Новости. Обзор СМИ  Рубрикатор поиска + личные списки

Подарок из Африки

ОПЕК в Алжире предварительно установила общий ограничитель добычи нефти

Николай Вардуль

ОПЕК откровенно удивила рынки. Все ждали, что в лучшем случае Международный энергетический форум в Алжире пройдет по сценарию: «Завтра, завтра, не сегодня» и по законам остросюжетного сериала решение по заморозке добычи нефти «сползет» на 30 ноября, когда состоится очередная официальная встреча ОПЕК в венской штаб-квартире. Формально так и будет. Но встреча в Алжире привела к куда более значимому результату: объявлено, что предварительно согласован общий потолок суточной добычи стран ОПЕК. На ноябрьской встрече предстоит договариваться о страновых квотах.

Что, как и почему произошло в Алжире?

До последнего момента в возможность значимого прогресса на пути в нефтяной «холодильник» практически никто не верил. Характерно, что министр энергетики России Александр Новак покинул алжирский форум до его окончания, не дождавшись сенсационной кульминации.

Казалось, «заклятые друзья», Саудовская Аравия и Иран, выдвигая взаимоисключающие условия, в очередной раз потопят надежды на продвижение к заморозке, как это уже случилось в Дохе. Позиция Саудовской Аравии: заморозка возможна, если на нее согласятся все страны. Позиция Ирана: в любом случае мы будем увеличивать добычу, цель — вернуть себе нишу на рынке, что соответствует суточной добыче в 4 млн баррелей. В цифрах, ранее звучавших у представителей Ирана, встречалась некая путаница: до алжирского форума из Тегерана приходила информация, что досанкционный уровень добычи уже достигнут, но сегодня Иран настаивает на цифре 3,6 млн баррелей при цели в 4 млн. В преддверии встречи в Алжире две страны вновь провели переговоры, однако, по сообщениям СМИ, так и не договорились.

Главная сенсация алжирского форума: шаг навстречу сделал Эр-Рияд. Предложенный компромисс выглядит так: Саудовская Аравия готова не просто заморозить, но даже несколько сократить свою добычу, если Иран остановится на 3,6 млн баррелей. В цифрах саудиты готовы вернуться на январский уровень добычи, т. е. сократить ее с августовских 10,63 млн баррелей в сутки до 10,2 млн. Иран так и не согласился. Министр нефти Ирана Биджан Зангане уже после завершения алжирских переговоров заявил: «Иран не будет замораживать добычу… Но некоторым странам придется понизить добычу».

Зато в Алжире предварительно зафиксировали общий для картеля потолок добычи в 32,5–33 млн баррелей в день, а это сокращение текущей добычи. Строго говоря, ОПЕК в августе уже сократила добычу нефти по сравнению с июлем на 23 тыс. баррелей в день — до 33,24 млн баррелей в день. Теперь сокращение по сравнению с августовским уровнем может составить 240–740 тыс. баррелей.

Страновые квоты будут полем битвы в ходе подготовки и проведения совещания ОПЕК 30 ноября. Но в Алжире, как сообщает, например, РИА Новости, определенные цифры уже назывались. Так, Саудовской Аравии было предложено снизить добычу на 442 тыс. баррелей в сутки относительно августа, до 10,1 млн баррелей в сутки. Для Ирана была рекомендована квота в 3,7 млн баррелей в сутки, что означает рост добычи нефти на 52 тыс. баррелей в сутки по сравнению с августовским уровнем. Нигерию и Ливию предлагалось вообще освободить от сокращения добычи. Анголе было предложено сократить добычу на 35 тыс. баррелей в сутки, Эквадору — на 5 тыс. баррелей в сутки. Габону рекомендовалось снизить общий объем нефтедобычи на 6 тыс. баррелей в день, а Индонезии — на 16 тыс. баррелей в сутки. Ираку предлагалось снизить добычу на 135 тыс. баррелей в сутки относительно августа, а Кувейту — на 87 тыс. баррелей в день. Катар мог бы снизить объем нефтедобычи на 5 тыс. баррелей в сутки, а ОАЭ — на 155 тыс. баррелей в день.

Все эти пороговые величины пока сугубо предварительны. Распределение, как уже было сказано, впереди.

Что заставило Саудовскую Аравию смягчить свою позицию и, что казалось совершенно невозможным, сделать шаг навстречу своему геополитическому и, что, наверное, не менее важно, идеологическому противнику — Ирану? Версии могут быть разными. Начиная с той, что это была «разведка боем», в том смысле, что Эр-Рияд исходил из принципа: обещать — не значит жениться, цель была — прозондировать готовность Ирана идти на уступки. Если это так, то попытку особенно удачной не назовешь. Иран своей позиции пока так и не изменил, там хорошо помнят, как выдержали санкционную осаду; с одной стороны, вера в стойкость не утрачена, с другой — налицо решимость оставить санкционные ограничения позади.

Но, возможно, все куда прозаичнее. Все дело в деньгах, а точнее, в их недостатке в саудовском бюджете. Характерно, что саудовские бюджетники буквально только что столкнулись с сокращением зарплат. Экономия, мало свойственная Саудовской Аравии, налицо. Некоторые наблюдатели интерпретируют последние шаги по сокращению бюджетных расходов королевства как неверие Эр-Рияда в конечный успех операции «Холодильник». В любом случае Саудовская Аравия второй год подряд сталкивается с внушительным дефицитом бюджета, вынуждена прибегать к внешним займам, налицо стагнация экономики, диверсификация в сторону упора на финансовый сектор пока ощутимых результатов не дает. Остается активизировать усилия, подталкивающие цену нефти вверх.

Первый шаг сделан — потолок добычи для всей ОПЕК согласован. Правда, предварительно. Тем не менее президент конференции ОПЕК, министр энергетики Катара Мохаммед бен Салем ас-Сад имел основания для того, чтобы по окончании алжирского форума 28 сентября заявить: «Результаты сегодняшней встречи ОПЕК — исторические как для мирового сообщества, так и для международной экономики».

Риски

Переоценивать достигнутое в Алжире, впрочем, не стоит.

Во-первых, так и не преодолены разногласия между ключевыми игроками в команде ОПЕК — Саудовской Аравией и Ираном. И нет никакой уверенности, что исправить положение до 30 ноября удастся.

Во-вторых, распределение страновых квот — это наведение порядка в «вороньей слободке». Понятно, что не обойдется без коммунальных склок, взаимоисключающих заявлений, переходящих в ультиматумы. К тому же у квот ОПЕК есть давно известная особенность — они редко выдерживаются, каждый из участников стремится добиться больших финансовых результатов для себя. Главное — см. пункт 1, прежде всего должны договориться Эр-Рияд с Тегераном.

В-третьих, сегодня, после вытеснения с рынка сланцевых пришельцев из США, ОПЕК с полным основанием ощущает себя вершителем судеб нефтяного рынка. Но это лишь одна сторона медали. Вторая — в том, что ОПЕК резонно опасается, что в случае принятия решения о заморозке или сокращения добычи нефти в выигрыше окажутся сторонние производители нефти.

Россия эти опасения отнюдь не развеивает. 27 сентября, досрочно покидая алжирский форум, министр энергетики Александр Новак заявил, что наиболее подходящий вариант для РФ — заморозка добычи нефти на уровне сентября, когда был достигнут ее исторический максимум в 11 млн баррелей в сутки. Это прозвучало как знак того, что Новак, несмотря на договоренности России с Саудовской Аравией о совместных действиях для поддержания стабильности на рынке нефти и обеспечения устойчивого уровня инвестиций в долгосрочной перспективе, в конечную заморозку добычи не верит. Ведь заявление о том, что на фоне заморозки и даже сокращения добычи в странах ОПЕК Россия намерена удерживать свой исторический рекорд по уровню суточной добычи, похоже на красную тряпку перед разъяренным быком.

С этих исходных позиций Россия намерена принять участие в переговорах с ОПЕК, которая — и это тоже было решено в Алжире — намерена разработать постоянный формат консультаций с нефтедобывающими странами вне организации для обеспечения баланса рынка. Созданный в ОПЕК Комитет высокого уровня, который предложит индивидуальные уровни добычи для стран — членов ОПЕК, одновременно «разработает формат для консультаций высокого уровня между странами ОПЕК и странами, не входящими в нее, по распознаванию угроз для нефтяного рынка и обеспечению баланса на нем на постоянной основе», — говорится в документе, который был зачитан на пресс-конференции по итогам встречи.

Цены

А как произошедшее в Алжире отразилось на самом нефтяном рынке? Там вовсю раскачивались качели. 27 сентября они потеряли более 3% из-за пессимистических оценок исхода алжирского форума. 28 сентября, когда стало известно, что в Алжире смогли договориться об общем потолке добычи, цены взлетели почти на 6%, к тому же их подтолкнули сообщения Американского института нефти (API) о неожиданном снижении запасов «черного золота» в США. 29 сентября цены перешли, что называется, «к коррекционному снижению». Алжирское решение «действительно застало рынок врасплох — цены сильно подскочили, а сейчас рынки взяли паузу для того, чтобы обдумать все», — прокомментировал динамику торгов агентству Рейтер аналитик OptionsXpress в Сиднее Бен Ле Брун (Ben Le Brun).

Но это моментальная фотография торгов. Что же дальше? Мнения, как обычно, расходятся. Мейнстрим в том, что следует ждать некоторый рост цен нефти, но большим он не будет. Прежде всего из-за рисков недостижения конечных договоренностей о заморозке нефти.

Из этого ряда выпадает Андрей Верников, замдиректора по инвестиционному анализу ИК «Цэрих Кэпитал Менеджмент». 29 сентября он написал: «Наш прогноз остается прежним: до конца года нефтяные цены достигнут отметки 60 долларов (Brent)».

Если 30 ноября последует подписание соглашения по квотам в рамках общей заморозки добычи, то большинство прогнозистов склоняются к тому, что цены перешагнут $50 за баррель, устремясь к $55–60 в начале следующего года.

Картинка благостная. Но не следует забывать, что бронепоезд сланцевой добычи по-прежнему стоит на запасном пути. ОПЕК правит нефтяной бал, пока цены на нефть низки настолько, что сланцевая добыча нерентабельна. Это положение может изменить совершенствование и удешевление сланцевой добычи и рост мировых цен.

Михаил Поддубский, аналитик компании TeleTrade, напоминает: «Любой сильный рост цен на нефть (выше 50–55 долл./барр.) создает благоприятные условия для постепенного восстановления добычи североамериканскими производителями. Именно добыча нефти в Штатах — тот фактор, который определяет скорость достижения баланса спроса и предложения на рынке нефти. Соответственно в ближайшее время следует продолжать следить в первую очередь за показателями добычи нефти в Штатах. Опубликованные 28 сентября данные продемонстрировали, что объем добычи составляет 8,497 млн барр./сутки. Примерно в начале июля этого года были поставлены минимумы по добыче (8,428 млн барр./сутки), после чего мы видим, как показатели добычи держатся примерно на одном уровне, при этом также наблюдается еще и рост числа буровых установок. На наш взгляд, рост цен на нефть выше 50–55 долл./барр. только открывает возможность для наименее рентабельных производителей захеджировать цены будущих поставок, что впоследствии приведет к новой волне снижения нефтяных цен».

Дисбаланс предложения и спроса на рынке нефти существует. Ограничение добычи ОПЕК не сразу, но восстановит баланс. Цены вырастут, но их рост может позвать на рынок новых поставщиков, и цены отзовутся падением. Так рынок и работает.

Но пока впереди просвет. Не подведи, нефть-кормилица, на тебя вся надежда!

Иран. Саудовская Аравия. Россия > Нефть, газ, уголь. Финансы, банки > fingazeta.ru, 9 октября 2016 > № 1963549 Николай Вардуль

«Татнефть» заключила договор об исследовании месторождения Дехлоран на западе Ирана.

Компания «Татнефть» заключила договор об исследовании месторождения Дехлоран на западе Ирана, передает иранское агентство Shana. Запасы месторождения составляют порядка 5 млрд баррелей нефти. Меморандум был подписан главой «Татнефти» Наилем Магановым и управляющим директором Иранской национальной нефтяной компании (NIOC) Али Кардором. Господин Маганов заявил, что рассчитывает на то, что данное соглашение заложит фундамент дальнейшим взаимоотношениям компаний.

Иранская NIOC и "Татнефть" подписали соглашение о сотрудничестве.

Hациональная нефтяная компания Ирана (NIOC) подписала соглашение о сотрудничестве с российской компанией "Татнефть" по разработке месторождения Дехлоран на западе страны.

"Проводимые ранее встречи двух компаний привели к подписанию меморандума. Надеюсь, что после этого удастся сделать шаги в еще более серьезном направлении ", — заявил исполнительный директор NIOC Али Кардор, чьи слова были опубликованы на сайте компании.

Также существует вероятность сотрудничества "Татнефти" с иранскими компаниями, занимающимися производством различного оборудования, отметил он, указав, что технологии, знания по производству запчастей и машинного оборудования у "Татнефть" могли бы принести выгоду Ирану.

Договор был подписан Кардором и генеральным директором "Татнефти" Наилем Магановым.

Александр Новак дал интервью турецкой газете "Хюриетт".

Министр энергетики Российской Федерации Александр Новак накануне визита Президента Российской Федерации Владимира Путина в Турецкую Ресублику дал интервью газете «Хюрриет». Публикуется полный текст интервью.

- Г-н Новак, по известным причинам прошедший год нельзя назвать успешным с точки зрения отношений двух стран. Но жизнь не стоит на месте, и процесс нормализации отношений между нашими странами набирает обороты. В связи с этим мы наблюдаем выход на первый план вопросов, связанных с реализацией энергетических проектов – в первую очередь, газопровода «Турецкий поток» и АЭС «Аккую». Не могли бы Вы рассказать подробнее о переговорах, которые были проведены Вами за последние три месяца в рамках процесса нормализации отношений?

- Турция является для нас близким соседом, важным и давним партнером, отношениям с которым мы придаем большое значение. К сожалению, у нас за последний год ввиду известных событий ситуация изменилась не в самую лучшую сторону, например, если в 2014-м году у нас объём торговли достиг 32 млрд долларов, то в 2015-м году он составил всего 23 млрд. За первые 8 месяцев 2016 года в сравнении с аналогичным периодом прошлого года объемы торговли уменьшились еще на 40%. Конечно, есть и другие негативные тенденции, например, значительное падение цен на энергоносители на мировых рынках. Но я могу сказать, что ключевую роль за прошедший год сыграло именно физическое сокращение объемов торговли. В связи с этим, в настоящее время мы должны сконцентрироваться на поэтапном восстановлении наших взаимоотношений по всем сферам деятельности.

Конечно, в наших отношениях ключевое место занимает энергетика. Турция на сегодняшний день является вторым крупнейшим потребителем российского природного газа - ежегодно закупает у нас 27-30 миллиардов кубометров газа. С учетом интенсивного развития турецкой экономики мы прогнозируем и рост потребления энергоресурсов. Поэтому те проекты, которые вы упомянули - «Турецкий поток» и АЭС «Аккую» - являются ключевыми, их осуществление придаст импульс развитию двусторонних отношений.

По «Турецкому потоку». Как известно, Меморандум между ПАО «Газпром» и Боташ по данному проекту был подписан еще в декабре 2014 года.

В настоящее время после перерыва вновь возобновлены и активно ведутся переговоры. Финальной точкой этого процесса станет подписание межправительственного соглашения между российской и турецкой сторонами. Проект предусматривает сооружение 2-х ниток газопровода на территории Турции. По первой из них в Турцию ежегодно будет поставляться 15,75 миллиардов кубометров газа. По второй нитке газопровода поставки будут осуществляться в страны юго-восточной Европы в том же объеме порядка 15,75 миллиардов кубометров. Для выработки окончательного варианта соглашения Министерство энергетики РФ и энергетическое ведомство Турецкой Республики сформировали рабочую группу, в рамках которой ведутся все переговоры. В результате многочисленных встреч нам удалось вплотную приблизиться к подписанию соглашения. Параллельно турецкая сторона работает по получению разрешений, необходимых для реализации проекта.

Что касается ситуации по строительству АЭС «Аккую», которое осуществляется в рамках подписанного в 2010 году межправсоглашения. Это совместный стратегический масштабный проект с объемом капиталовложений в 20 миллиардов долларов.

Проект реализуется по модели «строй-владей-эксплуатируй» и предусматривает строительство и ввод в эксплуатацию четырех энергоблоков с реакторами суммарной мощностью 4,8 ГВт. в провинции Мерсин. Все необходимые средства будут привлечены Госкорпорацией «Росатом», которая является мажоритарным акционером будущей АЭС.

Мы приветствуем принципиальное решение, озвученное на встрече Президентов наших стран 9 августа с.г. о присвоении проектной компании «Аккую» статуса «стратегического инвестора». Ожидаем, что этот шаг значительно повысит привлекательность проекта для потенциальных инвесторов, в т.ч. из Турции.

Сдача первого блока АЭС должна состояться не позднее чем через 7 лет после выдачи Турецкой Республикой всех разрешительных документов на строительство атомной электростанции. Запланировано, что блоки будут вводиться в эксплуатацию последовательно с интервалами в один год. Сегодня проектная компания Аккую Нуклеар находится на этапе лицензирования и выполнения подготовительных работ на площадке сооружения АЭС.

В рамках проекта открываются значительные возможности для турецких поставщиков. По предварительным оценкам, турецкая сторона сможет выполнить порядка 35-40% от всех работ по сооружению АЭС «Аккую».

Активно развивается сотрудничество по подготовке турецкого персонала для будущей АЭС. В настоящий момент обучение в российских ВУЗах за счет российского бюджета проходят более 260 турецких студентов.

- Насколько велика вероятность того, что во время вашего с президентов Путиным визита в Стамбул будет подписано окончательное соглашение по «Турецкому потоку»?

- Проект межправсоглашения находится в высокой степени готовности. Конечно, мы прилагаем все усилия, чтобы за оставшееся время провести все необходимые процедуры, как в России, так и в Турции, с тем чтобы это соглашение было подписано в ближайшее время. Думаю, что такая возможность есть.

- До кризиса в отношениях, основным препятствием перед реализацией проекта «Турецкий поток» являлось требование Турции о снижении цены на газ, и противоречивая позиция ЕС. Сейчас ЕС оказался на периферии, поскольку Россия и Турцияпреобразовали проект в систему двух ниток трубопровода. Удалось ли достичь соглашения о 10%-й скидке на газ?

- Вопрос цены на газ связан с содержанием торговых соглашений между хозяйствующими субъектами наших государств. Вопрос скидки, о котором Вы говорите, рассматривался в начале 2015 года. Сейчас переговоры о цене на газ возобновлены, надеюсь, стороны придут к единой позиции.

Реальность на сегодняшний день такова. Турецкая компания BOTAŞ вынесла вопрос о цене на газ на рассмотрение Международного арбитражного суда. Первое заседание по этому делу состоится в 2017 году. Не исключено, что до этого момента российскому «Газпром Экспорту» и турецкой BOTAŞ удастся разрешить разногласия, связанные с ценой на газ. Здесь есть еще один нюанс. «Газпром Экспорт» продает газ не только BOTAŞ, но и частным турецким поставщикам. Следовательно, вопрос ценообразования является довольно сложным. Поэтому необходимо найти выход из положения, принимая во внимание все факторы, используя комплексный подход.

- Обеспокоила ли Вас возможность того, что в какой-то момент Турция может переориентироваться с российского на израильский природный газ?

- Турция ежегодно потребляет около 50 миллиардов кубометров газа. Из них 57% закупается у России. Турция также импортирует газ из ряда других стран, таких как Алжир, Катар, Иран, Азербайджан. То есть, Турция является газовым рынком с высоким уровнем конкуренции и большими перспективами роста. По прогнозам наших экспертов, в 2030 году объемы ежегодного потребления природного газа в Турции могут составить 70 млрд куб.м. Для того, чтобы Турция начала закупать газ у Израиля, в первую очередь необходимо подготовить соответствующую инфраструктуру. Кроме того, встает вопрос о том, насколько Израиль сможет обеспечить потребности Турции в природном газе. Россия готова к конкуренции, в том числе ценовой, не только с Израилем, но и с любыми другими поставщиками.

- Для вас Турция - это лишь хороший торговый партнёр, или же Москва рассматривает её и как стратегического партнёра?

- Конечно, мы рассматриваем взаимоотношения с нашими турецкими партнёрами и в стратегическом направлении. Ещё раз повторюсь, что это близкий наш сосед, и мы заинтересованы не только в поставках газа как сырья, но и в создании перерабатывающих производств, создании совместных предприятий по выработке электроэнергии, развитии газохимии и по другим направлениям. Это касается и электроэнергетики, и угольной отрасли. Я как сопредседатель межправкомиссии с российской стороны заинтересован не только в развитии отношений в энергетике, но и фактически во всех отраслях экономики, в социальной сфере. Мы выстраиваем наши отношения по всем направлениям на долгосрочной основе.

- В последние месяцы Турция повысила уровень закупки сырой нефти из России. Как вы это оцениваете, положительно?

- Да, мы видим положительную динамику. Сейчас по итогам семи месяцев объёмы поставок нефти из России увеличились на 27% и превысили миллион тонн. Это ещё раз подчёркивает, что, во-первых, турецкая экономика сегодня развивается и потребляет больше энергоресурсов, а Россия как надёжный партнёр может поставлять не только нефть, но и нефтепродукты. Мы заинтересованы, не только в поставках энергоресурсов, но и в создании предприятий по их переработке, что позволит создать дополнительные рабочие места, увеличит объем налоговых поступлений.

- Г-н Новак, мы видим, что Турция и Россия находятся внутри кипящего котла. С одной стороны находится сирийский конфликт, а с другой стороны – иракская проблема, которая неизвестно чем может обернуться. Наш регион находиться на очень запутанном и опасном повороте. Если принимать это всё во внимание, чтобы вы хотели сказать читателям газеты «Хюрриет» и турецкому народу в целом?

- Как глава Минэнерго России, я хотел бы прежде всего отметить, что сотрудничество наших стран в области ТЭК (в газовой, атомной, электроэнергетической сферах) не только представляет интерес с точки зрения инвестиций и развития торгово-экономических отношений двух стран. В первую очередь, оно способствует реализации в Турции седьмой цели в области устойчивого развития ООН, которая заключается в обеспечении доступа людей к недорогой и чистой энергии. Диверсификация энергобаланса за счет строительства атомной генерации, увеличение в нем доли газа (самого экологичного на сегодняшний день углеводородного топлива) будет укреплять энергетическую безопасность Турции и способствовать сохранению ее уникальной природы, которую так ценят, в том числе и россияне.

Как председатель российской части МПК также отмечу, что Российская Федерация готова развивать сотрудничество с Турцией в сфере промышленности, строительства, транспорта, сельского хозяйства, туризма, здравоохранения, охраны окружающей среды и рационального природопользования, телекоммуникаций. Мы надеемся, что после возобновления полномасштабного диалога между двумя странами будут успешно реализованы все приостановленные ранее проекты и рассчитываем на поддержку совместных двухсторонних инициатив турецким народом.

Турция. Россия > Электроэнергетика. Нефть, газ, уголь > minenergo.gov.ru, 9 октября 2016 > № 1934938 Александр Новак

Экспорт иранской нефти достиг досанкционного уровня

Белоруссия ведет переговоры с Ираном о поставках нефти и ждет от Тегерана снижения цены. Как заявил президент Белоруссии Александр Лукашенко, поставки российской нефти в Белоруссию сократились. По его словам, сРоссией Белоруссия "стремиться выстраивать сотрудничество на равноправной основе", "однако не всегда это получается, присеем не по вине Белоруссии". О других потенциальных покупателях иранских углеводородов рассказывает общественно-политический журнал The Trumpet.

В настоящее время Иран экспортирует больше нефти, чем в 2011 году - до того, как Соединенные Штаты ввели санкции из-за ядерной программы Тегерана. По словам источников, к которым обратилось информационное агентство Reuters, экспорт нефти в сентябре составил 2,8 млн баррелей в сутки. Это превышает досанкционный уровень в 2011 году, который составлял от 2,5 до 2,6 миллиона баррелей в сутки.

В условиях нефтяных санкций (которые начались в 2011 году и закончились 16 января этого года) экспорт был ограничен 1 миллионом баррелей в сутки.

4 октября венгерская международная газовая компания MOL объявила о заказе 140 тыс. тонн иранской нефти. MOL впервые приобрела нефть из Ирана после отмены санкций.

Компания British Petroleum (BP) присоединилась к Венгрии на следующий день, купив иранский газовый конденсат. Согласно информации Bloomberg, "продажи нефти имеют важное значение для третьего по величине производителя ОПЕК, который был разорен санкциями, введенными из-за ядерной программы".

По мере развития событий Министерство нефти Ирана работает над тем, чтобы увеличить объемы добычи нефти до уровней, которые были до иранской революции 1979 года. Как сообщает Wall Street Journal, иранское правительство подписало контракт на сумму 2,2 млрд долларов с компанией Tadbir Energy, находящейся под контролем верховного лидера аятоллы Али Хаменеи.

Иран, двигаясь в противоположном направлении от своих предполагаемых партнеров картеля ОПЕК, надеется увеличить объемы производства с текущих уровней в 3,6 миллиона баррелей в сутки до 5,7 млн баррелей в сутки к 2020 году.

The Trumpet

Сотрудничество с Юго-Восточной Азией важно для Ирана

Генеральный директор Департамента МИД Ирана по Ближнему Востоку и Африке Махмуд Фарзанде сказал, что сотрудничество со странами Юго-Восточной Азии имеет важное значение для будущего экономики страны.

В интервью корреспонденту ИРНА в воскресенье Фарзанде, который ранее возглавлял дипломатическую миссию Ирана в Индонезии, сказал, что продолжающееся турне президента Роухани по трем странам Юго-Восточной Азии является свидетельством большого значения, которое Тегеран придает продвижению своих отношений с этим регионом во всех аспектах.

Президент Роухани начал своё турне по Юго-Восточной Азии 5 октября, отправившись во Вьетнам. После своего трёхдневного визита в Ханой президент Роухани посетил Малайзию, а в настоящее время находится в Таиланде на последнем этапе турне по Юго-Восточной Азии.

По словам Фарзанде, мир делится на две части. Одна часть включает в себя управление торговлей и промышленностью, а также обладание технологиями, что больше заметно на Западе, а другая часть включает в себя производство, динамизм и инновации, которые заметны на Востоке.

«Продвигая свои отношения с другими странами мира, Иран в основном сосредоточен на второй части», подчеркнул Фарзанде.

Иран и Швейцария выступают против политизации гуманитарной помощи Сирии

Политизация гуманитарных вопросов является одной из главных проблем на пути международной помощи Сирии, отметили 8 октября на встрече заместитель министра иностранных дел Ирана по вопросам арабских и африканских стран Хосейн Джабери Ансари и руководитель департамента МИД Швейцарии по гуманитарной помощи Мануэль Бесслер.

Бесслер высоко оценил роль Ирана в организации проведения трехсторонней встречи между Ираном, Швейцарией и Сирией о поставках гуманитарной помощи в Дамаск, подчеркнув, что Швейцария готова укрепить отношения в соответствии с этой целью.

По вопросу Йемена, швейцарский дипломат выразил сожаление, что больницы, школы и гражданские объекты подвергаются атакам с воздуха и ракетным обстрелам.

Замминистра Ансари, в свою очередь, подчеркнул, что борьба с терроризмом является наиболее важным вопросом, который может помочь в урегулировании гуманитарного кризиса в Сирии. По поводу Йемена Джабери Ансари предложил содействие в поставках гуманитарной помощи йеменскому народу. Кроме того, он назвал разрешение гуманитарных кризисов в Йемене и Сирии главными приоритетами в регионе и мире.

«Гуманитарные вопросы не должны рассматриваться как политические проблемы», отметил он.

Иран и Швейцария договорились о проведении нового раунда трехсторонних переговоров с участием Сирии в ближайшее время.

Иран призывает к экстренным переговорам по Йемену

МИД Ирана выступил с решительным осуждением авиаударов аравийской коалиции по участникам траурной церемонии в столице Йемена. Официальный представитель иранского внешнеполитического ведомства Бахрам Касеми назвал трагедию, жертвами которой стали десятки человек, "чудовищным преступлением" и "бесчеловечным деянием".

Самолеты возглавляемой Саудовской Аравией коалиции нанесли 8 октября серию авиаударов по траурной церемонии в центре Саны. В результате погибли и пострадали почти 700 человек.

Иран призывает к незамедлительному началу переговоров между всеми вовлеченными в конфликт сторонами. "Более полутора лет продолжается агрессия против йеменского народа и его уничтожение. Это происходит при полном молчании мирового сообщества. Для урегулирования тяжелейшего кризиса в Йемене необходимо, чтобы звероподобный режим Саудовской Аравии прекратил свои агрессивные действия, начались серьезные переговоры между всеми вовлеченными в конфликт сторонами", - говорится в распространенном пресс-службой МИД ИРИ заявлении.

Комментируя трагедию в столице Йемена, иранское телевидение назвало заявление командования аравийской коалиции о своей непричастности к взрывам в Сане откровенной ложью.

Иран призывает общественность Запада встать на защиту Йемена от зверств Саудовской Аравии

В сегодняшнем интервью агентству ИРНА секретарь Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ) Ирана Али Шамхани предупредил, что йеменская армия и народные силы найдут военные способы ответить на авиационные удары Эр-Рияда по мирным жителям, пришедшим на церемонию похорон в йеменской столице Сане.

Шамхани обвинил правительство США в соучастии в военных преступлениях Саудовской Аравии, методично убивающих беззащитных йеменцев. Комментируя беспрецедентную по масштабам продажу США передовых вооружений Саудовской Аравии и ОАЭ, он добавил, что «хотя Вашингтон полностью осведомлён об использовании Эр-Риядом американских вооружений для убийств невинных йеменских женщин и детей, американское руководство увеличивает поставки вооружения для саудовской армии».

Шамхани также назвал заявление Комитета ООН по правам ребёнка, осуждающего роль саудовского правительства в убийстве йеменских детей, «слабой реакцией» на зверское поведение Эр-Рияда и его союзников.

Шамхани отметил, что западное общественное мнение должно быть осведомлено о крупномасштабных преступлениях Аль Сауда, которого непосредственно поддерживают США, и, наконец, отреагировать на подобные военные преступления.

Авианалет похоронил надежду на мир

США пересмотрят поддержку саудовской коалиции после авиаудара в Йемене

Инна Сидоркова

Саудовскую коалицию обвиняют в гибели более ста человек во время авиаудара 8 октября по похоронной церемонии в Йемене. В США может быть поднят вопрос о военных контрактах с Саудовской Аравией. «Газета.Ru» при помощи экспертов и очевидцев разбиралась в обстоятельствах очередной войны между шиитами и суннитами, в которой гибнут десятки тысяч людей.

«Война продолжается, бомбят каждый день», — ответил дежурный посольства России в Йемене на вопрос «Газеты.Ru», какая сейчас обстановка в столице страны Сане.

Диппредставительство работает в ограниченном режиме. Эвакуация дипломатов была проведена еще весной прошлого года. Дежурный сотрудник рассказал, что на официальную почту присылать какие-либо запросы, скорее всего, бесполезно: в городе проблемы с интернетом и связью.

«Я вас очень плохо слышу. IT-специалиста сейчас нет. На днях звонили из российского МИДа: сказали, что наш сайт взломан», — пожаловался сотрудник и пообещал перезвонить, но так и не вышел на связь.

Похороны надежды на мир

В субботу в Сане по меньшей мере 155 человек погибли во время авиаудара саудовской коалиции по церемонии похорон отца назначенного повстанцами-хуситами министра внутренних дел Джалаля Али ар-Риуишана. Количество погибших назвал корреспондент CNN. Представители ООН говорят о 140 погибших и сотнях раненых. Среди убитых и пострадавших могут оказаться высокопоставленные представители группировки йеменских мятежников «Ансар Аллах», контролирующей столицу.

Представитель саудовской коалиции в тот же день отверг обвинения в адрес арабских военных. «Коалиция знает об этих данных, и уверен, вполне возможно, что будут рассматриваться и другие причины взрыва», — сказал Arab News пресс-секретарь альянса, возглавляемого Саудовской Аравией, генерал-майор Ахмед Асири.

Атаку похоронной церемонии осудил генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, который призвал «провести быстрое и беспристрастное расследование этого инцидента», чтобы «привлечь виновных к правосудию».

Заместитель генсека ООН по гуманитарным вопросам Стивен О'Брайен назвал нападение «уму непостижимым даже в условиях войны».

Он напомнил, что в Йемене стремительно ухудшается гуманитарная ситуация, а в помощи нуждается каждый пятый из 24 млн жителей страны. Чиновник в очередной раз призвал стороны конфликта «прекратить насилие, вернуться за стол переговоров и положить конец этому опустошительному конфликту раз и навсегда».

Саудовская коалиция при участии нескольких арабских стран начала военную кампанию в Йемене в марте 2015 года после того, как хуситы — поддерживаемые Ираном представители шиитского меньшинства — свергли поддерживаемое США и Эр-Риядом правительство во главе с президентом Абд Раббу Мансур Хади и взяли под контроль столицу.

По официальным данным ООН, в конфликте погибло более 4 тыс. мирных граждан и почти 7 тыс. были ранены. Однако эти цифры далеки от реальных, объяснял представитель Управления ООН по координации гуманитарных вопросов в Йемене Джейми Макголдрик, данные основаны на информации, полученной от медицинских учреждений. В реальности количество жертв гораздо больше, так как во многих районах страны нет больниц.

«К тому же родственники погибших зачастую проводят похороны, не оповещая власти», — подчеркнул Макголдрик.

Руководитель Ассоциации улемов (официальных духовных лиц) Йемена Мохаммед Шамсоддин, сообщил, что общее количество убитых и раненых составляет 227 тыс. человек.

Около 10 тыс. детей в возрасте до 5 лет умерли в Йемене от предотвратимых болезней в течение прошлого года, цитирует CNN местный офис ЮНИСЕФ.

Еще 1,5 млн детей, по данным организации, в настоящее время страдают от недоедания, 370 тыс. из них — от тяжелой и острой нехватки питания.

Экономические потери в ходе гражданской войны в Йемене превышают $14 млрд. Такие цифры указаны в совместном отчете Всемирного банка, ООН, Исламского банка развития и ЕС. При этом, как отмечается в докладе, это ущерб только за конец 2015-го — начало 2016 года.

После провала августовских мирных переговоров в Кувейте арабская коалиция усилила авиаудары, несмотря на критику со стороны правозащитников, вплоть до обвинений в военных преступлениях. Накануне авиаудара, в пятницу вечером, спецпосланник ООН Исмаил Ульд Шейх Ахмед сообщил, что повстанцы-хуситы согласились на перемирие. В ближайшие дни ООН объявит о начале мирного процесса, прогнозировал он.

Россия — брат

На улицах Саны очень много женщин с детьми и беженцев, которые просят еду и материальную помощь, рассказала «Газете.Ru» заведующая бюро ВГТРК в Бельгии Анастасия Попова, которая недавно вернулась из Йемена. По ее словам, в городе перебои с отоплением, свет включают только на несколько часов в сутки. Бомбоубежищ нет. Во многих районах Йемена нет даже чистой воды для питья. Школы и предприятия разрушены.

«Люди просто молятся и ложатся спать, — описывает ситуацию Попова. — Там народ питается помоями, выброшенными из придорожных кафе. В одном из лагерей беженцев был мужчина. Видно, что работящий, без дела не сидит. Но что он ни начнет, все разобьют, разбомбят».

Сейчас Йемен — самое бедное государство на Ближнем Востоке. Страна фактически расколота на две части: подконтрольный хуситам север и юг, где под прикрытием саудитов хозяйничают исламисты.

С начала войны население столицы резко возросло. Жители юга, где орудуют запрещенные в России «Аль-Каида», «Исламское государство» и другие группировки, бегут в Сану в поисках укрытия. Только в городе Таиз с населением более полумиллиона человек орудуют пять вооруженных формирований.

По словам журналиста ВГТРК, йеменцы «свято верят в помощь России».

Россия всегда была для Йемена своего рода старшей сестрой, говорит Попова. Более 50 тыс. жителей страны — выпускники советских вузов. Однако сейчас все внимание России приковано к Сирии, а о Сане Москва давно забыла: последняя помощь МЧС поступала в страну год назад.

Президент, бежавший от меньшинств

Вооруженный конфликт в Йемене Начался еще до вмешательства Саудовской Аравии, в 2014 году. С одной стороны в нем участвуют повстанцы-хуситы из шиитского движения «Ансар Аллах» и часть республиканской гвардии, лояльная экс-президенту Али Абдалле Салеху. С другой — правительственные войска и ополчение, приверженцы легитимного президента Абд Раббу Мансура Хади.

Сторонники свергнутого Хади из партии «Ислах» и ваххабитское крыло «Братьев-мусульман» придерживаются мнения, что шииты, составляющие примерно 30% населения страны — «неверные», объясняет старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, автор монографии «Йемен: национальный диалог и проблема сепаратизма юга» Сергей Серебров.

Конфликт между Хади и повстанцами серьезно обострился в январе 2015 года, рассказывает эксперт. По его словам, президент без какого-либо обсуждения пытался «протащить» очень непопулярный законопроект о преобразовании Йемена в федерацию из 6 субъектов.

Повстанцы потребовали проведения дополнительного рассмотрения документа с участием всех партий. Президентский дворец был окружен хуситами, и Хади, по сути, оказался под домашним арестом. В феврале он бежал на юг — в город Аден.

Президент Хади находился у власти с 2012 года. До этого он 17 лет был премьером.

«Его никто не замечал. Это марионеточный президент, подвешенный на веревочки, за которые дергает Эр-Рияд. На юге он также не нашел поддержки. И уже в марте 2015 бежал в Саудовскую Аравию», — напомнил Серебров.

