экспортеров газа. В Тегеране в окт. 2008г. в рамках Форума министры энергетики Ирана, Катара и глава «Газпрома» А.Б.Миллер подписали соглашение о создании Высшего технического газового совета, своего рода «газового ОПЕК». 23 дек. в Москве Форум получил легальный статус как организация. Министры энергетики 14 стран, владеющих 73% мировых запасов газа и обеспечивающих 42% его мировой добычи, приняли устав ФСЭГ и подписали межправительственное соглашение, включающее принципы работы Форума и направления деятельности- о порядке взаимоотношений со странами-потребителями газа, об обмене информацией, о реализации крупных инвестиционных программ, организации совместной работы по сжиженному природному газу (СПГ). Для России и Ирана участие в Форуме дает возможность оптимизировать возможные маршруты газопроводов, участвовать в совместных проектах по добыче и реализации газа.

Российские компании после закрытия газопровода Иран – СССР, сначала из-за разногласий с новой исламской властью по вопросам цены на газ, а затем после распада СССР и разногласий Азербайджана с Арменией вновь пришли на иранский газовый рынок лишь в 1997г.

К 2008г. «Газпром»(30% акций) в составе образованного в 1997г. консорциума с французской компанией «Тоталь» и малазийской «Петронас» уже завершил работы по освоению участков шельфового газоконденсатного месторождения «Южный Парс», но пока расчеты по возврату вложенных средств не завершены.

Перспективным проектом с участием «Газпрома» является строительство газопровода из Ирана в Индию и Пакистан. Он строит в этой стране подземные хранилища газа и разрабатывает генеральную схему развития газораспределительной сети страны, участвует в строительстве и обслуживании региональных газовых сетей. Иран и «Газпром» в 2008г. начали вести переговоры о поставках в Иран российского газа по схеме замещения (swap), подобно сделкам с российской и казахской нефтью. В рамках этих поставок российская сторона будет доставлять свой газ в северные районы Ирана, а взамен эквивалентное количество газа будет передаваться российским партнерам на юге страны.

На всем протяжении 2008г. активно велись переговоры о совместной разработке новых участков газового месторождения «Южный Парс», о создание совместной компании с целью реализации проектов в Иране, России или третьих странах, в частности, в Латинской Америке.(14) Вопрос об использовании построенного в 2008г. газопровода Иран-Армения для поставок иранского газа в Европу также будет решаться с учетом интересов России. Конечно, падение цен на топливо, снижает заинтересованность российских компаний в капиталоемких проектах по освоению новых газовых и нефтяных месторождений. Но с другой стороны, именно отсутствие конкурентов делает возможным закрепление позиций на весьма перспективном иранском рынке.

Одним из перспективных направлений сотрудничества между Россией и Ираном является транспорт. 29 марта 2008г. был подписан меморандум о взаимопонимании, в котором говорилось об участии России в реконструкции существующих и строительстве новых ж/д линий. Одновременно президентом ОАО РЖД Владимиром Якуниным и президентом Иранских железных дорог Х. Зийяри был подписан контракт на электрификацию ж/д линии Тебриз – Азаршахр протяженностью 50 км. После реализации этого проекта иранская сторона предполагается привлечь российскую компанию к проекту электрификации ж/д линии Тегеран – Мешхед протяженностью 800 км.

На XXIII Конференции Организации Сотрудничества Железных Дорог, которая прошла в Тегеране в мае 2008г., глава российской делегации, первый вице-президент ОАО РЖД В.Морозов положительно оценил перспективы российско-иранского сотрудничества в области ж/д транспорта. Заторможенное на несколько лет строительство железной дороги Астара-Казвин-Решт получило новый импульс в 2008г., когда было принято решение о создании совместной компании (России, Азербайджана и Ирана) с местом пребывания в Москве. Этот проект призван повысить экономическую эффективность МТК «Север-Юг», т.к. его реализация позволит соединить сухопутные участки МТК до порта Чабахар. Это позволит реализовать планы Экономической и социальной комиссии ООН для Азии и Тихого океана, связанные с прокладкой трансазиатской железной дороги. Поскольку порт Чабахар находится вблизи от западной границы Индии, не исключается возможность прокладки маршрута для перевозки грузов различными видами транспорта из Индии через Пакистан в Иран и далее в Россию. В нояб. 2008г. в ИРИ появились сообщения о планах строительства железной дороги с участием России из Ирана в Армению, которая включает в себя прокладку 80км новых линий от реки Аракс до станции Маранд на ветке Тебриз-Джульфа.

Сотрудничество в области автомобильного транспорта ограничивается пока, главным образом, поставками готовых автомобилей. В рамках соглашения с Горьковским заводом в Иране должно быть создано сборочное предприятие по производству микроавтобусов, но пока Горьковский завод поставляет готовые машины, которые используются в Тегеране в качестве маршрутных такси. Всего по заключенному в 2007г. контракту в Иран в течение 2007-09гг. будет поставлено 28 тыс. автомобилей «Газель», из них 20 тыс.- в 2008 и 2009гг.

Расширяется сотрудничество между двумя странами в сфере авиационного транспорта. Контракт был подписан в Жуковском на авиасалоне «МАКС – 2007». Иран уже закупил у России пять самолетов ТУ-204. Поставка пяти грузовых самолетов Ту-204-120С в экспортной модификации с двигателями «Роллс-Ройс» запланирована на 2009г. Общая сумма сделки – 200 млн.долл. В марте 2008г. президент Объединенной авиастроительной корпорации Алексей Федоров в ходе визита российской делегации в Иран подписал меморандум о возможных поставках ста пассажирских Ту-204 и Ту-214. Подготовлен контракт, сумма которого оценивается в 2,5 млрд.долл. Предполагается поставка запчастей и услуги по ремонту самолетов, организацию лицензионного производства, а также возможность закупки Ираном пяти лайнеров Ту-334 в течение пяти лет. В 2008г. Ирану удалось получить лицензию на постройку 50 вертолетов КА-32(18), которые являются гражданской версией военного вертолета Ка-27. Пока Иран будет импортировать большинство компонентов вертолета из России, а на своей территории заниматься только сборкой.

Общеизвестно, что в отношениях России и Ирана важное место занимает военно-техническое сотрудничество. В последние годы оно представлено, главным образом, экспортом готовой продукции, и Иран является одним из основных покупателей российского ВПК. Россия, следуя своим международным обязательствам, поставляет в Иран продукцию оборонного назначения. Во время своего визита в Тегеран в окт. 2008г. замминистра иностранных дел РФ С.Рябков подтвердил, что « военно-техническое сотрудничество России с ИРИ развивается в полном и строгом соответствии со всеми обязательствами, которые российская сторона несет как в своих двусторонних отношениях с Ираном, так и в связи с имеющимися экспортно-контрольными и нераспространенческими требованиями, вытекающими из нашего внутреннего законодательства и из международных обязательств РФ».

Главной интригой 2008г. стали появляющиеся неоднократно сообщения в российской и иранской прессе о заключенном в 2008г. контракте на поставки Ирану зенитно-ракетных комплексов С-300 и о начале поставок. И только 22 дек. Федеральная служба по военно-техническому сотрудничеству России заявила, что данные системы ПВО в Иран не поставлялись. В тот же день и представитель МИД Ирана Хасан Кяшкяви подтвердил, что Иран и Россия пока не заключили окончательного соглашения о поставках в Иран ПВО С-300. Иранские официальные лица сообщали также о поставках из России комплектующих к С-300, однако в Москве эту информацию не подтвердили, а в янв. 2009г. Министерство иностранных дел РФ заявило, что Россия на данном этапе не будет поставлять Ирану зенитные ракеты большой дальности С-300.

Сотрудничество наших стран многоаспектно и осуществляется на разных уровнях. В последние годы они вышли на высший уровень. В конце 2007г. ИРИ с официальным визитом в рамках работы саммита прикаспийских стран прибыл В.В.Путин. Нужно сказать, что это было первое после Тегеранской конференции 1943г. посещение Ирана лидером нашей страны. В авг. 2008г. в Душанбе на саммите ШОС состоялась первая встреча президента Д.А.Медведева с президентом ИРИ М. Ахмадинежадом. Как сказал в интервью иранскому агентству ИРНА директор Второго департамента Азии МИД РВ А.Марьясов, обе стороны на саммите ШОС «продемонстрировали готовность совместно работать по всем сложным региональным и международным проблемам, максимально использовать имеющийся потенциал сотрудничества в экономической сфере». В конце окт. 2008г. в Астане в рамках Седьмого заседания Совета глав правительств государств- членов ШОС состоялась встреча премьер-министра РВ В.В.Путина с вице-президентом Ирана Парвизом Давуди, на которой рассматривались перспективы многосторонних отношений. Политический диалог на высшем уровне дополняется активностью контактов глав внешнеполитических ведомств двух стран. На протяжении 2008г. поддерживались постоянные контакты между внешнеполитическими ведомствами, советами безопасности, парламентами и различными министерствами России и Ирана.

Активизировались в 2008г. контакты на региональном уровне, тесные отношения сложились с иранской стороной таких субъектов России как Москва, Санкт-Петербург, Республика Татарстан, Республика Мордовия, Астраханская, Волгоградская, Нижегородская и Омская обл.

Традиционно активными были и культурные связи. В 2008г. проведен ряд совместных научных и научно-практических конференций, олимпиад персидского языка в России и русского языка в Иране. Издаются совместные сборники научных работ, на русском языке издаются благодаря финансовой поддержки ИРИ такие журналы как «Иран сегодня» и «Иранославика», в Иране на русском языке издается журнал «Аму-Дарья». Министерство образования России на регулярной основе выделяет государственные стипендии для приема на обучение иранских граждан в российских вузах. На 2008/9 учебный год было выделено 20 государственных стипендий, в т.ч.10 – на полный курс обучения.

Несмотря на положительную динамику развития российско-иранских связей, которые некоторые иранские официальные лица характеризуют как стратегические, многие из проблем в наших двусторонних отношениях остаются нерешенными. В 2008г. так и не была решена проблема определения статуса Каспийского моря.

Установлению более тесных политических и экономических контактов препятствовала сохраняющаяся конфронтация Ирана с Европой и США, которые являются важными экономическими партнерами России. Использование антиамериканского фактора в наших отношениях нельзя считать постоянной и определяющей константой. Совпадающие факторы, обеспечивавшие положительную динамику наших отношений в 2008г., как и в последнее десятилетие, значительно перевешивали имеющиеся противоречия. Это дает уверенность, что динамично развивающийся Иран в перспективе останется партнером по сохранению стабильности в регионе, по сохранению целостности наших двух стран, а также выгодным экономическим партнером. Иран. Россия > Внешэкономсвязи, политика > iran.ru, 2 декабря 2009 > № 188294

Министр обороны Грузии Бачо Ахалая и министр национальной обороны Польши Богдан Клих обсудили вопросы углубления сотрудничества в Тбилиси. «Мы говорили о двусторонних отношениях между польскими и грузинскими вооруженными силами, которые на данном этапе идут с определенной интенсивностью, но мы говорили о том как можно углубить отношения. Говорили об интеграции Грузии в НАТО и поддержке Польши в этом направлении», – заявил Ахалая на совместном брифинге.Клих отметил, что с целью углубления сотрудничества будут проводиться регулярные консультации. «Для меня это был шанс поделиться с министром мнениями относительно ситуации в сфере безопасности на Южном Кавказе, а также в Центральной Европе. Я надеюсь, что эта встреча с министром даст нам возможность углубить сотрудничество в сфере обороны. Мы хотели бы углубить отношения посредством регулярных консультаций, которые будут проходить как в Варшаве, так и Тбилиси», – заявил Клих.

По его словам на встрече были обсуждены вопросы сотрудничества в сфере военного образования. Клих призвал продолжить традицию обучения грузинских офицеров в военной академии Польши, заложенную в начале прошлого века. «Мы также обсудили вызовы, которые стоят перед министерством национальной безопасности и минобороны здесь в Грузии, в частности проблемы модернизации оснащения и боевой техники», – отметил Клих.

Глава национальной обороны Польши прибыл в Грузию в четверг вечером с двухдневным визитом, в рамках которого уже состоялась встреча с президентом Грузии Михаилом Саакашвили. Он посетил мемориал погибшим за территориальную целостность Грузии в центре Тбилиси и возложил венок. В пятницу также запланированы встречи Клиха в министерстве иностранных дел. Грузия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 27 ноября 2009 > № 188348

23 нояб. 2009г. Интервью белорусским СМИ. В преддверии отмечаемого 8 декабря 10-летия создания Союзного государства Дмитрий Медведев дал интервью представителям белорусских средств массовой информации.Д.МЕДВЕДЕВ: Ну что же, давайте начнём работать. Я два слова скажу буквально. У меня такое ощущение, что мы всё-таки мало общаемся, а это не очень хорошо, потому что, к сожалению, зачастую информация, которой должны располагать наши граждане, попадает к ним из каких-то других, косвенных источников. А с учётом того, насколько близки наши народы, наши страны, с учётом нашего Союзного государства, мне кажется, очень важно, что лидеры государств регулярно общаются с представителями средств массовой информации.

Александр Григорьевич в этом смысле показал пример. Он это делает, делает, мне кажется, откровенно и успешно. Поэтому, я думаю, что мы тоже должны эту брешь восполнить или закрыть. Я считаю, что такого рода встречи, с учётом опять же, подчёркиваю, близости наших стран, должны быть не просто серьёзными, но и регулярными. Поэтому я приглашаю вас задавать вопросы. Собственно, это и всё. Начнём работать.

Давайте сделаем так. Чтобы у нас была демократическая встреча – мы люди с демократическими убеждениями – я не буду ни в кого пальцем тыкать, не буду никого специально выдёргивать, а просто мы пойдём, допустим, по часовой стрелке, так и будем делать. Давайте с этой стороны начнём. Пожалуйста.

П.ТУХТО: Дмитрий Анатольевич, позвольте всё-таки начать со слов благодарности, потому что на самом деле впервые президент России встречается с белорусскими журналистами. Я так думаю, что ко мне присоединятся все те, кто находится за этим столом.

Ещё перед вопросом небольшая ремарка. Наша страна называется Беларусь. Именно так, восемь букв, четвёртая «а», на конце – «мягкий знак». Так мы называемся в ООН, и таковы рекомендации, в частности, московского Института русского языка. Может быть, Вы тоже присоединитесь к ним, и все политики и государственные деятели в России будут называть…

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы ко мне это адресуете или к другим представителям российского истеблишмента? Потому что я-то как раз говорю так, как называется ваша страна в ООН. Наверное, есть и какие-то отдельные случаи.

П.ТУХТО: Говорят по традиции «Белоруссия», что как-то неправильно.

Теперь вопрос. У меня вопрос про политику. В Беларуси скоро выборы. Запад делает ставки на одних политиков, есть намёки на каких-то российских ставленников. Не так давно в Госдуме были своего рода какие-то смотрины, приезжали наши оппозиционные деятели, встречались с российскими политиками. Как Вы относитесь к подобного рода, можно сказать, вмешательству во внутренние дела суверенного государства? И, кстати, один из наших оппозиционных политиков заявил, что после встречи с белорусскими журналистами следует ожидать приёма в Кремле белорусских оппозиционных деятелей, он это говорил российской прессе. Что Вы думаете, будете такие смотрины делать?

Д.МЕДВЕДЕВ: Беларусь, и я настаиваю именно на таком произнесении названия нашего братского государства, это действительно самостоятельное государство, суверенное государство, со всеми атрибутами самостоятельного государства. А раз это так, то, соответственно, и вся политическая жизнь у вас идёт по своему сценарию. Мы к этому сценарию не имеем никакого отношения. Но нам небезразлично, что у вас происходит, и, конечно, мы самым пристальным образом следим за развитием политических процессов, потому что Беларусь – это близкая страна, страна, с которой мы связаны союзным договором, страна, где живёт очень близкий нам народ, экономики наши самым тесным образом связаны. Так что во всех отношениях для нас это территория и государство, которое самым интегральным образом связано с нашей страной. Но, ещё раз подчёркиваю, всё, что у вас происходит, происходит по белорусским законам и в соответствии с белорусскими правилами, с белорусской Конституцией.

Общение между политиками – нормальное дело. Когда к нам приезжают иностранные лидеры, они встречаются с нашей оппозицией. Нравится нам это или нет (мне, может, что-то и не нравится), но они регулярно вызывают к себе представителей российской оппозиции, для того чтобы получить более полноценную картину устройства общественной жизни в нашем государстве. И я считаю, это совершенно нормально, даже если во время этих встреч говорят нелицеприятные слова о власти или обо мне лично. Думаю, что подобных правил следует придерживаться любой стране. Это ни в коей мере не может характеризоваться как вмешательство во внутренние дела, потому что вмешательство во внутренние дела – это желание поставить политический процесс под контроль другого государства. У нас никогда такого и в мыслях не было, да это и невозможно. Сам белорусский избиратель определяет, кто ему мил, голосует соответствующим образом, и в результате этого возникает та или иная политическая конфигурация, тот или иной политический лидер приходит к власти.

Что же касается общения со средствами массовой информации, то это вообще, мне кажется, только плюс, Вы сами об этом сказали, что в первый раз такая встреча происходит. Надеюсь, что не в последний.

У.БОБОЕД: В нашей стране многие считают, что Россия давит на Беларусь в вопросе признания Абхазии и Южной Осетии. Так ли это? И объясните, зачем вообще России признание нашей страной Абхазии и Южной Осетии? Что это изменит?

Д.МЕДВЕДЕВ: Ни в публичном измерении, ни в ходе личных встреч я ни разу не просил признать Абхазию или Южную Осетию лидера Беларуси или какое-либо другое должностное лицо из Беларуси. Не обращался ни прямо, ни косвенно к Президенту Беларуси с этими предложениями. Все разговоры об этом, на мой взгляд, высосаны из пальца и напоминают торг по поводу того, кто больше сделает хорошего, кто поможет, вот за тех мы и будем.

Я неоднократно говорил о позиции Российской Федерации по признанию двух новых субъектов международного права. Мы сделали это сами. Для нас это был очень сложный выбор, очень сложный. Он был сделан только после того, как Грузия совершила известную агрессию против двух этих территорий, тогда непризнанных автономий. Сделали для того, чтобы защитить граждан, которые там живут, в том числе и российских граждан, и для того, чтобы предотвратить подобного рода конфликты в будущем.

Все остальные уважаемые члены международного сообщества сами должны принимать решение о том, признавать эти новые территориальные образования субъектами международного права или нет. Это в полной мере относится и к Беларуси.

Это внутреннее дело. Мы никогда об этом не говорили. Разговоры же о том, что кто-то давит на Беларусь, требует признания двух этих новых государств в качестве субъектов международного права, установления дипломатических отношений, на мой взгляд, носят вольный, если не сказать провокационный характер, это, ещё раз повторяю, желание, как мне представляется, выторговать для себя какие-то дополнительные условия в ходе иных международных контактов. Я об этом никогда не просил и просить не буду, потому что это вообще не моё дело – это дело другого государства, признавать или нет.

Не буду скрывать, для России, наверное, было бы лучше, если бы эти новые субъекты международного права получили большее количество международных признаний именно в силу того, что в этом случае этим государствам проще было бы развивать самих себя, развивать свои экономики, создавать лучшие условия для жизни граждан, которые там живут. Но мы никогда в эти процессы не вмешиваемся, никогда не пытаемся этим рулить. Это просто противоречит принципам международного права. Поэтому это ваше внутреннее дело, хотя я неоднократно слышал от Александра Григорьевича, что Беларусь обязательно рассмотрит этот вопрос и, по всей вероятности, признает эти республики, но должна сделать это самостоятельно, без влияния извне. Я думаю, что это правильный подход, абсолютно честный. Пусть сама Беларусь определяется, пусть Президент определяется, нужно ему это или нет. Вот так.

М.ЗОЛОТОВА: Как известно, 27 ноября в Минске главы России, Беларуси и Казахстана должны подписать документ по Таможенному союзу. Однако 17 ноября Александр Лукашенко публично усомнился в выгодности этого объединения Беларуси. В частности, нашего Президента беспокоит вопрос экспортных пошлин на российскую нефть и вопрос о едином ценообразовании на природный газ. Скажите, как Вы восприняли это выступление Лукашенко и насколько оно повлияет на планы по визиту в Минск? Будет ли какая-то корректировка?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, мы своих планов стараемся не менять, и я тоже свои планы стараюсь не подвёрстывать под те или иные конъюнктурные выступления. И, более того, я считаю, что иногда тем или иным выступлениям придаётся избыточное значение в контексте наших особых отношений.

Я думаю, что тема Таможенного союза достаточно очевидна. Мы к этой теме, к этому соглашению шли довольно долго, и дорога к Таможенному союзу была с ухабами. Но в какой-то момент мы форсировали эту работу, и сейчас для того, чтобы работать в рамках Таможенного союза, всё готово, документы подписаны. Но это не значит, что все проблемы решены. Мы должны синхронизировать наши подходы. Эти подходы прежде всего касаются пошлин, в том числе таких чувствительных сегментов, как, например, автомобили и некоторые другие. И я знаю, что это вызывает довольно серьёзный резонанс в самой Беларуси. Понять людей можно.

С другой стороны, выгоды от Таможенного союза тоже очевидны. В этом случае у нас возникает практически унифицированное таможенно-тарифное пространство, где нет никаких заградительных барьеров, где все правила абсолютно одинаковы. Это первое.

Второе. Мы планировали в рамках Таможенного союза или вместе, или с разной скоростью вступать во Всемирную торговую организацию. Так что само по себе это ещё один дополнительный довод для того, чтобы нам двигаться к международным структурам, обеспечивающим свободную торговлю.

Вопросы торговли нефтью, газом, строго говоря, они даже напрямую сейчас не относятся к темам, обсуждаемым в рамках Таможенного союза. Но, конечно, если этот вопрос волнует, по нему нужно определяться.

Я могу сказать две вещи.

В отношении природного газа. В последние годы Беларусь получала природный газ из России по льготным, преференциальным ценам, причём некоторое время назад по ценам, которые соответствовали, по сути, ценам внутри страны. По подсчёту экспертов, за вот этот период торговли нашим природным газом, нефтью и некоторыми другими сырьевыми источниками с Беларусью общий объём преференций, который был предоставлен экономике Беларуси, составил около 50 миллиардов долларов. Для того чтобы было понятно, соответствующий объём преференций для Украины составил от 75 до 100 миллиардов долларов. Это большие цифры. Это на самом деле большие цифры. И они демонстрируют наши особые, близкие, партнёрские отношения.

Мы не считали для себя возможным ни раньше, ни даже сейчас идти на полную унификацию тарифов, хотя даже внутри страны мы предпринимаем сейчас усилия для того, чтобы вывести цены на газ, например, на условия так называемой равнодоходности, и мы будем двигаться в этом направлении. То есть у нас даже внутри страны цены на газ будут такими же, как и мировые цены. Поэтому здесь вопрос решённый.

Если говорить о наших газовых соглашениях с вашим государством, то они тоже поставлены на прочную нормативную основу. Мы сейчас поставляем этот газ по цене 122 доллара за тысячу кубических метров, в четвёртом квартале. Это с учётом 30-процентной скидки, которая была дана в этом году по тому решению, которое принимал «Газпром» со своим контрагентом. По следующему году эта цена сейчас рассчитывается. Я не буду её объявлять, она автоматически должна быть рассчитана, исходя из того контракта, который заключён. Но могу сказать абсолютно точно, что эта цена всё равно будет процентов, наверное, на 30, на 40 ниже, чем цена поставки газа в сопоставимые территории или в сопоставимые страны. Именно в силу тех механизмов, которые используются в наших соглашениях, и в силу того, что мы тоже соучаствуем в белорусской газотранспортной системе и реализуем совместные программы.

Поэтому в этом плане говорить о том, что у нас существуют какие-то проблемы в торговле газом или нефтью, мне представляется всё-таки преждевременным, но обсуждение этих вопросов, конечно, будет продолжено. Я не считаю, что это должно как-то сказываться на судьбе Таможенного союза.

М.ЗОЛОТОВА: Можно уточнить?

Д.МЕДВЕДЕВ: Можно.

М.ЗОЛОТОВА: По поводу 50 миллиардов. Это за какой период?

Д.МЕДВЕДЕВ: С момента возникновения самостоятельного белорусского государства.

М.ЗОЛОТОВА: А территории сопоставимых стран?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это государства, которые имеют близкое транспортное плечо, по, так сказать, длине соответствующей трубы и, соответственно, по транспортному тарифу.

М.ЗОЛОТОВА: Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста.

Э.ПИВОВАР: Позвольте продолжить газовую тему немножко в другой плоскости. Очевидно, что самый короткий путь из России в Европу лежит через Беларусь. Тем не менее Россия приняла решение о строительстве газопровода «Северный поток», который, понятно, гораздо дороже, чем если бы вести вторую ветку газопровода Ямал–Европа через Беларусь, к тому же в Беларуси уже создана вся необходимая инфраструктура для этой ветки. Планирует ли Россия вернуться к рассмотрению проекта Ямал–Европа-2?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я считаю, абсолютно искренне Вам говорю, что чем больше возможностей в поставке российского газа в Европу будет создано, тем лучше и для Европы, и для Российской Федерации. Когда-то, в советский период, мы действительно создали уникальную систему «Ямал–Европа», которая в тот период, в 70-е годы, начала решать газовую проблему для европейцев. С тех пор прошло много времени, объёмы потребляемого газа существенно выросли, возникла уверенность, что газ должен поставляться из нескольких источников, что они должны быть диверсифицированы. Поэтому возникло определённое количество новых проектов, тем более что транзит через государство не всегда стабилен, скажем откровенно.

Украинский пример это со всей очевидностью показывает, что в случае возникновения каких-либо политических осложнений, внутренней нестабильности энергетическая безопасность может быть принесена в угоду или в жертву, скажем так, тем столкновениям, которые происходят на территории государства. Но это не главная причина, хотя, конечно, мы об этом должны думать, и во время встреч со своими партнёрами по Европейскому союзу я всё время об этом говорю.

Главная причина – удобство потребителей, самых разных европейских потребителей. Поэтому возникло несколько проектов: «Северный поток», «Южный поток». Есть и другие проекты, в которых мы не участвуем, но которые достаточно часто упоминаются, тот же самый проект «Набукко». Так вот, чем больше будет проектов, тем лучше. Что же касается их стоимости, знаете, это вещи, которые требуют более точного отношения. Например, прокладка трубы по дну моря, конечно, она стоит дороже, чем сухопутная прокладка трубы. С другой стороны, это позволяет снять некоторые риски, которые на самом деле оценить либо очень сложно, либо они в определённой ситуации могут привести к очень тяжёлым последствиям, просто нарушить энергобезопасность потребителей, что и произошло в начале этого года. И когда мы взвешиваем на чаше весов, с одной стороны, стоимость прокладки трубы по морю, а с другой стороны, гарантированное исполнение нами своих обязательств, я отдаю предпочтение второму. Но это не значит, что мы должны раз и навсегда отказаться от других проектов. Поживём – увидим. Если будет потребность в таком количестве газа, мы готовы рассматривать и другие идеи, включая и упомянутую Вами идею «Ямала-2». Но это только в том случае, если мы будем иметь уже законтрактованные объёмы газа. А у европейцев, Вы знаете, сейчас есть директивы, касающиеся получения энергоносителей, и в том числе газа, из разных источников. Если это будет стыковаться с их подходами и если это будет соответствовать нашему пониманию о коммерческой целесообразности, возможны разные варианты, в том числе и ранее обсуждавшиеся.

И.ЛЕВШИНА: Беларусь и Россия называют себя стратегическими партнёрами, но проблем в их отношениях с годами меньше не становится.

Как Вы считаете, не пора ли отказаться от Союзного государства, как от голой декларации, и перейти на обычные партнёрские отношения стран-соседей?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, мне кажется, что, если мы достигли какого-то уровня интеграции, зачем же нам от этого «отгребать»? Сколько было потрачено сил в Европе, например, чтобы превратиться из союза угля и стали в современный Евросоюз.

Да, у нас не всё так просто. У нас есть свои споры, внутренние; у нас есть иногда темы, по которым мы не понимаем друг друга. Но это всё-таки другая степень интегрированности наших экономик, другая степень согласованности наших действий.

Знаете, я вспоминаю, что происходило 8 декабря, точнее, незадолго до 8 декабря 1999 года. У меня даже есть личные воспоминания на эту тему. Хочу с Вами поделиться.

Я тогда только переехал в Москву и работал заместителем Руководителя аппарата Правительства Российской Федерации. А Председателем Правительства был, не поверите, Владимир Владимирович Путин. Так вот мне просто тогда было поручено посмотреть, собственно, сам текст договора. И я его смотрел. Вот просто сидел – до сих пор помню, в 11 вечера мне это притащили и говорят: смотри. Я думаю: вот, ёлки-палки, уже и домой пора, а только текст принесли.

Тогда я уже понимал, что это исторический документ. Этот документ был подготовлен и подписан. У нас возникло Союзное государство. Да, союзное строительство идёт не такими темпами, как, может быть, мы рассчитывали. Но, ещё раз подчёркиваю, и набор институтов, набор правил, степень интегрированности наших экономик, степень согласованности наших политических действий в этом документе гораздо лучше, чем при наличии просто партнёрских отношений. Зачем же нам разбегаться в разные стороны? Лучше наполнять этот документ реальным содержанием или что-то корректировать в нём, если мы посчитаем, что какие-то институты нам не нужны. Но уж точно не нужно понижать степень интеграции. Мы сейчас готовим уже работу Таможенного союза, у нас идёт целый ряд мероприятий в рамках ЕврАзЭС. Это тоже гораздо более высокая степень интеграции, чем, допустим, интеграция на постсоветском пространстве в рамках Содружества Независимых Государств. А здесь – тем более.

Поэтому я, конечно, сторонник активного продолжения работы по Союзному договору и созданию более благоприятных условий для последующей интеграции наших экономик. Таможенный союз именно из этой темы.

М.ШЕНДРИК: Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, вот некоторые российские политики, аналитики откровенно заявляют, что участие Беларуси в программе «Восточное партнёрство» – это не что иное, как просто проявление враждебности по отношению к России. Некую похожую позицию Вы тоже недавно озвучили на саммите Россия–Евросоюз.

Д.МЕДВЕДЕВ: А что я сказал?

М.ШЕНДРИК: Ну цитировать я сейчас не могу…

Д.МЕДВЕДЕВ: Вот то-то и оно.

М.ШЕНДРИК: Вы сами помните, что говорили.

Д.МЕДВЕДЕВ: Молодец, выкрутилась.

М.ШЕНДРИК: Скажите, пожалуйста, Вы действительно считаете, что участие Беларуси в этом проекте – это некое такое враждебное или не очень дружественное отношение Беларуси к России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Дорогая Майя Михайловна, я такого не говорил. Вот я ни разу не говорил, что это враждебно по отношению к России. Ну я же, во-первых, надеюсь, Вы ещё в этом не сомневаетесь, здравомыслящий человек. Как я могу призывать не участвовать в каком-то объединении, если сами государства считают для себя это выгодным? Это первое. Я вот только что говорил по поводу нашего Союзного государства.

Во-вторых, я не вижу ничего сверхъестественного в этом «Восточном партнёрстве». Я и пользы особой, откровенно говоря, не вижу, и это мне подтверждают все участники этого партнёрства, с кем я разговаривал. Но я не вижу ничего направленного непосредственно против нашей страны. Более того, меня, во всяком случае, пытаются в этом заверить, предлагают и всякого рода ассоциативные формы участия в этом. Поэтому я надеюсь, что это просто будет дополнительной поддержкой для стран, которые в нём участвуют. Конечно, если там будут обсуждаться какие-то антироссийские сюжеты, мне это как Президенту не понравится. Но я надеюсь, что наши партнёры от этого воздержатся. А так, пожалуйста, пусть обсуждают всё, что хотят.

А.СКУРКО: Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, вот если случится всё-таки такое и Беларусь откажется вступать в Таможенный союз, каковы будут действия России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я Вам скажу откровенно, Таможенный союз нам нужен не больше, чем Беларуси и Казахстану, но и не меньше. Ведь союз – это что такое? Это возможность просто торговать, развиваться по единым правилам. Если мы считаем для себя эти правила выгодными, в том числе и пошлины и так далее, то мы тогда об этом и договариваемся. Как только мы договорились о Таможенном союзе, наверное, Вы обратили внимание, начались разговоры, особенно в отношении России, потому что всё-таки Беларусь, скажем, Казахстан в меньшей степени прошли путь по вступлению в ВТО. А меня просто забросали вопросами: ну как же так, вы этот Таможенный союз создали, вы теперь в ВТО вступать не будете? Да, мол, Таможенный союз никогда в это ВТО не вступит, да мы вас так ждём в этом ВТО… На что я всегда говорил одну и ту же вещь: я считаю, что для наших стран очень полезно иметь Таможенный союз, и мы должны сами договориться о таможенно-тарифной политике, и уже с согласованной политикой вступать в ВТО именно потому, что это в интересах наших стран.

Но если кто-то посчитает, что им это неинтересно, я вам скажу откровенно, с точки зрения перспектив членства России во Всемирной торговой организации нам какие-то вещи будет даже проще делать. Вопрос только в том, надо ли это белорусскому народу и самому белорусскому государству. Мне всегда представлялось, что унифицированные правила торговли гораздо лучше, нежели какие-то разношёрстные правила, тем более что Россия является очень важным рынком для белорусских производителей, для тех, кто поставляет товары сюда, в нашу страну. Несмотря на наличие неких спорных ситуаций, которые были в этом году, мы всё равно остаёмся теснейшими партнёрами. На долю Российской Федерации, в зависимости от того, как мы это считаем, приходится от 40 до 50 процентов экспорта белорусских товаров, в том числе и продовольствия. Если говорить о продовольствии, тут цифры сами за себя свидетельствуют, практически 99,9 в периоде мяса и мясных изделий из Беларуси поставляется в Российскую Федерацию, практически 95 процентов сахара, 82, а в прошлом году было ещё больше, процента молока и молочных изделий поставляется в Российскую Федерацию. То есть российский рынок в этом смысле для белорусских друзей очень привлекателен. Но если мы не хотим единых правил на этом рынке, тогда можно «отгребать» от Таможенного союза. Но мне представляется, что это не в наших интересах.

А.СЛОНЕВСКИЙ: Дмитрий Анатольевич, может быть, такой уж непростой вопрос, но тем не менее мне хотелось бы услышать…

Д.МЕДВЕДЕВ: А до этого простые были…

А.СЛОНЕВСКИЙ: Несколько лет назад в адрес Беларуси поступило такое, я бы сказал, недвусмысленное предложение: а не войти ли вам всеми шестью областями в состав России? Я понимаю, что это не Вы, но тем не менее. В Беларуси вызвало, мягко говоря, это предложение недоумение, я бы даже сказал, шок. До сих пор оно не дезавуировано с вашей стороны. Я почему задаю этот вопрос? Потому что и в государственных белорусских изданиях, и в неофициальных СМИ очень часто эта тема возникает. Вот хотелось бы закрыть её раз и навсегда.

И вообще, как Вы видите стратегические приоритеты развития наших стран? В чём они могут совпадать?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, эту тему невозможно закрыть, потому что она не открывалась. Россия ни де-факто, ни де-юре не предлагала Беларуси вступить в состав Российской Федерации. Вы, наверное, говорите об известной пресс-конференции, в которой участвовали, с одной стороны, Александр Григорьевич Лукашенко, а с другой стороны – Владимир Владимирович Путин, где разговор зашёл понятно о чём – о ценах на газ. И в одной из реплик мой предшественник сказал следующее: тот, кто хочет для себя каких-то особых цен, тот, кто рассчитывает получить внутренние цены, должен понимать, что такие цены существуют только для субъектов Российской Федерации. Но из этого не вытекает, что мы в какой-то форме приглашали к вступлению в нашу Федерацию Беларусь или какую-то другую страну. Дискуссия на эту тему может идти, это абсолютно нормально. Но никакого юридического приглашения на эту тему нет. Более того, такие вещи определяются только путём народного голосования. И, на мой взгляд, без выражения мнения народа здесь и обсуждать нечего. Это даже не прерогативы президентов. Это должно подниматься ещё выше. Поэтому мне кажется, что темы этой не существует.

Но если говорить о перспективах, то они, собственно, заключаются в том, о чём я только что говорил, они заключаются в Союзном государстве. Мы действительно должны насыщать это Союзное государство реальными полномочиями. Мы должны стремиться к гораздо более высокой степени экономической интегрированности, к одинаковым правилам торговли, к недопущениям каких-то заградительных решений, к недопущению конфликтов на этой почве. Вот здесь есть над чем поработать. Это правильно. И если мы по этому пути пойдём, то у нас тогда будет очень хорошее будущее.

А.ГУЛЯЕВ: Я хотел бы всё-таки вернуться ещё раз к вопросу Союзного государства.

Дело в том, что такая парадоксальная ситуация в Беларуси сегодня: чем дольше существует Союзное государство, тем больше социологов говорят о том, что у населения падает доверие к этому. И вот сегодня возникает вопрос.

То есть ваша точка зрения понятна. Вы говорите о том, что надо насыщать его новым содержанием. Это тоже понятно. Но если дело будет продолжаться так же, когда контакты на уровне чиновников, а население никак не будет воспринимать это как улучшение, скажем, жизни, улучшение контакта и так далее, то и доверие будет падать дальше. Идёт ли какая-нибудь работа над возможностью реформирования, над возможностью создания новых форм?

Д.МЕДВЕДЕВ: Давайте тогда я всё-таки попробую обострить Ваш вопрос. Вы, Анатолий Арсеньевич, об этом меня почему спрашиваете? Вы считаете, что существует дефицит взаимопонимания между руководителями наших стран: между президентами, между правительствами, и это сказывается на судьбе Союзного государства? Потому что иначе я не очень понимаю, в чём суть вопроса.

А.ГУЛЯЕВ: Суть вопроса в том, что, я повторяю, опять же если верить социологическим опросам, снижается доверие к этому проекту как к таковому, и если работа будет оставаться на этом же уровне, то доверие будет падать дальше.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, мы всегда должны помнить о том, откуда мы идём и в каком направлении. Потому что, конечно, доверие может падать или расти, население может быть недовольно тем, насколько быстро решаются те или иные задачи. Но я просто хотел бы обратить внимание на то, что если у нас не было бы Союзного государства, то уровень нашего сотрудничества был бы другим, в том числе и решение ряда вопросов осуществлялось бы иначе. И мне кажется, об этом нужно говорить в том числе и средствам массовой информации. Давайте возьмём такую чувствительную тему, как борьба с кризисом. У нас нет ни с кем таких особых финансовых отношений, кроме как с Беларусью. Беларусь является крупнейшим заёмщиком наших средств. За последние годы было выдано буквально, по сути, за два с половиной года, было выдано больше 3 миллиардов долларов. Денег. Мы никому таких средств в долг не предоставляли. Почему мы это делаем в отношении Беларуси? Только потому, что мы находимся в рамках Союзного государства, потому что у нас очень тесно интегрированные экономики, и у нас есть и политические обязательства по отношению друг к другу. Если бы речь шла о каком-то другом государстве, то наша помощь была бы скромнее. У нас ведь тоже не блестящая ситуация в экономике. Более того, по объёму падения промышленного производства у нас ситуация хуже, чем у вас. Я посмотрел по последним цифрам, скорее всего в этом году белорусская экономика даже продемонстрирует небольшой, скромный, но рост. А у нас будет падение. Да, российская экономика больше, по многим показателям сильнее, но у нас и людей живёт больше.

Почему я говорю о кредитах? Потому что зачастую, когда мы рассуждаем о пользе тех или иных политических институтов, мы забываем об их реальном наполнении. Но вот эти кредиты – это и есть их реальное наполнение. Напомню, что до сих пор по линии МВФ, по линии европейских кредитных институтов общий объём поддержки, оказанной экономике Беларуси, только-только приближается к трём миллиардам, да ещё и решения даже все не приняты, а мы уже эти деньги выделили для экономики. Поэтому вот именно этим и должно проверяться наше сотрудничество, именно это является главным критерием успеха – то, как мы друг другу помогаем в определённой ситуации.

У нас была достаточно обширная дискуссия на эту тему, в том числе и у меня с Александром Григорьевичем во время проведения саммита СНГ в Кишинёве. Такая была чёткая и, в общем, иногда эмоциональная даже на эту тему дискуссия. Но я тогда сказал в закрытом формате, и сейчас вам говорю о том, что именно наша поддержка по отношению к Беларуси заключается в особом отношении. Но помимо вот таких специальных отношений, которые связывают наши страны, у нас есть и институты, которые мы совместно продвигаем, в частности, Антикризисный фонд, который мы создали в рамках ЕврАзЭС. И то, что Россия пошла на создание этого фонда, показывает, что мы неравнодушны к тому, как строятся наши экономические отношения с ближайшими партнёрами, с ближайшими соседями. Мы, напомню, в этот Антикризисный фонд вкладываем 7,5 миллиарда долларов, Казахстан вкладывает определённую лепту. Все остальные страны вкладывают относительно небольшие суммы, но востребовать-то они могут существенно большие суммы. И если этот механизм запустить, то мы получим опять же поддержку в условиях кризиса.

Поэтому я думаю, что наше товарищество, наши союзнические отношения должны проверяться при помощи вот этих экономических схем, при помощи особых экономических отношений. И когда я иногда слышу от наших партнёров, например, что мы недостаточно помогаем друг другу, у меня это вызывает удивление, потому что никто так не помогает своим партнёрам, как Российская Федерация. И это всецело и полностью относится к Беларуси.

Л.РАКОВСКАЯ: Вы знаете, вот мы здесь все журналисты государственных и негосударственных изданий, но я думаю, что всех нас объединяет то, что мы белорусы, граждане Беларуси, патриоты своей страны. Вы знаете, бывает просто иногда очень больно, обидно и неприятно читать в федеральной российской прессе те заявления, которые, ну я не знаю даже, не думаю, что журналисты вообще могут... Если у них тогда такие убеждения, неужели они так плохо относятся к Беларуси? То есть такие очень эмоциональные вещи, например, что Беларусь – нахлебница России, так сказать, гири на пути её развития.

Мы все прекрасно понимаем, что есть свобода слова и что, в общем-то, это святое, это инструмент, вообще возможность существования журналиста как профессионала.

Но что бы вы пожелали российским журналистам, которые вот так пишут о Беларуси? Например, недавно прозвучала ссылка на анонимный источник из Кремля, где просто, в общем-то, в оскорбительной форме было сказано, что, наверное, кто-то уже не хочет быть президентом своей страны. Это вы помните, наверное.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я всё помню. У меня профессия такая. Что бы я пожелал журналистам из Беларуси или российским журналистам? Только одного: говорите правду. Это святая обязанность любого журналиста, безотносительно того, в какой стране он живёт и в каком средстве массовой информации работает: или в скромном интернет-издании, которое числит себя в качестве оппозиционного, или в мощном государственном СМИ. Обязанность – говорить правду.

Что же касается оценок, то они всегда будут очень различными. Здесь нечего обижаться. Когда пишут экономические эссе, разговаривают на тему о том, что кто-то там гиря, а кто-то помощник, высказывают свою точку зрения, к этому относиться нужно спокойно. Тем более что альтернативные или диаметрально противоположные точки зрения высказываются в белорусских средствах массовой информации по поводу помощи и поддержки Российской Федерации. Я не вижу в этом ничего плохого. Здесь не за чем друг на друга обижаться. Но обязанность говорить правду – действительно, это святая обязанность любого средства массовой информации. Что же касается тональности дискуссии и нашей корректности, то здесь, в общем, есть о чём поговорить.

Наверное, мы тоже небезупречны, я имею в виду Российскую Федерацию, отдельных должностных лиц, которые что-то говорят, или неких источников, которые те или иные сигналы посылают. Но мне бы хотелось обратить внимание на то, что за последнее время со стороны наших белорусских партнёров и самого Президента Беларуси было сделано значительное число эмоциональных заявлений, которые зачастую выходили за рамки дипломатического протокола, а если говорить предельно откровенно, носили весьма специфический характер по отношению к отдельным должностным лицам Российской Федерации. Я имею в виду и членов Правительства, и Председателя Правительства нашей страны. Мне это не нравится, я считаю это недопустимым. Более того, попытки каким-то образом показать, что мы можем выстраивать тёплые отношения личные, но в то же время при соответствующих характеристиках, даваемых членам Правительства Российской Федерации, это путь в тупик, потому как это Правительство, которое было назначено Государственной Думой по моему представлению. И когда тот или иной мой коллега полемизирует с этим Правительством – он полемизирует со мной. Здесь другого варианта быть не может. Вывод: нужно быть более сдержанными.

Л.РАКОВСКАЯ: Журналистам тоже.

Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно, вам тоже.

И.СЕРЕДИЧ: Некоторые аналитики и у вас, и у нас, в Беларуси, замечают, что Россия дублирует если не каждый шаг, то почти каждый шаг Лукашенко, которого кое-кто называет последним диктатором Европы. У нас никогда губернаторов и мэров не выбирали, они назначались и назначаются, и вы отказались от прямых выборов. У нас на телевидение, на радио, в государственные газеты не может пробиться ни один оппозиционер, и я давно не вижу на ваших экранах ни Немцова, ни Касьянова, ни Каспарова. Можно продолжать проводить эти параллели. Это что, выражение солидарности с Александром Григорьевичем или демократия какая-то своеобразная, по-российски?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, я сейчас давал оценку эмоциональным вещам, как Вы, наверное, обратили внимание, достаточно лаконичную и, надеюсь, чёткую.

Что же касается всякого рода полезного опыта, его можно и скопировать, почему нет? Это, на мой взгляд, не самая плохая вещь.

Но если говорить, скажем, о политическом устройстве, при всём уважении к нашим белорусским друзьям и к белорусскому политическому устройству, к белорусским правилам, не только у вас губернаторы назначаются на должность или, как у нас, наделяются полномочиями не путём выборов. Есть и другие страны, европейские страны, как принято говорить опять же, с развитой демократией. Это вопрос уже конкретного государства, какую систему воспринимать, я на эту тему неоднократно говорил и ещё раз могу сказать в этом кругу. Я не считаю, что избрание губернаторов является признаком демократичности того или иного государственного устройства. Более того, в ряде случаев такого рода технологии создают противоположный эффект. Поэтому мы в какой-то момент поменяли эту ситуацию.

Я уже неоднократно на эту тему тоже говорил, я не считаю правильным возвращаться к выборности губернаторов, во всяком случае, в исторической перспективе. Это моя точка зрения. Естественно, всякий человек, который впоследствии будет работать в должности Президента, может свою точку зрения предъявить общественности. Но мне кажется, что для России это наиболее оптимальная система управления, потому что управлять Россией, скажу вам откровенно, это очень нелёгкое дело, это всё-таки федерация с 83 субъектами, которая простирается пока ещё на территории 11 часовых поясов.

Теперь в отношении средств массовой информации. Опять же это вещи уже субъективные, оценочные. Мне неоднократно приходилось на эти вопросы отвечать, и вам скажу: я не считаю, что в наших средствах массовой информации, в нашем медийном поле происходит какой-то регресс. Другой вопрос, что мы меняемся, и наши СМИ отличаются от СМИ 90-х годов. Может быть, в них меньше политически забористых тем, но только лишь потому, что они в меньшей степени интересны нашим гражданам. В 90-е годы недостаток материального благополучия компенсировался бесконечными политическими дискуссиями. Это, кстати, один из способов управления: когда есть нечего, лучше подкинуть тему для разговора. Но когда мы нацелены всё-таки на созидательный труд, нужно работать, откровенно вам скажу.

Но все оппозиционные персонажи вполне способны донести свою точку зрения до самых широких кругов нашей заинтересованной общественности.

Если говорить о названных Вами людях, вопрос ещё в том, кого те или иные люди, какие политические силы представляют. У нас есть оппозиционные партии – и входящие в состав парламента, и не входящие в состав парламента, – которые регулярно появляются в СМИ, естественно, и в телевизионных форматах, и говорят всё, что хотят. Но если те или иные политические фигуры вообще никого не представляют, то они, как правило, никому и не интересны. Но даже у таких людей есть возможность донести свою точку зрения при помощи современных технологий. Если говорить об интернете, то у нас около 50 миллионов человек практически пользуются интернетом. Это почти половина взрослого населения нашей страны, почти половина. Там огромное количество медийных ресурсов, огромное количество интернет-ресурсов, в том числе масса оппозиционных. Все, кто хочет, и упомянутые Вами коллеги, они говорят всё, что им заблагорассудится, они обличают власть, они предлагают свои рецепты исправления ситуации, они участвуют в публичных мероприятиях. Так что в этом смысле ничего не изменилось, наоборот, мне кажется, стало лучше.

А.КОРОЛЬ: Основной смысл Вашей статьи «Россия, вперёд!», как и Послания, можно выразить в двух словах: модернизация и демократизация, от управляемой демократии к нормальной демократии по европейским стандартам. В контексте Ваших идей что бы Вы предложили под лозунг «Беларусь, вперёд!» и как Вам видятся возможности способствования со стороны России демократическим переменам в Беларуси?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я последний час потратил на то, чтобы постараться вам, во всяком случае, и через вас белорусским гражданам доказать одну нехитрую вещь, что Россия не стремится к тому, чтобы что-либо навязывать…

А.КОРОЛЬ: Морально способствовать.

Д.МЕДВЕДЕВ: …и способствовать. Но мы, конечно, заинтересованы в развитии белорусского общества и государства, это сомнения не вызывает и не должно вызывать.

Действительно, в статье «Россия, вперёд!» и впоследствии в Послании Президента говорилось о необходимости модернизации политических и экономических институтов в нашей стране. Я считаю, что время для этого пришло, потому что мы много времени, последние почти десять лет, потратили на то, чтобы стабилизировать наше государство, сделать его более сильным, более адекватным современным вызовам, и мы здесь кое-чего добились, я считаю. Эта работа велась, на мой взгляд, серьёзно и достигла результатов.

Но цель развития государства заключается не только в стабильности государственных институтов и не столько в стабильности государственных институтов, сколько в том, чтобы в этом государстве комфортно жилось его гражданам, а для этого необходимо сообразовывать экономику и политическую сферу с требованиями дня. И поэтому нужна модернизация. Модернизация не означает отрицания того, что сделано. Модернизация – это развитие, развитие с учётом наших возможностей и с учётом окружающей ситуации, включая, скажем, в нашей стране, кризис, сырьевую направленность нашей экономики, несовершенство многих социальных институтов и необходимость совершенствования политической системы.

Так вот, я думаю, что все эти проблемы в значительной мере, во всяком случае, присущи и для других государств, которые образовались на базе бывшего Советского Союза, и Беларуси в том числе. Нет ни одного государства, которое бы кардинально вырвалось вперёд и могло бы считаться развитым и самодостаточным, нет такого государства, и Беларусь не такова, и Россия не такова, и другие страны не таковы. Поэтому мы должны внимательно смотреть за тем, какие идеи предлагаются у соседей. Мы, кстати, это делаем и всегда с большим интересом воспринимаем тот опыт, который накоплен нашими соседями. Поэтому, если какие-то идеи из моей статьи и Послания Президента пригодятся нашим белорусским друзьям, я буду очень рад.

В.ЕВТУХОВ: Дмитрий Анатольевич, если оценить российскую политику, насколько я могу её оценить, с 90-х и до нынешнего времени, есть такой один фактор: Россия теряет друзей на постсоветском пространстве. У кого-то, выражаясь Вашими словами, транзит не всегда стабилен, у кого-то ещё какая-то ситуация. И в последние годы складывается впечатление, что нечто похожее происходит и в отношении Беларуси, Вы охарактеризовали это в Словении: «Не всё так просто». Можно говорить о газовой войне, о скандале молочном, какой-то сахарной проблеме, какие-то ультиматумы есть от российских чиновников. Не опасаетесь ли Вы, что вот эта политика, она как бы вытолкнет Россию из этой ниши друга и союзника, которую пока занимает Россия у Беларуси, и какая-то страна займёт эту нишу?

Д.МЕДВЕДЕВ: Да я ничего не опасаюсь, если бы я чего-то опасался, я бы Президентом не работал. Знаете, нужно просто здраво смотреть на вещи. Мы никого из друзей не потеряли. Более того, мы со всеми хотим развивать партнёрские, дружеские отношения, а с Беларусью – союзнические отношения, очень близкие отношения. Мы ни с кем не разговариваем на языке ультиматумов. Это было бы просто непродуктивно и неправильно. Но мы хотим, конечно, учёта и наших интересов.

Да, Россия большая страна. Но это не значит, что у нас не должно быть экономических интересов. Я Вам цифры приводил по поводу кредитования. Кстати сказать, сейчас рассматривается и вопрос о предоставлении дополнительного набора кредитов по коммерческой линии для Беларуси. Рассматривается и уже, по сути, решён вопрос о приобретении крупного белорусского банка. Это означает, что экономические проекты развиваются. Поэтому никаких ультиматумов нет. Но мы должны всё-таки работать на базе рыночных отношений. Мы не можем торговать, скажем, по ценам, которые существенным образом отличаются от мировых цен. Это было бы просто неправильно и непродуктивно.

Да, мы должны создать условия унифицированные, единые условия для торговли, с тем чтобы не было обидно; с тем чтобы пошлины были разумные. И вот это будет предотвращать всякого рода конфликты, которые были в этом году. Оговорюсь: у нас всё-таки, слава богу, никакой «газовой войны» с Беларусью нет. У нас была очень сложная ситуация с украинскими потребителями именно в силу политических трудностей, которые переживает украинское государство. Но с Беларусью у нас этого нет. Мы просто довольно долго всегда обсуждаем условия, но в конце концов выходим на какие-то окончательные, разумные, компромиссные договорённости. Поэтому Россия никого не теряет. Россия хочет работать цивилизованно, хочет работать по-современному, хочет работать так, как это устраивает наших партнёров. И вот если мы так будем работать, у нас будут самые лучшие, самые тёплые, самые партнёрские отношения, если мы будем уважительно относиться к интересам друг друга.

В.ХОДОСОВСКИЙ: Дмитрий Анатольевич, как Вы можете прокомментировать тезис о том, что именно щедрая помощь России в виде дешёвых энергоносителей, кредитной поддержки как раз-то де-факто и затормозила структурно-экономические реформы в Беларуси и даже процесс демократизации?

И как бы в продолжение разговора о модернизации. Не стоит ли сегодня более чётко заявить о модернизации этих отношений, чтобы не повторялась такая ситуация? Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо. Вы знаете, это всё из области гипотез: дали бы меньше, быстрее бы реформы пошли. Хотя, конечно, я сам думаю об этом, не применительно к нашим отношениям, а применительно к нашей экономике. Но это всё схоластические рассуждения. Вот если бы у России было меньше газа и меньше нефти, мы лучше бы жили или хуже? С одной стороны, вроде хуже, потому что у нас меньше был бы экспортный потенциал. С другой стороны, мы, наверное, быстрее бы провели диверсификацию экономики, и в этом смысле были бы лучше защищены от кризиса. То же самое относится и к Беларуси. Мы действительно помогали, весьма щедро помогали в определённый период для того, чтобы наши соседние государства, и Беларусь в том числе, развивались. Но мы не считали это чем-то особенным, потому что мы все вышли из Советского Союза, у нас у всех были одинаковые и весьма однобокие экономики. И если бы мы в какой-то момент, в 90-е годы, сказали бы: всё, будем поставлять газ по тем же условиям, что в Европу, – экономики многих государств, и Беларуси, и Украины, и некоторых других, просто захлебнулись бы. Это было просто неприемлемо для нас, это недопустимо, это очень близкие для нас государства, ваше государство в том числе.

Но в какой-то момент нужно, конечно, переходить уже на современные отношения, на нормальные рыночные отношения, и мы нашли в себе силу воли сделать это. Я имею в данном случае и Российскую Федерацию, и наших белорусских партнёров. У нас есть план, каким образом мы выводим эти цены на современные цены, на европейские цены, и мы к этому будем и дальше стремиться. Всё же остальное – это из области гипотез, как я сказал, и несостоявшихся вещей, поэтому об этом можно рассуждать в аналитических статьях, но бессмысленно говорить в режиме политической практики.

Влияние же экономической ситуации на политические институты, оно ещё более сложное. Поэтому когда кто-то пытается выстроить вот такую схему, что не будь помощи – тот или иной политический режим бы уже закончился, он допускает одну ошибку. Это в теории так, а на практике всё иначе, это зависит от огромного количества факторов. Огромного количества факторов! И я не буду, естественно, анализировать под этим углом ситуацию в Беларуси или в другой стране на постсоветском пространстве, но не всё решают деньги. Очень многое зависит от политической культуры народа, очень многое зависит от того, как настроены элиты, очень многое зависит от образования. Очень многое зависит от деятельности средств массовой информации, Вы не поверите. И вот только в этом случае можно говорить о том, что та или иная страна готова, допустим, к какому-то новому этапу в своём развитии или не готова или что экономика повлияла или не повлияла.

Поэтому, мне кажется, мы должны смотреть в будущее, а вот это будущее должно быть партнёрским, современным, как я уже говорил, и основанным на прагматическом, но доброжелательном подходе. Если мы этих принципов будем придерживаться, у нас будут стабильные и очень близкие отношения.

В.ХОДОСОВСКИЙ: В формате двусторонних отношений это делать быстрее и легче, чем в формате Союзного государства? Тут есть какие-то политические аспекты?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я уже сказал об этом. Ещё раз скажу. Я считаю, что Союзное государство, какие бы мы ни предъявляли сейчас претензии к каким-то элементам развития этого государства, но оно сыграло важнейшую функцию – оно сблизило наши страны, оно создало механизм для работы. Поэтому отход в обратную сторону был бы регрессом. Нам нужно Союзное государство насыщать реальными полномочиями или модифицировать его как-то сообразно интересам дня, допустим. Но, во всяком случае, уж точно нет смысла разрушать его и говорить о том, что давайте партнёрствовать как-то по-новому. Мы же понимаем, чем это заканчивается. Когда одни партнёрские связи разрываются, а другие не создаются, между странами возникают проблемы, между экономиками возникают проблемы, и люди от этого страдают. Это самое неприятное.

А.ГУЛЯЕВ: Кстати, о средствах массовой информации, Дмитрий Анатольевич, а как Вы относитесь к тому, что Вас называют блогером?

Д.МЕДВЕДЕВ: Нормально отношусь, потому что я и есть блогер. Я же имею свой блог, значит, я блогер, но особенный, наверное, блогер, всё-таки у меня такое специфическое положение. Но в целом ничего зазорного не вижу в том, чтобы называться блогером, ни для обычного гражданина, ни для президента большой страны. Кстати, у меня масса коллег-блогеров, которые тоже имеют свой блог и занимаются этим не менее активно, чем я. Так что ничего плохого.

А.ГУЛЯЕВ: Замечательно.

А.СКУРКО: Можно уточняющий вопрос?

Д.МЕДВЕДЕВ: Пожалуйста, коллеги.

А.СКУРКО: Отвечая на вопрос Анатолия Арсеньевича Гуляева, Вы упомянули о том, что в Беларуси в следующем году будет наблюдаться экономический рост. Небольшой, но будет наблюдаться.

Д.МЕДВЕДЕВ: В этом году, я сказал.

А.СКУРКО: В этом. Извините. В отличие от Российской Федерации. По Вашему мнению, чем обусловлена такая ситуация?

Д.МЕДВЕДЕВ: Чем обусловлена? Обусловлена несколькими вещами. Масштабами экономики российской, с одной стороны, и проблемами, с которыми наша экономика столкнулась в кризисный год, избыточной экспортно-сырьевой ориентацией нашей экономики, я об этом откровенно же сказал некоторое время назад, и поэтому довольно существенным провалом, который мы наблюдали в ряде секторов нашей экономики, в частности, в металлургическом секторе, в автомобильном секторе и по некоторым другим видам производства, особенно в моногородах. Именно поэтому мы «провалились» больше, чем ожидали.

Что же касается ситуации в Беларуси, то, мне кажется, это связано с несколькими вещами. Во-первых, всё-таки ваша экономика оказалась чуть более защищённой и благодаря диверсификации производства, которая существует, и благодаря, может быть, тем решениям, которые принимались вовремя. Ничего не хочу сказать плохого о решениях, которые принимали белорусские партнёры. Мне кажется, они были современными и своевременными. Ну и, если хотите, благодаря определённой поддержке, которая была оказана белорусской экономике, в том числе со стороны Российской Федерации. Если бы нам такую поддержку кто-то оказал, сообразно масштабам нашей экономики, может быть, цифры нашего падения были бы чуть поменьше.

И.ЛЕВШИНА: Некоторые политологи считают, что отношения между Москвой и Минском осложняют непростые личные отношения между Александром Лукашенко и Владимиром Путиным.

Я бы просила Вас прокомментировать это мнение. И каково влияние личных отношений политиков в белорусско-российском сотрудничестве?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я частично уже на этот вопрос отвечал, когда говорил об элементах полемики, которая существует, которая должна вестись, на мой взгляд, в корректных формах. Об этом помнить нужно всегда.

Что же касается личных отношений, то, насколько я знаю, между Александром Лукашенко и Владимиром Путиным были всегда нормальные партнёрские отношения, когда мой предшественник работал президентом. Это не значит, что они не спорили. Они спорили, конечно. Это нормально абсолютно. Точно так же, как и у меня хорошие партнёрские отношения с Александром Григорьевичем. Это тоже не значит, что мы никогда не спорим друг с другом и что мы во всём соглашаемся.

Другой вопрос, что мне представляется очень важно воспринимать партнёра не просто уважительно, но и пытаться слышать его. Это залог успеха. В политике, и в этом я убедился уже сам, безусловно, личный фактор имеет значение. Отрицать это бессмысленно. Но он не является самодовлеющим.

Приведу Вам один простой пример, который я неоднократно уже приводил. У нас с администраций Джорджа Буша-младшего в личном плане были очень хорошие отношения, тёплые отношения, что не помешало в какой-то момент нашим межгосударственным отношениям деградировать почти до уровня «холодной войны». Вот, на мой взгляд, очень точный пример: хорошие отношения между политиками, плохие межгосударственные отношения. Бывает и иная ситуация: между высшими должностными лицами прохладные отношения, а межгосударственные отношения, они на таком уровне находятся, что никакие прохладные отношения их не уничтожают. Но, конечно, когда и личные отношения между политиками, и межгосударственные отношения находятся в гармонии, это позволяет развивать в целом отношения между странами, между народами самым лучшим образом.

А.КОРОЛЬ: Планируется ли у Вас двусторонняя встреча во время Вашего визита в Минск, двусторонняя встреча с Лукашенко?

Д.МЕДВЕДЕВ: Во время визита в Минск мы с Александром Григорьевичем так или иначе обязательно поговорим, обязательно поговорим, без этого не бывает, хотя у нас сейчас ещё формат окончательно не определён. Я, откровенно говоря, даже ещё не знаю, когда я поеду, тут есть ряд идей, но в любом случае такого не бывает, чтобы мы встретились и не поговорили. Это может быть более продолжительное время, менее продолжительное время, но у нас нет дефицита общения, мы встречаемся регулярно. Последний раз я у вас в гостях был, мы довольно плотно пообщались во время проведения учений, потом виделись в Кишинёве, там у нас был публичный вариант обсуждения, в том числе кризисных явлений в мировой экономике. Мы по телефону общаемся, так что и у вас что-нибудь придумаем.

Пожалуйста.

В.ХОДОСОВСКИЙ: Скажите, пожалуйста, какая роль военно-стратегической составляющей в отношении наших стран? Не секрет, что наши соседи, страны НАТО, очень болезненно отреагировали на недавние учения, то есть увидели там угрозы для себя со стороны белорусско-российских сил.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, очень важная роль военно-стратегической составляющей, потому что мы Союзное государство и близкие партнёры. Я считаю, что это тот компонент, о котором мы не должны забывать, мы должны его всячески укреплять, тем более что Европа сегодня не представляет собой монолита. Европа состоит из разных стран, несмотря на наличие Евросоюза. В Европе существует один большой военный блок, он называется НАТО.

У нас какого-то отдельного военного блока не существует, но тем не менее у нас есть союзнические обязательства, в том числе обязательства, которые существуют и между Россией и Беларусью, и между Россией и другими членами ОДКБ. ОДКБ не является в прямом смысле этого слова военным блоком, но это всё-таки организация, имеющая военную составляющую. В последнее время мы укрепили её, создали КСОР. Мы рады тому, что Беларусь участвует в этих Коллективных силах, несмотря на то что там была некоторая пауза в подписании документов. Тем не менее я считаю, что это полезно и для КСОР, и для самой Беларуси.

Этот компонент нам нужно развивать, потому что в конечном счёте наша военно-стратегическая составляющая, как Вы сказали, способствует укреплению безопасности на европейском континенте. Если же кому-то не очень нравятся наши учения… Ну вы понимаете, какая вещь: если другие страны проводят учения, если учения проходят в рамках НАТО, мы не участвуем в этих учениях (у нас, правда, есть и свои партнёрские отношения с НАТО), мы должны тоже отрабатывать те или иные военные навыки, ничего в этом сверхъестественного нет. Учения, которые мы проводили, они, конечно, носят оборонительный характер. Они не направлены против кого-то, но мы, конечно, тренируем себя. Это нормально. Я считаю, что это будет продолжено, и не только я так считаю, и Президент Беларуси так же считает. Мы договорились, что мы подобные учения будем проводить раз в два года, считаю это полезным.

У меня есть предложение дать высказаться женщинам очень коротко и расстаться на этом. Ладно?

У.БОБОЕД: Дмитрий Анатольевич, В Таможенном союзе как, по-вашему, должны быть унифицированы пошлины на иномарки? То, что больше всего сегодня волнует население Беларуси. Всё-таки должна ли, по Вашему мнению, поднимать Беларусь пошлины на авто или Россия будет ну хотя бы 1 июля опускать эти пошлины?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вот смотрите, в отношении пошлин на иномарки – очень чувствительная вещь, конечно, особенно для Беларуси, имея в виду то, что у вас эти пошлины были незначительными по отношению к нашей стране. Но уж если мы договариваемся о Таможенном союзе, а это в целом для нас выгодно, я ещё раз об этом говорю, то мы, конечно, должны унифицировать и пошлины, причём пойти на взаимные действия. С одной стороны, повышаются пошлины на иномарки в Беларуси, с другой стороны, мы готовы к повышению ряда пошлин по крупным машинам: категории «МАЗов» в частности, по автомобилям соответствующей категории. Я понимаю, что это болезненно, но нам нужно этот период пережить. В конечном счёте, уже создав Таможенный союз, мы можем в какой-то момент договориться о новых единых правилах игры, в том числе и по торговле автомобилями. Тем более что и Российская Федерация, и Казахстан, и Беларусь – все мы вступаем в ВТО, и ряд решений, которые мы сейчас для себя принимаем, мы так или иначе будем адаптировать уже к нашему членству в ВТО. Нет ничего вечного, нет вечных пошлин, но сейчас, на нынешнем этапе, для гармонизации наших финансовых отношений, наших таможенных отношений на это необходимо пойти.

М.ШЕНДРИК: Дмитрий Анатольевич, вы только что сказали, отвечая на наши вопросы, что наша дружба проверяется экономическими отношениями. Это совершенно верно, но вот этот год был достаточно сложным в торгово-экономическом отношении для наших стран.

В начале года ваше Министерство экономического развития и белорусское Министерство экономики достигли договорённостей, в которых сказано, что в период мирового кризиса ни в коем случае нельзя ухудшать условия поставки товаров на рынки друг друга. Скажите, как, по-Вашему, соблюдались ли эти договорённости? Если нет, то почему и актуальны ли они сейчас?

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, год действительно был непростой, мне нечего возразить. Всем было трудно, и сейчас, до сих пор трудно и нам, и вам. Мы по максимуму старались эти договорённости соблюдать. Не во всём это получилось, потому что у нас есть такие формы взаимной торговли, которые в значительной степени основаны на субсидиях, на государственной поддержке. В ряде случаев произошёл отказ от такой государственной поддержки, и произошло это и у вас, и у нас. Почему?

Потому что государство приняло сложное, но ответственное решение помочь прежде всего национальному производителю, это факт. В то же время по-крупному ничего не случилось, помимо ряда технологических накладок, эмоциональных, правда. Мы в конечном счёте вышли на нормальный уровень сотрудничества. У нас и сейчас в девяти регионах нашей страны существует десять сборочных производств, где собираются машины и техника из Беларуси. Но разве мы чего-то закрыли, от чего-то отказались? Нет, это всё продолжается. Год непростой. Но считать, что мы заблокировали наше сотрудничество или этот год нас как-то существенно отбросил назад, я не могу.

Конечно, из этого тоже нужно извлечь уроки и подготовиться к возможным кризисам на будущее, в том числе и в смысле взаимной кооперации, с тем чтобы подумать о том, чтобы на будущее, допустим, большее количество банковских институтов было готово кредитовать не только национального производителя, но и близкого производителя, с которым у нас существуют кооперационные связи.

Вот об этом точно нужно подумать. И это, кстати, повод для того, чтобы банковское сотрудничество развивалось. Я сказал о том, что Сбербанк приобретает один из белорусских банков.

М.ШЕНДРИК: Белпромстройбанк.

Д.МЕДВЕДЕВ: Белпромстройбанк. Ну и прекрасно. Значит, может быть, в результате этого финансовая кооперация будет лучше.

М.ЗОЛОТОВА: По поводу КСОР вопрос уже немножко затрагивался.

Александр Лукашенко подписал документы по созданию КСОР. Но пока не слишком много информации было о сути этих документов. То есть интересно, каких именно действий российская сторона ожидает со стороны Беларуси в рамках КСОР?

Предполагается ли участие белорусских войск в военных действиях на территории стран СНГ, например?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, Александр Григорьевич, как и все остальные президенты, не подписывал никаких секретных протоколов к этим договорённостям, мы все подписывали один и тот же документ о создании Коллективных сил оперативного реагирования. Для чего они создаются? Для ответов на наиболее сложные ситуации террористические, экстремистские, для ответа на наркоугрозу. Это оперативные силы, которые мы можем использовать для снятия этих проблем, в том числе и с использованием вооружённых сил, военной силы. Но на самом деле я напомню, что в соответствии с Договором о нашей коллективной безопасности у нас действует такое же правило, как и в государствах Североатлантического альянса, в силу которого нападение на одну из стран рассматривается как нападение на весь Альянс, на все страны Договора. Это очень серьёзная формулировка, мы как-то иногда о ней забываем, но на самом деле это и есть партнёрские обязательства, в том числе военные обязательства.

Поэтому здесь ничего нового не случилось, мы просто создали дополнительный инструмент для того, чтобы оперативно отвечать на сложности нашей жизни. Они в значительной степени, конечно, концентрируются не на территории наших стран, хотя у нас тоже свои проблемы есть, и в России есть, в Беларуси, надеюсь, их поменьше. Это прежде всего угрозы, которые приходят к нам с Востока: из Афганистана, Пакистана, некоторых других сопредельных государств – и которые в конечном счёте превращаются либо в террористическую угрозу, либо в совершение преступлений. Вот на эти угрозы и отвечает этот новый документ.

М.ЗОЛОТОВА: Будут ли белорусские войска принимать участие в каких-то вооружённых действиях, например, на территории одной из стран Договора?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, это вопрос, который должен разрешаться в соответствии с двумя документами. Я Вам отвечу как юрист юристу: в соответствии, с одной стороны, с Конституцией Беларуси и внутренним законодательством Беларуси, это с одной стороны, а с другой стороны, в соответствии с международным правом, которое имеет наднациональный характер и, по идее, должно иметь преимущественную силу по отношению к внутреннему законодательству. К числу наднациональных документов относится и Договор о Коллективных силах безопасности. Делайте выводы сами.

Л.РАКОВСКАЯ: Дмитрий Анатольевич, в Беларуси, в общем-то, как и в России, белорусам, как и российским избирателям, очень нравится, что в России президент такой энергичный, современный… Ну современный.

Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо. Спасибо.

Л.РАКОВСКАЯ: Знаете, вот вы в своих последних выступлениях и в статье «Россия, вперёд!», и на съезде «Единой России», и в Послании Федеральному Собранию говорили о модернизации России, модернизации экономики и политических институтов. Вот что бы Вы посоветовали или как Вы видите в этом смысле, может быть, модернизацию и Беларуси в рамках Союзного государства, в рамках нашего сотрудничества, двух наших стран?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы имеете в виду модернизацию политических институтов или чего-то другого?

Л.РАКОВСКАЯ: Вы говорили о модернизации и политических, и экономических институтов. Но Вы можете сказать, как бы вычленить здесь ту часть, какая не будет считаться вмешательством в дела государства.

Д.МЕДВЕДЕВ: На самом деле в этом основной вопрос, потому что я уже Вашему коллеге…

Л.РАКОВСКАЯ: Я без подковырок.

Д.МЕДВЕДЕВ: ...да-да... вашему коллеге отвечал на этот вопрос. Понимаете, мы действительно должны использовать опыт друг друга, абсолютно искренне вам говорю и без тени иронии. Но этот опыт нужно использовать творчески. И то, о чём я сказал в статье «Россия, вперёд!», не может полностью интегрироваться на белорусскую или на какую-то иную почву, потому что при всей близости наших экономик, особых отношениях между людьми, с учётом того, что мы с вами говорим сейчас на одном языке, массы других моментов, всё-таки Беларусь – это Беларусь, а Россия – это Россия. Но если что-то из того, что я предложил, вам покажется интересным, я буду счастлив. В ряде случаев действительно некоторые политические институты могут неплохо работать и в других странах. Вот коллега же говорил в отношении специального порядка наделения полномочиями губернаторов. Это не белорусская выдумка, это было сделано гораздо раньше. Но вы этот опыт используете, и мы в какой-то момент стали этот опыт использовать. В других странах это есть. Но это не значит, что мы, когда принимали это решение, а оно принималось ещё Владимиром Владимировичем Путиным, хотя, не буду скрывать, я в тот период работал Руководителем его Администрации, и это было, скажем, наше такое общее решение: он его принимал, а я ему советовал, как старший советник. Но это означает, что мы посмотрели по сторонам и приняли для себя вот такое решение.

Что же касается модернизации, то я вам искренне желаю совершить много из того, что мы сами себе желаем совершить, а именно: перевести экономику на инновационные рельсы. Потому что вы делаете очень много хороших машин, большое количество техники. Я вот недавно, когда у вас был, смотрел и военную технику, и там частично гражданская техника была представлена. Она действительно хорошего качества в целом, но это всё-таки прежнее качество. И наша техника такая же, мы не лучше. Но нам нужно сделать так, чтобы наши комбайны, чтобы наше вооружение, чтобы наши автомобили стояли в одном ряду с лучшими мировыми образцами. Вот эти пять направлений технологической модернизации нашей страны, которые я предложил в своём Послании, до этого – в статье, если вы сделаете какие-то шаги по этим пяти направлениям, я буду очень рад. Я считаю, что это будет точно хорошо и для Беларуси, и для России.

И.СЕРЕДИЧ: Из другой оперы. Прошло более 10 лет после похищения извес Белоруссия. Россия. ЕАЭС > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 23 ноября 2009 > № 188399

Получение чешской студенческой визы в Чехию превратилось в огромную, зачастую неразрешимую проблему. Десятки тысяч молодых людей из стран бывшего СНГ, рассчитывавшие начать с сент. этого года обучение в Чехии, получили вместо студенческих виз отказы.

«Моя дочь планировала в этом году обучение на подготовительных курсах в Карловом университете. Мы занимались подготовкой документов полгода, понесли весомые материальные затраты, не поступали в вузы своей страны, и все закончилось отказом в визе. Из нашего города планировали ехать по этой же схеме шесть человек – у всех отказы. Все планы разрушены, и что делать, мы не знаем», – чуть не плачет 45-летняя Елена из Омска.

Это далеко не единичный случай, на русских порталах о жизни в Чехии подобных сообщений сотни. Получение студенческой визы превратилось в настоящую проблему, на данный момент по категории студенческие визы выносятся сплошные отказы. Отсюда вытекающие последствия: новые абитуриенты, получившие приглашения на обучение от чешских вузов, не могут въехать в ЧР, а абитуриенты, которые обучаются не первый год, не могут приехать и продолжить обучение. Родители детей в шоке и не знают, как поступить в данной ситуации, потому что у многих уже оплачено обучение, и вернуть денежные средства весьма сложно.

Существует мнение, что данные проблемы начались из-за отсутствия у определенных учебных заведений необходимой аккредитации. Однако сейчас, к сожалению, лишены возможности получить студенческую визу даже те, кто хотел бы обучаться на курсах, имеющих соответствующую аккредитацию. Причем практически все указываемые причины отказа в выдаче визы основаны на §56 закона 326 (1999 (закон об иностранцах) Европейского Союза.

Полиция по делам иностранцев намерена ужесточить контроль за выдачей студенческих виз, т.к. некоторые вузы, в частности, упоминались учебные заведения г.Либерец, наловчились выдавать несоразмерное с учебными программами количество приглашений на учебу. По мнению полиции, такого рода визы являются для многих людей лишь способом легально попасть в Чехию, чтобы в дальнейшем здесь нелегально работать.

Для того чтобы разобраться в данной проблеме и ее причинах «Пражский телеграф» обратился за комментариями по этому вопросу к специалистам.

Ректор МПУ (Международного пражского университета), профессор Людмила Михайловна Лисовская: «В этом году было 90% отказов на Украине, 10% – в кавказских странах (Армения, Грузия). Люди имели подписанные договора и оплаченную учебу. Я писала письма в МИД, МВД и полицию по делам иностранцев, в которых говорилось о том, что другие страны, наоборот, изо всех сил привлекают студентов из-за рубежа. Ведь люди привозят сюда деньги, платят за жилье, покупают продовольственные товары, одежду и т.д.».

Европейская академия, Сергей Тарасов: «Эта проблема действительно существует, и поодиночке с ней не справиться, нужно все делать сообща. У нас были такие случаи, причем их количество увеличилось только в последнее время. Мы обращались по этому вопросу в полицию по делам иностранцев, где нам ответили, что все проблемы идут из консульств. Консульства же, наоборот, во всем обвиняют полицию по делам иностранцев».

ICME (Международный центр современного образования), доктор наук Людмила Петровна Ржевская: «Мы сталкивались с данной проблемой. В этом году в Москве нашим абитуриентам не дали ни одной визы. Причину отказа они называли следующую: «Мы думаем, что человек не вернется обратно». Истинные причины комментировать отказываются. На Украине также не выдали ни одной студенческой визы, а в Белоруссии только одну».

Михала Рейхертова, представитель полиции по делам иностранцев: «При выдаче виз иностранная полиция руководствуется законом №326 (1999г. Кодекса законов о пребывании иностранцев на территории Чехии. В инспекторате полиции по делам иностранцев дирекции службы полиции по делам иностранцев в Праге не был зафиксирован рост неудовлетворенных прошений о выдаче визы с целью учебы для граждан стран СНГ. Закон не обязует консульство выдавать визы, поэтому консульство вправе самостоятельно решать данный вопрос».

По сути дела, практически единственными курсами, студенты которых получают визу, остались курсы языковой и специальной подготовки при Карловом университете. Закончившая их Анна Агеева вспоминает: «Там всегда были очень жесткие проверки посещаемости, к тому же, обучение на курсах достаточно дорогое – до 5 тыс. евро в год, и, соответственно, вряд ли студенты, заплатившие за них, будут прогуливать занятия». Юлия Костюкова. «Пражский телеграф».

Пресс-конференция по итогам 24 саммита Россия-ЕС.Ф.РЕЙНФЕЛЬДТ: Добро пожаловать всем, и особо хочу сказать – добро пожаловать Президенту Медведеву и его группе. Мы завершили 24-й саммит между Россией и Евросоюзом. Россия, конечно, является ключевым стратегическим партнёром Евросоюза. Наше сотрудничество охватывает много тематических областей. Мы уже вчера в неофициальной обстановке начали нашу встречу. Сегодня у нас было совещание в формате с Евросоюзом. Мы строим хорошее сотрудничество, основанное на доверии, прозрачности, мы обсуждали изменение климата, региональные вопросы и глобальную экономику. Что касается климатических изменений, то Россия очень важна в этом контексте. Мы все готовимся к Копенгагену. Очень важно, что делает сама Россия в качестве одной из стран, которые являются крупным эмитентом газов в атмосферу. Также мы должны думать о том, что будет дальше, после Копенгагена, то, что обсуждалось в Сингапуре, и мы согласны, что мы должны придерживаться установки на то, чтобы не допустить повышения температуры более чем на 2 градуса. Это охватывает как меры по сокращению эмиссии в атмосферу, так и перестройку промышленности.

Мы удовлетворены тем, что мы разработали механизм раннего оповещения. А также (это уже к вопросу об энергетике, который мы обсуждали сегодня) сотрудничество по вопросам климата и энергетики, как мы считаем, должно быть интенсифицировано. Очень важно для многих членов Евросоюза, чтобы это сотрудничество продвигалось. В сфере торговли мы обсуждали перспективы вступления России во Всемирную торговую организацию, важность предупреждения и недопущения протекционизма, в частности на фоне экономического кризиса.

Мы говорили о развитии прав человека, верховенства закона, о ситуации в России для правозащитников, это вызывает растущую озабоченность. Мы обсуждали также проблемы, связанные с нашим соседством, мы призываем Россию выполнить свои обязательства, взятые после войны в августе 2008-го в Грузии. Я хочу также отметить, что мы очень благодарны за выступления и статьи Президента Медведева, отмечающие необходимость модернизации экономики России. Мы всячески это приветствуем.

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые дамы и господа! Только что завершился саммит Россия–ЕС. Это особенный саммит по нескольким моментам.

Во-первых, действительно, за последние годы это саммит, который, по сути, уже знаменует 20-ю годовщину связей между Россией, тогда ещё Советским Союзом, и Европейским экономическим сообществом в тот период. И, безусловно, это тогда было очень значимое, поворотное событие. С другой стороны, наш саммит проходит в год 20-летия падения Берлинской стены, которая разделяла народы Европы, прежде всего народ Германии. И событие столь высокой важности мы только что отмечали в Германии с участием присутствующих здесь коллег как одно из важнейших событий, объединяющих Европу.

За эти десятилетия мир кардинально изменился, и такого рода саммиты, как происшедший здесь, в Стокгольме, уже никого не удивляют. Наоборот, это, по сути, наша рутинная, но от того не менее важная работа. Хотел бы сказать, что я весьма доволен тем, как прошел этот саммит. Мы смогли обсудить весь набор вопросов, традиционно представленных на саммитах Россия–Евросоюз, и при этом делали это в абсолютно конструктивном ключе без каких-либо эмоций или же дополнительных проблем, которые иногда способствовали, а иногда и противоречили целям таких встреч.