Тогда же коалиция арабских стран во главе с Саудовской Аравией начала оказывать Хади военную поддержку.

Контракты со смертью

В марте 2016 года Генсек ООН Пан Ги Мун внес саудовскую коалицию в «черный список» государств и группировок, которые нарушают права детей. По оценке организации, коалиция несет ответственность за смерть 510 несовершеннолетних и ранения еще 667 детей. Однако практически сразу же после «обновления» списка коалиция во главе с Саудовской Аравией была из него исключена. Пан Ги Мун сообщил, что это решение стало для него «одним из самых трудных и болезненных».

Пойти на такой шаг его вынудило давление со стороны Эр-Рияда, за которым в свою очередь стоит Вашингтон, считает Серебров. По его словам, миллиардные контракты на поставки оружия саудитам — один из «стимулов» для замалчивания этой темы в СМИ.

«Саудовская Аравия и так была на первом месте по импорту вооружений. Несмотря на это, Британия и США за время конфликта в десятки раз увеличили экспорт вооружений в королевство. Это и военные корабли, и авиация, и самые современные ракеты с системой космического наведения», — говорит эксперт.

В сентябре Сенат США отклонил предложение блокировать отложенные сделки по продаже оружия Эр-Рияду на $1,15 млрд.

Всего же за последние семь лет США заключили с Саудовской Аравией сделок на поставку оружия почти на $115 млрд, больше, чем за предыдущие 70 лет, сообщало в сентябре Reuters со ссылкой на доклад Центра международной политики (CIP).

Критики последних военных сделок, одобренных администрацией Барака Обамы, упрекали президента в том, что это может еще больше вовлечь США в войну в Йемене и внести свой вклад в ухудшение гуманитарного кризиса в этой стране.

В феврале 2016 года Европарламент ввел эмбарго на поставки вооружения Саудовской Аравии странами Евросоюза. Серебров даже считает это одной из причин выхода Великобритании из ЕС.

В воскресенье официальный представитель совета национальной безопасности США Нед Прайс заявил, что американское руководство готово «скорректировать» свою поддержку действий коалиции во главе с Саудовской Аравией после авиаударов в Йемене.

«В свете этого и других недавних инцидентов мы инициировали немедленный анализ нашей поддержки коалиции под руководством Саудовской Аравии и готовы скорректировать нашу поддержку с тем, чтобы она наилучшим образом соответствовала принципам и ценностям США», — сказал Прайс.

В распоряжении хуситов вооружение в основном советского образца. Также есть техника, купленная в свое время у КНДР, Ирана и Китая, плюс то, что захватили в боях с Саудовской Аравией. Недавно хуситы презентовали ракету «Вулкан-1». Ее заявленная дальность —800 км. Среди оружия повстанцев есть и ПЗРК. Население Йемена считается одним из самых хорошо вооруженных: на 24-миллионное население приходится до 60 млн единиц оружия.

Проще поделить страну

С августа 2016 года в Йемене фактически двоевластие. С одной стороны, есть правительство в изгнании, на легитимности которого настаивает Эр-Рияд, с другой — Высший политический совет во главе с бывшим президентом Салехом. Этот орган состоит из 10 человек и, по сути, является временным правительством Йемена.

Стороны конфликта каждый месяц договариваются о перемирии, однако соблюдать его никто даже не пытается. Ключевой проблемой считается вопрос формирования нового правительства. Хуситы настаивают, что сначала должно быть сформировано правительство национального единства, а затем они сдадут все оружие и возобновят переговоры. Саудиты считают, что повстанцы сначала должны разоружиться.

Самый реальный вариант для йеменцев — это разделиться на север и юг, как это было до 1990 года, уверен старший научный сотрудник Департамента политической науки НИУ ВШЭ Леонид Исаев.

«По факту это уже произошло, просто все нужно оформить», — считает он.

Но, по его словам, с имиджевой точки зрения такой вариант несет в себе издержки для обеих сторон. Также не совсем понятно, как, с кем и в какой очередности договариваться, отметил эксперт.

Есть и другой сценарий. Йемен просто могут растащить на куски, рассуждает Сергей Серебров.

Через Йемен проходит Баб-эль-Мандебский пролив — одна из главных транспортных артерий мира.

На нее выходят города Аден и Таиз. И есть Хадрамаут, который примыкает к Саудовской Аравии и открывает путь для саудовской нефти, минуя Ормузский пролив, который контролируется Ираном, говорит эксперт.

«На контроль над Баб-эль-Мандебом будут претендовать Великобритания, США и, возможно, Израиль. А саудиты мечтают прикарманить Хадрамаут. При этом большая часть территории останется в состоянии хаоса, потому что там нет жизненных ресурсов, а все построенное разбомбили», — заключил собеседник «Газеты.Ru».

Интервью Министра иностранных дел России С.В.Лаврова для итоговой информационно-аналитической программы воскресное «Время» на «Первом канале», Москва, 9 октября 2016 года

Вопрос: Как вообще договариваться с американцами? Вы провели сложнейшие длинные переговоры с главой Государственного департамента США Дж.Керри, были достигнуты договоренности. Пентагон бомбит сирийские позиции – десятки убитых. Как можно договариваться в этой ситуации?

С.В.Лавров: Договариваться непросто. Еще труднее добиваться того, чтобы то, о чем договорились, выполнялось. Если говорить о Сирии, то это уже хроническая болезнь. Вспомним, как в июне 2012 г., через год с небольшим после начала т.н. «арабской весны», уже бывший в то время Генеральный секретарь ООН К.Аннан, получает поручение постараться нащупать некий выход из кризиса. Он готовит свой план - так и назывался «План Кофи Аннана из шести пунктов». Мы его поддерживаем, Запад «кривит лицо» и не хочет его рассматривать. В итоге с огромным усилием мы собираем в Женеве группу стран, которая включала в себя пять постоянных членов Совета Безопасности ООН, ключевые арабские страны, Турцию, и пытаемся вместе с Генеральным секретарем ООН Пан Ги Муном что-то сделать. В итоге, в основном через наши прямые переговоры с Х.Клинтон, в то время Госсекретарем США, выходим на т.н. Женевское коммюнике. Мы его принимаем после многочасовых переговоров 30 июня 2012 г. Через два дня мы выполняем свое обязательство добиться согласия Президента Сирии Б.Асада на этот документ. Через много дней и недель ни американцам, ни другим представителям западных стран или стран арабского мира не удалось добиться от оппозиции того же самого - согласия на этот документ.

Мы выступили за то, чтобы Совет Безопасности ООН одобрил в резолюции эту, прежде всего, российско-американскую, но и более широкую договоренность. Американцы от этого отказались, заявив, что этой договоренности мало, потому что в ней, дескать, не содержится требование об уходе Б.Асада и угрозы введения санкций, если он не уйдет. Мы сказали, что об этом не договаривались, и в тексте написано все достаточно конкретно. На это не было внятного ответа, но только больше, чем через год – осенью 2013 г., когда по инициативе Президента России В.В.Путина взялись за химическую демилитаризацию Сирии, добились присоединения САР к соответствующей конвенции, после другого одобрения в Совете Безопасности ООН российско-американской договоренности о химической демилитаризации, удалось в той резолюции одобрить заодно и Женевское коммюнике.

Можно перечислять и далее всю эпопею уже с нынешними нашими соглашениями, которые мы разрабатывали вместе с американцами в качестве сопредседателей созданной нами с США МГПС. Самое первое обязательство было разграничить умеренную оппозицию, с которой работает американская коалиция, от террористов. Оно до сих пор не выполнено, хотя в феврале нам обещали сделать это за две недели. Обязательство разблокировать т.н. дорогу «Кастелло» для того, чтобы гуманитарная помощь безопасно шла в Восточный Алеппо, было до деталей (до метра) расписано в российско-американской договоренности, включая дистанцию, на которую должны отойти правительственные силы и оппозиционеры. Американцы заявили, что это обязательство они также не могут выполнить, потому что оппозиционеры их не слушают. Таких примеров много. Именно из-за того, что они по этой дороге «Кастелло» не выполнили своих обязательств по отводу оппозиции, американцы, видимо, решили не то чтобы «хлопнуть дверью», но объявить о выходе или приостановке выполнения этих договоренностей. То, что у них получились, они попытались так обыграть. Не получилось все из-за конкретной вещи: обязались на полтора километра отвести оппозицию – правительственные войска отходили, а оппозиция тут же пыталась занимать оставляемые позиции. Но причину срыва их договоренностей взяли совсем не конкретную, а абстрактную: мол, Россия не хочет останавливать боевые действия, от которых страдают гражданские лица. Мы к этому привыкли, поэтому продолжаем работать.

Вопрос: Американская сторона не в состоянии выполнить свои обязательства в том числе в работе с умеренной оппозицией и оппозицией в принципе или же есть некие другие цели? Может быть, американцам не выгодна стабилизация в Сирии?

С.В.Лавров: Я думаю, все это присутствует в позиции США. Такая позиция вся состоит из «заплаток» – существует много различных групп, которые преследуют различную повестку дня.

Вопрос: То есть отсутствует стратегия?

С.В.Лавров: Есть те, кто выступает за возвращение к российско-американским договоренностям. В скобках упомяну, что эта группа настояла на том, чтобы созданная Россией и США МГПС не была распущена. Более того, вчера в Женеве состоялось заседание целевых подгрупп. Как известно, в российско-американской МГПС функционируют две целевые подгруппы: одна по гуманитарным вопросам, а вторая по контролю за соблюдением РПБД и разбора нарушений этого режима.

В Вашингтоне есть группа лиц, которая подает голос в пользу того, что нужно рассматривать не только дипломатические методы, но и те, которые бы включали применение силы. Пошли «утечки» о том, что крылатыми ракетами можно просто ударить по аэродромам ВВС САР, и сирийская авиация перестанет летать. На это уже реагировал Генеральный штаб. Это очень опасные игры, учитывая, что Россия, находясь в Сирии по приглашению законного правительства этой страны и имея там две базы - одну военно-воздушную базу в Хмеймиме и ПМТО ВМФ РФ в Тартусе, имеет там средства ПВО для защиты наших объектов. Мы прекрасно видим, что военные США большей частью понимают, что нужно быть благоразумными и руководствоваться не какими-то эмоциями и сиюминутными всплесками агрессивности.

В целом, повторю, общей стратегии мы не наблюдаем. Проявляется это в том числе и в отношении США и их коалиции к «Джабхат ан-Нусре». По ИГИЛ наносятся удары, причем они стали наноситься хоть с относительно высокой регулярностью только после того, как ВКС России по приглашению сирийского правительства стали работать в САР. Несопоставима частота и результативность вылетов. Американские бомбардировщики очень часто возвращаются на базу в г.Инджирлик или другую, используемую ими, с неизрасходованными боеприпасами. Частота полетов таким образом обеспечивается, а их эффективность очень низка – по некоторым оценкам 15-20%, не больше. Мы привлекали внимание, что даже такой «щадящий» режим в отношении ИГИЛ казался достаточно интенсивным на фоне того, что «Джабхат ан-Нусру» они вообще не трогали. Я спрашивал у Госсекретаря США Дж.Керри, нет ли здесь некоего скрытого замысла сохранить эту террористическую организацию и вывести ее из-под ударов чтобы потом на каком-то этапе сделать ее основной силой для свержения Президента Сирии Б.Асада. Он клялся и божился, что это не так, что они воюют против нее. Думаю, что во многом под воздействием таких наших с ним разговоров на днях американцы объявили, что они, извините, «укокошили» одного из лидеров «Джабхат ан-Нусры». Это абсолютно единичная акция. Мы не видим фактов серьезной борьбы с «Джабхат ан-Нусрой». Наводит на подозрение то обстоятельство, что они призывают нас и ВВС САР не летать над Алеппо, потому что, несмотря на то, что основной силой там является «Джабхат ан-Нусра», дескать, при ней находится очень много умеренных оппозиционеров, которые оказались в окружении и им «некуда прислониться», кроме как к «Джабхат ан-Нусре». Мы не должны, мол, трогать «Нусру», потому что это будет негуманно по отношению к нормальным ребятам, а с «Нусрой» будем бороться потом, а потом никогда не наступает. А этих «нормальных ребят» от «Джабхат ан-Нусры» они обещали отделить еще в феврале. Вот и замкнутый круг, который не может быть разорван.

Вопрос: Ну это более-менее понятная задача – отделить от «Джабхат ан-Нусры» якобы «правильных ребят». Откуда берется идея бомбить аэродромы сирийских вооруженных сил?

С.В.Лавров: Я слышал, что это прозвучало из Вашингтона. Какие-то анонимные источники сливают информацию о том, что в Белом Доме сейчас планируется обсуждение различных опций, вариантов, и якобы такой вариант тоже звучал. Думаю, что «горячие головы» там все-таки будут успокоены, и будут к этому относиться по-серьезному. Утешает то, что согласно тем же утечкам, но по весьма достоверной информации, целый ряд ведущих деятелей в американской Администрации прекрасно понимают, что любая атака по наземным целям, которые являются объектами сирийской армии, будет грубым нарушением международного права.

Я думаю, что если повторятся удары, которые были нанесены в середине сентября по позициям окруженной игиловцами сирийской армии в г.Дейр эз-Зоре, американцы должны будут уже объясняться не так, как они это сделали тогда, заявив, что это просто была ошибка, мол извините. Ошибкой трудно это назвать. Я уже говорил, что ситуация там статична, около двух лет город находится в окружении ИГИЛ. Всем было прекрасно известно, где ИГИЛ, а где Правительство. Никакого перемещения линии фронта там не наблюдалось, тем более, что через день после удара Пентагон устами одного из своих официальных представителей заявил, что они готовили эту операцию двое суток, полагаясь на хорошие данные разведки. Так что это уже был сигнал той части администрации в Вашингтоне, которая все-таки хотела бы припугнуть Б.Асада. Я убежден, что Госсекреатрь США Дж.Керри, с которым мы обсуждали эту ситуацию, не приемлет подобных ходов, как и Президент США Б.Обама, который не раз говорил Президенту России В.В.Путину, что он твердо стоит за политическое решение сирийского кризиса.

Вопрос: Как быстро можно было бы достичь стабильности в Сирии в случае реализации резолюции, имея в виду прекращение жестких боевых действий?

С.В.Лавров: Не быстро. Там нужно все-таки действовать по всем направлениям параллельно. Сейчас выдвигают предварительные условия. Давайте сначала установим тишину на неделю, потом обеспечим абсолютно повсюду беспрепятственный гуманитарный доступ, и лишь потом оппозиция, которую опекает Запад, соизволит сесть за стол переговоров. Это примерно так же, как на Украине действует опекаемая Западом власть, которая говорит: месяц полной тишины, отдайте нам границу, пустите туда ОБСЕ, обеспечьте полную безопасность, разоружите всех и вся, кроме украинской армии, и только потом займемся политическими реформами. Так не сработает. В других конфликтах так не работает никакая инициатива.

Важно, чтобы все участники конфликта видели перспективу – в том, что будет снижаться уровень насилия, что будет поступать гуманитарная помощь, что террористы не будут уходить от ответственности, что политический процесс будет нацелен на учет мнения всего сирийского общества, как того требует резолюция СБ ООН. Сейчас уже пошел пятый месяц, когда одна из нескольких групп оппозиции в одиночку блокирует возобновление переговоров и шантажирует всех остальных. Никто не может с ней ничего сделать, даже, по-моему, не хотят, а хотят их ублажать.

На днях у нас были переговоры с нашими французскими коллегами, которые готовят резолюцию СБ ООН, считая, что раз российско-американские усилия не принесли результатов, нужно срочно что-то сделать. Мы готовы работать в СБ ООН, мы им об этом сказали, но лишь бы что-то принять – это не наш подход. Нам ни в коем случае нельзя растерять те принципы, механизмы, которые были согласованы с американцами, одобрены всеми членами МГПС и членами мирового сообщества в более широком плане. Это делалось многими месяцами, выверено военными, разведчиками, дипломатами. Считаю, что было бы просто колоссальной ошибкой отложить это в сторону и перейти к текстам, которые будут просто полны эмоций и призывать к состраданию к жителям Алеппо, без всякой проработки требовать немедленно прекратить боевые действия, что будет тут же использовано «Джабхат ан-Нусрой». У нас масса «перехватов» – такие возможности у нас есть. Когда обсуждалось трехдневное перемирие в Алеппо без того, чтобы размежевать хороших от террористов, эфир был полон оптимистическими переговорами о том, что «вот-вот сейчас американцы русских уговорят объявить перемирие, и мы быстренько получим и оружие, и боеприпасы, и все будет хорошо». Поэтому без этой проблемы разъединения любое решение СБ ООН будет бессмысленным, равно как и без того, чтобы четко сказать – все, кто блокирует межсирийский политический диалог, должны это немедленно прекратить. Вот так мы поговорили с французами.

Ну и, конечно, гуманитарные поставки. Нет никакого альтернативного варианта, кроме как выполнить то, о чем мы с американцами договорились – разблокировать дорогу «Кастелло». Надеюсь, что французские коллеги эти поправки учтут, иначе Совет Безопасности ООН не сможет внести свой вклад в урегулирование сирийского кризиса на данном этапе.

Вопрос: Инициатива специального представителя Генерального Секретаря ООН С. де Мистуры о выводе боевиков из Алеппо. Как их можно оттуда вывести, если их цель – захват Алеппо?

С.В.Лавров: Мы это готовы обсуждать. Скажу Вам больше – уже есть пример двух населенных пунктов. В одном состоялась реализация договоренностей между Правительством Сирии и боевиками. Там было примерно полторы тысячи боевиков, которые делали жизнь не очень комфортной для полусотни тысяч жителей. Правительство с ними договорилось о том, что они вместе со своими семьями, близкими, оружием уйдут из этих районов «куда глаза глядят», и правительство их не будет трогать и преследовать. Так и произошло. Город зажил нормальной жизнью: перестали его блокировать, отпала необходимость «выкуривать» оттуда боевиков. Сейчас еще один пригород Дамаска является предметом переговоров на ту же тему.

Кстати, наши западные партнеры и некоторые ретивые ооновцы, типа заместителя Генерального секретаря ООН по гуманитарным вопросам С.О’Брайена, стали эту практику осуждать как насильственную миграцию. Это не имеет ничего общего с тем, что происходит. То, что С.де Мистура сейчас предложил, – это попытка использовать эту практику, тот опыт, который уже применяется. Мы готовы эту идею изучать. Нам сейчас главное – разобраться, что конкретно имеется в виду, потому что там боевиков, даже по подсчетам ООН, тысяч шесть-восемь. Из них, по разным оценкам, до половины (это сам С.де Мистура говорил в СБ ООН) – «Джабхат ан-Нусра». Я услышал его заявления, касающиеся только «Джабхат ан-Нусры». Ради Бога, если «Джабхат ан-Нусра» с оружием уйдет в сторону Идлиба, где базируются ее основные силы, ради спасения Алеппо мы будем готовы поддержать такой подход и призвать сирийское правительство с этим согласиться.

Но что произойдет с остальной половиной боевиков, которая слилась с «Джабхат ан-Нусрой»? Если она хочет уйти с оружием, пожалуйста, с этим вопросов не возникает. Но если она хочет задержаться в этом городе, тогда нужно отдельно договориться, как быть с этой конкретной проблемой.

С.де Мистура еще предложил, что частью его инициативы является сохранение тех муниципальных органов, которые сейчас руководят Восточным Алеппо. Явно это органы, которые не симпатизируют правительству. Мы считаем это тоже возможным вариантом для рассмотрения, будем готовы с правительством соответствующим образом работать. Но в этой части города необходимо будет поддерживать какой-то элементарный правопорядок, там должны быть какие-то полицейские силы. Во-первых, те, кто с «Джабхат ан-Нусрой» не уйдет, должны от нее четко отмежеваться: на бумаге, официально подписать такое обязательство. Может быть, тогда правительственные правоохранительные структуры, полиция и эти вооруженные оппозиционеры смогут сформировать какие-то совместные органы правопорядка, чтобы поддерживать там нормальную жизнедеятельность, чтобы жители чувствовали себя там в безопасности.

Дьявол в деталях. Мыслит С.де Мистура в правильном направлении, но сразу возникают конкретные вопросы, которые необходимо предельно четко и недвусмысленно согласовать. Если это получится (а мы готовы это сделать быстро), то я думаю, что это как раз и сможет стать сердцевиной решения СБ ООН о том, как быть сейчас с ситуацией в Алеппо.

Вопрос: На этой неделе российской стороной были предъявлены жесткие требования в связи с переработкой оружейного плутония, но наши требования теперь касаются не только плутония, но еще и вопроса, связанного с санкциями, с теми потерями, которые понесла Россия. Почему такое расширение вопроса? Что Вы ожидаете от американской стороны?

С.В.Лавров: Хорошо, что Вы этот вопрос задали, потому что в освещении и восприятии этого решения происходит небольшая путаница. Само соглашение об утилизации оружейного плутония таким образом, чтобы нельзя было вернуть его в оружейное состояние, предусматривает возможность любой из сторон выйти из этой договоренности в случае коренного изменения обстоятельств. Это право международных договоров, которое закреплено в Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г.: коренное изменение обстоятельств позволяет любому из участников соглашения из него выйти. Мы зафиксировали коренное изменение обстоятельств в том, что касается агрессивной русофобии, которая сейчас лежит в основе политики США в отношении России.

Речь идет не просто о риторической русофобии, а об агрессивных шагах, которые реально задевают наши национальные интересы, ставят под угрозу нашу безопасность. Это приближение НАТО и ее военной инфраструктуры к нашим границам, развертывание там американских тяжелых вооружений, авиации Североатлантического альянса, ПРО, причем в ее европейском и азиатском сегменте по периметру наших границ и границ наших союзников. Конечно, санкции – это проявление недружественных, я бы сказал, враждебных действий.

Договор заключался, когда отношения были нормальными, цивилизованными, когда никто друг другу не хамил, не пытался выставить партнера каким-то изгоем, не занимался оскорблениями и не пытался вмешиваться во внутренние дела. Вот это было коренное изменение обстоятельств, которое и зафиксировано в соответствующем законе.

Что касается исполнения задачи по избавлению от избыточных запасов оружейного плутония, то она, как было записано в договоре, должна решаться путем сжигания этого плутония в соответствующих установках - превращения его в топливо для ядерных реакторов. Это дорогостоящая штука. Но мы такой завод построили, а американцы, вдруг, посредине срока, когда нужно было выполнять договоренность, сказали, что это дороговато, поэтому они думают, чтобы просто разбавлять этот плутоний и заливать в естественные хранилища: пещеры или еще какие-то подземные лакуны. Но это возвратный потенциал. Потом его можно опять сконцентрировать и это будет оружейный плутоний. С нами они не советовались. Они только говорили публично, что это дороговато и что они думают о чем-то. Вариант, который они в итоге хотят использовать, обсуждался при подготовке договора и его отвергли, как содержащий риск сохранения возвратного потенциала. То есть в данном случае, соглашение по плутонию просто не работало. Мы из него вышли, хотя четко в законе и устами Президента заявили, что не будем плутоний, подпадающий под этот договор, использовать в военных целях ни при каких обстоятельствах. Это наше обязательство. Но бессмысленно сотрудничать, когда другая сторона немного играет в односторонние игры и не выполняет свои обязательства. Это, кстати, вопрос о договороспособности.

Еще одна тема о договороспособности. Через день после этого «плутониевого соглашения» мы приостановили действие Соглашения о сотрудничестве в научных исследованиях и разработках в ядерной и энергетической сферах. Тоже интересная вещь. Я уже слышал сокрушающиеся комментарии представителей Министерства энергетики США и какого-то научного совета при Министерстве энергетики. Все очень просто. Такие контакты у нас были, они осуществлялись на основе этого соглашения. Они были обоюдополезными. Ученые посещали лаборатории друг друга, делились идеями, разработками и, по большому счету, процесс был взаимовыгодным и происходило взаимообогащение. В апреле 2014 г. Министерство энергетики США направило нам официальное письмо, в котором было сказано, что они вынуждены прекратить все контакты с российским Министерством энергетики и Госкорпорацией «Росатом» по этому конкретному соглашению. Я спросил Госсекретаря США Дж.Керри, если это опять из-за обиды за Украину и Крым, то знают ли политические руководители США, что американское Министерство энергетики приняло такое решение. Он удивился, так как об этом не слышал и сказал, что это глупость, что надо знать меру и не делать каких-то шагов, которые будут явно избыточными. Он заверил меня, что займется этим, поговорит с министром энергетики, Президентом США, если это будет нужно, и эти контакты восстановятся. Прошел год, они не восстановились. Американцы отказывали нашим ученым, когда те запрашивались на различные конференции по этой проблематике в США, и говорили, что соглашение приостановлено. Я еще раз напомнил Госсекретарю США Дж. Керри об этом. Он опять возмутился, что этот вопрос до сих пор не решен. Но он так и не решился. Поэтому делать вид, что это соглашение работает, считаю, бессмысленным.

Вопрос: Госсекретарь США Дж.Керри назвал действия американского Министерства «избыточными шагами». Но Вы чуть раньше упомянули о таком напрягающем термине, как «коренное изменение обстоятельств». Это ведь очень серьезно, если сейчас заявляется, что в российско-американских отношениях произошли «коренные изменения»?

С.В.Лавров: Конечно, но это же, по-моему, факт.

Вопрос: То есть российская сторона сказала правду, рассказав, как обстоят дела на самом деле.

С.В.Лавров: Мы, честно скажу, проявляли очень долго то, что американцы называют «стратегическим терпением», - ведь ухудшение отношений в одностороннем порядке со стороны американцев началось задолго до Украины. Мы об этом говорили.

Вопрос: Система ПРО тянется еще с прошлого десятилетия.

С.В.Лавров: Да, плюс мы делали все, чтобы локализовать наши конфликты. Тот же закон Магнитского. Да, мы были вынуждены отвечать. Потом была совершенно непонятная обида (так взрослые люди, по-моему, не должны обижаться) из-за Сноудена. Нас обвинили в том, что мы его завербовали, затащили к себе. Это просто чушь. Все про это знают. Так что это накапливалось достаточно давно. Мы очень долгое время не можем добиться от американцев просто вежливого, цивилизованного отношения к целому ряду проблем, которые накапливались в наших отношениях. Одна из них – усыновление/ удочерение. До сих пор нам не дают никакого доступа, в том числе на некие ранчо, которые являются частными детскими домами.

Вопрос: Чтобы можно было проверить, как живут дети?

С.В.Лавров: Просто те американцы, которые захотели усыновить наших детей, а потом расхотели это делать, сгружают их в этот детский дом как балласт. Мы уже 10 лет бьемся над тем, чтобы туда попасть. Нам отказывают, говорят, что это частная структура. Поэтому когда у нас достаточно обостренно и эмоционально обсуждают эту тему, нужно все-таки учитывать, что мы бьемся над этим вопросом уже очень и очень долго. Просто невозможно было оставлять его в подвешенном состоянии, не принимая каких-то мер, чтобы просто встряхнуть американцев.

Еще один такой сюжет – это абсолютно застарелый вопрос, когда американцы хватают наших граждан в третьих странах, арестовывают, по сути дела занимаются похищением. Истории В.А.Бута и К.В.Ярошенко очень показательны. В.А.Бут был арестован в Таиланде по обвинению в попытке вступить в преступный сговор. Агенты ФБР его просто спровоцировали, пытаясь выбить его согласие в обмен на то, чтобы он предоставил авиационные услуги для доставки чего-то куда-то. Но когда таиландский суд отказал американцам в экстрадиции, после этого была повторная попытка со стороны США, и тогда уже В.А.Бута вывезли из Таиланда в нарушение таиландских законов без получения согласия. Выкрали.

Что касается К.В.Ярошенко, то там, в Либерии, просто даже никакого суда не было. С независимым государством Либерией обошлись, как с колонией, которой она уже давно не является. Р.В.Селезнева вообще просто запихали в самолет на Мальдивах и увезли. Таких людей десятки. В Европе, правда, люди стараются соблюдать какие-то приличия, проводят судебные слушания. Но 99% причин, которые нам американцы в конце концов не своевременно, но излагают, объясняя подобного рода похищения, состоят в том, что наших граждан подозревают в киберпреступлениях.

Когда в последнее время я обсуждал этот вопрос с Госсекретарем США Дж.Керри, я ему предложил, чтобы у нас прошли какие-то консультации. Ведь мы тоже не хотим, чтобы наши граждане занимались киберпреступлениями. Это может обернуться против Российской Федерации. Другим странам мы тоже не хотим наносить какой-либо ущерб. Забавно, что сейчас идет достаточно истеричная кампания в контексте предвыборных дебатов, что мы взломали сайты демократической партии, Пентагона и т.д. В этой связи очень интересно усвоить один факт. Чуть меньше года назад, в ноябре 2015 года, в связи с этими постоянными обвинениями наших граждан в киберпреступлениях, Генеральная прокуратура Российской Федерации официальным письмом предложила соответствующим коллегам в Вашингтоне срочно начать консультации по сотрудничеству в интересах пресечения киберпреступлений. Ответа долго не было. Я напомнил Госсекретарю США Дж.Керри об этом, когда мы встречались в мае 2016 г. Он сказал, что это прекрасная идея и он обязательно ей займется. В июле он приезжал в Москву, я поинтересовался, как рассматривается официальное предложение Генеральной прокуратуры России, и сказал, что вообще было бы неплохо, исходя из элементарной вежливости, ответить по линии Министерства юстиции США. Он опять сокрушался, почему никто ничего не делает и его помощники не напоминают ему об этом. В конечном итоге, Министерство юстиции США никакого ответа не направило, а устно в ответ на наши «домогания» сказало, что оно не заинтересовано в этом. Вот, пожалуйста. Весь интерес заключается только в том, чтобы создавать «страшилку», а потом уходить от обсуждения конкретных фактов.

Вопрос: Вы сказали об американских обидах. Какова их природа? Ведь Америка, как некоторые считают, уходящий гегемон, но, тем не менее, гегемон. В их руках гигантская экономическая, военная мощь. Откуда возникают эти обиды?

С.В.Лавров: Вы знаете, тут, может быть, что-то личное. Какой-то деятель может иметь какое-то внутреннее чувство, что Америка чего-то не делает так, как хотелось бы, или пытается это делать, а у нее не получается. Чувство постепенного, но все-таки ухода этой всемогущественности. Это понятно для меня. Это болезненный процесс. Столетиями Запад, если брать его в целом, правил миром. Да, был Советский Союз, но это был изолированный и достаточно длительный эпизод по историческим меркам. Хотя географически достаточно распространенный на европейском континенте, в некоторых других частях Азии, Африки и Латинской Америки, но это был все-таки закрытый мир от глобального процесса, мир во многом в себе. Когда эта аномалия (то, что мы были закрытым обществом это аномалия) исчезла и все думали, что теперь Россия «съежилась» до своего естественного размера, и все будет хорошо. Они продолжат, как это было начиная с XVI-XVII вв., устанавливать порядки и правила, и все их будут слушаться. Видите, они ошиблись. Может быть, их завышенные ожидания о том, что Россия после 1992 г. и даже немного раньше, извините за жаргон, у них «в кармане», конечно, закончились «похмельем» не потому, что мы им хотели насолить, а просто потому, что мы очень хотели сделать свою страну самостоятельной, достойной для жизни и такой, которой хотим гордиться. Как сказал на днях Президент Российской Федерации В.В.Путин, выступая в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации, наша страна имеет право быть сильной, при этом, не отказывая в этом праве никому другому, и не навязывая никому каких-то рецептов как себя вести.

Вопрос: Это же очень рискованное отношение к миру, что страны можно «рассовать по карманам». Даже Иран не удалось «засунуть в карман», а Россия, конечно, мощнее Ирана, не обижая эту страну. Это рискованная стратегия, которая привносит нестабильность в мир. Не так ли?

С.В.Лавров: Здесь, наверное, присутствует личностный момент. Я не могу припомнить ни единого раза, когда Президент Российской Федерации В.В.Путин хоть как-то неуважительно отзывался о любом из своих коллег, чтобы этот коллега в отношении Российской Федерации не предпринимал и не говорил.

В отношении В.В.Путина в некоторых западных столицах стало «нормой хороших манер» отзываться эпитетами по принципу, кто кого переплюнет.

Вопрос: Это истерика? Что это такое? Это же не подростки, а серьезные политики.

С.В.Лавров: Это да. Кстати, насчет подростков, когда Дж.Керри был назначен Государственным секретарем США, мы с ним об этом говорили и оба согласились, что отношения необходимо выстраивать по-взрослому (даже термин этот был использован), без детских обид. Но не у всех получается.

Нас обвиняют в том, что мы чуть ли не ведем за собой американскую предвыборную гонку и определяем ее фаворитов. Пару лет назад нас достаточно уничижительно называли «Россия – региональная держава, знай свое место». Для политика все-таки очень важно не закрывать двери. Это плохо и означает, что человек начинает срываться, а в политике делать этого нельзя, необходимо все делать выверенно, и иметь всегда в голове несколько вариантов развития событий, отвечающих твоим интересам, но, не рассчитывая на то, что сработает вариант, в котором обеспечены только и исключительно твои интересы, а все остальные должны будут сказать «слушаюсь, сэр». Такого не бывает, и теперь уже точно не будет.

Вопрос: Вы опытный дипломат. Если сравнивать ситуацию сейчас в части рисков и нестабильности с тем, что было в 60-70-е гг., когда Советский Союз был второй сверхдержавой, когда было опаснее – сейчас или тогда?

С.В.Лавров: Разные эпохи, очень трудно сравнивать. Был Советский Союз. Вы помните, берлинский и карибский кризисы, когда могли вполне и кнопки нажать. Слава Богу, что и с нашей стороны и в Администрации Президента США Дж.Кеннеди все-таки сработали естественные и необходимые предохранители для любого ответственного политика. Сейчас, с точки зрения глобальной стабильности, стало менее комфортно и спокойно, потому что тогда все-таки был биполярный мир, было жесткое, но стабильное противостояние Советский Союз-США, НАТО-Варшавский Договор.

Вопрос: Ясности было больше?

С.В.Лавров: Было больше ясности. Эта стабильность тогда была негативной, но она была стабильной. Конфликты, которые вспыхивали в тот период, даже, если это был конфликт, связанный с Восточной Европой, когда в Венгрию и Чехословакию вводили войска, это все-таки были (пусть никто не обижается) периферийные конфликты. Это как раз была линия соприкосновения НАТО и Варшавского договора. Так же как периферийными были конфликты в Мозамбике, Анголе, где мы опосредованно поддерживали тех, кто боролся за независимость, а Запад поддерживал другую сторону. Так же было во Вьетнаме и Корее. Это все-таки были пусть очень кровопролитные и ожесточенные, но периферийные конфликты, в которые напрямую ни Советский Союз, ни США не вовлекались друг против друга и понимали, что стержнем глобальной стабильности является негласная, а может быть, в каких-то документах и гласная договоренность.

Сейчас гораздо больше игроков, чем просто двое. Ядерных держав стало больше: не только пять официальных, но и еще минимум четыре неофициальных, по крайней мере тех, кто претендует на такой статус. Стало гораздо неспокойнее во всех регионах мира, включая те, где расположены неофициальные ядерные державы. Более того, после отказа М.Каддафи от программы ядерного оружия, очень скоро с ним произошло то, что, наверное, никто себе не пожелает. Целый ряд лидеров, в том числе, в соседних с Ливией странах, стали всерьез задумываться и говорить об этом. Если у М.Каддафи получилось то, что получилось, когда он добровольно пошел на сотрудничество, а у Северной Кореи есть оружие, но ее никто не признает как официальную ядерную державу, но никто и не трогает, почему бы им ни обзавестись таким правом.

Вопрос: Сразу после иракской войны я первый раз услышал эту мысль: «Теперь каждый дурак знает, как защититься от американцев – надо иметь атомную бомбу». Это очень опасная ситуация.

С.В.Лавров: Считаю, что это самое большое негативное и опаснейшее воздействие на мировую стабильность, которое оказали США. Этот цикл продолжается. Когда Советский Союз был в Афганистане, администрация Р.Рейгана поддерживала, вооружала и всячески инспирировала действия против нас по линии моджахедов, из которых потом сложилась «Аль-Каида». 11 сентября 2001 г. «Аль-Каида», забыв о том, с чьей руки она кормилась, без всяких сомнений, используя отнюдь не фанатиков, а людей, которые прижились в западном обществе, нанесла Америке сокрушительный удар. После этого Америка стала искать виноватых. В Афганистане – понятно талибы, которые в то время не скрывали своих связей с «Аль-Каидой», но надо было разобраться с Ираком. Поэтому «под сурдинку» решили подготовить еще и акцию против Ирака, хотя на это никакого согласия СБ ООН они не получали, пошли напролом нелегитимно и нелегально. В 2003 г. объявили победу. Выгнали всех суннитов с маломальских значимых позиций, включая все органы безопасности, армию, весь генералитет. Все эти люди – генералы, разведчики, представители спецслужб С.Хусейна – теперь составляют костяк «Исламского государства Ирака и Леванта». ИГИЛ уже разросся в Ираке, Сирии и достаточно активно прорастает в Ливии, которую разрушили, и сейчас это страна без государства, появляются в Афганистане, где ИГИЛ начинает конкурировать с талибами. А сейчас Сирия. Помимо ИГИЛ появилась еще такая боеспособная структура, как «Джабхат ан-Нусра», которая уже к тому времени была записана в резолюциях СБ ООН как террористический филиал «Аль-Каиды». В начале беседы мы об этом говорили, наши западные коллеги ее не трогают. Мы делаем то, что предписано решениями ООН, что перемирие перемирием, но оно не касается «Джабхат ан-Нусры» и тех, кто не подпишется под перемирием и будет с ней консолидироваться. У американцев очень странное поведение. Поэтому вслед за тем, как администрация Р.Рейгана создала «Аль-Каиду», а Дж.Буша – ИГИЛ, очень не хотелось бы, чтобы администрация Б.Обамы вошла в историю, как администрация, которая укрепила и обеспечила успех еще одной террористической структуры под названием «Джабхат ан-Нусра».

Вопрос: Надеюсь, что вклад российской дипломатии будет существенным в том, чтобы терроризм не распространялся.

С.В.Лавров: Здесь дипломатия и еще у нас есть несколько союзников: ВКС Российской Федерации, армия и флот.

Россия > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 9 октября 2016 > № 1925387 Сергей Лавров

15 лет оккупации Афганистана ничему американцев не научили

Николай БОБКИН

5 октября на международном форуме 70 стран-доноров Афганистана в Брюсселе было принято решение о возобновлении помощи афганскому правительству в размере 3,5 млрд. долларов в год, всего 15,2 млрд. долларов до 2020 года. Можно ли купить на эти деньги мир в Афганистане, покончить с распространением наркотиков и положить конец гражданской войне в этой стране? Ответ один - нет.

Со времени начала военной интервенции США и НАТО в Афганистане прошло 15 лет. Операция «Несокрушимая свобода» (Enduring Freedom) началась 7 октября 2001 года и рекламировалась как ответ на террористические акты 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Американские генералы планировали в сжатые сроки уничтожить афганских талибов, установить свой порядок в стране, потеснить Россию в Центральной Азии и создать плацдарм для военного давления на Иран, который в те дни виделся следующим объектом военной агрессии США.

Все 15 лет оккупации Афганистана Белый дом диктовал своим союзникам по НАТО правила поведения в отношении этой страны, выбирал и назначал афганских руководителей, распределял финансовую помощь, определял график вывода союзнического контингента из страны. Выступив в качестве лидера международного альянса, призванного вести борьбу с терроризмом на афганской территории, Вашингтон с этой ролью не справился. Американцы не сумели с умом распорядиться огромными военными возможностями Международных сил по содействию безопасности в Афганистане (International Security Assistance Force in Afghanistan, ISAF).

В общей сложности за 15-летний период иностранного военного присутствия в Афганистане в состав ISAF входили воинские контингенты 50 стран - 28 стран НАТО и 22 стран-партнеров альянса. Степень их участия в боевых действиях была разной. Некоторые страны с самого начала ввели ограничения для своих войск. Например, французские, немецкие и итальянские войска не могли быть переброшены в опасные районы страны, согласно мандатам, выданным национальным контингентам парламентами этих государств.

В то время боевые действия сводились в основном к воздушным бомбардировкам американской авиацией различных военных объектов талибов. На земле в наступление перешёл противостоящий «Талибану» афганский Северный альянс. Талибы без боя оставили Кабул, находившийся под их контролем с 1996 года, ушли из Мазари-Шарифа и Кундуза. Высшее руководство «Аль-Каиды», укрываемое талибами, во главе с бен Ладеном бежало в Пакистан. Сами же талибы перешли к ведению партизанской войны.

В тех условиях трудно было не заметить, что достижение национального единства без возвращения на политическую арену страны движения «Талибан» невозможно. Тем не менее американцы с поразительной самоуверенностью пошли на эскалацию конфликта. Это стало фатальной ошибкой.

Госсекретарь Керри с трибуны недавней международной конференции по Афганистану одобрил решение Кабула пойти на мирное соглашение с представителями «Исламской партии Афганистана» (ИПА) – военно-политической структуры под руководством известного полевого командира и бывшего премьер-министра страны Гульбеддина Хекматияра. ИПА со времен вывода советских войск претендовала на всю власть в стране, в середине 90-х Хекматияр пару раз становился премьер-министром, но талибы вынудили его уступить власть и покинуть страну. Одно время он скрывался в Иране, затем перебрался в Пакистан, но вооружённая борьба его сторонников с центральным правительством не прекращалась все годы американской интервенции.

Мириться с ИПА нужно было в 2001 году, запоздалое признание Керри указывает именно на это. Сегодня глава Госдепартамента США советует талибам идти к своей цели - добиться полного вывода иностранных войск – через политическое урегулирование и переговоры с афганским правительством, прекращение боевых действий и обеспечение прочной стабильности в Афганистане. Что мешало сделать «Талибану» такое предложение 15 лет назад? Ведь договорились же теперь с Хекматияром, которого афганцы за его жестокие действия по овладению столицей в 90-е годы до сих пор называют «мясником Кабула».

Однако был избран совсем другой вариант. В декабре 2001 года США перебросили в Афганистан вертолётами с кораблей в Аравийском море около 100 тысяч морских пехотинцев в район южнее Кандагара. Против были многие американские союзники. Для борьбы с мелкими отрядами повстанцев, главной тактикой которых стало нападение на конвои и патрули, минирование дорог, нападения и убийства местных чиновников, крупные соединения США были малопригодны. Взять же под свой контроль всю территорию Афганистана им было не под силу.

Так началась бесславная история американской войны за контроль над Афганистаном, победить в которой у США не было шансов. Вместо поиска политического решения внутриафганского конфликта американцы упорно продолжали настаивать на полном военном поражении талибов. Так продолжалось вплоть до 2014 года. Силы ISAF при этом вынуждены были следовать провальной стратегии США.

Американцы в очередной раз указали союзникам, что стратегическое партнёрство с Соединёнными Штатами подразумевает беспрекословное подчинение. Если на начальном этапе командование силами коалиции осуществлялось государствами-членами коалиции на добровольной основе по полгода, то с августа 2003 года командование войной в Афганистане перешло в руки американских генералов. Пентагон настоял на том, чтобы зона ответственности ISAF, которая вначале охватывала только Кабул, была распространена на всю территорию Афганистана. Иностранные войска взяли под контроль крупные провинциальные центры, оставив талибам, по сути, остальную часть страны.

Не прислушались в Белом доме и к мнению своих партнёров по ISAF о необходимости установления сотрудничества по Афганистану с Россией. Эту возможность администрация Джорджа Буша-младшего использовать не захотела. Между тем Россия внесла существенный вклад в поддержку Северного альянса, официально признанного правительства Афганистана c 1992 по 2001 год. Союзником России в афганском вопросе выступал Иран, также сотрудничающий с правительством Ахмада Шах Масуда.

Не напоминает ли это нынешнюю ситуацию вокруг Сирии? Россия и Иран опять оказались на стороне законного правительства охваченной гражданской войной страны, а США упорно избегают совместной борьбы с террористами. И в Сирии Вашингтон манипулирует коалицией против ИГ, не отказываясь от использования экстремистских сил в качестве инструмента своей политики.

Опыт Афганистана мало чему научил американских политиков. Военная операция в Афганистане не достигла ни одной из поставленных целей. Соединённые Штаты проиграли афганскую войну. Одними деньгами добиться умиротворения Афганистана у американцев уже не получится.

Турция ежегодно потребляет около 50 миллиардов кубометров газа. Из них 57% закупается у России. Турция также импортирует газ из ряда других стран, таких как Алжир, Катар, Иран, Азербайджан. У турецкого газового рынка - высокий уровень конкуренции и большие перспективы роста.

Об этом сообщил министр энергетики РФ Александр Новак в интервью газете «Хюрриет» накануне визита президента Российской Федерации Владимира Путина в Турецкую Ресублику.

По словам главы Минэнерго, Турция на сегодняшний день является вторым крупнейшим потребителем российского природного газа, ежегодно закупая 27-30 миллиардов кубометров. С учетом интенсивного развития турецкой экономики прогнозируется и рост потребления энергоресурсов.

Меморандум по проекту «Турецкий поток» между «Газпромом» и «Боташ» (BOTAŞ) был подписан еще в декабре 2014 года.

В настоящее время после перерыва вновь возобновлены и активно ведутся переговоры. Финальной точкой этого процесса станет подписание межправительственного соглашения между российской и турецкой сторонами. Проект предусматривает сооружение 2-х ниток газопровода на территории Турции. По первой из них в Турцию ежегодно будет поставляться 15,75 миллиардов кубометров газа. По второй нитке газопровода поставки будут осуществляться в страны юго-восточной Европы в том же объеме порядка 15,75 миллиардов кубометров. Для выработки окончательного варианта соглашения Министерство энергетики РФ и энергетическое ведомство Турецкой Республики сформировали рабочую группу, в рамках которой ведутся все переговоры.

Турецкая компания BOTAŞ вынесла вопрос о цене на газ на рассмотрение Международного арбитражного суда. Первое заседание по этому делу состоится в 2017 году. Не исключено, что до этого момента российскому «Газпром экспорту» и турецкой BOTAŞ удастся разрешить разногласия, связанные с ценой на газ. Здесь есть еще один нюанс. «Газпром экспорт» продает газ не только BOTAŞ, но и частным турецким поставщикам. Следовательно, вопрос ценообразования является довольно сложным. Поэтому необходимо найти выход из положения, принимая во внимание все факторы, используя комплексный подход.

По прогнозам российских экспертов, в 2030 году объемы ежегодного потребления природного газа в Турции могут составить 70 млрд куб.м. Для того, чтобы Турция начала закупать газ у Израиля, в первую очередь необходимо подготовить соответствующую инфраструктуру. Кроме того, встает вопрос о том, насколько Израиль сможет обеспечить потребности Турции в природном газе. Россия готова к конкуренции, в том числе ценовой, не только с Израилем, но и с любыми другими поставщиками.

В последние месяцы Турция повысила уровень закупки сырой нефти из России. По итогам семи месяцев объёмы поставок российской нефти увеличились на 27% и превысили миллион тонн. Это ещё раз подчёркивает, что турецкая экономика сегодня развивается и потребляет больше энергоресурсов, а Россия как надёжный партнёр может поставлять не только нефть, но и нефтепродукты. Как отметил Александр Новак, Россия заинтересована не только в экспорте энергоресурсов, но и в создании предприятий по их переработке, что позволит создать дополнительные рабочие места, увеличит объем налоговых поступлений.

В Марыйском велаяте Туркменистана строится новая газокомпрессорная станция

Третья ГКС строится для магистрального газопровода "Восток-Запад", пуск которого состоялся в декабре 2015 года, а его потенциал рассчитан в том числе на экспортные поставки в западном направлении.

Всего вдоль магистрали будет построено семь ГКС. Основное оборудование для станций поставит французская компания Dresser-Rand S.A., с которой Туркменгаз заключил контракт в январе 2014 г.

Туркменнебитгазгурлушык по заказу Туркменгаза в настоящее время приступил к строительству 3-й компрессорной станции в г. Шатлык. Помимо станции, будут сооружены дополнительные объекты: три газоочистных агрегата, автомат воздушного охлаждения, вахтовый поселок на 100 человек.

В начале сентября 2016 г. неподалеку от г. Теджен Ахалского велаята и у г. Ашхабад закончился монтаж перемычек с действующим магистральным газопроводом Шатлык - Абадан. Ранее был завершен монтаж перемычек в районе г. Бами Ахалского велаята и в Балканском велаяте.

Газопровод Восток - Запад протяженностью 733 км и пропускной способностью 30 млрд кубометров газа в год проложен от КС Шатлык в Марыйском велаяте до КС Белек на западе страны. Сырьевой базой для поставок стали крупнейшие газовые месторождения Галкыныш и Довлетабат.

Tрубопровод может быть использован для поставок туркменского газа в Европу как по традиционному маршруту - через Россию, так и через Каспий. Новым оптимальным маршрутом могла бы стать прокладка 300-километрового Транскаспийского газопровода через Каспий к берегам Азербайджана, обеспечив тем самым транзит туркменского газа в Турцию и далее на европейские рынки сбыта.

"Восток—Запад" соединит ряд магистральных действующих газопроводов Туркмении и позволит перебрасывать необходимые объемы газа из одного конца страны в другой, создав единую газотранспортную систему. Генподрядчики — госконцерны "Туркменгаз" и "Туркменнебитгазгурлушик".

"Восток—Запад" может обеспечить стабильность поставок Туркменией газа в четырех направлениях — в Россию, Иран, Китай и, в случае реализации проекта газопровода TAPI, в Пакистан и Индию. Сейчас Туркмения рассматривает возможность строительства газопровода в режиме "интерконнектора", позволяющего перебрасывать потоки с одного направления на другое.

Технически Туркменистан полностью готов поставлять газ в западном направлении, а в будущем могут быть осуществлены и реверсные поставки в восточном направлении.

Электроэнергетика имеет историческую возможность возглавить новую промышленную революцию

Генеральный директор «Россетей» Олег Бударгин в рамках заседания Исполнительной Ассамблеи Мирового энергетического совета в Стамбуле представил приоритетные интеграционные проекты, над которыми работает компания.

«Интеграционные процессы в энергетике имеют колоссальное значение для стабильного развития мировой экономики, энергобезопасности, решения экологических проблем», – отметил О. Бударгин.

Глава «Россетей» обозначил ключевые задачи, которые позволят в современной, постоянно меняющейся экономической среде повысить устойчивость энергосистем. По его мнению, этому будет способствовать расширение интеграционных связей с соседними государствами и континентами, решение вопросов трилеммы устойчивого развития и, конечно, расширение числа участников МИРЭС.

«Глобальные рынки электрической энергии пока отсутствуют, но вопросам интеграции сейчас уделяется особое внимание на всех международных площадках. В том числе, эта тема обсуждается на Петербургском Международном экономическом форуме», - отметил глава «Россетей», отдельно поблагодарив Кристофера Фрая, генерального секретаря МИРЭС, за регулярное участие в подобных дискуссиях.

Тема интеграции также затрагивалась на состоявшемся в начале сентября 2016 года Восточном экономическом форуме во Владивостоке. Важность и своевременность интеграционных проектов была высоко оценена президентом России Владимиром Путиным и премьером Японии Синдзо Абэ.

С целью создания условий для энергоинтеграции, глава «Россетей» выступил с инициативой проведения отдельной сессии в рамках регулярных заседаний Исполнительной Ассамблеи МИРЭС или Саммита мировых энергетических лидеров.

«Представляется важным рассмотреть опыт компаний, оперирующих на американском, африканском и евроазиатском континентах», – отметил О. Бударгин.

Россия уже делает практические шаги по структурной перестройке собственной электроэнергетики, переводу ее на инновационные рельсы. В частности, председателем правительства Российской Федерации Дмитрием Медведевым одобрена «дорожная карта» по реализации технологической платформы «Энерджинет» – новой революционной стратегии электроэнергетики страны, базирующейся на гибких, активно-адаптивных системах.

Реализация национальной технологической инициативы «Энерджинет» позволит использовать преимущество России в обеспечении крупномасштабной интеграции Евразийского энергетического пространства.

Вместе с тем Олег Бударгин подчеркнул, что развитие smartgrid является не самоцелью, а средством, позволяющим потребителю принимать активное участие в управлении энергетикой.

Отмечая роль России в глобальных интеграционных процессах, Бударгин отметил ее уникальное геополитическое положение.

Говоря о современных трендах развития электроэнергетики, Бударгин выразил уверенность, что со временем будет нарастать роль распределенных, экологически чистых источников энергии. При этом их непостоянство и неустойчивость, по мнению Бударгина, особо перспективными делают проекты интеграции, которые позволяют передавать большие объемы энергии на дальние расстояния, обеспечивают доступ всех потребителей к производимой электроэнергии, способствуют созданию рынка чистой энергии.

Буквально в самое последнее время переговоры в этой области перешли в практическую плоскость.

Так, на Азиатско-Тихоокеанском направлении рассматривается создание энергетического суперкольца, объединяющего Россию, Японию, Корею, Китай и Монголию. Для проработки этого проекта подписано четырехстороннее соглашение между сетевыми и инвестиционными компаниями. На первом этапе предполагается сооружение энергомоста из России в Японию с передачей до 2 ГВт электроэнергии. Следующим шагом является создание инфраструктуры для реализации масштабных проектов по строительству ВИЭ на территории России. Это нужно России, и в этом есть потребность соседних государств. В Центральной Азии актуальным проектом является создание Большого Каспийского кольца, соединяющего Россию, Армению, Грузию, Азербайджан и Иран. Подписан межправительственный Меморандум о взаимопонимании и соглашение между компаниями. Проект предполагает передачу мощности в объеме до 1 ГВт.

Кроме того, развивается и Европейское направление, которое предполагает использование российской энергосистемы как своеобразного межконтинентального энергомоста, соединяющего Европу с Азией. Проект уже обсуждался с Государственной энергетической корпорацией Китая (SGCC) и французской EDF.

Участники заседания Исполнительной ассамблеи МИРЭС высоко оценили инициативы «Россетей» по развитию интеграционных проектов и отметили важность включения данного направления в долгосрочную стратегию работы Совета.

Члены Ассамблеи, в частности, выступили за включение в итоговое заявление вопрос о необходимости координации данных проектов во исполнение принципов Энергетической триллемы. «Правительства, бизнес-лидеры, инвесторы и общество должны будут найти новые способы преодоления тупиковых ситуаций в энергетике. Необходимо принятие своевременных решений и создание интегрированной, эффективной и действенной инфраструктуры. При этом решения не обязательно должны предлагаться только энергетической отраслью. Вместе с тем именно энергетика имеет историческую возможность возглавить новую промышленную революцию», - говорится в итоговом документе.

В рамках заседания генеральный директор «Россетей» Олег Бударгин был также вновь переизбран на должность вице-президента МИРЭС, отвечающего за региональное развитие.

Логистическая компания ADY Express, являющаяся «дочкой» ЗАО «Азербайджанские железные дороги», организовала транзит первых грузов из Индии в Россию по транспортному коридору Север-Юг, сообщили haqqin.az в компании.

Из индийского города Бангалор на станцию Ворсино в России были доставлены пять 40-футовых контейнеров с электрооборудованием.

Контейнеры были доставлены по морскому пути из индийского Мумбаи в иранский Бендер-Аббас, откуда железной дорогой на станцию Казвин. Из Казвина груз автомобильным транспортом был доставлен в азербайджанскую Астару и затем железной дорогой отправлен в Россию.

Таким образом можно констатировать, что в данном процессе были задействованы все участники транспортного маршрута Север-Юг.

Кроме того, несколько дней назад ADY Express отправила из Ирана в Европу по маршруту Юг-Запад десять вагонов с мрамором. Эти контейнеры были доставлены в азербайджанскую Астару автомобильным транспортом, что стало возможным после указа президента Азербайджана об освобождении от пошлин транзитных грузов.

В настоящее время ЗАО «Азербайджанские железные дороги» завершает строительство железнодорожного моста через Астарачай, что позволит соединить железные дороги Азербайджана и Ирана. После этого грузы на территорию Азербайджана будут доставляться не автомобильным, а напрямую железнодорожным транспортом, что приведет к многократному увеличению транзита грузов.

Информационное агентство Хаккын

Ни Иран, ни Венесуэла российскую нефть в Белоруссии не заменят

У Белоруссии некоторое время назад были планы по поставкам нефти из Венесуэлы, теперь президент Лукашенко заявляет об импорте из Ирана. Минск периодически пытается осуществить планы по диверсификации поставок и снижению зависимости от российской нефти, однако поставки иранской нефти упираются в экономическую целесообразность.

Так считают опрошенные РИА Новости аналитики. По их словам, цена иранской нефти для Белоруссии будет слишком высокой из-за невозможности прямых поставок, а также существующей настройки нефтепереработки страны под российскую нефть.

Основной помехой для осуществления плана поставок в Белоруссию иранской нефти называют удаленность Белоруссии от основных путей поставок — страна не имеет прямого выхода к морю, что значительно увеличивает конечную стоимость сырья. Запроектированный нефтепровод Одесса-Броды пока не работает, а это значит, что как минимум в 2016-2017 годах поставки из Ирана вряд ли начнутся.

Другим камнем преткновения для поставок нефти из Ирана является то, что белорусская нефтепереработка настроена на технические характеристики российской нефти.

Белорусские заводы получают нефть по трубопроводу из России, и это – самый дешевый метод транспортировки, это положительно сказывается на экономике, стоимости продукции этих заводов, часть которой экспортируется. Закупки иранской нефти возможны, но логистически трудноосуществимы, а экономически нецелесообразны.

США облегчают коммерческую жизнь Ирана

Министерство финансов США смягчило в пятницу санкции в отношении Ирана. Об этом говорится в руководстве по ведению дел с иранскими компаниями, распространенном отделом ведомства по контролю над иностранными активами.

Министерство обновило документ, который в новой версии облегчает иностранным фирмам ведение коммерческой деятельности с Исламской Республикой. Так, теперь допускаются некоторые ранее запрещенные долларовые сделки между Ираном и офшорными банковскими учреждениями, но при условии, что они не затрагивают американскую финансовую систему. США также снимают полный запрет на международные финансовые операции с иранскими компаниями, которые могут контролироваться лицом, подпадающим под санкции. В большинстве случаев эти ограничения связаны с программой создания баллистических ракет, нарушениями прав человека, а также поддержкой организаций, которые Вашингтон считает террористическими.

Минфин пояснил, что международные финансовые операции "необязательно подпадают под санкции" США, если в них участвуют не находящиеся под экономическими ограничениями предприятия, "миноритарная доля" которых принадлежит "иранцам или связанным с Ираном лицам, включенным в санкционный список". Аналогичное послабление касается компаний, которые "полностью или частично находятся под управлением" таких лиц.

Местные обозреватели считают, что Вашингтон принял решение смягчить санкции после заявлений Тегерана о том, что Белый дом не следует достигнутым ранее договоренностям.

Иран и Малайзия планируют удвоить товарооборот между своими странами

Президент Ирана Роухани заявил, что Иран и Малайзия планируют быстро удвоить уровень товарооборота между странами.

Выступая на совместной пресс-конференции с премьер-министром Малайзии Наджибом Разаком в Куала-Лумпуре, в пятницу, Роухани добавил, что обе страны находятся на первом этапе принятия решения о восстановлении двусторонних отношений до предсанкционного уровня, и стороны намерены вскоре удвоить товарооборот между странами.

Разак заявил, что Центральный банк Малайзии, "Bank Negara Malaysia" (BNM) и Центральный банк Ирана (CBI) должны незамедлительно разработать новые механизмы сотрудничества в различных областях в стремлении ускорить деятельность.

Он добавил, что должностные лица из BNM и CBI встретятся в ближайшее время, чтобы обсудить пути разработки стратегий эффективного торгово-экономического сотрудничества.

Беларусь хочет импортировать нефть из Ирана

Беларусь ведет переговоры с Ираном о поставках нефти, заявил президент Белоруссии Александр Лукашенко в пятницу.

"Мы состояли в переговорах с Ираном, который отчаянно пытается найти рынок сбыта нефти и готов к снижению цен", - заявил Лукашенко в адрес белорусских законодателей. Он добавил, что нефтеперерабатывающие заводы страны не должны столкнуться с нехваткой поставок нефти, и должны получать сырую нефть в полном объеме.

Беларуси грозит снижение поставок нефти из России. Министр энергетики России Александр Новак заявил, что снижение поставок связано с газовым долгом и дефицитом поставок продуктов нефтехимии в Россию из Беларуси.

Вице-премьер Правительства РФ Аркадий Дворкович заявил, что уровень поставок может быть восстановлен, если Москва и Минск достигнут соглашения по долгу за газ.

Москва и Минск вступили в противоречия на переговорах относительно цены российского газа, поставляемого белорусским потребителям. В июле Новак отметил, что Беларусь задолжала $ 270 млн. неоплаченных газовых счетов России.

Минск отказался признать долг, заявив, что цена в $ 132,77 за 1000 кубических метров газа, требуемая Россией, несправедлива. Россия подчеркивает, что платежи должны осуществляться в соответствии с контрактом. В то же время, белорусский лидер заявил, что проблемы нефти и газа не следует смешивать.

Иран подталкивает Пакистан к укреплению экономических связей

Посол Ирана в Пакистане Мехди Хонардуст провел переговоры с председателем Совета по инвестициям Пакистана (BOI) Мифтахом Исмаилом для улучшения торговых связей между двумя странами.

В ходе встречи, посол проинформировал пакистанских чиновников, что после отмены санкций США в отношении Ирана, Пакистану необходимо поощрять инвестиции и торговлю с Ираном.

"У нас есть общие интересы, религия, культура, язык и традиционные ценности, которые отличают отношения Пакистана и Ирана от других стран", - сказал он. Чиновник отметил, что экспорт Ирана в Афганистан в четыре раза больше, чем в Пакистан, и предложил составление дорожной карты для развития торговли и инвестиций между двумя братскими исламскими странами.

Посол сказал, что соглашения, которые уже подписаны между Пакистаном и Ираном, должны быть реализованы. Он также призвал к ускорению создания Ирано-Пакистанской совместной экономической комиссии.

Он сказал, что Иран должен быть связан с китайско-пакистанскими отношениями относительно проекта экономического коридора, так как Иран обладает способностью развивать все инфраструктуры, производство электроэнергии, линии электропередач, энергетические и строительные проекты.

Он также отметил, что Иран также заинтересован в создании линии электропередач в Пакистан, чтобы увеличить поставки электроэнергии от 500 МВт до 3000 МВт, поскольку в Пакистане случается дефицит электроэнергии, а Иран обладает необходимым потенциалом.

Иранская компания "Saipa" и французская "PSA Group" будут производить автомобили "Citroen" в Иране

Второй автопроизводитель Ирана - компания "Saipa" и французская "PSA Group" подписали соглашение о запуске совместного предприятия по производству и продаже автомобилей "Citroen" в Иране.

На основании сделки, автомобили "Citroen" будут выпускаться в иранском городе Кашан на заводе, которым совместно будут владеть обе компании. Соглашение между "Saipa" и "Citroen", который был историческим партнером французской компании в Иране с 60-х годов, закладывает основу для нового стратегического партнерства между странами. В совместное предприятие будет инвестировано свыше € 300 млн. в течение следующих пяти лет.

Председатель правления "PSA Group" Карлос Таварес заявил журналистам после подписания соглашения, что оно предусматривает передачу технологии и значительный уровень местного комплектования. "Кроме того, модели "Citroen" будут продаваться по всей стране через сеть, созданную исключительно для этого бренда. Не менее 150 точек "Citroen" будут открыты в Иране в ближайшие 5 лет", - добавил Таварес.

"Saipa", наряду с "Iran Khodro", доминирует на массовом рынке Ирана. Рынок состоит из семи производителей и доля данной компании находится, по меньшей мере, на уровне 30 % от общего объема производства автомобилей в Иране.

Иран является крупнейшим авторынком на Ближнем Востоке с населением в 80 миллионов человек. Автомобильная промышленность рассматривается как крупнейший сектор в Иране из ненефтяной продукции, и составляет почти 10% ВВП страны.

Двойное дно барреля

Цены на нефть вышли на уровень, который позволит ОПЕК отказаться от снижения добычи

Алексей Топалов

ОПЕК может сократить добычу нефти даже сильнее, чем заявлялось ранее. Все будет зависеть от рыночной конъюнктуры. Но, по словам экспертов, цены на ожиданиях снижения производства уже выросли настолько, что ОПЕК в итоге может вообще отказаться от заморозки уровня добычи — как раз в соответствии с конъюнктурой рынка.

Организация стран — экспортеров нефти может снизить добычу ниже ранее заявленных пределов.

«Мы оценим рынок в конце ноября в Вене, и если 700 тыс. барр. будет недостаточно, мы пойдем дальше», – заявил министр энергетики Алжира Нуреддин Бутарфа, передает Reuters.

В конце сентября страны ОПЕК приняли решение об ограничении добычи на уровне 32,5–33 млн барр. в день. По данным самой организации, в августе ОПЕК добывала 33,23 млн барр., а в сентябре поставила очередной рекорд — 33,75 млн барр. при действующей квоте в 30 млн барр./сутки. Но этой квоты уже давно ни одна страна картеля не придерживается: если такие страны, как Саудовская Аравия и Ангола, добычу снизили, то Нигерия и Ливия, напротив, нарастили.

Решение о фиксации принято, но никаких документов подписано не было. Россия, которая участвовала в переговорах, отозвала свою делегацию до того, как в Алжире начали обсуждать фиксацию производства. В сентябре объем нефтепроизводства в России вырос на 4% по сравнению с августом и составил 11,11 млн барр. в день. Аналогичные показатели российский нефтяной сектор демонстрировал лишь в период СССР.

Россия (не являющаяся членом ОПЕК) заявила, что подождет решения картеля. Глава российского Минэнерго Александр Новак ранее сообщал, что заморозка уровня добычи выгодна России. «На текущем уровне», — уточнил министр. При этом Россия также обновляет рекорды производства.

Впервые идея фиксации уровня добычи возникла в начале года, когда Россия, Саудовская Аравия и Венесуэла предложили заморозить производство на уровне январского объема.

Договоренность сорвалась из-за Ирана, который объявил, что хочет достичь досанкционных уровней добычи. Санкции США и ЕС ограничивали экспорт иранской нефти и, соответственно, добычу. Досанкционный уровень в варианте Исламской Республики Иран — это 4 млн барр. в день. Сейчас ИРИ близка к этому уровню и говорит, что готова поддержать меры по стабилизации нефтяного рынка. Впрочем, такие заявления Иран делал и в прошлый раз.

С одной стороны, заморозка уровня добычи сейчас в интересах ряда стран ОПЕК (таких как Венесуэла и Алжир), но главное — лидера организации, Саудовской Аравии.

«Сейчас саудиты уже не готовы продолжать стратегическую игру, нацеленную на нанесение максимального ущерба другим игрокам на рынке нефти за счет удерживания низких цен», — комментирует управляющий директор «БКС Ультима» Виталий Багаманов.

Ранее Саудовская Аравия открыто заявляла, что ее стратегия заключается в том, чтобы выдавить с рынка объемы нефти от стран-производителей с высокой себестоимостью добычи. В первую очередь речь шла о США с их сланцевой нефтью, но также упоминались Канада, Бразилия и Россия.

Багаманов напоминает, что экономика самой Саудовской Аравии серьезно пострадала из-за обвала цен на нефть, и власти страны решили отказаться от политики ценового давления и перейти к согласованию объемов сокращения добычи, чтобы исправить ситуацию.

«Сам факт того, что саудиты готовы на такой шаг, вселяет надежду, что до конца года будет принято хоть какое-то соглашение, контролирующее объем предложения на рынке», — говорит эксперт.

Но есть и другой вариант развития событий.

В заявлении Алжира, говорящего, что объем сокращения добычи будет зависеть от конъюнктуры рынка, есть двойное дно.

Основные производители ОПЕК (Саудовская Аравия, Иран и Ирак) в какой-то момент могут решить, что уровень цен их устраивает, и вообще отказаться от идеи сокращать добычу.

Нефтяные котировки сейчас зависят не столько от реального объема мировой добычи, сколько от спекуляций, отмечает глава аналитического департамента «Golden Hills — КапиталЪ АМ» Михаил Крылов.

«На ожиданиях снижения добычи и заявлениях на эту тему цены уже поднялись выше $50 за баррель, — указывает аналитик. — К ноябрьской встрече ОПЕК они могут стабилизироваться в коридоре $50–55, и картель примет решение производство не сокращать».

В настоящее время на межконтинентальной бирже ICE в Лондоне цена декабрьских фьючерсов Brent составляет $51,69 за баррель, хотя еще 27 сентября (день самых низких котировок за последнее время) «бочонок» торговался по $46,52.

Партнер компании RusEnergy Михаил Крутихин вообще не верит в то, что какое-либо соглашение о сокращении добычи может быть достигнуто в принципе.

«Все такие заявления и даже подписанные декларации о намерениях сократить или заморозить добычу — благие намерения, которые ничем реальным не подкреплены, — говорит эксперт. — Это не более чем пустые разговоры. Фундаментально цену все равно определяют спрос и предложение».

В Афганистане продолжается переход на оптоволоконные интернет-технологии, и в течение ближайших четырёх лет доступ к ним получит порядка 15 млн. человек.

Проект перехода на оптоволоконные интернет-технологии начался в 2007 году, и в настоящее время Афганистан объединён высокоскоростными оптоволоконными кабелями с Ираном, Туркменистаном, Таджикистаном, Узбекистаном и Пакистаном. До недавнего времени эта сфера оставалась в ведении правительства, однако в начале октября Высший экономический совет утвердил новую инициативу, благодаря которой доступ к данному рынку получит и частный сектор, сообщает радиостанция «Салам Ватандар».

По словам министра связи и информационных технологий Абдул Разака Вахиди, благодаря новой инициативе на рынок оптоволоконного интернета смогут выйти частные инвесторы, желающие создавать и развивать соответствующую инфраструктуру в стране.

На прошедшей в Кабуле конференции, посвященной данному вопросу, присутствовали советник президента Хумаюн Каюми и министр экономики Абдул Саттар Мурад. Участники мероприятия отметили, что это решение создаст в стране новые рабочие места, привлечёт новые инвестиции, а также поможет снизить стоимость доступа в интернет.

Напомним, что правительство Афганистана неоднократно заявляло о заинтересованности в привлечении инвестиций и создании новых рабочих мест. Отметим также, что интернет является одной из самых динамично развивающихся сфер афганской экономики, однако в настоящее время население в основном выходит в интернет через мобильные устройства.

Афганистан. Азия > СМИ, ИТ > afghanistan.ru, 7 октября 2016 > № 1965361

Группа афганских студенток решила разработать мобильное приложение, которое поможет привлечь туристов в Афганистан.

Девушки обучаются в программистском колледже «Вдохновляющий код» в провинции Герат. Как сообщает основательница учебного заведения Ферешта Форох, приложение поможет показать туристам хорошие стороны Афганистана, которые, к сожалению, часто игнорируют СМИ. Подписчики приложения смогут ответить на серию вопросов, после чего им будут предложены достопримечательности и даже национальные блюда, соответствующие их личным предпочтениям, передают афганские СМИ.

Ферешта Форох родилась в Иране, в семье эмигрантов из Афганистана. Вернулась в Герат год спустя после падения режима «Талибан». Изучала программирование в Берлине, в течение трёх лет преподавала в университете провинции Герат, после чего основала собственный компьютерный колледж, позволяющий девочкам получить квалифицированную, востребованную профессию.

Отметим, что в Афганистане существуют сотни памятников истории и археологии, которые при должном внимании могли бы приносить стране десятки миллионов долларов в год за счёт туризма, однако их малоизвестность, а также проблемы с безопасностью пока мешают развитию данной отрасли.

Афганистан > Миграция, виза, туризм. СМИ, ИТ > afghanistan.ru, 7 октября 2016 > № 1965360

Закон США о наказании спонсоров терроризма: что от него ждут?

Юрий Зинин

Последствия принятого в Конгрессе США Закона о наказании спонсоров терроризма (JAST) для отношений Вашингтона с Эр-Риядом и будущего региона Залива активно обсуждаются в арабских СМИ и социальных сетях. Этот закон предоставляет право семьям жертв терактов 11 сентября 2001 г. в США подавать иски против государства Саудовская Аравия.

Гневная и негативная реакция на него Эр-Рияда и других стран Залива, на взгляд египетской газеты «аль-Ахмар», иллюстрирует, что этот билль усилит напряженность и подвергнет опасностям их отношения с Вашингтоном. Заговорили о возможности замораживания сотрудничества между КСА и США в борьбе против терроризма, о деятельности американских военных баз в регионе, о выводе миллиардов долларов, принадлежащих саудовцам, из банков США. С другой стороны, есть впечатление, что Эр-Рияд рассматривает закон через призму электоральной схватки в США перед выборами нового президента. Вряд ли стоит беспокоиться о его эффекте, ведь шансы на успех при разбирательстве дел против КСА в американских судах для получения компенсации жертвам теракта 11 сентября малы. Нужно предоставить неопровержимые улики, которые бы доказывали вовлеченность официальных саудовских лиц в организацию этих нападений, заключает газета.

При этом ряд арабских юристов квалифицировал закон как противоречащий понятию суверенного иммунитета государств.

Тем не менее, по мнению ливанской газеты «Ан-Нахар», закон Конгресса наносит жесткий удар по историческому союзнику США в сложное для него время. Это приведет к дистанцированию между американским обществом и Саудовской Аравией на фоне нынешней турбулентной обстановки в ближневосточном регионе, вовлеченности двух сторон в так называемые местные «войны по доверенности». Ряд арабских экспертов полагает, что нынешний закон не свалился как снег на голову, хотя основы отношений двух стран заложили создатель современного государства король Абдель Азиз Ас Сауд и президент США Рузвельт в 1945 году. Освещая предысторию ухудшения связей этих партнеров, ливанский публицист Саркис Наум напоминает об их разночтениях «арабской весны», взлета политического ислама и отношения к международному соглашению по ядерной программе Ирана. Но главное, что обе страны в оценке происходящего и проблем исходят из различных, а иногда и противоречивых доктрин, на которые опираются.

По мнению ближневосточных экспертов, обеим странам предстоит пройти трудный экзамен своих отношений. Сложно предсказать, чем он закончится.

Но ряд авторов предлагают свои версии. Так, иракский публицист К. Маалля Хусейн считает, что саудовские правящие круги ждет два вызова.

Первый. Если выяснится, что оплата по искам станет решенным вопросом, то отказ от нее и вывод огромных саудовских финансовых резервов из банков США будет накладным делом, связанным со сложными юридическими процедурами. Тогда последствиями для КСА будет угроза разрыва политических, экономических и прочих отношений с США и Западом, и королевство лишится их поддержки.

Второй. Королевская верхушка пойдет по пути Каддафи (который потратил миллиарды на компенсации в 2003 году за взрыв Боинга над Локерби в 1988 году) и подчинится требованиям по выплате требуемых сумм для жертв терактов. Это также ослабит страну.

Будет ли реализован закон о наказании спонсоров терроризма или нет сказать трудно, подчеркивает эмиратская газета «Аль-Иттихад», но так или иначе высвечивается важный момент. Он ассоциируется с менталитетом руководства США и его подходами к своим союзникам, друзьям и приемами ведения отношений, что заставит многие страны арабского мира и Ближнего Востока сомневаться в глубине связей с этой державой.