Думаю, что только что господин Премьер-министр, которого я ещё раз хотел бы поблагодарить за тот вклад, который Швеция внесла в проведение саммита, и за те переговоры, которые у нас были в двустороннем порядке, уже охарактеризовал основные вопросы, которыми мы занимались. Тем не менее я скажу несколько слов. Конечно, для нас очень важна экономическая составляющая наших отношений. Мы говорили и о реализации «четырёх пространств», что является традиционной сферой переговоров, достижения договорённостей между нашими странами.

Мы говорили и о проблемах виз. Сошлись на том, что существующая система предоставления виз, объективно говоря, мешает нормальному обмену между представителями бизнеса, между обычными людьми. Она просто создаёт проблемы для визитов в наши страны. Считаю, что мы должны продолжить над этим работу как в отношении обычных виз, так и в отношении долгосрочных виз, касающихся трудоустройства на работу.

Мы говорили о работе над базовым соглашением Россия–Евросоюз, в этом плане всё двигается неплохо. С момента проведения саммита в Ханты-Мансийске, где мы, по сути, дали старт этой работе, прошло уже шесть заседаний, уже идет согласование самого документа по пунктам, по разделам. Надеюсь, что мы скоро выйдем на окончательный текст этих договоренностей. Конечно, есть необходимость определённых компромиссов. Но в этом смысле нынешний саммит продемонстрировал, что на такого рода компромиссы согласны все стороны, участвующие в этом процессе, и только таким образом можно достигать нормальных договорённостей.

Мы говорили о развитии крупных экономических проектов, в том числе о вопросах энергетического сотрудничества, развития энергобезопасности, обеспечения энергобезопасности в Европе. В этом плане, считаю, мы нашли друг с другом нормальное понимание, потому как без достижения согласия по этим вопросам невозможно себе представить нормальной жизнедеятельности в Европе. И конечно, в значительной степени обеспечение энергобезопасности будет связано с тем, какие нормативные инструменты будут нами использоваться.

Я в очередной раз привлёк внимание наших партнёров к той энергетической инициативе, которая была предложена Россией в дополнение к существующим энергетическим документам включая Энергохартию. Ещё раз хотел бы сказать, что по этой теме, считаю, нужно продолжить обмен мнениями, с тем чтобы выработать качественную международную основу для энергосотрудничества в будущем, тем более что за последние время были достигнуты очень неплохие результаты в смысле продвижения крупных энергетических проектов, имею в виду, кончено, и «Северный поток», и «Южный поток».

Если говорить о других вопросах, которые обсуждались, – конечно, мы говорили о международной повестке дня, говорили и о ядерной программе Ирана, о ситуации в Афганистане и Пакистане. Мы по этим вопросам, на мой взгляд, очень продуктивно взаимодействуем с Евросоюзом и Соединёнными Штатами Америки, поэтому в этом плане у нас практически нет расхождений в позиции.

Обсуждали мы и проблематику, связанную с Закавказьем. Скажу откровенно, здесь наши позиции не совпадают, и это нужно открыто признать. Господин Премьер-министр сейчас сказал об этом, я лишь добавлю, что у нас остаются расхождения, но это ещё не повод, чтобы ситуацию драматизировать. Наоборот, необходимо сближать позиции, необходимо искать пути, чтобы стабилизировать весьма сложную ситуацию, которая сложилась в настоящий момент в Закавказье.

Но есть и хорошие пути, хорошие примеры сотрудничества. В частности, мы обсуждали тот процесс, который идёт между Азербайджаном и Арменией по нагорно-карабахскому урегулированию. Там есть позитивные сдвиги. И это как раз пример того, как мы можем сотрудничать или как мы могли бы сотрудничать, если бы в прошлом году не случилась известная агрессия. Мы говорили ещё об одной теме, которую я хотел бы также поддержать. Мы говорили о сотрудничестве в области климата: здесь у нас абсолютно одинаковая обеспокоенность и абсолютно созвучное желание продвигать это сотрудничество максимально активно.

Россия всегда находилась в мейнстриме европейских представлений о том, что нам нужно делать по климатической проблематике. Сейчас наша задача в том, чтобы убедить некоторых наших других коллег, что сотрудничество в этой сфере является, безусловно, актуальным и просто жизненно необходимым. Все это нам необходимо сделать в преддверии конференции в Копенгагене, которая, надеюсь, будет успешной, несмотря на то, что мы пока не согласовали юридически обязывающего соглашения, но договорились о том, как мы принципиально будем работать.

Поэтому, подводя итог всему сказанному, хотел бы сказать, что я доволен тем, как мы работали. Хотел бы сказать, что это последний саммит, который проходил в условиях прежних правил. Следующий саммит уже будет проходить несколько по-иному. Кто будет в нём участвовать с европейской стороны, мы пока не знаем, но надеемся, что будет сохранена преемственность. И конечно, мы надеемся на то, что такая более стабильная система проведения саммитов, а также стабильная система руководства Европейским союзом будет способствовать укреплению наших отношений. Так что мы все находимся в преддверии перемен. А завтра особый день для наших партнёров из Евросоюза. Я желаю им успехов в этот день.

Ж.М.БАРРОЗУ: Большое спасибо. Премьер-министр Рейнфельдт и президент Медведев уже представили основные результаты саммита. Я хочу остановиться на некоторых вопросах, которые представляют особый интерес с точки зрения Еврокомиссии, прежде всего изменение климата. Копенгагенская конференция начинается уже всего лишь через две недели, я всячески приветствую сигнал, который дал Президент Медведев относительно предполагаемого снижения эмиссии на 25 процентов. Это очень обнадёживающая инициатива с российской стороны. Мы, конечно, хотели бы прояснить подробности с нашими российскими коллегами. Мы согласились в наших переговорах сегодня утром, что это критически важные переговоры. Контактов очень много в мире, политики пытаются договариваться, договариваются трудно по этим вопросам. Но мы не можем, к сожалению, договариваться с природой, мы не можем договариваться с физическими законами мира, с наукой. И поэтому очень важно, что, в частности, Россия остаётся ориентированной на эту поставленную цель – не допустить повышения температуры более чем на 2 градуса и что мы в Копенгагене примем решения, основанные на научных данных. И мы достигли существенных успехов в переговорах с Россией по этому очень важному вопросу.

Второй вопрос – энергия, энергетика. Мы действительно зависим друг от друга в энергетическом плане, и создание механизма раннего предупреждения, которое было осуществлено несколько дней назад, создаст большую уверенность для обеих сторон. Я думаю, что сотрудничество в сфере энергетики – это взаимовыгодная деятельность для России и Евросоюза, поэтому наши переговоры о новом соглашении должны включать также содержательный, существенный раздел по энергетике. Важно для российских компаний, для компаний Евросоюза иметь возможность осуществлять инвестиции друг у друга: в Евросоюзе и в России.

Торговля и экономика упоминались также. Мы работаем, действительно, в формате «большой восьмёрки», «большой двадцатки», совещание в Питтсбурге недавно позволило нам договориться о дальнейших мерах по преодолению кризиса. И в этом отношении я хочу чётко обозначить нашу поддержку вступления России в ВТО, что гарантирует справедливые условия, открытость рынков, перспективы роста благосостояния для России и для наших стран. Мы считаем также, что скорое вступление России в ВТО позволит решить ряд существующих вопросов и позволит продвинуться по ряду вопросов, по которым мы сейчас ведём переговоры.

Я хочу также сказать, что эти переговоры полностью отражают тот импульс, который был дан. Новое партнёрство, сотрудничество между Россией и Евросоюзом должно отражать весь спектр нашего взаимодействия. Мы добились определённого хорошего прогресса. Мы завершили шесть раундов переговоров. Мы считаем, что мы можем достигнуть ещё большего продвижения.

Теперь – исходя из позиции, которую обозначил Президент Медведев. Я читал с большим интересом его заявление по поводу программы модернизации. Мы видим теперь также возможность основания партнёрства по модернизации между Россией и Евросоюзом. Мы хотим быть партнёрами в усилиях по модернизации, которые сегодня предпринимает Россия. Это очень важно, потому что это даёт конкретные и позитивные результаты для наших экономик, для наших граждан, и я ожидаю хороших результатов в этой сфере. Я думаю, что это то, что легко понятно нашим гражданам и в Евросоюзе, и в России, – возможность полного использования расширенных экономических отношений, сближение правовых нормативов, улучшение обмена студентами, учёными, обмена технологиями.

В том, что касается модернизации, я хочу также подчеркнуть важность верховенства закона и широкого политического диалога. Мы считаем, что жизнеспособное плюралистическое общество является необходимым элементом любого современного государственного устройства.

Я поддерживаю инициативу Президента Медведева по поддержанию такого открытого диалога. Я действительно считаю, что это был один из самых удачных саммитов, и я хочу поблагодарить шведское председательство за создание предпосылок и конструктивную обстановку.

Х.СОЛАНА: Спасибо большое. Здесь трудно что-либо добавить после таких трёх интересных и полных выступлений, но займу буквально минуту вашего внимания, вашего времени. Мы действительно очень о многом говорили, но мы говорили также о проблемах, которые стоят сегодня перед нами в международном масштабе. Я очень чётко хочу сказать, что сотрудничество между Европейским союзом и Россией, Российской Федерацией будет развиваться.

В плане преодоления кризиса мы уже проделали работу, но эта работа проделывалась без определённой структуры. Сегодня мы решили структурировать нашу работу, чтобы дальнейшее сотрудничество основывалось на определённой структуре. Опираясь на неё, мы и будем дальше развивать наше сотрудничество. Для меня это очень серьёзное достижение, поскольку, может быть, я последний раз на таком саммите. Я уже 20 саммитов посетил, больше, чем кто бы то ни было другой. С вами очень приятно.

Спасибо большое, господин Президент Российской Федерации. Будем с Вами продолжать работать. Ещё не знаю, в каком виде, в какой форме будет это продолжение работы, но это очень важно – завязать отношения на саммите и дальше сотрудничать России и Европейскому союзу. Спасибо Вам большое. Спасибо.

ВОПРОС: Радио Швеции. Вопрос Президенту Медведеву. Скажите, пожалуйста, когда шла война в Грузии, шведский министр иностранных дел Карл Бильдт сравнивал действия России с действиями нацистской Германии во время Второй мировой войны. Скажите, пожалуйста, эти трения, которые возникли тогда, они уже позади? Можно говорить о том, что сейчас отношения между Швецией и Россией стопроцентно нормальные? Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Что я могу сказать? Карл Бильдт тогда погорячился. У всех бывают эмоции. Что же касается наших отношений сегодня, то, знаете, я скажу несколько вещей. Во-первых, между нашими странами давняя история отношений, в них было всё: была и дружба большая, и войны, поэтому, может быть, мы особенно чувствительны к различного рода словам и намёкам на дела, которые происходят в наших странах, даже самим намёкам.

Во-вторых, я не считаю, что эти отношения как-то существенно деградировали или же были в полном застое. Но, действительно, мы, может быть, не так активно развивали их в последнее время, и то, что мы встретились вчера и провели неформальное обсуждение самых разных вопросов во время ужина, за что я признателен Премьер-министру, и сегодня у нас были полноценные двусторонние переговоры, свидетельствует о том, что у нас есть желание и возможности развивать эти отношения по всем направлениям: и в экономической сфере, и в гуманитарной сфере, и, самое, может быть, сейчас важное, в климатическом измерении. То есть здесь никаких проблем нет.

А что касается оценок, знаете, каждый из нас способен давать какие-то хлёсткие оценки тем или иным событиям. Мне кажется, что мудрость государственной политики заключается не в том, чтобы пришить какой-то ярлык как можно быстрее, а в том, чтобы выйти из сложных ситуаций, в том числе и для двусторонних отношений, победителями. А победителями являются те, кто, несмотря на трудности, всё равно хочет развития отношений, хочет придать им дополнительную динамику. И мне кажется, что сегодня в ходе нашего визита в Стокгольм и переговоров со шведским руководством это удалось.

Напомню для тех, кто, во всяком случае, не присутствовал на нашей с Премьер-министром пресс-конференции, что мы обсудили самые разные вопросы, и я пригласил господина Премьер-министра приехать в Российскую Федерацию для того, чтобы продолжить эти обсуждения. Думаю, что это было и полезно, и весьма своевременно.

ВОПРОС: Вы уже затронули тему, касающуюся того, что завтра Европа обретёт новых лидеров. Кроме того, 1 декабря вступает в силу Лиссабонский договор. В этой связи как теперь будут строиться отношения исходя из этого уже нового договора между Россией и ЕС, с учетом того, что ведь теперь речь идёт об одном консолидированном голосе Европейского союза, а не так, как, например, Россия могла теоретически договариваться с каждым из членов этого европейского сообщества отдельно?

И Вы только что сказали о том, что когда речь идёт о новом стратегическом договоре, например, между Россией и ЕС, которого мы все ждём (и Россия в первую очередь), то Россия готова к некоторым компромиссам. О каких компромиссах может идти речь?

Д.МЕДВЕДЕВ: В отношении того, что завтра Евросоюз обретёт новых начальников, это действительно так. И мы желаем нашим партнёрам, чтобы выборы прошли удачно и под частично обновлённым руководством Евросоюз мог достигать новых успехов.

Но означает ли это для нас что-то новое? С одной стороны – да, потому что помимо традиционных партнёров мы получим ещё некоторых новых. Надеюсь, что с ними у нас будут такие же товарищеские отношения, как и с действующими.

С другой стороны – нет, потому что, уверен, кто бы ни стоял во главе Евросоюза или его отдельных исполнительных структур, все эти уважаемые люди будут понимать важность развития отношений между Евросоюзом и Российской Федерацией. Точно так же кто бы ни был Президентом Российской Федерации или возглавлял какой-то другой пост, мы прекрасно понимаем – что для нас объединённая Европа. Мы тоже являемся частью Европы, и отношения с Евросоюзом для нас просто важнейшая составляющая наших международных отношений. Напомню, у нас, по разным подсчётам, от 50 до 60 процентов торгового оборота приходится на Европу. Так что мы неизбежные партнеры, но мы ещё и дружественные партнёры. И в этом смысле уверен, что и дальше всё будет хорошо.

А если говорить о новом базовом договоре между Россией и Евросоюзом, я имел в виду следующее. Всякие договоры возможны, я в этом глубоко уверен и как политик, и неплохо зная эту тему как бывший юрист. Во всяком таком процессе без компромиссов со стороны двух сторон не обходится, и мы должны способствовать тому, чтобы договариваться по наиболее трудным темам.

Их, кстати, осталось не так много, потому что мы практически все ключевые вопросы согласовали. Нам нужно договориться по визам. И это, считаю, как раз тема для того, чтобы двигаться вперёд друг к другу. Я уже об этом говорил в своем вступительном слове, сейчас тоже могу сказать.

Речь идет о том, чтобы наши граждане могли иметь возможность на короткое время приезжать в страны Евросоюза без виз, точно так же, как и граждане Евросоюза, различных стран... Но с другой стороны – мы готовы посмотреть на то, чтобы правила, скажем, аккредитации, приёма на работу, правила лицензирования тоже были более гибкими, потому что у нас бюрократии тоже хватает. И по этим встречным трекам нам и нужно двигаться друг к другу.

И последнее, в отношении того, кто с кем будет договариваться и как. Хотя Евросоюз возник теперь с правовой точки зрения как правосубъектное международное образование, Евросоюз – это всё-таки ещё не государство, которое поглотило все другие государства, в него входящие. Наоборот, Евросоюз как союз государств, обладая собственной евросубъектностью, не погашает суверенных прав и возможностей государств, его составляющих. Поэтому мы будем развивать самые добрые отношения с Евросоюзом, но мы будем укреплять и наши отношения с отдельными европейскими государствами. Одно другому не помеха.

Ф.РЕЙНФЕЛЬДТ: Хотел бы добавить про новых руководителей Европейского союза, о которых только что здесь говорилось. Европейский союз представляет собой 27 суверенных государств. Это союз, который образован добровольно этими государствами. И политические вызовы на сегодняшний день решаются посредством международного сотрудничества, политической волей. Поэтому именно таким образом можно контролировать и изменение климата, финансовый кризис и действовать по этим направлениям, развивать торговлю.

Мы в Европе именно в это и верим – в суверенность каждого государства, в европейскую интеграцию в сочетании с независимостью. Поэтому нам необходимо, конечно, развивать со временем такую структуру, где будет много сотрудников, готовых и дальше вести переговоры с российскими представителями именно в таком ключе, как сегодня эти переговоры вели мы. И нам, в общем-то, кажется, что принятая система президентства имеет свои преимущества, и, может быть, срок назначения будет на пять лет.

Иногда у нас бывают и разногласия, но в основном у нас очень похожие позиции. Несогласие не означает, что мы не намерены встречаться. Мы будем и дальше встречаться, мы будем и дальше обсуждать все эти вопросы. Нам необходимо встречаться, чтобы понять позиции друг друга, чтобы понять точки зрения друг друга и обсудить любые разногласия. Именно таким образом сегодня и прошла беседа.

ВОПРОС: Мой вопрос адресован господину Медведеву и господину Баррозу. После саммита у вас сложилось чёткое понимание того, каким образом вступление России в ВТО будет сочетаться с Таможенным союзом с Белоруссией и Казахстаном? И вопрос господину Рейнфельдту. Насколько Вы уверены в том, что завтра будет достигнуто согласие по номинациям?..

Ж.М.БАРРОЗУ: Да, мы обсуждали этот вопрос на нашем саммите – это очень важный вопрос по вступлению в ВТО и единый Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном, потому что европейцы одновременно являются коммерческими партнёрами и России, и Белоруссии, и Казахстана. Поэтому мы полностью понимаем интересы, которые преследовала Россия, создавая такой Таможенный союз с Белоруссией и Казахстаном, но этот Таможенный союз, в общем-то, не является высшим общим знаменателем. Мы считаем, что некоторые тарифы, которые сейчас введены, может быть, временно, отрицательно сказываются на объёмах торговли. Но Президент Медведев заверил нас, что эти негативные явления будут преодолены.

Мы настаивали на том, что Россия должна как можно скорее вступить в ВТО. Это в наших интересах, это в интересах всех европейских стран. Россия должна быть в ВТО, это очевидно. Россия – очень важная экономика в мире, это страна, которая является неотъемлемой частью глобальной экономики, и она должна участвовать в этой многосторонней экономической организации, которая без России просто немыслима. Поэтому России как можно скорее нужно вступить в ВТО. Мы подтвердили нашу готовность всячески помогать этому процессу. Сегодня господин Президент Медведев заверил и убедил нас, что Россия также готова приложить все усилия для скорейшего вступления в ВТО.

И я от лица Европейской комиссии, Европейского союза ещё раз хочу заверить, что мы приложим все усилия для скорейшего вступления России в ВТО.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я тоже скажу на эту тему. Я очень доволен тем, что наше решение о создании Таможенного союза столь подогрело в сильной степени интерес к вступлению Российской Федерации в ВТО, потому что в какой-то момент у меня было ощущение, что это никому, кроме нас, не надо.

Сейчас я уверен в том, что вступление Российской Федерации необходимо не только России, но и самой Всемирной торговой организации, и нашим близким партнёрам из Евросоюза. Это, безусловно, важное следствие создания Таможенного союза между Россией, Казахстаном и Белоруссией.

Что же касается различного рода обеспокоенностей, которые высказываются. Уверен, что они не имеют под собой никакой почвы, потому что даже те тарифы, которые мы сейчас согласовываем, уже находятся на уровень ниже, чем те тарифы, которые использует Российская Федерация, а они, как вы знаете, уже, по сути, приспосабливались к тем тарифам, к тем решениям, которые мы для себя принимали в рамках процесса вступления в ВТО. Поэтому здесь нет поводов для проблем.

Единственный вопрос, который остаётся и который, действительно, по всей вероятности, будет решён в самое ближайшее время, – каков будет сценарий присоединения Российской Федерации к ВТО? Будет ли это всё-таки происходить в рамках какого-то единого процесса присоединения нашего союза к организации, или мы это сделаем сепаратно, мы это сделаем отдельно, но предварительно согласовав позицию с нашими партнёрами по Таможенному союзу? И то, и другое, на мой взгляд, абсолютно возможно, но для нас главное – это скорость. Поэтому какой путь окажется короче, тем путем мы и пойдём. Если это будет путь согласованного, но индивидуального вступления в ВТО, мы так и будем двигаться. И такие инструкции Правительству даны. Правительство именно этим сейчас и занимается.

И, возвращаясь к теме завтрашних выборов, хотя этот вопрос адресовался, насколько я понимаю, не мне, а моему коллеге Жозе Мануэлу Баррозу, могу сказать откровенно для всех здесь присутствующих: мои товарищи так и не открыли мне фамилии ни будущего Председателя, ни будущего Высокого представителя. По всей вероятности, потому что они сами не знают.

Ф.РЕЙНФЕЛЬДТ: И на этой ноте хочу сказать, что как только начинаешь заниматься политикой, сразу же приходишь к выводу: нужно знать, какое принять решение и кто будет за него голосовать. Это важные вопросы, которые в политике имеют большое значение. Поэтому кто будет голосовать? Будут голосовать главы правительств, потому что вы, видимо, имеете в виду других людей, но будут решать главы государств Европейского союза, и именно о них и с ними я сейчас говорю. Я с ними провожу целые дни и вечера даже иногда, для того чтобы пообщаться со всеми 27 лидерами.

Не знаю, попробуйте связаться с 27 главами государств за 24 часа, и вы увидите, что это такое, желаю вам удачи в этом нелёгком занятии. Потому что это люди, которые заняты невероятным образом, они загружены, и они со мной, в общем, не очень хотели беседовать. У меня всего один человек остался в моём списке неохваченным, и, как я уже сказал, все эти люди имеют разные мнения.

Поэтому хочу закрыть на этом наше заседание. Конечно, мне нужна будет помощь моих коллег для того, чтобы завершить наше дело и передать президентство. Но, конечно, нужно будет обязательно квалифицированным большинством выбрать нового президента. И Жозе Мануэл Баррозу, и европейский парламент должны это утвердить, потому что в Европе это и создаёт тот самый баланс, о котором мы часто говорим. Эти новые цифры, может быть, и не будут готовы на следующий день, завтра – может быть, это займёт больше времени, но сейчас мы начинаем этот процесс, и завтра он развернётся.

Д.МЕДВЕДЕВ: Хочу пожелать удачи в этой нелёгкой миссии Премьеру Рейнфельдту, потому что это действительно очень сложная работа. Я пригласил Премьера посмотреть футбол сегодня вечером, но он почему-то отказался.

ВОПРОС: У меня вопрос к российскому президенту. Дело в том, что Россия признана Судом по правам человека в Европе виновной в более чем 100 случаях. Во многих случаях вы знаете, о каких преступниках идёт речь. Но почему вы не привлечёте их к судебной ответственности внутри Российской Федерации, ведь вам известны эти люди?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я отвечу вам по поводу решений, которые выносятся Судом по правам человека и другими судебными инстанциями. Если речь идёт об имущественной компенсации, которая должна выплачиваться гражданам Российской Федерации, то такие решения, безусловно, исполняются на территории нашей страны, потому что мы являемся участниками соответствующего суда. Если же речь идёт о каких-то других решениях, то тогда мне бы хотелось знать, о чем вы спрашиваете, потому что такого рода процедуры никогда не носят абстрактного характера, а носят вполне конкретный характер.

Если где-то кого-то поймали или кого-то обвинили, то его и надо привлекать к ответственности. Но Россия, как Вы знаете, обладает всей полнотой суверенитета, в том числе и в отношении уголовного преследования своих граждан. Никто не имеет права в этом смысле претендовать на её полномочия, и, если кто-то является преступником по российскому уголовному закону, он подлежит наказанию в Российской Федерации, но решение о его виновности в качестве уголовного преступника должно быть вынесено только российским судом для исполнения на территории России, а не каким-то другим.

Если кто-то поймает нашего преступника у себя на родине и будет его судить, в некоторых случаях такого рода решения подлежат исполнению на территории России, это лицо может быть принято в Россию для отбытия наказания. Но уж точно никто не имеет права навязывать нам те или иные решения в отношении уголовного преследования, это было бы просто смешно, это не соответствовало бы международному праву.

ВОПРОС: Добрый день! У меня вопрос к Премьер-министру Швеции. У России со многими странами Европы заключены договора о выдаче преступников и террористов, со Швецией такого соглашения нет. И в прошлые годы бывали случаи, когда по запросу нашей Генпрокуратуры Швеция не выдавала людей, которых мы считаем террористами. Скажите, пожалуйста, когда можно ждать Москве движения вперёд от Вашей страны в вопросе борьбы с терроризмом?

Ф.РЕЙНФЕЛЬДТ: Это связано с тем, что мы хотим быть уверены в том, какого рода обращению подвергнется человек, которого мы выдадим. И я не знаю точной информации по индивидуальным делам, которые Вы упоминаете, но это дело, которое вызывает озабоченность в Швеции, и мы ведём переговоры по решению этих вопросов. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 18 ноября 2009 > № 188409

Будущее России: нация или цивилизация?

Игорь Зевелёв

© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2009

И.А. Зевелёв – доктор политических наук.

Резюме Для русских, в отличие от других европейских народов, распад Советского Союза не решил «национальный вопрос» – напротив, он его создал.

Распад Советского Союза не решил для русских «национальный вопрос» – напротив, он его создал. Впервые на протяжении многовековой истории миллионы людей, считающих себя русскими, оказались разделены политическими границами и живут на территориях нескольких соседних государств. Начиная с 1992 года российская политика в отношении соотечественников за рубежом формировалась в значительной степени как осторожный, умеренный ответ на этот вызов. Россия не поддержала ирредентистские настроения в Крыму, Северном Казахстане и других местах компактного проживания русских. Первая попытка защиты своих граждан и соотечественников за рубежом с помощью военной силы была предпринята в августе 2008-го в Южной Осетии и Абхазии, где только около двух процентов населения – этнические русские. Означает ли это, что этнический фактор никак не сказывается на представлениях и политике России в отношении постсоветского пространства? Может ли ситуация измениться в будущем?

Факт проживания около четверти русских за пределами Российской Федерации (а из них более половины – в сопредельных государствах) способен оказать сильнейшее воздействие на развитие российской государственной идентичности и системы международных отношений в Евразии в ХХI столетии. Однако до сих пор это только предположение, или, скорее всего, лишь один из возможных сценариев.

К настоящему времени в России сложилось главным образом два подхода к «русскому вопросу». Во-первых, это радикальный националистический дискурс о «разделенном народе», который пока не оказывает существенного влияния на конкретную политику. Во-вторых, умеренные концепции «диаспор» и «русского мира», а также вялая политика государства по отношению к соотечественникам. Если попытаться поставить эти подходы в широкий исторический контекст формирования российской идентичности за последние двести лет, то, несколько упростив ситуацию, можно утверждать, что они отражают традиционное для страны сосуществование двух начал – этнонационального и наднационального.

После распада Советского Союза объективные факторы, казалось, создали благоприятные условия для укрепления этнического сознания русских и их ведущей роли в формировании новой национальной идентичности России. Составляя около 80 % населения (против 43 % в Российской империи конца ХIХ века и 50 % в Советском Союзе), русские впервые за последние два столетия оказались безусловно доминирующей этнической группой в своей стране. В интеллектуальном отношении русский этнонационализм получил мощный импульс благодаря публицистике Александра Солженицына, который стал первым крупным мыслителем, бросившим вызов наднациональной традиции в ее имперской форме. Глубочайший экономический кризис 1990-х, а также трудности, с которыми столкнулись русские в соседних национализирующихся государствах, создали предпосылки для политической мобилизации вокруг этого вопроса. Последнее десятилетие, отмеченное мощным притоком мигрантов в большие российские города, изобилует фактами роста ксенофобии и активизации экстремистских группировок.

Однако русский этнонационализм пока не стал серьезной силой на внутреннем пространстве России и не оказывает сколько-нибудь значительного влияния на отношения с соседними государствами. Наднациональные аспекты российской идентичности в различных формах (имперских, советских, цивилизационных, универсалистских) продолжают играть существенную роль. Изменится ли ситуация в обозримом будущем и какими международными последствиями это чревато?

НЕОФОРМИВШЕЕСЯ НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ

По опыту других стран можно судить, что за строительство нации на обломках империи обычно берутся приверженцы этнического национализма. Кемалистская Турция начала свой эксперимент по строительству национального государства с геноцида и изгнания армянских, греческих и курдских меньшинств. Австрийцы приветствовали аншлюс после того, как прожили 20 лет в небольшом постимперском государстве. После распада Югославии Сербия и Хорватия стали проявлять агрессивный национализм и попытались перекроить постъюгославскую политическую карту. Все бывшие советские республики взлелеяли этнополитические мифы, в которых государство провозглашалось родиной «коренного» населения. Во всех этих случаях теоретической базой соответствующей политики послужила традиция исторического романтизма, в соответствии с которой человечество четко разделяется по национальной принадлежности, а культурно (или этнически) обусловленные нации обладают священными правами.

Под влиянием целого ряда исторических обстоятельств Россия, поднявшаяся из-под обломков СССР, представляла собой не вполне оформившуюся нацию с удивительно низким уровнем самосознания и без какого бы то ни было массового национального движения. В этом заключалось ее фундаментальное отличие от других бывших республик СССР, в частности государств Балтии, Армении и Грузии.

На протяжении многих веков в сознании русских так и не сложилось сколько-нибудь отчетливых и исторически обоснованных критериев, позволяющих отличить «нас» от «них». Непонятная ситуация с определением границ русского народа играла роль важнейшего фактора, который формировал историческое развитие Евразии в течение, как минимум, трех столетий и облегчал задачу строительства гигантской империи.

Российская империя и ее преемник Советский Союз были, как Габсбургская и Османская империи, территориально целостными образованиями: центр и периферию не отделяли друг от друга никакие естественные границы. В случаях России и Советского Союза функцию центра фактически выполняла столица (сначала Санкт-Петербург, а потом Москва), а не какая-то четко определенная срединная территория. В формировании российского национального самосознания важную роль играл именно географический фактор, основой для которого служила комбинация тесно переплетенных между собой этнических и имперских компонентов. При этом образование Российской империи предваряло формирование национальной идентичности русских, процесс самоутверждения которой мы наблюдаем сегодня. В течение нескольких веков российская элита была в большей степени заинтересована в расширении границ империи, нежели в укреплении национального самосознания.

Отсутствие четких границ между империей и ее русским ядром позволило некоторым аналитикам заключить, что в России не существовало доминирующей этнической группы: все группы, в том числе и русские, являлись подданными имперского центра. Этот тезис, который на первый взгляд служит для русских самооправданием, играет чрезвычайно важную роль в их постсоветском сознании.

В сегодняшней России нет ни одной политической силы, которая рассматривала бы империю в качестве инструмента продвижения интересов русских за счет других народов. Это резко контрастирует с идеологией и официальной историографией новых независимых государств. И, что еще более важно, свидетельствует об укоренившейся в постсоветском российском сознании вере в то, что империя была для русских обузой (Александр Солженицын), или служила интересам всех народов (Геннадий Зюганов), или являла собой всеобщее зло из-за своей коммунистической природы в советский период (либералы).

Еще одним обстоятельством, которое до самого последнего времени сдерживало массовый русский национализм, является общность культурных, языковых и исторических корней России, Белоруссии и Украины и, как следствие, нечеткость границ между восточными славянами. Столетиями это заставляло русскую элиту «смягчать» свой национализм подобно тому, как наличие в Соединенном Королевстве «внутренней империи», включающей в себя Северную Ирландию, Уэльс и Шотландию, подавляло английский национализм.

Важную роль в ослаблении русского национального сознания сыграли такое понятие, как «советский народ», а также стоящие за ним реалии. Дети от смешанных браков, люди, пустившие корни вдали от своих «исторических родин», русские из крупных городских центров – все они оказались наиболее восприимчивы к этой концепции. Русские принимали ее более охотно, чем другие этнические группы, потому что во всем Советском Союзе понятие «советский человек» косвенно подразумевало русскоязычность, а также признание «цивилизирующей» миссии русской культуры и ее экстратерриториального характера.

Теоретически многое объединяет концепцию «советского народа» в СССР и идею «плавильного котла» в США. (Американские понятия «многокультурности» и «многообразия» тоже имели своего советского идеологического кузена – концепцию «расцвета наций при социализме».)

Некоторые националисты сетовали на то, что имперская роль лишила русских их этнической самобытности. Писатели-славянофилы выражали беспокойство в связи с тем, что «советский патриотизм» разрушал русское национальное самосознание, а жители российских городов все чаще стали называть себя «советскими людьми». В наше время модно сбрасывать со счетов реалии, которые обусловили возникновение понятия «советский народ», а между тем эта концепция адекватно отражала некоторые тенденции (смешение наций и образование новой общности), хотя и игнорировала ряд других явлений (национальное пробуждение, прежде всего у нерусских народов).

Строительство национального государства обусловлено наличием государственных институтов. В ХХ веке нации чаще создавались государствами, а не наоборот. Для русских родным был весь Советский Союз, что составляло резкий контраст с другими этническими группами, которые предпочитали называть родиной только свою республику. В РСФСР отсутствовали многие признаки, присущие другим республикам. Имперский центр совпадал с этническим русским центром. У РСФСР не было ни своей отдельной столицы, ни Коммунистической партии (до 1990 г.), ни отдельного членства в ООН (в отличие от Белоруссии и Украины). Неразвитость русского национального самосознания и неопределенность границ русского народа в значительной мере были обусловлены институциональной слабостью РСФСР.

На протяжении всего периода советской истории – от Ленина до Горбачёва – существовал общий политический знаменатель, который серьезно ослаблял процесс формирования русского этнического самосознания, все более и более стирая его отличие от сознания наднационального. Речь идет о борьбе, пусть и не всегда последовательной, всех советских режимов против русского национализма. Систематическое ограничение русского национализма было той ценой, которую советское руководство было готово заплатить за сохранение многонационального государства.

Неоформившееся русское национальное самосознание является одним из ключевых факторов, объясняющих, почему распад Советского Союза произошел так мирно. Особенно если сравнивать его с кровопролитной дезинтеграцией другой коммунистической федерации – Югославии, в которой сербы имели более четкое представление о своей национальной идентичности. Возможно, Россия без явственно очерченных исторических и культурных границ была единственным мирным решением «русского вопроса» после краха СССР. Как это ни парадоксально, непоследовательные и запутанные отношения Москвы с республиками, входящими в состав Российской Федерации, и умеренная, а порой и абсолютно неэффективная политика в отношении русских, проживающих в ближнем зарубежье, благоприятно отразились на обеспечении безопасности в Евразии в переходный период после распада СССР. Выработка ясного подхода к строительству национального государства, которая неизбежно повлекла бы за собой пересмотр политических границ России, могла обернуться катастрофой. Остается добавить, что российская политическая элита зачастую проводила невнятную, но, как оказалось, спасительную политику в течение последних восемнадцати лет не в силу своей мудрости, а по причине крайней слабости и неспособности четко сформулировать национальные интересы.

ИДЕЯ СТРОИТЕЛЬСТВА НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА В ИСТОРИИ РУССКОЙ МЫСЛИ

Подъем национализма в широких массах обычно следует за ростом националистических настроений у представителей элиты. Полтора столетия центральное место в интеллектуальных баталиях о будущем России занимал вопрос об отношениях с Европой.

Современные дебаты на тему русской идентичности уходят корнями в споры между славянофилами и западниками XIX века. Сейчас, как и тогда, в центре внимания – соотношение российской и западной цивилизаций. В дискуссии между славянофилами и западниками не играли существенной роли такие темы, как многонациональный состав Российской империи, отношения между русским и другими народами, а также границы русского народа, ставшие впоследствии традиционными для представителей российской интеллигенции.

Характерно, что специфические проблемы национальных меньшинств в России впервые рассматривались с относительно последовательных теоретических позиций не завсегдатаями интеллектуальных салонов Санкт-Петербурга и Москвы, а членами киевского Кирилло-Мефодиевского братства. Тон в этих дискуссиях, начавшихся в 1846 году, задавали украинский поэт и общественный деятель Тарас Шевченко и русский исследователь истории Украины Николай Костомаров, которые при этом не представляли себе раздельного существования славянских народов. Более того, Шевченко и Костомаров развивали идею создания панславянской федерации либеральных государств, в состав которой должны были войти Богемия, Болгария, Польша, Россия, Сербия и Украина. В то время еще никто не выделял сегодняшнюю Белоруссию в качестве хотя бы потенциально самостоятельной страны.

В 1869-м Николай Данилевский попытался объединить славянофильство, панславизм и политику империализма в своей работе «Россия и Европа». По мнению ученого, общая славянская культура могла послужить основой для обеспечения ведущей роли русских в рамках будущей федерации славянских народов со столицей в Константинополе. В данной концепции отчетливо проявилась наднациональная, цивилизационная тенденция в развитии российской идентичности.

В XIX столетии в интеллектуальной среде произошло еще одно яркое событие, которое наложило заметный отпечаток на последующие дискуссии, – прозвучала мысль об «универсальном» характере русской идентичности. Сформулированная славянофилами, эта идея получила дальнейшее развитие в трудах Фёдора Достоевского, который в 1880 году в своем знаменитом очерке о Пушкине писал: «Ибо что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?» В своих рассуждениях Достоевский (вслед за славянофилами и западниками) ставил Россию в европейский и всемирный контекст: «Да, назначение русского человека есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите».

Можно сказать, что писатель с удивительной страстью выразил некоторые знаменательные черты русского национального самосознания того времени: его открытость, наднациональный характер и мессианство. Фёдор Достоевский восхищался способностью Пушкина понять всю европейскую культуру и вместить ее в русскую душу. Универсализм Достоевского чем-то сродни философии «избранного народа», в той или иной форме присутствующей у евреев и американцев. Как правило, это легко сочетается с патернализмом по отношению к другим народам.

Политика России в XIX веке определялась не идеями Данилевского или Достоевского, а доктриной «официального национализма», сформулированной графом Сергеем Уваровым. Столпами империи были провозглашены «православие, самодержавие, народность». Третий принцип – народность – представлялся самым туманным. При этом главный вопрос так и оставался нерешенным: была ли Российская империя государством русских и для русских, или она являлась наднациональным образованием, требовавшим от всех лишь одинаковой верности монархии?

Славянофилов и западников, Данилевского, Достоевского, Уварова и других интересовало место России по отношению к Европе, славянскому единству и вселенной, при этом они полностью игнорировали проблемы, одолевавшие другие народы империи. Они считали, что «малороссы» (украинцы), «белороссы» (белорусы) и «великороссы» (этнические русские) образуют единый русский народ, причем все остальные (инородцы) фактически исключались из теоретических изысканий. Очевидно, что отсутствие должного внимания к событиям в западной части империи, прежде всего в Польше, где шел процесс усиления национального самосознания, было интеллектуальной ошибкой.

Когда во второй половине XIX столетия формирование наций стало набирать силу, всё более зримые очертания приобрела политика русификации, особенно активно проводившаяся при Александре III. Произошел очевидный сдвиг от лишенного этнических предпочтений менталитета дворянства, озабоченного проблемами верноподданничества, в сторону этнически более окрашенных попыток в одних случаях превратить нерусских в русских, а в других – обеспечить верховенство русских над иными «пробуждающимися» народами. Этот сдвиг создал предпосылки к тому, что русские постепенно выделились в качестве отдельного народа. Тем не менее к 1917-му, когда от преданности русских престолу уже практически ничего не оставалось, они еще не являлись сплоченной нацией в современном понимании этого слова.

Пётр Струве писал: «Крушение монархии… показало крайнюю слабость национального самосознания в самой сердцевине Российского государства – среди масс русского народа». Удивительно, но, как и славянофилы семьюдесятью годами ранее, Струве не рассматривал в качестве одной из наиважнейших проблему состава российского народа и места этнических русских в государстве. Точно так же лидер Конституционно-демократической партии России Павел Милюков писал об общей российской государственной «нации», недооценивая национальное пробуждение нерусских народов империи.

Важный вклад в дискуссию о русской идентичности внесли в 1920-х годах евразийцы – группа молодых представителей интеллигенции в эмиграции (Пётр Савицкий, Николай Трубецкой и др.). В поиске истоков российской нации они не ограничивались исследованием славянских корней. Утверждая, что существенную роль в ее формировании сыграли тюркские и угро-финские элементы, евразийцы первыми включили неславянские народы в теоретические исследования идентичности русских. Согласно их теории, Россия возникла на основе общего географического пространства и самосознания; она не являлась ни европейской, ни азиатской – она была евро-азиатской. Хотя представители евразийской школы имели серьезные разногласия с другими теоретиками, они продолжили традицию наднационального, неэтнического подхода к определению «русскости».

Большевики стали той партией, которая больше других обращала внимание на «национальный вопрос». Главными особенностями их взглядов были объявление Российской империи «тюрьмой народов», осуждение «великорусского шовинизма» и провозглашение права всех народов на самоопределение. Большевики, вопреки заявленным принципам, постепенно воссоздали централизованное государство в границах, которые практически совпали с границами Российской империи. Ценой, которую пришлось за это заплатить, стало подавление русского этнического национализма и создание для других народов бывшей империи национально-территориальных единиц, наделенных различной степенью автономии.

Большевики были готовы пойти на значительные уступки нерусским народам, выделив для них этнические территории и дав им право на самоопределение, чтобы заручиться поддержкой в борьбе с царской империей. Они были уверены, что русские, будучи более «передовой» нацией, не нуждались в подобных заигрываниях, поскольку их вполне должны были устроить социальные идеалы большевиков.

Когда задача осуществления мировой революции отложилась на неопределенное время, уступки национальностям, населявшим Советский Союз, приобрели долгосрочный, а не временный характер. Функцию главного противовеса этнонациональной федеративной системе выполняла централизующая роль партии. Когда с приходом к власти Михаила Горбачёва влияние КПСС стало ослабевать, государство начало клониться к закату.

СТРОИТЕЛЬСТВО НАЦИОНАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВА КАК ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ УГРОЗА БЕЗОПАСНОСТИ

Многие на Западе исходят из того, что Россия перестанет быть источником угрозы для всего мира и для себя самой, лишь превратившись в «нормальное» европейское национальное государство и оставив свои имперские амбиции. При этом размытые границы русского народа вызывают ощущение беспокойства и тревоги как феномен, способный привести к попыткам реставрации империи. Национальное государство, напротив, воспринимается как проверенная, знакомая и мирная альтернатива. Такой подход не учитывает множество серьезнейших угроз международной безопасности, которые могут возникнуть в результате механистической попытки поставить Россию в один ряд с ее соседями.

В процессе строительства нации возникают следующие ключевые вопросы: кто является ее членом и соответственно какими должны быть ее границы? Наиболее деструктивными чертами любого строительства национального государства были поглощение этнических и религиозных меньшинств и разрушение крупных политических субъектов (как правило, многоэтничных государств). Слишком часто чувство национальной общности и солидарности основывалось на враждебности по отношению к другим. Границы любого западноевропейского государства и соответствующих наций формировались в результате многочисленных войн, внутренних вспышек насилия либо комбинации того и другого.

Для России стремление построить национальное государство на обломках империи неизбежно означало бы вызов ее федеративной структуре, включающей ряд этнотерриториальных единиц, и поставило бы под вопрос ее внешние границы, которые основываются на искусственном административном разделении, проведенном в свое время большевиками. Не приходится сомневаться, что такая попытка могла бы легко подорвать всю систему региональной и глобальной безопасности.

Сбросив свое имперское покрывало после распада Советского Союза, этническая идентичность русских стала более заметной. Хотя этнонационализм в России не является сам по себе хорошо организованной политической силой, не следует исключать его резкое усиление, особенно если цель строительства национального государства станет частью политики. В советских и постсоветских научных и политических кругах, а также в общественном сознании термин «нация» имел и имеет не гражданскую, а ярко выраженную этническую коннотацию. Как это уже неоднократно случалось в истории Европы, рельефно обозначившаяся общая культура может начать рассматриваться в качестве повода для установления естественной политической границы, что послужит толчком к мощным призывам объединить всех русских под одной политической крышей.

Переопределение России в этнических терминах по аналогии с политикой, проводимой многими другими государствами, образовавшимися на территории бывшего СССР, грозит самыми опасными последствиями за всю ее историю – главным образом из-за пересмотра постсоветских границ. А это неизбежно при реализации подобного проекта. Сутью этнически окрашенной националистической программы может стать восстановление географического соответствия между государством и нацией и создание нового политического образования на территории проживания русского и части других восточных славянских народов. Это означает воссоединение России, Белоруссии, части Украины и Северного Казахстана. Характерно, что последний назывался Александром Солженицыным не иначе как «Южной Сибирью и Южным Уралом (или Зауральем)».

Нельзя сказать, что подобные идеи продвигались исключительно политическими маргиналами. В период между 1998 и 2001 годом предпринималось несколько попыток придать данной концепции форму законодательных инициатив. В комитетах Государственной думы обсуждались законопроекты «О национально-культурном развитии русского народа», «О праве русского народа на самоопределение, суверенитет на всей территории России и воссоединение в едином государстве», «О русском народе». Однако им так и не суждено было обрести силу закона. Реалии государственного строительства ставили перед страной совершенно иные задачи, и общий прагматизм российской элиты каждый раз одерживал верх над идеологическими установками отдельных групп политиков.

После установления весьма жесткого контроля над законодательной властью в 2003-м произошла маргинализация дискурса о русском народе и его праве на воссоединение. Тем не менее КПРФ включила тезис о разделенном русском народе в свою программу и недавно подтвердила приверженность этой идее на своем XIII съезде. Требование признания русских разделенным народом по-прежнему содержится в программе ЛДПР. Некоторые единороссы, прежде всего депутат Государственной думы Константин Затулин, постоянно говорят о том, что русский народ – «крупнейшая в мире разделенная нация». Многочисленные интернет-сайты и националистическая блогосфера активно популяризуют эти идеи.

Альтернативой этнической нации является нация гражданская. Милюков и Струве писали о формировании общероссийской нации еще до революции. Сегодня Валерий Тишков исходит из того, что современная российская гражданская нация уже состоялась. В условиях доминирования этноцентристских подходов подобный подход чрезвычайно полезен. В то же время российская гражданская нация – это скорее проект, вектор возможного развития, одна из тенденций. Внутри страны есть большие группы людей, которые называют себя россиянами, но их нация не российская, а осетинская, татарская, якутская... Конституция страны закрепляет такое положение. Кроме того, достаточно многочисленные соотечественники за рубежом считают себя частью русской нации. Развитие гражданской идентичности также делегитимирует сегодняшние границы России, поскольку ставит под сомнение необходимость разрушения Советского Союза: почему нельзя было построить демократическое государство на гражданских началах в его старых границах?

Для построения настоящей гражданской идентичности необходимо иметь легитимные и желательно исторически обоснованные границы, а также стабильные и эффективные государственные институты. В границах современной Российской Федерации общероссийская нация молода, нестабильна и слаба. Регулярные выборы, политические партии, общие социально-экономические проблемы и политика могли бы постепенно превратиться в оболочку новой политической нации. Однако практическое отсутствие демократических институтов и множество неразрешенных вопросов, возникающих между этнотерриториальными субъектами Федерации и центром, пока ставят серьезные преграды на этом пути. Северный Кавказ представляет собой крайний пример тех трудностей, с которыми может сталкиваться построение общей гражданской идентичности в России. Это очевидная угроза безопасности не только для самой России, но и для всего мира.

Национальное государство представляет собой весьма специфический феномен, который не существует и, скорее всего, никогда не будет существовать в большинстве регионов мира. Должна ли Россия (или любое другое современное государство) с двухсотлетним опозданием шаг за шагом заново пройти путь западноевропейских стран? Есть ли альтернатива строительству нации-государства в сегодняшней России?

ЦИВИЛИЗАЦИОННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ

Сосуществование в российской идентичности двух начал – этнического и наднационального, скорее всего, сохранится в обозримом будущем. Вопрос лишь в том, какие формы будут принимать эти начала, в чем выразятся последствия их соотношения для международной безопасности.

Наднациональной проект в любой его форме, будь то империя, Советский Союз, славянско-православная цивилизация или «всечеловек» Достоевского, – это всегда продукт элиты. Идея нации, как этнической, так и гражданской, более демократична. Если произойдет демократизация российского общества, соотношение между двумя началами может измениться в пользу национального (национально-этнического?). Это было бы вполне в русле общемировых тенденций. Идея «разделенной нации» в данном случае может оказаться в центре внешней политики с катастрофическими последствиями для стабильности в регионе.

Интеллектуальный вызов, который Солженицын бросил наднациональной традиции в ее имперской и советской формах, до последнего времени оставался без ответа. Однако с 2008-го российская власть впервые после распада СССР заговорила в терминах большого наднационального проекта. Мировоззренческие основы внешней политики все чаще стали формулироваться в категориях цивилизационной принадлежности. Продолжая традицию ХIХ – начала ХХ века, Россия пришла к этому не через осмысление «разделенности» русских и их взаимодействия с соседними народами, а в результате обострившихся отношений с Западом. Неудача, постигшая попытки стать самостоятельной частью «Большого Запада», и осознание того обстоятельства, что за этим может стоять нечто большее, чем сиюминутный расклад на международной арене, вновь заставили Россию задуматься о своем месте в мире. Кроме того, претензии на статус великой державы вынудили наконец российское руководство попытаться сформулировать цели внешней политики в терминах, выходящих за рамки национальных интересов.

Идеологически цивилизационная концепция оказалась вполне близка российской власти. В ХIХ столетии об особой русской цивилизации обычно говорили консерваторы, прежде всего Николай Данилевский и Константин Леонтьев. В современную эпоху в этих категориях мыслил недавно ушедший из жизни американский консерватор Самьюэл Хантингтон. О том, что Россия не страна, а цивилизация, давно говорит Александр Дугин. Данная идея не очень совместима с либеральными концепциями глобализации и универсальности демократических ценностей.

К настоящему моменту российские власти сформулировали два возможных подхода к цивилизационной принадлежности России. Один был впервые озвучен президентом Дмитрием Медведевым в Берлине в июне 2008 года: «В результате окончания “холодной войны” возникли условия для налаживания подлинно равноправного сотрудничества между Россией, Евросоюзом и Северной Америкой как тремя ветвями европейской цивилизации». Министр иностранных дел Сергей Лавров, повторяя тезис о трех ветвях, одновременно говорит о том, что принятие западных ценностей – это лишь один из подходов. Россия же, по его словам, намерена продвигать другой подход, который «заключается в том, что конкуренция становится подлинно глобальной, приобретая цивилизационное измерение, то есть предметом конкуренции становятся в том числе ценностные ориентиры и модели развития». Летом 2009-го Лавров, выступая в латвийской русскоязычной газете, уже использовал понятие «большая российская цивилизация».

Создается впечатление, что в российском руководстве на самом деле не видят большого противоречия между двумя подходами. Они для него не взаимоисключающие, а взаимодополняющие. Один может быть обращен к Западу, другой – к соседним государствам и соотечественникам. Концепция России, как отдельной большой цивилизации, с одной стороны, позволяет легко парировать критику недемократичности государственного устройства современной России. С другой – дает возможность вполне современно, в духе ХХI века, интерпретировать «русский вопрос»: российская цивилизация – это наше государство вместе с Русским миром, который включает в себя всех, кто тяготеет к полю русской культуры. В данном контексте тезис о разделенном народе звучит архаично. Выбор между двумя подходами к цивилизационной принадлежности России будет в конечном итоге определяться прагматическими соображениями, в центре которых, как всегда, будут стоять взаимоотношения с Западом, а не с непосредственными соседями.

С 2009 года свой вклад в понимание России как центра особой цивилизации вносит Русская православная церковь (РПЦ). Патриарх Московский и всея Руси Кирилл начал выступать не в качестве «главы церкви Российской Федерации и русского народа», а в роли наднационального духовного лидера стран «Святой Руси», включающей в себя, помимо России, Белоруссию, Молдавию, Украину и – шире – всех православных христиан. В чем-то продолжая православно-консервативную традицию Константина Леонтьева, патриарх взял курс на сохранение восточнославянской цивилизации при уважении современных политических границ и существующих культурных различий. Последнее обстоятельство – новый акцент в политике церкви. В ходе визита на Украину в августе 2009-го патриарх Кирилл нередко обращался к пастве на украинском языке и называл Киев «южной столицей Русского Православия», а не только «матерью городов русских». Спустя 18 лет после распада Советского Союза, РПЦ оказалась едва ли не единственным институтом, все еще объединяющим Россию и значительную часть Украины.

Для патриарха Кирилла православие не сводится к «русской вере». Это – серьезное изменение по сравнению с предшествующим периодом, когда, судя по всему, церковные иерархи благосклонно относились к концепции «разделенного народа», которая, конечно, выглядит гораздо более провинциально, чем идея духовного лидерства в целой цивилизации. Символичным стало распоряжение патриарха Кирилла поставить в его тронном зале флаги всех государств, на которые распространяется юрисдикция Московского патриархата. В 2009 году Русская православная церковь заявила о себе как о важнейшем участнике обсуждения вопроса о российской идентичности и отношениях России с соседними государствами и со всем миром. Православие выступило в роли одного из наиболее активных институтов сохранения наднационального начала в российском самосознании и поддержания единства цивилизационного пространства в Евразии.

Однако закрепление положения, при котором широкая и разнообразная российская наднациональная традиция сведется к деятельности церкви, может обернуться серьезными геополитическими издержками. Значительная часть русских и других восточных славян (неверующие или лишь формально православные) не готовы определять свою идентичность исключительно религиозными факторами. Встает вопрос о соседних странах с преимущественно, хотя часто и условно, мусульманским населением и в то же время явно принадлежащих к российскому цивилизационному ареалу (прежде всего Казахстан и Киргизия).

Для того чтобы Россия была способна «воздействовать на окружающий мир с помощью своей цивилизационной, гуманитарно-культурной, внешнеполитической и иной привлекательности», к чему призывает Сергей Лавров, необходимо было бы задействовать универсалистскую гуманитарную традицию российского интеллектуального наследия. Не предлагая миру общечеловеческие ценностей, нельзя надеяться на то, что Россия может научиться использовать «мягкую силу» в международных отношениях.

Однако исторический опыт свидетельствует о том, что и в случае проецирования своего образа, обогащенного универсалистским началом, на международную арену Россия рискует столкнуться с нежелательной реакцией. Действительно, на протяжении трех последних столетий русская «высокая» культура формировалась в рамках империи и ее ключевой характеристикой была «вселенскость».

С одной стороны, это помогло ей получить всемирное признание. Далекая от «провинциальности» или «узости», она легко впитывала в себя достижения других, в первую очередь европейских, культур и подарила человечеству множество шедевров. С другой стороны, попытки культурного и прочего включения всех и вся в безграничную, «вселенскую» Россию постоянно вступали в противоречие с устремлениями соседних народов, которые в большинстве своем не желали становиться материалом «вселенского» проекта, потому что видели в этом фактическую русификацию и угрозу своему существованию. Исторически и культурно обусловленные мессианские традиции явно не соответствуют той новой геополитической, экономической и демографической ситуации, в какой находится сегодня Россия.

В любом случае поиски новой российской идентичности должны вестись, с одной стороны, с учетом исторических и культурных традиций, а с другой стороны, с ясным пониманием особенностей новой эпохи и международного контекста.

Россия > Внешэкономсвязи, политика. Миграция, виза, туризм > globalaffairs.ru, 14 ноября 2009 > № 2906343 Игорь Зевелев

Заключительная речь президента Азербайджана Ильхама Алиева на расширенном заседании кабинета министров, посвященном итогам социально-экономического развития за девять месяцев 2009г.До конца года остается два с половиной месяца, и я уверен, что за этот период будут решены и все оставшиеся вопросы, и Азербайджан успешно завершит 2009г. Прозвучавшие сегодня доклады и цифры являются еще одним свидетельством того, что в 2009г. Азербайджан развивался очень успешно, все поставленные в конце 2008г. задачи выполняются. Это очень важно. Это еще раз показывает, что Азербайджан способен реализовывать свои планы в любых условиях. Наше успешное развитие в 2003-08гг. создало прекрасную основу. В те годы экономика выросла в 2,6 раза, и этот рост проявился во всех областях нашей жизни. 2009г. является кризисным годом, поэтому нас, конечно же, очень радует, что внутренний валовой продукт вырос на 6,1%. Я высказал свои мысли об этом и считаю, что до конца года нерешенные до сих пор вопросы должны быть решены, необходимо продолжить реализацию всех социальных и инфраструктурных проектов. Уверен, что итоги 2009г. также будут очень позитивными. Макроэкономическая стабильность будет сохранена. Мы должны стремиться и в 2010г. продолжить практическую работу по сохранению макроэкономической стабильности.

Низкий уровень инфляции – это прекрасный показатель, если учесть, что в предыдущие годы уровень инфляции в Азербайджане нас в определенной степени беспокоил, она очень стремительно росла. Но в этом году инфляция находится на очень хорошем уровне.

До конца года должно быть продолжено предоставление кредитов, предусмотренных Национальным фондом помощи предпринимательству. Я считаю, что предоставление этих кредитов в 2010г. должно произойти в I пол. Мы не должны оставлять это на конец года, т.к. до конца года осталось уже мало времени. Но эти кредиты должны предоставляться очень продуманно. Они должны быть направлены в нужные нашей стране сферы, чтобы экономика развивалась диверсифицированно. Я рад, что мои указания исполняются министерством экономического развития очень оперативно. На прошлом совещании была поставлена задача как можно скорее принять необходимые меры для строительства элеваторов, зернохранилищ, холодильных камер. Эти вопросы были решены за короткие сроки. Такие инфраструктурные проекты успешно реализуются в различных регионах. Абсолютно уверен, что в будущем году и в последующие годы мы увидим результаты того, что сделано в нынешнем году, т.к. это создает прекрасные условия для хранения продукции фермеров и не позволяет расти потребительским ценам. Мы должны стараться и в 2010г. уделять внимание этому направлению. Конечно же, кредиты будут выделяться и другим сферам.

Очень отрадно также и то, что уже в следующем году большая часть этих кредитов будет выдаваться за счет ранее предоставленных кредитов. Те деньги возвращаются. Это говорит о том, что предприниматели относятся к кредитам с очень большой ответственностью. С другой стороны, это показывает, что процесс предоставления кредитов тоже проводился очень правильно. То есть, здесь нет пропавших кредитов, и это очень отрадно. Это говорит о том, что процесс отбора проводился правильно, и кредиты предоставлялись очень ответственным бизнесменам. За счет уже возвращенных и возвращаемых сумм в следующем году будут созданы прекрасные условия для деятельности предпринимателей. Если учесть, что эти кредиты предоставляются уже многие годы, то каждый год за счет возвращения кредитов, выданных в предыдущие годы, мы будем получать дополнительные средства. Еще больше уменьшится нагрузка на госбюджет.

Данное направление экономических реформ себя оправдало. Это говорит о том, что принятые нами решения были верными. Это кредитование, предоставление кредитов на льготных условиях создали огромные возможности для развития предпринимательства. Доля частного сектора во внутреннем валовом продукте Азербайджана составляет 85%. Это свидетельствует о том, что в Азербайджане принципы рыночной экономики применяются и укрепляются в полной мере. Мы и впредь будем проводить реформы. Проводимые реформы не ограничиваются лишь предоставлением кредитов или же приобретением с/х техники. Они носят институциональный характер. Мы ведем консультации с международными организациями и должны сделать так, чтобы создать в Азербайджане прекрасные условия для занятия бизнесом.

Проводимая нами работа оценивается и международными организациями. Иначе Всемирный банк в своей программе Doing Business не признал бы Азербайджан по итогам 2008г. страной-реформатором номер один. Согласно расчетам Всемирного экономического форума – это тоже одна из самых влиятельных структур в мире – по показателю конкурентоспособности Азербайджан находится на 51 месте в мире и на первом – в СНГ. Это говорит о том, что экономика Азербайджана диверсифицирована. Это является еще одним свидетельством того, что те, кто в свое время пытались увязать наши успехи исключительно с нефтяным фактором, ценой на нефть, занимали предвзятую или ошибочную позицию. Мы всегда говорили, что основным залогом наших успехов были проводимые реформы, продуманная политика и предпринятые правильные шаги. Азербайджан, используя собственные возможности, строит очень сильную и устойчивую экономику. Иначе мы не занимали бы в мировом масштабе 51 место.

Следует учесть, что реформы у нас стали проводиться всего лишь 10-15 лет назад, т.к. в первые годы нашей независимости положение было очень напряженным, царил финансовый кризис и в целом заполнение бюджета сталкивалось с большими проблемами. Реформы, начавшиеся в Азербайджане в середине 90гг., продолжаются и сегодня. Они должны продолжаться и в будущем. В Азербайджане еще много сфер, где необходимо продвижение. Мы делаем эту работу и видим ее практические результаты. Налицо показатели как в законодательной сфере – наше законодательство близко к законодательству развитых стран, и мы добились желаемого в большей степени благодаря проведению политических реформ в этой области, – так и в экономической сфере. То, что Азербайджан занимает 51 место, показывает, что у нас правильная политика. Что касается нефтяного фактора, то в регионе есть страны, которые добывают нефть и газ многократно больше нашего, и их экономика должна была бы расти такими же темпами, как и у нас. То есть, еще раз хочу сказать, что это говорит об устойчивости экономики, правильности проводимых реформ и, конечно же, преподносит Азербайджан всему миру таким, какой он есть, а самое главное, создает нам дополнительные возможности для решения существующих проблем внутри страны.

Словом, в следующем году должны быть приняты дополнительные меры для развития предпринимательства, реформы должны быть продолжены. Нам следует объективно подходить ко всем вопросам и целенаправленно проводить нашу политику.

В Азербайджане придается большое значение деятельности государственной инвестиционной компании. Не только в Азербайджане, но и в других странах во время зарубежных визитов мы видим интерес к государственной инвестиционной компании. Эта компания уже сумела представить себя миру и выполняет свои основные функции. Основная цель, которая была поставлена перед компанией при ее создании, заключалась в привлечении инвестиций в необходимые для азербайджанской экономики отрасли с тем, чтобы поток инвестиции в Азербайджане не был односторонним. Ведь не секрет, что особенно в первые годы нашей независимости инвестиции вкладывались больше в нефтегазовую сферу. И мы приветствовали это. Мы и сегодня приветствуем это, и сегодня нефтегазовый сектор Азербайджана остается привлекательным для международных компаний. Иначе недавно не были бы подписаны очень важные контракты и меморандумы взаимопонимания. Однако нам больше нужны инвестиции в ненефтяной сектор. С этой целью была создана государственная инвестиционная компания. Сейчас реализуются различные проекты, и, можно сказать, что уже распределены и средства, накопленные в уставном капитале компании. В таком случае в предстоящие годы мы, наверное, должны ежегодно вкладывать дополнительные средства в финансовые ресурсы государственной инвестиционной компании.

Подготовлен госбюджет следующего года, который, наверное, в ближайшее время будет обсужден Милли Меджлисом. Считаю, что госбюджет составлен сбалансированно. Цена 1 бар. нефти заложена в 45 долл. Думаю, это правильный подход. Возможно, он несколько консервативен. Но даже при цене 45 долл. есть возможности для реализации всех стоящих перед Азербайджаном социальных, экономических и инфраструктурных проектов. Если цена на нефть будет выше, то мы, конечно же, получим от этого только пользу, наши валютные резервы увеличатся. Но даже при цене 45 долл. за бар., мы считаем, валютные резервы Азербайджана в следующем году должны возрасти. Мы должны сделать так, чтобы выросли как средства, аккумулированные в государственном нефтяном фонде, так и ресурсы Центрального банка и министерства финансов. Если сегодня наши валютные резервы достигают 19 млрд., то в будущем они должны еще более возрасти. Мы должны довести их до 50 млрд. и до более высокой цифры, чтобы доходы, которые будут получены в будущем от управления этими средствами, служили решению социальных вопросов. Нужно накопить большую сумму, чтобы проценты, которые будут получены от управления, мы использовали для дальнейшего уменьшения нагрузки госбюджета.

В будущем году ожидается продолжение реформ в различных областях. Эти реформы улучшат наше экономическое положение и послужат решению социальных проблем населения. Особенность проводимой нами экономической политики заключается в том, что даже самые серьезные реформы мы должны проводить так, чтобы люди от них не страдали. Ведь не секрет, что в странах, переживающих переходный период, серьезные реформы, как правило, приводят к банкротству людей. Но в Азербайджане проводится серьезная социальная политика, в полной мере применяются принципы рыночной экономики, и бюджет Азербайджана – это проявление данной политики. Бюджет является как социально, так и инвестиционно направленным, предусматривает реализацию важных инфраструктурных проектов. Наши инвестиционные расходы планируются в 5 млрд.долл. Предусматриваются все социальные программы, адресная социальная помощь, заработная плата, пенсии, другие пособия, и размер этой помощи постепенно повышается.

Что касается инфраструктурных проектов, то могу сказать, что средства, вложенные в последние годы в эту область, оправдали себя. Я уже высказал свои мысли об этом. Если бы мы не реализовали эти инфраструктурные проекты, то сегодня о региональном развитии вообще не могло бы быть и речи. Эти инфраструктурные проекты направлены на строительство социальных объектов. За последние годы построено 1800 школ, сотни медицинских пунктов, медицинских учреждений, больниц. Этот процесс должен быть продолжен, и в бюджете следующего года на это предусмотрены средства.

Все инвестиции, вкладываемые в строительство дорог, водо- и газопроводов, электрических линий, электростанций, водохранилищ, преследуют цель еще большего укрепления экономики Азербайджана, с тем, чтобы мы могли максимально эффективно использовать внутренние возможности.

Мы и так рассчитываем только на самих себя. Азербайджан является одной из немногих стран, которые в период кризиса не обращались к какой-либо другой стране или международной финансовой структуре. Если мы посмотрим вокруг, то увидим, что некоторые пытаются получить финансовые ресурсы у других стран и порой добиваются этого. Иные же стремятся выйти из кризиса за счет кредитов международных финансовых структур. Азербайджан является одной из немногих стран, которые ни к кому не обращались за финансовой помощью, и не только в этом году, но и раньше. Правда, в первые годы независимости международные финансовые структуры помогали нам, мы и сегодня не отказываемся от кредитных ресурсов зарубежных финансовых структур. Несмотря на то, что у нас крупные валютные резервы, мы все же должны использовать кредитные возможности, продолжать и еще более углублять сотрудничество с международными финансовыми структурами. Правда, больше рассматривается новая форма этого сотрудничества, на основе консультаций. Привлечение в экономику Азербайджана дешевых кредитов, конечно, отвечает нашим интересам. Но мы живем за счет самих себя. Поэтому Азербайджанское государство и руководство Азербайджана проводят свою политику в нормальных условиях. Поэтому Азербайджан может отстаивать свою позицию на международной арене. Поэтому Азербайджан проводит независимую политику. Поэтому эта политика приносит пользу азербайджанскому народу.

Реализация инфраструктурных проектов будет продолжена и в следующем году. Нереализованные до сих пор и осуществляемые проекты необходимо завершить. В первую очередь, должно быть завершено строительство водопровода Огуз – Габала – Баку. Идет строительство Тахтакерпинского водохранилища, на это тоже будут выделены средства. Идет также строительство Самур-Абшеронского водного канала. Началось строительство Шамкирчайского водохранилища. Это тоже очень крупный проект, представляющий огромное значение как в экономическом, так и социальном плане. Некоторое время назад я заложил фундамент этого водохранилища. Все эти проекты сделают Азербайджан еще сильнее. Орошаемых земель станет больше, проблемы с питьевой водой будут решаться легче. Будет вырабатываться дешевая электроэнергия. Мы должны очень эффективно использовать альтернативные источники энергии.

Мы решили основные вопросы, связанные с энергетической безопасностью. Добыча нефти и газа уже обеспечивает наши потребности. Мы экспортируем газ и в зарубежье. Построенные в последние годы электростанции, электростанции модульного типа и реконструкция действующих станций полностью обеспечивают Азербайджан электроэнергией. Как здесь было отмечено, Азербайджан даже экспортирует электроэнергию в различные страны – в Россию, Иран, Турцию. Из Нахчывана в Турцию экспортируется электроэнергия. т.е. мы приняли основные неотложные меры. Были построены и сданы в эксплуатацию электростанции модульного типа «Астара», «Хачмаз», «Шеки», «Нахчыван», «Баку», «Сангачал», «Шахдаг». Как мне сообщили, Сумгайытская электростанция уже, можно сказать, готова. Мощность этой станции составляет 500 мвт. Идет строительство и на электростанции «Джануб» мощностью 800 мвт. В таком случае, отныне нам необходимо отдавать предпочтение альтернативным источникам энергии.

Составлена карта наших водных ресурсов. Мы знаем, какие реки следует использовать для создания энергетических ресурсов. Для выработки электроэнергии будут использоваться строящиеся водохранилища – как Тахтакерпинское, так и Шамкирчайское. Нам необходимо в полной мере использовать возможности горных рек, считаю, что в следующем году должна начаться практическая работа. Мы должны сделать это, даже если выработка составит 2-3 мвт.а. Принимаются практические меры для производства энергии ветра и солнца, предварительный опыт уже есть, нам следует его расширить. В следующем году на эти цели будут выделены специальные средства. Подготовило свои проекты и созданное недавно агентство по альтернативной энергии. Они будут проанализированы в ближайшее время. Считаю, что, не задерживаясь, уже с начала следующего года, а, может, и в этом году можно будет провести определенную работу. Мы начнем ее, и это принесет большую пользу, т.к., прежде всего, мы сэкономим наши природные ресурсы, будем использовать меньше газа. Правда, сейчас мы не сжигаем мазут. Но раньше мы использовали его. Расходуя меньше газа, мы будем больше экспортировать его, и в то же время получим дешевые энергоресурсы.

Если учесть, что на электрических линиях, соединяющих Азербайджан с соседними странами, идет реконструкция, то считаю, что в ближайшее время завершится строительство электрической линии Имишли – Парсабад. Это позволит нам экспортировать в Иран электроэнергию мощностью 700 мвт. Должны быть проложены электрические линии, соединяющие Азербайджан с Грузией. Соответствующие указания в связи с этим уже даны. В этом случае Азербайджан сможет экспортировать электроэнергию в западном направлении.

Что касается сотрудничества между Азербайджаном и Россией в этой области, то оно имеет большую историю. Раньше мы больше импортировали энергию из России, а сейчас Азербайджан экспортирует ее. В будущем мы можем увеличить экспорт, т.к. в прилегающих к нам регионах ощущается большая потребность в наших энергоресурсах. Я хочу еще раз сказать, что в странах нашего региона нефти и газа добывается в несколько раз больше, чем в Азербайджане. Но реальность заключается в том, что мы продаем этим странам нефть, газ и электроэнергию. Благодаря чему? Благодаря проделанной работе, инфраструктурным проектам, правильной экономической политике и стратегическим взглядам. Предпринимаются тактические ходы, в то же время есть цель, к которой мы идем. Она заключается в укреплении экономики Азербайджана. Конечно, по мере укрепления экономики расширяются и наши политические возможности.

В будущем году планируется усилить экологические меры. Мы придаем этой сфере большое значение. Я абсолютно убежден в том, что она должна быть приоритетной для всех. Мы живем на этой земле, дышим этим воздухом, пьем эту воду. Усиление экологических мер в Азербайджане является важнейшим условием для здоровья людей. Именно с этой целью вдоль рек сооружаются очистные установки. Уже более 200 тысяч человек обеспечиваются питьевой водой на уровне стандартов Всемирной организации здравоохранения. Ежегодно на эти цели предусматриваются средства как в бюджете, так и в Резервном фонде президента. Нам необходимо построить эти установки не только на Куре и Аразе, но и на всех остальных реках. Проживающие там люди должны пить чистую воду. Важным шагом в этом направлении является и строительство водопровода Огуз – Габала – Баку, по которому будет поступать чистая родниковая вода.

Нам следует как можно скорее очистить загрязненные нефтью территории. Этот процесс начался. В Бибиэйбате один из участков, находившихся в наиболее плачевном состоянии, уже благоустроен, там разбит парк. Глядя на загрязненные нефтью участки, мы приходили в ужас, это была катастрофическая картина. Там уже создан парк. т.е. сделать это можно. Цель ставится и достигается. Нам необходимо сделать это на всех участках. Эти земли в Азербайджане – земли всех прилегающих к Баку районов должны быть очищены, рекультивированы, необходимо извлекать из загрязненной почвы нефть и на этом месте сажать деревья. Это означает здоровье.

Конечно, одним из важнейших факторов для здоровья человека является воздух. В этой области также должны быть приняты комплексные меры. Я неоднократно обсуждал этот вопрос с международными финансовыми структурами, в частности, с Всемирным банком. Я даже просил их вместе поработать над планом комплексных мер, детально проанализировать меры, необходимые для здоровья человека, создать дорожную карту и как можно скорее реализовать ее. Здесь имеются различные факторы. Воздух загрязняет не только нефтегазовая промышленность, но и выхлопные газы автомобилей. Возможно даже это источник наибольшего загрязнения. С чем это связано? С качеством нашего топлива. Мы должны перейти на стандарт Евро-2, Евро-3. Некоторые страны уже перешли на это. Почему? Потому что они приобретают бензин, дизельное топливо за рубежом. Мы же используем собственную продукцию, которая не соответствует стандартам. Необходимо реконструировать нефтеперерабатывающие заводы. На самом деле, нефтеперерабатывающие заводы следует вывести из центра Баку. В Баку уже нет участка, именуемого «Черным городом». Он был раньше. Территория, именуемая «Черным городом», сегодня благоустраивается, создаются парки, прокладываются дороги. Нефтеперерабатывающие заводы необходимо вывести за пределы города.

Поэтому нам необходимо серьезно заняться этим вопросом. Либо мы должны продолжить реконструкцию действующих заводов, что также требует крупных средств, либо приступить к строительству нового крупного нефтеперерабатывающего, нефтехимического комплекса, полностью отвечающего всем экологическим стандартам. Считаю, что в 2010г. нам следует принять серьезное решение.

Хочу повторить, что экологические меры должны быть продолжены. Как мы договорились в прошлый раз, повсюду необходимо сажать деревья. Мне не хочется, чтобы этот процесс носил характер кампании. В прошлый раз, когда я высказался по этому вопросу, по всей стране началась кампания посадки деревьев, которую освещало телевидение. Но прошло некоторое время и об этом словно забыли. Это нам свойственно: с жаром приступаем к какому-нибудь делу, есть указание президента, все сажают деревья, а через несколько месяцев об этом забывают. Понятно, что это связано с сезоном. Но хочу сказать, что эта работа не должна носить характер кампании, она должна вестись постоянно. Многое сделано, но еще многое предстоит сделать. Особое значение следует придавать этой работе вокруг Баку и на Абшероне.

Учитывая, что принятие экологических мер носит приоритетный характер, предлагаю объявить следующий год в Азербайджане «Годом экологии». Для проведения «Года экологии» на высоком уровне необходимо в ближайшее время подготовить план мероприятий, который найдет отражение в госбюджете. Этот фактор следует принять к сведению и при сотрудничестве с международными финансовыми структурами.

Еще раз хочу сказать, что наши потребности в электроэнергии и газе обеспечиваются. Восстановление и обновление газовой инфраструктуры требуют крупных средств. Были даны соответствующие указания по доведению в ближайшее время газового хозяйства, распределительной системы в Азербайджане до мировых стандартов. Это требует крупных средств и большого труда. В этой области еще многое предстоит сделать. Но вся работа должна проводиться на уровне мировых стандартов. Газовые счетчики необходимо обеспечить смарт-картами. Такой опыт уже есть. Некоторое время назад в Гяндже началось применение смарт-карт, там сбор находится на высоком уровне, и люди довольны. Все знают, за что платят. При применении системы смарт-карт никаких неприятных инцидентов не происходит.

Необходимо обновить газовые линии. Надо убрать все газовые линии, проходящие в некоторых местах над землей или в виде арок. Ни в одной развитой стране такой картины не увидишь. У нас же даже в Баку над дорогами висят огромные газовые трубы. Газовая труба должна проходить под землей. Просто, чтобы не утруждать себя, создают такую безобразную картину, и так же обстоит дело и в районах. Я неоднократно высказывал свое мнение, замечания по этому поводу. Определенная работа проделана. Но в большинстве мест газовые трубы проходят либо над землей, либо в виде арки. До последнего времени большие трубы были протянуты даже по обеим сторонам дороги аэропорт – Баку. В то время мы убрали все эти трубы на проспекте Гейдара Алиева.

Так же обстоит дело и с высоковольтными линиями электропередачи. Сейчас все это забыто. На проспекте Гейдара Алиева вдоль дороги были протянуты линии высокого напряжения. Это, с одной стороны, вредит организму человека, а с другой, – невыносимо для современного города. Поэтому Нефтяной компании необходимо как можно скорее решить эти вопросы. Во всем газовом хозяйстве должны применяться современные стандарты.

Расширяется объем газохранилищ, это очень позитивный факт. Как мне недавно сообщили, мы уже закачали в подземные хранилища 1 млрд. 800 млн.куб.м. газа. Это очень высокий показатель. Несколько лет назад мы могли заготавливать всего лишь 500 млн.куб.м., т.к. и газа не было, и скважины в газохранилищах пришли в непригодное состояние. Сейчас у нас есть запас в 1 млрд. 800 млн.куб.м. Это незаменимый резерв на зиму, а также ресурсная база для экспорта. Мы должны реконструировать газохранилища и строить новые газопроводы, с тем, чтобы на очередном этапе довести вместимость хранилищ до 3 млрд., а на последующем – до 5 млрд.куб.м.

Потребность в нашем газе растет и будет расти, это неизбежно. Нам хорошо известны возможности европейского и мирового газовых рынков. Мы хорошо знаем, что в будущем азербайджанский газ будет играть более серьезную роль в вопросах энергетической безопасности, т.к. традиционные источники газа истощаются. Нам известны газовые источники, питающие Европу. Вот уже много лет Европейский континент получает газ из определенных источников. Азербайджан же со своими крупными ресурсами газа начинает выступать в качестве незаменимого партнера-поставщика для европейского рынка, рынка других стран.

В будущем по мере истощения традиционных источников газа потребность в азербайджанском газе еще более возрастет. Все эти цифры нам известны. Мы знаем, сколько газа, откуда и куда он поставляется. Поэтому вопросы расширения газохранилищ, а также открытия новых газовых месторождений имеют большое значение. В предстоящие годы – через двадцать, пятьдесят лет это оправдает себя как незаменимый для нашей страны экономический фактор.

Как я уже отметил, в нашем газе есть большая потребность. Но нам необходимо открывать новые рынки. Мы должны выйти на новые рынки. Для нас все рынки интересны и привлекательны в том случае, если цена соответствует мировому уровню, если все остальные условия, в частности, условия транзита, опираются на международную практику. Во всех областях нашей работы мы все строим на основе международной практики, законов и порядка. Если мы что-то импортируем, то делаем это по мировым ценам. Мы никого не просим о льготах, скидках, уступках. Особенно, если учесть, что до сих пор никто нам ничего не дал задарма. Слава богу, нам это и не нужно.

Но и мы, экспортируя свои ресурсы, естественно хотим, чтобы за них нормально платили. Причем, речь идет не о завышенных ценах, речь идет о мировой цене. Мы хотим реализовать свой газовый потенциал на этих основах. Если учесть, что еще в 2006г. между Европейским Союзом и Азербайджаном был подписан меморандум о стратегическом сотрудничестве в энергетическом секторе, а во время моего последнего визита в Европейскую комиссию широко обсуждались энергетические вопросы. Учитывая все это, мы должны, как можно скорее, решить вопросы в этой области.

Азербайджан готов экспортировать свой газ на рынок Европейского Союза. Для этого у нас есть ресурсы и инфраструктура. Европейские же страны ждут наш газ. Я лично и наши представители, министр промышленности и энергетики, руководители государственной нефтяной компании неоднократно беседовали об этом с европейскими официальными лицами. Среди наших потенциальных партнеров такие страны, как Греция, Болгария, Италия, Румыния, Венгрия, Австрия, Германия, Швейцария. Некоторые из них расположены близко к нашим границам, другие – далеко от них. Но эти страны намерены покупать азербайджанский газ по мировой цене. А мы хотим продавать его по мировой цене. Это обоюдовыгодный проект.

Но, к сожалению, мы вот уже около двух лет лишены этих возможностей. Основная причина заключается в том, что, к сожалению, до сих пор не решены транзитные вопросы между Турцией и Азербайджаном. Причина этого, еще раз хочу сказать, заключается в том, что Азербайджан строит отношения со всеми странами – как с дружественными, так и партнерскими, на основе взаимных интересов. Как другие страны преследуют, прежде всего, собственные интересы, так и мы, конечно же, в первую очередь, преследуем собственные интересы. Но, преследуя свои интересы, мы выдвигаем предложения, которые основаны на мировой практике, как в плане цены, так и в плане тарифов.

Ни для кого не секрет, что Азербайджан уже много лет продает газ Турции по ценам, составляющим треть, 30% мировой цены. Какая страна продает свои природные ресурсы, особенно в нынешних условиях, по ценам, составляющим 30% мировых, и может ли она быть довольна этим? Это не подчиняется никакой логике. На многочисленных переговорах с апреля пред.г. по настоящее время мы, к сожалению, не добились никакого результата.

Мы хотим, чтобы наш газ приобретали пусть не по мировой, но хотя бы близкой к ней цене. Пусть она не будет равна стоимости российского газа, пусть будет ниже на 8, 10%, но не на 50%. Какая страна согласится с этим? С одной стороны, наши газовые ресурсы. Мы готовы приступить ко второй стадии разработки газового месторождения «Шахдениз». Вторая фаза разработки месторождения «Шахдениз» приведет к вложению в экономику Азербайджана прямых инвестиций в 20 млрд.долл. Это хороший шанс для нас.

Все мы хорошо помним, что после подписания «Контракта века» инвестиции, вкладываемые в нефтяной сектор Азербайджана, распространялись и на другие сферы – обслуживание, производство, инфраструктуру, образование. Сколько наших молодых специалистов повысили свои знания, совершенствовали профессионализм за рубежом за счет программ, финансируемых иностранными компаниями. т.е. 20 млрд.долл. – это крупные средства, большое вложение даже для самой развитой страны. Мы уже два года не можем приступить к этому. Почему? Здесь правы и члены нашего консорциума «Шахдениз». Добыча газа должна быть связана с конкретным рынком. Добыча газа отличается от добычи нефти. Добыл нефть, и если есть трубопровод, можешь выйти на мировой рынок и продать кому хочешь по мировой цене. Но газовый бизнес иной, он должен быть связан с конкретным рынком. Все тарифы, цены, объем газа должны быть согласованы на основе различных форм. Поэтому мы уже около двух лет не можем санкционировать вторую фазу разработки месторождения «Шахдениз». Экономика Азербайджана несет большие потери. Потерянный доход – это убыток. Если бы мы начали два года назад, то получили бы газ по второй фазе «Шахдениз» на два года раньше, и мы, и члены консорциума «Шахдениз» заработали бы больше денег. А сейчас мы теряем время. Из-за чего?