Организация Объединенных Наций получила нового, девятого по счету руководителя. И впервые за все время на эту должность назначили не разговорщика, а управленца. Им стал бывший премьер-министр Португалии и Верховный комиссар ООН по беженцам Антониу Гутерреш.

Португальцу достается очень непростое наследство. Мир объят региональными конфликтами и находится недалеко от порога глобального. В некогда стабильных государствах Ближнего Востока пылают гражданские войны, запрещенная в РФ террористическая группировка ИГ угрожает всему миру, Евросоюз разваливается, Россия расправляет плечами узкие рамки, в которые ее засунули в 90-е годы.

Но, с другой стороны, сейчас для ООН возникает уникальная возможность получить хотя бы часть функций, которыми она была наделена на момент ее создания. В частности, стать неотъемлемой частью механизма глобального управления.

Болтай и маневрируй

Обычно Генеральным Секретарем ООН избирали какого-нибудь ответственного дипломатического работника, желательно бывшего министра иностранных дел.

Квалификация соответствовала рабочим обязанностям. Во время Холодной Войны задачей Генсека было лавировать между позициями великих держав и содержать ООН ка площадку для переговоров.

После окончания биполярного противостояния задача изменилась на еще более дипломатичную — Генсек ООН должен был делать вид, что от него что-то зависит.

Какое-то время это получалось (отчасти потому, что Соединенные Штаты помогали ООН в создании этого имиджа), однако когда в ходе нападения на Ирак американцы демонстративно проигнорировали позицию Совбеза, сохранять имидж уже было невозможно.

При Пан Ги Муне (бывшем министре иностранных дел Южной Кореи, одним из прозвищ которого было "скользкий угорь" за умение уходить от острых вопросов) ООН продолжила деградировать. Ее ценили только за возможность выступить с трибуны Генеральной Ассамблеи перед всеми государствами-членами и, например, порвать устав ООН.

Все попытки Организации стать посредником принести мир на тот же Ближний Восток (Йемен, Сирия) оканчивалось конфузом. Запад не хотел себя сдерживать рамками закона, а Россия не могла достичь компромиссных решений с Америкой.

Надорвались

Однако сейчас ситуация начала меняться. Неспособность Соединенных Штатов далее управлять миром в одиночку наконец-то поняли даже сами Соединенные Штаты. Для этого им потребовалось проиграть все малые войны, в которых они активно участвовали с начала нулевых.

"Не наработав классического европейского опыта дипломатии и конфронтации, вашингтонские элиты плохо разбираются в нюансах большой стратегии. Они умеют нажить себе необязательных врагов, порвать и сломать там, где тонко и хрупко, — именно поэтому политика США регулярно вызывает конфликты и кризисы", — пишет управляющий партнер аналитического агентства "Внешняя политика" Андрей Сушенцов.

Сирийская кампания окончательно продемонстрировала лимиты американского влияния — истеблишмент в Вашингтоне столкнулся с тем, что у него нет альтернативных вариантов стратегии в Сирии помимо сотрудничества либо с Россией, либо с радикальными исламистами.

Сейчас американский интерес — выйти или хотя бы минимизировать свое участие в сирийских делах, а не таскать из сирийского огня иранские каштаны для Дома Саудов (заинтересованных в том, чтобы американская армия вступила в войну с иранскими Стражами Революции).

И весьма вероятно, что перед следующей администрацией США станет выбор. Можно продолжать самоубийственные для американских ресурсов и авторитета попытки сохранить за собой роль глобального полицейского, решающего чужие проблемы в ущерб своим интересам. А можно отойти в сторонку и заняться своими делами.

Трамп, очевидно, сразу сделает выбор в пользу второго. Хиллари же выберет "неоизоляционизм" либо сразу, либо после того, как она и ее сторонники на деле поймут невозможность проведения неолиберальной интервенционалистской политики. Например, после еще одного регионального кризиса. Очень хотелось бы, чтобы он не имел ядерной составляющей.

Уйти и поделить

Однако ослабление американской мощи — эта палка о двух концах. Простой уход или сваливание США с поста мирового лидера не снизит, а наоборот повысит конфликтность в мировой политике.

Без американского кольта перед глазами великие державы начнут вести себя слишком агрессивно.

Что, например, может привести к обретению ядерного оружия Японией и Саудовской Аравией (и, соответственно, резким повышением возможности ядерного конфликта в Восточной Азии и, особенно, на Ближнем Востоке), обострению отношений между Россией и Китаем, радикализацией восточноевропейского пространства и более агрессивным поведением турок в сопредельных с ними регионах.

Поэтому миру не нужно быстрое и резкое свержение США. Страны должны с наименьшими потерями пройти по тернистой дорожке от единоличного управления миром к созданию нового концерта держав под американским дирижированием. Концерта, в который будут включены все качественно играющие инструменты вне зависимости от их личных отношений с дирижером.

Ведь если ту же балалайку из концерта выкинуть или ее дискриминировать, то она неизбежно будет играть сама, расстраивая тем самым всю партию. Аналогичный итог будет и при исключении китайской флейты сяо.

И единственной на сегодняшний день площадкой для выстраивания такого сотрудничества, и, самое главное, его имплементации, является ООН. По идее Совет Безопасности Организации должен стать тем самым "концертом держав", которые совместно будут решать мировые проблемы.

Правда, для реализации этих задач нужно сначала повысить эффективность самой организации, провести важные внутренние реформы. Например, дебюрократизировать структуру, назначить на ответственные места ответственных людей.

Собственно, поэтому и начали назначать с поста Генсека, доверив его управленцу Гутеррешу. В бытность премьером Португалии он смог провести важные финансовые реформы, а также сократить госрасходы (что позволило его стране выполнить условия для присоединения к Еврозоне).

Что делать с Совбезом?

Впрочем, некоторые задачи даже Гутеррешу будут не по плечу. Взять хотя бы структуру Совета Безопасности ООН. Квинтет исполнителей, представленных там, отражает реалии 70-летней давности.

Ряд стран утверждают, что было бы неплохо расширить Совбез за счет достойных претендентов — Японии, Германии, возможно даже Бразилии. Есть и другие предложения о реформе этого органа — например, за счет ограничения или даже ликвидации права вето. И если раньше речь шла о теоретических разговорах (действительно, какая разница сколько стран имеют право вето в организации, которая ничего не решает), то по мере движения мира в сторону многополярного концерта реформа Совбеза будет приобретать всю большую актуальность.

Процедура принятия решения на основе консенсуса не всегда является эффективной, особенно если речь идет об органе глобального или регионального управления (для примера можно взглянуть на нынешний ЕС).

Проблема в том, что Россия категорически возражает против первой реформы, а Китай — против обеих. И эти страны будут возражать до тех пор, пока не убедятся, что остальные (старые и новые) члены Совбеза не будут покушаться на их суверенитет. И один лишь Гутерреш таких гарантий не даст.

Геворг Мирзаян, доцент Финансового университета при правительстве РФ, для РИА Новости

В западных СМИ одно за другим появились сообщения о том, что власти ФРГ обсуждают возможность введения новых санкций в отношении России — на сей раз, из-за ее политики в Сирии. Сначала в виде слухов — 6 октября об этом написало американское издание The Wall Street Journal со ссылкой на "источник, знакомый с ходом дискуссий". Но уже на следующий день немецкая газета Süddeutsche Zeitung поспешила авторизовать информацию, опубликовав интервью с главой комитета Бундестага по внешней политике Норбертом Рёттгеном.

Рёттген не только выразил уверенность, что Москва должна понести свою долю ответственности за происходящее в Сирии, но и жестко раскритиковал другие европейские правительства, которые "не желают называть вещи своими именами" и не намерены принимать необходимых мер в отношении России.

То, что в Германии "уже есть идея" наложить на Россию санкции из-за ее участия в сирийском конфликте подтвердил и уполномоченный правительства ФРГ по германо-российскому межобщественному сотрудничеству и председательству Германии в ОБСЕ Гернот Эрлер.

Таким образом, получается, что планы ужесточить наказание для Кремля вынашиваются как чиновниками в кабинете министров Ангелы Меркель, так и депутатами в парламенте страны.

Найти "крайнего"

Планы такого рода, если они действительно существуют, связаны, прежде всего, с тем, что происходит сейчас в самой Германии, считает председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Федор Лукьянов. По его мнению, главная тема, вносящая раскол не только в германский, но и во весь европейский политический истэблишмент, это, конечно же, не Россия, и уж, тем более, не Сирия. Самое "больное" в европейской повестке дня — проблема беженцев.

"Хотя поток беженцев в последнее время несколько спал, но он не иссяк. И эта тема становится основной темой предстоящих в Германии парламентских выборов — и земельных, и федеральных, которые пройдут через год. Правительству Меркель, которое явно находится под ударом, необходимо демонстрировать, что оно как-то решает проблему, причем не только внутри страны, но и на внешнеполитическом уровне", — говорит Федор Лукьянов.

Утверждения о том, что "агрессивная" политика России в Сирии увеличивает число беженцев в Европу, уже неоднократно звучали в Германии, напоминает он. В этом контексте Сирия воспринимается не как удаленный конфликт, а как нечто, имеющее вполне конкретное отношение к текущей внутренней политике. А идея ввести "сирийские" санкции против России — как реальная мера против роста числа беженцев, устремляющихся в страну.

"Информационная артподготовка"

Впрочем, не исключено и то, что звучащие в Германии заявления адресованы не только немцам, но и европейским партнерам. И направлены они на то, чтобы на предстоящем в январе на саммите ЕС голосовании по судьбе антироссийских санкций они высказались не за отмену их, а за сохранение, предполагает Федор Лукьянов.

Такую возможность не исключает и президент Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов, который убежден, что происходящее — "информационная артподготовка" к январскому голосованию, инициированная Вашингтоном. То, что информационный "вброс" начало американское издание, лишнее тому подтверждение, считает аналитик.

В январе заканчивается срок действия секторальных антироссийских санкций, касающихся учреждений, предприятий, компаний и отраслей экономики. Если хотя бы одно из государств проголосует против их продления, то санкции будут отменены.

"Сначала предложить более жесткие меры, потом отказаться от них, предложив сохранить ныне действующие — схема, в принципе, уже отработанная. Таким образом Вашингтон надеется преодолеть сопротивление Италии, Франции и других европейских стран, где политики все активнее выступают за снятие санкций с России", — поясняет Абзалов.

Заодно, предполагает Дмитрий Абзалов, преследуется и другая цель — создать соответствующий негативный фон к предстоящему в ближайшее время визиту президента Владимира Путина во Францию.

Соло с дирижером

До сих пор сама глава германского правительства — федеральный канцлер Ангела Меркель — лично не подтверждала, что идет какая-то работа или ведутся какие-то переговоры по введению против России новых санкций, обращает внимание Дмитрий Абзалов. Он убежден, что это не случайно: Германия сейчас просто не готова к подобным шагам.

Важнейшая причина состоит в том, что в ноябре в США пройдут президентские выборы, и в январе в Белый дом въедет новый хозяин. В любом случае, произойдет какое-то переформатирование отношений с Россией, причем, есть шансы как на то, что они еще больше накалятся, так и на то, что может наступить разрядка, полагает аналитик.

"В такой ситуации входить в американскую повестку, учитывая, что она всего на месяц, а выборы в самой Германии через год, было бы крайне неосмотрительно.

Ведь придется связывать себя какими-то дополнительными обязательствами, обострять отношения с Москвой. Тем более, что новые санкции предусматривают ограничения на импорт углеводородов из России, а это может прямо затронуть интересы германского бизнеса, что в свете надвигающихся выборов для кабинета Меркель просто смертельно опасно", — говорит Дмитрий Абзалов.

Не только правительство Ангелы Меркель, но и сама правящая партия ХДС оказалась в сложнейшем положении, добавляет Федор Лукьянов. Уникальность ситуации состоит в том, что сегодня христианские демократы находятся под огнем с двух сторон. Слева их все жестче критикуют социал-демократы, свидетельством чему, например, заявления главы МИД Франка-Вальтера Штайнмайера, последовательно выступающего за отмену санкций против России. Но и справа звучит все более яростная критика, исходящая от политиков, представляющих интересы бизнеса.

Что дальше?

Выльется ли "информационная артподготовка" в реальные новые санкции, какой может быть дальнейшая судьба существующих санкций — никто из экспертов предсказать не берется. Слишком велика зависимость дальнейших событий от результатов президентских выборов в США.

Однако Федор Лукьянов не исключает, что события могут развиваться и по наихудшему сценарию — введение санкций против России по образцу тех, которые действовали против Ирана и включали полное блокирование российской банковской системы, максимальные ограничения по сотрудничеству в сфере бизнеса и другие радикальные меры.

Дмитрий Абзалов считает такой вариант маловероятным. Российская экономика достаточно глубоко интегрирована в мировую, потому ущерб от подобных мер неминуемо будет обоюдным. Кроме того, в мире растет осознание бесперспективности самой политики санкций, что подтверждают примеры с тем же Ираном и Кубой, говорит аналитик.

Владимир Ардаев, обозреватель МИА "Россия сегодня"

Иран отдает приоритет инвестиций Турции в области здравоохранения

Министр здравоохранения Хасан Казизаде Хашеми заявил, что Тегеран отдает приоритет инвестиций Турции в сектор здравоохранения Ирана.

"Иран имеет высокий потенциал для привлечения иностранных инвесторов, особенно в научных, образовательных, медицинских и лечебных секторах", сказал Хасан Казизаде Хашеми. Он подтвердил, что инвестиции со стороны турецких инвесторов возглавляют приоритеты Ирана.

"Министерство здравоохранения подготовило условия для иностранных и иранских инвесторов и уже были приняты хорошие меры в связи с этим", - добавил иранский министр.

Как сообщало РИА Iran.RU, несколько дней назад Хасан Казизаде Хашеми посещал Москву и Санкт-Петербург, где участвовал в открытии иранской линии лекарства от прогрессирования рассеянного склероза. В ходе визита он также подписал 15 протоколов о сотрудничестве в области здравоохранения и медицинского оборудования с российской стороной.

Глава МИД Германии пообещал способствовать снятию банковских ограничений с Ирана

Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер пообещал, что он будет работать над тем, чтобы избавиться от препятствий на пути банковского сотрудничества с Ираном.

"Я сделаю все возможное, чтобы облегчить банковское сотрудничество с Ираном", -сказал Штайнмайер в пятницу, выступая на конференции в Берлине. Он подчеркнул необходимость взаимного сотрудничества между Германией и Ираном, и заявил, что будет рассматривать любые возможности, чтобы расширить свои отношения с Тегераном.

Во вторник, министр энергетики Ирана Хамид Читчиан и немецкий вице-канцлер и министр экономики Зигмар Габриэль на встрече в Тегеране также подчеркнули необходимость активизации экономических и торговых отношений между двумя странами.

Президент Ирана встретился с генеральным секретарём компартии Вьетнама

Президент Ирана Хасан Роухани встретился в четверг в Ханое с генеральным секретарём Коммунистической партии Вьетнама Нгуеном Фу Чонгом.

Как сообщает агентство ИРНА, Президент Рухани и генеральный секретарь Коммунистической партии Вьетнама обсудили расширение взаимного сотрудничества. Глава компартии выразил удовлетворение визитом иранского президента во Вьетнам.

Как сообщало Иран.ру, президент Роухани прибыл в Ханой 5 октября во главе высокопоставленной политической и экономической делегации на первом этапе своего регионального турне по странам Юго-Восточной Азии, после чего он посетит Малайзию и Таиланд.

Ранее в тот же день президент Роухани и его вьетнамский коллега Тран Дай Куанг провели встречу, на которой президент Ирана выразил надежду, что его трёхдневный визит во Вьетнам станет поворотным моментом для отношений Тегерана и Ханоя.

Иран и Вьетнам подписали соглашение об отмене виз. Стороны также подписали документ о сотрудничестве в сфере ИКТ. Еще одним итогом встречи стало расширение банковских связей между двумя государствами, соответствующее соглашение между Центробанками Ирана и Вьетнама будет заключено в ближайшем времени.

Президент Обама не спешит с принятием санкций против Ирана и России

В Конгрессе США рассказали о попытках администрации Обамы отсрочить принятие санкций против РФ и ИРИ в связи с их политикой и действиями в Сирии.

Представитель республиканцев в Конгрессе США сообщил, что администрация Белого дома пытается отсрочить принятие Акта о защите гражданского населения в Сирии, который, в частности, предусматривает санкции в отношении России и Ирана, сообщает газета The Washington Post.

Этот документ Конгресс США намеревался принять еще в сентябре 2016 года, но Белый дом попросил этого не делать, чтобы не создавать лишних помех в переговорах с Россией о прекращении огня.

Акт о защите гражданского населения в Сирии предусматривает санкции в отношении сирийского руководства, кроме того, в акте прописаны ограничительные меры против России и Ирана.

В настоящее время в администрации Барака Обамы полагают, что акт может нарушить соглашение по Ирану, а новые санкции против России навредят попыткам дипломатов договориться с российским руководством по урегулированию сирийского кризиса.

Иран поставляет нефть австрийской компании

Международная, интегрированная нефтегазовая компания "OMV group", имеющая штаб-квартиру в Вене, ведет переговоры по долгосрочному контракту на поставки сырой нефти, с Национальной иранской нефтяной компанией.

"Экспорт нефти из Ирана в Австрию стартовал по спотовым контрактам", - сообщил исполнительный директор по международным делам Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Сейед Мохсен Гамсари, когда его спросили о последнем статусе Ирано-Австрийской нефтяной торговли и соглашений, подписанных с "OMV group".

Чиновник сообщил, что на данный момент груз объемом 1 млн. баррелей сырой нефти был доставлен австрийской компании, и параллельно продолжаются переговоры для подписания долгосрочного договора купли-продажи нефти с австрийцами.

"Никакого окончательного соглашения пока не было достигнуто", - повторил член правления Национальной иранской нефтяной компании (NIOC), "следовательно, объем торговли нефтью для долгосрочного договора еще не был согласован".

Две недели назад, "OMV group" заявила, что компания получила иранский груз объемом 1 млн. баррелей сырой нефти в итальянском порту города Триеста.

Иран и Германия подписали ряд соглашений по экологии

Иранские и немецкие экологические чиновники подписали соглашения по ускорению сотрудничества в области охраны окружающей среды.

Вице-президент Ирана по вопросам окружающей среды Масуме Эбтекар находится в Германии, чтобы продвигать усилия по привлечению технологий и научных разработок в Иран, чтобы помочь защите окружающей среды Ирана. Она подписала некоторые соглашения, согласно которым немцы смогут внести вклад в таких секторах, как управление и переработка отходов в Иране.

Эбтекар провела совещания с главами Потсдамского института климатических исследований и компании BASF в Берлине. Федеральный министр окружающей среды Германии Барбара Хендрикс и Масуме Эбтекар подписали совместное заявление о двустороннем сотрудничестве. Стороны договорились сотрудничать на основе равенства, взаимных интересов, а также в соответствии с экологической политикой своих стран.

Предмет заявления охватил широкий спектр, включая защиту биологического разнообразия и улучшения региональных экосистем, защиту национальных парков и заказников, защиту атмосферы от озона, оценку воздействия на окружающую среду, морскую флору и фауну, борьбу с опустыниванием, поддержку торговли и инвестиций в экологические сектора, обеспечение обучения и образования по вопросам охраны окружающей среды, обмена техническими ноу-хау по управлению окружающей средой и т.д..

Министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер также встретился с Масуме Эбтекар. Обе стороны подчеркнули важность осуществления соглашений, подписанных в ходе визита вице-президента Ирана. Они также обсудили роль немецкого частного сектора в управлении энергетикой Ирана, в сфере солнечных и ветряных электростанций. По словам Масуме Эбтекар, Ф.-В. Штайнмайер также разделяет мнение о том, что Германия должна внести свой вклад в окружающую среду и энергетику Ирана, что он будет стимулировать немецкие компании сотрудничать с Ираном, а также будет способствовать устранению банковских ограничений относительно Ирана.

Иранская авиакомпания "Mahan Air" начнет полеты по маршруту Тегеран-Баку

Иранская авиакомпания "Mahan Air" начнет регулярные полеты по маршруту Тегеран-Баку-Тегеран с 31 октября 2016 года.

Азербайджанская Государственная администрация гражданской авиации выдала соответствующее разрешение после получения запроса от авиакомпании "Махан" с просьбой о выполнении трех полетов в неделю по данному маршруту.

Рейсы запланированы три раза в неделю по вторникам, средам и воскресеньям и будут осуществляться на авиалайнере "Airbus A310".

Следует отметить, что азербайджанский авиаперевозчик "Azerbaijan Airlines" и иранский "ATA Airlines" также выполняют рейсы в Тегеран из Баку и обратно.

Увеличение количества рейсов между двумя столицами говорит о возросшем спросе в воздушных перевозках между двумя соседними государствами, а, следовательно, об увеличении экономической активности между Азербайджаном и Ираном.

Президент Ирана высоко оценил свой визит во Вьетнам

Президент Ирана Хасан Роухани признал переговоры с высокопоставленными вьетнамскими чиновниками успешными и заявил, что его визит во Вьетнам открывает "новую главу" в отношениях между Тегераном и Ханоем.

Роухани выступил на встрече с генеральным секретарем правящей Коммунистической партии Вьетнама Нгуен Фу Чонгом.

Президент Ирана подчеркнул, что имеются все основания к расширению связей между двумя странами. Он также заметил: "Частные сектора Ирана и Вьетнама заинтересованы в расширении отношений на этом пути, и в укреплении сотрудничества, особенно в области энергетики, новых технологий, банковского дела, сельского хозяйства и рыболовства".

Он подчеркнул необходимость расширения банковских связей. Роухани также выразил надежду на то, что 9-я сессия Ирано-Вьетнамской совместной комиссии, которая, как ожидается, состоится в ближайшее время, откроет путь для создания большего динамизма в отношениях Тегеран-Ханой. Кроме того, он выразил готовность Тегерана в развитии отношений в научной и культурной областях между университетами и исследовательскими центрами.

Роухани заявил, что Исламская Республика готова к увеличению объемов торговли с Вьетнамом от текущего уровня $ 350 млн. до уровня $ 2 млрд. в течение ближайших пяти лет.

Вьетнамский партийный деятель поздравил Иран с его достижениями, особенно в ядерных переговорах, заявив, что Ханой придает особое значение расширению связей с Тегераном.

Роухани находился с визитом во Вьетнаме, в качестве первого этапа в его турне по странам Юго-Восточной Азии. Следующими пунктами его программы значатся Малайзия, куда он уже прибыл и начал переговоры, а также Таиланд.

В Иране хотят установить единую систему оплаты труда государственным служащим

Все государственные учреждения должны использовать единую систему заработной платы, чтобы предотвратить неправильное использование государственных средств, - заявлено в докладе специальной парламентской комиссии Ирана.

Комиссия парламента (меджлиса) Ирана выдвинула предложение из 10 пунктов для организации единой системы оплаты в государственных органах страны. В докладе содержится призыв к перестройке системы оплаты труда. Если предложение будет принято в качестве закона, все государственные организации, в том числе парламент, правительство, судебные органы, Вооруженные силы и фонды, должны будут отказаться от своих схем оплаты труда и использовать единую систему для расчета заработной платы и пособий.

Комиссия, которая расследует жалобы в сфере зарплат государственным чиновникам, выступила с подобными предложениями, сделав выводы из скандала в органах исполнительной власти, начавшегося в марте этого года. Скандал был вызван тем, что ряд высокопоставленных чиновников в сфере банковского дела получали огромные суммы денег в виде вознаграждения, а также имели пониженные ставки по кредитам.

19 стран с самым высоким уровнем государственного долга

Сергей Николаев

Мы живем в мире с очень низкими ставками, пишет Лианна Бриндед на портале Business Insider. Это означает, что и государствам, и отдельным людям обслуживание задолженности обходится дешевле. И тех, и других дешевые кредиты побуждают больше тратить. Международный экономический форум (ВЭФ) выпустил очередной «Глобальный обзор конкурентоспособности» (Global Competitiveness Report), в котором оцениваются экономическое здоровье 138 государств и их финансовые риски, включая долговую нагрузку.

Как говорится в публикации Business Insider, рейтинг стран в зависимости от уровня их государственного долга — один из наиболее интересных разделов этого доклада. В качестве критерия авторы исследования взяли, естественно, не абсолютные цифры, а процентное отношение долговых обязательств к размеру ВВП. Именно эта пропорция позволяет прогнозировать, сможет ли данное государство обслуживать долг, не залезая в новые заимствования. Примечательно, что на нижних строчках рейтинга, по разным причинам, оказались как наиболее процветающие, так и некоторые беднейшие страны мира.

Из приведенного ниже списка видно, что за точку отсечения для выявления главных должников автор публикации взяла соотношение, при котором государственный долг превышает 90% от объема ВВП. Business Insider разместил эти государства в обратном порядке. На первых местах оказались страны с наихудшим соотношением госдолг/ВВП.

На момент составления рейтинга были зафиксированы следующие результаты

19. Канада — 91,5%

Хотя Канада осталась позади США в общем рейтинге конкурентоспособности, отношение ее государственного долга к ВВП значительно лучше. Она также опережает южного соседа в таких сферах, как качество институтов, макроэкономическая среда, здравоохранение и начальное образование.

18. Гамбия — 91,6%

В обзоре указывается не только на высокий уровень государственного долга Гамбии. Затрудненный доступ к финансированию и кабальные условия валютного регулирования делают ведение бизнеса в этой африканской стране весьма проблематичным.

17. Иордания — 91,7%

«Решение макроэкономических проблем станет ключом к высвобождению государственного финансирования для инвестиций, способных повысить конкурентоспособность»,— говорится в докладе ВЭФ о ситуации в Иордании. В документе также указывается на геополитическую уязвимость королевства из-за географической близости к Сирии и Ираку.

16. Ирландия — 95,2%

Ирландии удалось снизить соотношение государственного долга к ВВП до нынешнего уровня с отметки 122,8%, зафиксированной годом ранее. Страна продолжает предпринимать успешные шаги по рефинансированию огромной задолженности перед банками.

15. Франция — 96,8%

Соотношение государственного долга к ВВП выросло в этом году из-за низкой производительности и высокого уровня оплаты труда. В общем рейтинге конкурентоспособности Франции принадлежат довольно высокие места в таких категориях, как степень развития инфраструктуры и размеры рынка.

14. Сингапур — 98,2%

Сингапур остается одной из самых богатых стран в мире. Ему удалось сократить уровень государственного долга с прошлогодних 103,8%. В то же самое время государство ищет новые возможности для экономического роста и повышения производительности.

13. Испания — 99%

Подобно большинству государств еврозоны Испания прилагает усилия для роста производительности с целью оживления экономики. Позитивным переменам могут поспособствовать развитая инфраструктура и размеры рынка, удостоившиеся в рейтинге общей конкурентоспособности ВЭФ очень приличных оценок.

12. Барбадос — 103%

Этот налоговый «рай» считается наиболее богатой и развитой страной в восточной части Карибского бассейна. Однако перспективы экономического роста выглядят слабыми из-за вынужденных мер экономии для борьбы с последствиями финансового кризиса восьмилетней давности.

11. США — 105,8%

Многое может измениться после того, как Барака Обаму сменят в Белом доме Хиллари Клинтон или Дональд Трамп. Ожидается также, что в ближайшее время Федеральный резерв поднимет ставку. США — лидер рейтинга общей конкурентоспособности в категориях, связанных с эффективностью и инновациями.

10. Бельгия — 106,3%

Благодаря своей столице Брюсселю и расположенным там штаб-квартирам международных альянсов Бельгия служит местом жительства для многих наиболее влиятельных людей в мире. Однако страна находится под бременем огромного государственного долга из-за запретительного трудового и налогового законодательства, говорится в докладе ВЭФ.

9. Кипр — 108,7%

Кипру удалось снизить долговую нагрузку со 112% по отношению к ВВП, которая была зафиксирована в прошлом году. Страна продолжает приходить в себя от экономических проблем, вызванных сильной зависимостью от ситуации, которая складывалась в последние годы в Греции.

8. Бутан — 115,7%

Крохотное государство тесно связано с Индией и полностью зависит от финансовой помощи с ее стороны, а также от иностранной рабочей силы для поддержания инфраструктуры.

7. Кабо-Верде — 119,3%

Экономика островного государства ориентирована на сферу услуг и страдает от нехватки природных ресурсов. Кабо-Верде вынуждена импортировать 82% продовольствия и находится в огромной зависимости от колебаний на мировых рынках.

6. Ямайка — 124,3%

80% ВВП Ямайки формируется за счет сферы услуг. Однако экономическому росту сильно препятствуют высокая преступность, коррупция и массовая безработица.

5. Португалия — 128,8%

Португалия вышла из программы финансового оздоровления в середине 2014 года и пытается восстановить экономику.

4. Италия — 132,6%

По соотношению государственного долга к ВВП Италия находится на втором месте в еврозоне. Страна стоит перед очередным критическим моментом своей современной истории в связи с предстоящим референдумом по конституционной реформе. По другим критериям конкурентоспособности, которые оценивает ВЭФ, она — твердый «середнячок» на фоне других европейских государств.

3. Ливан — 139,1%

Ливан всегда считался одним из наиболее привлекательных туристических направлений. Однако война в соседней Сирии и напряженная внутриполитическая ситуация не могли не вызвать экономических потрясений.

2. Греция — 178,4%

Греция по-прежнему испытывает последствия долгового кризиса 2010 года. Она продолжает ощущать трудности в связи с выплатами задолженности международным кредиторам. Остаются в силе жесткие меры экономии.

1. Япония — 248,1%

По отношению к ВВП государственный долг Японии просто огромен. Финансовое состояние внушает тревогу. Экономика растет очень медленно, и Центральный банк продолжает вынужденно придерживаться политики отрицательных ставок.

Остается добавить, что Россия замыкает десятку наиболее благополучных государств в данном рейтинге. В обзоре ВЭФ говорится, что соотношение государственного долга и ВВП составляет у нас 17,7%. Наиболее благоприятная ситуация с государственным долгом в Гонконге (всего 0,1% от ВВП). Далее следуют Бруней, Саудовская Аравия, Алжир, Эстония, Кувейт, Нигерия, Чили, Иран.

Канада. Япония. Весь мир > Госбюджет, налоги, цены > bankir.ru, 7 октября 2016 > № 1922751

"ЭФКО АЛМАТЫ" планирует экспорт растительных масел и шротов в Иран

Представители ТОО «ЭФКО АЛМАТЫ», крупнейшего переработчика масличных в Республике Казахстан, в составе Торговой миссии посетили Исламскую Республику Иран, где провели переговоры с потенциальными покупателями и руководством Ассоциации масличных культур на предмет поставок отечественной продукции.

По словам Константина Симонова, генерального директора ТОО «ЭФКО Казахстан» (входит в состав международной ГК «ЭФКО»), торговая миссия в Иран прошла успешно: «Иран является одним из крупнейших импортеров масличных и продуктов их переработки на Ближнем Востоке. В первом полугодии 2016 года страна импортировала более 1,13 млн тонн масличных, более 830 тыс. тонн шротов и более 200 тыс. тонн жидких растительных масел. При этом во второй половине года на фоне сокращения запасов продукции в стране ожидается активизация импорта масел. Мы уже активно поставляем продукцию на экспорт и видим большую заинтересованность иранских покупателей в продукции нашей компании. На данный момент мы ведем переговоры о поставках масел и шротов в эту страну».

В то же время одной из главных проблем, которые сдерживают развитие масложировой отрасли Республики, остается острая нехватка сырья, связанная с низкой урожайностью семян и небольшим валовым сбором, а также нулевая пошлина маслосемян, которая создает предпосылки для их экспорта.

Майкл Дэвид-Фокс

Модерность в России и СССР: отсутствующая, общая, альтернативная или переплетенная?

(пер. с англ. Татьяны Пирусской)

Майкл Дэвид-Фокс (Джорджтаунский университет; профессор Школы международных отношений имени Эдмунда А. Уолша и кафед­ры истории; НИУ ВШЭ; научный руководитель Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий; PhD) md672@georgetown.edu.

УДК: 303.01+304.2+304.5+930.2

Аннотация:

Статья посвящена разнообразию подходов к понятию «модерность» в историографии (в основном англо-американской) досоветской, советской и постсоветской России. Хотя для многих исследователей это понятие является одним из опорных, однако по поводу его понимания сре­ди историков нет единства. Автор выделяет четыре основных подхода к модерности применительно к России. Представители первого из них отрицают, что модерность в России когда-либо была: для них она является домодерным государством. Последователи второго подхода считают, что российская модерность существует и принципиально не отличается от модерности в других странах, это часть единого международного исторического развития. Третий подход предполагает, что существует множество отдельных модерностей, уникальных для каждого государства и региона. Наконец, в соответствии с четвертым подходом, множественные модерности способны переплетаться между собой, смешиваться с элементами традиции и создавать разного рода гибридные образования.

Ключевые слова: модерность, современность, историография, Россия, Российская империя, СССР

Michael David-Fox (Georgetown University; professor, Edmund A. Walsh School of Foreign Service and Department of History; HSE; academic super­visor, The International Centre for the History and Sociology of World War II and Its Consequences; PhD) md672@georgetown.edu.

UDC: 303.01+304.2+304.5+930.2

Abstract:

David-Fox’s article addresses the diversity of approaches to the concept of “modernity” in histo­rio­graphy (mostly Anglo-American) of pre-Soviet, Soviet and post-Soviet Russia. Although the concept of modernity is foundational for most historians, its meaning is still contentious. David-Fox lays out four basic approaches to modernity in applica­tion to Russia. Representatives of the first approach reject the notion that there has ever been modernity in Russia: for them, Russia is still a pre-modern state. The second approach suggests that Russian modernity exists and essentially resembles modernity in other countries; it is part of general international historical development. The third approach acknowledges the existence of many different modernities, each unique to its own state and region. Finally, the fourth approach proposes many modernities that are capable of intertwining amongst themselves, mixing with traditional elements and creating various hyb­rid formations.

Key words: modernity, historiography, Russia, the Russian Empire, the USSR

*

С 1990-х годов среди специалистов по российской и советской истории не умолкают споры вокруг понятия модерности. Можно ли считать «модерными» Российскую империю в последние годы ее существования или СССР, и если да, то в каком смысле? Особенно бурные дискуссии вызывает место сталинского периода, который многие не спешат относить к модерности — потому ли, что, как они утверждают, сталинизм воскрешал архаические черты прошлого, или же потому, что он резко отграничил себя от большей части остального мира, в первую очередь с точки зрения экономики и идеологии. Другие протестуют против того, чтобы рассматривать Советский Союз как часть модерности, исходя из ряда методологических или политических предпосылок — из-за множества противоречий, связанных с теорией модерности или, например, с попыткой оправдать человеческие потери при сталинизме «модернизаци­ей». Если можно говорить о таком понятии, как «советская модерность», что оно подразумевает — и как теоретическая проблема, и как направление для дальнейших исследований?

Я исхожу из того, что развернувшаяся в постсоветские годы дискуссия о модерности в российском и советском контексте существенна и познаватель­на. Во-первых, она вращается вокруг понятия «модерность», которое долгое время оставалось основополагающим для всех общественных наук и по-прежнему является значимым в социальной теории. Во-вторых, она представляет в новом ракурсе одну из наиболее давних и важных бинарных оппозиций, которая красной нитью проходит через изучение российской истории в целом: оппозицию партикуляризма и универсализма, уникальности и соизмеримости. Поскольку все эти понятия являются предметом исторической науки, проблема партикуляризма и универсализма принадлежит не только истории, но и историографии. Она относится не только к исследуемой нами части мира, но и к самому понятийному аппарату и методологиям, которыми мы пользуемся. Иными словами, она требует обратиться от конкретных научных проб­лем и специальных исторических знаний — которые российские историки черпают непосредст­венно из области своих исследований — к сложному полю теории с присущим ему международным и всеобъемлющим охватом. Этот аппарат, как всегда, изначально разрабатывался людьми, погруженными в другую среду, — на пресло­вутом «Западе», — и к «нам» его можно применять лишь с некоторыми изменениями или апостериори. Само собой разумеется, мы должны проанализировать ключевое понятие — «модерность», которое никог­да не использовалось в такой форме в русском языке участниками историчес­ких событий, сталкивавшимися с ним на опыте, и которое, по определению, не могло в последнее время естественным образом возникнуть в русской интеллектуаль­ной среде [Kharkhordin 2015: 1283—1298]. Наконец, как станет совершенно очевидно дальше, в дискуссиях о модерности, по крайней мере сре­ди историков, обнаруживаются серьезные методологические пробелы, нередко скрадывающиеся за счет того, что их не рассматривают достаточно подробно и при­сталь­но. Кроме того, позиция, которую ученые занимают по отношению к модернос­ти, в большой степени, пусть и не всегда явно, политизирована. Крылатое выражение «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» в отношении российской историографии можно было бы с полным основанием перефразировать: «Скажи мне, как ты понимаешь модерность, и я скажу тебе, кто ты».

Ниже я пытаюсь обрисовать четыре основные точки зрения на российско-советскую модерность на основании дискуссий последних пятнадцати лет, в первую очередь в англоязычных публикациях, авторы которых по большей части являются историками. Первая из них — об «отсутствии модерности» — возможно, наиболее распространена среди исследователей, в особенности тех, кто занимается периодом 1850—1950-х годов. Здесь либо концепция модерности отвергается сама по себе как ошибочная, игнорируется, либо в той или иной форме утверждается, что Россия и Советский Союз никогда не знали модерности. Второй точки зрения — об «общей модерности» — придерживаются те, кого я бы назвал первым поколением историков российской и советской модерности, т.е. те, кто примерно в 1995—2005 годах впервые применил поня­тие модерности к российской и советской действительности, хотя позднее оно было подхвачено и другими. Они рассматривают модерность как явление более или менее универсальное и поэтому сосредоточены прежде всего на том, что роднит Россию и Советский Союз с другими модерными государствами. Третья точка зрения — об «альтернативной модерности» — исходит из предпосылки, что модели и формы модерности многообразны и не являются по определению «западными». Она основана на работах покойного социолога Ш.Н. Эйзенштадта и его коллег о «множестве парадигм модерности», где высказывается мысль, что советский коммунизм явно позиционировал себя как альтернативную форму модерности [Eisenstadt 2000]. В разновидности этой третьей точки зрения, которую я назову «несостоявшейся модерностью», делается акцент на том, что эта советская альтернатива модерности потерпела крушение в 1991 году, и внимание сосредоточивается на причинах, по которым она не смогла преуспеть или оказалась неконкурентоспособной. Наконец, поня­тие «переплетенных модерностей» также подразумевает множественность моделей модерности, но утверждает, что эти модели не являются едины­ми, универсальными или закономерными. Скорее она рисует существующие в мире формы модерности как составленные из множества типов институ­циональных структур, переплетающихся поверх межгосударственных границ [Therborn 2003]. Если между разными национальностями происходит циркуляция элементов, из которых складываются множественные парадигмы модерности, и обмен этими элементами, значит, можно предположить, что, например, Советский Союз задействован в некоторых парадигмах совершенно иначе, нежели в других.

Выделяя таким образом четыре основные точки зрения, я пытаюсь одновременно рассматривать занимающихся Россией исследователей, поддерживавших или опровергавших эти утверждения, и теоретический вклад из других областей, который стоит принять во внимание. Я ставлю своей целью привлечь внимание к наиболее насущным проблемам и понятийным противоречиям, с которыми сталкивается каждая из перечисленных позиций. Поступая так, я не претендую на всеохватность, но стараюсь приводить яркие и наглядные примеры из собственного поля деятельности как историка. Я надеюсь, что, если прояснить некоторые основные вопросы, затрагиваемые в ходе продолжительных, пусть отрывочных и неявных, дискуссий между историками и социологами о российско-советской модерности, мои размышления смогут быть использованы в междисциплинарных областях. Наконец, настаивая на объективности в изложении различных точек зрения и неоднозначных суждений, от которых не свободна ни одна из них, я также не пытаюсь скрывать собственные взгляды. Первые две позиции — отрицать существование модерности или относиться к ней как к, по определению, однородному и универсальному явлению — я считаю упрощенными и несостоятельными. Думаю, что продуктивного движения вперед в этом направлении можно достичь путем исследования, анализа и уточнения российско-советского контекста через синтез двух последних областей — множественных и переплетенных моделей модерности.

Любой анализ различных точек зрения на модерность в недавних спорах должен начинаться с осознания перехода от «модернизации» к «модерности», случившегося за последние полвека, — как вне российской историографии, так и в ней самой. В период расцвета теории модернизации, начавшийся в 1950—1960-е годы в США, историки и политологи рассматривали глобальные, более или менее поддающиеся измерению процессы, такие, как индустриализация, урбанизация, повышение грамотности и секуляризация, в качестве возможных сопоставительных критериев для России. Хотя посылки школы модернизации, существовавшей в рамках российской историографии, со временем усложнились, ее часто критиковали за телеологичность (см.: [Engerman 2009], особенно главу 7; более подробно по этой теме в интерпретации ведущего специалиста по истории России и СССР см.: [Black 1966]). Начавшиеся в 1980-е годы споры о «постмодернизме» породили новые, отличавшиеся от прежних модусы восприятия модерности. Акценты сместились с количественных к качественным, с процессов — к отношениям, с конкретного — к абстрактному: «модерность» связывалась с рядом теоретических, онтологических, космологических сдвигов. В их число входили, в частности, бунт против традиции (изначальный дух художественного модернизма) и — что, возможно, главное — глубокие изменения в восприятии времени, когда возможность перемен в этом мире рассматривается как достижимая и приближающаяся. Среди других ключевых процессов — новое отношение к обществу и социальной сфере как меняющимся объектам, сопутствующая ему кристаллизация наук о человеке, а также зарождение идей и осознание возможности строить «рациональное» государство и общество. В целом модерность означала совокупность амбициозных планов и дискур­сов, нацеленных на формирование и даже перекраивание культуры, общества и человека.

Как «модернизация», так и «модерность» были и остаются в значительной мере политизированными понятиями. Важно понимать, что в этой области связи между теоретическими выкладками и политикой по-прежнему сложно переплетаются. В рамках политологии исходным импульсом теории модернизации было стремление проложить развивающемуся обществу дорогу к конечной цели — либеральной демократии. Такая научная парадигма возникла в период холодной войны, когда, по мнению некоторых современных историков, модернизация превратилась во всеобъемлющую гибкую идеологию, которая оправдывала внешнюю политику США как супердержавы [Westad 2005: 33, 397]. Даже сейчас, когда научная терминология перешла от «модернизации» к «модерности», где-то — как в России, так и в других странах — по-прежнему бытует мнение, что эпитет «модерный» подразумевает положительную оценку, с которой можно в зависимости от точки зрения соглашаться или спорить.

Напротив, негативные ассоциации с понятием модерности, представляющие собой другой полюс политизации, связаны с непосредственной преемст­венностью, которую многие критики культуры и постмодернистские авторы усматривают между рационализмом эпохи Просвещения XVIII века и тоталитарными режимами XX столетия. Ассоциация между Просвещением и советским проектом получила широкое распространение среди тех историков и специалистов по России и СССР, которые были склонны видеть в Советском Союзе модерное государство. В качестве яркого примера можно привести Стивена Кот­кина, в предисловии к своей знаменитой книге «Магнитная гора: сталинизм как цивилизация» указавшего на то, что эпоха Просвещения с ее утопичес­ким мышлением является ключевой для понимания сталинизма [Kotkin 1995: 6—9]; см. также: [Hoffmann 2003: 4, 7—8, 16, 18, 166, 187]. Эта критика, как и модернистское восприятие в целом, тяготела к тому, чтобы рассматривать Просвещение скорее как единообразное, однозначное явление, а не говорить, как это сегодня характерно для многих работ, посвященных XVIII столетию, о множестве разновидностей Просвещения и о различных течениях внутри них. Этой весьма заметной тенденции «обвинять» эпоху Просвещения противостоит мнение политолога Ричарда Шортена, предположившего, что основные идеологические корни тоталитаризма — который он ассоциирует с «антропологической революцией», нацеленной на создание «нового человека», сциентизмом и революционным террором, — кроются в направлениях современной мысли,

в философском плане противостоящих идеям Просвещения, а в историческом — сформулированных или в оппозиции к Просвещению, или на почве разочарования в нем. Модернизм <…> представляет собой явление одновременно «контр-» и «пост-Просвещения», и именно в соответствующем периоде зарождения новой мысли — в основном в XIX веке — следует искать интеллектуальные истоки тоталитаризма [Shorten 2012: 3].

Возвращаясь к различным видам политизации, отметим, что разговор о модерности стал также ассоциироваться с обвинениями в «европоцентризме», тесной свя­зи, су­щест­вующей между представлениями о модерности и Западом, в отличие от остального мира, что прослеживается в ранних трудах по социологии. Отождествлению единственного варианта модерности с Западом идей­но проти­во­сто­ит понятие множественных моделей модерности, которое, кроме того, может соперничать с политизированными концепциями особых путей, или Son­der­wege. Эти последние легко приобретают положительные или не­гативные коннотации в зависимости от политических убеждений — возь­мем, к при­ме­ру, хотя бы специфически французскую версию модерности, ценность кото­рой возра­стает в свете критики американизации. Все это имеет непосредствен­ное отношение к сегодняшней действительности, когда попу­лярные представления об «особом пути» вызывают недвусмысленные ассоциации с традициями консервативной мысли, с одной стороны, а понятие «сталинской модернизации» используется для оправдания ущерба от «перегибов» — с другой [Хлевнюк 2015[1]].

А теперь обратимся к анализу четырех обозначенных мною точек зрения.

Отсутствующая модерность

Возможно, доминирующей позицией среди специалистов по истории России и Советского Союза до 1953 года (в отличие от многих ученых, работающих в области социальных наук или занимающихся постсталинским периодом) была не открытая дискуссия о том, насколько Россия и СССР приблизились к модерности, а тенденция избегать понятия модерности и уклоняться от прямых отсылок к нему. Одна из главных причин подобного восприятия — явная бесформенность и расплывчатость значения этого термина. Вероятно, наиболее выдающимся исследователем истории России и СССР, который привлек внимание к проблеме определения, можно назвать политолога и историка Рональ­да Григора Суни. Например, в 2008 году он писал, что модерность — «чрезвычайно обширное понятие, с помощью которого можно объяснять все, от прав человека до Холокоста». Он предупреждал, что значение термина так разрослось, что, если не уточнить конкретные признаки и не выявить причинные связи, он может «скорее сбивать с толку, чем разъяснять» [Suny 2008]. Другой причиной осторожного отношения Суни к литературе о советской модерности был акцент на темной стороне Просвещения в посвященных модерности постсоветских исследованиях начиная с 1990-х годов, которые, как он полагал, содержали в себе политически консервативный подтекст. В этом плане позиция Суни осталась неизменной, хотя связь между XVIII и ХХ веками, между просветительским рационализмом и тоталитарной политикой в последнее время ощутимо стерлась, по мере того как в поле зрения оказались многочисленные незападные модели модерности. В приведенной выше цитате он, однако, высказывает очень весомое методологическое возражение, направленное против привычки ученых прибегать к понятию модерности как к кос­тылю во время разговора об историческом развитии. Он точно подметил, что попытка использовать концепцию модерности для «истолкования действий» или в качестве фактора исторического развития представляет собой проблему, если применять ее в советологии. Вместо того чтобы опираться на эту концепцию как таковую, чтобы объяснить ход событий или природу советской системы в целом, Суни предлагает рассматривать модерность скорее как «контекст, среду, где определенные идеи, стремления и действия находят больше поддержки по сравнению с другими» [Suny 2008: 9]; см. также: [Suny 2006]. Таким образом, Суни полностью отказывается от понятия модерности, если говорить о его уместных предостережениях против того, чтобы превращать ее в движущий фактор советской истории.

Однако когда Суни и другие возражают против исследования модерности в русском и советском пространстве из-за досадной неопределенности термина, они вступают на более скользкую почву. Наш научный инструментарий включает в себя десятки ключевых понятий — взять хотя бы такие, как «традиционный» и «традиция», не говоря уже об «империи», «классе», «нации», «национализме», «социализме», «фашизме», «тоталитаризме», «интеллигенции», — за которыми также стоят замысловатые споры и целые трактаты. Да и о каких основных понятиях нельзя этого сказать? Если модерность является не состоянием, определяемым «объективными» признаками (как это в основном было с модернизацией в более ранних работах), а скорее ключевым по­нятием (Grund­begriff) любой науки о человеке и, таким образом, дает творчес­кую возможность исторической интерпретации, то каждый должен прояснить его значение лично для себя, как и с любым подобным основополагающим термином.

Но проблема серьезнее, чем отмеченная Суни обширность значения. Она связана с тем, что российская / советская действительность сопротивляется анализу и в другом отношении: сам теоретический инструментарий наук о чело­веке, которым мы должны пользоваться, разрабатывался применительно к — за неимением более удачного слова — «западным» реалиям. Социальные теоретики или теоретики-социологи, стоявшие у истоков теории модернизации, начали с образцового олицетворения модерности — Западной Европы. Так, Энтони Гидденс в классических лекциях, оказавших глубокое влияние на последующие размышления на эту тему, в качестве ключевых для своей интерпретации выделял такие явления, как становление капитализма и национальных государств. На самом деле Гидденс недвусмысленно заявил, что западными являются не только истоки модерности, но и сама ее природа. В то же время ее повсеместное распространение ведет к тому, что ее будут анализировать — он не уточнил, когда именно, — с точки зрения подходов и понятий, сформированных в незападных контекстах. Не обсуждая, как сталинизм мог быть «модерным» без капитализма или национального государства, Гидденс также предположил, что пример Советского Союза демонстрирует, как «возможности для тоталитарного варианта развития событий предполагаются институциональными параметрами современности, а не исключаются ими» [Giddens 1990: 8; Гидденс 2011: 119]. В случае с российской или советской версией современности / модерности (или, как скажут некоторые, немодерности) мы имеем дело с империями континентальных масштабов, а не с национальными государствами; либерализмом, который скорее был непопулярен или подавлялся, чем действительно существовал; а также, среди прочего, «плановым» хозяйством с его постоянным дефицитом, где распределение и потребление кардинальным образом отличались от современных моделей рыночной экономики.

В 1990-е годы группа историков, писавших об СССР межвоенного периода, в качестве довода непосредственно против гипотезы о модерности выдвинула концепцию «неотрадиционализма». В изданной в 1999 году книге, посвященной новым шагам в изучении сталинизма, Шейла Фицпатрик поместила разногласия между группой теоретиков модерности и ее критиками в центр новой историографии. В трудах «нынешнего поколения», писала Фицпатрик,

ясно прослеживаются два подхода. <…> Теоретики модерности <…> утверждают, что стереотип, в соответствии с которым модерность является достоянием исключительно западного опыта (парламентской демократии, рыночной экономики), несостоятелен, и в качестве примера заслуживающей внимания альтернативы приводят Советский Союз [Fitzpatrick 1999: 11].

Она излагает доводы этой группы в пользу альтернативной советской моде­ли модерности, в основе которой лежит феномен государственного контроля, нашедший отражение в плановой экономике, ранних мерах по социальному благоустройству, сциентизме, надзоре и дисциплинах, связанных с личностью и коллективом. Критики этой позиции — приверженцы концепции неотрадиционализма — необязательно отрицают, что Советский Союз был по-своему модерным, но «их, однако, больше интересуют “архаичные” черты сталиниз­ма: процесс подачи просьб, отношения начальника и подчиненного, повсеместное распространение других видов личных отношений, таких, как “блат”, “пожалование” социального статуса, “придворная” политика Кремля, мистификация власти, ее демонстрация во внешних проявлениях и т.д.» [Fitzpatrick 1999: 11]. Как Фицпатрик замечает, количество работ о «традиционных» чертах советского режима отстает от написанного в неотрадиционалистском клю­че — это в первую очередь касается ее самой и ее книги «Повседневный сталинизм», где она делает акцент на покровительстве и блате, а также широко известной статьи о возникновении советских «со­словий» — «Приписывание к классу». Двое учеников Фицпатрик, Мэтью Лено и Терри Мартин, в значительной мере способствовали упрочению концепции неотрадиционализма в советской историографии [Fitzpatrick 1999: 14, сноска 29].

Показательно, что Лено, отказываясь от понятия модерности на том основании, что оно «сбивает с толку больше, чем объясняет», сосредоточился на подчеркивании различий между советским строем и либеральной демократией в западных странах и косвенным образом, хотя и неосознанно, отрицал возможность незападной модели модерности [Lenoe 2004: 5—7[2], 247]. Как сказано у Лено: «Постмодерн претендует на то, что дискурс и микропрактики влас­ти главенствуют над индивидуальностью, и звучат доводы в поддержку недавно высказанного мнения, согласно которому у Советского Союза, Российской империи и либеральных демократий “Запада” есть или была некая общая черта, называемая “модерностью”, со множеством малоприятных последствий». Те, кто в равной мере клеит ярлык «модерности» на либеральные и антилиберальные режимы, по сути, «утверждают, что разница между ленинским и либерально-демократическим строем в том, что касается форм собственности, принудительных мер и политического устройства, не столь велика, как кажется» [Lenoe 2004: 4—5]. Таким образом, отказ Лено применять концепцию модерности в отношении России и СССР представляет собой реакцию на подразумеваемые сравнения между либерализмом и коммунизмом.

Скептический подход к феномену русско-советской модерности, подчеркивающий устойчивость «традиции», а также неизменно важную роль и масштаб личных связей, теперь представлен большим количеством работ, по­явившихся еще в рамках «неотрадиционалистской» школы и продолжающих вы­ходить сегодня. В этой связи мне хотелось бы указать на одно существенное достижение. Начиная разговор о неотрадиционалистской критике исследований модерности, Фицпатрик, как мы уже видели, упоминала «архаичные черты», также являвшиеся частью сталинизма. Употребленное в оригинале слово «archaizing» означает и «делать архаичным, устаревшим», и «пробуждать к жизни нечто архаичное». Фицпатрик намеренно использовала именно это слово. Оно соответствует определенным точкам зрения в рамках неотрадиционализма, признающим, что возрождение или сохранение элементов традиции может сочетаться или сочеталось с модерными методами и явлениями [Fitzpatrick 1999: 11]. В этом можно усмотреть и перекличку с утверждением Дэвида Бранденбергера, что «реабилитация» прошлого в конце 1930-х годов началась как тактика сторонников утилитаризма, и присутствие того, что Эрик Хобсбаум первым назвал «изобретением традиции» [Brandenberger 2002; Hobsbawm 1983]. Это не противоречит сделанному в ходе сравнительного анализа наблюдению, что государства в межвоенный период часто апеллировали к традиции, используя модерные методы.

Однако к 2013 году, когда вышла книга Дж. Арча Гетти «Практика сталинизма: Большевики, бояре и прочность традиции», «архаизация» превратилась в «архаичность» [Getty 2013]. Те черты родового строя, которые Гетти в своей работе последовательно называет «устаревшими и архаичными», сохранялись по меньшей мере со времен Московского государства, хотя присутствуют отсылки и к «тысячелетию» с основания Руси. Глубоко проникнув в строй русской «политической культуры», эти черты не исчезли и после 1917 года. Иными словами, Гетти изображает тысячелетнюю политическую культуру, в рамках которой действия бояр и комиссаров воспринимались как одинаково естественные. С этой точки зрения российская и советская история представляют собой части единого целого, а между событиями давнего прошлого России и советского периода или постсоветского настоящего проводятся непосредственные параллели. Вводная часть работы наводит на мысль, что Гетти ориентируется на концепцию неотрадиционализма, о которой говорится с одобрением. Но в целом в этой книге, по существу, намного более последовательно прослеживается преемственность между тем, что неизменно фигурирует как «старая Россия» (всё до 1917 года, с почти исключительным вниманием к периоду Московского государства), и советским / постсоветским опытом. Поэтому большевики, какими бы ни были их программа и идеология, волей-неволей вернулись к «отжившим» и «архаичным» практикам родового строя, укорененным в старой русской политической культуре [Getty 2013: 2, 3, 8, 9, 11, 18, 33, 44, 68, 69, 70, 72, 75, 79, 86, 279]. В то время как неотрадиционалисты начала 2000-х годов быстро отказались от попыток анализировать саму традицию, Гетти подхватывает то, что они не доделали, и направляет усилия на заполнение образовавшегося пробела — исследуя всю историю России вдоль и поперек до и после сталинского периода.

Гетти в своей работе часто обращается к одному из известнейших исследований, где утверждается непрерывность преемственности в России, — знаменитой статье Эдварда Кинана «Московитские политические традиции» [Keenan 1986]. Именно у Кинана он заимствует понятие политической культуры — термин, появившийся в 1960-е годы в работах по политологии и связанный с поиском черт «гражданственной культуры» в демократических политических системах, а поэтому и с теорией модернизации. Позже, в начале 1980-х годов, историки культуры в целом и Французской революции в част­ности переосмыслили политическую культуру как описание символических и ритуализованных элементов политики, переплетающихся с культурными явлениями, такими, как фестивали, церемонии и революционное искусство. Однако Гетти, беря за основу понятие политической культуры, восходящее к более раннему подходу Кинана, имеет в виду имплицитные, подразумеваемые и, как правило, скрытые политические тактики, а не культурные явления, которые можно непосредственно проследить на протяжении больших временных отрезков. Таким образом, понятие политической культуры, особенно российской, эссенциализировалось[3].

Кинана и других сторонников теории преемственности часто критиковали за неспособность выделить конкретные причинные механизмы, посредством которых черты Московского государства воспроизводятся в советский период. Гетти усугубляет эту проблему, часто закрывая глаза на изменения, произошедшие в имперский период от Петра I до 1917 года, за который, как он заявляет, «мало что изменилось» [Getty 2013: 91[4]]. И 1917, и 1937 годы изменили немногое: «Никогда не существовало иного способа управлять страной, и, если задуматься, вышло бы и в самом деле удивительно, если бы Сталину удалось уничтожить тысячелетнюю практику управления, просто убив ее тогдашних носителей. <…> Россией всегда управляли именно так» [Getty 2013: 267—268].

Пример Гетти весьма показателен в том плане, что, будучи среди тех, кто считает Россию чуждой модерности, он предполагает простую бинарную оп­позицию модерного и традиционного. Государство либо модерно, либо нет. Эта черно-белая картина восходит к истолкованию идеальных типов Вебе­ра, по­разительному в своем буквализме, будто бы все современное в системе управ­ления можно считать «рационально-бюрократическим», а все прежнее — персо­налистическим, традиционным и присущим родовому строю. В слу­чае с теорией преемственности Гетти архаичные внутренние структуры превратились в ведущий объяснительный фактор — именно против этого пре­достерегал Суни, говоря об историческом изучении российской модер­ности. Поиск причины застоя в архаичных внутренних структурах может, используя фразу Суни, сбить с толку больше, чем объяснить. Между архаизацией и архаичностью существует значительная разница.

В действительности такой черно-белый, безальтернативный подход к модерности можно назвать основным недостатком работ, где проводится точка зрения об «отсутствии модерности». Во-первых, он предполагает, что модерность как таковая либо существовала и была достигнута, либо нет. Однако в любой стране сохранились элементы «традиции», которые пробуждались к жизни даже после самых кардинальных разрывов с прошлым. Арно Майер в классической работе писал об «устойчивости старого порядка» в Европе до 1914 года [Mayer 1981]. Традиции самой по себе присуща гибкость, ее можно заново изобрести, как на это не раз указывали, она сложно переплетается с задачами модерности. Однако эти возражения скользят по поверхности проб­лемы. Один из основных вопросов, никогда не рассматриваемый противниками модерности, состоит в том, что многие из самых типично модерных проектов направлены против недостатков модерной обстановки или, говоря словами Маршалла Бермана, выражают надежду «исцелить раны модерности посредством развития или углубления этой модерности» [Berman 1988: 98]. Быть по-настоящему модерным означает, цитируя афоризм Бермана, быть анти­модерным [Berman 1988: 14]. Лешек Колаковский показал, как часто исторические явления воплощают вместе и модерность, и сопротивление ей. Марксизм, писал он, интерпретируя пример Советского Союза, сочетал в себе стремление к рационализму и прикладным наукам с «тоской по архаичному обществу», в котором «обе системы ценностей сосуществовали бы и превратились в гармоничный сплав: современный завод и афинская агора должны были как-то слиться в единое целое» [Kołakowski 1990: 10]. Подход, сущест­венно отличающийся от простого бинарного противопоставления, состоит в том, чтобы воспринимать модерность как незавершенную, в процессе постепенного становления, сопровождаемую кризисными явлениями, в каком-то смысле всегда соединенную с элементами прошлого, развивающуюся с разной скоростью на разных территориях.

Те, кто отрицает модерность из-за устойчивости традиционных форм в России и СССР в ХХ веке, таким образом, очень близки к повторению старых аргументов об отсталости России как историческом факторе. Кроме того, они задействуют понятие традиции, не менее размытое, чем модерность [Walker 2001: 634]. Традиционное общество как единая всеобъемлющая категория, охватывающая все немодерные образования, напоминает попытку представить единственный образ модерности, которому Россия не соответствует. При этом не учитывается, что, как обычно подчеркивают антропологи, в ходе разрушительных перемен ХХ века традиция формировалась и переделывалась [Grant 1995].

Другой распространенный довод ученых, отрицающих концепцию мо­дерности, — в особенности в контексте сталинизма — указать на особенности советской системы, которые сразу бросаются в глаза как явно немодерные. А ког­да речь заходит о чертах сталинизма, которые нередко приводятся как пер­вый пример пережитков советского строя, на горизонте сразу же в полный рост встают масштабы политического насилия в СССР и образ ГУЛАГа. В конце концов, при Сталине экономика в значительной мере держалась на при­нуждении миллионов людей к рабскому труду с лопатой или другими при­митивными инструментами в руках. Поэтому Виктор Бердинских, историк, занима­ющийся ГУЛАГом, в начале своей работы проводит аналогию со строительством египетских пирамид [Бердинских 2013]. Точнее, история рабства представляет собой релевантную почву для сравнения, если мы говорим о принудительном труде. Но существует такой феномен, как современное рабство, и уровень технического развития не является первостепенным в разговоре о политическом насилии как измерении модерности. В частности, Гольфо Алексопулос, говоря о врачах в ГУЛАГе, подчеркивает роль медицинских соображений в использовании физических сил человека и при их расчете, что отличает лишение свободы по политико-экономическим причинам в СССР от карательной системы в царское время [Alexopoulos; Alexopoulos 2015]. Во-вторых, например, Марк Левен в сравнительном исследовании геноцида на «перифериях» Европы в 1939—1953 годах замечает, что эффективности и оперативности, с которыми НКВД организовывал насильственную высылку целых поселений, могли бы только позавидовать его соперники-эсэсовцы. Прибегая к концепции «высокого модернизма» Джеймса Скотта, предполагающей сверхинтенсивное государственное вмешательство в устройство общества и в экономическую политику, достигшее апогея в середине ХХ века [Scott 1998], Левен называет НКВД «передним фронтом советского высокого модернизма» [Leven 2013: 316]. Здесь критика Майкла Манна в адрес Зигмунта Баумана в контексте обоснования модерности Холокоста особенно интересна тем, кто изучает сталинизм. Манн убедительно заявляет, что модерные свойства нацизма и Холокоста заключаются не в «поставленных на поток» убийствах или технических возможностях, а в модерности массового движения с его «дисциплиной, отношениями товарищества и карьеризмом», подкрепленными единой идеологией [Mann 2005: 278].

Александр Эткинд, резко критикуя исследования, связанные с советской субъективностью, за «воспроизведение риторики власти в момент беспримерной монологичности», в особенности возражал против представлений о «перековке» и создании «новых людей» в «исправительно-трудовых лагерях» ГУЛАГа. «Не важно ли, что там никогда не рождался “новый человек”, — спрашивал он, — возможно, даже один-единственный?» Вовсе нельзя однозначно утверждать, продолжал Эткинд, что

советский строй был модерным. Его последствия оказались явно чужды модерности. Некоторые из его средств, такие, как танки, были современными; другие, как муштра, к таковым не относились. Были ли интеллектуальные ожидания этого режима — его идеологические задачи, планы в отношении образования, представления о справедливости и благе — модерными? Возможно, ответ должен оказаться двойственным и сложным, однако я считаю, что идеологические цели этого строя характеризуют его с наиболее архаичной, отсталой стороны.

Важно отметить, что в этом обличительном выступлении Эткинд явно и, по-видимому, всецело отождествляет модерность с либерализмом и Западом. Наиболее яркий пример: он говорит о «модерном (западном) мире», прибавляя, что «советская субъективность» оказалась провалившимся проектом, в то время как «модерная, или “либеральная”, идеология» является повседневной реальностью [Etkind 2005: 174, 177].

Общность модерности

«Первое поколение» исследователей модерности в 1990-х — начале 2000-х годов в первую очередь стремилось опровергнуть закрепившееся в этой области мнение об отсталости России по сравнению с другими странами и о чертах, которых она была лишена, т.е. о том, что немцы называют Mangelgeschichte («история лакун»). Когда ряд специалистов по истории России взялись за развитие концепции российской и советской модерности, они были озабочены не столь­ко изучением истоков и особенностей одной конкретной, специфической модели модерности, сколько убедительным доказательством того, что Россию или СССР следует безоговорочно назвать модерными. Учитывая эти цели, логично и очень интересно то, что страна, непохожая на капиталистическое или национальное государство, централизованная, контролирующая экономику, — те черты, которых Россия и Советский Союз отнюдь не были лишены, а которыми, наоборот, располагали в избытке, — завладела вниманием историков. Яркий пример — знаменитое исследование Питером Холквистом стратегий надзора в 1914-м и 1917 годах, где показано, как модерные государственные методы в корне совпадают и с тем, как они процветали в России в эпоху Первой мировой войны, и с их развитием в международном контексте. Хотя государство применяло, по мнению исследователя, одни и те же методы, они были направлены на достижение различных целей в зависимости от стоявшей за ними идеологии [Holquist 1997]; см. также: [Holquist 2002].

Благодаря усвоению историографией 1990-х годов трудов Фуко еще одна группа исследователей, писавших о власти и знании, сосредоточилась на экспертах и специалистах — ключевом ресурсе, по которому Россию тоже скорее следовало бы отнести к передовым странам, чем к отсталым. Как отмечает Янни Коцонис, «существенно, что, вместо того чтобы анализировать, что не было достигнуто, и прийти к выводу, что Россия не доросла до модерности, историю обсуждали в терминах модерности, что дает возможность поместить эти дискуссии в модерный контекст» [Kotsonis 2000: 3]. Таким образом, обсуждение российской и советской модерности строилось преимущественно вокруг критериев сопоставления, а не отличительных особенностей поздней имперской России и тем более советской системы, весьма кардинальным образом выделявшихся на фоне других модерных государств. Подчеркивать своеобразие России и СССР значило бы вернуться к отсутствию сравнительного анализа и перечислению черт, которых России недоставало.

В этом плане важные шаги были сделаны не просто в области модерных идей и областей знания, но в исследованиях, посвященных политическому насилию, революционной массовой политике и социально-идеологической инженерии. Ссылки на Зигмунта Баумана, теоретика связей между модерностью и Холокостом, и Джеймса Скотта, автора концепции высокого модернизма, просочились в сноски трудов по советской истории (см., как обыгрывается метафора в названии книги: [Weiner 2003]). Стивен Коткин в знаменитой статье в журнале «Kritika» пошел еще дальше, заявив, что переизбыток модернистских проектов — сама по себе степень советского промышленного фордизма и в целом характерная для сталинской эпохи попытка прыгнуть выше либеральной модели модерности — оказался возможным благодаря тому, что правящая партия ограничивала частную собственность и торговлю. При анализе межвоенного периода в разных странах советская модерность была помещена в контекст триады массового производства, массовой культуры и массовой политики. Коткин утверждал, что в некоторых отношениях, например в том, что касается внедрения промышленного фордизма или политической мобили­зации массовой культуры, советская официальная коммунистическая версия модерности, подкрепленная уничтожением частной собственности, могла опередить своих соперников. В интерпретации Коткина Советский Союз межвоенного периода оказывался, таким образом, по ключевым параметрам более модерным, чем его капиталистические конкуренты [Kotkin 2001]. Но предметом интереса, однако, оставался единственный тип модерности — существовавший в рамках международной обстановки 1920—1930-х годов и противопоставленный изучению особенностей различных исторических путей к многообразию модерностей (во множественном числе). В итоге сама собой образовалась концепция единой, или общей, модерности. Это был шаг скорее от «нуля» к «единице», чем ко «множеству».

Новую, актуальную версию теории общей модерности можно найти в недавно написанной Коткином биографии Сталина, которая представляет собой не просто описание жизни Сталина вплоть до конца 1920-х годов, но объемную историю революционной России и ее места в мире [Kotkin 2014]. Сосредоточившись здесь в первую очередь на экономической конкурентоспособности и правомерности политики Российской империи в предреволюционные годы, Коткин высказывает мнение, что самодержавию начала ХХ века не хватало прежде всего модерной политической мобилизации масс (в отличие от экономической и военной сферы, где, как он полагает, страна была достаточно успешна). Споря с социальными теоретиками, которые доминируют в дискусси­ях о модерности, Коткин проводит мысль, что переход к модерности — не прос­то «социологическое» видоизменение традиционного общества. Модерность видится ему скорее «геополитическим процессом, способом приобрести то, что было необходимо для присоединения к ведущим государствам, или пасть их жертвой». В его понимании она состоит в том, чтобы, не больше и не меньше, приобрести те «труднодоступные качества», с помощью которых круп­нейшие государства действовали на международной арене [Kotkin 2014: 63].

Одной из сильных сторон геополитической позиции Коткина является его утверждение, что становление модерности в международном контексте происходит в несколько отдельных этапов. Иными словами, то, что считалось «модерным» до 1914 года, очевидно, уже нельзя назвать таковым в межвоенный или послевоенный период. Однако когда Коткин настаивает, что эта эволюция проходила как будто бы по законам Дарвина, перенесенным в геополитичес­кий контекст, у меня возникает вопрос: так ли все просто и понятно? Как на самом деле происходит модернизация страны в условиях международной конкуренции? Заимствование всегда подразумевает сложные процессы усвоения и адаптации заимствованного. В ХХ веке в этих процессах все чаще участвовали не только политики, но армии экспертов, ученых и даже культурных имиджмейкеров. Как в рамках этого сложного процесса кругового геополитического контроля нам следует учитывать те идеологии, которые, с точки зрения Коткина, играли решающую роль в других контекстах? Во многих странах эксперты могли менять одну идеологию на другую отчасти потому, что эти идеологии иногда пересекались между собой. Чтобы разобраться с этой стороной международной конкуренции, нужно, я полагаю, обратиться не к геополитической, но к транснациональной истории.

Анна Крылова в недавнем анализе позиции Коткина обсуждает его мысль, высказанную в статье «Новые времена» [Kotkin 2001], что советская версия модерности осталась далеко позади с точки зрения других стран, когда Сталин после войны восстанавливал экономику по образцу межвоенных лет. Крылова оспаривает это утверждение, ссылаясь на то, что таким образом Коткин создал полноценный «миф об упадке», хотя, рассматривая послевоенный период, он делал акцент скорее на экономической ситуации и высказал свое мнение в лаконичной форме, как пищу для размышления. Но более существенно то, что Крылова ставит под сомнение понятие несостоявшейся, альтернативной советской модерности, рисуя собственную модель модерности в СССР, состоящую из двух этапов, которые она обозначает как «большевистский» и «советский», причем 1930-е годы выступают как промежуточный период сложного скачкообразного перехода от одного этапа к другому. Послебольшевистская советская модель — это «ориентированная на городскую среду и средний класс социалистическая модерность», отмеченная дискурсом индивидуализации, что отличает ее от прежде присущего большевикам коллективизма. Советское общество и его дискурсивные практики (в отличие от советской экономики) после 1930-х годов скорее развивались, чем возвращались к прежним схемам. По мнению Крыловой, послевоенные десятилетия были временем, когда «современный отчужденный и сосредоточенный на себе индивид» стал, как и повсюду, «массовым социальным феноменом». Таким образом, она считает, что понятие революционной, большевистской альтернативной модерности используется некорректно, поскольку у послевоенной «ориентированной на городскую среду и средний класс» советской модерности намного больше сходства с ее капиталистическими соперниками, чем принято думать [Krylova 2014]. Поэтому новая двухэтапная модель Крыловой заканчивается своего рода теорией сближения и в более широком смысле может быть понята как разновидность концепции общей модерности.

Альтернативная модерность

«Один из важнейших смыслов термина “множественные модерности”, — писал социолог Ш.Н. Эйзенштадт, — заключается в том, что “модерность” и “вестернизация” не тождественны; западные модели модерности не являются единственными, “аутентичными”, хотя исторически им и принадлежит первенство» [Eisenstadt 2000]. Эйзенштадт говорил о «культурной программе модерности», появление которой было обусловлено осознанием обособленности человека и создало новые подходы к спорам о ключевых онтологических концепциях, центральных для многих обществ и цивилизаций, в том числе незападных.

Представления Эйзенштадта о множественных незападных модерностях, как и примыкающее к ним понятие «альтернативных модерностей», особенно уместные в контексте Советского Союза, вызвали неприятие среди ученых. Высказывался ряд заслуживающих внимания возражений. В частности, Фре­дерик Купер в известном критическом очерке, где он обращается к постколониальным и неевропейским контекстам, утверждает, что, «если все альтернативные модерности представляют собой альтернативу европейской модели, значит, некий набор культурных особенностей рассматривается в развитии по отношению к Европе, в то время как другие совокупности черт, присущие какому-либо народу вне зависимости от времени, получают тем не менее статус китайской или исламской модерности» [Cooper 2005: 114]. Однако опасность разделения модерностей на европейские и неевропейские не является пагубной для концепции множественных модерностей. В этом плане российско-советский пример особенно показателен, поскольку Россию с достаточным основанием мож­но назвать одновременно принадлежащей и не принадлежащей к Европе. Последовательной реакцией на указанную Купером опасность противопоставления европейской модерности всем альтернативным вариантам было бы согласие, что действительно нет смысла смешивать все исторически развивавшиеся в Европе тенденции в единую европейскую модель, обособленную от остального мира.

Однако предостережение Купера говорит о риске приписывания всех особенностей незападных модерностей культурным или «цивилизационным» харак­теристикам, вместо того чтобы видеть в них часть специфики более об­ширного исторического плана, включающего политические, социальные и эко­номические аспекты. Например, нацистская модерность, если обратиться к примеру, который в 1980-е годы широко обсуждался специалистами по истории Германии и на который впоследствии ссылались также многие советологи, едва ли отделима от особенностей немецкого исторического контекста, но едва ли тождественна неопределенным представлениям о европейской модерности.

В важной дискуссии о нацистской Германии, которая предшествовала введению Эйзенштадтом понятия множественных модерностей, Петер Фрицше предпочитал использовать термин «модернизм», а не «модерность», — это общая тенденция обширной группы ученых, которой симпатизируют те, кто стремится в рамках одного понятия совместить политические и культурные явления (см., например, журнал «Modernism/modernity»). По мнению Фриц­ше, нацизм представлял собой «крайнюю» реакцию на экономический и политический кризис в Германии после Первой мировой войны. Отнесение его к «модернистским» феноменам

убедительно не потому, что национал-социализм был чем-то похож на модерные либеральные государства после Второй мировой войны, или не потому, что он освоил и успешно производил автомобили, аэропланы и другую новейшую технику, а потому, что он видел Германию одновременно как объект социальных и эко­номических сил индустриализации и, благодаря этим же силам, — как субъект, способный перестроить политическую жизнь. <…> Нацистов можно назвать модернистами в том отношении, что они превратили признание абсолютной нестабильности ХХ века в пространство беспощадного эксперимента [Fritzsche 1996: 1].