Еще раз хочу сказать: это очень серьезный вопрос. Особенно если учесть, что, повторяю, в целом Европейский Союз и отдельные стран-члены Евросоюза готовы покупать наш газ. Азербайджан и его партнеры, ведущие нефтяные компании мира готовы приступить к добыче. Даже в условиях кризиса они готовы вложить в экономику Азербайджана, как минимум, 20 млрд.долл., потому что они нам доверяют, наше взаимодействие, сотрудничество уже прошло через большие испытания. Но из-за искусственно созданных причин мы не можем добиться этого. Нас не устраивает и цена, и Азербайджан никому не будет продавать свой газ по предлагаемой цене, нас не устраивают и тарифные ставки. Тарифные ставки должны опираться на международную практику. Предложенные нам цифры на 70% превышают существующие в регионе тарифы. Почему? Почему мы должны терять деньги? Этот вопрос серьезно заботит не только нас, но и наших европейских партнеров. Насколько я знаю, очень обеспокоены и члены консорциума «Шахдениз». Ведь контракт по «Шахдениз» подписан в 2006г., он имеет срок действия. В 2026г. срок контракта истекает, а с ним истекают и все права членов консорциума по этому месторождению. Но если мы приступим ко второй фазе месторождения «Шахдениз», то в лучшем случае, по имеющимся у нас данным, первый газ из этих пластов мы увидим в 2015г. Если начнем сегодня. С 2015 по 2026г. есть всего 11 лет. Минимальные запасы месторождения «Шахдениз» составляют 1,2 триллиона куб.м. т.е. для извлечения 1,2 триллиона куб.м. необходимо ежегодно добывать на «Шахдениз» 100 млрд.куб.м. газа. Это невозможно. Мы хотим еще большего углубления сотрудничества с иностранными партнерами. Это сотрудничество принесло только пользу как нам, так и иностранным компаниям. Но все это – реалии.

Иностранные компании торопятся. Европейский Союз торопит нас. Этот вопрос каждый раз обсуждается на всех переговорах. В таком случае неразрешенность транзитных вопросов и постановка перед нами заведомо неприемлемых условий, по сути, может привести к нарушению этого гигантского, очень перспективного проекта мирового масштаба.

Так что нам, конечно, необходимо искать альтернативные маршруты. На протяжении многих лет, по меньшей мере, в течение последних двух лет, мы не выпячивали этот вопрос. Мы старались решить его в рабочей, дружеской обстановке. Но наши возможности исчерпаны, и сделанное нам предложение никогда не будет принято Азербайджаном. Поэтому мы должны постараться изучить, проанализировать альтернативные маршруты. Такие маршруты есть. Повторяю, в странах, расположенных вокруг Азербайджана, ощущается потребность в наших энергоресурсах – и в нефти, и в электроэнергии, и в газе.

С этой целью мы уже приступили к практической работе. Как вам известно, два дня назад между Россией и Азербайджаном, между «Газпром» и Нефтяной компанией был подписан контракт о купле-продаже газа, и со следующего года азербайджанский газ будет экспортироваться на российский рынок. Объем экспортируемого газа будет согласован сторонами. Мы начали с очень низких, скромных цифр, но верхнего предела этого экспорта нет. Сколько будет, столько и будем экспортировать, если учесть, что между Россией и Азербайджаном нет другой транзитной страны, у нас есть газопровод, никому не надо платить транзитную плату, а предложенная нам, т.е. согласованная цена установлена на основе формулы, на основе принятых в мировом масштабе правил и норм. т.е. это хорошая цена как для нас, так и для потребителей. Почему мы не должны использовать эти возможности? Между Россией и Азербайджаном осуществляется сотрудничество в различных областях. Мы экспортируем в Россию и другую продукцию по мировым ценам. По мировым ценам покупаем и поставляемую оттуда продукцию. Это один вариант.

Другой обсуждаемый вариант – это экспорт азербайджанского газа в Иран. Мы серьезно работаем и над этим вопросом, который тоже может быть перспективным. Мы и здесь не столкнемся с транзитными проблемами, т.к. между нами нет других стран, и есть трубопровод. Правда, необходимо проделать определенную работу по увеличению мощности компрессорной станции в Астаре. Возможно, будет предусмотрена установка нового компрессора. Необходимо отремонтировать и магистральный трубопровод. Все это технические вопросы. Иранский рынок тоже большой. Иран покупает газ у Туркменистана. Почему бы ему не покупать газ у Азербайджана? Мы продаем Ирану нефтепродукты. Почему же не продавать газ?

Обсуждается еще один вариант. Нам необходимо еще более углубить эти обсуждения, нужен серьезный анализ. Это – возможности поставок азербайджанского газа в Европейский Союз через черноморские порты. Пока этот проект существует как идея. Это не наша инициатива. Хочу также сказать, что инициативы о газовом сотрудничестве как с Россией, так и Ираном поступили от партнеров. К нам обратились, и мы положительно отнеслись к этим обращениям.

Поступило еще одно предложение, это, как я уже отметил, проект транспортировки азербайджанского газа в Европу с черноморского побережья – из Грузии. Он должен быть серьезно изучен. В принципе, мы согласны с этим. Мы, как и другие страны, должны стремиться расширять, диверсифицировать все возможности. Если бы у нас не было трех нефтепроводов, то сегодня мы могли бы столкнуться с большими проблемами в вопросе экспорта азербайджанской нефти. У нас три трубопровода, которые находятся в рабочем состоянии, и это расширяет наши возможности.

В газовой сфере мы будем выступать с тех же позиций. Считаю, что третий маршрут, который, как я уже сказал, может быть проложен с черноморского побережья, должен быть серьезно проанализирован. Мы провели широкие обсуждения по этому вопросу во время моего последнего официального визита в Румынию. Они будут продолжены. Возможно сотрудничество в этой сфере с Болгарией, мы изучим и эти вопросы. т.е. нам необходимо искать пути выхода из сложного положения, и, думаю, мы их найдем.

Я несколько подробно остановился особенно на этом вопросе. Потому что, вам известно, вокруг этих вопросов ведутся определенные спекуляции. Некоторые мысли искажаются, реалии скрываются, распространяется неверная информация. Поэтому мне хотелось, чтобы и общественность Азербайджана знала это, и чтобы позицию Азербайджана знали и учитывали те, кого это касается.

Еще раз хочу сказать, что итоги девяти месяцев меня очень радуют. Они свидетельствует о том, что Азербайджан, как всегда, успешно идет вперед, с оптимизмом смотрит в будущее. Мы и в дальнейшем будем прилагать все усилия для обеспечения национальных интересов азербайджанского народа. Желаю вам успехов в этом деле. Азербайджан > Госбюджет, налоги, цены > www.br.az, 20 октября 2009 > № 182252

США не будут размещать в Грузии свои базы, но помогут стране в модернизации оборонной системы и в процессе интеграции в НАТО, заявил замминистра обороны США по вопросам международной безопасности Александр Вершбоу во вторник в Тбилиси на совместной пресс-конференции с первым замминистра иностранных дел Грузии Гиоргием Бокерия.«Мы не рассматриваем расположение военных баз в Грузии. Мы работаем над реформой оборонной сферы, что приблизить ее к стандартам НАТО и помочь членству в Альянсе», – сказал Вершбоу, передает агентство «Новости-Грузия». Он подчеркнул, что США, говоря о помощи Грузии в укреплении обороноспособности, имеют в виду «долгосрочный процесс».

«Грузия – значительный игрок в регионе и на нее возложена большая ответственность», – сказал Вершбоу, отметив, что вызовы безопасности страны охватывают широкий спектр вопросов, и противостояние им включает как продолжение демократических реформ, так и становление сильной экономики. «США – наш стратегический партнер и все темы, которые значительны для них, мы готовы с ними обсуждать», – заявил замминистра иностранных дел Грузии Бокерия.

Он подчеркнул, что учения, образование и формирование военной доктрины является для Грузии очень важными проблемами и помощь США «весьма актуальна и важна». «Для грузинской стороны очень важно определение плана обороны, в чем мы с удовольствием готовы принять помощь наших американских коллег», – сказал он.

Отвечая на вопросы журналистов, Бокерия заявил, что на данном этапе Грузия и США не обсуждают «вопрос Гуантанамо». В конце сент., по сообщению грузинских СМИ, вопрос о закрытии тюрьмы в Гуантанамо и возможной транспортировке части заключенных через Грузию обсуждался на встрече главы МИД Грузии Григола Вашадзе со спецпредставителем администрации США по закрытию базы в Гуантанамо, бывшим заместителем государственного секретаря США по вопросам Европы и Евразии Дэниелом Фридом. Грузия > Армия, полиция > ria.ru, 20 октября 2009 > № 181152

Грузия в ближайшее время получит 50 млн.долл. от США в рамках программы американской помощи общей стоимостью 1 млрд.долл., передает агентство «Новости-Грузия» со ссылкой на Агентство международного развития США (USAID).Решение об оказании помощи Грузии было принято на донорской конференции, которая состоялась в Брюсселе в окт. 2008г. Средства направляются на оказание помощи населению Грузии, пострадавшему в результате российско-грузинского конфликта в авг. 2008г. Из 50 млн.долл. 9,2 млн.долл. будет направлен на реабилитацию 50 школ; 1,5 млн.долл. – на помощь перемещенным лицам; 16,5 млн.долл. – на программу развития муниципальной инфраструктуры; 12,3 млн.долл. – на восстановление региона Шида Картли (Восточная Грузия), пострадавшего в результате конфликта; 7,3 млн.долл. – на трудоустройство и изучение ремесел; 2,1 млн.долл. – на обнаружение и обезвреживание мин и остатков взрывчатых веществ и еще 872 тыс.долл. – на улучшение службы береговой охраны.

В рамках помощи США правительству Грузии уже был выделен грант в 250 милионов долл. на покрытие бюджетных расходов, выплату пенсий и госкомпенсаций, систему здравоохранения, помощь вынужденно перемещенным лицам, образование.

На семь проектов в банковской сфере, строительство и производство было выделено 176 млн.долл. 100 млн.долл. – на улучшение дорог, развитие инфраструктуры и энергетику, 61,7 млн.долл. – на различные гуманитарные мероприятия, 50 млн.долл. – на помощь лицам, которые непосредственно пострадали в результате конфликта.

В мае 2009г. также было заявлено о транше в 53,3 млн.долл., который будет направлен на реформу выборов и СМИ, энергетику, инфраструктуру, здравоохранение, образование, социальную сферу, охрану границ, борьбу с терроризмом. Оставшиеся средства будут выделены Грузии на протяжении последующих двух лет. Грузия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 8 октября 2009 > № 180154

Встреча со студентами и преподавателями Питтсбургского университета, 25 сент. 2009г., Питтсбург.Отвечая на вопросы аудитории, президент коснулся тем, связанных с приоритетами российско-американских отношений, мировым финансовым кризисом, иранской ядерной программой, начинающимся саммитом «большой двадцатки» и будущим взаимоотношений России и Грузии.

Встреча со студентами и преподавателями университета продолжалась ровно час, за это время президент ответил на 15 вопросов. Большинство студентов старались обращаться к Дмитрию Медведеву на русском языке. Перед началом выступления глава государства побывал в так называемой Русской комнате университета, где у студентов проходило занятие по современной русской литературе.

Питтсбургский университет, основанный в 1787г., входит в число старейших учебных заведений США и является одним из ведущих американских вузов в области научно-исследовательской работы. Мировую известность университету принесло изобретение в пятидесятых годах прошлого века вакцины против полиомиелита, также вуз славится международными кафедрами, среди которых выделяется Центр по изучению России и стран Восточной Европы.

Стенографический отчет о встрече со студентами и преподавателями Питтсбургского университета, 25 сент. 2009г., Питтсбург.

Д.МЕДВЕДЕВ: Меня зовут Дмитрий Медведев. Я хотел бы начать свое выступление со слов извинения за задержку. Я надеюсь, что вы не очень скучали. Эта задержка не была связана с тем, что я был слишком занят. Она связана с тем саммитом, который будет сегодня и завтра проходить в Питтсбурге. Поэтому это такой форс-мажор, который невозможно было изменить.

Прежде чем я готов буду ответить на ваши вопросы, мне бы хотелось поблагодарить весь профессорско-преподавательский состав, студентов Питтсбургского университета за приглашение, за возможность выступить здесь, за то, что вы позвали меня в свой университет. Мне очень интересно и приятно быть здесь, потому как ваш университет известен и своими традициями, и блестящими именами, которые получили свое развитие в вашем университете, и, конечно, вашими преподавателями. И будущими достижениями – я в этом уверен. Поэтому мне очень приятно, еще раз повторяю, быть здесь и обратиться к вам с этими словами.

Я не думаю, что есть необходимость что-либо рассказывать о себе, потому что меня только что любезно представили, рассказав о моей научной и государственной биографии. Я хотел бы сказать, что для меня большая радость поучаствовать в этом мероприятии и рассказать вам о своем видении того, что происходило и происходит в России, о российско-американских отношениях, о глобальных вызовах, о тех проблемах, с которыми мы все сталкиваемся. И, конечно, о тех предложениях, которые делает Россия вместе с другими странами.

Для меня особенно интересным является то, что ровно 50 лет назад один из лидеров Советского Союза был в этих стенах. Не могу сказать, что мы с ним находимся на близких политических позициях или что я разделяю его взгляды, но в любом случае интересно то, что такое совпадение произошло. Как и во всех других случаях, просто совпадений не бывает. Видимо, так было нужно, и я этим очень доволен.

Я надеюсь также, что вы не будете меня спрашивать о том, о чем спрашивали Никиту Хрущева 50 лет назад. Потому что жизнь изменилась, и на самом деле все мы изменились, точнее, про себя я так сказать не могу, потому что 50 лет назад я еще не родился. Но то, что с тех пор очень здорово изменились наши страны, никаких сомнений не вызывает. Нас сейчас не разделяют те ценностные барьеры, которые были тогда. Мы практически одинаково смотрим на проблемы мирового развития, мы одинаково реагируем на проблемы внутренней жизни. Хотя есть, наверное, вещи, которые вызывают у нас разные эмоции, вызывают споры. И это хорошо, потому что это и есть тот движущий мотив, который служит развитию человечества на протяжении тысячелетий.

Мы все разные. Это хорошо. Но у нас есть общие ценности. И это тоже хорошо. Я, пожалуй, больше ничего говорить не буду. Но с большой радостью отвечу на ваши вопросы, если они у вас есть. Прошу вас. Пожалуйста.

ВОПРОС: Каким Вы видите будущее отношений России и Грузии?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я уверен, что эти отношения будут хорошими, добрыми, основанными на столетней дружбе, совместной истории, традициях, включая даже религиозную традицию, т.е. такими, как они были до последнего времени. Вопрос заключается сегодня не в том, что между Россией и Грузией возникли какие-то существенные осложнения. Вопрос заключается в том, что мы сегодня по-разному оцениваем один период, а если говорить откровенно, то речь идет об агрессии, которая случилась в авг. пред.г. И, во всяком случае со стороны России, эта оценка никак не распространяется на народ Грузии и на грузинское государство.

Эта оценка распространяется на деятельность только одного лица – президента Грузии. Мне уже приходилось отвечать на этот вопрос, могу вам сказать: Россия будет выстраивать самые добрые отношения с Грузией, с правительством Грузии, с руководством Грузии, но, во всяком случае, я лично не буду иметь никаких дел с президентом Саакашвили, потому что я считаю, что он совершил преступление и против собственного народа, и против народа Южной Осетии и Абхазии. Время рассудит и все поставит на места, но я уверен, что братские, добрые отношения между грузинским и российским народами сохранятся, их не могут испортить политики.

ВОПРОС: Как президент самой большой страны в мире, вы имеете международное влияние. Какой наиболее важный совет вы можете дать студентам здесь, в Питтсбурге?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, что вы задаете вопросы на русском языке. Я хотел бы сказать, что я не являюсь президентом самой большой страны в мире. Если бы здесь стоял Ху Цзиньтао, то Вы были бы правы. Но Россия действительно очень большая страна, по размеру, это правда. Мне очень трудно давать какие-то советы. Понимаете, я уже не являюсь преподавателем, я политик, руководитель государства. За советами, конечно, лучше обращаться к тем, кто рассказывает вам о жизни, рассказывает вам о том, что вы будете делать в будущем, дает вам науку. Но я думаю, что один маленький совет я попробую вам дать как бывший преподаватель.

Он заключается в следующем: берегите время, которое сегодня у вас есть. Это самое счастливое время в вашей жизни, могу вам твердо это гарантировать. Потому, что в моей жизни было очень многое: я был аспирантом, был преподавателем, я был юристом, адвокатом, я работал в бизнесе, я стал государственным служащим, я работал в правительстве. Сейчас я президент действительно большой страны, но могу вам сказать, что самое счастливое время для меня было в тот период, когда я учился на юридическом факультете университета. Это незабываемое время. И в то же время это такая важная основа вашей будущей жизни, которая должна ежедневно мотивировать вас на получение знаний. Поэтому – в этом смысле – берегите это время. Я вам завидую.

ВОПРОС: Господин Медведев, извините, я не подготовила мой вопрос по-русски. В свете решения администрации президента Обамы отказаться от планов размещения ПРО начали говорить о том, что Россия поддержит санкции ООН в отношении Ирана. Хотелось бы узнать, считаете ли вы, что такие санкции могут на практике снизить напряженность в Иране?

Д.МЕДВЕДЕВ: У меня такое ощущение, что я не расставался с Бараком Обамой. Вчера он мне об этом долго говорил, минут тридцать, наверное, мы с ним посвятили этому вопросу, а сегодня вы продолжаете. Я вчера попробовал ответить на этот вопрос, естественно, сделаю это и в этой чудесной аудитории. Вы знаете, во-первых, я считаю, что все мы ответственны за состояние дел на планете. Несем равную и солидарную ответственность. Не должно быть государств, которые снимают с себя эту ответственность. И Россия в этом смысле такой же ответственный член мирового сообщества, как Соединенные Штаты и другие страны. Это первое.

Второе. Мы все занимаемся развитием атомной энергетики, интересуемся этой темой. И в этом смысле Иран как государство имеет право на собственную мирную ядерную программу. Но речь идет именно о мирном использовании атомной энергии, а не о создании ядерного оружия. И это наша четкая позиция, которая ничем по этому поводу не отличается от позиций других ответственных стран, в т.ч. Соединенных Штатов Америки. И об этом я вчера сказал Бараку Обаме.

Третье. Я не считаю, что санкции – это лучший способ добиваться результата. В отношении Ирана санкции применялись неоднократно. Однако мы все равно говорим о том, что у нас есть всякого рода сомнения по поводу того, что делается в Иране.

Если исчерпаны все возможности влияния на ситуацию, можно использовать и международно-правовые санкции. Это, в общем-то, достаточно обычный путь. Не говорю о его эффективности, но иногда это необходимо делать. Поэтому я считаю, что мы должны совместно с США, с другими странами продолжить создание позитивных стимулов для Ирана, чтобы он занимался мирными исследованиями в области ядерной энергии, подталкивая его к тому, чтобы все его программы были бы открытыми, а не волновали бы весь Ближний Восток и весь свет. И это главное направление движения. Но если у нас не получится, тогда будем говорить о другом.

ВОПРОС: Господин президент, одним из приоритетных направлений вашей политики является развитие образования. Как вы планируете развивать сотрудничество России и США в сфере образования и в сфере поддержки молодых специалистов? Ведь не секрет, что в условиях кризиса все труднее и труднее найти работу после окончания вуза. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я уже начал развивать сотрудничество в области образования между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки. Вот прямо сейчас этим занимаюсь. Я намерен это делать и дальше.

Что же касается ситуации, которая сложилась в настоящий момент, конечно, она далеко не самая благоприятная для выпускников университетов и в России, и в США, и в других странах. Хотя я бы не драматизировал ситуацию – кризис все равно пройдет, мы уже чувствуем, что наступают лучшие времена, и в России, и в США уже начинает расти экономика. Поэтому я не думаю, что ситуация абсолютно драматична. Но если говорить о ситуации в России, то несколько месяцев назад по моей инициативе было принято несколько решений, касающихся судьбы выпускников: это и создание новых рабочих мест, и изменение законодательства, касающееся возможности учреждать при университетах специальные небольшие фирмы, небольшие компании, где бы трудились выпускники. Более того, я вынужден был специально «продавить» этот закон, если говорить прямо, через наш парламент – государственную Думу, – потому что он не успел принять его.

Надеюсь, что как раз сейчас, в сент., будут созданы эти первые структуры, где смогут работать выпускники. Покроет ли это все проблемы? Наверное, нет. Но нужно обязательно создавать такого рода новые рабочие места. А развитие образовательных программ, развитие контактов в области образования между Россией и Америкой: мне кажется, что ваш университет – это наглядная демонстрация того, что может быть. У вас работает значительное число преподавателей, имеющих российские корни или российское гражданство, я уж не говорю про более отдаленную историю, не вспоминаю Зворыкина или кого-то другого. В университете учится довольно большое количество студентов из России. Мне, конечно, это очень приятно, и это, честно говоря, было одним из побудительных мотивов, почему я решил встретиться именно с вами.

ВОПРОС: Господин президент, какие отношения вы хотите видеть между США и Российской Федерацией через пять лет?

Д.МЕДВЕДЕВ: Хочу, чтобы они были лучше, чем сегодня. Хотя уже сегодня они лучше, чем были вчера. Я не шучу на самом деле. Потому что еще где-то год назад, я вам скажу откровенно, у меня было ощущение, что наши отношения зашли в тупик, что они почти скатились к уровню «холодной войны». Не хочу никого обвинять, перекладывать ответственность на предыдущую администрацию США, но моя позиция заключается в том, что мы уж точно этого не хотели. Теперь уже не имеет значения, что было, хотя помнить всегда нужно. Но важно сделать так, чтобы количество расхождений между нашими странами и между нашими политиками уменьшалось.

Я говорил об этом неоднократно, скажу и вам: мне в целом весьма комфортно общаться с действующим президентом США. И здесь несколько причин. Во-первых, мы люди одного поколения, у нас одинаковое образование. Я упоминал об этом, когда я учился в аспирантуре, я даже читал юридические обозрения, которые в тот период как раз редактировал Барак Обама. Это на самом деле интересный момент. Я, конечно, не знал, что он их редактирует. Знал бы, может, читал бы внимательнее. Но тем не менее это любопытно.

И вот эти мировоззренческие вещи, мне кажется, имеют значение. Но еще более важно то, что, когда, например, я сегодня общаюсь с президентом США, у меня такое ощущение, что он внимательно слушает доводы собеседников, он не выдает готовые рецепты, он не выступает как ментор. Кто бы ты ни был – президент очень маленькой страны или президент США, – менторство никого не украшает. И вот этого качества у него нет. И мне кажется, поэтому к нему испытывает симпатию большое количество людей, не только здесь, в США, но и в других странах мира. И поэтому ему удаются некоторые вещи, которые не удавались раньше.

Поэтому если говорить о такой персональной вещи, то мне кажется, если отношения между руководителями стран будут такими, как сейчас, то тогда нам проще будет выстроить добрые отношения на будущее. Нужна искренность, нужно желание слушать партнера.

Я не рассуждал на эту тему, но все равно скажу: недавнее решение, которое было принято президентом США, по отказу от создания третьего позиционного района противоракетной обороны в Европе – это, конечно, решение, которое продиктовано его представлениями о защите интересов Соединенных Штатов Америки. Это не пророссийское, не прокитайское или проевропейское решение – это американское решение. Но очень важно то, что в процессе его принятия Барак Обама все-таки слушал то, что ему говорил я, видимо, анализировал, и это тоже был один из моментов, на основании которого было принято это решение. Это означает, что мы учимся друг друга слушать. Мне кажется, что это крайне важно, даже по таким тонким, щепетильным вопросам, как внутренняя безопасность.

И иногда необходимо принимать решения, которые требуют мужества. А я считаю, что такие решения – это мужественные решения. Изменить решение предыдущей администрации, касающееся не внутренней, а внешней политики, – это сложное решение. Я пытался поставить себя на его место и хочу сказать, что это было бы очень непростое решение. Уже одно это, мне кажется, заслуживает уважения.

Я не знаю, что будет дальше, и никто, наверное, не знает. Может быть, «наверху» знают. Но в любом случае, если мы будем так внимательно относиться друг к другу, у наших отношений хорошее будущее.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, меня зовут Алина, я президент русского клуба студентов Питта. У нас есть ребята, которые интересуются Россией, говорят по-русски и имеют русские корни. У нас тут целых три русских магазина в Питтсбурге.

Д.МЕДВЕДЕВ: Хорошо бы посетить хотя бы один. А то все остальные магазины в Питтсбурге закрыты сегодня.

ВОПРОС: Мы все обожаем русскую еду, но хотелось бы, чтобы, кроме русского «хлеба», было бы побольше русских «зрелищ», культурных мероприятий. Не могли бы Вы нам помочь сделать так, чтобы русские театры, артисты и концерты не обходили Питтсбург стороной? Вот Вы к нам приехали, там, может, кто-то тоже приедет.

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо большое за это пожелание. Мне очень приятно его слышать. Я Вам могу пообещать, что обязательно кто-нибудь приедет. Я еще не придумал кто, но кто-нибудь приедет, раз Вы этого так хотите. Вы напишите мне записку, кого бы Вы хотели увидеть. Я, конечно, не волшебник, но кого-то мы попробуем к Вам прислать. Договорились?

ВОПРОС: Во вступительной речи президент университета сказал, что, когда Вы изучали право, Ваши профессора говорили, что вы прекрасный студент, который может найти решения проблем, которые другие решить не могут. Мой вопрос: каковы Ваши особые, эффективные решения по преодолению мирового финансового кризиса?

Д.МЕДВЕДЕВ: Меня вообще-то учили в большей степени, конечно, праву, чем экономике. Но это пограничные области. Тем более я занимался гражданским правом, как сказал господин ректор, а гражданское право, коммерческое право, – это как раз правовая форма экономики.

У меня есть кое-какие идеи, но я вам не могу их открыть. Я хочу подождать до ужина и рассказать их своим партнерам по «двадцатке», потому что, если я сейчас их расскажу, кто-нибудь из них услышит о нашей беседе, выступит и скажет: это вот мы придумали. А иногда хочется иметь приоритет по линии авторских прав.

А если говорить серьезно, то, конечно, никакого универсального рецепта, я думаю, предложено никем не будет. Мы уже третий раз собираемся. Но могу вам сказать предельно ясно: у меня хорошие впечатления от саммита «двадцатки» и от того, как мы работаем. Потому что, когда первый раз возникла идея встретиться, это было в Вашингтоне чуть меньше года назад, у меня было ощущение, что скорее всего это будет просто встреча, для того чтобы поговорить и, что называется, поплакаться в жилетку, т.е. рассказать о собственных проблемах. Но нет. В целом и то, что было предложено в Вашингтоне, и то, что впоследствии было предложено в Лондоне, работает. Это, конечно, не стопроцентные решения, не какие-то волшебные меры, которые вытащили, допустим, ту или иную экономику из кризиса, но это все-таки, как мне представляется, системный набор вещей.

Причем если говорить, скажем, о решениях Лондона, то это довольно конкретный набор. Он касается и вопросов будущего функционирования международных финансовых институтов. Кстати, по этому вопросу мы, по всей вероятности, уже здесь, в Питтсбурге, поставим определенную точку: практически согласованы многие позиции, касающиеся будущего облика международной финансовой системы, включая застарелый и трудный вопрос о квотах, о перераспределении квот для разных государств.

Это и вопросы контроля за параметрами национальных экономик, вопросы макрорегулирования. Это вопросы аудита. Это другие вопросы, которые в конечном счете создают контуры новой финансовой архитектуры. Мы все время говорим о том, что нам нужна новая финансовая архитектура. И пока еще мы не можем сказать, что она выстроена. Но то, что мы ее начали формировать, у меня никаких сомнений не вызывает. И если в конечном счете работа «двадцатки», если не в этом году, то в следующем, завершится формированием основ современной финансовой архитектуры, я буду считать нашу задачу выполненной.

Пусть мы не совершим каких-то подвигов, но мы хотя бы создадим основу для работы экономик на протяжении десятилетий. Причем эта работа абсолютно уникальна, потому что, когда создавались Бреттон-Вудские соглашения, все-таки в обсуждении этих соглашений участвовало значительно меньшее количество стран. Экономика сейчас глобальна, мы находимся в одной лодке. И поэтому ту финансовую систему, которую мы создадим сегодня, ее уж точно можно будет назвать нашим общим решением. И это как раз меня настраивает на позитивный лад. Я надеюсь, что в этом случае тот тяжелый кризис, который поразил мировую экономику и наши национальные экономики, мы сможем хотя бы предвидеть и по возможности предотвращать на будущее. Но поживем – увидим.

ВОПРОС: Добрый вечер, господин Медведев! Мой вопрос заключается в следующем. После развала Советского Союза Республика Беларусь оставалась сторонницей Российской Федерации, так называемой младшей сестрой России. Но не секрет, что за последнее время отношения немножко обострились. И вот «молочная война» летом 2009г. мне кажется доказательством этому.

Какие меры будут предприниматься сейчас российским правительством, если Беларусь объявит создание границ, таможенных границ? И какие вообще сейчас стратегии по восстановлению отношений между Республикой Беларусь и Россией – как экономических, так и дипломатических?

Д.МЕДВЕДЕВ: Беларусь для нас не младшая сестра, а просто сестра. Потому что, как только начинают определять, кто младше, а кто старше, жди беды. Родственные связи прерываются, браки расторгаются, и, в общем, все заканчивается плохо.

Я не считаю, что у нас ухудшились отношения с Белоруссией. У нас действительно есть некоторые спорные вещи, по которым мы ведем открытую полемику, довольно эмоциональную, кстати сказать. Но что делать? Особенно в период кризиса приходится иногда использовать и эмоциональные аргументы. Я понимаю руководство Белоруссии, понимаю президента. Но самое главное, чтобы за этой полемикой, за этими эмоциями не скрывалось что-то более сложное.

У меня нет оснований считать, что наши отношения ухудшились и они требуют реанимации. Мы находимся в очень близких отношениях. И в самое ближайшее время, после моего возвращения из Соединенных Штатов Америки, я увижу президента Белоруссии, мы с ним будем обсуждать самые разные вопросы, в т.ч. вопросы, которые на самом деле можно назвать даже союзническими.

Это не значит, что это будет проходить беспроблемно. Но мы все контакты, которые были, продолжаем. Будем стараться искать и развязки тех проблем, которые существуют. Потому что это в интересах наших народов.

Мы суверенные государства, мы очень близкие государства. Я считаю, что именно на этих принципах мы и должны дальше выстраивать партнерство.

ВОПРОС: Здравствуйте, господин президент! Меня зовут Ольга Дмитриева, я из Украины, и хотела задать очень схожий вопрос с предыдущим. Как Вы оцениваете нынешние отношения России с Украиной? И какая Ваша политика в дальнейшем развитии этих отношений?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я их оцениваю так же, как и российско-белорусские отношения, потому как мы действительно очень близкие страны, очень близкие народы, и задача политиков заключается в том, чтобы выстроить политическое взаимодействие исходя из этого, исходя из нашей общей истории, исходя из наших соседских отношений, заинтересованности в развитии наших экономик. Точно так же я отношусь и к украинскому государству, ко всем, кто живет на Украине. Но применительно к межгосударственным отношениям ситуация несколько иная по сравнению с Белоруссией.

Я не так давно написал письмо президенту Украины. Может быть, Вы видели или читали. И даже записал видеообращение через блог президента. Смысл его заключается в том, что, к сожалению, за последнее годы, на мой взгляд, отношения на межгосударственном уровне деградировали. И сейчас наша задача заключается в том, чтобы постараться возродить их. На мой взгляд, со стороны украинского руководства, я имею в виду прежде всего президента, не предпринимались достаточные шаги для развития этих отношений. Наоборот, как нам представляется, эти отношения зачастую подменялись какими-то схемами, развивались не по тому сценарию, который был бы интересен нашим народам. Конечно, это мой взгляд, взгляд президента России, я знаю, что президент Ющенко со мной не согласился, он считает, что все было хорошо.

Но, как мне представляется, все-таки все не так легко, как это кажется из Киева, и поэтому задача руководства наших стран, задача будущих руководителей Украины, как и будущих руководителей России, сделать все, чтобы эти отношения стали менее проблемными, чтобы они основывались на взаимной выгоде и на особой взаимной симпатии, которая всегда существовала и будет существовать между нашими народами, между очень близкими народами. Вот, собственно говоря, в чем может быть сегодня расхождение. Оно не фатально, главное просто предпринимать взаимные усилия для того, чтобы эти отношения были нормальными и конструктивными. Россия к этому готова.

ВОПРОС: В вашем вчерашнем выступлении [в Нью-Йорке] Вы говорили об укреплении роли ООН и о том, что ООН должна меняться и адаптироваться к меняющемуся миру. Как вы думаете, какими способами должна адаптироваться ООН и какую роль в этом будет играть Россия?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, ООН – самый развитый международный институт. И это единственная площадка, которая объединяет практически все страны мира. На протяжении десятилетий никакой альтернативы Организации Объединенных Наций не возникло. Я знаю о некоторых идеях, которые существуют на эту тему. Кстати, часть из них формулировалась и в Соединенных Штатах. Скажем, создать сообщество демократий.

Но это уже деление всего мира на части. А мир, видимо, этого не заслуживает. Это опасная вещь. Поэтому, на мой взгляд, мы должны помогать ООН в сохранении ее особой международной легитимности, укреплять институты Организации Объединенных Наций, уважать Устав Организации Объединенных Наций. Не пытаться мять его и отщипывать от него кусочки, а именно уважать Устав ООН. И, наверное, в какой-то ситуации мы должны думать о будущем Организации и о будущем органов управления этой организации, включая и судьбу Совета безопасности.

Сегодня прошло уникальное заседание Совбеза ООН, на котором председательствовал президент США, другие страны были представлены на высшем уровне. Это всего четвертый раз, по-моему, в истории ООН. Мы рассматривали очень важный вопрос: нераспространение ядерного оружия. И очень приятно было смотреть, как за вот этим столом собрались руководители очень разных государств, которые одинаково понимают свою ответственность. Разве можно это представить себе за каким-то другим столом? Поэтому мы должны будем предпринять необходимые усилия для того, чтобы конструкция, существующая для принятия решений в Организации Объединенных Наций, стала более современной.

У меня нет готового рецепта. Вы знаете, есть постоянные члены Совета безопасности, непостоянные члены Совета безопасности, есть целый ряд стран, которые претендуют на то, чтобы стать постоянными членами Совбеза. Мы должны будем найти какой-то вариант. Сейчас есть так называемое промежуточное решение. Оно тоже не всех устраивает, но это один из способов, может быть, укрепить единство Организации Объединенных Наций. Поэтому мы все заинтересованы в эффективном функционировании этой структуры. Россия тоже заинтересована. Мы готовы к диалогу со всеми ответственными членами международного сообщества, со всеми государствами Организации Объединенных Наций. Укрепление ООН в наших интересах.

ВОПРОС: Господин президент, я хотела спросить, что, на ваш взгляд, самое главное в жизни?

Д.МЕДВЕДЕВ: Любовь. Что может быть важнее? Любовь к близким, к тем людям, которые тебя окружают. По-моему, это соответствует любым заповедям. И нравственным, и религиозным. Это смысл жизни. Каждый из нас по-разному понимает это слово. Но, наверное, это действительно самое главное.

ВОПРОС: Дмитрий Медведев, у меня конкретный вопрос. Я сама из Республики Саха-Якутия. У меня вопрос: как вы оцениваете роль нашей республики в дальнейшем экономическом развитии России, а также как вы оцениваете укрепление роли коренных народов, а также право коренного населения на получение больших прав на 90% бриллиантов, которые добываются в нашей республике? Мне кажется, сейчас система не очень работает.

Д.МЕДВЕДЕВ: Республика Саха-Якутия – это один из наших субъектов, субъектов Российской Федерации, обладающий, естественно, всеми правами и обязанностями субъекта. Это крупный и очень сложный субъект, вы сами хорошо это знаете, потому что в Якутии холодный климат, и для того, чтобы выжить там, требуются серьезные усилия. Россия вообще сложная страна, но все-таки жить в Якутии – это не то что жить на Черном море. Поэтому я считаю, что мы должны предпринимать все зависящие от нас усилия для того, чтобы развивать инфраструктуру в Якутии, развивать дороги, развивать социальные учреждения, принимать решения о развитии образования. Это такие общие вещи, но они совершенно очевидны для того, чтобы Якутия развивалась в составе Российской Федерации как полноценный и богатый субъект.

Якутия действительно богатый субъект, богатый на минеральные ресурсы, в т.ч. и на те самые алмазы, о которых Вы сказали. Но мое отношение к этому все-таки несколько иное. До тех пор, пока мы живем в составе единой страны, а я надеюсь, так и будет, потому что это наше общее желание, все полезные ископаемые, которые находятся на территории Российской Федерации, они, по сути, находятся в нашей общей собственности, и их не следует делить на части. Другой вопрос, что, может быть, скажем, субъекты Российской Федерации, наши земли должны получить большие возможности по доходам, которые связаны, допустим, с извлечением этих полезных ископаемых. Это возможный вариант. Вопрос в том, чтобы мы к этому относились трезво и принимали разумные решения, чтобы не получалось так, что, допустим, субъект Федерации, где расположено много интересных предприятий, много промышленных производств, которые дают доходы, много полезных ископаемых найдено, живет припеваючи, как принято говорить, «в шоколаде», а другой субъект, где нет этих полезных ископаемых, влачит жалкое существование.

Для этого существует федеральный бюджет, который перераспределяет доходы. Но при этом, конечно, нужно принимать во внимание и уровень развития того или иного субъекта, в т.ч. и Якутии. Вот у нас в зале присутствует председатель совета директоров соответствующей компании – министр финансов Российской Федерации Алексей Леонидович Кудрин. Я к нему адресую часть Вашего вопроса.

А.КУДРИН: Добрый день! Для меня большая честь отвечать на вопрос в этом университете. Я действительно еще и председатель совета директоров компании, которая добывает 23% мировых алмазов. Эта компания свое основное производство ведет на территории Якутии. Но, отвечая на Ваш вопрос, я также хочу сказать, что другие республики, которые рядом находятся, добывают нефть, третьи добывают глинозем, из которого создается алюминий, четвертые – газ. И наиболее развитые регионы сегодня – это Москва и Петербург, потому что они имеют больше всего инноваций и промышленности. И получается, что все республики имеют серьезный вклад в общий ВВП России.

Должен сказать, что и за алмазы, и за газ, и за нефть все платят одинаковые налоги, которые устанавливаются для всех предприятий одинаковые, за исключением некоторых вопросов ренты. Рента действительно может быть дифференцирована. Должен сказать, что Якутия получает значительное количество этих доходов от продажи алмазов, как я сказал уже, по общим ставкам, по которым работают все наши предприятия. Поэтому она в равных условиях. Сейчас мы осуществляем специальные программы развития Якутии, которые дороже, чем все алмазы, которые добываются на территории Якутии. Например, это строительство железных дорог, открытие новых месторождений, куда прокладывается новая инфраструктура, это миллиарды долл., которые в ближайшие несколько лет будут вложены в инфраструктуру. Даже отдача алмазов не дала бы в такой момент столько средств.

И последний факт. Сейчас, во время кризиса, продажа алмазов в мире снизилась в 30 раз в I пол., и государство подставило плечо, выкупило в свои государственные запасы значительное количество алмазов, чтобы бюджет Якутии не оскудел. Поэтому, мне кажется, эта взаимовыгодная работа всех республик России. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Не все знают, как устроено у нас управление компаниями. Но все, естественно, задаются вопросом, получает ли министр финансов бонусы и вознаграждения за то, что он председатель совета директоров такой компании. Я могу вам сказать: нет, не получает ни руб., ни долл. Так, пожалуйста, я думаю, с учетом того, что нам сегодня еще нужно решать судьбы мировой экономики, я попрошу задать еще три вопроса и постараюсь на них ответить, ладно?

РЕПЛИКА: Два коротких вопроса. Первый: собираетесь ли вы выставлять свою кандидатуру на выборах в 2012г. в России? И второй: не знаете ли вы, какие планы у господина Путина насчет этих выборов? Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Если я буду хорошо работать, если у меня будет все получаться, если мне будет доверять российский народ, почему бы не выставить? Это нормально абсолютно. А что касается планов Владимира Путина – лучше, конечно, этот вопрос адресовать ему.

Мы с ним разные люди, но, по-моему, он недавно на эту тему говорил, мы, как ответственные политики, пока еще как минимум политики, которым доверяют российские граждане, сможем обсудить этот вопрос вместе. Это не значит, что мы за кого-либо принимаем решения. Это просто означает, что люди, имеющие определенный политический авторитет, политический вес, должны проводить такие консультации. Все остальное лучше спросить у него о его планах.

ВОПРОС: В дек. пред.г. вы призывали к необходимости установления лучшего порядка в системе судебной власти. Какие планируются реформы в судебной сфере?

Д.МЕДВЕДЕВ: Спасибо, что этот вопрос задали. Он действительно для меня важен не только потому, что я юрист и у меня много товарищей, которые работают в судебной системе, а потому, что я считаю, что развитие судебной системы нашей страны критически важно. У нас принято ругать суд, но, на мой взгляд, это не всегда справедливо, потому что мы имеем такой суд, который соответствует уровню развития нашего общества. Он не хуже и не лучше, он имеет свои огрехи, но наша задача заключается в том, чтобы сделать его более современным, и самое главное, более уважаемым со стороны граждан нашей страны.

Это общая задача, непростая задача, потому что в России, я об этом неоднократно говорил, силен правовой нигилизм, т.е. неуважение к праву. Это, к сожалению, одна из наших родовых черт, и это проявляется и в отношении к суду. Наши граждане с большим удовольствием обращаются к кому угодно: к местному руководителю, к сотрудникам правоохранительных органов, к президенту, но не в суд, а на мой взгляд, цивилизованным способом защиты своих интересов является как раз обращение в суд.

Поэтому в настоящий момент у нас подготовлена целая программа, которая должна реализовываться, по укреплению авторитета суда, и программа, которая должна создавать для суда большие гарантии независимости. Это тема, которая довольно широко обсуждается в нашей печати и в наших средствах массовой информации. Что нужно сделать? Нужно создать такие условия судебной работы, когда любое влияние на суд будет исключено. Не важно, кто его осуществляет: местный начальник, работник каких-то правоохранительных структур или бизнесмен. У нас, к сожалению, случается и первое, и второе, и третье. И вот задача новых законов должна быть в том, чтобы такого рода влияние исключить. Сделать процедуру получения судьями полномочий абсолютно независимой от каких бы то ни было сторонних влияний и сделать на основе этого авторитет суда непререкаемым – это часть проблемы.

Вторая часть проблемы заключается в том, чтобы судьи получали высокую заработную плату. Мы начали этим заниматься еще несколько лет назад: смогли увеличить заработную плату судей для определенного периода на неплохую величину, т.е. она стала достаточно приличной по российским меркам. Но, на мой взгляд, она все равно не достаточна. Потому как суд должен чувствовать не только правовую защищенность, но и финансовую защищенность, чтобы всякого рода искушения, которым подвергают в нашей стране суд, были бы для судей абсолютно неприемлемы и по этим соображениям. Это сложная комплексная задача, но я уверен, что мы с ней справимся, потому что иного пути просто не существует. За последнее время, может быть, вы слышали, мы приняли целый ряд законов, направленных на борьбу с коррупцией, в т.ч. и направленных на то, чтобы защитить суд от коррупционных поползновений, от коррупционных действий со стороны различных лиц – это тоже часть государственной программы по поддержке и развитию суда.

ВОПРОС: Господин президент, на мой взгляд, у вас очень дружная команда с бывшим президентом Владимиром Путиным. Когда ваш президентский срок истечет, готовы ли вы поменяться местами?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это в развитие, наверное, и в продолжение предыдущего вопроса, готов ли я баллотироваться в президенты. Готов ли я поменяться местами… Вы знаете, я готов работать в разных должностях, лишь бы это было полезно стране. Могу вам откровенно сказать, у меня не было каких-то сверхъестественных президентских амбиций, но, когда так распорядилась жизнь, что меня предложили на соответствующую должность, когда началась избирательная кампания, я понял, что этим делом нужно заниматься серьезно, иначе просто не добьешься никаких успехов.

Если же говорить о будущем, то я не люблю загадывать на будущее. Но если это будет полезно стране, я готов работать на любых должностях. Лишь бы это приносило результат. Работа президента – это довольно сложная штука, могу вам сказать, что и работа премьера – тоже сложная штука, поэтому в этом смысле особой разницы нет. Еще раз повторяю: главное, чтобы от этого была польза. Но, что называется, time will show.

Я позволю себе еще раз поблагодарить руководство университета, всех, кто присутствовал в этом зале, за вопросы, которые вы мне задавали. Мне было очень приятно на них отвечать, очень хорошая атмосфера, академическая атмосфера, теплая атмосфера, даже в прямом смысле этого слова – здесь нет никаких кондиционеров. Но, может быть, это как раз сплачивает всех нас в определенных эмоциях.

Спасибо вам большое, и, если вы когда-нибудь еще меня позовете, я буду рад выступить у вас снова. Успехов университету. Всего вам доброго. Good luck. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 25 сентября 2009 > № 173783

Вчера вечером после переговоров в Берне и подписания межгосударственных документов главы государств Швейцарии и России президенты Ханс Рудольф Мерц и Дмитрий Медведев выступили на пресс-конференции. Сегодня во вторник высокий гость из России посетит памятник русским воинам у знаменитого Чертова моста.Однако вчера разговор шел, кроме всего прочего, и об экономических вопросах, а так же о европейской безопасности. В центре бесед российской и швейцарской делегаций стояли ситуация на Кавказе, положение мировой экономики, проблемы, стоящие перед «Большой Двадцаткой», вопросы разоружения, а также европейская стабильность. По словам Мерца, речь шла так же и о возможном заключении между Россией и Швейцарией Договора о свободной торговле.

Затем состоялось подписание четырех соглашений в области визового сотрудничества, в сфере реадмиссии, по вопросам спорта и помощи во время стихийных бедствий и катастроф. Президент Медведев поблагодарил за сердечный прием, оказанный ему в Швейцарии. Российский гость так же, прежде всего, обратился к историческим событиям, связывающим Россию и Швейцарию – речь шла, конечно же, о суворовском эпизоде.

Затем он перешел к современности, отметив, что раньше между Швейцарией и Россией путешествовали ремесленники, теперь же – бизнесмены. Для России, подчеркнул он, Швейцария остается важным торговым партнером. Кризис лишь в небольшой степени затронул взаимную торговлю. Большое значение имеют и швейцарские инвестиции в России, подчеркнул Медведев.

Он высоко отозвался о Швейцарии как о внешнеполитическом партнере, упомянув посредническую роль, которую играет Берн на Кавказе после российско-грузинского конфликта. В связи с европейской архитектурой безопасности Медведев подчеркнул то обстоятельство, что ни Россия, ни Швейцария не входят в НАТО. Он указал далее, что четыре уже подписанных соглашения и шесть запланированных усиливают правовую определенность и безопасность в рамках межгосударственного сотрудничества России и Швейцарии.

Одна из журналисток, прибывших с Медведевым, задала вопрос относительно возможной дискуссии России и Швейцарии на предмет банковской тайны, а так же о том, не собираются ли обе страны подписать между собой Договор об избежании двойного налогообложения с опорой на стандарты ОЭСР. Президент Мерц подробно осветил события, связанные с правовым конфликтом между банком UBS и США, подчеркнув еще раз значение банковской тайны для Швейцарии. Медведев указал, что он всегда уважал банковскую тайну, сославшись на свое юридическое образование. Он дипломатично указал на существование определенного конфликта между общественным и частным интересом. Нельзя исключить, что Россия могла бы проявить в этой области активность, расплывчато высказался российский президент.

Дословно: «Что касается возможности обращения России по индивидуальным налогоплательщикам по вопросам индивидуальной ответственности тех или иных граждан, имеющих счета (в Швейцарии), то, конечно, такого рода возможности не закрыты. Мы, естественно, стараемся наводить порядок у себя в стране, у нас есть там свои соглашения со Швейцарской конфедерацией, мы сейчас работаем, в т.ч. и над изменением ряда соглашений». В конце концов, он отметил, что банковская тайна является одним из фундаментальных прав человека.

Отвечая на вопросы, связанные с проблематикой европейской безопасности, Медведев отметил, что страны, не вовлеченные в европейские структуры безопасности, такие как НАТО или ЕС, должны быть особенно заинтересованы в подписании европейского договора безопасности. По мнению российского президента, уровень европейской безопасности за последние полтора десятка лет скорее понизился, чем повысился.

Был затронут и вопрос обеспечения российских инвестиций в Швейцарии. По мнению Медведева, в Швейцарии обеспечен высокий уровень безопасности инвестиций. Мерц несколько раз подчеркивал, что присутствие российских инвесторов в Швейцарии всячески приветствуется. Однако в Швейцарии ожидают, что любые инвесторы, – швейцарские или зарубежные, – будут вести себя корректно. И если возникают подозрения в нарушении закона, то все эти подозрения всегда будут расследоваться соответствующим образом. Имена не назывались, однако речь идет, конечно же, о деле российского инвестора и предпринимателя В. Вексельберга, которого все еще подозревают в нарушении швейцарского биржевого законодательства. По имеющимся данным, президент Мерц обещал, что Вексельберг отделается относительно небольшим штрафом.

Один из швейцарских журналистов задал дерзкий вопрос, не является банковская тайна более ценным правом человека, чем свобода прессы. Оба этих фундаментальных права не должны находиться в противоречии, – ответил Медведев. По первым оценкам швейцарских СМИ, визит Медведева отличается от привычных визитов иностранных глав государств в Швейцарию. Обращается внимание на полную изолированность Медведева от народа и на колоссальные меры безопасности, включая оцепление центральной площади в Берне перед Федеральным дворцом. К такому в Швейцарии, где с президентом можно запросто столкнуться нос к носу на улице, просто не привыкли.

После приземления в Цюрихе конвой с российским президентом направился на вокзал небольшого городка Бассердорф (Bassersdorf), где он пересел на специальный поезд, который доставил его в правительственную резиденцию под Берном. Из-за этого вокзал Бассердорфа был полностью оцеплен и блокирован, не пропустили на вокзал даже президента общины Франца Цемпа (FranzZemp). Особенно, однако, он был недоволен тем обстоятельством, что швейцарский МИД даже не предупредил общину о готовящемся оцеплении.

«Я написал министру иностранных дел Швейцарии Мишлин Кальми-Ре гневное письма по электронной почте, ведь с нами даже не вошли в контакт, что является неуважением. Интересы общины в таких случаях всегда следует учитывать», – заявил Ф.Цемп информационным агентствам. Комментарий МИД Швейцарии ограничился высказываем в том плане, что Бассердорф «не был официальным этапом следования кортежа российского президента, а всего лишь местом пересадки». Швейцария. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ruswiss.ch, 22 сентября 2009 > № 177112

Вчера вечером после переговоров в Берне и подписания межгосударственных документов главы государств Швейцарии и России президенты Ханс Рудольф Мерц и Дмитрий Медведев выступили на пресс-конференции. Высокий гость из России посетит памятник русским воинам у знаменитого Чертова моста.Однако вчера разговор шел, кроме всего прочего, и об экономических вопросах, а так же о европейской безопасности. В центре бесед российской и швейцарской делегаций стояли ситуация на Кавказе, положение мировой экономики, проблемы, стоящие перед «Большой Двадцаткой», вопросы разоружения, а также европейская стабильность. По словам Мерца, речь шла так же и о возможном заключении между Россией и Швейцарией Договора о свободной торговле.

Затем состоялось подписание четырех соглашений в области визового сотрудничества, в сфере реадмиссии, по вопросам спорта и помощи во время стихийных бедствий и катастроф. Президент Медведев поблагодарил за сердечный прием, оказанный ему в Швейцарии. Российский гость так же, прежде всего, обратился к историческим событиям, связывающим Россию и Швейцарию – речь шла, конечно же, о суворовском эпизоде.

Затем он перешел к современности, отметив, что раньше между Швейцарией и Россией путешествовали ремесленники, теперь же – бизнесмены. Для России, подчеркнул он, Швейцария остается важным торговым партнером. Кризис лишь в небольшой степени затронул взаимную торговлю. Большое значение имеют и швейцарские инвестиции в России, подчеркнул Медведев.

Он высоко отозвался о Швейцарии как о внешнеполитическом партнере, упомянув посредническую роль, которую играет Берн на Кавказе после российско-грузинского конфликта. В связи с европейской архитектурой безопасности Медведев подчеркнул то обстоятельство, что ни Россия, ни Швейцария не входят в НАТО. Он указал далее, что четыре уже подписанных соглашения и шесть запланированных усиливают правовую определенность и безопасность в рамках межгосударственного сотрудничества России и Швейцарии.

Одна из журналисток, прибывших с Медведевым, задала вопрос относительно возможной дискуссии России и Швейцарии на предмет банковской тайны, а так же о том, не собираются ли обе страны подписать между собой Договор об избежании двойного налогообложения с опорой на стандарты ОЭСР.

Президент Мерц подробно осветил события, связанные с правовым конфликтом между банком UBS и США, подчеркнув еще раз значение банковской тайны для Швейцарии. Медведев указал, что он всегда уважал банковскую тайну, сославшись на свое юридическое образование. Он дипломатично указал на существование определенного конфликта между общественным и частным интересом. Нельзя исключить, что Россия могла бы проявить в этой области активность, расплывчато высказался российский президент.

Дословно: «Что касается возможности обращения России по индивидуальным налогоплательщикам по вопросам индивидуальной ответственности тех или иных граждан, имеющих счета (в Швейцарии), то, конечно, такого рода возможности не закрыты. Мы, естественно, стараемся наводить порядок у себя в стране, у нас есть там свои соглашения со Швейцарской конфедерацией, мы сейчас работаем, в т.ч. и над изменением ряда соглашений». В конце концов, он отметил, что банковская тайна является одним из фундаментальных прав человека.

Отвечая на вопросы, связанные с проблематикой европейской безопасности, Медведев отметил, что страны, не вовлеченные в европейские структуры безопасности, такие как НАТО или ЕС, должны быть особенно заинтересованы в подписании европейского договора безопасности. По мнению российского президента, уровень европейской безопасности за последние полтора десятка лет скорее понизился, чем повысился.

Был затронут и вопрос обеспечения российских инвестиций в Швейцарии. По мнению Медведева, в Швейцарии обеспечен высокий уровень безопасности инвестиций. Мерц несколько раз подчеркивал, что присутствие российских инвесторов в Швейцарии всячески приветствуется. Однако в Швейцарии ожидают, что любые инвесторы, – швейцарские или зарубежные, – будут вести себя корректно. И если возникают подозрения в нарушении закона, то все эти подозрения всегда будут расследоваться соответствующим образом. Имена не назывались, однако речь идет, конечно же, о деле российского инвестора и предпринимателя В. Вексельберга, которого все еще подозревают в нарушении швейцарского биржевого законодательства. По имеющимся данным, президент Мерц обещал, что Вексельберг отделается относительно небольшим штрафом.

Один из швейцарских журналистов задал дерзкий вопрос, не является банковская тайна более ценным правом человека, чем свобода прессы. Оба этих фундаментальных права не должны находиться в противоречии, – ответил Медведев. По первым оценкам швейцарских СМИ, визит Медведева отличается от привычных визитов иностранных глав государств в Швейцарию. Обращается внимание на полную изолированность Медведева от народа и на колоссальные меры безопасности, включая оцепление центральной площади в Берне перед Федеральным дворцом. К такому в Швейцарии, где с президентом можно запросто столкнуться нос к носу на улице, просто не привыкли.

После приземления в Цюрихе конвой с российским президентом направился на вокзал небольшого городка Бассердорф (Bassersdorf), где он пересел на специальный поезд, который доставил его в правительственную резиденцию под Берном. Из-за этого вокзал Бассердорфа был полностью оцеплен и блокирован, не пропустили на вокзал даже президента общины Франца Цемпа (FranzZemp). Особенно, однако, он был недоволен тем обстоятельством, что швейцарский МИД даже не предупредил общину о готовящемся оцеплении.

«Я написал министру иностранных дел Швейцарии Мишлин Кальми-Ре гневное письма по электронной почте, ведь с нами даже не вошли в контакт, что является неуважением. Интересы общины в таких случаях всегда следует учитывать», – заявил Ф.Цемп информационным агентствам. Комментарий МИД Швейцарии ограничился высказываем в том плане, что Бассердорф «не был официальным этапом следования кортежа российского президента, а всего лишь местом пересадки». Швейцария. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ruswiss.ch, 22 сентября 2009 > № 174311

Власти Индии ведут переговоры о вступлении в число участников одного из ведущих мировых исследовательских атомных центров – в Объединенный институт ядерных исследований (ОИЯИ) в российской Дубне, созданный в 1950гг. как аналог европейского ЦЕРНа, сообщает индийское агентство PTI. «Мы станем членом дубненского Объединенного института ядерных исследований», – цитирует агентство слова председателя Научного совета при премьер-министре Индии профессора Чинтамани Рао.Возможность для вхождения Индии в ОИЯИ появилась в 2008г., после того как Группа стран-ядерных поставщиков сняла с Индии запрет на сотрудничество с зарубежными странами в области ядерной энергетики. Это решение было принято с учетом безупречной репутации Индии в сфере нераспространения несмотря на то, что Нью-Дели так и не присоединился к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

Рао, который является сопредседателем Объединенного комитета долгосрочной программы научно-технического сотрудничества между Россией и Индией, также сообщил, что две индийские делегации уже посетили подмосковную Дубну, где находится институт. «Департамент атомной энергии ведет все необходимые переговоры», – добавил он.

Объединенный институт ядерных исследований, как и Европейская организация ядерных исследований (ЦЕРН), является международной организацией, существующей на взносы 18 стран-членов. В их числе – бывшие республики Советского Союза, страны СЭВ (Россия, Азербайджан, Армения, Белоруссия, Болгария, Вьетнам, Грузия, Казахстан, КНДР, Куба, Молдавия, Монголия, Польша, Румыния, Словакия, Узбекистан, Украина и Чехия). В институте постоянно работают, стажируются, приезжают в командировки ученые из многих стран, ведущие исследования в области фундаментальной атомной физики.

Замдиректора ОИЯИ Александр Рузаев подтвердил, что Индия ведет переговоры о присоединении к институту. Он отметил, что на данном этапе рассматривается возможность не полного, а ассоциированного членства Индии в организации. Рузаев пояснил, что эта форма участия подразумевает, что размер членских взносов будет оговариваться на двустороннем уровне. Страна будет участвовать не во всех программах, а только в тех, которые будут представлять для нее наибольший интерес. Индия > Образование, наука > ria.ru, 17 сентября 2009 > № 173040

Интервью телекомпании «Си-Эн-Эн», Дмитрий Медведев ответил на вопросы Фарида Закарии, 15 сентября 2009г.Ф.ЗАКАРИЯ: Президент Медведев, ещё раз спасибо за то, что вы согласились дать нам интервью. Как это вообще быть в вашем положении, вы избраны, и какие для вас были первые сюрпризы, когда вы стали президентом России?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я не думаю, что открою для вас какую-то особую истину, если скажу, что работа у Президента очень интересная, но довольно сложная. И не важно, сколько тебе лет, 44 года или 88, – это требует определённой мобилизации. Мы с вами приблизительно одного возраста, поэтому вы можете себе представить, какие эмоции в этом случае испытываешь. Хотя, конечно, с другой стороны, для того чтобы всё это понять и прочувствовать, нужно немножко посидеть в этом кресле. Это так, это правда.

Что касается моей работы, то я могу сказать, что, наверное, те испытания, которые для меня являются значимыми, они сегодня очевидны. Это экономический кризис, который, к сожалению, случился в прошлом году. Я ещё только несколько месяцев был президентом, когда в воздухе появился «аромат» кризиса, и все мы почувствовали, что это довольно серьёзно, что это рассчитано на значительное время.

Другой очень большой, серьёзной проблемой были, конечно, те испытания, с которыми мы столкнулись в результате грузинского инцидента, когда нам пришлось защищать народ Южной Осетии. Я не хотел, чтобы события развивались по такому сценарию, но мне пришлось принять такое решение. Вот, наверное, два наиболее серьёзных испытания, с которыми мне пришлось столкнуться в самом начале работы.

Ф.ЗАКАРИЯ: Позвольте мне спросить о других вопросах, с которыми вы сталкиваетесь. Россия сказала, что не хочет, чтобы Иран развивал ядерное оружие. Премьер-министр Путин об этом говорил, вы об этом говорили. Но МАГАТЭ говорит, что Иран не сотрудничает, чтобы мир был уверен в том, что там исключительно мирные программы. Иран говорит, что больше не будет вести переговоры по этим вопросам, и в то же время Россия говорит, что не будет поддерживать какие-либо новые санкции против Ирана. Таким образом, российская политика, связанная с тем, чтобы не допустить развития ядерных военных программ Ирана, – это пустые слова? Предусматривает ли Россия какие-то конкретные шаги по обеспечению того, чтобы Иран не получил ядерное оружие?

Д.МЕДВЕДЕВ: У нас существуют свои достаточно развитые отношения с Ираном, поэтому я могу судить о намерениях Ирана не понаслышке, не из справок спецслужб других стран, а исходя из реальной картины. Я, безусловно, полагаю, что Иран нуждается в системе мотивации к правильному поведению по вопросам своей ядерной программы. В этом никаких сомнений.

Во-вторых, Иран должен сотрудничать с МАГАТЭ, он должен сотрудничать с Международным агентством, потому что это его обязанность. В-третьих, мы должны создавать для Ирана систему позитивных мотивов для того, чтобы он хотел этого сотрудничества. 9 сентября Иран передал свои предложения, посвящённые этим наиболее сложным вопросам, и сейчас они анализируются.

Уже прозвучали голоса о том, что это слишком мало, это слишком общие предложения. Вы знаете, я считаю, что наша обязанность, всех государств, которые работают над этой проблемой, – эти предложения как минимум изучить. Сначала Иран долго изучал тот пакет стимулов, который ему передавался при посредничестве Соланы. Сейчас нужно изучить этот пакет.

Что же касается санкций – мне только что на эту тему довелось рассуждать во время общения с политологами, которые приехали на конференцию [конференция «Современное государство и глобальная безопасность» в Ярославле]. Я им сказал простую вещь: как правило, санкции ни к чему не приводят, хотя иногда они бывают необходимы. Но, прежде чем говорить о применении каких-то дополнительных санкций, мы должны выбрать весь свободный ход, весь воздух, который существует. Вот это будет ответственным поведением со стороны мирового сообщества. Да, мы должны стимулировать Иран, но мы должны чётко быть уверены, что у нас не остаётся никаких других вариантов и что наши иранские коллеги нас по каким-то причинам не слышат. Вот это, по-моему, самая простая и прагматическая позиция. И, кстати сказать, я её озвучивал во время консультаций по этому поводу, которые состоялись на «восьмёрке» в Италии, когда мы обсуждали этот вопрос, когда это обсуждали все лидеры восьми государств.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но вы хотите сказать, что Иран имеет обязательства сотрудничать с МАГАТЭ, а если он не будет этого делать, то Россия будет выполнять свои обязательства, как мировая держава, в ООН и другими путями будет оказывать давление, чтобы Иран сотрудничал?

Д.МЕДВЕДЕВ: Иран должен кооперироваться с МАГАТЭ, это абсолютно очевидная вещь, если он хочет развивать свою программу по ядерной составляющей, по ядерной энергетике. Это его обязанность, а не его выбор. Потому что в противном случае действительно будет всё время возникать вопрос: а что он делает? Вот это очевидно.

Ф.ЗАКАРИЯ: И Россия готова выполнять свои обязательства?

Д.МЕДВЕДЕВ: Конечно.

Ф.ЗАКАРИЯ: Позвольте спросить по другому вопросу, связанному с этим. Россия согласилась продать Ирану систему С-300, систему ПРО. Когда вы её поставите в Иран?

Д.МЕДВЕДЕВ: У нас действительно есть военная составляющая в отношениях с Ираном, и мы думаем о том, что это должна быть такая работа, которая полностью соответствует международным обязательствам как со стороны России, так и со стороны Ирана. Мы никогда не поставляли и не будем поставлять Ирану то, что находится за пределами действующей системы международного права. Если мы что и поставляли и будем поставлять, это всегда оборонительные комплексы, и это наша чёткая позиция. Этого я и буду придерживаться при принятии окончательных решений по всем существующим контрактам с Ираном.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы знаете, что многие люди в Израиле говорят, что, если вы поставите эту систему Ирану, израильтяне будут считать, что у них есть право нанести удар по Ирану до того, как эта система будет развёрнута, с тем чтобы не позволить создать дополнительные сложности для такого удара. Таким образом, возникает определённое окно для усугубления напряжённости.

Д.МЕДВЕДЕВ: Через час я буду разговаривать с президентом Израиля господином Пересом, который, когда недавно был у меня в Сочи, сказал очень важную фразу для всех нас: «Израиль не собирается наносить никаких ударов по Ирану, мы миролюбивая страна и делать этого не будем». Поэтому поставка каких бы то ни было видов вооружений, тем более оборонительного порядка, вооружений, которые направлены на защиту, не может увеличить напряжённость, она, наоборот, должна её снимать. А если есть люди, у которых всё-таки это в планах содержится, то, мне кажется, им нужно думать об этом. Поэтому наша задача заключается не в том, чтобы укреплять Иран и ослаблять Израиль или наоборот, а наша задача заключается в том, чтобы на Ближнем Востоке была нормальная, спокойная ситуация. Вот в чём задача, мне кажется, должна быть.

Ф.ЗАКАРИЯ: Когда премьер-министр Биньямин Нетаньяху был в Москве, вы ему это сказали?

Д.МЕДВЕДЕВ: Премьер-министр Нетаньяху приезжал в Москву. Он сделал это в закрытом режиме, это было его решение. Я не очень понимаю, с чем оно было связано, но раз наши партнёры так решили, мы к этому отнеслись совершенно нормально, спокойно. Я с ним общался.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но вы сочли, что это была позитивная встреча?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это была хорошая, нормальная встреча. Мы обсуждали самые разные вопросы. Я до этого встречался с президентом Пересом, после этого встречался с премьер-министром Нетаньяху. Это нормально, это наш диалог. И Ахмадинежад приезжал, но, правда, раньше, и это была не двусторонняя встреча, он приезжал для участия в качестве наблюдателя на сессии Шанхайской организации сотрудничества. Мы со всеми общаемся. Я считаю, что в этом наше достоинство.

Ф.ЗАКАРИЯ: Если бы Израиль напал на Иран, Россия поддержала бы Иран в таком конфликте?

Д.МЕДВЕДЕВ: Россия никого не может поддерживать или действовать в этой ситуации. Мы миролюбивое государство, и у нас есть своё понимание нашей оборонной стратегии. Это первое.

Второе. У нас есть свои союзники, с которыми у нас заключены те или иные договоры. Но если говорить о ситуации с Ираном, то у нас такого рода обязательств нет. Но это не значит, что мы хотели бы или что мы равнодушно будем относиться к таким событиям. Это самое худшее, что можно себе представить. Мне уже приходилось рассуждать на эту тему. Давайте попробуем порассуждать и мы с Вами. Что после этого произойдёт? Гуманитарная катастрофа, огромное количество беженцев, желание Ирана отомстить, причём не только Израилю, скажем откровенно, но и другим странам. И абсолютно непредсказуемое развитие событий в регионе. Я думаю, что масштаб этого бедствия почти ни с чем невозможно соизмерить. Поэтому, прежде чем принимать решение о нанесении ударов, нужно взвесить ситуацию. Это было бы самым неразумным развитием событий. Но мне мои израильские коллеги сказали, что они не собираются действовать так, и я им доверяю.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы не ожидаете израильского удара?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я надеюсь на то, что это решение не будет принято. Нужно стараться подталкивать Иран к кооперации, к сотрудничеству. И, конечно, Иран не должен заявлять такие вещи, которые он заявлял, например, в отношении Израиля, когда было сказано, что он не признаёт существование этого государства. Это неприемлемо в современном мире, неприемлемо в современной системе международных отношений. Вот об этом нужно задуматься Ирану.

Ф.ЗАКАРИЯ: Позвольте мне спросить о российско-американских отношениях. Президент Обама и госпожа Клинтон говорили о «перезагрузке» отношений. Ваш посол в НАТО сказал, что встреча Обамы с Медведевым принесла хорошие результаты, и это может открыть новую эру в российско-американских отношениях. Чего Вы ожидаете от американской администрации, говоря конкретно о вопросах, связанных с НАТО, и о системе ПРО? Что конкретно вы ожидаете от американцев в плане результатов?

Д.МЕДВЕДЕВ: Мы получим хорошие результаты. Действительно, пока у нас складываются вполне позитивные отношения с новой администрацией, у меня лично с президентом Обамой, у других руководителей, у других министров – со своими коллегами. Это очень важно, чтобы мы всё-таки говорили на близком языке. К сожалению, этого не получалось с предыдущей администрацией в последние годы, хотя до этого мы могли договариваться по всем вопросам, которые были на совместной повестке дня, и, не буду скрывать, в определённых ситуациях мы всё-таки старались помогать нашим американским коллегам, особенно после событий 11 сентября.

Надеюсь, что та самая «перезагрузка», хотя этот термин очень условный, принесёт свои результаты. Это должно распространяться не только на вопросы ограничения стратегических наступательных вооружений, но и на другие темы. Это должно касаться наших отношений по европейским проблемам, по ближневосточным вопросам, то, о чём мы, кстати, только что с вами говорили. Это должно касаться ряда крупных конвенций, которые мы совместно готовим. Это должно касаться климата. Это должно касаться двусторонних отношений в экономической сфере, потому что всё-таки за последние годы они развивались, но не так интенсивно, как нам бы хотелось. В нашем товарном обороте доля Америки не столь значительна, как нам бы того хотелось, а в американском обороте она совсем небольшая. Хотя это миллиарды долларов, но всё-таки потенциал наших стран другой.

Ну и, наконец, у нас есть одна тема, которая является общим вызовом, самым сложным в настоящий момент, – это экономический кризис. Здесь мы находимся в состоянии кооперации, мы созваниваемся, обмениваемся посланиями, наши помощники находятся в постоянном контакте.

Поэтому в целом я считаю, что сейчас неплохие перспективы, но важны результаты. Здесь я согласен с президентом Обамой, который сразу мне сказал: «Давай всё-таки будем выходить уже на окончательные договорённости». Я поддерживаю это намерение, я поддерживаю намерение договориться по стратегическим наступательным вооружениям, например. Это не единственная тема, не нужно сводить наши отношения только к этому аспекту. Но это всё-таки важный аспект, его все ждут, он для всех интересен. Если к концу года мы договоримся, а шансы достаточно высокие, я считаю, то это было бы очень полезным и для нас, и для всего мирового сообщества.

Только не нужно говорить, конечно, что мы это делаем под влиянием каких-то внутренних причин и так далее, потому что это всегда будет смотреться достаточно недружественно и на самом деле не будет отвечать реальной ситуации. Всё, что мы делаем, я имею в виду Российскую Федерацию, продиктовано нашим пониманием наших национальных интересов, точно так же, как всё, что делает правительство Соединённых Штатов Америки, продиктовано национальными интересами США.

Ф.ЗАКАРИЯ: Я понимаю, что есть широкий круг вопросов в США. Но ключевые, конечно, самые срочные вопросы, это вопрос НАТО и потенциальное расширение НАТО, включение в НАТО Украины и Грузии и недопущение установки ПРО в Центральной Европе. Вы хотите получить гарантии по этим вопросам?

Д.МЕДВЕДЕВ: Мне хотелось бы, чтобы по этим вопросам произошли изменения в позиции Соединённых Штатов Америки. Я уже говорил об этом: определённые позитивные подвижки есть. Мне было сказано президентом Обамой: мы берём время на то, чтобы проанализировать последствия размещения нового района противоракетной обороны в Чехии и Польше. И сейчас идёт анализ. Я надеюсь, что этот анализ в конце концов завершится нормальными выводами. А выводы простые, я уже тоже об этом неоднократно говорил, они заключаются в том, что вопросами противоракетной обороны нельзя заниматься изолированно двум-трём странам. Эти вопросы глобальны. Мы сейчас говорили о проблемах на Ближнем Востоке, есть проблема Северной Кореи, ряд других проблем. Поэтому защита должна иметь глобальные измерения, а не состоять из какого-то небольшого количества ракет, которые прежде всего долетают до нашей территории и не покрывают другие расстояния. Я надеюсь, что это наши американские партнёры услышали.

Что касается Украины и Грузии, здесь всё просто. Я считал и считаю, что такие решения должны приниматься на основе суверенного решения соответствующих государств.

Украина: там не было никакого референдума. Там есть определённые результаты прогнозов отношения народа к этой теме. Две трети населения страны не поддерживают вступление в НАТО, а отдельные руководители Украины с настойчивостью, достойной лучшего применения, постоянно заталкивают государство в НАТО. Если это делать, то тогда необходимо провести референдум, необходимо провести процедуры. Хотя для нас это было бы не лучшим решением по вполне понятным причинам. Мы имеем ровные, нормальные отношения с Североатлантическим альянсом. Сейчас они стабилизированы после трудного периода прошлого года. Мы хотим их развивать и дальше.

Но не нужно забывать, что НАТО – это всё-таки военный блок и его ракеты направлены в российскую сторону. И от того, что количество стран, входящих в НАТО, всё расширяется и расширяется и подходит к нашим границам, мы не испытываем никаких положительных эмоций, нам это не нравится, и мы открыто об этом говорим.

Нужно заниматься европейской безопасностью. Давайте продвигать совместные институты. Мне кажется, что вот об этом нужно задуматься. И эта позиция, кстати, как мне представляется, находит понимание у ряда европейских государств, которые предлагают не форсировать вступление в НАТО тех стран, которые к этому не готовы. И мне бы хотелось, чтобы ещё и само НАТО задумалось: а способна ли в этом случае организация управлять таким количеством стран, у которых такое количество внутренних проблем? Если это делается назло России, ну тогда можно и другие страны принять в НАТО, но я надеюсь, что всё-таки не эта мотивация присутствует у руководства Североатлантического альянса.

Ф.ЗАКАРИЯ: Когда вы говорите об Украине, говорите, что там должны провести референдум, стоит отметить, что Украина – суверенное государство, и она может вступать в любой альянс, в который пожелает. Конституционно нет требования, чтобы Украина проводила референдум, хотя многие люди и полагают, что Россия не удовлетворена, что Украина независима, поскольку они считают, что Украина во многом ещё часть России. И люди не могут примириться с тем, что утеряли Украину, так как всё-таки в любом случае мы считаем, что у Украины есть возможности присоединяться к любому альянсу и им не нужно вашего предписания по Конституции, делать это или нет.

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы правы. Вопрос вот в чём: я не даю никаких рекомендаций Украине, мне просто кажется, что украинские политики должны об этом задуматься. Я не являюсь специалистом в области украинского законодательства, но, если бы мне приходилось принимать подобные решения, а речь идёт о вхождении в военный блок (мы когда-то все были в одном военном блоке, он назывался Варшавский договор, и он был прямым оппонентом НАТО), я считал бы, что по таким вопросам принято консультироваться с населением. Конечно, это их суверенные права, но, насколько я знаю, значительная часть украинских политиков придерживается именно такой позиции, как я: для вступления в НАТО требуется референдум. А то, что нынешний Президент так не считает, ну это его дело.

Поэтому я думаю, что об этом нужно помнить. Что касается нашего отношения к Украине, то это сердечное, дружеское отношение. У нас у всех есть родственники на Украине, близкие и друзья, у нас у всех есть потребность общаться. Украина движется своим путём, это самостоятельное государство, пусть развивается. У Украины очень большие экономические трудности, есть свои проблемы такого национального порядка, пусть наши коллеги с этим разбираются.

Что мне не нравится? Это то, о чём я сказал в своём недавнем видеообращении и в своём письме на имя президента Ющенко. Мне не нравится только одно, что основной линией политики у действующего руководства, я имею в виду в данном случае президента страны, моего коллегу, стала антироссийской позиция. И что бы там ни говорили, я абсолютно уверен в том, что это основная линия поведения. Это очень обидно и неправильно, потому как мы настолько близко связанные народы, что всякий, кто пытается вбить клин между двумя народами, совершает ошибку, если не сказать преступление перед будущими поколениями. Поэтому моё обращение имело только один смысл – чтобы украинские политики, прежде всего президент Украины, призадумался об этой политике. Мне не очень нравится то, что на Украине происходит героизация, как принято говорить, нацистских преступников. Вообще-то мы когда-то все вместе боролись против нацизма. Это понимают в других странах, но почему-то не хотят понимать некоторые украинские руководители. Я имею право на такие оценки, потому что это общий вызов, общая угроза. Нацистские преступники когда-то были судимы Нюрнбергским трибуналом.

Поэтому есть вещи, которые на самом деле являются важными для будущего наших отношений. Мы ничего не навязываем, мы ни к кому не обращаемся. Я специально говорил, я даже не апеллирую к народу Украины, потому что у народа Украины есть своё руководство. Но, как руководитель страны, я должен заявить позицию своему коллеге. С учётом того, что там происходило и происходит, мне пришлось принять неприятное решение не отправлять, временно пока, нового посла на Украину, чтобы наши украинские коллеги всё-таки призадумались о последствиях такого курса.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вернёмся к тому, о чём мы говорили раньше. Что вы думаете о президенте Обаме? Вы много времени ведь с ним провели в переговорах.

Д.МЕДВЕДЕВ: Мне нравится общаться с президентом Обамой. Мы с ним провели мероприятие, достаточно серьёзное мероприятие, во время его визита в Россию. Мы с ним провели вместе восемь часов, я посчитал. Это очень немало для такого рода контактов, потому что зачастую переговоры между президентами вместе с официальной частью, обедом продолжаются два – два с половиной часа. Кстати сказать, у нас так часто было с американскими партнёрами до того. В этот раз мы говорили восемь часов. Я благодарен своему коллеге за то, что он всё-таки хочет разобраться во многих проблемах. Это важно. Есть ещё одно хорошее качество – он слушает аргументы, формулирует позицию. Она может не совпадать, допустим, с российской позицией, но это хотя бы результат достаточно продуманной политики, размышлений о том, что полезно, допустим, для Соединённых Штатов Америки, или неполезно. В этом смысле общаться с ним комфортно. Но от нас ждут результатов, а не просто хорошего совместного времяпрепровождения, хотя это тоже важно.

Ф.ЗАКАРИЯ: Помогает ли то, что вы люди одного возраста?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что да, и не только одно и то же поколение, но и общеобразовательная база. Я сказал Президенту Обаме, когда мы с ним проводили только самые первые переговоры, что в тот момент, когда он возглавлял, если я правильно помню, «Гарвардское юридическое обозрение», я читал и гарвардское, и йельское юридическое обозрение, будучи аспирантом. Это всё-таки тоже имеет определённое значение. Но посмотрим. Главное, чтобы мы старались услышать друг друга.

Ф.ЗАХАРИЯ: Я хотел вас спросить, господин президент, относительно комментариев вице-президента Байдена о России. Но затем нашел ещё более критичный анализ ситуации в России. Была статья, где говорилось, что в России примитивная экономика, основанная на семье, с врождённой коррупцией, хрупкой демократией и так далее. Это статья, которую вы сами написали несколько дней тому назад. И мне интересно, кто отвечает за эти условия в вашей стране?

Многие аспекты, которые вы указали, ухудшились за последние десять лет. Существует индекс конкурентоспособности Всемирного экономического форума. И сейчас, наверное, где-то положение ниже Мексики. И по индексу коррупции вы сейчас на уровне Бангладеш и Сирии.

Журнал «Экономист» говорит, что правительство не преуспело в создании правовой структуры, чтобы поддержать бизнес, предпринимательство. Ваша статья является сильным обвинением в адрес вашей собственной администрации. Не так ли?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я не знаю, доверяете ли вы этим индексам. Я им не очень доверяю. Но в том, что вы говорите, есть определённый смысл, безусловно.

Я прямо написал в последней статье, что мне тоже не нравятся очень многие структурные элементы нашей экономики. Мне не нравится её ориентация на сырьё. Мне кажется категорически неприемлемым уровень коррупции. Мне тоже кажется, что мы ещё не во всём преуспели в строительстве современного демократического государства, развитии правовой системы. Но это не значит, что у нас, во-первых, нет никаких успехов и что мы движемся в неверном направлении. Всё, что вы назвали, и всё, что я назвал в собственной статье, это возникло не в это десятилетие. Это возникло ещё в советский период и в 90-е годы. Это абсолютно точно. И поэтому отвечать на эти вызовы мы должны путём нормальной, современной, качественной работы по созданию нормального рынка и так далее. Считать, что в России наблюдается регресс в области экономических свобод, развития экономики, было бы достаточно забавным даже по одной простой причине – потому что уровень жизни, количество людей, которые стали богаче в прямом смысле этого слова, за последние десять лет существенно увеличилось – это неоспоримый факт. Я неоднократно об этом говорил, я ещё раз скажу…

Ф.ЗАКАРИЯ: Но это из-за цены на нефть, не так ли?

Д.МЕДВЕДЕВ: В 90гг. тоже были разные периоды с ценами на нефть, но в 90-е годы, когда я работал в университете, так же как президент Обама, у меня была зарплата 10 или 15 долларов в месяц, а это не очень большая зарплата. И это не только результат цен на нефть, хотя я говорил и сегодня об этом, и в своей статье, и на форуме вчерашнем, что, конечно, мы должны менять структуру экономики – это совершенно очевидно.

Что же касается статьи господина Байдена, о которой вы сказали, я не думаю, что это хороший пример устанавливать добросердечные отношения с партнёром по одной простой причине – потому что о своих недостатках мы и так знаем, а вот делать довольно сомнительные выводы мне представляется неверным. Что сказал господин Байден? Он сказал дословно следующее: Россия договаривается с нами по поводу ядерного оружия, потому что у неё слабая экономика и она неспособна его содержать. Это ошибка. Во-первых, ядерное оружие – это такая сфера, которой уделяет внимание любое государство. Я уверен, что даже самые слабые государства в последнюю очередь уменьшают расходы на свою оборону. Поэтому с этим у нас проблем нет.