Ряд выдающихся ученых-советологов, в первую очередь в ответ на дискуссию вокруг Германии, использовали понятие «нелиберальной модерности», сопоставляя тоталитарные режимы межвоенного периода (обоснование концепции «нелиберальной модерности» см. в: [Weiner 2003]; о «нелиберальной, социалистической субъективности» см.: [Hellbeck 2006: 9]).

Концепция «нелиберальной модерности», однако, существенно отличается от концепции множественности модерностей в том плане, что она основана не на плюрализме, а на дуализме, на этот раз — между либеральной и «нелиберальной» версиями. Если не отрицать возможность существования множества различных моделей модерности — множества, а не одной, двух или вовсе их отсутствия, — то получается, что в случае с Россией и Советским Союзом мы имеем особый исторический тип, своеобразный и в то же время связанный с другими моделями. Иными словами, выбор между подчеркиванием индивидуального пути и универсализмом, казавшийся обязательным условием в начале споров о модерности в России, можно расценивать как ложное противопоставление.

Носители такой точки зрения, отказываясь от бинарной оппозиции уникальности и сопоставимости, открывают новые возможности посмотреть на то, что касается времени большой длительности (longue durée) в России. И в России до 1917 года, и в Советском Союзе следует видеть модерность, возникшую из слияния и взаимодействия, с одной стороны, не просто модерных, но откровенно антилиберальных, антибуржуазных, антикапиталистических революционных преобразований, а с другой стороны, общества, в полной мере не сталкивавшегося с либерализмом, капитализмом или буржуазией. Так как европеизация России предшествовала аналогичному явлению в большинстве неевропейских стран, такой преждевременный антибуржуазный настрой можно сравнить со сходным настроем многих неевропейских государств. Это, в свою очередь, позволяет исследователям, работающим в рамках концепции модерности, не отвергать наследие богатой историографической традиции, которая помещает особенности развития Российской империи в более широкий европейский контекст, но скорее опираться на нее.

Например, в классическом исследовании, в котором отрицалась однолинейность перехода от традиции к модерности в Российской империи, Альфред Дж. Рибер обратил внимание на «противоречия, аномалии, архаизмы и несоответствия», присущие позднеимперскому периоду. Для их описания он придумал термин «осадочное общество», где «накапливаются последовательно развивающиеся социальные формы, каждая из которых представляет собой слой, охватывающий общество в целом или большую его часть, не затрагивая прежних структур, остающихся на глубине». Важно, что он развил свою модель дальше: «В советской России, как и в царской, стояла задача насадить ценности доминирующей культуры, и более глубинные структуры общества оказались под слоем наложившихся поверх искусственных социальных и институциональных форм» [Rieber 1991: 361—362, 365].

Некоторые другие значимые классические теории, посвященные направлению исторического развития имперской России, нельзя назвать несовместимыми с более поздней концепцией множественных модерностей, поскольку они тоже строятся вокруг поздней и ускоренной модернизации старого режима, ее парадоксов и противоречий, а также вокруг временнóй неравномерности (то, что по-немецки обозначают как Ungleichzeitichkeit), свойственной процессу европеизации России. Именно разрыв между привычными для евро­пейцев практиками и идеями и специфически русской «социоинституциональной» формой оказался в фокусе знаковой работы Марка Раева о регулярном полицейском государстве [Raeff 1975; Раев 2000]; см. также: [Raeff 1983]. Марти­н Малиа, в свою очередь, писал о восточно-западном «культурном градиенте», с учетом которого Россия пережила эквивалент 1848 года лишь в 1905 году. За отсылками Малиа к несинхронности процессов стоит, однако, более сложное истолкование: «Политический курс, порожденный отсталостью России, представляет собой, таким образом, постоянное сжатие или сворачивание — и поэтому постоянную радикализацию — этапов модерного движения к демократии» [Malia 1994: 65]. Примечательно, что Малиа писал об «особом пути каждой нации в направлении, заданном восточно-западным культурным градиентом, разновидностях Sonderwege от Атлантики до Урала» [Malia 1999: 103]. На самом деле использование немецкого понятия Sonderweg, или «особый путь» (во множественном числе — Sonderwege, или «особые пути»), предвосхитило концепцию множественных модерностей.

Последовательным критиком понятия множественных модерностей, предложенного Эйзенштадтом, в 2013 году выступил немецкий историк Штефан Плаггенборг. Назвав почти полное «замалчивание» Восточной Европы и особенно советского коммунизма в рамках социологической теории модерности весьма красноречивым, Плаггенборг, однако, отверг концепцию Эйзенштадта как «тривиальную» и «излишне наукообразную» (хотя в действительности эта социологическая теория открыто называла коммунизм модерной формой). По мнению Плаггенборга, в концепции множественных модерностей нет глубины, поэтому она не выдерживает груза терминологических проблем. Так, в одном месте он выдвигает достаточно сильный аргумент, указывая, что она требует распознавания многих «деревьев», которые вместе с тем в совокупности не образуют определенного «леса». Это замечание относится к попытке удержать равновесие между общемировым и национальным, поддающимся сравнению и индивидуальным, которую предполагает любая теория альтернативных модерностей. Безусловно, понятие множественных модерностей несопоставимо с единичным, конкретным определением модерного — т.е. с единообразным «лесом». Верно и то, что сама в себе и по себе множественность не дает теоретического объяснения значению модерности. Плаггенборг не предлагает решения затронутой им проблемы. Вместо этого он прибегает к тому, что для историков весьма условно можно назвать ответом, — к требованию перевести дискуссию о модерности в исторические категории [Plaggenborg 2013: 71].

Тем не менее Плаггенборг точно обозначил дилемму. Если попросту считать все частные случаи формами альтернативной модерности, наши доводы представляют собой всего-навсего тавтологию; чтобы иметь какое-то значение в контексте «альтернативной модерности», эти частные случаи должны сами по себе составлять часть чего-то по определению модерного, а это значит, что в этой исторической конъюнктуре есть общее представление или согласие относительно того, что следует называть модерным. На мой взгляд, ответить на это возражение нельзя, просто ссылаясь на концепцию множественных модерностей и утверждая лишь, что существует множество разновидностей модерного. Однако набор возможных контраргументов можно найти в теории переплетенных модерностей, о которой будет сказано ниже и с точки зрения которой различные ответвления модерности, западные и незападные, переплетаются поверх национальных различий.

Подобным же образом другое возражение против концепции альтернативных модерностей, выдвинутое Купером, относится к разграничению между модерностью как «положением» и модерностью как «представлением». По мнению Купера, ученые «не должны пытаться сколько-то улучшить определение, чтобы внести бóльшую ясность в разговор о модерности». Вместо этого он предлагает: «Им лучше прислушаться к тому, что говорится в мире. Если они слышат о модерности, им следует задаться вопросом, как это понятие используется и почему; в противном случае сведение политического дискурса к модерному, антимодерному или постмодерному, к “их” или “нашему” варианту модерности скорее исказит, чем прояснит, общую картину» [Cooper 2005: 114—15]. Трудно оспорить важность исторического прослеживания развития концепции. В случае с Россией и Советским Союзом встретить такие термины, как «модерный» и «модерность», разумеется, было нельзя. В СССР следующим историческим этапом считался «социализм», и то, что стояло за этим словом, едва ли могло избежать внимания. Некоторые из оттенков смысла «модерности» передаются словами «современный» и «современность», широко распространены также представления об отсталости и прогрессе. В менявшихся с течением времени нюансах восприятия нет недостатка. Но даже если невозможно обойтись без истории ключевых понятий и изучения исторически меняющегося сознания, можно ли ограничить историков терминологией их собственной науки?

Представление об «альтернативной» советской модерности, часто возника­ющее в дискуссиях советологов, во многом сопоставимо с концепцией множественных модерностей Эйзенштадта. У него есть несколько теоретических преимуществ. Во-первых, в нем уделяется внимание как чертам сходства с другими странами, так и особенностям индивидуального исторического пути. Во-вторых, оно позволяет говорить о некоторых элементах, сохраняющихся после переломных периодов, например 1917 года, не сводя их к однолинейным теориям преемственности. В-третьих, очевидно, что в своих собственных глазах, а равно и в глазах других, советский коммунизм представлял собой не что иное, как альтернативный вызов «другому», на которого он ориентировался, — капитализму, а советская модель многими воспринималась как кратчайший путь к модернизации, который поможет обогнать передовые капиталистичес­кие государства.

Понятие несостоявшейся модерности применительно к СССР тесно связано с пониманием советской системы как альтернативной модерной формы. Произошедший в 1991 году распад Советского Союза, возможно, не маячил на горизонте советской послевоенной истории подобно тому, как над позднеимперским периодом давно уже нависал 1917 год, однако в ряде научных работ поднимаются те же вопросы: на чем так долго держалась эта система и насколько мы можем задним числом проследить симптомы распада государства [Bittner 2013]? Однако англоязычных исследователей советская модерность как теоретическая проблема волновала в связи не столько с постсталинским периодом, сколько со временем до 1953 года. В ряде ключевых трудов, посвященных постсталинской эпохе, вопрос советской модерности не затрагивается вовсе или же она принимается как данность — возможно, в силу того, что СССР в то время был высокоразвитой промышленной и урбанизированной ядерной супердержавой, служившей ориентиром для многих развивающихся стран[5]. Однако если стремительно расширяющая поле деятельности историография СССР послевоенного периода всерьез займется 1991 годом, сторонникам такой точки зрения также придется столкнуться с этой проблемой.

Неудачу советской модерности широко обсуждал Коткин в «Новых временах» [Kotkin 2001], в итоге вернувшись к «межвоенной обстановке», которая была основной темой статьи. Коткин утверждал, что произошедшее после войны при Сталине возвращение к довоенному порядку заметно отбросило Советский Союз назад, поскольку послевоенная модерность представляла собой уже совершенно новую стадию развития. Иными словами, как уже было сказано, Коткин разрабатывал теорию, согласно которой модерность в международном контексте обладает разными признаками в различные эпохи и восстановление советской экономики после 1945 года в особенности способствовало тому, что государство замкнулось в рамках довоенной модели.

Дьёрдь Петери в работе, посвященной обществу потребления, явно ссылается на провал альтернативной коммунистической, или государственной социалистической, модерности как в СССР, так и в Центральной и Восточной Евро­пе. Представление о том, что товары широкого потребления послужат фундаментом образа жизни, совместимого с коллективизмом, культурой и социализмом, а не просто подражания Западу, было особенно распространено в 1950-е и начале 1960-х годов и в СССР, и в коммунистических странах Евро­пы. Петери указывает на попытку Хрущева сделать автомобили частью социалистической идеологии потребления, продвигая коллективное пользование автомобилем как приоритетное по сравнению с частной собственностью. Подробно приведенные им архивные документы свидетельствуют о несостоятельности этого проекта: в Венгрии отдельные чиновники, члены коммунис­ти­чес­кой партии, вскоре отвергли практику коллективного пользования, а на деле присвоили автомобили в личных целях, разрушив, таким образом, коллек­тивистский план задолго до того, как от него официально отказались в Венг­рии после введения нового экономического курса ([Péteri 2011], особенно глава 3; см. также: [Péteri 2009]). В более общем плане Петери утверждает, что главным образом давнее пристрастие чиновничьей элиты к западным товарам и роскоши способствовало распространению идеологии потребления, наделив ее социальным и символическим смыслом. Это перечеркнуло само понятие альтернативной социалистической модерности, непосредственно подготовляя перевороты 1989 и 1991 годов.

В данном случае понятие несостоявшейся модерности явно связано с коммунистической идеологией и ее претензиями на создание лучшей альтернативы капитализму. Однако в более широком смысле несостоявшаяся модерность подразумевает несостоятельность системы в целом, а не только идео­логии. Поэтому вопрос о «несостоявшейся» советской модерности должен повлечь за собой и другой вопрос: означает ли смена режима неудачу всей системы альтернативной модерности? Или, возможно, другие формы более широко понимаемой российско-советской модерности, сохранившиеся после 1917 года, пережили также и 1991-й? В этом отношении очень уместным представляется спросить (и это вновь возвращает нас к спорам об «отсутствии» или «универсальных чертах» советской модерности): а была ли модерность вообще когда-либо достигнута полностью?

Бьёрн Виттрок, политолог и историк наук о человеке, утверждает, что модер­ность никогда не осуществляется в полную меру своего масштаба и потенциала. Поэтому он развивает концепцию «долговых обязательств», предполагающую, что установки модерности должны пересматриваться и обосновываться, по мере того как расширяется их институциональный охват [Wittrock 2002: 36]. Не означает ли 1991 год скорее то, что советская модерность оказалась неспособной переосмыслить себя в достаточной степени и с достаточной скоростью, чем что она просто потерпела «неудачу» во всех отношениях? Один из ответов на этот вопрос может дать теория переплетенных модерностей.

Переплетенные модерности

Концепция переплетенных модерностей возникла в рамках постколониальной историографии вместе с осознанием того, что имперские метрополии же­лательно рассматривать в единстве с их колониями. Но у нее немало общего и с историческими исследованиями франко-германских отношений, извест­ными как histoire croisée (букв. «история переплетений»)[6]. Когда в 2003 году социо­лог Гёран Терборн выступил со знаменитым заявлением, продвигая и развивая теорию переплетенных модерностей, он выразил недовольство «почти обезоруживающе откровенным» «европоцентризмом» Гидденса, который пони­мает под модерностью социальные и институциональные формы, появившиеся в Европе после XVII века. «Наименее произвольная» интер­претация модерности, утверждает он, «состоит, по-видимому, в том, чтобы воспри­нимать модерность как культуру, эпоху, общество, социальную сферу в определенных временны´х рамках. Подразумевается осмысление времени, обращенное к будущему этого мира, открытому, неведомому, достижимому или представимому…» [Therborn 2003: 294]. Модерность, таким образом, не является характеристикой какого-либо временнóго периода, но может существовать в различных формах в разных местах и в разные времена. Он отмечает — и это особенно важно в контексте разговора о России и Советском Союзе, — что вполне допустимо в данном случае вести речь о «различных перио­дах модерности, за которыми следовала демодернизация или рет­ра­диционали­зация» [Therborn 2003: 295]. То есть модерность может быть переплетена с элементами традиции, поскольку любому разрыву современности с прош­лым присущи сложность и неполнота, а большинство традиций развиваются. В свою очередь, это означает, что не существует прямых дорог к модерности и что модерность никогда не возникает внезапно, из ниоткуда; напротив, модерности (во множественном числе) появляются по мере своего развития и взаимодействия поверх географических границ. «Переплетения, — пишет он в примечательном отрывке, — создаются за счет сложного и прихотливого узора взаимосвязей, избирательного заимствования, ответной реакции и побочных эффектов» [Therborn 2003: 299]. Пытаясь составить своего рода глобальную карту планов и конфликтов, породивших различные формы модерности, Терборн различает европейские корни — внутренний конфликт или гражданскую войну; колониальный мир, куда модерность пришла «под дула­ми ружей»; и траекторию нескольких домодерных империй, включая Россию и Китай, вступивших на путь, который он обозначает как «реактивную модернизацию», когда эти империи оказались перед сложной ситуацией и угро­зой колониального захвата. Российская империя, по его мнению, сочетала в себе как европейский элемент внутренней «гражданской войны», так и подобную «реактивную модернизацию» [Therborn 2003: 301][7]. С такой точки зрения несколько типов движения к модернизации могут «переплетаться» между собой.

Социолог Йохан Арнасон, одним из первых выдвинувший концепцию множественных модерностей, продолжил эту исследовательскую линию применительно к коммунистическому периоду, говоря о «переплетении коммунизмов» в случае СССР и Китая. Имперское наследие и имперские традиции в обоих государствах вступали в отношения с проектами модернизации, и оба революционных проекта к тому же были сложным, пусть и асимметричным, образом непосредственно связаны между собой после 1949 года. Но форсированная модернизация Советского Союза при Сталине перекликалась с более ранней, характерной для царского времени модернизацией «сверху вниз», в то время как «Китай не унаследовал подобного опыта, где исходящие от центра империи попытки модернизации всегда были намного более скромными; отсюда усвоение Китаем советской модели, но отсюда же и попытки ее переосмыслить…» [Arnason 2003: 310]. Как видно из этого примера, дискуссии о подобных переплетениях часто выходили за рамки взаимовлияний отдельных государств и национальных групп — это можно проследить на основе различий в видах деятельности, дискурсов, технологий и материальной культуры, а также в распространении знаний. Они также осмысляются в терминах связи между историческим наследием и глобальным или международным процессом.

Наиболее значимая черта теории переплетенных модерностей — в отличие от трех описанных мною выше: отсутствующей, общей и альтернативной, — состо­ит в том, что сама по себе модерность не понимается как единое упорядоченное целое. Скорее по мере выявления этих переплетений модерность разбивается на составные части и осмысляется через взаимодействие этих состав­ляющих в пространстве и времени. Это в первую очередь относится к России и Советскому Союзу, где в ХХ веке мы сталкиваемся с необходимостью анализировать два случая распада государства — в 1917-м и 1991 годах. Концепцию несостоявшейся модерности — которая тяготеет к тому, чтобы отождествлять эти случаи с несостоятельностью системы в целом, — можно сопоставить с более дифференцированной картиной различных темпов развития и межнациональных влияний, например в сферах политики, общества, экономики и культуры.

Примером такой фрагментарности, присущей понятию переплетенных модерностей, может служить недавнее исследование историка Адиба Халида, посвященное Туркестану и Центральной Азии за десять лет до 1917 года и в течение десяти лет после. Халид оспаривает общепринятые представления об «истории региона как непосредственном столкновении двух определенных, четко очерченных и однородных сущностей — “Центральной Азии” и “советского строя”». Скорее он пишет историю Узбекистана как изложение «двух ви´дений модерности», которые пересекались, но все же сохраняли обособ­ленность: ви´дение нового большевистского режима и представления части местной интеллигенции, известной как джадиды, в Туркестане до 1917 года, в которых идеи прогресса и цивилизации выражались в «подчеркнуто модернистском понимании ислама». Джадиды приняли революцию 1917 года и в особенности идею культурной революции по мере их упрочения, однако осмысляли их исключительно сквозь призму нации, а не класса. В частности, хотя они соглашались с русской интеллигенцией относительно первостепенной важности народного просвещения, но ориентиром для них был не Пе­тербург или Тегеран, а Стамбул. Это влияние, по мнению Халида, было «судь­боносным», поскольку тюркизм, объединение тюркских народов в единую нацию, в итоге вышел в джадидизме на первый план. Кроме того, джадидистская версия модерности не только взаимодействовала со взглядами, исходящими от евро­пейских коммунистических лидеров в регионе и из советского центра, но и формировалась в непрекращающихся спорах с консервативными оппонентами джадидов в Центральной Азии и Узбекистане. Два поколения узбекской интеллигенции, сначала предреволюционное, а затем и первое советское, погибли в 1930-е годы. Но это произошло лишь после того, как Узбекистан был «создан» благодаря сложному взаимодействию между двумя различными интерпретациями модерности, которые на время объединили силы, но в основе которых лежала совершенно разная логика [Khalid 2015: 2, 6, 12, 16, 40]. Интересно отметить, что сам Халид ни разу не использует термин «переплетенные модерности». Однако он, по сути, высказывает мысль, что целостной, единой советской модерности не существовало в многонациональном советском государстве; в разработанном им примере мы видим скорее две самостоятельные, но пересекающиеся версии, сосуществовавшие в рамках советского проекта. Халид также настаивает, что в случае с рассеянным и раздираемым внутренними конфликтами населением нельзя говорить о единой «традиции», с которой бы взаимодействовал большевистский центр; наоборот, «традиция» и «аутентичность» были условны, вокруг них постоянно шла борьба. В заключение я хотел бы заметить, что доводы, которые Халид косвенно выдвигает в пользу переплетенных модерностей, не используя сам термин, наводят на мысль, что история и теория могут прийти к одной и той же гипотезе различными путями.

Одно из новых исследований, в значительной мере опирающееся на концепцию переплетенных модерностей, — работа Алексея Голубева о материальной истории позднего СССР, в центре которой — социальная история материальных объектов и пространств советского периода. Голубев утверждает, что «импульсом, стимулом или причиной многих явлений в позднем социализме послужил транснациональный круговорот вещей, мыслей и людей». Для него это означает не то, что Советский Союз был типично модерным государством или что он являлся представителем особого, социалистического варианта модерности, а также не то, что модерность вообще не была ему свойственна. Вмес­то этого он высказывает мнение, что «концепция переплетенных модернос­тей, введенная в обиход Терборном, действительно полезна для понимания позднего социалистического общества, однако здесь требуется существенное уточнение: различия между типами модерности были обусловлены не только национальными и культурными, но и социальными границами. <…> в разных социальных группах бытовали различные представления о том, что такое модерность». В этом плане, считает Голубев, говорить об альтернативной или уникальной форме модерности в советском контексте означало бы «сбросить со счетов необычайное разнообразие общественной и культурной жизни в СССР» ради того, чтобы сосредоточиться на политическом и государственном устройстве [Golubev 2016: 240—241].

Как видно из позиции Голубева, теория переплетенных модерностей пусть и помогает разбить на части прежние представления о модерности как о целостной и единообразной, однако применительно к Советскому Союзу имеет тенденцию подгонять советскую систему под некий стандарт. В его работе это происходит за счет того, что показано, насколько некоторые аспекты советской действительности, в том числе социальные и культурные достижения, были включены в международный круговорот и распространение явлений модерности, которые необязательно были прямо связаны с несостоятельностью государственной системы или идеологии, а то и вовсе не имели к ним отношения. Теория переплетенных модерностей, таким образом, избегает недостатка концепции несостоявшейся модерности, по умолчанию понимающей модерность как упорядоченное целое, и это целое или преуспевает, или терпит неудачу. Однако по той же причине она становится уязвима для критики другого рода. Что теория переплетенных модерностей может возразить против того обстоятельства, что коммунизм как в СССР, так и за рубежом вводился как альтернативный строй, обособленный от капитализма и Запада? Сотни миллионов людей во всем мире видели в нем такую альтернативу, и его упадок и крушение нельзя рассматривать без учета этого факта. Кроме того, разве не были различные стороны советской системы — идеология, политический режим, экономический порядок, культура — тесно и на глубинном уровне связаны между собой? Теория переплетенных модерностей грозит разъединить и обособить эти различные измерения до такой степени, что будут утрачены базовые взаимосвязи.

Поэтому мне кажется, что продвинуться в применении теории модерности к советскому контексту можно, одновременно развивая и исследуя третью и четвертую из обозначенных в моей статье точек зрения — концепции альтернативных и переплетенных модерностей. Кто-то подумает, что две эти позиции несовместимы, но это необязательно так. Транснациональное, международное и глобальное измерения модерности можно изучать, одновременно признавая, что советский коммунизм представлял собой упорядоченное, по сути, явление, которое понималось и создавалось как путь развития, призванный помочь стране обогнать современный Запад, бороться с ним и «похоронить» его. Бинарная оппозиция частного и универсального, уникальности и сопоставимости вновь оказывается ложной. Если в случае Советского Союза мы можем понимать модерность одновременно как альтернативную и переплетенную, то кажется весьма правдоподобным, что то же самое можно сказать и о других модерных сообществах.

Пер. с англ. Татьяны Пирусской

Библиография / References

[Бердинских 2013] — Бердинских В. ГУЛАГ: экономика и идеология подневольного труда в 20-м веке // Доклад, прочитанный на конференции «Советский ГУЛАГ: новые исследования и новые интерпретации» (The Soviet Gulag: New Research and New Interpretations), Джорджтаунский университет, 25—27 апреля 2013 года.

(Berdinskikh V. GULAG: ekonomika i ideologiya pod­nevol’nogo truda v 20-m veke // Paper delivered at the conference “The Soviet Gulag: New Research and New Interpretations”, Georgetown University, 25—27 April 2013.)

[Вишневский 1998] — Вишневский А.Г. Серп и рубль: Консервативная модернизация в СССР. Москва: ОГИ, 1998.

(Vishnevskiy A.G. Serp i rubl’: Konservativnaya modernizatsiya v SSSR. Moscow, 1998.)

[Гидденс 2011] — Гидденс Э. Последствия со­вре­менности / Пер. с англ. Г.К. Ольховникова и Д.А. Кибальчича, науч. ред. и вступ. ст. Т.А. Дмитриева. М.: Праксис, 2011.

(Giddens A. The Consequences of Modernity. Moscow, 2011. — In Russ.)

[Раев 2000] — Раев М. Регулярное полицейское государство и понятие модерниз­ма в Европе XVII — XVIII веков: Попытка сравнительного подхода к проблеме // Американская русистика. Вехи историографии последних лет: Императорский период: Антология / Сост. М. Дэвид-Фокс; пер. с англ. З.Н. Исидоровой. Самара: Самарский университет, 2000. С. 48—79.

(Raeff M. The Well-Ordered Police State and the Development of Modernity in Seventeenth and Eighteenth-Century Europe // Amerikanskaya rusistika. Vekhi istoriografii poslednikh let: Imperatorskiy period: Antologiya / Ed. by M. David-Fox. Samara, 2000. P. 48—79. — In Russ.)

[Хлевнюк 2015] — Хлевнюк О. Сталин: жизнь одного вождя. М.: АСТ, 2015.

(Khlevnyuk O. Stalin: zhizn’ odnogo vozhdya. Moscow, 2015.)

[Юрчак 2014] — Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось: Последнее советское поколение / Пер. с англ. автора; предисл. А. Беляева. М.: Новое литературное обозрение, 2014.

(Yurchak A. Everything Was Forever, until It Was No More: The Last Soviet Generation. Moscow, 2014. — In Russ.)

[Alexopoulos] — Alexopoulos G. Human Raw Material: Health and Inhumanity in Stalin’s Gulag. New Haven: Yale University Press [готовится к публикации / forthcoming].

[Alexopoulos 2015] — Alexopoulos G. Destructive-Labor Camps: Rethinking Solzhenitsyn’s Play on Words // Kritika. 2015. Vol. 16. № 3. P. 499—526.

[Arnason 2003] — Arnason J.P. Entangled Communisms: Imperial Revolutions in Russia and China // European Journal of Social Theory. 2003. Vol. 6. № 3. P. 307—325.

[Berman 1988] — Berman M. All That Is Solid Melts into Air: The Experience of Modernity. New York: Penguin, 1988.

[Bittner 2013] — Bittner S.V. A Negentropic Socie­ty? Wartime and Postwar Soviet History // Kritika. 2013. Vol. 14. № 3. P. 599—619.

[Black 1966] — Black C.E. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. New York: Harper and Roe, 1966.

[Brandenberger 2002] — Brandenberger D. National Bolshevism: Stalinist Mass Culture and the For­mation of Modern Russian National Identity, 1931—1956. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2002.

[Cooper 2005] — Cooper F. Modernity // Cooper F. Colonialism in Question: Theory, Knowledge, History. Berkeley: University of California, 2005. P. 113—149.

[David-Fox 2014] — David-Fox M. [Review: Getty J.A. Practicing Stalinism: Bolsheviks, Boyars, and the Persistence of Tradition. New Haven: Yale University Press, 2013] // Slavic Review. 2014. Vol. 73. № 3. P. 635—638.

[Eisenstadt 2000] — Eisenstadt S.N. Multiple Modernities // Daedalus. 2000. Vol. 129. № 1. P. 1—29.

[Engelstein 2001] — Engelstein L. Culture, Culture Everywhere: Interpretations of Modern Russia, Across the 1991 Divide // Kritika. 2001. Vol. 2. № 2. P. 363—393.

[Engerman 2009] — Engerman D. Know Your Ene­my: The Rise and Fall of America’s Soviet Experts. New York; Oxford: Oxford University Press, 2009.

[Etkind 2005] — Etkind A. Soviet Subjectivity: Torture for the Sake of Salvation? // Kritika. 2005. Vol. 6. № 1. P. 171—186.

[Fitzpatrick 1999] — Fitzpatrick Sh. Introduction // Stalinism: New Directions / Ed. by Sh. Fitzpatrick. London: Routledge, 1999. P. 1—14.

[Fritzsche 1996] — Fritzsche P. Nazi Modern // Modernism/modernity. 1996. Vol. 3. № 1. P. 1—22.

[Getty 2013] — Getty J.A. Practicing Stalinism: Bol­sheviks, Boyars, and the Persistence of Tradition. New Haven: Yale University Press, 2013.

[Giddens 1990] — Giddens A. The Consequences of Modernity. Stanford: Stanford University Press, 1990.

[Golubev 2016] — Golubev A. Elemental Materialism: Objectifying Power and Selfhood in the Late USSR, 1961—1991: PhD dis. Vancouver: University of British Columbia, 2016.

[Grant 1995] — Grant B. In the Soviet House of Culture: A Century of Perestroikas. Princeton: Princeton University Press, 1995.

[Hellbeck 2006] — Hellbeck J. Revolution on My Mind: Writing a Diary under Stalin. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2006.

[Hobsbawm 1983] — Hobsbawm E. Introduction: Inventing Traditions // The Invention of Tradition / Ed. by E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. P. 1—14.

[Hoffmann 2003] — Hoffmann D.L. Stalinist Valu­es: The Cultural Norms of Soviet Modernity, 1917—1941. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2003.

[Holquist 1997] — Holquist P. “Information Is the Alpha and Omega of Our Work”: Bolshevik Surveillance in Its Pan-European Context // Journal of Modern History. 1997. Vol. 69. № 3. P. 415—450.

[Holquist 2002] — Holquist P. Making War, Forging Revolution: Russia’s Continuum of Crisis, 1914—1921. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2002.

[Keenan 1986] — Keenan E. Muscovite Political Folkways // Russian Review. 1986. Vol. 45. № 2. P. 115—181.

[Khalid 2015] — Khalid A. Making Uzbekistan: Nation, Empire, and Revolution in the Early USSR. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2015.

[Kharkhordin 2015] — Kharkhordin O. From Priests to Pathfinders: The Fate of the Humanities and Social Sciences in Russia after World War II // American Historical Review. 2015. Vol. 120. № 4. P. 1283—1298.

[Kołakowski 1990] — Kołakowski L. Modernity on Endless Trial // Kołakowski L. Modernity on Endless Trial. Chicago: University of Chica­go Press, 1990. P. 3—13.

[Kotkin 1995] — Kotkin S. Magnetic Mountain: Stalinism as a Civilization. Berkeley: University of California Press, 1995.

[Kotkin 2001] — Kotkin S. Modern Times: The Sovi­et Union and the Interwar Conjuncture // Kriti­ka. 2001. Vol. 2. № 1. P. 111—164.

[Kotkin 2014] — Kotkin S. Stalin. Vol. 1: Paradoxes of Power, 1878—1928. New York: Penguin Press, 2014.

[Kotsonis 2000] — Kotsonis Y. Introduction: A Mo­dern Paradox — Subject and Citizen in Nineteenth- and Twentieth-Century Russia // Russian Modernity: Politics, Knowledge, Practices / Ed. by Y. Kotsonis and D.L. Hoff­mann. New York: St. Martin’s Press, 2000. P. 1—16.

[Krylova 2014] — Krylova A. Soviet Modernity: Ste­phen Kotkin and the Bolshevik Predicament // Contemporary European History. 2014. Vol. 23. № 2. P. 167—192.

[Lenoe 2004] — Lenoe M. Closer to the Masses: Stalinist Culture, Social Revolution, and Sovi­et Newspapers. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2004.

[Leven 2013] — Leven M. The Crisis of Genocide. Vol. II: Annihilation: The European Rimlands, 1939—1953. Oxford: Oxford University Press, 2013.

[Malia 1994] — Malia M. The Soviet Tragedy: A His­tory of Socialism in Russia, 1917—1991. New York: Free Press, 1994.

[Malia 1999] — Malia M. Russia under Western Eyes: From the Bronze Horseman to the Lenin Mausoleum. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1999.

[Mann 2005] — Mann M. The Dark Side of Demo­cracy: Explaining Ethnic Cleansing. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

[Mayer 1981] — Mayer A. The Persistence of the Old Regime: Europe to the Great War. New York: Pantheon Books, 1981.

[Péteri 2009] — Péteri G. Streetcars of Desire: Cars and Automobilism in Communist Hungary (1958—1970) // Social History. 2009. Vol. 34. № 1. P. 1—28.

[Péteri 2011] — Péteri G. Alternative Modernity? Everyday Practices of Elite Mobility in Communist Hungary, 1956—1980 // The Socialist Car: Automobility in the Eastern Bloc / Ed. by L. Siegelbaum. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 2011.

[Plaggenborg 2013] — Plaggenborg S. Schweigen ist Gold: Die Moderntheorie und der Kommunismus // Osteuropa. 2013. Bd. 63. № 5-6. S. 67—78.

[Raeff 1975] — Raeff M. The Well-Ordered Police State and the Development of Modernity in Seventeenth and Eighteenth-Century Euro­pe // American Historical Review. 1975. Vol. 80. № 5. P. 1221—1243.

[Raeff 1983] — Raeff M. The Well-Ordered Police State: Social and Institutional Change through Law in the Germanies and Russia, 1600—1800. New Haven: Yale University Press, 1983.

[Randeria 2002] — Randeria Sh. Entangled Histories of Uneven Modernities: Civil Society, Caste So­lidarities and Legal Pluralism in Post-Colonial India // Unraveling Ties: From Social Cohesion to New Practices of Connected­ness / Ed. by Y. Elkana, I. Krastev, E. Macamo, and Sh. Randeria. Frankfurt am Main: Campus Verlag, 2002. P. 284—311.

[Rieber 1991] — Rieber A.J. The Sedimentary Society // Between Tsar and People: Educated Society and the Quest for Public Identity in Late Imperial Russia / Ed. by E.W. Clowes, S.D. Kassow, and J.L. West. Princeton: Princeton University Press, 1991. P. 343—366.

[Scott 1998] — Scott J.C. Seeing Like a State: How Certain Schemes to Improve the Human Condition Have Failed. New Haven: Yale University Press, 1998.

[Shorten 2012] — Shorten R. Modernism and Totalitarianism: Rethinking the Intellectual Sources of Nazism and Stalinism, 1945 to the Present. London: Palgrave Macmillan, 2012.

[Suny 2006] — Suny R.G. Reading Russia and the Soviet Union in the Twentieth Century: How the “West” Wrote Its History of the USSR // Cambridge History of Russia. Vol. 3: The Twentieth Century / Ed. by R. Suny. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. P. 5—66.

[Suny 2008] — Suny R.G. On Ideology, Subjectivity, and Modernity: Disparate Thoughts about Doing Soviet History // Russian History. 2008. Vol. 35. № 1-2. P. 251—258.

[Therborn 2003] — Therborn G. Entangled Modernities // European Journal of Social Theory. 2003. Vol. 6. № 3. P. 293—305.

[Walker 2001] — Walker B. (Still) Searching for a Soviet Society: Personalized Political and Economic Ties in Recent Soviet Historiography // Comparative Studies in Society and History. 2001. Vol. 43. № 4. P. 631—642.

[Weiner 2003] — Landscaping the Human Garden: Twentieth-Century Population Management in Comparative Perspective / Ed. by A. Weiner. Stanford: Stanford University Press, 2003.

[Werner, Zimmermann 2006] — Werner M., Zimmermann B. Beyond Comparison: Histoire Croisée and the Challenge of Reflexivity // History and Theory. 2006. Vol. 45. № 1. P. 30—50.

[Westad 2005] — Westad O.A. The Global Cold War: Third World Interventions and the Making of Our Times. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.

[Wittrock 2002] — Wittrock B. Modernity: One, None, or Many? European Origins and Modernity as a Global Condition // Multiple Modernities / Ed. by S.N. Eisenstadt. New Brunswick: Transaction Publishers, 2002.

[Wortman 1987] — Wortman R. “Muscovite Political Folkways” and the Problem of Russian Political Culture // Russian Review. 1987. Vol. 46. № 2. P. 191—197.

[Yurchak 2006] — Yurchak A. Everything Was Forever, until It Was No More: The Last Soviet Generation. Princeton: Princeton University Press, 2006.

* Статья подготовлена в результате проведения работы за счет субсидии на государственную поддержку ведущих университетов Российской Федерации в целях повышения их конкурентоспособности среди ведущих мировых научно-образовательных центров, выделенной Национальному исследовательскому университету «Высшая школа экономики».

[1] В русском издании недавно написанной Олегом Хлевнюком биографии есть глава «Миф Сталина», где автор непосредственно обращается к мифам о положительном, модернизирующем руководстве Сталина в постсоветской России.

[2] Это «Предисловие» представляет собой наиболее последовательное развитие «нео­традиционалистской» точки зрения среди специалистов по истории СССР.

[3] В свою очередь, опасность сведения всего анализа к одной только «культуре» ясно обозначена в: [Engelstein 2001].

[4] Ранее Ричард Уортман в отклике на [Keenan 1986] выделил две проблемы: уже устаревшее понимание Кинаном «политической культуры» и невнимание ко многим переменам имперского периода: [Wortman 1987]. Почти три десятилетия спустя Гетти вновь указал на эти проблемы. Мою собственную рецензию на Гетти см.: [David-Fox 2014].

[5] См., например, работу антрополога Алексея Юрчака: [Yurchak 2006]. Он прямо говорит, что «государственный социализм советского толка, как и западная демократия, был типом современного государства» [Yurchak 2006: 10; Юрчак 2014: 48].

[6] О первом подходе см., например, работу исторического антрополога Шалини Рандериа: [Randeria 2002]; о втором — статью: [Werner, Zimmermann 2006].

[7] Идея «консервативной модернизации» хорошо известна в российской и советской историографии — см., например: [Вишневский 1998].

Опубликовано в журнале: НЛО 2016, 4(140)

Руководитель Роспатента Григорий Ивлиев пригласил генерального директора ВОИС Френсиса Гарри на Петербургский международный экономический форум

Руководитель Роспатента Григорий Ивлиев сегодня встретился с генеральным директором Всемирной организации интеллектуальной собственности Френсисом Гарри.

Федеральная служба по интеллектуальной собственности высоко ценит дружественные отношения, установившиеся с руководством ВОИС, и поддерживает господина Гарри в его деятельности в качестве генерального директора Организации. В ходе состоявшейся встречи стороны обсудили вопросы сотрудничества с Представительством ВОИС в Российской Федерации, а также возможности увеличения числа представителей Российской Федерации в составе Секретариата ВОИС.

Григорий Ивлиев отдельно поблагодарил господина Гарри за участие в Петербургском международном юридическом форуме в этом году. Тогда генеральный директор ВОИС в качестве особого гостя принял участие в работе круглого стола по интеллектуальной собственности. Руководитель Роспатента отметил, что вклад господина Гарри способствовал привлечению внимания общественности к вопросам интеллектуальной собственности и пригласил его принять участие в Петербургском международном экономическом форуме в июне 2017 года.

В ходе рабочего ланча с руководителем Национального центра интеллектуальной собственности Белоруссии Петром Бровкиным стороны обсудили вопросы сотрудничества двух национальных ведомств.

Далее, на встрече с президентом Центра по интеллектуальной собственности Исламской Республики Иран (на фото) была поднята тема двустороннего взаимодействия между ведомствами, включая обмен информацией о национальных системах охраны интеллектуальной собственности, совместные образовательные программы и обмен экспертами.

Тема сотрудничества Роспатента с ВОИС была продолжена на встрече с заместителем генерального директора ВОИС Джоном Сандэйджем, курирующим сектор патентов и технологий. Основная часть разговора была посвящена продвижению системы международной регистрации в рамках Договора о патентной кооперации (PCT), а также вопросам электронного документооборота, включая электронную подачу патентных заявок в рамках PCT.

Во второй половине дня во время беседы руководителя Роспатента Григория Ивлиева и руководителя патентного ведомства ЮАР Рори Воллера стороны обсудили вопросы работы ведомств в рамках БРИКС, особо отметив важность совместных образовательных проектов, программ повышения квалификации и обмена экспертами на постоянной основе. Кроме того, достигнута договоренность о необходимости поиска оптимальных решений в сфере модернизации информационных систем.

В период с 19 по 25 сентября Россельхознадзор запретил к ввозу 83,4 тонны гранатов, винограда и картофеля в связи с заражением карантинными вредителями и заболеваниями.

43,8 тонны гранатов из Египта были задержаны в морском порту Новороссийск в связи с обнаружением в этой партии средиземноморской плодовой мухи Ceratitis capitata (Wied.) В Курской области в 20 тоннах молдавского винограда энтомологическая экспертиза обнаружила западный цветочный (калифорнийский) трипс Frankliniella occidentalis Perg. А в Московской области партия из 19,6 тонн картофеля из Ирана оказалась заражена карантинным для РФ заболеванием - бурой гнилью картофеля Ralstonia solanacearum (Smith) Yabuuchi et al ( = Pseudomonas solanacearum (Smith) Smith), что подтверждено результатами микологической экспертизы, проведенной специалистами центра ФГБУ «ВНИИКР».

Ввоз зараженной продукции в Россию был запрещен.

О вредителях и заболеваниях:

Западный цветочный (калифорнийский) трипс (Frankliniella occidentalis Perg.) – карантинный для РФ объект. В теплицах он вредит всем овощным культурам и большинству декоративно-цветочных растений. Является активным переносчиком опасных вирусных заболеваний, поражающих широкий круг культурных растений.

Средиземноморская плодовая муха (Ceratitis capitata (Wied.)) повреждает плоды апельсина, мандарина, авокадо, хурмы, инжира, кофе, банана, лимона, земляники, граната, абрикоса, яблони, сливы, черешни, винограда, финика, томата, баклажана, перца, а также более 70 видов других растений. Потери урожая могут доходить до 100%.

Бурая гниль картофеля (Ralstonia solanacearum (Smith) Yabuuchi et al. (=Pseudomonas solanacearum (Smith) Smith) – широко распространенное заболевание преимущественно в странах с теплым и влажным климатом. Снижает урожайность на восприимчивых сортах картофеля до 50%. При хранении потери могут превышать 40%.

Миру сегодня угрожает "каннибализм" антицивилизации под самоназванием "Исламское государство", заявил президент Чехии Милош Земан на минувшей неделе на Родосском форуме "Диалог цивилизаций". О первых выводах по итогам форума, о роли Совбеза ООН и об операции ВКС России в Сирии, об украинском и миграционном европейском кризисах, о растущем противостоянии идентичности глобализму, о санкционном оружии и перспективах предвыборных баталий в США между Трампом и Клинтон в эксклюзивном интервью РИА Новости рассказал председатель попечительского совета Исследовательского института "Диалог цивилизаций", экс-глава РЖД, доктор политических наук Владимир Якунин. Беседовала Ольга Липич.

- Владимир Иванович, каковы основные итоги Родосского форума "Диалог цивилизаций", прошедшего в этом году в новом формате, ваши личные впечатления от него, от смелых выступлений некоторых его участников?

— В этом году мировой общественный форум "Диалог цивилизаций" был реорганизован в центр исследований диалога цивилизаций (одноименный исследовательский институт — ред.). Судя по дискуссионным панелям, по уровню участников форума, можно сказать, что мы с задачей в целом справились. Не нам самим оценивать, насколько успешно, но, по крайней мере, по высказываниям, которые прозвучали на закрытии, по итогам форума справились хорошо. Основную ценность форума мы сохранили и развили. Это непремодерированные, открытые, свободные дискуссии, столкновение подчас противоположных взглядов, но аргументированных, с глубоким чувством уважения к собеседникам и стремлением найти правильные точки для диалога.

Из того, что на меня произвело очень большое впечатление: впервые мы так долго работали вместе с президентом Чехии Милошом Земаном, с президентом Вацлавом Клаусом (экс-глава Чехии — ред.), с канцлером Альфредом Гузенбауэром (бывший федеральный канцлер Австрии — ред.). Это действительно очень глубокие, очень образованные, много знающие политики, которые украсили дискуссии, в которых они участвовали. Всех впечатлила их смелость, откровенность, их провокационность в определенном смысле, позволившие уйти от привычных клише, по-новому взглянуть на многие вопросы.

Взглянуть, например, на проблему, которая называется "европейская солидарность". Клаус выступает и спрашивает: о какой солидарности вы говорите — во имя чего или против чего и что она должна означать? Или безопасность: как вы ее обеспечите? Вы даже домой приходите и дверь закрываете, потому что вам хочется остаться наедине с самим собой или со своей семьей, или когда вы уехали — вы свой дом закрыли. Кто должен отвечать за внешние границы Европы?

Совершенно блестяще прошла дискуссия по поводу альтернативных моделей развития экономики. Такое обсуждение не часто встречается сегодня, потому что есть определенное табу: вот священная корова глобализации — к ней не подходи, она доказала свою эффективность, не трогайте эти вопросы. Нет! Мир развивается. И да, в основном произошло сближение по уровню жизни между средним китайцем и средним американцем, но внутри национальных экономик наблюдается еще большее расслоение по доходам.

- Что будет с итогами, важнейшими тезисами Родосского форума-2016 — они как-то будут доведены до сведения других экспертов и власть имущих, влияющих на мировое развитие?

— Мы все оформим в соответствующих материалах форума. Мы из этого почерпнем наказы: какие вопросы исследовать дальше, что предлагать. Конечно, результаты форума не уйдут в песок, не забудутся.

- Вы согласны с прозвучавшими на форуме смелыми высказываниями президента Чехии Земана о том, что так называемое "Исламское государство" — это антицивилизация, как раковая опухоль, уже дающая метастазы в Афганистан, и что она должна быть уничтожена, очевидно не диалогом?

— Мне кажется, его ответ значительно глубже. Он сказал, что нельзя вести диалог с каннибалом, который рассматривает тебя как блюдо на его столе.

Вообще говоря, в основе создания ООН лежит идея о том, что именно ООН, ее Совет безопасности имеет право принять любые меры, включая военные, для защиты человечности, человечества от агрессии, от истребления. Мне кажется, в этом смысле высказывание президента Земана совершенно точно совпадает с этой, одной из основных концепций создания ООН.

Я с этим полностью согласен.

Ведь вопрос не в том, является ли возможным диалог с ИГИЛ. Я полагаю, что само возникновение ИГИЛ в какой-то мере явилось следствием отказа мира от диалога как инструмента для урегулирования спорных вопросов мировой политики. Всегда нужно пытаться добраться до причины проблемы, а не иметь дело со следствием.

- "Диалог цивилизаций" работает уже пятнадцатый год. Какие основные изменения в геополитике, межнациональных, межрелигиозных отношениях за это время вы бы выделили? Есть ли, на ваш взгляд, в последние годы тенденция к ускоренному росту напряженности?

— С момента начала работы форума 15 лет назад мир изменился. Геополитическая обстановка, к сожалению, ухудшилась, отношения между странами накалились.

Мы столкнулись с таким явлением, которое, в общем-то, предсказывалось, если им не заниматься, — в форме возможного столкновения цивилизаций. Но никто не предсказывал, что, прикрываясь религиозностью, религиозными догмами, будет создана реальная антицивилизация, которая не имеет ничего общего ни с религией, ни с гуманизмом, ни даже с только простыми эгоистическими материальными устремлениями (хотя это, конечно, точно есть). И имя этой антицивилизации — это, безусловно, незаконное "Исламское государство".

За это время также произошло событие, которое наложило отпечаток на все развитие мировой экономики. Я имею в виду кризис 2008 года. Мы тогда предсказывали, что если не будут предприняты солидарные усилия, то этот кризис получит вторую волну. И оказались правы.

Я бы еще отметил, конечно, и такое явление, как демонстративное использование санкционного оружия и резкое ухудшение отношений с Россией после того же самого 2007 года (после Мюнхенской речи президента России Владимира Путина — ред.). После того, когда Россия впервые осмелилась заявить о своих индивидуальных признаках, о своей идентичности, о своем понимании того, что хорошо и что плохо в международной политике. Это не было правильно интерпретировано, к сожалению.

И самое главное, конечно, это событие, связанное с возникновением такого явления, которого мы раньше не знали, — конфликт внутри одной цивилизации. Украинский кризис — это конфликт внутри одной цивилизации.

Другая форма такого же конфликта — это конфликт, который возникает в европейском обществе. Он связан с перенаплывом мигрантов, которые не адаптируются, не ассимилируются, не становятся равноправными членами того общества, которое их принимает.

В свою очередь, институты европейских стран оказались зажатыми в тисках политики мультикультурализма, которая и канцлером Германии, и президентом Франции была в итоге признана ошибочной. Время было потеряно, необходимые новые институты не были созданы, процессы, направленные на интеграцию мигрантов, не отработаны.

- В этом году война в Сирии в топовых новостях, в повестках дня и кулуарных дискуссиях крупнейших мировых саммитов, в том числе и Родосского форума. Общественное мнение волнуют и другие ближневосточные конфликты — арабо-израильский, обострение между Ираном и Саудовской Аравией. Как вы оцениваете ближневосточную политику и потенциал России с точки зрения реальной помощи в решении этих проблем?

— Не мне оценивать правильность или неправильность политики России в конкретных ситуациях. Могу говорить только с точки зрения исследователя и доктора политических наук. С этой точки зрения я хочу сказать, что надо быть последовательными, если заявлена политика борьбы, защиты цивилизации от антицивилизации, если заявлена политика уничтожения терроризма как чумы XXI века. И именно так нужно воспринимать действия разных стран, не только России.

Россия не единственный участник в решении этих вопросов, поэтому нужно рассматривать в совокупности поведение и активность всех государств, которые так или иначе имеют отношение к политике борьбы с терроризмом и к ситуации в Сирии сегодня. Самой большой возможной на этом пути ошибкой может стать разрыв хрупкого сотрудничества в Сирии между США и Россией. На ум приходит фраза известного французского писателя о том, что войны будут продолжаться до тех пор, пока их объявляют не те, кто воюет на фронтах.

- Но в силу исторически добрых отношений с некоторыми ближневосточными государствами, может ли Россия все же выступать посредником, скажем, в предотвращении полномасштабного конфликта, в налаживании отношений между Эр-Риядом и Тегераном — суннитами и шиитами?

— Исторически известно противоречие между такими направлениями ислама, как сунниты и шииты. Поэтому ничего особо нового не произошло.

А что касается посредничества, то оно имеет смысл тогда, когда обе стороны заинтересованы в том, чтобы разрешить конфликт, и они ищут партнера, надежного, уважаемого, принимаемого и той и другой стороной, который может это сделать. В силу исторических отношений России и ее позиции на Ближнем Востоке я полагал бы, что да — это возможно. Но для того, чтобы это произошло, необходимо, чтобы конфликтующие, латентно конфликтующие стороны, а также все игроки в регионе были заинтересованы в этом. Навязывать здесь ничего нельзя. Некоторое время назад у нас на площадке "Диалога цивилизаций" состоялся круглый стол с участием суннитов и шиитов — это пример того, как можно выстраивать диалог по общественной линии.

- Уже много лет вами проводится программа "Просите мира Иерусалиму", в рамках которой накануне православной Пасхи в разных уголках Земли возносятся совместные молитвы о мире на Святой Земле, а из иерусалимского храма Гроба Господня доставляется Благодатный огонь. Включает ли эта акция и заботу о мире в Сирии?

— Во-первых, надо подчеркнуть, что это самостоятельная отличная от "Диалога цивилизаций" деятельность, в которой я принимаю участие. Эта программа не имеет никаких границ. Внешне она связана с православием в целом, но она этим не ограничивается. Концепция принесения Благодатного огня значительно шире. Программа исторически называлась "Просите мира Иерусалиму", потому что, в соответствии с Библией, если не будет мира в Иерусалиме, то не будет мира в мире.

- С момента начала операции ВКС в Сирии прошел год. Как это изменило расклад сил в регионе?

— Для меня, как политолога, совершенно очевидно, что ситуация изменилась с появлением такой мощной силы, как российская армия, российские ВКС. Нравится кому-то или нет, но если бы этого не произошло, то вполне возможно, террористы уже праздновали бы победу.

Хочу обратить внимание на высказывания ряда участников форума. Как было подчеркнуто американским участником Родосского форума профессором Фредом Даллмайером, и это еще раз неплохо бы подчеркнуть, — Россия пришла в Сирию по приглашению законно существующего и избранного правительства Сирии. Мне может не нравиться политика и действия того или иного государства, но только народ решает его судьбу, все остальное — это внешнее вмешательство. Чем это заканчивается, в России хорошо помнят не только на американских примерах, но и на своем — в Афганистане.

Примечательно, что только после того, как российские ВКС стали бомбить караваны нелегальной нефти, которая транспортировалась из зон, захваченных ИГИЛ, почему-то и другие стали это делать. До того в течение очень продолжительного времени вроде бы никто ничего не знал по этому поводу. А при нынешнем уровне развития финансовой системы, когда каждый доллар, евро или реал легко отслеживается, от меня ускользает: почему никак не могут прекратить каналы финансирования Исламского государства, террористических организаций?

- А как бы вы сами предположили — почему до начала операции российских ВКС никак не могли прекратить каналы финансирования Исламского государства, террористических организаций и полностью ли эти каналы перекрыты сегодня? И самое главное — когда и чем закончится война в Сирии? В каком году и кто победит?

— Знаете, в Японии есть поговорка: гадалка не знает своей судьбы. В этом смысле заниматься предсказаниями не самое благодарное занятие. Другое дело, что логика развития событий говорит о том, что Россия извлекла уроки из печального исторического опыта, афганского прежде всего, и ее руководство выстраивает свою политику в соответствии с буквой международного права, понимая, что от этого во многом зависит исход борьбы.

Я бы еще раз хотел подчеркнуть, и это обсуждалось в эти дни на Родосском форуме — международные силы имеют дело не с обычным противником. Это война против новой идеологии, против антицивилизации по определению президента Чехии Милоша Земана. Эта антицивилизация отрицает право на жизнь любого, кто не подпадает под ими придуманные критерии: не та вера, не то происхождение, не тот цвет волос и так далее. Звучит знакомо? Но тогда, семьдесят лет назад, страны, которые считали себя цивилизованными, смогли объединить усилия, и это несмотря на существование двух диаметрально противоположных и непримиримых идеологий. Антисоветчики Рузвельт и Черчилль создали антигитлеровскую коалицию с коммунистом Сталиным. К сожалению, сейчас пока наблюдается обратная тенденция: нагнетание риторики холодной войны.

Видимо, не у всех пришло осознание того, что мы столкнулись не с простым религиозным экстремизмом, который худо-бедно объясняют различными религиозными учениями, а с новым типом социального — не религиозного — варварства, появление которого в современную эпоху должно навести на самые серьезные размышления.

- Как, по оценкам Исследовательского института "Диалог цивилизаций", изменится расстановка сил, если на выборах в США победит Трамп, действительно ли России выгодна его победа? Ухудшатся ли отношения РФ и США, если победит Клинтон? Верите ли вы лично в возможность победы Трампа? И в скорую отмену антироссийских санкций в случае его победы — когда и при каких условиях они вообще могут быть отменены?

— Если бы мне позвонили мои знакомые из Америки, а у меня там много старых знакомых, и сказали: "Слушай, Владимир, кто, по твоему мнению, лучший кандидат?", и если бы я точно знал, что это на что-то повлияет, я бы, наверное, ответил просто. Более сложный ответ заключается в том, что хочет мир этого или не хочет — стабильность американской политической системы влияет на стабильность политических систем во всем мире. И вот, если судить по ходу президентской гонки, внутри американского общества наблюдаются процессы нарастания конфликтности, что, по оценкам многих экспертов "Диалога цивилизаций", может повлиять на политическую стабильность в самих США и мире в целом.

- Существует мнение, что в мире нарастает противостояние не просто отдельных государств, не России с США, а глобализма — с идентичностями (цивилизационными, национальными, религиозно-культурными). И именно в этом свете можно рассматривать миграционный кризис, когда потоки беженцев из-за войн и хаоса на Ближнем Востоке устремляются в Европу и грозят стереть ее индивидуальные черты. Согласны ли вы с этим? Кто выиграет — глобализм или индивидуальность? Есть ли у "Диалога цивилизаций" видение: что делать сегодня для выхода из миграционного кризиса в первую очередь?

— У нас есть несколько исследовательских тем, которые как раз рассматривают вопросы в том числе глобализации и ее роли в распространении конфликтов.

Дело в том, что стоит различать глобализацию, условно, позитивную, и глобализацию как идеологию. Вот у меня сейчас в руке телефон и у вас телефон. Эти телефоны сделаны одним производителем в одной стране. То же самое можно сказать о машинах, поездках за границу, дистанционном образовании. Другой вопрос, когда мы говорим об определенной идеологии, наборе универсальных или, правильнее сказать, об универсализованном наборе ценностей, когда считается, что правильно так и никак больше. Оказывается, что не всегда и не всюду правильно.

Так вот, здесь наблюдались две тенденции: с одной стороны, универсализация ценностей, которая предлагалась в пакете с доступом к благам глобализованной экономики, а с другой, продолжение расслоения по доходам, рост так называемого коэффициента Джини в самих странах-партизанах глобализации. До какого-то момента это накапливалось, но тут обнаружился еще один непрямой эффект глобализации — всеобщая миграция из регионов, охваченных конфликтами. Как правило, это страны, где универсализованный набор ценностей не прижился и произошло то, что Хантингтон называл столкновением цивилизаций, а на самом деле можно сказать, что был нарушен баланс межцивилизационных отношений. В практике Института мы оперируем понятием солидарного развития, это методология диалога, которая помогает объяснить, почему для снижения конфликтности этот баланс необходим.

Мы также разрабатываем сейчас конкретную методику определения того самого баланса для различных регионов мира под названием "Индекс Диалога".

Проблема нами исследуется глубже, не на уровне противостояния государств или идеологий, как вы сказали, а на уровне изменения социально-политической структуры общества. Недовольство глобализацией обнаруживается не у отдельно, скажем, взятых индусов, китайцев или у французов, а в тех слоях общества, которые от глобализации меньше всего выиграли. Результат — изменение политического ландшафта в Европе, рост популизма и те общественно-политические процессы, которые мы наблюдаем в ЕС и теперь, судя по всему, в США.

- Кто сегодня управляет глобальными процессами, кто навязывает глобализацию, на ваш взгляд, — международные корпорации или отдельные государства, какие? Согласны ли вы с утверждением: деньги правят миром? И возможно ли каким-то образом вернуть влияние религиозно-нравственных, гуманистических идеалов сострадания и солидарности на принятие важнейших решений?

— Есть такое явление, которые мы изучаем в "Диалоге цивилизаций", его можно описать, как противопоставление разных моделей экономического развития: статистического роста ВВП и развития как комплекса экономических мер по созданию удобной и необходимой инфраструктуры для жизни людей. Статистический рост далеко не всегда обеспечивает рост благосостояния — смотрите, экономика ЕС, США, других регионов растет? Растет. А расслоение по доходам не уменьшается, а увеличивается.

Есть исследование, не наше, согласно которому всего около 150 международных корпораций владеют почти половиной мировой экономики. В условиях глобализации, когда некоторые корпорации по финансовому и политическому весу сопоставимы или превышают отдельные страны, возникает недовольство у той самой части человечества, которая глобализацию видит, но от нее не выигрывает. Возникает недовольство, переоценка ценностей и попытка движения от политики цен к политике ценностей.

Я также не стал бы сводить ценностные основания цивилизаций к исключительно религиозным верованиям. Мир цивилизаций насчитывает тысячи лет, а это неизбежно приводило к развитию человеческого общества в целом и самого человека. С этой точки зрения верит ли человек в Бога и следует ли его заповедям или верит в развитие человечества на базе гуманизма, человечности, диалога и мира — по своей сути не имеет значения. И в том и в другом случае эти формы веры не производят конфликтность.

- В кулуарах Родосского форума эксперты говорили о кризисе на Украине, российской и антироссийской пропаганде, сеянии страха и ненависти к России. Возможно ли примирение двух стран или хотя бы снижение градуса напряженности, в какой перспективе? Что для этого нужно сделать России?

— В кулуарах форума говорили в меньшей степени о России или о какой-то другой стране, а о процессах, о том, как эти процессы понять, структурировать и предупредить рост конфликтности. Что касается антироссийской кампании, развернутой многими западными СМИ и политиками, то на эту тему очень емко на Родосе высказался президент Клаус. Он сказал: "Пожалуйста, не демонизируйте Россию и русских. Это уведет Европу не туда".

Касательно украинского кризиса, он отдельно не обсуждался, что отчасти объясняется разнообразием тем и международным составом участников и спикеров — 34 страны.

Но могу сказать, что в начале года "Диалог цивилизаций" в партнерстве с Центром изучения кризисного общества презентовал экспертный доклад по украинскому кризису, который не был опубликован. На основе статистики и различных источников информации выяснился, например, такой неожиданный факт: даже на пике вооруженного гражданского конфликта на Украине в конце 2014 года количество опрошенных украинцев, которые позитивно относились к русским, было уверенно более 50% даже в западных регионах, а количество тех, кто позитивно относился к России как к государству, везде превышало количество негативных отзывов.

В этом смысле есть надежда, что общность исторического опыта и общность ценностей, разделяемых русскими и украинцами, рано или поздно сыграют свою роль в восстановлении полноценных отношений, тем более что, уверен, таковы надежды и остальных европейцев.

США. Сирия. Ближний Восток. Россия > Внешэкономсвязи, политика > ria.ru, 6 октября 2016 > № 1928378 Владимир Якунин

4 октября в США состоялись дебаты между кандидатами в вице-президенты. Победу на них одержал республиканец.

Пост номер два

Американский президент считается самой влиятельной фигурой в мире. Он руководит сверхдержавой с самой мощной экономикой и военно-политическими возможностями. И, казалось бы, его потенциальный сменщик – вице-президент – должен всегда быть готовым разделить или даже взвалить на себя всю эту ношу.

Заместители Обамы и Джорджа Буша-младшего были готовы – Джозеф Байден являлся одним из самых уважаемых и мудрых членов Сената, а Дика Чейни вообще считали чуть ли не серым кардиналом в администрации республиканского президента.

Однако эти два титана были, скорее, исключением из правил. Обычно американские вице-президенты избирались не по принципу "кто может подменить начальника", а по принципу "кто поможет начальнику попасть в Белый дом". Вице-президент должен был оттенять недостатки кандидата в президенты и, желательно, представлять какой-нибудь колеблющийся штат, дабы тамошнее население склонилось в пользу его партнера.

После избрания от вице-президента требовалось не править, а сидеть в своем крыле Белого дома и регулярно выступать на общественных мероприятиях. Навыки управления для этого, понятно, не нужны.

Собственно, именно такого слабого партнера себе и выбрала черствая, скандальная Хиллари. Сенатор от "колеблющегося штата" Тим Кейн – истовый христианин, помогающий ближним и дальним (в частности, он ездил в миссионерские туры в Гондурас). Кроме того, Кейн умеет договариваться с разными людьми и собирать голоса законодателей – не случайно он прошел местный "курсус хонорум" от члена городского совета до Сената США. Ну и, наконец, он не конфликтен и не будет мешать Хиллари Клинтон и ее "первому джентльмену" управлять страной.

У Трампа выбор был куда сложнее. Ему-то как раз нужен был сильный кандидат калибра Джозефа Байдена, который должен был примирить выскочку Трампа с элитой республиканской партии. Проблема была в том, что никто из приличных, а тем более амбициозных республиканцев не был готов портить свое резюме сотрудничеством с Трампом.

Поэтому Трамп не получил ни сильного партнера, ни даже правильного с электоральной точки зрения напарника (то есть женщину-латиноамериканку из колеблющегося штата, каковой могла бы стать губернатор штата Нью-Мексико Сюзанна Мартинес). Пришлось брать того, кто согласился – то есть губернатора Индианы Майка Пенса, который попал в скандальную ситуацию в собственном штате.

Он позволил продавцам не обслуживать геев, после чего подвергся колоссальному давлению бизнес-сообщества, отыграл назад, потеряв при этом уважение собственных сторонников, и рисковал проиграть очередные губернаторские выборы. Поэтому Пенс и решил попытать удачи на "вашингтонской" работе.

Веселый Кейн

Собственно, состоявшиеся 4 октября дебаты вице-президентов и должны были продемонстрировать, чья посредственность посредственнее. Отчасти, поэтому с точки зрения содержания они серьезно уступали первым дебатам Клинтон и Трампа. Но по эмоциональному накалу их, пожалуй, превзошли.

Солировал на дебатах демократ Тим Кейн, перед которым стояло две задачи. Во-первых, показать всем, какой он молодец, какая у него репутация и какой у него прекрасный штат. При этом он отдельно подчеркнул, что его миссионерская деятельность и истовая вера не мешают соблюдать закон (например, подписывать указы о смертной казни отдельным преступникам).

Второй же и основной задачей демократического кандидата была критика Трампа. Кейн сразу охарактеризовал дебаты как "веселье" и при попустительстве ведущей не стеснялся регулярно перекрикивать Пенса, перебивать его очередным уколами в адрес республиканского кандидата в президенты. "Мой сын служит в Корпусе морской пехоты за пределами Соединенных Штатов. И перспективы того, что Трамп станет главнокомандующим, пугают мою семью до смерти", – сказал Кейн.

Кандидат не стеснялся опускаться до откровенных передергиваний – например, утверждал, что Трамп "называл мексиканцев преступниками и насильниками" (хотя республиканский кандидат говорил, что лишь нелегальные мигранты из Мексики являются таковыми). Продолжая эту мысль, Кейн проводил аналогии со временами, когда "афроамериканец не мог быть гражданином США".

Передергивал он цитаты не только Трампа, но и сидящего напротив него Майка Пенса. "Губернатор Пенс заявлял, что Путин является лучшим лидером чем президент Обама. Если Вы не понимаете разницу между лидерством и диктатурой, то Вам нужно вернуться в пятый класс", – заявил Кейн. На деле же губернатор утверждал, что Путин является не "лучшим", а "более сильным" лидером, чем нынешний американский президент.

Дошло до того, что корреспондент либеральной Washington Post, комментирующий дебаты, регулярно обвинял демократа во лжи, при этом почти не критикуя республиканца.

Республиканское спокойствие

Майку Пенсу приходилось не только реагировать на сверхагрессивность Кейна, но и реализовывать свой план. В частности, презентовать себя как человека из глубинки (который всего достиг собственным трудом), в общих словах защищать позиции Трампа и переводить его громкие заявления на простой республиканский язык, а также критиковать Хиллари Клинтон. Но не огульно, как Кейн, а по делу.

Заявления губернатора Пенса о том, что в бытность бывшей первой леди бывшим госсекретарем США, Хиллари Клинтон упустила контроль рядом мировых процессов. Это был не эмоциональный всплеск, а констатация очевидного всем факта: при ней мир действительно стал опаснее.

Демократ Кейн утверждал, что после смерти Бен Ладена, иранской ядерной сделки и сокращения численности американских войск за рубежом со 175 до 15 тысяч террористическая угроза отчасти снизилась. Пенс же абсолютно верно возражал, что сокращение американских войск в Ираке (когда Клинтон и Обама не смогли выработать с Багдадом новый договор о присутствии) и позволил ИГ захватить значительную часть Ирака.

"У нас самый маленький флот с 1916 года. У нас самое низкое число военнослужащих с конца Второй мировой войны", – говорил Майк Пенс.

Эмоции и рациональность столкнулись и в "русском вопросе". Оба кандидата осуждали действия России в Сирии и на Украине и высказывали свои предположения на тему того, как сдерживать Москву. Правда, Кейн в основном говорил не о том, как Хиллари будет противостоять России, а о том, почему Трамп не сможет это сделать. Якобы у него с русскими бизнес, и вообще он Путиным восторгается.

Пенс же пояснял, что Россия будет уважать только сильные Соединенные Штаты, а при Обаме Америка была слабой. "Русский медведь никогда не умирает, он лишь впадает в спячку. И слабая, безответственная политика Хиллари Клинтон и Барака Обамы разбудила агрессивность в России, – заявил Майк Пенс. – Русские пришли в Грузию, в Крым, а теперь и на Ближний Восток".

По мнению республиканца, сильный президент в лице Трампа сможет обуздать "маленького агрессивного Путина". Хороший аргумент для тех российских политологов, которые до сих пор считают Трампа "другом России".

Неудивительно, что в споре эмоций и логики победила именно последняя. Даже опрос продемократической CNN (которую Трамп называет не иначе как Clinton News Network) отдал Пенсу 48% голосов против 42% у Кейна.

Слабое, но утешение для республиканцев после проигранных Трампом первых дебатов. Правда, демократы могут снова вырваться вперед уже через три дня, когда Клинтон и Трамп вновь сойдутся на трибуне.

Геворг Мирзаян, доцент Финансового университета при правительстве РФ, для РИА Новости

Эрдогана припекает с юга

Антикурдская кампания Турции дестабилизирует Сирию и Ирак

Игорь Крючков, Александр Атасунцев

Если турецкие войска не покинут Северный Ирак, это может привести к масштабной региональной войне, заявил официальный Багдад. Действия Анкары, которая стремится нанести как можно больше урона курдским боевым и политическим объединениям на границе с Ираком и Сирией, вызывают все больше беспокойства у стран региона. Разрыв контактов США и России на сирийском направлении только увеличивает эти риски.

«Мы не один раз просили турецкую сторону не вмешиваться в иракские дела, и я боюсь, что турецкая авантюра может обернуться региональной войной», — заявил 5 октября премьер Ирака Хайдер Аль-Абади. Речь иракского политика прозвучала на национальном телевидении.

Поводом для такого резкого выступления стало решение турецкого парламента продлить мандат, позволяющий турецким войскам продолжать операцию на территории Сирии и Ирака еще один год.

Багдад и Анкара уже обменялись дипломатическими нотами и вызвали послов противоположной стороны для разъяснений.

Курды без покровителей

Анкара ввела войска в Ирак еще в декабре прошлого года. Тогда турецкие военные и бронетехника вошли в северную провинцию Найнава, примыкающую к Иракскому Курдистану, автономному от Багдада. Анкара объяснила свои действия подготовкой народных отрядов, воюющих в Ираке с террористическим «Исламским государством» (ИГ запрещено в России). Однако, согласно сообщениям властей Ирака, Турция занималась обеспечением безопасного прохода контрабандной нефти и наносила удары по позициям местных курдов.

Багдад назвал присутствие турецких военных «враждебным действием» и заявил о нарушении суверенитета. На эту фактическую интервенцию отреагировала и Лига арабских государств, и даже США, призвавшие уважать территориальную целостность Ирака.

Во время попытки переворота 16 июля этого года Турция вывела часть войск с иракской территории. Однако уже 20 июля турецкая авиация, в самый разгар кадровых чисток после попытки путча, вновь нанесла серию ударов по позициям Рабочей партии Курдистана (РПК) на севере Ирака.

По такому же сценарию Турция в конце августа начала операцию «Щит Евфрата» на территории Сирии. Турецкие войска вторглись в район Джараблуса под прикрытием американской авиации, объяснив маневры тем, что из города необходимо вытеснить боевиков ИГ. Однако впоследствии курдские боевые группировки и курдская партия «Демократический союз Сирии» заявили, что это лишь предлог. По их информации, Турция стремится положить конец расширению зоны влияния курдов в Северной Сирии и пытается не дать объединиться двум курдским анклавам, разделенным рекой Евфрат.

В конце сентября турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган вновь призвал США начать совместный штурм сирийской Ракки, удерживаемой ИГ. Если Вашингтон согласится, турецкая армия зайдет еще глубже на территорию Сирии и получит возможность воевать с курдами и там.

Анкара уже многие годы воспринимает курдов, проживающих в южных районах Турции, как одну из главных угроз собственной государственности. РПК, выступающая за создание автономного и единого Курдистана на части территории Турции, Ирака и Сирии, здесь считается террористической организацией.

В 2015 году президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган разорвал мирный процесс с курдскими боевыми группировками и вернулся к тактике полного подавления местного сепаратизма. Это привело к тому, что курдские боевики перешли на территорию Сирии и Ирака.

До сих пор Турции приходилось ограничивать сирийскую и иракскую кампании против курдов. Сдерживающий эффект давали одновременно США и Россия, одинаково заинтересованные в союзе с курдами в Сирии.

Москва долгое время пыталась создать курдскую делегацию для участия в международных мирных переговорах по урегулированию сирийского конфликта, рассчитывая на лояльность. США снабжали курдов оружием, считая их серьезной военной силой, достаточно независимой как от исламских радикалов, так и от президента Сирии Башара Асада, однозначного союзника Москвы.

Анкара, в свою очередь, старалась не бросать вызов интересам России и США в регионе, дорожа связями с обеими державами.

Теперь же, когда США и Россия 3 октября разорвали двустороннее сотрудничество по Сирии, курды на время потеряют покровительство, и Анкара попытается этим воспользоваться.

«Безусловно, разлад России и США поспособствовал эскалации в Ираке и активным действиям армии Турции, — рассказал «Газете.Ru» политолог, специалист по связям с турецкими СМИ Александр Кирпичев. — А напряженность в Ираке может как огонь быстро переброситься в Сирию».

Молчание Эрдогана

Активизация иракского направления турецкой кампании связана с очередным наступлением на город Мосул, оккупированный боевиками ИГ.

Мосул — главное сосредоточие сил террористов в Ираке. Захватив этот город-миллионник еще летом 2014 года, ИГ стало известно на весь мир. Именно здесь в одной из мечетей лидер группировки Абу Бакр аль-Багдади провозгласил создание так называемого «халифата». Мосул также известен и тем, что в городе находятся захоронения нескольких пророков Ветхого Завета. Сразу после захвата боевики ИГ выложили в сеть видео, как они разрушают гробницу пророка Ионы.

К концу августа правительственные войска Ирака полностью освободили от боевиков район Кайяра к югу от Мосула и закрепились на позициях.

В октябре ожидается решающая фаза штурма. Именно сейчас Багдаду понадобились дополнительные войска, и Иракский Курдистан может их предоставить.

Сейчас иракское правительство ведет переговоры с Масудом Барзани, президентом Иракского Курдистана. При поддержке пешмерга — курдского ополчения — у ВС Ирака повысятся шансы на успешное завершение операции. Очевидно, что захват «иракской столицы ИГ» даст дополнительные политические очки и Барзани лично, и Иракскому Курдистану в целом.

Турция не может позволить оформление этого союза. Помимо курдского фактора нынешнее иракское правительство контролируют шииты, которые тяготеют к Ирану, сопернику Турции в регионе.

Впрочем, как рассказал на условиях анонимности «Газете.Ru» источник, знакомый с содержанием сирийских дискуссий в МИД России, пока турецкая операция в Ираке сталкивается с существенными сложностями.

«У иракцев сейчас нет сил, чтобы в случае чего дать отпор туркам. И конечно, им неприятно, что Турция находится на их территории. Но и у Турции сейчас в армии проблемы с лояльностью. У турок только что была попытка переворота. Треть генералитета и огромное количество офицеров уволены», — рассуждает он.

Россия же в данный момент не собирается вмешиваться в действия Турции против курдов, рассказал «Газете.Ru» другой источник, связанный с турецким направлением отечественной дипломатии.

«Есть информация, что Путин пошел на уступки по курдскому вопросу, а Эрдоган — по вопросу признания режима Асада. Пока не столкнулись интересы России и Турции в Сирии, пока нет открытого противостояния курдских сил и турецких войск, Москва будет закрывать глаза на наши разведданные по курдам, — рассказал источник. — Параллельно Эрдоган меняет риторику по отношению к Асаду, которого он раньше требовал сместить».