И, во-вторых, это просто неправильный ход, потому что, только начав выстраивать отношения (надеюсь, новые, современные, эффективные отношения) с Российской Федерацией, пытаться напрягать их таким образом – это допускать явную ошибку.

И поэтому, я так понимаю, что, если это отражение взглядов одного человека – ну это в конце концов вопрос к американскому руководству, а если это отражение линии – это повод призадуматься о том, что происходит и что будет происходить. В конце концов я полагал раньше, что внешнюю политику в Соединённых Штатах Америки определяет одно лицо – Президент США.

Ф.ЗАКАРИЯ: Позвольте мне спросить о сфере военных отношений. Многим вне России кажется, что Россия очень заинтересована в вооружении, в том, чтобы, может быть, поставить флаг на дне около Северного полюса. Модернизация экономики – более сложное дело и требует больших усилий. Почему Россия так заинтересована в вопросе уважения к её статусу?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я не думаю, что это всё так вот просто. Могу сказать только одно, что в России, конечно, есть собственное национальное восприятие и своей роли в мире, и своих достижений. Кстати сказать, я написал в этой статье, ведь речь идёт о случаях, когда Россия на самом деле приходила в прямом смысле этого слова на помощь человечеству, и всё-таки только нечестные люди могут говорить о том, что Вторую мировую войну выиграл кто-то другой. Россия внесла решающий вклад в победу над нацизмом.

Это очевидно для любого честного наблюдателя. Поэтому это определённым образом действительно является частью национальной психологии. Этим нельзя упиваться, нельзя делать вывод о собственном величии только на базе предыдущих достижений: полёта в космос, победы в войне, хотя об этом обязательно нужно помнить, нельзя этого недооценивать. Но реально мы должны предъявлять новые достижения – это действительно самое главное. И здесь требуется изменение психологии, это точно.

Почему мы должны освобождаться от коррупции? Потому что коррупция малого того что это преступление, она просто мешает нашему развитию, она ломает систему ценностей. Если деньги можно украсть, зачем их зарабатывать? Если можно брать взятки, зачем трудиться? Если можно коррумпировать чиновника, зачем выигрывать в честном тендере? Вот эти вещи действительно требуют переосмысления.

Ф.ЗАКАРИЯ: Господин Медведев, я должен сказать. Когда я говорил с россиянами о коррупции, они говорили, что частью проблемы, центральной частью даже, является то, что российское правительство создало систему такого сильного государства с таким большим влиянием государства, что коррупция фактически поддерживает власть и положение российского режима. Так что легко говорить о коррупции в любом случае. Но коррупция находится в сердцевине, в возможности со стороны Кремля контролировать ситуацию в стране.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я не уверен, что это хорошая позиция, потому что так легко сказать, что коррупция превратилась в часть национальной системы, и она нужна всем и, по сути, помогает управлять страной. Это совсем не так. Если бы это было так, у нас бы не возникало проблем. Коррупция не является эффективным способом управления экономикой, хотя она существует в любой стране. Только в некоторых странах её масштабы велики, как в России, к сожалению, а в некоторых странах её масштабы существенно меньше.

Мне сегодня приходилось рассуждать на эту тему. Я сказал, что ведь очень многие страны прошли через такой уровень коррупции, организованной преступности. И в Соединённых Штатах Америки, давайте вспомним, что было в 20-30гг. – тоже было нелегко. Но вам же удалось с этим справиться. Стреляли практически на каждом перекрёстке. Но ничего, сегодня, как мне представляется, с коррупцией в Соединённых Штатах дела обстоят не очень плохо.

И мы тоже способны с этим справиться. Но, если, конечно, говорить, что это часть государственной жизни, – это просто лучшее оправдание коррупции. Видимо, так говорит тот, кто сам берёт взятки.

Ф.ЗАКАРИЯ: Давайте я вам скажу, теоретически, почему России нужно иметь намного лучшие отношения с Западом, чем сейчас. И скажите мне, согласны ли вы с такой позицией. Перед Россией стоят большие вызовы. Вы изложили их модернизацией экономики. Для этого необходимо постоянно взаимодействовать, поддерживать хорошие отношения с центрами развития в Западной Европе, в США, в Японии.

Стратегический вызов для России состоит в радикализме, жестокости исламского движения с юга, потенциально хаотической ситуации на Дальнем Востоке, где 30 миллионов россиян и миллиард китайцев смотрят друг на друга. В этих условиях возникают постоянные трения с Западом, с США, и это не отвечает национальным интересам России, не так ли?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я почти во всём с вами согласен, за одной коррективой. Нам действительно нужны хорошие и развитые отношения с Западом во всех смыслах этого слова именно потому, о чём вы говорите. Потому что есть огромное количество вызовов, на которые мы должны вместе отвечать.

О чём я ещё написал в статье? Нам нужны современные технологии. В некоторых случаях мы должны даже прибегать к кредитованию, хотя у нас достаточно своих возможностей. Есть вопросы, по которым мы вообще не сможем двигаться друг без друга. Климат. Если мы не сможем договориться, то все наши попытки препятствовать развитию парникового эффекта, препятствовать глобальному потеплению, обречены на провал. Поэтому мы действительно нуждаемся в очень хороших отношениях с Западом. Мне бы хотелось это дополнить только двумя вещами. Я рассчитываю на то, что и Запад нуждается в хороших отношениях с Россией и что это не односторонняя позиция.

И, во-вторых, у нас должны быть хорошие отношения и с другими странами, в том числе с теми, которые вы упомянули. Потому что мир всё-таки многополярен сегодня, это все признают, и мы рассчитываем тоже на добрые и хорошие отношения не только с западным миром, но и с другой частью планеты.

Ф.ЗАКАРИЯ: Какой совет бы вы дали, с учётом опыта вашей страны, Соединённым Штатам в отношении деятельности в Афганистане?

Д.МЕДВЕДЕВ: У нас действительно свой опыт, довольно тяжёлый опыт Афганистана. Совершенно очевидно то, что те решения, которые тогда принимались по вводу советских войск в Афганистан, они всё-таки были не до конца просчитаны. Но сейчас ситуация другая.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы имеете в виду советские решения?

Д.МЕДВЕДЕВ: Да-да. Сейчас ситуация другая. Я хочу сказать, что мы в целом все заинтересованы в том, чтобы у Соединённых Штатов Америки, у стран альянса всё получилось. Ещё в большей степени мы заинтересованы в том, чтобы Афганистан смог создать своё полноценное современное правительство, которое будет управлять в интересах народа, чтобы провинции Афганистана были собраны, чтобы их не делили между собой террористы, чтобы был прекращён запредельный поток героина, который идёт из Афганистана, а это наша огромная общая проблема. В основном практически весь набор тяжёлых наркотиков, которые есть в Европе, они все афганского происхождения. Поэтому мы заинтересованы в том, чтобы там всё получилось.

Что касается совета, то он только один. Надо уважительно относиться к афганскому населению, чувствовать их традиции, не забегать вперёд, не пытаться приносить им рецепты внутреннего устройства, к которым они пока не готовы. Мы рассуждали на темы демократии вчера, когда встречались на конференции, в других местах. Демократия, несмотря на то что является универсальной ценностью, в то же время должна накладываться на национальную почву, она должна быть соразмерна уровню политических представлений народа, тогда она имеет шансы на успех.

Ф.ЗАКАРИЯ: Многие люди рассматривают демократию в России и думают, что она пошла вспять в плане свободы прессы, безопасности журналистов, возможности оппозиционных лидеров и движений участвовать в выборах успешно, что их преследуют, и во всех этих отношениях считают, что демократия пошла вспять. Что вы скажете на это?

Д.МЕДВЕДЕВ: У меня другая точка зрения на этот вопрос. Я не считаю, что в России происходит регресс демократии. Я неоднократно об этом говорил, попробую и вам сказать. Дело в том, что демократия периода 90-х годов, точнее, представления о демократии периода 90гг., воплощённые в том числе и в ряде законов, – это были наивные представления. В известной мере это были представления, списанные с демократической позиции или представлений развитых государств. Но не всё легко копируется. Поэтому я считаю, что современные представления о политической системе, современная партийная система, современная система наделения полномочиями губернаторов гораздо в большей степени являются демократическими, чем то, что мы имели в 90-е годы. Почему? Потому что она более устойчива и она в лучшей степени защищает интересы населения.

Что касается свободы прессы. Это, конечно, тема, которая всегда будет иметь разные измерения. Мне неоднократно приходилось говорить с моими американскими коллегами по поводу того, что происходит со средствами массовой информации в России. Кто-то считает, что их стало мало, но это не так, их очень много, в том числе и электронных, и печатных, я уж не говорю про интернет, кто-то считает, что они задавлены. Я не думаю, что это честная позиция, потому что практически любой вопрос, который хочется поднять в средствах массовой информации, поднимается журналистами без особых проблем.

Есть ситуации, когда на прессу пытаются давить, я не буду этого отрицать, зачастую это, кстати, происходит в регионах, там, где региональным начальникам не очень нравятся, допустим, критические материалы в свой адрес. Это есть, и на это нужно реагировать, пресса должна сама уметь защищаться.

И, наконец, последнее о прессе. Нравится это кому-то или нет из начальников, но в современном глобальном информационном пространстве не существует закрытых тем. Можно умолчать о чём-то на телевизоре, можно ничего не сказать в телевизионной программе, но с учётом того, что у нас около 40 миллионов человек являются пользователями интернета, о тех или иных событиях через пять минут знает вся страна. Поэтому давить на свободу прессы – абсолютно бесперспективная вещь.

Но, с другой стороны, мы, конечно, должны понимать, что происходит с прессой, Вы сами хорошо знаете эту индустрию. У нас в 90-е годы пресса была устроена несколько иначе, она принадлежала где-то пяти олигархам, которые сводили друг с другом счёты при помощи средств массовой информации, а периодически осуществляли давление на руководство страны. Это тоже неправильно. Пресса должна ощущать своё достоинство, своё место в мире, свою роль в демократическом разделении труда, если хотите. И пресса не должна подавляться не только государством, но и финансовым капиталом. У неё должен быть запас прочности. Как я представляю, в этом смысле мы движемся в правильном направлении. Но я не считаю, что мы имеем идеальную ситуацию, и всегда готов к диалогу по этому поводу. Поэтому за последние годы, если суммировать, наша политическая система повзрослела.

В своей статье я написал, что она далека от идеала. Это правда, она действительно далека от идеала. У нас пока многие демократические институты существуют только на бумаге. Люди безынициативны, не пользуются своими политическими правами. Суд работает не так успешно, как мог бы работать. За защитой своих интересов люди обычно ходят к начальникам различным, а не в суд. На самом деле мне как юристу, конечно, это кажется абсолютно неверным. Нужна иная правовая культура. Нужен уважаемый суд и эффективные правоохранительные структуры. Здесь ещё есть чем заниматься, и мы будем это делать. Но я хотел бы в заключение этого ответа обратить внимание на то, что наша демократия всё-таки довольно молода. В России никогда не было демократического общества до момента возникновения новой страны. Демократии никогда не было ни в царские времена, ни в советские времена. Демократия в нашей стране существует всего лишь 18 лет. Это не так много, если, например, сопоставить с опытом Соединённых Штатов Америки.

Ф.ЗАКАРИЯ: Позвольте задать мне вопрос, ещё один, в отношении демократии. Многих вопрос этот интересует. Я читал и Конституцию, Российскую Конституцию, и я понимаю вопросы разделения власти Президента и премьер-министра. И моё понимание из того, что я прочитал, заключается в том, что Президент является высшим должностным лицом. Являетесь ли вы на самом деле боссом Владимира Путина?

Д.МЕДВЕДЕВ: Было бы грустно, если бы вы не задали мне этот вопрос. Я считаю, что наше интервью можно было бы в этом случае считать неудавшимся. По Конституции в стране есть только один Верховный Главнокомандующий, есть только один гарант исполнения Конституции, есть только один глава государства – это президент страны. Это абсолютно очевидная вещь, мне даже не хочется ничего больше объяснять.

Что касается правительства, то правительство в нашей стране, в отличие от правительства Соединённых Штатов Америки, это полновластный орган. Сравните Конституцию Франции. Там есть президент. Но там серьёзной фигурой является представитель правительства. Это никого не удивляет. Поэтому этим всё сказано.

Ф.ЗАКАРИЯ: Французский президент – очень сильная фигура, а премьер-министр там не так важен.

Д.МЕДВЕДЕВ: А в чём вы видите особую какую-то природную или же правовую статусную ситуацию, которая бы отличала, скажем, французского президента от российского президента?

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы знаете, почему я задаю этот вопрос, господин президент?

Многие люди говорят, что Дмитрий Медведев – прекрасный юрист, он выступает как реформатор, говорит о многом, что происходит в России, точно, но одно мешает – у него нет власти. Власть у Путина. Таким образом, он является церемониальным фасадом. Что вы скажете таким оппонентам?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это такой разговор, где никогда не будет человека, который услышал другого человека. По всей вероятности, те, кто рассуждает так, должны сказать следующую фразу: действующий президент страны всё нам докажет только в одном случае, если он уволит правительство. Я не собираюсь этого делать, потому что мне комфортно работать и с правительством, и с Путиным. Вот и всё. Если доказательством полномочий президента является его желание тасовать правительство, как это делали некоторые мои коллеги в 90гг., когда правительство менялось каждые полгода, если это признак полновластности и демократии, то это не мой выбор. Всё остальное, понимаете, бессмысленно об этом говорить, но в нашей стране всё так забюрократизировано, что никто даже пальцем не пошевелит без того, пока я не подпишу бумагу, даже если они по-разному оценивают кого бы то ни было. Это абсолютно очевидная вещь для всех, кто хочет в этом разобраться. А те, кто мыслит штампами, пусть мыслят себе. Я понимаю, иногда хочется мыслить так, как создал себе представление.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы хотите сказать, что ничего не пройдёт без вашей подписи. По сути, значит, вы принимаете решения в отношении внешней политики и внутренней.

Д.МЕДВЕДЕВ: Мне даже странно от вас это слышать. Внешней политикой у нас вообще занимается только один человек, это президент страны, по-моему, это видно, я всё время в командировках провожу. Естественно, что все директивы, все решения принимаются президентом. Все решения, которые требуют обсуждения, принимаются на Совете Безопасности, но они скрепляются подписью президента.

Ф.ЗАКАРИЯ: Ну вот я смотрю на ваши переговоры с Украиной. Госпожа Тимошенко проводила переговоры с премьер-министром Путиным…

Д.МЕДВЕДЕВ: Это нормально, это же экономические отношения, два правительства этим занимаются. Вы же на основании этого не задаёте вопрос о том, кто там такие решения и как принимает. По нашей Конституции, по нашим законам вопросы международных экономических связей ведёт правительство, это его ответственность. Но если говорить уже о всех финальных решениях, то они всё равно за президентом.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы думаете, вы более либеральны, чем Владимир Путин, или нет?

Д.МЕДВЕДЕВ: Это хорошая постановка вопроса. Владимир Путин, когда встречался со своими коллегами, с политологами недавно, сказал, что мы с ним «одной крови». Вот если под «кровью» понимать наше образование, то это именно так. Потому что хотел бы, чтобы и вы об этом знали, хотя я уверен, что вы об этом знаете, но и чтобы знали наши читатели, у Путина есть юридическое образование, он родился не в разведке и в не в КГБ. Кстати сказать, это один из лучших университетов страны. В этом смысле у нас с ним очень близкие убеждения. Но если говорить о каких-то нюансах, о предпочтениях, то это точно может разниться. У меня есть свои представления, у него есть свои представления. Он эти представления в течение восьми лет реализовывал, и, на мой взгляд, реализовывал успешно. Нет одинаковых людей, нет одинаковых руководителей.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но, когда вы критикуете сегодняшнюю Россию, создаётся ощущение, что это критика последних восьми лет, потому что многие из этих тенденций ухудшились именно за последние восемь лет.

Д.МЕДВЕДЕВ: Это не так. Потому что все проблемы, о которых мы с вами говорим и о которых я написал в статье, это проблемы не последних десяти лет. Если говорить о сырьевой составляющей нашей экономики, то это не мы придумали – не Путин и не я. Это было сделано ещё в 60–70-е годы, когда мы начали в больших объёмах «качать» нефть и газ. Это неплохо, но, к сожалению, мы развивали только одно направление. Но у Советского Союза был достаточно мощный технологический потенциал, это правда. Он был основан в большей степени на военных технологиях, но он был довольно эффективным по тем временам, подчёркиваю.

А вот в 90-е годы произошёл провал, и в последнее десятилетие мы его не восполнили, это так. В этом смысле эти проблемы копились, и нам сейчас приходится их «расхлёбывать», как принято у нас говорить, то есть мы с этими проблемами сталкиваемся ежедневно. Поэтому это не проблемы экономической деградации последнего десятилетия, я говорил Вам об этом и ещё раз хочу сказать. Главный показатель для страны – уровень жизни. Можно так нерационально распорядиться сырьевыми доходами, что даже уровень жизни расти не будет, и таких примеров очень много.

Поэтому, наверное, все совершали ошибки, никто от них не застрахован, и в этом десятилетии они, конечно, были. Я уверен, что мы могли лучше подготовиться к кризису, что мы лучше могли укрепить нашу финансовую систему, провести модернизацию ряда предприятий, а увлеклись другими вещами.

Мне сегодня приходилось ещё рассуждать на тему о том, что, к сожалению, наш бизнес не хочет вкладываться в новые технологии. Это ментальная проблема, но она очень важная, потому что нельзя всё время гнаться только за деньгами. Это, знаете, как на одной из последних встреч Джордж Буш мне сказал, что во всём виноват Уолл-стрит. Может быть, и так, но, с другой стороны, Уолл-стрит не в безвоздушном пространстве находится, а это часть экономики, часть государственной системы. Поэтому мы должны здесь просто принимать разумные решения, двигаться вперёд.

Ф.ЗАКАРИЯ: Вы думаете, что у вас хорошо получается как у президента?

Д.МЕДВЕДЕВ: Об этом, наверное, не мне судить в полной мере, насколько что-то удаётся сделать или нет, хотя есть объективные показатели, они тоже существуют. Я считаю, что в нашей стране власть должна быть авторитетной. Она в каждой стране должна быть авторитетной, конечно, но в некоторых странах не знают фамилии своего премьер-министра, просто такова политическая культура, и никаких проблем нет. А в некоторых странах очень важно, чтобы было понятно, кто руководит государством, было понятно, кто входит в основное политическое руководство страны. Может быть, это часть нашей истории, может быть, ещё чего-то. Но это достаточно важная вещь для нашей страны. Поэтому эти оценки давать не мне, это уж точно.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но если вы справляетесь, то совершенно правильно для Вас снова постараться избираться в 2012 году, не так ли?

Д.МЕДВЕДЕВ: Если на то будут все условия, почему нет?

Ф.ЗАКАРИЯ: Таким образом, я должен это полагать как ваше заявление об участии в президентской гонке на 2012 год?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что самое главное – выполнить всё, что я обещал в этом цикле. Тот, кто не доделал работы, положенной ему в этом цикле, и говорит о том, что будет работать и в следующем цикле, будет участвовать в новых избирательных кампаниях, тот поступает безответственно. Разве президент Обама сказал о том, что он будет баллотироваться на второй срок? Я пока не слышал.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но люди полагают, Владимир Путин недавно сказал, что он и Вы договоритесь, как Тони Блэр и Гордон Браун, и у многих людей сложилось впечатление, что господин Путин собирается избираться в 2012 году снова. Как вы с ним эти вопросы обговариваете?

Люди задаются вопросом о будущем, им интересно знать, вы или премьер-министр Путин, договорились ли вы как-то, будет ли он избираться в следующий раз, а вы будете тогда премьером? Какое реальное состояние ваших переговоров с ним на этот счёт?

Д.МЕДВЕДЕВ: Я думаю, что это абсолютно точное рассуждение. Если говорить об ответственных политиках, представляющих одну политическую силу, а мы с премьером Путиным, естественно, представляем одну политическую силу, то при принятии таких решений, будь то 12-й год или 17-й год, необходимо смотреть на реальную ситуацию. Речь не идёт о том, чтобы просто предложить себя народу, но речь идёт о другом. Каждая политическая сила должна быть ответственной. Когда, допустим, партия принимает решение выдвинуть кого-то на должность президента, она исходит из того, какие кондиции у этого человека, насколько он является проходным, способен ли он победить. Об этом и шла речь, когда Владимир Путин отвечал на этот вопрос. При этом должны учитываться самые обычные показатели, в том числе рейтинг. Ну у нас пока нормальный рейтинг с ним. Поэтому мы договоримся, это точно.

Ф.ЗАКАРИЯ: Но тогда следует понимать, что вы будете избираться на второй срок. Вы готовы будете избираться?

Д.МЕДВЕДЕВ: Мы должны завершить ту работу, которую сейчас ведём. Если она будет успешной, то такие решения будут приняты, конечно. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 15 сентября 2009 > № 177106

5 сент. во дворце «Гюлистан» состоялась традиционная Республиканская конференция руководящих работников образования. В работе конференции принимали участие заместитель премьер-министра Эльчин Эфендиев, первый зампредседателя Милли Меджлиса Зияфет Аскеров, заведующая отделом по вопросам гуманитарной политики Администрации президента Фатма Абдуллазаде, замминистра иностранных дел, ректор Азербайджанской дипломатической академии Хафиз Пашаев, зампредседателя – исполнительный секретарь партии «Ени Азербайджан» Али Ахмедов, депутаты, представители министерств и государственных комитетов, действующих в Азербайджане международных структур, руководители высших и средних специальных учебных заведений, заведующие районными и городскими отделами образования.На конференции, ведущими которой были члены детского парламента, министр образования Мисир Марданов выступил с докладом на тему «Итоги 2008/9 учеб.г. и предстоящие в 2009/10 учеб.г. задачи».

Подчеркнув, что в нашей стране созданы все условия для развития образования, министр сказал, что произошедшие в последние годы коренные инфраструктурные преобразования, направленные на устойчивое развитие системы образования республики, осуществленные программы и проекты по развитию стали возможны благодаря систематическому вниманию и заботе главы государства об образовании. Наглядным свидетельством этой заботы стали недавно подписанные президентом распоряжения о награждении победителей конкурсов «Лучшая общеобразовательная школа» и «Лучший учитель». Этот шаг направлен на повышение статуса школы и педагога.

Выразив от имени работников образования глубокую признательность главе государства за особое внимание, М.Марданов сказал, что на мероприятии будут обсуждены основные направления осуществленных в стране под руководством президента Ильхама Алиева реформ в сфере образования, проанализированы существующие проблемы, проведен обмен мнениями о путях их решения. И в тек.г. глава государства держал сферу образования в центре своего внимания, подписал в течение года различные распоряжения и указы. Утверждены государственные программы по ряду направлений.

В пред.г. по инициативе посла доброй воли ЮНЕСКО и ИСЕСКО, президента Фонда Гейдара Алиева, депутата Милли Меджлиса Мехрибан ханум Алиевой впервые в нашей стране состоялась региональная конференция ЮНЕСКО на тему «Поддержка грамотности в мире». В этом мероприятии принимали участие эксперты, представлявшие более 150 стран мира.

Несмотря на охвативший мир экономический кризис, правительство Азербайджана выделило на развитие образования на 238 млн. манатов больше средств, чем в пред.г. Благодаря вниманию и заботе главы государства о работниках образования в 2008-09гг. 247 из них были присвоены различные почетные звания, в т.ч. 154 чел. были удостоены звания «Заслуженный учитель Азербайджанской Республики». Одним из наиболее запомнившихся событий года стало принятие обсуждавшегося на протяжении многих лет закона «Об образовании».

Остановившись на дошкольном образовании, министр напомнил об охватывающей 2007-10гг. программе обновления дошкольного образования в Азербайджанской Республике, предусматривающей привлечение в соответствии с мировой практикой 5-летних детей к обязательному дошкольному образованию. Он сказал, что в этом году были построены два детских сада на 320 мест. В Баку были капитально отремонтированы 20, а в Сумгайыте – 1 детский сад. В новом учебном году будут сданы в эксплуатацию 16 дошкольных воспитательных учреждений. Впервые за последние 20 лет были подготовлены и переданы детским садам учебные пособия 37 наименований.

Говоря о состоянии среднего образования, министр особо подчеркнул строительство школ. Он сообщил, что в целом в 2008/9 учебном году были построены и сданы в эксплуатацию 179 новых школ на 52 тыс. 462 ученических места, а в 42 школах – дополнительные корпуса на 15 тысяч ученических мест. Помимо этого, были капитально отремонтированы 118 школ, восстановлена отопительная система в 293 школах. Все это является реальным результатом выполнения требования нашего президента – «Дети должны учиться в хороших школах, учителя также должны работать в хороших школах».

Были особо подчеркнуты заслуги Фонда Гейдара Алиева в области обновления инфраструктуры школ и развития образования. Отмечалось, что по инициативе Фонда ежегодно сотни школьников в новом учебном году входят в новые классы. Президент Фонда Гейдара Алиева, посол доброй воли ЮНЕСКО и ИСЕСКО, депутат Милли Меджлиса Мехрибан ханум Алиева придает обновлению учебных заведений особое значение. Поддержка развития образования является одним из приоритетных направлений деятельности Фонда Гейдара Алиева. Один из самых грандиозных проектов, реализуемых Фондом, – это проект «Обновляющемуся Азербайджану – новую школу». За последние годы в рамках данной программы было построено более 280 школ. Уже начался второй этап проекта. Благодаря этому проекту сотни школ были восстановлены и оснащены самым современным оборудованием, компьютерами. Стала уже традицией раздача первоклассникам по инициативе президента Фонда Мехрибан ханум Алиевой в начале каждого нового учебного года портфелей и учебных принадлежностей.

Начиная с 2004г., Фонд ежегодно радует детей из семей беженцев и вынужденных переселенцев, а также живущих в Грузии наших соотечественников учебными пособиями. Такие подарки получают и школьники из семей проживающих в Российской Федерации, Голландии, Турции и Румынии наших соотечественников. Фонд Гейдара Алиева также уделяет большое внимание выделению грантов сфере науки и образования, предоставлению стипендий особо одаренным учащимся, студентам и ученым. Основой каждого дела, реализуемого по идеям президента Фонда Мехрибан ханум Алиевой, является чувство любви к людям. Народ видит и ценит эту любовь.

Министр говорил об успехах азербайджанских школьников на международных олимпиадах, важности наращивания этих успехов, работе, проводимой для развития творческого потенциала особо одаренных детей, о применении единой школьной формы, затронул и вопросы, касающиеся учебников. Отмечалось, что в последние годы этой сфере уделяется особое внимание. В 2008г. было напечатано и роздано учащимся более 4 млн. учебников. А в 2009/10 учеб.г. будет напечатано и роздано учащимся 4 млн. 256 тыс. учебных пособий. Учебники для первоклассников напечатаны на основе нового курикулума. В пред.г. впервые при поддержке Фонда Гейдара Алиева в короткие сроки были напечатаны и переданы школам 1,4 млн. наглядных учебных пособий 130 наименований. В этом году впервые в истории профессионального обучения в Азербайджане для учащихся профессионально-технических училищ были подготовлены и напечатаны учебники по 8 предметам.

Начиная с 2009/10 учеб.г., в качестве эксперимента в трех высших учебных заведениях Азербайджана начнется преподавание предмета «Основы образования». Впервые этот предмет будет преподаваться на факультетах методики и педагогики начального образования Азербайджанского института учителей, Азербайджанского государственного педагогического университета и Гянджинского государственного университета.

Было доведено до внимания, что уже 43 азербайджанских юношей и девушек, завершив обучение в престижных высших учебных заведениях зарубежных стран, возвратились на родину. Они были трудоустроены в Азербайджане в соответствии с их специальностями. В тек.г. число студентов, принятых в престижные высшие учебные заведения мира в рамках государственной программы по обучению азербайджанской молодежи в зарубежных странах в 2007-15гг., было доведено до 304 чел. Азербайджанские юноши и девушки обучаются в известных высших учебных заведениях более 20 стран.

В докладе говорилось об информатизации системы образования, осуществляемых в этой области проектах, создании национального образовательного портала, предстоящей работе по всесторонней подготовке педагогов.

В школах проделана большая работа по применению ИКТ. Если в минувшем учебном году курсы в этой сфере прошли более 10 тыс. педагогов, то в этом году их число будет доведено до 18 тысяч. Министерство подписало меморандум с известными компаниями мира Microsoft и Intel. Основная цель данного меморандума заключается в принципе «Каждому ученику – по ноутбуку». В Азербайджан уже отправлено 100 ноутбуков для учащихся 1-6 классов. До конца года им будет подарено 400 ноутбуков, а в течение двух лет их число будет доведено до 4 тыс.

Серьезное внимание в новом учебном году будет уделяться обучению иностранным языкам, в частности, русскому и английскому. Эта работа началась в минувшем году при поддержке британской организации British Council. В 1 и 5 классах 7 бакинских школ часы, отведенные на изучение иностранных языков, будут увеличены более чем в 2 раза. С этого года в 50 школах Азербайджана начнется проект регулярного изучения русского языка как иностранного.

Председатель государственной комиссии по приему студентов Малейка Аббасзаде, выступая на конференции, сообщила, что в течение года в соответствии с результатами приема студентов в высшие и средние специальные учебные заведения на основе фактических материалов были детально проанализированы показатели образования как на уровне страны, так и по отдельным регионам и школам, результаты абитуриентов по предметам, их склонность и интересы к различным группам специальностей, показатели поступления в высшие учебные заведения, районы и школы с высокими и низкими показателями.

Доводя до сведения участников статистические данные, М.Аббасзаде сообщила, что в 2009г. в приемных экзаменах в высшие учебные заведения участвовали 107 347 абитуриентов, из которых 97 006 приходятся на долю азербайджанского, а 10 341 – русского секторов. В высшие учебные заведения поступили 28 498 чел., в т.ч. 24 463 – в азербайджанский, а 4035 – в русский секторы. По традиции, в ГКПС были организованы встречи с молодежью, показавшей самые высокие результаты на вступительных экзаменах.

Стипендиат государственной программы по обучению азербайджанской молодежи в зарубежных странах в 2007-15гг. Эмин Гусейнов, заведующая детским садом-яслями №182 Наримановского района Улдуз Мамедова, педагог начальных классов школы-лицея №6 города Баку Гюльшан Оруджева, эксперт проекта «Усовершенствование профессионального образования в Азербайджане» Фуад Даргяхлы, доктор технических наук Субхан Намазов из Азербайджанского технического университета, педагог средней школы №23 Солмаз Абдуллаева в своих выступлениях на мероприятии говорили о новшествах в области образования и предстоящих задачах.

Было отмечено, что государственная политика Азербайджанской Республики по развитию человеческого капитала носит комплексный характер и состоит из таких компонентов, как «Стратегия управления нефтегазовыми доходами», «Стратегия занятости», «Молодежная и спортивная политика» и др. Важнейшим среди этих компонентов является государственная программа по обучению за рубежом. Достаточно сказать, что удельный вес кандидатов из числа лиц, получивших образование за рубежом, на последних конкурсах, проведенных комиссией по вопросам госслужбы при президенте Азербайджанской Республики, возрос на 26%.

На конференции был выдвинут ряд предложений, направленных на усовершенствование работы дошкольных учебных заведений. Было предложено включить в дошкольные учебные заведения штат психолога и пересмотреть действующие в этих заведениях нормы питания для детей; создать в дошкольных учебных заведениях позволяющих делиться передовым опытом с другими дошкольными учебными заведениями и отвечающих современным требованиям ресурсные центры различной направленности.

В заключение нынешним номинантам была вручена книга «Первые 50 лучших школ и 100 лучших педагогов», повествующая о победителях впервые проведенного в 2008/9 учебном году конкурса «Лучшая общеобразовательная школа» и «Лучший педагог». Азербайджан > Образование, наука > www.br.az, 8 сентября 2009 > № 176837

Рабочая поездка в Абхазию. 12 августа. В.В.Путин встретился с представителями абхазской оппозиции.В.В.Путин: Добрый день, уважаемые коллеги. В рамках первого рабочего визита нашей правительственной делегации мы с Сергеем Васильевичем Багапшем вместе решили, что будет правильно провести и такую встречу. Она, на мой взгляд, тем более востребована, что за последнее время произошли очень серьезные изменения в отношениях между Россией и Абхазией. Россия признала государственный суверенитет, независимость Абхазской Республики.

Вы знаете, сколько Россия сделала для того, чтобы это решение состоялось. Я сейчас говорю не о материальных расходах. Я, прежде всего, говорю о человеческих жизнях, которые были положены на то, чтобы Абхазия приобрела свою независимость и в полном смысле почувствовала безопасность.

Мы сейчас с правительством Абхазии обсудили наше дальнейшее взаимодействие практически по всем направлениям. Это касается и вопросов безопасности, обустройства границы, создания здесь необходимых условий обеспечения безопасности по линии Вооруженных сил. Это касается социальной сферы.

Мы заехали с президентом посмотрели, как отремонтирован роддом. Рядом находится Республиканская больница. В рамках плана, который мы подготовили на 2010-11гг., предусмотрено в целом выделение 10,9 млрд рублей для решения вопросов социально-экономического развития. Это – объекты инфраструктуры, объекты транспорта, связи, социальной сферы, здравоохранения, образования.

Я знаю, что республика готовится к большим внутриполитическим событиям, к выборам президента. Вы знаете, что, поддерживая народ Абхазии в стремлении обрести независимость и суверенитет, Россия никогда не позволяла себе вмешиваться во внутриполитические дела. Некоторые из присутствующих это знают хорошо.

Вместе с тем мы всегда исходим из того, что строим свою практическую работу с действующей властью. По-другому быть не может. Потому что именно действующая власть несет ответственность за реальное состояние дел в республике. Но еще раз хочу повторить: мы никогда не вмешиваемся во внутриполитические процессы.

Вместе с тем я исхожу из того, что значение российско-абхазских отношений не только для независимости и суверенитета Абхазии как государства, а скажу прямо - для сохранения абхазского этноса - настолько значимо, что российско-абхазские отношения, наши межгосударственные связи - я это вижу из общения с людьми - выходят за рамки внутриполитической борьбы. И мне очень приятно отметить, что они носят такой надпартийный характер. И хочу вас заверить, что с российской стороны мы будем подходить к этому именно таким образом.

Р.Д.Хаджимба: Во-первых, спасибо, что Вы нашли время для того, чтобы встретиться и переговорить с нами, с теми, кто в не меньшей степени ответственен за то, что происходит сегодня в Абхазии, и не только в Абхазии, но и во взаимоотношениях с Россией.

Все эти долгие годы мы выстраивали отношения, независимо от того, кто был у руля этого государства. Мы благодарны России за то, что Россия первой признала Абхазию, создала условия для того, чтобы мы вышли из того положения, которое все эти годы достаточно сложно сказывалось на ситуации в Абхазии.

Мы понимаем, насколько мы, те, кто находится в оппозиции, ответственны за то, что будет происходить в Абхазии, исходя из того опыта политической борьбы, который тогда был у нас, до периода 2004 года. Мы не сомневаемся, что сумеем создать определенные возможные условия, чтобы не было противодействия друг другу. Но при этом у нас есть свои ориентиры, свое видение.

Но самый главный ориентир, вне зависимости от того, что звучит иногда в прессе по отношению к оппозиции, - мы такие же, как и власть. В Абхазии нет таких людей, которые могли бы быть переориентированы на какие-то другие цели и задачи. Мы выстраиваем и готовимся выстроить отношения с Россией. Мы стараемся выдержать все те нормы, которые закладывались предыдущим руководством и нынешним руководством. Цели и задачи одни.

Есть вопросы, связанные с проблематикой внутреннего содержания нашего государства. Я думаю, что это нормальные процессы, и власть должна понимать, что есть вопросы, которые будут звучать, и к ним надо подходить в нормальном политическом диалоге.

Г.Ш.Аламиа: Я представляю всемирный абхазо-абазинский конгресс. Это моя, как бы сказать, партийная деятельность. Тем более что оппозиция в том классическом смысле у нас, может быть, чуть-чуть отличается в главных своих направлениях. Мы Вам передали книгу о Владиславе Ардзинба (с 1990 по 2004 - глава Республики Абхазия). Там вся линия, которую мы вели с самого начала. Было национально-освободительное движение, была война и послевоенные годы. Мы от этого не отстаем. Я иногда даже в шутку говорю, что те люди, которые где-то отклонились от этой идеи – они в оппозиции.

У нас особое отношение ко всему, что происходит. Для меня очень важен Ваш приезд, этот прием. Я очень Вам благодарен, потому что я общаюсь с диаспорой. Вы недавно были в Турции, я знаю, как к Вам относится наша диаспора. Вам, наверное, там передавали.

Перелом, который произошел в отношении России cо стороны диаспоры, которой все эти годы, 150 лет, внедрялось, внушалось, что политика царской России враждебна, и в результате ее они там оказались, - все это, смело могу сказать, сломали. Но не мы одни - так же и политика России в последние годы. Произошел какой-то удивительный перелом в отношении к России.

Я недавно был два месяца в Турции, ездил по 14 городам. Если за мной следили какие-то, допустим, турецкие службы, они меня туда больше не пустят. Я им в открытую говорю, почему Абхазия должна быть с Россией. Понимают!

Некоторые пограничные службы все портят. Мы работаем, мы привозим группы. Сейчас у нас молодежь приехала. Вы относитесь к ним хорошо. Если кто-то подозрительный есть среди них, через меня вы все можете установить. Но не относитесь к ним по-старому, что они приехали из Турции, они все подозрительные. Этим вы портите то, над чем мы там все работаем.

Вы, наверное, поняли, о чем я хочу сказать – чтобы отношения на границе к этим людям - я не говорю, чтобы их пропускали без всякого - было доброжелательным, потому что мы там работаем. Нам это трудно было, но мы, во всяком случае, добились каких-то успехов. Это в связи с Олимпиадой. Если в открытую говорить, там же готовятся, огромные деньги тратятся на то, чтобы нашу диаспору кавказскую, восьми-, десятимиллионную... Ну как во времена Пекинской Олимпиады, вы знаете, по всему миру Тибетцы что говорили. То же самое сейчас, может, будет, готовится. Где-то есть такие, Вы тоже знаете, какие деньги Южной Корее тратятся на все это, но мы и это учли.

Как сделать так, чтобы после этой Олимпиады 52 страны мира повернулись лицом к России и были благодарны ей? Это такой повод. Вот такая работа у нас идет. Я хотел бы, чтобы Вы поняли, у нас нет такой борьбы за кресло, не будет этого. Недавно были события, когда был принят закон, который приравнивал в правах нашу диаспору с грузинскими беженцами. Мы провели митинги и все остальное, потому что это опасно для нашей государственности.

В.В.Путин: И вы возражаете?

Г.Ш. Аламиа: Я не то, чтобы возражаю, я был одним из первых, я, может быть, даже орал по этому поводу, потому что это нельзя делать. Ни одна страна этого не делает, мы вдруг решили быть впереди всего мира, вот такое придумали.

Мы России не должны предлагать себя, я не хочу, чтобы предлагать себя в рабы России, я хочу быть другом России. У Вас, я знаю, такое отношение к Абхазии, вечно просящей. «Мы это не умеем делать, мы это не можем, мы не можем прокормить себя» - ну и отношение будет соответственно такое к нам. Мы должны сообразно своей численности вести себя, но в то же время считать, что мы можем быть настоящими, искренними друзьями России.

Мне это очень важно. Я 12 лет прожил в России. Я всю Россию объездил, знаю глубинку, написал много стихов о России. И если кто-то какие-то сомнительные соглашения будет составлять, ну, бывает в государствах - какими-то структурами, которые потом исчезнут... Вот это все будет портить отношения. Я как-то сказал, что сегодня не надо сеять семена, которые завтра прорастут злом. Надо все обдуманно, у нас нет другого друга, который нас понял бы, это всему миру известно.

В.В.Путин: Есть еще один – Никарагуа, но он очень далеко, а других нет – это правда.

Г.Ш. Аламиа: Да. И это мы искренне, не потому что мы от безвыходности говорим. Это естественно. Вы наши братья и все, что связанно с этим. Поэтому мы хотим быть равноправными. Как я уже говорил, ваши дочки и мой сын – ровесники. Если за ними стоит великая Россия, а за моим сыном стоит маленькая Абхазия – это не значит, что они не могут дружить на равных.

Если вот так все будет выстраиваться, у нас все будет прекрасно. Самое главное - диаспора российская здесь 150 тысяч, там у нас около миллиона абхазов, мы всех их должны повернуть в сторону России. Это может быть важным не только и не столько для России, сколько для нас, Абхазии. Чтобы отношение к России было другое, вот в данном направлении и работаем.

Я очень благодарен за все. Понимаете, если мы будем получать какое-то подтверждение со стороны руководства России, слова которые произносятся... Тогда еще в прошлый раз, когда Вы были в Турции, Вы сказали фразу про Абхазию, и сразу это было растиражировано, и все было хорошо. И мне верят, благодаря Вам. Спасибо.

В.В.Путин: Спасибо. Что касается взаимоотношений с теми, кто проживает в Турции. Это не может решаться отдельно от контекста развития наших отношений с самой Турцией - вот в этом проблема. Но вопрос, вы сейчас видите, находится в стадии своего развития - я имею в виду отношения с Турецкой Республикой.

Причем, на мой взгляд, наши отношения с Турцией сегодня на таком подъеме, которого раньше, в предыдущие годы нашего сотрудничества, взаимодействия как соседей, никогда не было. Я вообще в истории, честно говоря, не знаю такого периода. Если только не считать короткого периода Ататюрка, когда с Советской Россией были особые отношения. Это был очень короткий этап, но это было на совершенно другой базе.

Сегодня отношения выстраиваются на современной базе взаимных интересов и взаимного уважения. Я со всем, что вы сказали, согласен, кроме одного - и эту ситуацию я знаю лучше, чем Вы, уверяю вас. Почему? Потому что я смотрю на это со стороны России. Вы сказали, что у нас в России воспринимают Абхазию, которая стоит с протянутой рукой. Это не так. Мы относимся к Абхазии как к небольшой стране и небольшому абхазскому народу, который попал в беду. Относимся как к братскому народу, который нуждается сегодня в поддержке, но который в состоянии не только отстоять свою независимость, что и было сделано за предыдущие десятилетия, но и встать на ноги.

Конечно, нужно помочь и поддержать. Но мы сами заинтересованы в том, чтобы здесь, на южном направлении, мы чувствовали «локоть друга». Мы готовы и мы будем действовать именно в этом направлении.

В.К.Зантария: Еще раз хотел бы поблагодарить Вас за эту прекрасную встречу. Это редкая для нас возможность. Хотел бы вспомнить яркий момент, когда в прямом эфире Вы, Владимир Владимирович, затрагивали вопросы абхазо-адыгских, абхазо-черкесских родственных отношений. Это было, по-моему, года два назад. Это было приятно слышать из Ваших уст.

А сегодня мы в офисе нашей оппозиции слушаем все вместе Ваше интервью, смотрели по абхазскому телевидению. Насколько все очень тонко. И настолько приятно слышать, когда Вы затрагиваете историю российско-абхазских исторических отношений, говоря о периоде присоединения Абхазии к России.

Мы уверены, что человек, который понимает эти тонкости, чувствует эти тонкости, поможет нам в преодолении других моментов и трудностей, которые у нас пока существуют. Я хотел бы Вам сказать о том, что есть разногласия между властью и оппозицией Абхазии. Существуют, как сказал Рауль Джумкович (Р.Д.Хаджимба), они по вопросам очень принципиальным.

Мы считаем, что нам, власти, всем вместе нужно все-таки выработать четкую стратегию по этим проблемам. У нас такой стратегии, к сожалению, нет. И когда хаотично, немного стихийно принимается решение – недавно совсем, может быть, Вы не слышали в силу своей занятости, наш парламент принял поправки в закон о гражданстве 2005 года.

Этот закон, на мой взгляд, это моя точка зрения, достаточно неплохо регулировал процедуру предоставления гражданства гражданам грузинской национальности Гальского района. И все-таки когда бывают вооруженные конфликты, во всех государствах, во всем мире существует определенный порядок предоставления гражданства. Есть форма такая, хорошо известная, как вид на жительство и т.д.

Наверное, тем людям, которые заслужили своим открытым плодотворным сотрудничеством с Абхазией, можно предоставлять гражданство. Но когда всему населению Гальского района! Вы, наверное, в курсе, там есть такие районы, например, Нижние озера или другие какие-то районы, где очень хорошо укрываются диверсионные антироссийские группы до сих пор. Диверсионные антироссийские акты совершаются грузинскими бандформированиями и сейчас.

Поэтому при принятии подобного рода решений, я считаю, что и парламент, и серьезные политики должны подходить очень тщательно и ответственно. Все аспекты мы должны изучать: и правовой, и политический, и этно-культурный. Конечно, мы не против того, чтобы те грузины, которые возвращаются, которые были изгнаны в силу определенных обстоятельств, при определенной проверке и прочее пользовались бы какими-то льготами.

Но те поправки, которые были приняты сейчас в закон, взбудоражили все наше население. У нас были митинги. Я считаю, что надо быть очень осторожным при принятии таких решений. И еще. Вы сегодня в своем интервью касались экономических отношений Абхазии и России. Очень деликатно, тонко Вы заметили, и не в первый раз я слышу, что у нас хрупкая экономика, в силу последствий войны, экономической блокады.

И, кстати, отдушина, которую мы получили уже в 1990гг. – мы тоже знаем, что получили ее благодаря Вам, Вашему личному мужеству, что Вы ввели какие-то послабления на границе. Были времена, когда мужчин не выпускали из Абхазии. Сейчас мы чувствуем себя более-менее нормально в этом плане.

Поэтому когда Вы говорите об экономике, нам это приятно слышать, что Россия помогает, что она будет инвестировать. Но нам самим надо развивать немножко свою экономику. К сожалению, у нас нет своей четкой экономической концепции, у нас нет экономической программы. Все как-то общо, вслепую. Это, наверное, не совсем устраивает и Вас, потому что если мы сами не будем двигать свою экономику хотя бы мало-мальски и контролировать бюджет нормальным образом – а у нас проблемы есть и с коррупцией, и со многими негативными явлениями, которые будоражат и всю Россию - наверное, нам будет тяжело.

И еще мы считаем, что нам необходим диалог со своей властью, абхазской. К сожалению, у нас нет диалога, и мы начинаем как-то на расстоянии говорить друг с другом. Это, наверное, плохо. С доступом информации у нас большие проблемы, хотя есть закон о доступе информации, и с какими-то другими вещами.

Еще я хотел бы добавить, что не совсем нас устраивает то, как российская пресса... Мы, конечно, не имеем права указывать, напоминать или вообще вмешиваться в деятельность российской прессы, но очень редко попадает какая-либо неофициальная точка зрения. Я был рад, когда «Литературная Россия» - очень читаемая газета, а я человек пишущий - опубликовала недавно мое интервью. Я не искал никого, они сами нашли и очень объективно передали то, что мы - оппозиционное крыло. Это было приятно. Но это очень редкие случаи, когда вообще российская пресса освещает разные точки зрения.

Вот в принципе все, о чем я хотел сказать. Спасибо Вам, мы надеемся, что и здесь будет найдено какое-то решение по многим вопросам, которые нас волнуют. Вы помогаете Абхазии. Свершилась вековая мечта, может быть, немного высокопарно звучит, народа Абхазии.

Здесь сидят люди, которые представляют национальное освободительное движение 1970-1980-х годов. Я сам участвовал во всех этих процессах на сходах, когда мы обращались к России. И в итоге благодаря России, конечно, мы получили независимость. И мы до сих пор испытываем чувство эйфории, нам надо наполнять содержанием то, что получено ценой такой крови и ценой вашей огромной помощи.

В.В.Путин: Если позволите, я сразу некоторые вещи прокомментирую. Первое, что касается закона о гражданстве в Гальском районе. Я об этой проблеме знаю и должен сказать откровенно: конечно, Россия поддерживала прежнее руководство Абхазии в его стремлении решить вопрос с возвратом беженцев в Гальский район.

Я должен вам сказать, что в целом Абхазии сейчас есть, что предъявить даже международному сообществу. Абхазия может сейчас сказать всем, кто не желает признавать ее независимость, и всем, кто пытается ущемить ее в ходе переговорного процесса по решению проблем, что Абхазия свои обязательства выполнила. Это усиливает позиции Абхазии в переговорном процессе.

Что касается статуса этих людей, то это, конечно, абхазское руководство, общество, парламент должны сами определить. У меня есть своя точка зрения на этот счет, не буду скрывать, но я не считаю себя вправе ее сейчас формулировать.

Что касается плана экономического развития. Вы знаете, после Второй мировой войны даже достаточно благополучная, с развитой инфраструктурой и подготовленная для восстановления ходом предыдущего развития, столетиями Европа с удовольствием воспользовалась планом Маршалла и не считала это зазорным. Нужен толчок для развития.

Поэтому мы сегодня и некоторое время назад в Сочи встречались с Президентом Багапшем, и сегодня с Сергеем Васильевичем обсуждали эту тему. Мы разработали план совместной работы. Он предусмотрен, как я уже сказал, на 2010-11гг. с общим предварительным наполнением 10,9 млрд рублей. Мы продолжим оказывать содействие в решении ряда социальных вопросов, по пенсиям будет продолжать выплаты и так далее.

Этот план, о котором я сказал, не претендует на масштабность, как план Маршалла для Европы, на универсальность. Но это все-таки «стартер», скажем, запуск механизма собственного развития. На самом деле это и есть основная цель - запустить собственное развитие, собственной экономической базы, - и туризма, и энергетики, и связи, и освоения природных ресурсов, торговли, сферы услуг - это все там предусмотрено. Мы сегодня как раз все эти направления обсуждаем.

Что касается СМИ. Вы правильно сказали, я могу только рекомендовать государственным СМИ - и то – отражать официальную точку зрения Министерства иностранных дел, Правительства Российской Федерации. В этой части государственные СМИ должны выполнить эту функцию. Но в целом они должны предоставить место и другой точке зрения.

Что касается негосударственных СМИ. Нас часто критикуют за то, что мы, якобы, пытаемся управлять СМИ, но эта критика на самом деле лишена каких-то оснований. А то, что мы сейчас с вами встречаемся, кстати говоря, в присутствии средств массовой информации, говорит о том, что моя личная позиция заключается в том, чтобы сделать так, чтобы вы были услышаны.

Д.Н.Аршба: Прежде всего, хочу присоединиться к словам благодарности за то, что смогли встретиться с нами, и выразить еще раз большую благодарность за все то, что сделано Россией в новейшей истории Абхазии. Как депутат парламента, не могу не сказать о последних событиях, которые имели место в парламенте в связи с принятием, а затем отменой законопроекта относительно жителей, проживающих в Гальском районе Абхазии.

Вы совершенно верно отметили давний аспект проблемы. Еще в современных конфликтах, наверное, нет таких случаев, когда такое большое количество беженцев возвращалось обратно. И эту норму гуманитарную, я думаю, абхазское руководство выдержало и выполнило.

Вместе с тем есть проблемы - международно-правовые аспекты, политические аспекты. Население этого района не просто было наблюдателями этого процесса, наблюдателями политического конфликта, мы считаем, они являлись стороной конфликта. И в этой связи, подходы к решению этой проблемы должны быть соответствующие.

Хочу сказать, что это не просто внутриабхазский политический конфликт. Он имеет в некоторой степени геополитический аспект. Изменение демографического баланса в Абхазии в сторону увеличения грузинского населения в Абхазии может быть как рычаг оказания давления на Абхазию. И вообще как рычаг изменения той геополитической ситуации, которая сложилась здесь в регионе.

Мы следим за процессами. Мы видели, какая была попытка давления, то есть какая была попытка оказать давление на Россию в период признания Абхазии и Южной Осетии со стороны международного сообщества.

Мы понимаем, есть еще силы, которые не прочь вернуть ситуацию назад. Хотя, я думаю, что это уже невозможно. Но вот такие шаги с нашей стороны будут носить опрометчивый характер. Но есть, я думаю, силы, которые такими способами пытаются повлиять на внутренние наши процессы, а затем использовать это в международном аспекте. Абхазия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 12 августа 2009 > № 177709

Египтяне очень гостеприимный народ. Иначе они не смогли бы зарабатывать 20% ВВП (а это более 10 млрд.долл.) на туризме. Только радушные люди могут пригласить в гости четырнадцать журналистов, оплатить им дорогу, проживание в пятизвездочных отелях, экскурсии, занятия в Каирском университете лишь для того, чтобы поддержать хорошие отношения с их страной. Дружат египтяне не только с нашей республикой. Одновременно с журналистами из Кыргызстана в Каир по приглашению Фонда технического сотрудничества со странами СНГ прибыли представители министерства туризма Азербайджана, министерства сельского хозяйства Узбекистана, перерабатывающей промышленности Молдовы, инженеры Грузии, милиционеры Таджикистана.• Наш фонд был создан в 1991г. как реакция на распад Советского Союза, – рассказывает генеральный секретарь фонда Сафи Ибрахим. – Его финансирует правительство Египта при поддержке парламента страны. Мы заинтересованы в развитии дружеских отношений с республиками бывшего СССР, поскольку советские специалисты оказали заметное влияние на экономику Египта. По линии нашего фонда в стране побывали 975 специалистов, в т.ч. восемь групп журналистов из разных стран СНГ. Мы активно сотрудничаем с представителями СМИ, потому что рассчитываем на помощь журналистов в освещении истории и культуры Египта и налаживании связей между народами. Надеемся, что по возвращении домой вы расскажете своим читателям о том, что увидели».

Континенты разные, а проблемы схожие.

Общего у Кыргызстана и Египта оказалось больше, чем я ожидала. Основные источники дохода здесь туризм, сельское хозяйство, энергетика, денежные переводы гастарбайтеров и Суэцкий канал. Население растет быстрее, чем может позволить бюджет страны.

• 20% египтян живут за чертой бедности, – говорит доктор наук, профессор Шерин Саляма. – Демографический взрыв привел к тому, что треть населения страны – дети до 14 лет, т.е. неработоспособное население. Много в стране и беспризорников. Для сравнения: 42% населения Кыргызстана – люди до 18 лет, за чертой бедности живут 30% наших граждан. Согласно официальной статистике, 99% взрослого населения республики – грамотные.

• Из 80 млн. египтян 17 млн. неграмотны, – говорит Шерин Саляма. – Однако это число постепенно снижается. Закон об обязательном начальном образовании был принят еще при президенте Насере, но он не выполнялся. Крестьяне не хотели отправлять детей в школу, потому что они нужны на различных работах. Ситуация изменилась только после того, как родителей, запрещающих своим детям получать образование, стали облагать штрафом.

Кроме демографических проблем, в египетском обществе активно обсуждают, кто придет на смену нынешнему президенту страны Хосни Мубараку – его сын Гамаль или человек со стороны. Еще одна болевая точка – еврейский вопрос.

• Сегодня на культуру Египта влияют англо-американские и франкоязычные ценности, а также идеи нормализации отношений с Израилем, – говорит доктор наук, профессор Аотиф Абдель-Рахман. – При этом наиболее опасной для будущего нашей страны я считаю нормализацию отношений с Израилем.

Это утверждение трудно списать на личную неприязнь госпожи Абдель-Рахман, поскольку она известна далеко за пределами Египта как активная сторонница объединения арабского мира, борец за свободу прессы и права женщин. Она автор 30 книг, обладательница многих престижных международных премий в области масс медиа. А главное, противников заключения мира с Израилем в Египте немало. Они утверждают, что, когда в 1979г. Египет (первым из арабских государств) установил дипломатические отношения с Израилем, было предано справедливое дело арабов – сопротивление сионистской агрессии и оккупации ради иллюзорных выгод и сомнительных преференций со стороны Запада. Сторонники же мира, напротив, считают, что Египет, выйдя из военного противостояния с еврейским государством, не только вернул потерянные в 1967г. территории, но и высвободил значительные ресурсы для экономического развития. Не говоря уже о том, что своим примером Египет стал предвестником всеобъемлющих мирных инициатив, которые рано или поздно положат конец затянувшемуся ближневосточному конфликту.

Гидроузел.

Более 90% территории Египта занимают пустыни – Аравийская, Ливийская и часть Сахары. Поэтому самая большая ценность в этой стране – вода. Египтяне буквально отвоевывают землю у воинствующих песков. И им это удается. Пустыня постепенно становится населенной территорией. Практически все сельское хозяйство и большая часть населения сконцентрированы на четырех процентах территории Египта – преимущественно в дельте и долине Нила. Одна из самых длинных рек мира проходит по территории девяти государств. Естественно, представители этих государств постоянно обсуждают вопросы перераспределения вод Нила. В настоящий момент право на забор самого большого объема нильской воды имеет Египет. Правительства других стран пытаются пересмотреть ранее установленные квоты потребления воды. Но загвоздка в том, что Египет обладает правом накладывать вето на любые проекты, которые могут повлиять на снижение его доли.

В 1999г. была создана группа Инициативы бассейна Нила. Страны ИБН готовят новое рамочное соглашение. Однако Египет выступает категорически против любых проектов, которые могут сократить его долю в распределении воды (55,5 млрд.куб.м.).

Реформы не для проформы.

В конце 80в Египте был начат процесс приватизации. Однако в отличие от нас здесь его растянули на многие годы. В результате все разработки нефти и газа полностью находятся в руках государства. Все предприятия металлургической промышленности, машиностроения и оборонных отраслей промышленности, энергетики не подлежали приватизации, поэтому они также принадлежат государству, в т.ч. Суэцкий канал, дающий немалые доходы стране. Внешняя торговля также полностью контролируется государством. Крупнейшие СМИ тоже находятся в его руках.

• Работники государственных газет и телеканалов получают в Египте гораздо больше, чем в частных средствах массовой информации, поэтому лучшие журналисты, как правило, работают у нас в национальных изданиях, – говорит специалист в области масс медиа, доктор наук Махмуд Азми.

Естественно, в ходе реформ не обошлось без ошибок. В янв. 1997г. под давлением Международного валютного фонда правительство Египта значительно урезало дотации на хлеб. В то время себестоимость лепешки составляла 10 пиастров (разменная монета Египта), а продавалась по 1 пиастру. Когда стоимость лепешки увеличилась вдвое без повышения зарплаты, все улицы Каира были заполнены народом, протестующим против повышения цен на хлеб. Руководство страны под давлением вынуждено было отменить свое решение о повышении цен на хлеб. С тех пор власти Египта проводят повышение цен совместно с увеличением зарплаты. Сегодня такая же лепешка продается во всех магазинах Египта по 5 пиастров, а ее себестоимость составляет 25 пиастров. Ежегодно египетское правительство выделяет субсидии на хлеб, мазут и транспорт в 4 млрд. египетских фунтов.

Считаем чужие деньги.

В Египте очень заметно расслоение общества. Доходы даже представителей одной профессии сильно разнятся. Например, журналисты получают от 100 долл. до 40 тысяч.

• Но это, конечно, крайности, – говорит заместитель главного ближневосточного агентства новостей MENA Лябиб Бадр. – В нашей организации журналист получает от 300 до 800 долл. в месяц, в зависимости от собственной трудоспособности. Спецкоры зарабатывают больше. Например, я был представителем MENA в Алжире, тогда я получал 7 тысяч долл. в месяц.

При этом цены на основные продукты питания в Египте не сильно отличаются от наших. Говядина стоит 42-44 египетских фунта (7 долл.), картошка – меньше полдолл., молоко – доллар, рис – менее долл. (в зависимости от сорта). Проезд на муниципальном транспорте – один фунт (те же восемь сомов).

• Наша семья из пяти человек платит 100 фунтов (менее 200 долл.) за коммунальные услуги, – рассказал наш гид-переводчик Хамди Атыя. – Сюда входит оплата холодной воды, газа и электричества. Отопление нам не нужно, централизованной подачи горячей воды в Каире тоже нет, поэтому в каждой квартире есть свой водонагреватель – газовый или электрический. Еще 4 долл. мы платим за телефон и 20 долл. за интернет.

Давайте дружить странами.

Несмотря на то что официальный Египет много делает для поддержания хороших отношений с Кыргызстаном, простые граждане мало знают о нашей стране. Признаемся честно, на улицах Каира мы ни разу не встретили человека, который бы понял, из какой страны мы приехали, хотя этот вопрос нам задавали постоянно. Слово «Кыргызстан» мы перестали произносить довольно быстро, поскольку египтяне понимали его как «Курдистан». Но и наш ответ Kirgizia ясности не вносил. Приходилось объяснять, что это Советский Союз. «Ах, вы из России», – радовались спрашивающие.

В свою очередь я задавала вопрос: «Что вы знаете о Кыргызстане?» всем журналистам и профессорам, с которыми мне довелось пообщаться за шестнадцать дней в Египте.

«К сожалению, о вашей стране мы знаем мало, но хотели бы знать больше. Зато мы много знаем о России и Советском Союзе», – неизменно отвечали мне.

То, что египтяне так мало знают о Кыргызстане, меня удивило. Ведь действующий президент Египта Хосни Мубарак (который возглавляет страну почти тридцать лет) учился у нас в Токмаке в авиационном училище. А среди специалистов, которые строили Суэцкий канал, были инженеры и из нашей республики.

• Для того чтобы больше узнать о вашей стране и дать возможность вашим гражданам узнать о Египте, и существует Фонд технического сотрудничества со странами СНГ, – говорит его председатель Сафи Ибрахим. – Мы направили в Бишкек двух специалистов, которые преподают в ваших университетах арабский язык, в будущем планируем создать центр кыргызско-египетской дружбы.

В гостях хорошо

И все же главное в Египте – туризм. Здесь он может быть историческим и пляжным, но большинство отдыхающих пытаются совмещать. В любом случае это здорово. Не случайно 90% туристов, посещающих Египет, – это люди, которые раньше уже были в этой стране или намерены приехать сюда еще. Египет настроен на волну гостеприимства. Здесь гостям рады все – от таможенника в аэропорту до рыбок в необычайно теплом Красном море. Чаще всего в этой африканской стране нам приходилось слышать слово welcome (добро пожаловать). Welcome! – кричали люди, свесившись с подножки проходившего мимо автобуса. Welcome! – радовался уличный разносчик воды. Welcome, – улыбались нам прохожие. – Welcome to Egypt. Наталья Тимирбаева. www.msn.kg. Египет. Россия > Внешэкономсвязи, политика > russarabbc.ru, 7 августа 2009 > № 187286

Пресс-конференция по итогам работы саммита «Группы восьми», 10 июля 2009г., Италия, Аквила.Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые коллеги! Начну, наверное, с краткой информации о том, чем мы занимались. Потом ваши вопросы.

По долгу гостя хотел бы, конечно, поблагодарить руководство Италии, председателя Совета министров Итальянской Республики Сильвио Берлускони за блестящую организацию саммита; за те усилия, которые предпринимались им, а также ключевым ведомством, которое занималось здесь всеми вопросами, – вы знаете, это министерство по чрезвычайным ситуациям. Они сработали очень хорошо и в ходе ликвидации последствий того разрушительного землетрясения с человеческими жертвами, которое здесь случилось, и сейчас. Думаю, что наш долг сказать им спасибо.

И вообще хотел бы сказать, что, конечно, Аквила за последнее время, за последние несколько дней, думаю, для всех здесь присутствующих стала близким городом. Впечатления такие тяжелые, трудные, потому что, когда город исторический, красивый и в то же время мертвый, это создает такое грустное состояние, понимаешь, какие еще усилия предстоит предпринять, чтобы восстановить его, не говоря уже о самом печальном – о тех жертвах, которые случились, которые невосполнимы. Наши соболезнования еще раз всем, кто потерял здесь своих родных.

Саммит по понятным причинам проходил в сложный период, в период финансово-экономического кризиса. Это наложило отпечаток на всю нашу работу, хотя в отличие, скажем, от саммита «двадцатки» здесь все-таки мы обсуждали разные вопросы, не только напрямую связанные с финансовым кризисом. Но, конечно, центральной темой стало возобновление роста мировой экономики. И здесь доминировало, конечно, общее мнение, что только совместными усилиями, путем взаимного учета различных интересов можно добиться успехов.

Что важно. Мы подтвердили в целом верность тех решений, которые принимались на «двадцатках» в Лондоне и до этого в Вашингтоне, и мы надеемся, что реализация этих решений окажет позитивное влияние на возобновление роста мировой экономики.

Сейчас я не буду давать характеристику состоянию мировой экономики – вы сами внимательно следите за тем, что происходит. Тем не менее скажу, конечно, что все отметили определенные оптимистические моменты в восстановлении экономик, но в то же время у всех абсолютно звучала одна простая мысль: расслабляться нельзя, до конца все равно неясно, достигнут ли пик падения и по какому сценарию будет развиваться кризис.

Впервые на саммите прошла полноформатная встреча «восьмерки» и «пятерки» с приглашением также Египта в качестве участника и были проведены встречи с участием других приглашенных стран. По сути, произошло оформление так называемого хайлигендаммско-аквильского процесса, и впервые в истории «восьмерки» была принята общая Декларация с «пятеркой». Считаю, что это, конечно, гораздо более полноформатная вещь, которая лучше отражает общие представления о путях выхода из кризиса и, конечно, вообще о ситуации в мире.

Конечно, задача «восьмерки» – это определение долгосрочной и среднесрочной стратегии. Поэтому мы обсуждали ее с другими странами. И мы, надеюсь, продвинемся по трем направлениям. Какие это направления? Первое – это укрепление правовой базы международного сотрудничества, за что мы все время ратуем, потому что без правовых рамок этого сотрудничества ничего не выйдет. На это, кстати, нацелены и наши дополнительные предложения, которые, естественно, не здесь родились, включая даже такие крупные предложения, как договор о европейской безопасности.

Второе направление – это реформирование и создание новых, в случае необходимости, финансовых институтов, новых институтов, которые будут обеспечивать долгосрочное развитие и коррекцию макроэкономической политики, будут помогать нам в выстраивании новой экономической и финансовой архитектуры.

И вообще, если говорить об институтах, то можно поставить вопрос шире: это не только финансовые институты, не только реформа МВФ и Всемирного банка, но это и в целом отношение к международным институтам. И здесь меня порадовало то, что практически в выступлениях всех, включая выступление президента Соединенных Штатов, звучала мысль об укреплении центральной роли Организации Объединенных Наций.

Почему я об этом говорю? Потому что до этого руководители этого уважаемого государства далеко не всегда лестным образом высказывались о роли Организации Объединенных Наций. Но сегодня хорошо, что пришло осознание. Сколько бы несовершенна ни была ООН, и, может быть, действительно нам придется в ближайшее время принимать решение о ее модернизации, но другой универсальной площадки для решения мировых проблем не существует.

Наконец, третье и, может быть, одно из важных направлений – это реформирование, собственно, самого сознания, отказ от стереотипов, которые доминировали в истеблишменте последние годы. И считаю, что та атмосфера, которая сложилась на этом саммите, что называется, дорогого стоит: она другая в этом смысле. О причинах этого, о субъектах этих отношений готов сказать чуть подробнее, если вы зададите этот вопрос.

Важные достижения. Во-первых, это определение амбициозной, долгосрочной цели – снижение выбросов парниковых газов. Решение развитых стран об уменьшении выбросов на 80% к 2050г. – это, конечно, и амбициозная, и весьма сложная цель, которая может действительно изменить парадигму развития человеческой цивилизации.

У нас есть свое видение этих процессов. Мы, во всяком случае, готовы сделать свой вклад – не менее 50% к 2050г. по сравнению с 90 годом. Когда говорят о 80%, речь идет о глобальных выбросах – это не выбросы одного государства. В общем, это амбициозная, сложная задача.

Не так давно мы сформулировали наши подходы к тому, что мы будем делать в ближайшие годы. Помимо развития нашей экономики по пути энергоэффективности, я сказал о том, что мы будем стараться уменьшать объем выбросов парниковых газов к 2020г. по отношению к 1990г. на 10-15%. Эта информация, как я понимаю, в общем, тоже порадовала наших коллег, потому что это, в общем, такие сложные решения. И даже некоторые наши коллеги по «восьмерке» пока для себя формулируют еще эти цели, пока не определили.

Принципиально важное направление – это энергетика и экология, использование «зеленых» технологий, создание энергоэффективной модели развития экономики. На самом деле нам это нужно, конечно, не ради того, чтобы понравиться другим участникам международного клуба, а нам это нужно просто для модернизации собственной российской экономики. Поэтому мы в любом случае этим будем заниматься.

Появился ряд новых интересных идей – в частности, Мексика сформулировала идею так называемого «зеленого» фонда. Ее все в целом поддержали, мы тоже готовы будем участвовать в организации этого «зеленого» фонда (если окончательно обо всем договоримся) путем собственного, в т.ч. материального, вклада.

На саммите были подтверждены обязательства «восьмерки» в области содействия развитию и оказания помощи развивающимся странам, в т.ч. и в развитии инфраструктурных проектов, улучшении здравоохранения, образования. Это наша общая задача. Мы, конечно, тоже будем этим заниматься вместе с другими странами.

В последний день буквально полчаса назад закончилось обсуждение продовольственной безопасности. Тема сверхсложная и очень актуальная. Надо признаться, мне очень понравился ход обсуждения этого вопроса, он был вполне предметный, в то же время в достаточной степени продвинутый, и мы, естественно, формулировали и свои предложения.

Россия готова вносить свой вклад в обеспечение продовольственной безопасности в мире. Вы знаете, у нас почти десятая часть всей пашни на планете, мы превратились в крупнейшего экспортера зерна. Если все будет нормально, если мы сможем развивать свою аграрную промышленность так же, как сейчас, то через некоторое время мы сможем поставлять – может быть, через 5-10 лет – до 50 млн.т. зерна в год на рынок, а это очень объемная позиция, и это исключительно нужно. Потому что, какие бы интенсивные технологии мы ни использовали, все равно от географических параметров, от страновых возможностей будет очень многое зависеть. Но, конечно, мы готовы помогать и иначе. Мы готовы вносить свой вклад в создание фондов, мы готовы также принимать участие в подготовке образовательных кадров в области сельского хозяйства. Это тоже важное направление сотрудничества. Естественно, мы будем этим заниматься.

В общей сложности те параметры, которые сейчас согласовал последний формат, т.е. имею в виду самый широкий формат обсуждения, когда в нем принимали участие «восьмерка», плюс «пятерка», плюс Египет, плюс ряд других стран, плюс африканские страны, плюс международные организации, – это общий объем поддержки: темы, связанные с продовольственной безопасностью, – в объеме 20 млрд.долл. Вначале объявили о пятнадцати – я сейчас посмотрел: это неточно, потому что мы в конце договорились о двадцати – с учетом того, что было предложено всеми странами-участницами.

Конечно, мы обсуждали актуальные политические темы. Речь шла о нераспространении ядерного оружия – очень важная тема, особенно в контексте того разговора в Москве с американским президентом. Мы говорили об исполнении решений Организации Объединенных Наций, а также о нарушениях резолюции Совета безопасности Организации Объединенных Наций, которые допускаются рядом государств, в частности, Корейской Народно-Демократической Республикой и Ираном. Мы исходим из того, что такого рода проблемы должны решаться политико-дипломатическим путем при соблюдении основополагающих принципов международного права и тех резолюций, которые были достигнуты по этим вопросам.

Мы подтвердили ряд наших неизменных обязательств, таких как бороться совместно с терроризмом, международной организованной преступностью, пиратством, говорили о ближневосточном урегулировании достаточно подробно и серьезно, о решении ближневосточной проблемы на базе создания и сосуществования двух государств – Израиля и Палестины.

Надеюсь, что хорошим дополнением, правильным развитием этой темы будет ближневосточная конференция, которая пройдет в Москве. Конечно, мы анализировали другие вопросы, говорили об афгано-пакистанском урегулировании, говорили о конфликтных точках в Африке.

Мы довольны также еще одним решением, которое нами было принято совместно с Соединенными Штатами Америки и Францией в качестве сопредседателей Минской группы ОБСЕ по урегулированию нагорнокарабахского конфликта. Соответствующее заявление принято: мы призываем президентов Армении и Азербайджана приложить в этом направлении дополнительные усилия. Надеюсь, что через буквально несколько дней мне удастся принять обоих президентов в Российской Федерации, и мы продолжим обсуждение этой темы.

И последнее, что хотел бы сказать. Как обычно, на полях саммита проходили самые разные контакты, встречи. Часть из них фиксировалась, часть из них проходила неформально, но от этого они не стали менее полезными. Так что мне, во всяком случае, удалось переговорить с довольно значительным количеством моих партнеров, за что я им признателен. Пожалуй, это все, чем я хотел бы поделиться.

ВОПРОС: Добрый день, Дмитрий Анатольевич! До приезда в Италию Вы в Москве проводили переговоры с президентом США Бараком Обамой, и, по Вашим словам, у вас сложился достаточно хороший контакт с Бараком Обамой. Здесь, в Италии, удалось закрепить эти хорошие отношения и как на ход дискуссии здесь, в Аквиле, повлияли, если они каким-то образом повлияли, Ваши переговоры с президентом США?

Если позволите, еще одно маленькое добавление. Как Вы относитесь к предложению Италии провести еще один саммит здесь, в Аквиле?

Д.МЕДВЕДЕВ: На самом деле получилось неплохо – то, что мы сумели лучше познакомиться с президентом Соединенных Штатов. У нас действительно возник хороший личный контакт, мне нравится общаться с Бараком Обамой. Надеюсь, что у него тоже такие же положительные эмоции от общения.

В конце концов мы занимались какое-то время даже общими ? по сути, научными ? изысканиями, я ему об этом сказал при первой встрече. Он когда-то возглавлял редакционную коллегию юридического сборника, я в тот период в аспирантуре учился и как раз изучал английский язык, читая этот сборник. Как минимум это любопытно. Но не это главное, хотя от наших личных отношений все-таки действительно кое-что зависит в развитии наших межгосударственных отношений.

Мы продолжили общение здесь и неоднократно возвращались к тому, что мы обсуждали в Москве, и даже каким-то таким небольшим личным моментам, вспоминали наш ужин, разговоры, которые велись в период этого ужина, в т.ч. неформального, который проходил у меня в резиденции в Горках. В общем, это получилось явно неплохо - то, что встык с визитом президента США в Российскую Федерацию мы продолжили общение здесь. Надеюсь, что из этого будут и прямые результаты. Часть из них, на мой взгляд, все-таки была уже создана в Москве.

Те решения, которые были приняты и по СНВ, и по транзиту грузов, и по двусторонним вопросам сотрудничества, все-таки весьма и весьма позитивны, особенно если сравнить с тем, какая атмосфера была в российско-американских отношениях еще совсем недавно, практически полгода назад, когда мы почти не общались, я уже об этом говорил. К сожалению, отношения откатились почти к уровню «холодной войны», что было абсолютно недопустимо и в чем не было нашей вины.

А что касается еще одного саммита здесь, в Аквиле, вопрос, конечно, в том, чтобы мы собирались по какому-то определенному поводу. Место прекрасное, люди очень гостеприимные, я уже об этом сказал. Думаю, что и вам понравилось. Если будет необходимость встретиться, мы готовы это делать где угодно, в т.ч. и здесь. Тем более что тем самым мы все-таки вносим и какую-то свою небольшую лепту в восстановление Аквилы.

Вы знаете о наших решениях восстановить два объекта в этом городе. Другие решения такого же плана приняли другие государства. Может быть, чем чаще мы будем собираться, тем будет лучше. Но, еще раз повторяю, если говорить серьезно, это вопрос содержательного наполнения. Мы много встречаемся, нет дефицита в общении.

Если раньше «восьмерка» собиралась один раз в год, и многих своих коллег я, во всяком случае, да и другие мои товарищи видели зачастую раз в год, то сейчас с учетом того, что существуют саммиты двадцати крупнейших экономик, которые проходят тоже с известной периодичностью, уже два было, этот третий, т.е. мы за последний год встречались со всеми четыре раза. Это уже немало, не говоря уже о наших двусторонних контактах, о том, что мы периодически общаемся, ездим друг к другу в гости, проходят визиты. Это неплохо, но самое главное, чтобы было реальное движение по тем вопросам, которые обсуждаются.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, как итоговые решения деклараций саммита могут отразиться на внутренней политике России, в т.ч. экономической?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, я и раньше догадывался, что все в мире взаимосвязано, но после того, как случился этот кризис, понял ? к сожалению, для всех для нас, ? насколько мы тесно связаны. И если раньше все эти рассуждения по поводу глобальной экономики, тесной взаимосвязи между странами были несколько абстрактными, то после того, как шандарахнуло по всем, они стали абсолютно конкретными. И поэтому, как это ни банально звучит, но все то, чем мы занимаемся, имеет прямое внутреннее или национальное измерение.

Если правильным образом заработают решения, которые приняты в Лондоне и в Вашингтоне по восстановлению международной экономики и реконструкции международной финансовой системы, естественно, это напрямую отразится на состоянии национальных экономик и национальной экономики Российской Федерации в том числе.

Очень многое в мире зависит от состояния дел в крупнейших экономиках, таких как экономика, например, Соединенных Штатов Америки, и поэтому, когда принимаются решения, допустим, связанные с восстановлением крупных экономик, это дает эффекты в отношении других экономик. Мы все друг на друга влияем, поэтому сегодня эти саммиты – это не просто общие рассуждения на важные для нашей планеты темы, а набор вполне конкретных разговоров в присутствии руководителей международных финансовых организаций, которые имеют абсолютно четкий отзвук в наших государствах. Но это экономическое измерение, но оно, наверное, главное.

Есть, конечно, и внешнеполитические вещи, мы их тоже обсуждаем. Могу вам сказать: в этом году ? не раскрывая, конечно, нюансов ? обсуждение было как никогда четким, как никогда внимательным и характеризовалось очень высокой близостью позиций. Хотел бы, кстати, за это поблагодарить всех других руководителей, которые участвовали в обсуждении этих международных вопросов, имею в виду семь других участников нашей «Группы восьми». Поэтому это тоже имеет вполне практическое измерение, а от того, какие решения обсуждаются на внешнеполитическом треке, зависит и в известной степени ряд решений, которые мы впоследствии принимаем у себя дома. Поэтому это конкретная работа, хотя она специфичная.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, добрый день!

Сейчас все чаще звучат предложения о необходимости преобразовать «восьмерку» в более широкий формат – формат «тринадцати» или «четырнадцати». Каково Ваше видение этого вопроса?

И какие проблемы, на Ваш взгляд, «восьмерка» могла бы решать наиболее эффективно, а какие стоит передать в более широкий формат? И останется ли после завершения мирового кризиса актуальным формат «двадцатки»?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, конечно, эта тема обсуждалась, потому что она волнует всех: она волнует «восьмерку»; она волнует тех, кто не входит в «восьмерку», но, по сути, уже принимает участие во всех мероприятиях; она волнует те страны, которые не относятся к «восьмерке», плюс хайлигендаммско-аквильский процесс, но входит в «двадцатку», потому что все мы хотим понимать, как мы дальше будем работать с учетом того, о чем я сказал при ответе на прошлый вопрос, что все мы настолько стали друг от друга зависимы, что нам точно придется общаться.

Время, когда главы государств, даже ведущих государств, встречались раз в 20-30 лет для того, чтобы определить параметры внешнеполитического и экономического сотрудничества, прошло, придется встречаться регулярно, сомнений никаких нет, даже имея в виду существующие информационные технологии.

Значит, что будет происходить? Думаю, что в общем тренд уже понятен, потому что, скажем, «восьмерка» плюс «пятерка» уже работают гораздо теснее. В то же время пока сохраняется и «восьмерка», и хайлигендаммско-аквильский, как его теперь принято называть, процесс.

«Двадцатка»: думаю, что, даже если мы абсолютно разберемся с кризисом (а когда это произойдет, никто не знает, явно, что рецессия будет продолжаться достаточно долго, главное, чтобы она не переходила в полноценную депрессию), нам придется встречаться и в этом формате. Может быть, не потребуется делать это два или три раза в год, но думаю, что это придется делать хотя бы потому, что мы должны как минимум окончательно определиться с контурами мировой финансовой архитектуры, дать реальный мандат МВФ, Всемирному банку, перераспределить квоты, принять решения по правилам международного регулирования, по правилам контроля за состоянием дел в ведущих экономиках, по бухгалтерскому учету и отчетности ? в общем, решить те вопросы, которые сегодня являются очень актуальными. На это точно потребуется время, даже если мы выйдем из кризисного пике. Поэтому какое-то время эти форматы будут сосуществовать, но считаю, что в целом мы должны избрать экономичный формат общения.

ВОПРОС: Хотелось бы узнать то, что касается ВТО: Россия будет вступать как самостоятельный член, насколько это возможно, или в рамках Таможенного союза? И второй вопрос. Обсуждалась ли еще раз тема новых резервных валют и как Россия участвовала в этом обсуждении?

Д.МЕДВЕДЕВ: По поводу вступления в ВТО. Я не буду сейчас возвращаться к тому, почему мы переформатировали свой подход к вступлению в ВТО. Скажу лишь, что перед нами, в общем, стояло два варианта действий. Но с учетом того, что движения по линии вступления в ВТО, несмотря на все разговоры о том, что 95% позиций согласовано, все равно не происходило, мы, как и договаривались, а договоренность, кстати, была достигнута по этому вопросу, я хотел бы тут некоторую ясность внести: в пред.г., когда мы встречались с президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым, мы с ним договорились, что мы форсированным образом создадим Таможенный союз и будем принимать решения, если, скажем, к лету этого года мы не вступим в ВТО. Ни Россия, ни Казахстан, ни Белоруссия в ВТО не вступили, и мы создали Таможенный союз.

Что делать дальше? Можно, конечно, вступать в ВТО, а эта цель остается, никаких сомнений быть не должно, двумя путями.

Первый путь – вступление Таможенного союза, что было бы красиво, но довольно проблематично, о чем нам говорят наши коллеги, которые ведут этот процесс со стороны ВТО и других стран-участниц Всемирной торговой организации

Можно вступать по-другому. Можно, согласовав некие общие стандарты и позиции внутри «тройки» Таможенного союза, вступать раздельно, что, на мой взгляд, является и более простым, и более реалистичным, но при соблюдении, конечно, прав и интересов других участников, при наличии согласованной позиции. Тогда это позволит даже, может быть, пойти на разноскоростное вступление с учетом того, как договорились. Но мы должны будем, конечно, отстаивать те позиции, по которым мы договоримся с Казахстаном и с Белоруссией.

Теперь в отношении валют. Эта тема стала уже традиционной. Если еще несколько месяцев назад или, скажем, на первом саммите, в Вашингтоне, она почти не обсуждалась, на Тояко, в Японии, я поднимал вопрос о международных резервных валютах. Но, надо признаться, тогда как-то ситуация с экономикой несильно волновала многих участников, все как-то считали, что проскочим.

А сейчас эта тема превратилась в постоянную. Мы все время обсуждали и вопросы создания нового числа или, точнее, возникновения нового числа резервных валют, в т.ч. и возможности появления руб. в качестве такой валюты, даже если это не находит отражения в наших декларациях, и вопрос наднациональной валюты.

Кстати, по этому поводу могу вас порадовать: у меня в кармане лежит наднациональная валюта, которую мне дали в качестве подарка. Это одна единица, тестовый экземпляр под лозунгом «Unity in diversity» [«Единство в разнообразии»], и называется это «международная валюта» [united future world currency]. Ее уже можно посмотреть и потрогать.

О чем это говорит? Конечно, это такой подарок, тестовый вариант, но думают об этом, и, по всей вероятности, может быть, когда-нибудь что-то похожее появится. Это можно будет подержать в руках, использовать в качестве платежного средства. К этой монете даже прилагался специальный стандарт и правила ее обращения, но это символ нашего единства, нашего желания совместным образом решать такие вопросы. Так что вот она, международная валюта.

ВОПРОС: Хочу спросить о двусторонней встрече с японским премьером. Обсуждали ли Вы безвизовые обмены с японской стороной? Считаете ли Вы, что японская сторона политизирует ситуацию по поводу обмена?

Д.МЕДВЕДЕВ: У меня был полноценный разговор, полноценная встреча с премьером Японии Таро Асо. Разговор был такой серьезный, дружелюбный по манере и достаточно, может быть, содержательный, и в то же время насыщенный по параметрам вопросов, которые мы обсуждали.

Мы поговорили и об экономическом сотрудничестве, и о международных вопросах, в т.ч. о ситуации на Корейском полуострове. Конечно, затронули и самую сложную тему между Российской Федерацией и Японией – это территориальные вопросы и мирный договор. Такого рода контакты у нас не прекращаются, они ведутся в регулярном ключе, в них участвуют работники министерств иностранных дел, некоторые другие чиновники.

Что можно сказать? У нас есть позиции, которые пока не сходятся, но в то же время мы демонстрируем желание и дальше обсуждать этот вопрос исходя из ряда принципов. Российская позиция достаточно понятна, мы полагаем, что единственным правовым документом, который описывает эту ситуацию и может быть основой для урегулирования, является Декларация 1956г., и вокруг этого документа и нужно строить диалог.

Что же касается конкретных аспектов обсуждения этой темы, то я в силу понятных причин не стал бы погружаться в эти вопросы. Тема сложная, но самое главное, что мы общаемся не только на экспертном уровне, но и на высшем уровне, мы говорили об этой теме абсолютно открыто, слушали друг друга, и это важно, имея в виду то, что Россия и Япония являются ключевыми странами в Азиатско-Тихоокеанском регионе. От нашего сотрудничества очень многое зависит как во внешнеполитическом измерении, так и в создании нормального делового экономического климата. У нас есть очень крупные проекты, которыми мы совместно занимаемся.

Что же касается визовых вопросов, то они, конечно, в значительной степени связаны с проблематикой заключения мирного договора, решения территориальной проблемы, но не в полной мере. Мы можем, конечно, какие-то решения принимать, но это должно коррелироваться с нашим пониманием путей достижения согласия по основному договору – по мирному договору. Эта тема не закрыта, обсуждение по ней также будет продолжено.

Единственное, на что хотел бы обратить внимание, о чем я сказал моему коллеге: желательно эту тему не политизировать до такой степени. Понимаю, что есть позиции собственных парламентов, есть позиции истеблишмента, есть позиции общества. Но для создания нормальной прагматичной атмосферы на переговорах желательно не создавать дополнительных поводов для напряжения у другой стороны.

К сожалению, за последнее время японская сторона такие поводы создала, когда было принято несколько решений на парламентском уровне, в т.ч. с использованием абсолютно неприемлемых для российской стороны формулировок. От такой политизации нам нужно отгребать, если мы хотим в перспективе договориться по всем позициям.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, правда ли, что Россия ведет переговоры с Киргизстаном о предоставлении ей новой базы для коллективных сил ОДКБ? И, если можно, хоть какие-то подробности.

Д.МЕДВЕДЕВ: Знаете, во-первых, у России есть база в Киргизии, начнем с этого. А во-вторых, все переговоры, которые ведутся, конечно, основаны на наших партнерских отношениях с Киргизией по всем вопросам: и по экономическим вопросам, и по вопросам военной составляющей.

Периодически руководители Российской Федерации, руководители министерств и ведомств посещают Киргизию. Но что касается конкретных договоренностей, то, как Вы понимаете, такие договоренности не могут быть объявлены заранее. Мы ничего не можем здесь ни подтверждать, ни опровергать. Единственное, что, на мой взгляд, я мог бы сказать сейчас: мы заинтересованы в том, чтобы отношения с Киргизией у нас были долгосрочные ? естественно, партнерские, стратегические, так оно и есть.

Мы являемся членами Организации Договора о коллективной безопасности, несем, кстати, ответственность ? по сути, ответственность друг за друга. И там есть специальные статьи, в этом Договоре. Вы знаете, какие они – такие же, как и в Договоре о создании Североатлантического альянса. Поэтому, конечно, мы должны укреплять безопасность друг друга. Мы бы полагали правильным некоторые статусные вещи, естественно, привести в более современный вид.

ВОПРОС: По поводу климата Вы можете сказать, какие меры Россия принимает, чтобы уменьшить выбросы?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, честно говоря, я уже об этом сказал. Но я могу еще раз сказать об этом с удовольствием, потому что это был довольно сложный набор встреч с обсуждениями.

Мы встречались с нашими экспертами, говорили с нашими энергетиками и в итоге вышли на что ? вышли на то, что, во-первых, в соответствии с моим прошлогодним Указом энергоэффективность российской экономики должна быть увеличена, а энергоемкость уменьшена на 40% к 2020г.

Во-вторых, к 2020 же году по отношению к 1990г. мы собираемся снизить объем эмиссии парниковых газов на 10-15%. Это очень хороший вклад в международную копилку, потому что в натуральном измерении, если мне память не изменяет, это составляет 30 млрд. т. выбросов. Это огромная величина.

И, наконец, мы поддержали общие положения, которые зафиксированы в нашей совместной Декларации по вопросу изменения климата, в т.ч. касающиеся уменьшения эмиссии, глобальной эмиссии, на 80%. К 2050г. наш вклад мог бы составить (пока, во всяком случае, по нашим прикидкам, потому что это, как вы понимаете, достаточно нескоро будет) 50%. Поэтому те реальные результаты, на которые мы вышли, ? считаю, что это весьма и весьма позитивные результаты.

Не буду скрывать, это даже было отмечено некоторыми моими коллегами в ходе обсуждения на «восьмерке». Они с удовольствием обратили внимание на то, что Россия четко артикулировала свою позицию по этим вопросам. Некоторые коллеги пока этого не сделали – мы сделали. И будем этим заниматься, не говоря уже о наших решениях развивать энергоэффективную экономику, развивать «зеленые» технологии, заниматься альтернативной энергетикой.

Этот курс является исключительно важным, даже несмотря на то, что Россия является одним из крупнейших поставщиков углеводородов на планете. Но мы понимаем, что ничто не вечно, в т.ч. и наше углеводородное могущество. Если мы не сможем создать нормальных условий для развития других видов энергии, у нас не будет будущего. В это надо вкладывать деньги и интеллект.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, президент Обама выступил на этом саммите с новой инициативой по ядерной безопасности. Эту инициативу поддержали лидеры «восьмерки» и Россия в том числе, судя по всему. И все-таки хотелось знать, что будет со всеми договоренностями между Россией и Соединенными Штатами в области ядерного разоружения, если Соединенные Штаты все же не откажутся от планов размещения систем ПРО в Восточной Европе?

Д.МЕДВЕДЕВ: Этот вопрос заставляет меня вернуться к Москве, к московским переговорам с президентом Соединенных Штатов, мы обсуждали с ним вопрос нераспространения в Москве. Он предложил соответствующий саммит на эту тему. Считаю, что это хорошая идея, я его поддержал, сказал, что мы готовы будем поучаствовать в нем. Эти же идеи были предложены им здесь и нашли поддержку всех участников, в т.ч. и нашей страны. В общем, это, наверное, правильное направление сотрудничества.

При этом у нас, конечно, есть свои интересы, на которые мы будем прежде всего ориентироваться. Если в вопросах нераспространения наши позиции близки, какие-то моменты просто совпадают, в вопросах стратегических и наступательных вооружений мы находимся на пути максимальной координации и сближения позиций, мы зафиксировали наши намерения в соответствующем московском Совместном понимании так называемом, там есть параметры по боеголовкам и ракетам-носителям, их еще предстоит окончательно определить, но тем не менее это базовые параметры.

Есть один вопрос, по которому мы расходимся. Вопрос этот связан с ранее принятым американской администрацией вместе с двумя государствами в Европе, а именно с Польшей и Чехией, решением о противоракетной обороне и размещении определенного количества противоракет и радара соответственно в Польше и Чехии. Наши аргументы вам известны. Наша позиция не изменилась. Мы считаем, что этот фрагмент ПРО вреден, он не страхует государства от реально могущих возникнуть угроз, но в то же время выглядит как вызов по отношению к Российской Федерации. Потому что этот радар на самом деле в большей степени контролирует пространство Российской Федерации, чем пространства тех государств, о которых говорят наши партнеры.

Поэтому наша идея заключается в том, чтобы все-таки выходить на современное понимание ? подчеркиваю, современное понимание ? глобальной ПРО. Мы готовы в этом участвовать. Я сказал об этом президенту Обаме. Мы готовы участвовать в этом не только интеллектуально, но и путем предоставления наших материальных возможностей, в т.ч. радарных возможностей, других возможностей.

Что меня в известной степени как минимум настраивает на умеренно-позитивный лад, это то, что американцы сейчас не продавливают эту инициативу, а взяли период для ее изучения. Чем он закончится, не знаю; чья точка зрения возобладает в американской администрации, не знаю. С Обамой на эту тему мне говорить комфортно. Но мы понимаем, что существует целый ряд экспертов и целый ряд завязанных на соответствующие решения людей, которые рассматривают это решение как весьма важное и для своей страны, и для себя. Еще раз подчеркну наше мнение: это было ошибочное решение. И если наши партнеры продемонстрируют желание его ревизовать, а мы на это надеемся, то тогда мы сможем договориться по всем составляющим. Если мы не сможем договориться по этим вопросам, последствия вам известны. Никто пока ничего другого не предложил. И то, о чем я говорил во время обращения с Посланием к Федеральному Собранию Российской Федерации, эта идея мною не отозвана.

ВОПРОС: В развитие темы ПРО, если позволите, короткий вопрос. Сегодня была публикация в польской прессе, которая утверждает, что вопрос решен, с американской администрацией договорились, ПРО размещать не будут. Это все не сильно официально, но тем не менее такая утечка произошла. В этой связи у меня вопрос: будете ли Вы считать это своей личной – личной, подчеркиваю, – внешнеполитической и внутриполитической победой?

И, собственно, вопрос, который у меня был, – по перспективам карабахского урегулирования. Как Вы считаете, как скоро может быть заключен мирный договор между Арменией и Азербайджаном и была ли в этой связи, поскольку тема Закавказья, была ли у Вас дискуссия с Вашим коллегой президентом Саркози о том, то план Медведев-Саркози, собственно говоря, не сильно выполняется? По Грузии, имею в виду, конечно.

Д.МЕДВЕДЕВ: Да, так и есть. Вы знаете, если Соединенные Штаты Америки откажутся от размещения ПРО, я готов это записать на чей угодно счет, хоть на счет президента Польши, лишь бы это состоялось. Потому что мы считаем эту идею вредной и бессмысленной, только раздражающей всех. Если хотите, можете потом это на мой счет записать, я тоже возражать не буду. Главное ? результат. Главное, как известно, ехать в определенной ситуации, а не то, что нарисовано на капоте машины.

Теперь в отношении Карабаха и армяно-азербайджанского урегулирования. Я только что сказал, что мы согласовали наш документ в рамках трех участников Минской группы. Вы знаете, я Вам скажу попроще, у меня по этому поводу есть неплохие ожидания. Это, может быть, один из таких конфликтов, разрешение которого находится в наиболее продвинутой фазе.

Президенты Армении и Азербайджана неплохо друг друга слышат и понимают, и количество нюансов, по которым еще предстоит договориться, все меньше и меньше, и, на мой взгляд, это разрешимые позиции. Это не что-то такое, что будет решаться еще десятилетиями. Поэтому считаю, что здесь можно будет достигнуть результата.

Мы будем этому всячески помогать вместе с нашими партнерами по Минской группе и, честно говоря, будем сами действовать, потому что они приедут буквально, надеюсь, в ближайшее время на одно из президентских мероприятий в России. Мы обязательно продолжим эти контакты. Но не буду забегать вперед. Главное, чтобы стороны сохраняли желание договариваться. Пока оно есть.

Что же касается ситуации на Кавказе, то, конечно, это в целом более сложная тема, чем просто нагорнокарабахское урегулирование. К сожалению, после того, что произошло в авг. пред.г., общая обстановка на Кавказе усложнилась. И нас не может устроить то, что, скажем, Грузия рассматривает эту ситуацию как повод для дальнейшей милитаризации собственного режима. То, что происходит приобретение дополнительных видов вооружений, явно не укрепляет ситуацию, не помогает ее сделать более спокойной.

Второе. Всякого рода учения, которые проходят в Кавказском регионе, в т.ч. на территории Грузии (на мой взгляд, и в прошлом-то году, до этого конфликта между Грузией и Южной Осетией, эти учения были ни к чему), но сейчас они выглядят как такая, по сути, провокация, мы об этом откровенно говорили нашим партнерам по НАТО. И даже это было поводом к тому, чтобы немножко, так сказать, отсрочить объявление о возобновлении отношений между Российской Федерацией и Североатлантическим альянсом. Сейчас мы это сделали, договорились и с американцами о том, что возобновим военное сотрудничество. Это все на пользу делу. Главное ? не допускать никаких провокаций.

Что же касается моих договоренностей и так называемого плана Медведева-Саркози, то я-то как раз считаю, что он неплохо сработал и в значительной степени выполнил свою задачу. А задача была в том, чтобы успокоить ситуацию. Другое дело, что там есть ряд пунктов, по которым мы должны продолжать сотрудничество. Мы будем это делать. Есть вопрос о миссиях на Кавказе. Действительно, здесь возникли трудности, потому что ни Южная Осетия, ни Абхазия не хотят, чтобы миссии формально назывались так же, как назывались до момента провозглашения ими своей независимости. По сути, ведь никто не возражает против миссий.

Миссии полезны, они необходимы: и ооновская миссия, и та миссия, которая активно работает, евросоюзовская миссия, – они должны быть. Но если говорить про мандат и миссию Организации Объединенных Наций, то мне представляется, что она должна учитывать состоявшиеся реалии, а не создавать иллюзию того, что ничего не произошло, в т.ч. и по названию. Именно поэтому мы вынуждены были наложить вето на соответствующее решение. Если подход здесь будет более прагматичным, мы, конечно, свое вето снимем, и мы договоримся обо всем.

ВОПРОС: Дмитрий Анатольевич, это Ваш второй саммит в качестве главы государства, саммит «большой восьмерки». С Вашей точки зрения, что за прошедший год в рамках этого клуба изменилось, какие игроки вышли на первый план, какие у Вас с ними сложились отношения и как бы Вы оценили, в свою очередь, премьеру на саммите Барака Обамы с учетом того, что он пока не очень понятная политическая фигура на мировой арене, но при этом возглавляет одну из крупнейших экономик мира?

Д.МЕДВЕДЕВ: Если понятность той или иной политической фигуры связана со временем пребывания в должности, то тогда я тоже не самая понятная фигура. А самым понятным должен быть один из руководителей, который очень длительное время находится у власти. В жизни все немножко иначе.

Тем не менее хочу сказать, что саммит, безусловно, интересный. И, конечно, огромное преимущество таких встреч заключается в том, что мы общаемся неформально, есть возможность не только за круглым столом или там овальным поговорить, и не только под камеру во время двусторонней встречи в одном из этих помещений, где эти встречи проходили, а просто поговорить тет-а-тет, отойти в сторону, какие-то вопросы задать и просто поболтать на самом деле иногда тоже нелишне. Поэтому в этом смысле эти саммиты уникальны. И считаю, что для меня, во всяком случае, это хороший опыт общения с моими коллегами.

У меня со всеми ровные, хорошие, надеюсь, отношения. Поэтому мне не хотелось бы давать никаких персональных характеристик. Но то, что в ходе этого общения мы лучше узнаем друг друга, в этом уже огромный плюс. То, что иногда появляются люди, которые в обычной жизни друг с другом общаются с трудом, это тоже плюс.

Но не буду скрывать, что в пред.г. мне труднее было общаться с президентом Соединенных Штатов Америки, потому как наши позиции очень по многим вопросам расходились. Вернее говоря, скажу так: общаться с Джорджем Бушем-младшим – одно удовольствие. Он прямой человек, быстрый человек.

Но, к сожалению, это не имело никаких последствий для наших отношений, а если говорить откровенно, имело зачастую отрицательные последствия. В этом смысле надеюсь, что мы друг друга с Бараком Обамой слушаем лучше и понимаем тоже лучше. Во всяком случае, будем надеяться на то, что те решения, которые были приняты в Москве, и те позиции, которые мы здесь обсуждали, будут реализованы. Это главное, конечно.

ВОПРОС: Все-таки вопрос требует уточнения. Кто подарил монетку, т.е. кем эмитирована новая мировая валюта? Собственно, какой курс, готовы ли уже поменяться?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы хотите мне предложить несколько евро за это дело? Я не готов с Вами поменяться, потому что я не знаю реального курса этой валюты. Если бы знал ? может быть, еще подумал бы.

Что касается того, кто подарил, – это подарок, который был сделан, как я понимаю, руководителям делегаций. Отпечатано это, по-моему, в Бельгии (это некая пробная партия) на монетном дворе. Но меня радует даже не то, где это отпечатано и с каким качеством, а то, что это сейчас волнует всех, в т.ч. и монетные дворы. Значит, готовятся, и я считаю, что это неплохой признак. Это признак того, что мы понимаем все-таки, насколько мы взаимосвязаны. Там очень хорошая декларация прилагалась, я частично цитировал. По сути, если мы когда-нибудь доживем до мировой валюты, ее можно будет использовать в качестве соответствующих правил ее эмиссии и обращения. Но эту монетку я все-таки сохраню, она мне дорога как память.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 10 июля 2009 > № 163092

Совместная пресс-конференция с Президентом Соединённых Штатов Америки Бараком Обамой по итогам российско-американских переговоров6 июля 2009 года

Москва, Кремль

Д.МЕДВЕДЕВ: Уважаемые дамы и господа! Уважаемые представители средств массовой информации, коллеги!

Только что завершились наши переговоры с президентом Соединённых Штатов. Первый визит президента Соединённых Штатов Барака Обамы в Россию был очень насыщенным. Первый день показал, что мы смогли пройтись практически по всем направлениям нашей повестки дня, а она была очень объёмной.

Хотел бы с самого начала сказать, что состоялся очень полезный и очень открытый, деловой разговор. Это была, вне всякого сомнения, та встреча, которую ждали и у нас в стране, и в Соединённых Штатах Америки и от которой зависит не только будущее наших стран, но во многом и тренды, перспективы мирового развития.

Хотел бы ещё раз подчеркнуть одну вещь. Действительно, первый день переговоров, наша встреча и в формате тет-а-тет, и в расширенном составе были открытыми и искренними. И это очень важно. Мы договорились, что мы и дальше будем общаться именно в таком ключе. А на самом деле для наших отношений это и очень важно, и, может быть, где-то непросто, потому что количество накопившихся за последние годы проблем весьма и весьма немалое. Но у нас хватило и взаимного стремления, желания и тех принципиальных позиций, на которых мы стоим и будем стоять, чтобы эти проблемы обсуждались в конструктивном, деловом ключе, и мы вышли на взаимополезные результаты.

Хотел бы подчеркнуть и то, что каждая из наших стран, конечно, по-своему понимает свою роль, но в то же время осознаёт свою роль и свою ответственность за ситуацию в мире, особенно в период, когда уровень глобализации достиг таких размеров, таких параметров, что от принимаемых нами решений зачастую зависит обстановка в целом. И такие мощные государства, как Соединённые Штаты Америки и Российская Федерация, несут особую ответственность за всё происходящее на нашей планете.

У нас много точек соприкосновения, много общих интересов: и глобальных, и экономических, и самых разных, самых, самых, самых разных. Но стремление обсуждать эти темы действительно было взаимным, и это тоже один из немаловажных итогов нашей встречи, нашего общения, потому как работа, которой мы занимаемся, требует и доброй воли, и взаимного уважения, и честного учёта позиций друг друга.

Мы также пришли к выводу, что российско-американские отношения, а точнее, достигнутый на сегодня их уровень не соответствует их потенциалу, не соответствует возможностям наших стран. И самое главное, тот уровень, который сложился до сих пор, не соответствует потребностям современной эпохи. И без активного развития наших отношений по вопросам международной повестки дня, по торгово-экономическим, научным, образовательным и культурным связям мы не сможем выстроить нормальную дорогу в ХХI век.

Мы провели несколько часов плотных, интенсивных, абсолютно конкретных переговоров. В то же время мы остановились и на известных вопросах философии сотрудничества, и я благодарен Президенту Соединённых Штатов, моему коллеге, за понимание тех принципов, которые продвигаем мы и, соответственно, наше внимание к тем предложениям, которые делает американская сторона. Поэтому, несмотря на то что, конечно, мы не можем за несколько часов снять груз всех проблем, которые копились достаточно долго, мы договорились о том, что мы будем идти не останавливаясь, мы будем двигаться дальше, принимать те решения, которые необходимы для развития связей между нашими странами.

Мы обсуждали вполне конкретные вопросы, и хотел бы некоторыми из них поделиться с вами. Конечно, мы говорили о международных темах, мы говорили, например, о таких сложных темах, как процесс ближневосточного урегулирования, и по этому вопросу договорились работать дальше и с учётом тех визитов на Ближний Восток, которые у нас недавно были, и с учётом тех планов, о которых мы говорили в преддверии ряда крупных событий. Обсуждали мы, кстати сказать, и возможность проведения московской конференции по ближневосточной проблематике.

Мы говорили об очень важной теме, по которой крайне необходима координация наших действий, имею в виду Афганистан. И без совместной работы на этом направлении, по всей вероятности, успехов по этому направлению не достигнуть. И по этому поводу согласовано специальное заявление.

Укреплению наших отношений, конечно, должны способствовать и связи в гуманитарной сфере, в научной сфере. Это делать нужно обязательно, и мы, конечно, будем заниматься этим абсолютно чётко и настойчиво.

Теперь несколько конкретных результатов переговоров, они вам известны. Мы договорились по важнейшей теме, имею в виду новые договорённости по стратегическим наступательным вооружениям. Это базовый элемент нашей взаимной безопасности. Работа была интенсивной. Надо признаться, что наши команды, наши делегации работали над этой темой продуктивно, проявляли разумный компромисс. Хотел бы поблагодарить всех, кто участвовал в этих переговорах и кто ещё будет участвовать.

Результатом этого является то, что мы вышли не только на взаимное понимание того, как нам двигаться дальше, но и на базовые уровни, по которым мы будем продвигать дальше кооперацию в этой сфере. Мы договорились о предельных уровнях как носителей, так и боеголовок, имея в виду то, что эта тема является абсолютно конкретной.

В том Совместном понимании, которое мы только что подписали с Президентом Соединённых Штатов, говорится о возможности для наших стран иметь от 500 до 1100 носителей стратегических ядерных вооружений и от 1500 до 1675 боеголовок. Это те новые параметры, в рамках которых сегодня и будет проходить диалог и в рамках которых мы надеемся достигнуть окончательной договорённости, которая будет уже структурирована в новый документ, в новый договор.

Мы договорились также о том, что наступательные и оборонительные средства обеих стран должны рассматриваться в комплексе. Мы приняли совместное заявление по противоракетной обороне. И это тоже важный результат работы. Даже при понимании того, что по целому ряду позиций у нас ещё остаются расхождения, тем не менее нам удалось выйти на совместный документ, который принят путём одобрения.

Мы обсудили меры сотрудничества в ядерной сфере. Самое главное – это то, что мы будем продолжать сотрудничество по всем направлениям, от наших стран очень многое зависит. Мы подписали, как мной уже было сказано, соглашение о военном транзите в Афганистан. Мы решили создать президентскую комиссию по сотрудничеству, которая будет координировать взаимоотношения между различными ведомствами, между ведомствами Соединённых Штатов и Российской Федерации, по всем приоритетным направлениям, включая, конечно, экономическое направление и военное направление.

По военному направлению этими вопросами займутся как раз руководители генеральных штабов, которые подписывали здесь документ, – это господин Макаров и господин Маллен. Вскоре все эти документы будут опубликованы, вы сможете с ними ознакомиться.

В целом, характеризуя первый день нашей работы и результаты переговоров, которые сегодня прошли, хотел бы сказать, что расцениваю их как первый, но очень важный шаг в процессе активизации полноформатного сотрудничества между нашими странами, от которого должны выиграть оба государства, а если выиграют оба государства – выиграют все.

Хотел бы специально подчеркнуть в завершение своего вступительного слова, что наша страна хотела бы достичь такого уровня взаимодействия с Соединёнными Штатами Америки, который будет реально достоин XXI века, который будет обеспечивать международный мир и безопасность. Это в наших интересах, и мы благодарны американским коллегам за проделанную совместно работу. От совместного лидерства России и Соединённых Штатов действительно зависит решение очень многих мировых проблем.

Б.ОБАМА: Добрый вечер!

Хочу поблагодарить президента Медведева и российский народ за гостеприимство. Мишель, я и наши дети очень рады находиться здесь, в Москве, на таком раннем этапе моей администрации.

Мы только что закончили очень продуктивную встречу. Как только что сказал президент Медведев, президент и я согласились, что отношения между Россией и Соединёнными Штатами в течение какого-то времени дрейфовали. Мы решили действительно сделать «перезагрузку» наших отношений для того, чтобы мы могли сотрудничать более эффективно по направлениям, представляющим взаимный интерес.

И сегодня, после менее чем шести месяцев сотрудничества, моя администрация, мы сделали именно это, и мы приняли решения по целому ряду вопросов для прогресса в будущем. Я думаю, что следует отметить, что мы приняли решения по главным приоритетам, которые очень важны для безопасности и процветания в обеих странах.

Во-первых, мы предприняли важные шаги вперёд для того, чтобы увеличить ядерную безопасность, остановив распространение ядерных материалов. И, кроме того, мы договорились о сокращении наших собственных ядерных арсеналов. Мы являемся ядерными державами, и нам нужно вести за собой других, подавая пример.

Мы подписали документ о понимании, касающийся договора, который придёт на смену предыдущему договору по СНВ. Этот договор будет завершён в этом году. Мы также согласились о совместном заявлении о сотрудничестве в области ядерной безопасности, что позволит нам обезопасить все уязвимые ядерные материалы в течение четырёх лет. Мы сможем продвинуться в обсуждении этого на саммите «восьмёрки». Это важные шаги в реализации тех мер, о которых я говорил в Праге. Мы также должны сделать так, чтобы другие страны выполняли свои обязательства. Поэтому мы провели дискуссию о Северной Корее и Иране. Северная Корея нарушила международное законодательство и свои обязательства. Поэтому я благодарен России за участие в Резолюции ООН, которая предпринимает серьёзные шаги в отношении Северной Кореи. Иран также является очень важной проблемой, он тоже не выполняет своих международных обязательств. Это большая проблема для Соединённых Штатов, потому что речь может идти о ядерной гонке вооружений на Ближнем Востоке, что будет угрозой глобальной безопасности, и ядерные программы Ирана также являются большой угрозой. Поэтому мы сотрудничаем в области ПРО и совместной оценки угроз в XXI веке, включая угрозы, исходящие от Ирана и Северной Кореи.

Во-вторых, мы предприняли важные шаги для того, чтобы укрепить наше сотрудничество. Президент Медведев и я согласились, что нам необходимо бороться с угрозой экстремизма, особенно с «Аль-Каидой». Сегодня мы подписали соглашение о транзите военного оборудования через Россию в Афганистан. Это очень важный вклад со стороны России в наши международные усилия, это позволит нам сэкономить время и ресурсы при поддержке наших вооружённых сил. Благодаря адмиралу Маллену и его российскому визави мы также согласились о продолжении военного сотрудничества между нашими странами, возобновлении такого сотрудничества, и это позволит нам лучше сотрудничать и добиваться оперативной совместимости наших вооружённых сил в борьбе против терроризма и пиратства. Мы также согласились восстановить совместную комиссию, которая занимается делами военнопленных и пропавших без вести. Это очень важно для наших вооружённых сил.

Мы также предприняли шаги вперёд для того, чтобы расширить сотрудничество в областях, связанных с безопасностью и процветанием наших народов. Мы формируем президентскую комиссию, для того чтобы укрепить такое сотрудничество. Слишком часто в прошлом мы сотрудничали только по узким проблемам, и наша бюрократия мешала прогрессу. Именно поэтому у нас будут рабочие группы по экономике, энергетике, экологии, контролю над вооружениями, энергетической безопасности, борьбе с терроризмом и так далее, включая гражданское общество, науку и технологии, космос, здравоохранение, образование, культуру. Эта работа будет координироваться госпожой Клинтон и министром Лавровым. Госпожа Клинтон приедет этой осенью в Россию, для того чтобы продолжить эту работу.

И в качестве примера. Существует новый меморандум о понимании в области здравоохранения. Тут речь идёт о свином гриппе, который угрожает всем, и именно поэтому наше Министерство здравоохранения и гуманитарных услуг работает со своими визави в России в борьбе с инфекционными заболеваниями во всём мире. И, наконец, Россия предприняла важный шаг по снятию ограничений на скот из Соединённых Штатов, потому что речь идёт об 1,3 миллиарда долларов.

И к тому же мы также обсудили с Президентом Медведевым те вопросы, по которым у нас всё ещё имеются разногласия. В частности, мы обсудили вопрос Грузии. Я повторил нашу убеждённость в том, что территориальная целостность и суверенитет Грузии должны уважаться. Мы также не согласны друг с другом по поводу границ Грузии. Но никто из нас не заинтересован в военном конфликте. Поэтому нам необходимо все эти разногласия урегулировать мирным образом.

Президент Медведев и я, безусловно, хотим оставить в прошлом соперничество и двигаться вперёд. Сегодня мы продвинулись вперёд и словом, и делом. Я думаю, в ХХI веке наши отношения должны выглядеть более конструктивными, должны включать бизнес, гражданское общество, диалог между американцами и россиянами. Я думаю, что все мы заинтересованы в том, чтобы в будущем Россия и Америка были партнёрами ради безопасности и процветания. Именно для этого мы «перезагружаем» наши отношения.

И ещё раз хочу поблагодарить Президента Медведева и всю его команду за то, что они так замечательно нас принимали и так эффективно с нами работают.

ВОПРОС (Ассошиэйтед пресс): Добрый вечер!

Президент Обама, хотел бы спросить о доверии после серьёзных разногласий, после периода разногласий, и с учётом того плана действий, который вы сейчас изложили, как вы считаете, доверяете ли вы сейчас президенту Медведеву? И как вы считаете, кто сейчас возглавляет Россию – президент или премьер-министр Путин?

Президент Медведев, у меня к Вам вопрос. Опросы показывают какие-то, может быть, неприятные чувства у россиян по поводу американцев. И каким образом президент Обама может изменить эти отношения?

Б.ОБАМА: Во-первых, это уже вторая моя встреча с президентом Медведевым. Мы также разговаривали по телефону, и у нас были другие обмены. И с учётом всех наших контактов я считаю, что он человек очень искренний, правдивый, глубоко заинтересован в интересах российского народа и понимает интересы американского народа. Я считаю, что мы нашли возможность работать друг с другом эффективно. Да, я доверяю президенту Медведеву. Он может также слушать, вести переговоры и, самое главное, выполнять те обещания, которые даются. И я хочу поблагодарить президента не только за то, каким образом президент со мной общается, но и за то, каким образом наши команды встречаются. Подумайте о том периоде времени со времени встречи в Лондоне и до сегодняшнего дня и посмотрите, чего мы добились. Все те цели и задачи, которые мы для себя поставили в Лондоне, – это очень важные и достаточно крупные достижения, и поэтому, мне кажется, это является хорошим знаком того, каким образом мы будем работать в будущем и каким образом добиваться прогресса.

Завтра утром у меня будет завтрак с премьер-министром Путиным. Я с ним не встречался. Насколько мне известно, президент Медведев – президент, а господин Путин – премьер-министр, и они распределяют полномочия согласно своей Конституции, точно таким же образом, каким мы распределяем власть и в Соединённых Штатах. Поэтому мой интерес состоит в работе с моим коллегой, но также и возможность общаться с премьер-министром Путиным и со всеми другими влиятельными секторами российского общества, с тем чтобы получить полную картину нужд, требований и озабоченностей российского народа.

Моё впечатление состоит в следующем. Президент Медведев и премьер-министр Путин работают очень эффективно, вместе. Мы заинтересованы работать в целом с российским правительством для того, чтобы выполнить все задачи, поставленные перед нами.

Д.МЕДВЕДЕВ: Во-первых, хотел бы поблагодарить президента Обаму за те слова, которые только что были сказаны в отношении духа и степени открытости, которые существуют между нами. Я уже об этом как-то рассуждал и ещё раз готов сказать.

Конечно, персональные отношения не являются главными. Но без них не выстроить нормальные межгосударственные отношения. И очень хорошо, когда межгосударственные отношения, с одной стороны, и личные отношения находятся в гармонии. Поэтому я надеюсь, что мы и дальше в таком же ключе будем продолжать общение с моим коллегой президентом Бараком Обамой.

Ну а что касается чувств российского народа к американскому народу, то это нормальные дружественные чувства. Другое дело, что, если наступает охлаждение в политической системе, если возникают проблемы между государствами, конечно, это накладывается и на обычное мировосприятие тех людей, которые следят за политическим процессом. От этого никуда не уйти. Поэтому чем лучше отношения между странами, тем большая симпатия у народов этих стран друг к другу. Мы помним прекрасные периоды, когда наши страны сотрудничали друг с другом, решали очень сложные вопросы, включая и вопросы, по сути, поддержания мира, восстановления мира во всём мире. Я имею в виду период Второй мировой войны. Значит, у нас были сложные периоды во взаимоотношениях, подчас драматические. Но сейчас есть осознание того, что от наших отношений зависит очень многое. И от того, насколько мы сможем продвинуться вперёд, насколько мы сможем сделать наши отношения более выверенными, более точными, более адекватными современной ситуации, насколько они смогут влиять на мировую погоду, зависят и отношения наших народов друг к другу при неизменном понимании того, что народы всегда относятся друг к другу с симпатией.

ВОПРОС (телекомпания НТВ): Добрый вечер! У меня вопрос к обоим президентам.

Россия и Соединённые Штаты – две крупнейшие ядерные державы в мире, 95 процентов всего мирового ядерного арсенала приходится на нашу долю. Работа в рамках Договора о режиме нераспространения ядерного оружия ведётся уже не одно десятилетие, а сам документ существует с 70-х годов прошлого столетия. Удастся ли нашим странам удержать ситуацию с нераспространением ядерного оружия под контролем, тем более что в последнее время налицо ухудшение этой ситуации, мы видим расползание ядерной угрозы в мире?

Д.МЕДВЕДЕВ: Вы знаете, проблема нераспространения, она, конечно, важнейшая для наших государств, потому как на нас действительно лежит основная ответственность за ситуацию в сфере стратегических ядерных вооружений. Наши страны являются носителями основного ядерного потенциала и ответственность с себя за это не снимают.

К сожалению, мне трудно с вами не согласиться: ситуация в мире меняется не в лучшую, а в худшую сторону, и связано это с появлением новых ядерных игроков, многие из которых даже ещё не записались в «ядерный клуб», но которые либо мечтают об этом и делают это открыто, либо тайно готовятся к этому. От этого ситуация в мире не улучшается. По понятным причинам, есть такие регионы, где само присутствие ядерного оружия может создавать колоссальные проблемы, и именно по этим направлениям мы должны максимально тесно работать с нашими американскими партнёрами. Эти регионы известны, нет смысла их называть. Но всем понятно, что от того, какова будет ситуация на Ближнем Востоке, какова будет ситуация на Корейском полуострове, зависит общий климат, общая ситуация на планете. Поэтому это наша взаимная ответственность, и мы должны этим заниматься максимально тщательно. Российская Федерация готова это делать, и, насколько показывает сегодняшний разговор, насколько показали наши переговоры с президентом Обамой, Соединённые Штаты Америки также хотели бы этого.

Б.ОБАМА: Считаю, что президент Медведев очень хорошо высказался по этому вопросу. Это насущный вопрос. Вопрос, в котором и Россия, и Соединённые Штаты должны взять лидерство. Мы должны показать это лидерство, мы должны показать желание, во-первых, разбираться со своими ядерными арсеналами рациональным образом. Именно поэтому это соглашение, которое придёт на смену соглашению СНВ, сможет уменьшить наши ядерные арсеналы на треть. И мы надеемся, что мы сможем уменьшить эти арсеналы в последующих договорах и соглашениях.

Важнейшим вопросом, который был только что определён президентом Медведевым, является тот факт, что мы видим рост потенциального распространения, которое не наблюдалось в определённое время, и он определил также регионы. На Ближнем Востоке существуют озабоченности по поводу развития ядерной программы в Иране не только потому, что одна страна желает заполучить ядерное оружие, но и потому, что если ядерное оружие появится у Ирана, то можно с уверенностью сказать, что и другие страны в этом регионе затем начнут разрабатывать и развивать свои ядерные программы. И мы видим, что это может произойти в самом потенциально взрывоопасном регионе мира. В Северной Корее мы с вами видим, что Северная Корея отказалась от своих собственных обязательств и продолжает развивать свою ядерную программу. Вы видите, во всех этих случаях наблюдается распространение ядерного оружия, что может привести не только к тому, что ядерные государства смогут угрожать ядерным оружием гражданам других стран, но также и негосударственные субъекты могут заполучить это оружие и будут угрожать.

Поэтому мы с удовольствием можем сообщить о том, что и у России, и у Соединённых Штатов существует единая оценка рисков, рисков того, каким образом может угрожать ядерное оружие тем странам. Мы сейчас проводим обзор, с тем чтобы определить, каким образом Россия и Соединённые Штаты могут сотрудничать вместе. Мы также должны развивать уже существующее сотрудничество по тем ядерным материалам, которые ещё не подлежат охране. И мы также сделаем всё для того, чтобы и все те страны, которые хотят разрабатывать мирные ядерные программы, смогли это делать, с тем чтобы они не использовали эти знания и этот опыт для развития оружейных ядерных программ.

Мы считаем, что очень важно провести также и ядерный саммит, который мы планируем провести в следующем году. Мы обсуждали с президентом Медведевым, что и в последующем году Россия может принимать этот саммит у себя. И мы пригласим все страны для участия в этом саммите для того, чтобы мы все вместе могли обсуждать этот важный вопрос.

ВОПРОС: Существуют большие разногласия по поводу предлагаемого «ядерного щита», и это, безусловно, ухудшило в последние годы российско-американские отношения, и похоже, что вы, господа, нашли развязку этого вопроса. Президент Обама, вы совершенно ясно сказали, что вы не примете увязку между ракетными системами и переговорами по стратегическим наступательным вооружениям. Господин Медведев, господин Путин сказал, что такая увязка должна иметь место. Скажите, господа президенты, найдёте ли вы компромисс по этому вопросу и как это повлияет на окончательное соглашение?

Господин Обама, что вы думаете о действиях китайского правительства на северо-западе страны, где имели место беспорядки, в которых погибло около 140 человек?

Б.ОБАМА: Что касается ситуации в Китае, то, к сожалению, я был на различных встречах и в самолёте, в пути всё это время, поэтому у меня недостаточно информации. Однако я уверяю вас, что наша команда, как только я ознакомлюсь с ситуацией, выскажется по этому вопросу.

По противоракетной обороне. Мы договорились о том, что мы будем продолжать обсуждать этот важный вопрос. Это часть совместных заявлений, которые мы подписали. Я также считаю, что абсолютно легитимно то, что мы в нашем диалоге будем говорить не только о наступательных, но и оборонительных системах вооружения, поскольку это как бы позволило нам выйти из «холодной войны» мирным образом, поскольку было ощущение паритета и поскольку обе стороны в то трудное время понимали, что первый удар, первая попытка использовать ядерное оружие в военном конфликте против другой страны может привести действительно к очень серьёзным последствиям, чрезвычайно серьёзным последствиям. Поэтому любое обсуждение ядерной стратегии, безопасности должно включать не только наступательное, но и потенциал оборонительного оружия. Мы в основном делали упор на конкретные детали ракетных систем. Соединённые Штаты считают приоритетом, что придётся справляться с угрозой, исходящей от Ирана, Северной Кореи или какого-либо другого государства, а не из России. И очень важно для Соединённых Штатов и для их союзников иметь возможность предотвратить такой удар.

Нет, с нашей точки зрения, такого сценария, в котором какая-либо система ПРО позволит защититься от могучего российского арсенала. И в этом смысле мы не думали, что имело бы смысл увязывать дискуссии о ракетных системах, которые касаются совершенно другой угрозы, с тем огромным потенциалом, который есть у России. Сказав это, я хочу добавить, что президент Медведев сказал, что для России это большая озабоченность, что это очень чувствительный вопрос для России. Думаю, что, когда я завтра буду говорить с премьер-министром Путиным, он скажет то же самое. И что хотели бы сделать мы? Мы хотели бы взаимодействовать с Россией для того, чтобы речь шла о системе, которая обеспечила бы, чтобы одна или десять, или несколько ракет, которые сбились бы с пути и которые исходили бы из третьего источника, чтобы у нас был потенциал, позволяющий нам предотвратить ущерб от этих ракет. Я думаю, что мы можем достичь таких договорённостей. Это, конечно, сложно, потому что существуют давние подозрения.

Что же касается этой конкретной конфигурации, которая была предложена несколько лет назад, то, как вы знаете, мы сейчас проводим детальный обзор того, работают ли те системы, которые были предложены. Эта работа закончится в конце лета, и я сказал президенту Медведеву, что, как только мы закончим этот обзор, мы представим российскому правительству нашу оценку о том, что, по нашему мнению, нам следует сделать в будущем. Это, разумеется, станет предметом детальных переговоров. Я думаю, что в конечном счёте, чем большего прогресса мы сможем добиться по некоторым из вопросов, которые я раньше обсуждал, – нераспространение, возможность отслеживания баллистических ракет, которые исходят из других источников, в той степени, в которой мы строим более тесное сотрудничество по этим вопросам, – чем большего мы добьёмся в этой области, тем более эффективным будет наше сотрудничество. И я думаю, что мы увидим, что позиции наших стран по этим вопросам могут быть гармонизированы, применены. И это очень важно, конечно же, для того, чтобы уберечь нас от тех опасностей, которые связаны с распространением ядерного оружия.

Д.МЕДВЕДЕВ: Я добавлю по этой теме.

Конечно, противоракетная оборона, а точнее, не сама по себе противоракетная оборона, а проблема «третьего позиционного района», – это довольно сложная тема для нашего обсуждения.

Но хотел бы обратить внимание на то, о чём только что сказал президент Обама и что я хотел бы тоже со своей стороны отметить. В нашем Совместном понимании, которое только что было подписано, говорится о взаимосвязи между наступательными и оборонительными вооружениями. И это уже шаг вперёд. Ещё некоторое время назад по этому поводу у нас были сплошные разногласия. Сейчас эта взаимосвязь констатируется, и это открывает возможность к тому, чтобы двигаться в сближении позиций друг друга. Это первое.

Теперь второе. Никто не говорит о том, что противоракетная оборона вредна сама по себе или она создаёт кому-то угрозу. Напротив, она направлена на решение целого ряда практических задач. Вопрос в том, чтобы увязать те или иные конфигурации противоракетной обороны с интересами других стран. И что я хотел бы специально отметить, так это то, что наши американские партнёры, в отличие от того, что происходило в последние годы, взяли паузу и проводят обследование этой ситуации, в результате которого будет сформулирована их окончательная позиция. Как минимум это также шаг вперёд в смысле достижения возможного компромисса по этой довольно сложной теме. Потому что до этого мы слышали только одно: все решения приняты, они вас не касаются, но они вам не угрожают. Наша позиция несколько иная, вы её хорошо знаете, я не буду её сейчас ещё раз излагать.

Мы исходим из того, что эти решения нас затрагивают. Именно по этим вопросам нам придётся, по всей вероятности, договариваться. При этом мы прекрасно понимаем, что количество угроз, в том числе угроз, связанных с баллистическими ракетами, с ракетами средней дальности, к сожалению, не уменьшается, а растёт, и нам нужно всем подумать над тем, какую конфигурацию в целом могла бы иметь глобальная система противоракетной обороны, о чём я сегодня в ходе нашей встречи в узком составе сказал своему коллеге. Так что, я считаю, прогресс налицо.

ВОПРОС: Добрый вечер! Юрий Липатов, Первый канал. Вопрос обоим президентам.

Сегодня говорили уже много об озабоченности положением в Афганистане. Нельзя ли несколько конкретизировать этот вопрос? Что думают президенты относительно положения там, а оно очень непростое, во всяком случае, как нам известно. Нет ли ощущения, что серьёзные проблемы испытывает контртеррористическая операция в Афганистане? И каким образом, например, российско-американское сотрудничество, например, в области транзита, может быть, ещё в каких-то сферах, поможет повлиять на ситуацию, может быть, даже переломить? Вот, если можно, чуть поподробнее. Спасибо.

Д.МЕДВЕДЕВ: Тема российско-американского сотрудничества на афганском направлении исключительно важна, и именно поэтому мы столько внимания уделили и в ходе обсуждения этого вопроса на переговорах, и только что было подписано соглашение, которое касается транзита. Это важная тема, и мы обязательно продолжим наше сотрудничество с нашими американскими партнёрами.

Что касается текущей ситуации, она действительно непростая. Я не хочу сказать, что она деградирует, но, во всяком случае, по многим позициям прогресс пока не наблюдается или он носит эфемерный характер. Но мы ценим те усилия, которые предпринимаются Соединёнными Штатами Америки вместе с другими странами, для того чтобы предотвратить террористическую угрозу, которая исходила и, к сожалению, ещё в значительной степени исходит с афганской земли.

Мы готовы в этом смысле к полномасштабной кооперации с американскими и другими партнёрами, в том числе и в области транзита. Мы готовы помогать по самым разным направлениям. Я не знаю, насколько быстро удастся изменить ситуацию. Дело в том, что она в значительной мере зависит от того, насколько будет быстро развиваться политическая система в Афганистане, насколько афганское правительство достигнет успехов в экономике. А там пока всё не очень просто. Тем не менее мы готовы продолжить со своей стороны также усилия, консультации с афганскими партнёрами.

Не так давно в Екатеринбурге я встречался с Президентом Афганистана. Кстати сказать, встречался и с Президентом Пакистана, потому что обе эти проблемы необходимо решать совместно. И я полагаю, что если мы сможем соединить здесь наши усилия как на мирном экономическом направлении, так и в смысле поддержки контртеррористической операции, то успех рано или поздно придёт. В конечном счёте успех, ещё раз подчёркиваю, будет зависеть от зрелости афганского государства и готовности афганского общества к переменам.

Б.ОБАМА: Вам, наверное, известно, что, как только я стал президентом, мы провели полный обзор нашей афганской стратегии, которая существовала до этого момента, с консультациями не только с союзниками по НАТО, но также со всеми другими представителями вооружённых сил, которые участвуют в этой операции. Мы пришли к выводу, что мы не достигли достаточного прогресса, в особенности учитывая тот срок, на протяжении которого мы работали в Афганистане. Поэтому наш подход заключался в следующем. Нам необходимо установить систему безопасности, которая позволит провести выборы в Афганистане. Нам необходимо обучить афганских солдат и представителей полиции, которые будут обеспечивать безопасность своих граждан.

Нам также необходимо предпринять дипломатические усилия. И нам надо также сосредоточить свои усилия на экономическом развитии, с тем чтобы афганцам не надо было выращивать мак, а можно было перейти на выращивание других культур для того, чтобы обеспечивать свою жизнедеятельность. Мы только начали реализовывать этот подход, и пока что трудно оценить прогресс, но мы думаем, что после проведения выборов и после того, как вступит на роль президента Карзай или же другой кандидат, мы тогда сможем посмотреть, какие усилия можно предпринять для того, чтобы улучшить ситуацию.

Могу вам сказать, что участие России и вклад России в эти усилия является и будет являться очень важным. Конечно же, у России существуют свои озабоченности по поводу экстремизма и терроризма. У России также существуют и озабоченности по поводу наркотрафика и проникновения его на территорию России. У России существуют огромные возможности по обучению полицейских, солдат вооружённых сил, офицеров вооружённых сил, и поэтому мы надеемся, что в рамках более широкого участия президентской комиссии мы сможем более широко обсуждать вопросы военных усилий в Афганистане, а также экономического развития и дипломатических шагов, как президент Медведев сказал, это является очень важным моментом. Это важно как для Афганистана, так и для Пакистана. Эти вопросы надо решать совместно. Мы должны решать эти вопросы в региональном масштабе. Эти вопросы также имеют огромное значение для стран Центральной Азии в стратегическом смысле. Необходимо поэтому также подключить их к этим обсуждениям и по продвижению вперёд.

Я хочу ещё раз поблагодарить российское правительство за соглашение по военному транзиту. Это позволит нам сэкономить и ресурсы, и деньги, и время. Этот жест указывает на ту степень будущего российского участия, вклада и сотрудничества американо-российского, которое позволит нам разрешить огромное количество международных вопросов. США. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 6 июля 2009 > № 162540

Автономное управление

© "Россия в глобальной политике". № 3, Май - Июнь 2009

Чарльз Капчан – профессор международных отношений Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (США). Адам Маунт – кандидат в доктора наук кафедры управления Джорджтаунского университета. Данная статья была опубликована в журнале Democracy. Journal of Ideas, № 12 (весна 2009 г.)

Резюме Отправная точка в деле формирования будущего миропорядка – выбор критериев для определения добропорядочных государств. Когда условия членства страны в сообществе наций будут четко определены, великие державы смогут прийти к согласию по поводу того, как поступать в отношении «государств-хищников».

В августе 1941 года у безопасных берегов Ньюфаундленда Франклин Рузвельт и Уинстон Черчилль провели ряд секретных встреч на борту американского крейсера USS Augusta и британского военного корабля HMS Prince of Wales. Хотя Соединенные Штаты еще не вступили во Вторую мировую войну, Рузвельт и Черчилль наметили план послевоенного обустройства мира.

Возьмем на себя смелость утверждать, что разработанная ими Атлантическая хартия ознаменовала рождение Запада. Атлантические демократии не только одержали победу во Второй мировой. На семь последующих десятилетий Запад в целом стал под руководством Америки доминирующей силой международной политики, используя свое главенствующее положение, с тем чтобы создать мировой порядок, который опирался бы на либеральную демократию и открытые рынки. Но эра, начавшаяся с обнародования Атлантической хартии, возможно, близка к завершению.

ВРЕМЯ ПЕРЕМЕН

Запад неуклонно теряет свое влияние. Сдвиги в мировом балансе сил, глобальный экономический кризис, растущая самоуверенность Китая, России и других недемократических держав, усиление политического ислама – все эти события последних лет ставят под вопрос жизнеспособность миропорядка, созданного по западным, и прежде всего американским, лекалам. Согласно выводу, к которому недавно пришел Национальный совет по разведке, «Соединенные Штаты, скорее всего, останутся единственным по-настоящему могущественным игроком на мировой арене, однако в относительном выражении их позиции в мире ослабеют, в том числе и в военной сфере». Соответственно возможности США воздействовать на ту или иную ситуацию уменьшатся, что поставит эту страну в один ряд с другими важными игроками на мировой арене.

Многие американские стратеги признают неизбежность выравнивания глобального игрового поля, но питают иллюзии, что, дабы избежать неблагоприятных перемен, оставшиеся годы заката своего мирового господства Соединенные Штаты и их демократические союзники должны посвятить универсализации западного мироустройства. По мнению политолога из Принстонского университета Джона Айкенберри, «США, возможно, будут сдавать свои позиции в мире, но система международных отношений, ведомая Соединенными Штатами, продолжит доминировать на протяжении всего XXI века». Западу следует «позаботиться о том, чтобы этот миропорядок пустил как можно более глубокие корни и мир по-прежнему играл в соответствии с его (Запада. – Ред.) правилами даже после того, как его материальное превосходство исчезнет».

Однако, когда дело касается пути развития новых держав, подобная уверенность в универсальности западного порядка есть не что иное, как принятие желаемого за действительное. А между тем на протяжении всей истории развивающиеся страны стремились так скорректировать преобладающий миропорядок, чтобы он наилучшим образом отвечал их собственным интересам. Нереалистично и даже опасно предполагать, что усиливающиеся державы охотно займут отведенные им места за одним столом с Западом. Более того, такая позиция последнего способна привести к отчуждению формирующихся держав – ведь от них в недалеком будущем сможет зависеть стабильность системы международных отношений.

Напротив, Западу придется считаться с тем, как свою роль видят сами усиливающиеся державы, и приготовиться к появлению такой системы международных отношений, в которой на западные принципы уже не будут уповать как на единственный якорь спасения. Укоренение западной цивилизации, создание «лиги демократических стран» и превращение НАТО во всемирный союз демократий – это цели, которые были бы предметом восхищения в политически однородном мире. Однако западная модель не вызывает всеобщего энтузиазма. Если мы хотим, чтобы в основу будущей системы международных отношений был положен нормативно обусловленный порядок, а не конкурирующие между собой анархии, то она должна опираться на широкий консенсус великих держав и отличаться терпимостью к многообразию политических систем. Вера в превосходство западной модели и погоня за универсальной демократией тут ни при чем.

Вот почему США следует возглавить процесс создания более разнородного мирового устройства, в котором найдется место для множества политических систем. Назовем его «автономным управлением», хотя термины будущего миропорядка следует обсудить со всеми государствами, демократическими либо недемократическими, которые обеспечивают ответственное управление, заботясь о широкой автономии и благополучии своих граждан. В процессе формирования грядущего мира Западу придется отдать не меньше, чем он получит взамен.

Такой подход не предусматривает обязательных уступок нелиберальным взглядам – скорее он будет способствовать более широкому пониманию американской либеральной традиции. Соединенным Штатам нужно приветствовать многообразие не только внутри собственной страны, но и во всем мире, а также согласиться с тем, что либеральная демократия должна конкурировать на рынке идей с другими типами политического устройства, не умаляя их достоинств. В действительности терпимость к различным типам политического устройства гораздо больше отвечает интересам США, чем высокомерие неоконсерваторов или недалекий идеализм современных либералов. Уважительное отношение к ответственным правительствам, терпимость к политическому и культурному многообразию, баланс между глобальным управлением и передачей полномочий региональным властям, а также более умеренный подход к глобализации – вот принципы, которые, вероятнее всего, должны лечь в основу будущего мироустройства.

НЕИЗБЕЖНОСТЬ ПОЛИТИЧЕСКОГО МНОГООБРАЗИЯ

Принстонский проект в области национальной безопасности предусматривает «свободный мир под властью закона». Распространение демократии и открытых рынков сочетается в нем с реформой международных организаций, дабы превратить западный порядок в глобальный. Этот план не лишен привлекательности, и не исключено, что Китай, Россия, Саудовская Аравия и другие влиятельные недемократические страны последуют примеру западной модели развития и примут западные понятия в части мирового устройства.

По мере расширения среднего класса и роста его материального благополучия представители этой прослойки в недемократических государствах могут потребовать для себя более весомого участия в политической жизни. Но даже тогда переход к либеральной демократии будет постепенным. Пока же правительствам удается укреплять жизнеспособные авторитарные системы, которые хотя и не являются демократическими по своей сути, но пользуются значительной поддержкой населения. Например, опрос, проведенный в прошлом году, показал, что свыше 80 % китайцев удовлетворены вектором развития своей страны.

По мнению неоконсерваторов и либеральных сторонников так называемой «лиги демократий» (в частности, Роберт Кейган и Иво Даалдер), автократические режимы должны быть вытеснены на обочину мировой политики, а занять свое место в нынешней системе международных отношений они смогут только после того, как станут адептами демократии. Но глобальное соотношение сил меняется гораздо быстрее, нежели природа управления в усиливающихся державах недемократического лагеря. Экономические, демографические и военные тенденции благоприятствуют укреплению авторитарных государств и дают их лидерам мало стимулов рисковать, вступая в «азартные игры» с политической либерализацией. Несмотря на мировой финансовый кризис, темпы экономического роста в Китае будут еще долгие годы опережать показатели зрелых демократий. А Россия, богатые эмираты Персидского залива, Иран и другие страны, располагающие большими запасами нефти и газа, будут и впредь, несмотря на недавнее падение цен на нефть, использовать доходы от продажи энергоносителей для того, чтобы гарантировать возможность ужесточать внутренний контроль, а также бросать вызов западной модели международных отношений.

Поскольку усиливающиеся государства стремятся к влиянию, соизмеримому с их богатством и мощью, они будут пытаться видоизменить западный миропорядок, а не принять его. Даже тем великим державам, которые сохраняют приверженность демократии в своей внутренней политике, трудно прийти к согласию по поводу условий мирового устройства. Премьер-министр демократической Индии Манмохан Сингх призвал недавно к принятию «новых интернациональных правил игры», а также к «реформе и возрождению» международных организаций.

Разногласия существуют даже в лагере западных союзников. Совсем недавно пути Соединенных Штатов и многих их европейских партнеров разошлись в вопросе о роли международных организаций, наднационального правосудия и критериев необходимого и законного применения силы. Новой вашингтонской администрации, скорее всего, удастся несколько смягчить эти разногласия, но вряд ли они будут полностью устранены.

Противоречия между великими державами в вопросах внутреннего государственного управления еще более масштабны. Не так давно Вашингтон и Москва схлестнулись по длинному перечню вопросов, включающих расширение НАТО, противоракетную оборону, независимость Косово и конфликт в Грузии. Эти разногласия проистекают не только из-за столкновения узких национальных интересов, но также и вследствие разных представлений о суверенитете, безопасности и правоохранительных органах.

Различие политических взглядов основных игроков мировой политики, впрочем, вовсе не подтверждает мнение, что стабильная система международных отношений – недостижимая цель. Оно свидетельствует лишь о том, что если мы заинтересованы в устойчивом мировом устройстве, то его условия должны быть продуктом всеобщего согласия, а не базироваться на односторонних указаниях Запада. Как предостерегает Генри Киссинджер, «Америке придется принять к сведению, что мировой порядок зависит от структуры, которую ее участники поддерживают именно потому, что помогают ее создавать». Вашингтонские стратеги будут вынуждены пересмотреть основы государственного управления США и выработать принципы, которые позволят создать мировой порядок, основанный на большем многообразии, терпимости и гибкости.

ДОБРОПОРЯДОЧНЫЕ ГОСУДАРСТВА: АВТОНОМНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

Отправная точка в деле формулирования основополагающих принципов будущего миропорядка – выбор надлежащих критериев для определения добропорядочных государств, которые могли бы стать его участниками и действующими лицами. Членство в «сообществе наций» требует, чтобы такое государство стремилось улучшить жизнь своих граждан в соответствии с их предпочтениями и тем самым признавало автономию граждан в преследовании своих целей.

При либеральном общественном устройстве государство позволяет гражданам преследовать собственные цели на индивидуальном уровне и в частном порядке. Другие ответственные государства меньше внимания уделяют личным свободам и заботятся о благополучии своих граждан, прибегая к коллективистским и патерналистским методам. Исходя из принципа автономного управления, здоровье, процветание, безопасность и достоинство являются универсальными ценностями для всех народов, но одновременно следует признать, что либеральная демократия является не единственным способом их воплощения в жизнь.

Американскому эксперименту вряд ли чужда идея о том, что целью государства является улучшение жизни своих граждан. На самом деле отцы-основатели ясно дали понять, что одна из главных задач объединения связана со стремлением государства повышать благосостояние граждан. Американское решение заключалось в создании федеративной (compound) республики. Гарантированную защиту от внешних угроз и внутренней тирании граждане получают благодаря тому, что федеральные институты обладают полномочиями по управлению страной, но их власть ограничивается посредством контроля и системы различных противовесов. На федеративной республике лежит забота о безопасности и материальном благосостоянии граждан, обязанность предоставлять отдельным штатам значительную свободу действий в социальной политике, а также гарантировать широкие гражданские права.

При всем при том даже между странами Запада существуют разногласия по поводу более глубокого прочтения либеральной традиции.

Классические либералы, такие, к примеру, как Фридрих Хайек, утверждают, что лучший способ обеспечить автономию – это свобода от вмешательства государства. Данная школа придерживается строгих либертарианских традиций, согласно которым минимальное вмешательство со стороны государства позволяет гражданам наиболее эффективно определять свою судьбу.

В противоположность этой школе либералы левого крыла, в частности Карл Поланьи и Амартия Сен, признают, что ограниченные материальные возможности людей отрицательно сказываются на их автономии. Например, Сен считает, что образование, социальное обеспечение и другие программы, финансируемые государством, наилучшим образом укрепляют автономию. Бедность – это разновидность несвободы, которая угнетает ничуть не меньше, чем тирания. Словом, единой политической формулы, определяющей автономию личности, не существует.

Подготовка почвы для создания всеобъемлющего мирового порядка тоже подразумевает признание того факта, что американская разновидность либеральной демократии не исчерпывает всех способов осуществления власти, удовлетворяющих принципам автономного управления. Универсальных форм нет ни для демократии, ни для ответственного правления. Люди, приверженные коллективистской политической культуре и мировоззрению, испытавшие в прошлом экономические лишения, могут предпочесть социальную демократию либеральной экономике, боясь риска вновь оказаться в условиях нестабильности, неравенства и бедности. Общество с глубокими религиозными традициями способно воспринять отделение церкви от государства как чуждый принцип и считать светское образование само по себе недостаточным, чтобы привить детям ценности, которые дороги для данного общества. В патримониальной культуре семейные или клановые связи зачастую оказываются выше прав личности.

Проще говоря, у разных народов требования к человеческой автономии отнюдь не совпадают, и угрозы ей тоже видятся по-разному, в зависимости от обстоятельств. В некоторых случаях личная автономия требует «негативной» защиты, например, от насилия, тогда как в других обстоятельствах она требует позитивных усилий общества и государства для защиты граждан от материальных невзгод. Признать, что автономия может принимать разные формы в различных обществах, значит уважать многообразие; навязывать же другим обществам определенную форму правления – значит ущемлять их свободу. В каждом обществе есть те, кто выиграл, и те, кто остался в проигрыше, и национальные меньшинства зачастую живут хуже представителей коренной национальности. Но если правительство какой-либо страны стремится повышать благосостояние граждан и идти навстречу их пожеланиям, принцип уважения к автономии в государственном управлении требует, чтобы относились к этой стране как к добропорядочному члену международного сообщества.

Конечно, страна, осуществляющая либо допускающая геноцид, поощряющая систематическое притеснение национальных меньшинств и плохое обращение с ними, обрекающая своих граждан на колоссальные лишения и болезни, далека от того, чтобы соответствовать принципам автономного управления. Но за исключением подобных вопиющих случаев общества и страны должны иметь значительную свободу внутреннего самоуправления. Реализация принципов автономного управления означает терпимое отношение к некоторым государствам, которые, осуществляя ответственное управление, не целиком соблюдают политические права своих граждан. Подход к управлению, основанный на уважении прав личности, уникален для либеральных демократий.

Такие страны, как Китай, Россия и Сингапур, считают, что отказ от соблюдения всей полноты прав личности позволяет изыскать альтернативные средства достижения национального развития и обеспечивает рост личного благосостояния максимально возможного числа граждан. Относиться к этим странам как к государствам добропорядочным не означает потворствовать их посягательствам на права человека. На самом деле речь идет о признании реальности политического многообразия и того факта, что ни одна страна либо тип политического устройства не обладают монополией на истину.

Автономное управление в равной степени применимо как к внешней, так и к внутренней политике. От государств с хорошей репутацией следует ожидать, что они будут уважать не только автономию своих граждан, но и автономию граждан других стран, то есть проводить мудрую политику. Уважение к политическому волеизъявлению иных народов составляет часть этого требования. Равно как и запрет на проведение политики, ставящей под угрозу безопасность и благополучие других государств и их граждан. Соответственно страны, совершающие агрессию или проводящие политику насилия, которая угрожает опасной дестабилизацией, утрачивают добрую репутацию и лишаются тех прав, которыми пользуются ответственные государства.

Применение подобного рода минимальных и последовательных квалификационных стандартов не только увеличит число участников системы международных отношений, но и позволит провести четкую грань между добропорядочными государствами и странами, не заслуживающими уважения международного сообщества. В этом случае Вашингтон сможет занять решительную и принципиальную позицию в отношении немногочисленных стран-изгоев, таких, например, как Судан, Северная Корея, Мьянма и Зимбабве. Эти государства не заботятся о благополучии своих граждан, обрекают их на насилие, голод, неграмотность и систематические репрессии. Соединенные Штаты смогут также изолировать любое государство либо негосударственного актора, которые, нарушая международные нормы, ставят под угрозу региональную или глобальную безопасность. Более того, подтвердив права всех ответственных государств, США с большей вероятностью добьются поддержки многих демократических и недемократических стран в своем противодействии подобным хищническим режимам.

Когда условия членства страны в сообществе наций будут четко определены, великие державы вполне смогут прийти к согласию по поводу того, как следует поступать в отношении государств-хищников. В этом случае гуманитарная и профилактическая интервенция станет более реальной перспективой. Таким образом, уважение к автономному управлению узаконит новый, поистине всеобъемлющий порядок, а также изолирует самых опасных игроков и поставит их вне закона на мировой сцене.

Такой подход к определению параметров нового мирового порядка не только не является отступлением от американских идеалов, но и в значительной степени опирается на фундаментальные принципы Америки. Джон Гэддис, историк из Йельского университета, согласен, что Соединенным Штатам следует сосредоточиться на искоренении тирании, а не на распространении демократии. При этом он отмечает, что «задача покончить с тиранией… уходит своими корнями в самую глубь американской истории». Распространение демократии предполагает знание ответа на вопрос о том, как людям следует строить свою жизнь. Положить конец тирании – значит дать людям свободу и, стало быть, позволить им самим искать ответы на волнующие их вопросы.

Более того, будучи гражданами плюралистического общества, американцы ценят традицию сохранения интеллектуальных, культурных, расовых и религиозных различий. Уважение к плюрализму не только служит гарантией того, что уникальность каждого человека оценят по достоинству; подобная терпимость способствует формированию здорового общества, готового рассматривать проблемы под различными углами и предлагать разные решения.

Эти принципы в равной мере применимы к международной политике. Если США уважают принципы плюрализма у себя дома, то ничем нельзя оправдать неуважение к тем же принципам за рубежом. Подобно тому как плюрализм и терпимость помогают Соединенным Штатам решать самые сложные внутриполитические задачи, они должны помочь им и во внешней политике. Пока другие страны придерживаются автономного управления, Америке следует уважать их политические пристрастия и свободу политического выбора, которые отражают многообразие политической жизни.

Уважение к принципам автономного управления ни в коем случае не исключает права политического истеблишмента США ставить перед собой задачу распространения демократии во всем мире. У американцев есть все основания сохранять уверенность в том, что лучшей формой правления является именно либеральная демократия – как в моральном, так и в материальном отношении. Соответственно Соединенным Штатам необходимо и впредь использовать политические и экономические стимулы в целях поощрения демократизации. Если, как утверждают американцы, либеральная демократия действительно имеет неоспоримые достоинства, она будет распространяться в мире сама по себе, в силу присущего ей превосходства над прочими системами. Вместе с тем соблюдение принципов автономного управления, умеренность в высказываниях о сильных и слабых сторонах западного пути развития и уважение к альтернативным системам смогут обеспечить миру благоприятные условия для того, чтобы демократия в полной мере продемонстрировала свои добродетели и преимущества.

ОПИРАЯСЬ НА АВТОНОМИЮ: НОРМЫ БУДУЩЕГО МИРОВОГО ПОРЯДКА

Порядок, в котором приветствуется политическое многообразие, разительно отличается от тех норм и практического поведения на мировой арене, которые характеризовали международные отношения со времен Второй мировой войны. Запад уже не будет с гордостью приниматься за образец, власть больше не будет сосредоточена в Вашингтоне, а легитимность не станет определяться исключительно трансатлантическим консенсусом. Вместо этого западные понятия о легитимности должны сочетаться с представлениями других стран и культур, и, таким образом, ответственность будет распределяться среди большего числа участников международной политики.

Охватывая все более широкое геополитическое пространство, новый всеобъемлющий мировой порядок внесет вклад в укрепление глобальной стабильности за счет расширения консенсуса и числа ответственных участников мирового процесса. Он будет также содействовать дальнейшей маргинализации государств, которые хищнически ведут себя по отношению к собственным народам или соседним странам.

Если первым шагом в построении нового порядка является пересмотр стандартов, согласно которым определяются добропорядочные государства, то вторым должно стать новое соглашение о нормах поведения на мировой арене. Среди ключевых вопросов, которые необходимо рассмотреть в процессе достижения нового консенсуса, три привлекают к себе особое внимание: суверенитет и вмешательство, реформа международных организаций и принципы торговли.

Суверенитет и вмешательство. Цепочка важнейших событий – окончание холодной войны, нарастание угрозы международного терроризма, все большая обеспокоенность по поводу распада государственности в некоторых странах и глобализация – подтолкнула западные демократии к формальному ослаблению национального суверенитета. Будучи Генеральным секретарем ООН, Кофи Аннан являлся убежденным сторонником коллективной «ответственности защитить» – новой нормы международных отношений, согласно которой мировое сообщество не только имеет право, но и обязано вмешиваться в тех случаях, когда речь идет о страданиях людей. Еще более амбициозные предложения касались расширения правовой базы для гуманитарных интервенций и упразднения суверенитета – например, с целью разоружения государств либо смены режима в интересах демократизации внутренней жизни.

Поскольку автономное управление обрекает хищнические государства на изоляцию и международные санкции, его принципы полностью совместимы с принципом «ответственности защитить». Однако дальнейшее размывание суверенитета может скомпрометировать принцип автономии государств. Россия и Китай опасаются, что отмена суверенитета одного государства создаст опасный прецедент, наносящий ущерб суверенитету всех других держав. Эти, а также ряд других стран полагают, что более энергичные усилия по ограничению национального суверенитета представляют собой завуалированные попытки наделить западные демократии полномочиями действовать по своему усмотрению. Москва и Пекин воспринимают подобные предложения Запада не с точки зрения нормативно-институционального развития мирового порядка, а как угрозу фундаментальным принципам международной стабильности и целостности государственной системы.

Следовательно, при создании будущего мирового порядка придется отказаться от подобного рода амбициозных планов и утвердить более традиционное понятие о суверенитете для всех государств, удовлетворяющее принципам автономного управления. В той мере, в какой государство осуществляет управление в интересах роста благосостояния граждан и не совершает актов агрессии против других стран, такому государству необходимо гарантировать полноценный территориальный суверенитет. Конечно же, дабы не устареть, эта норма должна периодически пересматриваться. Незаконный экспорт оружия массового уничтожения и спонсирование терроризма следует – вкупе с агрессией против другого суверенного государства – квалифицировать как вопиющие нарушения. Однако акты, обосновывающие отказ в праве на суверенитет, а также изоляцию той или иной страны и вмешательство в ее внутренние дела, должны тщательно взвешиваться, чтобы более широкое толкование «преступного поведения» не привело к демонтажу международного порядка, который в обозримой перспективе будет опираться на принцип национального суверенитета.

Изоляция либо интервенция в некоторых случаях могут оказаться непродуктивными, особенно в отношении государств, которые придерживаются принципов автономного управления во внутренней политике и игнорируют их во внешней. Для того чтобы принципы автономного управления принималась в мире с бЧльшим энтузиазмом, зачастую эффективнее стратегия вовлечения возможно большего числа великих держав, чем стратегия, опирающаяся исключительно на принуждение. Например, если Иран увидит, что статус добропорядочной страны, доступный в обмен на его отказ от ядерной программы и поддержки терроризма, сулит ему реальные выгоды, он быстрее пойдет на сотрудничество, нежели в случае угроз изоляции и интервенции. Таким образом, принятие добропорядочными странами традиционных представлений о суверенитете открывает более широкие перспективы в достижении согласия между великими державами об условиях будущего миропорядка, а также возможность действеннее противостоять режимам, несущим угрозу глобальной стабильности.

Институциональная реформа. В конечном итоге экспансия глобальной власти потребует передать международную ответственность, которая сейчас лежит на нескольких либеральных демократиях в Северной Америке и Европе, достойным странам в разных частях земного шара. Всеобъемлющий мировой порядок отвечает не только необходимости расширения сферы действия глобальной власти в современном мире, но и является следствием признания того факта, что решение многих злободневных проблем зависит от широкого международного сотрудничества, которое выходит за пределы узкого взаимодействия развитых демократий. Нераспространение ядерных вооружений, борьба с терроризмом, смягчение последствий глобального потепления, стабилизация финансовых рынков – решение этих задач требует самого широкого, многостороннего межрегионального сотрудничества стран с разным политическим устройством. У таких организаций, как НАТО и Европейский союз, имеются ресурсы, но среди их членов преобладают демократии Североатлантического региона. Организация Объединенных Наций объединяет все народы, но не может похвастаться эффективностью.

Институты, претендующие на международную ответственность, должны отражать реальное соотношение сил в мире и испытывать практическую потребность в широком сотрудничестве. Вместо того чтобы стремиться к повсеместному расширению исключительных полномочий Запада посредством глобальной НАТО или «лиги демократий», западным организациям следует оставаться региональными по своей сути и в то же время подавать пример управления другим странам. Поощряя независимость и правоспособность региональных организаций за пределами Северной Атлантики, западные демократии могли бы целенаправленно делегировать ответственность за состояние международных дел компетентным и дееспособным акторам в других частях земного шара.

Подобно тому как НАТО и Европейский союз укрепили коллективную безопасность, усовершенствовали управление и углубили экономическую интеграцию входящих в них стран, такие организации, как АСЕАН, Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, Африканский союз и оборонный союз, формирующийся в Южной Америке, могут добиваться тех же целей в своих регионах. По мере достижения зрелости этими и другими организациями на их уровне все больше внимания будет уделяться не только вопросам безопасности, но и поиску совместных подходов к управлению развитием, здравоохранением, водными ресурсами и охраной окружающей среды.

Передача более широких полномочий региональным структурам имеет и ряд других очевидных преимуществ.

Во-первых, при возникновении кризиса быструю и действенную реакцию можно, скорее всего, ожидать от тех стран, которые в силу своей географической близости непосредственно заинтересованы в исправлении ситуации.

Во-вторых, региональные организации должны получать более энергичную поддержку от важных местных игроков, нежели со стороны атлантических организаций, которые зачастую воспринимаются как инструменты западного влияния.

В-третьих, вмешательство региональных организаций будет, скорее всего, происходить с учетом местных ценностных установок и принципов, а значит, решение назревших проблем приобретет более легитимный и долгосрочный характер.

Наконец, учитывая тот факт, что продолжающиеся миссии в Ираке и Афганистане требуют от Запада колоссального напряжения всех ресурсов, особенно на фоне экономического кризиса, наделение региональных организаций более широкими полномочиями позволит атлантическим демократиям в конечном счете переложить часть бремени на плечи других участников мирового процесса.

При том, что распространение глобальной власти нуждается в передаче более широких полномочий региональным акторам, вызовы, с которыми сталкивается международное сообщество, требуют глобальной координации усилий. Борьба с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения, смягчение последствий изменения климата, борьба с малярией и вирусом ВИЧ/СПИД, поддержка программ всеобщего образования – планирование и выделение ресурсов на эти цели должны происходить на уровне мирового сообщества, даже если местные и региональные игроки возьмут на себя проведение соответствующей политики.

Если «Большая восьмерка» и «Большая двадцатка» продемонстрировали свою значимость в качестве консультативных органов, то теперь необходимо модернизировать и реформировать ООН как ключевую всемирную организацию, превратить ее в главную площадку по координированию усилий мирового сообщества. В таком случае решения ООН нуждаются в большей легитимности, нежели та, что обеспечивают ее нынешние структуры. В частности, состав Совета Безопасности ООН, который все еще отражает стратегические реалии 1945 года, должен стать более представительным, дабы соответствовать нынешнему раскладу сил на мировой арене. К числу постоянных членов Совбеза необходимо добавить Бразилию, Германию, Индию и Японию, а также основные державы мусульманского мира и африканского континента. Главными кандидатами на членство в Совет Безопасности можно считать Египет, Индонезию, Нигерию и Южную Африку. Такого рода расширение Совбеза повысит доверие к ООН. Тем самым новые члены получат стимул вкладывать более весомый политический капитал и ресурсы в коллективные действия.

Разумные предложения по реформированию Организации Объединенных Наций обсуждаются уже несколько лет, но для успешного завершения этого процесса не хватает лидерства со стороны США. Вот почему администрация Барака Обамы должна сделать реформирование ООН своим главным приоритетом. Это позволит не только осуществить необходимые перемены, но и вернуть американской дипломатии утраченное уважение на мировой арене, а также продемонстрирует, что администрация полна решимости вдохнуть новую жизнь в Организацию Объединенных Наций.

Условия торговли. Руководствуясь твердым убеждением в том, что свободная торговля и глобализация способствуют умножению богатства народов, распространению демократии и стабильности, Соединенные Штаты взяли под свой контроль создание послевоенного либерального экономического порядка. Последовавшее процветание является одним из величайших завоеваний эпохи лидерства Запада. Система международных отношений, в основе которой лежит более развитый плюрализм, бросает вызов этому порядку – ведь данная система включает в себя государства, применяющие самые разные подходы к управлению экономикой.

Вместе с тем согласованное всеми участниками обновление правил функционирования мировой экономики не обязательно должно подрывать устои либерального подхода к международной торговле и финансам. Но чтобы сохранить эти основополагающие принципы, будущий миропорядок должен исходить из более умеренных целей в деле либерализации, а также допускать более активное вмешательство со стороны государства для того, чтобы рынки могли эффективно удовлетворять потребности граждан. Кроме того, надо сконцентрировать внимание на том, чтобы сделать глобализацию более справедливой.

Мировой финансовый кризис, экономическое усиление некоторых стран, а также сжатие рынка труда в различных отраслях американской экономики повышают вероятность того, что процесс либерализации мировой экономики продолжится, но Соединенные Штаты перестанут в нем доминировать. По мере сокращения возможностей и притязаний Америки на выполнение функции кормчего мировой торговли необходимо принять меры против разрастания тенденции к протекционизму, которая неизменно возникает в момент утраты экономическим гегемоном способности поддерживать свободные рынки и гарантировать стабильность.

Соответственно больше внимания следует уделять мерам по предупреждению возврата к экономическому национализму и созданию барьеров в мировой торговле, нежели насаждению либерализации. Именно так и поступили участники прошлогоднего ноябрьского саммита «Большой двадцатки» в Вашингтоне, то есть крупнейшие экономики мира, пообещав не применять протекционистских мер еще как минимум, год. Вызывает тревогу тот факт, что некоторые участники «Большой двадцатки», в том числе Индия, Индонезия и Россия, уже нарушили эти обещания. Главная опасность, подстерегающая нас впереди, – это отнюдь не замедление мировой либерализации, а скорее повторение 30-х годов прошлого столетия, когда реакцией на спад мировой экономики стал лозунг «Сделай нищим своего соседа».

Спад способствовал также тому, чтобы все признали: нужно строже регулировать финансовые рынки. Изначально предполагалось, будто глобализация дает наибольшие преимущества странам со свободным рынком и либеральной экономикой. Но сегодня складывается впечатление, что скорость, с какой производятся финансовые операции, и масштабы современных рынков диктуют необходимость более непосредственного регулирования. Европейские правительства требуют создания новой Бреттон-Вудской системы в целях усовершенствования существующих правил. Даже в США государственное вмешательство приобретает масштабы, совершенно немыслимые еще год назад.

Поскольку государство играет более заметную роль в управлении рынками, правительствам следует работать над тем, чтобы выравнивать структурные перекосы в мировой экономике. Американской экономике предстоит преодолеть зависимость от потребления и импорта товаров и капитала, больше полагаясь на инвестиции, экспорт и сокращение торгового дефицита. В то же время такие страны, как Германия, Китай и Япония, оказываются перед необходимостью двигаться в противоположном направлении, стимулируя внутренний спрос и уравновешивая рост своих экономик, ориентированных на экспорт, импортом товаров и услуг. Эти внутренние корректировки под руководством государственных институтов помогут выровнять мировые диспропорции, которые стали одной из причин нынешнего спада мировой экономики.

Наконец, на будущий мировой порядок возлагаются надежды в том смысле, что он будет способствовать более широкому распределению благ глобализации. Глобализация резко усилила неравенство в доходах как внутри отдельных стран, так и на международном уровне. Свободное перемещение американских работников так же важно для последовательной политической поддержки экономической открытости, как и создание новых возможностей для работников развивающегося мира. Предполагается, что эти две цели вступают в противоречие друг с другом. Однако снижение сельскохозяйственных субсидий и пошлин на импорт текстиля в развитых странах было бы важным шагом в направлении более справедливой глобализации. Но этот шаг неизбежно вызовет необходимость в инвестициях в образование, переобучение и дополнительные программы в интересах работников в Соединенных Штатах и других развитых экономиках.

Либеральное мировое хозяйство содействовало развитию всего мира. Чтобы добиться всеобщего процветания и взаимозависимости, покончить с нищетой во всем мире, необходимо дальнейшее расширение глобальной экономики. Но, учитывая, что нынешний экономический спад поставил под вопрос эффективность западной экономической модели, последняя не сможет остаться в неприкосновенности в процессе формирования более плюралистического мира. Конечно, некоторое усиление вмешательства государства и более умеренная и справедливая разновидность глобализации повлекут за собой пересмотр приоритетов либеральной торговли, однако маловероятно, что внесение этих поправок затронет фундаментальные принципы либеральной торговли.

Взаимное уважение. Критики справа воспримут этот призыв к терпимости в отношении политического многообразия как одно из проявлений нравственного релятивизма, тогда как критики слева заклеймят его за отступление от прогрессивных принципов. С точки зрения неоконсерваторов, необходимо покончить с недемократическими режимами; либералы же призывают к тому, чтобы продемонстрировать им привлекательность демократизации. И те, и другие полагают, что западные ценности рано или поздно станут всеобщими, а их экспансия представляет собой самую важную форму прогресса.