Собеседник «Газеты.Ru» обратил внимание на выступление турецкого лидера 21 сентября на Генассамблее ООН. За все 30 минут речи Эрдоган не сказал ни слова про Асада. Сегодня, в условиях обострения отношений с США и призывов Вашингтона бомбить позиции сирийских войск, молчание Эрдогана не может не радовать официальный Дамаск.

Вечером 5 октября, спустя несколько часов после жесткого заявления Багдада в адрес Анкары, президент России Владимир Путин и его турецкий коллега обсудили «проблематику сирийского кризиса» по телефону, сообщила пресс-служба Кремля.

Выступление и ответы на вопросы СМИ Министра иностранных дел России С.В.Лаврова в ходе совместной пресс-конференции по итогам переговоров с Министром иностранных дел и международного развития Франции Ж.-М.Эйро, Москва, 6 октября 2016 года

Уважаемые дамы и господа,

Сегодня мы провели обстоятельные переговоры с моим французским коллегой Министром иностранных дел и международного развития Франции Ж.-М.Эйро.

Обсудили ход подготовки намеченного на 19 октября визита Президента Российской Федерации В.В.Путина во Францию. Рассчитываем, что итоги визита придадут дополнительный импульс отношениям между нашими странами. Франция – наш традиционный и давний партнер, и мы уделяем особое внимание качеству отношений с этой страной.

Основное внимание мы посвятили обсуждению ситуации в Сирии и вокруг нее. У нас вызывает обеспокоенность текущая ситуация в этой стране. В Москве и Париже озабочены продолжающимся насилием, сохраняющимися проблемами с гуманитарным доступом к нуждающемуся населению. Мы с французскими партнерами тесно взаимодействуем по сирийской проблематике в двустороннем формате, по линии ООН, в ее Совете Безопасности, в рамках Международной группы поддержки Сирии (МГПС) и созданных этой группой целевых подгрупп по прекращению огня и решению гуманитарных вопросов. Позиция Франции по сирийской проблематике, как и в целом по ситуации на Ближнем Востоке и Севере Африки всегда представляет для нас интерес.

Россия выступает за скорейшее мирное и справедливое решение кровопролитного сирийского конфликта. В качестве главных задач, как постановил СБ ООН, мы видим полное искоренение террористической угрозы на территории Сирии, улучшение гуманитарной ситуации, скорейший запуск политического процесса. Конечно же, все это предполагает обеспечение устойчивого прекращения огня.

При этом мы хотим, чтобы борьба с терроризмом велась по-настоящему коллективно, на прочной основе международного права. Как вам известно, чуть более года назад Президент Российской Федерации В.В.Путин на 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке выступил с инициативой формирования широкого антитеррористического фронта. Мы в то время предлагали свое сотрудничество всем государствам, и, Франция была одной из первых. Об этом еще осенью 2015 года договаривались наши президенты.

Сегодня мы обсудили ситуацию вокруг российско-американских договоренностей, работа над которыми продолжалась, по сути дела, весь нынешний год и 9 сентября завершились согласованием комплексного пакета документов. Россия сделала все от нее зависящее, чтобы эти договоренности начали реализовываться на практике. К сожалению, пока это не получается. Американская сторона на данном этапе вместе со своими союзниками по той коалиции, которую сформировал Вашингтон, еще не может обеспечить отделение умеренной оппозиции от террористов из «Джабхат ан-Нусры». В то же время хотел бы сказать, что свою часть договоренностей Россия и власти Сирийской Арабской Республики готовы выполнять. Это касается, в том числе, обеспечения прекращения огня, которое нарушалось незаконными вооруженными формированиями, и гуманитарного доступа, прежде всего по дороге «Кастелло», в полном соответствии с российско-американскими документами. Здесь также оппозиция не может обеспечить отвод своих сил, как это готово сделать правительственное подразделение. От этой важной гуманитарной артерии зависит ситуация гражданского населения в Алеппо.

Мы сожалеем, что наши американские коллеги объявили о приостановке двусторонней с нами работы по Сирии. Обратили внимание, что многосторонние форматы они вынесли за скобки своего решения и готовы их использовать.

По нашим сведениям сегодня в Женеве планируется провести заседание двух целевых групп по прекращению огня и по гуманитарному доступу, которые были созданы МГПС. Мы полностью согласны с тем, что необходимо обеспечить контроль и мониторинг за соблюдением режима прекращения боевых действий. Это часть российско-американских договоренностей. Уверены, что без каких-либо дополнительных усилий, выполнение этих договоренностей может положить конец столкновениям и обеспечить доступ гуманитарной помощи населению в Алеппо и в другие места на территории САР. Все хорошо знают, и это записано в решениях СБ ООН, что прекращение огня, режим прекращения боевых действий никогда не распространялся и не будет распространяться на ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусру» и тех, кто слился с этими террористическими организациями.

Мы рассказали нашим французским коллегам, что Россия предпринимает постоянные усилия по облегчению гуманитарной ситуации в Сирии, в том числе в Алеппо, и на регулярной основе осуществляет поставки гуманитарной помощи в конкретные пункты. Мы убеждены, и здесь, как я понимаю, у нас нет расхождений с нашими французскими коллегами, что нет альтернативы реализации решений СБ ООН, запуску политического процесса, который должен опираться на взаимоуважительный, всеохватный, без предварительных условий межсирийский диалог. Нет альтернативы и параллельному обеспечению режима прекращения боевых действий, расширению гуманитарного доступа и, конечно же, повышению эффективности борьбы с терроризмом.

Хотел бы также сказать, что 3 октября разговаривал по телефону с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини, в ходе которого мы подтвердили с обеих сторон, что каждая из этих задач, поставленных СБ ООН, должна осуществляться независимо от того, какие предварительные условия та или иная оппозиционная группировка может выдвигать. Мы не должны быть заложниками капризов тех, кто «на земле» решает свои конъюнктурные задачи. Знаем мы и о том, что ЕС сформулировал гуманитарный план по Алеппо. Видели этот документ. Считаем его вполне заслуживающим обсуждения и поддержки. Отмечаем, что в ответ на обращение Евросоюза сирийские власти дали согласие на открытие гуманитарного офиса ЕС в Дамаске.

Когда мы с Министром иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро начали наши переговоры, поступило сообщение о том, что спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистура выступил с новой инициативой, которая нацелена на нормализацию ситуации в Алеппо, прекращение боестолкновения и устранение причин продолжающихся боевых действий. Мы заинтересованы в том, чтобы подробно изучить эту инициативу. Как только она поступит, будем к этому готовы.

Наши переговоры сегодня были полезными. Мы говорили о той инициативе, соответствующий проект которой Франция внесла в СБ ООН. Мы будем готовы над этим текстом работать, исходя из упомянутых мной принципиальных подходов, закрепленных в российско-американских договоренностях и, конечно же, с учетом решений, принятых СБ ООН и МГПС, которые нельзя предавать забвению.

Благодарю Министра иностранных дел Франции Ж.-М.Эйро за сотрудничество.

Вопрос (адресован обоим министрам): Соответствует ли проект французской резолюции СБ ООН о прекращении боевых действий в Алеппо требованиям Москвы об отмежевании умеренной оппозиции от террористов? Какие пункты, на Ваш взгляд, требуется изменить, чтобы Россия поддержала этот проект? Какую форму ответственности следует внести в проект резолюции для нарушителей РПБД? Кто должен определять, когда и кто этот режим нарушил? Будет ли для этого создан специальный механизм?

С.В.Лавров: Мы изучаем этот проект. Рассчитываем, что наши идеи и поправки, которые мы после нашей сегодняшней встречи дополнительно передадим французским коллегам, будут самым внимательным образом рассмотрены и учтены. В этих поправках есть предложения, которые предполагают выдвижение от имени Совета Безопасности ООН требований отмежевания умеренной оппозиции от «Джабхат ан-Нусры». Эти требования были сформулированы в рамках МГПС и в тех документах, которые мы согласовали с американцами. Я не думаю, что Россия в этой ситуации сможет пойти на какое-либо смягчение соответствующих формулировок, которые уже были одобрены.

В отношении того, какие пункты требуется изменить. Это достаточно продолжительный разговор. Он должен проводиться между экспертами. Такие консультации в Нью-Йорке начинаются. Какую форму ответственности следует ввести для нарушителей РПБД? Механизм выявления нарушителей уже создан МГПС, когда она сформировала две целевые подгруппы: одну по гуманитарным вопросам, а вторую по наблюдению за прекращением огня. Она такой механизм достаточно подробно расписала на основе тех предложений, которые внесли Россия и США. Если я не ошибаюсь, то резолюция 2268 СБ ООН одобрила такой механизм. Мы считаем, что нужно его максимально использовать. До сих пор страны-члены МГПС, а все они в соответствии с созданным механизмом имеют право и обязанность срочно сообщать любую информацию о нарушениях прекращения огня с тем, чтобы эта информация подробно расследовалась, до сих пор активности в этом вопросе не проявляли. Сегодня мы призывали наших французских коллег, как мы призываем и других членов этой структуры, пользоваться уже имеющимися возможностями максимально эффективно.

Вопрос (адресован Ж.-М.Эйро): Сегодня распространилась информация о том, что ФРГ рассматривает возможность ввода новых антироссийских санкций с связи с ситуацией в Сирии. Готова ли Франция поддержать такие санкции?

С.В.Лавров: Мы читали о том, что в ФРГ якобы рассматривается возможность ввода новых санкций в отношении России в связи с ситуацией в Сирии. Это, конечно, дело германского правительства, вопрос на совести тех, кто выносит суждения о том, что в Сирии реально происходит. Забавная ситуация получается. Всем хорошо известна ситуация на Украине. Были приняты Минские договоренности, которые не выполняются, а Евросоюз, включая Германию – одну из ведущих стран Евросоюза, принял такую позицию, согласно которой санкции против России будут сняты как только будут выполнены Минские договоренности. Хотя мы все прекрасно знаем, от кого зависит выполнение Минских договоренностей и в чей адрес они содержат прямые требования с указанием конкретных сроков того, что нужно сделать, включая внесение изменений в конституцию, статус Донбасса. Причем статус Донбасса был в этих Минских договоренностях собственноручно написан Канцлером ФРГ А.Меркель и Президентом Франции Ф.Олландом. Но договоренность они не в состоянии выполнить: наши партнёры не в состоянии повлиять на Киев, чтобы он их выполнил, а санкции вводятся против России.

Сейчас Сирия. Есть российско-американские договоренности, которые наши американские партнеры не смогли начать реализовывать, а разговор пошел уже о санкциях в отношении России. Я думаю, что нет нужды объяснять, к чему я клоню. По-моему, ситуация и так очевидна. Очень надеюсь, что, во-первых, возобладает здравый смысл, а во-вторых, возобладает не желание во всем и везде обвинять Российскую Федерацию, а стремление обеспечить нормализацию обстановки в различных регионах мира, в том числе на Украине и на Ближнем Востоке, исходя, прежде всего, из интересов народов, которые там проживают.

Вопрос: Вы сослались на г-на С. де Мистуру, который заявил, что восточные кварталы Алеппо могут исчезнуть до конца года. Сейчас там идет бомбардировка, осуществляемая сирийским режимом и российской авиацией. Что Россия готова сделать, чтобы улучшить гуманитарную ситуацию, чтобы положить конец этой гуманитарной драме на востоке Алеппо? Зачем Вы размещаете комплексы С-300? Я слышала версию, что это для защиты российской базы. Но имеются ли военно-воздушные угрозы для российских баз в Сирии?

С.Лавров: Вы знаете, угрозы для российских ВКС уже были, если вы следили за новостями в течение последнего года. Причем угрозы не только звучали, но были реализованы. С тех пор мы уже давно разместили С-400 на нашей базе в Хмеймиме, чтобы подобных инцидентов больше не произошло. С-300, которые мы поставляем, почему-то вызвали гораздо более громкий ажиотаж в медийной среде. Никто не комментировал поставки С-400. Нам сейчас просто нужно надежно обеспечить безопасность наших военных, ВКС, нашего пункта материально-технического обеспечения в порту Тартус в ситуации, которая пока не успокаивается. Я далек от этой мысли, но вчера я говорил с Дж.Керри по телефону и поинтересовался у него, насколько верны сообщения некоторых СМИ в США о том, что Вашингтон рассматривает варианты нанесения ударов крылатыми ракетами по аэродромам, которые используют сирийские ВВС. Знаете, когда крылатая ракета летит, то, наверное, трудно сразу понять куда конкретно она прицелилась. Поэтому предосторожность все-таки не помешает. Повторю и С-400 и С-300 – это сугубо оборонительные вооружения, которые никому не угрожают.

Точно также, как сейчас сказал Ж.-М.Эйро, что он сюда приехал не с угрозами. Когда мы встречаемся с французами, мы не ждем от наших французских друзей каких-либо угроз. Уверен, что и завтрашняя поездка в Вашингтон, которую анонсировал Ж.-М.Эйро также не будет сопряжена с какими-либо угрозами.

Что касается ситуации в Алеппо. Я бы просил все-таки заботиться о жителях всего города Алеппо, а не только его восточной части. Мы самым серьезным образом воспринимаем то, что сейчас происходит с гуманитарной ситуацией в Алеппо, в том числе в Восточном Алеппо, но не только там. Хотел бы напомнить, что в августе этого года боевики, ведомые «Джабхат ан-Нусрой», наступали на район Рамуса (юго-западная часть Алеппо). В результате они его окружили, и в окружении оказалось более миллиона гражданских лиц. При этом боевики, ведомые «Джабхат ан-Нусрой», перекрыли единственную ведущую в этот район Алеппо автотрассу, и население оказалось под угрозой голода, нехватки продовольствия и топлива. В итоге снабжение этих районов Алеппо вынуждены были осуществлять по грунтовым дорогам, которые не приспособлены для тяжелых грузовиков. Это была очень непростая гуманитарная ситуация. Не помню, чтобы кто-то, в том числе представленные здесь уважаемые СМИ, уделили этой гуманитарной проблеме какое-либо внимание.

Хотел бы подчеркнуть, что мы не делим Алеппо на часть, которую контролирует правительство и на часть, которую контролируют боевики. Мы хотим помочь разблокировать эту ситуацию всеми возможными способами. Конкретный способ, еще раз повторю, был согласован нами с американцами. Он заключался в том, чтобы объявить 72-часовую паузу и отвести на равные расстояния от главной гуманитарной артерии, которая ведет в Алеппо, правительственные войска и подразделения оппозиции. Эти расстояния были согласованы на бумаге российскими и американскими военными, записаны в документе, который был одобрен 9 сентября. Но, когда дело дошло до его выполнения, американцы нам сказали, что они не могут гарантировать, чтобы оппозиция отвела свои подразделения от дороги «Кастелло». Правительство стало было отводить свои подразделения, но оппозиция тут же принялась захватывать освобожденные территории, и все вернулось на круги своя. В ситуации, когда американцы расписались в неспособности добиться отвода подразделений оппозиции, как они обязались сделать, они нам вдруг предложили следующее: давайте не будем добиваться отвода ни правительственных, ни опозиционных сил, пусть все будет как есть, пусть гуманитарные конвои идут в нынешних условиях, а для безопасности они просят Россию разместить на этой дороге своих военнослужащих. Вы понимаете, о чем идет речь? Мы тем не менее сказали, что не то что не хотим одни обеспечивать там безопасность, но предложили делать это вместе с американскими военнослужащими. Нам на это сказали, что это слишком рискованно. Вот такой у нас был гуманитарный обмен мнениями по поводу того, как решать проблемы Алеппо.

Сейчас мы по-прежнему убеждены, что разблокирование дороги «Кастелло» является главной задачей для налаживания беспрепятственного потока гуманитарной помощи. Конечно, необходимо урезонить боевиков, которые контролируют Восточный Алеппо, и громогласно заявляют, что они не пропустят гуманитарную помощь по дороге «Кастелло», периодически ее обстреливая.

Я уже говорил, но, видимо, забывается. Напомню еще раз, 26 августа в очередной раз мы встречались с Государственным секретарем Дж.Керри в Женеве. В этот день с нами был спецпосланник Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистура, который сообщил, что есть договоренность с сирийским Правительством и Турцией, что с турецкой территории по дороге «Кастелло» отправляются конвои гуманитарной помощи ООН. Это будет символично, поскольку произойдет в момент встречи руководителей внешнеполитических ведомств России и США в Женеве. Мы были воодушевлены и думали, что это действительно станет очень важным переломным этапом в преодолении гуманитарного кризиса. Но в этот самый момент боевики, которые контролируют Восточный Алеппо, сказали, что они не пропустят этот конвой и будут вести по нему огонь, если он пойдет по дороге «Кастелло». Ооновцы взяли паузу на пару дней, чтобы их уговорить, боевики не уговорились, потом их уговаривали в сентябре, но все безрезультатно. Поэтому, когда мы говорим так эмоционально о том, что необходимо как можно скорее решить гуманитарные проблемы Алеппо, я просто попросил бы (наверняка в ваших досье есть сведения о том, что происходило в те дни, как это происходило, все было публично объявлено) смотреть на все целиком, а не выдергивать какой-то отдельный эпизод, каким бы трагичным он не был.

Насчет спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры. Мы ориентируемся на то, чтобы всегда искать какой-то конструктивный шаг. Он сделал заявление. Как я понял Вас, Вы в этом заявлении услышали только одну фразу, что «Восточный Алеппо может исчезнуть через 20 дней». А главное, что он сказал, было направлено на то, чтобы не позволить этому случиться. Главное, что он предложил, как я понимаю (я не читал полностью его заявление, только слышал цитаты), урегулировать эту ситуацию, не просто выдвигать тревожные тезисы, а решить проблему: вывести оттуда боевиков и обеспечить сохранение Восточного Алеппо в том виде, в котором он сейчас управляется местным советом. Повторю, это то, что я услышал, не имея пока возможности прочитать полностью заявление спецпосланника Генсекретаря ООН по Сирии С.де Мистуры. Я думаю, что это предложение, по крайней мере, так как оно звучит, заслуживает самого внимательного рассмотрения.

Вопрос: В Вашингтоне говорят, что если дипломатические методы больше не работают нельзя исключать военного вмешательства, чтобы оказать давление на Россию. До какой стадии вы можете дойти в военной конфронтации с Вашингтоном?

С.В.Лавров: Мы регулярно разговариваем с Государственным секретарем США Дж.Керри. Я уже имел возможность приводить статистику. Сейчас не помню точно, но в этом году было больше 55 телефонных разговоров, около десяти встреч. Я никогда от него не слышал (во всяком случае, в разговоре со мной, я знаю, бывают «утечки»), что у сирийского кризиса есть военное решение. Когда мы создавали МГПС, Россия, Иран и США настаивали на том, чтобы в нашем базовом документе – декларации, принятой прошлой осенью, записать, что сирийский кризис не имеет военного решения. Повторю, тогда за эту формулировку выступали Россия, США, Иран, Египет и ряд других стран. Ее не поддержали несколько членов МГПС. Я не буду сейчас называть эти страны. Но среди них не было США. Соединенные Штаты в лице Дж.Керри твердо выступали за то, чтобы зафиксировать отсутствие военного решения сирийского конфликта. Тогда эта инициатива не прошла. Делайте выводы сами.

Насчет того, что «дипломатия провалилась», то об этом недавно заявил Госсекретарь США Дж.Керри, выступая в Германском фонде Маршалла в Брюсселе. Там прозвучала фраза, что дипломатия не сработала. Сегодня я приводил данные о том, как развивались наши отношения с США и почему пока еще не заработали документы, которые мы согласовывали в течение многих месяцев, тщательно выверяя каждое слово и действие, которое должно будет осуществиться в соответствии с этими документами. Это была не наша инициатива, а одностороннее решение США. Поэтому вопрос о том, почему на данном этапе дипломатия пока не срабатывает, наверное, нужно адресовать США.

Конечно, мы слышали, что в Вашингтоне якобы ведутся разговоры о необходимости воздействовать на Президента САР Б.Асада силой. Есть подтвержденное многочисленными свидетельствами мнение, которое разделяют многие эксперты в России и не только, но и на Западе, в США, что американцы уже посылали силовой сигнал Б.Асаду, когда разбомбили позиции сирийской армии в Дейр-эз-Зоре. Сирийская армия была в этом городе окружена игиловцами уже около двух лет. Вслед за односторонней акцией США и их коалиции ИГИЛ пошел в наступление. Мы никогда не исповедуем теорию заговора, но я просто хочу процитировать слова представителя Пентагона – полковника ВВС США Дж.Томаса. Описывая, что произошло в Дейр-эз-Зоре 19 сентября, он сказал, что это была динамичная цель, поэтому они не планировали намеренный удар. Но они два дня ее разрабатывали. Решение о нанесении удара по этой цели было принято теми, кто эти решения принимают, на основании того, что эта цель была верной и соответствовала всем данным, которые они получили по линии разведки. Поэтому решение о нанесении удара по этой цели было принято не спонтанно. Делайте выводы сами.

Я еще в Нью-Йорке и уже позднее обсуждал этот вопрос с Госсекретарем США Дж.Керри. Он твердо заявляет, что это была однозначная ошибка и ее просто нужно забыть, а не рассматривать как некую новую линию США. Еще раз повторю, что сирийское Правительство сделало довольно резкое заявление о выходе из РПБД именно после этого удара, в результате которого погибло около 80 сирийских военнослужащих, а 150 было ранено. Удар был очень серьезным, он наносился более часа, если он был ошибкой, то об этом можно было бы сообразить чуть раньше. Мы потом убеждали Дамаск, что не стоит так резко реагировать. Мы и сейчас читаем о том, что в Вашингтоне есть желающие применить силу. Это не секрет. Надеюсь, что эти голоса все-таки не возобладают. Мы слышали достаточно взвешенные комментарии официального представителя Белого Дома в ответ на просьбу прокомментировать эти слухи. Мы рассчитываем, что это отражает основную линию, которую проводит Администрация Б.Обамы.

Вчера мы говорили по телефону с Государственным секретарем США Дж.Керри. У нас есть общее понимание, что необходимо продолжать усилия, что мы разделяем общую цель – мирное урегулирование в Сирии. Я полностью согласен с тем, что сейчас только что сказал Жан-Марк, что для этого нужно запускать политический процесс. Кстати, запускать его надо в соответствии с резолюциями Совета Безопасности ООН, где говорится, что диалог должен начаться без предварительных условий, должен быть инклюзивным и привести к формированию переходной структуры, которая была бы светской. В английском тексте используется термин «non-sectarian», Жан-Марк сейчас подтвердил это. Рассчитываем, что все сирийские группы согласятся, чтобы Сирия обязательно была светской. Например, Высший комитет по переговорам (ВКП), который был сформирован некоторыми оппозиционерами в Эр-Рияде и поддерживается целым рядом западных стран, включая Францию, ни разу не заявил, что он хочет видеть Сирию светской. В этом смысле меня утешают заверения Жан-Марка, что в переговорах должны участвовать все сирийские группы без исключения. Это наша позиция, потому что некоторые внешние игроки считают, что только ВКП имеет право представлять сирийскую оппозицию, а то и весь сирийский народ.

Как видите, у нас с нашими французскими коллегами общего гораздо больше, чем того, что нас разделяет. Надеюсь, что это нам поможет в Совете Безопасности ООН найти такие формулировки, которые позволят сохранить единство этого важнейшего международного органа.

Россия. Франция > Внешэкономсвязи, политика > mid.ru, 6 октября 2016 > № 1925396 Сергей Лавров

«Группа ГАЗ» по итогам 2016 года планирует поставить на экспорт более 16 тыс. единиц автомобильной техники, тогда как в прошлом году за рубеж было отправлено 14,5 тыс. машин, таким образом рост может составить 10%, сообщил «Финмаркет» со ссылкой на заявление директора «Группы ГАЗ» по развитию международного бизнеса Леонида Долгова.

«Мы методично реализуем ту стратегию, которую себе наметили. В этом году будет чуть выше 20% доля экспорта в продажах, несмотря на проседание рынков СНГ — в первую очередь, Казахстана. Мы понимаем это, и наши возможности роста лежат за пределами традиционных рынков СНГ. В этом году мы по плану должны реализовать свыше 16 тыс. единиц автомобильной техники на экспорт», — сказал Долгов, подчеркнув, что речь идет о легких коммерческих автомобилях, автобусах и автомобилях марки «Урал».

«Отдельным направлением являются двигатели ЯМЗ (Ярославский моторный завод, входит в «Группу ГАЗ»), которые также поставляются нашим партнером в СНГ, но мы их здесь не учитываем», — добавил директор «Группа ГАЗ» по развитию международного бизнеса.

В свою очередь, по словам гендиректора корпорации «Русские машины» (основной владелец «Группы ГАЗ») Манфреда Айбека, в настоящее время группа присутствует на 40 рынках.

«В этом году мы ведем переговоры с Ираном, Вьетнамом, Египтом и Кубой, чтобы понять, как лучше обеспечить там свое присутствие», — сказал он, отметив, что в 2016 году «Группа ГАЗ» вышла на рынки Мадагаскара, Боливии, Кубы, Туниса, Ганы, Монголии.

Леонид Долгов добавил, что приоритетными рынками для расширения для группы являются Эфиопия, Нигерия, Алжир, Марокко. «В Латинской Америке мы будем двигаться в Перу, Чили, Сальвадор, Эквадор. И в Азии мы собираемся решить проблему присутствия в таких странах как Камбоджа, Филиппины», — заявил он, подчеркнув, что отдельным вызовом для компании является вопрос создания праворульных версий всей линейки автомобилей группы.

Согласно данным аналитического агентства «Автостат», по итогам 8 месяцев 2016 года «Группа ГАЗ» реализовала в России 32 тыс. 633 легких коммерческих автомобилей, что на 2% больше, чем за аналогичный период 2015 года.

В фокусе визита президента Ирана во Вьетнам – экономика

Как сообщало Иран.ру, президент ИРИ Хасан Роухани прибыл в Ханой вчера во главе высокопоставленной политической и экономической делегации, начав с Вьетнама первый этап своего регионального турне по Юго-Восточной Азии.

«У нас большие возможности в сфере экономического сотрудничества. но объем двусторонней торговли является по-прежнему скромным», — сказал президент Вьетнама Чан Дай Куанг на встрече с иранским президентом. Торговля между Ираном и Вьетнамом в 2015 году составляла всего лишь 350 млн. долларов. Президенты пообещали увеличить товарооборот между двумя странами до 2 млрд. долларов.

Иран и Вьетнам подписали соглашение об отмене виз. Стороны также подписали документ о сотрудничестве в сфере ИКТ. Еще одним итогом встречи стало расширение банковских связей между двумя государствами, соответствующее соглашение между Центробанками Ирана и Вьетнама будет заключено в ближайшем времени.

Выступая на совместной пресс-конференции по итогам двусторонней встречи, президент Роухани выразил надежду, что его трехдневный визит во Вьетнам станет поворотным моментом для отношений Тегеран-Ханой.

Напомним, Вьетнам и Иран установили дипломатические отношения в 1973 году. Ранее два президента Ирана посетили Вьетнам — Махмуд Ахмадинежад в 2012 году и Акбар Хашеми Рафсанджани в 1995 году.

Между Ираном и Германий встал Израиль

Редакционная статья Иран.ру

В ирано-германских отношениях произошел явный сбой, о последствиях которого для двустороннего сотрудничества Тегерана с Берлином, а также связей Ирана с Евросоюзом в целом пока говорить рано. Случай действительно беспрецедентный, для иранского руководства крайне редкий и не имеющий аналогов не только в последние годы, а, пожалуй, за всю историю дипломатии Исламской Республики. Речь идет об отказе представителей политического руководства ИРИ встречаться и проводить запланированные и готовящиеся заранее переговоры с посетившим Тегеран с официальным визитом заместителем федерального канцлера Германии Зигмаром Габриэлем.

Так высокопоставленного немецкого гостя, скорее, нигде и никогда еще не принимали. Дело дошло до прямой рекомендации правительству со стороны главы судебной власти ИРИ аятоллы Лариджани Амоли лишить вице-канцлера Германии права посещать Иран. В том, что произошел самый настоящий дипломатический скандал сомнений не остается.

Поводом для подобной демонстрации пренебрежения стало заявление Габриэля в интервью Der Spiegel о том, что полной нормализации отношений между двумя странами не будет, пока Иран не признает право Израиля на существование. Зачем он выступил с подобным заявлением накануне приезда в Иран непонятно. Пресс-секретарь иранского правительства Мохаммад Бакер Нобахт сообщал, что Габриэль в Тегеране пытался убедить иранцев в том, что СМИ исказили его комментарии, что он приехал в Иран без всяких предварительных условий, и он уважает точку зрения Ирана, однако ему не поверили. В руководстве ИРИ принимать вице-канцлера не стали.

В иранском внешнеполитическом ведомстве объяснили: «Связи между Германией и Ираном основаны на взаимном уважении и интересах, и никаких предварительных условий здесь быть не может». Пресс-секретарь МИД ИРИ добавил, что Иран никогда не признает Израиль, и «ни одна страна не может делать это предварительным условием». Это заявление МИД ИРИ было сделано до прибытия вице-канцлера в Тегеран, однако, похоже, Зигмар Габриэль оставил его без внимания. Было ли это его дипломатической ошибкой или же он действовал осознанно?

Представитель германского руководство и в Тегеране не отказался от попыток «перевоспитывать» иранское руководство. «Германия заинтересована в поддержке Ирана на пути проведения реформ», заявил он иранским СМИ. «С политической точки зрения мы заинтересованы в поддержке нынешнего правительства Ирана на пути проведения курса открытости», цитировала Габриэля иранская пресса.

В ряду его претензий к Ирану им была озвучены рекомендации иранским политикам пересмотреть свою позицию по Сирии, не следовать в фарватере российской стратегии в урегулировании сирийского кризиса и отказаться от столь непримиримой поддержки Башара Асада. По сути, эти требования исключали конструктивный диалог с иранскими партнерами, скорее, согласившись на обсуждение предлагаемых Габриэлем тем, иранской стороне пришлось бы оправдываться, а не договариваться о каких-либо нюансах взаимодействия с Берлином на Ближнем Востоке.

Здесь уместно напомнить, что в Тегеране после отмены санкций смотрели на будущее своих отношений с Берлином совсем иначе. Президент Роухани высказывал убеждение, что Германия может стать катализатором сближения стран Европы и Ирана, сыграть положительную роль в расширении связей ИРИ с Евросоюзом, гарантировать выполнение странами ЕС соглашения по ядерной программе.

Министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф называл Германию одним из основных игроков на региональной и международной арене. Особо он отмечал, что в отличие от других европейских и западных игроков, у германского руководства нет негативного отношения к региональным реалиям. Иранская дипломатия рассчитывала на основе развития двусторонних отношений с германскими коллегами взаимодействовать в решении региональных кризисов. Исходя из этого, Иран охотно шел на регулярный политический, экономический, культурный и парламентский диалог с немецким правительством.

Кстати, старт подобным иранским надеждам дал вице-канцлер Габриэль. Именно он стал первым немецким министром и первым западным политическим лидером, прибывшим в Иран сразу же после заключения соглашения между Тегераном и «шестеркой» международных посредников в июле 2015 года. Документ был подписан 14 июля, а Габриэль прибыл в Иран 19 июля во главе делегации ФРГ из 60 человек. Германия направила представителей десяти крупнейших немецких компаний и нескольких предприятий, специализирующихся на производстве промышленного оборудования и высоких технологиях.

Напомним, что тогда Габриэль получил приглашение посетить Тегеран от иранского министра нефти Зангане, однако принимали его на самом высоком уровне. Он встретился с президентом страны Хасаном Роухани и членами правительства Исламской Республики. В ходе встречи с ним спикер парламента ИРИ указал на исторические связи между Ираном и Германией и заявил, что «иранский народ всегда смотрел на Германию позитивно, что может быть использовано для расширения политических, экономических и культурных отношений». Габриэль также отмечал, что достигнутые на переговорах в Вене договоренности создали основу для нормализации экономических отношений с Ираном. По оценкам немецких промышленников, высказанным в те дни, экспорт Германии в Иран, составивший 2,4 млрд. евро в 2014 году, мог вырасти до десяти миллиардов в течение нескольких лет.

Пока не получилось. До этого, ставшего провальным, визита Габриэля в Тегеран прорыва в ирано-германских отношениях не произошло. После отмены санкций в августе этого года между странами подписан, пожалуй, лишь один документ о сотрудничестве, меморандум о взаимопонимании по вопросам развития спортивного сотрудничества. Вполне очевидно, что иранская сторона ожидала совершенно другой динамики в развитии отношений с ведущей европейской страной. Тем более не допускала, что Германия так настойчиво будет увязывать свое сотрудничество с Ираном с проблемой ирано-израильской конфронтации. Хотя, нужно признать, эта позиция Берлина озвучивалась и в ходе первого визита Габриэля в июле 2015 года. Во время поездки вице-канцлер Германии напомнил иранским партнерам о важности признания Тегераном права на существование Израиля и улучшения отношений между двумя ближневосточными государствами.

Правда, несмотря и на это, глава Всемирного еврейского конгресса Рональд Лаудер выразил недовольство в связи с его визитом в Иран. «Несколько раздражает, что немецкий вице-канцлер, который также занимает пост министра экономики, подождал лишь пять дней с момента заключения сделки по ядерной программе Ирана перед тем, как отправиться в Тегеран с бизнес-делегацией», — заявил Лаудер, назвавший предложения Габриэля Тегерану по посредничеству Берлина в улучшении ирано-израильских отношений «наивными». С этим можно согласиться.

Иранское руководство отвергает все варианты урегулирования палестинского кризиса с участием Израиля лишь потому, что не признает правомерность существования еврейского государства. Риторика войны с Израилем сейчас не так актуальна, а в какой-то степени и вредна для новой иранской дипломатии, работающей над имиджем постсанкционного активного и разумного партнера в международных делах, особенно в ближневосточном регионе. Тем не менее, Тегеран остается непримиримым противником Тель-Авива.

Это, прежде всего, относится к проблеме Ливана. Израиль и Иран активно влияют на внутренние дела в этой стране: Иран на стороне мусульман – шиитов, Израиль на стороне христианских группировок, придерживающихся курса на развитие связей с США и Западом. При этом ИРИ стремится увидеть Ливан исламской республикой, Израиль, поддерживая христиан, рассчитывает, что таким образом Ливан может стать прозападным государством, которое не будет создавать угрозы его безопасности. Если рассматривать ирано-израильское противостояние в Ливане, то сегодня на первый план выходит поддержка Тегераном ливанской партии Хезболла.

Вопрос оказания давления на Хезболлу является непростым, потому что США прекрасно знают, что эта партия представляет собой антитеррористическое течение, но для давления на Исламскую Республику, Вашингтон включил Хезболлу в список террористических организаций. Понятно, что это нужно в целях частичного сохранения санкционного режима для Ирана. На этом настаивает Тель-Авив, который, впрочем, и палестинские национальные движения рассматривает в качестве террористических организаций. Иран же наоборот продолжит поддерживать Палестину.

То, что Иран регулярно выступает против Израиля и отказываться от этой политики не собирается, руководству Германии известно. Непонятно другое, к чему ставить эту проблему во главу угла, придавать ей столь резонансное звучание и доводить дело до дипломатического скандала с руководством ИРИ?

Напрашивается вывод, что взявшая раньше других западных стран старт возвращения на иранский рынок Германия сегодня уже не спешит. Ожидаемого инвестиционного бума в иранской экономике не заметно, США упорно продолжают мешать банковскому сотрудничеству Европы с Ираном и сохраняют ограничения в передаче иранцам современных технологий. Ожидаемой в 2015 году после достижения ядерного соглашения с Ираном конкуренции европейских стран в борьбе за иранский рынок сегодня нет.

Не случайно, по завершению своего неудавшегося визита в Тегеран немецкий вице-канцлер призвал к терпению в усилиях по выстраиванию торговых отношений. «Не нужно ждать чуда. Если жить на протяжении 10-15 лет изолированно от мирового рынка, то не бывает сразу экономического успеха», - указал Габриэль.

Вместе с тем, терять иранский рынок Германия не намерена, кое-какие заделы сделаны и в ходе этого визита вице-канцлера. Подписаны десять меморандумов о взаимопонимании в различных областях экономического сотрудничества, включая сферу межбанковских отношений и страхования. Как быстро и насколько полно эти декларируемые шаги будут выполняться, теперь во многом будет зависеть от снятия политической напряженности в ирано-германских отношениях.

Командующий спецназа Ирана: Европа платит за поддержку террористов

Командующий силами специального назначения "Кодс" Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Ирана полагает, что Европа дорого расплачивается за поддержку террористических группировок в регионе.

По сообщению агентства "Фарс", командующий силами "Кодс" КСИР Ирана дивизионный генерал Сулеймани пояснил, что террористы сегодня потерпели поражение на всех фронтах или же терпят поражение, а народ Сирии, поддерживая свое правительство, становится непобедимым.

"Проблемой врагов ислама является то, что осью сопротивления в регионе служит Сирия, поддерживаемая ИРИ, а ИГИЛ, как и другие террористические группировки были созданы для борьбы с исламскими революциями в мусульманском мире", - отметил дивизионный генерал Сулеймани.

Командующий иранским спецназом КСИР добавил, что стойкость и борьба Ирана с террористическими группировками, в том числе ИГИЛ в Сирии спасли весь регион и мир в целом от страшной трагедии, а сопротивление правительства Сирии, несмотря на 5 лет давления и блокаду Запада, заставили мир признать, что эти группировки являются террористическими.

Он добавил, что некоторые арабские страны, отвернувшись от идеала Палестины, установили открытые и тайные связи с сионистским режимом Израиля, однако Сирия пожертвовала своей безопасностью и своей территорией во имя мусульман.