Политика слишком поспешной демократизации скорее затормозит, нежели ускорит историческое развитие. От Балкан до Ирака и палестинских территорий форсирование выборов никогда не шло на пользу умеренным силам, а, напротив, давало козыри в руки идейным раскольникам и смутьянам, нисколько не способствуя политической стабилизации. Вашингтону следует пропагандировать демократию на личном примере и с помощью различных стимулов. Однако если Америка будет настаивать на том, чтобы весь мир заявил о своей приверженности западному порядку, гарантом которого она является, то тем самым она только скомпрометирует этот порядок и помешает либеральной демократии победить в длительной борьбе с альтернативными системами государственного управления.

Вместо этого Соединенным Штатам следует возглавить построение по-настоящему плюралистического международного порядка. Если Вашингтону суждено дирижировать процессом его создания, то он не будет обесценивать достижения демократии своим недемократическим поведением на мировой арене. Напротив, Америка продемонстрирует незыблемую приверженность тем ценностям, которыми так дорожит Запад, и веру в способность либеральных форм государственного управления доказать свое превосходство над авторитарными режимами. Кроме того, взращивание новых участников мирового процесса, делегирование ответственности за международные отношения региональным игрокам, а также перевод мировой экономики на более стабильный фундамент дадут США необходимую передышку, чтобы сосредоточиться на восстановлении фундамента национального процветания.

Соединенные Штаты окажутся в лучшем положении, если опередят кривую развития и помогут создать новый устойчивый порядок в мире, нежели если они ввяжутся в заведомо бесперспективную битву с тектоническими сдвигами в мировой политике. Как заметил Генри Киссинджер, «Америке нужно настроить себя на стратегию градуализма (малых дел), которая состоит в том, чтобы искать величия посредством постановки достижимых целей и накопления успешных результатов». США могут взять на себя руководство процессом построения более многообразного мира, не изменяя при этом своим фундаментальным ценностям. Подобное поведение на мировой арене поможет восстановить нравственный авторитет Америки как ведущего члена сообщества наций и повысить вероятность того, что другие страны будут точно так же уважать ее приоритеты и предпочтения, как она сама в свою очередь уважает их выбор.

США. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 5 июля 2009 > № 2913917 Чарльз Капчан, Адам Маунт

Новый постоянный представитель Грузии при ООН Александр Ломая вручил верительные грамоты генеральному секретарю Пан Ги Муну, сообщила служба протокола Всемирной организации.Ломая прибыл в Нью-Йорк в начале прошлого месяца и уже успел поприсутствовать (без права голоса) на заседании Совета безопасности ООН 13 фев., на котором был продлен на четыре месяца мандат миссии ооновских наблюдателей в Грузии и Абхазии.

Сорокапятилетний Ломая считается человеком ближнего круга президента Михаила Саакашвили. Занимавший до того, с начала 2007г., пост секретаря Совета безопасности Грузии, он был назначен постпредом при ООН после скандальной отставки его предшественника – Ираклия Аласании, который добровольно покинул этот пост еще в начале дек. пред.г. и по возвращении из Нью-Йорка в Тбилиси ушел в оппозицию к Саакашвили.

До работы в грузинском Совбезе, с 2004 по 2007г., Ломая был министром образования и науки, а прежде – в 2003-04гг., непосредственно перед «революцией роз» и во время нее работал исполнительным директором грузинского отделения фонда Джорджа Сороса «Открытое общество». У Сороса он работал и ранее: в 2002-03гг. – в неправительственной организации «Проект Демократическая коалиция», а с 1995 по 2002г. – в грузинском отделении «Фонда Евразия», где распределял и контролировал гранты для Грузии и Азербайджана. В 1995г. – был редактором грузинской газеты «Аргументы».

Первый дипломатический опыт Александр Ломая приобрел в России еще во времена СССР – с марта по июль 1991г. он был заместителем полномочного представителя Грузии в России, а затем – до сент. того же года возглавлял полпредство своей республики в Москве.

Новый постпред Грузии при ООН – дипломированный инженер, закончил факультет гидротехники и сантехники Грузинского политехнического института в 1985г., а в 1992г., после завершения карьеры полпреда в Москве – аспирантуру Московского Инженерно-строительного института. Грузия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 18 марта 2009 > № 147129

4 марта Международный уголовный суд (МУС) впервые в истории выдал ордер на арест действующего главы государства – президента Судана Омара Башира. Башир обвиняется в военных преступлениях, совершенных им в мятежной провинции Дарфур, где с 2003г. в ходе вооруженного конфликта погибли 300 тыс.чел.Активность Гаагского трибунала во многом объясняется тем, что к власти в Вашингтоне пришла новая администрация, пообещавшая повысить значение международных институтов, которые играли второстепенную роль в эпоху Буша. Еще в самом начале своего правления экс-президент отказался от участия США в Римском договоре, учреждающем Международный уголовный суд, и фактически вывел американцев из-под его юрисдикции. «Обама, скорее всего, исправит ошибки своего предшественника, – пишет The Economist, – поставит свою подпись под Римским договором и убедит конгрессменов привести американское законодательство в соответствие с требованиями МУСа, что позволит этому институту стать эффективным орудием в борьбе с Баширами всего мира». Вопрос в том, насколько беспристрастным будет такой институт.

По мнению многих экспертов, ордер на арест одного из давних противников Запада демонстрирует всему миру, кто будет играть первую скрипку в гаагском судопроизводстве. Вполне естественно, действия МУСа не вызывают одобрения у ключевых игроков, имеющих интересы в Судане, таких как Китай, Россия и страны Африканского союза. Они предлагают наложить годовой мораторий на решение суда, чтобы избежать эскалации дарфурского конфликта и не подвергать опасности интересы своих бизнесменов, ведущих дела с правительством Башира. Судан, который находится на стыке арабского мира и Черной Африки, играет важную роль в традиционных геополитических раскладах. Это государство контролирует большую часть реки Нил – главной водной артерии африканского континента. В британской колониальной системе Судану отводилась роль ключа к Египту, а значит, и ко всему Ближнему Востоку. Не случайно арабские идеологи, призывающие к восстановлению халифата, рассматривают эту страну как свой главный оборонительный рубеж.

На территории Судана, которая по площади не уступает Западной Европе, проживают всего 35 млн.чел. Страна обладает огромными природными богатствами. Прежде всего, речь идет о нефтяных месторождениях, которые были обнаружены здесь 30 лет назад. Подтвержденные запасы сырья составляют 1,6 млрд. бар. По словам некоторых экспертов, в реальности они сопоставимы с саудовскими ресурсами. Судан располагает разведанными запасами природного газа, которые составляют 85 млрд.куб.м.

В стране также находится одно из трех крупнейших месторождений урана и четвертое по величине месторождение меди. Южный альянс – главный козырь США Для Соединенных Штатов, которые намерены к 2015г. увеличить африканскую долю своего импорта нефти – с нынешних 15% до 25%, – суданские нефтяные поля имеют решающее значение. Но подобраться к ним не так легко. И хотя именно американский нефтяной гигант Chevron Texaco начал их освоение в 1970гг., спустя десятилетие после того, как в стране разразилась гражданская война, ему пришлось покинуть Судан. Последние 18 лет у власти в стране находится Омар Башир, который считает Америку своим основным противником. В начале 1990он поддерживал Саддама Хусейна во время войны в Заливе, предоставлял убежище Усаме бен Ладену и не препятствовал подготовке террористических атак, направленных против американских интересов в Африке. В результате Башир добился международной изоляции Судана и включения его в список государств, поддерживающих терроризм.

Вплоть до 2005г. в Судане шла гражданская война между Севером и Югом. Соединенные Штаты сразу сделали ставку на сепаратистский Юг, представленный Народной армией освобождения Судана во главе с генералом Джоном Гарангом. В период правления клинтоновской администрации госсекретарь Мадлен Олбрайт не раз встречалась с лидером сепаратистов и даже сумела сколотить антибашировскую коалицию, в которую помимо армии Гаранга вошли вооруженные силы Эфиопии, Эритреи, Уганды и Кении. Однако эфиопо-эритрейский конфликт спутал американцам все карты. Напряженность в отношениях демократической администрации с лидером Судана привела к тому, что в 1998г. США нанесли бомбовый удар по фармацевтической фабрике в Хартуме, на которой, по их словам, создавались компоненты для химического оружия. Администрация Буша была слишком сосредоточена на военных операциях в Афганистане и Ираке, и поэтому суданская проблема отошла для нее на второй план.

К тому же после терактов 11 сент. контрразведка Судана провела расследование деятельности боевиков «Аль-Каиды» на территории страны, а во время иракской кампании не раз предоставляла США информацию о готовящихся нападениях на американских военных. В результате отношения между странами нормализовались, и Соединенные Штаты даже выступили в роли посредника при заключении мирного соглашения, завершившего 20-летнюю гражданскую войну в Судане. По этому соглашению сепаратисты вошли в федеральное правительство, получили право создать собственную банковскую систему, собирать налоги с населения южных провинций страны и получать свою долю от нефтяных доходов.

Им было позволено сохранить вооруженные формирования, а в 2011г. провести референдум по вопросу об отделении от Судана. Практически ни у кого не вызывает сомнения, что африканские племена, проживающие на юге, не задумываясь проголосуют за независимость своих территорий. Только вот удастся ли им создать эффективное государственное образование без помощи извне? Скорее всего, они будут искать покровительства Соединенных Штатов, которые в обмен на доступ к нефтяным месторождениям предоставят им военную технику, пришлют политических советников и, может быть, даже откроют свою военную базу для обеспечения безопасности новоявленного государства.

Как заявил в интервью «Профилю» главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Георгий Мирский, «если Южный Судан станет независимым государством, он во всем будет обязан американцам, которые начнут активно эксплуатировать его ресурсы. Что же касается хартумского режима, то, после того как он потеряет южные районы, которые суданским правителям удавалось удерживать в течение последних 60 лет, дни его будут сочтены». Таким образом, в случае с Суданом американцы используют известный принцип divide et impera («разделяй и властвуй» – лат.), который в свое время позволил Британской империи создать непрерывную полосу африканских владений от Египта до мыса Доброй надежды. Проамериканский режим в Южном Судане может стать еще одним звеном в системе союзов, создаваемой США в Северо-Восточной Африке, в которую уже входят Эфиопия и Чад.

Эти страны противостоят исламистам в Хартуме и Могадишо: эфиопские войска пытаются навести порядок в Сомали, а чадский военный диктатор Идрисс Деби поддерживает повстанцев в Дарфуре. Хотя администрации Буша удалось наладить связи с режимом Башира, было очевидно, что это временное явление. «Башир представляет исламистскую бенладеновскую тенденцию в мировой политике, которую американцы просто не могут принять, – объясняет Георгий Мирский, – и в итоге им приходится разрывать отношения с хартумским режимом и делать ставку на его врагов».

Именно этим объясняется последний дипломатический маневр Буша на суданском направлении, когда за несколько дней до того, как покинуть Белый дом, он провел переговоры с президентом Южного Судана Сальвой Кииром. Южные сепаратисты убеждены, что с приходом к власти новой американской администрации их позиции только укрепятся. Ведь президентом США стал человек с африканскими корнями, который является их дальним родственником (отец Обамы принадлежит к племени, которое совсем недавно мигрировало в Кению из Южного Судана). К тому же демократы не раз обвиняли хартумский режим в геноциде, и даже убежденные противники войны в Ираке призывали к гуманитарной интервенции в Судане. Как известно, идея гуманитарной интервенции завоевала популярность в эпоху правления предыдущей демократической администрации, и после того, как Международный суд принял решение об аресте Башира, многие заговорили о возможном повторении балканской эпопеи на африканском континенте.

Вторжение в Судан американцы могли бы осуществить с помощью вооруженных отрядов Народной армии освобождения, которые вполне могли бы сыграть роль «суданского Северного альянса». Не случайно политологи все чаще называют негроидные племена Судана Южным альянсом. По мнению Георгия Мирского, «ожидать интервенции США в этом регионе не стоит, поскольку в памяти американцев еще свежи воспоминания о провале в Сомали». Китайская экспансия В Судане главным вызовом для Соединенных Штатов является китайское влияние. Растущая потребность Пекина в энергоносителях вынуждает его осваивать Черный континент, устанавливая «особые отношения» с государствами-париями. «В погоне за дешевой нефтью Китаю пока сложно выдерживать конкуренцию с иностранными компаниями, – заявляет Чен Фэнин из пекинского Института международных отношений. – Китайцы ищут рынки, которые по тем или иным причинам не подходят для США и Европы, и Судан, пожалуй, наиболее яркий пример такой стратегии». Еще в 1998г. почти 50% всего суданского экспорта приходилось на четыре страны: Саудовскую Аравию, Италию, Великобританию и Германию. Важнейшими поставщиками продукции в Судан являлись арабские союзники США и европейские страны.

Сегодня картина полностью изменилась. Более 50% суданского экспорта и 20% импорта приходится на КНР. И в первую очередь это объясняется китайским нефтяным бумом. «Суданская нефть составляет десятую часть китайского импорта энергоресурсов, – заявляет директор центра по изучению Ближнего Востока и Северной Африки в Шанхайском университете международных отношений Жу Уэй Ли. – Если мы потеряем этот рынок, нам будет очень сложно найти ему замену». Китайской национальной нефтяной компании принадлежит 40% акций Нефтедобывающей компании Большого Нила – консорциума, который контролирует подавляющую часть нефтяных запасов Судана. Пекин финансировал строительство трубопровода от месторождений Южного Судана к новому терминалу в Порт-Судане на Красном море.

Китайская стратегия заключается в том, чтобы приобрести максимальное влияние в Судане в тот момент, пока он находится в международной изоляции. И в этом смысле Пекин заинтересован, чтобы у власти как можно дольше оставалось нынешнее правительство, которое вызывает на Западе аллергию. Китайцы понимают, что если на смену ему придут более умеренные политические силы, в Судан вернутся западные компании, и Китай утратит свое монопольное положение на местном нефтяном рынке. Опасаясь такого сценария, китайцы лихорадочно инвестируют в экономику страны, чтобы укрепить здесь свои позиции и встретить конкурентов во всеоружии. Китай строит в Судане дамбы и мосты, вкладывает деньги в систему электроснабжения, химическую промышленность.

Как утверждает корреспондент Le Monde Diplomatique Жан-Кристоф Серван в статье «Китайское торговое сафари в Африке», из 15 крупных иностранных компаний, действующих на территории Судана, 13 – китайского происхождения. С конца 1990 Китай вложил в суданскую экономику 15 млрд.долл., превратившись в крупнейшего иностранного инвестора Судана. Причем, в отличие от Международного валютного фонда или Всемирного банка, Пекин не обставляет свои кредиты множеством трудновыполнимых условий. Западные политики обвиняют Китай в цинизме, утверждая, что в Африке и, прежде всего в Судане, создается настоящая «рабовладельческая империя». Хартумский режим обеспечивает китайцам доступ к нефтяным месторождениям, сгоняя с земель негроидные земледельческие племена.

По словам западных правозащитников, Китай игнорирует введенное ООН эмбарго на поставки вооружений в Судан и продолжает снабжать правительство Башира огнестрельным оружием. В итоге получается заколдованный круг: суданское правительство продает Китаю нефть и на полученные деньги покупает у него ружья и автоматы, чтобы обеспечить контроль над энергоресурсами страны. Позиция китайских дипломатов, отстаивающих интересы Башира в Совете безопасности ООН, вполне укладывается в африканскую стратегию Пекина. Поддерживая суданского президента, китайцы надеются укрепить свои позиции среди местных элит, уставших от правозащитной риторики Запада и опасающихся «гуманитарных интервенций».

Конечно, китайский принцип невмешательства во внутреннюю политику других государств импонирует им намного больше, а готовность защищать суверенитет африканского государства на международной арене делает из Китая популярного лидера развивающегося мира, способного постоять за интересы стран Юга. Во времена Мао китайцы поддерживали по всему миру национально-освободительные движения, однако в последнее время все чаще ведут диалог с правительством. И хотя коммунистическому Китаю сложно найти общий язык с исламистскими властями Судана, их объединяет простая коммерческая формула: нефть в обмен на вооружения. Российские интересы В 1956г., после того как Судан обрел независимость, США и Великобритания всеми силами препятствовали проникновению в страну советских эмиссаров, опасаясь, что СССР закрепится в Хартуме и будет использовать его для проникновения на Ближний Восток. Однако уже в 1969г. к власти пришел Джафар Нимейри, который в начале своего правления опирался на просоветскую коммунистическую партию и даже провозгласил Судан африканской Кубой. В 1980 он поругался со «старшим братом», уничтожил компартию и ввел в стране нормы шариата.

Как и во многих других странах третьего мира, в Судане сохранились воспоминания о могуществе советской империи и профессионализме русских специалистов, которые построили в соседнем Египте Асуанскую плотину. И, учитывая поддержку, которую оказывает сейчас российское правительство президенту Баширу, у Москвы есть все шансы закрепиться на суданском рынке. «В Судане, – говорит Георгий Мирский, – огромное количество неразведанных месторождений, и российские компании могли бы поучаствовать в их освоении. Сейчас в наших силах бросить вызов китайской монополии.

Однако если бы мы выступили единым лагерем с западными странами и поддержали решение международного трибунала, Башир не стал бы церемониться с российскими компаниями и выгнал бы их из страны». В последнее время Россия, как и Китай, оказывала Судану поддержку в Совбезе ООН, отстаивая принцип невмешательства во внутренние дела государства. В ответ суданские власти поддержали действия России в Грузии в авг. пред.г. Известно, что, несмотря на эмбарго ООН, Россия продолжает поставлять в Судан свои вооружения.

В 2004г. правительство Башира приобрело партию российских МиГов, что вызвало резкую отповедь со стороны Запада. Характерная деталь: в дек. президент Медведев назначил специального представителя по Судану. Причем должность эта досталась не безвестному дипломату, а главе международного комитета Совета Федерации Михаилу Маргелову. По его словам, «Судан имеет уникальное геостратегическое положение и может стать для России воротами в Африку».

Суданская торговля в 1988г. Крупнейшие экспортеры: Саудовская Аравия – 25; Италия – 10; Великобритания – 10; Германия – 5; Другие страны – 50.

Крупнейшие импортеры: Саудовская Аравия – 16; Египет – 4; Другие арабские союзники США – 8; Великобритания – 7; Франция – 7; Италия – 6; Другие страны ЕС – 4; Китай – 13; Япония – 5; Другие страны – 23.

Суданская торговля в 2008г. Крупнейшие экспортеры: Китай – 70; Япония – 11; Саудовская Аравия – 3; Другие страны – 12.

Крупнейшие импортеры. Китай – 21; Саудовская Аравия – 10; ОАЭ – 6; Египет – 6; Япония – 5; Индия – 5; Другие страны – 47 Судан > Внешэкономсвязи, политика > russarabbc.ru, 16 марта 2009 > № 186373

В.В.Путин и премьер-министр Венгрии Ф.Дюрчань провели совместную пресс-конференциюПо итогам российско-венгерских межправительственных консультаций председатель правительства Российской Федерации В.В.Путин и Премьер-министр Венгрии Ф.Дюрчань провели совместную пресс-конференцию.

Выступление В.В.Путина: Уважаемый господин премьер-министр, уважаемые дамы и господа,

Только что завершился второй раунд российско-венгерских межправительственных консультаций. И с российской, и с венгерской стороны в этой работе приняло участие большое количество руководителей министерств, ведомств. По сути, это было совместное заседание наших правительств. Подобное мероприятие мы проводим второй раз, и хотел бы отметить его результативность. Мы можем говорить об этом смело, открыто: результаты есть.

Я уже упоминал, что за шесть лет работы господина Ф.Дюрчаня премьер-министром страны в девять раз – хочу это подчеркнуть, в девять раз! – увеличился объем венгерского экспорта в Россию. Россия стала за это время вторым после Федеративной Республики Германия торгово-экономическим партнером Венгерской Республики. Это всё результат нашей деятельности за последнее время.

На заседании мы рассмотрели ход реализации Плана совместных действий правительств России и Венгрии на 2008-09гг. Было решено развить его принципы и в аналогичном документе, рассчитанном на 2010-11г.

Мы, разумеется, говорили и о крупных проектах, в том числе о проекте «Южный поток». Сейчас мы с вами присутствовали при подписании соответствующих документов: и по строительству венгерского участка проекта «Южный поток», и по строительству крупного подземного газохранилища на территории Венгрии объемом более 1 млрд.куб.м. Это большой объем, необходимый для обеспечения энергетической безопасности и стабильности работы энергетического сектора наших венгерских партнеров, стабильной работы венгерской энергетики.

Повторяю, нам многое удалось сделать за последнее время. 13 млрд. долл. – товарооборот у нас сегодня. Разумеется, на нашу совместную работу не может не оказать влияние мировой финансовый и экономический кризис. Мы наблюдали последние месяцы прошлого года, да и в начале этого года определенный спад в торгово-экономических отношениях. Ничего здесь нового нет. Во всей Европе происходят примерно аналогичные процессы. Но тем и дороги наши совместные усилия, в том числе и сегодняшняя наша встреча, что мы работаем над тем – как совместно решать возникающие перед нами сложности.

Выступление Ф.Дюрчаня: Хорошая внешняя политика «играет сразу на нескольких инструментах». Венгрия тоже поступает таким же образом. Венгрия является членом Европейского Союза и, совершенно естественно, поддерживает с европейскими странами самое тесное сотрудничество. Венгрия работает с государствами НАТО в самом тесном, всеохватывающем смысле. И Венгрия никогда не скрывала того, что стремится к стратегическому партнерству и с Россией. Мы над этим работаем уже много-много лет.

Я полагаю, что это наше стремление, наши двусторонние отношения, а также отношения между Россией и Европейским союзом – все это даст очень положительные результаты и хорошие плоды. Больше сотрудничества – больше безопасности. Так я вижу взаимоотношения России и Венгрии, России и Европейского Союза.

Несмотря на то, что у наших стран неоднородная история, тем не менее, все мы страдаем сейчас от одного и того же. Мир стал небольшим, земля стала в каком-то смысле плоской. Никто не способен сегодня сам победить те вызовы, с которыми мы сталкиваемся – ни Россия, ни, разумеется, Венгрия.

За последние годы возобновившихся связей с Россией Венгрия очень много выиграла. Я могу это утверждать с полной уверенностью – и в символическом, и в экономическом смысле. В символическом смысле Венгрия выиграла в том плане, что мы смогли однозначно определить наше отношение к прошлому, где было много положительного и были, конечно, недостатки. Я думаю, российское руководство к этому очень положительно относится. В 2006 году, когда господин премьер-министр еще в качестве президента России привез в Венгрию Шарошпатакскую библиотеку, – это было очень знаменательное событие.

Кроме этого, мы можем похвастаться значительными результатами в области образования, науки. В Венгрии ключевым вопросом является стратегическое сотрудничество – если хотите, то можно сказать, что это краеугольный камень нынешнего экономического сотрудничества между Россией и Венгрией. То, что Венгрия в нашем регионе была способна обеспечить максимальную энергетическую стабильность – при том, что много энергии к нам поставлялось, – означает, что мы неплохо поработали за последние годы. У нас хорошие контакты, у нас есть объемы для хранения, и мы должны идти в этом же направлении и дальше.

Два трубопровода – больше чем один, три трубопровода больше чем два. Поэтому мы сами себе советуем: чем больше будет трубопроводов, которые идут в Европу и проходят через Венгрию, тем больше трубопроводов будет доходить до Европы. Естественно, для нас будет хорошо, если газ будет поступать из независимых источников. Но при сегодняшней ситуации, когда мы получаем необходимое количество газа только по единственному трубопроводу и только через Украину, я полагаю, будет намного лучше, если Венгрия и Европа будут связаны таким газопроводом, который будет поставлять российский газ.

С точки зрения Венгрии, разумеется, у нас будет два независимых поставщика. «Набукко» сулит нам поставки газа не из российского источника. Но если потребление газа в Европе будет возрастать именно в таком темпе, то совершенно не нужно считать конкурентными эти два проекта – «Южный поток» и «Набукко».

Строительство и одного, и другого требует много времени. А в мире столько сегодня неопределенности. Я считаю, что будет очень правильно, если Венгрия, действительно, будет горой стоять за строительство и одного, и другого. Определив строгие приоритеты, венгерское правительство приняло сегодня самостоятельное решение.

В совершенно невероятном темпе растут объемы посевных семян, которые поставляются. У нас есть совместные программы. Мы очень хорошо знаем, какие цели поставила перед собой Россия, которая стремится производить пищевую продукцию у себя дома. И Венгрия, как страна с развитой аграрной сферой, имеет большие возможности. Мы хотим, в частности, сотрудничать с Россией и в совместных проектах в развитии растениеводства.

Венгрия с очень большим уважением относится к российской культуре. Мы очень любим российскую литературу, балет, музыку. В Венгрии у российской культуры очень много поклонников. Их усилия увенчались созданием центра русистики в Венгрии. Очень важно знать культуру друг друга, важно знать – и узнавать людей, потому что чем больше узнаешь друг друга, тем меньше конфликтов. Мы очень много работаем ради этого, и я рад тому, что у нас с Правительством господина Премьер-министра, российским руководством последних лет очень корректные, очень рациональные и очень хорошие отношения, в которых бывают и споры. Рабочие контакты у нас замечательные. Хотелось бы, чтобы мы продолжали в том же духе.

Вопрос: Приняли ли вы в ходе сегодняшних переговоров какое-то решение с «Малевом», с венгерской авиакомпанией?

В.В.Путин: Мы затронули эту тему. Будем говорить об этом более подробно за ланчем и после этого договорились обсудить эту проблему. Хочу сказать, что в целом вопрос решается. Главные проблемы, которые нам известны, – это финансирование. Необходимые решения с российской стороны приняты.

Вопрос: Вопрос к обоим премьер-министрам. Вы не могли бы в связи с заключенными соглашениями чуть более подробно рассказать о временных рамках: в частности, реализации строительства венгерской части «Южного потока» и строительства ПХГ, а также строительства «Южного потока» в целом.

И если можно – отдельный вопрос господину Дюрчаню. Вы сказали о проекте «Набукко». Можно ли считать, что для Вас «Южный поток» и «Набукко» являются равноценными для Венгрии проектами? И как Вы оцениваете их значение для энергобезопасности Европы в целом? Спасибо.

Ф.Дюрчань: Может быть, я ошибусь в датах, прошу коллег меня поправить. Здесь нашими руководителями, задействованными в энергетике, подписаны такие программы и проекты, которые будут идти в соответствии с жестким графиком.

Начнем с газохранилища. Газохранилище – это 1,3 млрд. куб.м. газа. Стороны договорились, кто и что должен делать, совершенно четко расписаны задачи сторон. И если я не ошибаюсь, то реально можно считать, что к 2012-13гг. газохранилище будет введено в эксплуатацию.

Что касается венгерской части «Южного потока». Сегодняшним соглашением предусмотрено, что мы закончим этап работы, который посвящен разработке технико-экономического обоснования. Затем к 2011г. будет окончательно разработан проект, касающийся капиталовложений. И если все будет идти так, как мы полагаем, то до 2015г. будет построен «Южный поток».

Я хотел бы, чтобы мои российские друзья понимали – нет большего риска, чем если одна сторона «висит» на одном газопроводе. Нет такого политика, нет такого человека, который может этому радоваться.

Хочу напомнить вам последний конфликт в январе текущего года. Мы смотрели на трубу, из которой не шел газ. У нас еще дело обошлось, потому что у нас есть хранилища и были запасы. Какое может быть решение? Решение – должен быть не один газопровод, а несколько газопроводов. А уж если из России два провода, то это еще лучше. «Южный поток» означает, что из России пойдут два разных потока в двух разных направлениях.

Есть еще лучшее решение, я не буду этого скрывать. Если второй и третий будут поставлять уже не российский газ, а из совершенно независимого, скажем, азиатского источника. Это еще большая степень безопасности для Венгрии.

Чем больше независимых источников, тем лучше для Венгрии. Многие задают этот вопрос и считают его политическим вопросом – и в Венгрии, и в Европе. Но, на мой взгляд, это вопрос, в первую очередь, касающийся национального суверенитета. Государство может быть суверенным только в том случае, если в таких важнейших вопросах, как ресурсы и энергия, оно не зависит в одностороннем порядке от чего-то или от кого-то. В Японии покупают сжиженный газ, не по трубопроводу, причем – у семи источников. Я должен сказать, что они правы. Если меня кто-то спросит – я тоже хотел бы, чтобы не у одного или двух, а у семи источников я мог бы покупать газ. И с кем бы у меня ни были недоразумения, дискуссии – у меня остается еще шесть других продавцов.

Конечно, с точки зрения торговли, это намного выгоднее: если у меня один покупатель, то трудно торговаться о цене. Россия никогда не злоупотребляла своим положением, но Россия тоже была бы не рада, если бы у нее был только один покупатель. Так же и мы не можем радоваться тому, что у нас только один продавец.

В венгерском законодательстве совершенно однозначно сказано, что Венгрия заинтересована в том, чтобы закупался газ из независимых источников. Сегодня это у нас на повестке дня, и Венгрия поддерживает осуществление проектов «Набукко» и «Южный поток». И мы ищем, пытаемся выявить и другие источники. В последние месяцы мы побывали в государствах Персидского залива и стараемся на Адриатике построить терминал, который будет способен принимать сжиженный газ и поставлять его.

В.В.Путин: Во-первых, что касается сроков. До конца этого года, может быть, даже в сентябре текущего года, должно быть закончено технико-экономическое обоснование строительства венгерского участка «Южного потока». В середине, а точнее, в июне 2010 года должно быть закончено технико-экономическое обоснование всей трубопроводной системы «Южный поток». И 31 декабря 2015 года должно быть закончено строительство этого проекта, он должен начать работать. Это то, что касается сроков.

Объемы. По венгерскому участку сегодня мы предполагаем прокачивать 10 млрд кубических метров газа. Весь «Южный поток» рассчитан на 31 млрд. Может быть, он будет и больше. Объем строительства сегодня примерно 10 млрд евро. С учетом падения цен на строительный товар это может быть и дешевле. Проблем с финансированием не существует, несмотря на падение цен на энергоносители и несмотря на другие экономические проблемы, такие как сокращение объемов. Проблем с привлечением денежных ресурсов для реализации проектов такого рода сегодня не существует.

Теперь по поводу диверсификации потоков. Полностью согласен с господином Премьер-министром, что нужно диверсифицировать эти потоки. Хочу отметить только несколько обстоятельств. Проблем с источниками газоснабжения Европы также нет. Существует проблема транзитных стран. Вот в чем проблема.

Что такое независимые источники? Газ либо есть, либо его нет. Назвать это можно, как угодно. В России – вот есть. И нам достаточно этих ресурсов для того, чтобы удовлетворить свои растущие потребности и потребности наших европейских потребителей как минимум лет на сто. Говорю это совершенно ответственно, опираясь на серьезные исследования.

Что касается других маршрутов – мы ничего против не имеем, но тот проект, о котором все сегодня говорят, – проект «Набукко» – не уменьшает количество транзитных стран. Да, он обходит Украину – это правда, но он не уменьшает количество транзитных стран, а увеличивает их. Это – и Азербайджан, Турция, Грузия, но и этого недостаточно, потому что наполнения не будет без присоединения к этому проекту, скажем, Ирана.

Мы будем рады, если этот проект когда-то и кому-то удастся реализовать. Это будет дополнительный баланс в энергоснабжении Европы. Если нам не удастся реализовать «Южный поток», в чем я, честно говоря, сомневаюсь, мы можем сжижать газ и будем продавать вам этот газ в сжиженном виде, но вы будете покупать его дороже, потому что сжиженный газ всегда процентов на 20 дороже, чем трубный газ. Европа утратит эти естественные конкурентные преимущества в мировой экономике в связи с сотрудничеством с Россией.

Теперь, что касается проблем транзитной стороны. Не мы порождаем эти проблемы, они возникают в силу различных геополитических и внутриполитических причин. Вот сейчас господин Премьер-министр вспомнил о тех проблемах, которые были у нас с нашими украинскими партнерами и друзьями. В конце концов, слава Богу, на Украине нашлись ответственные люди, которые заключили контракт на поставку газа для потребностей Украины на рыночных европейских условиях, заключили отдельный контракт на транзит нашего газа в Европу. Вроде бы, слава Богу.

Но нет, ведь кому-то там неймется. Как вы знаете, несколько дней назад люди в масках с автоматами пытались изъять транзитный контракт у государственной энергетической компании. Каким местом думают люди, которые отдают такие приказы, – одному Богу известно. Ясно, что это только дискредитирует страну, к сожалению, и, конечно, еще раз всех нас заставляет задуматься о необходимости создания дополнительных альтернативных путей доставки наших углеводородов в Европу. Я думаю, что строительство таких объектов будет дисциплинировать всех, в том числе и сегодняшние транзитные страны, и в конечном итоге поможет нам выстроить нормальные, рыночные, цивилизованные отношения. Спасибо.

Вопрос: Я задаю вопрос Премьер-министрам. Как вы уже говорили, борьба с кризисом является общей задачей. Думали ли вы в связи с этим кризисом о каком-то региональном пакете, который работал бы, помогал бы фирмам, которые работают на срочном рынке, то есть как бы вне Европейского Союза, чтобы оживить восточные рынки? Может быть, нужно какое-то государственное участие на восточных рынках для того, чтобы сохранить уже достигнутый уровень?

Ф.Дюрчань: Я думаю, что Венгрия имеет хорошо налаженную функциональную систему, которая способствует и экспорту, и активности за рубежом, и гарантирует эту работу. Есть два важных элемента, две компании, которые финансируют и гарантируют экспорт. За последние годы мы накопили такой опыт, что 60% финансирования венгерского экспорта направлено именно на Россию. Там есть и поставки продукции, и девелоперские проекты, проекты по строительству и так далее.

Господин министр Байнай (министр экономики Венгрии Гордон Байнай) предложил Правительству и принял целый ряд мер, чтобы в следующий период мы стремились к финансированию именно торгового оборота, чтобы наши деньги шли не только на такие крупные девелоперские программы. То есть нам нужны деньги, чтобы мы могли обеспечить все источники финансирования венгерского экспорта. На данный момент у нас все средства для этого имеются.

Что касается дальнейших планов, то самый большой риск кроется в том, что за последние 60 лет сейчас впервые будет наблюдаться уменьшение доли экспорта в мире. Со времен Второй мировой войны такого не случалось. Если это наступит, то я полагаю, что те государства, экономика которых базируется на экспорте (таких много – и Германия, и Япония, и Венгрия), понесут очень тяжелые убытки.

Объем экспорта Венгрии по сравнению с ВВП примерно 80% – это невероятная цифра. То есть национальные интересы Венгрии заключаются именно в том, чтобы сохранять и поддерживать на уровне внешнюю торговлю, потому что подавляющая доля наших предприятий работает не на внутренний, а на внешний рынок.

Если сейчас у нас не покупают только Германия, Австрия, Соединенные Штаты, то в такой ситуации, самое малое, что мы можем сделать, – сохранять уровень и стараться увеличить финансирование экспорта. Всем очень хорошо известно, что в Европе Венгрия все время стремится добиваться того, чтобы те шаги, которые мы предпринимаем, вписывались в большую цельную программу, направленную на поддержку наших средних и малых предприятий.

Такая инициатива была проявлена и Европейским банком развития, и Всемирным банком. Всего кредит предусмотрен на 25 млрд евро. Мы стараемся, чтобы эти задачи расширялись, в том числе в плане целевых территорий, на которые направлены эти задачи.

В.В.Путин: Принимаем участие в международных усилиях, которые направлены на преодоление сегодняшней ситуации и кризиса. Мы действуем и через МВФ, куда направляем немалые ресурсы. Это первое.

Второе: достаточно активно продвигаем проекты и помогаем нашим партнерам на постсоветском пространстве. Уже оформили кредит в 2 млрд долларов Киргизии, выдали грант на 150 млн, еще один льготный кредит на 300 млн. Оформили кредит Белоруссии на миллиард долларов – 500 млн уже перечислили, во всяком случае решение принято, недавно я подписал соответствующее постановление Правительства.

Мы входим в рынок финансовых услуг на постсоветском пространстве, и там наши вложения тоже измеряются миллиардами долларов. Мы готовы рассмотреть и возможность финансового сопровождения наших торговых и инвестиционных операций с нашими традиционными партнерами и в Восточной Европе.

Вот сегодня Ваша коллега спрашивала по поводу «Малева». Должен сказать, что российская сторона тоже приняла соответствующее решение и свою часть работы полностью профинансировала. Речь идет о 10 млн, между прочим. Я уже сказал, что за последнее время в 9 раз увеличился объем венгерского экспорта на российский рынок. Разумеется, это чисто коммерческая работа, и там, где российские партнеры заинтересованы в сохранении такого объема, я уверен, они будут получать поддержку от наших финансовых институтов. Спасибо.

Вопрос: Вопрос только нашему премьеру. Такой вопрос, который сегодня, наверное, выпал из контекста тех тем, которые фигурировали. Очень много говорят об энергозависимости Европы от России, но я хотел бы, чтобы Вы еще раз подчеркнули, может быть, привели бы какие-то свежие данные о том, что существует и зависимость России как поставщика энергоресурсов, нефти и газа в европейские государства. Есть ли здесь какие-то сложности, особенно сейчас, в условиях новых экономических проблем? В.В.Путин: Да, конечно, мы много раз говорили о том, что это взаимная зависимость. Господин Премьер-министр в ответе на заданный вопрос говорил, что хотелось бы, допустим, получать энергоресурсы из Средней Азии. Так вы уже получаете из Средней Азии. Мы закупаем там большой объем и с этого года закупаем по рыночным, европейским ценам. Поэтому наши среднеазиатские партнеры с удовольствием нам продают этот газ. Они уже не будут продавать его в республики бывшего Советского Союза по бросовым ценам, уже не заставите. А если по рыночным, то им все равно, куда продавать.

Стоит вопрос, нужно им строить дополнительные трубопроводы или нет, если существуют уже нормальные, функционирующие транспортная и трубопроводная системы. Думаю, что нет, хотя все возможно.

Что касается взаимозависимости, то это фактор стабильности. Сегодня, конечно, наши компании сталкиваются с определенными проблемами. Они заключаются в том, что по принципу, на котором строится весь газовый рынок (а один из основополагающих принципов – это «take or pay», «бери или плати»), сегодня, например, есть проблемы. Потому что объем необходимых ресурсов сократился, и часто наши партнеры не справляются со взятыми на себя обязательствами.

Это первое. И, кстати говоря, мы здесь тоже идем навстречу. Вот мы только недавно говорили о наших украинских партнерах. Они уже дважды не выполнили свое обязательство взять газ в том объеме, в котором они законтрактовали. Они обратились к нам с просьбой не применять штрафные санкции, и мы пошли навстречу. Цены упали, наши компании недополучают соответствующие ресурсы, на которые рассчитывали. Но это не вызывает системных сбоев в работе наших энергетических компаний. Мы представим сейчас измененную версию бюджета, где наши доходы представлены из расчета 41 доллар/баррель нефти. Отсюда, соответственно, считается и газ, и газовые доходы.

Но в целом, повторяю, взаимозависимость между поставщиками энергоресурсов и потребителями – это элемент стабильности.

Что касается наших отношений с Венгрией, то эти отношения в сфере энергетики не ограничиваются только углеводородами. Это и атомная энергетика. Как вы знаете, наши венгерские друзья обратились к нам некоторое время назад с просьбой устранить проблемы, которые возникли на венгерской атомной электростанции. Наши атомщики справились с этим достойно. Заключен контракт о поставке ядерных материалов, ядерного топлива до 2032 или 2035 года. Эти поставки осуществляются ритмично. Сейчас речь идет о том, чтобы, если возможно, наши компании приняли участие в тендере на строительство новых блоков. Мы поставляем энергетический уголь в Европу, в том числе и в Венгрию. И, конечно, мы зависим от наших потребителей так же, как они зависят от нас. Но если мы будем учитывать интересы друг друга, это будет элементом не только стабильности, но и одним из важнейших элементов и инструментов преодоления сегодняшних кризисных явлений в мировой экономике. Венгрия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 10 марта 2009 > № 144501

Шестой Международный экономический форум «Мост 2009» или «Армянский Давос», открывается в пятницу в курортном г.Цахкадзор неподалеку от Еревана, сообщила пресс-служба министерства экономики Армении. Основная цель форума, который продолжит свою работу до 23 фев., – знакомство деловых и политических кругов Запада и Ближнего Востока с экономическим потенциалом Армении. Международный экономический форум «Мост» получил свое второе название – «Армянский Давос» и является местом встречи и открытого диалога политиков, представителей органов власти, промышленников и предпринимателей, ученых и общественных деятелей как из Армении, так и из-за рубежа. Главная тема форума нынешнего года – «Международное экономическое сотрудничество: приоритеты, тенденции, возможности».

В рамках форума планируется проведение следующих конференций и круглых столов: «Бизнес-образование: роскошь или необходимость», «Туризм в Армении: опыт и перспективы», «Экспортный потенциал Армении: анализ и оценка», «Перспективы развития Армении как регионального финансового центра», «Новые возможности развития региональной транспортной системы», «Электронное общество: утопия или реальность», «Строительство и недвижимость: требования сегодняшнего дня», «Конкурентные преимущества для устойчивого развития». Главный экономический форум страны давно вышел за рамки Армении и приобрел международный статус.

Ожидается, что, как и в предыдущие годы, это событие вызовет большой интерес у политических и экономических лидеров многих стран мира. Организаторами форума являются Союз работодателей (промышленников и предпринимателей) Армении и Центр содействия международной интеграции «МАСТЕР» при официальной поддержке министерства экономики, МИД и Центрального банка Армении. Первый Международный экономический форум «Мост» прошел в Армении 23-26 июля 2004г. в Цахкадзоре. В нем приняли участие более 70 предпринимателей из Армении, России, Грузии и Ирана. Армения > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 20 февраля 2009 > № 142815

Выступление В.В.Путина на открытии Всемирного экономического форума в Давосе. Уважаемый господин Шваб, господин Президент, дамы и господа! Я очень признателен профессору Швабу за добрые слова в адрес России. Я часто бывал на форуме в Давосе, работая в Петербурге. Мне приятно, что России предоставлена возможность высказаться по проблемам мировой экономики в довольно сложный период ее развития. Признателен организаторам Форума за возможность поделиться своими соображениями о происходящем в мировой экономике и в России, рассказать о наших планах и предложениях.

Господин Шваб в своем вступительном слове предложил особенно не будоражить прошлое и не ковыряться в причинах происходящих событий. Я не буду делать на этом особого акцента, но, не поговорив о причинах, которые привели мировую экономику к сегодняшнему состоянию, мы не сможем выработать правильных рецептов лечения этой болезни.

Сегодня мир столкнулся с первым по-настоящему глобальным экономическим кризисом. Причем скорость развития кризисных проявлений бьет все рекорды.

Текущую ситуацию часто сравнивают с Великой Депрессией конца 1920-х – начала 1930-х годов прошлого века. Параллели действительно просматриваются. Но есть и принципиальные отличия. В эпоху глобализации кризис коснулся всех, всех без исключения стран, вне зависимости от их политической или экономической системы – все оказались в одной лодке.

Есть известное понятие – «идеальный шторм». Когда разыгравшиеся природные стихии сходятся в одной точке и кратно умножают свою разрушительную силу. Нынешний кризис, похож именно на такой «идеальный шторм».

Конечно, ответственные и грамотные экономисты, политики должны быть всегда готовы к такому развитию ситуации. Но все равно он приходит неожиданно. Так же как и зима у нас в России, всегда готовимся к зиме, а она всегда неожиданно приходит. Так случилось и на этот раз в мировой экономике – кризис буквально висел в воздухе. Однако большинство не желало замечать поднимающуюся волну. Последние месяцы практически любое выступление на тему кризиса начинается с развернутой критики того, что происходило в Соединенных Штатах.

Я не намерен сейчас углубляться в эту тему. Напомню лишь, что всего год назад с этой трибуны звучали слова наших американских друзей о фундаментальной устойчивости и безоблачных перспективах экономики США. Сегодня же гордость Уолл-стрита – инвестиционные банки – практически перестали существовать. За год им пришлось признать потери, превосходящие их прибыль за четверть века. Какой масштаб! Только один этот пример лучше всякой критики отражает реальное положение дел.

Пришло время прозрения. Необходимо спокойно, без всякого злорадства, без ковыряния в этих проблемах разобраться объективно в глубинных причинах случившегося и постараться заглянуть в будущее.

С нашей точки зрения, кризис был порожден сочетанием сразу нескольких факторов.

Это провал сложившейся финансовой системы, результат низкого качества регулирования, из-за чего огромные риски оказались вне должного учета.

Это колоссальные дисбалансы, накопившиеся за последние годы. В первую очередь, между масштабами финансовых операций и фундаментальной стоимостью активов, между возросшим спросом на кредитные ресурсы и источниками его обеспечения. Серьезный сбой дала сама система глобального экономического роста, в которой один центр практически без ограничений и бесконтрольно печатает деньги и потребляет блага, а другой производит недорогие товары и сберегает выпущенные другими государствами деньги.

Добавлю, что в такой системе целые регионы мира, включая отчасти даже и благополучную Европу, оказывались на периферии глобальных экономических процессов, а значит, и за рамками принятия ключевых экономических и финансовых решений.

Кроме того, генерируемое благосостояние распределялось весьма неравномерно, как внутри стран, между слоями населения, причем это касается даже высокоразвитых государств, так и между различными странами и регионами мира.

Для значительной части человечества по-прежнему остаются недоступными комфортное жилье, образование, качественная медицина. И мировой подъем последних лет радикально не изменил эту ситуацию.

Наконец этот кризис – еще и порождение завышенных ожиданий. Были неоправданно раздуты аппетиты корпораций относительно постоянно растущего спроса. Гонка фондовых индексов и капитализации очевидно стала доминировать над повышением производительности и реальной эффективности компаний.

К сожалению, завышенные ожидания существовали не только в бизнес-среде. Они задавали быстрый рост стандартов личного потребления, прежде всего, в развитых странах. Рост, который – и это нужно прямо признать – не был подкреплен реальными возможностями. Это было не заработанное благополучие, а благополучие в долг, за счет будущих поколений.

Вся эта «пирамида ожиданий» должна была рано или поздно рухнуть, что, собственно, и происходит на наших глазах.

Уважаемые коллеги! Известно, что во времена кризиса силен соблазн простых и популистских решений. Но если лечить только симптомы болезни, то в итоге можно получить гораздо более тяжелые осложнения.

Разумеется, правительства всех стран, лидеры бизнеса обязаны действовать максимально решительно. Тем не менее, даже в таких форс-мажорных обстоятельствах важно избегать шагов, о которых придется жалеть в будущем. И потому хотел бы начать с того, чего, на наш взгляд, не следовало бы делать, и чего мы в России намерены избегать.

Нельзя позволить себе скатиться к изоляционизму и безудержному экономическому эгоизму. На саммите «Большой двадцатки» лидеры ведущих экономик мира договорились воздерживаться от возведения барьеров на пути мировой торговли и движения капиталов. Россия разделяет эти воззрения. И даже если в условиях кризиса определенное усиление протекционизма окажется неизбежным, что мы, к сожалению, и наблюдаем сегодня, то здесь всем нам нужно знать чувство меры.

Вторая возможная ошибка – это чрезмерное вмешательство в экономическую жизнь со стороны государств, слепая вера во всемогущество государства.

Да, усиление его роли в условиях кризиса – это естественная реакция на провалы рыночного регулирования. Однако вместо того чтобы заняться совершенствованием рыночных механизмов, появился соблазн максимально расширить непосредственное участие государства в экономике.

Оборотная сторона антикризисных мер почти во всех странах – концентрация в руках государства избыточных активов.

В Советском Союзе в прошлом веке роль государства была доведена до абсолюта. Что в конце концов привело к тотальной неконкурентоспособности нашей экономики – мы за это дорого заплатили. Этот урок нам дорого обошелся. Уверен, никто не хотел бы его повторять.

Нельзя закрывать глаза и на то, что на протяжении последних месяцев происходит размывание духа предпринимательства, в том числе принципа личной ответственности человека – предпринимателя, инвестора, акционера – за собственные решения. Нет никаких оснований полагать, что, переложив ответственность на государство, можно достичь лучших результатов.

Здесь в зале очень много лидеров бизнеса. И я понимаю, что всегда есть соблазн прильнуть к источнику государственного благополучия. Но, во-первых, это исчерпаемый источник, а во-вторых, не всегда эффективный.

И еще – что касается прямой зоны ответственности государства, противодействие кризису не должно оборачиваться финансовым популизмом, отказом от ответственной макроэкономической политики. Необоснованное увеличение бюджетного дефицита, накапливание государственного долга – так же разрушительны, как и авантюрная фондовая игра.

Уважаемые дамы и господа! К сожалению, мы еще далеки от понимания подлинных масштабов кризиса. Но очевидно одно – его глубина и продолжительность рецессии во многом будут зависеть от того, насколько точно мы определим направления наших действий и насколько согласованно и профессионально будем работать.

На наш взгляд, первое, что необходимо предпринять в ближайшее время – это в самом широком смысле слова подвести черту под прошлым. Как говорится, «открыть карты», выявить реальное положение дел.

Бизнесу необходимо списание безнадежных долгов и «плохих» активов. К сожалению, это придется сделать. Да, это очень болезненный и неприятный процесс. И не все на это охотно идут, опасаясь за свою капитализацию, бонусы, просто за престиж.

Но уклониться от расчистки баланса – значит «законсервировать» и затянуть кризис. Считаю, что механизм списаний должен быть эффективным и соответствовать реалиям сегодняшнего дня, сегодняшней экономики.

Второе. Наряду с расчисткой балансов настало время освободиться от виртуальных денег, дутых отчетов и сомнительных рейтингов. Представления о самочувствии мировой экономики и реальном состоянии корпораций не должны находиться в плену иллюзий. Даже если эти иллюзионисты – крупные аудиторские и аналитические бюро.

Смысл нашего предложения в том, что в основу реформы стандартов аудита, бухгалтерского учета, системы рейтингов должно быть положено возвращение к понятию фундаментальной стоимости активов. То есть оценки того или иного бизнеса должны строиться на его способности генерировать добавленную стоимость, а не на разного рода субъективных представлениях. На наш взгляд, будущая экономика должна стать экономикой реальных ценностей. Конечно, возникает вопрос: как этого добиться? Это законный вопрос. У меня на него нет ответа. Нужно подумать вместе. Думаю, мы для этого и собираемся на подобные форумы, благодаря господину Швабу.

Третье. Чрезмерная зависимость от, по сути, единственной резервной валюты опасна для мировой экономики. Думаю, это стало очевидным для всех. Поэтому было бы целесообразно способствовать объективному процессу появления в будущем нескольких сильных региональных валют. Пришло время начать предметный диалог о том, как сделать переход к новой модели плавным и необратимым.

Четвертое. Большинство стран мира размещает свои международные резервы в иностранных валютах и хотели бы быть уверены в их надежности. В свою очередь, эмитенты резервных и расчетных валют объективно заинтересованы в том, чтобы их денежные знаки пользовались спросом и доверием у других государств. То есть – очевидны взаимный интерес и взаимная зависимость.

Поэтому принципиально важна бóльшая открытость в проведении кредитно-денежной политики стран-эмитентов резервных валют. Более того, эти страны должны принять на себя обязательства руководствоваться международными правилами макроэкономической и финансовой дисциплины. На наш взгляд, такая постановка вопроса не является избыточной.

Вместе с тем изменений требует не только конструкция глобальных финансов – круг проблем гораздо шире.

Речь идет о том, что на смену отжившему однополярному устройству мировой экономики должна прийти система, основанная на взаимодействии нескольких крупных центров.

Но чтобы такой многополярный мир не стал миром хаоса и непредсказуемости, необходимо укреплять систему глобальных регуляторов, основанных на международном праве и системе многосторонних соглашений. Разумеется, именно поэтому так важно переосмыслить роль ведущих международных организаций и институтов.

Убежден – мы можем формировать более справедливую и эффективную мировую экономическую архитектуру.

В рамках сегодняшнего выступления невозможно детально охарактеризовать все ее параметры. Да в этом сейчас и нет необходимости. Но очевидно, что в такой системе все страны должны обладать гарантированным доступом к необходимым ресурсам жизнеобеспечения, а также к новым технологиям и источникам развития. Должны быть сформированы гарантии, которые позволили бы минимизировать риски повторения новых кризисов, подобных тому, который мы сегодня переживаем.

Конечно же, обсуждение всех этих тем нам необходимо продолжить, в том числе в рамках международных форумов, на упоминавшейся уже апрельской встрече «Большой двадцатки» в Лондоне.

Решения, которые мы принимаем, должны б ыть не только адекватны текущей ситуации, но и учитывать потребности нового, посткризисного мира. На этапе выхода из кризиса глобальная экономика может столкнуться с банальной нехваткой, например, энергетических ресурсов, оказаться под угрозой «обесточивания» будущего роста.

Три года назад на саммите «Большой восьмерки» мы поставили вопрос о глобальной энергобезопасности, призвали к совместной ответственности продавцов, потребителей, транзитеров энергоресурсов. Считаю, что пришло время для запуска по-настоящему действенных механизмов такой ответственности.

Единственный путь обеспечения подлинной глобальной энергетической безопасности – формирование взаимозависимости, в том числе на основе обмена активами, без какой-либо дискриминации или двойных стандартов. Такая взаимозависимость и порождает реальную ответственность всех.

К сожалению, нынешняя Энергетическая хартия так и не стала работающим инструментом, который способен урегулировать возникающие проблемы. Ее принципы не соблюдают даже те страны, которые ее подписали и ратифицировали, благополучно забывают, когда нужно ее применять. Мы предлагаем заняться разработкой новой международной договорно-правовой базы в области энергетической безопасности. Реализация нашей инициативы могла бы сыграть экономическую роль, сравнимую с эффектом от заключения Договора об учреждении европейского объединения угля и стали. Я в этом нисколько не сомневаюсь. То есть – наконец-то нам удалось бы связать потребителей и производителей в реальное, основанное на четкой правовой базе единое энергетическое партнерство.

Каждый из нас хорошо понимает, что резкие и непредсказуемые колебания цен на энергоносители являются колоссальным дестабилизирующим фактором мировой экономики. Сегодняшнее обвальное падение цен может привести к росту нерационального потребления ресурсов.

При этом, с одной стороны, сократятся инвестиции в энергосбережение и альтернативные источники энергии, а с другой – уменьшатся вложения в нефтедобычу, и последует ее неизбежный спад, что в конечном счете обернется очередным неуправляемым ростом цен на этапе подъема экономики. А значит, заложит и новые мины под этот подъем, то есть это будет дорога к новому кризису.

Необходимо вернуться к равновесным ценам, построенным на балансе между спросом и предложением, максимально, насколько это возможно, очистить ценообразование от влияния спекулятивных составляющих, порожденных многочисленными производными финансовыми инструментами.

Одной из серьезных проблем остается обеспечение транзита энергоресурсов. Существуют несколько способов ее решения, все они должны быть использованы.

Первый способ – это окончательный переход на общепризнанные рыночные принципы формирования тарифов на услуги по транзиту. Они могут быть зафиксированы и в международно-правовых документах. Это должно касаться и углеводородного сырья, и ядерного топлива, в известной степени и электроэнергетики.

Второй – это развитие и диверсификация маршрутов транспортировки энергоресурсов. Мы уже давно и активно работаем по этим направлениям.

Только за последние годы нами были построены газопроводы «Ямал-Европа», «Голубой поток» в Турецкую Республику. Жизнь доказала, что они очень востребованы, актуальны и эффективно работают.

Убежден, что столь же необходимы для энергобезопасности Европы и такие проекты, как «Южный поток» (газопровод по дну Черного моря в Болгарию), «Северный поток» (по дну Балтийского моря непосредственно в Германию). Их общая ориентировочная мощность – порядка 85 млрд куб. метров газа в год. Но сейчас некоторые наши партнеры, европейские партнеры, предлагают увеличить эту мощность. Мы рассматриваем эти предложения – думаю, что они являются своевременными.

«Газпром» совместно со своими партнерами – компаниями «Шелл», «Мицуи», «Мицубиси» – в ближайшее время запустит мощности по сжижению и транспортировке природного газа, добываемого на Дальнем Востоке, на острове Сахалин. И это также вклад России в глобальную энергобезопасность. Кстати говоря, развитие технологий и рынка СПГ (сжиженного природного газа) является, конечно, очень перспективным, в том числе с точки зрения обеспечения энергетической безопасности.

Мы развиваем инфраструктуру наших нефтепроводов. Уже реализован первый этап создания Балтийской трубопроводной системы, которая обеспечивает поставки до 75 млн тонн нефти в год. Отмечу – за очень короткий срок, буквально за несколько лет, с нуля в чистом поле построили и порт, и трубопроводную систему подвели. Буквально за несколько лет довели перевалку до 75 млн тонн. Сейчас ведется работа по проектированию строительства второго этапа системы на южном побережье Финского залива – БТС-2 – это еще 50 млн тонн. В целом в этом регионе будем переваливать до 140 млн тонн нефти и нефтепродуктов.

Транспортную инфраструктуру мы намерены создавать по всем направлениям. В стадии завершения строительство первой очереди трубопроводной системы «Восточная Сибирь – Тихий океан». Ее конечным пунктом станут новый нефтяной порт и нефтеперерабатывающий завод в районе Владивостока. В перспективе – параллельно нефтепроводу – будет проложена и газовая труба в направлениях к Тихому океану и в Китай. Вместе с Туркменистаном и Казахстаном приступаем к реализации проекта строительства Прикаспийского трубопровода. Конечно – и это хочу отметить особо – при реализации всех этих проектов и других проектов подобного рода, в первую очередь должны думать о программах экологического характера. Реализация всех этих проектов, хочу подчеркнуть, у нас всегда сопровождается экологической экспертизой и соответствующими капиталовложениями в восстановление природы.

Выступая перед вами, не могу не сказать и о влиянии глобального кризиса на российскую экономику. Он, конечно, затронул и нас самым серьезным образом.

Однако, в отличие от многих стран, мы действительно накопили значительные резервы, и они расширяют наши возможности уверенно пройти через период глобальной нестабильности.

Кризис обнажил имеющиеся у нас проблемы. Это чрезмерная сырьевая ориентация экспорта и экономики в целом, слабый финансовый рынок. Еще острее становится проблема развития ряда базовых рыночных институтов, прежде всего – конкурентной среды.

Об этих проблемах мы знали, конечно, и раньше и стремились их последовательно решить. Кризис лишь заставляет нас активнее продвигаться по заявленным приоритетам, не меняя, разумеется, самой стратегии, суть которой – качественное обновление страны в течение ближайших 10-12 лет.

Наша антикризисная политика направлена на поддержку внутреннего спроса, на социальную защиту населения, создание новых рабочих мест. Как и многие страны, мы снижаем налоги на производство, оставляя деньги в экономике, оптимизируем государственные расходы.

Но, повторю, наряду с мерами оперативного реагирования, мы работаем над созданием платформы для посткризисного развития.

Убеждены, что лидерами восстановления мировой экономики станут те, кто создаст привлекательные условия для глобальных инвестиций уже сегодня. В числе наших приоритетов формирование благоприятной предпринимательской среды, развитие конкуренции, создание устойчивой, опирающейся на достаточные внутренние ресурсы кредитной системы, реализация транспортных и иных инфраструктурных проектов – о некоторых из них я уже упоминал.

Россия уже сейчас является одним из крупных экспортеров ряда продовольственных товаров, и наш вклад в обеспечение глобальной продовольственной безопасности будет только увеличиваться.

Мы также будем активно развивать инновационные секторы экономики, прежде всего те, в которых Россия имеет конкурентные преимущества. Имею в виду космос в широком смысле этого слова, атомную энергетику, авиацию. По этим направлениям мы уже активно налаживаем технологическую кооперацию с нашими партнерами за рубежом. Одной из перспективных тем для совместной работы может стать и сфера энергосбережения. Именно повышение энергоэффективности рассматриваем как один из ключевых факторов энергобезопасности и будущего развития.

Мы продолжим реформы в отечественной энергетике, внедрение новой системы внутреннего ценообразования, в основе которого лежат экономически обоснованные тарифы. Это важно, в том числе для стимулирования энергосбережения. Сохраним курс на открытость для иностранных инвестиций.

Считаю, что экономика XXI века – это экономика людей, а не заводов. Интеллектуальная составляющая в глобальном экономическом развитии неизмеримо возросла. Поэтому мы планируем сосредоточиться на создании дополнительных возможностей для самореализации граждан.

Мы и сейчас высокоразвитая и высокообразованная нация. Но нам нужно, чтобы российские граждане получали самое качественное и самое современное, востребованное на рынке труда образование. Такие профессиональные навыки, которые будут широко востребованы в сегодняшнем и в завтрашнем мире. Поэтому мы будем и дальше максимально активно развивать образовательные программы, заниматься обменами, в том числе и международными обменами, создавать условия для того, чтобы лучшие ученые, профессора, преподаватели – независимо от их гражданства и национальной принадлежности – выбирали своим местом работы и жительства нашу страну.

История дает России уникальный шанс. Развитие событий настоятельно требует от нас переустроить собственную экономику и модернизировать социальную сферу. И этот шанс упускать мы не намерены.

Отдельно хотел бы высказаться по проблемам, выходящим за рамки сугубо экономической повестки, но, тем не менее, весьма актуальным в современных условиях.

К сожалению, все чаще звучит тезис, что наращивание военных расходов поможет решить сегодняшние социально-экономические проблемы. Логика тут достаточно простая: дополнительные военные ассигнования, конечно, на первом этапе ведут к созданию новых рабочих мест. Это очевидный факт.

На первый взгляд – чем не вариант борьбы с кризисом и безработицей. Возможно, в краткосрочной перспективе подобная мера и даст какой-то эффект. Но в действительности милитаризация не помогает решать проблему, а лишь загоняет ее вглубь, выжимая из экономики огромные финансовые и материальные ресурсы, которым можно было бы найти гораздо лучшее применение.

Убежден – разумная сдержанность в военных расходах, наряду с укреплением глобальной стабильности и безопасности, обязательно принесет еще и солидные экономические дивиденды.

Я надеюсь, что эта точка зрения возобладает в мире. Со своей стороны, настроены на активную работу по разоруженческой проблематике.

Хочу также обратить внимание, что экономический кризис может повлечь за собой углубление тех негативных тенденций, которые присутствуют в глобальной политике.

В последнее время мир столкнулся с небывалым ростом агрессивных проявлений. Имею в виду и вылазку действующего грузинского руководства на Кавказе, теракты в Индии, эскалацию насилия в секторе Газа. Вроде бы эти события прямо не связаны между собой. Но в их развитии просматриваются некоторые общие моменты.

И прежде всего – неспособность существующих международных институтов предлагать конструктивные решения региональных конфликтов, заниматься результативным урегулированием межэтнических и межгосударственных противоречий. По существу, многосторонние политические механизмы оказались такими же малоэффективными, как и институты глобального финансово-экономического регулирования.

Будем откровенны – провоцирование военно-политической нестабильности, региональных и других конфликтов – это еще и удобный способ отвлечь внимание людей от собственных социальных и экономических проблем внутри тех или иных стран.

И, к сожалению, нельзя исключать, что такие попытки будут предприниматься и в будущем.

Чтобы не допустить подобного развития событий, нам придется существенно повысить эффективность системы международных отношений. Сделать ее более безопасной и устойчивой.

В глобальной повестке дня немало актуальных тем, где интересы большинства стран мира объективно совпадают. Это и преодоление последствий мирового экономического кризиса, о котором мы сегодня говорим, и совместные усилия по реформированию международных финансовых институтов, совершенствованию регулятивных механизмов, обеспечению надежной энергетической безопасности. А также в повестке дня остается снижение остроты продовольственного кризиса в мире. Этот вопрос отнюдь не уходит на второй план.

Россия готова внести свой вклад в решение первоочередных задач, стоящих перед международным сообществом. Рассчитываем, что все наши партнеры – и в Европе, и в Азии, и в Америке, имею в виду и новую администрацию США, которой мы желаем успеха, – проявят интерес к совместной и конструктивной работе.

Уважаемые дамы и господа, в заключении хотел бы сказать следующее. Комплекс проблем, стоящих перед мировым сообществом исключительно сложен. И порой кажется, что справиться с ним попросту невозможно. Но у нас в России часто говорят, я знаю, что и в других странах употребляют подобную формулу – «Дорогу осилит идущий».

Мы должны искать опору в тех моральных ценностях, которые обеспечили прогресс нашей цивилизации. Честность и трудолюбие, ответственность и вера в свои силы обязательно приведут к успеху.

Не должно быть никакого уныния. С кризисом можно и нужно бороться за счет объединения наших интеллектуальных, духовных и материальных ресурсов.

Такая консолидация усилий немыслима без взаимного доверия. И не только между участниками деловой жизни. Сейчас многие говорят о кризисе доверия в банковской системе, я бы расширил эту проблему. Речь идет, прежде всего, о доверии между государствами.

Обретение взаимного доверия – ключевая задача, которую нам всем предстоит решить.

Именно доверие и солидарность помогут нам преодолеть нынешние трудности, избежать многих потрясений, добиться процветания и благополучия в XXIв. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 28 января 2009 > № 144499

Ранее в гимназиях и лицеях острова обучались 2500 иностранных учащихся, в нынешнем учебном году эта цифра выросла до 3 000. Кипрские школы превратились в многонациональные и межкультурное образование является необходимостью. Из 2 973 иностранных учащихся средней школы выходцы из Грузии составляют 889 чел., Греции – 539, России – 354, Болгарии – 212, Румынии – 162, Великобритании – 132, Украины – 117. Кипр > Образование, наука > cyprusadvertiser.com, 23 января 2009 > № 137421

5 янв. Университет Пенсильвании (University of Pennsylvania) представил глобальный рейтинг экспертно-аналитических центров мира (так называемых фабрик мысли, Think Tanks), занимающихся изучением публичной политики, экономики, социальной сферы, безопасности, экологии и так далее – The Think Tank Index. Рейтинг был составлен на основе опроса нескольких тысяч ученых и экспертов, которые оценивали результаты работы этих организаций. Об этом сообщается в пресс-релизе университета и на сайте журнала Foreign Policy, который напечатал статью руководителя исследования Джеймса МакГэнна (James G. McGann) – помощника директора программы международных отношений Университета Пенсильвании и директора программы «Фабрики мысли и гражданское общество».По данным авторов исследования, в общей сложности в мире насчитывается 5 465 экспертно-аналитических центров, которые существуют в 170 странах, причем 1 777 из них расположены в США. Разумеется, не все они созданы и существуют в равных условиях. Некоторые организации имеют узкую специализацию, например работают только в сфере безопасности или экологии, другие же организации охватывают довольно широкий спектр тем – от политики и экономики – до социальной сферы и здравоохранения. Некоторые из них имеют штат, насчитывающий сотни экспертов и бюджет, составляющий десятки млн.долл., тогда как другие имеют в своем штате лишь одного человека, а бюджета как такового нет вообще. Некоторые из этих организаций уже меняют мир своими большими идеями, тогда как многие другие только стремятся к этому, пишут составители рейтинга. Но несмотря на быстро развивающуюся глобальную индустрию фабрик мысли, до сих пор не было какого-либо единого руководства по этим организациям. The Think Tank Index является первым всеобъемлющим рейтингом ведущих «мозговых центров» мира, подчеркивают его авторы.

Географическая раскладка рейтинга выглядит следующим образом: в Северной Америке базируются 1 872 исследовательских центра, в Западной Европе – 1 208, в Азии (включая пять бывших среднеазиатских республик бывшего СССР) – 653, в Латинской Америке и странах Карибского бассейна – 538, в Восточной Европе (сюда включена большая часть постсоветских государств и Россия) – 514, в Африке южнее Сахары – 424, на Ближнем Востоке и в Северной Африке – 218, в Океании – 38.

В десятку государств, обладающих наибольшим количеством исследовательских центров, вошла Россия. В целом, первая десятка: США – 1 777, Великобритания – 283, Германия – 186, Франция – 165, Аргентина – 122, Индия – 121, Россия – 107, Япония – 105, Канада – 94, Италия – 87.

Положение дел в иных постсоветских государствах: в Украине 45 исследовательских центров, в Эстонии – 15, в Грузии – 14, в Литве, Армении и Азербайджане – по 13, в Беларуси – 12, в Кыргызстане и Латвии – по 9, в Казахстане и Узбекистане – по 8, в Таджикистане – 6, в Молдове – 5.

В целом, на звание лучшего исследовательского центра мира претендовали 407 организаций. На первое место составители рейтинга поставили Институт Брукингса (Brookings Institution) – американский исследовательский институт, основанный в 1916г. американским бизнесменом Робертом Брукинсом (Robert S. Brookings) под названием «Институт правительственных исследований» (Institute for Government Research). В 1927г. эта организация была объединена с двумя другими организациями – Institute of Economics и Robert Brookings Graduate School (также финансировавшимися Брукингсом), получив современное название. Институт Брукингса базируется в Вашингтоне, Округ Колумбия. Годовой бюджет организации – 60,7 млн.долл. Крупнейшими спонсорами Института являются Pew Charitable Trusts, Фонд Макартуров (MacArthur Foundation), Корпорация Карнеги (Carnegie Corporation), а также правительства США, Японии и Великобритании. Это один из важнейших аналитических центов США, который специализируется на общественных науках, муниципальном управлении, внешней политике и мировой экономике. По данным авторов исследования, именно эта организация оказывает наибольшее воздействие на государственную политику США. В России Институт Брукингса стал известен широкой общественности в 2006г., после того как его сотрудник Клиффорд Гэдди (Clifford G. Gaddy) обвинил Владимира Путина в плагиате при написании диссертации на ученую степень кандидата экономических наук. Это сообщение получило широкую огласку в СМИ.

В США в десятку лучших исследовательских центров вошли: 1.Институт Брукингса (Brookings Institution); 2. Совет по Внешней Политике (Council on Foreign Relations); 3. Фонд Карнеги за Международный Мир (Carnegie Endowment for International Peace); 4. Корпорация RAND (RAND Corporation); 5. Фонд «Наследие» (Heritage Foundation); 6. Международный Центр имени Вудро Вилсона (Woodrow Wilson International Center for Scholars); 7. Центр Стратегических и Международных Исследований (Center for Strategic and International Studies); 8. Институт Американского Предпринимательства (American Enterprise Institute); 9. Институт Катона (Cato Institute); 10. Институт Гувера (Hoover Institution) и правозащитная организация Human Rights Watch (разделили 10 место).

В число десяти лучших исследовательских центров Восточной Европы вошли: 1. Московский центр Карнеги (Россия); 2. Институт мировой экономики и международных отношений РАН (Россия); 3. Центр экономических и социальных исследований (Польша); 4. Центр политических исследований Центрально-Европейского Университета (Венгрия); 5. Фонд Хайека (Словакия); 6. Международный центр политических исследований (Украина); 7. Литовский институт свободного рынка (Литва); 8. Польский институт международных дел (Польша); 9. Центр либеральной стратегии (Болгария); 10. Либеральный институт (Чешская Республика).

Кроме этого, авторы рейтинга опубликовали названия победителей ряда номинаций. Так, в первую тройку «фантомов» – то есть, формально независимых исследовательских центров, которые де-факто являются государственными структурами, обслуживающими авторитарные режимы, попали – российский Институт демократии и сотрудничества и узбекский Центр политических исследований. Лучшим в номинации «инновационные идеи» стал Институт Катона. Лучшими среди тех кто «умеет делать политику» названы RAND Corporation и Urban Institute – благодаря своим прочным и старым связям с государственными структурами и чиновниками эти организации имеют весомое конкурентное преимущество, особенно когда речь идет о государственных контрактах и исследованиях. Европейский совет по международным отношениям (The European Council on Foreign Relations) занял первое место среди «новых мозговых центров», т.е. тех, которые возникли в течение последних пяти лет. Россия > Образование, наука > www.gtmarket.ru, 12 января 2009 > № 136555

Посреднические миссии в Колумбии, Уганде, Грузии, в отношениях между Ираном и США, недопонимание относительно визита М.Кальми-Ре в Тегеран, уступки в налоговых спорах с ЕС, ссора с Ливией, критика со стороны партий – все это был год 2008 во внешней политике страны«В ООН маленькую Швейцарию воспринимают вполне серьезно, у министра иностранных дел Мишлин Кальми-Ре есть четкое понимание задач», – отмечает Даниель Уорнер (Daniel Warner) из Женевского института международных исследований и развития в интервью порталу swissinfo. «Нейтральная роль Швейцарии весьма важна, и эта политика имеет успех», – отмечает Уорнер далее, напоминая о важности посреднической роли Швейцарии в урегулировании международных конфликтов. С 1 дек. 2008г. швейцарка Хайди Тальявини (Heidi Tagliavini) руководит миссией ЕС по расследованию причин кавказского конфликта между Россией и Грузией. Швейцарский посол в Грузии Лоренцо Амберг (Lorenzo Amberg) представляет интересы России в этой республике. После войны на Кавказе Тбилиси и Москва, как известно, не поддерживают дипломатических отношений. В качестве «субстанционального вклада в нашу дипломатию» обозначила Мишлин Кальми-Ре переговоры между Ираном и «группой шести» в начале июля. Впервые Иран и США сидели в Женеве за одним столом переговоров. «Это повысило нашу убедительность на международной арене», – подвела итог Кальми-Ре. Не совсем удачно получилось с визитом Кальми-Ре в Тегеран. Подписав важный договор о поставках газа в Швейцарию, швейцарский министр иностранных дел вынуждена была позировать перед фотографами мировых информагентств в мусульманском платке, что вызвало недовольство в США и некоторых стран ЕС. Кальми-Ре утверждала, что в беседах с иранским президентом она изложила ему швейцарское понимание прав человека, подчеркнув, что такие виды наказания, как побивание камнями, являются неприемлемыми. Тех же израильтян это не убедило, и Швейцария не была приглашена на празднование 60-летия образования государства Израиль.

«Должны ли мы искать диалога не различая, кто сидит с тобой за столом переговоров, будь это даже сам Усама Бин Ладен?», – такой риторический вопрос задала Кальми-Ре в авг. на ежегодной конференции швейцарских послов, после того, как она выступила за переговоры с Северной Кореей, с режимом в Зимбабве, с колумбийскими террористами из движения Farc, с радикально-исламской организацией «Хезболла» и с радикальными шиитами. «Швейцария выступает за диалог с Бин Ладеном», – всполошилась французская газета Le Nouvel Observateur. «Швейцарская министр иностранных дел готова сесть за стол переговоров с Бин Ладеном», – повторила авторитетная газета Le Monde. Все это заставило швейцарский МИД оправдываться и говорить, что о подобных переговорах не может быть и речи. Может быть, Швейцария и в самом деле не будет встречаться с Бин Ладеном, но вот швейцарский посредник Юлиан Хоттингер (Julian Hottinger) встретился с главарем угандийских повстанцев Иосифом Кону (Joseph Kony), уже три года как разыскиваемым за военные преступления. Это обстоятельство не помешало Берну рассматривать его как партнера по переговорам, поскольку, по словам самого Хоттингера, его работа строится на основе простого принципа Don't ignore the devil («Не игнорируй дьявола»).

Бюргерские партии Швейцарии критически оценивали посреднические усилия Швейцарии в Уганде, обвиняя Кальми-Ре в «изображении кипучей деятельности». Неожиданно испортились отношения с главным поставщиком нефти для Швейцарии – Ливией, которая регулярно угрожает Швейцарии экономическими и дипломатическими санкциями и требует принести извинения за скандальный арест сына ливийского лидера Муамара Каддафи, произведенный минувшим летом в Женеве по обвинению в издевательстве над персоналом отеля. После того как чета была отпущена под залог и вернулась на родину, инцидент перерос в дипломатический конфликт. В окт. государственная нефтекомпания Ливии объявила о прекращении поставок нефти в Швейцарию. На минувшей неделе Триполи запретил самолетам швейцарской авиакомпании Swiss International Air Lines приземляться на территории страны. В Триполи уверены, что арест Каддафи-младшего был произведен незаконно. На днях представители МИДа страны заявили, что швейцарская полиция тогда превысила свои полномочия, направив на задержание сына руководителя Ливии «25 вооруженных полицейских». Согласно заявлениям ливийской стороны, «трехлетний ребенок Каддафи-младшего был оставлен без опеки» в результате ареста. Швейцария и сама потихоньку сдает назад, признав, что полиция «сработала, наверное, слишком жестко».

Как-то незаметно прошло очень важное событие в рамках отношений Швейцарии и ЕС. Берн всегда говорил, что налоговые режимы кантонов неприкосновенны. Но теперь и здесь наблюдается отход. Федеральный совет, правительство страны, решил пойти ЕС на встречу и пересмотреть швейцарскую налоговую систему, в частности, запретив регистрацию фирм – почтовых ящиков. 2009г. обещает быть не менее напряденным с дипломатической точки зрения. В фев. предстоит референдум по вопросу свободы передвижения между ЕС и Швейцарией и его распространения на Болгарию и Румынию. «Народники» уже начали компанию против, представив публике свой пропагандистский плакат, на котором черные вороны рвут на части беззащитную Швейцарию. Швейцария > Внешэкономсвязи, политика > ruswiss.ch, 30 декабря 2008 > № 168983

В поселке Джейхан близ г.Адана откроется университет Баку-Тбилиси-Джейхан. Об этом передает турецкое информационное агентство Ihlas. Как сообщил главный чиновник Джейхана Гурбуз Каракуш, университет будет готовить нефтяных инженеров и специалистов нефтехимической промышленности не только Турции, но Азербайджана и Грузии. Предусмотрено, что университет будет финансироваться Азербайджаном, Турцией и Грузией.Помимо этого, в университете будут преподавать мореходство и другие специальности. В будущем при университете планируется создание Института борьбы с террором и школы по подготовки специалистов по борьбе с террором. Нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан был введен в эксплуатацию в мае 2006г. Общая протяженность нефтепровода составляет 1768 км.: 443 км. – в Азербайджане, 249 км. – в Грузии и 1076 км. – в Турции. Ежедневная транспортировочная мощность трубопровода составляет 1 млн. бар. Акционерами «ВТС Со» являются bp (30,1%), AzBTC (25%), Chevron (8,90%), Statoil (8,71%), TPAO (6,53%), ENI (5%), Total (5%), Itochu (3,40%), INPEX (2,50%), ConocoPhilips (2,50%), Amerada Hess (2,36%). Турция > Образование, наука > rosinvest.com, 24 декабря 2008 > № 132293

Полигон модернизации и «витрина успеха»

© "Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2008

М.Г. Делягин – д. э. н., директор Института проблем глобализации.

Вынужденная обстоятельствами поддержка Абхазии и Южной Осетии может стать катализатором российской модернизации. Эти территории весьма различны и требуют разного подхода.

Стихийное развитие превратит Абхазию в курортно-военный придаток России, что недопустимо, поскольку чревато осложнением отношений и утратой имеющихся возможностей. Россия должна выстроить в Абхазии недостающие элементы своей экономики – не столько курортные, сколько технологические и финансовые. Создание вынесенных вовне (и потому защищенных от наших клептократии и монополий) инструментов модернизации станет ее репетицией в самой России.

Постановка задачи присоединения Абхазии к России сейчас непозволительна из-за ошибок прошлого, включая российское вмешательство в ход президентских выборов, сплотившее абхазскую элиту вокруг идеи независимости от России.

Южная Осетия как субъект экономики не существует в силу незначительных масштабов, что стало результатом состояния экономики и крайне низкого качества управления. России следует навести в финансах республики элементарный порядок, подготовив тем самым воссоединение осетинского народа в рамках Российской Федерации.

АБХАЗИЯ СЕГОДНЯ: КУСТАРНЫЙ СЕРВИС

Современное состояние экономики Абхазии можно охарактеризовать как кустарный сервис. Из-за войны и блокады население республики сократилось с 525 тыс. человек в 1989 году до более 215 тыс. жителей ныне. 44 % – абхазы, по 21 % – армяне и грузины (включая менгрелов и сванов), 11 % – русские, 1 % – греки. Более четверти населения получает пенсии и пособия.

Абхазия – зона особых интересов России и Турции (где проживает полумиллионная абхазская диаспора). Торговля обеспечивает 60 % ВВП, а сотни тысяч российских туристов «принесли» в 2007-м треть налогов и 40 % экспортной выручки.

Электроэнергия поступает с Ингурской ГЭС (работает на 70 % мощности): половину получает Грузия, половину – Абхазия, которая потребляет приблизительно 30 %, а около 20 % экспортирует в Краснодарский край. Сотрудничество обусловлено технологическими обстоятельствами: плотина ГЭС находится в Грузии, а подземная электростанция и четыре перепадные ГЭС – в Абхазии. Сухумская ГЭС разрушена, а сократившиеся потребности отменяют необходимость ее восстановления. До войны работала 21 малая ГЭС, но лишь две можно вернуть в эксплуатацию.

Государство не считает нужным привлекать иностранный капитал в энергетику, но износ основных фондов требует крупных инвестиций, вопрос об источнике которых остается открытым. В 2008 году тарифы на электроэнергию были резко повышены.

Состояние автодорог оставляет желать лучшего. Основной транспорт – изношенные автомобили и автобусы, на замену которых денег нет. Имеется два удобных аэропорта с восстановленными взлетно-посадочными полосами и три морских порта, пригодные для эксплуатации.

Железная дорога однопутная, она используется для перевозок туристов до Сухуми и для экспорта угля. Подвижной состав изношен и требует списания либо капремонта. Вокзалы заброшены и разрушаются, хотя билетные кассы подключены к российской системе «Экспресс-3». Последний внутриабхазский пассажирский поезд отменен в 2008-м.

Сотовый оператор «А-Мобайл» (совместное предприятие правительства и абхазских инвесторов) в конце 2006 года разрушил монополию «АкваФона», аффилированного с «МегаФоном».

До войны в сельском хозяйстве преобладали посадки эфиромасличных культур, табака и овощей. Впоследствии вывоз и переработка прекратились, сельское хозяйство превратилось в инструмент выживания, и почти вся обрабатываемая земля была занята под кукурузу с небольшими вкраплениями табака (для нужд самой Абхазии). Резко уменьшилось поголовье крупного рогатого скота, коз и овец. Сначала из-за угонов и истребления, а затем в результате сокращения кормовой базы.

Выращивание овощей и цитрусовых для России и курортников набирает обороты, но остается кустарным. До недавнего времени Абхазия обеспечивала себя мясными и молочными продуктами лишь на 40 %. Значительна доля импорта даже овощей, фруктов и растительных масел. Машинно-тракторный парк резко сократился, более 90 % его превысило все сроки амортизации.

До последних лет, когда в Абхазию стали поступать инвестиции из России, не работало ни одно предприятие мясомолочной и консервной промышленности; эфиромасличная промышленность не проявляет признаков жизни и сейчас. Из 183 промышленных предприятий функционирует около 60, производство упало в десятки раз.

Правда, в 2007-м начался рост производства стройматериалов (в преддверии зимней Олимпиады в Сочи), а туризм стимулирует сельское хозяйство и виноделие.

Экономика Абхазии высокоубыточна: в I квартале 2008 года общая прибыль (59 млн руб.) составила лишь 53,4 % от убытков (110,4 млн руб.), которые за год выросли на 36,2 %. Бюджет в 2007-м, как и в предыдущем, бездефицитен: дефицит просто нечем покрывать. Доходы – 1,43 млрд руб. – превысили план на 15,1 %, причем 434 млн руб. – «вливания извне» (вероятно, помощь России). Расходы составили 1,42 млрд руб., главная их статья (после армии и милиции – 484 млн руб.) – образование (174,8 млн руб.). В бюджете-2008 доходы выросли до 1,6 млрд руб., расходы – до 1,59 млрд руб. (почти половина из них – 733,6 млн – идет на зарплату), что с учетом инфляции и роста экономики означает снижение доли бюджета в ВВП.

Банковская система – это 14 небольших банков, которые с 2004 года открывают корсчета в России. В I квартале 2008-го она стала прибыльной, что отражает ее вывод «из тени».

Экспорт и импорт относятся как 3 к 7 (дефицит покрывается за счет денег туристов). Две трети внешней торговли приходятся на Россию. Сырье и необработанная сельхозпродукция дают более 90 % товарного экспорта, в том числе цитрусовые – 35 %, уголь (80–100 тыс. тонн в год), фрукты (прежде всего хурма), фундук, чай и овощи – 20 %, круглый лес – также 20 %. Под последним понимается экспорт ценных пород древесины в Турцию в результате хищнической вырубки реликтовых горных буково-дубово-каштановых лесов.

До 15 % экспортных доходов поступает от предоставления Турции в аренду морского шельфа для рыбного промысла. Со слов местного населения, турки основательно очистили от рыбы прибрежные мелководья.

Промышленный экспорт – до 10 % экспорта – обеспечивают компания «Вина и воды Абхазии» (до эмбарго поставляла в Россию до 1,5 млн бутылок вина в год) и Бзыбский деревообрабатывающий комбинат (продает пиломатериалы, паркет и другие изделия из ценной древесины в Европу). Правительство Абхазии предлагает инвесторам широкую гамму инвестпроектов, заметная часть которых будет «разобрана» после признания независимости.

НАПРАВЛЕНИЯ СТИХИЙНОГО РАЗВИТИЯ

Признание Абхазии способствовало оживлению производства. Ориентированное ранее на обслуживание туристов, а в последний год – на подготовку к Белой олимпиаде в Сочи, оно получит выход на российский рынок. В первую очередь это касается вин и цитрусовых, хотя не стоит недооценивать жесткость внутрироссийских барьеров (например, при доступе на рынок Москвы).

В течение 3–5 лет восстановится традиционная специализация сельского хозяйства: возделывание эфиромасличных культур и табака вытеснит кукурузу.

Возможна добыча нефти на шельфе российскими компаниями (оценка ее запасов, которую в 1998 году Грузия представила компаниям США, составляет 200 млн тонн), что повысит доходы бюджета. Однако без применения экологичных технологий ущерб, наносимый природе, не только подорвет главный – рекреационный – ресурс Абхазии, но и надолго омрачит двусторонние отношения.

В Абхазии разворачивается «малая приватизация» – продажа объектов торговли, общепита и «незавершенного строительства» (руин). На очереди приватизация крупных объектов с привлечением иностранного капитала (при этом будет делаться все для поддержания баланса между российскими и остальными, прежде всего турецкими, инвестициями).

Магистральным направлением станет «модернизация в обмен на собственность»: российские инвесторы рассчитывают получать в собственность модернизируемые ими объекты. Расхождение интересов (власти станут стремиться к максимальному контролю) будет порождать коммерческие конфликты, решаемые в частном порядке.

Вероятно использование стандартных схем развития: приватизация обеспечит государство средствами для участия в модернизации транспортной и энергетической инфраструктуры (так, износ линий электропередач уже обесценивает все выгоды от энергоизбыточности республики). Это в свою очередь будет способствовать росту туризма, «вытягивающего» сельское хозяйство и сферу услуг. Сначала в туристической инфраструктуре, а затем и в части крупных объектов начнет реализовываться схема строительство – эксплуатация – передача в пользование.

Российские экономисты указывают, что абхазское побережье может стать «золотым берегом Черного моря и золотым дном российского туризма», так как Абхазия – это «второй Сочи», только расположенный гораздо более удачно. Если в Сочи туристический рынок был построен искусственно, то в Абхазии – в Гаграх, Пицунде, Сухуми – он сложился исторически много лет назад.

Для возрождения туризма (во времена СССР Абхазия принимала около 1 млн организованных туристов в год и примерно столько же неорганизованных) нужна прозрачность структуры и истории собственности объектов недвижимости, чтобы снять опасения их «трофейного» происхождения.

В последние годы земля в Абхазии (точнее, право долгосрочной аренды) активно скупалась российскими инвесторами, которые не афишируют эти приобретения, рассматривая их как задел на отдаленное будущее. На осознание инвесторами факта привлекательности Абхазии уйдет около двух лет (этот срок может быть сокращен властями) и еще два-три года – на строительство новых и реконструкцию старых гостиничных объектов.

Важной особенностью республиканской ситуации являются поистине религиозное отношение абхазов к своей природе и их приверженность идее независимости, в том числе и от России. Обещания абхазских чиновников преследовать радушно приглашаемых ими инвесторов за «рвачество» отнюдь не случайны: это проявления не столько плохого воспитания, сколько патриотизма, который неизменно присутствует как постоянный фактор абхазского инвестиционного климата.

Патриотизм порой трудно выделить на фоне худших черт знакомого всем по Сочинскому региону «курортного менталитета» – стремления к иждивенчеству, мироощущения «все чужаки мне должны», лени и агрессивной зависти к добившимся даже малого успеха.

По данным Торгово-промышленной палаты Абхазии, когда российская группа «Конти» приобрела за 60 млн руб. «остатки стен» гостиницы «Абхазия» в Сухуми, отдельные политики «использовали эту сделку как повод для демагогии». Олег Дерипаска предполагал приобрести дачу Сталина за 10 млн долларов, но политики и пресса подняли шум вокруг этой сделки, инвестор от нее отказался, а дача продолжает разрушаться дальше. Нередкие случаи неадекватного завышения цен и чиновного вымогательства отпугивают даже российских инвесторов. Сервис же в Абхазии производит впечатление не из лучших даже в сравнении с городом Сочи и его окрестностями.

АБХАЗИЯ КАК ПОЛИГОН МОДЕРНИЗАЦИИ

Основная часть экономического потенциала Абхазии может быть раскрыта только за счет капиталов России и доступа на ее рынки, что делает политику Москвы ключевым фактором развития республики.

Важнейшая задача – повышение в Абхазии качества управления, в том числе государственного. Сегодня оно сочетает в себе усердие с отсутствием простейших навыков. Достаточно указать на то, что не существует данных по расчету показателя инфляции, из-за чего республиканские власти судят о своей экономике на основе абсолютных стоимостных показателей.

Передача тривиальных знаний и умений от российских управленцев и экспертов, ранее заблокированная фактом непризнания Сухуми, ускорит развитие республики и позволит России сформировать из людей, «обкатанных» в Абхазии, когорту специалистов для своей модернизации. Их уникальность будет заключаться в опыте созидательной практики (а не воровства) и в «привычке побеждать» (а не в пораженчестве современной российской бюрократии).

Требуются стандартные механизмы «продвижения образа страны», в частности популяризация нетронутой и самоотверженно охраняемой природы с подчеркиванием того, что непризнание Абхазии грозит разрушением экосистемы. Запад не готов помогать людям, но часто поддерживает их «за компанию» с какими-нибудь симпатичными кустарниками. Один фильм канала National Geografic о природных достоинствах Абхазии сделает для нее больше, чем самый крупный инвестор.

Необходимо развивать системы коммуникаций до уровня, позволяющего встраиваться в глобальную финансовую инфраструктуру, а также интернет-образование и врачебные консультации по Интернету.

Россия нуждается в собственной офшорной зоне. Это инструмент не только уклонения от налогов, но и глобального маневрирования капиталами, объективно необходимый крупному бизнесу, в том числе и российскому. Сейчас он использует соответствующие центры развитых стран, что усугубляет зависимость от последних. Помимо того что офшоры официально приоткрывают данные, существуют неофициальные каналы, по которым власти западных государств следят за движением капиталов в контролируемых ими офшорных зонах, что позволяет влиять и на их владельцев.

Выход российского бизнеса на глобальную арену влечет за собой объективную необходимость создания офшорных зон, контролируемых Россией. Наряду с привлечением иностранных капиталов они станут инструментами глобального и независимого маневрирования капиталов российских. Но размещение офшоров в основной части России опасно: они станут механизмом уклонения от налогов, как в 1990-х годах. Поэтому офшоры должны находиться на особых, «внешних» территориях.

Наряду с Калининградской областью такой зоной может стать Абхазия, точнее (из-за ее непризнанности большинством стран мира), какой-нибудь приграничный населенный пункт в России, который станет формальным регистрационным центром. Абхазия получит доходы в виде зарплаты номинальных директоров и деловой активности, Россия – инструмент глобального маневрирования бизнеса, не находящийся под внешним контролем.

Очевидно, что России нужен близкий и массовый курорт. Для закрепления Абхазии в этой роли нельзя допускать разрушения ее природы. Тогда по части дешевого морского отдыха и инвестиций в недвижимость Абхазия может уже в ближайшие два года стать для россиян аналогом Черногории. Пора избавиться от госплановской мании возводить в курортных местах цементно-бетонные конструкции, строить нефтеперерабатывающие, цементные заводы и пр. Поскольку бедность абхазов не позволяет им выбирать между инвесторами, контроль над экологичностью производств ложится на Россию.

Российскому туризму, главному фактору развития Абхазии, необходима инфраструктура. В рамках советского ВПК была разработана масса эффективных «закрывающих» технологий, названных специалистами российского Минэкономразвития «технологиями-убийцами» (так как их распространение делает непригодными старые технологии). Малые гидроэлектростанции, позволяющие обеспечивать клиентов энергией от установки, способной использовать любой ручей, производство сверхдешевых бензина и цемента, модульных конструкций и многое другое резко повысят эффективность Абхазии.

В России эти технологии блокируются как международными, так и собственными монополиями, которые эксплуатируют старые технологии, а также косностью бюрократии. В Сухуми такой бюрократии и монополий нет, но зато есть нужда в развитии «любой ценой». Поэтому Абхазия могла бы стать площадкой массового применения подобных технологий, тем более что в СССР она в свое время уже являлась «технопарком» в части исследований, проводившихся в дельфинарии, обезьяньем питомнике и на военных объектах.

ЮЖНАЯ ОСЕТИЯ СЕГОДНЯ: КАТАСТРОФА

Республика Южная Осетия занимает 3,9 тыс. кв. км (лишь втрое превышая по площади Москву) в центральной части южных склонов Большого Кавказа. По оценкам, в ней проживало до нападения Грузии до 80 тыс. человек, в том числе в единственном городе – Цхинвали около 40 тыс. (из них около 24 тыс. стали беженцами). Агрессия Грузии привела к уничтожению основной части остатков производственных мощностей, повреждено большое количество зданий.

Прожиточный минимум в IV квартале-2007 (3 062 руб. в месяц) лишь на 23,5 % ниже, чем в России, при намного более низких доходах населения, что является сертификатом бедности.

До августовской войны промышленность Южной Осетии насчитывала 22 небольших предприятия – по сути, цеха с объемом производства (без НДС) в 61,6 млн рублей (2006). Причем производство сокращалось. О качестве госуправления свидетельствует то, что на момент агрессии данные по 2007 году еще отсутствовали.

Из имеющихся предприятий 10 подведомственны Министерству экономики и внешнеэкономических связей (то есть принадлежат и управляются им). В 2007-м работало семь из них, причем даже без учета инфляции производство сократилось на 11,6 % (на 3,3 млн руб.). Основная часть мощностей простаивает, а функционирующие изношены так, что требуют постоянного «латания на ходу». Большинство предприятий, даже успешных, испытывают нехватку рабочей силы, отягощены долгами и страдают от дефицита оборотных средств.

В текущем году убираемая площадь посевов пшеницы выросла более чем в 10 раз – со 130 до 1,5 тыс. га, ожидался урожай свыше 2,5 тыс. тонн (более 16,7 центнера с гектара). Такой 11,5-кратный рост был вызван намерением приобрести к 18-летию независимости (20 сентября с. г.) мельничное оборудование, что могло бы придать смысл выращиванию пшеницы. Полученная мука отправлялась бы на Юго-Осетинское госпредприятие хлебобулочных изделий (последние полтора десятилетия оно ввозило более дорогую муку, убивая свое производство); ее себестоимость, по обещаниям, снизилась бы вдвое – с 15–16 до 8 руб. за кг. В нынешнем же году Минсельхоз Южной Осетии торжественно ввез в страну два трактора ДТ-75 с оборудованием; до конца года предполагалось закупить «еще несколько единиц сельхозтехники».

ЦЕЛЬ – САМООБЕСПЕЧЕНИЕ

Цель России – вывод к 2011 году экономики Южной Осетии на средний уровень субъектов Южного федерального округа (который состоит, не считая Ростовской области, Краснодарского и Ставропольского краев, из депрессивных территорий), в том числе по уровню жизни.

На восстановление первых 750 обследованных объектов будет выделено 16 млрд руб. в рамках плана по восстановлению (на 2009–2011 годы), и еще 9,5 млрд руб. потребуется на первоочередные меры. Всего на восстановление Южной Осетии будет направлено 25,5 млрд рублей (в 2009-м намечено выделить 10 млрд руб.), и вероятно, эта сумма вырастет. Так, министр транспорта РФ Игорь Левитин с ходу запросил 40 млрд руб. на реконструкцию дорог Северной и Южной Осетии (на 2008–2015 годы).

Часть денег пойдет через бюджет Северной Осетии. Это означает включение Южной Осетии в бюджетную систему России и позволяет предположить, что республика после ее вывода на уровень Южного федерального округа будет объединена с Северной Осетией.

Масштабы экспорта юго-осетинской продукции в Россию останутся незначительными вследствие ограниченности транспортных и производственных возможностей. Развитие туризма будет сдерживаться из-за слабой инфраструктуры и плохого (в первую очередь по психологическим причинам) сервиса.

Помимо восстановления жилья, транспортной и энергетической инфраструктуры, для благополучия Южной Осетии достаточно:

создания военной базы для защиты от новых попыток агрессии (после восстановления грузинской армии) с максимальным привлечением местного населения к ее строительству и обслуживанию, а также к службе по контракту;

максимальной ориентации всех работ на местные, а не завозимые из России ресурсы;

подготовки местных кадров.

Местной спецификой является отсутствие финансового контроля.

Если Абхазия стала государством, то Южная Осетия возникла как сообщество людей, защитивших себя от истребления. Государственность не сложилась во многом из-за малонаселенности и незначительности ресурсов.

Масштабы хозяйственной деятельности мизерны: на одном из крупнейших в промышленности заводе «Эмальпровод» занято 130 человек, а директору одного из более или менее успешных предприятий – лесокомбината – наиболее реальным источником средств видится реализация на металлолом 50 тонн оборудования. Вырученные за него 175 тыс. руб. (из которых еще надо вычесть стоимость транспортировки), по мнению директора, «могут дать реальный толчок к развитию производства».

В 1990-х и до 2004 года Южная Осетия получала ключевую часть доходов от контрабанды из Грузии в Россию. Предпринятая в конце прошлого десятилетия попытка командующего Пограничными войсками Федеральной пограничной службы РФ остановить контрабанду привела к его отставке.

Михаил Саакашвили, стремясь подавить «сепаратизм», пресек масштабную контрабанду, и, хотя частная торговля с Грузией сохранилась, Южная Осетия, по сути, перешла на иждивение России несмотря на отрицание этого факта. Эксперты неоднократно обвиняли российских военных и власти Южной Осетии в том, что они для присвоения средств серьезно завышали число людей, получающих выплаты от Москвы.

В 2008-м Комитет госконтроля и экономической безопасности Южной Осетии по поручению главы республики Эдуарда Кокойты провел проверки, в результате которых выявились колоссальные хищения электроэнергии и газа (в основном, правда, в частных организациях). Главной причиной низкой собираемости платы за электроэнергию и газ называли отсутствие в селах счетчиков, наличие необрубленных деревьев, которые становятся причиной обрыва на линии, а также изношенность газопровода. В ряде случаев электрики подстрекали жителей портить счетчики, обещая им за взятку возможность временно не платить за электроэнергию.

Признание независимости Южной Осетии создает предпосылки для осуществления финансового контроля, в том числе за российскими деньгами. Развитие республики должно послужить примером того, как установить жесткий финансовый контроль в наименее пригодных для этого условиях, а также показать, что существуют финансисты, способные сделать это.

Для успеха Южной Осетии достаточно перечисленных выше мер при условии введения финансового контроля, без которого невозможна никакая осмысленная политика. Поэтому требуется внешнее финансовое управление Южной Осетией. При его эффективности она сможет выйти даже на самофинансирование (отсутствие прямых бюджетных трансфертов при реализации на ее территории федеральных программ – военных, инфраструктурных, туристических и кадровых).

Цель проекта «Южная Осетия» – нормализация жизни в республике с целью воссоединения осетинского народа в рамках Российской Федерации. В силу полной зависимости от России Южная Осетия – это наиболее показательный пример, по которому другие народы Грузии будут судить о способности или неспособности России осуществлять развитие. Превращение Южной Осетии в «витрину процветания» ослабит грузинский режим. Сохранение же республики как «витрины убожества», уступающей по уровню жизни и развития даже бедным районам Грузии, докажет несостоятельность Москвы.

Россия. Абхазия. Южная Осетия > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 14 декабря 2008 > № 2909717 Михаил Делягин

Возможен ли конструктивный национализм?

© "Россия в глобальной политике". № 6, Ноябрь - Декабрь 2008

Л.М. Дробижева – д. и. н., профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН, руководитель Центра исследований межнациональных отношений ИС РАН.

Резюме Эксперты и политики пытаются определить различные типы национализма, понять, чем отличается национализм этнический от национализма гражданского и в чем состоит потенциал последнего. Стало очевидно, что этнический национализм жив. Но если его проявления неизбежны, можно ли перевести его в либеральные, ненасильственные формы?

В 2008 году ситуации вокруг Косово, Абхазии и Южной Осетии вновь продемонстрировали явную коллизию между принципами права наций на самоопределение и территориальной целостности государств, а также то, как сложно найти ответ на вызовы сепаратизма. В мире снова повысился интерес к феномену национализма. Эксперты и политики пытаются определить различные типы национализма, понять, чем отличается этнический национализм от национализма гражданского и в чем состоит потенциал последнего. Стало очевидно, что этнический национализм жив. Но если его проявления неизбежны, можно ли перевести его в либеральные, ненасильственные формы?

КЛЮЧИ К ПОНИМАНИЮ НАЦИОНАЛИЗМА

Споры о силе, влиянии и практических последствиях национализма не утихают десятилетиями. «Нет в мире силы мощнее», – писал Майкл Линд в 1990-х. «Национализм далек от смерти», – утверждает десятилетием позже американский политический социолог Майкл Манн. Американский историк Джерри Мюллер рассуждает об устойчивости этнического национализма («Россия в глобальной политике», № 3, 2008 г.). О расхождениях между тем, что националисты декларируют и что они делают на практике, писал еще в 1970-х годах Эли Кедури. В последующие десятилетия данная проблема обсуждалась Эрнестом Геллнером и Эриком Хобсбаумом. Речь, конечно, прежде всего идет об этническом национализме.

В литературе и политической практике принято различать гражданский, или, как его именовал известный историк Ганс Кон, западный, национализм по модели Франции и Великобритании. Его также называют рациональным, основанным на преданности государству, свободном самоопределении личности. Именно в этой плоскости лежит американское понимание нации.

Вторым вариантом является этнокультурный, или этнический, национализм. Его считают иррациональным – ведь он апеллирует к «голосу крови», «совместной истории» и основан на преданности народу, который имеет определенную культурную базу. Такую модель принято называть «немецкой», именно к ней ближе всего срез российских представлений о нации и национализме.

Национализм определяют как идеологию, согласно которой интересы и ценности нации как группы обладают приоритетом перед другими интересами и ценностями. Нация должна быть как можно более независимой, она стремится иметь, как писал об этом Геллнер, «политическую крышу». В сложных, «многонациональных», государствах это может означать стремление к достижению автономии или даже сецессию. Таким образом, национализм – это всегда политическое движение, нацеленное на завоевание либо удержание политической власти, всегда вызов для центра.

Два обстоятельства побуждают вновь обратиться к теме этнонационализма.

Первое связано с растущим разрывом между популистскими, идеологизированными политическими взглядами и научными разработками проблем национализма.

Второе – стремление еще раз обратить внимание на вариативность национализма, определяющую отношение к нему со стороны общества.

Феномен национализма подобен айсбергу: лишь верхушка находится на поверхности, бЧльшая же часть скрыта от непосредственного наблюдения. В зависимости от социально-политического контекста подводная часть всплывает, обнажая свои округлые или острые края. Задача общества – выработать такое отношение к нему, которое не позволит айсбергу потопить неустойчивый корабль полиэтнической социальной системы в период перехода к демократии, не позволит нарушить хрупкий баланс в мировом сообществе.

Отношение к национализму менялось циклически. Образование новых государств на обломках великих многонациональных империй конца XIX века проходило после Первой мировой войны под знаком национального самоопределения. Но эта позитивная валентность национализма быстро исчерпала себя в течение первого же послевоенного десятилетия, еще до прихода фашизма с его экспансионистскими установками и всего, что из него следовало, – шовинизма, расизма, антисемитизма.

Новая эйфория самоопределения возникла после Второй мировой войны в связи с освобождением народов Европы от нацистской оккупации и последовавшим затем распадом заморских колониальных империй. Но и на этом этапе либеральная традиция поддержки самоопределения наций была скорректирована проявлениями расизма и воинствующей этничности. Недоверие развитых демократий к националистическим убеждениям укрепил союз национализма с левым антиколониализмом.

В 1990-х западный мир не без опасений отнесся к образованию государств на месте распавшегося Советского Союза, хотя в ряде случаев им оказывалась безоговорочная поддержка. Но именно этнические конфликты на постсоветском пространстве и на территории бывшей Югославии подтвердили амбивалентный и небезопасный характер национализма.

Коль скоро и теперь, в конце ХХ – начале XXI столетия, национализм «третьей волны» в своих агрессивных проявлениях представляется очевидной угрозой, важно проанализировать именно те его виды и формы, которые могут быть совместимы с переходом к демократическому обществу.

Проблема совместимости демократического транзита с национализмом не нова, но от этого не становится менее сложной. Признанные специалисты в области демократического транзита считали внутригосударственное единство, устойчивую общую идентичность граждан важнейшими условиями успешности процесса демократизации. Этнонациональные разногласия, ведущие к различным формам национализма и подъему национальных движений, наоборот, расцениваются как препятствие для достижения демократизации общества.

В развитых демократических государствах также сохраняются этнонациональные проблемы и националистические устремления (например, Баскония в Испании, Корсика во Франции, Квебек в Канаде, Северная Ирландия и Шотландия в Великобритании, фламандцы и валлоны в Бельгии). Однако специалисты обращают внимание на готовность большинства жителей этих стран справляться с возникающими трудностями ненасильственным путем через демократические институты. Но и в таких обстоятельствах острые формы этнонационализма, порождаемого нерешенностью проблем национального и территориального единства и идентичности, трудносовместимы с демократией.

Данный вывод логичен с точки зрения демократизации. Но он остается дискуссионным с позиций национализма. Ведь именно с демократизацией обычно связывают возможность свободного волеизъявления, чем не всегда в благих целях пользуются этнические лидеры. Не случайно те, кто стоял во главе национальных движений на территории Советского Союза (например, лидеры Народного фронта Эстонии и «Саюдиса» в Литве), требовали прежде всего развития процесса демократизации.

Ученые, осуществившие кросснациональные исследования под руководством американского ученого Тедда Гурра, делали вывод о том, что этнические группы в демократизирующихся обществах получают значительные возможности для политической мобилизации. Проблема состоит в том, что в условиях утверждающихся демократий нет еще стабилизирующего ресурса – традиции диалога, длительных переговоров, необходимого уровня толерантности, эффективных институциональных механизмов для достижения межгруппового согласия, которые могут использовать государства, имеющие более длительный опыт демократического развития.

В этих условиях определяющее значение имеют по крайней мере три теоретико-методологических принципа, доказавшие свою эффективность.

Во-первых, национализм следует рассматривать в исторической перспективе, понимая отличия его типов, относящихся, например, к XVIII веку, от современных и осознавая тот факт, что каждый конкретный национализм способен трансформироваться. Ганс Кон успешно продемонстрировал такой подход, исследуя Европу. Ему принадлежит вывод о том, что история национализма – это постоянное вырождение рационального начала в некое безумие, наиболее ярко проявившееся в национал-социализме с его войнами, насилием, мессианским авторитаризмом.

Во-вторых, тот же Кон на европейском материале показал, насколько важен для анализа национализма сравнительный, кросскультурный принцип. Сопоставлять имеет смысл сложившиеся в последние два столетия представления о нации: «французское», исходящее из идеи свободного сообщества граждан государства, основанного на политическом выборе, и «немецкое», базирующееся на культуре и общем происхождении.

Но и эти давно сложившиеся формы не являются застывшими. Энтони Смит, глядя на явление национализма более глобально, чем европоцентричный Кон, отказывался резко противопоставлять «западный» (гражданский) национализм «восточному» (этнокультурному). В конечном счете обе модели имеют как культурную, так и территориальную основу. О том, что этническая и гражданская модели национализма не только накладываются друг на друга, но и со временем могут даже менять свое значение на противоположное, писал в 1990-х годах Роджерс Брубейкер.

В-третьих, даже те исследователи, которые открыто стоят на конструктивистских позициях (если они не предвзятые специалисты), признают, как, например, Рон Суни, важность контекста (конструктивисты и, в частности, инструменталисты понимают этничность как ментальный конструкт, создаваемый самим индивидом. – Ред.). Национализм добивался большего успеха там, где этому предшествовало наличие некой территориальной, языковой либо культурной общности, общей исторической памяти, которая используется как исходный материал для интеллектуального националистического проекта. Опыт шотландского, баскского, эстонского, литовского национализмов подтверждает этот вывод.

Именно социальный и экономический контекст определяет процесс развития националистического дискурса, националистической политики и практики. Известно, какое решающее значение исследователи и политики, стоящие на конструктивистских и инструменталистских позициях, придают деятельности элит в трактовке понятия нации и формировании идентичности. Но насколько велик ресурс интеллектуальной мощи элиты, выражающей и формирующей идеи национализма, и вместе с тем насколько готовы те или иные социальные группы и вся масса населения поддержать ее идеи? Это зависит от состояния общества. Следует учитывать уровень экономического развития, политическую структуру государства, социально-культурные факторы, в том числе нормы и ценности, доминирующие в обществе, степень доверия политическим институтам, чувство гражданства и взаимопонимания граждан, степень осознания единства государства и проч.

ТИПЫ НАЦИОНАЛИЗМА

Изучая межнациональные отношения на советском и постсоветском пространстве, мы выделили шесть типов национализма.

Классическим национализмом следует считать тот, при котором все культурные обоснования (необходимость государственного языка, сохранение своей нормативной, художественной культуры), исторические, геополитические, экономические аргументы подчиняются цели расширения государственной самостоятельности, а затем и независимости (сецессия). Наибольшее распространение такой национализм получил в прибалтийских республиках, где националисты использовали весь «букет» аргументов: критику пакта Риббентропа – Молотова, требование контроля за использованием природных ресурсов, концепт самохозяйствования.

Другой была идеология и политика элит в республиках Российской Федерации. Ни в Татарстане, ни в Башкирии, ни в Якутии, ни в Туве, ни в других республиках (за исключением Чечни) доминирующие элиты не ставили вопроса о полной независимости от России. Речь шла лишь о «разделенном суверенитете», когда часть прав передается в федеральный центр. В одних случаях делалась заявка на большие права в финансовой, экономической, культурной и политической сферах, в других – в основном на право распоряжаться природными ресурсами и право управления культурой. В наиболее выраженной форме претензии на расширение прав имели место в Татарстане в 1990–1993 годах. Такой национализм можно назвать паритетным.

В центре идеологии и политической практики фигурировало именно разделение прав на основе свободной передачи их части федеральному центру. Как следствие, предполагалось осуществление политики, при которой контактирующие этнические группы (в Татарстане, к примеру, татары и русские) пользовались равными правами, что выражалось в законодательном признании двух государственных языков, в совпадающем дискурсе политического руководства республик и в доминирующей социальной практике.

В таких республиках, как Башкирия и Якутия, фокус идеологических и политических устремлений концентрировался на хозяйственной и культурной сферах, но приоритет отдавался идеям, которые соответствовали экономическому национализму.

В Карелии и Коми, где титульные национальности были в демографическом меньшинстве, речь шла главным образом о поддержке культурной самобытности, языка, что соответствует идеям культурного национализма.

В других республиках, в частности в Северной Осетии и Ингушетии, доминировали идеи защиты: защиты территории, влияния на пространстве, возвращения потерянных земель. Немцы Поволжья, к примеру, пытались восстановить свою автономию, а ингуши – добиться переноса административной границы Ингушетии и Северной Осетии и передачи Пригородного района в состав своей республики.

Идеи защитного национализма присутствовали и среди идеологов русского национализма (защита экологии Байкала, защита русской деревни писателями-деревенщиками, защита крестьянства, потерявшего свою наиболее активную часть в лице раскулаченных и сосланных работников).

На постсоветском пространстве предпринимались попытки осуществления идей модернизационного национализма. В конце 1980-х – начале 1990-х, когда от Таллина до Вильнюса выстраивалась «Балтийская цепь», молдаване вспомнили о своем родстве с румынами, Армения стала воевать за Нагорный Карабах, а молодые реформаторы в центре России с горечью заговорили о том, сколько средств уходило из российских регионов на периферию. Строились предположения о том, что если проект демократизации и модернизации России окажется успешным, то разбегающиеся республики сами захотят вступить в Российскую Федерацию.

Модернизацию как аргумент в пользу самостоятельности выдвигали и региональные лидеры – например, в том же Татарстане из-за опасений возвращения коммунистов к власти в Москве в 1993 году. Идеи частной собственности на землю, открытых инвестиций нельзя осуществить путем реставрации прежнего режима. Модернизационный национализм обычно появляется на наиболее развитых территориях в полиэтнических государствах (Россия конца 1980-х – начала 1990-х по сравнению с большей частью союзных республик бывшего СССР, Татарстан по сравнению с менее развитыми регионами России, Каталония по сравнению с другими областями Испании).

НАЦИОНАЛИЗМ И ГОСУДАРСТВО

Национализм нельзя понять вне связи с государством. Национализм – это всегда попытка идеологически легитимировать захват контроля над государством. Вместе с тем это и реакция на чрезмерное вмешательство государства, ощущаемое меньшинствами в его составе.

Вполне естественно, когда федеральный центр в многонацио- нальном государстве предпринимает усилия по гомогенизации населения в надежде избежать развития национализмов в сепаратист-ские движения. Но, несмотря на все благие намерения, формирование чувства общности слишком часто превращается в лучшем случае в функцию бюрократической машины, насаждающей унификацию и ассимиляцию. И только по этой причине подобные попытки могут отвергаться или, по меньшей мере, критически восприниматься гражданами.

Причем сопротивляются не обязательно меньшинства. Тенденция унификации не может нравиться и гражданам, населяющим территории, где проживает этническое большинство.

Неоднократно в разных регионах Северо-Запада, на Урале, в Южном федеральном округе приходилось слышать: «Центр нас не чувствует», «Центр не считается с нашими интересами, и это мешает утверждению гражданской нации, единства в стране». В регионах, населенных другими этническими группами, такие настроения приобретают этническую окраску.

Так происходит и в других странах, в том числе имеющих давние и прочные демократические традиции. Бельгия, Канада, Швейцария не избежали тенденций этнического национализма. Как показал в своих работах Джон Брейли, национализм может быть продуктом и следствием именно государственного нациестроительства. Проваливающиеся попытки подобных экспериментов вызывают обратный результат – еще более ярко выраженные всплески этнического национализма.

Даниел Конверси уточняет: «Избыток чересчур усердствующего централизма часто вызывал гомеостатическую реакцию, которая в свою очередь порождала мощное движение национализма на периферии». О националистическом подъеме, сопровождающем усилия государства по этнической гомогенизации общества, пишет и Тэдд Гурр. Именно ответная этническая мобилизация способствовала в Испании подъему баскского и каталонского национализмов, придавших культурным маркерам этнической группы политическую окраску.

Так же болезненно воспринималась в начале 1990-х годов русским и украинским меньшинствами дискриминационная политика молдавского государства в отношении использования там соответствующих языков. Примерно та же ситуация сложилась в Южной Осетии и в Абхазии в связи с политикой Грузии в поздние 1980-е и в начале 1990-х. Протест среди части татарской интеллигенции вызвало решение Государственной думы Российской Федерации о запрете перехода татарской письменности с кириллицы на латиницу.

В большинстве национальных движений на постсоветском пространстве политические трения вокруг статуса языков, несомненно, сыграли мобилизующую роль. Язык, его статус становится в современном обществе социальным ресурсом, поэтому идеологи этнонационализма придают ему не менее важное значение, чем борьбе за другие ресурсы – природные либо политические. Вообще, на конфликте вокруг тех или иных ресурсов идеологами выстраиваются этнические границы, маркеры которых чаще всего культурные.

Поводом для подобного рода демаркации могут служить и другие интересы. Например, для русских, проживающих в республиках РФ, разделителем стал доступ к участию в региональной власти. Именно он превратился в механизм социальной категоризации и сопоставления, а в каких-то случаях и противопоставления этнических групп.

Психологи считают, что чем меньше различий между контактирующими этническими группами, тем с большей силой проявляются претензии на основании все же имеющихся различий. Возможно, поэтому индустриализация, урбанизация и глобализация, стирая этнические границы, не привели к их исчезновению, которое прогнозировалось как во времена Макса Вебера и Карла Маркса, так и современными теоретиками глобализации. На оригинальном материале новых «силиконовых долин» это убедительно показывает Томас Фридман в книге «Плоский мир».

ВОЗМОЖНОСТЬ ЛИБЕРАЛЬНОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Национализм по-прежнему воплощает проявление категоризации себя и «другого». Но из этого не следует, что различия предопределяют непримиримый антагонизм. На вопрос, могут ли под крышей одного государства мирно ужиться сразу несколько национализмов, может быть дан положительный ответ. Само признание того факта, что национализм бывает разным, предполагает, что какие-то его виды, типы, формы могут при определенных условиях в большей или меньшей степени сочетаться с либерализмом и демократией.

Важнейшие из этих условий лежат в сфере политической этики. Одного желания этнических лидеров недостаточно, чтобы манипулировать массами. Стоит ли затрагивать те или иные струны в сердцах и умах людей? Говорят, что жизненный опыт мало чему учит человека, но опыт многих людей научить может. И тогда сами профессионалы, идеологи национализма начинают искать пути, как избежать насилия и антагонизма.

Проблема совместимости национализма с либеральными ценностями приобрела наибольшую известность благодаря статье Майкла Линда «В защиту либерального национализма» (M. Lind. In Defence of Liberal Nationalism // Foreign Affairs. 1994. Vol. 73. № 3. May–June. P. 87). Линд утверждает, что недоверие к национализму даже в его либеральной, демократической и конституционной форме – грубое заблуждение. Такое недоверие предполагает слепую поддержку любых, в том числе деспотичных, многонациональных государств. Представление о национализме как устаревшем явлении из архаического прошлого – это предубеждение, которое не соответствует политической практике. Не все случаи сепаратизма плохи, а политика поддержки целостности многонациональных государств любой ценой не всегда хороша.

Справедливо и то, что отделение одной нации (порой и нескольких) не означает, что каждое многонациональное государство готово рассыпаться, как карточный домик. А многонациональность государства отнюдь не является непреодолимым барьером для его демократизации. Важно лишь разработать механизм разделения власти между этническими группами. Как удачные Линд приводит примеры Бельгии, Канады, Швейцарии. Не стоит, с его точки зрения, бояться и сверхмощных многонациональных государств типа Советского Союза или современной России, если, конечно, они создаются на добровольных началах. Оказывается, национализм вполне совместим с либеральными ценностями при соблюдении двух важнейших условий – возможности свободного выбора человеком своей национальности и мирного обеспечения прав культурных меньшинств.

Интерес к совместимости национализма с либеральными ценностями, которая еще сравнительно недавно казалась идеологическим нонсенсом, растет на глазах. И это не случайно. Этнические чистки, агрессивный сепаратизм, декларирование самоопределения – все эти проблемы Западу приходится теперь решать не за морями, а в своих либо соседних государствах. Россия также вынуждена искать ответы на внешние и внутренние вызовы национализма, которые на глазах становятся всё мощнее и многообразнее. Дело тут не только в позиции руководства страны по вопросу о статусе Косово или Абхазии, но и в ситуации, которая сложилась в собственно российских регионах, а также в том, насколько способны представители разных этнических групп осознавать свою общность и готовность к ненасильственной реализации собственных интересов.

Журнал Nation and Nationalism провел целую дискуссию в связи с выходом книги Дэвида Миллера «О нации» (On nationality). Миллер оспаривает положение, что национализм – идеология правых сил, поддерживающих авторитарные режимы, враждебные либерализму и демократии, и утверждает, что либеральный национализм предполагает комбинацию социальной демократии внутри страны с «исключительно либеральной доктриной формального равенства на международной арене». При этом идея социальной справедливости, по Миллеру, живет только внутри сообщества, «имеющего представление об общей судьбе».

Брендан О’Лири, принимавший участие в дискуссии, обратил внимание на соблюдение либеральных требований в отношении меньшинств. Действительно, добившиеся суверенитета народы в новых государствах нередко сами не соблюдают прав меньшинств – такие примеры есть и в странах постсоветского пространства. О’Лири считает, что либеральное общественное мнение должно добиваться введения процедур и мер предосторожности, гарантирующих коллективные права меньшинств и индивидуальные права человека. Правда, все это больше напоминает советы просвещенному общественному мнению в ситуации прискорбного отсутствия в новых государствах соответствующих традиций, институтов и согласованных политических процедур реализации предлагаемых мер.

ДОСТИЖИМОСТЬ ИДЕАЛА

Анализируя накопленные теоретические разработки, можно, по-видимому, говорить о либеральном национализме при соблюдении следующих условий:

государственность декларируется от имени всех граждан, проживающих на данной территории, или народа в понимании сообщества людей, проживающего на данной территории;

устройство государства относится к либерально-демократическому типу, обеспечивающему верховенство законов, всеобщее избирательное право, представительный характер власти, выборность власти как формы реализации принципа представительства, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную;

обеспечивается политическое и правовое равенство граждан, в том числе право быть избранным на государственную должность;

допускаются плюрализм и свобода политической деятельности, свобода слова, право формулировать и отстаивать политические альтернативы; возможность внутренних разногласий при обсуждении ценностей, идеалов, в том числе национальных, этнокультурных, лингвистических, сути самой общности и ее границ в приемлемых для дискутирующих сторон формах, избегающих экстремизма и насилия;

наличествуют политические институты, обеспечивающие разнообразие культур, права меньшинств;

гарантируется свободное право личности на выбор национальности.

Большинство перечисленных принципов характерны для развитых, или, как говорят, консолидированных, демократий. Это практически идеал. Безусловно, пытаться сформулировать такой идеал на все времена и для всех народов означало бы впасть в опасную иллюзию. Демократия – это процесс развития, расширения и обновления идей и принципов, институтов и процедур. Либеральный национализм тоже способен обновляться в своих принципах, институтах, процедурах, оставаясь целью, к которой национально ориентированные общественные силы, лидеры, властные структуры проявляют готовность стремиться, хотя не всегда и не во всем ее достигают.

Сама демократия не гарантирует достижения многих целей: всеобщего благоденствия, мира, в том числе решения этнонациональных проблем. Но имеет смысл сосредоточиться на обсуждении условий, при которых народы предпочитают самоопределение не в форме отделения, а в виде различных типов автономий, и национализм (а в российском случае – чаще этнонациональный сепаратизм) удается перевести в либеральное русло.

Такие условия, естественно, бывают объективными и субъективными. К объективным условиям, повышающим готовность к либеральным формам национализма, можно отнести следующие аспекты.

Первое. Этнический состав территории. Чем меньше доля титульной национальности, тем больше она должна считаться с волей другой части населения, думать об обеспечении поддержки с ее стороны, либерализовать этническую политику, выдвигать цели и задачи, достижение которых будет гарантировать единство всего полиэтнического сообщества.

Второе. Территориальное положение. Если республика либо самоопределяющаяся этническая общность не имеет внешних границ, ей трудно ставить себе целью сецессию, радикальный сепаратизм. Все ставшие самостоятельными бывшие союзные республики СССР, так же как и Абхазия, Южная Осетия, Чечня, имели внешние границы. Отсутствие таких границ накладывает ограничения на сепаратизм и стимулирует поиск мирных решений. Это не значит, что либеральный национализм, к примеру, в Чечне обречен, – это лишь значит, что в Татарстане у него больше шансов, а Татарстан со временем может стать образцом для воспроизводства.

Третье. Ресурсы группы, заявляющей о своих притязаниях, уровень ее модернизации. Речь идет не только о материальных ресурсах, обеспечивающих самодостаточность жизнедеятельности, но и об интеллектуальных. Чем более представителен слой интеллектуалов, чем больше среди них компетентных людей, знакомых с мировым опытом и международными подходами к решению этнонациональных проблем, тем больше шансов на ведение переговоров на уровне учета интересов сторон. Представляются особенно важными состав политической элиты и уровень ее профессиональной подготовки. Эстонцам было заметно легче достигать более или менее либеральных путей решения национальных проблем, чем, например, молдаванам. У татар в этом отношении больше возможностей, чем, скажем, у чеченцев либо тувинцев.

Возможность либерального национализма также зависит от внутренних и внешних субъективных факторов.

Во-первых, чем выше легитимность и устойчивость центральной власти, ее сплоченность и организованность, тем меньше шансов у регионалов играть на противоречиях, доводить дело до ультимативных форм взаимодействия, и в то же время им легче договариваться о разделении полномочий и предметов ведения.

Во-вторых, велико значение государства, развития в нем демократических структур, обеспечивающих участие во власти представителей народов, их голос в средствах массовой информации, наличие в государственной структуре устойчивых механизмов регулирования конфликтных ситуаций.

В-третьих, нельзя ожидать либерализации этнонационализма, ослабления сепаратизма, если в государстве происходит эскалация национализма шовинистического толка, если в распределении общегосударственных ресурсов присутствует волюнтаристский момент, наличествуют клиентарные отношения.

В-четвертых, всегда приходится иметь в виду, что перепроизводство образованных людей создает препятствие для продвижения, карьеры и стимулирует недовольных делать ставку на культурные притязания. Национализм становится той потенциальной отдушиной, в которую выплескиваются фрустрации и интеллектуальная невостребованность, превращается в бунт «маргиналов». Поэтому стабилизировать эскалацию этнонационализма удается именно тем руководителям республик в составе Российской Федерации, которые стараются включить в правительственные структуры или использовать какими-то иными путями потенциальных идеологов национализма, не замеченных в экстремизме. Татарстан и Якутия – это достаточно успешные примеры такого способа «тушения» этнического экстремизма.

В-пятых, все более значимым становится внешнее влияние. Надежда на поддержку либо, наоборот, осуждение мировым общественным мнением, несомненно, корректирует поведение лидеров как на сепаратистских или потенциально сепаратистских территориях, так и в центре. Более четкое определение на уровне мирового сообщества позиций по таким вопросам, как возможные формы самоопределения, отношение к хельсинкским принципам, к экстремизму, терроризму, приобщение политиков, общественных лидеров, ученых к решению этнических проблем, к обеспечению мирного сосуществования людей разной этнической принадлежности, – это более надежный способ, чем демонстрация силы при урегулировании конфликтов.

Естественно, перечисленные условия, которые обеспечивают возможность появления либеральных форм национализма, присутствуют далеко не всегда. И даже их наличие не гарантирует достижения желаемых целей. Тем не менее именно они создают и расширяют возможности либерального национализма и недопущения насилия.

Весь мир > Внешэкономсвязи, политика. Армия, полиция > globalaffairs.ru, 14 декабря 2008 > № 2899030 Леокадия Дробижева

В правительстве Грузии громкие перестановки. В отставку отправлены ключевые министры, в том числе иностранных дел и обороны. Михаил Саакашвили утверждает, что увольняет исключительно тех, кто "плохо работал". А его соратники по "революции роз" все чаще призывают к отставке самого президента.

Добровольно подал в отставку только один - постпред Грузии в ООН Ираклий Аласания, не раз портивший настроение российским дипломатам в Нью-Йорке и уже изрядно надоевший журналистам многочисленными пресс-конференциями по поводу и без, на которых политик разносил "российскую имперскую политику" в пух и прах. Как объяснил Аласания, он ждал решения НАТО по вопросу предоставления Грузии ПДЧ (План действий по членству в НАТО) и не объявлял о намерении уйти, так как не хотел "навредить грузинским интересам".

Лишился должности секретарь Совета национальной безопасности Александр Ломая. Тоже по собственному желанию. Хотя команду Саакашвили, по всей видимости, он не покинет. Скорее всего, отправится в Нью-Йорк на место Аласании.

Главы минобороны Давид Кезерашвили, МИДа Эка Ткешелашвили, министр образования Гия Нодия и министр культуры и спорта Григол Вашадзе никуда уходить не собирались. В отставку их отправили принудительно - по инициативе премьера Григола Мгалоблишвили, назначенного на эту должность чуть более месяца назад. Но откуда на самом деле поступил сигнал - очевидно.

Вашадзе, правда, тут же предложили другую должность - министра иностранных дел. Григол, не долго думая, отправил в отставку своих замов и послов. Пообещав, правда, что некоторые главы диппредставительств будут восстановлены в должности, если "хорошо работали".

На пост министра обороны глава правительства предложил кандидатуру Бату Кутелия, должность министра культуры - бывшему послу Грузии в России Зурабу Абашидзе. Последний от щедрого предложения отказался, "так как не знаком со спецификой работы".

Причины громких отставок объяснил сам президент: "Кто хорошо работает, останется на своем посту, кто плохо - уйдет". Хотя эксперты связывают громкие перестановки с последствиями войны с Россией. Президент якобы недоволен, как кабинет сработал в чрезвычайных обстоятельствах.
Отправить в отставку самого Саакашвили требует лидер партии "Путь Грузии", экс-министр иностранных дел Саломе Зурабишвили. Она считает что президент "исчерпал весь ресурс" и должен самостоятельно отказаться от власти, не дожидаясь, пока его выгонят. "На пенсию" Саакашвили пытается отправить другая его "революционная соратница", экс-спикер парламента Нино Бурджанадзе. Об уходе в оппозицию объявил еще один соратник президента, бывший премьер-министр Грузии Зураб Ногаидели.

Война между Россией и Грузией в авг. 2008г. поставила Грузию, маленькую страну на Кавказе с населением немногим больше 4,5 млн.чел. в центр внимания всего мирового сообщества. Переживая за своих близких и друзей, члены одной из самых больших иммигрантских общин в Греции, грузинской общины, с болью в сердце следили за тем, как на телеэкранах разворачивались события войны у них на родине.Не существует точных данных о том, сколько грузин проживает в Греции. Перепись 2001г. зафиксировала 22 875 грузин, проживающих здесь, в то время как уже 10 314 грузин заполнили греческие налоговые декларации в 2006г. По оценкам министерства иностранных дел Греции, в стране проживает не менее 100 000 грузин, хотя это число может включать в себя тысячи этнических греков, уехавших из Грузии после распада Советского Союза.

Согласно данным Международной организации по миграции, Греция является самой популярной страной среди эмигрантов из Грузии, а по объему денежных переводов в Грузию она стоит на третьем месте после России и США.

Подавляющее большинство грузин уезжают из своей страны из-за ее тяжелого экономического положения. Они едут не столько в Грецию, сколько из Грузии. Обычно они въезжают сюда по туристическим визам, получить которые в греческом посольстве в Грузии стоит больших денег. Те, у кого нет для этого достаточных средств, часто идут на отчаянные меры. Например, в конце сент. 2008г. четверо молодых людей из Грузии погибли на греческом минном поле, пытаясь пересечь границу со стороны Турции.

Явные расхождения в результатах переписи населения 2001г. с налоговой статистикой и оценками министерства иностранных дел делают очевидным тот факт, что тысячи грузин живут и работают в Греции нелегально. Это обычно означает низкие заработки, большую продолжительность рабочего дня и отсутствие гарантии занятости. Даже легальные иммигранты обычно низко оплачиваемы. По данным министерства финансов Греции, имея средний задекларированный годовой доход 5 758 евро в 2006г., грузины являются одними из самых бедных иммигрантов в стране наряду с иммигрантами из Беларуси, Украины, Нигерии и Филиппин. Подавляющее большинство среди иммигрантов из Грузии составляют женщины, большая часть которых работает в качестве прислуги, занимаясь уборкой квартир, уходом за пожилыми людьми и т.п.

Хотя многие грузины, приезжающие в Грецию хорошо образованы, они очень часто получают работу гораздо ниже своей квалификации. Манана, свободно говорящая по-немецки женщина средних лет была экскурсоводом художественного музея в Грузии, а теперь работает сиделкой у пожилой греческой женщины. Она приехала в Грецию больше двух лет назад, но по-прежнему скучает по своей родине. «Я никогда не хотела эмигрировать и осталась бы в Грузии, если бы только это было возможно» – говорит она. Поскольку у Мананы нет вида на жительство в Греции, она не может поехать в Грузию, т.к. боится, что ей не разрешат потом вернуться в Грецию.

В ее ситуации нет ничего необычного. Джемал, мужчина сорока с небольшим лет тоже ни разу не был в Грузии с тех пор, как он приехал в Афины пятнадцать лет назад. По его словам, ему и некуда возвращаться. Уроженец города Гагры в сепаратистской Абхазии, он был вынужден уехать из дома во время грузинско-абхазского конфликта 1992-93гг.

Несмотря на весьма трудные обстоятельства своей иммигрантской жизни, за последние пятнадцать лет афинским грузинам удалось выстроить впечатляющие структуры внутри своей общины. Основанный два года назад на оживленном проспекте Патисион Кавказский культурный центр является центральным элементом сети организаций грузинского сообщества.

Основателем и директором центра является классицист, доктор наук, Автандил Микаберидзе, который также является директором Грузинского института в Афинах. Одна из семнадцати иностранных археологических школ в Афинах, институт в Панграти, служит для удовлетворения потребностей грузинских исследователей, интересующихся греческой историей и археологией, а также тех, кто интересуется картвельскими или грузинскими исследованиями.

Каждое воскресенье Микаберидзе на время расстается с миром академической науки, чтобы возглавить экстенсивные программы культурного центра. Стены просторных помещений центра украшены большим количеством плакатов, напоминающих о богатом архитектурном наследии и красотах природы Грузии, а также замечательными работами современных греческих художников, живущих в Афинах. Здесь проходит наиболее занятая часть воскресного дня Автандила Микаберидзе, когда члены грузинского сообщества могут найти время, чтобы прийти сюда.

Здесь найдется что-нибудь интересное для каждого посетителя. Дети могут изучать грузинский язык через танец, песни и игры. Это очень важно для многих родителей, которые замечают, как взрослея, их дети начинают превосходно говорить на греческом и других современных европейских языках, но при этом совершенно теряются, когда к ним обращаются по-грузински.

Центр также предлагает уроки греческого и английского языков для взрослых, обучение работе на компьютере, бесплатные классы аэробики для подростков. Кроме того, посетители могут воспользоваться и более практичными и необходимыми услугами, как например, бесплатными медицинскими консультациями с грузинскими врачами.

Уроки традиционной грузинской музыки и танца также являются частью программы центра, наряду с неформальными музыкальными сессиями. В одно из воскресений, например, здесь выступал артист Давид Малтедзе. Он приехал в Афины в 1996г., выучил греческий и окончил школу драмы. Его собственный опыт адаптации к жизни в Греции частично отражен в известном спектакле про иммигрантов «Один из десяти», который ставится уже второй сезон подряд в афинском театре «Неос Космос».

Фольклорный хор культурного центра выступает в качестве церковного хора во время грузинской православной службы в Афинах. Служба проводится в первое воскресенье каждого месяца в 11 утра в церкви святого Пантелеймона по адресу ул.Ахарнон 246.

Ясно осознавая трудности повседневной жизни посетителей Кавказского культурного центра, Микаберидзе видит задачу своего центра в развитии их культуры и образования. Это развитие нацелено не только на ознакомление с грузинской культурой, но также на изучение греческой культуры и культур других народов мира. Свидетельством тому являются еженедельные воскресные лекции, на темы культуры. Послушать эти лекции собираются до пятидесяти человек. Лекции охватывают широкий круг тем, например искусство джаза или творчество Моцарта.

Одна из наиболее впечатляющих функций центра – управление специальным фондом стипендий для молодых талантливых грузин. Благодаря выплатам, ежемесячно осуществляющимся из этого фонда, десятилетний мальчик, показавший ранний музыкальный талант смог вместе со своими родителями вернуться в Грузию и поступить в специальную академию. Грузия > Миграция, виза, туризм > www.russiangreece.gr, 3 декабря 2008 > № 134465

Европейский парламент продолжает лимитировать израильское участие в программах ЕС, бойкотируя израильские компании и организаций, расположенные в Иудее, Самарии и в Восточном Иерусалиме.Израиль был первым из 16 стран, участвующих в программе ЕС по Европейской политике и добрососедства (ЕПД), которого попросили принять участие в научно-исследовательских программах, курируемых ЕС. Более 600 научно-исследовательских проектов в рамках ЕПД до сих пор лишь выигрывали от участия в них Израиля.

В резолюции ЕС по Израилю, принятой на прошлой неделе, говорится: «Компании и организации, базирующиеся в поселениях на оккупированных территориях, не должны иметь право принимать участие в программах ЕС».

Причина запрета участия субъектов из Иудеи, Самарии и Восточного Иерусалима состоит в том, что их месторасположение противоречит «законодательству и политике ЕС».

Кроме того, в резолюции содержится призыв к «ужесточению проверок израильских продукты, импортируемых в ЕС в рамках преференциальных торговых правил. Нарушением считается импорт продуктов, произведенных на оккупированных палестинских территориях».

В социальных программах ЕС помимо Израиля также принимают участие: Алжир, Армения, Палестинская администрация, Азербайджан, Белоруссия, Египет, Грузия, Ливан, Ливия, Иордания, Марокко, Молдова, Сирия, Тунис и Украина. Эти страны имеют право беспрепятственно принимать участие в программах ЕС, несмотря на серьезные нарушения в них прав человека. Евросоюз > Образование, наука > prian.ru, 19 ноября 2008 > № 127013

Совместная пресс-конференция президента Д.Медведева с президентом Франции, председателем Совета Евросоюза Николя Саркози и председателем Комиссии Европейских сообществ Жозе Мануэлом Баррозу по итогам 22 саммита Россия-ЕС. 14 ноября 2008г. , Ницца.Н.САРКОЗИ. Дамы и господа!

Господин Боррозу и я сам были очень счастливы встретить сегодня в Ницце президента Российской Федерации господина Медведева в рамках саммита Евросоюз–Россия, в котором участвовали также господин Солана, госпожа Ферреро Вальднер, господин Кушнер, а также господин Лавров и очень многочисленная и важная делегация от Российской Федерации. С господином Баррозу и с господином Медведевым мы провели очень нужную дискуссию, откровенную, как обычно, и, я надеюсь, положительную дискуссию. Саммиты дают возможность обговорить вместе все волнующие вопросы для того, чтобы продвинуть мир, безопасность и развитие. Вы знаете мои убеждения, Европа и Россия должны работать вместе, это отвечает их интересам, это отвечает интересам России и отвечает интересам Европы.

Мировая история нам показывает, что нам совершенно не нужны конфликты, что нам не нужны противостояния, разделения, войны. Нам нужно собраться и действовать взаимно. Именно поэтому господин Баррозу и я решили подготовить этот саммит. Мы хотим поблагодарить господина Медведева за то, что он согласился в нем участвовать. Это не означает, что у нас нет разногласий, конечно же, было бы нелепо говорить это. Мы встречаемся именно для того, чтобы обсудить какие-то проблемы, не только вопросы, где мы согласны, но и вопросы, где у нас расходятся мнения, для того, чтобы постараться найти наилучшие способы, для того, чтобы переступить через эти разногласия. Как же можно переступить через разногласия, если мы друг с другом не разговаривать? У нас и так немало поводов для непонимания в мире, чтобы добавить к этому еще и отсутствие диалога. Я очень счастлив, что мне представилась новая возможность встретиться с господином Медведевым, потому что это человек, с которым можно договориться. О чем мы говорили?

Конечно же, в первую очередь о вопросе, который вставил клин между нашими странами, – это вопрос Грузии. Я сказал господину Медведеву – Российская Федерация выполнила большую часть обязательств, которые она на себя взяла, то есть прекратила огонь, потом вывела свои войска. Я говорю – главным образом они были выведены. Мы говорили об этом с господином Соланой, господином Кушнером, господином Баррозу, об этом мы говорили 12 сентября в Москве. Мы смогли послать туда наблюдателей. Это мучительный процесс, но что же, мы начали вести международные переговоры в Женеве по этому поводу. Я сказал господину Медведеву, что нужно было это сделать, что у нас уже есть прогресс в том, что касается вывода российских войск из двух мест в Осетии. Я говорю о долине Ахалгори в Южной Осетии и деревне Переви вне Южной Осетии. Мы говорили об этом вопросе, и господин Медведев сказал мне, что он сделает все возможное для того, чтобы мы нашли решение этим проблемам, и что мы постараемся продвинуться вперед, чтобы мы не ограничивались дипломатическими фразами между Евросоюзом и Россией. Это первый элемент.

Далее. Мы говорили, очень долго обсуждали все проблемы безопасности, общеевропейской безопасности, как теперь правильно говорить. Все участвовали в обсуждении этого вопроса: господин Баррозу, госпожа Вальднер. Господин Медведев выступил с целым рядом предложений. Мы говорили о развертывании российских ракет, о возможном развертывании. Я говорил господину Медведеву, в какой степени нас это озаботило. Надо сделать все, чтобы избежать этого развертывания до тех пор, пока мы не обговорим новые условия для обеспечения общеевропейской безопасности. Я предлагаю, чтобы в середине 2009 года мы снова встретились в рамках ОБСЕ, чтобы заложить основу безопасности не только в Европе, но и на европейском континенте, и немножко дальше: чтобы в этой встрече участвовали и Россия, и Соединенные Штаты. В рамках ОБСЕ в середине 2009 года это будет не заключительный саммит, но можно будет хотя бы заложить основы для того, чтобы найти договоренность между нами, чтобы мы не говорили о развертывании ПВО, которое ничего не добавляет к безопасности, а только усложняет ситуацию.

Я думаю, что господин Медведев скажет сам, что он об этом думает, но мне кажется, он положительно отнесся к моему предложению. Конечно же, мы будем говорить об этом с нашими коллегами из Соединенных Штатов в ходе саммита НАТО в апреле и в ходе саммита в Кельне и в Страсбурге. Это все будет дополнительной возможностью для того, чтобы подготовить саммит ОБСЕ, например, в июне следующего года или в июле.

Видите, в ходе этого саммита мы не разрешили все наши проблемы. Конечно же, я хотел бы сказать и от имени господина Соланы, что Европа приветствовала мирную российскую инициативу по Нагорному Карабаху. Я поздравил с этим Российскую Федерацию, поскольку речь идет о Кавказе и о мире. Вдохновиться этим случаем и с таким же подходом отнестись и к Южной Осетии.

Мы также говорили о саммите в Вашингтоне, поскольку мы сразу же после обеденного перерыва туда отправимся. Я должен сказать, что технические, финансовые, экономические предложения России – очень качественные и что они очень схожи с европейскими предложениями. Я говорю, что они качественные, не потому, что они похожи на нашу точку зрения: они сами по себе качественные. Я с большим удовлетворением отмечаю, что российская сторона готова к тому, чтобы у нашего саммита были настоящие, реальные решения. Этот саммит не должен пройти бесследно. Я это говорю без агрессивности в отношении кого-либо. Мы на одном корабле. В условиях глобализации мы сейчас сталкиваемся с серьезным финансовым кризисом, и поэтому меры, которые мы приняли, помогли нам стабилизировать ситуацию, но пока еще надо очень многое изменить. Надо изменить все в долгосрочном порядке, в устойчивом порядке, надо принять решительные меры, и не потому, что сейчас ситуация слегка успокоилась, что можно вернуться к прошлому и поступать как ни в чем не бывало.

У нас есть также досье о четырех общих пространствах, но господин Баррозу сам об этом скажет (он организует саммит в январе следующего года).

И, наконец, последний пункт, о котором я хотел сказать.

Я убежден в том, что мы должны совместно работать в общем пространстве, экономическом пространстве, которое позволило бы нам создать взаимодействие, где все виды конфликтов будут полностью исключены, поскольку поставят под вопрос наши общие интересы. Поэтому я также обратился к Российской Федерации и попросил ее очень открыто обсудить все проблемы с балтийскими странами, с Литвой, потому что она должна будет закрыть свою атомную электростанцию, и господин Медведев с большим пониманием отнесся к моей инициативе.

Простите за то, что я долго об этом говорил. Я обобщил ситуацию, как мог, – и господин Баррозу, и господин Медведев выступят со своими предложениями.

Д.МЕДВЕДЕВ. Уважаемые дамы и господа! Я, конечно, как гость должен сначала поблагодарить президента Франции за теплый прием, за прекрасную организацию встречи в таком красивом месте и за очень неформальную, дружескую атмосферу этой встречи. Наши переговоры были, как всегда, открытые, прямые. Мы говорили обо всех проблемах, которые нас волнуют, и, наверное, в этом как раз гарантия того, что мы можем договариваться по самым сложным вопросам.

Президент Франции уже сказал, о чем мы говорили, обрисовал повестку дня. Тем не менее я некоторые вещи все-таки позволю себе прокомментировать и начну как раз с темы, которая сегодня волнует всех нас, а сегодня наиболее сложной является нейтрализация негативного влияния глобального экономического кризиса. Уже сразу же после этой пресс-конференции (практически сразу же, если, конечно, нас не откажутся накормить обедом) мы поедем в Америку и будем говорить об этой весьма непростой теме. И здесь наши позиции с моим коллегой Николя и с другими коллегами в целом практически полностью совпадают: нам нужен полномасштабный адекватный ответ на те проблемы, которые существуют, – не просто набор деклараций, не просто рукопожатия и фотографии, а программа действий.

В этой связи я считаю, что мы действительно должны настаивать на полноценной повестке дня и на вполне серьезных решениях, тем более что по-крупному наши позиции практически у всех государств по этому поводу совпадают. Позиции же Евросоюза, позиции Франции, позиции Российской Федерации по вопросам преодоления глобального кризиса вообще очень близки. Поэтому вопросы реформирования международной финансовой системы – это, наверное, сейчас главный вопрос, и мы достаточно подробно его обсуждали, в том числе обсуждали и вопрос о том, что после Вашингтона.

Понятно, что мы не сможем сразу же подписать каких-то новых соглашений, договориться о том, какие институты остаются, какие институты должны быть реформированы. Мы не создадим новый «Бреттон-Вуд» в Вашингтоне, но мы должны будем сделать какой-то серьезный шаг в этом направлении. Поэтому я полностью поддерживаю идею о том, чтобы после Вашингтона был следующий саммит – и без каких-либо излишних проволочек, достаточно быстро. Мы готовы по этим вопросам коммуницировать с Европой. Я предварительно проводил консультации, мы говорили по телефону с Николя, я общался по телефону с другими европейскими коллегами. В этом смысле наши позиции очень близки или практически идентичны. У нас есть общая повестка дня, которая традиционна для таких саммитов, я имею в виду торгово-экономические, гуманитарные, внешнеполитические контакты.

Я вчера с бизнесом встречался. На самом деле у нас очень неплохой багаж даже за этот год накоплен. Товарооборот между Евросоюзом и Российской Федерацией растет. Это уже огромные суммы, и удельный вес торговых отношений с Евросоюзом в нашей стране составляет более 50 процентов – это сотни миллиардов евро. Мне кажется, что мы должны думать об этом, когда принимаем решения по всем основным направлениям сотрудничества. А наши четыре общих пространства остаются: это свобода, безопасность и правосудие, экономическое пространство, внешняя безопасность, научные исследования и образование. Да, не по всем этим пространствам равномерное движение, где-то что-то замерзло, но у нас есть возможности в полной мере разморозить сотрудничество в этих сферах. Я считаю, что это важно и для Российской Федерации, и для Евросоюза.

Есть и нерешенные проблемы, о которых только что говорил мой коллега господин Саркози. Мы обсуждаем их, стараемся находить развязки. Одной из тем – наверное, не доминирующей, но одной из тем – стали последствия агрессии Грузии в Южной Осетии. Я еще раз хотел бы поблагодарить наших европейских коллег и лично президента Франции за участие в преодолении сложностей в наиболее острый период, за содействие в выработке мирных договоренностей. И вот такая координация, которая в тот момент образовалась, показала, что никакой альтернативы такого рода полноценным, открытым, прямым переговорам, которые мы тогда вели, во-первых, не существует.

И второе, что показали переговоры того периода, – что механизмы безопасности, существующие в Европе, не совершенны. Поэтому мы сегодня вернулись к идее глобального договора. Я рад, что эта идея находит все больше поклонников среди лидеров Евросоюза. Новый договор о европейской безопасности, или договор о присоединении всех сторон к такому панъевропейскому пространству безопасности, мог бы стать принципом работы на будущее, сводом таких правил на будущее. И в этом смысле мы действительно рассмотрели идею проведения саммита ОБСЕ. Когда-то эта идея была сформулирована мною, я хотел бы поблагодарить президента Франции за поддержку этой идеи. Причем мы сегодня уже говорили не о том, чтобы провести этот саммит обязательно в конце следующего года, можно сделать раньше – можно сделать в середине. Главное, чтобы мы были готовы, чтобы на площадке ОБСЕ с привлечением всех европейских институтов, включая и НАТО, и Евросоюз, и ОДКБ, и СНГ, мы встретились и смогли обсудить все эти вопросы.

И в этом контексте я абсолютно согласен с тем, что до подписания специального глобального соглашения об обеспечении европейской безопасности мы все должны воздерживаться от односторонних шагов, которые влияют на эту безопасность. Россия как раз никогда такого рода шагов в одностороннем порядке не делала. Все те решения, которые нами готовились, в том числе и те решения, которые я озвучил совсем недавно, – это реакция на поведение отдельных государств Европы, которые ни с кем не посоветовавшись, по сути, договорились о размещении новых средств на собственной территории. Но если мы все живем в одном доме, давайте встречаться, давайте договариваться, именно в этом смысл этого нового соглашения. И мы готовы будем работать – уверен, что Евросоюз может сыграть здесь свою координирующую и очень конструктивную роль.

Мы обсуждали и другие вопросы традиционной повестки дня (их не так много, но они есть по всем четырем пространствам). Уверен, что такое рабочее продолжение этого обсуждения могло бы состояться в Москве уже в самом скором будущем, о чем, наверное, скажет несколько слов наш коллега Жозе Мануэл Баррозу.

Ж.М.БАРРОЗУ. Благодарю Вас. Вы хорошо знаете, что Комиссия предложила продолжить переговоры между Европейским союзом и Россией. Мы полагаем, что эти взаимоотношения должны быть укреплены в рамках взаимозависимости, позитивной взаимозависимости. Вот почему я абсолютно удовлетворен результатами этого важного саммита.

Президент Саркози и президент Медведев уже остановились на основных вопросах. Позвольте мне здесь лишь подчеркнуть экономические аспекты.

Мы проводили обзор наших экономических отношений, они достигли потрясающих высот, и мы поддерживаем вступление России во Всемирную торговую организацию, мы поддерживаем предложение президента Медведева относительно развития российской экономики, в частности желание России вступить во Всемирную торговую организацию. Мы также полагаем, что следует углубить наш диалог, особенно в энергетической области. Недавно мы одобрили Стратегию энергетической безопасности. Мы хотели бы сотрудничать с Россией в этой области. И, в частности, я полагаю, что это до саммита даст нам возможность разъяснить ряд важных принципов в этой области.

Основной политический вопрос – будущее отношений между Россией и Европейским союзом. Это будущее будет определяться экономикой, а именно экономическими обменами и диалогом, а не демонстрацией силы, партнерством и многосторонней дипломатией, а не односторонними подходами, участием и лидерством в решении глобальных вопросов, в частности финансового кризиса. И об этом мы говорили, мы говорили об этом финансовом кризисе. Мы благодарим Россию и президента Медведева за участие в решении этих глобальных вопросов.

Мы хотели бы работать с Россией по таким вопросам, как борьба с изменением климата. Эта тема реально входит в наше энергетическое досье.

Я хотел бы сказать о конкретных экономических вопросах. Например, мы приветствуем решение России отложить повышение экспортных ставок на продукцию для деревопереработки. Это особенно важно для наших государств-членов. Надеемся, что мы придем к окончательному решению вскоре.

Мы говорили о необходимости обеспечить передачу энергоносителей между Россией и Европейским союзом. Президент Саркози сказал, что мы поговорили о конкретном вопросе Литвы, сказав, что есть прогресс с точки зрения доступа Европейского союза к европейским энергетическим сетям. Мы полагаем, что сможем создать более крепкую, более твердую базу в энергетической области также.

Существуют широкие взаимоотношения в экономике, инвестициях между Россией и Европейским союзом. Именно по этой причине я объявил, что мы могли бы благоприятно высказаться на приглашение премьер-министра России господина Путина о том, что можно было бы возобновить контакты между исполнительной властью двух сторон: между Европейской комиссией и Правительством Российской Федерации. Мы готовы в начале следующего года приехать в Москву. Я также хотел бы поблагодарить господина Медведева за предложение по этому случаю встретиться и с президентом.

Мы существенную работу проделали по решению технических и конкретных вопросов. Это сложные вопросы. Но я честно могу сказать, что с двух сторон есть желание найти решение этих вопросов для того, чтобы укрепить это понимание о позитивной взаимозависимости между Россией и Европейским союзом.

Дамы и господа! Как нам напомнил Дмитрий Медведев, нам нужно уезжать в Вашингтон очень скоро. Надеюсь, что мы дадим президенту России пообедать. Может быть, четыре вопроса будут заданы: два – со стороны европейской прессы и два – со стороны российской прессы.

ВОПРОС. У меня вопрос, наверное, к трем президентам. Дело в том, что, действительно, это первый саммит после событий на Северном Кавказе, и только что господин Медведев говорил о роли Франции, Европейского союза в урегулировании этого конфликта. Вы сами, господин Саркози, только что сказали, что без России Вы не видите своих отношений между Россией и Европой, и Европейская комиссия также якобы готова усиливать и углублять сотрудничество между Европейским союзом и Россией. Так все-таки было ли на сегодняшнем саммите что-то конкретное по поводу нового соглашения между Россией и Европейским союзом? Был ли дан зеленый свет этому соглашению, и если оно все-таки будет, то когда можно ожидать его подписания?

Ж.М.БАРРОЗУ. Мы приняли решение продолжать переговоры. Я не могу сейчас, в настоящий момент, сказать о дате подписания. Это договор, имеющий стратегическое значение. Мы рассматриваем его в качестве стратегического документа Европейского союза. Мы полагаем, что такое же значение он имеет и для России. Он исключительно сложен с точки зрения масштабов. Сейчас Комиссия имеет мандат на ведение переговоров от имени всего Европейского союза, и мы приложим к этому все наши усилия. Я уверен, что если будет добрая воля со стороны двух сторон, мы можем достичь существенного прогресса по этому Договору о партнерстве и сотрудничестве России и ЕС.

Д.МЕДВЕДЕВ. Я добавлю только буквально несколько слов. Действительно, у нас возникла пауза в подготовке этого документа. Мы не были сторонниками этой паузы, но она возникла. Хорошо, что она сейчас преодолена. Надеюсь, что в самое ближайшее время начнутся переговоры по всем существенным условиям этого документа. На наш взгляд, он должен быть и содержательным, с одной стороны, а с другой стороны – достаточно жестким по структуре, должен задавать рамку работы на годы вперед. Когда будет завершена эта работа, я тоже не знаю. Хотелось, чтобы это произошло в обозримом будущем. В любом случае у нас есть действующий документ, мы пока живем на его основе, но чем быстрее мы выйдем на новый документ, тем лучше. Россия открыта к этой работе – готовы вкалывать, что называется, постоянно.

Н.САРКОЗИ. Никогда не было приостановления – был перенос на более поздний срок, именно так мы поступили. Мы ничего не приостанавливали, мы просто перенесли. Почему мы перенесли? Потому что было между нами разногласие: мы не согласны с тем, что Россия признала в одностороннем порядке независимость Осетии и Абхазии. Итак, у нас возникла кризисная ситуация такая – нам понадобилось провести диалог. Остались требования, с которыми я выступил от имени Евросоюза. Я, кстати, не понимаю, как можно выступить с таким предложением, если мы не встречаемся. Еще раз повторяю, мы никогда ничего не прекращали, мы просто перенесли, потому что в таком случае надо было принимать. Если мы приняли решение в одностороннем порядке, надо было принимать и в одностороннем порядке решение для того, чтобы вновь начать переговоры. Я поговорил об этом с господином Баррозу. Я понимаю, что это немножко юридическое объяснение тому, что произошло, но я всегда выступал за то, чтобы диалог продолжался и что диалог не является признаком слабости. Если люди убеждены в том, что диалог важен, если у них есть смелость на проведение диалога, то все нормально. Как же можно приостановить какой-нибудь военный конфликт, войну, если нет диалога? Россия приняла решение о признании независимости Осетии – мы с этим не согласны, поскольку мы выступаем за принцип территориальной целостности Грузии. Поэтому все те люди, которые говорили о том, что не надо было эту тему обсуждать, они были неправы, поскольку так мы ни к чему не придем. С другой стороны, не забывайте о том, что Россия и Евросоюз – это близкие соседи.

Д.МЕДВЕДЕВ. Как это ни парадоксально звучит в этом зале.

ВОПРОС. Вопрос совместный, а не единый, это вопрос от имени журналиста Европейского Союза. Я Вам задаю этот вопрос, господин президент. Перерыв в переговорах по Договору о партнерстве и сотрудничестве был в ожидании нормализации отношений на Кавказе. Вы четко подтвердили в Ницце принцип территориальной целостности Грузии?

И вопрос президенту Медведеву. Вы готовы признать территориальную целостность Грузии – или такой вопрос перед вами не стоит?

Н.САРКОЗИ. В том, что касается роли Евросоюза в военном конфликте между Российской Федерацией и Грузией, мы не ограничились тем, что мы что-то приостановили или перенесли, мы сразу отреагировали – благодарю господина Медведева за то, что он это сказал, потому что, если был какой-то фактор, который боролся за мир, это был как раз Европейский Союз. Я никогда не говорил о военных каких-то санкциях в отличие от некоторых. Я не уверен, что какая-нибудь военная санкция или угроза военной санкции привела бы к положительным результатам. Я говорил, что диалог должен быть именно центральным камнем наших переговоров, и именно благодаря диалогу нужно попытаться разрешить эту проблему. Именно благодаря Европе мы смогли продвинуться. И это мы делаем не потому, что мы наивны, а потому что у нас огромная решительность как раз есть. Это первый пункт.

Далее. Проблема Осетии, проблема Абхазии не началась 8 августа 2008 года, я хотел бы просто об этом напомнить, поскольку в ООН уже давно ведутся переговоры по этому поводу: и об Осетии, и об Абхазии. Было российское присутствие в этом регионе и до развязывания военного конфликта. Поэтому я никогда об этом двусмысленно не говорил, господин Баррозу этому свидетель. Я всегда четко говорил о том, что мы выступаем за территориальную целостность Грузии, мы выступаем против признания независимости Абхазии и Осетии. С другой стороны – я говорил, что Российская Федерация выполнила большинство принятых на себя обязательств. Я хочу сказать, что если мы хотим быть миротворцами, то надо говорить обо всем честно и откровенно, партнерами надо быть честными, понимаете. И в том, что касается участия Российской Федерации в дискуссиях в Женеве, потому что если бы эта проблема не стояла, то почему Российская Федерация должна была в этом участвовать, как сказал об этом господин Медведев 12 сентября.

Так что есть разногласия. Надо найти способы для выхода из этой ситуации. Но в любом случае мне кажется, что нужно обсуждать проблемы. Я встретился с президентом Грузии, я ему объяснил, какова стратегия Евросоюза. Мне кажется, что он тоже хорошо понимает ситуацию, поскольку, если сравнивать стратегии некоторых так называемых друзей Грузии и нашу стратегию, можно сказать, что наша более эффективна. И вы это великолепно знаете, потому что вы следите за событиями, не правда ли?

Разные агитации по поводу каких-то возможных угроз, военных санкций и так далее, мне кажется, ни к чему не приведут. Все эти угрозы ни к чему не приведут ни Россию, ни Грузию, ни Евросоюз. Это не является нашей концепцией. Если у меня этого потребуют, то я четко за это отвечу перед кем угодно. Если Европа не присутствовала в момент разжигания конфликта, то я думаю, что мы бы уже могли в настоящий момент говорить о диспропорциональной какой-то реакции России. То есть была реакция на то, что произошло до этого. Мы приняли свое решение единогласно всеми 27 членами. Я об этом говорил господину Медведеву. Господин Баррозу и я сам очень четко об этом говорили. Мы не изменили своего мнения, но если вы не ведете диалога, как можно быть миротворцами, как можно говорить, как можно ратовать за мир? Так что я еще раз повторяю, что Российская Федерация выполнила большинство из взятых на себя обязательств, и именно это позволило нам продвинуться вперед. Так что всякие угрозы, как я уже говорил, ни к чему не приводят, особенно в этом регионе мира. Так что мне очень приятно было, что задали такой вопрос.

Д.МЕДВЕДЕВ. Скажу всего три вещи.

Россия полностью признает территориальную целостность Грузии с учетом ранее состоявшегося признания в качестве независимых субъектов международного права Южной Осетии и Абхазии. Это первое.

Второе. Считаю, что План Медведева–Саркози полностью, надлежащим образом, как говорят юристы, исполнен, за что я хотел бы отдельно поблагодарить наших европейских коллег.

И третье. Мы готовы и дальше в абсолютно конструктивном ключе обсуждать все вопросы, касающиеся урегулирования на Кавказе. Мы будем это делать, мы готовы обсуждать это прямо во время всяких разных, возможных встреч, глядя глаза в глаза, даже несмотря на то, что впоследствии это обрастает какими-то несуществующими подробностями. Россия будет работать с нашими партнерами.

ВОПРОС. Мой вопрос господам президентам России и Франции. Собственно говоря, подробность. Этому саммиту предшествовали брифинги ваших помощников, на одном из них прозвучала мысль о том, что дальнейшие переговоры России и Европейского союза, плавное их течение зависит в значительной степени от прогресса будущих женевских переговоров, встречи грузинской, абхазской, южноосетинской, российской делегаций. Но даже если это не так, то какова система координат, в которой вы сейчас рассматриваете августовские события?

Чем дальше от них, тем больше возникает вот тех самых подробностей. Возникла версия о том, что российские войска все-таки собирались войти в Тбилиси, версия, которая, кстати, изобилует подробностями натуралистического плана. Возникли откровения наблюдателей ОБСЕ, прозвучавшие за последнюю неделю, которые утверждают, что они предупреждали о готовящейся грузинской агрессии, в ОБСЕ их не послушали. А теперь уже (обращу, кстати, внимание) не российская, а американская и британская пресса нашли детальки, связанные с тем, что на закрытых брифингах ОБСЕ как о факте западным дипломатам говорится о том, что Грузия нанесла первый удар.

Так вот в какой системе координат вы сейчас говорите об августовских событиях, как вы их понимаете сегодня? (Обоим президентам вопрос).

Д.МЕДВЕДЕВ. Понятно. Про систему координат мне, наверное, чуть проще отвечать. Мы остались в прежней системе координат. Исходим абсолютно из тех же представлений, которые были у нас и в августе текущего года, и до этого. Мы всегда хотели, чтобы проблемы, которые существуют на Кавказе, в том числе во взаимоотношениях между Грузией, с одной стороны, Южной Осетией и Абхазией – с другой стороны, – разрешались мирным путем. К сожалению, 8 августа эта система координат была сломана в одностороннем порядке тбилисским режимом. Последовала реакция России, мы вынуждены были вмешаться для того, чтобы защитить людей, для того, чтобы отстоять их право на существование просто как этносов, и для того, чтобы предотвратить гуманитарную катастрофу. Наше вмешательство было компактным и в этой ситуации абсолютно необходимым. Мы действовали в соответствии с нормами международного права включая Устав ООН и право на самооборону. После того как эти события прошли, мы вынуждены были признать два новых субъекта международного права и на этой позиции остаемся до сих пор. Наше признание, я об этом еще раз недавно говорил, скажу и в этом зале, остается окончательным и бесповоротным. Это не повод для игрищ – это выверенное государственное решение. Мы будем выстраивать полноценные отношения с этими новыми субъектами международного права.

Что же касается наших отношений с Евросоюзом по этому поводу и моих личных отношений с президентом Франции, то я считаю, что Евросоюз сыграл абсолютно конструктивную роль, в нужный момент вмешался в течение этого конфликта, выполняя миротворческие функции, и помог восстановлению правопорядка. Хотя на самом деле, если вернуться к событиям августа месяца, вы знаете, что даже наша первая встреча с президентом Франции, с моим коллегой Николя Саркози, произошла уже после того, как я принял решение приостановить операцию о принуждении Грузии к миру. Но на этом фоне, естественно, наши переговоры были гораздо более успешными и завершились, в общем и целом, тем урегулированием, которое существует. Еще раз хотел бы повторить, и повторить еще раз в этом зале, что мы довольны тем, как проходили эти переговоры. И я считаю, что все пункты Плана Медведева–Саркози в настоящий момент всецело исполнены.

Н.САРКОЗИ. Конечно, ничего в прошлом изменить нельзя, даже если я в американской прессе, знаете, на первой странице прочитал результаты исследования, проведенного журналистами. Причина возникновения этого конфликта – это не важно все. Теперь что важно – важно найти решение. Есть вопросы, в которых Евросоюз хотел бы получить удовлетворение, – конечно, там миссия наблюдателей и так далее. Тут еще надо провести дополнительные переговоры. И мы будем продолжать работать наиболее миролюбивым образом. Нельзя на Кавказе конфликты разрешать силой – их надо разрешать путем диалога и с помощью дипломатии. Вот такова наша позиция. Поэтому когда люди мне говорят: не надо было встречаться, – я уверен в том, что это те самые люди, которые говорят, что туда и не надо направляться. Когда господин Кушнер поехал туда, когда я решил поехать в Москву, то есть в первый раз с господином Кушнером я поехал, и вот когда мы решили с господином Баррозу принять это решение, мне многие главы государств говорили, что не надо было этого делать и даже не надо было организовывать этот саммит, что не надо было вести переговоры, что не надо было вступать в этот диалог. Это все разговоры велись в тот момент, когда конфликт был в самом разгаре. Так нужно ли прислушиваться к мнению этих людей?.. Я совершенно не жалею о том, что мы провели этот саммит, и о том, что мы провели эту дискуссию. Когда мы сталкиваемся с проблемами, надо разговаривать. Когда люди говорят, что те, которые ведут диалог, они страдают слабостью, то я с ними совершенно не согласен. Наоборот, нужно говорить, нужно размышлять, нужно обсуждать. Без этого мы оказываемся в тупике.

Вопрос возникает такой: хочет ли играть какую-то важную роль Евросоюз, или он этого не хочет? Если мы хотим играть важную роль, значит, надо действовать и вступать в диалог, а если нет, то знаете, это как говорить над океаном. Европа должна существовать, реально существовать на политической сцене, и для этого необходимо брать риски. Это как раз мы и сделали с господином Баррозу. Я совершенно об этом не жалею, даже если я вижу, что у нас еще немало работы, работы непочатый край. У меня совершенно нет никакого ощущения того, что я теряю свою территорию или теряю свои интересы. Я думаю, господин Медведев со мной согласен.

ВОПРОС. Вопрос к Баррозу. Вы сказали, что Вы 10 декабря встретитесь с далай-ламой. Китайцы сразу же отметили, что это будет проблемой для китайско-европейских отношений. Считаете ли Вы это проблемой и будете ли Вы встречаться с Ху Цзиньтао в этот уикенд?

Ж.М.БАРРОЗУ. Если это проблема, то это и решение, я в этом уверен. Я сделаю то, что я сказал, потому что я полагаю, что это стоит сделать. Я сделал уже достаточно для того, чтобы мы понимали друг друга. В Пекине принимали Баррозу, и это решение было весьма важным. Мы нуждаемся в Китае, чтобы решать мировые проблемы. Но есть и другие аспекты, есть другие мероприятия, другие решения, о которых я сказал в Польше. Мы уже говорили о пакете энергетики и климата, это чрезвычайно важная тема. Мы говорили детально с премьер-министром Польши, я встретился и с другими главами европейских государств для того, чтобы говорить о тех же вопросах. Кроме того, это будет праздник.

Дамы и господа, благодарю вас.

Я хотел бы поблагодарить мэра Ниццы за его прием. Нам очень приятно быть здесь. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 14 ноября 2008 > № 122671

Делегация минобороны Грузии под руководством замминистра Бату Кутелия находится с визитом в США для проведения консультаций, сообщает пресс-служба оборонного ведомства Грузии. Американскую сторону на консультациях в оборонной сфере представляет делегация Пентагона под руководством помощника министра обороны США по вопросам международной безопасности Мари Бет Лонг.«На встрече обсуждаются вопросы реформирования грузинской армии, пути повышения эффективности военной системы и вопросы интеграции Грузии в НАТО», – сказано в сообщении минобороны Грузии.

Грузинская делегация провела несколько презентаций программ, касающихся политики безопасности, улучшения управления личного состава, военного образования и военной подготовки, а также участия Грузии в международных миротворческих операциях.

Ранее министр обороны Грузии Давид Кезерашвили заявил о готовности вооруженных сил страны принять участие в международной операции в Афганистане и направить в Кабул своих миротворцев до конца 2008г. Грузия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 31 октября 2008 > № 126571

Человек устроен таким образом, что на протяжении всей своей жизни он учится, познает. Особенно в наше время, когда количество информации в разных сферах жизни увеличивается чуть ли не со скоростью света. Поэтому знающие свое дело специалисты очень нужны. Тогда возникает вопрос, как и где реализовать свои мечты и желания, где получить высококачественное и недорогое образование с перспективой трудоустройства на хорошо оплачиваемую работу? Реально ли это? И Австрия – одна из стран, дающих возможность воплотить мечты в жизнь.Это небольшая и уютная страна, расположенная в самом сердце Европы. Большую часть ее территории занимают Австрийские Альпы, восток страны – это фруктовые сады, удивительные виноградники и роскошные зеленые поля. Несомненную привлекательность Австрии обеспечивают ее культурные ценности. Столица государства Вена – крупнейший музыкальный центр Европы. Ежегодно в Вену и Зальцбург на фестивали съезжаются тыс. любителей музыки из многих стран. Но Австрия славится не только музыкой. Пересечение многих культур на протяжении столетий оставило свой след и в архитектуре. Вена – город роскошных дворцов, площадей, уютных улочек.

То ли потому, что немецкий язык у нас не так распространен как английский, или же сама Австрия не так популярна в России с точки зрения туризма и бизнеса как Германия или Англия, но учебные заведения Австрии в России практически неизвестны. При этом высшее образование этой страны высоко ценится – 30% студенческой аудитории в вузах Австрии составляют иностранцы. И понятно почему: университеты Австрии, в особенности медицинская школа, очень уважаемы в научном мире.

Стоимость обучения в этой стране одна из самых низких в мире. Правда, в Германии, куда стремятся по традиции российские студенты, оно и вовсе бесплатное, но конкурс серьезный – до 15 чел. на место. Обучение для иностранцев в Австрии обходится в 726,72 евро в семестр.

Если студент является гражданином одной из следующих стран: Армения, Азербайджан, Белоруссия, Грузия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина, и одновременно обладателем полученного в Австрии свидетельства о среднем (матура) или высшем образовании, то в семестр за обучение он платит 379,22 евро. Если же свидетельство о среднем или высшем образовании было получено за пределами Австрии, то граждане перечисленных выше стран за само обучение ничего не платят, они должны только заплатить взнос в Австрийский студенческий профсоюз – 15,86 евро в семестр.

Высшее образование в Австрии дают университеты, колледжи, где обучают преподавателей и социальных работников, и высшие школы. Университеты считаются самыми престижными, и большинство студентов предпочитают учиться именно здесь. Почти половина австрийской молодежи получает образование в Вене.

До 1972г. в австрийских университетах могли учиться лишь студенты из богатых семей. Затем, в результате социальных реформ, университеты Австрии стали бесплатными, но были введены ограничения при поступлении: наличие австрийского свидетельства о среднем образовании, а для иностранцев – подтвержденное место учебы в своей стране.

Согласно исследованию немецкого журнала «Шпигель», в рейтинг лучших университетов континента попали четыре факультета трех австрийских вузов: в Вене, Зальцбурге и Граце. Право лучше изучать в Зальцбурге, экономику – в Вене, а технические науки – в Граце.

Венский университет (Universitat Wien) – один из старейших в немецкоязычных странах и крупнейший университет в стране, в котором обучается 80 тысяч студентов из 130 стран мира. В их числе несколько десятков наших соотечественников – в основном лингвистов и будущих преподавателей немецкого языка.

Университет славится преподаванием гуманитарных дисциплин и медицинским факультетом. Доцентами Венского университета были Зигмунд Фрейд и Стефан Цвейг. На кафедре славистики преподавал русский язык и литературу князь Николай Трубецкой. В числе выпускников – девять нобелевских лауреатов в области медицины.

Венский университет экономики и делового администрирования (Wirtschaftsuniversitat Wien) – самый известный в Австрии вуз по подготовке экономистов, налоговиков, специалистов финансового рынка, малых отраслей производства, кооператоров, менеджеров по туризму, рекламе и PR, экспертов международной и внутренней торговли.

Среди именитых выпускников вуза – бывший канцлер Австрии Франц Враницкий, бывший глава австрийского минфина Ханнес Андрош, бывший гендиректор Bank Austria Герхард Ранда, а также бывший президент страны Томас Клестиль.

В Вене и Граце – хорошие технические университеты, в Леобене – горный университет, в Клагенфурте – педагогический. Особое место занимает Дунайский университет последипломного образования, расположенный в Кремсе, в котором повышают квалификацию специалисты в области европейского права, управления, экономики, международных отношений в Европе, mass media, экологии, медицины. В данном университете проводятся серьезные прикладные научные исследования.

Главное условие для поступления в вуз Австрии – это наличие аттестата зрелости (Matura), который получают выпускники австрийских гимназий. Вступительные экзамены абитуриентам сдавать не надо. Однако иностранцу, желающему получить здесь высшее образование и не имеющему австрийского аттестата зрелости, при поступлении необходимо предъявить свидетельство о том, что он является студентом института аналогичного профиля у себя на родине, где закончил не менее двух курсов, и за ним в любом случае сохранится учебное место.

Требования для поступления на различные факультеты меняются из года в год, поэтому абитуриентам необходимо предварительно уточнить информацию в соответствующем университете.

Кроме того, будущему студенту нужно успешно сдать письменный и устный экзамен по немецкому языку (Universitatssprachprufung). Для учебы в австрийском вузе хорошее знание немецкого обязательно. Если у вас слабый уровень знания немецкого, то повысить его можно на языковых курсах при университетах. Эти курсы платные – 370 евро за семестр. Длятся они от шести месяцев до полутора лет в зависимости от уровня ваших знаний на момент поступления в вуз. Все учащиеся курсов получают статус студента, а значит, и студенческие льготы.

Продолжительность обучения, предусмотренная учебными планами, составляет от 4 до 6 лет. Однако, при свободе выбора в посещении лекций и индивидуальном графике сдачи экзаменов многое зависит от самоорганизации каждого студента, и реальная продолжительность обучения часто превышает установленные сроки в полтора раза.

Обучение в университете подразделяется на три этапа: бакалавриат, магистратура и докторантура. Каждый этап завершается экзаменами.

Студенты имеют право оформить разрешение на работу во время учебы, а также возможность пройти стажировку в фирмах Европы. 45 тысяч компаний европейских стран ежегодно берут на стажировку 130 тысяч стажеров.

Начиная с 1995г. многие приезжают стажироваться по европейскому проекту кооперации «Леонардо», в рамках которого было организовано более 59 пилотных проектов.

Недостаток только один – студентам предоставляется слишком много свободы, и обучение, по причине недостаточной самоорганизации учащихся, может растянуться на более долгий период, чем планировалось вначале. Студент, поступивший в австрийский вуз, должен самостоятельно решить, какие именно лекции он хочет посещать, составить четкий экзаменационный план и неукоснительно ему следовать. Очень многие студенты, проучившись 9 семестров, все еще остаются в бакалавриате. Поэтому следует понимать, что все зависит только от вас: и период обучения, и оценки в дипломе, и, наконец, ваше будущее.

Как живется студентам в Австрии. Судя по всему – неплохо. Существующая система скидок и льгот позволяет студенту не только посещать без особых убытков театры и музеи, но также поездить по стране и побывать в других государствах Европы. Австрия – дорогая европейская страна. Соответственно и уровень жизни, и цены здесь высокие. На проживание в альпийской республике студенту требуется 400-700 евро в месяц. На полный курс обучения стипендии для иностранцев не предусмотрены: австрийское правительство выделяет иностранным студентам только средства для стажировки в течение года и для посещения летних курсов немецкого языка.

Финансовые проблемы решаются просто: нужно получить официальное право на работу в ведомстве по делам иностранных граждан. Работа в Австрии, как правило, сезонная, и потрудившись хорошо летом и зимой, можно спокойно учиться и не думать о подработках. Так поступают примерно три четверти студентов страны.

Австрийские вузы занимают устойчивое положение в середине списка престижных европейских университетов. Получив диплом в этой стране, хорошие специалисты могут претендовать на рабочее место не только в Австрии, но и в других странах ЕС. Проблем у наших студентов с заключением долгосрочных договоров на работу, как правило, не бывает. Кирилл Погодин. Австрия > Образование, наука > www.russianvienna.com, 30 октября 2008 > № 129076

Выступление на Конференции по мировой политике, 8 октября 2008г., Франция, Эвиан.Д.МЕДВЕДЕВ. Уважаемые дамы и господа! Прежде всего, конечно, хотел бы высказать признательность за возможность выступить на первой Конференции по мировой политике. И хотел бы начать свое выступление с комплимента французской прозорливости. Замышляя почти год назад этот форум, который сегодня востребован самой жизнью, господин де Монбриаль [президент Французского института международных отношений] наверняка знал, что на эти октябрьские дни придется наиболее острая фаза финансового кризиса.

Уже два дня здесь, в «Ля Гранж о Лак», идут дискуссии о самых опасных вызовах современному миру. Идет поиск общих ответов на эти вызовы. И даже этот зал, который декорирован русскими березами и савойским декором, также напоминает о взаимозависимости и единстве мира, о гармонии и совместимости разных традиций и культур на нашем общем европейском континенте.

Позвольте сейчас поделиться своим видением происходящего в мире и путей выхода из тех проблем, которые сегодня существуют. Остановлюсь на трех темах: поговорим о преодолении экономического кризиса, о ситуации на Кавказе, и хотел бы сказать несколько слов о созыве конференции по безопасности.

Проблемы, которые здесь обсуждаются, свидетельствуют: мир переживает в настоящий момент очень важный, переходный период своего развития. События, которые случились в августе на Кавказе, подтвердили, что в рамках так называемых блоковых подходов «умиротворить» или сдержать агрессию оказалось невозможным. И если безответственные, подчас авантюрные действия правящего режима небольшой страны (в данном случае имею в виду Грузию) способны дестабилизировать обстановку в мире – это ли не явное свидетельство, что система международной безопасности, основанная на однополярности, несостоятельна.

Ясно и то, что так называемый экономический эгоизм – тоже следствие одного из проявлений однополярного мира, стремления быть таким большим «мегарегулятором». Бесперспективность такой политики для глобального экономического развития также очевидна. Хотел бы прежде всего остановиться на причинах накопленного конфликтного потенциала.

Думаю, что истоки, в современной жизни во всяком случае, надо искать в событиях семилетней давности. Тогда, к сожалению, из-за стремления Соединенных Штатов Америки «затвердить» свое глобальное доминирование был упущен исторический шанс на деидеологизацию международной жизни и строительство по-настоящему демократического миропорядка.

Напомню: после 11 сентября 2001 года Россия, как и многие другие государства, не задумываясь, сразу протянула руку помощи американцам. И сделала это не только для того, чтобы дать отпор терроризму (это само собой разумеется), но и ради окончательного преодоления раскола в мире, который был внесен «холодной войной».

Однако после свержения режима «Талибана» в Афганистане началась череда односторонних действий, которые не согласовывались ни с Организацией Объединенных Наций, ни даже с рядом партнеров США. Достаточно напомнить решения о выходе из Договора по ПРО и вторжении в Ирак. Как следствие в международной жизни стала нарастать тенденция к размежеванию. Это выразилось и в одностороннем провозглашении независимости Косова, и в фактической реанимации политики сдерживания – политики, столь популярной в прошлом веке.

По периметру границ Российской Федерации вовсю обустраиваются военные базы. На территории Чехии и Польши создается третий позиционный район глобальной системы ПРО. Конечно, это небольшое количество ракет. Но вопрос в том, зачем это нужно, каковы причины этого и почему нельзя было до принятия этих решений посоветоваться с союзниками?

Понятно, что сама по себе ни одна из этих стран не представляет для России никакой угрозы. Однако когда решения принимаются таким образом – без консультаций, в том числе и со своими партнерами по НАТО и ЕС, по сути без консультаций внутри Европы, – возникает ощущение, что завтра может последовать решение о расширении развертывания новых систем ПРО. При нынешней однополярности принятия таких решений гарантий по этому поводу быть не может. Во всяком случае для нас, для Российской Федерации.

Варшавского договора нет уже 20 лет. Но, к сожалению, для нас во всяком случае, расширение НАТО осуществляется с каким-то особенным азартом. Сегодня активно обсуждается прием в НАТО Грузии и Украины. Причем вопрос ставится следующим образом: принять эти страны, по сути, означает одержать верх над Россией, а не принять – капитулировать перед Россией.

Но речь-то идет совсем о другом: альянс вплотную приближает свою военную инфраструктуру к границам нашей страны и проводит новые «разделительные линии» в Европе – теперь уже по нашему западному и южному рубежам. И вполне естественно, что бы там ни говорили, что мы рассматриваем эти действия как действия, направленные против нас. Но стоит нам только напомнить, что это объективно противоречит интересам национальной безопасности России, сразу же следует какая-то нервная реакция. Как нам иначе это понимать?

Хотел бы сейчас, чтобы логика нашего поведения была предельно ясна. Мы абсолютно не заинтересованы в конфронтации. Успешное развитие России возможно лишь в условиях прозрачных и равноправных международных отношений. И это залог стабильности мира.

Подчеркну еще раз: Россия открыта для сотрудничества и намерена действовать ответственно и прагматично. Кстати сказать, печальные события последних двух месяцев в том числе и в то же время дают пример такого прагматичного взаимодействия между Россией и Евросоюзом. Когда и России, и Европе, и всему миру, по сути, был навязан кавказский кризис, мы смогли действовать инициативно и скоординированно, с пониманием ответственности за наше общее европейское будущее. Особо выделю смелые и ответственные действия президента Франции Николя Саркози.

Убежден, что люди стремятся к миру и согласию. Хотят сотрудничать, хотят вести бизнес, обмениваться культурными и образовательными достижениями. Хотят просто встречаться и жить как друзья, как соседи. И я не сомневаюсь, что эти гуманитарные факторы еще веско и решительно заявят о себе.

В этой связи считаю крайне важным как минимум успокоиться и хотя бы отказаться от конфронтационной риторики, которая в силу законов жанра рано или поздно начинает жить своей отдельной жизнью. Мы прекрасно помним, что мы этот «обмен любезностями» неоднократно проходили. И, казалось бы, в бесперспективности убедились практически все. Тогда кому это надо сейчас и зачем? И главное что это дает для реального выхода из кризиса? Это все из прошлого. Как из прошлого советология. А советология, как и паранойя, – это очень опасная болезнь. И жаль, что этой болезнью, к сожалению, до сих пор страдает часть администрации Соединенных Штатов.

Нужно изучать новую Россию, а не возбуждать фантомы Советского Союза. При этом абсолютно уверен, что «новый Фултон», новое издание «холодной войны» нам сегодня не грозит, как бы глубоко это ни сидело в головах отдельных политиков.

За последние два месяца мы ясно увидели, кто помогает в кризисный период России, кто наши друзья, а кто нет. Тем не менее считаем, что ничего фатального, непоправимого не произошло. И давайте признаемся в этом откровенно: по сути, то, что происходит сегодня, сегодняшняя ситуация – это острая фаза продолжающегося кризиса всей евроатлантической политики, вызванного однополярным миром. И из этого кризиса надо выходить. Выходить сообща.

Уважаемые дамы и господа! Уважаемые коллеги!

С учетом сказанного поделюсь своими соображениями о принципах самоорганизации в справедливом и многополярном мире. Он, безусловно, должен основываться на коллективных началах и международном праве.

Сила в отрыве от права неизбежно порождает непредсказуемость и хаос, когда все начинают воевать друг против друга, что, собственно, случилось в Ираке. А любое избирательное применение основополагающих международно-правовых норм подрывает и международную законность. Но законность не бывает выборочной: она либо существует, либо нет.

Предполагаю, что всем требуется решительный отказ государств от войны как средства, как инструмента своей политики – и малых государств, и больших государств. И если мы признаем, что международные отношения – это сопряженные интересы равноправных суверенных государств, то всякое стремление к доминированию, к достижению своих целей за счет других должно быть признано аморальным. Недопустимо также навязывание другим государствам собственного национального права, как и решений внутреннего суда.

В этой связи подчеркну важность сохранения центральной и координирующей роли Организации Объединенных Наций как наиболее полномочной международной организации. Задачи ее укрепления, поддержки ее международно-правового авторитета сейчас актуальны как никогда.

Теперь о природе и первых уроках экономического кризиса. Как я уже сказал, к нему привел прежде всего так называемый экономический «эгоизм» ряда стран. Впервые я говорил об этом в июне, на Международном экономическом форуме в Санкт-Петербурге. Как видим, то, что случилось, грозит подорвать устойчивость всего мирового развития.

Наши эксперты неоднократно предупреждали о нарастающих негативных тенденциях на сырьевой и продовольственной биржах, в финансовой системе. И мы открыто делились своими оценками будущих угроз, в том числе в формате «восьмерки», что состоялась совсем недавно в Тояко, в Японии.

Что надо делать?

Считаю, во-первых, что в новых условиях нужно упорядочить и привести в систему как национальные, так и международные институты регулирования.

Во-вторых, следует избавиться от серьезного дисбаланса между объемом выпускаемых финансовых инструментов и реальной доходностью инвестиционных программ. Конкурентная гонка зачастую приводит к образованию «мыльных пузырей», а ответственность публичных компаний перед своими акционерами размывается, по сути, сводится к нулю.

В-третьих, нужно укрепить систему управления рисками. Свою долю риска и ответственности должен с самого начала нести каждый участник рынка. И не должно быть иллюзий по поводу бесконечного роста стоимости любого актива. Так не бывает, это противоречит экономической природе.

В-четвертых, надо способствовать максимально полному раскрытию информации о компаниях, ужесточать надзорные требования, усиливать ответственность рейтинговых агентств и аудиторских компаний.

И, наконец, в-пятых, необходимо сделать доступными для всех выгоды от снятия барьеров в международной торговле, от свободы перемещения капиталов. К сожалению, мы сейчас приходим к пониманию этой необходимости – через кризис, а соответственно, через снижение качества жизни и дестабилизацию бизнеса.

Все названные проблемы носят абсолютно интернациональный характер. Они требуют разработки и новых «критических технологий» в политике и экономике. Именно для их решения Россия предлагает изменить глобальную финансовую архитектуру, пересмотреть роль действующих институтов и создать новые международные институты. Институты, которые бы на деле обеспечивали стабильность.

Любой кризис – это всегда еще и способ разрешения противоречий. И надо максимально использовать его, чтобы «очиститься» и удлинить, максимизировать период роста наших экономик. Время еще не упущено. Важно, что сегодня уже должно прийти понимание многополярности мира и сложностей глобализации.

Еще в 90-е годы проявилась неэффективность однополярной экономической модели. Ее опорные позиции – и в МВФ, и в ВТО – тогда серьезно себя дискредитировали. А в последнюю эпоху, в последний период целую цепь проблем создало и ослабление доллара. Сейчас, буквально на наших глазах, идет фрагментация международной финансовой системы.

На примере Соединенных Штатов и не только их мы видим и то, что переход от саморегулируемого капитализма по сути к «финансовому социализму» достигается за один шаг. Более того: налицо даже такая готовность национализировать один актив за другим. Новыми факторами стабильности на этом фоне стало бы формирование новых финансовых центров и сильных региональных валют, что, собственно, уже произошло в Европе, имею в виду и экономику Евросоюза, и наличие мощной региональной валюты – евро.

Россия будет активно способствовать процессу оздоровления международной финансовой системы, причем не только в «восьмерке». Понятно, что в рамках «восьмерки» этого уже и не сделать. И я с удовольствием отметил, что многие американские коллеги уже начали об этом говорить.

Имею в виду привлечение к этому процессу и других ключевых экономик мира: Китая, Индии, Бразилии, Мексики, ЮАР, может быть, и других. В любом случае Европа не должна оказаться здесь слабым и уязвимым звеном.

Глобализация будет сопровождаться повышением роли государств – гарантов благополучного национального развития. А коллективным структурам глобального управления придется выполнять роль арбитров, обеспечивающих совместность и совместимость их экономических стратегий.

В этой связи считаю своевременной идею президента Франции провести многостороннюю встречу для рассмотрения накопившихся проблем в мировой финансовой системе. Представляется дальновидным и его предложение о создании общего экономического пространства Евросоюза и Российской Федерации. Так нам будет легче обеспечить устойчивость наших экономик и создать качественно новую атмосферу отношений.

Думаю, мы могли бы вместе начать и разговор о будущем европейского континента. Речь, разумеется, идет о роли Европы в глобальной экономике и об установлении справедливого миропорядка. Россия исторически является частью европейской цивилизации. И для нас, как европейцев, небезразлично, на каких ценностях будет построен будущий мир.

О кризисе на Кавказе. Считаю, что исчерпывающие оценки его причин уже даны. Все необходимые решения нами приняты. И мотивы их принятия, надеюсь, всем понятны. При этом хотел бы также проинформировать всех присутствующих, что сегодня до 24 часов миротворческий контингент России покинет зону безопасности Южной Осетии и Абхазии.

Сейчас – когда в зонах безопасности по периметру границ Южной Осетии и Абхазии с Грузией размещены наблюдатели Евросоюза – мы бы хотели, чтобы эти силы выполняли свои функции гаранта неприменения силы и недопущения провокаций со стороны действующего тбилисского режима. Именно об этом мы и договаривались с Евросоюзом.

В том, насколько все опасно, и в том, какие возможны провокации, недавно мы убедились, после того как произошел взрыв у штаба миротворческих сил в Цхинвале. Вновь погибли российские миротворцы. Это очередное жестокое преступление, и, конечно, виновные будут наказаны.

Хотел бы надеяться, что трагическая страница истории Кавказа перевернута. И еще раз хотел бы подчеркнуть конструктивную роль Евросоюза в нахождении мирного варианта преодоления кризиса на Кавказе. Когда другие силы не захотели или не смогли это сделать – именно в ЕС мы получили инициативного, ответственного и, самое главное, прагматичного партнера. Считаю, что это, кстати, – доказательство зрелости отношений между Российской Федерацией и Евросоюзом.

Сейчас необходимо решить, как жить дальше после кризиса, как избежать новых потрясений и укрепить фундамент международной безопасности в целом.

Уважаемые коллеги! Уважаемые дамы и господа!

Сегодня мы не можем уйти от факта, что для предотвращения агрессии не сработали ни многосторонняя дипломатия, ни региональные механизмы, ни нынешняя европейская архитектура безопасности в целом. Особенно наглядно продемонстрировал свою ущербность так называемый НАТО-центризм. Из всего этого нужно сделать выводы.

Современной Евро-Атлантике нужна позитивная повестка дня. События на Кавказе лишь подтвердили абсолютную правильность идеи нового Договора о европейской безопасности. С его помощью вполне можно создать единую и надежную систему всеобъемлющей безопасности.

Эта система должна быть равной для всех государств – без изоляции кого-либо и без зон с разным уровнем безопасности. Она должна быть призвана объединить всю Евро-Атлантику на основе единых правил игры. И на долгие годы в юридически обязывающей форме обеспечить наши общие гарантии безопасности.

Очень часто меня мои партнеры и коллеги спрашивают: а что в этом договоре будет нового? Здесь, в Эвиане, я хотел бы впервые представить конкретные элементы такого договора, по моему представлению.

Первое. В договоре должно содержаться четкое подтверждение базовых принципов безопасности и межгосударственных отношений на евроатлантическом пространстве. Это приверженность добросовестному выполнению международных обязательств; уважение суверенитета, территориальной целостности и политической независимости государств. Уважение всех других принципов, которые вытекают из Устава Организации Объединенных Наций, из этого, без преувеличения, фундаментального документа.

Второе. Следует ясно подтвердить недопустимость применения силы или угрозы ее применения в международных отношениях. Существенно, что договор должен дать гарантии единообразной трактовки и соблюдения этих принципов. Закрепить единство подходов к предупреждению и мирному урегулированию конфликтов на евроатлантическом пространстве тоже можно в самом договоре. Упор следовало бы сделать на переговорных «развязках» – с учетом мнения сторон и при безусловном уважении к миротворческим механизмам. Может быть, нужно закрепить и сами эти процедуры, сам механизм урегулирования споров. Это было бы небесполезно.

Третье – это гарантии обеспечения равной безопасности. Именно равной безопасности, а не какой-то другой. И здесь нужно следовать трем «не». А именно: не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности других. Не допускать (в рамках любых военных союзов и коалиций) действий, ослабляющих единство общего пространства безопасности. И, в-третьих, не позволять, чтобы развитие военных союзов осуществлялось в ущерб безопасности других участников договора.

Причем сегодня необходимо будет сосредоточиться на военно-политических вопросах, поскольку так называемое hard security играет сегодня определяющую роль. И именно здесь в последнее время образовался опасный дефицит контрольных механизмов.

Четвертое. В договоре важно подтвердить, что ни одно государство и ни одна международная организация не могут иметь эксклюзивных прав на поддержание мира и стабильности в Европе. В полной мере это относится и к России.

Пятое. Целесообразно установить базовые параметры контроля над вооружениями и разумной достаточности в военном строительстве. А также новое качество взаимодействия, новые процедуры, новые механизмы взаимодействия по таким направлениям, как распространение ОМУ, наркотрафик и терроризм.

В ходе совместной работы над договором следовало бы также оценить, насколько адекватны созданные когда-то структуры. Подчеркну, я об этом говорил и еще раз хотел бы сказать: мы ни в коей мере не предлагаем разрушать ничего из того, что уже имеется, и даже ослаблять. Речь идет именно о более гармоничной деятельности на основе единых правил.

Оптимальную площадку для переговоров подскажет жизнь. И в обязательном порядке к подготовке такого договора, если мы об этом договоримся когда-нибудь, нужно привлечь международное экспертное сообщество.

Мы открыты для обсуждения и других возможных элементов договора. Но в любом случае «ремонт» европейской системы безопасности необходимо ускорить. Альтернативой является только ее дальнейшая деградация. И обострение кризиса в сфере безопасности и кризиса в сфере контроля над вооружениями.

Да, доставшийся нам в наследство режим нераспространения не лучшим образом приспособлен для решения современных задач. Но даже он не исчерпал своего позитивного потенциала. Хотя проблемы и здесь очевидны. Это прорехи, это дырки в Договоре о нераспространении ядерного оружия и отсутствие прогресса в повышении эффективности Конвенции о запрещении биологического и токсинного оружия, а также туманные перспективы вступления в силу Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.

Мы придаем исключительное значение заключению нового, юридически обязывающего российско-американского соглашения по ядерному разоружению. Оно должно прийти на смену Договору о стратегических наступательных вооружениях, срок действия которого истекает в 2009 году. Но это должен быть договор, а не декларации. Мы ждем в этой связи позитивной реакции на наше предложение со стороны наших партнеров из США.

Все, что я сегодня предложил, на мой взгляд, имеет важнейшее значение для Европы. Приглашаю к честному и непредвзятому диалогу на форуме, который был бы специально посвящен этому вопросу. В нем могли бы принять участие руководители всех государств Европы и руководители всех ключевых организаций евроатлантического пространства. Все, кому дорого будущее мира, его уверенное развитие, дорого спокойствие людей. Рассчитываю, что мы будем услышаны и поддержаны в этой инициативе. Евросоюз. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 8 октября 2008 > № 122677

Смена парадигмы

© "Россия в глобальной политике". № 5, Сентябрь - Октябрь 2008

А.Г. Аксенёнок – к. ю. н., Чрезвычайный и Полномочный Посол РФ, опытный дипломат, работавший среди прочего на Ближнем Востоке и на Балканах.

Резюме Переход от политкорректного выяснения отношений к действиям конфронтационного характера назревал давно. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия показала Западу, что навязываемая ей модель партнерства, построенная на лицемерии и двусмысленностях, не может дальше работать.

События августа 2008 года, связанные с нападением Грузии на Южную Осетию, по своему значению вышли далеко за рамки регионального конфликта. Нынешний переход от политкорректного выяснения отношений между Москвой и западными столицами к действиям конфронтационного характера назревал давно. Признав Абхазию и Южную Осетию, Россия показала Западу, что навязываемая ей модель партнерства, построенная на лицемерии и двусмысленностях, дальше работать не может.

Августовские события стали катализатором серьезных сдвигов в расстановке сил и приоритетов на евро-атлантическом пространстве, последствия которых в полной мере проявятся не сразу. Грузинскую авантюру и твердый ответ России следует рассматривать не изолированно, а в глобальном контексте и попытаться осмыслить своеобразие момента в свете происходившего на мировой арене последние два десятилетия.

ПУТЬ К ВОЙНЕ

Война на Кавказе вряд ли стала неожиданностью. Нерешенная проблема «непризнанных государств» Южной Осетии и Абхазии (как и ряда других) – тяжелое наследие распада Советского Союза – все эти годы оставалась взрывоопасным фактором. Градус напряженности то снижался, то повышался, постоянно отравляя межгосударственные отношения в региональном масштабе. Однако на протяжении десяти лет острых конфликтов удавалось избегать.

Ситуация резко изменилась после того, как в Грузии к власти с розами в руках пришел Михаил Саакашвили – представитель нового поколения, получившего западное образование. С тех пор восстановление страны в границах, в которых Грузинская ССР существовала в составе Советского Союза, было поставлено в центр усилий Тбилиси, всей его внешнеполитической и военной стратегии.

Вначале акцент делался на политико-дипломатических методах по двум магистральным направлениям.

Первое – это попытки очаровать Россию, получив от нее негласное «добро» на мирную интеграцию абхазов и южных осетин в состав Грузии.

Второе – связать Запад, в первую очередь США, проявлениями безграничной преданности идеалам демократии и готовности войти в евро-атлантические структуры любой ценой невзирая на законные озабоченности соседей, в том числе и населения Южной Осетии и Абхазии.

Когда стало очевидно, что эти два направления в реальной политике несочетаемы, линия президента Грузии приобрела однозначный характер. Ставка в игре стала повышаться, а ее масштабы – выходить за рамки Кавказского региона. По мере выполнения задач на втором направлении новая Грузия взяла курс на беспрецедентную в межгосударственных отношениях демонизацию России. Разрыв вековых братских уз между российским и грузинским народами сопровождался фальсификацией исторических фактов в шовинистическом ключе.

Главным препятствием на пути осуществления «идеи фикс» грузинского лидера было присутствие международнопризнанных, в том числе самой Грузией по соглашениям 1992 года, российских миротворческих сил. Заменить действующий легитимный механизм урегулирования по Южной Осетии на новый международный формат мирным путем оказалось невозможно. Другая сторона, югоосетинская, выступала категорически против, выдвигая собственные аргументы.

В этих условиях грузинское руководство – сейчас это стало особенно очевидным – приняло решение о проведении силовой операции, которая в случае военного вмешательства Москвы делала бы российских миротворцев стороной в конфликте. Участились нарушения действующих соглашений и режима безопасности в зоне контроля миротворческих сил, ускоренно наращивались военный потенциал и вооруженное грузинское присутствие в анклавах Южной Осетии, российские военные все чаще становились мишенью грубых провокаций и подвергались унижениям.

Уверенности в своей безнаказанности грузинской стороне придавали еще и ограниченные рамки миротворческого мандата, не допускавшего применение военной силы. В отличие от жесткой миротворческой операции в Боснии и Герцеговине, где, согласно Дейтонским соглашениям многонациональные силы НАТО имели право открывать огонь в заранее прописанных случаях (rules of engagement), роль российских военных сводилась главным образом к разъединению сил, поддержанию режима безопасности и невозобновления огня. Существовавший четырехсторонний механизм политического урегулирования грузино-югоосетинского конфликта в форме Смешанной контрольной комиссии (СКК) не был по соглашениям 1992 года подкреплен достаточной военной составляющей.

Позже, в ходе операций по принуждению к миру, проводившихся на Балканах Организацией Объединенных Наций под руководством Североатлантического альянса, первостепенное значение придавалось как раз наличию сильного (robust) и дееспособного военного компонента.

В начале 1990-х Россия не располагала должным миротворческим опытом в новых постконфронтационных условиях (приобретенным позднее на Балканах). Да и кто тогда, исходя даже из самых худших сценариев, мог предположить, что конфликт между грузинами и осетинами на территории бывшей советской республики выльется в войну между Грузией и Россией? Как бы то ни было, но эта «слабина» в миротворческом мандате позволила грузинской стороне рассчитывать на блицкриг и изменение ситуации де-факто, сделав вмешательство России военным путем политически проигрышным.

После того как военная авантюра президента Грузии потерпела провал и обернулась гуманитарной катастрофой для братских народов, не столь важно, получил ли он «добро» Вашингтона, или поступавшие оттуда сигналы были в Тбилиси неверно интерпретированы. Скоротечное развитие событий перед вторжением в Цхинвали не оставляет сомнений в том, что координация политико-дипломатических шагов по вытеснению российского военного присутствия имела место и продолжается уже на послевоенном этапе.

Мало что изменит теперь и установление истинных мотивов, которые побудили Тбилиси пойти на такой шаг именно сейчас. Возможно, это было связано с приближением выборов в США и вероятностью внесения корректировок во внешнеполитическое наследие Джорджа Буша, или с расчетами продавить таким путем подключение Грузии к Плану действий по членству в НАТО, или с предположением, что Россия не вмешается из-за высоких рисков.

Важнее другое. В ходе предпринимаемых усилий по ликвидации последствий грузинской агрессии против малого народа не должен затеряться поиск ответов на глобальные вызовы современности. Ведь Михаил Саакашвили, при всей его импульсивности, никогда не решился бы на силовую акцию, если бы мир со всеми его хроническими и вновь приобретенными болезнями не переживал период неопределенности и потери ориентиров. Победные реляции, равно как пропагандистские залпы и демонстрации праведного гнева по поводу попыток «агрессивной России» расправиться с «маленькой Грузией» только усиливают ощущение абсурдности происходящего в мировой политике.

ОТ НАДЕЖД К РАЗОЧАРОВАНИЮ

Возникает масса недоуменных вопросов, и теперь уже, как заметно по реакции в мире, не только в Москве. Почему большинство западных политиков заняли априори столь несбалансированную, попросту говоря, враждебную России позицию? Неужели действительно есть основания представлять ее действия в свете противостояния «добра» и «зла», «свободного демократического мира» и «агрессивной автократии»? Разве этот локальный конфликт, столь явно спровоцированный Грузией, угрожает национальным интересам Соединенных Штатов либо их экономическому благополучию?

Однозначных ответов на эти болезненные вопросы не существует, хотя ясно, что их следует искать не в Грузии и даже не в России. Логику, толкнувшую Тбилиси на подобный риск, определяла международная обстановка, которая складывалась в мире и вокруг России на протяжении последних восьми – десяти лет.

За исторически короткий период двух десятилетий конца прошлого – начала нынешнего века мир пережил бурные перемены по всем направлениям – в экономике, политике, праве, информационных технологиях, культурном и гуманитарном общении. Ускорились глобализационные процессы и сопровождающий их рост взаимозависимости государств, расширилось поле многосторонней дипломатии, трансграничного движения людей и капиталов.

Если рассматривать постконфронтационный период под углом зрения взаимоотношений России и Запада, то можно проследить зигзагообразное движение, ведущее от надежд на стратегическое партнерство к возвращению риторики времен холодной войны.

В 1990-х годах обновлявшаяся Россия с готовностью встала на путь внутренних реформ, интеграции в мировую экономику, установила партнерские отношения с НАТО и Европейским союзом, пойдя на значительные самоограничения в обычных вооружениях и численности Вооруженных сил. Еще свежо в памяти сотрудничество с НАТО в рамках «многонациональных сил» по восстановлению мира на Балканах. Расширение Североатлантического блока на страны Центральной и Восточной Европы и Балтии прошло относительно спокойно, хотя Москва и зафиксировала свое принципиальное неприятие такой политики Запада в условиях отсутствия военной угрозы с Востока. Параллельно с расширением сформировались и неплохо заработали механизмы взаимодействия Россия – НАТО, рассчитанные на партнерство в широком стратегическом масштабе.

Уже в начальный период президентства Владимира Путина Москва без колебаний подставила плечо Соединенным Штатам после того, как Америка подверглась атаке международного терроризма. Тогда речь шла отнюдь не о поддержке на словах, а о конкретных шагах, частично затрагивающих национальную безопасность самой Российской Федерации в Центрально-Азиатском регионе.

Это было время, когда и в России, и на Западе появились иллюзорные надежды на бесконфликтное урегулирование разногласий на базе общности интересов в противодействии новым вызовам глобального развития. Отечественный политический истеблишмент проявил готовность к далеко идущим компромиссам при условии взаимности и стремления должным образом оценить трудности демократической трансформации, переживаемые Россией.

Однако консервативные представители евро-атлантизма на Западе восприняли это как согласие ослабленной России на роль «младшего партнера» и «золотой шанс» вестернизировать мировое развитие под эгидой международных структур безопасности и сотрудничества, находившихся под сильным влиянием Соединенных Штатов. В этом смысле программу широких реформ, получившую в 1980-х годах название «вашингтонский консенсус», можно рассматривать как заявку на американоцентризм не только в экономике и финансах, но и в принятии глобальных политических решений, в их монопольном информационном обеспечении.

Переход от идиллической фазы постконфронтационного периода к политкорректному выяснению отношений происходил не одномоментно. Какое-то время обе стороны сохраняли видимость делового сотрудничества при подспудно копившихся различиях в подходах к решению целого ряда крупных вопросов мирового развития. Джордж Буш не раз заверял, что США не считают Россию врагом, а в Москве уверенно говорили о невозможности возвращения к конфронтации, о том, что история не повторится.

Между тем сползание если не к конфронтации, то к взаимному охлаждению отношений и подозрительности ускорялось. В период холодной войны страх ядерного взаимоуничтожения способствовал принятию негласных правил игры и прочерчивал «красные линии». А в цивилизованном XXI веке мир становился все более многообразным и все менее управляемым.

Односторонние действия Вашингтона и навязывание своим союзникам решений, выдаваемых за коллективную волю, поставили мир перед фактом «гуманитарной интервенции» в бывшей Югославии и привели к бомбардировкам этого и других суверенных государств (Ирак со стороны Израиля, Судан со стороны США).

Разрушение основ послевоенной международной архитектуры происходило нарастающими темпами после прихода к власти в Вашингтоне команды неоконсерваторов (2001), хотя, справедливости ради, надо сказать, что они просто развили тенденции, заложенные их предшественниками, и на первый взгляд идейными оппонентами из администрации Билла Клинтона.

Соединенные Штаты присвоили себе право записывать одни государства в «изгои» (термин появился еще в 1990-х), другие – в светочи демократии (это стало фирменным знаком уже 2000-х годов). Вторжение США в Ирак, повергшее в шок даже европейских союзников, стало первым в послеконфронтационный период актом свержения режима суверенного государства вооруженным путем. Как выяснилось впоследствии, без каких бы то ни было на то оснований. Затем последовали неуклюжие попытки переустроить Большой Ближний Восток по стандартам западной демократии, вылившиеся в триумф радикального исламистского движения ХАМАС (оно убедительно выиграло выборы в Палестине зимой 2006-го) и легитимное врастание родственной ему по духу партии «Хезболла» в государственную структуру Ливана, превратившее ее в наиболее влиятельную политическую силу страны. Все это наряду с усилением террористической деятельности «Аль-Каиды» обострило ситуацию на Ближнем Востоке и заранее обрекло на неудачу запоздалые посреднические усилия уходящей администрации Буша в палестино-израильском урегулировании.

Обстановка на европейском континенте также складывалась отнюдь не лучшим образом. Свои односторонние действия на мировой арене администрация Джорджа Буша начала с выхода из Договора по ПРО, что нанесло урон глобальной стратегической стабильности. Курс на подрыв сложившегося баланса в этой сфере получил логическое продолжение. К концу президентского мандата США под предлогом иранской угрозы пошли на размещение в Польше и Чехии позиционного района для средств ПРО, проигнорировав обоснованные российские озабоченности.

Европейцам навязывалось искаженное восприятие России, ее намерений. Атмосфера общеевропейского сотрудничества находилась под прессом косовской проблемы, решение которой в рамках международного права найти не удалось. Под предлогом «уникальности» случая с Косово Вашингтон сумел продавить отторжение этой территории от Сербии вопреки ее суверенной воле, чем завершился процесс расчленения Югославии. Примечательно, что разбираться с дальнейшей судьбой Косово американцы предоставили Европе, которая в принципе совсем не стремилась к появлению в регионе новой страны.

Немалую лепту в копилку раздражителей внесли «новички» НАТО и Евросоюза, такие, как Польша и страны Балтии, которые в угоду своему мелкому эгоизму создавали препятствия налаживанию делового партнерства Москвы с евро-атлантическими структурами. Подобная линия поведения русофобски настроенных руководителей указанных государств, как и в случае с Грузией, пользовалась поддержкой со стороны США, что не могло не отражаться на российско-американском диалоге.

С началом расширения НАТО на бывшие советские республики и приданием этому процессу идеологической окраски наступила новая фаза, которую можно характеризовать как соперничество в борьбе за влияние на постсоветском пространстве неконфронтационными средствами. «Демократические революции» в Грузии и Украине, внедренные в общественное сознание на Западе посредством противопоставления «автократическим тенденциям» в России, перенесли эту борьбу в поле острой международной полемики о моделях общественного развития, технологиях выборов и роли в них неправительственных организаций.

Анализ практики выборов в Словакии, Сербии и особенно в Украине дал Москве весомые основания для вывода о том, что Соединенные Штаты и их натовские союзники используют демократизаторскую риторику как прикрытие. Тем самым созданные и финансируемые ими механизмы смены неугодных режимов формально обретают политическую легитимацию. Многие эксперты даже заговорили об опасности формирования у западных и южных границ России своего рода «санитарного кордона», включающего в себя недружественные ей соседние государства – от Эстонии до Грузии.

Далее массированное наступление на Россию перешло в экономическую сферу. Предпринимая в соответствии с рыночными принципами шаги по выравниванию цен на поставки энергоносителей бывшим советским республикам, Москва рассчитывала встретить понимание Запада. Вместо этого она вновь оказалась объектом обвинений в «неоимперских амбициях», в стремлении использовать нефть и газ в качестве инструмента давления на соседей. Одновременно была вброшена тема энергетической безопасности Европы, не возникавшая с такой остротой даже в годы холодной войны.

Испытывая на себе все нарастающее давление, причем зачастую под надуманными предлогами, Россия вовсе не стремилась сохранить миропорядок, сложившийся в итоге Второй мировой войны. Беспокойство и не только в России вызвало то, каким образом происходит его демонтаж. Если основы устаревшей системы создавались коллективно, как бы с «чистого листа», то их разрушение велось явочным путем, односторонне и безальтернативно. Партнерские отношения и деловое сотрудничество подменялись созданием видимости партнерства, двойными стандартами в политике, морализаторством и поучениями.

Эрозии подвергались фундаментальные принципы международного права, закрепленные в Уставе ООН и многосторонних договорах: национальный суверенитет, территориальная целостность, равная безопасность, невмешательство во внутренние дела.

В этих условиях влияние международных организаций, в первую очередь Организации Объединенных Наций, неуклонно ослабевало. Это давало повод для суждений о неэффективности ООН как универсального института, подвергалась сомнению ее реформируемость. И действительно, в случаях, когда позиции постоянных членов Совета Безопасности ООН расходились, этот орган все чаще оказывался не в состоянии принять действенные решения. В парализованном состоянии он пребывал и с началом нападения Грузии на Южную Осетию.

Совместные усилия по формированию новой международной архитектуры и приданию ей естественного упорядоченного характера подменялись неформальными обсуждениями всевозможных псевдопроблем. Вроде принадлежащей американскому сенатору Джону Маккейну идеи создания так называемой Лиги демократий, объединенных общими ценностями. Такая постановка вопроса, учитывая сложившийся международный фон, не оставляла сомнений в ее антироссийской направленности.

ИГРА БЕЗ ПРАВИЛ

К реакции Москвы на военную авантюру Тбилиси не следует подходить со старыми мерками, непригодными для оценки нового, хаотично складывающегося миропорядка. В обстановке, когда развитие событий в мире шло в русле игры без правил, а нормы международного права подменялись политической целесообразностью, Грузия сознательно сыграла роль поджигателя в расчете на безнаказанность, а Россия, находясь в положении обороняющейся стороны, не имела другого выбора.

Создается впечатление, что ведущие политические «игроки» на Западе не поняли либо не захотели понять, что стремительный рост в последние годы количества раздражителей приобрел новое качество. Для России, как для любого другого государства, это новое качество выразилось в категориях национальной безопасности, экономических интересов, морали и нравственности. В понимании российских политических верхов демонизация России по любому случаю, искусственные попытки слепить из нее «образ врага», грубые нарушения правил свободной конкуренции на мировых рынках – все это имело конечной целью не допустить ее возрождение в качестве одного из «центров силы» в быстро меняющемся мире.

Превращение России из партнера Запада в «агрессора» и «нарушителя норм международного права» выглядит тем более абсурдно, что Москва шаг за шагом терпеливо и честно предупреждала: игнорировать естественные государственные интересы России недопустимо, существуют «красные линии», переступать которые нельзя.

Ни одно из этих предупреждений всерьез воспринято не было, да и вообще аргументы Москвы давно уже наталкиваются на стену более или менее вежливого равнодушия. В связи с этим создается впечатление, что Россия готова прекратить попытки объяснять свои действия и начать исходить прежде всего из собственного понимания, а не возможной внешней реакции.

Необходимо, как не так давно призывал российский министр иностранных дел Сергей Лавров, взять паузу, спокойно все осмыслить и подготовить серьезный диалог, нацеленный на то, чтобы коллективно выработать такую международную архитектуру безопасности и сотрудничества, которая бы соответствовала новым мировым реалиям. Впрочем, на деле похоже, что развитие событий, наоборот, ускорилось и принимать решения о новых контурах мироустройства придется на ходу. Причем делать выбор, как показали и события в Грузии, надо будет, во-первых, быстро и, во-вторых, не между хорошими и плохими, а между плохими и очень плохими вариантами.

Заявления о нежелании начала новой холодной войны обнадеживают. Она, вообще-то, и невозможна: уж слишком изменился мир со времени идеологического противостояния 1940 – 1980-х годов. В условиях глобальной взаимозависимости любой конфликт приобретает совершенно иные, неведомые доселе формы, и предсказать развитие событий, моделируя его на материале «первой» холодной войны, просто невозможно.

Важно избежать эскалации напряженности до точки «невозврата», преодолеть соблазн «битвы престижей», которая имеет свою разрушительную логику, и выйти на согласование конкретных форматов для продолжения прагматичного, идеологически немотивированного диалога. Собственно, именно к этому призывал в июне сего года президент России Дмитрий Медведев, выступая в Берлине с идеей дискуссии о новой евро-атлантической системе безопасности. Сейчас этот призыв обрел еще большую актуальность. Правда, пока готовность к такому диалогу выглядит, к сожалению, крайне незначительной.

Абхазия. Южная Осетия. Россия. Весь мир > Внешэкономсвязи, политика > globalaffairs.ru, 3 октября 2008 > № 2913962 Александр Аксененок

В силу исторических связей России и Греции греческие средства массовой информации всегда внимательно следили за событиями сначала в СССР, а затем в России и других странах постсоветского пространства. Но подача информации в греческих газетах и журналах менялась, естественно, в зависимости от политической обстановки, как внутри Греции и России, так и на международной арене.С одной стороны, греки всегда были расположены положительно по отношению к российскому государству и народу, достаточно вспомнить Иоанна Каподистрию, российского дипломата и первого греческого президента. Но российское государство не могло полностью самостоятельно проводить политику на Балканах, которые всегда были под пристальным вниманием Запада, в особенности, Великобритании. Поэтому не все греческие политические желания могли быть осуществлены российской дипломатией в одностороннем порядке.

Своих сторонников в Греции, конечно, имели и противники России на международной арене. Такие запутанные политические отношения из века 19 плавно перешли в век 20 – образование СССР и Вторая мировая война вновь столкнули российские и западные интересы на территории маленькой Греции. В период после окончания войны большое влияние в Греции получили Соединенные Штаты, оказавшие стране большую экономическую помощь в рамках плана Маршала. Кроме того, на американском континенте образовалась большая греческая диаспора, многие состоятельные греческие бизнесмены начинали свой предпринимательский путь на территории США или при участии американских компаний (самый яркий пример, конечно, Аристотель Онасис). В 80гг. Греция была принята в Евросоюз, одновременно сохраняя с Советским Союзом достаточный товарооборот и нормальные политические отношения. Греческая компартия получала различную помощь от КПСС и коммунистические настроения были достаточно сильно распространены в греческом обществе. Притом, что греческий частный бизнес является одним из самых «частных» в Европе.

В течение последних двухсот лет Греция, как на уровне политики, так и на уровне общества находилась между двумя международными полюсами. Соответственно, и Греция наших дней несет на себе отпечаток непростого прошлого, которое и влияет на точку зрения, как простых людей, так и политической верхушки.

Все вышеописанное и надо учитывать, когда отслеживаешь, каким образом российская тема отражалась греческими средствами массовой информации. Каждый журналист это, прежде всего, простой грек, православный и, скорее всего считавший, что во время холодной войны Советский Союз действительно составлял реальный противовес США. Но, как и любой грек, журналист имеет свои политические пристрастия. Также определенная политическая направленность характеризует и его работодателя – владельца средства массовой информации. А внешнеполитический курс основных политических сил страны складывается уже из других составляющих, нежели мнение простого гражданина.

Характерно, как греческое общество отреагировало (и это, естественно, отразилось в прессе) на развал СССР. Не будет сильным преувеличением сказать, что большинство греков восприняли данный исторический факт как сильное разочарование. Столько лет Советский Союз для них являлся реальной альтернативой Соединенных Штатов, к которым в Греции мало кто испытывал симпатию, но с которыми надо было поддерживать экономические и политические отношения. Посещая соседнюю Болгарию, легко было убедиться, насколько впереди по своему развитию находится социалистическая соседка, тогда как Греция (и то только благодаря принятию в Евросоюз) пыталась хоть как-то подтянуться к среднеевропейскому уровню, борясь с патриархальным традиционным укладом общества и политическим наследием «черных полковников». Естественная склонность греков к демократии и к свободному выражению своего мнения выражалась в демонстрациях и митингах рабочего класса, организуемых профсоюзами и мощно поддерживаемых функционерами Греческой коммунистической партии, за спиной которых недвусмысленно проступали «старшие братья».

И вдруг в одночасье рушится вся система принятых устоявшихся противовесов, политически активный греческий гражданин оказывается один на один с западным строем, к которому у него нет особого доверия, памятуя уроки прошлого. А мощная советская держава становится «поставщиком» сначала репатриантов греческого происхождения, а затем и экономических иммигрантов. Те из греков, проживавших на территории СССР, кто приезжал в Грецию в советский период, четко уловили резкую перемену в настроении общества, оказавшись в стране в 90гг. Отныне «советская тема» в греческих СМИ пребывает в двух вариантах: среди внутренних новостей как освещение проблем репатриантов и иммигрантов, а среди зарубежных новостей – отражение тяжелой ситуации в новой России. Постепенно зарубежная новостная лента иссякает, перемежаясь редкими новостями в стиле «с миру по нитке», наравне с новостями из стран третьего мира. Очень редки взвешенные аналитические репортажи, немного качественных новостей идет из мест компактного проживания греческой диаспоры на территории бывшего СССР. В местных же новостях греческих СМИ появляются термины «русская мафия», «русская проституция», «русская рабочая сила», причем, под «русской» имеется в виду происхождением из всех бывших советских республик.

Начало возрождения российского государства осталось как бы в стороне, чеченская операция освещалась нейтрально и достаточно сдержанно, без истерии западных СМИ. Серьезные репортажи можно было увидеть только на государственных телеканалах (NET, ET-1) и в крупных газетах («Кафимерини», «Элефтеротипия»). Местная новостная лента продолжала по инерции тему преступности с «российскими корнями», благо поводы для этого появлялись. Достаточно вспомнить одних из известнейших российских киллеров того периода, засветившихся в Греции – Александра Солоника и Владимира Татаренкова. Впрочем, в Греции начали появляться и первые большие российские деньги, пресса сразу же начал муссировать их происхождение, насколько они чистые и кто их хозяева.

О коренном изменении настроения греческих СМИ можно говорить, начиная со второго срока пребывания у власти Владимира Путина. Одновременно с изменениями внутри России, которые не были столь ощущаемыми в Греции через газетную страницу или экран телевизора, греки увидели это своими глазами у себя в стране – возобновление проекта нефтепровода Бургас-Александруполис и российские туристы, которые понемногу начали выделяться из общей массы.

Теперь российскую тематику можно встретить практически в каждом номере центральных национальных изданий. Естественно, что основная часть новостей посвящена энергетическому сотрудничеству, которое кроме нефтяной отрасли расширилось и на газовую. Поставки российских вооружений, постоянно растущий туризм, помощь российского МЧС в тушении ежегодных летних пожаров – все эти темы теперь широко освещаются греческими СМИ. Немного запутанной выглядит позиция органов печати Греческой компартии и левых радикалов (например, газеты «Ризоспастис») – с одной стороны, Россия снова становится мировой державой, с другой – политический и экономический строй государства как-то уже далек от принципов социализма и коммунизма. К тому же дружбой и тесными связями с российским государством теперь афишируют вечные противники левых партий – правящая «Новая демократия». К чести последних следует отметить, что им успешно удается отстаивать перед Западом резко растущие связи Греции и России.

Греческие СМИ намного осторожнее в освещении российско-греческого партнерства, нежели практические действия греческого правительства. В наши дни, когда кроме традиционных СМИ все бульшую роль начинают играть блоги (интернет-дневники), именно во всемирной сети можно встретить отзывы современных греков по поводу современной ситуации в России. Самым громким событием последнего времени стали, конечно же, события вокруг Южной Осетии. Вначале по информации из российских источников греческие СМИ начали освещать начало грузинской агрессии, затем резко поменяли тон в сторону западной позиции (как язвительно пишут в греческих блогах, «по звонку из американского посольства»), но, в конце концов, греческие журналисты заняли строго нейтральную позицию. Каждая статья на тему закавказских событий была 50 на 50 разделена между российской и западной позициями. Левая греческая пресса, впрочем, нашла в данной ситуации точку опоры и выступила в поддержку России, но не явно акцентируя внимание на факте вступления российских вооруженных сил в конфликт, а с упором на неприятие такой бурной деятельности сил НАТО в черноморском регионе, а также на то, что для этого была использована военная база США на Крите.

Экономический кризис, в первую очередь затронувший греческий туризм и сектор недвижимости, также нашел свое отражение в греческих СМИ в связи с российской тематикой. Теперь греки видят чуть ли не спасение этих двух отраслей национальной экономики путем сотрудничества с Россией. Заодно рождаются и новые мифы про русских туристов и покупателей недвижимости, которые периодически появляются и в греческой прессе.

Подытоживая, можно сказать, что греческие СМИ являются почти зеркальным отражением российско-греческих взаимоотношений, и Россия, конечно, освещается в более мягкой и дружелюбной манере, нежели какая другая страна. Сергей Муратидис. Греция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > greek.ru, 3 октября 2008 > № 134588

Совместная пресс-конференция с федеральным канцлером Германии Ангелой Меркель по итогам российско-германских межгосударственных консультаций, 2 октября 2008г. Санкт-Петербург.Д.МЕДВЕДЕВ. Уважаемые дамы и господа! Сегодня у нас в Санкт-Петербурге состоялись юбилейные десятые межгосударственные консультации на высшем уровне с участием руководителей ведущих министерств и ведомств России и Германии. Хотел бы сразу сказать, что сама жизнь и события последнего периода подтвердили очень высокую востребованность такого рода полноформатного диалога. И могу сказать, что за эти годы консультации превратились в эффективно работающий механизм сотрудничества. Это именно так.

Отмечу и то, что сегодняшние консультации, сегодняшние обсуждения проходили на фоне довольно серьезно изменившейся обстановки, перемен в международных отношениях и в международной экономике. Мы считаем, что именно в таких условиях и можно продемонстрировать зрелость партнерства, которое существует между Россией и Германией. И фактор стабильности и безопасности Европы для нас является в этом случае абсолютно очевидным.

К сожалению, последние события на Кавказе показали, что действующая система глобальной безопасности сегодня не способна предотвратить военные авантюры. Но мы должны сделать все, чтобы создать современную надежную архитектуру этой безопасности на будущее.

Мы затронули ситуацию на Кавказе – естественно, поговорили о совместной работе с Евросоюзом по реализации договоренностей, достигнутых с президентом Франции. Мы хотели бы приветствовать и вклад Германии в формирование наблюдательной миссии ЕС в Грузии. Деятельность миссии в этом регионе – это, конечно, элемент обеспечения общей стабильности.

Решению всех этих задач, на наш взгляд, должен способствовать и новый подход, имею в виду новый юридически обязывающий договор о европейской безопасности. Эта идея нами уже презентовалась и в ходе моей первой поездки в Берлин, и в ходе наших последующих контактов с госпожой Федеральным канцлером. Надеюсь, что этот вопрос будет и в дальнейшем подвергнут заинтересованному обсуждению. Надеемся на то, что число сторонников этой идеи будет увеличиваться.

Одна из сложных и обсуждавшихся тем – это финансовый кризис. Мы еще раз убедились в том, что существующая система глобальной финансовой безопасности, как и в целом международной безопасности, к сожалению, не адекватна современным вызовам. И за теми проблемами, которые случились, стоят изъяны экономической политики, модели развития, которая была принята в Соединенных Штатах Америки в последние годы, за которую нам практически всем приходится сегодня расплачиваться.

Что касается двусторонних отношений, то разговор, естественно, шел прежде всего о торгово-экономической сфере. В этом году мы действительно, по всей вероятности, выйдем на рекордный товарооборот – около 60 миллиардов долларов. И мы намерены активно содействовать его дальнейшему росту.

Мы договорились о нескольких вещах в ходе консультаций. Во-первых, будет активизирована работа по двум приоритетным для нас направлениям, а именно повышение энергоэффективности и модернизация здравоохранения, намечена реализация нескольких пилотных проектов в этих сферах. Для координации осуществления проектов в сфере здравоохранения будет создана специальная группа.

Во-вторых, для более четкой координации нашего сотрудничества будет организован регулярный диалог на уровне министров экономики, а также помощников федерального канцлера и президента России соответственно. К этому диалогу, мы надеемся, на постоянной основе будут привлечены ведущие бизнесмены наших стран. Это позволит сформировать и хороший механизм для осуществления предложенного Федеральным канцлером партнерства для модернизации.

Мы обсуждали вопросы укрепления энергобезопасности, вопросы создания Северо-Европейского газопровода, обсуждали новые высокотехнологичные проекты, такие как сооружение в Гамбурге рентгеновского лазера на свободных электронах и создание Европейского центра по изучению ионов и антипротонов. Это две серьезные, большие ключевые темы, в которых Россия тоже хотела бы принимать участие.

По итогам нашей работы были подписаны важные соглашения. Одно из них – о сотрудничестве в сфере Южнорусского месторождения, в котором принимают участие и немецкие фирмы, и российский «Газпром». Речь идет о подключении к этому сотрудничеству компании «Э.ОН Рургаз АГ».

Мы также достигли соглашения о создании Германо-российского института науки и технологий – между нашим Университетом имени Баумана и Техническим университетом Мюнхена.

Была подписана Декларация о сотрудничестве [в сооружении и эксплуатации] как раз Европейского ускорительного центра по исследованию ионов и антипротонов между российской Государственной корпорацией по атомной энергии «Росатом» и федеральным министерством образования и научных исследований ФРГ.

Наконец, подписана Межведомственная программа действий по интенсификации российско-германского сотрудничества в области здравоохранения.

Сегодня мы также участвовали в «Петербургском диалоге». Это хороший форум, который уже значительное число раз собирался: это действительно возможность для дружеского, доверительного общения и контактов между нашими общественными объединениями, между политическими деятелями, между бизнесом. Мы считаем, что это хорошая площадка, которая должна развиваться и дальше.

Еще раз хотел бы поздравить госпожу Федерального канцлера и присутствующих здесь немецких коллег, всех граждан Федеративной Республики Германия с отмечаемым завтра в вашей стране праздником – Днем народного германского единства. Объединение ГДР и ФРГ – это, безусловно, одно из крупнейших событий ХХв., и оно наглядно продемонстрировало, что даже самые сложные международные проблемы могут быть решены мирным путем при наличии политической воли, мужества и учета интересов всех лиц, принимаюших в этом участие.

Хотел бы поблагодарить госпожу Меркель за обстоятельное и заинтересованное обсуждение всех вопросов и поблагодарить других наших германских партнеров. Уверен, что нынешняя встреча в Санкт-Петербурге станет одной из важных встреч в развитии нашего плодотворного российско-германского диалога.

А.МЕРКЕЛЬ. Большое спасибо, господин президент, за поздравления с завтрашним праздником. Лично я могу сказать, что без этого процесса германского единства я бы не стала Федеральным канцлером Федеративной Республики Германия. Поэтому лично я с большим удовольствием получила эти поздравления. А также большое спасибо за гостеприимство в Петербурге и мероприятия «Петербургского диалога» как дополнение к германо-российским межгосударственным консультациям.

Этот форум еще раз показал, насколько широк спектр наших отношений и насколько широк спектр тем, обсуждаемых в рамках диалога. Особенно меня впечатлили отчеты молодых людей – молодежного парламента – и то, что они рассказывали о своих представлениях о германо-российских отношениях. И мне кажется, что мы можем рассчитывать на будущие поколения.

У нас также была возможность услышать представителей германских экономических кругов – это очень было важно. Конечно, тема внешней политики заняла важное место. Министры иностранных дел очень долго беседовали друг с другом. А сегодня во время ужина эта тема будет продолжена.

Конечно, последнее лето было характеризовано конфликтом на Кавказе, где разногласия еще не полностью устранены. Мы считаем, что территориальная целостность Грузии не подлежит обсуждению. Рады, что посредством «плана шести шагов» мы можем добиться прогресса, во-первых, в том, что касается вывода войск из центральной части Грузии, во-вторых, в том, что касается наблюдательной миссии ОБСЕ, а также обещаниям, что до 10 октября российские войска будут заменены в буферных зонах наблюдателями.

Важно, чтобы женевские переговоры в середине октября прошли успешно. Они, конечно, будут сложными. Важно, чтобы они запустили политический процесс, потому что, как я считаю, это будет иметь большое значение в этом процессе. Мы также говорили о большом количестве других внешнеполитических вызовов, которые мы не должны упускать из внимания. Назову здесь только вопрос Молдовы и Приднестровья.

Мы рассматриваем эти конфликты как замороженные. Мы должны найти какое-то решение для этих конфликтов, чтобы они не стали «горячими», чтобы не надо было ими заниматься. Однако процесс переговоров о шестишаговом плане Европейского союза под французским председательством показал, что есть путь, по которому мы можем продвинуться, даже если далеко не все конфликты уже разрешены.

Затем у нас был поставлен еще один акцент на экономическое сотрудничество. Представители германской экономики сегодня присутствовали во время нашего завтрака. Два важных акцента были уже названы: во-первых, сотрудничество в области здравоохранения; во-вторых, сотрудничество в области энергетики. Мы уже сказали, что нам нужна стратегическая рабочая группа, которая занимается экономическими контактами. Мы хотим ее расширить, мы хотим внедрить туда своих ответственных лиц, для того чтобы энергетическое сотрудничество было продвинуто вперед, для этого нам нужны проекты-«маяки». Таким проектом-«маяком» может быть, например, модельный город, на котором будут показаны все энергетические механизмы.

Мы говорили о том, что сегодня было подписано соглашение между «Э.ОН» и «Газпромом» о сотрудничестве в энергетической области. Германия также привержена проекту «Северный поток», нам нужен этот проект, особенно, если мы посмотрим, что наши коллеги в южной части Европы как минимум также быстро продвигаются на южном измерении, как мы на северном измерении. Поэтому это важно не только для Германии, но и для многих других европейских стран.

Многие меры, направленные на достижение энергоэффективности, в области защиты окружающей среды, касаются общего применения – joint implеmеntation. Это открывает для нас новые возможности для действий. У нас также будут идти переговоры по новому соглашению о защите окружающей среды. В будущем году в Копенгагене по этой теме будут приняты важные решения для периода после Киотского протокола.

Мы очень подробно говорили об области инфраструктуры, железнодорожной инфраструктуры. Здесь есть тоже примечательное сотрудничество между Германией и Россией.

Конечно, в эти дни невозможно заседать вместе, не говоря при этом о кризисе на финансовых рынках. Здесь у нас существует согласие о том, что международные финансовые рынки нуждаются в правилах, которые будут применяться, что после этого кризиса мы уже не можем ограничиваться теоретическими дискуссиями. Мне кажется, что здесь сотрудничество с Россией будет функционировать очень хорошо.

Мы, к сожалению, знаем, что кризис финансовых рынков не сможет не повлиять на реальную экономику, что это повлияет как на российскую, так и на германскую экономики. И поэтому сейчас очень важно, чтобы возможности для сотрудничества были найдены и использованы в областях, в которых мы действительно можем влиять на формирование вещей, чтобы соответствующие формы кооперации были найдены и расширены.

То есть в общем мы видим большой, широкий спектр общих черт в нашем сотрудничестве, и, прежде всего, климат, атмосфера наших переговоров была хорошая. У нас могут быть различия, в рамках «Петербургского диалога» тоже были различия, иногда мы говорим тихо, иногда громко, повышаем голос. Самое главное, что мы можем вести друг с другом беседы, – это самое главное, и даже различные мнения приходят потом к общей позиции, если ведешь диалог. Германия. Россия > Внешэкономсвязи, политика > kremlin.ru, 2 октября 2008 > № 122678

По итогам XIII заседания Российско-Французской комиссии В.В.Путин и Ф.Фийон выступили перед журналистами.В.В.Путин: Добрый день, уважаемые дамы и господа! Только что завершилось очередное, XIII заседание Российско-Французской комиссии по вопросам двустороннего сотрудничества.

Дискуссия, состоявшаяся в рамках нынешнего форума, носила предметный характер, была нацелена на практические результаты. Она продемонстрировала готовность партнеров принимать во внимание интересы и аргументы друг друга. Именно такой подход помогает нам выстраивать российско-французский диалог, развивать наше стратегическое партнерство.

Пользуясь случаем, хотел бы еще раз подчеркнуть, что в России высоко ценят посреднические усилия, предпринятые нашими французскими партнерами и лично Президентом Франции Н.Саркози для преодоления кризиса на Кавказе. Франция, председательствующая в Евросоюзе, на деле доказала, что способна играть самостоятельную и весьма заметную роль в урегулировании кризисов.

Еще во время предыдущей встречи с господином Ф.Фийоном в мае этого года в Париже мы условились сосредоточить внимание на ключевых направлениях нашего сотрудничества. На вопросах, требующих решения на уровне глав правительств.

Считаем, что сейчас крайне важно поддержать позитивные тенденции в развитии наиболее перспективных, высокотехнологичных областей взаимодействия. Это позволит нам диверсифицировать структуру деловых связей, повысить конкурентоспособность двух стран на глобальных рынках.

Одно из таких «прорывных» направлений – это аэрокосмическая сфера. Во Французской Гвиане, на Куру, полным ходом идет работа по проекту «Союз-СТ». Запуск ракеты-носителя запланирован на сентябрь 2009 года. Устанавливаются прочные связи между Российской объединенной авиастроительной корпорацией и концерном ЕАDS. Рассчитываем, что в перспективе здесь можно будет говорить о полноценной производственной кооперации. Большое количество специалистов из Франции уже работают в этой сфере в России, а сотни российских специалистов работают на французской территории.

Среди «локомотивов» нашего экономического сотрудничества – энергетика. Французские коллеги подтвердили заинтересованность компании Total участвовать во всех этапах освоения Штокмановского месторождения. Видим в этом еще одно свидетельство того, что крупный французский бизнес связывает с Россией долгосрочные, по-настоящему стратегические планы.

У наших стран сходные стратегии и подходы к развитию ядерной энергетики. Выделю лишь крупный проект российской компании «Атомэнергомаш» и французской «Альстом» по производству паровых турбин для АЭС.

Еще один позитивный момент – расширение сотрудничества крупнейших российских и французских электроэнергетических компаний – «Интер РАО ЕЭС» и «Электрисите де Франс».

Хорошие перспективы, на наш взгляд, есть у российско-французских проектов в сфере развития транспортной инфраструктуры. Компании «Винси» и «Буиг» активно участвуют в строительстве автодорог в России. ОАО «РЖД» укрепляет партнерские связи с компаниями «Альстом» и «Жейсмар». Идут поставки продукции, причем в большом объеме, намечаются еще более крупные сделки.

Обсудили мы и российско-французское взаимодействие в сфере автомобилестроения. Французская делегация подтвердила, что у «Рено» и «Пежо – Ситроен» большие планы в России. Приветствуем приход французского капитала в эту перспективную отрасль российской экономики.

Одной из центральных тем на заседании было развитие сотрудничества в сельском хозяйстве. Хорошо известен высокий потенциал агропромышленного комплекса Франции. В свою очередь, мы реализуем масштабную программу развития российского села. И это создает хорошую базу для совместных проектов. Министры сельского хозяйства рассказали об объеме этого сотрудничества, он очень хороший.

Мы договорились придать дополнительный импульс сотрудничеству в научных исследованиях. А также инициативам в образовательной сфере.

Сегодняшнее заседание еще раз показало, что у России и Франции много перспективных совместных планов. В том числе и в области культуры, искусства, гуманитарного взаимодействия.

Мы с господином Фийоном подробно обсудили вопросы подготовки и проведения Года России во Франции и Года Франции в России. Выразили уверенность, что этот значимый проект существенно обогатит наш диалог, позволит укрепить прямые человеческие контакты граждан двух государств.

И, наконец, хотел бы сообщить вам, что по итогам заседания Комиссии был подписан ряд документов, укрепляющих правовую базу наших отношений. Среди них – соглашения о развитии молодежных обменов и совместной реализации положений Киотского протокола, а также заявление о партнерстве в сфере образования, научных исследований и инноваций. Заключено соглашение о юридической помощи между Генеральной прокуратурой России и Министерством юстиции Франции.

Хотел бы еще раз поблагодарить наших партнеров за конструктивную, плодотворную работу. Думаю, у нас есть все основания считать, что задачи, которые мы ставили перед сегодняшним заседанием, выполнены. Главное – сделан еще один важный шаг на пути укрепления многогранного партнерства России и Франции.

Ф.Фийон: Спасибо, господин премьер-министр! Хотел бы поблагодарить Вас за прием в Сочи. Эта встреча стала продолжением работы в Париже в ноябре прошлого года и работы в рамках Вашего посещения Парижа 29 мая этого года. Эта встреча была прекрасно подготовлена, так же, как и заседание российско-французского Совета по экономическим, финансовым, промышленным и торговым вопросам, возглавляемого Кристин Лагард и Сергеем Собяниным, которое прошло в июле в Санкт-Петербурге.

Наши связи имеют большую историю, они очень плотные, тесные. Именно такая плотность отношений позволяет нам с взаимным доверием и уважением рассматривать международные вызовы. Этот Совет вписывается в особый контекст, в частности и в контекст грузинского кризиса, который мы откровенно обсудили.

Должен сказать, что этот факт характеризует отношения дружбы между нашими странами. Мы способны говорить друг с другом о вопросах, по которым у нас нет единого мнения. Премьер-министр знает позицию Франции – наше несогласие по вопросу признания независимости Абхазии и Южной Осетии. Но Франция приняла к сведению вывод российских войск с пяти постов на линии Поти – Сенаки в соответствии с решением, принятым в сентябре. Это – позитивные признаки.

Европейский Союз принял решение послать в зону конфликта более 200 наблюдателей до 1 октября. Франция будет участвовать в этой миссии группой составом более 40 человек. Мы готовы быстро двигаться в направлении политического решения в рамках международных переговоров, которые состоятся в октябре в Женеве. Я уверен, что Россия облегчит их подготовку, мы также будем к этому стремиться.

Франция и Россия – это великие страны, которые являются постоянными членами Совета безопасности. Таким державам обычно свойственно иметь больше обязанностей, нежели прав. Наши страны находятся в ситуации взаимозависимости, они действительно сталкиваются с одинаковыми вызовами: международными финансовыми кризисами, проблемой терроризма, распространением ядерного оружия, потеплением климата. Нет альтернативы сотрудничеству, основанному на диалоге и уважении верховенства закона.

От такого диалога мы многое можем выиграть в разных секторах: в авиации, космонавтике, транспорте, в сельском хозяйстве, в борьбе с потеплением климата. В этих вопросах мы не можем выиграть в одиночку, это вопросы, в решении которых мы серьезно продвинулись.

Многие говорят, что Европа сильно зависит от России в области энергетики, но дело в том, что Россия также зависит от Европы, ведь мы живем в условиях глобализации. Наши отношения с Россией очень тесные в том, что касается и экономики, и культуры. Чем больше мы будем их развивать, тем больше будем создавать условия для благосостояния наших стран, условия стабильности и мира.

Я хочу вернуться к итоговому документу. Два главных соглашения. Первое – это совместное осуществление Киотского протокола в тот момент, когда Франция призывает Евросоюз принять важное соглашение относительно потепления климата и энергетической эффективности до Копенгагенской конференции. Никакое государство в одиночку не может бороться с потеплением. Все должны действовать вместе. Здесь важны общие ценности: мир и безопасность.

Второй документ касается нашего космического сотрудничества, которое прекрасно развивается. Российские бригады работают в Куру уже с лета. Первый запуск будет осуществлен в 2009 году.

Я должен сказать, что присутствовал при начале сотрудничества в авиакосмической области с Россией. Не могу не отметить, насколько важно сопротивляться консервативному подходу. Когда в 1994 году мы начинали заниматься этим вопросом, во Франции против были все: почему это мы должны протягивать руку конкурентам в том, что касается носителей? С российской стороны также были возражения: почему это мы должны помогать Франции, когда у нас такая космическая технология?

Мы видим, что есть пути совмещения наших технологических и коммерческих возможностей. Российский опыт дал замечательные результаты. Он может побудить нас лидировать в том, что касается коммерческих запусков, энергии. Это – важнейший сектор, наши предприятия тут все более активны. Этот факт был высоко оценен и на этой встрече.

И, наконец, последний аспект нашей сегодняшней работы – это усилия, которые мы предприняли для того, чтобы лучше понимать друг друга, для того, чтобы обеспечить обмены между нашими странами. Мы говорили об этом еще вчера с господином Путиным. Не совсем нормально, что население наших стран достаточно плохо понимает друг друга и плохо знают страны друга друга. Поэтому необходимо расширить обмен людьми, в частности, обмен молодежью. Очень важно сотрудничество в области образования, науки. Это приоритеты в нашем сотрудничестве, в частности в том, что касается двух «перекрестных» годов – Года Франции и Года России в 2010 году. Это будет обеспечивать сближение двух наших стран.

Вопрос: Маниаль Дани, «Франс Интер». Вопрос господину Фийону. Считаете ли Вы, что мы пережили уже финансовый кризис, можно ли считать, что последствия для французской экономики для бюджета – небольшие?

Ф.Фийон: Ну, во-первых, я бы не сказал, что мы пережили финансовый кризис. Этот кризис начался более года назад и имел действительно огромное влияние в мире, в частности, в Европейском Союзе, во Франции. Что нас беспокоит – и мы говорили об этом вчера с господином Путиным – это то, что необходимо извлечь все уроки из этого кризиса. Необходимо создать в международном плане механизмы, которые позволили бы избежать возобновления таких ситуаций. Потому что действительно ненормально, что такие взрывы происходят в международной финансовой системе, когда были созданы механизмы контроля. Эти механизмы контроля должны быть усилены, должно быть больше транспарентности, больше сотрудничества между финансовыми властями стран. Вот над этим мы будем работать все вместе в ближайшие недели.

Мы констатируем, что финансовые институты Франции, Европы в целом не так плохо пережили этот кризис по сравнению с другими. Французские банки – это, в основном, универсальные банки, которые, в соответствии со старой традицией, занимаются разными ремеслами. Иногда считали, что это устаревшая, немодная модель. Однако она позволила многим гораздо легче пережить катастрофу, которая ударила по финансовой системе, в частности, в Соединенных Штатах. У нас будет возможность выдвинуть международные инициативы в ближайшие дни с тем, чтобы бороться с этим финансовым кризисом.

Вопрос: Добрый день. Учитывая активное председательство Франции в Европейском союзе, вопрос к двум премьер-министрам: как бы вы оценили перспективы развития России и ЕС, учитывая то, что переговоры по большому диалогу были отложены? И в этой же связи вопрос к господину Фийону: когда, вы думаете, переговоры по большому соглашению могут возобновиться? Спасибо.

Ф.Фийон: Позиция Европейского совета была совершенно четкой: эти переговоры возобновятся, как только будут выполнены заключенные соглашения. Мы надеемся, что в октябре дискуссия возобновится, потому что мы действительно желаем осуществления этого стратегического партнерства. Мы считаем, что это наилучшая возможность обеспечения мира и благосостояния в России и в Европе. И в плане уважения состоявшихся договоренностей господин Путин только что напомнил, что эти соглашения будут выполнены. Поэтому нет оснований не возобновить переговоры в начале будущего месяца.

В.В.Путин: Мы считаем, что наши европейские партнеры так же, как и Россия, заинтересованы в заключении этого соглашения. Интерес наблюдается с обеих сторон, мы готовы продолжить эту работу, не мы ее приостановили. Мы относимся к этому с пониманием, спокойно. Действительно, должны быть выполнены договоренности, достигнутые в ходе визита президента Франции в Россию. Еще раз хочу повторить: мы готовы к исполнению этих договоренностей.

Вместе с тем напоминаю, что российская сторона согласилась с предложением Президента Франции, который настаивает на том, чтобы в этой зоне появились наблюдатели ОБСЕ, ООН, возможно, полицейские подразделения Евросоюза. Мы согласились с этим, эти структуры должны взять на себя обязательства по обеспечению безопасности в зоне, прилегающей к границам Южной Осетии и Абхазии. Как только они там появятся, мы окончательно исполним свои обязательства. Исполнение этих обязательств лежит на обеих сторонах. Франция. Россия > Внешэкономсвязи, политика > premier.gov.ru, 20 сентября 2008 > № 144508